Максим Аркадиевич Бужанский

История мира в 88 главах

Загадки истории (Фолио) –
 Текст предоставлен правообладателем
«История мира в 88 главах»: Фолио; Харьков; 2017
ISBN 978-966-03-7943-5
Аннотация

Макс Бужанский предлагает читателю ознакомиться со своим видением истории: 88

мини-новелл рассказывают о выдающихся личностях и событиях прошлого в самобытной
манере автора – легко, емко, иронично. Задуманные изначально как посты в Facebook –
автор приветствовал ими начало дня, обыгрывая историчность даты, – эти забавные
зарисовки переросли в книгу, которую вы держите в своих руках.
Это самая полная история мира от Макса Бужанского на сегодняшний день – его
подписчики и поклонники таланта смогут прочесть здесь множество «максорий», как
называет их сам автор, нигде ранее им не рассказанных.
Эта книга, что обещает подарить вам действительно приятное чтение, – необычная
остроумная подача истории мира, от самой древней «скучноватой» ее части до значимых
событий минувшего века. Но вместе с тем – это очень познавательный и детальный ее
пересказ, что выдает в М. Бужанском глубокого знатока, который делится с нами своими
познаниями столь щедро и непринужденно…

М. А. Бужанский
История мира в 88 главах
© М. А. Бужанский, 2017,
© Издательство «Фолио», марка серии, 2007

***

Друзья мои, эта книга ни в коем случае не претендует на

серьезность. И уж тем более – она никак не учебник.
История – самая удивительная вещь на свете! Самая
интересная, самая драматичная, самая непредсказуемая и самая
романтичная. Она такая, какой мы видим ее сами. Не сухая, не
скучная, живая настолько, насколько мы можем ее себе
представить.
Я представляю ее себе так.
Не судите строго.
Автор

ВЕЛИЧИЕ ДРЕВНЕГО МИРА

1
Троянская война

Троянское, моральное. Невыносимо занудное.

За что люблю греческих богов, так это за то, что они, как и скандинавские, абсолютно
живые. Не каменные величественные истуканы, лишенные чувств и застывшие в своей
недосягаемости и непорочности. Огроменная шумная семья, повадками сильно
напоминающая еврейскую, с бесконечной внутренней грызней, историями, раздорами,
интригами, предательствами и гнусным развратом. Ибо какой смысл торчать на Олимпе
вечно без разврата, тем более взгромоздившись туда с такими трудностями.
Развлекались ярко, устраивая друг другу бесконечные подлянки и провокации,
стравливая… собственно, не знаю, как сказать, назовем это «ручно зачатых героев и
полугероев», и азартно отправляя их черт-те куда за черт-те чем, чтобы занять стороны,
мешать и помогать им. Очень живо и весело. И греки наверняка были славными ребятами,
ибо каждый народ старается рисовать богов с себя, чуть приукрасив. Себя, естественно.
Так и жили, и боги спускались к смертным гульнуть, развлечься, выпить и отодрать
кого-нибудь, прикинувшись лебедем, быком или без этих извращений, по-человечески.
Ближайшая яркая гулька намечалась у папаши еще нерожденного Ахилла, по случаю
бракосочетания. Собрались все, и, блеснув предусмотрительностью, решили не приглашать
богиню раздора Эриду. Чтобы не было бесконечно стыдно за бездарно проведенную свадьбу.
Эрида, как всякий интеллигент, обижаться не стала, а просто подложила свинью. Ибо
нефиг. Бросила яблоко, на котором кривыми греческим каракулям было нацарапано –
«Прекраснейшей».
Грамотных нашли быстро, надпись прочли и вечер сразу перестал быть томным. До
ножей не дошло, но были недалеки.
Гера, Афина и Афродита ради сохранения олимпийской коалиции обратились к Зевсу с
призывом решить вопрос, и решить правильно.
Нашли идиота. Приятней было бы выбрать Афродиту, и выбрать ее, как следует. Но
Гера была супругой, Афина дочерью, и Зевс жил в этой семье достаточно долго, что бы
понимать – или яблоко у своих, или они идут к прокурору. Под ногами мельтешился Парис,
и Громовержец ткнул яблоко пацану с напутствием – выбирай и беги на хрен.
История из скромности умалчивает, какие именно предложения делали парню Гера и
Афина, дамы суровые, как председатель жека. А Афродита предложила ему шикарную,
практически бесхозную бабу, правда замужем, но то такое. Ударили по рукам, яблоко
покатилось и все покатилось вслед за ним.
Елена, послужившая предметом сделки, была девушкой из очень приличной семьи с
очень мутной историей. Папаша ее, Тиндарей, однажды случайно разминулся с Зевсом. А
мама – нет. Будь все наоборот, обошлось бы, а так – родилась Елена Прекрасная. Еще в
юности милая девушка была настолько скромна, что официальный ее отец, спартанский царь
Тиндарей понял: не выдать девку сейчас – потом кранты всем. Особенно после того, как она
вышла прогуляться с Тесеем и вернулась через пару лет.
Женихи собрались со всей Эллады. Пили, жрали, били друг другу морды, валялись в
грязи и метали все, что можно было метать. Ловили отбившихся от стада служанок и
служанок целыми стадами. Короче, было по-настоящему здорово и приятно. В редкие
минуты трезвости все сходились во мнении, что кто бы не стал избранником Елены, его
нужно обязательно порвать в клочья, а потом друг дружку. Прекрасная программа людей, у
которых нет никаких врагов, кроме самих себя.
Дело плавно клонилось к превентивной резне, и тут Одиссей, менее равнодушный к
жизни, придумал дешевый трюк, на который все предсказуемо купились. Было предложено
провести демократические выборы жениха, председателем ЦИК и единственным
избирателем назначить Елену. А смеха ради, в этот раз обойтись без смертоубийства, а
наоборот, поклясться, что кого бы она не выбрала, будут любить его как родного, и по
свистку придут на помощь. Все радостно поклялись, не зная, что чья-то рука уже нашаривает
свисток…
А Елена выбрала Менелая, славного парня, младшего брата Агамемнона, из семьи с
очень нехорошей историей.
Настолько нехорошей, что говорят, будто маску этого самого Агамемнона даже
побоялись спереть из Эрмитажа в бурные 90-е, когда тащили всё подряд.
…Согласно заранее намеченному плану, Парис прибыл в Спарту. Менелай принял его
как родного, и тот не подвел.
Как только Менелай отъехал на тризну по не вовремя крякнувшему дедушке, Елена
почувствовала, что ее место рядом с Парисом. И отплыла вместе с ним, из любви к Менелаю
прихватив на память его драгоценности и пару рабынь, чтобы было с кем горевать о
покинутом доме.
Как-то нехорошо, что ни слова так и не сказано о Парисе, какой бы дрянью он ни был.
Приличная троянская царская семья, достойнейший отец, благороднейший брат, нуднейшая
сестра. А ты сразу рождаешься с такими сопроводительными документами, что любящая
семья бегом относит тебя в дремучий лес и мчит домой, стараясь скорее забыть дорогу. Так и
жил среди пастухов и разбойников, спал с нимфами, отдыхал на свежем воздухе. Пока к
нему не явились три голые бабы, скромно представившиеся Герой, Афиной и Афродитой.
Ну, говорят, выбирай, дружок. После этого вернуться домой и осчастливить родственников
было уже просто делом техники.
Перекусил, простил всех наскоро и отплыл за Еленой.
Трудно сказать, так ли кто-то, кроме бедняги Менелая, расстроился из-за Елены. Жизнь
хороша, баб полно, вино льется и играет музыка. Так надо ли?
«Надо!» – сурово припечатал будущий обладатель эрмитажной маски. Ибо другого
повода перераспределить торговые потоки от Трои к себе можно и не дождаться. А кроме
того, нет сил больше терпеть эту разнузданную общегреческую демократию. Нужен сильный
лидер, и вот он Я! Элладе «потрибен» Агамемнон. Крапка.
Истины ради, герои в бой не рвались. Пришлось сгонять под знамена принудительно.
Одиссей пытался прикинуться идиотом, но и вокруг все были не профессора. Ахилла
переодели бабой, но он тупо купился на блеск оружия. В общем, погрузились в корабли и
отплыли.
Было предсказано, что победить удастся только на десятый год, поэтому особо не
напрягались.
Сначала слегка ошиблись адресом, высадились и сходу вырезали кого-то не того.
Удалились без извинений, вернулись к себе и стартанули еще раз. С прежним задором.
Высадились, встретились с троянцами, и решили просто убить друг друга, без всяких
унизительных компромиссов. Чем и занялись на ближайшие девять лет в ожидании десятого
года.
Боги, в свою очередь, тоже разделились между собой, приняв одну из сторон и
предвкушая масштабное развлечение.
Че токо не делали. Убивали строем и в одиночку, пешком, бегом, верхом и на
колесницах. Совершали глубокие охваты и десантные операции. Делили пленных баб,
ссорились, запирались в шатрах, теряли друзей, вылезали из шатров, убивали врагов,
волочили вдоль стен и возвращались в шатры. Пили и пели, пели и пили. Славили. Короче,
куда приятней хозяйственных дел, ожидавших дома.
После смерти Гектора Парис почувствовал себя дома слегка неуютно и ради
поддержания имиджа вызвался на поединок с Менелаем. Предполагая, что это будет нечто
вроде пятничного ток-шоу, поорали и разошлись.
Не испорченный куртуазностью Менелай принялся его натурально убивать.
Вмешавшаяся Афродита еле уволокла своего чемпиона. Вошедший в раж Диомед умудрился
ранить и Афродиту, и Ареса, насилу оттащили.
Короче, было ясно, что шутки начали заканчиваться. А у Одиссея еще была парочка.
Ибо он-то как раз очень хотел домой, к Пенелопе. В массы была вброшена идея о том, что
пора сворачивать цирк. Для начала, Одиссей и Диомед пролезли в осажденный город и
сперли Палладий – статую Афины. Диомед был вроде как сыном Афины, папаша удружил.
Одиссей находился с ней в тоже не менее тесных близких личных отношениях, – в общем,
соображали на троих.
Тут-то Лаэртид и предложил сделать троянцам предложение, от которого они не смогут
отказаться. Подложив тем самым свинью гомерического масштаба.
Начали что-то пилить, получился здоровенный, выше городских ворот, конь.
Подарочный.
 Лучшие из уцелевших греческих героев погрузились внутрь. А остальные понуро
уплыли за горизонт, скрывшись за которым лихо исполнили поворот все вдруг и притаились
за ближайшим островом.
Самовлюбленные троянские любители халявы высыпали к Коню счастливой толпой.
Жреца Лаокоона, вместе с сыновьями пытавшегося очернить лучшего в мире Коня, очень
удачно задушил случайно высунувшийся из воды змей. Хотя его все равно порвали бы на
части возбужденные соплеменники.
Дальше все было прозаично. Стену сломали, Коня заволокли внутрь. Гуляли от души.
Ночью вернулись корабли. Нехорошо улыбаясь в свете прикрытых факелов, греки
прыгали с бортов в воду и брели к берегу, на ходу вынимая короткие мечи. А потом кто то
тихонько приоткрыл ворота изнутри…
Мораль сей басни такова: бойся данайцев, дары приносящих…? Да нет же! Это ж с
троянцами так получилось, глупыми и трусливыми. Но мы не троянцы. Несите, мать вашу,
хрен с ним! Разберемся!

2
Битва при Гавгамелах

1 октября 331 года до н. э. стал последним днем Персидской империи.

Дарий и Александр встретились при Гавгамелах, и каждый рассчитывал, что уйдет
оттуда. Один.
О Дарие известно не так много. Но судя по тому, что известно об Александре, Дарий
был неплохим парнем. Он не сильно верил в собственные силы и в бой особо не рвался.
Поэтому широким жестом предложил Александру половину всего, что имел. Полмира, грубо
говоря.
Александр считал, что половина у него уже есть. И пришел забрать вторую, хотя ее
тоже было мало. «И целого мира мало» – это про него.
Македонцев было тысяч сорок пехоты и около семи-восьми кавалерии. Фаланга, легкая
пехота, как всегда.
Дарий пригнал все, до чего дотянулся. Минимум в два, а то и в три раза больше войск,
две сотни колесниц, два десятка слонов. Для солидности. Ибо от них и в большем числе не
всегда удавалось добиться какой-то пользы.
Капризные твари, но отлично смотрятся.
Персидские войска собрали со всех подвластных территорий. Неплохие, сами по себе,
но непонимающие друг друга, и просто сброд, согнанный на равнину, вся эта масса была
огромной, грозной и неустойчивой. Начали, и весь этот зоопарк обрушился на македонцев.
Стояли твердо, Парменион бился в окружении, держался до конца и продержался.
Интересно, вспоминал ли он об этом, умирая под ударами посланных Александром убийц.
Прорвавшиеся к обозу персы традиционно забыли о том, что ставка – судьба мира.
И принялись грабить македонское барахло, награбленное у них же раньше. Круговорот
барахла в природе – самое интересное, что может быть.
В этот момент бешеный нрав Александра сыграл свою роль. Во главе гетайров,
тяжелой македонской конницы, он обрушился прямо на центр персидской армии, целясь
конкретно в Дария. Ни «бессмертные», бившиеся стойко, но погибающие, как все, ни
ситуация на всем поле боя, где было тоскливо, его не интересовали и не остановили.
Он рвался к Дарию, сметая все на пути.
У Дария убили возничего, и видя такой энтузиазм, он решил, что на сегодня хватит. И
развернул колесницу, удаляясь настолько быстро, насколько позволяла ходовая и состояние
дороги. Примчавшийся сын Пармениона Филота истерикой вынудил Александра ртказаться
от погони за Дарием и идти на выручку терпящему поражение отцу. Ну и обозу с барахлом,
естественно.
Пармениона спасли, барахло отбили, но Дария догнать так и не успели. Несчастный
был убит одним из сатрапов.
Так и закончилась Персия, как тогда думалось.
Всегда улыбаюсь думая об этом, глядя на карту Ирана и Македонии. Ничто никогда не
заканчивается. Все уже было, и все еще будет…

3
Битва при Ипсе

Принято считать, что сойдясь на поле боя, враги беспощадны. Так и говорят: злейшие
враги встретились на поле боя и…
Бывает, однако, и так, что там же встречаются ближайшие друзья. Люди, молодость
которых прошла рядом, лет двадцать жизни, потом еще лет двадцать тесного общения, и вот
собираются все вместе, с уже взрослыми детьми. Местом оказался городок Ипс в Малой
Азии.
На встречу друзей Антигон привел с собой своего сына Деметрия и ветеранов
македонской фаланги с застрельщиками, всего тысяч семьдесят. Селевк приехал с сыном
Антиохом, с Лисимахом, с таким же количеством войск и пятью сотнями слонов. Слонов ему
подарили в Индии, чтобы он туда и носа не сунул, а кому ж похвастаться подарком, как не
близким друзьям? С ним должен был быть еще Птолемей, в последний момент
вспомнивший, что у него очень важное дело дома и вернувшийся в Египет.
Конец лета-начало осени 301 года до н. э. Двадцать два года со смерти Александра
Македонского. Все те же люди, теперь диадохи с сыновьями-эпигонами. Те же самые
бойцы – македонцы с одной стороны. Те же самые персидские, иранские и фригийские
войска с другой.
Македонцы попали в ловушку времени, раз за разом пытаясь войти в одну и ту же реку.
Сделать так, как сделали с Александром, но без него. Пытались очень долго. Делили,
торговались, договаривались и предавали. А потом просто пришли убить друг друга.
На ровной, как стол, равнине фаланга была непобедима.
Это были те же самые люди, которые измерили своими шагами весь мир. Те же самые
руки держали те же самые копья. И в бой их вел все тот же Одноглазый Антигон. Он кивнул
сыну, и тяжелая македонская конница Деметрия обрушилась на тяжелую иранскую конницу
Антиоха.
Знаете, как в детских фантазиях, кто бы кого победил, если…
Победили македонцы, сорвались, погнали персов. Деметрий гнался за Антиохом,
сыновья друживших когда-то отцов делили мир, который ждали в наследство.
Антиох был не из тех, кого легко догнать. Удрал.
В этот момент слоны Селевка чудовищной серой массой вышли во фланг фаланге. И
Деметрий не смогвернуться. Лошади боятся слонов, он просто никак не мог прорваться
обратно к отцу.
Лучники и пращники Селевка вышли вперед и подняли руки.
Фаланга умирала. Пройдя Персию и Бактрию, афганские горы и индийские Джунгли,
она умирала, стоя в плотном строю, под ливнем камней и стрел.
И Антигон стоял в том же строю, ожидая сына. А напротив так же молча стоял на своей
царской колеснице Селевк и сидел рядом в седле Лисимах. Друзьям нечего было сказать
друг другу.
Все закончилось.
Деметрию удалось бежать. Пробитое стрелами тело Антигона Селевк, теперь Никатор,
и Лисимах приказали завернуть в македонский плащ. Постояли, посмотрели, ушли.
Через двадцать лет, в битве при Курупедии, 75-летний Селевк в поединке перед строем
убьет Лисимаха. Это были крепкие старики. Еще через два года его самого, по дороге в
Македонию, убьет сын Птолемея Птолемей Керавн.
И еще двести лет их дети и дети их детей будут идти друг на друга войной. До тех пор,
пока Рим не окончит их спор.
Говорят, они часто ссорились. Ссорились на буйных пирушках Александра, мирились,
обнимались, хлопали друг друга по плечам. А потом остались наедине с собой и обратного
пути не оказалось. Троны губят.

4
Битва при Заме

19 октября 202 года до н. э. стал тем днем, к которому шли – для одних, и первым из
последних – для других.
Ганнибал Барка и Сципион Африканский встретились при Заме. Был всего лишь один
вопрос – земельный. Где распашут землю – на месте Рима или на месте Карфагена. Все
началось не вчера. Пунические войны, агрессивная римская демократия и такая же
миролюбивая карфагенская жлобократия.
Две семьи, Барка и Сципионы, знатные, знаменитые. В одной из них родился мальчик,
еще в детстве давший клятву ненавидеть Рим. В другой – мальчик, для которого Рим был
всем.
Потом очередной виток войны – Испания, знаменитый переход через Альпы и жуткие
разгромы римских армий. Карфагенский сенат рукоплескал, но денег не давал.
Война в Италии, нехватка сил для того, чтобы взять ненавистный город, развращенная
Капуя, вечно бунтующие наемники. Сенат все понимал, но не давал денег. Шестнадцать лет
в Италии. Целая жизнь. И ни о чем.
Рим забрал Испанию. Сенат очень переживал. Но денег не дал. Рим послал Сципиона в
Африку. Смелый и удачный ход, неожиданный и роковой. Сенат отозвал Ганнибала. Но не
дал денег.
Нумидийцы Массиниссы, соседи карфагенян, их блестящая легкая кавалерия,
выступили в союзе с Римом. Пришли на поле боя вместе со Сципионом. Сенат и раньше не
давал денег…
Они встретились перед битвой, Сципион и Ганнибал. У Ганнибала были предложения.
Сципиона они не интересовали.
А на следующий день, карфагенские слоны дрогнули под градом дротиков велитов. И
побежали, рассеяв тяжелую конницу. Свою же. По ней ударили такие родные еще вчера
нумидийцы, погнали с поля, зашли в тыл тяжелой пехоте. Все было кончено, Ганнибал
бежал в Карфаген. Сенат был возмущен и разочарован.
Потом была капитуляция, условия Сципиона и печать на договоре.
Смешно, но Ганнибал чуть не пошел под суд за то, что не взял Рим. Диванные войска
изобрели не вчера, и даже не позавчера. Сенат смотрел осуждающе. Его обвинили в
антиримских настроениях. Сенат понимающе кивал.
Он бежал на Восток, к Антиоху. Рим пришел за ним и туда. Бежал дальше, в мире не
было уголка, куда бы не дотянулась рука победивших врагов.
Она настигла его в Вифинии. Солдаты окружили дом. Жизнь съежилась до размеров
комнаты. Ганнибал принял яд. Все закончилось.
В 183 году, спустя девятнадцать лет после битвы при Заме, Сенат был занят другими
делами.
Одно проигранное сражение. Всего лишь одно. Из-за того, что побежали слоны.
Испугавшиеся нумидийцев, вчерашних ближайших союзников.
Берегите друзей: нет врагов злей и опасней.

5
Антиох IV Епифан

Царь Сирии. Достаточно крутого нрава мужик. Во время очередной египетской

кампании стоял лагерем в нескольких километрах от Александрии. И был намерен решить
египетский вопрос кардинально. И тут немая сцена…
Появляется посланник сената и римского народа. Гай Поппилий Ленат. Протягивает
свиток – письмо из Сената. Очень лаконичное: пошел на хер из Египта.
Остолбеневший от такого счастья Антиох бормочет, что ему нужно посоветоваться с
коллективом. На что посол палкой чертит круг у его ног и говорит: «Дай ответ, прежде чем
выйдешь из круга». На что Антиох сообщил, что как раз собирался сказать, как лично ему
хочется поблагодарить Сенат за этот ценный совет.
И – рысью восвояси.

6
Гай Марий

Давным-давно, в 159 году до н. э., в Богом забытой деревушке Арпин родился один из
самых знаменитых римских Героев.
Семикратный консул, в том числе пять раз подряд. Создатель римской армии.
Победитель нумидийцев, италиков, тевтонов. Человек, чью смерть 13 января 86 года до н. э.
Рим встретил невероятным вздохом облегчения. Гай Марий.
Просто Гай, без второго имени. Ибо был homo novus, человек новый. То есть никто из
ниоткуда.
Начал военную службу в Испании. Осаждал Нуманцию под командованием Сципиона.
Их там много было, дружных семнадцатилетних мальчишек, сидевших вечерами у
походного костра. Гракх, Югурта, Руф…
Ведь здорово, когда жизнь еще полна надежд, делить нечего, кроме того, что вон за
теми стенами. Надо лишь первым взобраться на них с мечом в руке и взять своё. Чье бы оно
ни было.
Отслужил. Вернулся в Рим, вошел в политику и нобилитет, женившись на тетушке
Цезаря, еще в помине не существовавшего.
Избирался. Ездил, приводил в чувство Митридата. Сидел себе перед ним на курульном
кресле. Наверно, и закурил бы, если б знал как. Взглядом осадил.
Началась война с нумидийцами – долгая, кровавая, разгромная.
Друг молодости, Югурта, немного увлекшись, убил пару родственников, прятавшихся
в Риме. Рим взбесился, Югурта отбивался. Марий добился назначения командующим. Вот
так: когда-то вместе у костра, потом, спустя много лет – пустыня на двоих.
Прошел год, год без победы. Командование продлили. В следующем все получилось.
(Знаменитая спецоперация Суллы, напишу о ней в свое время). Сулла захватил Югурту,
прятавшегося у тестя.
И тут пришло известие о катастрофе при Аравсионе. Квинт Сервилий Цепион, мы уже
о нем говорили. Сотни тысяч тевтонов на пороге беззащитного Рима. Марий вернулся
спасать Вечный город.
Реформа армии. Теперь в строй мог стать любой, получив доспехи за счет государства.
Тысячи и тысячи бедняков, взявшихся за оружие. Муштра и марши, вся поклажа на плечах –
«мулы Мария». Несколько лет.
А тевтоны все не шли. Было немного неудобно, но консулом выбирали раз за разом. В
ожидании. И дождались.
Аквы Секстиевы. Ввраг полностью разбит. И добит при Верцеллах в следующем году.
Рим спасен, и нет в нем никого, величественней Мария.
Союзническая война, восставшие италики. Несколько побед и удар. Апоплексический
удар.
Старик сошел со сцены, все думали – навсегда. Конец войны.
Победоносный Сулла получил назначение командовать армией. Армией, которая
разгромит бесчинствующего в Азии Митридата.
 И тут Мария просто задавила жаба. Ему было мало его славы, он захотел всю!
Подтасовки, давление, принятие закона – передать командование ему, Марию!
А Сулла не передал. Просто сказал своим легионерам, что их хотят кинуть. И повел на
Рим. Первый, куда там Цезарю.
Марий бежал. Скрывался у рыбаков, чудом добрался до Африки. И мирно сидел там,
уже невероятно глубокий старик, пока Сулла не отплыл в Грецию.
И вот тогда-то гордость Римской республики, победитель всего и консул всея Гай
Марий вернулся. Во главе армии отребья, вооруженных рабов, самых отъявленных негодяев.
Защищать столицу было некому, Сенат приказал открыть ворота.
И герой, любимец народа, устроил такую безумную и дикую резню, что Рим утонул в
крови.
Такого еще не было никогда. Консулов и проконсулов, преторов, сенаторов и
всадников убивали так же, как простолюдинов на улицах.
Обезумевший старик сам объявил себя консулом следующего года.
И тут наступил его предел. Ровно через неделю он умер. Ненавидимый абсолютно
всеми. Так долго, так отчаянно, так доблестно взбиравшийся на самую вершину римской
лестницы Славы. И рухнувший с нее в кровь и грязь разграбленных рабами римских улиц. И
никто не жалел о нем.
А Сулла вернулся. Но то уже другая история.

7
Квинт Сервилий Цепион и золото Толозы

Золотое, проклятое.
В 279 году до н. э. галлы ворвались на Балканы. Еще вчера весь мир лежал в
македонских ладонях, но остановить варваров было нечем и некому. Они разграбили храм
Аполлона в Дельфах и унесли с собой несметные сокровища. Которые мирно хранились в
Толозе (современной Тулузе) двести лет, спрятанные, по слухам, на дне озер святилища.
Двести лет прошли, как один день, и это был день, которого ждал Квинт Сервилий
Цепион. Человек очень достойный и благородный, лидер фракции Метеллов в Сенате.
У Цепиона было шесть настоящих страстей. Почести и деньги. Трижды. В 105 году,
благополучно отслужив родине в должности консула, старина Квинт отправился в качестве
проконсула управлять Нарбоннской Галлией с задачей отбить тевтонов и кимвров. И, о чудо,
первым делом надо было отбить захваченную врагом Толозу.
Не знаю, нырял ли Цепион лично или нетерпеливо бродил по берегу, заложив руки за
спину, но сокровища выволокли из этого паршивого озера и тщательно пересчитали. Вышло
под пятьдесят тонн серебра и столько же золота в первом приближении, совершенно
немыслимая сумма.
Как всякий на его посту, проконсул должен был отослать барахло в Рим, что и сделал.
Огромный обоз с охраной отбыл в Массилию. Но по дороге случилась досадная неувязка:
неизвестные напали на конвой, вырезали всех до единого и сокровища исчезли. Бесследно.
Цепион перенес эту потерю настолько стоически, что хорошо знавшие его люди забили
в набат. Поползли гнусные слухи о неслучайности нападения и пропажи. Квинт
презрительно кривил губы, но тут случилась новая напасть.
Триста тысяч варваров ворвались в Галлию и надо было что-то решать. Либо рассеются
как дым сами, либо сражаться.
Обе консульские армии двинулись навстречу врагу и встали по обеим сторонам реки
Аравсион.
В Риме в то время консулы командовали по очереди. Очередь была консула Маллия
Максима, который слал Цепиону слезные письма, умоляя соединить силы. В ответ Цепион
слал ему пространные объяснения о том, насколько ему, человеку благородному, даже
читать эту херь противно. А не то что подчиняться. И четко указывал место, куда Максиму
стоило засунуть свой жребий.
В конце концов он переправился через реку, встретился с послами германцев, откозлил
и их и благополучно прохлопал момент атаки, моментально превратившейся в резню.
На поле боя осталось сто двадцать тысяч римлян.
Разгром был чудовищный, небывалый. Но Цепион воспринял его стоически, удобно
устроившись в лодке, уносившей его прочь от Аравсиона.
Рим был в бешенстве! Цепиона немедленно лишили проконсульства. Немедленно
приняли закон, запрещающий лишенным магистратуры вновь избираться.
А потом был суд, где вспомнили о золоте. Все, кроме Цепиона. Боевой шок: не было
золота, не помню, хоть тресни.
И удалился в изгнание в азиатскую Смирну, где, несмотря на тотальную конфискацию,
чувствовал себя так хорошо, что все окончательно поняли: в Цепионе умер величайший
логист современности.
Несуществующее золото передавалось из поколения в поколение, неся его обладателям
позор и смерть.
Последним владельцем сокровищ Толозы стал правнук Квинта Сервилия Цепиона –
Марк Юний Брут.
Которого никто в мире не назвал бы счастливцем. На нем все и закончилось. И для
золота, и для семейной линии.
Лишь разорванный окровавленный плащ и смятое золотое кольцо, брошенное к ногам
матери.
От чужого счастье может и бывает. Иногда. Но с собой не унесешь. Как не подгоняй
повозки.

8
Гай Рабирий

100 год до н. э. Герои войны с Югуртой Марий и Сулла благополучно вернулись

восвояси и творят добро дома в Риме. Гай Марий консул, в не вспомню сейчас какой раз,
жизнь налаживается. И тут – бочка дегтя в капле меда.
Народный трибун Луций Апулей Сатурнин. Не буду вдаваться в подробности, но была
попытка захвата власти, заговорщиков уничтожили. Сатурнин укрылся в храме Юпитера
вместе со своими сторонниками.
Народный трибун – фигура неприкосновенная, кроме того, особым законом ему
гарантировалась неприкосновенность еще раз, но коллектив разозлился не на шутку. Выход
нашли быстро.
Сулла с группой товарищей, решительно закатавших рукава, выдряпался на крышу
Храма. Крышу разобрали и неосторожно роняли вниз куски тяжеленной черепицы. До тех
пор, пока внизу не осталось никого живого.
С удовлетворением отряхнули руки, проголосовали на неподсудность сие содеявших и
мирно разошлись по любовницам, женам и рабыням. Все это торжество добра и
справедливости было сотворено под соусом senatus consultum ultimum – нечто типа особого
постановления Сената.
Прошло тридцать семь лет. Цицерон pro bono publico (ради общественного блага)
казнил несколько римских магистратов и граждан без суда, пресекая заговор Катилины. И
вот Цезарь об этом вспомнил. В рамках политической борьбы.
Народный трибун Тит Лабиен привлек к суду некоего сенатора, Гая Рабирия, древнего
старика, в молодости принявшего участие в Суллиной вылазке на крышу Храма.
Обвинение выдвинули древнее и тягчайшее – perduellio – преступление против
государства.
…Звучит красиво, статья тяжелая, перспективы – бичевание и распятие на кресте.
Судьи – сам Цезарь и его родственник, тоже Цезарь.
 Несчастный Рабирий, очумев от ужаса, ничего понять не мог. Зато Цицерон тонкий
намек толщиной с бревно понял сразу, очумел вдвойне и бросился защищать старикана.
Перспективы были самые тоскливые, но кукловоды, не желая доводить до казни,
устроили шоу.
Специально обученный случайно проходящий мимо человек, спустил знамя на
Яникульском холме, что было древним сигналом грандиозного шухера. Когда все в ружье и
не до судов. Заседание не возобновлялось, но Цицерон намек понял.
Справедливости ради стоит упомянуть, что из всех участников, своей благополучной
смертью умер именно Гай Рабирий, матерая скотина, которую было ничем не взять. Тит
Лабиен погиб в битве при Мунде, сражаясь во главе помпеянцев Цезарь был убит, Цицерон
тоже не от простуды преставился.
Вспомнилось, когда думал о резвости нашей прокуратуры и шутках законодателей с
регламентом.
Некоторым очень пойдет бичевание и распятие, имхо.

