LA TROISIÈME RUSSIE

REVUE TRIMESTRIELLE
 ТРЕТЬЯ РОССИЯ
Орган осуществления НОВОГО СИНТЕЗА

Под редакцией
«Третья Россия» — орган Идеи О Р Г А Н И З А Ц И И МИРА,

творческих исканий образа Н О В О Г О Ч Е Л О В Е К А И Н О В О Г О

П. С. БОРАНЕЦКОГО
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

Трибуна и лаборатория Н О В О Г О Ц Е Л О С Т Н О Г О МИРО­

С О З Е Р Ц А Н И Я , наше издание — орган конструктивной мысли
и действия.

Вдохновляемые величием и грандиозностью зарождающей,

ся в наше время новой, высшей эры человеческого с у щ е с т в о ­
вания, мы будим волю и мысль, достойные этого грядущего
Дня нового человечества.

Мы — на р у б е ж е д в у х эпох, — тем самым, быть достой­

ными наследниками заканчивающейся старой эпохи и творцами
наступающей новой — такова наша особая историческая необ­
ходимость и наше чрезвычайное историческое призвание.

ПАРИЖ 1939
 Содержание
Проспект — Лозунги — Извлечешя

1. К ВРАГАМ РУССКОГО НАРОДА 10 Величайшая и решающая проблема современности стоит так: с

одной стороны, человечество в своих достигнутых творческих воз­
I. П О Л И Т И К А : можностях превзошло все то, о чем некогда мечтали утопии, о чем
грезили мифы, легенды и фантастические сказания; с другой сторо­
2. С. Никулин. Замирение страны — или гибель! 27 ны, сжигая и уничтожая, подавляя и всячески ограничивая эти свои
грандиозные творческие возможности, современный человек вынуж­
3. П. Боранецкий. «Петръ Великий» или «Николай Кро­ ден вести существование — предельное по необеспеченности, жесто­
кости и трудности. Полубог по своим возможностям, современный че­
вавый». (Загадка Сталина) 29
ловек — полузверь по своему бытию; прометеевской Действительг^
4. Николаев Н. Минин или Гришка Отрепьев 35 ности творца противостоит его рабье и скотское сознание человека.

5. П. Б. «Тезис Клемансо». ( Е щ е о революционном о б о ­

Это трагически-парадоксальное противоречие может быть об'яс-
рончества) 36 нено лишь отсутствием соответственной ОРГАНИЗАЦИИ мира, лишь
тем дисгармоническим раз'единением людей в состоянии всеобщей
6. Я. Никитин. На чем помириться. индивидуалистической анархии и борьбы всех против всех, которое
является самой характерной чертой современной заканчивающейся
К замирению страны. 39
эпохи. Поэтому и разрешение этого противоречия может быт до­
7. Н. Барский. Бараньи головы и собачье мясо 42 стигнуто лишь на пути ОРГАНИЗАЦИИ МИРА, лишь в том ГАРМО­
НИЧЕСКОМ ОБ'ЕДИНЕНИИ ЛЮДЕЙ, которое всегда было идеалом
8. К. Чернецкий. Разочарование разлагателей 44 и путем разрешения всех великих проблем человеческого существо­
вания.
II. И Д Е О Л О Г И Я :

Но такая организация мира, такое гармоническое объединение,

9. П. Боранецкий. Прометеизм и религия 46 людей предполагают соответственную мироорганизующую и гармони­
10. П. Мартин. . Материализм и наука 63 зирующую ИДЕОЛОГИЮ. Тем самым, эта Идеология явится раз­
решением величайшей проблемы современности, с одной стороны и
11. Профес. Тырков. Сталинская «передовая наука». . . 68 исполнением самых сокровенных чаяний и гордых надежд творческо­
го, победного духа человеческого — с другой стороны.
12. М. Дальский. Марксизм и мораль 70
13. П. Боранецкий. К идее нового человечества 74
14. Н. Тимофеев. Махаевщина 99
15. Б. Новый героизм 101
16. К. Лавров. Марксизм и еврейство 104
17. П. Боранецкий. Критерий человека 106

В нашей политико-идеологической концепции мы соподчинен­
но соединяем идеологический МАКСИМАЛИЗМ с последовательным
политическим МИНИМАЛИЗМОМ. Поэтому для нас существенно раз­
личать — нашу «программу-минимум» и нашу «программу-максимум».
Таким способом мы достигаем практического воссоединения обоих по­
люсов бытия: идеального и реального, выполняя, тем самым, основ­
ной запрос новой наступающей эпохи и высшее требование целесо­
образности политико-идеологического действия. —
— Наше издание, среди современных русских политико-идеоло­
гических течений, борется с коммунизмом не из ПРОШЛОГО, а из
БУДУЩЕГО, не во имя контр-революции и реставрации старых форм
жизни, а во имя ПОРЕВОЛЮЦИОННОГО осуществления новых выс­
ших форм ее. —
— Творчески преодолевая «тезу» Первой, до-революционной Рос­
сии и «антитезу» Второй, революционной России, мы представляем по­
пытку осуществления СИНТЕЗА новой пореволюционной, ТРЕТЬЕЙ
РОССИИ. Здесь, таким образом, один из основных аспектов в содер­
жании нашей идеи Синтеза, в направлении к которому движутся все
каши мысли и действия. —
— На стыке современной переходной, критической эпохи, пре­
дельно конденсировавшейся в России, коммунизм может рассматри­
ваться, лишь как КОНЕЦ СТАРОГО МИРА, его пафос — НЕГАТИВ­
НЫЙ ПАФОС; мы несем НАЧАЛО НОВОГО МИРА, наш пафос —
КОНСТРУКТИВНЫЙ ПАФОС. Коммунизм есть лишь НЕГАТИВ!,
изобличение СТАРОЙ ЛЖИ, мы несем ПОЗИТИВ, утверждение НО­
ВОЙ ПРАВДЫ. —
— В области сознания мы боремся НА ДВА ФРОНТА: против
маразма современного МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО (в частности, ком-
марксистского) миросозерцания, оскотинивающего и дисквали­
фицирующего человека, угашающего его в духовно-нравственном
идиотизме и против вызываемой им реакции ТЕОЛОГИЧЕСКОГО со­
знания, возвращающего человечество к мертвым и примитивным фор­
мам духовной жизни. —
— Буржуазно-марксистскому, материалистическому идеалу чело­
века, ЧЕЛОВЕКА-МЕЩАНИНА-ХАМА-ХУЛИГАНА, мы противопо­
ставляем идеал Нового человека, ЧЕЛОВЕКА-ПРОМЕТЕЯ-ПОБЕДИ­
ТЕЛЯ-ТВОРЦА, преображающего мир ДЕМИУРГА. —
— Среди материалистической пошлости, пустоты и убожества со­
временной жизни мы представляем попытку осознания и идеологиче­
ского выражения того мощного, демиургического порыва, того небы­
валого утверждения АБСОЛЮТНОГО в мире, которым исполнено по­
тенциально в своем творческом всемогуществе новое, рождающееся
человечество. —
— Признавая переходный, критический, катастрофический харак­
тер переживаемого всемирно-исторического момента, мы — в пред­
видении грядущей, подлинно новой, высшей эры человеческого суще­
ствования — представляем попытку творческого обретения НОВОГО
ЦЕЛОСТНОГО ЖИЗНЕННОГО ИДЕАЛА, соответствующего величию
и грандиозности этой новой высшей эры. —
— Утверждаемое нами новое мироорганизующее ТИТАНИЧЕ­
СКОЕ миросозерцание, — ПРОМЕТЕИЗМ, представляет собой Идею-
Идеал исторической мобилизации человечества в Абсолютном подвиге
преображения мира, — подвиге Истории, — Идею-Идеал, гармоническо­
го об'единения людей в творческом, Демиургическом братстве их, —
БРАТСТВЕ-СОТРУДНИЧЕСТВЕ. Исходя из сознания, что в дверь к
нам стучится подлинно «ЗОЛОТОЙ ВЕК» человечества, это миросозер­
цание представляет собой образ и путь творческого обретения этого
идеала, его предвосхищение и призыв. Будучи подлинно героическим
миросозерцанием — в новом назревшем собственном смысле этого
понятия, оно несет в себе пафос воли к ОРГАНИЗАЦИИ МИРА, пред­
ставляет идеологическое выражение миросрганизующего прометеев­
ского духа новой наступающей эпохи. —
— Признавая актуальной необходимость новой государственно­
сти и выдвигая новый общественный идеал, мы отвергаем как ком­
мунистическое, так и фашистское решение этих вопросов. Несостоя­
тельность коммунизма — в классовой исключительности и негативно­
сти идеологии; несостоятельность фашизма — в национальной исклю­
чительности и провинциализме идеологии. —
— Наша идея нового государства определяется тремя составны­
ми и соотносительными понятиями: ДЕМИУРГИЧЕСКОЕ по идеоло­
гии и целям, НАУЧНОЕ по методам организации и управления, новое
государство должно явиться АБСОЛЮТНЫМ по своей значительно­
сти и нравственно-историческому смыслу. Контрольным понятием этой
новой идеи государственности должна служить, в качестве регулятив­
ной, ценность Свободы, понимаемой в положительном и реальном
смысле, с одной стороны, и идеально-творческом смысле, с другой.
— Отвергая анархическую и эксплоататорскую систему капита­
лизма и полицейско-сектанскую систему коммунизма, мы утверждаем
НАУЧНУЮ и ОРГАНИЗОВАННУЮ систему хозяйства (в духе некото­
рых идей «технократии»), служащую материальному раскрепощению
человека и его высшему призванию в мире. —
) l , A Ц И O H A Л И C T Ь ,
».I,^7,I !! Ь ,^Л и н е
ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТЫ, а -
МЕССИАНИСТЫ, с одной стороны, и УНИВЕРСАЛИСТЫ, с другой
представляя СИНТЕЗ национального и интернационального в новой
высшей идее Демиургического человечества. —
— Будучи последователями идеи Русского мессианизма, мы одна­
ко, отвергаем устаревший традиционный «славянофильский» мессиа­
низм, базировавшийся на идеале Русского Православия. Для нас Рос­
сия, — грядущая Третья Россия, — носительница нового высшего жиз­
ненного идеала, страна в творчестве обретенного «Золотого Века» —
«грядущая Атлантида». '
 СПАСАЯ СЕБЯ, За социальную правду,
РОССИЯ СПАСЕТ МИР. — против социалистической лжи.

«Что пророчит сей необ'ятный простор? Здесь ли, в

тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама
без корца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть*
мество, где развернуться и пройтись ему?».
(Гоголь).
Марксистской социальной категории ПРОЛЕТАРИАТА,
ориентированной на НИЗШЕМ ФИЗИЧЕСКОМ труде,
мы противопоставляем нашу социальную категорию ТРУДЯЩИХСЯ,
ориентированную на ВЫСШЕМ ТВОРЧЕСКОМ труде.

«Знаете ли вы, кто теперь во всей земле единственный народ «бо­

гоносец», грядущий обновить и спасти мир именем Нового Бога и кому ВЛАСТЬ ЛУЧШИХ
единому даны ключи жизни и нового слова».
— таков истинный путь к новому высшему обществу;
(Достоевский).
ВЛАСТЬ ХУДШИХ
— таков ком-марксистский путь.
«В качестве находящейся в возникновении перед нами культура
русская».
(Шпенглер). Рабочий добудет свое Освобождение лишь в гордом звании
Трудящегося-Творца;
в презренном марксистском звании пролетария он обретет лишь рабство.
«Русский идеал — всецелость, всепримиримость, всечеловечность».
(Достоевский).

От марксистской пролетарской охлократии

От Российских Соединенных Штатов — к Европей­
ским — к Мировым. Россия — завязь нового, Деми­ — к НАУЧНОМУ государству Трудящихся.
ургического человечества, очаг новой, высшей культу­
ры и общественности.
Против красного н желтого, против кровавого и
Человечество должно быть сформировано в великую армию
золотого интернациона, — к грядущему подлинному
ТВОРЧЕСТВА-ТРУДА, подчинено всем своим существованием, актуа­
лизирующей его творческую мощь, ИСТОРИЧЕСКОЙ МОБИЛИЗА­ Единству нового, Демиургического человечества,
ЦИИ. Взведенное на чрезвычайное положение грядущего прометеев­ объединенного в Общем Деле преображения мира.
ского исторического Свершения, оно должно стать лагерем Общего
Дела ПРЕОБРАЖЕНИЯ МИРА, об'единено в своем творческом поры­
ве в величественный и грандиозный штурм своей Судьбы, — штурм
Будущего. Не рабочие-пролетарии, а ТРУДЯЩИЕСЯ-ТВОРЯНЕ — таков со­
циальный прообраз людей нового высшего общества.
 ...«Можно сказать, что происходящая на наших глазах Русская
история совершается по Достоевскому. Вчера Русский народ отверг
старую ложь мира, и для этого нужны были «бесы», палачи, преступ­
ники, убийцы, ибо задача состояла в том, чтоб разрушить, в том, чтоб
покарать за века уродства и лжи жизни; завтра он понесет миру НО­
ВУЮ ПРАВДУ, и для этого нужны будут новые люди с пафосом твор­
чества, люди-рыцари от исторического делания, которые и выйдут из
революционного огня и моря страданий исторически вновь рожденны­
ми и просветленными. Выйдя же из революционного огня, они прине­
сут с собой жар и страстность каления. Основной стихией их будет
стихия зиждущей героической борьбы и, следовательно, творческой
прометеевской Победы. И потому на- смену марксистскому материа­
лизму придет не немощный христианский идеализм, — новый Идеализм
придет одетый в гранит, проникнутый железом. И это будет «рели­
гия» не христианской немочи, а мощи, не уничижения человека, а воз­
величения его, не религия юродивых и рабов, а гармонически органи­
зованных и свободных. Россию пьяную, преступную, несуразную,
шальную этот новый, рожденный в вихрях истории и вселенском гро­
хоте машин, Идеализм должен будет геометризировать, разумом ско­
вать, насытить солнцем. Не в ночь теологического миросозерцания и
не в духовно-нравственный идиотизм материалистического погрузится
новая завтрашняя Третья Россия, а возгорится пламенем нового миро-
организующего Титанического миросозерцания, — миросозерцания По­
беды, Подвига, Свершения, Труда!»
(№ 3 «Т. Р.»).
...«Зарождающаяся в наше время новая эпоха... будет эпохой
ГЕРОИЧЕСКОЙ в собственном смысле, ибо в ней впервые совпадет
путь стремления к соответственному идеалу человека с путем самого
существования его... Историческая мобилизация человечества в Абсо­
лютном подвиге преображения мира будет приобщением к участию в
Истории ВСЕХ, когда не будет не только народов и классов не исто­
1
рических, но когда каждый индивидуум станет активной исторической
величиной».»
(№ 7 «Т. Р.»).
,„«Создавая «мистику» Грандиозности грядущих новых соотноше­
ний бытия, мирооорганизующей творческой мощи нового, рождающе­
гося человечества, мы предвосхищаем первоидею и стиль наступающей
новой высшей эры человеческого развития, эры ИСТОРИИ В СОБ­
СТВЕННОМ смысле»...
(№ 7 «Т. Р.»).
...«Власть Судьбы над людьми держится на их раз'единении. По­
этому об'единение людей явится властью их над своею Судьбою. Ибо
в раз'единении люди друг друга ограничивают и подавляют, в един­
стве они друг друга восполняют и утверждают. Немощь перед Судь­
бою есть результат ненависти и дисгармонического порядка бытия. На­
против — мощь в своей Судьбе есть произведение братства, гармони­
ческого строя жизни. Поэтому, немощные в раз'единении теперь, лю­
ди — на основе уже достигнутых ими грандиозных возможностей —
станут всемогущими, когда будут братски об'единены»...
(№ 7 «Т. Р.»).
...«Человек — Воин-Строитель... И такая Борьба должна быть не
борьбой человека с человеком, а всего рода человеческого с Приро­
дой и Историей. Для этого нужно не раз'единение людей, а их един­
ство, не вражда и антагонизм, а их братство-сотрудничество. Насту-'
пающая новая эпоха и должна будет явиться установлением великого
Мира между людьми для начала великой Борьбы»...
(№ 7 «Т. Р.»).
...«В известном смысле, наше миросозерцание это — идеологиче­
ская поэма о Творчестве-Труде, миф о мироорганизующем прометеев­
ском призвании человека»...
(Из мат. к. № 10 «Т. Р.»).
...«Высший смысл Творчества-Труда состоит в АБСОЛЮТИЗАЦИИ
жизни. Закон относительного есть закон материального бытия, закон
абсолютного — закон духовного бытия. Следовательно, победа твор­
ческого начала духа над деструктивным началом материи это по­
беда абсолютного над относительным, это творческая победа, в ча­
стности, человека над смертью. Творчество-Труд есть реализация в
конечном Бесконечного, есть утверждение во временном Вечного. В
нем относительное,—человек, становится Абсолютным, — Богом, смерт­
ное преодолевается в бессмертном. И в этом путь Истории, путь про­
метеевского Подвига преображения мира, путь демиургической Ак­
туализации бытия. Не Бог сотворил мир, а мир создает Бога. История-
Мировое Становление и есть Становление Абсолюта, Становление-Вос­
стание-Воскресение всего»...
(№ 6 «Т. Р.»).
...«Абсолютный идеал преображения мира, в частности, победы над
смертью, когда он является предметом «божественной благодати»,
есть религиозное Теологическое миросозерцание, и — прометеевское
Титаническое, — когда он является предметом осуществления творче­
ской мощи человека в его демиургическом подвиге Творчества-Труда.
Прометеизм, Титаническое миросозерцание есть высший ЭКВИВА­
ЛЕНТ Религии, Теологического миросозерцания — в силу того, что
больше НЕВОЗМОЖНЫМ является одно, и ВОЗМОЖНЫМ становится
другое»...
(Из мат. к. № 10 «Т. Р.»).
...«Если предметом организации Природы, — низшего аспекта ор­
ганизации мира, является Грандиозность и материальное могущество,
то предметом организации Истории, — высшего и основного аспекта
организации мира, является Величие и демиургическое могущество.
Там, в овладении Природой, в преодолении пространства достигается
материальное освобождение человека и власть его над своим Поло­
жением; здесь, в овладении Историей, в преодолении времени осуще­
ствляется его Абсолютное утверждение и власть его над своей Судь-
(№ 9 «Т. Р.»).
...«Человечество спасется Историей»...
(№ 8 «Т. Р.»).
...«И грядущее имя людей: ТВОРЯНЕ — это определение и хвала,
пафос и самосознание новой высшей эры человеческого существова­
ния».
(№ 6 «Т. Р.»).

