magicum

A. Jurchenko

PHYSIOLOQUS
ALEXATiDRINUS
MYSTERIUM AMIMAUUM

Petropolitano
MMI
 m a g i с u m

А. Г. Юрченко

АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ
ФИЗИОЛОГ
ЗООЛОГИЧЕСКАЯ МИСТЕРИЯ

ЕВРАЗИЯ
Санкт-Петербург
2001
З а помощь в осуществлении издания данной книги
издательство «Евразия» благодарит
Кипрушкина
Вадима Альбертовича

Научный редактор:
к. и. н. П оплинский Ю. К.
Переводы с персидского, греческого и латыни:
Аксенов С. В.
Графика Ксении Ю рченко

Александрийский «Физиолог». Зоологическая

мистерия. Исследование Ю рченко А. Г. — СПб.:
Евразия, 2001. — 448 с.
Появление текста «Физиолога» связывают с египетским го­
родом Александрия и относят к периоду между II и IV веками
нашей эры. С момента его появления и вплоть до наших дней это
сочинение вызывает неизменный интерес читателей и иссле­
дователей. Вот уже более полутора тысяч лет он представляет из
себя некую интеллектуальную загадку. Что такое «Физиолог» —
собрание сведений об удивительных свойствах животных, растений
и минералов, или же, как полагает отечественный исследователь
А.Г. Юрченко, «Физиолог» — это, в действительности, зооло­
гическая мистерия, где за мнимыми парадоксами и занимательными
несуразностями скрывается сакральный текст, подлинный смысл
которого прочитывается только при соотнесении с идеологией ранне­
христианской традиции.
© Юрченко А . Г., исследование, 2001
© Аксенов С . В., переводы, 2001
© Филатова О . Э ., summury. 2001
© Юрченко К. А ., графика, 2001

ISBN 5-8071-0079-4 ® п п- Т«Ьвразии»,

© Издательство ™ '™ ZUU1
 ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
АВТОРА

A nim us ubi vult spirat

Дух веет, куда хочет

Христианский мир шестнадцать веков читает гре­

ческий «Физиолог», а научное сообщество исследует
этот литературный памятник уже около двухсот лет1.
Автор, время и место составления «Физиолога» не­
известны. Вопрос о его источниках остается дискус­
сионным, зато хорошо прослежена дальнейшая лите­
ратурная история «Физиолога», его многочисленные
средневековые переводы и переложения2. Принято
считать, что это сочинение создано в египетской
Александрии в период между II и IV веками3. Впервые
«Физиолог» упоминается в «Нехаешегоп» Псевдо-Ев-
сгафия и в трудах Амвросия Медиоланского и Епи-
фания, благодаря чему устанавливается terminus ante
цист не позднее последней четверти IV в.4 Это со­
чинение по праву считается памятником мировой
литературы. Известны средневековые переводы «Фи­
зиолога» на сирийский, эфиопский, латинский, не­
мецкий, французский, славянский и другие языки.
Это произведение вызывает неизменный интерес у
исследователей. Тем удивительнее следующее обстоя­
тельство: загадочное содержание этого текста оста­
лось не понятым и не оцененным по сей день.
На первый взгляд в «Физиологе» речь идет об
особенностях животных, растений и минералов. Текст
состоит из 49 статей с некоторыми вариациями. От­
дельные разделы посвящены как реальным существам
(например ежу, лисе, ласточке и т. д.), так и мифо­
логическим (сиренам, онокентаврам*, ехидне**), но
трудно объяснить, почему из возможного разнообра­
зия выбраны именно эти персонажи. Каждому опи­
санию сопутствует толкование в форме христианской
библейской экзегезы. Кажется бесспорным положе­
ние, высказанное первыми исследователями о том,
что в своем древнейшем виде «Физиолог» разделялся
на две части: в первой заключалось описание жи­
вотных и их свойств, в другой излагались символи­
ческие толкования этих свойств. Казалось также оче­
видным, что текст сказаний о животных должен был
предшествовать комментариям к нему5.
Однако критически настроенного читателя не так
легко убедить в справедливости этих мнений. Что
может послужить бесспорным аргументом для сомне­
вающихся? Только одно: наличие сходных сюжетов
в греческих текстах, предшествующих по времени
созданию «Физиолога». И здесь возникает первое
затруднение. Если, например, для лисы, саламандры
или энудра параллельные тексты легко устанавлива­
ются, то, скажем, для гидропа и единорога они не
найдены. И, скорее всего, никогда не будут обнару­
жены, по той простой причине, что гидроп и едино­
рог — фигуры, придуманные по случаю. А мраво-

* «Онокентавры — половину имеют человеческую, а ни­

жнюю половину — осла» («Физиолог», с. 134).
Мифическая ехидна выглядела следующим образом.
«Физиолог говорит о ехидне, что самец имеет мужское
лицо, а самка — женское; до половины они имеют образ
человеческий, ниже имеют хвост, как у крокодила»
(«Физиолог», с. 131).
.пев — полулев, полумуравей, умирающий без
пищи, — личное сокровище автора «Физиолога».
Ряду других животных (пантере, слону, онагру, фе­
никсу, ехидне и т. д.) приписаны странные, а в
некоторых случаях, и совершенно неприсущие им
свойства. Но о каких бы удивительных особенностях
зверей не шла речь, эти особенности замечательным
образом соответствуют толкованиям. Закрадывается
подозрение, что картина не так проста, как она
кажется большинству исследователей.
В «Физиологе» толкования доминируют и опреде­
ляют характер поведения зверей. А поскольку в тол­
кованиях раскрываются смыслы Откровения, либо
звучат нравственные поучения, то «звери», иллюст­
рируя новые идеи, выполняют необычные для себя
функции, что автоматически переводит их в катего­
рию символов. Внешне это воспринимается как по­
разительное безразличие к природному миру, что,
однако, компенсируется глубоким интересом к внут­
реннему миру человека, сделавшему первый шаг на­
встречу христианству и остановившемуся на рас­
путье. Звери исполняют роль указателей в сфере
новой морали, демонстрируя возможные сценарии
грехопадения или духовного взлета. Сам же «Физи­
олог» предстает посланием от наставника к посвя­
щаемому, где под видом занимательных историй о
животных говорится совсем о другом.
Итак, мы приблизились к первой загадке «Физи­
олога», анонимный автор которого настаивает на том,
что его книга — о животных. Так ли это на самом
деле? Вопрос не праздный, если учесть, какое влияние
это сочинение оказало на средневековые бестиарии
и космографии, скульптуру и карты мира.
По воле автора «Физиолога» с животными про­
изошли роковые перемены. Поясню свою мысль не­
сколькими примерами: скромная и нехищная пантера
является другом всех зверей; олень занят уничтоже­
нием змея (а змей есть дьявол); слон не заботится
о продолжении своего рода; феникс возрождается из
пепла; ласка рождает детенышей ухом, а рыба-пила
превращается в крылатое морское чудовище. Перед
нами новая реальность, которую можно условно на­
звать христианской зоологией.
Уточним свою позицию. Составитель «Физиолога»
имел полное право на любой вымысел. Реализуя его,
он создал книгу толкований, а не книгу о животных,
однако выдал ее за последнюю. Возникает вопрос:
какова была цель этого грандиозного проекта? Найти
ответ на этот вопрос - одна из задач нашего иссле­
дования. Попутно мы рассмотрим способы констру­
ирования сюжетов, поскольку составитель «Физио­
лога» часто использует прием умолчания, а иногда
прибегает к инверсии, что окончательно запутывает
дело. Не смущало его и создание заведомо абсурдных
фигур, сочетающих в себе несочетаемые качества.
В суфийской традиции с помощью такого приема
создавались сочинения для наставления посвящае­
мых. К этой теме мы вернемся ниже. Также ниже
мы оговорим различные критерии оценки творче­
ских усилий неизвестного автора, а пока вернемся
к вопросу о содержании его сочинения.
В свете вышеизложенного диапазон предположе­
ний может быть весьма широким. Если отвергнуть
крайние позиции, то есть мистификацию или подлог,
то окажется, что перед нами книга наставлений,
построенная на сомнительных примерах. Кто мог
поверить, что дикий осел, вожак стада, лишает все
свое потомство мужских достоинств? Если бы дикие
ослы следовали этому правилу, они скоро вымерли
бы, но раз они существуют, значит они не кастри­
рованы. М ожет быть, не стоит вообще задавать
таких вопросов? Согласимся, что критический под­
ход, основанный на здравом смысле, в данном случае
малопродуктивен. Однако, обратившись к мифологи­
ческой традиции, мы также не найдем объяснения
агрессивному поведению вожака, обуреваемого же­
ланием всеобщей стерилизации. Мнимая загадка рас­
крывается в толковании, которое автор дает своему
сюжету: «Патриархи семя телесное стремились сеять,
апостолы же, дети их духовные, упражнялись в воз­
держании, заботясь о небесном семени». Оказывает­
ся, вожак стада символизирует апостолов новой веры.
Нам остается лишь восхищаться столь смелой им­
провизаций и рискованным уподоблением. Почему
именно ослы привлекаются в качестве иллюстрации,
мы узнаем при анализе этого сюжета в двенадцатой
главе, но здесь есть одно интригующее обстоятель­
ство. Автор ссылается на некое сочинение, откуда
он заимствовал свой сюжет. При этом мы знаем, как
выглядела первоначальная история ревнивого осла в
древнегреческих «Рассказах о диковинках» и в «Ес­
тественной истории» Плиния (П линий. VIII. 108).
Там осел ведет себя иначе, значит, ссылка анонима
носит ложный характер. С неизбежностью мы при­
ходим к мысли, что натура осла стала жертвой тол­
кования. Однако возможен и другой ответ, полностью
меняющий перспективу исследования: поведение ди­
кого осла — метафора или мнимый парадокс, ставя­
щий в тупик посвящаемого, которому затем в тол­
ковании раскрывают глаза на высшую реальность.
Перед нами вырисовываются два разных пути для
анализа, и ниже мы уточним характер их расхожде­
ний. Возможен и третий путь, широко представлен­
ный в литературе, интересующейся содержанием
«Физиолога». Обычно исследователи пишут следую­
щее. В «Физиологе» природа изучается не ради самой
природы, а позволяет раскрыть божественные цели
и определить правила, которые должен был соблюдать
истинный христианин. Для подтверждения этого по­
ложения указывают, что такой взгляд на природный
мир имел свои корни в христианском методе биб­
лейских толкований, практиковавшимся школой Ори-
гена в Александрии6. При этом обычно отмечают,
что аллегорические интерпретации не совместимы с
подходом Аристотеля, который стремился описывать
существенные характеристики животных и различия
между ними с целью найти их причины. Разумеется,
мир, рассматриваемый в символическом коде, выгля­
дит иначе, чем мир, описываемый в причинных взаи­
мосвязях. Тем самым, «Физиолог» словно получает
оправдание, некую индульгенцию на право сущест­
вования, а любая попытка критически взглянуть на
свойства того или иного животного из «Физиолога»
рискует выглядеть подчас почти неприлично. Речь
идет, например, о сексуальных превращениях гиены
или агрессивном поведении ехидны. Исследователи
словно находятся под гипнозом чрезвычайной попу­
лярности этого сочинения на протяжении всего сред­
невековья. Вместе с тем, мало кто из исследователей
сомневается, что в Византии «Физиолог» относился
к литературе низов.
Скажем сразу, сравнение «Истории животных»
Аристотеля с новеллами «Физиолога» — занятие
бесперспективное и, в целом, бесполезное. И дело
не в «научности» Аристотеля или «символизме» хрис­
тианской книги. При желании можно найти точки
соприкосновения между этими сочинениями, обра­
тившись, например, к VIII книге «Истории животных»,
посвященной этологии и зоогеографии, и особенно к
IX книге, где Аристотель исследует психологию жи­
вотных'. Это обращение приведет к умозаключению,
изложенному выше. Констатация же факта, что «Фи­
зиолог» символичен, ровным счетом ничего не про­
ясняет. Сюжетов, заимствованных из античных ис­
точников и перетолкованных без изменения их со­
держания, в нем ничтожно мало. Загадочны не
толкования, а изменения в сюжетах. Отметив это
обстоятельство, далее мы займемся поисками ответа
на вопрос о причинах метаморфоз в поведении жи­
вотных, попавших в силовое поле христианских тол­
кований. Вот предмет исследования: какова была
«технология» превращения диких зверей в символы.
Более или менее адекватный материал для срав­
нения можно почерпнуть в древнегреческих «Расска­
зах о диковинках» (III в. до н. э.), интересующихся
исключительно чудесами мира8. Сочинения Алексан­
дра Миндийского «О животных» (I в.) и Элиана
«О природе животных» (II в.), а также некоторые
разделы «Исторической библиотеки» Диодора Сици­
лийского дают множество параллельных примеров.
Трудно обойти произведения писателей эпохи импе­
рии (Плутарха, Афинея, Солина). Однако наиболее
любопытный материал представляет книга о живот­
ных византийского филолога Тимофея из Газы (V в.
н. э.)9. Именно эту книгу я выбрал для сравнения с
«Физиологом». И вот почему. Во-первых, сочинение
Тимофея является блестящей компиляцией, создан­
ной на основе трудов Аристотеля, Оппиана, Элиана,
Плутарха, Флавия Филострата и Болоса Демокрита.
Иными словами, античная традиция описания живот­
ных нашла в лице Тимофея истинного продолжателя,
свободного от какого-либо христианского влияния.
Животные в книге Тимофея предстают в первозданной
красоте и многообразии своих естественных прояв­
лений, тогда как в «Физиологе» они стерилизованы
и лишены грации. Во-вторых, книга Тимофея демон­
стрирует иную, принципиально отличную от христи­
анской, перспективу конструирования зоологических
сюжетов. Античная любознательность сочетается в
ней с древнеегипетской мистерией и пристальным
интересом к необъяснимым загадкам природы. И на­
конец, характеристики животных отличаются завид­
ной полнотой, причем, что важно, — включают опи­
сания, встречающиеся в «Физиологе». Тем самым, у
нас появляются некоторые основания прояснить скры­
тый механизм отбора сюжетов автором «Физиолога».
При ближайшем рассмотрении сходных сюжетов
обнаруживается поразительное обстоятельство. Пер­
сонажи античного бестиария при переходе в новое
культурное пространство подверглись искусственным
изменениям, своеобразной мутации, самым катастро­
фическим образом отразившейся на их литературной
судьбе. Оказалось, что автор «Физиолога» не удов­
летворился интерпретациями натуры животных, он
изменил саму натуру животных. Подобного рода про­
цедуры называются манипуляциями. Сами по себе
манипуляции не являются чем-то из ряда вон выхо­
дящим. В каком-то смысле, они сродни игре. Более
того, созданные с их помощью тексты-вирусы выпол­
няют ту же роль, что и вирусы в природе, выраба­
тывая иммунитет и стимулируя жизнестойкость. При
желании, содержание христианского «Физиолога»
можно рассматривать как некую химеру, вызванную
к жизни эпохой глобального кризиса, закончившегося
гибелью античного мира. В таком случае, «Физио­
лог» — продукт массового невроза. Его содержание
буквально пропитано страстным стремлением убить
в диких животных даже намек на похоть. Какая
может быть связь между явлениями в природе и
предписаниями христианской морали? На этот во­
прос, кажется, никто из исследователей так и не
решился дать ответ. Христиане того времени жили
ожиданием Судного дня, что порождало желание
предстать в чистоте перед Великим Судией. Тертул-
лиан передает атмосферу этого рокового момента:
«Теперь, когда приблизился конец времен, Евангелие,
одобряя воздержание и обуздывая многобрачие, поло­
жило конец древнему закону», гласившему: плодитесь
и размножайтесь ( Терт уллиан. О поощрении цело­
мудрия. 6). Чистота дел и помыслов доведена в
«Физиологе» до логического конца, до абсурда, до
болезненной крайности, отрицающей основы земной
жизни. Перед лицом Вечности искажения традици­
онных сюжетов значения не имели.
Открывшиеся обстоятельства послужили импульсом
для проведения детального исследования пятнадцати
статей из «Физиолога». Как уже сказано, ряд ключевых
фигур животных легко обнаружить в предшествующей
античной традиции, что позволяет поставить вопрос о
несовпадении описаний их свойств, другие нигде более
не встречаются, кроме как в «Физиологе». Таким об­
разом, в любом случае нам не избежать сравнения и
сопоставления с целью выявить параметры картины
перехода. Хотя мы не ограничены в выборе античных
текстов, идеальным предметом для сравнения, как уже
сказано, является книга о животных Тимофея из Газы,
поскольку ее можно рассматривать как итог уходящей
языческой эпохи и некий анахронизм в эпоху государ­
ственного христианства. К тому же, в книге Тимофея,
практически, нет ни одного слова, принадлежащего
этому автору. Перед нами компиляция, имевшая ши­
рокий успех у читателей, и даже перефразированная
для учебных целей. Все, что можно собрать о животных
у других античных авторов, уже собрано этим писате­
лем. Названных обстоятельств достаточно, чтобы ре­
шиться столкнуть лицом к лицу Тимофея и аноним­
ного автора «Физиолога», хотя в реальности они
просто пренебрегли бы друг другом. Созданные ими
тексты сосуществуют в параллельных мирах, что
создает особое напряжение при их сопоставлении.
Речь идет о драме античной описательной зоологии,
оказавшейся под цензурным прессом новой мировой
идеологии. Парадокс ситуации в том, что обоих ав­
торов, в первую очередь, занимают мифические свой­
ства животных. Но например, если для Тимофея
благоухающая пантера — знак бесконечных рожде­
ний в круговороте жизни и смерти, то в «Физиологе»
благоухание пантеры есть благоухание Иисуса Хрис­
та. Соответственно, ни о каком пожирании заворо­
женных красотой пантеры зверей в последнем случае
не говорится.
Что можно ожидать от встречи и сравнения текстов,
порожденных столь несходными мировоззрениями?
Было бы наивностью полагать, что между ними воз­
можен диалог. Они говорят на разных языках и осва­
ивают разные культурные пространства. У Тимофея
звери описываются в системе человеческих символов,
в «Физиологе», наоборот, образы зверей служат для
описания поступков человека. Очевидно, что высокое
интеллектуальное развлечение и навязчивое назида­
ние — несовместимые вещи. В знаменитых парадоксах
Тертуллиана звучит ясное осознание непреодолимой
пропасти, отделяющей «Афины» от «Иерусалима»: «Что
общего между философом и христианином? Между
учеником Греции и учеником Неба? Между искателем
истины и искателем вечной жизни» (Тертуллиан. Апо-
логетик. 46). В обозначенной перспективе предприня­
тая нами попытка умозрительного столкновения антич­
ного филолога и христианского писателя выглядит очень
рискованно, однако это единственный способ обоз­
начить загадку «Физиолога».
Объективно «Физиолог» есть образец культурного
синтеза, в ходе которого христианство из эзотери­
ческого учения небольшой группы единомышленни­
ков превратилось в культурную систему мирового
значения, обладавшую всеми средствами для постро­
ения духовного универсума. Стремление сравнить
зоологические картины Тимофея с «Физиологом» оп­
равдывается тем фактом, что оба автора черпали свои
сведения из общего фонда античной паразоологии.
К слову сказать, св. Августин в полемике с языческими
философами не раз обращался за примерами к антич­
ным трудам по естествознанию. Он рассказывает о
саламандре, живущей в огне; павлине, чье мясо будто
бы не подвержено тлению; тайне магнита и алмаза,
который утрачивает свою твердость в козлиной крови
(Бл. Августин. О граде Божием. XXI. 4). Как показано
в соответствующих главах, св. Августин изменил при­
роду саламандры, а Тертуллиан — природу феникса,
причем в обоих случаях мотивация изменения одна и
та же. Феникс и саламандра обретают новые качества,
чтобы выступить доказательством, в первом случае,
воскресения во плоти, а во втором, возможности су­
ществования живых тел в огне. Согласно античной
традиции, саламандра не живет в огне, а напротив,
тушит любой огонь своим естеством.
Загадка «Физиолога» волновала и будет волновать
не одно поколение исследователей. «Физиолог» подобен
черному квадрату, из которого самым непостижимым
образом выросли удивительные цветы. Всемирно из­
вестный Единорог, отдающийся в руки Девы, впервые
появляется именно на страницах «Физиолога». Сочи­
нение, родившееся на переломе эпох, словно призвано
соединить разрыв времен и культур, совмещая в крат­
ких новеллах описания животных из античных сбор­
ников и христианское толкование. Попытка придать
новое звучание занимательным языческим историям
и выиграть от этого, кажется, удалась. Подобно дву­
ликому Янусу, автор «Физиолога» обращает свои
взоры одновременно в прошлое и будущее, а насто­
ящее мыслится им как путь, усеянный соблазнами.
Дьявол многолик и изобретателен, любой сомневаю­
щийся для него легкая добыча. На пути от грехопа­
дения к Вечности неофитам нужны были узнаваемые
ориентиры. Так родилась книга наставлений.
В заключение, несколько слов об условности каких
бы то ни было оценок «Физиолога». Оценка зависит
от позиции наблюдателя. Очевидно, что позиций
может быть множество. В первую очередь, я намерен
рассматривать сюжеты «Физиолога» с позиции ан­
тичной описательной зоологии. При этом следует
отдавать себе отчет в том, что животные, изобра­
женные в «Физиологе», — это некие условные фи­
гуры, намертво связанные с толкованиями сюжетов,
и в таком качестве вообще не нуждающиеся в оцен­
ках. Рассмотрение некоторых зверей в отрыве от
толкований просто лишено смысла. Однако и эта
ситуация таит подводные камни. Если при анализе
идти от животного к толкованию, то полученные
результаты заведомо будут отличаться от выводов,
полученных при следовании от толкования к животно­
му. Каждый раз будет вставать вопрос: имеем мы дело
с животным или символом. Возможен и такой вариант:
перед нами животное, символизирующее нечто, или
символ, воплощенный в некоем животном, пусть даже
фантастическом. Например, олень, убивающий змею,
означает Иисуса Христа, сокрушающего дьявола; в
исходном античном сюжете олень не убивает змею, но
поедает ее, чтобы обретать молодость каждые пятьдесят
лет. Хотя в новом варианте остались и олень, и змея,
их взаимоотношения изменены, а ключ к пониманию
метаморфозы спрятан в толковании (см. главу 3, § 2).
Христианский бестиарий настолько субъективен,
что вообще недосягаем для критики. Его персонажи
существуют вне времени и пространства - они при­
надлежат к божественному миру вечности. Попытка
перевести их в земной масштаб чревата уничтоже­
нием символических значений, вне которых животные
выглядят удручающе бессмысленно. Зачем оленю
враждовать со змеем? Непримиримая война между
этими животными нужна только автору «Физиолога»,
однако он уверяет, что заимствовал сюжет из како-
го-то сочинения. Тем самым создается впечатление,
что перед нами книга о животных. Это ложное впе­
чатление. Чтобы обрести надежную точку опоры, нам
следует обратиться за примерами к античной тради­
ции. Однако эти примеры можно использовать лишь
в качестве контрастного фона, на котором развора­
чивается действие новой зоологической мистерии.
Единственное, что нам остается, так это наблюдать
за превращением животных в символы. Поэтому, во
избежание недоразумений, предметом исследования
мы должны выбрать не животных и не символы, а
процесс превращений как таковой. Будем также пом­
нить, что метаморфозы носят аффективный характер,
поэтому для анализа в качестве аналитика предпоч­
тителен скорее психолог, чем историк. По крайней
мере, объяснение большинства важных смысловых
сдвигов, базирующихся на сексуальных запретах, не
подлежит компетенции историка.
В терминах социальной психологии ситуацию
можно обрисовать так: «Физиолог» есть текст, адре­
сованный от Отца к Ребенку, поэтому ожидаемая
ответная реакция, во избежание конфликта, должна
осуществиться с этих же ролевых позиций. В нашем
случае, чтобы избежать конфликт, следовало бы ог­
раничиться простым пересказом «Физиолога», то есть
послушным усвоением морали. Я хочу сказать, что
любая попытка исследовать существо дела чревата
конфликтом. Конфликт, в свою очередь, сигнализи­
рует о двусмысленности и неустойчивом характере
ситуации, когда для провозглашения вечных истин
используются образы диких зверей. Неизбежное ис­
кажение образов животных бросает тень на толко­
вания. Казалось бы, при таких условиях «Физиолог»
не смог бы оставаться в центре внимания на протя­
жении веков, но, напротив, он оказался чрезвычайно
живучим. Мне кажется, секрет прост: на «Физиолог»
смотрели одним глазом, признавая в нем книгу сим­
волов и толкований. Тем любопытнее посмотреть на
ситуацию с позиции анатомического разбора сюже­
тов, помня о символизме фигур. Опасаться того, что
подобное вторжение в текст убьет его живые связи,
не стоит, поскольку «Физиолог» изначально соеди­
няет несоединимое.
В настоящем исследовании мы проследим историю
пятнадцати животных, выясняя их более раннее ми­
фологическое досье и последующую мутацию. Выбор
пал на наиболее загадочные сюжеты, которые, как
правило, вообще не комментируются. При этом большая
часть задаваемых вопросов останется открытой. «Фи­
зиолог» — герметический текст, созданный вне законов
логики и привычных ассоциаций, — текст, в котором
любой предмет может означать все что угодно. И если,
в одном случае, слон означает Адама, то в другом —
он уже Ветхий Завет, а в третьем — сам Иисус
Христос. Animus ubi vult spirat («Дух веет,
куда хочет»).
 * * *

Исследование выполнено в рамках проекта «Новый

бестиарий. Опровержение сакральной зоологии», осу­
ществляемого издательством «Евразия». Обилие ци­
тируемых источников оправдано, во-первых, тем об­
стоятельством, что на сегодняшний день не сущест­
вует переведенных на русский язык сборников
античных материалов о животных, и, во-вторых, за­
гадочный характер «Физиолога» может быть обозна­
чен только на широком фоне предшествующей опи­
сательной традиции. В примечаниях к новым пере­
водам даются тексты на языке оригинала.
Каждая глава снабжена перечнем древних и сред­
невековых источников, в которых изложен тот или
иной интересующий нас сюжет. Несмотря на неко­
торую условность этого приема, поскольку представ­
лены далеко не все источники, он позволяет читателю
мысленным взором охватить культурную перспекти­
ву, наглядно выявляющую литературные связи ан­
тичной и христианской эпох.
В заключение несколько слов о коллегах и друзьях,
повлиявших на ход исследования. В обсуждении сю­
жетов участвовали JI. Ф. Попова (РЭМ), М. В. Фе­
дорова (РЭМ), Д. Г. Бондарев (МАЭ) и М. А. Шибаев
(РНБ). Общение с Ю. К. Поплинским давало мне
уверенность, так необходимую при разработке новых
гипотез. Литературную редакцию текста осуществила
Я. В. Бухенская. Summary любезно подготовила
О. Э. Филатова.
Востоковед С. В. Аксенов специально для настоя­
щего исследования подготовил переводы сюжетов о
животных из персидского сочинения XII века (Aja’ib-
Nama). Ранее этот текст на русский язык не перево­
дился. Исключительная значимость новых сведений осо­
бенно очевидна при знакомстве с фигурами гиены и
слона. Все не оговоренные ссылками переводы с
греческого и латыни также выполнены С. В. Аксе­
новым.
Рисунки животных выполнены Ксенией Юрченко
на основе изданных средневековых латинских бести-
ариев и карт мира, арабской рукописи ал-Джахиза
и космографии Захарии ал-Казвини.
За необходимую и крайне своевременную помощь,
связанную с расходами по сбору материалов в биб­
лиотеках Германии и Франции, автор особо призна­
телен Елене Владимировне Абакумовой.
Книга, в завершение всего, увидела свет благодаря
бескорыстной помощи моего близкого друга Александ­
ра Головнева.
А вт ор.
экспозиция
 «Но для чего же в монастырях, перед
взорами читающих братьев, эта смехотвор­
ная диковинность, эти странно-безобразные
образы, эти образы безобразного? К чему
тут грязные обезьяны? К чему дикие львы?
К чему чудовищные кентавры? К чему полу­
люди? К чему пятнистые тигры? К чему
воины, в поединке разящие? К чему охот­
ники трубящие? Здесь под одной головой
видишь много тел, там, наоборот, на одном
теле - много голов. Здесь, глядишь, у чет­
вероногого хвост змеи, там у рыбы - голова
четвероногого. Здесь зверь - спереди конь,
а сзади - половина козы, там - рогатое жи­
вотное являет с тыла вид коня.
Столь велика, в конце концов, столь уди­
вительна повсюду пестрота самых различ­
ных образов, что люди предпочитают читать
по мрамору, чем по книге, и целый день
разглядывать их, поражаясь, а не размыш­
лять о законе Божьем, поучаясь. О Господи!
Если они не стыдятся своей глупости, то
ужели о расходах не сокрушаться?»
(Бернард Клервосский. Апология. И.)
 Credo, quia absurdum*
Верую, ибо это нелепо

1. Никаких загадок в греческом «Физиологе» не

Или, если угодно, загадочные сведения о животных,
птицах и минералах сопровождаются «моментальны­
ми» ответами, что исключает даже намек на загадку.
«Физиолог» — это книга ответов. Ответы адресованы
погрязшим в грехах и суете жителям некоего града
и указывают им на моральные ориентиры, призванные
изменить их обычное поведение. В своем исследова­
нии я намерен показать, что содержание «Физиоло­
га», его истинное лицо, заключено в ответах или
толкованиях. Толкования, как правило, носят нази­
дательный характер в духе христианского аскетизма.
Казалось бы, стихия мира диких животных менее
всего подходит для использования в качестве иллюст­
раций постулатов христианского вероучения. Какую
мораль новое вероисповедание могло извлечь из
жизни пантер, гиен, слонов или ежей, если оно
отрицало даже простые человеческие радости во имя
грядущего спасения? Вопрос должен ставиться имен­
но так. Достаточно двух примеров, приведенных
ниже, чтобы почувствовать всю глубину противоес­
тественного устремления уподобить жизнь смертных
существованию Бога. Для ранних христиан категория
чистоты приобрела масштаб, равный их Богу, что не
могло ни повлечь серьезных психологических срывов
из-за недостижимости идеала. Мы не будем входить

Выражение, приписываемое Тертуллиану.

в обсуждение внутренних и внешних причин этого
феномена. Отметим лишь одну его особенность. По­
веденческий стереотип безбрачия и девственности,
предъявляемый к нормам жизни языческих жрецов
и весталок, превратился в социально поощряемое
требование для большинства новообращенных. Одна
из отверженных групп Римской империи совершила
внутреннюю революцию чистоты. Если рассматривать
«Физиолог» вне рамок ситуации экзальтированного
стремления приблизиться к Богу путем подавления
сексуальных желаний, то мы рискуем потерять нить
к пониманию смысла зоологической мистерии, раз­
ворачивающейся от одной новеллы «Физиолога» к
другой. Стоит вчитаться в строки апологетов, чтобы
хотя бы на миг представить себе внутренний портрет
автора «Физиолога», поскольку налицо совпадение
психологических установок. Христианский писатель
II века Афинагор Афинянин в послании римскому
императору Марку Аврелию сообщает:
«Поскольку мы чаем жизни вечной, мы презираем
радости этой жизни, вплоть даже до тех, что угождают
душе. Любой из нас смотрит на жену, которую он взял
согласно нашим обычаям, только как на будущую мать
его детей. Подобно земледельцу, посеявшему семена в
почву и поджидающему всходов, более не сея, и для
нас пределом вожделению служит чадорождение. У нас
даже можно найти многих мужчин и женщин, сохра­
нивших до старости полное безбрачие, в надежде тем
самым приблизиться к Богу. А поскольку жизнь в
девстве и безбрачии приближает к Богу, а даже по­
мышление о вожделении отдаляет, почему мы и бежим
подобных мыслей, то самих дел мы сторонимся гораздо
усерднее»11.
Тему продолжает Тертуллиан:
«Обуздать плоть легко, если считаться в первую
очередь с волей Бога, а не с Его милосердием. Заслуга
не в том, чтобы прибегать к Его милосердию, а в том,
чтобы выполнять Его волю. Б ог желает чистоты нашей
 (1 Фесс. 4, 3). Он хочет, чтобы мы, сотворенные по
Его образу, были так же святы, как свят Он Сам. Это
благо, а именно — чистоту, Он разделил на несколько
видов, чтобы мы придерживались хотя бы одного из
них. Первый вид — это девственность от рождения.
Вторая девственность — от второго рождения, то есть
от крещения, состоит в том, чтобы мы во время суп­
ружества очищали себя добровольно разлукою между
мужем и женою или чтобы мы сохраняли целомудрие,
пребывая постоянно как бы в безбрачном состоянии.
Наконец, третья степень заключается в единобрачии,
когда мы по смерти первой жены отказываемся от
женского пола. Первая девственность — вовсе не знать
того, от чего после захочешь избавиться. Вторая —
презирать то, что слишком хорошо нам известно.
Третья также достойна похвалы, потому что воздер­
жание есть добродетель» (Тертуллиан. О поощрении
целомудрия. 1).

Самая важная задача любой религии — подавле­

ние проявлений сексуальности, реализуемое регла­
ментацией частной жизни адептов12. Собственно,
«Физиолог» и был создан в интересах этой марги­
нальной группы. Представить себе другую группу,
кроме христианской общины, чьи духовные потреб­
ности соответствовали бы содержанию «Физиолога»,
просто невозможно.
И здесь возникает главный вопрос — о животных
ли эта книга вообще? Слышу возражение: «Физиолог»
состоит из статей под названиями «Об олене», «О са­
ламандре», «О ехидне» и т. д. Очевидные названия
рубрик не должны вводить нас в заблуждение. В ан­
тичных бестиариях, за редким исключением, не было
и быть не могло описаний тех свойств и особенностей
животных, о которых рассказывается в христианском
варианте «Физиолога». Некоторые новеллы свиде­
тельствуют о подавленной сексуальности, спроециро­
ванной на диковинное поведение зверей. Автор «Фи­
зиолога» невольно проговаривается, поскольку в при­
думанных им сценах реализуются вытесненные сце­
нарии. Например, популярный античный сюжет о
том, что во время совокупления самка ехидны в
восторге откусывает голову самцу, вызывающе пре­
образован. В «Физиологе» самка откусывает самцу
«нужнейшее». Навязчивая идея запрета сексуальных
излишеств представлена в утрированных фигурах
ласки, зачинающей ртом, тогда как античная натур­
философия приписывала этому хищному зверьку за­
чатие через ухо; гиены, попеременно меняющей свой
пол; онагра, стерилизующего все свое потомство, и
гидропа, чьи мощные рога застревают в зарослях
сладострастия. Христианский феникс возрождается
из пепла (в чем убеждено большинство моих совре­
менников), в исходной версии он порождал себя из
собственного семени.
Попытки исследователей выдать картины «Физи­
олога» за некие символические трактовки образов
животных наталкиваются на неразрешимое противо­
речие: как правило, в предшествующей литературной
традиции нет описания подобных свойств животных.
Звери могут быть завистливыми, прожорливыми, сек­
суальными существами, но никак не поборниками
демонстративно-навязчивой чистоты. Как писал Се­
нека, размышляя о природе человеческого гнева, «у
диких зверей бывает возбуждение, бешенство, сви­
репость, склонность нападать на всякого; но гнева у
них не бывает, так же как и склонности к роскоши,
хотя в иных страстях и удовольствиях они бывают
даже разнузданнее, чем человек. [...] Никому, кроме
человека, недоступны благоразумие, предусмотри­
тельность, усердие, рассудительность, зато животные,
обделенные человеческими добродетелями, свободны
также и от пороков. Они совершенно непохожи на
человека ни внешне, ни внутренне: царственное и
главенствующее начало в них устроено по-другому»
(Сенека. О гневе. I. 3).
 Ясность наступит, если мы примем во внимание
следующую гипотезу: в «Физиологе» характеристики
зверей и птиц выдуманы с единственной целью —
наглядно провозгласить непритязательному читателю
новые моральные ценности. Образы животных заданы
толкованием, а не наоборот. Если нравоучение пре­
следует цель внушить идею благости священных вод,
низвергающих всякое зло, то олень, иллюстрирующий
эту мысль, сокрушает водой змея. Парадокс в том,
что вода — стихия змея. В первоначальном мифе
олень пьет воду, чтобы избавиться от змеиного яда.
Иными словами, в «Физиологе» моральные правила
выражены натуралистическими средствами. Никакого
интереса к миру животных здесь нет. Во всем царит
страстное желание приобщить читателя к ценностям,
которым нет опоры в окружающем мире. Тертулли-
ановское выражение «мы приблизились к концу вре­
мен» показывает, что перед лицом Вечности земные
ценности утрачивают всякий смысл и с неизбеж­
ностью инвертируются в свою противоположность:
«Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом»
(1 Кор. 3:19).
Наряду со статьями нравоучительного характера в
«Физиологе» есть и другие — рассказывающие о не­
которых моментах священной истории. В таких случаях
повествовательная часть представлена в виде мнимых
парадоксов, где свойства животных заведомо противо­
положны поведению их природных двойников13. Так
появился слон, не имеющий страсти к соитию, дикий
осел, лишающий свое мужское потомство силы, бла­
гоухающая и невинная пантера, за которой следуют
неисчислимые стада зверей. Новые образы следует
пояснить: слон символизирует Адама, пантера — Иису­
са Христа. Сакральная зоология приписывала индий­
ской пантере жажду совокуплений со всеми зверями,
привлеченными ее красотой и манящим запахом. Алек­
сандрийский «Физиолог» умалчивает это обстоятельст­
во. Искажение античного мифа, обнаруживаемое путем
сравнения исходного и преобразованного описаний,
проливает свет на замысел христианского интерпре­
татора. Разрушив старый миф, он строит новый,
зовущий к вечной жизни. «Физиолог» — это над­
гробный камень и последний величественный жест
над погребенной античной зоологией (как предметом
науки и высоких развлечений).
Персонажи «Физиолога» вовсе не животные, а
символы горнего мира или преисподней (такова ас-
пидохелона). Прежде чем выступить в новой для
себя роли дикие звери должны были многое утратить,
и в первую очередь, свои естественные проявления,
или, выражаясь яснее, они были стерилизованы. От­
рицательные характеристики некоторых зверей, на­
оборот, приняли гипертрофированные формы. После
этих несложных метаморфоз звери могли и должны
были воплощать либо чистоту высших побуждений,
либо безвозвратную глубину падения. В противном
случае, ни тем, ни другим персонажам не было места
в новой картине мира. Животные христианского зо­
осада бесконечно далеки от своих собратьев, описан­
ных в «Истории животных» Аристотеля и в книгах
о чудесах мира14.
Особый интерес исследованию придает следующее
обстоятельство. В античном обиходе пользовались
известной популярностью сборники о диких живот­
ных Аравии, Индии и Африки. В сборниках описы­
вались различные паразоологические факты и необъ­
яснимые природные феномены. Не было недостатка
и в сочинениях, толкующих скрытые смыслы египет­
ского культа животных. В интересующий нас период
Птолемей II Филадельф основал в Александрии две
библиотеки и музей, при котором по образцу афин­
ских философских школ совместно проживали на
государственный счет ученые и вели там научные
занятия. Однако описательное естествознание оста­
валось в тени, хотя именно Птолемей II был люби­
телем редких и странных животных. На трудах Арис-
тотеля основывается как каталог птиц поэта и исто­
рика литературы Каллимаха, так и сборник по зоо­
логии философа Аристофана из Византии; и у обоих
авторов чувствуется склонность ко всему чудесному15.
Таким образом, автор «Физиолога» имел под рукой
обильный исходный материал, который нужно было
лишь приспособить к новым задачам. С этой целью
он блестяще справился, о чем свидетельствует ты­
сячелетняя литературная история «Физиолога». Пер­
вые серьезные попытки опровергнуть содержание
этого сочинения были предприняты в XIII в., с мо­
мента возвращения в Западную Европу «Истории
животных» Аристотеля, переведенной на латынь с
арабского.
На мой взгляд, истинная загадка «Физиолога»
заключена в технике манипуляций с текстами, чему
мы и посвятим дальнейшее исследование. Особенно
пострадали от переделок животные, являющие взору
читателя сцены священной истории. В обозначенной
перспективе «Физиолог» предстает как послание, тре­
бующее расшифровки, причем в той системе куль­
турных координат, в которой он и был создан. Поиск
зоологической реальности, равно как и мифологичес­
кой глубины, скрытой в античных сюжетах о живот­
ных, в данном случае неуместен. Книга толкований
указывает путь, ведущий к вечной жизни через внут­
ренние ограничения, и предназначена для ищущих
натур, по тем или иным причинам не способных
справиться с реальным вызовом времени.
2. Читатель, знакомый с содержанием греческог
«Физиолога», скорее всего, знаком и с некоторыми
суждениями исследователей, пытавшихся дать оценку
этому сочинению. Напомним некоторые из мнений.
Вот, например, что писал сто лет назад немецкий
филолог Фридрих Лаухерт: «“Физиолог” есть попу­
лярно-теологическое произведение, которое в аллего­
рическо-символической форме излагало важнейшие
места христианского вероучения и, описывая дейст­
вительные и мнимые свойства животных, предлагало
образцы и поучительные примеры, как для подража­
ния, так и для назидания»16. В этой стройной кон­
цепции есть две ошибки, я бы даже добавил, ошибки
рокового характера, закрывающие пути к адекватному
восприятию сюжетов «Физиолога». Во-первых, согла­
сившись с тем, что речь идет о животных, их «дей­
ствительных и мнимых свойствах», как пишет Ф. Jla-
ухерт, мы рискуем поставить «Физиолог» в ряд тра­
диционных сочинений, интересующихся свойствами
животных, и будем обречены на поиск литературных
параллелей. Не обнаружив совпадающих в подроб­
ностях текстов, мы должны будем, вслед за В. Мо-
чульским, разделявшим взгляды Ф. Лаухерта, за­
явить, что вопрос этот темен, и отложить его решение
на неопределенное будущее17. Что же показало бу­
дущее? Будущее показало, что с тех пор, видимо,
мало что изменилось.
Во-вторых, если «Физиолог» был произведением
для широкого круга читателей, то что означают эти
нелепые в своей мнимой загадочности фигуры гидропа
и единорога, наводящие ужас на охотников, а сами
легко попадающие в западню. Или несчастный мра-
волев, из-за своей двойной природы погибающий без
пищи. Разве может что-нибудь породить союз льва
и муравья? На чье простодушие рассчитаны сведения
о сиренах и онокентаврах? Предположим, что слу­
шатели «Физиолога» немыслимо наивны, но тогда
как до них дойдет тонкий смысл толкований, где
сирена, например, уподобляется хулителям-еретикам
и враждебным силам18. И зачем столько сил затрачено
для развлечения простецов? М ожет быть, стоит рас­
сматривать каждый из приведенных сюжетов как
эзотерическую загадку, где за кажущейся простотой
скрыт смысл, ясный лишь посвященному. Потому
что, с точки зрения язычника, одинаково несообразно
выглядят и описания животных, и толкования к ним.
Вспоминается вопрос Сенеки: «Зачем призывать че-
 Сирены.
А нглийский бест иарий, л. 18

ловека подражать животным, когда есть вселенная

и есть бог, которого одному лишь человеку из всех
животных дано понимать — для того, чтобы подра­
жать ему» (Сенека. О гневе. II. 16).
Было бы ошибкой полагать, что «Физиолог» при­
зывает человека подражать животным, потому что
фигуры, выведенные в этом произведении, не живот­
ные, а закодированные правила поведения. Да и как,
подражая животным, можно приблизиться к Богу?
Следовательно, это сочинение рассчитано не на на­
ивных читателей. Достаточно обратиться к статьям,
раскрывающим главные моменты христианского ве­
роучения, чтобы убедиться в серьезности намерений
автора толкований.
Определение Ф. Лаухерта отличается статич­
ностью, тогда как мне «Физиолог» видится книгой,
выставляющей античную премудрость безумием
перед Богом (отсюда нелепые описательные образы),
чтобы мысленно перевести слушателя в некую выс­
шую реальность. Переход осуществляется не по го­
ризонтали, а вверх или вниз по вертикали, причем
переход мгновенный, поскольку носит трансцендент­
ный характер. В результате рождается странное, на
первый взгляд, сочетание униженных «Афин» и воз­
несенного «Иерусалима». Но как иначе передать экс­
прессию движения от мирской суеты к вечной жизни,
от человеческих сомнений к тайне Откровения. Перед
лицом возвышенного полета для популярной теологии
не остается места. Осознание этого момента и позво­
лило мне вынести в подзаголовок книги тему «зооло­
гической мистерии», трактуемой как сочетание несо­
четаемого. «Звери», словно актеры, представляют сцены
священной истории. Неизбежный конфликт между на­
турой «исполнителей» и провозглашаемыми истинами
составляет существо эзотерических загадок.
Видимо, стоит отказаться от мысли, что содер­
жание «Физиолога» представлено в аллегорическо-
символической форме. Неизвестный автор использует
прием, который мы обозначили как «мнимые пара­
доксы». Только через столкновение с парадоксальны­
ми земными историями возможно озарение и приоб­
щение к небесной истории. Таков мой ответ на вопрос
Бернарда Клервосского — «для чего же в монасты­
рях, перед взорами читающих братьев, эта смехо­
творная диковинность, эти странно-безобразные об­
разы, эти образы безобразного?».
Вместе с тем, у меня есть подозрение, что гипотеза
об эзотерическом характере «Физиолога» навсегда
останется только гипотезой, поскольку уже в древ­
ности было утрачено истинное понимание его содер­
жания. Не случайно я начал свои размышления с
утверждения, что перед нами книга толкований или
ответов, а закончить намерен идеей герметичного
текста. Единственное, что будет отвергнуто без ма­
лейших сомнений, так это мысль о том, что «Физи­
олог» представляет собой некий бестиарий, даже
символический. «Физиолог» не Ноев Ковчег, в кото­
ром нашлось бы место каждой паре зверей. Это
коллекция знаков, указывающих пути к вечной
 О нокент авр.
Английский бест иарий, л. 11, об.

жизни. Статичным «Физиолог» стал восприниматься

с момента, когда был включен в средневековые бес-
тиарии. Но это совсем другая тема.
Большинство исследователей, полагающих, что
«Физиолог» — книга о животных19, не учитывают
обозначенный нами искусственный характер преоб­
разований античных сюжетов (появление мнимых
свойств животных) и, по сути, повторяют в усеченной
форме мнение средневековых авторов. Так, в грузин­
ском переводе «Физиолога» сказано: «Эта книга со­
держит в себе нравы каждой из пород зверей в
типичном описании и отмечает она различные образы,
одни поднявшиеся вверх, Горнего Образа, другие,
павшие вниз, духа преисподних»20. В этом определе­
нии, несмотря на его парадоксальный характер, точно
•'хвачена суть проблемы. В семиотическом плане си­
туация выглядит так: животные среднего мира од­
новременно являются символами верхнего и нижнего
миров. Ясно, что подобный переход в зазеркалье не
носит линейного характера, и здесь можно ожидать
слмых неожиданных превращений. «Физиолог» —
Члк. 4086 33
 К озел, распознаю щ ий пут ника на расст оянии.
D icta C h risostom i, л. 50, об.

это книга метаморфоз, иногда столь глубоких, что

от реальных животных остаются лишь бледные тени,
тогда как символические картины насыщаются яркими
красками21. Мгновенные переходы из одной реальности
в другую способны поставить в тупик. Например, о
серне говорится, что она видит издалека всех идущих
к ней и знает, с обманом идут к ней или с любовью.
Серна есть образ Божественной мудрости. Окончатель­
но этот образ раскрывается в толковании: «То, что
серна имеет острое зрение, означает, что Спаситель
видит все деяния — ибо Богом называется оттого, что
видит все дела наши и издалека идущих к нему с
обманом знает, как знал, что Иуда лобзанием предаст
его» («Физиолог», с. 150-151).
Касаясь жанровой специфики «Физиолога», бол­
гарская исследовательница А. Стойкова пишет, что
«Физиолог» не относится к «естественнонаучным»
или «научно-художественным» произведениям сред­
невековой литературы, как это считалось до сегодня.
«Физиолог» воспринимался как произведение учи­
тельной литературы, адресованное широкой аудито­
рии; он был предназначен для разъяснения в доступ­
ной и занимательной форме основных догматов хрис­
тианства и является книгой наставлений22. А. Стой-
кова с позиции внешнего наблюдателя, подводящего
итоги длительной истории «Физиолога», пытается оп­
ределить конечный статус текста. В таком случае, с
ее мнением следует согласиться. Единственное, что
вызывает сомнение, так это утверждение о доступной
форме разъяснений. Что доступного в образе льва,
спящего с открытыми глазами, или змеи, уклоняю­
щейся с пути обнаженного человека, не говоря уже
о морском чудовище аспидохелоне, в образе которого
автору «Физиолога» грезится коварная женщина-
блудница.
Мне кажется более правомерным подход, где во
главу угла поставлен процесс рождения текста. «Фи­
зиолог» — продукт эпохи перехода от традиции ан­
тичного миросозерцания к опыту страстной веры в
чудеса провидения. По мнению апологетов, античная
натурфилософия в принципе не способна была вы­
разить своими средствами истину Откровения. По­
строенный на отрицании научного опыта, «Физиолог»
и историко-культурном плане есть синтез античного
наследия с христианскими ценностями. Если восполь­
зоваться формулой Тертуллиана, то можно сказать,
что «Физиолог» адресован не искателю истины, а
искателю вечной жизни. Важно, что в центре вни­
мания оказывается «человек ищущий», а путь поисков
направлен от внешнего к внутреннему, от знания к
мере, от природных парадоксов к духовному прозре­
нию. Меня же занимает то обстоятельство, что ан­
тичный материал в силу своего характера не мог в
полной мере удовлетворить новые запросы и потому
был видоизменен с целью соответствия христианско­
му мировидению. Другими словами, содержание «Фи­
зиолога» демонстрирует одновременно и неизбежный
разрыв с предшествующей традицией описательной
зоологии, и слияние с ней, но на новом, преобразо­
ванном уровне. Видимо, для адекватного восприятия
этой ситуации мы должны воспользоваться принци­
пом неопределенности, который в данном случае гла­
сит: чем детальнее мы рассматриваем тот или иной
зоологический сюжет «Физиолога», тем меньше по­
нимаем общую идейную направленность этого сочи­
нения. Ситуация не нова. Н. Хенкель приводит сле­
дующий факт. В Нюрнберге в библиотеке художника
и гуманиста Хартмана Шеделя (1440-1514) имеется
так называемый «Физиолог Теобальда»; он внесен в
каталог, в рубрику, обозначенную как In naturali, и
располагается между двумя сочинениями Аристотеля:
«Физикой» и «О возникновении животных»23. Это
обстоятельство позволило некоторым немецким ис­
торикам литературы утверждать, что «Физиолог» —
средневековый учебник по зоологии.
В заключение краткого библиографического обзо­
ра приведем мнение историка культуры, претендую­
щее на крайнюю широту охвата интересующей нас
проблемы. К. Муратова в своем исследовании сред­
невековых бестиариев пишет: «Взаимосвязь мира те­
лесного и мира духовного, на раскрытие которой
была направлена мысль средневековья со времен
раннего христианства, представала в «Физиологе» не
в форме утонченных умозрительных рассуждений уче­
ной элиты, а в ярких, наглядных, поражающих во­
ображение образах. Популярность и увлекательность
изложения, экзотичность описываемых существ, кра­
сота и богатство аллегорий и глубина нравоучитель­
ных выводов, как и скрытые в них возможности
дальнейшего развития символических ассоциаций,
обеспечили «Физиологу» необычайный успех в тече­
ние всего средневековья. «Физиолог» был популярной
компиляцией христианских воззрений на окружаю­
щий мир, воплотившей поэтическое своеобразие сред­
невекового отношения к природе. В нем наглядно
выступили характерные черты средневекового мыш-
.нения, извлекающего из всего узнанного религиозно­
нравственный урок. В нем ярко проявился особый
строй средневекового миросозерцания, склонного
отыскивать в конкретных явлениях подобия транс­
цендентным понятиям, намекающие на незримую
связь видимого мира с миром чистого умозрения»24.
Так можно писать историю культуры, но не раз­
бираться с существом дела. Похвала «Физиологу»
ничем не оправдана. Античные сборники о животных
занимательнее и полнее. Не случайно латинские вер­
сии «Физиолога» со временем дополняются сведени­
ями из сочинений Плиния и Солина. Форма описа­
тельной части многих статей вообще не выдерживает
критики. Что такое ёж, взбирающийся вверх по ви­
ноградной лозе, или змея, которая постится сорок
дней; верх несообразности — это поведение ехидны
(см. главу 15). Конечно, гораздо проще для объяс­
нения привлечь такие общие формулировки, как «по­
этическое своеобразие» или «особый строй миросо­
зерцания», но это не продвинет нас ни на шаг к
пониманию сути вопроса. По определению, «Физио­
лог» изначально не мог быть популярной компиляцией
христианских воззрений; это в полной мере ориги­
нальное произведение, открывающее первую страни­
цу в христианской зоологии.
Что же касается многих нравоучительных сентен­
ций, рожденных во времена гонений на раннее хрис­
тианство, то вряд ли они пришлись бы по душе хрис­
тианам других веков. В своем исследовании я попыта­
юсь показать, что ни о каких «конкретных явлениях»
не может быть и речи. Пятнадцать зверей, выбранных
для анализа, столь же трансцендентны, как и соответ­
ствующие им толкования. Автор «Физиолога» не ставил
себе целью рассказать об «экзотических существах» и
уж, тем более, не стремился выявить «взаимосвязь
мира телесного и мира духовного». Проявления телес­
ного мира искусно изменены и подстроены под духовные
толкования. Однако популярность этого сочинения в
 Средние века связа­
на с тем, что оно
было воспринято как
книга о скрытых для
наблюдения свойст­
вах животных. Таким
образом, круг наших
поисков, пройдя че­
рез два отрицания,
замкнулся.
Вернемся к нача­
лу наших размышле­
ний, а именно, к идее
о том, что «Физио­
лог» — это книга
ответов, вся суть
которой в толкова­
ниях. Заодно прове­
рим мысль К. Мура­
Слон и слониха. товой об «увлека­
D icta C hrisostom i, л. 41 тельности изложения
и красоте и богатстве
аллегорий». В качестве иллюстрации возьмем рассказ
о слоне из древнерусской версии «Физиолога». По­
нять, о чем говорится в описательной части, просто
невозможно, зато толкование со всей очевидностью
демонстрирует, что перед нами книга ответов. Несу­
разность натуралистических сцен завершается кас­
кадом фантастических уподоблений. Определить
жанр этого творчества я затрудняюсь.
«О слоне. Слон живет в горах. Слониха находит
траву, называемую мандрагорой, и поглощает ее. Так
же и слон; и сходится с нею. А когда слониха рожает,
то входит в реку до вымени и рожает в воде. Спит
же слон стоя около дерева. А если упадет, то вопит,
и приходит большой слон, но не может поднять его;
и затем приходят другие двенадцать. Но и они поднять
не могут. И тогда завопят все двенадцать слонов.
И приходит маленький слон, и подставляет свой
хобот, и поднимает его. Таким образом, первый
слон — это Ева, второй — Адам. Трава — древо
ослушания. И если вкусил, то совершил преступле­
ние. А если, увы мне, то согрешил [?]. А что такое
озеро? — Рождества рай. А что такое склоненные
деревья? — Оплот райский. И кто с топором, тот
дьявол. А что топор? — Это язык змеи. И когда
упал, то был изгнан. А кто большой слон? — Моисей.
А кто двенадцать слонов, которые не могли поднять
его, и кто поднял его? — Христос, который вывел того
Адама из ада» (ПЛДР. XIII век, с. 475-477). При
желании рассказ о слоне можно рассматривать как
обмен загадками между человеком, владеющим истин­
ным знанием, и тем, кого хотят приобщить к этому
знанию. Видимо, эту тему стоит раскрыть подробнее.
4. Мартикора, обитающая в таинственной Инди
была ужасом средневекового Запада. Впервые о ней
рассказал греческий историк и врач Ктесий Книдский
(404-387 гг. до н. э.). Авторы, опирающиеся на све­
дения Ктесия, описывали мартикору как четвероногое
животное с телом льва, человеческой головой и хвостом,
снабженным жалом скорпиона на конце. Особенно
загадочно выглядит ее кровожадная пасть с тройным

M unich e.g. 16, [. 35

рядом зубов. Последнее обстоятельство вызвало неко­
торые сомнения у Аристотеля, чьи наблюдения над
природой млекопитающих животных не позволяли при­
знать не то что тройного, но и двойного ряда зубов
(в одной челюсти) (Аристотель. История животных.
II. 1. 27-28). Любимым лакомством фантастического
хищника была человеческая плоть (см.:г Плиний. 8. 30;
Элиан. О природе животных. IV. 21 )25.
Согласно роману Флавия Филострата, знаменитый
греческий философ I века Аполлоний Тианский, пу­
тешествуя по Индии, прибыл к брахманам. В одной
из бесед Аполлония с главой брахманов Иархом
прозвучал вопрос о мартикоре. Обмен вопросами или
загадками между Аполлонием и Иархом можно рас­
сматривать как поединок мудрецов или священную
игру . Собеседники таким образом тестируют друг
друга. В данном случае, загадка становится литера­
турной формой, однако сквозь нее проступает исход­
ная взаимосвязь игрового и сакрального начал. Беседа
в форме вопросов иллюстрирует переход от священ­
ных космологических загадок (которые, например,
задавал Александр индийским гимнософистам27) к
загадкам природы, которыми интересуется Аполло­
ний. И совсем не важно, придумал ли этот эпизод
Флавий Филострат, сочиняя «Похвальное слово Апол­
лонию Тианскому», или заимствовал его из какого-то
неизвестного источника. Речь идет не об историчес­
ком событии, а о факте литературной истории.
«Аполлоний спросил: “Истинно ли существует зверь
именем мартихор?”. Однако ж е Иарх возразил ему
вопросом: “А что слыхал ты о нраве сего зверя? Да
и об обличье его, вероятно, кое-что рассказывают?”.
“Рассказы эти, — отвечал Аполлоний, — пространны
и недостоверны, ибо говорят, будто сей мартихор чет­
вероног и будто притом голова его подобна человечес­
кой, а величиною он почти как лев, а из хвоста-де у
него вылетают волосы в локоть длиной, коими он,
словно стрелами, поражает тех, на кого охотится”.
 Затем он стал расспрашивать о золотой воде, которая
якобы струится из родника, и о камне, обладающем
притягательною силою, и о пигмеях, и о подземных
жителях, и о шалашеногих, однако Иарх прервал его,
сказав: “Что могу я поведать тебе о тварях, растениях
и родниках, кои ты сам успел увидеть по пути сюда?
Теперь уж твой черед толковать о них другим, а мне
здесь не доводилось слышать ни о стрелоносном звере,
ни о златоводном источнике”» ( Ф лавий Ф илост­
рат . III. 45).

Иарх признается, что никогда не слышал о мар-

тикоре, и сам Аполлоний сомневается в реальности
этого зверя. Индийское чудовище — персонаж ан­
тичной литературы о невероятном. Именно поэтому
сведения о монстре используются в качестве теста
и диалоге философов. Однако, видимо, не все могли
оценить игру. Раннехристианский апологет Евсевий
Памфил, стремясь представить Аполлония магом и
шарлатаном, по поводу обмена загадками пишет: «Во­
просы и ответы каждого таковы, что о мудрости их
вообще не стоит упоминать. Аполлоний, говорит
автор, спрашивает, имеется ли у них золотая вода —
вопрос, достойный мудреца! — и люди, у которых
жилища под землей, и прочие пигмеи и скиаподы,
л также, есть ли у них четвероногое существо, на­
зываемое мартихора, которое головой походит на че­
ловека, величиной подобно льву, а хвост его имеет
колючие волосы длиною в локоть, которые мартихора,
подобно стрелам, метает в . охотников, — о таких и
тому подобных вещах расспрашивает Аполлоний, Иарх
же рассказывает ему о пигмеях, что действительно
жилища у них под землей и живут они за рекою Ганг,
а в отношении всего остального — говорит, что такого
вообще не существует»28. Типологически онокентавры,
сирены и ехидна, выведенные в «Физиологе», мало чем
отличаются от мартикоры. Все они полулюди, полужи-
нотные. Если приступить к анализу описательной части
«Физиолога» с позиции Евсевия Памфила, то мы рис­
куем не заметить истинного содержания послания.
Христианская книга о животных предполагает поиск
ответов, раскрывающих смысл загадочных ситуаций
путем перевода читателя на уровень сакральной ре­
альности. Следя за текстом, читатель совершает мыс­
ленный переход от земных вещей к прозрению выс­
ших истин. Парадоксальность фигур лишь подчерки­
вает величие Творца.
5. В истории мировой культуры подобный лит
ратурный опыт был осуществлен суфиями. Стихо­
творение Абу-ль-Хайсана Гургани (X в.) состоит из
философских вопросов, заданных в виде мнимых па­
радоксов29. Касыду комментирует знаменитый суфий
Насир-и Хусрау (XI в.). Содержание некоторых эпи­
зодов таково:
«[9] Каким образом изумруд выдавливает глаза ядо­
витой змеи [...] [10] Комментарий: Изумруд — это суб­
станция интеллекта, ядовитая змея — это грешная
душа, не видит она [сущности] человека, [не знает
она], где прах, [из которого сотворено тело человека],
заключает в себе эту сущность.
[11] Почему, когда случайно ранит человека леопард,
его оберегают от мышей и [заключенное] в [этом обы­
чае] скрытое содержание какой смысл имеет? [12] Ком­
ментарий: Знай, что [грех] заносчивости подобен лео­
парду, который ранит душу [человека], а зависть —
это мышь, когда она жалобно пищит, душу она ввергает
в ад.
[23] Не скажешь ли ты, почему выделения кашалота
становятся амброй или же [почему] кабарга хранит в
мускусной ж елезе много резко пахнущего мускуса.
[24] Комментарий: Роду кабарги подобна кающаяся [в
грехах] душа, подвижничество [суфия] подобно мускусу,
а также амбре, подобна газели натура, обладающая
знанием, содержит она свежий мускус знания.
[27] Чего ищет в этом огне саламандра, подобно
мотыльку, [порхающему вокруг свечи]? У одной столько
мест успокоения, а у другого столько мест, куда можно
бежать? [28] Комментарий: Подобна огню любовь пок­
 лонения [Аллаху], саламандра — это любящий [Аллаха
суфий], достигший аннигиляции, а разум твой — мо­
тылек, остерегающийся огня [любви].
[37] Почему лев от страха перед муравьем внезапно
начинает выть и спасается бегством он так, как если
бы его жизни угрожали стальные острия? [38] Ком­
ментарий: Ты любовь Истинного считай подобной льву,
а твою алчность считай подобной муравьям. Спасается
бегством лев от такой внутренней сущности, [как ал­
чность], потому что [муравьи] в его [тело] вонзают
жалящие острия».

А. Е. Бертельс на этих примерах толкований мни­

мой бессмысленности ставит вопрос о современной
методике толкования — проблему выяснения скры­
того смысла через преодоление буквального понима­
ния текста метафоры. Итак, Абу-ль-Хайсан Гургани
задает вопрос: «Почему изумруд вырывает оба глаза
змеи?». Насир-и Хусрау отвергает эмпирическую до­
стоверность этой фразы: «Мы никогда не слыхали,
чтобы кто-нибудь поднес изумруд к глазам змеи и
глаза змеи от этого лопнули бы». Он считает это
утверждение ложным и относит его к числу аллего­
рий, которые сообщают ученикам, чтобы потом объ­
яснить им глубокий смысл символа. Комментарий
Насир-и Хусрау выглядит так: «В плане толкования
символов, возводящего их к основе, говорят, что
рубин и изумруд в иерархии гиерокосмоса — это
символы пророка Мухаммада и его преемника Али.
Изумруд [Али] ослепляет змея, который изгнал Адама
из рая, — это толкование для непосвященных. А еще
это символ змея как врага истинной веры, которая
ослепляет очи его проницательности, и он не видит
пути Истинного»30.
Для целей нашего исследования важно подчерк­
нуть, что тема изумруда и змеи была представлена
в поэзии и в сборниках о чудесах мира; иными
словами, она пользовалась известной популярностью.
Например, в персидском трактате «Описание реме­
сел» (XII в.) об изумруде сообщается: «Если поднесут
его к глазам эфы, то она потеряет зрение» (Хубайш
Тифлиси. XIV. 86). Особую позицию занимает ал-
Бируни, склонный к экспериментальной проверке все­
общих заблуждений.
«Абу Наср ал-‘Утби в одном из своих сочинений
говорит: каждая вещь имеет свое особое свойство и
силу в соответствии с особым божественным предоп­
ределением: так, от изумруда вытекают глаза у джин­
нов, яхонт полезен от змеиного яда, янтарь своей силой
подбирает упавшую солому [...]. К [свойствам] изумруда
относится то, что единогласно приписывают ему рас­
сказчики, а именно: при взгляде на него у ядовитых
змей вытекают глаза. Это даже записано в «Книге о
свойствах», передается из уст в уста и упоминается в
поэзии [...]. Но несмотря на единогласие рассказчиков,
истинность этого не подтверждается опытом. Я провел
так много испытаний, что больше этого невозможно:
я опоясывал змею изумрудным ожерельем, сыпал изум­
руды на дно корзины со змеей, размахивал перед ними
нанизанными на нитку изумрудами, и все это проде­
лывал в течение девяти месяцев и в жаркое и в
холодное время; но [в итоге] ничего не оставалось на
ней, кроме изумрудного налета, на глаза же ее это не
произвело никакого влияния, если не усилило остроту
ее зрения. Аллах же — податель успеха» (ал-Бируни.
Минералогия, с. 157).
Добавим, что темы остальных суфийских загадок
также взяты из литературы в жанре 'аджа'иб. Ра­
ненного леопардом оберегают от мышей. Хубайш
Тифлиси со ссылкой на книгу о животных мудреца
Аристотеля пишет: «Если кто-либо зароет в землю
когти барса, то все мыши, которые водятся в доме,
соберутся вокруг этого места. А если положит по­
среди дома сало барса, то действие будет такое же»
{Хубайш Тифлиси. XII. 36а, б). О льве и муравье
сообщается в космографии Наджиба Хамадани
(XII в.): «Если он несильно ранен, то муравей его
уничтожает, проникая в рану. [...] Из-за боязни му­
равьев, детенышей он рождает в местах богатых
солью» (Наджиб Хамадани, с. 256-257).
6. Несколько слов о методе исследования
привлекаемых для сравнения материалах. Кажется
несомненным, что «Физиолог» основан на сведениях
какого-то античного сборника, где собраны расска­
зы о невероятных особенностях животных, птиц и
минералов. Как правило, в подобной литературе
многие животные вовсе не являются таковыми.
Божественные мистерии, перекодированные в зоо­
логические сценарии, породили целый ряд занима­
тельных фигур. Вот некоторые из них: василиск,
унаследовавший свойство смертоносного взгляда от
Горгоны Медузы; пеликан, убивающий своих птен­
цов и на третий день возрождающий их, изливая
на них свою кровь (древнеегипетский миф)31; бобр,
который отсекает свои тестикулы и бросает их
охотнику, в надежде на спасение (басня Эзопа);
энудр, проникающий в пасть крокодила и пожира­
ющий его внутренности (космическая война солнеч­
ного бога Хора с богом-крокодилом Собеком). Их­
невмон, враждующий со змеями, был символом
Египта, где он почитался. Его посвящали солнеч­
ному богу, считая, что он вместе с Ра-Атумом
принимал участие в сражении с великим змеем
преисподней — Апопом32. Несомненный интерес
представляют и размышления Плутарха о божест­
венной сущности нильского, крокодила: «Крокодил
пользуется почетом, не лишенным убедительного
основания, — ведь его называют подобием бога
потому, что только у него одного нет языка, а
божественное слово не нуждается в звуке и, «дви­
гаясь по бесшумному пути, справедливо правит де­
лами смертных»*. И говорят, что из обитателей воды

' Euripid. Troades 887 сл.

только у него одного глаза прикрывает нежная и
прозрачная пленка, спускающаяся со лба, так что
он видит, будучи невидимым, а это свойство присуще
Первому богу» (Плутарх. Об Исиде и Осирисе. 75).
«Демокрит утверждает, что из всех животных только
лев рождается с открытыми глазами, как будто он
уже как бы снабжен пылкостью и с самого момента
рождения стремится сделать что-либо благородное»
(Элиан. О природе животных. V. 39). Утверждение
Демокрита воспроизводит и Плутарх, рассказывая об
обычаях египтян: «Льва же они сближают с солнцем,
ибо он, единственный из всех кривокогтистых зверей,
производит на свет детенышей зрячими, спит он
ничтожное время, и во время сна его глаза поблес­
кивают» (Плутарх. Застольные беседы. IV. 5. 3).
Соответственно, в «Физиологе» говорится: «Когда
спит лев в пещере, бодрствуют очи его, ибо открыты
они» («Физиолог», с. 124). Истоки представлений о
льве, спящем с открытыми глазами, видимо, стоит
искать в древних теогониях. В финикийской мифо­
логии, известной по отрывкам из сочинения Филона
Библского, повествуется о том, как бог Тот «придумал
также для Крона черты, показывавшие его царскую
власть: четыре глаза, спереди и сзади, причем двое
из глаз были спокойно закрыты, а на плечах четыре
крыла, два распущенных и два сложенных. Этим
символически указывалось на то, что Крон и во время
сна видит, и во время бодрствования спит. Равным
образом и крылья указывали на то, что он летает
во время отдыха и отдыхает во время полета»33.
Таким образом, фигура льва в «Физиологе» наследует
сакральные свойства архаических богов. Лев обретает
способность спать с открытыми глазами подобно фи­
никийскому божеству, видящему во сне. Изначальная
функция херувимов, которых Иезекииль и Иоанн
изобразили в виде «четырех животных» (льва, быка,
орла и человека), состояла в их патронаже над стра­
нами света, которые они олицетворяли34. Крылатый
и вечнс бодрствующий лев выступал в роли стража,
охраняя алтари, престолы и ворота святилищ.
Приведенных примеров достаточно, чтобы понять,
что «Физиолог» очерчивает иные горизонты, чем «Ис­
тория животных» Аристотеля. Поиск параллельных ма­
териалов мы будем вести в сочинениях, посвященных
чудесам мира; космографиях, книгах по фармакологии,
минералогии и магии; географических сочинениях, опи­
сывающих границы мира. Фактически, речь идет об
отражении интересующих нас бестиарных сюжетов в
разных жанрах. Панорамный подход позволит увидеть
место «Физиолога» в мировой литературе, тяготею­
щей к описанию невероятного. Однако будем помнить,
что христианский «Физиолог», унаследовав античное
богатство, превратил загадки природы в тайну Бога.
Занимательный характер исходных сюжетов доведен в
нем до абсурда, разрушающего жизненную структуру
мифологических концепций. «Физиолог» — вестник
смерти предшествующей античной традиции и одно­
временно, провозвестник нового мироощущения. Однако
история сыграла с ним шутку: своей популярностью
«Физиолог» обязан тому обстоятельству, что был вос­
принят как книга о животных. Теперь уже очевидно,
какие ловушки поджидают исследователя на пути оп­
ределения жанровой специфики этого сочинения; мы
же займемся анализом сюжетов как таковых.
Условно можно выделить три фигуры — фило­
лога, путешественника и экспериментатора — и ор­
ганизовать между ними мусленный диалог. Автор
«Физиолога» будет четвертой фигурой, в силу опи­
санной выше причины, отстраненной от диалога.
Предмет диалога — природные загадки и удивитель­
ные свойства зверей. Каждый из участников, в том
числе и четвертый, пользуется своим языком и ос­
ваивает особую культурную сферу. Вместе с тем,
они взаимосвязаны друг с другом. Если филолог
хранит и передает традицию, то путешественник,
опираясь на свои наблюдения, привносит нечто новое
в нее, а экспериментатор подвергает сомнению или
критическому анализу расхожие мнения. Эту несколь­
ко идеальную картину можно обнаружить в любом
веке, как предшествующем времени создания «Фи­
зиолога», так и в последующем. Сосуществование
научных и псевдонаучных сочинений, философских
и религиозных трактатов, записок путешественников
и книг по медицине определяет в тот или иной
исторический момент параметры культурной матри­
цы, сигнализируя о ее неоднородности.
Например, благодаря филологам Тимофею из Газы
и Наджибу Хамадани, мы знаем, как выглядел мифо­
логический образ гиены, якобы способной к перемене
пола и другим превращениям. Аристотель, опираясь
на наблюдения охотников, отрицает мнение о подоб­
ных метаморфозах, равно как Ибн Сина отвергает
магические свойства, приписываемые шкуре гиены.
Итальянский путешественник Лионардо ди Никколо
Фрескобальди описывает гиену без тени мистического
ужаса, в отличие от своего современника, арабского
энциклопедиста аль-Дамири. В результате создается
поле значений, позволяющее вычленить устойчивый
набор рациональных и иррациональных характерис­
тик гиены. Имея перед глазами всю полноту пред­
ставлений о гиене, мы ясно увидим, чем руководст­
вовался автор «Физиолога», выбрав для своего сю­
жета лишь одно из множества магических свойств
этого хищника. Рассказывает он о способности гиены
превращаться из самки в самца и обратно. Умолчание
остальных характеристик зверя не может быть пос­
тавлено в вину христианскому автору, поскольку у
него иная задача. В образе гиены им обличается
содомский грех. В эзотерическом плане — это блес­
тяще выполненная задача, однако эпикуреец бы за­
метил, что природа не нуждается в каких-либо мо­
ральных оценках со стороны человека.
КНИГА
ПЕРВАЯ
А дам , даю щ ий имена животным.
А нглийский бест иарий, л. 5
 Глава 1

БЛАГОУХАЮЩАЯ
ПАНТЕРА
МАГИЯ КРАСОТЫ
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

лат. panthera;
греч. mxvGrip.

Аристотель. История животных. IX. 6. 43.