9
Публий Клодий Пульхр

Бывают такие персонажи, о которых иначе, чем «дрянь», не скажешь. Такие вот, и
ничего с ними не сделаешь.
Одной из самых дрянных дряней в истории, одним из самых отъявленных отцов
популизма в самом его откровенном виде был дражайший Публий Клодий Пульхр.
18 января 52 года до н. э. встреченный группой товарищей на дороге, построенной его
же предком Аппием Клавдием, и благополучно ими убитый.
Надо сказать, что Клавдии всегда делились на две категории. Психи и полные психи.
Клодий был самым отъявленным психом из психов своего времени.
Юность маленького Клавдия, паренька из очень древней и уважаемой семьи, никакого
еще не Клодия, прошла очень бурно. Что бы не погружаться во всякие гнусности, скажу
просто, что он спал со своими сестрами, историки спорят, со всеми или с некоторыми.
Скучные римские вечера, что поделаешь.
Чуть повзрослев, сорванец отправился в Азию, на войну, Третью Митридатову.
Служить выпало под командованием мужа одной из сестер, позднее знаменитого пирами, а
на самом деле – блестящего полководца и вообще крутого мужика Луция Лициния Лукулла.
Достаточно сказать, что он был единственным патрицием, последовавшим за Суллой в
первый поход на Рим.
Лукулл гонял Митридата, как Макар телят. По всей тогда еще Великой Армении.
Клодий из чистого скотства посеял в войсках слух о том, что добыча делится
несправедливо. Начались волнения и Лукуллу пришлось отступать.
С позором вышвырнутый из армии герой прибыл в Киликию, где сел на корабль и
умудрился попасть в плен к пиратам. Ходили слухи о насильственном обрезании, но так ли
это – уже не проверить.
Воодушевленный примером Цезаря, также побывавшего в плену, Клодий начал слать
письма мелким царькам с требованием прислать выкуп. Ответы были как под копирку: кто
ты нам? Было обидно, и он затаил злость на весь мир.
В итоге откупился, вернулся в Рим, и там развлекался всякой херней, пока не
оскандалился грандиозно.
Трудно сказать, что привело его на праздник Доброй Богини, чисто женский и
закрытый. Но именно там он был застукан служанкой переодетым в отвратную бабенку и
направлявшимся к жене Цезаря.
Цезарь жену выгнал, а вот паршивца заприметил.
Клодия судили, обвинял лично Цицерон, но оправдали. А осадок остался. И очень
пригодился, когда Цицерон начал путаться под ногами триумвиров.
 Вот тут-то Цезарь и организовал усыновление Публия Клавдия неким плебеем. После
чего, уже как Клодий, он избрался народным трибуном и атаковал Цицерона.
Старикана отправили в изгнание, дом сожгли и снесли, и все это под непрерывные
рассказы толпе о каре тем, кто казнит без суда и следствия римских граждан.
Клодий был кумиром толпы, раздавая ей бесконечные подачки, бесплатный хлеб и
дорогие обещания. Его банды бесчинствовали в городе, полностью парализовав его жизнь.
Помпей тупо сидел год, не выходя из дому, опасаясь за свою жизнь. А потом нашел выход.
Клодий был кумиром лишь половины толпы. Кумиром второй половины был некий
Милон. Вставший на сторону властей в лице Помпея.
Это был натуральный ад, банды рвали город на части, чему Цезарь ехидно
посмеивался, присылая из Галлии свои записки о войне.
А потом, в год, когда были сорваны выборы и Рим вообще остался без консулов и
преторов, Клодий зачем-то выехал прогуляться. И встретил Милона. Из свиты которого кто
то, широко улыбаясь, метнул копье.
Паршивец кое-как дополз до какой-то харчевни, был вытащен оттуда и банально
прирезан, аккурат у подножия статуи той самой Доброй Богини, чье таинство он так дерзко
нарушил, приперевшись к жене Цезаря.
Ибо богини когда Добрые, а когда Справедливые. Не шутите с богами!

10
Рубикон

1 января 49 года до н. э., просуществовав 450 лет, Римская республика, ведомая

лучшими своими гражданами, сделала последний шаг навстречу пропасти. И собственной
гибели.
В этот день Сенат приказал Гаю Юлию Цезарю, проконсулу Галлии, распустить
войска.
Ровно через неделю, 7 января, Цезарь был объявлен врагом народа.
10 января легионеры перешли Рубикон, едва замочив щиколотки ног. Обратного пути
не было.
Цезарь торчал в Галлии десять лет. Десять лет не появляясь в Риме. Триумвир, не
подвластный никому, кроме своей железной воли.
Помпей торчал в Риме десять лет. Десять лет счастливой жизни с дочерью Цезаря,
легатами, управляющими Испанией, гражданами, признающими его Первым Гражданином.
Красс… Красс был мертв. Парфянские пески и парфянские стрелы, орлы его легионов
вернулись в Город лишь при Августе.
Триумвират утратил опору, рухнул и похоронил под собой всё.
Был специальный закон: Цезарь мог баллотироваться в консулы in abcentia – в
отсутствие. Не входя в Рим, не складывая полномочий, не распуская войск. Передернули.
Луций Домиций Агенобабр хотел на его место.
О-о-о, он был очень последователен в своих желаниях. Попал в плен под Корфинием,
отпущен под честное слово, плюнул на это слово, командовал флангом Помпея при Фарсале
и там же погиб.
Вся изюминка и скорбь истории в том, что катастрофы творят достойнейшие люди,
ведомые самыми благими намерениями. Недостойных в Сенате не слушали.
Все опирались на Закон и Право. В защите своих прав. И все, абсолютно все, своими
руками убили свою Республику, которую каждый, безусловно, любил. По-своему.
Погибли все. С обеих сторон, падая под ударами собственных и чужих мечей и
кинжалов, всходя на погребальные костры в белоснежных тогах и красных военных плащах.
Республика умирала долго, пожирая в агонии жизни лучших своих сыновей.
А потом всё закончилось, и Фигуры остались лишь в прошлом. В воспоминаниях,
разрешенных официально. И пробирались к нам через толщу веков окольными и сложными
путями. Но это всё потом.
А пока что Сенат аплодировал принятому постановлению. И от белых одежд рябило в
глазах…

11
Битва при Фарсале

9 августа 48 года до н. э. произошла битва при Фарсале. Легендарное, колоссального

значения сражение, которое сегодня мало кто и вспомнит…
Цезарь догнал армию Сената в Греции. И обнаружил, что та намного сильнее. Флот
помпеянцев блокировал море, цезарианцы голодали. Нет, не просто голодали, а буквально
умирали от голода.
У Помпея было всё. Всё и сенаторы, каждый из которых лучше него знал, что нужно
делать и как победить.
Помпей вообще не хотел побеждать. Да и зачем? Помпей ждал, когда голод добьет
противника надежней, чем железо. Время идет, силы противника тают на глазах, к чему
ускорять неизбежное?
Но Сенату хотелось славы. Сенат делил должности. Спорил из-за них, ссорился. Да и
просто всем очень хотелось скорее домой. И они его вынудили. Коллектив сломал. Уж как
только не клеймили, вплоть до Навуходоносора. Согласитесь, звучит обидно.
Численное преимущество было у армии Сената. Помпей вывел войска, он был
абсолютно уверен в победе. Не сложилось…
Лабиен, единственный из командиров Цезаря, бывших с ним в Галлии, кто перешел на
сторону Помпея, – повел конницу. И уткнулся в первый зафиксированный исторически
резерв: знаменитые шесть когорт ветеранов Цезаря – три тысячи человек.
Собственно, на этом все и закончилось. Римляне изрубили римлян в куски. Помпей
бежал и нашел свою смерть в Египте, Катон – в Утике, Сципион – там же, Лабиена и сына
Гнея Помпея Младшего ждала смерть в Испании.
Цезарь через полтора года вернулся в Рим, чтобы еще через два с половиной умереть
там. Секст Помпей, сын Помпея Великого, бежал, стал владыкой пиратов, чтобы быть
казненным лет через пятнадцать. Антонию пришлось ждать повода покончить с собой
дольше всех – восемнадцать лет. Ах, да – у Цицерона, Брута, Кассия, Каски и многих других
все тоже вышло очень нехорошо.
…А ведь было прекрасное солнечное утро… А потом три тысячи человек убили
Римскую республику.
Она, конечно, и так была еле жива. Сотрясаемая мятежами, гражданскими войнами,
коррупцией и коллапсом демократии. Но умерла она именно там, при Фарсале.
Событие, перевернувшее историю.
…Никто не скажет, чем бы стал Рим, если бы проиграл Цезарь. Невероятно богатая
тема для фантазий! Только история – штука скучная и точная. И очень жестоко наказывает
фантазеров. И неучей…

12
Гней Помпей Великий

28 сентября в 48 году до н. э. был убит Гней Помпей Магн. Соратник Суллы, юноша,
призвавший ветеранов отца, победитель Сертория, пиратов и Митридата, человек,
обрушивший династию Селевкидов, триумвир, консул и триумфатор. Просто хороший
парень, в конце концов.
Проиграл битву при Фарсале, бежал за помощью в лояльный Египет и был зарезан
встречавшими его туземными товарищами.
Мораль сей басни такова: собака ласковая только тогда, когда ошейник строгий.
 И самое главное – не надо лезть в святая святых Иерусалимского храма. Есть тайны,
которые стоят очень дорого.

13
Марк Порций Катон Младший

Моральное, дурацкое, легендарное.

Нельзя не вспомнить глыбу, о которую разбилась Римская республика. Как-то пусто,
если не вспомнить, выходит.
Марк Порций Катон. Катон Утический. Его прадед, автор знаменитой фразы «Карфаген
должен быть разрушен», похоронил Карфаген. Правнук похоронил Рим.
Катон был кретином.
Откровенным натуральным идиотом без всяких тормозов, знающим, что он идиот и не
скрывающим этого. Об этом знали все.
Им восхищались, и он служил образцом добродетели. Да, он был идиотом. Но он был
честным, и это вызывало уважение. Нет, не честным, – Честным!
Его родители умерли очень рано, когда он был совсем ребенком. Рос сам, угрюмый,
хмурый, нелюдимый. Лет в двадцать пошел в войска, на войну со Спартаком. Надо сказать,
что война эта ну никак не пользовалась популярностью у римской молодежи. Презрительное
«рабы» не обещало никакой чести в этой службе. Серия разгромов – вероятность гибели.
Катону было наплевать.
Враг стоял у ворот и он встал в строй, служа с отличием и с презрением отказавшись от
наград за мужество.
Это был его долг, он пришел его выполнить без призывов и выполнил без наград.
У Цезаря тоже был венок за мужество. Дрался в строю Помпей. Сражался Красс.
Цицерон начал карьеру в легионах отца Помпея. Можно бесконечно перечислять…
Итак, Спартак разгромлен. Катон начинает политическую карьеру.
Он не чудаковат, он диковат. Он ходит босиком, носит тогу на голое тело, пьет
неразбавленное вино и т. д., потому что так поступали предки. Не раз, не два, не показушно.
Постоянно. Он не готов ни к каким компромиссам с законом и мнением и выглядит
сломленным, когда эти компромиссы неизбежны.
Он ненавидит Цезаря, ненавидит Помпея, ненавидит Катилину и Цицерона. Ненавидит
любого, кого подозревает в желании взять хоть чуть больше власти и просто ненавидит все
живое.
Цезарь ждал триумфа за Испанию и просил разрешить баллотироваться в консулы
заочно, не распуская армию.
Катон выступал до заката солнца, просто не затыкался, сорвав голосование. Цезарь
криво хмыкнул, распустил войска и выиграл выборы.
Катон лез против каждого и против толпы. Его избивали на форуме, обливали помоями
и дерьмом. Но убрать его с дороги можно было лишь вынеся на руках прочь.
Назначенный аннексировать Кипр, он принял Птолемея Кипрского сидя в туалете. Без
куража, банально демонстрируя ему и всему миру, как Рим смотрит на всех остальных.
Пришла война. И Катон был именно тем человеком, который ее привел.
Помпей получил просьбу Сената собрать войска и вести их против Цезаря.
К нема явился Цицерон, в доступных выражениях объяснивший, как быстро и куда это
всех приведет. Помпей очнулся. Ужаснулся. Собрался писать Цезарю, искать выход. И тут в
дом вломился Катон.
Он ревел, как раненая белуга, выл, царапал руками лицо и грыз мебель. Плевался и
верещал. Цицерон благоразумно удрал, Гней Помпей Великий трусливо забился в угол и
робко ждал, пока придурошный дьявол угомонится.
Война началась, Республика была обречена. Кто бы ни победил. Но Катон этого так и
не понял.
 Он не побежал сдаваться после Фарсала. Он вообще никогда не бежал и никогда не
сдавался. Вместе со Сципионом они собрали войска в Африке, и Утика была их столицей.
Слоны, проклятые серые твари, на которых возлагалось столько надежд, побежали,
сломав строй своих же когорт. Все побежали. Близкие и друзья начали торопить, нужно
бежать, уезжать как можно скорее. «Да, да», – задумчиво пожевал губами Катон, рассеянно
кивая и глядя куда-то в сторону. И вышел в соседнюю комнату.
…Когда на грохот упавшего тела вбежали люди, они увидели, что он вспорол себе
живот мечом. Насильно зашили. Катон очнулся и, проклиная всех на свете за трусость,
разорвал рану руками.
Ему ничего не угрожало. Цезарь бы не осмелился его казнить. Цезарь мечтал о
возможности подарить ему жизнь. Катон ничего не хотел от Цезаря.
После даже затравленный Цицерон не выдержит и напишет трактат о морали «Катон».
И даже всегда спокойный Цезарь взбесится и ответит своим «Антикатоном».
Бывают всякие дураки. Кто-то смешной, кто-то жалкий, кто-то отвратительный. Катон
был царем дураков. И моральным лидером умных.

14
Битва при Тапсе

В этот день, 6 февраля 49 года до н. э., две армии Римской республики сошлись в битве
при Тапсе, предпоследнем сражении этой Гражданской войны.
Крошечный захолустный городок в богом забытой африканской дыре, трубящие слоны,
бесконечные ряды когорт, красные плащи трибунов, развевающиеся на ветру.
Цезарь поскользнулся и упал на песок, высаживаясь в Африке. Плохой знак, все
напряглись. Хохоча, он раскинул руки, лежа на песке и уткнувшись в него лицом:
– Я обнимаю тебя, Африка!
Было предсказано, что владеть Африкой будет дано тому, чьи войска ведет Сципион.
Сципион вёл армию помпеянцев. С Лабиеном, сыновьями Помпея, Гнеем и Секстом,
помпеевскими легатами Афранием и Петреем и нумидийским царем Юбой. И мрачным, как
ночь в пустыне, Катоном. Сципион был и в армии Цезаря. Они все носили одинаковые имена
и фамилии, их солдаты были одеты в одну и ту же форму и слушали команды на одном
языке. Одни и те же команды.
Лёгкая конница нумидийцев Юбы, слоны. Будто все вернулось на сотню лет назад и
армия Карфагена восстала из песка и пепла. Те же декорации, на том же месте.
Помпеянцев было больше. Намного больше. Их всегда было больше.
Цезарь не успел отдать приказ. Взревели трубы буккинаторов и лучники цезарианцев
обрушились на слонов. Слоны побежали, смяли свою пехоту. На другом фланге они ударили
в «Жаворонков» – легион Цезаря. И навсегда украсили собой его штандарт. Разбившись о
его строй.
А потом центурионы приказали атаковать. И армия Сената – остатки былого величия –
сломалась.
В этот день цезарианцы не брали пленных.
Два легиона противника были вырезаны без права на пощаду.
Катон вернулся в Утику, чтобы убить себя.
Сципион бежал, чтобы убить себя чуть позже.
Петрей и Юба убили друг друга в поединке, чтобы не сдаться врагам.
Лабиен, Афраний, Гней Помпей Младший бежали в Испанию, чтобы быть убитыми
там.
Секст Помпей тоже, чтобы быть убитым потом.
За ними в Испанию придет Цезарь, чтобы быть убитым, вернувшись в Рим. Где его
ждал Антоний, который потом убьет себя в Александрии.
Гражданская война. Не сдался никто. Погибли все.
 А пока что на поле опустилась холодная африканская ночь. В свете луны тускло
мерцали доспехи мертвых солдат мертвой Республики…

15
Марк Туллий Цицерон

Гибель Титана.
Центурион ждал, пока старик выберется из носилок. Чуть извиняюще улыбнулся,
приложил острие меча к впадине над ключицей и надавил ладонью на рукоять…
7 декабря 43 года до н. э. по приказу триумвиров – Марка Антония, Октавиана Цезаря и
Марка Лепида – был убит Марк Туллий Цицерон.
Знаете, это невероятная судьба человека, который будучи безумно трусливым иногда
становился отчаянно храбрым.
Парень из провинциальной семьи, новый человек, выходец из Арпинума, родины
Мария. В юности участвовал в союзнической войне, служил в штабе у отца Помпея, там же
познакомился с Гнеем Помпеем Магном – это знакомство навсегда связало их судьбы.
Рим, блестящая карьера в судах, Сенат.
Кошмарная жена, сварливая, невыносимо занудная и жадная.
Все вокруг жадные, блин, и денег вечно нет, а хочется скупать античные статуи по всей
Греции.
Консульство в 63 году и раскрытие заговора Катилины. Весь год Цицерон долбил его
своими речами, после первой из них Катилина бежал из Рима.
Перехват писем заговорщиков к галльским вождям, аресты. Арестованы бывшие
консулы, преторы, магистраты. Сенат склонил голову и дал согласие на их казнь без суда.
Цицерон отдал приказ.
Все молчали, лишь Цезарь был яростно против казни римских граждан без
разбирательства.
Один из казненных – Лентул, отчим Антония. Антоний не забыл…
Титул Отца Отечества. Купание в лучах славы. Всё живое с утра до ночи слушает, как
он спас родину, многие по несколько раз в день.
60 год – Первый триумвират.
Цезарю был нужен Цицерон, его талант и влияние. Цицерон отказался. Цезарь спустил
с поводка Клодия – патриция, переведенного им в плебеи, народного трибуна. Цицерон
бросился к Помпею – Помпей не вышел к нему.
Изгнание. За казнь римских граждан без суда – изгнание и конфискация.
Вдали от Рима Цицерон сходит с ума. Письма полны отчаяния и горя. Всего-то пару
лет, но он полностью сломлен. Наконец Помпей разрешает ему вернуться.
Почти десять лет спокойной жизни, лекции, беседы с друзьями. Младший брат
командует легионом у Цезаря в Галлии.
50 год – крах всего. Аристократы передергивают в Сенате, незаконно лишая Цезаря
полномочий. На Помпея давят, давят изо всех сил. Цицерон умоляет его сохранить мир,
Помпей согласен и тут врывается Катон…
Цицерон не бежит из Рима со всеми, но присоединяется к Помпею в Греции позже.
Удрученный, желчный, язвительный. Сдается после Фарсала и просто живет следующие
несколько лет.
Все вокруг мертвы. Помпей, Катон, Сципион, Бибул… Он выглядит обломком самого
себя в Сенате.
44 год. Цезарь убит. Цицерон не знал, но счастлив.
Но на сцене возникает Антоний.
Вот тут, Цицерон сделал для спасения Республики то, что описывал в своих речах как
гражданский долг. Его филиппики бьют Антония в Сенате, убивают влияние и могущество.
Цицерон ставит на юного Октавиана. Это самый жестокий обман в его жизни.
 Наследники Цезаря договорились между собой.
Проскрипции, никаких сантиментов.
Удрать в Грецию не удалось, наверное он был этому даже рад. Нет сил бегать.
Руки прибили к дверям Сената, язык проткнула булавкой Фульвия, жена Антония, а до
того Клодия, внучка Гракхов.
Его письма к Аттику, замечательные. Целая жизнь, целая эпоха.
Жалобы, хвастовство, сплетни… Будто и не было этих двух тысяч лет… А вся
история – лишь значки стенографии. Которую придумал его вольноотпущенник Тирон.

16
Марк Юний Брут

Длинное, скучное, предательское.

История предательств так же стара, как история человечества. Люди предают, продают,
ищут для себя какую-то выгоду, находят все или все теряют.
Когда Лорд Стэнли отдал приказ своим людям при Босворте и обрушился на Ричарда
III, когда Мармон увел войска от Парижа и лишил Наполеона последнего шанса – они все
рассчитали верно. Принесло ли им это счастье – вопрос второй.
Одним из самых известных в истории предателей, я бы сказал, символом предательства
стал Брут. Марк Юний Брут. Нарицательный предатель.
Фамилия Брут переводится как «грубый» или «тупой». Лично я склоняюсь ко второму
варианту, ибо герой наш был непроходимо туп, чем с успехом пользовались его
современники до самого конца.
Происходили Бруты из старинного плебейского рода, периодически доказывая, что «з
хама не зробиш пана».
Итак, юноша был невероятно, просто сказочно богат! Богаче даже, чем Красс, тем
более, что голова Красса к моменту описываемых событий уже украшала собой уютный
столик парфянского царя.
Именно Брут стал наследником знаменитого золота Толозы, о котором мы уже как-то
вспоминали.
У парня была семья, и надо сказать, это была еще та семейка. Мать – Сервилия,
многолетняя любовница Цезаря, женщина сильная и жесткая, надменная и властная. Отец –
казненный Помпеем мятежник, без всякого суда и следствия лишенный жизни как последняя
собака. Сестра замужем за Гаем Кассием Лонгином, причем некоторые подозревали, что
отец ее сам Цезарь. И, наконец, дядя Катон – человек авторитетный, но редкостный кретин.
Родилось наше унылое создание в 85 году до н. э. и ничем выдающимся себя никогда
не проявило. Получило блестящее образование и тупо валяло дурака в то время, когда все
остальные делали карьеру. Брут не служил в войсках, что было редкостью для приличного
римского парня из хорошей семьи, даже политическое поприще не топтал до поры до
времени.
У него была одна всепоглощающая страсть – деньги. Сохранились километры
переписки Цицерона с Помпеем, Аттиком, братом и прочими, посвященные решению
финансовых проблем Брута. Суть вопросов всегда сводилась к одной прекрасно знакомой
нам фразе: «от меня подъедет человечек, надо бы помочь, твой Туллий».
Брут одалживал деньги мелким азиатским царькам под бешеные проценты, загонял их
в долги, а потом выжимал последние соки из провинций под крышей римских проконсулов.
Мило и трогательно.
С детства он обхаживал дочь Цезаря Юлию и был сильно огорчен, когда ее отдали
замуж за Помпея, оставив его с носом.
Все было сказочно. И тут грянула война.
Помпея Брут ненавидел как убийцу отца и презирал как безродного выскочку.
Собственные заслуги Помпея в его глазах никакой роли не играли, ибо был он чванливым
снобом, привыкшим решать вопросы через кого-то, а не лично.
Надо было определяться, и все ждали, что Брут примкнет к всегда хорошо
относившемуся к нему Цезарю, тем более, что по сути последний был прав.
Вот тут-то Брут впервые и клюнул на удочку родственников, хором вливших ему в уши
байку про знаменитого предка, убившего царя ради торжества Свободы.
Делать нечего, пришлось собирать манатки и тащиться к Помпею. Помпей невероятно
обрадовался прибывшему спонсору и радостно сказал именно то, чего Брут боялся больше
всего на свете.
«Дорогой Марк Юний, нам нужны деньги, профинансируй войну, потом сочтемся,
после победы». Ответив не менее известной фразой – «денег нет, но вы держитесь и
хорошего вам настроения», – Брут отбыл в азиатские провинции выколачивать из них бабло,
собирая налоги на десяток лет вперед. На перспективу.
И успешно занимался этим вплоть до самой битвы при Фарсале, канун которой он
встретил в помпеевском лагере.
Абсолютно все вокруг были уверены в разгроме Цезаря, но Брута терзали смутные
сомнения. Поэтому момент истины он встретил не в строю, а в лагере, откуда благополучно
удрал огородами, когда все закончилось, и уютно переночевал в каком-то болоте. Из
которого послал письмо Цезарю с самыми слезными мольбами о прощении и словами
раскаяния.
Примерно в это же время, в другом, но таком же болоте нечто подобное писал
Цицерон, да многие писали, если быть откровенными.
И Цезарь всех простил. Действительно простил и не только не попрекал ничем, но даже
двигал Брута по карьерной лестнице, назначив его наместником Галлии в обход всех
промежуточных постов. Ошибочно предположив, что даже такой кретин как Брут, получив
достаточно суровый урок, сделает выводы и рецидивов не будет. Но благодарность – собачья
болезнь.
Поэтому, когда через несколько лет возник заговор, Брут неожиданно оказался его
главой. На самом деле, он был нужен как фунт, нужна была его фамилия, не более.
Заговорщики прекрасно знали, что никаких причин быть недовольным Цезарем у него нет, и
тем сильнее были удивлены, когда байка про предка-избавителя снова возымела волшебный
эффект.
Дальнейшее хорошо известно. Брут не был первым из тех, кто ударил Цезаря кинжалом
в Сенате. Не был и вторым. И третьим не был. Когда все уже нанесли столько ударов,
сколько могли и хотели, до героя дошло, что стесняться уже как-то неудобно. Поэтому он
бочком протиснулся сквозь белоснежную толпу и стыдливо ткнул дядюшку Гая острием
ножа. Не думаю, что Цезарь действительно воскликнул «и ты, Брут!», но боюсь, что
изрядная доля презрения в глазах умирающего Диктатора промелькнула.
И дальше все.
Вдруг выяснилось, что никто не знает, что теперь делать. Думалось, что достаточно
убить – и Свобода воссияет сама, Республика оживет и наступит всеобщее благо…
Я ж говорю, Брут был очень тупым убийцей. И дотупился он, сначала прячась в Храме,
потом жуя сопли под рев Антония на глазах толпы на похоронах, потом ведя войска на
соотечественников из Азии, до того, что на его остывающее тело Антоний швырнул свой
красный командирский плащ. Из уважения к фамилии.
Оно, конечно, хорошо – войти в историю. Но войти в нее тупым убийцей,
неблагодарной скотиной и просто дураком – так себе. На любителя.

17
Битва при Филиппах

23 октября 42 года до н. э.
Двести тысяч римлян сошлись во второй битве при Филиппах.
 Брут остался один. Не было больше никого из тех, кто убил Цезаря.
Убить тирана оказалось удивительно легко. Достаточно было лишь быть ему другом.
Улыбаться, принимать от него должности и звания. Раскрыть руки для объятий. Шагнуть
вперед и ударить кинжалом. Лучше всего сорок раз, всей толпой. Так надежней. И потом,
ведь свобода не терпит позора. Благое дело – оно ведь всё спишет…
Не задалось. Народ не поддержал. Народ, удивительный, неблагодарный народ, любил
тирана. Любил его при жизни. Любил после гибели. И перенес свою любовь на тех, кто
объявил себя его преемниками.
Двести тысяч римлян, которых покойный Цезарь готовился повести в Парфию утром,
после заседания Сената, пришли в Грецию.
Чтобы решить, кто был прав. Те, кто нарушили закон вынужденно. Или те, кто решил,
что они и есть закон.
Брут уже не ждал ничего. И доверительно сообщил об этом войскам. Чем невероятно
поднял их боевой дух.
Антоний обрушился молотом. И отослал тело Брута матери, Сервилии, бывшей
любовнице Цезаря.
Драма заговорщиков зачастую в том, что они ошибаются масштабом. Кажется, ткни
кинжалом, ужаль змеиной улыбкой – и вот, власть у ног. Ведь все просто.
А потом оказывается, что власть не делится. Что народ нечем кормить. Что обещания
пусты и лживы.
И тогда… Sic transit gloria mundi… (Так проходит мирская слава…)

18
Битва при мысе Акций

Мыс Акций, 2 сентября 31 года до н. э.

