Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Заполучить на лето горячего, как сам черт, соседа — разве не предел мечтаний? Увы.
Только не в том случае, если этот сосед — Джастин… единственный мужчина, которого я
любила и который теперь меня ненавидит.
Перед смертью моя бабушка оставила мне половину летнего домика на острове
Акиднек, но с одним условием: вторую половину дома получит мальчик, которого она
помогала растить.
Тот самый мальчик, которому я когда-то разбила сердце. Теперь он превратился в
мужчину с сильным телом и жестким характером, противостоять которому не так-то
просто. Я не видела его много лет, и теперь мы с ним живем в одном доме, потому что
никто из нас не хочет сдаваться и уезжать.
И что самое ужасное — он приехал сюда не один.
Скоро я пойму, какая тонкая грань разделяет любовь и ненависть. Я увижу, что
скрывается за этой его самодовольной ухмылкой. Там по-прежнему есть тот мальчик. И
наша тяга друг к другу.
Проблема в том, что теперь, когда Джастин недосягаем, я хочу заполучить его как
никогда раньше.
ПЕНЕЛОПА УОРД
ПРОБЛЕМА ПО СОСЕДСТВУ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Меня чуть не сбила машина, когда я в оцепенении вынырнула на дорогу из адвокатской
конторы. Все эти годы я упорно старалась не вспоминать о нем. Сейчас же он был
единственным, о чем я могла думать.
Джастин.
Боже мой.
Джастин.
На меня нахлынули воспоминания: его русые волосы, его смех, бренчанье его гитары,
грусть и разочарование в его прекрасных глазах в нашу последнюю встречу девять лет назад.
Мы вообще не должны были снова увидеться, не говоря уже о том, чтобы стать
владельцами общего дома. Соседство с Джастином Бэнксом — пусть только на лето — было
неприемлемым вариантом, да и он вряд ли испытывал энтузиазм от идеи жить под одной
крышей со мной. Впрочем, нравилось нам это или нет, но пляжный домик в Ньюпорте
отныне принадлежал нам. Не мне. Не ему. А нам. Пятьдесят на пятьдесят.
О чем только думала бабушка?
Я знала, что он был ей дорог, но степень ее щедрости предугадать не могла. Он не
приходился нам родственником, но бабушка всегда считала его своим внуком.
Достав телефон, я набрала Трейси и, когда она взяла трубку, с облегчением выдохнула.
— Где ты? — спросила я.
— В Ист-Сайде. А что?
— Можем встретиться? Мне очень нужно поговорить.
— Ты в порядке?
В голову стали проникать обрывки воспоминаний о Джастине, и у меня сдавило грудь.
Он ненавидел меня. Я столько лет его избегала, но теперь мне предстояло увидеть его.
Голос Трейси заставил меня выйти из ступора.
— Амелия? Ты еще здесь?
— Да. Все в порядке… Еще раз скажи, где ты сейчас?
— Давай встретимся в фалафельной на Тайер-стрит. Поужинаем и обсудим, что там у
тебя происходит.
— Хорошо. Увидимся через десять минут.
Мы с Трейси дружили не так давно, поэтому она мало что знала о моих детских и
подростковых годах. Мы вместе преподавали в школе Провиденса. Сегодня я отпросилась,
чтобы встретиться с поверенным бабушки.
Около закусочной витал запах тмина и сушеной мяты. Трейси помахала мне из угловой
кабинки. Перед ней уже стоял большой пенопластовый контейнер с рисом и куриными
шашлычками.
— Ты ничего не будешь заказывать? — спросила она с набитым ртом. Уголок ее рта
был испачкан кунжутным соусом.
— Нет. Я не голодна. Может, возьму что-нибудь на вынос. Мне просто нужно
поговорить.
— Что, черт возьми, происходит?
У меня пересохло во рту.
— Вообще, сначала мне надо попить. Погоди.
Пока я шла к холодильнику возле кассы, мне казалось, что вокруг качаются стены.
Вернувшись с бутылкой воды, я села и сделала глубокий вдох.
— Поверенный рассказал мне довольно безумную новость.
— Так…
— Как ты уже знаешь, я ходила туда, потому что месяц назад умерла моя бабушка…
— Да.
— В общем, я встречалась с поверенным, чтобы обсудить ее завещание. Выяснилось,
что она оставила мне все свои драгоценности… и половину пляжного домика на острове
Акиднек.
— Что?! Того чудесного домика с фотографии у тебя на столе?
— Да. Когда я была маленькой, мы ездили туда почти каждое лето, но в последние годы
бабушка сдавала его в аренду. Этот дом принадлежал ее семье несколько поколений. Он
старый, но красивый и с видом на океан.
— Амелия, это потрясающе. Но почему ты расстроена?
— Ну… Вторую половину она завещала парню по имени Джастин Бэнкс.
— Кто это?
Единственный человек, которого я когда-либо любила.
— Один мальчик, с которым мы вместе росли. Бабушка приглядывала за ним, пока его
родители были на работе. Дом Джастина был с одной стороны, наш с другой, а бабушкин
посередине.
— Значит, он был для тебя почти братом?
Хотелось бы.
— Мы были близки много лет.
— И это, судя по выражению у тебя на лице, больше не так?
— Ты не ошиблась.
— Что же произошло?
У меня не было сил рассказывать все. Сегодня слишком много пришлось переварить. Я
решила дать ей краткую версию произошедшего.
— Я узнала, что он кое-что скрывал от меня. И запаниковала. Не хочу вдаваться в
подробности. Скажу только, что мне было пятнадцать, у меня бушевали гормоны и были
неприятности с матерью. Я приняла опрометчивое решение переехать к отцу. — Проглотив
боль, я сказала: — Я бросила все в Провиденсе и переехала в Нью-Гэмпшир.
К счастью, Трейси не стала выспрашивать, в чем заключался секрет. Я хотела
поговорить совсем о другом и вызвонила ее не для того, чтобы бередить старые раны, а
чтобы она помогла мне понять, каким должен быть мой следующий шаг.
— Значит, вместо того, чтобы разобраться во всем, ты решила сбежать.
— Да. Сбежать от проблем… и от Джастина.
— С тех пор вы больше не разговаривали?
— После того как я уехала, мы несколько месяцев не общались. Меня мучило чувство
вины. Когда я пришла в себя, то попыталась увидеться с ним и извиниться, но было слишком
поздно. Он не захотел меня видеть. И его, в общем-то, можно понять. В итоге он выбросил
меня из головы, нашел новую компанию, а после школы переехал в Нью-Йорк. Мы
окончательно потерялись, но с бабушкой он, по-видимому, контактировать не перестал. Она
была для него как вторая мать.
— Ты знаешь, что с ним случилось?
— Не выясняла. Всегда слишком боялась узнать.
— Тогда нам надо это исправить прямо сейчас. — Она отложила вилку и достала из
сумочки телефон.
— Эй… Что ты делаешь?
— Ты же знаешь, я самопровозглашенный профессиональный сталкер, — улыбнулась
Трейси. — Ищу его на фейсбуке. Джастин Бэнкс… так ты его назвала? И он живет в Нью-
Йорке?
Прикрыв ладонью глаза, я сказала:
— Я не могу смотреть. Не буду смотреть. Там, наверное, сотни Джастинов Бэнксов. Ты
не сможешь найти его.
— Как он выглядит?
— В последний раз я его видела, когда ему было шестнадцать, поэтому он наверняка
изменился. Но тогда у него были русые волосы.
И он был очень красивым. Я помнила его лицо, словно это было вчера. Я так и не
смогла забыть его.
Трейси читала вслух информацию о разных Джастинах Бэнксах, зарегистрированных на
фейсбуке. Описания ни о чем мне не говорили, пока я не услышала:
— Джастин Бэнкс, Нью-Йорк, музыкант в «Just In Time».
У меня екнуло сердце, а на глаза, к моему удивлению, навернулись внезапные слезы. То,
как быстро меня затопили эмоции, было тревожным. Он словно воскрес из мертвых.
— Как ты сказала? Музыкант где?
— В «Just In Time». Это он?
Я онемела. Это название он использовал, когда мальчишкой играл на гитаре на углу
нашей улицы.
Just In Time.
— Это он, — признала я, наконец.
— Боже, Амелия.
Мое сердце забилось быстрее.
— Что?
— Он…
— Что? Говори! — Я чуть не сорвалась на крик, потом допила остатки воды.
— Он… бесподобен. Охренительно бесподобен.
Я закрыла руками лицо.
— Господи. Пожалуйста, не рассказывай.
— Взгляни.
— Я не могу.
Прежде чем я успела опять отказаться, Трейси сунула мне в лицо телефон. Трясущимися
руками я взяла его.
Святые небеса.
Ну зачем я посмотрела?
Судя по фото, он был красив — точно таким, каким остался у меня в памяти, но в то же
время совершенно другим. Повзрослевшим. На нем была серая шапочка, а подбородок
покрывала щетина, которую он никак не мог отрастить, пока мы дружили. В руках у него
была акустическая гитара. Он склонялся над ней, словно собираясь запеть в микрофон, и от
проникновенного выражения у него на лице меня бросило в дрожь. Другие его фотографии
посмотреть не получилось — его профиль оказался закрытым.
Трейси забрала у меня телефон.
— Он музыкант?
— Видимо, да.
Раньше он писал песни для меня.
— Ты свяжешься с ним?
— Нет.
— Почему?
— Наверное, потому что даже не знаю, что мне сказать ему. Чему быть, тому не
миновать. Рано или поздно мы все равно поговорим. Просто я не собираюсь делать первый
шаг.
— Но каким образом вы поделите дом?
— Ну, поверенный дал мне ключи и сказал, что вторые отправлены Джастину. Мы оба
будем записаны, как владельцы. Еще бабушка оставила средства на ремонт и содержание
дома во время межсезонья. Предполагаю, всю эту информацию передали и ему.
— Ты ведь не хочешь продавать дом?
— Ни за что. Там слишком много воспоминаний, и он много значил для бабушки.
Поживу там этим летом, а потом может быть сдам в аренду — если он согласится.
— Значит, ты понятия не имеешь о том, как он планирует использовать свою половину?
Ты просто приедешь туда через пару недель, и если он там, то пускай, а если нет, то и ладно?
— Примерно так.
— Ох, это будет интересно.
***
ГЛАВА ВТОРАЯ
Определенно, это было затишьем перед бурей. Просто я этого пока что не знала.
Дом был в хорошем состоянии, потому что за ним приглядывала бабушкина подруга,
наша соседка Шери. Прошло две недели в летнем домике бабушки — в моем летнем
домике, — и я молилась, чтобы тишина и покой продолжались. Меня не тревожил ни
Джастин, ни кто бы то ни было еще. Здесь были лишь я, мои книги и безмятежное лето,
пропитанное солоноватым воздухом с океана.
Еще никогда в своей жизни я не была так благодарна за тишину. Всего месяц назад мне
казалось, что моему миру пришел конец. Умерла бабушка, а еще я обнаружила, что Адам —
парень, с которым я встречалась два года — мне изменял. Узнала я это, когда он после секса
пошел выкинуть презерватив и принять душ. Он оставил свой телефон на кровати, и вот
тогда я и увидела сообщения от одной сучки по имени Эшлин. Обычно он всегда брал
телефон с собой — даже в ванную, — но в тот день забыл. Позже я нашла ее в фейсбуке и
обнаружила, что на половине ее фотографий они были вместе. Я еще полгода назад
чувствовала, что с ним что-то не так. И это стало окончательным подтверждением. Перед
самым отъездом в бабушкин дом я узнала, что Адам переехал к ней в Бостон.
Для меня это стало переломным моментом. В двадцать четыре года я вновь оказалась
одна и начинала новую жизнь в Ньюпорте. Работа учителя в Провиденсе позволяла мне
брать летом отпуск. Я надеялась, что найду на сезон временную работу, но сначала мне
хотелось насладиться несколькими неделями расслабленного покоя.
Мой день начинался с кофе на верхней веранде с видом на пляж. Под крики чаек я
читала фейсбук, листала журнал или просто медитировала. Затем я шла в ванную и нежилась
там, сколько влезет, ну а потом одевалась и начинала свой день — то есть сворачивалась на
диване с книгой в руках.
В середине дня я готовила обед и уносила его на веранду. Потом ездила в Ньюпорт,
гуляла по магазинам, рассматривая выдувное стекло, сувениры и морские картины,
останавливалась съесть мороженое или выпить кофе.
День обычно заканчивался прогулкой к причалу за свежевыловленными омарами или
мидиями. Я уносила их в пакете домой, варила в кастрюле во дворике, а затем садилась
ужинать с бутылкой охлажденного белого вина, попутно любуясь закатом над Атлантикой.
Вот это была жизнь…
Пару недель мой ритуал не менялся — до тех пор, пока меня внезапно и жестко не
настигла реальность.
***
Однажды вечером я вернулась из Ньюпорта с пакетом рачков и заметила, что входная
дверь стоит нараспашку. Я забыла запереть ее на замок, и ее открыл ветер?
Я заглянула на кухню, и мой пульс подскочил: там стояла высокая длинноногая девушка
с короткими платиновыми волосами, похожая на Миа Фэрроу в молодости. Она что-то
складывала в кухонный шкафчик.
Я откашлялась.
— Здравствуйте?
Девушка развернулась.
— Боже. Ты испугала меня! — Она улыбнулась и, подойдя ко мне, протянула руку. — Я
Джейд.
С такими тонкими чертами лица, высокими скулами и стильной стрижкой она вполне
могла быть моделью. Я — фигуристая брюнетка с длинными волосами — была ее полной
противоположностью.
— Я Амелия. А ты кто?
— Девушка Джастина.
У меня внутри все застыло.
— О… Ясно. А где он сам?
— Ушел на рынок и в винный.
— Давно вы приехали?
— Около часа назад.
— И на сколько планируете остаться?
— Не знаю. Посмотрим, как сложится лето. Мы не ожидали такого поворота… в
смысле истории с домом.
— Да… понимаю. — Я опустила взгляд на пальцы ее ног с педикюром, выглядывающие
из босоножек. — Ты работаешь?
— Вообще я актриса… на Бродвее. Ну, на данный момент не на Бродвее. У меня
перерыв, но скорее всего я буду время от времени ездить на прослушивания в Нью-Йорк. А
ты чем занимаешься?
— Преподаю в средней школе. Так что летом у меня всегда отпуск.
— О, круто.
— Да. Соглашусь. А где работает Джастин?
— Сейчас дома. Продает программное обеспечение. Он может работать откуда угодно.
Еще он выступает. Ты ведь знаешь, что он музыкант?
— На самом деле, теперь я мало что о нем знаю.
— Что произошло между вами? Конечно, если это не секрет…
— Он не рассказывал обо мне?
— Только то, что вы выросли вместе и что ты внучка миссис Х. Если честно, он ни разу
не упоминал о тебе, пока мы не получили письмо от поверенного.
Хотя это было вполне ожидаемо, мне все равно стало грустно.
— Неудивительно.
— Почему ты так говоришь?
— Это долгая история.
— Вы встречались?
— Нет. Ничего такого. Мы были друзьями, но когда я переехала, перестали общаться.
— Понятно. Не находишь все это немного странным? В смысле вот так ни с того ни с
сего унаследовать дом.
— Ну, моя бабушка была очень щедрой и питала к Джастину самые теплые чувства. Моя
мама — ее единственный ребенок, и бабушка любила Джастина как родного, поэтому…
— Твоя бабушка оставила дом не твоей матери, а тебе?
— Несколько лет назад они с мамой поссорились. К счастью, они помирились до того,
как бабушка умерла, но отношения уже не были прежними.
— Сочувствую.
— Спасибо.
Джейд раскрыла руки и коротко обняла меня.
— Очень надеюсь, что мы подружимся. Будет здорово соседствовать с девушкой —
ходить вместе по магазинам, осматривать остров.
— Да. Это было бы неплохо.
— Надеюсь, ты поужинаешь с нами сегодня?
Я не была готова встретиться с ним. И начала придумывать какую-нибудь отговорку.
— Наверное, не сегодня. Мне лучше уйти…
— А это у тебя получается лучше всего, не так ли? — прервал меня низкий голос,
который я еле узнала.
— Что? — Я нервно сглотнула, отказываясь повернуться и посмотреть на него.
— Уходить, — произнес он громче. — У тебя хорошо получается уходить.
Я и без того дышала с трудом, но когда повернулась, из моих легких словно вышел весь
воздух.
О боже мой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Джастин стоял передо мной и выглядел так, словно мальчика, которого я знала когда-
то, поглотила гора мышц. Девять лет изменили его радикально. На его лице явно читался
гнев, отчего он казался еще горячее. Жаль только, что этот гнев был направлен не на кого-то,
а на меня.
Его кожа была красивого бронзового оттенка, который подчеркивал золотистые прядки
в его темно-русых волосах. Гладкое когда-то лицо покрывала щетина. Бицепс обвивала
татуировка веревки с колючей проволокой. На нем были камуфляжные шорты и белая майка,
которая облегала его рельефную грудь.
Неизвестно, сколько времени прошло, пока я разглядывала его. Хоть я и была слишком
ошеломлена, чтобы заговорить, мое сердце кричало. В глубине души я знала, что моя
реакция была спровоцирована не только физической тягой к нему. Невзирая на все
изменения, одно осталось прежним. Его глаза. В них была та же боль, что и в нашу
последнюю встречу.
— Джастин… — слетело наконец с моих губ его имя.
— Амелия. — Глубокий, гортанный звук его голоса вызвал во мне трепет.
— Я не была уверена, что ты в итоге приедешь.
— И почему же? — усмехнулся он.
— Ну, подумала, может, ты меня избегаешь.
— Ты переоцениваешь свое значение для меня. Конечно, я собирался приехать, ведь
половина этого дома моя.
Его слова задели меня.
— Я и не утверждала обратного. Просто… От тебя не было никаких вестей.
— Все интересней и интересней.
Джейд откашлялась. Ей явно стало неловко.
— Я как раз спрашивала Амелию, не хочет ли она поужинать с нами. Может, тогда вы
наверстаете упущенное.
— Судя по всему, у нее есть свои планы.
Я повернулась к нему.
— С чего ты решил?
— Даже не знаю… потому что ты держишь сумку, из которой воняет помойкой?
— Это свежие морепродукты.
— Пахнет не особенно свежо.
— Боже. Мы не виделись девять лет, и ты мне хамишь? — Я повернулась к Джейд. —
Он всегда так ведет себя?
Не дав ей ответить, он вставил:
— Видимо, так на меня действуешь ты.
— Думаешь, бабушка похвалила бы тебя за подобное поведение? Что-то подсказывает
мне, что она оставила нам этот дом не для того, чтобы мы ругались.
— Она оставила этот дом нам двоим, потому что мы оба были ей дороги. Это не значит,
что мы должны точно так же относиться друг к другу. Да и потом, если тебя так заботило,
что думала бабушка, то тебе не следовало убегать.
— Это подло.
— Правда глаза колет?
— Я пыталась связаться с тобой, Джастин. Я…
— Амелия, я не намерен говорить об этом сейчас, — процедил он сквозь зубы. — Это
все в прошлом.
Было тяжело слышать, как он называет меня по имени. Не считая дня, когда мы
познакомились, он всегда звал меня Патч, и мое обычное имя из его уст почему-то
воспринималось будто пощечина. Он словно хотел подчеркнуть, насколько мы отдалились.
Замолчав, Джастин вышел наружу, чтобы забрать из машины покупки, но перед этим с
треском захлопнул за собой дверь.
Я вздрогнула. Потом оглянулась на Джейд — ее взгляд в замешательстве бегал из
стороны в сторону.
— Что ж, это было славное начало, — пошутила я.
— Даже не знаю, что и сказать. Честно говоря, я еще не видела, чтобы он так нападал на
людей. Прости.
— Ты здесь не виновата. Веришь или нет, но, возможно, я это заслуживаю.
Хуже такого грубого приема было лишь его откровенное игнорирование меня во время
ужина и всего оставшегося вечера. Это причиняло намного большую боль, чем любые слова.
***
Если я думала, что вчерашний вечер сложился ужасно, то недосып гарантировал мне
еще более кошмарное утро.
Джастин нашел способ выместить свою злость — излив ее на Джейд. Скажем так, игра
на гитаре была не единственным его навыком, с годами отточенным до совершенства.
Посреди ночи меня разбудили громкие стоны Джейд. Стены буквально тряслись, и снова
заснуть было решительно невозможно. Я ворочалась с боку на бок, то вспоминая все, что он
наговорил мне вчера, то представляя, что происходит за стенкой. Думать о последнем мне
точно не стоило, но остановить себя я не могла.
В семь утра в доме стояла мертвая тишина, и я предположила, что они отсыпаются
после своего секс-марафона. Но когда я спустилась вниз, чтобы налить себе кофе, то увидела
Джастина. Он был на кухне один и смотрел на океан за широким окном, а на плите варился
кофе.
Я воспользовалась тем, что он не видит меня, чтобы полюбоваться его телосложением и
безупречной кожей его обнаженной спины. Его упругие ягодицы обтягивали черные
спортивки — я никогда не обращала внимания на то, насколько великолепная у него
задница. Учитывая обстоятельства, физическое влечение к нему безумно меня раздражало,
но оторвать от него взгляд я не могла. Посередине спины у него была прямоугольная
татуировка. Я прищурилась, но не смогла ее рассмотреть. Неожиданно он развернулся и
обжег меня взглядом.
— Ты всегда исподтишка пялишься на людей?
Я проглотила ком в горле.
— Как ты узнал, что я здесь?
— Увидел в окне твое отражение, гений.
Вот черт.
— Ты даже не дрогнул. Я думала, ты не заметил меня.
— Ясно.
— Пытаешься вызвать к себе неприязнь? Если да, то у тебя получается.
Не ответив, он снова отвернулся к окну.
— Зачем ты так делаешь? — спросила я.
— Делаю что?
— Говоришь всякие вещи назло, а затем замолкаешь.
Он продолжил разговаривать с окном:
— Ты предпочла бы, чтобы я продолжал тебя злить? Я пытаюсь держать свой гнев в
узде, Амелия. Лучше порадуйся тому, что я — в отличие от некоторых — знаю, когда надо
остановиться.
— Ты можешь хотя бы смотреть на меня, когда говоришь со мной?
Он развернулся и медленно подошел ко мне, затем наклонился вплотную и произнес
прямо в лицо:
— Лучше? Предпочтешь, чтобы я смотрел на тебя так?
Его дыхание долетело до моих губ. От такой близости все мое тело ослабло, и я
отшатнулась.
— Думаю, нет, — огрызнулся он.
Я подошла к холодильнику и, открыв его, притворилась, что что-то ищу. Меня
раздражало то, что мои мирные утра канули в прошлое.
— Ты всегда так рано встаешь? — спросила я.
— Я жаворонок.
— Да уж вижу… такой радостный и оживленный, — с сарказмом бросила я. — А вот
некоторым из нас нужно спать.
— Я выспался просто отлично.
— О, я знаю… после того, как полдня наезжал на меня. Ты, наверное, вырубился после
вашей оргии. Не могли вести себя еще громче?
— Ну извините. Если я не могу трахаться в собственном доме, то где же мне это делать?
— Я ничего тебе не запрещаю. Просто проявляй больше уважения.
— Уважения?
— Делай это потише.
— Извини. Я не трахаюсь тихо.
Как бы мне ни был ненавистен этот ответ, я почему-то знала, что вечером буду
вспоминать эти слова.
— Забудь. Как видно, понятие уважения тебе не знакомо.
— Уважения к кому? К тебе? Потому что тебе не с кем потрахаться? Так замути с
каким-нибудь засаленным чуваком с пристани. Может, тогда тебя перестанут заботить
чужие дела.
— С засаленным чуваком?
— Ага. Ну, знаешь, из тех, кто живет на лодках… и продает мерзкую рыбу, которую ты
притащила вчера.
Я только покачала головой и закатила глаза, отказываясь удостаивать этот комментарий
ответом.
Неожиданно он поднял кувшин.
— Хочешь кофе?
— Теперь ты стал вежливым?
— Нет, просто понял, что ты слоняешься тут по какой-то причине. Наверное, из-за
кофе.
— Это моя кухня.
Он подмигнул мне.
— Наша кухня. — Потом достал две кружки и спросил: — Как ты любишь?
— Со сливками и сахаром.
— Я сделаю, а ты пока сходи надень лифчик.
Я покосилась на свою грудь, которая свободно болталась под белой футболкой. Не
ожидая наткнуться на Джастина, я не надела лифчик. Слишком смущенная, чтобы признать
тот факт, что он это заметил, я поднялась в свою комнату и переоделась.
Когда я вернулась, он снова смотрел в окно и пил кофе.
— Так лучше? — спросила я, имея в виду свой наряд.
Он повернулся и окинул меня взглядом.
— Смотря, что ты вкладываешь в понятие «лучше». Если то, что я больше не вижу твоих
сисек… то да, стало лучше. А если свой внешний вид, то тут я бы поспорил.
— Что не так с моим видом?
— Это платье выглядит так, будто ты его сшила сама.
— Вообще я купила его в местном магазинчике. Оно пошито вручную.
— Из картофельного мешка?
— Нет.
Или да?
Он хмыкнул.
— Твой кофе на столе, Тряпичная Энни3.
Я хотела было придумать колкий ответ, но потом поняла, что именно этого Джастин и
добивался. Мне нужно было убить его добротой, а не показывать свою злость.
— Большое спасибо.
Мудак.
Я сделала глоток и тут же выплюнула кофе обратно.
— Что ты сюда положил? Он такой крепкий!
Вместо ответа Джастин расхохотался. Его смех разозлил меня, но еще на мгновение
перенес в прошлое и напомнил, что этот горячий говнюк был когда-то моим лучшим другом.
— Не нравится?
— Слишком крепкий. Что это за сорт?
— Вообще это купаж.
— И что это значит?
Джастин подошел к шкафу и достал банку и черный пакет, на котором была этикетка —
белые череп и кости.
— Мой собственный рецепт. Кубинский кофе, смешанный с этим. — Он указал на
пакет.
— Что это за фигня?
— Это кофе. Я заказываю его в интернете. Только в нем содержится идеальное для меня
количество кофеина.
— Ты поэтому решил заварить его мне? Ты знал, что я возненавижу это… адское
варево.
Вместо ответа он снова захохотал — еще сильнее, чем раньше.
На кухню зашла Джейд, одетая в длинную черную футболку — очевидно, из тех,
которые Джастин уже не носил.
— Над чем смеемся?
Джастин поднял от кружки озорной взгляд.
— Просто пьем кофе. — Он хмыкнул.
Джейд покачала головой.
— Ты ведь не пила его бурду? Не понимаю, почему он ее любит.
Я напомнила себе, что мой план — убить его добротой. Сделав еще глоток, я кивнула.
— Вообще сначала он показался мне слишком крепким, но сейчас начинает нравиться.
Он отвратителен.
— Будь осторожна. Это дерьмо очень мощное. Джастин уже невосприимчив к нему, а
вот я в тот единственный раз, когда попробовала его, не спала дня четыре.
Джастин усмехнулся.
— Судя по всему, этой ночью Амелия не могла заснуть из-за нас.
Джейд повернулась ко мне.
— О. Извини.
Я пожала плечами.
— Пустяки. Я быстро привыкла.
— Когда решила, что была бы не прочь присоединиться? — выдал он.
Засранец.
Я не собиралась отвечать на этот вопрос.
Чем дольше я смотрела на его самодовольную физиономию, тем больше во мне крепла
решимость допить этот чертов кофе назло ему.
— Знаешь, это поразительно, насколько мне нравится этот кофе, — солгала я.
Джейд решила проигнорировать последнюю реплику Джастина.
— Амелия, как тебе идея съездить после завтрака в город? Я была бы рада, если бы ты
показала мне остров.
— Давай. Будет здорово.
Она подошла к нему и обняла за талию.
— Хочешь поехать с нами, малыш?
— Нет. У меня дела. — Джастин допил кофе и поставил кружку в раковину.
— Хорошо. Значит, только девочки.
***
***
Мамы снова не было дома. Бог знает, куда она пошла или с кем. На Патрисию, мою
мать, никогда и ни в чем нельзя было рассчитывать. В моей жизни существовало лишь два
человека, на которых я могла положиться: бабушка и Джастин.
Единственным плюсом было то, что чаще всего мама оставляла меня одну, и я могла
улизнуть из дома и пойти, куда мне хотелось. Бабушка думала, что большую часть времени
моя мать была дома, поэтому остановить меня она не могла.
Мы с Джастином собирались встретиться через пятнадцать минут и отправиться в
торговый центр, чтобы потусоваться там с другими восьмиклассниками из школы. Они
состояли в крутой компании, в которую мы с Джастином пытались попасть, ведь в основном
мы общались только друг с другом.
Он ждал меня на углу улицы, засунув руки в карманы. Мне нравилось, когда он носил
бейсболку козырьком назад и как по бокам торчали его темно-русые волосы. В последнее
время я начала замечать все больше таких мелочей. Не делать этого было трудно.
Он подошел ко мне.
— Готова?
— Да.
Джастин перешел на бег.
— Пошли быстрее. Через пять минут приходит автобус.
Я почему-то нервничала. А вот Джастин — ничуть. Он в целом был намного
самоувереннее меня.
После темноты зимней улицы свет флуоресцентных ламп торгового центра резал глаза.
Поскольку ребята договорились встретиться с нами в ресторанном дворике, мы направились
к карте трехэтажного здания.
Когда мы подошли к двум мальчикам и девочке, которые стояли у прилавка
«Крендельков тетушки Энни», мое сердце гулко заколотилось. Джастин заметил, что я на
грани.
— Не нервничай, Патч.
Первым заговорил Чендлер.
— Что это, блин?
— Где?
— Амелия, ты обделалась?
Я опустила глаза, и вот теперь мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я хоть и
нервничала, но знала, что не потеряла контроль над своими кишками. Пропустить такое все
же нельзя. Нет. Это были не какашки, а кровь. Мои первые месячные, к которым я оказалась
совсем не готова. Худшего момента для этого было невозможно представить.
Джастин посмотрел вниз, затем в мои испуганные глаза.
Я одними губами сказала ему:
— Это кровь.
Он, не колеблясь, быстро кивнул, будто давая понять, что у него все под контролем.
— Это кровь, — сказал он.
— Кровь? Фу… гадость! — сказал другой мальчик, Итан.
— По дороге сюда Амелия пырнула себя моим ножиком.
Я смотрела вниз, но тут вскинула голову и шокированно уставилась на своего друга.
Глаза Чендлера округлились.
— Она пырнула себя?
