Зимние сказки.

Сборник
 
Вечность одиночества 
 
Этой ночью пронизывал холод, леденящий душу. Всматриваешься вдаль, и кажется 
что приближается невидимая тень. Чем дольше смотришь в точку, тем более жутко 
становится. Ветер не скрывает звезд, он разгоняет крупные тучи, полные осадков, 
которыми скоро похоронит всё вокруг. Звёзды мало что могут осветить, но небо 
светится глубокой синевой, и ощущение, что что-то надвигается, никак не желало 
покидать больное сознание. 
 
На кой чёрт выходить на улицу в такой жуткий холод? Улицы холодные, 
безжизненные, будто городок весь вымер. Городочек. Маленький пригород на пути к 
Берлину. Единственная работающая в этот час инфраструктура, это поезд — там всё 
освещается, там видно всех, и глаза режет ужасно яркий свет. Пройти мимо этой 
станции означало терпеть режущую боль в глазах от света. Светил фонарь прямо на 
сетчатку, душу выжигал, проклятый. 
 
Наконец-то темнота, непроглядная после фонаря. Я шёл и рассуждал о жизни. О том, 
почему всё так неоднозначно в мире, открытом для всякого рода девиаций. 
 
В голову пришла мысль, что такому человеку как я стоит жить в заброшенном месте, 
с землёй вместо пола, выбитыми окнами и дырами в стенах. Весной там расцветает 
флора, пахнет свежестью и кругом глухая тишина. Сейчас там всё покрыто инеем, 
снег в этот год не снизошёл нас осчастливить, поэтому собачий холод и такая унылая 
тоска. А люди пытаются превратить всё это в праздник. Зачем? Так скучно 
наблюдать за людьми, которые в такую погоду во что бы то ни стало стремятся 
украсить улочки, дома и окна всем, что не подходит случаю. Они не чувствуют его, он 
не хочет Рождества, он хочет тихо умереть. 
 
Улицы кажутся безжизненными в кислом свете фонарей, кажется, будто вернулись 
самые страшные дни этой земли, ощущение, что воздух наполнен чьей-то 
невысказанной болью. 
 
Это всё моё воображение. Оно помогает мне понять безмолвный городок, у которого 
нет языка, чтобы рассказать всё самому. Который только и может, что окрасить себя 
в серость и иней, чтобы донести до нас всю свою печаль. Бедный, старый городок, 
схороненный под тяжестью гирлянд и наслоений лжи и пошлости. 
 
Я всегда любил морозный холод. Он помогает трезво мыслить, разгоняет кровь по 
жилам, заставляет быстро двигаться. И чем активней я иду, тем быстрей и глубже 
мои мысли. Но сегодня холод не отступает вот уже который час. Я иду как 
сумасшедший, трачу всё своё топливо на то, чтобы прогреть мышцы, но холод 
обволакивает, не даёт расслабиться и пустить мысли на самотек. Только одна бьётся 
с завидной частотой в моих висках. 
 
Я думаю о Брунсе. Невероятно умном парне с волосами как у Джеймса Поттера и 
яркими синими глазами. У которого есть девушка. Который скоро поступит в 
университет и покинет это место навсегда. Уедет в соседнюю страну и женится. 
Оставит меня тут умирать. Грязную собаку, которая не окончила школу с отличием, у 
которой нет будущего, которой приходится влачить жалкое существование нищего 
художника, которой нечего предложить. 
 
Эта зима не отпускает мысли на самотек. Я иду по рельсам, не слушая звуков ночи и 
не обращая внимание на отдаленный приближающийся свет, пока ещё не режущий 
глаза, но пробуждающий смутное волнение и восхищение. Свет от фонарика, 
медленно увеличивающийся, кажется на упавшую звезду. Будто кто-то оторвал от 
неба и прикрепил её сюда, на землю. Будто она падает на меня, не сверху вниз, а на 
меня. Это красивое зрелище. 
 
*** 
 
Я долго думал о том, как в детстве мечтал нарисовать рельсы в небе с бездомной 
кошкой, и луну, поглощающей своим нездешним светом всё. Мечтал собрать для 
этого лучшие краски в Берлине, которые смог бы найти. Держал эту картину в голове. 
Мне было семь, и я свято верил в Рождество. Пел песенки, наряжал ёлку с мамой, 
помогал готовить пряники, ждал огромного толстого старика у двери, вылетал на 
улицу в вязаном свитере и бегал, ловя снежинки ртом. Я был очень милым и 
счастливым мальчиком, и представлять всё то, что превратило меня в того кто я есть 
теперь, не хотелось. Всё это казалось дурным сном. 
 