Что хорошо в истории, так это то, что иногда ее можно узнать заново, не
разочаровавшись ни в чем.
Когда я был ребенком, юношей, меня всегда завораживал трагизм поражения Антония.
Вышли в море, атаковали, были разбиты. Позже выяснилось, что было не так.
Побеждать не собирались. Команд не было, часть кораблей пришлось сжечь на берегу.
Вышли в море, атаковали, чтобы прорваться. И прорвались. Трагизм был в том, что
прорываться было некуда. Весь мир, известный мир был римским. Или таким, куда Рим был
готов протянуть руку.
История последних двух лет жизни Антония – это история абсолютно обреченного
человека. Человека, имеющего колоссальный ресурс, возможно самый большой в мире. И не
имеющего никаких шансов остаться в живых.
Нет смысла обсуждать умственные способности Клеопатры. Она так и не поняла Рим,
его суть и смысл. Вопрос был даже не в том, что она погнала Антония на эту войну, как на
убой. Дело было в том, что она приперлась туда вместе с ним.
К Антонию сбежала большая часть сенаторов. Сбежали консулы. И были крайне
неприятно поражены, когда застали ее на военных советах, раздающую указания.
По их, римским, меркам она была где-то на уровне ручной обезьянки. И то, что она
привела флот и деньги – ничего не значило. Это была ее функция, вассального царька.
Размеры царства не играли никакой роли. Римляне за всю историю воспринимали на равных
разве что парфян, никого более.
Антонию намекали, открыто говорили, требовали убрать ее из лагеря. Не мог.
Ужасный конец или ужас без конца.
Начался обратный отток. Бежали к Октавиану, извинялись, прощал. Так все и
закончилось. Флот погиб, Антоний и Клеопатра бежали в Египет, сухопутная армия сдалась.
И целый год он сидел и ждал, когда Октавиан за ним придет. Одиннадцать месяцев без
одного дня. Октавиан пришел.
 19
Марк Антоний

14 января 83 года до н. э. родился один из самых моих любимых персонажей. И один из