Спасая себя,
Россия спасет мир.
К врагам русского народа
«Я всю Россию ненавижу. В двенадцатом году было
на Россию великое нашествие императора Наполеона фран­
цузского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас
тогда покорили эти самые французы. Умная нация поко­
рила бы весьма глупую-с и присоединила бы к себе. Со­
всем даже были бы другие порядки». (Достоевский, «Бра­
тья Карамазовы», Смердяков).
Истинное величие познается лишь в большом; в малом оно часто
ничтожнее посредственности, ибо это не его мера, не его предмет, не
его назначение и стихия. К «малому» же относится и та внешность, в
которую облекается величие, так как все оно уходит на внутреннее,
на существенное, на то, что действительно важно и значительно. Это
верно как в отношении отдельных индивидуумов, так и в отношении
целых народов.
Поэтому также и Русский народ в крайней степени характери­
зуется чертой, которой обычно отличается всякое вообще проявле­
ние величия: в нем высокое и исторически гениальное внутреннее су­
щество прячется под крайне простой, даже невзрачной бытовой и ма­
териальной внешностью. Это то же, что «мужиковатый» и даже «не­
умный» Толстой, детски беспомощный ремесленник Спиноза, «дере­
венски-застенчивый и неуклюжий» Петр Великий, «дурно воспитан­
ный» Наполеон и т. п. (Из биографий и характеристик современни­
ков). Благодаря этому в отношении нашего народа очень часто впа­
дали в заблуждение всякого рода филистеры и накрахмаленно-парик­
махерские души которых, несмотря на величие его истории и гран­
диозность созданной им государственности, вводило в заблуждение
то, что в нем так мало внешней благоустроенности и блеска.
Это же есть, повидимому, то, что вводят и может трагически для
них ввести в заблуждение и некоторых фельдфебелей, очутившихся
во главе государств, ставших, благодаря им, нам враждебными.
С другой стороны, в русском народе есть какая то бесшабаш­
ность въ игре своей национальной судьбой — и в то же время способ­
ность уже в самый последний момент вдруг собрать все свои подлин­
но богатырские силы и совершить неожиданно настоящее чудо са­
мосохранения. Точно дойдя до самого края бездны и уже заглянув
10
в нее, он вдруг, в самый последний момент, в страшном напряжении
всех своих могучих сил подымается во весь свой гигантский рост и
неожиданно совершает необыкновенное.
Так было .неоднократно в его истории. В эпоху Смутного време­
ни, закончившуюся в самый последний момент, на краю бездны, чу­
дом Минина и Пожарского; накануне великих реформ Петра, в пору
нашествия Наполеона, когда, заняв Москву, этот последний, не зная
самой сокровенной сущности русской психологии, думал, что он уже
покорил Россию, тогда как только в этот момент она начала свою
настоящую борьбу. И, наконец, на наших глазах Россия являет истин­
но великое чудо своего национального самосохранения, ибо, несмотря
на то, что у самого руля ее судьбы оказались злейшие ее враги и заюе-
домые предатели, при том в самый страшный и трагический момент
ее истории, она не только силой своего могучего национального ге­
ния справилась с этой смертельной опасностью, но и выходит теперь
из нее, как свидетельствуют многочисленные признаки, еще более
внутренне окрепшей и обновленной.
И наша роль теперь заключается не в том, чтоб вороньим кар­
каньем мешать ей вновь обрести веру в себя, а в том, чтоб верой в
нее помочь ей эту веру в себя обрести и завершить то новое чудо
национального самосохранения, при начале которого мы, по всем ви-
димостям, присутствуем.
Но и вообще можно принять за правило, что народ, который не
верит в свое величие, не может быть великим народом.
В известном письме к наследнику, будущему Александру 111-му,
Достоевский писал: «Мы забыли, в восторге от собственного уни­
жения нашего (теперь мы знаем — кто и зачем культивировал это»!?
странный «восторг»), непреложный закон исторический, состоящий в
том, что без всякого высокомерия о собственном мировом значении,
как нации, никогда мы не можем быть великою нациею и оставить
по себе хоть что нибудь самобытное для пользы всего человечества.
Мы забыли, что все великие нации... тем то именно и пригодились
миру..., что остались сами гордо и неуклонно, всегда и высокомерно
самобытными».
Ибо, если вера мобилизует и творит, то неверие демобилизует и
разлагает; если наличие веры способно «двигать горами», то утрата
ее есть всегда предисловие последующей обреченности и гибе­
ли. Недаром сейчас наши внешние враги, широко используя полити­
ко-уголовные элементы из нашей же среды, а также всякого рода
элементы смердяковщины (ср. эпиграф), всячески сеют, где могут,
неверие в наш народ, пытаются всячески подорвать его исконную
великую веру в себя, так как они хорошо понимают, что убить веру
— значит подготовить то решающее моральное условие, при кото­
ром внешне-политическое убийство уже не представляет особых
трудностей.
11
 Само собой разумеется, нужно отличать веру в себя (индивиду­
ального человека или народа) от самодовольства (что в националь­
ном аспекте, собственно, и есть расизм, в отличие от мессианизма,
который есть вера в себя, а не довольство собою). Само довольство
— от ничтожества и есть удовлетворенность своею данностью, вера
от значительности и есть обращенность к своей заданности. Вера дви­
жет и обязывает, самодовольство консервирует и лишь притязает. И
поэтому мы не к самодовольству призываем, а к той великой силе
моральной исполненности, которая создавала новые государства и об­
щества, новые исторические эпохи и мировые движения, именно к
силе веры, как таковой.
И обратно, — беря упрощающий наше положение пример, —
что сказали бы о начальнике, который своих солдат перед началом
боя «осведомлял» бы в безнадежности их положения (ср. материалы
некоторых «русских» газет)!? Такого горе-начальника нужно было
бы отдать под суд, как преступника. А разве не таковы некоторые
из наших горе-«начальников» от политики, которые в то время, как
наш народ в нечеловеческом своем испытании напрягает все свои
силы к предстоящему, быть может, наиболее роковому акту в пере­
живаемой им трагедии, клевещут и лгут на его возможности и судь­
бу, сеют неверие и возводят хулу на него, прибегают к изощренным
методам «пропаганды», чтоб «доказать», что «ничего больше нет и
не на что надеяться, все пошло и идет к черту, весь народ — дрянь,
и что только один для нас выход — это... добровольно и даже с
признательностью отдаться в руки своих злейших иноземных врагов.
Под этой «ставкой» на заклятых врагов собственного народа,
врагов, которые даже не считают нужным скрывать своих истинных
намерений — и теперь уже не только на словах, но и на деле (от­
крытая подготовка расчленения России, натравливание ее народов
Друг на друга и пр., и пр.) —под этой «ставкой» кроется уже не
только безнадежное неверие в свой народ, которое по существу,
лишает их уже права касаться его судьбы и призвания, ню и не­
что неизмеримо худшее и презренное, о чем, лишь преодолевая со­
ответственные трудности, становится возможным говорить в печати.
В частности, им не может не быть известным тот смрадный поток
клеветы и лжи — подлой, низкой и презренной клеветы, хорошо ат­
тестующей лишь ее авторов, — которую организованно, система­
тически и в небывалых размерах изливают по адресу России и Рус­
ского народа те, на кого они возлагают свои «надежды», как на
«спасителей» России. — Что это — трагическая иллюстрация русской
народной поговорки: «Тот плюет ему в глаза, а он говорит: Божья
роса»!? Или тот странный «восторг» самоунижения, о котором пи­
сал Достоевский!?
Больше того, этой гнусной кампании клеветы и очернения нашего
Отечества и Народа сплошь и рядом вторят некоторые элементы
12
(определенного назначения!) и из их собственной среды и не полу­
чают надлежащего отпора. Под их эгидой и фирмой «идейных» по­
раженцев и пессимистов кроются и делают свое иудино дело пора­
женцы по профессии и профессиональные пессимисты. И мы со сто­
роны не можем знать и даже имеем право не знать — где здесь на­
стоящие, продажные негодяи, работающие над морально-политиче­
ским ослаблением нашего народа и подрывом его национального пре­
стижа, а где только беэплатные глупцы, служащие предметом для
употребления первых в их уголовно-предательской работе. Во вся­
ком случае, спрашивается: кому нужна? кому на пользу эта работа?
России или ее врагам? — И нужно ли еще отвечать на этот вопрос!?
Разве не указывают даже иностранные источники, что ту работу по
моральной изоляции нашего народа и дискредитации его среди со­
временного мира, которую сейчас в небывалых размерах ведут наши
внешние враги, они делают ее в не малой мере также при помощи
соответственных элементов из нашей же русской среды.
Для нас нет никакого сомнения, что главные — в об'ективном
смысле — пораженцы, главные враги нашего народа находятся там,
в Москве, среди остатков тех, что даже зачаты были в самом пре­
ступном и позорном пораженчестве, тех, что самим существом своим
изолируют Россию и лишают ее лучших друзей и союзников, тех,
что довели великий и героический народ до такой степени злобы, за­
битости и моральной и материальной деградации, что делают его
граждански и патриотически невменяемым. — Но мы бы не в праве
были с ними бороться, если бы сами походили на них. А между тем,
подготовители нового Брест-Литовска часто, как две капли воды,
походят на авторов старого, ленинско-троцкистского Брест-Литовска.
При этом такая уголовно-предательская работа прикрывается даже
зачастую... «национальными» интересами и даже «фашистскими» убе­
ждениями.
Но мы спрашиваем этих своеобразных «националистов» и горе-
фашистов — представляют они себе того же Гитлера и тем паче, Мус­
солини, в рядах иноземных врагов, идущих против их собственного
отечества, хотя бы, за одним, в целях борьбы с внутренним врагом!?
Нет, они сказали бы, исполненные веры в свой народ, как говорили
старые итальянские герои — патриоты: « l ' I t a l i a f a r à d a se, —
Италия co своими делами сама справится. И как говорим и мы, веря
в безусловную историческую состоятельность нашего народа: сами
справимся, и руки прочь от России, лицемерные «друзья» ее, как и
открытые враги.
На три четверти коммарксизм в России уже ликвидирован. Если
же в этой борьбе с коммарксизмом нам придется пройти через гроз­
ное своими возможными последствиями испытание войны, то мы дол­
жны будем включиться в тот неизбежный, в случае войны (ес­
ли теперешний режим не нормализуется в порядке превентивной
13
самореорганизации) военно - политический переворот, который
один сделает Россию способной воевать с ее внешним врагом, — а ни­
как не становиться самим на сторону этого ее внешнего врага. Ибо
понимают ли сторонники этой позорной и преступной «тактики» — в
борьбе с внутренним врагом объединяться против собственного своего
народа с его внешним врагом — в каком положении они очутятся
в случае именно такого, почти неизбежного, развития событий?!
При этом, они не должны обманываться, особенно, конечно, те
из них, кто сознательно ведут предательскую работу в пользу внеш­
него врага, что презрение и гадливость они возбуждают не только
у тех, кого они предают и продают, но и у тех, кому они предают и
продают. Ибо как патриоты и даже как просто порядочные люди, они,
принимая от них их иудины услуги, не могут в то же время не ис­
пытывать брезгливости от соприкосновения с предателями. Ибо че­
ловек, предающий свою родину есть предатель и морально несосто­
ятельный элемент и с точки зрения тех, кому он ее предает. Надо
понимать разницу между врагом и преступником. Своего настоящего,
в даниом случае внешнего врага, не только можно, но должно ува­
жать. Врага, вообще, должно уважать уже затем, чтоб побеждать его.
Но внутренние враги данного народа это даже не враги, это — пре­
ступники, — потерянные презренные души, способные вызывать лишь
гадливость и сожаление. К ним можно и должно снисходить, посколь­
ку они не опасны, но нельзя к ним относиться, как к противнику и
даже вести с «ими принципиальный спор.
Пора нам, наконец, отделаться от того маниловского прекрасно­
душия и национального непротивленчества, благодаря которым ра­
бота против собственного своего народа и отечества рассматривалась,
как разновидность политики, как разновидность политических взгля­
дов. Пара посмотреть на это так, как оно есть в действительности, —
как на уголовщину, как на проявление государственной измены, по­
добно шпионажу и пр. Тем более, что момент, который мы пережи­
ваем, обязывает нас к исключительности и экстраординарности, к
чрезвычайным мерам борьбы и методам воздействия. Поэтому, если
перед вами русский, и этот русский — что так часто можно встретить
теперь — клевещет и старается очернить свой народ, становясь при
этом даже открыто на сторону врагов его, то вместо бесполезного
и неуместного спора с «им|, не было бы ли более уместным ставить
ему прямо, известный в таких случаях вопрос: «ты скажи мне, гади­
на, сколько тебе дадено?» Ибо недопустимо теперь, в такого рода
элементах видеть только прежнее бытовое проявление смердяковщи-
ны. Смердяасовщина сейчас становится фактором, благоприятствуюцад»*
общей отечественной угрозе. Смердяковы (практикуя при этом, часто
самые неожиданные и противоестественные политические амальгамы)
превращаются в платных агентов, работающих не только внутри наше­
го народа, до его морльной демобилизации и угашению в нем веры в
14
себя, в свою историческую и государственную состоятельность, они
проникают через печать в сферу международную и там работают над
дискредитацией нашего народа, над подрывом его национального пре-
ирестижа, над морально-политическим умалением его и изоляцией
среди других народов.
Соразмерно величию Русского народа и грандиозности созданной
им государственности, у него всегда было много врагов, в частности,
внутренних, так или иначе создавшихся и мобилизовывавшихся его
внешними врагами. Но никогда размеры и интенсивность такого ро­
да враждебных сил не достигали такой степени, как сейчас. Прежде
чем попытаться нанести ему физический удар в подготовляемой вой­
не, они сейчас всеми средствами и путями стремятся демобилизовать
его национально, в частности и в особенности, убить в нем веру в себя,
в свою государственную состоятельность и историческое призвание.
Появился мутный и зловонный поток хулительно-клеветнической «ли­
тературы», нередко просачивающийся и в некоторые, как будто,
лойяльно-русские издания, не говоря уже о тех, попросту, немецких
изданиях на русском языке, которые как бы специализировались на
осрамлении перед иностранцами Имени нашего народа. При этом, по­
вторяем, — где здесь преступление и предательство, а где только
глупость и простота — мы со стороны не можем знать, и не хотим
знать, даже, если угодно, хотим не знать: в интересах России сейчас
свалить в одну кучу такого рода продажных негодяев и даровых
глупцов.
В этой хулительно-клеветнической «работе», направленной на мо-
рально-июлитическое и культурное ослабление и умаление нашего на­
рода, теперь к старой разновидности национал-смиренников и пач­
кунов, которые свою смердяковскую ненависть к России и самоопле-
вывание возводили в признак даже какой то «радикальности» и «про­
грессивности», прибавилась новая, с противоположного конца, раз­
новидность той же гнусной смердяковской стихии, которая нередко
захватывает и некоторые «национально-мыслящие» элементы нашей
общественности.
При этом, вся «критика» этих национал-смиренников и пачкунов
— платных и даровых — состоит обычно в том, что они роются в
помойной яме от нашего национального дома и среди муссора от
нашего исторического строительства и, вытаскивая оттуда тот или
иной продукт отброса, изображают его, как явление «характерное»
для самого нашего народа и его истории. Среди моря бесконечно
разнообразных фактов — положительных и отрицательных, ибо жизнь
вообще, а России в особенности — авдиномична, состоит из свето­
тени, добра и зла, — они выуживают лишь такие, какие им нужны в
их хулительно-клеветнической, смердяковской «работе».
В действительности, всеми такого рода приемами «критики», они
характеризуют не народ наш, а лишь самих себя и свое определенное
15
задание и назначение. Гнусные потомки второго сына Ноя, они этим
лишь усугубляют в «овом аспекте пример своего библейского пра­
отца. Ибо тот же поступок второго сына Ноя в отношении своей ма­
тери был бы чем то значительно большим, чем только хамством. Здесь
же, к тому же, дело идет о своей великой Матери—Родине, хула и кле­
вета на которую, надругательство, словом или действием, есть уже
хамство, соединенное с подлым и низким преступлением.
В высшей степени показательно, что верой в Русский народ
отличались все его лучшие люди, — все его гении, творцы:, вожди и
герои. Достаточно указать лишь на величайших из них: Петр Вели­
кий, Пушкин, Достоевский, Гоголь, Тютчев, Вл. Соловьев, Герцен,
Менделеев и мн. др. И наоборот, неверием в него и ненавистью от­
личались лишь, разного калибра и оттенков!, Смердяковы, элементы
хамско-филистерского духовного пошиба. Это он, стилизованный хам
и филистер, Смердяков у нашего великого сердцеведа, Достоевского,
выражает «чувства» и «мысли» относительно России (см. эпиграф),
к которым могло бы быть сведено «кредо» всех вообще внутренних
врагов нашего народа.
Помимо вышеприведенных приемов «критики», наши враги в
своих целях пользуются одной замечательной особенностью Русско­
го народа, которой он отличается от всех других наций, — особен­
ностью крайней полярности. В этом смысле Русский народ — самый
удивительный народ: о нем можно оказать все и все будет верно.
Величие и в то же время низость; предельный героизм и крайнее
хамство, самый фантастический народ, и вместе с тем, самый проза­
ический народ, наиболее близко стоящий к Небу и наиболее далеко от­
стоящий от него и т. д. В мире не было и нет народа более полярного,
более антиномически выраженного, чем Русский народ, и потому, как
ни в одном другом народе, в нем возможна предельная, на последней
глубине, схватка Добра и Зла.
И вот, в то время как о светлой, возвышенной его стороне, той
стороне, которой он обязан своей великой историей и грандиозной
государственностью, говорят его лучшие люди, сами ее в себе вопло­
щающие; другую, темную и низкую сторону его видят и; выказывают
всякого рода собирательные Хам Лакеевичи Смердяковы, ибо тоже
сами ее в себе носят и ощущают. Они то и суть олицетворенное про­
явление этой его стороны.
Эти же две категории, по их отношению к Русскому народу, мож­
но наблюдать и среди представителей внешнего нам мира. В то время,
как наиболее значительные и глубокие из них всегда были исполнены
некоего высшего духовно-нравственного доверия к нашему народу
и ощущения его высшей сверх'обычной меры и исторического пред­
назначения, посредственности и филистеры из этого мира тоже не-
1о
редко судили и аргументировали приблизительно так же, как это де­
лают наши отечественные Смердяковы.
Это можно наблюдать и на современных примерах, приобрета­
ющих сейчас остро актуальное значение. Если такие люди в той же,
например, Германии, как Бисмарк, всячески предостерегали против
ссор с Россией и советовали дружить с ней, то теперешние «идеоло­
ги» этой страны уже точь-в-точь повторяют обычные перлы из ма­
териалов наших Смердяковых.
Разница лишь в том, что в значительной мере злобный лай не­
мецких расистских псов на наш народ, это лай Моськи, которая хо­
чет показать, как, дескать, она «сильна», что может смело лаять на
слона. И если Моська может безнаказанно лаять, то лишь потому, что
«слон» лежит скован собственными своими врагами, — недобитыми
остатками тех, чей даже «пророк» (Маркс), как и полагается одно­
му из столпов современных разлагателей и осквернителей, пылал зе­
леной ненавистью к нашему народу и сулил ему худшую судьбу. Но
если вспыхнет война, то силой вещей этим недобитым внутренним
врагам придется слона расковать. И не только расковать, но дать ему
в руки оружие. Раскованный же и вооруженный народ наш сумеет
расправиться не только со своими внутренними врагами, прежде все­
го, со своими теперешними коммарксистокими тюремщиками и уду-
шителями, но и со своими, утратившими, повидимюму, способность
самоизмерения, внешними врагами.
Мы очень рекомендуем немецким расистским боровам, которые
в тупости своего свиного самодовольства уже не один раз просчиты­
вались, преувеличивая свои шансы и преуменьшая силы своих про­
тивников, — хорошо подумать и, главное, — что будет и легче для
них — подучить хотя бы элементарный учебник истории. Оттуда же
они узнают, что о русский колосс разбивались такие великие гении
войны, как Карл XII-й, перед которым дрожала Европа его времени,
как сам Наполеон, шедший во главе всей тогдашней Европы и под
пятой которого и они, раздавленные, в прахе раболепствовали и пре­
смыкались, как великая Монгольская империя, как бывшая могуще­
ственная империя турок. И не им, недавно битым петухам, с не по-
обросшими еще перьями, грозить нам, которые их самих неоднократ­
но спасали от раздела и унижения.
В самом деле, не комично ли, не есть ли это лай Моськи, когда
некоторые, зарвавшиеся элементы этой нации, которая сама жалует­
ся, что осталась «народом без территории» (где же тогда ее воинская,
завоевательная доблесть!?), нации, которая лишь недавно, несмотря на
то, что она почти в два раза старше нашего народа, об'едияи-
лась в одно государство, а до тех пор — что провинция в наш уезд,
то особое «государство», — что эти одуревшие в своем шовинисти­
ческом неистовстве расистские истерики и скоморохи, смеют поно­
сить нас, — создателей величайшей в мировой история империи,
17
овладевших шестой частью земного шара, сплотивших под скипетром
своей государственности целый комплекс народов, сокрушивших, как
сказано, несколько грандиознейших в истории империй и пр. и пр.
Они надеются воспользоваться тем, что народ наш болен лежит,
что он переживает великий всемирно-исторический кризис? Да, так
не без оснований рассчитывал осел из нашей Крыловской басни,
давая узнать «свое ослинное копыто» льву, заболевшему и беспо­
мощному. Но только в данном случае ослы опоздали со своим рас-
счетом. Ибо то, что было еще возможно 5, 3 года тому назад, то
уже не возможно теперь. Теперь такого рода война страшна режиму,
но России она уже не страшна.
То, что они получат от нас, если затеют войну, это головы сего­
дняшних коммарксистских растлителей и тюремщиков нашего наро­
да, благодаря которым они, эти расистские петухи, только и смеют
нам угрожать, смеют распоясываться и забываться. Освобожденный
же от этого внутреннего плена народ, с раскрепощенными силами,
мы .нанесем врагам нашим такой страшный удар|, что на все вре­
мена отучим их от всяких хищнических поползновений. Всякий их
удар потонет в безграничности наших пространств, всякий наш удар
будет ударом в самое их сердце. В борьбе, которая будет не на
жизнь, а на смерть, мы призовем все чудовищные средства совре­
менной науки и техники. И если надо будет, камня на камне не оста­
вим на их месте, но Россия будет защищена — чего бы это ни сто­
ило нам и другим.
Вот уж действительно — бодливой корове Бог рог не дает. Нем­
цы, несмотря на свою постоянную драчливость, не знали в своей
истории ни одной действительно значительной победы, а били их все,
кто только ни хотел. Не даром же они остались «народом без тер­
ритории». И если о народах, как и об отдельных индивидуумах, мож­
но и должно судить только по их делам, а не по их самомнению и
самохвальству, то наряду с этими скромными «делами» немцев до­
статочно привести лишь одну нашу феноменальную, единственную
в мировой истории, победу 1812 года, победу над величайшим из
гениев войны, шедшим на нас во главе целых двадцати народов, чтоб
указать надлежащее место этим, угрожающим нам, крикливым и на­
зойливым горе-забиякам.
Вся кажущаяся значительность немецкой нации построена, бла­
годаря ее крайнему расистскому апломбу и фактически всегдашней
расистской политике, на саморекламе и блефе, в противоположность
Русскому народу, который, благодаря, в частности, нашим всякого
рода Хам - Лакеевичам Смерджовым, наоборот, всегда внешне сту­
шевывался и умалялся. Поэтому, повторяем, необходимо судить по
делам тот и другой народ, по его истории, потому, чего он достиг, а
не по его самохвальству и самомнению. А при таком сравнении эти
два народа нельзя даже сопоставлять. — Народ - Прометей, Титан,
18
с одной стороны, и бюргер, самодовольный и крайне заносчивый
филистер, с другой стороны.
Немец велик на малые дела. Он прекрасный организатор, особенно
исполнитель, но в малых, узких масштабах, в особенности же, в за­
данных готовых уже шаблонах. В грандиозных же масштабах, — го­
сударства и истории, там, где так привольно чувствует себя русский
гений, как бы предназначенный судьбой к большим замыслам и свер­
шениям (грандиозная империя, планетарная революция, богатырская
мифология, предельность запросов и устремлений и т. п.), там немец
слишком короток, слишком узок и приземист. Выражение «крылатый
народ» (в связи с авиацией) так метко приставшее к Русскому на­
роду, никак не может быть применено к немцам. Но — исполнитель­
ный народ, трудолюбивый, аккуратный и, главное, крайне самодо­
вольный и агрессивно-самоуверенный — это настоящие слова для
его характеристики. Немец — филистер во всем: не только в своем
мироощущении, но и в своих возможностях. Отсюда, в частности,
та неприязнь в отношении его, от которой, кажется, не свободен ни
один народ, сталкивавшийся с ним; в противоположность Русскому
народу, которому так много принадлежит в мире симпатий и веры.
Крайне характерно, что в то время как у нас хулителями нашего
народа были лишь всякого рода Смердяковы, а все великие люди
были преисполнены высшей веры в него, в Германии наоборот —
носителями национальной гордости были обычно посредственности,
а великие люди сплошь и рядом прямо презирали «немца» и все «не­
мецкое». Достаточно напомнить лишь отзывы и суждения Ницше и
Шопенгауэра. Давая лапидарные характеристики разным нацио­
нальностям, о немце Шопенгауэр говорит: «Глуп, как ночной колпак».
Все значительное в немецкой культуре., по его словам — английского
или французского происхождения. А немцы лишь досконально раз­
рабатывали и уточняли, снабжали тяжеловесной и филистерски кро­
потливой эрудицией, А Шопенгауэр, надо полагать, кое-что понимал
в вопросах культуры.
Что касается Ницше, то его коробило при одном упоминании:
немец, что для него также было синонимом бюргера и филистера. «В
немце содержится слишком много пива», говорил он, и в многочис­
ленных своих отзывах и характеристиках на находил достаточных
слов для выражения своего презрения и антипатии к «немцу» и «не­
мецкому духу».
Иногда указывают на древних германцев, чтоб хоть что нибудь
значительное записать в актив немцу. Но, во первых, весь подвиг
варваров - германцев заключался в том, что они разрушили (а не
создали!) догнивавшую Римскую империю; а кроме того, у тепе­
решних немцев (спустя более двух тысяч лет) столько же общего с
древними германцами, сколько у теперешних греков общего с древ­
ними элинами или у итальянцев — с древними римлянами. Старый -
19
престарый немецкий народ входит в состав Западно-Европейской ци­
вилизации, в качестве одного из ее носителей («романо-германских»
народов) с ее современным всемирно-историческим кризисом, «За*
катом» (Шпенглер) и культурно-историческим вырождением. И по­
этому, естественно, что помимо прочих, специфически национальных
свойств, все черты этой упадочной, вырождающейся и заканчива­
ющейся цивилизации, падают и на один из ее ближайших членов —
немецкий народ. Поэтому в высшей степени комично звучит, когда
немцы и итальянцы кичливо заявляют себя... «молодыми нациями» —
разве лишь в смысле второй, старческой детскости!? И действитель­
но, черты вторичного старческого детства — отталкивающего и пе­
чального — нас часто с тревогой останавливают у этих, так опасно
сейчас проказничающих, «молодых» народов.
Итак, вот наш, быть может, завтрашний национальный враг № 1.
Несмотря! на это, у нас вообще нет заведомых, так оказать, исто­
рических врагов. Тем более, что, с другой стороны, мы неоднократ­
но научали всех — как опасно становиться нашими врагами. Мы рус­
ские всегда несли братство всем народам, хотя не скрываем — брат­
ство это мы иногда приносили на острие своего меча. Русский народ
слишком велик, чтобы думать только о себе и слишком богат, чтоб
посягать на что нибудь чужое. Как говорил Чаадаев: «Россия слиш­
ком велика и могущественна, чтоб проводить национальную полити­
ку. Ее дело в мире есть политика рода человеческого».
Ничто так не чуждо и не отвратно нам, как, в частности, эта
теперешняя немецкая волосатая идея расизма, с ее зверинной зоологи­
ческой ненавистью и эгоизмом. Напротив, нашим постоянным стрем-
лешем было стремление к всемирности, к вселенскости, к универса­
лизму, и в этом сказывается величие нашего народа. И именно, здесь,
в частности, в осуществлении межнациональной солидарности и брат­
ства людей, мы усматриваем будущее высокое призвание Русского
народа.
Эти братские чувства международной солидарности и единства
мы, несмотря на все, несем также и немецкому народу, тем более,
что мы не смешиваем режим с самим народом; самому же народу мы
способны воздать все то должное, на что он только имеет право.
Но великодушные всегда в своих целях и отношениях, мы беспо­
щадны тогда, когда нас к тому вынуждают силой обстоятельств на­
ши враги. Поэтому, если вопреки иным положительным возможно­
стям, немецкий народ последует за некоторыми своими, явно неурав­
новешенными, элементами, то пусть он будет готов к той страшной
ответственности, которая, в особенности при современных орудиях
войны, неминуемо воспоследует из этого.
Неверно, что в России происходит фашизация страны. Фашизм
20
предупреждает коммунизм — там, где он становится опасным, — а
не является его последствием. Но верно, что там действительно со­
вершается процесс национальной и государственной консолидации,
который, если он завершится, может оказаться грозным для наших
врагов. Та чудовищная революционная энергия, которая потрясла всю
нашу планету, сейчас, как это было и с Французской революцией,
переключается на внешний фронт, претворяется в патриотический па­
фос. И мы боимся, что немецко-расистские петухи, потерявшие голо­
ву в упоении от «победы» над крошечной и беспомощной Чехо-Сло-
вакией, своими неумными угрозами и выкриками призывают на свою
голову страшную угрозу, которая может принести им чудовищное
протрезвление. Сегодня они добиваются согласия у Западных наро­
дов, чтоб пойти войной против восточного колосса, а завтра как бы
им не пришлось искать защиты у этих Западных народов против это­
го колосса.
К тому же, Россия всегда была страной великих неожиданностей,
в особенности для тех филистеров и самодовольных ничтожеств, ко­
торых, как было сказано в начале, вводит в заблуждение ее простая
и не безукоризненная внешность. В данном же случае, если удастся
этот многознаменательный и спасительный (и не для одной только
России) процесс переключения ее грандиозной революционной энер­
гии в новое, революционно-патриотическое русло, завершить, страна
великих неожиданностей', может быть, на этот раз поразит вообра­
жение мира в еще большей степени, чем в легендарную войну 1812 г.,
сокрушившую величайшего из завоевателей, шедшего во главе целых
«двадцати языков».
И надо оказать, что в этом переключении нам в немалой степени
помогают наши враги, в частности и в особенности, те же немецко-
расистские петухи, которые, повторяем, явно потеряли голову в упо­
ении от «победы» над маленьким и беззащитным народом.
Глупый враг бывает иногда полезнее умного друга. Так и здесь,
вопреки своим стремлениям мобилизовать всех внутренних врагов
и все центробежные силы нашей страны, расистская Германия фак­
тически работает в пользу ее консолидации. Все попытки морально
разоружить и разложить Русский народ, в частности, убить в нем
веру в себя, в свою государственную состоятельность и историческое
призвание, кончаются обратным — морально-политической мобили­
зацией Русского народа и повышением его государственного и нацио*-
нального самосознания.
То, что происходит сейчас в России, — восстание Русского наро­
да с «одра болезни», которую многие уже считали смертельной, нель­
зя об'яснить только тем, что на двадцатом году большевики, нако­
нец, — при Сталине — поняли, что, по меньшей мере, не умно са­
мому подрезывать ветку, на которой сидишь. Это нечто неизмеримо
большее. Это возрождение или, если угодно, новое рождение Рос-
21
сии и Русского народа, в котором он, как уже неоднократно было в
его истории, восстает из пережитого им кризиса в еще большем ве­
личии и мощи.
При этом, на смену умершему деградированному сословному на­
ционализму сейчас подымается мощный, органический народный на­
ционализм, национализм, подобный тому, который возник в резуль­
тате Французской революции и который обусловил великие рево­
люционные завоевания и вознес звезду Наполеона.
И здесь не бесполезно будет прибавить, что враги России и Рус­
ского народа, внешние и особенно внутренние, должны хорошо и,
главное, своевременно подумать об этом: этот новый национализм
будет страшным в отношении к ним. Те времена, когда они безна­
казанно, на виду у всех работали над деморализацией и растлением
нашего народа, над подрывом его национального престижа, клевета­
ли и возводили хулу на него; времена позорного самооплевывания,
когда некая слюнявая разновидность нашей (вообще столь героиче­
ской) интеллигенции, бия себя в грудь, сопливо вопияла: смотрите,
смотрите все — какие мы гадкие, — эти времена, позорной памяти и
преступного попустительства, отошли в прошлое навсегда и не воз­
вратятся больше.
Бсть известная необходимая закономерность в революционных
испытаниях, в которых данный народ, как Феникс в огне, сгорая в
своих старых, отживших формах, возрождается из их пепла к жиз­
ни вновь — в еще большей полноте и жизненапряжении. Отсюда и
это усиление упора в его национальном самосознании и самоощу­
щении. И усиление это понятно: народ обретя себя исторически
вновь, хочет быть вновь великим, ибо Величие — высшая и основная
категория Истории.
Но сверх всего этого в трагической судьбе России и Русского
народа есть и общечеловеческий аспект. Русский народ — единствен­
ный народ в современном мире, несущий Идею всего человечества,
а не только идею своего собственного национального бытия. Россия,
несмотря на временное торжество там коммарксизма, служащего сей­
час причиной глумливой и ликвидаторской реакции во всем мире,
является для текущего 20-го века тем., чем была Франция для 19:
очагом великих исторических Свершений. И победа расистской Гер­
мании над Россией была бы победой атавизма над историческим про­
грессом, победой зоологии над Историей.
Поэтому и нам русским Россия дорога не только по патриотиче­
ским побуждениям, но и по идеологическим причинам. Ибо в нашу
критическую эпоху Россия таит в себе завязь нового гармонического
человечества, она — очаг новой высшей культуры и общественности,
трамплин в Будущее. Без России современное человечество осталось
бы без Надежды, ибо в современном мире почти нет не отработанных
культурно-исторических сил, которые способны были бы стать но-
23
сителями и творцами новой эпохи. Россия представляет собой сило­
вое поле текущей мировой истории, в ней сходятся и из нее исходят
решающие силы переживаемого всемирно-исторического кризиса, как
и его преодоления. Вот почему все, что есть в мире лучшего и твор­
ческого, исполнено в отношении к ней сочувствия и веры, симпатии
и ожидания.
Благодаря этому такое положение России в современном мире
может явиться в высшей степени судьбоносным и в отношении это­
го предстоящего военного столкновения, в котором на ее сто­
роне будет сама История. Можно верить, что это будет действитель­
но последняя война — духовно и социально человечество уже оо.-
зръло к этому, — и нужно все сделать, чтоб это была действительно
война последняя. Для этого нужно, в частности, с этим великим ло­
зунгом — последней войны, вокруг России мобилизовать все, что
есть в мире от прогресса, от культуры, от света, от великодушия. Но
этого нельзя будет осуществить, если мы при этом не преодолеем у
себя самих режим темной и кровавой охлократии, который не толь­
ко деморализует и парализует наш народ, но и изолирует его от
всего мира.
На переднем плане предстоящая война будет прежде всего
столкновением двух величайших зол современности: расизма и ком­
мунизма. И это их столкновение будет их обоюдной гибелью. Что
касается остальных — положительных сил современной истории, то
по самой логике вещей, они должны будут сыграть в отношении их
роль третьей силы, способствующей этой их об'ективно неизбежной
гибели и призванной — в своей наиболее передовой части — вывести
человечество на новые, достойные его пути развития.
При этом, если коммунизм, воюющий с собственным народом,
неизбежно должен будет погибнуть в порядке внутреннем, что поз­
волит освобожденной России занять место авангарда среди прогрес­
сивных и положительных сил мира, (см. ст. ст. «Тезис Клемансо» № 9
«Т. Р.» и «Революционное оборончество» № 7 «Т. Р.»), то расизм в
последующем неминуемо будет разгромлен в порядке международ­
ном, ибо и намечающаяся коалиция по своим неисчерпаемым, если
они будут мобилизованы, возможностям, и грозная для всех, в слу­
чае возможной победы Германии, международная ситуация, делают
такой исход и об'ективно возможным и повелительно необходимым.
Культурное человечество не может допустить победы расистской
Германии — будь она возможна: это было бы величайшим преступ­
лением перед Историей, чреватым самыми мрачными и напоправи-
мыми последствиями. Но именно поэтому уже такая победа невоз­
можна, ибо, повторяем, потенциальные рессурсы на этой стороне —
если они будут мобилизованы — неисчерпаемы.
Больше того, культурное и свободное человечество, если оно
не хочет очутиться Перед призраком страшного рабства и желает
23
обеспечить возможность дальнейшего нормального существования,
не только не может и не должно допустить победы расистской Гер­
мании, но и должно в результате этой предстоящей, верим;, послед­
ней войны, покончить, на этот раз, с ней, как государством, исправив,
тем самым, капитальную ошибку (на которую указывал уже Фош)
умиротворителей предыдущей мировой войны. Ибо пока в самом
центре Европы будет, в качестве единого и независимого государства,
этот рагаистски и милитаристически одержимый народ, человечеству
придется жить и в дальнейшем не в Истории, а в зоологии, не в
условиях грядущего вечного мира и братства народов, а в условиях
постоянных угроз войны и зверинных (отношений между народами.
И как предыдущая война кончилась целым рядом социально-по­
литических крушений и явилась гранью всемирно-исторического раз­
вития, так в еще большей мере грядущая война, которая неизбежно
станет мировой и в еще более ужасающих размерах, будет очисти­
тельной катастрофой, в которой родится новое чешвечесто и зажжет­
ся Звезда нового всемирно-исторического пути.
Итак, нам не только будет с кем защищаться, но и будет что
защищать в предстоящем военном столкновении.
В то же время — и пусть в заключение это будет особым пре­
достережением врагам нашего народа — внутренним и внешним: и
в своем отношении к ним мы теперь уже не те, чем были до нашей
страшной трагедии. После двадцати лет этой всенародной Голгофы,
которой мы в немалой мере обязаны также своим внешним ч внут­
ренним врагам, мы стали — надо это прямо сказать — в предельной
степени подозрительны и недоверчивы. И это в виду наступающих,
выть может, наиболее грозных испытаний для России — не плохо,
а хорошо. Мы были слишком доверчивы и слишком снисходительны
ко всем, даже к своим открытым недругам и за это жестоко попла­
тились. Теперь же — и пусть это знают враги нашего народа •—
их ждут не какие либо упущения на этот счет, а скорее опасность
трагических преувеличений. Двадцать лет страшного психологическо-
•напряжения и борьбы, состояния всенародного подполья и ежеми­
нутной настороженности научили нас такой зоркости к врагу, что ни
один из них, как бы он ни маскировался искусно, не ускользнет от
взора своей среды, в какой бы он ни очутился.
Вместе с тем революционный дух экстраординарного мироощу­
щения, дух чрезвычайности, боевого экстремизма вошел в плоть и
кровь нашего народа в его новейшей формации, претворился в но­
вую психологию агрессивности и борьбы, ударности и активизма. И,
как выше указывалось, теперь происходитъ фиксация этой психо­
логии на новом предмете, в частности, на новой категории врага, —
врага народа, как такового. И поэтому пусть дрожат гадины, тор-
24
гующие сейчас на всех политических биржах иноземных столиц че­
стью и именем России и ее народов: в отношении их было допуще­
но слишком много попустительств, но тем суровее и беспощаднее
будет исправление их. В этом отношении, в отношении борьбы со
своими внешними и внутренними врагами, мы должны будем фаши­
зировать методы и интенсивность этой борьбы. Больше того, отвер­
гая фашизм в целом, мы должны быть архифашистами в отношении
своих врагов. Фашизм, не решая ни одной из великих проблем со­
временности и даже затрудняя их решение, является, однако, пре­
красным орудием национального самосохранения. И в этом качестве
он должен быть использован нами. Нужно разбудить до предела, до
высшей мобилизованности инстинкт самосохранения нашего народа,
памятуя, что трудно раскачиваясь, как все громоздкое, он способен
все сокрушить, раз раскачавшись. Как говорил Бисмарк: «Русский
народ медленно запрягает, но быстро едет». Не нужно бояться из­
лишнего напряжения, взвинченности, состояния исключительности и
экстраординарности, которые вполне по силам и даже по нутру на­
шему народу, не любящему ничего серединно-промежуточного, уме-
решкнпосредственного, половинчатого. Нужно изобличить сомни­
тельные «успокоения» и призывы к «умеренности», исходящие от не­
которых импотентных элементов нашей общественности или, что
вернее — от наших злейших замаскированных врагов. — Скоро мас­
ки с этих проституированных элементов, служащих одновременно всем,
кроме России — будут сорваны. Не нужно терять хладнокровия и сцо-
будут сорваны. Не нужно терять хладнокровия и спокойствия, — но
койетвия, — но хладнокровие это должно быть хладнокровием ча­
совой», стоящего' на посту, спокойствие должно быть спокойствием
силы, а не состояния пассивности.
К тому же и по существу дела, надо помнить, что бороться нам
придется на два фронта — с врагами внутренними, прежде всего, с
коммарксизмом, и с врагами внешними; и с которыми мы справимся,
если сумеем мобилизовать все гигантские силы нашего народа и всю
его могучую, несокрушимую волю. Справившись же в первую оче­
редь со своим главным внутренним врагом, с коммарксизмом, мы
сможем войну с внешним врагом превратить во вторую национально-
народную, — во вторую Отечественную войну (быть может, и на этот
раз — освободительную для всего мира), — а тогда мы будем не­
победимы. Но для этого нужна предельная мобилизованность всех
сил, на какие наш великий и героический народ способен, и нужно
самим быть на уровне этих его сил и возможностей.
Экстраординарное и вместе с тем высоко судьбоносное положе­
ние нашего народа не только оправдывает, но и повелевает беспо­
щадность мер, что касается специально наших внутренних врагов,
тех элементов не идейного, а государственно-уголовного свойства,
которые, (как и в войне 1914 г.) более всего могут оказаться опасны-
 ми в решительные часы истории, ибо все будет зависеть от психоло­
гического состояния нашего народа: внешние наши реееурсы — не­
исчерпаемы. Поэтому, если в эти, чреватые великими историческими по­
следствиями — и не только для нас, но и для всего мира — часы исто­
рии, могут найтись изверги, моральные уродьп, способные предатель­
ским образом спекулировать на нашей судьбе, то да будут благосло­
венны все кары, которые могут пасть на их чудовищные и преступные
головы. Люди не вправе таким способом бороться с заблуждающимся
добром, с последователями хоть и ложной идеи, но чистых побужде­
ний, но с сознательным злом, при том чреватым такими последствия­
ми, как в данном случае — со злом тех, кто знают, что они делают,
все средства могут быть и должны быть мобилизованы. Россия пе­
реживает один из ответственнейших и критических моментов в сва­
ей судьбе и через себя — современного авангарда Истории — в судь­
бе всего мира. В этот исключительный и экстраординарный момент
и все меры в ее борьбе должны быть исключительными и экстраор­
динарными. В борьбе этой веру нужно соединить с железом. Тут ни­
какие реляции тех некоторых «либеральных» слюнтяев и «гуманисти-
стических» ханж, которые однажды уже предали ее в руки ее
:
внешних и внутренних врагов и потому не могут иметь голоса в этом,
— не должны быть и не могут быть терпимы и допускаемы. Мера­
ми ужаса должны быть парализованы все замыслы и все попытки
наших врагов, нужно оледенить их подлые и презренные души тем,
что только и способно воздействовать на них: страхом. Низость все­
гда соотносительна с трусостью. И борьба с первой удваивается воз­
действием на вторую. Необходимо поэтому, чтоб враги наши знали,
что «керенщина» и «позорной памяти, времена ленинских, безнаказан-
на-предательских подвигов, больше не повторятся. Россия не очутит­
ся больше в руках темных и закулисных ее врагов, ибо зрячими стали
миллионы ее верных и бестрепетных сынов, готовых, если понадои
бится, на все средства, какие могут быть в распоряжении людей, для
ее защиты.
Пока же и здесь мы должны быть на страже чести и имени на­
шего народа, должны быть живыми органами его свободного и му­
жественного слова, бичующего и изобличающего его врагов и укреп­
ляющего истинных сынов его, а главное — должны быть служите­
лями, поддерживающими неугасимое пламя его священной Веры в
себя, в свое историческое значение и назначение — до того момента
грядущей Национальной Революции, когда пламени этому суждено
будет разгореться в новый Светоч правды и добра, указывающий че­
ловечеству достойные его пути общественной и духовной жизни.
26
Замирение страны—или гибель!
Грозная неотвратимость войны нависает все ближе над нашим
отечеством. Даже географически наши будущие враги придвигаются
все ближе к рубежам нашей родины, закрепляя за собой междуна­
родный тыл, подготовляя все необходимые стратегические, предпо­
сылки. В таких случаях, в нормальных условиях государственной жиз­
ни, правительствами заранее принимаются меры к тому священному
единению народа, которое является первым и главнейшим условием
возможности победы в большой войне. Вместо этого всенародного
единения теперешняя коммарксистская власть в России имеет у себя
в тылу фронт, которого она боится не меньше, чем врага внешнего.
И все же, — еще не поздно было бы во имя главного, во имя
спасения самого независимого государственного бытия России найти
возможные пути для замирения страны, для необходимого примире­
ния власти с народом, — если бы у теперешней власти был хоть эле­
ментарный инстинкт государственности и чувство действительности;
если бы сектантское изуверство и маниакальная пришибленность ги­
бельной догмой не извращали самого предстоящего ей образа реаль­
ности и не парализовывали самый ход мысли ее правящего слоя.
Правда, необходимо признать, что многое все же сделано в этом
направлении теперешней руководящей группой правительства, но сде­
лано далеко не все и далеко не с той радикальностью, какая диктуется
чрезвычайностью положения. Прежде всего, для этого нужно было
бы произвести некий психологический шок, о котором мы уже писали
(см. «Суд над палачами», № 8 «Т. Р.»), шок, который бы разрядил
тот страшный резервуар общенародной ненависти к режиму, который
он за двадцать лет своего изуверско-террористического хозяйничанья
мобилизовал против себя. Ибо к психологическому разряду накопив­
шихся энергий недовольства, страданий, протеста, мести и т. п. сво­
дится, в известим смысле, внутренняя закономерность всех вообще
переворотов. Отчасти это и достигается в тех расправах над коммар-
ксистскими боярами, которые были наиболее ненавистны в народе;
но при этом сама правительственная пресса делает все, чтоб нейтра­
лизовать такого рода значение этих расправ, изображая их,
как делающихся во имя сохранения и укрепления того же режима.
27
 Но больше чем людей, нужно было бы убрать наиболее нена­
вистные слова и символы режима, с которым в сознании масс ассо­
циируются все представления о терроре, насилиях, голоде, нищете,
рабстве и пр. и пр., тем более, что этим словам и символам очень не­
многое уже соответствует в реальной действительности. Нужна об­
щая нормализация государства, нужно оздоровить всю жизнь; осо­
бенно нужно устранить все, что поддерживает в стране состяние скры­
той гражданской войны, готовой каждый момент выйти наружу. ЕкглМ
бы нужно было Создать нечто в роде «Народного Фронта», об'еди-
нения всех действительно прогрессивных и положительных сил стра­
ны, то его нужно был!» бы создать прежде всего у себя дома, — в
России, а не в других странах; и не с бредовой, Д О Н К И Х О Т С К О Й целью
установления «диктатуры пролетариата», а с реальной
дачей замирения страны и общенародного об'единения перед лицом
внешней опасности.
Всякий мир всегда есть в известном смысле — компромисс. Для
всеобщего же замирения страны в данном случае, в виду общего
внешнего врага, прежде всего правительство Должно было бы про­
явить инициативу такой воли к прекращению — скрытой и открытой
— гражданской войны, ибо оно руководит жизнью страны, и оно
является главным источником и даже перманентным инициатором этой
внутренней гражданской войны — в силу самой своей природы и
даже доктрины («борьба классов» и пр.). Ибо тот народ не может
вести внешнюю войну, который находится в состоянии внутренней
войны.
И если соответственная реорганизация режима привела бы к все­
общему внутреннему замирению страны и консолидации ее обороно­
способности, то, с другой стороны, и во вне ее такая реорганизация
дала бы нам надежных и искренних союзников и друзей, и в то же
время выбила бы идеологическую «мистику» и средство мобилизации
сочувствия мирового общественного мнения у наших внешних вра­
гов, не говоря уже о их соблазне легкой и верной победы. Ибо на­
до же понимать, что если среди современных государств союзников и
друзей может иметь Россия, то их не может иметь коммарксистская
маффия, партия социального бандитизма, грозящая культуре и цивили­
зации у них у самих дома.
Итак, пока не поздно, — а еще не поздно (такие предупрежде­
ния делались в свое время царскому правительству накануне 17-го
года) теперешняя власть должна взяться за ум-разум и мужественно
сделать все необходимые практические выводы, вытекающие из гроз­
ного внутреннего и международного положения. В против­
ном случае ее неизбежно постигнет нечто, неизмеримо более страш­
ное, чем то, что произошло с царским режимом.
С. Никулин.
m 29
„Петр Великий" или „Николой кровавый"
Загадка Сталина.
за­ « P l u s ça c h a n g e , p l u s c'est la m ê m e c h o s e » , — чем больше
это изменяется, тем больше остается тем же самым. Так, при чрез­
мерном скептицизме, можно было бы охарактеризовать сталинскую
реформаторскую стадию в истории Русской революции. Но это был
бы именно скептицизм чрезмерный. В известном смысле, уже теперь
можно говорить о ленинском «до-реформенном» периоде Русской
революции и о сталинском «по-реформенном» ее периоде, как го­
ворится о Росии после Петра Великого и Александра П-го.
Однако, такая повышенная оценка реформаторской деятельности Ста­
лина возможна лишь, если ее рассматривать в перспектива, в тенден­
циях, в возможных ее последствиях. Если же брать ее так, как она
есть, в непосредственной данности, то вышеприведенный скептиче­
ский афоризм недалек от действительности.
Мы не знаем — есть ли у Сталина и его группы хоть какой ни­
будь свой пред'умышленный прообраз новых, дальнейших путей раз­
вития Революции или он действует эмпирически, импровизируя свои
реформы; явно, однако, то, что он как-то прямо «мистически» (насто­
ящий сектантский «священный страх») боится посягнуть на идеи, осо­
бенно слова (для сектанта слова, «священные знаки» — главное) ста­
рого марксистского катехизиса. А при таком суеверно-сектавтском на­
строении далеко, уйти от того, что есть., действительно нельзя.
Во всяком случае нам приходится иметь дело с поразительным
психологически или психопатологически явлением: в 20 веке торже­
ства свободно ищущего научного духа, после целой эпохи просвети-
тельио-бунтарокого Ренессанса, динамического рационализма, отделя­
ющих нас от догматического идиотизма Средневековья, — такой
«священный» страх перед тем, что сто лет тому назад изрекли Маркс
с Энгельсом! — Что это — особого рода мистически пришибленная
одержимость? сектантское, себе на уме, мракобесие? или та, по вы­
ражению Доетовского, «умилительная»!, «трогательная» глупость че­
ловеческая, на самом деле поверившая, что Маркс, как некий полубог,
все раз навсегда постиг и предрек, все исчерпал и измерил, что с
ним духовная история человечества кончилась и дальше миру нечего
искать, творитц обновляться, а остается ему лишь «продолжать», «раз-
вивать» и истолковывать то, что Дано в «божественном откровении»
«первоучителей» и «пророков».
Конечно, если бы эта суеверно-сектантская пришибленность бы­
ла только индивидуальным явлением, к ней можно было бы только
снисходить: мало ли вокруг нас умственного! убожества, чудачества и
духовного' рабства и немочи. Но в данном случае это явление обще­
ственного порядка и размера; и во имя неприкосновенности текстов
этого «священного писания» целый великий народ, как кролик на сто­
ле вивисекции, не только безжалостным образом истязается и уроду­
ется полуневменяемыми изуверами, но и подвергается страшной смер­
тельной опасности в смысле самого своего независимого государст­
венного бытия. Когда в Европе решался вопрос о том — быть или не
быть новой мировой войне и, следовательно, быть может, гибели
всей современной цивилизации, в Москве главы правительства в это
самое время занимались вопросами... истории В.К.П. Прежде всего,
кому еще нужна «история» этого смердящего на весь мир трупа, это­
го выродившегося сборища шпионов, предателей, провокаторов и свободой слова, печати, общественных союзов и пр., но право на
диверсантов? Но' главное в том, что в то время как тупоголовые на­
четчики - изуверы бьются над «вопросами», подобно худшим средне­
вековым схоластам — как нужно толковать — вкривь или вкось, —
тот или иной текст своего коммаркеистскога катехизиса, в это время
страшный внешний враг день и ночь готовит все средства нападения:,
чтоб, воспользовавшись именно хозяйничанием этих преступников-
маниаков, поработить целый великий народ, а за одним показать
кузькину мать и самим маньякам - изуверам.
Вот эта сектантская подавленность и порабощенность мысли и
воли, т. е. подавленность и порабощенность того, что все в мире дви­
жет и создает, из чего все созданное человеком исходит и образует­
ся, притом подавленность и порабощенность догме явно устаревшей
и уродливо односторонней, скорее негативной и разлагательно-
разрушительной, чем созидательной, — и обрекает на бесплодность все
те попытки преобразований и реорганизации режима, потребность в
которых смертельно необходима и необходима безотлагательно', ибо
именно этим, этой Ахиллесовой пятой России — ее режимом, и тем,
что теперешняя власть имеет грозный фронт у себя в тылу, в лице
собственного народа, надеются и спешат воспользоваться наши внеш­
ние враги.
Поэтому, чем дальше затягивается этот своеобразный вариант из­
вестной операции — вытаскивания' самого себя из болота за соб­
ственные волосы, — преодоление Сталиным коммарксизма именем и
во имя 'коммарксизма, тем больше напрашивается роковая и чреватая
неисчислимыми последствиями альтернатива: «Петр Великий» или
«Николай Кровавый» (прозвище данное самими большевиками Нико­
лаю И-му), т. е. великий и бесстрашный реформатор, истинный ре­
волюционер сверху, который один против целой страны, ломая все
30
ее традиции й установления, звал ее учиться, творить, думать, а не
бессмысленно бормотать «священные тексты», и главное, звал идти впе­
ред, смело навстречу новому; или бесцомощно-жестокий и обреченный
охранитель — «последний царь», губивший все — страну, народ и
самого себя, но «спасавший» осужденный Историей, обреченный —
но милый его сердцу — режим. В самом деле: что это — в духе
Петра Великого с его настоящей революцией, преобразовавшей Россию
снизу до верху или в духе Николая Второго с его сомнительной Ду­
мой и «куцой конституцией», лицемерными «реформами» и трусли­
выми, неискренними уступками?—Возьмем для примера лишь несколь­
ко образцов:
Новый советский парламент (сталинская Дума?) noi всем прави­
лам легальных государств, — но в «парламенте» этом есть «избран­
ные», были «избиратели», только не было ... самих выборов.
«Самая демократическая в мире» конституция, с «широчайшей»
слово, печать и общественно-политическое творчество имеет факти­
чески лишь 1/100 граждан, т. е. кучка коммарксистских начетчиков и
сектантов.
Убийства — физические и моральные — главных носителей ком-
марксизма в России и делателей революции, но . . . во имя торже­
ства коммарксизма и укрепления революции.
Раскрепощение мысли, лозунг: «передовая наука», но тут же ока­
зывается, что эта «передовая наука» — ничто иное, как... марксизм.
И т. д., и т. д.
Появились призывы: «дерзать», творить, смело ставить новые
проблемы и пр. Но призыва эти похожи на трагическое издеватель­
ство. Ибо в условиях монопольной диктатуры одной идеологии
коммарксизма, когда малейший уклон выуживается и карается чуть
ли не смертью, призывать мыслить, дерзать — все равно, что птицу,
заключенную в клетку, призывать летать. Кроме того, для тамошне­
го терроризованного населения, эти призывы могут показаться про­
вокацией. Так в начале Нэп-а были даны некоторые «свободы» слова,
мысли, но потом в массах было известно, что сталось с теми довер­
чивыми, кто имели неосторожность этими «свободами» воспользо­
ваться. Мы, конечно, не думаем, что и теперешние призывы к «дер­
занию» суть тоже нечто вроде провокации. Но власть, построившая
свое управление народом на обмане, убийстве и полном аморализме
и беззаконии, должна ждать такого же ответного и к себе отноше­
ния, построенного на притворстве, всяческой подпольщине и презре­
нии к закону и престижу власти.
Когда ореди безысходной и невыносимой нашей трагедии во весь
рост впервые обозначилась фигура Сталина1, как главы государства,
и он начал свои реформы, то, вероятно, очень многие в народе с наде­
ждой воскликнули про себя: берег виден. Но вот прошло с тех пор
31
не мало, времени и не мало осуществлено реформ, но хотя «берег»
действительно по прежнему виден, мы не приблизились к нему,
поводимому, ни на один аршин. Ибо режим, как система, остается.
А усовершенствование путем реформ этого же режима есть, собст­
венно, усовершенствование зла, т. е. делание его еще большим.
Но...— и квази-рефюрматоры должны знать это: возбужденные и не­
оправданные надежды создают особенно острое состояние отчаяния
и ненависти в народе, и в этом состоянии народные массы способны
на все. Так было с «реформами» Николая 11-го, после которых ре­
шимость бороться до конца распространилась не только на все груп­
пы населения, еще верившие в легальные и реформистские пути, но
и в крайней степени выросла в интенсивности. Тоже может случить­
ся и с реформами Сталина. Он отойдет в Историю или самым про­
славленным именем, истинно выведшим великий народ из страшной
трагедии его, или самым ненавистным именем, последним, худшим
из «псов» всей их ленинско-троцкистской своры.
1
Такова, следовательно , одна возможная сторона нашей альтер­
нативы: Сталин — «последний (большевистский) царь», «Николай
Кровавый», беспомощно-жестокий спасатель обреченного Историей
режима. Но наряду с ней присутствует и другая возможная сторона
этой альтернативы: Сталин — великий преоброзаиатель, революцио­
нер сверху, автор некоего превентивного переворота, подобный Пет­
ру Великому, Иоанну Грозному, на Западе Наполеону и др. Объ этом
мы писали неоднократно в предыдущих номерах «Т. Р.», и пока все
сказанное там остается в силе. Нельзя преуменьшать уже того, что
Сталиным сделано: патриотизм, консолидация России, нормализация
и очищение быта, реабилитация интеллигенции, отмена пролетарской
сословности и пр. и пр.; каждая из этихъ полумер — не велика в от­
дельности, но в сумме это нечто несомненно значительное. Лишь де­
шевые политиканы или те элементы, определенного назначения, («ба­
раньи головы» при «собачьем мясе»), цель которых совершенно иная:
не русская, а анти-русская, могут не замечать и даже охаивать все это,
сделанное им. Сталин, если он не будет сбит с толку маневрами и инси­
нуациями внешних и внутренних врагов России (см. ст. — «Бараньи го­
ловы и собачье мясо») и закончит тот процесс государственной и
национальной косолидации Русского народа, который сейчас там про­
исходит, войдет в Историю', несмотря ни на что, в качестве второго
собирателя России, ибо именно при нем закончился ленинский пери­
од распада и разбазаривания ее и начался процесс всестороннего вос­
соединения. Недаром враги России, как таковой, не могут иначе го­
ворить о нем, как с пеной у рта, И конечно, отнюдь не из антиболь-
шевитских побуждений: Троцкий, для которого Сталин — «фашист»,
«бонапартист», «ликвидатор» революции и пр. и пр., у них не вызы­
вает таких чувств, даже совсем, наоборот... Для нас же эта ненависть
врагов России к Сталину есть именно аргумент в пользу его.
за
Несмотря ни на что. нужно решительно различать сталинскую
группу государственников и революционеров - конструктивистов и
троцкистскую группу разлагателей и социал - садистов. Первые, как
мы уже неоднократно писали, для нас враги условные: нас с ними
разделяют остатки неубранного коммарксизма, вторые — враги без­
условные, и нас с ними разделяет все и прежде всего Россия и Рус­
ский народ, заклятыми врагами которых они являются. Все данные,
идущие из России, в частности, сообщения тамошних корреспонден­
тов наиболее солидных иностранных газет, свидетельствуют, что в
этом мы не пребываем в отрыве от преобладающих настроений на­
родных масс, которые действительно в Сталине усмотрели не то на-
вого Иоанна Грозного, за его расправы над коммарксистскими боя­
рами, не то нового Петра за его реформы и новую, «третью» рево­
люцию сверху.
Чтобы понять основную ориентационную линию, которой, неви­
димому, следует Сталин, нужно освободиться от традиционной и не­
пригодной уже схемы - классификации общего положения в России:
всякое правильное об'яснение фактов начинается с их правильной
классификации. Вся путанница в представлениях эмиграции и ино­
странного общественного мнения насчет положения в России про­
истекает из того, что они продолжают по прежнему следовать тра­
диционно-банальной, двойной схеме борющихся там сил: официаль-
но-господсгвующихъ элементов и под'яремно-апповиционных. В
действительности, в теперешней, еще не пореволюционной, но уже
и не революционной России, нужна не двучленная., а трехчленная
схема — классификация, в свете которой многое представляется ра­
дикально иным.
Согласно этой схеме - классификации в России существуют и
борются три главные силы и рода настроений: основная, решающая
— новая национально-народная стихия и две побочных: слева —
деградирующие и распыляющиеся остатки коммарксизма, •— наибо­
лее чистое выражение — троцкизм, и справа — остатки старой до­
революционной России, также все более тающие и распыляющиеся.
И вот Сталин все время балансирует между главной и основной
из этих трех сил, все выростающей и консолидирующейся,
и побочной слева, все более разлагающейся и тающей. И так как
первая все бошее .консолидируется и вырастает, а вторая все более
(разлагается и распыляется, то и он все более уходит от второй и
сближается с первой. Но хватит ли у него мужества, решимости и
исторической прозорливости, чтоб оиомчатфьно ^порвать (до' вто­
рой и возглавить первую, — то, на что хватило Наполеона и что
обусловило его чудесную военно-политическую звезду — это во­
прос биографического .порядка, и тут никакие, социологически обос­
нованные прогнозы, невозможны. Но если довольствоваться уловле-
33
нием одних тенденций, то указанное направление его эволюции не
оставляет пока никаких сомнений.
Во всяком случае тот несомненный факт, что во всей соверша­
ющейся эволюции в России происходит превращение марксистской
идеократии в сталинскую автократию и, тем самым, превращение как
бы истории в биографию, этот факт сам по себе чреват некоторыми
многообещающими возможностями.
Платон видел преимущество самовластия перед демократией в
том, что в нем достаточно убедить или приобщиться к истине одному.
Мы здесь, разумеется, не взываем к Сталину, к его чувству ответствен­
Минин или Гришка Отрепьев
ности и высшему здравому смыслу, не напоминаем ему, что при таком
В новом великом Смутном времени, которое переживает Россия,
режиме автократии в значительной мере от него зависит судьба мно­
и которое, повидимому, подходит к концу, снова, как тогда,
гих поколений всей России и через нее — всего прогрессивного че­
происходит борьба двух тенденций в душе Русского народа — и
ловечества. Но все же мы полагаем, что даже если бы ему были чу­
здесь, в эмиграции, и там, — борьба между патриотически-героиче­
жды чувства российского патриотизма, хотя он — один из сынов мно­
ским духом Минина и предательски-тюраженчесхим духом Гришки От­
гоплеменной России, то помимо побуждений простой гуманности, ко­
репьева. Кто победит? И, следовательно, — возродится ли Россия в
торой не могут быть безразличны судьбы двухсотмиллионног9 наро­
новом величии и свободе или падет, опозоренная, отдавшись в руки
да, стоящего сейчас под угрозой иноземного рабства и гибели, быть
Вора — ставленника иноземного врага? Перед лицом этой страшной
может, самого его государственного бытия,—помимо этого не может
опасности, которая разверзается перед нашим народом, политически
он не понимать, что Россия в нашу эпоху — величайший и даже ре-
доверчивым к чужим нациям и доведенным до патриотической невме­
рающий фактор общеисторического прогресса, и что победа над ней
няемости сектантским изуверством преступной власти, — нужно с ма­
в данном случае расистской Германии была бы победой «атавизма
ксимально доступной реальностью вызвать к жизни эти две роковые
над историческим прогрессом, победой зоологии над Историей» (См.
тени нашей истории — героически-лучезарную и позорно-зачумлен­
«К врагам Русак, народа»). А такая победа Германии и поражение
ную, чтоб в живых образах охарактеризовать ту тяжкую альтерна­
России — неизбежны, если теперешняя власть не преодолеет страш­
тиву, перед которой мы стоим. С кем мы и кто мы — безвестные, ря­
ный фронт у себя в тылу, фронт в лице собственного народа и не
довые Минины или маленькие, миниатюрные Гришки Отрепьевы?
вступит мужественно и, главное, своевременно на путь замирения Готовые «заложить жен и детей», т. е. отказаться от всяких личных
страны и ее соц.-политической нормализации. мотивов во имя гражданского и патриотического долга или низкие,
П. Боранецкий. презренные, шкуры, способные пойти на все, вплоть до предатель­
ства своего отечества заклятому иноземному врагу — лишь бы улуч­
шить свою маленькую, трусливую и своекорыстную долю? Мы — в
истинно трагическом положении невозможности выбора между внут­
ренним и внешним врагом нашего Отечества, между режимом, из-
внутри готовящим ему поражение и внешним врагом, готовящимся
этим режимом воспользоваться. Так не. соблазнимся же слабостью и
самоослеплением, и не станем, борясь с одним из этих врагов нашей
Родины, орудием ее другого врага. Наше место — не с тем или дру­
гим врагом нашего народа, а с нашим народом, и с ним против того
и другого его врага — внутреннего и внешнего.

