adindex.

ru
/publication/gallery/2012/11/12/94537.phtml

Альберто Джакометти. Гуманизм

как экзистенциализм
9-12 minutes

«Творчество Джакометти делает для меня наш мир еще более

невыносимым: настолько этот художник смог упразднить,
кажется, все то, что мешало его взгляду, и показать то, что
останется от человека, когда исчезнет видимость». Жан Жене

Шагающий человек I

Ну, эту-то скульптуру Джакометти (1901-1966) знают все. Одна

из
самых узнаваемых работ в авангардизме, символ практически.
Самая дорогая
скульптура из тех, что продавались, между прочим.
Пару лет назад какой-то
анонимный перец купил ее за 104,3 млн
долларов, тогда это вообще был рекорд.
Это и о ней, в том числе,
высказался Жене. На 100-франковой швейцарской купюре
изображена.

Он же, Джакометти, швейцарец. Родился в семье художника, что

для авангардистов почему-то редкость. А тут целый клан
творчески
ориентированных Джакометти образовался. Брат еще
был – архитектор, дядя –
художник. Известные все. Ну, и так, по
мелочи были разные малоизвестные
Джакометти. Т.е. творческие
наклонности того Джакометти, о котором я пишу – они
рано
проявились – поощрялись с детства. Он чего-то такое лепил. Бабу
Ягу,
наверное, медведика клишоного, Пульчинеллу, горбатого.
Кого там еще мелкие
швейцарцы лепят.

А потом взялся за искусство серьезно. Учился пару лет в

Женеве.
Ездил в Италию прикоснуться к классике – в 1920-е годы эта
академическая традиция "в Италию, в Италию" еще иногда
подавала признаки
жизни. Смотрел там Джакометти, впрочем, не
только классику-такую-классику, но
и, допустим,
совершеннейшую архаику – вещи этрусков, что на нем потом
скажется.
А в 1922 году он поехал в Париж – так тогда было
положено.

В Париже было хорошо. Половину населения составляли

художники, поэты и писатели, вторую половину – их модели,
зрители и читатели.
Джакометти подружился с
Пикассо,
стал
учиться у Бурделя и нашего Архипенко в студии Гранд Шомьер и,
таким
образом, приобщился к ценностям позднего
кубизма.

Торс

Человек

Ну, тут все понятно. Человека или его часть берут, рубят на
куски,
желательно, в форме параллелепипедов, потом задумчиво
складывают из них
новую конструкцию. Название остается
прежним. Тут, главное, не переборщить и не
уйти в туманные
дебри
абстракционизма
– в сложенной по-новому расчлененке
человек как-то должен угадываться. У
Джакометти, как видите,
это получалось.

Одним из важных трендов тогдашнего авангардизма было

обращение к архаическим культурам, и Джакометти, как неофит
нового искусства,
не прошел мимо него. Вот плоды его увлечения
африканской скульптурой.

Двое

Женщина-ложка

Очень простые и лаконичные работы. Информация дается только

о самых главных изначальных вещах. Тех, что способствуют
выживанию и
продолжению рода. В этом смысле очень остроумно
решение в «Женщине-ложке» - ее
сексуально ориентированная
часть представляет собой влагалище ложки. Не
знаю, так ли
называется в швейцарском языке* та часть ложки, куда кладут
еду,
но в случае с русским языком получается совпадение понятий.
В любом случае,
удвоение смыслов присутствует – и в ложке, и
в гениталиях находится самое
главное в смысле продолжения
жизни. В конце этого, скажем так,
архаико-кубистического
периода Джакометти делает такую вот работу, соединяющую
в
себе обе составляющих своего творческого метода того времени:

Голова смотрящего

Но, конечно, не кубизм был тогда главным в Париже. Главным

был
сюрреализм.
И поэтому Джакометти стал сюрреалистом. Вот
одна из первых его работ в этом
направлении.

Подвешенный шар

Это – не из жизни неопознанных объектов. Это – про секс и

агрессию, т.е. про людей. Всякого приличного сюрреалиста из
круга Бретона секс
и агрессия должны были интересовать. И
всякий сюрреалист, которого интересовали
секс и агрессия,
должен был входить в круг Бретона. Поэтому, когда Бретон
увидел
эту вещь на выставке, он нашел Джакометти и рукоположил его в
сюрреалисты. И правильно сделал.

Женщина с перерезанным горлом

Вот тут и секса, и агрессии навалом. Женская фигура

напоминает
самку богомола. Богомол сюрреалистов очень интересовал.
Напомню –
или расскажу, что она, самка богомола, убивает его,
самца богомола, сразу после
спаривания или даже во время оного.
Т.е. светлый ее образ в себе содержит оба
любимых
сюрреалистами начала. А тут этой богомолихе самое горло
перерезали –
целых две агрессии получается. Красота же.

Помимо таких красивых вещей Джакометти делал совершенно

необычные. Классическая скульптура – она что такое? Это некая
компактная масса,
стремящаяся расположиться поближе к своему
центру, вписанная, желательно, в
плавную замкнутую кривую, из
которой, по возможности, ничего не торчит.
Предельным
выражением этой концепции можно считать «Скорчившегося
мальчика»
Микеланджело**.

Вокруг такой скульптуры можно ходить и смотреть. Внутрь

скульптуры войти, условно говоря, нельзя. Джакометти же смело
вводит такую
категорию, как внутреннее пространство
скульптуры.