Плиний. Естественная история. VIII. 62; XXI. 39.
Plutarch. De sollertia animalium. 24. 976.
Солин. Собрание достопамятных вещей. 17. 8 -1 1 .
«Физиолог», с. 1 3 5 -1 3 6 .
Физиолог. Армяно-грузинский извод. XIX.
Тимофей из Газы. О животных. 14. 1 -2 .
Ps.-Hieronymus. Epistula 19. (PL 30, 118A).
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 8 - 9 .
Eusebius. Aenigma. 44.
De M onstris et Belluis. VII.
Honorius Augustodunensis. Speculum ecclesiae. (PL 172, 887AB).
Petrus Damiani. De bono religiosi status. 20. (PL 145, 780f.)
Rudolf von Ems. Weltchronik. 1 8 0 1 -1 8 1 2 .
Thomas Cantimpratensis. IV. 87. 1.
Английский бестиарий, л. 22.
Dicta Chrisostomi, л. 37 об.
Филипп Танский. Бестиарий. 4 6 1 -5 8 0 .
Гийом Нормандский. Бестиарий. 2 0 2 9 -2 0 6 9 .
«Бестиарий любви в рифмах». 1305Г
Альберт Великий. О животных. XII. 131.
Брунетто Латини. Книги сокровищ. I. V. 196.
Эбсдорфская карта мира.
Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 5.
Леонардо да Винчи. Бестиарий. Рукопись Н. л. 22 об и 23.
 1.1. КОСМИЧЕСКИЙ СИМВОЛ

М ифическая пантера прекрасна во всех отно­

шениях. Она многоцветна и издает ароматное бла­
гоухание, что привлекает к ней всех зверей. Не
таков ее враг — змей. Что скрыто за противо­
стоянием пантеры и змея? На мой взгляд, пантера
и змей — два полюса единой картины космоса и
символизируют, соответственно, расцвет и распад
в природе, что, в частности, маркируется их «па­
хучими» свойствами. В сакральной зоологии союз
(или вечная война) этих фигур воплощ ает тайну
жизни, оборотной стороной которой является
смерть. М ногозначность космических символов
«пантеры» и «змея» предполагает и иные смыслы,
проясняющие взаимоотнош ения этой пары. В пер­
вую очередь, речь идет о божественном браке, где
змею принадлежит муж ская роль. Иными словами,
сюжет, сохранившийся в «Физиологе», имеет не­
сколько уровней, где разыгрываются взаимоисклю ­
чающие, на первый взгляд, сценарии: смертельная
вражда и пламенный союз. Как писал Ямвлих
Халкидский (IV в.), «мироздание является единым
живым существом. Его части разнятся по своему
местоположению, но вследствие единой природы
стремятся друг к другу. Всеобщее соединяющее
начало и основание для смешения по самой при­
роде влекут части к соединению между собой. [...]
Это стремление само по себе, как и то в нем, что
касается всего космоса, есть благо, причина изо­
билия и то, что связует общность, соединение и
соразмерность, оно вкладывает во всякое единение
нерасторжимое начало любви, удерживающее от
распадения и сущее и возникающее» (Я м в л и х Хал-
к и д с к и й . IV. 12). В диалоге Аполлония Тианского
с индийскими мудрецами прозвучал вопрос: «Стало
быть, мне следует полагать космос живым? — Да,
если понимать это верно, ибо космос живородит
все. Следует ли приписывать космосу женскую
природу или, напротив, мужскую? — Обе, ибо,
совокупляясь сам с собой, он является в живо­
рождении сразу отцом и матерью, и страсть его
к себе самому жарче пыла, одолевающего разъ­
единенные создания, ибо страсть эта связует его
воедино» ( Ф лавий Ф илост рат . III. 34).
Бесконечная череда рождений и умираний в
холодном пространстве космоса утрачивает свой
пугающий характер, обретая человеческий масш­
таб в мнимо понятном противостоянии пантеры и
змея. В средневековых бестиариях изобразитель­
ная сторона мифа оттесняет на второй план сим­
волические сущности, воплощенные в этой косми­
ческой паре. Речь идет о двух взаимоисключающих
стратегиях — мужской и женской, причем победа
всегда остается за пантерой, воплощающей ж ен ­
ское начало. Отношения этой божественной пары
подчиняются диалектическому закону единства и
борьбы противоположностей, но, будучи спроеци­
рованы в пространство бестиариев, они превращ а­
ются в аллегорию, буквальное прочтение которой
влечет за собой смерть мифа. Однако какие бы
метаморфозы не происходили с первоначальным
сюжетом, сакральный вектор сохраняет свои на­
правление и силу.
Н арисованная картина союза двух космических
начал, разделенных по признаку пола, не столь
очевидно следует из сюжета, представленного в
александрийском «Физиологе». Поэтому сразу
уточним: наши размыш ления о мифической пан­
тере — не более чем предположение; одна из
возможных реконструкций, опираю щ аяся на со­
мнительный материал из наследства раннехристи­
анских ревнителей чистоты. Во вступлении мы
отметили концепцию чистоты, выраженную в сло­
вах Афинагора Афинянина: «Жизнь в девстве и
безбрачии приближает к Богу». Легко предполо­
жить, что ожидало диких зверей, попавших в сети
толкований нового «Физиолога».
Сегодня трудно оценить масштабы искажений,
которые претерпел оригинал «Физиолога», пройдя
сквозь тернии христианской цензуры. Д ля того,
чтобы стать нравоучительной фигурой, жаждущ ей
любви, пантере пришлось многое утратить и, в
первую очередь, пол. Об искажении смыслов сви­
детельствует сравнение античных сведений с той,
в высшей степени странной, картиной, которая
нарисована в «Физиологе». Я хочу сказать, что
сведения «Физиолога» о пантере не относятся к
категории сакральных загадок, но есть результат
вполне осознанных манипуляций, целью которых
было превратить зверя в бестелесный знак. Сте­
рильной пантеры не сущ ествует ни в одной ми­
фопоэтической традиции, кроме христианской, а
последняя связана исключительно с «Физиологом».
В этой связи вспоминаются слова христианского
философа Оригена, прозвучавшие в полемике с
эпикурейцем Цельсом в 248 г.: «Наше учение
имеет явное стремление иметь мудрецов среди
своих последователей и в этих видах оно часть
своих истин возвещ ает в виде образов и сравнений,
а другую часть предлагает в форме прикровенных
и загадочных выражений, и все это затем, чтобы
упраж нять мыслительные способности слуш ате­
лей» ( Ориген,. Против Цельса. III. XLV). Как вы­
глядели на практике эти упраж нения, показывает
сюжет о вымышленной пантере из александрий­
ского «Физиолога».

«[...] Физиолог говорит о пантере, что имеет такое

свойство: из всех животных она самое любезное и враг
змею; многоцветна, как хитон Иосифа, и прекрасна;
молчалива и кротка весьма. Когда поест и насытится,
спит в логове. На третий день восстает ото сна и
громким голосом ревет, крича. От голоса ж е ее исходит
всяческое благоухание ароматов. И дальние и ближние
звери слышат ее голос. И от голоса ее исходит вся­
ческое благоухание ароматов. И следуя благоуханию
голоса пантеры, звери приходят к ней» («Физиолог»,
с. 1 3 5 -1 3 6 ).

Хищный характер пантеры в александрийском

«Физиологе» скрыт. Из текста мы не узнаем, с
какой целью звери, привлеченные ароматом голоса
пантеры, являю тся к ее логову. Столь ж е загадочно
выглядит утверждение о ее вражде со змеем*. То
обстоятельство, что змей при появлении пантеры
удаляется в пещеру, свидетельствует о вытеснен­
ной, то есть табуированной ситуации: некогда пан­
тера и змей были неразлучной парой. Заметим,
что змей-искуситель (в первоначальной ипоста­
си — змей-супруг35) доставил немало хлопот ав­
торам нравоучительных христианских сочинений.
Так, уже упоминавш ийся нами апологет Афинагор
Афинянин, критикуя античную мифологию и ее

г Ср. В латинской версии «Физиолога»: Om nium anim alium

amicus est, inim icus autem draconi ‘друг всем животным,
но недруг дракону’.
богов, пишет о Кроносе, «как он преследовал соб­
ственную мать Рею, отказывавшую ему в супру­
жестве; когда же она превратилась в змею, то и
сам превратился в змея и, связав ее так называ­
емым Геракловым узлом, совокупился с ней (ж езл
Гермеса являет нам как раз изображение этого
совокупления), затем как он совокупился со своей
дочерью Персефоной, изнасиловав ее в виде змея:
от нее у него, и родился сын Дионис. [...] И что
святого или достойного в этих сказках, чтобы мы
поверили, что Кронос, Зевс, Кора и прочие суть
боги?»36. Эти мифы достойны внимания потому,
что в них излагаю тся сценарии космических бра­
ков, ибо Рея в период поздней античности ото­
ждествлялась с фригийской Великой матерью
богов. Персефона, богиня царства мертвых, была
дочерью Зевса. Именно от Зевса, обернувшегося
змеем, она родила Диониса-Загрея. В поэме Нонна
Панополитанского «Деяния Диониса» эта ситуация
выглядит так: «О Персефона — дева, не можешь
ты брака избегнуть: / Зам уж тебя выдают — и
справляешь ты свадьбу с драконом, / Ибо, лицо
изменив, сам Зевс, в переменах искусный, /
М ужем проник, извиваясь как змей по любовному
следу. / В самые недра девичьей пещеры, окутан­
ной мраком» (Н онн П а н о п о л и т а н ск и й . VI. 1 5 5 -
159).
Возможно такж е, что мотив избегания змеем
пантеры отраж ает в зоологическом коде ключевой
сценарий в малоазийском культе Великой матери,
связанный с оскоплением посвящаемых*, но ис-

Ср.: «Матерью Богов в первую очередь одержимы женщины,

а из мужчин — лишь весьма немногие, причем наиболее
изнеженные» (Я м влих Х алкидский. О египетских мистери­
ях. II. 10). См. также главу «О мерзости культа Великой
следование этих аспектов не входит в нашу задачу.
О мифологии Великой матери или матери богов37
можно судить по текстам более позднего времени,
в частности, по поэме Л укреция, для которого
Великая матерь есть только поэтический символ
природы как живого целого (Л у к р е ц и й . II. 5 9 4 -
643). В «Теогонии» Гесиода Геката — космическая
богиня, управляю щ ая реш ительно всем в мире
(Гесиод. Теогония. 4 1 1 -4 2 0 ). В нашем исследова­
нии речь пойдет о пантере из средневековых бес-
тиариев, сущ естве, в котором с трудом угадывается
некогда могущественное ж енское божество, управ­
лявшее силами природы. Преданная забвению
христианской религией M a g n a M a te r , Великая Бо­
гиня, положившая начало Космосу, вернется в
средневековую культуру в облике прекрасной пан­
теры, однако ей найдется место лишь на перифе­
рии, в текстах сакральной зоологии.

1.2. ПЕСТРАЯ ШКУРА

В англосаксонском бестиарии «Экстерской

книги» пантера — животное кроткое, любящее
уединение, обладающее мелодичным голосом и бла­
говонным дыханием. Когда она запоет, толпы людей
и животных собираются у ее пещеры. Это дало
повод Борхесу заметить, что в средневековых бес-
тиариях слово «пантера» означает животное, весь­
ма отличающ ееся от хищного млекопитающего38.
Тайну благоухающей пантеры Борхес не разгадал.
Напротив, австрийский писатель Густав М айринк

Матери» в сочинении Августина: Бл. А вгуст ин. О граде

Божием. VII. 26.
в своем знаменитом романе «Ангел западного окна»
рисует впечатляющий образ богини Ночи, коварной
и обольстительной женщины-пантеры, источающей
волнующий аромат хищника. В романе не знающая
поражений Пантера предстает в первозданной кра­
соте древних мифов, однако источники М айринка,
по признанию критиков, не известны. В средневе­
ковых поэтических бестиариях прекрасная пантера
иногда перевоплощ ается в прекрасную Даму, но о
хищных повадках этого сущ ества нет и речи. Ответ,
видимо, следует искать в некоторых латинских
источниках XIII в., авторы которых осведомлены
о том, что пантера, привлекая своим ароматом
зверей, поедает их39.
В некоторых греческих списках «Физиолога»
сразу после заголовка читается: «Почему пан-
фир? — по причине любви ко всем зверям». В
греческом тексте это «этимологическое» объясне­
ние понятно, так как в слове панф ир (rcdvBrip)
можно видеть два слова — 7 ta v ‘весь’ и 0г|р/зверь’.
Согласно одной из совремеьшых этимологий, p a n ­
ther восходит к санскр. Ч°6<1Ф pu n d a rika ‘тигр’40.
С другой стороны, иран. *pa rd u -k a , где *pardu-
первоначально ‘пестры й’, ‘яркий’, сравнивается с
др.-инд. Ч<1Ф prdaku- ‘зм ея’, ‘тигр’, ‘пантера’,
буквально «пестрое (ж ивотное)»41.
«Любовь ко всем зверям», а такж е то обстоя­
тельство, что дальние и ближние звери слышат
голос пантеры и приходят на ее зов, позволяет
предположить, что речь идет о Хозяйке зверей42.
Обращение к Венере-Любви в поэме «О природе
вещей» Тита Лукреция Кара иллю стрирует силу
женских чар богини любви. Привлеченные красо­
той богини, за своей повелительницей следуют
неисчислимые стада зверей.
 Птицы небесные, силой твоею сраженные, в песнях
Славят, богиня, тебя и веленья любви исполняют.
Звери рыщут по пастбищам тучным, быстрые реки
Вплавь переходят, идут за тобой неотступно и страстно
Всюду, куда ты их манишь, лаская своей красотою.
Всюду, богиня, в морях, на горах, в реках быстротечных,
В густолиственных птичьих приютах, на поле зеленом
Ты всем вселяешь любовь, ее чарами всех увлекаешь
И заставляешь всех страстно свой род продолжать
размножаясь»
(Л ук р е ц и й . О природе вещей. I. 1 1 -2 1 ).

Тему продолжает Апулей в сочинении, посвя­

щенном любовной магии: «Венера, богиня двойная,
и каждая из сих близниц правит над особыми и
различными Любовями и любовниками. Одна Ве­
нера — всепригодная, распаляется она любовью,
свойственной черни, не только в людские души,
но такж е и в звериные и в скотские вселяет она
похоть и с неодолимою силою властно гонит к
соитию содрогающиеся тела покорных тварей.
А другая Венера — небесная — владеет наизнат­
нейшею любовью и печется лишь о людях, да и
то о немногих» (А п у л е й . Апология, или о
магии. 12). В таком случае, в «Физиологе» под
видом пантеры описана небесная Венера, а мы
пока продолжим знакомство с мифологическим
досье земной Венеры.
Известно, что животное, покровителем которого
выступает божество, в большинстве случаев не­
когда являлось зооморфным его олицетворением.
На серебряном зеркале из Скифии изображена
крылатая женщ ина с двумя пантерами, которых
она держит за передние лапы; далее, по кругу
представлены разные дикие звери и грифоны .
Считается, что это Кибела — владычица гор, лесов
и зверей, от которой зависит их неиссякаемое
плодородие. В грузинской мифологии божество
 Дали, царица леса и
владычица зверей,
ходит обнаженная и
закрывается только
своими длинными зо­
лотыми волосами;
иногда она зам анива­
ет в воду мужчин,
плененных ее красо­
той44. В «Ригведе»
(X. 146. 6) неизвест­
ный поэт в ги.мне лес­
ной богине так воспе­
вает ее красоту: «Рас-
пространяющу запах
благовонной мази,
благоуханную; бога­
Артемида. тую пищей, [хоть и]
Ваза из Тера не возделывающую
пашню; я прославил
Араньяни, М ать лесных зверей»45.
На описание препестрой шкуры пантеры автор
«Физиолога» не ж алеет красок, сравнивая ее с
разноцветным хитоном Иосифа, с царицей в офир-
ском золоте. М ногоцветность есть знак жизненной
силы. Символическая значимость пестрых одежд
египетской Исиды с особой выразительностью пе­
редана Плутархом: «Что. касается одежды, то у
Исиды она пестрого цвета, ибо принадлежа к ма­
терии, энергия ее становится всем и все в себе
заключает: свет и тьму, день и ночь, огонь и воду,
жизнь и смерть, начало и конец. Одеяние же
Осириса не приемлет тень и пестроту и является
одним чистым подобием света, ибо начало — бес­
примесно, и ни с чем не смешано первичное и
сверхчувственное» (П л у т а р х . Об Исиде и Осири­
се. 77). Пантеру и Исиду сближаю т не только
пестрота внешнего вида. В каждой из них сосре­
доточена энергия космических рождений, и обе
они источают волшебный запах. Согласно П лутар­
ху, тело и волосы Исиды излучали удивительный
аромат ( Плут арх . Об Исиде и Осирисе. 15). То,
что Плутарх далее говорит об Исиде, полностью
приложимо к Пантере: «Исида есть женское начало
природы и она вмещ ает в себя всякое порождение,
почему Платон восхваляет ее как «кормилицу» и
как «всеобъемлющую», а большинство — как «мно­
гоименную» из-за того, что она принимает всячес­
кие виды и формы, изменяясь по воле разумного
начала» (Пл ута рх . Об Исиде и Осирисе. 53). Мно-
гоцветность пантеры соотносится с бесконечной
чередой зачатий, — обстоятельством, умалчивае­
мым автором «Физиолога». Однако языческая пол­
нота жизни оказалась не до конца скрытой под
покрывалом христианского смирения. У Данте ра­
дужное многоцветие Ада тождественно греховной
фантасмагории лжи. В семнадцатой песне Ада
Данте встречает великана со змеиным телом «в
узоре пятен и узлов цветистых», на чьем хребте
путники сходят в глубину: таков Герион — «образ
омерзительный обмана» (Ад. XVII. 1 3 -1 8 )46. На
миниатюрах средневековых бестиариев шкура пан­
теры разрисована яркими сочными красками. В
этом можно видеть отраж ение глубинной памяти
о сакральной пестроте. Рассмотрим различные ас­
пекты обозначенной темы.
Согласно Павсанию, бог-хранитель города Эли­
ды был изображен в хламиде, усеянной звездами
(Павсаний . VI. 25. 4). О ткликаясь на разные
слухи о мифологических персонаж ах и считая их
ложью, Павсаний произносит не очень ясную
фразу: «Слыхал я и многое другое, будто грифы
в таких же пятнах, как и леопард» (П а в с а н и й .
VIII. 2. 7). Выше говорилось о Кибеле, в свиту
которой входят грифоны. В басне Эзопа «Лисица
и барс» эти звери спорят между собой, кто из них
красивее. Барс на все лады хвастался своей ис­
пещренной шкурой. А лисица в ответ заявила, что
у нее столь же изощрена душа (Басни Эзопа. 12;
см. также: П л ут а р х. Пир семи мудрецов. 12).
Из описания Иосифа Ф лавия известно, как вы­
глядел занавес в Иерусалимском Храме. Храм имел
два помещения; во внутреннее вели золотые двери
в 50 локтей высоты и 16 ширины. «Перед дверьми
висел, скрывая их, такой же величины занавес
вавилонской работы, расшитый гиацинтом, виссо­
ном*, багрецом и пурпуром**, — произведение,
достойное всяческого удивления. Подобное смеше­
ние материалов не было случайным, но долж ен­
ствовало служить подобием мироздания: багряница
обозначала огонь, виссон — землю, гиацинт —
воздух, а пурпур — море. Багряница и гиацинт
были избраны для этой цели по сходству цвета,
а два остальных — из-за своего происхождения,
так как виссон происходит от земли, а пурпур —
от моря. Ш итье на занавесе представляло собой
полный обзор неба, за исключением знаков зоди­
ака» (Иосиф Ф лавий. Иудейская война. V. 5. 4).
Пестрота смешанных красок выступает подобием

* Виссон — лен; Павсаний (Описание Эллады. V. 5. 2)

пишет: «Лен же в Элладе по своей тонкости не уступает
еврейскому, но он не такой золотистый».
П урпур, скорее всего, — ткань, окрашенная в красный
цвет веществом, добываемым из морских раковин, см.:
Павсаний. Описание Эллады. III. 21. 6.
мироздания, шкура пантеры такж е может быть
уподоблена Космосу.
Плутарх в «Застольных беседах», задавшись во­
просом, каков бог у иудеев, рассуждение на эту
тему вложил в уста афинянина М арагена — участ­
ника дионисийских таинств, который утверждает,
что это Дионис. М араген объясняет, что иудейские
обряды напоминают дионисийские: первосвящ ен­
ник во время праздника носит на голове лидийскую
митру, одет в оленью шкуру, шитую золотом, и
длинный хитон, с одежды у него свешиваются
колокольчики, как у вакхантов (П л у т а р х . Застоль­
ные беседы. IV. 6. 2). Согласно описанию Иосифа
Ф лавия, одеяние первосвящ енника Иерусалимско­
го Храма выглядело более впечатляюще: «Для со­
вершения службы он надевал пояс, покрывавший
ему бедра вплоть до чресел, и нижнюю одежду
из льна, а сверху облекался в облегающую тело
и спускающуюся до самых пят гиацинтовую одеж­
ду, обшитую кистями. На этих кистях висели,
чередуясь друг с другом, золотые колокольчики и
гранатовые яблоки: первые долж енствовали слу­
жить символом грома, а вторые — молниями.
Верхняя одежда прикреплялась к груди разноцвет­
ной повязкой, сплетенной из пяти лент тех же
самых материалов — золота, пурпура, багряницы,
виссона и гиацинта, — из которых, как мы уже
рассказывали, были сотканы храмовые занавески.
Из них же было сделано и наплечное одеяние, но
золота в нем было больше, чем остальных мате­
риалов. [...] Голову покрывала тиара: она была из
висона, а сверху увенчивалась гиацинтовой тканью;
вокруг нее шел еще один венец, золотой, с выре­
занными в нем священными буквами, именно, че­
тырьмя гласными. Однако это облачение он наде­
вал не во всякое время (обыкновенно он носил
более простые одежды), а лишь тогда, когда всту­
пал в Святая Святых» (Иосиф Ф лавий. Иудейская
война. V. 5. 7). Д ля нас важно следующее: пест­
рые одеяния и украш ения первосвящ енника вос­
принимались сторонними наблюдателями как одеж ­
да из пестрой оленьей шкуры.
Истинным гимном земным творениям звучат
слова Иеронима Стридонского в «Письме к Фаби-
оле»: «Итак, справедливо, что первосвященник
Божий, нося на одеждах своих изображение всех
тварей, показывал тем самым, что все нуждается
в милосердии Бога; а когда приносил Ему ж ерт­
вы, — жертвы эти были искупительными за весь
мир; так что, и словом и одеждою, он молился не
за детей, не за родных и близких, а за все тво­
рение»47. Подобно тому, как мифическая пантера
собирает вокруг себя всех животных, перво­
священник облачается в одеяние, покрытое изо­
бражениями всех тварей. Разница лишь в том, что
в ритуале символы животных сведены до уровня
условных знаков.
В апокрифическом «Завещании Авраама», по­
пулярном в Средние века, Бог посылает Смерть
за Авраамом, предварительно повелев ей скрыть
дикость, гниль и горечь и навлечь красоту, чтобы
она своим появлением не испугала праведника.
«Услышав сие, отошла Смерть от лица Всевышнего
и навлекла на себя одежды блестящ ие, и сделала
облик свой подобным Солнцу, и стала красива и
прекрасна превыше всех сынов человеческих. [...]
И вот, аромат благоуханный начал доходить до
него и сияние света. Обернувшись же, увидел
Авраам Смерть, идущую к нему во многой красе
и славе». Авраам, не поверив тому, что перед ним
Смерть, просит ее явиться в истинном обличье.
«Тогда совлекла с себя Смерть всю свою красоту
и прелесть, и всю славу и вид солнцеподобный,
который приняла, и облачилась в одежды тирана.
И сделала лик свой мрачным — лютее, чем лик
всевозможных зверей, и всяческой нечистоты не-
чистее. И явила она Аврааму головы дракона ог­
ненные числом семь, и лики числом четырнадцать,
дышащие огнем и великою лютостью: и темный
лик, и мрачный лик ехиднин, и лик кручи уж ас­
нейшей, и лик аспида лютый, и лик льва уж ас­
нейшего, и лик змеи рогатой и василиска»48. Пре­
вращения в облике Смерти возвращ аю т нас к теме
противостояния благоухающей пантеры и зловон­
ного дракона.

1 .3 . УКРОЩЕНИЕ БОГИНИ

Св. Августин, отвергая римский культ Великой

М атери как отвратительное суеверие, пишет: «Мы
стремимся достигнуть такого состояния духа, в
котором он, возложивш и свое упование на истин­
ную религию, не боготворил бы мир, как Бога, а
хвалил бы мир, ради Бога, как дело Божие, — и
очистившись от мирских мерзостей, непорочным
восходил бы к Богу, который сотворил мир»
(Бл. А в густ и н . О граде Божием. VII. 26). Д алее,
в главе «Об измышлениях физиологов, которые
чтили не истинное божество и не тем культом,
каким истинное божество чтить должно» он про­
долж ает свою мысль: «Избранные боги пользова­
лись большей известностью, чем остальные; но
пользовались не в том смысле, чтобы прославля­
лись их заслуги, а в том, что не скрывались их
мерзости». Итак, перед христианскими писателями
стояла задача скрыть эротическую сторону куль­
тов, обязанных своим происхождением земледель­
ческой магии. Обнаженные тела языческих богов
следовало обрядить в благопристойные одежды.
Что же понималось под «мерзкими и отвратитель­
ными обычаями»? Исчерпывающий ответ на этот
вопрос дает сам св. Августин: «Если же кто-нибудь
утверждает, что нелепостью и чудовищностью ста­
туй, убийством людей в ж ертву, венчанием муж­
ских половых органов, публичным развратом, от­
сечением членов, оскоплением детородных частей,
посвящением женоподобных людей, отправлением
нечистых и скверных игр, чтит истинного Бога,
т. е. творца всякой души и тела: то такой не
потому грешит, что чтит не того, кого чтить долж ­
но, а потому, что чтит его не так, как чтить его
должно. А кто такими именно вещами, т. е. вещами
мерзкими и преступными, чтит при этом и не Бога
истинного, т. е. творца души и тела, а какую-ни­
будь, хоть бы и невинную, природу, будь то душа
или тело, или же душа и тело вместе — тот
грешит вдвойне против Бога» (Б л . А в г у с т и н . О
граде Божием. VII. 27).
Что, в таком случае, произойдет с Пантерой,
второстепенным божеством, оказавш имся в силу
замысла перед лицом истинного Бога? Переход
Пантеры из пространства античных мифов в про­
странство христианской культуры ознаменовался
любопытной метаморфозой: хищник стал кротким
созданием, чье любовное буйство растворилось в
пустоте. В метаморфозе натуры зверя заключается
истинная тайна «Физиолога». Так видится пробле­
ма с исследовательской точки зрения. Но возможен
и другой взгляд, если не оправдывающий, то хотя
бы объясняющий смысл перемен. Интерпретатор
сюжета придумал для посвящаемого эзотерическую
загадку или мнимый парадокс, ведь ароматным
может быть дыхание, но не голос. В зоологической
мистерии, открывающейся перед ошеломленным
взором неофита, благоухание голоса пантеры есть
благоухание воскресшего Иисуса Христа.
В свете представленных выше материалов кар­
тина, нарисованная в «Физиологе», не должна нас
удивлять. Пантера, наследница жизнедающих сил
Природы, вовсе не животное. По воле автора «Фи­
зиолога» с ней происходят дальнейшие превращ е­
ния, которые невозможно отнести к сакральным
загадкам. Ее пестрота уподобляется «многоцвет-
ности» Христа. С этого момента пантера стано­
вится горним символом. Вновь приведем цитату
из «Физиолога», однако на этот раз в полном ее
виде, соединив мнимую загадку пантеры с толко­
ванием нового образа, чтобы убедиться в право­
мерности главной гипотезы нашего исследования:
фигуры зверей в «Физиологе» выполняют служ еб­
ную функцию относительно доминирующего тол­
кования.
«[...] Физиолог говорит о пантере, что имеет такое
свойство: из всех животных она самое любезное и враг
змею; многоцветна, как хитон Иосифа, и прекрасна;
молчалива и кротка весьма. Когда поест и насытится,
спит в логове. На третий день восстает ото сна и
громким голосом ревет, крича. От голоса же ее исходит
всяческое благоухание ароматов. И дальние и ближние
звери слышат ее голос. И от голоса ее исходит вся­
ческое благоухание ароматов. И следуя благоуханию
голоса пантеры, звери приходят к ней.
Толкование.
Так и Господь наш Иисус Христос, в третий день
восставший из мертвых, стал благоуханием для дальних
и ближних и миром. Как сказал апостол: «Многоцветна
мысленная мудрость Спаса нашего Иисуса Христа»49.
И в псалме говорится: «Стала царица одесную тебя в
 расшитом золотом одеянии, разодетая, разукрашен­
ная»*. Но враг пантера отступнику змею, что в воде.
Многоцветен Христос — он есть целомудрие, воздер­
жание, милосердие, вера, добродетель, единомыслие,
мир, терпение.
Не без смысла говорят Писания о птицах и зверях»
(«Физиолог», с. 1 3 5 -1 3 6 ).

Первая и последняя фразы создают ложное впе­

чатление о сущ ествовании неких писаний, говоря­
щих о скромной и нехищной пантере. Видимо,
следует еще раз подчеркнуть, что пантера, трак­
туемая как образ Иисуса Христа, придумана ав­
тором «Физиолога», который переиначил исходный
сюжет в мнимый парадокс, но ссылкой на источник
создает у слуш ателя впечатление правдоподобнос­
ти (подробнее см. Экспозиция. § 2). То, что кра­
сивый хищник по сути не животное, а знак бо­
жества, со всей очевидностью показывает описание
Исидора Севильского. Объяснение слова «пантера»
в бестиариях заимствовано из «Этимологий» Иси­
дора, который использует утраченный в латинской
версии перевода «Физиолога» рассказ о дружбе
пантеры с другими зверями.

«Panther dictus, siue quod omnium animalium sit ami­

cus. excepto dracone, siue quia et sui generis societate
gaudet et ad eandem similitudinem quicquid accipit reddit.
ndv enim graece omne dicitur. Bestia minutis orbiculis
superpicta, ita ut oculatis ex fuluo circulis, nigra uel alba

Ср.: «Все одежды Твои, как смирна и алой и касия; из

чертогов слоновой кости увеселяют Тебя. Дочери царей
между почетными у Тебя; стала царица одесную Тебя в
Офирском золоте. [...]. Вся слава дщери Царя внутри;
одежда ее шита золотом. В испещренной одежде ведется
она к Царю» (Псалтирь. 44:9-15).
distinguatur uarietate*. Наес sem el ornnino parturit; cuius
causae ratio manifesta est**. Nam cum in utero matris
coaluere catuli maturisque ad nascendum uiribus pollent,
odiunt temporum moras; itaque oneratam fetibus uuluam
tamquam obstantem partui unguibus lacerant: effundit ilia
partum, seu potius dimittit dolore cogente. Ita postea
corruptis et cicatricosis sedibus genitale sem en infusum
non haeret acceptum, sed inritum resilit. Nam Plinius
dicit animalia cum acutis unguibus frequenter parere non
posse; uitiantur enim intrinsecus se mouentibus catulis»
(Isidore d e S eville. Etymologiarum lib. XII. 2. 8 - 9 ) .
«Пантера называется этим именем либо потому, что
она друг всем животным, кроме дракона, или потому
что ей нравится общность своего рода, и то, что она
получает, с равной одинаковостью возвращает. «Пан»
по-гречески означает «весь». Зверь покрыт мелкими
кружочками,* которые на рыжем фоне различаются по
цвету от черного до белого. Она рожает мгновенно, и
причина этого ясна: во чреве матери детеныши, воз­
мужав к рождению, ненавидят задержку во времени.
Отягощенную плодами матку, словно преграду к рож­
дению, они раздирают когтями. Она ж е изгоняет плод,
раскрываясь от сопровождающей [роды] боли. И как
следствие, поскольку матка разрушена и покрыта шра­
мами, влитое генитальное семя не воспринимается, но
без пользы выливается. Плиний говорит, что животные
с острыми когтями не могут часто рожать, потому что
[матка] у них травмируется движениями плодов внутри
них» (И сидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 8 - 9 ) .

Ср.: Солин (17. 8): Pantherae minutis orbiculis superpictae,

ita ut oculatis ex fuluo circulis uel caerula uel alba
distinguatur tergi supellex.
Ср.: Плиний (VIII. 43): Semel autem edi partum, lacerato
unguium acie utero in enixu ‘Она рожает только один раз,
поскольку детеныши, выходя наружу, острыми когтями раз­
дирают ее матку’.
 Внимание автора «Физиолога» привлекла сак­
ральная составляю щ ая образа пантеры, однако ее
облик подвергся столь глубокой переработке, что
фактически задал новую перспективу, исключаю­
щую какой-либо намек на языческое прошлое Хо­
зяйки зверей. И только благодаря Тимофею из
Газы мы знаем, как выглядел истинный облик
прекрасной и хищной богини — предводительницы
зверей. Кажется несомненным, что для интеллек­
туалов, хранителей античной традиции, были аб­
солютно неприемлемы смелые манипуляции хрис­
тианских писателей, создавших новый «бестиарий»
из старых материалов. Перед апологетами стояла
столь грандиозная задача по уничтожению антич­
ного наследства, что никакие литературные ухищ­
рения не казались чрезмерными. Однако в ту эпоху
никто не мог оценить всю разруш ительную силу
нового взгляда на зоологию, низведенную до не­
коего нагромождения символов, демонстрирующих
неизреченную мудрость творения. В эпоху хрис­
тианского средневековья преобразованный антич­
ный сюжет, словно вирус, легко размножился,
породив поток текстов с новым смысловым содер­
жанием50.
Последующая традиция средневековых перево­
дов «Физиолога» и толкования образов зверей со­
средоточится на символической стороне текста.
Прекрасная пантера так и не вернет себе свой
истинный хищный и эротический характер. В хрис­
тианском мире она обречена воплощать воскреш е­
ние Христа . Виной тому была ее красота. Как
писал св. Бонавентура, «единственно лишь подо­
бие Богу является высшим смыслом красоты, при­
ятности и благотворности» (Б о н а в е н т у р а . Путе­
водитель души к Богу. II. 8). В армяно-грузинском
средневековом переводе греческого «Физиолога»
ситуация выглядит следующим образом:
 «[...] Нравоописатель говорит о барсе52 — такого
вида у него нрав: всем животным друг этот зверь, но
только змее враг, препестрый, как разноцветный хитон
Иосифа, прекрасный и нарядный, как царица, про ко­
торую говорит Давид: «встанет царица по правую сто­
рону твою, наряженная в златотканную одежду и ще­
гольская». Зверь весьма спокоен и кроток. Когда он
ест пищу и насыщается, ложится в логовище и после
трех дней встает от сна.
Так же и Господь наш Иисус Христос на третий
день восстал из мертвых.
И барс, когда восстанет от сна в логовище на третий
день, ревет громогласным ревом, и при реве том исходит
благовоние всяких курений изо рта, и звери, которые
вдали и вблизи, следуют за тем ревом, откуда испус­
кается благовоние.
Так же и Господь наш Животворец Иисус Христос
воскрес из мертвых, и запах благовония воскурился
нам, дальним и близким, и сотворил мир на небесах
и на земле, как сказал апостол: «многоблаговонна и
многоцветна мудрость Господа нашего Иисуса Христа»,
что есть девство, милосердие, воздержание, вера, до­
блесть, единство, мир и великодушие.
Как сказал о пантере нравоописатель, что она все-
цветна [пестра], так как ничего без какого-либо знания
не говорили божественные книги о животных и птицах»
(Физиолог. Армяно-грузинский извод. XIX).

Дело доходит до того, что в «Физиологе Тео­

бальда» говорится о пантере, питающейся трава­
ми53. А Рудольф из Эмса сообщает, что пантера
пожирает только корни растений (R u d o lf von Ems.
W eltchronik. 1 8 0 1 -1 2 ). Попытки средневековых ав­
торов заставить пантеру хоть что-то съесть свиде­
тельствуют о поиске утраченных смыслов. Не со­
всем ясно, на каких основаниях А. Я. Гуревич
утверждает следующее: «Описания животных в
бестиариях обнаруживаю т большую наблюдатель­
ность их авторов, но одновременно свидетельст­
вуют о том, что средневековый человек не проводил
четкого различия между своим опытом и фантас­
тическими баснями»54. На мой взгляд, ни о каких
наблюдениях не может быть и речи, поскольку
авторы бестиариев были ограничены исходным ли­
тературным материалом «Физиолога» или описа­
ниями животных из сборника Солина. Перед ними
стояла задача воспроизвести те или иные сюжеты
символической зоологии, и эта работа не предпол­
агала ни критического подхода к материалу, ни
наблюдений, ни различений. Скорее всего, даже
знакомство с настоящей пантерой не повлекло бы
пересмотра и отторжения бестиарных сюжетов,
поскольку речь идет о разных уровнях реальности.
Бестиарии не следует рассматривать как трактаты
по разведению животных. Средневековый бестиа-
рий — это книга о тайнах мироздания и, однов­
ременно, путеводитель для христианского челове­
чества в сферах, малодоступных для повседневного
опыта.
На миниатюре французского бестиария XIII в.
пантера шествует впереди огромного стада ж ивот­
ных, и лишь змей прячется в нору (Dicta Chrisos-
tomi, л. 37 об.). В тексте, сопровождающем ми­
ниатюру, говорится: пантера (p a n th e ra ) — пре­
красное животное, единственный враг которого —
дракон. Когда пантера бывает сыта, она удаляется
в пещеру, где засыпает на три дня. Просыпается
с оглушительным ревом и начинает источать изу­
мительный запах, привлекающий всех зверей,
кроме дракона, который в уж асе прячется в свою
нору. Согласно толкованию, дракон — это дьявол.
Бестиарии развивают символическое уподобление
пантеры Христу, подчеркивая, что ее многоцвет-
ность символизирует «многоразличную премуд­
рость Божию». На Эбсторфской карте мира пантера
помещена в Африке; из ее пасти вырываются три
 П ант ера.
Английский
бест иарий,
л. 22

языка пламени. Видимо, таким образом художник

стремился передать «сладкое дыхание» пантеры. К
ней устремляю тся разные животные, кроме змея.
Сцену сопровождает лаконичная надпись: Hie est
pantera et aliae m ultae im m a nes bestiae ‘Это пан­
тера и другие дикие звери ’55.
Бронзовая курильница XII в. в виде барса (из
собрания Э рмитажа) интересна, в первую очередь,
тонким кружевным узором, передающим пестроту
шкуры зверя. Вопреки мнению И. А. Орбели, трак­
товавшего этого барса как царский знак, речь
должна идти о благоухающей пантере56. Куриль­
ница для тонких благовоний не социальный символ,
а реплика мифологической традиции, рассматри­
ваемой в настоящем исследовании.
О твлекаясь немного от темы, обратимся к бо­
гословским толкованиям Песни Песней. Св. Ам­
вросий М едиоланский так определяет ее содерж а­
ние: «Книга Песнь Песней представляет брак и
единение между Христом и Церковью: между не-
сотворенным духом и тварью, между плотью и
Духом. В этой книге не будем искать ничего зем­
ного, ничего плотского, ничего мирского, ничего
телесного, ничего без глубокого значения или под­
вергающегося сомнению»57. В полном соответствии
с этой концепцией М ихаил Пселл (XI в.) пишет,
что в Песне Песней в образе Ж ениха представлен
Христос, а в образе Невесты — душа, лю бящая
Ж ениха. Поэтому стих: «Благоухание одежды
твоей подобно благоуханию Ливана»* М ихаил
Пселл толкует следующим образом: «Это благо­
ухание твоих одежд Я считаю происходящим имен­
но от приносимых тобою М не жертв фимиама и
считаю, что оно единственное — лучше всех бла­
гоуханий» (М и ха и л Пселл. Богословские сочине­
ния, с. 123, 203).
Христианские интерпретации, как и ложные
этимологии, лишь затемняю т суть дела. Брунетто
Латини повторяет сведения бестиария, но отказы­
вается от символического истолкования образа пан­
теры. Космическая сущность пантеры интуитивно
угадывалась поэтами. Д ля Филиппа Танского пре­
красная пантера, собирающая вокруг себя всех
зверей, кроме змея, обозначает божественное все­
единство, из которого исключен эдемский змий. В
«Бестиарии любви в рифмах» неизвестного поэта
XIII в. пантера предстает в образе прекрасной свет­
ской дамы, и влюбленному поэту даж е удается
поцеловать ее в благоуханные уста. Однако ключ
к разгадке этой фигуры уже утрачен. И даже
обращение средневековых копиистов к античным
мифам ситуацию не спасало. В латинской рукописи
X века сообщается: P an theras autem quidam mites,
quidam horribiles esse describunt, quas poeta Lucanus
ad lyram Orphei cum ceteris anim antibus et bestiis
a deserto Thraciae per carm en miserabile provocatas
cecinit, dum ipse tristis esset; et m erens ad undam
Strym onis raptam Eurydicem lacrymabili deflevit car-

Книга Песнь Песней Соломона. 4:11.

mine ‘Пантеры описываются либо нежными, либо
ужасными существами; подобно тому, как поэт
Л укан под лиру Орфея (пребывавш его в печали
и оплакивавшего в песне у волн Стримона похи­
щенную Эвридику) в песне плача воспел их с
другими живыми сущ ествами и зверями во Ф ра­
кийской пустыне как бросающих вызов58 (De Моп-
stris et Belluis. VII). Павсаний отмечает в своем
«Описании Эллады»: «Относительно Орфея эллины
верят многому, что является сущей неправдой,
между прочим, тому, что Орфей был сыном музы
Каллиопы, а не дочери Пиера, что к нему соби­
рались дикие звери, очарованные прелестью звуков
его песен; что он живым сходил в Аид к подземным
богам, прося вернуть ему его жену» (П а в с а н и й .
IX. 30. 4).

1.4. ХИЩНАЯ ПАНТЕРА

Тайна пантеры заключена в ее ароматном ды­

хании и хищных повадках. Загадку этого образа
можно раскрыть, рассматривая его как космичес­
кий символ всепорождающей и всепоглощающей
природы. О том, что запах парда привлекает других
животных, сообщает Аристотель, но повадки зверя
в этом рассказе поразительно отличаются от по­
ведения кроткого сущ ества из «Физиолога». Пард
оказывается хитрым охотником: «Рассказывают
также, что пард, зная, что запах его приятен
зверям, охотится, скрывая себя: он подходит близ­
ко и схватывает таким образом даж е оленей»
(.А рист о т ель. История животных. IX. 6. 43).
Кроткий характер пантеры не является вымыс­
лом автора «Физиолога». На самом деле, пантера
кротка, «когда поест и насытится». В этом убеж ­
дает следующий пример. Говоря о различиях в
нравах диких зверей, Аристотель замечает: «Ведь
сам лев в момент пожирания — свирепейшее ж и ­
вотное, когда же он не голоден и наж рался —
самое кроткое. По нраву он не подозрителен, ни
на что не смотрит косо, а со своими сотоварищами
охотно играет и относится к ним с любовью»
{Аристотель. История животных. IX. 44. 223).
Сведения Аристотеля о повадках льва отчасти про­
ливают свет на двухдневный сон сытой пантеры;
подобно льву, она, насытившись, два-три дня рав­
нодушна к еде; однако у льва, согласно Аристо­
телю, дыхание с тяж елым запахом, а его внутрен­
ности, если вскрыть их, издают тяж елы й дух:
«Лев — животное мясоедное, как прочие дикие
животные с острыми зубами; пищу поедает жадно
и проглатывает многое целиком, не разрывая на
части, затем два-три дня ничего не ест; ему это
возможно вследствие переполнения желудка»
{Аристотель. История животных. VIII. 5. 57).
Согласно сочинению Солина, хищные и краси­
вые пантеры со сладким дыханием водятся в Гир-
кании, стране на юго-восточном побережье Кас­
пийского моря, к северу от Парфии.
Пантеры также [как и тигры] многочисленны в
Гиркании; они покрыты маленькими кружочками темно­
синего или белых оттенков, которые выступают на
рыжем [фоне] украшением ее спины. Передают, что их
запах и привлекательность удивительным образом при­
тягивают к ним стада животных; даже если они их
ясно видят при внезапной встрече, они не пугаются и
не оскаливают зубы. Если ж е по какой-либо причине
скрытые остатки тел, пойманных [ранее животных],
становятся видимыми, то стада в остолбенении от их
вида рассыпаются во все стороны. Гиркане, которые
никоим образом не угрожают людям, зачастую убивают
 их [т. е. пантер] с помощью яда или, скорее, железа.
Они натирают «волчьим корнем» (аконитом) мясо и
разбрасывают его на перекрестках и тропах, и те
[куски], которые съедаются [пантерами], вызывают опу­
хание мышц глотки. Для этих целей используют также
растение пардалианх*. Но пант еры , в прот ивовес,
пож ирают человеческие экскрем ен т ы , по своем у
ест ест ву прот иводейст вую щ ие от равлению . И, со­
прот ивляясь от равлению , они живут долго, посколь­
ку, и зры гая содерж имое и зн ут ри , они от клады ваю т
день смерти. В эт их пуст ы нях есть также и парды ,
следую щ ий вид после пант еры ; извест ны они тем,
что м ало распрост ранены : от их внебрачны х связей
вы рож дает ся их пот ом ст во, но рож даю т ся львицы
и львы, хот ь и в м алы х количест вах» (С олин. 17.
8 - 11) ™ .
О сладком дыхании пантеры пишут Плиний,
Плутарх и Элиан. На связь пантеры с лунными
циклами указывают сведения Плиния о том, что
кольцевидное пятно на хребте животного умень­
ш ается и увеличивается вместе с луной. Змей

" П<хр8аХих7хё<; — «проклятье пардов». «Пард, когда съест

ядовитое [растение] пардальянхес, отыскивает экскременты
человека, так как они помогают; губит эта трава и львов
[...]* (А рист от ель. История животных. IX. 6. 43). «В Ар­
мении, рассказывают, произрастает трава, которую называют
«леопардовой отравой». На леопарда в качестве приманки
выпускают животное, обмазанное этой отравой. Съев жер­
тву, леопард обычно начинает искать противоядие, которым
служат человеческие экскременты. [Зная это], охотники
наполняют ими какой-либо сосуд и подвешивают его на
дерево; пытаясь достать противоядие, леопард прыгает до
тех пор, пока силы не оставят его, тогда, обессиливший,
он сам становится легкой добычей» (Псевдо-Аристотель. 6).
Слышал эту историю и Цицерон: «По слухам, пантеры,
которых в варварских странах ловят на отравленное мясо,
имеют какое-то лекарство; воспользовавшись им, они не
околевают» (Ц ицерон. О природе богов. II. 40).
также связан с Луной, поскольку имеет столько
же колец, сколько дней в лунном месяце (см.:
Плиний. 11. 82). Л уна, как известно, символ ж и ­
вотворности60.
В сочинении Тимофея из Газы всеобъемлющая
плодородная энергия, заклю ченная в образе пан­
теры, передана с особой силой. «Многоцветность»
пантеры, о которой говорит «Физиолог», обозна­
чена в сведениях Тимофея более конкретно: пан­
тера зачинает детеныша, сходясь со многими ж и­
вотными. Пантера, как архаическая богиня плодо­
родия, впитывает в себя любое семя и столь же
прожорлива, как всепоглощающ ая природа. Завле­
кая животных своим благоуханием, она ведет их
в логово и там пожирает*. Связь прекрасной пан­
теры с пещерой указывает на утраченную ею мрач­
ную хтоническую природу всепорождающего и все­
поглощающего бож ества (ср. с амбивалентными
представлениями о пещере как месте рождения и
погребения61; пещера как символ мира изображена
в трактате Порфирия «О пещере нимф»62). Эпизод
пожирания животчых опущен автором александ­
рийского «Физиолога». В противном случае, срав­
нение пантеры с Христом было бы невозможным.
Сокрытие истинного характера пантеры состав­
ляет тайну «Физиолога», задача ж е исторически
мыслящего исследователя — освободить этот
образ из пут церковной цензуры. Стерильный образ
пантеры отвечает фундаментальной установке
христианской религии об изначальной греховности

Ср. сходная участь уготована и охотникам за драгоценными

камнями, хранящимися в головах драконов. Согласно Тимо­
фею, часто охотники похищаются драконами в их логовища
и погибают. См.: Тимофей из Газы. О животных. 25а. 9.
мира, за которой стоит запрет сексуальной дея­
тельности. Речь идет о поддержании чувства вины
и лишь в гораздо меньшей степени о действитель­
ном предотвращении запретных поступков63. С этой
позиции идеальная пантера мыслится как невинное
и избегающее пищевых излиш еств существо. Н е­
сомненно, что в исходном тексте говорилось о
пожирании животных и неограниченной сексуаль­
ной энергии64.
Нашу мысль подтверждает описание пантеры в
свободной от христианской символики книге Ти­
мофея из Газы: «Пантера [жхувтр]. Пантера рожда­
ется матерью, после того, как та зачала от столь
многих животных, сколь это было возможным.
Индийская пантера, источая благоухание, завлека­
ет животных и ведет их в свое логово, и пожирает
их» ( Тимофей из Газы. 14. 12). Через переводные
византийские сочинения этот пассаж, как это не
выглядит удивительно, попал в сербскую рукопись
«Физиолога» (XVI в.). «ПанфТрь многыимь зверемь
прикасающимсе матери его. и тако раждаетсе. Яко
индшскыи панфТр. мира воне благоухаш я рад зверТе
прелыцаютсе и тако идуть на лож е его. Он же
емь сьнедаеть: сице познавай члче. Яко вьсласто-
любУи прельщ аетсе челов и вьходить вь гнездо
вражТе и от него сьнедаемь бываеть»65. Как видим,
сюжет без изменений использован для поучитель­
ных целей и, в полном соответствии со смыслом
рассказа, звучит предостережением сластолюбиво­
му человеку о гибели в тенетах любви. Больше к
вопросу о переделке античного текста можно не
возвращаться.
Заслуж ивает такж е особого внимания пантера
(или рысь), преградивш ая путь Данте (Д ант е.
Бож ественная комедия. Ад. 1. 3 1 -3 4 ); обычно эта
фигура толкуется как сладострастие, обман, но
также как олигархия66. Средневековые авторы
имели некоторые основания полагать, что внешне
пантера (а такж е гепард, леопард) и рысь трудно
различимы. В латинской рукописи X в. о рыси
сообщается: Lynces bestiae maculosis corporibus
s u n t, quae nim iam ferocitatem ha b en t, et pantheris
variis sun t colore consimiles. Quae in S yria et in
Indis et caeteris quibusque regionibus n a scu ntu r
‘Рыси — это звери с пятнистыми телами, облада­
ющие чрезвычайной отвагой. Существуют такж е
пантеры, различной подобной расцветки. Они рож ­
даются в Сирии, Индии и в других подобных
областях’ (De M ostris et Belluis. V).
Любопытно, что пасть морского чудовища ас-
пидохелона такж е благоухает, и потому малые
рыбы поглощаются им. Большие же рыбы избегают
чудовища, что дало повод автору «Физиолога» упо­
добить их пророкам. В космологическом плане
аспидохелон есть фигура нижнего (водного) мира
и воплощает первобытную рыбу, которая является
опорой земли. Она ж е выступает и как прароди­
тельница рыб. Об этой мифической рыбе в «Голу­
биной книге» говорится: «А Кит рыба всем рыбам
мати»67. Источающий аромат и пожирающий рыб
аспидохелон является морским эквивалентом су­
хопутной пантеры. Все, что проявлено в природе,
заверш ает свой жизненный путь, возвращ аясь во
чрево природы-прародительницы.
В византийском сочинении о споре зверей Пан­
тера заявляет о себе: «Я же в соответствии с
именем наделена и мужеством, ибо я — могучая
Пантера, безусловно храбрая, и я побеждаю чет­
вероногих. В два или порой три прыжка я настигаю
любое животное, схватываю [его], сжимаю его ког­
тями, и оно не может бежать. Я ем его и радуюсь,
пока у меня есть аппетит. Другую, оставшуюся
часть я бросаю и ухожу прочь; и когда [ее] другое
животное находит, поедает ее. Ш курой моей поль­
зуются султаны, благородные богачи, великие
эмиры. Она идет на кресла, спинки кресел, на
подушки и на подстилки для ложа. Ибо там, где
она леж ит, никогда не бывает блох» («О четверо­
ногих». 8 6 9 -8 8 2 ).
Леонардо да Винчи в своем бестиарии возвра­
щ ается к античному объяснению, утверждая, что
африканская пантера пользуется своей красотой,
чтобы нападать на восхищенных ею животных.
Судя по описанию узоров, речь идет о гепарде
или леопарде. «Африканская пантера подобна
львице, только лапы у нее длиннее и туловище
более гибко. Ш ерсть у нее белая, усеянная чер­
ными, похожими на розетки пятнами. Красота ее
восхищает прочих животных, которые сопровож­
дали бы ее постоянно, когда бы не страшились ее
наводящего уж ас взгляда. Зная об этом своем
свойстве, пантера опускает глаза; животные при­
ближаю тся, чтобы полюбоваться ее красотою, и
тут она хватает того, кто поближе, и пожирает»
(Л еонардо да Винчи. Бестиарий. Рукопись Н.,
л. 22 об. и 23). К ажется, первым о черной пантере
рассказал М арко Поло, когда описывал хищников
Индии; характерно, что он именует ее «львом»:
«Разных зверей тут много; на зверей других стран
они непохожи. Водятся тут совсем черные львы
без всяких отметок» (М а р к о П о л о , с. 195).
В Китае в эпоху Тан ходили слухи, что на Западе
сущ ествует черная разновидность львов, а в XIII в.,
то есть во времена М арко Поло, в Китай в качестве
дани от иноземных стран были посланы львы этой
породы68.
 1.5. ПРЕКРАСНАЯ ГОСПОЖА

Пройдя высшую точку средневековых символи­

ческих интерпретаций, пантера завоевывает новое
пространство — светскую поэзию. И теперь она
выступает в роли прекрасной госпожи. В «Бестиарии
любви в рифмах» пантера означает уже не Христа,
а Даму. Д есакрализация образа породила вол­
нующую аллегорию, которая есть не что иное, как
возвращение к забытому женскому образу богини,
прародительницы всего живого. Все эти превра­
щения происходят в области воображения и де­
монстрируют необычайные возможности челове­
ческой фантазии. Было бы ошибкой с нашей сто­
роны говорить о наивной вере средневековых
авторов в подобные символы. Влюбленный поэт,
как преданный рыцарь, повсюду сопровождает свою
очаровательную повелительницу. Поскольку пред­
ставление о хищном характере животного оконча­
тельно утрачено, виртуальная пантера воплощает
бесконечную красоту древней богини любви.

«Хожу за ней, как ходят звери,

Сопутствующие пантере.
Ходил за нею и хожу,
Сопровождаю госпожу.
Влечет возлюбленная, манит,
Дыханьем сладостным дурманит.
Раскрашенная всех пестрей,
Пантера краше всех зверей.
Чарует обликом прекрасным.
Проснувшись, кличем громогласным
Звериный услаждает слух,
И несказанно сладкий дух
Лесные наполняет чащи,
И нет благоуханий слаще.
Зверям приятен запах сей.
 Его боится только змей,
Спасается, как от погони,
От этих райских благовоний.
Но каждый, кроме змея, рад
Вдохнуть чудесный аромат,
И потому другие звери
Всегда сопутствуют пантере.
Меня прельстила красота.
Благоуханные уста
Поцеловал я ненароком
И в упоении глубоком
За госпожой хож у весь век,
Взыскуя этих сладких нег»69.

1.6. ПАНТЕРА И ЗМЕЙ

Пантера, символ шумерской богини плодородия

и любви — Инанны, изображ ена сражаю щ ейся со
змеей на осколке сосуда, найденном в ее храме в
Ниппуре; сосуд сделан из хлорита и инкрустирован
цветными камнями и перламутром примерно в
XXVII в. до н. э. в Ю жном Ираке. Считается, что
он был привезен в М есопотамию торговцами или
дипломатами70. Оба противника имеют одинаково
пеструю раскраску. Ср. с обликом Тифона, в гре­
ческой мифологии чудовищного сына земли Геи и
Тартара. Тифон — дикое, хтоническое существо;
«часть его тела ниже бедер состояла из огромных
извивающихся кольцами змей, которые, вздымаясь
до самой вершины тела, издавали громкий свист.
Все тело его было покрыто перьями» (А п о л л о -
дор. I. VI. 3). Каждая из глоток Тифона издает
дикие голоса быков, львов, псов (Гесиод. Теогония.
8 2 9 -8 3 5 ). В семнадцатой песне Ада Данте встре­
чает великана со змеиным телом, на чьем хребте
путники сходят в глубину. Выглядел этот остро­
хвостый зверь так:
Спина его и брюхо, и бока —
В узоре пятен и узлов цветистых.
Пестрей основы и пестрей утка
Ни турок, ни татарин не сплетает;
Хитрей Арахна не ткала платка.
(Ад. X V II. 14-18).

«Змея пестровидна, за то и осуждена пресмы­

каться» — сказано в «Ш естодневе» Василия Ке­
сарийского (Ш естоднев. Беседа 7. О пресм ы ка­
ющихся). П рекрасны ми узорами покрыта кожа
пресмыкающихся, описанных в средневековых бес-
тиариях. Шкура стеллио (stellio } украш ена пятна­
ми, похожими на звезды; один вид его приводит
скорпиона в оцепенение (Английский бестиарий.
л. 88; текст о стеллио заимствован у Исидора
Севильского. XII. 4. 38). Симметрична образу пан­
теры фигура драко­
на сциталиса (sci-
tails). Сциталис за­
мечателен красотой
узоров своей пят­
нистой шкуры. Он
не преследует ж ер ­
тву, а ж д ет , ч т о ­
бы она сама при­
близилась к нему,
завороженная его
красотой. На мини­
атюре английского
бестиария XII в.
сциталис изображен
в виде двупалого
чудовища с длин- Сциталис.
ным хвостом и Р екон ст рукц и я К. Ю рченко
длинной шеей; на голове у него два рога, а ноги
с копытами (Английский бестиарий, л. 86 об.;
текст заимствован у Исидора Севильского.
XII. 4. 19). Представление о змее, имеющей ноги,
характерно для древнеегипетской и библейской
традиций71.
Автор Эбсторфской карты мира (1284 г.) поме­
щает сциталиса в Эфиопию72. Название сцит алис
восходит к поэме Л укана, где описаны различные
ядовитые ливийские змеи, однако красота узоров
сциталиса заимствована у другой змеи: «К е н хр и с .
ползущий всегда в одном направлении, прямо /
Знаками чрево его разрисовано пестро, их боль­
ше / Чем на офите из Фив, раскраш енном пятнами
мелко» (Л ук а н . Ф арсалия. IX. 7 1 1 -7 1 3 ).
Согласно самому популярному в Средние века
сочинению о чудесах мира, «Собранию достопа­
мятных вещей» Солина, сциталис выглядел так:
S cy ta le ta n ta pra efu lg et tergi varietate, ut notarum
gratia videntes retardet et quoniam reptando pig-
rior est, quos adsequi non q u it, miraculo sui capiat
stupentes ‘Ш кура сциталиса сияет таким много-
цветием, что, благодаря своим знакам, он завора­
живает смотрящих на него. Так как он передви­
гается медленно и лениво, то тех, кто не перестает
следовать за ним, он, благодаря своему очарова­
нию, захваты вает, оцепенелых» (Солин. 27. 30;
ср.: П линий. 8. 86). К аж ется, сциталис является
наследником змеи из великих космогоний прошло­
го. Согласно Гораполлону (Об иероглифах. I. 2),
«египтяне, ж елая изобразить вселенную, рисуют
змею, пожирающую свой хвост; она испещрена
пестрой чешуей — этим они намекают на звезды
во вселенной. Ж ивотное это так же весьма тяжело,
как и земля, и так же весьма легко, как вода».
В персидской космографии XIII в. сообщается
о драконе, имеющем раскраску леопарда, что окон­
чательно подтверждает изначальное космическое
единство этих персонажей: «Дракон, его называют
астин. В длину он достигает нескольких фарсахов,
имеет раскраску леопарда и два крыла. На шее у
него находятся шесть голов. Есть у него такж е
грива [...]» («Чудеса мира». 190). Рассказ об этом
драконе заимствован из «Книги чудес» Наджиба
ламадани (XII в.), где он назван т аннин. Д рев­
нееврейское слово т а н н и н иногда переводится как
«дракон» и обозначает крупных морских чудовищ,
ужасных змей и т. п.73 В этом плане представляет
особый интерес апокалиптический зверь с семью
головами и десятью рогами, которого можно рас­
сматривать как синтезированный образ пантеры и
дракона. М онстр выходит из моря, что указывает
на его хтоническую природу, «зверь, которого я
видел, был подобен барсу; ноги у него — как у
медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и
дал ему дракон силу свою и престол свой и великую
власть» (Откр. 13:2)74. В позднее средневековье в
иллюстрированных Апокалипсисах он изображ ает­
ся как четвероногий зверь с семью головами, де­
сятью рогами и подчеркнуто пестрой шкурой75. На
звере восседает вавилонская блудница, облаченная
в порфиру и багрянец, украш енная золотом и дра­
гоценными камнями, «и на челе ее написано имя:
тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мер­
зостям земным» (Откр. 17:4” 5)76. Ср. с обличени­
ями Тертуллиана: «Что наряды и раскраш ивание
лица соответствуют любодеянию тела, учит нас и
Святое Писание. Знаменитый город на семи холмах
и многих водах, который Господь заслуж енно на­
зывает блудницей, в какое соответствующ ее оде­
яние облачен? В порфиру, багряницу, золото и
драгоценные камни. Поистине прокляты эти пред­
меты, без которых ее было нельзя изобразить
блудницей» ( Т е р т у л л и а н . О женском убранстве.
II. 12). Интересно, что бы сказал Тертуллиан по
поводу одеяния первосвящ енника Иерусалимского
Храма? Космическая богиня плодородия со своей
верной спутницей пантерой объявится в конце
времен, чтобы удостоверить конец земной истории.
Истинная тайна этого образа заклю чается в том,
что М атерь богов (она же бож ественная пантера)
исчезнет вместе с родом человеческим.
Губительная Артемида, греческая богиня охоты,
в своем архаическом прошлом — владычица зве­
рей на Крите, представлена на одном из изобра­
жений с барсом в правой руке, и львом — в левой
(П а в са н и й . V. 19. 5). М ифологический образ ле­
опарда в неолитических культурах М алой Азии
выступает как знак женского божества плодоро­
д и я . Публий Овидий Назон в «М етаморфозах»
пишет о богине плодородия Церере, которая летает
по воздуху в колеснице, влекомой двумя змеями
( О видий . М етаморфозы. V. 642). В этом случае,
змея является носителем жизненного начала.
В других ситуациях, на первый план выступает
хтоническая природа змеи, связанной с подземны­
ми силами хаоса. Христианский богослов Епифа-
ний (IV в.) в сочинении против гностиков пере­
сказывает гностические верования о пути души
человека после смерти: «Архонт, владеющий этим
миром, змеевиден; он поглощ ает души, которые
непричастны знанию. С помощью своего хвоста он
возвращ ает их в мир, чтобы быть им брошенными
в свиней и других животных и чтобы эти души
снова совершили свое восхождение через архон­
тов»78.
В «Физиологе» вражда объединяет пантеру и
змея, и в этом союзе пантера есть жизнь, которую
неминуемо подстерегает смерть. Ср. в древнескан­
динавской мифологии Нидхёгг — черный дракон,
воплощение тьмы (ночи) и смерти, переносящий
под крыльями и пожирающий мертвецов79. Не ис­
ключено, что противостояние пантеры и змея от­
раж ает в зооморфном коде космическую войну
божества плодородия со змеем, символизирующем
распад в природе. Например, в мистике суфиев
предел «распада» тела — смерть, изображ алась в
виде гигантской змеи, у которой семь голов и
четыре пасти (то есть, семь планет и четыре сти­
хии, определяющие земную ж изнь и смертный
час)80. Ф рагмент этого мифа (в варианте, когда
символ низведен до уровня талисмана) был извес­
тен арабскому врачу Ибн Сине, но он отнесся к
этим сведениям с недоверием. В разделе «Общее
рассуждение о том, как отгонять гадов» Ибн Сина
пишет: «Говорят, что если кто-нибудь сделает себе
скатерть из барсовой кожи, то к нему не прибли­
зится змея, и то же самое будет, если изготовить
такое одеяние. Это рассказывал человек, словам
которого нельзя доверять» (И бн Сина. Канон.
IV. о. 3. 5). Во все времена исследователи легко
опровергали те или иные «магические» рекомен­
дации, если последние вторгались в область прак­
тического опыта. Средневековая медицина была
той сферой жизни, где пересекались и сталкива­
лись практические знания и представления, свя­
занные с лечебной магией.
Сближает пантеру с ее мифическим противни­
ком и другая особенность. Укусы хищных зверей —
пантеры, барса и льва — по мнению средневеко­
вых восточных врачей, были не лишены ядовитых
качеств. То же самое относилось к ране, нанесен­
ной крокодилом (см.: Ибн Сина. Канон. IV. 6.
4. 12). Бартоломей Английский в своей энцикло­
педии «О свойствах вещей» (1250 г.) относит пан­
теру, наряду с барсами и тиграми, к свирепым
животным Скифии, аналогично тому, как в свое
время Страбон писал о свирепых леопардах и
носорогах Эфиопии (см.: Страбон. XVI. 4. 15).
Не выглядит безобидно и потомство пантер в опи­
сании Лукреция: «Не успели еще зародиться ни
когти, ни зубы у молодого потомства пантер и у
львят, как они уже когтем и лапою бьют и пускают
в защ иту укусы» (Л у к р е ц и й . V. 1034-1038).
Д ля подтверждения разгадки тайны благоухаю­
щей пантеры и скрытой в ней символической силы
следует обратиться к размыш лениям Плутарха о
почитании животных. «Я полагаю, — пишет Плу­
тарх, — что особи, облеченные в естество, спо­
собные к восприятию, имеющие душу, чувство и
характер, тем более достойны любви; и почитают
не их, но через них — божество, потому что они
являю тся его яснейшим и природным зеркалом и
потому что в них надо признать творения и со­
здания все устрояющего бога. [...] Природа же,
которая живет, видит, имеет в себе источник дви­
ж ения и знание своего и чужого, впитала в себя
истечение и долю красоты от М ыслящего, «кем
управляется Все», — как сказал Гераклит. Поэто­
му нисколько не хуже уподоблять божество этим
живностям, чем медным и каменным изделиям,
которые подвержены порче и изменению и лишены
от природы всякого чувства и разума. Вот что
больше всего одобряю я из того, что говорят о
почитаемых животных» (П л у т а р х . Об Исиде и
Осирисе. 76).
Вернемся к началу наших размышлений. Б л а­
гоухающей пантере противостоит зловонный дра­
кон (змей). И тот и другой запахи следует рас­
сматривать как маркеры, выявляющие мифическую
природу обозначенных персонажей. С одной сто­
роны, запах ощутим, реален и поэтому принадле­
жит земному миру. Но в то же время он бесплотен,
невидим, летуч и, благодаря этим качествам, от­
носится к иным уровням, высшему или низшему.
Согласно зороастрийским представлениям, в раю
веет ароматный, благоуханный ветер81. Зловоние
змея как одна из сущ ественных его характеристик
проявляется на хтоническо-земном уровне82. В буд­
дийской мифологии наги — змееподобные полубо-
жества считается, что их дыхание ядовито, а взгляд
может принести смерть. В персидской космографии
говорится: если дракон обдаст своим дыханием
слона, тот почернеет («Чудеса мира». 190). У дра­
кона, с которым сразился Тристан, из пасти торчал
ядовитый огненный язык; с его помощью дракон
убивал и слизывал все живое. Поразив чудовище,
Тристан отрезал его язык и спрятал в карман;
ядовитый пар, сочивш ийся с языка, проник в кровь
и отравил все тело героя83. Согласно рассказу
брата Иордана де Северака, у эфиопских драконов
«из пасти исходит дух зловонный и тлетворный,
густой, словно дым костра». Пробуя взлететь, они
низвергаются в реку, вытекающую из рая. Охот­
ники за карбункулами, хранящ имися в головах
этих драконов, должны выждать семьдесят дней,
прежде чем спуститься в долину84. В последнем
случае интересно сочетание противоположностей:
зловоние драконов и сладость райских вод.
В заключение обратимся к двум историям, ко­
торые можно рассматривать как отраж ение или
искажение мифа о благоухающей пантере. В ар­
мянском географическом сочинении VII в. среди
диковинок Эфиопии упоминается «животное ж и ­
раф, враждебное человеку, но издающее приятный
запах» (Армянская география, с. 25). Приятный
запах к этому животному переш ел от парда, на
что, несомненно, повлияло греческое название ж и­
рафа — кацт^олосрбоЛц. На Эбсторфской карте
мира пестрый ж ираф выглядит как животное из
семейства кошачих, и если бы не надпись к ри­
сунку, то догадаться, какой зверь здесь изображен,
было бы невозможно.
В древних китайских источниках сохранились
сведения о необычном животном, чья шкура ис­
точала волшебный запах. Сюань-цзун владел мехом
животного, имя которого на языке «варваров» оз­
начало «индиговый и благоуханный»; это было
подношение от далекой страны, сделанное во вре­
мена Тай-цзуна. Об этом звере говорили, что он
является помесью леопарда и легендарного ж ивот­
ного, называвшегося в древнем Китае *tsi5u-ngiu.
Его шкура была более глубокой синевы, чем пер­
сидское индиго, а его запах можно было почувст­
вовать издалека, за много л и ьъ.

Литература:

B a x ter R. Bestiaries and their users in the Middle Ages.

Sutton; London, 1998. P. 4 9 -5 0 .
L eitn er H. Zoologische Terminologie beim alteren Plinius.
Diss. Hildesheim, 1972. S. 1 8 8 -1 8 9 .
P erry В. E. Physiologus / / RE Neue Reihe, XX, 1. S tu t­
tgart, 1941. Sp. 1084f.
W ellm ann M. Der Physiologus. Eine religionsgeschicht-
lich-naturwissenschaftliche Untersuchung (Physiologus, Sup-
plementband. Bd. XXII, 1). Leipzig, 1930. S. 26f.
W otke F J e r e b . H. Panther / / RE. 18, 2. 1949.
Sp. 7 4 7 -7 7 6 .
M erm ier G. R. Le Bestiaire de Pierre de Beauvais (Version
courte). Ed. critique avec notes et glossaire. Paris, 1977.
P. 7 6 -7 8 .
 Глава 2

ФЕНИКС
ВОЗРОЖДЕНИЕ
ИЗ НИЧЕГО
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

ла т . phoenix,
греч. tpoivi^

Геродот. История. II. 73.

Овидий. Метаморфозы. XV. 3 9 3 -4 0 7 .
Лукан. Фарсалия. VI. 6 7 0 -6 8 4 .
Тацит. Анналы. VI. 28.
Помпоний Мела. О положении земли. III. 8, 8 3 -8 4 .
Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. III. 49.
Плиний. Естественная история. X. 2, 3 - 5 .
Солин. Собрание достопамятных вещей. II. 33.
Ориген. Против Цельса. IV. XCVIII.
Тертуллиан. О воскресении плоти. 13.
Lactantius. De ave phoenice. 59.
Ps.-Hieronymus. Epistola. 19.
«Физиолог», с. 129.
Ambrosius. Exameron. V. 23. 79.
Hrabanus Maurus. De rerum naturis. VIII. 6. (PL. 3. 246B)
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 7. 22.
Гуго Фольето. Трактат о птицах, л. 28 об., 29.
Английский бестиарий, л. 61 об.
De bestiis et aliis rebus. I. 49. (PL. 177. 48C)
Альберт Великий. О животных. XXIII. 110.
«Бестиарий любви в рифмах». 1172.
Херефордская карта мира.
Эбсторфская карта мира.
Данте. Божественная комедия. Ад. 24. 1 0 6 -1 1 1 .
«Чудеса мира». 167.
 2 .1 . ЕГИПЕТСКИЙ ФЕНИКС

«Только одна возрождает себя своим семенем птица:

«Феникс» ее ассирийцы зовут»
Овидий. Метаморфозы. XV. 393-394.

Волшебная птица феникс ж ивет пятьсот лет.

Она подобна орлу и имеет великолепную окраску
красно-золотых и огненных тонов. Предвидя свой
конец, феникс сж игает себя в гнезде, полном аро­
матических трав, но здесь же из пепла рождается
новый феникс. Так выглядит поздняя легенда.
В ней есть одно загадочное обстоятельство, на
которое уже давно никто не обращ ает внимания.
Действительно ли феникс восставал из пепла, как
о том пишет поэт конца IV века Клавдиан? Тема
рождений бессмертной птицы стала для христиан­
ских писателей предметом тонких манипуляций,
призванных скрыть некоторые натуралистические
подробности в истории появления феникса.
В мифологии Гелиополя феникс был покрови­
телем больших временных циклов86. Вопрос о сроке
жизни феникса занимал таких авторов, как Тацит
и Плиний. Согласно Плинию, феникс ж ивет Пла­
тонов, или «великий год». Платонов год — это
время, за которое Солнце, Луна и пять планет
возвращаются в изначальное положение. «Полное
число времени полного года заверш ается тогда,
когда все восемь кругов, различных по скорости,
одновременно придут к своей исходной точке, со­
относясь с мерой единообразно бегущего круга
тождественного. Вот как и ради чего рождены все
звезды, которые блуждают по небу и снова воз­
вращаются на свои пути, дабы [космос] как можно
более уподобился совершенному и умопостигаемо­
му живому существу, подражая его вечносущей
природе» (П л а т о н . Тимей. 31 d). По словам Ци­
церона, «математики установили «великий год»,
который наступает тогда, когда Солнце, Луна и
пять планет, после того как все они прошли свои
пути, займут то ж е взаимное расположение. Н а­
сколько он долог — большой вопрос. Но он не­
избежно имеет определенную и конечную длитель­
ность» (Ц и ц е р о н . О природе богов. II. 20. 51).
Д лился «великий год» 12954 года.
Согласно Платону, момент соединения всех пла­
нет — это «совершенное время», то есть конец
«великого года». Эта идея связана с периодическим
возобновлением всем сущим своего прежнего су­
ществования. Таким образом, феникс был нагляд­
ным символом или образом бесконечного уничто­
жения и сотворения Космоса. В апокрифических
сочинениях — «Книге Еноха» и «Откровении Ва-
руха» — космическая птица феникс летит впереди
огненной колесницы солнца; у нее образ льва, ноги
же, хвост и голова как у крокодила; ее крылья
простираются от востока до запада87. Она храни­
тельница мира, ибо заслоняет своими крыльями
огненные лучи солнца. В данном случае феникс
перенимает черты крылатых херувимов, несущих
небесный трон Бога. Со временем астральная функ­
ция феникса, отмеряющего циклы вселенной, схо­
дит на нет, а сам он превращ ается в бессмертную
птицу, свидетеля многих веков. Самовозрождаю-
щийся феникс обретает место и на страницах сред­
невековых авиариев. Согласно персидской космог­
рафии, многочисленные птицы этой породы обита-
 Ф еникс
Поклонение солнцу.
Роспись гробницы
И риноф ера

ют где-то на востоке. Видимо, был прав Альберт

Великий, утверждая, что феникс «более бож ест­
венной наукой, чем естественной, изучается» (А л ь ­
берт В еликий. О животных. XXIII. 43). Проследим
подробнее за этой эволюцией.
Описывая свящ енных животных и птиц Египта,
Геродот упоминает и птицу феникс, чье изобра­
жение он видел в храме Гелиополя. Сказание о
фениксе Геродот заимствовал у Гекатея М илет­
ского. Иными словами, мифическая фигура суще­
ствовала в двух планах: как визуальный образ и
как персонаж предания. Каждое из этих воплоще­
ний можно рассматривать как текст. Но если изо­
бражение статично, то устное предание изменялось
на протяжении столетий до неузнаваемости. Это
наблюдение важно для целей нашей книги. Н а­
пример, грифонов — хищных четвероногих птиц —
Ктесий описывает согласно их изображению; ско­
рее всего, таково же происхождение и мартико-
ры — чудовища с телом льва и лицом человека.
В последующих описаниях ссылка на изображение
исчезает и мифическое сущ ество обретает контуры
4 Зак. 4086 ПГ7
реально существующего животного или птицы.
Таким образом, персонажи древних мифологий полу­
чают новую ж изнь на страницах средневековых
бестиариев.
Гелиопольское сказание связы вает образ солнца
с птицей феникс, носящей у египтян имя Бену.
Изображ ение ее фигурирует практически во всех
папирусах, где идет речь о загробном мире; часто
можно видеть композицию предстояния покойного
перед Бену88. Свящ енная птица Бену принадлежит
к виду хохлатых цапель. Она имела золотистое
или голубоватое оперение, изображение ее всегда
отличалось четко очерченным силуэтом, высокой
посадкой туловища на длинных ногах. Оперение
цапли — золотистое с красными вспышками —
символизировало солнце. Причастность птицы
Бену к богу солнца Ра вы раж алась в том, что она
олицетворяла его ба.
В 125 главе «Книги мертвых» покойный ото­
ждествляет себя с птицей феникс: «Чистота моя —
чистота великого феникса в Гераклеополе, ибо я
нос Владыки дыхания, что дарует жизнь всем
египтянам в сей день полноты ока Хора в Гелио­
поле»89. Очищение покойного приобщает его к чис­
тоте самого Осириса через посредство великого
феникса. Геродот же сообщает следующее:
«Есть еще одна свящ енная птица под названием
феникс. Я феникса не видел живым, а только —
изображения, так как он редко прилетает в Египет:
в Гелиополе говорят, что только раз в 500 лет.
Прилетает же феникс только, когда умирает его
отец. Если его изображение верно, то внешний
вид этой птицы и величина вот какие. Его оперение
частично золотистое, а отчасти красное. Видом и
величиной он более всего похож на орла.
 О нем рассказываю т вот что (мне-то этот рас­
сказ каж ется неправдоподобным). Ф еникс приле­
тает будто бы из Аравии и несет с собой умащенное
смирной тело отца в храм Гелиоса, где его и
погребает. Н есет же его вот как. Сначала приго­
товляет из смирны большое яйцо, какое только
может унести, а потом пробует его поднять. После
такой пробы феникс пробивает яйцо и кладет туда
тело отца. Затем опять заклеивает смирной про­
битое место в яйце, куда положил тело отца. Яйцо
с телом отца становится теперь таким ж е тяжелым,
как и прежде. Тогда феникс несет яйцо [с собой]
в Египет в храм Гелиоса. Вот что, по рассказам,
делает эта птица» (Г еродот . II. 73).
По версии, известной в изложении Овидия,
феникс умирает, вдыхая ароматы корицы и кин-
намона. Из его праха возрож дается новая птица,
которая переносит тело своего отца в Египет, где
жрецы солнца его сжигают. Рассказ Овидия отли­
чается большей ясностью и полнотой, поскольку
в нем говорится не только о погребении умершего
феникса, но и о возрождении птицы из собствен­
ного семени.
«Только одна возрождает себя своим семенем птица:
«Феникс» ее ассирийцы зовут; не травою, не хлебом, —
Но фимиама слезой существует и соком амома.
Только столетий он пять своего векованья исполнит,
Тотчас садится в ветвях иль на маковку трепетной пальмы,
Клювом кривым и когтями гнездо себе вить начинает.
Дикой корицы кладет с початками нежного нарда,
Мятый в гнездо киннамон с золотистою миррою стелет.
Сам он ложится поверх и кончает свой век в благовоньях.
И говорят, что назначенный жить век точно такой же,
Выйдя из праха отца, возрождается маленький Феникс.
Только лишь возраст ему даст сил для поднятия груза,
Сам он снимает гнездо с ветвей возвышенной пальмы,
 Благочестиво свою колыбель и отцову могилу.
Взяв и чрез вольный простор в Гипериона город донесшись,
Дар на священный порог в Гипериона храме слагает»
( О ви д и й . Метаморфозы. XV. 3 9 3 -4 0 7 ).

