СЦЕНАРИЙ для мастер-класса ЧАЕПИТИЕ

Там, где текст не расписан по ролям, Оля и Амбарцум могут

распределить реплики сами по договоренности и желанию.

Детский центр или Конференц-зал, за круглым столом Оля и

Амбарцум в обычной одежде. Возможно, на столе есть две
кружки, электрический чайник и чайные пакетики.

Дорогие друзья, любите ли вы пить чай? Часто ли вы его пьете?

Наверняка на оба эти вопроса вы ответите «Да». Современному

человеку выпить чаю - проще простого: берешь кружку, кидаешь в
нее чайный пакетик, заливаешь кипятком из электрочайника - и
готово дело!

Но мы задумались - всегда ли так было? Поэтому сегодня мы

решили узнать, как пили чай в пушкинское время и какие традиции
были связаны с чаепитием.

Парадная лестница. Или Онегинский зал, на фоне портрета

Пушкина. Может быть, показано, как они идут по лестнице и в
Онегинский зал - как бы в музей и в пушкинское время. Оля и
Амбарцум в обычной одежде.

Прежде всего нужно понять - пили ли вообще чай в Пушкинское

время?

На этот вопрос мы смело можем ответить утвердительно: ведь

чаепитие не раз упоминается в разных произведениях А.С. Пушкина
- и в стихах, и в прозе.

Вот, например, какое описание чаепития можно прочитать в третьей

главе романа в стихах «Евгений Онегин»:
(лучше читать по книге)
Смеркалось; на столе, блистая,
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий пар.
Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал;

В таком случае, дорогие друзья, давайте и мы попробуем выпить

чаю в традициях пушкинского времени.

Детский центр, круглый стол, покрытым скатертью. Или, может

быть, гораздо лучше будет снимать в Конференц-зале, в нем
есть более подходящий круглый стол, правда, антикварный, и
пара старинных стульев.

Оля и Амбарцум в исторических костюмах. Амбарцум ужасный

сноб и франт. Оля - прекрасная помещица в расцвете всего.
Для вдохновения можно перечитать «Графа Нулина»
Амбарцум (продолжает учтивую беседу о вкусах и моде): …
разумеется, чай следует накрывать на отдельном, обычно
небольшом столике. Этот изящный обычай пришел в Россию из
Западной Европы в XVIII веке вместе с модой на чаепитие.
Оля: А столик нужно будет покрыть специальной льняной чайной
салфеткой - можно из белого полотна, можно из цветного. И
достать из шкафчика лучший хозяйкин чайный сервиз.

Эпоха на галерее.
Оля и Амбарцум в обычной одежде возле витрины с чайным
сервизом фабрики Гарднера.
Сегодня с фарфором мы ежедневно сталкиваемся в быту - едим из
фарфоровых тарелок, пьем чай из фарфоровых кружек. Трудно
представить, что в XVIII веке производство фарфора было
окружено строжайшей тайной, доступной только посвященным. Они
называли себя «арканистами», то есть «обладателями тайны».

Долгое время фарфоровый сервиз можно было увидеть только в

императорском дворце. Императорский фарфоровый завод
производил посуду только по заказу царского двора. Поэтому всем
остальным дворянам или приходилось заказывать себе сервизы из
Европы - если были на это средства, ведь стоил заграничный
сервиз очень дорого. Или только мечтать о фарфоровом сервизе, а
есть и пить из оловянной посуды.

Все изменилось 24 февраля 1766 года. В этот день обрусевший

англичанин Франц Яковлевич Гарднер получил разрешение
«завести фарфоровую фабрику». Он построил ее в небольшом
селе Вербилки Дмитровского уезда Московской губернии и стал
выпускать фарфор не только царского двора, но еще и
повседневные предметы для всех: кувшины, тарелки, миски и,
конечно, чайные и кофейные сервизы. Стоили они дешевле
заграничных, а по красоте ничем не уступали. Посмотрите - и
убедитесь сами. (камера показывает сервиз Гарднера в витрине)

В нашем музее вы увидите не только целые сервизы, но еще и

множество отдельных чашек.
Камера показывает крупным планом чашки в витринах Эпохи на
галерее, в проходном зале рядом с Детской, в Бальном зале.
Важно показать разнообразие сюжетов в росписи - военные
победы, античные сюжеты, иллюстрации к книге, романтические
и реальные пейзажи. Пока идут картинки, голос за кадром
рассказывает:
Дело в том, что в конце XVIII - начале XIX века фарфор был
модным и желанным подарком. Фарфоровые чашки дарили в знак
верности и любви и именно они первыми из предметов фарфора
появились в скромных дворянских усадьбах вдалеке от столиц,
чтобы украсить чаепитие своих владельцев.

Снова та же витрина с сервизом Гарднера, Оля и Амбарцум,

возможно, с современными чашками Вербилковского завода в
руках.
Фарфоровый завод, основанный Францем Гарднером, работает и
сейчас, и сегодня мы будем пить чай из чашек - далеких правнучек
сервиза, которые выставлен в этой витрине.