Сюрреалистический стол

Дворец в четыре часа утра

Конечно, не один он в то время работал с этим внутренним

пространством. Этим занимались, скажем, Мур, Цадкин. Но у
Джакометти это
получалось наиболее радикально. Пространство
внутреннее у него очень обширное
получалось. Больше самой
массы. И скульптура, в результате, напоминала то
какие-то
декорации, то какие-то предметы мебели.
Клетка

Несмотря на все свои успехи в создании сюрреалистической

скульптуры и уважение соратников, Джакометти в конце 1930-х
годов бросает это
дело и даже ссорится с сюрреалистами. Или они
с ним. Войну он проводит в
Женеве, а после нее возвращается в
Париж. Искусство его за это время совершенно
изменилось.

Стоящая женщина
Городская площадь

Тут надо сделать небольшое отступление. Джакометти был

эпилептиком. Поэтому ему было знакомо ощущение телесной
хрупкости. Это ощущение
усилилось во время Второй мировой
войны – понятно, почему. Кроме того, он много
и давно думал о
смерти. Когда-то, во время путешествия в Италию, его попутчик
неожиданно умер на одном из альпийских перевалов. Это
потрясло Джакометти – вот
же, только что он ходил,
разговаривал. И вдруг – нет его. И сам он пережил
близость
смерти, когда как-то попал под машину в Париже и сломал ногу.
Как
сказал об этом случае Сартр, «миропорядок обнажил свою
угрожающую сущность».
Одним словом, году к 1947 Джакометти
окончательно осознал и почувствовал
уязвимость и беззащитность
человека***.

Колесница
Сартр назвал эти фигуры воплощением экзистенциализма.
Своего, атеистического, конечно.

Я еще раз покажу этого «Шагающего человека», чтоб он был

перед глазами. Работа эта сделана уже после сартровского
определения, но она в
более чистом виде, нежели другие вещи,
концентрирует те смыслы, которые имел в
виду Сартр. Этот
человек предельно одинок, хрупок и нелеп. Идти ему трудно –
несоразмерно тяжелые ступни тянут его к земле. Но он идет. Такое
движение – из
ниоткуда в никуда – традиционно прочитывается
как метафора проживания жизни. И
проживает свою жизнь этот
человек мужественно. Он все про нее знает, ему
известна ее
«угрожающая сущность», он помнит, что он одинок в мире, но у
него
есть цель, известная только ему, и к ней он движется,
несмотря ни на что и
глядя вперед. Я не знаю более щемящего и,
одновременно, мужественного
произведения в искусстве XX века.
Оно – в чистейшем виде воплощение
трагического
аристократического героизма Конрада или, как то же самое
называл
Сартр, истинного бытия. Может служить ответом на
известный вопрос, возможна ли
поэзия после Освенцима. Такая -
возможна.

«Шагающий человек» был показан в 1962 году на Венецианской

биеннале. Джакометти тогда был признан лучшим скульптором
современности.

А вот формально эти чрезмерно исхудавшие персонажи восходят

к
одной этрусской вещи, которую Джакометти видел в молодости в
Италии.
Вечерняя тень. III в. до н.э.

Еще надо сказать о шероховатой, корявой поверхности работ

Джакометти этого периода. Чисто формально это идет от
импрессионистической
скульптуры. Но смысл тут другой. У
импрессионистов такая поверхность передавала
текучесть,
нестабильность и постоянную изменчивость жизни. У Джакометти
все это
тоже есть, но главное – это, опять-таки, уязвимость.
Окружающая среда словно
разъедает, деформирует поверхность
тела. Воздействует, в общем. Трудно
представить себе такие
работы гладкими. Да и не надо.

Бонусы

Невидимый объект или Руки, удерживающие пустоту

Тут можно говорить о скульптурной группе, в которой
отсутствует
один элемент. Ну, или он невидим. Это то, во что со страхом
всматривается эта женщина. Невидимое в скульптуре. Такого еще
не было.

Рука

По мотивам Второй мировой войны.

Голова

Можно сказать, что это голова «Идущего человека».

Диего в плаще

Брат Джакометти. Тут речь идет о противопоставлении духа и

материи. Голова – маленькая, но гордая и сильная. Все могучее
телесное словно
тянет ее вниз, в землю, в могилу. Но голова
торчит и торчит - гордо и
сильно.

Клетка

Экзистенциализм опять. В данном случае, клетка – не символ

насилия и ограничения свободы, а символ своего маленького
личного пространства.
Правда, защищенность, вроде бы
обеспечиваемая этой клеткой, иллюзорна. Ее
мощная, крепкая
основа покоится на чрезмерно тонких опорах.

Маленький бюст на цоколе

Та же тема, что в «Диего в плаще».

Кошка

Котэ. Если бы «Идущий человек» не был концептуально одинок,

можно было бы сказать, что это его кошка. Или он сам, вставший
на четыре
конечности. Экзистенциалистский, в общем, котик.
Впрочем, они же и так сами по
себе.

* Знаю.
** Он его, как известно, сделал на спор – сможет ли он в
небольшой куб мрамора естественным образом вписать
человеческую фигуру в
натуральную величину. Но это ничего не
меняет. Сам предмет спора родился из той
концепции
скульптуры, о которой я говорил выше.

*** Жене рассказывал, что у Джакометти была идея сделать

скульптуру и похоронить, чтобы никто никогда ее не нашел, а
если бы и нашел, то
только тогда, когда его имя будет забыто.

Автор: Вадим Кругликов