На возрождении феникса из пепла определенно

настаивает греческий «Физиолог» и, не очень ясно,
раннехристианский писатель Тертуллиан. В сред­
невековых бестиариях получает развитие версия,
представленная «Физиологом». Тем самым идея о
возникновении феникса из собственного семени
предается забвению. Ее зам еняет идея возрожде­
ния из пепла. О том, носит ли эта путаница
случайный характер, мы поговорим чуть ниже.
Пока же продолжим знакомство с античными ма­
териалами. Размыш ления Тацита о птице феникс
позволяют почувствовать атмосферу ученых споров
и мистических ожиданий, а такж е скепсис обра­
зованных римлян в отношении египетских чудес:
«В консульство Павла Ф абия и Луция Вителия
[34 г. до н. э.] после длительного круговорота
веков птица феникс возвратилась в Египет и до­
ставила ученым мужам из уроженцев этой страны
и греков обильную пищу для рассуждений о столь
поразительном чуде. М не хочется изложить и то,
в чем их суждения совпадают, и еще больше
такого, в чем они между собой несогласны, но с
чем стоит познакомиться. Что это существо пос­
вящено Солнцу и отличается от других птиц го­
ловою и яркостью оперения, на этом сходятся все,
кто описывал его внешний вид; о возрасте же его
говорят различно. Большинство определяет его в
пятьсот лет, но есть и такие, которые утверждают,
что этот феникс ж ивет уже тысячу четыреста
шестьдесят один год, так как ранее фениксы при­
летали в город, носящий название Гелиополь, в
первый раз — при владычестве Сесосиса, во вто­
рой — Амасиса и в последний — Птолемея, ко­
торый царствовал третьим из македонян, причем
их всегда сопровождало множество прочих птиц,
дивившихся их невиданному облику. Древность
темна; но Тиберия от П толемея отделяет менее
двухсот пятидесяти лет. Поэтому некоторые счи­
тают, что последний феникс — не настоящий, что
он не из арабской земли и на него не распрост­
раняется то, что говорит о фениксе предание древ­
ности. По истечении положенных ему лет, почув­
ствовав приближение смерти, он у себя на родине
строит гнездо и изливает в него детородную силу,
от которой возникает птенец; и первая забота того,
когда он достигнет зрелости, — это погребение
останков отца, и он не берется за это опрометчиво,
но сначала, подняв мирру равного веса, испытывает
себя в долгом полете, и когда станет способен
справиться с таким грузом и с таким дальним
путем, переносит тело отца на жертвенник солнца
и предает его там сожжению. Все это недостоверно
и приукрашено вымыслом, но не подлежит сомне­
нию, что время от времени эту птицу видят в
Египте» {Тацит. Анналы. VI. 28).
Итак, феникс по истечении какого-то проме­
жутка времени умирает естественной смертью; из
его семени рож дается новый птенец. Интересно,
как бы отреагировал Тацит на историю возрожде­
ния феникса, будь ему известен христианский ва­
риант легенды, где птица умирает и воскресает
самым неестественным образом.
Поэт Лукан относит пепел феникса к ядам, —
обстоятельство трудно объяснимое, но игнориро­
вать эти сведения мы не можем, потому что они
демонстрируют какую-то неизвестную грань в вос­
приятии феникса античными авторами. Ф ессалий­
ская ведьма готовит колдовскую смесь, чтобы на
время оживить труп и заставить его проро­
чествовать:
«Все, что природа вокруг на гибель и зло породила,
Вместе мешает она. Собаки здесь бешеной пена,
Рыси лесной требуха, позвоночник гиены свирепой,
Здесь и оленьи мозги, змею проглотившего с кормом [...]
На Красных морях дорогих жемчугов хранитель — ехидна,
Из аравийских пустынь крылатые змеи и кожа,
Заживо сползшая с тел рогатых ливийских керастов,
И на восточном костре сгоревшего феникса пепел.
Все эти яды смешав — знаменитые вместе с простыми, —
Листьев прибавила к ним заклятых волшбою запретной»
(Л у к а н . Фарсалия. VI. 6 7 0 -6 8 4 ).

Римский географ I в. Помпоний М ела передает

несколько неожиданную версию смерти и возрож ­
дения феникса (если исключить искажение текста
поздними переписчиками). «Из пернатых нужно
особо выделить феникса — однополую птицу, ко­
торая не совокупляется и не родит. Прожив пятьсот
лет, птица лож ится на кучу благовоний, которую
она себе сооруж ает к этому времени, и начинает
разлагаться. Затем ж иж а, получивш аяся от разло­
жения ее членов, затвердевает, птица беременеет
собой и вновь родит себя самое. Когда птица
подрастает, она покрывает миррой кости своего
прежнего тела и несет их в Египет, в город,
который назы вается городом Солнца, чтобы воз­
ложить их там в святилищ е на пылающий благо­
вониями костер и освятить их этим обрядом» (П ом ­
поний М ела. III. 8). Переход птицы из небытия к
жизни не поддавался ясному уразумению, о чем
и свидетельствует малоудачная попытка Помпония
Мелы описать этот процесс. Поскольку феникс
оказывается все ж е мифическим персонажем, сле­
дует согласиться с Тацитом, что вся эта история
недостоверна и приукрашена вымыслом. Но самый
загадочный вымысел еще впереди. И принадлежит
он христианскому интерпретатору «Физиолога».
Читатель, живш ий в эпоху поздней Римской
империи, мог узнать о фениксе из «Собрания до­
стопамятных вещей» Гая Ю лия Солина, сочинения,
созданного почти одновременно с «Физиологом».
Последнее обстоятельство дает нам основание для
сравнения двух описаний. «Встреча» двух феник­
сов, античного и христианского, чревата конфлик­
том, позволяющим сделать далеко идущие выводы.

«У них же [в Аравии] рождаются птицы феникс,

орлы больших размеров, чья голова поверху украшена
многочисленными перьями; [у них также] оперенная
шея, вокруг шеи золотистый блеск, остальная часть —
пурпурная, кроме хвоста, в котором, как описывают,
виден лазоревый блеск темно-синих перьев. Доказано,
что его жизнь длится пятьсот сорок лет. Костры свои
он раскладывает из коричного дерева, как [например]
возле Панхея в городе Солнца, где он создал костры,
сложенные на жертвенниках. Относительно того, что
жизнь его продолжается много лет, существует опре­
деленное согласие среди писателей. Многие из них
говорят, что его жизнь длится не пятьсот сорок лет,
но двенадцать тысяч девятьсот пятьдесят четыре года.
Итак, К. Плавт и С. Папиний свидетельствуют, что
египетский феникс возвратился, о чем было объявлено
в 800 году от основания города [Рима] по приказу
императора Клавдия. [Свидетельство] об этом факте,
даже если отнестись к нему со строгой критикой,
содержится в городских записях» (Солин. 33. 1 1 -1 4 )90.

Рассказ, восходящий к Геродоту, был исполь­

зован Цельсом в его «Истинном слове», сохранив­
шемся только в опровержении Оригена А лексан­
дрийского (III в.). Сочинение Цельса, как и реак­
ция Оригена, показывает, что различные версии
легенды о фениксе сущ ествовали одновременно.
Сдержанное отношение Оригена к легендарному
рассказу об «арабской птице», возможно, объяс­
няется тем, что в этой версии не говорится о
возрождающемся в огне фениксе, а лишь о бла­
гочестивом поведении птицы. Ориген, подобно Ге­
родоту и Тациту, не склонен принимать легенду
на веру. Все это выглядит несколько удивительно.
Особенно, если учесть, что воскресающ ийся в огне
феникс займет подобающее место в системе дока­
зательств христианской идеи воскресения мертвых
(см. ниже пассаж из сочинения современника Ори­
гена, Тертуллиана). Обратимся к спору Оригена
с Цельсом.
«Поставив себе как бы в обязанность — охра­
нять права неразумных животных в области бла­
гочестивых чувств и представлять соответствую­
щие этому доказательства, Цельс, далее, упоминает
еще об арабской птице — фениксе, говоря, что
«она по истечении многих лет, переселяется в
Египет и несет сюда прах своего отца, заключенный
в миртовый венок, и полагает его на том месте,
где стоит храм Солнца». Об этом, действительно,
существует рассказ. Но если даж е признать этот
рассказ правдоподобным, то самый факт можно
легко объяснить естественным путем. М ож ет быть,
Божественное Провидение, создав столь великое
множество и столь большое разнообразие ж ивот­
ных, желало показать то чрезвычайное разнообра­
зие, какое господствует в мире и в его составных
частях и которое распростирается такж е и на птиц.
Оно, может быть, и вызвало к бытию это единст­
венное в своем роде животное собственно затем,
чтобы дать повод людям удивляться не животным,
но Тому, Кто их создал» (О р и ге н . Против Цельса.
IV. XCVIII).
 2 .2 . ПАХУЧАЯ МИРРА*

Обратим внимание на то, какое благовоние ис­

пользует феникс в легенде, известной Геродоту.
Из Аравии в Египет феникс несет умащенное мир­
рой тело своего отца. М ирра фигурирует только
в этом варианте мифа: из нее феникс изготовляет
большое яйцо, в котором погребается тело другого
феникса. М ирра, как и ладан, — это африканская
или аравийская пахучая гумми-смола, считавш аяся
священной на древнем Ближ нем Востоке. М ирра
является продуктом различных видов Balsamoden-
dron Com miphora и встречается в виде скоплений
желтовато-красных склеивш ихся капель, часто пок­
рытых своей собственной мелкой пылью. Плутарх
отмечает употребление мирры в Египте в качестве
благовонного курения (П л у т а р х . Об Исиде и Оси­
рисе. 79). Она упоминается, в частности, как одно
из веществ, требовавш ихся древним египтянам для
бальзамирования91. Ее свойство — препятствовать
гниению, поэтому она сохраняет трупы без разло­
жения. Согласно Диодору (И сторическая библио­
тека. I. 7), единственному античному автору, кроме
Геродота, кто описывает способ египетского баль­
замирования, после обмывания внутренностей
пальмовым вином тело натирали миррой, корицей
и другими веществами с целью надушить и сохра­
нить его.
Согласно Овидию, феникс умирает, вдыхая арома­
ты трав, и тело его сж игаю т египетские жрецы.
В «Физиологе» описывается иная ситуация: феникс
отправляется в ливанские леса, где наполняет
крылья ароматами (но какими — неизвестно); сго-

v Balsamodendron myrrha или Commiphora abyssinica

рает он в костре из виноградных веток. Во фран­
цузском бестиарии XIII в. говорится о ладане. Со­
гласно персидской космографии XIII в. феникс со­
бирает коричное дерево. Так или иначе, речь идет
об одном из пахучих веществ.

2 .3 . САМОБОЗРО?КДАЮЩИЙСЯ
ФЕНИКС

Напомним, что в рассказе Геродота не говорится

о самосожжении феникса и последующем его воз­
рождении из пепла. Из этих сведений такж е не
следует, что птица ж ивет вечно. В греческом «Фи­
зиологе», напротив, сообщ ается о бессмертном фе­
никсе, который, взойдя на огненный алтарь и сго­
рев, на третий день из пепла вновь становится
взрослой птицей. Создается впечатление, что перед
нами два совершенно разных сюжета. Так, согласно
рассказу Геродота, феникс прилетает в Гелиополь
раз в 500 лет, когда умирает его отец. О битает
птица в Аравии, и цель ее прилета — погребение
в храме Гелиоса тела умершего родителя, то есть
другой птицы феникс. Тело мертвого феникса ума­
щено смирной (иными словами, набальзамирова­
но), тогда как в «Физиологе» живой феникс на­
полняет свои крылья ароматами в ливанских лесах
и, достигнув Гелиополя, навлекает на себя огонь
и сгорает. В известном смысле, можно было бы
говорить о двух разных вариантах погребения —
мумификации и кремации. О тмеченная разница в
сюжетах требует объяснения. Однако содержание
поэмы о «Птице Ф еникс» (IV в.), которое рассмат­
ривается ниже (см. § 2.5), позволяет разреш ить
вопрос следующим образом. Ф еникс сгорает в кос­
тре из благовоний, когда же он вновь родится,
пройдя путь от личинки до яйца, то собирает свои
прежние останки и, облепив их миррой, несет на
ж ертвенник в город Солнца.
Нетрудно заметить, что автор «Физиолога» на­
меренно стерилизовал большинство описанных им
животных и птиц: феникс не исключение из этого
ряда. Сюжет, где феникс возрождает себя из соб­
ственного семени, и лишь по истечении какого-то
времени сгорает в священном огне, по понятной
причине, не устраивал автора «Физиолога». Придав
легенде благопристойный христианский вид, он
лишил ее истинного содерж ания. Д ело не в упро­
щении способа рождения феникса, как полагал
X. JI. Борхес92, а в осознанной подмене сюжета,
на заднем плане которого просматривается идея
непорочного зачатия. Не случайно в персидских
и древнерусских известиях о птице феникс, вос­
ходящих к «Физиологу» (и интуитивно стремящ их­
ся обрести утраченный смысл), говорится о том,
что в пепле сначала зарож дается червь, который
и превращ ается затем в однополую птицу. Идея
возрождения предполагает рождение, связанное с
тайной зачатия. Христианский феникс являет
собой парадоксальную фигуру, ибо возрождается
из ничего. Космологическая концепция Ж изни, раз­
деленной на два пола, — концепция, дающая воз­
можность воспринимать М ироздание в его цель­
ности, заменяется странной идеей бесполости фе­
никса. Новый религиозный символ не содержит
даж е намека на какие-либо физиологические и
эротические проявления. Это размыш ление отно­
сится, в первую очередь, к фениксу Тертуллиана.
Современные исследователи не склонны прида­
вать особое значение разнице между античным и
христианским вариантом рождения феникса93. На
самом деле, эта разница поразительна. В первом
случае мифическая птица естественным образом
умирает, предварительно породив из собственного
семени потомство, а во-втором — феникс живым
сгорает в огне, возрождаясь виртуальным образом
из пепла.
Итак, мы приблизились к главному вопросу,
который обычно возникает по ходу нашего иссле­
дования сюжетов «Физиолога». Следует решить,
новый вариант истории феникса есть результат
манипуляций, призванных скрыть тему «семени»,
или это эзотерическая загадка, адресованная пос­
вящаемому? А может быть, то и другое вместе?
Оригену, который спорит с Цельсом о фениксе,
известен традиционный сю ж ет об арабской птице,
несущей прах своего отца в миртовом венке. Д ля
Оригена очевидна даж е некоторая неправдоподоб­
ность этого рассказа. Знай он другой вариант, он
непременно упомянул бы его. Указанное обстоя­
тельство косвенным образом свидетельствует о
том, что к середине III в. новый вариант либо еще
не получил право на сущ ествование, или широкой
огласки. С другой стороны, Тертуллиан определен­
но манипулирует с содержанием сюжета, заявляя,
что феникс умирает по своей воле, чтобы обно­
виться. Версия Тертуллиана по ключевым позици­
ям соответствует содержанию «Физиолога». В
таком случае, видимо, стоит принять компромисс­
ное решение и рассматривать сведения «Физиоло­
га» о добровольной смерти феникса в огне как
эзотерическую загадку (возрождение из пепла), а
сокрытие пассаж а о рождении новой птицы из
семени отца — как манипуляцию с текстом.
Согласно «Физиологу», самосож жение феникса
происходит в месяц нисан или адар. Нисан —
первый месяц, а адар — двенадцатый месяц вави­
лонского календаря . Вавилоняне и евреи празд­
новали n i s a n ( u ) (от шумерского nesag «жертва»),
его начало совпадало с весенним равноденствием95.
Иными словами, возрождение феникса происходит
в начале Нового года, или более шире, в начале
новой эры. Символическое повторение творения в
рамках празднования Нового года является уни­
версальной мифологемой96. Пылающие костры в
эти дни имели смысл ритуальных церемоний очи­
щения — они призваны были аннулировать грехи
отдельного человека и всей общины в целом. Араб­
ский автор X в. Ибн ан-Надима описывает празд­
ники сабиев, языческой общины на юге Ирака,
чей календарь основан на вавилонской традиции.
«Начало их года — н и с а н . В первый, второй и
третий день нисана они молятся своей богине
Балсе, которая (одновременно) есть аль-Зухра (Ве­
нера). Входя в эти дни отдельными группами в
храм своей богини, они реж ут свящ енные жертвы
и сжигают живых животных»; «И каждый раз в
двадцать седьмой день месяца [адар], я имею в
виду лунный месяц, отправляю тся они к своему
святилищу, известному как Дейр Кади. И режут,
и сжигают они жертвы божеству Сину, которое
есть Луна. И на двадцать девятый день отправля­
ются они к Кубатаал-Уджур. И режут, и сжигают
они овец, петухов и множество цыплят для Ареса,
который есть аль-М иррих (М арс)»97.
В «Физиологе» традиционная история феникса
видоизменена в соответствии с толкованием, со­
гласно которому птица уподобляется Спасителю.
Ф еникс.добровольно убивает себя, сгорая в огне,
чтобы затем возродиться. О естественной смерти
нет и речи, так как нет речи и о естественном
рождении. О птице говорится, что она имеет власть
оживить себя.
«Есть птица в Индии, называемая феникс. По про­
шествии 500 лет она приходит в леса ливанские и
 наполняет крылья свои ароматами. И дает знак иерею
Гелиополя в полнолуние Нисана или Адара, то есть
Фаменот или Фармуфи. Иерей, получив знак, идет и
наполняет алтарь виноградными ветками. Птица же
приходит в Гелиополь, исполненная ароматов, и под­
нимается на алтарь, на себя огонь навлекает и сжигает
себя. Наутро иерей, исследуя алтарь, находит личинку
в золе. На второй день находит ее птенцом, а в третий
день находит ее взрослой птицей. Приветствует она
иерея и удаляется на свое прежнее место.
Толкование.
Ведь если эта птица имеет власть себя убить и
оживить, то как неразумные иудеи разгневались на
Господа, сказавшего: «Власть имею дать душу мою и
власть имею снова взять ее»?
Феникс уподобляется Спасителю нашему. Нисходя
ведь с небес, наполнил оба крыла свои благовониями,
то есть добродетельными небесными словами, чтобы и
мы в молитвах простирали руки и посылали духовные
благовония доброй жизнью. Хорошо говорит Физиолог
о фениксе» («Физиолог», с. 129).

На миниатюре французского бестиария XIII в.,

чье содержание восходит к «Трактату о птицах»
Гуго Фольето, живой феникс изображен в пламени
огня. В тексте сообщ ается, что феникс — арабская
птица. В возрасте 500 лет она отправляется в
Индию к ладанному дереву и наполняет свои
крылья благовониями и специями; поджигает себя
на костре и на третий день возрождается. Ф е­
никс — аллегория воскресшего Христа (Dicta Chri-
sostomi, л. 28 об., 29). Неизвестный поэт XIII в.,
автор «Бестиария любви в рифмах», полагает, что
феникс возрождается из ничего, то есть из пепла.
Вот как выглядит буквальное прочтение эзотери­
ческой загадки «Физиолога».
 «Когда кончину феникс чует,
Он смерть по-своему врачует.
Гнездо себе свивает он:
Нард, ладан, мирра, киннамон,
Благоухания другие
И самоцветы дорогие.
Сам феникс на гнезде своем,
Готовый сжечь себя живьем.
Он пламя клювом высекает,
Огонь, как саван, облекает
Неустрашимого тогда.
Из пепла, словно из гнезда,
Он вылетает, возрожденный,
Бессмертием вознагражденный»98.

На Херефордской карте мира XIII в. феникс

изображен между Египтом и Аравией. В надписи
к рисунку птицы, не имеющей ничего общего с
цаплей (священной птицей египтян), сообщается:
Phoenix avis: haec q u in g en tis vivii annis; est autem
unica avis in orbe ‘Птица феникс: ж ивет пятьсот
лет, поэтому она единственная в своем роде на
свете’99.
Автор Эбсторфской карты эту тему освящ ает
более подробно, позаимствовав описание феникса
у Исидора Севильского: «Название Аравия озна­
чает «святая», потому что эта земля родит фимиам
и благовония. Ее же греки называют Eudemon, то
есть Счастливой, так как в ее горных лесах про­
израстают мирра и корица. Здесь ж е родится птица
феникс, пурпурового цвета, откуда и имя ее*. Во
всем мире она одна-единственная и уникальная,
потому что арабы называют феникса единствен­
ным. Прожив пятьсот и более лет, она, видя, что
стареет, собирает себе костер из благовонных кус­
тарников и, повернувшись к солнечным лучам,

* Пурпур по-греч. <poivi£.

взмахом крыльев взращ ивает себе пламя и добро­
вольно сама себя сж игает, а потом, именно в
девятый день, птица поднимается из пепла. Золото
этой страны наилучш ее»100. В иллюстрированной
рукописи середины XIV в., в части, посвященной
вымышленному кругосветному путешествию сэра
Джона М андевиля, Египет представлен тремя сим­
волами: птицей феникс на алтаре, кентавром и
фигурой св. Антония («Книга чудес», fol. 151г.).

2 .4 . СВЯЩЕННЫЙ ОГОНЬ

По материалам А. С. Уварова, феникс как сим­

вол бессмертия изображ ался на римских монетах
со времени императора Адриана (1 1 7 -1 3 8 ), чека­
ненных в честь Трояна, и значение его определя­
лось надписью: aeternitas a u g u s ta ‘свящ енная веч­
ность’. На христианских надписях Рима феникс
встречается первый раз в 385 г., и его изображение
заимствовано с римских монет. В начале III в. в
первом письме Климента, епископа римского, под­
робно описана эта легендарная птица. На монетах
наследников Константина Великого изображение
феникса означает воскресение империи к лучшему
устройству, воссоздание империи, или, как гласят
надписи на монетах, felix temporum reparatio ‘счаст­
ливое возобновление времен’101.
В раннехристианской традиции феникс был
доказательством воскресения во плоти, символом
вечного возвращения. К этому образу прибегали
Тертуллиан, святой Амвросий и Кирилл И еруса­
лимский. «Все погибает ради своего сохране­
ния», — утверж дает Тертуллиан. Данте повторит
эту формулу спустя тысячу триста лет.
 «Воскресение мертвых — упование христи­
ан, — пишет Тертуллиан, — Благодаря ему мы —
верующие. Истина заставляет верить этому, истину
открывает Бог. Но толпа насмехается, мня, что
ничего не остается после смерти. И, однако, при­
носит жертвы умершим и к тому же с необыкно­
венной услужливостью, приспосабливаясь к вкусам
погребенных, к времени приема пищи, так что в
ком она отрицает какое-либо чувство, в тех же
предполагает ж елание. А я буду осмеивать толпу,
особенно когда она без всякой жалости сж игает
тех самых умерших, которых потом весьма лакомо
кормит, одним и тем же огнем и оказывая почести,
и оскорбляя. О привязанность, забавляю щ аяся
жестокостью! Свящ еннодействует она или глумит­
ся, когда сжигает для сожженных?» ( Т е р т у л л и а н .
О воскресении плоти. 1).
Эти размышления не помешали Тертуллиану
использовать в качестве примера уникальную
птицу, умирающую в огне и тут же возвращаю­
щуюся к жизни. Ф еникс Тертуллиана подвластен
смерти, как и любое живое существо, но смерть
для птицы лишь способ обновления, вечного воз­
вращения к своей неизменной сущности, и, в ко­
нечном счете, отрицания смерти. В христианское
представление о линейном характере времени втор­
гается идея циклического повторения, грозя его
разрушить. Но, каж ется, возникающее противоре­
чие не смущает Тертуллиана, занятого доказатель­
ством идеи воскресения.

«Если вселенная недостаточно являет образ воскре­

сения, если творение ничем этого не подтверждает [...],
то вот перед тобой полнейший и достовернейший образ
этой надежды, существо одушевленное, подвластное и
жизни и смерти. Я разумею птицу, обитающую на
 Востоке, замечательною своей редкостью и удивитель­
ною способностью к жизни: умирая по своей воле, она
обновляется; умирая и возвращаясь в день своего рож­
дения, феникс является там, где уж е никого не было,
вновь та, которой уже не было, иная и та же самая.
Что может быть яснее и убедительнее для нашего
предмета? И чему еще служит это доказательство?
Даже в Своем Писании Бог говорит: Ты процветешь,
как феникс102, то есть после смерти и погребения,
чтобы ты поверил, что даж е у огня можно отнять
субстанцию тела. Господь сказал, что мы лучше многих
воробьев*. Если мы не лучш е многих фениксов, то
не беда. Но должны ли навсегда погибать люди,
если аравийские птицы спокойны за свое воскресе­
ние?» (Тертуллиан. О воскресении плоти. 13).
По учению стоиков, мир — это огромное живое
тело, душа которого есть творческий огонь или
теплое дыхание (nvev\ia). Пневма вечна, обладает
внутренней энергией и спонтанным движением;
она — единственный источник жизни психической
и физической во всех ее проявлениях, причина и
создатель вселенной. В начале бесконечной пус­
тоты сущ ествует один огонь. Что же касается
конца эволюции, то стоики приняли идею вечного
возвращения.
Стоики учили, что мир погибает в огне и воз­
рождается в огне и этому процессу не будет конца
и не было начала. Эти идеи восходят к халдейскому
учению о «великом годе». Согласно этому учению,
Вселенная вечна, но она периодически исчезает и
возрождается каждый «великий год»; когда все
семь планет собираются в созвездии Рака, проис­
ходит потоп; когда они собираются в созвездии
Единорога, вся Вселенная истребляется огнем.
Миф об испламенении был в большой моде между
I в. до н. э. и III в. н. э. во всем романо-восточном
мире103. По словам Цицерона, «природа звезд ог­
ненная, поэтому они питаются испарениями земли,
моря и прочих вод. Эти испарения вызываются
солнцем из согретой земли и из вод. Напившись
ими и восстановив себя, звезды и весь эфир из­
ливают их обратно и вновь извлекаю т их оттуда,
так что почти ничего не пропадает, или очень
мало, из того, что потребляет огонь звезд и пламя
эфира. Из этого следует, по мнению наших фило­
софов, что в конце концов весь мир воспламенится,
после того как будет уничтожена вся влага, когда
ни земля не сможет питаться, ни воздуху не из
чего будет восстановить себя, ведь когда истощится
вся вода, то и воздух не сможет образоваться.
Итак, ничего не останется, кроме огня. Но от
него-то, живого сущ ества и бога, и произойдет
восстановление мира, и возродится красота» (Ц и ­
церон. О природе богов. И. 46. 118). Евсевий ци­
тирует фрагмент из несохранившегося трактата
Аристокла «О философии» (II в. н. э.): «[Стоики]
называют огонь [основным] элементом всего су­
ществующего, как Гераклит, а его началами —
вещество и бога, как Платон. Но Зенон утверждает,
что эти начала — и действую щее, и испытывающее
воздействие — телесны, в то время как Платон
говорит, что первая действующ ая причина бесте­
лесна. Далее, говорит Зенон, в некое назначенное
судьбой время весь мир воспламеняется, а затем
вновь упорядочивается. Этот первоогонь представ­
ляет собой как бы семя, содержащ ее логосы и
причины всех вещей, которые возникали, сущ ест­
вуют и возникнут в будущем» (Аристокл у Евсевия.
Приготовление к Евангелию. XV. 14, 2) . М ож ет
ли статься так, что идея периодического обновле­
ния мира в огне, отвергнутая учителями христи­
анства, благодаря фигуре бессмертного феникса,
проникла в запретное для себя идеологическое
пространство. Ориген, полемизируя с Цельсом и
стоиками на тему вечного круговращ ения вещей,
замечает: «После уничтожения этого мира огнем —
а это происходило бесчисленное число раз и будет
еще происходить бесчисленное число раз — по­
рядок всех вещей, по их мнению, был и будет
оставаться одним и тем же от начала и до конца.
Правда, стоики стараю тся смягчить несуразность
этого своего учения. Они говорят, что с каждым
круговращением опять появятся — только не знаю,
каким именно образом, — люди, и совершенно
похожие на людей предшествующих времен» ( О ри­
г е н . Против Цельса. LXVIII; ср.: Арнобий. Против
язычников. II. 9). Словно подводя итог ты сячелет­
нему спору о фениксе, который, подобно миру
стоиков, уничтожается и возрождается в огне,
Данте пишет:
«Так ведомо великим мудрецам,
Что гибнет Феникс, чтоб восстать, как новый,
Когда подходит к пятистам годам.
Не травы — корм его, не сок плодовый,
Но ладанные слезы и амом,
А нард и мирра — смертные покровы»
(Д а н т е . Ад. XXIV. 1 0 6 -1 1 1 ).

2 .5 . СИЯЮЩАЯ ПТИЦА ИНДИИ

В описании путеш ествия Аполлония Тианского

птица феникс представлена с новыми интересными
подробностями. Во-первых, изменяется маршрут ее
полета: она появляется из Египта и летает по
Индии, затем отправляется к истокам Нила. Во-
вторых, летая по Индии, она излучает сияние:
«Что ж е до птицы феникса, то является он из
Египта раз в пятьсот лет и остаток названного
срока в одиночестве летает по Индии, излучая
сияние и блистая золотом, величием и обликом
подобный орлу, пока, наконец, не опустится в
гнездо, свитое из благовоний у истоков Нила.
Египетское предание о том, что феникс возвращ а­
ется в Египет, подтверждают такж е и индусы,
однако к этому они добавляют еще, что он, испе­
пеляясь в своем гнезде, сам себе поет погребальную
песнь. Такой же, по словам умеющих слышать,
обычай лебедей» ( Ф лавий Ф илост рат . III. 49).
Кажется, Ф лавий Ф илострат перепутал в легенде
все, что только можно перепутать. Ф еникс, обитая
где-то на Востоке, раз в ж изни посещ ает Египет,
куда он приносит набальзамированными свои ос­
танки, по пути сгорев в благовонном гнезде и
снова воскреснув. Поет ж е эта птица не в момент
смерти, подобно лебедю, а каждое утро, встречая
напевами Солнце.
В средневековой персидской космографии го­
ворится о сияющей птице Симурге: «Правитель
Систана мечтал увидеть птицу Симург. [С этой
целью] он отправился в Индию. Ему сказали, что
она появляется в определенное время на таком-то
острове. И вот однажды она появилась. Воздух
расцветился всеми цветами радуги, от ее перьев
и крыльев шли красивые звуки, а от нее самой
исходил приятный запах. Это — настоящий бла­
гоухающий сад, — сказал малик. В когтях она
держала крокодила. Ж ители той местности рас­
сказывали, будто птица избавляет их страну от
дракона и указывает дорогу сбившимся с пути»
(«Чудеса мира». 170). Трудно сказать, сущ ествует
ли связь между персидским Симургом, царем птиц,
и позднеантичным Фениксом.
 Небольшая поэма «Птица Феникс» написана
неизвестным автором, вероятно, в IV веке. В боль­
шинстве манускриптов она приписывается Лактан-
цию, однако его авторство сомнительно. Поэма в
целом чужда христианскому мировосприятию. Ф е­
никс — птица, посвящ енная в таинства Ф еба, бога
солнца, культ которого был широко распространен
в последние века Римской империи. Обитает птица
в счастливейшем краю, который леж ит далеко на
Востоке. Там нет болезней и смерти, холода и
грозного ветра. Рощу Солнца питает источник с
«живой» водой. В поэме феникс старится с воз­
растом, когда же умрет, то тело его самовозго­
рается, а пепел уподобляется семени, которое скры­
вает в себе силу нового рождения. В свете пред­
ставленных выше материалов, судьба птицы ближе
скорее к языческому варианту, нежели христи­
анскому.

«[...] Ф еб, твою рощу хранит и, как жрица, трепет внушает

Птица, и только она таинства знает твои.
После того, как ее исполняется тысячелетье
И вереница годов в тягость становится ей,
Чтоб на закате своем возвратить ускользнувшие годы,
Милое ложе свое в роще бросает она.
И, к возрожденью стремясь, покидает священную рощу,
В мир направляет полет, где самовластвует смерть.
В Сирию быстро свой путь устремляет дряхлая птица —
Встарь Финикией она эту страну назвала.
Над бездорожьем пустынь, над молчаньем лесов пролетает,
Там, где в ущельях крутых чащи густые видны.
Пальму она выбирает, вершиной взнесенную к небу,
«Фениксом» греки ее также, как птицу, зовут.
Хищная птица иль червь этой пальмы коснуться не могут,
И не посмеет обвить ствол ее стройный змея.
Ветры тогда замыкает Эол в небесных чертогах,
Чтоб дуновением их пурпур не ранить небес,
Чтобы в просторах небесных от них облака не сгустились
И не закрыли лучей солнечных птице во вред.
Птица гнездо себе вьет иль, может быть, строит гробницу:
Сгибнет она, чтобы жить, смертью себя возродит.
Соки и смолы в гнездо она носит, каких ассириец
Ищет усердно себе или богатый араб.
Ценит их племя пигмеев и жители Индии дальней,
Их порождает земля в тучной сабейской стране.
Здесь киннамон и амом, разливающий запах чудесный,
Там с ароматным листом смешан душистый бальзам,
Нежной корицы цветы, благовонные ветви аканфа
И фимиама слеза каплей густою блестит;
Птица к ним добавляет верхушки цветущего нарда,
И, Панацея, твоей мирры, волшебную мощь.
После, устроив гнездо, опустив в животворное лоно,
Дряхлое тело свое, ждет перемены судьбы.
В клюв свой берет благовонья и ими себя осыпает,
Словно свершает сама свой погребальный обряд.
Так, в ароматах уснув, она прощается с жизнью
И умирает, — но нет страха при этом у ней.
Смерть ей рожденье несет, и тело, объятое смертью,
Жар принимает в себя и возгорается вдруг:
И от светила небес восприяв эфирное пламя,
Феникс сгорает дотла, испепеленный в огне;
Но этот пепел от влаги как будто сбивается в сгусток
И, наподобье семян, силу скрывает в себе.
В нем, говорят, возникает сперва личинка без членов
Видом подобна червю, цветом белей молока.
После ж е куколки вид принимает: на ниточке к скалам
Лепятся часто они — бабочкой станут в свой срок.
Также сгущается пепел, потом постепенно твердеет,
Форму находит свою, схожую с круглым яйцом,
Он принимает затем очертания прежние птицы
И, оболочку прорвав, Феникс выходит на свет [...]
Только лишь юной красой она расцветать начинает,
Тотчас готова лететь, к дому родному стремясь.
Прежде, однако, все то, что от* тела ее сохранилось,
- Кожа иль пепел, иль кость, — эти останки сберет;
Мазью бальзама густой, фимиамом тягучим и миррой
Вкруг облепляет, скатав клювом священным своим.
Шар этот в лапах неся, устремляется к городу Солнца,
В храме на жертвенник там ношу слагает свою [...]
Птица завидной судьбы и кончины счастливой, родишься
Волей божественной ты — и от себя ж е самой.
Самка ты или самец, иль иное — ты счастлива, Феникс,
 Счастлива — можешь не знать тяжких Венеры оков!
Смерть — наслажденье одно и единая в смерти услада.
Чтобы родиться опять, смерти ты жаждешь своей:
Чадо свое ты и свой ж е отец, и свой же преемник,
Свой ты кормилец и свой вечный воспитанник ты.
Та ж е всегда, но не та ж е, такая ж и все ж е иная,
Благо — кончина твоя, в ней — твоя вечная жизнь» .

2 .6 . ПЕРСИДСКИЕ ВАРИАНТЫ
ЛЕГЕЦДЫ О ФЕНИКСЕ

«К Нему ваше возвращ ение, всех, по обетова­

нию Аллаха истинному. Вот Он начинает творение,
потом повторяет его, чтобы воздать тем, которые
уверовали и творили благое, по справедливости» —
гласит Коран (Сура. X, 4). Это положение наме­
кает на вечное повторение космогонического акта,
что делало возможным возвращ ение мертвых к
жизни и поддерживало надежду верующих в вос­
крешение плоти. Сведения о птице 'а к т ус в пер­
сидской космографии заимствованы из византийс­
кой традиции. Однако, по сравнению с исходным
вариантом сказания о фениксе, появляю тся новые
подробности: эта птица многочисленна, хотя все
ее особи мужские. «Есть птица, которую румы
называют ‘акт ус. Ж ивет она на востоке, все особи
мужские, самок среди них не бывает. Когда она
хочет, чтобы у нее появился птенец, она идет и
собирает большое количество коричного дерева.
[Потом] размахивает с силой крыльями и бьет клю­
вом по древесине, пока не появится огонь. Тогда
она лож ится в огонь, сгорает и превращ ается в
золу. Некоторое время спустя [золу] польет дождь,
в золе появится несколько гусениц. [Постепенно]
они увеличатся в размере, [у них] прорежутся
перышки, и появится [птица] ‘акт ус. Птица эта
ж ивет пятьсот лет. После того она таким образом
сж игает себя» («Чудеса мира». 167). В поэме
«Язык птиц» Алишера Навои (XV в.) птенец птицы
Феникс, рождающийся из пепла, уподобляется
саламандре: «А в птенце, что, как уголь, из пепла
явился, / Саламандрой, что в жаре окрепла, явил­
ся, — / Все, что было той птице и в славу, и в
честь, / В нем за нею вослед проявилось, как есть».
Василий Кесарийский упоминает в «Шестодне-
ве» птиц, которые размнож аю тся без совокупления.
Согласно Гораполлону (Об иероглифах. I. 2), в
породе египетских воронов нет мужских особей.
«Многие породы птиц для зачатия не имеют нужды
в сообщении с самцами; но у других неосемененные
яйца бывают бесплодны. О коршунах сказывают,
что они большей частью рождают детей без вза­
имного сообщения, и при всем том бывают весьма
долговечны; ибо ж изнь их часто продолжается
даж е до ста лет. И сей случай из истории птиц
возьми себе на заметку, чтобы, когда увидишь
посмеивающихся нашему таинству, будто бы не
возможно и несовместно с природою родить Деве,
сохранив неоскверненным свое девство, мог ты
произвести себе на мысль, что б лагоуго дно было
Б о гу юродством проповеди спаст и ве р ую щ и х
(1 Кор. 1:21)» (В а с и л и й В елик и й. Шесто-
днев, с. 149).
В иранской мифологической традиции имеется
фантастическая птица к и кнос (греч. KiSicvoq — ‘ле­
бедь’). Как показал А. Е. Бертельс, в ее образе
слиты античные представления о лебеде и фениксе.
В словаре «Бурхан-и кати» сказано: «Кикнос [...]
на румийском языке — птица необыкновенно див­
ной окраски, с прекрасным голосом. Говорят, что
в ее клюве — триста ш естьдесят отверстий, и она
садится на высокую гору против ветра, и из ее
клюва [тогда] исходят самые удивительные звуки;
по этой причине туда слетается много птиц. Н е­
которых из них [кикнос] хватает и пожирает. Го­
ворят, [кикнос] ж ивет тысячу лет, и когда проходит
тысяча лет и ж изнь ее приходит к концу, она
собирает много дров и садится сверху, и начинает
петь, и приходит в экстаз, и начинает так бить
крыльями, что из них вылетает огонь и попадает
на дрова, и [птица] с дровами вместе сгорает, и
из ее пепла появляется яйцо, а пары у [кикноса]
нет. И музыку познали из ее напевов» . Ф еникса
и лебедя сближ ает приобщенность этих птиц к
космическим сферам и знание о сроке собственной
кончины.
Завершим тему рассказом Элиана: «То, что л е­
беди славятся своим пением, — общеизвестно.
Я не слышал их песен; вообще, может быть, это
не довелось никому, и все принимают на веру,
что лебеди поют. С читается, что голоса этих птиц
особенно прекрасны и сладкозвучны перед концом
жизни» (Э л и а н . Пестрые рассказы. I. 14). «У л е­
бедя есть величайшее преимущество перед чело­
веком: он знает, когда придет конец его жизни, и
от природы наделен прекраснейшим даром — с
легким сердцем принять его; ибо он уверен, что
в смерти нет ничего болезненного или горестного,
люди же пугаются неизвестного и считают ее
худшим из зол. И так легко бывает у него на
душе, что даж е при своей кончине он поет, как
бы заводя себе погребальную песнь» (Э лиан.
О природе животных. VI. 3 4 )107.
 2 .7 . ФЕНИКС
В ДРЕВНЕРУССКИХ ПЕРЕВОДАХ

В одном из вариантов древнерусского перевода

«Физиолога» в сведениях о фениксе наблюдается
любопытная путаница, связанная с представлени­
ями о трех Индиях, одна из которых была Африкой
(или М алой Индией). Сообщ ается, что птица оби­
тает близ Индии, около Солнечного града (Гели­
ополя в Египте), то есть в африканской Индии:
«Финиксъ красна птаха есть паче всех и павы
красней. [...J Венец носит на главе и сапогы на
ногу, якоже царь. Есть же близъ Индея, близъ
Солнечна града» (П Л Д Р. XIII век, с. 447). В «Ска­
зании об Индийском царстве», передающем посла­
ние легендарного пресвитера Иоанна, сообщается:
«Есть в моем царстве птица феникс; в новолунье
она свивает себе гнездо, приносит с неба огонь,
сама сж игает свое гнездо и сама здесь тоже сго­
рает, и в этом пепле зарож дается червь, покры­
вается перьями и потом становится единственной,
той же самой, птицей, другого плода у этой птицы
нет; а ж ивет она пятьсот лет» (П Л Д Р. XIII век,
с. 467).
В Азбуковнике начала XVII в. сведения о фе­
никсе восходят к александрийскому «Физиологу».
«Финиксъ. Ф иниксъ птица единогнездица сут, не
имеет подружия, ни чад, но сама токмо во своем
гнезде пребывает, а пищу творит себе летающи в
кедры ливанския, и тамо, облетающи, исполняет
крыле свои арамат, и тако всегда благовонна есть;
егда же состареется, возлетает на высоту и взимает
от огня небеснаго, и тако, сходящи, заж игает гнез­
до свое, тутож и сама сгарает, но паки в пепеле
гнезда своего раж ается червем, и в том черви
паки бывает птица, и подобна тоиж тот же нравъ,
то же естество имат; сия птица предлежит во
образ истинно верующим во Хста, аще бо и му­
чение за Хса прияша, но болшую пищу рая при-
обретоша и во блгоюхание пища водворишася»
(Азбуковник. 2083).

Литература

van den Broek R. The Myth of the Phoenix According

to Classical and Early Christian Traditions. Leiden, 1972.
B u gg e J. Virgin Phoenix //M ed iev a l Studies. 37. 1976.
P. 3 3 2 -3 5 0 .
С/аг/г-Rundle R. T. The Legend of the Phoenix //U n iv er­
sity of Birmingham Historical Journall. 2:1. 1949; 2:2. 1950.
P. 1 0 5 -1 4 0 .
M cD on ald M. F. Phoenix Redivivus //P h oen ix 14. 1960.
P. 1 8 7 -2 0 6 .
Keller O. Die antike Tierwelt. Leipzig, 1913. Bd. 2.
S. 1 4 6 -1 4 8 .
Lugones N. A. El ave fenix en el Libro d e A lexan dre / /
Revista de archivos bibliotecas у m useos. 79. Madrid, 1976.
P. 5 8 1 -5 8 6 .
Henkel N. Studien zum Physiologus im Mittelalter. Tubin­
gen, 1976. S. 2 0 2 -2 0 3 .
Henrichsen R J . F. De phoenicis fabula apud Graecos,
Romanos et populos orientales comm entatio. II. Hauniae,
1827.
Hubaux J., Leroy M. Le M y the du Phenix dans les lite r a ­
tures grecque et latine. Paris, 1939.
Sbordone F. La fenice nel culto di Helios / / Revista
Indo-Grego-Italica. 19. 1935. P. 1 -4 6 .
Weidemann H. Die Phoenixsage im alten Agypten //Z e -
itschrift fur Agypt. Sprache und Altertumskunde 16. 1878.
S. 8 9 -1 6.
 Глава 3

ОЛЕНЬ И ЗМЕЯ
ПОРОЧНАЯ СВЯЗЬ
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

ла т . cervus
греч. еАссфск;

Лукреций. О природе 'вещей. V. 7 6 5 -7 6 7 .

Лукан. Фарсалия. VI. 674.
Плиний. Естественная история. VIII. 50; XXXII. 5. 19.
Солин. Собрание достопамятных вещей. 95. 4ff.
Элиан. О природе животных. II. 9.
Oppian. Cynegetica. II. 240sq.
«Физиолог», с. 143.
Ana Поймен. Поучения. 216.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 1. 1 8 -1 9 .
Геопоники. XIX. 5. 3.
Hrabanus Maurus. De rerum naturis. VII. 8. (PL 111, 204 C).
Remigius von Auxerre. Enarr. in Ps. 41. (PL 131, 362 CD).
Hildegard von Bingen. Physica. VII. (PL 197, 1321 Af).
De bestiis et aliis rebus. II. 14. (PL 177, 64 A).
Английский бестиарий. л. 31.
Caesarius von Heisterbach. Dialogus miraculorum. I.
Thomas Cantimpratensis. IV. 22, 1 0 -1 3 .
Dicta Chrisostomi, л. 50.
Альберт Великий. О животных. 22. 42.
Бундахишн, с. 292.
ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 117, 467, 507.
ал-Бируни. Минералогия, с. 1 9 0 -1 9 1 .
Ибн Сина. Канон. IV. 6. 2. 23.
«Чудеса мира». 64; 177.
Закария ал-Казвини. fol. 175v, 3, 13.
 3.1. МИФИЧЕСКАЯ БОЙНА
ОЛЕНЯ СО ЗМЕЕМ
Ст раш ливъ елень, губит ель гадомъ.
«От Шестоденьца избрано о животех»108.

В александрийском «Физиологе» говорится о

смертельной вражде оленя со змеем. Змей прячется
от противника в расщелины земли, но олень с
помощью воды извлекает змея и побеждает его.
Картина, рисуемая «Физиологом», во всех отно­
шениях выглядит странно. В космогонических
мифах Евразии змея обычно связана с водной
стихией, является хозяином дождя, пьющего не­
бесную воду109, поэтому способ борьбы оленя со
змеем противоречит логике мифа. Однако все вста­
нет на свои места, если мы примем во внимание
логику христианского интерпретатора, подразуме­
вающего под водой «воду крещения». Речь идет о
тайне Откровения, недоступной «философскому»
разуму. В «Физиологе» утверждается: «Как змей
не может переносить воды, так дьявол — небес­
ного слова». Одного этого обстоятельства доста­
точно, чтобы заподозрить разруш ительную редак­
туру исходного текста. В лучшем случае, змей
боится огня, но не воды. С позиции античного
мифа, олень явно использует не то оружие. Как
выяснится ниже, олень не водой, а своим дыханием
извлекает ядовитых гадов из их гнезд и совсем
не для того, чтобы их уничтожить. Настойчивая
ссылка «Физиолога» и других близких к нему по
духу христианских сочинений на вражду оленя и
 О лень и дракон.
П с а л т ы р ь 1284 г. А н г л и я

змеи указывает на вытесненный сценарий, рисую­

щий отношения прямо противоположного свойства.
На вопрос, почему этот сценарий оказался табу­
ированным, мы ответим чуть позже. А пока зай­
мемся частным вопросом: с какой целью олень
пьет воду.
Ответ можно найти во французском бестиарии
XIII века, где излагается похожая история вражды
оленя и змея (Dicta Chrisostom i, л. 50). В надписи
к миниатюре поясняется: олень (cervu s) — враг
змеи и символизирует Христа, уничтожающего дра­
кона — дьявола. Если олень знает, что змея за ­
таилась в норе, то набирает в пасть воды и заливает
нору, вытягивая при этом змею своим дыханием.
Что означает последнее действие, пока неясно.
Олень пьет много воды, чтобы уничтожить змеиный
яд. Сразу же возникает вопрос, почему олень от­
равлен ядом? В позднейшей греческой редакции
«Физиолога» сообщается, что олень живет пять­
десят лет. По истечении этого срока он бегает по
лесным долинам и горным ущельям, угадывая чуть­
ем змеиные норы: найдя змею, он издает трое­
кратный дикий крик. Приложив свой нос к отвер­
стию норы, дыханием он извлекает змею и пожи­
рает ее. После этого олень устремляется к водным
источникам, чтобы напиться и нейтрализовать яд.
Если он через три часа не отыщет воды, то он
издыхает; найдя же воду, проживет еще пятьдесят
л ет110. В английском бестиарии XII в. и в сочине­
нии Гуго Сен-Викторского рассказывается, что,
съев змею, олень возвращ ает себе молодость; таким
образом он ж ивет до восьмисот лет, а лечится
травой-душицей (Английский бестиарий, л. 30; De
Bestiis et aliis rebus. II. 14). Эти сведения заимст­
вованы из «Этимологий» Исидора Севильского
(Исидор Севильский. XII. 1. 1 8 -1 9 ). О долгой
жизни оленей писал уже Гесиод: «Ворона пере­
ж ивает девять поколений людей, олень четыре
поколения ворон, и три поколения оленей ж ивет
ворон»111. Аристотель был знаком с мифом о дол­
голетии оленей и зам ечает по этому поводу: «Об
их жизни рассказываю т басни, будто они дол­
говечны, но в самих баснях нет ничего опреде­
ленного, а кроме того, и беременность, и рост
телят происходят не так, как у животных долго­
вечных» (А р и с т о т е л ь . История животных. VI.
29. 172). Спустя 700 лет сомнительные рассказы
об оленях повторит Солин: «Для определения их
живучести Александр Великий надел ошейники на
множество оленей, которые, будучи пойманы через
сто лет, еще не обнаруживали признаков старости»
(Солин. 19. 18)112. Плиний, считая басней сообще­
ние беотийского поэта, будто олень переж ивает
36 поколений людей, все же верит в долголетие
этого животного и приводит сказание об оленях,
отпущенных на свободу Александром Великим с
золотой цепью и пойманных сто лет спустя (П л и ­
н и й . 7. 153; 8. 119).
Согласно общему мнению об оленях, «они едят
змей и дыханием ноздрей извлекаю т их из глубоких
нор» (Солин. 19. 13). Секрет молодости оленя
заклю чается в змее. Змей — хтоническое суще­
ство — имеет отчетливую связь с иным миром,
подземным царством, с нижней космической зоной,
то есть с глубинными теллургическими силами.
В этом качестве он дарует плодовитость, мудрость
и даж е бессмертие. В архаических мифах змей
выступает в роли охранителя священного источ­
ника или источника молодости. Сбрасывая кожу,
змея зримо воплощ ает бессмертие, достигаемое
посредством метаморфоз. При этом остается неяс­
ным, почему, поедая змею, олень обретает моло­
дость. Ответа на вопрос нет и, видимо, быть не
может. Истинная ситуация, на мой взгляд, выгля­
дит следующим образом. Змея, будучи «вечным»
существом, приобщает оленя к циклам обновления,
реализованным в сценарии священного брака.
Олень не поедает змею, а совокупляется с ней.
Речь идет о соединении мужской и женской сущ­
ностей в рамках лунарных мифологий (а вовсе не
о реальных животных, обуреваемых страстью )113.
Только соединение двух начал порождает новую
жизнь, обозначаемую в мифах, как «вечная моло­
дость». По крайней мере, в нашем распоряжении
есть тексты, демонстрирующие «порочную» связь
оленя со змеей, и я склонен рассматривать эти
тексты как первичные. Само по себе представление
о тайной связи этих животных древнее любой его
письменной фиксации. Например, что означает сле­
дующее изображение? На фигурной печати из
Д аш л ы -3 (Северный А фганистан) горбатый бык
стоит на двуглавой змее, причем голова одной из
змей соприкасается с головой быка114.
Напомним фрагмент финикийской мифологии в
изложении Ф илона Библского: «Природу дракона
и змей обоготворил сам Таавт [Тот], а после него
уже финикийцы и египтяне. По его учению, это
животное более всех прочих пресмыкающихся об­
ладает духом. [...] Оно весьма долговечно и, по
природе своей, сбросив старость, не только моло­
деет, но и получает приращение по величине, и,
дойдя до определенного размера, оно, наконец,
уничтожается в самом себе»115. Согласно Горапол-
лону (Об иероглифах. I. 2), египтяне изображали
вселенную в виде змеи; «каждый год, отлагая ста­
рость, она снимает кож у подобно тому, как в мире
обновляется годовое время, совершив перемену».
По мнению Артемидора, «дракон означает царя
из-за своей силы, время — из-за своей длины и
из-за того, что он сбрасывает старую кожу и снова
становится молодым, — ведь то ж е самое проис­
ходит и со временем при смене времен года»
(А рт ем идор. Сонник. II. 13).
В одном из орфических гимнов богиня преис­
подней Геката названа «радующейся оленям»
(&YaM.op£vri etaxcpoiaiv); у Л укиана Геката имену­
ется «змееногой»116. В орфическом воззрении, ос­
нованном на древнейш ем слиянии териоморфичес-
ких культов, между змеей и быком устанавливается
мистическая связь: бык — солнечная, змий — хто-
ническая ипостась Диониса. Дионис выступает как
бык в мире живых и как змий в подземном цар­
стве117. Более древним является представление о
змее-супруге. Известны критские изображ ения ор­
гиастической богини или жрицы со змеями в
руках118.
В византийском сборнике выписок Кассиана
Басса (VI в.) сохранилась цитата из Ксенофонта,
которую современные издатели, вследствие, как
они пишут, ее непристойного смысла (в духе цер­
ковного «террора чистоты»), сочли целесообразным
опустить: «Оленья самка, поднятая с места и при­
влеченная запахом змея, напускает ему в глаза
мана и привлекает его к себе. [...]» (Геопоники.
Й X. 5. 3). Восстановим цитату по немецкому из­
данию X. Б ех а119: 3. etaxcpoq avip,cop,evr| кос! ecpetaco-
pivri тф 7uvEi5fiaTi g k o t o i t o v o'cpiv, кос! k o c 0 e ^ k e i npoq
ECLVTT\V. 4. El ТЦ 5е Etaxcpoi) KEpKOV kco)0eTocxv к а \
^eicoGeTocxv цетос oi'voi) cx1ei\|/ei x o vq о'рхЕЦ к а \ то
aiSoiov той (3i(3d£ovTO<; £cood, ev tcx tik co tep o v а ш о тсрод
t t |v jii^iv tcoiei X vgic, 5e тотЗтог) eXaiov ruepixpiaBev.
к а \ Era avGpcoTccov 5e to 'u to a ik o tcoiei ‘3. Олениха,
поднимаемая и притягиваемая темным духом змея,
стаскивает [его] к себе. 4. Если кто-либо нагреет
хвост оленихи, разгладит [его в вине], вином на­
мажет половые органы совокупляющегося ж ивот­
ного, напрягая его [член] к сношению, заставляет
его освободиться от семени и размазы вает сперму
вокруг, и над людьми делает то же самое’. Речь
идет о магических приемах, призванных повлиять
на потенцию животных и людей. Не забудем, что
«Геопоники» — это византийский справочник по
разведению животных и растений.
Василию Кесарийскому было известно, что
«олень дыханием своим извлекает ядовитых гадов,
кроющихся в гнездах, и силою сего дыхания за­
ставляет выходить из их убежищ». В изначальном
варианте мифа вообще не было речи о противо­
стоянии этих существ. М ожно предположить, что
табу, наложенное на сведения о соитии самки
оленя со змеем, изменило историю их взаимоот­
ношений на прямо противоположную. На деле это
выглядело так. «Порочная» связь сменилась непри­
миримой войной и поеданием змея. Впрочем, про­
глатывание змея есть эвфемизм соития с ним120.
Полное искажение мифа, выразивш ееся в стери­
лизации сю жета, последовало в «Физиологе».
Мотив поедания змея подвергся цензуре, и его
место занял мотив избегания и уничтожения змея.
Следует заметить, что змей изначально наваждение
для христианского мировосприятия, и связано это,
в первую очередь, с фаллической и эротической
ролью змея в мифах1^1. Так или иначе, тайный
союз оленя и змея сменился войной этих животных
и получил впечатляющее развитие в сакральной
лечебной практике.
В персидской космографии упоминается в ка­
честве занимательной истории сюжет о вражде
оленя со змеей. Змея, у которой человеческое
лицо, обитает в колодцах и подземных каналах,
то есть, является водным существом. Когда олень
находит ее, то съедает. В космографии соединяются
в единое целое известие о легендарных змеях и
фрагмент мифа о вражде оленя со змеей. И нтере­
сующий нас сюжет представлен в последней стадии
разруш ения. Мы уже частично рассмотрели мате­
риалы, которые показывают, что олень не просто
побеждал змея, но поедал его. Однако смысл этого
действия для автора космографии полностью ут­
рачен. Получается какая-то странная картина:
олень не стремится продлить молодость, а просто
поедает змей, словно они для него обычная пища.
Защитой от змеиного яда, кроме воды, оленю
служит растение шалфей, именуемое «оленьим кор­
мом». В природе некоторые плотоядные животные
с лечебной целью едят траву, а олени даж е поедают
некоторые лекарственные растения122. М ножество
примеров тому можно найти у Аристотеля и Фе-
оф раста123. Солин пишет о скифских оленях, ко­
торые «едят против вредных растений траву, на­
зываемую cinaris» {Солин. 19. 15). По словам Эли-
ана, «фаланга так же опасна оленям, как и людям:
оленям от ее яда грозит немедленная смерть. Но
стоит им поесть плюща — укус фаланги уже не
опасен, только плющ должен быть непременно
дикий» {Элиан. Пестрые рассказы. I. 8). Счита­
лось, что, кроме оленей, змей поедают черепахи.
В книге о животных Тимофея (V в.) сообщается:
«Когда она пожирает змею, то после поедает рас­
тение ясенец, и с ней ничего плохого не случается»
{Тимофей из Газы. 19. 2). Это традиционный
сюжет в литературе о чудесах мира: «Говорят, что
черепахи, съевши змею, тотчас заедают ее травой
ориганом, а если сразу ее не отыщут, вскоре
погибают. Некоторые пастухи, ж елая проверить,
так ли это на самом деле, увидев, что черепаха
съела змею, обрывали эту траву: спустя некоторое
время всякий раз находили черепаху мертвой»
(П севдо-Арист от ель. 11). Эти же сведения по­
вторяет Василий Кесарийский, не чуждый антич­
ной премудрости: «Черепаха, наевшись ехидниной
плоти, избегает вреда от яда, употребив вместо
противоядия душицу» (В ас и л и й Вели ки й. Шесто-
днев, с. 162).
Раннехристианский взгляд на тему противо­
ядий, ведомых животным, представлен в занима­
тельной полемике Оригена с эпикурейцем Цель-
сом. Цельс утверждает, что змеи и орлы знают
много средств против ядов и болезней и даже
знают лечебные свойства некоторых камней, ко­
торыми и пользуются для врачевания своих дете­
нышей. Ориген отвечает: «Допустим, что ж ивот­
ным известны и другие врачебные средства, но
следует ли отсюда, что не природа, а разум указал
им эти средства? Если бы разум изобретал у них
средства, то он изобрел бы тогда не одно только
это именно указанное средство у змей, а может
быть, еще и второе, и третье, потом еще иное и
у орла, и так далее у прочих животных, словом,
он изобрел бы их ровно столько же, сколько их
сущ ествует у людей. Но коль скоро теперь каждое
животное, в зависимости от свойств его природы,
обладает только определенным врачебным средст­
вом, то отсюда ясно, что у животных нет ни
мудрости, ни разума, но только естественное, да­
рованное [Божественным] Словом расположение к
таким вещам, которые предназначены служить
средством к их благополучию» (Ориген. Против
Цельса. IV. LXXXVII). И далее: «От взора Цельса
совершенно ускользнуло то различие, какое су­
ществует между явлениями, зависящими в своем
происхождении от разумной силы и мыслительных
способностей, и явлениями, которые от разума
нисколько не зависят и определяются исключи­
тельно потребностями одного только внешнего ин­
стинкта. В основе этих последних явлений во всяком
случае не лежит разум, которым управлялись бы
действия [неразумных животных], такового разума
они не имеют» (Ориген. Против Цельса. IV. LXXaI).
Если следовать логике Оригена, олень в поисках
долгой жизни движим не разумом, а природной
необходимостью, то есть инстинктом. Такой взгляд
на вещи, получи он признание со стороны христи­
анских писателей, исключал бы создание литератур­
ных конструкций типа «Физиолога».
Олень, поедающий змей, о котором сообщает
ал-Бируни, пьет много воды, чтобы обезопасить
себя от скапливаю щегося в организме яда. У ал-
Бируни происходит рационализация мифа (мы пом­
ним, зачем олениха наполняет свой рот водой).
Авторы, подобные ал-Бируни, вполне могли спо­
собствовать процессу перехода мифа в плоскость
зоологического сю жета. В этом варианте, водой
побеждается не змей, а змеиный яд. М ифический
олень, предстающий иногда горным козлом или
быком, имеет в своем естестве силу, устраняющую
вред яда. Во внутренностях горных козлов древние
врачи находили камень безоар, который использо­
вался ими для нейтрализации укусов змей и ядо­
витых насекомых. Тема поединка оленя со змеем
получает новое звучание в связи с поиском древ­
ними и средневековыми фармацевтами противо­
ядий от змеиного яда. В частности, Солин сооб­
щает: «Против ядов удивительно полезно творо­
жистое вещество плода, убитого в утробе матери.
Было открыто, что они никогда не страдают ли­
хорадкой, и по этой причине мази, составленные
из их мозгов, умеряют ж ар больных людей. Мы
читали, что очень многие люди, имевшие привычку
по утрам есть оленину, были долговечны без ли­
хорадок; но это помогает только в таком случае,
если олени погибли от одной раны» {Солин. 19.
17). В трактате персидского автора Хубайша Тиф­
лиси (XII в.) сказано: «Польза от змеи. Гиппократ
(Букрат) говорит: всякий, кто будет есть много
змеиного мяса, обезопасит себя от тяж елы х бо­
лезней, его органы станут крепкими, и он долго
не будет стареть» {Хубайш Тифлиси. XII. 29). В
фармакологическом справочнике ал-Бируни есть
следующая выписка: «Джибрил говорит, что [эфа]
обостряет зрение и увеличивает [продолжитель­
ность] жизни. Что касается обострения зрения, то
это [сказано] в А х б а р а л - а р а б [...]» {ал-Бируни.
Книга о лечебных вещ ествах. 81). Согласно пер­
сидской космографии, «эфу ловят и помещают в
небольшие ящики. Спустя годы, если вынуть ее и
положить на пол, она будет двигаться. Говорят,
одна таблетка, [приготовленная] из эфы, продлит
[человеку] жизнь» («Чудеса мира». 191). Эти све­
дения вновь возвращают нас к мотиву возрождения
и обновления, который ассоциируется с образом
змеи.
Все доступные ресурсы растительного и ж ивот­
ного мира и мира минералов использовались древ­
ними фармацевтами. Вряд ли найдется такое сред­
ство (даже если оно было малодейственным, ядо­
витым или обладало какими-то неприятными
свойствами), которое не применялось бы для ис­
целения больных. Разнообразие снадобий иллюст­
рируют «Книга о лечебных веществах» ал-Бируни,
содержащ ая 1116 глав, и «Книга о простых лекар­
ствах» Ибн Сины {Ибн Сина. Канон. II). Д ревняя
медицина, или, вернее сказать, симпатическая
магия, выступает как сакрализованная практика,
направленная на восстановление гармонии тела
и души.
Земные сущ ества мыслились символами скры­
тых духовных сущностей, что и позволяло авторам
нравоучительных сочинений типа «Физиолога» об­
ращаться к сакральным зоологическим сюжетам.
Как правило, истории о животных в упрощенной
форме наследуют сценарии архаических мифов и
связанных с ними обрядов, указывая на скрытые
взаимосвязи макро- и микрокосмоса. Однако не
все сюжеты поддавались прямолинейной интер­
претации в христианском коде, подобно тому, как,
например, выглядит рассказ о змее, сбрасывающей
«старость». «Физиолог говорит о змее, что четыре
свойства имеет. Первое ее свойство таково: когда
старится, слабеет зрение ее и плохо видит. И если
хочет обновиться, идет и постится сорок дней и
сорок ночей, пока кожа ее не станет рыхлой.
И ищет скалу или узкую расселину, и, просунув­
шись туда, трется телом. И, сбросив старую кожу,
обновляется. Толкование. Так и ты, человек, если
хочешь сбросить ветхую кож у мира, то узким и
тесным путем, постом, изнуряй тело. “Ибо тесны
врата и узок путь, ведущие в ж изнь вечную”»
(«Физиолог», с. 131). Вот как выглядит этот сюжет
у Аристотеля: «Когда змеи начнут сбрасывать
кожу, она отстает прежде всего от глаз, так что
не знакомым с этим явлением каж ется, что они
ослепли, после этого — с головы, и она у всех
каж ется белой. В течение почти суток вся старость
снимается, начиная с головы и до хвоста. То, что
было внутри, оказы вается снаружи; они выходят
из кожи, как зародыши из оболочек» (А р и ст о т ел ь .
История животных. VIII. 17. 114). Безобидное нов­
шество в «Физиологе» связано с сорокадневным
постом змеи.
Нас интересуют те случаи, когда к традицион­
ному сюжету обращаются со специальной целью
и перестраиваю т материал, чтобы проиллюстриро­
вать идеи, для которых этот материал подходит
менее всего. Очевидно, что автора переделки не
смущал неизбежный конфликт между целью и при­
влекаемым зоологическим примером. Эпизод по­
едания змея оленем опущен автором александрий­
ского «Физиолога», поскольку создавал бы непре­
одолимую трудность при толковании, где Христос
уподобляется оленю. Соответственно, претерпел
изменение и характер борьбы животных. Оленю
уже не нужно избавляться от змеиного яда, и он
использует воду для извлечения противника из
расщелины. Причем вода несет особую семанти­
ческую нагрузку — это небесная вода крещения.
Иными словами, исходный античный сюжет, пре­
жде чем занять достойное место в христианской
экзегетике, подвергся глубоким смысловым преоб­
разованиям, которые исказили его содержание до
неузнаваемости. Так выглядит предварительная ре­
конструкция истории противостояния оленя и змея.
Цель нашего исследования не только проследить
за эволюцией сюжета, но обнаружить тот момент,
когда изменения в содержании сю жета приобре­
тают необратимый характер, связанный с его пе­
ремещением из мифологической области в сферу
нравственных поучений. Подобного рода переходы
чреваты обессмысливанием текстов. Война оленя
со змеем нужна только автору «Ф изиолога». Сей­
час еще рано говорить о масштабах искажений.
Они могут быть выявлены при сравнительном ана­
лизе с параллельными материалами. Интересно,
что при первом знакомстве с рассказом из «Фи­
зиолога» не возникает ощущение подвоха. Надо
 О лень.
А нглийский
б е с т и а р и й , л . 31

отдать должное смелой литературной фантазии

христианского автора. Однако дело даж е не в
искажении сю жета (любой автор вправе на основе
древних мифов творить собственную реальность),
а в той грандиозной цели, к которой он стремился,
а именно, избавить физиологические повествова­
ния от порочных, на его взгляд, ассоциаций. Кон­
фликт можно обрисовать с помощью одного из
тертуллиановских парадоксов: «Что общего между
искателем истины и искателем вечной жизни?».
М ежду «Афинами» и «Иерусалимом», между «Ака­
демией» и «Церковью» пролегла столь глубокая
пропасть, что нет никакой надежды на компромисс.
С позиции искателя истины, неприемлемо выглядит
культурная матрица, каждый эпизод которой не­
явным образом внуш ает отвращ ение к естествен­
ным проявлениям бытия, спроецированным в ми­
ологическую сферу. На деле это выглядит так.
вященный брак оленя со змеей заменен сокру­
шением змея. Поскольку змей воплощал мужскую
стратегию, то в новом варианте христианского
мифа достигнута небывалая степень чистоты. Те­
перь, когда обозначена новая перспектива в ис­
следовании, предложен новый взгляд на хорошо
известный сю жет и обозначены контуры табуиро­
ванной ситуации, можно познакомиться с новеллой
из «Физиолога»:
«Давид говорит: «Как стремится олень к источнику
вод, так стремится душа моя к Тебе, Боже»*.
Физиолог говорит об олене, что враждебен змею
весьма. Когда убегает змей от оленя в расщелины
земли, идет олень и наполняет челюсти свои ключевой
водой, и извергает в расщелины, и извлекает змея, и
сокрушает его, и убивает.
Толкование.
Так и Господь наш сокрушил змея, дьявола, небес­
ными водами, которые он имел в божественном слове
добродетельной премудрости. И как змей не может
переносить воды, так дьявол — небесного слова.
И если ты имеешь разум в сердце своем, призови
благовестия, и скажут они тебе: «Не прелюбодействуй,
не блуди, не кради». И, вкусив священных вод, изверг­
нешь всякое зло.
Господь, придя, прогнал мысленного змея небесными
водами. Но дьявол скрыл его в преисподней части
земли. И Господь, источив из ребра своего кровь и
воду, уничтожил скрытую в нас дьявольскую силу через
купель воскресения» («Физиолог», с. 143).

3 .2 . СОКРУШЕНИЕ ЗМЕЯ
Вернемся к вопросу, зачем оленю нужна змея.
В разнообразных сочинениях, независимых от «Фи­
зиолога», сообщ ается о поедании змеи, и лишь
«Физиолог» говорит о том, что цель оленя —
убийство змея. В такой ситуации особый интерес

Ср.: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа

моя к Тебе, Боже!» (Псал. 41:2).
приобретают свидетельства раннехристианских пи­
сателей, которые транслируют античный миф, не
меняя его мотивацию. На их фоне яснее обозна­
чается интересующая нас проблема манипуляции
с текстом и, наконец, появляются некоторые ос­
нования обозначить замысел автора «Физиолога».
Христианский апологет Татиан упоминает
оленя, который лечится, поедая змей. О суждая
искусство греческих врачей, Татиан вопрошает:
«Почему верящий устроению вещества не ж елает
поверить Богу? Чего ради ты не приходишь к
более могущественному Владыке, лечиш ься, словно
пес с помощью травы, олень с помощью гадюки,
свинья с помощью речных раков, а лев — обезьян?
И зачем ты обожествляеш ь мирские вещи?» (Т а ­
тиан. Слово к эллинам. 18). Напротив, Василий
Кесарийский видит в подобных примерах величие
Творца: «Не какое-либо искусство резать корни,
не опытное изведание трав открыло бессловесным
познание полезного; напротив того, каждое ж ивот­
ное естественным образом отыскивает спаситель­
ное для него, и имеет какое-то непостижимое срод­
ство с тем, что сообразно природе» (В асили й В е ­
ликий. Ш естоднев, с. 164).
В поучении коптского апы Поймена говорится
об оленях, поедающих змей. Как видим, для со­
здания поучения вовсе не требовалось сокрушать
змея. Этот пример со всей очевидностью удосто­
веряет переделку сю жета автором «Физиолога».
Змеиный яд ж ж ет сердца оленей, и спасение они
находят лишь напившись воды. Подобным же об­
разом поступает и горный бык, описанный ал-Би-
руни. Указанные обстоятельства позволяют счи­
тать, что поучение коптского апы Поймена не
отраж ает сведения «Ф изиолога»124. В поучении и
иная интерпретация сюжета: оленям уподобляются
монахи-пустынники, палимые ядом демонов лука­
вых; Христос же есть водный источник. Очевидно,
что подобные сравнения не противоречат исходной
мифологеме, хотя и не раскрывают ее полностью.

«Говорил апа Поймен: Написано: «Как олень пребы­

вает у источников водных, таким ж е образом и моя
душа прибегает к Тебе, Боже» (Псал. 41:2). Поскольку
олени, пребывающие в пустыне, поедают змей и, когда
яд ж ж ет их сердце, поднимаются к водам, и, напившись,
прохлаждаются от змеиного яда. Таким же образом
монахи, пребывающие в пустыне, палимы ядом демонов
лукавых, 1но,] любя субботу и воскресенье, стремятся
взойти к источнику водному, который есть плоть и
кровь Господа, чтобы очиститься от всякой горечи
лукавого»125.

Особый интерес для нашего исследования имеет

развернутый комментарий Василия Кесарийского
к 28 псалму. Василий с видимым удовольствием
размыш ляет на тему об оленях и змеях, мало
связанную со строкой из псалма: «Глас Господа
разреш ает от бремени ланей». В полном согласии
с античной традицией Василий пишет, что олень
в лечебных целях поедает змею, предварительно
изгнав ее из убежищ а своим дыханием.
«Олень имеет такое устройство, что ему не могут
вредить пресмыкающиеся; но, как говорят естествонаб-
людатели, съеденная им ехидна служит для него очи­
щением. А все ядовитые животные берутся в изобра­
жении злых и противных сил, как говорит Господь:
даю вам власть наступать на змей и скорпионов, и на
всю силу вражию (Лука. 10:19), и как еще псалом
обещает Пророку: на аспида и василиска наступишь
(Псал. 90:13). П о с е м у , к о г д а с л ы ш и ш ь в П и с а н и и и м я
о л е н я , н е о б х о д и м о и с к а т ь в с л о в е и з о б р а ж е н и я ч его -
т о л у ч ш е г о . И б о в ы с о к и е г о р ы [у б е ж и щ е ] сернам
(Псал. 103:18), и: к а к л а н ь ж е л а е т к п о т о к а м в о д ы
 (Псал. 41:2). Но и всякий праведник имеет пребывание
в вышних, к н а м е р е н н о м у с т р е м я с ь , к п о ч е с т и в ы ­
ш н е г о з в а н и я (Поел, к Филип. 3:14), и прибегает к
удобопиемым источникам, ища первых начал богосло­
вия. Олень же дыханием своим извлекает ядовитых
гадов, кроющихся в гнездах, и силою сего дыхания
заставляет выходить из их убежищ. Посему святой,
как именуется орлом за свою превыспренность и боль­
шею частью отделенность от земли, [...J так и оленем —
за противодействие злу. Посему и Соломон говорит:
[ у т е ш а й с я ж ен о ю ю н о с т и т в о е й ! , л ю б е з н о ю л а н и ю
и п р е к р а с н о ю с е р н о ю ; г р у д и ее д а у п о я в а ю т т е б я
во в с я к о е в р е м я (Притчи. 5:19); а сим дает нам ра­
зуметь, что упомянутые теперь олени способны к уче­
нию богословия. Г л а с Г о с п о д а р а з р е ш а е т о т б р е м е н и
л а н е й . Посему, когда увидим какого-либо Божия чело­
века совершенного и во всем преуспевшего, будем
усиленно искать пользы в беседах с ним! Где есть
олень, оттуда прогоняется всякая пресмыкающаяся
злоба; потому что ядовитые гады не терпят запаха сего
животного, бегут даже из места, где есть запах [ж ж е­
ных] оленьих рогов»126.

