Роберт Джонсон «МЫ.

Глубинные
аспекты романтической любви»
Замечания в отношении источников
и перевода легенды
Эту книгу можно рассматривать как юнгианскую интерпретацию легенды о Тристане и Изольде, в
которой источником психологического инсайта является мифологический символизм. В книге не ставится
цель рассмотрения легенды как литературного произведения, как это делается при ее филологическом
изучении. Поэтому, поддерживая сюжетную линию повествования и комментируя ее, я избегал
формальных ссылок на литературные источники на протяжении всего текста. Ученым и студентам,
изучающим средневековую литературу, хорошо известны первоисточники этой легенды, а других
читателей ее научное изложение с указанием полной библио-рафии могло бы только отвлечь от
истинной цели книги.
Некоторые могут сначала прочитать историю о Тристане и Изольде, а уже потом вернуться к моим
комментариям, которые есть в каждой главе после каждого фрагмента легенды. У адаптированного
текста легенды есть первоисточник – известная версия, пересказанная в начале столетия Бедье и
переведенная на английский язык Хиллори Беллок и Полем Розенфельдом. При необходимости мне
приходилось сокращать материал, однако такое сжатое изложение могло бы обескровить легенду, лишив
ее силы и энергии, поэтому я включал фрагменты текста из блестящего перевода, сделанного Беллок и
Розенфельдом. Примером может служить последняя сцена, в которой королева Изольда, сходя с корабля,
бросается на поиски Тристана: «Она устремилась во дворец, и шлейф ее королевской мантии столь же
стремительно и порывисто следовал за нею». Так начинается один из самых прекрасных пассажей,
которые когда-либо звучали на английском языке.
И специалистам, и неспециалистам стоит прочесть этот восхитительный перевод полностью. Он
представляет собой редкое по красоте произведение искусства, ибо, сохраняя в себе поразительную
простоту и поэтическую образность архаического английского, он в то же время лишен неуместной,
излишней искусственности, которая обычно затрудняет работу переводчика.
Я отклонился от версии Бедье лишь в одном-единственном месте: трехлетний период, в течение
которого любовное зелье сохраняет свою власть над любовниками, я взял из поэмы Беруля, первого
поэта, воспевшего историю о Тристане. Мне показалось, что версия Беруля ближе к архетипической
почве, на которой вырос этот миф.

Замечания для женщин

В мифе о Тристане и Изольде женщины найдут живую символическую картину действия огромных
внутренних сил, возникающих как у мужчин, так и у них самих, как только они попадаются в сети
романтической любви.
Этот миф не только передает динамику романтической любви, действующую в психике мужчины,
но и отражает судьбу фемининности в нашей культуре. Он демонстрирует, как исконно женские
ценности – чувствительность, привязанность и душевное сочувствие – постепенно вытесняются из нашей
культуры патриархальным менталитетом. Один из самых важных инсайтов для женщин в этой легенде
заключается в осознании того, что большинство мужчин заняты поисками своей утраченной
фемининности, фемининных ценностей и пытаются найти и прожить свою непрожитую фемининность в
отношениях с реальной женщиной.
Однако не только мужчины принимают патриархальный взгляд на существующую реальность.
Женщины также приобретают склонность к идеализации маскулинности и маскулинных ценностей,
которая ведет к потере способности к восприятию фемининности в жизни. Многие из них прожили свою
жизнь в постоянном ощущении подчиненности, будучи убеждены в том, что женщине лучше всего
«всегда быть на вторых ролях». Женщины воспитывались на том, что лишь мужская деятельность,
мужское мышление, мужская власть и мужские достижения имеют какую-то реальную ценность. Таким
образом, женщина на Западе очутилась в тисках того же психологического противоречия, что и
западный мужчина: в результате одностороннего развития конкурентной совокупности мужских качеств
теряется женственность, присущая личности.
Несмотря на то что романтическая любовь в этом мифе преподносится через призму мужского
восприятия, то есть на нее смотрят мужским взглядом и о ней рассуждают с мужской точки зрения,
женщины также могут обнаружить в ней многое из своего личного жизненного опыта. Однако женщинам
следует все время иметь в виду, что миф далеко не всегда отражает особенности женской психологии
или особенности женского переживания романтической любви. На этот счет существуют «женские»
мифы, такие, как миф об Эросе и Психее (ему посвящена моя книга «Она»), где можно найти более
полное и более точное описание структуры женской психики.
Психологический склад мужчины прямо противоположен психологии женщины. Попытавшись
объяснить женскую психологию через «мужской» миф, мы неизбежно придем к искаженному взгляду на
структуру психики женщины. Это особенно характерно для романтической любви, где женские чувства
развиваются иначе, чем мужские, и переживание женщиной отношений любви отличается тонкими
нюансами, которые отсутствуют у мужчины.
Большинство женщин тратят огромные усилия на формирование с мужчиной любовных отношений,
а также на то, чтобы уловить его переменчивые чувства, идеи и реакции. Совершая собственное
странствие вместе с Тристаном и Изольдой, женщина лучше поймет существующего в ее
жизни Тристана, а также то, как пробудить в нем все самое лучшее. Но, кроме того, она сможет яснее
увидеть ту часть себя, которая доселе оставалась неизвестной, и это обстоятельство не менее важно.

Предисловие
Романтическая любовь – это особый феномен, существующий в западной психологии и очень
сильно заряженный энергетически. В нашей культуре ее можно считать религией; она становится той
ареной, где мужчина и женщина занимаются поисками смысла, трансценденции, целостности и восторга.
В виде массового явления романтическая любовь представляет собой чисто западный феномен. Мы
настолько привыкли жить в соответствии с убеждениями и традициями романтической любви, что
считаем ее единственной формой «любви», на основании которой заключаются браки и вообще
существуют любовные отношения. Мы считаем, что лишь такая любовь является «истинной». Но в
любовных отношениях существует много такого, чему мы можем поучиться у Востока. Мы можем узнать,
что в восточных культурах, например в индийской или японской, люди, вступившие в брак, любят друг
друга, проявляя такое внимание и теплоту, о которых мы можем только мечтать, и тогда нам становится
стыдно. Но по нашим понятиям их любовь не является «романтической». Их отношения не основываются
на общности идеалов, и они не предъявляют друг к другу таких невыполнимых требований и нереальных
ожиданий, как это происходит на Западе.
Романтическая любовь – не просто форма любви, а целая психологическая совокупность
убеждений, идеалов, установок и ожиданий. Таким образом, часто у нас в бессознательном существуют
совершенно противоположные идеи, определяющие наше поведение и наши реакции задолго до того,
как мы начинаем их осознавать. Тогда автоматически возникает предположение о том, что представляет
для нас другой человек, что нам следует чувствовать, а на что «не обращать внимания».
Романтическая любовь не означает «любить», она означает быть «влюбленным». Это совершенно
особый психологический феномен. «Влюбляясь», мы верим в то, что нашли конечный смысл жизни,
открывающийся нам в существовании другого человека. Найдя свою недостающую часть, мы ощущаем
целостность и полноту. Кажется, что жизнь стала наполненной сверхчеловеческой энергией,
поднимающей нас в недосягаемые выси над обычным земным существованием. Такая недосягаемость
является для нас верным признаком «истинной любви». Психологическая целостность включает в себя
бессознательное требование, чтобы наш возлюбленный (или супруг) обязательно и постоянно вызывал у
нас эту интенсивность чувств и восторг.
С типичной для западного человека уверенностью в собственной правоте мы полагаем, что
наилучшие отношения между мужчиной и женщиной должны соответствовать отношениям
«романтической любви». По сравнению с романтической любовью другие отношения кажутся нам
слишком холодными и малозначащими. Но если мы, люди западной культуры, будем честными по
отношению к самим себе, то признаем, что наша романтическая любовь протекает не так хорошо и
гладко, как хотелось бы.
Несмотря на ощущение полного восторга, который мы испытываем в период «влюбленности»,
очень много времени приходится проводить в состоянии глубокого одиночества, уединенности и
фрустрации, связанной с неспособностью к истинным и долговременным любовным отношениям. Обычно
мы порицаем других за собственные недостатки, как правило, не осознавая того, что, наверное, именно
нам самим следует изменить свои бессознательные установки, то есть ожидания и требования, которые
мы связываем с окружающими нас людьми и отношениями с ними.
В этом заключается серьезный недостаток западной психологии. В этом же главная
психологическая проблема западной культуры. Карл Густав Юнг говорил, что, обладая способностью
увидеть психическую травму одного человека или целого народа, можно найти доступ к их
бессознательному. Иными словами, излечивая психические травмы, мы приходим к осознанию самих
себя. Если мы действительно предпринимаем определенные попытки понять романтическую любовь, она
становится путем, который ведет нас к бессознательному. Если люди западной культуры освободятся от
того, чтобы автоматически следовать своим бессознательным установкам и ожиданиям, они по-новому
осознают не только свои отношения с окружающими, но и самих себя.
Романтическая любовь играла важную роль в истории многих народов. Мы можем найти
свидетельства ее существования в Древней Греции, Римской империи, древней Персии и феодальной
Японии. Однако наше современное западное общество обладает единственной культурой в своей
истории, где романтическая любовь становится массовым явлением. Оно оказалось единственным
обществом, в котором любовный роман становится основой брака, любовных отношений и культурного
идеала «истинной любви».
Идеал романтической любви возник в западной культуре в средние века. Впервые он появился в
легенде о Тристане и Изольде, а затем в любовной лирике и песнях трубадуров. Этот идеал назвали
«возвышенной любовью», а его модель заключалась в том, что верный рыцарь поклоняется прекрасной
даме, которая в качестве символа абсолютной красоты и совершенства воодушевляет его и вдохновляет
на подвиги; эта идеальная любовь дает возможность проявиться благородству, духовности, утонченности
и остроумию. В наше время «возвышенная любовь» смешалась с сексуальными отношениями и браком,
но мы по-прежнему сохраняем в себе средневековую веру в то, что истинная любовь должна
заключаться в восторженном обожании того мужчины или той женщины, которые становятся для нас
воплощением совершенства.
Карл Густав Юнг показал, что, если в жизни человека вдруг возникает какое-то значительное
психологическое явление, оно обладает огромным бессознательным потенциалом, который повышает
уровень его осознания. То же самое справедливо и для культуры. В какой-то момент истории
человечества в коллективном бессознательном возникает некая новая возможность. Это может быть
новая идея, новая вера, новая ценность или новый взгляд на Вселенную. Это положительный феномен в
своем потенциале при условии его интеграции в сознание, но сначала его влияние может оказаться
чрезмерным и даже разрушительным.
Романтическая любовь – один из таких потрясающих психологических феноменов, появившихся в
истории западной культуры. Она переполняла энергией всю нашу коллективную психику и постоянно
изменяла наш взгляд на мир. Западное общество еще не научилось управлять огромной энергией,
которую несет в себе романтическая любовь. Мы чаще воспринимаем ее как трагедию и отчуждение, чем
как нормальные человеческие отношения. Однако я твердо убежден, что, если мужчина и женщина
станут понимать стоящую за романтической любовью психологическую динамику и научатся сознательно
ею управлять, они обретут новые возможности в развитии отношений и между собой, и с другими
людьми.
Материалом для исследования романтической любви станет легенда о Тристане и Изольде. Ее
можно назвать одной из самых трогательных, прекрасных и трагичных историй. Это первая легенда в
западной литературе, в которой описана романтическая любовь. Это источник, из которого вышла вся
наша романтическая литература, начиная с «Ромео и Джульетты» и заканчивая любовными историями в
кинокартинах, демонстрируемых в провинциальных кинотеатрах. С помощью юнгианской психологии мы
интерпретируем символику мифа и узнаем все, что должны узнать о первооснове, природе и смысле
романтической любви.
Легенда о Тристане и Изольде, так же как и история Парсифаля, – это «мужской миф». Он
изображает жизнь юного Тристана, который стал благородным и самоотверженным героем, а затем
исполнился неземной страсти к королеве Изольде. Это своеобразный символический гобелен, на котором
очень ярко и динамично изображено развитие мужского сознания в процессе борьбы героя за обретение
маскулинности, за осознание своей фемининности, за любовь и любимую. В мифе показан мужчина,
которого разрывают на части то конфликтующие внутренние силы, то силы примирения; они вызывают
ярость в психике мужчины, когда он переживает наслаждение, переполнен романтической страстью и
страданиями.
Тем не менее многое в этом мифе может представлять интерес и для женщин. Универсальная
психологическая динамика, которая проявляется в образе Тристана, является общей для мужчин и
женщин. (Обратите, пожалуйста, внимание на замечания для женщин!) Взгляд на этот миф и ощущение
этой возможности странствия, заложенной в глубине психики человека западной культуры, поможет
женщине не только лучше понимать мужчину в реальной жизни, но и яснее представить себе
сверхъестественные силы, существующие у нее внутри.
И для мужчин, и для женщин честный взгляд на романтическую любовь становится героическим
испытанием. Оно заставляет нас посмотреть не только на прелести и возможности романтической любви,
но и на противоречия и иллюзии, которые существуют у нас на бессознательном уровне. Героические
путешествия и испытания всегда предполагают блуждание в темноте и преодоление препятствий. Но,
преодолев их, мы обретаем новую возможность осознания.
 Замечания для женщин | МЫ: Глубинные аспекты романтической любви | О мифах

О мифах
Не желаете ли, добрые люди, послушать прекрасную историю о любви и смерти? Это повесть о
Тристане и королеве Изольде. Послушайте, как они наслаждались друг другом, как они грустили, как
любили они друг друга к великой радости и к великой печали, как от того и скончались в один и тот же
день – он из-за нее, она из-за него.
Так начинается прекрасная история о Тристане и Изольде. Так бродячие барды и менестрели в
средние века обращались к лордам и леди, рыцарям и простонародью, зазывая их послушать
удивительную историю о любви и приключениях. Все желающие могли бы собраться вместе в огромном
зале какого-нибудь замка или поместья перед камином, в котором потрескивают горящие поленья, чтобы
вновь и вновь возвращать к жизни «великую историю» о рыцаре Тристане и его несчастной любви к
королеве Изольде.
Этот миф – один из самых великих среди всех когда-либо существовавших мифов. Он несет в себе
величие и энергетический заряд мифов о Гильгамеше, Беовульфе и исландских саг. Такие мифы,
обладая сверхъестественной силой, бросают нас в дрожь, вызывают у нас духовный подъем, вытягивают
нас из суеты повседневности и переводят в пространство магии, благородных деяний и неземной
страсти. Однако это еще не все: миф дает нам еще больше. Научившись его слушать, мы обретаем
способность распознавать психологическую информацию и становимся чрезвычайно чувствительными к
истине, скрытой в глубине человеческой души.
Несколько лет назад один школьный учитель грамматики задал в классе вопрос: что такое миф?
Мальчик, родителей которого я хорошо знал, поднял руку и ответил: «Миф – это нечто имеющее правду
внутри и неправду снаружи». Учитель не понял смысла его ответа, но часто дети психологически
оказываются намного мудрее взрослых. Миф – это правда; он не является правдой с точки зрения
внешней физической реальности, однако он совершенно точно отражает психологическую ситуацию, то
есть внутреннюю структуру человеческой психики.
Мифы похожи на сны. Сновидения – вестники бессознательного. Через сны проявляется
содержание бессознательного и соотносится с сознанием. Научившись понимать символический язык
сновидений, человек начинает видеть, что происходит в глубине его психики на бессознательном
уровне, и даже открывает для себя, что следует с этим делать. Юнг показал, что мифы – тоже
символическое выражение бессознательного. Однако через сон выражается динамика личного
бессознательного, тогда как через миф находят свое выражение динамические процессы, происходящие
в коллективном бессознательном общества, культуры или нации.
Миф – это коллективный «сон» целого поколения людей в определенный исторический момент.
Получается так, словно весь народ одновременно заснул, и этот увиденный «сон», миф, выплеснулся
через народную поэзию, песни и легенды. Но миф живет не только в литературе и человеческом
воображении, он сразу же находит выход в формах и направлениях культуры и повседневной
человеческой деятельности.
 Легенда о Тристане и Изольде отражает глубинные структуры западной психологии. В ней много
говорится о том, «что заставляет учащенно биться наше сердце». Она представляет собой живой,
развернутый взгляд на силы, действующие в бессознательном западного человека целое тысячелетие
нашей истории. Кроме того, этот миф дает нам поразительно точную картину романтической любви:
объясняет, почему она появилась в нашей культуре, показывает, что она собой представляет и почему
не приносит счастья.
Эта легенда показывает нам, что романтическая любовь – необходимое условие эволюции
психологии западного человека. Мы можем достичь целостности и перейти на следующий этап
эволюционного развития, только научившись жить с романтической любовью, то есть с тем изобилием
психической энергии, которое в ней содержится. В процессе эволюции сознания наша величайшая
проблема всегда превращается в самую богатую возможность.
Дзен-буддизм учит, что личностный рост всегда включает в себя опыт «застрявшего в горле
раскаленного уголька». В процессе своего развития мы всегда приходим к такой проблеме или
препятствию, которые проникают так глубоко, что мы не в состоянии «ни проглотить их, ни отрыгнуть».
Это сравнение очень точно отражает переживание западным человеком романтической любви: мы не
можем жить с ней и не можем жить без нее – мы не можем проглотить ее и не можем отрыгнуть! Этот
«горячий уголь» в горле постоянно нас тревожит, напоминая о громадном эволюционном потенциале,
который стремится проявиться таким образом.
После многих лет жизни в богатом мире человеческой психики и изучения ее законов Карл Густав
Юнг увидел, как в психической вселенной работает огромная эволюционная Энергия. Он понял, что
человеческая душа всегда стремится к целостности, полноте и максимальному самоосознанию.
Бессознательная часть психики постоянно ищет возможность проявить свое содержание на
сознательном уровне, где оно может быть актуализировано и ассимилировано, увеличив тем самым
степень осознания личности. Психика каждого человека имеет врожденное эмоциональное стремление к
росту, к интеграции содержания бессознательного, к тому, чтобы свести воедино все отсутствующие
части единой личности в полную, целостную и осознанную «самость».
Юнг видел в бессознательном источник, первоматерию, из которой возникает и развивается
человеческое Эго-сознание. Все ценности, идеи, чувства, способности и установки, которые
превратились в действующие части нашей сознательной личности, возникли из «сырой» первоосновы
бессознательного.
Чтобы получить ясный образ этой картины, мы можем представить себе коралловый остров,
выступающий из морских глубин. Океан медленно создавал этот остров, порождая его из самого себя, и
в конце концов вытолкнул его из воды на солнечный свет. В течение нескольких столетий на кораллах
оседала почва, появились растения, а потом – животные и люди, и маленький остров превратился в
крошечный центр человеческой жизни и сознания. Подобно огромному океану, коллективное
бессознательное порождает крошечный остров – сознательную часть психики, Эго, Я, ту часть меня,
которая осознает себя.
Это маленькое сознательное Эго, окруженное беспредельным бессознательным, имеет высокую и
благородную задачу, особую судьбу – жить в окружающем мире. Его роль в эволюционном процессе
состоит в непрерывной интеграции бессознательного, пока сознание не начнет отражать истинную
целостность личности.
Все человечество находится в объятиях огромной эволюционной энергии. Когда коллективное
бессознательное переходит на новый этап этого процесса, оно сметает на своем пути все препятствия.
Для того чтобы возвести новый идеал или новую возможность в человеческое сознание, общество
переворачивается с ног на голову, возникают крестовые походы, рождаются новые религии, и в
результате мощных потрясений целые империи превращаются в руины.
Такое видение эволюционного психического процесса имеет для нас огромное значение – и для
понимания нашего мифа, и для полного представления о романтической любви в ее подлинной
перспективе. Появление романтической любви на Западе положило начало новому этапу в этой
космической эволюции. Романтическая любовь – это маска, скрывающая изобилие новых возможностей,
которые ждут своего часа, чтобы быть интегрированными в сознание. Но то, что началось как огромное
потрясение коллективной психики, должно совершиться и на индивидуальном уровне. Роль личности
заключается в полном завершении решения проблемы, что позволяет ощутить плоды этого
божественного процесса внутри микрокосма нашей души. Именно нам, каждому в отдельности, следует
взять эту не обработанную сознанием энергию романтической любви, эту запутанную совокупность
импульсов и возможностей, превратив ее в осознанную и связанную систему.
Каждый великий миф – символическое свидетельство определенной стадии личностного роста
человеческого общества, вот почему эти волнующие истории захватывают нас целиком и проникают
глубоко в область наших чувств. Легенду о Тристане и Изольде можно назвать черновиком психологии
западного человека в критический, поворотный момент его личностного развития. Он демонстрирует нам
конфликт и иллюзии, а кроме того, те потенциальные возможности, которые заложены в ситуации.
 Итак, теперь мы готовы приступить к чтению этой «великой истории о любви и смерти». Время от
времени мы будем делать в повествовании паузы, чтобы объяснять символический язык черновика и
постигать мудрость, которую несет в себе эта легенда.

ЧАСТЬ I. Повествование о том, как

Тристан родился и рос и как он стал
великим рыцарем
Много лет тому назад, во времена короля Артура, Корнуэльсом правил король Марк. Он был
добрым и справедливым, и все подданные любили его. Однако то время было недоброе: жестокие враги
окружили королевство Марка и вторглись на его территорию. Но славный Ривален, король Лоонуа,
пересек вместе со своей армией всю Францию, пришел на помощь королю Марку и помог ему одержать
великую победу. Король Марк был так благодарен королю Ривалену, что отдал ему в жены свою
единственную сестру Бланшфлер в знак вечной дружбы и союза. Бланшфлер соответствовало ее имя,
которое в переводе с французского означает «белый цветок»: она была скромной, чистой и нежной. В
замке Тинтажель состоялась королевская свадьба. Вскоре у супругов родился сын – в нашей истории вы
еще не раз услышите об этом посланце судьбы. Мальчика назвали Тристаном.
Зловещие вести не заставили себя долго ждать: все города в Лоонуа, где правил король Ривален,
осадили войска вероломного герцога Дюка Моргана. Ривален вместе с Бланшфлер и с войском в это
время находился в плавании. Узнав об осаде, он вернулся, чтобы отразить врага. Однако после
нескольких месяцев войны бедный король Ривален попал в засаду в результате подлого предательства и
был вероломно убит Морганом.
Узнав о смерти мужа, Бланшфлер стала мертвенно-бледной, ее тело сделалось слабым и
безжизненным, а душа страстно желала вырваться из телесных оков. Ей больше не хотелось жить на
этой земле; единственное, чего она жаждала, – соединиться с мужем в ином мире. К тому же в своем
чреве она носила ребенка. Три дня она провела в печали, желая лишь одного – смерти. На четвертый
день она родила сына и, взяв его на руки, сказала:
«Сын мой, давно желала я увидеть тебя: ты самое прекрасное создание, какое когда-либо
породила женщина. В печали родила я, печален твой первый день на этом свете, печален первый мой
тебе привет. И так как ты явился в этот мир от печали, будет имя тебе Тристан – дитя печали».
Промолвив это, она поцеловала сына и умерла. Лорд Роальд Твердое Слово был преданным
маршалом короля Ривалена. Увидев, что война проиграна, он сдал все крепости Дюку Моргану, и все
земли Лоонуа попали в руки тирана. Роальд, побоявшись, что коварный Морган убьет ребенка, спрятал
его, выдав за собственного сына.
Тристан рос красивым и сильным мальчиком вместе с другими сыновьями Роальда. Ничего о себе
не зная, он считал Роальда своим отцом. Пока Тристан рос, его мудрый наставник Горвенал обучил его
всем искусствам, которые приличествовали баронам:
Как управляться с копьем и мечом,
Как владеть щитом и луком,
Как бросать каменные диски,
Как перескочить широкие рвы одним прыжком,
Ненавидеть ложь и вероломство,
Держать свое слово,
Помогать слабым,
Петь и играть на арфе,
Искусно охотиться.
Тристан научился превосходно ездить верхом: казалось, его конь, оружие и он сам составляли одно
целое. Он был смелым и справедливым и владел мечом не хуже взрослого рыцаря. Все мужчины славили
Роальда, глядя на его благородного сына, а Роальд, памятуя о Ривалене и Бланшфлер, чтил Тристана как
своего повелителя.
Однажды норвежские пираты, приплывшие под видом купцов, заманили Тристана на свой корабль.
Несмотря на то что юноша сражался, как молодой лев, пираты его схватили и связали, чтобы выгодно
продать в рабство в какой-нибудь дальней стране. Внезапно поднялся такой сильный шторм, что
огромные волны перекатывались через корабельную палубу. Так как вероломные пираты хорошо знали,
что боги океана очень гневаются на людей, совершающих такие преступления, они решили освободить
Тристана и, хорошо оснастив лодку, посадили в нее юношу. Как только это произошло, океан
успокоился. Вскоре Тристан увидел впереди землю и спокойно причалил к берегу. Эти зеленые берега
оказались королевством Корнуэльсом, которым правил его дядя, король Марк.
 В это время вблизи от берега находились королевские охотники; молодой Тристан так поразил их
своим охотничьим искусством, что они взяли его с собой в королевский дворец. Взглянув на Тристана,
король Марк испытал смутное беспокойство и необъяснимую нежность. Вглядевшись в лицо юноши, он
узнал в нем лицо своей любимой сестры Бланшфлер и ощутил зов крови.
После вечерней трапезы Тристан взял арфу и стал петь старые песни. Едва он запел, его песням
открылось сердце каждого из присутствующих, и глаза их наполнились слезами. Тогда король Марк
сказал:
«Сын мой, да благословен будет учитель, который обучил тебя, и на тебе благословение Божие.
Господь любит добрых певцов. Их голос и голос арфы проникают в сердца людей, пробуждают в них
дорогие воспоминания и заставляют забыть многие печали и многие злодеяния. На радость нам ты
вступил в этот дом. Оставайся с нами надолго, друг мой!»
И Тристан ответил: «Я с удовольствием останусь здесь, мой государь, и верой и правдой послужу
вам как вассал». Три года жил Тристан в Тинтажеле; король заменял ему отца, и взаимная глубокая
любовь возрастала в их сердцах.
Прошло три года, и в королевство Корнуэльс прибыл верный маршал Роальд, который все это
время в дальних странах искал Тристана. Так юноша узнал, кто он такой: племянник короля Марка, сын
короля Ривалена и наследник трона Лоонуа. Тристан переправился в Лоонуа, поднял и повел за собой
свой народ, собрав все мужество, восстал против ненавистного тирана Моргана. Тристан вызвал
коварного врага на поединок и поразил его насмерть мечом, таким образом отомстив за все прошлые
злодеяния.
Тристан отдал Роальду трон Лоонуа, сказав при этом своим баронам:
«Я правитель этой страны, и она мне очень дорога. По божьей милости и при вашей помощи я
отвоевал эту страну, отомстил за короля Ривалена и воздал должное отцу моему. Но два человека,
Роальд и король Марк Корнуэльский, поддержали сироту, скитавшегося бедняка, и мне подобает назвать
их отцами; не обязан ли я воздать им должное? У именитого человека две собственности – его земля и
его тело. И вот Роальду я оставляю мою землю. Отец мой, вы будете владеть ею, и ваш сын после вас.
Королю же Марку я отдаю свое тело: я покину эту страну, хотя она мне и дорога, и пойду в Корнуэльс
служить моему господину, королю Марку. Таково мое решение. Но вы, бароны Лоонуа, мои вассалы и
обязаны мне советом. Итак, если кто из вас хочет предложить мне другое решение, пусть встанет и
заговорит».
При этих словах Тристан и бароны впали в отчаяние, и слезы появились у них на глазах, поскольку
они надеялись, что он останется в Лоонуа и будет продолжать ими править. Но вслух они сказали: «Да
будет на то воля твоя, наш господин».
В те времена Ирландия была могучим королевством, и потому ирландский король обложил
Корнуэльс огромной данью. Подданные Корнуэльса каждый четвертый год, стиснув зубы, в печали и
гневе должны были посылать триста юношей и триста девушек – своих лучших сыновей и дочерей – в
ирландское рабство. Оттуда они никогда не возвращались. Однако на пятнадцатый год король Марк
отказался платить эту дань, и тогда ирландский король пришел в ярость. Королевой Ирландии в то
время была великая колдунья, имевшая брата – великана по имени Морольд. Он обладал такой силой,
что даже пятеро вооруженных рыцарей не могли его одолеть.
И вот в один несчастный день Морольд во главе огромного войска рыцарей высадился в
Корнуэльсе и потребовал дань – триста юношей и триста девушек.
«Но, – сказал он, – если кто-нибудь из рыцарей Корнуэльса захочет в единоборстве со мной
доказать, что король Ирландии незаконно взимает дань, он может вызвать меня на поединок, и я приму
этот вызов. Если Бог даст мне победу в этом бою, значит, правота останется за моим повелителем –
королем Ирландии!»
Так Морольд стоял перед баронами всего королевства, вызывая их на поединок. Но все они
потупили взгляды и испуганно молчали. Тогда на следующий день он снова пришел в королевский
дворец и опять стал вызывать баронов на поединок. Он походил на сокола, находящегося в одной клетке
с воробьями: корнуэльские бароны ежились и втягивали головы в плечи. Однако на третий день вперед
выступил юноша и, преклонив перед королем колени, промолвил: «Мой государь, позволь мне выйти на
бой». Этого юношу звали Тристан.
Тристан бился с Морольдом на крошечном островке, находящемся недалеко от берега. В день
поединка бароны рыдали от жалости к храбрецу, испытывая стыд от того, что у них не было мужества
Тристана. Люди следовали к берегу вслед за Тристаном, молясь за него и рыдая. Они все еще надеялись;
ибо надежда, живущая в сердцах людей, питается малыми крохами.
Причалив к островку, где должен был состояться поединок, Тристан выпрыгнул на сушу и
оттолкнул свою лодку прочь от берега. Увидев это, Морольд очень удивился, и тогда Тристан сказал ему:
«Лишь один из нас вернется отсюда живым. Или мало ему будет одной ладьи?»
 Собравшиеся на берегу люди трижды слышали доносившийся до них с острова яростный крик.
Спутники Морольда смеялись, уверенные в его победе. А женщины Корнуэльса рыдали, встав вдоль
берега, и били себя в грудь, совершая погребальный ритуал.
Наконец в полдень люди узнали отчаливавшую от острова ладью Морольда, увидев, как ветер
наполнял ее паруса цвета королевского пурпура. Тогда они потеряли последнюю надежду и зарыдали от
отчаяния. Но по мере приближения лодки они заметили на ее носу Тристана, держащего в руках два
поднятых меча, на его доспехах играло солнце. Один из юношей с приветственными криками бросился в
воду, не скрывая своей радости, и поплыл к лодке, чтобы первым встретить победителя. Тристан вышел
на берег и, пока люди вытаскивали его лодку, обратился к рыцарям Морольда:
«Сеньоры ирландцы, Морольд был славным воином. Посмотрите, мой меч зазубрен, кусок лезвия
глубоко засел в черепе рыцаря. Возьмите, сеньоры, этот кусок стали – это дань Корнуэльса».
Несмотря на кровь, струившуюся из его ран, Тристан прошел через весь городок Тинтажель прямо
к замку. На протяжении всего пути толпы людей размахивали зелеными ветками и устилали ему дорогу
цветами; они славили Бога, украшали окна домов роскошными завесами; на протяжении всего пути
радостно звучали колокола и трубы. Дойдя до замка, обессилевший от ран Тристан упал на руки к
королю Марку.
Между тем раненый Тристан чувствовал себя все хуже, ибо копье Морольда было отравлено. С
каждым днем он становился все слабее и бледнее; ни один доктор и ни один знахарь не могли его
излечить. Секрет этого яда знали только колдунья, королева Ирландии, и ее дочь, Прекрасная Изольда.
Но обе женщины, обладавшие чудодейственным секретом, жили в Ирландии. День и ночь они
находились у тела Морольда, день и ночь проклинали Тристана из Лоонуа, день и ночь мечтали о
возмездии.
Тристан знал, что в Корнуэльсе у него нет никакой надежды на выздоровление. Его сердце
подсказывало ему идти к берегу моря и там искать либо исцеления, либо смерти.
«Я бы хотел вверить себя морю и его случайностям... Я желал бы, чтобы морские волны унесли
меня одного далеко-далеко, к неизвестной земле. Может быть, там я найду того, кто меня исцелит. И
тогда, может быть, я еще послужу тебе, мой славный дядя, как арфист, охотник и твой верный вассал».
Тогда люди бережно отнесли Тристана на берег и положили его в маленькую лодку без весел и
парусов. Он оставил на берегу свой меч, который больше ничем не мог ему помочь. Положив Тристана в
ладью, люди со слезами на глазах оттолкнули ее от берега, предоставив его воле Бога. И море унесло
ладью прочь...
Семь дней и семь ночей море носило по волнам Тристана и наконец пригнало его к берегу. Как раз
в эту темную ночь рыбаки услышали мягкие серебряные звуки арфы, скользившие по водяной глади. На
рассвете рыбакам удалось найти его безжизненное тело, лежащее в лодке, а его рука покоилась на
молчащей арфе. Рыбаки вытащили Тристана на берег, и один из них отправился известить о находке
леди, обладавшую даром исцеления.
Эту леди звали Прекрасная Изольда; ее матерью была колдунья, королева Ирландии, а гавань
носила название Вейзефорд; неподалеку отсюда покоился прах Морольда. Рыбаки отнесли раненого
чужестранца к принцессе Изольде. Из всех женщин мира лишь она одна могла спасти Тристана. Но из
всех женщин мира лишь она одна желала его смерти.

1. Бланшфлер
Теперь мы оставим Тристана на какое-то время в Ирландии и сделаем в своем повествовании
паузу. Наступило время посмотреть на символический язык нашего мифа, чтобы понять истину, которой
он должен нас научить.
В самом начале истории мы видим героя, рожденного в печали, видим, что он потерял мать на
следующий день после рождения. Но кто такой этот ребенок? Что означает для нас смерть Бланшфлер?
Потеря матери – событие в жизни не только Тристана. Тристан – прототип современного западного
мужчины, родоначальник современной западной культуры. Менталитет Тристана – это наш, западный
менталитет, его проблемы – это наши проблемы, а его потери – это наши потери.
Психологически наша эра началась в двенадцатом столетии, в то время, когда родился Тристан,
дав жизнь настоящему мифу. Это столетие стало великим водоразделом в нашей истории. Зародыши и
семена современного мышления были заложены и посеяны еще тогда: все, что мы представляем собой
сегодня, – наши установки, ценности, конфликты и идеалы – выросло из тех самых семян. Коллективная
психика напоминает дерево с раскидистой кроной, которое растет очень медленно – столетие за
столетием. С точки зрения этого огромного, развивающегося коллективного разума тысячелетие – очень
короткий срок.
Тристан родился в средние века и рос тысячу лет, чтобы стать современным западным мужчиной.
Его мать и отец, Бланшфлер и король Ривален, символизируют старый порядок, старый способ
европейского мышления. Перед смертью они рождают ребенка, и этот ребенок – воплощение
современного западного мышления. Это Тристан, Новый Человек.
После трагической смерти Бланшфлер Тристан остается один в омраченном печалью мире и
оказывается лишен почти всех признаков фемининности. И мы, подобно Тристану, получаем в
наследство такой же мир. Бланшфлер – это символ внутренней фемининности. Она олицетворяет
фемининную часть души западного мужчины, фемининные ценности, существовавшие когда-то в нашей
культуре. Ее смерть символизирует тот печальный день в нашей истории, когда патриархальный
менталитет окончательно и бесповоротно вытеснил фемининность из нашей культуры и личной жизни.
Тристан осваивает искусства, которыми владеют бароны. Какие же? Управляться с мечом и копьем,
стрелять из лука, ездить верхом и перескакивать через широкие рвы, охотиться. Все это отражает
маскулинную сторону жизни. Обладание силой, подготовка к сражениям, защита территории. Все эти
умения потребуются каждому герою – можете быть уверены! Однако они представляют лишь половину
человеческой сущности. У короля Марка не было королевы, его сестра Бланшфлер умерла. Та часть
жизни, которая определяется фемининностью, – любовь, чувственные отношения, интроспекция,
интуитивное и лирическое переживание жизни – все это было, но исчезло в Корнуэльсе и Лоонуа.
Единственным символом фемининности, оставшимся у Тристана, была его арфа, и, как мы увидим в
дальнейшем, именно она и спасла ему жизнь.
Мы сможем лучше понять эту историю, если проясним, что имеется в виду под фемининностью.
Юнг открыл андрогинность психики: она состоит из маскулинной и фемининной составляющих.
Таким образом, структура психики любого мужчины устроена так, что в своей совокупности она
содержит богатство обеих частей, обеих сущностей, обеих составляющих сил и возможностей.
Человеческая психика спонтанно разделяется на дополняющие друг друга противоположности и
представляет их в качестве маскулинно-фемининной констелляции. Какие-то свойства она определяет
как «маскулинные», некоторые другие – как «фемининные». Подобно «инь» и «янь» в древнекитайской
психологии, эти взаимно дополняющие противоположности сбалансированы и уравновешены между
собой. Ни одна человеческая ценность, ни одно качество не являются сами по себе полными: они
должны быть соединены со своей маскулинной и фемининной «природой» в осознанном синтезе, если
мы желаем достичь баланса и целостности.
Нашу способность к привязанности и любви относят к «фемининным» качествам, происходящим из
фемининной части души. По контрасту считается, что обладание силой, умение держать ситуацию под
контролем и защита территории относятся к качествам, характерным для маскулинной части души. Для
того чтобы стать гармонично развитой личностью, каждый из нас – и мужчина, и женщина – должен
развивать обе части психики. Мы должны быть способны справляться с любовью и силой, ослаблять и
усиливать контроль, спонтанно отдаваться на волю судьбы – при этом каждое качество должно
проявляться вовремя.
Когда мы говорим о чертах фемининности, то ни в коем случае не имеем в виду, что они «присущи
только женщинам». Мы говорим о внутренних, психологических свойствах, которые являются общими и
для мужчин, и для женщин. Когда мужчина развивает в себе силы внутренней фемининности, он
действительно становится по-мужски более зрелым. Становясь более человечным, он больше проявляет
себя как мужчина. Сильный мужчина – тот, кто может проявить свою любовь к детям и одновременно в
течение рабочего дня участвовать в конкурентной борьбе делового мира. Сила его маскулинности
возрастает и приходит в равновесие с характерной для его внутренней фемининности способностью
вступать в отношения и развивать их, выражать свои эмоции и чувства.
Каждый из нас стремится к целостности, к тому, чтобы интегрировать все
конфликтующие между собой части психики. Для такого объединяющего центра личности
существует особый термин – «самость», который ввел Юнг.
Самость – это сумма разных сил, энергий и качеств, живущих внутри нас и делающих
нас теми, кем мы являемся, то есть уникальной личностью. Самость – это сбалансированное,
гармоничное и симметричное соединение, находящееся в самом центре человеческого
создания, которое каждый из нас ощущает внутри себя. Но мы редко осознаем свою самость,
редко ощущаем себя единой и целостной личностью. Обычно мы представляем собой
хаотичную массу конфликтующих желаний, ценностей, идеалов и возможностей, иногда
осознаваемых, а иногда бессознательных. При этом бессознательные желания
одновременно тянут нас в разные стороны.
Суть «просветления» состоит в осознании этих отдельных и конфликтующих частей личности, в
том, чтобы разбудить в себе врожденную способность соединения, позволяющую собрать все
составляющие в одно целое. В пробуждении объединяющей способности самости состоит великая цель
психологической эволюции; это жемчужина, которой нет цены, объект наших страстных стремлений.
Именно эта возможность проявляется в дуализме маскулинно-фемининной природы психики.
В мифологической символике самость часто представлена разнополой парой: король и королева,
божественные брат и сестра, бог и богиня. При помощи символизма королевской четы психика сообщает
нам о единстве самости, несмотря на наше ощущение ее в качестве дополняющих друг друга
противоположностей. Она демонстрирует нам, что мы должны совершить брак – святой синтез двух
великих полярностей человеческой натуры. Наподобие драконов инь и ян, наши внутренние король и
королева постоянно творят, создавая свое королевство самости из маскулинной и фемининной энергии в
вечном космическом танце.
Однако в мире Тристана не было королевы! Там есть только король. Это Марк. Королева умерла:
Бланшфлер ушла из этого мира.
Именно фемининность придает жизни смысл – связь с бытием других людей, способность смягчать
власть любовью, осознание глубоких чувств и ценностей, уважение нашего земного существования,
наслаждение земными красотами и интроспективный поиск внутренней мудрости. В быстром изменении
этих качеств не много смысла. При помощи копий и мечей мы создадим наши империи, но эти империи
не дадут нам ощущения смысла и цели бытия.
Однако смерть Бланшфлер не означает, что мы навсегда потеряли эти качества. Смерть в мифе
или в сновидении символизирует прекращение осознания какого-то психического материала. Тем не
менее этот материал остается в бессознательном и ждет своего часа, чтобы вновь восстановиться в
сознании. Сегодня мы видим, как люди пытаются вернуть Бланшфлер в сознание. Они стремятся
научиться выражать свои чувства, не прятать свои эмоции, пробудить интуитивную сторону жизни. Что-
то дает осечку, что-то становится преходящим, уменьшается до попыток самосознания и внутренней
«спонтанности», но, по крайней мере, люди делают попытки найти Бланшфлер.
Почему же все-таки Бланшфлер умерла? Почему западный человек потерял так много своих
возможностей любить, чувствовать и быть привязанным к другим?
Взгляните на Бланшфлер! Вокруг нее одна война, она вышла замуж, чтобы заключить военный
союз, она была вовлечена в войну в Лоонуа, в которой погиб ее муж и которая погубила в ней волю к
жизни. Бесконечные походы, нескончаемые военные лагеря. Все, что она видит и знает в жизни,  – это
солдаты, сражения, военные союзы и смерть. В нашей культуре внутренняя фемининность точно такая
же – всегда в походах и лагерях, постоянно втянутая в пыльный состав энергичных мужских
устремлений, задыхающаяся от войны, забытая в вечном оглушающем лязге стали.
В тот холодный день, когда в Лоонуа умерла Бланшфлер, фемининная составляющая западной
души переместилась в Ирландию, на некий мифический остров, находящийся где-то за морем. Она ушла
жить в бессознательное, чтобы там дождаться лучших времен, когда она сможет вернуться к
человеческой жизни.

2. Дитя печали
«В печали родила я, печален твой первый день на этом свете, печален первый мой тебе привет. И
так как ты явился в этот мир от печали, будет имя тебе Тристан – дитя печали».
Мир короля Марка, короля Ривалена и Дюка Моргана – это живое воплощение нашего
патриархального мышления. Никто из нас полностью не осознает, насколько сильны наши
патриархальные предрассудки. Ни один из нас явно не представляет, до какой степени маскулинное
стремление к власти, продуктивности, престижу и «совершенству» обедняет нас, вытесняя ценности,
присущие фемининности, прочь из нашей жизни.
Подобно Тристану, мы – дети печали. Жители Запада – дети своей внутренней нищеты, несмотря
на то что во внешнем мире они имеют почти все, что хотят. Возможно, ни один народ в истории не
страдал так, как мы, от одиночества и разобщенности, не имел столь смутного представления о
ценностях и не был так невротичен. Мы подавили и подчинили себе окружающий мир силой кувалды и
точностью электроники. Мы накопили беспрецедентное количество ценностей. Но только немногие из
нас, только единицы действительно живут в мире с самими собой, свободны в своих отношениях,
содержательны в любви и чувствуют себя в этом мире, как дома. Большинство из нас страдает в поисках
смысла жизни, ценностей, из-за которых стоит жить, любви и искренних человеческих отношений.
Наша печаль порождена потерей этих свойственных фемининности ценностей, которые мы предали
анафеме и вышвырнули из своей культуры. Бланшфлер не смогла выжить в культуре, где ценятся и
существуют лишь стремление к почестям, власть, конкуренция и мечта «стать первым». Самое начало
мифа повествует нам о том, какой мир мы построили, – мир, в котором родился Тристан. Постоянные
войны; мужчины думают лишь о том, чтобы создать империю, овладеть территорией, накопить богатство
и любой ценой покорить окружающий мир. Мы до сих пор называем это прогрессом. Но такой
искаженный менталитет убивает Ривалена и Бланшфлер и оставляет сиротой Тристана.
Брак короля Ривалена и Бланшфлер символизирует попытку Запада найти некий синтез в рамках
патриархального мышления. Но эта попытка безуспешна, так как опирается на наши предположения, что
фемининные ценности должны всегда находиться в подчинении у маскулинного стремления к власти. В
конце концов Дюк Морган, символизирующий квинтэссенцию всех патриархальных установок, разрушает
весь этот хрупкий синтез: он убивает короля и королеву.
 Бланшфлер никогда не занимала подобающего себе места в этом обществе; ценности, которые она
представляла, никогда не имели права на уважение. Несмотря на то что Марк любит свою сестру,
фактически он продает ее Ривалену за его помощь в защите королевства, тем самым скрепляя
политический союз. Она становится для него частью собственности, которую можно использовать в
соответствии с необходимостью, определяемой мужским Эго, чтобы удовлетворить его стремление к
власти. Если мы будем более внимательны, то увидим все это в современном обществе. Когда мужчина
использует чувства женщины, чтобы получить над ней власть, когда он вступает в дружеские отношения
лишь затем, чтобы продать что-либо своему другу, когда мужчина в телевизионной рекламе предлагает
купить его продукт, «если мы действительно любим своих детей», он цинично заставляет любовь
служить своему стремлению к власти и выгоде. Таким образом, все общество в целом лишается
Бланшфлер, продолжая торговать ею.
Дюк Морган олицетворяет окончательный предел, конечную стадию деградации патриархального
менталитета. Он нападает на короля Ривалена, едва тот поворачивается спиной; он прячется и ждет, а
потом убивает. Он не создает ничего хорошего, он лишь грабит. Дюк Морган символизирует
маскулинную часть психики, потерявшую контакт с внутренней фемининностью; это сила, вышедшая из-
под контроля разума, не найдя соответствующего баланса в любви, чувстве и человеческих ценностях.
Она ищет только власти. Она разрушает все человеческое и нежное, опускаясь до жестокости.
В наше время не стоит далеко ходить, чтобы найти Дюка Моргана. Мы можем встретить его в
правительстве, корпорациях и даже среди домовладельцев. Если взглянуть честно, мы можем найти его
признаки у самих себя, ибо он вездесущ. Когда мы клевещем на свою внутреннюю фемининность и
теряем контакт с ее ценностями, то превращаемся в Дюка Моргана. Мы проводим целые дни,
размышляя, как вырваться вперед, победить, как выдержать конкуренцию в деловой сфере и обществе,
как сделать нашу семью и друзей именно такими, какими мы бы хотели их видеть. Мы забываем о том,
что значит быть честными по отношению к собственным ценностям, к своему внутреннему миру, к
людям, которых любим.
Призрак Дюка Моргана заставляет нас обратить внимание на глубокую психологическую
реальность: ни один аспект человеческой психики не может пребывать в здоровом состоянии до тех пор,
пока он не будет сбалансирован своей непосредственной комплементарной противоположностью. Если
маскулинная часть психики попытается существовать без своей «второй половины», то есть без
фемининной составляющей души, маскулинность лишается своего противовеса, нарушается равновесие,
что в конце концов приводит к чудовищным последствиям. Власть без любви превращается в
жестокость. Чувства без силы маскулинности становятся безликой сентиментальностью.
Когда одна составляющая человеческой природы нарушает баланс с другой ее стороной, она
заставляет страдать душу. Так проявляет себя тиран Дюк Морган. Он вытесняет в бессознательное свою
комплементарную противоположность. Так произошло с Бланшфлер. Но бессознательное не будет
терпеть такой дисбаланс; мы уже знаем, что величайшим достоинством психики в целом является ее
стремление к полноте, целостности и балансу. Фемининность вернется. На другом берегу моря ждет
Изольда. Когда она появится, самодостаточный патриархальный мир уже никогда не будет таким, каким
он был прежде.
Поэтому дитя печали может надеяться. Тристан – не только дитя печали, но и дитя надежды.
Ребенок как символ всегда олицетворяет новую возможность, новое сознание, зарожденное в
человеческой психике. Тристан унаследовал мир печали, но он унаследовал и внутреннюю силу,
возможность создания нового мира и нового понимания. Тристан – это герой. Он пойдет вперед и
победит Дюка Моргана. Он восстановит свои права на престол. Он встретит Изольду – новое воплощение
Бланшфлер. Тристан – это все мы, вместе взятые. Тристан – это каждый из нас в отдельности. Мы несем
в себе его печаль, его вызов судьбе, его надежду.

3. Острова сознания, моря Господа

Бога
Отважная душа, мы вместе отправляемся
навстречу испытаниям: я с тобой, а ты со мной.
Мы отправляемся туда,
куда еще не осмелился пойти ни один моряк,
Рискуя кораблем, жизнью и вообще всем...
О отважная душа,
О дальний, дальний парус.
О страшное, но свободное наслаждение!
Это ли не моря Господа Бога?
 О дальний, дальний парус!
Для всего человечества во все времена море было великим символом бессознательного. Дальние
морские острова, экзотические королевства и далекие земли всегда представляли собой Великое
Неизвестное. Наше страстное желание добраться до этих мест, где существуют волшебство, магия,
ковры-самолеты и добрые духи, несет в себе огромный внутренний смысл. Такова наша тоска по
загадочным, неисследованным островам собственной психики, по открытию скрытых в нашей душе
возможностей, по тому, что мы никогда не знали, никогда не испытывали и никогда не пробовали.
Во времена Тристана мир был совсем небольшим. Экзотической неизвестной землей с другой
стороны моря была Ирландия. В Ирландии можно было найти королеву-колдунью, сказочную принцессу,
драконов и великанов. Во времена Уолта Уитмена такую мистическую область бессознательного
символизировала Индия, и путешествие в Индию становилось героическим странствием в
бессознательное, «куда еще не осмелился пойти ни один моряк». В нашем столетии мы имеем другой
миф и другой символ: космические корабли приносят свидетельства существования жизни в других
галактиках и планетах, существования внеземных цивилизаций, более развитых и мощных, чем наша, у
которых мы научимся новым и удивительным вещам.
Каждая из этих мифических областей обозначает человеческую психику. Эго живет на своем
крошечном островке в Корнуэльсе, этой маленькой частичке обширной психической вселенной, и ему об
этом известно. Но среди моря бессознательного, среди огромного межзвездного пространства
существуют другие «островки сознания» со своими собственными ценностями, своими силами, своими
мировоззрениями. Эти центры сознания Эго стремится синтезировать.

Корнуэльс – это остров Эго с доминирующей патриархальной установкой. Ирландия – остров

бессознательной матриархальной фемининности, управляемый королевой-колдуньей. Ни один из них не
может жить без своей комплементарной противоположности. Корнуэльс должен отправиться в
Ирландию, или Ирландия должна прийти к Корнуэльсу.
Бессознательное все сильнее тянет Тристана по направлению к Ирландии, ибо Тристан – это герой,
который должен соединить оба острова. Он должен пуститься в плавание по этим морям Господа Бога и
идти туда, «куда до сих пор не отважился пойти ни один моряк».
Даже пираты служат этому эволюционному процессу. Когда для Эго наступает время отправиться в
путешествие в поисках целостности, происходят странные и парадоксальные вещи: судьба выбирает для
этого весьма необычных посланцев. Похищение пиратами – ужасное несчастье. Но, становясь мудрее,
мы начинаем понимать, что превратности и несчастья жизни – это вестники
бессознательного, толкающие наше Эго на путь приобретения нового опыта и новых
испытаний самости. Так Рок под видом отвратительных и мерзких пиратов, пропахших ромом и
кровью, перенес Тристана с суши на море и толкнул его в направлении следующей пристани в его
эволюционном путешествии.
Конечно же, между Корнуэльсом и Ирландией происходит борьба. Внутренние попытки синтеза
всегда начинаются с конфликта. Поэтому когда мы впервые слышим об Ирландии, то одновременно
слышим о дани, о дани ужасной – триста юношей и триста девушек! Давайте посмотрим, что это значит.
Если мужчины и женщины цепляются за доминирующие патриархальные установки и отказываются
жить в мире с внутренней фемининностью, она будет требовать дань: когда мы отказываемся
интегрировать новое энергетически заряженное влечение, скрытое в бессознательном, бессознательное
так или иначе потребует соответствующую дань. Эта «дань» может принимать форму невроза,
подавленного настроения, ипохондрии, навязчивых состояний, болезненного воображения или
парализующей депрессии. В своих сочинениях Карл Густав Юнг дает нам живой пример. Его пациентом
был ученый, высочайший интеллектуал. Он пытался существовать, исключив свои чувства, лишив себя
эмоциональной связи и религиозной жизни. Внезапно у него возникла навязчивая идея в то, что он
болен раком желудка. Рака не было, но он испытывал физическую боль и ужасно от нее страдал. Эта
навязчивая идея парализовала его самого и его профессиональную деятельность. Строгий рациональный
ум ученого не мог разрешить эту проблему. Он получил облегчение от своих навязчивых мыслей, только
согласившись реинтегрировать свою внутреннюю фемининность, то есть человеческие и духовные
ценности, от которых он отказался много лет назад. Таков Морольд. Такова дань Морольда, которую
следует заплатить за его меч.
Если бы только мы могли научиться признавать фемининность. Если бы мы знали, как
добраться до Ирландии и обрести мир! Вместо этого мы пытаемся избавиться от своей
фемининности, и делаем это неосознанно, но навязчиво: мы объедаемся и напиваемся, мы
попадаем под власть своего настроения, нас мучают головные боли. Если бы мы научились
управлять своей фемининностью, продажа болеутоляющих средств сократилась бы очень
существенно. Нам требуется научиться гулять, когда светит солнышко, и видеть земные
краски, относиться с должным уважением к своему телу, быть чуткими к музыке, жизни и
прислушиваться к собственным снам, не скрывать эмоции от людей, которых мы любим. В
этом случае мы можем обрести мир; мы больше не обнаружим Морольда перед нашей
дверью и не почувствуем у себя на горле острие меча.
Но мы не можем этого сделать, увязнув в своих патриархальных установках в
бессознательном Корнуэльсе. Мы должны отправиться к тем частям своей психики, которых
едва касались и которые едва знаем. Мы должны плыть вперед и направляться в глубокие
моря, рискуя всем и оставаясь в безопасности в плаванье по морям Господа Бога.

4. Меч и арфа
Следует уточнить, что Тристан является одновременно в двух ипостасях: в виде Эго западного
мужчины, то есть его Я, которое переживает эту историю, и в образе главного героя. Для нас это
обстоятельство имеет огромное значение. Эго западного человека жаждет героизма. Только героический
дух поднимает нас над мелким эгоцентризмом, только он заставляет нас служить высокому идеалу,
именно он вдохновляет нас на движение по эволюционному пути.
Героическое странствие очень специфично: герою приходится совершить путешествие в
собственные глубины, встретиться там с драконами и великанами и найти скрытые сокровища. Внешняя
роль героя в наше время становится все менее и менее уместной. Штурм каких-то «реальных» замков и
победа над «реальными» драконами уже не помогают. Но самая героическая задача из всех
существующих может быть поставлена перед любым человеком, безотносительно к внешним
обстоятельствам его жизни. Каждый из нас может заняться своим внутренним миром и решать задачу
достижения целостности и полноты.
Герою требуются две вещи – меч и арфа. С этого момента вся наша история представляет собой
внутреннее соперничество меча и арфы у Тристана. Тристану нужен меч, чтобы сражаться, сначала с
вероломным Дюком Морганом, потом – с жестоким Морольдом. Меч символизирует жесткое, агрессивное
присутствие маскулинной энергии, умение держать ситуацию под контролем, получение преимущества и
победу над противником. На уровне сознания меч означает дискриминирующий интеллект, который
умеет разделять и анализировать. Образно говоря, он «пронзает» проблемы и идеи, чтобы их понять;
это логическая, критическая способность мышления.
Каждому из нас требуется энергия меча. В современной жизни необходимо уметь логически
мыслить и анализировать. Иногда мы должны быть сильными и уверенными в себе. Но иногда не
помогают ни сила, ни логика; тогда следует обратиться к арфе.
После сражения с Морольдом, когда Тристан был ранен и его меч больше не мог ему служить, он
его отложил и взял арфу. Именно арфа сопровождала его в морском путешествии. Арфа – это
лирическая, чувственная сторона, символизирующая внутреннюю фемининность. Сила, которую Тристан
получает от арфы, дает ему возможность открывать свои чувства, выражать любовь и устанавливать
отношения с людьми. Именно эта сила пробудила любовь между Тристаном и его дядей. Услышав звуки
арфы, король Марк воскликнул: «На радость нам ты вступил в этот дом. Оставайся с нами надолго, друг
мой!»
Арфа символизирует силу, которая способствует развитию ценностных смыслов, утверждает истину
и добро, воздает должное прекрасному. Арфа дает герою возможность заставить меч служить
благородным идеалам. Эта история демонстрирует, как арфа способствует нашему путешествию по
морям бессознательного.
Чтобы быть целостной личностью, герой должен иметь оба атрибута. Без меча арфа становится
бездейственной. Но без арфы меч превращается в эгоистичную жесткую силу. В своих отношениях люди
путают и смешивают эти две энергии чаще, чем в других областях своей жизни. Мы часто слышим, как
мужчина и женщина пытаются «установить истину», споря, критикуя друг друга, рассуждая логически,
находя изъяны в аргументах противоположной стороны, упорно отстаивая свои позиции. А потом
удивляются, почему все спонтанное ощущение любви и теплоты исчезло из их близких отношений. Такие
переговоры всегда символизирует деятельность меча. Люди разговаривают на языке оружия.
Меч не может созидать и строить отношения. Он не может ничего сотворить, ничего связать
воедино. Он может лишь разрубить на части целое. Если вы хотите укрепить или построить отношения,
вам следует научиться говорить на языке арфы. Вы должны поддержать другого человека, проявить
свою любовь, чувства и даже оказывать ему почтение. Этот закон абсолютен: арфа лечит и связывает
воедино; меч наносит раны и разрубает на части.
Победа Тристана над Морольдом дает нам урок правильного применения меча. Нам следует
обратить на это внимание. Морольд олицетворяет ужасные силы – примитивную, дикую энергию,
которую бессознательная фемининность спускает с привязи против маскулинного Эго, стремящегося ее
подавить. Как только на сцене появляется Морольд, все рассуждения и переговоры прекращаются;
начинается смертельная война. Бессознательной фемининности требуется не любое место в жизни
мужчины – ей нужна абсолютная власть. Она добивается того, чтобы Тристан платил дань и подчинялся
ее приказам.
 Таким образом, возникает значительный сдвиг от односторонней патриархальной установки к столь
же несбалансированной установке, которая определяется фемининностью. Здесь не может быть
никакого брака, никакого синтеза: только порабощение и подавление противоположной крайностью –
доминирующей фемининностью.
Если мужчина сдается и платит ей дань или его Эго разрушается в схватке с Морольдом, он теряет
свою маскулинность и становится рабом своей фемининности.
Мы можем наблюдать, как это происходит с некоторыми мужчинами на отдельных этапах жизни.
Мужчина, который всегда был жестким, агрессивным добытчиком, подвергается атакам своей
фемининности, вырвавшейся из бессознательного, подобно джину из бутылки. Эти атаки могут
принимать форму болезни, депрессии, потери интереса к жизни. Внезапно человек становится грубым,
слишком эмоциональным, нерешительным. Когда он становится рабом своего настроения и впадает в
ипохондрию, жена должна принимать за него все решения.
На этом этапе нашего повествования мы сталкиваемся с великим парадоксом. Прежде чем
маскулинное Эго заключит мир со своей внутренней фемининностью, прежде чем станет возможен союз
противоположностей, оно должно вступить в поединок с Морольдом. Мужчина прежде всего должен
уметь защитить себя от дикой, неуправляемой энергии внутренней фемининности. Он должен развить
достаточно сильное маскулинное Эго, чтобы иметь возможность разговаривать на равных с мощной
внутренней фемининностью.
Многие люди на Западе, увлеченные восточными религиями и философиями, однако
недопонимающие их суть связывают достижение своего идеала с избавлением от Эго. Нам следует
осознать абсолютную необходимость Эго. Оно играет жизненно важную роль в великом драматическом
процессе развития сознания. Эго имеет свою особенную цель достижения внутренней «Ирландии»,
установления синтеза между двумя разными центрами сознания в пределах мирной психической
вселенной. Для решения этой задачи мужскому Эго требуется герой наподобие Тристана. И первое
задание этого героя состоит в усилении своего маскулинного сознания.
В этом для мужчины заключается суть правильного владения мечом. Он должен обладать энергией
меча, чтобы защитить свою сознательную жизнь, и энергией арфы для путешествия в бессознательное.
После прекрасной победы Тристана над Морольдом все вокруг ликовали. Мы помним, что люди
приветствовали победителя радостными криками, в честь победы звонили колокола. Все то же самое
происходит внутри мужчины, когда он побеждает Морольда и одновременно одерживает победу его
маскулинность. Человек ощущает великое чувство освобождения и триумфа, празднуя победу над
силами, которые делали его слабым и зависимым. Но, даже когда мужчина ликует, он поражен, ибо
ранен отравленным копьем.
Ужасна игра судьбы! Правда восторжествовала над ложью. Дети спасены благодаря мужеству
Тристана. Почему же тогда жестокий удар судьбы в образе отравленной пики поражает Тристана? Герою
следует отправиться в Ирландию. Иначе он никогда не встретит Прекрасную Изольду. Иначе Тристан
просто вернется к одностороннему патриархальному менталитету Корнуэльса, поздравляя самого себя с
достижением маскулинного совершенства, чтобы больше никогда не думать о каком-то приближении к
фемининности. Отравленная пика демонстрирует нам, что не существует конечной победы над
внутренней фемининностью: в каждой победе будет присутствовать рана, нанесенная отравленной
пикой. И когда герой празднует победу, из его вен сочится его поражение. Вот что заставляет мужчину в
конце концов умерить свое высокомерие и добровольно отправиться навстречу фемининности.
Тристан демонстрирует нам, как следует сдаваться, выбрав нужный способ и нужный момент. Он
отложил в сторону свой меч, лег в лодку без руля и без ветрил, взяв лишь свою арфу, отдав себя на
волю волн.
Бывает так, что в жизни мужчины наступает время, когда его Эго не может найти ответа. У него
недостаточно знаний, не хватает ресурсов, необходимых для разрешения безвыходной ситуации. Кого бы
из жителей Корнуэльса ни спрашивал Тристан, никто не мог излечить его болезнь. В такое время
мужчина может потерять над собой контроль. Тогда ему следует вспомнить слова Тристана: «Я бы хотел
предоставить себя воле моря и его случайностям... Неважно, какая это будет земля, лишь бы я мог там
исцелить свои раны». Ему следует положиться на волю своего бессознательного и плыть по его течению,
пока он не найдет островок нового сознания для нового этапа своей жизни.
Одна из великих сил внутренней фемининности состоит в способности устранить и отбросить на
какое-то время контроль Эго, перестать пытаться управлять ситуацией и людьми, повернуть человека
навстречу судьбе и ждать, куда его направит Вселенная. Отбросить парус и весла – значит исключить
индивидуальный контроль и предоставить себя воле Бога. Оставить меч – значит перестать пытаться
понимать интеллектуально и мыслить логически, прекратить принудительные действия, предоставить
возможность событиям следовать своим естественным ходом. Взять арфу – значит ждать спокойно,
слушая свой внутренний голос, голос мудрости, которая приходит не от логики или деятельности, а из
чувств, из окружения, из иррациональности и лирики.
 Мы видим Тристана, оставленного на волю волн. Мы слышим звуки арфы, скользящие над водной
гладью. Увлеченный энергией, которая намного превосходит возможность понимания Эго, лишенный
возможности ориентации, Тристан все-таки достигает Ирландии. А здесь его ждет Изольда.

270 р.

ЧАСТЬ II. Повествование о том, как

Тристан был побежден с помощью
любовного зелья
Вернемся к истории о Тристане. Мы оставили его, когда он оказался в Ирландии. Рыбаки
обнаружили прибитую к берегу лодку, в которой находился герой, вытащили его на берег и отнесли во
дворец Прекрасной Изольды. Несмотря на его болезнь и лихорадку, принцесса увидела его прекрасное
сложение и догадалась о его благородном происхождении. Пока Тристан спал, Изольда и ее мать,
королева-колдунья, лечили его тайными снадобьями, зельями и заговорами. Через какое-то время
Тристан почувствовал, что выздоравливает. Все это произошло благодаря тому, что никто из рыцарей
Морольда его не узнал, а Тристан не сказал ни слова о том, кто он такой и откуда прибыл. Как только у
него оказалось достаточно сил, чтобы двигаться, он исчез из дворца и отправился на родину, найдя путь
через морские просторы. Он вернулся в Корнуэльс, где его с изумлением и радостью встретили король
Марк с придворными.
Однако в Корнуэльсе у Тристана были враги. Четыре вероломных барона ему завидовали и
ненавидели его, так как он был самым доблестным и самым любимым рыцарем во всей стране, а король
объявил его наследником престола. Эти четыре барона собрали остальных баронов королевства и
объявили: «Тристан – колдун. Иначе как ему удалось победить великана? И с помощью какого
волшебства он мог исцелиться? А потом вернуться, избежав на море верной смерти? Если он станет
королем, мы получим земли из рук колдуна!»
Многие бароны поверили их словам, ибо лишь некоторые из них знали, что все совершаемое силой
волшебства можно совершить и силой добра, любви и мужества. Они пришли к королю Марку и
потребовали, чтобы он женился и новая королева родила ему наследников, иначе они поднимут мятеж.
Король оказался в тупике и втайне искал пути сохранить свой трон для Тристана.
Однажды в окно замка Тинтажель влетели два воробья и уронили золотой волос, очень длинный и
сиявший как солнечный луч, прямо в протянутую руку короля. Тогда Марк созвал своих баронов и
объявил, что хочет им угодить и готов жениться, но королевой может стать лишь та женщина, которой
принадлежит этот золотой волос, и никакая другая. Тристан поклялся найти красавицу с золотыми
волосами, желая снять с себя несправедливое подозрение и доказать, что он не претендует на трон.
«Поиски эти опасны, но я снова готов ради тебя подвергнуть свою жизнь опасностям, чтобы твои
бароны знали, как дорого мне твое расположение. Я клянусь честью: либо я умру в этом испытании,
либо привезу тебе королеву с золотыми волосами».
Однако Тристан, увидев золотой волос, про себя улыбнулся, ибо он хорошо запомнил Прекрасную
Изольду и поэтому уже знал обладательницу золотого волоса.
Тристан снарядил корабль и отправился в Ирландию. Его команда тряслась от страха, ибо с тех
пор, как погиб Морольд, ирландский король вешал любого корнуэльского моряка, который попадал к
нему в плен. Прибыв в Вейзефорд, Тристан назвался купцом и стал дожидаться случая получить в свои
руки принцессу Изольду. Вдруг в Ирландии появился свирепый и отвратительный дракон, который
наводил ужас на всю страну. Ирландский король объявил, что выдаст свою дочь Изольду замуж за
рыцаря, который одолеет страшного дракона. Услышав это, Тристан, не теряя времени, облачился в
доспехи, оседлал своего жеребца и отправился на схватку с драконом.
Чудовище было таким свирепым, что конь Тристана упал замертво, пораженный его дыханием, а
копье рыцаря сломалось от удара о панцирь дракона. Тогда Тристан выхватил меч и вонзил его в самое
уязвимое место – пасть дракона, и пораженное чудовище упало наземь, испустив дух. Изольда нашла
израненного и отравленного драконьим ядом Тристана рядом с дымящимся трупом чудовища. И снова
она вылечила Тристана целебным зельем, спасла его, когда он был на волосок от смерти.
Однажды Изольда вместе с придворными дамами приготовила Тристану горячую ванну из
целительных трав. Пока Тристан сидел, погруженный в целебный раствор, они стали начищать до блеска
его доспехи, смывать с меча кровь дракона и оказывать другие услуги, подобающие гостеприимным
хозяевам. Вдруг ее взгляд упал на зазубрину на лезвии меча. Все поплыло у нее перед глазами, ее
затрясло. Она бросилась в свои покои и достала кусочек стали, который вынула из головы своего дяди,
Морольда, и сохранила как святую реликвию. Изольда совместила этот кусочек с зазубриной на мече
Тристана, и они полностью совпали. Не в силах сдерживаться, она закричала: «Так ты – тот самый
Тристан, убийца моего дяди!» – и занесла над его головой его же меч, намереваясь поразить его
насмерть. Но Тристан спокойно заговорил, обращаясь к Изольде, и та, разрываясь между любовным
желанием и клятвой отомстить за смерть дяди, остановилась и стала его слушать:
«Послушай, королевская дочь... однажды две ласточки, прилетев в замок Тинтажель, принесли
туда твой золотой волос. Я думал, что они явились возвестить мне мир и любовь, поэтому отправился
искать тебя за моря. Вот почему я не боялся чудовища и его яда. Взгляни на этот волос, вшитый в
золотые нити моей одежды: все нити потускнели, только он сияет по-прежнему».
Услышав такие слова, Изольда опустила меч. Она взглянула на его одежду и увидела свой золотой
волос, вшитый в нее. Она долго молчала. Потом поцеловала его в уста в знак мира.
Спустя несколько дней Тристан предстал перед ирландским королем и всеми ирландскими
лордами, открыл, кто он такой, и принес богатые дары от короля Марка. Он сказал им, что убил дракона,
чтобы расплатиться за пролитую кровь Морольда. Тристан предложил Изольде стать невестой короля
Марка и королевой Корнуэльса в знак вечного союза и мира между двумя королевствами и окончания
войны. Король и его бароны обрадовались, услышав такие речи, приняли его дары и поблагодарили за
честь, оказанную принцессе Изольде.
Но Прекрасная Изольда содрогалась и сгорала от стыда и печали. Добыв ее, Тристан, пренебрег
ею; чудесная сказка о золотом волосе была лишь обманом, и он отдаст ее другому. Так из любви к
королю Марку хитростью и силой Тристан добился королевы с золотыми волосами.
Он прибыл в Ирландию, чтобы похитить ее... Он хитростью разлучил ее с матерью, оторвал от
родной земли и не удостоил чести сохранить для себя самого, а везет ее по морю как свою добычу во
вражескую страну.
Королева-колдунья, набрав трав, цветов и корней, положила их в вино и прочла над этим напитком
магическое заклинание, придав ему волшебную силу. Она состояла в следующем: мужчина и женщина,
которые выпьют его вместе, будут любить друг друга всеми своими чувствами и всеми помыслами, но по
истечении трех лет зелье утратит свою силу. Королева тайно дала кувшин с любовным зельем служанке
Изольды Бранжьене и велела ей отдать его только королю Марку и Изольде в их первую брачную ночь,
когда они останутся одни.
Когда все приготовления были закончены, Изольда поднялась на борт корабля Тристана, и они
отправились в Корнуэльс. Но постепенно ветер стих, паруса повисли вдоль мачт, и корабль бросил якорь
у маленького островка. Все спустились на берег, оставив на корабле лишь Тристана, Изольду и девочку-
служанку.
Тристан услышал, как Изольда, оставшись одна в своем шатре на палубе, обливается горючими
слезами и оплакивает свою разлуку с родиной. Он пришел поговорить с ней в надежде ее успокоить. Но
Изольда отвернулась от Тристана и в ответ произнесла только несколько слов.
Когда поднялось солнце и наступила сильная жара, Тристана и Изольду стала мучить жажда, и они
попросили напиться. Девочка стала искать какой-нибудь напиток и, найдя в потайном месте кувшин с
холодным вином, поставила его перед ними. Они выпили все зелье большими глотками.
Несколько часов спустя служанка Бранжьена заметила, что Тристан и Изольда все еще сидят
вместе, глядя друг другу в глаза, взволнованные и очарованные друг другом. Она увидела стоящий
перед ними кувшин и похолодела от страха, ибо это был сосуд, в котором хранилось любовное зелье.
Два дня любовный напиток растекался по всему телу Тристана. Он страдал от мук любви, то
раздираемый колючими шипами, то окруженный сладкими благоуханными цветами, и всегда перед его
глазами вставал образ Изольды. Наконец, на третий день он отправился на палубу, к ее шатру.
– Входите, мой господин, – сказала она.
– Но почему вы называете меня своим господином? – спросил он. – Напротив, это вы – моя
королева.
– Нет, – ответила она, – ибо я, хотя и против своей воли, воистину стала вашей рабой. Зачем вы
только пришли в нашу страну! Почему я не позволила вам умереть и вылечила вас! Но тогда я не знала
того, что знаю теперь.
Тристан посмотрел на нее так, словно у него наступило озарение.
– Изольда, – прошептал он, – чего ты не знала? Что терзает тебя?
– Любовь к тебе, – ответила она.
Тогда он коснулся устами ее уст и прижал ее крепко к себе. Следившая за ними Бранжьена вошла
и закричала, обливаясь слезами: «Остановитесь и, если еще возможно, вернитесь к тому, что было. Но
нет, на этом пути нет возврата. Сила любви уже влечет вас друг к другу, и никогда с этих пор вы не
познаете радости, не познав боли... по моей вине из этого кубка вы испили не только одну любовь, но
страшную смесь любви и смерти».
 Но Тристан держал в объятиях Изольду, и желание, которое не испытывал ни один смертный,
переполняло их обоих. Он сказал: «Что же, пусть придет смерть!»
Едва он промолвил эти слова, подул свежий ветер, наполнив паруса, и корабль по бушующим
волнам помчался вперед. И когда ночной мрак окутал судно, стремительно несшееся к берегам
Корнуэльса, они отдались неистовствам любви.

5. Глоток вина
Тристан и Изольда выпивают любовное зелье, и в этот момент в нашу жизнь навсегда входит
романтическая любовь, так как Тристан – житель Запада и его жизнь включает в себя общее для всех
нас переживание романтической любви. Восторг героя порожден вином и обусловлен историческим
моментом почти тысячелетней давности, когда в нашей культуре возник культ романтизма и началась
медленная эволюция, продолжавшаяся столетия и сформировавшая наше современное отношение к
любви.
Мы уже почти готовы по-новому взглянуть на действие любовного зелья. Все мы уже его
попробовали, все были им одурманены; теперь наступило время посмотреть на него сознательно. Это
вино очень сильное и мгновенно бьет в голову, его необходимо пробовать осторожно. Поэтому мы здесь
остановимся и попытаемся прояснить, что мы имеем в виду, когда говорим о «романтической любви».
В нашей культуре люди пользуются выражением «романтическая любовь» для обозначения любого
взаимного влечения мужчины и женщины, практически не замечая никаких различий. Если между
мужчиной и женщиной существуют сексуальные отношения, люди могут сказать, что между ними
существует «романтическая связь». Если мужчина и женщина любят друг друга и собираются вступить в
брак, люди говорят, что у них «роман», хотя фактически их отношения могут быть отнюдь не
романтическими. Они просто могут иметь в своем основании любовь, которая абсолютно отличается от
романа. Или женщина может сказать: «Я надеялась, что мой муж будет более романтичным». Но при
этом она имеет в виду, что ее мужу следовало бы быть более внимательным, более заботливым и
меньше скрывать чувства, которые он испытывает по отношению к ней. Мы настолько охвачены верой в
то, что романтическая любовь – это «истинная любовь», что используем это понятие там, где вообще нет
никакой связи с романтической любовью. Мы считаем, что если есть любовь, значит, должен быть
«роман», а если есть «роман», значит, это любовь.
Тот факт, что, говоря о «романе», мы подразумеваем «любовь», показывает, что в глубине нашего
мышления существует психологическая путаница. Эта путаница в мышлении и языке – симптом того, что
мы перестали осознавать, что такое любовь, что такое роман и какая разница между ними. Мы смешали
две психологические системы, существующие внутри нас, получив результат, опустошающий нашу жизнь
и наши отношения.
Большинству из нас известны пары, никогда не проходившие через «романтическую» стадию
любовных отношений. Возможно, их отношения начинались с дружбы, они знали друг друга очень долго,
как знают друг друга обычные люди, и никогда не испытывали романтического влечения. Или же мы
видели пары, начинавшие свои отношения с романтического всплеска, который постепенно сменился
взаимным принятием друг друга как обычных людей. Они отказались от своих взаимных ожиданий
совершенства другого и построили человеческие отношения, исключающие постоянное ожидание
романтического восторга.
Нам очень трудно представить, что после окончания романа может существовать какая-то любовь,
по крайней мере, если речь идет о жизнеспособной любви. Однако очень часто люди, прошедшие через
роман, сохраняют то, чего не достает всем остальным, – любовь, взаимосвязь, стабильность и
обязательства. В западной культуре существует изобилие романтических отношений: мы влюбляемся,
разочаровываемся, переживаем великие драмы, полные восторга, когда роман разгорается, и полные
отчаяния, когда чувства остывают. Взглянув на собственную жизнь и жизнь окружающих нас людей, мы
увидим, что роман не обязательно переходит в прочные отношения или обязательства. Роман – это что-
то совсем иное, совершенно постороннее, это отдельная реальность.
Именно здесь находится отправная точка нашего исследования: романтическая любовь – это
не любовь, а комплекс установок в отношении любви: переплетение чувств, идеалов и реакций. Подобно
Тристану, мы утоляем жажду любовным зельем и ощущаем свою одержимость: мы оказываемся в
ловушке автоматических реакций и интенсивных чувств, сужающих наше мышление и видение.
Западный идеал романтической любви был порожден в нашем обществе приблизительно в
двенадцатом столетии – именно тогда, когда Тристан выпивает любовное зелье. В самом начале этот
культурный феномен назывался «куртуазность» и означал «возвышенную», или платоническую, любовь.
Куртуазная любовь представляет собой совершенно новое любовное отношение к человеку. Под
влиянием определенных религиозных идей той эпохи куртуазная любовь идеализировала «духовные»
отношения между мужчиной и женщиной. Она возникла как антипод патриархальной установки,
существовавшей в мире Тристана. Она идеализировала фемининность; она учила жестокого рыцаря,
подобного Тристану, жить, преклоняясь перед фемининностью как таковой. Символом фемининности
была прекрасная дама, которой он служил и которую обожал. Именно такое поклонение мы видим у
испившего зелье Тристана. Мы чувствуем, что он видит не женщину, а существующее в ней некое
божественное воплощение, нечто вселенское и трансцендентное, символом которого для него
становится Изольда.
По законам куртуазной любви каждый рыцарь соглашался подчиняться своей даме во всем, что
относится к любви, привязанности, манерам и вкусу. В этой области она была его владычицей, его
королевой.
Есть три основные черты романтической любви, помогающие нам ее понять. Первая: рыцарь и его
дама никогда не вступают в сексуальную связь. Это идеализированные духовные отношения, созданные
специально для того, чтобы поднять их над уровнем грубой материи и культивировать утонченную
чувствительность и одухотворенность. Вторая черта возвышенной любви заключается в том, что рыцарь
и дама не вступают в брак. Обычно прекрасная дама замужем за неким другим благородным человеком.
Странствующий рыцарь обожает ее, служит ей и делает ее своим идеалом и духовным центром, но он не
может иметь с ней близких отношений. Поступить иначе – значит сделать ее обыкновенной смертной
женщиной, а возвышенная любовь требует, чтобы он постоянно видел в ней божество, символ вечной
фемининности и фемининности своей души. Третья черта возвышенной любви состоит в том, что люди,
которые ее испытывают, постоянно ее поддерживают. Распаляя друг в друге страсть, они все время
страдают от страстного стремления друг к другу и пытаются сделать это желание одухотворенным, видя
в любимом человеке символ божественного архетипического мира и никогда не сводя свою страсть к
обыденным сексуальным и брачным отношениям.
Идеал романтической любви настолько захватил западное воображение, что стал основной
подспудной силой, стимулирующей написание стихов, песен, любовных историй и пьес. Французские
любовные истории стали называться романами; из французского языка это слово с незначительным
изменением перешло в английский. В этих романах присутствовали все великие темы, послужившие
основой для нашей романтической литературы. Рыцарь видит прекрасную даму и восхищается ее
прелестью и добротой. Он служит ей, воплощающей его внутренний идеал, его внутреннее видение
вечной фемининности. Переполненный священной страстью, он никогда к ней не притрагивается, но
проходит через трудные испытания и совершает в ее честь великие дела, постоянно оживляя в себе
ощущение благородства, которое она в него вселяет. Для него она не женщина, а Бланшфлер,
Прекрасная Изольда, Душа, Беатриче и Джульетта, ибо все они воплощают в себе архетипическую
фемининность, ее божественную сущность.
Слово романтический и наш романтический идеал пришли к нам из романов. Романтическая
любовь – это «книжная» любовь. Но это такая история, которая заставляет каждого из нас прожить ее
по-своему в рамках земных человеческих отношений и практической жизни. Несмотря на сексуальную
революцию и современную тенденцию сексуализации всех отношений, мы по-прежнему ищем в своих
романах те же фундаментальные психологические паттерны: женщину, которая больше, чем женщина,
выступающую в качестве символа чего-то божественного и совершенного, внушающего нам страсть,
которая превосходит по силе физическую привлекательность и любовь и жаждет только поклонения. Мы
ищем духовной напряженности, восторга и отчаяния, радостных встреч и трагических расставаний, как
это бывает в романах. И при этом чувствуем все, что чувствовали средневековые рыцари; эти чувства
нас возвышают, делают более утонченными и придают жизни новый, особый смысл, который был утерян
нами с уходом Бланшфлер и который мы надеемся обрести в Прекрасной Изольде.
Мы можем ожидать, что культ любви, прямо противоположный браку, одобряющий страстную
любовь вне брака, основанный на стремлении к духовным отношениям, обладающим постоянной
сверхчеловеческой интенсивностью, становится очень рискованным способом построения супружеских
отношений. Тем не менее именно эти идеалы до сих пор лежат в основе наших паттернов возвышенной
любви и брака! Понимаемые неправильно, эти унаследованные идеалы заставляют нас искать страсть
ради страсти. Они вселяют в нас вечную неудовлетворенность, невозможность обрести совершенство, к
которому стремится эта страсть. Эта неудовлетворенность омрачает любые современные человеческие
отношения, создает недостижимый для нас идеал, который постоянно нас ослепляет, мешая
наслаждаться красотой мира, существующего здесь-и-теперь.
Есть нечто вызывающее трепет в этой сохранившейся в культуре системе верований и убеждений.
Однажды мы осознаем свою полную одержимость этой системой верований, которую лично мы никогда
не выбирали, и свою подчиненность ей. Это происходит так, словно мы выносим ее из кино и
литературы, из окружающей нас психологической атмосферы, и тогда эти верования становятся частью
нас, впитываясь в каждую клеточку нашего тела. Все мы знаем, что понимается под «влюбленностью» и
что наши отношения строятся на романе, – нет ничего легче, чем считать именно так. Каждый мужчина
знает, какие чувства у него возникают в тех или иных отношениях и чего он вправе требовать от своей
жены или подруги. Весь текст этого заклинания подробно записан в нашем бессознательном. Это и есть
«роман».
Тем не менее есть нечто реальное и истинное в романтической любви независимо от того,
насколько мы ее понимаем и в какой мере приемлем для нас идеал наших предков. Есть некая правда в
прекрасных историях романтической любви, которые потрясают нас. Есть истина в благородных
поступках рыцаря, в красоте и доброте дамы, в жертвенности, в почтительности, в благородных поисках
и верности до самой смерти. В одухотворенности романтической любви содержится глубокая
психологическая правда, которая отражается в нашей душе, побуждает нас к тому, чтобы мы стали
лучше, чем сейчас, чтобы мы стремились к достижению целостности. Ни один человек, если он не сделан
изо льда, не может оставаться равнодушным, услышав или прочитав эти древние романы, узнав о такой
любви, испытаниях и преданности, которые открывают свойственные нам благородство, любовь,
верность и все великое и светлое, что существует в человеке.
Если нам необходимо разобраться в том, что плохо в романтической любви, давайте выясним и что
в ней хорошо. В своей чистейшей форме она является идеалом, несущим в себе огромную энергию, и,
как всякий идеал, она содержит в своей глубине реальность. Такие идеалы становятся «окнами» в нашу
душу; они позволяют нам увидеть существующую внутри нас реальность, то, как мы живем и чем
являемся в действительности. Мы можем не понимать стоящей за идеалом истины, а можем лишь
прожить ее на несоответствующем уровне своей психики, но истина все равно сохранится, чтобы
обогащать нас и направлять к достижению целостности. Наша задача состоит в том, чтобы найти истину
романтической любви и уровень, на котором эта истина может жить.
Очень трудно иметь объективный взгляд на роман. Такие попытки весьма болезненны, ибо мы
боимся, что реальность уведет нас от любви, сделав нашу жизнь никчемной и холодной. Однако одна из
основных потребностей современного человека состоит в том, чтобы научиться различать земную
любовь, составляющую основу любых отношений, и романтическую любовь, представляющую собой
внутренний идеал и путь во внутренний мир. Любовь не пострадает, если ее освободить от системы
романтических верований. Престиж любви лишь укрепится, если ее отличать от романа.
Юнг как-то привел высказывание одного средневекового алхимика: «Только то, что разделено,
может быть надежно соединено». Когда две вещи смешаны и запутаны, требуется их разделить,
различить и распутать, чтобы позже они могли как следует синтезироваться. В этом состоит правильное
понимание психологического «анализа»; анализировать – значит разделять запутанные нити внутренней
жизни человека: смешанные ценности, идеалы, привязанности и чувства – так, чтобы впоследствии их
по-новому синтезировать. Мы анализируем романтическую любовь не для того, чтобы ее разрушить, а
чтобы понять, в чем состоит ее суть и где она встречается в нашей жизни. Анализ должен всегда
предшествовать синтезу, чтобы способствовать жизни. Все, что разделено на части, должно быть снова
соединено вместе.
Королева-колдунья смешала в своем зелье редкие, волшебные ингредиенты. Это были секретные
травы, магические заклинания и волшебные силы. Бранжьена даже сказала, что королева смешала «не
просто любовь, а любовь вместе со смертью». Мы все попробовали эту смесь и отправлялись в другой
мир, опьяненные волшебным зельем. Мы все были любовниками, а теперь должны превратиться в
алхимиков. Мы будем разделять вино на его компоненты, снимая заклятия с трав. Тогда мы увидим,
какие страшные силы, активизирующие нашу способность и к человеческой, и к романтической любви,
смешаны у нас внутри.