— Ага, — улыбнулся Джастин. И к моему удивлению достал из куртки карманный
нож. — Видишь? Я всегда ношу его с собой. Это швейцарский армейский нож. Короче, в
автобусе я показал его Амелии и сказал, что ей будет слабо ранить себя в живот. А эта
сумасшедшая взяла и сделала это. Вот почему у нее на штанах кровь.
— Ты шутишь?
— Хотел бы, чувак.
Троица переглянулась, и Чендлер сказал:
— Это самая офигенская вещь, которую я слышал!
Итан шлепнул меня по руке.
— Серьезно, Амелия. Это просто улет.
Джастин рассмеялся.
— Ага. В общем… мы решили зайти поздороваться, раз уже были рядом… но, наверное,
ее нужно отвезти в больницу.
— Круто, чувак. Расскажешь потом, как все пройдет.
— Хорошо.
— Что, блин, ты сейчас сделал? — прошептала я, когда мы отошли.
— Ничего не говори. Просто иди.
Мы вышли через вращающиеся двери наружу, и нам в лицо ударила ночная прохлада.
Остановившись на тротуаре, мы уставились друг на друга, а потом взорвались истерическим
хохотом.
— Не могу поверить, что ты выдумал такую сумасшедшую историю.
— Не то чтобы правды надо стыдиться, но я знал, что ты смущена. Вот и решил сделать
хоть что-то. Ты тянула за свои волосы, как ненормальная.
— Правда? Я даже не осознавала.
— Ты делаешь так, когда сильно нервничаешь.
— Не знала, что ты это заметил.
На мгновение его взгляд опустился на мои губы, затем он сказал:
— Я замечаю в тебе все.
К моим щекам прилила кровь, и я сменила тему:
— Не знала, что ты берешь с собой нож.
— Всегда беру. Вдруг что-то случится, когда мы гуляем. Я должен быть в состоянии
защитить тебя.
Мое сердце, которое минуту назад бешено колотилось из-за тех дураков, теперь
ускорило ритм совсем по другой причине.
— Мне лучше пойти домой.
— Тут недалеко есть аптека. Может, пойдешь туда и купишь, что надо? И попросишь
пустить тебя в их туалет.
Я зашла в аптеку и потратила деньги, оставленные на видеоигры в торговом центре, на
коробку прокладок и дешевые бабушкины труселя. Попробовать тампоны я решила потом,
когда разберусь, как ими пользоваться.
Когда я вышла, Джастин снял куртку и дал ее мне.
— Вот, завяжи вокруг талии.
— Спасибо.
— Куда пойдем теперь? — спросил он.
— В смысле? Мне надо домой! У меня все штаны в крови.
— За моей курткой никто не увидит.
— Мне все равно некомфортно.
— Патч, мне сейчас правда не хочется возвращаться домой. Я знаю, куда можно
пойти… там мы никого из знакомых не встретим. Я иногда хожу туда один. Идем.
Джастин повел меня по улицам Провиденса. Минут через десять мы свернули за угол и
приблизились к невысокому красному зданию. Я подняла глаза на подсвеченную вывеску.
— Это кинотеатр?
— Угу. Здесь показывают всякие неизвестные фильмы. А знаешь, что самое лучшее? Их
даже не волнует, сколько тебе лет.
— Тут плохие фильмы?
— Нет. Это не то кино с раздеванием, которое смотрит отец. Тут показывают
иностранные фильмы с субтитрами и всем таким прочим.
Джастин купил два билета и один попкорн на двоих. В кинотеатре пахло затхлостью, и
он был практически пуст — что было идеально, учитывая, что я не хотела никого видеть. И
хотя сиденья были не особенно чистыми, он был именно тем, что мне было нужно.
В тот день шел французский фильм под названием «L’Amour Vrai». Его сюжет был
намного серьезнее, чем у комедий, которые мы обычно смотрели, но все было идеально. Не
только из-за происходящего на экране, но и из-за того, кто сидел рядом со мной. Я положила
голову Джастину на плечо и поблагодарила небо за друга, который всегда знал, что мне
нужно. Еще меня кольнуло какое-то непонятное, гнетущее чувство. Чувство, которому со
временем предстояло окрепнуть и достичь пика как раз перед тем, как я убегу.
Это был не последний независимый фильм, который мы с Джастином посмотрели в
маленьком красном кинотеатре. На несколько лет это место стало нашим секретным
убежищем, а инди-кино — нашей фишкой. Там мы могли скрыться от реальности и от
посторонних глаз, побыть вместе и в то же время перенестись в другой мир.
На следующий день Джастин, сидя у бабушки на крыльце, сыграл новую песню,
которую я от него раньше не слышала. Она была похожа на песню группы Divinyls «I Touch
Myself4», но он изменил слова на «I Stab Myself5».
Я обожала этого парня.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
***
Уход музыкальной группы и правда нанес бизнесу «Сэндис» урон. Сальваторе стал
приглашать местных талантов, но люди заметили разницу и расходились теперь раньше
обычного, да и в целом у нас стало меньше клиентов.
Я знала, что Джейд говорила с Джастином насчет выступления в ресторане, но это,
насколько я слышала, не вызвало в нем интереса. Так что вы можете представить мое
удивление, когда в пятницу он заявился в «Сэндис» с гитарой.
Сначала я не поняла, что это он. Потом он взглянул на меня, и у меня в животе
запорхали бабочки. Он стоял у двери, словно не зная, куда дальше идти. На улице было не по
сезону прохладно, поэтому он был в толстовке и шапочке. Боже, он выглядел в ней так
сексуально. Вообще ему шла любая одежда, но сегодня он выглядел особенно горячо, потому
что не брился несколько дней.
Учитывая то, как он со мной обращался, физическое влечение к нему не переставало
меня удивлять. Наверное, сосредоточиться на физической стороне было проще. Его
внешность, которая столь изменилась за годы, отвлекала меня от того, что, как я знала, было
внутри. Но как бы сильно я ни хотела его в физическом плане, это желание все равно не
могло сравниться с тоской по нашей дружбе. Я знала, что за всеми этими мускулами и
красотой скрывался мой друг, и это вызывало печаль.
Насколько я знала, Джастин так и не рассказал о том происшествии Джейд. Меня он
тоже не донимал, за что я была ему благодарна, хоть и не знала, почему он решил спустить
мне это с рук.
Сегодня утром Джейд вызвали на прослушивание. Я предполагала, что он поедет в Нью-
Йорк вместе с ней.
Я перестала вытирать столы и подошла к нему.
— Что ты здесь делаешь?
Он снял гитару.
— А на что похоже?
— Я думала, ты уехал в Нью-Йорк вместе с Джейд.
— Она скоро вернется. И я уже согласился на этот… концерт, — как-то
пренебрежительно произнес он.
— Я думала, тебе не понравилась эта идея. Ты вроде бы говорил Джейд, что в тюрьме
выступать и то лучше, чем в этой «занюханной пляжной хижине».
— Да. Но видимо она показала вашему боссу кое-какие мои записи, и он сделал мне
предложение, от которого я не смог отказаться.
— Как долго ты собираешься здесь играть?
— Не знаю. Несколько недель. Пока мы не уедем.
— Вы не останетесь на все лето?
— Нет. Этого мы не планировали.
Во мне поднялось разочарование. Мне бы обрадоваться тому, что он скоро уедет, но
новость произвела противоположный эффект.
— О. Ладно. Ну… показать тебе здесь все?
— Нет, спасибо, — сказал он и ушел вглубь ресторана.
Джастин исчез где-то на час. Выступление начиналось в восемь, и без двадцати
любопытство взяло надо мной верх. Я решила найти его. Дверь в одну из подсобок была
приоткрыта, и я увидела, что он пьет там пиво. Вид у него был достаточно нервным. Может,
из-за концерта? Он выступал здесь ради смеха, но ему все равно надо было настроиться на
нужный лад.
Он посмотрел вбок, заметил меня, и мы просто уставились друг на друга. Как ни
парадоксально, но я ощущала остатки нашего прежнего единения лишь в моменты вот таких
мимолетных пересечений взглядов. Иногда моменты молчания говорят громче слов.
Я оставила его одного и вернулась назад в ресторан, чтобы заняться посетителями.
Вечер обещал быть загруженным. Без Джейд у нас не хватало рук, и я едва успевала
управляться с заказами. Столики в «Сэндис» стояли внутри и снаружи. Как правило, я
работала лишь в одной зоне, но сегодня пришлось бегать между двумя.
На улице было хорошо и приятно, поэтому я знала, что выступать Джастин будет
снаружи. Я все поглядывала в сторону маленькой сцены, проверяя, вышел он или нет. Было
уже больше восьми, но его еще не было.
Где-то в половине девятого, пока я обслуживала большую компанию из десяти человек,
я вдруг услышала это: звук проникновенного голоса, который был совершенно мне не
знаком. Он даже не поздоровался. И не представился. А сразу запел, после чего последовали
звуки гитары. Начать он решил с кавера на «Ain’t No Sunshine» Билла Уизерса.
Вскоре в зале стихло, и все взгляды устремились на сногсшибательного светловолосого
мужчину под софитом. Хотя у меня в руках был большой круглый поднос, заставленный
грязной посудой, я не могла шевельнуться. Вибрация его глубокого, обволакивающего голоса
полностью парализовала меня, проникла в тело и душу.
Помимо одинокой слезинки, которая пролилась после того ужасного ужина, я больше
не плакала из-за него — до сих пор. Меня заполонили эмоции. Услышав, насколько иным
стал его голос, я поняла, сколько всего пропустила. Сколько часов Джастин практиковался,
доводя свой божественный голос до совершенства, а меня не было рядом. На меня вновь
обрушилось чувство вины и груз потерянных лет. А эта песня… она была о девушке, которая
бросила парня. Может, я ошибалась, но, черт побери, он точно выбрал ее не просто так.
Для выступления с акустическим соло нужно было обладать настоящим талантом. Здесь
все смотрели только на вас, и фальшивая нота или другой огрех становились сразу заметны.
Джастин пел безупречно. Вибрация его голоса была похожа на глубокий массаж всего моего
существа. Как бы он ни относился ко мне, я им чертовски гордилась.
И в то же время чувствовала какое-то взвинченное возбуждение, словно фанатка бой-
бенда, пришедшая к ним концерт. Во мне бурлил адреналин. Хотелось крикнуть: «Это мой
Джастин! Я знаю его тысячу лет». А еще — броситься к сцене и обнять его.
Легкость, с которой его пальцы перебирали струны гитары, могла посоперничать с
сексуальностью его голоса. Женщины начали выходить из-за столиков и бросать к его ногам
деньги.
Иисусе.
Неужели они ожидали, что если забросать его чаевыми, он устроит стриптиз? Я еще не
видела, чтобы выступающим здесь давали деньги. Видимо, такой он производил на женщин
эффект.
К третьей песне я поняла, что мне нужно передохнуть. Спрятавшись в туалете, я
умылась холодной водой и вернулась к столикам ровно в момент, когда он низким и
сексуальным голосом заговорил в микрофон.
— Я Джастин Бэнкс из Нью-Йорка, и пробуду здесь еще несколько недель. Спасибо, что
пришли сегодня.
Раздались аплодисменты, кто-то одобрительно засвистел. Джастин настолько завладел
моим вниманием, что я забыла про клиентов. Некоторые уже махали мне, желая сделать
заказ, поэтому я обошла их и направилась к бару.
Джастин сделал глоток пива, потом снова взял микрофон.
— Следующую песню я написал сам. Надеюсь, она вам понравится. — Он взял на
гитаре аккорд и добавил: — Песня называется «Ей нравится наблюдать».
Я окаменела.
— Песня посвящается всем маленьким любопытным вуайеристкам. Знай, кто ты есть.
Надежда на то, что он отказался от мести, не оправдалась. Он просто отложил ее, чтобы
нанести ответный удар в самый точный момент. Я запретила себе смотреть на сцену. Бармен
поставил передо мной бокалы, и я заставила свои ноги идти, чтобы разнести напитки
клиентам до того, как он начнет петь.
Ей нравится наблюдать.
Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.
Ты думаешь, что один,
Но потом слышишь ее тихий стон.
Ей нравится наблюдать.
Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.
Ей нравится наблюдать.
Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.
Ты думаешь, что один,
Но потом слышишь ее тихий стон.
Ей нравится наблюдать.
Ммм-ммм… ей нравится наблюдать.
Когда песня закончилась, толпа обезумела. Им, видимо, понравилась идея. Неужели
было обязательно упоминать мое имя? Я была в ужасе, но еще ощущала некоторое…
облегчение, что ли. Эта песня была маленьким напоминанием о том, как все было раньше.
Когда я наконец набралась храбрости, чтобы взглянуть на него, он сверкнул коварной
улыбкой и перешел к следующей песне. Можно было не сомневаться: по выражению у меня
на лице он догадался, что смутить меня удалось.
Неплохо разыграно.
***
Вернувшись в тот день домой, Джастин ушел в свою комнату, не сказав мне ни слова.
Это было немного странно, учитывая, что мы в первый раз были без Джейд. Хотя это
продлилось недолго.
Следующим утром в одиннадцать, когда я еще лежала в постели, внизу открылась
входная дверь. А затем я услышала голос Джейд, которая поднялась к Джастину в спальню.
Наверное, она выехала из города чуть ли не на рассвете, чтобы приехать сюда.
Мне нравилась Джейд, но ее возвращение вселяло тревогу. При ней я всегда чувствовала
подспудную ревность, которую не могла подавить. Когда за стеной заскрипела кровать, меня
замутило.
Черт.
Она пробыла дома всего три минуты и уже накинулась на него. Конечно, ее можно было
понять, но слушать звуки их страсти мне не хотелось. Я спрятала голову под подушку,
закрыла глаза и напомнила себе, что скоро их здесь не будет.
Еще три недели.
Около полудня я надела сарафан и спустилась к ним вниз. Заливающий кухню
солнечный свет ослеплял.
Джастин хмыкнул и поднял кувшин.
— Кофе?
Я сверкнула фальшивой улыбкой.
— А знаешь… Давай. С удовольствием выпью.
Преисполненная решимости продолжать фарс со своей любовью к его кофе, я
отказывалась отступать. К сожалению, мое организм быстро привык к необычайно высокой
концентрации кофеина. Однажды утром я выпила вместо его кофе свой и ничуть не
взбодрилась. У меня развилась зависимость от кофе Джастина, и это было отстойно.
— Как прошел вечер в «Сэндис»? Мой малыш был рок-звездой?
— Он был великолепен. Понравился всем.
Взгляд Джастина встретился на долю секунды с моим. Я хотела, чтобы он знал: я
говорила искренне.
Он отмахнулся.
— Все прошло нормально. Будет хоть, чем убить время, пока я здесь.
— Что ты играл?
— Одну новую песню.
Я сглотнула.
— Которую играл мне тогда ночью? — спросила она.
— Нет. Другую.
До меня дошло, что Джастин исполнил вчера «Ей нравится наблюдать» лишь потому,
что в ресторане не было Джейд. Я по-прежнему не понимала, почему он вместо того, чтобы
рассказать обо всем ей и опозорить меня, продолжал держать тот инцидент в тайне.
Он улыбнулся мне.
— Амелия, тебе подлить?
Я улыбнулась еще шире.
— Как любезно с твоей стороны. Твой кофе нравится мне все больше и больше. Вот так
сюрприз.
— Да, я знаю, что ты любишь сюрпризы.
Я закатила глаза. К счастью, у Джейд не было шанса узнать, что он имеет в виду.
Ритуал с кофе стал его постоянной шуткой. Он думал, что я пью эту дрянь назло ему.
Ха. Он не догадывался, что я стала зависимой от его кофе и по-настоящему полюбила его.
Но как бы там ни было, нормально взаимодействовать с ним получалось только за утренним
кофе, и я в любом случае не стала бы упускать этот шанс.
Джейд запустила в его взъерошенные волосы пальцы.
— Я заметила, что Оливия вчера вечером оставила комментарий под твоей
фотографией в инстаграме.
Он хмуро убрал ее руку.
— Джейд… не надо.
Я не могла не спросить.
— Кто такая Оливия?
— Бывшая Джастина. Она работает в музыкальной индустрии, и такая назойливая.
Комментирует все его фотографии, хотя знает, что у него есть девушка. Так некрасиво.
— Я же не могу запретить ей писать свои чертовы комментарии, — прорычал он.
Я была уверена, что у него много бывших подружек.
Оливия.
Ха.
Неужели я ревновала его к еще одной женщине, хотя у меня вообще не было прав
ревновать? Я вела себя поистине жалко. Но моя ревность в отношении Джастина не была
чем-то новым.
Моя неспособность справляться с этими чувствами сыграла немаловажную роль в том,
что я сбежала. И кардинально изменила курс наших жизней.
***
ГЛАВА ПЯТАЯ
***
После отъезда Джейд Джастин делал все возможное, чтобы в течение дня оставаться в
своем кабинете, а после игнорировать меня в ресторане. Он больше ни разу не пел «Ей
нравится наблюдать».
Помимо моментов, когда я намеренно приходила на кухню, зная, что он готовит там
кофе, мы больше никак не контактировали. Отсутствие Джейд словно еще больше увеличило
между нами дистанцию. Это продолжалось в течение нескольких дней, а потом все
изменилось.
Я тогда вернулась со смены в «Сэндис», и мое внимание сразу же привлекли странные
звуки на втором этаже. Недолго думая, я взбежала наверх, и обнаружила Джастина
склонившимся над унитазом.
— Боже мой, тебя тошнит?
— Нет. Я делаю толчку куннилингус. Ты, блин, разве не видишь?
— Ты съел что-то испорченное?
Он покачал головой, а потом новый приступ рвоты заставил его склониться над
унитазом. Я отвернулась и закрыла глаза, дожидаясь, когда он закончит.
— Принести тебе что-ни…
— Амелия, просто уйди. — Он спустил в унитазе воду.
В заболевших людях есть нечто такое, что заставляет относиться к ним, как к
маленьким детям. Хотя Джастин и пытался казаться крутым, было видно, что сейчас он
абсолютно беспомощен.
— Точно не хочешь, чтобы я дала тебе…
— Уйди!
Я вздрогнула от его окрика. А когда его снова стало тошнить, неохотно спустилась вниз.
Через несколько минут я услышала, как он вернулся к себе. Я прождала внизу около
часа. Было необычайно тихо, и я сделала вывод, что он либо уснул, либо просто лежал.
Потом, будучи параноиком, начала думать, что он мог потерять сознание от обезвоживания.
Он не спускался, чтобы выпить воды. Учитывая, как сильно его рвало, это могло быть
опасно.
Я плюнула на все и поднялась наверх. Постучав в его дверь, я не стала ждать, когда он
ответит.
— Джастин?
Он лежал на боку, головой на подушке, и смотрел на меня пустым, безжизненным
взглядом.
— Ты в порядке?
— Нет.
Не спрашивая разрешения, я подошла к нему и потрогала лоб. Он был горячим.
— У тебя жар. Нужно измерить температуру.
Я побежала в ванную, взяла из аптечки градусник и вернулась к Джастину.
— Возьми в рот.
Он усмехнулся.
— Обычно эту реплику говорю я.
Я закатила глаза.
— Делай, что сказано. — Меня немного приободрило, что он чувствовал в себе силы
шутить.
Удивительно, но он не стал противиться, чтобы ему измерили температуру. Когда
градусник запищал, оказалось, что у него сильная лихорадка.
— У тебя тридцать девять. Как ты будешь сегодня играть?
— Ммм-хмм… — простонал он.
— Я позвоню Сальваторе, и скажу, что ты не придешь.
— Не надо. Я посмотрю, как буду чувствовать себя через час.
— Ты в любом случае не сможешь выступать.
— Я позвоню ему через час, — упрямо произнес он.
У него зажужжал телефон. Он взял его, взглянул на экран и положил обратно на
тумбочку.
— Это Джейд?
— Да.
— Она знает, что ты заболел?
— Да.
— У нее сегодня есть репетиция?
— Нет.
— Она приедет?
— Нет. Зачем ей тащиться сюда из-за моей температуры?
У меня не было ответа. Но я знала, что если бы у меня заболел парень, то я бы приехала.
Может, он не сказал ей всего.
— Что я могу для тебя сделать?
— Ничего. Оставить в покое. Это все, что мне от тебя нужно.
— Я принесу тебе попить. Меня не волнует, что ты скажешь. У тебя будет
обезвоживание.
— Будь пожестче, если собираешься продолжать корчить из себя медсестру, —
прокричал он мне вслед.
Я спустилась вниз и вернулась с бутылкой воды и влажным полотенцем.
Подав ему бутылку и две таблетки тайленола, я сказала:
— Вот. Выпей.
Джастин выпил таблетки, и его взгляд остановился на полотенце.
— А это еще зачем?
Я положила полотенце ему на лоб.
— Чтобы снизить температуру.
Он оттолкнул мою руку.
— Я могу позаботиться о себе сам.
Не обращая внимания на его слова, я просто сказала:
— Я позвоню Сальваторе. Поспи.
После еще одного приступа рвоты Джастин забылся сном. Хотя у него оставалась вода,
я беспокоилась, что он не стал ее пить, поэтому перед сном решила проведать его.
Он сидел на кровати и был очень бледным.
— Как ты?
— Дерьмово.
— Нужно еще раз измерить температуру.
На этот раз, когда я посмотрела на градусник, у меня чуть не остановилось сердце.
— О боже. Сорок градусов. Джастин, это опасно. Нужно ехать в больницу.
— Я никуда не поеду.
— Это не обсуждается.
Я взяла телефон и начала искать информацию о жаре у взрослых.
— Здесь говорится, что повышение температуры еще на один градус может оказаться
смертельным. Ты можешь получить повреждение мозга.
— Не слишком экстремальный прогноз?
— Мне все равно, экстремальный он или нет. Тебе нужен врач.
— Я не поеду в больницу.
— Тогда я останусь здесь на всю ночь и буду сидеть, пока ты не согласишься поехать.
— Терпеть не могу отделения неотложки.
— Предпочтешь умереть?
— Хм. Выбрать смерть или быть запертым в комнате с орущей тобой…
— Как мило.
— Зачем ты ввязываешься в это, Амелия?
— Мне все равно, что ты думаешь обо мне, ясно? Ты мне дорог. Всегда был и всегда
будешь, и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
После долгой паузы он закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Хорошо, черт побери. Я поеду.
— Спасибо.
Всю дорогу до больницы Ньюпорта его била дрожь. Перед выходом я написала Джейд и
пообещала держать ее в курсе.
Когда мы приехали, в отделении неотложки было, к счастью, довольно спокойно.
Джастина уложили на одну из маленьких коек, отгороженных шторкой. Никто — включая
Джастина — не стал запрещать, чтобы туда зашла я.
Ему поставили капельницу и дали ибупрофен, а через час взяли анализ крови.
К нам зашел новый врач, который только вышел на смену.
— Мистер Бэнкс, как вы себя чувствуете?
— Паршиво. — Джастин прищурился, чтобы прочесть его бейджик. — Вас реально
зовут доктор Дэнжер6?
Врач закатил глаза.
— На самом деле моя фамилия произносится как Дангер. Дан-гер.
— Вы знаете, что с ним?
Он протянул мне руку.
— Пожалуйста, зовите меня Уилл.
Я ответила на рукопожатие.
— Амелия.
Он улыбнулся мне — как-то даже игриво.
— Ну, мы полагаем, что причин несколько. Нераспознанная бактериальная инфекция
вызвала высокую температуру и рвоту, и это дополнилось обезвоживанием. Более серьезные
заболевания мы исключили. — Он посмотрел на Джастина. — Вам очень повезло, что ваша
девушка привезла вас сюда. Такая сильная лихорадка может быть весьма опасной для
взрослых.
Джастин взглянул на меня, потом снова повернулся к врачу.
— Сколько я проболею?
— Вероятно, несколько дней. Мы бы хотели оставить вас на ночь в больнице, чтобы
понаблюдать за вашей температурой и восполнить нехватку жидкости и витаминов.
— Мне придется переночевать здесь?
— Да. Мы переведем вас в более удобную палату.
Джастин нахмурился.
— Могу ли я возразить?
— Боюсь, нет. Уверен, ваша девушка составит вам компанию.
— О. Я не его девушка, — поправила врача я. — Его девушка в Нью-Йорке.
— Вы сестра?
— Нет. Мы просто… — Я осеклась. Кто мы друг другу? — Мы когда-то дружили. А
сейчас живем в одном доме, который достался нам по наследству.
Доктор Дангер, похоже, совершенно запутался.
— Значит, вы не встречаетесь?
— Нет, — быстро ответил Джастин.
— Нет, — повторила я.
— Вы живете неподалеку, Амелия?
— Да. В десяти минутах езды.
— Я недавно переехал сюда из Пенсильвании. Может быть, как-нибудь покажете мне
остров?
Вопрос застал меня врасплох. Доктор Дангер — Уилл — определенно был
привлекательным. Даже красивым. Но мое тело и близко не реагировало на него так, как на
Джастина. Однако, принять его предложение, может быть, стоило.
— Конечно. С удовольствием.
— Отлично. — Он выудил из кармана своего белого халата телефон. — Дадите мне
свой номер? Я запишу его.
Джастин, пока я диктовала цифры, выглядел немного обиженным.
— Скоро вас проведает медсестра. Я позвоню. — Он подмигнул мне.
— Хорошо. — Я улыбнулась и помахала ему.
Когда Уилл вышел, Джастин оглядел меня и фыркнул.
— Что за гребаный лузер.
— Лузер? Почему? Потому что я могу нравиться только таким?
— Каким врачом надо быть, чтобы кадрить подругу пациента да еще в рабочее время?
— О, так мы теперь друзья?
Проигнорировав мой вопрос, он сказал:
— Серьезно, он был уныл и ни капли не оригинален.
— А мне вот нравятся неоригинальные люди, особенно если это привлекательные
врачи. Уж лучше неоригинальность, чем злоба.
— Как скажешь.
Пришла медсестра и, сказав, что палата готова, помогла нам подняться на лифте на
второй этаж, где Джастин должен был провести ночь. Все еще подключенный к капельнице,
он наконец-то заснул, и вслед за ним задремала и я, свернувшись на кушетке рядом с его
кроватью.
Примерно через час — было уже раннее утро — я проснулась. Джастин еще спал и,
несмотря на болезнь, был красив как всегда — даже со спутанными волосами и отросшей
щетиной. Неожиданно он открыл глаза. Когда он увидел на кушетке меня, то явно удивился.
— Я думал, ты уедешь домой.
— Не могла оставить тебя здесь одного.
— Серьезно, оставаться было совершенно необязательно.
— Все в порядке. Иначе я бы переживала.
Он не ответил, но выражение его лица смягчилось.
Зашла медсестра — проверить его жизненные показатели и температуру.
— У вас до сих пор жар… тридцать девять градусов… но хотя бы есть реакция на
лекарства, так что все идет в правильном направлении. Я сообщу дежурному врачу, и вас
выпишут.
— Слава богу, — пробормотал Джастин.
***
***
Через два дня его жар наконец-таки спал, но он еще не полностью выздоровел и
выступать пока что не мог. Я смотрела внизу телевизор, когда он сел рядом со мной на
диван. Он положил ноги на пуфик и скрестил руки. Это был первый раз, когда он
добровольно решил посидеть в гостиной со мной.
Он только вышел из душа и пах гелем после бритья. Мое тело немедленно
отреагировало на близость его ног к моим, хотя мы даже не соприкасались.
Как же хочется, чтобы он принадлежал мне.
Откуда взялась эта мысль?
— Что за фигню ты смотришь?
— Какое-то реалити-шоу. Переключить?
— Нет. Это же я вторгся в твое пространство.
— Рада, что тебе стало лучше.
— Я тоже.
Я бросила ему пульт.
— Серьезно, переключи.
Он вернул его мне.
— Нет. Я у тебя в долгу. Ты терпела меня, пока я был больной размазней. Послушать с
тобой этих плаксивых дур — самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
— Ну, если ты правда хочешь отблагодарить меня за уход, то я бы предложила кое-что
другое.
Он с любопытством изогнул бровь.
— Окей…
Господи, до меня не сразу дошло, как прозвучала моя последняя фраза.
— Поговори со мной.
— Поговорить?
— Да.
Он протяжно выдохнул.
— Слушай, я правда не хочу открывать эту банку с червями. Мы оба знаем, что
случилось. Это ничего не изменит.
Почти готовая умолять, я посмотрела ему в глаза.
— Пожалуйста.
Внезапно он встал.
— Куда ты?
— Для таких разговоров мне требуется алкоголь, — ответил он, уходя на кухню.
— Захватишь и мне? — вдогонку ему крикнула я.
Мой пульс начал ускоряться. Неужели это происходило на самом деле? Неужели он
правда поговорит о том, что случилось? Или он решил просто слушать мою болтовню?
Он вернулся с бутылкой пива и бокалом белого вина для меня. Меня удивило то, что он
точно знал, чего я хочу. Это доказывало, что он наблюдал за мной даже в моменты, когда
притворялся, что игнорирует.
Сделав долгий глоток, он поставил пиво на столик.
— Только договоримся о правилах.
— Хорошо.
— Правило номер один: если я скажу, что разговор закончен, то он закончится.
— Хорошо.
— Правило номер два… потом мы больше не будем говорить о прошлом. Я согласился
лишь на сегодня. И точка.
— Хорошо. По рукам.
Опять взяв бутылку, он выпил больше половины и со стуком поставил обратно.
— Ну. Поехали.
С чего же начать?
Мне просто было необходимо выплеснуть все, что накопилось.
— Мне нет оправдания. То, как именно я уехала… Я была юной, испуганной, глупой. И
больше всего боялась, что ты обидишь меня, потому что ты был единственным, кроме
бабушки, человеком, на которого я могла положиться. Когда я узнала, что ты знал о том, что
происходило у меня за спиной… Я расценила это как предательство. Тогда я не понимала,
что ты просто хотел меня защитить.
***
Мамы как всегда не было дома, поэтому я улизнула на улицу, чтобы сходить вместе с
Джастином в маленький красный кинотеатр. На этой неделе там показывали итальянский
фильм под названием «Живем всего раз», и я хотела его посмотреть.
Как всегда Джастин встретил меня на углу.
— Нам следует поторопиться, — сказал он. — А то опоздаем на девять часов.
— Не волнуйся. Успеем.
По пути к автобусной остановке я поняла, что у меня нет проездного. Он был в
толстовке, которую я забыла у Джастина дома, когда мы на днях делали вместе уроки.
— Погоди. Нам надо сбегать к тебе. Мой проездной в кармане толстовки, которую я
забыла у вас в столовой.
Он махнул рукой.
— Да я заплачу за тебя.