В «Физиологе» (по сербской рукописи XVI в.)

рядом с известной уж е нам статьей об олене
представлен и другой, традиционный сюжет: олень
«ухаеть змТа ськрьвена. поухашю познаваеть ю и
a6ie прогласить три гласи великы. и прилагаеть
нос свои кь вратомь дуплине. и сводить дыхаше
свое вьнутрь. и где любо да леж ить зм’ш . вьеходить
кь грьтану елена и поглыдаеть его и погльтивь
змУа, течеть кь источникомь водныимь»127. Альтер­
нативный вариант, где говорится о поедании змея,
окончательно подтверж дает следующие выводы.
Трех примеров из сочинений раннехристианских
апологетов и учителей вполне достаточно, чтобы убе­
диться в переделке сюжета автором «Физиолога» и
прояснить мотивацию внесенных им изменений.
Олень, ищущий молодости, превратился в орудие
победы над дьяволом. Эта совершенно немыслимая
конструкция не имеет опоры в мировой мифологии.
Придуманный автором «Физиолога» олень, убива­
ющий змей, маргинальная фигура даже для хрис­
тианской зоологии. Можно предположить, исходя
из гипотезы, высказанной в предисловии, что опи­
сательная часть представляет собой загадку, адре­
сованную посвящаемому. Загадка носит характер
мнимого парадокса. И через толкование посвяща­
емый открывает для себя тайну священной исто­
рии. Но для нас в данном случае достаточно по­
нимания, что олень не животное, а знак, некое
производное от толкования.
Поскольку тема оленя и змеи привлекала вни­
мание многих христианских переводчиков и сочи­
нителей, то наряду с искаженным сюжетом про­
должал сущ ествовать исконный античный сюжет,
что самым любопытным образом отразилось в позд­
них литературных памятниках. Так, согласно «Сло­
варю названий и символики» О. В. Беловой, олень
обозначал: 1) Христа, изгоняющего дьявола; 2) об­
новление человека; 3) греш ника128.
В теме сокрушения змея осталось неясным по­
следнее обстоятельство: функция воды. В толко­
вании говорится о небесных водах, уподобляемых
небесным словам. Как таковой олень здесь лиш няя
фигура. Секрет победы заключен в источнике вод.
В космической битве Бога с дьяволом за человека
купель воскресения наполнена священной водой,
способной уничтожить дьявольскую силу. Это тол­
кование «Физиолога», и оно обретает свою глубину
на фоне следующего размышления Тертуллиана:
«Животворно таинство нашей воды, ибо, смыв ею
грехи вчерашней слепоты, мы освобождаемся для
жизни вечной! Рассуж дение наше не будет празд­
ным; оно обращено и к тем, кто достаточно иску­
шен в вере, и к тем, кому довольно просто верить,
не вникая в смысл предания, кто по невежеству
исповедует непросвещенную мнимую веру. И по­
тому-то появившаяся здесь недавно гадюка Каи­
новой ереси многих увлекла своим ядовитейшим
учением, обращаясь в первую очередь против кре­
щения129. Ясно, что такова ее природа. Ведь обычно
гадюки, аспиды и даже василиски держатся сухих
и безводных мест. Мы же, рыбки, вслед за «рыбой»
(i%0\iq) нашей, Иисусом Христом, рождаемся в воде,
сохраняем жизнь не иначе, как оставаясь в воде.
[...] Ничто не смущает души людей больше, чем
явная простота Божьих дел, сопоставленная с вели­
чием обещаемого результата. Вот так и здесь. Из-за
того, что человек, погруженный в воду с такой
простотой, без пышности, без каких-либо особых
приготовлений и, вдобавок, без расходов, получает
крещение при произнесении немногих слов и выхо­
дит из воды немногим чище или вообще не чище,
тем невероятнее кажется наследование вечности»
( Т ерт уллиан. О крещении. 1-2 ). От «сухого» и
«змеиного» (символов врага рода человеческого) сим­
волы «рыбы» и «воды» переводят в сферу божест­
венного. Крещение как погружение в воду (вода —
одно из важнейших первоначал) и выход из нее к
новой жизни, к первоначальной чистоте тесно свя­
заны с образом М ессии. Для ранних христиан изо­
бражение рыбы служило символом Иисуса Христа,
так как греческое «рыба» (i%£K3<;) складывается из
первых букв пяти слов: ’Iriao'oq Xpiaxoq ©бой Yioq
Есоттр («Иисус Христос, Сын Божий, Спа­
ситель»)130
 3 .3 . ЖИВОТНЫЕ,
ПОЕДАЮЩИЕ ЗМЕЙ
На Эбсторфской карте мира 1284 г. олень и
змея изображены в Индии, стране чудес. Однако
во взаимоотношениях зверей произошла любопыт­
ная метаморфоза, порожденная легендами о не­
обычайных размерах индийских змей. В надписи
к рисунку поясняется: In India sunt serpentes tarn
vasti, ut cervos devorent et ipsum oceanum transnatent
‘В Индии змеи такие огромные, что они пожирают
оленей и даже переплывают океан’131. В персидской
космографии XIII века имеется два рассказа об олене
и горном быке — пожирателях змеи. На самом деле,
горный бык, о котором сообщается, что шкура у него
рыжего цвета с белыми пятнами, а рога ежегодно
обновляются, есть благородный олень. Следовательно,
в обоих случаях говорится об одном и том же жи­
вотном — олене. Обратим внимание, что змея обоз­
начена как водное существо. Космография переносит
действие сюжета в Египет и страну зинджей — об­
ласти чудес, с точки зрения персидского автора. Ис­
ключительный интерес этих сведений заключается в
том, что они демонстрируют естественную эволюцию
сюжета, ознаменованную постепенной утратой внут­
ренних связей. Перед нами некая литературная ока­
менелость, однако сохраняющая в части взаимоотно­
шений оленя со змеей исходную мифологему.
«В Мисре есть змея, морда которой подобна чело­
веческому лицу*. Если взгляд человека упадет на змею,

* Представление о существах со змеиным туловищем и че­

ловеческой головой характерно для индуистской (наги) и
некоторых других мифологий. Перенос действия сюжета в
Египет указывает на комбинированный характер сведений
космографии.
 змея тотчас подохнет*. Живет эта змея в колодцах и
подземных каналах. В степи и горах [таких] змей нет.
Олень извлекает змею из расщелины и съедает. Говорят,
там, где сожгут рога оленя, змея покидает то место»
(«Чудеса мира». 64).
«В стране зинджей водится горный бык рыжего цвета
с белыми пятнами. Мясо его кислое, словно уксус.
[Горный бык] является врагом змей. Сколько бы он ни
встретил [змей], всех съест. На кончике его хвоста
находится противоядие. Рога у него такие огромные,
что он ежегодно их сбрасывает. Когда появляются
новые, они бывают еще больше» («Чудеса мира». 177).

Олень или горный бык извлекает змею из рас­

щелины и съедает ее. Вариацией этой темы в ви­
зантийской литературе является легенда о мифичес­
ком быке кат облепе, питающемся ядовитыми ко­
реньями, что равнозначно поеданию змей. Мануил
Фил из Эфеса (1 275-1345) в поэме «О свойствах
животных» так характеризует катоблепа:
Зверь кормится корнями ядовитыми,
Которых больше ни одно животное
В рот не возьмет, а коль возьмет — отравится.
Избычившись и в землю взор уставивши,
Он распускает гриву и вздымает шерсть,
Как будто вепрь, свирепо ощетинившись.
И если рот его приоткрывается,

* Это монструозное существо имеет глубинную связь с Гор­

гоной, однако сюжет перевернут и лишен какого-либо смыс­
ла. Как может взгляд человека убить змею? Ср. с харак­
теристикой царицы змей (василиском) в Каноне Ибн Сины:
«Когда над ее норой пролетает птица, она падает, и [всякое]
животное, едва почуяв ее, бежит, а если оно оказывается
слишком близко, то цепенеет и не [может] двинуться; эта
змея убивает своим свистом на расстоянии полета стрелы.
Тот, на кого издали упадет ее взор, умирает, и неправильно
говорят, будто умирает тот, чей взор упадет на эту змею»
{Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 21).
 Из недр гортани мерзостный исходит дух,
Отравного зловония исполненный.
Тот, на кого повеет дуновением,
Лишится языка незамедлительно
И навзничь в корчах яростных повергнется»132.
Согласно античной традиции, олени убивают и
поедают змей, выгоняя их из нор дыханием ноздрей.
Об этом пишут Феофраст, Плиний, Элиан, Оппиан
и другие авторы. Впрочем, не было недостатка и в
критических мнениях. Так, например, Лукреций не
преминул отметить всеобщее заблуждение:
«Как быстроногий олень, по преданью, ноздрями своими
М ожет извлечь из норы ползучее племя животных.
Правдоподобия нет никакого во всех этих баснях»
(Л ук р е ц и й . О природе вещей. V. 7 6 5 -7 6 7 ).

Неожиданный поворот темы представлен в поэме

Лукана. Ф ессалийская ведьма готовит колдовскую
смесь для временного оживления свежего трупа.
Среди прочих ядов, называются мозги оленя, про­
глотившего змею. Восточные врачи, напротив, счи­
тали, что змеиный яд скапливается в хвосте оленя.
«Все, что природа вокруг на гибель и зло породила,
Вместе мешает она. Собаки здесь бешеной пена,
Рыси лесной требуха, позвоночник гиены свирепой,
Здесь и оленьи мозги, змею проглотившего с кормом»
(Л у к а н . Фарсалия. VI. 6 7 0 -6 7 4 ).

Рассмотренные выше сведения персидской кос­

мографии близки к исходной традиции, представ­
ленной у больш инства античны х писателей. Одна­
ко исключительная широта распространенности
сюжета (с учетом китайских представлений о коз­
лах лин, о чем см. ниж е) не позволяет предполо­
жить прямое заимствование. Скорее всего, в кос­
мографии в популярном варианте представлен вое-
точный текст медицинского или зоологического
характера. Сведения ал-Бируни о горном козле
или олене, поедающем змей, подтверждают это
предположение. Ал-Бируни сообщает, что на кон­
чике хвоста этого животного накапливается яд.
Согласно сообщению персидской космографии, на
кончике хвоста горного быка из страны зинджей
находится противоядие, что является, видимо, ме­
таморфозой сведений ал-Бируни. Вероятнее всего,
в каждом из перечисленных сюжетов речь идет
об одном и том же животном (предстающем в
образе оленя, горного козла или быка), которое
является врагом змей. В «Бундахишне» («Сотво­
рение основы») среди различных мифов, передаю­
щих зороастрийские представления о мире, гово­
рится о вражде животных и птиц с вредными
тварями: «Горный бык, горный козел, газель, онагр
и другие животные поедают змей» (Бундахишн,
с. 292 )133. Согласно зороастрийскому бестиарию, в
природе существуют пятнадцать видов быков:
«белый, серый, красный, желтый, черный, пестрый
олень, буйвол, жираф, бык-рыба, дикий кабан и
другие виды быков» (Бундахишн, с. 282). Этот
перечень позволяет объяснить, каким образом
«олень» превратился в «быка» в персидской кос­
мографии. Представление о том, что змея покидает
то место, где сожгут рога, оленя, прочно вошло в
круг идей восточной медицины, о чем свидетель­
ствуют рекомендации Ибн Сины по использованию
курений из рога оленя. Подобные представления
восходят к античной традиции и были известны
западным современникам Ибн Сины, в частности,
об этом пишет знаток лекарственных средств Одо
из М ена (XI в.).
 3 .4 . «КОЗЛЫ ЛИН»

Загадочное посольство из «Рима» к китайскому

двору эпохи Тан, осущ ествленное через тохарис-
танских посредников, доставило пару животных,
названных китайцами «козлы линь. Возможно, что
это были горалы, иногда называвш иеся по-китайски
«горными козлами». Они ж ивут в гористых районах
Китая, а их мясо в танскую эпоху ели обитатели
юга — главным образом как противоядие против
укуса змеи. Рога этого животного ценились в тан-
ском Китае как лечебное средство: растолченные
с медом, они, как полагали, избавляю т от всех
видов лихорадки134.

3 .5 . ГОРНЫЙ КОЗЕЛ — ИЙЙАЛ

Сведения о горном козле, пожирающем змей,

изложенные ал-Бируни, создают впечатление опи­
саний, основанных на объективных наблюдениях.
На самом деле, подобное животное заимствовано
из фантастического бестиария. Ал-Бируни в «Книге
о лечебных веществах» описывает животное и й й а л ,
на кончике хвоста которого скапливается внутрен­
ний яд. Горный козел и ййа л поедает змей, и это
ему не вредит. Согласно традиции, эти козлы оби­
тают в стране тюрок. Ал-Бируни, в свойственной
для него манере, пытается мифологическому сю­
жету дать рациональное объяснение. Он резонно
замечает, что многие животные без вреда для себя
употребляют в пищу растения, по своей природе
ядовитые для человека. Поэтому для ал-Бируни
нет ничего удивительного в том, что иййал бес­
препятственно поедает ядовитых змей. Внутрен­
ности горных козлов пропитаны змеиным ядом до
тех пор, пока они не напьются воды. Закария
ал-Казвини, создавая в XIV в. свою грандиозную
космографию, заимствовал образ и ййа ла из сочи­
нения ал-Бируни.
Ко всему прочему, описанное животное обла­
дает громадными ветвистыми рогами, в которых
заключена его смерть. Когда иййал заходит в густой
лес, то запуты вается в нем своими рогами. Пое­
дающий змей горный бык из персидской космог­
рафии такж е обладает громадными рогами. Ука­
занные обстоятельства позволяют пролить свет на
другой загадочный сю жет из «Физиолога», где речь
идет о гидропе, который, испытывая жажду, при­
ходит напиться воды из Евфрата и запуты вается
своими рогами в прибрежных кустах. Пока лишь
ясно, что вода необходима животному, чтобы обез­
вредить действие внутреннего яда.

«Иййал — горный козел; олень.

Ал-Халил говорит: это [животное] называется ийй-
алом потому, что оно прибегает к горе и там укрыва­
ется; это — самец горных коз.
[Животное], известное в этой стране [тюрок] под
названием в а л , представляет собой горного козла с
двумя высоко подымающимися рогами, концы которых
сгибаются назад. Тело его не больше тела домашних
козлов.
Что касается иййала, то он имеет рост быка и своей
мордой походит на него. Два его рога возвышаются
высоко и имеют множество ответвлений, исходящих от
одного [основания], служащего как бы корнем. Иногда
вес каждого рога достигает десяти маннов. В них
смерть [иййала]: если он заходит в густой лес, то
запутывается в нем своими рогами.
У одного вида [горных козлов] рога похожи на во­
гнутое блюдо, с краев их выступают ответвления на­
подобие пальцев. Большинство таких [козлов] бывает
 в стране тюрок, в северной [ее] части. Все врачи
сходятся в том, что кончик хвоста [иййала] — это яд
и убивает того, кто его съел*. Известно, что среди
растений есть такие, которые служат кормом для жи­
вотных, а для человека вредны. Это аналогично тому,
что многие вещи перевариваются в желудке и питают
[тело], но те же самые вещи вызывают волдыри на
наружной коже и изъязвляют ее, как, например, чеснок
и тому подобное. [...]
Выше уж е упоминалось кабульское животное, от
[мяса] которого съевший сходит с ума, потому что
[животное], как утверждают, поедает растение из рода
йатту' и укрывается в его тени. У этого растения
есть тонкие ветви, похожие на ветки ивы, а листья
его похожи на листья волчьего лыка. Итак, нет ничего
удивительного в том, что обстоятельство иййала тоже
похоже на это, он поедает змей, и это ему не вредит.
А кончик его хвоста убивает человека, ибо он [кончик
хвоста] становится как бы местом истечения и скоп­
ления для ядов [змей]. Вполне вероятно, что в мясе
[иййала] также содержится некоторое количество яда,
как об этом упоминает ар-Рази в Китаб д а ф ‘ м адарр
а л -а гзи й а , особенно, если он пойман в жаркое время
и пока еще не напился много воды» (ал-Б ирун и . Книга
о лечебных веществах. 117).

Как уже упоминалось, олень, поедающий змей,

находит защ иту, употребляя в пищу шалфей. Во
все времена шалфей считался, прежде всего, ле­
чебным средством; его название по латыни salvia
происходит от sa lvu s ‘невредимый’, ‘в добром здра­
вии*. Считалось такж е, что шалфей не только
защ ищ ает жизнь, но и способствует ее воссозда­
нию135. Что же касается свойств этого священного

Ср.: «Кончик оленьего хвоста. У того, кто его употребит,

начинается сильная «дурнота» и тошнота, и это убийствен­
ный яд» (Ибн Сина. Канон. IV. 6. 2. 23).
растения выступать в качестве противоядия, то
средневековый фармацевт Одо из М ена сообщает:
«Греки шалфею свое э л е л и сф а к ус дали названье,
[...] сверху наложенный тертым, он яд изгоняет
укусов» (Одо из М ена. 24. 8 7 0 -8 7 3 ). Античная
традиция в полной мере была усвоена арабской
медициной.
«Рий ал-иййал — «олений корм», шалфей лекарст­
венный [S alvia officinalis L.].
Гален говорит, что р и й ал-иййал называется хила-
фубуснус (ёХафоРоокг) — «олений корм»).
Диоскорид* говорит, что «олений корм» такое рас­
тение, что если его поест олень [или «горный козел»],
то яды гадов не повредят ему.
В Китаб-и хави сказано, что это [растение] по-гре-
чески называется илалисфакун (e^elccpaicov).
Стефан [тоже] говорит, что илалисфакуном называют
“олений корм”» (ал-Бируни. Книга о лечебных вещест­
вах. 467).

3 .6 . я д ы И ПРОТИВОДДИЕ

«Кто будет отрицать, что от волхвования идет

наука и о противоядиях, и о лечении теми же
самыми ядами множества недугов? Ибо, по моему
разумению, без посредства пророческой мудрости
никогда не отважились бы люди сочетать губи­
тельные зелья со спасительными» — такими сло­
вами заключил свою речь об искусстве врачевания

* Диоскорид (I в. н. э.) — крупный фармаколог и знаток

лекарственных растений, создатель капитального труда «О
медицинском материале».
индийский мудрец Иарх в беседе с Аполлонием
Тианским ( Ф ла ви й Ф илост рат . III. 44).
Ниже речь пойдет о камне безоаре. Последний
представляет собой различно окрашенные отлож е­
ния круглой формы, образую щиеся в кишечном
канале жвачных животных, в особенности у неко­
торых диких коз (Carpa a e g a g r a ), газелей (A n t i ­
lope Dorcas) и др. Некоторые из этих отложений
состоят из щ авелевокислой или фосфорнокислой
извести и магнезии. Им приписывали чудесные
лечебные свойства. Настоящ ие безоары настолько
ценились на Востоке, что персидский шах в 1808 г.
послал в подарок один безоар Н аполеону136. При­
веденные выше сведения о и йй але следует сопос­
тавить с рассказами ал-Бируни о хадж ар ат-
тайс — «камне козла», который использовался в
качестве противоядия.
«Говорят, что горные козлы пожирают змей, как и
лани, а после этого пасутся среди горных трав, и это
[вещество] сгущается у них в кишках и, перекатываясь
там, принимает округлую форму. Это, таким образом,
лучшее противоядие от укусов ядовитых змей, природ­
ное, не искусственное. Ужаленные места натирают
[этим веществом] в смеси с укропной водой (р а з й -
анадж), и боль тотчас ж е прекращается, и восстанав­
ливается прежний цвет кожи» (ал-Б ир ун и. Минерало­
гия, с. 1 9 0 -1 9 1 ).
«Хаджар ат-тайс — «козлиный камень», безоар.
Он известен [под названием] «персидский терьяк».
Ат-Турунджи: «козлиный камень» привозят из Пер­
сии. Говорят, что он встречается в одной из кишок
горных козлов и похож на незрелый финик. Если его
разломить, то видно, что он наподобие луковицы со­
стоит из окружающих [друг друга] чешуй, а в середине
его вместо ядра находится зеленая трава, окруженная
[этими чешуями]. Его называют [также] «бараньим безо-
аром». Этим [камнем] вместе с водою фенхеля смазы­
 вают место укуса, и это сразу же устраняет боль и к
припухлости возвращается [прежний] цвет кожи» (ал-
Б ируни. Книга о лечебных веществах. 320).
«Зуф а — иссоп, ланолин.
Ланолин — вещество, получаемое следующим обра­
зом: шерсть овец промывают в горячей воде один раз,
затем ее выжимают и выделяющуюся при этом грязь
подвергают дальнейшей обработке — ее взбалтывают
вместе с водой, чтобы образовалась пена, которую
снимают и собирают отдельно: это и есть ланолин.
Ибн Масавайх [говорит, что] хороший [влажный
зуф а] узнается по резкому запаху точно так ж е, как
узнается бобровая струя. [Далее] он говорит, что [влаж­
ный зуфа] бывает двух видов: один из них [образуется]
от скопления пота на лбу горного козла, поэтому в
естестве его имеется сила, устраняющая вред яда, так
как горный козел пожирает эф и, когда он пожирает
их, в нем приходит в движение естественная сила,
устраняющая вред яда. Таким образом, на лбу его
собирается пот и сгущается. Это весьма хороший зуф а,
и он представляет собой жир с сильным запахом.
Второй вид [влажного зуфа], худший по своему качест­
ву, представляет собой пот, скопляющийся в шерсти
курдюков маленьких овец и ягнят» (ал-Б ир ун и . Книга
о лечебных веществах. 507).

Представления о безоаре животного происхож­

дения сохраняли свою актуальность на Востоке и
в XVII в. Об этом, например, свидетельствует ар­
мянский перевод персидского трактата по минера­
логии, где о противоядии сообщается следующее:
«Его называют безоаром по той причине, что он
спасает от всяких ядов, а носящий его станет
мужественным и смелым. [...] Безоар добывается
из нутряного сала горного козла, которого назы­
вают пазан. Хотя эти животные водятся во многих
местах, но как мускус получается из сала коз,
обитающих только в Хотане, так и безоар имеет
отношение к горным козлам Ш абанкаре, что в
окрестностях Ш ираза в Ф арсе»137. Особое внима­
ние безоарам уделено в тибетском медицинском
трактате XVII века138.

3 . 7 . ЗАЩИТА ОТ ЗМЕЙ

В поэме римского поэта М арка Аннея Лукана

изображ ается трагический поход войска в ливий­
ской пустыне. Солдаты гибнут от укусов ядовитых
змей. На помощь римлянам приходит местное
племя псилов — заклинателей змей; они окружают
лагерь огнем: «Дым от полыни идет и от листвен­
ниц — дым, ненавистный змеям; курятся рога оле­
ней, рожденных далеко» СЛ у к а н . Ф арсалия.
IX. 9 2 0 -9 2 1 ). Об этих же средствах защиты го­
ворится в византийской энциклопедии «Геопони-
ки»: «Змей не будет в данной местности, если ты
посадишь полынь, артемизию или божье деревце
вокруг усадьбы. Змей, ж ивущ их там, ты выгонишь,
покурив корнем лилии, оленьим рогом или козьими
копытами» (Геопоники. XIII. 8. 1).
Тема мифического противостояния оленя и змеи
нашла отраж ение в средневековых медицинских
трактатах. Одо из М ена в дидактической поэме
«О свойствах трав» (XI в.) пишет, в согласии с
традицией, об оленьих рогах: «Жженые, дымом
своим изгоняют и гадов ползучих» (Одо из
М ена. 17. 439). Об этом же сообщается в «Каноне»
Ибн Сины. В разделе «Общее рассуждение о том,
как отгонять гадов» рекомендуется использовать
курения, где, наряду с растениями, используются
рога и копыта оленей и коз. Другой способ защиты
выявляет прямую связь между змеей и убивающим
ее оленем, которого советуется на этот случай
держать дома. Последнее средство относится к
области мифических, что вполне осознавалось Ибн
Синой.
«Что же касается курений, то это, например, дым
от древесины гранатника — он отгоняет гадов — или
корни касатика. Ветви гранатика замечательны в этом
отношении, как и гальбан, рога, копыта однокопытных
и парнокопытных животных, волосы, бделлий, сагапен,
асафетида, листья и костянки лавра, мята, и отварная
полынь и подстилки с китраном и дубровником. [Полез­
но] окуривание прутняком и подстилки из него, а также
кресс и зола дерева пинии, особенно с гальбаном; если
пускать дым от опия, чернушки, гальбана, оленьего
рога, серы и козьих копыт, это прогоняет змей и гадов»
(Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 5) .
«Еще один способ отогнать гадов и насекомых —
держать в доме, например, аиста, павлина, яйценосных
птиц, оленей, ежей, ласок и тому подобных животных;
гады боятся их, а если и появляются, то они их
убивают» (Ибн Сина. Канон. IV. 6. 3. 5).

В трактате персидского автора Хубайша Тиф­

лиси (XII в.) есть глава под названием «О способах
защиты от [вредных] животных и прочих [тварей]»,
где представлен исчерпывающий перечень советов
по борьбе со змеями. «Что делать для защиты от
змей. Если закопать в доме лошадиное копыто, то
в этом доме не заведутся змеи. А если они были,
то убегут. Если кто-нибудь будет ж ечь в доме
голову горного оленя или кости оленя, черепахи
или ежа, то змеи убегут. Если кто-нибудь проки­
пятит в воде васильки, прибавит туда смолы и
[этой жидкостью] помаж ет в доме, то змеи убегут.
И если нальют этой жидкости в змеиные норы,
то змеи убегут, а некоторые подохнут. А если
положат васильки в отверстие норы, то змеи не
выйдут наружу. Если выварят кожу змеи в воде,
а потом этой водой намажут тело, то такого че­
ловека змеи — даже эфы — не укусят. [...]» (Ху-
байш Тифлиси. XIII. 1а, б, в, г, д).

Литература

А н д р и а н о в Б . Бык и змея. У истоков культа плодоро­

дия //Н аук а и религия. 1972. № 1. С. 4 6 -5 2 .
Р е м п е л ъ J1. И . Цепь времен. Вековые образы и бродя­
чие сюжеты в традиционном искусстве Средней Азии.
Ташкент. 1987. С. 34.
B a y e t J. Le sym bolisme du cerf et du centaure a la Porte
Rouge de Notre-Dame de Paris / / Revue archeologique 44.
1954. P. 2 1 -6 8 .
Goldstaub М., W e n d r in e r R . Ein Tosco-Venezianischer
Bestiarius. Halle, 1892. S. 4 2 4 -4 2 7 .
H a u p t J. Verflucht und angebetet. Die Schlange als M otiv
und Symbol //A n ta io s. 1964. V. 5. S. 3 7 5 -3 9 6 .
H e n k e l N . Studien zum Physiologus im M ittelalter. Tubin­
gen, 1976. S. 1 8 6 -1 8 7 .
K olb H. Der Hirsch, der Schlangen friBt //M ediaevalia lit-
teraria. Festschrift fur H. de Boor. Miinchen, 1971. S. 583-610.
P e r ry В . E. Physiologus / / R E N eue Reihe, XX, 1. Stut­
tgart, 1941. Sp. 1089.
P u e c h H .-C h . Le cerf et le serpent / / Cahiers archeolo-
giques 4. 1949. P. 1 7 -6 0 .
Sharkey L. Celtic M ysteries the Ancient Religion. Thames
and Gudson, 1975. P. 89. Fig. 43.
W e llm a n n M . Der Physiologus. Eine religionsgeschicht-
lich-naturwissenschaftliche U ntersuchung (Physiologus, Sup-
plementband. Bd. XXII, 1). Leipzig, 1930. S. 30.
 Глава 4

ГИДРОП
ГРЕХ СЛАДОСТРАСТИЯ
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

л а т . hydrops, antolops
греч. \)5pcoi|/

«Физиолог», с. 148.
Физиолог. Армяно-грузинский извод. III.
Liber monstrorum. II. 24. (a u to lo p s )
De M onstris et Belluis. XXIII.
Английский бестиарий. л. 10 об.
Dicta Chrisostomi. л. 48 об.
De Bestiis et aliis rebus. II. 2.
Пьер из Бовэ. Бестиарий любви. II. 116.
Альберт Великий. О животных. 22. 16; 22. 36 (c a lo p u s).
Брунетто Латини. Книги сокровищ. I. V. 177.
Филипп Танский. Бестиарий. 7 5 7 -7 9 8 .
Гийом Нормандский. Бестиарий. 2 3 9 -2 7 8 .
ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 117.
«Лисья книга». 42.
 4. 1. ЗАГАДКА ГИДРОПА

Описание зверя по имени гидроп современного

читателя ставит в тупик. Собственно, к этому и
стремился автор «Физиолога», предлагая своему
слушателю ошеломительную загадку. Гидроп от­
личается большими пилообразными рогами, с их
помощью зверь пилит высокие деревья. Однако
прибрежные кусты с тонкими ветвями легко удер­
живают рога этого животного. Ж аждущ ий воды
зверь, запутавш ись в кустах, становится легкой
добычей охотников, ранее не реш авшихся при­
близиться к нему. Иными словами, и сила и уяз­
вимость гидропа заключены в его рогах. Странным
образом зверь, низвергающий деревья, бессилен
перед кустами.
Сюжет в высшей степени запутанный, однако
эти странности не носят случайный характер.
Образ гидропа не ошибка и не сакральная загадка,
а результат преднамеренных искажений. Гидроп —
литературный мутант в традиционном мифологи­
ческом ландшафте, и появился он по воле автора
александрийского «Физиолога». Гидроп — плод на­
смешливых и хитрых манипуляций с текстами, где
упоминаются разные рогатые животные (уточним,
гидроп — насмешка над мудростью эллинов).
Строго говоря, это вовсе не зверь, а некое зако­
дированное послание, которое нам предстоит рас­
шифровать. В противном случае, мы вынуждены
будем согласиться, что взаимоисключающие харак­
теристики гидропа создают заведомо абсурдную
картину. Как может животное, низвергающее де­
ревья, стать пленником кустов? Это возможно
только в случае, если трагический конец зверя
призван воплотить сверхзадачу, выходящую далеко
за пределы описания мира животных, поскольку
сценарий событий противоречит логике мифа.
Я полагаю, что пилообразные рога, внушающие
ужас охотникам, и рога, вернее рог, лишающий
гидропа силы, имеют разную природу. Причем ис­
тинная опасность, с точки зрения «Физиолога»,
заключена в невидимом роге. Загадка гидропа в
том, что это трехрогий зверь, причем два мощных
рога, по замыслу, должны скрыть третий. Пока
неясно, почему третий рог вызвал такую озабо­
ченность у автора «Физиолога». Очевидно лишь
одно: то, что было изгнано или спрятано при
создании сюжета, в первоначальной истории имело
доминирующий характер. Речь идет о функции
третьего рога и его носителе, животном, к гидропу
никакого отношения не имеющего.
Гидроп, наводящий уж ас на охотников своими
рогами, поразительно напоминает другого, не менее
загадочного и парадоксального животного из того
же «Физиолога». Имя этого зверя Единорог.
«Физиолог говорит о нем, что такое свойство
имеет: небольшое животное, подобное козленку,
молчалив и кроток весьма; и не может охотник
приблизиться к нему из-за того, что сила его
велика. Один рог имеет в середине головы его»
(«Физиолог», с. 139). Несмотря на усилия иссле­
дователей, ни то, ни другое животное не получили
однозначного объяснения. Тему поимки единорога
продолжим в специальной главе, и к этой фигуре
мы вернемся еще не раз.
 Новый персонаж христианской зоологии — гид-
роп — сконструированная фигура и, видимо, луч­
ший образец мнимой несообразности. Если при­
нимается гипотеза о том, что описательная часть
в «Физиологе» является эзотерическим текстом,
призванным ошеломить или поставить в тупик
посвящаемого, то образ гидропа не требует кри­
тического разбора. Это знак, стоящий на развилке
путей, ведущих к Вечности или грехопадению.
Согласно толкованию, «гидроп» — ж итель истин­
ного града, одолеваемый низменными ж еланиями.
•Цель этого рассказа — указать путь к спасению.
Но поскольку мы условились вести исследование
с позиций античной описательной зоологии, то все
же рискнем заняться анатомией гидропа.
Наша задача — определить возможные источ­
ники «Физиолога», поскольку они неизвестны 140, и
выяснить степень искажений, неизбежных при со­
здании комбинированной фигуры. Ф актически
задача сводится к восстановлению утраченных
фрагментов исходной картины. Цель же исследо­
вания можно обозначить как выявление замысла
или сверхзадачи христианского автора, занятого
созданием новых животных. Собственно, автор
«Физиолога» не скрывает своего замысла, напро­
тив, он открыто декларирует его в толковании
сюжета. При этом у читателя создается впечатле­
ние, что сюжет заимствован из какого-то незави­
симого или даже авторитетного источника. Это
ложное впечатление. И сюжет, и толкование к
нему придуманы одним и тем же сочинителем и
составляю т единое целое. Похожую картину мы
наблюдали при попытке выяснить тайну вымыш­
ленной пантеры и феникса, а впереди нас ждет
история любви слонов. Вопреки уверениям автора
«Физиолога» и современных его интерпретаторов,
в сочинении речь идет не о животных, а о символах.
Система христианских ценностей преподносится в
псевдозоологическом оформлении. Поскольку ж и­
вотные из античного бестиария не самый удобный
материал для христианских нравоучений, то можно
смело полагать, что этот материал был перекроен
в максимальной степени. Отдадим должное труд­
ности задачи, стоявшей перед автором христиан­
ского варианта «Физиолога». В этой перспективе
наше расследование приобретает характер высоко­
го развлечения. Речь идет об интеллектуальной
игре под названием «загадка александрийского
“Ф изиолога”».
Вернемся к гидропу. В средневековых бестиа-
риях описанный зверь выступает под именем ан-
т а л о п , что не следует путать с антилопой. Уже
авторы XVII в. высказывали ироничное сомнение
в правдоподобности этой истории141. Однако в их
исследованиях нас интересует другое: pantolops в
копто-арабском словаре означал unicorn ‘единорог’.
В двурогом гидропе скрыт единорог, таинственный
зверь исчезнувш их культур. Единорог знаменит
своим единственным «рогом», мощным орудием,
но не войны, а продолжения жизни. Выяснив на­
значение этого «рога», мы узнаем, почему возник
замысел жалкой смерти гидропа на берегах реки.
Итак, направление поисков указано. «Физиолог»
сообщает:

«О животном гидропе*.
Это животное в высшей степени сильное, так что
охотник не может приблизиться к нему. На лбу у него
большие рога, имеющие вид пилы, так что пилит он

* Греч, “оброу — «водянка».

 большие и высокие деревья и валит их на землю. Когда
ж е возжаждет, идет на реку Евфрат и пьет. Там есть
кусты с тонкими ветвями. И начинает играть животное
рогами с кустами и, запутавшись, удерживается, свя­
занный ветвями. Ревет, желая убежать, и не может.
А охотник, услышав его ревущего, приходит и убивает
его.
Толкование.
И ты, истинный житель града, имеющий два рога —
Новый Завет и Ветхий, которыми можешь бодать врагов
своих: блуд, прелюбодеяние, сребролюбие и тому по­
добное, чтобы ты не был связан ими, которые удер­
живают, подобно кустам, и чтобы коварный охотник
не убил тебя» («Физиолог», с. 148).

Разыскать зверя, который своими рогами валит

деревья, но запуты вается ими в прибрежных кус­
тах, в сочинениях, предшествующих по времени
«Физиологу», невозможно. Зато можно с уверен­
ностью предположить, что образ гидропа является
комбинацией двух животных, из которых одно свя­
зано с лесом (олень), а другое с водой (единорог,
или истинный гидроп). Однако неясна мотивировка
этой комбинации. Д ля нравоучительных целей гре­
ческого «Физиолога» подошел бы как тот, так и
другой персонаж. Следовательно, у автора «Физи­
олога» имелись какие-то веские причины, заста­
вившие его скроить из двух фигур одну. Назовем
ее условно олень-единорог и уточним свою пози­
цию. То, что речь идет о. двух разных животных
(олене и единороге), подтверж дает описание зверя
с пилообразными рогами из армянской «Лисьей
книги», где зверь погибает отнюдь не на берегах
реки, а в густом лесу. Армянский автор, излагая
сюжет из «Физиолога», рационализирует его, до­
бавив для убедительности описание каких-то чащ.
Этот подход сигнализирует о том, что гидроп вос­
принимался с известным скепсисом, и у средне­
вековых переводчиков возникало естественное ж е­
лание свести его образ к одной из составляющих,
а именно, к оленю. Исходная версия этого сюжета
представлена в басне Эзопа, где олень становится
жертвой льва, запутавш ись рогами в ветвях лесной
рощи уже после того, как напился воды (Басни
Эзопа. 74). С оленями, в свою очередь, можно
условно связать два первоначально независимых
сюжета: а) животное, спасаясь от преследования
в лесу, запутывается рогами в ветвях; б) олень,
играющий своими рогами с кустами. Что же ка­
сается гидропа на берегу реки, то скрытым в тексте
мотивом является мифическая способность ж ивот­
ного, похожего на единорога, превращать с по­
мощью своего рога горькие воды в сладкие. Скорее
всего, мотив сладострастия каким-то образом свя­
зался в воображении автора «Физиолога» с ана­
логичным мотивом, навеянным игрой оленей с вет­
вями деревьев в период гона. В результате этой
комбинации возник таинственный гидроп, в буй­
стве своем валящ ий деревья, но самым жалким
образом застреваю щий в прибрежных кустах (на­
казание порока), а превращ ение горьких вод в
сладкие изъято из сю жета.
Страшные пилообразные рога появились у гид­
ропа с той целью, чтобы в дальнейшем их можно
было уподобить оружию, побеждающему блуд. Про­
верим эту гипотезу, привлекая для сравнения раз­
личные тексты. Но предварительно выскажем еще
одно замечание. Сюжеты типа «козел у дерева» и
«козел, запутавш ийся в ветвях» (статуэтка из Ура),
устанавливаю т мифологическую связь козла с бо­
жествами плодородия142. Например, на диадеме из
сарматского кургана Хохлач изображены деревья,
олени и бараны с ветвистыми рогами; рога ж ивот­
ных соединены с ветками дерева.
 А н г п а л о п . O x f o r d , B o d le ia n L ib r a r y
L a u d m isc . 2 4 7 , [. 141 r.

Толкование, предложенное автором «Физиоло­

га», в скрытой форме такж е указывает на мотив
сладострастия, однако рога, которыми животное
играет с кустами, обретают прямо противополож­
ную функцию: они уподобляются Новому и Вет­
хому Завету, которые призваны помочь жителю
града победить блуд и прелюбодеяние. Такая трак­
товка мифологического сю жета имеет свою логику,
поскольку преследует нравоучительную цель, до­
стижимую путем сокрытия истинного характера
событий. «Перевернув» картину толкования, можно
восстановить утраченный фрагмент текста: если
рога должны сразить блуд, то, значит, в исходном
варианте «рог» был связан с чувственным наслаж ­
дением. Но для начала проследим за литературной
судьбой придуманного автором «Физиолога» гид­
ропа. Иногда, в поздних переводах «Физиолога»,
мотив сладострастия выступает на первый план.
В толкованиях у т р о п ъ (гидроп) обозначает чело­
века, отдавшегося «сласти житейской» и забывшего
о вере. «Сласти житейской» уподобляются ветви
дерева, удерж иваю щ ие у т р о п а 143. В «Ш естодне-
ве» П севдо-Евстафия этот зверь назван антоло-
пом (o c v to ?c6\|/). В арм яно-грузинском переводе
«Физиолога» зверь такж е назван антилопой, а в
начало статьи добавлен характерны й подзаго­
ловок:

«О подвизавшихся, которые не могли довести до­

блесть до конца.
Есть зверь, который называется «антилопою». Свиреп
и страшен этот зверь, так что у охотников нет воз­
можности захватить его в руки. Рога его длинны и
пилообразны, так что он распиливает большие и вы­
сокие деревья. Когда у него жажда, то он идет к реке
Фисону и пьет воду. Имеются какие-то чащи с тонкими
ветвями, которые называются «ерекинами»*. Ветви его
сплетаются с чащами и их ветвями. Ветви чащ захва­
тывают и держат крепко, и он начинает реветь, так
как хочет бежать и не может, так как он свернут,
спутан [рогами] и стоит. Слышат рев охотники, при­
ходят и убивают его.
И ты, подвижник монах, пока уповал ты на оба твои
рога, то распиливал ветви — многословие, сребролюбие,
похоть, супостата, гущу мира, прельщения дьявола. И ра­
довались ангелы и силы. И твои два рога суть два завета.
Но остерегайся, чтобы и ты, играя и борясь с чащами
«ерекинами», не впутался в незначительное дело — оде­
яние или какие-либо иные побуждения, и не завяз в
западне его, и не обрел тебя злой охотник дьявол»
(Физиолог. Армяно-грузинский извод. III).

* Греч. ёре!кт| — «древовидный вереск». В древнерусском

«Физиологе» это слово также оставлено без перевода: «Есть
же ту древо ерекино, тонъкы ветви имыи».
 В других армянских редакциях «Физиолога» о
кустах нет и речи; зверь ловится в силки, расстав­
ленные охотниками, а приманкой служат фрукты:

«Охотники идут к источникам воды, ставят силок в

воде и на верхушке кладут фрукты, яблоки, а веревку
прикрепляют к скале. Тогда зверь подходит к воде,
почувствовав жажду, и, увидев яблоко, поднимающееся
вверх по воде, идет — входит в нее, пьет воду, играет
с плодом и радуется, не догадывается, что в воде
скрыта западня. Затем, когда силок взлетает, он ловится
и застревает внутри, ревет и воет, пока не приходят
охотники убить его» .

В латинской рукописи X в. содержится версия

истории антолопа, видимо, наиболее близкая к
гипотетическому оригиналу: Et juxta Euphraten flu-
men scribunt esse anim al, quod nuncupatur Antholops
(в рукописи A utulaps): quod longis cornibus que
serrae figuram habent ingentia robora precidens ad
terram depromit ‘Возле реки Евфрат, пишут, есть
животное, которое назы вается антолопс, имеющее
длинные рога пилообразной формы; с их помощью
оно колоссальные дубы без труда из земли выни­
м ает’ (De M onstris et Belluis. XXIII). Этому зверю
ничто не может угрожать.
Благодаря нравственной силе поучения, рассказ
о гидропе вошел во многие средневековые сочи­
нения (их перечень приведен в заглавии). Однако
в этих сочинениях сю жет «Физиолога» лишь по­
вторяется, поэтому знакомство с ними не разъяс­
нит тайну гидропа. На пути простого пересказа
сюжета мы далеко не продвинемся145. Так можно
писать историю культуры, но не раскрывать сущ­
ность заинтересовавш его нас явления. Обозначим
проблему яснее.
 Анталоп.
Dicta Chrisostomi, л . 48 об.
Во французском бестиарии XIII в. животное на­
звано антилопой (a n tu la ). Антилопа дика и не
подпускает к себе охотников. Рога у нее как пила,
и она спиливает ими ветви деревьев. Когда ее
одолевает ж аж да, она направляется к Евфрату.
Там рога ее застреваю т в ветвях, антилопа кричит
и становится добычей ловцов. На миниатюре изо­
бражено животное, которое висит, зацепивш ись
своими рогами за кусты. Н иж е мы вернемся к
этому мотиву (D icta Chrisostom i, л. 48 об). В ан­
глийском бестиарии XII в. животное названо ан-
талопом (a n ta lo p s ). На рисунке четвероногий зверь
лакает воду, а охотник пронзает его копьем. Текст
в бестиарии заверш ается предостережением чело­
века от густых зарослей сладострастия и ветвей
порока, где дьявол — «льстивый ловец» — может
легко настигнуть его (Английский бестиарий,
л. 10 об.). В бестиарии из Бодлеанской библио­
теки рисунок более близок к тексту: изящные рога
животного, похожего на антилопу, переплетены
кустарником, чем и воспользовался охотник146. Одо
из Ш ерингтона назы вает зверя антиплос (a n tip -
/o s)147, а Альберт Великий — калопус (ca lop us) 148.
На Эбсторфской карте мира в М есопотамии изо­
бражен антолоп с гигантскими рогами, всем своим
видом напоминающий горного козла. Животное стоит
около большого дерева. Из надписи к рисунку сле­
дует, рога зверя являю тся страшным оружием:
«Антолопс — животное, весьма сходное с оленем.
Всякий, кто захочет подойти к нему, не сможет
приблизиться. У него длинные рога, похожие на
пилу, и он реж ет ими деревья. И поднимаясь [на
ноги], запутывается рогами в кустарниках и, пос­
кольку не может освободиться, кричит громким
голосом. И те, кто слышат голос, приходят и ловят
его»149. В занимательном рассказе внимание сред­
невековых авторов было сосредоточено на его сим­
волическом толковании. Иначе трудно объяснить,
почему они не замечали противоречия в сюжете.
Ж ажда, которой томится антилопа, мнима; столь
же мнима и ловушка в тонких прибрежных кустах.
Мощные рога антилопы — залог ее силы. Проти­
воречие, которое возникает в сцене с прибрежными
кустами, не смущало только автора «Физиолога»
и его последователей. Д ело в том, что мы знаем,
как выглядел гидроп до того, как его образ под­
вергся переделке.

4 .2 . СЛАДКИЕ БОДЫ

Переводная средневековая армянская литерату­

ра — хранилище историй о редких животных,
порожденных древними культурами Средиземно­
морья. Именно здесь, на перекрестках роскошного
зоосада, можно встретить истинного гидропа (а не
мутанта, с которым мы имели дело до сих пор).
Выглядел он следующим образом: «Есть животное,
крайне незлобивое и безвредное; питается оно
травою; на лбу у него один рог с концом, загнутым
вниз, и конец тот крестообразен. Когда оно чув­
ствует жажду, идет к воде, мешает своим рогом
воду, и вода становится сладкой, ее пьет оно само,
и какие ни есть животные, так как все животные
смотрят на него в ожидании, что пойдет к морю
и замеш ает воду рогом»150. М ож ет возникнуть во­
прос, не является ли новый зверь такж е объектом
чьих-либо манипуляций. О твет отрицательный, по­
тому что эта фигура, в отличие от гидропа, находит
соответствия в разных и независимых друг от
друга источниках, и что важно, вписывается в
универсальную мифологическую матрицу.
Несомненно, что жаждущ ий зверь из «Физио­
лога» — это добрый единорог, вернее, одна из его
ипостасей. Выше уже было высказано предположе­
ние, почему автор «Физиолога» совместил фигуры
единорога и оленя. Казалось бы, олень мог запу­
таться в кустах независимо от того, напился ли
он воды или нет. Но в таком случае главная цель
поучительной истории не была бы достигнута. Два
мощных пилообразных рога оленя призваны побе­
дить порок, воплощенный в фигуре единорога, чей
рог превращ ает горькие воды в сладкие. Совместив
единорога и оленя в образе гидропа, автор «Фи­
зиолога» создал животное, несущее в себе порок
и наказание этого порока. Это объяснение выгля­
дит не более надуманным, чем сама история гид­
ропа, для разгадки которой не приложимы тради­
ционные методы исследования. Мы столкнулись с
литературной подделкой, не имеющей аналогов в
мифологии. Д воящ аяся фигура гидропа скроена
нескладно. О лень и единорог обладают рогами, а
рога, в свою очередь, связаны с мотивом сладо­
страстия, тогда как в образе гидропа «олень» дол­
жен посрамить «единорога». Здесь ключ к разгадке,
что косвенно подтверж дается и толкованием сю­
жета: нарисованная картина призвана убедить ис­
тинного ж ителя града, имеющего два рога, —
Новый Завет и Ветхий, победить с их помощью
блуд и прелюбодеяние, и не стать жертвой ковар­
ного охотника. «Рога» оленя гарантируют победу,
а «рог» единорога манит в сладкие сети дьявола.
Окончательный ответ следует искать в мотиве воды
(вода как знак сверш ившегося оплодотворения*)151,
ибо в воду опускался иной орган, абсолютно та­
буированный впоследствии, но об этом чуть ниже.
Возможно, что история происхождения волшеб­
ного единорога, пьющего сладкую воду, имеет и
какие-то реальные основания. Их можно усмотреть
в области представлений, нашедших отраж ение в
«Истории животных» Аристотеля: «Радуются ло­
шади лугам и болотам, так как они пьют мутную
воду, и, если она чистая, они взбалтывают ее
копытами, затем пьют и купаются. [...] Бык со­
ставляет противоположность лошади; если вода не
чиста, не холодна и с примесями, он не станет
пить» (А р и ст о т ел ь . История животных. VIII.
24. 150). Что же касается глубинного мотива пре­
вращения горьких вод в сладкие, то одна из первых
литературных фиксаций представлена в диалоге
шумерских богов, Энки (бога мировых пресных
вод) и его жены, которая ж алуется на «бесполез­
ный» дар Энки:

’ Ср.: «Когда вздувшийся и разлившийся Нил достигает ок­

раинных пределов, то это называют соитием Осириса и
Нефтиды, о котором свидетельствуют возникающие расте­
ния» (Плутарх.. Об Исиде и Осирисе. 38).
 Вот дал ты мне город, вот дал ты мне город,
а что мне в твоем дарении?
В моем городе нету воды в каналах!
Его колодцы с водою горькой не дают расти зернам-злакам
на полях, в бороздах, на нивах [...]
Отец Энки Нинсикиле так отвечает: [...]
«Устами воды прибрежной, бегущей воды,
Злаки из земли для тебя подымутся,
По путям твоим просторным вода да выбежит,
Город твой водой изобилия тебя напоит.
Дильмун водой изобилия тебя напоит.
Твои колодцы с водою горькой да станут колодцами
с водою сладкой!» [...]
Его корень рвы наполнил семенем,
Его корень тростники окунул в семя.
Его корень дал жизнь покрову могучему '

Ж изненная сила бога Энки, заключенная в его

семени, дала рост буйной растительности в стране
Дильмун. Единорог, опускающий свой рог в соле­
ную воду, чтобы сделать ее сладкой, унаследовал
эту способность от архаического божества плодо­
родия. В обозначенной перспективе загадочная ис­
тория Девы и Единорога, известная только по
новелле из «Физиолога», представляется репликой
обряда священного брака, который воспроизводит
архетип первого совокупления. Рассмотрим для
ясности еще один пример. В «Суждениях духа
разума», сочинении, отражающ ем космогонические
идеи зороастризма, упоминается мифическое су­
щество — трехногий осел. Согласно «Суждениям»,
«трехногий осел находится в центре моря Варкаш,
и всякую воду, которая льется на труп, менстру­
альные выделения и другие экскременты, когда
они достигают трехногого осла, — он все своим
взглядом очищ ает и освящ ает»153. Космический
осел превращ ает нечистые воды в чистые, что
равнозначно обезвреживанию ядов с помощью со­
суда, изготовленного из рога индийского одноро­
гого осла. Элиан пересказы вает историю, сообща­
емую Ктесием Книдским: «Говорят, что тот, кто
выпьет из такого рога, получит защ иту от всех
неизлечимых болезней, он не подвергнется ни су­
дорогам, ни тому, что называют свящ енной бо­
лезнью [эпилепсией], и не погубит его яд; даже
если перед тем, как выпить [из рога], он проглотил
что-нибудь вредоносное, он извергнет это и невре­
димым избежит дурных последствий» (Э лиан.
О природе животных. IV. 52). Способность обез­
вреживать яд приписывалась и чашам из рога
носорога и рогов каких-то мифических быков (ал-
Бируни. М инералогия, с. 1 9 5-196).
Зороастрийский осел метафоричен, а часть его
функций табуирована, поэтому в некоторых текс­
тах говорится о том, что он очищ ает воду взглядом.
По-иному выглядит описание трехногого осла в
«Бундахишне», где масштабно представлен мотив
плодородия и очищения. У осла шесть глаз, один
р о г , тело белое, пища духовная. «Силою этих
шести глаз он подавляет и разбивает. [...] Рогом
он очень жестоко разбивает и уничтож ает все
старания вредных сущ еств. [...] Когда он кричит,
все самки водяных тварей — творения Ормазда —
беременеют, а все беременные водяные вредные
твари, когда слышат этот крик, выкидывают [своих]
детенышей. Когда он мочится в море, вся морская
вода, что в семи земных к е ш в а р а х , становится
чище, по этой причине все ослы, когда входят в
воду, мочатся в нее. Как он говорит: «О трехногий
осел! Если бы ты не был создан для воды, вся
вода в море пропала бы из-за осквернения ее ядом,
который Злой дух внес в воду через смерть тво­
рений Ормазда». Тиш тар (Сириус) берет из моря
очень много воды с помощью трехногого осла»
(Бундахишн, с. 2 9 0 -2 9 1 ). Таким образом, мы
можем полагать, что мифическая фигура древних
космогоний обрела земной масштаб в образе гид­
ропа. Иоганн ван Гессе из Утрехта полагает, что
видел единорога во время паломничества в П алес­
тину в 1389 г. Он сообщает: «Близ поля Елионс-
кого в Земле обетованной есть река М ара, чьи
горькие воды М оисей сделал пресными ударом
ж езла, дабы сыны Израилевы могли пить. До сего
дня, рассказывают, после захода солнца зловред­
ные животные отравляю т воду сию, так что никто
не может пить. Но рано утром, как только взойдет
солнце, из океана приходит единорог; он окунает
свой рог в воду и разгоняет яд, так что весь день
другие животные могут пить. То, что я описываю,
я видел собственными глазами». В земле обето­
ванной встречаю тся разные водные источники, в
том числе, и непригодные для питья, и единорог
здесь не при чем.
В связи с темой превращ ения горьких вод в
сладкие рассмотрим еще один небольшой сюжет
в изложении Илария Пиктавийского (IV в.), епис­
копа г. Пуатье. В трактате «Изъяснение тайн»
Иларий П иктавийский размыш ляет над эпизодом
из Книги Исход (15: 2 2 -2 6 ), когда народ Израиля,
ведомый М оисеем по безводной пустыне, на третий
день находит горькую воду. Д алее происходит
нечто непонятное. Чтобы лиш ить воду горечи, Гос­
подь приказывает М оисею опустить в воду дерево.
Это обстоятельство вызвало у Оригена эмоцио­
нальную реакцию: «Как будто бы Бог не мог сде­
лать сладкую воду и без дерева!». Иларий Пикта­
вийский пишет: «В пустыне же народ томится
жаждою, вода горька, поднимается ропот на вождя,
является дерево, и после того, как оно опущено
в воду, та делается сладкою, и в сем усматривается
и оправдание, и осуждение, и испытание. [...] Хотя
подстрекательства строптивых совращают умы и
хотя заблуждение неверных запирает их разумение
засовом непослушания, но все же не могли они
не признать истинность столь великого чуда. Ибо
какую принудительную силу заклю чает в себе
кусок дерева или какое содетельное начало содер­
жит в себе безж изненная древесина, чтобы могла
она устранить горечь, чтобы могла она возбудить
сладость, чтобы могла она естество придавать или
отнимать, когда то, от чего они отказывались с
отвращением, не оказалось сладким на вкус?
И хотя в происходившем тогда присутствовало со­
детельное начало Бож ественной силы, переменя­
ющей естество с одного на другое, однако надо
думать, что и дерево тут сослужило свою службу,
так что изменения свойств воды не случилось бы
без его содействия»154. Согласимся с епископом,
что дерево сыграло свою роль, поскольку без него
не произошло бы превращ ения горьких вод в слад­
кие. Несомненно, что дерево М оисея и «рог» еди­
норога выполняют одну и ту же функцию.

4 .3 . РОГА,
ПРИНОСЯЩИЕ СМЕРТЬ

Гидроп в конце концов гибнет. Разберем обсто­

ятельства этой смерти, отметив парадокс: если, по
замыслу, рога — необходимое оружие в битве с
искушениями, почему ж е они столь уязвимы.
М ожет быть, все дело в неразумности гидропа,
использующего рога не по назначению. Д алее, для
удобства, зверя с пилообразными рогами будем
именовать, следуя средневековым бестиариям, ан­
тилопой, отличая ее от безобидного единорога,
превращающего горькие воды в сладкие. Разуме­
ется, не может быть и речи о поиске тождества
этих мифических персонажей с реальными ж ивот­
ными. «Антилопа» и «единорог», как и производный
от них «гидроп», существуют только в виртуальном
мире бестиариев, что, однако, не противоречит
привлечению для сравнительного анализа некото­
рых естественнонаучных фактов. Как будет пока­
зано ниже, в образе «антилопы» скрыты горный
козел, олень и как таковая антилопа. Например,
Тимофей описывает орикса, который, сталкиваясь
со львом, способен убить его своими рогами; об
этом животном говорится такж е, что реки, Нил и
Гидасп, вскармливаю т ориксов ( Тимофей из Газы.
23. 2, 5). Орике Тимофея — это саблерогая ан­
тилопа ( Oryx leucoryx) или бейса (Oryx bei-
s a ). Во времена Аристотеля ориксами называли
представителей североафриканских и аравийских
сернобыков рода Oryx. Некоторые из них часто
теряли один из своих длинных и острых рогов и
приобретали внешность «единорога». Арабский ге­
ограф X в. аль-Бакри описывает ливииских анти­
лоп, обладающих тонкими острыми рогами такой
длины, что они мешают самцу покрывать самку
(Арабские источники X — XII вв., с. 178). В пос­
леднем случае речь идет об антилопе орикс ( Oryx
ta o ), ее рога, торчащие копьями, имеют в длину
более одного метра. Путеш ественник из Андалузии
ал-Гарнати (XII в.), посетивший с торговыми це­
лями самые отдаленные земли от Судана до Бул­
гара, запечатлел рассказы о своих странствиях в
книге «Подарок умам и выборки диковинок».
Об антилопе орикс, обитающей в Судане, он со­
общает вполне достоверные сведения: «У жителей
этих стран есть животное, которое называется
лам т . б н о напоминает большого быка. Два его
рога подобны копьям, по длине они равны туло­
вищу животного и тянутся вдоль его спины. Если
ламт пронзит ими какое-нибудь животное, то убьет
его мгновенно» (Арабские источники X II-X III вв.,
с. 25). Относительно рогов антилопы, подобных
пиле, следует напомнить сведения Диодора о том,
что охотники на страусов против нападающих на
них эфиопов «используют в качестве защитного
оружия рога антилопы; [эти рога] большие и при­
годны для резания, и польза от них велика; в
стране они в изобилии, поскольку таких животных
множество» (Диодор С ицилийский. III. 28).
После того, как мы обнаружили истинного гид­
ропа (волшебного единорога) и убедились, что
антилопа и гидроп разные сущ ества, возникает
правомерный вопрос: где антилопа находит свою
смерть — в густом лесу или в прибрежных кустах?
Если окажется, что антилопа погибает в лесу, то
смерть гидропа в прибрежных кустах — изящный
вымысел автора «Физиолога». Сущ ествует целый
класс рогатых животных, которым, по мнению
древних авторов, рога в трудных ситуациях не
приносят пользы. Размы ш ляя о пользе рогов для
обороны или нападения, Аристотель полагает, что
среди животных есть исключения из правил: «тем
же, у которых вырастание рогов не приносит поль­
зы, природа предоставила другую защ иту, напри­
мер, оленям — быстроту (ведь величина и вет­
вистость их рогов скорее вредят, чем приносят
пользу), такж е газелям и антилопам (против не­
которых животных они защ ищ аются, выставляя
рога, но от диких и воинственных убегают)» (А рис­
тотель. О частях животных. III. 2).
Ал-Бируни в сочинении о лекарственных ве­
ществах описывает ж ивотное и й й а л (горного
козла, или оленя), смерть которого заключена в
его рогах. Рога и йй ала огромны и тяж елы . Если
зверь попадает в густой лес, то запутывается в
нем своими рогами. Обратим внимание на то, что
этот горный козел своими мощными орудиями де­
ревьев не пилит. Антилопе из «Физиолога», на­
против, высокий лес не страшен. Казалось бы,
речь идет о разных персонажах. Однако одна осо­
бенность все же позволяет сблизить иййала с
антилопой. У этих зверей рога необычной величины
и приносят им смерть. Сведения о взаимо­
исключающих характеристиках рогов «антилопы»
составляю т содержание эзотерической загадки. Ве­
роятнее всего, ал-Бируни, так же как и автор
«Физиолога», передает десакрализованный вариант
мифа о жертвопринош ении козла у корней дере­
ва. Согласно «Ригведе», у мирового дерева прино­
сили в ж ертву коня и козла, которые символизи­
руют, соответственно, верхний и нижний уровни
космоса155. В индоиранской традиции образы
оленя, коня, козла и барана были семантически
близки друг другу156. О иййале такж е сообщается,
что он поедает змей и вынужден пить воду, чтобы
нейтрализовать действие внутреннего яда. Поеда­
ние змей устанавливает связь ий йала с оленем,
который, согласно античной традиции, обновляет
свою жизнь, поедая змей. Однако уязвим горный
козел только в густом лесу. Ал-Бируни сообщает:

«Иййал — горный козел; олень.

Ал-Халил говорит: это [животное] называется ийй-
алом потому, что оно прибегает к горе и там укрыва­
ется; это — самец горных коз. [...]
Что касается иййала, то он имеет рост быка и своей
мордой походит на него. Два его рога возвышаются
высоко и имеют множество ответвлений, исходящих от
одного [основания], служащего как бы корнем. Иногда
вес каждого рога достигает десяти маннов. В них
смерть [иййала]: если он заходит в густой лес, то
 запутывается в нем своими рогами» (ал -Б и рун и . Книга
о лечебных веществах. 117)*.
Подобен и й й а л у зверь с пилообразными рогами,
чье описание взято нами из средневековой араб­
ской «Книги лисьих притч», основой для которой,
по мнению H v Я. М арра, послужила армянская
«Лисья книга»157. Эти сведения окончательно убеж ­
дают, что антилопа {иййал, олень) и гидроп (едино­
рог) — разные сущ ества, и, в целом, подтверждают
гипотезу об искусственной переделке традицион­
ного сюжета автором «Физиолога». Одновременно
эти сведения позволяют наметить различие между
мотивами смерти, поджидающей оленя в густом
лесу, и игрой рогами с кустами. Зверь с пилооб­
разными рогами входит в чащу и играет рогами
с ветвями, скача от дерева к дереву. Отметим
такж е, что и этот зверь своими рогами деревьев
не пилит, а жаждой не обуреваем.

«В одной безлюдной местности обитало животное с

рогами, подобными пиле; оно входило в чащу и своими
рогами играло [скача] от дерева к дереву; одна -ветка
сломалась и ввернулась ему в рога; животное хотело
освободиться от нее, но не смогло и начало реветь во
весь голос; охотники услышали, пришли и убили его.
Показывает нам: мы преданы любви к миру и его
славе и наслаждаемся в мерзких грехах и страстях;
потому сатана отыскивает нас, прильнувших [к грехам],
и приходит погубить нас» .(«Лисья книга». 42).

Относительно буйного поведения «антилопы»,

видимо, не лишним будет естественнонаучный ра­
курс об оленьих рогах. Как известно, олени еж е­
годно сбрасывают рога и отращ ивают их заново

Продолжение цитаты см. в главе 3, § 5: «Олень и змей».

к началу года. Растущ ие рога покрывает мягкая
кожа. Весной и летом, пока рога отрастают, а самки
не готовы к спариванию, олени-самцы держатся тихо
и незаметно. К середине лета ситуация меняется.
Ткань на рогах начинает отмирать и облезать, об­
нажая полностью сформировавшиеся, окостеневшие
рога. Олень помогает ее удалению, энергично очищая
рога о стволы и ветви деревьев. У многих видов
оленей самцы возвещают начало гона — обычно на
исходе лета — ревом. В это время самцы имеют
привычку буйствовать среди подлеска, ломая удара­
ми рогов кусты и молодые деревца. Подобные игрища
в период гона напрочь истощают физические силы
животных, что было хорошо известно древним на­
блюдателям. Примером этому служат наблюдения
охотников за оленями, отраженные в «Истории ж и­
вотных» Аристотеля:

«Рога они сбрасывают каждый год, в месяце тарге-

лионе [середина июня]. Когда они сбрасывают их, они
прячутся днем, как было сказано; прячутся в густых
кустах, опасаясь мух; пасутся в это время ночью, пока
не отрастут рога. Возникают рога сначала как будто
в коже и становятся волосатыми, когда же вырастают,
то выставляются на солнце, чтобы рог созрел и высох.
Когда же они не болят больше при чесании их о дерево,
тогда олени оставляют эти места, так как, имея чем
защищаться, исполняются отвагой» (А рист от ель. Ис­
тория животных. IX. 5. 3 7 -3 8 ) .

Мотив — рога, приносящие смерть, — пред­

ставлен в басне Эзопа «Олень и лев». Драма оленя
заключена в рогах, на которые он возлагает боль­
шую надежду. Трудно отказаться от впечатления,
что история оленя из басни Эзопа повторяется в
образе иййале, описанном ал-Бируни: и тот и дру­
гой зверь находят свою смерть в густом лесу.
 «Олень, томимый жаждой, подошел к источнику.
Пока он пил, заметил он свое отражение в воде и стал
любоваться своими рогами, такими большими и такими
ветвистыми, а ногами остался недоволен, худыми и
слабыми. Пока он об этом раздумывал, появился лев
и погнался за ним. Олень бросился бежать и далеко
его опередил (ведь сила оленей — в их ногах, а сила
львов — в их сердцах). Пока места были открытые,
олень бежал вперед и оставался цел, но когда добежал
он до рощи, то запутались его рога в ветвях, не мог
он дальше бежать, и лев схватил его. И, чувствуя, что
смерть пришла, сказал олень сам себе: «Несчастный
я! В чем боялся я измены, то меня спасло, а на что
я больше всего надеялся, то меня погубило» (Басни
Эзопа. 74).

4 .4 . ДИКИЙ ЗВЕРЬ ТЕЛОРОГ

Семейство фантастических рогатых животных,

буйствующих в лесах, можно пополнить еще одним
экземпляром. Интересен он, в первую очередь,
тем, что выявляет особую нишу развития, незави­
симую от «Физиолога». В древнерусском Азбуков­
нике XVII в. под именем «телорог» описано ж и­
вотное с оленьими рогами на голове, верхняя поло­
вина тела у него как у человека, ниж няя — как
у зверя, передние ноги — птичьи, задние — кон­
ские. Д алее сообщ ается любопытная подробность,
позволяющая не только сблизить «телорога» с опи­
санными выше мифическими персонажами, но и
проливающая свет на мотив сцепливания рогов
животного с деревьями. О казы вается, что «тело­
рог», запутавш ись рогами в ветвях, висит и таким
способом рожает.
 «Телорози, дикия звери, иже от главы до пояса имут
образ члчь, розиж на глве елени, прочееж от пояса
зверино тело имуще, нози преднш птичш, а заднии
коневш; егда бо начнутся гонити, роги ся сцепляюще,
висят у древа, и тако ражают дети» (Азбуковник. 1947).

Описание телорога имеется и в «Сказании об

Индийском царстве»158. Что означает это существо,
совместившее в своем облике черты человека,
оленя и птицы? Подобная триединая фигура
(лицо — человека, торс — зверя, рога — оленя)
представлена на скифском ковре из Горного
А лтая159. У нее задние львиные лапы с мощными
когтями, а передние лапы трехпалые. Считается,
что этот образ заимствован из Ирана. Изображ ение
оленя с птичьими ногами имеется в одном из
латинских бестиариев160.

4 .5 . ТРОСТНИК

Согласно «Физиологу», жаждущ ий гидроп уст­

ремляется к водам Евфрата. На берегах реки растут
кусты вереска с тонкими ветвями, и гидроп играет
своими рогами с их ветвями. М ож ет возникнуть
вопрос, случайно ли в тексте фигурируют при­
брежные растения? На первый взгляд, заросли
тростника самым естественным образом занимают
широкие пространства приморских равнин, озер и
болот, заливаемых во время летнего паводка на
Евфрате (ср. С т ра бо н. XVI. I. 9). Кажется, однако,
в сюжете речь идет о другом. Согласно Плутарху,
«не только Нил, но и вообще всякую влагу назы­
вают истечением Осириса; и в честь бога впереди
священной процессии всегда несут сосуд с водой.
С помощью знака тростника египтяне изображаю т
царя и южные пределы мира, а тростник симво­
лизирует увлажнение и оплодотворение всего су­
щего и по природе каж ется похожим на детородный
член. [...] Творческая и производительная сила
бога с самого начала включала в себя влажную
материю и через влагу соединялась с тем, что
создано для участия в порождении» (П л у т а р х .
Об Исиде и Осирисе. 36; ср.: Геродот. II. 48).
В античном мировосприятии семенная жидкость
лозы приравнивалась к семенной жидкости чело­
века. Ж изненный сок человека описывался в тех
же терминах, что и растительный. Гомер говорит
о теле старика, утратившего силу, как о каА,ссцг1 —
тростнике, обсеменившемся и утратившем силу
(Одиссея. XIV. 212). Эта тема на античном мате­
риале подробно исследована Р. Ониансом161. Н а­
помним такж е размыш ления Василия Кесарийско­
го: «Скажут: как ж е Писание представляет, что
все произрастающее из земли осеменено, когда ни
тростник, ни полевица, ни мята, ни шафран, ни
чеснок, ни бутом, ни другие бесчисленные роды
растений, по-видимому, не производят семени? На
сие ответим, что многие из земных произрастаний
в нижней своей части и корне имеют силу семени.
Например, тростник, по однолетнем росте пускает
от корня некоторый отпрыск, и он на будущее время
заступает место семени. То же делают и другие
бесчисленные растения, которые, будучи рассеяны
по земле, силу продолжать свой род содержат в
корнях. Итак, всего несомненнее, что в каждом
растении или есть семя, или скрывается некоторая
семенная сила» (Василий Великий. Шестоднев,
с. 77). Магические действия Иакова с ивовыми пру­
тиками, положенными в воду, которые каким-то об-
азом влияли на рождение пестрых ягнят: «И взял
Е [аков свежих прутьев тополевых, миндальных и
яворовых, и вырезал на них белые полосы, сняв
кору до белизны, которая на прутьях. И положил
прутья с нарезкою перед скотом в водопойных
корытах, куда скот приходил пить и где, приходя
пить, зачинал пред прутьями. И зачинал скот пред
прутьями, и рождался скот пестрый, и с крапин­
ками, и с пятнами» (Бытие. 30:37-39).
В символическом плане таинственный «рог» гид­
ропа и тростник воплощают одно и то же. В таком
случае, отчасти становится понятным замысел ав­
тора «Физиолога», в согласии с которым, главное
действие происходит в прибрежных кустах. М отив
оплодотворения и связанное с ним сладострастие
инвертируются в похоть, блуд и неизбежную, по
мысли христианских ревнителей чистоты, гибель.
В мировом искусстве распространен мотив оле­
ней, пьющих воду у древа. Не исключено, что
гидроп, так ж е как и мифический «телорог» (до­
бавим сюда и единорога), входил в категорию
«чистых» животных, то есть не имевших брачной
пары, поэтому, чтобы произвести потомство, они
соединяются с тростником.

Литература

А нт онова Е. В. Очерки культуры древних земледель­

цев Передней и Средней Азии. Опыт реконструкции ми­
ровосприятия. М., 1984. С. 1 0 2 -1 1 3 .
B a x ter R. Bestiaries and their users in the Middle Ages.
Sutton; London, 1998. P. 8 5 -8 7 .
H enkel N. Studien zum Physiologus im Mittelalter. Tubin­
gen, 1976. S. 1 7 9 -1 8 0 .
Shur E. G. An Interpretation of the Unicorn //Folklore.
75. 1964. P. 9 1 -1 0 9 .
 Глава 5

ГИЕНА
ПАРАДОКСЫ
АЦДРОГИННОСТИ
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

л а т . hyaena
греч. \xxiva

Аристотель. История животных. VI. 32. 180.

Аристотель. О частях животных. III. 757а, в.
Псевдо-Аристотель. Рассказы о диковинках. 145.
Овидий. Метаморфозы. XV. 4 0 8 -4 1 0 .
Солин. Собрание достопамятных вещей. 27. 2 3 -2 5 .
Плиний. Естественная история. VIII. 44. 1 0 5 -1 0 6 .
Элиан. О природе животных. I. 25.
«Физиолог», с. 140.
Тимофей из Газы. О животных. 4. 1 -1 2 .
Dicuil. Liber de mensura orbis terrae. V. 3 3 -3 4 .
Исидор Севильский. Этимологии. XVI. 15. 25.
Геопоники. XV. 1. 1 0 -1 3 .
Dicta Chrisostomi, л. 40.
Английский бестиарий, л. 15 об.
De bestiis et aliis rebus. II. 10.
Филипп Танский. Бестиарий. 1177 -1 2 1 4 .
Гийом Нормандский. Бестиарий. 1 5 7 5 -1 6 0 6 .
Альберт Великий. О животных. XXII. I. 57.
ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 652.
Ибн Сина. Канон. IV. 798.
Хубайш Тифлиси. Описание ремесел. XII. 166, в; 35а, б, в.
Наджиб Хамадани. Книга чудес, с. 265.
«Чудеса мира». 251.
Закария ал-Казвини. fol. 182г, 25.
Лев Африканский. Описание Африки, с. 363.
 5. 1. МИФИЧЕСКАЯ ГИЕНА

В современной зоологической литературе гиена,

как и любое другое животное, представлена в
десакрализованном обличье. В греческом «Физио­
логе» и в книге Тимофея (V в.), которую мы на­
мерены привлечь в качестве сравнительного ис­
точника, напротив, рисуется мифический образ
гиены. Зверь предстает в системе символов чело­
веческой культуры. В древних мифах гиене при­
писывали способность менять пол, подражать че­
ловеческому голосу, гипнотизировать взглядом,
вступать в связь с волками, грабить могилы, видеть
ночью, хитростью привлекать собак и убивать их.
В современных канурийских сказках (канури —
африканская народность в бассейне озера Чад)
гиена обладает следующими качествами: прожор­
ливостью; постоянной неудачей в трюках, которые
гиена сама и придумывает; она преследует захо­
дящее солнце; питается ложной едой и, в целом,
характеризуется инаковостью. Реликтовые функ­
ции гиены указывают, что некогда она выступала
в роли культурного героя162. Некоторыми авторами
на семитском материале реконструируется архетип
гиены, связанный с плодовитостью, с женским
началом, умиранием и возрождением, лунными
циклами, а в обобщенном виде с идеей двойствен­
ности, единства противоположностей, сходящихся
в образе гиены163.
 Нас же, в первую очередь, интересует, как
выглядела гиена в античной традиции, поскольку
с этой традицией связан «Физиолог». Начнем зна­
комство с загадочным хищником с описания Арис­
тотеля, чьими сведениями активно пользовался Ти­
мофей из Газы. «Животные, которых одни назы­
вают гланом, другие гиеной, по величине не меньше
волка, но имеют гриву, как лошадь, из еще более
твердых и густых волос, идущую по всему хребту;
она подстерегает и захваты вает людей, на собак
охотится, вызывая рвоту, как у людей, она разры­
вает могилы, побуждаемая потребностью в мясе
такого рода» (А р и ст о т ел ь. История животных.
VIII. 5. 54). Анонимный автор древнегреческих
«Рассказов о диковинках» (III в. до н. э.) сообщает
о магической способности гиен гипнотизировать
людей и животных: «В Аравии, как рассказывают,
водится разновидность гиен, которые, взглянув в
глаза животного или наступив на тень человека,
вызывают у тех оцепенение и такую неподвиж­
ность, что они не в состоянии пошевелиться. Такое
же воздействие они оказываю т на собак» (П сев-
до-Аристотель. 145)164.
Автор византийской энциклопедии «Геопоники»,
посвященной земледелию, включил в свое сочине­
ние неожиданную главу «О природных “симпатиях”
и “антипатиях”», мотивируя это следующим обра­
зом: «Я счел необходимым собрать в моем сочи­
нении самые странные примеры этого явления.
Ибо я стремлюсь, чтобы из моих трудов могли
выбрать полезное не только любители земледелия,
но и к тому, чтобы моим произведением доставить
удовольствие и любителям знанья». О гиене лю­
бители знаний могли узнать следующее:
 «Гиена по какому-то магическому закону, пройдя при
лунном свете по тени, отбрасываемой собакой, как по
веревке спускает ее сверху. Нестор, в своем «Всеобщем
лечебнике» говорит, что гиена, когда она видит спящего
человека или пса, вытягивается рядом со спящим. И
если она видит, что она больше спящего, то она,
естественно, приходит в неистовство, пожирает у него
руки, подгоняя [тело] лежащего [к формам?] своего,
так как он не может защититься. Если ж е она видит,
что она меньше спящего, то стремительно убегает.
Если тебя преследует гиена, старайся, чтобы она не
подошла к тебе справа: ты оцепенеешь и не сможешь
защищаться. Если же она приблизится слева, то смело
подходи к ней. Ибо всегда убьешь ее» (Геопоники.
XV. 1. 1 0 -1 2 ).