6. Зелье из трав
Ты всегда была смыслом моего существования;
Обожание тебя – моя религия...
...
Это история любви,
Которой нет равных;
Она заставила меня понять
Все хорошее и все плохое;
Она придала моей жизни свет,
Впоследствии погасший...
О, какой мрачной стала жизнь!
Без твоей любви мне жить не стоит.
Тристан до того, как он выпил зелье, – только рыцарь, убежденный в том, что выполняет перед
королем свой долг. Он отправился за иноземной принцессой, добыл ее и теперь везет ее домой, к
королю. Он надеется стать еще более знаменитым и завоевать еще большую любовь короля. Но, выпив
этого странного вина, он стал смотреть в глаза Изольды так, словно «его терзали и раздирали на части».
Весь его мир перевернулся, изменились все его ценности. До сих пор он был преданным вассалом своего
короля, но с этого момента все его обязательства сгорели в пламени его страсти. Раньше его амбиции
были направлены на то, чтобы стать прославленным рыцарем Корнуэльса. Теперь он готов поступиться
всем, даже самой жизнью, ради одной ночи, проведенной в объятьях Изольды. Он слышит
предостережения Бранжьены: «Это путь к смерти!» Но его разум и речь скованы страстью, и он может
лишь ответить: «Что же, пусть придет смерть».
А что же Изольда? Она ненавидела Тристана, пока не выпила зелье. Он убил не только ее дядю, но
и ее гордость, ибо завоевал ее, победил ее сердце, а затем ее предал. Но теперь, когда волшебное зелье
распространилось по всему ее телу, она сказала: «Ты знаешь, что являешься моим господином и моим
хозяином, а я твоей рабой».
Несмотря на то что эта сцена нам хорошо известна, поскольку мы переживали ее в своей жизни, в
ней все-таки есть нечто странное. Тристан и Изольда «влюбились» друг в друга; мы бы очень удивились,
если бы это случилось с кем-то другим. Они очарованы, намагничены мистическим полетом любви,
существующей между ними. Они отделили и противопоставили своей человеческой сущности нечто
иное; и это иное они видят сквозь чары волшебного вина. Их «любовь» – не обычная земная любовь,
которая приходит по мере того, как люди все больше узнают друг друга. Символ нам говорит, что это
любовь «магическая», «сверхъестественная», она не является ни личностной, ни добровольной, она
приходит к любящим извне и овладевает ими против их воли. Это напоминает нам фразу, которую
можно часто услышать: «Они влюблены в саму любовь».
Миф говорит о том, что романтическая любовь имеет те же черты, что и любовное зелье. Но
любовное зелье одновременно является и естественным, и «сверхъестественным». Отчасти это вино и
травы, которые имеют земную природу, символизирующую обычную человеческую сторону
романтической любви. Но зелье изготовлено также при помощи магических заклинаний и колдовства.
Что же в романтической любви может соответствовать этим символам?
Мы знаем, что в романе есть что-то необъяснимое. Обратившись к чувствам, которые бушуют
внутри нас, мы понимаем, что это не просто стремление оказаться в обществе другого человека или
сексуальное влечение и не та спокойная, ориентированная на партнера, совершенно не романтическая
любовь, которую мы часто встречаем в стабильных браках или просто в ровных отношениях. Это нечто
большее, нечто иное.
Влюбляясь, мы испытываем ощущение полноты, как если бы к нам вернулась отсутствующая наша
часть. Мы ощущаем приподнятое настроение, словно внезапно поднялись над уровнем повседневности.
Жизнь становится напряженной, порождая ощущение радости, экстаза и трансценденции.
В романтической любви мы ищем любовной одержимости, взлета в заоблачные выси, стремимся
найти в своих возлюбленных окончательный смысл жизни и исполнение надежд. Мы заняты поисками
ощущения целостности.
Если спросить, где еще мы можем найти все эти ощущения, мы получим удивительный и печальный
ответ: в религиозном переживании. Когда мы ищем нечто большее, чем свое Эго, то есть когда мы
заняты поисками совершенства, ощущения внутренней целостности и единства, когда мы страстно
желаем подняться над рутиной и разобщенностью личной жизни к чему-то необычному и
беспредельному, это и есть духовное влечение.
Здесь мы сталкиваемся с парадоксом, который нас поражает. Хотя вообще нам не следует особенно
удивляться тому, что романтическая любовь связана с духовным влечением и даже с религиозным
инстинктом, ибо мы уже знаем, как понималась куртуазная любовь в момент ее возникновения много
веков назад. Мы считаем ее любовью духовной, любовью, одухотворяющей рыцаря и его даму и
поднимающей их над обыденностью и приземленностью к переживаниям иного мира, переживаниям
души и духа. Романтическая любовь началась как внутреннее странствие под воздействием духовного
влечения; сегодня мы снова в романической любви бессознательно стремимся к такому же внутреннему
странствию.
В символизме любовного зелья мы внезапно сталкиваемся с великим парадоксом и глубочайшим
таинством нашей современной западной психологии. Мы ищем в романтической любви не только земной
любви и человеческих отношений. Кроме этого, мы ищем в ней религиозные переживания и ощущение
целостности. В этом состоит смысл магии, чар и сверхъестественной природы любовного зелья. Это уже
совершенно иной мир, недоступный прямому восприятию. Это уже область психического,
бессознательного. Это место, неизвестное нашему западному сознанию, где живут наши душа и дух.
Душа и дух – психологические реальности, которые существуют в нашей психике независимо от нашего
знания об этом. И там же, в бессознательном, живет Бог, независимо от способа его воплощения. Все,
что существует «по ту сторону», в области бессознательного, Эго воспринимает как происходящее за
пределами естественной человеческой реальности. Религиозное устремление и вдохновение означают
поиск единой основы человеческой жизни, единство самости, живущей вне мира Эго, в бессознательном,
в незримом просторе души и символа.
Таково значение этих символов в нашей истории, которое является тем заветным ключиком,
открывающим путь к разгадке романтической любви.
Давайте вернемся на корабль Тристана. Вот и он сам, воспламененный волшебным вином. Откуда
этот огонь в его глазах? Изольда находится рядом с ним, но его взгляд устремлен вдаль, в
бесконечность. Он воспринимает не Изольду, а видение. Откуда эта дрожь в его членах? Войдя в келью
святого Иоанна из Кросса, мы увидим тот же взгляд, то же мистическое созерцание. Переправившись
через море в индийский храм, мы обнаружим там святого человека, пребывающего в таком же
экстатическом трепете перед алтарем Шивы. Это тот же инстинкт, то же пламя страсти, которые
приводят к тому же финалу – к трансценденции.
Романтическая любовь всегда была связана с духовным влечением. Это настолько очевидно, что не
стоило бы упоминания, если бы мы не отворачивали свой взгляд и не пропускали очевидные истины.
Если истина находится рядом, ее трудно заметить. Слушая любовные истории, поэзию, песни, дошедшие
до нас со времен эпохи романтизма, мы можем лишь прийти к выводу, что влюбленный мужчина
воспринимает женщину как символ чего-то универсального, духовного, вечного и трансцендентного. То,
что он видит в женщине, заставляет его в конечном счете осознавать себя, понимать истинное значение
жизни. Он видит особую открывающуюся в ней реальность; он чувствует себя гармоничным,
благородным, утонченным, одухотворенным, воодушевленным, обновленным, лучшим из лучших,
целостным мужчиной.
Великие поэты-романтики не только не скрывают такой символизм – они воспевают его. Трубадуры
и рыцари во времена Тристана делали это открыто. В отличие от нас, считающих себя чрезвычайно
разумными, они полностью осознавали, что смотрят через призму романтической любви. Они сделали
выбор в пользу того, чтобы не смотреть на женщину как на женщину, а превратить ее в символ вечной
фемининности, души, божественной любви, духовного благородства и целостности. Мы можем
обсуждать, является такой взгляд на женщину правильным или нет, следует боготворить женщину или
нужно превратить ее в какой-то иной символ, наподобие иконы, с помощью которого мужчина-романтик
может вступить в контакт с вечностью. Но в данный момент мы прежде всего должны понять, что все
обстоит именно так.
В мексиканской песне о любви, взятой в качестве эпиграфа к этой главе, все это содержание
сосредоточено в нескольких строках. На языке наивных поэтических откровений певец доносит до нас
то, в чем мы часто не признаемся: «Ты всегда была смыслом моего существования. Обожание тебя – моя
религия». Если человеческое бытие становится объектом такого обожания, когда возлюбленная
обладает властью «проливать на нашу жизнь свет» или этот свет гасить, то возлюбленная становится
для нас образом и символом Бога.
Это самое простое и точное описание того, что представляет собой романтическая любовь.
Реальность, которая скрыта за романтической любовью, – это духовная жажда. Истина, которую
западный мужчина непроизвольно и бессознательно ищет в романтической любви, – это внутренняя
истина его души. Западный мужчина, не осознавая, зачастую против своего желания занимается поиском
целостности, он неумолимо следует своему видению вселенского и вечного. Но именно образ женщины,
который он воспринимает сквозь призму романтической любви, вдохновляет его на поиск и порождает
его видение реальности.
Как же получилось, что современные мужчины не считаются с тем, что средневековые мужчины
открыто прославляли и даже идеализировали? Это происходит потому, что мы осознанно не может найти
места духовному подъему в своей жизни. Духовность вышла из моды, мы не понимаем, что она значит, и
потому перестали считаться с этой человеческой потребностью. Наше сознание не интересует
целостность, его интересует конечный результат, контроль над ситуацией и власть. Мы не верим в
духовные потребности, а верим лишь в физиологические и сексуальные. Однако наше стремление к душе
невольно находит дорогу в том месте, где мы никогда ее не искали, – в проекциях, идеалах, восторгах и
отчаянии, страстях и желаниях романтической любви. В отсутствие другого канала, другой формы жизни
в современной культуре наш религиозный инстинкт почти полностью исчез, удалился в укромное место,
где ему позволено нелегально жить. Этим «местом» является романтическая любовь. Именно поэтому мы
ощущаем абсолютную бессмысленность жизни, если мы не «влюблены», и поэтому романтическая
любовь стала одной из величайших психологических сил в нашей западной культуре.
Мифы сплошь и рядом наполнены парадоксами, так как реальность сама по себе внутренне
парадоксальна. В переводе с греческого слово «парадокс» означает «противоположное мнение». То есть
парадокс отталкивается от наших привычных представлений о реальности. Мы рады поверить в то, что
уже все знаем, все представляем, и поэтому истинный парадокс всегда причиняет боль. Парадокс
находится в конфликте с нашими предрассудками, бросает вызов нашим предположениям и стоит перед
лицом нашей коллективной «правды». Вот почему мы предпочитаем называть мифы «сказками» и
рассказывать их детям. По той же причине мы любим объявлять мифы изумительными изобретениями
примитивного разума, напоминающего разум ребенка. Если же мы отнесемся к мифам серьезно, как к
определенным реальным утверждениям, чем они в действительности и являются, мы увидим, что все
наши расхожие банальности и устоявшиеся понятия о том, что есть «истина», вызывают большие
сомнения.
Искать в мифе мудрость – значит вернуться к первоматерии души. Все символы в снах и мифах
появляются перед нами как парадоксы, главная цель и психологическая роль которых заключается в
том, чтобы, прорвавшись через «известное», научить нас чему-то новому, находящемуся в
бессознательном. Каждый раз, когда мы интерпретируем сон или миф, подтверждая свое собственное
укоренившееся мнение, с нами происходит неприятность. Символы возникают из бессознательного не
для того, чтобы сказать нам о том, что мы уже знаем, а затем, чтобы показать то, что нам еще следует
узнать.
То же самое относится к любовному зелью. Насколько легче было бы объявить его фантастическим
предрассудком примитивного сознания двенадцатого столетия! Любовное зелье – это предпоследний
парадокс! Трудно найти что-то еще, находящееся в более серьезном противоречии со здравым смыслом.
А получается, что это наш религиозный инстинкт, наши индивидуальные бессознательные поиски
«другого мира», придающего романтической любви ее магию, неземную страсть и стремление к жизни в
ином мире. Ничто больше не может так повредить нашему здравому смыслу.
Мы полагаем, что имеем представление о романтической любви, хотя в действительности ничего о
ней не знаем. Мы считаем, что очень хорошо ее понимаем, хотя фактически она непостижима. Мы
полагаем, что можем ею управлять, а в действительности она управляет нами. Наша культура
предоставляет нам целый набор истин о романе, которые мы принимаем бессознательно и
автоматически. Мы никогда не ставим их под сомнение и раздражаемся, если это делает кто-то еще. Но
здесь мы сталкиваемся с парадоксом, который не можем обойти вниманием: романтическая любовь
предполагает переживания «другого мира» в опаляющем, всепоглощающем экстазе и потому приводит
человека к ощущению психологической целостности, исполнению желаний и постижению смысла жизни.
Если нас все это как-то захватило, значит, нечто произошло; романтическая любовь – это таинство.
Это громадная энергия, прорывающаяся из неизведанных и непредсказуемых глубин бессознательного,
то есть из той части нашей личности, которую мы не видим, не понимаем и не можем объяснить простым
здравым смыслом. Подобно любовному зелью, она увлекает нас против воли, переворачивает с ног на
голову, кардинально изменяет всю нашу жизнь, наши привязанности. Мы забываем о своих планах,
отрекаемся от своих убеждений и сворачиваем с того пути, по которому шли до сих пор.
Именно такая неуправляемость романтической любви дает нам заветный ключ к разгадке ее
истинной природы. Эмоционально переполняющая человека, восторженная влюбленность – это событие,
происходящее с ним на глубинных уровнях бессознательного. Человек его не планирует, не управляет
им и даже не понимает его: оно просто случается, и все.
Эго мужчины, выросшего в западной культуре, сталкивается с множеством неприятностей,
связанных с романтической любовью, так как по определению она не поддается никакому контролю. Она
неконтролируема потому что мы тайно и бессознательно хотим, чтобы она была восторженной и
возвышалась над ограничивающим рационализмом маленького, сжатого мира нашего Эго. Такой разрыв
привычных связей и трансценденция Эго-сознания представляет собой «религиозное переживание»,
которое, по существу, мы ищем. На Западе мужчина приучен к тому, что Эго должно держать под
контролем все, что находится внутри и вокруг него. Единственная оставшаяся в жизни сила,
разрушающая нашу иллюзию «контроля» и заставляющая человека увидеть, что существует нечто вне
рамок его понимания и контроля, – это романтическая любовь. Официальная религия и церковь давно
уже не нарушают иллюзии, будто западный человек контролирует свою жизнь. Он либо сводит свою
религиозную веру до банальности, либо вообще ее игнорирует. Он ищет свою душу не в религии, не в
духовном переживании и не в своей внутренней жизни. Ту трансценденцию, то таинство, то откровение
он ищет в женщине. Он просто приговорен к тому, чтобы влюбиться.
Мы сделали такое желчное замечание в отношении современной религии отчасти потому, что все
относящееся к религии для большинства из нас начинает терять смысл. Карл Густав Юнг открыл подход,
который возвращает нас к религиозным корням и в котором психика ощущается как душа, как
реальность. Он обнаружил, что психологическая структура личности включает в себя независимую
«религиозную» функцию. Это вовсе не говорит о необходимости следовать определенным вероучениям
или догмам. Речь идет о том, что каждый человек появляется на свет с врожденным психологическим
стремлением найти смысл жизни, испытать ощущение единения. Юнг определил, что большая часть
жителей Запада, несмотря на свою сознательную веру только в материальное и рациональное, видит сны
и фантазии, переполненные символами определенных качеств, которые люди стремились найти в
религиозной жизни. Эти символы содержали в себе смысл целостности и видение мира, превышающего
по своим масштабам мир Эго.
Можно взглянуть на географию своей психики и по-новому понять религиозную сторону жизни. Это
та же способность к религиозному переживанию, но описанная на другом языке. Мы видим, что Эго, так
называемое сознание, напоминает остров в огромном океане психики. Вне его, в океане бытия, за
пределами мира Эго и того, что оно знает и может видеть, находятся отсутствующие части единой
самости. Мы являемся психологическими существами: большая часть нашей сущности – не материальное
тело, а психика, самую значительную долю которой составляет бессознательное. Несмотря на то, что
говорит популярная психология, неизвестные и бессознательные части в человеке значительно
превосходят его осознанную часть. Мы не получаем ощущения смысла, значимости, целостности и
исполнения желаний в пределах крошечного мира Эго. Мы ощущаем, что вне его существует нечто
многократно превосходящее Эго, хотя и не знаем ни того, где нужно искать, ни того, что именно мы
ищем.
 То, что мы ищем, проявляет себя как символ; он прорывается из глубоких слоев психики в образе,
который древние называли божественным образом. Божественный образ возникает из глубины нашей
души, свидетельствуя о глубоко укоренившемся стремлении к целостности и единству. Этот спонтанно
возникающий образ, отпечаток которого мы видим, становится основным источником нашей интуиции,
которая должна быть в чем-то сильнее Эго, собирающего в одно целое события внешней жизни и
внутренние феномены, и которая открывает для нас смысл жизни. Она рождает в нас ощущение
возможности интуитивного видения.
Юнг считает, что наша потребность к исследованию неизвестного, возникающая из
бессознательного, и наша потребность в религиозной жизни – по своей сути одна и та же потребность.
Она хорошо известна еще с древних времен:
«Познание человека – это первый шаг к целостности, а познание Бога – это абсолютная
целостность». Климент Александрийский говорит в своей «Педагогике»: «Таким образом, оказывается,
что величайшей наукой является познание человеком самого себя, ибо, если человек знает себя, он знает
Бога». А Моноимос в своем письме к Теофрасту пишет: «Ищи его вне себя и узнай, кто же может
овладевать всем, что существует внутри тебя, ибо ты говоришь: мой Бог, мой дух, мое понимание, моя
душа, мое тело; пытайся узнать, почему ты печалишься и веселишься, любишь и ненавидишь...
приходишь в ярость, осознавая, что этого делать не следует, и влюбляешься, понимая, что это напрасно.
И если ты хорошо вникнешь в эти вещи, ты найдешь Его в себе, одного и Множество» (Jung, Aion, p. 222).
В прежние времена житель Запада переживал божественный образ через религию, мистическое
созерцание, ритуал, который до сих пор сохраняет для него некую символическую силу, в образе
исторической церкви, в откровениях Священного Писания, святых, в обществе единоверцев. Однако в
последнее время он потерял этот древний сосуд с хранящимся там божественным образом. Если мы
спросим себя, почему это произошло, то отчасти найдем ответ в истории о Тристане: патриархальность в
нашем обществе по своему происхождению составляет лишь часть мышления, которая направлена на
развитие маскулинности за счет фемининности, а в итоге – за счет целостности. Такое жесткое,
изолированное сознание почти непроницаемо. Мы защищаемся от бессознательного, от чувств, от
фемининности, от своей души. Единственным уязвимым местом, где душа может проникнуть сквозь
современный защитный панцирь, является наша любовь.
Символический смысл любовного зелья заключается в том, что сверхъестественный мир через
романтическую любовь внезапно вторгается в мир природный. Огонь спускается с небес! Мир души и
духа, переполняющая энергия религиозных переживаний нашей души внезапно вторгаются в обычный
мир человеческих отношений. Все, чего мы страстно желали, видение конечного смысла и целостности,
внезапно открываются нам в образе иного человеческого создания.
Происходит моментальное открытие, состоящее в том, что наше инстинктивное стремление к
целостности мы полностью спроецировали на нашу любовь. Мы извлекли божественный образ из храма,
спустили его с небес и внезапно перенесли его в центр взаимоотношений двух человек. Магические чары
любовного зелья несут в себе это невероятное превращение человеческих инстинктов и моментальное
перераспределение и перенаправление человеческих энергий. Когда мы чувствуем, что нами овладела
любовь, что мы находимся во власти некой избыточной силы, мы открываем заново свою религиозную
жизнь. Как только мы в кого-то «влюбляемся», мир становится для нас настолько ярким и наполненным
множеством смыслов, что никакой обычный человек вознаградить нас уже не может. Но, когда
«влюбленность» проходит, мир сразу становится мрачным и пустым, несмотря на то что мы остаемся
теми же человеческими существами, которые совсем недавно испытывали этот восторг.
Вот почему в своих взаимоотношениях мужчина и женщина предъявляют друг другу такие
невыполнимые требования. Мы действительно верим в то, что простой смертный может взять на себя
ответственность и сделать нашу жизнь целостной, осчастливить нас, придав жизни ощущение
значимости, интенсивности и экстаза!
Кто-то сказал: «Мудрость начинается с крепких объятий очевидности». Если мы перестанем
испытывать воздействие любовного зелья и рассмотрим его как символ, тогда мы, по всей вероятности,
очнемся, чтобы спокойно взглянуть на то, что происходит. Продолжая путешествие вместе с Тристаном и
Изольдой, мы будем вместе с ними проживать жизнь, которую проживали все любовники, выпившие
любовное зелье. Нам будет становиться все яснее, как мы смешали свою духовную жажду – стремление
к божеству – с обычными человеческими отношениями. В этом заключается тайна познания, скрытая за
таинством романтической любви: как жить с этими двумя мощными энергиями, признавая каждую из
них, ибо мы так самозабвенно их смешали, что получили опасную смесь – любовное зелье.

7. Прекрасная Изольда
В нашем странствии мы находим много проявлений внутренней фемининности и определяем роль
каждого из них в мужской психологии и романтической любви. Мы встретились с Бланшфлер,
символизирующей судьбу фемининности в нашем патриархальном мире. Теперь наступила очередь
Прекрасной Изольды, самого явного и распространенного (а поэтому труднее всего постигаемого)
аспекта фемининности в современном мире.
Принцесса Изольда, живущая на мистическом острове, дочь королевы-колдуньи, сама является
наполовину волшебницей, наполовину обычной женщиной, то есть обладает и человеческой, и
божественной природой. Она воплощает в себе идеал вечной фемининности, богиню, живущую в
мужской психике, образ красоты и совершенства, который вдохновляет мужчину ощутить смысл жизни.
Карл Густав Юнг дал особое название этой составляющей нашей психики; он назвал ее анимой.
Буквально анима означает «душа». Прекрасная Изольда постоянно появляется в сновидениях и мужских
мифах, чаще всего в образе женщины неземной красоты и божественного величия. Эту часть самого себя
в Изольде видит Тристан, выпивший любовное зелье. Мужчина думает, что в этой части он найдет смысл
всей своей жизни, обретя полноту, целостность и экстатическое переживание.
Закон, согласно которому в мужчине живет фемининность, стоит выше закона, в соответствии с
которым мужчина вступает в отношения с женщинами, но анима влечет мужчину к созданию особых
отношений. Она воплощает способность мужчины к контакту с его внутренним миром, с внутренней
реальностью его души и бессознательного. Любопытно, что она уводит его прочь от человеческих
отношений, так же как она увлекла Тристана от его преданности своему дяде и от его чувства долга и
взятых на себя обязательств. На определенной стадии эволюции наше отношение к душе и отношение к
индивидуальной реальности находятся в постоянном конфликте, и этот конфликт становится
критическим для сознания.
Женщина также имеет внутри эквивалентную психологическую структуру, которую Юнг назвал
«анимусом». Анимус имеет такое же отношение к душе женщины, как анима – к душе мужчины. Анимус
обычно проявляется в виде маскулинной энергии и воплощается в образах мужских персонажей в
сновидениях женщины. Женщины относятся к своему анимусу совершенно иначе, чем мужчины – к
аниме, однако существует один аспект, общий для мужчин и женщин: основу романтической любви
всегда составляют проекции образов души. Когда женщина влюбляется, она проецирует свой анимус на
простого земного мужчину, находящегося с ней рядом. Выпив любовное зелье, мужчина проецирует на
возлюбленную свою аниму, свою душу.
Проекция может быть разрешена, только когда мужчина распознает в недрах своей психики
образы... его дочери, сестры, возлюбленной, неземной богини и хтонической Баубо. Каждой матери и
каждой возлюбленной суждено стать носителем и воплощением этого вездесущего и нестареющего
образа, который у каждого мужчины соответствует глубинной психологической реальности. Этот
драгоценный образ Женщины принадлежит ему; она остается с ним, чтобы сохранить его преданность, от
которой он в интересах жизни вынужден иногда отказываться; она является для него самой необходимой
компенсацией за риск, борьбу, жертву, которые приводят к разочарованию; она приносит ему утешение
за всю горечь жизни. Но вместе с тем она – великая иллюзионистка, соблазнительница, втягивающая его
в жизнь с помощью своей Майи – и не только в разумные и полезные стороны жизни, но и в ее страшные
парадоксы и неоднозначности, где добро и зло, успех и крах, надежды и разочарования уравновешены
между собой. Представляя для мужчины величайшую опасность, она требует его величия, и, если он им
обладает, она его получит.
Этот образ называется «моя госпожа Душа» (Jung, Aion, par. 24).
Одна из особенностей западного мира заключается в том, что мы потеряли всякое ощущение
присутствия души. Если бы нас спросили, что такое душа, мы бы не знали, что ответить. Слово душа не
вызывает ни чувств, ни образа. В наших чувствах и нашей жизни нет ничего, о чем мы можно было бы
сказать: «Вот моя душа». Это слово используют философы, теологи и поэты, но мы не знаем, почему они
это делают, и втайне сомневаемся в том, что они сами это знают. «Душа», появляясь в речах и статьях,
вносит в них оттенок сентиментальности.
Юнгианская психология возвращает нас к душе как к конкретной реальности, которую можно
познавать, описывать и с которой можно непосредственно экспериментировать. Здесь находится точка
соприкосновения между внутренней жизнью, существующей в древних религиях, и внутренней жизнью
психологии архетипов. Они обе подтверждают реальность души и утверждают, что только через душу
можно прийти к бессознательному, к внутренней жизни, скрытой за Эго и находящейся за пределами
узких границ его периферийного зрения.
Юнг упомянул три аспекта, которые касаются души и могут служить нам руководством в странствии
с Тристаном и Изольдой. Первый заключается в том, что душа – не расхожее слово, употребляемое всуе,
и не предрассудок. Душа – это психологическая реальность, психический орган, она живет в
бессознательном и оказывает глубокое воздействие на нашу жизнь. Душа – это часть бессознательного,
находящаяся за пределами Эго, вне его досягаемости и связывающая Эго с бессознательным. Юнг
считал, что душа – «приемник и передатчик», орган, который получает образы бессознательного и
передает их сознательному Эго-образу.
Второе. Душа (и бессознательное) проявляется через символы, которые исходят из
бессознательного в виде снов, грез, видений, фантазий и всех форм воображения. Смысл сделанного
Юнгом чрезвычайно важного открытия заключается в том, что мы потеряли ощущение своей души,
поскольку перестали признавать символы. Наш современный разум приучен считать, что символы
являются иллюзией. Мы говорим: «Это только твое воображение», – не имея понятия о том, что речь
идет о наших отсутствующих частях, которые оказываются для нас «потерянным путем на небо». Эти
части постоянно дают о себе знать на забытом языке души – языке образов и символов, поступающих
через сон и воображение.
Третье. Для мужчины символом души является женщина. Если мужчина это осознает и знает, когда
использует женский образ в виде символа собственной души, то он может научиться относиться к этому
образу как к символу и жить внутренней жизнью. Юнг говорит: «Этот драгоценный символ женщины
принадлежит ему». Когда мужчина понимает, что этот образ является его собственным, что он
«принадлежит ему», он делает первый шаг к осознанию романтической любви. Он начинает видеть, что
«каждый влюбленный принужден нести в себе воплощение этого вездесущего и нестареющего образа».
Каждый мужчина должен уметь строить отношения с окружающими его людьми и владеть собой в
любой ситуации. Но не менее важно и даже более необходимо, чтобы он научился входить в контакт с
самим собой. До тех пор пока он не научится беспристрастно распознавать свои мотивы, желания и
неиспользованные возможности, составляющие его самую интимную тайну, он не достигнет внутренней
полноты или подлинной целостности. Внутренняя сила, которая постоянно заставляет нас добиваться
исполнения нереализованных желаний и достижения недоступных ценностей, оказывается самой
действенной силой в человеческой жизни. Такой силой для мужчины выступает анима, ибо она является
его душой. Поэтому не стоит удивляться, что мужчина видит в ней богиню: ведь только она одна может
придать смысл его жизни. Следовательно, конечный смысл должен быть найден внутри: мужчина должен
вступать в контакт с внешним миром, черпая силы в своей внутренней целостности, не занимаясь
бесцельными поисками вовне того самого смысла, который он находит на одиноких тропинках
собственной души.
Теперь мы отчасти начинаем понимать, что случилось с Тристаном после того, как он выпил
любовное зелье, и видеть что ему внезапно открылось в Прекрасной Изольде. Благодаря тому что
волшебное зелье воспламенило его изнутри, он стал смотреть на нее новыми глазами. Он увидел в
Изольде не просто женщину, сидящую рядом с ним; у него возникло ослепительное видение своей
внутренней богини, которая чудесным образом приняла облик земной женщины, созданной из плоти и
крови. Он узнал в Изольде свою «госпожу Душу», ибо Изольда приняла ее обличье, ее образ и стала ее
символом.
Прекрасная и тонкая черта романтической любви заключена в истинности того, что проецируется,
что видится глазами возлюбленного, – души и волшебного мира ее образов. Кто смог бы отрицать
наличие таких переживаний у женщины или у мужчины? Но... существует и другая сторона, которую мы
обязаны принять во внимание. Взглянем на Тристана: что произошло с ним, как только он выпил
любовное зелье? Разрыв с реальным миром оказался ужасным! Он пренебрег своим долгом перед
королем Марком. Он забыл свои обязательства. Он отбросил в сторону мораль, преданность и даже
необходимость. Путь измены, на который вступают любовники, приводит лишь к разрушению. Он это
знает, но это для него уже неважно: «Что же, пусть придет смерть».
В современном западном мужчине мы видим множество проблем, которые являются следствием
этого проникновения души в отношения между людьми. Мужчина вполне серьезно начинает требовать
от своей жены или подруги, чтобы она стала его богиней, его душой и постоянно вызывала у него
ощущение экстаза и совершенства. Вместо того чтобы посмотреть в себя, туда, где хозяйничает его
анима, он занят поисками своей души во внешнем окружении и ищет ее в женщине. Обычно он так занят
проецированием на нее своего внутреннего идеала, что редко видит ценность и красоту реально
существующей женщины. А если проекции мужчины внезапно исчезают и романтическая
«влюбленность» проходит, у него остается серьезный внутренний конфликт: он желает следовать за
своей проекцией, но она исчезает и переносится на другую женщину, подобно бабочке, перелетающей с
одного цветка на другой. Происходит серьезный конфликт ценностей, подобный внутреннему конфликту
Тристана, связанному с изменой долгу. Внезапно все человеческие привязанности мужчины и проекции
его души разбредаются в разных направлениях, вступают в настоящую войну в очень хрупком сосуде
человеческих отношений.
Но за таким столкновением ценностей стоит нечто очень важное, имеющее огромную
эволюционную силу:
Сила, которая заставляет вас осознавать и которая поддерживает вас в мире сознания, может стать
вашим первым врагом, как только вы придете к следующему центру, ради которого вы ушли из этого
мира, и все, что заставляет вас за него цепляться, окажется вашим злейшим врагом. Величайшее благо в
этом мире является величайшим бедствием в следующем (Jung, Kundalini Yoga, р. 10–11).
Куда бы вас ни позвала судьба, когда бы вы ни отправились к следующей чакре (состоянию
сознания), каждый раз вас будет сопровождать такое чувство, словно вы «встали с ног на голову»,
перевернулись вверх тормашками. Вам откроется, что все ценности и привязанности, известные в этом
мире, находятся в ужасном конфликте с новым миром, который вас манит.
 Именно так происходит с романтической любовью: мужчина патриархального западного мира
потерял свою душу, которая страстно его зовет, тянет его из хорошо известного ему мира в иной, где все
поставлено с ног на голову, при этом всегда у него перед глазами всплывает образ Прекрасной Изольды.

8. История любовного зелья

Часто кажется, что события, происходящие во внешнем мире, становятся откликом на наше
внутреннее странствие: внешняя жизнь и история подтверждают, что мифологические символы и сны
чему-то нас научили. Любовное зелье дало нам возможность узнать некоторые поразительные вещи о
природе культурного и психологического феномена, который мы называем романтической любовью.
Кроме того, мы узнали, что по своей природе романтическая любовь – любовь возвышенная, которая
может считаться «духовным» испытанием, что подтверждает символическое содержание любовного
зелья. Теперь мы отправимся еще дальше и попытаемся проникнуть еще глубже: мы узнаем, что культ
куртуазной любви уходит своими корнями в религиозную почву.
На протяжении многих столетий, со времени принятия христианства, Европа была настоящим
перекрестком разных религий. Так как люди часто принимали христианскую веру под нажимом своих
королей и императоров, они тайно или открыто продолжали поклоняться старым богам и богиням. В
результате такого смешения «языческой» религиозной жизни с христианской верой и получилась
религиозная эклектика, которая сегодня нас удивляет. Многие наши светские праздники, такие, как
Первое мая или День всех святых, изначально были религиозными, сохранившимися от прежних
народных религий, вытесненных христианством. То же самое относится к идеалам и верованиям. Многие
прежние догмы и верования были объявлены ересью и искусственно вытеснены, но бессознательно они
живут в нас и в нашей культуре. И на это есть причина: они отвечают психологической потребности и
психологической реальности в рамках человеческого бытия, которое не находит отклика ни в
«ортодоксальной», ни в «официальной» точке зрения.
Существует один надежный способ взглянуть на романтическую любовь как на психологическую
силу. Она представляет собой особое средство сообщения, которое возвращает нам нечто выпавшее из
нашей культуры и нашей жизни много лет назад. Человеческая природа имеет свойство
самовосстанавливаться. Мы находим способ, даже бессознательно, зацепиться за то, в чем нуждаемся.

Одним из наиболее мощных ранних религиозных течений было манихейское, названное по имени
персидского пророка Мани. В Европе эта религия получила название катаризм, так как люди, которые ее
исповедовали, называли себя «катары», то есть «чистые». К двенадцатому столетию целые города и
провинции южной Франции, будучи номинально христианскими, исповедовали катаризм; множество
благородных семейств Европы были катарами. Во Франции это движение называлось альбигойской
ересью по названию города Альбы, в котором находился его центр.
Одно из основных положений этого вероучения заключалось в том, что «истинная любовь» – это
не обычная человеческая любовь, возникающая между мужем и женой, а почитание женщины-
спасительницы, посредницы между Богом и человеком, которого ждут на небесах, чтобы приветствовать
«чистоту» священным поцелуем и препроводить его в пространство Света. В отличие от этой «чистой»
любви обычная человеческая сексуальность и брак являются проявлением животного начала и
бездуховности. Катары верили в то, что любовь мужчины к женщине представляет собой как бы земную
аллегорию их духовной любви к Царице Небесной.

Многие христиане считали катаризм реформаторским движением, направленным против коррупции

и политиканства, существовавших в религиозных структурах. Патриархальная средневековая церковь,
которая в течение долгого времени не соприкасалась с фемининной стороной души, стала
материалистичной и догматичной. Она предлагала людям «откровения» в виде набора догм и учений,
очень рациональных и маскулинных по своей сути. Она предполагала коллективные переживания
ритуалов и догм там, где обычный человек не мог найти места для личного религиозного переживания. В
отличие от патриархальной церкви катары воздействовали на человека силой личного примера и
предлагали переживание Бога, которое в первую очередь было личным, индивидуальным и лиричным.
Они возвращали религии утраченную фемининность, или, образно говоря, возвращали ей Прекрасную
Изольду.
Катары верили в существование абсолютного добра и зла. Духовное начало – это олицетворение
добра, а материальный мир несет в себе зло. Наши души – воплощение ангельской природы,
божественной сущности, – спустившись с небес, попали в заточение в земную тюрьму. Ангел-герой,
существующий внутри каждого из нас, стремится на небо к чистым духовным переживаниям, но Венера,
богиня чувственности, держит нас внизу, в темноте материального мира. Чтобы обрести спасение,
катары стремились стать «чистыми», преодолеть все искушения и соблазны, которые Венера расставляет
у них на пути: они отказывались от сексуальных отношений, умеренно питались, избегали чувственных
устремлений, заманивающих нас в этот мир, полный зла и страданий. Таким образом, катары не
вступали в брак и избегали сексуальных отношений.
Центральное место в этом культе занимала фигура женщины-спасительницы, воплощения чистоты,
одетой в белые одежды и ожидающей нас на небесах, чтобы сопроводить к божественному престолу.
Для катаров спасение наступало только после физической смерти: душа покидала грешное тело и
поднималась навстречу небесной госпоже. Но для катаров-мужчин приготовление к освобождению от
телесной оболочки состояло в созерцании женщины – не в качестве жены, земной подруги или
сексуального партнера, а в образе Спасительницы, чтобы страстно ее обожать, то есть всегда лишь в
качестве символа, в виде напоминания о существовании «другого мира», света и чистоты.
Официальная церковь объявила катаризм ересью, и святой Бернард Кларивосский загнал его в
глубокое подполье, превратив в мишень для крестовых походов. Но, подобно любой популярной идее,
находящейся в подполье, это учение возникло в другой, более светской форме. Учения и идеалы катаров
внезапно проявились в культе куртуазной любви, в песнях и поэзии трубадуров и, конечно, в «романах».
Некоторые историки культуры полагают, что куртуазная любовь – это произвольное «светское»
продолжение катаризма, что рыцари и дамы, впервые вступившие в отношения куртуазной любви, были
катарами, продолжавшими служить своей религии под личиной светского культа любви. Для внешнего
наблюдателя эти отношения выглядели новыми и элегантными любовными отношениями, новым
способом любви, клятв и мести, относящимся к прекрасным дамам. Но для человека, принадлежавшего
этому обществу и знавшего «код», они были аллегорическим воплощением идеалов катаризма.
Идеал куртуазной любви распространился на всю феодальную Европу и положил начало
революции в наших установках по отношению к фемининным ценностям любви, взаимоотношениям,
утонченным чувствам, преданности, духовному опыту и поиску прекрасного. Эта революция в конце
концов превратилась в феномен, который мы называем романтизмом. Изменив наши установки в
отношении женщины, романтизм сохранил странное раздвоение чувств. С одной стороны, западный
мужчина стал смотреть на женщину как на воплощение абсолютной чистоты, святости и целостности.
Женщина стала символом анимы, «моей госпожи Души». С другой стороны, пойманный в рамки
патриархального мышления, мужчина продолжал считать женщину воплощением «фемининной»
эмоциональности, иррациональности, мягкости и слабости. Все эти черты скорее присущи мужской
фемининности, чем характерны для земной женщины.
До сих пор западный мужчина не может перестать смотреть на женщину как на некий символ, не
может увидеть в ней просто женщину, человеческое создание. Он пойман в ловушку амбивалентных
чувств, которых не испытывает по отношению к своей внутренней фемининности, иногда спеша к ней в
поисках потерянной души, иногда презирая ее как лишнее жизненное неудобство, как «усложнение
устройства» своего патриархального механизма. Это болезненное расщепление внутри мужчина
проецирует на реальную женщину, и война, которую он ведет, идет за ее счет.
Со времен куртуазной любви произошли некоторые изменения. Сначала романтическая любовь,
существуя в качестве духовного идеала, запрещала сексуальные отношения или браки между
возлюбленными. Они чувствовали, что такое страстное обожание, присущее иному миру, не может быть
смешано с личными отношениями, с браком и физиологическим контактом. Мы же,
наоборот, всегда смешиваем роман с сексом и браком. Главное утверждение, которое не изменялось на
протяжении многих веков, заключается в следующем: мы бессознательно верим в то, что «истинная
любовь» должна быть взаимным религиозным обожанием такой чрезвычайной силы, что мы должны
чувствовать, как в нашей любви открывается все небесное и все земное. Но в отличие от
одухотворенных предков мы пытаемся принести этот культ в свою личную жизнь, сочетая его с сексом,
браком, приготовлением завтрака, платой налогов и воспитанием детей.
Благородная вера в то, что истинная любовь может существовать только вне брака, до сих пор
живет у нас внутри, бессознательно воздействуя на нас гораздо сильнее, чем мы думаем. Муж полагает,
что жена будет заботиться о детях, о том, чтобы на столе была еда, вносить свою лепту в семейный
бюджет и оказывать ему поддержку в ежедневной борьбе за существование. Но другие его части хотят,
чтобы она была воплощением анимы, Пресвятой Девой, обладающей неземной красотой и
совершенством. Он удивляется, как может чистая и ослепительная богиня, которую он обожал,
превратиться в обыкновенную жену, которая к тому же оказалась совершенно бестолковой. Женщина
видит, как ее муж работает, платит налоги, чинит машину и защищает свои интересы, то есть живет
обычной жизнью. Она удивляется, не понимая, что произошло с тем рыцарем, который обожал и
боготворил ее, помещая на пьедестал, и куда исчезли такие бурные, восторженные и полные блаженства
переживания. Прежняя бессознательная вера возвращается, чтобы вновь поселиться у них в доме,
постоянно нашептывая, что «истинная любовь» – это нечто иное и ее нельзя обрести в обыденной
брачной жизни.
Сколько подобных ужасных раздвоений существует вокруг нас! С одной стороны, мы хотим
стабильности и связи с обычным человеком. С другой стороны, мы бессознательно жаждем встретить
того, кто воплощал бы в себе душу, олицетворял для нас божество и пространство света, кто приводил
бы нас в состояние религиозного поклонения и наполнял нашу жизнь восторгом. Здесь без труда можно
найти живущую в нас фантазию катаризма, представляющую собой замаскированный религиозный
идеал.
Каждый из этих идеалов несет в себе психологическую истину. Каждый воплощает в себе игру
нашей фантазии, говорящей о том, кем мы являемся, из чего мы сделаны и что нам нужно.
Куртуазная любовь, религия катаров и их последователей вселяли в мышление западного человека
самую сильную фантазию, которую сегодня вселяет в нас романтическая любовь. Однако эта трепетная
фантазия вовсе не является иллюзией. Всякая фантазия – реальность, которая выражается
символически и возникает из неизвестного источника. Катаризм – это фантазия об обретении человеком
потерянной души. Это чудесная фантазия, открывающая реальность внутреннего мира, реальность души,
реальность Бога, показывающая, что мы можем действительно обрести этот мир, красоту и общение с
богами.
Многие мужчины согласились бы с тем, что романтическая любовь – «выдумка». Однако они не
поняли бы, насколько велик и важен для нас этот феномен, считающийся выдумкой, которая вместе с
тем является правдой, имеет право на жизнь на соответствующем уровне понимания. Но стоящую за
фантазией истину следует добыть. Чтобы обрести эту реальность, нам следует взглянуть на то, что стоит
за фантазией и ее символами. Мы должны перестать проживать фантазии катаризма и куртуазной любви
в буквальном их понимании: во внешнем мире, со смертными людьми, в пространственно-временном
измерении. Необходимо проживать истину этих фантазий как внутреннее событие, внутренний факт,
ощущаемый во вневременном царстве Ее Величества, существование которой мы сейчас утверждаем.

9. Хитрость и сила
Мы дважды отправлялись с Тристаном в морское путешествие к берегам Ирландии. В первый раз
он был смертельно болен; с ним была лишь арфа, и свою дальнейшую судьбу и исцеление он вверил
морским волнам. Внутреннее странствие привело его к Прекрасной Изольде, женщине необычайной
красоты, чудесному подарку судьбы, но, к нашему величайшему удивлению, она не произвела на него
впечатления. Он не заинтересовался Изольдой; если он ее любил, то пока еще сам не знал об этом. Он
не прилагал никаких усилий, чтобы с ней подружиться или завоевать ее. Тристан хотел лишь одного от
нее: чтобы она его вылечила и он смог вернуться в Корнуэльс и восстановить статус-кво.
Но в Корнуэльсе происходят неприятные события: по отношению к нему возникает враждебность.
На протяжении многих лет, с тех пор как умерла Бланшфлер, король Марк не хотел видеть во дворце
королеву; поэтому в Корнуэльсе отсутствовала фемининность. К тому же король Марк не желал
жениться; он не хотел иметь ни жену, ни королеву. Разумеется, он слышал о Прекрасной Изольде, но
проявил к ней не больше интереса, чем Тристан. Король и его племянник вернулись к своей нормальной
повседневной жизни: они развлекались, устраивая кровавые рыцарские турниры, выигрывая войны,
побеждая врагов, убивая драконов или по-другому удовлетворяя прихоти своей маскулинности. Когда
Тристан вернулся в Ирландию второй раз, он сделал это не из-за Изольды, не потому, что она
представляла для него особую ценность, и не потому, что хотел иметь с ней какие-то отношения. Он
пришел, как пират, совершающий набег, чтобы «силой и хитростью» завладеть ею, как боевым трофеем.
Зачем же Тристан отправился на поиски златовласой принцессы? Сначала его мотив казался
достойным и благородным. Он сказал королю Марку: «Я готов ради тебя подвергнуть свою жизнь
опасностям, чтобы твои бароны знали, как дорого мне твое расположение». Но за этими словами
скрывается иной смысл. Он хочет использовать Изольду как пешку в своем соперничестве с баронами,
привезти ее домой, как перо в своей шляпе, как мужской трофей, как доказательство того, что он
является самым преданным и самым доблестным из всех рыцарей Корнуэльса. Подобно тому как мы
превратили добродетели Тристана в его пороки, установка Тристана в отношении Изольды отражает
установку западного мужчины в отношении его души.
Если у нас такая серьезная травма, что не помогают никакие средства, если мы не можем
обнаружить ничего подходящего в огромном арсенале уловок Эго, которые позволили бы каким-то
образом оздоровить нашу жизнь, то мы весьма неохотно вступаем в контакт со своей душой. Подобно
Тристану, мы в конце концов отдаем себя во власть бессознательного: мы будем исследовать свой
внутренний мир в поисках смысла жизни. Но, едва мы туда входим и получаем исцеление из рук
Изольды, нам приходится тотчас возвращаться к патриархальному укладу жизни своего Эго: опять
проекты, дела, статус и престиж в окружающем нас мире. Подобно Тристану, нас слишком заботят
внешние обстоятельства: что о нас подумают другие бароны? кто будет первым среди равных? кто
изготовил больше продукции? кто получил максимальную прибыль?
Отказ короля Марка от брака – весьма зловещий символ. Нежелание или невозможность короля
жениться и произвести потомство в мифе или во сне символизируют отказ от целостности, от
личностного роста и в конечном счете отказ от судьбы, связанной с рождением наследника. В старые
времена, если у короля не было детей, это очень беспокоило его подданных; они боялись, что иссякнет
плодородие их земель, перестанут идти дожди, что в семьях будет мало детей и королевство ждет
запустение и разруха. И наоборот, королевский брак и рождение наследника вызывали у людей радость.
Даже в наши дни, когда у монарха или принца появляется ребенок, в особенности наследник престола,
это вызывает интерес у всего мира, и люди радуются этому событию так, словно оно касается их лично:
за нашей коллективной реакцией на рождение королевского отпрыска скрыта глубокая психологическая
энергия. На глубинных уровнях нашей психики король и королева символизируют для нас эволюцию
целостности самости, а новорожденный является символом нового сознания, которое потенциально
содержится в нас.
Какой бы ни была наша сознательная установка в отношении королевской власти, полезно иметь в
виду, что внутри каждого из нас существует архетипическая королевская власть. Символизм короля и
королевы указывает на самую высокую истину, которая содержится в нашей личности, на
потенциальную возможность синтеза маскулинных и фемининных ценностей.
Поэтому отказ короля Марка от брака означает для нас отсутствие чего-то очень важного в
психологии западного мужчины. Он не только потерял фемининность, но и не проявляет по отношению к
ней никакого интереса и даже не осознает, что ее потерял. Мы так долго были ориентированы на
внешние маскулинные ценности, что стали смотреть на собственную душу как на некое излишество,
существующее в хорошо организованном, уютном маскулинном мире.
Странная вещь: именно «вероломные» бароны, смертельные враги Тристана, спровоцировали
такой ход событий. С точки зрения Тристана, это по своей натуре «недобрые люди». Однако всегда
именно то, что кажется нам внутренним злом, толкает нас к достижению целостности. Оно представляет
для нас угрозу, муху, попавшую в варенье, нечто такое, что опрокидывает мир нашего Эго и нашу жизнь,
ориентированную на внешние достижения. Это может быть болезнь, усталость и опустошенность от
работы – внезапно возникающий невроз, разрушающий прежний образ жизни. Все эти возникающие
обстоятельства заставляют нас искать некий скрытый смысл в том, что мы не можем объяснить. Наши
симптомы и жизненные сложности являются в образе «вероломных баронов», желающих причинить нам
зло, но именно они и толкают нас на поиски королевы.
Когда же мы наконец отправляемся на ее поиски, то, подобно Тристану, вооружаемся «силой и
хитростью». Когда жизнь кажется пустой, мы отправляемся на поиски анимы. Но мы хотим получить ее в
том виде, который нас устраивает: мы стремимся сделать ее придатком своего Эго, украшением своей
индивидуальности. Мы желаем, чтобы анима заряжала нас энергией, освещала нашу жизнь, придавала
нам ощущение значимости и указывала направление поисков, то есть чтобы она наполняла нашу жизнь
смыслом. Но мы не желаем узнать ее собственное назначение и не хотим общаться с ней на равных.
Тристан хочет использовать Изольду в качестве пешки в государственных делах, чтобы она послужила
средством укрепления союза между двумя мужскими Эго. Такова наша обычная установка.
Тристан, который является воплощением нашего героизма, демонстрирует, что происходит, когда
героизм сбивается с пути. Принимая целебную ванну, Тристан сообщает о своей миссии, используя
самые ласковые и нежные слова:
«Послушай, королевская дочь... однажды две ласточки, прилетев в замок Тинтажель, принесли туда
твой золотой волос. Я думал, что они явились возвестить мне мир и любовь, поэтому отправился искать
тебя за моря. Вот почему я не боялся чудовища и его яда. Взгляни на этот волос, вшитый золотые нити
моей одежды: все нити потускнели, только он сияет по-прежнему».
Может быть, все трагедии в жизни современного мужчины начинаются с этого фатального обмана,
ибо он обманывает самого себя. Прелесть слов Тристана заключается в их абсолютной правдивости.
Трагедия Тристана заключается в том, что он сам не понимает смысла своих слов! Если бы он его
понимал, произошло бы великое эволюционное событие: коренное изменение Эго западного мужчины и
его самоутверждающий поиск фемининности. Но если Тристан, ориентированный на патриархальное
мышление, абсолютно не понимал смысла сказанного, какое отношение все это имеет к нам? Можем ли
мы научиться подходить к фемининной стороне жизни с теми же прекрасными словами, осознавая
скрытый в них смысл? Анима посылает нам мирную весть. После того, как мы веками старались ее
перехитрить, сможем ли мы научиться обращаться с ней честно?
Услышав сладкие речи Тристана о том, что ее золотой волос вшит в рукав его одежды, Изольда
опустила меч. Она хочет получить доказательства его преданности и, полагая, что она нашла то, что
искала, откладывает меч в сторону. Вместо того чтобы нанести удар, она целует юношу. Здесь мы можем
видеть, в чем сходно проявление внутренней фемининности с поведением реальной женщины. Сущность
каждой из них составляет привязанность.
Подобно Изольде, женщина, которой мужчина пренебрег или причинил боль, часто будет стараться
обратить его меч против него самого, нанести ему рану его же собственным оружием. Однако в тот
момент, когда в мужчине просыпается потребность в любви и он предлагает эту любовь, подтверждая ее
своим отношением, в женщине возникает почти волшебная способность прощать. Фемининность может
использовать меч своего антагониста. Когда он убирает меч и вступает с ней в контакт, она в тот же
момент прячет свой. Агрессия превращается в связь. Фемининность (и женская, и мужская) обычно
отбрасывает свое недовольство и забывает все свои старые раны, если ей предлагаются искренние
отношения и привязанность в настоящем. Это один из наиболее благородных и прекрасных инстинктов в
женщине, один из тех способов, которые дают ей возможность оказывать влияние на жизнь и ее
изменять. Привязанность – главное женское качество, основная черта женской природы; она живет ради
привязанности больше, чем ради чего-то еще.
Так получилось и с Изольдой. Как только Тристан убедил ее в своей привязанности и любви к ней,
в том, что он ее ценит, она сразу же опустила меч, исходя из своего собственного права на его любовь, и
все ее ненависть и планы мести отошли в сторону. В этом эпизоде проявляются две стороны анимы.
Душа – не просто теплые чувства, которые человек поддерживает в себе, чтобы при необходимости
проявить, а в остальных случаях оставить без внимания. Она тоже требует заботы и привязанности –
внимания мужчины к своему внутреннему миру. Она тоже требует от мужчины времени и усилий. Когда
он ее игнорирует, она поднимает бунт. Анима появляется, вооруженная собственным мечом, и угрожает
уничтожить мужчину. Она переворачивает всю его жизнь, вызывает навязчивые состояния и неврозы и
находит свое место в изломах и проекциях романтической любви. Анима с мечом в руках – существо
опасное, способное разрушить многое на своем пути. Однако анима, подобно Изольде, может и
устанавливать мир. Если мы отправимся на ее поиски, если будем вести себя с ней на равных, если
будем искать ее мир и ее мудрость, она этот мир примет и откроет для нас свой, внутренний мир.
К сожалению, подобно Тристану, западный мужчина любит говорить красиво. Однако у этого
загадочного феномена есть некое оправдание: часто, когда мы лжем, мы нечаянно говорим правду.
Рассуждая сознательно, мы не придаем своим мыслям значения, истинного на уровне бессознательного.
Тристан верит в свою ложь. Он не осознает того, что за его сознательными мотивами скрывается
неумолимое бессознательное стремление к Изольде. И все сказанное им по своей сути
является истиной, хотя он будет последним, кто это осознает.
Почему же Изольда ему верит? Душа обладает магическим видением, ее не обманешь. Но почему
же она ему верит? Да потому что она в этой лжи слышит правду, и эта глубочайшая правда находит
отклик у ее внутренней фемининности.
Наши обманы часто выражают те наши глубинные бессознательные потребности и желания, в
которых мы сознательно не хотим признаваться. Этот закон не дает нам оснований обманывать или
предавать, но, поискав истину, скрытую за нашими обманами, мы обнаружим, что лжем сами себе;
только тогда мы сможем взять на себя ответственность за эти «истины» и начнем относиться к ним
прямо и честно. Подобно Тристану, мы говорим красивые слова и цветистые фразы, считая, что не
придаем этому никакого значения. Но, посмотрев как следует, из какого тайного и скрытого убежища
берутся эти красивые слова, мы узнаем Изольду, которую ищем и которая нам так необходима.
Тристан точно не знает ни того, что он ищет, ни того, что ему нужно, и, как бы следуя чудесному
обратному химическому процессу, он обращает истину в ложь. Стоя перед ирландскими баронами и
услышав истинную цель визита Тристана, Изольда чувствовала себя обманутой, ощущала, как
разрывалось ее сердце, и содрогалась «от стыда и печали».
«Так Тристан, завоевав Изольду, обманул ее. Чудная сказка о золотом волосе была только обманом.
Он пришел, чтобы отдать ее другому... Значит... Тристан хитростью и силой... достал королеву с золотыми
волосами».
Но сила и хитрость никогда не действуют до конца. Силой и хитростью мужское Эго борется против
своего собственного Я – против своих внутренних потребностей и своей души. Тристан верит, что он
завладел фемининностью, что он увезет ее домой, чтобы скреплять союзы и служить власти мужского
Эго. Но он не знает, что ждет его впереди. Он считает себя владельцем, но выясняется, что захваченным
оказался он сам.
Судьба поставила перед Тристаном холодный глиняный сосуд, полный уникального утоляющего
жажду вина. И ничего не подозревающий Тристан сделал глубокий глоток.

ЧАСТЬ III. Повествование о том, как

Тристан и Изольда бродили по саду
наслаждений
Мы возвращаемся к нашей истории и находим Тристана и Изольду на большом корабле,
направляющемся в Корнуэльс. Тристан держит в объятиях предназначенную королю златовласую
королеву.
Король Марк был вне себя от изумления, а весь народ Корнуэльса – от счастья, увидев свою новую
королеву, ибо она была самой прекрасной женщиной на этой земле. Ее изящество не уступало ее
скромности и благородству. Состоялась пышная и веселая королевская свадьба. Но в первую брачную
ночь вместо себя в королевскую спальню Изольда отправила свою служанку Бранжьену. Она нарядила
Бранжьену в свое великолепное платье и произнесла над ней волшебное заклинание, чтобы обмануть
короля. И король Марк так никогда и не узнал, что его королева потеряла девственность в объятиях его
любимого племянника, до того как ее нога ступила на землю Корнуэльса.
Все бароны и население королевства были очень рады появлению королевы, но в сердцах Тристана
и Изольды горел огонь, который они не могли сдержать. Невзирая на опасность, они устраивали тайные
свидания и предавались бурной страсти.
Позади дворца находился прекрасный сад, полный благоухающих цветов; в центре его журчал
хрустальный ручей и росла высокая раскидистая сосна. Под этой высокой сосной любовники назначали
свои встречи, считая себя защищенными от любопытных взглядов посторонних глаз. Однажды, когда
трубач возвестил зарю, Изольда, полная печали от расставания с любимым, сказала:
«Тристан, я узнала, что королевский замок зачарован и вследствие этих чар он два раза в году
исчезает и становится невидим. Теперь он исчез; не это ли тот чудесный сад, о котором поют арфы?
Воздушная стена окружает его со всех сторон. Деревья стоят в цвету, а под ногами благоухает земля. В
этом саду живет рыцарь, не старясь, в объятиях своей милой, и никакая враждебная сила не может
разбить волшебную стену».
«Нет, – ответил Тристан, – это не тот чудесный сад. Но настанет день, моя дорогая, когда мы
пойдем с тобой вместе в счастливую страну, откуда никто не возвращается. Там высится замок из белого
мрамора, в каждом из тысячи его окон горит свеча, у каждого окна менестрель играет и поет
бесконечную мелодию. Солнце там не светит, но никто не сетует, что его нет. Это блаженная страна
живых».
Каждый день они так смотрели друг на друга, что их страсть могла стать очевидной для любого,
имевшего несчастье случайно обратить на них внимание. Поэтому те же проклятые Богом четыре барона
их выследили и донесли королю. Приведя короля на место их тайных свиданий, они помогли ему
взобраться на сосну, где он и дожидался, пока не увидел крадущуюся по саду Изольду. Но луна в эту
ночь была столь яркой, что Изольда заметила на земле тень короля. Она задрожала всем телом и
молилась Богу, чтобы в этот раз Тристан не пришел.
Вскоре в саду появился Тристан, перепрыгнув через стену с изяществом пантеры. Тогда Изольда
закричала ему суровым голосом, в котором звучало предупреждение: «Сеньор Тристан, я прошу вас
немедленно объяснить мне, почему вы просили меня об этой встрече столь скрытно, что король смог бы
вообразить самое худшее, и это стоило бы мне жизни».
Тогда Тристан посмотрел на поверхность ручья, увидел там отражение короля и понял, почему
Изольда обращается к нему таким суровым тоном. Его ум стал таким же быстрым, как его меч. Он
взмолился, чтобы королева заступилась за него перед королем и рассказала королю о преданности
Тристана, ибо у него есть дурные предчувствия. Рыдая, он воскликнул, что подлые предатели возвели
напраслину на него и королеву. И при этом добавил: «Знайте, о королева, что я готов встретиться в
поединке с любым рыцарем, чтобы доказать вашу чистоту и мою собственную невиновность».
В таком же духе любовники продолжали и дальше, пока король Марк снял с них всякую вину,
опустив свой лук, тетива которого была уже натянута, а стрела нацелена в сердце Тристана.
Когда Изольда рассказала Бранжьене о ночном приключении, та воскликнула: «Изольда, Бог явил
для тебя великое чудо, ибо он милостив и не поразит невинных в сердце своем».
Но король был полон гнева на четырех вероломных баронов и прогнал их прочь.
А Тристан все никак не мог расстаться с королевой. Каждый раз он подвергался огромному риску,
чтобы, держа ее в своих объятиях, испытывать полноту счастья. В конце концов их застали вдвоем, и
доказательства были настолько очевидны, что король заревел, как раненый кабан, и велел привязать
любовников к столбу, чтобы сжечь их заживо. Однако по пути к костру Тристан увидел маленькую
часовню, стоявшую на утесе, поднимавшемся из моря, и попросил у своих охранников разрешения войти
в нее, чтобы помолиться в последний раз. Войдя в часовню, он произнес: «Лучше я прыгну с этого утеса
и разобьюсь насмерть, чем позволю привязать себя к позорному столбу!» С этими словами он открыл
окно часовни и прыгнул наружу. Но сильный порыв ветра надул полы его платья, а дыхание Господа
замедлило его падение, и он целый и невредимый приземлился на прибрежный песок. Его верный
оруженосец Горвенал, видевший, как он падал, спустился на берег с копьем и оружием Тристана, и они
оба ускакали прочь.
Раздираемый ненавистью король отдал Изольду толпе прокаженных, чтобы они ложились с ней и
наслаждались ею, приговорив ее таким образом к медленной и мучительной смерти. Но появившийся
внезапно Тристан с мечом в руках отбил Изольду от прокаженных и умчался вместе с ней в дикий лес
Моруа.
Три года жили влюбленные в глухом, диком лесу. Они питались кореньями, травами и мясом диких
животных. Они выглядели исхудавшими и изможденными; их лица побледнели, кожа натянулась, а
одежда превратилась в лохмотья. Но, когда они смотрели друг на друга, любовное зелье играло у них в
крови, и они не чувствовали никаких страданий.
В один прекрасный день они набрели на хижину отшельника Огрина, святого и праведного
человека, который, едва взглянув на Тристана, сказал ему следующее:
 «Да поможет тебе Бог, господин Тристан, ибо ты потерял и этот мир, и мир будущий! Изменника
своему господину следует разорвать на части двумя конями, сжечь на костре, и в том месте, куда упадет
его пепел, не будет расти трава... Господин Тристан, отдай королеву тому, кто сочетался с ней браком по
римскому праву. Покайся, Тристан».
На это Тристан ответил:
«Но в каком же преступлении должен я покаяться, друг Огрин? Ты, который сидишь здесь и судишь
нас, знаешь ли ты, какое зелье мы выпили в море? Тот славный напиток опьянил нас. Я предпочел бы...
питаться травами и кореньями вместе с Изольдой, чем без нее быть королем огромного государства».
И сказала Изольда отшельнику Огрину:
Господин мой, Бог всемогущий,
Он не любит меня,
И я не люблю его.
Все произошло из-за зелья,
Которое выпила я,
И он выпил тоже; и это был грех.
(Версия мифа по Берулю).
Тристан и Изольда в разговоре с отшельником Огрином не раскаялись в содеянном, а возложили
всю ответственность на волшебное зелье. Поговорив со старцем, они вернулись в лес.
Вскоре один хитрый лесник обнаружил в лесу их хижину, со всех ног побежал прямо в Тинтажель и
за небольшое вознаграждение пообещал показать королю место, где скрывались беглецы.
Приблизившись к укрытию, король спешился и, крадучись, стал подбираться к жилищу, сжимая в руке
меч. Но, войдя внутрь, он обнаружил любовников, спящих одетыми на полу, а между ними лежал
обнаженный меч Тристана. Их лица были чистыми и невинными.
Тогда король сказал себе:
«Боже, я не могу их убить! Они так долго жили в этом лесу, и, если бы они любили друг друга
грешной любовью, разве они положили бы между собой меч? Разве не известно всему миру, что
обнаженный меч, разделяющий два тела, служит порукой и охраной целомудрия? Если бы они любили
друг друга грешной любовью, разве спали бы они так непорочно?»
Тогда Марк снял перстень со своей руки и надел его на палец Изольды. Подняв с земли меч
Тристана, он положил на его место свой собственный. Таким образом он дал им знать о примирении и
прощении.
Проснувшись, Тристан и Изольда обнаружили королевский перстень и королевский меч. Возникший
сначала страх постепенно стал уступать место удивлению. Королевская милость смутила их так сильно,
как не могла смутить королевская ненависть. В первый раз Тристан усомнился в своей правоте; ему
очень не хватало дядиной любви и дружбы.
«Но, – подумал он, – тогда он отберет у меня Изольду! О чем я думаю?! Как я смогу это перенести?
Пусть лучше король заколет меня спящим, ибо своей милостью он разбудил мой разум!»
Тристан думал о тех временах, когда Изольда была королевой и женой Марка, когда она жила во
дворце, одевалась в тонкие шелка. Здесь, в лесу, она живет, как рабыня, растрачивая свою молодость на
дикую жизнь в убогой хижине.
«В самом деле, – думал Тристан, – она его жена. Она королева по воле Божьей; она обвенчана и
коронована перед лицом королевского двора. Естественно, я должен вернуть ее королю».
Но всю ночь он маялся в нерешительности, томимый тоскливыми предчувствиями.
В свою очередь Изольда думала так:
«Тристану следовало бы жить в королевском дворце, окружив себя преданными слугами. Ему
нужно совершать славные подвиги; а он из-за меня забыл о своем рыцарстве, он превратился в
изгнанника, на него идет охота во всем королевстве. Жизнь его стала пустой и полной опасностей!»
Тристан и Изольда решили, что должны вернуться к королю. Но Тристан сказал:
«Королева, что бы ни случилось, куда бы я ни отправился, я останусь преданным только тебе, ибо
я могу служить только единственной любви».
Любовники отправились к лесной опушке, где жил отшельник Огрин. Увидев их, он воскликнул:
«Друзья мои, не те ли вы самые люди, которые, будучи здесь, раскаивались в своем сумасшествии?
Тристан, сын мой, неужели ты решился вернуть королеву и просить королевской милости?»
Тристан ответил ему: «Огрин, друг мой, в нашей любви нет никакого раскаяния. Но я бы не хотел,
чтобы Изольда томилась из-за меня в этой жалкой и убогой хижине. Умоляю тебя, друг мой, пошли
королю известие о том, что, если он захочет взять Изольду, я готов ее ему вернуть. И если он захочет
видеть меня своим вассалом, я готов вернуться, чтобы служить ему верой и правдой, как только могу».
 Огрин встал перед алтарем и долго молился и прославлял Бога. Затем добрый старец составил
послание королю в такой изящной и утонченной форме, на какую только был способен, и тем же
вечером отправил его.
Получив послание, король собрал на совет баронов и приказал вслух зачитать его. Выслушав,
бароны сказали:
«Король, позволь королеве вернуться и остаться подле тебя. Что же касается Тристана, разреши
ему покинуть эту страну и служить королю Франции или королю Норвегии. Ибо, если он вернется в
Тинтажель, возникнут разные сплетни и слухи, которые нанесут урон королевской чести».
Так король и сделал. Он дал знать Тристану, чтобы тот доставил королеву в назначенный день и
час к речному броду, а сам покинул землю Корнуэльса и отправился искать счастья в других странах.
Наступил день, когда Тристан должен был вернуть Изольду. Возлюбленные сидели в прекрасном
тихом уголке в лесной чаще и горько плакали. Но прежде чем отправиться на встречу с королем, они
дали друг другу клятву, которая звучала так:
«Королева, – сказал Тристан, – где бы ни пролегал мой путь, я буду посылать тебе вестников. И
как только ты дашь знать, что я нужен тебе, я тут же вернусь, какому бы господину я ни служил, как бы
далеко я ни находился».
Изольда дала Тристану перстень из зеленой яшмы и сказала:
«Мой друг, вот перстень из зеленой яшмы. Возьми его из любви ко мне и носи его на пальце. А
если кто-нибудь придет ко мне и станет утверждать, что явился от твоего имени, я не поверю ему до тех
пор, пока он не покажет мне этот перстень. Но как только я его увижу, ни одна сила, ни один
королевский запрет не помешают мне сделать то, о чем ты меня попросишь, будь то мудрость или
безумие».

После возвращения Изольды в королевстве вновь наступили счастливые дни, и все население
Корнуэльса жило в мире и согласии. Однако вероломные бароны по-прежнему говорили недоброе об
Изольде. Они считали, что она и Тристан принесли много зла королевству, и эти слова дошли до ее
ушей. Изольда потребовала от своего мужа и короля того, что вправе была требовать,  – испытания
перед Богом. Оно состояло в следующем: до красного каления нагревали стальной прут. Изольда должна
была поклясться в искренности своих слов перед святыми мощами. После клятвы ей следовало взять в
руки этот раскаленный прут. Если она говорит правду, Бог не допустит ожогов на ее руках (об этом знает
каждый добрый христианин). Если же она лжет, раскаленный прут сожжет ее руки. Имея такие
неоспоримые доказательства ее неверности, недоброжелатели получат все основания отправить ее на
костер.
Изольда отправила Тристану письмо с просьбой помочь ей осуществить тайный план. Когда
наступил назначенный для испытания день, Тристан высадился на берег, переодетый в лохмотья нищего
странника.
Все было подготовлено к началу испытания: пылал жаркий огонь костра, рядом под охраной
находились святые мощи, а неподалеку уже был приготовлен позорный столб, заботливо обложенный
сухим хворостом. Перед тем как сойти с лодки, королева указала на переодетого Тристана и сказала
одному из рыцарей:
«Подведи ко мне этого бедного странника, чтобы он перенес меня через грязь, ибо я хочу
предстать перед людьми, не замарав своей длинной одежды».
Тристан вброд подошел к лодке, взял на руки королеву и перенес ее на сухую землю. Она стояла,
одетая в белоснежное платье, перед всеми баронами Тинтажеля и Камелота, ибо сам король Артур и
весь его двор пожаловали из Камелота, чтобы засвидетельствовать правоту воли Господней, исключив
наперед всякие сомнения. Все застыли, изумленные красотой Изольды. Тогда, поклонившись святым
мощам, она начала свою клятву:
«Я клянусь святыми мощами, что ни один мужчина не держал меня в своих объятиях, кроме короля
и этого бедного странника, который перенес меня с лодки».
После этого королева, бледная от испуга, но твердая и полная мужества, подошла к огню и вынула
из него железный прут. Держа его перед собой, она сделала девять медленных шагов, затем бросила его
на землю. Скрестив руки, она повернулась лицом к людям и медленно их развела, демонстрируя свои
ладони. И надо же! Ее ладони были холодны и чисты. Люди вокруг стояли молча, полные изумления, и
вдруг эту тишину нарушил хор, восхваляющий справедливость Господа, переполненный восторгом и
гордостью за свою королеву.
Даже после всех этих несчастий и временных избавлений Тристан не мог покинуть Корнуэльс, ибо
он не смог бы жить вдали от королевы. Однажды ночью он прокрался под ее окно и подал Изольде
условный сигнал, издав соловьиную трель. Королева узнала этот сигнал. Она вспомнила свою клятву
перед Богом, клятву Огрину, клятву королю и почувствовала смертельную опасность. Тогда она
заплакала:
«Смерть, какое тебе дело до меня? Ты зовешь меня, ты хочешь меня. Хорошо, я иду к тебе!»
И они встретились в ночной темноте и провели эту ночь, упиваясь любовью. Но предатели и
вероломные соглядатаи, находившиеся в окружении королевы, следили за ней, ибо знали, что вскорости
им представится удобный случай снова уличить ее в неверности. Наконец после многих
душераздирающих слов и прощаний Тристан ушел, решив покинуть Корнуэльс.
Друг без друга любовники не могли ни жить, ни умереть, ибо жить в разлуке – это не жизнь и не
смерть, но то и другое вместе. Тристан хотел бежать от своего горя через моря и острова и многие
страны.