Николаев Н.

34 35

„Тезис Клемансо"
Еще о революционном оборончестве.*)
Пока существует теперешний коммаркеистский режим в Росси
(есть основания верить, что он своевременно будет преодолен в по-
рядкЪ превентивной самореорганизации) мы в вопросах оборончества
стоим перед, так сказать, тремя неизбежностями: первая — неизбеж­
ность войны, — происходящая фашизация мира лишь крайне обо­
стряет ее; вторая — неизбежность внутреннего переворота в Рос­
сии в случае войны, и третья — условная, — неизбежность пораже­
ния России, если современный ее режим не будет преодолен, хотя
бы — в крайнем, худшем случае — зо время уже разразившейся
войны.
Будь в России нормальный режим, нам бы не только никакая
война не была бы страшна — особенно при теперешней междуна­
родной ситуации, но она даже не могла бы возникнуть, ибо весь ра­
счет наших внешних врагов — вполне резонный — именно на наше
внутренне положение, — эту ахилессову пяту современной Рос­
сии. А если этот расчет правилен, т. е. если действительно при те­
перешнем режиме поражение России неизбежно, ибо не может пра­
вительство вести большую внешнюю войну, ведя в то же время
внутреннюю гражданскую войну с собственным народом; и, с дру­
гой стороны, если верна вторая «неизбежность» — внутренний пе­
реворот в случае войны, то нам, истинным патриотам русским, ни­
чего не остается, как исходить из этой последней неизбежности,
чтоб предотвратить при ее помощи предыдущую.
Конечно, переворот во время войны содержит в себе риск де­
зорганизации страны и утраты ею надлежащего военно-политическо­
го упора. Но только риск. История знает не мало примеров побе­
доносных войн, несмотря на то, что воевавшие государства пережи­
вали при этом те или иные революционные потрясения. Укажем лишь
на некоторые из них.
После нашей Февральской революции Россия еще несколько
месяцев оставалась в строю, и если бы не работа внутренних врагов
*) См. ст. «Революц. оборончество», Кг 7, «Т. Р.».
36
(особенно пораженчество большевиков и октябрьский перево­
рот) и надлежащее концентрированное правительство, она смогла
бы довести эту революционную войну до конца, — ведь анархия и
дезорганизация шли не столько снизу, от народа, сколько сверху, от
правящих слоев, в частности, от скрытых и открытых предателей и
заведомых немецких агентов, орудовавших вокруг руля нашей госу­
дарственности. О той же возможности победоносной войны, обу­
словленной устранением негодного правительства, свидетельствует
сам «Отец победы», великий государственный деятель Франции, Кле­
мансо, который не только допускал, но счел необходимым убрать в
ходе войны негодное правительство, чтоб страна могла воевать луч­
ше. Но самым, быть может, разительным примером той же возмож­
ности является замечательный подвиг Кемаль-паши, который даже не
в ходе войны, а в ее уже трагическом исходе, — в начавшейся уже
агонии и распаде страны, поднял ее на ноги вновь и спас от позора
и гибели.
Таким образом, переворот во время войны заключает в себе
только риск: его цель далеко не безнадежна. Сохранение же преступ­
но-негодной власти, не только парализующей страну, превращающей
народ во врага в его собственном доме, но> и изолирующей ее
от всего мира, от лучших ее друзей и союзников, — такое сохране­
ние влечет поражение неизбежное. Как говорил, знаменитый МаКкиа-
вели: «Невозможно сохранить государство, имеющее одновременно
внутренних и внешних врагов». Что касается последнего момента —
изоляции России при теперешнем режиме, то, не говоря уж о его об­
щей природе, достаточно указать на работу Францусской компартии,
которая точно намеренно делала и делает все, чтоб не только оторвать,
но даже восстановить против России народ, у которого с
Россией, как таковой, так много общего. — Видите-ли, пекари из
«Юманите» хотели обойти и втравить в войну Францусскую дипло­
матию с ее вековой школой. В результате если бы злейший враг по­
работал над подрывом стихийно-народной и официальной дружбы
Франции к Русскому народу, он бы не мог это лучше сделать, чем
делают те, кого во Франции считают платными агентами сегодняшней
России.
Помимо же всего прочего, наш отказ от переворота во время
войны не отменяет его стихийной неизбежности. Предусмотрительная
же готовность к нему позволит не только канализировать, осмыслить
и организовать взорвавшуюся народную стихию, но и вдунуть в нее
дух патриотического пафоса и государственного смысла. В против­
ном случае эта взорвавшаяся стихия гнева народного разольется в
море анархии, а мы не только своим «неприятием» не остановим не­
избежного хода событий, но об'ективно окажемся против собствен­
ного восставшего народа и вместе с его и нашим собственным врагом.
В данной ситуации эта злосчастная альтернатива: примиренческое
37
оборончество или предательское пораженчество точно придумана са­
мими врагами России и Русского! народа; ею они как бы хотят его
убедить, что ему ничего не остается, как становиться на сторону или
своего внешнего или своего внутреннего врага, т. е. убедить в безвы­
ходности его положения и фактической невозможности быть актив­
ным. В лучшем случае он в этом положении должен оставаться пас­
сивным, безучастным зрителем того, как его враги будут без него
и против него решать его судьбу; в худшем — он должен стать
на сторону одного из своих врагов, т. е. занять противоестественную
позицию вражды к самому себе.
В действительности вне и выше этой гибельной и насквозь по­
рочной альтернативы — необходимости выбора между внешним и внут­
ренним врагом своего отечества и своего народа, есть третье и един­
ственно достойное и разумное решение — не соглашательское обо­
рончество и не предательское пораженчество, а национально-народ­
ное революционное оборончество, которое и неизбежно в поряде
исторического факта и единственно целесообразно в порядке поли­
тической нормы.
П. Б.
38
На чем помириться?
К замирению страны.
(В порядке обсуждения. Ред.)
Известная идеология имеет права на гегемонию (на гегемонию,
<но не на монополию) лишь в том случае, если она, с одной
стороны, достаточно широка, чтоб не подавлять обще-культурную
жизнь рядом с собою, а, с другой стороны, достаточно прогрессивна,
и нова, чтоб не тормозить дальнейшее обще-культурное развитие.
Так например, когда «третье сословие» в эпоху Французской рево­
люции шло к политическому и духовному господству, оно в своей
идеологии, для того времени, было действительно самым передовым
движением, самым прогрессивным и в то же время наиболее емким
и широким из всей тогдашней культурной жизни человечества. По­
этому оно не боялось и широко предоставляло всей творческой жиз­
ни свободу. Это признавал даже такой враг третьего сословия (бур­
жуазии), какъ Лассаль. «Французские национальные собрания прошло­
го столетия, — писал он («Труд и капитал»), — сосредотачивали в
себе весь гений, все умы Франции, во всей стране не было ни одной
идеи, которая шла бы дальше целей этих собраний. Во ^сей 'литера­
туре и философии этого периода нельзя найти ни одной мысли, ко­
торая не волновала бы их, не служила бы предметом их трудов к осу­
ществлению! Следовательно, они находились на высшей теоретической
вершине своего времени, на высшей точке его развития» (подчеркнуто
везде автором).
Можно ли хоть отдаленным образом тоже сказать о современном,
— даже не гегемоне, а монополисте, духовно-общественной жизни
в России — марксизме, — этом отвратительном и духовно ничтож­
ном последыше буржуазно-мещанского материалистического миро­
воззрения, крайне, до уродливости, узком и однобоком, создан­
ном, притом, почти сто лет тому назад (сто лет нашей бурной и ве­
ликой эпохи!), из элементов, многие из которых давно уже стали ар­
хаизмами?!
Хорошим 'показателем достоинства и значительности этого мо-
н«р<\диста является уже то, что он, чтоб сожранить свое положение,
39
должен полицейскими мерами задавить всякое проявление свободной кой она представляется в мире теперь, стала действительно аван­
мысли, всякое выражение свободного творчества, создав режим не­ гардом современного человечества, отечеством всего того, что есть
бывалого духовного рабства, ибо не устоять ему перед свободным в нем от прогресса, от культуры, от всех передовых стремлений и
словом, не выдержать ему прикосновения свободной критики. Страх идей.
перед свободным словом, перед свободной мыслью показывает, что Фактически все современные социалистические партии Европы пре­
даже он сам сознает свое вессилие и неспособность вне полицейских вратились в партии социального прогресса (вместо ограниченной со­
мер защитить и оправдать занимаемое им положение. циальной системы). Такое же естественное и благотворное превраще­
Поэтому для замирения страны, в частности, для замирения ее ние должна бы испытать и компартия, тем более, что она и без того
в сфере мысли, в сфере духа, нужно, прежде всего, освободить Рево­ быстро эволюционирует в этом же направлении. Тем самым, она долж­
люцию (как великий исторический процесс) от идиотизирующей и на была бы быть реорганизована из классовой партии во всенарод­
духовно умерщвляющей ее извнутри догмы марксизма и свести его ную, из пролетарской — в партию всех трудящихся, из сектантской
к тему, чем он и является по своему содержанию и негативному, раз- группы учеников-начетчиков Маркса — в партию всех передовых
лагательному духу — к критике старого капиталистического обще­ идей, передовой мысли и прогрессивного исторического делания.
ства, — даже не старой культуры и старого мировоззрения, ибо, по­ При этом, само собой разумеется, все такого рода преобразования
вторяем, тут он, с его общим материалистическим мировоззрением, и реформы должны быть закреплены и обеспечены гарантиями. Го­
вполне тождествен старому буржуазно-материалистическому сознанию. сударство должно быть действительно конституционным, действ-
Нужно исходить из нашего лозунга: марксизм — меньше социа­ тельно правовым; граждане должны быть действительно из'яты из-
лизма, социализм — меньше Революции. Как известно!, есть несколь­ под власти произвола и случайности и соподчинены закону. А для
ко десятков разных доктрин социализма (марксизм лишь одна из этого нужно по крайней мере на деле реализовать хотя бы ту же
них). Также, беря для примера Франц. революцию, — разве это сталинскую конституцию, освободив ее о того^ что фактически сво­
грандиозное событие - движение, потрясшее весь мир и создавшее дит ее на смарку, — т. е. от монополии компартии в ее теперешнем
новую мнотобразную эпоху, можно свести к какой либо одной кастово-сектантском виде и монополии марксизма.
политической группе или идеологической теории, к какому либо од­
ному, хотя бы и великому мыслителю? — Это великий всемирно-
исторический взрыв и прорыв, грандиозный культурно-исторический Я. Никитин.
поток, у которого, были десятки истоков и притоков, десятки
оттенков и направлений мысли и действия.
Поэтому и в нашем случае, касаясь положительной стороны за­
мирения нашей Родины (ликвидация монополии марксизма — общее
отрицательное его условие) можно было бы за исходный момент
взять, в качестве руководящего примера, лозунг самого Сталина, вы­
брошенный им по частному поводу: «передовая наука». Т. е., расши­
ряя и углубляя этот лозунг на все сферы жизни, консолидировать на­
шу страну и государство — в виду общей отечественной угрозы —
на всем том, что есть в современном человечестве наиболее пере­
дового и творческого, наиболее прогрессивного и значитель­
ного, на всем, что несет в себе какие бы то ни было элементы от
новой эпохи, от новой высшей культуры и общественности, — так,
чтоб страна наша стала действительно авангардом человечест­
ва, отечеством и надеждой всего, что есть в мире ищущего, творче­
ского, исполненного стремления к новым, достойным человека, фор­
мам жизни.
Это могло бы иметь решающее значение в предстоящей
войне и в смысле отношения к ней всего окружающего нас мира, —
если бы Россия вместо кровавого застенка коммарксизма, ка-

40
41

Вороньи головы и собачье иясо
Поговорка о «бараньих головах» и «собачьем мясе» имеет, как
известно, фактическое основание. В некоторых краях были зарегистри­
рованы полицией случаи торговли собачьим мясом при помощи при­
ставления к нему бараньих голов.
Нечто подобное такого рода торговле наблюдается и между нами,
среди некоторых элементов эмиграции.
Парадоксальность текущего положения России заключается в том,
что за сохранение в ней большевизма борются две противоположные
и между собой враждующие внешние силы: справа — германо-японский
имперализм, который видит в сохранении большевизма главное усло­
вие возможности легкого и верного разгрома России, и слева —
лево-интернационалистские разлагательно-разрушительные междуна­
родные, силы, для которых сохранение «большевизма» в России есть
сохранение «все же» их дела, и который они, кроме того, надеются
использовать для сведения своих счетов, столкнув его с «междуна­
родным фашизмом».
Но особенно пикантным обстоятельством в этом антирусском деле
является то, что между этими двумя внешними силами, в качестюе их
сообщников и холуев, — бараньих голов, прикрывающих их собачье
мясо, распределены и некоторые, соответственные, элементы русской
эмиграции, тоже из кожи вон лезущие, чтоб под тем или иным бла­
говидным предлогом препятствовать происходящему в России про­
цессу ликвидации коммарксизма. Только этим можно об'яснить, в ча­
стности, их «парадоксальный» плач и причитания над избиваемыми
Троцкими и Ягодами и усилия задержать занесенную руку сталинце/в
над дальнейшими жертвами из тех же заклятых врагов и палачей
Русского народа.
Бесполезно ставить альтернативу — что это глупость или пре­
ступление, безмозглое головотяпство или наемное предательство, ибо
тут, повидимому, есть и то, и другое. Лишь потом можно будет
разобраться — кто делал это вражье дело по глупости и головотяп­
ству, а кто изменнически выполнял заказы злейших внешних врагов
своего народа. Во всяком случае те и другие играют роль бараньих
голов, под видом которых происходит торговля собачьим мясом, мя-
43
сом лево-интернационалистических и право-империалистических вра­
гов России.
В этих целях удержания коммарксизма в России наши внешние
враги оправа и слева, как и их холуи и сообщники из нашей же рус­
ской среды, прибегают к самым невероятным трюкам прямого и кос­
венного воздействия — не только обычным путем всякого рода ин­
спираций (кстати, для этого имеются своего рода японо-немецкие из­
дания на русском языке), подтасовки и измышления информации,
подкупа сотрудников международной прессы, политических диверсий
и пр. и пр., но и всякого рода инсценировкам, косвенным методам
пропаганды, которая должна, в частности, подогревать холодеющий
коммарксизм ... у самих его русских официальных представителей.
В ход пущены даже средства человеческой глупости: так в свое вре­
мя они Сталина об'явили «сумасшедшим» (как, дескать, безумно то,
что он делает, ликвидируя «собственное окружение» — таков их лу­
кавый «довод»); потом — но это уже предмет для веселого юмори­
стического фельетона — они всячески старались, так сказать, «пос­
сорить» Сталина... с Русским народом и натравить его на все русское
и русских. Появилась, всячески муссируемая ими, «информация», что
гитлеровская Германия прямо кишит замаскированными и всюду про­
никшими коммунистами: дескать, не отчаивайтесь, большевики, и не
отрекайтесь от своего коммарксистского добра: пригодится, — наив­
ный рассчет на глупость и неосведомленность кремлевских «анти-троц-
кистов». И т. д., и т. д.
Таким образом, в то время как там верные сыны народа и оте­
чества делают нечеловеческие усилия, чтоб вырвать его из коммар-
ксистской мертвой хватки, здесь в глубоком эмигрантском тылу, в
эмигрантских норах притаившиеся гадины делают все возможное, чтоб
парализовать эти героические усилия.
Зная меру страшной ненависти народа к режиму, обрекшему его
на море страданий, рабства и нищеты, мы себе представляем, что если б
там могли и знали, что здесь имеются замаскированные пособники
и извне оплачиваемые сторожевые псы этого режима, то живьем бы
растерзали этих притаившихся гадин, сделавших из вражды к своему
народу профессию и средство своей карьеры.
С своей стороны мы можем им лишь сказать, что ничего они
своей подло-преступной работой не достигнут, или достигнут обрат­
ных результатов, так как слишком уж ясна и слишком уж хорошо из­
вестна вся «скрытая» механика этой их работы. Результаты же ее
отягчат не судьбу России и Русского народа, а падут на их собствен­
ные преступные головы, когда наступят приближающиеся разреши­
тельные сроки.
Н. Барский.
43
 нейшую, железно-необходимую поступь. Если же они будут продол­
жать упорствовать в своих попытках загородить ей дорогу, то пусть
они знают, что, если нужно будет, она переступит через труп их.

К. Чернецкий,

Разочарование решателей
Международные, разлагатели в начале Русской революции, в ее
чисто разрушительный период, — не то как воронье на падаль, не то
как ведьмы на шабаш, — слетались со всех концов мира на ее, дья­
вольски-кровавый костер, чтоб каждый по своему отдать свой чертов
«аминь» в этой, казавшейся им, грандиозной исторической черной
мессе.

Но вот все, что можно было разрушить, было разрушено, все,

что было тленного в нашем историческом существовании — сгорело.
И на пепелище старой России, и в ее лице старого мира, нужно было
начать строить, восстановлять, собирать положительные силы. А для
этого нужно было перейти от голых отрицаний к созидательным
утверждениям, от развеяния творческих, утверждающих сил к их со­
биранию и мобилизации. Это и началось уже под старыми, коммар-
ксистскими, разлагательно-разрушительными формами сознания и
жизни. И вот тут то именно все разлагатели всех стран, марксистско-
троцкистского, промарксистского и всякого иного толка, и забили тре­
вогу, закаркали, завизжали. Начали развенчивать и хоронить все то,
что еще вчера почитали своим «общим делом». Из всех сил — как
могут — скорбят и причитают также, в частности, и наши отечест­
венные разлагатели и враги России, резонно завидевшие в этом про­
цессе возможность и ее возрождения, быть может, в еще боль­
шем величии и мощи. Вдруг, как по мановению волшебного жезла,
бывшая еще вчера «великой», советская литература!, сегодня совсем
перестала существовать; Европа (это они — Европа!) «перестала
больше интересоваться Русской революцией». И т. д., и т. д.

Зная цену и побуждения этих шиканий и скорбей разочаровав­

шихся разлагателей, мы не намерены вступать с ними в полемику и
вести «принципиальный» спор. Вместо этого поясним лишь им, чтоб
им не пришлась «разочаровываться» в их теперешних «разочарова­
ниях», за которыми видны «уши» определенного «социального зака­
за» и назначения. — Не дряблыми перьями упадочных и потерянных
душ делалась и делается История, и не им также остановить ее даль-

44
44

Прометеизм и религия
Тот, кто утверждает противоположное, больше отрицает, чем тот,
кто только отрицает. В таком смысле Прометеизм есть более значи­
тельное и радикальное отрицаше Религии, чемъ отрицание Материа­
лизма (беря этот термин в нашем, самом широком смысле). При этом
разница между отрицанием Религии в Прометеизме и отрицанием ее
в Материализме та, что Материализм отрицает ее, так сказать, снизу,
Прометеизм отрицает сверху. Отрицание Материализма — низкое, пу­
стое, пошлое, — есть отрицание во имя отрицания, во имя «нуля»,
по выражению Достоевского; отрицание ее в Прометеизме — положи­
тельное, творческое — есть отрицание во имя высшего утверждения.
Поэтому в строгом смысле слава, Прометеизм не просто отрицает
Религию, а преодолевает ее, Материализм же только отрицает. Его
отношение к Религии — отношение только антитезы; отношение к
ней Прометеизма — отношение Синтеза, отрицающего ее и вместе
с тем вмещающего в высшем Утверждении. В отношении того иде­
ального начала, что содержится в Религии, Материализм ниже пред­
мета своего отрицания, ибо нечто, какбы оно ни было незначительно,
все же больше, чем ничто. Он же отрицает Религию, по существу,
во имя ничто. Поэтому естественно, что даже тамъ, где, как это
имеет место в Сов. России, в помощь ему мобилизована вся мощь
государства, массы все же. предпочитают ему Религию, ибо в по­
следней хотя и в примитивном и ложно-нигилистическом виде, но
все Же есть некоторое понятие о высшей реальности и высшем
смысле жизни; в нем же кроме похоти животно-сытого самоудо­
влетворения и безотрадной веры в духовно-нрвствсиное ничто, ни­
чего нет.
Отрицание Религии в Материализме — по необходимости плос­
кое, вульгарное и пошлое, с некоторой необходимой дозой хули­
ганства. И иначе и быть не может, так как таков его самого общШ
уровень: в наших отрицаниях также выражается характер и досто­
инство нашего существа, как и в наших утверждениях; ибо, как в
утверждениях наших содержатся и наши отрицания, так и в отри­
цаниях содержатся и наши утверждения.
Материалистическое миросозерцание, следовательно, отрицает лишь
так, как оно только и может отрицать — на свою низкую и ничтожную
мерку. Поэтому во многих отношениях оно своим отрицанием даже
способствует преуспеянию Теологического миросозерцания, как,
впрочем, и обратно — это последнее со своей стороны также при­
зывает к жизни и поддерживает его. Есть известное диалектическое
изаимаблапоприятствавание этих двух изначально' антитетических
видов сознания: каждый из них порождает и поддерживает сущест­
вование своей противоположности, каждым из них, в силу их по-
46
лярной односторонности, предполагается, В качестве противополож­
ного восполнения, другой. Лишь Прометеизм, лишь Титаническое ми­
росозерцание, выступая в качестве высшего преодолевающего Син­
теза их тезы (Теологическое мир.) и антитезы (Материалистическое),
делает больше не нужным и логически невозможным и то, и другое,
ибо выводит оознаиие в иное, высшее измерение, сообщает ему цело­
стность и единство.
Религия, Теологическое сознание об'ективно немыслимо без про­
тивостоящей ему антитезы Материалистического миросозерцания, как
и наоборот, ибо Религия — это только диалектическая половина
(высшая) изначально расколотого человеческого сознания, предпола­
гающая (об'ективно) в качестве его второй (низшей) половины Ма­
териализм. Прометеизм же, Титаническое миросозерцание, синтети­
чески возвышаясь над тем и другим, органически вмещает положи­
тельные элементы того и другого. Поэтому он впервые есть целостная
и гармоническая форма сознания и знаменует собой конец вышеозна­
ченной его великой и изначальной раздвоенности.
Тем самым, он одинаково противостоит и отрицает и Теологи­
ческое миросозерцание и Материалистическое, но отрицает их син­
тетически, — творчески преодолевая и то, и другое в высшем гар­
моническом единстве.
2.
«Истинной, единственной и глубочайшей темой всемирной и че-
ловечской истории, — говорит Гете, — которой подчиняются все Про­
чие, остается конфликт между неверием и верой». Эти для прошлого
глубоко верные слова, в то же время, однако, устарели, ибо значи­
тельнейшим смыслом наступающей новой эпохи и является именно
преодоление этого конфликта. Религия становится больше невозмож­
ной потому, что становится возможнымъ в качестве нового выс­
шего бытия и сознания, Прометеизм. и Прометеизм в известном от­
ношении является возможным потому, что больше невозможна Ре­
лигия. Завершение одного полагает отрицательным образом необхо­
димость другого, и возникновение этого (последнего предполагает
законченность, исчерпанность первого. ,
В то же время дальнейшая невозможность диалектической тезы —
Религии, означает, тем самым, невозможность и ее диалектической ан­
титезы — Материализма, ибо отрицание возможно лишь до тех пор,
пака есть то, что отрицается. Следовательно, конец Религии бу­
дет концом и Материализма, в частности, атеизма. И конец этот будет
началом Прометеизма.
То же, что, с одной стороны, делает больше невозможной Рели­
гию, а с другой — возможным Прометеизм, есть раскрывшееся без­
граничное творческое величие и могущество Человека, есть, в част­
ности, безгранично разверзающаяся мощь Знания, — Знания, которое,
с одной еторны, делает невозможной больше Теологическую веру в
Бога, изобличая мифологическую природу Религии, и, с другой сторо­
ны, делает возможной Титаническую веру в Человека (в Человека —-
Человечество), изобличая, тем самым, ложь, принижающего Челове­
ка, Материализма.
Теологическое миросозерцание, Религия знаменует эру немощи и
ничтожества Человека, эру его духовной незрелости; Титаническое
миросозерцание, Прометеизм — эру величия и могущества Человека,
эру его духовной зрелости.
47

Эра Религии — отрицательным образом — кончилась еще с на­
чалом Ренессанса; Новое Время было переходным моментом, в те­
чение которого Человек накапливал веру в себя, чтоб подготовить
возможность Прометеизма. Новая грядущая эпоха, с ее планетарной
мьроорганизующей волей и масштабами, и есть эра Титанического
миросозерцания, — Прометеизма, которая идет на смену древней эре
Религии, — Теологического миросозерцания после краткого переход­
ного периода господства, чисто негативного, Материалистического ми­
росозерцания.
В этой метаисторической последовательности и смене, взятой во
всей ее значительности и глубине, осуществляется переход величай­
шей революции духа. — От теологического понятия Абсолютного,
; его идеей Сущего Бога (мнимо-, лже-Сущего), через переходно-
отрицательную материалистическую категорию всеотноеительного —
к титаническому понятию Абсолютного, с его идеей Становящегося
Бога. В частности: от теологической идеи Бога, становящегося чело­
веком, — Богочеловека, через промежуточно-нейтральную гуманисти­
ческую идею человека, к титанической идее Человека, становящегося
Богом, — Человекобога. В этом противопоставлении содержится ложь
снижения и истина Возвышения: не Бог, становящийся человеком —
в этом ложь Теологического миросозерцания, а Человек, становящий­
ся Богом, — такова истина Титанического миросозерцания.
С этим связаны две противоположно направленные тенденции в
Религии и в Прометеизме: теологическая тенденция всеуничи-
жения, все отрицающая в мире, и титаническая тенденция всевозве-
личения, все. в мире утверждающая, — аскетическая мораль смирения
и нигилистической отрешенности и героическая мораль дерзновения и
творческой Победы.
3.
Христианство является самой высокой, но историческому уровню,
формой Религии. Гегель справедливо именовал его абсолютной рели­
гией. В нем историческое развитие Теологического сознания достигло
своего завершения, — и тем самым, конца. — Ибо в понятии завер­
шения содержится, известным образом, и понятие конца, предела.
Поэтому и в христианстве рядом с элементами высшего утверждения
Религии и в Прометеизме: теологическая тенденция всеуничи-
самоотрицания. Дальше развитию в этом духовном плане некуда ид­
ти, и оно здесь невозможно, ибо оно исчерпало себя, достигло вер­
шины возможного в этом роде сознания совершенства и полноты. По­
этому конец христианства есть конец Религии вообще. И на смену ему
может придти не новая высшая религия, как можно думать, механи­
чески следуя идее развития, а то, что знаменует возвышение духов­
ного бытия в совершенно иное и высшее измерение — Прометеизм,
в качестве нового миросозерцания, памятуя при этом, конечно, об
условности всякого наименования и выражения, о том, что всякий
термин и обозначение служат лишь намеком, этикеткой, условным
знаком, а не формой, адекватно покрывающей все обозначаемое им
содержание (см. ниже).
Поэтому, когда мы вообще говорим о Прометеизме, как, в из­
вестном смысле, эквиваленте Религии, то это нужно понимать именно
так, как мы говорим, т. е. об эквиваленте Религии), как таковой, а
не старой религии. Ибо из этого следует, что мы отрицаем не старую
43
религию, а Религию вообще, как Теологическую форму сознания, про­
тивопоставляя ей Титаническую форму его — Прометеизм.
Но Религии соответствовала некая несомненная реальность. И то
что ею жили в течение тысячелетий все народы, свидетельству­
ет, что эта реальность была чем то глубоко важным и значительным.
Поэтому новая высшая форма духовно-нравственного бытия должна
синтетически возместить то, чем была Религия во все. века для всех
народов, и именно в том, в чем она была нужна и благостна для них.
Однако, содержа в себе элемент, служащий эквивалентом правды Ре­
лигии, новое сознание не становится тем самым повторением ее, хо­
тя бы и в новой высшей форме, — уже потому, что элемент не есть
целое, что целое не равно части, а также потому, что это целое есть
форма сознания, соответствующая уровню и смыслу эпохи в развитии
человечества, которым Религия, как таковая, не только не соответ­
ствует больше, но и прямо враждебна по самой природе своей. Так
химия в известном смысле явилась высшим эквивалентом алхимии, но
химию ни в коем случае нельзя квалифицировать, как новую алхи­
мию. Они не только различны по уровню и об'ему своему, но и про­
тивоположны, в известном отношении, по существу. И в таком отно­
шении можно сказать, что Прометеизм, в своем замысле, так отно­
сится к Религии, как химия относится к древней алхимии, или как
современная техника относится к древней магии.
Поэтому, между прочим, мы со всей категоричностью отвергаем
те утверждения некоторых из наших критиков, которые приписывают
нам «создание» какой то «новой религии». Такого рода утвержение
в ном. 13 «Нового Града» повторил и Варшавский, несмотря на вы­
деляющуюся искренность своей статьи (хотя и представившей облик
нашего издания в несколько препарированном виде). В действитель­
ности мы не «создаем» новую религию, а боремся с Религией, как
таковой, говоря о новом миросозерцании, а не о новой религии. И
если мы иногда допускали подобного рода словоупотребления, го­
воря об этом новом миросозерцании, о новом сознании и культур­
но-историческом бытии, то лишь в том условном смысле, в каком го­
ворят об «религии прогресса», «религии социализма», «религии на­
ции» (фашизм), ницшеанской «религии сверхчеловека» и пр.
4
Прометеизм, в качестве высшего эквивалента Религии, не только
стал реально возможен, но в известном смысле необходим. Бог был
в Теологическом сознании гипостазированной Надеждой человека, ме­
тафизическим залогом того, что добро и правда восторжествуют в
мире. В частности, мифический Христос был тем, кто, по верованию,
«приходил» на землю для того, чтоб «спасти» мир, чтоб, «искупив»
грехи его, возвести его к истине и добру, победить смерть и тем При­
общить к утверждению в Абсолютном. Поэтому он назывался «Спа­
сителем», «Искупителем», «Мессией» и пр.
Но такая мифическая вера человека в торжество правды и добра
в мире и стремление к своему абсолютному утверждению через веру
в потустороннее Абсолютное, была возможна лишь на уровне духов­
ного детства человечества, на уровне его духовной незрелости. Теперь,
с наступающей новой высшей эрой духовной зрелости Человека, эрой
великого Знания его в теоретическом отношении и великой Мощи в
практическом смысле, так верить становится возможным, лишь наси­
луя себя, лишь подавляя все доводы и разума, и опыта, и очевидно-
49
сти. Поэтому для человека, для которого невозможна больше такая
вера в торжество добра и свое абсолютное достоинство и назначение,
остается или пессимизм, скептицизм, аморализм и пр., т. е. вообще
Материализм, или возможность обретения того, что явилось бы выс­
шим эквивалентом в отношении прежней веры. Таким естественным
эквивалентом и является по своей идее Прометеизм, с его основным
открытием Человека, как потенциального Абсолюта, все заключаю­
щего в себе, с его великой, титанической верой Человека (Челове­
чества) в себя, в свою демиургическую мощь преображения мира и
в нем утверждения своего абсолютного достоинства и бытия, в част­
ности, победы над смертью.
5.
Собственно, Религия есть именно только вера в торжество добра;
Прометеизм — есть осуществление этого торжества. Поэтому в нем
есть то, чего нет в ней: Творчество. В Религии Абсолютное есть толь­
ко потенциально-сущая реальность, в Прометеизме оно — реальность
актуально-становящаяся. Оттого лишь в Прометеизме есть и утвер­
ждается История; в Религии ее нет и она даже отрицается.
История в собственном смысле, как Абсолютный подвиг преоб­
ражения мира, как ближайшая и сокровенно-центральная сфера ста­
новления Абсолютного, является главной и высшей реальностью Ти­
танического миросозерцания, Прометеизма. Но именно поэтому также
к ней не может не относиться враждебно последовательное Теологи­
ческое миросозерцание с его идеей не посюсторонне-становящегося,
а потусторонне-сущего Абсолютного.
Антиисторичность Теологического миросозерцания особенно ясна
на примере его индусской разновидности. Нирвана — самое страшное
из всего, что вообще создавала Религия. Это трансцендентная бездна,
которая способна втянуть в себя жизнь целой расы, целого комплекса
народов. И именно ей более всего противоположна идея Истории.
Там — погружение, здесь — Восстание, там всеугашение, здесь —
Всевозжение, там отрешенность, здесь Победа: универсальное отри­
цание и абсолютное Утверждение.
Есть радикальное различие в отношении к Абсолютному именно
с этой точки зрения — отрицания Истории (в Религии) и абсолю­
тизирования ее (в Прометеизме). Это различие — культ смерти и
пафос Жизни, всеугашение и Всеактуализация, путь аскезы и путь
Творчества, немощь и Мощь. — Религия это символическое отноше­
ние человека к Сущему Богу, Прометеизм это творческое отношение
его к Становящемуся Богу. Первое есть Мистерия, второе — История.
Можно сказать, что Прометеизм и Религия в известном отноше­
нии противоположно - подобны. В этом отношении Прометеизм так
относится к Религии, как позитив относится к негативу. В Промете­
изме в положительном виде содержится то, что в Религии содержится
в отрицательном виде. Поэтому в Религии доминирующим предме­
том всех помыслов является смерть: через нее, через ее врата все
связывается с потусторонним; в Прометеизме таким доминирующим
предметом является Жизнь: в ней и через нее все осуществляется в по­
сюстороннем. В Религии, по существу, все верно .будучи лишь взято
в обращенном видъ; ее истина выражена отрицательным, а не поло­
жительным образом. Отсюда в ней отрицания преобладают над утвер­
ждениями, отсюда ее нигилизм. Прометеизм же идет обратным пу-
50
тем: он утверждает, а не отрицает, его истина выражается не в от­
рицательном и обращенном виде, а так, как она есть: в положитель­
ном и прямом виде. Он не уводит от жизни и мира, а преображает
их, осуществляет свое единство с Абсолютным не в потустороннем
мире, в отрешенности, а в посюстороннем мире, — в творчестве. На­
оборот — смерть, неотмирность, непротивление, неприятие — тако­
вы понятия, которыми оперирует негативная по своей природе Рели­
гия. Страдание и печаль, а не счастье и радость, осознание своих не­
мочей, недостоинств и грехов, а не обретение своих возможностей,
сил и достоинств — такова ее постоянная направленность. Ее мораль
нигилистическая и аскетическая мораль, а не творческая и герои­
ческая, как в Прометеизме. Ее свобода — негативная свобода отре­
шенности, а не положительная свобода могущества, как в последнем.
Поэтому, как в негативе и позитиве, — в Религии преобладают
черные цвета, в Прометеизме — светлые. Религия — ночное миро­
созерцание; Прометеизм — дневное; первое миросозерцание — лун­
ное, второе — солнечное.
Религия живет в Ночи, — нам осязательно явствен, например,
ночной облик Средневековья, — в состоянии Погружения, в проти­
воположность состоянию Восстания, которым знаменуется Промете­
изм. Ее стихия — Сон — в мифических грезах и видениях, пассив­
ность потенцальности, сумеречность, потухшие огни. И наоборот,
Солнце бытия, Солнце Становящегося Абсолютного, все пробуждаю­
щего к Бодрствованию в Творчестве - Труде, все актуализирующего
в Истории, в Восстании Мирового Становления и возжигающего
грядущий День абсолютного Утверждения — все это выражает в се­
бе и несет Титаническое миросозерцание, — Прометеизм, осущест­
вляющий в Истории, в Мировом Становлении — Восстании проме­
теевский Огонь всепобеждающего Бунта.
— Прометеевское начало есть изначально революционное, в выс­
шем смысле этого понятия, начало. Им из сердцевины бытия движет­
ся Мировое Становление — История. Это начало есть Демиургичмкий
дух творчества, дух стремления, дух достижения и победы.
6
И Религия, и Прометеизм имеют предметом своим Великое, со­
стоят" в отношении к Бесконечному, в единстве с Абсолютным. Но в
Религии люди только поклоняются Великому, при том, данному по
их представлениям, в ином,' ирреальном, потустороннем мире; в Про­
метеизме они творят Великое, при лом, творят его в этом!, посюсто­
роннем, реальном мире. И сферой такого творчества ими Великого
является История в собственном смысле, — как путь обретения чело­
веком самого себя, актуализации его Абсолютной потенции.
Если предметом организации Природы — низшего аспекта ор­
ганизации мира и в ней его преображения является Грандиозность и
материальное могущество, то предметом организации; Истории, выс­
шего и основного аспекта организации мира, является Величие и де-
миургическое могущество. Там в овладении Природой, в преодолении
пространства достигается материальное, освобождение человека и
власть его над своим Положением, здесь в овладении Историей, в
преодолении времени осуществляется его абсолютное утверждение и
власть его над своей Судьбой.
Но преодоление пространства в организации Природы и — вре-
51