У древних писателей гиена принадлежала к

разряду животных, высоко ценимых магами*. Она
состояла в какой-то таинственной связи с челове­
ком, например, могла, по желанию , говорить че­
ловеческим голосом и выкликать по имени того,
кого она хотела растерзать**. Она, подобно волку,
своим присутствием оказывала вредное влияние
на человека: охотник, преследовавший ее, сходил
с ума или падал с коня, если она, повернув вправо,
ступала на его следы (П л и н и й . XXVIII. 93), при
повороте же влево она сама становилась его до­
бычей; она имела такж е отношение к родам, ус­
траняя бесплодие; она обладала отвращающими
силами, разруш ая козни и исцеляя разные недуги
и болезни. В «Собрании достопамятных вещей»

Ср.: Плиний. XXVIII. 9: hyaenam m agi ex omnibus anima-

libus in m axim a adm iratione posuerunt.
Y Плиний. VIII. 106: serm onen hum anum [...] adsim ulare no-
menque alicujus addisci, quem evocatum foris laceret\ ср.:
Элиан. О природе животных. VII. 22.
 Г иена, пож ира­
ющ ая мумию.
М иниат ю ра
бест иария
Бодлеенской
библиотеки
в О ксфорде.
№ 764 , л. 15

Солина гиена — одна из наиболее загадочных

фигур165 По словам этого автора, «в зрачке гиены
находится камень, который назы вается “гиения”,
и тот, кто им обладает, если подложит под язык
человека, то предсказывает будущее. Достоверно,
что если гиена на какое-либо животное посмотрит
три раза, то оно не сможет сдвинуться с места.
И вследствие этого, считают, что она владеет на­
укой магии». Сведения о волшебном камне, нахо­
димом в зрачке гиены, повторяются в «Этимоло­
гиях» Исидора Севильского (XVI. 15. 25).
Наибольший резонанс в средневековых текстах
нашло утверждение Солина о том, что гиены, ра­
зыскивая, разруш ают могилы и погребенные
тела. Поэтому гиену часто изображали в виде со­
баки, выволакивающей трупы из могил166. В л е­
генде на Эбсторфской карте мира (1284 г.) сооб­
щается: In Aethiopia est anim al quod dicitur H yaena,
in sepulcris mortuorum habitans eorumque corpo-
ribus se vescens ‘В Эфиопии есть животное, которое
называется гиена, ж ивет оно в усыпальницах мер­
твых и питается их телам и’167. На миниатюре во
французском бестиарии XIII в. гиена разгры зает
мумию, лежащую в открытом саркофаге (Dicta
Chrisostom i, л. 40). В сопровождающем миниатюру
тексте говорится, что гиена обитает среди могил
и пожирает трупы. В английском бестиарии XII в.
под видом гиены изображен четвероногий хищник,
напоминающий скорее льва, впившийся зубами в
тело покойника (Английский бестиарий, л. 15 об.).
В среде богословов подобные представления дер­
жались до XIX века168.
В книге Тимофея описываются два вида этого
животного: гиена обыкновенная (H yaen a h yaena)
и пятнистая гиена (H ya en a crocuta). Если срав­
нивать описания зверя у Тимофея и в «Физиологе»,
то трудно отказаться от впечатления, что автор
«Физиолога» в использованном им исходном тексте
заинтересовался только одним свойством гиены —
сменой пола. Это наблюдение косвенным образом
подтверждает предположение о непритязательном
характере творчества христианского интерпретато­
ра, оставившего без внимания всю палитру красок
античной традиции. Виртуальная гиена в описании
Тимофея предстает во всей своей интригующей и
отталкивающей красоте.

«Гиена [afcxiva].
Из года в год она обретает [попеременно] то мужской,
то женский пол169.
Ее шерсть колючая и густая170.
У нее не гнется шея, поскольку у нее одна сплошная
кость вместо [шейного] п о з в о н к а 1.
Она вступает в связь с волками и рожает так назы­
ваемых волков-одиночек, которые не живут вместе [с
 другими волками], но живут в одиночестве, нападая
на людей и животных172.
Она вытаскивает из могил растлевшие трупы173. Она
видит ночью, так же, как и днем.
С помощью рвоты она привлекает собак, чтобы те
выходили наружу, и таким образом она их хватает.
Она прельщает собак и давит их морды, чтобы за­
душить их.
Двигаясь в лунном свете, [и увидев] на крыше собаку,
гиена снизу бросается на ее тень [и таким образом]
она стаскивает собаку сверху вниз174.
Когда она находит спящего [человека], она наклоня­
ется над его головой и хватает его за шею, и пьет его
кровь.
Желчь гиены помогает улучшить зрение175.
Она боится паслена176, так же, как волк [боится]
скилла («морского лука»)177.
Если у кого-то есть сандалии [сделанные] из кожи
гиены, и он проходит мимо собак, он не боится»
(Тимофей из Газы. О животных. 4. 1 -1 2 ).

О том, что гиена вступает в связь с волками,

кроме Тимофея, сообщ ает Ибн ал-Ф аких ал-Хама-
дани в своей «Книге стран» (X в.): «Среди ж ивот­
ных встречается подобное этому явление, когда
они похожи и близки по рождению, например,
лошадь оплодотворяет осла, волк — гиену, тигр —
львицу, и появляется пантера»178.
Считается, что сведения о сандалях из кожи
гиены заимствованы Тимофеем из сочинения Пли­
ния (XXVIII. 105). На Востоке в Средние века пред­
ставление об амулетах из гиены, защищающих от
собак, получает широкое распространение. Н апри­
мер, в качестве такого амулета мог использоваться
язык гиены. В персидской космографии сообщ ает­
ся: «Собаки не тронут того, у кого будет с собой
язык гиены» («Чудеса мира». 251). Речь идет о
занимательных сведениях, в Средние века состав­
лявших содержание псевдонаучных сборников о
свойствах животных. В частности, автор византий­
ской энциклопедии внес подобное сообщение в
свое сочинение, чтобы доставить, как он пишет,
удовольствие любителям знаний: «Если кто-либо
держит в руке язык гиены, то это — наилучшая
защита от нападения собак» (Геопоники.
XV. 1. 13).
В «Геопониках» на вопрос, как сохранить семена
после сева не тронутыми, рекомендуется такое
магическое средство: «Если в мерку, которой от­
меривают семена, насыпать семена и на несколько
дней закрыть ее шкурой гиены, то семена поза­
имствуют от этого животного его силу и запах и
никто не посмеет их тронуть» (Геопоники.
11. 18. 8). К числу советов, которыми следует пре­
небречь в первую очередь, этот же автор относит
следующий: «Град не выпадет, если обнесешь все
место шкурой гиены, крокодила или же тюленя и
если повесишь ее перед дверями жилья» (Геопо­
ники. I. 14. 5). Если автор «Геопоники» не скры­
вает своих суждений по поводу тех или иных
привлекаемых им сведений, то персидский писа­
тель XII в. Хубайш Тифлиси их просто передает,
однако этими рецептами такж е можно смело пре­
небречь. «Что делать для защиты от града. Если
кто вывернет наизнанку шкуру гиены, или барса,
или зайца и повесит на высоком месте на длинной
палке, то град обойдет стороной это место и не
нанесет ущерба»; «Что делать для защ иты от хо­
лода. Если кто расстелит на земле шкуру обезьяны
или гиены, то холод не причинит вреда посевам
на этом месте. И если повесит такую шкуру на
дерево, то холод не повредит ему» (Х уб ай ш Тиф­
лиси. XIII. 28; 29а). В книгах восточных писателей
сохранялось представление о некоторых магичес­
ких свойствах гиены, в частности, способности
наводить сон: «Польза от гиены. Если мозгом гиены
помажут кому-нибудь голову, то на того человека
нападет сон. Если кто-либо повесит на дерево
когти гиены, то на него не сядут никакие вредные
птицы. Если кто-нибудь будет кипятить половые
органы гиены всю ночь до утра, упоминая имя
определенного человека, а потом даст ему съесть
в пище, то тот человек в него влюбится. Однако,
если мужчина дает женщ ине, следует, чтобы это
была самка гиены. Если кто-либо смеш ает желчь
гиены с соком свежего укропа и натрет этим глаза,
у него остановится слезотечение из глаз и начнут
проходить бельма» (Х у б а й ш Тифлиси. XII. 35а, б,
в). Последний из рецептов персидского компиля­
тора перекликается со сведениями Тимофея о том,
что «желчь гиены помогает улучш ить зрение».
Однако наши размыш ления о мифических свой­
ствах гиены рискуют оказаться без надежной точки
опоры, если мы не привлечем редкую по своей
полноте характеристику гиены из космографии
Наджиба Хамадани (XII в.). Без свидетельства о
приписываемых гиене сексуальных извращ ениях
трудно понять пафос нравоучительных толкований
«Физиолога». Больш ая часть сведений о зловещем
хищнике, передаваемых персидским автором, вос­
ходит, в конечном счете, к переводным византий­
ским сочинениям о невероятном. Иными словами,
сравниваемые источники базирую тся на общем
фонде античной паразоологии.
«Гиена — плохое животное. По-арабски именуется
дабу'. Величие свое проявляет ночью. Она из рода
свиньи и волка. Ест сгнивших мертвецов179.
 Если победит человека, то совершает с ним прелю­
бодеяние. Она лижет ступни [спящего] человека, чтобы
ранить их, [после чего] человек не может ходить.
Совокупляется с ним и после этого съедает его.
Она убивает человека. И когда мертвый человек
вспухнет, у него поднимается половой член, приходит
самка и прелюбодействует [с трупом], после этого
съедает его. Это зловещее и развратное животное.
Говорят, что Муавия ибн Аби-Суфьян уединился с
женщиной из Хорасана, но увидел другую наложницу
и оставил ее [при себе], а хорасанка затаила обиду.
Однажды Муавия спросил: Как будет “лев” по-персид­
ски. Женщина из Хорасана ответила: К аф т ар (гиеной)
называют. Он сказал: Я — каф т ар (гиена). Хорасанка
сказала: Правду говоришь. После этого Муавии сказали:
К афт ар — это д а б у (гиена). Он ответил: Гиена с
мертвыми прелюбодействует.
Знай, гиена обладает такой силой, что если лев
влезет в ее нору, она его побьет. Хотя [обычно] она
скрывает свою нору и не позволяет, чтобы в нее
проникал свет.
И если гиена увидит луч света, то она разрывает
человека, но когда стемнеет, гиену связывают и вы­
таскивают наружу.
Говорят, что гиена — оборотень (букв, нечто пре­
вращенное в животное), как обезьяна. Гиена прелюбо­
действует с волком, и рождаются леопард (или пантера)
и сим (букв, помесь гиены и волка).
Гиену называют хромой, а волка — припадающим
на ногу. (Если волк с собакой совокупляется, то их
детище называется дайсам .)
Длиннее волоса, чем у гиены, не бывает ни у кого
из диких животных.
Некоторые говорят, что мясо ее чистое [т. е. разре­
шено к употреблению в пищу], потому что у нее нет
клыков.
Если жир гиены втереть в собаку, то та взбесится.
Если гиена посмотрит на собаку и увидит ее, стоящей
на крыше, то гиена ходит, следя за собакой, пока тень
 собаки не упадет на землю, тогда гиена ставит свои
лапы на тень собаки и собака спускается на свою
тень181.
Если к мужчине привяжут два уха гиены, то в глазах
женщины он окажется привлекательным.
Если у кого-либо будет с собой язык гиены, то собаки
от него убегают182.
Если гиена за кем-то погналась, а он влез на дерево,
то он сразу же падает вниз.
Если к гиене привяжут верблюда, то она тащит его.
Если из шкуры гиены сделают сумку, положат туда
семена и будут их сеять, то саранча никогда не появится
около этих посевов183.
Если частицу желчи гиены дадут непотребной ж ен­
щине, то та никогда впредь не будет прелюбодейство­
вать.
Если гомосексуалист потрет себя половым органом
гиены, то избавится от своего гомосексуализма.
Если из тела гиены вырвут волосы, измельчат и вотрут
кому-либо в ягодицу, то тот станет гомосексуалистом.
Говорят, что гиена в течение одного года бывает
самцом, а другого года — самкой.
Гиена боится виноградных палок184.
Сила гиены проявляется ночью.
Когда она заболеет, она ест щенка собаки и выздо­
равливает» (Наджиб Х ам адани, с. 2 6 5 -2 6 6 )1843.

Согласно наблюдениям натуралистов, пятнистая

и бурая гиены обитают на юге Африки, полосатая
гиена распространена на севере Африки и южной
части Азии вплоть до Бенгальского залива. По
складу тела гиены похожи на собак. У них сж атое
туловище, сильная голова, широкая и некрасивая
морда. Передние ноги длиннее задних. Глаза сидят
косо и неприятно сверкают. Толстая, малоподвиж­
ная шея, обильно покрытый волосами хвост, длин­
ная грубая шерсть, темная окраска меха — ха­
рактерные признаки этих животных. Они питаются
падалью. Гиены — ночные животные, обладают
пронзительным голосом, отличаются большой ж ад­
ностью и прожорливостью, распространяю т отвра­
тительный запах и двигаются некрасиво и неловко.
Они пожирают своих раненых и убитых сороди­
чей185. Не исключено, что итальянский купец Ли-
онардо ди Никколо Ф рескобальди, пересекая Си­
найскую пустыню в 1384 г., видел гиен, которых
он принял за волков (Записки венецианцев, с. 37).
Он сообщает, что эти волки мельче тех, что у
него на родине, питаются они птицами да палом­
никами, помирающими в безводной пустыне. Ско­
рее всего, увиденное животное не было сопостав­
лено им с гиеной из бестиариев, что позволяет
объяснить отсутствие мистического уж аса в этом
описании.

5 .2 . ДВУПОЛАЯ ГИЕНА

По мнению многих греческих и римских писа­

телей, гиена обладала способностью менять пол.
Убежденность в этом мнении имела столь массовый
характер, что отразилась даже в «Соннике» Арте-
мидора, который толкует появление зверя во сне
следующим образом: «Гиена означает женщ ину с
мужскими повадками или зелейщ ицу, а такж е муж­
чину — мужеложца отъявленного разбора» (Ар-
темидор. Сонник. II. 12). Считалось, что гиена
попеременно приобретает то мужское, то женское
естество. Об этом пишут Плиний и Элиан. Строки
Овидия свидетельствуют о распространенности по-
 Г иены , о хо т я щ и ес я на а н т и ло п .
Е ги п ет ски й р и с ун о к

добных суждений. Описав птицу феникс, поэт за­

мечает:
«Если мы в этом нашли небывалый предмет удивленья, —
То подивимся еще на гиену в ее переменах:
Жил гиена-самец — став самкой, самца подпускает!»
( О ви д и й . Метаморфозы. XV. 4 0 8 -4 1 0 ).

Как уже выше отмечено, эта тема повторяется

и в александрийском «Физиологе». Скорее всего,
поводом для подобных суждений послужил тот
факт, что гиена обладает крайне своеобразной
физической особенностью: внешние половые орга­
ны самки имеют почти полное сходство с муж­
скими. Наблюдение над этой анатомической осо­
бенностью и породило в древности идею, что гиена
способна по желанию менять пол. В природе дву­
полые млекопитающие не встречаются. М нение о
гиене как о двуполом сущ естве было опровергнуто
еще Аристотелем, но последующая традиция об­
ходила молчанием это суждение.
 «Гиена по окраске похожа на волка, но более мохната
и имеет гриву по всему хребту. То, что говорится об
ее половых частях, будто она имеет и мужскую и
женскую — ложь, но мужская часть похожа на волчью
или собачью, а то, что кажется женской и находится
под хвостом, по форме лишь схож е с женской частью,
но не имеет никакого прохода, а проход для выделения
находится под ним. У самки гиены есть также подобие
мнимой женской половой части, и находится оно, как
у самца, под хвостом, но прохода никакого не имеет.
После этого идет проход для выделения, а под ним
настоящая половая часть. Имеет самка-гиена и матку,
как все остальные животные женского пола, сколько
их есть. Самку-гиену поймать удается редко: один охот­
ник рассказывал, что на двенадцать гиен ловится одна
самка» (А рист от ель. История животных. VI. 32. 180;
Ср.: Аристот ель. О частях животных. III. 757а, в).
«Наивны и грубо ошибаются также те, которые рас­
сказывают о трохе и о гиене. О гиене говорят многие,
а о трохе Геродор из Гераклеи*, что они имеют по две
половые части — мужскую и женскую, — причем трох
сам себя оплодотворяет, гиена же через год оплодот­
воряет и оплодотворяется. Видно, однако, что гиена
имеет одну половую часть (так как в некоторых местах
не редкость это видеть), но гиена имеет под хвостом
линию, похожую на женское половое отверстие. Этот
знак имеют и самцы, и самки, но самцы ловятся в
большом количестве, почему при поверхностном рас­
смотрении такое мнение и возникло» (А рист от ель. О
возникновении животных. III. 6).

Когда занимательная фигура гиены попадает в

поле зрения раннехристианских авторов, не чуж ­
дых античной образованности, их интерес выглядит
крайне избирательным. Горизонт охвата суж ается

Трох (трохск;) — неизвестное животное, как неизвестен и

Геродор из Гераклеи.
до единственной темы. При анализе других сю ж е­
тов мы уже выяснили, что александрийский «Фи­
зиолог» не является книгой о животных, это сбор­
ник нравственных поучений, а зоологическая те­
матика выбрана для пущей занимательности. Чем
меньше подходит для поучений описание того или
иного животного, тем меньше шансов у этого ж и ­
вотного сохранить свой облик. На этот раз, ка­
ж ется, все выглядит наоборот. Составителю «Фи­
зиолога» не пришлось придумывать ничего нового;
имея широкий выбор, он сосредоточился на теме
сексуальных метаморфоз гиены.
Объяснить причину выбора — означает объяс­
нить замысел «Физиолога». В Экспозиции мы от­
метили, что описательная часть сюжетов в толко­
ваниях носит либо поучительный характер, либо
раскрывает сцены священной истории. В последнем
случае, описание, как правило, принимает форму
мнимых парадоксов. Д ля поучений, а свойство
гиены используется именно для поучения, таких
сложных конструкций не требовалось.
В библейско-христианской традиции образ
гиены имел исключительно отрицательную харак­
теристику, что в полной мере проявилось в «Фи­
зиологе». Автор «Физиолога» акцентирует все вни­
мание только на мифической особенности гиены
превращ аться из самки в самца и обратно186, не
проявляя интереса к ее магическим свойствам. В
образе гиены им обличается содомский грех. И з­
вестно, что культура характеризуется не сю ж ета­
ми, а отношением к ним. То, что служило пред­
метом удивления для античных интеллектуалов,
приобретает в устах раннехристианского автора
тяжелую моральную нагрузку. Вопреки «Физиоло­
гу», в природе нет скверных животных.
 «Закон говорит: «Не ешь гиены, ни Подобного ей».
Физиолог говорит о гиене, что она двупола: то самцом
становится, то самкой. Скверный зверь — из-за того,
что меняется у него естество. Поэтому и говорит Иере­
мия: «Разве пещера гиены удел мой для меня». И ты
не уподобляй себя гиене, обращаясь то к мужскому,
то к женскому естеству. Каковых, говорят, порицая,
божественный апостол сказал: «Мужчины с мужчинами
совершали непотребное». Хорошо говорит Физиолог о
гиене» («Физиолог», с. 140).

Очевидно, что автора этой трактовки привле­

кали не столько сами животные, сколько возмож­
ность в занимательной форме выразить некоторые
нравственные ценности. Скорее всего, за этим
скрыто противостояние и взаимные обвинения
представителей разных конфессий. Так, христиан­
ский апологет II в. Афинагор Афинянин в послании
римскому императору М арку Аврелию заявляет:
«Те, кто устроил торжищ е блуда и создал для
[уловления] молодежи противозаконные пристани­
ща всевозможных дурных развлечений, не щадя
даже отроков и, так сказать, «мужчины на муж­
чинах делая непотребство», восставая всячески на
обладателей наибольшего телесного достоинства и
благовидности, тем самым бесчестят созданную
Богом красоту (ибо не бывает самородной красоты
на земле, а вся она ниспосылается рукою и мыслью
Божией). И вот за то, что они сознают за собою,
и за то, что они рассказываю т о своих богах, что
они хвастливо выставляю т как их заслуги и до­
стоинства, они бранят нас, будучи развратниками
и мужеложцами, они поносят безбрачных или еди­
ножды женатых»187. Столь же выразительно сви­
детельство Иосифа Ф лавия, который, разъясняя
римлянам обычаи евреев и отвергая нелепые об­
винения, пишет: «Закон признает только естест­
венное совокупление с женщ иной, и только в том
случае, если оно соверш ается для рождения детей.
Совокупление же мужчин между собой он почитает
мерзостью, и смерть полагается тому, кто это
совершит» (Иосиф Ф лавий. О древности еврей­
ского народа. 24). Опыты автора «Физиолога» все
же бледнеют на фоне тех конструкций, какие со­
здает в XIII в. Фома Аквинский, оперируя такими
понятиями как incubus (леж ащ ий на женщ ине муж­
чина — дьявол) и succubus (дьявол — женщ ина,
леж ащ ая под мужчиной). Фома Аквинский пишет:
«Дьявол в образе женщ ины, совокупляющейся с
мужчиной, может принять и образ мужчины и
совокупляться с женщиной» (Фома А к ви н ск и й .
Сумма теологии. Часть I. Вопрос 51, а. 3). Однако
вернемся к предмету наших разысканий.
Предположение о наблюдениях древних авторов
над физиологией гиены до конца проблему мнимых
метаморфоз не реш ает, поскольку та же самая
способность к перемене пола приписывалась троху
и зайцам. На мой взгляд, ключ к разгадке тайны
двуполых животных уже указан в описании троха,
который «сам себя оплодотворяет». Иными слова­
ми, ответ следует искать в мифе о божественной
андрогинности. Как пишет М. Элиаде, идея все­
общей двуполости неизбежно вытекает из идеи
божественной двуполости, поскольку божество
есть образец и первопричина каждого сущ ество­
вания188.
В диалоге Аполлония Тианского с индийскими
мудрецами прозвучал вопрос: «Стало быть, мне
следует полагать космос живым? — Да, если по­
нимать это верно, ибо космос живородит все. Сле­
дует ли приписывать космосу женскую природу
или, напротив, мужскую? — Обе, ибо, совокупля­
ясь сам с собой, он является в живорождении
сразу отцом и матерью, и страсть его к себе самому
жарче пыла, одолевающего разъединенные созда­
ния, ибо страсть эта связует его воедино» ( Ф лавий
Ф илострат. III. 34). Св. Августин, полемизируя
с языческим писателем М арком Варроном, считав­
шим землю богиней на том основании, что в нее
проникает мировой дух, не без иронии цитирует
своего оппонента. Августина интересует вопрос:
почему у обожествляемой земли сущ ествует мно­
жество имен, в том числе мужское и женское.
«Пусть скаж ут еще, какую часть земли проникает
часть мирового духа, чтобы дать бытие богу Тел-
лумону? Никакой, говорит Варрон, но одна и та
же земля имеет двоякую рождающую силу — муж­
скую, производящую семена, и женскую, прини­
мающую их и питающую: отсюда от женской силы
она называется Теллурой, а от мужской — Тел-
лумоном» (Б л . А в густ и н . О граде Божи-
ем. VII. 23). Древнейш ие боги — андрогины, либо
же выступают божественными «парами», что также
указывает на андрогинность богов, ибо большин­
ство из «подруг» богов суть лишь позднейшие
олицетворения женского аспекта божества. В бо­
жестве сосуществуют атрибуты обоих полов. По
описанию Александра Полигистора (И в. до н. э.)
в храме Бела можно было увидеть странные изо­
бражения: «Чудовищные сущ ества восприняли
жизнь и свет в самых различных видах естества,
в самых удивительных для глаза формах. Необыч­
ные люди: одни с двумя крыльями, другие — с
четырьмя, с двойными лицами, при этом тело одно,
но две головы, муж ская и ж енская; два половых
органа — мужчины и женщины». По словам Пла­
тона, «когда-то наша природа была не такой, как
теперь, а совсем другой. Прежде всего, люди были
трех полов, а не двух, как ныне, — мужского и
женского, ибо сущ ествовал еще третий пол, кото­
рый соединял в себе признаки этих обоих; сам он
исчез, и от него сохранилось только имя, ставш ее
бранным — андрогины, и из него видно, что они
сочетали в себе вид и наименование обоих полов —
мужского и женского. [...] Что ж е касается шаро­
видности этих существ и их кругового передвиж е­
ния, то и тут сказывалось сходство с их прароди­
телями» ( П лат он . Пир. 189е).
Двуединство божества в биологических терми­
нах выражено в бисексуальности. Проиллюстриру­
ем эту мысль легендой в изложении Павсания.
Лидийцы «говорят, что Зевс, заснув, уронил семя
на землю и что с течением времени от этого
родилось божество, имеющее двойные половые ор­
ганы, мужские и ж енские. Имя этому божеству
дали Агдистис» ( П авсаний . VII. 17. 10). В обоз­
наченной перспективе образ двуполой гиены есть
сниженный вариант божественной андрогинности,
вернее сказать, ее извращ енная реализация, по­
скольку в гиене оба пола не соединяются в гар­
монии, но попеременно сменяют друг друга. Гиена
воплощает «отрицательную» андрогинность, и в
этом секрет ее отталкивающей привлекательности.
Аристотель утверждает: «У всех передвигающихся
живых существ ж енский пол обособлен от муж­
ского, и одно животное является самкой, а дру­
гое — самцом. [...] Когда они должны рождать,
они становятся нераздельными, и природа их стре­
мится стать единой, что становится очевидным
при виде соединяющихся и спаривающихся ж ивот­
ных: из обоих возникает какое-то единое существо»
(Аристотель . О возникновении животных. I. 23).
В армяно-грузинском изводе «Физиолога» свой­
ство гиены получает иное толкование: она уподоб­
ляется двоедушному человеку.
 «Закон говорит: «Не ешь гиены и того, что подобно ей».
Нравоописатель сказал о гиене, что она — самец и
самка, иногда бывает самцом, иногда самкою. Она —
мерзкий зверь потому, что она изменяет свою природу,
почему Иеремия сказал: «Разве логовище гиены насле­
дие мое?».
Таким же образом всякий «двоедушный человек коварен
на всех своих путях»* и подобен гиене. И теперь многие
в образе мужчины входят в церковь на один час, а когда
выходят из церкви вон, у них женский нрав.
Итак, хорошо, следовательно, сказал нравоописатель
о гиене»
(Физиолог. Армяно-грузинский извод. XXVII).

Альберт Великий опровергает представление о

способности гиены менять свой пол (Альберт В е ­
ликий. О животных. XXII. I. 57), тогда как Бру-
нетто Латини сохраняет это суждение в непри­
косновенности (Б р у н е т т о Л а т и ни. Книги сокро­
вищ. I. V. 191). Необычная позиция Альберта
Великого объясняется следующим образом. В сред­
невековой Европе «История животных» Аристотеля
не была известна до перевода «Китаб аль-хайаван»
(«Книги о животных») ал-Д жахиза с арабского
языка на латинский М ихаилом Скоттом в начале
XIII в. Сочинение Альберта Великого долгое время
принимали за компиляцию из Плиния, пока в
1855 г. Дж. Б. М ей ер189 не показал, что в дейст­
вительности это комментированный пересказ «Ис­
тории животных» Аристотеля. В славянский пере­
вод «Физиолога» глава о гиене не вош ла190. М ож ет
быть, по этой причине автор древнерусского Аз­
буковника XVII в. не знал, как определить гиену:
«уена, медведица, инииж уену рысь глют быти» .
В дальнейшем неизвестная лексема изменяется в

* Послание Иакова. 1:8.

словоформу с более или менее «читаемой» семан­
тикой. Вот, например, трактовка в рукописной
книге первой трети XVIII в. слова ус т н а (иска­
женное о у е н а , ср. греч. va iv a ‘гиена’) как названия
мифического ядовитого зверя с человеческим
лицом, пасть (уста?) которого извергает смерто­
носный яд192.
В персидской космографии «Чудеса мира»
нашли своеобразный отзвук представления о сла­
бом половом диморфизме гиены: «Говорят, гиена
один год приносит детенышей мужской особи, дру­
гой год — женской» («Чудеса мира». 251). Аль-
Дамири (1405 г.) в энциклопедическом труде о
животных (H a y a t al-hayaw ari) в разделе о гиене
указывал на сложность в определении ее пола. Он
такж е обращал внимание на ее постоянный голод
и неразборчивость в еде, неограниченную и извра­
щенную сексуальную активность и, как метафори­
ческое выражение этих качеств, — хитрость, ко­
варство. Следуя литературной традиции, аль-Да-
мири говорит, что гиена в течение одного года —
животное мужского пола, в течение другого —
женского. С точки зрения племенной иерархии,
для которой различие полов является одним из
важнейших признаков социальной гармонии, ви­
димое отсутствие диморфизма у гиены восприни­
малось как отвратительная аномалия.

5 . 3 . ЖИВОТНЫЕ,
МЕНЯЮЩИЕ ПОП

М ифическая гиена неодинока в своих сексуаль­

ных превращениях. Кроме гиены, двуполость древ­
ние авторы приписывали зайцу. В византийском
сборнике, принадлежащем перу Кассиана Басса
(VI в.), есть следующая выписка о зайцах: «Гово­
рят, что один и тот же заяц иногда бывает самцом,
а иногда самкой, меняя свою природу. И что иногда
оплодотворяет как самец, иногда рождает как
самка» (Геопоники. XIX. 4). Суждения о необыч­
ной сексуальной активности зайцев, как и пред­
ставления о двуполой природе этих животных,
восходят к античной традиции. Вот, например, что
пишет Тимофей: «Заяц [Xxxycooq]. Самка, рожая, и
одновременно, имея в своем чреве другой [заро­
дыш], снова беременеет, и, более того, продолжает
совокупляться. Заяц обретает [попеременно] то
мужской, то женский пол» ( Тимофей из Газы.
18. 1 -3 ). Ср. со сведениями Геродота: «На зайца
охотятся все — звери, птицы и человек, и поэто-
му-то он весьма плодовит. Это единственное ж и­
вотное, которое после зачатия одного плода [сразу
же] зачинает второй. Поэтому-то один детеныш у
него уже во чреве матери покрыт шерстью, а
другой еще голый, третий зародыш только что
образуется, четвертого зайчиха еще зачинает. Та­
ково это животное» (Геродот . III. 108). Зайцы
«спариваются и родят во всякое время; даж е бу­
дучи беременными, сверхоплодотворяю тся, и родят
в один месяц» (А р и ст о т ел ь. История ж ивот­
ных. VI. 33. 181). В сочинениях некоторых ран­
нехристианских писателей эта особенность зайчих
приобретает отрицательную моральную оценку.
Климент Александрийский (Paedagogus. II. X)
пишет о зайце как символе порока.
В X в. тема о способности некоторых животных
менять свой пол обсуждалась и арабскими авто­
рами. Бузург ибн Ш ахрияр пишет, правда, с не­
которым сомнением в достоверности рассказа пу­
теш ественника: «[М ухаммад аль-Умани] сообщил
мне, что на одном из островов Вак-вак есть ж и­
вотное, похожее на зайца; и самцы его и самки
способны временно менять свой пол. Какой-то
индус говорил моему собеседнику, будто жители
Серендиба рассказываю т то ж е самое, а я не знаю,
что об этом и думать. Говорят, что и зайцы об­
ладают тем же свойством. По-моему, это невоз­
можно, а впрочем, Аллах лучше знает» («Чудеса
Индии», с. 110).
Подобные легендарные рассказы приходилось
слышать и ал-Бируни, однако наблюдения позво­
лили ему отвергнуть их, как не соответствующие
истине. Ал-Бируни сообщает: «Арнаб — заяц. По-
румски это — л а г у с (Xxxycooq) и л а г у з и у с (Лххуь
6ея)<;). [Заяц] по-сирийски — а р н а б а , по-персид-
ски — х а р гу ш . Про ' и к р и ш и , т. е. самку [зайца],
сказано, что у нее бывают менструации, как у
женщин; даж е утверждаю т, что у нее каждый год
появляется новый, совершенно иной, чем предыду­
щий, половой орган. Если бы это имело какое-ни­
будь основание, то оно не осталось бы скрытым
у многочисленных [зайчих], пойманных на охоте»
{ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 27).

Литература

K eller О. Die antike Tierwelt. Leipzig, 1909. Bd. 1.

S. 1 5 2 -1 5 7 .
Ruberg U. Die Tierwelt auf der Ebstorfer Weltkarte im
Kontext mittelalterlicher Enzyklopadik //E in Weltbild vor Co­
lumbus. Die Ebstorfer Weltkarte. Interdiszipliiwes Kolloquium
1988 / Hrsg. H. Kugler. Weinheim, 1991. S. 3 1 9 -3 4 6 .
H enkel N. Studien zum Physiologus im Mittelalter. Tubin­
gen, 1976. S. 1 7 5 -1 7 6 .
H erkenhoff M. Der dunkle Kontinent. Das Afrikabild im
M ittelalter bis zum 12. Jahrhundert. Bamberg, 1990. S. 159.
 Глава 6

СЛОН И СЛОНИХА
Б ПОИСКАХ
райских п л о д о в
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

л а т . elephas
греч. e>i(paс,

Аристотель. История животных. II. 1. 5; IX. 46. 236.

Лукреций. О природе вещей. II. 5 4 0 -5 4 1 .
Филон Александрийский. О вечности мира. 2 3 -2 4 .
Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. III. 2 6 -2 7 .
Плиний. Естественная история. VIII. 1 -11; 5.5, 29; VII.12.12.
Солин. Собрание достопамятных вещей. 25. 1-16; 2,7.
Элиан. О природе животных. XIII. 22; XVI. 20.
Страбон. География. XV. 1. 4 2 -4 3 ; XVI. 4. 10.
Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. II. 12; III. 7.
Арриан. Индия. 14. 1 -3 .
Ориген. Против Цельса. IV. XCVIII.
«Физиолог», с. 151 -1 5 2 .
Лактанций. О творчестве Божьем. V.
Ambrosius. Exameron. III. 9, 40; VI. 5. 31.
Cassiodor. Varia. X. 30. (PL. 69, 818C)
Тимофей из Газы. О животных. 25. 1 -1 2 .
Василий Великий. Ш естоднев, с. 168.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 16.
Dicuil. Liber de mensura orbis terrae. VII. 35.
Hrabanus. De rerum naturis. VIII. 1.
«Чудеса Индии», с. 4 6 -4 7 .
De bestiis et aliis rebus. II. 2 5 -2 6 . (PL. 177, 72Bff).
Альберт Великий. О животных. XXII. 36; 50.
Лионардо ди Никколо Фрескобальди («Записки венецианцев»).
«О четвероногих». 9 4 2 -9 6 8 .
 6. 1. ТАЙНА ОХОТНИКОВ

Как известно, слоны водятся в Индии и Африке.

Индия славилась как одна из областей мира, где
слоны были рано приручены человеком. По этой
причине индийский слон не мог попасть в катего­
рию сверхзагадочных животных. Другое дело,
дикие африканские слоны, которым традиция при­
писывала негнущиеся в коленях ноги. Любопытно,
что монолитные ноги слона упоминаются только
в описаниях охоты на это животное. Охотники,
зная мифическую особенность гиганта, подпилива­
ют дерево, прислонившись к которому слон любит
спать. Слон непременно падает, и поскольку встать
самостоятельно он уже не может, то становится
добычей охотников*. Подобный сценарий мифичес­
кой охоты касался такж е лося и носорога. О лосе
с негнущимися ногами известно из произведений
Цезаря (Ю лий Цезарь. Галльская война. VI. 27)
и Плиния, который назы вает это животное ахаия
(П л и н и й . 8. 39); Элиан приписывает такую же
особенность единорогу {Элиан. О природе ж ивот­
ных. XVI. 20), а о носорогах с твердыми ногами
сообщают средневековые арабские путеш ественни­
ки. Ниже разбирается свидетельство ал-М асуди о

В «Физиологе» охотники забывают о своей удаче, а на

сцену выступают двенадцать слонов, пытающихся спасти
попавшего в беду собрата, но поднять гиганта удается лишь
самому маленькому слону, и означает это не что иное, как
спасение Адама Иисусом Христом.
том, каким образом зинджи добивались онемения
ног диких слонов.
Из перечисленных примеров следует, что речь
идет не о реальных свойствах животных, а об
особенностях их мифических двойников. М ир ж и­
вотных отраж ается в двух сферах человеческой
культуры, одна из которых глубоко символична, а
другая тяготеет к реальным описаниям. Это раз­
деление условно, поскольку восприятие животного,
как правило, включает в себя элеент оценки. Га­
лерея мифических зверей может быть продолжена
фигурой благоухающей пантеры, страусом, который
глотает раскаленное железо, дикобразом, метающим
иглы в своих противников, или гиеной, столь искусно
подражающей человеческому голосу, что она может
вызвать в ночь свою жертву по имени. Эти животные
легко уживаются на страницах бестиариев с заведомо
фантастическими существами наподобие мартикоры,
грифона или двухголового саблезубого хищника с
берегов Нила193. Грани, разделяющей тех и других,
столь естественной для нашего восприятия, видимо,
не существовало, хотя большинство серьезных ав­
торов и не принимало на веру рассказы о гибридных
существах. Монстры, как правило, были метафорами
малодоступных, враждебных или неосвоенных про­
странств.
Иное дело, когда речь заходила о фантастичес­
ких свойствах реальных зверей, как правило, вклю­
чало в себя элемент оценки. Эта тема имеет еще
один аспект, связанный с дистанцией между ре­
альным зверем и представлениями о нем в той
или иной культурной традиции. Поясню свою
мысль на конкретном примере. Автор «Описания
эллады» Павсаний (II в.) приводит поразительные
сведения: слоновая кость издавна была известна
в античном обиходе194, тогда как самих слонов
воочию никто не видел и первая встреча с ними
вселила ужас.
«Первым из жителей Европы стал пользоваться сло­
нами Александр, победив Пора и войско индийцев.
После смерти Александра ими стали пользоваться и
другие цари; наибольшее число их имел Антигон; эти
животные попали в плен к Пирру после битвы его с
Деметрием. Когда они появились, ужас охватил римлян:
они сочли, что это что-то иное, а не животные. Сло­
новую кость, которая употреблялась для разных изделий
и бывала в руках у художников, конечно, все знали с
давнего времени; самих ж е животных, прежде чем
македоняне не перешли в Азию, вначале никто не
видал, кроме самих индийцев, ливийцев или их соседей.
Это видно из Гомера, который ложа и жилища самых
богатых царей разукрашивает слоновой костью, а о
слоне как живом звере нигде не упоминает; если бы
он его видел или слышал о нем, то, мне кажется, он
упомянул бы о нем гораздо скорее, чем о 'сражении
пигмеев с журавлями»* (П авсаний. Описание Эллады.
I. 12. 4).
В известном смысле, «открытие» слонов будет
повторяться на протяжении всей европейской ис­
тории. При этом движущ им мотивом будет желание
увидеть или описать животное, клыки которого
использовались для искусных поделок. Согласно
исторической легенде, именно эта причина побу­
дила Карла Великого заполучить в дар от Харуна
аль-Рашида слона. В XIV в. итальянский купец
Джорджо Гуччи, увидев в Каире слона, составил
его подробное описание. Он сообщает, что слон,
несомненно, удивительное животное для тех, кто
раньше его не видел. Что же касается слоновьих
бивней, которые были отпилены у дворцового жи-

+ См.: Гомер. Илиада. III, 5.

 Боевой слон. Ф рагм ент рельеф а.
A n gkor Thom, около 1200 г. Камбодж а

вотного, то Д жорджо Гуччи замечает: «Это не

великое дело, потому как я видал их великое
множество в Венеции и по иным местам в три и
четыре локтя каждый» (Записки венециан­
цев, с. 77).

6 .2 . СЛОН Б СОЧИНЕНИЯХ
АНТИЧНЫХ АВТОРОВ

Напомним размыш ления Аристотеля о различ­

ных частях тела слона. По мнению Дж. Ромма,
сведения Аристотеля о слоне, разбросанные в «Ис­
тории животных» и других его зоологических трак­
татах, не только необычайно детальны, но такж е
в большинстве случаев точны195. Исследователь
справедливо считает, что у Аристотеля был ин­
форматор, который провел много времени среди
этих животных, так как его заметки о слоне,
касающиеся повадок и поведения, предполагают
наблюдение за жизнью этих сущ еств в их природ­
ном окружении. Аристотель исправляет ложные
представления о физиологии слона, сообщаемые
Ктесием Книдским, и, каж ется, отрицает миф о
негнущихся ногах животного. Описав хобот слона,
который выполняет функцию руки и носа, Арис­
тотель продолжает:
«Природа пользуется по своему обыкновению одними
и теми же частями для многих отправлений, взамен
употребления передних ног. Ведь многопальцевые чет­
вероногие употребляют их вместо рук, а не только
пользуются ими для поддержки тяжести тела; слоны
же принадлежат к многопальцевым и не имеют двуко­
пытных или однокопытных ног; но, так как величина
и тяжесть тела значительны, ноги употребляются толь­
ко для поддержки и, вследствие их неповоротливости
и неспособности к сги бан и ю , ни к чему другому не
годны» (А рист от ель. О частях животных. II. 16. 659а).
«Сгибания передних и задних конечностей у живот­
ных противоположны [как] друг другу, так и сгибам
человека, за исключением слона: именно у живородя­
щих четвероногих передние конечности сгибаются впе­
ред, задние — назад, и вогнутые части окружностей
обращены друг к другу. У слона, в противоположность
тому, что говорят некоторые, этого нет, но он садится
и сгибает ноги, только вследствие тяжести не может
этого делать сразу с двух сторон, а склоняется или на
левую, или на правую сторону, и в этом положении
спит; задние ноги он сгибает как человек» (А рист о­
тель. История животных. II. 1. 5).

Замечание А ристотеля о том, что слон не может

согнуть все ноги сразу из-за тяж ести тела и потому
спит, склоняясь на левую или правую сторону,
возможно, каким-то образом отразилось в различ­
ных описаниях охоты на африканских слонов. Са­
мому Аристотелю был хорошо известен способ
поимки диких индийских слонов. Ничего загадоч­
ного в этих сведениях нет. «Охотятся на слонов
таким образом: севши на ручных и храбрых слонов,
преследуют других и, когда захватят их, приказы­
вают своим слонам бить их, пока те не ослабеют.
Тогда вожак, вскочив на слона, направляет его
серпом; скоро после этого он приручается и ста­
новится послушным. [...] у рассвирепевш их связы ­
вают передние ноги цепями, чтобы успокоить»
(А рист о т ель. История животных. IX. 1. 25).
Из многочисленных описаний слона остановимся
подробнее только на двух. Первое принадлежит Стра­
бону, второе — Тимофею из Газы. Выбор опреде­
ляется следующей причиной. Картины, нарисованные
тем и другим автором, вписываются в мировую ли­
тературную традицию, повествующую о слоне, и
одновременно являются своеобразной альтернативой
новелле из «Физиолога». В «Географии» Страбона
слон охарактеризован со знанием дела:

«Спариваются слоны и производят детенышей, как

лошади, большей частью весной. Когда у самца насту­
пает время спаривания, он становится диким и охвачен
бешенством. В это время он испускает какое-то жировое
вещество через дыхательные отверстия, расположенные
около висков. У самок происходит то же самое, лишь
только открывается такое отверстие. Самки носят де­
тенышей самое большее 18 месяцев и самое меньшее
16 месяцев; кормит мать 6 лет*. Большинство слонов

* По современным данным беременность слонихи продолжа­

ется 2 1 -2 2 месяца. После родов она три года вскармливает
слоненка.
 живет столько же лет, сколько самые долговечные
люди, а некоторые доживают даже до 200 лет. Однако
слоны страдают множеством болезней, которые с тру­
дом поддаются лечению. Лекарством против глазной
болезни служит промывание глаз коровьим молоком;
от большинства же других болезней помогает питье
черного вина; при ранениях применяют топленое ко­
ровье масло (так как оно выводит из тела острые
кусочки железа), а нарывы размягчают, прикладывая
кусочки свинины. По словам Онесикрита, слоны живут
до 300 лет, а в редких случаях даже до 5 0 0 196. На­
ибольшей силы они достигают около 200 лет; самки
способны производить детенышей целое десятилетие.
Не только Онесикрит, но и другие утверждают, что
индийские слоны крупнее и сильнее ливийских197. Встав
на задние ноги, они хоботом опрокидывают башенные
зубцы и вырывают деревья с корнем. [...] Кроме того,
слоны так легко приручаются, что их обучают даже
метать в цель камни и пользоваться оружием; они
прекрасно плавают. Колесница со слонами считается
у индийцев величайшей ценностью» (С т ра­
бон. XV. I. 43).

Спустя двести лет ситуация в Средиземноморье

изменится настолько, что сочинения о животных,
проникнутые античным духом поиска и мифологи­
ческими ассоциациями, окаж утся предметом кри­
тики со стороны христианских авторов. Следует
признать, что критика Оригена Александрийского
(248 г.) справедлива и интересна. В полемике Ори­
гена с Цельсом отрицается следующая особенность
слона. Ориген вопрошает: «Я собственно не пони­
маю, откуда Цельс узнал, что “слоны хранят вер­
ность клятве”* и что “они благоговейнее относятся

* Об этом, например, сообщает Плиний. Естественная исто­

рия. I. 3.
к бож еству” чем мы, и что “они обладают знанием
о Боге“. Мы, правда, о природе и кротости этого
животного знаем много и, притом, удивительных
рассказов, но о верности слонов клятве, призна­
юсь, — я нигде ничего не читал. Если даже .под
кротостью и как бы доверчивым отношением сло­
нов к людям — благодаря которым они раз и
навсегда попали под власть человека* — мы вмес­
те с Цельсом будем подразумевать соблюдаемую
слонами верность клятве, то и тогда именно такое
заключение [Цельса] будет ложным. Ведь, судя по
рассказам, бывают, хотя и редко, но такие случаи,
когда слоны, казавш иеся досель ручными, начина­
ли опять проявлять свою первоначальную дикость,
так что устремлялись на людей и убивали их,
почему как бесполезные и сами обрекались на
избиение» (О р и ге н . Против Цельса. IV. XCVIII).
Критика Оригена равным образом приложима и к
сюжетам из «Физиолога».

6 .3 . СЛОНЫ И ДРАКОНЫ

Образ слона в книге о животных Тимофея от­

личается как от рациональных по своему духу
описаний античных авторов, так и от символичес­
ких толкований христианских авторов, представ­
ленных, в первую очередь, греческим «Физиоло­
гом». Однако тема вражды слона с драконом яв­

* Ср. «Слон лучше всех прочих животных поддается приру­

чению и, будучи хоть раз приневолен служить человеку,
затем все готов от него снести, выказывая ему всяческое
повиновение и ревностную любовь» (Ф лавий Ф илост ­
рат.. II. 11).
ляется общей для всего круга источников. М иф о
вражде слона с драконом (змеем) намного древнее
любой из его письменных фиксаций. Слон в этом
случае выступает как животное нижнего (водного)
мира; ср. характерную для древнеиндийского языка
многозначность слова n a g a ‘слон-змей’. С другой
стороны, слон является священным животным, на
котором ездит бог грозы Индра. В ряде гимнов
«Ригведы» содерж атся фрагменты мифа о поединке
Индры со змеей-пожирательницей, вызывающей за­
суху. Слона следует рассматривать как боевого
помощника Индры (змей в этом случае выступает
как существо, преградившее течение вод). Победа
над ним приравнивается к космогоническому акту
перехода от хаоса к космосу, к процветанию и
плодородию. Что же касается тех традиций, в
которых эти животные не представлены в повсе­
дневной реальности, то в них космогонический
миф перекодирован в сакральный зоологический
сюжет. Слон и дракон, являясь космическими сим­
волами в индийских мифах, в античных и средне­
вековых западных бестиариях предстают как реаль­
ные животные, связанные загадочной войной.
Сюжет, зафиксированный Плинием, более чем
на тысячу лет определил восприятие этой темы в
западной традиции. «В Индии водятся самые боль­
шие слоны, такж е как и драконы, которые нахо­
дятся с ними в постоянной вражде; они такой
необычайной величины, что могут легко обвиться
вокруг тела слона, и задушить его в своих кольцах.
Борьба заканчивается смертью обоих противников,
потому что побежденный слон, падая на землю,
сокрушает своим весом дракона, обвившегося во­
круг него. В Эфиопии водятся драконы не столь
большие, как в Индии, но все-таки [достигающие]
двадцати локтей в длину» (П л и н и й . 8. 11). Совре­
менник Плиния, римский поэт М арк Анней Лукан,
описывая ливийских змей, отличает их от драко­
нов, способных задушить в своих объятьях могучих
быков и слонов {Л укан. Ф арсалия. IX. 7 0 0 -7 3 3 ).
Описывая животных западного побережья Африки,
Страбон замечает: «Артемидор упоминает также
змей длиной в 30 локтей, которые одолевают сло­
нов и быков; он проявляет сдержанность, по край1
ней мере определяя размеры змей в этой части
света, потому что гораздо более сказочны индий­
ские змеи, а также ливийские, на которых, говорят,
растет даже трава» {Страбон. XVI. 4. 16). Диодор
Сицилийский, которому известны сведения Арте-
мидора, отвергает их правдоподобность. В описа­
нии путешествия Аполлония Тианского по Индии
сообщается: «Равнинная змея достается охотникам,
когда она нападает на слона, ибо это причиняет
гибель обоим» {Ф лавий Ф илост рат . III. 7). Д ля
римской культуры описание поединка слона с дра­
коном было одной из метафор Индии. Так, Апулей
во «Флоридах», перечисляя богатства и чудеса
Индии, удивляется нравам гимнософистов, а не
сражениям драконов со слонами «там огромные
драконы с гигантскими слонами сражаю тся на рав­
ных, с обоюдною смертельною опасностью: дракон
скользкими кольцами обвивает слона и сдавливает,
ни шагу ступить, ни чешуйчатые узы сорвать цеп­
кого змея, так что слону не остается иного средства
к отмщению, нежели рухнуть громадным своим
телом наземь и пытаться всею тушею раздавить
оплетшую его гадину» {Апулей. Флориды. 6). Со­
гласно выпискам Тимофея исход соперничества
гигантских животных неясен: «Драконы — враги
слонов и часто убивают их, но и сами погибают
от них» {Тимофей из Газы. 25. 8). В христианской
версии поединка, представленной «Физиологом»,
победа однозначно на стороне слона, «и когда он
находит змею, то топчет ногами и убивает ее»
(«Физиолог», с. 152). Остальные характеристики
слона в книге Тимофея мы оставим без подробного
комментария, поскольку они рассмотрены в другом
исследовании198.

«Слон не имеет [суставов в] коленях.

У него есть хобот, которым он действует как рукой199.
У него есть большие зубы или рога .
Поющие женщины очаровывают его и возглавляют
охоту таким же способом, как дева выводит [единорога].
Они [слоны] ловились среди пустошей [с помощью]
ловушек и в ямах201.
Они законопослушны и воздержанны, имеют вожака
и переходят реки, поддерживая своих детенышей202.
Каждый из них имеет только одного супруга, как
большинство воздержанных мужчин, и когда один из
них совершает измену, другие убивают его.
Драконы — враги слонов и часто убивают их, но и
сами погибают от них.
Драконы имеют драгоценные камни в глазах. Индийцы
с помощью колдовства усыпляют и убивают их, и
вынимают камни. Но часто охотники похищаются дра­
конами в их логовища и погибают203.
Индийцы, поедая сердце или печень драконов, [обре­
тают способность] понимать, что [говорят] дикие жи­
вотные, когда издают [свои] звуки204.
На спинах у слонов находятся деревянные башни,
наполненные воинами, и [слоны] сражаются205.
Они [слоны] боятся свиней и мышей206» ( Тимофей
из Газы. О животных. 25. 1 -1 2 ).

Сведения Тимофея о слоне заимствованы из

сочинений Элиана и Ф лавия Ф илострата, однако
у последнего ничего не говорится о поющей ж ен­
щине, очаровывающей слона. Этот пассаж следует
сопоставить с утверждением Страбона о том, что
пойманных слонов приручают, завораж ивая рит­
мическим напевом под звуки бубнов (С т ра бо н.
XV. I. 42). В восприятии индийцев охота на слонов
имела мифологический ореол, ее красоту смогли
почувствовать и передать средневековые арабские
путешественники. В этой перспективе картина, на­
рисованная в «Физиологе», выглядит вызывающе
абсурдно.

6 .4 . ГРЕХ ИЛИ НАСЛА7ВДЕНИЕ

В рассказе «Физиолога» о слоне нет ни одной

достоверной подробности. Но, что самое удиви­
тельное, этот образ не имеет точек соприкоснове­
ния и ни с одной из известных мифологических
традиций. Слон из «Физиолога» принадлежит к
коллекции вымышленных животных и вставлен в
рамки картины, собранной из осколков различных
мифов. Эта фигура гордо стоит в начале новой
традиции, которую можно условно назвать хрис­
тианской зоологией. Припомнив некоторых пер­
сонажей «Физиолога», чье природное буйство ук­
рощено, чтобы они могли являть собой чистоту
высших побуждений, и в данном случае легко
обнаружить тот же самый замысел. Собственно,
автор и не скрывает своих целей, заявляя, что «у
этого животного нет страсти к соитию». Слон и
слониха есть образы Адама и Евы: «Адам и жена
его пока были в неге райской до согрешения, не
знали тогда еще соития и не имели мысли о
соединении», — поясняется в толковании. Пред­
ставление о слоне, якобы равнодушном к продол­
жению рода, не находит опоры ни в реальности,
ни в мифе. Аристотель, к примеру, сообщает:
«Слоны дичают во время спаривания, поэтому,
рассказывают, их проводники в Индии не подпус­
кают [слонов в период течки] к самкам; приходя
в это время в беш енство, они разруш аю т непро­
чные дома [местных жителей] и делают многое
другое» (А р и ст о т ел ь. История животных. VI.
18. 114; Ср.: П линий. VIII. 5. 12). Вместе с тем,
Аристотель говорит о слоне как о кротком и самом
разумном животном, но, даж е перетолковав эти
сведения, трудно прийти к мысли о бесстрастности
слона. «Самое кроткое и ручное из всех диких
животных — слон, ибо он многому научается и
многое понимает: научается даже приветствовать
царя. Он обладает острыми чувствами и превос­
ходит других животных всем прочим разумением.
Самку, с которой он спаривается и сделает бере­
менной, он больше не трогает» (Аристотель. Ис­
тория животных. IX. 46. 235). И Тимофей пишет
о том, что эти животные воздержаны и имеют
одного супруга. Ниже мы познакомимся с индий­
скими рассказами о слонах в восприятии средне­
вековых арабов, где говорится о неуемной страсти
этих животных.
В защ иту «Физиолога» следует заметить, что
новелла о слоне и не претендовала на цельность
повествования. Очевидно, что ее автор стремился
к другому. В новелле слон выступает в роли Адама,
еще не познавшего Еву, а большой слон, прихо­
дящий на помощь упавшему собрату, символизи­
рует Ветхий Завет. По сравнению со столь значи­
мой задачей искаж ения легендарных сведений о
слоне, на которые пошел автор «Физиолога»,
видимо, можно было не принимать в расчет. В
результате определенных усилий по подгонке об­
раза животного к заданному символу слоны в
«Физиологе» означаю т что угодно, кроме слонов
как таковых.
 Мне каж ется, мы вновь сталкиваемся с мнимой
несообразностью и демонстративным пренебреж е­
нием к античным знаниям о природе. Автор «Фи­
зиолога» задает своему слушателю эзотерическую
загадку, где за каж ущ ейся простотой скрыт смысл,
ясный лишь посвященному. Тайна христианского
Бога неизречима, к ней можно лишь приобщиться.
По мере ознакомления с сюжетом растет недоуме­
ние, и тем неожиданнее ответ, переносящий слу­
ш ателя на новый уровень реальности. Трогательная
история о двенадцати слонах, плачущих над упав­
шим собратом, оказывается историей пророков,
бессильных помочь грехопадению Адама. М гновен­
ный переход в область священной истории сродни
озарению, поскольку тайна Откровения никак не
связана с мирскими знаниями. Наоборот, все по­
строено на их отрицании. М еж ду античными опи­
саниями слонов и новой картиной леж ит пропасть,
подобная той, что, по словам Тертуллиана, отде­
ляет «Афины» от «Иерусалима».
Насколько убедительна предложенная трактов­
ка? Проверить это можно, обративш ись к размыш­
лениям св. Августина на тему, обозначенную им
следующим образом: «Было ли бы в раю рождение,
если бы никто не согрешил: или и там проводилось
бы учение о чистоте в противодействие похоти».
Мы помним, что невинные слоны для любовных
игр отправляю тся на восток, к границам рая. Ведал
ли автор «Физиолога», что творил, поскольку, по
его замыслу, страсть к соитию овладевает слонами
лишь тогда, когда они приблизятся к вратам рая.
В свою очередь, св. Августин пробует решить ро­
ковую проблему: почему Бог не дал человеку спо­
собности управлять детородным органом так же
легко, как другими органами, отделив тем самым
зачатие от похоти. Здесь мы найдем ответ к загадке
о грехопадении слонов. Проблему же возникнове­
ния сексуального чувства стыда мы оставим на
рассмотрение специалистам207.
Итак, слово в дискуссии св. Августину: «Ут­
верждающий же, что первые люди не совокупля­
лись бы и не рождали, если бы не согрешили, что
другое утверждает, как не то, что грех человечес­
кий был необходим для размнож ения святых? Ведь
если бы, не делая греха, они оставались только
одни; так как по приведенному мнению, они не
могли бы рождать, если бы не согрешили: то для
того, чтобы было не два праведных человека, а
много, очевидно, был необходим грех. Если подоб­
ная мысль нелепа, то, скорее, следует думать, что,
если бы и никто не согрешил, число святых, по­
требное для составления этого блаженнейш его
Града, сущ ествовало бы то же самое, какое ныне
по благодати Божией составляется из массы греш­
ников, пока сыны века этого рождают и рождаются.
Поэтому достойный райского счастья супружеский
союз тот, если бы греха не было, и рождал бы
детей — предмет любви, и не знал бы похоти —
предмет стыда. Как это могло бы делаться, мы в
настоящее время не имеем примера, на котором
могли бы это видеть» (Б л . А в гу с т и н . О граде
Божием. XIV. 23). Мы же, напротив, имеем такой
пример — это история слона, придуманная в «Фи­
зиологе».

«Есть животное на горе, называемое слон. У этого

животного нет страсти к соитию. И если хочет иметь
детей, идет на восток, недалеко от рая. Там есть дерево,
называемое мандрагоровым. И идет вместе с самкой и
самец. И самка отведывает первой от дерева, и дает
своему мужу, и играет с ним, пока и он не отведает.
Съев, самец тотчас соединяется с самкой, и она при­
нимает во чреве. И когда время приходит ей родить,
идет в пруд водный до тех пор, пока вода не дойдет
до сосков ее. И так рождает дитя свое в воде. И
приходит к сосцам матери и сосет.
Слон же охраняет ее, рождающую, от змеи, потому
что враг змей слону. И когда он находит змею, то
топчет ногами и убивает ее.
Особенность же слона такова: когда упадет, не
может встать, ибо не имеет суставов в своих коленах.
Как же падает он? Когда хочет спать, то, прислонившись
к дереву, спит. Индийцы* ж е, зная об этом свойстве
слона, идут и подпиливают дерево немного. Приходит
слон, чтобы прислониться, и, как только приблизится
к дереву, падает дерево вместе с ним. Упав же, не
может встать. И начинает плакать и кричать. И слышит
другой слон, и приходит помочь ему, но не может
поднять упавшего. Тогда оба кричат, и приходят другие
двенадцать, но и они не могут поднять упавшего. Тогда
кричат все вместе. После всех приходит маленький
слон, подкладывает свой хобот под слона и поднимает
его.
Свойство же маленького слона таково: если зажечь
его волос или кости в каком-то месте, то ни демон,
ни змей туда не войдет и никакое другое зло там не
случится.
Толкование.
Как образ Адама и Евы истолковываются: Адам и
жена его пока были в неге райской до согрешения, не
знали тогда еще соития и не имели мысли о соединении.
Но когда женщина съела от дерева, то есть мысленных
мандрагор, и дала мужу своему, тогда познал жену
Адам и родил Каина на дурных водах. Как сказал
Давид: “Спаси меня, Боже, ибо достигли воды души
моей”.
И пришедший большой слон, то есть Закон, не смог
поднять упавшего. Затем пришли 12 слонов, то есть
лик пророков, и они не смогли поднять его. После
всех пришел мысленный слон, или же Христос Бог, и

В списках la s вариант: «охотники».

 поднял упавшего с земли. Первый из всех стал меньшим
из всех, “Сам уничижил Себя, приняв рабский облик”,
чтобы всех спасти» («Физиолог», с. 1 5 1 -1 5 2 ).

На фоне античной литературы о диких ж ивот­

ных и природных диковинках «Физиолог» воспри­
нимается как маргинальное произведение, отрица­
ющее достижения античной описательной тради­
ции. В то же время для Средних веков это одно
из самых популярных сочинений. Александрийский
«Физиолог» во многом определил «зоологическую»
составляющую новой картины мира. Хотя цели
этого сочинения, на первый взгляд, ясны, неизвес­
тными остаются источники и метод конструирова­
ния сюжетов. Я хочу сказать, что большинству
античных авторов и в голову бы не пришло скры­
вать, например, то обстоятельство, что пантера,
заманивая зверей своим сладким запахом, сово­
купляется с ними или пож ирает их. Стерильной
пантере «Физиолога», символизирующей воскре­
шение Христа, соответствует слон, не имеющий
«страсти к соитию» и уныло бредущий на восток
в поисках мандрагоровых плодов. Если слон вы­
ступает в роли Адама, то трудно понять дальней­
ший ход мысли, поскольку речь заходит об охоте
на этого слона. На самом деле, «слон» настолько
метафоричен, что каж ется, нет таких значений,
которых он не мог бы воплотить. В этой связи
вспоминается характеристика, которую дал алек­
сандрийцам Филон Александрийский: «М астера
улещать, морочить и притворяться, они всегда го­
товы к лукавым речам, однако распущенный и
разнузданный их язык лиш ь сокрушает весь поря­
док вещей. Благоговенье их перед именем Бога
таково, что они наделили им и птицу ибис, и
ядовитых гадов, и многих диких зверей. Таким
бездумным употреблением имени Бога они, конеч­
но, обманывают малоумных, не ведающих ничего
о безбожии египтян, но те, кто знает их легко­
мыслие и, более того, нечестие, их презирают»208.
У Филона речь идет не о христианах, а об атмос­
фере религиозной вакханалии, царившей в Алек­
сандрии.

6 .5 . Б ПОИСКАХ
РАЙСКИХ ПЛОДОВ

Согласно тексту «Физиолога», для зачатия по­

томства слоны отправляю тся на восток, где находят
плод мандрагоры, возбуждающий любовное ж ела­
ние. Слон и слониха, отведавшие мандрагоры, упо­
добляются библейским Адаму и Еве, вкусившим
запретный плод и родившим Каина на дурных
водах. Образ плодоносящего дер
чается и в Откровении Иоанна
сании чистой реки, несущей воды жизни: «По ту
и по другую сторону реки древо жизни, двенадцать
раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц
плод свой; и листья дерева — для исцеления на­
родов». В Древнем Египте сикомора и финиковая
пальма были связаны с женскими божествами и
являлись символами возрождения к жизни; не пос-
леднюю роль при этом играли сладкие плоды 90Q .
Считается, что в «Песне Песней» (4.13) невеста
изображ ается как «гранатовый сад с превосходны­
ми плодами», а пробуждение и рождение под яб­
лоней (8.5), так же как и зачатие от съеденного
яблока, есть сю жетное переоформление мифоло­
гического тож ества человека и растения210. В ми­
фологической географии данный комплекс отраж ен
представлением о дереве над истоком священной
реки, персонифицируемой такж е в образе богини.
Образ слонихи, рожающей в райских водах у древа
жизни, восходит к этому архетипу. Зм ея в новелле
означает дьявола; приходящий на помощь упавш е­
му слону большой слон есть Ветхий Завет и т. д.
Мы же, в первую очередь, займемся тремя темами:
1) мифической охотой и ее элементами: негнущи-
мися ногами животного и подпиленным охотниками
деревом; 2) историей любви слонов и, наконец,
плодами мандрагоры. В многочисленных исследо­
ваниях «Физиолога» эти обстоятельства остались
неразъясненными21К
Принято думать, что вера в возбуждающую силу
мандрагоры и ее роль в зачатии имели глубокие
корни212. В таких случаях обычно ссылаю тся на
библейское предание о мандрагоровых яблоках
(евр. д уд а и м ), которыми пользуются для обеспе­
чения зачатия Л ия и Рахиль (Бытие. 3 0 :1 4 -2 3 ).

□ Ч П П KSI?*!! □ЧрП'Т'Хр Ч ГЗ ]У№П

Ъгп покгп Dfifc крп л-таз
li- : v т •
Ъ• КЗ“ЧП
jt •:
Л т ••

«Рувим пошел во время жатвы пшеницы, и нашел

мандрагоровые яблоки в поле, и принес их Лии, матери
своей. И Рахиль сказала Лии [сестре своей]: дай мне
мадрагоров сына твоего».

Как именно используется дудаим, не ясно. Столь

же не ясно, о мандрагоре ли вообще здесь идет
речь. Считается такж е, что об этих ж е плодах
говорится в Песне П есней (7:14). Известно, что
автор «Физиолога» использовал цитаты из Библии
в греческом переводе Семидесяти толковников.
Именно в этом переводе слово «дудаим» обозна­
чено как «мандрагора». Насколько корректным
было это отождествление? Поразительным образом
Ф еофраст, описывая мандрагору, ничего не сооб­
щ ает о плодах этого растения, но все внимание
посвящ ает корню и листьям: «Корень, натертый и
вымоченный в уксусе, помогает от рожи, подагры
и бессонницы и употребляется для любовного на­
питка» ( Ф еоф раст . IX. 9. 1). Снотворная сила
мандрагоры такова, что, принятая в большой дозе,
она приносит смерть ( Ф еоф раст . Причины расте­
ний. VI. 4. 5). Плиний, повторяя сведения Феоф-
раста, добавляет, что запах листьев мандрагоры
так силен, что люди лиш аю тся дара речи; кто же
вырвет ее с корнем, тому грозят ужасные беды.
Плоды мандрагоры использую тся как наркотичес­
кое средство; их свеж ий сок, по мнению Плиния,
ядовит.
В «Физиологе» ясно говорится о дереве с пло­
дами, но не о траве. Очевидно такж е, что с раем
соотносится древо, но никак не хтонический ко­
рень, сулящий сон и забвение. Античным врачам
было известно, что мандрагора в больших коли­
чествах вызывала странные сенсорные впечатле­
ния, близкие к галлюцинациям. В более крупных
дозах мандрагора оказывает снотворное действие
и вызывает глубокий сон, сопровождающийся пол­
ной бесчувственностью. Одним словом, мандрагора
является наиболее древним анестезирующим сред­
ством. В качестве снотворного и обезболивающего
средства она была известна и знаменитому Диос-
кориду, греческому военному врачу в армии Н е­
рона. В «М етаморфозах» Апулея имеется история
о добродетельном враче, который продал преступ­
нику вместо см ертельного яда снотворное сна­
добье, «мандрагору, знаменитую своими наркоти­
ческими свойствами и причиняющую глубокий сон,
подобный смерти» (А пулей. М етаморфозы. X. 11).
Та же самая характеристика мандрагоры дана и
Плутархом: «Общепризнано, что сон происходит
вследствие охлаждения, и большинство охлаж да­
ющих средств являю тся снотворными: таковы ман­
драгора и маковый сок. Но это средства сильнодей­
ствующие, они вызывают застывание и оцепенение,
а вино, отличаясь от них по силе воздействия,
прохлаждает с приятной постепенностью и успо­
каивает чрезмерное движение» (П л у т а р х . Застоль­
ные беседы. III. 5. 2). «Мандрагорою врачи наводят
сон, и опиумом успокаивают жестокие боли в
теле» (В а с и л и й В е л и к и й . Ш естоднев, с. 82).
Усыпляю щ ая сила мандрагоры выглядит несо­
вместимой с одновременно приписы ваемы м ей
противоположным качеством сильно возбуж даю ­
щего средства.
Комментаторы обычно пишут следующее: ман­
драгоровые яблоки или яблоки любви — плод рас­
тения из семейства пасленовых с маленькими бе­
лыми или розовыми цветами, длинными корнями
и с небольшими желтоватыми яблоками. Своим
запахом это растение может одурманить человека.
Из него изготовляли питье, которое будто бы воз­
буждало любовь и давало чадородие21 . Это расте­
ние не имеет стебля. Очевидно, что мандрагоровое
дерево с его плодами и корень, добываемый особым
образом из земли, являю тся разными растениями,
что делает сомнительными современные спекуля­
ции об амбивалентном характере свойств, припи­
сываемых мандрагоре214. Скорее всего, усыпляющее
и возбуждающее свойства мандрагоры должны со­
относиться с разными растениями. Однако терми­
нологическая путаница и покров тайны, связанный
с магией растений, не позволили даж е самым
добросовестным древним авторам выяснить суще­
ство дела. И сегодня не совсем ясно, с каким
реальным растением идентифицировать встречаю­
щееся в древних и средневековых текстах название
«мандрагора». С этой проблемой столкнулся в XI в.
исследователь-практик ал-Бируни, вполне осозна­
вавший относительно условный характер термино­
логии лекарственных вещ еств, принятой в разных
традициях. Вернемся к вопросу: какими плодами
возбуждали ж ар ж еланий слоны? Не претендуя
на окончательное реш ение, можно предположить,
что в «Физиологе» и в истории о соперничестве
Л ии и Рахиль речь шла о плодах дикого лимона.
В связи с этим особый интерес приобретают све­
дения Ф еофраста о «мидийском яблоке»:

«В странах восточных и южных по преимуществу

имеются и растения, и животные, свойственные им
одним. В Мидии, например, и в Персии растет, между
прочим, еще и так называемое «мидийское» или «пер­
сидское яблоко»*. Листья у этого дерева похожи на
листья земляничного дерева, почти одинаковой вели­
чины с ними, а колючки такие, как у груши или
пираканты, гладкие, очень острые и крепкие. Яблок с
этого дерева не едят, но они очень ароматны, так же
как и его листья. Если такое яблоко положить в сундук
с одеждой, то оно сохранит ее от моли. Оно полезно
и на тот случай, если кто-нибудь выпьет смертельного
яда: его дают с вином, оно вызывает расстройство
желудка и выводит яд215. Оно ж е делает дыхание
благовонным. Если сварить его мякоть в соусе или
выжать во что-нибудь, влить в рот и проглотить, то
запах изо рта становится приятным. [...]. Плоды оно
приносит круглый год: одни снимают, другие зреют, а
дерево в это время стоит в цвету. Из цветов дают
плод те, у которых, как мы говорили, торчит из сере­
дины как бы веретено; те, у которых этого нет, бес­
плодны» ( Ф еоф раст . IV. 4. 2 - 3 ) .

* Лимонное дерево — Citrus m edica L.

 «Мидийские яблоки» источают тонкий аромат216.
С учетом этих сведений, приобретает ясность пас­
саж из Песни Песней:
>ГППЭ~Ь??] ГГТ^ПЗ
11т
TUSS
• у- т
n\ •i l □■'ЗЮ ’-ПЗ- □,'ЕПП
л т : \* т -:

«Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей

наших всякие превосходные плоды, новые и старые:
это сберегла я для тебя, мой возлюбленный». «Ми­
дийские яблоки» или цитроны были известны ал-
Бируни в передаче Диоскорида: «Т уф ф ах ма'и*
[...]. Относительно его сущности Диоскорид217 го­
ворит, что это цитрон, он плодоносит круглый год,
плод его продолговатый с неровной наружностью,
цвет у него золотистый, запах приятный, а семена,
находящиеся внутри, похожи на семена груши»
(а л -Б и р у н и . Книга о лечебных вещ ествах. 216). В
другой статье, посвященной цитрону, ал-Бируни
сообщает: «В Ш уше Ахваза есть душистое вещ ест­
во для нюхания, известное под названием пандж
а нгуш т \ это высохшие и сморщенные цитроны,
похожие на ладонь и пальцы; у них очень острый
запах, и их возят [всюду], куда только можно»
(а л -Б и р у н и . Книга о лечебных веществах. 13).
И если относительно вида плодов д у д а и м , которые
выпросила Рахиль у Лии, еще можно было бы
сомневаться, то благовонные плоды дудаим из
Песни Песней, несомненно, являю тся цитронами
( Citrus medica L.), поскольку они благоухают.
И последнее: дикое лимонное дерево действитель­
но цветет круглый год, что и могло повлиять на

v Калька греч. M tj5ikov nfjXov — «мидийское яблоко», озна­

чающее цитрон Citrus medica L.
представление о его особом влиянии при зачатии.
Средиземноморская мандрагора со своим удиви­
тельным корнем здесь ни при чем.

6 .6 . ЛОВУШКА ДЛЯ СЛОНА

Продолжим наше исследование и займемся во­

просом о том, какую роль играет в этой истории
самка, ведущая слона в рай. Среди занимательных
рассказов, записанных со слов путешественников
Абу Али аль-Мухассином ат-Танухи, багдадским
судьей и литератором X в., имеется история, кото­
рую стоит привести целиком, поскольку трудно от­
казаться от впечатления, что перед нами зеркальное
отражение новеллы из «Физиолога». Приученная
слониха заманивает дикого слона в ловушку, при­
готовленную охотниками. Наверно, это и есть сло­
новий рай. Охота выглядит как ритуальная игра,
где слонихе принадлежит главная роль.