самых драматических персонажей мировой истории, чье имя прочно впечаталось в ее страницы,
обросло легендами и романтизмом. Народный трибун. Консул. Триумвир. Марк Антоний.
Любить его, по большому счету, абсолютно не за что. Не любить – невозможно. Столько
яростной, пламенной жизни, столько страстей, что эти эмоции пробиваются через обе тысячи
лет, через написанную победителями историю, через всё.
Итак, родился. Крупный и буйный мальчишка, сообразительный, но все вокруг такие. Отчима
казнил Цицерон за участие в заговоре Катилины. Марик запомнил.
Буйная молодость. Пьянки, кутежи, драки. Любимец римской толпы.
У него вообще всю жизнь были всего две страсти: бабы и вино. Все это знали. И любили,
доводя до отчаянной зависти утонченных эстетов-умников.
Начал службу. Любой римлянин должен был произнести эти слова, если хотел на что то
претендовать.
Служил начальником конницы у Габиния в Иудее и Египте, подружился с папашей Ирода и
дружба эта обеспечила создание еврейского государства позднее. Подружился с папашей
Клеопатры, которого по приказу Триумвиров за шиворот втащили обратно на египетский трон.
В 54 году прибыл к Цезарю в Галлию: дальние родственники, мишпуха. Попал в самую гущу
событий, отчаянная борьба против восставшего Верцингеторикса, галлы, бьющиеся за себя, как в
последний раз. Всех знал, всех видел, и Требония, и обоих Брутов, и Кассия. Все ведь свои,
всегда свои.
Избрался народным трибуном, как раз тогда, когда Сенат решил передернуть и поставить
Цезаря вне закона. Каждый выбирал себе сторону, и у Антония не было с этим проблем.
В разорванной в драке тоге он прибыл в лагерь Цезаря и вместе с ним шагнул через Рубикон.
Как раз в эти дни, в январе 48-го. Италия упала в руки.
Он остался на хозяйстве, пока Цезарь и Помпей гоняли друг друга на глазах равнодушных
греков. Пьянки, карлики, телки, взятки. Когда было совсем скучно, катался под окнами Цицерона
в запряженной львами колеснице. Цицерон подвывал от страха, бешенства и воз мущения. Это
радовало.
Цезаря прижали. Пришел приказ идти на помощь и привести всех, кого найдет.
Море было помпеянским, господствовал вражеский флот. Антоний смог, прорвался, пришел.
И привел четыре легиона. Командовал флангом при Фарсале. Римляне убили друг друга, и
радости в этом не было.
Вернулся в Италию. Пьянки, телки, взятки. Цезарю надоело. Марк огорчился. Из оргий
исключили карликов. Типа одернул себя, встал на путь исправления. Мартовские иды. Он шел в
Сенат с Цезарем, но старина Требоний взял за краешек тоги… А потом было уже поздно.
Бешеная ночь. Запершиеся в храме убийцы. Собирающий войска Антоний. Нашли
компромисс – не убивать же друг друга вот так, сгоряча.
Завещание Цезаря, его сын. Гай Юлий Цезарь Октавиан. Кислые мины. Похороны Диктатора,
окровавленная тога в руке. Предком Антония был Марк Антоний Оратор. И нынешний Марк мог
не хуже, когда хотел. Рыдающая толпа, белые лица убийц.
Галлия. Две консульские армии, посланные Сенатом. Берущие в клещи. Битва при Мутине.
Антоний разбит, консулы погибли, Октавиан в Риме. Предвкушающий триумф Цицерон и
затаившиеся перед прыжком Брут и Кассий.
Второй триумвират. Антоний, Лепид, Октавиан. Власть еще делилась на троих.
Проскрипции, прибитые к дверям Сената ладони Цицерона. Никто ничего не забыл.
Филиппы. Первая и вторая битва. Антоний выиграл обе, за себя и за Октавиана.
Покончивший с собой Кассий. Покончивший с собой Брут. Тело, накрытое плащом и
отосланное Сервилии.
Разделили мир. Восток, бабы. Клеопатра. Не Царь, но Бог. Дионис.
Ироду – царство, Риму – хлеб.
 Парфянский поход за потерянными орлами Красса, предательство, гибель и спасение
остатков армии. Армянский поход – и царь Армении в цепях! Но триумф в Александрии, не в
Риме! Восток пожрал Антония.
Уже писал про Акций, не повторюсь. Те, кто приходят в Грецию из Рима, всегда бьют тех,
кто пришел туда с Востока. Ирод был верен до конца. Остальные чуть меньше.
Знаменитая записка от Клеопатры. Римский консул, триумвир, кумир римского народа
Антоний может уйти только по римски. Короткий меч. Широкая грудь. Всё. Почти.
Шестеро его детей выросли в доме Августа. Бегали, шумели, кучерявые Клеопатры-Селены и
Александры-Гелиосы. Живые дети мертвого врага. В доме победителя. Он вырастил их с
огромной любовью.
А потом они дали Риму Калигулу и Нерона. Да и Клавдия. Не за что любить Антония.
Поэтому я люблю его просто так. Искренне!
20
Клеопатра
2 ноября 69 года до н. э. родилась Клеопатра. Последняя царица Египта, последняя из
Птолемеев, наследников соратника Александра.
Хитрый Лаг[1] не был самым ярким. Не претендовал на мировое господство. Но его потомки
правили тогда, когда история Александра уже стала легендой.
Никто не упрекнет Клеопатру в том, что она не уделяла внимания семье. Она бежала из
Египта вместе с отцом, была инициатором казни одной сестры и организатором казни другой,
так же непринужденно избавилась от двух братьев-мужей. Мишпуха, бывает.
Удивительная женщина. Она не была красивой, но влюбила в себя двух римских триумвиров.
Не была дурой, но погубила себя, свою страну и все, абсолютно все, до чего дотянулась.
Оба ее мужа – и Цезарь, и Антоний – погибли.
Ее сын от Цезаря был убит. Ее дети от Антония выросли окруженные заботой и любовью. В
доме ее злейшего врага Октавиана.
Она была жадной. Ей хотелось всего. Всего и Иудею.
Но Антоний дружил с Иродом, поэтому ей удалось отхапать только пальмовые рощи.
Которые Ирод тут же взял у нее в аренду. Милые еврейские фокусы. Она ненавидела его и
мечтала уничтожить. Он иногда вспоминал ее. Следующие тридцать лет после ее смерти.
Она жила с двумя олицетворениями Рима. И так и не поняла Рим, не поняла его сути.
Она привела в Грецию огромный флот и армию. И погубила всё, не пожелав покинуть войну
и не раздражать командиров Антония.
Ее корабль вырвался из кольца при Акции и унес ее домой, туда, откуда уже некуда было
бежать и негде спастись.
Потом она обманула в последний раз. И жизнь Антония стала разменной мо нетой. А потом
обманули её. И она поняла, что это конец. И вот тут то взыграли три века царской крови.
Многие и многие цари шли в римских триумфальных процессиях. Она не пошла. Они
встретились с коброй. Уже никто не скажет наверняка, кто именно кого укусил. Но царицы не
сдаются. Настоящие Царицы.
Но это все было потом. А пока маленькая смуглая девочка. Крохотный ребенок. Кровь
Птолемея и кровь Митридата.
Как причудливо тасуется колода…
А все-таки рощи не стоило трогать. Не на фарт…
21
Император Тиберий
16 ноября 42 года до н. э. родился Тиберий Клавдий Нерон. Умерший через семьдесят семь
лет как Тиберий Юлий Цезарь Август.
Все Клавдии были очень необычными людьми. От просто странных до откровенных психов и
безумцев.
Тиберия судьба испытывала с самого детства. Его мать Август взял в жены, забрав у мужа,
сторонника Антония, когда она была беременна его младшим братом. Ливия, Божественная
Ливия стала Матерью Государства, держа в руках все нити управления и пережив самого
Августа.
 Кстати, по слухам, для того чтобы пережить, пришлось слегка протереть ядом фиги, росшие в
саду. К концу жизни Август начал испытывать к оставшимся родственникам легкое недоверие и
категорически отказывался жрать из рук…
Тиберия никто не любил. Абсолютно никто.
Он был одним из тех столпов, на которых держалась Империя. Воевал в Парфии, на Дунае, в
Германии. Его посылали туда, где была нужна победа. Он возвращался с ней, угрюмый и
мрачный, и его угрюмо и мрачно встречали.
Один за другим всходили к власти племянники и внуки Августа, получая незаслуженные
почести, должности и народную любовь. Всходили и умирали с такой надежностью, что Ливии
иногда становилось даже как-то неловко. Но ненадолго.
А Тиберия все так же не любили.
Август развел его с любимой женой и заставил жениться на своей дочери Юлии.
Божественный был тот еще фрукт в личном общении. Брак был неудачным, через какое -то время
супруги разъехались. Причем Юлия уехала в ссылку на крошечный остров, куда ее отправил
отец за гнусный разврат.
Так и жили, закладывая кирпичи в римскую мощь, запаса прочности которой хватило еще на
пятьсот лет, и будучи глубоко несчастными людьми. А потом наступил час Тиберия.
Август умер. Тиберий в императоры не рвался. Настояла мать, требовал Сенат. Сенаторы
вообще всегда очень требовательны, когда чувствуют будущего правителя безошибочно.
Пришло время Тиберия. Время римской мощи. Пусть даст приказ Тиберий Август – мы
тотчас выполним его! Время законов об оскорблении императора и закручивания гаек. Время
преторианцев и Сеяна.
А Тиберий спустя несколько лет удалился на Капри. Где предался наконец самому гнусному
разврату, ибо как еще коротать приличному человеку нудные античные вечера?
Сеян, префект преторианцев, уже видел Императором себя. Многие годы неограниченной
власти, кессонная болезнь. Все было чудно и уже почти, но тут с Капри пришло письмо от
Тиберия, Сеяна пригласили в Сенат, заслушать. Эти слушания стали для него последними.
Тянулась жизнь. А где-то далеко, в шумном, вечно недовольном городе римский прокуратор
именем Тиберия: отдал на суд толпе избитого проповедника, молчаливого, с грустными черными
глазами.
Закончилось все подушкой. Обычной подушкой, которую прижал к лицу старика Императора
его будущий преемник.
Толпа ликовала. Плебс ревел: Тиберия в Тибр. Патриции выглядели довольными. Все были
счастливы. И совершенно напрасно.
Ибо преемника звали Гай Калигула. У парня были замечательные родители. И природа им
отомстила. Да и всем остальным, до кого дотянулся чудный юноша.
Лучшее – враг хорошего, друзья мои.
22
Император Калигула
Нельзя сказать, что день 24 января 41 года Гай Юлий Цезарь Август Германик, он же
Калигула, провел хорошо.
Ярко – да, а вот что б хорошо – так нет.
Сначала все было неплохо и даже весело, в театр сходил. А вот потом как-то не задалось.
Кассий Херея несколько раз ткнул его мечом в живот, потом другие подбежали, тоже не с
валентинками. В общем, убили вместе с женой и дочерью.
И ведь предсказывали ему, что это будет Кассий. И ведь казнил он этих Кассиев, да не тех…
Не было более умных, достойных, благородных родителей, чем у поганца, среди римлян того
времени. Отец – внук Антония, мать – внучка Августа. Их любили все и ими гордился Рим.
Юный Гай с детства таскался с отцом по военным лагерям, там то его и прозвали Сапожком.
Все знают, каким чудовищем вырос пацан. И редко кто вспоминает, как он рос.
Это был ад. Отца отравили, мать затравили, двух братьев объявили врагами народа. На его
глазах шла зачистка всех еще оставшихся в живых членов семьи Августа. И парень должен был
улыбаться сквозь зубы. Из близких остались лишь три сестры, вот он и сближался с ними – то по
очереди, то с тремя сразу. Одна из них, Агриппина, потом стала матерью Нерона.
 Тиберий, дряхлый, но еще живой, держал его при себе.
В какой-то момент, в двадцать пять лет, Калигула заметил удобно лежащую подушку. Трудно
сказать, душил он Тиберия сам или только помогал Макрону, преторианскому префекту, но с
горем пополам они справились со стариканом.
И вот здрастье – Гай Калигула Цезарь. Ну звучит же, а?
Народ ликовал. На него возлагались безумные надежды, в нем видели сына своего отца. А он
оказался лишь дядей племянника.
Начал резво, что-то достроил, что-то доделал, даже замирился с парфянами. Но на этом
успехи закончились.
И понеслась. В какой-то момент он понял, что он Бог. А все остальные этот момент
прохлопали. С большими последствиями для себя.
Кое-как привыкли, но немного нервничали, когда Калигула прилюдно ссорился с Юпитером,
попрекая его и угрожая.
Кровь лилась реками. Мнимые и реальные заговоры, зависть, жадность, страх и просто
низость. Этих причин для него было достаточно.
Уцелел лишь дядюшка Клавдий, которого почему-то все считали дурачком.
А вот дядюшка Птолемей, внук Антония и Клеопатры, нумидийский царь, не уцелел.
Вызвали к себе и казнили.
С одной из сестер, Друзиллой, он спал официально. Когда она умерла, заболев, началось
такое, что многие завидовали ей, а не себе.
Безумные оргии, кровавые игры, дикие траты, попытка перетрахать всех жен сенаторов и
поделиться ими с желающими.
Кровь и безумие, дикий ритм, в который погрузилась страна. Страдали все. Ну, почти.
Ирод Агриппа умудрился получить царство и пару тетрархий.
Я не попрекаю Калигулу конем в Сенате, ибо сам был бы рад видеть в парламенте четыреста
пятьдесят коней…
Но на фоне его ереси, Сенат выглядел островом стабильности.
Во главе войск юный изверг выперся на побережье Франции и долго орал в сторону Британии
в целом и Нептуна лично. Потом приказ – собрали ракушки в шлемы и по домам. С победой.
Это было не по-римски. В общем, менее чем за четыре года все созрели.
Калигула очень любил пошло шутить над военным трибуном Кассием Хереей. А Кассий
этого очень не любил. И дал уговорить себя сенаторам, уставшим ждать гибели.
Дальнейшее банально. Чья-то рука придерживает краешек тоги, та скользит с плеча,
врезается в шею. А навстречу меч…
Гай Калигула вошел-таки в историю. Не богом, но символом безумия. Тут уж кто за что
боролся…
23
Император Клавдий
Бронзовый треножник светильника рухнул с оглушительным грохотом.
Сердце мышью кинулось куда-то к горлу, сдавило грудь, перехватили дыхание.
Топот десятков сандалий, крики, женский визг.
Не к нему.
Воздух со свистом вырвался из груди, короткие толстые пальцы вцепились в штору – не
разжать.
Звук шагов, рядом, совсем рядом.
Пауза.
Шаги.
Рывок, ткань выскользнула из рук, подкосились ноги.
Преторианец упер острие короткого меча в толстую шею.
– Ты кто?
– Кла-кла-клавд-дий…
Проклятое заикание едва удалось преодолеть.
Пауза.
– Дядя Императора?
 – Д-д-д-а…
– Клавдий!!! Император Клавдий!!!
Жесткая ладонь преторианца сгребла тогу в горсть, рывком подняла с колен, швырнула
вперед.
– Император Клавдий! Наш новый Император!
25 января 41 года, едва остыл так и не ставший бессмертным Калигула, преторианцы
случайно нашли прячущегося во дворце Клавдия. И провозгласили Цезарем.
Сенат был категорически против.
Блеял о Республике.
Царь Иудейский, Ирод Агриппа, лично явился в Сенат.
Вопрос был решен…
Из всех двенадцати Цезарей Клавдий именно тот, про кого можно было бы сказать: славный и
хороший человек.
Человек с такими характеристиками никак не мог быть Цезарем, и Клавдий выжил лишь
потому, что все в это поверили.
Его матерью была Антония, дочь Антония и сестры Августа.
Отцом был брат Тиберия.
Клавдий был хилым и болезненным, заикался.
Отец умер рано, и, как все в этой семье, загадочно.
Мать его ненавидела.
Его мать казнила собственную дочь за измену, заперев в комнате и уморив голодом.
Ее ненависть не была пустым звуком.
Клавдий писал книги.
Начал с истории гражданских войн, но неожиданно забыл, что историю пишут победители.
Август и Ливия категорически запретили продолжать.
Отметив, что херня, а вообще неплохо.
Начал писать историю этрусков.
На этрусков всем было плевать уже пятьсот лет – пиши, дурачок.
Он пережил всех. Единственный.
Ему не давали никаких постов, унижали и оскорбляли, а он просто был не таким, как они, и
заикался. Ну хромал еще.
Калигула сделал его нищим, «одолжив» все деньги.
Он жил в хижине, но судьба постучалась в двери и пришлось переезжать во дворец.
Император.
Организован мощный аппарат бюрократии, во главе – вольноотпущенники Нарцисс и Палант.
Нарцисс всемогущ.
Когда Клавдий умрет и придет время бежать и умирать, перед смертью Нарцисс сожжет свой
архив.
У них свои тайны.
Высадка в Британии. Не бутафорская, цезаревская. Настоящая.
Легионы, одним из них командовал Веспасиан.
Осадные машины, даже слонов приволокли.
Сражения, победы, покорение, триумф!
Он, заикающийся и хромой, дядюшка Кла-кла-клавдий, как дразнил его Калигула
Триумфатор!
Как герои его любимых книг.
Жизнь с Мессалиной, широко закрытые глаза.
Пока она соревновалась с римскими проститутками, никто ему их не открывал.
Открыли, когда полезла в политику.
Меч, центурион…
Женился на Агриппине, племяннице, сестре Калигулы.
А потом она попросила усыновить своего сына Нерона.
Своего сына, Британика, Клавдий любил.
Но дал себя уговорить – ну, будет два сына.
Как только усыновили Нерона, судьба Клавдия была решена.
 Он очень любил грибы.
В какой-то момент у них оказался немного странный вкус.
И через тринадцать лет после своего воцарения Клавдий стал Божественным Клавдием.
Это такая насмешка.
Они все, эти бесконечные внуки, племянники, родственники Авг уста ни во что его не
ставили.
Их имена трудно даже вспомнить.
А Клавдий дал Риму Британию. И Британии – Рим.
История решает сама, кому и когда…
24
Император Нерон
15 декабря 37 года родился Луций Домиций Агенобабр, позднее ставший известным под
другим именем – Нерон.
Мать была правнучкой Августа.
И сестрой Калигулы.
Калигула любил другую сестру, а с остальными просто спал.
Отец честно сказал друзьям, поздравлявшим с рождением сына, что от него и Агриппины
может родиться только чудовище.
И не соврал.
Когда Нерон был совсем мальчишкой, мать вышла замуж за престарелого Клавдия.
Человека настолько неплохого, насколько это вообще было возможно в раннеимперском
зоопарке.
Клавдий был всем хорош, и выдал за Нерона свою дочь, Октавию, но у него был сын –
Британик.
А это уже на одного сына больше, чем нужно…
В общем, действовали решительно.
Клавдия накормили грибами и благополучно похоронили.
Нерона признали преторианцы и короновали.
Британик долго отказывался пить яд, но после знаменитого «ты меня уважаешь?» – выпил. И
был торжественно кремирован.
Можно было приступать к осчастливливанию всех – и приступили.
Сначала Нерон развлекался вполне мирно – просто переодеваясь в обычную городскую
одежду, шляясь с друзьями ночными улицами, затевая драки и изредка кого-то насилуя.
Выглядело трогательно и умиляло всех.
Но бесило мать.
Потом он влюбился в вольноотпущенницу Акту, которая так всю жизнь его и пролюбила. И
мать взбесилась еще сильней.
Трудно сказать, спал ли он с ней, как пишут хронисты, но отравить пытался трижды.
Хрен там – мама Калигулу пережила.
Обрушили на голову потолок спальни – выжила.
Построили специальный корабль, который развалился хрен знает где от берега – мама лихо
пригребла вплавь.
Идей больше не было, пришлось тупо приказать центуриону заколоть мечом.
И тут-то жизнь и началась по-взрослому.
Пел.
Играл на кифаре.
Выступал.
Ездил выступать в Грецию.
Специально обученные матросы аплодировали.
Специально обученные люди лупили зрителей, чтоб аплодировали они.
Было бурно, но осадок оставался.
Травили христиан.
Переодевали в шкуры и отдавали зверям на арене.
 Там же в шкурах и насиловали. Устраивали гладиаторские побоища разной степени
изощренности. Скучно.
Вышел замуж за вольноотпущенника Дорифора, отдавался ему, орал три дня на весь дворец.
Не то.
Убил ударом ноги в живот беременную жену, захватил Армению, подавил мятеж в Британии
и послал Веспасиана в Иудею. Тоска.
Начал рассылать записки друзьям – умри, скотина.
Сенеке, Петронию.
Не отказался ни один, уж очень славно жилось при Нероне. Да и куда бежать?
Сгорел Рим.
Жуткий пожар, небывалый.
Грустно подвывал, поигрывая на арфе, распевая про пожар Трои.
Но послал пожарные команды и пытался спасти все, что мог.
Короче, Рим сломался.
Парню не было еще и тридцати, когда восстали галльские легионы.
У Нерона сразу возник план: выйду к ним, спою, они устыдятся.
Как только об этом узнали – восстали преторианцы.
Переночевал во дворце один, сбежали все, – и понял, что надо рвать когти.
Выехал за город с парой вольноотпущенников.
Нашел подходящую лужу.
Пил из нее, приговаривая: вот он, напиток Нерона.
Было красиво и драматично.
Заметили офицера, мчавшегося на его поимку.
Офицер начал врать издалека, крича: «Я везу тебе жизнь!»
Плавали, знаем, – видимо подумал Император, кисло процедив: «Вот она, верность».
И подставил рабу жирную короткую шею.
Не забыв добавить: какой артист умирает!
Вольноотпущенник нажал на меч…
Никому не нужный, ненавидимый всеми повелитель мира валялся у пригородной лужи с
перерезанным горлом.
Вольноотпущенница Акта сожгла его и собрала пепел.
Будь ты хоть трижды вселенский урод, хоть кто-то тебя, но обязательно любит.
И всё. Почти всё.
Ибо на Востоке его любили.
Было в нем нечто такое, что манило их и восхищало.
И Лженероны еще не раз будоражили Рим.
Странно, но стоит самому распоследнему мерзавцу и выродку испустить дух, уйти со
сцены, – уже на завтра о нем вспоминают с теплотой.
А через два дня скучают.
Человекам плохо, когда все хорошо.
Не хватает Драмы.
А уж этого добра у Нерона всегда было навалом.
25
Император Веспасиан
17 ноября 9 года римлянам крупно повезло. В семье не римлянина, но италика, родился
мальчик – Тит Флавий Веспасиан, Божественный Веспасиан.
Парень начал службу в войсках, как и положено римскому гражданину, желающему сделать
классическую карьеру. Служил во Фракии, потом в богом проклятой дыре Киренаике.
Вернулся в Рим, пережил Калигулу.
Это не многим удалось, и выжившие не хвастались. И правильно делали, впереди всех ждал
Нерон со своей балалайкой.
При Клавдии командовал легионом, участвовал в завоевании Британии.
Согласитесь, помотавшись по миру таким образом, человек волей-неволей расширял свой
кругозор.
 И римляне смотрели на мир очень широко.
При Нероне Веспасиан умудрился сотворить такое, за что даже казнить сложно было…
Император мирно распевал, задорно тряся золотыми кудряшками. Нужно было внимать с
выражением блаженства на лице. Веспасиан тупо задрых. Сама нелепость и безумность такого
поступка говорила о том, что он явно не в себе, поэтому Нерон скрипя сердце простил. Психов
не трогают даже изверги.
Восстала Иудея. Веспасиан во главе африканских легионов двинулся туда и осадил
Иерусалим. И ведь вот оно как: стоит лишь коснуться взглядом величественных стен – и
благодать снисходит неотвратимо.
Легионы восстали против Нерона.
Пока Веспасиан соображал, что бы это значило, императорами уже успели побывать Гальба,
Отон и провозглашенный Сенатом Вителлий. Все хорошо и близко знакомые Веспасиану. Но
дружба дружбой, а Родина ждет.
1 июня 69 года войска провозгласили Веспасиана Императором.
Лето следующего года он встретил уже в Риме.
Тит остался осаждать Иерусалим.
Он правил 9 лет. Успев за это время построить Колизей как совершенно недостижимый
образец инженерного искусства. Наладить дела Империи и научить человечество банальной и
очевидной истине: деньги не пахнут. Которую некоторые восприняли слишком буквально.
Кроме того, Веспасиан приютил бывшего лидера восставших иудеев, некоего Иосифа.
Скромно звавшегося после этого Иосиф Флавий.
Эта необычная и непривычная для римлян гуманность сыграла огромную роль. Обо всем, что
происходило две тысячи лет назад и ранее на Востоке, мы знаем в основном от Иосифа. И
археологи постоянно находят подтверждения того, что он таки не врал.
А потом Веспасиан заболел. И в какой-то момент, усмехаясь, сказал приближенным:
«Кажется, я становлюсь Богом!»
Вот так, с иронией, и умер. И это говорит о нем больше всего остального.
…Ну, а нам на работу! Ибо деньги не только не пахнут, но и сами не приходят.
ТАИНСТВЕННОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
26
Вильгельм I Завоеватель
28 сентября в 1066 году состоялась одна из самых знаменитых турпоездок в истории.
Герцог Нормандский Вильгельм Завоеватель вместе с друзьями высадился в Англии.
Казалось бы, уж сколько народу до и после него тяжело спрыгивало на мокрый песок
английского побережья, а повезло по-настоящему только ему.
Англией правил злосчастный Гарольд-Тридцать Три Несчастья.
Неплохой, вроде, парень, но с редким невезением, а Короли, как известно, за невезение
платят чуть дороже всех остальных.
Несколькими годами ранее Гарольда угораздило встрять в какую то халепу во время визита
во Францию.
Все закончилось очень хорошо, в теплом и уютном замке Вильгельма, где рослые мужчины в
кольчугах, ласково поглаживая боевые топоры, попросили о сущей безделице – поклясться
поддержать и признать права Вильгельма на английский престол после смерти Эдуарда
Исповедника.
Как человек вежливый и благоразумный Гарольд поклялся.
Но как только Король умер – доказал, что он хозяин своего слова.
То есть взял его обратно.
Ну, Вильгельм и приплыл напомнить.
Одновременно с этим норвежский король Харальд Суровый и брат Гарольда Тостиг
вторглись в Англию.
Тостиг – ну натурально собачье имя, не находите?
И вел он себя как последнее животное.
Поэтому Гарольд был вынужден положить конец этому семейному позору радикально.
 Оставив мертвых Харальда и Тостига на поле боя, король Гарольд поспешил навстречу
Вильгельму.
Не дожидаясь подкреплений…
27
Готфрид Бульонский
14 июля в 1099 году, в ознаменование предстоящей годовщины Великой французской
революции, крестоносцы под предводительством Готфрида Бульонского взяли Иерусалим. И
вырезали всех жителей – и мусульман, и евреев, живших там, вопреки клятвам и обещаниям.
Что можно сказать…
Я видел в Брюсселе статую героического Готфрида. Уныло сидит на коне, загаженный
голубями, с намалеванной по-арабски надписью: христианские свиньи, мы уже здесь.
А вот могилка его в храме Гроба Господнего людям нравится. Туристы приезжают,
рассматривают, фотографируются и пополняют израильский бюджет.
Так что съездил Годфри ярко. Пусть ненадолго, но явно не зря!
Во всем есть какая то польза…
28
Битва при Хаттине
4 июля в 1187 году крестоносцы умудрились проиграть битву при Хаттине. Собственно , не
могли не проиграть, но то такое.
Последствий было два.
Потеря Иерусалима и гибель, собственно, всей крестоносной перспективы. Грустно, но и так
неплохо все сложилось.
И потеря Креста Господнего. Дело даже не в том, тот самый крест или не тот самый.
Реликвия, безусловно, немыслимой древности и уже хотя бы поэтому интересная. Так вот, с тех
пор о нем ни слуху ни духу.
Меня всю жизнь, с самого детства интересовал вопрос: где он? Наверняка хранится
спрятанный в подвале какой-то мусульманской семьи и передается из поколения в поколение,
как ключи от храма Гроба Господнего.
Так жаль, что мы не только не можем видеть его, но просто не знаем и никак не можем
узнать, сохранился ли он и что с ним было все эти века.
29
Взятие Иерусалима Саладином
2 октября 1187 года Иерусалим капитулировал.
Начало конца предопределили весьма удачный поход вновь избранного короля Ги де
Лузиньяна и битва при Хаттине. Весьма удачный, потому что после 4 июля некоторым удалось
встретить 5-е – пусть в плену, но все же с головой на плечах, а не где то рядом.
Хотя если говорить о голове самого Ги – разница была бы невелика…
Победивший Саладин обрушился на крепости и замки, недвусмысленно имея целью
Иерусалим.
Защищать который было, увы, некому: все умудрились так феодально раздробиться, что цель
Крестовых походов лежала беззащитной.
Отправившийся в город с разрешения Саладина за своей женой Балиан Ибелин поддался
просьбам чужой жены – королевы Сибиллы – и с разрешения патриарха Ираклия
Иерусалимского забыл о данном Саладину обещании забрать жену и рысью домой.
Город начал готовиться к осаде.
Балиан собирал бабло – вещь безусловно нужную при любых раскладах, пытался
воодушевить горожан и посвятил в рыцари человек сорок, вдобавок к уже имеющимся двадцати.
Трагизм ситуации был в том, что помощи просить было не у кого и ждать ее неоткуда.
Вообще.
Предложение о капитуляции, вполне гуманное и приемлемое, Балиан отверг.
Ну нет и нет.
Саладин пришел, осадил, и защитники города бились.
5 тысяч ополченцев против 20 тысяч осаждающих.
 Добрые христиане-жители города в бой не рвались, хоть тресни, и никакими силами
заставить их усилить гарнизон не удалось.
Наконец рухнула часть крепостной стены.
И обе стороны оказались вполне лицом друг к другу.
С перспективой начать убивать натурально до последнего бойца, а потом, было ведь вполне
ясно, чей боец будет последним, жертвами должны были стать горожане.
Балиан поехал торговаться.
Ездил трижды или четырежды.
Саладин заломил цену, от которой у самого волосы дыбом встали.
Балиан взывал к совести и рассказывал о том, сколько жрут горожане и как дороги в
содержании.
Саладин напоминал, что это не он их сюда привел.
Балиан угрожал, что тогда не он их отсюда уведет.
Короче, судя по накалу страстей, у обоих в семье встречались люди глубоко восточной
национальности, понимающие суть цифр и глаза не открывающие без торговли.
Наконец договорились.
К чести Саладина – он дал всем месяц, чтобы собрать деньги на выкуп. К чести Балиана, за
многих он и патриарх Ираклий заплатили своими деньгами.
Колонны бывших жителей Иерусалима, тамплиеров, госпитальеров потянулись прочь.
Все было закончено.
Как человек, принадлежащий к западной цивилизации, я жалею, что все так вышло.
Как еврей – не знаю, что они там закончили, но с теплотой вспоминаю замечательный
арабский кофе в Старом городе Иерусалима.
Каждый раз, когда пьешь его, думаешь об этом: пришли – ушли, взяли – отдали… Как можно
взять и отдать чужое?
30
Ричард Львиное Сердце
9 октября 1192 года добрый король Ричард Львиное Сердце вместе с войсками загрузился на
корабли, чтобы навсегда покинуть Палестину. Человек, приплывший отбить у сарацинов
Иерусалим и дважды не решившийся это сделать, возвращался домой.
У его отца, человека бывалого и сурового, Генриха II, было четыре сына. Это был тот случай,
когда природа не отдыхала на детях, а мстила сурово и жестоко.
Папаша сполна познал прелести сыновьей любви: чуть что не так – детки бежали на
континент и возвращались в компании французского короля.
Вроде и вместе семья, но не то.
Не радует.
В общем, в 1189 году Ричард водрузил на себя корону и немедленно приступил к сборам в
крестовый поход.
Человек он был принципиальный, получивший за это прозвище «И да и нет», поэтому по
пути в Святую землю тяпнул по дороге Мессину и Кипр.
Надо сказать, что компашка собралась еще та.
Наш герой, кретин двухметрового роста с дурным характером, германский император
Фридрих Барбаросса, предусмотрительно утопившийся где-то на середине пути, и французский
король Филипп II Август, человек умный и достойный, искренне не понимавший, что он делает в
этом коллективе.
Прибыли и двинулись спасать армию крестоносцев, осаждавшую Акру и окруженную
Саладином.
Вот тут-то выяснилось, что слабый мозг обладателя львиного сердца раздирается на части
между бреднями трубадуров, услышанными в продуваемых ветрами замках, и звериной
жестокостью, о чем вскоре узнали сарацинские пленные.
Начались игры в дружбу с Саладином, его знатью, красивые фокусы с посылкой друг другу
коней во время битвы.
В общем, все было куртуазно и благородно.
Пока, взяв наконец Акру, Ричард не увидел на башне флаг герцога австрийского Леопольда.
 Это с Саладином он дружил, а с Леопольдом нет.
Флаг растоптали, Леопольд не забыл.
Взятие Акры обеспечило еще сто лет борьбы.
Но Иерусалим взять так и не удалось.
То деревьев не хватало, то вдохновения – не вышло.
В этот момент народ начал себя как то странно вести.
Филипп Август отплыл во Францию по срочному делу.
В Англии объявил себя правителем Принц Джон, будущий Иоанн Безземельный.
В общем, даже такой полный рыцарь как Ричард сообразил, что пора сворачиваться и по
домам.
Отплыли, но домой после действительно одиссеевских приключений, добрались нескоро.
Дернул же черт добираться через земли злопамятного Леопольда.
И вот результат: двухметровый гигант в башне, на окнах решетки, никто не знает, где башня.
Ситуацию спасла мама – Алиенора Аквитанская.
Для начала она устроила дикий скандал всем, кто носил корону в Европе.
Затем принялась собирать деньги и выяснять, где ж беспутное чадо.
По легенде, трубадур таскался по всей Германии и завывал под окнами замков до тех пор,
пока растроганный Ричард не заволал в ответ песню как резаный.
Перепутать было нельзя, нашли и выкупили.
Из Францию в Англию полетела шифровка: будь осторожен, Дьявол на свободе.
Что еще раз подтвердило глубокое уважение коллег и кроткий нрав героя.
Вернулся, надавал всем затрещин, двинулся войной во Францию и схлопотал арбалетный
болт в шею в 1199 году при осаде мелкого замка.
Все. Десять лет ни о чем.
История – очень жестокая штука.
Короли, тусклые с виду, тратящие десятилетия на собирания земель, восстановление
государств, никому не интересны.
Кто поставит памятник Карлу V, Людовику XI? Никто.
Ричард, добрый Король, герой бесчисленных легенд и баллад о себе самом, Робин Гуде и
Принце Джоне, восседает на бронзовом коне, воздев меч в центре Лондона.
Справедливости нет. Но мы ведь любим, чтоб было ярко, а не справедливо…
31
Ричарды, короли Англии
В истории Англии три короля звались Ричардами. Ричард Первый Львиное Сердце. Ричард
Второй. И Ричард Третий.
Все трое погибли насильственной смертью. Двое, Ричард I и Ричард III, погибли в бою.
Поправьте, если вру, но со времен Гарольда это единственные английские короли, павшие на
поле боя.
Ричард II умер в темнице, и тоже как-то превысив содержание железа в организме.
На этом Ричарды у англичан закончились: видимо, статистика впечатлила.
Интересно было бы вывести подобную закономерность по другим европейским государствам.
Французам не везло с Иоаннами, правда, не так глобально.
Рок в королевском имени. Хлеб для Шекспира…
32
Арест Тамплиеров
13 октября 1307 года Королевский совет Франции одобрил арест тамплиеров.
Рыцари Соломонова Храма были на вершине могущества.
Созданный для защиты паломников, Орден вырос как на дрожжах.
Замки в Палестине, замки во Франции, замки в Англии, люди, деньги, связи.
Воевали, интриговали, бывали разгромлены, принимали ислам, предавали своих и чужих,
тонули в роскоши и пороках, и мучались от жажды в песках под раскаленным солнцем.
Строили крепости, сдавали их или умирали под обломками стен.
А потом, будучи изгнанными с Востока, выяснили, что дома очень даже неплохо.
Прекрасная погода, масса развлечений, хорошо кормят. И берут в долг…
 Король просил денег. Великий Магистр отказал.
Бывает, дело житейское, ничего личного…
…Филипп Красивый кивнул, подтверждая решение Совета, и во все уголки страны
помчались гонцы с приказами.
Удивительная для того, да и любого времени, синхронность и секретность.
Час X настал, пакеты вскрыли и начались массовые одновременные аресты храмовников по
всей стране.
И следствие.
Сам процесс немного напоминает описания сталинских процессов в исполнении либералов.
Поклонение дьяволу, гомосексуализм и прочие мерзости, из-за которых этим негодяям никак
нельзя было оставить их деньги.
В итоге признались все, но потом подтвердили самые гнусные обвинения, начав отказываться
от показаний.
Порядочные люди так себя не ведут!
В общем, спустя пять лет Великий магистр Жак де Моле отправился на костер, искренне
пожелав Филиппу, всем его наследникам до тринадцатого колена и лично папе Клименту скорой
встречи в аду.
И не обманул.
Но это ведь всё потом…
А пока что Король получил деньги, замки и земли.
А могущественного Ордена, надменного и высокомерного, грозного и богатого – не стало.
Вчера был, сегодня нет, и солнце не перестало светить и греть.
Бывает.
Мораль сей басни такова. Храм Соломона был построен совсем другими людьми для совсем
других целей.