Ну а имя мастера-арканиста, помогавшего Францу Гарднеру в

фарфоровом деле, до сих пор остается тайной.

Детский центр или Конференц-зал, вокруг чайного стола.

Оля и Амбарцум в исторических костюмах. На столе на
льняной скатерти сверкает чайник, две чашки с блюдцами.
Амбарцум: Да, но теперь нам нужен кипяток. А откуда мы его
возьмем?
Оля: Для того, чтобы получить кипяток, нам нужен самовар и…
Филька! (зовет) Филька! (появляется «Филька» - это Амбарцум в
безумной бороде и простонародной одежде: штаны, сапоги,
зипун, шапка) Поставь-как нам, голубчик, самовар да заодно
расскажи про то, как он устроен.

Сад, у крыльца Садового павильона. Филька-Амбарцум,

почесывая бороду и поправляя шапку, колет лучину и
рассказывает про устройство самовара. (Конечно, его
необходимо было бы разжечь по-настоящему, если это разрешит
музей и сможет Амбарцум. К сожалению, у нас нет самоварной
трубы, а без нее вода не вскипятится).

Устройство у самовара затейное. Сначале в тулово наливают воду.

Тулово закрывают крышкой, на которой есть специальные ручки -
шишки. На крышке есть еще клапан - паровичок, когда вода
закипает, через него наружу выходит пар.
Потом в кувшин - так называется вот эта трубка-топка внутри -
кладут зажжённую лучину или чурочку, а затем постепенно
добавляют щепки, шишки, веточки. Воздух в кувшине нагревается,
отдает тепло воде и нагревает её.
Наверху у самовара есть конфорка, на которую ставят заварочный
чайник. Жар из кувшина-топки прогревает чайник, заварка остается
горячей. Если чайник наверх не ставят, то кувшин закрывают
тушилкой - специальным колпачком.
Кипяток наливают через кран, а части крана называются так:
- репеёк: фигурная пластина на тулове, в которую врезан кран.
- стебель: сама трубка, по которой течет вода
- ветка: за нее берутся рукой, чтобы повернуть кран и налить
кипятка
Ну а чтобы самовар перенести, у него есть ручки, а у ручек - валики.
Берутся за валики на ручках - и несут. Акулина! Акулька!
(Появляется «Акулька» - это Оля в народной одежде с повязанным
на пол-лица платком.) Ступай, отнеси барыне самовар! («Акулька»
уходит с самоваром через сад)

Угловая гостиная
Оля и Амбарцум в обычной одежде возле столика с
историческим самоваром пытаются угадать его форму:
- Банка? Кратер? Шар? Может быть, яйцо? Фонарь? Не похоже…
А, рюмка! Нет… Ну а если - репа?! А можеть быть, чаша? Нет, не
чаша - ваза! Ну, конечно, ваза!

Самовары в XIX веке могли быть самой разной формы. Ну а в

нашем музее можно увидеть уникальный самовар в форме
этрусской вазы. Он принадлежал семье дворян Олениных. Пушкин
был частым гостем в их петербургском доме и усадьбе Приютино.

После трагической смерти поэта кран у самовара запаяли, и чай из этого

самовара Оленины уже не пили - а хранили его в своей семье как память о
Пушкине.

Боскетная.
Если закрыть в нее двери с двух сторон в ней может получиться
сносный полумрак. Особенно, если снимать ближе к вечеру в
четверг. Со скрипом закрывается дверь из Угловой гостиной и
воцаряется темнота. Звучит напряженная музыка. В темноте
по мебели боскетной ползет луч света от фонарика: мы видим
кресло, шторы, ширму, старинную раму, портрет, ширму… и
испуганных Олю и Амбарцума, подсвеченных фонариком. Они
страшным шепотом рассказывают:

В начале XIX века к чаю относились с большим почтением. Как

вспоминают современники, «чай тогда только начинал входить в
обыкновение и только в очень богатых домах его подавали гостям».

Чай тогда покупали на развес. В 1818 году одной помещичьей

семье фунт чая обошелся в 9 рублей 23 копейки. Для сравнения в
этом же 1818 году фунт свежей осетровой икры стоил 25 копеек, а
свежей осетрины можно было купить по 12 копеек за фунт.

(Детский центр или Конференц-зал, темнота. фонарик

высвечивает сундук, стоящий на столе перед Олей и
Амбарцумом, мы слышим, как в замке громко поворачивается
ключа, со страшным скрипом крышка сундука открывается, из
него достается холщовый мешочек с фунтом чая. Рассказ
страшным шепотом продолжается).

Неудивительно, что такой редкий и дорогой продукт как чай,

помещицы хранили не где-нибудь в кладовой или на кухне, поручив
его кухарке, а у себя в спальне, в ящике комода, рядом с
документами и фамильными драгоценностями, и ящик этот
запирали на ключ.

Детский центр или Конференц-зал, вокруг чайного стола.