«Вот что рассказал мне Абу-ль-Хусайн ибн Хишам: —

Я был в Тане, в Индийской стране, и слышал там
рассказ о том, что индийские цари не жалеют денег
на покупку боевых слонов и платят тем больше, чем
сильнее слон. За слона столь прекрасного, что второго
такого не сыскать, можно получить сто тысяч динаров,
а за любого боевого слона — десять тысяч. Когда царь
узнает, что где-то есть пригодный для боев очень силь­
ный слон, он приказывает поймать его. Для охоты на
таких слонов им известен один-единственный способ.
Вот в чем он состоит. Группа охотников выходит на
ловлю, взяв с собой дрессированную слониху, знающую
всякие уловки. Слоны — очень умные животные. Охот­
ники идут за слонихой, а она приводит их в такое
место, куда слон, на которого они охотятся, приходит
по вечерам. Они подходят к этому месту и пристраи­
ваются где-нибудь около большого дерева, за которым
можно спрятаться и свалить которое слону не под
силу, или роют яму и покрывают ее чем-нибудь. Потом
они отпускают слониху попастись, и, когда слон чует
ее запах, он приближается к ней, и она играет с ним
хоботом, возбуждая его желания и проявляя свое рас­
положение к нему. Слон остается с ней, и они вместе
пасутся.
Охотники не выходят из укрытия целый месяц и не
разлучают слона и слониху. А месяц спустя, примерно
в то время, когда, по их понятиям, между самцом и
самкой установилась достаточно тесная дружба, они
зовут слониху в такой момент, когда слон их не за­
мечает. Она подходит к ним, и они садятся на нее.
Увидев их, слон устремляется за ними, исполненный
желания уничтожить охотников. Но слониха заигрывает
с ним своим хоботом и бежит вперед, а он спешит
вслед за ней. Если охотники замечают, что он пово­
рачивает вспять, они подгоняют к нему слониху и
заставляют ее поиграть с ним и снова увлечь за собой.
Так они ведут его за собой два или три дня, пока не
замечают в нем признаков усталости или раздражения
и желания нанести им увечье. Тогда они останавлива­
ются где-нибудь на ночь, слезают со слонихи и прячутся
в укрытие, а слон в это время на них не нападает,
потому что занят своей подругой. Они спокойно сидят
в укрытии, но на сей раз не так долго, как в первый.
Потом они снова пускаются в путь, а слон идет за
слонихой, и они движутся таким образом день или два,
пока слон не обнаруживает признаков беспокойства.
Тогда они снова спешиваются — так до тех пор, пока
не приведут слона к своему городу. Число дней, которое
уходит на все это, зависит от того, как далеко от
города находится место обитания слона. Когда они
приближаются к городу, царь велит всем или почти
всем жителям выйти из домов, и все они — мужчины,
женщины, дети — в ярких одеждах поднимаются на
крыши домов.
 Увидев эти толпы, слон пугается и пытается убежать
в пустыню, тогда слониха подходит к нему и ведет его
обратно. Это повторяется несколько раз, пока слонихе
не удастся заманить его в самую середину толпы.
Охотники держат его там несколько дней, пока он не
привыкнет к людям, а потом царь велит созвать музы­
кантов с барабанами, кастаньетами и другими инстру­
ментами. Услыхав эти звуки, слон еще больше пугается
и убегает. Слониха бежит за ним, и, увидав ее где-то
вдали от шума, слон останавливается, чтобы быть с
ней, а она снова увлекает его за собой обратно в
толпу. Но, приблизившись и услыхав звуки музыки,
слон снова убегает, и слонихе приходится приводить
его назад. Все это повторяется многократно на протя­
жении нескольких дней, пока слон не привыкнет к
шуму и к виду толпы. Тогда охотники ведут слониху
в город, а слон следует за ними. Слониху загоняют в
специально для этого приготовленный просторный двор,
где на небольшом расстоянии друг от друга на прочных
опорах устанавливают четыре столба из самого что ни
на есть тяжелого и крепкого тикового дерева. Слониху
загоняют в середину двора, и она стоит там, а самец
идет за ней и становится рядом»218. На ноги слона
накладывают оковы и привязывают их к столбам. Затем
приучают его принимать пищу из рук.

6 .7 . ВОПРОСЫ И ГИПОТЕЗЫ

Как отметил уже Б. Л ауф ер219, в «Физиологе»

говорится лишь о хитростях охоты и довольно
нелогично забы вается об охотниках, сидящих в
засаде; в итоге, животное спасается чудесным об­
разом. Д алее Л ауф ер повторяет общее место, что
в этом произведении все подчинено символической
христианской интерпретации (упавший слон —
Адам и т. д.). Я полагаю, что мы имеем дело с
эзотерической загадкой (см. § 6.4). В любом случае
перед нами литературный текст весьма специфи­
ческого свойства, и наша задача заклю чается в
том, чтобы определить исходные сообщения, по­
ложенные в основу сю жета о негнущихся ногах
слона.
Б. Лауфер обратил внимание на легенду об
охоте на носорога с негнущимися ногами, которая
содержится в китайском источнике периода Тан.
Дуань Чэн-ши, собиратель диковинок, с удивлени­
ем писал о деревянных ловушках, применяемых
для поимки носорогов в одной из экзотических
стран Ю жных морей. Рассказ был услышан Дуань
Чэн-ши от врача из морского города Гуанчжоу,
который, в свою очередь, узнал эту историю от
некоего морского капитана. История следующего
содержания: «М орские люди охотятся на носоро­
гов, устраивая на лесных тропах конструкции из
подгнившей древесины, что-то вроде стойла для
свиней или овец. Так как передние ноги носорога
не имеют суставов, это животное имеет обыкно­
вение спать, облокотясь на ствол дерева. Гнилые
деревья внезапно ломаются, и животное валится
вперед и долго не мож ет встать. Тогда люди на­
падают на него и убивают»220. Б. Л ауфер справед­
ливо указывает на очевидное совпадение рассказа
о носороге с историей о слоне из «Физиолога».
Однако гипотеза Л ауфера имеет несколько слабых
мест: во-первых, текст о носороге датируется VII в.,
тогда как оформление «Физиолога» относится ко
II—IV вв.; далее, действие охоты разворачивается
в Юго-Восточной Азии, предпочтительнее был бы
вариант, приближенный к месту составления «Фи­
зиолога», — Африка; не совпадают и объекты
охоты. Гипотеза Л ауф ера не объясняет, каким об­
разом мифический носорог превратился в слона;
почему у слона нет страсти к соитию; зачем эти
животные ищут мандрагоровое дерево и т. д. Столь
ж е необъяснимо выглядят появление слонов, вы­
ручающих упавшего товарищ а, и удивительная пас­
сивность охотников, забывающих о пойманном ж и ­
вотном. Напомним такж е, что индийцам и арабам
слон был хорошо известен; к тому же убивать
слонов в Индии было запрещ ено. Так, согласно
ал-Бируни, в Индии «разреш ается убивать овец,
коз, газелей, зайцев, носорогов г а н д а , буйволов,
рыб, водяных и сухопутных птиц, таких как воро­
бьи, вяхири, тетерева, голуби, павлины, и прочих
животных, которые не вызывают отвращения у
человека или не вредны ему. То, запрет чего при­
знается всеми, — это убивать коров, лошадей,
мулов, ослов, верблюдов, сл о н о в , домашнюю
птицу, ворон, попугаев и соловьев» (а л -Б и р у н и .
Индия. LXVIII, с. 467). Напротив, в земле зинджей
все слоны, согласно ал-М асуди, дикие, не одомаш­
ненные, и зинджи их не используют ни для войны,
ни для иных целей, но лишь убивают. Каким
способом африканские охотники добиваются оне­
мения ног своей жертвы, рассматривается ниже.
Загадка «Физиолога» имеет решение. Д остаточ­
но обратиться к сведениям Диодора Сицилийского
(I в. до н. э.) об охоте на африканских слонов и
описанию индийской охоты, связанной с прируче­
нием слонов, в изложении Страбона (I в.). Рассказ
«Физиолога» об охоте на слона составлен из фраг­
ментов того и другого описаний. Возможно, такое
объяснение покаж ется несколько натянутым. На
самом же деле подобного рода комбинации были
вполне обычны для представителей «наблюдающих
культур». Я полагаю, что подпиленное дерево и
негнущиеся ноги слона заимствованы из описания
африканской охоты, а появление слонов, пытаю-
 ^flnttarrmiTas ttnuttmtmfamtidfo

^ ^ т й а ш д о nt
: $ £ 0 ' а х Ш ш гф а й .

• -/^0 a r i c t t ^_____
?*ЗшК$до Гапблwa&^ardbatiQdi
Боевой слон.
( Walters Art G allery M S W. 102, fol. 28)

щихся поднять упавшего собрата, взято из описа­

ния индийской охоты. И хотя цели охоты в обоих
случаях не совпадали, в описаниях имеется общий
элемент, позволивший скомбинировать сюжеты:
негнущиеся ноги африканского слона в известном
смысле соответствуют связанным путами ногам
поваленных на землю индийских слонов.

6 .8 . ОХОТА НА СЛОНОВ
В ИНДИИ

Согласно «Физиологу», особенностью слона яв­

ляется отсутствие суставов в коленях, вследствие
чего, упав, встать самостоятельно он уже не может.
Охотники, зная об этом свойстве животного, под­
пиливают дерево, на которое слон привык опи­
раться во время сна. На помощь упавшему слону
приходят другие слоны и помогают ему подняться.
Отметим, что охотники не убивают упавшее ж и ­
вотное, что вызвало недоумение у Лауфера. Воз­
никает вопрос: как могло появиться описание этой
странной охоты, или, иными словами, сведения
какой традиции отражены в «Физиологе»? Несмот­
ря на многочисленные исследования этого сюжета,
ясного ответа по сей день не сущ ествует. Есть
основания полагать, что речь идет об индийской
охоте на диких слонов, которых заманивали в
загоны. Пойманному таким образом слону связы ­
вали ноги, а затем на него направляли боевого
прирученного слона, который валил соперника на
землю. Слон со связанными ногами действительно
встать не может. Согласно описанию Страбона,
лежащ его слона привязывали ремнями из бычьей
кожи за шею к шее ручного слона. Этот прием
позволяет понять странные, на первый взгляд, по­
пытки двенадцати слонов поднять упавшего собра­
та. В любом случае, целью охоты индийцев было
не убийство животного, а поимка и приручение.
Следовательно, рассказ «Физиолога» опирается на
описание индийской охоты на слонов. Однако автор
«Физиолога» видоизменил «зоологический» текст
в соответствии со своим замыслом, придав истории
нравоучительный характер. Чтобы убедиться в
этом, обратимся к сведениям Страбона:
«Охота на слонов ведется таким образом: место,
лишенное растительности, приблизительно 4 или 5
стадий в окружности обводят глубоким рвом, а вход
соединяют весьма узким мостом. Затем в загон впус­
кают трех или четырех самых смирных самок, а сами
охотники поджидают, лежа в засаде, в укрытых хижи­
нах. Днем дикие слоны не приближаются к загону, а
 ночью входят туда поодиночке. Когда слоны вошли в
загон, охотники незаметно запирают выход, затем впус­
кают туда самых сильных прирученных слонов-бойцов
и заставляют их биться с дикими и вместе с тем
изнуряют голодом. Как только слоны начинают осла­
бевать, самые храбрые корнаки незаметно спускаются
в загон и каждый подлезает под брюхо своего ездового
слона, а оттуда переползает под брюхо дикого слона
и связывает ему ноги. После этого корнаки велят
прирученным слонам бить связанных слонов, пока те
не повалятся на землю221. Когда дикие слоны упадут
на землю, охотники привязывают ремнями из бычьей
кожи диких животных за шеи к шеям ручных слонов.
Для того чтобы слоны, встряхивая, не сбросили охот­
ников при попытке сесть на них, на шеях слонов кругом
делают надрезы и по ним обматывают ремни; таким
образом, боль заставляет их терпеть оковы и сохранять
спокойствие. Из числа пойманных слонов охотники
отбирают бесполезных для работы по старости или по
молодости, а остальных отводят в стойла. Здесь их
стреноживают, привязывают за шеи к крепко вколо­
ченному столбу и укрощают голодом. Затем восстанав­
ливают силы животных, давая им в пищу зеленый
тростник и траву. Потом слонов учат слушаться при­
казаний — одних словами команды, других заворажи­
вают ритмическим напевом под звуки бубнов. Только
немногие слоны трудно поддаются укрощению; дейст­
вительно, от природы эти животные кроткого и мягкого
нрава, так что в этом отношении похожи на разумные
создания» ( С т рабон . XV. I. 42).

Именно утверждения античных авторов о ра­

зумности слонов позволили в последующем хрис­
тианским авторам прибегнуть к любопытным упо­
доблениям, сравнив брачную пару слонов с Адамом
и Евой, большого слона с Ветхим Заветом, а ма­
ленького мысленного слона с Христом.
 6 .9 . МАГИЧЕСКАЯ ОХОТА

Однако картина не столь проста. Сведения Стра­

бона об индийских охотниках проясняют лишь
небольшую часть рассказа «Физиолога». Я пола­
гаю, что мотив негнущихся ног уходит своими
корнями в практику и мифологию охоты на афри­
канских слонов. Единственным уязвимым местом
слона, к тому же легкодоступным древнему охот­
нику, были ноги животного, вернее сухожилия
ног. М оментально сразить слона было невозможно,
но лишить его мобильности — вполне. Приемле­
мая, однако не доказуемая гипотеза выглядит сле­
дующим образом. Охота на гиганта имела два
аспекта: реальный и магический. Чтобы сделать
свою жертву беспомощной, охотники на слонов
магическим способом «замораживали» суставы в
ногах животного. На самом деле устраивались де­
ревянные ловушки, из которых зверь не мог вы­
браться. Цель ловушки — парализовать способ­
ность жертвы двигаться. Эта гипотеза позволяет
объяснить, почему в описаниях фигурируют под­
пиленные деревья, к которым прислоняется ж и ­
вотное, ж елая отдохнуть. В реальности слоны не
отдыхают подобным образом. Это в равной степени
относится и к охоте на носорога. М агический
элемент охоты нашел отраж ение в древних и сред­
невековых описаниях, созданных представителями
«наблюдающих культур». Первым ключевым текс­
том в этом направлении является сообщение Д и­
одора Сицилийского222. Диодор подробнейшим об­
разом описывает различные способы охоты на
слона, которую практиковали африканские племе­
на. Речь идет о племенах элефантомахов («охот­
ников на слонов»). Обратим внимание, что риско­
ванный способ, когда человек повисает на хвосте
животного и топором перерубает ему жилы, про­
тивопоставлен в описании Диодора искусству за­
хватить спящее животное с помощью подпиленного
дерева (о чем, собственно, и говорится в «Физио­
логе»). Я полагаю, что оба способа соотносятся
как реальный и магический приемы охоты. Напри­
мер, в книге о животных Тимофея из Газы (V в.)
сообщается, с одной стороны, что у слона нет
коленных суставов, а с другой, что слоны ловились
с помощью ловушек и во рвах. Иными словами,
авторам книг о животных известны оба варианта
охоты. Об охотниках на слонов Диодор пишет:

«Обитая в лесистых и изобилующих деревьями мест­

ностях, они выслеживают пути и тропы слонов с самых
высоких деревьев. На стада слонов они не нападают,
потому что на успех не надеются; но выжидают идущих
в одиночку слонов, являя при этом удивительную от­
вагу.
Выслеживающий, когда животное проходит под де­
ревом, на котором он укрылся, тотчас ж е покидает
свое место; руками он цепляется за хвост, а ногами
упирается в левое бедро [слона]. За плечами у него
висит топор, отточенный и легкий, чтобы нанести удар
одной рукой. Схватив его правой рукой, [охотник] пе­
рерубает жилы на правой ноге [слона], нанося частые
удары, а при помощи левой руки поддерживает равно­
весие. Охотники достигают в своих действиях удиви­
тельной быстроты, ведь жизнь каждого из них как бы
награда на состязаниях: или одолеть зверя, или пасть
самому, иного исхода нет.
А зверь с перерубленными жилами, вследствие своей
[природной] малоподвижности, будучи иногда не в силах
повернуться, клонится и падает тем местом, куда на­
несена рана; тогда он губит вместе с собой и эфиопа,
прижимая его к скале или к дереву, давит насмерть.
Но некоторые из слонов не мстят мучителю, а пуска­
 ются в бегство по равнине, пока нападающий, непре­
рывно нанося удары топором в одно и то ж е место и
перерубив жилы, не лишит животное подвижности.
Когда же слон упадет, [охотники] сбегаются группами,
отрезают [куски] мяса сзади от живого еще слона и с
наслаждением поедают его.
Некоторые из живущих по соседству [племен] охо­
тятся на слонов без риска, предпочитая насилию ис­
кусство. Ведь это животное имеет обыкновение, насы­
тившись на пастбище, засыпать иным образом по срав­
нению с другими четвероногими. Поскольку он не
может согнуть ноги и из-за тяжести лечь на землю,
то отдыхает и спит, прислонившись к дереву. И дерево
оттого, что слон часто к нему прислоняется, стерто и
загрязнено, а, кроме того, на почве вокруг него остается
множество следов и знаков, по которым эфиопы-охот­
ники узнают места ночевок слонов.
Итак, обнаружив подобное дерево, они подпиливают
его близко к земле, так что небольшого усилия бывает
достаточно для его падения. Затем, скрыв следы своего
пребывания, [эфиопы] удаляются, прежде чем появится
слон. А слон под вечер, насытившись, направляется к
привычному месту ночлега. Навалившись всей тя­
жестью, он немедленно падает вместе с деревом, а
упав, лежит навзничь целую ночь, потому что строение
его тела не приспособлено к тому, чтобы встать.
С наступлением дня прибегают подпилившие дерево
эфиопы, убивают животное, не подвергаясь опасности,
сооружают в [этом] месте шалаш и остаются [здесь],
пока не съедят убитого [слона]» (Диодор Сицилийский.
Историческая библиотека. III. 2 6 - 2 7 ) .

Не остается ни малейшего сомнения в том, что

картина, нарисованная Диодором, в точности пов­
торяется в «Физиологе». В частности, становится
ясным, куда исчезаю т охотники — они ждут на­
ступления дня, а слон всю ночь леж ит на земле.
Этим моментом в описании охоты и воспользовался
автор «Физиолога», вставив в текст пассаж о при­
шедших на помощь упавшему слону товарищах.
Диодор прямо не говорит, что ноги у слона от
природы не гнутся, он лишь сообщает, что ж ивот­
ное не может согнуть ног и поэтому отдыхает
стоя; упав, встать оно не может по причине стро­
ения и тяж ести тела. Но уже в сообщении Стра­
бона, повторяющего эти сведения, легендарные
особенности слона обретают законченную форму,
и в этом виде она входит в многочисленные сред­
невековые описания животного. Страбон описыва­
ет три различных способа охоты на африканских
слонов, один из которых является заведомо фан­
тастическим. Охотники именуются элефантофага-
ми (букв, «поедающие слонов»); охотятся они сле­
дующим образом:

«Завидев с деревьев пробирающееся сквозь лесную

чащу стадо, они не нападают, а незаметно приблизив­
шись сзади, перерезают жилы у заблудившихся живот­
ных. Некоторые охотники тем не менее поражают сло­
нов стрелами, отравленными ядом змеиной желчи. Стре­
ляют из лука 3 человека: двое держат лук, выступив
вперед, а один натягивает тетиву. Другие, заметив
деревья, к которым слоны обычно приходят на отдых,
подходят к ним с другой стороны и снизу подрубают
стволы. Затем, когда животное подходит к дереву и
прислоняется к нему, дерево падает, а вместе с ним
и слон. Так как животное не может подняться, потому
что ноги у него сплошные, лишены суставов и не
сгибаются, то охотники соскакивают с деревьев и рас­
секают слона на куски» ( С т рабон. XVI. IV. 10).

Представление о том, что у слона не гнутся

ноги, прочно вошло в арсенал христианских писа­
телей. Например, об особенностях слона размыш­
ляет один из самых знаменитых отцов церкви,
Василий Кесарийский, в сочинении, комментиру­
ющем Книгу Бытия. Важно, что слон рассматри­
вается им как природный феномен без сомнитель­
ных попыток выдать его за какую-либо аллегорию.

«К чему хобот у слона? Великому этому животному

и даже величайшему из всех живущих на суше, как
созданному на ужас всякому встречающемуся, надле­
жало быть рослым и иметь громадное тело. Если бы
ему дана была большая и соразмерная с ногами шея,
трудно было бы носить ее, потому что она, от чрез­
мерной тяжести, клонилась бы всегда к земле. А теперь
голова соединена у слона с хребтом не многими шей­
ными позвонками, но есть у него хобот, вознагражда­
ющий недостаток шеи; им слон достает пищу и черпает
питье. Да и ноги у него без суставов и как соединенные
столбы подпирают тяжесть тела. А если бы заменить
их нежными и слабыми мышцами, то у слона часто
случались бы вывихи в суставах, которые были бы
недостаточны к поддержанию тяжести, когда слон ста­
новится на колена или встает. Но теперь короткая
надпяточная кость подставлена под ногу слону, а ни
в подколенье, ни в колене нет у него суставов; потому
что шаткость суставов не выдержала бы чрезмерно
громадного и зыблющегося тела, каким слон обложен.
Посему нужен был этот нос, опускающийся до ног. Не
видишь ли на сражениях, как слоны, подобно каким-то
одушевленным башням, идут перед рядами, или, подо­
бно плотяным холмам, в неудержимом стремлении про­
рывают сплоченные щиты неприятелей? А если бы
нижние части у слонов не были соразмерны; не долго
бы держалось это животное. Теперь же, как некоторые
повествуют, слон живет триста и более лет. Посему-то
ноги у него цельные и без суставов. А пищу, как
сказали мы, с земли вверх поднимает хобот, который
по природе гибок, сжимается и разжимается, наподобие
змеи» (Василий Великий. Ш естоднев, с. 1 6 8 -1 6 9 ).
 6 .1 0 . ОТРАВЛЕННАЯ ВОДА

Спустя почти тысячу лет после Страбона араб­

ский путешественник ал-М асуди напишет об охоте
на африканских слонов следующее:
«Слоны в земле зинджей крайне многочисленные,
все они дикие, не одомашненные, и зинджи их никак
не используют ни для войны, ни иначе224. Напротив,
они слонов убивают, а для этого бросают в воду для
слонов имеющуюся у них разновидность листьев дерева,
его кору и ветви, и мужчины-зинджи прячутся [в за­
саде]. Слоны возвращаются для водопоя, и когда они
выпьют этой воды, она их опьяняет и обжигает. Слон
падает — и [как будто] нет суставов в его ногах и
колен, согласно тому, что мы сказали ранее. И зинджи
выходят к слону [из засады] с самыми большими, какие
только есть, копьями и убивают слона, чтобы взять
его бивни. Из их земли вывозят слоновые бивни — в
каждом из них 150 маннов [веса], да нет — более
того! И большая их часть доставляется из страны Оман
в землю ас-Сина и ал-Хинда; а это оттого, что их
привозят из страны зинджей в Оман, а из Омана —
туда, о чем сказали мы. Если бы не это, то в земле
ислама было бы много слоновой кости»225.

Свидетельство ал-Масуди не может быть напря­

мую использовано в качестве примера мифологичес­
кой теории о том, что слоны не имеют суставов в
своих коленях. В нем лишь определенно сообщается
о хитрости охотников, которые опьяняют слонов —
опьянев, слоны падают и не двигаются. Фактически
у ал-Масуди представлен (по слухам) один из ва­
риантов темы «отравления» слонов, в результате
чего ноги животных немеют и суставы теряют спо­
собность двигаться. Эта тема получит развитие в
«Книге о лечебных веществах» ал-Бируни.
 6 .1 1 . ОТРАВЛЕННЫЕ СТРЕЛЫ

Продолжим тему «мифической» охоты на сло­

нов. У ал-Бируни в «Книге о лечебных веществах»
в разделе, посвященном мандрагоре, появляются
неожиданные сведения о ядовитом растении, из
которого зинджи готовят яд и используют его во
время охоты на слонов. Ядовитое растение зинджей
не названо мандрагорой, но появление его в этом
разделе не случайно. На арабском Востоке плоды
мандрагоры именовались «яблоками демона» и от­
носились к числу ядов; считалось, что ее семена
смертельны, а запах убивает (впрочем, противо­
поставление западных и восточных представлений
в данном случае весьма условно, так как, например,
ал-Бируни ссылается на греческого автора Диос-
корида). Говоря о различных ядах, Ибн Сина упо­
минает и отравление мандрагорой; ее яд вызывает
онемение226 Эффект отравления мандрагорой срав­
нивается им с отравлением дурманом или опием.
Онемение конечностей слонов, которые пьют от­
равленную охотниками воду, дано в описании ал-
Масуди. Д ля нашей темы важно, что ал-Бируни
или кто-то из его предш ественников227 соединили
мандрагору с тем растением, из которого охотники
на слонов готовят яд. В рассказе появляется и
трава в качестве противоядия от отравленных
стрел. Ал-Бируни пишет: «У зинджей есть ядовитое
[растение], похожее на баклаж ан, его варят и им
отравляют наконечники стрел. Кого бы они ни
поразили этими [стрелами], тот тут же умирает;
ими они охотятся на слонов. Если же съесть этот
яд, то он не повредит228. У них есть противоядие
от него, оно представляет собой траву, которую
они носят с собой в растертом виде. Когда кто-
нибудь из них получит ранение отравленной стре­
лой, он смачивает этот порошок и наносит его
вокруг раны в виде круга, и яд не распространяется
за этот [круг]» (а л - Б и р у н и . Книга о лечебных
веществах. 950).
* * *

Загадочная теория о том, что слон не имеет

суставов в коленях и потому вынужден спать стоя,
просуществовала более тысячи лет. Античный
сюжет получил признание и в средневековых вос­
точных сочинениях в ж анре ‘аджа'иб. В подробном
описании слона в книге Наджиба Хамадани име­
ется такой пассаж: «Слон не может спать леж а.
Когда он упадет, он не может встать. Когда он
спит, он опирается на что-нибудь, когда хотят
[организовать] на него охоту, то идут к тому дереву,
на которое он опирается во время сна, и, разбросав
помет, выкапывают его корень и очищают его от
земли. Обычно слон подходит [к дереву] для сна,
опирается на него, падает и погибает. Его хоронят
на год, после этого достают его кости, которые
называются “слоновий клы к”» (Наджиб Х а м а д а ­
н и , с. 262).
Как было показано X. Грегором, сила стерео­
типов не властна над Альбертом Великим, который
отверг всеобщее заблуж дение относительно ног
слона229. Альберт Великий опирался на «Историю
животных» Аристотеля, которую перевел с араб­
ского языка на латынь М ихаил Скотт в начале
XIII в. И ранее, во времена Каролингов, такж е
звучали скептические голоса (D icu il. Liber de men-
sura orbis terrae. VII. 35). И дело не в отсутствии
реальных наблюдений. Как показывает следующий
пример, даже близкое знакомство со слоном не
давало возможности наблюдателю преодолеть силу
широко распространенного мнения. Итальянский
купец Симоне Сиголи, побывавший в Каире в
1384 г., описывает виденного им воочию слона и
добавляет: «И не хотел бы я, чтобы ты, читатель,
подумал, будто слон лож ится на землю: дело в
том, что так вот в стороне есть у него сбоку кучка
навозу, и там он и залегает на бок: если бы лег
на землю, не смог бы он от нее встать, потому
как нога у него почти вся сплошная; и когда он
хочет встать после леж ки, сильно дергается, и
таким образом подымается» (Записки венецианцев,
с. 56). Итальянскому путеш ественнику вторит его
современник, византийский поэт, сочинивший шу­
точную басню о препирательствах животных.
Обезьяна, не стесняясь в выражениях, заявляет
Слону: «Нелепый урод среди зверей, ты родился
без колен и сочленений, и стоишь мощно ночью
и днем, и не ложиш ься, как другие животные,
чтобы отдыхать, и не имеешь [хотя бы] краткого
покоя, как люди. Но когда ты хочешь спать, ты
стоишь с дрожью и засыпаешь. А если ты задрем­
лешь или заснешь, горе тебе, несчастному, когда
ты хочешь повернуться, ты наклоняеш ься, несчаст­
ный, падаешь кувырком, так что ноги твои торчат,
как бревна, и ты никак не в силах выпрямиться.
Тогда приходят люди, которые охотятся за тобой,
находят тебя, убивают и разделывают, как немощ­
ного труса, не знающего, что делать. А ты говоришь
глупости, всяческую ложь, что ты животное боль­
шое и очень мужественное. Порой люди поступают
иначе и идут на другие хитрости, чтобы погубить
тебя, несчастный, и ты не знаеш ь сна ни ночью,
ни днем. Они подрубают деревья топором или
подрезают пилой, затем подсекают до конца, чтобы
подломить, а ты идешь туда, чтобы поспать и
опереться там на деревья; дерево падает, ударяет
тебя, валит на землю, тебя убивают, как мы ска­
зали, и берут твою кость [твои клыки], ибо [только]
они и составляю т то прекрасное, что ты имеешь»
(«О четвероногих». 9 4 2 -9 6 8 ). Н асмеш ливая речь
подозрительно осведомленной Обезьяны включает
большую часть популярных средневековых суж де­
ний о слоне, готовых уступить место новым, естест­
венно-научным представлениям. Освященная време­
нем традиция, заданная александрийским «Физиоло­
гом», рушится под напором обезьяннего смеха.

Литература

Наиболее полная подборка изобразительных материалов

о слонах представлена в книге: Der Elefant in Natur und
Kulturgeschichte. Koln, 1998.
Bolchert P. Aristoteles Erdkunde von Asien und Libyen / /
Quellen und Forschungen zur alten G eschichte und Geog-
raphie. 15. 1908. S. 1 3 -1 9 .
Debidour V. H. Le Bestiaire sculpt du M oyen Age en
France. Paris, 1961, P. 2 0 3 -2 0 6 .
Druce G. C. The Elephant in Medieval Legend and Art
/ / A J 76. 1919, P. 1 -7 3 .
Perru В. E. Physiologus //R E N eue Reihe, XX, 1. Stut­
tgart, 1941. Sp. 1093f.
Heckscher W. S. Bernini’s Elephant Obelisk / / Art Bul­
letin. R. 29. 1947, P. 1 5 5 -1 8 2 .
Holm E. Tier und Gott. Mythik, Mantik und M agie der
Siidafrikanischen Urjager. Basel; Stuttgart, 1965.
 R a n da ll L. М. С. An Elephant in the Litany: Further
Thoughts on an English Book of Hours in the Walters Art
Gallery (W. 102) //B e a s t s and Birds of the Middle Ages.
The Bestiary and Its Legacy / Ed. W. B. Clark and
М. T. McMunn. Philadelphia: University of Pennsylvania
Press, 1989, P. 1 0 6 -1 3 3 .
Scullard И. H. The Elephant in the Greek and Roman
World. Cornell, 1974.
S prag u e de Camp L. An Elephant for Aristotle. N ew
York, 1958.
Thibout M. L’elephant dans la sculpture romane frangaise / /
Bulletin monumental. CV. 1947, P. 1 8 3 -1 9 5 .
Woronowa Т., S te r lig o v A. W esteuropische Buchmalerei
des 8. bis 16 jahrhunderts. St.Petersburg, 1996. S. 78.
 Глава 7

БОБР
ОБРАЗ КАЮЩЕГОСЯ
ГРЕШНИКА
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

ла т . castor;
греч. касгссор

Басни Эзопа. 118.

Геродот. История. IV. 109.
Плиний. Естественная история. 8. 47; 109.
Элиан. О природе животных. VI. 34.
Апулей. Метаморфозы. I. 9.
«Физиолог», с. 13 9 -1 4 0 .
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 19 -2 1 ; XIX. 27. 4.
Hrabanus. De rerum naturis. VIII. 1. (PL. I l l , 222C)
Серапион. 291.
Тимофей из Газы. О животных. 54. 1 -7 .
Английский бестиарий, л. 14 об.
De Bestiis et aliis rebus. II. 9.
Dicta Chrisostomi, л. 52.
Thomas Cantimpratensis. IV. 4, 3 - 6 .
Альберт Великий. О животных. XXII. 39.
Ибн Сина. Канон. 139.
ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 270.
«Чудеса мира». 184.
Закария ал-Казвини, fol., 78г, 9.
Азбуковник. 1027.
 7 .1 . ФИГУРА БОБРА
Б БАСНЕ ЭЗОПА

Вещество, известное в древности под названием

«бобровая струя», вырабатывается парными мус­
кусными ж елезами, расположенными в нижней
части брюшной полости бобров, около половых
органов. Поэтому в описательной зоологической
литературе легко могла возникнуть путаница от­
носительно того, что, собственно, отрезалось у
пойманного самца-бобра: тестикулы или мускусная
ж елеза230 В средневековых книгах о лекарственных
веществах, написанных отнюдь не наивными авто­
рами, всегда говорится о тестикулах бобра. Ситу­
ация, когда термин и обозначаемый им предмет
не совпадают, в общем-то, обычна. Следует такж е
учесть, что древние врачи имели дело не с живыми
бобрами, а с фрагментами их кожи, заключающими
в себе мускусную ж елезу. Н еразличение железы
и тестикул писателями, которые передают сведения
из чужих рук, не должно удивлять. Эта путаница
есть уже у Геродота. Сообщая об охоте скифского
племени будинов на бобров, Геродот пишет, что
«яички бобров применяют как лечебное средство
против болезней матки» (Геродот . IV. 109). Если
сообщение Геродота принимать буквально, то ни­
какой ошибки в тексте нет; если же полагать,
вслед за переводчиком, что речь идет о «бобровой
струе», которая добывалась из особой железы, то
путаница в сведениях Геродота очевидна. Добытое
вещество использовалось в лечебных целях, что
способствовало активной охоте на бобров. Ш кура
этих зверьков такж е высоко ценилась. Однако ос­
тается совершенно неясным происхождение фан­
тастических сведений о том, что преследуемый
охотником бобр отгрызает свои тестикулы и сам
бросает их охотнику. Подобные сцены описывают
Плиний и Элиан. Д ля прояснения этого деликат­
ного вопроса следует напомнить, что мускусная
ж елеза имеется как у самцов, так и самок бобров.
Последние и могли дать повод для слухов о бобрах,
прибегающих к самооскоплению.
Л итературная история сюжета о диковинном
поведении бобра начинается с басни Эзопа. Одного
этого обстоятельства достаточно для предположе­
ния, что зверь, который увечит себя, чтобы спасти
свою жизнь, вовсе не животное, а некое мифоло­
гическое существо. Где и когда пересеклись пути
бобра, у которого охотник отнимает мускусные
железы, и мифологического героя в образе ж ивот­
ного, готового пойти на самооскопление, сказать
трудно. Несомненно одно: совмещение в одном
персонаже двух образов породило фигуру «бобра»,
готового в случае смертельной опасности отсечь
свое мужское достоинство. Д ело в том, что несу­
щийся от погони быстроногий зверь изначально
никак не мог быть медлительным бобром. Волну­
ющий сценарий преследования охотником «бобра»
легко укладывается в русло назидательных притч
от возвышенных до скабрезных вариантов. Собст­
венно, это мы и наблюдаем в разных жанрах.
Начнем с басни Эзопа.
 «Бобр — это животное четвероногое, живет в прудах.
Говорят, что из его яичек приготовляют некоторые
лекарства. И когда кто-нибудь его увидит и погонится,
чтобы убить, то бобр понимает, ради чего его пресле­
дуют, и сначала бежит прочь, полагаясь на свои быс­
трые ноги и надеясь уйти целым; а оказавшись уже
на краю гибели, он откусывает и отбрасывает свои
яички и этим спасает себе жизнь. Так и разумные
люди для спасения жизни ни во что не ставят богатство»
(Басни Эзопа. 118).

Об известности этого сю жета в античном мире

свидетельствует пассаж из «Метаморфоз» Апулея,
где ситуация приобретает черты эротического гро­
теска. Речь идет о ведьме, наказавш ей своего лю­
бовника: «Любовника своего, посмевшего полюбить
другую женщину, единым словом она обратила в
бобра, так как зверь этот, когда ему грозит опас­
ность попасться в плен, спасается от погони, лиш ая
себя детородных членов; она рассчитывала, что и
с тем, кто на сторону понес свою любовь, случится
нечто подобное» (А п у л е й . М етаморфозы. 9).
«Бобр» — герой-любовник, попавший в трудную
ситуацию, выход из которой влечет его превращ е­
ние в строго противоположную фигуру. Подобная
метаморфоза привлекла своей буквальностью хрис­
тианского интерпретатора «Физиолога», призвав­
шего жителей града избавиться от блуда самым
простым способом.

7 .2 . ОХОТА НА БОБРА

Вопреки ситуации, описанной в басне Эзопа,

реальный бобр в случае опасности не полагается
на свои быстрые ноги. Этот неуклюжий зверь
неповоротлив на суше, но замечательно приспо­
соблен к водной среде, легко и быстро плавает,
прекрасно ныряет. Но на суше он, как правило,
беспомощен, особенно если застигнут врасплох.
Убить этого зверя охотнику не составляло труда.
Именно по этой причине промысел на бобров ре­
гулировался с древнейш их времен231. Речной бобр
является самым крупным представителем отряда
грызунов. Длина его тела несколько более метра,
хвост у взрослых особей 30 см, средний вес со­
ставляет 1 8 -2 0 кг. Уже Плинию бобр был извес­
тен своей удивительной особенностью срезать зу­
бами большие деревья. Трудно объяснить, каким
образом сю жет басни о бобре проник в зоологи­
ческие трактаты. Причина, видимо, заклю чалась в
занимательности сю ж ета, а так ж е в невозможнос­
ти проверить реальное положение дел. Так, напри­
мер, в «Естественной истории» Плиния сооб­
щается:

«Понтийские бобры в случае опасности сами себе

откусывают половые органы, зная, что они служат
причиной преследования. Содержимое этих органов
врачи называют бобровой струей. Это животное, отли­
чающееся чрезвычайной остротой зубов, как железом
срезает приречные деревья, а схватив зубами какую-
нибудь часть человеческого тела, не разжимает их,
пока не захрустят перекушенные кости. Хвост у него
рыбий, в остальном похож на выдру; то и другое
животное — речное, у обоих шерсть мягче пуха» (Пли­
ний., VIII. 109)232.

Подобную агрессивность, если опираться на све­

дения Аристотеля, приписывали выдре, а не бобру:
«Кусает людей и выдра и, как передают, не от­
пускает до тех пор, пока не услышит треск кости»
{Аристотель. История животных. VIII. 5. 58).
В «Сборнике достопримечательностей» Гая Ю лия
Солина ситуация охоты на бобра принимает со­
вершенно невообразимый вид:

«По всему Понту в изобилии водится бобр, которого

иначе называют кастором. Он похож на выдру и
чрезвычайно крепко кусается, так что если нападает
на человека, то не разжимает стиснутых зубов, пока
не почувствует хрустения сломанных костей. Его шу-
лята употребляются для изготовления лекарств; поэто­
му, когда он заметит преследование, то сам пожирает
свои «двойники», чтобы никому не доставить пользы
в случае поимки» (Солин. 13. 2 )233.

В представленных описаниях бобр вовсе не

кроткий и беспомощный зверь, на чем настаивает
автор греческого «Физиолога». В «Физиологе» пов­
торяется басенный сю жет охоты на бобра. Однако
о других природных особенностях животного не
сообщается, зато появляется следующая подроб­
ность: если бобр снова попадется другому охотни­
ку, то бросается навзничь, чтобы охотник, убедив­
шись в отсутствии тестикул, отпустил его. Разы с­
кать средневековое описание охоты на бобра, не
зависимое от эзоповского, мне не удалось. Что же
касается странного поведения бобра, который, вто­
рично попавшись, уклады вается на спину, то для
объяснения этой загадки можно привлечь поздние
материалы XVII—XVIII вв., где говорится о сибир­
ских охотниках на бобра. Убитого зимой зверя
они тотчас замораж ивали, кладя брюхом кверху,
чтобы не вытекла драгоценная струя234. Очевидно,
что авторы «Физиолога» и подобных ему популяр­
ных сочинений о ж ивотны х не были ни охотни­
ками, ни фармацевтами. Они были филологами и
знатоками священных текстов и воспринимали мир
в символической перспективе, где каждое живот­
ное зримо воплощало скрытые смыслы бытия. При­
родный мир мыслился ими как вместилище сим­
волов (где, например, охотник означал дьявола, а
бобер — грешного ж ителя града)235. Иначе они
могли бы услышать голоса практиков, таких, на­
пример, как исследователь XI в. ал-Бируни, утвер­
ждавших со знанием дела: «То, что говорится об
удалении этим [животным] своих яичек и о бро­
сании их охотнику, представляет ложь». Рассказ
«Физиолога» о бобре, повторяет сюжет из басни
Эзопа. Таким образом, у нас нет оснований по­
лагать, что в данном случае автор «Физиолога»
придумал эзотерическую загадку, хотя сам по себе
заимствованный сю жет отвечает требованиям
такой загадки.

«О животном бобре.
Есть животное, называемое бобр. Кроток весьма и
молчалив. Нужнейшее его используют в лечении. И
когда его преследуют охотники и он понимает, что его
поймают, то, отсекая у себя нужнейшее, бросает охот­
нику. Если же снова попадется другому охотнику и
преследуется, бросается бобр навзничь, и охотник,
узнав, что нужнейшего у него нет, уходит от него.
Толкование. И ты, житель града, отдай охотнику то,
что его. Охотник — это дьявол, а то, что его, — это
в тебе блуд, прелюбодеяние, убийства. Отсеки это и
отдай дьяволу, и оставит тебя охотник, дьявол, чтобы
и ты сказал: “Душа наша, как птица, освободилась из
сети охотящихся”» («Физиолог», с. 1 3 9 -1 4 0 ).

Итак, в чем же смысл истории о бобре, если

в ней нет и намека на реальную охоту? По мнению
В. Н. Топорова, для выяснения истоков этого сю­
жета следует предпринять поиск архаического кон­
текста: «Речь идет о мифологических текстах, от­
вечающих некоей универсальной схеме — расти­
тельное божество или мифологический герой, об­
ладающие большой плодородной силой, оказавш ись
в экстремальной ситуации и зная о своей неиз­
бежной смерти и нисхождении в Нижний мир,
отвергают любовь некой земной богини и оскоп­
ляют себя, как бы принося жертву на благо жизни
людей. [...] Иначе говоря, преследуемый (бобр,
олень, противник Громовержца), принеся опреде­
ленную жертву, вырвав ж ало продолжения рода
и став “безвредным” для преследователя, посту­
пает в услужение к преследователю и “услуж ива­
ет” ему в той части, где некогда он был особенно
силен, но с переменой функций»236.

7 .3 . ВОДЯНОЕ ЖИВОТНОЕ

Сведения о бобре в книге о животных Тимофея

из Газы показывают, какая часть традиционных
представлений о бобре была использована автором
александрийского «Физиолога», а какая часть ос­
талась без внимания. Тимофей, как и большинство
филологов, повторяет легендарные известия о до­
быче бобровой струи, остальные подробности от­
личаются реализмом.

«Бобр (каатсор)*.
По той причине, что у бобра большой и широкий
живот, его называют ‘кастор’ вместо ‘гастор’237.
Он является амфибией и обитает в норах около воды.

Y Castor fiber.
 [Размером] он больше ихневмона* и своими зубами
валит большие деревья, перегрызая их внизу у корней.
Из него шьют бобровые одежды.
Его тестикулы являются неотъемлемой составляющей
различных лекарств, и, будучи преследуемым вследст­
вие этого охотничьими псами и людьми и понимая
причину, он отрывает их своими когтями и убегает.
Но когда он уже без тестикул и его снова преследуют,
он подпрыгивает и показывает, что у него нет [тес­
тикул].
Он часто меняет свои норы из-за страха быть пой­
манным охотниками. Однако его ловят ночью, так как
он боится огня и остается недвижим, а охотник, имея
факел, подбирается так близко, что может схватить его.
Бобр обитает вблизи вод, подобно сатериону238, ла-
240 241
таксу , энудру и сапериону , из которого изготов­
ляют одежду» ( Тимофей из Газы. 54. 1 -7 ).

Часть описаний Тимофея заимствована из «Ис­

тории животных» Аристотеля, однако сведения пос­
леднего о бобре не ясны; в частности, вызывает
затруднение идентификация термина latax. Обыч­
ное древнегреческое название бобра, в том числе
и у Аристотеля — kastor. Описания охоты на
бобров у Аристотеля нет.

«Некоторые из диких четвероногих добывают [себе]

пищу в озерах и реках, в море же никто, кроме тюленя.
Таковы так называемый бобр, сатерион, сатюрион,
выдра и так называемый латакс; он шире выдры и
имеет крепкие зубы; выходя ночью, он часто надрезает
речные тополи своими зубами» (Аристот ель. История
животных. II. 5. 58).

Ихневмон — хищное четвероногое животное из отряда

виверовых. Длина тела — 65 см.
 О лечебных свойствах «бобровой струи» сооб­
щается во многих сочинениях. По словам Страбона,
в Иберии «в реках водятся бобры, но бобровая
струя их не имеет такого действия, как понтийская;
ведь у понтийской бобровой струи есть особое
целебное свойство, как и у многих других веществ»
( Ст рабон. III. 4. 15). Однако некоторые свойства
этого препарата остаются загадкой. В частности,
не ясен следующий пассаж Лукреция: «Запах боб­
ровой струи наводит на женщ ину дрему, и выпус­
кает из рук она нежных свои рукоделья, если
вдыхает его во время своих очищений» {Лукреций.
VI. 7 9 4 -7 9 6 ). Об ароматическом окуривании боб­
ровой струей больных женщ ин сообщ ается в ме­
дицинском трактате, приписываемом Гиппократу
(Г и п п о к р а т . О сверхоплодотворении. 32).
Пелагоний, ветеринарный врач, живш ий во вто­
рой половине IV в., в своем сочинении Ars vete-
rinaria в главе «О тех лошадях, которые не мо­
чатся, и средства против дисурии» пишет: «Есть
также другое средство Апсирта, которое он, по
его уверению, видел у сарматов. Именно он гово­
рит, что нужно тщательно покрыть коня, так чтобы
покрывала опускались до самой земли, — чтобы
не выходил дым окуривания, — в таком виде оку­
ривать все брюхо и шулята коня бобровой струей,
положенной на уголья; он тотчас помочится» .
В византийском медицинском трактате приво­
дится рецепт «сокровенного средства Галена», в
сложный состав которого входит и касторий, то
есть «бобровая струя». Считалось, что это средство
«является в высшей степени хорошим, так как
вычищает из [самой] глубины излиш ек разнооб­
разных соков, не причиняя при этом ни расслаб­
ления, ни сильной боли, ни потери аппетита, ни
другого затруднения для страдающего; делает же
дыхание [больного] более легким, бодрым и силь­
ным, так что приходится удивляться исходу [ле­
чения]»243.

7 .4 . ПОНТИЙСКИЕ СОБАКИ

Публий Вергилий М арон (I в. до н. э.) в поэме

«Георгики» перечисляет редкие предметы, прибы­
вающие в Рим из заморских стран: «Разве ты не
видишь, что Тмол шлет благовонный шафран,
Индия — слоновую кость, изнеженные сабеи —
свой фимиам, а обнаженные халибы — ж елезо и
Понт — пахучую бобровую струю»244. Грамматик
IV в. М авр Сервий Гонорзт, известный своими
комментариями к Вергилию, пишет относительно
интересующего нас пассаж а о бобровой струе сле­
дующее: «Бобры суть понтийские собаки, которых
шулята пригодны для составления лекарств; и
когда они заметят, что подвергаются из-за них
преследованию, то отгрызают их»245. Ранее М арк
Валерий Проб (I в. н. э.) в «Объяснениях к Ге-
оргикам» пояснял: «Понт доставляет и castorea,
но не один; этим именем называются шулята бобра.
Хотя это животное водится и в других странах,
но не такова сила шулят, как у понтийских боб­
ров»246. В Бернских схолиях к Вергилию значится:
castores называются лесные собаки, которые во­
дятся только в Понте и которых латины называют
fibri\ их шулята драгоценны для приготовления
лекарств, и сок, который они заключают в себе,
называется c astoreum , как говорится в книге “Фи-
» 247
ЗИОЛОГ » .
 Охотник
с собаками
и бобр.
D icta Chrisosto­
'Т! m i, л. 52
Ы

Исидор Севильский выводит название ж ивотно­

го castor от ca strand o ‘кастрируя, оскопляя’. Опи­
сание охоты на бобра восходит к Плинию. Чувствуя
приближение преследователей, зверь оскопляет
сам себя.

«Castores a castrando dicti sunt. Nam testiculi eorum

apti sunt medicaminibus, propter quos cum praesenserint
uenatorem, ipsi se castrant et morsibus uires suas am-
putant. De quibus Cicero in Scauriana: «redimunt se ea
parte corporis, propter quod maxime expetuntur». Iuuena-
lis: Qui se / eunuchum ipse facit, cupiens euadere
damno / testiculi. / Ipsi sunt et fibri, qui etiam Pontici
canes uocantur» (Isidore d e Seville. Etymologiarum.
XII. 2. 19).
«Касторес (греч. бобры) происходит от слова ‘каст­
рировать’; ибо их тестикулы пригодны для изготовления
лекарств. А также, когда они предчувствуют [прибли­
жение] охотника, они сами себя кастрируют и укусами
отсекают свою мужскую силу. О них Цицерон в за­
 щитной речи Скавра [говорит]: «они откупаются той
частью тела, ради которой их чаще всего и ищут».
Ювенал [пишет о бобрах]: «кто сам себя евнухом
делает, желая скрыться, нанеся ущерб своим тестику-
лам. Их называют также бобрами (fibri) и даже пон-
тийскими собаками» (Исидор Севильский. Этимологии.
XII. 2. 19).

Сведения о бобре во французском бестиарии

XIII в. восходят к «Этимологиям» Исидора Севиль­
ского. В иллюстрированном тексте сообщается, что
за бобром охотятся, чтобы получить целебное
зелье. При бегстве он оскопляет себя, и ловцы
получают то, за чем охотились. И зображ ения бобра
напоминают собак, поскольку бобров называли пон-
тийскими собаками (Dicta Chrisostom i, л. 52). Аб­
солютно неясно упоминание бобра в семнадцатой
песне Ада Данте: «Как там, где алчный немец
обитает, садится бобр вести свою войну» (Ад.
17. 2 1 -2 2 ).
В поэтическом бестиарии Ф илиппа Танского
бобр предстает как святой, отрешившийся от су­
етности мира. Поэтическое толкование мнимой за­
гадки бобра дано в полном соответствии с разъ­
яснениями «Физиолога».

«Заняться нам пора

Натурою бобра.
Спокон веков поныне
Известен медицине
Хвостатый наш герой
Целебной железой.
Готов бобер-тихоня,
Когда за ним погоня,
Не только хвост отгрызть.
Охотничью корысть
Гонимый утоляет.
Не дрогнув, оскопляет
 Поспешно сам себя,
Свободу возлюбя.
Охотники без дичи,
Хотя не без добычи.
Охотиться потом
Не стоит за бобром.
Железки драгоценной
Лишен бобер смиренный.
По правде говоря,
Калеку травят зря.
Такой бобер-калека —
Прообраз человека,
Который духом свят.
Когда кромешный ад
Лютует на охоте,
Не только бренной плоти
Взыскует сатана.
Душа ему нужна.
Святого догоняет,
Морочит, соблазняет,
Надеясь на успех:
Ввести бы только в грех!
И западня готова,
Но как прельстить святого?
Он тело бросить рад.
В накладке супостат.
Душа, покинув тело,
На небеса взлетела.
Научишься добру
Благодаря бобру»248.

7 .5 . КАСТОР

В древнерусском переводе «Физиолога» фигу­

рирует бобр , тогда как автор Азбуковника начала
XVII в. оставляет латинский термин «кастор» без
перевода: «Кастор, ес зверь, нарицаем касторъ, его
же детородныя уды яйца во многих ползует бо-
лезнех; сеи зверь, егда узрит ловца, намнозе го-
нящим его, и разумев, яко детородных его удъ
гонят по нем, тогда сам отгрызает яйца своя и
поверзает ловцем, да сам точию убегнет» (Азбу­
ковник. 1027). Ср.: «Песъ речный есть иже глется
касторш: сиречь бобръ»250. В Азбуковнике повто­
ряется традиционный литературный сюжет, хотя
известно, что на Руси охота на бобров была обыч­
ным промыслом и даж е регулировалась владель­
цами охотничьих угодий201. О ловле бобров при
помощи собак сообщается в уставной грамоте Ви-
товта 1453 г. Вскрыв жилищ е бобра, охотники
пускали специально натасканных для этих целей
собак, которые выволакивали зверя наружу. Для
древнерусского искусства нехарактерно внимание
к видовым особенностям изображаемых животных.
Как пример равнодушия художников к реальным
формам можно привести изображ ение парнокопыт­
ного бобра на миниатюре конца XV в. в рукописи
«Христианской топографии» Косьмы Индикопло-
ва Речь идет об индийском бобре, которого
рисовали с головой и хвостом хищного зверя, а
ногами копытного животного. Ф ранцузский врач
и путеш ественник XVII в. де-Ламартиньер сооб­
щает не очень ясные сведения, когда говорит об
обычаях русских во время поста: «Они не при­
правляют своей пищи ни мускусом, ни пореем
[civette], ни бобровой струей [castorium]»253.

7 .6 . ГУЛ

Рассказ об охотниках на бобров в персидской

космографии «Чудеса мира» аналогичен рассказу
из «Физиолога». В обоих случаях говорится о
добыче «бобровой струи» — секрета (ca storeum )
парной мускусной ж елезы самца бобра. Она из­
давна известна как лечебное средство против су­
дорог и истерии254. Совпадают и вымышленные
подробности охоты: преследуемый охотником бобр
отделяет свои тестикулы и оставляет их охотнику;
если бобр попадается вторично, то он бросается
навзничь, чтобы охотник отпустил его. Однако
сведения персидской космографии содерж ат боль­
ше подробностей, что позволяет исключить влия­
ние «Физиолога». Вместе с тем, образ бобра в
космографии мифологизирован: зверь обитает в
М агрибе, стране чудес в представлении автора
космографии, и назы вается гул. Восточные врачи
термином гу л или м у г а л и обозначали землеройку,
маленькое насекомоядное млекопитающее, родст­
венное кроту (греч. цд)усЛёг| — ‘зем леройка’)- Н а­
пример, маленький зверек м у г а л и , о котором со­
общает Ибн Сина, обладает тройным рядом зубов,
а его укус ядовит (И бн Сина. Канон. IV. 6. 4. 17;
ср.: ал-Б ируни. Книга о лечебных вещ ествах. 10).

«В Магрибе есть животное, называемое гул. Его

тестикулы используют для приготовления лекарств. М е­
дики называют их дж унд бйдаст ар [тестикулы бобра].
Говорят, будто охотники ловят бобров, отделяют у них
тестикулы, а их отпускают на волю. Если бобер попа­
дается вторично в капкан, он падает на спину, дабы
охотники увидели, что тестикулы у него отделены.
Точно так же поступает и самка. Рассказывают также,
что самец, у которого тестикулы целы, прежде чем
охотник их отделит, сам отгрызает их зубами и кладет
там. Они приносят пользу при параличе, падучей бо­
лезни, а также .при ушных заболеваниях» («Чудеса
мира». 184).
 Согласно ал-М акдиси, из Хорезма в X в. вы­
возили «бобровую струю»255. Возможно, что какое-
то ее количество доходило и до Китая. По мнению
Ш ефера, «бобровая струя» и цибет, который по­
лучали из «пахучей енотовидной собаки»*, прода­
вались в Китае под тем ж е названием, что и
о л н у л 256, и не различались китайцами257.

7 .7 . БОБРОВАЯ СТРУЯ

Исчерпывающие и вполне достоверные сведения

о бобровой струе средневековый восточный чита­
тель мог получить из сочинения ал-Бируни. Вы­
зывает лишь сомнение, утверждение о сущ ество­
вании бобров с белой шерстью258. О каких-либо
особенностях ж изни бобров ал-Бируни не сообща­
ет, потому что это не входит в его задачу. Как
уже сказано, бобровая струя содерж алась в парных
мешочках, связанных с половыми ж елезами зверя.
Обладая сильным стойким запахом и неприятным
горьким вкусом, бобровая струя применялась в
магических целях и как лечебное средство.

«Дж унд б й даст ар259 — бобровая струя.

Это яички коротконогого животного, шерсть которого
похожа на шерсть ласки. У одного вида этого животного
шерсть бывает белой, на него охотятся из-за его шкуры
и яичек. Это животное [может] находиться на суше и
в море.
Диоскорид говорит, что это животное [может] нахо­
диться на суше и в море260. Большей частью оно бывает

Вивера (Viverra zibet ha) обитает в Южном Китае и в

Индокитае, равно как и в других районах Южной Азии.
 в реке с большими рыбами и крокодилами. Отборные
[яички] те, которые склеены друг с другом, а поддельные
не находятся в одной связке. У лучших [яичек] красная
внутренность и острый запах. Некоторые фальсифика­
торы подделывают [бобровую струю] аммониака смолой
и [аравийской] камедью, к которой примешивают кровь
[этого животного], и все это помещают в его мошонку.
То, что говорится об удалении этим [животным] своих
яичек и о бросании их охотнику, представляет ложь.
[Бобровая струя] по-румски [называется] урхис ,
еще — кастурийун,, по-сирийски — ашка гарда , по-
персидски — хазмийан , а Абу М у‘аз говорит — хаз-
дуник.
Хамза говорит, что видастар — это животное, ко­
торое живет только в долине Араса в Азербайджане
и в долине Итиля [в] городе Хазар. Шкурка его назы­
вается хазадф уст , а шерсть — хазадм у , а яички —
гунд-и видастар и хазадгунд, по-индийски [они на­
зываются] — гунд-ш ир.
Ибн Масавайх говорит, что лучшие [яички] те, ко­
торые берут не от мертвого [животного] и которые не
имеют примесей; они небольшие, чистой окраски, пу­
шистые и имеют толстую кожу; они крупнее крупных
фиников азад и имеют темно-коричневую кожу. Под­
дельная [бобровая струя] находится в кишках, которые
завязывают, придавая им форму яичек. А [яички], взя­
тые от мертвого [животного], не имеют пушка и острого
запаха, и цвет у них бывает черным.
Лучшие яички — маленькие, которые еще не затвер­
дели от времени; на это указывает острота запаха.
Клеопатра добавляет к этому еще черновато-серую ок­
раску» (ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 270).

Согласно сведениям персидской космографии,

мех бобра является товаром Сиваса и Абулиста-
на — пограничной крепости Рума, Булгара на
Волге, Д ербента, Тифлиса, Хорезма, области
Сарир, расположенной между Абхазом, Кипчаком,
Ш ирваном и Дербентом261. Автор XII в. Наджиб
Хамадани заимствовал из книги Ибн Фадлана,
побывавшего в Булгаре в 922 г., сведения о ко­
жаных деньгах русов и их товарах, где названы
лен и бобры262.

7 .8 . МИР БОБРОВ

Д ля полноты картины ниже приведем и рассказ

арабского путеш ественника XII в. ал-Гарнати, чей
интерес к чудесам мира и длительным путеш ест­
виям гармоничным образом переплетался с торго­
выми интересами. Ал-Гарнати как купца интере­
суют только шкуры бобров, о добыче бобровой
струи он молчит. Не следует ли из этого, что
последняя была профессиональным занятием спе­
циализированной группы охотников и связанных
с ними фармацевтов, что и повлекло, вследствие
изолированного характера их деятельности, рожде­
ние легенды о разумном бобре. Ал-Гарнати в книге,
созданной по его рассказам и названной «Выборка
воспоминаний о чудесах стран», рассказывает о
бобрах удивительные вещи. Эти сведения получены
ал-Гарнати побывал, движимый
торговыми целями . i рудни сказать, отраж ает ли
его рассказ фольклор арабских купцов или легенды
северных племен. Обратим внимание на одну лю­
бопытную подробность из рассказа ал-Гарнати: на
иерархию сидения бобров.

У Булгара «есть область, [жители которой] платят

х а р адж , между ними и Булгаром месяц пути, называют
ее Вису. И есть другая область, которую называют
 Ару, в ней охотятся на бобров, и горностаев, и пре­
восходных белок. А день там летом двадцать два часа.
И идут от них чрезвычайно хорошие шкурки бобров.
А бобер, удивительное животное, живет в больших
реках, и строит дома на суше рядом с рекой, и делает
для себя что-то вроде высокой суфы, а справа от него
приступка для жены, пониже той суфы, что для него,
а слева от него — для его детей.
А в нижней части этого дома место для его рабов.
И есть у дома дверь к реке и дверь повыше — на
сушу. А он питается то деревом х алан дж , то рыбой.
Они нападают друг на друга и берут друг друга в плен.
И купцы в этой стране и в Булгаре отличают шкурки
бобров-рабов; дело в том, что бобер-слуга режет дерево
халандж для своего господина и оттаскивает его ртом,
а поэтому слуга, который срезает его, трет его своими
боками, и выпадает шерсть из его шкуры справа и
слева. [По этим признакам] и говорят: «Это — слуга
бобра». А у бобра, которого обслуживают, нет следов
на шкуре. А Аллах всевышний говорит: “... И внушило
ел распущенность ее и богобоязненность”» (ал-Гарн а­
ти, с. 3 1 -3 2 ).

Литература

Кеппен Ф. О прежнем и нынешнем распространении

бобра в пределах России //Ж М Н П . 1902, июль. Ч. 342.
№ 7.
М окиенко В. М. Убить бобра //Р у с с к а я речь. 1979.
No 5. С. 6 4 -6 7 .
Скалон В. Н. Речные бобры Северной Азии. М.; JL,
1951.
Сорокина Т. Г. Образ бобра в ритуальной орнаментике
эпохи палеолита //Ж ивотны е и. растения в мифоритуаль­
ных системах. Материалы научной конференции. Октябрь
1996 г. СПб., 1996.
 Федюшкин А. В. Речной бобр, его история, жизнь и
опыты по размножению. М ., 1935.
Цалкин В. И. Материалы для истории скотоводства и
охоты в Древней Руси / / М И А. 1956. № 51.
M alaxecheverria /. Castor et lynx medievaux: leur senefi-
ance / / Florilegium: Carleton University Annual Papers on
Classical Antiquity and the Middle Ages. 3. 1981. P. 2 2 8 -2 3 8 .
Perry В. E. Physiologus // R E Neue Reihe, XX, 1. Stut­
tgart, 1941. Sp. 1088.
Wellmann M. Der Physiologus. Eine religionsgeschicht-
lich-naturwissenschaftliche Untersuchung (Physiologus, Sup-
plementband. Bd. XXII, 1). Leipzig, 1930. S. 29.
КНИГА
ВТОРАЯ
Фрагмент Херефордской карты мира
(1 2 7 6 -1 2 8 3 гг.)
 Глава 8

ЕДИНОРОГ
УКРОЩЕНИЕ
ДЕВСТВЕННИЦЫ
 АРЕАЛ ОБИТАНИЯ

лат. unicornis;
греч. p.ovoK£pco<;

Ветхий Завет. Числа, 23:22; Иов, 39:9-11; Пс. 91. 11.

Аристотель. История животных. II. 1. 18.
Плиний. Естественная история. VIII. 31. 71-76; VIII. 20. 29;
VIII. 21. 31.
Солин. Собрание достопамятных вещей. 52. 39-40; 210-211.
Элиан. О природе животных. III. 41; IV. 52; XVI. 20; XVII. 44.
Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. III. 35.
Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. III. 2.
«Физиолог», с. 139.
Физиолог. Армяно-грузинский извод. XXV.
Ambrosius. De benedictionibus patriarcharum. Cap. II. (PL 14,
725 CD).
Косма Индикоплов. Христианская топография. XI.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 12-13.
Hrabanus Maurus. De rerum naturis. VIII. 1. (PL 111, 220B 0.
Английский бестиарий, л. 13 об.
Филипп Танский. Бестиарий. 393-418.
Гийом Нормандский. Бестиарий. 1375-1416.
Пьер из Бовэ. Бестиарий любви. II. 220.
Dicta Chrisostomi, л. 38 об.
De bestiis et aliis rebus. II. 6. (PL 177, 59C 0-
Thomas Cantimpratensis. IV. 104.
Альберт Великий. О животных. XXII. 144.
Брунетто Латини. Книги сокровищ. I. V. 201.
Марко Поло, с. 177-178.
Херефордская карта мира.
 8.1. Легенда о Д еве и Единороге столь ж
известна, сколь и необъяснима. Согласно рассказу
из «Физиолога», небольшое и кроткое животное,
подобное козленку, обладает большим рогом.
В роге заключена необычная сила, так что охот­
никам не справиться с единорогом. Чтобы захва­
тить зверя, в лес отправляю т девственницу, иногда
ее привязывают к дереву. Ж ивотное устремляется
к девственнице и сосет ее грудь; в других вариантах
легенды единорог кладет свою голову на колени
девушке. И уж совсем откровенно ситуация опи­
сывается у Исидора Севильского (XII. 2. 13): дев­
ственница открывает свою грудь единорогу, и
зверь, утратив дикость, укладывает свой рог ей
на грудь, засыпает и берется охотниками в плен.
Последний акт драмы определенно указывает на
ритуальное совокупление животного с девушкой.
Заверш ается действо тем, что единорога приводят
в царский дворец.
Ф аллическая символика рога прозрачна и впол­
не осознается автором толкования в «Физиологе»,
однако рог трактуется им как мистическая сила,
вселивш аяся в чрево девы М арии. В свою очередь,
в «Беседах на псалмы» Василий Кесарийский объ­
ясняет, что Иисус Христос, когда принес себя в
жертву, именуется агнцем Божиим, «а когда нужно
Ему отмстить и низлож ить владычество, превоз­
могшее над родом человеческим — какую-то зве-
ронравную и ожесточенную силу, тогда назы вается
сыном единорога». В Ветхом Завете единорог иног­
да выступает в значении «сын божий»264.

«О единороге
Псалом говорит: “И вознесется как у единорога рог
М ой”265.
Физиолог говорит о нем, что такое свойство имеет:
небольшое животное, подобное козленку, молчалив и
кроток весьма; и не может охотник приблизиться к
нему из-за того, что сила его велика. Один рог имеет
в середине головы его. Как ж е ловится? Девицу чистую
бросают перед ним, животное устремляется к груди ее
и сосет. И берет его к царю во дворец.
Толкование.
Сравни это животное с образом Спаса, “ибо воздвиг
рог в доме Давида, отца нашего”*, и “рогом спасения”
стал нам. Не могли ангелы и силы удержать Его, и
вселился во чрево поистине чистой девы Марии. “И
Слово стало плотию и обитало с нами”**» («Физиолог»,
с. 139).

В армяно-грузинском изводе «Физиолога» исто­

рия единорога выглядит несколько иначе, посколь­
ку девушка сама, без охотников, приводит зверя
во дворец. Новые интерпретации лишь усиливают
чувство неопределенности.

«Нравоописатель сказал об единороге, что у него

такого рода природа: мал зверь тот подобно козленку,
но очень свиреп; на голове у него один рог. Охотник
не может поймать его, но как его ловят, я скажу.

Евангелие от Луки. 1:69.

Евангелие от Иоанна. 1:14.
 Единорог.
Английский бестиарий, л. 13 об.

Чистую девушку приводят, бросают перед ним, и он

идет, вскакивает в лоно девушки, и девушка согревает
зверя и, обманув, приводит во дворец царя.
Единорог имеет один рог потому, что сказал [Христос]
в Евангелии: “Я и Отец Мой одно”*. И еще: воздвиг
нам рог спасения в доме Давида, раба Своего. И когда
сошел с небес, ангелы и силы не смогли овладеть Им,
“со всеми был Он всем”**, так что пришел в утробу
Богородицы Девы Марии “и Слово стало телом и
поселилось с нами”» (Физиолог. Армяно-грузинский
извод. XXV).

История поимки единорога повторяется во фран­

цузском бестиарии XIII в., однако трактовка образа
выглядит иначе (D icta Chrisostom i, л. 38 об.). Еди-

Евангелие от Иоанна. 10:30.

** I Кор. 9:22.
 Единорог.
Dicta Chrisostomi, л. 38 об.

норог (rinoceros) — небольшой зверек, но ярост­

ный и очень сильный, поэтому поймать его можно
только хитростью. Охотники сажаю т на его пути
девушку, единорог кидается к ней и успокаивается
на ее груди. Тогда охотникам удается овладеть им.
Аллегорически это Христос, который хитростью
был схвачен и приговорен к смерти. Рог символи­
зирует единство Христа с Отцом; небольшие раз­
меры зверя — его смирение и т. п.
На Херефордской карте мира изображен моно-
керос в виде осла; у него изо лба торчит рог,
превышающий по длине тело животного. В надписи
к рисунку поясняется: Isidorus in libro XII Ethimo-
logiarum capitulo II: Sicut asserunt, qui naturas
anim alium spcripserunt, huic monoceroti virgo puella
proponitur, quae venienti sinum aperit, in quo ille
omni ferocitate deposita caput ponit sicque soporatus
velut inerm is capitur. ‘Исидор в книге XII, главе II,
 Охота на слонов и Единорога.
«Книга чудес» М арко Поло

Этимологий [пишет]: Как утверждаю т те, кто опи­

сывал природу животных, если единорогу предло­
жить девственницу, то она открывает грудь, на
которую он, отбросив всю свою гневность, кладет
свою голову, и его ловят, словно сонного, без­
оружным’2 . На этой же карте рядом с единорогом
нарисован и носорог. Спутать этих животных
между собой было практически невозможно, по­
тому что у одного из них рог расположен на лбу,
у другого — на носу. Однако М арко Поло все же
попытался сравнить носорога с легендарным еди­
норогом. Это обстоятельство представляется уди­
вительным (если/ конечно, отвергнуть мысль о том,
что сопоставление с единорогом принадлежит перу
Рустичано, который записывал рассказы М арко
Поло и в каком-то смысле является соавтором
«Книги о разнообразии мира»).
Считается, что носорога М арко Поло воочию
наблюдал на острове Суматра. Он замечает, что
этот зверь, несмотря на наличие одного рога, не
похож на легендарного единорога. Наиболее зага­
дочно выглядит реплика о черном роге посредине
лба. Следует признать, что портрет зверя, нари­
сованный М арко Поло, отраж ает какую-то услов­
ную фигуру. Иными словами, это еще один вир­
туальный единорог, чье сущ ествование должно
было покончить с классом его легендарных пред­
шественников.
М арко Поло так передает свои впечатления,
адресованные европейскому читателю: «Водятся
тут дикие слоны и единороги, ничуть не менее
слонов; шерсть у них как у буйвола, а ноги слона,
посреди лба толстый и черный рог; кусают они,
скаж у вам, языком; на языке у них длинные ко­
лючки, языком они и кусают267. Голова как у дикого
кабана и всегда глядит в землю; любит ж ить в
топях да по болотам. С виду зверь безобразный.
Непохожи они на то, как у нас их описывают; не
станут они поддаваться девственнице: вовсе не то,
что у нас о них рассказывают» (М арк о П о л о ,
с. 177 -1 7 8 ). Последняя фраза М арко Поло свиде­
тельствует о популярности в Средние века легенды
о Единороге, усмиряемом Д евой268. Средневековая
Европа знала эту легенду в версии, изложенной
в «Физиологе».
Как и в случае с другими сюжетами из «Фи­
зиолога», путем простого пересказа мы ничего не
добьемся. Однако ситуация ослож няется полным
отсутствием независимых письменных источников,
способных пролить свет на взаимоотношения Девы
и Единорога. Воспользуемся одной из гипотез, вы­
сказанных в предисловии к исследованию, и рас­
смотрим сюжет как возможный диалог между пос­
вящаемым и учителем. Такой подход не противо­
речит исторической реальности. Вот, например,
мнение Оригена, утверждающ его, что христианс­
кое учение «часть своих истин возвещ ает в виде
образов и сравнений, а другую часть предлагает
в форме прикровенных и загадочных выражений,
и все это затем, чтобы упраж нять мыслительные
способности слушателей» (О р и ге н . Против Цельса.
III. XLV). «Единорог» и «Дева» — самые что ни
на есть загадочные образы, а их история передана
в форме прикровенных выражений.
Прежде чем обратиться к палеоэтнографичес-
ким аспектам этой темы, вчитаемся внимательнее
в характеристику единорога: «Небольшое ж ивот­
ное, подобное козленку, молчалив и кроток весьма;
и не может охотник приблизиться к нему из-за
того, что сила его велика». Кроткий зверь, держ а­
щий в страхе охотника. Вот она, насмешка над
рациональностью, отрицание логики мира сего
перед лицом тайны Откровения. Парадокс построен
на сочетании взаимоисключающих свойств — кро­
тости и ярости зверя. Какие доводы нужны еще,
чтобы стала явной вся глубина мнимой несообраз­
ности фигуры единорога. Неустойчивый характер
иконографии единорога свидетельствует о слож ­
ности задачи, стоявш ей перед средневековыми ху­
дожниками269. Автор «Физиолога» вновь задает пос­
вящаемому эзотерическую загадку, провоцирую­
щую всплеск недоумения, и тут ж е раскрывает
одну из тайн свящ енной истории христиан. «Рог
единорога» мгновенно инвертируется в «рог спа­
сения». О писательная часть сю жета представляет
ложную картину, подстроенную под толкование и
готовящую восприятие этого толкования. «И все
это затем, чтобы упраж нять мыслительные способ­
ности слушателей». Земная загадка и божествен­
ный ответ слиты в едином порыве. Их комбинация
является герметичным текстом, не поддающимся
расшифровке. Отделив описательную часть от тол­
кования, мы получим картину, лишенную смысла,
зато идеально подходящую для геральдических
сцен. Со временем содерж ание загадки, как и
понимание того, что в сю жете представлена за­
гадка, будет утрачено. Текст останется таким,
какой он есть, но изменится восприятие текста,
поскольку испытуемый превратится в читателя,
ищущего удовольствия в чтении.

8.2. Что на самом деле связы вает Д еву

Единорога? Загадка единорога мож ет быть про­
яснена только в контексте обрядов, связанны х с
ритуальной дефлорацией девушек. JI. С. Клейн,
анализируя каменные и зваян и я IV тыс. до н. э.,
п редставляю щ ие собой и зображ ен и я головы ж и ­
вотного, в котором угады вали коня, вепря, змею,
собаку, гиппопотама, носорога, считает, что это
изображ ение Е динорога270. Д алее Клейн напоми­
нает, что основной мифологический сю ж ет, св я­
занный с Единорогом, — его укрощ ение девой.
Внесем ясность в эти разм ы ш ления. Укрощение
Единорога — инновация автора «Ф изиолога», ко­
торый, как мы уж е не раз убеж дались, изменял
исходное содерж ание, создавая эзотери чески е за ­
гадки. В данном случае он изменил ролевые
функции, придав главенство Д еве. На самом деле
в первоначальном варианте речь шла об укро­
щении девы Единорогом. Ф аллическое бож ество
в облике ж ивотного приобщ ало девственниц,
участниц ж енских инициаций, к тайне продол­
ж ени я ж изни. Д ля муж чин ж е бож ественны й
зверь был табуированны м сущ еством, встреча с
ним заведомо исклю чалась, вот почему в легенде
«охотники» прячутся от единорога. В сакральной
зоологии известен целый ряд фигур, снабж енны х
единственным рогом, именно они и долж ны быть
поставлены в центр исследования. Речь идет об
индийском однорогом осле, африканских носорогах
и семействе однорогих быков.
Особый интерес представляет предпринятая
Исидором Севильским попытка объединить в одной
фигуре свойства носорога и единорога. Исидор
словно не замечает противоречия, выдавая носо­
рога за единорога, поскольку сам же отмечает
разницу в расположении рогов: на носу и во лбу.
Комбинация носит филологический характер, по­
рождая в высшей степени интересную фигуру:
маленький и кроткий зверь превращ ается в сви­
репого носорога. Победитель слона, увидев девст­
венницу, утрачивает свою силу и засыпает на ее
груди.
«Rhinoceron a Craecis uocatus — Latine interp-
retatur in nare cornu - , idem et monoceron, id est
unicornus, eo quod unum cornu in media fronte
habeat pedum q u attu o r ita acutum et ualidum ut,
quidquid inpetierit, aut uentilet aut perforet. Nam
et cum elephantis saepe certam en habet et in uentre
uulneratum prosternit. T antae autem esse fortitudinis
ut nulla uenantium uirtute capiatur;* sed, sicut as-
serunt qui naturas anim alium scripserunt, uirgo puella
proponitur, quae uenienti sinum aperit, in quo ille
omni ferocitate deposita caput ponit, sicque soporatus
uelut inermis capitur» (Isidore de Seville. Etymolo-
giarum . XII. II. 1 2 -1 3 )271.
«[Носорог] зовется греками р и н о к ер о н и пере­
водится на латынь как “рог в носу”, а также

* Ср.: Solin (52. 40): Viuus non uenit in hom inum potestatem
et interimi quidem potest, capi non potest.
 Индийский носорог.
Рельеф из Помпей.

м о н о к е р о н , то есть единорог, потому что он имеет

один рог в середине лба, [величиной]* в четыре
ноги, такой острый и мощный, что на кого бы он
ни напал, [рогом] он сбивает его с ног или про­
тыкает. Ведь часто он сраж ается даж е со слонами
и, раня их в живот, опрокидывает. У него такая
сила, что ни один опытный охотник не может его
поймать, но, как утверждают те, кто описывал
природу животных, когда ему предлагают девст­
венницу, которая при его приближении открывает
свою грудь, он, отбросив всю свою свирепость,
кладет на нее свою голову и, словно сонный,
становится беззащ итным. После этого его ловят»
(Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 1 2 -1 3 ).