мечи в организации Истории одинаково — с разных сторон — раз­
двигают пределы Человека, исполняя его истинную Абсолютную
меру, меру потенциальной Бесконечности, в Истории, в Мировом Ста­
новлении актуализирующейся.
И в этом отношении Религия и Прометеизм также противополож­
но-подобны. У них одна мера бытия по масштабу: Абсолютная мера
онтологической безусловности. Но мера эта, одинаковая по масштабу,
противоположна по содержанию: в Теологическом миросозерцании она
божеского происхождения, в Титаническом — человеческого; там ее
Величие мифически-символического, здесь реально-творческого свой­
ства.
Ибо вообще помещением центра тяжести жизни — в данном,
земном мире или в «потустороннем», «загробном» — определяется ве­
личайшее различие, какое можно представить между разными фор­
мами сознания. И таково именно основное различие между Теоло­
гическим и Титаническим миросозерцаниями, в частности, в их по­
нятиях об Абсолютном. Для первого оно — дано и дано в потусто­
роннем, ирреальном мире; для второго оно задано и задано в посю­
сторонней реальной действительности.
Отсюда нигилистическая аскетическая мораль Религии, направлен­
ная на отрицание мира, и творческая героическая мораль Прометеиз-
ма, направленная на преображение мира. Первая есть мораль отре­
шенности, квиэтическая мораль; вторая — мораль Победы, мораль
Активности.
7.
В силу этой же своей направленности на потустороннее бытие,
все ралигии суть религии смерти, в противоположность Прометеизму,
который есть культ Жизни, и следовательно, завет ее победы над
смертью, завет ее конечного торжества. Победа над смертью там, где
она высказывается и в религиях, есть мнимая и обманчивая победа,
так как она мыслится не иначе, как... после смерти, — в «загробном
бытии». Но до этого, но в подлинной действительности они, отрицая
во имя потусторонне-загробного «бытия» посюстороннее, реаль­
ное бытие, фактически, по существу отрицают во имя смерти — жизнь.
Корректив, который вносит в это в виде обещаемого воскресе­
ния христианство, есть именно только корректив: он не отменяет са­
мой предварительной необходимости смерти, а в этом вое дело: обе­
щания чего бы то ни было «потом» уже суть лишь обещания, кото­
рые в качестве таковых, в качестве именно посмертных, звучат в оби­
ходном словоупотреблении даже иронически, как нечто заведомо без­
надежное. Да кроме того и эта надежда, согласно самому христиан­
скому учению, предполагает «второе пришествие» необходимого для
этого «воскресителя» — Христа. Это же последнее опровергнуто са­
мим тем, кто «придти» должен, ибо он обещал, что «близко (его
«второе пришествие») — при дверях», «некоторые из вас (его тогдаш­
них слушателей) еще не вкусят смерти» и т. д. А между тем, с тех
пор прошло почти... две тысячи лет, и теперь этот миф более чем
когда бы то ни было, представляется именно только мифом.
Недаром сами некоторые христиане, изверившись, наконец, в
этом ожидании «второго пришествия», решили сами заняться, не до­
жидаясь больше своего «спасителя», воскрешением из мертвых, при
52
этом, отвергнув всякую мистику, употребить для этого... современную
технику. Мы имеем в виду нашу секту федоровцев. И как ни фан­
тастичны и смешны предлагаемые ими для этого «проэкты», все же
нельзя не понимать их авторов после их двухтысячелетних напрас­
ных молений и призывов: «да приидет царствие Твое», «ей, гряди,
Господи Иисусе» и пр.
Также, в соответствии с общим жизнеутверждающим духом Про-
метеизма, в нем естественно отдаваемое предпочтение Молодости,
Здоровью, Силе. И с другой стороны, тоже крайне характерно для
Религии, что она, наоборот, явно тяготеет к предпочтению старче­
ства, женственного начала, аскетической расслабленности и т. п. Так­
же и обратно: старость, женственные натуры, немощь и расслаблен­
ность более предрасположены к Религии, чем все им противополож­
ное. Во времена Франциска Ассизского проказа даже считалась «свя­
щенной» болезнью. И это не было каким либо недоразумением эпи­
зодического свойства, это был страшный симптом, симптом религии,
целью которой было осквернение, хула и клевета на мир, проклятие
и вызов всяческому Здоровью. Христа вообще более естественно
представить среди расслабленных, больных, нищих духом и юроди­
вых, чем среди сильных, мужественных, гармоничных, гордых, кото­
рым ему, по существу, нечего сказать.
Здоровье, какъ сила, как всякая мощь вообще, явно под подо­
1
зрением в Теологическом сознании; и это вполне гармонирует с
его нигилистическим духом аскезы, отрешенности, вражды к жизни,
угашения.
Культ старчества общеизвестен во всех типичных религиях; и
также в них явственно преобладает пассивное женственное начало
над активным мужественным. Отсюда их квиэтизм, не-делание, не­
противленчество, преобладающая созерцательность и т. п. Быть мо­
жет, не лишен некоторого символического значения даже тот жено­
подобный характер одеяния, которым отличаются ближайшие служи­
тели всех культов.
8.
Извлекая и очищая ту долю истины, которая сокрыта в Теологи­
ческом сознании, можно сказать, что Бог — это потенция мира, по­
тенция Абсолютного, дремлющая в его творческой Бездне. И тогда
История, Мировое Становление есть актуализация этой Потенции, есть
Восстание - Становление абсолютного Бытия. И в таком случае истин­
ное отношение между теологическим Сущим Богом и титаническим
Становящимся Богом есть отношение между ними, как между потен­
циально-сущим и актуально-становящимся Абсолютным, как между
скрыто пребывающей и реально актуализирующейся Действительно­
стью. Невидимое, тайное •— это потенциально-скрытое, возм-ожное
в противоположность видимому, явному, как актуализирующемуся
потенциальному.
В силу этих различий их, идея первого (потенциально-сущего
Абсолютного) в Религии все стабилизует, идея второго (актуально-
становящегося Абсолютного) в Прометеизме все динамизирует. От­
сюда культ великого Покоя в Теологическом сознании, и культ ве­
ликого Движения в Титаничесокм. Отсюда обращенность к прошло­
му, ретроспективность, — Золотой Век — позади — первого, и об-
53
ращенность к будущему, — футуризм, .— Золотой Век — впереди —
второго.
Религия, по существу, не изменяет мира, если даже изменяет
человека. Он дан изначально, как произведение изначально данного
«Творца». Напротив, Прометеизм все переворачивает в мире; сама
центральная идея его — преображение мира, как и идея Истории с
ее, мобилизуемой человеком Динамикой, в этом и состоит.
Религия, с ее идеей Сущего Бога, это санкция того, что есть; это
идеализация Необходимости. Прометеизм это Восстание против того,
что есть, это творчествэ — в преодолении Необходимости — Сво­
боды, — Свободы, как могущества Человека, преодолевающего свою
ограниченность, как власть его над своей Судьбой.
Поэтому Религия учит, что дело Опасения человека, есть дело
«Божье», и оно, как таковое, дано, — дано в ка­
честве «благодати Божьей». Прометеизм утверждает, что дело Спа­
сения человека есть дело самого человека, и оно, в качестве тако­
вого, задано, — задано в творчестве человека. Отсюда смысл и на­
значение творчества, смысл и назначение всякого делания, свершения,
изменения, которые в Теологическом миросозерцании по существу
бессмысленны и лишь отвлекают от «единого на потребу».
Человечество спасется Историей — таков основной и предельный
тезис Прометеизма. И для этого нужна не творческая демобилизация
человека в, мире и не уход его из мира, как то-следует из Теологиче­
ского миросозерцания, а, наоборот, предельная и всесторонняя твор­
ческая мобилизация его, раскрытие той безграничной демиургической
мощи человека, которое и совершается в нашу эпоху, и осознанием
которого и является Прометеизм.
Поэтому если рождающаяся в наше время Новая Земля может и
должна иметь также Новое Небо, — ибо без Нового Неба нет и не
может быть и Новой Земли, — то оно может быть лишь таким —
творчески воссоединенным с Землей, не отрицающим ее, а преобра­
жающим.
9.
И здесь, в этой возможности Нового Неба и Новой Земли, са­
мая глубокая и возвышенная потенция нашего времени. Ею опреде­
ляется его решающий всемирно-исторический смысл.
Утверждение в качестве всеединящего центра мира — Бога или
Человека, Сущего Абсолютного, в котором все разрешается из поту­
сторонней теологической Данности, или Становящегося Абсолютно­
го, в котором все осуществляется в посюстороннем титаническом До­
стижении, — этим полагается самое радикальное различие в общей
миросозерцательной установке, которым все меняется, которым весь
нравственный миропорядок перемещается вокруг своей Оси, обре­
тается новая лучезарная перспектива мира.
«Тогда — новый человек, тогда все новое. Тогда историю будут
делить на две части: от гориллы до уничтожения Бога, и от уничто­
жения Бога до перемены земли и человека физически; (Достовский,
«Бесы». Кириллов).
В этом моменте нашей критической, для всего человеческого раз­
вития, эпохи, в котором торжество современного материалистическо-
54
го Гуманизма, связанного с общим Материалистическим миросозер­
цанием, явилось переходным модусом переключения морального Па­
фоса человека из формы Теологического сознания в форму Титани­
ческого миросозерцания, ибо Гуманизм — это неустойчивое равнове­
сие духовно-нравственного бытия, — освобождая от первого, не­
обходимо в то же время предваряет второе, — в этом критическом
моменте история претерпевает самое значительное из своих возмож­
ных революционных возвышений: из предварительного теологическо­
го периода, соответствующего духовной незрелости человека, —
эры пре-истории, через просветительно-рационалистический Гума­
низм и обретение человеком необходимых для духовной зрелости
предпосылок Знания и Мощи, — к грядущему Прометеевскому пери­
оду истории, соответствующему духовной зрелости человека, — к
эре Истории в собственном смысле.
Материалистический Гуманизм и связанный с ним рационализм,
просветительство и т. п. с такой же необходимостью предваряет Про­
метеизм, с какой с отрицательной стороны он освобождает от Рели­
гии. Он — промежуточный момент Относительного между двумя вы­
сотами Абсолютного, который в силу определенно-закономер­
ного отношения к каждому из них и их между собою, уводя от од­
ного из них, необходимо приводит к другому. Он лишь долина ме­
жду двух гор, место схождения с одной из них и восхождения на
другую. И если Человеку свойственно по существу его стремиться
в Гору, если не только и даже не столько в горизонтальном, сколько
в вертикальном измерении ему свойственно быть -— в силу верти­
кальной природы самого существа его, определяющегося Глубиной и
Высотой, то освободившись от одной Возвышенности, перед
которой он склонялся, он необходимо должен будет стремиться к дру­
гой, с которой он будет парить. Первая была Абсолютным в смысле
Теологического сознания, в смысле Религии, вторая явится Абсолют­
ным в смысле Титанического миросозерцания, в смысле Прометеизма.
Теологическая вера в Бога, обусловленная не-знанием, немощью
и ничтожеством человека в этом моменте всем.-ист. развития стано­
вится невозможной в силу того же, в силу чего становится возмож­
ной Титаническая вера в человека, основанная на знании, ве­
личии и могуществе его. Гуманизм же служит лишь переходно-про-
межуточным модусом этого соотношения между Религией и Проме-
теизмом, — духовно-нравственным Негативом и Позитивом. Он яв­
ляется нейтральней и нейтрализующей сферой между двумя пЫ-
люсами сознания и бытия, заряженными положительной и отрица­
тельной энергиями духа. Материалистический Гуманизм это нулевое
состояние духовной температуры, в котором тот метафизический
Холод, которым ознаменовывается торжество в мире нигилистиче­
ского Теологического миросозерцания, мирос. смерти, сменяется по­
ложительной температурой Огня, температурой Жизни, творческого
Утверждения в Титаническом миросозерцании, в Прометеизме.
Раскрывшаяся безграничная творческая потенция Человека, по­
тенция Абсолютного, заданного в нем, делает ненужным и невозмож­
ным существование другого Абсолютного!, так как по самому существу
этих понятий, исключающих какое бы то ни было ограничение, их
совместное существование есть очевидный логический попвепя, не­
что вроде двух всеобщностей или двух предметов, заполняющих од­
но и то же пространство. И так как теологическое Абсолютное лишь
«нисходило» на Землю с Неба, в качестве потустороннего, отрицаю-
65
щего посюстороннее, то оно, тем самым, должно было для своей не­
ограниченности все в мире умалять и отрицать. И наоборот, титани­
ческое Абсолютное, которое в Мировом Становлении — Истории по­
дымается к Небу из Земли, должно все /в мире возвеличивать и утвер­
ждать. Где есть Бог в теологическом смысле, там Человек ничто, и
где нет Бога в этом смысле, там Человек — все, там он сам — Бог,
— Бог в смысле потенциального Абсолюта, в Мировом Становлении
— Истории, актуализирующегося.
10.
Религия, в частности и в особенности христианство, обращается
к убожеству человека и его немощи; Прометеизм — к его величию и
могуществу. Там идеал нищих духом и мораль смирения; здесь идеал
могучих духом и мораль творческого дерзновения. Это различие вы­
текает из всей противоположности между отрицающим и демобили­
зующим мир Теологическим сознанием и утверждающим и мобили­
зующим его Титаническим миросозерцанием.
Религия может удовлетворять лишь слабых; сильным Религия
ничего не может дать. Но Прометеизм есть именно то, что нужно
сильным, и что сообщает смысл и назначение их силе. Ибо если идея
Прометеизма не (верна, то все то волнующееся море чело­
веческой Деятельности - Истории, которое наполняет собой мир, все
борения, искания, стремления, достижения, все труды и все создания,
— все это, по существу, не имеет смысла. И наоборот, если эта идея
верна, то все это приобретает высший и безмерный смысл, абсолют­
ное значение и назначение. Религия же, напротив, обессмысливает
все это, ей все это не только не нужно, но дажет мешает
ее единственному пути предстояния пред Абсолютным. Ибо если в
Прометеизме для этого предстояния нужно выйти ко Всему, воссо­
единиться с миром, то в Религии для этого нужно уйти от всего,
уединиться от мира.
Поэтому Прометеизм приобщает человека ко Всему, Религия его
от всего отвращает. Отсюда, в частности, разные пути приобщения к
Бесконечному там и здесь.
Все религии так или иначе различаются между собой характером
отношения конечного к бесконечному. Прометеизм же в этом от­
ношении отличается от всех религий. Его отношение к бесконечно­
сти — реальное — через ценность и ее творчество — в отличие от
них, знающих лишь символическое отношение к ней. В частности, ре­
лигии знают только идею символической победы над смертью, Про­
метеизм же полагает идею реальной победы над ней, — как победы
его творческого отношения к бесконечности, его реализующейся в
мире Безмерности. И этот новый принцип отношения к бесконечности,
который несет в себе Прометеизм, принцип полагаемый самой без­
мерной природой человеческого существа и его предназначением к
Безмерности, обретается им в творческом единстве с миром, в гар­
моническом отношении ко Всему. Откуда и соответственно новая
идея бессмертия, — бессмертия через единство с миром, через при­
сутствие во всем, через приобщенность к бесконечности. В таком
единстве с миром, в гармоническом отношении ко всему Человек на­
ходит во всем свое продолжение и восполнение. И реализуя его в
ценности и в том, что создает ценность, в Творчестве - Труде, он
осуществляет, таким образом, свое абсолютное достоинство и свое
предназначение к бесконечности.
56
Ведь преображение мира и в нем творческое овладение Приро­
дой и Историей есть преодоление пространственно-временного дис­
гармонического порядка конечности и раз'единения, с одной сторо­
ны (время — отрицательный принцип Истории, пространство — от­
рицательный принцип Природа), и тем самым, следовательно, с дру­
гой, положительной стороны, есть осуществление сверхпространст­
венного и сверхвременного гармонического порядка бесконечности
и единства, противоположного первому. В частности и в особен­
ности, организация Истории, этого высшего и основного аспекта
организации мира и в ней его преображения, есть преодоление от­
рицательного принципа Истории, принципа времени, с одной сторо­
ны, и осуществление ее положительного принципа, — принципа Веч­
ности, с другой стороны.
Но преображение мира, организация Природы и Истории, — этот
планетарный замысел призванного к Универсальности человеческого
существа, есть основная тема и замысел Прометеизма. В обоих его
основных принципах — в универсалистическом принципе единства, в
частности, единства человека с миром и в демиургическом принципе
творчества, творческого величия и могущества человека, ставится с
двух разных сторон и решается одна и та же эта центральная пробле­
ма преодоления немощи, ограниченности, рабства человеческого су­
щества и осуществления его абсолютного достоинства в абсолютном
утверждении.
Таким образом, из трех возможных закономерно-типических
форм миросозерцания, этих трех форм идеологической триады созна­
ния: Теологического миросозерцания, знающего лишь символическое
отношение к бесконечности, Материалистического, релятивизирую-
щего человека и возводящего конечность его низшей природы в
принцип всего его существа, лишь третье Титаническое миросозер­
цание, Прометеизм, полагает подлинный реальный модус отношения
к бесконечности, проистекающий из величия и грандиозности самого
его творческого Предмета.
Прометеизм есть истинная мера Человека. Им определяется его
собственно человеческий Предел. И если эта Мера верна, то Человек
в своем значении и назначении в мире — все; он его нравственное
Начало и Конец, само воплощающееся в его Истории Абсолютное.
Если же она не верна, то он, как и все в мире, — ничто; и тогда
прав Материализм, призывающий его к ничтожеству и скотству,
усматривающий в животном самоуслаждении его назначение и смысл,
ибо Религия — третья возможность ответа из трех вообще возмож­
ных согласно нашей идеологической триаде — не, может и этого о
нем сказать: она занята «божеским», а не «человеческим». Человеку
же и то, что она обещает, она обещает лишь после того... как он
умрет, — в его «загробном», «потустороннем существовании». Мате­
риализм лишает человека достоинства и идеального бытия, Религия
лишает его самой жизни и реального бытия.
11.
Из всего сказанного явствует — какая связь противопоставляемо­
го здесь нового целостного миросозерцания старому Теологиче­
скому с древним мифом о Прометее, который послужил к. обозначе­
нию этого нового миросозерцания.
Миф о Прометее был первой искрой прозрения об абсолютном
67
значении творческого гения Человека, зароненной в историю первым
великим представителем этого гения, творцом Античной культуры.
Но прозрение явленное слишком рано, на заре истории творческого
Свершения Человека, не только не было надлежащим образом разви­
то и разъяснено, но зародившись в условиях безраздельного господ­
ства вреждебного ему Теологического миросозерцания, было даже
тенденциозным образом извращено. Так например, под влиянием это­
го миросозерцания первоначальный миф о Прометее, как олицетво­
рении Огня, был вариирован в смысле Прометея, как похитителя не­
бесного огня.
Лишь в нашу, критическую в этом отношении эпоху, эпоху за­
рождения норой высшей эры в человеческом развитии, когда созда­
ются необходимые об'ективные предпосылки для подлинно промете­
евского демиургического Торжества, становится возможным также и
суб'ективное осознание настоящей меры Человека в его творческом
призвании, настоящего его творческого значения и назначения в мире.
Миф о Прометее крайне многосмыслен, хотя и един в своих
(внутренних соотношениях. Согласно его явному и прикровенвому
смыслу, Прометей — это прежде всего отец Творчества - Труда, в
высоком демиургическом смысле этих понятий, родоначальник Куль­
туры, как таковой и, следовательно, Истории, вдохновитель высшего,
собственно человеческого, достоинства людей, вложивший в них
Огонь высшего стремления, наделивший их даром бессмертия и скры­
той возможностью власти над своей Судьбой Он первый творческий
Бунтарь против рабьего теологического начала, Друг людей и защит­
ник их от враждебных замыслов против них «бога», давший им все,
что они имеют — от великой Надежды их до Разума и способностей
искусств'. Он — Просветитель, Техник, Завоеватель стихий, Освобо­
дитель во всех смыслах и отношениях. Он гордый и возвышенный
Сострадалец людей, соучастник их мировой Заботы — Истории. И в
то же время он выразитель высшего Абсолютного начала в них, во­
площенный образ их планетарного титанического призвания.
Все, что наполняет мир из созданного Человеком, имеет своим
источником творческое прометеевское начало. История, поскольку она
начинается там, где кончается Природа, как таковая, шляется дейст­
вительностью именно прометеевского порядка. Можно сказать, что
Прометей — это Абсолютный дух Человека, скованный властью внеш­
ней необходимости. И тогда Геркулес, олицетворение внешней си­
лы, освобождающий его от этой скованности — прикованности,
это великая современная техника, внешне - материально раскрепо­
щающая человека; а, Коршун, терзающий Прометея, это вечно гло­
жущая и терзающая Человека Нужда, которую также убивает техни­
ка, подобно Геркулесу, убивающему Коршуна.
Но кроме того, говоря о связи употребляемого нами наиме­
нования Прометеизм с древним мифом о Прометее и памятуя при
этом все время, что всякое обозначение в сфере идей есть только
более или менее удачный намек, особенно, когда оно касается мно-
гооб'емного идеологического содержания, необхдимо еще принять
во внимание эволюцию, пережитую данным словом, используемым в
качестве наименования, эволюцию, которая часто до неузнаваемости
меняет его первоначальный смысл. Так, например, «поэт» первона­
чально по-гречески означало «творец», «фашизм» — от «фашио», что
значит пучек, связка прутьев; «коммунизм» ш смысле современной
идеологии, совсем не то же самое, что городская коммуна — адми-
58
нистративная единица. И т. д. К этому нужно прибавить обозначения
совсем уж внешнего и случайного свойства, которые, произошли от
имени творцов данных учений или идей, например: эпикуреизм, ма­
гометанство, конфуцианство, марксизм и т. п.; по имени мест их про­
исхождения: например, стоицизм от «стоа» — портик; по другим со­
вершенно случайным обстоятельствам: большевизм, меньшевизм и
пр. Вместе с тем одни и те же термины могут иметь одновременно
и разный смысл — например: «идеализм» в онтологическом, гносео­
логическом и практическом смысле, «закон» — в юридическом и
естественно-научном значении и т. д.
Все эти соображения необходимо иметь в виду тем критикам,
которые, оценивая наши обозначения «Прометеизм» или «Титаниче­
ское миросозерцание», наивно прежде всего доискиваются их перво­
начального смысла. Уже в современном обиходном словаре
обозначение «прометеевское» начало почти совершенно оторвалось
от первоначального смысла древнего мифа, так же, как и понятие
«титанический», означающее теперь грандиозный, мощный, безмер­
ный и т. п., мало имеет общего со своим первоначальным значением.
И тем не менее, однако, известная закономерность в образовании
терминов и обозначений существует, и ее не следует нарушать в по­
пытках их искуетвенного построения. Бели бы мы хотели следовать
за некоторыми другими требованиями на этот счет, нам бы не труд­
но было искусственным образом сконструировать нужное нам обо­
значение. Но мы предпочли следовать закономерностям естественно­
го образования терминов, а с этой точки зрения мы считаем наше
обозначение Прометеизм вполне удачным и даже генетически в выс­
шей степени выдержанным и многозначительным.
Характерно, что в наше время считают выгодным эксплуатиро­
вать это мифологическое имя даже в некоторых неподобающих ме­
стах, чем, впрочем, нисколько не умаляя его значения, в то же вре­
мя лишь популяризируют его и так сказать, обмирщвляют, привива­
ют к жизни. Так точно в свое время злоупотребления и употребления
ни к селу, ни к городу обозначений «социализм», «социальный», не
только не вредили, но, наоборот, способствовали прививке к жизни
этих понятий.
12
Миф о Прометее, этом высшем проявлении титанического начала
в древне-греческом смысле, вызвал бесчисленные толкования — са­
мые разнообразные и противоречивые — толкования богословско­
го, философского, исторического и лингвистического свойства, Це
говоря уже о разных вариантах и превращениях, которые он испы­
тал в истории и представлениях самих древних греков.
Его сближали и с «искуплением» Иисуса, и с идеей культуры и
прогресса; видели в нем египетского царя, укротителя Нила, а так­
же вообще символ борьбы человека с природой; и космического Мя­
тежника, — символ универсального Бунта стихий Свободы против
всяких проявлений Необходимости; усматривали в нем олицетворе­
ние неугасимого Огня и стремления и в то же время — диалектиче­
ски раздвоенное в самом себе Божество, — откуда бунт Мысли про­
тив авторитета, воли против закона, гордости против рабства и пр.
и пр.
50
 Уже одни эти бесчисленные и часто диаметрально противополож­
ные толкования, не имеющие ничего равного себе в истории со­
знания, указывают на необыкновенную глубину, многосмыслен-
ность и многогранность этого мифа, который, в том или ином
отношении, затрагивает все мыслимые элементы сознания и бытия,
все проявления действительности — реальной и идеальной. В нем,
как в некоем фокусе, были собраны лучи всякой возможной ре­
альности: должного и сущего, Неба и Земли, Бога и Человека, воз­
можного и действительного и т. п. И потому этот миф является под­
линным прообразом назревшего в наше время великого Синтеза, пре­
жде всего, Синтеза в сфере сознания между Религией и Материализ­
мом, между Теологическим и Материалистическим миросозерцания-
— этими двумя основными формами сознания, изначально раско­
М И ;
лотого в древней, вековечной антитезе. Знаменательно, что согласно
самому мифу, Прометей, как и вообще Титаны, суть «сыны Неба и
Земли» (Урана и Геи), т. е. дети наиболе целостного и полного Един­
ства, наиболее глубокой и всеоб'емлющей Гармонии. Уже одно это
определение не позволяет данный миф толковать как либо односто­
ронне и узко. «Дети Неба и Земли» должны, тем самым, об'единять
в своей природе все естества бытия и все проявления его. И таково
именно истинное определение Человека: он в подлинном смысле:—сын
Неба и Земли, воплощение наиболе всеоб'емлющего Единства, наибо­
лее многозначительной Гармонии. А потому и его миросозерцание,
отвечающее этой его потенциально-абсолютной природе, должно
быть соответственным образом целостным и гармоническим, единым
в противопоставлении Неба и Земли, Бога и Человека, идеального
и реального.
Но в этом и состоит основной момент различия и противо­
положности Религии и Прометеизма. Всякая религия (как и Матери­
ализм) — в раз'единении Неба и Земли, идеального и реального.
Прометеизм — )в их воссоединении. Он в творческом возведении к
Небу Земли и в низведении на Землю Неба.
Такое, раз'единение, выразившееся в древней вековечной анти­
тезе между Религией и Материализмом, основано на ложном проти­
вопоставлении Идеального и Реального. Религия представляет собой
идеальное, отрицающее реальное; Материализм выражает реальное,
отрицающее идеальное. И так как идеальное и реальное в них вы­
ражены в противопоставлении друг другу, а не в единстве, в каковом
они по сути вещей находятся, то как антиреалистический идеализм
Религии, есть, по существу, псевдо-идеализм, так антиидеалистический
реализм Материализма есть псевдо-реализм. Первый в своем антире­
алистическом нигилизме сводится к иллюзионизму, второй в его ан-
тиидеалистическом нигилизме сводится к пошлости. Лишь в Проме-
теизме, который преодолевает это изначальное противопоставление
расколотого сознания в высшем гармоническом единстве, осущест­
вляется как истинный реализм, так и истинный идеализм.
Этим определяется место его в отношении как к Религии, так и
!
к Материализму. И поскольку действительно о т г т <1е1ег ттпаНо
п е ^ а Н о , — все определяется отрицанием, он будучи выше того и
другого и вмещая в своем Синтезе элементы истины их тезы и ан­
титезы, является, с одной стороны, анти-Религией, с другой — анти-
Материализмом.
Прометеизм есть агрессивная манифестация духа и утверждение
его бесконечного превосходства над материей. В этом он антимате-
60
риалистичен. Но дух его — победный и конструктивно-героический
— прямо противоположен квиэтическому и негативно - аскетическо­
му духу Религии.
13
Нет сомнения, что существо Религии — в идеализме, беря это
понятие в самом широком и значительном смысле. Это подтвержда­
ется уже отрицательным образом; тем, что ее антитезой является Ма­
териализм, суть которого в противоположности идеализму. Но еще
яснее это видно из собственного содержания Религии, в силу ко­
торого в ней так важна мораль, нравственное совершенство и само­
совершенствование, возвышенное душевное состояние, вера в выс­
шее начало мира и высший смысл жизни и т. п. Поэтому то в хри­
стианстве Иисус является «искупителем» грехов мира, т. е. его не­
совершенств и «победителем» зла, в отношении которого все религии
обладают таким острым чутьем и такой непримиримостью. Во всех
религиях идеальное правит миром, является субстанцией его, и вера
в него почитается обязательной. Неверие как бы отожествляется с
нравственным падением и даже с духовной гибелью, ибо в такой
вере в идеальное начало усматривается не только императивная нор­
ма, но и закон бытия. И т. п.
Однако, идеализм Религии, оставляя здесь в стороне его внеш­
ний исторический архаизм, ложен по существу — именно в его ан­
тиреалистическом нигилизме, в его отрицании реального «посюсто­
роннего» мира во имя мнимого «потустороннего», «сверх'естественно-
го» бытия. Негативный по своей природе и направленности, идеализм
этот есть идеализм отрешенности, отрицания жизни и, тем самым,
явного или скрытого культа смерти. Лишенный реального значения,
с одной стороны, он есть отрицание реального бытия, с другой сто­
роны. В отношении идеального он иллюзорен, в отношении реально­
го он нигилистичен. И обе эти стороны его негативности происте­
кают из общего раз'единения и противопоставления им начал иде­
ального и реального, выражением которого является антитеза Теоло­
гического и Материалистического миросозерцания.
Поэтому если вообще возможны — согласно нашей идеологиче­
ской триаде — лишь три основных закономерно - типических вида
миросозерцания: анти-идеалистическое — Материалистическое, ложно-
идеалистическое — Теологическое, то, следовательно, лишь третье,
Титаническое миросозерцание, является истинно идеалистическим, —
демиургический, мироорганизующий идеализм которого, идеализм в
собственном смысле, направлен не на отрицание, а на преображение
мира и в нем человека, не на пассивное приобщение к Идеальному в
«потустороннем» «сверх'естественном» плане бытия, а на творческом
осуществлении его в «посюстороннем», реальном плане. Его значение
и назначение в мире заключается в том, чтоб, мобилизуя всю творче­
скую мощь мира в актуализации его положительных идеалистических
сил и в преодолении его отрицательных, материалистических энергий,
осуществить заданный в нем Прометеевский подвиг Истории, под­
виг преображения мира.
Из этого также следует, что будучи с своей отрицательной сто­
роны анти-Религией, Прометеизм еще в большей мере является в то
же время анти-Материализмом. Если анти-Религией он является по
идеологической форме, то анти-Материализмом — по самому существу
61
своему. Ибо Прометеизм хотя и есть полярно-противоположный иде­
ализм в сравнении с идеализмом Религии, но все же он есть идеализм,
притом идеализм в истинном, собственном смысле. Материализм же,
как таковой, отрицает идеализм по самому существу его, является
отрицанием его а » самому своему понятию. Вот почему Прометеизм,
Титаническое миросозерцание, борясь с Теологическим миросозерца­
нием, с одной стороны, и с Материалистическим — с другой, центром
тяжести и главным фронтом этой двусторонней борьбы все же дол­
жен считать борьбу с последним.
Ничтожное и презренное отрицание Религии в Материализме, от­
рицание во имя дужавного хамства и скотства, не только не сближает
его с Прометеизмом, но, напротив, ставит в главном и основном на
противоположном полюсе, ибо, как было сказано, Прометеизм отри­
цает Религию сверху, он отрицает ее снизу; первый отрицает во имя
высшего утверждения, поэтому он не только отрицает, но и синте­
тически вмещает предмет своего отрицания, второй же только отри­
цает, ибо отрицает во имя духовно-нравственного ничто.
Есть вообще особая печать высшей значительности, которой от­
мечен, в отличие от Материализма, Прометеизм, как и Религия. Как
и Идея Религии, Идея Прометеизма одновременно предельно проста
и бесконечно сложна. Ее можно понять в одну минуту и можно изу­
чать всю жизнь. В ней — первичное зерно и вместе с тем развиваю­
щееся вселенское Дерево всей человеческой мудрости.. От искры
прозрения в древнем мифе о Прометее до грядущего Огня творческо­
го Вседаюзжения — такова ее всеохватывающая историческая дистан­
ция.
П. Боранецкий..
62
Материализм и наука
Чтоб хоть как-нибудь прикрыть убожество и наготу своего миро­
созерцания, материалисты прибегают к своеобразному [идеологиче­
скому самозванству, выступая и прикрываясь именем науки.
Но, во-первых, подавляющее большинство представителей са­
мой науки, особенно в новейшее время, относится совершенно отри­
цательно к материализму, как миросозерцанию и тяготеет к тем или
иным разновидностям идеализма, в частности, даже религиозного-.
При этом современная наука, после сведения атома к комплексу энер­
гии, разрушила самый термин «материя», не говоря уже о многих
других понятиях и элементах материализма, которые для тепереш­
него уровня знания представляются часто уже детски-наивными и ар­
хаическими. Так что «наукой» материалистов теперь, собственно, ока­
зываются лишь те или иные истрепанные и выцветшие, столетней
давности, отдельные теорийки или даже, попросту, партийно-сек­
тантские катехизисы .вроде марксистской «науки», ничего уже обще­
го со столбовой дорогой великого движения научного знания не име­
ющие.
Во-вторых, если реальность духа — согласно традиционному раз­
личению — представляется в виде трех аспектов: Истины (знания),
Красоты (искусства) и Добра (нравственности), то даже настоящая
наука и во всех ее многообразных и развивающихся направлениях,
затрагивает только один аспект духовнаго бытия, аспект знания,
и то только в какой-нибудь отдельной частной сфере его, так как
лишь философия об'емлет собой все сферы знания. Других же двух
аспектов духовного бытия, составляющих предмет искусства и нрав­
ственности, наука не касается совершенно — по самому об'екту сво­
ему. А целостное миросозерцание, с которым только и можно жить,
длжно как-то обнять и эти сферы духовной жизни, сферы чувств и
воли. Следовательно, уже в силу об'ема, общее миросозерцание, в
частности, и материалистическое, не может быть только просто на­
учным.
Наконец, в-третьих, наука есть одно из величайших творческих
проявлений реальности духа, так как и самый орган познания —
Разум, и предмет его — Истина, суть реальности духовного порядка,
а не материального. Поэтому материализм, по самому понятию свое-
63
му отрицающий эту идеалистическую реальность духа, не только не
вправе прикрываться именем науки, но является мировоззрением —
скрыто или открыто — прямо враждебным ей и разрушительным для
ее духовно-творческой идеалистической стихии.
Правда, как миросозерцание, материализм не осуществим в дей­
ствительности вполне, ибо полное осуществление его означало бы
духовно-нравственную смерть человека, низведение его на уровень
животного. Тем не менее, культивирование его есть не что иное, как
покушение на духовно-моральное убийство человека, есть разложе­
ние и угашение его в качестве духовно-нравственного, а значит, и
в качестве разумного, познающего существа. Потому-то материа­
лизм, будучи по своему реальному устремлению настоящей духовной
охлократией, миросозерцанием, в полном смысле, духовной черни, ин­
стинктивно враждебной всему, что превосходит известный уровень
низменно-плоского, двухмерного существования, всегда тяготел ко
всему пошлому и вульгарному, элементарному и ничтожному. Под­
линная наука, та наука, которая на крыльях человеческого гения
устремлена к высшей реальности бытия, реальности Истины, даже
не ночевала в этом болоте свинской стихии материализма, как тако­
вого.
Ведь познание есть частное проявление творчества; творчество
же — явление духовного порядка. Следовательно, в качестве тако­
вого, оно прямо противоположно материалистическму миросозерца­
нию, отрицающему реальность духа.
Кроме того, материализм по самой своей природе — скептичен
и релятивистичен. Он не знает и даже отрицает истину, как таковую.
Не случайно почти все последовательные материалисты были скеп-
тиками, циниками и релятивистами, и почти все релятивсты циники
и скептики были материалистами. В том же, для примера говоря,
марксизме .который является в высшей степени последовательной и
законченной материалистической системой, истина не что иное, как
лишь служанка, прислуживающая тому классу или индивиду, у ко­
торого она находится на иждивении. Она — лишь рефлекс корыстных
материальных интересов и меняется вместе с изменением этим инте­
ресов. А какая же наука, какое знание, в подлинном смысле этого
слова, может быть там, где отрицается или оскверняется (как в марк­
сизме) самый предмет его и цель, самый смысл и движущий стимул
его — Истина?
Как и все великое в мире предполагает для своего осуществле­
ния столь же великую веру, Знание также не может быть реализо­
вано во всей его высокой значительности без соответственной веры
в него. Материализм же не только не может такой веры дать, но он
по природе своей исключает всякую веру, является миросозерцанием
скепсиса, аморальности, релятивизма и цинизма. Он всегда знамено­
вал собой состояние духовной упадочности, вульгаризации, духовно-
64
морального разложения. Мертвенный дух его, это — квинт-эссенция
дряхлости», по меткому определению Гете.
При этом материалистическое миросозерцание, с его плоским и
духовно оскопленным представлением о мире и человеке, крайне
обедняет и ограничивает познание и со стороны его суб'екта, и со
стороны об.екта. В самом деле —• на многое ли способно то случай­
ное сцепление мертвых частиц вещества, которое именуется у него
человеком?! И многое ли, с другой стороны, можно вообще познать,
если все бытие сводится к внешне-случайному процессу мертвых ма­
териальных изменений?! Все самое значительное и великое, глубокое
и прекрасное в жизни и мире остается вне поля зрения материализма;
и если человек, в известной мере, таков, каково его миросозерцание,
то человек материалистического миросозерцания — духовно предель­
но убогое, жалкое и приниженное существо. Следовательно, мате­
риализм умаляет знание, принижает его и сводит к ничтожной, обыч­
но утилитарной, реальности — со стороны и суб'екта, и об'екта. Его
и познающий, и познаваемое — одинаково плоски и убоги, банальны
и вульгарны. Он есть система не только морально, но и познаватель­
но идиотизирующая и духовно угашающая. Выдавать это Миро­
воззрение за научное можно лишь или с целью опорочить и прини­
зить науку, как это и делают наиболее злостные апологеты Теоло­
гического мировоззрения или с целью скрасить и прикрыть убоже­
ство Материалистического миросозерцания, как это делают предста.
вители этого последнего.
На самом деле наука, с ее потенциально-неограниченной мироор-
ганизующей мощью, есть реальность демиургического, прометеевско­
го порядка. Она — естественный составной элемент мироорганизую-
щго Титанического миросозерцания, ибо в ней проявляется высшее
творческое достоинство Человека и его абсолютное призвание и воз­
можности.
Высшее абсолютное значение и смысл Знания косвенным образом
признаются, несмотря на доминирующее стремление опорочить и дис­
квалифицировать его, и в мироотрицающем Теологическом миросозер­
цании: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными», «раскро­
ются глаза ваши, и будете, как боги, знающие добро и зло», и пр.
Тем более великое значение и высокий смысл Знания должны быть
ясны в свете истинного критерия и истинной, Демиургической точки
зрения на мир.
И действительно, Знание является теоретической основой овладе­
ния Человеком природой и историей, следовательно, теоретической ос­
новой его творческого величия и могущества. В качестве же такового,
оно предполагает соответственную Цель, соразмерную этой его безгра­
ничной творческой мощи. А такую Цель может указать лишь Титани­
ческое миросозерцание с его Абсолютным идеалом преображения
мира (в частности, победы над смертью), но отнюдь не Материали-
65
стическое, которое в своей презренной низменности и убожестве не ющей; материализм же только отрицает: он негативное, аморально-
знает вообще достойной Человека цели. нигилистическое мировоззрение. Именно этой его чисто негативной
Раскрывая в Человеке потенцию Абсолютного, актуализирующего­ нигилистически-критической природой об'ясняется выдающееся его
ся в Истории, Знание сообщает ему такую концепцию, которая нахо. значение в эпохи преимущественно негативно-революционные. Наука
дится в полярно-противоположном отношении к представлению о Че­ организует и овладевает миром, материализм же только деморализу­
ловеке в материалистическом мировоззрении, видящем в нем не выс­ ет и разлагает его. Она возвышает человека и возвеличивает его,
шее, богоподобное, а низшее, скотоподобное существо. Но в таком слу­ дает ему возможность безграничной демиургической власти, ол же
чае — как может бесконечно великое и высокое вложиться и рас­ заведомо принижает и развенчивает его, делает его даже не достой­
цвести в предельно ничтожном и низменном, как может осуществить­ ным такой власти. Потому-то в результате материалистической дегра­
ся в составе такого миросозерцания Реальность, которая и по мас­ дации, которой подвергся человек за время прошлой буржуазно.мате-
штабу своему, и по духу находится в полном противоречии и далеко риалистической эпохи, теперь встала действительно крайне тревож­
вне пределов его. ная и ответственная проблема — как допустить в руках этого мате­
Вне всякого сомнения, — что засвидетельствовано и исторически риалистического выродка, этого аморального и духовно опустошен­
— наука, как таковая, отрицает отрицающее ее мифическое теологи­ ного полугангстера-полуторгаша, такую чудовищную материальную
ческое миросозерцание, но она еще более враждебна к антитворче­ власть, какую в лице техники дает наука!?
скому и антидуховному Материалистическому миросозерцанию, — Если Теологическое сознание исходит из немощи и убожества
в особенности, когда это миросозерцание принимает форму какого- человека, а Материалистическое — из низменности и ничтожества
нибудь сектантского катехизиса, вроде, например, марксистского, где его, то лишь Титаническое миросозерцание исходит из веры в вели­
«Господа Бога» заменяет Маркс, а «божественное откровение» •— его чие и могущество человека, и поэтому только в нем науке, с ее ве­
«священное писание». Как справедливо замечает Дриш: «Догма мате­ ликой мироорганизующей силой, есть что делать и есть достойное
риализма едва ли не опаснее для развития науки, чем догма церков­ ее место.
ная, потому что она утверждает, что она сама есть наука».
Будучи по своему об'ективному «рэзон д-этр»-у — лишь анти­ П. Мартин.
тезой, отрицанием Теологического миросозерцания, материализм ре­
зонно использует науку именно для этой, чисто негативной цели. Ибо
наука действительно находится в конфликте с Теологическим созна­
нием. Именно отсюда, из этого его отрицания анти.научного Теологи­
ческого миросозерцания родилась иллюзия о его мнимой научности.
Но используя науку лишь для этой, чисто отрицательной цели, он
самодовлеющего, положительного смысла Знания, если не считать
его утилитарного применения, не знает совсем, ибо не знает и даже
отрицает смысл бытия вообще, смысл жизни ,как таковой, который,
ведь, есть специфически идеалистическое понятие.
Поэтому материализм есть не только аморально-скептическое,
цинически-нигилистическое мировоззрение, он, вместе с тем, миро­
воззрение крайне безрадостное .безнадежно-пессимистическое. Отри­
цая все то, чем человек только и живет, в качестве высшего духовно-
нравственного существа, и чем он только и отличается от животного:
его бесконечный творческий дух, его Смысл, его абсолютное досто­
инство и призвание, материализм, тем самым, обессмысливает и обес­
ценивает также и демиургическое Дело науки, которое, будучи част­
ным проявлением в общечеловеческом Абсолютном подвиге преоб­
ражения мира, подвиге Истории, может лишь в Прометеизме найти
свое высшее оправдание и осмысленность.
Наука является великой положительной силой, силой утвержда-