И нечего со своим свиным рылом лезть в калашный ряд.
И не с таких плащи на коврики перед дверью снимали.
33
Роджер Мортимер, 1-й граф Марч
Утро 29 ноября 1330 года Роджер Мортимер, барон Вигмор, лорд Мортимер и 1-й граф Марч
встретил вообще не так, как собирался.
Лошади проволокли его из Тауэра к Тайбернскому холму, где поездка закончилась веревкой
на шее.
Во имя былых заслуг, гуманизма и вообще, потрошить и кастрировать не стали.
Роджер происходил из семьи крепких феодалов-хозяйственников.
Владевшие землями в пограничье Уэльса и на Севере, Мортимеры были знатны, богаты и
могущественны.
Парень рос на войне, он был тем, кто положил конец королям Уэльса, командуя поимкой и
убийством Лливелина.
Надо сказать, что параллельно с ним росло еще несколько хороших парней, часть из которых
была еще и хорошенькими, а это усложняло дело…
Молодой король Эдуард II был не наказанием, но проклятием и позором своего отца.
Он имел сам что ни на есть нетрадиционную сексуальную ориентацию – как
физиологическую, что еще хрен бы с ним, так и поведенческую, а это уже было чересчур.
Манеру укладывать любовника в постель с женой барона еще как-то терпели. Манеру
возвышать любовника над ними стерпеть не могли.
Первый «коханэць» короля – рыцарь Гавестон – закончил плохо.
Бароны его тупо казнили.
Но потом пришли отец и сын Диспенсеры, и вот тут-то нашему герою пришлось туго. Между
Диспенсерами и Мортимерами была давняя вражда и никто ничего не собирался забывать.
Вся эта прелесть происходила на фоне кошмарного разгрома при Баннокберне, где
шотландцы отстояли свою независимость.
В общем, «тэрпэць урвався» и бароны восстали.
 Как это водится у феодалов, Роджер и его дядя лорд Чирк в последний момент передумали и
к полю боя не пришли.
Пока вожди мятежников расставались с головами на пне у Бороубриджа, Мортимеры с
достоинством капитулировали у себя в замке и переселились в Тауэр.
Где чинно ждали смерти за измену, когда Роджеру удалось сбежать.
Сбежал не куда-нибудь, в Париж.
Владения конфисковали, не было ни денег, ни хорошего настроения, а держаться
приходилось.
Тоскливо слонялся прихвостнем французских вельмож, пока туда же не сбежала жена
Эдуарда II Изабелла с маленьким принцем Эдуардом.
И тут-то дело пошло.
Во первых, переспали – всем понравилось, решили продолжать.
Во вторых, в них поверили – дали денег и немного войск, лишь бы убрались обратно в
Англию.
Стали писать на родину слезные воззвания, пользуясь ореолом романтичности и
угнетенности.
Народ любит обиженных везде, Мортимер казался рыцарем артуровских легенд,
благородным и достойным, защитником Королевы.
Набрали голландский сброд скучающих рыцарей-идиотов, высадились в Англии и принялись
творить добро с двух рук.
Не ушел никто.
Короля поймали, заставили отречься в пользу сына и элегантно умертвили в захолустном
замке, засунув в задний проход рог, а в него раскаленный металлический прут.
Типа самоубийство: сел жопой на горячий металл, с кем не бывает.
И дальше начался кошмар, длиной в три года.
Мортимер не слазил с Королевы, а в свободное время грабил и угнетал все живое.
Титулы сыпались на него один за другим. И коллектив начал с тоской вспоминать о любимых
королевских гомосеках Диспенсерах, казненных с такой жестокостью, что и писать не хочется.
Один за другим восстали два дяди покойного Короля, причем второго спровоцировали,
прислав письмо от имени покойного. Один отделался разорением, второй стал короче на голову.
Так жить нельзя, решил юный Эдуард III и вместе с друзьями, пригнувшись, полез в
подземный ход.
Стражу у покоев матери изрубили, голого Мортимера отволокли обратно в Тауэр.
На этом его эпопея и закончилась – утренней поездкой, описанной выше.
Казалось бы, такая романтичная история, а в итоге – гора трупов и безумные долги.
Как обычно.
Демократия – самая трогательная вещь в мире, когда сидит на цепи в темнице.
Но стоит ей прийти к власти, как она неизбежно превращается в кровавую тиранию.
34
Эдуард III
13 ноября 1312 года, в одной очень приличной семье родился сын.
Отцом был Эдуард Плантагенет, сын Эдуарда I, короля Англии.
Матерью – Изабелла Капетинг, дочь короля Франции Филиппа Красивого, за кротость
характера названная потом Французской Волчицей.
Капетинги и Плантагенеты родили того, кто сотряс оба семейства до основания.
Детство будущего Эдуарда III не было радужным.
Отец, мягко говоря, идеалам рыцаря не соответствовал, мать ненавидел. Не было ни тепла, ни
денег.
Дети Филиппа Красивого умирали один за другим, приходилось кататься во Францию,
преклонять колено в вассальной присяге.
Из последней поездки, будучи уже пятнадцатилетним, Эдуард вернулся совсем в другую
страну.
Мать с любовником свергла отца.
Эдуард отказался короноваться до тех пор, пока его отец не отрекся.
 Отца благополучно уговорили и убили. И начались три года регенства, закончившиеся
ударами боевых топоров в дверь.
В какую-то из ночей Король решил, что опекуны ему больше ни к чему.
Лорда Мортимера, любовника Изабеллы, вытащили из ее постели и казнили, тонко намекнув
всем остальным, что шутки закончились.
Тем временем династия Капетингов пресеклась.
Как сын Изабеллы и внук Филиппа Красивого Эдуард заявил свои права на французский
трон.
Но бароны решили иначе: негоже лилиям прясть.
Рылись в бумагах, вспомнили Салическое право Хлодвига и отказали в правах по женской
линии.
Королем стал племянник Филиппа IV – Филипп VI Валуа.
И Эдуард от прав на французскую корону отказался, признав королем Филиппа и присягнув
за Аквитанию.
А через шесть лет, передумал…
В 1337 году началась Столетняя война, но то уже другая история.
История о том, как абсолютно все воевавшие были между собой родственниками и вообще
хорошими друзьями.
Король-рыцарь прожил шестьдесят пять лет.
Грандиозные победы при Креси и Пуатье так и не дали ему возможности надеть французскую
корону.
Зато двенадцать рожденных им детей едва не погубили корону английскую. Их
многочисленные потомки в Войне роз истребили старую знать на корню.
Орден Подвязки, основанный Эдуардом, существует уже семьсот лет, англичане чтут
традиции.
И да, так жаль, что никто больше не читает Конан Дойля.
«Белый отряд» – одна из самых романтичных и прекрасных книг моего детства.
Да и у многих из вас, наверно, тоже!
35
Битва при Пуатье
Этот чудный день – 19 сентября 1356 года – король Иоанн II Добрый провел нескучно.
Где-то даже по-рыцарски.
Судьба улыбалась.
Черный Принц, Эдуард, попал в ловушку.
Семь тысяч англичан, совершавших рейд по Франции, были загнаны в тупик у Пуатье.
Предложение вернуть награбленное и обязаться семь лет во Францию ни ногой французы
отвергли с ходу.
Ибо не было в нем чести.
Честь была в том, чтобы бронированным стадом в двадцать тысяч обрушиться на семь,
быстро смять – и на обед.
Естественно, праздничный.
Сказано – сделано, и обе стороны встретили наступившую перед битвой ночь в
приготовлениях.
Лил дождь. Поэтому чтобы все было хорошо и красиво, французские рыцари железными
истуканами сидели до утра в седлах, дабы не засвинячить плащи.
Лил дождь. Поэтому чтобы все было не хуже, чем обычно, английские лучники вбивали
колья в мягкую землю занятой возвышенности, прятали от дождя тетивы луков и слушали
приказы – пленных не брать.
Утро начали с совещаний.
Иоанн придумал хитрый план.
В прошлый раз, при Креси, англичане перестреляли идущую в атаку конницу.
Все эти холмы и изгороди – ну вообще не то.
Слезли с коней, обрубили шпоры и копья.
Пешком, только пешком.
 У Эдуарда план был проще.
Стоять, сколько можно и убить столько, сколько получится.
А там – как бог даст.
И Бог дал.
Для начала французы прошли железной волной по своим собственным генуэзским
арбалетчикам.
Ибо путались под ногами на пути к Славе.
А потом, в полном беспорядке, волна за волной, без всякой координации дряпались на
проклятый холм.
Это нечто кармическое у англичан и французов. Дождь, атака, холм… Из века в век.
В общем, результат превзошел все ожидания.
Лучники били, как в тире, рыцари лупили, как в кузнице.
Последнюю атаку, перед тем, как все закончилось, повел лично король Иоанн.
Бился, как лев, и был взят в плен вместе с сыном.
Каким-то гасконским сеньором. Нимало этим не расстроившись, ибо обед был-таки дан, и он
таки был на нем звездой.
Это самое главное – идти к поставленной цели, невзирая на препятствия.
И тогда все получится. Это же рыцари, а не какие-то мелкие лавочники, считающие убытки.
36
Битва при Азенкуре
День Гнева. В этот день, 25 октября 1415 года, произошло сражение при Азенкуре.
Французы гнали армию Генриха V, как охотники зайца.
Изнуренные осадой и болезнями англичане мечтали только об одном – унести ноги.
Не удалось.
Возле местечка Азенкур капкан захлопнулся.
Не было больше никаких холмов и изгородей.
Ровное как стол поле, лес с двух сторон.
Две армии друг напротив друга.
Как в бильярде, когда шар прямо у лузы.
Замах, удар, звук падения.
Англичан было около 9-ти тысяч. Шесть тысяч лучников, ветеранов войны во Франции.
Полторы тысячи тяжеловооруженных рыцарей. И полторы тысячи латников-пехотинцев.
Французы пришли в большем, намного большем количестве – 36 тысяч человек. Тысяч
двадцать рыцарей, весь цвет, тысяч десять тяжелой пехоты и еще шесть – так, по мелочам.
Все было просто. Захлопни на голове железное ведро шлема, перехвати поудобней бревно с
наконечником, пришпорь бронированного четвероногого монстра и победно затормози на том
конце поля.
Вуаля.
Ночью Генрих сообщил своим, что шансов нет.
Рыцарей выкупят, а у остальных перспективы мрачные.
Чтобы никто не думал, что он врет, французы из своего лагеря орали, как будут рубить
лучникам пальцы.
Победить их было нельзя, оставалось просто поубивать.
Утро, начали.
Французы учли конный провал в Креси и пеший в Пуатье.
Пошли волнами – и верхом, и пешком.
Лучники вбили колья в мокрую после дождя землю, встали твердо. Рядом с ними, плечом к
плечу, встали спешившиеся рыцари. Англичане смотрели на сословные предрассудки проще.
Особенно на поле боя и один к четырем.
Адская бронированная волна хлынула на английские позиции.
Шквал стрел.
Люди, лошади становились похожими на железных ежей.
Стрелы торчали изо всех щелей.
Первая волна легла перед английскими позициями железным валом.
 За ней вторая и пехота.
Потом третья.
Стрелы давно закончились, лучники дрались топорами и ножами.
Генрих дрался вместе со всеми, удар французского рыцаря разрубил ему шлем. Они просто
убили французскую армию, так и не сойдя со своих позиций.
В этот момент 600 рыцарей прорвались в английский тыл. Король приказал перебить
пленных, их было слишком много и некому охранять. Рыцари отказались наотрез: ради чего
тогда бились?
Ради почетной грамоты? А выкуп?
200 лучников, припоминая отрубленные пальцы, перерезали французов. Атаку отбили.
Французская армия закончилась.
10 тысяч рыцарей, коннетабль, герцоги и принцы остались лежать на поле боя.
1200 пленных.
Генрих V официально стал наследником французского престола.
Жизнь такая штука. Иногда кажется, что шансов нет.
Но если твердо стоять до конца – конец может быть неожиданным…
37
Жанна Д’Арк
3 января 1430 года состоялась одна из самых знамениты х коммерческих сделок в мировой
истории. В этот день всего за 10 000 ливров герцог Бургундский Филипп Добрый продал
англичанам юную девушку Жанну. Жанну д’Арк. Трудно сказать, как сложилась бы ее судьба,
будь герцог не Добрым, а Злым, но вышло, как вышло.
История Жанны началась незадолго до этого и вскоре закончилась.
Родившись в деревушке Домреми, как принято считать, за восемнадцать лет до событий, или
в захолустном замке, как принято фантазировать, Жанна рвалась спасать свою страну.
Без всякого пафоса, ибо страна лежала в руинах.
Дофин, от которого оказалась родная мать, объявив бастардом, ютился в Шиноне, зажатый
врагами со всех сторон.
Бургундцы, англичане, отсутствие денег, отголоски гражданской войны, наследство
безумного отца, младенец-англичанин, признанный королем Франции.
И осажденный Орлеан, после взятия которого можно было бы смело бросаться на меч,
одолжи его кто-нибудь.
Жанна добилась своего.
Убедить Бодрикура в Воклере удалось со второго раза.
Предсказав разгром французов.
В принципе, тут не нужно было быть пророком.
Попасть к Дофину, сыграть в идиотскую игру «Угадай, кто Дофин». Каким-то образом
угадать и получить власть над бедолагой, полностью завладев его вниманием.
Повести за собой войска, собрать за спиной отчаянных французских вельмож, так безумно
храбрых по одиночке и так бестолково бесполезных вместе.
Ибо ведь каждый видит на первом месте именно себя и никак иначе, испокон веков.
Появиться под стенами Орлеана, совершить невозможное, разбудить утонувших в отчаянии
целого века катастроф французов.
Отшвырнуть англичан, войти в город, сияя металлом доспехов и заслоняя небо белизной
знамен.
Наступать, атаковать, настичь и разбить врага. Талбот и Фальстаф повержены, рыдай,
Шекспир!
Увлечь Дофина, силой тащить его в Реймс и короновать под сводами Собора, в месте Силы
французских королей!
Привести армию не Дофина, но Короля под стены Парижа, не взять его, уйти и узнать, что
армию распустили.
Советовать Королю, убеждать его, не чувствуя меры…
И прийти, примчаться на помощь осажденному Компьеню.
Неожиданно обнаружив предательски поднимающийся перед собой мост…
 Обернуться к бургундцам, шататься под ударами их латных рукавиц, срывающих доспехи,
вырывающих из руки меч.
И смотреть, продолжать смотреть на проклятый мост, не веря, не понимая, не желая понимать
и верить…
Плен. Последняя надежда, последнее ожидание.
Король Франции Карл VII не предпринял попыток выкупить Деву Франции.
И вот 3 января 1430 года.
Передача в руки англичан.
Наверное, она уже поняла «что», но так и не поняла «почему»…
Суд, допросы, костер.
Мужество, история, легенда.
Памятник в Париже, сверкающий меч в руке, колени, сжимающие бронзовые бока боевого
коня.
Но это потом.
А пока… Пока что Король французский и герцог Бургундский вдруг стали ближе.
Будто что-то мешало и вдруг перестало мешать.
И уже в следующем, 1431 году, союз англичан с бургундцами был разорван.
И пробил час Франции.
Англия была разбита при Форминьи и Кастийоне, сохранив во Франции лишь Кале еще на
сто лет.
Герои очень нужны. Без них никак.
Но…они не понимают королей.
Герой – не заяц в руках фокусника, обратно в цилиндр его не спрячешь.
Все видят его, все слышат его, он не живет сам, страдая от непонимания.
И не дает жить и править другим, заслоняя их собой.
И наступает, в любой стране, в любое время наступает такой миг, когда мертвый герой
намного нужнее, чем живой.
Его именем ведут в бой полки, он яростно смотрит с эмблем и знамен, им клянутся и им
угрожают.
Но сначала его надо предать, чтобы он стал мертвым…
…И хорошо, когда у Короля есть Добрый Герцог Бургундский.
Руки короля чисты. Всегда чисты…
38
Карл Смелый
Жила-была семья. Из поколения в поколение все были смелыми, храбрыми, бесстрашными.
Но при этом еще и неглупыми, а потому богатыми и большей частью живыми. А потом родился
тот, у которого все ушло в смелость.
И результат превзошел все ожидания.
10 ноября 1433 года у герцога Бургундского Филиппа Доброго родился сын. Карл, друзья
мои, Карл!
Будущий Карл Смелый.
Герцоги Бургундские были невероятно богаты и могущественны.
Все у них всегда было хорошо, даже когда не было у французских королей.
Зачастую из-за них не было.
Только закончилась Столетняя война, все благополучно избавились от Жанны и англичан и
зажили наконец по-человечески. И тут паренек, из которого пытались сделать человека.
Научили читать, писать, одевать на голову железное ведро и лупить деревянным дрыном
других пареньков.
У Карла был приятель.
Хилый, слабый юноша по имени Людовик.
Жил вместе с ним.
Проблема была в том, что Людовик должен был стать королем Франции.
А Карл – так и остаться герцогом…
Все выросли. Карл был очень суров. Блестящ. Грозен.
 Один только Льеж брал трижды, причем в последний раз в присутствии самого Людовика,
предательски плененного и вынужденного одеть на шляпу бургундский крест.
Крест Людовик одел, но забыть не забыл.
Он вообще ничего не забывал.
И вот Карл неожиданно поссорился со швейцарцами.
Это было непросто, ибо швейцарцы ни к кому не лезли, но он смог.
И встрял в войну с ними, напрочь забыв свою войну с королем Франции.
К которому неожиданно перебежал Филипп Де Коммин, ближайший придворный Карла.
Тревожный звонок, но Карл хотел быть королем, а не аналитиком.
Дважды остатки бургундского воинства чудом уносили ноги с поля боя. Швейцарцы не
выдумывали никаких хитрых маневров.
Просто строились ощетинившимися копьями квадратом и ждали, пока рыцари совершат
самоубийство на этих копьях.
Совершали.
Третий раз – он всегда главный.
К вечеру 5 января 1477 года волки с большим трудом грызли замерзшее тело
несостоявшегося бургундского короля.
В битве при Нанси граф Кампобассо перешел на сторону швейцарцев.
Это был сюрприз от Людовика.
От Дома к Дому, в самом прямом смысле слова. И все.
Бесконечные ряды предков уныло взирали с портретов на то, как в замках хозяйничают новые
владельцы.
Смелость без мозгов всегда проигрывает просто мозгам.
Даже если они прикрыты затертым беретом, а не блестящей железной канистрой с перьями,
нахлобученной на голову.
39
Падение Тевтонского Ордена
19 октября 1466 года Надменность склонила колени перед Гонором. Тевтонский орден
признал вассальную зависимость перед Польшей.
Надо сказать, что судьбой будущей Восточной Европы доблестные рыцари озаботились
практически сразу.
Сразу, как только их вышибли пинком из Святой земли.
Улучшать там было больше нечего, а творить добро по-прежнему хотелось.
Аж руки чесались.
В Польше, Литве, Новгородском и Псковском княжествах жили абсолютно дикие люди.
Настолько, что сердце сжималось при мысли о том, как они там, в своих лесах и болотах, да еще
и язычники.
В смысле, как они там ничейные, без хозяина.
Сами посудите – может ли не вызвать сочувствия чумазый жмудский крестьянин в лохмотьях
у закованного в броню обладателя белоснежного плаща с черным крестом?
Вызывали.
Орден нес цивилизацию и все ее сопутствующие блага. Огнем, мечем, посулами и угрозами.
Подкупами, убийствами, захватами и пытками пленных. В общем, так, как всегда ведут себя
цивилизованные люди с теми, кого хотят обогреть заботой.
Беда в том, что мерзавцы не хотели цивилизоваться ну никак.
Процесс приобщения к цивилизации у тевтонцев всегда сопровождался выжиганием рабского
клейма, чтобы случайно не спутать с еще дикими. И вручением рабского ошейника, чтобы по
глупости к диким не сбежали.
В общем, сотни походов на одну только многострадальную Литву. И что в итоге?
Желающие отблагодарить собрались при Грюнвальде…
Короче, Ягайло, Витовт и прочие Свидригайлы и Кейстуты прожили жизни не зря.
19 октября 1466 года Орден преклонил подгибающиеся колени.
Восточная Европа не стала немецкой, младшим сыновьям обедневших родов пришлось
искать счастья в других местах.
 Хорошо, что так вышло. Слишком много Германии – это всегда чревато.
40
Султан Баязид II
3 декабря 1447 года родился большой друг еврейского народа – османский султан Баязид II.
В 1492 году власти Испании – страны очень просвещенной и донельзя европейской, америки
открывали, не хухры-мухры – собрались окончательно решить еврейский вопрос.
Инквизиция взялась выполнить непростую задачу – изгнать из Испании всех евреев и
мусульман.
Мусульманам, слава богу, всегда есть кому помочь.
И я за них рад. А у евреев с этим всегда проблемы.
А уж тогда – вообще безнадега.
Баязид прислал османский флот к берегам Испании с целью эвакуировать всех в подвластные
ему земли.
И разослал приказы по всей империи об оказании беженцам помощи.
Для самых непонятливых было отмечено, что отказ во въезде в империю евреям будет
караться смертью.
Спаслись, приехали, расселились и трудились на благо Империи. Кстати, открыв в 1493 году
первую в Константинополе типографию.
По поводу же Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской Баязид был очень
откровенен. Назвал их тупыми идиотами, обеднившими свою страну и обогатившими его.
Назвав их тупыми идиотами, обеднившими свою страну и обогатившими его.
Через четыреста пятьдесят лет благородная и демократическая Англия попала в схожую
ситуацию. И издала свою знаменитую «Белую книгу», отсекая евреям путь в Палестину.
Многие отличились, не давая возможности спастись от нацизма, не принимая корабли. Что ж,
и их не забудем…
…А Баязиду всего самого лучшего, куда бы он ни попал после смерти!
41
Франциск I
Настоящий Валуа, такой, какими они были настоящими. Высокий, красивый, блестящий,
гоняющийся за каждой юбкой, вечно без денег, в проблемах и неизменно в хорошем настроении.
Автор ненаписанной книги «Как про@бать всё или почти всё и чувствовать себя счастливым».
…1 января 1515 года на французский престол взошел герцог Ангулемский Франциск I. 21 год.
Молодой парень, родственник покойного Людовика XII, муж его дочери, сын очень властной
матери.
Настолько властной, что ее попросили чаще бывать в Амбуазе и реже при дворе. То есть
никогда.
Мама с детства учила сынулю, что он у нее самый-самый. А все остальные – тупые дятлы. Он
ей всегда верил, и как оказалось – мама была права!
Франциск вел четыре войны с Карлом V – королем Испании и императором Священной
Римской Империи, и Генрихом VIII – королем Англии. Которые не разорвали его в клочья
именно потому, что были теми, о ком говорила мама.
Началось все блестяще.
Вторгся в Италию, разнес в пух и прах врага при Мариньяно, покорил Миланское герцогство.
Красивые женщины, потрясающие художники, скульпторы – он навсегда влюбился в эту
культуру и приволок во Францию всех, кого смог. Леонардо Да Винчи и его знаменитая
сигнализация на мосту Фонтенбло, Бенвенуто Челлини, – он был тем заказчиком, отказать
которому было невозможно.
За всем этим как-то не хватило времени выполнять обещания, данные своим. И свои не
сплоховали.
Коннетабль Бурбон, крупнейший военачальник, сеньор, да и просто надменная злопамятная
скотина, перешел на сторону Карла V. Начались поражения и проблемы, вылившиеся в разгром в
битве при Павии в 1525-м.
Раненый, разбитый и попавший в плен Франциск остался в прекрасном расположении духа и
отослал домой легендарную шифровку: все потеряно, кроме чести.
 Что означало – собирайте бабло и заберите меня отсюда.
В плену сидел год. По воспоминаниям очевидцев, перетрахал всех, кого только заметил, и
уже посматривал на самого Карла, когда тот согласился обменять его на заложников – сыновей.
Перед расставанием пообещал все на свете, плюс уйму денег, по возвращении на все это кинул,
но с огромным достоинством.
Чтобы Карлу жизнь не казалась медом, его наихристианнейшее величество Франциск I
заключил союз с турецким султаном Сулейманом Великолепным.
И Карлу сразу стало нескучно. А на его жалкие попытки вызвать Франциска на поединок
Король-рыцарь отвечал многозначительными улыбками, разве что не крутя пальцами перед
своим знаменитым длиннющим носом.
Что их с Карлом сближало, так это привычка держать в дураках Генриха Английского,
которого они кидали по очереди и вместе такое количество раз, что и вспомнить сложно.
В общем, страну надорвали, Италию так и не приобрели, зато привезли оттуда Екатерину
Медичи. Провели время по-рыцарски – с треском, блеском, размахом и герцогиней Этамп.
Женщиной немолодой, дорогой и с дурным характером.
Все это озарялось веселым потрескиванием первых костерков, на которых жарились
входившие в моду протестанты. Сжигаемые пока что не из ненависти, как потом, а так, порядка
ради.
И так – тридцать два года подряд.
Вот, собственно, и все, за исключением того, что коннетабля Бурбона убило -таки при осаде
Рима – по слухам, сам Челлини наводил орудие. Что лишний раз говорит о том, что судьба
предателей всегда незавидна.
А Франциск уже пятьсот лет улыбается со своих же портретов, поджав тонкие губы. И
улыбка у него такая хитрая и загадочная, что Джоконда рядом с ним – простая доярка.
42
Эрнан Кортес. Завоевание Мексики
Трудно быть богом, верно? А как трудно перестать быть богом?.. 8 ноября 1519 года Кортес
вошел в Теночтитлан.
Это удивительная, абсолютно невероятная история.
Хронисты пишут о трех сотнях пехотинцев и пятнадцати рыцарях, скромно забывая двадцать
тысяч союзников тласкаланцев, пришедших с испанцами.
И все равно это был не противник для ацтеков. Ни с огнестрельным оружием, ни с лошадьми,
ни количественно. Они просто растерялись. А Кортесу просто повезло. Просто невероятно
повезло, повезло так, как не могло повезти в принципе.
Монтесума был радушным хозяином. Настолько радушным, насколько можно с высоты
абсолютной, вообще ничем не ограниченной власти. И стал пленником.
О, испанцы были людьми вежливыми. Оказывали знаки внимания. Демонстрировали
уважение. И аккуратно считали золото, бесконечным потоком заполнявшее отведенные
помещения.
А Монтесума переставал быть Богом. Каждую секунду, на глазах своего народа и в своих
собственных глазах.
И настал момент, когда его вежливо попросили выйти на крышу дворца и обратиться к своим
людям, осаждавшим этот дворец. Наверно, он был рад убившему его камню, как не радовался
ничему и никогда. Ведь все было и так.
Потом было отчаянное бегство с боями, Ночь печали, бесконечный бой и золото, проклятое
золото, падавшее с дамбы в озеро. Испанцы пришли из другого мира, совершили невозможное,
добыли это золото и умирали, глядя, как оно тонет на их глазах. Отступали, провожая его
взглядом.
Они вернулись. Ацтеки пытались еще. Куитлауак, Куаутемок, ацтеки шли за своими
вождями.
Но их судьба оказалась предрешена.
Кортес вернулся в Испанию. Потом снова в Мексику.
Он был очень деятельным, этот невероятно удачливый авантюрист.
А потом покинул завоеванную им страну навсегда.
 И кричал Карлу V, когда тот не захотел его слушать: «Я дал тебе больше земель, чем ты
получил от отца!»
Но чего стоит уже оказанная услуга?
Могущественная империя рухнула. То, что казалось незыблемым, осталось в глыбах
пирамид, табличках с полустертыми лицами древних богов и медным цветом кожи жителей
современной Мексики.
А в Европу потек шоколад. Сладкий яд, который так меняет людей. Уж мы-то знаем…
43
Екатерина Медичи
Екатерина Медичи. Баба-огонь. Человек, интеллектуально явно опередивший свое время и
вынужденный прозябать в рамках морали, когда из аргументов только яд и кинжал, которыми с
радостью пользуются все, но тыкают пальцем именно в тебя.
Родилась, как нетрудно догадаться, в семье Медичи. Не Сидоровы какие-нибудь, но по
меркам знати – безродные выскочки. Вышла замуж за полного кретина – будущего Генриха II.
Кого можно родить от кретина – вопрос риторический, но результат превзошел все ожидания.
Ее не любил никто. Она одиноко жила при французском дворе, выдавливая улыбку сквозь
сцепленные зубы.
Супруг резвился с Дианой де Пуатье. Годами. Екатерина улыбалась.
Точно так же, как после смерти мужа, когда Диана вернет все полученные подарки перед т ем,
как убраться в свое имение.
Ситуация была непростой: Реформация отравляла жизнь, война с Карлом V шла так, что
страна не рухнула только по причине того, что Карл был таким же умником, как и Генрих.
В этих условиях решили выдать замуж единственного приличного в семье ребенка –
принцессу Елизавету.
Папа Генрих был так рад, что влез в доспехи, взгромоздился на коня и прям на турнире, на
глазах у всего честного народа убил себя об копье графа Монтгомери. И вот – мать-одиночка с
четырьмя идиотами сыновьями и дочуркой Марго, которую эти сыновья периодически… ладно,
не будем об извращениях.
С одной стороны – католическая знать, Монморанси и Гизы. С другой – протестанты Конде и
Колиньи.
Между ними плавно курсирующий от одних к другим Антуан де Бурбон – в зависимости от
того, с кем спит.
Рядом враждебные Англия и Испания, взбесившиеся Нидерланды, вечно кипящая внутри
Италия. Сказка.
С горем пополам короновали старшенького – Франциска. Парень окочурился очень быстро,
даже не успев родить ребенка с Марией Стюарт. Мария уехала обратно в Шотландию, где
абсолютно потеряла голову в прямом и переносном смысле слова.
Короновали Карла IX. Правила регентшей. Маленький выродок обещал вырасти большим
выродком.
И не обманул.
Вытащила дочку из всех постелей в округе и выпихнула за Генриха Наваррского.
Через пару дней обнаружила, что Гизы и Генрих Анжуйский замутили Варфоломеевскую
ночь. Впряглась, взяла все на себя.
Короновала Генриха королем Польским.
Окочурился Карл.
Вернула Генриха, держала на поводке Франциска, берегла трон для любимого сына.
Короновала Генриха.
И дальше пятнадцать лет кошмара, глядя, как ее страна рассыпается у нее на глазах.
Она ездила всюду, пугала и подкупала вельмож.
Набрала целый отряд смазливых баб, которых подкладывала под всех ради влияния и
информации.
Все знали, что это западня и никто не отказался.
Похоронила Франциска, дождалась, пока Генриха вышвырнули из Парижа восс тавшие
горожане и сломалась на убийстве Гизов.
 Дальше был только союз с Наваррским, а этого она просто не могла вынести.
Валуа не бились за себя вообще, она билась за них. И проиграла.
Через две недели после убийства Гизов Екатерина Медичи – Черная Королева,
Королева-мать – умерла.
Последний из ее сыновей пережил ее на восемь месяцев.
Судьбу невозможно обмануть. Валуа были обречены.
Но кто упрекнет ее в том, что она не хотела сдаваться?
44
Генриховы артикулы. Побег короля польского
Польское, историческое.
Поляки – очень язвительный народ. И я часто натыкаюсь на насмешки: мол, что ж вы никак у
себя порядок не наведете – президент у вас сбежал, и вообще. Это очень грустно слышать, а
потом вспоминаешь такую штуковину как Генриховы артикулы – и становится не так грустно.
Да, от нас сбежал президент. А от них – король. Но обо всем по порядку.
…В конце XVI века Польша была достаточно дремучей страной по европейским меркам и
достаточно развитой, по меркам соседей. Но ничто не вечно, и поляки решили улучшить
хорошее. А это, как известно, чревато.
В 1572 году польский король Сизигмунд II Август умер. Дал дуба, если по латыни.
В предчувствии его смерти поляки, независимые, как загнанные крысы, – заметались в
поисках кандидатуры преемника. Выбор был еще тот. Иван Грозный, Стефан Баторий (отличный
парень, но слишком крутой), Юхан III Ваза и Генрих Валуа, герцог Анжуйский.
Началась агитация. Все сулили золотые горы практически с безвизовый режим размером.
Послы сновали по всей Европе.
У Генриха было преимущество.
Во первых, его старший брат Карл IX был королем Франции. Во вторых, иногда Карл его не
любил. А в остальное время ненавидел лютой ненавистью. И не было в мире такой вещи,
которую бы Генрих не пообещал полякам за его избрание. А кто ж не верит обещаниям Запада,
да?
В общем, представители Генриха подписали от его имени условия – так называемые
Генриховы артикулы.
Во-первых, никакой династичности. Цирк с избранием короля решено было повторять вновь
и вновь каждый раз. Во-вторых, Генрих обязывался погасить все долги Сигизмунда II Августа.
В-третьих – обеспечивать получение польской молодежью образования в Париже. А также –
выставить несколько тысяч солдат пехоты против Ивана Грозного, выплачивать ежегодно в
польскую казну 450 тысяч злотых из своих личных доходов, послать французский флот на
Балтику, обеспечить строительство польского флота…
Немного напоминает предвыборную кампанию Петра Алексеевича и Соглашение об
ассоциации.
Короче, договорились.
Радостная новость о Варфоломеевской ночи застала польских послов уже в дороге.
Возвращаться было неудобно, пришлось хавать сказку, как гугеноты убили себя сами.
Кондиционер взорвался, бывает.
Разодетые в пух и прах французские придворные изумленно смотрели на прибывших хер
знает откуда польских вельмож в кафтанах, жупанах, сапогах, хлыстах, саблях и прочих
атрибутах национальной идентичности.
Не без труда удалось отловить Генриха и выставить за границу, пообещав, что если
попробует улизнуть, с ним случится что-то очень нехорошее. Прибыли к месту царствования.
Немая сцена. Убогая мрачность. Унылая сестра покойного Сигизмунда, на которой по
договору нужно было жениться. Жлобоватое панство и шляхетство, наполовину состоящее из
протестантов, которых Генрих так мило резал в прошлом году дома…
Достойные магнаты, в свою очередь, узрели напомаженных хлыщей педерастического вида и
сути в жабо и прочей херне, с серьгами в ушах, колечками и кулончиками. Как сказали бы слегка
восточнее – «запала глыбока тыша»…
 Выход был один – пить. Пили все – и гости, и хозяева, с утра до ночи, ночью и снова с утра.
Лишь бы не видеть друг друга по-трезвому. Некоторые, самые противные, пытались донимать
Генриха вопросами, где бабло и войска. Пили за армию и за победу.
И тут окочурился Карл IX. Мама обоих Валуа Екатерина Медичи тайно послала срочную
шифровку: «Бабушка приехала».
Следующие несколько дней пили так, как в последний раз. А потом глухой ночью Генрих с
коллективом дал деру, прихватив с собой коронные драгоценности.
Поляки не протрезвев рванули в погоню через всю карту.
Нет смысла вдаваться в подробности, но достаточно хорошо известна сцена перекрикивания
через пограничную реку: «Вы куда, суки?! Та мы тут, ща вернемся!»
В общем, сбежал, стервец.
И гордый и гонористый народ остался в одиночестве, и долго и нудно канючил, умоляя
исчезнувшего короля отказаться от трона. Спустя достаточно долгое время Генрих вспомнил, о
чем речь и дал панам вольную.
…Короче, уж чья бы корова мычала, а польская молча бы жевала травку. Если уж так тянет
открыть рот.
45
Генрих III Валуа
13 февраля 1575 года Генрих Валуа, Божьей милостью король Польский и великий князь
Литовский короновался в Реймском соборе. И взошел на французский трон под именем Генриха
III.
Последний Валуа. Самый одинокий Король. Любимый исторический персонаж моего детства.
Третий сын Генриха II и Екатерины Медичи. Единственный любимый ребенок Екатерины, в
которого она вложила все и за которого билась до конца.
Скорее всего, он не был гомосексуалистом, но лучше бы был.
Иначе сложно объяснить тот цирк, мрачный и порочный, окружавший 14 лет его правления.
Разные есть мнения на этот счет…
Поляки, например, считали его откровенным пид@расом.
Ибо кто еще может бросить подданных и удрать, будучи Королем?
С другой стороны, ну кто, кроме поляков, может добровольно выбрать себе Королем
откровенного пид@раса?.. Короче, не важно.
Важно то, что маленький Генрих, которого в детстве звали вовсе и не Генрихом, рос в
окружении толпы мальчишек, каждый из которых сыграл роль в его жизни. Генрих Наваррский и
Генрих Гиз, многочисленные принцы, вельможи и дворяне – все они вырастут и разойдутся по
лагерям, долгие двадцать пять лет терзая и убивая свою страну.
Французский двор дышал ядом. Ядом были пропитаны слова и вино. Воздух и поцелуи.
Клятвы и шелк платков. Галантные дамы и похожие на галантных дам кавалеры. Святоши с
руками по локоть в крови.
И безбожники, убивавшие просто так, ради наживы, славы и от скуки. Дворянки, коротавшие
время до замужества в разврате. Дворяне, соревновавшиеся за внимание куртизанок.
Екатерина Медичи, пытавшаяся удержать рушащийся Дом Валуа.