10. Королева внутреннего мира

Брак Изольды с королем Марком в Корнуэльсе символизирует некий очень глубокий и мощный
процесс, происходящий в нашей психике. Анима вернулась во внутреннее королевство, фемининность и
маскулинность соединились, самость обрела полноту и стала целостной. Мы слышим колокольный звон.
Люди высыпали на улицы и толпами направляются к церкви, чтобы приветствовать новую королеву и
насладиться созерцанием ее красоты. Душа вернулась в Корнуэльс. Король обрел королеву, страна
расцвела.
Нам следует сделать паузу, чтобы понять, что представляет собой соответствующая свадьба,
происходящая в нашем внутреннем мире, что стоит за союзом, который дался так нелегко. Изольда была
королевой с того момента, как ласточки влетели в окно замка Тинтажель и принесли ее золотой волос
Марку. Тристан назвал ее королевой прежде, чем привез ее королю Марку, и именовал ее так даже в
чаще леса Моруа. Прекрасная Изольда – это первая и последняя королева, она единственная королева и
не может быть иной.
Королевский брак говорит нам о верном ходе событий, во время которых анима присоединяется к
внутреннему королю. Даже несмотря на то, что Тристан увлек ее силой и хитростью, несмотря на то, что
его намерения не были честными и она пошла против своей воли, несмотря на то, что они посреди моря
выпили любовное зелье, Изольда является королевой внутреннего мира, и у нее только одна судьба –
быть на троне рядом с королем Марком, внутренним королем. Никакое другое место не будет
соответствовать ее королевскому величию и ее божественной сущности.
Видя все это, мы начинаем понимать, почему Тристан разрушает королевство, когда он предает
короля Марка. Но он не только предает короля, он принижает достоинство королевы, и она лишается
всего, что должна получить по праву. Это влияет не только на личную жизнь Тристана, но и на все
королевство. Когда Изольда выходит замуж за короля Марка, все королевство становится здоровым и
счастливым. Когда Тристан тайно встречается с Изольдой в саду под сосной, во всем чувствуются
отклики этих тайных встреч: королева теряет свое достоинство, она свержена с трона и сослана. Сердце
королевы разрывается на части. Разрывается и сердце Тристана. И все королевство вскоре будут
раздирать разногласия, ибо Тристан и Изольда не могут разрешить свой внутренний конфликт.
Суть противоречия мифа, которое является источником всех конфликтов, неясностей и страданий,
заключается в одном простом требовании. Тристан требует права обладания Изольдой только для самого
себя. Ее, предназначенную для того, чтобы быть королевой всего королевства, похищает один человек.
Эго узурпирует то, что принадлежит самости.
Теперь посмотрим, что это означает в жизни современного мужчины. Отстраняя аниму от обычной
для нее роли королевы нашего внутреннего мира, мы пытаемся перенести ее на реальную женщину из
плоти и крови. Мы делаем это с помощью проекции. Это способ нашего Эго получить власть над анимой,
поместить ее в темницу плоти, с тем чтобы ощущать ее на индивидуальном, внешнем, физиологическом
уровне.
Чтобы вернуть аниме ее психологическую роль королевы внутреннего мира, необходимо сделать
одну важную вещь. Мужчина должен захотеть убрать проекцию анимы с реальной женщины,
существующей в его жизни. Только это дает возможность аниме играть свойственную ей роль в его
психике. Только это дает ему возможность увидеть женщину такой, какова она в реальности,  –
отягощенной грузом его проекций.
Устранение проекций дает возможность аниме стать тем, чем она изначально являлась:
архетипическим образом, который, находясь на своем месте, помогает личности устанавливать контакт
между Эго и бессознательным (Jung, Psychology of the Transference, p. 504).
Где же находится «ее место»? Она «помогает устанавливать контакт между Эго и
бессознательным», существуя в глубине психики мужчины, в его воображении, воодушевляя его изнутри.
Когда Тристан заявляет о своих правах на королеву, это означает, что он настаивает на
необходимости воплощения анимы в физической реальности. Он пытается сделать свою душу физически
ощутимой, вместо того чтобы осознать ее живущей во внутреннем мире. Вместо переживания ее через
символы в качестве внутреннего образа фемининности, он хочет превратить ее в реальную, физически
существующую женщину. Мы не только превращаем образ женщины в символ анимы, но при этом
абсолютно забываем о том, что сделали ее этим символом. Мы верим в то, что анима – это женщина, а
женщина – это анима. Мы требуем от женщины, чтобы она играла эту роль и была богиней, а не
обыкновенным человеческим созданием. Очеловечивая аниму, мы теряем из виду свою душу; пытаясь
обожествить женщину, лишая ее женской природы, мы теряем ощущение ее человечности.
Королевский брак Изольды и ее коронация говорят нам о том, что она всегда должна оставаться
королевой внутреннего мира. Мы не можем одним усилием воли оторвать ее от короля внутреннего
мира, расторгнуть королевский брак, превратив его во внешние отношения, существующие в реальном
мире. Если мы попытаемся сделать что-либо подобное, королевство разорвется на части, и структуре
человеческой жизни и человеческих отношений будет нанесен огромный ущерб. Но поскольку Тристан
продолжает пытаться смотреть на аниму как на реальную женщину, он никогда не ощущает ее в
качестве своей «госпожи Души», хотя именно такого переживания он жаждет и именно в нем
заключается глубочайшая мудрость.
Есть и другой путь. Мы можем научиться различать внутреннюю и внешнюю форму, уступив
королеву королю и позволив ей открыть целый новый мир сознания – мир, который мы можем увидеть,
лишь подойдя к ней как к архетипу, переживаемому глубоко внутри.
Где-то в глубине своего сердца Тристан понимает, что Изольда должна всегда оставаться
королевой. Именно поэтому он не хочет заключить с ней обычный брак и в критический момент кладет
между ними обнаженный меч. В глубине души он осознает, что не может ею владеть, как владеют
обычной женщиной. Одной рукой он отдает ее королю, а другой пытается удержать рядом. Он делает
это бессознательно, оглядываясь и сожалея, оплакивая свою судьбу и не находя никаких глубинных
мотивов своих поступков.
Если бы Тристан мог принести эту жертву осознанно, если бы он мог вернуть королеву на ее трон и
понять, почему все должно быть именно так, а не иначе, его судьба не оказалась бы столь трагичной. Он
мог бы оставаться рядом со своей королевой, чувствовать ее божественность, жить с ней в согласии при
условии существования их отношений на должном уровне. Он обладал бы Ее Величеством Душой как
внутренней реальностью и был бы свободен, чтобы жить в реальном мире со смертной женщиной, чтобы
страстно ее любить такой, какая она есть.

11. Обман под сосной

«Но в каком же преступлении должен я покаяться, друг Огрин? Ты, который сидишь здесь и судишь
нас, знаешь ли ты, какое зелье мы выпили в море? Тот славный напиток опьянил нас».
Такими словами Тристан отвечает отшельнику Огрину на его призыв к покаянию в совершении
предательства и прелюбодеяния. Вместе с этими словами в мир входит новая мораль. Те, кто выпил
любовное зелье, получают индульгенцию. Тристан утверждает, что он невиновен, что он не совершил
ничего дурного, а просто ведет себя по новым правилам. Опьяненный волшебным вином, он
поднимается над старыми стандартами добра и зла. Он не хочет, чтобы его судили ни по одному закону,
кроме закона страсти. И Бог столько раз был на его стороне, что он имеет полное право считать, будто
получил разрешение небес.
Первый раз это случилось под высокой сосной, на тайном месте любовных свиданий. Луна
оказывается с ними в сговоре и открывает им, что король за ними следит с вершины дерева. И после
того, как любовники, разыграв свои роли, одурачили короля, Бранжьена восклицает:
«Бог явил для тебя великое чудо, ибо он милостив и не поразит невинных в сердце своем».
Что это? Противоречие, которое трудно объяснить. Как могли оказаться любовники «невинными в
сердце своем», несмотря на то что предали короля, нарушили данную ему клятву и одурачили его?
Неужели это тот самый Бог, который освящал их брак, перед ликом которого они поклялись в верности?
Неужели Бог выпил того же зелья, которое выпили любовники, и стал помогать им в предательстве и
прелюбодеянии?
Даже более того. Когда любовников схватили и Тристана повели на костер, он спрыгнул с утеса. Но
свершилось чудо: внезапно сильный ветер надул полы его платья, замедлил его падение и поставил его
прямо на ноги. Позже, когда король Марк нашел любовников спящими вместе в лесу Моруа, случилось
так, что Тристан положил между собой и Изольдой обнаженный меч, и снова любовники оказались
спасены. Наконец, когда Изольда перед всеми баронами королевства проходила испытание судом
Божьим, она взяла раскаленный докрасна железный прут и осталась целой и невредимой. Сам Бог
подтвердил, что она говорит «правду».
Что за чудеса? Что они значат? Это не специальные драматические приемы. Попробуем понять, что
любовники говорят правду: они «невинны». Они «чисты в сердце своем». Они настолько правдивы, а
сила их правды столь проникновенна, что они потеряли ощущение, где находятся, которое имели совсем
недавно; они созвучны с иным миром, с другой размерностью жизни, и это созвучие противопоставляет
их отношения всем известным нормам обычного земного мира.
Эти чудеса говорят нам, что любовники правы, даже когда им кажется, будто они поступают
«неправильно». По крайней мере, они делают все, что могут, когда наступает час ужасного
разоблачения. «Другой мир» все больше и больше вторгается в обычную жизнь, чтобы облегчить двум
влюбленным возможные последствия их поступков, ибо романтическая любовь не вписывается в
обычный мир и человеческую мораль, но абсолютно «созвучна» другому миру. Однако тот, иной мир
назначает собственную цену и приводит влюбленных к совершенно иным последствиям, и вскоре мы
убедимся в том, какие это последствия.
Если мы зададимся вопросом, что это за иной мир, с которым так созвучны любовники, то, чтобы
получить ответ, нам потребуется лишь вернуться к высокой сосне и послушать Тристана:
«Это не тот чудесный сад. Но настанет день, моя дорогая, когда мы пойдем с тобой вместе в
счастливую страну, откуда никто не возвращается. Там высится замок из белого мрамора, в каждом из
тысячи его окон горит свеча, у каждого окна менестрель играет и поет бесконечную мелодию...»
«Чудесный сад» – это внутренний мир души, неисследованная часть человеческого бытия вне
пространства и времени. Тристан ничего не знал об этом мире, пока не выпил любовного зелья, но, едва
он его выпил, этот мир поглотил его. Он был ослеплен тем, чего никогда прежде не видел; его разум и
тело и все его чувства с этого момента оказались настроены на один-единственный уровень бытия.
А что происходит с королем? Как обстоит дело в отношении обычной человеческой жизни Тристана
и его долга? Что с браком Изольды? Ее клятвами? Ее супружеской жизнью? Здесь, под сосной, мы
начинаем ощущать, что любовное зелье требует от нас слишком многого. Слишком многое придется
оставить. Пока мы как следует не осознаем Эго, пока мы не поместим его на новый уровень понимания,
оно будет полностью владеть нами и подавлять нас из глубины. Оно растворяет нашу обычную
человеческую жизнь, отношения и условности, ничего не оставляя на прежнем месте. Нам открывается
редкий и прекрасный мир, это часть нас самих, которую мы так страстно желали в себе распознать, к
которой так хотели прикоснуться. Но всякий раз, едва бессознательное открывает нам новую
неоспоримую истину, любовное зелье попадает в области, которые до сих пор были для него
недоступны, разрушает то, что стоило сохранить, захватывает больше, чем следует.
Когда любовное зелье овладевает Тристаном и Изольдой, оно не только не спрашивает их о
необходимости появления в их жизни нового измерения, но требует, чтобы они уничтожили свои
представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, всякие понятия о привязанностях,
условностях и верности, в соответствии с которыми живут простые смертные, сохраняя свою жизнь и
общаясь между собой на этой грешной земле.
Мы увидели, как глоток любовного зелья перевернул их жизнь. Сейчас мы видим, как он
возвращает их к жизни, характерной для простых смертных: он переворачивает наши ценности,
превращая истину в ложь, а ложь – в истину. Во власти романтической любви большинство жителей
Запада разрывается между двумя противоположными идеалами. Один из них – романтический идеал,
другой – этический, на основании которого строятся человеческие отношения. Обычно мы считаем, что
это одно и то же, но они совершенно отличаются друг от друга.
Куртуазная любовь внесла в нашу культуру целую совокупность ценностей. Вне нашего сознания
родилась новая мораль, которая стала формировать наши установки. Роман в своей самой чистой форме
ищет лишь одного – страсти. Он готов пожертвовать всем остальным – долгом, обязательствами,
отношениями, договоренностями – только во имя страсти. Возвышенная любовь способствует появлению
нашей веры в то, что наиболее важным в жизни оказывается постижение загадок человеческой души
через романтическую проекцию. Мы не знаем каких-либо иных возможностей войти в контакт с
собственной душой. Наш романтический идеал говорит нам о том, что достичь абсолютного восторга и
открыть «сад наслаждений» можно только одним способом – «влюбиться».
Культ романа предлагает новое определение «хорошего» и «плохого». Новая мораль говорит нам,
что нет ничего более важного, чем «влюбиться», почувствовав всю силу страсти и полноту экстаза, и
поверить в возрождение исчезнувшей души, открывшейся в возлюбленном. Только страсть является
единственным путем, ведущим к целостности и совершенству. Только страсть ведет в потерянный ранее
мир богов. Поверив в это, мы ничего не можем сделать, ограничив себя старыми категориями
«истинного» и «ложного», поэтому переходим к новым стандартам. Все, что возникает в состоянии
«влюбленности», – это «правильно»; все, что служит нашей страсти, – правильно; но все, что стоит на
пути моей страсти, следует отбросить в сторону во имя высшего «добра». Все мы отвечаем вместе с
Тристаном: «Ты, который сидишь здесь и судишь нас, знаешь ли ты, какое зелье мы выпили в море?» Мы
верим в то, что имеем право следовать за своими проекциями, куда бы они нас ни привели, и следовать
страсти только ради нее самой, не обращая внимания на разрыв отношений и на людей, которые
испытывают боль. Страсть бессознательно считается вершиной благодати, главной целью нашей жизни,
а все остальные ценности ради нее обычно приносятся в жертву.
 Обычно современный мужчина вступает в брак, проецируя на жену образ своей души. Только в
процессе исчезновения проекции он начинает узнавать в жене реальную женщину. Он признает, что
любит ее как женщину, ценит и уважает ее, чувствует особую прелесть в том, чтобы ей довериться, и
знает, что она доверилась ему. Но однажды он встречает женщину, на которую попадает проекция его
анимы. Он ничего не знает об аниме и еще меньше – о проекции; он лишь знает, что эта «другая
женщина» является для него воплощением совершенства. Она видится ему в золотой ауре, и его жизнь
наполняется энергией и смыслом, если она находится рядом с ним.
Наступает день, когда две враждующие армии западного мышления берутся за мечи и
отправляются на внутреннюю войну. Начинается поединок между двумя моралями. «Земная» мораль
мужчины говорит ему, что плохо предавать свою жену и становиться на путь, ведущий к разрыву
отношений. Его инстинкты предупреждают его о том, что необходимо хранить то, что он имеет, лелеять
ту постоянную любовь, которая его питает, ту стабильность и взаимное доверие, которые уже
установились между ним и женой.
Но из области его бессознательного слышится иной голос – голос романтической морали.
Романтизм ему говорит, что жизнь будет иметь смысл лишь в том случае, если он последует за своей
анимой; при этом его душа примет образ «другой женщины». С этим ничего нельзя поделать, ибо имя
этому – страсть, а страсть – это все. Мораль любовного зелья говорит ему, что он должен искать страсти
любой ценой. Он имеет право влюбиться случайно и вдруг: в этом и состоит жизнь! Он получает
внутреннее одобрение на всевозможные поиски наслаждений и жизненной страсти. Голоса древних
катаров, благородных рыцарей и прекрасных дам шепчут в унисон, что «истинную любовь» нельзя найти
в браке и обычных земных отношениях, что ее можно испытывать к любой женщине, но только не к
жене, – к женщине, в которой он видит не просто женщину, а богиню.
Вот мораль, которую исповедует Тристан. Таков закон, по которому он живет, встречаясь тайно с
любимой под высокой сосной или блуждая с ней по диким лесным тропам. Мы слышим единственный
голос, который ему возражает. Это резкий и сухой голос старца Огрина:
«Изменника своему господину следует разорвать на части двумя конями, сжечь на костре, и в том
месте, куда упадет его пепел, не будет расти трава... Господин Тристан, отдай королеву тому, кто
сочетался с ней браком по римскому праву. Покайся, Тристан».
Очаровательный, странный, но очень привлекательный старец, олицетворяющий голос,
доносящийся до нас из древности. Упомянутые им древние заповеди кажутся странными. Мы пытаемся
осмеять его и пропустить мимо ушей его проповедь как безнадежно наивную, старомодную мораль давно
минувших дней.
Но за каждым моральным устоем существует нечто привлекающее к себе внимание. Эти ценности
не возникли произвольно из ничего; они выработаны человечеством и проверены временем, они пришли
откуда-то из глубины человеческой души и отвечают подлинным человеческим потребностям. Мораль
слишком быстро становится поверхностной социальной нормой, окаменелостью, потерявшей контакт с
насущными нуждами людей и представляющей лишь набор произвольных правил. Но мы можем
взглянуть на то, что скрывается за этой искусственностью, и обнаружить реальные потребности, которые
необходимо удовлетворить.
За этими странными словами старца скрыто отчаянное и страстное стремление к сохранению
приверженности своей любви и преданности друг другу, особенно в брачных отношениях. Огрин
восклицает, что человеческие создания должны уметь зависеть друг от друга. Он говорит о том, что
жизнь на земле не будет продолжаться, люди не смогут оставаться вместе и жить в любви, сохраняя
свою ценность и значимость друг для друга, до тех пор, пока они не станут соблюдать взаимные
обязательства. Огрин знает, что Тристан и Изольда пренебрегли не только плотской верностью, но и
всей преданностью, всеми своими обязательствами, всяким долгом лишь ради того, чтобы отдаться
страсти.
Но проявление страсти не заменяет человеку стремления к обычному земному бытию. В нашей
культуре совершенно смешаны эти два разных чувства. Мы все стремимся обрести страсть, мечтаем о
том, чтобы навеки «влюбиться», и в нашем представлении это совпадает с соединением с определенным
человеком. Но страсть блекнет, переходит на другого человека, к которому мы начинаем чувствовать
влечение. Если мы стремимся лишь туда, куда нас ведет страсть, то не может быть и речи о настоящей
преданности конкретному человеку.
Преданность и долг являются архетипами в структуре нашей личности. Они так же необходимы
нам, как пища и воздух. Они имеют свои корни в глубокой человеческой потребности в стабильности,
преданности и долговременных отношениях; эти же корни имеет мораль Огрина, мораль человеческих
обязательств.
Почти каждый из нас ищет «надежных отношений». Многие люди чувствуют, что именно такие
отношения им нужны. Они постоянно говорят и читают об «отношениях». Но всякий разговор об
«обязательствах» из-за наших установок обречен на провал еще до того, как он начался. Мы полагаем,
что единственный ингредиент, который необходим для таких «отношений», единственный феномен, без
которого они невозможны, – романтическая любовь. Но фактически основными составляющими
являются привязанность и обязательства. Присмотревшись внимательнее, мы начинаем сознавать, что
роман – абсолютно иная энергетическая система, с ценностями, совершенно противоположными любви и
обязательствам. Если мы ищем именно роман, то и получаем его, а не обязательства или нормальные
человеческие отношения.
Мужчина предан женщине, только если он внутренне убежден в том, что привязан к ней как
личности, и если останется с ней даже после того, как «влюбленность» пройдет, даже после того, как
остынет страсть и он перестанет видеть в ней идеал совершенства и отражение своей души. Если
мужчина может себе это сказать и понять смысл сказанного, значит, он подошел вплотную к сути того,
что называется долгом. Но ему следует знать, что его ждут внутренние конфликты. Любовное зелье
обладает огромной силой: новая мораль романтической любви проникла глубоко в нашу душу. Она
охватывает и влечет нас, когда мы меньше всего этого ждем. Правильно обращаться с любовным зельем,
жить, никого не предавая и не ломая человеческих отношений, – самая трудная задача для нашего
сознания. Но она по плечу каждому современному мужчине, живущему на Западе.
Итак, под раскидистой сосной мы обнаружили конфликт двух моралей – романтической морали и
морали человеческого долга. Внутри каждого из нас с античных времен расположились две призрачные
армии, которые все последнее тысячелетие непрерывно сражаются между собой. В этой войне нельзя
выиграть ни одно сражение, ибо девиз, начертанный на знамени каждого войска, – необходимая нам
правда, которая не должна быть ни утеряна, ни отдана на поругание. Однако эти две армии будут
сражаться и уничтожать друг друга, пока мы не узнаем, на каком уровне живет каждая истина. Истина,
скрытая в морали романтизма, – это истина нашей души, нашего внутреннего мира и «сада
наслаждений». Ей следует находиться внутри. Истина, скрытая в морали Огрина, – это истина
человеческой преданности и долга. Ей нужно следовать во внешнем мире, на уровне отношений с
другими людьми.
Наша роль – это роль миротворцев и искателей: мы должны найти для каждой истины
соответствующий уровень, на котором можно постоянно ее ощущать и следовать ей. Если мы отдадим
должное каждой потребности и каждой части своего внутреннего мира, эти древние армии сложат свое
оружие и установится мир.

12. Четвертый год в лесу Моруа

Чары любовного напитка имели силу три года.
Мать Изольды, ты сварила его,
Чтобы силы хватило на три года любви, —
так написал поэт Беруль в первой и самой старой легенде о Тристане и Изольде.
Нет никакой случайности в том, что сила зелья сохраняется в течение трех лет. Не случайно, что
Тристан и Изольда на четвертый год покинули лес Моруа. Цифры три и четыре символизируют особые
стадии развития сознания. Четыре – символ единства, целостности и полноты. Четыре элемента, четыре
направления, четыре времени года, четыре части мандалы – все это и многое другое с доисторических
времен составляло символ вселенского сознания. Присутствие числа «четыре» в сновидениях и мифах,
будь то четыре объекта, четыре человека или время, разделенное на четыре части, демонстрирует
возможность унификации, является свидетельством стремления психики к синтезу и движения
эволюционного процесса по направлению к полноте. Заплатив соответствующую цену, можно перейти на
новый уровень сознания; новые начинания находятся в наших руках.
Три, напротив, является символом неполноты, то есть такого этапа развития сознания, на котором
мы осознаем отсутствие полноты, понимаем, что не знаем самих себя и пока не в состоянии разрешить
загадку жизни. Три – это жизненная динамика, не знающая покоя, всегда занятая поисками
недостающего и неизвестного четвертого элемента полной четверичной структуры. Три – это состояние,
в котором мы еще не осознаем себя в качестве единства и целостности. Мы стремимся, мы в поиске
смысла, ответа, невидимого пути к нашей самости. Три превращается в четыре добавлением
отсутствующей части нашей жизни, а четыре могут превратиться в единицу, символизируя фактическое
осознание нашей целостности и индивидуальности.
Мы помним, как Бланшфлер три дня пребывала в тоске после смерти отца Тристана, а на
четвертый день родился Тристан. Мы слышали три крика Морольда с острова, где его победил Тристан;
на этом его жизнь закончилась. И далее на протяжении всего мифа мы увидим многократные повторения
этих чисел; не будет исключением даже последний момент жизни Тристана.

Три года Тристан и Изольда скрывались в лесу Моруа. Однако в этой чаще они жили под властью
волшебных чар. Мы видим, как они ведут жизнь дикарей: худые и бледные лица, одежда изорвана в
клочья острыми шипами, пища – дичь и коренья. Они не осознают своих трудностей, ибо находятся под
воздействием волшебного зелья, опьянены друг другом и пробуждаются только для сна. Любовники
верят, что лес Моруа – это вся жизнь, их «сад наслаждений». Но мы, наблюдая за ними, знаем, что
романтические проекции – еще не вся жизнь, как это им кажется. Любовники живут под знаком числа
«три», и мы понимаем, что за пределами леса мир оказывается гораздо шире.
По истечении трех лет заклятие прекращает свое действие. Невидимые часы эволюции делают
паузу в медленном ходе и бьют назначенный час. Наступил четвертый год жизни в лесу Моруа. Король
Марк тайком проникает в их убогую хижину и оставляет свой меч и кольцо как знаки своей власти и
любви. Он зовет Тристана вернуться к обычной человеческой жизни. Он зовет Изольду, душу Тристана,
вернуться на свое место, во внутренний мир, с тем чтобы править с ним рядом. Эволюция идет своим
путем. Наступило время подведения итогов, время для открытия новой жизни.
Каждый человек, «влюбляясь», удаляется в лес Моруа. Он концентрирует все свое существование
на романтической фантазии, ибо верит, что в своей проекции «нашел себя» и всю целостность жизни.
Но, не осознавая того, он отрезает себя от мира, оставаясь в дебрях Моруа, теряется в туманах
собственных проекций. В лесу Моруа он не живет в браке ни с женщиной, ни с анимой, которую ищет.
Это время он живет только с проекцией анимы, образом, который сверкает в его глазах, ослепленных
фантазией, и который грозит поблекнуть всякий раз, когда он пытается увидеть его хотя бы для того,
чтобы он на какое-то время открылся целиком, наполовину скрытый деревьями, скалами или в тумане
над водной гладью. Здесь у него нет выбора, ибо он находится под воздействием чар любовного зелья.
Но неизбежно приходит момент, когда истекает положенный срок и волшебные чары теряют свою силу.
Тристан пробуждается от трехлетнего сна. Он узнает о том, что, пока он спал, к нему приходил
король. Знаки королевского примирения вернули Тристана к размышлениям о мире людей, о давно
забытом мире дружбы, интересов, работы, долга, энтузиазма, людей, отношений между ними, о мире,
находящемся за пределами «сада наслаждений». Тристан решает, что он должен вернуть королеву
королю, ее жизни, в ее дворец, убранный «тонкими шелками».
Именно в этот момент мужчине впервые предоставляется возможность освободиться от своих
проекций и построить нормальные отношения. Волшебные чары лишились своей силы. Король приходит
требовать свое! Наступает новая эра при условии, что мужчина ее увидит и примет. Это эволюция,
проходящая под знаком числа «четыре»; судьба дает мужчине небывалую возможность. Свободный от
воздействия зелья, он обретает способность увидеть, что женщина, которую он любит, и проекции, от
которых он освободился, представляют собой две отдельные реальности. У него появляется возможность
узнать, что его проекции оказываются частями его собственной психики – потенциальными
возможностями, которых он никогда не касался и о которых никогда не подозревал, ибо всегда пытался
прожить их через женщину.
Четвертый год в лесу Моруа приводит к двойному открытию. Кроме всего прочего, устранение
романтических проекций дает ему силу видеть женщину такой, какая она есть, ценить ее как личность, а
не как носителя его собственной потерянной души и его непрожитой жизни. Это дает ему возможность
относиться к ней как к личности, как к равной, как к человеку, обладающему собственными правами. Он
может попытаться узнать, кем она является, при всей ее сложности, силе и богатстве, которые так
отличаются от его собственных и которые так ему необходимы.
Очень странно, что большинство мужчин относятся к этому этапу романтической любви
(исчезновению романтических чар) как к величайшему несчастью. Критический момент в эволюционном
развитии наступает тогда, когда открываются прекрасные возможности, но при этом человек как-то
умудряется убедить себя в том, что он несчастлив.
Часто, когда проекции мужчины на женщину внезапно испаряются, он считает себя «несчастным» с
ней. Он разочаровывается оттого, что она оказалась простым человеческим созданием, а не
воплощением его фантазии. Он начинает вести себя так, словно она сделала что-то не то. Но если бы он
был более внимательным, он понял бы, что потеря волшебной силы открывает перед ним идеальную
возможность увидеть реальную личность. Одновременно это шанс открыть неизвестные части своей
психики, которые он проецировал на женщину и пытался через нее прожить.
Повернувшись лицом к новой жизни, Тристан ведет себя, подобно большинству мужчин. Он
оплакивает свою несчастную судьбу: «Он отберет у меня Изольду! Как я смогу это перенести?» Тристан
верит, что, лишившись своих проекций на Изольду, он утратит ее вообще.
Следует понять одно крайне важное обстоятельство: Тристан теряет не женщину – он теряет
аниму. Все его смятение обусловлено только одним: на каком уровне он собирается жить с анимой?
Собирается ли он вернуть свою душу?
Собирается ли он проживать с ней часть самого себя? Возьмет ли он на себя ответственность за
собственную непрожитую жизнь? Возвратить душу внутреннему королю буквально означает взять
ответственность за жизнь своей души, не возлагая этой проблемы на женщину.
Этот вопрос является очень болезненным для современного мужчины. Он настолько привык к
своим постоянным попыткам проживать часть своей непрожитой жизни через других людей, что
перспектива лишиться этой возможности выглядит как несчастье. Он чувствует, что все наслаждение и
страсть жизни сосредоточены в надежде, что в один прекрасный день появится женщина, которая
сделает его целостным, а его жизнь – совершенной. Ему очень тяжело принимать, что он живет с
женщиной в близости и не пытается прожить через нее свою жизнь.
Это же обстоятельство не менее затруднительно и для женщин. Многие женщины готовы поднять
мятеж против своей постоянной роли домохозяйки, воспитательницы детей и служанки. Но лишь
некоторые из них возражают против того, чтобы стать экраном для проекции мужской анимы. Наша
культура приучает женщину к мысли, что ее роль заключается в том, чтобы не оставаться простым
человеческим созданием, а представлять собой зеркало, в котором мужчина смог бы увидеть свой идеал
или фантазию. Она должна постоянно прилагать усилия, чтобы походить на голливудских звезд; она
должна одеваться, следить за собой и вести себя, как бы подгоняя себя под коллективный образ анимы.
Она должна быть личностью ровно настолько, насколько это соответствует мужской фантазии.
Многие женщины так свыклись с этой ролью, что сопротивляются любым изменениям подобного
паттерна. Они хотят продолжать выступать для мужчины в образе богини, вместо того чтобы быть
простой смертной, ибо есть что-то привлекательное в том, чтобы тебе поклонялись и обожествляли тебя.
Но за эту роль приходится платить высокую цену. Мужчина, который видит в женщине богиню, не
относится к ней как к женщине. Он воспринимает ее лишь как собственную проекцию, собственную
божественность, которую перенес на женщину. И когда его проекция исчезает, когда она перемещается
на другую женщину, его обожание и поклонение перемещаются вместе с проекцией. Если между
мужчиной и женщиной не установлены нормальные человеческие отношения, при исчезновении
проекции не остается совершенно ничего.
Многие люди это чувствуют, поэтому они тратят огромные силы и массу времени на то, чтобы
найти способы сохранения существующих между ними проекций, позволяющих фантазии жить в
межличностном пространстве, цепляясь за чувства сверхчеловеческой интенсивности. Когда люди
говорят о способах сохранения в браке романтических отношений, сохранения страсти или об
«уверенности в том, что ваша супруга по-прежнему вас любит», они полагают, что единственной
возможной основой для «отношений» являются проекции. Они полагают, что, едва проекциям будет
позволено исчезнуть, не останется никаких оснований для близких отношений или брака, поэтому
большинство способов сохранения брака основано на манипуляции проекциями и на их реанимации.
Западный мужчина не считает, что возможны отношения между двумя обыкновенными земными
созданиями, что они способны любить друг друга как обычные, несовершенные люди и могут спокойно
отнестись к исчезновению проекций. Однако именно это и нужно. В конечном счете длительные
отношения могут существовать только между теми, кто способен смотреть друг на друга как на обычных
несовершенных людей, которые любят друг друга без иллюзий и пустых ожиданий.
Проекции имеют свои законы. Мы можем манипулировать проекциями, можем искусственно их
стимулировать и даже в течение какого-то времени оживлять. Но всегда наступает момент, когда
проходят символические «три года», сила любовного зелья пропадает, проекции исчезают. В этот
момент мы становимся Тристанами в лесу Моруа, оказавшимися перед проблемами и выбором, который
необходимо сделать.
Если мужчина находит правильный выход из леса Моруа, перед ним открывается новый мир. Он
узнает, что есть части его личности, потенциальные силы и возможности, которые он не может прожить
и реализовать через женщину. Он осознает, что не может делать женщину носителем своей непрожитой
жизни и нереализованных возможностей. Он верит, что существует много вещей, которые он должен
делать сам и для себя. Он должен иметь собственную внутреннюю жизнь. Он должен служить
ценностям, имеющим для него значение. У него должны быть интерес и энтузиазм, которые исходят из
его собственной души и не определяются изменениями в его отношениях с женщиной. В этом
заключается символический смысл обнаженного меча, который Тристан положил между собой и
Изольдой. Он означает осознание своей индивидуальности, своей жизни, отличной от той, которую он
ведет с женщиной.
Поступать так – не значит наносить ущерб своим отношениям с женщиной. Наоборот, именно такое
поведение делает возможными отношения между мужчиной и женщиной. Поскольку мужчина
освобождает женщину от роли хранительницы его души, впервые появляется возможность посмотреть
на нее как на женщину, признав ее индивидуальность, уникальность и человеческие качества. Он
осознает, что она тоже должна быть личностью, иметь собственную жизнь и свой смысл жизни. В свою
очередь, ей не следует ни проецировать себя на мужчину и проживать свою жизнь через него, ни
служить оставшуюся часть жизни экраном для его непрожитой части.
В этой эволюции поставлен на карту огромный потенциал. Это возможность для человека стать
целостной личностью и вместе с тем формировать гармоничные отношения с другим человеком. Покидая
лес Моруа, возвращая Изольду королю, помещая душу в свой внутренний мир, мужчина пробуждается
для осознания и становления своей индивидуальности. Осознавая, что существует часть его личности,
которая не может быть прожита через другого человека, он должен полностью нести за это
ответственность. Он пробуждается, чтобы неожиданно для себя осознать многогранность и сложность
своей личности. В свою очередь, осознавая собственную уникальность, он обретает способность
относиться к женщине, учитывая ее индивидуальность. Свидетельством подлинной индивидуации
является способность устанавливать отношения с другим человеком и уважать его индивидуальность.
К сожалению, именно на этом этапе эволюционного процесса, когда у нас появляются самые
широкие возможности, большинство людей эти возможности упускает. Отказываясь покидать лес Моруа,
они находят какие-то воздушные пути, которые ведут их назад на лесные поляны, вытоптанные
собственными проекциями.
Когда мужчина осознает, что пытался прожить свою жизнь через другого человека, он обычно
упускает реальные возможности и делает поспешные выводы. Он начинает рассуждать об уходе от
жены, чтобы «найти себя». Он думает о том, что не сделал во время супружеской жизни. Он хочет иметь
определенную цель в жизни и достичь ее, ибо чувствует, что жизнь от него ускользает. Он хочет снова
вернуться в школу, начать новую карьеру, самоутвердиться, сесть на диету, пойти туда, куда он не мог
пойти, и делать то, что не успел сделать раньше.
Если бы он посмотрел объективно на эти идеалы, то смог бы заметить, что может осуществить
большинство из своих планов (и сделать это очень хорошо), оставаясь в браке или сохраняя близкие
отношения с женщиной. Ему не следует ставить себя в ситуацию или/или: «Или моя индивидуация – или
мой брак». Причина, по которой он не делал того, что хотел, заключается не в том, что он женат, и не в
том, что у него на пути стоит жена. Истинная причина – в том, что у него не хватало самодисциплины
или воображения, чтобы сделать что-либо для себя. Он полагал, что жена проживет за него его
непрожитую жизнь. Он считал, что она наполнит его жизнь и сделает ее целостной безо всякой помощи
с его стороны. Но наступает день, когда мужчина внезапно осознает свою неполноту, свою
незавершенность, видит, что не делает ничего для собственного развития, и тогда он начинает
ненавидеть жену больше, чем самого себя. Он считает, что она «стоит у него на пути», «тянет его вниз»,
«мешает ему оставаться самим собой».
Такая установка лишь удлиняет цикл проекции. Она ведет назад, в туманы и болота леса Моруа.
Мужчина, выбирающий такой путь, обычно разрывает существующие отношения, заявляя о том, что
самостоятельно собирается менять свою жизнь, а затем отправляется на поиски другой женщины,
которая решит все его проблемы и наполнит смыслом его жизнь, причем без всяких усилий. Он снова
пытается прожить неосознаваемую часть своей личности через женщину. Он сменяет женщину, но стиль
жизни остается прежним, а значит, не изменяется и жизненный путь. Его «индивидуальность»
становится уловкой, замкнутым сторонним путем, ведущим назад в дремучий лес. Если же мужчина
сохраняет связь с женщиной или супружеские отношения и при этом берет на себя ответственность за
свое развитие, он способен открыто и честно посмотреть на свою проблему.
Для нас чрезвычайно важно осознать, что мы нуждаемся в обеих сторонах жизни: нам необходима
индивидуальность и отношения с данной конкретной личностью. Мы не можем иметь одно вместо
другого. Ни один человек не может быть полностью индивидуален, пока не включен в отношения с
другим человеком, и его способность к истинным отношениям растет пропорционально степени его
индивидуальности. Эти два аспекта жизни издавна связаны крепкими узами, ибо являются двумя
проявлениями одного архетипа, двумя воплощениями одной реальности.
Таким образом, на четвертый год жизни в лесу Моруа становится возможной великая эволюция,
состоящая в снятии заклятья. Появляются удивительные возможности для установления синтеза между
индивидуальностью и близкими отношениями – для развития иллюзорного конфликта между этими
двумя мощными внутренними энергиями и для их единого существования в рамках человеческой жизни.
Тристан призван принести жертву. Он думает, что ему необходимо пожертвовать и анимой, и
женщиной, но это не так. От него требуется пожертвовать своим отношением к женщине. Он призван
отказаться от своей любимой претензии на право души жить в проекции. Он призван отказаться от
своего требования к женщине быть экраном его бессознательных проекций. Если бы он мог пойти на
такую жертву и сделать это максимально открыто, то узнал бы, что все казавшееся ему потерянным
обязательно вернется. Его душа вернется к нему в качестве его внутренних ощущений и переживаний, и
он узнает, что есть другая Изольда, земная женщина, которая ждала его все это время за пределами
леса Моруа, за туманами мира его проекций.
В этом суть закона жертвоприношения: если мужчина действительно откажется от того, чем он
мнимо обладает, оно вернется к нему в реальности. Если он прекратит виртуально жить с Прекрасной
Изольдой, она вернется к нему на уровне истинных человеческих отношений. Фактически его
наслаждение удвоится, ибо он обнаружит двух Изольд, каждую из которых он может воспринимать по-
своему. Одна Изольда – образ его души, другая Изольда – женщина.
К сожалению, Тристан не принес жертву. В последний момент его маскулинность и решительность
оказались слишком слабыми. Он договорился с Изольдой о том, что останется поблизости и будет тайно
встречаться с ней. Он взял у нее перстень с зеленой яшмой в залог ее обещания убежать от короля, как
только он ее позовет. Он возвращает себе право поместить ее обратно в мир проекций, вернуть их
отношения на прежний уровень, чтобы начать новый виток интриги и связанные с ним тайные встречи,
нарушенные клятвы и предательства.
 Если бы Тристан сдержал свое слово и принес чистую жертву, он поднял бы свои отношения с
Изольдой на новый уровень. Но он отказывается от жертвоприношения, он тайно от него уходит, и
эволюция прерывается. Символ этой неполной жертвы – перстень из зеленой яшмы, ибо именно этим
перстнем опечатано их соглашение на будущее, мешающее принести жертву. Мы увидим, какую злую
шутку сыграет с ним этот перстень из зеленой яшмы прежде, чем наша история подойдет к концу.
Судьба приводит каждого мужчину к тому моменту в жизни, когда волшебное заклинание теряет
свою силу и он слышит голос, зовущий его из леса Моруа. Наступает время принятия решения и
жертвоприношения. Король зовет нас вперед, чтобы найти новый путь к жизни с Прекрасной Изольдой и
жизни с женщиной.
Когда имеешь дело с архетипическим материалом, подобным тому, который содержится в этой
истории, следует помнить, что идеал этой легенды не всегда можно непосредственно транслировать в
практическую жизнь. Подобно тому как из идеалистических воззрений католического Рима на
контрацепцию и традиционных взглядов на развод и моногамию могли возникнуть основные культурные
нормы, мифологический идеал, воплощенный в легенде о Тристане и Изольде, является возвышенным
представлением, которое не всегда оказывается приемлемым в практических отношениях между людьми
типа «ты – мне, я – тебе». Небольшой отрывок из книги И-Цзин подтверждает эту мысль.
В Китае моногамия является формальным правилом, согласно которому каждый мужчина не может
иметь больше одной официальной жены. Этот брак, который меньше касается его участников, чем их
семей, заключается при строгом соблюдении всех формальностей. Но за мужем также сохраняется право
позволять себе кое-какие личные удовольствия... Конечно же, это непростой и тонкий вопрос, требующий
большого такта от каждой заинтересованной стороны. Но при благоприятных обстоятельствах это
становится решением проблемы, которую в европейской культуре до сих пор не могут разрешить. Нет
нужды говорить, что китайская женщина достигает своего идеала не чаще, чем европейская – своего (I
Ching, p. 209).
Это тонкое наблюдение, сделанное в древнем Китае, вселяет в нас мужество, помогающее
осознать, что идеал – высочайший ориентир, достижимый далеко не всегда.

ЧАСТЬ IV. Повествование о том, как

Тристан нашел Белорукую Изольду, и о
том, как любовь соединилась со
смертью
Мы возвращаемся к повествованию о Тристане и находим его там, где с ним расстались, – в
скитаниях по далекой чужбине. Покинув Изольду и королевство Корнуэльс, «Тристан бежал от своего
горя через моря, острова и многие страны». Без Изольды его жизнь совсем опустела, утратила смысл и
фактически превратилась в живую смерть, поэтому Тристан страстно желал наступления смерти, которая
избавила бы его от тоски. Вместе с тем юноша цеплялся за воспоминания, как утопающий за соломинку,
вскармливая свою печаль, словно она составляла всю его жизнь. Ни одна другая женщина не привлекала
его внимания. Он воевал, подвергая свою жизнь опасности в рискованных походах, и скитался, никогда
не имея крыши над головой.
«Я истомлен и устал, приключения мне надоели. Госпожа моя далеко, и я уже никогда ее не увижу.
Почему же за два года она не подала мне знака, не послала меня найти, где бы я ни странствовал? В
Тинтажеле король Марк ее почитает и служит ей, а она дарит ему наслаждение... А что же я? Неужели я
никогда не забуду той, которая забыла меня? Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?»
Тристан пока не знает, что пройдет немного времени и на этот вопрос ему ответит небо.
Он отправился в Бретань. Там перед ним открылась грустная картина: опустошенные земли,
разоренные города, сожженные села. Рыцарь спросил у первого встречного, что здесь произошло, и в
ответ услышал: «Славный рыцарь, наш король Гоэль осажден в замке Карэ своим вассалом, графом
Риолем из Нанта. Этот предатель Риоль и опустошил страну». Услышав это, Тристан приблизился к
стенам замка и, увидев короля, сказал ему: «Я Тристан, король Лоонуа, а Марк Корнуэльский – мой дядя.
Твой вассал совершил преступление и великий грех, поэтому я пришел сюда предложить тебе свою
помощь».
Король даже не смог пригласить Тристана войти в замок, ибо там кончились запасы пищи. Это
лишало осажденных последней надежды, и следовало ожидать, что очень скоро им придется испить всю
горечь поражения. Тогда Каэрдин, юный сын короля, обратился к отцу: «Послушай меня, отец, это
славный рыцарь. Позволь ему войти, его доблесть не вызывает сомнений, ибо он готов разделить с нами
и победу, и поражение».
 Каэрдин встретил Тристана с почестями, принял его как друга и брата. Они обошли весь замок и
осмотрели его укрепления и подземелья. После этого они вошли, держась за руки, в комнату, где
находились мать и сестра Каэрдина. Они сидели вместе и вышивали золотом по английской ткани, тихо
напевая грустную песню. Тристан вошел и поклонился дамам. Каэрдин сказал, обратившись к другу:
«Тристан, взгляни, как быстро и ловко руки сестры продевают в ткань золотую нить. По праву, сестра,
тебя зовут Белорукой Изольдой».
Услышав имя девушки, Тристан изумился. Улыбка тронула его уста, и взгляд юноши стал нежнее.
Предатель граф Риоль во главе огромной армии встал лагерем в трех милях от Карэ. Ночью из
замка были видны огни костров в его стане. Он осадил замок, угрожая его жителям голодной смертью.
Как только Тристан появился в замке короля, он и Каэрдин во главе небольшой группы верных рыцарей
ежедневно стали совершать вылазки. Скрываясь в засаде, рискуя жизнью, они внезапно нападали на
вражеские отряды и никогда не возвращались с пустыми руками, всякий раз захватывая богатые трофеи
– повозки, полные оружия и провианта. В Карэ вернулась надежда, а у воинов короля Гоэля появился
боевой дух. В войсках графа Риоля поползли слухи о двух непобедимых рыцарях, которые сражались
рядом. Эти вести очень обеспокоили предателя.
На поле сражения Каэрдин всегда ехал бок о бок с Тристаном, да и сражались они всегда вместе.
Один из них никогда не упускал из вида другого и при необходимости тут же приходил на помощь другу.
После сражений они возвращались счастливые, толкуя о рыцарских подвигах, благородных делах, любви
и приключениях. Между ними установилась такая прочная взаимная привязанность, какой не бывает
даже между родными братьями. Они были верны друг другу и нежны друг с другом, – по крайней мере,
так говорит предание. Каждый раз, когда Каэрдин ехал рядом с Тристаном, он восхвалял достоинства
своей сестры Изольды, ее красоту, доброту и простодушие.
Наступил день, когда граф Риоль, собрав всю свою огромную армию и подтянув осадные машины,
пошел на штурм Карэ. Тогда Тристан и Каэрдин вывели свое войско за ворота замка, чтобы встретиться с
врагом в открытую. Тристан пустил своего коня прямо навстречу графу Риолю. Они схватились один на
один, их мечи скрестились. Бой продолжался до тех пор, пока меч Тристана не рассек шлем Риоля;
предатель стал умолять рыцаря его пощадить. Риоль сдался на милость победителя и отвел от стен
замка свою армию. Затем он приехал в Карэ просить у короля Гоэля прощения и поклялся ему в вечной
преданности.
Теперь, когда все беды остались позади, Каэрдин пришел к отцу и сказал ему:
«Сеньор, вам следует удержать Тристана. Позвольте ему жениться на моей сестре и стать вам
сыном, а мне братом». Король внял его совету и объявил Тристану свою волю: «Друг мой, ты заслужил
мою любовь. Возьми в жены мою дочь, Белорукую Изольду, которая происходит из рода герцогов,
королей и королев. Бери ее, благородный рыцарь, она твоя».
И Тристан ответил: «Я принимаю ее, сеньор». Тристан на какое-то время забыл о своей печали и
снова ожил. Он полюбил Белорукую Изольду за ее доброту и красоту. Он полюбил своего брата
Каэрдина. Впереди его ждали славные подвиги, и теперь у него был король, которому он хотел служить.
Поэтому он ответил: «Я принимаю ее, сеньор».
Рыцарь Тристан женился на Белорукой Изольде, британской принцессе, перед алтарем по закону
святой церкви. Изольда была счастлива. Сердце Каэрдина было переполнено радостью. Все население
Карэ ликовало.
Ночью, когда слуга помог ему раздеться, перстень из зеленой яшмы соскочил с пальца Тристана и,
зазвенев, ударился о каменные плиты. Для Тристана этот звон превратился в колокольный звон судьбы.
Он посмотрел на кольцо и словно очнулся. Ему вспомнилась Прекрасная Изольда в далеком Корнуэльсе.
В один момент все обратилось вспять, им снова овладела тоска.
«Да, сердце мне говорит, что я поступил дурно. В лесу ты дала мне этот перстень, когда страшно
страдала из-за меня. Как же я посмел обвинить тебя в предательстве! Прекрасная Изольда, только что я
предал тебя! Я взял в жены другую женщину. И теперь мне очень жаль жену, ибо она доверчива и
простодушна. Видно, не в добрый час повстречались мне две Изольды. И у обеих я лишился доверия!»
В супружеской постели Тристан был равнодушен и холоден, как камень; он так и не смог заставить
себя прикоснуться к жене. Наконец она спросила его: «Мой господин, чем я разгневала вас? Может быть,
я сделала что-нибудь не так, не заслужив у своего мужа даже поцелуя?»
Тогда Тристан рассказал ей следующее. Он поведал ей, как однажды, погибая от нанесенных
драконом ран, он поклялся Пресвятой Деве Марии священной клятвой: если он останется жить, то,
женившись, ни разу не прикоснется к жене и будет воздерживаться от объятий с ней весь первый год
брака. Он закончил свой рассказ словами: «Я должен сдержать свою клятву, иначе я навлеку на себя
гнев Божий». Изольда с ним согласилась, и на следующий день, когда слуги надели ей на голову чепец,
который носят замужние женщины, она с грустью вздохнула и про себя подумала, как мало она сделала,
чтобы по праву его носить. Что касается Тристана, он стал даже более спокойным и скорбным, тоскуя о
Прекрасной Изольде, и не сводил глаз со своей руки, на которой носил перстень из зеленой яшмы.
Прошло какое-то время. Белорукой Изольде не удалось скрыть от брата эту тайну. Каэрдин узнал правду:
Тристан ни разу не прикоснулся к своей жене. И тогда он очень удивился и даже разгневался. Он
встретил Тристана с упреком: «Хотя ты мой любимый друг и брат, я не могу позволить, чтобы ты
продолжал оскорблять мою сестру. Ты либо должен стать ей настоящим мужем, либо выйти со мной на
поединок, чтобы я с оружием в руках избавил сестру от бесчестья». В ответ Тристан поведал Каэрдину
все, что не рассказывал никому, за исключением отшельника Огрина. Он рассказал ему о том, как искал
Прекрасную Изольду, как они выпили в море любовное зелье, о боли и страсти, которые терзали его
тело и душу долгие дни и ночи, пока он находился в лесу Моруа. Он рассказал ему о прокаженных и о
костре, о взаимных клятвах и перстне из зеленой яшмы. «Теперь я знаю, что без Прекрасной Изольды я
не могу ни жить, ни умереть, и жизнь, которую я веду, – всего лишь живая смерть».
Пока Каэрдин слушал Тристана, у него пропал весь гнев. Переполненный жалостью к другу, он
наконец сказал: «Тристан, друг мой, да избавит Бог всякого от той печали, которая тебя гложет! Я
подумаю три дня, а потом выскажу свое суждение». Когда прошло три дня, Каэрдин пришел к Тристану и
сказал: «Друг, у меня в сердце созрело решение. Да, ты сказал мне правду, и жизнь твоя в этой стране –
лишь сумасбродство и безумие, и никакого добра от нее не будет ни тебе, ни моей сестре, Белорукой
Изольде. Послушай, что я придумал. Мы вместе отправимся в Тинтажель, ты увидишь королеву и
узнаешь, тоскует ли она по тебе и осталась ли она тебе верна. Если она забыла тебя, тогда ты, может
быть, сильнее полюбишь мою простодушную и добросердечную сестру Изольду. Я последую за тобой
всюду, разве я тебе не друг и не товарищ?!»
«Брат, – ответил ему Тристан, – кто-то верно сказал: сердце человека стоит золота целой страны».
Переодевшись странниками, Каэрдин и Тристан отправились по морю в Корнуэльс. Тристан послал
Изольде перстень из зеленой яшмы с известием, чтобы она его встречала. Но Прекрасная Изольда
оказалась в затруднительном положении: она уже узнала о браке Тристана с Белорукой Изольдой и
поверила в то, что Тристан ее предал, предпочтя ей другую женщину. Но ведь она дала обещание! Что
же делать? Она уже решила встретить Тристана, но потом появилось еще больше слухов о его
предательстве. Наконец, когда Тристан оказался перед ней в нищенских лохмотьях, она приказала
слугам избить его и вышвырнуть вон. В тоске и печали Тристан вместе с Каэрдином вернулся в Бретань.
Но Изольда, узнав, что Тристан в отчаянии ее покинул, поняла, как несправедливо поступила с ним.
Горько рыдая все ночи напролет, она раскаивалась и терзалась угрызениями совести.
В Карэ Тристана одолевала смертная тоска. Ни жена, ни рискованные приключения, ни охота, ни
сама жизнь ничуть его не увлекали, потеряв для него всякую прелесть. Наконец он решил:  «Я должен
вернуться еще раз и увидеть ее. Пусть лучше я встречу смерть, увидев ее снова, чем умру здесь, тоскуя
по ней. Живущий в тоске похож на мертвеца. Я знаю, что могу умереть, но пусть это случится так, чтобы
королева поняла, что это произошло из-за любви к ней. Если бы только я мог быть уверен в том, что она
тоскует по мне так, как я тоскую по ней».
Переодевшись в лохмотья отшельника и не сказав ни слова Каэрдину, Тристан снова отправился в
Тинтажель. Он испачкал лицо грязью, изображая шута, дурака или юродивого скитальца. Представ
перед королем Марком, он закричал: «Отдай мне королеву Изольду, а ее я возьму и буду тебе служить в
обмен на ее любовь».
Король от всей души захохотал и поинтересовался: «Ну и куда же ты возьмешь ее, дурак?»
На это Тристан ему ответил: «О, мой прекрасный хрустальный дворец находится очень высоко,
между небом и облаками. Солнце пронизывает его своими лучами, и ветры не могут причинить ему
никакого вреда. Туда понесу я королеву, в мой хрустальный покой, цветущий розами и сверкающий
утром».
Изображая из себя юродивого, Тристан пробрался в покои королевы и показал ей перстень из
зеленой яшмы. Отбросив прочь все подозрения, она наконец узнала его и упала ему в объятия. Обезумев
от желания, Тристан три дня снова и снова возвращался к ней. Это продолжалось до тех пор, пока
стражники не заподозрили неладное, и тогда юноша понял, что наступило время расставания, иначе
обман откроется и его схватят.
«Дорогая, мне нужно бежать, ибо скоро меня узнают. Я должен исчезнуть, и теперь уже никогда
тебя не увижу. Близка моя смерть, вдали от тебя я умру от тоски».
«Мой милый, – ответила она, – обними меня крепко и прижми так сильно, чтобы наши сердца
разорвались, а души улетели. Возьми меня в ту счастливую страну, о которой ты мне когда-то
рассказывал. В ту страну, откуда никто не возвращается, где прекрасные певцы поют чудесные песни.
Умоляю тебя, возьми меня!»
«Я увезу тебя в счастливую страну живых, королева! Срок близится. Когда он настанет, я позову
тебя, но придешь ли ты, любимая моя?»
«Любимый, – сказала она, – позови, и ты знаешь, что я приду».
Предчувствуя смерть, Тристан бросился прочь, и это был последний раз, когда Изольда видела его
живым.
Тристан вернулся в Карэ и по-прежнему не прикасался к жене, а его глаза никогда не светились
человеческим счастьем, и на его лице никто не видел ни малейших признаков радости. Какое-то время
спустя, он поспешил на помощь Каэрдину, который сражался с мятежным бароном. Они попали в засаду.
Каэрдин и Тристан убили всех нападавших на них семерых рыцарей, но Тристан был ранен отравленным
копьем. Последний раз в жизни Тристан упал, зараженный смертельным ядом, и ни один доктор и ни
один знахарь не могли его вылечить. Тристан подозвал к себе Каэрдина и сказал ему: «Брат, мне уже
ничто не поможет. Возьми этот перстень из зеленой яшмы и отправляйся к Прекрасной Изольде. Покажи
его королеве и скажи, что, если она не приедет, я умру. Скажи ей, что она должна прийти, ибо мы
вместе выпили нашу смерть. Пусть она вспомнит мою клятву никого не любить, кроме нее. Я сдержал
свое слово».
Они договорились об условном сигнале. Если Каэрдин будет возвращаться с Прекрасной Изольдой,
он натянет белый парус, а если она откажется, парус будет черным.
«Не плачь, дорогой друг, – молвил Каэрдин, – я исполню твою просьбу».
Белорукая Изольда стояла за дверью и слышала весь разговор. От горя у нее подкосились ноги, и
она едва удержалась, чтобы не упасть. В первый раз она поняла, почему муж постоянно пренебрегал ею.
С этого момента она, полная горечи, тайно мечтала о мести Прекрасной Изольде, которая ее ограбила,
отняв у нее и мужа, и земное счастье. Каэрдин снарядил корабль и при первом попутном ветре
отправился в Тинтажель. Он явился в королевский замок под видом купца и, демонстрируя королеве
товары, положил перед ней перстень из зеленой яшмы. И когда он прошептал послание Тристана, та
немедленно покинула замок и тайно поднялась на корабль. Парусник понесся стрелой по полноводному
проливу. Изольда стояла на палубе и смотрела, как нос корабля разрезает пену морских волн, а ее
взгляд был направлен в сторону, где должен был показаться Карэ.
Тристан настолько ослаб, что более не мог смотреть на морские утесы Карэ. Но каждый день, лежа
в постели, он спрашивал жену, не появился ли на горизонте возвращающийся корабль. Наступил день,
когда она посмотрела на море и увидела корабль под белым парусом, мчавшийся к гавани. С
переполненным горечью сердцем она решилась на месть. Подойдя к мужу, она промолвила:
«Мой господин, на горизонте корабль».
«А парус, – спросил Тристан, – какого цвета у него парус?»
«Не знаю почему, – ответила она, – но он черный».
Тристан отвернулся к стене.
«Я не в силах больше удерживать в себе жизнь...» – прошептал он.
Затем он медленно произнес: «Изольда, дорогая», повторив эти слова четыре раза. Произнеся их в
четвертый раз, Тристан испустил дух.
На море поднялся ветер, сильно надул паруса, и корабль стремглав понесся к берегу. Прекрасная
Изольда сошла на берег. Она услышала на улицах громкие рыдания и звон колоколов в церквах и
часовнях. Тогда она спросила у горожан, по ком этот заупокойный звон и плач.
Один старик ответил ей:
«Госпожа, у нас великое горе, скончался благородный и доблестный рыцарь Тристан. Это худшее
из несчастий, когда-либо постигавших нашу страну».
Пройдя по улицам в растрепавшемся чепце, она поднялась по лестнице, ведущей к замку.
Бретонцы дивились, глядя на нее; они никогда не видели женщины такой красоты. Они спрашивали друг
у друга:
«Кто она такая? Откуда она?»
Около Тристана, обезумев от зла, которое совершила, плакала Белорукая Изольда. Рыдая, она
причитала над бездыханным телом. К ней подошла другая Изольда и молвила: «Поднимись на ноги и дай
мне к нему подойти. Поверь мне, у меня больше прав оплакивать его, чем у тебя».
Произнеся эти слова, она обратила лицо к востоку и помолилась Богу. Потом, немного приоткрыв и
слегка подвинув тело, она легла рядом со своим милым Тристаном. Поцеловав его в уста и лоб, она
крепко прижалась к нему. Вскоре ее душа отлетела, она умерла от горя рядом со своим любимым.
Узнав о том, что произошло, король Марк переправился через море, привез их тела домой, в
Корнуэльс, и похоронил в роскошных могилах слева и справа от часовни. Ночью из могилы Тристана
вырос терновник с сильными, гибкими ветками, свежими зелеными листьями и душистыми цветами. Он
быстро взобрался на часовню и, перекинувшись через нее, спустился к могиле Изольды. Проходят годы и
целые столетия, а он продолжает жить – сильный, красивый, цветущий.

13. Загадки и парадоксы
Вместе с Тристаном и Изольдой мы совершили целое путешествие. Находясь рядом с ними, мы
видели их радости, страдания и, наконец, их смерть. Однако наше путешествие пока не закончено, ибо
мы должны пройти весь путь дважды: сначала сопереживая, а потом – осознавая и осмысливая
происходящее. Сейчас нам предстоит сделать шаг назад и спросить себя: «Что же все это значит? И
какой урок я могу из этого извлечь?»
 В последней, самой драматической части легенды существует несколько загадок, вопросов и
парадоксов. Наступило время обратить на них внимание, чтобы окончательно прояснить их для себя.
Затем, в процессе продвижения, расшифровывая новый для нас символизм, мы осмыслим его, чтобы
впоследствии иметь возможность к нему возвращаться.
Первый парадокс, который сразу бросается в глаза, – отвержение Тристаном Белорукой Изольды. В
самом начале этой части повествования мы видим Тристана пребывающим в глубокой тоске и
одиночестве. Мы слышим его вопрос, полный безысходности и отчаяния: «Неужели я не найду никого,
кто излечил бы мое горе?»
Вскоре на его вопрос находится ответ. Он встречает Белорукую Изольду, Каэрдина, находит
короля, которому хочет служить, то есть вполне приемлемые условия жизни. Но проходит какое-то
время, и он от всего этого отказывается. Почему? Потому что для него в этом нет никакого смысла. Он
не смог жить с Прекрасной Изольдой, как живут все люди, поэтому вернул ее королю Марку, а теперь
Прекрасная Изольда живет своей жизнью. Но в таком случае почему же он не хочет земных,
человеческих отношений с Белорукой Изольдой?
На какую причудливую мораль и какие странные представления об «истинном» и «ложном»,
«верности» и «предательстве» опирается Тристан, когда «делает заключение», что должен приговорить
себя к вечным страданиям и одиночеству? Почему он считает своим долгом отвергнуть женщину, с
которой живет, и умереть от неутоленной страсти к идеалу, богине, занимающей все его мысли, которой
он не может обладать в реальной жизни?
С точки зрения обычного человека абсолютно неважно иметь полное представление о том, как
именно такая установка приводит к разрушению нормальной жизни: фактически она низводит жизнь
Тристана до «живой смерти». Вместе с тем для романтической части нашей личности установка Тристана
имеет огромный смысл. Внутренний голос любого мужчины нетерпеливо и настойчиво повторяет, что
постоянный поиск совершенной, идеальной фемининности является достойным и прекрасным делом,
которое не ограничивается выбором земной женщины из плоти и крови, служащей надежной опорой в
реальной жизни.
Как правило, у любого психолога есть пациенты, повторяющие вопрос Тристана: «Неужели я не
найду никого, кто излечил бы мое горе?» Это самый актуальный вопрос в нашем обществе. Большинство
мужчин ведут себя, подобно Тристану. Когда в жизни мужчины появляется реальная женщина,
преданная и испытывающая к нему любовь, он в конце концов отвергает ее, ибо она по своим критериям
не соответствует идеальному образу – Прекрасной Изольде, которая может существовать лишь в его
воображении.
Вторая серьезная загадка, всплывающая в последней части легенды, такова: что же представляет
собой любовь между Тристаном и Прекрасной Изольдой? Находясь рядом с ними в течение всего
повествования, мы, западные романтики, слишком доверяем происходящему. Но в конце концов и мы
начинаем поражаться вопиющему эгоцентризму и капризам, которые наши герои демонстрируют друг
другу, называя их «любовью».
Тристан обижен на Изольду, так как «Марк ее почитает и служит ей, а она дарит ему
наслаждение». Но если Тристан так ее любит, почему он не хочет, чтобы она была счастлива с мужем?
Этот вопрос может показаться наивным, но, так как Тристан считает, что им движет «любовь», мы имеем
право на такой вопрос. Позже он скажет: «Я знаю, что могу умереть, но пусть это случится так, чтобы
королева поняла, что это произошло из-за любви к ней. Если бы только я мог быть уверен в том, что она
тоскует по мне так, как я тоскую по ней!»
Что же это за «любовь», если Тристан желает несчастья и страданий возлюбленной? Если он
поверил, что Изольда перечеркнула прошлое и обрела счастье с королем Марком, зачем ему
возвращаться, понимая, что его появление лишь подольет масло в огонь ее страсти? Зачем он стремится
оживить и усугубить страдание, отравив ей жизнь с королем Марком?
Теперь об Изольде. Что это за «любовь», которая заставляет ее презирать Тристана за то, что он
женился на другой? Изольда замужем за королем Марком и живет с ним. Что за странные правила, по
которым Тристан не может жениться на другой женщине, не может ее любить и, более того, не может
быть счастлив? Совершив нормальный человеческий поступок, он предаст Прекрасную Изольду! Что это
за любовь, которая заставляет Прекрасную Изольду желать одиночества Тристана и делать все для того,
чтобы у него не было ни жены, ни дома, ни детей?
Это не любовь. Любовь – это чувство, направленное на другого человека, а вовсе не собственная
страсть. Любящий желает добра и счастья тому, кого любит. Даже несколько странно, что Тристан и
Изольда называют «любовью» происходящее между ними.
По человеческим меркам все должно быть иначе. Тристан и Изольда «любят» друг друга, а при
этом один заставляет другого страдать и делает его несчастным. Они говорят о «предательстве», но их
путь к взаимной «верности» проходит через предательство Изольдой мужа, а Тристаном – жены. Они
отказались от своего дома и земной, человеческой жизни, и при этом один не позволяет другому
наладить нормальную жизнь с кем-то еще.
 В этом для нас нет ничего нового. Мы часто бывали свидетелями подобного поведения
«влюбленных». Многие из нас сами пережили сходные противоречивые порывы. Иногда мы пытаемся
контролировать их, но этот парадокс выражен в мифе очень явно, так как возникает из бессознательного
в своем первозданном виде.
Научившись разбираться в символах, мы начинаем понимать, что сама по себе романтическая
любовь оказывается величайшим парадоксом. Представляя собой систему установок, она порождает
множество курьезных противоречий. Романтическая любовь – это греховная смесь двух воплощений
святой любви. Одна из них – «божественная» любовь, о которой шла речь раньше: это естественное
желание человека к постижению внутреннего мира, страстное устремление души к Богу или богам.
Другая – «земная» любовь, которая свойственна людям – обычным человеческим созданиям из плоти и
крови. Обе эти любви истинны, обе необходимы. Но в процессе эволюции человеческой психики
культура сыграла над нами злую шутку, смешав две любви и превратив их в романтическое зелье, что
привело к едва ли не полной потере каждой из них в отдельности.
В лучшем случае романтизм и романтическую любовь можно рассматривать как реальную попытку
восстановить утерянное западное сознание. Романтизм стремится восстановить неземное, божественное
ощущение жизни, ощущение внутреннего мира, силы воображения, мифа, сна, видения. Трагедия
последней части повествования свидетельствует о том, что мы погубили идеал романтизма, не найдя
места божественной любви и разрушив земные отношения. Мы называем «любовью» то, что любовью не
является. Мы перевернули понятие «верность» и устремились в погоню за эфемерным, идеальным
образом анимы, вместо того чтобы любить реального человека из плоти и крови.
Мы обязаны услышать это предостережение. Уяснив ужасный смысл трагедии, которой стала
легенда «Тристан и Изольда», не следует забывать, что романтическая любовь – необходимый шаг в
эволюции психики. Несмотря на все возражения и попытки прояснить свое отношение к ней, это был и
остается наш, западный путь – путь развития двух видов любви, смешанных в любовное зелье.
Романтическая любовь подобна «любовному тупику»: чтобы не заблудиться в темноте, чтобы разрешить
парадокс, нам следует подойти к нему с другой стороны. Но житель Запада не видит другого пути, кроме
прямого входа в туннель. Единственный доступный нам путь к живому чувству, путь, который ведет нас к
двум видам великой любви, предполагает «распятие» «влюбленности» на парадоксе и ее познание.
В процессе нашего продвижения вперед, когда раскрываются иллюзии и проявляются
противоречия, имеет смысл вспомнить, что главный вопрос заключается совсем не в том, чтобы
восхвалять или осуждать романтическую любовь, сохранить ее или от нее отказаться. Наша задача в
том, чтобы найти путь, ведущий к созиданию, честно отнестись к парадоксам, научиться принимать оба
мира, сливающихся в романтической любви: божественный мир Прекрасной Изольды, в который
стремится Тристан, и земной мир Белорукой Изольды, который он отвергает.

14. Изольда земная
Тристан никогда не хотел обычных человеческих отношений с Прекрасной Изольдой. Он совсем не
стремился к упорядоченной, стабильной, предсказуемой жизни, сохраняющей человеческое тепло и
ощущение близости, в котором они так нуждались. Осознавая это, мы удивляемся и вспоминаем
многочисленные драмы и приключения, которые они испытали. Влюбленные устраивают тайные
свидания, подвергая себя огромному риску; их ведут на костер, они спасаются бегством; затем драма
продолжается в лесу Моруа: они сражаются с природой и многочисленными противниками. И эта
напряженная жизнь не способствует развитию простых человеческих отношений.
Один из величайших парадоксов романтической любви заключается в том, что она никак не
связана с земными отношениями, – она сохраняет романтический экстаз. Она порождает драмы,
рискованные приключения, мистерии, страстную любовь, ревность и предательство. Таким образом,
человеку не удается войти в реальные отношения с обычными людьми из плоти и крови до тех пор, пока
не закончится экстаз романтической любви, то есть пока не пройдет «влюбленность» и не наступит
любовь.
Теперь нам становится более понятно, почему происходит именно так. Прекрасная Изольда – это
анима. Она – та божественная любовь, которую ищет Тристан; бессознательно он стремится найти путь в
свой внутренний мир. Тристан не может относиться к Прекрасной Изольде по-человечески, ибо она
является анимой, которую следует переживать внутри, как символ. Когда, покидая Корнуэльс и оставляя
Изольду с королем Марком, Тристан впадает в отчаяние, он считает, что покидает аниму, воплощенную в
смертной женщине; так же поступают все «влюбленные». С их точки зрения, жизнь потеряет всякий
смысл, ибо смысл жизни, как им кажется, можно найти только в Прекрасной Изольде.
Друг без друга влюбленные не могли ни жить, ни умереть, ибо жизнь смешалась со смертью.
Тристан бежал от своего горя через моря, острова и многие страны.
Снова и снова напоминает о себе жизненно важный для Тристана вопрос: «Неужели я не найду
никого, кто излечил бы мое горе?»
 Эго героя видит близкую смерть, а судьба поворачивает его лицом к воплощению жизни! К
спокойной, безмятежной женщине, которая ждет его в замке Карэ и олицетворяет собой земную
человеческую жизнь. Эта женщина – Белорукая Изольда, Изольда Земная.
Подобно Тристану, мы встречаемся с этой Изольдой, обремененные всевозможными
предрассудками и прошлыми романами. Нам не нравится все «простое». «Простой» для нас значит
«пустой», «убогий» или «грубый». Мы забыли, что простота – первая потребность человеческой жизни.
Искусство жизни заключается в том, чтобы найти смысл и радость в маленьких, естественных и не
слишком драматичных событиях. Высочайшая степень такого искусства – обладать сознанием, способным
распознать сквозь изобретенные нами хитросплетения простую реальность жизни. Но сегодня мы
находимся под властью коллективного предрассудка, направленного против Белорукой Изольды. Если
прямые, бесхитростные, простые отношения обещают нам счастье, мы его отвергаем. Для нас это
«слишком просто», «слишком глупо». Мы научились уважать лишь пустое, подавляющее, большое и
сложное внутреннее напряжение.
Истинная трагедия Тристана и Изольды скрыта в тихом укромном месте, где, по всей вероятности,
мы ее не искали. Это не смерть Тристана, ибо умирают все. Трагедия Тристана в том, что он отказывался
жить, пока был жив, поэтому у него не было земной жизни и земной любви. Именно поэтому его жизнь
превратилась в «живую смерть». Реальная трагедия происходит в тот момент, когда Тристан отвергает
Белорукую Изольду. Поступая так, он отказывается от всей земной жизни и того, что с ней связано:
любви, преданности, любых земных радостей.
Для нас, жителей Запада, впитавших вместе с молоком матери романтический ликер, Белорукая
Изольда кажется второстепенной фигурой. Мы запрограммированы на другую драму: с тайными
свиданиями и расставаниями, интригами, неземной страстью, подобной той, которая бушует между
Тристаном и Прекрасной Изольдой. Но, сделав шаг назад и оглянувшись на Белорукую Изольду, мы
можем убедиться в справедливости слов Каэрдина: «Тогда ты, может быть, сильнее полюбишь мою
простодушную и добросердечную сестру Изольду».
Эта Изольда воплощает другую сторону внутренней фемининности, которая до сих пор нам не
встречалась. Ее «белые руки» вызывают множество символических коннотаций. Они нежные и
прекрасные, искусные и умудренные реальным жизненным опытом. Эта Изольда наслаждается
обыденной, земной жизнью. Впервые мы встречаем ее в женской комнате замка, где она вышивает
золотом по английской ткани. В ее жилах течет королевская кровь, но мы можем вообразить ее
вынашивающей и нянчащей детей, готовящей, живущей простыми повседневными заботами, в которых
проходит человеческая жизнь.
Мы будем называть эту сторону фемининности «земной», ибо именно она связывает мужчину с
земной природой, человеческим бытием, повседневной жизнью, с тем, что является неотъемлемой
частью жизни, – воплощением необходимости, преданности, долга, времени и пространства в
отношениях между людьми. Земная фемининность – это внутренняя часть личности, стимулирующая ее к
любви на земном уровне, к развитию простых человеческих отношений.
Она воплощает способность любого мужчины ощущать красоту, ценность и святость физического
мира, реальной жизни и обычной человечности. Именно она определяет его отношения с людьми во
внешнем мире. Анима же, наоборот, определяет его отношение к личностям внутреннего мира. Земная
фемининность воплощает такую любовь, которой не знают ни романтический идеализм, ни проекции
внутренних богов на простых смертных. Ее любовь содержит земное начало, которое связывает нас с
реальными мужчинами и женщинами, возвращает нам ощущение человечности и приземленности.
Все, что ни делает Белорукая Изольда, свидетельствует о том, что ее больше всего заботят
отношения между людьми. В этом состоит ее принцип, на это в основном направлена ее энергия.
Тристан говорит о Прекрасной Изольде: «Мы вместе выпили нашу смерть». Но другую Изольду смерть
совсем не интересует. Ее интересует жизнь, обычная человеческая жизнь на грешной земле с человеком,
который будет любить ее такой, какая она есть, заботиться о ней, с человеком, которого она будет
кормить. Земная Изольда не стремится в «сад наслаждений», существующий только в стране смерти.
Вместо этого она просит Тристана любить ее и жить с ней в Карэ, пока они живы, здесь-и-теперь.
Сопоставляя характерные черты Прекрасной и Белорукой Изольды, мы сможем получить более
детальное представление о земной фемининности. Невозможно представить себе Прекрасную Изольду
домашней хозяйкой, воспитывающей детей, моющей посуду, штопающей одеяла, стареющей вместе с
мужем у домашнего очага. У нас возникает желание вообразить ее участницей великой драмы, опасных
свиданий, страстных встреч, душераздирающих прощаний или королевой, восседающей на троне в
прекрасном замке. Она – волшебница, дочь королевы-колдуньи, родившаяся неизвестно где, на
мистическом острове. Она полубогиня-полуженщина. Она воплощает ту сторону фемининности, которая
всегда неуловима, недостижима; она – «недосягаемая принцесса», которую можно ощущать только в
символах или образах. Анима способна жить внутри или найти свое внешнее воплощение в драме: на
костре, у прокаженных, в лесу Моруа. Но она не может существовать в простых отношениях между
людьми при наличии обязательств и вполне определенных ограничений.
 Что же в этом отношении можно сказать о Белорукой Изольде? Она не родилась волшебницей и
полубогиней на границе «внешнего мира». Она появилась на свет в хорошо известном нам мире от
смертных родителей, воспитывалась в окружении обычных людей, готовилась к нормальной жизни, к
тому, чтобы иметь личную жизнь. Она воплощает ту сторону фемининности, которая свойственна
повседневной жизни и личному благополучию.
Анима постоянно стремится увлечь нас во внутренний мир, в безграничные и бесконечные
просторы бессознательного, где нет никаких пределов, обязанностей и отсутствует необходимость
сдерживать себя во имя исполнения долга и принятых обязательств. Земная фемининность, напротив,
открывает нам ограниченный мир личных отношений, где существуют правила, долг, обязанности,
симпатия и преданность по отношению к конкретному человеку.