— Нет, Джастин. Зачем? У нас полно времени.
Я пошла к его дому, но он поймал меня за руку.
— Стой. Я же сказал, что заплачу.
— Я иду внутрь.
На его лице промелькнула нехарактерная для него паника.
— Туда нельзя.
— Почему?
Его мать Кэрол находилась в одной из своих частых командировок. Я не понимала,
почему он настолько категорично не хочет, чтобы я шла к ним домой.
Судя по виду, он изо всех сил пытался придумать какую-нибудь отговорку. Его взгляд
бегал по сторонам, и интуиция подсказала мне, что что-то не так.
— Что ты от меня скрываешь?
— Ничего. Просто сейчас туда нельзя.
— Я ничего не понимаю. Машина твоего отца около дома. Он дома. Почему я не могу
зайти за толстовкой?
— Мой отец разозлится, если узнает что я пошел гулять с тобой. Я сказал ему, что иду с
Робом.
— Не верю. Отец знает, что мы ходим гулять. Он не против.
— Но не так поздно вечером.
— Ты врешь.
— Патч, просто поверь мне, хорошо?
Я быстро подбежала к их двери и постучала. Прошло много времени, не меньше
минуты, прежде чем Элтон Бэнкс наконец-то открыл.
— Здравствуйте. Мы с Джастином собрались в кино, но мне нужен мой проездной. Он в
толстовке, которую я забыла в вашей столовой. Можно я быстро зайду и заберу ее?
Отец Джастина встревоженно посмотрел на него, и тот побледнел.
Пока мистер Бэнкс мешкал, я проскользнула мимо него.
— Я просто заберу свою толстовку.
Зайдя в столовую, я увидела на стуле свою толстовку. Но мое внимание привлекла еще
одна вещь: мамина искусственная шуба.
Что она здесь забыла?
Мне не потребовалось много времени на то, чтобы сложить два и два. Бросившись к
лестнице, я уже знала, куда надо идти. Я ворвалась в спальню родителей Джастина и
увидела там свою мать, которая торопливо натягивала одежду.
Не веря в происходящее, я прикрыла рот рукой. Затем сбежала по лестнице вниз и
выскочила из дома.
Джастин побежал за мной.
— Патч, подожди. Пожалуйста!
Я развернулась и бросила ему в лицо:
— Ты все знал, да? Ты знал, что моя мама путается с твоим отцом? Давно это
продолжается?
— Я не знал, как тебе сказать.
— Я не могу в это поверить!
— Мне очень жаль, Патч. Мне очень жаль.
Я убежала домой и захлопнула за собой дверь. Я не знала, что причинило мне большую
боль: поступок матери или то, что Джастин скрывал все это от меня.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Боль в глазах Джастина была почти ощутимой. Он откинул голову на спинку дивана, а я
изо всех сил пыталась подобрать слова.
— Было неправильно вымещать злость на тебе. Моя мать вела себя как
безответственный ребенок, как эгоистка. У нее было столько разных любовников, и
женатых, и нет, так что меня, в общем-то, не удивило, что она опустилась до этого и с твоим
отцом. Я просто чувствовала себя преданной — всеми, в том числе и тобой. Но наказывать
за ее поступок тебя было неправильно и несправедливо.
Он осторожно потер глаза и повернулся ко мне.
— Что ты хочешь знать, Амелия?
— Как это началось? Как долго ты о них знал?
Он всем телом повернулся ко мне и положил руку на спинку дивана.
— Уверен, что инициатором была не она, а отец. Он часто расспрашивал меня о
Патрисии, прежде чем они стали встречаться.
— Правда?
— Тогда я не знал этого, но у моих родителей был свободный брак. Моя мать уж
слишком часто ездила в командировки — если ты понимаешь, что я имею в виду. Тогда я об
этом и не догадывался. Как-то раз я раньше времени вернулся из школы и застал с отцом
твою мать. Прямо в момент, когда они занимались сексом.
Меня передернуло.
— Боже.
Джастин взял пиво и сделал большой глоток.
— Вечером отец усадил меня и объяснил, что моя мать тоже ему изменяет, и что их
роман с Патрисией начался недавно. Твоя мать заставила меня поклясться, что я ничего не
расскажу тебе. Она сказала, что ты с этим не справишься, что у вас и так не лучшие
отношения и что ты переживаешь стресс, о котором мне неизвестно. Каким-то образом она
убедила меня, что рассказав тебе, я разрушу твою жизнь. Мол, если ты мне действительно не
безразлична, то я должен молчать. И я ей поверил.
— Джастин, я ничего не утаивала от тебя. Не было никакого стресса. Она
манипулировала тобой, чтобы сохранить свой проступок в секрете.
— Я хотел рассказать тебе, но чем больше проходило времени, тем сложнее мне было
признаться в том, что я так долго скрываю от тебя этот секрет. В итоге я решил, что буду
молчать. Я всего лишь хотел защитить тебя.
— Джастин, я…
— Дай мне договорить, — прервал меня он.
— Хорошо.
— У нас обоих проблемные семьи, но после встречи с тобой мир стал казаться мне не
таким уж плохим. Я всегда чувствовал, что обязан оберегать тебя. Потому и молчал. Это не
было умышленной ложью.
Теперь я это понимаю.
Признаваться в том, что я чувствовала годы назад, было стыдно, но я уже не могла
держать это в себе. У меня был всего один шанс объясниться. Сделав большой глоток вина, я
приготовилась выложить карты на стол.
— Я сбежала, потому что не могла справиться со своими эмоциями. Дело было не
только в том, что ты что-то скрыл от меня. Я подумала, что в будущем у тебя появятся и
другие тайны. — Я замолчала. Просто скажи это. — Мои чувства к тебе вышли за рамки
дружеских, и я обнаружила, что не могу с ними справляться. Я не знала, как рассказать тебе.
Боялась, что ты испугаешься. Почему-то я думала, что мне в любом случае будет больно,
поэтому я решила уехать до того, как это случится. То был мой способ взять ситуацию под
контроль. Это было опрометчиво. Глупо.
Я впервые признала, что испытывала к нему нечто большее, чем дружеские чувства.
Секунду он просто смотрел на меня, потом произнес:
— Почему ты не рассказала мне о том, что чувствуешь, до всей этой истории с нашими
родителями?
— Я не думала, что мои чувства взаимны, и не хотела пугать тебя. Не хотела потерять
тебя.
— Но ты сбежала и все равно меня потеряла. Где здесь логика?
— Мне показалось, что если уехать до того, как произойдет худшее, то боль будет не
такой сильной. Суть в том, что я была глупой пятнадцатилетней девчонкой с бушующими
гормонами. И уезжать жить к отцу было ужасной идеей. Когда на следующий год я
одумалась, ты не дал мне шанса извиниться перед тобой. Поэтому я должна сделать это
сейчас. Мне очень жаль. Прости, если мой отъезд тебя ранил.
— Ранил? — Он зло рассмеялся, затем шокировал меня следующими словами: — Он не
ранил, а навсегда изменил меня. Амелия, я любил тебя. — Джастин пробежался сквозь
волосы пальцами. — Как, черт возьми, ты могла этого не понимать?
Его слова словно разрубили мне сердце, и я потеряла дар речи. Такого я точно не
ожидала. Я знала, что дорога ему, но не допускала и мысли, что он любил меня, как я
любила его.
Он любил меня?
Джастин продолжил:
— В то время я был готов отдать за тебя жизнь. Когда ты уехала, мир словно рухнул. Ты
была единственным человеком — за исключением твоей бабушки, — которому я мог
доверять. Ты всегда была рядом… пока не уехала насовсем. И это преподало мне урок. Я
осознал, что рассчитывать можно лишь на себя. И изменился… причем не в самом хорошем
смысле этого слова.
Слышать это было так больно.
— Прости.
— Не надо. Ты уже извинилась.
— Если ты не простил меня, значит мне нужно извиняться еще и еще.
Он глубоко вздохнул.
— Я уже говорил тебе, что забыл обо всем и стал жить дальше.
Я не хотела, чтобы он забывал. Я хотела перенестись назад в прошлое и обнять его. И
никогда больше не отпускать.
Еще потрясенная его признанием, я вонзилась ногтями в подушку дивана.
— Я не хочу, чтобы мы были чужими. Ты по-прежнему много для меня значишь. То, что
ты сердишься на меня, этого не изменит.
— Чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы мы попробовали опять стать друзьями. Чтобы мы могли сидеть в одной
комнате и разговаривать. Может даже шутить. Этот дом навсегда принадлежит нам. Когда-
нибудь мы будем приезжать сюда с детьми. Нам нужно ладить.
— Никаких детей у меня не будет, — сказал он категорично.
Признание Джейд о том, что он не хочет детей, вылетело у меня из головы.
— Джейд мне сказала.
— Да? Что еще вы обсуждали? Размер моего члена? Ты сообщила ей, что хорошо его
рассмотрела?
Я решила не отвечать на его колкость.
— Джастин, почему ты не хочешь детей?
— Ты лучше других должна понимать, что заводить ребенка без стопроцентной
уверенности в своих возможностях — это идиотизм. Мои родители — яркий пример людей,
которым запрещено размножаться.
— Мы не наши родители.
— Да, но я — гребаный результат их ошибок и повторять их историю не собираюсь.
Мне стало ужасно грустно. Я знала, что из Джастина получился бы чудесный отец —
если вспомнить его заботливое отношение ко мне. Он просто не видел того, что видела я.
Помня о своем обещании не вспоминать после этого вечера прошлое, я поняла, что надо
срочно ловить момент.
— Позволь не согласиться. Я думаю, что ты намного сильнее как личность, потому что
тебе пришлось повзрослеть намного раньше, чем детям, которых баловали и которые все
получали легко. Ты даешь людям то, что не давали тебе родители. Я никогда не забуду, как
ты в любой ситуации умудрялся развеселить меня, как защищал, как всегда знал, чем
помочь. Это те качества, которые делают человека хорошим родителем. И есть у тебя дети
или нет, ты все равно удивительный человек. И невероятно талантлив. Мне грустно думать о
том, сколько я пропустила из-за своего страха и глупости. Мы оба изменились, я знаю, но я
все равно вижу в тебе хорошее — даже когда ты пытаешься это скрыть. — У меня защипало
в глазах, и одна слеза сорвалась и потекла по щеке. — Я скучаю по тебе, Джастин. — Слова
лились сами собой, и я не думала о последствиях.
Неожиданно он протянул руку и большим пальцем стер с моей щеки слезу. Я закрыла
глаза. Его прикосновение было таким приятным.
— Думаю, на сегодня разговоров достаточно, — сказал он.
Я кивнула.
— Конечно.
Он поднялся с дивана и выключил телевизор.
— Вставай. Сходим подышать свежим воздухом.
Вслед за ним я вышла к пляжу. Мы шли молча, казалось, целую вечность. В тишине
ночи слышался лишь шорох волн. Океанский бриз успокаивал, и, как ни странно, молчание
между нами произвело какой-то лечебный эффект. С наших плеч словно упал тяжкий груз,
ведь я наконец-то высказала ему то, что давно отягощало мне душу. Хотя наш конфликт был
разрешен не до конца, нам теперь многое было понятно.
Тишину нашей прогулки прервал звонок его телефона. Джастин взял трубку.
— Привет, детка.
— Все хорошо.
— Замечательно. Вау. Это и правда свершилось.
— Просто гуляю.
Мне показалось занятным то, что меня он не упомянул.
— Я тоже. Скорее бы.
— Я тоже тебя люблю.
— Хорошо. Пока.
Когда он отключился, я взглянула на него.
— Как Джейд?
— Хорошо. Завтра будет играть, потому что у главной актрисы умер дед.
— Ого. Это потрясающе. В смысле не то, что умер дед…
— Да. Я понял.
Мы молча побрели к дому.
Джастин указал на что-то вдали.
— Видишь?
— Что? Где?
В следующий миг я почувствовала невесомость. Джастин подхватил меня на руки и
побежал к воде. Судя по его смеху, смотреть было не на что — он просто хотел отвлечь
меня, чтобы поднять.
Дурак.
Он бросил меня в океан прямо в одежде, и соленая вода хлынула мне в горло и в нос.
Джастин сразу убежал обратно на берег, бросив меня пробираться сквозь волны одну.
Продолжая смеяться, он сел на песок и снял футболку, которая вымокла, как и его штаны.
— Ну что, теперь тебе лучше? — фыркнула я.
— Немного. — Он усмехнулся. — На самом деле… намного.
— Очень хорошо. Рада за тебя, — ответила я, выжимая подол.
Джастин поднялся.
— Давай помогу.
Неожиданно для меня он встал у меня за спиной и выжал мои длинные волосы. Он
убрал руки не сразу, только через пару секунд, и мои соски напряглись. Чтобы отвлечься от
этого ощущения, я повернулась и наткнулась на взгляд его сияющих голубых глаз. Он
выглядел бесконечно красивым.
На мгновение онемев, я пробормотала:
— Э-э… спасибо. Хотя мне не стоит, наверное, благодарить тебя, ведь это ты все
устроил.
— Ну, мне захотелось швырнуть тебя в воду в первый же день, когда я приехал.
— Да неужели…
— Серьезно. — Он озорно улыбнулся.
— Кстати, а почему ты все еще здесь?
Он прищурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты запросто мог вернуться в Нью-Йорк вместе с Джейд. Сам знаешь.
— На что ты намекаешь?
— Ни на что. Я просто знаю, что ты использовал выступления в «Сэндис» как
оправдание, но в это трудно поверить.
— Что ты хочешь услышать, Амелия? Что я остался из-за тебя?
— Нет… Я не знаю. Я…
— Я не знаю, почему я остался. Окей? И это чистая правда. Просто подумал, что еще не
пришла пора уезжать.
— Ясно.
— На сегодня ты закончила донимать меня… заноза в заднице?
— Ага. — Я улыбнулась. То было еще одно прозвище, которым он называл меня. Из-за
моей фамилии — Пэйн7.
— Хорошо.
— Кстати, я очень рада, что ты остался.
Он покачал головой и потер глаза.
— Пытаться ненавидеть тебя — довольно выматывающее занятие.
— Тогда прекрати пытаться.
У меня застучали зубы — становилось прохладно.
— Пошли в дом, — сказал он.
Я шла за ним, и холодный воздух никак не мог остудить то тепло, которое появилось
внутри меня от воссоединения с ним.
— Хочешь есть? — спросил он.
— Ужасно.
— Иди переоденься. Я приготовлю ужин.
— Серьезно?
— Ну, нам же надо поесть, разве нет?
— Да. Наверное. Я скоро вернусь.
Уходя в свою комнату, я улыбалась. Он будет готовить мне!
Когда я вернулась в сухой одежде, мое сердце затрепетало при виде Джастина, стоящего
у плиты. Все еще без футболки, но в своей серой шапочке, он жарил овощи.
Я откашлялась.
— Пахнет вкусно. Что делаешь?
— Курицу с терияки и рисом… Из-за тебя у нас ограниченное меню. Когда ты
перестала есть красное мясо? Раньше ты его обожала.
Должно быть, он вспомнил, как раньше мы с ним уминали гамбургеры.
— Просто однажды проснулась и подумала, что есть коров — странно и дико. И
перестала их есть.
— Серьезно? Какая нелепица.
— Да.
— Ты всегда была странноватой, Амелия. Не могу сказать, что я удивлен.
Я подмигнула ему.
— За это ты и любишь меня.
Я хотела сказать это в шутку, но вспомнив о его недавних признаниях, немедленно
пожалела, что использовала слово «любовь». Когда он не ответил, я запаниковала.
— Я не имела в виду, что ты все еще любишь меня. Я просто пошутила. Я…
Он поднял ладонь.
— Остановись, пока еще чего-нибудь не сказала. Я понял, что ты имела в виду.
Я сжала губы, пытаясь быстро придумать новую тему.
— Ты вернешься к выступлениям в «Сэндис»?
— Наверное.
— Здорово. Я очень их жду.
Он разложил содержимое сковороды на две тарелки и одну подал мне.
— Вот.
— Спасибо. Пахнет божественно.
Блюдо получилось действительно очень вкусным. Он добавил кунжут и водяные
каштаны.
— Где ты научился так хорошо готовить?
— Нигде. Научился сам. Я готовил для себя много лет.
— Где сейчас твои родители?
— Я думал, мы уже закончили разговор об этих вещах.
— Прости. Ты прав.
Тем не менее он оторвал взгляд от тарелки и ответил:
— Мать, пока я был в колледже, перебралась назад в Цинциннати. Они продали дом. А
отец сейчас живет в Провиденсе.
— Сколько они встречались после того, как я уехала?
— Около года. Моя мать узнала о том, что он делал под нашей крышей, и выставила его.
Какое-то время он жил у Патрисии, потом между ними все начало рушиться.
— Он переехал к ней?
— Да.
Я не могла в это поверить.
— Значит моя мать скрыла от меня это факт. Теперь понятно, почему бабушка
перестала общаться с ней. Она была в ужасе из-за их действий.
— Я проводил много времени с твоей бабушкой перед тем, как уехал. Она помогла мне
не спятить.
— Ты когда-нибудь говорил с ней обо мне?
— Она пыталась поговорить со мной, но я не стал.
— Как думаешь, она оставила этот дом нам двоим, чтобы заставить нас сблизиться?
— Я честно не знаю, Амелия.
— Мне кажется, да.
— У меня не было никакого намерения приезжать сюда и мириться с тобой.
— Нет… серьезно? Я не понимаю. — Он улыбнулся, и я спросила: — Ты все еще зол на
меня?
— Вещи не меняются в одночасье. Мы поговорили. Но это не сотрет несколько
прошедших дерьмовых лет. Мы не можем по мановению волшебной палочки снова стать
лучшими друзьями.
— Я этого и не ждала.
Прежде чем снова заговорить, я долго думала, гоняя еду по тарелке.
— Я просто хочу сказать одну последнюю вещь. И обещаю, что больше не буду
поднимать эту тему.
— Я бы не был так в этом уверен.
Его губы вновь изогнулись в улыбке, и это придало мне уверенности раскрыть ему душу
еще раз.
— Я, наверное, до конца своих дней буду думать о том, что было бы, если бы я не
сбежала, если бы поборола свой страх и рассказала о своих чувствах. Сегодня ты сказал, что
любил меня. Джастин, мне жаль, но я правда об этом не знала. Честное слово. Мне нужно,
чтобы ты знал: я тоже любила тебя. И выбрала самый дерьмовый способ показать это. Из-за
чего ты все эти годы меня ненавидел. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Если я вызываю
у тебя стресс или злость, то быть может, нам лучше держаться на расстоянии. Но если есть
шанс, что мы сможем опять стать друзьями, то я была бы этому рада. И я не дура. Я
понимаю, что это не произойдет в одночасье. Все. Больше я не скажу об этом ни слова. — Я
встала из-за стола и положила тарелку в посудомоечную машину. — Спасибо за ужин и за
то, что поговорил со мной. Я хочу лечь спать пораньше.
Едва я ступила на лестницу, меня остановил его голос:
— Я никогда не ненавидел тебя. Я не смог бы возненавидеть тебя, даже если бы
попытался. А я, поверь мне, пытался.
Обернувшись, я улыбнулась.
— Приятно слышать.
— Спокойной ночи, Заноза в заднице.
— Спокойной ночи, Джастин.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Два дня спустя, когда я пила свой утренний кофе, мне пришло сообщение. От доктора
Уилла Дангера.
Давай. Во сколько?
— Вижу, ты заварила мой кофе, — вдруг прозвучал голос Джастина. В нем была
утренняя хрипотца.
Я подскочила и быстро спрятала телефон. Джастин хмыкнул.
— Ой. Я помешал? Переписываешься с мальчиками?
— Нет.
Он подозрительно посмотрел на меня.
— Врунишка.
У меня вырвался нервный смешок.
— Хочешь кофе?
— Пытаешься сменить тему?
— Возможно.
— И все-таки, кто тебе писал?
— Уилл.
— Доктор Опасность?
— Да.
— Слышала когда-нибудь про «опасного незнакомца»?
— Да.
— Этот термин создали про него.
— Да что ты?
— Точно тебе говорю. — Он налил себе кофе и снова повернулся ко мне. — Ладно,
шутки в сторону. Ты идешь на свидание с доктором Недоумком? Серьезно?
Я кивнула.
— Завтра вечером. Чем он тебе так не нравится?
— Он хам.
— Почему это?
— Он начал раздевать тебя взглядом еще до того, как узнал, что мы не пара.
— Может, он просто проницательный.
— В смысле?
— Он почувствовал, что ты меня презираешь. Это бросалось в глаза.
— Куда он поведет тебя?
— Пока что не знаю.
— Узнай.
— Зачем?
— Если ты пропадешь, я сообщу полиции, откуда начать поиски.
***
Приближался вечер, и я понятия не имела, что же надеть. Уилл сказал, что поведет меня
в ресторан у моря в соседнем городке Тивертон. Ночь обещала быть теплой и влажной,
поэтому я склонялась к легкому платью-трубе с цветочным принтом, которое купила в
начале лета, когда ходила за покупками с Джейд.
Из глубины коридора донеслось пыхтение Джастина.
Опять? Только не это.
Я не рискнула идти туда, дабы не стать свидетелем очередной сцены самоублажения.
Через несколько минут к тяжелому дыханию прибавились звуки ударов. Я решила нарушить
свой зарок не вмешиваться и пошла посмотреть, что там происходит.
Оказалось, что Джастин выбивал дурь из боксерской груши в тренажерной комнате.
По его рельефной спине стекали капли пота. Он был в наушниках, и мне было слышно,
как в них гремит музыка. Стискивая зубы, он бил все сильнее и сильнее. Мое сердцебиение
ускорялось с каждым ударом.
Когда я осторожно приблизилась, он прорычал:
— Отойди.
Я вздрогнула, когда его рука пронеслась в опасной близости от меня.
Я отступила в угол, но не ушла. Раньше я уже видела, как он занимался, но сегодня все
было иначе. Сильный и мужественный, он был похож на дикого зверя. Может, он вымещал
на груше сексуальную неудовлетворенность? Ведь Джейд так долго не было. Как бы там ни
было, энергия, которую он источал, завораживала, и я не могла оторвать от него взгляд.
Внезапно он остановился, вынул наушники и подошел к дверному проему, где был
устроен турник. Мои глаза, пока он подтягивался, следили за каждым движением его тела, за
каждым сокращением каменных мышц.
Он спрыгнул с турника и вытер вспотевший лоб.
— Больше нечем заняться, кроме как смотреть, как я занимаюсь? Разве ты не должна
наряжаться к свиданию?
— Я уже нарядилась.
— Это что, платье Джейд?
— Нет. Оно такое же, как у Джейд, но мое. Мы купили одинаковые платья в одном
магазине и в один и тот же день.
— На ней оно выглядит более-менее. А на тебе… просто нелепо.
Я похолодела.
— Считаешь, я толстая?
— Нет, но твое тело отличается от ее. Ты в этом платье выглядишь неприлично.
Я вдруг почувствовала себя голой.
— О чем ты говоришь?
— Ты хочешь, чтобы я сказал это вслух?
— Да.
Он взял меня сзади за плечи и поставил перед зеркалом на стене. От прикосновений его
сильных рук по моей спине побежали мурашки.
— Посмотри. Твоя грудь вылезает из выреза. А соски выпирают прямо посередине этих
цветов.
Мой разум заволокло туманом. Я могла воспринимать лишь тот факт, что позади меня
— его разгоряченное и вспотевшее тело. Тогда он развернул меня и прожег взглядом. Он был
слишком близко, и под натиском его сексуальности у меня слабели колени.
— Взгляни на свою задницу. Ее еле прикрывает подол. На что, как ты думаешь, будет
смотреть доктор Дулитл, когда ты так одета?
— Ты правда думаешь, что это платье настолько ужасно?
Он внезапно отошел от меня и вернулся к турнику. У меня покалывало соски. Я хотела,
чтобы он снова схватил меня.
— Я думаю, что ты выглядишь в этом платье, как шлюха. — Он несколько раз
подтянулся, затем с грохотом спрыгнул на пол. — Ты правда не осознаешь этого, да?
— О чем ты?
— Ты никогда не догадывалась, какой производишь эффект.
— Можно конкретнее?
— Когда мы были подростками, ты садилась ко мне на коленях, клала на меня свои
руки, перебирала волосы, обнимала все время, прижимаясь этими своими огромными
титьками. Я постоянно ходил с гребаным стояком и ничего не мог с этим поделать. А ты и
понятия не имела, каково мне.
— Нет, не имела.
— Теперь-то я это знаю. Ты даже не представляешь, сколько раз мне приходилось
защищать тебя у тебя за спиной. Парни обсуждали твое тело, говорили пошлости о тебе
прямо передо мной. Знаешь, сколько раз я влезал из-за тебя в драки?
— Ты никогда мне этого не рассказывал.
— Не рассказывал, да. Потому что хотел защитить твои чувства. Я так сильно старался
защитить тебя от дерьма, и именно это в итоге сыграло со мной злую шутку.
— Прости.
Он вскинул руки.
— Знаешь, что? Неважно. Забей. Зря я опять поднял эту тему. Мы же закончили
разговор.
— Хорошо.
— Я бы хотел продолжить тренировку, если ты не против. Один.
— Хорошо.
Вернувшись к себе, я услышала, что он снова начал молотить грушу с полной
самоотдачей. Отходя от его слов, я не могла не спросить себя, а не был ли Джастин прав?
Может, я и правда была невнимательной. Но ведь он тоже не признался мне в своих
чувствах. Я что, должна была читать его мысли? Чувствуя необходимость высказаться до
конца, я вернулась в коридор и под звук ударов заговорила:
— Ты спрашивал, почему я никогда не говорила тебе о своих чувствах. Однако ты сам
признаться тоже зассал.
Джастин перестал бить, но оставил руки на груше и прислонился к ней лбом. Ему
понадобилось несколько секунд, чтобы отдышаться.
— Я думал, мое отношение и так очевидно. Разве нет? Все те гребаные песни, которые я
тебе посвятил… Ты когда-нибудь видела меня с другими девчонками?
— Нет. Но ты признался, что целовался с кем-то перед той вечеринкой у Брайана.
— Я поцеловал всего одну девушку. Хочешь знать, почему? Потому что не хотел
облажаться, когда у нас наконец-то дошло бы до поцелуя. Я хотел, чтобы первый настоящий
поцелуй у меня был с тобой. И поцелуй, и все остальное. Но я боялся, что ты еще слишком
юная, поэтому ждал. Я не хотел торопить события и все испортить. Но ты права. Отчасти я и
правда зассал признаться тебе.
— Жаль. Ты был нерешительным, а я недогадливой. Эти два «не» нас подвели. Минус
на минус не дал плюс.
— Минус на минус не дал плюс? Ты это только что придумала?
— Да.
— Какая сентиментальная хрень.
— Спасибо большое.
— Иди лучше готовься к свиданию со своим докторишкой.
Я рассмеялась, чувствуя облегчение от того, что он теперь улыбался.
— Поможешь мне?
— Что? С какого рожна тебе нужна моя помощь?
— Помоги мне с выбором наряда. Потому что ты прав. Это платье немного
откровенное.
— Немного? Да тебе завтра же позвонят из «Плейбоя», если я скину им твою фото.
— Хорошо. Не немного, а очень.
— А ты не можешь разобраться сама? Это просто. Прикрываешь сиськи и задницу. Все.
— Ага. Но я хочу выглядеть хорошо. Ты же знаешь, что у меня есть привычка выбирать
странные вещи. Мешки от картошки и все такое. Я будто бросаюсь из крайности в крайность
и не знаю, как найти золотую середину.
— Ладно, — сдаваясь, выдохнул Джастин и пошел за мной в мою комнату.
Я начала доставать платья из шкафа и одно за другим бросать на кровать.
— Как насчет этого?
— Шлюховатое.
— А это?
— Еще хуже.
— Хорошо. Это?
— А сандалии к нему у тебя есть?
— Окей… Это?
— Ну, если хочешь избавиться от него.
Я закрыла руками лицо.
— А-а-а! Ну сколько можно!
— У меня есть решение.
— Какое?
— Не ходи на свидание.
— Потому что я не могу выбрать платье?
— Да. Тебе лучше остаться дома.
— Просто он тебе не нравится.
— Ты чертовски права.
— Спрошу еще раз… почему?
— Потому что, Амелия, он хочет лишь одного: залезть в твои трусики.
— Ну, это ему не светит.
— Уверена?
— Я не сплю с парнями на первом свидании.
Он скептически приподнял бровь.
— Ты никогда не спала с парнем на первом свидании?
— Ну…
— О чем и речь.
— Даже если я и хотела бы с ним переспать — а я не хочу, — это случилось бы не
сегодня.
— Почему?
— Я снова порезалась.
Он покачал головой и, поняв, что я о месячных, усмехнулся.
— Понятно.
— И все-таки, почему ты считаешь, будто его интересует лишь мое тело?
— Прочитал по глазам. Я не доверяю ему. Можно много понять о человеке по его
взгляду. И у него взгляд плохой.
— Ну, у меня есть не только сиськи и задница. Так что, будем надеяться, ты
ошибаешься.
— Ты права. Еще у тебя красивые ямочки на щеках, когда ты улыбаешься.
От неожиданного комплимента меня опалило огнем. Я не знала, как реагировать,
поэтому просто сказала:
— Заткнись.
— Будь осторожна, — сказал Джастин серьезно. Потом сунул руку в задний карман. —
Кстати об осторожности… Вот, возьми с собой. — Он протянул мне свой старый
швейцарский ножик из нашего детства.
— Он до сих пор у тебя?
— Это полезная штука.
— Ты правда хочешь, чтобы я взяла с собой нож?
— Да.
— Хорошо. — Я забрала нож.
— Мы закончили?
— Мы еще не выбрали, что мне надеть.
Джастин подошел к моему шкафу и, медленно проведя рукой по висящей одежде,
остановился на простом черном платье без рукавов, которое было максимально закрытым и
подошло бы скорее для похорон. Вообще я и покупала его на похороны бабушки. Но в
завещании она попросила, чтобы ее просто кремировали, а прах безо всяких церемоний
развеяли над океаном.
— Это? Серьезно?
Он достал платье.
— Не проси моей помощи, если не собираешься слушать.
— Ладно. Как скажешь.
Я забрала у него платье, и он пошел к двери. Мой взгляд остановился на прямоугольной
татуировке у него на спине. Она выглядела дьявольски сексуально, но у меня еще не было
возможности хорошо ее рассмотреть.
— Джастин?
— Да? — Он обернулся.
— Что за татуировка у тебя на спине?
Его тело застыло.