" Пассаж о величине рога восстанавливается по тексту Со­

лина: Cornu е media fronte eius protenditur splendore
mirifico, ad m agnitudinem pedum quattuor, ita acutum ut
quicquid im petat, facile ictu perforetur (S o lin . 52. 39 -4 0 ).
 В византийской книге о животных Тимофея из
Газы носорог предстает наиболее мифологизиро­
ванной фигурой, позволяющей сблизить его по
некоторым свойствам с единорогом. В частности,
носорогу приписывалась способность точить свой
рог о камни и пронзать им камни и ж елезо. Но
нас интересует самая загадочная особенность ж и ­
вотного. О казы вается, «все носороги — самцы, но
как они рождаются, не ясно никому» ( Тимофей
из Газы. 45. 4). Эта формула характеризует муж­
ской коллектив, проходящий инициацию . Пред­
ставление о том, что все носороги — самцы, при­
чем таинственного происхождения, отраж ает ми­
фологему животного-воина, поскольку рог, кроме
фаллических уподоблений, воспринимался и как
оружие (меч или копье). Так, например, автор
X в., мелькитский епископ Агапий М анбиджский
пишет о происхождении оружия в результате ими­
тации различных органов зверей. Изобретение ору­
жия приписывается библейским персонажам —
сыновьям Йоктана. «Что касается копья, то они
переняли его у зверя, который по-гречески зовется
м о н о ке р а т о н , а он — тот, которого персы назы­
вают и знают как а л -к а р к а д а н [носорог], этим же
именем называют его арабы, потому что у него
один-единственный рог, выступающий из середины
головы наподобие копья, которым он колет всякого
зверя и всякое животное»273. В персидской космог­
рафии такж е говорится об индийском носороге как
о воине: «Всевышний из кожи сотворил для него
панцирь и поместил [ему] на спину. По повелению
Всевышнего [носорог] в тот миг, когда видит врага,
опускает панцирь, и все тело его бывает защищено,
так что никакое оружие на него не окаж ет дей­
ствия» («Чудеса мира». 14).
 Известно, что мифический единорог, подобно
легендарному носорогу, не имел брачной пары и
размнож ался при помощи рога. Объединив обе
темы, мы получим итифаллический образ Едино­
рога, сформировавшийся как фигура божества ж ен­
ских инициаций. Часть этого обряда составляла
дефлорация. Д ля дефлорации обычно служили спе­
циальные инструменты. Такими инструментами
могли быть изваяния головы Единорога. Ради этой
цели их передние части и полировали, полагает
JI. С. Клейн, предлагая свою интерпретацию зоо­
морфных скипетров эпохи энеолита .
М ож ет создаться впечатление, что обряд деф­
лорации практиковался только в древнейшую
эпоху. Вот актуальное для времени «Физиолога»
свидетельство св. Августина, осуждающего мисте­
рии культа Великой М атери. «Когда в культе Ли-
бера почтенная матрона возлагает венок на му­
жеский половой орган на глазах толпы народа, в
присутствии, быть может, краснеющего от стыда
(если только в людях есть хоть капля стыда) мужа;
когда в брачных церемониях новобрачной прика­
зывают сесть на ствол Приапа, то эти вещи гораздо
терпимее и легче в сравнении с этою зверскою
мерзостью, или мерзким зверством, которым тот
и другой пол одурачивается демонскими ухищре­
ниями так, что вследствие добровольного калечест-
ва делается ни тем, ни другим. Там боятся влияния
дурного глаза на поля; здесь не боятся отрубать
свои члены. Там стыдливость новобрачной оскорб­
ляется таким образом, что у нее отнимается не
только способность чадородия, но и девство»
(Бл. А в густ и н . О граде Божием. VII. 24).

8.3. Вопреки «Физиологу» единорог не мог быт

маленьким и кротким животным, подобным коз­
ленку. Некогда это был могучий воин и жрец,
скрытый под зооморфным облачением. Единорог
всегда жил в мифическом времени первопредков
и никогда не покидал мифических пространств.
Со времен Ктесия Книдского античным писате­
лям был известен зверь под названием единорог.
Он обитал в далекой Индии, и охотились на него
очень смелые и безрассудные люди (не привлекая
на помощь девственниц). Рассказ Ктесия о диких
однорогих ослах в наиболее полной форме сохра­
нился у Элиана.
«Я выяснил путем расспросов, что дикие ослы,
обитающие в Индии, большие, как лошади. Это
животное совершенно белое, за исключением го­
ловы, которая красноватого цвета, в то время как
глаза отражаю т лазурью. Оно имеет рог на лбу,
длиною в полтора локтя. Этот рог — белый у
основания, темно-красный на конце и черный пос­
редине. Эти разноцветные рога, насколько мне
известно, используются индийцами для питья, но
на самом деле людьми не всех сословий, а только
знатными, которые окаймляют их золотыми брас­
летами, словно они украш ают руку какой-нибудь
прекрасной статуи. Говорят, что тот, кто выпьет
из такого рога, получит защ иту от всех неизлечи­
мых болезней, он не подвергнется ни судорогам,
ни тому, что называю т свящ енной болезнью —
эпилепсией, и не погубит его яд; даж е если перед
тем, как выпить из рога, он проглотил что-нибудь
вредоносное, он извергнет это и невредимым из­
бежит дурных последствий.
В то время как считается, что все другие ослы,
дикие или домашние, и прочие однокопытные, где
бы они ни обитали, не имеют ни черной кости
осатросуоЛо*;, ни ж елчи в печени, индийские рогатые
ослы, согласно Ктесию, имеют и черную кость, и
желчь в печени. Говорят, что черная кость черна
не только сверху, но и изнутри, в чем убеждаются,
разбив ее на куски.
Эти животные быстрее не только других ослов,
но и лошадей, и оленей. Свой бег они начинают
спокойно, неторопливо, но затем постепенно уве­
личивают темп, так что победить их в беге, говоря
поэтически, недостижимо. Когда самки приносят
потомство и выводят своих детенышей на пастби­
ща, самцы находятся рядом и охраняют их с не­
жной заботой. Они ходят по равнинам Индии са­
мыми необитаемыми путями и, когда охотники
приходят, чтобы напасть на них, они загоняют
молодых и нежных ж еребят вглубь, сами ж е сра­
жаю тся, защ ищ ая их. Атакуют они следующим
способом: нападают на всадников, используя рог
как оружие. Этот рог настолько могуч, что под
его ударом ничто не смож ет устоять, но уступит
и треснет пополам или же расколется на части и
станет бесполезным. Иногда они нападают на ло­
шадей и так жестоко распарывают рогом их бока,
что внутренности тех вываливаю тся. Легко себе
вообразить, что всадники боятся сталкиваться с
ними близко, так как и для человека, и для коня
наказание за приближение к ним — уж асная
смерть. И они не только бодаются, но и ож есто­
ченно лягаю тся и кусаются; их укусов следует
опасаться, потому что они отрывают всю плоть,
которую ухватят своими зубами. Взрослых особей
невозможно захватить живыми, поэтому следует
их быстро одолеть такими метательными снаряда­
ми, как копье или стрела. Одолев диких ослов,
индийцы расхищают их рога, которые они укра­
шают описанным выше способом. М ясо их настоль­
ко горькое, что индийцы не употребляют его в
пищу» (Э лиан. О природе животных. IV. 52).
 —---- ——. __ Д 1Рч

V£~&Oi*^^?S<A&r\ t

jMJfii
:', fJ'J-’V1:■СЦ-i-; j- Jj^Cli.»\LiU№£- Единорог.
Закария ал-Казвини.
^'*^VCi%JUoU' *гГ' V ^ y *1-^ 1"^ -r^ ~ ■ KN;*— «Чудеса творений
и диковинки
£U.-u l * l . 4к£=» существующего»
U v jjly L -^U W lJtj ^ l * l ^ 5^ * ,^4/^)'*JSe»-»
t-~—
'uJj»^i>c>ei^J{J^|^ L 1ljitu>r* «л*Ji-st^tfb ■-■’*,*-^'4f‘.*;
(Рук. СПбФИВ РАН.
М Е-7, л. 191 б)

Каким представлялся облик единорога антич­

ным авторам в дальнейшем? Например, Плиний
пишет: «В Индии водятся быки с нераздвоенным
копытом и с одним рогом; а такж е страшный и
опасный зверь единорог (monoceros)\ он имеет
тело лошади, голову оленя, ноги слона, хвост
вепря, один черный в два локтя длиною рог на
лбу; он сильно ревет. Ж ивого его поймать нельзя»
(П л и н и й . VIII. 31). Несколько неожиданное опи­
сание зверя дает писатель V в. Филосторгий. Во­
дится единорог в Эфиопии, вместе со слонами,
зебрами и жирафами, которых Филосторгий ха­
рактеризует со знанием дела. «Там есть такж е
животное единорог, у которого голова змеиная, но
с растущим на ней кривым, не очень большим
рогом; весь подбородок у него покрыт бородою;
длинная шея поднимается вверх; по движению
больше всего похож он на змея, а по всему телу
ближе подходит к оленю, ноги ж е имеет львиные.
О бразчик и его можно видеть в Константинополе»
( Ф ило ст о рги й . III. 11). Какое чудовище видел
Филосторгий, сказать трудно. В древнееврейской
Библии (1299), иллюминированной художником
Иосефом Сарфати из Серверы (И спания), изобра­
жено животное в виде осла с длинной шеей, чей
лоб увенчивает длинный рог. На основе этой ми­
ниатюры создан современный рисунок единорога
(см. заставку).

Литература

Д олги х И. Мнимый единорог, риму и реэм Востока,

ур и тур Европы, bos primigenius палеонтологии. Рига,
[1905].
Симонов Р. А. Рог инрога //Р усск ая речь. 1985. № 3.
Усов С. А. Единороги. [Посвящается Ф. И. Буслаеву].
М ., Унив. тип. [б. г.].
B eer R. R. Einhorn. Fabelwelt und Wirklichkeit.
M iinchen, 1972.
B unt C. G. E. The Lion and the Unicorn //A n tiq u ity 4.
1930. S. 4 2 5 -4 3 7 .
Cohn C. Zur literarischen G eschichte des Einhorns. Berlin,
1896.
Freem an М. B. The Unicorn Tapestries. N ew York: M et­
ropolitan M useum of Art, E. P. Dutton, 1976.
Holm E. Die Einhornjagd. Teppiche der Anne de Bretagne.
Hamburg; Berlin, 1967.
S h epard 0 . The Lore of the Unicorn. London, 1930.
Shur E. G. An Interpretation of the Unicorn //Folklore.
75. 1964. P. 9 1 -1 0 9 .
 ПАСКА
ЖЕРТВА МАНИПУЛЯЦИЙ
 лат. mustela
греч.

Аристотель. О возникновении животных. III. 6. 757а.

Плутарх. Об Исиде и Осирисе. 74.
Элиан. О природе животных. II. 52.
«Физиолог», с. 139.
Физиолог. Армяно-грузинский извод. XXIV.
Тимофей из Газы. О животных. 39. 1.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 3. 3.
Aldhelmi Opera. (MGH, p. 135).
Английский бестиарий, л. 31 об.
Dicta Chrisostomi, л. 53 об.
Филипп Танский. Бестиарий. 1217-1228.
Pierre de Beauvais. Bestiaire d’amour. II. 148.
 9.1. Плутарх, объясняя причины почитания жи
вотных египтянами, указывает на иносказательность
некоторых образов. В частности, он пишет, что егип­
тяне «чтили также аспида, ласку и скарабея, так
как усматривали в них некое слабое подобие бо­
жественного могущества, как в каплях — отражение
солнца. До сих пор многие думают и рассказывают,
что ласка зачинает через ухо, а рождает — через
рот, и что это — подобие рождения слова» {П лу­
тарх. Об Исиде и Осирисе. 74).
Невероятные сведения о ласке, передаваемые
Плутархом, следует принять за исходное сообще­
ние, поскольку многие античные авторы разделяли
мнение о том, что ласка рождает ртом, а Аристо­
тель критикует это представление. В александрий­
ском «Физиологе» ситуация перевернута и имеет
подчеркнуто вызывающий вид — обстоятельство,
отмеченное многими исследователями, но остав­
шееся без объяснения. «Физиолог говорит о ласке,
что она имеет такое свойство: ртом принимает от
самца и, зачав, рождает ушами. Но плохо, что
рождают из слуха» («Физиолог», с. 139)275. Чего
добился христианский интерпретатор, переиначив
картину зачатия? Скорее всего, он создал мнимую
загадку, придав ситуации негативный характер.
Любопытно, что средневековый английский автор
Андхельм в своей книге под названием «Загадки»
использовал единственный сю жет из «Физиоло­
га» — историю о ласке.
В средневековом армянском переводе «Физио­
лога» история с лаской трактуется так: «Законы
велят: “не ешь ласки и того, что подобно ей ”.
Нравоописатель сказал о ласке, что такой нрав у
нее. Семя самца принимает ртом, забеременеет и
рождает через уши. Если так, то худо она рождает.
И теперь есть, которые слыш ат ушами слово жизни
в церкви, едят небесный хлеб и пьют духовное
питье, а когда выходят вон, они извергают то
слово из ушей, как сказал Давид: уподобляются
“змее и ехидне, которая заты кает свои уши и не
слышит голоса искусного заклин ателя” (Физиолог.
Армяно-грузинский извод. XXIV).
Элиан пишет, что ласка рождает через ухо
(Элиан. О природе животных. II. 55). Тимофею
из Газы были известны оба варианта рождения, и
каж ется, он не знал, какому из них отдать пред­
почтение. «Ласка (yaXf\)276. Л аска рождает [дете­
нышей] через ухо, или, как утверждают другие,
через рот. Л аска ест руту, когда сраж ается со
змеей, так как змея боится этого [растения]. Более
того, змеи, поедающие друг друга, — смертоносны.
Но [змеи] боятся человеческой слюны» ( Тимофей
из Газы. 39. 1 -3 ). Исидор Севильский полагал
ложным мнение, высказанное в «Физиологе»: Falso
autem o p in a n tu r qui dicu n t m u stelam ore concipere,
aure effu n d ere p artum ‘Неверно полагают, когда
говорят, что ласка зачинает ртом и ухом рождает
детеныш ей’ (Исидор С евильский. XII. 3. 3).

9.2. П ервоначальная ситуация выглядела та

По словам Аристотеля, «находятся люди, утверж ­
дающие, что вороны и ибис спариваются ртами и
что из четвероногих ласка рождает через рот. Это
говорят и Анаксагор, и некоторые другие натур­
философы: высказывания — очень наивные и не­
обдуманные. Н асчет птиц они сделали ошибочное
заключение из того факта, что спаривание воронов
наблюдается редко, а общение друг с другом клю­
вами — часто: его проделывает вся воронья по­
рода, что можно наблюдать на прирученных галках.
То же самое делаю т и голуби, но, так как их
можно видеть спаривающимися, эта сказка их не
коснулась. Что касается вороньего рода, то он не
склонен к любовным делам, так как мало плодовит;
однако и у них наблюдалось спаривание. А что
натурфилософы не сообразили, каким же образом
семя достигнет матки, проходя через желудок,
который все переваривает как пищу, — это, по
меньшей мере, странно. М атки имеют и эти птицы,
и яйца у них видны под диафрагмой; так же и
ласка, подобно всем прочим четвероногим, имеет
такую же матку, как и они. Каким же путем придет
из нее зародыш в рот? Представление это создалось
благодаря тому, что ласка родит совсем мало, как
прочие многопалые, а ртом пользуется для пере­
носа детенышей» (А р и с т о т е л ь . О возникновении
животных. III. 6. 757а)277.
Объяснение Аристотеля делает бесперспектив­
ным поиск какой-либо мифологической глубины и
божественных смыслов, заключенных, по мнению
Плутарха, в образе ласки. Вспоминается ироничное
замечание французского ученого XVIII в. Ш арля
де Бросса о Плутархе, размышляющем о символике
египетских божеств: «Такой превосходный ум в
таких напыщенных выражениях высказывает суж ­
дения, столь малопоследовательные, столь далекие
от здравого смысла. Несказанно дивишься, слыша,
как он изрекает: ласка, мол, которая зачинает
через ухо, а рождает через рот, — это символ
речи, происходящей именно таким образом; сле­
пого крота чтут, потому что первозданная темнота
предшествовала свету» и т. д.
 Справедливости ради заметим, что Плутарх
вовсе не настаивает на разумности этих идей. Их
изложение облечено в форму остроумной беседы
между Каллистратом и Ламприем, где участники
высказывают больше догадок, чем твердых суж де­
ний. «Так, землеройку египтяне обожествили, го­
ворят, вследствие ее слепоты, на том основании,
что мрак, по их мнению, древнее света. При этом
они полагают, что она рож дается в пятом поколе­
нии от мышей, в новолуние; а также — что ее
печень уменьшается во время лунного затмения.
[...] Но можно ли попрекать египтян таким нера­
зумием, когда и о пифагорейцах известно, что они
почитают белого петуха, а из морских животных
воздерживаю тся от краснобородки и медузы. А
последователи Зороастра маги превыше всего по­
читают еж а, а водяных крыс преследуют и пре­
возносят как богоугодника того, кто истребит их
во множестве» (П л у т а р х . Застольные беседы.
IV. 5. 2).
 МРАВОЛЕВ
ОШИБКА ПЕРЕВОДА
 ла т . tigris (Vulg.)
греч. jiDpjiriKoAicDv

Книга Иова. 4:11 (П еревод LXX).

Страбон. География. XVI. 4. 15.
«Физиолог», с. 138.
Армянская география VII в., с. 79.
 В армянском географическом сочинении VII в.
в перечне удивительных животных Индии имеется
лев-муравей. Как следует из названия, это гибрид­
ное существо, наполовину — лев, наполовину —
муравей. На первый взгляд, этот литературный
мутант, порожденный «Физиологом», ничем не вы­
деляется на фоне других фантастических персона­
жей, представленных в армянской географии. Пре­
жде чем приступить к исследованию мифологичес­
кого досье диковинного зверя, познакомимся с
сюжетом.
«В Индии множество гор, рек и островов. Там
встречаются: зверь, похожий на лань, с острым
рогом, убивающий льва, и носорог; другой зверь,
похожий на льва, но с мордой острой и длинной;
камелопарды (ж ирафы), коръян, [?], обезьяны, пе­
тухи с перьями на бороде, слоны, тигры, драконы,
громадные муравьи, львы-муравьи, мыши беш кмш -
ко [мускусный зверек]279, зверь крокодил, единорог,
большой зверь с когтем на хребте, убивающий
льва языком, птица гриф280, мускусная кабарга и
рогатый осел281» (Армянская география, с. 79).
Лев-муравей — показательная фигура, ее нет
в античных бестиариях и в книге о животных
византийского интеллектуала Тимофея из Газы, но
она занимает прочное место в христианском «Фи­
зиологе» и зависимых от него сочинениях282. Фан-
тастическое животное появилось в результате оши­
бочного перевода Семьюдесятью толковниками
библейского пассажа:
гГЛЭЛ’
: -
v rib
i t t • т
ГИЛ
/•■ :
ЧПЕГ'ЬзП
I v* • : *
-128
_г-
V 'b
■- \

‘Лев погибает без добычи, и дети львицы рассеива­

ются’ (Книга Иова. 4: I I ) 283.

Дело в том, что и тогда и сейчас было не ясно,

о каком, собственно, животном, под названием
л а и ш , идет речь в еврейском оригинале Библии.
В современных переводах безо всяких объяснений
стоит слово «лев».
Появилась ж е ошибка следующим образом. Со­
гласно Страбону, в Эфиопии много «львов, назы­
ваемых муравьями. Половые органы последних об­
ращены назад; цвет шерсти у них золотистый, но
шерсть менее густая, чем у арабских львов» ( С т ра­
б о н . XVI. 4. 15). В переводе Семидесяти толков­
ников, вспомнив какого-то арабского льва, которого
Страбон называет цдЗрцг|!; (муравей), сочинили
слово «мирмеколион» — муравей-лев. П ассаж из
Иова толковники передают следующим образом:
ц^рцгрсоХесоу йХето лара то цт} e%eiv (3opocv, gki5(ivoi
8ё Xeovxcov sXutov ocXX'nXo'uq; Вульгата переводит:
tigris periit eo quod non haberet praed am et catuli
leonis dissipati sun t ‘тигр погибает, потому что
не имеет добычи, и дети львицы рассеиваю тся’. В
результате из зверя л а и ш , скитающегося без пищи,
возникло удивительное животное, не способное
поглотить вообще какую-либо пищу.
Создается впечатление, что автор «Физиолога»
буквально воспринял условный термин «муравей-
лев» и сочинил двуприродного монстра. С другой
стороны, не исключено, что перед нами очередной
мнимый парадокс, уж слишком очевидна абсурд­
ность этого персонажа. Если в Книге Иова гово-
 Л ев. Рельеф из дворца A uiuiyp-
банипала в Ниневии

рится о льве, который погибает без добычи, то

мраволев просто не может ничего съесть. М раволев
появился для того, чтобы погибнуть. Все встанет
на свои места, если мы обратимся к толкованию.
Образ мравольва является производной от толко­
вания. Налицо все признаки эзотерической загад­
ки.
«Елифаз, царь Ф еманский, говорит: “М раволев
погибает, так как не имеет пищ и” . Физиолог го­
ворит о мравольве, что у него перед льва, а зад
муравья. И отец его плотояден, а мать питается
овощами. Когда рождают мравольва, рождают его
имеющим оба свойства: не может есть ни мяса —
из-за материнской природы, ни овощей — из-за
отцовской природы. И погибает, потому что не
имеет пищи. Толкование. Так и всякий “колеблю­
щийся человек непостоянен во всех путях своих”.
“Горе, — говорит, — двойственному сердцу и
грешнику, ходящему по двум стезям ” . Не следует
говорить да — нет, ни нет — да, но да — да или
нет — нет, как сказал Господь наш Иисус Хрис­
тос» («Физиолог», с. 138).
Как мы уже не раз убеждались, загадки «Фи­
зиолога» остались непонятыми. История мравольва
не исключение из этого ряда. В армянской версии
«Физиолога» рассказы вается трогательная история:
«М раволев. В необитаемой далекой пустыне живет
муравей ростом с овцу. Л ев смеш ивается с ним,
и муравей рождает детеныша, у которого половина
тела льва, а половина — муравья, и люди зовут
его м раволев»284. Зоологическая мистерия, заду­
манная как книга загадок и толкований, выродилась
в нелепые бестиарные сюжеты.
 ИБИС
ПОЧЕМУ ИБИС
ХУЖЕ ВСЕХ?
 ла т . ibis
греч. 1рц

Аристотель. История животных. IX. 27. 103.

Цицерон. О природе богов. II. 50.
Плутарх. Об Исиде и Осирисе. 75.
Плутарх. Застольные беседы. IV. 5. 2.
Страбон. География. XVII. 2. 4.
Элиан. О природе животных. X. 29.
«Физиолог», с. 150.
Тимофей из Газы. О животных. 39. 1.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 3. 3.
Aldhelmi Opera. (MGH, p. 135).
Английский бестиарий, л. 63.
Dicta Chrisostomi, л. 34 об.
Филипп Танский. Бестиарий. 2 6 3 1 -2 7 4 8 .
 11.1. Знаменитую египетскую птицу ибис нек
торые из античных авторов считали чистой и ра­
зумной, другие, напротив, писали о ее нечистоте.
Это мнимое противоречие, и объясняется оно тем,
что в текстах зафиксированы наблюдения «внеш­
него» и «внутреннего» характера. Первые связаны
с натуралистическим описанием птицы, вторые от­
ражают представления египетских жрецов. Особая
точка зрения высказана в «Физиологе», ибо на
нем леж ит печать ветхозаветных предписаний. Ти­
мофей из Газы полагает, что действия ибиса ра­
зумны, а «Физиолог» ставит в вину ибису неумение
плавать и добывать себе в пищу чистых рыб.
Аристотель сообщает, что «ибисы, [живущие] в
Египте, двоякого рода: одни из них белые, другие
черные. Белые водятся во всем Египте, кроме Пе-
лузия, черные же отсутствуют во всем Египте, а
водятся в Пелузии» (Арист отель. История живот­
ных. IX. 27. 103). Согласно наблюдениям Страбона,
«самой ручной птицей является ибис; по виду и по
величине он похож на аиста, но двух видов в за­
висимости от цвета: один — вроде аиста, другой —
совершенно черный. Все перекрестки улиц в Алек­
сандрии полны этой птицей; ибис отчасти полезен,
отчасти вреден; полезен он потому, что подбирает
всяких вредных животных и отбросы в мясных лав­
ках и пекарнях; вреден же оттого, что поедает все,
грязен и его с трудом только можно удержать от
чистых предметов, не допускающих никакого загряз­
нения» (Страбон. XVII. 2-. 4).
Совсем другим предстает ибис в описании Плу­
тарха, объясняющего причины почитания этой
птицы египтянами. «Ибис ж е, который убивает
смертоносных пресмыкающихся, первым научил
людей пользоваться врачебными очищениями, ибо
они видели, как он промывает и опорожнивает
сам себя*. И самые строгие жрецы, подвергаясь
очищению, берут очистительную воду там, где пил
ибис, потому что, если вода вредна или околдо-
ванна, он не пьет ее и даж е не подходит к ней.
Расстояние между ногами и промежуток между
ногами и клювом образуют у него равносторонний
треугольник, а узорчатое смешение его черных и
белых перьев напоминает месяц. И не нужно удив­
ляться, что египтяне привержены к таким слабым
подобиям. Ведь и греки для лепных и рисованных
изображений богов используют многие похожие
символы» (П л у т а р х . Об Исиде и Осирисе. 75).
В другом сочинении П лутарх вновь возвращ ается
к египетскому ибису: «Почитание же ибиса осно­
вано на том, что, вылупившись из яйца, он весит
две драхмы [8 г], то есть столько же, сколько
весит сердце новорожденного ребенка; а расстоя­
ния между оконечностями его ног и клюва обра­
зуют равносторонний треугольник. Но можно ли
попрекать египтян таким неразумием, когда и о
пифагорейцах известно, что они почитают белого
петуха, а из морских животных воздерживаю тся
от краснобородки и медузы. А последователи Зо-
роастра — маги превыше всего почитают еж а, а
водяных крыс преследуют и превозносят как бо-
гоугодника того, кто истребит их во множестве»
(П л у т а р х . Застольные беседы. IV. 5. 2).

* Ср.: «Собаки излечивают себя рвотой, египетские ибисы

лечат желудок сами себе клювами (как бы ставя себе
клистер). Искусство врачей открыло эти способы лишь
недавно, то есть немного веков назад» (Цицерон. О природе
богов. И. 50).
 Элиан описывает ибиса со слов египетских ж ре­
цов: «О следующих особенностях ибиса я слышал
в египетских рассказах. Спрятав шею и голову в
перья под грудью, он представляет подобие изо­
бражения сердца. Что он очень враждебен ж ивот­
ным, губительным для людей и плодов, я уже
сказал выше. Соединяяся клювом, такж е и рождает
детенышей. Египтяне рассказывают, и меня нелег­
ко убедили, будто занимающ иеся бальзамировани­
ем животных и сведущие в этой премудрости при­
знают, что внутренности ибиса длиной в 96 локтей.
Слышал я также, что ходит он, делая шаги длиной
в локоть. При затмении луны закрывает глаза,
пока богиня снова не засияет. Говорят, что он
любезен Гермесу, отцу словес, так как по виду
подобен природе слова: черные перья можно срав­
нить с умалчиваемым и внутри обращающимся
словом, белые же — с произносимым и слышимым,
слухом и вестником, так сказать, внутреннего.
О том, что животное это весьма долговечно, я
уже сказал. Оппиан рассказывает и приводит в
свидетели гермопольских жрецов, которые показы­
вали ему бессмертного ибиса. Это каж ется и ему
весьма далеким от истины, да и для меня совер­
шенно ясно было бы, что это ложь, если он даже
и был такого мнения. По природе ибис весьма
горяч и прожорлив; ест гадость: питается змеями
и скорпионами; но одно переваривает легко, из
другого выбирает более, удобное для еды. Весьма
редко можно видеть ибиса больным. Всюду ибис
запускает свой клюв и не обращ ает внимания на
грязь, ходя по ней, чтобы и там что-либо подсте­
речь. Идя же спать, моет предварительно и чистит
ложе. Вьет гнезда на финиковых пальмах, избегая
котов: нелегко этому животному взобраться и вска­
рабкаться на финик, будучи постоянно отталкива­
емым и отбрасываемым выступами ствола» (Элиан.
О природе животных. X. 29)285. Античный интерес
к натуральной и мистической истории птиц, с его
богатством наблюдений и правом на сомнение,
прерывается тяж кими скриж алями, где птицы есть
предмет религиозных запретов и толкований.
11.2. В восприятии древних евреев ибис бы
нечистой птицей. Это представление в полной мере
отражено в александрийском «Физиологе»:
«Нечистое животное по Закону ибис. Плавать не
умеет, и обитает у берегов рек и прудов, и не может
войти в глубину, где обитают чистые рыбы. Толкование.
Учись и ты мысленному плаванию, чтобы войти в
глубину мысленной реки, в «глубину богатства, муд­
рости и разума Божия». Ибо, если кто не простирает
вверх обе руки и не совершает крестное знамение, тот
не может переплыть море страстей. Ибо крестное зна­
мение распространяется на все сотворенное. Солнце,
если не простирает свои лучи, не может сиять. Луна,
если не простирает свои рога, не светит. Птица небес­
ная, если не распрострет своих крыльев, не летит.
Моисей распростер руки и победил Амалика, Даниил —
львов, Иона в чреве морского чудовища, Фекла, бро­
шенная в огонь, к зверям и тюленям, — и крестное
знамение спасло ее. Суссана от старцев, Юдифь и
Есфирь от Олоферна и Артаксеркса, три отрока в печи
огненной спаслись верой. Хуже всех ибис. Грехи —
это плод грешников» («Физиолог», с. 150).

Решительно не ясно, почему ибис хуже всех —

львов, тюленей и морского чудовища. Столь же
не ясно, какая связь между ибисом и тремя отро­
ками, Суссаной и Юдифью? Вполне возможно, что
«грехи — это плод грешников», но еще больший
грех — теологическая бессмыслица.
Статья об ибисе — типичный пример символи­
ческого толкования. Тот факт, что на содержании
«Физиолога» леж ит печать ветхозаветных предпи­
саний, отрицающих религиозные ценности древних
египтян, подтверждает следующая догадка Ориге­
на. По мысли Оригена, злые демоны избирают
местом своего пребывания тела животных, наибо­
лее хищных, диких и зловредных или же действуют
на фантазию тех или иных животных и заставляю т
их летать туда или сюда, чтобы люди, ослепленные
этой вещательной силой, не искали Бога. «Моисей
при классификации животных, — пишет Ори­
ген, — установил особый признак, по которому
не следует ли считать нечистыми всех тех ж ивот­
ных, которые у египтян и прочих народов почи­
таются провидящими, и наоборот — считать чис­
тыми всех остальных животных вообще. К нечис­
тым М оисей причисляет волка, лису, дракона,
орла, ястреба и подобных им. И ты найдешь, что
почти везде не только в Законе, но такж е и у
пророков эти животные всегда представляются об­
разом всего наихудшего и что в приложении к
волку или лисице никогда не делается здесь ука­
зания на действия их в хорошую сторону. [...]
И обрати внимание, до каких размеров простира­
ется нечистота демонов: некоторые из них пользу­
ются даже услугами ласточки, чтобы обнаружить
этим путем будущее» (О р и ге н . Против Цельса.
IV. хеш).
Тот факт, что египтяне и иудеи по-разному
представляли себе небесные силы, не был секретом
для римлян. Например, Корнелий Тацит пишет:
«В Египте божественные почести воздаются раз­
личным животным и статуям, нарочно созданным
для этой цели, иудеи же верят в единое бож ест­
венное начало, постигаемое только разумом, вы­
сшее, вечное, непреходящее, не поддающееся изо­
бражению, и считают безумцами всех, кто делает
себе богов из тлена, по человеческому образу и
подобию» (К орнелий Тацит. История. V. 5). Эту
 П окойный, предст оящ ий перед ибисом
Гелиополя. Роспись гробницы А нхирка.
Н овое царст во, X IX династ ия.

тему продолжает Страбон: «Моисей утверждал и

учил, что у египтян и ливийцев неправильное
представление о божестве, так как они изображаю т
его в образах диких зверей и домашнего скота;
ошибаются и греки, представляющ ие богов в че­
ловеческом образе. Ведь, по его мнению, бог есть
одно, единое существо, которое объемлет всех нас,
землю и море — то, что мы называем небом или
вселенной, или природой всего сущего. Кто, будучи
в здравом уме, дерзнет создать изображение такого
бога286, похожее на какой-нибудь из окружающих
нас предметов?» (С т р а бон. XVI. 2. 35).
ДИКИЙ ОСЕЛ
БЛЮСТИТЕЛЬ
ЧИСТОТЫ
 л а т . onager
греч. ovaypoQ

Псевдо-Аристотель. Рассказы о диковинках. 10.

Плиний. Естественная история. VIII. 108.
«Физиолог», с. 130.
Тимофей из Газы. О животных. 22. 1.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 1. 39.
De bestiis et aliis rebus. II. 11.
Английский бестиарий, л. 20.
Dicta Chrisostomi, л. 40 об.
Солин. Собрание достопамятных вещей. 27. 27.
Hrabanus Maurus. De rerum naturis. VII. 8 (PL. Ill, 213A).
 12.1. Если довериться сведениям «Физиолога
о диком осле, то мы рискуем, подобно средневе­
ковым простецам, воспринять мнимый парадокс за
чистую монету. По воле интерпретатора натура
дикого осла претерпела поразительные изменения.
Картина выглядит следующим образом. Вожак
стада озабочен тем, чтобы кастрировать всех ро­
дившихся особей мужского пола. И, видимо, это
ему удается. Причина столь агрессивного поведе­
ния вожака не ясна, или, скорее всего, скрыта,
зато на первый план выступает декларируемая
программа всеобщего воздержания. Легко предполо­
жить, что образ ревнивого осла задан толкованием,
а не наоборот. Если это эзотерическая загадка, то
она сделана слишком вызывающе. Если автор «Фи­
зиолога» стремился поставить читателя в тупик,
то он этого добился.

«О диком осле. Написано у Иова: “Кто оставил дикого

осла свободным?”. Физиолог говорит о диком осле, что
он — глава стада. Когда рождают пасущиеся [самки]
самцов, отец их отсекает почтеннейшие их, чтобы они
не могли оплодотворять.
Толкование. Патриархи семя телесное стремились
сеять, апостолы ж е, дети их духовные, упражнялись
в воздержании, заботясь о небесном семени, как
сказано: “В озрадуйся, неимеющая плода, нерож даю ­
щая, воскликни и пой, немучающаяся родами, потому
что многочисленнее дети у оставленной, чем у име-
 ющей м уж а”. Ветхий [Завет] — это семя обетования,
Новый — воздержания» («Ф изиолог», с. 130).

Сначала рассмотрим сю ж ет с позиции описа­

тельной зоологии. По замыслу автора «Физиолога»,
дикому ослу выпала почетная роль быть провоз­
вестником новой морали. Кажется, вымышленный
герой призван посрамить своего мифического двой­
ника, непременного участника фаллических мис­
терий. Особый интерес ситуации придает тот хо­
рошо известный факт, что раннее христианство
всеми силами открещ ивалось от какой-либо при­
частности к средиземноморскому культу осла. Как
божество плодородия, осел имел в античности
целый цикл скабрезных мифов287. В «Физиологе»
представлена блестящ ая и, я бы даж е сказал, ин­
тригующая инверсия: осел в роли отца-наставника,
пресекающего возможное сексуальное буйство мо­
лодых ослов.
12.2. Толкование, определивш ее новую рол
осла, связано с темой конца времен, когда любые
проявления земной жизни утрачиваю т смысл. По­
коление, живущ ее ожиданием конца земной исто­
рии и предвкушающее вечную ж изнь на небесах,
не должно заботиться о продолжении рода. Таков
тезис первых христианских апологий. Вероятнее
всего, естественные проявления человеческой на­
туры входили в противоречие с экзальтированным
ожиданием космической катастрофы и повседнев­
ным страхом религиозных репрессий. Тертуллиан
восклицает в сердцах: «Христиане, которые не
должны бы думать о завтраш нем дне, хотят иметь
потомство. Служители Божьи, отказавш иеся от
наследства мирскими услаж дениями, хотят иметь
наследников. Не имея детей от первого брака, они
стараются получить их от второго. Им хотелось
бы подольше пожить, тогда как апостол ж елает и
просит Бога, чтобы скорее расстаться с миром.
Вероятно, подобный христианин менее будет за­
ботиться о гонениях, с большим мужеством пре­
терпит муки, умнее станет отвечать при допросах
и, наконец, гораздо спокойнее умрет, оставя после
себя детей, чтобы было кому похоронить его» ( Тер­
т у л л и а н . О поощрении целомудрия. 12).
Размышления Тертуллиана о брачном законе
для христиан свидетельствую т о спорах и сомне­
ниях, связанных с новой концепцией взаимоотно­
шений между мужчиной и женщиной. Одновре­
менно эти размыш ления проливают свет на замы­
сел автора «Физиолога», который адресует свое
послание «неимеющей плода и нерождающей». Оба
автора говорят на тему воздержания и используют
одни и те же аргументы с той разницей, что
Тертуллиан не обращ ается за иллюстрациями к
миру животных. Н ачинает Тертуллиан с полеми­
ческого вопроса:
«“Но, — скаж ут иные, — блаженные патриар­
хи имели не только по нескольку ж ен, но и на­
ложниц; а потому нам нужно позволить по крайней
мере жениться несколько раз” . Все это происхо­
дило под старым законом, первая заповедь которого
была: Плодитесь и размнож айт есь (Быт. 1, 28);
происходило, когда состоялся между Богом и Его
народом прежний Завет, прообразом которого были
подобные браки. Но теперь, когда приблизился
конец времен, Евангелие, одобряя воздержание и
обуздывая многобрачие, положило конец древнему
закону. Впрочем, оба эти закона, по-видимому,
противоречащие один другому, исходят от одного
и того же Бога, Который сперва хотел, чтобы род
человеческий размнож ился и мир наполнился
людьми для принятия Нового Завета; ныне же,
когда мы приблизились к концу времен, Богу угод­
но было отменить и прежнее дозволение. Таким
образом, ныне Бог не без причины отменяет то,
что сначала попустил. Так и всегда случается:
вначале послабления, в конце — ограничения. Бог
поступил подобно человеку, который насаж дает
лес, чтобы в свое время иметь огромные деревья
на строение. Древний закон имел целью насаж де­
ние леса, а подрубает его новое Евангелие, в
котором и секира леж ит у к о р н я дерева (М ф. 3,
10)» ( Т е р т у л л и а н . О поощрении целомудрия. 6).
Пример Тертуллиана со строительным лесом на­
столько же свидетельствует об интересе к миру
природы, насколько и дикий осел из «Физиолога».
Перед нами две сомнительные метафоры, убеж да­
ющие разве что слепого.
12.3. В древней индоевропейской традиции осе
как культовое животное играл значительную роль.
Уже в древнехеттских представлениях осел высту­
пает как культовый символ плодородия, с которым
сопоставляется плодородие женщины-царицы, про­
изведшей множество детей288. В зороастрийской
традиции мифический трехногий осел, стоящий
посреди моря Ф рахвкард и имеющий космические
размеры, своим криком производит следующее бла­
годеяние: «Когда он кричит, все самки водяных
тварей — творения Ормазда — беременеют, а все
беременные водяные вредные твари, когда слышат
этот крик, выкидывают [своих] детенышей» (Бун­
дахишн, с. 291).
 Первоначальный вариант истории о том, как
онагр поступает со своим мужским потомством,
изложен в древнегреческих «Рассказах о диковин­
ках». Поведение вожака определяется иной моти­
вацией, чем это представлено в «Физиологе», а
агрессия не носит тотального характера. «Расска­
зывают, что в Сирии в каждом стаде диких ослов
всегда есть вож ак и, когда кто-либо из молодняка
покроет самку, вож ак так раздраж ается, что теснит
[неосторожного] до тех пор, пока у противника не
подогнутся задние конечности; тогда он отгрызает
его детородные органы» (Псевдо-Арист отель. 10).
Считается, что источником этого сю ж ета в «Рас­
сказах о диковинках» послужило сочинение Фе-
офраста «О разумении и нраве животных».
В описании онагра в книге Тимофея на первый
план выступает мотив лидерства. «Онагр — очень
быстрое животное; обычно у стада есть вожак,
который оставляет в живых новорожденных самок,
а [новорожденных] самцов он либо убивает, либо
пожирает их гениталии, дабы никто больше не
мог править в стаде. Когда преследуют [онагра],
он, пиная ногами, метает камни и отбивается от
преследователей» ( Тимофей из Газы. 22. 1 -2 ).
В византийском сочинении XIV в., где описан спор
животных о достоинствах каждого из них, Осел
гордится своей мужской мощью: «Когда Осел ус­
лышал хвастовство Быка о том, что [у него] длин­
ный и “обжигаю щ ий” член, он чуть брыкнулся,
негромко зарж ал, издавая вонь, вбеж ал, встал на
середине, выставил вперед свои уши и стал гово­
рить Быку: “Ты лжеш ь, болтливый, и чрезмерно
хвалишься. У меня крепкий член, подобный боль­
шой дубинке, длинный, крепкий, плотный, нозд­
реголовый, не только больше, чем твой, но и
превосходящий все у четвероногих животных.
И когда я движим страстью и несколько воспла­
менен, напоминает голову франкского сарсароле”»
(«О четвероногих». 6 4 4 -6 5 5 ).
САЛАМАНДРА
Б ПОИСКАХ
ВЕЧНОГО ОГНЯ
 ла т . salamandra,
греч. aaXa|idv5pa

Аристотель. История животных. V. 19. 106.

Плиний. Естественная история. X. 67. 86; XXIX. 4. 23.
Солин. Собрание достопамятных вещей. 148. 17.
«Физиолог», с. 143—144.
Августин. О граде Божием. XXI. 2, 4.
Тимофей из Газы. О животных. 53а, 2.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 4. 5, 36.
Армянская география, с. 25.
Геопоники. XV. 1. 34.
Dicta Chrisostomi, л. 53 об.
Английский бестиарий, л. 85 об.
De bestiis et aliis rebus. II. 16.
Гийом Нормандский. Бестиарий. 2 7 3 7 -2 8 2 2 .
Пьер из Бовэ. Бестиарий любви. III. 271.
Альберт Великий. О животных. XXV. 2. 46.
ал-Бируни. Книга о лечебных веществах. 523; 603.
Ибн Сина. Канон. IV. 6. 2. 9; IV. 6. 5. 25.
«Чудеса мира». 171.
«Сказание об Индийском царстве», с. 469.
Марко Поло. LX, с. 82.
«Книга чудес», fol. 24г.
Азбуковник. 1060, 1845.
 13.1. Богословы приводили Ф еникса как док
зательство воскресения во плоти, а ящерицу са­
ламандру — как пример того, что живые тела
могут сущ ествовать в огне. Согласно же античной
традиции, саламандра не ж ивет в огне, а тушит
его своим естеством289. Иными словами, там, где
можно увидеть саламандру, нет места огню. Пли­
ний не без иронии предлагал спасать с ее помощью
Рим от пожаров. Загадочная ящерица и стихия
огня взаимоисключают друг друга. Любопытно, что
одно и то же античное представление отраж ено в
александрийском «Физиологе» и в книге о живот­
ных Тимофея из Газы, тогда как обычно описания
животных в этих сочинениях взаимно противосто­
ят. Кажется, на этот раз античный сю ж ет вполне
устроил христианского интерпретатора. Все дело
в том, что фантастическое свойство саламандры
идеально соответствует толкованию.

«О саламандре. Физиолог говорит о ней, что, когда

влезает она в огненную печь, угасает вся печь, а когда
влезает в банную печь, то угашает банную печь. И
если ящерица саламандра гасит огонь своим естеством,
то как до сих пор не верят некоторые, что три отрока,
ввергнутые в печь, ничуть не пострадали, но, напротив,
остудили печь? Ведь написано, что “если через огонь
пойдешь, пламя не опалит тебя”. Хорошо говорит Фи­
зиолог о саламандре» («Физиолог», с. 1 4 3 -1 4 4 ).

А вот что сказано в византийской книге о

животных: «Саламандра похожа на ящерицу; про-
ходя сквозь огонь, она охлаж дает и гасит его»
( Тимофей из Газы. 53а). Д ля полноты картины
добавим мнение Аристотеля: «Некоторым ж ивот­
ным по их прочному составу возможно не сгорать
в огне, это с очевидностью показы вает саламандра:
она, как утверждают, проходя по огню, гасит его»
{Аристотель. История животных. V. 19. 106).
В этом же ряду стоит и позднее свидетельство,
возможно, связанное с «Физиологом», однако, что
важно, античная традиция не прерывается. Так,
согласно армянской географии VII в., в Эфиопии
к востоку от Лунных гор встречается «саламандра,
похожая на ящерицу, которая, проходя через огонь,
гасит его» (Армянская география, с. 25).
13.2. Подобно тому как составитель «Физиол
га» привлек в качестве иллюстрации к легенде о
трех отроках, ввергнутых в печь, занимательную
историю вечно ледяной саламандры, и св. Авгус­
тин прибегнул к аналогичной аргументации. Од­
нако у св. Августина происходит любопытное сме­
щение темы: саламандра из сущ ества, которое
тушит огонь, превращ ается в существо, вечно ж и­
вущее в пламени. Тем самым задается новая пер­
спектива, определивш ая образ несгораемой сала­
мандры в средневековых бестиариях . То, на что
не решился автор «Физиолога», было сделано дру­
гим христианским писателем. В новом культурном
пространстве с саламандрой происходит неизбеж ­
ное превращение: из животного, обладающего уди­
вительным свойством, она становится знаком.
В книге XXI «О граде Божием» св. Августина есть
глава с названием «Могут ли тела гореть вечно в
огне», и начинается она так:

«На что же мне указать, чтобы неверующие могли

убедиться, что одушевленные и живые человеческие
 тела не только могут не разрушаться смертью, но и
выдерживать мучения вечного огня? Они ведь не хотят,
чтобы мы в этом случае ссылались на могущество
Всемогущего, а требуют, чтобы убеждали их каким-ни­
будь примером. Мы им ответим, что есть животные,
которые, как смертные, подвержены разрушению и,
однако же, живут в обыкновенном огне. [...] Если
саламандра живет в огне, как пишут более любозна­
тельные исследователи природы животных; если неко­
торые всем известные горы в Сицилии, такое продол­
жительное время с самой древности и до нас непре­
рывно дышущие пламенем и остающиеся целыми,
непререкаемо свидетельствуют, что не все то гибнет,
что горит» (Бл. А вгуст ин . О граде Божием. XXI. 2, 4).

Вопреки утверждению св. Августина, исследо­

ватели природы животных не писали о саламандре,
живущей в огне. Например, Аристотель сообщает
о загадочных крылатых зверьках, возникающих в
пламени печей. Вот они-то, в отличие от са л а­
мандры, не могут ж ить без огня. «На Кипре, где
пережигают [медную руду], камень халкит, если
он будет заложен [в печь] на несколько дней, в
огне возникают зверьки, по величине немногим
крупнее, чем большие мухи. Эти [зверьки] крыла­
ты, прыгают и ходят по огню. Как эти [зверьки],
так и [упомянутые снеговые] черви умирают, если
их отделить: первых от огня, вторых от снега. А
что некоторым животным по их прочному составу
возможно не сгорать в огне, это с очевидностью
показывает саламандра: она, как утверждают, про­
ходя по огню, гасит его» (А р и с т о т е л ь . История
животных. V. 19. 106).
Рассказ Аристотеля о крылатых зверьках полу­
чил неожиданное развитие. Апулей в своем сочи­
нении «О божестве Сократа» пишет: «Хорошо из­
вестно, что элементов четыре и природа поэтому
как бы распределена по четырем обширным об­
ластям. Есть особые одушевленные сущ ества —
земные, [водные], огненные; утверж дает же Арис­
тотель, что в пылающих печах есть какие-то ма­
ленькие существа, способные на крылышках летать
и весь свой век проводить в пламени, вместе с
ним возникая и с ним вместе погибая»291. В XI
книге «Естественной истории» Плиния говорится
о крылатом четвероногом животном «пираусте»,
живущей в пламени кипрских плавилен; стоит ей
очутиться на воздухе и немного пролететь, она
падает замертво. По мысли X. JI. Борхеса, миф
об этом забытом сущ естве влился в более поздний
вариант мифа о саламандре292. Предположение Бор­
хеса позволяет объяснить появление крылатой са­
ламандры на западных средневековых миниатюрах.
Справедливость его гипотезы подтверждают све­
дения из византийского сборника «Геопони-
ки» (VI в.), где наглядно представлена путаница
относительно саламандры и маленьких зверьков
Аристотеля: «Амиант сильнее огня и не сгорает,
если даже долгое время остается в огне. Точно
так же и саламандра — крохотное животное, ро­
жденное огнем, — ж ивет в огне, и пламя ее не
обжигает» (Геопоники. XV. 1. 3 3 -3 4 ). Огненные
зверьки Аристотеля, заблудивш ись в лабиринтах
других культур и приняв иное обличие, вновь
появляются на страницах персидской космографии
XIII века: «Аристотель говорит, что на земле М аг­
риба есть местность [...], там день и ночь постоянно
пылает огонь. Из огня рож дается животное, похо­
жее на мышь. Оно, как огонь, красного цвета,
стоит на двух ногах. Когда ветер обдует животное,
оно становится белым. Если вновь войдет в огонь,
как огонь, станет красным. М естонахож дение этого
животного — в огне» («Чудеса мира». 260).
13.3. В «Физиологе» подчеркивается спос
ность саламандры тушить своим естеством огнен­
ную и банную печи. Считалось, что эта ящерица
обладает особой охлаждающ ей силой. М ожно пред­
положить, что за этим фантастическим представ­
лением стоит свойство реальной ящерицы (S a l a -
m andra sala m a n d ra ) выпускать в случае опасности
кожные выделения. Выделения кожных ж елез, ко­
торые саламандры могут выпускать произвольно,
имеют обыкновенно молочно-белый цвет и обла­
дают ядовитыми свойствами, служ а таким образом
для животного средством защ иты от врагов. Вместе
с тем они предохраняют его кожу от высыхания,
что имеет большое значение при сильно развитом
кожном дыхании у саламандр. В древности было
распространено преувеличенное мнение о степени
ядовитости саламандр. С вязь ж е саламандры с
огненной печью могла появиться вследствие прак­
тики древних фармацевтов, сж игавш их ящ ериц для
получения золы, что подтверж дается сведениями
ал-Бируни.
Плиний описал наиболее распространенный
вид — пятнистую или огненную саламандру (S a ­
lam andra m aculosa), достигающую 1 8 -2 3 см
длины и отличающуюся яркими золотисто-желтыми
пятнами на черном фоне, расположенными двумя
продольными рядами вдоль всего тела; такие же
пятна находятся на ногах и по бокам тела
животного. S a la m a n d r a , a n im a l lacertae figura,
stellatum , n u nqu am nisi m a g n is imbribus proveni-
ens et serenitate desinens. huic ta n tu s rigor, ut
ignem tactu restinguat non alio m odo quam glacies
‘Саламандра; животное из рода ящериц, усеянное
звездами, никогда, кроме как в сильный ливень
не появляющееся, а в ясную погоду прячущееся;
у нее такая холодность, что подобно льду, огонь
она гасит прикосновением’ (П л и н и й . 10. 66).
Д алее Плиний замечает, «слизь вытекает у нее
изо рта и уничтожает волосы на человеческом
теле. Если помазать кожу на теле, то в этом месте
образуется темное пятно. Саламандра — самое
зловредное из всех ядовитых животных. Другие
животные приносят вред только отдельным людям,
но саламандра может уничтожить целый народ,
если только ее не остерегутся. Когда она влезет
на дерево, то отравляет все плоды, и кто их
поест — умирает, как будто бы от сильного холода.
Если даже саламандра дотронется лапой до стола,
на котором месят хлеб, то последний будет отрав­
лен; если упадет в колодец, то вся вода сделается
ядовитой. Однако некоторые животные в состоянии
пожирать это зловредное существо, как, например,
свиньи, и, вероятно, мясо этих животных может
служить противоядием яду саламандр. Если бы
было справедливо то, что говорят маги, то есть
что это единственное животное, которое тушит
огонь, и что даж е некоторые части его тела пред­
ставляю т прекрасное средство против пожара, то
Рим давно бы произвел подобный опыт».
Согласно Ибн Сине, саламандра — «это пре­
смыкающееся, похожее на ящерицу аза а, с че­
тырьмя ногами и коротким хвостом. Утверждают,
будто она не горит, и что если бросить ее в печь,
она загасит огонь. У того, кого она укусит, воз­
никают сильная боль, огненное пыланье в теле и
горячая опухоль на языке, и язык коснеет и [че­
ловек] заикается. [Ее укус] вызывает онемение и
дрожь; часто на укушенном органе возникает по­
чернение круглой формы, и он отпадает» (Ибн
Сина. Канон. IV. 6. 5. 25).
Ал-Бируни известна легенда о саламандре, но
он ее отвергает: «Саламандира. Диоскорид: это —
разновидность саам абраса*. Некоторые люди [го­
ворят] о ней неправду, что она не горит в огне,
и это потому, что она обладает охлаждающей
силой. Диоскорид и Ибн М андавайх: [саламанд­
ра] — животное, похожее на 'а за йа [вид ящ ери­
цы], с четырьмя конечностями и коротким хвостом.
Думают, что она не горит в огне, а, наоборот,
тушит печь. Другой [автор]: 'азайа двигается мед­
ленно и имеет различные окраски. Я думаю, что
это гавик. Павел: [саламандра] — это животное,
которое сжигают, и золу его примешивают к ле­
карствам, вызывающим гниение, поэтому оно при­
годно для [лечения] чесотки и бараса**. Замени­
телем саламандры является зеленый ‘азайа» (ал-
Б и р у н и . Книга о лечебных вещ ествах. 523).
Загадке о двух разных печах, гасимых саламан­
дрой, можно предложить следующее объяснение.
Раскаленная печь, куда помещают саламандру, —
это печь алхимиков, тогда как в банных печах
использовалась какая-то трава, чье свойство ох­
лаждать печь было приписано саламандре. Ср. со
сведениями из персидской космографии: «Есть

‘ Саам абраса — ящерица геккон. Ср.: Ибн Сина. Канон.

II. 510.
** Барас — чешуйчатый лишай; подробнее см.: Ибн Сина.
Канон. IV. С. 543.
трава, которую по-гречески называют ф.рха. Если
кто-нибудь сорвет ее, смеш ает с соком свежего
кишнеца и разотрет [смесь] в руке, а затем возьмет
в руки огонь, рука у него не обгорит. Если же
взять [эту смесь] с собой в баню, баня станет
холодной» («Чудеса мира». 258). Трудно отказаться
от впечатления, что эффект, достигаемый смесью
трав, аналогичен свойству мифической саламандры
охлаждать банную печь.
 ЭНУДР
ПОБЕДА
НАД ДЬЯВОЛОМ
 Лат. enhydrus, hydris
греч. evoSpog

Страбон. География. XVII. I. 39.

Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. I. 2.
Плиний. Естественная история. VIII. 90.
Солин. Собрание достопамятных вещей. 143. 17.
«Физиолог», с. 140-141.
Физиолог. Армяно-грузинский извод. XXVIII; XXIX.
Тимофей из Газы. О животных. 42.1-14; 43. 1-2.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 2. 36; XII. 6. 19-20.
Hrabanus. De rerum naturis. VIII. 3. (PL 111, 228D f).
Dicta Chrisostomi, л. 39 об.
De bestiis et aliis rebus. II. 7. (PL 177, 60B 0.
Thomas Cantimpratensis. VIII. 21.
Альберт Великий. О животных. XXV. 30.
Английский бестиарий, л. 16; 16 об.
Ал-Идриси. Нузхат ал-муштак фи-хтирак ал-афак, с. 294.
Эбсдорфская карта мира (1284 г.).
 14.1. Иосиф Ф лавий в сочинении «О древност
еврейского народа», видимо, не без иронии зам е­
тил, что боги беж али в страну египтян и спаслись
там, превративш ись в животных. Размышления
Плутарха о священных животных Египта, каж ется,
разъясняют, на что, собственно, мог намекать
Иосиф Флавий. По мнению Плутарха, многие не
отдают себе отчет в том, что изображение божества
не есть само божество. «Большинство ж е египтян,
холя и ублаж ая этих животных как богов, не
просто наполнили свои свящ енные обряды смеш­
ными и забавными вещами — это еще наименьшее
зло глупости; но возникает ужасное учение, ввер­
гающее слабых и невинных в подлинное суеверие,
а у более остроумных и дерзких вырождающееся
в дикие, отрицающие богов суждения. Поэтому
будет не лишним сказать об этом разумное слово.
Представление о том, что боги вселились в подо­
бных животных из страха перед Тифоном, как бы
спрятавш ись в тела ибисов, собак и соколов, пе­
рещеголяло всякую небылицу и сказку. Также не­
достоверно, что воскресение сохранившихся душ
умерших происходит как переселение только в эти
существа. [...] Очевидно, что быка, овцу и фара­
онову мышь стали чтить ради нужды в них и их
полезности (так жители Лемноса чтят жаворонка,
который отыскивает и разбивает яйца саранчи. А
фессалийцы почитают аистов, потому, что, когда
земля порождает множество змей, аисты являю тся
и уничтожают их всех. Поэтому они приняли закон
о том, что каждый, убивший аиста, отправляется
в изгнание); чтили такж е аспида, ласку и скарабея,
так как усматривали в них некое слабое подобие
божественного могущества, как в каплях — отра­
жение солнца» (П л у т а р х . Об Исиде и Осирисе.
7 1 -7 2 , 74). Идея о том, что то или иное животное
из египетского пантеона могло выступать как сим­
вол божества, придает рассматриваемой далее ис­
тории энудра (он же ихневмон или фараонова
мышь) смысл и значение. Ф актически вопрос сво­
дится к тому, какое божество воплотилось в энуд-
ре, наделив последнего невероятным свойством
проникать внутрь крокодила.
14.2. Ихневмон (M a n g o s ichneum on) — небол
шой хищный зверек типа мангуста. Его греческое
название происходит от i%veiSco («выслеживать, охо­
титься»), что прекрасно характеризует его повадки.
Крепкое и стройное тело ихневмона длиной до
65 см снабжено длинным хвостом и покрыто ме­
таллического отлива шерстью. В легендах о нем
верно лишь то, что ихневмон питается змеями и
охотится на них .
Сведения А ристотеля об ихневмоне отличаются
достоверностью и даж е не содерж ат намека на
будущее неожиданное развитие зоологического сю­
ж ета. «История животных» Аристотеля полна дра­
матизма, но, каж ется, не включает персонажей,
возникших в результате филологических ошибок.
«Ихневмон, живущий в Египте, когда увидит змею,
называемую аспидом, нападает на нее не прежде,
чем созовет других помощников. Против ударов и
укусов они обмазывают себя грязью: именно, на­
мочившись сначала в воде, они катаю тся по земле»
(А рист о т ель. История животных. IX. 6. 44).
 Нападением на змей ограничивается характерис­
тика ихневмона. Далее Аристотель описывает кроко­
дилов, чьи открытые пасти очищают от остатков пищи
маленькие птички — ржанки (их греческое наиме­
нование — трохил, xpo%iXoq). Из знакомства с по­
следующими материалами создается впечатление, что
невинных птичек заменит коварный ихневмон. Дело
в том, что в легендах ихневмон не просто сражается
с крокодилом, но проникает в его открытую пасть,
когда тот отдыхает. Согласно Плинию, когда трохил
приятно щекочет пасть крокодила, то последний чрез­
вычайно широко раскрывает ее, — этим пользуется
ихневмон, вползая в уста крокодила (П линий. 8. 90;
ср.: Солин. 32. 25). Напротив, Тимофей из Газы
пишет, что трохил, заметив ихневмона, кричит и
будит спящего с открытой пастью крокодила, чтобы
тот избежал опасности со стороны ихневмона. Оста­
ется только удивляться свободной игре ассоциаций,
порождающей необычные свойства животных.
Согласимся, что сведения древних авторов о
войне ихневмона с крокодилом выглядят загадочно.
В природе эти животные не являю тся заклятыми
врагами, тогда как в религиозных мифах между
ними разворачивается немыслимое соперничество:
ихневмон, улучив момент, вползает в пасть кро­
кодила и перегрызает его внутренности.
В изложении Страбона, который описывает ре­
лигиозные обычаи и представления египтян, эта
история выглядит так: «У арсинойцев распростра­
нено почитание крокодилов, а поэтому канал у
них и озеро М ерида полны крокодилов (так как
они считают крокодилов священными и щадят их),
напротив, гераклеопольцы почитают ихневмо­
нов — злейших врагов крокодилов, так ж е как и
змей, ибо те уничтожаю т яйца змей и самих ж и ­
вотных, защищаясь грязью, как панцирем; обваляв­
шись в грязи, они высыхают на солнце и затем
хватают змей либо за голову, либо за хвост, ув­
лекают в реку и там уничтожают; крокодилов же
ихневмоны подстерегают, когда те, раскрыв пасти,
греются на солнце; они вползают в раскрытые
пасти крокодилов, перегрызают их внутренности
и брюхо и опять выползают из трупов» (С т рабон.
XVII. I. 39).
Рассказ Страбона, пожалуй, единственное не­
оспоримое свидетельство того факта, что, наряду
с реалистическими описаниями животных, сущ ест­
вовала традиция сакральных описаний, и именно
в русле этой традиции создавался александрийский
«Физиолог». В дальнейшем развитии сюжета их­
невмон продолжит свои успешные сраж ения с ас­
пидом или драконом и одновременно перевопло­
тится в загадочного энудра, который станет на­
важдением для крокодила. Иными словами,
произойдет раздвоение фигуры ихневмона. По этой
причине в «Физиологе» и в зависимых от него
западных бестиариях имеются статьи как об их­
невмоне, так и об энудре. Первый сраж ается со
змеями, второй — с крокодилами. В символичес­
ком толковании «Физиолога» крокодил уподобля­
ется дьяволу, а его противник — Христу.
В «Физиологе» говорится:
«Есть животное, называемое энудр. Вид имеет собаки;
и враг крокодилу. Спящий крокодил имеет пасть открытой.
Энудр же идет и обмазывает все тело свое грязью и,
когда грязь высыхает, устремляется в пасть крокодила и
все проходы его и внутренности его съедает. Толкование.
Подобен крокодил дьяволу, а энудра следует сравнить со
Спасом нашим. Ибо Господь наш Иисус Христос, приняв
бренную плоть, спустился в ад и разрешил муки смертные,
сказав узникам: «Выходите и тем, кто во тьме, покажи­
тесь». И снова апостол: «Где, смерть, твое жало? Где,
ад, твоя победа?». И восстал на третий день из мертвых»
(«Физиолог», с. 1 4 0 -1 4 1 ).
 Тимофей из Газы в своей книге о животных
сообщает, что ихневмона называют энудром и что
он сражается с крокодилом и змеей. Благодаря све­
дениям Тимофея, которые восходят к истории, рас­
сказанной Страбоном, становится понятным проис­
хождение энудра. «Ихневмона называют также энуд ­
ром или хиллосом . Говорят, что он мажет себя
грязью, чтобы стать скользким и запрыгнуть в пасть
крокодила и тогда сожрать его печень, и убить его.
Ихневмон, обмазавшись грязью и высохнув на со­
лнце, сражается с аспидом и убивает его и часто,
хотя и побежденный последним, цепляется за него
[аспида], обвиваясь вокруг, прыгает в огонь и поги­
бает с ним» ( Тимофей из Газы. 43. 1-2).
Энудр — мифический двойник ихневмона. Во
всех названных источниках, в том числе и в «Фи­
зиологе», ихневмон, перед тем как сразиться со
змеем, с помощью грязи защ ищ ает свое тело. Таким
же образом поступает и энудр. Совпадающая в
обоих случаях подробность показывает, что ж и ­
вотное, убивающее змея, превратилось в животное,
пожирающее крокодила.
14.3. Основатель христианского богослови
Ориген (III в.) опровергает доводы Цельса, кото­
рый утверждает, что Священное Писание не до­
пускает аллегорических толкований. По мысли
Оригена, в пророческих книгах достаточно мест,
которые можно толковать иносказательно, «и что
все там премудро предусмотрено в намерении при­
способить их в одно время и к степени понимания
большинства простых верующих, а равно и тех
немногих, которые при ж елании оказались бы в
состоянии вникнуть в самый [сокровенный] смысл
вещей» (О р и ген . Против Цельса. IV. XLIX). В этих
словах — ключ к пониманию «Физиолога», адре­
сованного своей занимательной стороной массе
простых верующих и одновременно включающего
толкование скрытых божественных смыслов294.
Ориген вопрошает: «И кто, читая о драконе, ж и ­
вущем в реке Египетской, и о рыбах, скрываю­
щихся под чешуей этого дракона* [...], не почув­
ствует в себе стремления спросить [...], что это
за египетские горы и реки, о которых фараон с
таким самохвальством говорит: “Вот мои реки, я
их создал”, и кто этот дракон, которого нужно
понимать соответственно толкованию, даваемому
о реках; что это, наконец, за рыбы, скрывающиеся
под чешуей дракона? Впрочем, что мне за нужда
так много доказывать то, что не имеет нужды в
доказательствах и о чем сказано: кт о м удр, чтобы
уразум ет ь эт о? кт о р а зу м е н , чтобы познат ь
эт о?**» (О р и ген . Против Цельса. IV. L).
Тему мифического поединка в «Физиологе» следует
рассматривать как пониженный вариант египетского
мифа, где война символов представлена в зооморфном
коде: крокодил (фараон***) — энудр (противник фа­
раона). Это предположение подтверждается пассажем
из книги Иезикииля, где фараон, царь Египетский,
уподобляется большому крокодилу, которому Бог, ус­
тами пророка, грозит вложить крюк в челюсти и
вытащить его из реки (Книга пророка Иезекииля.
29:1-5). Аллегорический характер картины проясняет
и приведенный выше пассаж Оригена о «драконе,
живущем в реке Египетской».

*
Собеку, владыке болотной страны, были подчинены все
рыбы.
Книга пророка Осии. 14:10.
Фараоны XII—XIII династий, прибавляя к своему имени
«любимый Собеком», подчеркивали покровительство бога-
крокодила.
 ЕХИДНА
ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ЗАГАДКА
 лат. vipera
греч. exiSva

Гесиод. Теогония. I. 2 9 5 -3 0 0 .
Геродот. История. II. 1 0 8 -1 0 9 .
Аристотель. История животных. V. 5. 16; 34. 150.
Псевдо-Аристотель. Рассказы о диковинках. 165.
Плиний. Естественная история. X. 82.
Элиан. О природе животных. I. 24; XV. 16.
«Физиолог», с. 131.
Ambrosius. Е хатегоп. V. 7. 18.
Исидор Севильский. Этимологии. XII. 4. 1 0 -1 1 .
Английский бестиарий, л. 81.
Dicta Chrisostomi, л. 49 об.
Альберт Великий. О животных. XXV. И. 61.
 15.1. Если верить Геродоту, все аравийски
пахучие благовония, за исключением мирры, до­
бываются с чрезвычайными трудностями, причем
следует отметить — препятствия носят исключи­
тельно легендарный характер. Собирать ладан с
деревьев мешают маленькие крылатые змеи. Чтобы
получить высушенную кору кассии, арабы обвязы­
вают все тело и лицо бычьими шкурами для защиты
от крылатых зверей, похожих на летучих мышей
(Геродот . III. 107, 110). Корицу под названием
киннамон они собирают еще более удивительным
способом. Где она растет, никто не знает. Р асска­
зывают, что большие птицы приносят сухие поло­
ски коры коричного дерева в свои гнезда, свитые
в горах на недоступной для человека высоте. Кас­
сия и корица представляют собой сушеную кору
определенных разновидностей лавра, растущих в
Индии, на Цейлоне и в Китае295. Арабские купцы
были посредниками в торговле индийскими благо­
вониями и, разумеется, ни с какими крылатыми
змеями не сражались. Согласно Страбону, Страна
корицы является наиболее удаленной на юг оби­
таемой землей; на восток от нее и на юг от Индии
в открытом море расположен остров Тапробана
( С т рабон. II. 1 3 -1 4 ).
Легендарные известия о добыче корицы были
известны и античному исследователю растений Фе-
офрасту, но он отнесся к ним с недоверием (Ф е-
оф раст. IX. 5. 2). Сведения, полученные Феоф-
растом из уст матросов, поражают реализмом и
демонстрируют тот непреложный факт, что раци­
ональные описания всегда сосуществовали с ми­
фологическими рассказами. Легендарные и прак­
тические знания принадлежали разным областям
человеческой деятельности, редко вступая в кон­
фликт между собой.
15.2. Итак, добыча желанны х благовоний оп
сывается Геродотом как «трудная ситуация». Не­
пременным элементом в каждом сценарии являю т­
ся крылатые сущ ества (змеи, звери, большие
птицы), мешающие или, наоборот, помогающие
охотникам за благовониями. Крылатые сущ ества,
защищающие подступы к благовониям, сигнализи­
руют о том, что добываемый предмет находится
за пределами среднего мира. Сценарий добычи
аналогичен сказочному сюжету, в котором герой
стремится получить волшебный предмет. Нас же в
этой истории интересуют лишь некоторые особен­
ности змей, в частности ритуал их совокупления.
Дело в том, что рассказ Геродота об аравийских
змеях в конце концов появляется в христианском
«Физиологе», однако некоторые подробности в рас­
сказе претерпевают любопытные изменения. В «Фи­
зиологе» представлен демонстративный разрыв с
античной традицией, тогда как авторы средневе­
ковых бестиариев вновь возвращ аю тся к исходной
версии сю жета, пренебрегая вариантом «Физиоло­
га». На фоне ты сячелетней литературной традиции
предложенная автором «Физиолога» парадоксаль­
ная загадка ехидны особенно очевидна.
Итак, Геродот сообщает: «Арабы утверждают
даже, что эти [крылатые] змеи наполнили бы всю
 Ехидна.
Английский бестиарий, л. 81

землю, если бы с ними не происходило того же,

что, как известно, происходит с гадюками. Бож ест­
венный промысел, как это и естественно, в своей
премудрости сотворил всех робких и годных в
пищу животных весьма плодовитыми, чтобы у нас
не было недостатка в пище, хищных же и вредо­
носных — малоплодовитыми. [...] Если бы гадюки
и крылатые аравийские змеи рождались на свет
так, как это залож ено в их змеиной природе, то
жить на свете людям было бы невозможно. Однако
когда гадюки спариваю тся и самец уже готов ис­
пустить семя, самка вцепляется ему в шею и,
ухватившись, не отпускает, пока не перегрызет.
Так-то самец погибает, а самка долж на за это
поплатиться, так как детеныши еще в утробе ма­
тери мстят за отца: они перегрызают ей чрево и
таким образом прокладывают себе выход на сво­
боду. Другие ж е змеи, не опасные для людей,
несут яйца и высиживаю т множество детенышей.
Гадюки водятся на земле повсюду, тогда как кры­
латые змеи во множестве встречаю тся только в
Аравии и больше нигде, отчего и думают, что их
много» (Г еродот . III. 1 0 8 -109). В древнегреческих
«Рассказах о диковинках» (III в. до н. э.) история
ехидны повторяется без изменений: «При спари­
вании черных гадюк самка откусывает самцу го­
лову. Поэтому и детеныш, будто в отместку за
гибель родителя, появляясь на свет, прокусывает
материнское брюхо» (П севдо-А рист от ель. 165).
То же самое мы найдем в сочинении Клавдия
Элиана (Э лиан. О природе животных. I. 24;
XV. 16).
Вот что по поводу спаривания гадюк пишут
античные ученые, в частности Аристотель. Сведе­
ния Аристотеля можно рассматривать как естест­
веннонаучный комментарий к фольклорной версии,
передаваемой Геродотом. «Яичек ни рыбы, ни дру­
гие безногие животные не имеют, а самцы у змей
и рыб имеют два прохода, которые наполняются
молоками в период спаривания, и все они изливают
жидкость, похожую на молоко. [...] Ж идкость эта
доходит и распространяется в женском месте и
восприемнике»; «Из змей гадюка рождает живых
детенышей, предварительно образовав яйца внутри
себя. Яйцо, как у рыб, одноцветно и с мягкой
оболочкой; зародыш возникает сверху его, и яйцо
не окруж ается скорлупой так же, как и яйца рыб.
Детеныши гадюки рождаются в оболочке, которая
разрывается на третий день. С лучается иногда,
что они сами выходят наружу, прогрызая внутрен­
ности. Рождает она в один день по одному; рождает
больше двадцати. Другие змеи откладывают нару­
жу яйца, которые соединены друг с другом напо­
добие женского ожерелья. О тложив их в землю,
они насиживаю т их. Вылупляются змейки такж е
на следующий год» (А р и ст от ель. История ж ивот­
ных. V. 5. 16; 34. 150).
15.3. В «Физиологе» образ ехидны — получ
ловека, полукрокодила — заимствован из антич­
ной мифологии. Согласно «Теогонии» Гесиода,
нимфа Ехидна обитает в глубокой пещере, «и от
бессмертных богов, и от смертных людей в отда­
ленье; она не знает ни смерти, ни старости».
Ехидна — порождение морского божества Кето.

«Кето ж в пещере большой разрешилась чудовищем новым,

Ни на людей, ни на вечно живущих богов не похожим, —
Неодолимой Ехидной, божественной, с духом могучим,
Наполовину — прекрасной с лица, быстроглазою нимфой,
Наполовину — чудовищным змеем, большим, кровожадным,
В недрах священной земли залегающим, пестрым и страшным»
(Гесиод. Теогония. 2 9 5 -3 0 0 ).

Плутарх, рассказывая о странствии души Фес-

песия в мир мертвых, говорит, что тот видел души,
предназначенные ко второму рождению, — их вми­
нали в звериные тела, «среди них была видна
душа Нерона, теперь, после тысячи других муче­
ний, прокалываемая раскаленными иглами. Д ля
нее был уже изготовлен облик Пиндаровой ехидны,
чтобы она в нем жила, прогрызшись на свет из
утробы матери» (П л у т а р х . Почему божество мед­
лит с воздаянием. 32).
В «Физиологе» уникальное мифическое чудови­
ще превращ ается в разновидность змей, что, в
общем-то, не требует особых объяснений. Другое
дело перемены в любовных играх легендарных
рептилий. В «Физиологе» совокупление ехидн вы­
глядит вызывающе абсурдно, поскольку говорится
о том, что самка отсекает у самца «нужнейшее».
Тем самым игнорируется очевидное для всех об­
стоятельство: у змей-самцов вообще нет выступа­
ющих половых органов. Возникает вопрос: как
можно отсечь то, чего нет? Мы помним, что в
исходном сюжете самка откусывает самцу голову.
Инвертированный вариант я склонен рассматри­
вать как вызов автора «Физиолога», обыгрываю­
щего противоестественные формы секса в гречес­
ких сказаниях о богах (ср. О риген. Против Цельса.
IV. XLVIII). Вызов брошен знатокам античных
мифов. Перед нами зеркальная ситуация: эпикуре­
ец Цельс написал насмешливое сочинение против
христиан, христианский писатель отвечает смехом
на мудрость эллинов. Коварная ехидна, обличаю­
щая фарисеев, — драгоценное сокровище нового «Фи­
зиолога», а ее поведение не имеет подобия себе
в предшествующей традиции.

«О ехи дн е. [...] Ф и зиолог говорит о ех и дн е, что

сам ец имеет м уж ское лицо, а самка — ж енское;
до половины они имеют обр аз человеческий, ниж е
имеют хвост, как у крокодила. В хода ж е не им еет
в лоне самка, но лишь как игольное ушко. Когда
ж е сам ец оплодотворяет самку, он вы деляет семя
в рот самки, и когда самка поглощ ает сем я, о т с е ­
кает н уж ней ш ее у самца. И ум ирает сам ец. А как
только созреваю т дети, они проедаю т чрево матери
и так выходят, отцеубийцы они и матереубийцы .
Толкование. Х орош о уподобил Иоанн ехидне ф ари­
сеев , ибо как ехидна уби в ает отца и мать, так и
они убили, говорит, свои х мысленных отцов, про­
роков и Господа наш его И и суса Х риста, и церковь.
Как ж е убегут они от грядущ его гнева? О тец и
 мать ж ивут вечно, а они — умерли» («Ф изиолог»,
с. 131).