Только когда заходит речь о смерти и она уже рядом, Тристан снова начинает жить. Он тянется к
Белорукой Изольде: ему хочется жить, любить, вернуться к нормальной жизни. Он забывает о договоре,
заключенном со смертью. Каэрдин открывает ворота Карэ и таким образом открывает Тристану свое
сердце. Тристан находит в замке симпатию, дружбу, любовь и совершает благородные поступки.
«Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?» Но рядом находится женщина, которая его
любит и может стать ему другом, подарить нежность, преданность, эротическую любовь, обычную
человеческую привязанность к семье и дому. Вместе с ней у Тристана появляются брат, отец и родина.
Почему же он все это отвергает?
Позже он сам скажет почему... На смертном ложе он отдает Каэрдину перстень из зеленой яшмы и
в последний раз посылает его за Прекрасной Изольдой: «Скажи ей, что она должна прийти, ибо мы
вместе выпили нашу смерть. Пусть она вспомнит мою клятву никого не любить, кроме нее. Я сдержал
свое слово».
Вот он, мнимый идеал, – клятва, которая лежит в основе целой трагедии романтической любви.
Тристан поклялся не любить никого, кроме нее. Эта единственная любовь является божественной
любовью, о которой мы говорили раньше; она увлекает нас в пространство внутреннего мира. Но, когда
Тристан клянется служить лишь божественной любви анимы, он клянется отмести прочь земную любовь
и человеческие отношения между людьми. Есть две великие любви, два мира, в которых должен жить
человек, две Изольды, которым он должен служить. Слабое место романтической любви в том, что
Тристан, занятый поисками одной любви, забывает о другой. В этом заключается истинный смысл
отвержения Тристаном Белорукой Изольды.
Отказываясь от Белорукой Изольды, Тристан демонстрирует установку, характерную для западного
мужчины. Западный мужчина бессознательно верит, что поступает абсолютно правильно, пытаясь
использовать свой брак для соединения с анимой, рассматривая женщину в качестве экрана для
проекции своей души и считая, что у него нет никакой необходимости всерьез воспринимать право
женщины на собственную жизнь, то есть видеть в ней уникальную личность, со своей структурой и своим
сознанием. Мужчина убежден в том, что он должен постоянно искать Прекрасную Изольду и отвергать
Белорукую Изольду, что существует божественный образ, и он проецирует этот образ на женщину,
никогда не относясь к ней как к уникальной личности.
Романтическая любовь, следуя своей парадоксальной природе, постоянно нас дурачит: она
проявляется так, что человек начинает верить в перспективу нормальных близких отношений. В
результате он не идет молиться в храм, а «влюбляется» в другого человека. Неужели такое произошло
только с одним Тристаном? Нам бывает очень сложно распознать огромное различие между реальным
отношением к человеку и бессознательной заменой его на экран для своих проекций.
В клятве Тристана и его отказе от брака мы можем усмотреть ахиллесову пяту романтизма, а
именно – его неполноту. Романтизм является попыткой устранить дисбаланс западной психики, оживить
религиозные переживания, открыть внутренний мир, таинство и божественную любовь. Но все
коллективные явления обладают одним и тем же свойством: при восстановлении баланса обязательно
возникает перекос в противоположную сторону. Романтизм обнимает полярные противоположности, он
идеализирует божественный и экстатический мир, не оставляя места для обычной человечности.
Обычная жизнь с присущими ей обязательствами, преданностью, соблюдением правил, исполнением
долга и концентрацией на повседневном человеческом бытии для наших романтических предрассудков
слишком приземлена, глупа и грустна.
Брак Тристана символизирует его инстинктивное желание вернуться к человеческой жизни и
человеческим отношениям. Его инстинкты вопиют в страстном желании земных, физических, любовных,
партнерских отношений с обыкновенной смертной женщиной. Король Гоэль предлагает ему свою дочь.
Тристан отвечает чисто рефлекторно, следуя инстинктивной воле к жизни: «Я принимаю ее,
сеньор». Белорукая Изольда – не его душа, не совершенство, не посланница небес. Но она по-
человечески прекрасна, она перед ним открыта, и, самое главное, она реальна. Это не фантазия,
которая заслоняет от него весь внешний мир.
 Однако Тристан, формально женившись на Изольде, фактически от нее отказался. Отказываясь от
супружеских отношений, он отвергает простые земные отношения, предпочитая им страстные мечты и
фантазии, которые переживаются только внутри. Такое воздействие в подавляющем большинстве
случаев романтический эпос оказывает на современные браки и отношения между мужчиной и
женщиной.
Заключая брак, мы говорим правильные слова, но внутренне не связываем себя никакими
обязательствами. Однако этот этап чаще всего оказывается предварительным; каждый участник в это
время подспудно вписывает в брачный договор отказ от принятия на себя каких-либо обязательств.
Каждый из нас оставляет за собой право отказаться от взятых обязательств по отношению к партнеру,
если по воле судьбы страсть перенесет его проекцию на другого.
Именно такой характер отношений предсказывает миф для современной западной культуры,
именно такой тип отношений мы считаем нормальным. Формально люди вступают в брак, но по существу
от него отказываются. Они предпочитают отказ от реальных обязательств по отношению к другому
человеку в силу того, что поглощены лишь своим внутренним видением, внутренними идеалами, своими
поисками совершенства в проявлениях анимы и анимуса, испытывая жажду неземной любви. Не
осознавая, что такое стремление исходит изнутри, они уверены в том, что все возможности перед ними
постоянно открыты и за ними всегда сохраняется право повсеместно следовать за проекцией своего
идеала. Блуждая в романтическом тумане, мы считаем такое отношение исключительно «благородным»
и в высшей степени «свободным», но фактически оно означает всего лишь неприятие реальности. Таков
наш способ вычеркивания из уравнения части, имеющей отношение к человеческому бытию; он
выражается в отказе от принятия на себя каких-либо обязательств перед Белорукой Изольдой.
Трагедия состоит в том, что, попав в среду с искренними и теплыми отношениями между людьми,
Тристан отказывается от того, чтобы этим наслаждаться или даже просто принять все, что его окружает.
Любопытно, что ему ничего не нужно делать. Ему бы только открыть глаза, чтобы очнуться и посмотреть
на окружающее его богатство жизни. Но туман романтического идеализма застилает от него ту любовь,
которой он так страстно жаждет. Отвергая Белорукую Изольду, он восстанавливает свой договор со
смертью.
Такой сценарий романтической любви постоянно проигрывается в современной жизни. Мужчина
ощущает скрытую неудовлетворенность браком или отношениями с женщиной. Жизнь теряет смысл,
восторг сменяется ощущением сумбура. Вместо того чтобы осознать страстное желание неземной любви
и внутренних переживаний анимы, за которые отвечает только он один, мужчина перекладывает свои
неудачи на женщину. Она не может его осчастливить, поскольку не настолько хороша, чтобы полностью
соответствовать его грезам. Хотя она дает ему все, что только может дать смертная женщина, он ее
отвергает и отправляется на поиски Прекрасной Изольды. Он абсолютно убежден в том, что в какой-то
женщине при определенном стечении обстоятельств он отыщет Прекрасную Изольду и сможет
действительно заполучить ее навсегда, найдя в ней смысл жизни и реализовав свой потенциал. Тем
самым мы очерняем земную любовь, отвергаем Белорукую Изольду и обновляем коллективную клятву
«служить единственной любви».
Земная любовь, которую символизирует Белорукая Изольда, кардинально отличается от феномена,
который мы называем «влюбленностью». С точки зрения мужчины, «любить» – значит соединить свою
жизнь с обычной женщиной, а не с идеальным образом, своей проекцией. Это означает иметь отношения
с реальной женщиной, ценить ее, идентифицироваться с ней, подтверждать ее ценность и святость,
принимать ее такой, какая она есть, со всей ее сложностью, включая и теневую сторону, ее недостатки и
все, что делает ее простой смертной. Быть «влюбленным» означает совершенно иное: «влюбленность»
направлена не на женщину, а на аниму, на мужской идеал, мужскую мечту, фантазию, надежду,
ожидание, страсть к внутреннему образу, который он принимает за реальную женщину.
Это объясняет, почему в «любви» между Тристаном и Прекрасной Изольдой так много
недвусмысленного эгоцентризма. Тристан стремится заставить Изольду страдать, ибо его любовь
направлена вовсе не на смертную женщину Изольду, а на самого себя! Он увлечен лишь направленной
на нее своей проекцией, своей страстью – той самой страстью, в которой он винит любовное зелье, но
которую регулярно подпитывает частыми посещениями Изольды.
Что касается Изольды, она совсем не кажется озабоченной тем, насколько счастлив и доволен
жизнью Тристан. Она обеспокоена лишь тем, чтобы он не оставил ее первым, оставался верным ей
одной, участвовал вместе с ней в драме, чтобы в финале этой драмы очутиться в «саду наслаждений».
Никто не обращает внимания на счастье, благополучие и выживание другого, но озабочен лишь
переживанием и разжиганием собственного желания, устремляясь в волшебную страну и пользуясь
другим для поддержания накала страсти разворачивающейся драмы. В заключительной части
повествования они стремятся использовать друг друга, чтобы оторваться от обыденной земной жизни и
улететь в воображаемый волшебный мир, где «прекрасные певцы постоянно поют чудесные песни». Они
не любят друг друга по-настоящему, а пользуются друг другом как средством для интенсивных,
страстных переживаний, которыми никак не могут насытиться.
 Вот что представляет собой романтическая любовь, согласны мы с этим или нет. Она заключается в
эгоизме Тристана и Изольды, в использовании партнера для разжигания своей страсти, для собственного
удовольствия. Это настолько очевидно, так наивно и так инфантильно, что ошибиться просто
невозможно. С другой стороны, наши версии романтической любви редко бывают более психологически
тонкими. До нашего романтического сознания просто не доходит, что есть нечто странное в поисках так
называемой «любви», цель которой состоит в исполнении только своих желаний, в переживании только
своей страсти, своей фантазии, своей «потребности в любви», своей безопасности, своей радости.
Если мы по-настоящему любим другого человека, мы являемся участниками спонтанного акта
человеческого бытия, мы идентифицируемся с иным человеком, вызывающим у нас желание уважать,
ценить и почитать его, желать ему счастья и благополучия. В те редкие моменты  любви, когда мы не
сосредоточены на своем Эго, мы перестаем себя спрашивать, какому нашему ожиданию отвечает
любимый человек и какие бурные и удивительные приключения принесет нам общение с ним.
Тристану следует вступить в два брака. Один из них – внутренний, со своей душой, Прекрасной
Изольдой. Этот брак совершается при погружении во внутренний мир, в религиозных переживаниях и в
процессе внутренней работы над своими чувствами. Второй брак – с Белорукой Изольдой. Этот брак
означает союз с женщиной, и смысл его заключается в принятии ее как человеческого создания. Здесь
могут возникнуть иные отношения, например, дружеские. Когда люди становятся друзьями, они видят
друг в друге обычных людей.
В нашем понимании эти два брака отражают две стороны человеческого бытия – земную и
божественную. Предпоследним символом синтеза этих двух ипостасей в западной культуре является
Христос, а масштаб существующей реальности поразительно передается символикой христианского
учения о воплощении. В нем говорится, что Бог явился в мир людей и стал человеком, чтобы искупить
его грехи. Символический смысл этого события трудно переоценить. Оно означает, что физический мир,
физическое тело и мирская жизнь на земле тоже священны. Это говорит о том, что наша причастность к
человеческому бытию обладает своей внутренней ценностью. Предназначение бытия не в том, чтобы
отражать наши фантазии о более совершенном мире, содержать наши идеалы или приобщать нас к
отыгрыванию аллегорий из иного мира. Физический светский мир обладает своей красотой, своей
достоверностью и существует по своим законами, которые следует знать.
Дзен-буддизм учит нас: «Все земное – это путь труда». Путь к просветлению, к душе не проходит
через облака, через отрицание земного. Он существует в рамках жизни, в решении насущных, земных
проблем и в отношении к обычным людям. Эта простая формула выражена в символической реальности
воплощения.
Воплощение символизирует парадоксальное соединение двух сущностей – божественной и
человеческой любви, смешанных в одном сосуде. Оно является свидетельством того, как Бог стал
человеком, и Христос, воплощение Бога, обладает и человеческой, и божественной сущностью. В образе
Христа отразилась двойственная природа всякого человека, совместились две любви, справедливо
требующие от нас преданности, и главная проблема заключена в их синтезе. Воплощение
свидетельствует о совместном существовании внутри единой личности божественного и
индивидуального мира. Это происходит при таком сознательном синтезе этих сущностей, когда личность
осознает свое Я.
Каковы бы ни были идеи относительно конкретного исторического события, связанного с
воплощением, необходимо со всей серьезностью отнестись к феномену Богочеловека как к символу и
архетипической модели, существующей в глубине бессознательного современного человека. Это
психологическая реальность, унифицированный закон, воздействующий на человека изнутри, сознает он
это или нет. Мы живем в соответствии с нашей двойной природой, проявляя то одну ее сторону, то
другую, иногда понимая, что происходит, иногда – нет.
Воплощение символизирует синтез, любовное зелье – смесь. Попытавшись осознать нашу
двойственную природу, мы придем к трансцендентному синтезу; относясь к ней бессознательно и
действуя наудачу, мы получим любовное зелье. Психология западной истории такова: если у нас не
хватит мудрости, чтобы принять воплощение всерьез, хотя бы в символической реальности, наша
истинная двойная природа скроется в бессознательном. Бессознательно неземная любовь и в целом
парадокс божественной и земной любви оказываются в любовном зелье. В таком виде они существуют и
по сей день, кипя в котле проекций и перемешиваясь в вареве романтической любви.
Мы узнали, что одним корнем романтической любви является манихейский дуализм,
существовавший в Западной Европе в двенадцатом столетии под видом альбигойской ереси. Смысл этого
религиозного течения заключается в том, что божественная часть реальности представляет собой
абсолютное добро, а человеческая сторона – абсолютное зло. Для альбигойцев добро существовало
лишь в духовной «плоскости», его можно было найти лишь на небесах. А физическое бытие человека,
обыкновенная земная жизнь с ее сексуальной, эротической любовью и другими человеческими
потребностями считалась «злом», грешной, зловонной и мрачной ямой. Именно такую теологическую
идею доносит до нас Тристан на языке романтической любви: «Пусть она вспомнит мою клятву никого не
любить, кроме нее». Альбигойский, христианский и романтический дуализм учат нас служить лишь
божественной любви, утверждая, что обычное человеческое бытие совсем не увязывается с такой
любовью, что нам следует любить людей только как отражения своего идеала, своей проекции неземной
страсти: сверхчеловеческой, космической и божественной.
Культ романтизма ведет к тому, что нам не хватает общения с обычными людьми, и заставляет
искать бога или богиню, голливудскую звезду, «женщину или мужчину своей мечты», королеву красоты,
то есть воплощение анимы или анимуса. До тех пор, пока мужчина будет находиться под властью этой
фантазии, его не интересует ничего, кроме своей анимы. Он будет стремиться к отношениям только с
женщиной, отражающей его мечту о Прекрасной Изольде.
Легенда о Белорукой Изольде – это легенда об упущенной возможности Тристана. Тристан не
использовал свой шанс узнать, что существуют две любви, два типа отношений: один – с анимой,
находящейся внутри, другой – с земной женщиной в реальном мире. Эти отношения в корне различны, и
каждое из них по-своему истинно. Но будь у Тристана еще один шанс, который есть у нас, он бы
научился жить с Белорукой Изольдой, а не отвергал ее. Он смог бы понять, что смысл жизни состоит не
только в поиске внутреннего идеала. Ничуть не меньше этот смысл сосредоточен в земной женщине из
плоти и крови, с которой Тристан живет в замке Карэ.

15. Страдания и смерть
Моя болезнь не такая, как другие;
Она радует меня.
Я наслаждаюсь ею; моя болезнь – то,
Чего я так жажду,
И боль моя – мое исцеление!
Здесь нет места жалости:
Моя болезнь явилась ко мне, ибо я ее жаждал.
Это надежда,
Ставшая моей болезнью.
Но я так наслаждаюсь,
Лелея свою надежду,
Что готов страдать бесконечно.
И в моей боли столько радости,
Что я изнываю от наслаждения.
Это слова одного из величайших поэтов, жившего во времена трубадуров, это голос того, кто
первым записал один из великих «романов» эпохи раннего романтизма. Как прекрасно он описал
странную, неуловимую связь между романом и страданием! Кажется, что страдание является
неотделимой частью романа; об этом знают все мужчины и женщины, которые когда-то были влюблены.
Мы можем пытаться этого избежать и иногда думаем, что избежали, но всякий раз страдание
подстерегает нас там, где мы меньше всего ожидали. Даже слово «страсть», хорошо знакомое всем,
первоначально означало «страдание».
Страдание внесли в роман наши предки, которые, в отличие от нас, действительно воспринимали
роман как дисциплину духа. Научив искать в женщине или мужчине идеал совершенства, который
невозможно воплотить в грешном теле, они приговорили нас к бесконечному циклу неоправданных
ожиданий, сменяющихся горькими разочарованиями.
Более того, абсолютная правда заключена в том, что мы ищем свои страдания! Подобно Тристану,
мы бессознательно отходим от своего пути, чтобы попадать в неразрешимые ситуации, вступать в
отношения с чуждыми нам людьми, смешивать отношения с ожиданиями, которые чаще всего
оказываются тщетными. Мы держимся за страдание, как если бы оно являлось неотъемлемой частью
романтических переживаний и без него было бы невозможно существовать. Создается впечатление, что
мы бессознательно наслаждаемся страданием. «Оно радует меня, я наслаждаюсь им». Даже если мои
надежды тщетны, если они приносят мне больше боли, чем восторга, «я так наслаждаюсь, лелея свою
надежду, что готов страдать бесконечно, и в моей боли столько радости, что я изнываю от
наслаждения».
Читая старинную поэзию и романы наших предков, можно многому научиться, ибо наши
предшественники имели необыкновенный дар выражать неоспоримую и очевидную истину, которую мы
не желаем признавать. Научившись у своих предков поворачиваться к этой истине лицом и говорить о
том, что видим, мы начнем осознавать силы, действующие внутри нас. Далеко не случайно вся
романтическая литература от «Тристана и Изольды» до «Ромео и Джульетты» и далее вплоть до
современных романов наполнена страданием и смертью. Кажется, что сама сущность романа требует для
его развития особых условий: невероятных и странных событий, непреодолимых препятствий и
нечеловеческой вражды. Столкнувшись с невозможностью существования романтической любви в
реальном мире, многие архетипические любовники, подобно Ромео и Джульетте, предпочитают умереть
одновременно.
Что же представляет собой тот идеализм, который настолько силен, что заставляет предпочесть
смерть и надежду на иной мир совершенной жизни в этом мире? Что так сильно привлекает нас в
страданиях, если мы постоянно попадаем в то пламя, в котором уже не раз горели? Этим вопросом стоит
задаться, видя страдания Тристана и Изольды.
В первую брачную ночь перстень из зеленой яшмы соскальзывает с пальца Тристана и падает на
каменный пол. Этот момент – поворотный пункт в судьбе Тристана. Сохраняя верность своему
внутреннему идеалу, воплощенному в образе Прекрасной Изольды, он отвергает жену. «Мне очень жаль
жену, ибо она доверчива и простодушна. Видно, не в добрый час повстречались мне две Изольды. И у
обеих я лишился доверия!»
В этот момент одна половина Тристана остается за железной дверью. Тристан принимает решение
отвергнуть жену и таким образом отвергает саму жизнь. Начиная с этого момента и вплоть до
последнего дня кажется, что он только и ждет смерти, которая наконец соединит его с идеалом, мечтой
и воплощением внутреннего совершенства – Прекрасной Изольдой.
Он отвергает земную любовь к Белорукой Изольде. Он жаждет служить лишь божественной любви,
поэтому ищет в королеве свою душу. Но и Тристан, и Изольда не находят друг у друга души. В конце
концов они находят друг в друге вызывающее страдания отражение божественного мира, который они
надеются обрести после смерти. Лишившись обеих Изольд, Тристан оказывается несчастлив вдвойне.
Отвергнув жену, он отказался от наслаждения земной жизнью. Отказавшись от духовной связи с
Прекрасной Изольдой, он сразу же эту связь утратил. Он не может обладать ею так, как ему хочется. Он
потерял путь в свой внутренний мир и отчаялся когда-либо его обрести. Ему остается только умереть,
чтобы встретить Прекрасную Изольду на небесах.
Будь мы внимательнее, мы смогли бы гораздо раньше заметить приближение смерти. Любовники
уже ее звали, стоя под высокой сосной и мечтая о прекрасном месте, где они могли бы жить в
соответствии со своими романтическими представлениями. Мы можем услышать это страстное желание в
голосе Тристана, рассказывающего о «другом мире»:
«Любимая, настанет день, когда мы пойдем с тобой вместе в счастливую страну, откуда никто не
возвращается. Там высится замок из белого мрамора, в каждом из тысячи его окон горит свеча, у каждого
окна менестрель играет и поет бесконечную мелодию».
Снова послушаем Тристана, который стоит перед королем Марком, изображая юродивого, и
отвечает на вопрос короля, куда он собирается взять королеву:
«О, мой прекрасный хрустальный дворец находится очень высоко, между небом и облаками. Солнце
пронизывает его своими лучами, и ветры не могут причинить ему никакого вреда. Туда понесу я королеву,
в мой хрустальный покой, цветущий розами и сверкающий утром».
Но где же находится эта прекрасная страна? Как туда добраться? Тристан мечтает отправиться
туда по черной тропе смерти. Расставаясь с королевой в последний раз, он приглашает ее на свидание
со смертью. Он произносит пророческую фразу, раскрывающую его намерение: «Близка моя смерть,
вдали от тебя я умру от тоски». Изольда отвечает ему:
«Мой милый, обними меня крепко и прижми так сильно, чтобы наши сердца разорвались, а души
улетели. Возьми меня в ту счастливую страну, о которой ты мне когда-то рассказывал. В ту страну, откуда
никто не возвращается, где прекрасные певцы поют чудесные песни...»
«Я увезу тебя в счастливую страну живых, – говорит Тристан, – срок близится. Когда он настанет, я
позову тебя, но придешь ли ты, любимая моя?»
Когда Тристан находится на смертном ложе, раненный отравленным копьем, он отдает Каэр-дину
перстень из зеленой яшмы и посылает его к Изольде с вестью: «Скажи ей, что она должна прийти, ибо
мы вместе выпили нашу смерть».
Действительно, они вместе выпили свою смерть. И в соответствии с логикой смерть остается
единственной целью, к которой они страстно стремятся. Такое глубокое отчаяние в этом земном мире
можно переносить только ради совершенства, красоты и счастья, которые они обретут потом в ином
мире. Но что же представляет собой эта славная земля с дворцами из белого мрамора и покоями,
полными цветущих роз? Где же находится эта счастливая страна живых?
Таким совершенством и красотой может обладать только внутренний мир. Мы инстинктивно его
узнаем, ибо что-то у нас внутри откликается на слова влюбленных; их страстное желание вызывает
какую-то дрожь в нашей душе.
В этой сказочной стране и воображаемом мире душа сокровенно общается с богами. Но почему
символом чудесного душевного мира является смерть? Почему Тристан и Изольда убеждены в том, что
могут его обрести, только ступив на тропу смерти?
С незапамятных времен считалось, что смерть «освобождает» душу от ограничений физического
пространства и времени, перенося ее в безграничное пространство духа и вечности. Это освобождение
от бренности земного мира для бессознательного является символом чего-то очень значительного и
утонченного – символом выхода Эго за рамки условностей крохотного мирка и суженного мироощущения
ради огромной и безграничной внутренней психической вселенной. В свободном от условностей
представлении смерть – это не конец, а символ глубинных изменений и превращений.
«Страна смерти» – это мир души. Глубочайший смысл смерти, переживаемой в недрах
бессознательного, заключается в символической трансформации Эго, проникающего в пространство
души и сливающегося с ней, чтобы покинуть свою крошечную империю ради великой беспредельной
вселенной.
Понимание этого смысла открывает перед нами новую перспективу: нам необходима именно
трансформация, а не смерть! Такая символика постоянно встречается в великих романтических легендах,
в которых «смерть» используется как символ. Это единственно возможное разрешение конфликтов,
проблемы преданности и ужасных страданий. Единственным настоящим разрешением конфликта
является изменение сознания и переоценка ценностей. Однако даже если все сказанное – чистая правда,
в ходе трансформации нас ждет реальная «смерть» – смерть Эго. «Смерть Эго» не означает его
исчезновения. Она означает, что Эго приносит в жертву старый мир, старое мировоззрение и старые,
прочно укоренившиеся установки. Когда в жизни возникает новая система ценностей и становится
возможным новый синтез, старое мировоззрение разрушается. Это разрушение ощущается как смерть.
Если Эго воспринимает эту смерть как угрозу, оно сопротивляется переменам. Каждый из нас
поступает так в период романтической любви; даже осознавая реальную необходимость в переоценке
ценностей, чтобы испытать настоящие откровения в романтической любви, мы все равно ощущаем эту
угрозу. Мы по-прежнему цепляемся за старые установки, предъявляем прежние претензии к
окружающим, пытаемся прожить романтические фантазии на прежнем уровне. Поставить под сомнение
наше собственное мнение, изменить его и тип поведения для нас все равно что почувствовать
наступление беды.
Именно в этом заключается «смерть Эго», которая нас ожидает в процессе трансформации.
Во времена Тристана люди понимали символы буквально. Они верили, что, умирая и расставаясь с
физическим телом, они обретают мир души и духа. В этом они определенно были мудрее нас. Наши
предки лучше осознавали сущность романтической любви и более однозначно ее воспринимали. Катары
и трубадуры открыто заявляли, что стремятся к трансформации, находя ее в страстной любви и смерти.
В смерти – ибо она освобождает от телесных оков. В страсти – ибо в ее огромном накале, экстазе и
страдании они видели присутствие божественного мира. Для них романтическая любовь играла роль
инициации. Считалось, что любовная страсть одухотворяла избранных, ожидающих приближения
истинной, конечной страсти. Она сжигала жизнь, отделявшую человека от «страны, из которой никто не
возвращается».
Мы не столь прямолинейны и не осознаем, что ищем. Но, унаследовав те же убеждения, мы живем,
стремясь к трансформации, желая озарения, которое придаст жизни смысл и целостность. Мы
занимаемся поисками утерянной когда-то души, пытаясь проникнуть в божественный мир. Однако мы не
имеем понятия, что представляет собой внутреннее переживание богов на символическом уровне. Как
одержимые, бессознательно и импульсивно мы ищем таких переживаний в страстной влюбленности,
высвобождая энергию, которая нас порабощает и овладевает нами. Такой восторг вперемешку со
страданием – это нечто напоминающее смерть, но в первую очередь это состояние, которое возникает
после смерти и называется трансформацией. Здесь смерть и возрождение присутствуют одновременно.
Человек умирает в одном мире и остается жить во Вселенной, которая больше, чем сама жизнь. Пока не
угасла страсть и сохраняются проекции, человек переполнен переживаниями. Больше того, только их он
и ищет.
Тристан верит, что существуют два способа войти в контакт с внутренним миром. Первый – через
экстаз и страстные страдания по Прекрасной Изольде. Второй – через физическую смерть и уход из
реального мира. Мы, современные жители Запада, сузили возможность выбора: большинство ищет
внутренний мир только в накале романтической страсти. Почему?
Частично из-за нашей косности и жесткого дуализма, разделяющего жизнь на физическую – на
земле и духовную – на небесах. И катары, и средневековое христианство учили Тристана тому, что
земная жизнь – это ничто по сравнению с духовной, которая существует на «небесах», но лишь после
смерти.
Наше сознание превратило эту веру в бессознательную идею о том, что духовная сторона жизни
существует «где-то там» и представляет собой нечто «запредельное». Она всегда возникает там, где
отсутствует Я. Где угодно, только не в «моей жизни». Мы, жители Запада, не можем окончательно
поверить, что обладаем способностью чувствовать в себе божественное начало и ощущать духовную
жизнь как внутреннее переживание, находясь в потоке событий повседневности. Нам чрезвычайно
трудно думать о внешнем и внутреннем мире, в которых одновременно живет человек. Именно поэтому
мы пытаемся найти воплощение божественного начала в чем-то или ком-то во внешнем мире. Другая
причина непрекращающихся поисков души в романтической любви связана с тем, что человек, выросший
в западной культуре, просто-напросто не верит в реальность внутреннего мира. Отсюда неизбежно
следует, что непрожитая жизнь, чтобы оставаться бессознательной, должна быть спроецирована на
внешний, физический мир. Представитель западной культуры с большим трудом осознает жизнь, не
связанную с материальным, внешним миром. Мы рассуждаем о внутренней реальности, о «душе» и
«духе», но в действительности не верим в них.
В течение прошлых столетий мы постепенно утрачивали контакт с внутренним миром и его
символами, по мере того как наша культура становилась все более конкретной и материалистичной. В
этой области произошла обратная эволюция.
Во времена Тристана подавляющее большинство населения Запада рассуждало о «душе» и «духе»
как о квазиматериальных сущностях, несколько более эфемерных, чем материальное тело. Им
полагалось находиться либо в человеческом теле, либо в другом «месте» – «в чистилище» или «в раю».
Люди считали царство небесное реальным физическим миром, а не особым отношением к бытию. Целые
века они размышляли о том, каково его место в материальном мире! Спустя несколько столетий, во
времена Галилея, было весьма опасно называться астрономом, ибо большинство населения было
убеждено, что божественный мир располагается «где-то там», среди звезд и планет. Галилея обвинили в
ереси, ибо в телескоп он увидел то, что противоречило этой идее.
С тех пор мы не слишком далеко ушли. До сих пор романтизм остается настоящей религией: мы по-
прежнему привносим божественный мир в мир земных людей, в которых влюбляемся. И любой психолог,
утверждающий (после наблюдения в телескоп), что божественному миру нет места в романтизме,
вызовет раздражение и будет обвинен если не в ереси, то уж наверняка в том, что портит людям
настроение.
Теперь, когда мы узнали секрет, раскрывающий смысл «страдания и смерти», нам становится
понятно, что «смерть», которая сопутствует романтической любви, – это трансформация, конец старого
мира, опаляющее прикосновение к пламени, которое уничтожает прошлое, одновременно давая толчок
новой жизни. По существу, романтические страдания ничем не отличаются от мистических и
религиозных страданий. Они несут боль, которую испытывают все простые смертные в условиях
ограниченной земной жизни, когда происходит рождение нового мира.
Почему же мы получаем огромное наслаждение, читая повествования о несчастной любви?
Наверное, потому, что мы стремимся к тому, чтобы они врезались нам в память, хотим лучше понять, что
происходит у нас внутри. Между страданием и пониманием существует глубокая связь. Смерть и
самоосознание составляют единое целое. Европейский романтизм можно сравнить с человеком, для
которого страдания, особенно любовные, являются наилучшей формой понимания (de Rougemont, Love in
the Western World, p. 51–52).
Страдание – неизбежная часть пути, которую необходимо пройти, чтобы достичь осознания; это
неизбежная цена, которую следует заплатить за столь желанную трансформацию. Мы никак не можем
избежать страдания, ни одна попытка не будет успешной, и в результате мы станем несчастными
вдвойне, заплатив необходимую цену, но не достигнув трансформации. Здесь в полной мере действует
суровый и непреложный закон: трансформация происходит лишь в том случае, если человек готов
страдать сознательно. Уклониться от этой судьбы – значит встать на бесконечный путь кармы.
Вот в чем главная причина наших страданий и бессознательной жажды боли: «Мы стремимся к
тому, чтобы они врезались нам в память, хотим лучше понять, что происходит у нас внутри».
Однако существует свобода в выборе того, как именно страдать. Большинство совершает этот
выбор бессознательно. Поэтому нам кажется, что страдания бессмысленны и только причиняют боль, а
романтические отношения замыкаются в заколдованный круг: мы влюбляемся, находим свой идеал, но
спустя какое-то время наступает горькое разочарование. Тогда мы страдаем. Мы следуем за своими
проекциями в постоянном поиске того, кто заменил бы несуществующий идеал и совершил волшебную
трансформацию. Не обнаружив божественного мира там, где искали, – в земной жизни, мы страдаем и
впадаем в отчаяние.
Но, сознательно и добровольно принимая страдание, мы приобретаем нечто другое – истинную
трансформацию. Сознательное страдание – это переход границы «смерти Эго», добровольный отказ от
проекций на других людей, прекращение поисков «божественного мира» в жизни и вместо них –
обретение внутренней жизни, наполненной психологическим и религиозным смыслом. Это принятие на
себя ответственности за открытие в себе гармонии, новых возможностей, а также за исследование своей
психической структуры, которую хочется изменить. Этот болезненный и сложный процесс не проходит
без конфликтов, поисков ответа на собственные вопросы, раскрытия двойных смыслов, которые иначе не
смогли бы проявиться.
Однако страдание приводит к гармонии, возвышая романтизм и направляя его в божественный
мир. Мы совершаем открытие: чтобы обрести этот мир, мы должны умереть не физически, а
символически. Наше страдание – это символическая смерть.
Мы изумляемся, обнаружив, что можем пребывать в божественном мире, не покидая телесной
оболочки и находясь на грешной земле. Тогда у нас в глубине души возвышается «замок из белого
мрамора, в каждом из тысячи его окон горит свеча, у каждого окна менестрель играет и поет
бесконечную мелодию». Мы можем найти этот чудесный замок не в другом человеке и не в могиле, а в
своем внутреннем мире.
 Если мы правильно переживем эту смерть (как ни парадоксально это звучит), она для нас
обернется дорогой к новой жизни. Смерть нам откроется как другая, неизвестная доселе сторона жизни.
И «смерть» в кульминационной точке романа означает не распад жизни, а расцвет внутреннего мира.

16. Изольда-Майя: танец иллюзии

Самое лучшее из того, что приносит нам романтическая любовь, – это высший смысл двойного
откровения: на какое-то время мы расстаемся с прагматизмом и практичностью западного мышления и
поворачиваемся лицом к символической реальности, которая позволяет распознать суть земной любви.
Самое неприятное, с чем мы неизбежно сталкиваемся, заключается в том, что романтическая любовь
превращается в серию иллюзий, которые опустошают жизнь и искажают любовь, вместо того чтобы ее
поддерживать.
Эти две противоположные грани романтической любви, которые способствуют нашему развитию,
если мы «правильно» проживаем роман, и разрушают нашу личность, если этого не происходит,
являются отражением двух ипостасей анимы. Мы можем увидеть в ней Изольду, королеву внутреннего
мира, зовущую в глубинные слои бессознательного; но она может оказаться и Майей, богиней иллюзии.
Выступая в одной роли, она служит жизни, придавая ей смысл, однако другое ее лицо ужасно: разрывая
в клочья ткань земной жизни, она уводит нас прочь от реальности и превращает желание любви в
нескончаемый танец иллюзий. Мы наблюдали Тристана и Изольду в этом танце анимы, в котором нам
понятно все до тонкостей.
Самое время вспомнить слова Юнга о двух ипостасях Изольды:
Устранение проекций превращает аниму в то, чем она реально является, – в архетипический образ,
который, находясь на соответствующем месте, служит во благо. Находясь между Эго и внешним миром,
она поступает, как изменяющая все и вся Шакти, ткущая вуаль Майи в танце иллюзии бытия. Но,
помещаясь между Эго и бессознательным, анима становится обителью божественных и полубожественных
образов – от языческих богинь до Пресвятой Девы Марии, от человека, занятого поисками Чаши Грааля,
до святого (Jung, Psychology of the Transference, par. 504).
Находясь между Эго и бессознательным, душа открывает путь к Богу, создавая возможности для
духовной жизни. Вмешиваясь в личные отношения людей, она превращает их в иллюзию, налагая
заклятье Майи.
В мифе хинди Майя – богиня, исполняющая танец иллюзии, ткущая тонкую завесу между
человеком и внешним миром, искажающую восприятие реальности. Считается, что практическая цель
йоги заключается в том, чтобы «смотреть сквозь паутину Майи».
В процессе приближения к концу мифа такая вуаль опускается на глаза Тристана. Майя налагает
на него заклятие. С этого момента не Изольда вдохновляет его, а Майя держит его в объятиях вечного
сна. Ноги Тристана теряют связь с землей; он вздыхает, томится и мечется между Карэ и Корнуэльсом в
полубреду и состоянии временного помешательства. Его ничто не трогает, не интересует, за
исключением существующего в его воображении образа Изольды. Ее образ им овладел, но уже не
служит жизненным интересам и ведет в никуда. Тристан запутался в своей фантазии, которая не
привела его во внутренний мир, а отрезала от внешнего мира, а также от его друзей и земной жизни. В
свои последние дни он, глухой ко всему происходящему, погружается в грезы Майи, танцуя под
губительную музыку, которую только он один и слышит, в пространстве, которое открывается только
ему.
Майя – это иллюзия, искажение реальности и даже ее потеря. Легенда о Тристане и Изольде – это
история о том, как романтическая любовь погибла от иллюзии. Пробуждаясь от когда-то овладевшей им
иллюзии, мужчина вдруг осознает, что женщина, которую он любил, не может и не будет решать его
проблемы и делать его счастливым без усилий с его стороны. В свою очередь его жена пробуждается от
собственной иллюзии, видя перед собой человека, который совсем не похож на того, за кого выходила
замуж. Хуже того, он такой же бесчувственный и безумный, как и другие мужчины. Она видела не
мужчину, а только свою иллюзию. Но откуда взялась эта иллюзия?
Многие хинди, как и некоторые христиане, верят в иллюзорность окружающего нас физического
мира и в подлинную реальность мира духовного. Многие жители Запада, наоборот, верят в иллюзорность
внутреннего мира и в реальность мира физического. Однако ни внутренний мир психики, ни внешний
материальный мир не иллюзорны. Иллюзия – это искаженное отношение между внутренним и внешним
миром. Мы порождаем иллюзию, накладывая внутренний мир образов – постоянный поток фантазий – на
физическую реальность и существующих в ней людей. Мы видим материальный мир через пелену
внутренних образов, раскрашенным и искаженным. Апостол Павел сказал: «Мы смутно видим, словно
смотрим сквозь стекло».
Материальный мир – истинный и реальный; внутренний мир – тоже. Только при их смешении, при
отсутствии возможности жить в символическом внутреннем мире и стремлении увидеть символы в
конкретных людях возникает мир иллюзий. Иллюзорный мир – это царство проекций, которые так
искажают внутренний и внешний мир, что мы не можем воспринимать их объективно.
 Переживая фантазию наступления умиротворения и достижения целостности, мужчина стремится
утвердить эту фантазию в качестве собственного успеха в организации внутреннего мира. Но, как
правило, он проецирует на женщину образ рая, бессознательно желая, чтобы она отвечала этому образу,
воплощая его в повседневной деятельности, и поступала так исключительно ради него. В это время у
него рождается иллюзия. Он смотрит «сквозь мутное стекло» и больше не видит реальную жизнь такой,
какая она есть, принимая за существующую реальность свое внутреннее переживание. При этом оба
мира искажаются и обесцениваются.
Анима превращается в Майю не потому, что с ней происходит что-то неладное, а в результате
человеческой деятельности. Вспомним, что анимой мы назвали душу мужчины. Моя душа – не аморфная,
сентиментальная субстанция, пригодная лишь для того, чтобы сочинять любовные письма. Моя душа –
это моя совершенная часть, обладающая уникальной особенностью: она является психическим органом,
порождающим жизнь внутри странной и прекрасной совокупности психических и физических
составляющих человеческой личности.
Человеческая душа устроена так, что позволяет видеть и ощущать другую сторону космоса, жить в
его многомерности и многообразии. Душа способна делать лишь то, что ей предопределено в
соответствии с ее внутренней природой: она может только увлекать нас все дальше и дальше в
бесконечность. Наложив ограничения на мир души, мы ничего не добьемся: она по-прежнему будет
увлекать нас в бесконечность. Мы вовлекаем душу в личные отношения, а она продолжает тянуть нас к
безличному и трансперсональному. Таким образом, Изольда превращается в Майю не потому, что в душе
есть изъяны, а потому, что душа так прекрасна и так настойчиво увлекает нас в свою область жизни,
которая перекликается с бесконечностью.
Когда человек вкладывает душу в личные отношения, она продолжает себя вести так, как и
следовало ожидать, – увлекая личные отношения к архетипическим. Она превращает конечную
ситуацию в бесконечную, находя в ней аллегорию великих архетипических тем, вечные вопросы, святые
пророчества и крестовые походы. Мы становимся свидетелями того, как мужчина вкладывает душу в
самые разные конкретные ситуации и отношения. Тогда мы говорим, что он «придает чему-то слишком
много значения», или «делает из мухи слона», или «превращает пустяк в событие вселенского
масштаба». Вот так обыденно и приземленно мы рассуждаем об «инфляции», то есть о придании
конкретной ситуации слишком большого смысла. Это происходит потому, что мужчина вкладывает в нее
душу, а он в соответствии со своей природой делает эту ситуацию иллюзорной. Так Изольда
превращается в Майю, и анима становится невольным творцом иллюзий.
Сущность анимы проявляется в сотворении иллюзии жизни. Когда эта иллюзия переживается
сознательно на символическом уровне, она воссоздает мир великолепия и красоты, открывая новое
видение современной Вселенной, возвышающее нас над ограничениями личной жизни и приобщающее к
единому и вечному. Мы начинаем видеть себя и свою жизнь в разной перспективе, ощущать свое
движение в потоке времени и представлять свою жизнь в качестве индивидуального проявления
вечного, которое всегда было, есть и будет.
Душа – это наша часть, которая постоянно стремится обновить наше сознание, сделать его
универсальным, внести в него великие мотивы жизни, существующие за границами личного,
трансцендентные всякой индивидуальности и одновременно – единые для всех. Душа каждого из нас
обращена к Богу, подобна цветку подсолнуха, который постоянно поворачивается навстречу лучам
солнца. Она общается только с архетипами, богами внутреннего мира, распознавая великие лейтмотивы
индивидуальных переживаний. По этой причине анима вносит огромное напряжение в личную жизнь.
Аниму не интересует идиосинкразия повседневной личной жизни: текущий счет в банке, отношения с
окружающими, скошена ли трава на газоне возле дома. Ее взгляд обращен в космическую перспективу,
сосредоточен и сфокусирован в масштабе вселенной, где в качестве единственной точки отсчета
выступает внутренняя целостность. Ценности анимы не человеческие, а космические. Ее единственный
интерес заключается в том, жив ли человек, переживает ли он каждую великую тему общечеловеческого
бытия, которая потенциально содержится внутри его человеческой сущности.
Душа любого человека требует, чтобы он существовал, жил в каждой великой роли, содержащейся
в коллективном бессознательном: предателя и предаваемого, влюбленного и любимого, агрессора и
жертвы, благородного и подлого, победителя и побежденного, воина и пастора, человека страдающего и
человека возрождающегося.
Если мужчина пытается решить проблему души в условиях брака, его душа распространяется
повсюду, искажая его представление о семье и браке. Его душа будет увлекать его отношения с
женщиной в бесконечность, превращая их в аллегорию любви, смерти и потерянного рая, сделав из
брака драму архетипического масштаба с полным смятением чувств. Так или иначе эта драма постоянно
разыгрывается у него внутри, но в последнем случае – на уровне фантазий. Если он научится
переживать ее на том же уровне, то есть символически, он сможет жить в ладу со своей душой. Он
сможет устремиться за душой в бесконечность, сохранив рамки земных отношениях с женой.
Работая со сновидениями, с активным воображением и медитируя, мужчина последует за душой во
времена Камелота и примет участие в рыцарских турнирах. Он отправится на поиски Чаши Грааля, будет
сражаться с драконами и Морольдами, отстаивать честь прекрасных дам, исцелять недуги и залечивать
свои раны. Он станет предавать, и его будут предавать, он станет грешить, каяться и мстить. Он
проживет жизнь всех архетипов коллективного бессознательного, но сделает это в символической
форме. Он сохранит содержащийся в символе смысл, ибо символ является единственным сосудом,
который может существовать, не треснув и не разрушив личную жизнь.
В результате символического путешествия в бесконечность, следуя за своей душой в сновидении
или активном воображении, мужчина может увидеть обратную дорогу в конкретный земной мир, где он
найдет в целости и сохранности свой дом, жену и отношения с окружающими. Здесь он может
сосредоточиться на решении конкретных вопросов, связанных с ограничениями повседневной жизни. Он
может научиться не ссориться с женой, ибо его гнев связан с чем-то внутри него или вызван
стремлением души к схватке с внутренними врагами. Он узнает, как распознавать в своей фантазии
влияние внутреннего мира и переживать его соответствующим образом.
Мужчина, который допускает в брак аниму, фактически вселяет в него фантазию, воспроизводя ее
в серии архетипических сцен и превращая ее в место действия безличных сил бессознательного. Если
жена не присоединилась к его фантазиям, она постепенно начинает осознавать, что является не столько
женой, сколько вспомогательной декорацией в постановке гигантской драмы, которая постоянно
разыгрывается во внутреннем мире мужа.
В качестве функции, определяющей характер отношений, анима весьма далека от того, чтобы
служить объективным индикатором их чистоты. Очень сомнительно, что анима вообще когда-либо может
стать полезной в установлении и развитии отношений между людьми. В любой классической форме она
представляет собой нечеловеческое или получеловеческое творение, поэтому ее влияние и воздействие
уводит человека прочь от конкретной жизненной ситуации. Она создает настроения, искажения,
иллюзии, которые влияют на отношения между людьми лишь там, где они готовы разделить
соответствующее настроение или фантазию. Если мы хотим реальных «отношений», необходимо
исключить аниму! Ничто не может больше помешать истинному, адекватному, возникающему в человеке
чувству, чем анима...
Отношения Джорджа и Марии зависят от личностных качеств Джорджа и Марии. Их отношения
отражают их чувственную жизнь и являются для них уникальными. Если на эти отношения влияет анима,
они отражают не столько особенности их личности, сколько игру живущих в них архетипических
фантазий. Люди превращаются в актеров, играющих коллективные роли в бессознательных фантазиях, в
том числе роли любовников, скандалистов, воинов...
...Анима не вводит человека в пространство чувств, а, наоборот, выводит из него. Выполняя
функцию связи сознания с бессознательным, она препятствует осознанию чувства, вытесняя его в
бессознательное и превращая человеческое в обезличенное. Она привносит в сознание иные образы и
суждения, не имеющие отношения к миру, в котором живут люди (Hillman, Anima, p. 111–112).
Когда человек «влюбляется», он выходит из пространства любви в жажде поклонения своей
женщине-душе. Анима немедленно приступает к вытеснению земных отношений из человеческого
измерения. Любовь – теперь уже не просто любовь, а божественный экстаз. Присутствие рядом
любимого приносит не покой и счастье, а неземное блаженство. Но, как только душа устремляется к
иной, негативной стороне архетипа, плохое настроение становится причиной ссоры или разрыва,
недостаток внимания превращается в предательство, а любой взгляд на другого мужчину или женщину
оказывается самым подходящим поводом для взрыва ревности. Каждое рядовое событие неизбежно
превращается в часть драмы. Анима может только отвлечь человека от повседневной жизни, превратив
его в участника вселенской драмы.
Удивительно, что в этот момент мужчина особенно остро чувствует свою уникальность и
индивидуальность, несмотря на то что с окружающими людьми, за исключением его возлюбленной,
ничего не происходит. Фактически именно тогда он расстается со своей индивидуальностью. Любовники
теряют свою идентичность, превращаясь в Тристана и Изольду или в Ромео и Джульетту, то есть в
актеров коллективного спектакля, сценарий которого давно предопределен, а все сцены заранее
известны. Это сущая правда, ибо человек прекращает быть самим собой и становится действующим
лицом всемирной драмы, где испытывает такой накал чувств, который так отличается от повседневных
ощущений, что в первый момент наступает экстаз.
Но, подобно Семеле, настоявшей, чтобы Зевс появился перед ней в божественном облике,
человеческие отношения просто сгорают, подверженные воздействию безликой божественной энергии,
сосредоточенной в проекциях анимы и анимуса. Часто говорят, что чувства «перегорели». Это полная
правда. Люди настолько измождены воздействием испепеляющего накала романтической любви,
пытаясь жить среди присущих ей восторгов, баталий, расставаний и встреч, что в конце концов им
становится абсолютно нечего терять, ибо не остается ни жизненных сил, ни доброй воли, ни
эмоциональной связи – ничего, что свойственно любви и преданности в обычной человеческой жизни.
Нет ничего удивительного в том, что многие из нас чувствуют горечь, оказавшись вовлеченными в
танец иллюзий. Тогда они обвиняют романтическую любовь в однообразии, считая ее бессмысленной
симуляцией, и вообще отказываются от любви. Однако существует иной, более благоприятный выход из
этого танца. У человека возникает потребность закончить танец, узнав скрытую за иллюзией правду.
Если мы хорошо поищем скрытую правду, то, замкнув круг, вновь окажемся на корабле вместе с
Тристаном, Изольдой и любовным зельем. И снова мы задаемся вопросом: почему божественное
озарение пришло к нам не в религиозном переживании, а через любовь, проекции и иллюзии? Ответ
приводит нас в изумление. Это произошло из-за отсутствия религиозной жизни, а пространство духа
притягивает и захватывает нас, где придется. У нас существуют церкви, убеждения, догмы, мы имеем
право на собственное мнение и массу возможностей для встреч и общения. При этом у нас отсутствует
религиозная жизнь, ибо мы обращаем слишком мало внимания на душу, то есть на внутренний мир.
Тристан дает нам возможность посмотреть на себя со стороны, ибо он никогда сознательно не
ищет Прекрасную Изольду, чтобы вместе с ней жить духовной жизнью. Ему никогда не приходит в голову
уделять больше внимания душе. Но душа овладевает им против воли, в дурмане любовного зелья, а
затем – в танце иллюзии. Подобно Тристану, мы игнорируем свою душу. Мы никогда не ищем ее и своих
богов сознательно и добровольно, зато душа находит нас и овладевает нами через проекции и иллюзии.
Мужчина, который выпил зелье и смотрит на Изольду, видит не Изольду, а Майю, не почувствовав и не
поняв разницы, и тогда его ноги приходят в движение, и он включается в танец.
Чтобы отделить и очистить любовь от иллюзии, мужчине просто нужно приложить усилие воли.
Одного героического решения избавиться от проекций недостаточно. Мужчина может избавиться от
влияния анимы на брак, на отношения к окружающим и личную жизнь, лишь освободив для нее
подходящее место на ином уровне бытия.
Западный мужчина испытывает потребность в утверждении своего религиозного отношения. Чтобы
достичь этого, следует прежде всего отнестись серьезно к тому, что образы и чувства в его снах,
фантазиях и воображении – это божественные образы, существующие отдельно от реалий земной жизни,
но, несмотря на это, никогда не теряющие ни своей истинности, ни своей важности. Ему следует
отнестись к ним максимально серьезно и даже какое-то время вживаться в них. Тогда он может
распознать в них носителей громадной энергии, обитателей духовного мира, которые дают о себе знать
человеческой душе через те или иные символы.
К этому можно прийти, совершая традиционные религиозные ритуалы, через созерцательную
медитацию йоги, работу с фантазиями и сновидениями или при помощи открытого Юнгом метода работы
с активным воображением. Но для этого необходим определенный опыт внутренней работы и духовной
жизни, что, по существу, достигается ежедневной практикой.
Поступая так, человек постепенно начинает отличать внутреннее от внешнего, символические
переживания от материальной жизни. Он проецирует, но одновременно учится правильному отношению
к своим проекциям. Он страдает, но его страдания приводят к определенным результатам – к эволюции
и переменам, а не к бесконечному повторению одного и того же танца. Его душа, которой он наконец
позволит жить и стремиться к бесконечности в ее природном элементе – символе, все реже будет
вторгаться в его земную жизнь. У нее пропадет всякая необходимость приводить его в состояние
одержимости, опустошая его земную любовь, отношения с людьми и брак.
Такой способности видеть различия, такого развития и понимания достигает человек, заплативший
высокую цену. Постепенно его танец замедляется, превращаясь в символическую реальность. Майя
поднимает свою вуаль, и человек прозревает. Он узнает, что значит быть смертным и при этом обладать
бессмертной душой.

17. Женщина – Дух Белого Бизона

Гениальность легенды о Тристане и Изольде заключается в том, что в ней содержится вечная
истина. Она позволяет нам узнать уникальные подробности эволюционного процесса, происходящего и
на уровне культуры в целом, и на индивидуальном уровне. Подобно идеальному зеркалу, она дает нам
точное отражение наших установок и поведения и показывает психологические силы, которые действуют
у нас внутри.
Тем не менее легенда оставляет нас в недоумении. Она повествует о событиях, не говоря ни слова
о том, что с этим делать.
Предоставляя возможность увидеть себя такими, какие мы есть, миф и сон часто указывают путь,
ведущий к решению проблемы. Имеет смысл познакомиться с двумя другими мифическими текстами,
которые, по всей вероятности, помогут нам разрешить эту дилемму.
Первый из них – миф народности оглала сиу, который был рассказан великим вождем по имени
Черный Лось. Это история о Женщине – Духе Белого Бизона. Она повествует о том, как женщина-богиня
принесла народу оглала первую Священную Трубку:
Рассказывают, что очень много лет тому назад два человека отправились охотиться на бизона.
Поднявшись на вершину высокой горы и посмотрев на север, они увидели, как издали что-то движется им
навстречу. Когда расстояние стало меньше, они в один голос закричали: «Это женщина!» И это была
правда. Тогда один из охотников, который был глуп и в голове у него были дурные мысли, сказал о них
другому охотнику. Но тот ответил ему: «Выбрось эти мысли из головы, ибо это святая женщина».
 Когда она подошла ближе, охотники увидели ее великолепную одежду, сшитую из шкур белого
быка; они также увидели, что ее волосы очень длинны и что она молода и очень красива. Она знала все
их мысли и сказала им: «Вы меня не знаете, но, если вы хотите сделать то, что думаете, можете
подойти». И тогда глупый охотник направился прямо к ней, но, только он очутился с ней рядом,
появилось белое облако, которое опустилось вниз и окутало их обоих. Потом из облака появилась
прекрасная женщина, и, как только белое облако унеслось прочь, на месте глупого охотника остался лишь
покрытый червями скелет.
Тогда женщина обратилась к другому охотнику, который не был глупым: «Тебе следует вернуться к
своему народу и объявить, что я иду к нему, поэтому в центре селения для меня следует построить
большой вигвам». Испуганный охотник бросился со всех ног в лагерь и рассказал людям о том, что увидел
и услышал. Выслушав его, люди сделали все, что им было сказано. Потом они сели вокруг большого
вигвама в ожидании светлой женщины. Прошло какое-то время, и она появилась, прекрасная и что-то
поющая, и, войдя в вигвам, она запела эту песню.
Я иду – и видно мое дыхание,
Я иду – и слышен мой голос,
Я иду – священна моя поступь,
Я иду – и видны мои следы,
Я иду священной поступью.
И, пока она пела, из ее уст появилось белое ароматное облачко. Потом она передала вождю
племени нечто, и это нечто оказалось трубкой; на одном ее конце был вырезан молодой бизон,
символизирующий землю, которая носит и кормит нас, и двенадцать орлиных перьев торчали из ее конца,
символизируя небо и двенадцать лун, и все они были перевязаны травой, которую было невозможно
порвать. «Держи, – сказала она, – эта трубка поможет вашему народу приумножаться и стать великим.
Она не принесет вам ничего, кроме добра. Только добрые руки должны касаться ее и заботиться о ней; а
зло не должно даже видеть ее». Потом она снова запела песню и вышла из вигвама, а люди, которые
смотрели ей вслед, вдруг увидели, как белый бизон, фыркая и сопя, уносится прочь, и вскоре он совсем
скрылся из вида.
Так рассказывают люди, а было ли это на самом деле или нет, – не знаю. Но, подумав над этим, вы
убедитесь, что это правда (Black Elk, in Neihardt, Black Elk Speaks, p. 3–4).
Здесь на языке мифа изложена суть того, о чем мы пытались рассказать выше. В резком
противопоставлении мудрого и глупого охотников проявляется различие двух типов отношения мужчины
к аниме и неизбежные последствия, которые возникают в результате. Мы не можем избежать отношений
с анимой, ибо она возникает перед нами, когда мы отправляемся на охоту, то есть занимаемся
повседневной деятельностью, не подозревая о визите посетителя из «иного мира». Но от нашего
отношения к ней зависит, что мы получим в итоге – благословение или разрушение.
Анима – женщина-святая. Признание за ней святости зависит главным образом от нашей воли.
Внутренняя фемининность, которую мы проецируем, – «женщина-дух», которая, подобно «Женщине –
Белому Бизону», является посланницей другого мира. Если мы мудрые охотники, то должны себе
сказать: «Это – святая женщина, поэтому выкинь из головы все дурные мысли!» И если мы отнесемся к
ней как к святой, она принесет нам священную трубку, небо и двенадцать лун; она принесет нам
возможность познания другого мира.
Если мы поведем себя, как глупый охотник, и будем вовлекать аниму в земное бытие, проецируя ее
на обычного человека, то мы потеряем ее священную природу. Мы упустим свой шанс получить от нее
дар. Ужасная черта анимы состоит в том, что она позволяет к себе приблизиться так, как мы захотим:
глупо или мудро. Она предупреждает: «Ты меня не знаешь, но, если хочешь сделать то, что думаешь,
можешь подойти». Однако за это придется заплатить ужасную цену! Вы заплатите за то, что не
разглядели ее сакральную сущность и ее духовное происхождение, принадлежность к внутреннему миру.
Платой будет не только потеря другого мира, но и потеря разнообразия повседневной жизни. Таков
символический смысл скелета глупого охотника, лежащего в грязи и пожираемого червями.
Принимая аниму в качестве божественной посланницы внутреннего мира, мы получаем в награду
мудрое благословение! Дар, который она преподносит, – священный мир и возрождение святости нашей
жизни.
Мы тратим много времени на всевозможные устремления и поиски, не вполне понимая, к чему
именно стремимся и что ищем. В нашей жизни множество мнимых «целей» и предметов, по нашему
мнению, необходимых, оказываются ширмой, за которой скрыты наши истинные желания. Они
выступают в качестве символов истинных ценностей и возможностей, в которых мы испытываем
огромную потребность. Их нельзя свести лишь к физическим или материальным потребностям или даже
только к земному существованию. Речь идет о психологических категориях и понятиях: любви, истине,
преданности, цели, – то есть о том, в чем мы находим благородство, красоту и другие качества,
достойные почитания. Мы пытаемся свести все это к простым материальным предметам: дому, машине,
перспективной и выгодной работе или просто к обычному человеческому бытию, но из этого ничего не
выходит. Сами того не осознавая, мы ищем святость. Но святое нельзя свести ни к чему иному.
 Ощущение сакральности – в каком-то смысле чувство, но это чувство направлено к самой
сердцевине жизни. Это чувство признания, видения всего высокого и великого, придающего нашей
жизни смысл, а нашему скитанию – ощущение перспективы. Это чувство благоговения. То, что для нас
свято, в более значительном масштабе обладает вселенским смыслом, с которым мы соотносим свои
усилия, личную жизнь, с тем чтобы ее обрести или придать ей необходимый смысл. Что касается
мужской психики, открытие божественности и прикосновение к ней всегда происходит в соединении с
анимой. Именно Женщина – Белый Бизон вносит в жизнь мужчины ощущение святости, созерцание неба
и двенадцати лун.
Я иду – и видно мое дыхание,
Я иду – и слышен мой голос,
Я иду – священна моя поступь,
Я иду – и видны мои следы,
Я иду священной поступью.
Подобно реке бытия, в которой собираются вместе все потоки внутренней жизни, все ценности,
которые мы инстинктивно воспринимаем как «святыни», соединяются в образе анимы и осознаются
через нее. По словам Юнга, анима «является материей для всех божественных или полубожественных
образов – от языческих богинь до Пресвятой Девы Марии, от человека, занятого поисками Чаши Грааля,
до святого».
Кажется, что нас ничуть не заботит честный и осознанный поиск духовной стороны жизни и мы
никогда не станем тратить на него время и силы. Подобно двум охотникам, мы бродим в охотничьих
угодьях в поисках лишь привычного и известного. Но внезапно мы встречаемся с неизвестной частью
своей личности. Она приближается издалека, одетая в шкуру белого быка, и, когда говорит, ее голос
звучит, как песня. Сначала мы смущаемся, увидев ее в образе женщины, и нам хочется верить, что мы
можем отнестись к ней как к женщине. Очень сложно убедить себя в том, что она является не земной
женщиной, а метафизическим образом, обладающим таким зарядом, что физическое прикосновение к
нему связано с огромным риском.
Так мы соприкасаемся с божественным началом. Так сакральное, воплощаясь в одной магической
«личности», обращается к нам от ее имени. Это и есть анима.
Мы можем чувствовать сакральную размерность совсем по-иному, смутно ощущая «другую сторону
жизни», иную грань своего Я, с которой никогда не соприкасались и о которой не имели ни малейшего
представления. Она возникает в наших мечтах о приключениях и подвигах, в победах, которые
становятся для нас почти осязаемыми, при встрече с лучезарными мужчинами и женщинами в коридорах
офиса или в сказочном королевстве, существующем лишь в нашем воображении. Без осмысления и
размышления чувства вовлекают нас в совершенно иную область нашей жизни, где каждый образ
наполнен исключительным смыслом, глубочайшими переживаниями и ощущением целостности.
Все это соединяется и концентрируется во внутреннем мире человека. Женщина – Белый Бизон
приходит к двум охотникам как посланница иного мира, находящегося вне поля зрения Эго, с иным
представлением о «реальности». Ее реальность настолько разнообразна и наполнена многочисленными
возможностями, которые необходимо использовать для расширения границ нашей жизни и придания ей
смысла, что бессознательное говорит: «Это – святое; именно оно должно стать для тебя святыней».
Женщина – Белый Бизон поет: «Я иду – и видно мое дыхание. Я иду – и слышен мой голос».
Дыхание – это старый, как мир, символ жизни. Для наших предков оно было выражением
божественной субстанции, которой одарил нас Творец, вдохнув ее в наши ноздри. Это искра
божественной энергии, которая живет в бренном теле в конечном масштабе земного времени. «Зримое»
дыхание Женщины – Белого Бизона раскрывает для нас ту сторону жизни, которую мы называем
духовной. Она превращает невидимое в зримое.
Рассматривая Женщину – Белого Бизона в качестве символа человеческой души, следует иметь в
виду, что, обладая огромной властью, она может соединить сакральное и непосредственное осознанное
переживание. «Я иду – и видны мои следы» – таковы ее слова. Она не материальна. Она – Психея,
пневма, световой поток; но при этом после нее остаются следы. Она – сущность, сила, придающая
священному миру символическую реальность. Она соотносит свой мир с пространством идей, теорий,
абстракций, ощущений, дискуссионных тем. Она делает сакральное доступным здесь-и-теперь,
превращая его в то, что можно ощутить, к чему можно прикоснуться и отнестись как к материальному.
Через переживание в символах духовный мир становится реальным и ощутимым. Иначе говоря, она
может вселить в нас психологическую веру:
...Вера, возникающая из души, проявляется в вере в реальность души. Так как душа является
первообразом, а образ постоянно присутствует в душе, эта вера – не что иное, как тот или иной образ...
Вера души начинается с любви к образу и впоследствии развивается через разные психологические
формы, присущие личности, – мечтательность, фантазию, рефлексию и воображение. Возрастающая
жизнеспособность придает человеку повышенное ощущение обладания, а впоследствии – и
 существования внутренней реальности, содержащей глубокий смысл и трансцендентность
индивидуальной жизни человека.
Вера души отражается в Эго, которое, полагаясь на образы, поворачивается к ним в темноту, туда,
где они находятся (Hillman, Revisioning Psychology, p. 50).
Нетрудно убедиться в том, что душевная и духовная вера соприкасаются на глубочайшем уровне;
ранние христиане знали: «вера – основа надежды, очевидность незримого». И мы видим это
соприкосновение в нуминозных символах, плывущих в потоке бессознательного, которое дает
возможность сознанию воспринимать суть нашей надежды, мечты, суть того, что существует у нас
внутри, вне границ физической оболочки.
Именно анима, Женщина – Белый Бизон, вносит в наше сознание очевидность реальности,
невидимой в физическом мире. Мы ищем духовный мир в романтической любви, в сексе, в
собственности, в наркотиках, в других людях. Но его там нет. Его можно найти лишь в душе.
Священная трубка – необходимый атрибут, позволяющий соприкоснуться с «иным миром». Человек
приобретает силу, позволяющую осознанно жить в мире символов, ибо в процессе символических
переживаний мы открываем доступ в свой внутренний мир архетипическим богам, как если бы мы
вдыхали дым священной трубки.
Двенадцать орлиных перьев, символизирующих небо и двенадцать лун, открывают нам
универсальность жизни, способность видеть слияние духовного и материального, сакрального и
обыденного. Двенадцать – число, в котором соединены три и четыре. Ранее мы уже говорили о
символике трех и четырех. Три символизирует упорядоченную, конечную, ограниченную жизнь
материального мира, то есть практическую, повседневную жизнь. Четыре символизирует бесконечный
мир души, где человек приобретает видение бесконечного архетипического пространства космической
целостности. Двенадцать синтетически соединяет обе стороны человеческой природы. Двенадцать
содержит в себе небо и землю, «иной мир» и обычный, духовную и земную стороны жизни. Таков
символический смысл христианской мандалы – окружающих Христа двенадцати апостолов, такова
символика двенадцати месяцев в году и двенадцати знаков зодиака, обозначающих циклические
изменения во времени нашей галактики.
На другой стороне священной трубки изображен молодой бизон, символизируя таким образом, что
земля и земное бытие тоже соединяются со священным, если мы встречаем Госпожу, преисполненные
мудрости.
Возможно, самый важный урок, который мы получили от мудрого охотника, заключается в
следующем: сила святости состоит не только в том, что она имеет отношение к внутреннему миру, но и в
нашей установке в отношении этой силы. Мы узнали не только то, что она значит, но и то, что с ней
делать. Лишь от нас зависит, сможем ли мы распознать ее и отнестись к ней как к святыне, чтобы
впитать ее силу. Магическая власть Женщины – Белого Бизона становится для людей ощутимой только
потому, что мудрый охотник видит ее сакральную природу и относится к ней с должным почтением.
Что касается анимы и ее дара, здесь все зависит от конкретного человека и индивидуального Эго,
которое заставляет человека открыть глаза и признать ее священную природу. Если бы мудрый охотник
последовал за глупым, в грязи лежал бы не один, а два скелета, и в этом вся разница. Остальные люди
из племени так и не открыли бы для себя «другой» мир, в центре селения не был бы построен огромный
вигвам, не оказалось бы священной трубки, которую люди назвали «Трубкой Грома», чтобы просить у
нее помощи.
Психологически власть святыни можно объяснить наличием двойного потока энергии. Одна его
часть связана с открытием внутреннего мира сознанию Эго, а другая – с благоговением перед
архетипическим миром. Только в том случае, если Эго имеет способность к почитанию, только когда
человека переполняют благоговение и трепет, что-то может считаться для него «святым».
Это загадочное и поражающее нас обстоятельство свидетельствует о неизменной вере людей в то,
что эволюция Вселенной заключается именно в сотрудничестве между Богом и человеком. Мы никогда
не расстаемся со святыней, она нам ближе любого человека, ибо обладает силой наполнить жизнь
смыслом и содержанием при условии, что мы откроем глаза и в благоговении и трепете склоним голову.
В этом состоит едва ли не самое великое чудо. Только наше сознание через осмысление происходящего
обладает силой проникать в суть вещей, делая их священными и даже святыми.
Большинство из нас похожи на глупого охотника. Наша лишенная почитания культура учит нас с
детства, что нет ничего святого, заслуживающего благоговения, а все отношения в жизни могут быть
сведены к физическому обладанию или сексуальному акту. Мудрый охотник понимает: он столкнулся с
тем, что выходит за границы его прошлого опыта, и его не спасут «уловки и увертки», находящиеся в
распоряжении Эго. Он чувствует сакральную природу Женщины – Белого Бизона и ожидает ее в
благоговении. Он предупреждает глупого охотника: «Выбрось все черные мысли из головы, ибо это
святая женщина».
Что же имеет в виду мудрый охотник, советуя своему товарищу: «Выбрось все черные мысли из
головы»? Что делает их «черными»? Они плохи вовсе не потому, что сексуальны. В отличие от нас
американские индейцы не были склонны к пуританству и не имели соответствующих традиций. Они не
очерняли материальную и сексуальную сторону жизни. Вопрос гораздо более тонкий. Глупый охотник
стремится найти в сексуальной стороне жизни то, что в ней отсутствует. Он пытается превратить Дух
Женщины в физическое бытие и пережить все ощущения через физический контакт. На психологическом
языке это означает, что он пытается представить ее земной женщиной, проецируя ее на женщину из
плоти и крови. Результат обескураживает. Вместо великолепной Богини-Бизона он встретил Кали,
богиню смерти, которая оставляет от него лишь обглоданные кости в придорожной пыли.
Если вообще существует психологическое богохульство, оно заключается в попытке превращения
любой святыни в нечто иное, в стремлении превратить сакральное в зерно, которое перемалывает
мельница Эго. Психологический грех заключается не в сексе и не в «аморальности», он состоит в том,
что сущность называют не тем, чем она является, то есть в ее ложном истолковании, в том, чтобы делать
одно, выдавая его за другое. Это грех, совершаемый по отношению к сознанию, намеренный отказ от
сознательного отношения к жизни. Мысли глупого охотника «плохи», ибо он сталкивается с духовным,
сакральным, трансперсональным феноменом, а пытается отнестись к нему как к материальному,
сексуальному и личному. Он хочет видеть в Женщине – Белом Бизоне лишь некий придаток мира своего
Эго.
Она направляет нас: «Вам следует вернуться к своему народу и объявить, что я иду к нему,
поэтому в центре селения для меня следует построить большой вигвам».
Построить большой вигвам в центре селения – значит найти место для анимы и место для святыни
в центре всей жизни. Это значит найти время и энергию для испытаний души, для исследований личного
бессознательного, для совершения открытий, кто я такой и что я такое в том случае, когда я уже не
являюсь только своим Эго. Первое, что требуется западному человеку, – признать существование
божественного мира. Он должен захотеть увидеть за своей фантазией «совершенной» женщины,
«совершенного» мужчины, «совершенной» жизни, «совершенных» отношений нечто находящееся за
гранью его мироощущения: он ищет священное, святое и должен потратить какое-то время и силы,
чтобы научиться ощущать энергию, которая проявляется в символах и фантазиях в виде внутренней
реальности, внутренних частей, составляющих его личность. Вот что означает принять Женщину –
Белого Бизона такой, какая она есть, то есть принять ее как Женщину-Дух и приготовить ей место в
центре селения.
Она приходит, и заметно ее дыхание, видны ее следы, она идет священной поступью. Она придет к
нам, если мы приготовим для нее священное жилище, если мы откроем глаза и увидим ее такой, какая
она есть. Однако в действительности ее истинная обитель построена из наших установок по отношению
к ней, скрепленных чувством благоговения. Место, которое мы готовим, находится внутри. Если она
останется с нами, то будет именно там.

18. Сон о колоколе Пресвятой Девы

Некоторые сновидения не принадлежат какому-то одному человеку, будь то мужчина или женщина.
Их универсальная природа проявляется через мифическое содержание коллективного бессознательного.
Сон, который приведен ниже, дошел до нас из коллективного бессознательного Запада. Этот сон видел
человек в начале тридцатых годов нашего столетия. Сон сообщает нам, как современный западный
человек может разрешить свой острый и болезненный конфликт с анимой и романтической любовью.
Я несу колокол, некогда принадлежавший Деве Марии, в высокую просторную базилику,
построенную несколько веков назад. Этот колокол следовало поместить туда, как только он будет найден.
Форма колокола давно известна, и возле алтаря для него приготовлена ниша в точном соответствии с его
размерами. Все это время пастор находится на месте, столетиями ожидая возвращения колокола. Я вхожу
в базилику, спускаюсь по длинному проходу и ставлю колокол перед ожидающим пастором.
Вдвоем мы поднимаем его и вешаем на крюк, закрепленный в нише. Колокол оказывается прямо на
своем месте. Как только колокол Девы Марии будет возвращен, пастору следует находиться в западной
части базилики и звонить во все башенные колокола, чтобы мир узнал, что колокол найден и возвращен
христианам. Ни один колокол этой церкви ни разу не звонил за все время ее существования в ожидании
дня возвращения колокола Девы Марии. Я сижу на скамейке, неподалеку от алтаря, пока пастор
торопливо идет через базилику, чтобы зазвонить во все колокола.
Что мне делать? Следует ли мне ждать и присвоить себе всю славу и почести, которые я заслужил,
обнаружив колокол Девы Марии? Или стоит незаметно ускользнуть, избежав всех почестей? Пастор так
обрадован, что не обращает на меня ни малейшего внимания, поэтому я могу остаться здесь никем не
замеченным. Я так и поступаю.
Как только раздается колокольный звон и все население города направляется к базилике, я
выскальзываю в боковую дверь и отправляюсь в путешествие, в одиночестве покидая город.
В этом сне на прекрасном символическом языке дан ответ на все наши вопросы, которые пришли
из глубины бессознательного и имеют прямое отношение к нашим сегодняшним проблемам. Мы
спрашиваем: как современному западному мужчине относиться к своей душе? Как ему извлечь душу из
романтической любви? Как жить с Прекрасной Изольдой, не разрушая отношений с Белорукой Изольдой?
Как найти место аниме в своей жизни, изъяв ее из отношений к окружающим людям, как научиться с
почтением относиться к душе, не погубив при этом отношений с женщиной?
Нас ничуть не удивляет тот факт, что частично мы находим ответ в базилике, в великих символах
духовной жизни. Нам уже известно любовное зелье, мы видели и дворец из белого мрамора с поющим
менестрелем в каждом из тысячи его окон, и священный вигвам, построенный в центре селения, и вот
теперь – базилика. Следуя этому пути, окруженные мощными символами трансформации, мы начинаем
ясно видеть все то, что прежде было непостижимо. Путь, ведущий к пониманию романтической любви,
столь же неизбежно ведет нас к ощущению религиозности, к духовной стороне жизни, которой мы так
упорно и упрямо продолжаем сторониться.
Мы узнали, что романтическая любовь выплескивается из огромного энергетического резервуара
бессознательного, в котором сосредоточена энергия такого масштаба, что о ней имеет смысл говорить на
языке, присущем религии и мистике. Мы «обожаем» своих возлюбленных и «поклоняемся» им; когда мы
влюблены, мы «совершенны» и обитаем на «небесах», потом мы «умираем». Здесь открывается прямая
возможность поиска богоподобия, кары небесной, духовного просветления, смысла и самосознания. На
Западе, как ни в какой другой исторической культуре, эта сила имеет корни не только в религии и
мистике, но и в земной любви. Романтическая любовь стала тем руслом и проводником, по которому эта
огромная энергия вливается в повседневную жизнь человека.
И тогда возникает вопрос: как мы можем совладать с такой огромной энергией? Как следует ее
правильно канализировать, чтобы обогатить свою жизнь и в духовной сфере, и в сфере человеческих
отношений, не допуская разрушений?
Приведенный выше сон дает нам очень ясный и прямой ответ: «Следует вернуть свою
божественную часть обратно в храм, которому она принадлежит, и жить простой земной жизнью в
реальном мире повседневности». Мы должны извлечь душу из романтической любви и вернуть ее на
место во внутренний храм.
Утомленный путешественник, после долгого и трудного пути подходящий к двери базилики,
покрытый с ног до головы пылью длительных странствий, устал от неимоверной тяжести ноши, которую
тащил на себе столетия. Этот колокол для простого смертного слишком велик и тяжел. Он чрезмерно
тяжел для Эго человека, его звон оказывается слишком мощным, устрашающим для отношений с земной
женщиной. Эта ноша слишком велика, чтобы ее нести в браке. Человек уже почти сломался под таким
бременем. Есть только одно место, вполне естественное и надежное для этого колокола, – базилика.
С начала двенадцатого века, когда первый Тристан взял из замка колокол и, выпив любовное
зелье, старался сохранить эту энергию в рамках своей любви, западный мужчина не прекращал борьбы
за право обладания этим колоколом. Он боролся за право нести колокол по пути личной жизни, в браке
и создавая мировые империи. Сейчас, спустя почти тысячу лет, он забыл о божественной сущности
колокола. Он пожертвовал святыней ради обыденности и душой – ради Эго, причем это произошло так
давно, что он даже не может вспомнить, кому принадлежит этот колокол. У наших современников почти
сломан хребет, они смертельно устали под невыносимым бременем, их земные отношения
расшатываются под воздействием этого тяжелого груза, который возложил на них мужчина. Но он не
знает иного пути. Он не помнит о базилике и не имеет ни малейшего представления о том, где она
находится.
Колокол – это символ нашего переживания анимы, ее голос. Он напоминает нам о словах Женщины
– Белого Бизона: «Я иду – и слышен мой голос». Подобно колоколу, голос анимы звучит в надежде, что
мы его услышим. Она поет, и эта песня вовлекает нас во внутренний мир. Сила анимы позволяет
проявиться содержанию бессознательного и архетипам в виде живых органичных образов, которые мы
переживаем как реальные внутренние силы.
Колокол воплощает лирическое познание человеческой души в таком же смысле, в каком говорят о
лирике испанцы, – это знание, которое возникает в процессе прямого переживания, а не
интеллектуальной деятельности. Колокольный звон и музыка христианского мира были теми
единственными голосами, на которых Запад говорил о духовном, не теряя его в концепциях, абстракциях
и понятиях. Колокол посылал в будущее звук чистого чувства, которое, устремляясь за пределы разума,
не могло не отозваться в душе.
Подобно колоколу, анима обладает достаточной энергией, чтобы открыть дионисийскую сторону
духовного опыта, в которой истина ощущается чувственно, в образах, возникающих из бессознательного,
как реальная встреча с внутренними «личностями». По существу, колокола – часть небольшого
наследства, оставшаяся в западной культуре от дионисийского культа. Они влекут нас к музыке, гимну,
танцу, ощущению воссоединения с космической драмой жертвоприношения и возрождения. Колокол
напоминает нам о том, как танцевал перед Богом царь Давид.
Сон сообщает нам, что этот колокол не принадлежит индивидуальному Эго. Подобно священной
трубке, он принадлежит внутреннему «народу» или «внутреннему христианскому миру». Известно: то,
что принадлежит всем и что церковь должна была сохранить, в один прекрасный день возвращается в
базилику. На символическом языке это означает: то, что принадлежало духовной жизни,
существовавшей вне рамок Эго отдельной личности, и что, благоговея, следовало хранить в глубине
внутреннего мира, оказалось утеряно. Речь идет о нашей душе, о Психее. Сначала она затерялась в
бессознательном и бродила, то иногда появляясь в мире Эго, то его покидая; через любовное зелье она
проецировалась на межличностные отношения. Мы пытались свести надличностное к личному. То, что
принадлежало бессознательному, мы пытались превратить в феодальное поместье Эго. Но судьба этой
силы – быть отвергнутой Эго и вернуться в свой внутренний храм.
Нам очень трудно вообразить, что означает возвращение в «храм» жизни. Совсем не обязательно
придерживаться той или иной религиозной конфессии. Это означает делать различие между тем, что
принадлежит внешней жизни, и тем, что присуще находящейся внутри самости. Это означает: то, что мы
пытались прожить во внешних отношениях с окружающими, следует спокойно прожить у себя внутри, на
духовном уровне.
У каждого из нас в глубине есть такое место, напоминающее хрустальный покой, «цветущий
розами и сияющий утром», величественную базилику, где возвещающие истину колокола ждут, чтобы
объявить о возвращении Души после долгого странствия. На уровне сознания возвращение анимы для
мужчины означает некую жертву, отказ от претензии проживать свою душу, проецируя ее на женщину.
Это значит снять бремя этой ноши с реальной женщины, поместить его в надежную внутреннюю
крепость, предназначенную для того, чтобы его хранить.
Иногда сны приходят к нам в тот момент, когда мы должны пережить «смерть Эго», то есть
принести в жертву определенные сознательные установки, в соответствии с которыми мы жили раньше,
чтобы компенсировать свои страхи и мрачные ожидания. Сны придают ощущение равновесия и
мужества, раскрывая нам красоту и благородство поступков, которые мы не могли увидеть в реальности,
а также сверкание жизни, которое воплощает в себе оборотную сторону принесенной нами жертвы.
Возвращение анимы в базилику – это священнодействие. Каждый мужчина имел не одну
возможность прожить свою аниму в отношениях с окружающими. Прекратить такие попытки – значит
принести осознанную жертву. Человек должен сознательно пожертвовать одним уровнем своего бытия,
чтобы перейти на другой. С точки зрения Эго это напоминает смерть. Устранить наличие анимы в
проекции – значит исключить большую часть искусственного накала страсти из отношений. Это означает
более спокойное и менее восторженное принятие реальности. Поместить душу в храм и прекратить
какие бы то ни было попытки прожить ее через женщину означает, что мужчина открывает новую
размерность в своей жизни, отделяя ее от отношений с окружающими, воссоздавая ее где-то еще, на
ином уровне бытия. На этом уровне он ориентируется не на внешнюю деятельность, а только на свой
внутренний мир. Эго ощущает этот переход как обеднение человеческих отношений и обкрадывание
самого себя. Сначала мужчина чувствует, что половина напряжения, вдохновения, наслаждения и
страсти взята из отношений с другими людьми. Со временем он начинает понимать, что в
действительности его душа никогда не принадлежала сфере межличностных отношений и они гораздо
лучше развиваются и расцветают без нее. Но в это время мужчина ощущает мрак и уныние.
Точно такое же чувство переживает владелец колокола – человек, который увидел сон. Если он
вернет колокол на место, то почувствует, будто лишился чего-то слишком важного в индивидуальной
жизни своего Эго. То же чувство заставляет страдать индейского охотника после предупреждения не
прикасаться к Женщине-Духу. Он почувствовал, что лишился чего-то очень желанного, на сознательном
уровне возбуждавшего его до дрожи.
Символизм величественной базилики, звон всех ее колоколов, ждавших веками возвращения
священного колокола, возвещает о славе и красоте, неизбежно сопутствующих оборотной стороне
жертвенности. Посредством этих образов сон сообщает нам, что Эго не потеряет ничего, поместив душу
на ее законное место – во внутренний храм, неотделимую нашу часть, и то, что кажется Эго потерянным,
не исчезает, а трансформируется в нечто находящееся на более высоком уровне и соответствующее
беспредельной устремленности вверх величественной базилики и экстатической прелести звона
великого колокола.
Мы уже убедились в том, что душа находит путь через огромную расщелину, существующую в
панцире Эго, то есть через романтическую любовь. Вот почему романтическая любовь, странная и
весьма притягательная смесь нуминозного и земного, стала единственной величайшей силой,
существующей в нашей культуре. При отсутствии чего-либо подходящего она стала тем сосудом, в
который мы изо всех сил стремимся собрать все находящееся за границами владений Эго и имеющее
отношение к бессознательному: нуминозное, беспредельное, вызывающее благоговение и трепет; иными
словами, все, что заставляет нас преклоняться.
Увидевший этот сон человек близок к тому, чтобы все это осознать. Мудрый индейский охотник при
появлении Женщины – Белого Бизона это понимает. Он ощущает присутствие посланницы другого мира
и чувствует, что ему не следует удерживать ее для своего Эго, ограниченного рамками сознания,
необходимо вернуть ее на место, приготовленное специально для нее, – единственное надежное место,
где она может сохраниться.
 Если бы этот сон приснился Тристану, а тот смог бы его понять, изменилось бы тогда его
поведение и отношение к любовному зелью, к Прекрасной Изольде? Смог бы он тогда молча и незаметно
выйти за дверь, подобно человеку, увидевшему этот сон? Оставив божественную часть своей личности в
храме, он поместил бы ее земную часть в реальную жизнь и больше никогда их не смешивал бы.
Значение этого сна заключается в том, чтобы научиться отличать божественную сущность от
человеческой.
Итак, мы все увидели в символической реальности. Но как же нам распознать то же самое на
практике, в реальной жизни? Как вернуть колокол в храм? Как построить новую обитель для
божественной, переполняющей нас эмоциями части, которой мы никогда не интересуемся, но которую
всякий раз обнаруживаем у себя за пазухой или навьюченной на спине, подобно колоколу?
Юнг старался как можно скорее вернуть пациента к религии его предков. Считая, что пациент
может это сделать самостоятельно, он рекомендовал католикам ходить на исповедь и на мессу, евреям –
в синагогу, последователям учения Зороастры, парси, обратиться к своим религиозным истокам. Если
женщине или мужчине открывается этот путь, он оказывается самым простым и близким для
возвращения в божественный храм. Однако для многих такой путь становится непреодолимым. Ритуалы
и символы официальной, вросшей в культуру религии не несут в себе жизненной силы.
Этим людям (а их становится все больше) следует искать другие пути. Один из них состоит в том,
чтобы понять, что конечная цель, будь то базилика, синагога или храм, находится у них внутри.
Потребность существует не столько в социально признанной религии, сколько во внутреннем
переживании нуминозной, божественной реальности. Такие люди могут обрести религиозную жизнь и
базилику в процессе ежедневной медитации в уединении и символическом ритуале, через активное
воображение, взаимоотношение с возникающими в фантазии образами, в этическом диалоге с
появляющимися в сновидениях «внутренними персонажами».
Такова символическая жизнь, которую имеет смысл принять сознательно и добровольно, с
желанием и благоговением, с почитанием и напряжением, присущими средневековым христианским
мистикам в созерцательной молитве или хинди, вызывающим образ Шивы, или дзен-буддистам,
входящим в дзадзен. Такая жизнь через индивидуальные сновидения, видения и встречи с личностями
внутреннего мира дает возможность обратиться к доисторической духовной основе, из которой выросла
религия. Мы можем вернуться к основанию, существовавшему задолго до рождения догм, учений и притч
о том, как Иаков боролся с ангелами, апостол Павел обрел видение Христа по дороге в Дамаск, а
Гаутама сидел под деревом в бодхи, переживая ощущение соединения с Вселенной.
Внутренний храм существует, но пути к нему кажутся нам трудными, ибо он пугает нас
неизбежностью одиночества. Мы чувствуем себя в нем так, как чувствовал себя сновидец, который,
водрузив драгоценную ношу на святое место, вышел через боковую дверь храма на пыльную дорогу и,
не замеченный никем, пошел по ней туда, куда позвала его жизнь.
Возможно, этот эпизод – самый трогательный и значимый во всем сне. Решением современного
Тристана должно быть не только возвращение колокола на святое место, но и отказ от власти,
преклонения, драматизма, значимости Эго, которые он бы приобрел и сохранил, обладая колоколом
единолично. Выход через боковую дверь является подлинным и корректным принесением в жертву
своего Эго, или, говоря иными словами, истинной трансформацией. Совершенно неожиданно это событие
открывает нам, что одна из характерных черт романтической любви – смирение, смирение Эго,
жаждущего отказаться от своего пустого и подверженного инфляции мира со всеми его межличностными
отношениями в пользу мира власти. Чтобы вернуть божественность в храм, необходимо глубокое
смирение.
Возможно, в те времена Тристан не мог поступить иначе. Западный мужчина должен был выпить
любовное зелье и найти свой путь к аниме и богам, насколько он был в состоянии это сделать. Все
прошедшие столетия он провел в лесу Моруа, скитаясь, где попало, с тяжелой ношей на плечах по
запутанным и бесконечным лесным тропам. Он влюблялся и охладевал, предавал и страдал от
предательства, он женился на Белорукой Изольде и покидал ее, постоянно таща на себе колокол,
занимаясь в любовных отношениях поисками Прекрасной Изольды, стремясь ухватить ее образ в каждой
встреченной женщине. В наше время он может научиться у своего прошлого, своего опыта и своих снов.
Научившись у своего сна, сегодняшний Тристан сделает Прекрасную Изольду королевой
внутреннего мира, воплощением души, которая проведет его в обитель богов. Он введет ее во
внутренний храм и поместит на золотой трон, которого она вполне достойна, ибо ждала ее много
столетий. Современный Тристан прекратит бесплодные попытки найти Прекрасную Изольду вовне – в
смертной женщине и материальном мире. После того как Тристан выскользнет в боковую дверь
базилики, он спокойно и безмятежно отправится прямо в замок Каре. Там он войдет в покои, где его
ждет жена – Белорукая Изольда. И как только он возьмет ее за руку, произойдет чудо. Изольда, которую
он возвел на трон в величественной базилике, вновь окажется с ним рядом, в полном соответствии с ее
положением и местом, которое она занимает в его жизни: как смертная женщина, принцесса Бретани и
одновременно – божество, а ее покои станут для него святыней.
 19. О земной любви
Людей так утомляют повторяющиеся сюжеты и трагический финал романтической любви, что они
начинают сомневаться, существует ли вообще то, что называется «любовью». Безусловно, да. Но иногда
мы должны серьезно изменить свою установку, прежде чем узнаем, что такое любовь, и отвести ей
соответствующее место в жизни.
Любовь между людьми – одна из абсолютных реальностей человеческой природы. Точно так же
как Психея, душа, была одной из богинь греческого пантеона, так и образ любви по имени Эрос занимал
там принадлежащее ему место. Ибо греки понимали, что любовь, являясь архетипом коллективного
бессознательного, вечна и универсальна для всего человечества. И поэтому они относили Любовь к
разряду богов. Поскольку Любовь является архетипом, она имеет свой характер, свои «черты», свою
«личность». Подобно богу, любовь ведет себя как личность, живущая в бессознательном, как
самостоятельная психическая сущность. Любовь является полной противоположностью Эго человека;
она пришла в этот мир задолго до его появления и останется там после того, как Эго его покинет.
Любовь – это что-то (или кто-то) живущее у меня внутри. Любовь – это сила, действующая изнутри и
позволяющая Эго смотреть на себя со стороны, считать свою принадлежность к человеческому роду
некоторой ценностью, которую следует оберегать, а не использовать.
Таким образом, если я говорю «люблю», это не означает, что люблю именно я; в действительности
есть Любовь, которая действует через меня. Любовь – это не столько то, что я делаю, сколько то, что я
из себя представляю. Любовь – это не действие, а состояние бытия, отношение, привязанность к другому
земному человеку, идентификация с ней или с ним, которая просто возникает у меня внутри независимо
от моих стремлений и желаний.
Это состояние бытия может выражаться в том, что я делаю, как я отношусь к людям, но его нельзя
свести до уровня «действия» или поступка. Это внутреннее чувство. Гораздо чаще, чем мы это себе
представляем, любовь действует как божественная алхимия, если мы следуем совету шекспировской
Корделии: «Люби и храни молчание».
Независимо от нашего мнения любовь оказывается такой, какой ей следует быть. Неважно, сколько
собственных моделей или какую часть своей личности мы вкладываем в понятие «любовь», все равно
она сохраняет свой неизменный характер. Ее существование и ее природа не зависят от моих иллюзий,
моих мнений и моих притворств. Любовь отличается от тех ожиданий, к которым привела меня моя
культура, от желаний моего Эго, от сентиментальной темы и опустошающих страстей, о которых меня
научили мечтать. Но любовь оказывается реальностью, она становится тем, что я из себя представляю, а
не тем, чего требует мое Эго.
Это о любви нам нужно знать. Иначе мы никогда не сможем честно взглянуть на то, как мы себя
обманываем. Иногда люди говорят: «Не заставляй меня разрушать свои иллюзии, иначе у меня ничего
не останется!» Нам кажется, что любовь – это «дело рук человеческих», словно мы изобретаем и
выдумываем по собственному желанию. И хотя романтическая любовь оказывается не такой, как мы
думали, остается земная любовь, которая нам присуща, и эта любовь будет с нами даже после того, как
исчезнут все наши проекции, иллюзии и выдумки.
Человеческая любовь настолько омрачена чрезмерными страданиями и переживаниями
романтизма, что мы лишаемся возможности относиться к ней так, как она того заслуживает. И мы с
трудом понимаем, что должны ее искать, отправляясь в странствие. Но в процессе осознания
характерных черт и свойств любви мы начинаем находить любовь в самих себе. Она открывается в
наших чувствах, в спонтанном потоке тепла, направленного на другого человека, в маленьких и едва
заметных «привязанностях», составляющих скрытую ткань нашей повседневной жизни.