— Это штрихкод.
— Я так и подумала. А он что-нибудь значит?
Он не ответил и просто сказал:
— Одевайся. Ты же не хочешь опоздать к доктору Дурачку.
***
Ожидая Уилла, который должен был заехать за мной через двадцать минут, я сидела на
кухне и, чтобы расслабиться, потягивала белое вино. Выбранное Джастином платье
выглядело действительно очень мило. Оно не показывало ничего лишнего, и вероятно так
было правильнее всего.
Аромат одеколона побудил меня оглянуться. При виде Джастина мое сердце дрогнуло.
Я бы не заметила его, если бы не почувствовала его запах. Видимо, он наблюдал за мной.
Он принял душ и выглядел невероятно сексуально в простой черной футболке, которая
обтягивала его мышцы, и тех самых джинсах, которые наилучшим образом подчеркивали его
зад. У меня был выходной, но Джастин должен был выступать в «Сэндис», и я уже знала, что
сегодня женщины не дадут ему прохода.
Джастин выдвинул стул рядом со мной, и от его близости мои соски встали торчком.
Он осмотрел мое лицо и сказал:
— Ты выглядишь не слишком воодушевленной.
— Если честно, я не понимаю, что чувствую.
— Ты же не нервничаешь из-за того, что встречаешься с этим ослом?
— Немного.
— Почему? Он не стоит твоих нервов.
— Это мое первое свидание после Адама.
Он почти зло поджал губы.
— Того парня, который тебе изменял…
— Да. Откуда ты знаешь?
— От Джейд.
Меня удивило, что они говорили обо мне. Я не знала, как реагировать на то, что
Джастин знал про Адама.
— О-о.
— Не думай, что из-за случившегося с тем придурком, ты должна соглашаться на
первого встречного Тома, Дика или Гарри.
— А ты изменял своим девушкам?
Он ответил не сразу.
— Да. И не горжусь этим. Но тогда я был моложе. Сейчас я считаю, что если возникает
желание сходить на сторону, то лучше просто расстаться. Измены — для трусов.
— Согласна. Я бы хотела, чтобы Адам просто порвал со мной.
— Я рад, что ты больше не с ним.
— Я тоже.
— Он пытался усидеть на двух стульях сразу. Вот увидишь, он поступит так и с другой.
— Джейд повезло с тобой. Здорово встречаться с верным парнем.
Он помрачнел.
— Соблазн естественен. Но это не значит, что ему следует поддаваться. — Он
проговорил это задумчиво, словно пытаясь убедить самого себя.
— Да. Конечно.
Джастин быстро сменил тему.
— Ты взяла нож?
— Да. Он мне не понадобится, но он в сумочке.
— Хорошо. У тебя есть мой номер?
— Да.
— Ты должна взять свою машину.
— Ну, я уже согласилась, чтобы он заехал за мной.
— Если он попробует что-нибудь выкинуть, позвони. Я приеду и заберу тебя.
— У тебя же будет концерт.
— Все равно. Позвони мне, если тебя будет нужно забрать.
— Хорошо. Позвоню.
Его беспокойство напомнило мне о былых временах. Чувствовать заботу о себе было
очень приятно. К слову сказать, я не ощущала ее с тех пор, как сбежала из дома годы назад.
Сделав еще глоток вина, я хотела было поставить бокал на стол, но Джастин перехватил
его из моей руки и залпом допил все, что там оставалось.
Мой голос опустился до шепота.
— Не знала, что ты любишь белое вино.
— Наверное, сегодня у меня для него подходящее настроение.
Он отнес бокал к барной стойке и налил еще вина, затем вернулся на место и поставил
его передо мной.
Мы молча пили из одного бокала, смотря друг другу в глаза. Каждый раз, когда Джастин
слизывал шардоне с губ, на меня накатывало возбуждение. Мне было стыдно, но я не могла
себя контролировать. Он же сказал, что искушение — это естественно, верно? Я знала, что
не смогу ничего предпринять, что Джастин недосягаем, и это делало ощущения только
острее.
Если честно, я вообще не хотела встречаться сегодня с Уиллом. Все во мне рвалось на
выступление Джастина, раз уж до его отъезда в Нью-Йорк оставались считанные дни.
В дверь громко и уверенно постучали. Джастин потер шею. Если бы я плохо знала его,
то сказала бы, что он тоже нервничает из-за этого свидания.
Когда я поднялась с табурета, чтобы открыть дверь, он произнес:
— Подожди.
— Что?
— Ты правда хорошо выглядишь. Думаю, это платье — правильный выбор.
Мое сердце затрепетало.
— Спасибо.
Стуча каблуками по плитке, я подошла к двери.
В руках Уилл держал маленький букет цветов.
— Добрый вечер, Амелия. Боже, ты выглядишь потрясающе.
— Привет, Уилл. Спасибо. Проходи.
Руки Джастина были скрещены на груди. Такая поза подошла бы скорее охраннику в
банке, чем парню на своей кухне.
— Ты ведь помнишь моего соседа Джастина?
— Конечно. Как вы себя чувствуете?
— В данный момент, доктор Опасность, я полон сил.
Уилл с некоторым раздражением поправил его:
— Моя фамилия Дан-гер.
— Прошу прощения, не хотел злить доктора Дан-гера.
Уилл шутку не оценил.
— Без проблем.
— Куда вы пойдете?
— В «Лодочный домик». Вы там бывали?
— Прямо на воде. Ух ты. Какой ловкий ход.
Я взяла сумочку.
— Ладно, нам пора.
Джастин протянул Уиллу руку.
— Я позабочусь о цветах.
У меня почему-то было предчувствие, что как только за нами закроется дверь, они
окажутся в мусорном ведре.
— Спасибо.
— Без проблем.
Когда мы вышли, Уилл повернулся ко мне.
— Твоему соседу нравится коверкать мою фамилию. Он немного задиристый.
— Да. Он такой.
Уилл открыл передо мной дверцу своего «мерседеса». По пути в Тивертон беседа текла
легко. Он расспрашивал меня о работе преподавателем и рассказывал о том, как учился на
медицинском факультете Университета Северной Каролины.
У меня завибрировал телефон.
— Что смешного?
— О, ничего. Извини.
Уилл взглянул на меня.
— Так, о чем мы говорили? Ах да, ты собиралась сказать, когда возвращаешься в
Провиденс…
— В конце августа. Я должна подготовить класс к учебному году.
— Готов поспорить, в тебя влюблены многие ученики.
— Почему ты так думаешь?
— Хотел бы я, чтобы у моих учительниц в школе была твоя внешность.
— Ну, хочется верить, что они ценят меня не только за это.
— О, не сомневаюсь.
Когда мы приехали в ресторан, уже стемнело, поэтому вид на набережную был не таким
впечатляющим, как днем. На улице становилось прохладно, так что мы выбрали места
внутри, но с видом на воду. Темный океан освещали огоньки яхт. Белые рождественские
гирлянды, висящие в ресторане, создавали уютную атмосферу. Воздух был наполнен
ароматом свежих морепродуктов. Я мысленно рассмеялась. Джастин сказал бы, что здесь
пахнет помойкой.
Я заказала рыбу-меч с сальсой из манго, а Уилл цыпленка масала. Пока блюда
готовили, мы разговаривали на самые обычные темы. В том числе обсудили немного
предстоящие президентские выборы. Оказалось, что Уилл был республиканцем, тогда как я
была демократом. Еще я рассказала ему, как унаследовала бабушкин дом.
У меня опять завибрировал телефон.
Он не ответил, и я подумала, что у него закончился перерыв. Что было кстати, потому
что к столику возвращался Уилл.
Принесли еду, и официантка подлила мне вина. Пока мы в уютном молчании ели, у
меня на коленях завибрировал телефона. Это точно был Джастин, и мне было любопытно
посмотреть, что же он написал, но я помнила о манерах. Съев половину порции, я решила
пойти в уборную и проверить телефон там.
В туалете я прислонилась к раковине и достала телефон.
Эти слова гарантировали, что до конца свидания я буду думать только о нем. Я не
ответила на сообщение, но лишь потому, что не знала, что написать. А может он и не
рассчитывал на ответ. На сердце легла необъяснимая тяжесть.
Мы вернулись в Ньюпорт, и Уилл сказал, что ему нужно заскочить в магазин. У меня ни
с того ни сего начался насморк. Мне очень нужно было чем-нибудь вытереть нос, поэтому я
открыла бардачок. Салфеток там не оказалось, но я нащупала нечто другое: обручальное
кольцо.
Какого хрена?
Мое сердце бешено заколотилось.
Это что, шутка?
Вероятно, в этот самый момент придурок покупал презервативы для интрижки со мной.
Не раздумывая, я выбралась из машины и хлопнула дверцей. У меня не было настроения
устраивать сцену. Все, чего я хотела — это увидеть Джастина. Проверив время, я поняла, что
выступление еще не закончилось. И побежала на своих каблуках через центр Ньюпорта в
«Сэндис», до которого было около полумили.
Перед тем, как зайти в ресторан, я остановилась чтобы вернуть дыхание в норму.
Сегодня было прохладно, и Джастин выступал на внутренней сцене. Я прошмыгнула внутрь
и спряталась в уголке, где он не мог меня видеть, но я могла видеть его. Выступление
подходило к концу.
Его голос внезапно прозвучал в микрофон:
— Последняя песня посвящается людям, у которых есть друг, сводящий с ума. Такой
друг, которой забирается вам прямо в сердце и остается там навсегда. Друг с ямочками на
щеках, о которых ты мечтал с детства. Друг с зелеными глазами, в которых легко утонуть.
Друг, который сбивает вас с толку. Вот так. Если у вас есть такой друг, то эта песня для вас.
О боже.
Джастин начал играть кавер-версию песни, которую я узнала. Это была «Realize» Колби
Кэйллат. Я пыталась вслушиваться в слова, но мало что понимала, потому что была слишком
заворожена тем, как он пел. В песне говорилось об осознании истинных чувств и о том, что
иногда они бывают безответными. Большую часть времени глаза Джастина были закрыты,
хотя он перебирал струны гитары. Он не знал, что я здесь, но я не сомневалась, что он
думает обо мне. Может, мне следовало уйти? Я словно вторглась во что-то личное. Вряд ли
он спел бы это передо мной.
Закончив, Джастин поблагодарил аудиторию и сразу спустился со сцены. Не обращая
внимания на поклонниц, которые подошли к нему за автографом, он просто ушел вглубь
ресторана. А мне нужно было решить, раскрывать свое присутствие или нет.
Все еще стоя в углу зала, я почувствовала вибрацию телефона.
Я решила притвориться, что не слышала песню или что пришла позже. Это не
предназначалось для моих ушей. Выходя из ресторана, я написала ответ.
Через десять секунд дверь открылась, и на улицу вышел Джастин. На его лице была
злость.
— Какого хрена?
— И тебе привет.
— Что случилось?
— Твои подозрения насчет него подтвердились.
— Он лез к тебе?
— Нет. Он меня и пальцем не тронул.
— Тогда что он сделал?
— Забыл упомянуть, что женат.
— Что? Как ты это узнала?
— Нашла обручальное кольцо у него в бардачке.
— Вот скотина.
— Спасибо, что приглядываешь за мной.
— Похоже, старые привычки не умирают. — Он поднял глаза на звездное небо. —
Ладно. Я сожалею, что все вышло так плохо.
— Единственное, о чем сожалею я, так это о том, что пропустила твое выступление. Я
бросила его в супермаркете и побежала сюда, но не успела.
— Ты немного потеряла.
— Почему это?
— Я не особо хорошо выступил.
— Уверена, тебе просто так кажется.
— Нет. У меня не было концентрации.
На улицу вышла компания девушек, и одна из них протянула Джастину CD-диск.
— Джастин, распишешься?
— Конечно. — Он был очень галантен.
Получив автограф, девушка взвизгнула и убежала к подругам.
Я усмехнулась.
— Не подвезешь меня, суперзвезда?
— Не знаю. А ты далеко живешь? — Он тряхнул головой. — Пошли. Я припарковался
через дорогу.
Мне нравилось ездить с Джастином на машине, потому что там его опьяняющий запах
был раз в десять сильнее. Опустив голову на подголовник, я закрыла глаза. Сидеть рядом с
ним было невероятно приятно. До меня вдруг дошло, что всего через несколько дней он
вернется в Нью-Йорк. И я больше не буду видеть его каждый день.
Когда я открыла глаза, то поняла, что мы движемся через мост. Он уезжал с острова.
— Куда мы едем?
— Делаем небольшой крюк. Ты не против?
Меня охватило волнение.
— Нет.
Сорок минут спустя мы прибыли в Провиденс — город, в котором я жила, и где прошло
наше детство.
— Сто лет здесь не был, — проговорил он.
— Ты не слишком много потерял.
— Скорее, я стараюсь не думать о том, что потерял.
Мы миновали наш старый квартал и поехали по оживленным улицам Ист-Сайда. Когда
он свернул на какую-то боковую улицу, я наконец догадалась, куда он нас вез. На парковке
перед маленьким красным кинотеатром было свободное место — словно зарезервированное
специально для нас. Джастин припарковался и выключил зажигание.
Он посидел несколько секунд, потом повернулся ко мне.
— Кажется, открыто. Думаешь, у них еще есть ночные сеансы?
— Пошли посмотрим. Я столько лет здесь не была.
Я совершенно не ожидала этого путешествия в прошлое.
Джастин подошел к неряшливому старичку за окном кассы.
— Вы еще показываете инди-кино?
— Ну, если оно так называется.
— Во сколько следующий сеанс?
— Через десять минут.
— Нам два билета.
— Первый зал слева.
— Спасибо, — сказал Джастин и завел меня в темный кинотеатр.
Я огляделась.
— Я так рада, что ты это придумал.
— Помнишь этот зал? — спросил он.
— Да. — Я указала на середину. — Мы сидели вон там. Здесь пахнет хуже, чем я
запомнила.
— Да, пахнет не очень приятно.
В зале был всего один человек, который сидел по диагонали напротив нас.
Свет погас, и начался фильм. Через несколько секунд стало предельно ясно, что если
снаружи маленький красный кинотеатр выглядел прежним, то все остальное в нем
изменилось.
Фильм начался с музыкальной заставки, где женщины делали мужчинам минет.
Похоже, за годы нашего отсутствия наш маленький красный кинотеатр растерял всю
невинность. Сейчас это был порно-кинотеатр.
Когда я взглянула на Джастина, он расхохотался так сильно, что у него потекли слезы.
Я шепнула ему:
— Поклянись, что не знал.
Он вытер глаза.
— Клянусь богом, Амелия, я понятия не имел. Ты не видела… какой-нибудь вывески
или знака?
— Нет. Там не было никаких объявлений о том, что именно будут показывать, и я
предположила…
— Знаешь, что случается с теми, кто любит делать предположения?
— Они выставляют себя дураками?
— Почти. Иногда они в конечном итоге оказываются в порно-кинотеатре, где
показывают анал.
Он кивнул на экран, все пространство которого занимала огромная задница.
— Наш маленький красный кинотеатр был осквернен, Патч.
В довершение единственный зритель, который помимо нас присутствовал в зале, начал
двигать под покрывалом рукой. Мы уставились на него, а затем разразились смехом.
— Может, это сигнал, что нам пора уходить? — спросила я.
— Может быть.
Внезапно на экране началась новая сцена. Она не была такая хардкорная, как
предыдущая, и казалась сценой из настоящего фильма, а не просто куском дешевого порно.
Музыка стала мягче. В эпизоде участвовали девушка и двое парней, которые занимались
медленным, чувственным сексом. Девушка делала одному парню минет, пока второй
вылизывал ее клитор. Мы собирались уйти, но я будто приклеилась к креслу, не способная
отвести от этого взгляд. Джастин затих, и я знала, что он тоже смотрит. Все это длилось
примерно десять минут.
Когда сцена закончилось, я повернулась к Джастину. Его взгляд был устремлен на меня.
Он смотрел сцену или смотрел, как ее смотрю я? Знал ли он, что я возбудилась? Как бы там
ни было, отпускать ехидные комментарии он не стал. И смеяться надо мной тоже.
Наконец он шепнул мне на ухо:
— Хочешь остаться? — Его голос был напряжен.
— Нет. Пойдем.
— Хорошо.
Когда я начала подниматься, он положил руку мне на плечо.
— Мне нужна минутка.
— Зачем?
Он уставился на меня, как будто причина была очевидна.
Я догадалась.
— Ой.
Я не знала, что завело меня больше: эротика на экране или происходящее с Джастином.
Все это было слишком. Он на минуту закрыл глаза, затем посмотрел на меня.
— Он не падает.
— Если останемся здесь, то и не упадет.
— Наверное, нет.
— Давай просто пойдем. — Я не хотела смеяться, но это было жутко смешно.
Мы встали и вышли из кинотеатра. Я запретила себе смотреть вниз, но мои глаза сами
собой уставились на бугор в его джинсах, а голову заполонили порочные мысли. Я очень
хотела, чтобы между нами все было иначе, ведь тогда я могла бы помочь ему… Существовал
миллион разных способов.
Возвращение в Ньюпорт прошло в тишине. Между нами звенело сексуальное
напряжение. От мысли, что он до сих пор возбужден, у меня покалывало соски, а белье стало
мокрым. Видимо, некоторые ситуации могли заводить больше, собственно, секса —
ситуации, когда ты хочешь то, что не в состоянии получить.
Мы подъехали к дому. Выключив зажигание, Джастин откинул голову на подголовник и
повернулся ко мне, словно хотел что-то сказать, но не мог найти слов.
Разбивая повисшее напряжение, я проговорила:
— Спасибо за попытку сделать мой вечер лучше.
— Попытка — не совсем подходящее слово. Это был эпический провал.
— Вовсе нет.
— Нет? Я случайно привел тебя смотреть порно, и у меня случился стояк. Какого
хрена… мне что, пятнадцать?
— Я тоже завелась. Просто это было не так очевидно.
— Знаю. Я заметил. Это было… — Он помолчал и качнул головой. — Неважно.
— Все равно это было лучше, чем свидание с доктором Дангером.
— Он какой-то непостижимый мудак. Может, сходить в больницу и навалять ему?
— Он этого не стоит. — Я посмотрела в окно. — Ладно. Идем в дом.
— Да.
Дома мы задержались на кухне. Было уже около двух часов ночи, но ложиться я была не
готова. Ни один из нас не сдвинулся с места.
— Господи, уже так поздно, а я совсем не устала, — сказала я.
— Если я заварю себе кофе, ты будешь?
— Да, с удовольствием. — Я улыбнулась.
Пока он заваривал кофе, я следила за каждым его движением.
Я люблю тебя.
Боже, эта мысль выскочила словно из ниоткуда. Когда я была с ним, эти слова время от
времени проигрывались у меня в голове. Я правда любила его. Не меньше, чем раньше. Но
чтобы не столкнуться с очередным оглушающим разочарованием, мне было необходимо
контролировать эти чувства.
Стоя спиной ко мне, он произнес:
— Скоро приедет Джейд.
У меня упало сердце.
— Да? Ты собираешься с ней в Нью-Йорк?
— Нет. Когда она уедет, я останусь еще на несколько дней, чтобы выполнить свое
обещание Сальваторе.
— О.
Он поставил передо мной горячую кружку.
— Твой кофе.
— Спасибо.
За последние сорок восемь часов между нами что-то изменилось. Возможно, перемены
в его поведении были связаны с надвигающимся концом лета.
Потягивая кофе, я сказала:
— После такого мы вряд ли сможем уснуть.
— Можно вообще не ложиться.
Следующие два часа мы проговорили, рассказывая обо всем, что пропустили в жизни
друг друга. Я узнала, что до переезда в Нью-Йорк он учился в музыкальном колледже
Беркли, но всего один год, потому что родители отказались платить за его обучение музыке.
Поэтому он перебрался в Нью-Йорк, где перебивался случайными заработками и
концертами, пока в конце концов не вернулся в колледж на факультет бизнеса. Спустя
несколько лет он встретил Оливию, свою бывшую девушку. Они прожили вместе два года, а
после того, как он с ней порвал, остались друзьями. До Джейд это были его единственные
серьезные отношения. Он сказал, что Джейд думает, будто Оливия хочет, чтобы они снова
сошлись, хотя у нее был другой. В промежутке между этими двумя отношениями он
переспал с приличным количеством женщин. Я была благодарна ему за откровенность, но
слышать об этом мне было больно.
Я рассказала ему о своей учебе в Университете Нью-Гэмпшира и о том, что выбрала
профессию учителя не по велению сердца, а потому, что сочла ее самой надежной. Я
призналась, что хоть мне и нравилась эта работа, я чувствовала, что мне чего-то недостает,
словно я должна делать что-то другое, но что именно, я пока что не поняла.
Бодрые после кофе, мы проговорили всю ночь напролет. На мне все еще было то черное
платье. В какой-то момент я поднялась наверх в туалет. А когда вернулась обратно на кухню,
увидела, что Джастин сидит на табурете, обнимая гитару, и смотрит в окно.
Над океаном начинало подниматься солнце. Сидя спиной ко мне, Джастин запел «Here
Comes the Sun» The Beatles. И чем дольше я вслушивалась в его тихий голос, чем дольше
обращала внимание на слова, тем больше видела в них метафору наших с ним отношений.
Последние десять лет были похожи на долгий период тьмы и сожалений. А наше
воссоединение действительно напоминало долгожданное появление солнца. Да, скорее
всего он решил спеть эту песню лишь потому, что за окном действительно занимался
рассвет. Но я все равно не могла отделаться от этой мысли.
Перестань снова в него влюбляться, Амелия.
Как я могла изменить то, что чувствовала? Никак. Мне просто надо было принять тот
факт, что он с Джейд. И он счастлив. Я должна была как-то понять, как снова стать его
другом и в процессе не причинить себе боль.
Когда песня закончилась, он обернулся и увидел, что я наблюдаю за ним.
Я подошла к нему и подняла взгляд.
— Красивый сегодня рассвет, да?
— Да, — согласился он. — Очень.
Правда смотрел он совсем не на солнце.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
***
Вечером я не работала и следовательно пропускала выступление Джастина. Я не знала,
что чувствовать — облегчение или грусть. После той ночи мы держались на расстоянии. Что
было правильно, поскольку в ту ночь вещи чуть не зашли чересчур далеко — по крайней
мере, у меня в голове.
Трейси решила остаться в нашем домике на ночь. У нее возникла прекрасная идея
купить какой-нибудь алкоголь и, пока Джастина нет, устроить девичник.
Мы вернулись из магазина с бумажным пакетом, полным текилы, лаймов и крупной
соли. Но потом я увидела около дома машину Джастина, и мое сердце ухнуло вниз.
Он же должен был выступать. Что он здесь делал?
— Черт. Джастин дома.
— Я думала, он будет работать, — сказала она.
— Я тоже.
Мы зашли в дом. Внизу Джастина не было. Я оставила пакет на кухонной стойке и
пошла показывать Трейси веранду на втором этаже. Там-то мы и нашли Джастина. Он сидел,
закинув ноги на перила балкона, курил сигару и смотрел на воду. Его волосы были
влажными, как будто он только что искупался в океане. Он был без рубашки. Над поясом его
джинсов виднелась кромка боксеров, и выглядел он как модель из рекламы белья Calvin
Klein. При виде него у Трейси, можно сказать, отвалилась челюсть.
— Что ты здесь делаешь? Я думала, ты играешь в ресторане.
Он выдохнул дым.
— Должен был. Но… он чуть не сгорел.
— Что?
— Днем на кухне случился пожар. Когда я пришел, мне сказали, что ресторан надо
проветрить, и он закрывается минимум на неделю. Так что до отъезда я вряд ли вернусь
туда.
— Твою мать. Кто-нибудь пострадал?
— Нет, но Сальваторе просто раздавлен. — Он посмотрел на Трейси. — Кто это?
— Трейси, моя подруга и учитель из нашей школы. Приехала в гости на день. Она
переночует у нас.
Джастин перевернул бейсболку козырьком назад и встал.
— Приятно познакомиться. — Он протянул Трейси руку, и она пожала ее.
— Взаимно.
Я покачала головой, сраженная не только новостью о пожаре, но и тем фактом, что
Джастин и Джейд уедут, наверное, раньше, чем я полагала.
— Просто с ума сойти, что случилось.
— У меня не было настроения выступать, но я бы точно не пожелал Сальваторе пожара.
— Боже. Я, наверное, тоже больше не смогу поработать там до конца лета.
Он сделал еще одну затяжку и стряхнул пепел. В этом было что-то сексуальное.
— Чем планируете заниматься?
— Мы собирались устроить девичник и выпить.
— Шикарный план.
Трейси рассмеялась.
— Мне нечасто удается отдохнуть от детей, поэтому наш девичник станет для меня
настоящей вечеринкой.
Джастин подмигнул ей.
— Ну, тогда не буду мешать.
— Да нет, — сказала Трейси. — Присоединяйся к нам.
— Все в порядке. Я пас.
Мы спустились вниз, и Трейси ушла в ванную. Пока я резала лайм, появился Джастин и
заметил на столе огромную бутылку текилы.
— Боже ты мой. Не многовато текилы?
— Это она предложила. Я еще никогда не пробовала текилу.
Он прищурился.
— Ты никогда не пила текилу?
— Нет.
— Черт, Патч. В Нью-Гэмпшире что, не умеют отрываться?
— До прошлого года я почти не пила. На самом деле, за это лето я выпила больше, чем
за всю жизнь.
Он озорно ухмыльнулся.
— Не я ли несу за это ответственность?
— Может быть, — рассмеялась я.
По лестнице спустилась Трейси.
— Амелия, мне страшно жаль, но только что позвонил Тодд и сказал, что Аву тошнит.
Мне надо домой.
— Ты серьезно? Мне так жаль это слышать.
— Видимо, вам придется насладиться текилой без меня. Хорошо, что Тодд позвонил до
того, как я успела напиться.
— Тебе что-нибудь нужно в дорогу? — спросила я. — Бутылку воды или что-то еще?
— Нет, спасибо. — Трейси обняла меня. — Ладно, увидимся осенью в школе.
— Спасибо что приехала, Трейс. Я отлично провела время.
— Приятно было познакомиться, Джастин.
Джастин молча ей помахал, и я проводила ее до двери.
После того, как Трейси уехала, атмосфера из легкой стала до крайности напряженной.
Обернувшись, я увидела, что Джастин стоит со скрещенными руками, прислонившись к
кухонной стойке.
Назревало то, чего я всеми силами избегала. Потому-то я и просила Трейси заночевать у
нас — я не хотела оставаться с Джастином наедине. Сегодняшний вечер был, вероятно,
последним вечером до его отъезда в Нью-Йорк, когда мы будем одни.
Я медленно подошла к нему.
Он ухмыльнулся.
— Что будем делать со всей этой текилой?
Я пожала плечами.
— Не знаю.
— Думаю, мы должны ее выпить.
— Я не умею пить текилу. Трейси собиралась меня научить.
— Это несложно. Лизни, опрокинь, пососи.
— Что-что?
— Это трехэтапный процесс. Ты слизываешь с руки соль, опрокидываешь стопку, а
затем сосешь лайм. Лизни, опрокинь, пососи. Я покажу тебе.
От того, каким тоном он произнес это «лизни, опрокинь, пососи», мое тело
затрепетало.
Тут на столе завибрировал мой телефон. Джастин взглянул на экран, и его лицо
помрачнело.
Подняв телефон, он пробурчал:
— Ну охренеть как мило. — И передал его мне.
Когда я прочитала сообщение Трейси, то к моему лицу прихлынула кровь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Прошло два дня, а я все еще чувствовала недомогание. Неужели похмелье могло длится
так долго? Я практически не выходила из своей комнаты. Джастин и Джейд собирались
окончательно уезжать из летнего домика в город, и мне было слышно, как они неспешно
пакуют вещи. Еще страшно злясь на его предложение о расписании, я не испытывала
никакого желания ни видеть его, ни даже прощаться.
Он тоже не потрудился прийти проведать меня. Когда ко мне заглянула Джейд, я
поблагодарила ее, но попросила больше не приходить, чтобы она не заразилась перед
возвращением на Бродвей. Я предпочла бы вообще их не видеть, но в какой-то момент
поняла, что выйти из комнаты все же придется — ради визита к врачу.
В тот день мне повезло — они куда-то ушли, и я успела помыться и улизнуть.
Когда я приехала в клинику, мне пришлось ждать приема около получаса. Рисковать и
обращаться в отделение неотложки Ньюпорта я не хотела — только встречи с доктором
Дангером мне сейчас не хватало, — поэтому я нашла эту маленькую клинику.
Наконец меня окликнула медсестра.
— Амелия?
Я пошла за ней по извилистым коридорам в холодную маленькую смотровую, где мне
пришлось ждать еще двадцать минут. Когда наконец появилась врач, я перечислила ей все
симптомы. Тошнота, рвота, усталость. Сказала, что недомогание то появлялось, то исчезало
на протяжении всего лета, и что два дня назад я напилась, но отравление алкоголем уже
исключили. На всякий случай я упомянула и болезнь Джастина.
Узнав, что я не была у врача больше двух лет, врач настояла на том, чтобы я сдала
основные анализы. Она отправила меня в лабораторию, где у меня взяли кровь. Еще я
пописала в пластиковый стаканчик. Все становилось уж слишком сложным.
Результаты анализа крови должны были быть готовы через несколько дней. Я уже
собралась уходить, но врач перехватила меня в приемной.
— Мисс Пэйн?
— Да?
— Вы не могли бы зайти ко мне в кабинет?
Мое сердце учащенно забилось. Что-то шло не по сценарию. Мне сказали, что мне
позвонят. Зачем ей вдруг понадобилось поговорить со мной?
— Как вы знаете, анализ крови занимает какое-то время, но анализ мочи проводится
гораздо быстрее. Вы сказали, что в последнее время у вас не было половых контактов,
однако оказалось, что вы беременны.
— Это невозможно.
— Боюсь, что это правда.
— У меня были месячные.
— Это могло быть прерывистое кровотечение или мазки, но не менструация. Вы
упомянули, что в последнее время часто употребляли алкоголь. Возможно ли, что у вас были
сексуальные контакты, о которых вы не знаете?
— Абсолютно точно нет.
Покопавшись в памяти, я вспомнила последний раз, когда занималась сексом. Это было
с Адамом несколько месяцев назад — в день, когда мы расстались. Мы всегда пользовались
презервативами, поэтому такое казалось невозможным.
— Вы уверены?
— Этот тест достаточно точен, поэтому да.
— Можете сделать еще один?
— Вот, что я вам скажу. В этом же здании есть клиника акушерства и гинекологии.