Звучит веселая музыка. Интермедия без слов, скорость
происходящего увеличена.
Оля и Амбарцум в исторических костюма вокруг самовара.
Самовар стоит на железном подносе - ведь он «горячий».
Амбарцум демонстрирует изящный способ закладывания чая из
холщового мешочка в чайник ложечкой и просыпает заварку мимо.
Оля от этого падает в обморок, но быстро приходит в себя.
Можно позвать «Акульку», которая заметет рассыпанную по
полу заварку. Затем чай заливается кипятком, при этом
Амбарцум комически обжигается об кран, Оля машет на ожог
веером. наконец, они усаживаются за столик напротив друг
друга.

Оля: А еще в русской традиции было пить чай вместе с едой и

сладостями.
Амбарцум: Как это верно! Знакомая Пушкина Анна Петровна Керн
как-то вспоминала о завтраке, на котором им к чаю подавали хлеб
со сливочным маслом.
Оля (поняла намек): Акулина! Акулька!
(На стол руками Акульки ставится блюдце с хлебом с маслом.
Амбарцум как эстет восхищен свежестью масла и хлеба)
Оля: (оправдываясь) А вот сахар в помещичьих домах в начале XIX
века был редкостью…
Амбарцум (огорчен и не на шутку озадачен): Да, но несладкий чай -
это… это… НЕсладкий чай - это… (возмущенно подбирает русское
слово)
Оля (в панике, пододвигает ему вазочку): Извольте отведать
домашнего варенья!
Амбарцум поднимает крышку и с изумлением изучает невиданное
русское варенье.

Оля и Амбарцум в музейном саду на онегинской скамье. В

обычной одежде, в романтических позах с книгами в руках.
Оля: В августе 1829 года мама Александра Сергеевича Пушкина
Надежда Осиповна Пушкина пишет в письме к дочери Ольге: (Оля
читает по какой-нибудь книжке) «Сегодня я пешком ходила в
Михайловское, что делаю довольно часто, единственно, чтобы
погулять по саду и варить варенье. Плодов множество. Я уже и не
придумаю, что делать с вишнями. В нынешнем году много тоже
будет белых слив».

Амбарцум: Комментируя чаепитие в поэме Пушкина «Евгений

Онегин», русский писатель Владимир Владимирович Набоков
говорит, что (Амбарцум читает по какой-нибудь книжке): «чаще
всего готовились варенья «вишневое, малиновое, клубничное,
крыжовенное, из красной и черной смородины», а в черновом
варианте строфы у Пушкина упоминается «медовое». Варенья
«подавались гостям в маленьких вазочках на подносе; гости
(пользуясь общей ложкой) брали варенье себе на блюдечко,
передавая поднос дальше, а затем ели его чайными ложками или
добавляли в чай».

Оля: Нужно сказать, что сам Александр Сергеевич варенье тоже

любил, особенно, как вспоминали его друзья, «из белого
крыжовника». Может быть, поэтому варенье упоминается в разных
его произведениях - и в стихах, и в прозе.

Амбарцум: Например, в «Евгении Онегине» Онегин и Ленский в

гостях у Лариных проходят через
Обряд известный угощения:
Несут на блюдечках варенья…

Оля: Лизу, героиню «Романа в письмах» с «чувством потчует

вареньем» уездная барышня Машенька, ее новая подруга.

Амбарцум: Ну а в «Капитанской дочке» юный Петруша Гринев,

облизываясь, смотрит на «медовые пенки» на варенье, которое
варит его матушка.

Детский центр или Конференц-зал, вокруг чайного столика. Оля

и Амбарцум в исторических костюмах. Интермедия без слов
под веселую музыку, скорость увеличена.
Амбарцум декламирует (слов мы не слышим) Оле модный стих
французского поэта о земных плодах, который он слышал в
Париже, и который вспомнился ему в связи с вареньем. Оля
завороженно слушает - мысленно она сидит в ложе в Гранд
Опера. Декламация окончена. Поклоны, аплодисменты, Амбарцум
усаживается за столик, на котором к чаепитию все готово.
Наконец-то с самовара снимается фарфоровый чайник.

Амбарцум (предвкушая скорую трапезу): Эээ… Акулина?

Оля: Разливать по чашкам душистый крепкий чай было

обязанностью и почетной, и приятной, которой обычно занималась
сама хозяйка дома.

Наконец-то по чашкам разливается чай. Амбарцум пробует чай,

варенье, хлеб с маслом и понимает, что Россия не так уж ужасна.
Оля счастлива, что в ее гостиной происходит совершенно
светское чаепитие с таким щеголем и почти иностранцем.

Парадная лестница или Онегинский зал, где была первая

сцена. Оля и Амбарцум в обычной одежде.

Дорогие друзья, мы надеемся что наше путешествие вам

понравилось.

По мнению современника Пушкина декабриста Николая

Алексеевича Бестужева «в семействе чай сближает родных и дает
отдых от домашних забот».

Приятного чаепития вам и вашему семейству!

До свидания!