Любовь – это существующая внутри нас сила, которая утверждает ценность другого человека,
принимая его таким, какой он есть. Земная любовь утверждает личность, которая действительно
существует, а не идеал, который мы хотим представить, и не проекцию, рожденную в нашем
воображении. Любовь – это внутренний бог, который открывает нам глаза на красоту, ценность и
содержательность другого человека. Любовь заставляет нас ценить личность как единую,
индивидуальную самость, а это означает, что мы принимаем и негативную, и позитивную стороны
личности, и несовершенства, и достоинства. Когда человек по-настоящему любит другого человека, а не
проекцию, он любит и тень этого человека. Один человек целиком принимает другого человека.
Земная любовь побуждает мужчину видеть внутреннюю ценность женщины. Таким образом,
любовь приводит его к почитанию этой женщины и служению ей, а не к попыткам использовать ее для
удовлетворения потребностей своего Эго. Когда мужчиной руководит любовь, он сосредоточен на
потребностях женщины и ее благополучии, а не замыкается на своих желаниях и прихотях.
Любовь изменяет нашу систему ценностей. Благодаря любви мы видим, что другой человек
обладает такой же ценностью в космосе, как и мы сами. Он становится для нас настолько значимым, что
мы хотим, чтобы он был целостным, жил полной жизнью и умел ею наслаждаться, то есть обладал тем,
чем хотели бы обладать мы сами.
В мире бессознательного любовь является одной из великих сил, обладающих энергией,
позволяющей трансформировать Эго. Любовь является такой силой, которая привлекает Эго к тому, что
существует за его пределами, за рамками его планов, за границами его империи, за чертой его
безопасности. Любовь связывает Эго не только с человечеством, но и со всеми богами внутреннего мира.
Значит, по своей природе любовь – прямая противоположность эгоцентризма. Мы слишком
свободно оперируем словом «любовь». Мы пользуемся им, чтобы обозначить все требования другого
человека, связанные с проявлением внимания, силы или обеспечением безопасности и развлечений. Но,
если мы осматриваемся вокруг в поисках удовлетворения собственных «потребностей», желаний,
мечтаний и нашей власти над людьми, это не любовь. Любовь прямо противоположна желаниям Эго и
применению силы. Она ведет нас в ином направлении – к доброте, ценностям и потребностям других.
По своей сути любовь является благодарностью, признанием ценности другого человека: она
побуждает мужчину почитать женщину, а не использовать ее, задаваться вопросом, что он может
сделать для нее. И, если женщина относится к нему с любовью, она будет иметь по отношению к нему
такую же установку. Наверное, архетипическую природу любви нельзя выразить лучше, чем ее выразил
апостол Павел:
Любовь долго страдает, и это благо; любовь не есть зависть; любовь не кичится собою, она не
самодовольна... Любовь не ищет особого пути, ее не легко добиться, она не боится зла... переносит все,
верит во все, надеется на все и терпелива ко всему.
Любовь не бывает несчастной, но любые пророчества, связанные с ней, не оправдаются, любые
речи, связанные с ней, оборвутся, любые знания о ней приведут к ее исчезновению.
Вот краткое и очень красивое изречение, раскрывающее разницу между Эго, поглощенным
собственными интересами, и Эго, находящимся под влиянием любви. Мое Эго сосредоточено только на
самом себе, но «любовь долго страдает, и это благо». Мое Эго завистливо, всегда занято поисками
обесценивающих его иллюзий абсолютной силы и власти, но «любовь не кичится собою, она не
самодовольна». Мое Эго, поглощенное эгоцентризмом, будет всегда тебя предавать, но «любовь не
бывает неудачной». Мое Эго знает лишь, как укрепить себя и свои желания, но «любовь не ищет особого
пути». Любовь утверждает все, что существует в жизни: «переносит все, верит во все, надеется на все».

Вот почему мы делаем для романтической любви исключение, и в этом заключается главная
противоположность между земной и романтической любовью. Романтизм должен по самой своей
природе перейти в эгоизм. Романтизм не называет любовью то, что направлено на другого человека.
Страсть романтической любви всегда направлена на наши собственные проекции, ожидания, фантазии.
В самом прямом смысле это не любовь к другому человеку, а любовь к себе.
Теперь должно стать понятно, почему в отношениях, построенных на проекции, отсутствует элемент
земной любви. Влюбляясь, мы не видим личность, а пленяемся ею, ибо она отражает нам образ бога или
богини, а это не что иное, как любовь к самому себе, а к не другому. Несмотря на мнимую прелесть
любовных фантазий, мы фактически концентрируем сознание на себе.
Подлинная любовь начинается лишь с того момента, когда один человек стремится узнать другого,
понять, что он собой представляет как обыкновенный, земной человек, начинает его любить именно в
этом качестве и заботиться о нем.
...Быть способным на настоящую любовь – значит стать зрелым, имея реалистичные ожидания в
отношении другой личности. Это означает принимать на себя ответственность за собственное счастье и
горе, никогда не ожидать того, что нас осчастливит другой, и не возлагать на него вину за свое плохое
настроение и бездеятельность (Sanford, Invisible Partners, p. 19–20).
Сконцентрировавшись на собственных проекциях, мы сосредоточены на себе. И та страсть и
любовь, которую мы чувствуем при наличии своих проекций, является рефлексивной, возвращенной
любовью к самому себе.
И опять мы сталкиваемся с парадоксом романтической любви. Он заключается в том, что нам
следует любить свои проекции, а потому – любить самих себя. В романтических отношениях любовь к
самому себе совершенно искажена. Она становится эгоцентричной, теряя свою индивидуальную
природу. Но если мы научимся искать ее на нужном уровне, любовь к себе станет истинной и крепкой. В
ней сосредоточен второй великий поток энергии, который питает романтическую любовь –
архетипического спутника земной любви, второе лицо Эроса.
Нам следует относиться с почтением к тем частям своего бессознательного, которые мы
проецируем вовне. Когда мы любим свои проекции и преклоняемся перед романтическими идеалами и
фантазиями, мы тем самым утверждаем бесценную сущность своего целостного Я. Вся суть в том, чтобы,
любя себя, не впасть в эгоизм.
 Узнав географию человеческой психики, ее многослойную, многоуровневую структуру, мы видим,
что в этом универсуме любовь к единому Я не может быть центрирована на Эго. Любовь к себе означает
для Эго поиск других «личностей» нашего внутреннего мира. За этим стоит желание Эго увеличить
размеры бессознательного, его стремление стать открытым для других сфер нашего бытия, иных точек
зрения, иных ценностей, потребностей.
Понимаемая именно так, любовь к себе может быть также названа божественной, ибо в ней
раскрываются наши поиски конечного смысла жизни, искания души, открытие Бога. Такое понимание
любви выражено в изречении Климента Александрийского:
Таким образом, оказывается, что важнейшей среди всех наук является познание себя, ибо, если
человек познает самого себя, он познает Бога.
Изъян романтической любви не в том, что мы себя любим, а в том, что делаем это не так, как
следует. Пытаясь поклоняться бессознательному через романтические проекции на окружающих, мы не
замечаем реальности, скрытой за этими проекциями. Мы не видим очевидного факта, что ищем самих
себя.

Спасение любви из трясины романтизма начинается с изменения отношения к внутреннему миру.

Нам следует пробудить от сна свой внутренний мир. Мы должны испытать и познать «любовь к себе» как
внутреннее ощущение. Только тогда наступит черед снова устремить взгляд на внешний мир, на земных
людей и на те отношения, которые мы с ними строим, ибо мы должны постичь законы земной любви.
Много лет тому назад одна моя мудрая подруга дала прекрасное определение земной любви,
назвав ее «любовью, которая превращает зерна в муку». Она была абсолютно права: если у нас будет
достаточно рефлексии и скромности, то в этой фразе мы обнаружим самую суть земной любви. Это
выражение позволяет нам увидеть различие между земной любовью и романтизмом.
Превращение зерен в муку – очень простая деятельность, от которой не бросает в дрожь. Но она
символизирует отношение, сводящее любовь к земному уровню. Она воплощает в себе желание жить
обычной жизнью, найти смысл в решении простых, неромантических задач: как зарабатывать на жизнь,
строить семейный бюджет и не выходить за его рамки, убирать дом и кормить проснувшегося среди ночи
ребенка. «Превращать зерна в муку» – значит находить ценность и красоту в повседневной жизни, а не
заниматься вечным поиском космической драмы, наслаждения или неземной страсти где бы то ни было.
«Измельчение зерен» означает открытие сакрального в простом и обыденном. То же самое
символизирует процесс очищения риса от шелухи монахами дзен-буддистами, вращение колеса Ганди,
видение апостола Павла.
Юнг как-то сказал, что чувство возникает из малого. Это имеет прямое отношение к человеческой
любви. Настоящая, подлинная связь возникает между двумя людьми при совместном решении маленьких
задач, в часы спокойного разговора на закате дня, когда оба слышат мягкие слова понимания, в
повседневном сотрудничестве, при поддержке в трудную минуту, в маленьком подарке в тот момент,
когда его менее всего ждут, в проявлении спонтанного жеста любви.
Когда любящие по-настоящему привязаны друг к другу, они хотят расширить, насколько это
возможно, спектр совместной деятельности. Даже самые рутинные и трудные занятия люди превращают
в радостный и привлекательный эпизод жизни. Романтическая любовь, наоборот, длится ровно столько
времени, сколько каждый из влюбленных может удержаться «на высоте», пока не закончатся деньги и
развлечения перестанут доставлять удовольствие. «Превращение зерен в муку» означает, что два
человека переносят любовь из воздушного пространства ярких несбыточных фантазий в земной,
реальный мир.
Любовь с удовольствием делает многое из того, что кажется скучным Эго. Любовь готова иметь
дело с плохим настроением и неразумностью другого человека. Она с радостью постоянно готовит
завтрак и сохраняет семейный бюджет. Любовь желает заниматься «перемалыванием» всех жизненных
забот, ибо она связана с личностью, а не с проекцией.
Земная любовь видит в другом человеке личность и строит с ним индивидуальные отношения.
Романтическая любовь видит в нем лишь исполнителя роли в хорошо известной драме.
Земная любовь позволяет мужчине видеть в женщине полноценную и независимую личность и
оказывать ей необходимую поддержку в том, чтобы она оставалась собой. Романтическая любовь
постоянно твердит, какой должна быть женщина с точки зрения романтизма – идентичной аниме. Пока
мужчина находится во власти романтической любви, он поддерживает женщину лишь до тех пор, пока
она стремится измениться, чтобы отражать проецируемый им идеал. Романтизм никогда не приносит
счастья в отношениях с другими людьми, такими, какие они есть.
Земная любовь непременно включает в себя дружбу: дружбу в партнерстве, в браке, дружбу между
мужчиной и женщиной. Если мужчина и женщина – истинные друзья, они знают все слабости и
недостатки друг друга. Они больше настроены на то, чтобы помогать партнеру и наслаждаться любимым,
чем выискивать у него недостатки и промахи.
 Настоящие друзья – люди, подобные Каэрдину. Они хотят поддерживать, а не судить, они не
потакают нашим слабостям, но никогда не концентрируются на наших недостатках. В трудные времена
друзья подставляют друг другу плечо, помогают преодолевать жизненные невзгоды и справляться с
текущими заботами. Они никогда не подходят друг к другу с завышенной меркой, не ищут идеала и
совершенства, а помогая, не портят друг другу жизнь взаимными притязаниями.
В романтической любви дружба невозможна. Романтизм и дружба – абсолютно противоположные
силы по своей природе и мотивам. Иногда люди говорят: «Я не хочу становиться другом своему мужу
(жене), ибо дружба уничтожит всю романтику нашего брака». Это чистая правда: дружба прекращает
искусственную драму и устраняет из отношений страсть и накал, но она же удаляет из отношений
эгоизм, заменяя драму чем-то человечным и земным.
Если мужчина и женщина – друзья, значит, они в той же мере добрые «соседи» и любовники; их
связь начинает соответствовать заповеди Христа: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Одно из
самых резких противоречий романтической любви состоит в том, что каждый влюбленный относится к
своим друзьям великодушнее и мягче, чем он когда-либо относился к своему возлюбленному! Когда
люди общаются с друзьями, они очаровательны, отзывчивы и великодушны. Но, приходя домой, они
очень часто дают волю своему гневу, обидам, настроениям и фрустрациям, связанным с другим.
Когда два человека «влюбляются», о них обычно говорят, что они стали «больше, чем друзья». Но
проходит какое-то время, и оказывается, что они стали гораздо «меньше», чем друзья.
Большинство считает «влюбленность» более интимной и более значимой, чем «простая» дружба.
Но почему же тогда влюбленные отказывают друг другу в самоотверженности, доброте и доброй воле –
в том, что они готовы дать своим друзьям? Люди не обременяют друзей своими проекциями, не
заставляют их играть роль козлов отпущения в приступах плохого настроения, делать их счастливыми и
обеспечивать им полноту жизни. Почему же влюбленные налагают такие обязательства друг на друга?
Это происходит потому, что культ романтизма приучил нас ожидать, что все проекции воплотятся, все
желания исполнятся и все фантазии окажутся истинной правдой, если есть человек, в которого мы
«влюбились». В одном из брачных обрядов жених и невеста говорят друг другу одну-единственную
фразу: «Ты станешь моим лучшим другом». Так они постигают науку, как становиться друзьями в
совместной жизни, что делать, чтобы отношения имели все характерные черты, присущие дружеским;
они учатся ставить эти отношения во главу угла при распутывании сложных узлов любовных отношений.
Мы можем многое узнать о человеческой любви, обратившись к восточной культуре и ее
традициям.
Проведя какое-то время в Индии и Японии, я видел там браки и любовные отношения, которые
строились отнюдь не на романтизме, а на теплой, внимательной и терпеливой любви. Индусы –
непревзойденные мастера в искусстве земной любви. Мне кажется, это произошло потому, что они
никогда не старались строить взаимоотношения, опираясь на романтическую любовь. Индусы
автоматически разделяют все, что обычно смешивают на Западе: они знают, как поклоняться аниме,
архетипам и богам – обитателям внутреннего мира. Они знают, как сохранить свои переживания
божественности, и умеют отличать их от брачных и личных отношений.
Индусы воспринимают внутренний мир на символическом уровне. Они переводят архетипы в
образы и внешние символы через храмовое искусство и аллегорический ритуал. При этом они никогда не
проецируют богинь и богов на жен и мужей. Они относятся к воплощенным архетипам как к символам
иного мира и считают себя обыкновенными людьми. Поэтому они не предъявляют партнеру нереальных
требований и не разочаровываются друг в друге.
Индус не требует от жены стать анимой, взять его в другой мир или воплотить в себе все
совершенство и накал его внутреннего мира. Поскольку лирическое религиозное переживание до сих пор
составляет часть индийской культуры, индусы не стремятся подменить брачные и земные отношения
соединением с душой! Они находят своих богов в храме, в процессе медитации, а иногда видят их в гуру.
Они не заставляют насильно стать внутренними внешние отношения. Сначала западный мужчина не
решается следовать тем путем, которым идут индусы. Такая любовь его не впечатляет, она кажется ему
недостаточно теплой и страстной, чтобы удовлетворять западному романтическому вкусу. Но, продолжая
спокойно и внимательно наблюдать, он приходит в изумление от предрассудков западной культуры, и
его берут сомнения в том, что романтическая любовь оказывается единственной подлинной любовью.
Для индийских брачных отношений характерна спокойная постоянная нежность и глубокая
эмоциональная связь. Они стабильны, ибо не включаются в свойственные западному человеку
драматические колебания между «влюбленностью» и «разочарованием», обожанием и освобождением
от иллюзий.
В традиционном индийском браке обязательства мужчины перед женой не зависят от
«влюбленности» в нее. Так как он ни разу не был «влюблен», он не может «разочароваться». Его
отношение к жене зиждется на том, что он любит ее, а не влюблен в идеал, который на нее проецирует.
Его отношения не прекращаются в один прекрасный день вследствие «разочарования» или встречи с
другой женщиной, оказавшейся новым экраном для его проекций. Он имеет обязательства перед женой
и семьей, а не перед проекцией.
 Мы привыкли считать себя более «рассудительными» по сравнению с простыми индийцами.
Но в сравнении с ними среднестатистический житель Запада подобен быку с кольцом в ноздрях,
который следует за своими проекциями от одной женщины к другой, ни с одной из них не вступая в
близкие отношения и при этом не возлагая на себя никаких обязательств. В сфере чувств, любви и
интимности индусы обладают дифференцированным, высоко развитым и утонченным сознанием. В этой
сфере они преуспели гораздо больше нас.
Одно из самых интересных и поразительных моих наблюдений в отношении индусов, следующих
своим традициям, связано с тем, насколько раскрепощенными и психологически здоровыми являются их
дети. Дети в индийских семьях никогда не вырастают невротиками, ибо им не присущи внутренние
конфликты, свойственные многим детям на Западе. Они постоянно купаются в человеческих эмоциях,
ощущая мирный и спокойный эмоциональный поток между родителями. Они чувствуют стабильность,
незыблемую безмятежную атмосферу семейной жизни. Их родители постоянно между собой
договариваются, поэтому дети не слышат, как они обвиняют друг друга в том, почему брак «потерял
всякий смысл». Угроза расставания и развода не витает над ними, как призрак.
Мы, люди, живущие на Западе, не можем повернуть время вспять. Мы не в состоянии пойти тем
путем, которым пошли индусы. Мы не можем разрешить противоречие Запада, имитируя привычки и
установки людей Востока, и претендовать на то, чтобы иметь «восточную» душу вместо «западной». Нам
приходится иметь дело со своим «западным» бессознательным, со своими «западными» психическими
травмами. Нам следует отыскать целебное средство в собственной «западной» душе. Выпив любовное
зелье, мы включились в романтическую эпоху своей эволюции, и единственный путь выхода из нее –
путь вперед. Мы не можем ни возвратиться, ни топтаться на месте.
Тем не менее мы можем научиться у жителей Востока способности выходить за границы своего Я,
за рамки своих предпочтений и верований, чтобы увидеть новую перспективу. Нам нужно научиться
этому, чтобы подойти к любви с разных сторон, не обременяя себя культурными догмами.
Мы можем узнать, что отношения между людьми неотделимы от дружбы и долга. Мы можем
понять, что суть любви не в том, чтобы использовать другого для достижения своего счастья, а в том,
чтобы поддерживать человека, которого любим. Мы можем открыть нечто очень важное и поразиться
своему открытию: мы всегда больше нуждались в том, чтобы любить самим, а не быть любимыми.

КНИГИ, ЦИТИРУЕМЫЕ В ТЕКСТЕ

de Rougemont, Denis. Love in the Western World. Translated by Montgomery Belgion. New York:
Pantheon Books, 1956.
Hillman, James. Anima. Spring 1973.
Hillman, James. Anima (II). Spring 1974.
Hillman, James. Revisioning Psychology. New York: Harper amp; Row, Harper Colophon, 1977.
The I Ching. Translated from Chinese to German by Richard Wilhelm and rendered into English by Cary F.
Baynes, with a foreword by C. G. Jung. Bollingen Series XIX. Princeton: Princeton University Press, 1967.
Jung, Carl G. Aion. Translated by R. F. C. Hull. 9 C.W., part 2. Bollingen Series XX. Princeton: Princeton
University Press, 1959.
Jung, Carl G. Psychological Commentary on Kundalini Yoga. Spring 1975 and 1976. Jung, Carl G. The
Psychology of the Transference. 16 C.W. Bollingen Series XX. Princeton: Princeton University Press, 1966.
Neihardt, John G. Black Elk Speaks. New York: William Morrow, 1932; New York: Simon amp; Schuster,
Pocket Book, 1972.
Sanford, John A. The Invisible Partners. New York: Paulist Press, 1980.

ИСТОЧНИКИ ЛЕГЕНДЫ И КОММЕНТАРИИ К НЕЙ

Bedier, Joseph. The Romance of Tristan as Retold by Joseph Bedi-er. Translated by Hillaire Belloc and
Paul Rosenfeld. New York: Vintage Books, 1945; New York: Doubleday, Anchor Books, 1965.
Beroul. The Romance of Tristan and Tristan's Madness (La Folie Tristan). Translated by Alan S. Fedrick.
Harmond-sworth: Penguin Books, 1970.
de Rougemont, Denis. Love Declared: Essays on the Myths of Love. Translated by Richard Howard. New
York: Pantheon Books, 1963.
de Rougemont, Denis. Love in the Western World. Translated by Montgomery Belgion. New York:
Pantheon Books, 1956.
 Gottfried von Strassburg. Tristan, with Surviving Fragments of Thomas of England. Translated by A. T.
Hatto. Baltimore: Penguin Books, 1960.
Loomis, Gertrude, and Loomis, Roger Sherman. Tristan and Iseult: A Study of the Sources of the
Romance. New York: Burt Franklin, 1960.
Thomas of Britain. The Romance of Tristan amp; Ysolt. Translated from Old French and Old Norse by
Roger Sherman Loomis. New York: Columbia University Press, 1951.

РОБЕРТ ДЖОНСОН «ОН. ГЛУБИННЫЕ

АСПЕКТЫ МУЖСКОЙ ПСИХОЛОГИИ»
Предисловие
В действительности женщины знают о мужчинах не так много, как себе представляют. На
протяжении многих веков они стремились преуспеть в особом искусстве приспособиться к ним. Но
приспособиться к мужчинам — не значит их понять. Женщины часто заблуждаются, думая, что жизнь
мужчины достаточно легка, по крайней мере, по сравнению с женской долей, и не имеют никакого
понятия о той сложной внутренней борьбе, которая происходит в период превращения наивного
мальчика в зрелого мужчину. Они не представляют себе, какой долгий и трудный путь следует пройти
мальчику и мужчине, который должен отделиться от своей родной, незаменимой, заботливой матери и
встать на путь испытаний, совершенно не похожий на пройденный ею, где уже нельзя воспользоваться
ни материнским опытом, ни советом. С этой точки зрения можно отметить, что девочка должна
стремиться быть похожей на мать, тогда как мальчик должен научиться от нее отличаться. При этом
такое различие не должно портить ему жизнь, переходя в антагонизм или страх. К сожалению, сегодня
западная культура находится в таком состоянии, что часто становится трудно избежать этого плачевного
результата, несмотря на вытекающие из него очевидные социальные последствия.
Именно поэтому юнгианский подход, предполагающий проникновение в суть проблемы,
оказывается столь полезным в объяснении никогда не прекращающегося конфликта между мужчинами и
женщинами. Джонсон весьма удачно объясняет эту вечную "войну полов" с помощью очень простой, но
искусной интерпретации древних мифов (в нашем случае — мифа о Парсифале).
Непосвященному читателю книга, интерпретирующая средневековый миф на современный лад,
может показаться дидактичной и глупой. Это не так! Джонсон обладает редким сочетанием
дискурсивности и подкупающей простоты стиля, и его ясное толкование юнгианских концепций,
необходимых для объяснения его подхода, без особых препятствий проникает в ткань текста. Глубокий
смысл новеллы заключается именно в ее неопределенности, и я абсолютно уверена в том, что
большинство читателей не отложат книгу, не дочитав ее до конца. Но, закончив чтение, можно
убедиться в том, что она вам очень хорошо запомнилась, и время от времени вас потянет к ней
вернуться, как притягивает к себе что-то очень близкое, и с каждым следующим прочтением у вас будут
появляться все новые и новые инсайты.
Иными словами, я очень рекомендую прочитать эту книгу. Она будет вас развлекать,
информировать, будить ваше мышление, ибо она загадочна и вместе с тем поэтична. Мужчины, которые
ее прочтут, безусловно, узнают о себе больше, а женщинам, особенно тем, которые, к глубокому
сожалению, до сих пор видят в мужчинах «врагов», она поможет посмотреть на них другими глазами.
Рут Тиффани Барнхауз,
ассистент психиатрии, Гарвардский университет

Введение в историю о Священной Чаше

Для первобытных людей мифология была священной, словно в архаичных мифах содержалась
человеческая душа. Жизнь первобытного человека зарождается и развивается в мифологической
колыбели, поэтому смерть мифологии означает разрушение человеческой жизни и человеческого духа,
как это случилось с мифами американских индейцев.
Однако для большинства наших современников слово «миф» стало синонимом слов «вымысел» и
«иллюзия». Такая путаница возникла вследствие ложного представления о том, что мифы родились в
процессе наивных попыток древнего человека объяснить разные природные явления, в чем наука
преуспела гораздо больше. Но сейчас некоторые психологи и антропологи помогают нам увидеть миф в
совершенно ином свете и понять, что он отражает глубинные психологические и духовные процессы,
присущие человеческой психике. В первую очередь следует назвать К. Г. Юнга, который в своей
концепции коллективного бессознательного подчеркивал, что мифы — это спонтанные проявления
скрытой в бессознательном психологической и духовной истины. По Юнгу, мифы содержат глубокий
смысл для каждого человека, ибо в них в форме рассказа всплывает «архетипическое» содержание, то
есть универсальные и достоверные картины жизни.
Миф находится в таком же отношении ко всему человечеству, как сон — к отдельному человеку.
Сон доносит до человека важную и необходимую психологическую истину о нем самом. Миф же
открывает важную психологическую истину о человечестве в целом. Человек, который понимает сны,
лучше понимает самого себя. Человек, постигающий внутренний смысл мифа, соприкасается с
универсальными духовными вопросами, которые ставит перед ним жизнь.
Вполне вероятно, что среди всех западных мифов о мужчине уникальной является история о
Священном Граале. Опираясь на языческие и раннехристианские мотивы, миф о Священной Чаше
окончательно оформился к ХП-ХШ столетиям. Его разные версии почти одновременно появились во
Франции, в Англии, в Уэльсе и некоторых других европейских странах, как если бы скрытая в глубине
жизнь внезапно пробилась к свету. Христианское содержание этого мифа, его последняя версия и его
корни, уходящие в европейскую почву, придают ему особую значимость в контексте западной духовной
культуры.
Основой для этой книги послужил курс лекций о Священной Чаше, прочитанный Робертом
Джонсоном в епископальной церкви апостола Павла весной 1969 года. Его толкование мифа основано на
принципах юнгианской концепции. Мне кажется, имеет смысл кратко остановиться на наиболее
существенных аспектах концепции Юнга.
Главная идея юнгианской психологии заключается в процессе индивидуации. Индивидуация
совершается на протяжении всей жизни; следуя этому процессу, человек постоянно
приближается к идеальной целостной личности, определенной Божьим промыслом. Это
приближение заключается в постепенном расширении человеческого сознания и возрастающей
способности сознательной личности к максимальной рефлексии своей самости. Под Эго мы
подразумеваем центр нашего сознания, Я, находящееся у нас внутри, ту нашу часть, с которой мы
сознательно идентифицировались. Самостью мы называем всю личностную структуру, потенциальную
личность, которая находится внутри нас с момента рождения и ищет любую возможность обнаружить и
проявить себя через посредство Эго на протяжении всей человеческой жизни.
Процесс индивидуации вовлекает человека в круг очень серьезных психологических и духовных
проблем. Весьма сложной является проблема начала примирения с собственной тенью — темной,
отвергаемой и даже опасной частью личности, которая входит в конфликт с сознательными установками
и идеалами. Каждый из нас, желая достичь целостности, должен так или иначе найти с тенью общий
язык. Отвержение теневой стороны личности приводит к ее расщеплению и постоянному конфликту
между сознанием и бессознательным. Принятие и интеграция теневой стороны личности — это всегда
трудный и болезненный процесс, который тем не менее обязательно приводит к установлению
психологического равновесия и гармонии, по-иному совершенно недостижимых.
Еще более сложная задача для мужчины — интеграция элемента бессознательной феминин-ности,
а для женщины — маскулинности. Одно из наиболее ценных открытий Юнга — андро-гинность —
представляет собой соединение в человеке маскулинности и фемининности. Но, как правило,
идентифицировавшись со своей маскулинностью, мужчина, если можно так выразиться, скрывает свою
фемининность глубоко внутри, а женщина, соответственно, так же поступает со своей внутренней
маскулинностью. Эту внутреннюю женщину, существующую в мужчине, Юнг назвал анимой, а мужчину,
существующего внутри женщины, — анимусом.
Интеграция мужчины с его фемининностью — вопрос сложный и психологически тонкий. Пока этот
процесс не завершен, мужчине не стоит надеяться на возможность проникновения в тайну своей
самости. Легенда о Священной Чаше появилась в тот самый исторический момент, когда мужчина стал
по-новому осознавать свою фе-мининность. Эта история повествует, в первую очередь, о тяжелой, но
необходимой борьбе, происходящей в мужчине в процессе осознавания своей внутренней фемининности
и установления с нею контакта. Отсюда следует, что легенда о Священной Чаше — это прежде всего
история о процессе мужской индивидуации. Мужчина, читающий эту книгу, может найти в ней ключевые
точки отсчета в развитии собственной личности, соответствующие основным моментам развития
сюжетной линии легенды. Поскольку женщине приходится жить с мужчиной, у нее тоже может появиться
определенный интерес к скрытому смыслу легенды о Священной Чаше, так как понять его — значит
понять мужчину в критические моменты его жизни.
В этом заключается смысл третьей проблемы. Актуализация самости сталкивает традиционное
христианское сознание с серьезной проблемой. Христианское сознание, которое формировалось
столетиями, имеет в своей основе стремление к совершенству, к жизни в любви и мире. Несмотря на то,
что написано в Евангелии, нас учили, что Бог не может примириться с нашим несовершенством и
темнотой. Особое усердие в этом отношении проявил апостол Павел. Он совершенно ясно дает понять
(это можно заметить во многих местах его посланий), что в его понимании христианин — человек
чистый, кроткий и безгрешный перед Богом, не имеющий гнева, злобы и похоти.
Психология, опирающаяся на концепцию индивидуации, делает акцент на том, что целостность
личности определяется не степенью ее совершенства, а степенью ее интегрированное™ и полноты.
Целостная личность — это ни в коем случае не кроткое, невинное и чистое создание, а
человек, в котором все его качества очень гармонично, но не вполне объяснимо объединены
в одно целое. Такое парадоксальное соединение противоположностей (жизнь никогда не бывает той
или другой, она всегда и та, и другая) — тайна, которую нельзя понять или рационально осмыслить.
Такое единство — мистическое явление, известное только Богу. Эго может лишь ощущать целостность и
универсальность самости, но никогда не может понять ее логически. С точки зрения христианства это
означает, что мы не можем стать целостной личностью одной лишь милостью Божией. Вместе с тем
личность, стремящаяся обрести целостность, должна совершить великое странствие,
дальнее путешествие, искать основу и назначение бытия, часто испытывая при этом тяжкие
муки. Именно такое чудесное возникновение целостности и как Божьего дара, и как плода огромной
внутренней работы мужчины — центральная тема мифа о Граале.
Эта новелла может пробудить интерес читателя ко многим другим работам, посвященным данной
тематике. Поэтому в конце книги помещена хорошо подобранная библиография. Читателям, желающим
получить более полный или научный взгляд на психологическую основу легенды о Священной Чаше,
можно порекомендовать книгу Эммы Юнг "Легенда о Граале", опубликованную издательством "G. P.
Putnam Son's" для Ассоциации аналитической психологии К. Г. Юнга. В ней читатель найдет полный и
богатый комментарий легенды, сделанный Эммой Юнг и Марией-Луизой фон Франц, который тем не
менее не может заменить глубоких инсайтов в отношении особенностей мужской психологии,
раскрывающихся в этой книге.
Хочется выразить огромную благодарность прихожанам церкви апостола Павла, которые с
огромным желанием и вниманием прослушали лекции автора. Господин Джонсон и я особенно
благодарны Гленде Тейлор, расшифровавшей и отредактировавшей эти лекции, сделавшей текст
понятным читателю, и Маргарет Браун, написавшей краткое содержание легенды (см. приложение), а
также моим помощницам Гертруде Гридли и Элеонор Гарнер, подготовившим рукописи для публикации.
Ну а теперь самое время приступить к нашей истории.
Джон Сэнфорд,
епископальная церковь апостола Павла Сан Диего, Калифорния

Введение
Очень часто, когда в истории человечества наступает новая эра, одновременно с ней возникает
соответствующий миф, который несет в себе некоторое предвидение будущего; в нем всегда содержится
мудрый совет, помогающий человеку адаптироваться к психологическим особенностям своего времени.
Такое духовное предписание для нашего современника можно найти в мифе о поисках Пар-
сифалем Священной Чаши Грааля. Миф о Священной Чаше возник в XII веке; многие люди убеждены в
том, что именно тогда и началась наша эра, что все наши современные идеи, теории и убеждения
зарождались и развивались в то самое время, когда миф о Граале только-только появлялся и обретал
свою форму.
Тема мифа о Граале постоянно была на слуху в XII, XIII и XIV-м веках. Эхо этого мифа можно было
услышать в любой части Европы. Мы воспользуемся французской версией, записанной раньше всех
остальных и отразившейся в поэме Кретьена де Труа. Кроме нее, существует немецкая версия
Вольфрама фон Эшенбаха. Английская версия, "Смерть Артура", восходит к XIV веку, но с тех пор она
претерпела очень большие изменения. Она стала чрезвычайно сложной, а в результате многочисленных
переизданий настолько авторизованной, что утратила определенную, очень важную мифологическую
часть психологической истины. Французская версия намного проще и конкретнее, она более доступна
бессознательному. Таким образом, она больше всех других версий соответствует нашим целям.
Очень важно помнить и понимать, что миф постоянно живет в каждом из нас. Вы можете
распознать эту истинную живую природу мифа, ощутив, как он раскрывается внутри вас. Самая большая
награда, которую можно обрести в результате общения с этим или любым другим мифом,  — это
почувствовать его воздействие на вашу психологическую структуру.
Миф о Граале раскрывает основы мужской психологии. Все, что происходит в мифе, мы должны
принять как часть происходящего с внутренним миром мужчины. Время от времени в ходе нашей
истории мы будем встречать девушек ослепительной красоты, но при этом рассматривать их как образы,
присущие мужской психике. Но женщины не менее мужчин заинтересованы в раскрытии секрета мифа о
Чаше Грааля. Каждая женщина может узнать в том или ином экзотическом мифологическом персонаже
хорошо знакомые черты родного или близкого мужчины: отца, сына или мужа. Все это дает мне
основания надеяться, что читателю будет очень полезно распознать характерные признаки
трансформации мужской психологии, которые несут в себе мифологический персонаж Парсифаль и
прекрасные дамы, принадлежащие его внутреннему миру.

Король-Рыбак
Наша история начинается в замке Грааля. На замок обрушилась беда. Живущий в нем Король-
Рыбак был жестоко ранен. Его рана была столь серьезной, что он находился на грани жизни и смерти.
Он стонал, кричал от боли и страдал, не зная ни сна, ни отдыха. Все его владения подверглись
опустошению и разорению. Его стада больше не плодились, поля оскудели, рыцари и воины были убиты,
дети в его королевстве осиротели, женщины постоянно плакали, повсеместно царили скорбь и траур, и
все это имело только одну причину — Король-Рыбак был ранен.
Процветание и благополучие королевства зависят от силы и зрелости его правителя. Это общее
правило, которое и сейчас не вызывает особенных сомнений, а первобытные люди ему следовали
беспрекословно. До сих пор существуют племена, сохраняющие примитивную социальную организацию,
где правителя убивают сразу, едва он потеряет способность к воспроизведению потомства. Его
действительно убивают физически; для этого даже существует специальный ритуал. Иногда его убивают
постепенно, иногда правителя ждет жестокая казнь, но убийство обязательно совершается, так как
считается, что подвластный ему народ не может процветать при слабом или больном правителе.
Итак, замок Грааля постигло несчастье, ибо Король-Рыбак был серьезно ранен. Миф сообщает нам,
как это произошло. Много лет назад, когда, еще будучи подростком, Король-Рыбак бродил по дремучему
лесу, он увидел стоянку. Эту стоянку люди давно покинули, но в очаге еще тлели угли, и на них жарился
лосось. Вполне естественно, что мальчик захотел отщипнуть от него кусочек и потянулся к лососю. Он
был очень голоден, а здесь, совсем рядом, на огне, жарилась поразительно вкусная рыба, и он, конечно
же, не смог удержаться. Но, едва прикоснувшись к рыбе, он ее уронил, вскрикнув от боли, так как обжег
себе пальцы. Он облизал обожженные пальцы, чтобы успокоить боль, и вместе с болью ощутил слабый
вкус жареной лососины. Ожог оказался весьма болезненным, а рана оставалась незаживающей. С тех
пор его стали называть Король-Рыбак, потому что он получил рану от рыбы.
Согласно другой версии мифа, юный Король-Рыбак сгорал от любви (здесь речь идет о Иарцнфале
Вольфрама фон Эшенбаха. (Примеч. пер.). В один прекрасный день он оставил свой замок и помчался на
охоту, чтобы полностью отдаться своей страсти. В это же время другой рыцарь, мусульманин (то есть
язычник), внутреннему взору которого открылось Святое Распятие, бросил все и отправился на все
четыре стороны, желая во что бы то ни стало найти подтверждение увиденному. Едва они заметили друг
друга, каждый рыцарь опустил забрало шлема, поднял копье и во весь опор помчался навстречу
противнику. Как только стих лязг оружия и закончился кровавый поединок, рыцарь-язычник оказался
убит, а Король-Рыбак ранен в бедро, и эта рана стала катастрофической для целого королевства.
Какой интересный ракурс! В смертельном поединке сходятся рыцарь, обладающий мистическим
видением, и чувственный рыцарь. Природный инстинкт внезапно вошел в соприкосновение с духовным
зрением, а духовное начало оказалось затронуто открывшимся ему природным инстинктом. В результате
такого столкновения на внутреннем перекрестке может начаться величайший эволюционный процесс,
либо этот смертельный конфликт приведет к полному психологическому разрушению.
Я содрогаюсь при мысли о возможных последствиях такого сражения, ибо после него мы остаемся с
растерзанной сферой чувств и изуродованным христианским мироощущением. Наш современник вряд ли
сможет избежать этого конфликта в своей жизни, и тогда есть все основания для наступления грустного
финала, похожего на финал этой версии. Человеческая страсть погибает, а духовное зрение нарушается.
Притча о поединке святого Георгия с драконом, распространившаяся в Западной Европе во
времена крестовых походов, несет в себе точно такой же смысл. В схватке с драконом сам святой
Георгий, его конь и дракон были смертельно ранены. Все они испустили дух, но по счастливой
случайности птица, сидевшая в это время на ветке, прямо над лежащим святым Георгием, клевала
апельсин (или лимон), и капля животворного сока попала в рот убитого. Вскочив на ноги, воскресший
рыцарь сорвал лимон и, выжав живительный эликсир в рот своей лошади, оживил ее. Но никому не
пришло в голову оживить дракона.
Имеет смысл рассмотреть символику этой любопытной последовательности событий, где мы
впервые сталкиваемся с проявлением мужской психологии. Лосось — это один из многочисленных
символов Христа. Мальчик, достигший подросткового возраста, соприкасается со своей внутренней
христианской сущностью, но, так как это соприкосновение происходит слишком стремительно, оно
наносит ему рану и он теряет цель, к которой так стремился. Заметим, что он берет пальцы в рот и
ощущает вкус, который остается с ним на всю жизнь. Мужчине приходится переносить много душевных
травм в процессе соприкосновения со своей внутренней христианской сущностью. Именно в этом
заключается для него процесс индивидуации. Но если соприкосновение происходит преждевременно,
боль становится нестерпимой и возникает глубокая, незаживающая рана.
Все мужчины повторяют судьбу Короля-Рыбака. Каждый неопытный мальчик в период
взросления и возмужания сталкивается с чем-то для него непосильным; проходит добрая
половина жизни, пока дело, за которое он схватился, не начинает жечь ему руки, и тогда
мальчик его бросает. Он серьезно ранен, мучительно страдает и потому скрывается
подальше от людей зализывать свои раны. Мальчик чувствует сильную горечь, ибо он
старался изо всех сил и даже прикоснулся к лососю, то есть к своей индивидуации, но не
смог удержать его в руках. Если вы знаете, что значит для молодого человека
постпубертатный возраст, то должны понять, какой смысл для него несет все, что сказано
выше. В той или иной мере каждый мальчик должен быть ранен, подобно Королю-Рыбаку.
Именно эту рану церковь называет felix culpa — счастливой ошибкой или блаженным грехом.
Очень тяжело видеть, как молодой человек начинает постепенно осознавать, что мир — это не
только счастье и удовольствие; грустно наблюдать за разрушением его наивной очарованности миром,
веры и оптимизма. К сожалению, это неизбежно. Если бы нас не изгнали из Эдема, мы не смогли бы
попасть в небесный Иерусалим. В вечерней католической литургии на Страстную субботу есть
изумительные строки: "Слава Тебе, Господи, ибо Ты даешь нам возможность столь великого
искупления".
Болезненной раной Короля-Рыбака может оказаться вопиющая несправедливость, подобная
обвинению человека в том, чего он никогда не совершал. Я вспоминаю случай, описанный Юнгом в
автобиографии. Однажды его школьный учитель прочитал вслух письменные работы всех его товарищей,
за исключением работы Юнга. После этого он произнес: "Здесь есть еще одна работа, которая написана
лучше всех, но мне очевидно, что это плагиат. Если я найду оригинал, этого ученика мне придется
исключить". Эта работа принадлежала Юнгу, который очень долго и кропотливо над ней трудился; после
этого случая он никогда уже не верил ни этому преподавателю, ни вообще школьному образованию. Так
у молодого Юнга проявилась рана Короля-Рыбака.

СТАДИИ ЭВОЛЮЦИОННОГО
РАЗВИТИЯ
По традиции у мужчины потенциально существуют три стадии психологического развития.
Архетипический паттерн предполагает развитие мужской психологии от бессознательного детского
превосходства и совершенства через сознательное ощущение своей ненужности и ущербности в среднем
возрасте к сознательному ощущению полноценности в старости. Человек движется от невинной
целостности, в которой внутренний и внешний миры соединяются для него в одно целое, к разделению и
различению внутреннего и внешнего мира и сопутствующему ощущению дуализма жизни, и, наконец, с
большой степенью вероятности он приходит к повторному, совершенно сознательному воссоединению
внутреннего и внешнего в гармоничную целостность.
Сейчас мы рассматриваем развитие Короля-Рыбака в период перехода от первого этапа ко второму.
Нет смысла даже упоминать о наступлении последнего этапа, если человек не завершил свое развитие
на предыдущем. Не стоит толковать о единстве со Вселенной, пока человек не ощутит и не осознает себя
отдельно от нее. Мы можем следовать всевозможным мысленным экспериментам, следить за искусной
игрой ума и говорить о единой сущности всех вещей, но мы не в состоянии жить и действовать в
соответствии с нашими умозаключениями, не научившись отличать внутренний мир от внешнего.
Иными словами, мы должны покинуть райские кущи Эдема прежде, чем начнем путь в небесный
Иерусалим, даже если они находятся совсем рядом.
Для мужчины первый шаг из Эдема — это испытание боли и страданий дуализма жизни, которые
ему причиняет рана Короля-Рыбака.
Очень часто эта болезненная рана, нанесенная мальчику, заметно влияет на его отношения с
окружающими. Когда он делает первые шаги в направлении индивидуации, то есть впервые прикасается
к лососю, он как бы действует в соответствии со своими правилами. Это означает, что он становится
изгоем в своем коллективе, не желая быть просто одной из овец в большом стаде. Таким образом
разрушаются устоявшиеся связи с людьми, составляющими его окружение, но и он не может уйти далеко
вперед, поэтому в данный момент он вовсе не целостная личность с присущим ей отношением к жизни. В
таких случаях англичане говорят, что человек оказался между двух стульев. Он не умещается ни здесь,
ни там. Находясь в состоянии Короля-Рыбака, он и не должен хорошо себя чувствовать. «Уединение» —
то единственное слово, которое наиболее точно характеризует это состояние. Все мы, удалившиеся в
добровольное уединение и экзистенциальное одиночество люди, несем в себе рану Короля-Рыбака.
Прочтите любую современную повесть, и вы обнаружите, что в каждой из них события вращаются
вокруг одной темы — одинокого человека, его потерь и отчуждения от мира. И это глобальная и очень
наболевшая тема, так как все мы в той или иной степени имеем (несем) внутри себя образ Короля-
Рыбака. Пройдитесь по улице, всматриваясь в лица прохожих, и вы увидите в них явные или скрытые
черты Короля-Рыбака. Мы все серьезно ранены, и этого нельзя не заметить.
 Но миф сообщает нам еще один факт: Король-Рыбак был ранен в бедро. Вспомните библейский
сюжет, в котором Иаков боролся с ангелом и был ранен в бедро. Ранение в бедро для мужчины означает
сексуальную травму. Одна из наиболее откровенных версий мифа о Граале такова: Король-Рыбак был
ранен стрелой, которая пронзила ему оба яичка.
Но назвать эту травму только сексуальной было бы не совсем правильно. Скорее раненой
оказалась его мужественность, его способность к воспроизводству, его возможность творить. Вот почему
владения Короля-Рыбака стали бесплодными и пустынными, вот почему не множились стада и не было
урожая. Зачахла вся земля, перестав быть плодородной, лишившись способности к воспроизводству.
Я сомневаюсь, чтобы во всем мире нашлась хотя бы одна женщина, которой не пришлось бы
видеть близкого ей мужчину пребывающим в тоске и страдании, как Король-Рыбак. Именно женщина
может оказаться единственным человеком, способным заметить наступление этой тоски прежде, чем ее
сможет осознать сам мужчина. Именно женщина способна уловить это тягостное, часто появляющееся у
мужчины ощущение уязвимости и неполноценности. Мужчина, переполненный такими переживаниями,
нередко совершает бессмысленные и глупые поступки, надеясь залечить свою рану и таким образом
избавиться от отчаяния, преследующего его днем и ночью, неделю за неделей. Обычно он
бессознательно ищет возможности его внешнего выражения в окружающем мире: жалуясь на свою
работу, покупая новую машину, даже находя себе новую жену, но все эти поступки — лишь
бессознательные попытки Короля-Рыбака самостоятельно исцелить свою рану.
Вот что символически означает рана Короля-Рыбака. Лежа на носилках, которые таскали слуги, он
корчился в муках, стонал и кричал от боли. Он был счастлив, лишь когда отправлялся на рыбалку. Не
следует понимать это слишком буквально и думать, будто рыбалка — единственное занятие, способное
исцелить мужчину. Рыбалка символизирует работу с бессознательным, борьбу за осознание того, что
человек оказался вне индивидуационного процесса с тех самых пор, как в подростковом возрасте
произошло это роковое для него событие. Если мужчине удастся снова войти в контакт со своим
бессознательным, это ему поможет, но окончательное исцеление придет лишь после завершения
процесса, который неизбежно начинается в юности.
Король-Рыбак владел замком Грааля, где хранилась Священная Чаша, из которой причащались
апостолы во время Тайной Вечери. Но мы уже упоминали о том, что Король-Рыбак не мог дотронуться до
Чаши Грааля. Тяжелая рана не давала ему возможности испить из Священной Чаши, чтобы исцелиться,
хотя Чаша находилась здесь же, в замке.
Вникая в содержание мифа, мы постепенно начинаем осознавать, что король, который правит
нашим внутренним миром, задает тон и определяет стиль жизни всего королевства, а значит, и всей
жизни в целом. Если король в полном порядке, у нас все прекрасно. Если внутри все более или менее
гладко, тогда и во внешней деятельности не возникает особых проблем. Если же на троне внутреннего
королевства современного западного мужчины полулежит страждущий Король-Рыбак, следует ожидать,
что эти страдания будут как-то проявляться внешне, а человек вольно или невольно будет стремиться к
уединению. Именно так все и происходит: королевству до процветания очень далеко, стада поредели и
отощали, женщины лишились своих кормильцев, дети растут в сиротстве. Этот богатый и многозначный
мифологический язык дает нам возможность распознать, каким образом в нашей повседневной жизни
проявляется уязвленная архетипическая структура.

ПРОСТОФИЛЯ, КОТОРЫЙ У НАС

ВНУТРИ
Каждый вечер в замке Грааля проходила торжественная церемония. Лежа на носилках и корчась от
боли, Король-Рыбак наблюдал за процессией, пышность и великолепие которой не поддаются никакому
описанию. Одна из многочисленных присутствующих здесь прекрасных дам вносила в церемониальный
зал то самое копье, которым римский стражник при распятии пронзил тело Христа, другая дама держала
блюдо, на котором находился хлеб во время Тайной Вечери, третья дама входила в зал, неся Чашу
Грааля, из глубины которой струился мягкий чудесный свет. Каждый человек, присутствовавший на
церемонии, мог пригубить вина из Священной Чаши, и тогда сразу же исполнялось его самое
сокровенное желание задолго до того, как оно пришло ему в голову. Любой из присутствовавших здесь
людей имел на это полное право, за исключением одного человека, который был тяжело ранен и
которого звали Король-Рыбак. Нет никаких сомнений в том, что такое лишение — самое ужасное из всех,
которые можно себе представить: оставаться обделенным, переживая это чувство в полном бессилии, не
имея доступа к красоте и возможности достичь умиротворения, как раз когда они находятся на
расстоянии вытянутой руки. Воистину трудно вообразить более жестокую муку. Священная Чаша была
доступна всем до единого, за исключением Короля-Рыбака. В то же время каждый из королевских
подданных чувствовал это лишение где-то глубоко внутри себя, переживая беспомощность своего
короля, лишенного возможности воспользоваться Святым Граалем.
 Я вспоминаю время, когда точно так же меня отвергло Прекрасное. Много лет тому назад, находясь
в полном одиночестве, я переживал его особенно остро и был не в ладах со всем окружающим миром. В
тот момент, в период рождественских каникул, я решил навестить своих родителей. Мой путь проходил
через Сан-Франциско, поэтому я захотел посетить свой любимый собор Божьей Благодати. В программе
вечерней мессы была объявлена «Мессия» Генделя, поэтому, желая насладиться этим величайшим
творением великого мастера, я решил на один день задержаться. Я ни разу не слышал, чтобы где-то эту
вещь исполняли лучше, чем в таком грандиозном зале с прекрасными хормейстерами и великолепным
органом, с характерным для него тонким и чистым звучанием. Наконец, месса началась, но спустя
несколько минут я почувствовал себя таким несчастным, что мне оставалось только встать и уйти.
Прошло какое-то время, прежде чем я понял, что и в жизни тщетно гнаться за красотой и счастьем, если
я не могу ими воспользоваться, хотя они могут находится прямо под руками. Для нас нет более жуткого
и болезненного ощущения, чем ощущение своих ограничений в восприятии любви и красоты. Никакие
внешние усилия не будут успешными, пока остаются ущербными наши внутренние возможности и
ресурсы. Такова рана Короля-Рыбака.
Сколько раз женщины говорили своим мужчинам: "Посмотри на все, что ты имеешь: у тебя самая
лучшая работа, о которой можно только мечтать. Мы еще никогда не имели столько денег. У нас две
машины. Каждую неделю у нас два, а то и целых три дня выходных. Чего тебе не хватает, чтобы
чувствовать себя счастливым? Чаша Грааля в твоих руках, так почему же ты не можешь быть счастлив?"
Но, как правило, мужчина не может ответить: "Потому что я — Король-Рыбак, я серьезно ранен, и
все это меня совсем не радует".
То, что счастье находится совсем рядом, почти у него в руках, действительно причиняет
дополнительную боль. Очевидность факта, что человек владеет всем, чем только можно, чтобы стать
счастливым, не способствует затягиванию ран Короля-Рыбака, и человек продолжает страдать от
невозможности получать удовольствие от благ, которыми он фактически уже обладает.
Мы продолжаем нашу историю. Придворный шут (любой мало-мальски приличный правитель имеет
придворного шута) еще задолго до того, как Король-Рыбак был ранен, предсказал, что исцеление короля
может наступить лишь тогда, когда в его замок забредет полный и абсолютный дурак. Придворные
средневекового замка могли спокойно принять подобное пророчество. Такое решение проблемы,
связанное с появлением какого-нибудь невинного простофили или юнца, их бы вполне устроило.
Поэтому все жители королевства дни и ночи напролет ожидали появления наивного простофили,
который смог бы исцелить их несчастного короля.
В этой части мифа говорится о том, что в душе каждого мужчины существует наивная часть,
которая его спасет и исцелит рану Короля-Рыбака. Предполагается, что, если мужчина хочет исцелиться,
он должен найти внутренний образ, максимально близкий ему по возрасту и ментальное™ в момент,
когда он был ранен. К тому же это обстоятельство помогает нам понять причину, по которой Король-
Рыбак не мог исцелиться сам, а также объясняет, почему во время рыбалки его боль только утихала, но
не исчезала совсем. Чтобы мужчина смог полностью оправиться от боли, он должен позволить
проникнуть в свое сознание чему-то абсолютно иному, способному его изменить. Человек не может
исцелиться, оставаясь в рамках прежнего сознания Короля-Рыбака, вне зависимости от его занятий. Вот
почему для излечения травмы мужчине необходимо воплотить в жизнь молодую бесшабашную часть
своей личности.
Иногда на психотерапевтической сессии мужчины на меня рявкают, если я прошу их сделать что-
нибудь необычное или вызывающее у них затруднение: "За кого вы меня принимаете? За дурака?" А я им
отвечаю: «Да». И это помогает.
Получается, что какое-то невинное или даже дурацкое занятие дает возможность человеку встать
на ноги. Он лишь должен быть достаточно кроток и терпим к юной, невинной, подростково-глупой части
своей личности, чтобы найти в ней истоки для исцеления раны, полученной Королем- Рыбаком.

Парсифаль
Далее миф уводит нас от страданий раненого Короля-Рыбака к истории родившегося в Уэльсе
безымянного мальчика. В те времена родиться в Уэльсе означало родиться где-то далеко, на самом краю
света. Здесь можно вспомнить отрывок из комментария к Священному Писанию: "Чего хорошего можно
ожидать из Назарета?" Оказалось, что и Уэльс, и Назарет находятся в самом низу в списке ценностей
коллективного человеческого сознания. Разумеется, именно оттуда и появился наш герой. Он,
призванный спасти страждущих, и приходит с той стороны, откуда его меньше всего ждут. Несколько
позже мы узнаем, что его зовут Парсифаль (то есть "невинный дурак"). Это имя содержит и более
глубокий смысл: "тот, кто соединяет и совмещает противоположности в одно целое",  — и тем самым
предписывает юноше роль исцелителя. Значение этого имени в чем-то сходно со смыслом китайского
слова "дао".
Но Королю-Рыбаку в поисках своего спасения унизительно полагаться на наивность Парси-фаля.
Нечто похожее мы видим в евангельских строках: "Будьте как дети, и вам откроется Царство Небесное".
До тех пор, пока вы не станете доверять существующему внутри вас Парси-фалю, у вас не появится ни
малейшей надежды на исцеление. Это очень тяжелый момент для взрослого мужчины и его мужской
гордости, когда он теряет свое достоинство.
В связи с этим Юнг вспоминал о тяжелой ситуации в своей жизни, когда ему пришлось искать в
себе эту детскую наивность. Между ним и Фрейдом возникли большие разногласия в отношении природы
бессознательного. Фрейд считал, что бессознательное — это вместилище несущественных для сознания
элементов, не представляющих для человека никакой ценности. Все, что не находит применения в
реальной жизни, обесценивается и вытесняется в бессознательное. Юнг же настаивал на том, что
бессознательное — это материнская среда, из которой, как через артезианскую скважин}, может забить
фонтан креативности. Фрейд никак не мог с этим согласиться. Из-за этого разногласия их пути
разошлись. Для Юнга этот разрыв был очень тяжелым и тревожным, ибо мог иметь весьма плачевные
последствия. Он был молодым, неизвестным, еще не имевшим никакой репутации, а потому вполне мог
бы завершить свою карьеру, практически не успев ее начать.
Но по возвращении домой Юнг решил: если он действительно убежден в том, что креативность
может фонтанировать из бессознательного, то будет верен этой идее до конца. Поэтому он заперся в
комнате и стал ждать проявления бессознательного. Незадолго перед этим он как-то играл на полу с
детьми. Это привело его к воспоминаниям о своих детских фантазиях, которые он решил воспроизвести
через игру прямо сейчас, будучи взрослым. Несколько месяцев он трудился в своем саду, строя из
камней крепости, города и деревни, которые видел в своих детских фантазиях. Через свой детский опыт
он нашел дорогу к проявлению коллективного бессознательного, концепция которого легла в основу
всей юнгианскои психологии. Великий человек смог прийти к смирению и стать достаточно
приземленным, чтобы довериться своему внутреннему Парсифалю.
Парсифаль (мы будем называть его так несмотря на то, что в мифе он получил это имя
значительно позже) жил вдвоем с матерью, которую звали Разбитое Сердце. Его отец умер, и мальчик
ничего о нем не знал. У него не было ни братьев, ни сестер. Он не имел ничего лишнего, только самое
необходимое. Мальчик носил домотканую одежду, не ходил в школу и не учился никакому ремеслу. Он
никого ни о чем не спрашивал и был наивным и полным невеждой. Мифологический герой-освободитель
часто вырастает одиноким, в бедной семье и без отца.
Прошло время, и он превратился в подростка. Однажды, играя на улице неподалеку от дома, он
увидел, как мимо него проскакали пять рыцарей. До сих пор Парсифалю никогда не приходилось видеть
ни одного рыцаря, поэтому он был поражен при виде алого с золотым шитьем облачения и доспехов,
блестящих щитов и копий и прочего великолепного, роскошного убранства. Со всех ног он помчался
домой и сразу заявил матери, что повстречал пятерых богов. Парсифаля так поразило увиденное, что, не
медля ни минуты, он решил броситься вдогонку и присоединиться к пяти чудесным всадникам. Он даже
представить себе не мог, что на свете существует такое чудо.
Услышав об этом, мать Парсифаля залилась горькими слезами. Сначала она даже попыталась
отговорить его от этой затеи, но, будучи женщиной мудрой, вскоре убедилась, что это совершенно
бесполезно: мальчик все равно убежит вдогонку за рыцарями, потому что в его жилах течет кровь его
отца. Поэтому она рассказала Парсифалю о том, что его отец был рыцарем и пал в бою, сражаясь за
честь прекрасной дамы. Два брата Парсифаля тоже были рыцарями и тоже погибли. Чтобы уберечь сына
от судьбы, постигшей его отца и братьев, мать Парсифаля взяла его и уединилась в самое глухое место,
скрывая от него, что случилось с отцом и братьями. Но все равно произошло то, чего она так боялась.
Все ее надежды рухнули в одночасье. Дальше скрывать от сына то, что произошло раньше, было
бессмысленно, поэтому она за него помолилась, провожая его в дальний путь, и дала несколько мудрых
советов. Эти советы будут влиять на судьбу юноши и на развитие сюжета всего мифа, поэтому к ним
следует отнестись повнимательнее.
Мать благословила Парсифаля и избавила его от своей опеки. Однако она не могла удержаться от
прощального напутствия. Первое наставление, которое она дала Парсифалю, — с почтением относиться
к прекрасным дамам. Второе — ему следует ежедневно ходить в церковь: если он будет испытывать
голод, он всегда может утолить его в церкви. Третье напутствие матери — не задавать никаких вопросов
— было особенно ценным для словоохотливого Парсифаля. Но позже мы увидим, что именно оно
окажется для него камнем преткновения.

СТРАНСТВИЕ ПАРСИФАЛЯ
Итак, счастливый Парсифаль отправился на поиски своих пяти рыцарей. Скажем сразу, что тех
пятерых он так никогда и не встретил, зато нашел много другого.
Каждому человеку, который попадался ему на пути, он задавал один и тот же вопрос: "Вам не
встречались пять рыцарей?" На этот вопрос он получал самые разные ответы, советы и замечания —
настолько разные, что среди них не было даже двух одинаковых. В конце концов он совершенно
запутался. Этих рыцарей оказалось найти очень трудно: они были везде, или, наоборот, их не было
вообще. Если вы посмотрите в глаза 14-15-летнего мальчика, который спрашивает вас: "Вы не знаете,
где находятся пять рыцарей, которых я видел?" — и что-нибудь скажете ему в ответ, то поймаете на себе
взгляд Парсифаля. В вопросе "Где это взять?" под словом «это» всегда подразумевается что-то
неконкретное и неопределенное. В таком взгляде подростка впервые проявляется ценность и смысл
пятеричной символики, и большую часть своей взрослой жизни он посвящает поискам адекватного
воплощения этого символа. Число пять указывает на завершенность жизни. Оно является одним из
корней слова «квинтэссенция» — пятая сущность. Пять означают завершенность. Пять существуют
везде, но они совершенно неуловимы. Они везде и в то же время нигде. Может показаться, что слишком
жестоко для шестнадцатилетнего юноши увидеть вспышку озарения, указывающую ему путь в поиске
воплощения полноты жизни. Но таково истинное влечение к духовной жизни у любого человека.
Последний человек, которого он об этом спросил, сказал что-то совсем не похожее на то, что он слышал
прежде. Итак, пять рыцарей были везде, и в то же время их не было нигде.
Какое-то время спустя Парсифаль оказался перед шатром и подошел к нему. Юноша, выросший в
бедной хижине, прежде никогда не видел ничего подобного, поэтому принял этот шатер за храм, о
котором ему рассказывала мать. С огромным волнением и трепетом он бросился в шатер, собираясь
помолиться Богу, и вдруг обнаружил там прекрасную даму. Она оказалась первой из блестящей, даже
ослепительной, изумительной череды прекрасных дам, с которыми нам придется встретиться в нашем
повествовании.
Парсифаль запомнил наставление матери, что он должен защищать честь каждой прекрасной
дамы, которая повстречается на его пути, обожать и почитать ее, угождать ей, как только сможет. Поняв
этот наказ буквально, он изо всех сил стал проявлять свое рвение, подошел к ней вплотную и даже
обнял ее. Увидев у нее на руке кольцо, он снял его и надел себе на палец. Таким образом он получил от
своей прекрасной дамы талисман, который будет воодушевлять его на подвиги всю оставшуюся жизнь.
Приходилось ли вам видеть мальчика во время его первого свидания? Эта картина может
послужить прекрасной реминисценцией. Но вполне естественно, что прекрасная дама была оскорблена
таким поведением юноши.
Мать говорила Парсифалю, что он может найти себе пропитание — простую пищу, чтобы утолить
голод, — в церкви, Господнем Храме. Поэтому Парсифаль, увидев в шатре накрытый стол, был
абсолютно уверен, что это сделано в его честь. Но хозяйка шатра ждала своего возлюбленного рыцаря,
который служил ей и защищал ее честь; она выставила на столе все его любимые блюда. Что касается
Парсифаля, для него пророчество сбывалось буквально: вот Божий Храм, вот прекрасная дама, вот вся
лучшая еда, которую он только мог пожелать. Все сходилось с тем, что сказала мать. Усевшись за стол,
Парсифаль принялся есть с большим аппетитом, решив, что жизнь сама по себе все же прекрасна.
В это время прекрасная дама стала наконец понимать, что к ней забрел человек, мягко говоря, не
совсем обычный. Оказалось, что рядом с ней находится поистине безгрешный, простодушный отрок, и,
как только она это осознала, ее злость мгновенно утихла. Опасаясь за жизнь Парсифаля, она стала
умолять его немедленно покинуть шатер, уверяя его, что если по возвращении рыцарь застанет
Парсифаля в шатре, то убьет его без тени сомнения.
Но для Парсифаля по-прежнему все шло как нельзя лучше. Он обрел Божий Храм, нашел
очаровательную даму, чье кольцо он уже носил на руке. Он был сыт — чего же еще надо?! Если у вас
есть знакомый подросток, такое поведение не должно вызывать у вас удивления. Наблюдать за ним в
такой момент, с одной стороны, больно, а с другой — очень трогательно.
Наконец, Парсифаль послушался прекрасную даму, покинул шатер и отправился в путь. Он решил,
что жизнь хороша: все происходило так, как говорила его мать.
Вскоре ему на пути встретились два разоренных монастыря: мужской и женский. Монахи и
монахини изнывали от непосильного труда. Святое Причастие оставалось невостребованным в алтаре,
ибо к нему никто не мог приблизиться. Урожай не вызревал, стада не размножались, колодцы пересохли,
на деревьях не было видно ни одного плода: ничего не росло, не зрело, не плодоносило, везде царили
нищета и разруха, и нигде не встретилось ни одного счастливого уголка. По всем признакам эта земля
была заброшена.
В мифах эта тема очень часто повторяется снова и снова в разных вариантах, демонстрируя
общность единого принципа на многих разных уровнях. Вот почему ситуация в мужском и женском
монастырях абсолютно идентична ситуации в замке, которым владеет Король-Рыбак. Опустошенная
земля в сочетании с сакральным символом, находящимся здесь же, в алтаре, но абсолютно недоступным,
является символическим воплощением серьезного невротического состояния. Все, что требуется
человеку, находится здесь же, под руками, оно вполне доступно, и тем не менее он не может этим
воспользоваться. Это мучительное состояние, характерное для невротической структуры раздираемой на
части личности.
Мы живем в период наивысшего расцвета благосостояния человечества за всю историю его
существования. Однако мне иногда приходит в голову мысль, что мы едва ли не самое несчастное
поколение. Мы разобщены, мы — Короли-Рыбаки, монастыри, над которыми тяготеет проклятие.
 Парсифаль все это видел. У него не было сил, чтобы всех исцелить и все сразу исправить, но он
обещал вернуться, когда станет сильнее, чтобы снять тяготеющее над монастырями проклятие. Какое-то
время спустя, в один прекрасный момент, он обязательно вернется и исполнит свое обещание.

КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Итак, Парсифаль продолжал свой путь, пока не повстречал Красного Рыцаря, который только что
покинул дворец короля Артура. Красный Рыцарь обладал такой силой, что все войско короля Артура
пасовало перед ним. Поэтому, когда ему что-нибудь требовалось, он просто приходил и брал это. Да и во
всем остальном он делал лишь то, что ему хотелось, никого не опасаясь. Рыцарь ехал, держа в руках
серебряный кубок, который украл из дворца. Ни у одного из королевских подданных не хватило
мужества его остановить. Последний оскорбительный поступок Красного Рыцаря заключался в том, что
он плеснул вино из графина прямо в лицо королеве Гиневре.
Пораженный видом Красного Рыцаря, Парсифаль уставился на него во все глаза. Тот был весь в
алом: в алых доспехах, лошадь была покрыта алой попоной, седло на ней было алое, и вся экипировка
рыцаря и его вооружение были алого цвета. Он представлял собой великолепное, даже роскошное
зрелище. Пасифаль попросил Красного Рыцаря остановиться и поведал ему, что тоже хочет стать
рыцарем, только не знает, как это сделать. Изумленный наивностью стоявшего перед ним юного дурака,
Красный Рыцарь даже не тронул Парсифаля, а лишь сказал ему, что, если тот хочет стать рыцарем, пусть
направляется ко двору короля Артура, а сказав так, он громко расхохотался и поскакал прочь.
Безусловно, причина для смеха у него была. Чтобы стать рыцарем, следовало пройти немало
испытаний. Но наивный Парсифаль все спрашивал, и спрашивал, и спрашивал, пока наконец не
добрался до двора короля Артура. Король Артур был добрым человеком: он не стал насмехаться над
Парсифалем, а просто объяснил ему, что, прежде чем стать рыцарем, человек должен многому научиться
и быть посвященным во все рыцарские искусства. И Парсифаль его понял.
Среди придворных дам короля Артура была одна девушка, с которой шесть лет назад случилось
несчастье, и все эти годы никто ни разу не видел на ее лице улыбки и не слышал ее смеха. Но среди
подданных короля Артура существовало предание, согласно которому несчастная девушка, ни разу не
улыбнувшаяся за шесть лет, счастливо улыбнется и зальется веселым смехом, если к ней приблизится
самый достойный и мужественный рыцарь на свете. И вдруг произошло то, чего никто не ожидал: увидев
Парсифаля, девушка вдруг звонко и весело рассмеялась. Случившимся был потрясен весь королевский
двор. Оказывается, здесь, в замке, появился самый достойный на свете рыцарь! Перед девушкой стоял
наивный юнец, мальчик в домотканой одежде, абсолютный невежда, но, несмотря на все это, она
рассмеялась. Невероятно!
Мы знаем, что, пока в мужчине не проявилась часть личности, воплощенная в образе Парсифаля, в
нем преобладает фемининность: она никогда не улыбается, не способна быть счастливой и начинает
радоваться лишь при появлении Парсифаля. Если же мужчине удается пробудить к жизни ту часть души,
где живет Парси-фаль, то и другая часть его личности обретает радость жизни.
Недавно я был свидетелем подобного случая. Ко мне на консультацию пришел мужчина. Он
плакал. Жизнь казалась ему совершенно невыносимой. С ним практически невозможно было
разговаривать. Поэтому я стал рассказывать ему всякие истории, а время от времени просил его
принимать в них участие. Фактически я заставлял его играть роль Парсифаля. Я заставил его совершать
детские путешествия, и вдруг он рассмеялся. Девушка, находящаяся у него внутри, которая не смеялась
целых шесть лет, вдруг залилась счастливым и веселым смехом. Теперь у него появились энергия и
мужество, чтобы двигаться дальше. Пробуждение в мужчине образа Парсифаля вызывает к жизни самые
жизнеспособные стороны его личности.
Король Артур очень серьезно отнесся к тому, что произошло с девушкой, и сразу же посвятил
Парсифаля в рыцари. В это время один из приближенных короля, преисполненный зависти к Парсифалю,
толкнул его в костер. Парсифаль остался цел и невредим, но смертельно обиделся. Кроме того,
завистник ударил девушку, которая только-только вновь обрела способность смеяться. Парсифаль
пришел в ярость и поклялся отомстить обидчику за оскорбленную честь дамы.
Затем он подошел к королю Артуру и сказал: "У меня есть одно желание. Я хочу получить коня и
все доспехи Красного Рыцаря". Все стоявшие вокруг громко расхохотались, ибо при дворе короля Артура
не было ни одного рыцаря, который мог бы помериться силой с Красным Рыцарем.
Не переставая смеяться, король Артур сказал Парсифалю: "Я тебе разрешаю. Ты станешь
обладателем коня и доспехов Красного Рыцаря, если тебе удастся их заполучить".
Парсифаль только того и ждал. Он помчался на поиски Красного Рыцаря и, встретив его, напрямую
заявил, что получил от Короля Артура разрешение взять его коня и доспехи. В ответ Красный Рыцарь
громко расхохотался и бросил Парсифалю: "Прекрасно. Возьми, если сможешь".
К тому времени у Парсифаля уже был слуга, который выковал ему меч. Мне очень хотелось, но
никак не удавалось выяснить, откуда у Парсифаля появился меч. Ни в одном источнике я этого не
нашел. Возможно, это тот самый естественный меч, который каждый мальчик имеет от рождения,
унаследовав его от своих предков.
Итак, между ними произошел поединок, и случилось невозможное: Парсифаль убил Красного
Рыцаря, поразив его в глаз.
Во французской версии это единственное убийство во всем мифе. Парсифаль побеждает дюжины
рыцарей на протяжении всего мифа, но убивает только Красного Рыцаря. Эстер Хардинг в своей книге
"Психическая энергия" обсуждает подробности протекания процесса эволюции психической энергии,
начиная с энергии инстинкта и вплоть до той, которая находится под контролем сознания. В тот момент,
когда Парсифаль убивает Красного Рыцаря, он отбирает у него огромную энергию, символизирующую
силу инстинкта, и становится ее обладателем, тем самым укрепляя Эго. Можно с уверенностью
утверждать, что это время превращения подростка в мужчину. Дальнейшее личностное развитие
потребует от него передачи всей энергии, которую Эго к тому времени успело накопить, некоему
универсальному центру личности — самости, — который заведомо не вписывается в рамки любой
конкретной жизни. Но об этом миф нам расскажет несколько позже.
На своем пути Парсифаль побеждает многих рыцарей, но никого из них не убивает. С каждого
побежденного рыцаря он берет обещание отправиться ко двору короля Артура и верой и правдой ему
служить. Этот психологический процесс характерен для мужчины, находящегося в среднем возрасте: ему
покоряется один внутренний энергетический центр за другим, переходя под власть Благородного
Короля. Этот процесс воистину облагораживает мужчину среднего возраста и является величайшим
благом для соответствующего этапа его карьеры.
Вместе с тем нет никакого объяснения убийства Красного Рыцаря. Здесь можно сделать паузу и
поразмышлять над тем, какой бы была судьба западной культуры, если бы Красный Рыцарь не погиб, а
вместе с остальными побежденными рыцарями отправился служить королю Артуру.
Индийские учения предоставляют альтернативную возможность направления находящейся у нас
внутри энергии Красного Рыцаря. Они усматривают эту альтернативу в уменьшении полярности между
добром и злом в жизни каждого из нас; тем самым энергия Красного Рыцаря снижается, а не
уничтожается совсем и не передается Эго. Однако традиция западной культуры — это героический путь
борьбы и преодоления всевозможных препятствий, путь, на котором убивают и покоряют и в конечном
счете добиваются победы.
Победа над Красным Рыцарем может случиться во внутреннем мире мужчины или в его внешней
деятельности. Обе победы одинаково полезны. В каждом случае Красный Рыцарь олицетворяет сильное,
мужественное, маскулинное начало, обладать которым жаждет каждый мальчик.
Одна из самых горьких сторон жизни состоит в том, что обычно победа одного человека
достигается ценой поражения другого. Возможно, таким поражением является смерть Красного Рыцаря.
Сладость победы особенно ощущается в присутствии проигравшего. Она может быть в общем присуща
маскулинности, или же это может быть стадия ее эволюции, которую в один прекрасный день удастся
преодолеть. На данный момент победа над Красным Рыцарем оказывается кровавой и жестокой.
Если Красный Рыцарь оказался убит «вовне», это значит, что мальчик обретает маскулинное
начало, преодолевая серьезные препятствия, встречающиеся на его жизненном пути. Он берет верх в
соперничестве над своим противником. Здесь ему потребуются мужество и риск, и тогда он обретет силу
Красного Рыцаря. Это могут быть какой-то выигрыш или победа, но обязательно в соревновании или
соперничестве — в футбольном матче или в каком-либо конкурсе, и даже трудное и опасное
путешествие, как, например, поход в горы, открытый вызов или неповиновение кому-то или чему-то. К
сожалению, мальчик обычно получает доспехи Красного Рыцаря, только с кого-то их сняв. Именно в этом
состоит суть жестокой конкуренции в подростковом возрасте и конкурентности в общей природе
маскулинности. Почти каждый мальчик должен одержать победу над кем-то. Его победа не будет
полноценной, пока кто-то другой не потерпит от него поражения, а это означает, что и ему когда-то
придется проиграть. И тем не менее он должен добыть доспехи Красного Рыцаря. Чтобы оказаться
наверху, необходимо победить. Мальчики упорно сражаются за такую победу, ибо для них это вопрос
жизни и смерти.
Часто приходится одержать десятки побед над Красным Рыцарем, чтобы обрести нужную силу.
Если мужчина не особенно рефлексивен, он будет сражаться с Красным Рыцарем всю свою жизнь.
Мужчина часто привносит это стремление к конкуренции, имеющее некоторую подростковую
окраску, во всю свою деятельность. Возможно, некоторый соблазн военных сражений и окружающий
военную жизнь романтический ореол имеют свои корни в уже знакомой нам психологической структуре
Красного Рыцаря.
Но у поединка с Красным Рыцарем существует и внутренний аспект. Чтобы мальчик превратился в
мужчину, он должен уметь овладеть собственной агрессией. Он не может стать мужчиной, не понимая,
что значит быть агрессивным, но это должна быть агрессия, управляемая в соответствии с его
сознательной установкой. Если он окажется во власти собственной ярости и стремления к насилию,
хорошего ждать не приходится: его мужское начало, его маскулинность еще не сформированы.
Психологически эго означает, что он побежден Красным Рыцарем. Его Эго находится в прострации, а
находящийся внутри Красный Рыцарь одержал победу, которая проявляется в животной ярости,
стремлении к насилию, даже в вандализме или преступных действиях. Поэтому каждый мальчик на
своем пути к зрелости должен научиться сдерживать агрессию и стремление к насилию и уметь
интегрировать эту грозную маскулинную часть в целостную, осознающую себя личность.
Посмотрев на Красного Рыцаря с такой точки зрения, можно убедиться в том, что этот персонаж
олицетворяет теневую сторону маскулинности, то есть ее негативную, потенциально деструктивную
часть. Чтобы овладеть маскулинной энергией, нужно вступить в поединок с теневой стороной личности,
а не подавлять ее. Мальчик не может одержать победу, подавляя свою агрессивность, ибо он
испытывает потребность в маскулинной энергии, которую может извлечь из собственной тени —
Красного Рыцаря. Поэтому Эго юноши должно стать таким сильным, чтобы совладать с собственной
яростью и сознательно применять содержащуюся в ней энергию для преодоления препятствий, стоящих
на пути к достижению целей.
Совершенно очевидно, что и внешний, и внутренний поединок — это две стороны одной и той же
борьбы. Чтобы одержать победу над внешним оппонентом и завоевать пальму первенства, мальчик
должен быть способным владеть своей маскулинной энергией и направить ее в нужное русло, но, кроме
того, преодолеть трусость и страстное желание материнской опеки, защищающей его от опасности. В то
же время очень немногим мальчикам удается одержать победу только во внутреннем поединке. Для
укрепления маскулинности необходимо наличие и преодоление внешних препятствий, мобилизующих
волю и подкрепляющих ощущение идентичности.
Есть еще одна интересная деталь. Когда Парсифаль собрался облачиться в доспехи Красного
Рыцаря, слуга его предупредил: "Прежде чем надеть эти доспехи, вам следовало бы снять
домотканую одежду, сшитую вашей матерью". Но Пар-сифаль его не послушал и надел доспехи Красного
Рыцаря прямо поверх домашней рубахи.
Иными словами, он облачился в новую маскулинность поверх своего материнского комплекса*.
Разумеется, все сразу пошло вкривь и вкось. Такое поведение свойственно молодому человеку в 15–16
лет. Он приобретает новую силу, чувствует в себе способность оторвать голову и перегрызть глотку кому
угодно, но вся проявляющаяся в нем агрессивная маскулинность существует поверх материнского
комплекса. Это очень нелепая и смешная комбинация. Конечно же, она абсолютно непродуктивна.
Парсифаль вскочил на коня Красного Рыцаря и отправился дальше. В этом эпизоде в одной из
версий мифа есть любопытная деталь: Парсифаль проскакал целый день без остановки, не зная, как
остановить коня. С наступлением ночи, устав от долгой скачки или по какой-то другой, неизвестной нам
причине, конь остановился сам. Это был первый день, который Парсифаль провел верхом.
Подробнее о влиянии материнского комплекса на мужскую психологию можно прочитать в книгах:
Холлис Дж. Под тенью Сатурна. М: Коги-то-Центр, 2005; Холлис Дж. Перевал в середине пути. М.:
ИНФРА-М, 2002. (Примеч. пер.)
Если каждый мужчина будет достаточно честен с самим собой, то вспомнит, что в юности, впервые
довольно легко вскочив на коня Красного Рыцаря, он долго не мог остановиться!