Если у них есть окно, то вам сделают быструю сонографию. Я не гарантирую, что вас
примут, но позвоню и узнаю. Подождете в приемной?
Я прождала, казалось, целую вечность. Я не сомневалась, что это какая-то ошибка, что
УЗИ будет пустой тратой времени.
В приемную выглянула врач.
— Мисс Пэйн? Хорошие новости. Вас смогут принять. Спуститесь на лифте на второй
этаж, найдите отделение акушерства и гинекологии и спросите там Дорис. Она техник УЗИ.
Наша регистратура уже оформила все ваши данные по страховке.
— Спасибо.
Внизу меня уже ждала улыбчивая девушка моего возраста, одетая в форму с Микки-
Маусами по всей рубашке.
— Амелия?
— Да.
— Здравствуйте. Проходите сюда.
Дорис отвела меня в затененную комнату. Здесь было намного теплее, чем в
лаборатории наверху, где у меня брали кровь, и играла тихая музыка.
— Прежде всего, мои поздравления. — У нее был легкий испанский акцент.
— О, я не беременна. У меня вирус. А это обследование только ради того, чтобы
подтвердить, что они допустили ошибку с анализом мочи.
Она чуть нахмурилась.
— Эти тесты очень точны.
— Обычно да, но не сейчас, — сказала я твердо.
Не обращая внимания на мой комментарий, она указала на мою футболку.
— Вы не могли бы ее приподнять? Я нанесу вам на живот теплый гель.
Тюбик противно пискнул, когда Дорис сжала его, выдавливая на меня гель. Затем она
коснулась датчиком моего живота. На экране появилось нечеткое белое изображение, и
через несколько секунд я увидела это. Не сгусток, а существо с большой головой и руками.
Оно шевелилось и выглядело гигантским.
— Амелия, познакомьтесь… ваш вирус. Как видите, у него есть сердце, которое бьется
вот здесь, и все части тела тоже находятся на своих местах. Вы точно беременны.
Мне показалось, что комната завращалась.
— Как это может быть?
— Уверена, вы поймете, если хорошенько подумаете. Сейчас вы примерно на
двенадцатой неделе, а значит половой акт был у вас в конце марта.
Три месяца назад. Примерно тогда я была в последний раз с Адамом. С Адамом,
который мне изменял. С Адамом, который жил в Бостоне с Эшлин. С Адамом, которого я
ненавидела.
Я беременна от Адама.
Дорис продолжила:
— К сожалению, о поле ребенка говорить пока рано, но вы можете прийти к нам на
восемнадцатой неделе, и тогда мы сможем определить его. Еще вам стоит записаться к
врачу.
— Я, наверное, схожу к врачу в Провиденсе, где живу большую часть года, но спасибо.
Под моим ошеломленным, растерянным взглядом она распечатала три фотографии
моего ребенка и отдала их мне. Я посмотрела на снимок этого инопланетного существа,
затем опустила глаза на живот, который по моему мнению нисколько не изменился. Я
просто выглядела немного опухшей, но списывала это на стресс и алкоголь.
О господи! Алкоголь!
Я пила текилу и ту кофейную дрянь. Могло ли оно повлиять на ребенка?
В оцепенении я вышла из клиники и села в машину, где просидела в тишине несколько
минут, пока не собралась с силами ехать домой. Мир вокруг выглядел по-другому. Серее.
Страшнее. Будущее казалось совершенно неопределенным. Впервые за несколько месяцев
что-то еще, кроме Джастина, поглотило все мои мысли.
***
Я вернулась домой. Пока Джастин и Джейд готовили на кухне обед, я лежала в кровати
и, не веря в происходящее, держалась за живот. Мне удалось подняться к себе до того, они
вернулись с продуктами с рынка, так что я еще с ними не говорила. Смех Джейд,
доносившийся снизу, с учетом всех обстоятельств сводил меня с ума.
Я до сих пор была в шоке. Происходящее казалось кошмарным сном. В эту
беременность было невозможно поверить.
Как я буду растить ребенка? Я еле-еле могла заботиться о себе. Моей зарплаты не
хватит, чтобы оплачивать детский сад. Так много тревожных вопросов… Звук
захлопнувшейся двери нарушил лихорадочный поток моих мыслей. И как только я подумала,
что они наконец-то уехали, я услышала в коридоре шаги.
В дверь постучали.
— Да?
— Это я.
Неожиданный звук его низкого голоса заставил меня вздрогнуть.
— Что тебе нужно?
— Можно войти?
Я встала и открыла дверь.
— Что?
Вид у него был усталым, словно его загоняли.
— Выглядишь каким-то измотанным. Перетрудился в постели? — съязвила я.
Проигнорировав мой вопрос, он сказал:
— Джейд делает гуакамоле. У нас закончились лаймы, так что она пошла в магазин.
Это единственная возможность поговорить с тобой наедине. У нас мало времени.
— Что тебе надо сказать?
— Почему ты не выходишь из комнаты?
— Разве не этого ты хотел? Чтобы я исчезла.
Он медленно покачал головой. И прошептал с сожалением:
— Нет.
— Нет?
— Нет. Идея с расписанием была идиотской. Мне жаль, что я вообще ее предложил.
— Ну так знаешь, что?
— Что?
— Теперь тебе будет очень легко устоять передо мной. Дилемма исчезла. Ведь когда я
скажу, что узнала сегодня, соблазн перестанет тебя посещать. Ты даже дотрагиваться до
меня не захочешь… Твой самый страшный кошмар стал моей реальностью, Джастин.
Он заморгал, пытаясь расшифровать мои слова.
— О чем, мать твою, ты говоришь?
Я разразилась слезами и, сев, закрыла руками лицо. Видимо, из-за беременности у меня
произошел всплеск гормонов. Джастин, еще не видевший, чтобы я так бурно плакала, тоже
сел и обнял меня. Это заставило меня зарыдать еще громче.
— Амелия… поговори со мной. Пожалуйста.
— Я ходила к врачу. Это должен был быть обычный осмотр. Меня тошнило… как тебя,
когда ты болел…
— Тебя там обидели?
Вытерев нос рукавом, я всхлипнула.
— Нет. Ничего такого.
— Тогда что случилось?
— У меня взяли анализы. Одним из них был тест на беременность.
Переполненная стыдом, я отодвинулась, чтобы взглянуть в его лицо.
— Ты… беременна?
Мой голос был еле слышен.
— Да.
— Как такое может быть?
— Я на четвертом месяце. Он от Адама.
— Этот мудак не пользовался презервативами?
— В том-то и суть. Мы предохранялись. Я не знаю, как это произошло. Видимо,
презервативы не на сто процентов надежны.
— Прерывать уже поздно?
— Ты что, не слышал? Я на четвертом месяце. Да, уже слишком поздно! А если и не
было бы, я все равно не смогла бы пойти на аборт.
Джастин поднялся с кровати и заходил по комнате.
— Ладно… ладно, прости. Просто рассуждал вслух, чтобы убедиться, что ты осознаешь
все свои варианты.
— Мне так страшно.
Снизу долетел голос Джейд:
— Джастин? Я вернулась!
Он остановился.
— Черт.
— Пожалуйста, не рассказывай Джейд, — взмолилась я. — Я пока не хочу, чтобы кто-
нибудь знал.
— Хорошо. Конечно.
— Тебе лучше уйти.
Он не сдвинулся с места.
— Амелия…
— Иди! Просто иди. Я не хочу, чтобы она видела, как я плачу.
Шокированный и растерянный, Джастин тихо выскользнул в коридор.
Весь оставшийся вечер я провела в интернете в поисках информации о том, чего
ожидать в следующие полгода. Надо было решить, говорить ли Адаму. Возможно, он не
захочет этого ребенка, но он должен знать.
***
ЧАСТЬ II
СПУСТЯ ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ
ГЛАВА 10
Хотя наполовину дом принадлежал мне, у меня было чувство, что я вторгаюсь в чужое
жилище.
Все выглядело так же, как в день, когда я уезжала. В пляжном домике было холодно, и я
напомнила себе включить отопление. Шла середина мая, и на острове было еще прохладно.
Я не планировала возвращаться сюда до конца июня, но дом, в котором я снимала квартиру,
продали, и мне пришлось съехать. У меня не оставалось выбора, кроме как приехать в
Ньюпорт, иначе мы бы стали бездомными. Я была в декретном отпуске до конца учебного
года, так что с этим проблем не возникло.
Мы не смогли найти временных арендаторов, поэтому всю зиму дом пустовал. Меня
захлестнула тоска. Раньше он напоминал мне о бабушке. Теперь мне везде чудился Джастин.
Я могла уловить запах его одеколона на кухне, что было, конечно, плодом моего
воображения. Я вспомнила, как он, ухмыляясь, стоял у плиты и варил свою кофейную
смесь… вспомнила его голую мускулистую спину, когда он смотрел в окно на океан…
вспомнила, как он слизывал, опрокидывал и сосал, когда пил текилу. Взглянув на гостиную,
я вспомнила нашу последнюю неловкую ночь перед возвращением Джейд.
Закрыв на секунду глаза, я представила, что сейчас прошлое лето, что жизнь вновь стала
простой… Но детский плач из нагрудной сумки-переноски вернул меня в реальность.
Би крутила головкой, ища мою грудь.
— Подожди, подожди. Нужно сначала вытащить тебя из этой штуки.
Я вытащила ее из «кенгурушки» и пробормотала:
— Ты так хорошо вела себя всю дорогу. Должно быть, проголодалась, да?
Черт. Все наши вещи были еще в машине. Я вышла с двухмесячной дочкой на улицу,
чтобы достать с заднего сиденья подушку для кормления грудью. Ее подарила мне Трейси,
сказав, что это самая нужная вещь, и она оказалась права. Только с помощью этой подушки
из ярко-розовой ткани можно было накормить вечно голодного младенца, не сломав себе
спину. Я на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться океаном, потом вернулась внутрь.
Имя Би было сокращением от Беатрис. Она была названа в честь моей бабушки. Моя
девочка родилась в середине марта, за неделю до срока. Адам до сих пор не видел ее. Он
сказал, что признает отцовство только после того, как получит доказательства, что ребенок
его. Поскольку мы предохранялись, он считал маловероятным, что я забеременела от него. Я
спала только с ним, но простого способа доказать это не было. Я не хотела прямо сейчас
причинять дочери стресс и брать у нее кровь на анализ, а он нас не торопил, поэтому я
решила, что разберусь с этим позже. Я не сомневалась, что за его недоверием мне стояла
сучка Эшлин. Но сейчас мне было не до ее интриг. В жизни было и без того достаточно
стресса.
Насытившись, Би снова уснула. Я осторожно отняла ее от груди, пересадила в детское
кресло и воспользовалась этой небольшой передышкой, чтобы вернуться на улицу и
выгрузить остальные вещи. Большинство моих вещей осталось храниться в Провиденсе. Но я
привезла всю нашу одежду и колыбельку Би. Мне предстояло купить кроватку — и
разобраться с тем, как ее собирать.
Ко мне подошел темноволосый мужчина лет тридцати. Его большие карие глаза сияли.
— Привет соседям. Увидел вашу машину и решил познакомиться с обитателями этого
прекрасного дома.
Я указала на дом справа.
— Вы живете там?
— Да. Въехал осенью. По-видимому, я один из немногих людей, кто живет здесь
круглый год.
— Вы же знакомы с Шери? Она тоже живет здесь даже зимой.
— Ага, и кажется больше никто.
— Вероятно, вы правы, — смеясь, ответила я.
Он протянул руку.
— Роджер Мэннинг.
— Приятно познакомиться… Амелия Пэйн.
— Вижу детские вещи. У вас есть дети?
— О… только одна. Моя дочь родилась в марте. Она внутри, спит.
— У меня тоже есть дочь. Ей семь, она живет со своей матерью в Калифорнии.
— Вы, должно быть, скучаете по ней.
— Вы даже не представляете, как. Я служу в ВМФ, поэтому некоторое время был
расквартирован здесь. После того как мы с ее матерью развелись, моя бывшая захотела
переехать на запад, чтобы быть ближе к семье.
— Понятно.
— Познакомите меня с мужем?
— О… я не замужем. Это длинная история. Я не с отцом своего ребенка. Это была
случайная беременность.
— Сожалею.
— Не стоит. Ее рождение — это чудо.
Роджер заглянул в мой багажник.
— Помочь занести все это?
Страх довериться этому незнакомцу уступил под натиском дикой усталости. Би не
давала мне спать, и я была рада любой помощи, которую мне предлагали.
— Было бы здорово.
Выгрузив из машины все вещи, Роджер перенес их в дом и даже поднял наверх
колыбельку, поставив ее рядом с моей кроватью.
Когда мы спустились вниз, он присел, чтобы взглянуть на Би, которая спала в своем
автокресле.
— Какая красавица, — прошептал он.
— Спасибо. Она любит спать днем и мучает меня по ночам. Говорят, нужно спать,
когда спит ребенок, но я не могу. Надо много всего переделать, пока она спит.
Он встал и, немного помолчав, сказал:
— Ну, если вам что-то понадобится, то я рядом. Серьезно… если что-то сломается или
потребуется что-то перенести, не стесняйтесь.
— Хорошо. Огромное вам спасибо.
Когда за ним закрылась дверь, на моем лице промелькнула улыбка. Бедный Роджер
понятия не имел, что скоро ему придется собирать еще и кроватку.
Пока Би спала, я решила подняться наверх и разобрать наши вещи. По пути в спальню я
не удержалась и зашла в комнату Джастина. А там легла к нему на кровать и лицом
прижалась к подушке. На этот раз это не было игрой воображения. Подушка действительно
все еще пахла его одеколоном. На меня опять напала тоска. Я обняла подушку, и по моей
щеке скатилась слеза. Я приложила немало усилий, чтобы на год подавить свои чувства. Но
сейчас они за секунду выплеснулись наружу.
Я скучаю по тебе.
За последние месяцы Джастин несколько раз звонил и писал. Я отвечала, что все
хорошо и что мне не нужна его помощь. Он был не очень активен в социальных сетях, только
время от времени выкладывал в инстаграм фото с концертов — в основном своих зрителей.
Можно было, конечно, пошпионить за Джейд через фейсбук, чтобы увидеть, как они живут в
большом городе, и позавидовать их свободе. Я ужасно скучала по нему, но то, что мы почти
не общались, было к лучшему.
Сразу после рождения Би я отправила ему ее фотографию. Он снова предложил помощь
— как финансовую, так и любую другую. Я опять отказалась. В итоге они с Джейд прислали
мне подарочную карту на приличную сумму, которую можно было использовать в магазине
детских товаров, и я купила там колыбельку и детское кресло-качалку.
Я не сказала ему, что меня выселили из квартиры. Мне было стыдно, а еще не хотелось
получать очередное предложение благотворительности. Так что он не знал, что я здесь. Я
очень надеялась, что произойдет чудо, и в этом году они не приедут. Им вряд ли могло
понравиться по десять раз просыпаться от плача Би.
Но если честно, истинная причина, по которой я не хотела видеть его, заключалась в
том, что это было бы слишком больно.
***
Прошел почти месяц, а Джастин и Джейд все не приезжали. Я наконец снова начала
приспосабливаться к жизни на острове.
Роджер помог мне собрать кроватку. Она была белой, а на остаток с подарочной карты я
купила постельное белье для нее. Мы с Роджером стали хорошими друзьями. Зная, что мне
нелегко выбираться из дома, он иногда приносил мне кофе и свежие морепродукты. Я
чувствовала, что нравлюсь ему. Но хорошо, что он ничего не предпринимал, потому что я
была точно не в том положении, чтобы с кем-то встречаться.
Би переживала трудный период. У нее были колики, и она плохо спала. Сколько бы я ее
ни кормила, она всегда хотела еще. В редкие случаи, когда я выходила из дома, я брала дочку
с собой — на рынок, к врачу. С момента ее рождения я больше ни на секунду не оставалась
одна. Нас было двое. И мне это нравилось. Грусть накатывала лишь вечерами, когда от
усталости я оставалась без сил.
В одну из таких ночей дождь барабанил по окну моей спальни. Би кричала и плакала.
Она высосала у меня все молоко, но бутылочку не брала. От усталости и нехватки сна у меня
темнело перед глазами. Я расплакалась. Все это походило на изощренную пытку. Как я
смогу жить без сна? А если я выйду на работу, то кто присмотрит за ней? Когда прогремел
раскат грома, меня поглотило чувство беспомощности. Что, если отключится
электричество? Как в темноте менять ей подгузник? У нас даже не было дома свечей. Меня
начала накрывать паническая атака. Я решила спуститься вниз и с Би на руках осторожно
сошла по ступенькам.
Через полчаса я чуть не лезла на стену. У меня болели потрескавшиеся соски. Би все
еще не могла успокоиться. Услышав дребезжание двери, я ударилась в панику. И
лихорадочно полезла в карман за ножиком Джастина. Именно поэтому я носила пижаму с
карманами.
Кто-то ломился в дом.
До меня дошло, что мой сотовый лежит наверху. Би кричала, поэтому мы даже
спрятаться не могли. Дверь опять затряслась.
— Чертов ключ, — услышала я, и дверь открылась.
Когда он увидел меня, то его глаза чуть не выскочили из орбит. Мои волосы были
всклокочены, грудь мучала Би, а в руке, направленной на него, был его собственный нож.
— Джастин!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Он отвернулся.
— Какого черта, Амелия. Убери нож и прикройся.
Его появление было таким неожиданным, что я совершенно забыла, что у меня из
бюстгалтера торчит грудь — я достала ее, чтобы покормить дочь. Я была без футболки,
потому что не любила в ней спать, а кормить Би в одном лифчике было удобней. С дочкой
на руках я прошла на кухню и взяла оставленный там кардиган.
Все напоминало дурдом, пока я пыталась справиться с кофтой и говорить сквозь
истошные крики Би.
— Что ты здесь делаешь?
— Ты теперь всегда ходишь по дому в одном лифчике? Если так, то у нас возникнут
проблемы.
— Я не ждала тебя. В прошлом году вы приехали позже. Почему ты не предупредил
меня?
— Во-первых, я не думал, что здесь будешь ты. Мне нужно было на время сбежать из
города. Я собирался провести здесь пару недель и подготовить дом к твоему приезду.
Крики Би не утихали. Я качала ее туда-сюда, пытаясь успокоить.
— Что с ней?
— Колики. У меня не хватает молока, а смесь она не ест.
Он медленно подошел ко мне и взглянул в личико Би. Его губы изогнулись в легкой
улыбке.
— Она похожа на тебя.
— Знаю.
Теперь, стоя рядом, он смог разглядеть и меня.
— Господи боже, Амелия.
— Что?
— Ты будто вернулась с войны.
— Намекаешь, что я дерьмово выгляжу?
— У тебя глаза налиты кровью… волосы спутаны. Черт. Ты в раздрае.
— Думаешь, я этого не знаю?
— Ты спала?
— Нет. Я мало сплю. У нее сейчас тяжелый период, и она не дает мне спать по ночам и
спит урывками в течение дня.
— Да уж, хреново.
— Очень смешно.
— Так жить нельзя.
— И что ты предлагаешь?
— Для начала сходить в душ.
— Я не могу бросить ее плачущую.
— А тебе не приходило в голову, что она плачет, возможно, из-за твоего запашка? —
усмехнулся он.
На секунду я потеряла дар речи, а потом расхохоталась. Боже. Формально Джастин мог
быть прав.
— А что, может быть.
— Я подержу ее, пока ты будешь мыться.
— Правда? Ты это сделаешь?
— Я же сказал.
— Ты когда-нибудь держал детей на руках?
— Нет.
— Ты уверен, что справишься?
— Абсолютно.
Упускать шанс помыться было нельзя. Горячий душ в данный момент представлялся
мне райским местом.
Осторожно передав дочку Джастину, я предупредила его:
— Смотри, чтобы ее головка не запрокидывалась назад. Придерживай ее за шейку.
— Понял.
В его больших руках Би выглядела совсем крошечной. И судя по всему, ей там
понравилось: маленький комочек сразу затих.
— Да вы издеваетесь.
— Что? — спросил он.
— Ты не заметил, что она перестала плакать?
— Я же говорил. Возможно, от тебя пахнет.
— Возможно, — рассмеялась я. — Или твои мужские чары действуют даже на
младенцев.
Он начал качать ее.
— Кыш. Иди, пока она снова не заревела.
— Хорошо. — У лестницы я обернулась. — Спасибо… большое.
Стоя под горячей водой, я поблагодарила бога за то, что Джастин приехал в самый
нужный момент — когда я была на грани того, чтобы спятить. Как и в детстве, он появился
ровно тогда, когда мне это было нужно. Хоть он и спас меня ненамеренно, в моих глазах он
был героем.
Снова почувствовав себя человеком, я вышла из душа и как можно быстрее оделась.
Внизу было тихо. Но я тем не менее торопилась — на случай, если Джастин уже терял
терпение или, что еще хуже, если дочка обкакалась.
Реальность не совпала ни с одним из от моих ожиданий. Малышка лежала у Джастина
на груди, а ее спинка размеренно поднималась и опускалась. Она крепко спала. Он просто
сидел на диване, и в доме стояла полная тишина. Увидев меня, он, прося не шуметь, прижал
указательный палец к губам.
Сев на диван, я в изумлении уставилась на него. Он ничего не делал — вообще ничего,
но каким-то образом сумел ее убаюкать. Кто знал, что Джастин «Я не хочу иметь детей»
Бэнкс окажется заклинателем младенцев.
Он повернулся ко мне.
— Почему бы тебе не поспать?
— А если она проснется?
— Я разберусь.
— Она проснется и сразу захочет есть.
— Тогда я принесу ее наверх. Сейчас все в порядке.
— Ты уверен?
— Амелия…
— Да?
— Похоже, что мы куда-нибудь собираемся? — Он помахал, чтобы я шла. — Все. Иди!
— Спасибо, — одними губами произнесла я и пошла наверх.
Я едва помнила, как моя голова коснулась подушки. Со дня рождения дочери это был
самый долгий мой сон.
Шесть часов спустя меня разбудил плач Би. Протирая глаза, я увидела Джастина с ней
на руках.
— Я пытался отложить приход сюда так долго, как только мог… — Он подошел ко мне
и передал Би мне на руки. — Покорми ее, а я ненадолго прилягу.
— Спасибо еще раз. Мне так нужен был сон.
— Без проблем.
Когда он ушел, я достала грудь, и Би немедленно к ней присосалась. Она пахла им. Я
вдохнула мужской аромат, и во мне ожило почти забытое сексуальное желание. Оказаться не
единственным взрослым в доме было очень приятно, но мне следовало держать свои чувства
в узде. Я не собиралась наступать на прежние грабли и вновь подпадать под его чары. Быть
ответственным за маленькое человеческое существо значило, что мне больше нельзя
превращаться в эмоциональную катастрофу.
***
***
Днем Би несколько часов поспала, что позволило мне заняться делами по дому и
постирать. Джастин большую часть времени провел за работой у себя в кабинете.
Когда он спустился вниз, на ходу застегивая черную рубашку, было видно, он только что
вышел из душа.
Он выглядел слишком хорошо, чтобы провести вечер дома.
— Ты сегодня играешь?
— Нет. Сегодня нет.
— Просто ты приоделся.
— Помнишь Тома из «Сэндис»?
— Старого ночного менеджера?
— Да. Хочу выпить с ним в «Лающем крабе». Поболтаем о музыке.
— Ясно.
— Не хочешь подняться и переодеться перед ужином?
— Мы же просто поедим здесь, разве нет?
— Да, но у тебя на кофте пятна молока. Я подумал, может, ты захочешь принять душ и
переодеться.
Он был прав. Мне следовало лучше следить за своим внешним видом.
— С радостью.
Пока Джастин смотрел за Би, я помылась. Решив использовать шанс привести себя в
порядок на полную, я надела платье, уложила волосы и подвела глаза. Я словно
прихорашивалась к свиданию, и мне было необходимо выкинуть эти мысли из головы.
Я думала, что когда спущусь, то застану Джастина за готовкой, а Би в детском кресле.
Но он покачивал ее на руках у окна. Он не заметил, что я наблюдала за ними.
— Я вернулась.
— О, привет. Она не захотела садиться в детское кресло и начала плакать, так что мы
решили посмотреть на закат.
У меня сжалось сердце.
— Тебе нужно готовить, да?
— Да, но это не займет много времени.
Когда я забрала у него Би, она к моему удивлению возмущенно расплакалась.
Поглаживая ее по спине, я сказала:
— Думаю, она не хочет уходить от тебя.
— Да ну. Это просто твое воображение.
— Правда? Хочешь проверить?
Я снова поднесла к нему Би. Джастин взял ее на руки, и она, конечно, затихла и во все
глаза уставилась на него. Яблоко от яблони…
— Мое воображение, да?
Он улыбнулся малышке.
— Не знаю, почему я ей нравлюсь. Я же ничего такого не делал, только держал ее.
— Ребенку только это и нужно.
С немного сконфуженным видом он протянул ее мне.
— Возьми лучше ты.
У меня Би снова захныкала, поэтому я ушла с ней в гостиную, чтобы покормить, пока
Джастин готовил ужин.
В дверь постучали.
— Ты кого-то ждешь? — крикнул Джастин с кухни.
— Нет. Откроешь? Я еще кормлю.
Я накинула на плечо плед, закрыв грудь и Би.
Входную дверь мне было не видно, но слышала я все прекрасно.
— Вы кто?
— Роджер. Сосед. А вы?
О черт.
— Джастин. Это мой дом.
— О, точно. Она говорила, что у нее есть сезонный сосед.
— Я могу вам помочь?
— А Амелия дома?
— Да, но она кормит ребенка.
— Я был на пристани, купил ей морепродуктов.
— Амелия! Тут Роджер. Принес тебе какой-то улов! — проорал Джастин.
Потрясающе.
Торопливо застегиваясь, я прокричала:
— Иду! — И выйдя к ним, как можно беззаботнее сказала: — Привет.
— Привет, Амелия. Извини, что помешал.
— Вовсе нет…
— Вообще мы собирались ужинать, — прервал меня Джастин.
Вид у Роджер стал слегка раздраженным.
— Вы надолго приехали, Джастин?
— На столько, на сколько понадобится.
— Амелия говорила, что ваша девушка играет Бродвее.
— Все верно.
— Крутяк.
— Крутяк? Что это еще за словечки?
— Роджер, не обращай на него внимания. Большое тебе спасибо за крабов.
— Крабы… какой интересный выбор, — насмешливо вставил Джастин.
— Ну, я пойду. Приятного ужина.
— Поговорим позже, — улыбнулась я.
— Всего хорошего, Амелия. Приятно было познакомиться, Джастин.
Джастин отсалютовал ему:
— Пока-пока!
Когда Джастин захлопнул за спиной Роджера дверь, я повернулась к нему.
— Ты вел себя как полный придурок.
— Да ладно. Я просто шутил.
— Тебе смешно, но здесь он мой единственный друг, а ты отпугиваешь его. Когда ты
вернешься в Нью-Йорк, мне будет нужен хоть кто-то, с кем можно просто поговорить. Здесь
довольно-таки одиноко.
— Тебе не нужен этот болван. Зачем он тебе сдался? Ты все равно живешь в
Провиденсе.
Я закусила губу.
— Вообще… я собиралась кое о чем поговорить с тобой.
— О чем?
— Я собираюсь… на год взять отпуск. Меня выселили из квартиры, потому что
владелец продал здание. Мне больше негде жить в городе, и не думаю, что в конце лета буду
готова отдать Би в детский сад. Я хотела спросить, не будешь ли ты против, если я останусь
здесь и на зиму.
— Конечно, не буду. Этот дом твой. Можно было даже не спрашивать.
— Хорошо. Теперь, когда я это проговорила, мне стало легче. Спасибо.
— Ужин готов. Положи ее, чтобы ты могла поесть.
Джастин налил нам обоим вина.
— О… Джастин, мне нельзя алкоголь.
— Черт. Я не подумал.
— Ну, говорят, бокал вина выпить можно, но я все равно сомневаюсь.
— Все нормально. Вино не пропадет.
Джастин приготовил рисовую запеканку. Мы съели половину, когда Би захныкала в
своем кресле. Я начала подниматься, чтобы взять ее, но Джастин остановил меня.
— Доедай. Я подержу ее.
Он взял ее на руки и принес к столу. Стоило ему обнять ее, она немедленно успокоилась
и подняла личико, чтобы смотреть на него. И на сей раз протянула ручку к его небритому
подбородку.
— Эй, намекаешь, что мне надо побриться?
Когда я смотрела, как он общается с ней, у меня всегда бежали мурашки.
Амелия, не заходи туда.
Би начала лопотать. Словно пытаясь поговорить с ним.
Джастин притворился, что понимает ее.
— О, правда?
Когда она пустила газы, он даже не дрогнул. Только сказал:
— Ну извините!
Все это было ужасно смешно.
Поев, я взяла Би на руки и пошла на диван кормить ее, а Джастин прибирался на кухне.
Подкрепившись, дочка уснула.
Когда Джастин вышел в гостиную, я вспомнила, что он собирался уходить.
— Разве ты не должен был встретиться с Томом?
— Не. Перенес на следующий раз. Завтра вечером я играю. После этого мы, наверное, и
сходим выпить.
У него завибрировал телефон, и он ответил:
— Да?
Я не была до конца уверена, с кем он разговаривает, пока он не повернулся ко мне и не
сказал:
— Джейд передает привет.
— Ей тоже передавай.
Я улыбнулась, хотя внутри начала ощущать старую знакомую ревность. Может, и
хорошо, что она позвонила. Это помогло мне вернуться в реальность.
Затем он ушел в другую комнату, чтобы договорить с ней.
А вернувшись, сказал:
— На выходных я должен уехать в Нью-Йорк.
У меня оборвалось сердце.
— О. Только на одни выходные?
— Может, немного дольше.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Был вечер пятницы, и Джастин уже ушел в «Сэндис». Завтра утром он возвращался в
Нью-Йорк. Изначально я сказала ему, что не приду на концерт, но потом задумалась, не
изменить ли решение. Кто знает, когда он вернется и вернется ли вообще? В конце концов,
он приехал, чтобы побыть в одиночестве, но застал здесь нас с Би, а мы превратили его
жизнь в хаос. На его месте я бы не стала возвращаться сюда.
Внезапно я повернулась к Би.
— Хочешь пойти посмотреть, как дядя Джастин поет? Только пообещай быть паинькой.
Я положила дочку в кроватку и быстро разделась, боясь, что если не потороплюсь, то
струшу и останусь дома. Я надела красное платье, которое не носила с тех пор, как
обнаружила, что беременна, и вставила в лифчик подкладки, чтобы избежать мокрых пятен.