И претенденты. Молодые, голодные, злые…
Старший брат Генриха, Франциск, умер совсем юным. Карл IX Генриха ненавидел всегда.
Лютой, просто непередаваемой, замешанной на зависти ненавистью.
Шла война. Генрих вел королевские войска при Жарнаке и Монконтуре, гугеноты были
разбиты, но Ла-Рошель устоял.
Крутой маневр и свадьба Марго. Марго была не просто ветреной. Это была какая -то песня
порока, воспетая поэтами и возведенная в ранг достоинства. Говорили, что Генрих тоже с ней
спал, но, видимо, понравилось ему не сильно, ибо нежных чувств они друг к другу не питали…
Варфоломеевская ночь. Нет, он не был зачинщиком. Но они с матерью одобрили. И сломали
Карла IX.
Ибо ничего другого сделать уже не могли.
Избрание Королем Польским. Уже писал об этом – ничего смешней история не видела.
Карл умер, и Генрих удрал от своих подданных, рысью дав стрекача из ненавистной страны.
 Ехал домой через Италию. О, как он был в нее влюблен! Его страна, близкая ему, так тепло
его принявшая. Тут-то выяснилось, что дама его сердца, принцесса Клевская, умерла. Сказать не
решились, засунули письмо в пачку бумаг. Генрих вытянул, прочел и рухнул в обморок. Очнулся
он уже совсем другим человеком…
Эти 14 лет были жуткими, дикими, смешными.
Ловкие маневры и ювелирные шаги сменялись фарсом, фарсом и фарсом. Культ смерти,
сережки с черепами, шествия флагеллантов во главе с Королем, бичующим себя по голой спине
на морозе, корзинки с маленькими собачками, которые за ним таскали повсюду. Этикет, который
придумал именно Генрих III.
Фавориты-миньоны, бывшие единственным кругом общения Короля, водившие его армии в
бой и погибавшие в этом бою.
Ненавидящий младший брат – предавший, сбежавший, умерший. Наследник так и не
родился – династия умирала. Взбалмошная сестра – предавшая, сбежавшая. Гиз, ненавистный
Гиз, вездесущий, кумир парижан, блестящий и богатый. У Генриха III никогда не было денег. Он
раздавал их бессчетно, влезая в немыслимые долги.
Отвалившийся Юг страны, покорный лишь Гизам Север. Восставший Париж. Прикрывающие
бегство швейцарцы. Генеральные штаты в Блуа. Сорок пять гасконских дворян – нищих, злых,
преданных.
Заколотый герцог Гиз, взбесившаяся столица. Союз с Генрихом Наваррским, осада Парижа.
Генрих III стряхнул с себя наваждение, вновь стал тем, кто утонул в кружевах и бархате.
Герцогиня де Монпансье – сестра убитого Гиза.
Монашек Жак Клеман. Жесты, жаркое дыхание, белизна груди в декольте. Без декольте.
Дурман…
2 августа 1589 года монах Жак Клеман вошел в королевскую палатку и передал Генриху
письмо.
Генрих наклонился взять. Монах ударил его кинжалом в живот. Король умирал почти сутки в
страшных муках. Но нашел в себе силы и мужество официально назначить наследником Генриха
Наваррского.
Иногда Генрих жил, как шут. Но умер, как Король.
Маргарита переживет его на двадцать шесть лет. Последний осколок Валуа. Таких
блестящих. Таких утонченных. Таких извращенных.
Наступило время Бурбонов…
46
Генрих I Де Гиз
Нагло и надменно, как все, что он делал, Герцог зашел в кабинет. Решительно рванув
портьеру у двери.
Вопреки ожиданиям, Короля не оказалось. Никто не знает, что он успел подумать, когда
обнаружил стоящих по периметру стен дворян. Черноволосых. Худых. Злых.
Король мягко вошел в комнату и с презрением, нескрываемым презрением наступил ногой на
грудь еще секунду назад столь могущественного сеньора. Как когда-то тот на Колиньи.
История знает уйму имен блистательных, богатых и сильных вельмож, которых отделяла от
трона всего лишь тончайшая грань.
Вот он, трон, пальцы уже чувствуют его тепло, мысленно ласкают полированные поручни,
спина выпрямляется, прижимаясь к резному дереву.
Карл Смелый, Йорк, Уорик, Конде…
Сколько их было?
23 декабря 1588 года протянутая к французскому трону рука Генриха де Гиза в по следний раз
судорожно сжалась, схватив пустоту.
Герцог де Гиз был очень могущественным человеком.
Вместе с тем ему всегда чуть не хватало какой то неуловимой субстанции, которая была у
последнего Валуа.
Такого странного, изнеженного, рожденного Королем.
И они оба это прекрасно знали…
Мальчишкой он воспитывался при дворе.
 Его отец, Франсуа Гиз, был именно тем человеком, который начал религиозные войны во
Франции, три десятилетия раздиравшие страну.
Именно он учинил резню гугенотов в местечке Васси в 1562 году.
Потом была осада Орлеана, тринадцатилетний Генрих был там и видел, как гугенот Польтро
де Мере застрелил его отца.
Он возненавидел их на всю жизнь – так люто, как только можно ненавидеть.
Он воевал. Он спал с принцессой Марго. Он хотел жениться на ней.
Валуа, слабые и жалкие, презрительно дали ему понять, что он выскочка, не ровня
абсолютно. Как бы богаты ни были Лотарингские принцы.
Он вложил аркебузу в руки Морвера и заказал адмирала Колиньи. Он затеял эту резню –
Варфоломеевскую ночь. Екатерина Медичи, Генрих Валуа, герцог Анжуйский лишь
присоединились к нему, решив, что он сделает все за королевский Дом. Втроем они уломали
Карла. Резня пала на власть.
Когда тело Колиньи выбросили на брусчатку мостовой, он наступил мертвому старику на
лицо.
Не простил. Никто ничего никому не простил. Это Наваррец потом будет прощать, и это
будет стоить ему жизни…
Пятнадцать лет войны.
Он приводил в страну испанские войска, брал золото Филиппа и Папы.
Был кумиром парижан, их идолом и богом.
Генрих Меченый, Балафрэ: шрам на лице украсил его кличкой.
Король запрещал появляться в столице без разрешения.
Он демонстративно являлся ко двору, бравируя наглостью и многочисленностью
вооруженной свиты.
Парижане изгнали Короля.
Он уже мысленно был их Королем.
Сочинял родословную от Карла Великого, фальшивую, на скорую руку.
А потом Король созвал Штаты в Блуа.
И он явился, дерзко, поглядеть в лицо раздавленному врагу. Недоглядел…
…И дворяне мрачной шеренгой разом шагнули от стен.
Сжали кольцо…
Они все считали его тупым. И Карл IX, и Генрих III, и Генрих Наваррский. Тупым мясником.
Не было в нем изящества. Не внешнего – внутреннего. Королевского.
Ну а на нет и суда нет, верно?
47
Пороховой заговор. Гай Фокс
5 ноября 1605 года Гай Фокс планировал воплотить хрустальную мечту миллионов
украинцев – взорвать на хрен парламент. Для начала английский, а там – как пойдет. Во имя
Святой Католической Церкви, разумеется, а не из одной любви к феерверкам.
По плану предполагалось шарахнуть разом Короля, обе палаты и судейскую верхушку.
В заговоре участвовало 13 человек. Начали бодро. Арендовали помещение прямо под
зданием парламента. Аккуратно приволокли туда 36 бочонков с порохом. Все расставили,
приготовили и…
И начались многозначительные записки друзьям и знакомым парламентариям: Варенуха,
никуда не ходи… Власть отреагировала молниеносно.
В ночь с 4 на 5 ноября начались аресты, самого Фокса взяли прямо на его адском складе – со
шнурами, фитилями и прочей ерундой. Рассказы, что он просто прогуливался, никто не слушал.
За неделю арестовали всех.
Два месяца – следствие и суд. Суд!!! Никаких пошлых «повесились на шторе» или «упали с
койки». Это Англия, и признание Фокса до сих пор пылится где-то в архиве.
А потом Гаю повезло. Ибо он оказался единственным из заговорщиков, кто сумел спрыгнуть
с эшафота так, чтобы сразу сломать себе шею в петле. Остальным повезло намного меньше.
Англия – страна традиций. И по сей день йомены осматривают Парламент перед его
открытием.
 Англичане никогда ничего никому не забывают. Тем и живут.
А 5 ноября – день рождения терроризма. Провалившийся. Чего я искренне желаю
терроризму.
48
Генрих IV Наваррский
Некоторым народам повезло, и у них в истории есть короли, которых они вспоминают с
теплотой, называя Великими, Добрыми и тд…
13 декабря 1553 года, ровнехонько посередине галантного XVI века, родился некий Генрих –
будущий король Наваррский и король Франции Генрих IV.
Парню морочили голову с самого детства.
Крестили католиком, отдали на воспитание протестантам.
Отец отирался при дворе, не пропуская ни одной бабы, мать была настолько
высокоморальным человеком, что в ее присутствии увядали даже искусственные цветы.
В восемь лет Генриха отволокли в Париж – якобы учиться и вообще набраться хоть какого-то
лоска.
А самом деле пацан сидел в заложниках, мило резвясь с юными Валуа и Гизами.
Потом они все подрастут и примутся убивать друг друга, но это потом.
В пятнадцать лет парня вернули домой. Пришло время воевать.
Шла Третья религиозная война – Генрих сражался за гугенотов при Жарнаке и Монконтуре.
Победившими королевскими войсками командовал его товарищ по детским играм герцог
Анжуйский, будущий Генрих III.
В конце концов решили искать мира и строить союзы.
Генрих был единственным из знати, кто еще не спал с Маргаритой Валуа – на ней и женили.
Легким подзатыльником Карл IX помог Марго сказать «да» – и вот оно семейное счастье.
Через шесть дней случилась Варфоломеевская ночь. Дворян Генриха, его друзей, как свиней
резали у него на глазах. Он молчал. В крайне унизительной форме ему предложили принять
католичество, и он, протестанстский принц и король, его принял.
Начались годы сидения в луврском плену. Генрих пил, улыбался и трахал все живое.
Королева-мать улыбалась, щурила глаза и посылала Генриху баб.
Генрих никогда не знал, чем закончится ночь – поцелуями или кинжалом в ухо.
Но не отказался ни от одной.
Так и жили: секс на острие ножа, со всеми, включая Марго, периодически хоронившую
любовников, как школьник хомяков. Часто и со слезами.
А потом Генрих сбежал. В 1576 году.
Трогательные обьятия друзей-протестантов, очередное прощание с католичеством, война.
К нему приехала Королева-мать, привезла жену.
Это было гнусно.
Они с Марго уже давно не могли друг друга видеть.
Прошло десять лет. Войны, бабы, вечное отсутствие денег.
Ненавидящие католики, ноющие по любому поводу протестанты, Испания под боком, Гизы,
прекрасный воздух и чудесная погода.
Генрих бил королевские армии, Гиз бил армии кальвинистских князей.
Генрих III сидел на краю трона, возле которого резвились претенденты. И он выбрал.
Герцог Гиз был убит, Генрих Наваррский назначен наследником французского престола.
Восставшие парижане, осада города, зашедший в королевскую палатку монашек с письмом.
Умирая от удара кинжалом в живот, Генрих III нашел в себе силы и мужество провозгласить
Генриха Бурбона королем и приказать всем ему подчиняться.
Все не послушались. Знать разворачивалась и уезжала.
Осаду Парижа пришлось снять. Пять лет войны. Нищета, бабы, наемники, разруха.
В 1594 году Генрих произнес свое знаменитое «Париж стоит мессы».
И в последний раз перешел в католичество.
Пятнадцать лет жизни. Обустройство страны. Курица в каждый крестьянский дом – как
рекламный слоган.
 Развод с бездетной Маргаритой. Новая жена. Генрих ненавидел эту семью. Ненавидел эту
фамилию.
Но как-то так вышло… Мария Медичи.
Расслабленный миром Король разрешил иезуитам вернуться во Францию. И продолжал
гонять чужих баб, готовясь к войне с Испанией. Баб ему бы простили.
Как всегда. А вот Испанию – нет.
13 мая 1610 года Марию Медичи короновали. Поэтому уже 14 мая Генрих мог спокойно
прокатиться в карете с друзьями, принцем Роганом и герцогом Эперноном.
На одной из улиц на подножку кареты вскочил парнишка – Франсуа Равальяк.
И легонько ударил короля кинжалом в грудь. Не сильно. Эпернон и Роган с интересом
смотрели, что будет дальше. Дальше были второй удар, и третий, смертельный.
Эпернон, Роган и Королева были безутешны. Равальяк был казнен, так и не сдав под пытками
заказчиков убийства.
Короля похоронили. С Испанией примирились. Все были счастливы.
Ничто так не украшает поездку с друзьями, как одетая под камзол кольчуга…
НОВОЕ ВРЕМЯ: ЭПОХА СВЕРШЕНИЙ
49
Богдан Хмельницкий
Историческое, скучное.
Богдан Хмельницкий к 1648 году никак не был восторженным, легко возбудимым юношей с
горящими очами и сумасбродными идеями. Крепкий мужик с тяжелым словом и такой же
дланью. Лояльный. Успешный.
На таких держится любая власть.
Лично знаком с королем Владиславом, имеет авторитет на Сечи и среди реестровых казаков.
Когда я читаю (а в последнее время читаю такое частенько), что при поляках украинцам
жилось в общем-то неплохо, всегда хочется спросить автора: «Правда? Хотел бы пожить так?»
Плохо жилось и серия бунтов первой половины XVII века говорит сама за себя.
Участие же в этих бунтах, с неизменно печальным концом – предательство, выдача, расправа,
разгром старшины, вроде того же Хмельницкого, – подтверждение того, что было плохо и
старшине.
А народ во все века, в любых странах живет хуже своей знати.
Так что бред, впрочем, там всё бред, в этих блеяниях.
Есть базовая версия о том, что у Хмельницкого была договоренность с Владиславом. Мол,
есть у тебя сабля – решай вопросы.
Создай напряжение, которое мы потом как рукой снимем, к вящему удовольствию всех
сторон, удовлетворению требований и усилению королевской власти.
Сказано – сделано. Богдан прибыл на Сечь, избрался, что само по себе говорит о многом, и
заручился поддержкой татар. Конницей, которая, вопреки расхожему заблуждению, у казаков
была никакая. И уж точно не та, что могла выдержать удар панцирной кавалерии поляков. И
татары не могли, если какой-то умник меня решит поправить.
Но взаимодействие отличной казацкой пехоты и легкой татарской кавалерии обещало много –
и не обмануло.
Насчет цены – ясыря, да. Обещал и расплатился. Не нужно судить участников тех событий
сегодняшними мерками, явление вполне обычное.
Итак, начали.
Желтые Волы, Корсунь, Пилявцы. Блестящие победы, которые у нас никто не празднует,
заламывая руки по ничего вообще не значившей стычке под Крутами.
И в этот момент умер польский король Владислав. Договоренности, если они были, сдохли
синхронно. Что делать? Скажем прямо, ситуация нетривиальная.
Казацкая старшина тех времен – не совсем тот орган, который был способен играть в очень
длинные многоходовки. Кто не верит – посмотрите заседание нынешнего парламента, вот живое
тому подтверждение.
 Поляки избрали Короля. Когда говорю поляки, имею в виду магнатов Королевства Польского
и Великого княжества Литовского.
Ян Казимир, младший брат покойного Влалислава. Религиозный фанатик. Ау, рассказчики
про то, как было не плохо. Православное население Руси было не в восторге от перспектив. Ян
тоже.
Считал, что гайки надо затянуть, привести всех к покорности, жестко и твердо.
Попробовал. Осада Збаража, разгром под Зборовом. Пришлось пытаться договориться.
К этому моменту Хмелницкому было уже совершенно ясно, что самим не выстоять. Никак.
Перспективы намечались самые тоскливые: Польша еще не пыталась даже начать воевать
всерьез.
Бесчисленные посольства в Москву отправлялись одно за другим. Больше было не к кому.
Хан был союзником, но не более. Султан? Наверняка обдумывали, но опять же, не то, мягко
говоря.
Россия была ближе: одна вера. А то, что ходили на Москву и Смоленск, так ничего личного.
Надо отдать должное истине – бояре от такой перспективы в восторг не пришли. Царь тоже.
Умоляли, уговаривали, упрашивали.
После разгрома под Берестечком, где Польша продемонстрировала, что может, когда хочет, –
мало не показалось никому. Надежность крымских союзников, за шиворот уволокших
Хмельницкого удаляясь с поля боя, тоже произвела впечатление.
Пили, думали. Были победы. Батог, Жванец. Вырезали пленных с такой звериной
жестокостью, что оторопели оставшиеся без выкупа татары.
Будущий польский герой Стефан Чарнецкий, раненый, спрятался в стогу сена и пересидел
там, в тепле и в добре, преисполненный любви к украинскому народу. Любил до самой смерти,
везде, где удавалось застать врасплох.
Старший сын Хмельницкого, Тимофей, погиб в Молдавии. Надежды на передачу власти по
наследству рухнули. Младший, Юрий, был малолетним идиотом, который обещал вырасти в
большого идиота.
И не обманул, когда вырос.
В 1654 году дожали царя. И подписали договор, на очень лояльных и выгодных для, назовем
это так, Украины условиях. Все.
Царь вступил в войну с Польшей и Литвой, отряды Хмельницкого вместе с царскими
воеводами устраивали вырванные годы войскам Радзивилла и Гонсевского.
Потом началась война со шведами, знаменитый Потоп.
А потом Хмельницкий умер, в 1657 году. И на этом уж совсем все.
За все, что случилось после его смерти, отвечают те, кто рвал эту страну на куски, продавал,
предавал, заливал кровью на штыках приглашенных иностранцев и расплачивался раздачей
земель и людей.
Каждый может смотреть по-своему. Для меня Хмельницкий – личность огромного масштаба,
действительно Моисей украинского народа. Выведший его из польского рабства. А то, в каком
качестве в последствии оказались в Московском царстве – так это вопрос не к нему.
К тем, кто все слил.
Я не буду здесь вдаваться в вопрос, хорошо ли нам было в составе Российской империи или
плохо, могло ли быть лучше или хуже и т. д. Скажу только одно.
Независимость хороша, если хороша, не потому, что где-то, с кем-то, под кем-то было плохо.
А потому, что есть шанс сделать так, как хочется и удается самим. Без кого-то.
И пока что я наблюдаю, как этот шанс распыляют на атомы. А виноват Хмельницкий, ибо он
нас куда-то не туда привел 400 лет назад. Мы вот сейчас хотели, чтобы тогда было не туда. И в
этой фразе – вся суть наших проблем.
50
Шведский потоп
Утопленное. Если про кого-то можно сказать: зайди покойник с бубей, было б еще хуже – то
это, безусловно, Польша XVII века.
8 сентября 1655 года шведы взяли Варшаву.
 Такой катастрофы Речь Посполитая в своей истории еще не знала. Вообще, сложно
представить себе какую-то аналогию.
Даже Франция в худшие дни Столетней войны отделалась меньшими кошмарами.
Славные поляки, под которыми, по некоторым мнениям, так хорошо жилось украинцам,
умудрились достать абсолютно всех.
Всех, кто имел несчастье находиться рядом.
Шведы, русские, казаки, бранденбуржцы, венгры – вот те, кто принялся кроить гордость
демократии вдоль и поперек одновременно.
Крымский хан и турки остались в стороне, наверно, лишь потому, чтобы не быть
затоптанными в этих проявлениях соседской любви.
Все развивалось в полном соответствии с перспективами построения державы от моря до
моря.
Русские и казаки захватили всю Литву.
Вильно, Ковно – не устояли.
Шведы захватили всю Польшу.
Нет смысла перечислять города, всю – от слов «всю целиком».
Героическое посполитое рушение, призванное и собранное к сопротивлению, благополучно
сдалось шведам к огромному удовольствию обеих сторон.
Радзивилл заключил с ними союз, отчаянно призывая прийти и потеснить русских.
Польские магнаты, сохраняя достоинство, рысью бросились переходить на сторону Карла X.
И с удовольствием повели польскую конницу против остатков королевских войск.
Более кошмарных раскладов представить себе было просто невозможно.
Ситуацию спасли два нюанса.
Польский народ, ласково называемый хлопами и быдлом, категорически отказавшийся от
радужной перспективы интеграции со Швецией и взявшийся за вилы.
Самое верное средство от неожиданно вспыхнувшей шляхетской любви.
И царь Алексей Михайлович, трезво прикинувший, что вместо поднимающейся с колен и
падающей гонором в грязь Польши можно заиметь рядом менее драматичную, но куда более
опасную Швецию.
Хмельницкий, кстати, такому благородному жесту не обрадовался и пытался добить
любимого соседа вместе с Ракоци.
В общем, не то, что повезло, – повезло немыслимо.
Героическая оборона Ченстоховы, Чарнецкий и Сапега, ловкое переобувание в воздухе
магнатов и шляхты – и будто ничего не было.
Все обнимаются, пьют и в едином порыве ненавидят шведов. С которыми обнимались вчера.
Не обняв не пьется, так сказать.
Отбились.
Казалось бы, такой, мягко говоря, нетривиальный опыт должен был бы надолго отбить у
поляков желание экспериментировать со своей судьбой. Ан нет! Чуть улеглось – и снова пьяные
нищие шляхтичи орали «вето» в Сейме, короли бились лбом о стену, выклянчивая деньги,
возникали пары королей, пары претендентов, развал, раздел, разброд и шатание. С неизменным
при этом гонором. Ибо шляхта уроков не учит!
Благодаря этому замечательному подходу за следующие 140 лет удалось пойти дальше и
окончательно уложить существование независимой Польши на следующие 200 лет. Страдать,
тужить, гордиться, бороться, получить независимость и ловкенько подбираться к старым,
надежно спрятанным в чулане грабелькам, почесать балду.
В заключение же скажу две вещи.
Все любители мечтать о союзах со шведами могли бы задуматься. Если бы захотели.
Уж если при таких удачных раскладах шведы умудрились все прохлопать и убраться
несолоно хлебавши, чем бы они помогли Гетману? Молитвой?
И справедливости ради – о поляках.
Действительно, мало кто в состоянии прое@ать все так, как они.
Но никто не упрекнет их в том, что они потом сидят, склонив головы.
 Поляки сражались во время Потопа, сражались в Польских легионах Домбровского с
Австрией на стороне Франции, сражались в войсках англичан и как Войско Польское в
Советской Армии против немцев. Они не сдаются.
Но это же грустно – промотать все, а потом не сдаваться, не?
51
Януш Радзивилл
Это один из моих любимых героев Сенкевича.
Насквозь отрицательный, других я сроду не любил! 2 декабря 1612 года родился будущий
великий гетман литовский и князь Священной Римской империи Януш Радзивилл. Закончил
кальвинистскую гимназию в Слуцке, учился в Лейпциге и Лейдене, шлялся по всяким Франциям
и Англиям.
Повидал мир, расширил кругозор, в том числе и послужив послом в Нидерландах.
Воевал под Смоленском в 32-34 годах, отличился, получил должность подкомория.
Звучит так себе, но ему нравилось. В 40-м году умер его отец, и Януш стал главным
Радзивиллом всея Литвы и окрестностей. Кстати, насчет окрестностей. Януш был убежденным
протестантом, так что все эти католическо-православные дрязги были ему одинаково глубоко по
гетманской булаве.
Что лишний раз свидетельствует о небывалом единстве христианского мира перед лицом
современных вызовов. В 1648 году, аккурат после начала нашей героической освободительной
войны, король Владислав, выражаясь на латыни, далус дубулус. Был вариант начать резать друг
друга сразу, в классических польских традициях.
В принципе, все были не против, но смущали казаки, русские, шведы и турки с татарами, да и
венгры тоже.
Всё у них, как у нас, кругом враги, мать их. Плюнули и выбрали Яна Казимира. Януш тоже
поддержал, хотя отношения были непростыми.
Видеть друг друга не могли, а так норм, рабочие. Чтобы король сразу понял, кто тут Человек,
а кто хрен с бугра, Радзивилл, Любомирский, Лещинский и Опалинский тут же заключили
антикоролевский пакт.
В рамках, так сказать, усиления государства. Потом была война и Радзивилл воевал.
Бил казаков под Лоевом, брал штурмом Киев, сражался в составе королевской армии под
Белой Церковью.
Белоцерковский мирный договор заключать не хотел: был готов биться до победы.
Так вышло, что с враждебными казаками Королю было комфортней, чем с родимыми
магнатами.
Бывает же так иногда, правда?
Договор заключили. В 1654 году Сейм избрал Януша Великим гетманом литовским и
воеводой Виленским.
Тут бы жить да жить. И жить хотелось самостийно, отдельно от Польши.
Еще юношей деликатный Радзивилл в присутствии короля бросил польским сенаторам –
придет время, паны-поляки к дверям не попадут, через окна выбрасывать будем. И время
пришло.
Вместе с русскими войсками, выступившими на помощь Хмельницкому.
Радзивилл был разбит под Шкловом и Шепелевичами, раненым удирал через болота, едва не
угодив в плен. Контрнаступал, отбил Бобруйск и Оршу, не смог взять Быхов, отступил к
Березине, был выбит из Вильно и сбежал в Кейданы.
Перевел дух и обнаружил, что Польше труба.
А ведь он сам был герба Трубы.
Совпадение?
Не думаю. В 1655 году князь Януш Радзивилл объявил о переходе Великого княжества
Литовского из состава Польско-Литовского государства в федерацию со Швецией.
И был моментально покинут большинством шляхтичей, объявивших его изменником и
уведших свои хоругви. Осажденный со своим братом и двумя тысячами наемников-немцев в
замке Тыкоцин, Януш Радзивилл отчаянно ждал помощи от шведского короля Карла X.
 Помощь не пришла. В ночь с 30 на 31 декабря 1655 года Януш Радзивилл внезапно
скончался, испоганив остаткам своих сторонников наступающий Новый год.
Были версии об отравлении и самоубийстве, ибо бугай он был здоровый.
Мне его жаль.
Не знаю почему, но всегда было жаль. Кстати, его судьба – точная копия судьбы другого
гетмана – Ивана Степановича Мазепы.
Разве что разница в пятьдесят лет и Радзивилл родовитей, а Мазепа пробивался.
Загнанные в угол, они все рассчитали верно.
И просчитались. Жизнь иногда смеется над математикой.
И когда обернувшись на лес знамен видишь просто лес – изменить уже ничего нельзя…
52
Гетман Иван Выговский
4 ноября – День Просчитавшихся в украинской истории.
В этот день в 1657 году был избран гетманом Иван Выговский.
Не наш человек, ох, не наш…
И ведь сразу было все ясно! С 1648 года пили все.
Нет, пили, безусловно, и раньше, а как не пить?
Но потом пили синхронно накалу борьбы.
А этот не пил или пил заметно меньше.
Какие еще нужны знаки?
Бессменный руководитель канцелярии Хмельницкого смотрел на вещи трезво. Абсолютно
трезво.
А это и в более благополучных странах никогда и никому не прощалось. Нельзя сказать, что
Выговский не был патриотом.
Нельзя сказать, что он им был.
Трудно втиснуть в современное понятие «патриот» поступки людей, живших в совсем другое
время.
Да и зачем втискивать? В общем, Выговский добился максимума, о котором и мечтать не мог
Хмельницкий.
Гадячский договор с поляками – он давал всё и еще больше.
Великое княжество Русское – равноправие с шляхтой, владение землей, защита веры.
Народ не мог этого не оценить.
И оценил. В городах начали резать польские гарнизоны, старшина массово побежала в
другую сторону.
Не помогли ни татары, ни поляки, никто и ничто не помогло.
Закончилось все цивилизованно и по-европейски.
Культурным расстрелом поляками, а не варварским насаживанием на кол, копье или
кипящим маслом. В этот же злополучный день 4 ноября, 1708 года, гетман Мазепа объявил о
переходе на сторону Карла XII и двинулся на соединение с ним.
Не с мощным войском, а с жалкими остатками того, что не разбежалось в первые полчаса
после фантастической новости. Старшина не просто его поддержала – вынудила.
И первая бросилась к Петру.
Итог известен… У нас традиционно две беды. В Героях у нас ходят либо те, кто жестоко
просчитался в народной поддержке. (А без нее никак).
Либо те, кто жестоко готов эту самую народную поддержку игнорировать. И горе народу,
который попался под руку. И Старшина.
Наше самое большое зло.
Всегда изменчивая, всегда предательская и по отношению к вождям, и по отношению к
народу.
Сиюминутная.
И если кто-то думает, что она исчезла в пыли страниц ветхих фолиантов – включите
телевизор…
53
Ежи Себастьян Любомирский
 Шляхетное, своевременное.
Когда заходит речь о Польше времен восстания Хмельницкого и о мифических вероятностях
как-то с поляками о чем-то договориться по-хорошему, сразу хочется внести некоторую ясность
в то, что из себя эта самая Польша тогда представляла. Хочу описать один небольшой эпизод,
достаточно ярко иллюстрирующий тонкости ранимых польских натур. Итак, вторая половина
XVII века. Годы 1660-е.
Сказать, что Польша хлебнула горя – не сказать ничего.
Восстание Хмельницкого.
Левобережная Украина потеряна навсегда.
Еще будет последний поход Яна Казимира – провальный.
Русско-польская война. Захваченная Литва, бесконечные разгромы.
Остановить войну посчастливится только схлопотав вторжение шведов, печально известный
Потоп, который вынудит царя умерить пыл ради сохранения баланса.
Едва отбились от шведов, едва вернули к совести и верности с достоинством к ним
перебежавшую шляхту и магнатов – Ракоци.
Кое-как справились с ним, а на пороге турки, которые всегда рядом. И впереди еще осада и
капитуляция Каменца и поход к Вене.
Ну и казаки, имеющие теперь по несколько гетманов одновременно и выясняющие
отношения не только с Польшей, но и между собой.
Ад. Кромешный ад, бессмысленный, беспощадный и беспросветный.
При полном отсутствии денег. И вот один из участников драмы – польный коронный гетман
Ежи Любомирский.
Магнат. Богат. Суров. Религиозен. Храбр.
Участник всех событий кошмара последних полутора десятилетий.
Сражался с Хмельницким, с русскими, поднял людей против шведов и бился с ними, потом
снова с русскими и казаками.
Отбивался от сброда Ракоци, а потом загнал его за синие горы, вынудив капитулировать.
Настоящий польский герой, шляхтич, краса и гордость. Патриот. И что же делает патриот в
этой, мягко скажем, непростой для Родины ситуации? Верно.
Поднимает мятеж в защиту прав шляхты.
Знаменитый рокош Любомирского за Золотую вольность.
Ибо гори оно всё огнем, а вольности – это святое!
Если вкратце, то жалкие попытки Яна Казимира хоть как-то укрепить королевскую власть
были в прах разбиты в Сейме в 60 и 61-м годах.
«Либерум вето» – и спокойно курим в сторонке, глядя как здравый смысл разбивается о
непоколебимость демократии.
А чтобы Король чего плохого не подумал, Любомирский заключил союз с только что
изгнанными шведами, бранденбургским курфюстом и императором Священной Римской
империи.
То есть самыми злейшими врагами Польши. И, как полагается настоящему патриоту, вместе с
иностранными войсками вернулся на Родину, откуда благоразумно бежал незадолго до этого.
Бежал, с позором лишенный всех постов и званий, обвиненный в измене и связи с врагами.
По возвращении сразу же привлек на свою сторону часть шляхты, как и он, горевшую
негодованием при мысли об утере хоть частички прав. Вольностей, блин.
А чтобы Король лучше понял всю глубину драмы, несколько раз разбил королевские войска.
Это в ходе-то русско-польской войны. Второй фронт, блин. Король, несчастный Ян Казимир,
все понял правильно. И сдался.
Он уже ничего не пытался и в 1668 году отказался от трона.
Чем в очередной раз подтвердил свою репутацию человека достойного и принципиального.
Мол, демократьте себя сами, как хотите и в куда хотите. Но Ежи Любомирский этого всего
уже не увидел, ибо с чувством хорошо выполненного долга умер за год до отречения, в 1667
году. Защитив вольности.
И всё. Вольности защитили, правда, потеряв при этом страну, и очень скоро.
Но никто не попрекнет достойную польскую шляхту в том, что она равнодушно взирала на
тиранию королей, пытавшихся сражаться за Польшу!
 54
Ян III Собеский. Венская битва
Героическое. 11 сентября 1683 года поляки, без всякого преувеличения, спасли Европу. В
сложной и противоречивой истории этого народа встречаются события, которые с лихвой
покрывают все издержки шляхетского гонора.
После кошмарных 25 лет, прошедших с начала восстания Хмельницкого, Польша по лучила
Короля-воина, магната, пользовавшегося большим влиянием внутри страны. Итак, король
Михаил Корибут Вишневецкий, сын нашего незабвенного Яремы, умер.
«Да здравствует король Ян Собеский!» – не без труда выдохнули поляки, каждый из которых
искренне считал наилучшим королем именно себя. Надо сказать, что положение Польши на
международной арене было сложным. С одной стороны, никто не сбрасывал со счетов большое и
сильное государство. С другой, большое и сильное государство было издергано смутами,
бесконечными поражениями от всех подряд и постоянным отсутствием денег. Спустя несколько
лет после избрания Собеский окончательно понял, что главная угроза Польше, сиюсекундная и
неотвратимая, – это Турция.
На том и порешили, войдя в антитурецкий союз с европейскими государствами. У турок все
складывалось неплохо.
Из Стамбула казалось, что вот оно, еще одно последнее усилие – и Вена, ключ к Европе,
упадет в руку.
Надо было просто протянуть руку, и ее протянули.
Надо отдать должное правде, турки повели себя абсолютно не так, как положено свирепым
агрессорам.
В духе расслабленности и европейских ценностей, набравшись, видимо этой дряни у своих
западных партнеров.
За что впоследствии и поплатились. 31 марта 1683 года Габсбурги получили послание из
Стамбула предельно ясного содержания: сушите весла.
И на следующий день турецкая армия выступила в поход.
Согласитесь, это не старое доброе монголо-татарское: нагрянуть внезапно, убивая всех на
пути, чтоб никто не свистнул своим.
Понты – они всегда тем дороже стоят, чем дешевле выглядят. Итак турки пришли к Вене.
Не сразу, через Белград, удивительно, как там не просидели с месяц. Пришли большим
коллективом, примерно в 200 тысяч рыл, включая тысяч 40 янычар. Вариантов было как всегда
два.
Ломиться в ворота без приглашения, рискуя потерями в уличных боях, или уютно
расположиться в виду красивейшего города, рыть подкопы, обстреливать стены и попивать
кофеек в ожидании подходящего для штурма настроения.
Опять же, монголы передохли бы от хохота, глядя на этот турпоход и гуманистические
соображения.
Которые, впрочем, не помешали вырезать сдавшийся близлежащий город, что изрядно
вдохновило защитников Вены.
И они вдохновились, снеся дома вдоль крепостных стен для беспрепятсвенного огня и вешая
засыпавших на постах часовых. Дело шло к развязке – и тут турок ждал милый сюрприз в виде
85 тысяч союзных войск, решивших также посетить этот праздник интеграции.
25 тысяч солдат, из которых порядка 20 тысяч тяжелой, лучшей в мире на тот момент
кавалерии привел лично король Польский Ян Собеский.
Ветераны, прошедшие огонь, воду, медные трубы и визиты соседей, – они составили ядро,
центр силы союзной армии. Турки атаковали рано утром, на земле и под землей.
В отрытых тоннелях их саперы напоролись на саперов австрийских, и битва под землей шла
отчаянная.
На поверхности союзники держались.
А потом, к середине дня, кавалерия пошла в атаку.
Ведомые Королем двадцать тысяч поляков, в сопровождении союзных отрядов, нанесли
туркам удар чудовищной силы.
 Опрокинули, разбили, погнали. Раздавили. Под копытами польских коней сдохла мечта турок
о европейской экспансии, скорчилась, расплющилась, умерла.
Нет, попытки еще были. Но по протянутой к мечте руке так ушарашили молотом, что шансы
исчезли. Это был День польской славы.
Как Грюнвальд, как Хотин, как позднее Варшава.
И, как в насмешку, день, когда поляки своими руками вдохнули жизнь в своего злейшего
врага – Австрию.
Такова цена. Но кто может сказать, сколько стоит Слава?
55
Гетман Иван Мазепа
Скучное, длинное, субъективное. Очень многие из тех, кому довелось родиться при Союзе,
читали Квентина Дорварда.
Замечательная вещь. Жаль, что ловля покемонов сейчас выглядит перспективней чтения.
Вот о героях и поговорим. Людовик XI, французский.
Абсолютно всеми авторами, хронистами и историками, описывается как невероятно жадный,
скупой, мелочный, злопамятный, малоприятный.
Абсолютно все биографы сходятся в его решающей роли в собирании французских земель и
становлении абсолютизма. Карл Смелый, герцог Бургундский.
Блистательный, энергичный, честолюбивый.
Очень плохо закончивший. Сожрали волки. Бургундия в XV веке абсолютно не считала себя
Францией.
Ну никак. Герцог владел огромными землями, включавшими в себя еще и Нидерланды, кроме
своего французского льна.
Короноваться хотел.
И очень старался быть независимым от французской короны не только физически, но и