ГУРНАМОНД
Наконец Парсифаль добрался до жилища Гур-намонда, своего крестного отца. Общение с крестным
отцом является огромным благом для мальчика на этапе его превращения в мужчину. К тому времени
отношения с родным отцом могут утратить свою значимость или прекратиться совсем, когда мальчик
становится подростком. Он еще не обладает полной независимостью, но слишком горд, чтобы
советоваться с отцом в интимных вопросах. В наше время очень редко существуют близкие отношения
между отцом и сыном-подростком. Как раз в этот период мальчику нужен крестный отец, мужчина,
который продолжает воспитывать мальчика, когда родной отец потерял с ним контакт. Гурнамонд был
архетипи-ческим крестным отцом, который обучал Пар-сифаля рыцарским искусствам. Он закалял его,
дипломатически обходя все острые углы (кроме того, Гурнамонд снял с Парсифаля находящуюся под
доспехами Красного Рыцаря домотканую, сшитую матерью одежду), и учил всему, что должен знать
мальчик, жаждущий стать рыцарем. Он настаивал, чтобы Парсифаль остался у него еще хотя бы на год,
но тот отказался и внезапно покинул своего крестного отца, почувствовав, что матери понадобилась его
помощь.
Гурнамонд дал Парсифалю два важных совета. В очень многих мифах упоминаются либо точно
такие же советы, либо очень похожие на них. Первый заключался в том, что Парсифалю следует
отправиться на поиски Чаши Грааля, ибо это единственная цель, достойная настоящего рыцаря. При
этом он должен неуклонно следовать главному правилу: никогда не соблазнять женщину и никогда не
соблазняться женщиной. Ему нельзя вступать с женщиной в интимную связь, иначе никогда не видать
Священной Чаши.
Второй совет Гурнамонда заключался в том, что, добравшись до замка Грааля, Парсифаль должен
задать главный вопрос: "Кому служит Чаша Грааля?" Этот весьма загадочный вопрос нам непонятен до
сих пор. Оба совета Гурнамонда Парсифаль постоянно держал в голове, ни на минуту о них не забывая.
 Итак, Парсифаль отправился на поиски матери. Вскоре он узнал, что сразу после его отъезда ее
сердце разрывалось от тоски и печали, и она умерла. Вы, конечно, помните, что ее звали Разбитое
Сердце. Естественно, Парсифаль почувствовал себя виноватым в том, что произошло, но именно таким
оказывается один из неизбежных этапов становления и развития мужской психологии. Нет ни одного
сына, который, становясь мужчиной, так или иначе на какое-то время не порвал бы отношений с
матерью. Оставаясь с матерью, чтобы обеспечить ей комфорт и поддержку, он никогда не избавится от
материнского комплекса. Часто мать делает все, чтобы удержать сына около себя. Один из наиболее
искусных способов в этом отношении — укреплять в нем идею преданности матери, но, если эта идея
овладеет им полностью, все закончится тем, что маскулинность сына будет серьезно уязвлена. Сын
должен этого избежать и покинуть свою мать, даже если на какой-то момент это может показаться
предательством; мать же обязана вынести эту боль. Однако позже сын, подобно Парсифалю, может
вернуться, чтобы выстроить отношения с матерью на совершенно ином уровне. Но это произойдет лишь
после того, как сын самостоятельно обретет независимость и установит эмоциональные отношения с
женщиной своего возраста. В нашем мифе мать Парсифаля умерла, так и не дождавшись его
возвращения. Очень вероятно, что она воплощает в себе тот тип женщины, которая может жить,
исполняя только материнскую роль, и психологически «умирает», когда эта роль заканчивается, так как
не понимает, что значит быть просто женщиной, личностью, ибо никогда не ощущала себя ею, а была
только матерью.

БЛАНШФЛЕР
Многие люди совершают свое странствие в жизни, твердо веря в его необходимость, но слабо
осознавая психологически, зачем они отправились в это странствие или когда оно могло их увлечь.
Иногда у них есть определенная цель, но они не могут ее достичь. Часто им неожиданно помогает
судьба, и они достигают более глубокой цели. Так случилось и с Парси-фалем, который отправился на
поиски своей матери. Но вместо нее от нашел девушку по имени Бланшфлер, что означает "Белый
Цветок", и понял, что этой встречи он ждал всю жизнь, еще до своей встречи с Чашей Грааля.
Как мы уже знаем, Парсифалю не удалось застать в живых мать, но во время путешествия ему
встретился замок, где жила прекрасная дама в то время, когда ее постигло несчастье. Замок носил ее же
имя — Бланшфлер. Бланшфлер — первая по значимости прекрасная дама во всем мифе. Все, что ни
делал Парсифаль потом, было связано с прекрасной дамой по имени Бланшфлер.
Может показаться, что Бланшфлер — самая несчастная и неудовлетворенная жизнью женщина,
какую можно себе представить; однако следует помнить: Бланшфлер — не реальная женщина из плоти и
крови. Она воплощает часть внутреннего мира Парсифаля, его внутреннюю фемининность. Если
женщина из плоти и крови начинает вести себя подобно Бланшфлер, с ней следует немедленно
расстаться.
Замок, в котором жила девушка, осадили враги, поэтому она попросила помощи у Парсифа-ля. Она
обещала ему солнце, луну и все звезды на небе, если он поможет ей освободить замок. Подчинивишись
глубинному закону, который гласит: "Мужчина не знает своей силы до тех пор, пока она ему не
потребуется", юноша обещал освободить ее замок от захватчиков. Парсифаль вышел перед осаждавшим
замок неприятельским войском и вызвал на поединок второго по силе рыцаря. Победив его, юноша взял
с него клятву верности и отправил ко двору короля Артура. Затем Парсифаль вызвал на поединок
первого рыцаря неприятельского войска и поступил с ним точно так же. К концу нашей истории у двора
короля Артура соберется целая толпа побежденных противников, присланных Парсифалем.
Рассуждая над глубинным смыслом этого поэтичного эпизода, Юнг говорит о "перемещении центра
тяжести личности", то есть о процессе извлечения маскулинной энергии из бушующего резервуара
бессознательного и соединения ее с центром сознания личности, который в этой легенде символизирует
король Артур вместе с рыцарями Круглого Стола. Этот процесс является очень тонким, хорошо
подготовленным и глубоко осознанным. В первой половине жизни ни одно стремление не может быть
благороднее и почетнее стремления к этому идеалу.
Только служа Бланшфлер, Парсифаль смог ясно представить свое героическое предназначение.
Она была его прекрасной дамой, вдохновлявшей на все совершенные им подвиги. Совсем не случайно
материнские наставления привели ослепленного Парсифаля к "той, которая нас вдохновляет и
одухотворяет нашу жизнь". Эту вдохновительницу, живущую "за пазухой" каждого мужчины, Юнг назвал
анимой — вселяющей душу, одушевляющей, той, которая открывает фонтанирующий источник жизни в
сердце любого мужчины. Бланшфлер по праву носит свое имя.
Эти поединки с двумя главными противниками могут символизировать многочисленные сражения,
через которые должен пройти мальчик, чтобы освободиться от влияния отца или брата. По мере
взросления юноше следует уйти из семьи, вступив в борьбу за свою свободу с каждым членом
собственной семьи или с кем-то другим, если этот человек может заменить ему в таком поединке роль
отца или брата. Если на работе возникает внезапный конфликт, он часто свидетельствует о том, что у
кого-то еще существуют эмоционально напряженные отношения с братом несмотря на то, что
подростковый возраст остался далеко позади.
Освободив замок, Парсифаль вернулся к Бланшфлер и провел с ней ночь. Мы располагаем каждой
самой интимной подробностью их встречи. Если говорить кратко, но возвышенно, они лежали, держа
друг друга в объятиях: голова к голове, плечо к плечу, бедро к бедру, колено к колену, ступня к ступне.
Но это была очень целомудренная ночь: они были как брат и сестра. Парсифаль выполнил данную им
клятву: никогда не соблазнять женщину и никогда не соблазняться женщиной. Кажется, в это трудно
поверить. Но следует иметь в виду, что все это происходило во внутреннем мире, глубоко внутри самого
Парсифаля. Эту клятву он должен был сдержать, чтобы увидеть Грааль.

Целомудрие
Ранее мы уже убедились в том, что Бланшфлер в мифе — не реальная женщина из плоти и крови;
речь идет о внутренней женской части, существующей в каждом мужчине, то есть о его аниме.
Чрезвычайно важно уметь отличать реальную женщину из плоти и крови от внутренней мужской
фемининности, а законы, существующие во внутреннем мире, от законов внешнего мира.
Принадлежащие внутреннему миру законы нашей психики абсолютно уникальны и очень часто
отличаются от законов внешнего мира. Поэтому самая важная часть этого мифа рассказывает нам о
событиях, происходящих с внутренней женщиной, особенно о том, как ее отличать от реальной
женщины, живущей во внешнем мире.
Очень важно осмыслить странный запрет на интимные отношения с женщинами, если мужчина
занят поисками Чаши Грааля. Это, пожалуй, самая важная вещь в мифе о Священной Чаше. Если мы
сможем это понять, Чаша окажется в наших руках.
Снова и снова хочу повторить: пожалуйста, запомните, что эти наставления и советы относятся к
тому, как мужчина должен вести себя по отношению к своей внутренней фемининности, внутренней
женщине. Они не имеют никакого отношения к его поведению по отношению к реальной женщине. Как
правило, люди не осознают этого различия. Они не ощущают необходимого для осмысления
пространства своего внутреннего мира. Тогда они следуют этим запретам в реальной жизни, и
получается так, что и миф, и средневековье, и психология рыцарского движения понимаются превратно
или не понимаются вообще.
Мужчина не приближается к ощущению счастья или к обладанию Священной Чашей, когда
покидает женщину из плоти и крови, оставляя ее в одиночестве. Если мы попробуем перенести этот
внутренний закон на свое внешнее поведение, то очень скоро придем к пуританству и обремененности
чувством вины, что и происходит сплошь и рядом. Но у нас до сих пор нет законов, которые помогали бы
нам управлять своим внутренним миром. В мифе о Чаше Грааля содержится совсем немного информации
о том, как вести себя с реальной женщиной, но вместе с тем он изобилует ценными сведениями,
имеющими отношение к внутренней женщине. А именно это нам нужно больше всего.
Имеет смысл подумать о громадном духовном опыте, который мы отвергаем, воспринимая его чисто
внешне, без глубоких переживаний. Лишь очень немногие открыли для себя всю полноту смысла
непорочного зачатия. Оно содержит в себе огромное значение для каждого человека, следующего
процессу индивидуации, сообщает нам о великом таинстве, о рождении Христа, происходящем у нас
внутри в результате воссоединения божественной силы с бессмертной человеческой душой. При
общении и соединении души с Богом внутри нас может родиться Христос, и если это случилось, то
случилось так же таинственно и непостижимо, как и само непорочное зачатие. Но если мы будем
упорствовать в поисках буквального исторического смысла Рождества Христова — того, что
предшествовало рождению младенца Иисуса и как именно он родился, — то никогда не доберемся до
великого внутреннего смысла этого явления и его глубинной истины.
Большую часть христианского учения составляют заповеди, которые воспринимаются,
выполняются и придают значимость внутреннему миру человека; они меньше всего применимы в
качестве норм для внешнего поведения. Но эту разницу хорошо понимают лишь очень немногие люди.
Если существует путаница между законами внутреннего и внешнего мира, появляются серьезные
затруднения. Если мужчина начинает относиться к женщине из плоти и крови в соответствии с
правилами отношения к внутренней фемининности, своей аниме, наступает настоящий хаос.
Давайте посмотрим, что произошло в средние века, когда мужчина впервые начал искать контакт
со своей анимой. Анима существовала всегда, но лишь совсем недавно мужчина открыл в себе
способность к более или менее осознанному отношению к собственной фемининности. До того, как это
произошло, отношение мужчины к окружающим его женщинам было преимущественно инстинктивным.
Но по мере того, как он стал ощущать затруднения и даже опасность, исходящие от собственной анимы,
началась охота на ведьм. Вместо укрощения внутренней фемининности, ставшей для него слишком
опасной, он занялся поисками внешнего врага и стал сжигать на кострах невинные создания, вся вина
которых заключалась в несколько странном поведении. Сейчас мы готовы сжечь невиновную женщину, а
именно — нашу внутреннюю женщину (хотя на практике сжечь ее — это в любом случае не лучшее
решение; если это сделать, она обязательно вернется и, в свою очередь, сожжет нас). И в настоящее
время мы не слишком далеко ушли в своем развитии от охотников на ведьм. Мы все еще проецируем
связь с внутренней женственностью или дефицит этой связи на отношения с реальными женщинами.
Согласно рыцарскому уставу, рыцарь должен не только не подвергать женщину насилию и не
причинять ей вреда, но и относиться к ней как к неземному созданию. Но, как правило, законы
рыцарства не касались обращения с реальными женщинами. Разумеется, существовала не только
рыцарская, но и обычная этика. Конечно же, земная женщина ценит и мужское уважение, и нежность, но
она вряд ли почувствует себя счастливой, а отношения будут развиваться гладко, если мужчина станет
путать ее со своей внутренней женщиной.
Стоит обратить внимание на то, что мы исследуем мифы почти так же, как исследовали бы
сновидения, ибо и там, и там применимы почти одни и те же правила. Сон практически полностью
является внутренней реальностью, и каждый его образ отражает какую-то часть личности сновидца.
Например, если мужчина видит во сне прекрасную даму, можно с уверенностью утверждать, что этот
персонаж имеет прямое отношение к его внутренней фемининности. Интерпретировать этот образ
буквально — как проявление сексуального интереса или определенного отношения к подруге — слишком
примитивно. Совершив такую ошибку, мы потеряем глубинный смысл сновидения. Точно так же и в
мифе: если понимать наставления Гурнамон-да Парсифалю буквально, наше представление о сути
существующих отношений будет мало чем отличаться от карикатуры на средневековое рыцарство.
Что же все-таки представляет собой та внутренняя женщина, от которой Парсифалю следует
держаться подальше? Конечно же, это та самая женская мягкость и податливость, имеющая огромную
ценность для внутреннего мира, которая может испортить мужчине всю жизнь, если он перепутает
внутреннее с внешним и эта путаница будет проявляться в его поведении.

НАСТРОЕНИЕ И ЧУВСТВО
Чтобы больше узнать о влиянии, которое оказывает на мужчину внутренняя женщина, мы должны
отметить некоторые очень важные различия, существующие между эмоцией, чувством и настроением.
Многие смешивают эти понятия и ощущения. Для них настроение — это и эмоция, и чувство. Однако
смешивать их ни в коем случае нельзя; следует обязательно различать эти понятия и ощущения, с тем
чтобы определить отношение к своей фемининности, ясно увидеть ее влияние на собственную психику.
Имеет смысл потратить на это время.
Эмоция — суммарная психическая энергия, которой обладает человек. Для более развитой
личности это совокупность энергетических состояний. Основной характеристикой эмоции является ее
энергия. Сама по себе эмоция нейтральна по отношению к морали; она может быть благоприятной или
пагубной в зависимости от того, к чему относится. Наслаждаться чем-то в жизни — значит внести много
эмоций в отношение к этому объекту. Эмоции могут поддерживать позитивное и оптимистическое
отношение к жизни. В то же время сильные эмоции влияют на депрессивное состояние человека: он
ломает себе руки или бегает по комнате кругами в погоне за чем-то несущественным и пустым.
Определение эмоции как психической энергии относительно доступно для понимания.
Более сложная задача — определить, что такое чувство. Это понятие употребляется слишком часто
и трактуется настолько широко, что на практике произошла чуть ли не полная утрата его прямого
смысла, и, следовательно, нельзя говорить о его точном применении. Я хочу использовать слово
«чувство» в его истинной коннотации для описания особенного переживания. Чувствование — это
оценивание, придание ценности тому, что чувствуется. Чувство не такое жгучее и неуловимое, как
эмоция; это то рациональное качество, которое придает ценность полученному опыту. Тот же смысл
этому понятию в своей типологии придает Юнг, определяя мышление, чувствование, ощущение и
интуицию.
Думая о чем-то, человек делает интеллектуальную оценку и, разумеется, это осознает.
Но все данные процессы не имеют никакого отношения к чувству. Поскольку в данном случае
отсутствуют как смысл суждения, так и ценностное отношение, человек никак не связан с предметом
своих мыслей. Акт мышления совершенно отличается от акта чувствования. Чувствовать — значит
придавать ценность тому, что происходит. Если человека спросить, какое именно чувство он испытывает
по отношению к кому-то или чему-то, адекватный ответ будет таким: хорошее или плохое, ужасное или
прекрасное. Таким образом мы придаем ценность всему, что чувствуем.
Теперь о настроении. Это непростой вопрос, так как настроение — вещь весьма странная. Оно
похоже на маленький психоз, как если бы человек стал чем-то одержимым. О настроении мужчины, как
правило, заходит речь, если его переполняет или им овладевает содержащаяся в бессознательном
фемининность. Мужчина, подверженный своему настроению, — это мужчина, находящийся во власти
внутренней женщины. На языке современного сленга это звучит следующим образом: "Он совсем
остервенел". Вот так.
Строго говоря, рассуждая о настроении, мы ограничиваемся переживаниями мужчины, так как
соответствующие аспекты женской психологии отличаются настолько, что для их описания требуется, по
крайней мере, иная терминология. Но в этом случае не существует подходящих терминов и понятий. У
нас отсутствует язык, хоть в какой-то степени приемлемый для описания соответствующих переживаний
женщины. В таком контексте параллельное мужскому настроению женское переживание может быть
доступно внутренней маскулинной части женщины. А это значит, что проявление резкости, колкости,
вызывающего, задиристого поведения может быть отнесено к уязвленной женской маскулинности. Здесь
есть определенное сходство с мужским настроением, обусловленным уязвленной фемининностью. Более
полное представление об особенностях женской психологии можно получить, прочитав книгу "Она.
Глубинные аспекты женской психологии".
Немногие мужчины достаточно осведомлены о внутренней женской компоненте, то есть о своей
аниме, или имеют с ней контакт. Откровенно говоря, одного стремления мужчины к внутреннему
развитию оказывается достаточно лишь для того, чтобы, распознав свою аниму, грубо говоря, сразу же
запихнуть ее в бутылку и заткнуть пробкой. Конечно же, вскоре понадобится ее выпустить, но сначала
мужчине следует научиться не поддаваться своему настроению и эмоциональному состоянию и не
потакать собственным прихотям. Разумеется, заткнуть бутылку пробкой — это лишь первый шаг в
установлении отношений с анимой. Следующий и гораздо более важный шаг — научиться вступать с ней
в контакт, видеть в ней существующую внутри себя женщину-компаньона, женщину-товарища, которая
будет идти с мужчиной рука об руку и согревать ему жизнь. В конечном счете мужчина имеет только две
альтернативные возможности: или он отвергает свою фемининность, и это отвержение оборачивается
против него в виде приступов плохого настроения или недоступных ему соблазнов, или он принимает ее
и устанавливает отношения с ней и женским жизненным началом, и это придает ему тепла и силы.
Мы часто проецируем отношение к внутренней фемининности, а иногда и его отсутствие на
реальную женщину из плоти и крови. Земная женщина — сама по себе прелесть и чудо, которые могут
померкнуть, если мы станем относиться к ней по правилам, соответствующим отношениям с внутренней
женщиной. Точно так же, перепутав внешние и внутренние законы, можно расстроить внутреннюю
женщину. Подробнее об этом можно прочесть в книге "Мы. Глубинные аспекты романтической любви".
Иногда оказывается, что некоторые мужчины обладают слишком большим потенциалом ани-мы, а
значит, избытком внутренней фемининности. В этом нет ни преимущества, ни недостатка; скорее это
непреложная данность. Если человек побуждает женскую составляющую своей психики к постоянному
развитию, он становится обладателем огромного творческого потенциала, не теряя мужского начала при
наличии сильного компонента фемининности. Таковы артисты и пророки — интуитивные и сензитивные
мужчины, которые сами по себе в любом обществе представляют собой социально-культурную ценность.
Но если мужчина не сможет войти в контакт со своей внутренней женщиной и установить с ней
отношения, она исчезнет и, возможно, разрушит его изнутри прежде, чем с ней удастся найти общий
язык. Любая отвергнутая женщина обижается, и женщина, существующая внутри мужчины, — не
исключение.
Об отношениях мужчины с его анимой можно судить, наблюдая за выражением его лица. Чтобы
сразу получить представление о его отношении с анимой, можно просто пройтись по улице, глядя на
лица проходящих мимо мужчин. Мужчина, у которого отсутствует контакт с феми-нинностью, может
выглядеть жестким, негибким, его лицо может выражать горечь, либо у вас создается впечатление, что
его что-то гложет изнутри. Существует воспоминание о Линкольне, который после встречи с одним из
посетителей сказал своему секретарю: "Мне не нравится лицо этого человека". Секретарь ему ответил:
"Но он же не виноват, что у него такое лицо, он не может за него отвечать". На это Линкольн возразил:
"После сорока лет каждый мужчина отвечает за свое лицо".

ДЕПРЕССИЯ И ИНФЛЯЦИЯ
Давайте вернемся к разнице между чувством (способностью человека к ценностному отношению) и
настроением (состоянием человека, находящегося под властью своей внутренней фемининности). Если у
мужчины существует хороший контакт со своей анимой, он может чувствовать и оценивать, то есть найти
в своей жизни определенный смысл. Если такой контакт отсутствует, он не видит в жизни никакого
смысла и не способен ее ценить. Именно здесь проходит резкая грань между двумя разными
внутренними переживаниями мужчины.
Миф о Священной Чаше повествует нам именно о том, что во время контакта с внутренней
фемининностью мужчине следует устанавливать с ней связь на уровне чувств, а не на уровне
настроения. Наставление, полученное Парсифалем, предписывало ему относиться к Бланшфлер, то есть
каниме, на чувственном уровне, на котором проявляется благородство и существует возможность
развития и практического применения творческих способностей и отсутствует прямой соблазн,
разрушающий отношения. Соблазнять и поддаваться соблазну — и то и другое запрещено мужчине,
занятому поисками Чаши Грааля. Это означает, что он не должен становиться жертвой собственного
настроения. Как только мужчина попадает под власть настроения, он теряет возможность развивать
нормальные отношения и способность чувствовать, то есть оценивать.
 Это знает любая женщина. Когда близкий ей мужчина находится в плохом настроении, она может
спокойно выбросить из жизни день или, по крайней мере, час, ибо все это время он остается для нее
абсолютно недоступным. Более того, он недоступен для нормальных отношений не только в плохом
настроении, но и в хорошем. Хорошее настроение — это, конечно, прекрасно, но и оно тоже
представляет собой некую форму одержимости. Богиня иллюзии Майя не создает ничего, кроме зла. Как
только появляется навязчивая и неугомонная богиня Майя, вся реальность, объективность и
креативность сходят на нет. Или, говоря на языке нашего мифа, если вы соблазняете прекрасную даму,
то есть аниму, или соблазняетесь ею, шансы обрести Священную Чашу становятся равными нулю. Но
мифы и сны богаты преувеличениями. Поэтому я не считаю, что человек навсегда лишился возможности
заполучить Чашу Грааля, но на какое-то время он определенно ее потерял. Если мужчину соблазнила его
анима и он попал в объятия богини Майи, произносящей над ним заклятье, с ним все ясно. Он теряет
способность думать, действовать, устанавливать и поддерживать отношения. Он считает, что занят
важным делом, но лишь смешивает в одну кучу все, что с ним происходит, поэтому на него не следует
слишком полагаться, пока его настроение не пройдет само или он от него не избавится.
Вы, конечно, представляете себе, что происходит, когда мужчина одержим своим настроением: все
окрашивается в цвета, соответствующие его настроению. Если он с утра встал "не с той ноги", то есть
находится во власти настроения, он все видит в черном цвете. Не успев просмотреть утреннюю газету,
он уже знает, что упала стоимость акций. Ему не нужно смотреть в окно, чтобы сказать, что на улице
дождь. Он абсолютно уверен в том, что все дела идут плохо. Всюду он оставляет печать своего
настроения, во власти которого находится в данный момент. Кроме того, его настроение подобно
инфекции, и вскоре жена и дети впадают в полное уныние, если им не хватает мудрости понять, что
происходит.
Особенно это касается его жены, которая чувствует себя в какой-то степени ответственной за
плохое настроение мужа. "Да что же я такого сделала?" — думает про себя она. Обвинения со стороны
мужа, мягко говоря, не очень помогают установить истину. В состоянии тоски она может наделать много
глупостей: например, придраться к мужу, привлекая для этого свой анимус, то есть внутреннюю
маскулинность. Она ощущает себя слишком подавленной, чтобы как-то справиться с его настроением и,
поняв, что именно происходит, вновь обрести своего мужа. Но, к сожалению, события развиваются по
другому, худшему сценарию, который предписывает грандиозную баталию между внутренней женщиной,
создающей мужчине настроение, и находящимся в женщине разгневанным внутренним мужчиной. Это
наихудшая из всех баталий, которую только можно себе представить: сражение между фемининностью
мужчины и маскулинностью женщины. Обе конфликтующие стороны несвободны в своих действиях, ибо
находятся во власти иллюзий. Именно в такой ситуации могут произойти очень страшные вещи. Но так
случиться не должно, так как женщина должна понять: плохое настроение мужчины не является ни ее
недостатком, ни ее виной. Его настроение — это его проблема, поэтому, если она на какое-то время
отстранится и перестанет чувствовать себя виноватой, он сможет вернуться в нормальное состояние.
О нашем настроении можно сказать, что оно обкрадывает нас. Чтобы ощутить свою значимость и
ценность, нам нужно формировать и развивать отношения с окружающими людьми. Если по какой-то
причине у человека не складываются нормальные отношения, он теряет смысл жизни. Поэтому смысл,
который несет в себе слово «настроение», может передать термин «депрессия». Можно показать, что
основное содержание психотического материала мужчины принадлежит его аниме. Если анима
переполняет человека настолько, что нарушаются границы Эго, оно ощущает это как эмоциональный
потоп, и наступает состояние одержимости. Короче говоря, настроение — это маленькое сумасшествие,
овладевающий человеком микропсихоз.
Настроение можно назвать и по-другому, если использовать понятия депрессии и инфляции. Оба
термина обозначают переполнение Эго материалом, не имеющим отношения к истинному содержанию
человеческого Я. У мужчины это состояние проявляется в виде слабости, некомпетентности и
несостоятельности.
Чтобы придать мужчине ощущение смысла и ценности бытия, настроение обращает его лицом к
внешнему миру. Чего только не встретишь в куче разного барахла, наваленного в американском гараже,
которое тот когда-то купил в надежде на то, что вместе с очередной покупкой в его жизни появится
новый смысл. И как только эта надежда не оправдывается, вещь становится ненужной и постепенно
превращается в хлам. Материальные вещи вполне ощутимы; если их использовать по назначению, из
них можно извлечь большую пользу и они могут представлять высокую ценность. Но если мужчине
хочется, чтобы они ему заменили внутренние ценности, эти вещи сразу теряют для него свое значение.
Однако для этого правила существует единственное исключение: физический объект может обладать
внутренней ценностью, если он содержит в себе некий символический смысл или является необходимой
частью ритуала. Подарок друга может символизировать высокую ценность человеческих отношений, но
только в том случае, если эта ценность придается ему сознательно. Если же она оказывается за
границами значимого символического пространства или ритуального действия, то очень скоро просто
перестает для него существовать, а гаражная коллекция пополняется еще одним экспонатом.
Случалось ли вам купить что-нибудь, а затем, на следующий день, увидев свою покупку,
пробормотать: "И зачем же мне это нужно?" Вот что может делать с нами настроение. Мужчине вдруг ни
с того ни с сего хочется купить рыболовную снасть или какую-нибудь мелочь в автомобиль или лодку.
Анима заставляет человека приобретать абсолютно непрактичные вещи: какое-то особое
приспособление для рыбной ловли, самое современное спортивное нейлоновое трико, автомобиль с
блестящим покрытием или что-нибудь в этом духе. Это проявления воздействия анимы. Стоит хотя бы
раз увидеть этот полный драматизма спектакль, который устраивает мужчина, страстно желающий
купить какую-нибудь безделушку! При этом вы абсолютно уверены в том, что уже через неделю он об
этом будет молчать, как рыба. Энергия, которая тратится на настроение, пропорциональна количеству
истраченных денег. Я сомневаюсь, что есть хотя бы одна семья, в которой бы не было полок и
антресолей, нагруженных до самого верха такими результатами нашествий анимы, то есть хорошего
настроения, лишающего нас разума.
Невозможно раз и навсегда решить, что мужчина обязательно должен сделать, а что — не делать
ни в коем случае. В субботу утром он может достать с антресолей свои рыболовные снасти и устроить
себе замечательный отдых. В следующее субботнее утро, подверженный сильному влиянию анимы, он
может отбросить в сторону все, что достал в прошлый раз. Разумеется, дело не в снастях; так или иначе
проявляется его одержимость. Такое замешательство свидетельствует о вторжении анимы.
Если мужчина находится во власти своего настроения, он перестает быть господином своего
внутреннего мира, а становится его деспотом. Этот деспот займет доминирующее положение, и сначала
мужчина попытается вступить с ним в борьбу. К сожалению, чаще всего в такой схватке он предпочитает
сражаться там, где это совсем не нужно. Иными словами, вместо того чтобы перенести эту борьбу в свой
внутренний мир, он будет скандалить с женой и вступать в конфликт с окружающими. Мифологическое
описание героической борьбы со своим внутренним Я чаще всего связано с поединками с драконами, и
наш современник сражается с ними ничуть не меньше, чем его средневековый собрат. Вы запросто
можете оживить мифологию, причем придав ей немало драматизма, найдя современную сцену, на
которой будут происходить поединки с драконами, а прекрасные дамы и красные рыцари станут
разыгрывать свои драмы. От такого мужчины спасаются бегством, ибо в это время жить с ним
совершенно невозможно. Он становится слишком придирчив к женщине, на которую мог бы опереться.
Тем не менее иногда к нему приходит осознание, что находящаяся в нем внутренняя женщина очень
опасна. Придираясь к своей жене, он не имеет никакого представления о том, как себя вести с
внутренней женщиной.

СЧАСТЬЕ
Гурнамонд сказал Парсифалю, что тот не должен ни соблазнять, ни соблазняться. Мужчина может
не только соблазниться своей анимой, но и попытаться сам ее соблазнить. Когда речь заходит о том, что
не следует соблазнять свою внутреннюю прекрасную даму, это может означать, что мужчина не должен
жить в ожидании хорошего настроения. Ему не следует насиловать свою фемининность. Он может искать
полноты, но не хорошего настроения.
Такой момент для большинства людей, теряющих свою активность, в какой-то мере является
критическим, пока они не достигнут определенной психологической ясности. Это настроение, которое
бьет через край, поднимает человека до небес, раздувает его до огромных размеров, наполовину
выходит из-под контроля и которое так часто наблюдается у мужчин, представляет серьезную опасность,
ибо содержит в себе только соблазн. Мужчина соблазнил аниму. Он взял ее за горло и сказал: "Ты ведь
только и мечтаешь о том, чтобы сделать меня счастливым, или я ошибаюсь?" Несколько позже он сполна
за это заплатит, так как закон компенсации говорит, что для восстановления внутреннего равновесия
потом обязательно наступит депрессия.
Оказаться во власти "слишком приподнятого" настроения — значит попасть в сети соблазна,
которые расставила внутренняя женщина. Вознося человека на головокружительную высоту инфляции,
она оставляет на нем внешний отпечаток счастья, к которому он так активно стремился. Но за то, что
мужчина поддался такому соблазну, позже придется заплатить полную цену в виде депрессии, вновь
опускающей его на грешную землю. В своей жизни мужчина тратит много времени, чтобы покончить с
депрессией или освободиться от инфляции. Базовый уровень бытия, который китайцы называют дао,
является промежуточным между двумя этими состояниями. Именно на этом уровне существует Грааль,
именно здесь можно обрести состояние, достойное называться счастьем. Здесь речь не идет о всеобщем
усреднении и всевластии серости; это совсем не то место, где жизнь строится только на основании
компромисса. Это царство естественного цвета, истинного смысла и подлинного счастья. Оно ничуть не
меньше самой Реальности, которая является нашей средой обитания.
У нашего современника, мужчины западной культуры, складывается превратное представление о
том, что такое счастье. Именно поэтому очень полезно и весьма поучительно разобраться в этимологии
слова «счастье». Слова «happiness» (счастье) и «happen» (случаться) являются однокоренными, а это
может означать, что наше счастье случается, то есть происходит случайно. Люди, живущие в других
частях света и не достигшие столь высокого уровня цивилизации, следуют именно такому принципу и
при этом живут столь безмятежно, что их спокойствие приводит нас в недоумение. Как индийский
крестьянин, которому, по нашему мнению, до счастья так же далеко, как до луны, может чувствовать
себя таким счастливым? Или как мексиканский пеон, которому до счастья не ближе, чем индийскому
крестьянину, может быть столь безмятежным? Все дело в том, что эти люди владеют искусством быть
счастливыми, ибо постигли суть счастья. Оно для них заключается именно в том, что с ними происходит,
что с ними случается. Если вы не можете чувствовать себя счастливым в предвкушении ежедневного
завтрака, маловероятно, что вас сможет осчастливить что-либо другое.
Индийская мудрость учит, что наивысшей формой почитания богов является состояние счастья. Но
в данном случае речь идет о глубинном смысле счастья, а вовсе не о настроении.
Монах-трапезианец Томас Мертон однажды сказал, что монах часто бывает счастлив, но ему
никогда не бывает хорошо. Это еще один способ отличать счастье от настроения.
Долгое время я считал, что состояние депрессии подобно состоянию окоченения. Но постепенно
стал понимать: настроение — это продукт целенаправленной деятельности бессознательного, и
человеку, наделенному высокой степенью осознания, от него можно избавиться только после долгой и
кропотливой работы.
Много лет назад я научился воздерживаться от преждевременных переживаний. Если я считаю
нужным не заниматься чем-то в понедельник, весь день я должен себя сдерживать, иначе похороню
результат, не успев до него добраться. Это тоже разновидность соблазна анимы. Начиная раньше
времени извлекать удовольствие, я рискую лишиться его совсем.
В этом заключена суть напоминающей спорт американской жизни. Мы считаем, что обладаем
правом на счастье, которое дал нам Бог, и должны постоянно пребывать в хорошем настроении, но так
не получается. Я был знаком с двумя мальчиками, которые хотели отправиться в турпоход. Находясь в
прекрасном настроении за несколько дней до похода уже от одного своего замысла, они мечтали о том,
как хорошо проведут время. Оба были в чудесном, приподнятом настроении. Получилось так, что разные
атрибуты их снаряжения сыграли роль Священной Чаши. Мальчики восхищались тем, как остро наточен
нож и какая крепкая и надежная веревка. Они испытали все удовольствие от похода еще до того, как в
него отправились. Я узнал, что они добрались до озера Тахо, полдня там слонялись, не имея ни
малейшего понятия, чем заняться, после чего сели в машину и вернулись домой. Сам поход не дал им
ничего. Они соблазнились ощущением полноты жизни, испытав его заранее.
Мы, американцы, хотим постоянно пребывать в хорошем настроении. Мы считаем, что получили от
Бога право на то, чтобы добраться до женщины, живущей внутри нас, и взять от нее все, что нам
потребуется. Но оказалось, что, встав на этот путь, мы сразу же сталкиваемся с серьезными
неприятностями и, когда наши ожидания не оправдываются, мы испытываем разочарование и наше
настроение портится.
Некоторые мужчины стараются сохранять ровное и почти стабильное настроение. Это очень
изматывает человека. Я никогда не забуду день, когда впервые осознал, что не могу дать волю своему
настроению. Это осознание стало для меня откровением. По-видимому, мужчина может быть подвержен
влиянию настроения, как простуде. Он лишь должен уметь переносить его, насколько возможно избавив
от его влияния других людей. Но сделать это крайне сложно.
Если мужчина хорошо это осознает и достаточно мудр, чтобы суметь отказаться идти на поводу у
своего настроения или, по крайней мере, какое-то время не обращать на него внимания, он обладает
большим преимуществом. Он не должен превращаться в добычу проникающей из бессознательного
Майи. Иногда настроение подкрадывается к человеку совсем незаметно, лишая его возможности
осознать, что есть что в этом мире. Мир становится серым и однообразным. Ни в коем случае не следует
идти на поводу у своего настроения. Нельзя дать ему себя соблазнить. Не стоит вязнуть в зыбком песке.
Это неверный и обманчивый путь — на него очень легко встать, а встав, мы перестаем владеть
ситуацией и понимать, что с нами происходит.
Если мужчина болен, он гораздо больше подвержен своему настроению. В состоянии болезни он
испытывает недостаток физических сил, а потому более уязвим. Но не следует считать, что он
обязательно превращается в раба своего настроения. Человек может чувствовать себя слабым и
несчастным и при этом не испытывать никакого унижения. Нам не следует приходить в ужас, потакая
своему настроению в состоянии болезни, хотя больному человеку гораздо труднее справиться с плохим
настроением.
Часто внешние обстоятельства, особенно отсутствие женщины, которую мужчина может
использовать в роли козла отпущения, создают для него нелегкую ситуацию, в которой приходится не
обращать внимания на свое настроение. Но по-прежнему на мужчине лежит ответственность за
осознание всего, что с ним происходит, поэтому он ни в коем случае не должен приходить в состояние
одержимости. Человек, обладающий искусством такого самопознания, способен развить в себе сильное
Эго. Мужчина, подверженный своему настроению, становится на какое-то время беспомощным,
превращаясь в ребенка в глазах своей внутренней женщины. Он не желает никакого психологического
осмысления, ибо жаждет лишь одного: чтобы о нем заботились. Исходя из всего сказанного выше,
сильному мужчине следует твердо противостоять влиянию своего настроения, тем самым освобождаясь
от своего детства, то есть от материнского комплекса.
 Далее следует разобраться с понятием «энтузиазм». Между настроением и энтузиазмом существует
очень тонкое, но важное различие. Энтузиазм — прекрасное слово. В переводе с греческого (en-theo-
ism) оно означает "иметь внутри Бога". Это одно из самых возвышенных слов в английском языке. Тот,
кто имеет внутри себя Бога, обладает большими, никогда не иссякающими творческими способностями.
Переполненный собственной анимой мужчина тоже склонен к творчеству, но весьма вероятно, что этот
творческий полет закончится еще до конца дня. Следует обладать мудростью, чтобы видеть различие
между Богом и анимой. Подавляющее большинство мужчин его не видят. Вы можете просто взглянуть на
другого человека, не говоря ни слова, чтобы угадать, потерпит ли он крах в будущем и будет при этом
чувствовать, что с ним обошлись незаконно и несправедливо, или же он несет в себе дар Божий и через
него сам Бог улыбается людям. Мы часто говорим, что человек находится в хорошем настроении. Смех
несет в себе позитивное и творческое начало, если он не вызван настроением. У мужчины есть такой
глубокий уровень психики, на котором рождаются смех и то, что нам кажется счастьем, а в процессе
своего выражения они сохраняют след этого уровня. Если в какой-то момент мужчина оказался под
властью анимы и был соблазнен прекрасной дамой, то его ждет беда!
Это состояние можно заметить, обращая внимание на то, как проявляются личные качества
мужчины. Очень вероятно, что он соблазнен, если он нервозен, напряжен, подчеркнуто аккуратен и
строг. За это он, безусловно, заплатит свою цену. Более того, прежде чем у него пройдет это состояние,
он заставит заплатить ее всех, кто находится в пределах его досягаемости. Если же мужчина в
прекрасной форме и держится легко и непринужденно, это может быть настоящее, реальное счастье,
которое прорывается на поверхность, — и в этом случае мужчина совсем не нуждается в жалости.
Как правило, влиянию настроения подвергаются интеллектуально развитые мужчины. Если на его
состояние не укажет находящаяся рядом женщина, он почувствует его сам. Возможно, где-то на
полдороге он вдруг захочет переосмыслить происходящее и скажет: "Постой, давай еще раз это
обсудим". В подавляющем большинстве случаев так и происходит, если его жена до того не сказала:
"Послушай, дорогой, не кажется ли тебе, что нам стоит еще раз это обдумать?" Ибо иначе, разумеется,
он бы об этом не подумал.
Находясь в обществе колкой женщины, мужчине вдвойне трудно преодолеть свое настроение. Как
правило, ее присутствие может только усугубить ситуацию. Находясь в плохом настроении, мужчина
действительно испытывает сильное напряжение. Он нуждается в реальной помощи: не в колкости
женщины, а в ее поддержке. Вполне возможно, что он не поблагодарит ее вслух за эту помощь, но в
душе будет ей очень благодарен.
Когда женщине приходится иметь дело с мужчиной, находящимся в плохом настроении, она
обычно совершает много ошибок. Как правило, сразу же проявляется ее анимус и заявляет, создавая
напряженную ситуацию: "Посмотри внимательно, это же абсолютная чепуха. С ней пора кончать. Мы
ведь уже по горло сыты нашим самым лучшим в мире рыболовом".
Но такие слова лишь подливают масла в огонь. Затем следует обмен «любезностями» между
анимой и анимусом, и возникает реальная угроза разрыва. Оба оппонента находятся по разные стороны
богини Майи: кто по правую руку, кто по левую, и с уверенностью можно сказать, что сегодняшний день
для них уже потерян.
Однако момент истины заключается в том, что женщина может разрядить ситуацию и спасти
отношения, если, находясь в соответствующем этому состоянии, она захочет это сделать. Став более
женственной по сравнению с овладевшей мужчиной фемининностью, она может снять его напряжение.
Но это чрезвычайно трудная задача. Как правило, автоматическая реакция женщины на происходящее
проявляется в том, что она вынимает меч своего анимуса и начинает рубить сплеча. Но если женщина
сможет в общении с мужчиной сохранять спокойствие и удерживаться от критических замечаний,
воплощая в себе истинную женственность, он сразу выйдет из-под власти своего настроения, едва к
нему вернется достаточно здравомыслия, чтобы оценить всю тонкость и пикантность ситуации. Но такое
поведение потребует от женщины ясного сознания и развитой и зрелой фемининности, появляющихся в
результате многочисленных поединков с драконами, в которых ей приходилось отстаивать свое
внутреннее женское королевство или царство. (Грустно осознавать, как жалко выглядит наше
барахтанье в терминологии при желании найти подходящее выражение для женского варианта слова
«kingdom», ибо соответствующего аналога «queendom» в английском языке просто нет.)
В подобном случае жена может оказать огромную помощь, максимально проявляя свою
фемининность. В этот момент она должна обладать достаточной зрелостью и теми качествами, которые
делают женщину достаточно сильной, чтобы противостоять фальшивой и капризной фемининно-сти,
овладевшей мужчиной. Очень вероятно, что именно эту фемининность мужчина будет на нее
проецировать, абсолютно уверенный в том, что женился на ведьме, которая является единственной
причиной его плохого настроения. Может случиться, что она действительно спровоцировала его
настроение, но, вместо того чтобы сводить с ней счеты, мужчина должен разобраться с женщиной,
находящейся у него внутри.
Природа анимы и анимуса в самой примитивной форме, характерная для психологии многих из нас,
проявляется и оживает в проекции. Поэтому мужчина, подверженный плохому настроению, обычно
заявляет, что его замучила жена. Если его внутренняя женщина находится в ярости, весьма вероятно,
что близкая ему женщина тоже придет в ярость, которую может не осознавать. С другой стороны, если
мужчина находится в ладу со своей внутренней женщиной, у него нет проблем в общении с той, которая
находится с ним рядом.
Женщина гораздо лучше управляет своим настроением. Более того, она даже может применять его
для воздействия на мужчину. Она обладает возможностью «пробовать» каждое настроение по очереди и
смотреть, какое из них лучше подойдет. В зависимости от ситуации в разгаре событий она может
изменить свое настроение. Такая способность управлять своим настроением у мужчины отсутствует;
фактически оно ему почти неподвластно. В "департаменте чувств" свободно ощущают себя многие
женщины и лишь некоторые мужчины. Когда женщина требует от мужчины, чтобы он так же, как она,
умел управлять своим настроением, а у него это не получается, возникает много осложнений. Тогда ей
следует научиться относиться с пониманием к этому различию и дать мужчине какое-то время, чтобы
освоиться в "департаменте чувств", или даже немного помочь ему.
Женщины, которым приходится иметь дело с экзотическим, так называемым идеальным или
образцовым мужчиной, не должны смущаться, когда у него плохое настроение, ибо в этом состоянии он
становится абсолютно беспомощным. Он нуждается в поддержке. Если и существует одно-единственное
правило, которое женщина должна знать, выходя замуж, оно состоит в следующем. Если мужчина
подвержен своему настроению или, попросту говоря, если на него что-то «нашло», женщине на какое-то
время следует воздержаться от любых суждений и критики при условии, что она может это сделать.
Спустя какое-то время, когда муж придет в себя, они смогут вместе обсудить, что с ним случилось. Такую
выдержку женщине проявить очень трудно, но если она вспомнит, что его настроение — это в первую
очередь его проблема, а не ее недостаток, то, как правило, она найдет в себе мудрость переждать какое-
то время до более подходящего момента, когда можно будет понять, в чем именно состоит суть
проблемы.
Мужчине не следует надеяться, что он никогда не будет подвержен своему настроению. Тем не
менее ему следует иметь в виду, что при одержимости своим настроением он не теряет возможности
выйти из этого состояния. Просто сказать себе: "На меня напала моя анима", — это уже частично себя
контролировать. Если же он при этом скажет жене: "У меня плохое настроение. Ты здесь абсолютно ни
при чем. Я хочу немного побыть один", то окажет ей огромную услугу. Такой простой поступок поможет
ему освободиться от своего настроения. Как только мужчина осознает, что одержим собственным
настроением, полдела уже сделано.
Отношения Парсифаля с Бланшфлер могут служить идеальным примером. Бланшфлер для
Парсифаля воплощает идеал прелести и одухотворенности. Между ними не произошло ничего дурного.
Это идеальные отношения с анимой. Поэтому, если вы хотите научиться находить контакт с любопытной
и загадочной внутренней фемининностыо, поучитесь этим отношениям у Парсифаля и Бланшфлер, его
прекрасной дамы. Начиная с этого момента на протяжении всего мифа он служит только ей и все делает
для нее.
В конце жизни Гете сделал изумительное наблюдение: предназначение мужчины — служить
женщине, и тогда она будет служить ему. Разумеется, он имел в виду внутреннюю женщину, музу. Муза
— это олицетворение красоты, духовности и нежности фемининности всей нашей жизни. Прекрасно, что
одна часть нашей сущности служит другой.
Недавно я прочитал груду статей, написанных представителями нового феминизма. Меня очень
покоробило то, что основной общей идеей было требование отказа женщины от своей традиционной
женской роли служения мужчине. По мнению авторов, женщина должна сбросить с себя оковы рабства.
В какой-то степени это действительно необходимо, но, с другой стороны, это может привести к
фатальным последствиям. Мы все должны служить друг другу. Это в идеале. Иначе мы не добьемся
ничего. Ни один человек не может жить без другого человека, его любви, заботы и силы.
Понимая это, Парсифаль установил с Бланш-флер правильные отношения. Он посвятил себя ей; он
лежал с ней рядом: голова к голове, ступня к ступне, но не соблазнял ее, и она не соблазняла его. Он
был предан ей целиком. Он ей служил. Он был к ней близок. Нет никаких запретов, налагаемых на
близость мужчины со своей внутренней фемининностью: чем ближе, тем лучше. Но здесь существует
тонкая грань, и ее нужно всегда ощущать, не допуская никаких соблазнов, или вам никогда не увидеть
Священной Чаши. В этом Парсифаль оказался весьма успешен.

Наша история продолжается

Мы расстались с Парсифалем в замке Бланш-флер вскоре после ее освобождения. Юношу по-
прежнему не покидало ощущение вины перед матерью. Мы помним, как он внезапно оставил мать и
ушел из дому, а та потом долго горевала и умерла с разбитым сердцем.
Интересно отметить, что каждый раз, когда Парсифаль совершает что-то важное, но делает это
преждевременно, он вспоминает о матери. Мальчик должен набраться мужества, для того чтобы более
или менее объективно посмотреть на свою мать, на отца или на ситуацию в семье, даже для того чтобы
написать поздравительные открытки и проявить учтивость. Хотя бы частичное освобождение от
материнского комплекса дает ему шанс установить взрослые отношения с матерью. Но прежде он
должен обрести силу и независимость.
Получив силу от Гурнамонда и Бланшфлер, Парсифаль тотчас вспомнил о матери. Но позже мы
убедимся: если на события начинает влиять материнский комплекс, происходит какая-то неприятность.
Это обстоятельство — величайшее препятствие в развитии мужской психологии. Практически никто из
мужчин не согласен с этим фактом, что означает их полную зависимость от материнского комплекса. Но
по мере возмужания у них появляются шансы интеграции материнского комплекса. В мифе о Чаше
Грааля в каждый момент личностного роста Парсифаль в той или иной мере снова и снова
пересматривает свое отношение к этому комплексу.
Покинув Бланшфлер, Парсифаль целый день путешествовал. Наступила ночь, и он не мог найти
места для ночлега. Оказавшись в самой чаще дремучего леса, он встретил случайного прохожего,
который поведал ему, что во всей округе на расстоянии тридцати миль ему не найти ни одного жилища.
В наступивших сумерках он увидел двух человек, сидевших в лодке. Один из них удил рыбу, другой
сидел на веслах. Рыбак пригласил его переночевать вместе с ними. Он показал Парсифалю дорогу к
месту, где можно найти ночлег, и продолжал ловить рыбу.
Парсифаль отправился в указанном направлении и очутился перед огромным рвом, через который
был перекинут навесной мост. Он едва успел по нему проскакать: мост исчез, как только конское копыто
последний раз коснулось его настила.
Парсифаль оказался в огромном замке. В тот же миг навстречу ему вышли четверо слуг, помогли
спешиться, проводили в покои, освободили от грязной одежды, отвели в баню и облачили в
великолепный новый наряд алого цвета. Затем двое слуг проводили его к рыбаку, которого он увидел в
лодке. Он оказался тем самым Королем-Рыбаком. Король-Рыбак извинился, что не может подняться и
надлежащим образом приветствовать Парсифаля. Оказалось, что собрался весь двор — четыреста
рыцарей вместе со своими дамами. В центре огромного зала был сооружен каменный очаг, хорошо
видный со всех четырех сторон.
Каждому человеку, знакомому с символикой числа четыре, известно, что появление этого числа
свидетельствует о наличии в системе целостности и полноты. Таков замок Грааля. Если бы мы не
догадывались или не знали об этом из других источников, все равно смогли бы установить
символическую целостность замка Грааля по множеству числовых символов, которые встречаются при
описании замка: четверо слуг, четыреста рыцарей и дам, четыре стороны.
Итак, стонущий от боли Король-Рыбак у себя в замке приветствовал Парсифаля. Сначала состоялся
придворный церемониал, затем в зал вошла процессия. Слуги внесли меч, с которого не переставая
капала кровь. Затем вошла дама с кубком в руках — это была та самая Священная Чаша. Другая дама
держала в руках серебряный диксос, который хранился здесь же со времен Тайной Вечери. (В мужской
психологии это самое подходящее место для появления внутренней женщины; именно она может быть
его посредницей в отношении к высшим духовным ценностям внутреннего мира.) В этой церемонии было
еще много всего, но мы упоминаем лишь о том, что больше всего привлекло наше внимание.
Состоялся грандиозный пир. Во главе стола на кушетке полулежал Король-Рыбак. Он не мог даже
прямо сидеть. Каждому гостю в молчании подносили Чашу Грааля, и тот так же молча загадывал
всевозможные яства, которые хотел отведать. Стоило лишь подумать о каком-либо блюде или напитке, и
волшебная Чаша мгновенно превращала эту мысль в реальность. Такой же силой обладал и серебряный
диксос.
Приближался вечер, и Парсифаль все больше изумлялся происходящему. Он не поверил своим
глазам, увидев, как племянница Короля-Рыбака поднесла дяде меч. Король взял меч и надел его на пояс
Парсифаля. Восхищенный таким подарком, тот стоял и не мог вымолвить ни слова.

Замок Грааля
Представьте себе деревенского парня, находящегося в замке во время такого церемониала, под
воздействием чудесной силы Священной Чаши. Парсифаль просто онемел.
Вспомните слова Гурнамонда: едва настоящий рыцарь найдет замок Грааля и войдет в него, ему
следует задать главный вопрос: "Кому служит Чаша Грааля?" Но Парсифаль слишком хорошо усвоил
материнский совет — не задавать вопросов, поэтому он так и не произнес нужного вопроса. Он был
слишком поражен тем, что происходило вокруг, и только наивно изумлялся.
Праздник закончился. Короля-Рыбака на носилках унесли в покои, и все гости и рыцари разошлись
восвояси. Двое слуг проводили Пар-сифаля в спальню, помогли ему раздеться и пожелали спокойной
ночи.
Проснувшись, Парсифаль не нашел вокруг ни души. Он стал стучать в разные двери — никакого
результата. Тогда он спустился во двор замка. Его конь был уже оседлан и готов к путешествию.
Парсифаль громко крикнул в надежде, что хоть кто-то откликнется. В ответ — только эхо. Вокруг не
было ни души. Он вскочил на коня и поскакал из замка через навесной мост. И вновь мост исчез при
последнем прикосновении копыта коня Парсифаля. Замок Грааля исчез из вида. Вокруг был один
дремучий лес.
Здесь мы сделаем паузу и посмотрим, где оказались. Замок Грааля — это место, где собрано все
драгоценное, что несет в себе фемининность, а Чаша Грааля — квинтэссенция всего, что мы называем
фемининностью. Это самый великий, самый возвышенный символ фемининности, ее святая святых.
Именно это воплощение фемининности рыцарь ищет всю свою жизнь. Чаша Грааля дает возможность
мужчине получить все, что он пожелает, прежде чем он успеет это пожелать. Это полное счастье,
ощущение экстаза.
Самый трогательный эпизод в этой части мифа связан с тем, что случайно попавший в замок
Грааля молодой человек — неопытный подросток, который не только этого не заслужил, но и не просил
об этом. Вот почему он не смог воспользоваться представившимся ему случаем. Возможно, каждый
подросток хотя бы один день в своей жизни провел в Замке Грааля, ощущая при этом полный восторг.
Вот два первых предложения из недавно вышедшей книги, которую я получил сегодня: "Все мы в
какой-то момент ощущаем уникальность, трансцендентность и ценность нашего бытия. Эта
трансформация почти всегда происходит в подростковом возрасте". Так оно и есть.
Обычно мужчина вытесняет это событие из памяти, но, покопавшись в своих воспоминаниях, он
обнаружит, что в жизни все-таки был момент, когда, спотыкаясь, он бродил по Замку Грааля.
Обычно это бывает в 15–16 лет, в одно прекрасное утро или в один прекрасный день. Человек
просыпается среди ночи, выходит из дома и бродит при свете луны. Его поведение не имеет прямого
отношения к влюбленности, но очень часто ассоциируется с ней.
Это ощущение переживается в одиночестве. Бывают случаи, когда нечто подобное происходит с
несколькими людьми одновременно, но, как правило, это опыт переживания в уединении. Мне
вспоминается рассказ одного мальчика о том, как в пятнадцатилетнем возрасте, проснувшись в
воскресное утро, он вылез через окно на улицу и отправился встречать восход солнца. Потом, снова
через окно, он вернулся в комнату и заснул, а проснувшись, встал, как ни в чем не бывало, сел
завтракать и при этом вел себя так, словно с ним ничего не случилось. Но те два часа, пока всходило
солнце, он находился в Замке Грааля.
Некоторые люди достаточно мудры, мужественны и честны, чтобы записать то, что с ними
происходило. Поэты называют "золотым миром" такие рассветы в начале сознательной жизни, когда
переживаются красота и состояние экстаза.
В материальном мире Замка Грааля не существует. Это внутренняя реальность, переживание,
присущее духовной сфере. Такое определение мне кажется самым удачным из всех возможных на уровне
сознания. Мальчик проснулся с каким-то новым ощущением прилива энергии, необычайной
восприимчивости, силы и проникновенности. Это был Замок Грааля. Его нельзя описать, в нем нельзя
остаться, и подобное уже никогда не повторится.
Люди часто насмехаются над подростками, переживающими путешествие в Замок Грааля, —
никогда не следует этого делать. Для них это святое. Вряд ли когда-нибудь с ним случится что-либо
более прекрасное, более важное и более значимое для формирования личности.
Но, покинув Замок Грааля, мальчик становится тихим и задумчивым. Он не может думать ни о чем
другом. С тех пор, как он увидел Замок Грааля, у него ни к чему не лежит душа. Даже вытеснив из
сознания свои воспоминания о чудесном замке, он будет чувствовать, как они гложут его изнутри, из
глубины бессознательного.
Существует древняя мудрость, дошедшая до нас из глубины средних веков: человек дважды имеет
возможность пережить Божественное озарение и побывать в "Золотом мире": первый раз — в раннем
подростковом возрасте и второй раз — в 45–50 лет. Спустя годы Парсифаль вернется в замок Грааля и
задаст главный вопрос, которого не задал раньше. Но в первый раз он лишь брел наобум, спотыкаясь и
оглядываясь по сторонам, не сумев сориентироваться в незнакомой для него ситуации. Ни один мальчик,
впервые попав в Замок Грааля, не сможет сразу стать хозяином положения. Он не справляется с
ситуацией, но чувствует это и очень переживает. Для него эта ситуация почти фатальна. Иногда такие
переживания даже губят человека, но чаще всего в дикой и необузданной форме толкают его на поиски
Священной Чаши. На всю жизнь у него остается мотивация (иногда — осознанная, иногда — нет) к
продолжению поисков Замка Грааля, где однажды он испытал настоящее счастье, познал подлинную
радость, совершенную красоту и истинное наслаждение, насколько это вообще возможно. Потеряв все
это, он снова превратился в искателя, назойливого, пытливого нахала, колесящего вдоль и поперек по
всей земле в поисках красоты, которую он однажды увидел, да и то мельком. Духовный голод заставляет
его хвататься за все подряд, и он пытается, не переводя дыхания, делать одно, другое, третье,
занимаясь поисками Священной Чаши. Чаша Грааля дает ее обладателю ощущение целостности и
полного удовлетворения. Если вы переживали что-то подобное, то знаете, как трудно после этого
вернуться к обычной жизни.
 Совершив ошибку, то есть не задав вопроса, о котором ему сказал Гурнамонд, Парсифаль не мог
дольше оставаться в замке Грааля. Он промолчал, следуя совету матери. Его материнский комплекс не
позволил юноше остаться в замке Грааля.
Более того, полный смысл всего, что произошло, оказывается еще более глубоким. В замке Грааля
существовало предание о том, что однажды туда забредет наивный дурачок, задаст роковой для Грааля
вопрос и тем самым прекратит мучения Короля-Рыбака. Каждый обитатель замка, за исключением
Парсифаля, знал это предание и внимательно наблюдал за поведением юноши, который по всем
приметам был тем самым придурковатым простофилей, от которого следовало ожидать исцеляющего
вопроса.
Существующий у мужчины материнский комплекс не позволяет ему в первый раз остаться в Замке
Грааля. Только вырвавшись из материнских объятий и задав в Замке Грааля главный вопрос, он сможет
там остаться.
Можно выделить шесть разновидностей отношения каждого мужчины к фемининности. Все шесть
для него очень значимы, и каждой из них присуще характерное именно для нее благородство. Трудности
начинаются тогда, когда эти разновидности смешиваются между собой. Эти затруднения становятся
самыми серьезными проблемами в жизни мужчины. Ниже я перечислю все шесть составляющих
фемининности, с которыми мужчине так или иначе приходится иметь дело.
Его кровная мать. Это земная женщина, его родная мать во всей ее человеческой уникальности, с
конкретными чертами характера и индивидуальными особенностями.
Его материнский комплекс. Он полностью содержится во внутреннем мире мужчины. В нем
сосредоточено регрессивное стремление снова стать ребенком и по-прежнему зависеть от матери. В
материнском комплексе каждого мужчины можно обнаружить и скрытую надежду на неудачу, и
замаскированное желание потерпеть поражение, и подспудное любопытство, возникающее при виде
смерти или несчастных случаев, и постоянное и настойчивое требование заботы, нежности и внимания.
Этот комплекс поистине отравляет всю психологию мужчины.
Его архетип матери. Если для психологии мужчины материнский комплекс — сущий яд, то архетип
матери — чистое золото. Это проявление в человеке женской части божественного начала,
изливающейся из вселенского рога изобилия. Это бьющая через край и не имеющая границ щедрость,
которой мы пользуемся постоянно. Без этой щедрости материнского архетипа мы не сможем прожить ни
минуты. Для нас он всегда связан с надежностью, опорой и поддержкой
Его прекрасная дама. Это составляющая фемининности психической структуры каждого
мужчины, его внутренний партнер и вдохновительница в течение всей его жизни, самое
очаровательное и самое чистое создание. Для Парсифаля это Бланшфлер, для Дон-Кихота Ламанч-ского
— прекрасная Дульсинея Тобосская, Беатриче — для Данте в "Божественной Комедии"*. Именно она
придает жизни ощущение красоты и смысла. Юнг назвал эту часть мужской психики анимой; именно
анима придает мужчине, да и всей жизни в целом, духовное измерение.
Его жена или подруга. Это женщина из плоти и крови, которая делит с мужчиной жизнь. Она же
является для него близким человеком и надежным партнером. София, Божественная Премудрость,
женская половина Бога, Шикхина — в мистике иудаизма. Как правило, мужчина бывает потрясен, узнав о
том, что Мудрость непосредственно связана с фемининностью. Но, по крайней мере, так утверждают все
мифологические системы.
Этот список можно дополнить примерами из русской классической литературы: для Раскольиикова
это Сонечка Мармеладова, для Нехлюдова — Катюша Маслова, для Чацкого — Софья Фамусова, для
Печорина — княжна Мэри, для Ленского — Ольга, а у Тургенева это вообще целая вереница
«тургеневских» девушек. Подробнее об этом архетипе женского целомудрия можно прочитать в книге:
Qualls-Corbett N. The Sacred Prostitute. Eternal Aspect of the Feminine. Toronto: Inner City Books, 1988
Все без исключения перечисленные выше аспекты фемининности полезны для мужчины, даже
материнский комплекс, с которым ему очень сложно справиться. Для полного восстановления Фаусту
потребовалось войти в контакт со своим материнским комплексом, который унес его во вселенскую
материнскую обитель. К серьезным проблемам может привести лишь смешивание разных аспектов
фемининности, что заставляет людей чувствовать себя несчастными. Человечество всегда чрезвычайно
склонно к тому, чтобы все смешивать, запутывать и принимать одно за другое. Стоит посмотреть на
некоторые примеры такой путаницы, чтобы понять, каких плачевных последствий можно ожидать.
Если мужчина не отличает родную мать от материнского комплекса, то вследствие регрессивной
природы комплекса он будет постоянно осыпать ее упреками: он будет видеть в ней ведьму, которая
хочет его погубить. Ненависть к матери или к женщине, которая ее заменила, вызванная регрессивным
материнским комплексом, — очень характерная для многих молодых людей черта.
Если мужчина смешивает внутренний материнский образ с архетипом матери, он будет видеть в
матери богиню, которая его оберегает, и ожидать от нее защиты, ибо именно такова главная функция
материнского архетипа. Он будет предъявлять чрезмерные, доходящие до смешного претензии к
материнскому аспекту окружающего мира и ожидать безмятежной жизни, не прилагая для этого никаких
собственных усилий*.
Если происходит смешение анимы, то есть прекрасной дамы, с материнским образом, мужчина
постоянно ожидает от своей внутренней женщины материнского отношения.
Очень часто смешиваются супружеский и материнский аспекты. В таком случае вместо ожидания,
что женщина станет ему партнером и товарищем, мужчина предполагает, что жена заменит ему мать.
Тогда она будет слышать его непрерывные требования удовлетворения его потребности в материнской
любви и ласке.
Так как в жизни каждого мужчины влияние Софии не слишком заметно, этот аспект могут увидеть
далеко не все. Если мужчина путает Софию с родной матерью, он наделяет мать божественной
мудростью, которой не может обладать ни одна смертная женщина. "Мама лучше знает" и архетип
Софии — сочетание не из лучших.
Остальные варианты всевозможных смешений и сочетаний я оставляю читателю для
самостоятельного исследования. Они все без исключения неблагоприятны. Но хочется повторить:
негативна не сама по себе фемининность, а смешение ее разных аспектов и уровней ее осознания.
Иначе говоря, он, как ребенок, будет ожнда! ь от окружающих внимания, заботы и одобрения.
(Примеч. пер.)
Если переживания в священном замке слишком сильны для мальчика, они могут лишить его
инициативы делать что-то в будущем. Слоняющиеся вокруг да около юноши иногда могут послужить
примером молодых людей, полуослепших после посещения Замка Грааля.
Для большинства мужчин это воспоминание о пребывании в Замке Грааля настолько сложно,
больно и непостижимо, что они немедленно вытесняет все происходившее с ними и отвечают, что ничего
не помнят. Но вытеснить эти переживания в бессознательное, как, впрочем, и любые другие, — не
значит от них избавиться. Они будут постоянно о себе напоминать, скрываясь за каждым деревом, за
любой дверью, выглядывая из-за спины первого встречного.
Так, задиристое поведение мальчика оборачивается для него переживанием в Замке Грааля. Это
переживание вызывает боль, которую невозможно вытерпеть, но он пытается доказать самому себе, что
достаточно вынослив, и не обращать на нее внимания.
Но жажда обладания Чашей Грааля стоит всех этих переживаний. Ощутив эту жажду внутри, вы
испытываете чрезвычайно острое ощущение. Мужчина, у которого хватит мужества, поймет, о какой
жажде идет речь. Это духовный голод, требующий насыщения. Человек должен что-то добыть, точно не
зная, что именно. Тогда свободный вечер вселяет в молодого человека беспокойство. Он должен что-то
предпринять, иначе просто взорвется.
Многие рекламные агенты очень умело играют на таком мужском голоде. Я не совсем точно
представляю степень осознания ими этого голода, но они очень хорошо его используют. Упомяните
вскользь о Граале — и вы можете продать мужчине почти все.
В какой-то степени этот голод может служить причиной стремления современных молодых людей к
наркотикам, уводящим на волшебный путь возвращения к экстазу Грааля. Наркотики дадут возможность
экстатического переживания, но это порочный путь. Истинный путь не занимает всей жизни, но он очень
долгий. Его нельзя сократить. Опыт Грааля опасен. Как уже упоминалось, избыточный или
несвоевременный опыт может привести к психозу. Навесной мост исчезает слишком быстро, и человек
остается в ловушке.
Очень больно наблюдать за тем, что происходит, но это случается почти с каждым мужчиной: если
он надеется, что его желание исполнится, и чувствует в себе зов Грааля, то готов заплатить любую цену.
Если даже на следующее утро ему суждено умереть, он все равно будет добиваться своего, пытаясь
утолить жажду Грааля. Его поведение иррационально, он почти не признает никаких ограничений.
Многие стремления и желания, возникающие в позднем подростковом возрасте, — отчаянная храбрость,
гонки по трассе со скоростью девяносто миль в час или наркотики, даже если их действие
разрушительно для человека, — вызваны неосознанной жаждой Грааля.
Мальчик почти всегда превратно истолковывает возникшее у него вулканическое извержение
чувств. Вследствие действия бессознательного механизма защиты он переводит свои чувства в
настроение, но при этом причиняет себе больше вреда, чем пользы. Прежде чем решать главную задачу,
он должен решить проблему своего настроения. Многие подростки не могут справиться с такой
проблемой, и это очень мешает их личностному росту. Главный вопрос жизни, связанный с обретением
Чаши Грааля, отходит в сторону, и человек становится жертвой своего настроения. Своим поведением
мальчик напоминает капризного старичка.
В западной культуре существует почти полное согласие между философами и поэтами в отношении
трагизма жизни. Трагедия — очень подходящее определение явления, которое нам приходится
наблюдать. Мужчина, погруженный в проблему Грааля, — это трагический герой. Здесь слово
«трагедия» несет в себе вопрос, на который мы не можем получить ответ или на который вообще нет
ответа. Таков западный мужчина и его отношение к Замку Грааля. С наступлением среднего возраста мы
начинаем испытывать тягу к чему-то недостижимому. В этом трагическая сторона жизни.
Искренний мужчина, если вы поинтересуетесь, как у него идут дела, может ответить вам так, как
однажды честно ответил мне один знакомый: "Да, Роберт, я уткнулся в стенку лбом".
Средний возраст — это время между двумя посещениями Замка Грааля. Мужчина трудится,
выполняет свои обязанности, расплачивается с кредиторами, следит за успеваемостью детей и
добивается в своем деле каких-то успехов. Но при этом он не получает от жизни полного
удовлетворения, ощущая глубоко внутри жгучую потребность оказаться в Замке Грааля.
Давайте параллельно проследим развитие девочки. Она никогда не покидает Замок Грааля. Это
очень характерная черта, отличающая женщину от мужчины. Женщина сохраняет и несет в себе
ценность красоты, тепла, ощущение домашнего очага — всего, что совершенно отсутствует у мужчины. Я
не думаю, что мужчина больше, чем женщина, предрасположен к творчеству. Но его творчество
принимает иную форму. Творческий порыв и импульсивность мужчины обусловлены тем, что он
покидает Замок Грааля. Женщина открывает то, что существует всегда, а мужчина выходит за пределы и
творит что-то новое или, по крайней мере, думает, что творит.
Эйнштейн как-то сказал: "Сейчас я наслаждаюсь одиночеством, которое так тяжело переносил в
молодости". Довлеющее чувство одиночества у мужчины — это его болезненное переживание Грааля.
Действительно, очень тяжело видеть вокруг себя красоту и вдруг оказаться с пустыми руками.
Многие мужчины видят спасение от одиночества в реальной женщине из плоти и крови, пытаясь
превратить конкретную женщину в собственный Грааль. Разумеется, из этого ничего не выходит, так как
в материальном мире, который они хотят заставить отвечать своим внутренним потребностям, Замка
Грааля просто не существует.
Очарование восточных религий заключается в том, что они прямо ставят вопрос о Граале.
Восточные люди не такие прямолинейные, как западные; они никогда так не стремятся попасть в Замок
Грааля и не выходят из него, прилагая для этого такие усилия. Глядя на западного человека, восточный
человек недоумевает: "Какая сила в мире так действует на людей, и какая жажда делает их столь
одержимыми?"
Вот почему восточная философия и соответствующий образ мышления становятся для нас весьма
привлекательными. Но, с моей точки зрения, они не очень эффективны, ибо не могут непосредственно
влиять на жизненную ситуацию. Западный человек не может себе позволить просто «быть», как это
позволяет себе человек восточный. Мы слишком дезинтегрированы, чтобы прямо и сразу войти в эту
религию и философию. Для нас более полезен миф о Граале, так как именно в нем находятся корни
западной психологии.
Разумеется, это несколько упрощенное представление. Теоретически мужчина может в любое
время попасть в Замок Грааля. И совершенно не обязательно, что это произойдет только дважды. На
протяжении всей жизни у мужчины появляются такие моменты, когда он получает некоторую долю
переживаний Грааля. И ему это хорошо помогает.
Если бы человек смог перечислить все, что дает ему возможность испытать подобные
переживания, этот список стал бы для него откровением. Почти всегда эти вещи и обстоятельства не
представляют большого значения: например, то утро, когда хрустящий тост показался необычайно
вкусным; или та суббота, когда, повернув за угол дома, он увидел облака редкой, необыкновенной
формы; или тот день, когда какой-то совершенно незнакомый человек, проходя мимо, сделал ему
комплимент. Почти никогда событие, которое на какой-то момент позволяет человеку еще раз
соприкоснуться с переживанием Грааля, не бывает масштабным и драматическим, чаще оно оказывается
второстепенным и незначительным.
Навесной мост через ров, опоясывающий замок, — намек на природу Замка Грааля. Этого моста нет
в действительности, он представляет собой внутреннюю реальность, внутреннее видение. Это — поэзия,
опыт мистического переживания. Человек, занимающийся поисками Грааля, должен это понимать. Одна
из наиболее серьезных ошибок в таких поисках связана с ожиданием найти в Замке Грааля счастье,
связанное с конкретными предметами, или с реальными обстоятельствами, или с каким-то определенным
местом. Ничего подобного не происходит, ибо Замок Грааля — не заповедная территория.
Многие люди совершают путешествия в места, где в юном возрасте перед ними впервые открылся
Замок Грааля. Часто мужчины возвращаются в места своего детства, наивно полагая, что это место
поможет им вернуть ощущения, пережитые в Замке Грааля!
Такой опыт переживаний возникает на определенном уровне сознания. Он может быть связан с
поэтическим воображением или мистическим видением, но не имеет никакого отношения к тому, что
обычно называется "реальностью".
Исчезновение навесного моста сразу после последнего прикосновения конского копыта —
неброское, но красноречивое напоминание о небезопасности входа в Замок Грааля и выхода из него.
Многие юноши сорвались вниз, пытаясь проникнуть в замок или выбраться из него.
 Не так уж редко у молодого человека встречается ощущение, что он как бы разрывается изнутри.
Следует быть крайне острожным и бережным с мальчиком, проходящим-через опыт переживаний Грааля.
Не дразните его: он не выдержит этого.
Теоретически мужчина может остаться в Замке Грааля и после первого посещения его. Монахи-
бенедиктинцы знают о подобном опыте в своем монастыре. На психологическом языке это означает, что
они помещали в Замок Грааля совсем маленьких мальчиков, почти младенцев, никогда их оттуда не
выпуская. Я не знал ни одного человека, имеющего такой опыт, и не думаю, что для современного
человека он вообще возможен, но вполне вероятно, что когда-то что-либо подобное происходило.
В Индии существует монашеская секта, которая нашла иной способ достичь Замка Грааля. Эти
монахи воспитывают мальчиков в уединении с момента их рождения до шестнадцати лет. В этом
возрасте юноши женятся и, как только у них рождается первый ребенок, возвращаются в монастырь к
прежней уединенной жизни. В таком случае перерыв между первым и последующим пребыванием в
Замке Грааля оказывается не больше года, вместо тридцати, которые отделяют наши посещения замка в
шестнадцать и сорок пять лет. Хочу повториться: такой путь становится возможным для людей, живущих
на уровне простой, средневековой цивилизации, но совершенно неприемлем для нас. (В этой связи сразу
же возникает вопрос: что в таком случае делать с женой и детьми?)
В процессе развития нашей истории очень важно взглянуть, что происходит сфеминин-ностью, а
затем обратить внимание и на маскулинную часть. Некоторые психологи интерпретируют весь миф как
поединок маскулинности, стремящейся к совершению кровопролития, с воскрешающей фемининностью,
который заканчивается заключением перемирия между ними. Это «перемирие» или равновесие
воплощается в образе Короля Грааля.
Мы уже упоминали о мече, с которого постоянно капала кровь. Он символизировал камень,
которым Каин убил Авеля, и копье, которым стражник пронзил подреберье распятого на кресте Христа.
Во все времена тот меч ранил людей и нес им смерть, поэтому с него не прекращала стекать кровь.
Парсифаль разрывается между своей маскулинностью, стремящейся к обладанию мечом, и
фемининной жаждой Грааля. Между этими двумя стремлениями идет непрерывная внутренняя борьба. В
замке Грааля в одном и том же месте находятся и окровавленный меч, и Священная Чаша, что
символизирует сочетание мужской агрессивности и души, ищущей любви и единения. Эти две части
будут сражаться между собой внутри каждого мужчины до тех пор, пока не придут в равновесие.
Меч выполнил свое назначение, послужив святому делу, когда его вытащили из ножен при
распятии. Тогда мечом завладела маскулинность. В страданиях произошло воплощение маскулинности.
Женщине оставалось лишь, заломив руки, смотреть, как мужчина навлекает на себя беду, которая
приведет его к страданию. Ему было предначертано пройти весь этот путь искупления. По мере
осмысления происходящего этот процесс становится короче и не приводит к сильным страданиям. (К
сожалению, в подобных случаях мужчины не могут вести себя осмысленно.) Итак, окровавленный меч —
это меч, применение которого искуплено страданием.
Постоянная тяга к восточным религиям непосредственно связана с поисками Грааля. Азия никогда
не была такой раздробленной, как Западная Европа, поэтому азиат никогда не разделял свой внутренний
мир на светский и духовный, как это трагически случилось с нами. Ни один житель Азии, следующий
духовным традициям, никогда не удаляется от Замка Грааля. Глядя на нас, азиатские мудрецы задают
вопрос: "Что же в этом мире заставляет ваш народ пребывать в состоянии бесконечной суеты и
величайшего голода?"
Кто-то сравнил нас с "арианскими птицами, приготовленными на заклание и ждущими своего часа".
Люди, поглощенные таким стремлением, представляют собой ужасное зрелище. Этого не понимают на
Востоке. Глядя на весь наш символизм, восточные философы задают вопрос: "Почему в вашем
кровопролитии так много крови?" Бремя всех завоеваний, которые знал западный мир, взяла на себя
культура, в том числе и окровавленный меч, ставший одним из ее главных символов. Этот подавляющий
арианский символ завоевания возник в нашей культуре после неудачи в Замке Грааля.
Наша тяга к внешнему миру, который для нас единственно реален, настолько сильна, что
большинству из нас требуется переживание внешней драмы, подпитывающее наш внутренний поиск.
Одно это уже вызывает подозрения, ибо Грааль, всегда находящийся у нас под рукой, обрести гораздо
проще, залечивая раны, чем развивая активную творческую деятельность. Средневековая христианская
мудрость гласит: "Искать Бога — значит ранить Бога". Ее смысл заключается в том, что Бог вездесущ и
любые поиски означают лишь отрицание его вездесущности. Мой друг, хирург, любит повторять: "Ничего
не нужно чинить, пока оно не сломалось". В более широком смысле эти слова можно понимать так: "Не
нужно искать то, что лежит у вас под руками". Но мы — жители Запада, поэтому упорно занимаемся
поисками лишь для того, чтобы понять их бессмысленность и бесперспективность.
Тот же самый мотив присутствует в китайской легенде. Одна рыба услышала, как стоявший на суше
человек рассуждал о чуде, которое называется водой. Его слова очень заинтересовали рыбу, она
собрала всех своих знакомых рыб и объявила им, что отправляется на поиски этого чудесного вещества.
По обычаю она простилась со всеми и отправилась в дальний путь. Прошло много времени, и оставшиеся
рыбы уже было разуверились в том, что увидят свою подругу, как вдруг в один прекрасный день
путешественница вернулась. Она выглядела состарившейся, уставшей и изможденной. Все рыбы,
собравшиеся ее встретить, стали наперебой спрашивать свою приятельницу: "Скажи, наконец, ты нашла
ее? Неужели тебе удалось ее найти?" "Да, — промолвила старая рыба, — мне удалось ее найти, но вы ни
за что не поверите, что именно я нашла". Сказав так, постаревшая, утомленная рыба поплыла прочь.
Существует реальная возможность возвращения в Замок Грааля. Можно провести некую параллель
между Христом и Королем-Рыбаком. Оба образа имеют много общего, но есть и одно существенное
различие: мудрый Христос умел правильно поставить вопрос. Однако ему все равно пришлось пройти
через все испытания. Придя в двенадцатилетнем возрасте в храм и оставшись там среди своих
соотечественников, Христос впервые вошел в Замок Грааля. Там он соприкоснулся с чем-то очень
значимым — своей человечностью и силой. Тогда он не был серьезно ранен, ибо многое понял. Позже
это состояние к нему вернулось и полностью поглотило его. Для нас такое развитие личности — идеал,
которому можно пытаться следовать. Лично я испытываю особое пристрастие к мифу XII века о Чаше
Грааля из-за меньшего масштаба событий. Он приземленнее и человечнее. Я могу непосредственно с
ним идентифицироваться.