Потом завила волосы в мягкие кудри и нанесла макияж. Через несколько минут мы с Би
были готовы и сидели в машине.
Меня немного трясло. Я не была в «Сэндис» с прошлого лета. Еще я необъяснимо
нервничала из-за того, что Джастин увидит меня среди публики, когда я сказала ему, что не
приду.
Он исполнял песню, которую я не знала. Толпа, как всегда, не отрывала от него глаз, а
женщины пробирались поближе к сцене, чтобы лучше видеть его красивое лицо. Когда
Джастин пел, я всегда становилась ужасно эмоциональной. К счастью, Би сидела в
переноске спокойно и позволяла мне наслаждаться каждой секундой пребывания там.
Я пробралась к бару из красного дерева, чтобы поздороваться с барменом Риком,
который угостил меня содовой. Расслабившись на табурете, я закрыла глаза и стала
наслаждаться голосом Джастина, который запел «Wild horses» Rolling Stones. Эта волшебная
песня была словно создана для его голоса. Почувствовав, как глаза защипало от слез, я
отругала себя. Почему, слушая, как он поет, я всегда становилась настолько
сентиментальной? Мне вечно казалось, будто каждое слово имело потайной смысл и
описывало наши с ним отношения.
На середине песни Би, конечно же, начала плакать. Тихая музыка не могла заглушить
детский плач, и люди начали оборачиваться на нас и шептаться — видимо, спрашивая, зачем
я вообще принесла в такое место ребенка.
У меня вспыхнули щеки. Джастин продолжал безупречно петь, но его взгляд
переместился в мою сторону. Наши глаза встретились. Я была в ужасе из-за того, что мы
мешали ему исполнять эту чудесную песню. Когда она кончилась, я начала пробираться к
комнате для персонала. Но меня остановил его голос.
— Ребенок, плач которого вы все слышали, — для меня особенный. Ее зовут Би. Ее
мама Амелия — тоже особенный человек. Она мой давний друг. Вы можете представить, что
сегодня Амелия впервые вышла из дома после рождения Би? Амелия не хотела сюда
приходить. Она боялась, что на нее будут коситься, если малышка заплачет. Я сказал ей не
волноваться, ведь публика здесь добрая и понимающая. Она не поверила мне, но рискнула и
все же пришла. Уверяю вас… ей сейчас нелегко. Растить ребенка одной — чертовски
трудное дело. Думаю, она заслужила вечер вне дома, согласны?
Последовали громкие аплодисменты, и Джастин жестом позвал меня к себе. Би все еще
плакала.
— Дай ее мне… и переноску тоже, — сказал он не в микрофон.
Надев на себя «кенгурушку», он усадил туда Би, и моя девочка — ну разумеется —
сразу же замолчала.
Он взял гитару поудобнее и заиграл песню, которая сначала показалась мне
колыбельной. Потом я узнала «Dream а Little Dream». Я не могла сдержать улыбки, пока
смотрела на него с Би.
Женщины в толпе ахнули. Если раньше они были просто в восторге, то теперь их
яйцеклетки буквально пылали. После того, как он закончил петь, грянули самые громкие за
все время аплодисменты.
Когда Джастин достал Би из «кенгурушки», ее попка оказалась около микрофона. И на
весь ресторан прозвучал усиленный микрофоном оглушительный звук. Я сразу же осознала,
что все эти люди стали свидетелями того, как моя дочь испачкала подгузник.
У Джастина началась истерика. Когда он протягивал ее мне, то вслед за ним уже
хохотали и все остальные.
— Би только что взорвала зал, — прошептал он.
— Мне лучше переодеть ее.
Когда я начала уходить, он остановил меня.
— Амелия.
— Да?
— Ты замечательно выглядишь.
Я пожала плечами.
— Стараюсь.
Я отмахнулась от его комплимента, но в душе почувствовала себя как никогда красивой.
И мое сердце колотилось теперь как сумасшедшее.
***
Когда мы проснулись на следующее утро, Джастин уже уехал. На кухне лежала записка.
Это была первая ночь, когда вы обе спали. Мне было жалко будить вас перед
отъездом. Позаботься о Би. Скоро увидимся.
Целую неделю от него не было ни единой весточки.
Я старалась не реагировать слишком остро. В конце концов, мы были не его заботой.
Просто теперь, когда я знала, каково это, когда ты не одна, одиночество стало давить на
меня тяжелее. У Би усугубилась бессонница — из-за того, как мне казалось, что она скучала
по Джастину. Мне тоже его не хватало.
Я настолько отчаялась, что позвонила матери и спросила, не хочет ли она пожить
неделю-другую у нас. Она согласилась, и уже через три дня мне хотелось ее пристрелить.
Большую часть времени она висела на телефоне, болтая со своим ухажером, или курила на
верхней веранде. С моей стороны было глупо надеяться, что став бабушкой, она перестанет
быть эгоисткой.
Нет, иногда она присматривала за Би, чтобы я могла пару часов подремать, но в
остальном приглашать ее было ошибкой. В последний день она вместо того, чтобы поиграть
с внучкой, начала уговаривать меня подать на Адама в суд.
— Амелия, когда ты заставишь его заплатить?
После того как Джастин уехал, я сдала кровь Би на анализ. Адам тоже сходил в
лабораторию в Бостоне, и вчера подтвердилось, что ее биологический отец — это он.
— Прямо сейчас я не хочу, чтобы Би с ним общалась. Пусть делает первый шаг сам. Он
вел себя так некрасиво, что я вообще не хочу, чтобы он присутствовал в ее жизни.
— Ну, ты не сможешь долго содержать себя самостоятельно. Тебе нужен мужчина,
пусть даже и не Адам.
— Я не собираюсь завязывать отношения только затем, чтобы использовать их в
качестве финансовой поддержки для воспитания Би. Я найду способ позаботиться о себе.
Я не такая, как ты.
— Ну, желаю удачи. С зарплатой учителя она тебе точно понадобится.
— По крайней мере, у меня есть достойное занятие в жизни. Ты наверняка считаешь,
что мне лучше вообще не работать, а доить всяких странных мужчин, как это делаешь ты. Но
могу заверить тебя: у Би будет нормальное детство. Не такое, как у меня, со всеми теми
постоянно сменяющимися мужчинами.
— Ты ведешь себя так, будто тебя обижали. Твое детство было не таким уж плохим.
— Откуда ты знаешь? Большую часть времени тебя не было рядом.
— Амелия, ты пригласила меня, чтобы ругаться?
— Мне нужно поспать. Ты завтра уезжаешь. Давай перестанем спорить. Можешь
посидеть с Би, чтобы я поспала?
— Конечно. Иди.
Я подумала, что вполне могу извлечь из ее пребывания здесь хоть какую-то пользу.
Наверное, после этого она больше никогда не приедет.
Несколько часов спустя мой сон что-то нарушило. Было далеко за полночь. А снизу
доносились негромкие голоса — матери и кого-то еще. Кто, черт побери, был в моем доме?
Ведь моя мать должна была приглядывать за Би.
Меня захлестнула паника. Я побежала к лестнице, но на полпути остановилась. Я
узнала второй голос. Джастин. Он вернулся?
Я прислушалась, и разговор, который вели моя мать и Джастин, вызвал у меня шок.
— Что ты здесь делаешь?
— Это мой дом, — сказал Джастин.
— Что полный бред. Этот дом должна была унаследовать я.
— Вы приехали сами или вас пригласила дочь?
— Меня попросила приехать Амелия. — Она сделала паузу. — Боже, ты превратился в
такого красавца.
— Что-что?
— Ты словно улучшенная версия своего отца. Будь я лет на пятнадцать моложе… Хотя,
если тебе нравятся женщины в возрасте…
— Черт побери, Патрисия, вы серьезно? Вы что, недостаточно испоганили нашу жизнь?
Амелия попросила вас помочь ей с ребенком, но где же я нашел Би? В гостиной, одну,
потому что вы ушли курить на гребаную веранду. А сейчас вы пытаетесь подкатить ко мне?
— Успокойся. Я пошутила.
— Очень надеюсь. Вы хоть представляете, через что прошла в последние месяцы ваша
дочь? Она делает все, что в ее силах. И не заслуживает такого дерьма. Вы должны были в
первый же день предложить свою помощь, но если честно, ей лучше без вас.
С меня было достаточно. Я спустилась по лестнице и сказала:
— Мама, я думаю, тебе стоит уехать прямо сейчас.
— Сейчас? Я планировала уезжать завтра утром.
— Да, но это было до того, как я узнала, что Джастин вернулся. Это его дом, и ты
огорчаешь нас обоих. И почему ты ушла на веранду, когда должна была смотреть за
ребенком?
— Ерунда. Она же спала.
— Для тебя все ерунда!
— Ты серьезно просишь меня уехать посреди ночи?
— Не прошу, а настаиваю. Пожалуйста. Ты моя мать, и я люблю тебя, но ты облажалась
и никогда не изменишься.
— Просто невероятно, — фыркнула моя мать, после чего поднялась наверх собирать
свои вещи.
Вернувшись, она взяла Би на руки и намеренно разбудила ее, чтобы поцеловать. Когда
Би начала плакать, мать передала ее мне. И не сказав больше ни слова, ушла.
Когда за ней захлопнулась дверь, я закрыла глаза, чувствуя, что сейчас вслед за дочкой
заплачу. Затем я ощутила, как Джастин обнял меня.
— Прости, — сказал он.
— Я не знала, вернешься ли ты.
Он взял Би на руки. Как и ожидалось, она сразу же успокоилась. Но потом произошло
кое-что неожиданное — то, чего она никогда не делала раньше. Когда она посмотрела на
него, ее маленький ротик расплылся в широкой беззубой улыбке.
— Боже мой, Джастин. Она тебе улыбнулась!
— Разве она никогда раньше не улыбалась?
— Иногда мне казалось, что она улыбается, но скорее всего она морщилась из-за газов.
Но сейчас я уверена. Это точно улыбка!
Он словно пришел в благоговейный трепет.
— Может быть, она не думала, что я вернусь.
Не одна она.
— Мы обе рады, что ты вернулся.
***
На следующее утро, когда я спустилась с Би, Джастин уже приготовил кофе. Аромат
свежемолотых зерен, смешанный с его мускусным запахом, был отличным началом дня. Еще
я заметила на кухонной стойке новую кофеварку.
— Откуда она?
— Привез из своей городской квартиры. Чтобы делать купаж для себя и кофе без
кофеина тебе.
— Очень предусмотрительно.
Когда он протянул мне горячую кружку, меня осенило.
— Что ты добавил туда? В доме нет сливок. У меня не было возможности сходить в
магазин.
— Я налил молока.
— У нас нет молока.
Он указал большим пальцем на холодильник.
— Там стояла бутылка.
Я прикрыла рот рукой.
— Я не покупала обычное молоко. Джастин… это мое грудное молоко! Я сцедила его и
налила в пустую бутылку. Мать купила мне молокоотсос — это была единственная полезная
вещь, которую она сделала, пока здесь гостила. Я училась им пользоваться. — Хихикая, я
указала на его кофе. — Ты налил туда мое грудное молоко!
— Это не все… Я уже выпил две чашки кофе с твоим молоком. Это третья.
Я снова прикрыла рот.
— О боже!
Он сделал глоток.
— Вкуснотища.
— Ты разыгрываешь меня?
— Нет… оно такое сладенькое. Понятно теперь, почему Би пьет его как наркоманка.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Ты спятил. Я не буду пить это.
— Сколько ты можешь производить его в день? Можно им приторговывать.
— Очень надеюсь, ты шутишь.
— О продаже… шучу. О питье? Нет. И я не хочу делиться ни с кем, кроме Би.
— Ты чокнутый.
Он подмигнул.
— Только сейчас догадалась?
Как хорошо, что он вернулся.
***
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Каждый вечер, когда открывалась дверь, я съеживалась, ожидая, что именно сегодня он
наконец приведет с собой женщину. Я морально готовилась к этому. Джастин был очень
страстным мужчиной. Джейд не раз говорила, какой ненасытный у него аппетит. От этой
мысли меня всегда начинало тошнить.
Он не мог держать целибат бесконечно.
Вопрос состоял не в том, приведет ли он женщину, а в том, когда это случится. Но он
раз за разом возвращался один, и я испытывала огромное облегчение.
Шло время, и я все чаще задавалась вопросом, сколько еще продлится наше мирное
сожительство.
Би с каждым днем подрастала. Она наконец-то научилась переворачиваться, и теперь во
время смены подгузника мне приходилось не сводить с нее глаз, потому что она могла
упасть со стола. С тех пор, как я начала сцеживать молоко, мне стало проще уходить по
делам. Джастин согласился присматривать за Би на время моих недолгих отлучек. В
присутствии дочки я называла его «дядюшка Джастин». Ему это вроде бы нравилось. Это
было безобидное прозвище, и оно давало понять, что я не жду от него слишком многого.
Скорее всего, он навсегда останется для нее просто дядей. Я поклялась научить ее
принимать эту мысль.
Лучшей частью моего дня было утро, когда мы с Джастином и Би сидели на кухне и
пили кофе. Правда, он до сих пор использовал вместо сливок мое молоко. Сначала я думала,
что он продолжает пить его ради смеха, но чем дольше оно продолжалось, тем яснее
становилось, что ему искренне нравится вкус.
Когда он снова налил молоко себе в кофе, я спросила:
— Ты считаешь, это нормально?
— Я предпочитаю пить твое молоко, чем молоко какой-то неизвестной коровы. Ты,
кстати, сама перестала есть мясо по похожей причине.
— Ладно, но ты ведь не можешь не понимать, что для нормальных людей пить женское
молоко — это очень и очень странно.
— Нет. Странным было бы, если бы ты кормила Би грудью, а я попросился следующим.
Это меня рассмешило.
— И правда. Но что будет, когда ты начнешь с кем-нибудь встречаться? Думаешь, твоей
подруге понравится то, что ты пьешь молоко другой женщины? Ну или то, что ты пил его
раньше?
— Когда кто-то появится, тогда и начну волноваться об этой проблеме.
Это была отличная возможность спросить.
— Значит, сейчас ты ни с кем не встречаешься?
Он со смехом в глазах взглянул на меня поверх кружки.
— Я уверен, ты и сама знаешь ответ на этот вопрос. Если меня нет здесь, то я в
«Сэндис», если меня нет там, то я дома. Когда мне с кем-то встречаться?
— Знаю. Наверное, я просто запуталась.
Он со стуком поставил кружку на стойку.
— Хорошо. Объясни, почему ты запуталась.
— Скажу очевидное: ты очень красив. Плюс ты музыкант. Женщины в буквальном
смысле вешаются тебе на шею. Прошел месяц с тех пор, как вы с Джейд разошлись. И я все
жду, когда ты приведешь сюда женщину. Вот и все.
— Ты думаешь, что когда я не в отношениях, то превращаюсь в бабника?
— Я видела тебя только с девушкой, поэтому правда не знаю.
Он положил руки на стол и наклонился ко мне. То, что он сказал дальше, заставило
меня задрожать.
— Я люблю секс. Обожаю. Больше всего на свете.
Эти слова пронзили меня до самого естества. Он откинулся назад и скрестил руки на
груди.
— Но чем больше опыта я получал, тем сильнее осознавал, что в этом деле следует быть
осторожным. Я уже не сплю со всеми подряд, как раньше.
Я решила чуть-чуть его спровоцировать.
— Любопытно. А я вот стала считать, что секс без обязательств может стать моим
единственным вариантом.
Он поперхнулся кофе.
— О, неужели?
— Да. И именно ты помог мне это понять.
— Я? Это как? Интересно послушать.
— Ну подумай. Как ты и говорил… мой избранник должен хотеть быть со мной долго.
Но такого быстро не встретишь, ведь так? Я не могу вечно хранить целибат в ожидании
Мужчины Мечты, который захочет стать отцом моей дочери. Мне, знаешь ли, тоже нравится
секс.
Его глаза распахнулись.
— Понятно.
— У меня было не очень много партнеров, но как мне кажется, на данном этапе
оптимальный для меня вариант — это ни к чему не обязывающий секс с человеком, который
тоже ничего больше не хочет. Он, разумеется, должен ничем не болеть и иметь все нужные
справки.
— Ты сейчас серьезно?
— Чертовски серьезно.
Я начинала верить этим своим словам. В них был смысл.
Он хмыкнул.
— Где же ты собираешься найти такого мужчину, который ищет лишь секс, но при этом
является здоровым и порядочным человеком, которого можно подпустить к твоей дочери?
Да еще такого, который не трахается на стороне? О да. Таких мужиков в мире полно.
— Я познакомлю мужчину с Би только в том случае, если у нас будет серьезно.
— И где ты будешь встречаться с ним?
— В отеле.
— А кто будет с Би, пока ты будешь трахаться с этим типом в отеле?
Я фыркнула.
— Ты?
— Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Потому что я сейчас взорвусь.
— Хочешь правду?
— Давай.
— По большей части я, конечно, шучу. Но я правда думаю, что в какой-то момент мне
может понадобиться мужчина для удовлетворения моих плотских потребностей. Мужчина,
которому я смогу доверять, но который будет осознавать, что дело не зайдет дальше секса.
Он стиснул зубы.
— Мужчина вроде соседа Роджера…
— Возможно…
С покрасневшим от гнева лицом Джастин встал и поставил кружку в раковину.
— Это просто здорово, Амелия. Просто охренительно.
И с этими словами он промаршировал до лестницы и ушел работать наверх.
Он так и не спустился до самого вечера.
Джастин злился… и дьявольски ревновал. Это было ясно как день.
Я сказала ему, что говорю правду, но это было не совсем так. Ведь реальная правда
заключалась в том, что я мечтала заниматься сексом в отеле лишь с одним человеком — и
этим человеком был он.
***
***
***
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Пришла следующая неделя. Джастин работал наверху, Би играла, лежа на своем коврике
в гостиной, а я разбиралась со счетами. Кто-то постучал в дверь. Когда я открыла, то увидела
Роджера с двумя стаканчиками кофе в руках. Он не заходил около месяца.
— Давно не виделись, — улыбнулась я и взяла у него один стаканчик. — Ты не обязан
снабжать меня кофе. Но сейчас время для послеобеденного кофеина, так что ты вовремя. —
Я поманила его за собой. — Заходи.
Он склонился над Би.
— Боже, она так выросла.
— Я знаю. Ей шесть месяцев. Не верится, правда?
— Как летит время.
— Да… я рада, что ты заглянул. Я переживала, что Джастин испугал тебя.
Он сел и негромко сказал:
— Ну, если честно, я сомневался, приходить или нет. Твой сторожевой пес слегка
устрашающий.
— Извини. Он вел себя некрасиво.
— Насколько я понимаю, он до сих пор живет здесь?
— Да. Он сейчас дома. Он работает удаленно и сейчас наверху в своем кабинете.
— Надолго он остался на острове?
Лето подходило к концу, но Джастин так и не дал мне ответа насчет своих планов.
Каждый раз, когда я спрашивала, он говорил, что пока не уверен.
— Я не знаю. Он может остаться настолько, насколько захочет, ведь этот дом и его
тоже, так что мы это не обсуждали.
— Можно я задам один личный вопрос?
— Конечно. Какой?
— Между вами что-то происходит?
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Ну, мужчина не бросается из-за подруги на другого мужчину, если у него нет к ней
чувств.
— У нас с Джастином очень длинная история, но мы никогда не были по-настоящему
вместе. Мы даже ни разу не целовались за все годы, что знаем друг друга.
— Вот как?
— Он опекает меня, но серьезных отношений не хочет — в особенности сейчас. Он
заботится о Би, но не хочет детей. Я ему не нужна.
Когда я проговорила эти слова, меня охватила невыносимая грусть — и гнев. Чем я не
угодила ему? Мы были дороги Джастину, но чего-то в нас ему не хватало.
— Что ж, ему же хуже.
— Иногда лучший выход — оставить все, как есть.
— Ну, теперь, когда ты прояснила ситуацию… могу я задать еще вопрос?
— Да.
— Не хочешь сходить куда-нибудь на выходных? В городе будет джаз-фестиваль. Я бы с
радостью сводил туда тебя… и Би. Мы можем пойти днем.
— Буду честной, потому что не знаю, приглашаешь ли ты меня на свидание. Я не готова
сейчас к чему-то серьезному. Но ты мне нравишься. Так что если никаких ожиданий нет, то
я с радостью соглашусь.
— Я понимаю. Тогда не будем называть это свиданием. Никаких ожиданий… просто
прогулка. На острове бывает одиноко, так что я благодарен тебе… хотя бы за дружбу. Даже
если ничего больше не будет, я с удовольствием выведу тебя погулять. Тебе это
действительно нужно, Амелия.
— Знаешь, что? Ты прав. Давай сходим туда. На джаз-фестиваль. — Я улыбнулась.
Он усмехнулся, и у его глаз появились морщинки.
— Тогда в субботу?
— Хорошо. Я узнаю, сможет ли Джастин посидеть с Би. Если нет, то возьму ее с собой.
В душе я знала, что договориться с Джастином будет непросто. Но это было
необходимо. Если он не хотел, чтобы я общалась с другими мужчинами, то ему, черт побери,
придется озвучить причину. Если он не собирался давать мне что-то серьезное… что ж,
тогда мне нужно будет искать это где-то еще.
— Было бы здорово взять с собой Би… — Он подмигнул мне. — Раз уж это не свидание.
— Посмотрим.
Роджер успел уйти до появления Джастина.
Когда мой сосед все же спустился вниз, я не смогла считать его настроение. Он поднял
Би с пола и, щекоча ее животик волосами, спросил:
— Что хочешь на ужин?
— Согласна на все, что угодно.
С Би на руках он подошел к шкафчику и почесал заросшую щетиной щеку.
— Сейчас посмотрю, что у нас есть. — Его взгляд упал на мусорное ведро, где лежал
кофейный стаканчик. — Ты выходила за кофе?
— Нет. Его принес Роджер.
Его челюсть напряглась, а рука зависла на полпути к чему-то на полке.
— Он приходил?
— Да. — Я вздохнула. — Нам нужно поговорить.
Джастин закрыл шкафчик.
— Хорошо.
Просто скажи это.
— Роджер пригласил меня сходить на выходных на джаз-фестиваль. Я согласилась.
Он поморгал.
— Ты собираешься с ним на свидание.
— Нет.
— Это чертово свидание, Амелия.
— Я объяснила ему, что не готова к свиданиям.
— А, точно. Тебе же не интересны свидания. Тебе интересен секс.
— Это просто приглашение на фестиваль.
Он повысил голос.
— Нет, не просто. Он мужчина. Я видел, как он на тебя смотрит. Он тебя хочет.
Джастин начал выводить меня из себя. Хотелось накричать на него, но вместо этого я
посмотрела ему прямо в глаза — в самую их глубину.
— Что ты делаешь?
Я надеялась, что на моем лице ясно видны боль и отчаяние, которые я испытывала.
Хотя вопрос был простым, я понимала, что ответить на него будет сложно. Вряд ли он сам
понимал, почему ведет себя так. Но это должно было прекратиться.
Затем что-то в его глазах поменялось. Он словно понял, насколько странно и нелогично
ведет себя. Он не хотел со мной большего, но еще не хотел, чтобы у меня был другой. Одно
исключало другое. Это было нечестно, и я думаю, что в этот момент у него в голове все
наконец-то сложилось.
— Я не знаю, — прошептал он, смотря в никуда. — Я не знаю, почему я так злюсь. Я
запутался. Черт. И-извини.
Би еще была у него на руках, поэтому он передал ее мне, ушел к окну и уставился на
океан.
— Я собиралась попросить тебя присмотреть за Би, — сказала я ему в спину, — но
наверное будет лучше взять ее с собой.
— Нет. — Он сунул руки в карманы и обернулся. — Я присмотрю за ней. Ты заслужила
право развеяться.
— Ты уверен?
— Да.
— Хорошо. Спасибо.
В тот день наш ужин прошел в полном молчании.
***
***
Вместо ответа он прислал селфи с Би. Они лежали на ковре в гостиной. Би улыбалась.
Это было невероятно мило.
***
***
***
Вместо ответа он прислал селфи с Би. Они лежали на ковре в гостиной. Би улыбалась.
Это было невероятно мило.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
***
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Джастин еще спал, а я готовила кофе на кухне. Это было типичное ленивое воскресное
утро — пока мой мир не перевернула с ног на голову одна смс. Я взглянула на телефон
Джастина, который заряжался на кухонной стойке.
Меня сковал ужас. Я думала, что вчерашняя ночь стала поворотным моментом. Джастин
заставил меня поверить, что я могу полностью доверять ему. Но теперь, когда я узнала, что
он общается со своей бывшей… что у него есть от меня тайны… Меня словно окатили
холодной водой.
Безучастно уставившись на окно, я заметила, что на улице моросит дождь. Будет
холодный, сырой, пасмурный день. Когда Джастин спустился вниз, я даже не повернулась.
Он поцеловал Би, которая играла на одеяльце на полу.
Мое тело застыло, когда он подошел ко мне со спины и прижался своим утренним
стояком к моей заднице.
— Доброе утро, — произнес он, поцеловав меня в шею.
Когда я обернулась, то по моему лицу он сразу понял, что что-то не так.
И перестал улыбаться.
— Амелия… поговори со мной.
Вместо ответа я подошла к кухонной стойке и взяла его телефон.
— Для чего тебе нужно больше времени?
Джастин посмотрел на экран и заморгал.
— Я собирался поговорить об этом сегодня. Не хотел омрачать первый Хэллоуин Би.
Стены начали давить на меня.
— Какой же я была доверчивой дурой…
— Воу. Подожди-ка! — Его лицо покраснело от гнева. — К какому именно выводу ты
пришла?
— Для этого не нужно много ума. Ты переписываешься со своей бывшей. Пытаешься
что-то решить.
— Это правда. Кое-что происходит, но это не имеет отношения к ней. Она стала
бывшей не без причины. Амелия, тебе не о чем волноваться. Черт, разве вчера ты не
заметила, как действуешь на меня?
— Тогда о чем еще ты с ней общаешься?
Он запустил в волосы пальцы и, собираясь, вздохнул.
— Оливия — тур-менеджер Кэлвина Спрокета.
— Певца Кэлвина Спрокета?
— Да. — Моя реакция заставила его усмехнуться. — Легендарного лауреата «Грэмми».
— Хорошо… и что она обсуждала с тобой?
— Он собирается в тур по Северной Америке и Европе на пять месяцев. Музыкант,
который должен был выступать на разогреве, неожиданно решил лечь в рехаб. Оливия
связалась с моим агентом Стивом Роллинсом. Они познакомились, пока мы встречались.
Тогда Оливия была вроде как и моим менеджером. В общем, я думаю, что Стив дал ей мою
сентябрьскую демо-запись, и она дала ее послушать Кэлвину. И он спросил, не хочу ли я
заменить того музыканта.
— Ты шутишь? Боже мой! Джастин… это же потрясающе!
Было странно одновременно радоваться за него и чувствовать, как мой мир рушится. Я
знала наверняка только то, что не дам своему страху встать на пути его мечты.
— Прости, что не сказал раньше. Просто я правда хотел, чтобы вчерашний день был
идеальным. Богом клянусь, до конца выходных я бы тебе рассказал.
Я чуть не сломала мозг, подбирая слова, которые не выдали бы моих опасений.
— Он знает, что ты еще ни разу не гастролировал?
Джастин кивнул.
— Сначала мне показалось странным, что он дает шанс кому-то вроде меня, но потом я
узнал, что Кэл известен тем, что открывает на своих концертах новые таланты. Именно так
начал карьеру Дейв Эронс.
— Вау… и он выбрал тебя.
Он нерешительно улыбнулся.
— Да.
— У вас похожие стили.
— Знаю. И это отлично.
Несмотря на панику, мое сердце распирало от гордости. Я обняла его.
— Черт возьми. Я так горжусь тобой, — сказала я, несмотря на ощущение, что мой мир
разваливался на куски.
— Я еще не согласился, Амелия.
Я отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Но согласишься ведь, да?
Он нахмурился.
— Не знаю.
— От такого не отказываются.
— Я хотел сначала обсудить это с тобой.
— Что тут обсуждать?
— Я уеду от вас с Би на пять гребаных месяцев.
— Ты никогда и не обещал, что останешься навсегда. Формально твой отъезд был
вопросом времени. Ты же осознаешь это, да?
— Это будет не то же самое, как если бы я просто уехал в Нью-Йорке. Я не смогу
приезжать на остров, когда захочу или когда тебе что-то понадобится. Тур непрерывный. У
Спрокета жесткий график. В каждом городе он дает по два-три концерта.
— Тебе не нужно беспокоиться обо мне.
Я не хотела, чтобы он уезжал, но настолько же сильно не хотела, чтобы он отказался от
этой возможности из чувства вины. Потом он станет корить в этом нас с Би. Этого я хотела
меньше всего.
— Мне не нужно беспокоиться о тебе? Помнишь, в каком состоянии я тебя нашел?
— С тех пор многое изменилось. Би выросла. Она все меньше зависит от меня и лучше
спит. Не используй меня как предлог отказаться от этого шанса. Пять месяцев пролетят, как
один день.
По правде говоря, пять месяцев казались мне вечностью. За пять месяцев могло
произойти все, что угодно. На самом деле, за такой же отрезок времени с нами уже
произошло очень много. Мы стали пусть нетипичной, но все же семьей.
— Это ты сейчас говоришь, что время пролетит незаметно, но когда окажется, что тебя
некому подменить, если ты захочешь прогуляться или сходить в магазин, ты поймешь, что
ошибалась. Или когда ночью ты будешь одна… если, конечно, ты не позовешь этого говнюка
Роджера. Уверен, он непременно воспользуется тем, что меня нет.
Казалось, он пытался использовать все оправдания в мире, чтобы не уезжать.
— Джастин, я не хочу, чтобы ты уезжал. Это до смерти пугает меня, но я знаю, что ты
будешь жалеть всю оставшуюся жизнь, если не согласишься. Другого ответа на подобные
предложения просто не существует.
Он опустил взгляд и долго смотрел в пол.
— Ты права. Я всегда буду гадать, что было бы, если бы я согласился. И я не думаю, что
такая возможность подвернется мне еще раз.
Я через силу сглотнула.
— Ну, тогда у тебя уже есть ответ.
Джастин уставился в пустоту.
— Черт. Это действительно происходит. — Он с нервным лицом повернулся ко мне,
словно прося, чтобы я попробовала отговорить его.
— Мы с Би никуда не денемся.
— Я вернусь через месяц после ее первого дня рождения. — Он перевел взгляд на Би,
играющую на полу. — Я пропущу его.