66
67
 пьевым, захватившим Московский престол? И таких примеров исто­
рия знает не мало.
Но что важнее всего — сам Маркс допустил столько ошибочных
и даже курьезных случаев прогноза, что этого одного было бы до­
статочно для обнаружения слабости и внутренней несостоятельности
его учения. Укажем лишь, что он вместе с Энгельсом предсказывал
наступление конца капитализма и начала социалистического перево­
рота уже в 1852 году, когда должен был наступить «последний», по
его рассчетам, промышленный кризис. Потом такого финального соци­

СТАЛИНСКИЙ „передовая наука" ального переворота он ждет в 1854 году, в 1857, наконец, особенно, в
1858 г. И лишь через несколько десятилетий, в начале 90-х годов, Эн­
гельс должен был открыто признать ошибочность всех этих, его и
В одном из своих прошлогодних выступлений Сталин выбросил
Маркса, прогнозов * ) .
на наш взгляд, одинаково об'ективно удачный и, вместе с тем, опас­
Теперь нам эти «предсказания» кажутся не только курьезными, но
ный для него самого, как марксиста, лозунг: «передовая наука». Опас­
даже непонятными, а между ГБМ, М Ы взяли лишь один характерный
ный, потому что тут же он вынужден был обезвредить его и подме­
случай. Маркс ожидал исчезновения и превращения в революционных
нить марксизмом, обнаружив тем, что действительно передовая нау­
пролетариев средних классов, но как раз отсюда вышел фашизм, са­
ка не совместима с режимом, построенным не на знании, а на его
мый страшный враг марксизма; он предсказывал пролетаризащю и
суррогате.
гибель крестьянства, а теперь это самый устойчивый и многочислен­
Если бы этот лозунг был искренним, то чего лучше: все пере­ ный класс; по его теории социальная революция должна была на­
довое человечество могло бы к нему присоединиться. Если же этой чаться в наиболее зрелых капиталистически странах, как Соединен­
«передовой наукой» оказывается марксизм, то непонятно — зачем ных Штаты, Англия, Германия, а в действительности в этих странах
нужно б ы л о . . . огород городить. она менее всего возможна теперь. И т. д., и т. д.
При этом, для подтверждения своего положения Сталин указы­ Сталин, должно быть, выпустил из виду все эти курьезы своего
вает на Ленина, который, якобы, на основании марксизма пред'учел учителя, основателя марксизма, равно как и многочисленные ошиб­
возможность социалистического переворота в России и в силу этого ки и просчеты главного вождя революционного марксизма, Ленина.
марксистского прогноза выполнил его. Итак, если передовая наука, тогда отлично: на этом можно было
Но не говоря уже о том, что социалистический переворот в Рос­ бы договориться, но если этой «передовой наукой» оказывается вы­
сии был замышлен не в согласии с доктриной марксизма, а вопреки цветший социологический лубок марксизма, тогда можно было бы
ей, так как по этой доктрине такой переворот должен был бы начать­ лишь посмеяться над этой неудачной мимикрией, если бы, увы! —
ся в какой-либо наиболее передовой капиталистически стране, а не смешное не таило в себе трагического для нашей Родины.
в индустриально отсталой, крестьянской Россш, — не говоря об этом,
разве такие марксисты, как Плеханов, Каутский и многие другие, счи­ Ю. Тьгрков.
тавшие, с точки зрения того же марксизма, ленинское предприятие
безумием и преступлением, не знали учения Маркса? Г. Майер, «Ди Гезелшафт», февраль, 1932 г.
Но и сам Ленин ошибался в своих предвидениях и расчетах на­
столько часто и грубо, что марксистам-ленинцам лучше бы не обра­
щаться к этому приему для восхваления своей доктрины. Так, напри­
мер, уже почти накануне Февральской революции он не только не
предвидел надвигавшихся событий, но в одном из своих заграничных
выступлений пессимистически предрекал своему поколению, что ему
вообще не придется дожить до каких-либо крупных перемен в Росии.
Вообще, удачный захват власти сам по себе ничего нам тут сказать
еще не может, иначе почему Гитлеру свою книгу — «Моя борьба»
— не провозгласить самым передовым выражением науки? Или как
быть тогда с нашим малограмотным беглым монахом Гришкой Отре-

69
68

Марксизм и мораль
Проститутка заговорила о невинности, — марксисты (и даже
Троцкий) заговорили о . . . морали. И есть циничный аморализм даже
в этом «решении»: от сих пор проститутка намерена практиковать
свое ремесло, играя под невинность, ибо ведь существо ее остается
тем же, — марксизм остается марксизмом: матерым, законченным,
беспросветным материализмом. А материализм не может не быть
аморальным, не отказавшись от самого себя, от всей своей идеоло­
гической природы. Каждый настоящий последователь материалисти­
ческого миросозерцания является сознательным или бессознательным
^растлителем духовно-нравственного существа человека, — разлагате-
и осквернителем. Отрицая реальность высшего духовно-нрав­
ственного бытия, как реальность идеалистического миросозерцания,
каждый сторонник материализма невольно разрушает или разлагает,
принижает или оскверняет. И это в особенности верно в отношении
марксизма, — наиболее последовательной и злостной материалисти­
ческой системы.
Мораль — это практика идеализма, идеалистического мировоз­
зрения. Можно было бы аналитически это вывести из самого понятия
идеализма и идеалистического сознания. Следовательно, материализм,
материалистическое миросозерцание, как антитеза идеализма, чужд
и даже вреждебен всякой морали, кака таковой. Это подтверждает и
история сознания, в частности, история философии. Если в некото­
рых, редких случаях философы-материалисты и не отрицали нрав­
ственности, то лишь или по непоследовательности и боязни обще­
ственного остракизма или из практического и утилитарного оппор­
тунизма.
И это понятно. Ведь нравственное бытие есть частное проявле­
ние духовной реальности. Поэтому материализм, отрицающий по са­
мому определению своему, реальность духа, должен отрицать и его
частное проявление — мораль. Марксизм же есть не только одна из
наиболее законченных материаилистических систем: так называемый
философский материализм (все — материя и из материи) он воспол­
няет экономическим материализмом (в сфере истории и обществен­
ной жизни) и диалектическим (в сфере форм и методов познания),
— но он в то же время, в силу своей особой природы (см. «Иудина
70
иделогия», № 8 «Т. Р.»), является самой едкой и разлагательно-раз-
рушительной материалистической системой. Отсюда те страшные
опустошения в душах людей и в общественной жизни, которые он
производит. Недаром международные разлагатели и осквернители,
даже не будучи марксистами, всячески благоприятствуют этому «уче­
нию», наряду с другими образцами духовно-моральной порнографии,
как, напр., сексуальный материализм фрейдизма и пр., вполне ре­
зонно усматривая в нем (в марксизме) очень крепкое средству в их
целях духовно-морального отравления народов.
Когда Маркс впервые прочел известный «афоризм» Фейербаха:
«Человек есть то, что он ест» ( « D e r Mensch ist, w a s er isst»), он
пришел в восторг. В нем он справедливо увидел лапидарную формулу
основной идеН| его собственного экономического материализма. В
том же роде он и сам изрекал «афоризмы». «Для меня, — говорил
он, например, — идеальное начало является лишь прошедшим через
мозг материальным началом». (Пред. к II изд. I т. «Кап.»). А в его
всеобщем историко-социологическом «законе» об «идеологической
надстройке» и «экономическом базисе» Энгельс видел даже «глав­
нейшее» и «величайшее» его «открытие».
В сущности же, эта брюшная и корыстно-торгашеская «концеп­
ция» человека есть лишь видоизменение другого известного и еще*
более «материалистически выдержанного» «изречения», по которЙЙу
человек есть лишь пищеварительный канал, в один конец которого
пища входит, а из другого выходит. И квалификация этих «теорий»
и «идеологий» .направленных на развенчание, принижение и угаше-
ние в человеке сознания им своего высшего достоинства, может быть
лишь определенной. Но спрашивается — какую мораль можно выве­
сти из этого мерзко-осквернительного оплевания человека, по пово­
ду которого можно лишь удивляться, что были (и есть) презренные
души, способные питаться этакого рода «философией?! Ведь если
человек — лишь питающееся и размножающеееся животное, то и
жить он должен и может лишь как животное. Ведь между скотами и
отношения могут быть лишь скотскими, и к скотине только и отно­
ситься можно, как к скотине. А бестиализм, оскотинивание человека,
развенчивание и принижение его есть основное содержание материа­
листического миросозерцания, в частности и в особенности, марк­
сизма.
Мы употребили выше сравнение с проституткой не только в ка­
честве оборота речи, но и в смысле некоторой прямой аналогии. Ибо
марксизм действительно проституирует знание и мораль. Его исти­
на — проститутка, служащая тому (классу или лицу), у которого она
находится на содержании. Ведь она — функция материального ин­
тереса. Что выгодно, тому и служит; кто платит «истине», тому она
и отдается. Ибо она классовая истина, значит, корыстная. Вся духов­
но-нравственная жизнь ,вся политика, вся культура, как «надстрой-
71
ка» ,есть лишь производное от «экономического базиса». Где «базис»
жирнее, там и «надстройка» услужливей; где «базис» изменяется, там
меняет свои вехи и «надстройка». — Все из корысти, все из интереса.
Трудно представить учение более аморальное, даже, так сказать,
квалифицированно-аморальное, ибо тут корысть и низменность не ре­
зультат допущения или индифферентности, а результат теоретическо.
го обоснования. Это аморализм — идеологизированный, возведенный
в закон жизни, в доктрину, а значит, в известном смысле — в добро­
детель.
К счастью, людей, последовательно живущих по материалисти­
ческой идеологии, нет и не может быть; ибо если бы какой-либо ин­
дивид действительно стал жить по этой «идеологии», он был бы из­
гнан из общества: ему место было бы на скотном дворе, в лесу, но
не в среде даже посредственных, не очень требовательных людей.
В самом деле: если бы он только из корыстных соображений избирал
себе знакомых и друзей, лишь из корыстных расчетов поддерживал
с ними отношения, жил и работал только ради материальных интере­
сов, и этими интересами определялось его поведение, его образ мыш­
ления и пр., и пр., то это был бы не только какой-то духовно-нрав-
стЕенный кретин, некое существо предельно презренное, жалкое и
ничтожное ,но и опасное существо, ибо, признавая один лишь шкур­
ный интерес и относясь ко всему прочему лишь как к служебной
«идеологической надстройке», он был бы существомъ явно антисо­
циальным, способным на преступление, на подлость, на всякий ге­
шефт, на предательство, измену, на любую низость и пр., и пр. ибо
все это тогда действительно — лишь «мелко-буржуазные предразсуд-
ки», лишь «идеалистические позолоты» на «подлинных» материаль­
ных реальностях.
гал ни один режим в истории. Не без основания религиозные фило­
софы, даже из более свободных и терпимых, об'явили на своем тео­
логическом жаргоне этот режим «сатанократией», т. е. политико-
иделогическим воплощением зла.
Аморализм марксизма — в самой плоти и крови его, в самой
ткани его существа, ибо все существо это насквозь материалистич­
но. И памятуя это, нельзя не ужасаться за те беззащитные души
миллионов трудящихся, за те неискушенные в этих вопросах и до­
верчивые народные массы, которые, спаиваемые этой ядовитой ма­
териалистической сивухой, могут быть духовно умерщвлены в самом
зародыше их рождающегося, собственно человеческого достоинства.
Марксизм, если он не будет преодолен, грозит явиться злым ге­
нием не только Русской революции, которую он изнутри разложил
и опустошил, принизил и духовно омертвил, но и всего современного
великого движения масс, отовсюду встающих навстречу веянию но­
вой жизни.
М. Дальский.

И тем не менее, то, как мы думаем, как мы смотрим на вещи и са.

мих себя, каковы наши убеждения и внутренний душевный строй, не
есть нечто для нас безразличное или маловажное. Из всего этого со­
ставляется человек. И то, что делает, в частности, из людей «мораль»
марксизма, можно уже видеть на примере недавних чудовищных мос­
ковских процессов, к тому же процессов, касавшихся наиболее вид­
ных и руководящих представителей марксизма, не говоря уже о той
настоящей вакханалии морального разложения этой среды, которая
лишь по данным самой же коммарксистской власти, изумила мир до
такой степени, что он даже стал сомневаться в подлинности всех этих
чудовищных данных (отравление Горького, «лаборатория» Ягоды при
Г .П. У., повсеместность вредителей, шпионов и диверсантов, загра­
ничные уголовно-провокаторские подвиги и пр., и пр.).
И то, что сами марксисты, спохватившись, заговорили о морали,
лишь свидетельствует о том, что собственная их моральная грязь уже
начала подступать к горлу, ибо действительно, большего аморализма,
большего разгула всех темных и низших животных стихий не дости-

72 73

К идее нового человечество
I. СТАРОЕ И НОВОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО.
Великие идеи медленно побеждают, но живут вечно; ничтожные
идеи быстро распространяются, но столь же быстро и исчезают. Так
некогда для христианства, как и для буддизма, понадобилось несколь­
ко столетий, чтоб победить окончательно; зато эти религии, умираю­
щие лишь теперь, жили тысячелетия. Напротив, современный фашизм,
эта новая идеология шовинистического партикуляризма, подобно дру­
гим только модным течениям (например, в искусстве: футуризм, сим­
волизм и др.), в несколько лет разнесся по всему миру; зато не успев
даже, еще реализоваться, он уже выродился в идеологию просто­
го шовинистического рвачества и международного бандитизма, вслед
за большевизмом еще более снижающую общий тонус всемирно-исто­
рической жизни. Будучи сам в известном отношении побочным
порождением мощного мироорганизующего духа новой рождающейся
эпохи, он уже от рождения выдался ублюдочным и недоразвившимся
отпрыском этого нового динамического духа времдои, грозя явить­
ся не одной из организующих, а величайшей дезорганизующей си­
лой нашей эпохи.
В истории причины и следствия так сложно переплетаются и про­
тиворечиво располагаются друг в отношении друга, что иногда не труд­
но бывает принять за начало нового то, что является лишь кон­
цом старого. Так и в данном вопросе не идея человечества, а идея
нации может на первый взгляд показаться последним новейшим сло­
вом истории, несмотря на то, что все существование современно­
го мира становится предельно универсалистическим и подлинно пла­
нетарным, что древняя великая проблема — как об'единить людей,
в частности, как гармонически примирить их, становится, как нико­
гда, актуальной и настоятельной.
В океане часто поверхностные и преходящие течения скрывают
под собой течения более глубинные и длительные, которые направ­
ляются нередко в прямо противоположную сторону. Тоже бывает и
в океане истории. Именно такая двойственность течений — поверх­
ностно-преходящего и глубинно-длительного — наблюдается в наше
время в отношении шовинистического партикуляризма, с одной сто­
роны, и общечеловеческого универсализма, с другой. Больше то­
го. В известном отношении современный тысячеголовый шовинизм,
порождающий небывалую общечеловеческую анархию и грозящий
взорвать -на воздух самое современную великую цивилизацию, мо­
жет даже явиться одним из острых составных моментов, стимулирую­
щих рождение новых высших форм общеловеческото единства, отри­
цательным возбудителем реализации созревшей великой необходи­
мости. — Ибо так всегда было в истории: высшим закономерностям
ее служили даже явления по видимости им противоречившие. В са-
74
мую трагическую пору существования, например, современного рабо­
чего класса родился социализм и запылал огнями нового «спаситель­
ного» движения; в условиях самого крайнего духовного маразма и
разложения Древнего мира зажглось христианство, и явилось движе­
нием новой высшей духовности; из Средневекового упадка и око-
стенания всей жизни восстал Ренессанс, яркая стремительная эпоха
Нового Времени. И так почти всегда новые движения, идеи и великие
свершения выходили, в значительной мере, из великой необходимости,
которая их порождала, из потребностей — духовных или материаль­
ных, — которые диктовались сложившейся культурно-исторической
ситуацией, из инстинкта самосохранения обществ, государств и наро­
дов, который повелевал им мобилизовать все. свои силы в определен­
ном, нужном направлении, переродиться, если возможно, для новой
высшей жизни, чтоб не умереть в формах обреченной старой жизни.
Те, кто мыслят не диалектически, упрощенно выводя из подобного
подобное, рискуют оказаться в роли флюгеров исторического движе­
ния, хвостистов и регистраторов его, лишь пассивно отражающих то,
что происходит вне их; но не в роли творцов Истории, ее медиумов,
предвестников и зачинателей, которые следуют не за тем, что случай­
но оказывается на поверхности жизни, а за тем, что диктуется ее выс­
шей закономерностью и логикой, за тем, что является главной стол­
бовой дорогой ее.
Сверх того, современный партикуляристический шовинизм и ума­
ление, даже, отрицание высшей универсалистической идеи человече­
ства, непосредственно вышедшие из психоза последней мировой вой­
ны, поддерживаются также, из источника одной психологической абер­
рации. Отрицая известную историческую форму того или иного явле­
ния, люди часто бывают склонны отрицать и самое существо его.
Так либерально-демократическое восстание против старого, сослов-
но-монархического государства сопровождалось восстанием против го-
государства, как такового. И лишь в наше время отрицательное от­
ношение, к нему становится противоположным, положительным от­
ношением.
Нечто подобное после мировой войны стало наблюдаться также
и в отношении человечества. Отвержение изжитых и дискредитиро­
ванных либерально-социалистических представлений о нем сопрово­
ждается зачастую отвержением и самой реальности его. Сама идея
человечества, как такового, была скомпрометирована этими либераль­
но - социалистическими, негативно - материалистическими построения­
ми ее — пошлыми и плоскими, пустыми и ничтожными. И, наобо­
рот, так как идея нации всегда ассоциировалась с совершенно иными
понятиями и представлениями: с государственно-этическими, духовно-
идеалистическими и пр., го естественно, что с возрождением этих
государственнических и идеалистических настроений возрождается
также и идея нации.
В действительности же нет не только внутренней необходимости
в такого рода ассоциациях, но скорее наоборот, идея человечества
более, так сказать, духовно-нравственная и универсалистическая идея,
чем идея нации, — партикуляристическая и в значительной мере эго­
истически-индивидуалистическая идея. Поэтому, говоря о новом че­
ловечестве, необходимо со всей решительностью отвергнуть старые
либерально-социалистические представления о нем, не только изжи­
тые исторически, но и ложные по существу.
76
 Подобно тому, как, несмотря на свой внешний культ общества,
социал-коммунизм по существу глубоко анти-социален, так же он,
по существу, антиуниверсалистичен, несмотря на свой интернациона­
лизм. Ибо, кроме грубых материальных интересов — и то сомнитель­
ных в своей гармоничности и универсальности — он не только ниче­
го не знает иного, что подлинно единит, но в качестве безнадежно
материалистической системы, он и отрицает все то, что действительно
единит, т. е. всю высшую сферу духовно-нравственного бытия, по­
лагаемую противоположным ему, идеалистическим миросозерцанием.
Материалистическое же мировоззрение с его представлениями о мире
и человеке, о их значении и назначении, с его онтологическим ато­
мизмом, аморализмом и сведением жизни к той низшей животной
сфере ее, в которой господствуют прямо противоположные стихии
тем, какие гармонизируют и об'единяют, — это по преимуществу не­
гативное, разрушительно-разлагательное мировоззрение скорее моби­
лизует силы (в человеке и в мире вообще) в духе «естественных»
принципов «войны всех против всех» и «человек человеку — волк»,
чем в духе гармонического отношения человека к миру, — в идеа­
листическом духе единения и любви, солидарности и братства.
Поэтому назревшая великая задача об'единения рода человече­
ского не осуществима без нового целостного идеалистического ми­
росозерцания, соответствующего уровню и смыслу эпохи, без новой
высшей мироорганизующей духовности, — духовности не нигилисти­
ческого теологического порядка, а демиургического прометевского
порядка, которая представляет необходимое внутреннее усло­
вие такого об'единения. Материалистическое же мировоззре­
ние'по самому понятию своему есть антипод всякого возмож­
ного идеалистического миросозерцания и в качестве такового, есть
принципиальное отрицание высшего духовно-нравственного бытия. В
этом и состоит основной внутренний порок материалистической идеи
человечества.
Во всех подобного рода стремлениях к всемирному об'единению
людей нет прежде всего Духа гармонизирующего и единящего, нет
соответственной Идеи, которая бы не только извне, из интереса, но и
извяутри, из идеала сплачивала бы людей в одно великое Целое, за­
ставляла бы их ощущать тождество И взаимозависимость своей судь­
бы. Эти чисто внешние, во имя материалистических интересов де­
лаемые попытки к всемирному об'единению людей подобны тем мерт­
вым «костям Иезекиелева поля», о которых говорится: «произошел
шум, и вот движение, и стали сближаться кость с костью, а духа не
было в них». Ибо люди суть прежде всего духовно-нравственные су­
щества, и само единство, как таковое, — реальность духовно-нрав­
ственного порядка. Следовательно, и об'единение между ними воз­
можно лишь в духе, а не в материи, в идее, а не в интересе. Об'еди­
нение на материалистической основе интереса возможно лишь по
условному принципу do u t d e s , т. е. оно может быть лишь относи­
тельным и поверхностным. Единство же в собственном смысле на
этой основе не только не может быть осуществлено, но не может
быть даже осознанно, ибо оно, как сказано, реальность иного высше­
го, духовно-нравственного порядка.
Всякая такого рода критика интернационалистического социализ­
ма, который внешне провозглашая универсализм — социальный и об­
щечеловеческий — внутренне, по существу, отрицает его, должна
быть еще более решительной в отношении либерализма, ибо послед-
76
ний, в силу своего всестороннего материалистического индивидаулиз-
ма, не только внутренне, но и внешне отрицает универсализм. Его
«человечество» и по видимости — простая механическая совокуп­
ность, лишь отвлеченно-собирательное понятие, лишенное всяких об'-
единяющих начал. Никакой новой высшей реальностью, кроме, от­
влеченной суммы отдельных индивидов, оно не является. Поэтому,
если социал-коммунистическая идея общечеловеческого единства есть
ложь, то идея либерально-демократического единства человечества
есть чистая фикция, — понятие лишенное обозначаемого им содер­
жания. Именно ложности идеи человечества в социализме и мнимо­
сти ее в либерализме мы в значительной мере и обязаны тем, что
эта высшая, рождающаяся в нашу эпоху реальность, стала пред­
ставляться часто или чем то ложным и даже одиозным («интернацио­
нализм») или мнимым и бессодержательным.
В сущности и социализм, и либерализм дальше отрицания нации,
которую они ложно противопоставляют человечеству, не идут. И так
как они только отрицают, при том отрицают, по существу, положи­
тельную реальность, то естественно, что со всей их концепцией на
этот предмет стало связываться нечто только отрицательное и пу­
стое, ибо отрицание само по себе, действительно только отрицатель­
но и пусто.
Идею единства, в частности — единства рода человеческого, на
протяжении всей ее истории преследует злой рок ее — идея торжества.
Благодаря подмене этой последней, отдельные индивиды обычно не
соединяются в высшей сверх'индивидуальной гармонии, а угашаются
в безликой мертвой одинаковости. Этому злому року идеи единства
— началу тождества, целиком подпал и современный материалисти­
ческий интернационализм, в существе которого воплотилась не уни-
версалистическая тенденция единства, а монистическая тенденция
тождества. Истинный универсализм сверхнационален, — он вмещает
все богатство национальных своеобразий; интернационализм же анти­
национален, — он отрицает все это многообразие. В универсализме
дерево человечества живет во всей своей полноте: в единстве Своих
листьев и ветвей — народов; в интернационализме оно дается голым и
мертвым, без этих его листьев и ветвей — в виде одного безжизнен­
ного древесного скелета. Тем самым, вместо сплочения народов в
гармоническом единстве и братстве их, получается угашение, убие­
ние их в безликой одинаковости и тождестве.
Поэтому социал-коммунистический, как и либерально-демократический
интернационализм не только не дает истинной положительной
идеи единства человечества, но он в силу своего антинационализма
разрушает реальность и того фрагментарного человечества, кото­
рое потенциально, в своих частях — нациях уже содержится. Ибо
всякое сложное образование, может быть уничтожено двумя проти­
воположными путями: или через угашение его элементов, — через
монизм. В первом случае единство обращается во множество, во вто­
ром — оно превращается в тождество-. Так любой организм может
быть уничтожен или через разложение его, как целого, на составные
элементы, — это индивидуалистический путь отрицания единства во
множестве, или через угашение его элементов - органов в безраз­
личной одинаковости, — это монистический путь отрицания единства
в тождестве. И если либерализм с его индивидуалистическим плюра­
лизмом разрушает возможности человечества, возможности человече­
ства, возможности единства людей первым способом, то социализм
с его интернационалистическим монизмом разрушает их по второму
способу. Либерализм — плюралистичен, социализм — монистичен; но
77
и тот, и другой не универсалистичны. Ибо универсализм есть гар­
мония целого и частей; его принцип — не тождество и не много­
образие, а единство. Единство же по самому понятию своему не ис­
ключает, а предполагает тех, кто об'единяются.
Идеал единства рода человеческого не только не осуществим —
хотя бы частичным образом — при старых отживших формах созна­
ния и бытия, но именно его достижение и есть один из существен­
нейших моментов их преодоления. Антагонистическая и индивидуа­
листическая, аморально - материалистическая культура и общест­
венный строй изживаемой эпохи не только не, благоприятствует та­
кому гармоническому и универсалистическому идеалу, но прямо
исключают его, являются его непримиримой антитезой. Поэтому для
истинного об'единения человечества, для создания гармонического и
солидарного порядка также и в этом аспекте существования людей
нужно все творческие надежды возложить на те новые рожда­
ющиеся гармонические формы культуры и общественности и те
восходящие новые гармонические силы истории — в общем культур­
но-историческом аспекте: новые народы (мы верим, что это будет,
црежде всего, русский народ) и в частном социальном аспекте —
новые общественные, группы, прежде всего группа творческого —
организаторского труда, — под знаком которых совершается вся наша
переходная критическая эпоха. Отвергая марксистскую материалисти­
ческую идею пролетариата, якобы призванного осуществить эту мис­
сию об'единения человечества, идею не только ложную и чисто не­
гативную, но и глубоко дезорганизующую, разлагательно-разруши-
тельную, мы видим в Трудящихся вообще и прежде всего в трудя­
щихся творческого - организаторского труда, как естественном аван­
гарде всех трудящихся, ту новую гармоническую социальную силу,
данную уже в недрах современного антагонистического общества,
которая, будучи идеологически и организационно мобилизована, явит­
ся естественным социальным выразителем ставшей предельно актуаль­
ной необходимости об'единения рода человеческого.
С другой стороны, как в социальном аспекте общая эволюция
несет и вместе с тем сама осуществляется новыми общественными
группами, так и в культурно-историческом аспекте смена всемирно-
исторических циклов развития соединяется с инициативным значени­
ем новых восходящих народов. Так например, была Египетская куль­
тура, Ассиро-Вавилонская, Греко-Римская, современная Романо-Гер-
манская. И теперь в состоянии зарождения некая новая высшая куль­
тура, центральные магистрали которой по всем данным скрещивают­
ся на безграничных просторах народов России, переживающей уже
сейчас, в своей великой трагедии негативную предпосылку этой гря­
дущей, по всем видимостям, впервые подлинно универсалистической
культуры. Об этом современном значении России говорим не толь­
ко мы, непосредственно ощущающие веяние из ее потенциальных
недр духа Новой Жизни, но даже широкие, духовно встревоженные
массы Запада и Востока, как и их наиболее замечательные пред­
ставители, например: Шпенглер, Зиммель, Кайзерлинг и ми. др.
Ненависть и разделение между народами, хаос и дисгармонич­
ность их отношений, это лишь умноженная, взятая в больших мас­
штабах ненависть и' вражда, дисгармоничность и хаос между людьми
вообще. «Война всех против всех» (bellum omnium contra
o m n a e » ) , и «человек человеку — волк» ( « h o m o n o m i n i l u p u s » )
— эти два основных принципа индивидуалистически-материалистиче.
78
ского миросозерцания в отношениях между народами выступают лишь
в коллективизированном, собирательном виде. Поэтому они не могут
быть действительно преодолены без преодоления тех форм сознания
и бытия, которые их породили. Буржуазно-материалистическое обще­
ство и культура ,по самой их природе — анархо-индивидуалистиче-
ские и аморально-эгоистические, создают с внутренней необходимо­
стью это* царство злобы и разделения, хищности и войны. Нужно
новое миросозерцание — идеалистическое и универсалистическое, и
Новые формы существования — гармонические и солидарные, чтоб
это зверинное, «естественное» состояние войны всех против всех —
в сфере как междуиндивидуальной, так и международной — было
преодолено, как того требуют и дальнейшие пути всемирно-истори­
ческого развития, и новые представления об отношениях между людь­
ми, достойными их собственного человеческого звания.
В то же время необходимость общечеловеческого единства
именно теперь, как никогда, исторически актуальна и настоятельна,
ибо, как никогда, вся история стала действительно мировой, подлин­
но всемирной. Наступающая новая эпоха, по всем данным, будет
впервые подлинно универсалистической, планетарной эпохой, об'ем-
лющей в себе весь мир и делающей все всемирным. Поэтому как
бы ни были сильны противодействующие силы в формах сознания и
бытия изживаемой индивидуалистически - материалистической куль­
туры, они не могут не быть в конце концов снесены мощными и все­
проникающими подводными течениями, незримо уносящими всю со­
временную жизнь в океан грядущей Универсальности.
В духовно-нравственной глубине своей люди всегда чувствовали
и смутно сознавали свое некое сверх'индивидуальное и сверхнацио­
нальное единство, свою взаимную ответственность и солидарность,
как бы ни разделяли их внешние эмпирические условия существова­
ния. Можно было бы неограниченно много привести данных и сооб­
ражений, подтверждающих это, теперь почти уже неоспоримое по­
ложение. Раз'единенность людей есть поверхностный, феноменологи­
ческий факт, но их единство есть факт глубинный, онтологический.
И идеал в том и состоит, чтоб это скрытое потенциально-онтологиче­
ское единство сделать актуально-действительным, реализованным. По­
этому в известном отношении это древнейший, вековечный идеал, ко­
торому, по всем несомненным данным, лишь с наступающей новой,
подлинно универсалистической, эпохой суждено реализоваться.
«Потребность всемирного соединения, — говорит Великий Инквизи­
тор у Достоевского («Бр. Кар.»), — есть последнее мучение людей.
Всегда человечество, в целом своем, стремилось устроиться непремен­
но всемирно. Много было великих народов с великой историей,
но чем выше были эти народы, тем были и несчастнее, ибо сильнее
других сознавали потребность всемирного соединения людей».
В древности эта мечта осуществлялась или в виде т. н. «всемир­
ных монархий», — мировых (в тенденции) государств, величайшим
из которых была Римская империя, — это военно-империалистический
путь об'единения людей; или в виде мировых религий, величайшим
об единительным проявлением которых было Средневековое Католи­
чество, — это духовно-нравственный путь об'единения. Но для наше­
го времени встает, в известном отношении, величайшей важности и
Даже, злободневности, вопрос — как возможно теперь осуществле­
ние этой вековечной мечты лучших представителей человеческого
рода, которая теперь одновременно может казаться и ближе, чем
79