Хотелось резких перемен. Хотелось повернуть всю жизнь в неожиданно другую 
сторону, чтобы понять смысл своего существования, понять, почему я всегда так 
активно думаю о вечном в этом своём захолустье. Единственное, что радует сейчас, 
это тишина и морозный воздух. Последние строки поэзии мира, прежде чем я решу, 
как поступить со своей жизнью. 
 
Как я докатился до такого? Как умудрился опорочить то, что так трепетно берёг с 
детства? Я стал отшельником в собственном придуманном мире, сам себя стал 
презирать и ненавидеть, начал обращать внимание на мерзости, которые поглощают 
других незнакомых мне людей. Коснулся того, что должно оставаться нетронутым. 
Искалечил свою душу. 
 
Так хорошо идти вперед и наслаждаться окружающей тишиной. Природа прекрасна в 
своем безмолвии, она так стара и непоколебима, а люди. Люди. Я так устал от этого 
слова. Ты никто, когда наблюдаешь природу. Все мельчает в глазах, когда на неё 
обращаешь глаза. Так охота коснуться звёзд, подняться, полететь, быть 
подхваченным ветром, и улететь в космос. Как надоели проблемы. Почему без них 
нельзя? Почему нужно всё усложнять? 
 
Как хочется просто подойти и обнять, прислонить голову на любимое плечо и 
помолчать. Разделить это молчание. Осознать, что во вселенной есть место только 
для двоих. А чёртов ублюдок плюёт в душу, не замечая, и улетает в Швейцарию. Как я 
её ненавижу, эту чертову Швейцарию. 
 
Я чувствую себя уродом, который покусился на святое, и не может противиться себе. 
Я чувствую себя порочным, грязным, не таким. Постоянно возникает ощущение, что 
меня все видят насквозь. Где найти уединение и понять наконец, что я нормальный? 
 
И кто в здравом уме скажет, что художник человек нормальный? Мы больные уроды. 
Испортились до того, как матери успели нас зачать. Мы родились с грехами. 
Неожиданно поезд начал приближаться с дикой скоростью. Свет, похожий на звезду, 
теперь готов в любую секунду превратиться в ненавистный мной фонарь на станции. 
Но был всё ещё далеко. Я шёл, не сбавляя скорости. Всё замерло внутри меня, 
замедлилось, и спрашивало: попробуем? Кругом одни трусливые люди, а ты нет. 
Может и урод, но точно не трусливый. 
 
*** 
 
Любовь окрыляет. Неожиданная, такая воздушная, её не ощущаешь, когда она уже у 
тебя есть. Её не чувствуешь на протяжении всей жизни, но она присутствует, 
наполняет смыслом всё, чего касается твой взгляд. И иней, и бездомного, и труп 
животного, и непослушные локоны, и воздух, мёрзнущий прямо в невесомости. Всё 
видишь​ и всё любишь. Таким, какое оно есть. Я чёртов испорченный ублюдок. Я 
испорчу всё, чего коснутся мои мысли. Нет смысла мне поступать в университет и 
строить из себя беспечного студента, когда я понял суть и состарился в семь лет. Я 
видел старика с подарками, когда ждал у порога своего дома в разноцветном 
свитере. Я чувствовал его приближение, зашёл заранее внутрь, сел у подножия ёлки, 
живой и колючей, пахнущей жизнью, пускающей корни прямо в землю через пол. Она 
дышала, пьянила ароматом. Зашёл он, старик с белой густой бородой, не торопясь и 
тихо, смотрел своими дремучими глазами, молча и бесшумно подошёл ко мне в 
наполненной светом комнате. Я слышал, как на кухне родители готовят утку и салат, 
красили сиропом пряники. Он подошёл ко мне, спустил с плеча огромную сумку, 
достал из неё что-то и протянул мне. Я взял это, и он сказал: 
 
- Ты, Отто, многое знаешь о жизни. Но готовься заплатить. Она безжалостна. И тем не 
менее прекрасна. 
 