юридически.
А Людовик очень хотел видеть могущественного вассала остывшим, а его земли – частью
своего государства, послушной и неотъемлемой. А был еще коннетабль де Сен-Поль,
совершавший бесконечные маневры между сторонами и швырявший клятвы верности направо и
налево.
Был достойнейший Филипп де Комин, автор замечательных мемуаров, придворный Карла,
перешедший к Людовику.
Переходили, бывало. Французы воспринимают их всех как исторических персонажей.
Действовавших в рамках морали своего времени.
Вздумай кто-то объявить Карла героическим борцом за независимость Бургундии,
посмотрели бы как на сумасшедшего.
Вздумай кто-то заявить, что Карл иуда – сочли бы придурком в той же степени. У нас очень
долго был традиционный лубочный образ.
Двухметрового роста Петр с глазами на выкате, топорщащимися усами, пылающий
праведным гневом.
И согбенный годами старец – гнусный предатель Мазепа, источающий лютую к праведному
Петру, но затаенную ненависть. Теперь лубочных образов стало два.
Коварный тиран, безжалостный диктатор, беспощадный и вообще сатрап.
И прогрессивный деятель, Моисей нашего народа, желавший вывести его из царского рабства
и погибший, преданный своим окружением и непонятый 90 процентами своих
соотечественников. И вот я наблюдаю, как две эти концепции, водруженные на щиты, несутс я в
бой своими сторонниками.
Многим из них вообще похер, что нести.
Лишь бы в бой. Петр прав, Мазепа клялся, вон даже медаль есть, в одном экземпляре.
Клялся. Все клялись. Форма отношений такая.
Расскажите про клятвы лорда Стэнли Ричарду III.
Есть медаль, конечно.
Че ж не омедалить.
И церковь своя есть, предавшая анафеме.
 Победитель получает всё – такие правила. Мазепа герой, а Петр кровопийца.
Герой отлично чувствовал себя под кровопийцей бесконечно долгие годы. Чудесно.
Строил школы и церкви, железной рукой правил Украиной, своей частью, и горя не знал.
А потом усомнился в способности тирана победить шведского дурака. И начал торговаться.
Скромное княжество Священной Римской империи, привилегии и прочие приятные мелочи.
Ну и суверенитета побольше, сколько сумеем унести.
Имел он право? Безусловно.
Он не Меншиков, не Шереметев, даже не князь Курбский. Скажите, какой смысл обманывать
себя, закрывая полглаза и принимая одну из версий?
Хотим сделать Мазепу героем? Можем попробовать.
Но почему не говорить о нем как о яркой, интересной, выдающейся личности?
К чему делать из него того, кем он не был, не собирался и в принципе не мог быть?
Мне жаль наших исторических персонажей.
Мы способны сделать с ними такое, чего никогда не смогли бы сделать никакие враги.
Потому что мы способные. Иван Степанович Мазепа был выдающейся личностью.
Действительно очень любившей Украину и очень много для нее сделавшей.
Но в роковой момент, поддавшись давлению казацкой старшины, он сделал неправильный
выбор.
Неправильный не потому, что предал Петра.
Это вполне укладывалось в рамки застывших в XVII веке
русско-польско-украинско-литовских традиций.
А потому, что народ его не поддержал. Не пошел за ним.
За Хмельницким пошел в свое время. А за Мазепой – нет.
Он стал изгоем поэтому, ни по какой другой причине.
Не на тех поставил.
Как Януш Радзивилл лет за пятьдесят до него.
Та же история, один в один. Так вот, каким же удивительным носорогом нужно быть, чтобы
открывать памятник Мазепе в Полтаве?
В месте, где все его мечты и чаяния, какими бы они ни были, рухнули в пыль.
Такое место нарочно не придумаешь.
Это как памятник римским легионерам в Кавдинском ущелье.
Или Наполеону в Ватерлоо.
Просто удивительно. Не найду других слов.
56
Вандемьерский мятеж
В ночь на 5 октября 1795 года одному молодому генералу были нужны пушки. До смерти
нужны.
И они у него появились.
Молодой капитан, отчаянный и бесстрашный, приволок эти орудия.
Взошло солнце, прозвучала команда и залпы картечи в упор смели тех, кто уже считал себя
победителями. Именно там, возле пушек, на паперти церкви Святого Роха начался путь длиной в
18 лет.
Лучший в мире полководец, которого еще никто не знал, нашел своего лучшего начальника
кавалерии, которого тоже никто не знал. О, это был славный путь!
Италия, Египет, вылетающие в окна депутаты Совета пятисот, снова Италия, Австрия,
Польша, Пруссия, Испания, Россия.
Пестрый, разодетый в пух и прах, вечно сияющий гигант и угрюмый человек в сером сюртуке
и знаменитой треуголке. Маршал Франции Иоахим Мюрат взял от жизни всё.
И всем за это заплатил. Но это было потом.
А пока…
Генералов, за которыми не идут капитаны, никто не помнит.
Но если они пошли, то нет таких крепостей, которых…
Ну, вы поняли!
P.S. Мюрат обожал перья. Шляпы с перьями, с султанами немыслимой высоты и пышности.
 Они расшвыривали европейские армии, дарили и получали в подарок королевства и
княжества.
А радовали по-настоящему только перья.
Суета сует…
57
Переворот 18 Брюмера
9 ноября 1799 года генерал Бонапарт совершил государственный переворот.
Вошедший в историю как «18 брюмера». Страна ждала этого переворота.
Власть прогнила полностью, выродилась, оторвалась от реальности.
Еще не иссяк, не выгорел революционный порыв, но Директория уже достигла всего и ничего
не хотела. Утро.
Бонапарта встречают генералы.
Молодые, отчаянные, еще ждущие своих звезд и готовые их схватить.
Уже прославленные и презирающие зажравшихся бюрократов. Зал Совета пятисот.
Наполеон стушевался.
Растерялся, дал смять себя напору депутатов, едва вырвался на улицу, растрепанный и
ошеломленный. И вот тогда свою скромную роль сыграл будущий король Неаполитанский,
великий герцог Клеве и Берга маршал Франции генерал Иоахим Мюрат.
Он не любил слишком сложных решений по двум причинам.
Не его и просто не любил. Грохот барабанов забил дробью все сомнения и колебания.
Гренадеры сомкнули строй, вытеснили плечами все, кроме строя, штыков, усов и высоких
шапок.
Мюрат скомандовал – двери зала заседаний вылетели прочь.
«Вышвырните-ка мне вон эту публику!»
Простая команда, че ж тут не понять? Отчаянные революционеры, пламенные депутаты, еще
двадцать минут назад клявшиеся умереть за Республику, бросились врассыпную как тараканы.
Прыгали в окна, ломились в двери, выкатывались на парковый газон и мчались прочь куда
глаза глядят. Генерал Бонапарт стал первым консулом Французской республики.
Его коллега Сийес свято верил, что главным будет именно он… Власть не может быть
гнилой.
Не может быть рыхлой, трухлявой и лживой.
Вернее, может.
Но очень недолго.
58
Коронация Наполеона
Декларационное.
2 декабря 1804 года. Первый консул Французской республики генерал Бонапарт короновался
в соборе Парижской Богоматери. Не императором Франции, но Императором французов. Была
невероятно торжественная церемония. Сотни генералов, герои революционных войн, закаленные
в боях ветераны в блестящих золотом мундирах. Золото, золото, золото, эполеты, плюмажи,
парадное оружие, ордена.
Блеск сапог и сверкание бриллиантов. Открытые декольте дам и белоснежные рясы
священнослужителей.
Блестящая церемония. На вопрос, как ему процесс, маршал Ланн скривился. Прекрасная
церемония. Только жаль тех 300 тысяч французов, что отдали жизни, чтобы таких церемоний
больше не было…
59
Битва у мыса Трафальгар
21 октября 1805 года судьба отмерила черту, зайти за которую Императору больше никогда
было не суждено. Британский флот под командованием Горацио Нельсона наголову разбил
франко-испанский флот у мыса Трафальгар. Все было готово.
Рассчитаны волны десанта.
 Армия в Булонском лагере готовилась выплеснуть на берега Англии 150 тысяч пехотинцев и
10 тысяч кавалеристов.
В победе не сомневался никто.
Нужна была одна туманная ночь и свой флот, прикрывающий переход через Ла-Манш.
Не вышло. Нельсон был отвратительным человеком с дурным характером.
В критические минуты Судьба неизменно посылает Англии таких.
Пират Френсис Дрейк выпотрошил Непобедимую армаду.
Нельсон спас Англию при Трафальгаре.
Черчилль во время Второй мировой войны. Нельсон уже топил французский флот.
При Абукире он уничтожил его и тем самым обрек на гибель Египетский поход.
С тех пор он всегда возил за собой подарок сослуживцев – гроб из мачты французского
флагмана «Ориент». Британские корабли обрушились на колонну союзников.
Французы и испанцы потеряли 22 корабля из 33-х.
Несчастному адмиралу Вильневу не повезло: он остался в живых.
Горацио Нельсон был смертельно ранен и умер незадолго до окончания боя на руках своих
офицеров. Колонна Нельсону, увенчанная его статуей, возвышается на Трафальгарской площади
Лондона. Англичане никогда не отказываются от своих побед.
Они никогда не стесняются своих войн.
Они ничего не стесняются.
Их герои отлиты в бронзе, и горе тому, на кого пала их тень. В борьбе льва и кита кит стал
неуязвим.
Лев приказал свернуть Булонский лагерь и Великая армия быстрым маршем двинулась через
всю Европу навстречу русским и австрийским войскам. Все только начиналось.
60
Битва при Кремсе
11 ноября 1805 года произошло сражение при Кремсе, победу в котором отечественные
историки почему-то приписывают Кутузову. Русская армия стремительным маршем двигалась на
соединение с австрийскими войсками.
Австрийцы тоже были стремительными, и армия Мака успела капитулировать в Ульме до
подхода русских.
Надо отдать должное Кутузову: он моментально сообразил, что дело пахнет керосином и
русская армия так же стремительно двинулась навстречу своим же подкреплениям в обратном
направлении.
Заманчивые предложения австрийцев умереть, защищая бросаемую ими самими Вену,
Кутузов деликатно отверг. На перерез русским Наполеон отправил корпус Маршала Мортье –
небольшой, порядка 10 тысяч человек.
Мортье не успел.
Русские вышли к Дунаю раньше, успели оценить обстановку и организовать ловушку.
6 тысяч французов во главе с самим Мортье оказались атакуемыми с двух сторон 24-тысячными
силами русской армии.
Штаб Мортье категорически требовал от него бросить безнадежную ситуацию и спасаться
бегством с поля боя немедленно.
Маршал отказался наотрез, французы дрались с четырехкратно превосходящим противником
без всяких надежд.
И оказалось, что не напрасно. В самый критический момент на поле боя прибыла шедшая
спешным маршем дивизия Дюпона, 2 тысячи человек.
Мортье усилил давление, к вечеру русские оставили занимаемую деревню Дюрнштейн и
ушли.
Мортье вырвался в одну сторону, сохранив войска.
Кутузов в другую.
Все потеряли по 2 тысячи убитыми и ранеными, и каждый считал, что ему очень крупно
повезло.
Русским войскам удалось взять также полторы тысячи пленных, французам – около тысячи.
 До Аустерлица оставалось три недели… Маршал Эдуард Мортье командовал Молодой
гвардией до конца Империи, участвовал в битве за Париж и его капитуляции, перешел на
сторону Наполеона во время Ста дней, был разжалован, потом восстановлен и погиб в 1835 году
при покушении на короля Луи Филиппа.
Человека, прошедшего все на свете, убил посреди столичной улицы террорист. Генерал
Дюпон, Отважный генерал, прямо на поле боя у Фридланда получил из рук Императора орден
Почетного легиона и обещание маршальского жезла за следующий успех.
В следующем году войска Дюпона, будучи окруженными, капитулировали в испанском
Байлене.
Лишенный всех званий и титулов Дюпон просидел под арестом до самого падения Империи,
чудом избежав расстрела.
И до самой смерти в 1840 году объяснялся с сослуживцами.
Но то уже другая история…
61
Битва при Аустерлице
Больше всего он боялся, что они уйдут.
Больше всего они боялись, что он уйдет.
211 лет назад, 2 декабря 1805 года, произошла Битва трех императоров – Сражение при
Аустерлице. У Императора было 73 тысячи человек.
Часть из них, корпус Даву, была в стороне от позиций и шла, практически бежала
форсированным маршем почти сутки. У союзников было 86 тысяч, из них 60 тысяч русских.
Командовал войсками Кутузов, рядом были Александр I и Франц, которые командовали им.
Наполеон изображал слабость и нерешительность, боясь спугнуть.
Императоры-союзники изображали решительность и силу, купаясь в лучах мощи. Только что
подошла русская гвардия, гремели сапоги, сверкали штыки и эполеты, было очень ярко и
красиво.
Вечером накануне в штабе союзников заседали.
Выступал немец Вейротер, автор знаменитых «первая колонна марширует, вторая колонна
марширует». Войска должны были сойти с Праценских высот и ударить на левый фланг
французов.
Смять его, а потом праздновать победу.
Кутузов спал. Потом очень многие будут писать, что он знал, что армия будет разбита, но
молчал. Что ж, еще хуже.
Его карьера царедворца оказалась ему намного дороже десятков тысяч жизней.
Он не стал возражать, план приняли. В лагере французов был праздник.
Император бродил между костров, обходил войска.
Кто-то зажег пучок соломы, чтобы осветить ему путь.
Через десять минут пучки горящей соломы в руках держала вся армия!
Была как раз годовщина коронации Наполеона, и это было самым масштабным
поздравлением солдат своему Императору.
На это огненное море мрачно взирали стоящие на холмах русские. Настало утро, и левое
крыло союзников, под командованием Буксгевдена обрушилось на правый фланг французов.
Бой шел за деревни Тельниц и Сокольниц – крошечные, утопающие в снегу деревушки.
Именно к ним рвались выходящие одна за другой из леса дивизии Даву, Морана, Фриана и
Гюдена.
Рвались и прямо с марша вступали в бой.
Дивизионные командиры Даву были лучшими в армии, Фриан и Моран вели в бой гвардию
при Ватерлоо, и в этот день они это доказали.
Вся мощь армии союзников навалилась на корпус Маршала, все новые и новые дивизии
спускались с высот, чтобы вступить в бой.
Даву держался весь день и продержался.
Когда на Праценских высотах осталась только русская гвардия, Наполеон отдал приказ.
Корпус Сульта пошел в атаку и взял высоты штурмом.
По приказу Императора его корпус обернулся и с тыла ударил на атаковавшие Даву войска.
 В этот момент союзники бросили на стол козырную карту: гвардия получила приказ
атаковать, в бой послали кавалергардов – гигантов на огромных конях, гордость Александра.
Они остановили наступление французов, нанесли урон.
Наполеон послал в бой свой резерв:
Гвардейская кавалерия, мамлюки, его личный эскорт, всё, что было под рукой обрушилось на
кавалергардов.
Вел генерал Рапп, адъютант Императора. «Ох, и поплачут у нас петербургские дамы» –
помните эту фразу?
Дамы поплакали.
Кавалергарды были разбиты, Рапп бросил к ногам Императора захваченные знамена.
Бугсгевден приказал отступать.
Солдаты сгрудились на льду озера.
Наполеон приказал бить ядрами в лед…
Раненый Кутузов был посажен в карету и бежал с поля боя, бросив войска.
Оба императора также бежали. Доскакав до какой-то деревеньки в глухом лесу, император
Франц постучал в дверь единственной приличной избы.
Дверь открыл адъютант Александра, самодержец рыдал у него за спиной, закрывая лицо
руками.
Слабо махнул рукой, дверь закрылась и повелитель Австрии отправился искать следу ющую
избу… Союзники потеряли убитыми и ранеными 27 тысяч человек, из них 21 тысячу русских.
Французы потеряли около 9 тысяч.
Врачи лечили всех – и своих, и чужих. Это был первый за сто лет, со времен Нарвы, разгром
русской армии в генеральном сражении.
Третья коалиция распалась.
Австрия вышла из войны.
Россия продолжила войну, создав Четвертую коалицию.
Войну, которая не давала ей ничего. Солнце Аустерлица.
Оно всходило еще много раз, потом пряталось за тучами, пока наконец не рухнуло в
дождливую ночь Ватерлоо…
62
Битва при Ауэрштедте
О-о-о, это славный день!
День прусской славы!
В смысле, день, когда пруссаки прославились как никогда раньше. 14 октября 1806 года
произошло двойное сражение: битвы при Йене и Ауэрштедте.
Наполеон дунул на Пруссию и ее не стало. Надо быть настоящим пруссаком, чтобы после
жуткого аустерлицкого погрома, после выхода Австрии из войны, рваться в бой.
Пруссаки были и рвались. Страну охватил психоз.
Король и Королева клялись вместе с Александром I над гробом Фридриха Великого.
Офицеры точили сабли о ступени французского посольства.
Все бахвалились, что заряжать оружие не нужно – разгонят французов дубинами и
прикладами.
Это было безумие, а в нем, как мы знаем, надо идти до конца.
Пруссия пошла. 1 октября Франция получила ультиматум: восемь дней на то, чтобы очистить
берег Рейна.
Ультиматум услышали – 6 октября французская армия перешла границу. Дальше возникла
ситуация, которая часто бывает на войне: стороны ошиблись разведданными.
Вся прусская армия, 60 тысяч человек, вышла на корпус маршала Даву, 25 тысяч человек.
Вся французская армия наткнулась на прусский корпус: 60 тысяч против 50-ти. Наполеон не
мог не победить и он победил.
Даву не мог победить – уперся и весь день отражал атаки пруссаков.
Бернадот со своими 20 тысячами на помощь не пришел.
К вечеру войска маршала Даву перешли в наступление. Немцы были разбиты и бежали с поля
боя.
 Две волны бегущих пруссаков, из-под Йены и из-под Ауэрштедта, смешались между собой.
Это был конец, разгром, катастрофа.
Кавалерия брала крепости, пленных некому было охранять.
В честь героической стойкости маршал Даву получил титул герцога Ауэрштедского.
Прусское общество было раздавлено катастрофой.
На сцену пора было выпускать королеву Луизу…
P.S. Года полтора назад я подарил другу точную копию маршальского жезла Даву.
Удивительная вещь: берешь в руки – отпускать не хочется.
Каждый раз, когда прихожу к нему, любуемся.
63
Битва при Прейсиш-Эйлау
Ледяной ад.
Тридцатиградусный мороз с утра, море снега, ветер, рвущий оружие из рук.
130 тысяч человек, не имеющих никаких причин друг друга ненавидеть.
Покинувшие теплые зимние квартиры и прошедшие сотни километров навстречу друг другу.
7 февраля 1807 года Наполеон настиг Беннигсена у Прейсиш-Эйлау, в Восточной Пруссии.
Русские не хотели ночевать в поле, но пришлось.
Багратион лично вел в атаку пехоту и вышвырнул из города не успевшего укрепиться
противника.
Через двадцать минут французы вернулись и отбили город назад.
Утро 8 февраля.
Метель всю ночь.
У Императора не было флангов.
Ней, его левый фланг, 15 тысяч, гнал перед собой 9 тысяч пруссаков Лестока.
Они вышли в бой лишь к вечеру.
Даву, его правый фланг, 15 тысяч, гнал своих солдат через метель ускоренным маршем, но
все равно был еще слишком далеко.
45 тысяч человек и 200 орудий.
Против 65 тысяч русских и их 460 пушек.
Император решил атаковать.
В центре встал корпус Ожеро.
Корпус Сульта растянули по флангам, пытаясь заполнить бреши.
За Ожеро, на кладбище, встала гвардия.
Император был при ней.
Весь день русская артиллерия будет бить по кладбищу прямой наводкой.
Ядра будут выкашивать ряды, осколки металла мешаться с осколками разбитых надгробий.
Гвардия будет стоять вместе со своим Императором.
Император будет стоять вместе со своей Гвардией.
А за ними встал Мюрат с кавалерией.
В какой-то дикой шапке, помеси ушанки и чего-то с перьями.
Но очень довольный собой.
Русские открыли огонь с самого утра, в восемь, едва развиднелось.
Французы тут же ответили.
Шесть с половиной сотен орудий изрыгали смерть, а между ними плотными хлопьями падал
снег, тая на раскаленных стволах.
Сульт наступал.
Разорванные по флангам дивизии корпуса шли под огнем, имитируя натиск и сковывая врага.
Огрызались стрелки, выцеливая силуэты в белой мгле.
На правом фланге появился Даву.
Лишь авангард, но как и при Аустерлице, весь корпус, дивизия за дивизией, входил в бой
прямо с марша.
Даву навалился на левый фланг Беннигсена, давил и крушил его, вынуждая ослаблять центр,
снимая резервы.
Император с гвардией стояли под огнем.
 Наконец момент настал.
Гонец осадил взмыленного коня, мрачный Ожеро развернул приказ: наступать и прорвать
центр.
Ожеро был болен и вел свой корпус с перемотанной под треуголкой головой.
Неожиданно на поле боя обрушилась пурга.
Дикая метель, непроглядная стена снега.
Корпус Ожеро сбился с пути.
И вышел в упор на батарею русских.
70 орудий били залп за залпом.
5 тысяч человек погибли практически сразу.
Маршал Ожеро был ранен.
Оставшиеся покатились, и Беннигсен скомандовал контрнаступать.
Центр русской армии обрушился на французов.
Рассеялись остатки войск Ожеро, катились назад обескровленные дивизии Сульта.
Приостановился Даву, еще где-то гнал Лестока Ней.
Император с гвардией стоял под ядрами на кладбище.
Теперь он и был центром французской армии.
И туда, в этот центр, всей силой ударили русские.
Оставалось подать рукой.
И в этот момент рукой взмахнул Император.
Это была одна из величайших кавалерийских атак в истории.
7 тысяч тяжелых кавалеристов, кирасиры, карабинеры образовали гигантский таран.
В своей нелепой дурацкой шапке будущий король Неаполитанский, великий герцог Клеве и
Берга Иоахим Мюрат обрушил этот таран на наступавшие русские войска.
Он вел их, вооруженный лишь хлыстом, и они смертельной железной волной прошли вдоль
позиций, сметая всё на своем пути.
Вслед за ними в атаку шли конные гренадеры гвардии, и войска ревели, завидев
вырывающиеся из тумана высокие медвежьи шапки.
Эта атака остановила разгром.
Теперь Даву снова теснил русских, фланг дрожал, не было больше сил наступать и не было
сил держаться.
На кладбище вместе с гвардией стоял Наполеон.
Наконец Беннигсен не выдержал первым, дрогнул.
Русские войска начали отходить, покидая поле боя.
Их не преследовали.
И гвардия так и осталась стоять на кладбище.
25 тысяч убитых и раненых французов.
22 тысячи убитых и раненых русских.
Заснеженное поле, покрытое мертвыми телами.
Горами мертвых, так и не покинувших своих позиций.
«Что за бойня без всякой пользы!» – удрученно воскликнул Ней, осматривая поле битвы.
Наступила ночь.
В Петербург и Париж полетели сообщения о победе.
Впереди был Фридланд…
64
Битва при Бородино
7 сентября 1812 года произошло сражение при Бородино.
Битва гигантов – и по своему размаху, и по своей ожесточенности. Силы были примерно
равны.
Около 130–135 тысяч с каждой стороны, порядка 600 орудий у каждого. Русские имели время
и возможность наилучшим образом подготовиться к сражению, отрыли и укрепили флеши,
знаменитые Багратионовы и Семеновские.
Русская армия включала в себя примерно 10 тысяч ополченцев, но оборонялась на хорошо
укрепленных позициях. Боевой дух обеих армий был невероятно высок.
 Бились насмерть.
Французские войска вели в бой маршалы.
Русские генералы находились на позициях среди своих войск.
Дрались за каждый сантиметр.
Атаковали, отбрасывались, атаковали вновь и вновь.
Князь Багратион аплодировал шедшим в атаку без стрельбы французским гренадерам.
Маршал Мюрат был едва не захвачен и укрылся в пехотном каре.
Под маршалом Даву была убита лошадь, его самого контузило.
Братья Тучковы… о них может рассказать часовня, установленная впоследствии на поле боя.
В решающий момент, когда Наполеон был готов послать в бой свой главный резерв и козырь,
Императорскую гвардию, рейд казаков атамана Платова, не причинивший особого урона,
удержал его от этого шага. Знаете, чем меня всегда бесил Толстой?
Почитайте «Войну и мир».
Он описывает Кутузова сидящим на барабане хрен знает где, и рассуждает о том, что роль
полководца не имеет особого значения: сиди себе на барабане и не дергайся.
Как-то странно рассудил, если честно. К концу дня русские были выбиты со всех занимаемых
позиций.
Багратион был смертельно ранен, его флеши, Семеновские флеши и батарея Раевского
захвачены.
Но бегства не случилось.
Русские отошли к Горкам и начали готовиться к сражению на этой позиции.
Спустя некоторое время пришел приказ Кутузова: отступать. Дальше был марш через
Москву, которая загорелась буквально за плечами уходящих солдат, и лавина гневных упреков
из Петербурга.
Не уйди армия, прими она еще одно сражение – вероятнее всего Наполеон победил бы и все
сложилось бы иначе. Историки до сих пор спорят, прав или нет был Император, когда так и не
отдал гвардии приказ вступить в бой.
Аргументы тех, кто считает, что нет, просты.
Именно гвардия позволила бы превратить поражение русских в разгром.
Аргументы тех, кто против, так же несложны.
Именно гвардия стала ядром армии при отступлении из России. Потери были чудовищными с
обеих сторон.
Списки погибших и раненых генералов исчислялись десятками. Собственно, наверно именно
там, на Бородинском поле, Империя перешла черту, за которой началось падение.
Победила, но проиграла.
Но тогда этого еще никто не знал… Кстати, наш Новотроицко-Екатеринославский
кирасирский полк также принимал участие в этом сражении.
Эх, где Маша только не была, блин…
65
Совет в Филях
13 сентября 1812 года произошло событие, решившее судьбу двух империй и всей Европы.
Состоялся знаменитый совет в Филях, о котором раньше мог рассказать каждый школьник.
Русская армия была очень крепко побита.
И, несмотря на это, готова идти в бой.
Видимо, наступил тот психологический момент, когда цена уже не имела никакого значения.
Командиры, большей частью также рвались в бой. Во главе тех, кто требовал, ни много ни
мало – атаковать Великую армию, перегруппировавшись ночью, стоял Беннигсен.
Человек, имевший самое непосредственное отношение к убийству Павла, вообще не
говоривший по-русски, и единственный в русской армии, кто дал Наполеону генеральное
сражение, закончившееся вничью.
То есть чудовищной грудой трупов с обеих сторон.
В следующем сражении, при Фридланде, Император разбил русскую армию вдребезги, но
Беннигсена это не смущало.
 Его в его требовании сражаться поддерживали такие авторитетные генералы, как Ермолов,
Дохтуров, Коновницын и Уваров.
Беннигсен резонно замечал, что отступление сделает абсолютно бессмысленными жертвы
Бородинской битвы. Группу тех, кто был против, возглавил Барклай де Толли.
С ним были Остерман-Толстой, Раевский и Толь.
Их аргументами было то, что Москва – это не Россия.
Они настаивали на отступлении. Вот тут-то настал момент, когда Кутузов должен был
принять решение.
Человек, очень трепетно относившийся к своему положению царедворца, любитель
шампанского и женщин он, вопреки расхожему мнению, не был блестящим полководцем.
Прославившийся на турецком театре военных действий, ни до Бородина, ни после него, до
самой смерти, он не одержал каких-то грандиозных побед над французской армией.
Зато был жестоко бит при Аустерлице, откуда его еле увезли в карете, вдогонку за
разбегающимися императорами-союзниками.
Кутузов прекрасно понимал, как отзовется в Петербурге решение отступать.
Диванные стратеги родились не вчера и уничтожили больше генералов, чем вражеские
пушки.
Выбор был прост и скуп.
Поддержать большинство и сражаться или возглавить меньшинство и отступать. Кутузов
приказал отступать.
И именно это решение делает его фигуру той, которой мы привыкли ее видеть.
Он не мог не знать, как оно и произошло, что к царю немедленно полетят бесконечные
вереницы доносов от военачальников.
Не мог не понимать, что царь, достаточно неуютно чувствовавший себя в свете
произошедшего с отцом, поражений от французов и союза с ними, может обвинить во всех
проблемах его и таким образом обелить себя.
В конце концов, именно он, Кутузов, в донесении царю после Бородино расписал его как
победу русской армии.
И тем не менее приказал отступать.
Вот за это уважаю! Дальше было «сидение в Москве», отступление Великой армии…
Историки до сих пор спорят, был ли это кутузовский «золотой мост», или сил раздавить
французов просто не было. Переход через границу и смерть в начале Заграничного похода.
Но это было потом. А в ту ночь старый фельдмаршал, по воспоминанию своего адьютанта,
рыдал, запершись в избе.
Над чем – потерями в проигранной битве, горечью от оставления Москвы, возможным
позором и крахом карьеры – мы уже никогда не узнаем.
И хорошо, что не узнаем.
Это личное.
66
Битва на Березине
26 ноября, 204 года назад, Великая армия должна была погибнуть.
Император, маршалы, штаб, гвардия – спастись не мог никто.
26 ноября 1812 года все, что осталось от еще полгода назад величайшей армии мира, подошло
к реке Березине.
Шансов не было никаких. Вообще.
Русские окружили с трех сторон.
Витгенштейн привел свежие войска, 35 тысяч человек.
Чичагов привел войска, вообще не участвовавшие в войне, – 30 тысяч.
Ему удалось занять западный берег Березины, отрезая путь к отступлению.
Мосты были взорваны.
Сзади подходил Кутузов со всей русской армией.
У Наполеона было 30 тысяч человек, из них 8 – гвардия.
Еще 40 тысяч, абсолютно небоеспособных, жуткой, обмороженной толпой следовали за
армией.
 Нужно было сдаваться или погибнуть.
Армии бывшей Французской республики не привыкли сдаваться и отказывались погибать.
Приказы летели один за другим.
Гонцы на последних уцелевших лошадях уносились во все стороны, исчезая в морозной мгле.
Маршал Виктор сосредоточил напротив Чичагова артиллерийскую батарею, несколько тысяч
солдат его корпуса маневрировали, заставив Чичагова поверить в то, что переправляться будут
именно там.
Маршалы Мюрат, Удино и генералы Эбле и Шассе спешно строили две переправы через
Березину.
Брод севернее Борисова нашел генерал Корбино.
Интересно, вспоминал ли эти жуткие три дня кавалерийский генерал Корбино, адъютант
Императора вечером 18 июня 1815 года, глядя, как разбитые войска бегут при Ватерлоо.
Главный Понтонер Великой армии генерал Эбле отказался выполнить приказ Императора.
Вопреки приказу уничтожить все имущество, Эбле привел к Березине две походные кузни,
две повозки с углем и шесть – с инструментами.
200 французских понтонеров, стоя по шею в ледяной воде, всю ночь сооружали две
переправы – для пехоты и для артиллерии с повозками.
Войсками, отбивавшими атаки наседающего противника, командовали Мюрат и Удино.
Понтонерами командовал лично Эбле, стоявший в воде вместе с ними.
Все понтонеры, возводившие переправу, погибли от переохлаждения.
Генерал Эбле умер от него же через двенадцать дней.
Не знавший об этом Император присвоил ему звание Первого генерал-инспектора
артиллерии.
Когда узнал – подтвердил звание и возвел в графское достоинство. Посмертно.
Наполеон лично командовал переправой.
На западный берег ушли, чтобы тут же вступить в бой с войсками очнувшегося Чичагова,
корпуса Нея и Удино.
После них переправился Император с гвардией и Генеральный штаб.
Затем начал отходить маршал Виктор, все это время отбивавшийся от Витгенштейна.
Маршал Удино был в очередной раз ранен и заменен Неем.
Русские бросались на французов как волки, со всех сторон, но было уже поздно, – армия
переправилась.
В этот момент под артиллерийским огнем рухнула одна из переправ.
Генерал Эбле, видя, как сносит все на своем пути безумная толпа некомбатантов, приказал
сжечь вторую.
Все было кончено.
30 тысяч обмороженных безумцев в лохмотьях частью сдались, частью были изрублены.
20 тысяч бойцов были потеряны убитыми и ранеными.
Император с гвардией, маршалами, Генеральным штабом и остатками корпусов ушел.
Французы рыдали от счастья.
И чествовали тех, кто спас армию.
Русские искали виноватых.
Кутузов сразу скромно сказал, что это кто угодно, но не он.
Сошлись на несчастном Чичагове, дословно выполнявшем приказы.
Вторая Польская кампания закончилась.
Впереди ждал Заграничный поход Русской армии и битва за Европу.
67
Битва под Красным
15–18 ноября 1812 года произошло сражение под Красным.
Крохотная точка на карте, богом забытая дыра.
Которую русские с гордостью вписали во все учебники.
А французы с гордостью выбили на Триумфальной Арке.
Рассыпающаяся Великая армия вошла в Смоленск.
Надежды на отдых, пополнение сил и припасов рухнули сразу. Надо было уходить.
 Наполеон приказал корпусам выступать по очереди.
Такая масса людей забила бы и так еле проходимые дороги моментально.
Первыми ушли Понятовский и Жюно.
За ними должны были идти Богарне, сам Император, Даву и Ней.
Ловушка захлопнулась, когда выходил Богарне.
Кутузов перерезал дорогу, вице-король вырвался с огромными потерями.
Русские насчитывали около 70 тысяч человек.
Голодных, как и французы, но отчаянно рвущихся в бой.
Это был переломный момент, враг впервые уже не просто отступал, но практически бежал.
Войска были воодушевлены.
Французы имели около 40 тысяч, из них 15 – гвардии.
Кавалерии уже не было, 20 тысяч абсолютно небоеспособных шли с войсками.
Они тоже понимали, что момент переломный.
И не собирались складывать оружие.
Наполеон шел со Старой гвардией – и Милорадович атаковать не решился.
Денис Давыдов с восхищением вспоминал, как Гвардия прошла через их ряды, как
стопушечный корабль проходит сквозь утлые рыбачьи лодченки.
Гвардейцы шли, положив ружья на предплечья и взяв под курок, но не стреляя, мерно, как на
плацу, презрительно не обращая никакого внимания на все попытки вырвать из их строя хоть
кого-то.
Заняли Красное, ждали Даву и Нея.
Кутузов атаковать также не решился.
Ночью Даву двинулся скорым маршем на соединение с Императором.
Милорадович простреливал дорогу артиллерией, корпус шел в прямом смысле слова под
артиллерийским огнем.
Император вместе с Гвардией двинулся навстречу Маршалу.
Атаковали Милорадовича, чтобы дать шанс Даву прорваться.
Наполеон лично встал впереди гвардейской колонны, криво усмехаясь и заявляя: я слишком
долго был Императором, пора снова стать генералом.
Молодая гвардия потеряла половину личного состава, Даву порвался.
Больше ждать было нельзя.
И армия ушла, бросив корпус Нея, который не знал, что за русскими его никто не ждет.
Ней приказал атаковать в штыки.
Контратака отбросила его к лесу.
Милорадович послал офицера с предложением сдаться.
Ситуация была безвыходной.
Ней отдал приказ уходить через лес, через лед, через что угодно, но не сдаваться.
Жалкие остатки его корпуса вышли к своим.
И этот невероятный прорыв был воспринят как победа.
Французы потеряли всех некомбатантов пленными, всего 25 тысяч человек.
Еще 8 тысяч погибли или были ранены.
Была потеряна почти вся артиллерия, 250 орудий, половину из которых пришлось просто
бросить.
Русские потеряли до 3 тысяч убитыми.
Началась отчаянная гонка к Березине, где наперерез французской армии спешила армия
Чичагова.
Оставалась последняя глава…
68
Сражение при Кульме
30 августа в 1813 году закончилось двухдневное сражение при Кульме.
37-тысячный французский корпус генерала Вандама был разгромлен.
Результаты Дрезденской победы были утеряны, дальше ждал Лейпциг.
Сам Вандам вместе со штабом попал в плен.
 Неожиданно решивший выяснить отношения царь Александр I набросился на него и начал
орать, обвиняя в жестокости по отношению к французским эмигрантам.
Никогда не отличавшийся кротостью Вандам заорал царю в ответ: «По крайней мере я не
убивал своего отца»!
Царь был невероятно уязвлен.
Вандам уехал в Кремль, потом в Вязьму и вернулся во Францию лишь в 14 году.
Известие о разгроме при Ватерлоо настигло его, когда он преследовал разбитых у Вавра
пруссаков.
В этом беда заграничных походов.
Пока ты дома, никто тебе слова кривого не скажет.
Но стоит выехать чуть дальше Литвы – ващще не то!
69
Сражение под Лейпцигом (битва народов)
16 октября в 1813 году началось трехдневное сражение под Лейпцигом, получившее название
«Битва народов».
В момент наивысшей концентрации войск на поле боя сошлись полмиллиона человек при
двух тысячах орудий.
Невозможно написать об этом кратко.
Князь Понятовский получил свой маршальский жезл в первый день битвы и утонул,