когда бы то ни было, к своему осуществлению, и дальше, чем когда
бы то ни было, от него? В частности, возможно ли теперь воен­
но-империалистическое об'единение народов, постоянно соперничав­
шее в древности с путями их духовно-нравственного об'единения?
В сущности, оно никогда не было возможно и менее всего воз­
можно теперь. Даже древний Рим об'единял далеко не весь мир то­
го времени, а, с другой стороны, и это об'единение неминуемо
должно было распасться, и оно распалось. Ибо об'единение это бы­
ло только внешним и, следовательно, антагонистическим, основанным
на насильственном подчинении одному народу других; следователь­
но, оно по существу даже не было об'единением в строгом смысле
этого понятия, ибо всякое единство, как таковое, есть двусторонне-
гармоническое отношение и потому — отношение не только внеш
нее, но и внутреннее; военно - империалистическое же единство есть
только внешнее и односторонне - антагонистическое, и как та­
ковое, есть лишь относительное единство'. Тем менее, такое насиль­
ственно-внешнее, военно-империалистическое об'единение возможно
в наше время, при наличии нескольких великих империй и государств,
уравновешивающих и ограничивающих друг друга.
Мировое владычество одного какого нибудь народа в наше, вре­
мя — явная и совершенно очевидная химера. И не только потому,
что в наше время нет народа, который бы своим военным могущест­
вом в такой мере выделялся из всех других современных наций, чтоб
стать их единственным поработителем. — Сама жизнь стала слишком
многоцентричной, слишком многоавтономной. К политической актив­
ности привлечены не только отдельные сословия, но и широкие на­
родные массы; при том, они исполнены активного сознания своего
национального и просто человеческого достоинства; они способны к
самоорганизации, к действию, к общественной инициативе. Поэтому,
если бы даже возможно было допустить эту явную химеру и пред­
положить, что после длинного ряда войн какой нибудь один на­
род стал бы владыкой мира, то, как это символизируется в Вагне-
ровской музыкальной драме кольцом Нибелунгов, вокруг этого
народа создалось бы такое могучее и страшное кольцо всеобщей не­
нависти всех народов и всех народных масс, что падение, его очень
скоро стало бы неизбежным.
Кроме того, в таком гипотетическом предположении необходимо
присутствует тот длинный ряд войн, путем которых народ-завоеватель
только и мог бы придти к мировому владычеству. Но что означает
такой длинный ряд войн при современной чудовищной технике во­
оружений — едва ли стоит говорить. Результатом его была бы не
чья либо победа над миром, а гибель всего мира, культурно-истори­
ческая смерть человечества.
По той же причине Наполеон, вышедший из универсалистической
Французской революции, не мог довести дело об'единения тогдашне­
го человечества до конца ,ибо гений его был на службе личной воли,
которая умела побеждать народы, но не умела побеждать Самое, се­
бя. Он шел в качестве завоевателя, а не об'единителя, им владел не
гармонический дух единства, а антагонистический дух преобладания.
В этой связи едва ли стоило бы, после, всего сказанного, го­
ворить о некоторых бредовых претензиях нового немецкого импе­
риализма, если бы эти претензии вместо организации человечества
не несли той опасной дезорганизации его, которая только и может
быть их реальным последствием. Ибо менее всего универсалистичен
как раз именно немецкий народ с исконным рассизмом и милитариз-
80
мом, шовинистическим партикуляризмом и драчливостью. Ему не
только чужда идея единства народов, но он как бы несет в себе
бродило их раз'единения, особачивая каждый раз международные от­
ношения, как только становится к ним активно причастным. Даже са­
ми между собой немцы долго, до самого последнего времени, пребы.
вали в состоянии полного раз'единения и вражды, распадаясь на мно­
жество мелких, партикулярных «государств». И это симптоматично.
Точно также и в мир они несут не дух единства, а раз'единения, не
братство народов, а их вражду. Идея всемирного об'единения — это
идея того же порядка, что государственная идея, или даже больше:
это и есть государственная идея, взятая в ее высшем предельном
смысле мирового Абсолютного государства. О немцах же (Прус­
сии) хорошо было сказано, что это не государство, у которого есть
армия, а армия, у которой есть государство. Немцы, оо существу, —
безгосударственный народ, идея государства, в собственном смысле,
им чужда и недоступна. У них не государственность, а муштра, —
нечто с государством ничего общего не имеющее. Они не государ­
ственники, а драчуны, вульгарные вояки и потому также плохие воя­
ки, ибо за успешной войной должна стоять большая и истинная по­
литика, за милитаризмом -— государственность. Потому то Германия
в своей истории не знала ни одной великой победы, а бита была по­
чти неизменно. Ведь сама война, по известному и справедливому
определению, есть продолжение политики, лишь иными средствами.
Следовательно, где за милитаризмом нет истинной политики, там и
истинного милитаризма нет. Римляне не покорили бы мир, если бы
они не были прежде всего государственниками par excellence.
И потому, что они были истинными государственниками, они сумели
не только покорить мир, но в известном отношении и об'единить
его.
Но если в наше время менее, чем когда бы то ни было, возмож­
но военно-империалистическое об'единение человечества (как и ду­
ховно-нравственное в прежнем, теологическом смысле), то зато — и в
в этом великое знамение нашего времени — в нем впервые становит­
ся возможным истинное организационно-идеологическое его об'едине­
ние, — об'единение в Организации и Идее, беря эти понятия в самом
глубоком и общем смысле. Организационно-идеологическая воз­
можность единства по самой сути дела только и может иметь место
вообще, если исключены пути его военно-империалистического или
духовно-нравственного осуществления. Но в наше время эта воз­
можность приобретает особую значительность и всемирно-историче­
ский смысл, она становится в известном отношении делом нашего
культурно-исторического кредо.
В сущности, и отмеченные, два пути прежних попыток об'еди­
нения человечества — военно-империалистический и духовно.нрав-
ственный — ядром своим имели также. Организацию (первый) и Идею
(второй). Но обе эти прежние попытки, всечеловеческой универсаль­
ности были не состоятельны, так как каждая из них не. содержала в
себе другой. Идея в мировых религиях и Организация в мировых
империях-государствах были таковы, что в своей односторонности
они исключали друг друга. А нужна такая новая Идея и такая
новая Организация, которые бы не противостояли, а содержались друг
в друге, как внешнее и внутреннее одного и того же, — были бы
единым в одном. И в этом и состоит в замысле суть мироорганизую-
щего Титанического миросозерцания, Прометеизма, этой высшей и
81
глубочайшей потенции идеального порядка, которой заря­
жена наша, в этом отношении решающая для всей мировой
истории, эпоха, — потенции, в которой заключен плод
нового целостного и гармонического бытия, не знающего преж­
ней разорванности и антагонистичности. Прометеизм в этом смысле и
есть преодоление в высшем творческом Синтезе всех тех ве­
ликих и вековечных антитез — Идеального и Реального, Неба и Зем­
ли, Бога и Человека, Церкви и Государства и т. п., которые были раз­
личными проявлениями общей и изначальной расколотости сознания и
бытия между теологическим — в нашем смысле — и материалисти­
ческим миросозерцаниями, и которые обуславливали собой также и
два односторонних пути всех прежних попыток об'единения челове­
чества — в Религии - Идее и в Государстве - Организации. Под зна­
ком преодоления этой древней и вековечной антитезы разными пу­
тями и в разных частных проявлениях идет вся наша эпоха. Титани­
ческое миросозерцание, — Прометеизм есть лишь высшее и идеоло­
гически осознанное выражение этого великого воссоединения.
Но отсюда и то углубление и возвышение новых универсалисти-
ческих стремлений к единству всего рода человеческого, которые,
несмотря на реакцию и временные, эпизодически - преходящие, за­
темнения их, характерны для всего нашего времени. Ибо в результа­
те воссоединения прежде разобщенных начал сознания и бытия и
эти универсалистические тенденции в общечеловеческому единству —
из Идеи и из Организации, сливаясь в новом высшем синтезе, обретают
особую значительность и силу. Тем самым, в Прометеизме, который
и является осуществлением этого Синтеза, прежние универсалистиче­
ские стремления, раздвоенные между двумя путями, как бы умно­
жаются друг на друга. Отсюда то крайнее выражение духа вселенско-
сти и мироорганизующего универсализма, которым исполнено его
существо:
«Идея всемирного об'единения людей, — говорит Достоевский, —
есть идея европейского человечества, из нее составилась его цивилиза­
ция, для нее одной оно и живет» (Дневник Писателя). И хотя это не­
сколько противоречит другим словам его, согласно которым, «потреб­
ность всемирного соединения есть третье и последнее мучение лю­
дей» вообще, но поскольку действительно верно особое, крайнее за­
острение этой «потребности» именно в Европейском человечестве,
то проистекает оно из того, что Европейское человечество впервые
познало и выдвинуло — по крайней мере в предварительном виде —
идею организации мира, как вселенского замысла демиургической мо­
щи людей, дело Спасения, как Общее Дело, которое необходимым
образом предполагает и ведет к всемирному об'единению людей. До
него народы знали лишь индивидуальный путь к Совершенству, —
дело Спасения, как частное дело, которое им указывали те или иные
из их религий. В недрах Европейского человечества впервые зароди­
лась идея преображения мира и в нем человека, как совокупного
Подвига всех людей, как Общего Дела всего рода человеческого. Если
в Теологическом миросозерцании древних человек противостоит
Богу и ищет в нем своего Абсолютнаго утверждения и восполнения,
то в Титаничеоком миросозерцании, которое в себе таит новое
рождающееся человечество, человек противостоит миру, как ста­
новящемуся в Истории Абсолюту, и в воссоединении с ним ищет сво­
его Абсолютного утверждения и восполнения. Следовательно, аске­
тическое единство с Богом — там и героическое единство с миром —
82
здесь — таковы два различных пути Абсолютного утверждения челове­
ка: путь Религии и путь Прометеизма. А этот последний путь необхо­
димым образом обусловлен единством всех людей, всемирной их вза­
имоответственностью. Ибо единство с миром есть прежде всего един­
ство человека с человеком, в пределе — единство всего рода челове.
ческого, который является средоточием мира. Поэтому творческий вы­
ход из своей от'единенности и конечности и гармоническая приобщен­
ность к бесконечности и всеединству, это прежде всего выход чело­
века к человеку, это утверждение братства людей.
Всемирное об'единение необходимо для Дела преображения мира,
которое, является прометеевским путем Спасения, путем Истории, не
только потому, что лишь такое об'единенное человечество является
адекватным суб'ектом мира и его преображения, суб'ектом Истории в
собственном смысле, но и потому, что порознь людям недоступен этот
их Абсолютный подвиг преображения мира, подвиг Истории, но до­
ступен им всем вместе. Люди стремятся ко всяческому об'единению
и его завершению — всемирному об'единению потому, что сознают
то высшее демиурпическое могущество которое таким образом дости-
стигается и ту немощь и ограниченность, которые присущи состоянию
раз'единенности. И если воля к этому могуществу с особой силой ска­
зывается именно в новом европейском человечестве, то это по той
причине, что оно впервые стало освобождаться от власти Теологиче­
ского сознания, для которого в таком могуществе не было нужды,
так как в нем, в этом сознании, человек все свои надежды возлагал
на Бога, на его всеопределяющую и всепромышляющую власть. В Ти­
таническом же миросозерцании люди свою Абсолютную надежду воз­
лагают на свою собственную безграничную демиургическую мощь. А
эта мощь в качестве своей реализации предполагает их единство.
Таким образом, в Титаническом миросозерцании люди братья уже
потому, что у них одно общее великое Дело, один грандиозный за­
мысел Творчества - Труда, который может быть посилен лишь всем
им вместе и никому в отдельности. Тем самым, тут люди — братья в
самом сотрудничестве, в Творчестве - Труде, и потому это — брат­
ство в деле и на деле, — Демиургическое братство - сотрудничество.
Согласно теологическому мифу, Бог. чтоб помешать людям по­
строить «Город» их и «Башню Вавилонскую» «высотою до небес»,
смешал их языки и рассеял по всей земле, т. е. раз'единил, распылил,
разобщил их. Отсюда можно вывести и обратное, исходя из негатив­
ности истины в мифах нигилистического Теологического миросозер­
цания, что для Строительства, для осуществления их Абсолютного
подвига преображения мира, подвига Истории, люди должны быть
гармонически воссоединены, собраны, мобилизованы в одном Де­
миургической братстве Творчества - Труда, ибо во взаимопонимании
их, в распыленности и взаимном уничтожении их сил они беспо­
мощны и бессильны в своем творческом стремлении к Великому.
Таким образом, необходимость общечеловеческого единства вы­
текает из обоих основных принципов Прометеизма: из его универса-
листического принципа всеединства, присутствия всего во всем и един­
ства человека с миром и из его демиургического принципа творчества,
как источника абсолютной мощи Человека, предполагающей в качестве
условия своей реализации общечеловеческое братство - сотрудниче­
ство людей. (Мы употребляем термин «демиургический» в модернизо-
ванно-родственном смысле с древним понятием «теургический»). По-
•83

этому по существу лиг - в Прометеизме идея человечества может
быть обоснована во вс :м ее об'еме и значительности, и лишь на
почве его основ эта высшая универсалистическая реальность является
не только возможной, но и необходимой.
И это следует не только из основных начал Прометеизма,
самих по себе: универсалистического и демиургического прин­
ципов, но и из центрального предмета его — проблемы органи­
зации мира и в ней его научно-трудового, организационно-твор­
ческого преображения. Ибо с суб'ективной человеческой стороны
организация мира ничто иное, как организация, гармоническое об',
единение людей, всемирное братство их. А с другой стороны, раз'-
единение и вражда людей именно в этом наиболее широком общече-
веческом масштабе есть самое общее и всеопределяющее проявле­
ние мировой дезорганизации. Вне такого всемирного общечеловече­
ского братства, братства людей и народов организация мира и в ней
и о преображение не может быть не только завершена, но даже
осуществляться последовательно. Нельзя организовать мир, как це­
лое, не об'единив в то же время людей, как целое. А с другой сто­
роны, осуществление такой универсалистической организации мира есть
вместе с тем осуществление и универсалистического единства людей.
Но организация мира, в соответствии с двумя его основными ас­
пектами, есть, с одной стороны, организация Природы, преодоление
пространства, — этого отрицательного принципа Природы, и с другой
стороны, есть организация Истории, преодоление времени, как
отрицательного принципа Истории. Формой организации Природы яв­
ляется материальная культура, главным образом, техника; ведь тех­
ника — ничто иное, как познанная и подчиненная человеку природа.
Формой организации Истории служит культура вообще, главным
образом, общественность. При этом мы, разумеется, употребляем по­
нятие общественности не в материалистически спрофанированном лишь
хозяйственном смысле, а в целостно.идеалистическом, прежде всего,
духовно-нравственном смысле, ибо общественность, ведь, есть оощест-
ность людей; люди же суть прежде всего духовно - нравственные су­
щества. В этой же последней, беря понятие общественности в самом
широком смысле, в смысле всякого проявления единства между людь­
ми, реальность человечества, как и форма его политического бытия
— государство (мировое абсолютное государство, см. №№ 2, 3, 8,
«Т. Р.») является высшим и предельным ее выражением. В нем един­
ство человека с человеком, с чего и начинается всякое проявление об­
щественности, распростирается до единства всего рода человеческого,
замыкающего, таким образом, круг всякого возможного расширения
пределов общественности.
Можно возразить, что почти все обычные виды общественности
не новы и были всегда. Но ведь и элементы техники были «всегда».
Однако, покорение Природы в том особом смысле, в каком оно выра­
зилось в современной великой технике, есть дело лишь нашего вре-
ство человека с человеком, с чего и начинается всякое проявление об­
щественность лишь в наше время, с рождением новой эпохи, приоб­
ретают особую, неизвестную другим эпохам, значительность и смысл.
Отсюда — возвеличение всех проявлений общественности, таящееся
или наблюдающееся уже и теперь, и касающееся в особенности выс­
ших проявлений ее: в социально - политическом аспекте — государ­
ства и в культурно - историческом — человечества.
Особое значение и смысл идея организации мира — в его при-
84
родном и историческом аспектах, во всем своем об'еме уясняется пре­
жде всего из Цели ее. как она может быть выражена лишь в Титани­
ческом миросозерцании, —• в Прометеизме, из той новой преображен­
ной Действительности, которая таким путем достигается. Как ос­
новной элемент организации Природы, — техника, так и основ­
ной элемент организации Истории, — общественность, суть не са­
моцель, а лишь средства. Цель того и другого и, следовательно, цель
организации мира вообще, если ее понимать в предельно углубленном
и абсолютизированном смысле Титанического миросозерцания, за­
ключается в Идеале этого последнего, — в Абсолютном идеале пре­
ображения мира, в достижении власти человеком над своей Судьбой
и, следовательно, над Судьбой мира, в частности, в победе над смертью,
как предельно-отрицательном проявлении Судьбы. В организации При­
роды и Истории, в победе над пространственной и временной не­
обходимостью осушесвтляется преодоление всех отрицательных про­
явлений бытия—немощи, ограниченности, ничтожества, рабства и до­
стижение всех его положительных, благостных проявлений. Преобра­
жение мира, осуществляемое в организации Природы и Истории, есть
преодоление дисгармонического пространственно-временного порядка
раз'единения и конечности, с одной стороны, и осуществление гармо­
нического сверхпространственного и сверхвременного порядка беско­
нечности и всеединства, с другой стороны. В нем человек творит и
достигает аттрибутов власти своей над Закономерностью Природы и
Истории, времени и пространства, аттрибутов своего творческого ве­
личия и могущества, к которым он по свое* Абсолютной природе при­
зван.
Реальность человечества проистекает, как необходимое производ­
ное, из обоих этих основных проявлений организацис мира и в ней
его преображения — из организации Природы и организации
Истории. В результате организации Природы и преодоления про­
странства весь мир внешне об'единяется, история становится действи­
тельно мировой, — а суб'ектом мировой истории не может быть какой
либо отдельный народ (часть), а только человечество (целое). С
другой стороны, организация Истории есть прежде всего организация
людей, — суб'ективкого момента Истории. Раз'единение же людей и
дезоргансзация их в межнациональном, общечеловеческом аспекте есть
главное и основное проявление их дезорганизации и раз'единения,
ибо оно самого общего, основного и всеохватывающего масштаба.
Вот почему, как мы выше говорили, фашизм, особенно рассистский,
раз'единяющий людей и культивирующий злобу именно в этом самом
общем и всеоб'емлющем аспекте их сосуществования, грозит явиться,
наряду с марксизмом, культивирующим злобу и антагонизм во внут­
реннем социальном аспекте, величайшей дезорганизующей силой на­
шего времени.
При этом организация Природы, преодоление пространства
создает лишь внешние и материальные условия общечеловеческого
единства; организация же Истории, преодоление времени создает со­
циальные и духовные условия этого единства. Люди — сами существа,
на половину, низшей своей стороной, принадлежащие Природе, уко-
Р|ненные в ней. Поэтому деструктивно-дезорганизованное состояние
последней, обреченность ее власти материи обуславливает также де­
структивно-дезорганизованное состояние и в их собственном внешне-
материальном существовании. Чем ближе какое либо население стоит
к Природе в ее первоначальном виде (например, крестьянство), тем
85
более оно внешне распылено и раз'единено, затеряно и беспомощно.
И наоборот, с организацией Природы и овладением ею люди, в
той внешне - материальной стороне своего существования, которой
они связаны с Природой, организуя ее, сами об'единяются и связывают­
ся в одно целое, преодолевают пространственную разобщенность и
материальную обособленность. Они в огромных массах собираются в
великие города и другие человеческие комплексы: племена, народы
и т. п., образуют грандиозные системы хозяйства: от единично-замк­
нутого, ойкосного хозяйства через т. н. городское, потом на­
родное, наконец, к современному мировому хозяйству, включающему
в свой оборот все человечество.
Именно благодаря великим достижениям в организации Природы,
в овладении пространством, в наше время, история, как сказано, впер­
вые становится подлинно мировой. Вся жизнь материально об'еди-
няется и универсализируется, в одно целое связывается вся планета.
Самые отдаленные уголки земного шара включаются в единый миро­
вой оборот, разбиваются и сносятся все перегородки, все сте­
ны от'единенности, которые разобщали прежде людей, и че­
ловечество образует в этом внешне - материальном отношении все
более и более один единый и всеоб'емлющий коллектив. В такой внеш­
не - материальной всесвязанности каждый отдельный индивид стано­
вится членом всего мирового целого: он сам, благодаря сложной
мировой сети разделения труда, работает на весь мир. и, с другой
стороны, и его потребности, можно сказать, обслуживаются все миром.
В своем питании и одежде любой средний обыватель современности
пользуется продуктами из всех стран, из всех климатов, от всех на­
родов; и потому какое-либо изменение в одном месте целого реально
ощущается им, как непосредственно касающееся его самого. В
то же время внешне-материальное об'единение человечества обу­
славливает и диктует и его духовно-социальное единство. Тем самым,
проблема общечеловеческого единства подымается на свой высший
уровень и встает во всем своем об'еме и значительности.
Если спросить — что произошло, что совершилось в нашу
эпоху, что в известном отношении внесло полный переворот во все
наше, существование, изменило внешний облик всей нашей планеты,
то нужно сказать, что произошло, осуществилось — по крайней мере
предварительное — покорение Человеком Природы. И это,
возводя наше существование в новый высший аспект бытия, ста­
вит во всем об'еме и во всей значительности следующую, высшую
проблему организации мира, проблему организации и овладения
Историей. Отсюда крайнее обострение уже сейчас актуальности всех
реальностей исторического порядка: общества вообще, нации, госу­
дарства, наконец, человечества. Человечество, как и в особенности
государство (грядущее мировое Абсолютное государство), есть не
только необходимый, но и высший момент назревшей исторической
мобилизации, с которой связано рождение новой наступающей эпо­
хи. Оно является главным и, так сказать, верховным суб'ектом ее,
условием и моментом ее осуществления. Совершающееся рождение
человечества, как такового, как гармонически - универеалйстическо-
го единства людей, связано с рождением Истории в собственном
смысле, с моментом переключения мироорганизующей воли Челове­
ка из низшего внешне - материального аспекта Природы в высший
духовно-социальный аспект Истории. Ибо рождение человечества
может быть лишь историческим рождением, так как оно само есть
86
историческая реальность по преимуществу. Такое же рождение зна­
менует собой в известном отношении эру в человеческом сущест­
вовании, эру Истории в собственном смысле.
История в собственном смысле означает степень демиургической
мощи человека, когда объектом его власти становится она сама
(История), когда из об'ективного процесса, который стихийно про­
исходит, она превращается в сознательное Свершение, которое
разумно творится. Тогда благодаря властному овладению зако­
номерностями этого процесса она в своем возможном осуществлении
есть уже не безразличное бывание, происходящее из необходимости,
а нравственное. Деяние, совершающееся из Свободы, не осуществля­
ющаяся власть над человеком его Судьбы, а достигающаяся власть
Человека над своей Судьбой. В ней он, таким образом, обретает
истинное поприще своего, собственно человеческого, Абсолют­
ного призвания, она становится Путем, в котором об'единенное че­
ловечество в своем Абсолютном подвиге преображения мира,
подвиге Творчества - Труда, демиургически реализует в мире — в
прометевском смысле — Абсолютное.
Но организация Истории (и овладение временем), которой, та­
ким образом, знаменуется эра Истории в собственном смысле, не осу­
ществима без своего суб'ективного момента — организации, об'еди­
нения людей в общемировом масштабе, ибо, как говорилось, дезор­
ганизация и раз'единение их в этом наиболее общем и всеоб'емлю-
щем плане есть главное и наиболее общее проявление дезорганизо­
ванного и раз'единенного состояния людей вообще. Следовательно,
суб'ектом Истории в собственном смысле может быть лишь об'еди­
ненное человечество, лишь всемирное братство людей.
Понятие организации Истории, как и понятие организации мира
вообще, содержит в себе два основных момента — момент демиур­
гической мобилизации и момент гармонического об'единения, со­
ответствующие двум основным принципам Прометеизма: демиурги-
ческому и универсалистическому. Но История есть История людей.
Значит, и момент гармонического единства, момент об'единения озна­
чает прежде всего гармонического об'едснения людей, в пределе, всех
людей, т. е. человечества. Отсюда видна зависимость проблемы об­
щечеловеческого единства от проблематики организации Истории.
Это также явствует из особого, духовно-социального характера
закономерности, которой управляется История и которая по самой
природе своей есть закономерность присущая собственно человече­
ским существам. Как организация Природы, преодоление простран­
ственной необходимости есть овладение натуралистической зако­
номерностью Природы, так организация Истории, преодоление вре­
менной необходимости есть овладение темпоралистической (от
t e m p o r a — время) закономерностью Истории. Но закономерность
природы есть закономерность вещей, закономерность же Исторли
это закономерность людей. Поэтому если организация Природы
имеет своим предметом отношение между вещами, и этот ее
предмет внешне - материального свойства, то организация Истории
имеет предметом своим отношения между людьми, и этот предмет
тая"^ ДУХОВНО - социального свойства. Организация же людей, взя-
е м
ВСРГ« « « °
о б щ е м и
всеб'емлющем масштабе означает об'едииение
йоч£т.™£* ч е л о в е ч е с к о г о
- И так как это об'единение - духов­
но социального порядка, то оно означает ничто иное, как братство
87
людей. Следовательно, непосредственным образом реальность чело­
вечества связана с Историей, как таковой.
Дальше. Организация Природы, преодоление пространства имеет
своим предметом власть человека над своим положением; организа­
ция Истории, победа над временем — власть его над своей Судьбой.
Но достижение власти человеком над своей Судьбою не осуществи­
мо вне реализации гармонического объединения людей, всемирного
братства их. Ибо в раз'единении люди друг друга ограничивают и
ослабляют, и лишь в единстве они друг друга восполняют и укрепля­
ют. Единство же и братство людей, взятое в самом широком, обще­
мировом масштабе, есть ничто иное, как человечество, рассматривае­
мое под духовно-социальным углом зрения.
Во всей этой последовательной зависимости человечество, таким
образом, выступает в качестве производного обоих основных принци­
пов организации мира и в ней его преображения: универсалистическо-
го принципа единства и демиургического принципа творчества. В ор­
ганизации Природы, в преодолении пространственной необходимости,
универсалистический принцип единства и демиургический принцип
творчества осуществляются в аспекте Природы; в организации Исто­
рии, в'преодолении временной необходимости те же два основных
начала Прометеизма осуществляются в этом последнем аспекте. В ча­
стности, в первом аспекте достигается творческое воссоединение че­
ловека с миром, как Природой, которая, таким образом, из враждебно­
го противопоставления превращается в его служебное восполнение; во
втором — это воссоединение достигается с миром, как Историей и,
следовательно, с верховным носителем Истории — с человечеством.
И так как человечество конституируется, главным образом, именно
Историей, а не Природой, — Природой и ее организацией оно лишь
внешне-материальным образом обуславливается, — то основным аспек­
том и его единства является аспект времени, а не пространства, —
единство в смене поколений, а не в сосуществовании человеческих
масс. Ибо духовно - социальное единство человечества в плоскости
Истории означает единство его Судьбы; сосуществование же во внеш­
нем пространственном аспекте означает лишь единство внешнего поло­
жения. Поэтому и взаимная ответственность людей—всех за всех—во
временном плане Истории не меньшая, а большая, чем во внешнем про­
странственном плане материального сосуществования. Это ответствен­
ность подлинно в жизни и в смерти, ибо именно смерть есть то, что
раз'единяет людей в этом временном аспекте. Следовательно, в общем
идеале Абсолютного утверждения человека, осуществляемого в его
гармоническом единстве со Всем, победа над смертью есть один из
существеннейших моментов всеобщей ответственности людей друг за
друга. Ибо организация Истории, преодоление времени достигается в
творческом воссоединении времен, в сверхвременном единстве рода
человеческого. И человечество, как культурно^иеторическая реаль­
ность по преимуществу, является главным носитлем этого сверхвре­
менного единства.
Итак, если в организации Природы, в преодолении пространства до­
стигается внешнее и материальное об'единение человечества, то в ор­
ганизации Истории, в преодолении времени ставится проблема его
социального и духовного единства. Тем самым, назревшее рождение
человечества, как такового, обусловлено и как необходимость новой
эпохи организации Истрии, и как взможность, вытекающая из закан-
88
чиваюшейся эпохи организации Природы. С одной стороны, организа­
ция Природы, преодоление пространства делает дальнейшую историю
подлинно мировой, а съ другой стороны, организация Истории, преодо­
ление времени возвышает ее в Историю в собственном смысле. Но и в
том, и в другом отношении суб'ектом такой универсалистически и де-
миургически квалифицируемой Истории может быть лишь человече­
ство.
Это ставит проблему об идее человечества, подобно тому, как
можно говорить об идее того или иного народа, суб'екта националь­
ной истории. В чем же эта идея?
Если человечество, как и его политическое выражение — мировое
Абсолютное государство, есть высший суб'ект Истории, Истории, как
таковой, Истории в собственном смысле, то идея его и есть идея Исто­
рии, которую оно сознательно творит, и в которой само творится. Идея
же этой последней, вытекающая из самого демиургического понятия ее
Динамики, может быть предельным образом выражена, как Становя­
щийся Абсолют, — как Абсолютное понимаемое не в смысле Теологи­
ческого миросозерцания, — Религии, а в смысле Титанического миро­
созерцания, — Прометеизма. Она в своем осуществлении есть творимый
всем об'едине'нным родом человеческим Абсолютный подвиг преобра­
жения мира, в частности, победы над смертью, Подвиг осуществления
в мире Великого.
Высший и основной аспект организации мира и в ней его пре­
ображения — аспект организации Истории обнимает собой извест­
ным образом и низший аспект ее — организацию Природы. Поэтому
и в нравственном значении творческое овладение Природой находит
свое высшее обоснование и осмысленность в творческом овладении
Историей, — в реализирующемся в ней — в прометеевском смысле —
Абсолютном. — В организации Природы, в преодолении простран­
ства достигается грандиозность и материальное могущество, в орга­
низации Истории, в преодолении времени осуществляется Величие и
демиургаческое могущество, — могущество во власти Человека над
своей Судьбой, в мощи его Абсолютного утверждения.
Таким образом, идеей человечества является ничто иное, как Про­
метеизм, для которого понятие Истории в собственном смысле и в
ней Становящегося Абсолютного является центральным. Прометеизм
же по самому смыслу своему, как новый принцип отношения к бес­
конечности, как новое понятие единства индивидуального с Универ­
сальным, не терпит никаких ограничений, ничего соединяющего и
частного. Универсалистический принцип единства всего со всем —
его первоосновной принцип; его стремление к преодолению про­
странственно-временного от'единения и конечности — основное
стремление. Тем самым, лишь реальность человечества может отве­
чать этому его культурно - историческому масштабу и тенденции,
ибо лишь в ней преодолевается всякое ограничение в отношении
человека к миру, ко Всеединству.
Человечество есть в известном отношении интеграл от диффе­
ренциального понятия индивидуального человека; в нем человек, как
эмпирическая реальность, сгановгнтся Человеком (с большой буквы)
К а Ч е В е О Н Т О Л ( > г и ч е с к о й
ей м реальности. Поэтому то, что является Иде­
И д е а л о м
те м . Человека в этом последнем смысле, служит вместе с
еЙ И д е а л о м и
гтка н тл" человечества, как общечеловеческого един­
ства, н о Идеей-Идеалом Человека в абсолютном смысле этого по-
нтия может быть лишь Прометеизм, так как лишь в нем обретается это
аоеолютное понятие. Следовательно, лишь Прометеизм может
89
служить Идеей-Идеалом и человечества, как гармонического все­
единства всего рода человеческого.
Человечество таково, каков отдельный человек, к кото­
рому оно в конце концов, сводится; в частности, оно таково, каков
тот кто о нем рассуждает. Все то, что мы говорим о Человеке в
его' абсолютном духовно-нравственном существе, мы вместе с тем го­
ворим и о человечестве. Следовательно, образ человечества в Про-
метеизме, в Титаническом миросозерцании будет также отличаться
от образа его в Материалистическом миросозерцании ( как и в Тео­
логическом), как представление о человеке в первом отличается от
представления о нем во втором.
Прометеизм, Титаническое миросозерцание есть новая вера, —
Титаническая вера Человека (Человечества) в себя, в свое Абсо­
лютное значение и назначение. Исполненный безграничной потен­
ции своего творческого величия и могущества, Человек призван в
Истории, в преображении мяра эту свою Потенцию реализовать, а
вместе с тем реализовать и значение и назначение мира. Поэтому
становящийся в Истории Абсолют, это прежде, всего Человек, ста­
новящийся Абсолютом, это> заданный в творческом единстве его со
Всем Абсолютный человек, поскольку именно, он является высшим
носителем осуществляющегося в Истории универсалистического прин­
ципа всеединства и реализующегося в ней демиургического принци­
па творчества. Но осуществление, этих двух основных принципов Ста­
новящегося Абсолютного, принципов Прометеизма, полагает и пред­
полагает гармоническое единство человека с миром, со Всеединством,
а, значит, и с тем, что является высшим составом мира, — с челове­
чеством.
С понятием Абсолютного всегда связывалась идея общечелове­
ческого единства. Все высшие религии начинали с провозглашения
этого единства. Ибо в понятии Абсолютного содержится и поня­
тие всеединства, а в этом последнем предполагается и частное его
проявление — единство общечеловеческое. Но в то время как в Ре­
лигии, в Теологическом миросозерцании с его идеей Сущего Бога
(мифически Сущего) реальность человечества была лишь моралисти­
ческой категорией, не имевшей никакого прагматического значения,
в Титаническом миросозерцании, в Прометеизме, с его идеей Стано­
вящегося Бога, она является высоко-служебной, демиургической ка­
тегорией, имеющей высший мирооргйнизующий смысл. Теологиче­
ское миросозерцание не знает Истории и даже отрицает ее, и поэто­
му ему реальность этого высшего суб'екта Истории, человечества по
существу не нужна. Титаническое же миросозерцание во всем исхо­
дит из Истории, как своего центрального понятия, поэтому и этот
высший еуб'ект ее. для него приобретает безусловное значение и
смысл.
В качестве нового понятия об Абсолютном, понимаемом из
Истории л в качестве идеи Истории, Прометеизм есть, в частности,
выражение нового высшего принципа отношения к бесконечности,
отношения реализующегося в подвиге Творчества - Труда. Будучи
идеей - идеалом преображения мира и в нем творческой организа­
ции Природы и Истории, преодоленния времени и пространства, —
этих отрицательных начал конечности и раз'единения, конституиру­
ющих деструктивно-дисгармоническое состояние мира, он, тем самым,
с положительной своей стороны является идеей-идеалом осуществле-
90
ния начал бесконечности и всеединства, как гармонически-творческих
начал преображенного мира. Поэтому организация Природы и Исто­
рии, преодоление времени и пространства, как индивидуалистических
форм конечности и раз'единения, означающая с другой положитель­
ной стороны осуществление универсалистических начал бесконечно­
сти и всеединства, ведет ко всяческой унивесализации всего нашего
бытия, к преодолению всякой ограниченности и от'единенности. Тогда
общечеловеческий универсализм, который есть необходимое состав­
ное проявление этого общего универсализма, вытекает с внутренней
предопределенностью из всего демиургического Дела организации
Природы и Истории, Дела преображения мира.
Итак, идея единства всего рода человеческого следует из всех
основных и величайших тенденций нашего времени. Она' — необхо­
димое суб'ективное увенчание всех его глубочайших об'ективных про­
цессов. И потому, если следствия таковы, каковы причины, то о том,
что в этом смысле будет, можно с такой же достоверностью сказать,
как о том, что есть. Все эпохи так или иначе ставили эту великую и
вековечную проблему единства человечества. Но лишь та эпоха бу­
дет в состоянии ее решить, которая решит проблему человека в его
отношении к миру, — проблему гармонического отношения отдель­
ного ко Всему, частного к Общему, индивидуального' к Универсаль­
ному, ибо это в сущности одна проблема. Последняя же есть ничто
иное, как центральный момент всей проблематики организации мира.
И потому, надо думать, проблема эта впервые будет реше'на именно
с наступающей в наше время новой, подлинно универсалистической
эпохой, ибо эпоха эта и будет прежде всего эпохой организации мира.
II. НАЦИОНАЛИЗМ И УНИВЕРСАЛИЗМ.
Тем не менее пока, — пока еще не преодолены современные
буржуазно-индивидуалистичеокие и зверинно-материалистические фор­
мы сознания и бытия, миром правят ненависть и эгоизм, идеи и лю­
ди не только не достойные достигнутого уровня человеческих
возможностей, но и прямо грозящие самому существованию совре­
менной великой культуры и цивилизации. В то время как созида­
тельный Разум человеческий принес величайшее торжество творче­
ского гения человека, те, от кого еще зависит его социальное и ду­
ховное руководительство, обращают эти его великие достиже­
ния против него же, грозя ему чудовищной, страшной катастрофой.
!
И при этом, в частности, делается это в одном отношении во
имя зоологически, расистски понятой «нации», в другом — во имя
по-дарвиновски, по.зверинному понятой «личности». -
Но прежде всего ложна до самого основания своего сама эта
главная антитеза национального и общечеловеческого.
Обычное противопоставление национализма и универсализма ос­
новано на одной логической ошибке — ошибке смешения понятий
противоположного и противоречивого. Национализм и универсализм
начала в известном отношении противоположные, но отнюдь не
противоречивые. И поэтому они не только не исключают, но на­
оборот, даже предполагают друг друга. Так, например, левая и пра­
вая сторона, мужское и женское начала означают противополож­
ность, но не противоречивость, как в случае, например, понятий твор­
чества и разрушения, — они не только не исключают, но даже вос-
91
полняюг друг друга. Больше того: более крайняя противополож­
ность нормально даже усиливает взаимное притяжение. Так, наиболь­
шая противоположность между химическими веществами вызывает
и наибольшее притяжение между ними. Нация же и человечество да­
же не являются противоположностями в этом обычном смысле,
ибо их противоположность есть лишь условная противоположность
целого и части. В этой же. своей условной противоположности они,
как целое и часть, не только не исключают, но требуют и обуславли­
вают друг друга.
Все, что существует, состоит из элементов и частей. Так, всякий
организм составляется из отдельных органов; государство образует­
ся из отдельных учреждений, машина — из частей и т. д. Подобно
этому и человечество ближайшими органами — частями своими име­
ет народы. Нация исторически есть вслед за семьей, родом и пле­
менем следующая и высшая форма — ступень единства человека с
человеком, вслед за которой идет, об'емлющая и ее, последняя и вы­
сочайшая форма такого единства — человечество.
А если так, если отношение между нацией и человечеством есть
функциональное взаимоотношение части и целого, органа и орга­
низма, которые, в качестве таковых, не только не противоречат, но
служат и обуславливают друг друга, питают и создают, то разделять
и противопоставлять нацию и человечество значит вредить и тому,
и другому, ибо они только друг через друга и живут, только друг
другом и существуют. Поэтому националист, знающий лишь свой на­
род и отрицающий человечество, так же. плохой националист, как
универсалист, знающий лишь человечество и отрицающий нацию,
плохой универсалист. Первый обедняет народ, лишает его среды,
второй опустошает человечество, лишает его содержания.
В этом отношении в фашизме и коммунизме борются две правды,
но только обращенные ими, в силу их противопоставления, -а две
лжи: в одном случае правда универсализма обращена в ложь интер­
национализма, в другом правда национализма — в ложь шовиниз­
ма. И именно в таком извращенном противопоставлении эти две прав­
ды, вместо гармонического взаимоутверждения, превращены в две
великие борющиеся лжи нашего времени.
«Я — Антонин, но я и человек; для Антонина град и отечество
— Рим, для человека — мир». Так должен был бы мыслить свое от­
ношение к национальному и общечеловеческому человек нашего вре­
мени в особенности, когда национальное и универсальное, как еще
никогда, пришли в крайнее отношение взаимной обусловленности.
Именно теперь больше, чем когда бы то ни было, каждому человеку
надлежит помнить, что у него две родины: своя страна и мир, два
гражданства: национальное и общечеловеческое. И в то же время
знать, что, служа этим двум началам, мы не только не двоимся, но,
наоборот, возрастаем в своем служении каждому из них. Ибо если
человечество обогащается и возвеличивается от богатства и значи­
тельности своих элементов — народов, то и народы, вступая в твор­
ческое взаимодействие с человечеством и его частями, обогащаются
и возвеличиваются за счет всего его содержания. Целое таково, ка­
ковы его части, и если бы не стало частей, то и целого, не. было бы.
Также и обратно: элемент, лишившийся участия в целом, лишился бы
не только всего содержания его, но и сам перестал бы существовать
в качестве известной реальности.
92
Как индивидуальная личность достигает своего высшего утвер­
ждения лишь в самоотверженно-творческом выходе из своей огра­
ниченности, так и культурно-историческая личность — нация возве­
личивается и истинно преуспевает лишь в творческом служении то­
му, что выше ее — Человечеству, Истории и в ней Становящемуся
Абсолютному, Становящемуся Божеству. Об этом говорит вся исто­
рия, подтверждая, что народы лишь тогда возвеличивались и истин­
но возростали, когда с верой в себя и в свое высокое историче­
ское призвание, они служили высшим и общечеловеческим целям.
Поэтому вполне законный национализм нужно также отличать
от партикуляристичеокого шовинизма, как персонализм — начало лич­
ности — нужно отличать от эгоистического индивидуализма, ибо ин­
дивидуализм — как и шовинизм — не утверждают, а обедняют и
разрушают личность (в частности, личность национальности); тогда
как в служении во имя Общего и Универсального личность дости­
гает своего высшего утверждения и обогащения.
Древние греки называли своих партикуляристов и провинциали-
стов «идиотами»: идиот (от гсНов) означает — частный, местный,
отъединенный, в противоположность общему, универсальному, всемир­
ному. И действительно, нужно сказать, что всякий партикуляризм,
всякий эгоизм и индивидуализм отмечены известного рода духовно-
нравственным идиотизмом. Поэтому те мнимые вожди народов, ко­
торые призывают их отречься от всяких универсалистических стрем­
лений и заняться своим «здоровым» «национальным эгоизмом», по­
добны тем недалеким и опасным в своей доброте отцам семейств,
которые оберегают своих детей от всяких увлечений «химерами» и
спешат пристроить их к какому нибудь «настоящему» и «верному
делу».
Народ является историческим народом лишь постольку, поскольку
он выступает с известной сверхнациональной универсалистической
миссией. И, наоборот, не-исторические народы тем и отличаются, что
они не вносят ничего в Общее Дело всего рода человеческого. Быть
народом с великой историей это значит быть народом много
совершившим во благо Общего, много вложившим героизма в про­
метеевский подвиг Истории, подвиг преображения мира. И если вкла­
дом в Общее Дело всего рода человеческого, Дело Истории опре­
деляется степень историчности или не-историчности народа, то, сле­
довательно, об'единением народов в таком Общем Деле Истории, Деле
преображения мира осуществляется условие не умаления, а, наобо­
рот, возвеличения их. Таким путем им дается то необходимое поп­
рище возможного исторического призвания, осуществляется та исто­
рическая мобилизация в Абсолютном подвлге преображения мира,
подвиге Истории, которая только и может реализовать их силы в
высшем предназначении. А такие силы — в тех или иных размерах
имеются у каждого народа; нужно лишь, чтоб они получили со­
ответствующее им историческое применение.
Нация крепка лишь тогда, когда она живет великим, вечным,
истинным, прекрасным. А все это—общечеловечно. Дух по самой при­
роде своей универсалистичен; он не терпит никаких ограничений, ни­
какой узости. Больше того, если материя есть деструктивное начало
конечности и раз'единения, то дух - сама субстанция творческого осу­
ществления бесконечности и всеединства, субстанция Универсального.
Поэтому воспринимая в себя все общечеловеческое содержание, нация
не только не ослабляется этим, но наоборот, истинно утверждается. Если
оы народ был лишен всего того, что по самой природе своей общечело-
93
вечно, т. е. истины, высшей справедливости, добра, он был бы об­
речен на самое жалкое, низменное и беспомощное прозябание. До­
вольствуясь ограниченным и ничтожным, он к ничтожеству и огра­
ниченности и был бы предопределен, ибо бытие определяется содер­
жанием своим.
Истина и добро по самой своей природе общезначимы и всеоб­
щи, а значит, всечеловечны. Своя особая, национальная истина (как
и национальное добро) такая же ложь, как и классовая истина или
классовое понятие добра. Если бы у каждой нации была своя особая
истина или свой особый критерий добра, то это значило бы, что Не
было бы совсем истины, не было бы совсем реальности добра. По­
скольку же истина, как и норма блага — одна, она, в качестве та­
ковой, и все народы единит в своей единственности и в своем един­
стве. Национальной истина является лишь постольку, поскольку она
в то же время служит и общечеловеческой истиной. В противном
случае нужно говорить не о национальной истице, а о националь­
ной лжи или о национальном извращении истины.
Народы, эти « m e m b r a d i s j e c t a », — «разбросанные члены»
высшего универсалистического целого, не случайно борются не толь­
ко друг с другом за более высокое и полное единство, но в исклю­
чительных случаях великих, исторически призванных народов, борют­
ся и с самими собой во имя торжества этого универсалистического
целого, этого высшего единства, какое вообще возможно в отно­
шениях между людьми. Ибо всякое иное единство человека с чело­
веком, в частности, а национальное единство, — частично и ограни­
чено. Лишь это единство, — единство всего рода человеческо­
го — конечно и интегрально, и потому к нему, как к своему преде­
лу, стремились всегда всякого рода об'единения людей.
В частности, лишь понятие человечества ложит предел всякому
эгоизму, и поэтому лишь оно — реальность безусловно моральная.
Нация преодолевает эгоизм только относительно: ограничивая
его .в составляющих ее индивидах, она сама может явиться носите­
лем его. Поэтому она лишь в относительной степени подлежит
моральной квалификации. На пути от аморальности индивида, как
такового (не личности), к безусловной моральности человечества
она есть промежуточная ступень условной моральности: моральная,
поскольку она преодолевает эгоизм индивида и аморальная, по­
скольку она эгоистически противопоставляет себя человечеству. Лишь
поставление ею себя в отношение служения этому последнему де­
лает и ее реальностью безусловно моральною.
Те же соотношения между данными категориями индивида, на­
ции и человечества имеют место и в противопоставлении частного
и Общего. Лишь человечество является безусловным носителем Об­
щего, как только индивид служит выразителем безусловно' частно­
го. Нация же есть — Общее в отношении индивида и — частное в
отношении человечества. Следовательно, и ее Общее, и ее частное
— относительны. Она и в этом отношении — реальность промежу­
точная: увиверсалистическая в отношении безусловно частного и пар-
тикуляристическая в отношении безусловно Общего.
В сущности, безусловно онтологическими категориями являются
лишь три реальности: Человек, Человечество и Абсолютное. Все
остальные имеют или только служебно-относительное значение или
лишены всякого значения. Также и нация есть реальность не без-
94
условно-онтологического порядка, а лишь функционально-истори­
ческого: ее значение не самодовлеющее, а исторически-служебное.
В известном отношении народы, как и другие подобного рода
общественно - культурные об'единения и образования, суть лишь
леса при Здании становящегося в Истории Абсолютного,' и которые
в этом своем значении будут сняты, когда История осуществит за­
данную а ней Абсолютную цель. В порядке осуществления основ­
ного универсалистического принципа всеединства, всю Историю мож­
но рассматривать, как Об'единение, как осуществление единства, в
пределе всеединства, единства всего со всем. И в этом процессе ми­
рового об'единения нация есть лишь отдельный фрагмент, одна из
ступеней об'единения, один из служебных органов его. Все эти опре­
деления ее, как части, как органа человечества, как фрагмента,
как культурно-исторической ступени и т. п. дают с разных сторон
приближения к ее сложному целостному существу. Но все они ука­
зывают на ее творчески-служебное, функционально-историческое зна­
чение и назначение в отношении человечества.
... Если История есть некая священная Драма Мирового Станов­
ления, Драма становления в ней Абсолютного, то народы в извест­
ном смысле суть коллективные действующие лица этой Драмы,
но которые, в качестве таковых, сойдут со сцены, когда «игра» ее
исполнится и завершится. Тогда в Апофеозе Истории преображенное
Человечество и преображенный Человек, сбросив с себя все принад­
лежности и средства необходимые в Пути, предстанут пред лицом
ставшего в Апофеозе Истории Абсолютного лишь <в качестве
того из их существа, что в них будет содержаться Абсолютного,
111. О ПРИЗВАНИИ РУССКОГО НАРОДА.
Итак, нация, в качестве, органа человечества, культурно-истори­
ческого члена его, служит в нем и через него Истории и в ней Ста­
новящемуся Абсолюту, является собирательным действующим лицом
Истории. И так как человечество есть по преимуществу историческая
категория и осуществляется во времени, то и народы, как органы —
части его, различаются между собою не только в порядке сосущест­
вования, но прежде всего и главным образом в порядке, историче­
ской смены и преемственности. С ними, с их сменой и последова­
тельным выступлением в авангарде Истории и человечества связана
смена отдельных эпох и целых циклов культурно-историческо­
го развития. То, что они суть только отдельные части — органы че­
ловечества, служащие в его составе Истории, не только не мешает,
но скорее предполагает, что одни из них выполняют функции более
важные и руководящие, а другие несут более, второстепенные и обус­
ловленные. Ведь это имеет место во всех сложных образова­
ниях — например, в отдельном организме мозг играет не ту же роль,
что прочие низшие органы.
При этом, чтоб такую выдающуюся роль в составе целого играть,
отдельный народ не только не должен обособлять себя от него и
противопоставлять себя другими частями его, но, наоборот, должен
стремиться к наибольшему единству с этим целым и его элементами.
пз этого явствует очевидная неувязка тех национально-исторических
концепций (особенно расистского, у нас евразийского толка),
которые, веря в особое призвание своего народа .приходят в своих
выводах из этого к его обособлению и противопоставлению че­
ловечеству.
95
 Такое инициативно-руководящее значение отдельнь х народов в
смене исторических циклов и эпох развития не исключает, а лишь
восполняется аналогичной сменой общественных групп, классов в том
же развитии. Но народы, как уже указывалось выше, являются но­
сителями исторических смен в более общем культурно-историческом
аспекте развития, классы же — в более частном, социальном аспек­
те его. С именами новых народов связаны новые культуры и циви­
лизации, например: египетская, греко-римская, индусская, романо-гер-
манская и др.; с именами же новых классов соединены новые соци­
альные порядки, например: феодализм, капитализм и пр. В частности,
христианство, с более общей культурно-исторической точки зрения
было созданием, главным образом, еврейского народа; с более же
частной, социальной точки зрения — главным образом тогдашних низ­
ших общественных слоев .— бедных и рабов.
Эта синтетическая концепция касательно смены культурных и об­
щественных форм развития и их носителей имеет крайне существен­
ное и актуальное значение для нашего времени, когда в этом момен­
те образовалась острая и разрушительная антитеза — класс — в
коммунизме и нация — в фашизме, — антитеза; крайне препятству­
ющая назревшему возникновению новых и более высоких обществен­
ных и культурных форм жизйи.
Выше уже было отмечено, что если в более частном социальном
аспекте носителем новых, более высоких форм общества в наше
время должна быть признана истинно демиургическая общественная
группа современных Трудящихся, прежде всего трудящихся творче­
ского - организаторского труда, как естественного отбора и руко­
водящего состава их, то в более общем культурно-историческом пла­
не развития носителем новой более высокой культуры — мы верим
— явится, по совокупности наличных культурно-исторических об­
стоятельств, Русский народ, этот элемент современного человечества,
вобравший в себя всю динамику его наиболее дальнего назначения.
История сейчас не идет ни с Востока на Запад, как было в древ­
ности, ни с Западаа на Восток, как было с началом Нового Времени,
а вздымается из подземных недр — места столкновения этих двух
м"нров, из недр до предела перенапряженной России. В данную эпо­
ху Россия несомненно в своей великой трагедии в конденсированном
виде воплощает весь мировой культурно-исторический кризис наше­
го времени. Но являясь средоточием всех глубочайших проявлений
этого всемирно-исторического кризиса, кризиса всех старых обще­
ственных и культурных форм жизни, она, спасая себя, воистину спа­
сет мир, преодолевая этот в ней конденсировавшийся универсальный
кризис и, тем самым, создавая новые формы общества и культуры,
ища новых, более высоких путей всемирно-исторического развития.
При этом, касаясь здесь только одной стороны проблемы
о призвании русского народа, стороны связанной с настоящей нашей
темой о новом человечестве, можно со всей категоричностью утвер­
ждать, что призванием этим будет не идея нации, как провозглаша­
ет фашизм, а идея человечества — нового человечества, отвечающего
достигнутым безграничным творческим масштабам бытия и новой
победной мироорганизующей воле Человека. И это следует не толь­
ко из предельно универсалистического, подлинно планетарного ха­
рактера новой наступающей эпохи, но также и из ха­
рактера самого Русского народа, народа универсалистического по
примуществу. Следовательно, во всяком случае, в этом моменте, в
проблеме назревшей необходимости единства всего рода человече-
96
ского и всемирного братства людей, в проблеме, которая в извест­
ном отношении является значительнейшим моментом нашего времени,
Русский народ по своему национальному характеру, как сейчас уви­
дим в высшей степени конгениален великому запросу времени. В
современном мире Русский народ — самый универеалистический на­
род, которому в истории подобны лишь древние римляне, также стре­
мившиеся к творческому отожествлению овоего римского и всемир­
ного. Недаром он явился создателем величайшей в мировой истории
империи и мечтателем со дней колыбели своей о всеединящей все­
ленское™ и всечеловечности. Крайняя универсалистическая природа
нашего народа сказалась и обусловилась не только в политической,
в частонстн, имперской его истории и не только в истории иде­
ологической — от идеи «Россия — Третий Рим», через всю луч­
шую литературу и публицистику нашу, вплоть до современного со­
ветского интернационализма, — но также и в географически-культур­
ном положении его , соединителя двух миров — Запада и Востока,
двух крайностей и противоположностей мира.
Потому-то русский духовно — у себя на родине не только в лю­
бой стране и культуре Запада, но также и Востока. А это, собственно,
значит, что он, на родине — везде. «Я во Франции —• француз,
говорит словами своего героя Достоевский о русской вееленскости
— с немцами — немец, с древним греком — грек и, тем самым, наи­
более русский, тем самцм, я — настоящий русский и наиболее служу
для России, ибо выставляю ее главную миссию». «Русский народ, это
не народ: это человечество», говорит другой наш выдающийся пи­
сатель - мыслитель.
«Мы любим все — и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно все — и острый галыский смысл,
И сумрачный германский гений» (Блок).
Такая способность к универсальной перевоплощаемости и к все-
пониманию, свидетельствуют о глубоко универсалистической приро­
де нашего национального гения. Русский это всечеловк. Всякий под­
линно русский — гражданин одновременно России и мира; при том,
не в смысле раздвоенности, а в смысле истинного единства: мы в са­
мом существе своем постигаем и несем Синтез национального и уни­
версального.
Каждый народ обретает свое национальное самосознание прежде,
чем общечеловеческое, если он вообще способен! подняться до
этого последнего. Русский народ производит такое впечатление, что
он общечеловеческое сознание обрел прежде, чем национальное.
Ибо, можно сказать, что универсализм есть сущность русского нацио-
нализма, И в этом его высокое и духовно знаменательное преимуще­
ство: он как бы в самом себе несет свое высшее творческое пре­
одоление. Так отдельная личность, если ей присуща высшая духовно-
нравственная значительность, полагает свое истинное утверждение в
том, что является в то же время ее преодолением .преодолением ее
индивидуалистческой ограниченности. Подобно тому, как личный эго­
изм есть удел ничтожеств, — признак ограниченных и мелких душ,
так и национальный партикуляризм есть особенность малых, посред­
ственных народов. Великие народы всегда — в той или иной мере —
Универсалистичны. Потому то и истинно великий Русский народ есть
народ универеалистический по преимуществу. А на его вееленскости,
всечеловечности, всемирности сходились все его характеристики —
как друзей, так даже и врагов. К высокой чести нашего народа нуж-
97
ко сказать, что ни один другой народ не Принес столько дум, жертв,
и идеалистических усилия на алтарь всего человечества, на алтарь
Общего, сколько принес он на протяжении своей истории. Мы мо­
жет быть, даже слишлом часто болели чужой судьбой, больше, чем
своей, волновались интересами Дальнего больше, чем ближайшего. Мы
не на мир смотрели из окна своего дома, а слишком часто в свой дом
лишь заглядывали через окно из мира. Большинство наших трагедий,
как и последняя, ныне переживаемая, были трагедиями идеализма. Они
были проявлением и расплатой за наше самоотверженное предпочте­
ние Общего — своему, за наше универсалястическое самозабвение, в
котором мы, не всегда достигая Многого, всегда были готовы от­
дать за него все.
Но зато ведь именно в этом трагизм всякого проявления величия
на земле, которое, чтоб себя реализовать, должно для этого отка­
заться от себя. Тем самым, мы вправе сказать, что и весь трагизм на­
шего народа это трагизм величия его, — высокий трагизм частного,
поставившего себя на службу Общему.
П. Боранецкий.
98
МАХАЕВЩИНА
Последователи социализма сами крайне осложнили свои задачи
тем, что свели их к догме, — к догме марксизма. И не только потому,
что этим парализовали возможности собственного творчества, пора­
ботили мысль, превратившись в начетчиков канонизированных те­
кстов, но в особенности потому, что таким путем невольно пос-
ставили себя в положение врагов почти всей научно-философской
мысли человечества, а значит и носителей ее — многочисленной и
наибатее влиятельной общественной группы — интеллигенции. Ведь
марксизм — только одна незначительная частица бесконечно' разное
образного и необозримого научно- философского знания. А марксист,
если он последователен, должен по необходимости рассуждать так,
как тот султан, который сжег знаменитую библиотеку на том осно­
вании, что если в ней есть то, чего нет в Коране, то она вредна, а
если в ней то же, что и в Коране, то она не нужна. И таким путем
небольшая эта частица марксистской теории должна неизбежно всту­
пить в конфликт со всем почти необозримым целым — человеческим
знанием и с многочисленной армией его носителей, интеллигенцией.
И это не только в данный момент, в отношении уже достигнутого
знания. Подозрительность и даже вражда должна относиться и ко
всей дальнейшей духовной истории, ко всему развитию знания, к
творчеству, к исканиям, к духовному прогрессу вообще. Ибо и тут
марксизм — только одна преходящая волна в великом потоке духов­
но-творческого развития. И если бы даже эта волна вобрала в себя
все воды предыдущих духовно-интелектуальных течений, что также
невероятно, так как знание бесконечно многообразно и многоречи­
во, то она не могла бы собой заключить и закончить весь этот миро­
вой поток развития, поток истории, и сделать его дальше ненужным
и невозможным. А значит, она неизбежно должна вступить с ним в
конфликт, реакционно стремясь отрицать и даже бороться с дальней­
шим развитием. И действительно, недаром последователи марксизма
тщатся представить эту всего лишь одну доктрину чем то вроде все-
об'емлющей науки и философии, а с другой стороны, несмотря на
почти столетнюю давность ее, изображают ее по прежнему, как «са­
мую передовую науку». Так что целых сто лет прошло для челове-
99
ства как бы даром: теория Маркса как была «самой передовой» докт­
риной, так ею и осталась.
А между тем, разве для материального освобождения человече­
Новый героизм
ства, к чему, собственно, и сводится социализм, как ни расценивать На протяжении некоторого, недавно минувшего, времени мир был
предлагаемые им для этого рецепты, необходимо нужно, чтобы все зрителем двух походов, двоякого рода завоеваний, которые были
люди и при том именно так, как прописал Маркс, думали одинаковым совершены почти одновременно, но которыми можно было бы
образом о том, как относятся между собой дух и материя, смертна символизировать совершенно различные эпохи в истории развития ду­
ховно-нравственного сознаш'я человечества. Это была Итальянская воен­
душа или безсмертна, есть или нет свобода воли и пр. и пр. Только но-колониальная экспедиция в Абиссинию, которую, может быть, даже
явно схоластическая казуистика может тут находить важную и не­ слишком поспешно все постарались забыть, и ряд экспедиций для за­
обходимую зависимость и связь, не говоря уже о том, в какой мере воевания Арктики русских летчиков, изумивших и экзальтировав­
ших тогда своими подвигами весь мир.
именно марксистская — аморально-негативная, разлЬгательно-разру-
шительная — философия благоприятствует через эту связь решению В этих двух экспедициях, как ни расценивать их с точки зрения
чисто практической, идеологически сказалось различие целых двух
по существу, чисто практической, социально-экономической пробле­ мировоззрений, двух совершенно различных уровней нравственного
мы материального освобождения человечества. сознания человечества. С одной стороны, старый, как мир, и уже дрях­
На это необходимо было указать в виду намечающегося, как лый, умирающий героизм прежних времен, направленный на завоева­
будто, изменения махаевской политики Советской власти в отноше­ ние и торжество над себе подобными, на военную славу и доблесть
оружия; и с другой стороны, рождающийся новый героизм грядущих
нии интеллигенции, этой носительницы знания, творчества, искания, времен, направленный на завоевание и подчинение. Человеком Приро­
духовного прогресса вообще. Опрашивается при этом — понимают ды, на овладение им своей Судьбой. Требующиеся отвага, мужество,
ли сами сектантские начетчики марксизма, подменившие им всю куль­ жертвенность здесь не меньшие, а большие, чем там; Но доблесть
оружия здесь уступает место творческому и изобретательскому ге­
туру и духовную историю человечества, что поработив самих себя нию человека, военное мужество — мужеству нового высшего
одной узкой, при том, злобно нетерпимой доктрине, они вступили в порядка, в котором не звереет, а возвышается человек. Ибо там че­
невольную и безнадежную для себя борьбу с самой великой силой ловек — лишь орудие эгоизма одних и порабощения ими своей вла­
мира, особенно современного мира — с Мыслью, с его великим и сти других; здесь он на службе Общему Благу, несущему не пора­
бощение, а Освобождение всем.
могучим Знанием, а значит, и с их создателями и носителями, — с
той социальной группой, которая является мозгом и душой обще­ Прежний героизм — лишь условный и относительный героизм.
Он является таковым лишь в субъективном смысле — со стороны по­
ства, его духовно-интеллектуальными сливками; и что эта борьба мо­ буждений и внутренних состояний самого человека, являющегося его
жет быть разрешена не, тем, что им удастся поработить и подавить носителем; но не в об'ективном смысле, не по предмету, на который
мысль, остановить дальнейшее развитие и историю, а тем, что они он направлен, ибо в факте порабощения одного народа другим,
сами прежде освободятся от своего духовного рабства и убожества? одной части людей другой частью нет ничего героического, как нет
ничепо героического и во всех тех разрушениях, убийствах и уни­
Тогда свободные со свободными смогут они действительно заклю­ чтожениях ценностей, которыми сопровождается война.
чить истинный и достойный их обоих мир. Новый род героизма, впервые в нашу эпоху рождающийся, яв­
Тимофеев Н. ляется героизмом в подлинном собственном смысле. — Не толь­
ко в суб'ективном отношении, по психологии носителя своего,
но и в об'ективном смысле, по самому своему предмету. Он направ­
лен на подлинно Общее Благо, приносящее всему роду человече­
скому величие и мощь; он творит Дело, являющееся в самом себе
Положительным и благостным.
В том завоевании присутствует не только Любовь — любовь к
своему отечеству, к своему народу, но и ненависть, — ненависть к
Другому народу, к другой стране; здесь же, в усилии, направленном
на овладении Человеком своей Судьбой, в частности, на покорение
Природы, присутствует одна чистая Любовь, одна преображающая
мир воля. И там антагонизм, дисгармонические отношения ненависти
и разделения не только не разрешаются в новом высшем модусе
сосуществования, но, наоборот, закрепляются или даже впервые
Устанавливаются, ибо часто мирно сосуществовавшие народы, в ре­
зультате войны и утеснения одного из них другим, превращаются в
наследственных, исторических врагов, плодя в мире ненависть и дис-