Я держал это в руках и понимал, что он говорит мне правду. Он ушёл, так же тихо, как 
пришёл, пока родители бегали по кухне. Он был там, я видел отчетливо следы у 
двери. Но потом осознал, что смотрю на свои руки и чувствую, что подарок всё ещё 
на них. В зал выглянула мама, которую звал голос старика, она нашла меня и 
улыбнулась. 
 
- Возьми пряник, мой хороший, они горячие, только что с духовки. 
 
Я встал, пошел за ней, и взял пряник в руки. Это был самый вкусный пряник на свете, 
в нем было столько вкуса, сколько никогда не будет ни в одной еде, я это знал. 
 
*** 
 
Я сдвинулся на обочину, отошёл чуть в сторону, чтобы не мешать, если из-за моей 
глупости он бы засосал меня под свои железные колёса. Повернулся лицом к 
рельсам, и он тут же пронёсся мимо со страшной скоростью. И сколько было силы в 
этой скорости. Сидящие в поезде её не чувствуют, я вижу это по их скучным лицам. 
Когда он проехал, я со смешанным чувством заметил, что с неба падает снег, 
толстыми хлопьями, как на родине старика, как в сказке. Он так густо повалил, что я 
не видел неба, запрокинув голову. Всё вокруг мгновенно преобразилось. Не было 
больше никакого умирающего городка. 
 
Элли 
 
Это был обычный повседневный день из жизни Элли. Она как обычно вышла в
магазин сладостей и по привычке взяла горький шоколад, подошла к кассе и положила
его на стол.

- Кофе, пожалуйста, - сонно произнесла она.

Кассир, не дожидаясь ее просьбы, как обычно налил ей горячий кофе. Зная цену
наизусть, Элли расплатилась, взяла кофе и ушла.

Утро было морозное, и она с удовольствием заметила, что надела толстый шерстяной
шарф и любимые ботинки. Пошла по тротуару. На пути ей встретилась одинокая, до
жути исхудавшая собака. По привычке дворняжка пошла за Элли, а Элли направилась
в булочную, оставив спутницу у входа. Выйдя через несколько мгновений, которые
оказались для дворняжки совершенно новыми, Элли увидела ее на пути в парк, и
пошла за своим верным спутником.

Переступая лапами, собака устало села у большого дуба и подняла печальные глаза
на свою спутницу. Элли по привычке села рядом и предложила булочку.

Мистер Ригби бродил по старым улочкам, лицезрея проезжающие мимо машины. Тут
он увидел тощую бездомную собаку, которая резво ожидала кого-то на мостовой. Ее
взгляд был прикован к окну. Окно его не интересовало – больше всего его
интересовала собака. Он подошел к ней и хотел погладить, а она, вздрогнув от испуга,
прижалась к фонарику и боязливо посмотрела на него. Незнакомец снова попытался
прикоснуться, но собака все еще боялась. Поняв, что не преуспел и даже не надеясь
на успех, незнакомец предпочел удалиться. Однако собака побрела за ним.
Последнее, что он услышал, это приятный звон колокольчиков и свежий аромат
булочек.
Элли наблюдала за собакой, которая засыпая все больше впадала в оцепенение, как
вдруг поняла, что она больше не проснется. На глаза навернулись слезы. Тишина.
Туман. Тихий шелест листьев. И холод уже стал пробираться через толстый шарф на
шее.

Она неотрывно смотрела перед собой, совсем позабыв о горячем кофе в руках,
который уже обжигал. Горлу стало совсем холодно, а рукам – горячо. Теперь одна…во
всей вселенной…

Неожиданно Элли почувствовала, что может сделать что-то такое, чего никому не
удавалось вот так просто. Ей захотелось прыгнуть очень высоко. Она положила свой
кофе и отложила шоколадку, поправила распущенные волосы и, прогнувшись
по-кошачьи, прыгнула на дерево. Едва успев схватить ветки руками, она с бешено
бьющимся сердцем посмотрела вниз. Пугающая высота; сердце все еще колотилось.
Увидела легкий пар от кофе, шоколадку и недоеденную булочку. Она спрыгнула с
дерева лишь для того, чтобы посмотреть на булочку поближе. Как странно, кроме нее
здесь больше никого нет.