Стараясь оставаться спокойной, я спросила:
— Когда тебе нужно ответить Оливии?
— В ближайшие пару дней.
Я помолчала.
— Ты уверен, что Джейд ошибалась на ее счет?
— Что ты имеешь в виду?
— Она точно не хочет вернуть тебя? Приглашение в это турне — очень широкий жест с
ее стороны.
— Ей всегда нравилась моя музыка. Ничего другого тут нет.
— И она будет все время с вами в турне?
— Да. Она же тур-менеджер.
— У нее кто-нибудь есть?
— Кажется, нет, — неохотно ответил он.
По моим жилам заструился адреналин, а в голову ударила ревность. Мое лицо
вспыхнуло.
— Ясно.
— Я рассказывал тебе о своем разрыве с Оливией. Она не была той самой,
единственной. Все закончилось. Неважно, что она будет в турне. Так что пожалуйста, не
зацикливайся на этом. Это пустая трата энергии.
— Хорошо. Я попробую, но просто представь, что бы чувствовал ты, если бы я на пять
месяцев уехала в автобусный тур со своим бывшим. Ты даже с Роджером не можешь
смириться. Вы с Оливией были вместе два года. Наверняка ты можешь понять, почему мне
это не нравится.
— Могу, но подчеркну еще раз: между мной и Оливией все кончено. Да, так
получилось, что она будет в турне, но пожалуйста, не переживай из-за нее.
— Хорошо. Я постараюсь.
На мое сердце словно лег тысячетонный груз. Я не могла допустить, чтобы Джастин
увидел, как я раздавлена его скорым отъездом. Внезапно я сказала:
— Слушай, ничего, если я пробегусь по пляжу? Присмотришь за Би?
— С каких пор ты бегаешь?
— Хочу начать.
Он с подозрением посмотрел на меня.
— Конечно, присмотрю.
Я сразу побежала наверх и как можно скорее переоделась в спортивную одежду.
Оказавшись за дверью, я сорвалась с места. Мои ноги двигались быстрее, чем могло
вынести сердце. Я не поспевала за своим желанием убежать от того, что Джастин правда
уедет. Меня убивал не сам факт отъезда, а страх, что он не захочет возвращаться к скучной
жизни на острове. Ему предстояло получить новый, волнующий опыт… полный
всевозможных соблазнов. Безо всяких ограничений.
Я не хотела, чтобы он увидел, в какой ужас меня привела эта новость. Хуже его отъезда
могло быть только решение не ехать из-за меня. Я не могла остановить его, но могла
защитить себя — единственным известным мне способом. Не сближаться с ним еще больше
ни физически, ни эмоционально. Если мы переживем эту разлуку, тогда я пойму, что он
настроен серьезно. А до тех пор я должна жить своей жизнью, не исключая, что он не
вернется. Этот тур станет окончательным испытанием.
Мои легкие наполнял пляжный воздух. Было так ветрено, что песок летел мне в рот и
глаза, пока я уклонялась от чаек.
Вернувшись к дому, я задержалась у двери. На кухне играло радио, и Джастин танцевал
с Би. Когда он крутил ее, она каждый раз довольно смеялась. Музыка поблекла, заглушенная
громким жужжанием мыслей, проносящихся в голове. До меня вдруг дошло, что расставание
с ним уничтожит не только меня. Би понятия не имела, что через несколько дней он уедет.
Она даже не сможет понять, почему его нет. Мне стало больно за дочку, хотя Джастин даже
еще не уехал.
***
***
***
***
Когда я проснулась, первым моим ощущением была паника, потому что рядом не было
Джастина. Посмотрев на часы, я успокоилась. Было только девять утра, а он уезжал после
полудня.
Снизу долетел запах его фирменного кофе, и мне в то же миг стало грустно. Уловить
его снова мне предстояло нескоро.
На глаза навернулись слезы, и я решила пока не спускаться вниз. Сначала мне стоило
успокоиться. Я застелила кровать, собрала белье в стирку, хватаясь за все подряд, лишь бы
он не увидел, что у меня нервный срыв. Би, сидя в креслице, наблюдала за мной, пока я, как
маньяк, носилась по комнате.
Джастин вошел ко мне, когда я пылесосила. Я не стала смотреть на него и продолжила
двигать ручкой пылесоса из стороны в сторону.
— Амелия.
Я ускорилась.
— Амелия! — проорал он.
Я наконец повернулась у нему. Должно быть, он разглядел в моих глазах грусть, потому
что его лицо помрачнело. Я просто смотрела на него, а пылесос продолжал работать, хотя я
перестала двигать им по ковру. По моей щеке покатилась слеза, и я официально потеряла
способность скрывать свои чувства.
Он медленно подошел ко мне и выключил пылесос. Его рука легла на мою руку.
— Я ждал тебя внизу, чтобы выпить кофе, — произнес он. — Мне очень нужно
позавтракать с вами в последний раз до отъезда. Это мой самый любимый момент на свете.
Я вытерла глаза.
— Хорошо.
— Черт побери, грустить — это нормально. Хватит это скрывать от меня. И я тоже не
буду. — Его голос стал тише. — Мне сейчас очень грустно, Амелия. Я не хочу уезжать от
вас. Но время заканчивается. Не трать его на прятки от меня.
Он был прав.
Шмыгнув носом, я кивнула.
— Пошли пить кофе.
Взяв Би на руки, Джастин закрыл глаза и глубоко вдохнул ее запах, словно желая
запомнить этот момент. Потом поднял ее в воздух.
— Ты моя пчелка, да?
Она улыбнулась ему, и это было как нож в самое сердце. Меня опять захлестнули
эмоции. В душе я все еще эгоистично злилась на него.
Как ты можешь бросать нас?
Почему ты не сказал, что любишь меня?
Почему ты не сказал Би, что любишь ее?
Ты не любишь нас.
Я злилась на себя за эти мысли. Я поняла, что меня больше беспокоит не то, что он
уезжал, а то, что он оставляет нас, не сказав, что будет дальше.
Он относился ко мне так, словно любил меня, но пусть мы и вели себя как семья, он еще
ни разу не дал нашим отношениям определения и ни разу не назвал меня своей девушкой.
Пока Джастин, исполняя утренний ритуал, разливал кофе, я следила за каждым его
движением и гадала, когда мне доведется увидеть это опять.
Когда он подал мне чашку, я одарила его своей лучшей улыбкой. Я не хотела, чтобы он
запомнил меня с грустным выражением на лице. Пока я пыталась изобразить счастливую
маску, он помрачнел.
— Что с тобой, Джастин?
— Я просто ощущаю беспомощность. Если тебе что-то понадобится, звони Тому. Я
предупредил его. Его номер на холодильнике. Он сказал, чтобы ты не стеснялась и звонила в
любое время дня или ночи. Пожалуйста, звони лучше ему, чем тому ослу по соседству. Еще я
установил новую систему сигнализации. — Он повел меня к двери. — Идем, покажу тебе,
как ею пользоваться.
Все, что он говорил, доносилось словно издалека. Пока он объяснял, как управлять
контрольной панелью, я смотрела на его пальцы, на его руки и губы. Его голос отступил на
задний план, проиграв битву моей нарастающей панике.
Джастин заметил это и замолчал.
— Знаешь, что? Я вышлю тебе инструкцию. — Мгновение он смотрел на меня, потом
обнял. Несколько минут он медленно гладил меня по спине. Мы не могли остановить время.
Я смотрела в окно, как он загружает вещи в багажник.
Когда он вернулся внутрь, мы взяли Би и ненадолго сходили прогуляться по пляжу. В
какой-то момент Джастин понес Би ближе к морю, а там что-то прошептал ей на ухо. Мне
стало любопытно, что он сказал, но спрашивать я не стала.
Как только мы вернулись домой, пришла пора провожать его в путь. Утро пролетело уж
слишком быстро. Это казалось несправедливым.
Пытаясь подавить слезы, я сказала:
— Не могу поверить, что этот момент все же настал.
Каким-то чудом я смогла не расплакаться — по большей части из-за того, что была в
шоке. Лучшим сейчас было заверить его, что я поддержу эту новую главу в его жизни, и
сказать, что я буду ждать его — как ждала всегда.
Я вернула ему его недавние слова:
— То же самое касается и тебя, Джастин. Если я буду нужна тебе или если тебе станет
одиноко или начнут мучить сомнения, звони в любое время дня или ночи. Я буду здесь.
С Би на руках он прижался лбом к моему лбу.
— Спасибо.
Какое-то время мы просто стояли, держа между нами Би. Потом я, все еще желая
удержаться от слез, отстранилась.
— Иди. А то пропустишь свой рейс.
Он нежно поцеловал Би в макушку.
— Я позвоню, когда приземлюсь в Миннеаполисе.
Стоя в дверях, мы с Би смотрели, как Джастин уходит. Он сел в машину, но не двинулся
с места, а оглянулся на нас. Мы продолжали ждать. Би протянула в его сторону ручку и что-
то залопотала. Она, конечно, понятия не имела, что происходит.
Почему он не уезжал?
Внезапно он, хлопнув дверцей, выбрался из машины. С каждым его шагом к крыльцу
мое сердцебиение ускорялось. Я решила, что он что-то забыл, но спросить не успела, потому
что он обхватил меня за затылок, притянул к себе, и его рот накрыл мой. С каким-то
отчаянием вворачивая язык меж моих губ, он застонал. У него был вкус кофе. Момент не
располагал к тому, чтобы возбуждаться, но обуздать свое тело я не смогла.
Когда он заставил себя отступить, его глаза были затуманены страстью и
замешательством. А мне вновь пришлось напомнить себе старую поговорку: если человек
твой, то он непременно вернется, если же нет, то он никогда и не был твоим.
Пожалуйста, вернись ко мне.
Не проронив ни слова, он вернулся в машину, завел ее и на сей раз… уехал.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Первый месяц разлуки с Джастином я пережила лишь благодаря слепой вере. Мне
пришлось убедить себя, что я должна доверять его действиям и суждениям даже в моменты,
когда я не могу быть с ним рядом и своими глазами видеть, что происходит.
Он звонил нам каждый вечер. Иногда около восьми — во время отдыха перед
девятичасовым выступлением. Иногда в обед или ужин. Из его рассказов я узнала, что его
ежедневное расписание было напрочь забито репетициями и проверкой аппаратуры.
Свободное время было у Джастина только после концертов — и то, если его не затаскивали
на какую-нибудь вечеринку, или он не был слишком уставшим. Если группа оставалась в
городе больше, чем на одну ночь, они заселялись в отель. Если на следующий день им надо
было быть в другом городе, то они всю ночь ехали и спали в автобусе.
Автобуса была два — один для Кэлвина и членов его группы и второй для Джастина и
остальной команды. Джастин сказал, что в каждом автобусе спало около двенадцати
человек. Я не спрашивала, в каком автобусе ночует Оливия, потому что боялась ответа.
Слепая вера.
Ладно. Хоть я и решила верить ему, кое-что все же подпитывало мою паранойю. Это
был инстраграм Оливии.
Когда здесь жила Джейд, она жаловалась на то, что Оливия комментирует все посты
Джастина, и я разыскала ее в соцсетях — еще до того, как он уехал, — а потом время от
времени следила за ней. Теперь она каждый день выкладывала фото из тура. В основном это
были пейзажи, вроде фотографий восхода, снятых из автобуса, когда они въезжали в новый
город, или фото команды за едой. На других был Кэлвин и его группа во время концертов.
Однажды вечером, уложив Би, я зашла к Оливии в инстаграм. Она выложила
фотографию Джастина с выступления — просто обычный снимок, на котором он пел в
микрофон, а его красивое лицо, покрытое легкой щетиной, освещали прожектора. Мне сразу
захотелось перенестись туда, увидеть его на большой сцене. Взглянув вниз, я заметила теги.
#Сердцеед
#ДжастинБэнкс
#СпалаСНим
#БывшиеВИнстаграме
Меня это расстроило, но ему я решила не говорить, чтобы не выглядеть ревнивой
подружкой. К тому же он ведь так и не назвал меня таковой.
Внезапно раздался стук в дверь. Я отложила ноут.
Кто мог заявиться так поздно?
К счастью Джастин установил мне не только новую сигнализацию, но и дверной глазок.
На крыльце стояла женщина с длинными каштановыми волосами, как у меня.
Выглядела она достаточно безобидно, поэтому я открыла дверь.
— Я могу вам помочь?
— Привет. — Она усмехнулась. — Амелия, верно?
— Да.
— Меня зовут Сьюзен. Я живу в синем доме по соседству.
— О. Роджер переехал?
— Нет. Вообще-то я его жена.
Жена?
— О. Я думала, он…
— Разведен? — улыбнулась она.
— Да.
— Ну… формально да, мы в разводе. Но мы помирились, когда он приезжал в Ирвин,
чтобы навестить нашу дочь. Предполагалось, что он пробудет неделю, но она растянулась на
три. В итоге мы с Алисой вернулись сюда вместе с ним.
По-настоящему удивленная этими новостями, я сказала:
— О. Я не знала. Это потрясающе. — Я помахала рукой. — Черт, где же мои манеры?
Проходите.
— Спасибо. — Она вытерла ноги и зашла в дом. — Наша дочь спит, но я очень хотела
бы вас познакомить. Ей недавно исполнилось восемь лет.
— Моя дочь Би тоже спит. Ей почти девять месяцев.
— Роджер упоминал, что у вас есть ребенок.
— Я тоже много слышала об Алисе.
— Еще он упомянул, что вы подружились.
— Мы просто друзья, если вас интересует именно это.
Она помолчала.
— Если у вас было что-то еще, то это нормально. В то время мы жили врозь.
— Нет. Не нормально. По крайней мере, не для меня. Я бы тоже хотела знать. Я
понимаю, что значит волноваться из-за таких вещей, когда человек тебе дорог.
На лице ее отразилось облегчение.
— Хорошо, спасибо, что объяснили. Я солгала бы, если б сказала, что не задавалась
этим вопросом.
— На самом деле я влюблена в совладельца этого дома. Он музыкант и сейчас на
гастролях. Так что я хорошо понимаю, что такое ревность.
Она выдвинула стул и села.
— Ох. Хотите, поговорим об этом?
— Налить вам чаю?
— Да. С удовольствием выпью.
Мы со Сьюзен сразу сдружились. В тот вечер я рассказала ей свою историю с
Джастином, и она предложила помогать с Би, если мне когда-нибудь понадобится няня. Она
сказала, что Алисе понравится смотреть за Би. Это заставило меня порадоваться тому, что
между мной и Роджером ничего не было, иначе было бы очень неловко.
Признаться, когда я узнала, что они с Роджером помирились, то почувствовала себя еще
более одинокой. Но это эгоистичное чувство быстро сменилось радостью, ведь у меня
появилась подруга. А друзей мне сейчас действительно не хватало.
***
Мы со Сьюзен регулярно общались. Она поощряла меня пробовать новые вещи и больше
гулять. Вместе с Би я присоединилась к классу «Мама и я» и начала приводить ее в детский
сад при спортзале, чтобы пару раз в неделю там заниматься. Я очень старалась занять себя
после того, как Джастин уехал.
Если дни стали терпимей, то ночью мне приходилось тяжко. Би спала, у Джастина были
концерты, и с наступлением темноты ощущение одиночества было острее всего.
Однажды ночью около полуночи от него пришло сообщение.
Джастин: Мы в Бойсе. Отсюда родом один из членов команды, и сегодня перед
концертом он привел своего ребенка в автобус. И я еще сильнее заскучал по Би.
Амелия: Мы тоже скучаем по тебе.
Джастин: Через пару недель мы будем в Вустере. Каковы шансы, что ты сможешь
приехать?
Вустер был всего в часе езды от меня. До окончания тура это была самая близкая и
единственная остановка в окрестностях Ньюпорта.
***
Хотя было пока неясно, смогу ли я найти няню для Би, чтобы съездить к Джастину в
Массачусетс, он все равно отправил мне пропуск, который обеспечил бы мне проход за
кулисы.
Я до последнего не знала, смогу ли поехать, поскольку единственным кандидатом на
роль няни была Сьюзен. В день концерта у нее была важная встреча в Бостоне, которую
нельзя было отменить, и из-за пробок она могла не вернуться в нужное время.
Я была вся на нервах. Какое-то время я подумывала взять с собой Би и выехать днем, но
она немного простыла, и этот вариант отпадал. Везти ее в холодную погоду в людное место
было не лучшей идеей. Она могла заболеть пневмонией.
Ближе к вечеру позвонила Сьюзен — сказать, что она стоит в пробке на выезде из
Бостонского туннеля Теда Уильямса. И я поняла, что к началу концерта уже не успею —
если смогу поехать вообще. От обиды я чуть не плакала. Это был мой единственный шанс
увидеться с Джастином за весь тур.
Продолжая цепляться за остатки надежды, я все же оделась. В коротком облегающем
платье из синего атласа с черными кружевными вставками я больше походила на модель
нижнего белья, чем на маму-домохозяйку. Если нам все-таки суждено было встретиться, я
хотела, чтобы при виде меня он обалдел. В конце концов, соревноваться за его внимание мне
предстояло с армией поклонниц и настоящих моделей. При мысли об этом все внутри меня
сжалось. Пока я завивала волосы в длинные, струящиеся кудри и красила губы, интуиция
убеждала меня, что стараюсь я зря, но если Сьюзен все же приедет, я должна была быть
готова сразу выйти за дверь. Когда часы пробили восемь, стало понятно, что я уже не увижу,
как он поет.
В восемь сорок пять мне позвонил Джастин — прямо перед выходом на сцену.
— Не получилось, да? — спросил он.
— Мне очень жаль. Я очень сильно хотела поехать, но няня опаздывает, и ее еще нет. Я
никак не смогу выбраться. — Мой голос дрожал, но я сдерживала слезы, чтобы не
размазалась тушь.
— Черт, Амелия. Не буду врать, я страшно разочарован. Я так ждал встречи с тобой.
Ждал всю неделю. Но конечно, я все понимаю. Би на первом месте. Всегда. Надеюсь, у нее
все хорошо.
Мы какое-то время молчали. В тишине висело отчаяние. Потом я услышала чей-то
голос, и Джастин сказал:
— Черт. Меня зовут.
— Хорошо. Отличного выступления.
— Я буду все время думать лишь о тебе.
И он отключился.
Через пятнадцать минут раздался громкий стук в дверь. Открыв ее, я увидела
запыхавшуюся Сьюзен.
— Езжай скорее, Амелия!
— Уже слишком поздно. Когда я доберусь туда, концерт уже закончится.
— Да. Но ты ведь сможешь увидишь его, прежде чем они уедут?
— Наверное. Я не знаю, во сколько точно уедет автобус.
— Тогда не трать время на разговоры. Просто скажи мне, где Би.
— Она спит. Записка со всеми инструкциями на стойке.
— Я найду ее, — отмахнулась она. — Езжай к своему мужчине, Амелия.
Я послала ей воздушный поцелуй.
— Я в огромном долгу перед тобой. Большое спасибо!
Я уже давно не ездила ночью. Мчась по трассе I-95, я начала немного паниковать и,
чтобы отвлечься от проносящихся мимо машин, попыталась сосредоточиться на скором
свидании с Джастином. Моим вторым пилотом был GPS-навигатор, потому что я понятия не
имела, куда надо ехать. Эту часть Массачусетса я совершенно не знала.
Когда я начала подъезжать, меня прошиб пот. Ночь была холодной, но чтобы
успокоиться, я включила кондиционер. Что я делала? Шоу уже закончилось. Я даже не
написала ему — отчасти из желания сделать сюрприз, но еще мне хотелось узнать, как все
может сложиться, когда он не ждет меня.
Припарковавшись рядом с концертной площадкой, я выбралась из машины и обхватила
голые плечи руками. Я выскочила из дома в такой спешке, что забыла пальто. Быстро шагая
в сапогах на каблуках — тех самых, от моего костюма Женщины-кошки — я пробралась за
цепочку, отделяющую VIP-зону от стоянки.
У ворот стояло два черных туристических автобуса с тонированными стеклами, а у
входа дежурил охранник с гарнитурой. Неподалеку стояли компании женщин, которые,
вероятно, хотели увидеть артистов.
Мое дыхание было видно в воздухе ночи. Я показала охраннику пропуск.
— Концерт уже закончился?
— Почти. Кэлвин доигрывает последнюю песню.
— Где я могу найти Джастина Бэнкса? Это он дал мне пропуск.
— Джастин в автобусе номер два. Вон в том, справа.
С бешено бьющимся сердцем я пошла по гравийной дорожке к автобусу.
Я отодвинула дверь. К моему удивлению, в автобусе никого не было. Так мне
показалось сначала, а потом я услышала шум из дальней спальни. Слева и справа стояли
узкие койки, но Джастин упоминал, что в каждом автобусе есть настоящая спальня. Он и
другие члены команды по очереди там ночевали.
С комом в горле я приблизилась к закрытой деревянной двери, из-за которой долетали
женские стоны.
Охранник сказал, что Джастин в автобусе.
Я должна была проверить наверняка.
Я должна была открыть дверь. И увидеть все собственными глазами.
Моя вера была слепой, но внутри меня ожидало то еще зрелище.
Медленно повернув ручку, я приоткрыла дверь. И увидела мужчину с темными
волосами. Он лежал на спине, и на нем скакала какая-то женщина. Может, Оливия. Может,
кто-то еще. Кто именно — было неважно. Меня замутило, и к горлу поднялась желчь. Я
больше не могла на это смотреть. Просто не могла.
На дрожащих ногах я выбралась из автобуса и, слишком шокированная для того, чтобы
плакать, в оцепенении побрела прочь. Мое зрение затуманилось. С каждым шагом на моем
сердце появлялись новые трещины. Я была идиоткой. Поверила, что он будет ждать меня.
Что он устоит перед тысячей искушений, испытывающих его каждый день. Он никогда не
давал мне каких-либо обещаний и поступал так не зря.
Ты дура, Амелия.
Я ожидала, что буду плакать, но шок словно заморозил глаза. Они были сухими,
холодными, лишенными какой-либо способности производить влагу.
У меня звякнул телефон, оповещая о новом сообщении.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Что?
Как он мог мне писать, пока трахал другую?
Меня захлестнул, разжигая эмоции, адреналин.
Амелия: Ты в автобусе?
Джастин: Нет. Зашел выпить в бар через дорогу от концертной площадки. Как
самочувствие Би?
Амелия: Еще болеет. Она с моей подругой Сьюзен, потому что я здесь. Прямо
перед твоим автобусом.
Джастин: Твою мать! Не двигайся. Я возвращаюсь.
Я прождала его, растирая от холода плечи, как минимум десять минут. Неожиданно из
автобуса вышла парочка, которая занималась там сексом. Мужчина был привлекательным,
но то был не Джастин. Также я убедилась, что женщина определенно была не Оливией.
У входа вдруг собралась толпа женщин. Было слышно, как охранник их отгоняет:
— Назад. Назад! Дайте ему пройти!
Я увидела Джастина, протискивающегося сквозь толпу. Он зашел за ограждение и
лихорадочно начал оглядываться, а потом его взгляд остановился на мне.
Суматоха вокруг нас рассеялась, когда он подошел ко мне и сжал в объятиях. Я
практически растаяла в его руках. От него пахло одеколоном, табачным дымом и пивом, и
мне хотелось утонуть в этом опьяняющем аромате, пропахнуть им полностью.
— Ты холодная как ледышка, — прошептал он мне на ухо.
— Просто обнимай меня. И согрей.
— Мне очень нужно сделать кое-что большее, чем просто обнимать тебя. — Он чуть-
чуть отстранился и, оглядев мой наряд, прорычал: — Черт. Не пойми меня неправильно, но
почему ты похожа на шлюху?
— Я оделась к особому случаю. Что, это слишком?
— Конечно, нет. Я просто злюсь, что ты ждала меня в этой одежде на людях. Парни
здесь хуже девчонок. К тебе кто-нибудь приставал?
— Нет. — Я оглядела себя. — Прости, если я переборщила. Просто когда я подумала,
что мне предстоит конкурировать с твоими фанатками…
— Амелия, не извиняйся. Тебе не надо ни с кем конкурировать. Ты превосходишь их
всех. И так было всегда. — Он прижался лбом к моему лбу, и время остановилось. — Когда я
сегодня пел, то мог думать только о том, как сильно хочу тебя видеть. Когда ты написала, я
сидел в баре и пытался утопить свои печали в спиртном. Я все еще не могу поверить, что у
тебя получилось приехать. — Уткнувшись мне в шею, он сделал глубокий вдох. — У меня
встает от одного твоего запаха. Нам нужно побыть где-нибудь наедине. У нас не так много
времени до того, как группа уедет.
— Куда мы можем пойти?
Он взял мои щеки в ладони.
— Черт. Хочется взять тебя в автобус и быть с тобой там всю ночь, пока над следующим
городом не взойдет солнце.
— Жаль, что я не могу быть девушкой, которая может просто отправиться в тур вместе с
тобой.
— У тебя есть заботы поважнее. Кстати, ты уверена, что твоей подруге, которая
присматривает за Би, можно доверять?
— Да. Иначе меня бы здесь не было.
Он потер мои плечи.
— Стой здесь. Я только узнаю, во сколько мы выдвигаемся в Филадельфию.
Он сбегал к другому автобусу и вернулся обеспокоенным.
— У нас есть два часа. Я бы познакомил тебя с группой, но они заболтают тебя, а я не
хочу тратить время впустую.
— Что мы будем делать?
— Мне сказали, что рядом есть небольшой отель. Можно пойти туда, чтобы побыть
наедине, если хочешь. Или можно остаться здесь, но тогда нам придется общаться с людьми.
— Побыть наедине — звучит заманчиво.
Джастин провел по моей щеке большим пальцем.
— Хороший выбор.
Он забрал у меня ключи от машины, и мы выехали в отель. Всю дорогу он крепко
держал меня за руку. И в какой-то момент бросил на меня пылкий взгляд.
— Боже, ты так хорошо выглядишь.
— Даже с учетом того, что я похожа на развратную фанатку? — пошутила я.
— Особенно по этой причине. — Он подмигнул мне, потом перевел взгляд на дорогу.
Его голос стал серьезным. — Я не был готов к одиночеству, какое почувствовал в этом туре.
Увидев тебя, я осознал это еще больше.
Мы доехали до отеля, Джастин зарегистрировал нас и взял ключ. У нас остался ровно
час и сорок пять минут до момента, когда ему было надо возвращаться в автобус.
В номере было темно, но включать свет мы не стали. Не зная, что именно произойдет, я
ждала, когда он возьмет инициативу на себя.
Джастин медленно подошел ко мне.
— Господи, — произнес он, обняв меня. — У тебя так сильно колотится сердце.
Нервничаешь из-за того, что осталась наедине со мной? — Он потерся носом о мою шею. —
С учетом того, что я сейчас чувствую, в этом, возможно, есть смысл.
Боясь признаться в том, что снедало меня изнутри и не желая портить ему настроение, я
продолжала молчать. Потом опустила взгляд в пол.
Он взял меня за подбородок.
— Посмотри на меня. — Когда наши глаза встретились, он сказал: — Я не был с
другими женщинами, Амелия… на случай, если тебя терзает этот вопрос. Я не хочу никого,
кроме тебя. Надеюсь, ты ко мне чувствуешь то же.
— Как ты узнал, о чем я сейчас думаю?
— Наверное, я настроен на твою волну. Я почувствовал, что тебе нужно это
услышать. — Он поцеловал меня в лоб. — Теперь, когда мы разобрались с этим, мне нужно
сделать признание.
Я проглотила ком в горле.
— Хорошо.
— Я почему-то думал, что смогу пережить почти полгода без секса, но в реальности… я
себя чувствую скорее как животное в период течки, чем как монах.
Я рассмеялась.
— О, правда? — Мой тон стал серьезным. — Может, я смогу как-то помочь? Скажи, что
тебе нужно.
— Если честно, — произнес он мне в губы, — я привел тебя сюда не ради того, чтобы
поговорить.
Я поцеловала его.
— Если честно, я оделась, как развратная фанатка, не ради того, чтобы ты мне тут спел.
Он усмехнулся, обхватил мои щеки, и через мгновение его губы поглотили мои
целиком. У меня вырвался сдавленный стон, наши языки отчаянно заметались, переплетаясь
друг с другом. Мне всегда нравилось то, как властно он держал мою голову, когда целовал
меня. Этот его поцелуй отличался от всех предыдущих, потому что в нем не было ни
нерешительности, ни осторожности. Он брал то, что хотел, и я ему разрешала. Находясь на
одной волне, мы полностью отдавались тому, чего хотели наши тела, и если бы ему не надо
было через час уходить, это был бы не день, а мечта. Но времени было в обрез, и мы оба
знали об этом.
Пройдясь ладонями по моей спине, он взялся за мои ягодицы и прижал меня к своему
твердому члену. Потом присосался к моей нижней губе и медленно отпустил ее.
— Последний шанс остановиться.
— Сделай каждую секунду неповторимой, — произнесла между поцелуями я. — На
весь следующий час мое тело принадлежит тебе, Бэнкс.
— Мне пришлось ждать всего десять лет, чтобы это услышать.
На этом разговоры закончились. Подталкивая меня своим твердым торсом, Джастин
довел меня до окна и, когда моя спина прижалась к стеклу, начал целовать так неистово, что
заболели губы. Мои руки, зажив своей жизнью, принялись жадно исследовать его тело. Я
запускала в его волосы пальцы, ласкала грудь, стискивала его задницу, стремясь коснуться
одновременно всего.
— Повторить мы сможем нескоро. Так что сделаем это, словно в последний раз. —
Сжав мои волосы в кулаке, он отвел назад мою голову и медленно поцеловал меня в шею. —
Только помни, черт побери, что я тебя уважаю, — проговорил он, пробравшись под мое
платье и взявшись за трусики.
— Почему ты это сказал?
— Потому что я собираюсь трахнуть тебя очень неуважительно. — Он сдернул с меня
трусики так стремительно, что эластичная ткань обожгла мои бедра.
Я уже была мокрой и готовой ко всему, что было у него на уме. Если раньше он целовал
мое горло нежно, то теперь страстно засасывал кожу. Я ощутила, как в меня проникли два
его пальца. Когда они вошли до упора, его губы замерли на моей шее. Он что-то
неразборчиво пробормотал, потом внезапно развернул меня лицом к стеклу.
Джастин вытащил пальцы, и сразу потом в меня резко вошел его член.
— Черт, — вымолвил он.
Я не ожидала, что он возьмет меня вот так сразу. И судя по стону, который вырвался у
него, когда он вонзился в меня до конца, он тоже не ожидал, что настолько быстро потеряет
контроль.