Годы бесплодных скитаний

Вернемся к Парсифалю. Он покинул замок Грааля, и навесной мост за ним исчез, как только копыто
коня Парсифаля последний раз коснулось его поверхности.
На пути ему встретилась женщина, полная скорби, сидевшая около тела своего возлюбленного
рыцаря, убитого из ревности разъяренным рыцарем дамы из шатра. Возмущенный посещением
Парсифаля, ее рыцарь в бешенстве выскочил из шатра и убил первого встречного, которым и оказался
этот несчастный. Получилось, что смерть убитого рыцаря целиком лежит на совести Парсифаля, в чем
его сразу обвинила скорбящая дама.
Она спросила, где он был все это время. Тот ответил, что находился неподалеку, в одном замке.
Она удивилась: на протяжении тридцати миль нет ни одного замка. Когда он описал ей замок, она сразу
воскликнула: "Так это был замок Грааля!"
Она рассказала ему о чудесном замке, в сердцах укоряя его за то, что он не задал вопроса,
который обязательно следовало задать. Замок Грааля не освободился от тяготеющего над ним
проклятия, а Король-Рыбак по-прежнему продолжает страдать от боли. Все это, по ее мнению, лежит на
совести Парсифаля. Она перечислила его грехи, заявив, что рыцарей по-прежнему будут убивать,
женщины будут тосковать в одиночестве, земля — пустовать, Король-Рыбак — страдать, дети — терять
родителей, и во всем этом виноват Парси-фаль, потому что он не задал главного вопроса.
Она поинтересовалась у Парсифаля, кто он такой. До этого его имя в мифе не упоминалось. Он
выпалил, что его зовут Парсифаль. До тех пор, пока Парсифаль не попал в замок Грааля, у него не было
представления о том, кто он такой. Он не имел ощущения личностной идентичности, но после
пребывания в замке Грааля это ощущение у него появилось.
Парсифаль продолжал свой путь. Спустя какое-то время он добрался до шатра, где впервые
повстречался с прекрасной дамой. Она сидела на ковре и горевала. После визита Парсифаля ее рыцарь
перестал ее боготворить. Дама стала умолять Парсифаля как можно скорее уйти, испуганная тем, что,
застав его в шатре, рыцарь на этот раз точно его убьет. Она, в свою очередь, тоже стала его укорять за
молчание в замке Грааля. Как только рыцарь прекрасной дамы вернулся в шатер, Парсифаль вызвал его
на поединок и, победив, отправил ко двору короля Артура. (В этом мифе ко двору короля Артура
направляется бесконечная вереница побежденных Парси-фалем рыцарей. Очень важно заметить, что
невроз не прекращается до тех пор, пока мы в себе что-то не преодолеем.) В слезах прекрасная дама
поведала Парсифалю, что полученный в замке Грааля меч сломается в первом же бою и станет ни на что
не годен. Объяснив, что обновить его может только тот кузнец, который его ковал, она добавила: "Если
кузнец перекует этот меч, он уже никогда не сломается".
Таков путь, который проходит каждый мальчик. Маскулинность, которую он проявляет сначала,
переходит к нему от отца. Она его подведет сразу же, как только он попытается ее продемонстрировать.
Желая походить на мужчину, он пытается поступать, как отец, но из этого получается только жалкая
имитация. Чтобы восстановить маскулинность, возникает необходимость в другом отце — духовном или
крестном. Тогда все встает на свои места: маскулинность будет постоянно ему сопутствовать и служить
опорой всю оставшуюся жизнь.
В это время при дворе короля Артура собралось такое количество рыцарей, побежденных
Парсифалем, что в замке возник переполох; у всех на устах было имя героя, который до сей поры
оставался неизвестным. Все с нетерпением ожидали приезда Парсифаля к королю Артуру, желая
устроить в его честь пир. Но никто не имел ни малейшего понятия, где именно находился герой. Поэтому
сам Артур отправился на его поиски. Он поклялся не спать две ночи подряд в одной постели, пока не
найдет величайшего героя и самого знаменитого рыцаря всех времен. Что касается Парсифаля, тот
остановился совсем неподалеку от замка, но Артур об этом даже не догадывался.
 Затем происходят весьма любопытные события, пожалуй, самые удивительные во всем мифе.
Высоко в небе, прямо над замком, сокол напал на трех гусей и одного из них ранил. На белый снег упали
три капли крови. Увидев это, Парси-фаль сразу вспомнил о Бланшфлер, о которой он к тому времени
совсем забыл. Парсифаль постоянно и очень быстро забывал о тех, кто исчезал из его поля зрения.
Сколько подростков испытывают внезапное озарение, возвращаясь домой: "Боже мой, я обо всем забыл!
Я почему-то отвлекся и совершенно выпустил это из вида!"
На снег упали всего три капли крови, а Парсифаль, вспомнив свою прекрасную даму и свою
влюбленность в нее, впал в любовный транс. Он сидел, не шелохнувшись, глядя на алую кровь на белом
снегу. В этот момент к нему подъехали два воина короля Артура. Узнав его, они попытались убедить его
вернуться в замок короля
Артура. Не выходя из любовного оцепенения, обладавший огромной силой Парсифаль скинул с
коня сначала одного из них, а затем и другого. При падении второй воин сломал себе руку. Им оказался
тот самый придворный, который обидел девушку, не смеявшуюся шесть лет. Помните, в тот момент,
когда она засмеялась, один из придворных ее ударил, а Парсифаля толкнул в огонь? Юноша поклялся
ему отомстить. Неожиданно в мифе начинают сходиться концы с концами. Честь дамы восстановлена!
Прошло время, и появился третий рыцарь по имени Гавейн. Он весьма деликатно и вежливо
предложил Парсифалю вернуться вместе с ним в замок короля Артура. Тот согласился.
Другая версия этого любопытного фрагмента мифа состоит в том, что капли крови исчезли из вида,
как только взошло солнце и растопило снег. Тогда Парсифаль осознал, что снова готов действовать, и
направился ко двору короля Артура.
Перед нами довольно странный фрагмент, в котором смешалось все: Бланшфлер, три капли крови
и внезапный выход Парсифаля из оцепенения. Если бы солнце не растопило снег и капли крови не
исчезли, Парсифаль, наверное, по-прежнему бездействовал бы.
В мифологии и сновидениях очень информативны числа. Вы помните, сколько раз встречается в
замке Грааля число четыре? На символическом языке нам сообщается, что замок Грааля — это место,
имеющее четверичную природу, где существует целостность. Число четыре символизирует полноту,
умиротворение, стабильность, вечность.
Число три, наоборот, является символом настойчивого стремления, неполноты, беспокойства и
страстного желания. По-моему, можно усмотреть некую игру полноты в переживании Грааля и
отсутствия этой полноты в скоротечных неземных отношениях Парсифаля с Бланшфлер. Оба
переживания очень ценны, но мне кажется, что отношения с Бланшфлер несут в себе хотя и сильные, но
все же односторонние переживания, тогда как переживанию Грааля присущи целостность и полнота.
Когда единичность противопоставляется троичности, например, сражение одного противника с
тремя, закон полноты требует либо дополнить три до четырех, либо сократить до единицы. Таковы
возможные варианты развития существующей структуры. Парсифаль не может вернуться в замок Грааля,
ибо нельзя просто так перейти от символизма числа три к символизму числа четыре. Все, что он в
состоянии сделать, чтобы продолжать действовать, это свести числовой символ к единице.
Когда единичный символ не в состоянии разрешить возникшее противоречие, для успешного
развития следует несколько ограничить его рациональный смысл. Если по мере приближения к
следующему символическому числу возникает определенный прогресс, нет ничего лучше. Но если этого
не происходит, символическое содержание несколько регрессирует, чтобы на какое-то время
сохраниться, а затем продолжать свое развитие.
Два — это «плохо», ибо дуализм лишен перспективы. Один и четыре — «хорошие» символы. Два и
три символизируют затруднения, нестабильность и неполноту, этапы, через которые человек должен
пройти. С одной стороны, они абсолютно необходимы, с другой — нельзя слишком долго на них
задерживаться. Парсифалю, не соответствовавшему четверичности замка Грааля, теперь следовало
примириться с троичностью жизни здесь-и-теперь. Его любовь, его рыцарские идеалы, его служба при
дворе короля Артура — все эти обстоятельства, имеющие отношение к жизни здесь-и-теперь, полностью
подчинили его себе. Никто не мог повернуть его на путь, ведущий к замку Грааля, до тех пор, пока он не
пройдет земной путь, предназначенный ему судьбой.
Когда в жизни доминирует троичность, наступают тяжелые времена; тогда три либо должно
уменьшиться до единицы, либо увеличиться до четырех. Троичность или ее символ, который
воспроизводится сознанием, невозможно выдержать очень долго из-за крайнего напряжения
потребностей, не находящих удовлетворения. Если человека раздирают противоречия, которые
парализуют его деятельность, ему следует либо сделать прорыв вперед и, испытав просветляющее
воздействие инсайта, достичь четверично-сти, либо, наоборот, ограничить свое сознание, чтобы просто
выжить.
Можно попробовать приложить этот числовой символизм к христианскому учению о Святой Троице.
Это непростой вопрос, и здесь я бы не стал заходить слишком далеко. Однако взгляд на троичность
мужской природы и Божественного воплощения мне кажется неполным. Для достижения целостности и
стабильности троичному символу воплощения Бога необходимо превратиться в четверичный.
Существовавшая во все времена троичная символика содержала в себе некий внутренний конфликт или
даже конфронтацию, поэтому какое-то время спустя в ней что-то утратилось. Отвергнутая часть позже
появилась в образе дьявола. Можно указать на определенную закономерность: если в духовной жизни
нами отвергается нечто составляющее духовную целостность, это отвержение оборачивается против нас.
Юнг отстаивал эту точку зрения, полагая, что из христианской Троицы исключена темная, фемининная
часть жизни. Нечего удивляться ее возвращению в образе хтонического дьявола, который стремится к
тому, чтобы получить над нами власть.
Мы живем в эпоху перехода человеческого сознания от приоритета символизма троичности к
приоритету символизмачетверичности. Возможно, в этом заключается одна из наиболее глубоких причин
хаоса, в котором пребывает современный мир. Наши современники, ничего незнающие о числовой
символике, часто видят сны, в которых число три превращается в четыре. Это может свидетельствовать
о происходящей эволюции сознания. Можно предположить, что существует некоторое смещение от
строгой, абсолютно маскулинной концепции конечной реальности и троичности Бога к концепции
символизма четверичности, который включает в себя элемент фемининности наряду с многими другими,
не нашедшими места в идее стремления к совершенству.
Может показаться, что в настоящее время Божий промысел состоит в том, чтобы заменить образ
абсолютного совершенства образом полноты и целостности. Подразумевая идеальную чистоту,
совершенство исключает наличие недостатков, темных пятен или неясностей. Целостность включает в
себя даже темноту, но соединяет и сочетает в себе темные и светлые элементы. Самый общий смысл
христианства состоит в страстном стремлении к добру и совершенству, целостности и полноте.
Стремление к целостности — прекрасное желание, постоянно приводящее нас к парадоксу. У меня нет
полной уверенности в том, что сейчас человечество может непосредственно реализовать это желание,
но есть вера в то, что рано или поздно это произойдет.
Юнг был абсолютно прав, отмечая, что в догмате 1950 о телесном вознесении Девы Марии на
небеса, по существу, содержится положение о четверичности. Сегодня Дева Мария не только духовно, но
и телесно обитает в Царствии Небесном. В буквальном понимании это абсолютная бессмыслица, но
психологический смысл включения неземной женственной сущности в Божественную Троицу очень
важен. С этого момента Бог уже не триединая сущность, состоящая только из мужских элементов, ибо к
ним добавлен четвертый, фемининный элемент. Будучи осмысленной позже, фемининность оказалась
вполне подходящей для пребывания в Царствии Небесном вместе с Богом. Юнг ликовал, узнав о
существовании догмы о телесном вознесении Девы Марии на небеса. Но это было и прошло, в основном
забыто и вряд ли кем-то замечено. Однако свидетели этого неординарного события давали церкви
какую-то надежду. К Троице добавилась фемининность, последний элемент четверичной системы. Если
мы увидим в этом некую закономерность и обратим на нее внимание, то обретем надежду на будущее.
Как только четвертый элемент придал системе значение и смысл, в ней исчезла внутренняя
враждебность. Враждебность появляется лишь при исключении четвертого элемента. Тогда, стремясь
оказаться на своем месте, он начинает ломиться в дверь и, совершенно естественно, кажется нам
дьяволом. Дьявольские черты мы придаем только тем элементам, которые исключаем. В этом суть
основного закона: то, что отвергается человеческой психикой, становится ей враждебным. Понимая это,
человек понимает и то, как справиться с такой динамикой.
Что же касается мужчины, для него зло часто сосредоточено в феминишюсти. Лишенная внимания
фемининность нередко превращается в ведьму. В средние века много темного и таинственного в
отвергаемом содержании психики относилось к ее фемининной части, что и привело к так называемой
"охоте на ведьм". На кострах инквизиции в Европе сгорело более четырех миллионов женщин. Это
объясняется тем, что темный фемининный элемент люди воспринимали крайне негативно. Сейчас же мы,
затаив дыхание, следим за тем, как этот, по-видимому, опасный элемент может быть включен в общую
организацию психики. Этого нельзя делать необдуманно, ибо присоединение отвергнутой ранее части —
весьма непростая и даже опасная операция. Если человек долго враждовал с волком, он не может в один
прекрасный день отворить перед ним дверь и сказать: "Ну, давай, заходи".

Ужасная карга
В сопровождении почетного эскорта Парсифаль с триумфом прибыл ко двору короля Артура. Его
приняли как героя, самого великого рыцаря всех времен. Три дня продолжался праздник, устроенный в
его честь со всеми подобающими церемониями. О такой славе можно было только мечтать. Быть
триумфатором двора короля Артура — самое заветное желание любого рыцаря. С этого момента
Парсифаль стал верховным главнокомандующим при дворе короля Артура. Вдруг во двор замка на
старом, дряхлом, хромавшем на все четыре ноги муле въехала омерзительная тварь. Ее черные волосы
были растрепаны, а руки и ногти были цвета ржавого железа. Полузакрытые маленькие глазки
напоминали крысиные, нос походил на обезьяний или кошачий, обросшие бородой губы — точь-в-точь,
как у осла или буйвола, на груди — горб, а плечи и бедра были похожи на древесные корни. Никто при
дворе короля Артура никогда не видел ничего подобного.
 Отвратительная карга въехала на муле прямо во двор замка, без устали перечисляя все грехи
Парсифаля. От нее веяло ледяным холодом. Она пересказала во всех подробностях его неудачу в замке
Грааля, объяснила ее причину и долго причитала, что Парсифаль несет ответственность за убитых
рыцарей, плачущих женщин, пустынные поля, осиротевших детей, кричала об обязательствах перед
королем и заключила, что во всем этом виноват только один Парсифаль. Подняв руку и указав пальцем
на Парсифаля, она произнесла: "Это все из-за тебя".
Это была ужасная, омерзительная женщина. Как правило, такое случается с мужчиной на самой
вершине карьеры, в момент максимального успеха. Только-только его назначили президентом
корпорации, выбрали действительным членом академии, он только что заработал свой первый миллион
или достиг какой-то иной вершины, но не проходит и трех дней, как эта карга уже тут как тут.
Конечно же, это омерзительное и мрачное существо — не что иное, как анима. Есть определенная
связь между количеством любовных связей, существующих у мужчины в реальном мире, и характером
его анимы. Часто это соотношение обратное. Имея многочисленные успехи на любовном фронте,
мужчина оказывается не в ладах со своей анимой.
Для этого состояния существует специальный термин "регрессивная меланхолия". Этому термину я
предпочитаю образ злой карги. На мой взгляд, он гораздо более информативен. Все происходящее имеет
скрытую цель, и в этот момент мужчина может многому научиться. По существу, он просто должен
научиться, если захочет избавиться от депрессии.
Между внешним успехом в жизни мужчины и силой и властью ужасной карги существует
удивительная связь. Чем выше значимость и социальный статус мужчины, тем больше у него поводов
для страданий и тем больше поступков кажутся ему унизительными: создается такое впечатление, что
его общественная репутация и социальный престиж определяют масштаб неудач и степень его
несостоятельности, о чем гнусная тварь прекрасно осведомлена. Хорошо было бы поверить в то, что
успех — лучшая защита от ощущения бессмысленности жизни, но это не так. Успешным можно назвать
именно такого человека, который способен ставить под сомнение свое предназначение и задавать
вопросы относительно смысла жизни, на которые никогда нет ответа. Потребность в постановке перед
собой таких вопросов, которую в средневековой теологии чаще всего связывали с "душевным мраком",
имеет жуткую особенность появляться в два-три часа ночи. Мужчина, который ни с того ни с сего
вскакивает с постели в два часа ночи, пребывает в состоянии "душевного мрака". В этом состоянии он
представляет собой жуткое зрелище.
Такова эта разрушительная сила, живущая в мужчине среднего возраста. Неизвестно откуда
появляется «спаситель» и начинает нашептывать: "Что толку ходить на работу? Что это изменит? Что в
этом хорошего? Какой в этом смысл?" Жена с ним распростилась, устав служить живым воплощением его
анимы. Дети стали «трудными» или ушли из дома. Новая яхта уже не привлекает его так сильно, как во
время ее покупки. Последний отпуск оказался не так хорош, не оправдав возлагавшихся на него надежд.
Оказалось, что он просто "уткнулся в стенку лбом". Все эти неудачи — проделки нашей старой знакомой,
злой карги.
В такой период мужчина чувствует снижение жизненного тонуса, и тогда от него можно услышать
лишь неопределенные смутные жалобы. Его желудок становится самым подходящим органом для атак
зловещей карги. В это время вполне вероятно появление новой любовницы. По-моему, "роковые сорок"
— очень точный термин для этого периода жизни. Когда ведьма появляется у ваших ворот, возникает
фатальная необходимость ее выгнать и найти новую прекрасную даму.
У мужчины, находящегося в таком состоянии, появляется потребность в том, чтобы найти новую
прекрасную даму, способную отстоять его в поединке с омерзительной каргой. Но пока он не отыщет
пути к примирению с мрачным теневым элементом, ни прежняя, ни новая дама, какими бы прекрасными
они ни были, в столь трудную минуту ничем не смогут ему помочь.
Женщину можно считать гениальной, если она может оставаться спокойной, когда наступают
тяжелые времена для близкого ей мужчины. Такое поведение защищает ее от проекции зловещей карги,
которую мужчина будет только рад на нее возложить. Слегка отстраненное спокойствие, когда
поведение человека "не принимается близко к сердцу", — самый ценный подарок мужчине, на который в
это время способна женщина.
В нашу эпоху транквилизаторов существует общее мнение, что следует изо всех сил избегать этой
гнусной твари или, по крайней мере, считать ее болезнью, которую необходимо как-то лечить.
Избавиться от ее мрачного присутствия — значит лишить себя шанса эволюционного развития, который
она всегда несет в себе.
Таковы отношения Парсифаля с отвратительной каргой. Весь королевский двор оторопел от
происходящего. Ее обвинения никто не пытался оспорить, никто не возразил ни слова, ибо все сказанное
оказалось чистейшей правдой.
Разделавшись с Парсифалем, ведьма принялась раздавать задания и поручения 466 рыцарям,
находившимся при дворе короля Артура. (Точные числа в мифе часто проясняют положение вещей, а
иногда в той же мере его запутывают. Я не имею понятия о том, какое отношение к чему-либо имеет
число 466. Но эти 466 рыцарей остаются как послание бессознательного, даже если на сознательном
уровне мы не усматриваем никакой связи.) Один рыцарь должен был снять осаду с замка, другой —
покончить с ужасным драконом в соседней стране. Все получили персональные поручения и отправились
их выполнять.
Каждый рыцарь остался наедине с самим собой. В этот момент закончилась общая активность.
Наступило время индивидуальных испытаний. Рыцарям запрещалось брать с собой жен и прекрасных
дам. Им следовало выполнять порученное задание в одиночку.
Возможно, изменение главной установки является единственной приемлемой реакцией на
отчаяние, порождаемое появлением мерзкой карги. Когда мужчина осознает, что он уникален и одинок в
своих поисках, он вырвется из-под власти злющей ведьмы. Любое психологическое страдание (или
счастье, если понимать его в широком смысле) — явление относительное. Если человек принимает
одиночество, на которое его обрекает странствие, у него уже нет никаких возможностей для сравнения:
он живет в экзистенциальном мире, где вещи просто существуют. В этом мире нет ни счастья, ни
несчастья в обычном понимании этих слов, в нем человек может пребывать в единственном состоянии,
которое правильнее всего было бы назвать Экстазом. Мы чувствуем горечь во рту, принимая подарок
злой карги, но, к сожалению, нет никого другого, чтобы передать нам этот дар. Возможно, эта мудрость
была известна жившему в средние века автору изречения: "Страдание — ближайший путь к
преображению".
Отдав должное злой карге и получив от нее новый взгляд на смысл своих поисков, во второй
половине жизни вы можете оказаться в заветной гавани.
Возможно, наша культура станет осознавать эту часть мифа, когда достаточное число людей,
подчиняясь приказу зловещей ведьмы, разбредется поодиночке в разные стороны, пройдет свои
индивидуальные испытания и завершит путь в Замке Грааля. Но я не думаю, что эту проблему когда-
нибудь удастся решить коллективно. Хорошо это или плохо, но каждый из нас — личность, и у каждого
свой, индивидуальный путь. Вот почему столь неэффективны социальные движения, в которых
принимают участие большие массы людей. Я могу лишь сожалеть об этом, ибо наш путь становится не
легче, а, наоборот, намного сложнее, но такова реальность.
Злая карга во второй раз отправила Парсифаля на поиски замка Грааля. Парсифаль дал священную
клятву, что не будет дважды ночевать в одной постели до тех пор, пока не окажется в замке.
Итак, можно понять, как поступать при появлении зловещей карги. Она может оказаться очень
полезной. Не следует принимать транквилизаторы и гнать ее прочь, не стоит устранять ее при помощи
другой прекрасной дамы, не нужно пытаться ее переспорить. Когда к 40-50-летнему мужчине врывается
омерзительная тварь со справедливыми обвинениями, достающими до самого нутра, ему не стоит даже
пытаться от них увиливать. Желание освободиться от обвинений ужасной женщины вполне естественно,
но нив коем случае не следует этого делать. Необходимо с ней поладить. Лучше просто принять как
должное все обвинения, которые она будет вам предъявлять, сидя на своем муле, пока они не иссякнут.
Их нужно вытерпеть, ибо, окончив свою долгую речь, она вновь отправит вас на поиски. В этом и
состоит ее назначение.
В это время реальная женщина, находящаяся рядом с мужчиной, должна оставаться очень
спокойной. Во-первых, чтобы избежать тяжелой ноши проекции ведьмы, которой готов наградить ее
мужчина. Во-вторых, чтобы мужчина мог сам нести свое бремя и получить опыт глубинных
опустошающих переживаний. Если он сможет довериться карге, та скажет ему, что надо делать. Она
обязательно прикажет ему продолжать поиски.
Итак, все рыцари короля Артура, сохраняя целомудрие, отправились выполнять задания. Я еще раз
хочу напомнить, что здесь не идет речь о реальной женщине из плоти и крови. Имеются в виду
целомудренные отношения с внутренней женщиной, которую легче всего идентифицировать с
чувственной стороной человека или, не дай бог, с его настроением.
Рыцари приняли к сведению правило, что они не должны ни соблазнять, ни соблазняться, если
хотят увидеть Грааль. И все, за исключением Парсифаля (и Галахада в английской версии легенды), не
смогли ему следовать. Из одиннадцати тысяч строк поэмы многие посвящены разным рыцарям, их
славным делам и в конечном счете невозможности устоять перед искушением и соблазном.
Сплошь и рядом люди уступают соблазну. Это означает, что многие, даже очень многие части
личности мужчины проходят через испытания, но в конце концов подчиняются власти анимы. Многие
части личности попадают под власть настроения, оказываются в ловушках или вовлекаются в
противоречия анимы. Но главная часть личности мужчины — Парсифаль — может запомнить, понять и
пройти весь путь до конца, чтобы вновь оказаться в Замке Грааля.

Долгий поиск
Парсифаль прошел через множество испытаний. В одних версиях мифа сообщается, что он
путешествовал пять лет, в других — целых двадцать лет. За это время он испытал множество
приключений, пережил много горечи, избавился от разных иллюзий и становился все тверже и тверже,
все более отдаляясь от Бланшфлер — своего фемининного сознания. Он забыл, зачем ему понадобился
меч. Парсифаль по-прежнему побеждал всех встречавшихся ему рыцарей, но для сражений было все
меньше причин, и от побед он получал все меньше наслаждения. Эти годы для мужчины среднего
возраста можно назвать «пустыми». В это время он все меньше и меньше понимает, что делает, и даже
если и отвечает на вопрос о смысле жизни, то делает это весьма уклончиво.
Однажды ему встретились несколько медленно бредущих странников. Они спросили его: "Что за
нужда заставляет тебя скакать во весь опор вооруженным в Страстную пятницу, в день смерти Господа
нашего Иисуса Христа?" "А что, — переспросил их Парсифаль, — разве сегодня Страстная пятница?"
"Пойдем с нами, — сказали странники, — в лес к отшельнику, чтобы исповедаться и приготовиться к
Светлому Воскресению". Парсифаль сразу очнулся от своей мечтательности и скорее по инерции, чем по
вдохновению последовал за странниками к лесному отшельнику.

ВНУТРЕННИЙ ОТШЕЛЬНИК
И тут на Парсифаля нахлынули воспоминания. Парсифаль задумался, воскрешая в памяти то, что
рассказывала ему о церкви мать. Он вспомнил о Бланшфлер, о замке Грааля и погрузился в ностальгию,
терзаясь угрызениями совести. Парсифаль спросил у странников, куда они направляются, и услышал в
ответ: "К отшельнику для покаяния". Он отправился с ними.
Наконец, они добрались до хижины отшельника, который оказался родным дядей Парсифаля,
братом его отца, ставшим монахом.
Отшельник — это интровертированная часть унаследованной нами маскулинности. Если вся
маскулинная деятельность экстравертирована, пять или двадцать лет активности проходят без особой
пользы. Наконец, человек утверждается в том, что из-за возникшего противоречия он не способен
двигаться по намеченному пути. Он убеждается, что ни второй миллион, ни вторая жена, ни новое
занятие не могут решить его проблему. Тогда он поворачивается к своему интро-вертированному
отшельнику, живущему в маленькой хижине в дремучем лесу. Именно здесь он находит необходимый
запас силы и энергии.
В это время мужчине следует на шесть недель оставить работу и отправиться на поиски
внутреннего отшельника — значительной доли интровертированной энергии. Найденные внутренние
ресурсы создадут ему необходимую перспективу на следующий этап жизни. Очень часто люди делают
такую паузу против своей воли, попадая в больницу и обрекая себя на полную бездеятельность. Так или
иначе они оставляют работу, но делают это не добровольно, а вынужденно. Это очень жесткий выход из
положения, но он может оказаться единственно верным в том случае, если мужчина не осознает
потребности в интроверсии, принимая решения только на сознательном уровне. Но результат
оказывается одним и тем же: энергичный мужчина прекращает активную деятельность и на время
уходит в себя.
Кроме того, отшельник может олицетворять иной путь развития, отличающийся от пути Красного
Рыцаря. Как правило, проходя через поединок с Красным Рыцарем, мальчик набирается силы,
отправляется в странствие и получает в руки меч. Но есть и другой путь. Очень немногие подростки,
спокойные интроверты, идут по пути отшельника. Такой путь тоже вполне закономерен, его легко
распознать, так как здесь не возникает переживаний и противоборства с Красным Рыцарем. Юноша не
ставит перед собой цели получить лавровый венок победителя, не стремится к вершине, к первенству в
обществе или сообществе. Символически это означает, что он поселился в уединении и покое в хижине
среди дремучего леса. Это особый путь.
Выбрав путь отшельника, мужчина меньше разрывается между противоположными полюсами. Он
не теряет Замок Грааля так безысходно и трагично, как это произошло с Парсифалем. Не так уж редко у
отцов — Красных Рыцарей по своей природе — вырастают отшельники-сыновья, но этот путь
продолжают лишь очень немногие. Если у вас такой сын, не толкайте его на путь Красного Рыцаря. У
него своя судьба.
Разумеется, здесь есть множество упрощений. Каждый из нас в жизни следует в двух
направлениях. Какая-то часть личности мужчины идет по пути отшельника. Это заметно, когда мужчина
может бесцельно бродить полдня в одиночестве. В каждом из нас живет отшельник, и мы с ним
идентифицируемся при необходимости что-то быстро осознать. Поэтому не будет большой ошибкой
сказать, что в каждом мужчине содержатся обе части. Чтобы их сочетать, требуется особая мудрость.
Мы расстаемся с Парсифалем в хижине отшельника. Несмотря на то что рыцарь не сказал ни слова,
отшельник перечислил все его грехи, которых оказалось предостаточно. Наверное, они были очевидны.
Отшельник объяснил Пар-сифалю, что все случившееся с ним произошло не случайно, а именно потому,
что он следовал наставлениям матери. Он сказал все это в мягкой и дружелюбной форме, не
выговаривая и не читая нотаций.
До сих пор Парсифаль не нашел в себе должного отношения к матери. До сих пор он послушно
следовал ее советам. В этом проявляется неизменная черта материнского комплекса, которая может
привести к большим последствиям, но незначительным результатам.
 Теперь стало ясно, что освободить от проклятия замок Грааля Парсифалю помешал материнский
комплекс. Отшельник отпустил Парсифалю грехи и наказал ему немедленно отправляться на поиски
замка Грааля. Мы можем убедиться в том, что Парсифаль оказался готов вернуться в замок. На этом
великое французское произведение заканчивается. Некоторые исследователи считают, что автор умер,
не успев его закончить, и часть рукописи оказалась утерянной. Я больше склоняюсь к тому, что это и
есть конец легенды. Автору больше нечего нам сказать. Многие другие версии легенды заканчиваются
именно там, где мы сейчас оказались.
Этот миф вполне современен. До сих пор он не имеет конца. Мы по-прежнему несем его в себе.
Даже без рассуждений о замках и прекрасных дамах этот миф найдет завершение в нашей жизни. Он
привел нас к той самой точке, где сейчас находится наш современник. Мужская часть населения
«остановилась» в своем внутреннем росте там, где закончилась французская поэма. Так что, если вы
отправились на поиски чего-то очень важного в жизни, следуйте мифу о Священной Чаше с того самого
момента, когда он оборвался у вас внутри.

ВТОРОЕ ПОСЕЩЕНИЕ ЗАМКА ГРААЛЯ

После Кретьена де Труа многие другие авторы пытались закончить эту легенду. Ни одна попытка
не оказалась ни удовлетворительной, ни убедительной. Может быть, причина тому — отсутствие
значительного прогресса в нашей психологии со времен Кретьена де Труа. Вместе с тем имеет смысл
посмотреть эти варианты, ибо они могут быть весьма поучительными для нас.
В соответствии с некоторыми версиями мифа Парсифаль сразу добрался до замка Грааля. Он все
увидел и все понял. Имея представление о существовании Замка Грааля и обладая достаточной
скромностью и мужеством, мужчина очень скоро окажется на пути, который ведет в замок. Чтобы в него
войти, не требуется проливать кровь. Если он будет искать Замок Грааля с открытым сердцем, то
непременно его найдет. Замок Грааля всегда можно увидеть, если спуститься вниз по дороге, а затем
сразу повернуть налево. Если мужчина окажется достаточно скромным и добросердечным, он без особых
усилий может попасть внутрь замка. Парсифаль страдал высокомерием, которое исчезло за двадцать лет
бесполезных усилий и бесплодных поисков, и теперь он оказался готов к тому, чтобы вновь появиться в
замке.
Парсифаль нашел навесной мост и через него перебрался. Все произошло точно так же, как и
раньше: Король-Рыбак по-прежнему мучился и страдал. После всех необходимых формальностей
Парсифаль задал вопрос: "Кому служит Чаша Грааля?" И тотчас услышал ответ: "Чаша Грааля служит
Королю Грааля".
Весьма странный ответ. Король Грааля — это не Король-Рыбак. Король Грааля с незапамятных
времен жил в центральных покоях замка. Весь смысл его жизни заключался в поклонении Священной
Чаше, других обязанностей у него не было. Он поклонялся Чаше Грааля и оберегал ее. Оберегая Чашу,
он находился в вечном единении с ней, они служили друг другу.
Вот ответ на вопрос, который до сих пор ставил всех в тупик: "Кому служит Чаша Грааля?"  —
"Чаша Грааля служит Королю Грааля".
Я думал об этом ответе несколько месяцев, постепенно углубляясь в его смысл. Почти каждый
человек, живущий в рамках нашей культуры, думает, что Чаша Грааля должна служить именно нам, но в
этом ответе мы должны услышать нечто более поучительное. Большинство американцев заняты
поисками счастья — это все равно что попросить служить нам Священную Чашу, то есть мы хотим, чтобы
нам служило все несметное изобилие природы, величайший поток феминин-ности, богатство
окружающего нас мира: воздух, моря, животные, нефть, леса и все продукты, которые можно получить
из этого мира. Но следует понять, что природа не может нам служить. Она служит Богу.
Более подходящим может оказаться другой язык, возможно, несколько менее поэтичный, но
легкий. Говоря о жизненном процессе, Юнг использует физическую метафору смещения центра тяжести
личности от Эго к самости. В этом для него заключается главный результат внутренней работы человека
и основной смысл всех человеческих поисков. Едва Парсифаль осознал, что не является ни центром
Вселенной, ни даже центром своего собственного крошечного королевства, уединившись, он ощутил
свободу, и Грааль перестал ему казаться недосягаемым. Теперь всю оставшуюся жизнь он мог спокойно
приходить в Замок Грааля и выходить из него, сколько ему вздумается, и уже ни разу его не терял.
Еще более поразительно, что Король-Рыбак исцелился и встал на ноги к огромной радости своих
подданных. Свершилось настоящее чудо, и легенда, которая предсказывала его исцеление, счастливо
заканчивается. В опере Вагнера «Пар-сифаль» в этот момент раненый Король-Рыбак поднимается на
ноги и поет чудесную арию, полную триумфа, энергии и силы. Ее можно считать кульминацией всей
истории.
Король Грааля — это образ Бога, земное воплощение божественного. Миф говорит нам, и мы
должны это усвоить, что Чаша Грааля служит вовсе не нам, а Королю Грааля. В последнем романе Дж. Р.
Р. Толкиена "Властелин колец" говорится о том, что энергию следует отобрать у тех, кто может ее
израсходовать. В мифе о Граале источник энергии передается воплощенной божественности. В книге
Толкиена кольцо энергии отбирается у дьявола и возвращается обратно в землю. В ранних мифах часто
отсутствует упоминание об открытии энергии и ее переходе из земных недр в руки человека. Последние
мифы говорят о возвращении энергии в лоно земли или в руки Бога прежде, чем мы придем к
саморазрушению.
Сегодня мы еще не готовы услышать о необходимости внутреннего изменения, ибо только
начинаем ее осознавать. Кольцо символизирует энергию современного самосознания — нашу науку. Мы
должны обособить, отвести подальше от себя эту энергию, этот окружающий нас могучий новый мир,
иначе он все разрушит.
Чтобы этот великий вопрос не потерял своей актуальности сегодня, он должен прозвучать по-
иному: "Для чего мы живем?" Как только человек его задаст и наберется мужества, чтобы выслушать
ответ, он неожиданно для себя получит средство для исцеления раны Короля-Рыбака.
Цель жизни — не счастье, а служение Богу или Граалю. Каждое проникновение Грааля в нашу
жизнь — это служение Богу. Если человек это осознает и отбросит прочь навязчивую убежденность в
том, что смысл жизни заключается в личном счастье, счастье его переполнит.
В продолжении мифа говорится о том, что, задав нужный вопрос, Парсифаль сразу же исцеляет
Короля-Рыбака. И тогда в замке Грааля воцаряется всеобщая радость. Чаша Грааля занимает
подобающее ей место. Она кормит всех присутствующих, от нее исходят мир, радость и счастье. Но здесь
нам приходится столкнуться с удивительным противоречием: попросив Священную Чашу вас
осчастливить, вы лишь отпугнете от себя счастье. Если же будете служить Священной Чаше и Королю
Грааля верой и правдой, то счастье вас переполнит.
Та же тема звучит на совершенно ином языке в "Десяти картинах дзэн-буддизма о приручении
быка". Это серия картин, предписывающих художнику изображение пути, ведущего к достижению
просветления. На первой картине герой занят поисками быка — своей внутренней сущности, на второй
он видит следы бычьих копыт, на третьей — самого быка. Потом следуют четвертая, пятая картины и так
далее, вплоть до девятой, где герой приручает этого быка, примиряется с ним и, сидя на нем верхом,
спокойно держит свой путь. При этом возникает вопрос: поток, бегущий неизвестно куда, или
распустившийся ярко-красный цветок — для кого они созданы? Автор этих строк Мокусен Миуоки
считает, что на эти вопросы буквально можно ответить так: поток течет, потому что такова его воля;
цветок красный, потому что такова его воля. В учении даосизма китайское понятие цу — "в соответствии
с собственной волей" — употребляется в сочетании цу-ян. Это словосочетание может означать
естественность, которая содержится в творческой спонтанности природы, как внутренней, так и
внешней. Иными словами, психологический смысл выражения цу-ян заключается в постоянно
существующей самореализации или в постоянном стремлении Самости к проявлению своего природного
творческого начала.
Десятая картина представляет собой кульминацию всей серии. На ней изображен теперь уже
совершенно умиротворенный герой, который, не замеченный никем, идет по деревенской улице. Вокруг
ничего необычного, ничего экстраординарного, за исключением того, что, как только он проходит мимо,
на деревьях начинают распускаться цветы. Такие вопросы о предназначении потока или смысле
красного цвета розы, взятые из совершенно другого источника, учения дзэн-буддизма, позволяют глубже
понять суть того, что с нами происходит.
Алексис де Токвиль, француз, прибывший в Америку более века назад, сделал ряд острых
наблюдений в отношении американского темперамента, стиля общения и идиом. Он заметил, что в
американской конституции есть дезориентирующая идея — идея достижения счастья. Никто не может
обрести счастье. Так не бывает.
Подходящей формулировкой могла бы оказаться, например, такая: "Если вы будете служить
реальности, вас переполнит счастье. Но, занимаясь его поиском, вы отдалите от себя счастье, которое
ищете".
Вне всякого сомнения, миф о Граале раскрывает множество процессов, происходящих в нашем
внутреннем мире. Он может помочь разрешить некоторые противоречия. Мы только-только начали
задавать вопросы: имеем ли мы право загрязнять воздух, рубить деревья, выкачивать нефть, отравлять
пеликанов? Мы лишь недавно задали вопрос Грааля: "Для чего существует все, что нас окружает?
Неужели только для нас?"
На этот вопрос миф о Граале предполагает единственный возможный ответ: "Мы должны быть
настоящими хозяевами всего сущего на земле во славу Господа, а не человека и не сверхчеловека". Если
кто-то сможет спросить: "Кому служит Чаша Грааля?" — и при этом иметь достаточно развитое сознание,
чтобы понять всю глубину этого вопроса, он очень серьезно будет воспринимать все, что происходит с
ним и вокруг него. И тогда ответ будет найден сразу, как только возникнет вопрос. Тогда сразу
прекратятся тщетные поиски счастья, ибо его в избытке хватит на всех.
Вот где мы оказались. Наступает следующий этап эволюции, мы — на его пороге и только
начинаем лепетать первый слог великого вопроса, который исцелит Королей-Рыбаков.
 Итак, вместе с Парсифалем мы совершили длительное путешествие, начало и конец которого
сомкнулись: от Райского сада — в Небесный Иерусалим, из замка Грааля — в Замок Грааля. Вместе с
Парсифалем мы научились отвечать на главный вопрос: "Кому служит Чаша Грааля?" И поняли, что она
ни в коем случае не служит нам. И если странствие было достаточно глубоким и у нас хватило мудрости,
чтобы услышать ответ и понять его, значит, мы узнали, как следует отвечать на основной вопрос о
смысле жизни.

Приложение
Краткое содержание легенды о Чаше Грааля по Кретьену де Труа
Священная Чаша хранилась в замке со времен Тайной Вечери. Живущий в этом замке король был
серьезно ранен и постоянно мучился, страдал от незаживающих ран. Все его владения были в
запустении, а население — в полном унынии.
Король был ранен еще подростком. Бродя по лесу, он наткнулся на опустевшую стоянку с тлеющим
костром, над которым на вертеле жарился лосось. Мальчик очень проголодался и захотел отщипнуть
кусочек рыбы. Но, дотронувшись до нее, он сильно обжег пальцы. Чтобы успокоить боль, он взял
обожженные пальцы себе в рот и почувствовал вкус лосося. Так как он пострадал от рыбы, его стали
звать Король-Рыбак. Кроме того, он был ранен в бедро, лишившись надежды иметь потомство. Все его
владения пришли в запустение и стали бесплодными. Придворные таскали Короля-Рыбака на носилках, и
лишь иногда он отправлялся на рыбалку и в это время был абсолютно счастлив.
Король-Рыбак правил в замке, где хранилась Чаша Грааля, но не мог к ней прикоснуться, чтобы
исцелиться от недуга. Придворный шут предсказал, что Король-Рыбак может исцелиться, когда в замок
забредет наивный и невинный дурак.
В дальней заброшенной деревне вместе со своей матерью, вдовой по имени Разбитое Сердце, жил
мальчик. Говорят, что сначала он не имел даже собственного имени; много лет спустя он узнал, что его
зовут Парсифаль. Его отец был убит, защищая честь прекрасной дамы, были убиты и два его брата-
рыцаря. Мать с младшим сыном отправилась за тридевять земель, в заброшенную деревушку, где они
жили в нужде и бедности. Мальчик носил домотканую одежду, не ходил в школу и не задавал никаких
вопросов. Он вырос неграмотным и наивным юношей.
Будучи подростком, он увидел пятерых всадников-рыцарей и был ослеплен видом их алого с
золотым шитьем убранства, доспехов и оружия. Со всех ног он примчался домой, чтобы рассказать
матери о том, что ему встретились пять богов и он хочет покинуть дом и отправиться с ними.
Мать залилась слезами. Она надеялась, что младшего сына минует судьба, постигшая его отца и
старших братьев. Скрепя сердце она благословила его и дала три наставления: он должен почитать
прекрасных дам, ежедневно ходить в церковь, где может получить необходимое пропитание, и не
задавать вопросов.
Парсифаль отправился на поиски рыцарей. Он не нашел тех пятерых, зато пережил много
приключений. Однажды он набрел на шатер. До сих пор юноша видел только бедные лачуги, поэтому
принял его за церковь, о которой ему говорила мать. Там он встретил прекрасную даму с кольцом на
пальце и, памятуя о наставлениях матери, обнял даму, снял с ее руки кольцо и надел себе на палец. В
шатре был накрыт стол, уставленный разными яствами. Парсифаль, полный уверенности в том, что это
та самая церковная еда, о которой ему говорила мать, полакомился вволю, не подозревая о том, что все
было приготовлено для рыцаря — возлюбленного этой дамы. Дама уговорила Парсифаля покинуть
шатер, боясь возвращения своего возлюбленного, ибо, застав Парсифаля, тот, долго не раздумывая, мог
бы его убить.
Парсифаль последовал дальше и вскоре набрел на два заброшенных монастыря — мужской и
женский. Он ничем не мог им помочь, но поклялся, что, став сильнее, вернется и избавит их от
нависшего над ними проклятия.
Затем он повстречался с Красным Рыцарем, выехавшим со двора короля Артура. Ослепленный
видом рыцаря Парсифаль поведал ему о своем желании стать таким же рыцарем. Красный Рыцарь
посоветовал ему отправиться ко двору короля Артура, что тот и сделал. Там он увидел девушку, не
улыбавшуюся шесть лет. Существовала легенда, что девушка засмеется лишь тогда, когда к ней
подойдет самый достойный рыцарь. Увидев Парсифаля, она сразу рассмеялась. Весь двор был потрясен
происшедшим, король Артур произвел Парсифаля в рыцари, дал ему слугу и позволил добыть доспехи и
коня Красного Рыцаря, если тот сможет.
Парсифаль встретил Красного Рыцаря, убил его в поединке, взял его доспехи, надев поверх
домотканой одежды. Он отправился в замок своего крестного отца, Гурнамонда, который обучил его
рыцарскому искусству. Гурнамонд дал ему два совета: не соблазнять женщину и не соблазняться
женщиной; а войдя в замок Грааля, задать вопрос: "Кому служит Чаша Грааля?"
Прошло время, и Парсифалю захотелось найти мать, чтобы ей помочь. Однако он узнал, что та
умерла с разбитым сердцем. Вскоре он повстречал девушку по имени Бланшфлер. С этой поры он все
делал во имя нее. Она попросила его снять осаду с замка — он выполнил просьбу, а потом провел с ней
ночь.
Отправившись на следующее утро в путешествие и проскакав целый день, он увидел двух человек,
сидевших в лодке. Тот, кто ловил рыбу, пригласил Парсифаля переночевать у него. Добравшись до его
пристанища, Парсифаль очутился в огромном замке, где был принят по-королевски. Он присутствовал на
церемонии, где сначала вынесли меч, с которого постоянно капала кровь. Затем перед ним появилась
Чаша Грааля. Состоялся великолепный пир, на котором каждый брал себе из Чаши Грааля столько
разных яств и напитков, сколько мог пожелать. Племянница Короля-Рыбака поднесла королю меч, и тот
пристегнул его к поясу Парсифаля. Но юноша не задал вопрос, о котором ему говорил Гурнамонд. На
следующее утро Парсифаль обнаружил, что все люди в замке исчезли. Затем исчез и сам замок.
Он отправился куда глаза глядят и на пути встретил скорбящую женщину. Узнав от нее, что ее
рыцарь был убит из ревности возлюбленным прекрасной дамы, жившей в шатре, он почувствовал, что
эта смерть лежит на его совести. Услышав о том, что Парсифаль был в замке Грааля, женщина
принялась укорять его за все грехи и уверила его в том, что земля останется в запустении, а люди —
несчастными, ибо он так и не задал тот самый главный вопрос.
Спустя некоторое время Парсифаль снова оказался у шатра. Живущая в шатре прекрасная дама
напомнила Парсифалю о его прегрешениях и предупредила, что подаренный ему меч сломается в
первом же бою и перековать его сможет лишь кузнец, который его ковал, и тогда уже меч сохранится
навсегда.
Во время своих странствий Парсифаль побеждал в поединках многих рыцарей, отправляя их ко
двору короля Артура. Но, когда сам юноша впервые появился при дворе, никто из придворных не знал,
кто он такой. Артур лично отправился на поиски Парсифаля, чтобы его вернуть и оказать ему при дворе
высокую честь. Случилось так, что Парсифаль остановился неподалеку и увидел, как сокол напал на трех
гусей и одного из них ранил. Упавшие на снег капли крови напомнили Парсифалю о Бланшфлер, и он
затосковал. В это время два воина короля Артура нашли Парсифаля и попытались убедить его вернуться
в замок, но он сбросил их с коней. Третьему рыцарю по имени Гавейн удалось его успокоить и убедить
вместе с ним вернуться ко двору. Там Парсифаля встретили с триумфом.
Но праздник и веселье закончились, как только на хромом муле во двор въехала омерзительная
женщина, громко перечисляя все грехи Парсифаля. Затем она указала на него пальцем, сказав" "Во всем
виноват только ты один".
Каждому рыцарю при дворе короля Артура она дала персональное задание. Парсифалю она велела
вновь отправиться на поиски замка Грааля и на сей раз задать нужный вопрос.
Парсифаль прошел через многие испытания. В некоторых версиях мифа говорится, что он
путешествовал пять лет, в других — двадцать.
Он пережил много горечи и разочарований и совершил много подвигов, но забыл о церкви,
Бланшфлер и замке Грааля.
Однажды он встретил нескольких странников, которые спросили его, почему он вооружен в
Страстную пятницу. Он стал вспоминать все забытое раньше. Мучаясь угрызениями совести, он вместе со
странниками отправился к отшельнику за покаянием. Тот отпустил Парсифалю грехи, наказав ему
немедленно отправляться на поиски замка Грааля.
Здесь кончается поэма, написанная Кретьеном де Труа. Многие авторы пытались ее завершить. В
одной из версий сообщается, что Парсифаль находит замок Грааля и, задав главный вопрос: "Кому
служит Чаша Грааля?", сразу получает ответ: "Чаша Грааля служит Королю Грааля". Король Грааля —
это не Король-Рыбак, а король, живущий с незапамятных времен в центральных покоях замка. Король-
Рыбак исцеляется, а для всех его подданных начинается жизнь, полная радости и изобилия.

Дополнительная литература
Bolen J.S. Gods in Everyman. San Francisco: Harper & Row, 1985.
Campbell J. The Hero with a Thousand Faces. Princeton: Princeton University Press, 1968.
Jung C.G. Man and His Simbols. Garden City, N. Y.: Doubleday, 1969.
Jung C.G. Memories, Dreams, Reflections. New York: Random House, Inc., 1961.
Jung E., Von Franz M.-L. The Graal Legend. A C.G.Jung Foundation Book. New York: G.P. Putnam's Sons,
1970.
Kelsey M.T. Encounter with God. Minneapolis, Minn.: Bethany Fellowship, Inc., 1972.
Sanford J.A. The Man Who Wrestled with God. Ramsey, N. J.: Paulist Press, 1981.
Sanford J.A., Lough G. What Men Are Like. Ramsey, N. J.: Paulist Press, 1981.
Whitmont E.C. The Symbolic Quest. Princeton: Princeton University Press, 1978.
 Джонсон Роберт
Она: Глубинные аспекты женской
психологии
Греческий миф об Эросе и Психее — одно из самых подходящих повествований для изучения
женской психологии. Этот древний дохристианский миф, имеющий долгую историю устных преданий,
был впервые записан в эпоху античности, и до сих пор не потерял своего глубокого смысла.
Это не так странно, как может показаться на первый взгляд. Поскольку биологическая природа
человека с античных времен сохранилась неизменной, не изменилась и его бессознательная психическая
динамика. Базовые физиологические и психологические потребности все это время оставались
постоянными, тогда как форма их удовлетворения время от времени изменялась.
Вот почему для изучения личности и основных типов поведения человека весьма полезно выйти на
самые ранние источники. Они способны показать истинную картину, хотя нам не всегда хватает умения
ее распознать. Но раскрыв ее, мы начинаем видеть огромное разнообразие и изменение характерных для
нашего времени стилей поведения.

Роль мифа
Мифы являются богатыми источниками психологического инсайта. Великая литература так же, как
и великое искусство, чрезвычайно точно передает характерные черты человеческой натуры. Мифы —
особый род литературы, которая не имеет одного автора. Они создаются на протяжении целой эпохи
определенной культуры, впитывая в себя все богатство воображения и деятельности человека,
представляя собой экстракт духа и опыта, относящихся к данной культуре. Весьма вероятно, что
основное содержание мифа возникает вместе с определенным мотивом; потом сюжет многократно
уточняется и распространяется подобно кругам на воде точно: так же люди постоянно пересказывают
друг другу занимательные истории. Таким образом сохраняют свою жизнь характерные и универсальные
для человечества сюжеты, тогда как отдельные люди и целые эпохи уходят в историю. Мифы — это
отражения коллективного образа; они содержат в себе и доводят до нас общечеловеческие истины.
Тем не менее, в нашем сознании укрепилось расхожее рационалистическое определение мифа как
повествования с вымышленным и фантастическим содержанием. Часто приходится слышать нечто вроде:
"Да, это всего лишь миф, это — сплошной вымысел". Подробности мифологической истории могут не
найти подтверждения в жизни или вовсе оказаться абсолютной фантастикой, но в глубине содержания
мифа лежит универсальная истина.
Миф может быть фантазией или продуктом воображения, оставаясь при этом истинным и
адекватным: реальности. Он воплощает в себе множество граней и, уровней бытия, включающего как
внешний рациональный мир, так и менее постижимый мир внутренний.
Эту путаницу, связанную с узким определением реальности, можно проиллюстрировать на примере
тревожных мыслей маленького мальчика, возникших после ночного кошмара. Чтобы его успокоить,
родители могут сколь угодно долго уговаривать сына, что это был всего лишь сон, и монстра, который в
нем появился, в жизни не существует. Но эти уговоры не убеждают ребенка, и он прав. Для него
чудовище было реальностью, такой же живой и настоящей, как и любое другое переживание событий
внешнего мира. Приснившийся монстр существовал в его голове, а не в спальне, но все же для ребенка
это была угрожающая ситуация, возбуждающая его эмоционально и физически. Для него это была его
собственная внутренняя реальность, которую бессмысленно отрицать. Мифы изучались многими
психологами. К. Г. Юнг, исследуя глубинные уровни человеческой психики, обращал особое внимание на
мифы, ибо считал, что именно в них заложена первооснова психологической структуры. Анализируя миф
об Эросе и Психее, мы попытаемся найти ее и осмыслить.
В первую очередь мы должны научиться психологически мыслить. Когда мы начинаем
соприкасаться с содержанием мифов, сказок и собственных снов, происходит нечто очень важное.
Терминология и мир старых мифов кажутся весьма странными, архаичными и далекими от
современности, но, вслушиваясь в них глубоко и относясь к ним серьезно, мы начинаем что-то слышать и
понимать. Иногда возникает необходимость в интерпретации символических значений, но уловив общий
смысл содержания, ее сделать совсем нетрудно.
Многие психологи интерпретировали миф об Эросе и Психее с точки зрения его отношения к
женской психологии. В самом начале нашего исследования имеет смысл отметить, что в более широком
контексте речь идет о проявлении женственности как в мужчине, так и в женщине. Считать, что этот
миф имеет отношение лишь к женщинам — значит существенно его ограничить.
 Во время одного из своих самых глубоких инсайтов Юнг отметил, что каждая женщина обладает
рядом мужских психологических черт, не являющихся для нее основными, по аналогии с тем, что каждый
мужчина имеет рецессивные женские гормоны и хромосомы. Юнг назвал существующую в мужчине
женскую часть — анимой, а мужскую часть в женщине — анимусом.
Об аниме и анимусе было написано достаточно, и мы, в свою очередь, позже скажем о них еще. С
этой точки зрения, говоря о проявлении фемининности в мифе об Эросе и Психее, мы имеем в виду не
только женщину, но и аниму мужчины. Связь этого мифа с женской психологией может считаться
наиболее очевидной, ибо женственность — это преобладающая черта женщины. В то же время
безусловно существует определенная параллель с внутренней фемининностью мужской психологии.
Наша история начинается так: "В одном королевстве…" И сами того не осознавая, мы проникаем
внутренним взором в то самое королевство, которое называется нашим внутренним миром. Если
вслушаться в мелодию древних языков, можно услышать, как звучит скрытый в них внутренний мир,
редко доступный современному рациональному сознанию. А это может означать, что всего несколько
слов "в одном королевстве…" обещают нам золотые россыпи ценных открытий и прозрений.

Начало истории
Жили-были король и королева, и было у них три дочери. Две старшие — обычные принцессы,
ничего примечательного.
Третья дочь — воплощение человеческой души, даже имя у нее подходящее — Психея, или — в
переводе с греческого — душа. Она возьмет нас с собой в путешествие в глубину внутреннего мира.
Психея имеет точно такое же отношение к мифическому королевству, как к земному.
Вы узнаете в себе всех троих? Кто не сможет узнать самую обычную часть самого себя, и вместе с
тем — уникальную духовную самость, которая чувствует себя весьма неуютно в обыденной повседневной
жизни.
Личность этой необычной принцессы была столь притягательна, что люди стали говорить: "Это
новая Афродита, богиня, которая в храме Афродиты займет ее место, ибо во всех отношениях скоро
превзойдет ее! Афродита мучилась и страдала, глядя на пепел, оставшийся от священного огня в
остывающем храме, ибо ее культ уступал место культу новой прекрасной девы.
В те времена Афродита была богиней женственности, которая правила с, давних пор, с каких
именно — точно никто не мог вспомнить. Увидеть восхождение новой богини женственности было для
нее невыносимо. Ее ярость и ревность напоминали апокалипсис; они сыграют значительную роль в
нашей истории. Разбудить божественную ярость или потребовать смены бога или богини — значит
потрясти все основы внутреннего мира.

Элементы мифологии
Обратим внимание на происхождение обеих богинь — Афродиты и Психеи. Хронос, самый младший
и самый хитрый сын бога неба Урана, серпом оскопил своего отца и бросил гениталии в море, таким
образом оплодотворив его. Так родилась Афродита. Рождение Афродиты увековечил Ботичелли своей
знаменитой картиной "Рождение Венеры"1: из морской пены появляется богиня во всем своем женском
великолепии. Это рождение как бы олицетворяет неземную природу женственности в ее архетипической
форме, находящуюся в ярком контрасте с человеческим происхождением Психеи, которая по преданию
появилась на свет от выпавшей росы. Обратите внимание на этот удивительный язык! Он становится
полон психологических инсайтов, если вы в состоянии услышать содержащееся в нем вневременное
архаическое послание.
Поняв разницу между этими двумя рождениями, можно понять разную природу двух типов
женственности. Афродита — это богиня, рожденная морем. Она обладает первобытной океанической
женской силой, царствуя с незапамятных времен в своих владениях — на морском дне. Психологически
это значит, что она правит в бессознательном, символизированном морском пучиной. Она почти
недоступна обычному сознанию: с таким же успехом можно пытаться управлять приливами и отливами.
Такой архетипической фемининностью можно восхищаться, ее можно боготворить или быть ей
раздавленным, но установить с ней связь чрезвычайно трудно. Задача Психеи как раз и состоит в том,
чтобы использовать свою человечность для обуздания и смягчения великой океанической
архетипической фемининности. В этом суть мифа.
Каждая женщина имеет внутри себя Афродиту. Ее можно распознать по переполняющей
женственности и по величию, которое бросается в глаза, но не имеет конкретного отношения к
реальности.
Об Афродите и ее владычестве существует много занимательных историй. Например, у нее есть
слуга, который постоянно носит перед ней зеркало, в которое богиня время от времени смотрится. Кто-
то готовит для нее превосходную парфюмерию. Афродита очень ревнива и нетерпима даже к малейшему
соперничеству. Она постоянно устраивает брачные союзы и никогда не бывает удовлетворена. Все
вокруг должны приумножать ее богатство.
Влияние Афродиты сказывается на отражении внешнего опыта в нашем собственном сознании. В
той же мере, в какой мужчина занят поиском, исследованием и распространением нового, Афродита
рефлексирует и ассимилирует. Зеркало Афродиты — символ наиболее глубинных черт богини любви.
Она часто предлагает человеку посмотреть на отражение в зеркале, где он может увидеть себя,
безнадежно обремененного своими проекциями, которые до сих пор были не различимы. Процесс
осознания происходящего может начаться с вопроса, что же именно отражается. Ответ на него поможет
человеку избежать вовлечения в спутанный клубок эмоций. Все это может происходить на фоне внешних
событий. Однако, очень важно представлять себе и понимать, что много явлений внутреннего мира
скрыты для нас и проявляются как внешние события, если они полностью не отрефлексированы в
субъективном внутреннем мире, где они, собственно, и возникли. Афродита заставляет смотреть в
зеркало больше, чем нам хочется. Когда человек влюбляется и узнает в другом бога или богиню, он
видит отражение Афродитой бессмертия или богоподобия. Мы настолько не готовы видеть в себе и
добродетели, и недостатки, что между их рефлексией в сознании и окончательным принятием обычно
лежит длинный путь страданий. Психея совершила длительное путешествие, начавшееся с ее
влюбленности в Эроса и закончившееся открытием своего бессмертия (2).
Афродита — великая богиня-мать с точки зрения ее будущей невестки. Когда женщина несет свою
грацию и красоту в мир, это свидетельствует о влиянии внутренней энергии Афродиты (или Венеры). Но
если Афродита находится со своей невесткой в конфликте, она бывает ревнива, неуступчива и на
каждом шагу чинит Психее препятствия. Такая драма между свекровью и невесткой характерна для
любой культуры; она вносит свою лепту в развитие личности каждой молодой женщины. Совладать с
властью свекрови для нее — значит достичь женской зрелости. С этого момента она больше не росинка,
наивно попавшая в мир и вступившая в брак.
Современная разумная женщина очень смущается, обнаружив в себе сущность Афродиты, которая
проявляется в примитивных трюках и игре инстинктов. Афродита часто демонстрирует свой
тиранический характер, считая что ее слово — закон.
Вполне естественно, что на определенной стадии эволюции, при появлении нового воплощения
женственности, ее прежнее воплощение переполняется гневом. Афродита будет использовать все
имеющиеся в ее распоряжении средства, чтобы унизить свою соперницу. Каждая женщина это знает,
вспоминая внезапные регрессивные импульсы живущей глубоко внутри Афродиты; как только женщина
становится ее добычей, возникает ужасная картина. Только в редкой и очень незаурядной семье в
момент проявления своей сущности Афродита может быть названа своим настоящим именем, а энергия
— сублимирована для полезного применения.
Энергия Афродиты имеет большую ценность. Она служит развитию личности и стимулирует к росту
все ее окружение. В момент роста все старые способы поведения и старые привычки должны уступить
свое место новым. Кажется, что старое постоянно мешает появлению и развитию нового, но при
определенной настойчивости в «старом» сознании зарождаются и вызревают ростки нового.
Есть притча о первом слоне, родившемся в плену. Сначала хозяин очень обрадовался, но затем он
пришел в ужас, увидев как все слоновье стадо собралось в круг и взрослые слоны стали гонять
новорожденного слоненка по кругу от одного слона к другому. Хозяин думал, что они хотели замучить
его до смерти, но слоны просто заставляли слоненка дышать.
Очень часто в момент появления нового кажется, что случилось что-то очень страшное, но вскоре
мы начинаем понимать, что произошло как раз именно то, что требовалось. Афродита, которую можно
упрекать постоянно, тем не менее создает все необходимые условия для эволюции Психеи. Очень легко
быть оптимистом после того, как событие произошло, но чертовски трудно, когда оно только-только
происходит. Это может напоминать постоянно длящуюся внутреннюю хаотическую эволюционную
борьбу. Отраженный в природе Афродиты прежний способ жизни регрессивен. Он тянет женщину назад,
в бессознательное, одновременно заставляя ее идти к новой жизни, при этом иногда — с большим
риском. Может случиться так, что эволюция пойдет другим путем, или влияние Афродиты окажется
единственным стимулом к росту. Например, бывают женщины, которые не могут достичь зрелости, пока
не столкнутся лицом к лицу с тиранической свекровью или мачехой.

Внутренняя борьба
Много неприятностей современной женщины связано с противостоянием ее двух внутренних
сущностей: Афродиты и Психеи. Такая метафора помогает воссоздать картину психологического
процесса; если женщина сможет понять, что с ней происходит, она окажется на верном пути к
обретению нового сознания.
Узнав кое-что о природе Афродиты, древнего и потому — более примитивного типа фемининности,
давайте взглянем на новые черты женственности, сформированные позже. В отличие от рожденной в
морской пене Афродиты, Психея родилась от выпавшей на землю росы. Этот переход от океанической
природы Афродиты к земной природе Психеи говорит об определенном прогрессе развития
фемининности от древних океанических черт новым человеческим формам. Таким образом, мы
переходим. от океанических пропорций к меньшему, более постижимому масштабу.
Психея такое волшебное и неземное существо, она настолько невинна и девственна, что ей можно
только поклоняться, но ее никак невозможно судить. Она обречена на постоянное одиночество и не
может найти себе мужа.
Психея существует внутри каждой женщины в качестве несравнимого ни с чем опыта жизни в
одиночестве. Любая женщина — в какой-то степени достойная любви принцесса, имеющая уникальные,
присущие только ей одной совершенства и слишком большую для обычной повседневной жизни
душевную глубину. Если женщина в одиночестве оказалась никем не понятой и считает, что люди добры,
но далеки от нее — значит, она почувствовала в себе Психею. Как правило, это очень болезненное
ощущение, которое часто переживает женщина, не понимая его природы. Попасть в это состояние —
значит остаться не затронутой эмоционально в отношениях с окружающими.
Если женщина даст возможность проявиться природе Психеи в повседневных отношениях типа "ты
— мне, я — тебе", из этого не получится ничего хорошего. Когда сущность Психеи заполняет большую
часть внутреннего мира женщины, это превращается для нее в серьезную и болезненную проблему. Она
будет обливается слезами, причитая: "Меня никто не понимает". И это действительно так. Каждая
женщина на любом жизненном этапе имеет в себе эту черту. Если вы видите в женщине это качество и
сможете к нему прикоснуться, не сравнимая ни с чем красота и божественное очарование Психеи могут
достичь сознания, и тогда начнется благотворная эволюция.
Если женщина физически привлекательна, проблема оказывается более сложной. В этом
отношении весьма характерный пример — личность Мерилин Монро: несмотря на всеобщее поклонение,
ей было невообразимо трудно найти в отношениях с кем-либо подлинную близость. В конце концов
жизнь стала для нее невыносимой. Оказалось, что для такой женщины, обладающей божественными
чертами и почти недосягаемым совершенством, в мире не бывает простых человеческих отношений.
Если вы понимаете эту динамику, можете представить себе эволюцию Психеи.
Однажды я видел фильм, в котором любили друг друга два человека, начисто лишенные всякой
внешней привлекательности. Благодаря волшебству фантазии, каждый из них был прекрасен в глазах
другого, и оказалось, что любовь существовала между двумя обаятельными, привлекательными людьми.
В конце фильма камера вновь показала их лица такими, какими они были на самом деле. Но зрители уже
знали иной облик персонажей, ибо видели существовавших у них внутри бога и богиню, которые были
несравнимо сильнее и могущественнее внешней непривлекательности героев. Этот пример
демонстрирует пропасть, существующую между внутренней божественной природой человека и внешней
обыденностью, пропасть, которой посвящено нее наше повествование.

Брак Психеи
Психея приводила своих родителей в отчаяние, ибо обе ее старшие сестры успешно вышли замуж
за соседних королей, а руки младшей не просил никто. Мужчины лишь боготворили ее. Король пошел к
оракулу, не ведая, что находится под влиянием Афродиты, а та, полная негодования и ненависти к
Психее, заставила оракула предсказать Психее ужасное будущее! Девушке предстояло обручение со
Смертью, самым злым, отвратительным и могущественным существом. По закону Психею следовало
отправить высоко в горы, приковать там к скале и оставить до поры, пока она не достанется зловещей
Смерти.
В Древней Греции предсказания оракулов не подвергались сомнению, считаясь неоспоримой
истиной. Поэтому родители Психеи, выполняя священную волю, снарядили свадебный кортеж,
походивший более на похоронную процессию, усадили туда Психею и привезли ее высоко в горы к
одинокой скале. Здесь, в потоке слез, смешались белизна свадебного убранства и мрачность
похоронного траура. Затем родители погасили факелы и оставили Психею одну в темноте.
Что мы можем отсюда извлечь? Психея вышла замуж — но за смерть. По сути каждая девушка как
бы умирает в день своего бракосочетания, ибо кончился определенный этап ее жизни. В ней умирают
многие черты, характеризующие женскую сущность, которые существовали до сих пор. В этом смысле
брак для нее — это похороны. Многие характерные детали брачных церемоний привнесены с
древнейших времен из погребальных обрядов. Жених приходит со своим лучшим другом и приятелями
чтобы похитить невесту, тогда как подружки невесты охраняют ее невинность. Как и положено по
ритуалу, между ними возникает борьба, и невеста плачет так, будто отмерла часть ее жизни. Для нее
наступает новая жизнь, и свадебное торжество знаменует собой появление новой матриархальной
власти.
Мы не в полной мере осознаем двойной аспект бракосочетания и стремимся видеть в нем лишь
праздничный белый цвет и наслаждение. Если отмирание части прошлой жизни не находит своего
отражения в соответствующих ритуалах, оно все равно позже обязательно проявится в эмоциональном
настрое и менее преемлемой форме. Например, некоторые женщины могут испытывать сильную обиду и
отвращение к браку спустя несколько месяцев и даже лет.
На фотографиях, снятых на свадебной церемонии в Турции, я увидел мальчиков восьми-девяти
лет, каждый из которых прыгал на одной ноге, согнув другую ногу в колене и привязав ее голень к
бедру. Этот ритуал должен был напоминать о том, что в браке испытывается не только наслаждение, но
и боль.
Африканские свадьбы не считаются полноценными до тех пор, пока новобрачная не станет
обладательницей определенного количества шрамов и ран. Брак не считается подлинным, если не было
похищения. От брака можно получить наслаждение после того, как будет отдано должное всем
священным ритуальным элементам. Афродита не любит, когда девушки умирают в руках мужчин. Она не
может допустить, чтобы мужчина свел ее в могилу. Поэтому в момент окончания девичества в каждой
женщине рыдает Афродита. Она продолжает играть свою парадоксальную роль, с одной стороны —
страстно желая брака, а с другой — сопротивляясь и оплакивая потерю девичества. Это эхо древних
ритуалов по-прежнему лежит у нас глубоко внутри и нагляднее всего проявляется в организации
обрядов и церемоний.
Здесь мы снова сталкиваемся с парадоксом эволюции. Именно Афродита приговорила Психею к
смерти, но и она же выступила в роли свахи, предвестницы брака и одновременно — его противницы.
Поступательный эволюционный процесс в сторону брака сопровождается регрессивными рывками
страстного желания к обретению автономии и свободы и восстановления статус-кво.
Однажды я увидел очень остроумную карикатуру, отражающую архитипическую власть брака. На
ней было изображено отношение каждого из родителей к происходящему во время свадьбы. Отец
новобрачной был зол на наглеца, который посмел увести от него родную дочь. Отец мужа испытывал
триумф, став обладателем верховной власти в мужском обществе. Мать новобрачной была в ужасен от
того, что животное овладело ее ребенком. Мать мужа была в гневе на мегеру, которая соблазнила и
увела у нее сына. В этой карикатуре нашли отражение множество древних архетипов, встроенных и
вросших в человеческую психику типов поведения и мышления, лежащих в глубинных слоях
бессознательного на протяжении несчетного числа лет эволюционного процесса. Если мы в свое время
не обратим на них внимание, они дадут знать о себе позже и вызовут много неприятностей.
Афродита намеревалась окончательно избавиться от Психеи и для этого решила воспользоваться
помощью своего сына, бога любви Эроса. Эрос, Амур, Купидон — разные имена одного бога — бога
любви. Так как Купидон деградировал до уровня шутливых любовных открыток, а Амур в какой-то мере
потерял свое величие, будем называть этого благородного бога Эросом. Эрос постоянно имел при себе
полный колчан стрел, и встреча с ним сулила неприятность каждому жителю Олимпа. Все боги и богини
чувствовали eraсилу. Но Эрос был под пятой у собственной матери, которая заставляла его воспламенить
Психею любовью к самому отвратительному зверю, чтобы накрепко связать ее с ним и тем самым
прекратить постоянное соперничество. Одна из характерных черт Афродиты — постоянная регрессия.
Она хочет, чтобы все вернулось к тому, как было прежде, чтобы эволюция повернула вспять. Афродита
— это голос традиции, но по иронии судьбы именно он помогает дальнейшему развитию сюжета нашей
истории.
Для определения роли Эроса есть много уровней. Его можно представить как абстрактного
мужчину, мужа или мужскую сторону в отношениях между людьми; он может символизировать союз и
гармонию, в момент кульминации повествования Эрос — не только сексуальность. Следует помнить, что
он пускает свои стрелы не в гениталии, а в сердце. Далее, по мере развития мифологического сюжета об
этих особенностях Эроса мы поговорим подробнее.

Брак со смертью
Эрос отправился выполнять приказ матери, но увидев Психею, случайно поранил себе палец одной
из своих стрел и тут же влюбился. Он решил объявить Психею своей невестой и попросил своего друга
по имени Западный Ветер очень осторожно перенести ее с горной вершины в Райскую Долину. Западный
Ветер сделал все, о чем его попросили, и Психея, ожидавшая прихода Смерти, вдруг очутилась в земном
раю. Она ни о чем не спрашивала Эроса, а лишь наслаждалась, потрясенная неожиданным поворотом
судьбы. Вместо Смерти к Психее пришел Эрос, но несмотря на свою неземную красоту, он, тем не менее,
означал для нее смерть. Все мужья несут женам смерть в том смысле, что лишают их жизни в девичестве
и толкают к эволюции и женской зрелости. Как ни парадоксально, но вы можете одновременно
чувствовать благодарность и обиду по отношению к человеку, который заставляет вас унизиться, чтобы
начать путь личностного роста. Оракул был абсолютно прав: в архетипическом смысле мужчина
является смертью для женщины. Когда мужчина видит тоскливое выражение лица своей спутницы — это
означает, что для него наступило время быть ласковым и предупредительным. Возможно, в этот миг она
в какой-то степени ощущает умирание своего девичества. Если мужчина в этот момент будет вежливым
и понимающим, он может значительно облегчить женщине этот тяжелый для нее период переживаний.
 Не имея точного аналога в собственной жизни, мужчина редко понимает, что брак для женщины —
одновременно и смерть, и воскресение. Свадьба для мужчины не является священнодействием, но для
женщины она в значительной степени такова. Однажды жена может взглянуть на мужа полными ужаса
глазами, обнаружив, что она полностью связана браком, тогда как он — ни в малейшей степени. Эта
связь ощущается особенно сильно, если есть дети. Женщина может сколь угодно обижаться на судьбу,
но не пойти по этому пути для нее — хуже смерти.
Встречаются пятидесятилетние женщины, которые несмотря на то, что они уже бабушки, ни разу
не бывали на скале Смерти. Выпавшая земная роса не заслоняет для них весь мир даже в среднем
возрасте. С другой стороны, встречаются юные шестнадцатилетние девушки, познавшие этот опыт,
прошедшие и пережившие его. Их можно узнать по таящейся в глубине", взгляда поразительной
мудрости.
Такие события не происходят автоматически в каком-то определенном возрасте. Я знал
шестнадцатилетнюю девочку, имевшую ребенка. Она скрывала свою беременность и роды, чтобы все
было тихо и спокойно, а затем отдала ребенка в приют, и получилось, так, что она его практически не
видела. Вернувшись к прежней жизни, как будто ничего не случилось, она ничему не научилась на скале
Смерти. Какое-то время спустя она вышла замуж, и если кого-то можно было и назвать девственницей,
она стала бы первой претенденткой. Психологически она была абсолютно не затронута, несмотря на то,
что перенесла роды.
Столкновение с Эросом неизбежно приводит к прощанию с женской наивностью и детской
невинностью, причем оно может происходить в разные моменты жизни женщины, а не только в момент
замужества. Многие девочки испытали это столкновение весьма рано, их опыт был очень жестокий;
другие могли не с знать его вообще.
Брак несет в себе абсолютно разный опыт для мужчины и женщины. Он как бы делает мужчину
выше ростом, придает ему больше силы и власти, его значимость и статуе возрастают. Как правило, муж
не осознает, что убивает в своей жене Психею и что он должен это сделать. Если она ведет себя
странно, все получается из рук вон плохо или продолжаются бесконечные рыдания и потоки слез, это
происходит вследствие того, что мужчина обычно не понимает что он и она брак воспринимают
совершенно по-разному. Женщина тоже растет и развивается в браке, но это происходит лишь после ее
пребывания на скале Смерти.