100 101
гармонические силы разрушения, растрачивая силы не на утвержде­
ние. Общего, а на взаимное отрицание и умаление друг друга.
В новом же завоевании, в котором творческий мироорганизую-
щий гений Человека обращен к высшего порядка Победе и Борьбе,
осуществляемый в нем подвиг преображения мира несет подлинное
разрешение существующему в мире, дисгармоническому состоянию
безпомощности и вражды, ограниченности и противопоставления. В
результате его Человек — Человечество в целом больше может,
большей суммой обладает благ, на большее простирается его орга­
низующая и властвующая Воля. В мире благодаря ему прибыло эле­
ментов гармонии и единства, он стал стройнее, подчиненнее, послуш­
нее демиургической преображающей воле Человека.
Главным содержанием войн и с ними связанного милитаристиче­
ского героизма является убийство, смерть; тогда как новый Демиур-
гический героизм, направленный на овладение человеком своей Судь­
бой, имеет, в частности, своим предметом, преодоление смерти. Пер­
вый направлен на разрушение, на уничтожение ценностей, второй —
на их созидание, творчество. Следовательно, если в первом утвержде­
ние одних достигается за счет отрицания других, то во втором
осуществляется одно общее и подлинное Утверждение, — бесспор­
ное и об'ективное Благо всех. Войны, а особенно постоянные гран­
диозные приготовления к ним, несомненно являются величайшей рас­
тратой человеческих сил — не только материальных, но и моральных:
-сюда уходит бездна материальных средств, человеческих жертв, изо­
бретательности, таланта.' И если бы вся эта чудовищная масса столь
преступным образом растрачиваемых возможностей, была направлена
в русло Положительного созидания, улучшения и усовершенство­
вания жизни, это в немалой степени могло бы облагодетельствовать
весь род человеческий. Теперь и созрело время для переключения
всех этих гигантских возможностей, растрачиваемых в войнах и во­
оружениях, в новое русло подлинно героического утверждения Че­
ловека, на пути единственно достойных его Победы и Борьбы.
Уже Фихте говорил, что человечество, которое чванится детским
геройством войн, показывает, что оно «не доросло еще до воз­
раста познания стыда». Но для нашего времени — тут уже не одно
чванство, обусловленное сознанием, не доросшим до «возраста по­
знания стыда». Для нашего времени здесь кроется опасность чудо­
вищного, страшного преступления, которое может привести к ги­
бели всего благосостояния и культуры современного человечества.
Остановимся для иллюстрации этого лишь на одном примере.
Во всех древних мифах способность полета приписывалась лишь
высшим существам, некиим полубогам. Что представляет собой, осо­
бенно теперь, старый, уже выродившийся милитаристический геро­
изм, показывает уже то, во что обращается орудие этой заветной
мечты человека о полете теперь в войне и благодаря ей. Чудо твор­
ческого гения человека и величайший фактор единения людей — ави­
ация в войне и благодаря ей, обращается в самое страшное орудие
разрушения и средство вражды и разъединения людей.
И если в демиургическом применении средств авиации авиатор
есть подлинный герой, каким он и является по своей чудесной функ­
ции осуществителя древней мечты человечества о полете, то в вой­
не он попросту вульгарный убийца, играя словами, — не летчик, а
налетчик, обращающий самое прекрасное создание человеческо­
го гения в орудие нападения, часто — ва мирное и беззащитное на­
селение, женщин и детей. — Поистине, сколь величественно и пре­
красно средство и как гнусно, подло и преступно применение! В та­
ком обращении авиации, этом, повторяем, согласно всем древним
102
сказаниям, аттрибуте лишь высших богоподобных существ, в орудие
нападения и убийства беззащитных женщин, детей и стариков, есть
нечто от самого низкого и гнусного кощунства над святынями твор­
ческого гения человечества, самое подлое надругательство над бла­
городнейшим созданием человеческой культуры. Даже сказать, что
это варварство — было бы несправедливостью и клеветой на настоя­
щих варваров, ибо то, что простительно и даже естественно у детей,
гнусно и омерзительно, когда его делают взрослые. А в данном слу­
чае дело идет именно о «взрослых» в историческом смысле.
Таковы некоторые «подвиги» старого милитаристического ге­
роизма в преломлении его в условиях современности.
Знаменательно, как встречен был и как воспринимался в широ­
ких народных массах разных стран тот и другой род завоеваний, о
которых говорилось выше. Итальянская военно-колониальная экспе­
диция явно была воспринята, как обыкновенный поход за добычей,
не обусловленный даже подлинным конфликтом, ибо вся аргумента­
ция нападающей стороны сводилась, в сущности, к доводу «волка»
из басни Крылова: «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
Даже в самой Италии, несмотря на все усилия правящих кругов, ни­
какой «мистики» национального самоутверждения не получилось, и
сами разжигатели «энтузиазма» чувствовали фальшь этого, смутно со­
знавая, что это больше уже не «вдохновляет». В мире же вообще и
даже в той части его, которая сочувственно относится к самому ре­
жиму фашизма, было лишь то оправдание, что, дескать, народ
бедный, а есть тоже хочет. Можно сказать: никаких «иллюзий», ни­
какой «идеологической надстройки». В отношении к войне люди
действительно стали материалистами, не находя ей больше никакой
высшей санкции, — а это означает, что идея войны умерла. Страшно
разожглась лишь похоть войны, т. е. ее хищные вожделения и вза­
имная ненависть, что еще более дискредитирует ее и дисквалифици­
рует былой ее героический ореол.
Смертельный удар идее войны был нанесен уже в последнюю ми­
ровую бойню, которая вся была разыграна в духе настоящего эко­
номического материализма — без всякого героизма, без всякой «иде­
ологической надстройки». Но и помимо этого самоизобличения ложной
мистики войны, человечество созрело уже для более высо­
кого и достойного его героизма. Одним из проявлений этого ново­
го Демиургического героизма и являются подвиги русских летчиков,
представившие новый шаг в завоевании человеком Природы.
Поэтому совсем иначе, несмотря на отрицательное отношение к
внутрироссийскому режиму, удерживающему великий, подлинно
«крылатый» народ на уровне низменно-скотского материалистическо­
го миросозерцания — мир встретил героические экспедиции русских
летчиков. Это были настоящие триумфы подлинных, не обагренных
кровью, победителей. После всеобщего напряженного внимания, со­
провождавшего героев в их трудной и смертельно опасной борьбе,
мир разрядился бурей восторгов, признательности, восхищения,
чествования, торжества, чувства изумления об'единили всех: люди —
в подлинном смысле этого имени — праздновали свою настоящую,
Достойную их Победу.
Такой различный прием, оказанный миром двум родам завоева-
и русскими летчиками Арктики и итальянскими войсками Абис-
ни,
е свидетельствует
твования о том, что и на поверхности повседневного
топ , 5 Уже сказывается тот великий духовный переворот, ко-
иЛ. свершается в нашу эпоху в глубинном подпочвенном истори­
ческом плане.
П. Б.
103
 что служило их идеологическим кредо. Характерны два исторических
примера.
Когда древние римляне, — народ великого реализма и государст­
венности, — «нашли» «старые книги», приписываемые первому рим­
скому законодателю, Нуме-Помпилию, они, увидя, что эти книги тепер ь

уже противоречат жизни, сожгли их. Когда же иудейский царь Иосия

прочел «найденную» старую книгу и увидел, что жизнь уже не со­
гласуется с ней, он разодрал одежды свои и приказал всюду изучать
книгу и вернуть жизнь к требованиям ее. Таким путем, как извест­
Марксизм и еврейство но, родилось т. н. «второзаконие» или пятая книга Моисея.
На такого рода сектантской природе марксизма и суеверном
Чисто негативная и аморально-разрушительная природа марксиз­ психозе внушения и самовнушения, в качестве источника его по­
ма теперь, кажется, не вызывает уже ни в ком сомнений, если не давляющей души власти, нужно особенно настаивать теперь, когда
считать его ближайших и все более редеющих сторонников. Но мар­ именно он больше всего препятствует тому совершающемуся в Рос­
ксизм никогда и не держался на каком-либо, объективном достоин­ сии реформаторскому возрождению и реконструкции страны, кото­
стве: научно!-философской истинности или возвышенности нрав­ рые благодаря ему и сектантской боязни его последователей нару-
ственного идеала. Едва ли не единственным источником его власти шитьтекст этого тоже «священного писания», обращаются в нечто
было сектантское внушение и самовнушение, делавшее из него ору­ подобное движению во сне, когда мы, делая невероятные усилия, со­
дие особого рода квази-веры. И тут не малую роль сыграло то — вершить, однако, его не в состоянии.
кто поставлял главные кадры вождей и застрельщиков этого движе­ Марксизм закупоривает воды живой мысли нашей страны, явля­
ния. ется тюремной решеткой, держащей в заточени дух великого наро­
да, — будучи в то же время сам чисто негативной, разлагательно-
Не вдаваясь ни в какой антисемитизм, в котором мы видим лишь разрушительной доктриной, деморализующей и опустошающей души
застарелую разновидность ксенофобии, — ксенофобии в отношении своихжертв, обращающей их в духовно-нравственных инвалидов.
тех, кто всегда и везде были иностранцами — нельзя, однако, в из­
вестном смысле, не согласиться с тем особым утверждением совре­ К. Лавров.
менных антисемитов, что марксизм есть создание — не в духовном
(в духовном смысле он — детище буржуазно-материалистического
сознания), а в авторско-персонаяьном смысле, — главным образом,
еврейской нации, худшее — скажем от себя — из ее созданий и худ­
ших ее элементов. Этот же, вообще удивительный народ, всегда об­
ладал поразительной силой идеологического внушения. — Заставил
же он целые народы и на многие века поверить, что мечтатель из На­
зарета, Иисус был сам Бог, сошедший на землю и воплотившийся
от «непорочного зачатия»; что библия, это мифологическое создание,
исполненное неисчислимых противоречий, несуразностей и часто гру­
бо-безнравственных, даже непристойных выходок «божества», есть
само божественное откровение. Эта же феноменальная сила внуше­
ния (и самовнушения) наблюдается и на примере марксизма, созда­
тель которого, .правда, уже не «Бог»., воплотившийся чрез «непороч­
ное зачатие»: такое в 20-м веке уже невозможно, но все же он некий
всепророк, все разрешивший, все прозревший, и главное — писания
которогки должны почитаться священной не(гари1ко1сновеннюстью для
всех.
Евреи всегда в своем религиозном сакраментализме и суеверном
буквоедстве были исполнены некоего священного трепета перед тем,
105
104