Боль смешивалась с наслаждением, пока моя плоть растягивалась, принимая его. У
Джастина был большой член. Я всегда восхищалась его толщиной, но чувствовать, как он
полностью заполняет меня, было совсем другим делом. Он не надел презерватив, и я
удивилась, но ничего не сказала. Наслаждение новыми ощущениями не давало думать о чем-
то еще. Однако я приехала подготовленной.
— Пожалуйста, скажи, что ты на таблетках. Я еще никогда не делал этого без защиты,
но остановиться уже не смогу. Это слишком приятно.
Я еще не видела, чтобы он вот так терял контроль над собой.
— Да. Недавно начала их принимать. Не волнуйся.
— Слава богу. — Его мышцы расслабились.
Продолжая входить в меня, он через голову снял с меня платье и бросил куда-то на пол.
Было нечто невыразимо сексуальное в том, что быть полностью обнаженной в то время, как
он был одет. Его штаны были спущены до колен, пряжка ремня звенела с каждым толчком.
В отражении мне было видно, что он зачарованно смотрит на мою задницу, туда, где
соединялись наши тела. Он не мог оторвать от этого глаз. Его ладонь крепко придерживала
меня за ягодицу, ногти непроизвольно впивались в мою плоть.
Он обсосал один палец, а затем я почувствовала, как этот палец входит мне в анус в то
время, как в меня продолжал проникать его член. Такого со мной еще не делали, и хотя его
палец ощущался как нечто инородное, удовольствие от двойного проникновения было
неописуемым.
Он медленно ввел его до упора, и я издала долгий вздох.
— Тебе нравится, да? Мы попробуем так, когда у нас будет больше времени. Я так
сильно хочу отыметь эту попку… Но для этого нужно время.
Вместо ответа я застонала — слишком возбужденная тем, что он делал, чтобы облечь
согласие в речь.
Он вытащил палец. Потом взялся обеими руками за мои ягодицы и, раздвинув их, начал
трахать меня с новой силой и страстью.
— Мне так нравится, как вздрагивает твоя задница, когда я вторгаюсь в тебя. — Он
шлепнул меня. — Это охеренно красиво.
Каждый раз, когда он открывал рот, мое естество непроизвольно сжималось. Мне всегда
нравились разговоры во время секса, но ничего сексуальнее его распутного, хрипловатого
голоса я в жизни не слышала. Когда он что-нибудь говорил, я ощущала спазм.
— Стисни мой член еще раз.
Я сжала его.
— Ч-черт, как же приятно, — прорычал он. — Я хочу, чтобы ты сделала так, когда я
буду кончать в тебя.
А мне хотелось, чтобы он еще раз меня шлепнул. Кто бы мог подумать, что жжение от
его руки окажется настолько приятным.
Что со мною творилось?
— Шлепни меня еще раз, — попросила я хрипло.
Он подчинился, и легкая боль была идеальной.
Все в сексе с ним — от слияния наших тел до того, как страстно он меня трахал — не
было похоже ни на один мой предыдущий опыт. Он словно пробил какой-то барьер, и я
достигла новых вершин удовольствия. Я не знала, как буду жить без него — теперь, когда я
узнала, что это такое.
Я чувствовала, как он дрожит у меня за спиной.
— Мне нужно кончить. Скажи, когда будешь близка, — сказал он мне на ухо.
Я подняла глаза и увидела в отражении, что теперь он смотрит не вниз, а на мое лицо.
— Я сейчас кончу, — сказала я, напрягая мышцы, как он хотел.
— О… о боже, Амелия. Ты такая… о черт… я тоже кончаю… — Он застонал, затем
глухо пробормотал: — Да, детка. Боже, как хорошо…
Я сжимала его все время, пока меня наполняла теплая сперма. После оргазма он остался
внутри, продолжая медленно трахать меня и осыпая легкими поцелуями мою спину.
— Черт. Я не знаю, как у тебя получалось так сладко сжимать меня, но я собираюсь
дрочить на это воспоминание в течение следующих четырех месяцев.
— Чем мы сейчас занимались? — шутливо спросила я. — Это было не похоже на
просто секс. Уж слишком потрясающе это было.
— Это был результат десятилетнего ожидания, детка.
— Ты так хорош, Джастин. Этого стоило ждать.
Он медленно вышел из меня и, развернув к себе, крепко поцеловал.
— У нас есть сорок минут.
— Что мы будем делать?
— Я снова хочу тебя.
Мои глаза распахнулись.
— Так быстро?
— С тобой я могу заниматься этим всю ночь напролет. Еще никто не вынуждал меня
терять самоконтроль. Именно так оно и должно быть каждый раз — словно все остальное на
свете неважно. Когда я в тебе, я не замечу даже если вокруг начнет рушиться мир.
Мы улыбнулись друг другу, и в его прекрасных глазах отразились блики уличных
фонарей. Сорока минут было мало. Чтобы отвлечься от страха, расползающегося внутри, я
стянула с него футболку и начала мягко целовать его грудь.
— На этот раз сделаем по-другому, хорошо? — сказал он.
Я просто кивнула, с волнением ожидая его указаний. Он сбросил белье, и я увидела его
член — снова божественно твердый и блестящий от смазки.
— Амелия, ляг.
Любуясь его мускулистым телом, я легла на кровать и прислонилась к изголовью.
Когда он включил настольную лампу, я спросила:
— Что ты делаешь?
— Хочу немного посмотреть на тебя. Можно?
Я кивнула.
— Да.
— Раздвинь ноги, — потребовал он.
Сев напротив, он наблюдал за мной.
— Это так сексуально… видеть, как из тебя течет мое семя. Черт, Амелия… —
выдохнул он, начиная ласкать себя, потом опустил взгляд на свой возбужденный член. — Я
снова готов. Это безумие.
— У нас мало времени. Я хочу, чтобы ты взял меня.
— Потрогай себя.
Мои пальцы закружили по клитору. В тишине комнаты были слышны только скользкие
звуки, с которыми его член двигался в кулаке.
— Раздвинь ноги шире, Амелия.
Я подчинилась и еле сдержалась, чтобы не кончить прямо сейчас.
— Ты готова? — спросил он.
— Да, — прошептала я.
На этот раз он входил в меня медленно. Погрузившись полностью, он остановился и
какое-то время не двигался.
— Как, черт возьми, я теперь расстанусь с тобой?
Когда он снова набрал темп, я поняла, что ничего лучше еще не испытывала. Не только
из-за ощущения тяжести его тела, но из-за того, что теперь мы были полностью обнажены. В
комнате было прохладно, но тепло его тела согревало меня.
Придерживая его за ягодицы, я понуждала его входить глубже, пока он вторгался в меня,
тяжело дыша в ритме толчков. Когда сквозь меня внезапно пронесся оргазм, он, видимо,
ощутил его и тоже кончил, громко рыча мне на ухо. Не было звуков слаще, чем те, которые
он издавал во время разрядки.
Он рухнул на меня и сказал:
— Спасибо тебе. Это единственное, что поможет мне пережить остаток разлуки.
Когда я взглянула на время на телефоне, мне стало больно. У нас оставалось десять
минут, а потом мы должны были возвращаться к автобусу. Чувствовать одновременно
удовлетворение и страх было так странно. Джастин полностью удовлетворил мое тело, но
мое сердце все еще жаждало большего. Я так и не услышала от него заветных трех слов.
***
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Тяжелее всего без Джастина было в праздники. Приближалось первое Рождество Би, и
нам предстояло встретить его в одиночестве.
Турне Джастина добралось до Западного побережья. Впереди у них было два концерта в
Лос-Анджелесе — одно в канун Рождества и второе в само Рождество, поэтому вырваться
ненадолго домой он точно не мог. Далее группа еще неделю гастролировала в США, а потом
отправлялась в Европу, где им предстояло выступать до весны. Меня утомляла одна только
мысль обо всех этих бесчисленных переездах.
Впрочем, надо было отдать Джастину должное: он каждый день звонил нам по скайпу.
Я очень ждала этих разговоров, но переносить разлуку становилось все тяжелей. Со
временем воспоминания о ночи нашей любви в Массачусетсе немного поблекли.
Уверенность в нем, которую я обрела тогда, медленно заменилась на тревогу и страх. После
той ночи я начала доверять ему больше, но он так и не сказал, что любит меня, и по моему
мнению это значило, что ничего точно еще не решено. Прибавьте к этому факт, что тур
должен был продлиться еще двенадцать недель, и получите девушку-параноика.
За два дня до Рождества Роджер и Сьюзен пригласили нас с Би на вечеринку уродливых
свитеров. Утром Джастин позвонил и сказал, что они доехали до Калифорнии. Я была рада
приглашению на вечеринку. Хотя бы на пару часов она должна была отвлечь меня от хандры.
В местном секонде я купила страшный красный свитер с маленькими рождественскими
колокольчиками, нашитыми спереди, а в онлайн-магазине заказала уродливый
рождественский свитер для Би. Так что к праздникам мы были готовы.
Выйдя на холод улицы, я подхватила Би на руки и побежала к дому соседей,
освещенному разноцветными огоньками. На ветру трепетал надувной снеговик. Зимой
жизнь у воды была далека от идеала.
Держа тарелку со свежеиспеченным сахарным печеньем и Би, я постучала в их дверь
ногой, поскольку третьей руки у меня не было.
Дверь открыл Роджер.
— Амелия! Сьюзен не была уверена, что ты сможешь прийти.
— Я не могла это пропустить, — сказала я, передавая ему тарелку с печеньем. —
Сьюзен на кухне?
— Да. Ты пришла первой.
— Еще бы, — усмехнулась я. — Я живу ближе всех.
Я уже пошла к Сьюзен, но голос Роджера остановил меня.
— Амелия?
— Да?
— С тех пор как Сьюзен вернулась, у нас не было возможности поговорить. Мне всегда
казалось немного странным, что я не сказал тебе сам, что мы снова сошлись.
— Ты не должен ничего объяснять. Я уже сказала Сьюзен, что между нами ничего не
было.
— Знаю. Я рад, что вы подружились. И хочу, чтобы ты знала: я благодарен за то, что ты
была моим другом в то время, когда мне было действительно это нужно.
— Я очень рада за вас.
— Спасибо. — Он помолчал. — Ну а что насчет тебя?
— Что насчет меня?
Роджер склонил голову набок.
— Ты счастлива?
— Да. Просто без Джастина мне чуть-чуть одиноко.
— Знаешь, ты часто говорила, что между вами ничего нет…
— В то время ничего и не было. Хотя у меня всегда были к нему чувства.
— Он ведь вернется после турне?
— Да.
— Он хочет заниматься этим всю жизнь? Гастролировать, жить в дороге?
— Я не уверена, что так будет всегда. Он продает программное обеспечение, но его
мечта — это музыка. Такой шанс выпадает раз в жизни, поэтому он и поехал.
— С кем он в турне?
— С Кэлвином Спрокетом.
— Ого. Это мощно.
— О да.
После короткого молчания Роджер спросил:
— Кто-нибудь из ребят в их команде женат?
— Ты имеешь в виду Кэлвина и его группу?
— Да.
Я задумалась.
— Знаешь… наверное, нет. Вряд ли.
Роджер повесил мое пальто на крючок.
— По-моему, семейная жизнь не особенно сочетается с сексом, наркотиками и рок-н-
роллом. Не говоря уже о постоянных разъездах. Знаешь, тяжелее всего мне приходилось,
когда я был физически далеко от Алисы и Сьюзен. Я мало знаю Джастина, но он, похоже,
очень привязан к Би. Если он хочет быть для нее настоящим отцом, то с постоянным
отсутствием у него ничего не получится. Я выучил этот урок на своем горьком опыте.
— Не думаю, что Джастин окончательно определился, хочет он детей или нет.
— А тебе не кажется, что ему пора это сделать? Если он хочет быть с тобой. — Роджер,
видимо, уловил, что это меня раздражает. — Извини, Амелия. Просто я за тебя беспокоюсь.
— Я ценю это. Но сегодня вечером меня интересует только эгг-ног — ничего больше,
хорошо?
Он на секунду прикрыл глаза, показывая, что понимает, и усмехнулся.
— Хорошо. Сейчас принесу.
Смех гостей, одетых в цветастые уродливые свитера, не помог мне отвлечься. До конца
вечеринки я размышляла о том, что сказал Роджер. Все обозначенные проблемы волновали
меня и раньше, но когда их проговорил чужой человек — который понимал, что такое
ответственность и отцовство… Это помогло мне прозреть.
***
Вернувшись домой, я укачала Би возле елки, чтобы она заснула под рождественские
песни, исполняемые детским хором на CD. В начале недели я упаковала и положила под
елку подарки. Все они были для Би, включая маленькую коробочку, которую ей прислал
Джастин.
Мне в этом году ничего не было нужно. Моим подарком на Рождество была Би. Она
научила меня безусловной любви. Придала жизни смысл. Я мягко поцеловала ее головку и
поклялась, что всегда буду с ней — чем бы ни закончилась история с Джастином. Я
пообещала быть такой матерью, какой не было у меня.
Все еще в рождественском свитере я перенесла спящую дочку в кроватку и, пользуясь
случаем, огляделась, любуясь работой, проделанной Джастином в детской.
У себя я долго лежала без сна. А когда мои глаза начали, наконец, закрываться, меня
разбудило оповещение на телефоне.
Джастин: Спишь?
Амелия: Уже нет.
Джастин: Позвонишь мне? Не знаю, рядом ли с тобой Би, не хочу ее разбудить.
***
Би жива.
Подавилась маленьким украшением.
Его вытащили.
Скорая помощь провела СЛР.
Едем в больницу.
Мне страшно.
Телефон зазвонил через секунду. В Лос-Анджелесе сейчас было половина второго ночи.
— Амелия? — В голосе Джастина была дрожь. — Я получил твои сообщения. О
господи. Как она?
— Я не знаю. Она в сознании и дышит. Но непонятно, есть ли еще повреждения.
— Ты видишь ее? Она с тобой?
— Да. На ней кислородная маска, но глазки открыты. Мне кажется, ей страшно.
Я услышала шорох, потом он сказал:
— Я вылечу первым же рейсом.
Я, все еще пребывая в шоке, молчала.
Его голос звучал словно издалека.
— Амелия? Ты там? Подожди немного, малыш. С ней все будет в порядке. Поверь.
— Хорошо, — прошептала я сквозь слезы.
— Куда ее везут?
— В детскую больницу Хасбро в Провиденсе.
— Как только что-то узнаешь, позвони мне.
— Хорошо.
— Будь сильной, Амелия. Пожалуйста.
Слава Богу! Врач говорит, что с ней все будет в порядке. Однако они хотят
понаблюдать за ней хотя бы еще один день. Я так счастлива!
Ответа не последовало.
Нас перевели в другую палату на третьем этаже. Открыв глазки, Би недоуменно
уставилась на панели люминесцентных ламп на потолке. Ее личико выглядело
настороженным, а не счастливым, каким оно бывало обычно. Наверное, она недоумевала,
какого черта ее сюда положили.
Мне разрешили брать ее на руки. А еще предложили ее покормить, хоть она и получала
витамины и жидкость через капельницу. В последнее время я чаще давала ей смесь, чем
молоко, но сейчас решила покормить ее грудью. Я знала, что это успокоит ее. Меня
обрадовало то, что поела она без проблем, и во мне стала крепнуть уверенность, что с моей
девочкой все будет в порядке.
Она поправится.
Когда я положила дочь на кровать, медсестра, которую звали Шелли, пришла проверить
ее жизненные показатели. Я так сосредоточилась на том, что она делала, что не сразу
заметила Джастина.
Он стоял в проеме двери, его грудь, пока он смотрел на Би на больничной кровати,
тяжело вздымалась и опадала. Он пообещал прилететь, но потом на несколько часов
замолчал, поэтому я не знала, смог ли он сесть на рейс. Его волосы были всклокочены,
вокруг глаз залегла чернота, но несмотря на все это, он по-прежнему был бесконечно
красивим.
Мое сердце подпрыгнуло.
— Джастин.
Он ничего не сказал и, не сводя взгляда с Би, медленно подошел к ее кровати. Похоже,
то, какой слабенькой она выглядела, привело его в шок.
— Как она?
— Мы думаем, что все будет нормально. Ты не получил мои сообщения?
Не отрывая взгляда от Би, он покачал головой.
— Нет. Нет, я был в самолете, и у меня сел телефон. Я взял билет на первый же рейс из
Лос-Анджелеса и поехал прямо сюда.
Шелли взглянула на него.
— Вы ее отец?
Джастин протянул руку и мягко потер щечку Би.
— Да.
Его ответ стал для меня шоком. Озноб пробрал мое тело, когда он поднял взгляд на
меня и повторил:
— Да, я ее отец.
Когда Джастин снова перевел взгляд на Би, в его покрасневших глазах появились слезы.
За все годы, что я его знала, я ни разу не видела, чтобы он плакал. Он сел на стул рядом с
кроватью.
Заметив на глазах Джастина слезы, Шелли сказала:
— Я дам вам побыть немного наедине.
Когда за ней закрылась дверь, Джастин склонился над кроватью и осторожно поцеловал
Би в щечку. Все еще тронутая и ошарашенная его заявлением об отцовстве, я ждала, когда он
начнет говорить. Он не сразу нашел слова. Сначала он просто смотрел на нашу малышку, и
шок на его лице медленно сменялся обожанием и облегчением. Я знала, что он заметил
перемену в ее поведении. Обычно при виде него Би хихикала и улыбалась. Сейчас же она
была совсем тихой. Я надеялась, это потому что она давно его не видела, а не из-за чего-то
серьезного.
— Я люблю тебя, Пчелка. Прости, что я говорю это только сейчас. — Он вытер глаза и
повернулся ко мне. — Я никогда в жизни так не боялся, Амелия. Я боялся, что случится
непоправимое, и я больше никогда не увижу ее улыбку, что у меня больше не будет
возможности рассказать, как сильно я хочу быть ее отцом. Весь полет сюда я молился богу,
торговался с ним, обещал, что если она поправится, то я сразу, с порога скажу, что люблю ее.
Но даже если бы я этого не сказал… она уже считает меня своим папой. Да, ее
биологический отец не я, но она об этом не знает. Все равно родство по крови не делает
человека отцом. Ее отцом меня сделало то, что она меня выбрала. Она завладела моим
сердцем с момента, как впервые мне улыбнулась. Раньше меня это жутко пугало, но сейчас я
не представляю жизнь без нее.
— Я думала, ты не хочешь детей.
— Я тоже так думал. Может, я не хотел каких-то воображаемых детей. Но ее я хочу, —
сказал он и повторил шепотом: — Ее я хочу.
Теперь и я тоже плакала.
— Знаешь, она тоже любит тебя. Очень сильно.
— Я единственный отец, которого она когда-либо знала. И она думает, что я взял и
бросил ее. Это изо дня в день убивает меня.
— Что будет с туром?
— Ну, они остаются без открывающего музыканта на концертах в Лос-Анджелесе, но
Кэлвин вошел в мое положение. Они что-нибудь придумают. Все они знают, как много для
меня значит Би. Они сказали, что, если понадобится, справятся без меня на следующих
нескольких шоу. Я вернусь только тогда, когда буду уверен, что она в порядке и дома.
Наше внимание переключилось на Би, которая неожиданно начала лопотать.
Джастин улыбнулся ей.
— Привет, тебе есть, что сказать в свое оправдание? — пошутил он, потом повернуться
ко мне. — Можно подержать ее или лучше не надо?
— Мне разрешили. Так что просто не подбрасывай ее в воздух и не делай резких
движений.
Джастин медленно поднял ее из кроватки.
— Мисс Пчелка, ты до чертиков испугала меня. Может, это была уловка, чтобы на
Рождество я приехал домой? Если да, то молодец, твой план сработал.
У меня вылетело из головы, что сегодня Сочельник. Значит, мы проведем ее первое
Рождество в больнице.
Я любовалась ими, склонив голову набок. Я всегда чувствовала их связь, но переживала,
что Джастин не сможет реально принять ее. Я была так рада за Би, ведь этот потрясающий
парень хотел быть ее отцом. Я знала: что бы ни случилось, он всегда будет с ней рядом.
Когда Би уснула у него на руках, я рассказала обо всем, что случилось — по крайней
мере то, что смогла вспомнить.
Би все еще спала, когда он положил ее на кровать и спросил:
— Когда ты в последний раз ела, Амелия?
— Не помню. Вчера.
— Я принесу нам поесть и попить, пока она спит.
— Было бы замечательно.
Когда Джастин ушел, мой измученный мозг начал работать в ускоренном темпе. За
окнами больницы становилось темно. Оставшись наедине со своими мыслями, я начала
винить себя в том, что произошло. У меня была одна-единственная работа — заботиться о
дочери и следить за тем, чтобы она была в безопасности, а я даже с этим справиться не
смогла.
Джастин вернулся с бумажным пакетом с едой и маленькой елкой, которая, наверное,
продавалась в аптеке.
Должно быть, я выглядела совершенно убитой, потому что он сразу все бросил и
подошел ко мне.
— Что с тобой?
— Это я во всем виновата. Я должна была проверить ее кроватку перед тем, как уйти.
— Это была случайность. Ты не могла предугадать, что от твоего свитера оторвется тот
гребаный колокольчик.
— Я знаю, но все равно не могу перестать думать о том, что было бы, если б я что-
нибудь сделала по-другому…
— О чем ты говоришь? Ты спасла ей жизнь.
— Да. Но лишь потому, что случайно проснулась в нужное время. Не могу даже
представить, что было бы, если бы я проспала до утра.
— Не думай об этом. За ней присматривал бог. Она жива и скоро поправится. Ты не
виновата.
— Все равно… мне кажется, я ужасная мать.
— Послушай меня. Помнишь, как мы проговорили всю ночь в то первое лето? И ты
сказала, что преподавание — не твое, что тебе предначертано что-то другое?
— Да.
— Я никогда не забуду, как прошлым летом приехал и застал там вас с Би. Ты была в
полном раздрае. Я никогда не видел, чтобы кто-то настолько самоотверженно отдавался
заботе о другом человеке. Ты всегда и во всем ставишь ее превыше всего. Ты не думаешь ни о
себе, ни о своем психическом благополучии, ни об отдыхе. Иногда я смотрел, как ты ее
кормишь, и завидовал ей. Не тому, что она могла сосать твою грудь. — Он подмигнул
мне. — А тому, сколько в тебе материнской любви. Я мечтал, чтобы у меня была такая же
мать. Когда мы росли, я считал тебя потрясающей, но знала бы ты, как я восхищаюсь тобой
сейчас. Так что не смей называть себя плохой матерью, Амелия Пэйн. Ты не могла понять,
кем тебе предназначено быть? Мамой этой маленькой девочки. Это твое призвание. И ты
чертовски хорошо выполняешь свою работу.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вздох, безмерно благодарная Джастину за утешение,
которое буквально спасло меня от падения в ментальную пропасть.
— Спасибо тебе.
Он подошел к пакетам и протянул мне кофе со льдом и буррито.
— Теперь ешь… пока она не проснулась.
После того, как мы поели, Джастин подключил гирлянду на маленькой елочке к розетке
в углу. В сложившихся обстоятельствах был максимально красивый Сочельник, который мы
могли получить.
Когда Би наконец-то проснулась, случилось маленькое рождественское чудо: пока
Джастин смотрел на нее, она улыбнулась. Впервые после того, как подавилась. О лучшем
подарке мы не могли и мечтать.
— С Рождеством тебя, Пчелка, — произнес Джастин, и я почувствовала, как в воздухе
разливается облегчение. Это была не первая ее улыбка, но безусловно самая важная. Для нас
она значила, что с ней все будет хорошо.
Джастин включил на телефоне рождественские мелодии, и они играли, пока не стало
совсем темно. Нам принесли две койки, которые мы поставили по бокам от кровати Би.
Было уже одиннадцать вечера. Джастин был измотан дорогой и задремал вместе с Би. Я
же все никак не могла расслабиться, зная, что буду счастлива только тогда, когда мы
вернемся домой.
Пока они спали, я достала телефон и открыла нашу с Джастином переписку, чтобы
узнать, что я писала ему, пока ехала в скорой. Из-за стресса я напрочь забыла, что писала в
тот страшный момент. И вот тогда я и заметила сообщение, которое пришло от него
прошлой ночью. Сообщение, которое я пропустила из-за произошедшего с Би.
Мне не нравится ругаться с тобой. Я люблю тебя. В случае, если у тебя оставались
сомнения.
***
***
В тот день Джастин потратил рекордное количество времени, пытаясь научить Би
говорить «папа».
Она много болтала, но букву «п» использовала реже «м» или «б». Еще она умела
говорить слово «дай». Прибираясь на кухне, я наблюдала за тем, как они сидят на диване, а
Джастин пытается заставить ее за ним повторять.
— Скажи: па-па. — Он указал на себя. — Я па-па.
— Ба-ба, — сказала она.
Он повторил:
— Па-па.
— Ба-ба.
— Па-па.
Она хихикнула.
— Ты глупая девчушка. Скажи: па-па.
Би немного помедлила, затем пролопотала:
— Ма-ма, — и залилась смехом, а Джастин принялся ее щекотать.
Вытирая кухонный стол, я наблюдала за ними и тоже смеялась. Либо у меня росла
мамина дочка, либо она была отменной шутницей.
Би-сподобная девочка,
Тебя создал не я, но ты была создана для меня.
Би-сподобная девочка,
Спасибо, что помогла мне понять,
Какой должна быть моя жизнь.
Когда ты плачешь,
Это разбивает мне сердце.
Но затем ты улыбаешься,
И оно возрождается вновь.
Би-сподобная девочка,
Тебя создал не я, но ты была создана для меня.
Би-сподобная девочка,
Спасибо, что помогла мне понять,
Какой должна быть моя жизнь.
Би-сподобная девочка,
Тебя создал не я, но ты была создана для меня.
Би-сподобная девочка,
Спасибо, что помогла мне понять,
Какой должна быть моя жизнь.
Когда песня закончилась, зал взорвался аплодисментами. Мои глаза обожгли слезы
счастья. Это было так трогательно — то, что он посвятил песню Би.
Джастин скрылся за занавесом, который опустили, чтобы подготовить сцену для
Кэлвина. По моему билету можно было попасть за кулисы, но мы не обсудили, как это
сделать. Я не знала, как поступить: попытаться пройти туда прямо сейчас или дождаться от
Джастина сообщения, а пока посмотреть выступление Кэлвина.
Сгорая от желания увидеть его и рассказать, как сильно мне понравилась песня, я
поднялась и вместе с Би пошла по проходу. Билетер показал нам, где вход за кулисы, а там
меня встретил рослый охранник.
— У вас есть пропуск?
Достав его, я сказала:
— Да. Я девушка Джастина Бэнкса, а это его дочь.
Изучив пропуск, охранник отступил в сторону и указал на коридор.
— Проходите. Он в четвертой гримерной.
Дверь в гримерную была приоткрыта, но Джастин — к моему шоку — находился там не
один. Я немедленно отошла в сторону, чтобы меня не увидели, и стала слушать.
— Надеюсь, ты не сердишься, что я пришла. Когда я узнала, что у тебя будет концерт, то
поняла, что должна это увидеть. Я связалась со Стивом, и он дал мне пропуск за сцену.
— Конечно, не сержусь. Рад видеть тебя, Джейд.
Пусть меня и кольнула ревность, она была совсем не такой сильной, как раньше.
Уверенность в его чувствах перевесила неуверенность в себе. Но я знала, что мне всегда
будет чуть-чуть некомфортно думать о них, ведь когда-то они были вместе.
— Джастин, мне просто нужно поговорить с тобой. Стив сказал, что вы с Амелией
теперь вместе, и я… если честно, я в шоке. А твоя песня в конце…
— Прости, Джейд. Я должен был рассказать тебе сам. Я не хотел причинить тебе еще
большую боль.
— Судя по всему… ты все же хотел детей. Просто не от меня?
— Я не ожидал, что полюблю эту малышку.
— Но ты точно знал, что любишь ее мать. Когда мы были вместе, ты говорил, что
ненавидишь ее. Это была вовсе не ненависть, да? Я должна была догадаться. Люди ведут
себя по-другому, если человек им действительно безразличен.
— Ты не могла догадаться, потому что я хранил это глубоко внутри себя. Тогда все было
сложно. В начале я боролся с чувствами к ней. Правда боролся. Я хотел, чтобы у нас все
получилось. И не думал, что в конечном итоге сойдусь с Амелией. Но да, враждебность к
ней была результатом других глубоко укоренившихся чувств, которые я не мог
контролировать. Все было очень сложно.
Ненадолго повисла неловкая тишина, потом она спросила:
— У вас что-нибудь было, пока мы встречались?
— Нет. Пока мы с тобой не расстались, ничего не было. Я не хотел ранить тебя, но,
видимо, все-таки ранил. И за это прости. Ты замечательный человек. Я всегда буду с
теплотой вспоминать то время, что мы провели вместе. Надеюсь, ты встретишь того, кто
заслуживает тебя.
Когда я услышала, что Джейд начала плакать, мне стало не по себе, поэтому я решила
уйти и дать им закончить разговор наедине. Мне было искренне жалко ее, и наверное я была
последним человеком, которого она хотела бы увидеть, выходя из гримерки.
Вернувшись в вестибюль, я написала ему, чтобы он дал нам знать, когда можно прийти
за кулисы. Мне разрешили оставить прогулочную коляску дочки за кассой, поэтому пока мы
ждали, я достала ее и усадила Би. Со своего места в углу я увидела, как Джейд пробежала
через вестибюль к выходу и вышла за дверь.
Почти сразу после этого мне пришло сообщение от Джастина.
Приходи за сцену.
ЭПИЛОГ
Джастин
КОНЕЦ
Больше книг на сайте - Knigoed.net
Заметки
[
←1
]
Прим. пер.: Brown Eyed Girl — кареглазая девочка; One Eyed Girl — одноглазая девочка.
[
←2
]
Прим. пер.: Патч (с англ. Patch) — повязка.
[
←3
]
Прим. пер.: Тряпичная Энни — персонаж серии детских книг, написанных и
иллюстрированных Джонни Груллом.
[
←4
]
Прим. пер.: с англ. Я дотрагиваюсь до себя.
[
←5
]
Прим. пер.: с англ. Я раню себя.
[
←6
]
Прим. пер.: (С англ. Dr. Danger) доктор Опасность.
[
←7
]
Прим. пер.: Игра слов. Фамилия героини переводится как «боль» или в данном случае
как «заноза».
[
←8
]
Прим. пер.: Би-сподобная — намеренная ошибка в честь Би.