Райский сад
Психея очутилась в волшебном раю. Там было все, чтоона только могла пожелать. Ее муж, бог
Эрос, был с ней каждую ночь и ограничил ее лишь в одном. Он взял обещание, что она не будет
смотреть на него и следить, куда он направился. Она может иметь все, что пожелает, жить в раю,
сколько ей угодно, но не должна задавать никаких вопросов и даже пытаться смотреть на него. Психея
на это согласилась.
Почти каждый мужчина хочет от жены того же. Если она занята своим делом и не старается
слишком много понимать, в доме царит мир и покой. Мужчина хочет старого патриархального брака, где
он решает и все наиболее важные вопросы, а женщине остается лишь согласиться с его решениями, и
тогда самые благополучно. Большинство мужчин лелеют надежду, что, все будет происходить именно
так и когда-нибудь, совсем скоро, жизнь в браке будет именно такой.
Вероятно, такое отношение к браку — эхо примитивного патриархального менталитета, где
женщина полностью принадлежала мужчине. В наших современных традициях до сих пор кое в чем
сохранились следы патриархальных обычаев: например, когда жена берет себе фамилию мужа. Эрос
настаивает, чтобы она не задавала никаких вопросов и никогда не смотрела на него — это и есть
условия патриархального брака.
Каждый незрелый Эрос — это творец рая. Подобно подростку, он похищает девушку и обещает ей
устроить полную счастья жизнь. В этом основной секрет Эроса: он хочет обрести свой рай, но без
малейшей ответственности и серьезного сознательного отношения. В той или иной степени это присуще
каждому мужчине. Для эволюции и личностного роста необходима фемининность, и максимальный
акцент в мифах де лается на элементы фемининности. Для мужчины — ужасное испытание. Он хочет
просто оставаться в раю.
Послушайте любовников, создающих себе рай. И весь разговор, и каждое слово в отдельности как
бы взялись из иного, райского мира. Рай, который они создают, может быть предвестником истинного
рая который в результате больших усилий может быть обретен много позже. Не следует относиться к
этом преждевременному Эдему слишком критично, но каждый опытный человек знает, что первое
впечатление от него не может быть длительным и стабильным.
В бессознательном мужчины есть нечто такое, чтопитает его надеждой добиться согласия жены ни
о чем его не спрашивать. Часто его установка по отношению к браку состоит в том, что для него брак
должен быть к удобным, но не обременительным. Если мужчина на чем-то сосредоточен, он хочет быть
свободным и забыть о том, что состоит в браке. Когда женщина внезапно обнаружит в мужчине эту
установку, она может оказаться в шоке. Брак — это сплошные обязательства Ь женщины, а для мужчины
в нем нет никакой безысходности. Я вспоминаю, как одна женщина рассказывала, что плакала целыми
днями, открыв для себя, что брак о для мужа — всего лишь одна из многих сторон жизни, тогда как для
нее он играл главную роль. Так она от крыла в своем муже строящего рай Эроса.

Потеря рая
Любой рай имеет недостаток. В каждом живет змея, олицетворяющая полную противоположность
миру и спокойствию, царящих в саду Эдема.
И в раю, где жила Психея, вскоре появилась змея в и обличье двух ее старших сестер,
оплакивавших, хотя и we очень искренно, потерю младшей. Когда они узнали, что Психея, выйдя замуж
за бога, живет в райском саду, их ревности не было границ. Подойдя к подножию утеса, где оставили
Психею, они стали звать ее, беспокоясь о ее здоровье и желая ей всяческих благ.
Наивная Психея известила об этом Эроса. Муж неоднократно предупреждал ее о грозящей
опасности. Он сказал, что если она послушает преследующих ее сестер, произойдет несчастье. Если
Психея и впредь не будет его ни о чем спрашивать, у нее родится ребенок, который будет бессмертным
богом, если же она нарушит свою клятву и задаст вопрос, то родится девочка, Которая будет простой
смертной. Хуже того — при первом же вопросе Эрос ее покинет. Тогда Психея вновь согласилась ни о
чем не спрашивать мужа. Но сестры звали ее снова и снова, и, наконец, Психея вымолила у мужа
разрешение позволить им ее навестить. Прошло немного времени, и сестры, принесенные с высокого
утеса Западным Ветром, целые и невредимые, очутились в великолепном райском саду. Они восхищались
и наслаждались от души как могли. Но их переполняла зависть и ревность к младшей сестре. Они
засыпали ее вопросами про мужа, и наивная Психея старалась описать, каким она его себе
представляла, ибо ни разу его не видела. Она подарила сестрам груду необычных и редких подарков и
отправила их домой.
Эрос постоянно предостерегал Психею, но сестры вскоре появились вновь. На этот раз Психея,
забыв все, что она прежде говорила о муже, рассказала им другую фантазию. По возвращении домой
сестры долго размышляли и придумали хитрый и коварный план, который состоял вот в чем: придя в
гости к сестре в третий раз, они скажут ей, что в действительности ее муж страшный отвратительный
змей. Как только у а родится ребенок, муж сожрет его вместе с матерью.
Но они хотят спасти Психею от такого ужасно конца. Чтобы остаться в живых, она должна сделать
следующее: взять светильник, поместить его в сосуд, накрыть его покрывалом и поставить в спальню.
Кроме того, ей следует наточить нож и спрятать его возлепостели. Глубокой ночью, когда супруг будет
крепко спать, она зажжет светильник, увидит, наконец, свое ужасного мужа и отрежет ему голову.
Психея не могла долго устоять под напором сестер и, вняв их совету стала готовиться к разоблачению
своего ужасного мужа.
Эрос вернулся домой после наступления темноты, лек на ложе рядом с Психеей и уснул. В полночь
она сняла со светильника покрывало, схватила нож, приподнялась над мужем и в первый раз посмотрела
на него. К величайшему удивлению и смущению, переполненная чувством вины, она увидела перед
собой бога любви, самого прекрасного из всех, существующих на Олимпе. Изумленная, и потрясенная
увиденным, Психея решила убить себя, расплатившись за свою ужасную ошибку. Она уже, была готова
это сделать, но неловко взяв нож, уронила его. При этом она случайно укололась одной из стрел Эроса и
без памяти влюбилась в своего мужа, которого увидела впервые в жизни.
Вдруг ее рука, державшая светильник, дрогнула, и на правое плечо Эроса упала капля горячего
масла. Проснувшись от сильной боли, он понял, что случилось, тут же расправил крылья и улетел прочь.
Бедная Психея уцепилась за него, но ее сил хватило лишь на то, чтобы унестись за пределы райского
сада. Покинутая, она упала на землю и лежала, убитая горем, в полном одиночестве. Эрос подлетел к
ней с упреком что она не послушала его и, нарушив данное слово, лишилась райского сада. И добавил,
что будет так, как он предупреждал: у нее родится ребенок, девочка, простая смертная. А теперь он
должен наказать Психею за непослушание и покинуть ее. Сказав это, он улетел прочь, к своей матери
Афродите.

Современная драма
В разные времена супруги вновь и вновь разыгрывают эту драму. Какое сообщение несет нам этот
архаичный, полный поэзии, мифологический язык о женщинe и ее отношениях с мужчиной и своей
внутренней маскулинностыо?
Сестры — это раздраженные голоса, раздающиеся у нас внутри, а часто — извне, которые имеют
двойную функцию: разрушение прежнего отношения к жизни и осознание нового. Во время утреннего
кофе часто разыгрывается сцена, где две сестры замышляют свой коварный план. Они часто, выполняют
свою двойную миссию бросая выбор старому патриархальному миру и подстрекая друг друга к
осознанию происходящего, цена которого может быть значительно выше, чем они себе представляют.
Вероятно, мы платим прометееву цену за полное осознание того, чего мы так страстно желаем.
Допрашивающие сестры — страшное зрелище. Несмотря на то, что они являются предвестницами
осознания, для всякой женщины все же существует опасность задержаться и застыть на этой стадии
развития, всю последующую жизнь оставаясь деструктивной. Вы можете видеть в мужчинах источник
своих бед, оставаясь на скале Смерти; точно так же можно оказаться в состоянии двух старших сестер и
разрушать все, что пытается создать мужчина.
Как правило, женщина проходит со своим партнером через весьма необычную и ставящую ее в
тупик последовательность отношений. Мужчина для нее может быть и богом любви, и Смертью на
вершине скалы, и кем-то неизвестным в раю, и очень восприимчивым человеком при ее настойчивом
желании что-либопонять. И, наконец, когда на вершине Олимпа она приходит к своей собственной
божественности, он предстает перед ней в качестве бога любви. Все это сбивает мужчину с толку. Не
следует удивляться тому, что каждый день, приходя домой, он робко оглядывается, пытаясь понять,
какая именно роль ему отведена сегодня. Теперь добавьте включенность его собственной анимы, и вы
получите очень сложный, но занимательный сюжет.
Сестры олицетворяют собой требование эволюции источник которой нам неизвестен. Это может
быть теньюПсихеи. Юнг описывал теневые стороны личности как вытесненные элементы или до сих пор
не прожитые возможности полного личностного потенциала. Из-за недостатка внимания и препятствий
развитию эти не прожитые и вытесненные черты остаются архаичными или, уходя в тень, становятся
опасными. Несмотря на вытеснение, этот скрытый потенциал добра или зла остается в бессознательном,
где он накапливает в себе энергию до тех пор, пока она не найдет выхода в сознание, подобно тому, как
в критический момент жизни Психеи появились ее сестры.
Если мы будем вглядываться в себя, осознавая лишь наличие любви и великодушия, как это
произошло с Психеей, мы недооценим существующую теневую сторону. Это приведет к тому, что мы
будем вынуждены покинуть наивный рай, в котором было так уютно, и отправимся на поиски новых
открытий своей истинной сущности.
Юнг говорил, что желание личностного роста часто возникает в сознании из тени. Поэтому те же
сестры играя скорее менее, чем более, приятную и совершенно неприглядную роль в жизни Психеи, все-
таки добросовестно ей служат3.
Эрос прилагал много усилий, чтобы держать Психею в неведении. Он обещал ей райскую жизнь
при условии, что она не будет на него смотреть и ни о чем спрашивать. Именно так он рассчитывал
сохранить над ней власть.
Нередко часть своей жизни женщина находится под властью мужчины, но если ей удается
избавиться от этой власти, она неизбежно попадает в зависимость от анимуса, своей внутренней
маскулинности. Жизненный путь женщины — это непрерывная борьба и эволюция по отношению к
мужскому образу жизни, безотносительно к тому, находит ли она его вовне или внутри, в качестве
собственного анимуса. Точно такая же параллель существует в жизни мужчины, когда он пытается
обнаружить и осмыслить свое отношение к женскому образу жизни, безотносительно к тому, находит
лион его во взаимоотношениях с реально существующей женщиной или в процессе героической борьбы,
происходящей вокруг анимы, его внутренней женственности.
Несмотря на бесконечное множество вариантов, которые создают неповторимую индивидуальность
жизни, поиск общего языка с маскулинным элементом в Определенной степени предсказуем. Впервые
молодая женщина соприкасается с маскулинностью отца, затем — с поглощающей ее маскулинностью в
брачный период, после этого — с Эросом, обещающим рай, если она не станет задавать вопросов. Позже
она находит в Эросе бога любви, кем он собственно и является. В рамках этой драмы и вне ее
расходуется очень много психической энергии.
Вероятно, биография каждой женщины содержит трепетные главы описания ее влюбленности,
открытия и потерю райского сада, и в ее стремлении сближения с Богом — повторное открытие райского
сада уже в состоянии зрелости, которое не менее прекрасно, чем первое.
В первый раз мы попадаем в райский сад во время ухаживаний медового месяца. В это время
Психея оказывается в самом желанном из всех существующиххих райских уголков, где исполняется
любая ее прихоть. Это самый настоящий райский сад, сад Эдема, место, где возникает ощущение
абсолютного счастья. Мы надеемся, что такое состояние будет длиться вечно, но в каждом саду есть
змея, то есть, призрак тени который рано или поздно приводит спокойную счастливую жизнь к
неизбежному концу.

Средства
Тень понуждает женщину исследовать райский сад и дает ей для этого изысканные и могучие
средства. Это, в первую очередь, спрятанный до поры до времени светильник, символизирующий
способность женщины видеть реальную суть происходящего. Иными словами, — это ее способность к
осознанию. Свет — всегда символ сознания, отличающегося особой ясностью и остротой; в нашем случае
его символом служит светильник. Горючее, добытое из земли, или масло, получаемое из плодов, сгорая
в лампе, превращаются в теплый, мягкий и ласковый свет. Это не жесткий свет солнечных лучей
высокой интенсивности, а ласковое женское тепло природного света. Одно из его названий — Свет
Жизни.
Другой инструмент — очень острый нож. Следует заметить, что Психея использует лишь одно из
имеющихся у нее средств. Мне кажется, что в этом месте мифа содержится очень мудрый совет.
Женщина осторожно и мягко проливающая свет в сложных ситуациях, способна творить чудеса;
женщина, держащая в руках нож, способна убить. Так что же последует: преображение или убийство?
Это критический момент выбора, момент истины, особенно для современной женщины. Если первым в
ход пойдет нож, он причинит много вреда. Если же в первую очередь будет использована лампа, тогда
есть шанс для осознания и внутреннего роста. Обращаясь со своими инструментами осторожно, женщина
может совершить чудесное открытие и обнаружить бога любви, Эроса, в его истинном обличье. И тогда
она будет довольна уже тем, что ее свет порождает чудо. Страстно желая женщину, мужчина часто
испытывает потребность получить от нее свет, чтобы обнаружить свою истинную природу и
божественность. Каждая женщина держит в своих руках эту неуловимую и в то же время могучую
власть.
Что же такое лампа и что она помогает обнаружить? В лучшем случае мужчина знает, что он из
себя представляет, и понимает, что где-то внутри него скрыто божественное величие и могущество. Но в
момент, когда женщина зажигает светильник, он чувствует зов жизни, ощущает призыв к тому, чтобы,
осознавая свою мужскую силу, проявить ее. Естественно, он дрожит! Кроме того, он ждет от женщины
подтверждения своей состоятельности. Мужчина, потерпевший поражение и обнаруживший свою
несостоятельность в лазах реальной или внутренней женщины, может оказаться в ужасном состоянии,
так как обычно именно присутствие женщины напоминает мужчине о самом лучшем, что имеется в нем.
Во время второй мировой войны на Алеутских островах образовалось несколько изолированных
друг от о друга мужских групп. Из-за неожиданно возникших к проблем с транспортом они лишились
отдыха и покоя. Кроме того, они не имели возможности развлекаться и принимать гостей. Больше
половины мужчин получили нервные срывы. Они перестали бриться, отпустили в волосы и прекратили
делать все необходимое, чтобы поддерживать опрятный внешний вид. Это произошло потому, что рядом
не было женщины, Психеи, смотрящей на Эроса, чтобы напомнить о его силе и состоятельности.
Упавшему духом мужчине может быть достаточно какого-нибудь знака внимания, а иногда —
просто женского взгляда, чтобы обрести ощущение собственной ценности. В этом, наверное,
проявляется одно из самых тонких мест в мужской психологии. Большинство мужчин получают
глубинное ощущение своей мужской состоятельности от женщины, жены или матери или если они
обладают высокой степенью рефлексии, — о своей анимы. Зажигая светильник, женщина видит сама и
показывает мужчине его ценность.
Однажды я присутствовал при семейном скандале момент, когда женщина энергично схватила нож.
Ее муж имел целый список провинностей и в этом списке обвинение в том, что он поздно приходит
домой с работы, было далеко не первым. Он возмутился "Неужели ты не понимаешь, что я торчу на этой
чертовой работе, чтобы побольше заработать и обеспечить семью?" Женщина опустилась на место. Она
что-то услышала. Место ножа заняла лампа. Он продолжал "Я не пошел бы на работу, если б не ты. Я
ненавижу свою работу и хожу туда только ради тебя и детей. " Таким образом внезапно в их семейных
отношениях открылась новая сторона. Женщина подняла светильник и взглянула на происходящее. И то,
что она увидела, ей пришлось по душе.
Мужчина очень зависит от женщины, освещающей семейную жизнь, ибо сам не обладает
способностью раскрыть ее смысл. Жизнь для него часто суха и скучна до тех пор, пока кто-либо не
привнесет в нее определенный вкус. Всего несколько слов, произнесенных женщиной, могут придать
значимость целому дню напряженного труда и вызвать у мужчины чувство благодарности. Мужчина
знает и хочет этого, он изо всех сил к этому стремится, давая возможность женщине пролить хотя бы
немного света. Приходя домой и рассказывая о том, что произошло за день, он фактически просит
женщину о том, чтобы она придала смысл его деятельности. Основное призвание женщины — хранить
свет.
Прикосновение к свету или сознанию — серьезное и жестокое испытание; часто осознание
становится для мужчины весьма болезненным — может быть поэтому он так сильно остерегается
женщин. Главная причина «петушиного» поведения мужчины — тщетные усилия скрыть свой страх
перед женщиной. Чаще всего, задача женщины — привести мужчину к постепенному осознанию
существующих отношений. Почти всегда именно она произносит такую или похожую фразу: "Давай
сядем и поговорим о том, что между нами происходит." В большинстве случаев именно женщина
стимулирует личностный рост и развитие отношений. Мужчина всего о этого боится, но еще больше
боится это потерять.
Мы можем двояко понимать функцию или символику масла в светильнике Психеи. Можно говорить
о масле, уменьшающем трение, то есть, о средстве, смягчающем и облегчающем напряженную и
запутанную ситуацию; можно — о попадании в котел с кипящим маслом. В смутном мужском восприятии
женственности эти два разных смысла не всегда ясно отличаются друг от друга.
Однажды я сидел в обществе старого, как мир, еврейского патриарха и разговаривал с ним о том,
как в его доме исчезла жизнь. Дети выросли и ушли из дома, сам он давно отошел от активной
деятельности, и в его опустевшем жилище давно поселились мрак и пустота. Я ощущал что-то неладное
и спросил его, существуют ли в его доме какие-то ритуалы. "Нет никаких ритуалов ответил он, — много
лет назад мы перестали их соблюдать. В них нет никакого смысла." Я посоветовал ему попросить жену
зажечь Субботние свечи вечером следующей пятницы4. "Вздор!" — воскликнул он. Но я настоял и был
очень удивлен тому что он рассказал мне на следующей неделе, когда мы встретились вновь. "Я не знаю,
что случилось, — сказал он, — но когда я попросил жену зажечь Субботние свечи, она зарыдала и
сделала то, что я просил. С тех пор дом для нас преобразился и стал совершенно» иным!" А произошло
вот что. Во-первых, в доме был восстановлен старинный ритуал, а во-вторых, женщина вновь обрела
свое древнейшее право создавать мягкий свет, который согревает, одушевляет и привносил смысл.
Немногие женщины понимают, насколько сильно в мужчине желание чувствовать рядом женственность.
Однако, это не должно обременять женщину, и ей не стоит ставить это обстоятельство во главу угла,
оставаясь внутренне одинокой. Как только мужчина обнаруживает в себе внутреннюю женственность, он
перестает требовать от находящейся рядом женщины, чтобы она жила только ради него. Но если
женщина стремиться сделать мужчине самый драгоценный подарок, если она действительно хочет
насытить величайший мужской голод (голод, который мужчина редко демонстрирует, но который
постоянно существует), она будет очень женственной именно в тот момент, когда мужчина будет
страстно желать этого драгоценного качества. Истинная правда заключена в том, что получив от
женщины ощущение женственности в тот момент, когда больше всего в нем нуждается, мужчина может
снова взвалить свою ношу на плечи и нести ее, не чувствуя усталости.
Афродита решила задачу эволюции сознания весьма необычным способом! То, что считалось
раньше цепью оплошностей и ошибок, превратилось в изумительный путь внутреннего развития. Хитрая
и неискренняя в глубине души, Афродита в приступе ревности сделала все, чтобы заставить Психею
обручиться со Смертью — чудовищем, обитающим высоко в горах. Она послала своего сына, бога любви
Эроса, устроить свадьбу, но тот случайно укололся одной из своих стрел и без памяти влюбился в
Психею. После этого в критический момент откровения сама Психея поранилась любовной стрелой Эроса
и влюбилась в бога любви!
Что же представляет собой состояние «влюбленности», если влюбленный становится настолько
сильным, чтобы творить чудеса, не обращая внимания на волю судьбы. Прежде чем попытаться
разгадать эту тайну, следует обратить внимание, что любовь и влюбленность — это два разных понятия,
которые не следует путать.
Любить — значит пройти от начала до конца весь опыт соединения одного человеческого бытия с
другим. Это означает видеть в любимом человеке реальную личность и ценить его за ординарность,
недостатки, самобытность и значимость самой человеческой личности. Если мы когда-либо сможем
продраться сквозь туман проекций, в которых проводим большую часть жизни, то начнем воспринимать
обыкновенное как исключительное. Вся беда состоит в нашем ослеплении собственными проекциями; мы
редко видим другого человека таким, какой он есть, оценив его глубину и благородство. Такая любовь
длится долго и существует наряду с ординарностью повседневности ("ординарность") в английском
языке — производное от слов "упорядоченность"). Определенный смысл такой любви содержится в
поговорке: "Все перемелется — мука будет." Любовь проявляется в каждом событии повседневной
жизни, она не нуждается в сверхчеловеческом масштабе5. Человек работает, общается, ошибается,
спасается и живет, захваченный ежедневны потоком событий.
Если же человек влюблен, он как бы соприкасается со сверхчеловеческим уровнем бытия. Он
уносится прочь от суеты повседневности на божественный простор, где уже нет места для человеческих
ценностей. Нас как бы захватывает неизвестно откуда взявшийся вихрь и бросает в совершенно иной
мир, где человеческие ценности не имеют никакой цены. Если любовь это 110 вольт сетевого
напряжения, то влюбленность это 100000 вольт сверхчеловеческой энергии, которая не может постоянно
находиться в домашних условиях. Влюбленность — это удел богов и богинь, она существует вне времени
и пространства.
Уже было сказано о том, что Психея оказалась первой из смертных, кому удалось увидеть бога
любви во всей его прелести и остаться живой, чтобы рассказать об этом. В этом сердцевина нашего
рассказа — смертная девушка влюбляется в бога и, не потеряв веру в любовь, остается верной своей
человеческой природе Возвышенный конец этого повествования — прямое следствие того, что Психея
осталась верной себе и своей любви6.
Давайте проведем мысленный эксперимент: представим себе, что на земле не осталось никого, за
исключением вас и еще одного человека. Исследуйте свое отношение к этому человеку в течение дня и
обратите внимание, какую он представляет для вас ценность. Пройдет совсем немного времени, и этот
человек становится для вас воплощением чуда. Такая концентрация внимания на одном объекте,
имеющая неземное происхождение, характерна для состояния влюбленности. В этом состоянии может
оказаться каждый человек, но лишь случайно, иногда и в течение короткого времени. Оно совсем не
похоже на любовь, где "все перемелется", которая длится долго и существует в домашних условиях".
(Если бы кто-нибудь двадцать лет назад мне сказал, что я сведу воедино любовь и долгий срок, я был бы
шокирован и, скорее всего, сильно разозлился. Но средний возраст привносит небольшие крупицы
мудрости).
Случилось так, что и Эрос, и Психея укололись волшебной стрелой и очутились в мире
влюбленных. Произошло чудо, которое неизбежно повлекло за coбой страдания. Психея избавилась от
брака со Смертью, Эрос раскрыл свой божественный облик. Психея изгнана из рая; страдающий Эрос
улетел прочь к матери. Влюбленность лишает людей обыкновенного человеческого покоя, но придает им
огромную энергию, необходимую для развития личности.
Раньше опыт соприкосновения с божественным началом в первую очередь имел религиозный
контекст; сейчас, имея индивидуальный опыт глубоких переживаний, мы ушли далеко от этих
представлений. В наше время для обычных людей романтическая любовь — это практически
единственная возможность соприкосновения с божественным началом. Влюбленность — это
исключительная возможность смотреть на человека и видеть стоящую за ним божественную сущность.
Нет ничего удивительного в том, что, влюбляясь, мы превращаемся в слепых. Мы находимся рядом с
реальным человеком, но обращаем свое внимание на нечто более великое и возвышенное, чем обычное
человеческое бытие. С точки зрения психологии это означает, что затронуты некие пласты нашей
психики, сформировавшиеся еще до этого мифа. Если вы соприкоснулись с содержанием архетипа, то
можете быть просто уничтожены. Миф говорит нам, что может случиться так что простой смертный
может подвергнуться воздействию архетипа. Он может пережить это воздействие лишь радикально
изменившись. Смертные соприкасаются с неземной реальностью и продолжают жить рассказывая о том,
что им удалось пережить. В этом контексте можно понять, что означает ранение стрелой бога любви.
Каждый человек мог испытать это потрясающее воздействие, приводившее к глубинным изменениям
психики. Влюбленность — невероятный по силе воздействия жизненный опыт, который можно сравнить
разве что со взрывом.
Жители Азии не имеют никакого понятия о влюбленности. Они вступают в отношения спокойно,
постепенно, без драматизма, не тронутые стрелами Эроса. Браки всегда готовятся заблаговременно.
Согласно традиции, жених не видит свою невесту до окончания брачной церемонии, пока она не снимет
украшающие ее наряд цветы и гирлянды. После этого, следуя тщательно расписанному для новобрачных
сценарию, жених ведет невесту в дом. Он сохраняет энергию, которую мы тратим в период
влюбленности, до тех пор, пока не войдет в брачный чертог, где боги и богини придадут ему огромную
силу.
Наша история — о женщине, которая соприкоснулась с чем-то более грандиозным, по сравнению с
обычным человеческим опытом. Остальная часть мифа повествует о том, как Психея пережила это
божественное прикосновение.
Раскрытие своей божественной сущности привело Эроса к невыносимым страданиям. Наступил
конец райской жизни, ибо обнаружилась его истинная сущность — не божественного жениха на
гибельной свадьбе или творца райских наслаждений, а живого воплощения любви. Это раскрытие
оказалось для него весьма чувствительным и не менее болезненным, чем слава обманщика и хвастуна,
вделавшего меньше, чем обещал. Как странно, что наши наилучшие способности могут причинить
столько боли! Вряд ли все можно предвидеть заранее, но, тем не менее, именно так и происходит во
многих жизненных ситуациях. Мой учитель рассказал мне случай, вполне подходящий для иллюстрации
того, о чем говорилось выше. Очень возбужденный молодой человек пришел на консультацию после
шести месяцев анализа. "Тони, все это ужасно!" — "Что случилось? Плохие новости?" — спросил Тони, не
менее возбужденный. — " Но что же случилось, скажи мне, наконец!" — "Тони, мой невроз исчез, я не
знаю, как жить дальше!" Смысл этого примера абсолютно ясен. Потеря старого способа адаптации к
реальности — плохая новость для человека, даже если он может адаптироваться по-новому гораздо
лучше. Как Эрос, так и Психея оказались глубоко травмированы при наступлении следующего этапа
эволюционного процесса, хотя для каждого из них рана оказалась благотворной и полезной.
По иронии судьбы, именно в тот момент, когда приходит влюбленность, вы должны признать
индивидуальность и уникальность личности другого человека и, как следствие этого, — его потребность
в собственном личностном пространстве и некоторой дистанции. Отдалившись друг от друга, вы сразу
начинаете осознавать наличие этой дистанции, ощущать разобщенности и осложнение отношений. Как
правило, у человека (мужчины или женщины) возникает страшное чувство слепой подчиненности, едва
он вообразит в своем партнере бога или богиню. Вслед за этим приходят изоляция и одиночество.
Эрос выполнил свое обещание: у Психеи родился ребенок. Конечно это была девочка, а не
мальчик, и не богиня, а простая смертная. А Эрос покинул Психею. Так происходит и в реальной жизни:
на смену райским наслаждениям приходит обыденное и земное.
Когда подобные события происходят в реальности очень часто ранний брак превращается в
печальную драму. Как только женщина обнаружит, что мужчина не является создателем и творцом рая,
как она предполагала, едва она раскроет уловки и секрет его «невидимости», оба супруга переживают
сильное потрясение. Оно несет в себе огромный потенциал расширения сознания, но проявляется в
болезненных переживаниях. И мужчина, и женщина покидают райский сад и находят твердую основу в
человеческой жизни и человеческом измерении. И очень здорово, что все именно так и происходит, ибо
люди делают больше хорошего, совершая человеческие поступки, чем божественные деяния. Однако
цена этому — человеческое страдание.
Итак, Эрос улетел к матери, Афродите и с этого момента будет занимать очень мало места в нашей
истории. Бедная Психея отныне продолжит свое странствие в одиночестве, хотя у нее гораздо больше
помощников, чем она думает. Даже великая пожирающая свекровь, Афродита, продолжает заботиться о
ней на всем извилистом и запутанном пути. В это время мужчина может разорвать брачные узы и
вернуться в родительский дом. Или, не сделав это физически, он может погрузиться в непрерывное
молчание, перейти на поверхностный уровень общения и не включаться эмоционально. Это означает,
что он вернулся в материнский дом — если не к реальной матери, то к своему материнскому комплексу.
В это время власть над сознанием женщины берет в свои руки Афродита.
Рассматривая Эроса в качестве анимуса — мужской части женской психики — мы можем вспомнить,
что именно Эрос сделал так, что в раю Психея находилась в бессознательной власти анимуса до тех пор,
пока не зажгла светильник. Когда это случилось и раскрылась полная идентичность Эроса с анимусом, он
улетел обратно в свой внутренний мир, к которому принадлежал.

Анимус
Юнг отмечал, что анима и анимус сильнее всего проявляют себя в качестве посредников между
сознательной и бессознательной частями психики. Вернувшись в мир Афродиты, Эрос стал помогать
Психее наладить отношения с Афродитой, Зевсом и другими богами и богинями внутреннего
архетипического мира. Как мы убедимся впоследствии, Эрос будет поддерживать Психею в критические
моменты ее развития, привлекая на помощь всевозможные природные силы и существа: тростник,
муравьев и орла.
Если женщина уже прошла в своем развитии через подростковый период, она должна избавиться
от власти доминирующего, второстепенного и в значительной степени бессознательного мужского
компонента, часто определяющего ее отношение к внешнему миру. Развитие женщины может
продолжаться, если анимус, осознанный как таковой, займет положение между сознательным эго и
бессознательным внутренним миром и станет посредником между ними, помогая, где только сможет.
Впоследствии он поможет открыть для нее подлинный духовный мир. Находящаяся под властью анимуса
женщина, абсолютно этого не осознавая устанавливает отношения с внешним миром при его
посредничестве. Она свято верит в то, что ее поведение определяется не только с анимусом, сколько
сознательным выбором эго. Но фактически, за редким исключением, эго в значительной степени
отстраняется об этой функции, а ведущая роль переходит к анимусу. Зажигая светильник сознания,
женщина видит абсолютно верную картину: анимус, находящийся отделы от ее эго. Подобно Психее,
женщина обычно переполнена чувствами. Анимус представляется ей весьма могущественным и
богоподобным по сравнению с ее слабым и беспомощным сознанием. В этот момент у нее возникает
ощущение сильного отчаяния и угрожаюгщая ей опасности. Затем наступает шокирующий момет первого
осознания своего анимуса, и женщину переполняет чувство собственной неадекватности, не менее
опасное, чем гипертрофированное чувство величия превосходства. Обнаружив внутри себя нечто вроде
богоподобия, она может оказаться на вершине блаженства. В этом случае женщине угрожает
"влюбитьсяв саму любовь".
Если вы можете осмысливать и сглаживать это развитие, постоянно находясь в динамическом
равновесиимежду крайностями в отношении к мужчине как к мужчине-смерти и мужчине-богу, раю и
изгнанию, восторгу и отчаянию, значит, вы уже приступили к решению воистину человеческой задачи —
развитию сознания. Я прошу вас поверить такому моему обещанию: если вы готовы принять мужчину в
его реальном облике, вам не потребуется ничего, кроме светильника. Вы сможете узнать в мужчине бога
— не такого, каким хотели увидеть в раю, — а в более значительном, Олимпийском смысле. В мою
голову не приходит ничего более важного, что имело бы смысл обещать.
Это событие в жизни Психеи чем-то напоминаетмомент из жизни Парсифаля, когда тот впервые
нашел замок Грааля7. Парсифаль увидел замечательный и непостижимый для него мир, но не остался в
нем. Точно также Психея потеряла Эроса почти сразу, едва раскрыв его истинную неземную сущность.
Убитая горем, Психе решила утопиться. Столкнувшись с большими жизненными затруднениями, она
захотела покончить с собой. Не является ли это желание свидетельством стремления к
самопожертвованию, когда приходится отказаться от одного уровня осознания и перейти на другого.
Почти всегда в человеческом обществе желание покончить с собой означало крайнее проявлениеhoi
уровня сознания. Если вам удалось убить в себе правильное отношение к жизни, то есть — старый
способ адаптации, — и при этом остаться невредимой, то на начинается новая эра энергичной
деятельности. Прежде чем женщина соприкасается с архетипическим содержанием, она часто находится
на краю гибели. Именно в момент гибели она быстро восстанавливает связь архетипом и воссоздает
внутренний мир. Это приводит к образованию весьма ценных и полезных структур на глубоких уровнях
психики. Такой процесс у женщины происходит иначе, чем у мужчины. В то время, как мужчина должен
отправиться искать подвигов и приключения, убивая полчища драконов и освобождая прекрасных дам,
женщина, удаляется в тихое спокойное место и пребывает там в уединении. Один парадокс порождает
другой; до ее сознания доходит, что будучи замужем, она обнимала смерть, но это была смерть старой
жизни.
Мужчина бывает невероятно изумлен, обнаружив насколько лучше женщина способна управлять
своими чувствами и владеть внутренним миром по сравнению с тем, как это удается большинству
мужчин. Она может добраться до самых сокровенных уголков в своей глубине, где находится
восстановление внутреннего баланса. Большинство мужчин не могут контролировать свои чувства и
владеть внутренним миром. Многие женщины только догадываются о существовании этих различий,
весьма болезненно относясь к тому, что мужчины недостаточно сензитивны.
Влюбленность очень часто разрывает вас на части, одновременно способствуя проявлению
творческих возможностей. Если вы сохраните силу и мужество, ощущение разрыва постепенно приведет
к осознанию нашей уникальности и значимости. Разумеется, это трудный путь, но для людей
определенного темперамента другого пути не существует. Весьма вероятно, что для человека западной
культуры — это единственная возможность воссоединения с энергией архетипов, называемых богами или
богинями.
Наилучший способ разрешения возникшей дилеммы — постараться сохранить спокойствие, что в
конце концов и сделала Психея. Пережив желание покончить с собой, она успокоилась. Если на какое-то
время вами овладело безумие или вас выбило из привычной жизненной колеи, лучший способ прийти в
себя — просто постараться остаться спокойным. В христианской Евхаристической литургии можно
услышать такие слова: "мы воздаем Тебе жертву и сами предстаем пред Тобой … жертвой живущей".
Способность женщины оставаться спокойной глубоко внутри — это, наверное, самое сильное
поведение, на которое человек вообще способен. Как только женщину затрагивают какие-то глубинные
процессы, ей требуется вернуться к своему спокойному внутреннему центру. Это в высшей степени
творческий акт, но он должен быть правильно осуществлен. Женщине следует быть восприимчивой, но
не пассивной.
Возможно превращение влюбленности в любовь. Примером может служить успешный брак. Браки
на Западе начинаются с влюбленности, которая, если все идет благополучно, переходит в любовь. Это
основная тема нашей истории. Она началась со столкновение земного и божественного начала, двух
уровней бытия человеческой и сверхчеловеческой природы. Обе стороны должны извлечь для себя
весьма болезненный урок, состоящий в том, что сверхчеловеческое начало, не может выжить на
человеческом уровне.
Я помню карикатуру Джеймса Турбера, на которой изображена ссорящаяся супружеская пара
средних лет. Муж спрашивает жену, глядя на нее в упор: "Так ответь мне прямо, кто же из нас погубил
все волшебство, которое когда-то было в нашем браке?"
Как же нам следует поступать, соприкоснувшись с богом или богиней? В большинстве случаев в
нашей культуре этот вопрос остается без ответа. Чаще всего люди страдают и терпят увядание
божественного обличья своего любимого, вступая в банальную обыденную жизнь среднего возраста, и с
тех пор полностью убеждены в том, что их былое восхищение божестве ной сущностью любимого было
абсолютной глупостью. Продолжение нашего рассказа связано с описанием полного терзаний и
самокопания депрессивного состояния женщины, в котором она очутилась в ту пору когда ее
влюбленность подошла к концу.

Психея в одиночестве
Войти в соприкосновение с божественной сущностью — значит, стать открытым для проникновения
божественного сознания (божественного — в греческой Олимпийском смысле). Вступив на эту дорогу,
вам уже не вернуться к простой, безмятежной жизни, куда ведет бессознательное. Если западный
человек влюбился, он совершил однозначный выбор из всех, намеченных богами возможностей, выбрав
путь эволюции который нужно пройти, имея перед собой постоянно одну-ёдинственную цель —
осознание. Задача, которая стоит перед женщиной, — превратить боль и страдания трагической любви в
реальное вощение возможностей личностного роста.
Психея направилась к реке, чтобы утопиться, руководствуясь, быть может, ложными
поверхностными мотивами, но следуя верному инстинкту.
Хромоногий бог Пан сидел на берегу реки и держал на коленях нимфу Эхо. Увидев, что Психея вот-
вот бросится в воду, он остановил ее.
Но почему именно Пан? Пан — недалекий, непослушный, полусумасшедший бог, очень почитаемый
древними, появление которого нагоняет на нас горечь и тоску. Слово «паника» произошло от имени бога
Пана. Встреча с Паном спасла Психею. Повстречав Пана в нужный момент, то есть, выйдя из
нормального состояния в аффективное и направив избыточную энергию эмоций в нужное русло, можно
извлечь для себя определенную пользу. Не выйти на уровень сильных эмоций, например, совершить
самоубийство значит пойти по ложному пути.
Если женщина плачет, она находится под влиянием Пана. Несмотря на унижение, которое он
испытывает (слово «унижение» означает "быть внизу, у земли"), растворение в слезах может привести
ее к чему-то несоизмеримо более высокому, чем она сама. Он приходит к этой точке эволюции, находясь
в полной власти Афродиты, которая поможет ей сделать следующий шаг, не совершив ошибки.
Пан сообщил Психее, что она должна молиться богу любви, который внемлет тем, кто воспламенен
любовью, поранившись о его стрелы. Такова восхитительная ирония: вы должны просить милости у того
самого бога, который вас ранил.
Бог любви Эрос — это и бог человеческих отношений. Сущность фемининности — содержится она в
женщине или в мужчине — состоит в лояльности к Эросу, то есть — к отношениям между людьми. Чтобы
следовать по пути, дающему возможность сохранять отношения с анимой и анимусом, необходимо быть
чутким к своей внутренней жизни.
Чтобы найти Эроса, Психее следовало встретиться с Афродитой, ибо теперь Эрос находился в
полной ее власти. Все в Психее протестовало против этой встречи, поэтому она побывала в храмах
многих богинь, за исключением храма Афродиты. Но все остальные боги и богини, не желая раздражать
Афродиту, один за другим отвергали Психею. Все знали силу ярости богини любви, поэтому рисковать не
хотел никто!
Здесь можно обнаружить очень любопытную параллель между Психеей и Парсифалем. Психея идет
от одного храма к другому, пока не приходит, наконец, к нужному ей храму Афродиты. Парсифаль
переодевается в красные доспехи, героически сражается, побеждая драконов. Следует иметь в виду и
запомнить эту динамику маскулинности и фемининности, cyществующую и в мужчине, и в женщине. И
мужчина, и женщина имеют как маскулинные, так и фемининные черты и должны выбрать необходимые
средства, чтобы пройти испытание, с которым их сталкивает судьба.
Наконец, Психея добралась до храма Афродиты. Почти всегда раненый человек рано или поздно
находит необходимое ему исцеляющее средство.
Афродита, конечно же, не удержалась от язвительной тиранической речи, низведя Психею до
положения судомойки, ниже которого просто не существовало. Женщине часто приходится переносить
временную власть Афродиты, когда она чувствуют запредельное унижение. Наконец, Афродита дала
Психее четыре задания, выполнив которые, Психея смогла бы искупить свою вину.
Задачи, которые Афродита поставила перед бедной Психеей, несут в себе глубинное
психологическое содержание, которое нечасто встречается в литературе. Обычно, наш практичный
ременный разум сразу вопрошает: "Большое вам спасибо за всю эту теорию, но что же мне с ней
делать?" В этой части мифа наглядно раскрывается картина развития женской идентичности, более
наглядно, чем где бы то ни было. То, что этот сюжет сохранился с незапамятных времен в истории
нашей психики, никак не нарушает его соответствия современной жизни, а наоборот, свидетельствует о
его универсальности и бессмертии. Существует огромное количество описаний развития мужской
идентичности, но эта теория — одна из немногих «женских», доставшихся нам в наследство.
После того, как Психея перенесла все ядовитые насмешки Афродиты, она получила от нее задание
такой сложности, что ее бросило в дрожь. Так зачем же идти за ним к Афродите? К сожалению, больше
некуда. Другого выхода нет. Психологические события проявляются в своей совокупности: наивность,
проблема, ожидание и решение тщательно собраны в единое целое.

Первое задание
Афродита показала Психее смешанные в одну огромную кучу семена разных растений и велела ей
рассортировать их до наступления ночи. Если Психея вовремя не справится с этой задачей, ее ждет
смерть. Заявив так и не слушая ни каких возражений, Афродита отправилась праздновать очередную
свадьбу. Задача оказалась Психее явно не по силам. Она зарыдала и вновь решила покончить с собой.
Вдруг ей на помощь пришло целое полчище муравьев. Они очень быстро и искусно рассортировали
все семена, и к наступлению ночи вся работа была сделана. Вернувшись, Афродита была неприятно
поражена тем, как прекрасно никчемная Психея справилась с работой.
Какая замечательная символика заключена в груде несортированных семян! Нечто подобное часто
встречает женщина в практике домашнего хозяйства или в профессиональной деятельности: ей
требуется одновременно обладать искусством держать форму и выполнять необходимую работу. Здесь,
наверное, может вспомниться самое разное: крик из угла комнаты: "Мам, ты не видела, куда
запропастился мой носок?", или список продуктов, которые следует купить в магазине, или заголовок,
который нужно придумать для новой статьи, — это примеры сортировки, требующей делать дело и
одновременно поддерживать форму. Без этого разделения простая задача поддержания формы не имела
бы смысла.
 В момент физической близости мужчина отдает женщине большое количество семян. Она должна
выбрать одно из них и сотворить чудо рождения. Природа Афродиты дает ей так много! Женщина,
изначально обладающая способностью выбирать, должна выбрать одно единственное семя и сделать его
плодоносным.
Большинство культур старается исключить это противоречие между выбором и долженствованием,
характерным для обычаев и законов. Они так или иначе предписывают женщине, что она должна
сделать, избавляя ее от необходимости выбирать. В понедельник она должна стирать, во вторник —
гладить и т. д. Но мы — свободные люди, нам не нужны такие предписания. Женщина должна понимать,
как делать различия, и уметь творчески выбирать. Но чтобы овладеть этим искусством, ей требуется
обнаружить в себе муравьиную сущность, примитивное, хтоническое, земное свойство, которое ей
поможет. Муравьиная сущность не содержит интеллектуальной основы и не дает нам правил, которым
необходимо следовать. Она представляет собой примитивную, инстинктивную и спокойную, доступную
каждой женщине черту.
В искусстве выбирать любая женщина обладает собственной сноровкой. Для решения задач она
использует подход, чем-то напоминающий геометрический: сначала выполняется ближайшая задача или
задача, наиболее тесно связанная с первым возникшим чувством. Таким простым земным путем
преодолевается тупик избыточного выбора.
Очень легко усмотреть другую, внутреннюю размерность процесса разделения. Наше
бессознательное представляет для выбора ничуть не меньше материала, чем современная, изобилующая
возможностями действительность. Отличительная особенность женщины заключается в ее умении
постоянно дифференцировать и выбирать в пределах этой внутренней размерности, чтобы защитить
себя и свою судьбу от мощного потока эмоциональной энергии, который содержит не менее серьезную
опасность, чем избыточное изобилие внешнего мира. Чувства, ценности, время, ограничения — все они в
целом создают замечательное основание для осуществления выбора, в результате которого возникают
высшие ценности. И они оказываются специфическими для женщины и женственности.
Символически можно представить брак в виде двух человек, стоящих спина к спине, и таким
образом защищающих друг друга. Задача женщины состоит в том, чтобы защитить не только себя, но и
мужчину, и семью от опасности, исходящей изнутри: настроения, опустошения, всплесков и срывов,
ранимости и так называемой одержимости. Со всем этим женская гениальность справляется значительно
лучше мужского гения, который, как правило, необходим, чтобы жить во внешнем мире и сохранять
безопасность семьи. В жизненной установке современного человека таится особая опасность, которая
заключается в том, что и мужчина, и женщина обращена к внешнему миру и заняты лишь решением
внешних проблем. Это оставляет без защиты мир внутренний, поэтому в семейной жизни многие
неприятности возникают именно в этой незащищенной области. При этом особенно беззащитными и
ранимыми оказываются дети.
В начале брака партнеры похожи на два отдельных, слегка перекрывающихся круга. Между ними
большое психологическое пространство, и каждый выполняет свои функции. По мере увеличения
брачного стажа, каждый из партнеров все более познает личность другого, и область перекрытия кругов
становится все больше.
Юнг рассказывал историю о мужчине, который обратился за помощью, жалуясь на плохое
самочувствие. Когда его попросили рассказать свои сны, он ответил, что никогда не видит снов, зато его
маленький пятилетний сын видит их постоянно, и притом — очень яркие. Юнг порекомендовал ему
записывать сны сына. Вскоре мужчина принес записи спои сына за последние несколько недель. После
этого сны стали сниться самому мужчине, а сын практически совсем перестал их видеть! Юнг объяснил
это тем, что отец, сам того не желая, находясь под влиянием существующей в современном обществе
установки, не обращал достаточно внимания на изменения, происходящие в своем внутреннем мире, и
эту ношу был вынужден принять на себя его сын. Если вы хотите, чтобы дети унаследовали от вас все
самое лучшее, оставьте им чистое бессознательное вместо вашей собственной непрожитой жизни,
которая будет скрыта в бессознательном до тех пор, пока вы не будете готовы встретиться с ней лицом к
лицу.
Как правило, именно женщина стремится к такому внутреннему равновесию, но в приведенном
выше примере на плечи сына легла проблема отца. Говоря о маскулинности и фемининности, надо
хорошо сознавать, что речь идет не только о мужчине и женщине. Женская часть мужчины может
выполнять ту функцию, которую, согласно нашему представлению, должна выполнять женщина, — и
наоборот.

Второе задание
Второе задание Психее, прозвучавшее из уст Афродиты все в том же высокомерном и
оскорбительном тоне, состояло в следующем: Психее следует отправиться на дальнее поле, находящееся
за рекой, и собрать шерсть с пасущихся там золоторунных баранов. Она должна вернуться домой до
наступления темноты или умереть.
 Психеи следовало собрать все свое мужество, может быть, даже безрассудство, чтобы выполнить
это опасное задание, так как бараны были дикие и свирепые. Она снова пришла в отчаяние и решила
свести счеты с жизнью. Отправившись к реке, за которой находилось поле, где паслись золоторунные
бараны, она решила броситься с обрыва и утонуть. В этот момент она услышала шорох тростника,
который рос на берегу реки. Тростник заговорил с ней и дал ей совет.
Тростник — простодушное дитя, родившееся на месте встречи воды и земли, предупредил Психею,
чтобы она при дневном свете ни в коем случае не приближалась к страшным баранам собирать с них
шерсть. Если она не послушается и подойдет к ним, бараны затопчут ее насмерть. Вместо этого ей
следует дождаться наступления сумерек и собрать шерсть, оставшуюся на кустах ежевики и на сучьях
деревьев в рощице, где паслись бараны. Там, не привлекая к себе внимания диких животных, она может
собрать достаточно золотого руна, чтобы удовлетворить Афродиту. Иными словами, Психея не должна
направляться прямо к баранам и пытаться срезать золотое руно: поступить так — значит подвергнуть
свою жизнь опасности. Она может достичь своей цели, подобравшись к этим диким рогатым животным
только хитростью.
Когда у женщины возникает необходимость в ассимиляции некоторой части маскулинности, это
качество у нее может быть ассоциативно связано с бараном. Попробуем представить себе очень
женственную женщину, глядящую на современный мир и понимающую необходимость войти в него и в
нем жить. Она боится, что ее убьет, затопчет до смерти или обезличит баранья природа
патриархального, конкурентного, бездушного общества, в котором мы живем.
Баран олицетворяет собой сильную, маскулинную инстинктивную природу, которая может внезапно
проявиться в виде существующего в каждом человеке агрессивного комплекса. Эта сила порождает
страх, подобный тому, который испытывает человек при виде огромного горящего куста. Сила и энергия,
существующие в глубинах бессознательного, могут оказаться чрезмерными для ограничений
человеческой психики и губительными для это, если к ним не найти правильного подхода.
В нашем мифе содержится мудрый совет, помогающий Психее овладеть силой дикого барана. Ей не
следует идти на поле в разгар светового дня; а собирать золотую шерсть с веток деревьев и
кустарников, но только не с баранов. Как правило, большинство наших современников видят признак
наличия силы в том, чтобы выдернуть клок золотой шерсти из спины барана, а затем, купаясь в лучах
славы, праздновать триумф. Но сила, как и власть, — обоюдоострый меч, поэтому в отношении них
существует очень строгое правило: их следует брать не больше того количества, которое требуется, и
делать это как можно спокойнее. Взять власть в момент, когда ты для нее не созрел,  — значит
находиться под влиянием внутреннего родительского голоса. Избыток власти может быстро
превратиться в насилие и бессильную ярость при виде руин и развалин.
Литератор и терапевт Джон Санфорд заметил, что если молодой человек принимает наркотики, его
эго может оказаться недостаточно сильным для противостояния интенсивным внутренним
переживаниям. Он может перестать существовать как личность. Это может означать, что он попытался
взять дикую силу непосредственно у барана или взял ее слишком много. Мы, современные мужчины и
женщины, пытаемся ухватить как можно больше баранов, которые затем обрушиваются на нас, разнося в
пух и прах. Миф предупреждает о том, чтобы мы не брали силы и власти в количестве, превосходящем
наши потребности, и каждый раз старались соразмерять имеющуюся у нас силу с потребностью в ее
применении.
Идея о том, чтобы собирать остатки бараньей шерсти, или подбирать за мужчиной остатки логоса,
мужской рациональной интеллектуальной энергии, может показаться вздорной и абсолютно
неприемлемой для современной женщины. Почему женщина должна быть удовлетворена такой
малостью? Почему бы ей не заколоть барана, не содрать с него шкуру и не вернуться с триумфом, как
поступают мужчины?
Далила именно так и поступила, получив на какое-то время в свои руки силу и власть. И что в
результате? Наутро после нее остались одни руины. Миф о Психее говорит нам, что женщина может
получить необходимую ей маскулинную энергию без борьбы за власть. Путь Психеи намного
благороднее. Ей не следует превращаться в Далилу и убивать Самсона, чтобы обрести силу.
Этот мифологический эпизод поднимает для современного человека очень важный вопрос: какое
количество маскулинной энергии для него (или нее) оказывается достаточным? Я думаю, что в этом
отношении ограничений не существует до тех пор, пока женщина остается верной своей женской
идентичности и находит применение маскулинной энергии как инструменту сознания, делая это
окольным путем. Так же обстоит дело в отношении мужчины: он сколь угодно может использовать
энергию существующей в нем фемининности с одним лишь условием, — что при этом остается
мужчиной, сознательно использующим свою фемининности. В каждом случае излишество и чрезмерность
могут привести к большим неприятностям.

Третье задание
 К своему изумлению Афродита увидела, что Психея собрала целую груду золотой шерсти. Она
разгневалась еще сильнее, но не подала виду, на сей раз решив погубить девушку уже наверняка. Она
дала Психее хрустальный кувшин и велела наполнить его водой из Стикса. Стикс — это река, стекавшая
с высокой горы, исчезавшая в недрах земли, и вновь поднимавшаяся к горным вершинам. Это был
бесконечный круговорот, в котором водяной поток, вернувшийся к своему источнику, тут же скатывался
вниз, достигая преисподней, чтобы оттуда вновь вознестись на вершину высокого утеса. Стикс охраняли
огромные страшные чудовища, а поблизости от него не было ни краешка земли, на который можно было
бы поставить ногу, чтобы наполнить кувшин водой.
Как и раньше, Психея впала в отчаяние, но в этот раз она так онемела от горя, что даже не могла
плакать.
Вдруг, словно по волшебству, появился посланный Зевсом орел. Случалось, что орел иногда
помогал Зевсу в его любовных приключениях, поэтому они были очень дружны. На сей раз Зевс открыто
встал на защиту своего сына Эроса и попросил орла помочь Психее. Тот прилетел к несчастной девушке
и взял у нее пустой хрустальный кувшин, оставленный Афродитой. Подлетев к середине стремительного
потока, он зачерпнул воды из Стикса и вернулся с полным кувшином целым и невредимым. И это
задание было выполнено.
Стикс — река жизни и смерти. Она течет в высоких горах и низинах, с громадных утесов стремится
вниз, во мрак преисподней. Течение Стикса стремительно и вероломно, а берега крутые и скользкие.
Подойти к нему близко — значит подвергнуть себя опасности быть унесенным бешеным потоком и
утонуть в нем или разбиться о прибрежные скалы.
Третье задание символизирует отношение женщины к многообразию и изобилию существующих в
жизни возможностей. Она может наполнить водой только один кувшин. Реализация собственных
возможностей для женщины заключается в том, чтобы заниматься чем-нибудь одним, делать свое дело
хорошо, соблюдая чувство меры. Это не значит, что ей следует отказываться делать что-нибудь еще,
начинать второе, третье или десятое дело, но каждый раз она должна зачерпнуть только один кувшин
воды и сделать это — в свое время.
Фемининный аспект человеческой психики может быть описан как рассредоточенное сознание.
Женская сущность растворяется в многообразии существующих в жизни возможностей и стремится
реализовать все, сделав это одновременно. Но это невозможно, ибо ни одному человеку не удается
сделать все и сразу. Многие из окружающих нас возможностей находятся в противоречии друг с другом,
следовательно, нам приходится выбирать. Подобно обладающему острым зрением орлу, мы должны
окинуть взором бурный поток, выбрать единственное подходящее место, опуститься туда и наполнить
кувшин водой.
Существует популярный афоризм: если мало — хорошо, то больше — лучше. Если следовать этому
изречению, жизнь становится безуспешной. Даже занимаясь очень важным и интересным делом и
получая богатый жизненный опыт, вы продолжаете чего-либо искать. Вы никогда не получаете
удовлетворения от того, что делаете, так как будущие планы мешают реализации настоящих.
Миф говорит нам о том, что весьма, небольшого содержания может оказаться вполне достаточно
при условии высокой степени его осознания. Как сказал один поэт, в одной песчинке можно увидеть
целый мир. Мы можем сконцентрироваться на одном жизненном аспекте или на одном переживании,
упиваться этим и чувствовать себя вполне удовлетворенными. Пройдет какое-то время, и наступит черед
других событий и других переживаний. Всему свой срок.
Хрустальный кувшин — это сосуд, где хранится вода жизни. Он очень хрупкий и драгоценный. С
таким хрустальным кувшином можно сравнить разве что человеческое эго: оно является хранителем
небольшой животворной капли реки жизни. Если этот хрупкий эго-контейнер, напоминающий
хрустальный кувшин, использовать беспощадно и неумело, прекрасная, но коварная река разобьет его
вдребезги. Очень важно иметь орлиное зрение, чтобы ясно и отчетливо видеть этот бурный поток, найти
подходящее место и вести себя должным образом. Эго, которое пытается привнести огромное
содержание бессознательного в сознательную жизнь человека, должно научиться наполнять водой лишь
один кувшин за один раз и ни в коем случае не больше, — иначе переполненный сосуд не выдержит
тяжести и разобьется. Это может служить нам предостережением против попыток нырять на большую
глубину, чтобы охватить смысл всей жизни. Лучше иметь один хрустальный кувшин воды, чем целый
поток, в котором захлебнуться — проще простого.
Глядя на все эти пороги и водовороты, приземленный человек может ощутить полную
безысходность. Но такой взгляд слишком узок для того, чтобы быть ясным и перспективным. Именно в
этот момент женщине требуется орлиное зрение, дающее ей широкую перспективу и позволяющую
видеть поток жизни во всем его величии. Когда небольшой пятачок берега кажется недоступным,
орлиная перспектива открывает нам возможность для следующего шага, — быть может, очень
маленького перед лицом традиционной амбициозности, но абсолютно необходимого с точки зрения
возможности личностного роста.
Почти каждый человек пресыщен и переполнен потоком событий современной жизни, даже если
речь идет лишь о малой их толике, которые происходят всего за один день. Это значит, что наступило
время для орлиного зрения и соответствующей ему ментальности: один полный кувшин за один раз и не
более.

Четвертое задание
Четвертое задание оказалось для Психеи самым важным и самым трудным. Редкие женщины
достигают в своем развитии этого этапа, поэтому то, о чем пойдет речь далее, может показаться
странным и не имеющим к вам никакого отношения. Если эта задача не для вас, оставьте ее и
занимайтесь тем, что кажется вам более приемлемым. Но для тех редких женщин, которые должны
пройти весь путь до конца, выполнив четвертое задание, информация, содержащаяся в мифе, является
бесценной.
Оставаясь верной себе, Афродита, задала Психее задачу, неразрешимую для простых смертных.
Полагаясь лишь на свои силы, мы не выполнили бы ни одного задания и не остались в живых; по
крайней мере, в этом можно быть абсолютно уверенными в отношении четвертого задания. Но как
только боги посылают нам помощника, задача сразу становится разрешимой.
Четвертая задача Афродиты — последнее испытание Психеи. Афродита велела ей спуститься в
подземный мир и попросить сосуд с волшебной амброзией у богини Персефоны, владычицы подземного
царства, вечной девственницы, мастерицы чудесных превращений.
Прекрасно понимая тщетность всех попыток выполнить это задание, Психея поднялась на высокую
башню с намерением броситься вниз и свести счеты со своей ужасной судьбой и несчастной жизнью.
Но башня, которую выбрала Психея, поведала ей все, что следует сделать. В который раз она
нашла в совете свое спасение! Психея должна найти единственное, скрытое от посторонних глаз место
на земле, где живой человек мог проникнуть в царство Гадеса, откуда открывался бесконечный путь в
чертоги Плутона, бога подземного мира. Психее не следует отправляться туда с пустыми руками, ибо за
вход в подземный мир существует определенная плата. Ей необходимо взять в каждую руку по куску
ячменного пирога, положить под язык две монеты достоинством в полпенни и собрать в себе достаточно
силы духа, чтобы пройти через ждущие ее суровые испытания. Путешествие в страну Гадеса стоит
дорого, поэтому к нему нужно хорошо подготовиться.
Психея нашла место, где начинался бесконечный путь, спустилась к Стиксу и увидела хромого
человека, погонявшего хромого осла, нагруженного хворостом. Несколько сучьев упало на землю, и
Психея, будучи вежливой и доброй девушкой, подобрала их и вернула хромоногому старику, несмотря на
то, что ей было запрещено это делать, чтобы не тратить свою энергию, сохранив ее для будущих
тяжелых испытаний. Затем она увидела лодочника Харона, который переправлял на лодке тени умерших
в царство Гадеса. За переправу он спросил у нее одну монету. Переправляясь через реку, Психея
увидела тонущего человека, умолявшего его спасти, но проплыла мимо. Находясь на пути к богине
подземного царства, женщина должна сохранить весь ресурс, не растрачивая его на достижение менее
значимых целей.
Очутившись в царстве Гадеса, Психея отправилась дальше и встретила трех старых женщин,
прявших нити судьбы. Они попросили Психею помочь им, но та должна была пройти мимо, не обращая
никакого внимания на их просьбу. Какая женщина может пройти мимо трех судеб, не останавливаясь? Но
Психея была предупреждена о том, что остановившись хоть на мгновение, она потеряет кусок ячменного
пирога, и лишится платы за переход в царство тьмы, который ждет ее дальше. Не заплатив за переход,
Психея никогда не сможет вернуться обратно, в светлый мир людей.
Психея шла вперед и вскоре увидела стража царства мертвых Цербера — чудовищного пса с тремя
головами. Она бросила мерзкому чудовищу один из кусков ячменного пирога, и пока три головы между
собой грызлись из-за него, проскочила мимо.
Наконец, она вошла в чертоги Персефоны, вечной девственницы, мастерицы волшебных
превращений. Следуя полученным от башни мудрым предостережениям, Психея должна была отказаться
от щедрого гостеприимства, которое окажет ей Персефона. Ей следовало только принять самую простую
еду и есть, сидя прямо на земле. Старые законы связывают вас с домом, где было оказано
гостеприимство, поэтому воспользовавшись благосклонностью Персефоны, Психея останется навсегда с
ней связанной.
Психея, становившаяся с каждым шагом все сильнее и мудрее (ее силы возрастали по мере
преодоления предыдущих испытаний), сделала все, что требовалось, и попросила у Персефоны сосуд с
чудесной амброзией. Не говоря ни слова, Персефона дала ей волшебную склянку, и Психея отправилась
в обратный путь. Но миф повествует, что Персефона дала девушке сосуд, в котором хранилась
волшебная тайна. Здесь находится ключ к тупиковой ситуации, которая возникнет в ближайшем
будущем. У Психеи оставался второй кусок пирога, чтобы пройти мимо ужасного Цербера, и вторые
полпенни, которые следовало отдать лодочнику за переправу.
Последний из советов, который башня дала Психее, был очень важным, но она ему не последовала.
Башня предостерегала ее ни в коем случае не открывать сосуд и не интересоваться его содержимым. В
конце путешествия, увидев проблески света человеческого мира, Психея подумала про себя: "В этой
склянке, которую я держу в руках, находится то, что дает Афродите волшебное очарование. Неужели я
окажусь абсолютной дурой и, упустив такой случай, не загляну в сосуд и не возьму себе капельку
волшебной амброзии, чтобы стать неотразимой в глазах моего любимого Эроса?" Подумав так, она
открыла склянку, но ничего там не обнаружила! Не произошло никакого чуда, а Психея легла на землю и
уснула мертвецким сном. Потерпев поражение, она лежала на земле, напоминая бесчувственный труп.
Залечивший свои раны Эрос услышал, что его возлюбленная Психея попала в беду. Он вырвался
из-под надзора своей матери, и, подлетев к любимой, смахнул с ее лица мертвый сон и собрал его
обратно в сосуд. Затем он разбудил Психею, уколов одной из своих стрел, и рассказал девушке, как ее
едва не погубило любопытство.
Эрос убедил Психею выполнить задание до конца; та взяла волшебную склянку и принесла ее
Афродите.
Тогда Эрос полетел прямо к Зевсу и признался ему в своей любви к Психее. Зевс пожурил Эроса за
легкомысленное поведение, но оказал ему все необходимые почести как своему сыну и обещал помочь.
Громовержец собрал на совет всех богов и повелел Гермесу доставить Психею в свой чертог. Он объявил
всем жителям Олимпа, что Эрос уже давно находится во власти любовных чар, и наступило время этого
юного повесу и непоседу связать узами брака. Так как Эрос сам выбрал себе. самую: прекрасную на
свете невесту, Зевс повелел устроить свадебный пир. Но брак между смертной женщиной и бессмертным
богом был невозможен. Поэтому Зевс дал прекрасной Психее чашу с нектаром бессмертия и велел
выпить из нее все до капли. Так Психея обрела бессмертие и получила от Эроса обещание, что тот
никогда не покинет ее, оставаясь верным и преданным супругом.
Затем на Олимпе устроили свадьбу, которой не было равных. Зевс сидел во главе, Гермес был
главным распорядителем, а Ганимед угощал всех напитком богов — волшебным нектаром. Аполлон играл
на арфе, и даже занимавшая одно из самых почетных мест Афродита была счастлива вместе со своим
сыном и невесткой.
Прошло время, и Психея родила дочь по имени Наслаждение.
Последнее задание Психеи — самое важное и глубокое продвижение на пути личностного роста
женщины. Редкие женщины достигают в своем развитии такого этапа, когда они могут браться за
решение этой задачи. Полное безрассудство — отправиться в это путешествие преждевременно. Сделать
это — значит накликать беду на свою голову. Отказаться от выполнения задания при возможности его
выполнить — тоже плохо. Раньше обыкновенная женщина редко пыталась пройти весь этот путь. Как
правило, эту возможность она оставляла в стороне, предпочитая ей мир духовный. Теперь все больше и
больше женщин следуют по пути такой эволюции. Она дает возможность проявиться большой
внутренней силе, сознает это женщина или нет. Самое главное — поймать момент начала этого
процесса. Если он возник, вы не сможете оставить его без внимания, как нельзя игнорировать
беременность.

Что же мы узнали из этой истории?

Все три помощника, которые помогали Психее выполнить три первых задания — муравей, тростник
и орел — содержат природный элемент. Башня построена человеком и воплощает культурный аспект
нашей цивилизации. Она помогает нам много узнать, что делали в прошлом другие женщины, чтобы
выполнить четвертое задание. Святая Тереза из Авилы говорит о башне как о Внутреннем Замке.
Женщины, занимавшиеся теософией, описывали видения этой башни. Современные феминисты имеют
много что сказать на этот счет. Изобилие материала можно найти в биографиях женщин-святых в
истории Христианства. Христианская психология раскрыла несколько возможных разновидностей
женской судьбы. Исключительно важно видеть различия в тех ее линиях, которые существовали на
западе и востоке раньше, и тех, которые существуют сейчас. В конце концов, обычно вы проходите свой
путь в одиночестве, сохраняя внутреннюю башню, чтобы время от времени к ней прислушиваться.
Психея должна была отправиться в подземное царство через пустынное место (очень много
странствий начинается в наименее ожидаемый или наименее подходящий момент), вниз по бесконечной
дороге в темный туннель подземного мира. По пути ей не следовало ни останавливаться, ни отклоняться
в сторону, руководствуясь великодушием и женской добротой, чтобы не стать беспомощной и
беззащитной. За переправу через Стикс Психея расплатилась монетой. Не накопив достаточно сил к
началу своего путешествия, она не смогла бы пройти весь путь до конца. Чтобы совершить это
путешествие, необходимы покой, одиночество и способность копить и сохранять силы. Она должна была
отвлечь внимание ужасного пса, охранявшего вход в царство Гадеса. Не следует терять из вида все
волшебные атрибуты. Они постоянно требуются для расплаты, ибо содержат в себе какое-то ценное
качество. Например, ячменный пирог, как правило, замешивается на меду.
Следующий важный момент, который необходимо отметить, состоит в том, чтобы сохранить силы
для путешествия, не растратив их, приняв приглашение Персефоны остаться у нее во дворце. Персефона
— хозяйка подземного мира, самая таинственная из всех богинь, вечная девственница, мастерица
волшебных превращений. Эту часть женщины можно уважать и обожать, как мы уважаем и обожаем все
чудесное, но не следует добиваться с ней полной идентификации. Среди женщин очень легко
определить оставшуюся в чертогах Персефоны, прекратившую свое дальнейшее развитие.
На обратном пути Психея отвлекла внимание зловещего пса и проскочила мимо, расплатилась
второй монетой с перевозчиком и вернулась в светлый мир людей.
Психея попросила склянку волшебной мази, но как ей показалось, — не получила ничего. Это и
называется таинством чуда и представляет большую ценность, чем любое качество, которое мы в
состоянии определить. Не стоит искать определение той глубокой внутренней трансформации, которая
происходит в женщине. Суть фемининности состоит именно в этом чудесном превращении, всегда
таинственном для мужчин и, может быть, чуть менее таинственном для женщин. Оно частично несет в
себе оздоровляющий и даже исцеляющий компонент.
Не вняв предостережению, Психея (лишение благосклонности, как правило, необходимо для того,
чтобы разворачивался драматический сюжет), открыла склянку с волшебной мазью. Она решила
воспользоваться ею для собственных нужд, но сделала это бессознательно. Этот момент в странствии
является наиболее опасным; многие женщины терпят поражение именно здесь. Чтобы
идентифицироваться с волшебным, необходимо попасть в бессознательное, а это — конец всякого
развития. Многие женщины, до сих пор прошедшие путь без больших потерь, на этом месте попадают в
западню, идентифицируясь с волшебным очарованием Персефоны. И тогда их чудесное развитие
прекращается, оставляя их чем-то похожими на духовную окаменелость, не имеющую в себе ничего
человеческого.
Психея не прошла это испытание, но ее неудача заставила стать активным Эроса, т. е. ее
внутреннюю маскулинность, найти в себе мужскую энергию, чтобы избавиться от гибели. Укол любовной
стрелы разбудил ее, сняв оковы смертельного сна. От неполноты и невостребованности духовной жизни
может спасти только любовь.
Эрос выполнил свою божественную функцию, а Психея, очутившись на небесах, обрела
бессмертие. Связь с Эросом была для нее непростой и опасной, но в конце концов она дала Психее
бессмертие. Наконец, вы открываете в себе архетипическую сущность, находившуюся в глубине, скрытой
за вашей индивидуальностью. Таким образом вы приходите к бессмертию, которое вам было обещано в
начале мифа, но его ожидание было слишком смутно и непонятно. Весь огромный труд Психеи и ее
мучения заключались в превращении изначально существующей наивной прелести в совершенное
божественное сознание.
Проще всего отнести мифологические сюжеты к незапамятным временам, считая, что они утратили
свое влияние на события здесь-и-теперь. Лишь сравнитиельно недавно в нашей истории появилась
установка, что мифы и сказки созданы для детей. До наступления Эпохи Просвещения, когда эта
установка утвердилась в человеческом сознании, изучение мифов и сказок считалось вполне достойным
и благородным занятием взрослых. Только после опубликования работ Юнга, Фрезера, Кэмпбелла и
других ученых миф, наконец, стал занимать соответствующее ему место в изучении внутреннего мира
человека. Тем не менее, у большинства людей, по-прежнему, преобладают установки,
сформировавшиеся в девятнадцатом столетии.

Современный сон
Давайте посмотрим, как может работать мифология в наше время, и убедимся, что Психея по-
прежнему занята своим развитием, выполняя «задания» Афродиты.
Ниже приведено описание сновидения современной Психеи — женщины, у которой эволюция
сознания происходит в условиях и масштабах нашего времени. Сновидение использует язык современной
американской культуры. Этой женщине около тридцати лет, она замужем, имеет детей, вполне
удовлетворена профессией и работает с полной отдачей, занимаясь деятельностью, относящейся к
жизни современного города, типичной для каждого члена современного индустриального общества.
Подобно тому, как Психея использует античную действительность в качестве декораций при постановке
своей драмы, так и эта женщина использует современный мир как зерно в мельнице собственной
эволюции. Миф не может быть ограничен временем, пространством или языком.
Вот этот сон:
Я нахожусь в большом, красивом, старом и почти пустом доме. Я делаю уборку и навожу в нем
порядок, несколько человек мне помогают. Мое место уборки находится на втором этаже. Я поднимаюсь
по широкой лестнице, которая поворачивает направо и ведет меня прямо в «мою» комнату. Но как
только я переступаю порог этой комнаты, сразу оказываюсь в другом мире. Это происходит так, как если
бы я переместилась в другое пространство и время. Я оказываюсь на великолепном склоне высокой
горы. Все вокруг меня белого цвета. Через несколько минут я понимаю, что мне совсем не холодно и
вокруг все белое — это не снег, а какое-то странное волшебное вещество. Это вещество излучает свет.
Ко мне подходит мужчина и здоровается со мной. Его зовут X, он говорит с сильным славянским
акцентом. Он приблизительно такого же роста и возраста, как я, и носит небольшую бородку. Он очень
красив, вежлив и соблазнителен и предлагает мне вместе пройтись, осмотреть это прекрасное место. Я
очень хочу отправиться с ним, но боюсь, что, согласившись, навсегда исчезну из этого мира. Тогда я
потеряю те реальные мир и дом, которые существуют в моем представлении. Я чувствую, что надо
вернуться. Обратившись ко мне, Х поворачивает меня кругом и показывает обратную дорогу, ведущую
назад, к порогу. Я снова оказываюсь в доме.
Внизу раздаются какие-то звуки — по всей вероятности внизу что-то двигают. Я бросаюсь вниз и
сталкиваюсь с В (еще одним человеком, который занимается уборкой). Он не произносит ни слова,
только хитро усмехается, и эта усмешка производит на меня очень неприятное впечатление.
Попытавшись разобраться, что случилось, я вдруг ловлю на себе взгляд женщины с белыми, длинными
до плеч волосами. Она проходит мимо меня и исчезает. Я слышу, что кто-то называет ее Милли и
говорит, что она отправилась в другой мир. Я бегу за ней, пытаясь расспросить ее о том, что она узнала,
но мне лишь удается увидеть, как она поворачивает за угол. Я следую за ней вверх по лестнице, а затем
вниз, вдоль длинного вестибюля в комнату. Когда я достигаю той комнаты, она уже исчезла в
пространстве другого мира.
Я отправляюсь в обратный путь и спускаюсь по лестнице вниз, но только я прохожу свою комнату,
снова оказываюсь в белом мире. Там находится Х вместе со своим другом и говорит, что они ждут меня.
Он очень ласково и долго меня целует и показывает экипаж, который ждет, чтобы меня подвезти. Я
сильно смущена. С одной стороны, я хочу пойти с ним, с другой — возникает сомнение, что сделав это, я
никогда не вернусь назад. Я отворачиваюсь от него, чтобы принять решение, и в следующий момент
оказываюсь в комнате своего дома.
Я опять спускаюсь вниз. Там все в смятении. Неизвестные мне люди вносят в дом какие-то вещи,
мебель, еду, что-то еще. В гостиной собирается большая толпа. Я вхожу в небольшую приемную и вижу
там своего учителя — буддистку. Она спокойно сидит на маленьком стуле в углу комнаты, одетая в свое
коричневое платье. У меня впечатление, что в доме существует множество дверей, подобных той,
которую я обнаружила. Я опасаюсь, что раз весь дом занят людьми и их вещами, то все двери и входы
будут закрыты. Мне необходимо решить, что делать, прежде, чем толпа заслонит от меня дверь. Я
пытаюсь объяснить эту дилемму учителю, но она почти ничего не отвечает. Я принимаюсь ходить по
комнате, глядя на вещи, которые в ней находятся. Моевнимание привлекает голубая подушечка для
булавок, лежащая на маленьком столике. Все происходит так, как будто я пытаюсь запомнить все
подробности этого мира, чтобы захватить их с собой в тот, другой мир. В какой-то момент я выскакиваю
из комнаты и бегу вверх по лестнице, надеясь снова встретить X. Я перепрыгиваю через порог и
чувствую свое движение в белый мир, а секундой позже — просыпаюсь.
После этого я опять уснула и увидела тот же сон во всех подробностях еще дважды в течение этой
ночи. Всякий раз наблюдалась одна и таже последовательность событий, с той лишь разницей, что
каждый следующий раз толпа в доме становилась все более многолюдной, количество вещей все
увеличивалось, а Х и другой мир пленяли меня все сильнее.
К содержанию длинного сна можно относиться так же, как мы относимся к мифологическому
содержанию, ибо сновидение не менее энергетически заряжено и оказывает на человека не меньше
воздействия, чем великие мифы, которые, как правило, мы воспринимаем обезличенно. Мой индийский
друг, которому я раскрыл смысл увиденного сна, воскликнул: "Я ведь всю жизнь был здесь Богом, даже
не подозревая об этом!" Это истинная правда: Бог и мифологический язык оказываются нам намного
ближе, чем полагает современное мышление.
Приведенное выше сновидение для этой конкретной женщины является мифом. Очень интересно
видеть и некоторые параллели с известным нам типом отношений между Эросом и Психеей, и
существование определенных различий. В нас содержится (или мы содержимся в ней?) точно такая же
психологическая структура, которой обладал человек, живший два с половиной миллиона лет назад, но
вместе с тем, неоспоримо и то, что в течении этого времени шел огромный эволюционный процесс. Наш
современный мир несет в себе вызывающую чувство благоговения вневременную тождественность
психической структуры человека, одновременно фиксируя уникальность современности. Этот двойной
смысл мифологического содержания можно обнаружить в каждом фрагменте сновидения.
Проблема Эроса и Психеи, выраженная одним словом, — это проблема уровней. Всевозможные
путешествия, задания и приключения Психеи становятся гораздо более понятны, будучи опосредованы
уровнями. Психея находилась между землей и небом, смертью и бессмертием, человеческим и
божественным. Окончательная победа Психеи представляет собой синтез всех этих противоположностей.
Вся ее борьба состоит в примирении множества полярных уровней, которые так или иначе оказывают на
нее воздействие.
Такая же необходимость в определении уровней возникает в этом современном сне. Вспомните,
сколько раз видевшая сон женщина поднималась и опускалась вверх и вниз по лестнице! По сути дела
весь сон вращается вокруг взаимного превращения обычного и белого одухотворенного мира.
Происходит взаимная трансформация человеческих характеров и ситуаций в божественные характеры и
духовную среду. Обе Психеи, и жившая два с половиной миллиона лет назад, и нынешняя — борются за
то, чтобы стать посредницами между двумя совокупностями этих уровней. Уверенный взгляд и
выражение лица любой современной матери, ждущей ребенка, чтобы накормить его обедом, — это и
есть проявление современной Психеи, находящейся между двумя мирами: ее любовью и лавиной
практических дел, которые составляют канву современной жизни. Задачи Психеи изменились лишь в
деталях.
В один прекрасный день женщина может проснуться и встретиться с божественным великолепием
и неземной красотой, но она не знает, что делать: то ли благодарить богов за этот божественный дар, то
ли умолять их взять его обратно и предоставить ее самой себе и своим повседневным заботам. Эрос
может унести вас в свой светящийся мир и придется только удивляться, сколько препятствий вам
удалось обойти и преодолеть, не останавливаясь перед ними. В основе всякого мифа лежит
противоречие. Избежать отношения с этими уровнями — значит избежать глубинного эволюционного
процесса.
Современная Психея начала свой путь сразу с выполнения задач. Это может означать, что большая
часть древнего мифа оказалась для нее пройденным этапом. Она уже прошла этап подростковой
изоляции и собственной исключительности, этап брака, который оказался для нее обоюдоострым мечом,
она уже зажигала светильник, потеряла невинность — это уже пройденные этапы. Сон начался с того,
что она выполняла задание — разбиралась и занималась уборкой в своем двухэтажном (двухуровневом)
доме, где внезапно подверглась воздействию иного, воображаемого мира. Оказывается, что существует
огромная потребность в наличии внутреннего мира, который выполняет функцию моста, соединяющего
небесный и земной миры. Если бы только тот верхний мир мог подождать, пока вырастут дети или
устроится жизнь! Но небеса не подают никаких знаков, что они согласны ждать. Она бросается из
реального мира и практической жизни в белый мир воображения и фантазии и приходит в ужас от того,
что, позволив себе остаться в нем и узнать его получше, может не найти дорогу назад, в реальный мир.
В этом состоит серьезная опасность, ибо здесь легко попасть в ловушку, где выбор между сохранением
здравого смысла и его потерей может быть сделан в пользу последней. Юнг однажды сказал, что
средневековый человек жил по принципу или-или, но современный человек должен жить по принципу
или-и-или. Самая современная женщина сегодня не сможет пойти в монастырь или подняться высоко в
Гималаи только лишь для того, чтобы обрести просветление, но с другой стороны, она не может
запереть себя в узких рамках семьи, профессии и практической жизни. Первоочередная и главная цель
современной личности заключается в том, чтобы, соединив в себе обе стороны, жить в условиях
повседневности. Женщина, видевшая сон, в этом отношении весьма преуспела, обнаружив домашний
очаг в символическом выражении принципа или-и-или.
Сон остался незаконченным — но так и должно быть, ибо женщина еще не достигла середины
своей жизни. Вторая половина жизни уходит на то, чтобы привести к синтетическому единству и
жизнеспособному союзу существующее в психике изобилие земных и небесных элементов. Старый миф
обещает нам, что если это произойдет, то родится дочь по имени Наслаждение. Когда человек вырастает
и обретает силу и мудрость, все враждующие элементы его психики, доставлявшие ему столько тревоги
и страданий, становятся комплементарными друг другу и, взаимодействуя между собой, создают великое
произведение искусства, имя которому — жизнь.
Согласно олимпийскому мифу творения, природа и население Земли появилось в результате дождя
(или росы), выпавшего с Урана-неба на Гею-землю. (прим. ред.)