переплывая раненым Эльстер.
Мюрат в последний раз водил в атаку французскую кавалерию и уезжал с поля боя навстречу
предательству, новому предательству и собственной гибели.
Саксонские войска в разгар сражения перешли на сторону союзников, обнажив центр
французской армии.
Наконец, подкрепления, пришедшие ночью после первого дня, 50 тысяч к Императору и 150 –
к союзникам, сделали исход битвы предрешенным.
Меня всегда интересовало другое.
Что чувствовал бывший революционер, сделавший на груди татуировку «Смерть королям и
тиранам».
Бывший бригадный генерал Французской республики.
Бывший маршал Франции, кавалер ордена Почетного легиона князь Понтекорво.
Наследный принц Швеции, будущий шведский Король Кард Юхан Бернадотт.
Отдавая приказ своим шведским войскам наступать туда, где солдаты в бело-синих мундирах
несли над собой трехцветные знамена.
Париж всегда стоит мессы, это известно давно.
И победителей не судят.
Вот только мы никогда не знаем, что на самом деле чувствуют те, кто отдают что-то за
Париж.
Какова цена?
Они не рассказывают об этом никогда.
70
Маршал Бертье
20 ноября 1753 года родился маршал Берьте.
Тот самый лист, на котором написана наполеоновская легенда.
Маршалов было много, маршалы были разные.
Бертье был один.
Будущий гений штабной работы, создавший, заложивший и внедривший ее принципы, был
человеком неравнодушным.
В молодости он в числе многих других участвовал в американской Войне за независимость.
Благородные идеи и любовь к англичанам заставляла молодых и не очень французов
переплывать океан, чтобы плечом к плечу с американцами выразить эту любовь, примкнув
штыки.
Потом Французская революция и Бертье – ее солдат, офицер, генерал революционных войн.
 В Первой Итальянской кампании Бертье встретил Бонапарта и следующие, почти 20 лет, они
не расставались.
Жена Императора, как звали его в армии.
Именно Маршал Бертье автор и исполнитель грандиозной переброски Великой армии с
берегов Ла-Манша в Австрию в 1805 году.
Войска шли корпусами, разными дорогами, не сталкиваясь и не задерживаясь в пути, чтобы
сойтись в заданной точке и, соединившись, обрушиться на противника.
Князь Невшательский. Этим титулом пользовались официально, но в войсках его по
прежнему звали Бертье.
После битвы при Ваграме, где ювелирно ведомые согласно приказам колонны высадились с
острова Лобау и разгромили австрийцев, Бертье стал герцогом Ваграмским.
Бертье не был счастливым человеком.
Десятки тысяч километров в карете с Императором, карты, донесения, приказы.
Король адьютантов, человек, не имеющий времени.
Он любил женщину, Император заставил его жениться на другой.
Он двигал на карте сотни тысяч человек и был ужасным командиром, когда командование
доверили ему непосредственно.
Больше не доверяли.
В России у Бертье случился срыв, он рыдал, проклиная все на свете, жизнь проходила среди
маршей, разрывов снарядов и трупов, он устал.
Коллектив привел его в чувство, но осадок остался.
После отречения Императора жена заставила Бертье поступить на службу к Людовику.
1 июня 1815 года под ноги солдат союзников, марширующих по улицам Бамберга, рухнуло
тело Бертье.
Мы никогда не узнаем, покончил ли Маршал с собой или был выброшен из окна.
В то, что он оступился, не верил никто и никогда.
Когда через две недели при Ватерлоо Наполеон, глядя в подзорную трубу на черную массу
выходящих из леса пруссаков, спросил начальника штаба маршала Сульта: послал ли он гонца к
Груши, – Сульт ответил: да, послал одного.
Бертье послал бы сто гонцов, взревел Император.
Наполеону много чего не хватило при Ватерлоо.
Много вещей, будь каждая из которых, все могло бы быть иначе.
Главной из этих потерь он всегда называл Бертье.
Современные парижане и гости французской столицы снуют улицей Бертье зачастую не зная,
о ком идет речь.
Так бывает.
Им не нужно, они всегда могут прочесть.
На Триумфальной арке.
71
Битва при Линьи
16 июня 1815 года.
Последняя победа Императора.
Маршал Ней получает приказ атаковать Веллингтона у перекрестка Катр-Бра и отбросить его.
Ней сам не свой.
Он вынудил Императора отречься, потом изменил Королю.
Его вызвали в войска буквально накануне, он не знает имен своих генералов и офицеров.
Весь день он будет ждать и атакует лишь тогда, когда англичане подтянут резервы.
Наполеон атакует Блюхера при Линьи.
Обе стороны отчаянно ненавидят друг друга, пленных никто не берет.
Решающая атака Императорской гвардии ставит точку.
Пруссаки разбиты, сам Блюхер сбит с коня, контужен и без сознания вынесен с поля боя.
Целый корпус Д’Эрлона из-за путаницы приказов, 25 тысяч человек, марширует между двумя
битвами весь день, но так и не вступает в сражение.
Император выжидает сутки и лишь потом отдает приказ Груши преследовать пруссаков.
 Промедление, которое будет стоить всего.
Побитые, но не уничтоженные немцы и англо-голландцы отступают по сходящимся
направлениям.
Веллингтон занимает позицию у Ватерлоо.
Остается последняя глава…
72
Битва при Ватерлоо
18 июня 1815 года.
Всю ночь лил дождь, а потом он закончился и все закончилось вместе с ним.
Крошечное прямоугольное поле длиной в несколько километров с холмами на одном из
краев.
И 150 тысяч человек, посвятивших день тому, чтобы убить друг друга.
Позднее к ним присоединилось еще 70 тысяч.
Если бы Наполеон приказал Груши преследовать немцев сразу же после Линьи…
Если бы вместо кавалериста Груши был кто-то с общевойсковым опытом…
Если бы Даву не остался в Париже, а Мюрату позволили вернуться…
Если бы не ждали одиннадцати, когда подсохла земля, а атаковали в шесть.
Если бы Жером Бонапарт не искал славы у Угемона, а лишь выполнил приказ…
Если бы Ней взял в свои безумные атаки пехоту…
Если бы у кавалеристов были с собой молотки как всегда…
Если бы гвардия шла в свою последнюю атаку вся, а не лишь несколько батальонов…
Все могло бы, должно было бы сложиться иначе.
Но так видимо суждено было в этот день, и Ватерлоо поставило последнюю точку в
грандиозной эпопее.
Еще были попытки бороться.
Груши увел армию, Экзельманс разбил наседавших немецких гусар, рабочие Парижа
скандировали имя Императора, требуя дать им оружие и вести их в бой.
Но все закончилось.
И осталось Историей, Легендой, страницами книг, памятниками, пробитыми ядрами
кирасами в музеях…
Должен сказать, что при Ватерлоо была еще одна роковая ошибка, о которой я не написал
выше.
Посреди поля стоит здоровенный холм, 47 метров высотой, ступеньки к вершине и огромная
статуя Британского льва сверху.
Какого хрена я, со своей любовью к высоте, выдряпался наверх – не знаю.
Но это была ошибка ошибок, и, вцепившись в поручни ограждения, я проклял всех –
победителей, побежденных, туристов и свою глупость.
Но все-таки я там побывал!
73
Маршал Мюрат
13 октября 1815 года маршал Франции Иоахим Мюрат отдал последний в своей жизни
приказ: «Сохраните лицо, цельтесь в сердце».
Залп – и оборвалась карьера одного из самых ярких деятелей наполеоновской эпохи.
Иоахим Мюрат был блестящим кавалерийским офицером.
Маршал Мюрат был талантливейшим кавалерийским начальником, человеком, незаменимым
на поле боя.
Герцог Клеве и Берга Мюрат был тем, кто железной рукой подавил восстание в Мадриде и
привел его жителей к покорности.
Король Неаполитанский Мюрат…
Король был кретином.
Не спасали ни инструкции из Парижа, ни советы, вообще ничего не могло спасти.
Мюрат очень хотел выглядеть Королем, но он не был предназначен для этого.
Опереточное, насквозь прогнившее Неаполитанское королевство, доставшееся ему в
наследство от брата Императора, было просто создано для него.
 Яркое, пафосное, ничего не стоящее само по себе.
И жена, Каролина Бонапарт, слишком честолюбивая, слишком интриганка, слишком… Этих
излишков было очень много, и она привела его туда, куда ранее привела Антония Клеопатра.
Они чем-то очень похожи, Мюрат и Антоний.
Блестящие вторые и такие жалкие первые лица.
Мюрат лично водил кавалерию в атаку в большинстве сражений и умудрился не получить
ранений ни в одном, кроме битвы при Абукире.
Мюрат был одним из тех трех, знаменитых лукавцев, которые рассказали байку австрийскому
генералу и захватили мост через Дунай.
Мюрат был тем, кого раз за разом обманывал Кутузов.
И тем, кто изменил третьим, после Талейрана и Бернадота.
После Лейпцига войска Мюрата сражались на стороне союзников против Евгения Богарне.
Венский конгресс не оценил, Фердинанд готовился вернуться на трон.
Через две недели после бегства Наполеона с Эльбы Мюрат объявил войну Австрии.
Был разбит.
Не был принят Императором, ждал в Тулоне.
Наверно, для них обоих было бы лучше, появись он при Ватерлоо.
Но были вещи и люди, простить которых Наполеон был не в состоянии.
Императора вновь сослали, и бывший Король решил повторить его трюк.
Собрал горстку людей, высадился в Калабрии, был пойман.
Неуклюже врал, что просто прогуливается, но при нем нашли прокламации.
Приговор, расстрел.
Не всем удается стать великими.
Сколько таких, теряющих себя по дороге туда, где не ждет ничего, кроме смерти.
Карьера Мюрата была невероятной.
Настолько, что невероятно представить себе его, дряхлого, умирающего от старости в мягком
кресле.
Трагизм в последний момент иногда делает драматичными самых нелепых персонажей.
Находящих в последнюю минуту силы быть теми, кем они есть, а не теми, кем хотели бы
быть.
74
Маршал Ней
7 октября 1815 года герцог Эльхингенский, князь Москворецкий маршал Франции Мишель
Ней был приговорен к смертной казни через расстрел.
Судьба – жестокая штука.
Она сама выбирает виновных, сама выносит им приговор и сама отмеряет Память и Славу.
Ней был во главе тех, кто вынудил Наполеона отречься в 1814 году.
Сложно судить.
Даву сидел запершись в Гамбурге, отбивался ото всех и был единственным маршалом,
отказавшимся присягать Бурбонам после Первой Реставрации.
Сульт сражался на юге с Веллингтоном.
Мюрат и Мармон предали.
Каждый выбрал для себя.
Нею не было легко при дворе.
Нахлынувшие эмигранты задирали его жену, издевались над ее «низким происхождением».
Он терпел.
Его никто не тянул за язык, но именно он поклялся привезти Наполеона в железной клетке,
когда тот высадился в бухте Жуан.
С клеткой не задалось.
Трудно сказать, что сыграло свою роль.
Возможно, Ней не нашел в себе сил бежать от собственных солдат, лавиной хлынувших к
Императору.
«Все-таки еще раз пойти на них и разбить».
Маршал Ней с войсками перешел на сторону вернувшегося Императора.
 Дальше была опала, прибытие в Северную армию за три дня до вторжения в Бельгию,
ошибки при Катр-Бра, ошибки при Ватерлоо, пять убитых лошадей и ни одной царапины.
Смерть отвернулась с издевательской усмешкой.
Арест.
Военный суд, по обвинению в измене.
По революционным и наполеоновским законам.
Своих у Бурбонов не было.
Маршал Монсей председательствовать в суде отказался, и пошел под арест на три месяца.
Маршалы Массена и Ожеро, железные старики, прошедшие все на свете, заявили, что
больны.
Председательствовал маршал Журдан, маршал Виктор проголосовал за смерть.
Военный суд признал себя не вправе судить Нея и передал дело суду пэров.
Обвинение в предварительном сговоре с Императором защищал ген ерал Бурмон,
перебежавший к союзникам в ночь перед. Ватерлоо.
Жена Нея падала на колени перед Веллингтоном, прося заступиться. Веллингтон отказал.
Даву запретили выступать, Блюхер требовал казни.
169 членов суда высказались за казнь.
Один, молодой герцог Брольи, голосовал против.
Утром 7 декабря 1815 года, лично скомандовав собственным расстрелом и отказавшись
надеть на глаза повязку, маршал Ней был казнен.
«Вы француз? Нет, я роялист», – так жестоко шутили во Франции в те дни.
Судьба решает сама.
За Наполеоном в бухту Жуан отправились два маршала.
Маршал Ней и маршал Сульт.
Ней вел в бой войска при Ватерлоо, Сульт был начальником штаба.
Нея расстреляли.
Через 30 лет маршал Сульт, министр, приехал в Англию.
Восторженная толпа встречала его как живую легенду, не давала прохода, засыпала цветами.
Судьба всегда все решает сама…
75
Ссылка Наполеона на остров Святой Елены
16 октября 1815 года корабль «Нортумберленд» в сопровождении эскорта из девяти боевых
кораблей и 3 тысяч английских солдат зашел в единственный порт острова Святой Елены.
Наполеон стал узником Англии и провел на этом острове шесть лет, до самой своей смерти.
Он сдался после Ватерлоо.
Английский флот обеспечивал блокаду побережья, моряки предлагали прорвать ее и дать
возможность Императору бежать в Америку.
Наполеон отказался, сказав, что не имеет больше права на такие жертвы.
Корабль «Беллерофон», восхищенная команда, отдающие честь офицеры, восторженные
толпы на лондонской набережной, всматривающиеся, не появится ли на палубе известная всему
миру фигура.
Губернатор Святой Елены травил Императора мелкими придирками.
Больше всего на свете он боялся, что узник сбежит.
Часовые, проверки, сигнальные флажки, указывающие о перемещениях пленника.
Император травил губернатора.
Не выходил из дома, не показывался в окнах, отказывался отвечать, когда к нему обращались
«генерал Бонапарт».
Именно там он приступил к созданию последней, драматической главы легенды.
К написанию мемуаров, к написанию своего знаменитого завещания, в котором воздал всем,
кого считал достойными, и вспомнил всех, кого хотел заклеймить.
Бонапартисты вынашивали планы его освобождения.
Во Франции, в Америке жили те, кто не собирался сдаваться, не хотел и не знал, как это
делается.
Хорошо ли, плохо ли, но этим планам так и не суждено было осуществиться.
 Образ узника, прикованного к скале Прометея, навсегда вошел в историю.
Маленькая фигурка в серой шинели и треуголке, стоящая на берегу и неотрывно глядящая в
океанскую даль.
Заложив руки за спину.
Великие исторические деятели редко заканчивают свою жизнь словами «и жили они долго и
счастливо, в кругу близких и друзей, наслаждаясь жизнью».
Но ведь они знают, знают и выбирают сами.
Не спрашивая цены.
76
Генерал Милорадович
12 октября 1771 года родился Михаил Андреевич Милорадович.
Сын черниговского наместника, серба по национальности, будущий киевский военный
губернатор в 1810 году, с 1818-го – генерал-губернатор Санкт-Петербурга.
Сражался против турок, шведов, французов.
Участник заграничных походов русской армии, Итальянского, Швейцарского походов
1813–1814 годов.
«Мюрат русской армии», ее краса и гордость, герой Отечественной войны 1812 года.
Командир 2-го и 4-го корпусов на правом фланге позиции войск при Бородино.
Командир арьегарда при отступлении после Бородино и командир авангарда при
преследовании французов после ухода из Москвы.
Победитель при Вязьме и при Красном.
Участник 52-х сражений, кавалер всех мыслимых и немыслимых орденов и наград.
27 декабря 1825 года смертельно ранен на Сенатской площади декабристом Каховским.
Двадцатидевятилетним ничтожеством, умудрившимся бытьразжалованным из юнкеров в
рядовые за безобразное поведение и с трудом выслужившим чин обратно.
Когда кто-то стонет о потрясающих людях – декабристах, положивших жизни ради своей
страны, пусть обязательно указывает, ради какой именно.
Легко перепутать.
Ответ на вопрос Бенкендорфа, кто именно из борцов освободил своих крепостных, думаю,
знают все.
Царизм-то, конечно, проклятый.
Но активисты и борцы всех времен и народов обычно такое…
77
Маршал Сульт
26 ноября 1851 года в возрасте 82 лет умер один из самых ярких персонажей наполеоновской
легенды. Маршал Сульт.
Никола Жан де Дьё, будущий герцог Далматский, начал свою военную карьеру рядовым в
1785 году.
Закончилась эта блестящая карьера в 1847-м званием Главного маршала Франции,
генералиссимуса, которое до него носили лишь пять человек за всю историю страны.
Сульт воевал везде.
Его имя вписано в сражения и победы Революционных войн.
В 1804-м Сульт – маршал, возведенный в это звание в числе первых.
В 1805-м его корпус при Аустерлице выдержал удар союзных войск, а потом перешел в
наступление и занял Праценские высоты.
Сульт мечтал стать герцогом Аустерлицким, но Император не отдал этот титул никому.
При Эйлау корпус Сульта наступал в метель, потеряв ориентацию, попал под шквальный
огонь русской артиллерии и отступал с боем, неся чудовищные потери.
Маршал шел со своими солдатами под огнем.
Потом была Испания.
Шесть лет, с 1808-го до самого конца Сульт атаковал и отбивался.
При Корунье он разбил англичан, едва успевших удрать на корабли.
Создатель английской пехоты генерал Мур погиб на поле боя.
 Жадность Сульта изумляла даже тех, кто служил с Массена: он грабил все, до чего мог
дотянуться.
Желание стать Никола Первым, королем Португалии, так и не осуществилось.
Поход провалился.
Он бился с Веллингтоном до конца, даже когда всем уже было ясно, что это и есть конец.
Через девять дней после того, как была оставлена Тулуза, маршал Сульт подписал перемирие.
И поступил на службу к Людовику.
Их вместе с Неем послали уничтожить вернувшегося Императора.
Ней кричал про железную клетку, Сульт молчал.
Молчал он и при Ватерлоо, угрюмо глядя, как на его глазах рухнуло все.
Начальник штаба маршал Сульт не смог заменить маршала Бертье.
Но мог и должен был вести в бой корпус и решить исход битвы.
После Ватерлоо он бежал в эмиграцию.
Потом была блестящая карьера при реставрации.
Он видел, как с острова Святой Елены вернулся Император.
Был в Англии, где его, героя Испании, чествовали восторженные толпы.
Он выпил чашу славы до самого дна, сполна компенсировав годы походов и сражений.
26 ноября 1851 года маршал Сульт умер в построенном им замке Сультберг.
Тщеславный и честолюбивый, бесстрашный и жадный.
Но ведь Слава не дается скромным и равнодушным, не так ли?
78
Маршал Мармон
20 июля 1774 года родился маршал Мармон.
Дворянин, познакомился с Бонапартом еще при осаде Тулона. Стал его адьютантом,
генералом, маршалом, герцогом.
Герцогом Рагузским, если быть точным.
Был храбр и надежен. А потом…
А потом предал.
И отвел свой корпус, сдав Париж и вынудив Наполеона отречься.
Самое интересное, что в огромной, немыслимо обширной наполеоновской литературе не
существует внятного объяснения тому, почему он это сделал.
Вот как-то предал, поддался на уговоры и все.
Отвернулись многие маршалы.
Ней чуть не насильно заставил Наполеона подписать отречение.
Мюрат, подбиваемый сестрой Императора, и вовсе перешел на сторону союзников.
Но клеймо предателя прочно и несмываемо легло именно на Мармона. Только на него.
Ровно 15 лет после падения Империи он жил, окруженный презрением.
Кличка «рагузер» – изменник – вошла в оборот.
Его презирали маршалы и генералы, придворные и оборванные ветераны, бывшие соратники
и вернувшиеся эмигранты.
В 30-м году он бежал от революции в Италию и 22 года, до самой смерти жил там.
Я читал его мемуары.
С первой строчки и до последней они пронизаны попыткой объяснить, оправдать, убедить
самого себя.
Жизнь – жестокая штука.
А история еще суровей.
Всех маршалов вспоминают по разному.
Мармона всегда одинаково: предатель…
На Триумфальной арке я не встретил его имени.
XX ВЕК: ВОЙНА И ЛЮДИ
79
Контрнаступление под Москвой
Весь мир ждал падения Москвы.
 Ждали союзники, безнадежно надеясь на чудо, позволившее бы Советскому Союзу
сопротивляться после потери столицы.
Ждали сателлиты Рейха.
Ждала Япония, приготовившаяся к удару.
Ждала Америка, не сильно верившая в шансы СССР.
Ждали миллионы советских людей, не переставая верить в своих.
5 декабря 1941 года советские войска перешли в широкомасштабное контрнаступление под
Москвой.
Сибирские дивизии, свежие и рвущиеся в бой, шли в наступление прямо с подвозивших их
эшелонов.
Москва не сдалась.
За день до контрнаступления исчерпавшие все людские и технические ресурсы немцы начали
отходить, избежав тем самым угрозы окружения.
Битва за Москву стала поворотным пунктом Второй мировой войны.
Япония отказалась от плана напасть на СССР.
США приняли решение усилить помощь.
Мир поверил.
Поверили миллионы.
Немцы все-таки прошли московскими улицами.
Длинными, бесконечно длинными колоннами, под конвоем, впереди поливальных машин.
В этот же день, 5 декабря 1977 года, умер Маршал Советского Союза Василевский,
готовивший это контрнаступление и исполнявший обязанности начальника Генштаба.
После войны генерал-фельдмаршал фон Бок объяснил все просто: осенняя грязь, плохая
работа железных дорог, возросшее сопротивление противника.
Именно в такой последовательности.
Вечная проблема: не та погода, не те дороги.
И мужики с вилами.
Из века в век.
80
Затопление французского флота в Тулоне
27 ноября 1942 года французские моряки затопили стоявший в Тулоне флот. Французский
флот.
Союзники вели переговоры с адмиралом Дарланом.
Ему обещали Северную Африку.
Немцы узнали. Гитлер приказал захватить флот.
В 4 утра немецкие части ворвались в Тулон и с ходу заняли гавань.
Телефонная связь была перерезана.
Все добротно, по-немецки.
Моряки успели оповестить адмирала де Лаборда, находившегося на линкоре «Страсбург».
В 5.30 танки ворвались на набережную.
Де Лаборд отдал приказ затопить корабли.
77 кораблей французского флота, крейсера, линкоры, эсминцы, миноносцы и подлодки
пошли на дно.
Часть экипажей приказу не подчинилась и прорвалась в Алжир.
Когда вы выбрали позор и получили войну – это еще не конец.
Конец, когда вы начинаете гордиться этим позором.
81
Прорыв блокады Ленинграда. Операция «Искра»
12 января 1943 года началась операция «Искра».
Ленинградский и Волховский фронты, при поддержке частей Балтийского флота и
Ладожской военной флотилии, перешли в наступление.
С целью прорыва блокады осажденного Ленинграда.
Через шесть дней блокада была прорвана.
Коридор шириной всего лишь 10 километров.
 Тут же – с ходу построенная ж. – д. линия, несколько мостов через Неву. Зимой, в мороз, в
войне, под бомбежками. Руками.
До полного снятия блокады оставался еще год.
Но уже 7 февраля на Финляндский вокзал прибыл первый состав с Большой Земли.
Родина слала еду голодавшим ленинградцам.
Голодавшим, умиравшим от голода, но не сдававшимся.
Великая Отечественная война, в отличие от Второй мировой войны (субъективно),
отличалась тем, что дрались за каждый кусок земли.
За каждый город, каждый холм, каждую высоту и каждое село.
Безучастных не было, их просто не могло быть.
Никто равнодушно не пил кофе и не листал газеты.
За каждый дом.
И даже на фоне этой беспримерной борьбы, на фоне Москвы, Сталинграда, Курска, борьба
осажденного Ленинграда стоит совершенно особенной строкой.
Не сдались!
Каждый в многомиллионной стране мог повторять эту фразу.
У станка, в танковом училище, на фронте, в белорусском лесу, в Кремле.
Любому, кто пытается хоть как-то оправдать германский нацизм, – воспоминания
блокадников на лоб.
И прибить гвоздями к задней стенке черепа, минуя мозг.
Его там просто нет.
А в ходе наступления наши войска подбили танк неведомой породы – «Тигр».
Подбили, отволокли в тыл, отправили в Кубинку – изучать.
Изучили.
Война продолжалась.
82
Освобождение Киева
6 ноября 1943 года советские войска освободили Киев.
Ребенком я много раз бывал в Керчи.
Спускался в катакомбы, ездил к месту высадки войск в Керченской десантной операции.
И вот в одну из поездок нам, пионерам, рассказывал о высадке ее участник – ветеран.
Невысокого роста, крепкий жилистый старик, загорелый и немногословный. Местный
житель.
Рассказывал, как они прыгали в ледяное море, и, по шею в воде, с оружием в руках, брели к
берегу под огнем.
И кто-то, уже не помню кто, задал ему вопрос: мол, как вы в таких условиях себя
чувствовали?
Дед ответил коротко, одним словом: рвались.
Я запомнил на всю жизнь.
В этом слове все.
Все те чувства, которые испытывали бойцы.
Украинцы, русские, грузины, армяне, евреи, узбеки, жители всех национальностей
Советского Союза.
Они рвались освободить Киев, они ворвались туда и освободили.
Сейчас принято презрительно кривить губы: мол, советские привычки – освобождать к
каким-то датам.
Да, было.
Это все было.
И это никак не умаляет подвига солдат, освободивших столицу Украины.
С Праздником всех тех, для кого это имеет значение!
Жаль остальных.
У них так мало праздников.
83
Операция «Багратион»
 23 июня 1944 года началась Белорусская наступательная операция. Так называемая операция
«Багратион».
Мне всегда нравилась одна история, связанная с подготовкой этой операции.
Всем известно, что затравленные советские маршалы до смерти боялись возразить вождю,
боялись пискнуть и сказать слово наперекор. На том стоит и стоять будет наша концепция.
Так вот, маршал Рокоссовский, успевший, кстати, посидеть до войны и подвергшийся
пыткам, боялся еще больше других.
Поэтому категорически настаивал на своем плане проведения операции. Наступлении на двух
направлениях вместо одного, вопреки всем правилам военного искусства.
Уж как ни козлили его товарищи и коллеги во главе со Сталиным, перепуганный маршал
продолжал тупо гнуть свою линию и остался ей верен даже после того, как сходил подумать в
соседнюю комнату.
И, видя, как он бьется в конвульсиях ужаса, товарищи маршалы и генералиссимус сжалились
и приняли его план.
Немецкие генералы не боялись ничего.
Просто не хотели снизойти до спора с Гитлером, который категорически запретил отступать.
Поэтому потеряли Белоруссию, половину Польши и Прибалтики и группу армий «Центр».
Но зато все сделали правильно.
Знаете, мы ведь уже триста раз осудили всё, что заслуживало осуждения.
И официально, и искренне, в глубине души каждого.
Так на хрена ж называть рыб птицами?!
Они все равно не полетят.
84
Берлинская наступательная операция
16 апреля 1945 года началась Берлинская наступательная операция.
Наверно, просто невозможно представить, что чувствовали 2,5 миллиона человек,
участвовавших в ней.
Первый и Второй Белорусские фронты, Первый Украинский, Первая и Вторая армии Войска
Польского…
Вряд ли довели до сведения каждого из солдат, что вот именно сейчас его шагом вперед
начнется последний отрезок пути, который через три недели закончит эту войну.
Что чувствовали эти люди, делая этот шаг?
О чем они думали?
О своих сожженных домах?
Растерзанных родных?
Погибших товарищах?
О торжестве и возмездии, которое лежало впереди?
Или просто о том, что нужно нанести последний смертельный удар и вернуться домой?
Я не могу этого представить.
Но когда смотришь вроде беспристрастные хроники того времени, именно в этих последних
кадрах последних дней войны чувствуется какая -то невероятная решимость закончить ее здесь и
сейчас.
Читается на лицах бойцов, в жестах командиров, в ухмылках и взмахах рук.
Папиросы в зубах и те как-то иначе зажаты.
Здесь и сейчас.
Рейх еще невероятно силен.
Миллион солдат, полторы тысячи танков, три с половиной тысячи самолетов.
Приди и возьми!
Пришли и взяли.
85
Нюрнбергский процесс
В 10.00 20 ноября 1945 года начался Нюрнбергский процесс.
Самый главный судебный процесс всех времен и народов.
В котором победившие Союзники судили не Германию, но Зло, рвавшееся поработить мир.
 Всем тем, кто блеет, передергивает и манипулирует, пытаясь объявить Советский Союз
союзником Гитлера, – читайте материалы Нюрнберга.
Для всех для вас, таких, как вы и каких угодно, для всего человечества, во все учебники
истории навсегда страны-союзники четко вписали – кто на какой стороне сражался.
За право вписать это каждая из них заплатила миллионами погибших, десятками миллионов
раненых и нерожденных.
Именно Советский Союз настоял на том, чтобы нацистские преступники не были тайно
расстреляны, но были приведены к суду, обвинены и покараны в соответствии с приговором.
Имея возможность защищать себя.
Верховное руководство Третьего рейха – те, кто не покончил с собой, как Гитлер, Гиммлер и
Геббельс, не исчез, как Борман, – предстали перед судом.
Все со школьной скамьи помнят эти кадры хроники.
Караульные в белых шлемах, смотрящие невидящим взглядом.
Длинные ряды подсудимых, решатели еврейского, цыганского, польского, русского и других
вопросов, теоретики и практики нацизма, генералы, выполнявшие приказы, и чиновники, эти
приказы озвучивавшие.
Вся эта мразь была судима и наказана.
В соответствии с правосудием.
Не вспомню, кто, сидя в советской тюрьме, писал потом прошение об у жесточении
наказания – смертной казни.
Советский трибунал рассмотрел и отказал.
Столько, сколько отмеряно, ни больше ни меньше.
Германский нацизм судили за преступления, начиная с нападения на Чехословакию.
По требованию СССР судили только Германию. Польша стояла в стороне.
Благодарные поляки не любят об этом вспоминать.
Это исторический трибунал.
На нем построена вся дальнейшая история человечества, на нем и Ялтинских соглашениях.
Можно сколько угодно доказывать, что СССР был страной тоталитарной.
Можно, но не нужно: это так.
Но когда человек без лица с пустым журналом пишет: а «совки» были союзниками Гитлера, –
задумайтесь, кому верить.
Боту или Черчиллю, Рузвельту, де Голлю.
Мне кажется, эти трое заслужили немного доверия.
86
Маршал Берия
23 декабря 1953 года закончилась жизнь одного из Маршалов Советского Союза.
Особенного.
Не такого, как все остальные, какими бы разными они ни были.
Был приговорен к смерти и расстрелян маршал Лаврентий Павлович Берия, последний, если
не ошибаюсь, казненный советский маршал.
Сложный человек. Безусловно личность.
Конъюнктура выкручивает его судьбу, вышвыривая на страницы книг и газет, экраны ТВ то,
что считается нужным и удобным в текущий момент.
Провел чистки в Закавказье.
Прекратил Большой террор в СССР.
250 тысяч человек вышли на свободу.
Олицетворял собой Государственную Безопасность.
Ее мощь и тяжесть ее руки.
Эту тяжесть ощутил на себе Троцкий на другой стороне мира.
Член Государственного комитета обороны.
Руководил обороной Кавказа.
Вложил в Победу все, что мог и должен был сделать на своем месте.
То есть невозможное.
Руководил «переселением народов» – сталинскими депортациями.
 Лично.
Во главе стотысячной армии энкавэдистов, смершевцев и т. д.
Советский Союз все дел масштабно…
Отец советской атомной бомбы.
Курировал проект с середины войны, добился результата.
Страна была защищена, паритет с Западом достигнут.
Пришел в власти после смерти Сталина.
Триумвират – Берия, Хрущев, Маленков.
Начал реальные реформы страны.
Прекратили травлю.
Выпустили больше миллиона.
Полмиллиона освободили из-под следствия.
Запретили пытки.
Дела врачей, авиационщиков, евреев – все было прекращено.
Предполагал объединение Германии.
И вот тут-то выяснилось, что Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков и в
мирное время сохраняет свято порядок в наших танковых войсках.
Армия сломала Госбезопасность.
Лаврентий Берия был арестован, обвинен в шпионаже, заговоре и отношениях с женщинами.
В отношении женщин покаялся, остальное не признал.
И был благополучно расстрелян, открывая эру Никиты Сергеевича Хрущева, которому также
суждено было познать горечь падения с советского Олимпа, пусть и не драматически
закончившуюся.
Не знаю, как охарактеризовать этого человека. Черное. Белое.
Наверно, еще рано и мне придется подождать лет сто, пока события отодвинутся на
безопасное политическое расстояние.
Мы ж можем беспристрастно рассуждать о Рамзесах?
Знаю одно.
То, с каким остервенением победившая Берию свора пинала его полвека говорит о том, что
все было совсем не однозначно.
Советской травле можно доверять, факт.
87
Маршал Рокоссовский
21 декабря 1896 года родился единственный в истории СССР Маршал Советского Союза и
маршал Польши.
Дважды Герой Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский.
Поляк.
Не побоюсь этого слова – советский Рыцарь с самой большой буквы.
Оставьте бредни про ничтожеств, подонков и трусов, прислуживавших режиму.
Рокоссовский был репрессирован, два с половиной года подвергался пыткам, включая
имитацию расстрела.
Виновным себя не признал ни в чем, никого не оговорил, ни на кого показаний не дал.
За год до начала войны был освобожден, полностью реабилитирован, восстановлен в звании и
должности.
Сражался под Москвой.
Командовал Донским фронтом под Сталинградом.
Командовал Центральным фронтом на Курской дуге.
Был автором знаменитой Белорусской наступательной операции – операции «Багратион».
Не просто автором, а человеком, отстоявшим ее под колоссальным давлением категорически
возражавших Сталина и Жукова.
Несколько раз по требованию Сталина выходившим в соседнюю комнату еще раз все
обдумать.
И настоявшим на своем.
После нескольких лет пыток.
 После завершения операции Сталин начал обращаться к нему по имени и отчеству, не по
фамилии, как ко всем остальным, кроме маршала Шапошникова.
Во время Берлинской операции командовал Вторым Белорусским фронтом.
Идиоты и лжецы расскажут, что в составе Второго Белорусского фронта служили белоруссы.
Плюньте им в лицо: служили все.
После войны был министром обороны Польши.
В 62 году, будучи замминистра обороны СССР, отказал Хрущеву в просьбе очернить Сталина
в статье.
И требовал не вмешивать армию в политику.
На следующий день был снят с должности.
Я никогда и нигде не читал ни одного плохого слова о маршале Рокоссовском.
Да, советская система плодила уродов в огромных количествах.
Но были и Гиганты, и если мы вспоминаем одних – других помнить просто обязаны.
88
Маршал Чуйков
12 февраля 1900 года в обычной крестьянской семье родился ребенок. Один из многих.
Обычный крестьянский сын.
Будущий дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза Василий Иванович
Чуйков.
Легендарный командующий 62-й, впоследствии 8-й гвардейской армией. Сталинградской.
Воевал в Гражданскую, воевал в Польскую, воевал в Финскую, воевал с японцами.
Начало Великой Отечественной Войны встретил в Китае.
Отсылая рапорт за рапортом, с требованием (!) отправить его на фронт.
Такие они были, забитые и затравленные советские военачальники. Требовали. Настойчиво и
навязчиво.
Командовал 62-й армией в Сталинграде.
Именно он, именно ей, именно там.
Возможно, Чуйков не был гением войны, видевшим маневры врага без карты, с закрытыми
глазами.
Возможно, его Армия не была той блестящей и сверкающей, которые украшают собой
парады на площадях.
Он, они были теми, кто есть последний резерв.
Последняя ставка, последний довод королей.
Войска маршала Чуйкова дрались на улицах Сталинграда шесть месяцев. Каждый день,
каждую ночь, каждый час.
За каждый дюйм этого города, на котором сломался Третий рейх.
Дрались до тех пор, пока из подвала Сталинградского центрального универмага, щурясь от
солнечного света, не вышел фельдмаршал Паулюс.
И не протянул оружие нашим бойцам.
За беспримерные героизм и стойкость 62-я армия получила звание Гвардейской и стала
называться 8-й Гвардейской.
Дрались за Украину.
Именно войска Чуйкова прорвали оборону немцев на Зееловских высотах и вели бои на
улицах вражеской столицы.
Именно они сломали гарнизон Берлина, последнюю ставку, последний гитлеровский резерв и
довод.
Именно на командном пункте Сталинградского Маршала 2 мая 1945 года подписал
капитуляцию берлинского гарнизона его командующий генерал Вейдлинг. И сдался в плен.
Сталинградцы пришли в Берлин и взяли его.
Не отдали Сталинград. Взяли Берлин.
Это символично и прекрасно.
Я так считаю.
Сноски
 1
Основатель династии Птолемеев, соратник Александра Македонского Птолемей, имел
фамилию Лаг. По-македонски – «заяц».