КРИТЕРИЙ ЧЕЛОВЕКА
«Слушай большую идею: был на земле один день, и в середине
земли стояли три креста. Один на кресте до того веровал, что сказал
другому: будешь сегодня со мною в раю. Кончился день, оба помер­
ли, пошли и не нашли ни рая, ни воскресения. Не Оправдалось ска>-
занное. Слушай: этот человек был высший на всей земле, составлял
то, для чего ей жить. Вся планета, со всем, что на ней, без этого
человека — одно сумасшествие. Не было ни прежде, ни после Его
такого, и никогда, даже до чуда. В там и чудо, что не было и не
будет такого же никогда. А если так, если законы природы не по­
жалели и этого, даже чудо свое же не пожалели, а заставили и его
жить среди лжи и умереть за ложь, то стало быть, вся планета есть
ложь и, стоит на лжи и глупой насмешке. Стало быть, самые законы
планеты ложь и дьяволов водевиль. Для чего же жить, отвечай, если
ты человек.» (Достоевский, «Бесы». Кириллов.).
Здесь великий писатель-мыслитель о т р и ц а т е л ь н ы м
о б р а з о м поставил глубочайшую проблему бытия, проблему
судьбы ценности, тот или иной ответ на которую мог бы составить
целое миросозерцание. Она в трагическом образе смерти Сократа яви­
лась исходным моментом главнейших платоновских мотивов и воз­
зрений; от нее, в конце концов, идут все религии и глубочайшие
запросы творческого человеческого духа.
Величайшие мыслители, как Платон, Кант и др., в проблеме этой
видели последнюю проблему мира и человека. И действительно, во­
прос о ценности есть вопрос о ценности всего и, следовательно,
вопрос о значении и смысле всего. Можно было бы сказать, что» ни
одна проблема не имела бы ценности, если бы не существовало са­
мой проблемы ценности. Но прежде всего, конечно!, вопрос о судьбе
ценности и, главным образом, о судьбе величайшей ценности — че­
ловека, это вопрос о смерти и бессмертии, — в том высшем зна­
чении его, в котором коренится и вопрос о смысле жизни. Как же
ответить на этот центральный вопрос Судьбы в самом сокровенном
ее значении?
На двух основных принципах, являющихся двумя составными
элементами первоосновного принципа всеединства, держится все: на
принципе сохранения вещества — в низшем физическом плане бытия,
и на принципе сохранения ценности — в высшем нравственном плане.
Как без первого было бы невозможно физическое существование, так
без второго невозможно духовное бытие. Этот последний принцип
является конститутивным положением всякого проявления творческой
жизни. На нем в последнем счете держатся все представления о смыс-
106
ле бытия. Если предмет религии — то, что есть «самое важное», то в
некотором, условном смысле можно оаглаеиться с Г. Геффдингом,
что предметом религии и является вера в сохранение ценности. (См.
его «Фил религии»). Ибо эта вера, в известном отношении, и есть
самое важное: без нее невозможна нравственная жизнь Конечно, с
большим правом основной аксиомой всех религий можно бы­
ло бы считать более общий принцип Е д и н с т в а , ча­
стным, проявлением которого' является и это положение о со­
хранении ценности, как выражение единства во временом аспекте.
На это уже указывает само обозначение: «религия» (что значит: вос­
соединение). Но, с другой стороны, поскольку временной аспект бы­
тия является более первичным, чем второй его, пространственный
аспект, можно считать, что в самом составе первоосновного прин­
ципа Единства принцип сохранения ценности является доминирую­
щим. Им конституируется самое сокровенное существо бытия, и вме­
сте с тем с ним связываются наиболее заветные и глубокие чаяния
и устремления человеческого духа. И, действительно, во времена:,
когда — как например, в современную нам эпоху, ослабевала глу­
бинная вера в силу этого принципа, падала и замирала духовная
жизнь, и на поверхность выходили оголтелые, мутные, отрицательные
стихии. Ибо именно в нем, в этом принципе, человек ближайшим об­
разом ищет основания для смысла бытия — своего и мирового. Люди
бы не воздвигали величественных культур и не творили бы целык
миров ценностей, если бы инстинктивно не верили в силу этого за­
кона, и если бы их творчество и действительно в соответственном
онтологическом порядке не поддерживалось им.
V
В духовном пределе своем он, этот принцип сохранения ценности,
знаменует не что иное, какъ относительность, конечность отрица­
тельного! начала бытия, начала зла и абсолютность!, бесконечность
его положительного начала, начала добра. Иными словами, он ука­
зывает на нравственную основу бытия, на идеальность его- субстан­
ции, — наше высшее и первоосновное положение. Тем самым, прин­
цип сохранения ценности есть формула истинно идеалистического
взгляда на мир, принцип истинно идеалистического миросозерцания.
Он полагает конечное торжество в мире .-.обра!, манифестирует
его потенциальную непобедимость.
Ценность не феномеоологична!, а онтологична, — бытийственна.
Если субстанция бытия — начало положительное, идеалистическое, а
не отрицательное, материалистическое, то ценность, как выражение
такого начала, — субстанциальна, следовательно, —• безусловна', аб­
солютна, беаконечна. Она совпадает с понятием бытия в собственном
смысле: то, что подлинно существует — ценно, то, что ценно, —
подлинно существует.
Поэтому принцип сохранения ценности есть также ближайшее вы­
ражение идеи бессмертия. Смертная и разрушимая в феноменологи­
ческом порядке, ценность бессмертна и не рушима в порядке онто­
логическом, где. как реальность единства, она приобщена к порядку
бесконечности, к Всеединству. Не.ценность, отрицательная ценность,
напротив, как дисгармоническая реальность раз'единения, лишена этой
онотологической приобщенности к бесконечности. И в качестве тако­
вой, она относительна, конечна, смертна.
*.*
Понятие ценности глубже, шире и значительнее всякого воз-
107
можного ее определения. В известном отношении его можно
отождествить с понятием бытия, но бытия в собственном смысле.
«И действительно, — говорит Н. Лосский («Ценность и Бытие»), —
буквально любое содержание бытия есть положительная или отри­
цательная ценность не в каком либо своем отдельном качестве, а
насквозь всем своим бытийственным содержанием» (Подчеркнуто
автором). Подобного же взгляда держался Спиноза, отожествлявший
«реальность» и «совершенство», Фома Аквинский, для которого
e n s и b o n u m почти однозначные термины, Бл Августин и др. Тем
не менее, это не совсем так, ибо иначе, не имело бы смысла само
существование понятия ценности.
Ценность есть бытие, но в его целостном и гармоническом значе­
нии, — Абсолютное бытие. Она есть его нравственное осуществле­
ние, его Победа. В ней дух торжествует свою победу над материей,
жизнь над смертью, единство над раз'единением, гармония над ixa-
осом, и т. д. И это Торжество есть торжество творчества, в ко­
тором и создается ценность.
Обычное, состояние действительности — разрыв и даже противо­
поставление начал идеального и реального. На этом противопостав­
лении зиждется древняя вековечная антитеза Теологического и Мате­
риалистического миросозерцании. Благодаря такому разрыву то и дру­
гое из этих двух начал обладают лишь умаленным и частичным —
относительным бытием: идеальное лишено аттрибута реальности, ре­
альное — аттрибута идеальности. Лишь въ творческомъ акте, соз­
дающем ценность, осуществляется преодоление этого противопостав­
ления и достигается воссоединение этих двух начал: в нем идеальное,
Осуществляясь, становится в то же время реальным, и реальное, пре­
ображаясь, становится идеальным. Выражением!, этого творческого
воссоединения и является ценность, которая, поэтому, и есть осущест­
вление целостного и гармонического Абсолютного бытия, бытия в
собственном смысле.
В силу этого ценность, как и то, что ее создает — творчество,
есть центральная категория целостного и гармонического Титаниче­
ского миросозерцания, преодолевающего вышеозначенную антитезу
Теологического сознания, знающего лишь идеальное, отрицающее
реальное и Материалистического, знающего лишь реальное, отрица­
ющее, идеальное. Тем самым, если центральной категорией Титаниче­
ского миросозерцания является ценность, в которой осуществляется
целостное и гармоническое Абсолютное бытие, бытие в собственном
смысле, то аналогично центральной категорией антиреалистического
Теологического миросозерцания является реалистически умаленная
потециальная ценность — идея, в близком к платоновому смысле, а
аналогично центральной категорией антиидеалистического Материа­
листического сознания служит идеалистически умаленная!, утилитар­
ная ценность, — полезность. Ценность, потенциальная ценность —
идея и утилитарная ценность — полезность — таковы, следовательно,
три определяющих феномена этих трех основных видов миросозерца.
ния.
Но не зная ценности, как таковой, эти две последние формы
сознания, не знают, поэтому, и того, что обуславливает собой как
творчество, так и самое ценность, — принципа сохранения ценности.
Тем самым, они не знают и самого сокровенного существа идеи Судь­
бы, в частности, идеи бессмертия, которая нравственным образом
конституируется этим принципом.
108
V
Во всяком случае, если ценность тождественна бытию в собст­
венном смысле, Абсолютному бытию, значит она онтологична, то-
есть причастна тому порядку Всеединства, где все во всем, — по­
рядку бесконечности. Поэтому положение о ее сохранении ей имма­
нентно по существу. Это же положение, как оказано, есть сокровен­
нейшее основание частного проявления идеи Судьбы, идеи бессмер­
тия в ее истинном и новом значении, соответствующем духу и уров­
ню всемирно-исторического бытия, — т.-е. бессмертия через присут­
ствие во Всем, через приобщенность к бесконечности, через единство
с миром и гармоническое отношение к нему. Такая же приобщен­
ность отдельного ко Всему, частного к Общему, как дальше увидим,
и достигается в ценности, как творческом способе, осуществления
Всеединства, как актуальном выражении его. Таким образом, в цен­
ности и через ценность конечное приобщается к бесконечному, от­
носительное — к абсолютному, смертное становится бессмертным. В
ней, в процессе творчества преодолевается конечный пространствен­
но-временной феноменологический порядок бытия и актуализирует­
ся его бесконечный онтологический порядок. Это же есть самое со­
кровенное содержание преображения мира в его двух основных ас­
пектах — природы и истории.
Принцип сохранения ценности есть основное выражение универ-
салистического принципа Всеединства в высшем временном аспекте ми­
ра, аспекте истории, как принцип сохранения вещества есть основ­
ное выражение того же принципа Всеединства в низшем простран­
ственном аспекте, аспекте природы. И как принцип сохранения ве­
щества является основным положением познания и овладения при­
родой, преодоления пространства, так принцип сохранения ценности
служит основным положением познания и овладения историей, пре­
одоления времени. Тем самым, он есть высшее и наиболее значи­
тельное проявление универсалистического принципа Всеединства. В нем
последний обретает свое наиболее заветное и глубокое значение, Ибо
находится в ближайшем отношении к судьбе ценности, как таковой:
центральной и важнейшей проблеме мира.
В этом и состоит связь единства с бесконечностью. Последняя
есть порядок и мера первого. Но единство, как сейчас увидим, реаль­
но осуществляется в ценности. Поэтому, следовательно, в самом
понятии последней заключено положение о ее сохранении. Ведь ес­
ли ценность является выражением единства всего со всем, а этот
гармонический порядок означает порядок бесконечности, значит в
ценности и через ценность отдельное приобщается ко Всему, частное
— к Общему, конечное к бесконечному, и следовательно^ именно из
этой ее связи с основным универсалистическим принципом Всеедин­
ства вытекает, в качестве производного, принцип о ее неуничтожи-
мости, о ее сохранении.
Уже из того, что порядок единства по существу своему есть
благостный порядок, следует непосредственная связь ценности и
единства: ведь понятия благостного и ценного в извеснтом отношении
— идентичны. Или, идя иным путем: ценность по самому определе­
нию своему есть выражение целостного и гармонического Абсолют­
ного бытия. Такое же гармоническое и целостное состояние бытия
есть состояние единства. Следовательно, категории единства и ценно­
сти и здесь совпадают. Или еще иначе: любовь — отношение един­
ства, возможна лишь в отношении к ценному. Любить значит ценить,
109
И полюбить значит оценить. Собственно, отношение между ценностя­
ми, как таковыми, это и есть любовь в метафизическом смысле, как
и обратно! — любовь это и есть отношение между ценностями. Лю­
бить можно и должно лишь истинное, прекрасное, доброе. Любви к
отрицательному: лжи, уродству, злу, не только не может быть, но и
не должно быть, иначе это было бы извращением, пороком, патало-
гией. Отрицательное есть то, что подлежит не любви и утвержде­
нию, а борьбе и преодолению. В этом и состоит нравственная жизнь
и содержание всякой положительной деятельности.
Но любовь, будучи возможной лишь к ценному, в то же время
возможна и со стороны лишь ценного. Только ценное может быть
любимым и только ценное может любить. Злое, отрицательное, —
не ценное, не способно любить, а только ненавидеть. Способность
любви есть в известном смысле общее мерило всех положительных
способностей, и в качестве таковой, она не может быть приписана
отрицательному суб'екту. Следовательно, не только об'ектом, но и
суб'ектом любви может быть лишь ценное: совершенное, прекрас­
ное, доброе. И чем значительнее ценность суб'екта любви и совер­
шеннее, ценнее об'ект ее, тем значительнее возможная любовь между
ними, их возможное единство. Как и обратно — чем сильнее лю­
бовь между 'Об'ектом и суб'е'ктом, тем, значит, выше ценность того
и другого.
Таким образом, ценности суть узлы единства, в них и через них
элементы бытия связываются в одно целое. Лишь они вступают в от­
ношения единства, и лишь они друг в отношении друга гармоничны.
Тольвд ценное с ценным можно об'едивить, то-есть только то, что
предрасположено к единству. И если антитеза ненависти и любви, то-
есть отрицательного и положительного, добра и зла есть в этом мо­
менте исчерпывающая антитеза, то всякое иное отношение, кроме
этого отношения ценного к ценному, как гармонического отнешения
любви, есть отношение ненависти и, следовательно, отношение раз'-
единения, отталкивания, взаимоуничтожевия.
Это положение, что в ценности осуществляется единство, оче­
видно и из эмпирического усмотрения. Достаточно указать на со­
временный мир, который связан бесчисленным множеством нитей
единства: внутреннего и внешнего. Но это состояние всесторонней
Связанности его — продукт культурного развития. Всякое же куль­
турное развитие, выражается в ценностях, им создаваемых. Следова­
тельно, все это многообразное единство современной жизни в ос­
нове своей имеет целый мир ценностей, которым оно живет.
В этом смысле — единство — функция ценности. Последняя его
выражает и творит, воплощает и утверждает. Как звено цепи, свя­
зывая лишь два ближайших звенья, связывает собой всю цепь, так
каждая ценность, будучи конкретно выражением лишь частичного
единства, осуществляет единство всего со всем через реальность пер­
воосновой всеобщей связи во Всеединстве. Вот почему мощная
любовь лишь к одному предмету любви может связывать суб'екта ее
со Всем. Указания на это известны не только из опыта всех мораль­
но значительных натур, но ими полна также вся мировая литература
и поэзия.
Но воплощая начало Единства, ценность, тем самым, осущест­
вляет онтологический порядок бытия и преодолевает его конечный
феноменологический порядок. Связывая каждое отдельное со Всем,
она [Приобщает его к бесконечности, творит бессмертие. Следова­
тельно, положение о сохранении только в ней и находит свое, утвер-
110
ждение. Вне власти ее «все течет» (рап!а гЬ.е1), все преходит: бы­
вает, но не пребывает.
Теперь мы выдвинем решающее положение о значении и судьбе
ценности и, следовательно, о Судьбе в ее самом глубоком и возвы­
шенном моменте.
V
Кто не разрушает, тот творит, кто не творит, тот разрушает.
Этим мы хотим выразить всеобщность антитезы творчества и разру­
шения, устанавливая, что дух, — стихия бытия — лишь творческое
состояние материи; как материя, — стихия небытия, — только де­
структивное состояние духа. Все прочие антитезы положительного и
отрицательного начал находятся в ближайшей существенной связи с
этой наиболее значительной из них.
Но творчество и разрушение есть творчество и разрушение цен­
ности. Вне отношения к понятию ценности о творчестве нельзя
даже говорить, как нельзя говорить и о разрушении вне отношения
к этому же понятию.
Точно также смерть и бессмертие можно относить лишь к цен­
ности и, прежде, всего, к высшей интегральной ценности — к чело­
веку, — независимо, при этом, от того, признается или отрицается их
реальность. В отношении к не-ценности неприменима не только реаль­
ность бессмертия, но и само понятие смерти. Смерть в отношении к
не-ценности есть лишь уничтожение, или и того меньше: превраще­
ние — нейтральный, безразличный процесс, — но не целое метафи­
зическое событие, опрокидывающее весь строй эмпирической дейст­
вительности. Именно поэтому в последней своей глубине смерть есть
нравственная проблема. Она будит в нас скорбь, отчаяние, душевные
страдания — с одной стороны, и бунт, протест, волю к победе —• с
другой. Величайшими восстаниями против смерти были религии, и ве­
личайшее из этих восстаний — христианство. — Но только в симво­
лическом смысле. Лишь грядущее новое Демиургическое миросозер­
цание, Прометеизм, конституирующееся ценностью и тем, что ее соз­
дает — творчеством, несет в своем пределе победу над ней и в ре­
альном смысле. Тем самым, проблема преодоления смерти есть проб­
лема осуществления ценности, и тогда, с другой стороны, суть бес­
смертия в сущности сохранения ценности.
«Всякое зло может быть сведено к смерти, пишет Н. А. Бердяев.
Убийство, ненависть, злоба, разврат, зависть, месть есть смерть и
сеяние смерти» («О назначении человека») Поэтому и победа над
злом есть, в частности, победа над смертью. В совершенном мире
смерти не могло бы быть. Зло же преодолевается в ценности, как
осуществлении добра. Следовательно, есть только одно оружие про­
тив смерти: ценность. И это оружие показывает, что борьба со смер­
тью есть Подвиг, ибо она осуществляется в утверждении Идеального;
и подвиг этот есть подвиг творчества, ибо всякая ценность — тво­
рится.
Таким образом, нет иного пути 'Преодоления смерти, кроме пути
Творчества, прометеевского пути Истории, и нет иного Бога, побе­
ждающего смерть, кроме Становящегося Бога, — Бога исторического
Свершения и Победы,, Бога Творчества - Труда. Предельная эта
проблема есть частное выражение общей прометеевской проблемы
преображения мира, проблемы победного Титанического миросозер­
цания, — и в качестве таковой, она сокровенное содержание Исто­
рии, ее Завет. Ведь в глубочайшем своем смысле История, как Аб­
солютный подвиг преображения мира и как высшее, сокровенное вы­
ражение Мирового Становления - Восстановления, есть путь Вооста.
111

ния - Воскресения, путь реализующегося Торжества. Вот почему тай­
на смерти столь тесно связана с тайной времени, этим отрицатель­
ным принципом Истории и, вместе с тем, величайшим об'екгом твор­
ческого преодоления. Только в таком аспекте бытия поставленная,
эта проблема смерти может быть надлежащим образом очерчена, бу­
дучи соотнесена с ценностью. Вне его нашему взору предстанет лишь
отвратительное психофизическое явление и только, но исчезнет без­
донная глубина, мировая тайна, — мистерия смерти.
Всю эту нравственную значительность, которую ценность придает
смерти и бессмертию, она также сообщает творчеству и разрушению.
V вавшее ее потом христианство, в котором она выродилась, в конце
Творче(ств|о не-цанности не есть творчество, и разрушение не-
ности не есть разрушение, — уже потому, что то и другое явля­
ются телеологическими понятиями. Но как разрушение, следователь­
но, разрушение ценности, является распадом, разъединением, так,
значит, и обратно — творчество, которое, как таковое, есть творчест­
во ценности, является об'единением, сложением. И действительно,
творчество с полным основанием может рассматриваться, как воссо­
единение, как преодоление хаоса и аморфности материи, как торже­
ство любви над разрушительной стихией ненависти и т. п. Следова­
тельно, и этим путем мы приходим к понятию ценности, как осуще­
ствлению единства. В частности.
Творчество есть творчество в ценности гармонического порядка
бытия, а этот порядок, по самому понятию своему, есть порядок
единства. Оно, с другой стороны, есть организация материи, пре­
одоление деструктивного состояния дезорганизации, распада разло­
жения, а то и другое опять таки говорят об осуществляемом единстве,
достшаемом в ценности. Мы, таким образом, любым путем снова и
снова будем приходить все к одному и тому же заключению о внут­
ренней связи ценности с универеалистическим принципом Всеединст­
ва. Наконец, самое главное.
Если с положительной стороны в творчестве и, следовательно, в
его продукте — ценности, осуществляется гармонический порядок
бытия, — порядок Единства, то с отрицательной стороны в нем, в
форме ценности достигается преодоление дисгармонического про­
странственно-временного порядка небытия, как порядка рзз'единения.
Преодолевая в форме ценности пространственно-временной феноме­
нологический порядок конечности и разъединения, твопчество в этой
форме ценности осуществляет потенциальный онтологический порядок
бытия, порядок бесконечности и Всеединства. В нем достигается пре­
одоление материи — со стороны содержания небытия и •пространст­
венно-временных отношений раз'единения — со стороны его формы.
И потому ценность — результат творчества, есть, действительно,
сверх-временная и сверх-пространственная реальность духа, онто­
логическая реальность бесконечности и всеединства. Тем самым, закон
о ее сохранении, ей имманентен по самой ее природе.
Следовательно, приобщаясь к ценности и через нее к онтологи­
ческому порядку Всеединства, к порядку бесконечности, мы в ней
обретаем и актуализируем наше Универсальное существо, нашу внут­
реннюю бесконечнасть, поскольку ценность есть модус связи инди­
видуального с универсальным, частного с общим, конечного с бесж>
нечным. Выражая в себе онтологический порядок Всеединства, она
приобщает к нему и ей причастных.
V существа, призванного к бесконечности.
Ценное — бессмертно, бессмертное — ценно. Соотносительность
112
\
этих двух понятий — самое значительное положение бытия. Здесь
заключена ось нравственного миропорядка. Без него мир рассыпался
бы, утратил бы свой вечный смысл. Из этого видно, что вера в бес­
смертие есть нравственное суждение, как это понимали даже неко­
торые позитивисты, — есть оценка, то-есть наделение предмета этой
веры качествами ценности. Это своеобразным образом было вы­
ражено уже у древних, которые бессмертие приписывали лишь выс­
шим идеальным существам — богам и героям, усматривая в нем вы­
ражение их превосходства. И древние в этом отношении были ближе
к истинному пониманию великой идеи бессмертия, чем спрофаниро-
концов, в суеверие. — «На тот свет придти с носовым платком. Ни
чуточку меньше», — по выражению В. В. Розанова. «Мысль о
воскресении из мертвых ужасает меня, —- говорил как то Репин. —
Идешь по Невскому проспекту и вдруг навстречу Иоанн Грозный!
Здравствуйте! Дрожь пробирает от одной мы'сли о таком воскресе­
нии» ( В. Поссе, «Мой жизненный путь»). В этом наивном и прими­
тивном представлении о бессмертии и воскресении не содержится как
раз души этой великой идеи: преображения мира и, следовательно,
преображения человека, — торжества ценности, как критерия бес­
смертия. Личность человека есть то, что в ней есть положительного,
ценного; все то, что в ней есть отрицательного, неценного, не состав­
ляет ее, а отрицает. Его отношение к ней — не отношение сложения,
а, так сказать, — вычитания. И потому оно в ней есть то, что под­
лежит преодолению, а не утверждению, уничтожению, а не бессмер­
тию. Человек есть единственное существо, способное преодолевать
самое себя, и через то это существо — бессмертное. Ибо бессмертие
не предоставляется, а творится; оно не дается, а достигается. Будучи
категорией ценности, оно подлежит осуществлению, как идеал, как
подвиг, как задание. Оно — высший аттрибут человеческого достоин­
ства. Мы бессмертны в том, что в нас есть ценного, единящего нас
с универсальным и смертны в том, что в нас есть не-ценного, от'еди-
няющего нас от него. Иными словами, мы бессмертны в добре и
смертны в зле. Ибо лишь ценное, единит и обесконечивает, не-ценное
от'единяет и Оконечивает. Поэтому только в своем потенциально-
онтологическом существе, представляющем Абсолютную ценность,
человек безусловен и бесконечен,, в его актуальном существовании он
проблематичен в каждый данный момент, творя себя или разрушая.
Бессмертие — удел величия. И лишь потому, что в той или иной
мере величием в своей онтологической сущности отмечен каждый
человек, оно присуще каждому человеку. Ведь реальность его — в
присутствии во Всем, в приобщенности к бесконечности, то^есть в
ценности, которая и является модусом такого единства, — единства
индивидуального с универсальным, конечного с бесконечным. Следо­
вательно, в степени этого единства, в степени приобщенности к цен­
ности, 'которая и служит критерием человеческой значительности и
заключается реальность бессмертия. Поэтому нужно лишь ценностями
себя питать, лишь ценное в себе носить и мыслить, лишь для цен­
ного жить и жить ценным, лишь в нем полагать свой критерий цели
и средства. Ценности суть та человеческая амброзия, — та «пища бо­
гов», дававшая им бессмертие, питаясь которой, человек только и мо­
жет поддерживать себя в качестве высшего Абсолютного существа,
Как соотносительные понятия, ценность и бессмертие друг друга
113
предполагают и обуславливают. Поэтому, говоря об истинном и пре­
красном, мы наделяем его эпитетом бессмертного, а о бессмертном мы
говорим, как об истинном и прекрасном. «Не вечное — не истинно».
Мы именуем «бессмертной» героическую творческую жизнь, говорим
о «бессмертном» подвиге, о непреходящем значении того или иного
дела, о «бессмертном» творении художника, поэта, общественного
деятеля и т. п. Понятие бессмертия в нашем непосредственном пред­
ставлении — некое возвышенное понятие; за ним как бы стоит санк­
ция высшего нравственного закона. Мы не можем о бессмертии го­
ворить, как об обыденном житейском предмете. Эта тема будит в нас
представления о высшем идеальном порядке бытия, с ней связан осо­
бый возвышенный род настроенности. Но такой темой может быть
лишь тема о ценности и о ее судьбе.
Таким образом, принцип сохранения ценности есть не что иное,
как выражение идеи бессмертия. И обратно, идея бессмертия в своем
высшем и сокровенном значении — не что иное, как выражение тор­
жества этого принципа. Неверие в бессмертие есть неверие в сохра­
нение ценности, — и прежде всего, высшей интегральной ценности
— человека; вера в сохранение ценности есть вера в бессмертие. То
и другое — предмет идеалистическаго миросозерцания. Поэтому
наша материалистическая эпоха вполне последовательно отри­
цает и то, и другое. «Знающая всему цену, но не знающая ничему
ценности», она, естественно, не знает и того, чему ценность сообща­
ет смысл и нравственную необходимость — бессмертия.
V 1
Но прежде всего и главнее всего, принцип сохранения ценности
есть основной и наиболее значительный принцип Истории. Им субли­
мируется Судьба. Какъ было сказано, подобно тому, какь организа­
ция природы, преодоление пространства имеет основным своим по­
ложением физический принцип сохранения вещества, так организа­
ция истории, преодоление времени, в чем и состоит овладение че­
ловеком своей Судьбой, основным своим положением имеет нравст­
венный принцип сохранения ценности. В нем, в этом принципе, —
скрытое положение и предположение Культуры, как таковой, и по­
этому им, этим положением:, обуславливается сокровеннейший дви­
жущий нерв идеи Прометеизма.
бытия, тем глубже в него проникало сознание; и чем катастрофичнее
Всегда — чем более бурной была поверхность исторического
была эта поверхность, тем незыблемей становилась вера в Сохране­
ние , подымавшаяся из глубины. Но эта кажущаяся антиномия дол­
жна с особой силой проявиться именно в нашу, предельно катастро­
фическую эпоху, когда впервые в небывалых размерах ставится под
вопрос судьба Культуры во всей ее полноте;, и что, поэтому, не мо­
жет не выявить со всей значительностью и глубиной и это основное
сокровенное предусловие Культуры — положение о сохранении цен­
ности.
Однако, положение это имеет более общее и более универсаль­
ное значение и смысл. Им выражается вообще судьба Ценного в ми­
ре; и касается оно не поверхностного феноменологического порядка
бытия, a eroi глубинного, онтологического порядка. В этом же
порядке оно служит свидетельством и указанием на то, что, в силу
единства всего со всем, ни одно слово, ни одна мысль), ни одно свет­
лое побуждение не пропадают даром в общей Экономии бытия, если
они были выражение в утверждение Блага. Именно в таком смысле,
повидимому, Сократ, даже стоя перед своими судьями, утверждал,
114
что никто доброму человеку не может сделать зла. — В противопо­
ложность Спинозе, который указывал, что в нашем опыте удачи и
неудачи одинаково выпадают и на долю благостных, и на долю злых.
Но в том то и дело, что первый имел в виду потенциально-глубин­
ный онтологический порядок бытия, второй — его пюверхнстный,
феноменологический порядок. В том же, основном, онтологически
определяющем порядке, добро неуязвимо для зла, и, следовательно,
также — жизнь для смерти, бытие для небытия и т. п., ибо порядок
> что-либо ценить. Ничтожный человек — наименее ценящий чело-
этот есть гармонический порядок всеединства, универсалистический
порядок бесконечности. Поэтому степенью приобщенности к этому
глубинному онтологическому порядку бытия, достигающейся в цен­
ности и через ценность, и определяется судьба человека, — как в
жизни, так и в смерти. И именно здесь, в этом состоит высшее зна­
чение и назначение творчества, которое является преодолением про­
странственно-временного феноменологического порядка раз'единения
и конечности, с одной стороны, и осуществлением сверхпространствен­
ного и сверхвремениого онтологического порядка бесоконечности и
всеединства, с другой стороны. То и другое выражается в продукте
творчества — в ценности.
Итак, бессмертие, которое реально через присутствие во Всем,
через приобщенность к бесконечности, реализующуюся в ценности,
есть выражение онтологической значительности, нравственного вели­
чия. Но размер человека вообще, как и всякого явления, события, де­
ла, определяется его отношением к ценности, ибо в ценности осуще­
ствляется Единство, — в единстве же с Универсальным черпает свое
величие индивидуальное. В онтологическом же порядке Всеединства,
где в качестве Универсального существа, человек все в себе содер­
жит и во всем содержится, он есть Всецелая ценность, Бог, ко вся­
кой ценности причастный, всякую ценность в себе вмещающий. В
этом порядке он есть Абсолют. Но верное в пределе онтологическо­
го достоинства человека, верно на всякой ступени его онтологично-
сти, приобщенности ко Всеединству. Если извращенное отношение к
ценности может определяться, как преступность, а равнодушное, как
убожество, то и дальше — степенью положительного отношения к
ней должна опредляться всякая духовная значительность. И действи.
тельно, нет более общего критерия для человека, чем его отношение
к ценности, понимая это отношение в самом широком и всесто­
роннем смысле: обладания, восприятия, творчества и т. п. Поэтому
также самый значительный человек наделен наибольшей способ­
ностью оценки и, наоборот, ничтожество меньше всего способ­
но что-либо ценить. Ничтожный человек — наименее ценящий чело­
век, и потому он сам — человек наименее ценный. Это верно и в от­
1
ношении общей оценки Человека, как такового , которая измеряется
тем, кто ее совершает. Можно сказать, что если бы Бог действитель­
но был, то он должен был бы быть самого высокого мнения о Че­
ловеке, ибо именно* он воочию видел бы Бога в нем.
Этим выражается положение о нравственном притяжении
между ценностями, — реальность любви. Ибо отношение единства
'есть отношение любви; это же отношение есть всегда отношение
1
ценного к ценному, измеряемое их размером. Мы уже говорили,
что, подобно тому как притяжение физических тел, .сила любви,
•— нравственное притяжение ценностей зависит от их величины, от
их значительности, — так, следовательно, сила любви, притяжение
115
к ценности данной отдельной индивидуальности определяется тем, что
она представляет собой, как ценность. Ничтомсая индивидуальность
лишена этого нравственного притяжения, высоко* одаренная — вся
полна им. Потому первая — индивидуалистична, вторая — всегда
универсалистична. Одна все обнимает, приобщенная ко Всему, другая
коченеет в своем от'единенном ничтожестве, не ценя по существу
ничего и потому сама не представляя никакой ценности.
*.*
Таким образом, приобщающийся к ценности, приобщается к бес­
конечности, — к бессмертию. Но прежде всего это тот, кто к ней
приобщается активно — творец ценности; тот, кто не то лыко познает
Единство:, в ней осуществляющееся, но и осуществляет его. В част­
ности, это также вдохновленные любовью два существа в единстве
любви призывающие к жизни новое существо, их продолжающее во
времени и через то преодолевающее время. Ибо создание человека
есть также создание ценности и притом ценности высшего интеграль­
ного порядка.
Есть высокая и глубоко-правдивая истина в том безотчетном
Обыкновении, что творцов подлинных великих ценностей: поэтов,
мыслителей, социальных строителей, массы величают бессмертными.
Как создатели ценностей, форм осуществления Единства, они наибо­
лее полно реализовали закон бессмертия, как закон Единства: бес­
смертия через присутствие во Всем. Ибо совершили жертву. —
Творчество есть жертвоприношение. В нем творец отдает себя своему
творению и через него, как ценность, единящую все во всем,, отдает
себя Всему. Тем самым, это высшее, божеское проявление жертвен­
ности. Ибо отдавая себя другому, творец это другое создает. И тако­
ва трагическая сущность Истории: как творческий процесс, она есть
сплошное жертвоприношение, жертвоприношение на алтарь Становя­
щемуся Богу, как предельному понятию Творчества - Труда. Вотъ
почему в Истории все подчинено, все приносится в жертву Будуще­
му. Творить можно лишь то, что будет. Следовательно, и жертвы
можно приносить лишь Будущему и лишь тому Богу, что будет, —
Становящемуся Богу. В этом смысле всякое творчество — футури-
стично. Нельзя творить то, что есть, — настоящее или то, что было,
— прошлое. Творить можно лишь то, чего не было> и чего нет, но
что будет, — Будущее. Подобно библейскому «создателю» мира,
творческий человек также должен, создавая, утверждать: «Да бу­
дет!». И реально История, как необратимый процесс, вся обращена к
Будущему, которому она приносит в жертву все. Но именно эта жерт­
ва — наиболее полный залог бессмертия, ибо через активную приоб­
щенность к ценности обеспечивает наибольшую полноту Единства,
1
как преодоления времени и осуществления вечности. Можно было
бы в некотором смысле применить здесь великий христианский сим­
вол «божественной жертвы», ведущей к победе над смертью и вос­
кресению («смертью смерть поправ»). А с другой стороны, вся Исто­
рия, как творческий процесс, преодоления времени и осуществления
вечности, является тем самым, осуществлением бессмертия. Все же
это: первое, второе и третье выражается в создании ценности.
Ценности суть элементы вечности. В их реализации связываются
времена, творится История, которая и есть, с одной, отрицательной
стороны, процесс преодоления времени, с другой, положительной, —
утверждение вечности: то и другое достигает своего осуществления в
творчестве ценности. Собственно, движение ценностей и составляет
116
сущность Истории, ее содержание и смысл, тайну и значительеость.
При этом, конечно, безразлично — с отрицательной или положитель­
ной стороны выражается это движение. Существенно то, что вне то­
го или иного отношения к ценности или того или иного их
соотношения между собой, нет исторического процесса в собст­
венном смысле. История — это судьба ценностей. В совокупности она
есть мистерия творческого Становления, все ценности вмещающей,
Абсолютной ценности, — Бога, и Человека, как Универсального су­
щества, Абсолютной ценностью, Богом становящегося. Осуществле­
ние Человеком в творчестве ценностей «царства. Божьего на земле» и
становление его в этом творчестве, как Универсального существа Аб­
солютной ценностью, Богом есть лишь об'ективная и суб'ективная сто­
рона одного и того же прцесса Мирового Становления, процесса
Истории. Идеальное Царство ценностей созидаемое в преображе­
нии мира, как об'ект. совпадает со становлением Абсолютной цен­
ности, Бога, как суб'екта. Та и другая сторона Мирового Становления
— Истории выражается в творчестве ценностей.
Всякое осуществление, цель, всякая проблема, задача, достиже­
ние есть, в конце концов, то или иное отношение к ценности и, сле­
довательно, к Единству. Вся История это не что иное, как Объеди­
нение, как преображение мира и осуществление в нем всеутвержда-
ющего царства Абсолютной гармонии. И ценности суть элементы это­
го царства Всеутверждения. Они суть кирпичи, из которых на про­
тяжении всего мирового процесса созидается здание его. В Истории,
в процессе всеобщего творчества осуществляется то Царство ценно­
стей, тот идеальный миропорядок, который составляет ее завершение
и смысл, ее последнюю цель и исполнение. И это Царство ценностей,
— «царство Божие на земле», совпадает с осуществлением епо суб'­
екта — Абсолютной Ценности, Бога, в Мировом Становлении — Исто­
рии становящегося.
V
Ценность, как реальность творчества, есть основная реальность
мироорганизующего Титанического миросозерцания, — реальность
осуществленной любви, прометеевской Победы. Она организует мир,
и в качестве идеальной силы, организует его свободно. Поэтому
творчество в сам'ом широком смысле, как творчество социальное, на­
учное, художественное, техническое и т. п., которое, как таковое,
есть творчество ценностей, не только покрывает собой понятие ор­
1
ганизации мира, но и очищает его от лигатурных примесей зла , урод­
ства, насилия, несправедливости, которыми практика организации
обычно сопровождается. Организация мира имеет своей целью осу­
ществление более высоких, идеальных форм жизни, идеальный же
порядок — это ценностный порядок. Следовательно, его осуществле­
ние может выражаться лишь в утверждении ценности, а не в ее от­
рицании, которое имеет место в случае какихъ бы то ни было про­
явлений зла, неправды, насилия, уродства и т. п.
При этом надо решительно опровергнуть тот роковой предрассу.
док, стоивший мировой истории стольких утрат добра, что, якобы,
во псякапо рода общественных и духовных переворотах, новые, бо­
лее высокие ценности, новая, более высокая Истина идет на смену ста­
рой низшей Истине. Как будто истина может быть «низшей» или «ста­
рой»!? В действительности, в исторически осмысленных переворотах
преодолевается не старая истина, а старая ложь. Истина, поскольку
она истинна, не стара и не нова, а вечна ;она не может быть ни «низ­
шей», ни «высшей», ибо является бесконечной и, следовательно, оди-
117

маково высокой. На этом же основании и все люди онтологически
равны, как равны при всех своих различиях бесконечные величины.
Разница может быть лишь количественная: новая правда есть лишь
более полная старая правда. Не «низшая» или «высшая»!, а более
полная или менее полная, большая или меньшая, истина — таковы
лишь допустимые здесь различения. Вот почему не может быть и про­
цесса вытеснения одной истиной или ценностью другой истины или
ценности, не может быть какого бы то ни было их отрицания, уни­
чтожения, а лишь — утверждение, творчество.
V проявления хамства, надругательств, всеразвекчивания и «разоблаче­
Этим дается общий ответ и на актуальнейшую проблему нашего
времени, проблему нового высшего общества, организации новых со­
циальных форм жизни. Беря понятие ценности в самом общем смыс­
ле и во всех выражениях его: справедливости, красоты, истины, сво­
боды, полноты человеческого достоинства и т. п. можно сказать,
что всякое общественное и жизненное усовершенствование •— как
бы оно ни было значительно или невелико, сводится, в конце кон.
цов, к осуществлению ценности, ибо даже тогда, когда одни ценно­
сти лишь перераспределяются, другие, тем самым, торжествуют. Раз­
ве не осуществляются ценности справедливости, права, солидарности
и т. п., когда, например, перераспределяются материальные ценности?
Кардинальное непонимание этого общего положения .'ежит в ос­
нове всех современных попыток ^общественного переустройства и
усовершенствования жизни, ибо все они выросли на почве своего
упадочного материалистического: века, давно утратившего высшее и
основное чувство человека, как нравственного существа — чувство
ценности. Тот фактъ', что марксистский социализм в своем русском
опыте, вопреки стремлению перестроить общество на новых высших
началах, превратил на деле жизнь в зверинное существование, в не­
бывалое рабство, убожество и нищету, об'ясняется в общем и целом
лишь одним—его радикально-отрицательным отношением к ценности,
как таковой. Марксистский социализм по самой природе своей не
только не утверждает, но всячески дисквалифицирует ценность, низ­
водя ее даже в теории на роль лишь производной категории, отра-
1
жения, одного лишь низшего хозяйственного интереса. В этом ос­
новном его определении он — лишь доведение до логического
конца того наиболее общего современного процесса материалистиче­
ского вырождения, который весь может быть обозначен, как процесс
обесценения ценностей. Во власти этого процесса, быть может даже
более других, находился, в частности, и Ницше. Ибо и его всеобщая
«переоценка ценностей» была по существу лишь их всеобщим обес­
ценением. Но Ницше — только наиболее значительное индивидуаль­
ное явление; в русском же коммунизме эта тенденция разрешилась
в грандиозный культурно-исторический катаклизм.
В этом процессе обесценения ценностей - общий диагноз духовной
болезни современной культуры, болезни, чреватой в исходе ее духов­
ной смертью, ибо вообще можно установить, что отношение к цен­
ности есть показатель духовного здоровья, поскольку основная функ­
ция духовной жизни есть творчество, а всякое творчество есть твор­
чество ценностей. Понижение способности оценки есть понижение
духовной жизнеспособности, как ее обострение есть указание на рост
последней. Оценка есть основная функция духовной жизни и, в ка­
честве таковой, она, как было сказано, показатель личной значитель­
ности. Ценность человека измеряется тем, насколько он обладает
способностью оценки Тот, кто ничего не ценит, сам не представляет
118
никакой ценности. Но это тем более верйо в отношении культур, ко­
торые духовно умирают, когда утрачивают эту свою высшую функ­
цию.
Законное дитя именно такого рода материалистически деградиро­
вавшей культуры, марксистский коммунизм лишь революционизировал
упадочный процесс разложения, но сам не принес никаких новых сил
творчества. Ибо пришел он не с новой повышенной оценкой, а с
обесценением всякой ценности, не в качестве манифестации новых
ценностей, а в качестве бунта против старых — и за незнанием
других, — против всяких ценностей. Отсюда те, небывалых размеров,
ния», всвоплевывания и торжества безграничного мещанства, пошло­
сти и хулиганства, которыми ознаменовалось его явление. В ценно­
сти он справедливо усмотрел осуществление принципа идеалистиче­
ского миросозерцания, а он радикально материалистичен. Но именно
поэтому в истории не было строя более антисоциального, чем этот
«социалистический» строй. Ибо реальность социального создается в
ценности. Только в ней оно осуществляется, ибо лишь ценность еди­
нит, неценное раз'единяет. Ценность, как категория Единства,
социальна по самому существу своему. Она — подлинная
клеточка всякого здорового общественного организма. Толь­
ко в ней и через нее осуществляются все отношения гармонии и един­
ства, а тем самым, все вообще более высокие жизненные отношения:
справедливости, права, благосостояния, свободы, солидарности и т. п.
Ибо ценность, этот предмет творчества — всеобщей функции бытия,
и есть модус всяческого Разрешения. Каждая ценность — частичный
ответ на вечную загадку бытия!, и также — частичное удовлетворение
всех запросов существования. Она — живой, реально воплощенный
элемент самого утверждающегося в Истории Абсолютног смысла:
элемент всякого исполнения, победы, реализованности, осуществле­
ния. Поэтому тайна бытия — идеалистическая тайна. Ее разрешение
— подвиг, героизм:, жертвенность, совершенствование, то-есть все то,
что имеет то или иное отношение к ценности, что обуславливает ее
или обуславливается ею.
Ибо ведь в ценности осуществляется гармонический порядок
Единства. И все, что говорится о ней .собственно, к нему относится.
Единство же — всеобщий принцип совершенствования и совершен­
ства, и именно в нем разрешаются все загадки^ все противоречия и
все проблемы бытия.
В чарующих, хотя и наивно мифических, выражениях эту вели­
кую истину о Единстве — со стороны тождества — проповедывал
один из наиболее замечательных новейших проповедников величест­
венной Веданты, Свами Вивенкананда: «Когда человек узрит самого
себя, как Единое с бесконечным Бытием вселенной, когда прекратит­
ся всякое разделение, когда все мужчины, все женщины, все анге­
лы, все боги, все животные, все растения, вся вселенная сольются в
это единство, тогда исчезнет всякий страх. Кого бояться? Разве я
могу нанести удар самому себе? Разве я могу убить самого себя?
Разве я могу причинить вред самому себе? Разве вы боитесь самих
себя? — Тогда исчезнет всякая печаль. Что может причинить мне
печаль? Ведь я единственное Существо в мире. Тогда исчезнет всякая
зависть Кому завидовать? Самому себе? — Тогда исчезнут все дур­
ные чувства. Против кого буду я питать эти дурные чувства? Против
самого себя? Ведь никого нет во вселенной, кроме, меня.. Убейте это
119
разделение, убейте это суеверие, будьто есть многое. Тот, кто в этом
мире многого видит единое; тот, кто в этой массе не чувствующего
видит это Единое Чувствующее Существо; тот, кто в этом мире
теней схватывает эту реальность, — его уделом будет вечный мир,
и никого другого, и никого другого».
Таково мифологически-древнее выражение Единства со стороны
тождества.
Но тождество это — правда - ложь Востока перед Единством,
как многообразие — правда - ложь Запада перед ним, ибо Единство
— в сочетании тождества и многообразия. Оно есть Единство мно­
гого, а не Одно, Гармония разного, а не Одинаковость. И именно
в Единстве, как таковом, будет заключаться целостная и гармониче­ От редакции
ская Истина грядущего нового мира, который явится синтетическим
преодолением этой противопоставленности Запада и Востока.
Со всеми вопросами и корреспонденцией обращаться по
П. Боранецкий.
адресу:

P. Boranetzki], 2-bis, rue du Levant, Paris-Vincennes,

(Seine), France.

Le Gérant : Bisnovaty.
120 Основатель: П. Боранецкий.
 С к л а д и з д а н и я :
L e s E d i t e u r s R é u n i s », 29, r u e S t - D i d i e r , P a r i s ( 1 6 )

e
Paris. — Imp. M. Berstein, 3, Impasse Orozatier (12 )