Последнее предложение о вечно живущ их отце

и матери в контексте погибших насильственной
смертью змей-родителей вообще не поддается ура­
зумению.
Результаты аналитического подхода с позиции
античной описательной зоологии вы глядят как
обвинительное заклю чение. А втор «Ф изиолога»
либо наивен, либо не знал, что творит. П реоб­
разованная им ехидна не имеет ничего общего
ни с фольклорным двойником Геродота, ни с
естественной гадюкой А ристотеля. С ублимиро­
ванный образ ехидны см отрится крайне нелепо.
На самом ж е деле автор «Ф изиолога» создал
мнимый парадокс или эзотерическую загадку, где
за каж ущ ейся простотой скрыт смысл, ясный
лишь посвящ енному.
Несообразность описательной части должна
была поставить слуш ателя в тупик. Цель этого
действия в том, чтобы выставить античную пре­
мудрость безумием перед Богом и затем мысленно
перевести посвящаемого в некую высшую реаль­
ность. Загадка адресована искателю вечной жизни,
а не искателю истины, в чем убеж дает толкование
сюжета. Ехидна — трансцендентный знак, удос­
товеряющий разрыв между поверженными «Афи­
нами» и вознесенным «Иерусалимом». Пророк в
молитве, обращенной к Богу, говорит: «Открой
очи мои, и увижу чудеса закона Твоего» (Пс.
118:18). Тайна О ткровения раскры вается столь
внезапно, что порож дает у знатока античных
мифов чувство неловкости. Теперь было бы странно
уличать христианского писателя в неосведом­
ленности, поскольку он заведомо отвергает суетные
знания и с полным правом перекраивает старый
материал. Перед нами один из эпизодов зоологи­
ческой мистерии, переносящей неофита из греш­
ного мира в мир Вечности.
POSTSCRIPTUM
 Древо перидексий.
Английский бестиарий. л. 67, об.
 Трудно предположить, что автор «Физиолога»
и его первые читатели не знали, как на самом
деле выглядели легендарные истории о пантере,
слоне, диком осле и прочих зверях. Согласимся,
что подобных историй нет в Священном Писании,
значит, они взяты из античных сборников. Вся
прелесть нового текста заклю чалась в переделы­
вании исходного материала и порождении загадок,
ключ к которым леж ал вне текста. «Физиолог»
был своего рода тестом для посвящаемых и явля­
ется, но уже в другом смысле, тестом для иссле­
дователей. Единственное, чего не нужно в нем
искать, так это историю зверей.
Буквальное прочтение сюжетов «Физиолога»,
демонстрируемое средневековыми переписчиками
и авторами бестиариев, — путь в тупик в лаби­
ринтах познания. Бесконечный пересказ одних и
тех же историй на протяжении нескольких веков
создал завораживающ ую картину некой заверш ен­
ности и монументальности. Сегодня «Физиолог»
воспринимается как данность. В такой ситуации
любой критический вопрос о его содержании ка­
жется неуместным.
С позиции античной описательной зоологии
«Физиолог» видится книгой толкований, построен­
ной на сомнительных примерах. Дикие звери сте­
рилизованы, хищники утратили свою кровожад­
ность, а все прочие выглядят просто неестественно.
Гидроп, мраволев и ехидна вовсе не являются
животными, Рассмотрев пятнадцать фигур, мы при­
шли к мысли, что с животными произошли глу­
бокие метаморфозы.
Предлагаемый большинством исследователей
компромиссный вариант — признать «Физиолог»
книгой символических толкований свойств ж ивот­
ных — годится для разъяснения лишь части ста­
тей. Ряд статей, наиболее поразительных и грани­
чащих с абсурдом, видимо, можно рассматривать
как мнимые парадоксы. С их помощью соверш ается
мысленный переход от мира земных загадок к
тайнам Бога. «Физиолог» переводит взгляд посвя­
щаемого с внешних вещей на уровень истинной
реальности, какой и была для христиан свящ енная
история. Разворачиваю щ аяся от сюжета к сюжету
зоологическая мистерия уводит за горизонты зем­
ной жизни. Это зашифрованный путь к новому
мировосприятию. О сознание описанных в «Физи­
ологе» существ или объектов бытия заключается
в иллюстрации христианской морали освобожде­
ния, с одной стороны, от иудейской мифологии, с
другой стороны, от языческого многобожия.
С точки зрения внешнего наблюдателя, это книга
эзотерических загадок, где в полной мере реализо­
вана установка на сакральную чистоту. Итак, воз­
можно, мы нашли ответ на вопрос о причинах ме­
таморфоз в поведении животных, оказавшихся в
силовом поле христианских толкований.
Закончить свое исследование я хочу словами
эпикурейца Цельса, размышляющего о красоте и
гармонии внешнего мира. Этой цитатой из Цельса
заканчивает свою книгу христианский писатель
Ориген, который, опровергая основные положения
оппонента, тем не менее находит возможность со­
гласиться со следующей мыслью Цельса. «Итак, —
говорит он, — все это создано не для людей,
равно как и не для льва или орла, или дельфина,
но так, чтобы этот мир как произведение Божие
представлял из себя целое и совершенное [творе­
ние] во всех своих частях» ( О р и ген . Против Цель­
са. IV. XCIX).
КОММЕНТАРИИ
и
ПРИМЕЧАНИЯ
 1. Перевод греческого «Физиолога» александрийской
редакции на русский яз., см.: «Физиолог» / Изд. под­
готовила Е. И. Ванеева. СПб., 1996. С. 124-156.
2. Henkel N. Studien zum Physiologus im Mittelalter.
Tubingen, 1976; Ross B. The Old English Physiologus / /
Explicator 42., 1983; Der Physiologus. Tiere und ihre
Symbolik / Ubertragen und erlautert von Otto Seel.
Miinchen, 1987; Svane G. Славянский «Физиолог» (алек­
сандрийская редакция): По рукописи Королевской биб­
лиотеки в Копенгагене (Ny kongelig Samlung 147b) / /
Arbejdspapirer Slavisk Institut. Arhus Universitet, 1986.
№ 6-7; Олтяну П. К истории «Физиолога» в славян­
ских и румынской литературах (Неизвестная среднебол­
гарская версия из Трансильвании) /^Palaeobulgarica. 8.
1984. № 2. С. 38-58; Белоброва О. А. «Физиолог» / /
Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.
I. (XI — первая половина XIV в.). JL, 1987. С. 461-462;
Сперанский М. Н. К истории «Физиолога» в старой
болгарской письменности / / Сперанский М. Н. Из ис­
тории русско-славянских литературных связей. М., 1960.
С. 148-159; Стойкова А. «Физиолог» (комментарии к
тексту) //Стара българска литература. Т. 5. Естествоз­
нание / Сост. и ред. А. Милтенова. София, 1992.
С. 242-255.
3. James М. R. The Bestiary / / History. NS XVI.
1931. P. 3; Wellmann M. Der Physiologus. Eine religi-
onsgeschichtlich-naturwissenschaftliche Untersuchung
(Physiologus, Supplementband. Bd. XXII, 1). Leipzig, 1930.
S. 10-13; Sbordone F. Ricerche sulle fonti e sulla corn-
posizione del Physiologus greco. Napoli (Rom, Mailand).
1936. P. 154-161.
4. Perry В. E. Physiologus / / RE Neue Reihe, XX, 1.
Stuttgart, 1941. Sp. 1100; Peterson E. Die Spiritualitat
des griechischen Physiologus / / Peterson E. Fruhkirche,
Judentum, Gnosis. Rom, 1959. S. 236-253.
5. Мочульский В. Происхождение «Физиолога» и
его начальные судьбы в литературах Востока и Запа­
да (Отдельный оттиск из «Русского филологического
вестника»). Варшава, 1889. С. 3.
6. Например, Урсула Трой, анализируя один из сю­
жетов «Физиолога», а именно статью о змее, признает
влияние Оригена, см.: Treu U. «Otterngeziicht», ein pat-
ristischer Beitrag zur Quellenkunde des Physiologus / /
Zeitschrift fur neutestamentl. Wissenschaft 50. 1959.
S. 117.
7. Аристотель. История животных / Пер. с древ-
негреч. В. П. Карпова; под ред. и с примеч. Б. А. Ста­
ростина. М., 1996.
8. Pseudo-Aristotelis. De auscultationibus mirabilibus
(Псевдо-Аристотель. Рассказы о диковинках) / Пер. с
древнегреч., вступ. ст. и коммент. Н. А. Поздняковой / /
ВДИ. 1987. № 3-4.
9. Timotheus of Gaza. On animals. Пер\ £rixov. Frag­
ments of a byzantine paraphrase of an animal-book of the
5th century A.D. Translation, commentary and introduction
F. S. Bodenheimer and A. Rabinowitz. Paris; Leiden,
1949. Русский пер.: Тигрица и грифон. Зоологическое
сочинение V века / Исследование А. Г. Юрченко.
СПб., 2001.
10. Цит. по: История эстетики. Памятники мировой
эстетической мысли. М., 1962. Т. I. С. 282. Бернард Клер-
восский (1091-1153), глава цистерцианского ордена.
11. Цит. по: Раннехристианские апологеты II—IV веков.
Переводы и исследования. М., 2000. С. 71.
12. Хефельс Ф. Э. Психоанализ и религия. Полное
собрание статей. Ahriman, 1999. С. 222.
13. Как правило, исследователи не проводят различия
между статьями «Физиолога», связанными с моральными
толкованиями, и статьями, раскрывающими положения
христианского вероучения. Например, в «Физиологе»
говорится, что глаза у спящего льва открыты, а ново­
рожденные детеныши безжизненны, пока на третий день
их не пробудит своим дыханием отец. По поводу свойств
льва В. Л. Рабинович замечает: «Эти наблюдения не
соответствуют действительности здравого смысла. Но
зато соответствуют действительности иной — нравст­
венной, поучительной», см.: Рабинович В. Л. Алхимия
как феномен средневековой культуры. М., 1979. С. 72.
Спрашивается: что нравственного и поучительного в
образе льва, спящего с открытыми глазами? В толко­
вании поясняется, что Бог, подобно льву, на третий
день пробудил своего сына из мертвых. Речь идет о
тайнах Откровения.
14. Ср.: Costello P. The Magic Zoo. The Natural
History of Fabulous Animals. New York, 1979.
15. Гейберг И. Л. Естествознание и математика в
классической древности / Пер. С. П. Кондратьева. М.;
Л., 1936. С. 54.
16. Lauchert F. Geschichte des Physiologus. StraB-
burg, 1889. S. 46.
17. Мочульский В. Происхождение «Физиолога» и
его начальные судьбы в литературах Востока и Запа­
да (Отдельный оттиск из «Русского филологического
вестника»). Варшава, 1889. С. 3-4.
18. Ср. Rahner И. Griechische Mythen in christlicher
Deutung. Zurich, 1966. S. 298-328; Klauser Th. Studien
zur Entstehungsgeschichte der christlichen Kunst. VI: Das
Sirenenabenteuer des Odysseus — ein Motiv der christ­
lichen Grabkunst //Jahrbuch fur Antike und Christentum.
6. 1963. S. 71-100.
19. Stammler W. Ein «Moralischer Physiologus», in
Reimen //Festschrift fur Josef Quint. Bonn, 1964. S. 233;
Райков Б. E. Натуралистическое просвещение в Древ­
ней Руси / / Ученые записки ЛГПИ им. А. И. Герцена.
Кафедра метод, естествознания. Л., 1947. Т. 57. С. 5 -
24; Средневековый бестиарий / Автор статьи и ком-
мент. К. Муратова. М., 1984. С. 11.
 20. Тексты и разыскания по армяно-грузинской фи­
лологии. Кн. VI. Физиолог. Армяно-грузинский извод /
Грузинский и ярмянский тексты исследовал, издал и
перевел Н. Я. Марр. СПб., 1904. С. 50.
21. Ср.: Lefevre S. Polymorphisme et Metamorphose
dans les bestiaires /^Metamorphose et bestiaire fantastique
au moyen age / Ed. L. Harf-Lancner. Paris: Ecole Nor-
male Suprieure de Jeunes Filles, 1985. P. 215-246.
22. Стойкова А. «Физиологът» в южнославянските
литератури. София, 1994. С. 118-119.
23. Henkel N. Studien zum Physiologus im Mittelalter.
Tubingen, 1976. S. 139-140. Рифмованный латинский
бестиарий приписывался настоятелю монастыря Монте
Кассино в XI в. Теобальду, см.: Eden Р. Т. Theobaldi
Physiologus. Leiden; Koln, 1972.
24. Средневековый бестиарий / Автор статьи и ком-
мент. К. Муратова. М., 1984. С. 12-13.
25. Перевод см.: Памятники поздней античной поэзии
и прозы II—V века. М., 1964. С. 286-287.
26. Тема мудреца, которому поочередно задает во­
просы группа мудрецов, исследована Хейзингом, см.:
Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.,
1992. С. 131-135. См. также главу «Мир как загадка
и разгадка» в книге: Аверинцев С. С. Поэтика ранне­
византийской литературы. М., 1977. С. 129-150.
27. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 3 то­
мах. М., 1961-1964. Т. 2. С. 441-442.
28. Евсевий Памфил. Против похвального слова,
написанного Филостратом в честь Аполлония, по поводу
сделанного Иероклом сопоставления между Аполлонием
и Иисусом Христом / Пер. с древнегреч. А. В. Вдови­
ченко /^Раннехристианские апологеты II—IV веков. Пе­
реводы и исследования. М., 2000. С. 167.
29. Бертелъс А. Е. Поэтический комментарий Шаха
Ни'матуллаха вали на философскую касыду Насир-и
Хусрау / / Сад одного цветка. Статьи и эссе. М., 1991.
С. 16-25.
30. Бертельс А. Е. Поэтический комментарий Шаха
Ни'матуллаха вали на философскую касыду Насир-и
Хусрау //С ад одного цветка. Статьи и эссе. М., 1991.
С. 24-25.
31. Graham V. The Pelican as Image and Symbol / /
Revue de litterature comparee. 36. 1962. P. 235-243.
32. Ходжаш С. И . Египетская мифология в малой
пластике / / Павлов В. В., Ходжаш С. И. Египетская
пластика малых форм. М., 1985. С. 93; Sethe К. Atum
als Ichneumon //'Zeitschrift fiir Agyptische Sprache und
Altertumskunde. 1928. Bd. 63. S. 50-53; Brunner-
Traut E. Spitzmaus und Ichneumon als Tiere des Son-
nengottes / / Nachtr. der Akademie der Wissenschaften in
Gottingen. 7. Gottingen, 1965. S. 123-165.
33. Финикийская мифология. СПб., 1999. С. 77-78.
34. Подосинов А. В. Символы четырех евангелистов:
Их происхождение и значение. М., 2000. С. 29.
35. См., например: Элиаде М. Трактат по истории
религий / Пер. с франц. А. А. Васильева. СПб., 1999.
Т. I. С. 309-312.
36. Раннехристианские апологеты II—IV веков. Пе­
реводы и исследования. М., 2000. С. 58.
37. Ср.: Лосев А. Ф. Античная мифология в ее
историческом развитии. М., 1957. С. 64-65; Элиаде М.
Азиатская алхимия. М., 1998. С. 276-284.
38. Борхес X. Л. Бестиарий / / Письмена Бога. М.,
1992. С. 345.
39. Arnoldus Saxo, Thomas Cantimpratensis.
IV. 87. 1, и другие источники, см.: Henkel N. Studien
zum Physiologus im Mittelalter. Tubingen, 1976. S. 167.
40. KurzgefaBtes etymologisches Worterbuch des Al-
tindischen. A Concise Etymological Sanskrit Dictionary,
von M. Mayrhofer. Heidelberg, 1957. S. 301-302.
41. Абаев В. И. Историко-этимологический словарь
осетинского языка. М.; JI., 1958. Т. I. С. 452; см. также:
Иванов В. В. Разыскания в области анатолийского язы­
кознания. Хатт. ha-pra$$- ‘леопард’ как источник хетт.
parSana- и евразийских названий барса, тигра //Э т и ­
мология. 1976. М., 1978.
42. Ср.: Keller О. Die antike Tierwelt. Leipzig, 1909.
Bd. I. S. 62-64. Отто Келлер, обычно не избегающий
трудных вопросов, в данном случае вообще не упоминает
о сладком дыхании пантеры.
43. Максимова М. И. Серебряное зеркало из Ке-
лермеса / / СА. 1954. № 21. С. 293-294.
44. Вирсаладзе Е. Б. Грузинский охотничий миф и
поэзия. М., 1976. С. 133.
45. Ригведа. Избранные гимны / Пер., коммент. и
вступ. ст. Т. Я. Елизаренковой. М., 1972. С. 255.
46. См.: Гайдук В. П. К вопросу о цветовой симво­
лике «Божественной комедии» / / Дантовские чтения.
М., 1971.
47. Творения блаженного Иеронима Стридонского.
Киев, 1889. Кн. 4. Ч. 2. С. 185.
48. Апокрифические апокалипсисы / Пер., вступ.
ст. и коммент. М. Витковская и В. Витковский. СПб.,
2000. С. 177-179.
49. Ср. в древнерусском переводе: «Многоразлична
есть премудрость Спаса нашего Иисуса Христа».
50. Перечень средневековых текстов, где упомина­
ется пантера, см.: Henkel N. Studien zum Physiologus
im Mittelalter. Tubingen, 1976. S. 168.
51. Ср. с пассажем из немецкого «Физиолога Тео­
бальда» (рукопись XV в.): «Christus der ware panther /
1st schon vber alle ding ein her, / Setiget sich mit
mancherlei leidenn / BaB sich sein sel thet von ym
scheidenn (Panther. XIII. 11-14)», текст цит. no: Henkel
N. Studien zum Physiologus im Mittelalter. Tubingen,
1976. S. 128.
52. Согласно примечанию H. Я. Марра, в армяно­
грузинском изводе греческое mxvGrip было истолковано
армянским названием пантеры, собственно барса —
yovaz. Барс первоначально было лишь глоссою гречес­
кого слова «пантера».
53. «Der weydnet sich mit fleiB / Mit kreuter vnd
mancherley speiB (Panther. XIII. 3-4)», текст цит. по:
Henkel N. Studien zum Physiologus im Mittelalter. Tubin­
gen, 1976. S. 128.
54. Гуревич А. Я. Категории средневековой культу­
ры. М., 1984. С. 80.
 55. Miller К. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten.
Stuttgart, 1896. V: Die Ebstorfkarte. S. 61.
56. Ср.: Орбели И. А. Бронзовая курильница XII в.
в виде барса //Памятники эпохи Руставели. JL, 1938.
С. 293-300.
57. PL. Т. 15. II. Col. 1851.
58. Ср. с пассажем из поэмы Лукана: «Сцева прямо
на копья / В скопище прыгнул врагов с проворством,
нисколько не меньшим, / Чем опрометчивый барс, на
рогатку мчащийся слепо» (Лукан. Фарсалия. VI. 452-457).
59. Pantherae quoque numerosae sunt in Hyrcania,
minutis orbiculis superpictae, ita ut oculatis ex fulvo
circulis vel caerula vel alba distinguatur tergi supellex.
Tradunt odore earum et contemplatione armenta mire
adfici atque ubi, eas persentiscant properato convenire nec
terreri nisi sola oris torvitate: quam ob causam pantherae
absconditis capitibus quae corporis reliqua sunt spectanda
praebent, ut greges stupidos in obtutum populentur secura
vastatione. Sed Hyrcani, ut hominibus intemptatum nihil
est, frequentius eas veneno quam ferro necant. Aconito
carnes inlinunt atque ita per compita spargunt semitarum:
quas ubi esae sunt, fauces angina obsidentur. Ideo gramini
nomen pardalianchen dederunt. Sed pantherae adversus
hoc virus excrementa humana devorant et suopte ingenio
pesti resistunt lenta illis vivacitas, adeo ut eiectis interaneis
mortem diu differant. In his silvestribus et pardi sunt,
secundum a pantheris genus, noti satis nec latius exequ-
endi: quorum adulteris coitibus degenerantur partus leae-
narum et leones quidem procreantur, sed ignobiles
(Solin. 17. 8-11).
60. Ср., например, с размышлениями Плутарха: «Го­
ворят, что луна, имея свет животворный и порождающий
влагу, благоприятна и для размножения животных, и
для цветения растений, а солнце неумеренным и жес­
токим огнем жжет и иссушает все растущее и цветущее,
жаром своим делает необитаемой большую часть земли
и часто одерживает победу над луной» (Плут арх. Об
Исиде и Осирисе. 41). «Луна освещает весь земной
шар. Плоды [деревьев] под [воздействием] луны нали­
ваются цветом. [...]» («Чудеса мира». 197).
61. Топоров В. Н. Пещера / / МНМ. Т. 2. С. 311-
312.
62. Перевод текста см.: Плутарх. Исида и Осирис.
Киев, 1996. Приложение, с. 211-229.
63. О «терроре чистоты», как его именует Хефельс,
см. подробнее: Ф. Э. Хефельс. Психоанализ и религия.
Полное собрание статей. Ahriman, 1999. С. 230.
64. Обзор античных источников на эту тему см.:
Wellmann М. Der Physiologus. Eine religionsgeschicht-
lich-naturwissenschaftliche Untersuchung (Physiologus,
Supplementband. Bd. XXII, 1). Leipzig, 1930. S. 26f.
65. «Физиологъ» / [Подготовка и изд.] А. Алексан­
дрова. Казань, 1893. С. 25.
66. Голенищев-Кутузов И. М. Творчество Данте и
мировая культура. М., 1971. С. 251.
67. Бессонов П. А. Кальки перехожие. Сборник сти­
хов и исследований. М., 1862. Вып. 2. С. 368.
68. Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М.,
1981. С. 123.
69. Пер. со старофранц. В. Микушевича, цит. по:
Английский бестиарий, с. 228.
70. Шумер: города Эдема / Пер. с англ. В. Хренова.
М., 1997. Цвет, иллюстрация на с. 99. См. также:
М. Э. Воронец. Каменное изображение змей из киш­
лака Сох Ферганской области / / КСИИМК. 61. 1965.
С. 48-55; Беленицкий А. М., Мешкерис В. А. Змеи-
драконы в древнем искусстве Средней Азии //С А. 1986.
№ 3. С. 16-27. Другие примеры см.: Ремпель JJ. И.
Цепь времен. Вековые образы и бродячие сюжеты в
традиционном искусстве Средней Азии. Ташкент, 1987.
С. 34. На одной из печатей-амулетов из Мургабского
оазиса змея прильнула к животу самца тигра, см.:
В. И. Сарианиди. Новые открытия в низовьях Мурга-
ба //А О . 1974. М., 1975. С. 529.
71. Максимов Е. Н. О взаимодействии религии и
фольклора на примере образа волшебного змея из «Сказ­
ки о потерпевшем кораблекрушение» /(Древний Восток.
М., 1980. Сб. 2. С. 120-121.
72. Надпись к рисунку гласит: Scitalis est serpens
vocata, quod tanta perfulgeat tergi varietate, ut notarum
gratia aspicientes se retardet, et quia reptando pigrior est,
quos assequi non valet, miraculo sui stupentes caput.
Tanti autem fervoris est, ut etiam hiemis tempore corporis
ex[uvias ferventis exponat], c m .: Miller K. Mappaemundi.
Die altesten Weltkarten. Stuttgart, 1896. V: Die Ebstor­
fkarte. S. 62. («Сциталисом называется змея, которая
обладает такой разнообразной расцветкой шкуры, что
благодаря этим рисункам наблюдающие за ней замед­
ляют ход. И поскольку она, извиваясь, движется мед­
ленно, то тех, кто не смеет следовать за ним, она,
очаровав их, оцепенелых хватает»).
73. Июстрем Э. Библейский словарь / Пер. со
швед, под ред. И. С. Свенсона. СПб., 1995. С. 111.
74. Например, Ч. Гиблин полагает, что ключ к по­
ниманию Апокалипсиса заложен в самой книге, поэтому
он предлагает историческую трактовку образа зверя,
где зверь, по его мнению, воплощает имперскую власть
языческого Рима, см.: Гиблин Ч. Открытая книга про­
рочества /^Символ. Париж, 1993. № 30. С. 110. Это
первая и, видимо, самая поверхностная ассоциация,
которая не проясняет всю глубину ситуации. Непонятно,
почему зверь, подобный барсу, есть империя. Но если
мы вспомним о космическом облике Пантеры, все вста­
нет на свои места. В образе блудницы на звере перед
нами Рея-Кибела, восседающая на льве.
75. См., например, Apokalypse. British Museum Add.
35166, иллюстрация воспроизведена в кн.: Saun­
ders О. Е. Englische Buchmalerei. Miinchen, 1928. Bd. 2.
S. 95.
76. См. также: Франк-Каменецкий И. Г. Женщина-
город в библейской эсхатологии / / С. Ф. Ольденбургу:
К 50-летию научно-общественной деятельности (1882 —
1932). Л., 1934; Топоров В. Н. Заметки к реконструк­
ции текстов. IV: Текст города-девы и города-блудницы
в мифологическом аспекте /^Исследования по структуре
текста. М., 1987. С. 121-132.
77. Иванов. В. В. Леопард (барс, пантера) /^МНМ.
Т. 2. С. 48.
78. Цит. по: Трофимова М. К. К вопросу о гности­
ческой тайне /^Религии мира. История и современность.
Ежегодник. 1989-1990. М., 1993. С. 176.
79. Младшая Эдда. Видение Гюльви / Изд. подго­
товили О. А. Смирницкая и М. И. Стеблин-Каминский.
Л., 1970. С. 94.
80. Бертельс А. Е. Художественный образ в искус­
стве Ирана IX-XV вв. М., 1997. С. 255.
81. Зороастрийские тексты. Суждения Духа разума
(Дадестан-и меног-и храд). Сотворение основы (Бунда-
хишн) и другие тексты / Изд. подг. О. М. Чунаковой.
М., 1997. С. 85-86.
82. Чеснов Я. В. Дракон: метафора внешнего мира / /
Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии. М.,
1986. С. 63.
83. Легенда о Тристане и Изольде / Изд. подготовил
А. Д. Михайлов. М., 1976. С. 242.
84. После Марко Поло: Путешествия западных чуже­
земцев в страны Трех Индий / Пер. с лат. и староитал.
яз., вступит, статья и прим. Я. М. Света. М., 1968.
С. 151-154.
85. Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М.,
1981. С. 150.
86. Максимов Е. И. Древнеегипетская гелиопольс­
кая космогоническая система (Опыт моделирования) / /
Тутанхамон и его время. М., 1976.
87. Соколов М. И. Феникс в апокрифах об Энохе
и Варухе //Новый сборник статей по славяноведению,
составленный и изданный учениками В. И. Ламанского.
СПб., 1905. С. 399-403. См. также: Мещерский Н. А.
К истории текста славянской Книги Еноха. (Следы па­
мятников Кумрана в византийской и славянской лите­
ратуре) //Византийский временник. 1964. Т. 24. С. 91 -
108.
 88. Померанцева Н. А. Эстетические основы искус­
ства Древнего Египта. М., 1985. С. 80. Там же см.
цветную иллюстрацию.
89. Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973.
С. 71.
90. Apud eosdem nascitur phoenix avis, aquilae mag-
nitudine, capite honorato in conum plumis extantibus,
cristatis faucibus, circa colla fulgore aureo, postera parte
purpureus absque cauda, in qua roseis pennis caeruleus
interscribitur nitor. Probatum est quadraginta et quingentis
eum durare annis. Rogos suos struit cinnamis, quos prope
Panchaeam concinnat in Solis urbem, strue altaribus su-
perposita. Cum huius vita magni anni fieri conversionem
rata fides est inter auctores: licet plurimi eorum magnum
annum non quingentis quadraginta, sed duodecim milibus
nungentis quinquaginta quattuor annis constare dicant. Q.
Plautio itaque et Sex. Papinio cos. Aegyptum phoenix
involavit: captusque anno octingentesimo urbis conditae
iussu Claudii principis in comitio publicatus est. Quod
gestum, praeter censuram quae manet, actis etiam urbis
continetur (Solin. 33. 11-14).
91. Лукас А. Материалы и ремесленные производ­
ства Древнего Египта. М., 1958. С. 168.
92. Борхес X. Л. Бестиарий (птица Феникс) /^Пись-
мена Бога / Сост. И. М. Петровский. М., 1992.
С. 324-325.
93. Ср.: МНМ. Т. 2. С. 560; Средневековый бести­
арий / Автор статьи и коммент. К. Муратова. М., 1984.
С. 165-166; Mermier G. R. The Phoenix: Its Nature and
Its Place in the Tradition of the Physiologus / / Beasts
and Birds of the Middle Ages. The Bestiary and Its
Legacy / Ed. W. B. Clark and М. T. McMunn. Phila­
delphia: University of Pennsylvania Press, 1989. P. 69-87.
94. Библейская энциклопедия / Труд и издание
архим. Никифора. М., 1990. С. 15, 24; Пальник Н.
Названия месяцев в еврейской традиции / / Еврейская
школа. Вып. 1 (январь — март 1993). М., 1993. С. 139.
95. Емельянов В. В. Ниппурский календарь и ран­
няя история Зодиака. СПб., 1999. С. 55.
 96. Элиаде М. Космос и История. Избранные работы.
М., 1987. С. 74-82.
97. Цит. по: Емельянов В. В. Ниппурский календарь
и ранняя история Зодиака. СПб., 1999. С. 173-177.
98. Пер. со старофранц. В. Микушевича, цит. по:
Английский бестиарий, с. 225.
99. Miller К. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten.
Stuttgart, 1896. IV: Die Herefordkarte. S. 31.
100. Miller K. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten.
Stuttgart, 1896. V: Die Ebstorfkarte. S. 38: Arabia est
appellata id est sacra, eo quod sit regio thurifera odores
creans. Hanc etiam Greci Eudemon id est beatam dicunt,
in cuius saltibus myrra et cynamomum provenit. Ibi nas-
citur avis fenix colorem puniceum habens, unde et nomen
traxit. In toto orbe singularis et unica est, nam Arabes
fenicem singularem vocant. Нес quingentis et ultra annis
vivens dum se viderit senuisse, collectis aromatum virgultis
rogum sibi instruit et conversa ad radium solis alarum
plausu voluntarium sibi incendium nutrit seque urit, postea
vero nono die avis de cineribus surgit. Aurum terre illius
optimum.
101. Уваров А. С. Христианская символика. Симво­
лика древнехристианского периода. М., 1908. Ч. 1.
С. 193-195.
102. Ср.: Пс. 91:13. Как указывает переводчик, в
тексте ошибка или намеренная замена смысла: в псалме
(91:13) говорится не о фениксе, а о пальме; то и другое
обозначается греческим словом фопа£. Пассаж, пред­
ставляет собою любопытный образец приспособления
старых античных мифов для целей христианского поу­
чения, см.: Тертуллиан Квинт Септимий Флорент.
Избранные сочинения / Общ. ред. и сост. А. А. Сто­
лярова. М., 1994. С. 411, прим. 15.
103. Элиаде М. Космос и История. М., 1987. С. 90-91.
104. Цит. по: Фрагменты ранних стоиков. Т. I. Зенон
и его ученики / Пер. и коммент. А. А. Столярова. М.,
1998. С. 50.
105. Цит. по: Памятники поздней античной поэзии
и прозы II—V века. М., 1964. С. 185-188.
 106. Цит. по: Бертельс А. Е. Художественный образ
в искусстве Ирана IX-XV вв. М., 1997. С. 203.
107. Цит. по: Памятники поздней античной поэзии
и прозы II—V века. М., 1964. С. 288.
108. Дурново Н. Н. К истории сказаний о животных
в старинной русской литературе / / Древности. Труды
славянской комиссии Московского Имп. археологичес­
кого общества. М., 1902. Вып. 3. С. 47.
109. См. например: Невский Н. А. Представление о
радуге как о небесной змее / / С. Ф. Ольденбургу к
50-летию научно-общественной деятельности. JI., 1934.
С. 371-372; Иванов В. В. Змей //М НМ . Т. 1. С. 468-
471; Абрамян JI. А. Змей у источника (к символике
универсального ритуально-мифологического образа) / /
Историко-этнографические исследования по фольклору.
[Сб. ст.]. М., 1994.
110. Карнеев А. К. Материалы и заметки по лите­
ратурной истории Физиолога. СПб., 1890. С. 327.
111. Ср.: Oppian. Cynegetica. II. 291-292; Авсоний.
Гриф о числе три. 14-15., см.: Памятники поздней
античной поэзии и прозы II — V века. М., 1964. С. 132.
112. Цит. по: Латышев В. В. Известия древних
писателей о Скифии и Кавказе / / ВДИ. 1949. № 3.
С. 246.
113. Ср. Leisegang Н. Das Mysterium der Schlange.
Ein Beitrag zur Erforschung des griechischen Mysterien-
kultes und seines Fortlebens in der christlichen Welt / /
Eranos-Jahrbuch. 1939. Bd. 7. S. 151-250.
114. Сарианиди Б..И . Древние земледельцы Афга­
нистана. М., 1977. С. 93. Исследователь пишет о фал­
лической символике змеи. В другой своей статье
Б. И. Сарианиди полагает, что змеи нападают на быков;
по его мнению? «рептилии пытаются похитить какие-то.
могущественные, сверхъестественные силы, присущие
животным», см.: Сарианиди Б. И . Печати-амулеты
Мургабского стиля / / СА. 1976. № 1. С. 66. Какими
такими могущественными силами обладают животные,
осталось неразъясненным.
 115. Финикийская мифология. СПб., 1999. С. 80-81.
116. Клингер В. П. Животное в античном и совре­
менном суеверии. Киев, 1911. С. 105.
117. Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство. Л.,
1994. С. 46, 112.
118. Томсон Дж. Исследования по истории древне­
греческого общества. М., 1958. Т. 1. С. 249.
119. Geoponica sive Cassiani Bassi scholastici de re
rustica eclogae recensuit H. Beckh. Lipsiae, 1895. S. 505.
120. Ср.: Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и
жанра. М., 1997. С. 80-82.
121. Кагаров Е. Г. Культ фетишей, растений и жи­
вотных в Древней Греции. СПб., 1913. С. 294-295.
122. Гаммерман А. Ф. Растения-целители. М.,
1963. С. 16.
123. Аристотель пишет о волках: «Травы в другое
время они не трогают, а только когда болеют, так же
как и собаки, которые, поедая траву, извергают ее
рвотой и очищаются» (Аристотель. История животных.
VIII. 5. 53). «Иногда и другие четвероногие действуют
благоразумно для своего спасения, как, по рассказам,
дикие козы на Крите, будучи ранены, отыскивают ясе­
нец: это [средство] считается изгоняющим из тела на­
конечники стрел» (Аристотель. История животных.
XI. 6. 42). Ясенец (диктамн) считался магической тра­
вой, посвященной Артемиде; см.: Gesner О. Gift- und
Arzneipflanzen. Heidelberg, 1931. S. 90. См. также: Фе­
офраст. IX. 16. 1. Ср.: «Будучи раненным, лев разыс­
кивает корень су'д, съедает его и выздоравливает» («Чу­
деса мира». 181). Любопытные примеры о лечении мед­
ведиц и лисиц приводит Василий Великий (Шестоднев,
с. 162).
124. Ср.: Е. И. Ванеева, которая указала на эту
параллель, предполагает, что поучение коптского апы
Поймена отражает «Физиолог». Филологи, как правило,
не обращают внимания на смысловые нюансы, связанные
с идеей христианской «чистоты».
 125. Изречения египетских отцов. Памятники лите­
ратуры на коптском языке / Введение, пер. с коптского
и коммент. А. И. Еланской. СПб., 1993. С. 78.
126. Творения иже во святых отца нашего Василия
Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. М.,
1991. Часть 1. С. 241-242.
127. «Физиологъ» / [Подготовка и изд.] А. Алек­
сандрова. Казань, 1893. С. 48-49.
128. Белова О. В. Славянский бестиарий. Словарь
названий и символики. М., 2000. С. 106.
129. Каинова ересь (каиниты) — гностическая секта
середины II века, отделившаяся от офитов или (по
версии Иринея) от школы Валентина. По сообщению
Иринея (Против ересей I. 31, 2-3), ее приверженцы
поклонялись Каину, наделенному, по их мнению, сверхъ­
естественной и к тому же злой силой; они отрицали
крещение. — Прим. перев.
130. Тертуллиан Квинт Септимий Флорент. Из­
бранные сочинения / Общ. ред. и сост. А. А. Столя­
рова. М., 1994. С. 397. Прим. 4.
131. Miller К. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten.
Stuttgart, 1896. V: Die Ebstorfkarte. S. 52.
132. Памятники византийской литературы IX-
XIV веков. М., 1969. С. 331-332. Перевод выполнен
С. С. Аверинцевым по изданию: R. Cantarella. Poeti
bizantini. Milano, 1948.
133. О противостоянии быка и змеи в иранской
мифологии, см.: Толстое С. П. Древний Хорезм. Опыт
историко-археологического исследования. М., 1948.
С. 294.
134. Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М.,
1981. С. 126.
135. Подробнее см.: Бросс Ж. Магия растений. Киев,
1996. С. 281.
136. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефро­
на. Т. 5. С. 301.
137. Михалевич Г. П. О персидской и армянской
минералогиях XVII в. //Культура и искусство народов
Средней Азии в древности и средневековье. JI., 1979.
С. 117.
138. Атлас тибетской медицины. Свод иллюстраций
к тибетскому медицинскому трактату XVII века «Голу­
бой берилл». М., 1994.
139. О ядах и противоядиях в исламской медицине
см. главу «Gifte und Gegengifte. Bendsch (bandj) und
andere Drogen — Der Theriak» в книге: Brandenburg D.
Die Arzte des Propheten Islam und Medizin. Berlin, 1992.
S. 95-105; Das Buch der Gifte des Gabir ibn Hayyan
(HS. Taymur, tibb 393, Kairo). Wiesbaden, 1958.
140. Cp. Perry В. E. Physiologus //R E Neue Reihe,
XX, 1. Stuttgart, 1941. Sp. 1091L
141. Traditions teratologiques ou recits de lAntiquite
et du Moyen Age en Occident, sur quelques points de la
fable, du merveilleux et de l’histoire naturelle, publies
d’apres plusieurs mss. inedits grecs, latins et en vieux
frangais / Par J. Berger de Xivrey. Paris, 1836. P. 299-
302.
142. Amiet P. La glyptique mesopotamienne archaique.
Paris, 1961. P. 24-25, 83. Tableau 34, 537. Frankfort H.
The Art and Architecture of the Ancient Orient. Harmon-
dsworth, 1970. P. 15; Топоров В. H. Козел / / МНМ.
Т. I. С. 664; Топоров В. И. Русское заби(ва)т ь
козла / / Studia linguistica А. V. Issatschenko a collegis
amicisque oblata. Lisse, 1978. С. 429.
143. Белова О. В. Славянский бестиарий. Словарь
названий и символики. М., 2000. С. 129.
144. «Физиолог». Армяно-грузинский извод / Гру­
зинский и ярмянский тексты исследовал, издал и пе­
ревел Н. Я. Марр //Тексты и разыскания по армяно­
грузинской филологии. Кн. VI. СПб., 1904. С. 59.
145. Ср.: Henkel N. Studien zum Physiologus im
Mittelalter. Tubingen, 1976. S. 179-180.
146. Ms. Ashmole 1511, f. 14. Oxford.
147. Hervieux L. Les fabulistes latins depuis le siecle
dAuguste jusqu’a la fin du Moyen Age. Paris, 1896.
Т. IV. P. 19If. (Reprint 1970).
 148. Albertus Magnus. De animalibus. XXII. 16; XXII. 36.
149. Antolops est animal cervinum nimis, ita ut nec
ei venator possit appropinquare. Habet longa cornua serre
symilia et resecat arbores altas et ascendendo obligat
cornua in virgultis et cum liberari non potest, clamat voce
magna. Hoc audiens venator capit illud, c m .: Miller K.
Mappaemundi. Die altesten Weltkarten. Stuttgart, 1896.
V: Die Ebstorfkarte. S. 47; См. также комментарий:
Hahn-Woernle В. Die Ebstorfer Weltkarte. Dem kloster
Ebstorf. 1987. S. 43.
150. Mapp H. Я. Сборник притч Вардана. Матери­
алы для истории средневековой армянской литературы.
СПб., 1894-1899. С. 209.
151. О мифологии сладких вод, см.: Башляр Г. Вода
и грезы. Опыт о воображении материи / Пер. с фр.
Б. М. Скуратова. М., 1998. С. 216.
152. От начала начал. Антология шуерской поэзии /
Вступ. ст., пер., коммент., словарь В. К. Афанасьевой.
СПб., 1997. С. 34, 36.
153. Зороастрийские тексты. Суждения Духа разума
(Дадестан-и меног-и храд). Сотворение основы (Бунда­
хишн) и другие тексты / Изд. подг. О. М. Чунаковой.
М., 1997. С. 120.
154. Иларий Пиктавийский. Изъяснение тайн /
Пер. О. Е. Нестеровой //Памятники средневековой ла­
тинской литературы IV—VII веков / Отв. ред.
С. С. Аверинцев и М. JI. Гаспаров. М., 1998. С. 25-26.
155. Иванов В . В. Опыт истолкования древнеиндий­
ских ритуальных и мифологических терминов, образо­
ванных от asvа — «конь» (жертвоприношение коня и
дерево asvattha в древней Индии) //Проблемы истории
языков и культуры народов Индии. М., 1974. С. 116.
156. Herzfeld Е. Zoraaster and World. Priencton, 1947.
Vol. 1, 2.
157. Mapp H. Я. Сборник притч Вардана. СПб.,
1894. С. 209.
158. Истрин В. М. Сказание об Индейском царстве / /
Древности. Труды славянской комиссии Имп. Московского
археологического общества. М., 1895. Т. I. С. 71; Другие
примеры см.: Белова О. В. Славянский бестиарий. Сло­
варь названий и символики. М., 2000. С. 250.
159. Грязное М. П. Войлок с изображением мифи­
ческих чудовищ из пятого Пазырыкского кургана на
Алтае //Сообщения ГЭ. Л., 1956. IX. С. 42.
160. Saunders О. Е. Englische Buchmalerei.
Munchen, 1928. Bd. 2. S. 55.
161. Онианс P. На коленях богов. Истоки европей­
ской мысли о душе, разуме, теле, времени, мире и
судьбе. М., 1999. (Глава VI: Вещество жизни).
162. Бондарев Д. Г. Гиена в культурной традиции
народа канури (бассейн озера Чад) //Кунсткамера. Эт­
нографические тетради. 1999. Вып. 12. С. 15-16.
163. Stetkevych S. P. Sarah and the Hyena: Laughter,
Menstruation, and the Genesis of a Double Entendre / /
History of Religions. 1996. Vol. 36. № 1. P. 13-41.
164. Эти сведения повторяют Элиан. О природе
животных. VI. 14. и Плиний (Естественная история.
VIII. 44. 106; XXVIII. 92); см.: Keller О. Die antike Ti­
erwelt. Leipzig, 1909. Bd. I. S. 152f. В конечном счете,
эти сведения попадают в арабские и персидские кос­
мографии, что позволяет говорить об общем фонде зо­
ологических «известий».
165. Hyaenam quoque mittit Africa, cui cum spina
riget collum continua unitate flectique non quit nisi toto
corporis circumactu. Multa de ea mira: primum quod
sequitur stabula pastorum et auditu assiduo addiscit vo-
camen quod exprimere possit imitatione vocis humanae,
ut in hominem astu accitum nocte saeviat. Vomitus quoque
humanos mentitur falsisque singultibus sollicitatos sic
canes devorat: qui forte si venantes umbram eins dum
sequuntur contigerint, latrare, nequeunt voce perdita.
Eadem hyaena inquisitione corporum sepultorum busta
eruit. Praeterea pronins est marem capere: feminis enim
ingenita est callidior astutia. Varietas multiplex inest oculis
colorumque mutatio. In quorum pupulis lapis invenitur,
hyaeniam dicunt, praeditum ilia potestate, ut cuius hominis
linguae fuerit subditus, praedicat futura. Verum hyaena
quod cumque animal ter lustraverit, movere se non potest:
quapropter magicam scientiam inesse ei pronuntiaverunt
\Solin. 27. 23-25).
166. Rowland B. Animals with Human Faces. A Guide
to Animal Symbolism. Knoxville; Tenn, 1973. P. 112f.
167. Miller K. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten.
Stuttgart, 1896. V: Die Ebstorfkarte. S. 61.
168. См.: Библейская энциклопедия. М., 1990.
С. 163-164. (Репринтное издание труда архимандрита
Никифора. М., 1891 г.).
169. Ср. Плиний. VIII. 105; Элиан. О природе жи­
вотных. I. 25.
170. Ср. Аристотель. История животных.
VIII. 5. 54.
171. В сочинении Солина говорится о том, что хребет
гиены состоит из цельной кости, и поэтому зверь может
поворачиваться назад только всем телом (Со­
лин. 27. 23-25). Аналогичная особенность приписыва­
лась волкам и львам. «У всех других животных шея
сгибается и состоит из позвонков; у волков же и у
львов она представляет одну кость, ибо природа смот­
рела на то, чтобы она была им пригодна больше для
силы, чем для другой помощи» (Аристотель. О частях
животных. 686а).
172. Ср. со сведениями Аристотеля о волках: «Людей
едят больше волки-одиночки, чем стайные» (Аристо­
тель. История животных. VIII. 5. 53). Однако о про­
исхождении волков-одиночек Аристотель не говорит.
173. Ср. Аристотель. История животных. VIII. 5. 54.
174. Ср. Геопоники. XV. 1. 10.
175. Ср. Плиний. 29. 117.
176. Паслен — в тексте атроэдубу, который принято
отождествлять с двумя растениями: 1) «зимней вишней»
(Physalis alkekengi); 2) пасленом черным (Solanum
nigrum L.). В данном случае более верным будет второе
определение, так как некоторым видам паслена припи­
сывались снотворные и смертоносные свойства. Паслен
черный — однолетник с белыми цветками и черными
ягодами. Содержит алкалоид соланин и поэтому ядовит;
вызывает отравление человека и животных, см.: Жизнь
растений в шести томах. Т. 5. Ч. 2. Цветковые расте­
ния / Под ред. A. J1. Тахтаджяна. М., 1981. С. 416.
Феофраст (VII. 15. 4) под названием strychnos описы­
вает «дурман снотворный» ( Withania somnifera Dun).
177. В тексте слсШлс, т. е. Urginea maritima, рас­
тение, известное под названием «морской лук». Это
едкое лекарственное растение было хорошо известно
древним фармакологам. В византийском сборнике вы­
писок по вопросам земледелия говорится об удушающем
эффекте морского лука: «У волка, если он прикоснется
к морскому луку, начинаются спазмы. Поэтому лисицы
около своих нор и накладывают морской лук из-за
волков» (Геопоники. XV. 1. 7).
178. Цит. по: Арабские источники VII-X вв., с. 80.
Согласно Страбону, напротив, крокутты (гиены) — по­
месь волка и собаки (Страбон. XVI. 4. 16).
179. Ср. Тимофей из Газы. О животных. 4. 5.
180. Ср. Тимофей из Газы. О животных. 4. 4.
181. Ср. Тимофей из Газы. О животных. 4. 8; Ге­
опоники. XV. 1. 10.
182. Геопоники. XV. 1. 13; «Если кто-нибудь носит
при себе зубы гиены, то собаки не будут на него лаять»
(Хубайш Тифлиси. Описание ремесел. XIII. 12в).
183. Ср. В рациональном по духу сочинении Колу-
меллы, который пишет о римском земледелии, имеется
единственный пассаж, признаваемый современными ис­
следователями суеверием, и он гласит: «Некоторые на­
крывают шкурой гиены короб с семенами и, когда они
немного там полежат, идут сеять, не сомневаясь, что
посеянное благополучно взойдет» (Колумелла. II. 9. 9).
См. также: Геопоники. II. 18. 8.
184. Ср. «Что делать для защиты от гиены. Гиена
никогда не пойдет в те места, где растет «лисий ви­
ноград» (паслен). Если кто-нибудь носит при себе «лисий
виноград», он будет в безопасности от гиены» (Хубайш
Тифлиси. Описание ремесел. XIII. 27а). См. также: Ти­
мофей из Газы. О животных. 4. 11.
 184а. Ниже приводится отрывок из «Книги чудес»
Наджиба Хамадани на персидском языке.

jliiT

у* . JLJl у > - " ^ . -Ь С—** ^5*-->»

p jA S / J ^ j ' 3 - S - 5, J 3
Uj Ij с о зЬ 0^- . 3 OJUJLIT

l£ j Ij l J jS ' (J ^ i j t^ \ j j»j

Оу ? Ij Л m2 I j lS j з *XsS* ^ La^r

Uj j L juLj e^L* j\jj& c ^ ^ > - I j ^5^ cwL^»L*Lj

.c — J f J -Ь tj c£ j 0T с Л ^

j Ij 3 C-> OLuLx 4j j l* / « ~Ц>^5"

. J*J С Л *- Ij

"?JJL)j5^ 4j>- ^ j L Ij CUaS”" AjjU^ jjj

.JLJljlift5^ c . . i ^ ^ j L » 1y>-

" .jiiiT u r ^ j f
 .JLilj JLlla^ lj AjjIжа c^*o

".JLlTUJ \j Jc& " c u i f

c£j l5*J* j^ f T jlJ j

V_x*\ lj (J?l ^

. JLljlJT' O j ^* j j JU’JLlj 1j j b ^ о ^ v^ j j Ij O j^ *

Ij j \jJ & ' j . *ц>j j j 0 j-> - tc^ -v u l j b a f f w L jj5^

C^L?r^P” IIa5" . ^ Ijj

^ 44 cJLlT ^ X . j J " /) "Jjtf" J * /

<-£j'j*5 ^ 'j 3^* c£l4 ^ j ' ^ (• оицл

. jLiaS^ aS-*

t_-j\J a5^_c~~-l J*>\j>- (_^j c.~^>j5^ аГ J jjj 5^ ^ д>

jllflS ^ , 2 j J* AjI^O cJjjL* jIia S ^ A^J J . i j lU J

^4 Lj jlliiT t ^ j j ^\j J -Э

4j Lk<< ( ^ b j Lji S^ С<^«з ' ^ l ^**1 4j L*» Ij

Зу J> jb a S " J . л Л ( J j j Aj

Ij j LlaS^ l )Ij j aS"* .J j L«j O l- jj A-*A^ “ j 3 C*-\j«Jjj

Ol^>" L-^J 4j jllftS*" J ^ < -£ j j l C 3 j l3 3 ^ > -

СJU'JUj { S ^ j J ^ I . C-Ajl C - ^ “j 3 j J <5^

О I j^ I j jLjjS *”' с . <**»j j j l . «Д-Ju^ j

ai^ 5" j T ^JL* j S ”у ь tJLJjlS y j Jjl5^

Ijj ^ j f i i tJllA3 j I ^ j U ^ Jj 4j j l l i i T eJ^ j

(_£j j l ^ S S ^ A cjJL * j 3 j l l i f T £.-/*

twLLiS^ ^ ^^a-j j l «JjliS^* jLaaS^ y* J "^*1

.3 1**-*‘a* •* aS”**

jLLftS^ . e ^ U ^JL*v j) ^JL*v jL ji^ * ' 4^*

l)^>- . ^ jj ___ ^ 4j jlli5 ^ 0^3 . Л-^^j j j ^ j I y > - jl

j-J» c3j^>eJ I j j l^ -d
 185. Жизнь животных по А. Э. Брему. Т. 5. Мле­
копитающие / Под ред. Б. М. Житкова. М., 1941.
С. 330-331.
186. Этот вопрос относится к наиболее исследован­
ным в литературе, см.: Lauchert F. Geschichte des Phy­
siologus. StraBburg, 1889. S. 24f.; Perry E. P. Physiolo­
gus //RE. XX, 1. 1941. Sp. 1088; Henkel N. Studien zum
Physiologus im Mittelalter. Tubingen, 1976. S. 175f; Row­
land B. Animals with Human Faces. A Guide to Animal
Symbolism. Knoxville; Tenn, 1973. P. 1121.
187. Раннехристианские апологеты II—IV веков. Пе­
реводы и исследования (Афинагор Афинянин, Татиан,
Евсевий Памфил. Псевдо-Мелитон). М., 2000. С. 71-72.
188. Элиаде М. Мефистофель и андрогин / Пер. с
франц. Е. В. Баевской, О. В. Давтян. СПб., 1998.
С. 169.
189. Meyer J. В. Aristoteles Thierkunde. Berlin, 1855.
Подробнее на эту тему см.: Aristotle. Historia animali-
um / Ed. and tr. A. L. Peck. 3 vols. London; Cambridge,
Mass., 1965. P. xl-xlii.
190. «Физиолог». Издание подготовила E. И. Ване­
ева. СПб., 1996. С. 65.
191. Азбуковник. 2050. В древнерусских переводах
с XI в. словом «рысь» переводили греч. жхр5осАл<; ‘пард,
леопард’, см.: Сл. РЯ XI — XVII вв. Вып. 22. С. 277.
19z. Белова О. В. «Быстроскочи васеръ наборъ
зажей рысь ...» (о «говорящих» ошибках в древнерусских
сказаниях о животных) //Славянские этюды. М., 1999.
С. 75-76. со ссылкой на рукопись в составе «Дамаскина
архиерея Студита собрание о неких собствах естества
животных».
193. Joslin М. S. Notes on Beasts in the «Histoire
ancienne jusqu’a Cesar» of Rogier, Chatelain de Lille / /
Beasts and Birds of the Middle Ages. The Bestiary and
Its Legacy / Ed. W. B. Clark and М. T. McMunn. Phi­
ladelphia: University of Pennsylvania Press, 1989. P. 165.
194. По мнению В. В. Иванова, греческое название
слона и слоновой кости следует рассматривать в качес­
тве миграционного термина, восходящего к лувийскому
названию слоновой кости, см.: Иванов В. В. Названия
слона в языках Евразии //Этимология. 1975. М., 1977.
С. 158-161.
195. Romm J. S. Aristotle’s Elephant and the Myth
of Alexander’s Scientific Patronage / / American Journal
of Philology 110, 1. 1989, pp. 572-573.
196. Флавий Филострат пишет, что Аполлоний Ти-
анский будто бы видел в Индии слона, сражавшегося
в войске Пора против Александра, и Александр посвятил
слона за храбрость Солнцу, надев на его бивни золотые
кольца. Получалось по расчетам местных жителей, что
слон прожил более 350 лет (Флавий Филострат. II. 12).
19/. Видимо, это было общим мнением среди антич­
ных авторов. Ср. «Насколько ливийский слон больше
нисейского жеребца, настолько же индийские слоны
больше ливийских» (Флавий Филострат. II. 12).
198. Тигрица и грифон. Зоологическое сочинение
V века / Исследование А. Г. Юрченко. СПб., 2001.
199. Аристотель. История животных. II. 1. 3;
I. 11. 49.
200. См. полемику в сочинениях: Павсаний. Описа­
ние Эллады. V. 12. 1; Флавий Филострат. Жизнь
Аполлония Тианского. II. 13.
201. Ср. Элиан. О природе животных. VIII. 10.
202. Ср. Флавий Филострат. II. 14; Элиан. О при­
роде животных. VII. 15.
203. Ср. Флавий Филострат. III. 7-8.
204. Ср. Об индийцах «говорят, будто они понимают
наречия и намерения зверей, потому что едят змеиное
сердце и змеиную печень» (Флавий Филострат. III. 9).
205. Ср. Флавий Филострат. II. 12.
206. По мнению Сенеки, «тут нет ничего удивитель­
ного: неразумные существа боятся пустяков. Движение
колесницы и вращение ее колес заставляет львов заби­
ваться назад в клетку; слоны пугаются поросячего визга»
(Сенека. О гневе. II. И ). В «Геопониках» сообщается:
«Беснующийся слон становится смирным, если видит
барана, и что он начинает дрожать, услышав голос
молодого поросенка» (Геопоники. XV. 1. 3). Благодаря
автору «Геопоники» мы знаем, что такого рода сведения
были связаны с теорией природных «симпатий» и «ан­
типатий» и исследованию не подлежат. Древность этих
представлений подтверждается тем, что они отражены
уже в одной из басен Эзопа. «Животные держали совет,
кого избрать царем, и слон с верблюдом выступили и
спорили друг с другом, думая, что всех превосходят и
ростом и силою. Однако обезьяна заявила, что оба они
не подходят: верблюд — оттого, что не умеет гневаться
на обидчиков, а слон — оттого, что при нем на нас
может напасть поросенок, которого слон боится. Басня
показывает, что часто малая помеха останавливает боль­
шое дело» (Басни Эзопа. 220). Согласно сведениям
Элиана, иногда свиней даже выпускали в сражении
против строя неприятельских слонов (Элиан. О природе
животных. I. 38; XVI. 36).
207. Хефельс Ф. Э. Психоанализ и религия. Полное
собрание статей. Ahriman, 1999. С. 321-339.
208. Цит. по: Филон Александрийский. Против
Флакка. О посольстве к Гаю / Пер. с древнегреч.
О. Л. Левинской. М.; Иерусалим, 1994. I. 25.
209. Померанцева И. А . Эстетические основы ис­
кусства Древнего Египта. М., 1985. С. 68-69.
210. Франк-Каменецкий И. Г. Растительность и
земледелие в поэтических образах Библии и в гомеров­
ских сравнениях //Язык и литература. Л., 1929. Т. IV.
С. 137-138; Об эротической символике гранатового де­
рева в античной традиции, см.: Кагаров Е. Г. Культ
фетишей, растений и животных в Древней Греции. СПб.,
1913. С. 161-163.
211. Lauchert Т. Geschichte des Physiologus. StraB-
burg, 1889. S. 34f.; Charpentier J. Kleine Bemerkungen
zum Physiologus //Festschrift Ernst Kubn. Breslau, 1916.
S. 281-282; Perry E. P. Physiologus //RE. XX, 1. 1941.
Sp. 1093f.; Lund C. Bild und Text in mittelalterlichen
Bestiarien //Bestiarien im Spannungsfeld zwischen Mit-
telalter und Moderne / G. Febel und G. Maag (Hrsg.).
Tbingen, 1977. S. 65-70; Henkel N. Studien zum Phy­
siologus im Mittelalter. Tubingen, 1976. S. 177-179; Her-
kenhoff M. Der dunkle Kontinent. Das Afrikabild im Mit­
telalter bis zum 12. Jahrhundert. Bamberg, 1990. S. 153.
 212. Randolph С. В. The Mandragora of the Ancients
in Folklore and Medicine / / Proceedings of the American
Academy of Arts and Science. 40. 1905. P. 487-537; Thom­
pson C. J. S. The Mystic Mandrake. London, 1934; Rah-
ner H. Griechische Mythen in christlicher Deutung. Zurich,
1966. S. 197-238; Menhardt H. Die Mandragora im Mil-
lstatter Physiologus, bei Honorius Augustodunensis und im
St. Trudperter Hohenliede / / Festschrift Ludw. Wolff.
Neumiinster, 1962. S. 173-194; Schmidbauer W. Die ma-
gische Mandragora //Antaios. 10. 1969. S. 274-286.
213. Нюстрем Э. Библейский словарь / Пер. со
швед, под ред. И. С. Свенсона. СПб., 1995. С. 237;
Библейская энциклопедия / Труд и издание архиман­
дрита Никифора. М., 1990. С. 451-452 (репритн изд.
1891 г.).
214. См.: В. Н. Топоров. Мандрагора //М НМ . Т. 2.
С. 102; Бросс Ж. Магия растений. Киев, 1996. С. 218.
215. Сведения о яде вставлены в текст Афинеем,
цитирующим Феофраста, и сохранены издателем.
216. О лимонном дереве писали Плиний (XII. 15,
16), Солин (196. 17) и Исидор Севильский (Этимологии.
XVII. 7. 8; XIV. 3. И ). На Эбсторфской карте мира
имеется надпись: Media Maior a Medo rege est vocata.
Haec habet arborem pomiferam, nomine Mediam, omnibus
aliis terris exceptam, robore fortem, fructu uberrimam,
pomis odoriferis proficuisque contra venena et anhelitu
seniles, см.: Miller K. Mappaemundi. Die altesten Welt-
karten. Stuttgart, 1896. IV: Die Ebstorfkarte. S. 44.
217. Диоскорид. II. 127.
218. Абу Али аль-Мухассин ат-Танухи. Занима­
тельные истории и примечательные события из расска­
зов собеседников / Пер. с араб., пред. и прим.
И. М. Филыитинского. М., 1985. С. 278-280.
219. Laufer В. Arabic and Chinese Trade in Walrus
and Narwhal Ivory / / T’oung Pao. 1913. XIV. P. 361-364.
220. Laufer B. Arabic and Chinese Trade, p. 362.
221. Аналогичные сведения были известны уже Арис­
тотелю: «Рассказывают также, что обильной пищей [сло­
нов] делают более кроткими и, приводя к ним других,
наказывают и порабощают, заставляя этих приведенных
бить их» (Аристотель. История животных. VI. 18. 114).
222. На этот факт ранее уже обращалось внимание,
см.: Der Physiologus. Tiere und ihre Symbolik / Uber-
tragen und erlautert von Otto Seel. Miinchen, 1987. S. 117.
223. Перевод Jl. А. Фрейберг, цит. по: История Аф­
рики в древних и средневековых источниках / Сост.
С. Я. Берзина и Jl. Е. Куббель, под ред. О. К. Дрейера.
М., 1990. С. 62-63.
224. Ср.: «Эфиопы не знают искусства приручения
слонов, но если царь пожелает иметь одного или двух
для представлений, они ловят их, пока они молодые, и
воспитывают их. Ныне страна изобилует ими; у них
большие бивни, которые вывозятся морем из Эфиопии
даже в Индию, Персию, Омеритскую страну и римские
владения» (Косма Индикоплов. XI).
225. Ал-Масуди. «Промывальни золота и россыпи
драгоценностей», цит. по: История Африки в древних
и средневековых источниках. М., 1990. С. 275.
226. «Мандрагора. Симптомы [при отравлении] ею
такие же, как и симптомы и явления [при отравлении]
дурманом, то есть лит аргус, зуд, кузаз, глухота. Хуже
всего [действует] кора мандрагоры; семена ее близки к
ней [в этом отношении], и самое ее тело тоже иногда
причиняет некоторые такие расстройства» (Ибн Сина.
Канон. Кн. IV. 78. С. 442).
227. Какие-то неясные реминисценции на эту тему
сохранились у ах-Хави: «Говорят, что если кипятить
корень [мандрагоры] со слоновой костью в течение шести
часов, то он сделает ее мягкой и гибкой, и ей можно
[легко] придать различные формы» (ал-Бируни. Книга
о лекарственных веществах. 1110).
228. Следует различать характер сведений арабских
путешественников, лично наблюдавших те или иные
удивительные вещи, и обработку этих сведений в ученой
и популярной литературах. Так, ал-Гарнати сообщает о
виденных им ядовитых стрелах, где в качестве яда
используется кровь желтых змей. Ал-Гарнати пишет:
«Что же касается Гвинеи, Куку, Мали, Такрура и Га-
дамеса, то их жители — люди храбрые, но в земле их
нет благословения. В их земле нет добра, а у них нет
ни веры, ни ума. Наиболее злые из них куку. У них
короткая шея, приплюснутый нос, красные глаза; их
волосы [завиваются и] похожи на зерна перца. Их запах
неприятен и подобен [запаху] жженого рога. Они стре­
ляют стрелами, отравленными кровью желтых змей. Не
проходит и часа, как начинает отваливаться мясо с
костей у того, кого поразила такая стрела, даже если
бы это был слон или какое-либо другое животное. Эфф
и других видов змей, которые у них [водятся], они едят,
как рыбу, не опасаясь яда ни эфф, ни больших ядовитых
змей, а только [яда] желтой змеи, которая [водится] в
их стране, потому что они ее боятся. Кровь ее они
берут для своих стрел. Луки у них маленькие и короткие,
я видел их в странах Магриба, а также и стрелы»
(Арабские источники XII — XIII вв., с. 24-25). Обра­
тим внимание на то, что, согласно ал-Гарнати, куку не
опасаются употреблять в пищу мясо ядовитых змей, за
исключением только одной змеи, чью кровь они исполь­
зуют в качестве яда для наконечников стрел. Это пе­
рекликается со странными сведениями ал-Бируни о том,
что зинджи едят яд, используемый против слонов, без
вреда для себя, и одновременно отравленное лезвие
несет смерть человеку или животному.
229. uregor Н. Das Indienbild des Abendlandes bis
zum Ende des 13. Jahrhunderts (Wiener Diss. aus dem
Gebiete der Geschichte 4). Wien, 1964. S. 60.
230. Если позволительно будет сравнение с евнухами,
то заметим, что по поводу самой операции кастрации
мнения среди средневековых арабов были противоречи­
вы; многим было не ясно, что именно отсекалось; под­
робнее см.: Мец А. Мусульманский Ренессанс. М., 1966.
С. 279.
231. Фехнер М. В. Бобровый промысел в Волго-Ок-
ском междуречье / / СА. 1989. № 3. С. 71-79.
232. Цит. по: Латышев В. В. Известия древних
писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе / /
ВДИ. 1949. № 2. С. 310.
 233. Цит. по: Латышев В. В. Известия древних
писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе / /
ВДИ. 1949. № 3. С. 242.
234. Скалон В. Н. Речные бобры Северной Азии.
М.; Л., 1951. С. 10.
235. Подобный подход был провозглашен уже Плу­
тархом, который в трактате «Об Исиде и Осирисе»
пишет: «Мифами нужно пользоваться не просто как
историями, но следует выбирать из каждого полезное,
руководствуясь сходством» (Плут арх. Исида и Оси­
рис. 58).
236. Топоров В. Н. Мифопоэтический образ бобра
в балтийско-славянской перспективе: генетическое, аре­
альное и типологическое / / Балто-славянские исследо­
вания. 1997. М., 1998. С. 448.
237. у а с т р означает «живот»; формы gastor не су­
ществует.
238. Греч. cxxGepiov, вид бобра, прим. перев.
239. taxTct^ — водяное четвероногое животное, прим.
перев.
240. Энудр — другое наименование ихневмона (см.:
Тимофей из Газы. О животных. 43. 1).
241. aa7tepiov похоже, об этом животном ничего не
известно.
242. Цит. по: Латышев В. В. Известия древних
писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе / /
ВДИ. 1949. No 4. С. 243.
243. Византийский медицинский трактат XI-
XIV вв. / Пер. с древнегреч., вступ. ст., коммент.
Г. Г. Литаврина. СПб., 1997. С. 68. О лекарственных
составах, куда входил касторий, см. по индексу этого
издания.
244. Публий Вергилий Марон. Георгики. I. 56-59.
Понт в данном случае обозначает берега Черного моря
вообще; ср. Плиний. VIII. 109.
245. Цит. по: Латышев В. В. Известия древних
писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе / /
ВДИ. 1949. № 1. С. 203.
246. Там же, с. 204. Марк Валерий Проб. I. 56.
247. Там же, с. 206.
 248. Пер. со старофранц. В. Микушевича, цит. по:
Английский бестиарий, с. 214.
249. См., например, издание «Физиолога» по Кирил-
ло-Белозерскому списку XV в.: «Физиолог» / Изд. под­
готовила Е. И. Ванеева. СПб., 1996. С. 27.
250. Цит. по: Белова О. В . Славянский бестиарий.
Словарь названий и символики. М., 2000. С. 140.
251. Акты феодального землевладения и хозяйства
XIV-XVII вв. М., 1951. Т. 1. № 201.
252. Редин Е. К. «Христианская топография» Кось-
мы Индикоплова по греческим и русским спискам /
Под ред. Д. В. Айналова. М., 1916. Ч. 1-2. Табл. XIX,
3; Белова О. В. Славянский бестиарий. Словарь назва­
ний и символики. М., 2000. С. 64.
253. Де-Ламартиньер П. М. Путешествие в север­
ные страны (1653 г.) / Пер. и прим. В. Н. Семенко-
вича. М., 1911. С. 135.
254. См.: Арабские источники X-XII вв., с. 434.
255. Бартольд В . В. Сочинения. М., 1963. Т. II.
Ч. 1. С. 294; Арабские источники X-XII вв., с. 434;
Бейлис В. М. Народы Восточной Европы в кратком
описании Мутаххара ал-Макдиси / / Восточные источ­
ники по истории народов Юго-Восточной и Центральной
Европы. М., 1969. Т. 2.
256. Корейским термином олнул, возможно, обозна­
чался тюлень. Морские охотники, поразив олнула стре­
лами, забирали их тестикулы и высушивали их. Китайцы
использовали это снадобье против одержимости злыми
духами и против различных проявлений мужской по­
ловой слабости, см.: Шефер Э. Золотые персики Са­
марканда. Книга о чужеземных диковинах в империи
Тан. М., 1981. С. 258.
257. Шефер Э. Золотые персики Самарканда. М.,
1981. С. 258.
258. Возможно, что представление о белых бобрах
возникло по аналогии с белыми заячьими шкурками.
Ср. со сведениями ал-Гарнати о животных Югры:
«Шкуры лисиц и зайцев в этой стране белеют так, что
становятся вроде ваты, таким же образом белеют и
волки. В области Булгара их шкуры белеют зимой»
(ал-Гарнати, с. 33).
259. Джунд видастар от перс, гунд-и бидастар —
«текстикулы бобра» и означает выделение парной мус­
кусной железы самца бобра Castor fiber L., прим. перев.
260. Морским представителем выдр является морс­
кой бобр, или калан.
261. «Чудеса мира». 379; 400; 403; 451; 530; 531.
262. Ковалевский А. Я. Книга Ахмеда ибн-Фадлана
о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Статьи,
переводы и комментарии. Харьков, 1956. С. 44.
263. О маршруте ал-Гарнати см.: Корзухина Г. Ф.
Путь Абу Хамида ал-Гарнати из Булгара в Венгрию / /
Проблемы археологии. Сб. ст. Л., 1978. Вып. II.
264. Корсунский И. Перевод LXX. Его значение в
истории греческого языка и словесности. Троице-Сер-
гиева лавра, 1897. С. 341.
265. Ср.: «Ты, Господь, высок во веки! Ибо вот,
враги Твои, Господи, — вот, враги Твои гибнут, и
рассыпаются все делающие беззаконие; а мой рог Ты
возносишь, как рог единорога, и я умащен свежим
елеем» (Пс. 91:9,11).
266. Miller К. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten.
Stuttgart, 1896. IV: Die Herefordkarte. S. 37.
267. Сведения о языке носорога с длинными колюч­
ками оставались неразъясненными комментаторами.
Скорее всего, во время посещения Суматры рядом с
Марко Поло находился «консультант», знаток персидс­
ких космографий. Последний, видимо, и сообщил Марко
Поло сведения о зурафа, обладающим шершавым язы­
ком. Ср.: «В Индии же водится животное, называют
его зурафа или уштур-гав-паланг. Говорят, у него —
твердая кожа, длинный и очень шершавый язык. Все,
что зурафа потрет языком, будь это даже камень,
сотрется и окажется с изъяном. Детеныша зурафа вы­
нимает при родах из матки при помощи своих передних
лап» («Чудеса мира. 15). Ранее об остром языке носорога
писал в «Книге чудес» Наджиб Хамадани: «Носорог —
огромное животное, обитающее в третьем и четвертом
климатах. Самка его на протяжении своей жизни при­
носит одного детеныша, и бывает так, что она его
съедает. Иногда несколько лет детеныш остается в ее
чреве, и, когда она его рождает, его зубы, рог и копыта
бывают крепкими и сильными. Если детеныш от матери
убегает, то он остается [жив], а если нет, она вылизывает
его и убивает, потому что у нее острый язык. Когда
носорогу требуется самка, от его рева умирает человек.
Детеныш, находясь в утробе матери, высовывает голову
из влагалища, и мать дает ему пищу и он уходит
обратно. Когда матка становится тесной, детеныш вы­
ходит наружу. А удивительно то, что самка вылизывает
детеныша так, что ранит его и он умирает. После этого
долгое время она оплакивает его, пока не родит другого,
и в этот период она не испражняется. Зверь этот опасен.
Относится к диким животным. Копыта, рог и хвост —
как у быка. Это хищное животное, у которого передние
и задние ноги как у льва, шея как у лошади, а изо
лба выступает единственный крепкий рог. Люди говорят,
что на этот рог он поднимает слона. Это ложь, [но
верно], что враждует со слоном. Рог у него изогнут, и
если он застрянет в спине слона, то оба они могут
погибнуть. Носорог — долгожитель» (Наджиб Хама-
дани, с. 264). В китайском сочинении XIII века, опи­
сывающем китайскую и арабскую торговлю, имеется
раздел, посвященный рогам носорога, где упоминается
интересующая нас подробность: язык носорога уподоб­
ляется кожуре каштана. «Носорог (кит. si) похож на
домашнего рогатого животного, но имеет только один
рог. Его шкура черная и его шерсть негуста; его язык
как кожура каштана вариант: точильный камень» (Chu-
fan-chi', с. 233).
268. «Мог ли Марко Поло обнаружить нечто ино
чем единорога, — спрашивает Умберто Эко и отвеча­
ет: — Марко Поло воспринимает мир глазами своей
культуры. Но как только он увидел носорога, то непро­
извольно обновил общепринятый взгляд своей культуры.
Так как единорог, которого он видит, есть носорог —
существо несколько иного типа, чем та грациозная белая
газель со спиралевидным рогом, которая появляется в
гербе английской короны» (Eco U. Uber Spiegel und
andere Phanomene. Miinchen, 1991. S. 94).
269. Капитальная иконографическая коллекция еди­
норогов собрана в исследовании Айнхорна, см.: Ein-
horn J. W. Spiritalis Unicornis. Das Einhorn als Bedeu-
tungstrager in Literatur und Kunst des Mittelalters.
Miinchen, 1976; см. также: Покровский И. Евангелие
в памятниках иконографии, преимущественно византий­
ских и русских //Труды VIII Археологического съезда
в Москве. СПб., 1892. Т. I. С. 38-40; Гиршберг В. Б.
«Козьльрогъ» в Изборнике Святослава 1073 года //Древ­
нерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972. Сб. 1.
270. Клейн Л. С. О так называемых зооморфных
скипетрах энеолита / / Проблемы древней истории Се­
верного Причерноморья и Средней Азии (эпоха бронзы
и раннего железа). Краткие тезисы докладов. ГЭ. Л.,
1990. С. 17.
271. Ср. со сведениями Григория Великого, который,
скорее всего, заимствовал их из «Этимологий» Исидора:
«Rhinoceros iste, qui etiam monoceros in graecis exemp-
laribus nominatur, tantae esse fortitudinis dicitur, ut nulla
uenantium uirtute capiatur, sed sicut hi asserunt qui
describendis naturis animalium laboriosa inuestigatione su-
dauerunt, uirgo ei puella proponitur, quae ad se uenienti
sinum aperit, in quo ille omni ferocitate postposita caput
deponit sicque ab eis quibus capi quaeritur, repente uelut
inermis inuenitur» [Greg.-Magnus. Moral. 31. 29).
272. По словам Плутарха, у египтян «символом во­
инов было резное изображение скарабея, ибо у скара­
беев нет самок, но только самцы. Детенышей же они
рождают в веществе, которое скатывают в шар, заботясь
о средстве питания не менее, чем о месте рождения»
(Плутарх. Об Исиде и Осирисе. И).
273. Родионов М. А. «Китаб ал-‘унван» Агапия Ман-
биджского как этнографический источник / / Основные
проблемы африканистики. Этнография. История. Фило­
логия. М., 1973. С. 131.
 274. Клейн Л. С. О так называемых зооморфных
скипетрах энеолита / / Проблемы древней истории Се­
верного Причерноморья и Средней Азии (эпоха бронзы
и раннего железа). Краткие тезисы докладов. ГЭ. JI.,
1990. С. 17-18.
275. Threu U. Das Wiesel im Physiologus //W issen-
schaftliche Zeitschrift der Universitat Rostock, gesellsc-
hafts- und sprachwiss. Reine. 12:2. 1963. S. 275?f.
276. Mustela vulgaris. Ср.: d ’Arcy W. Thompson.
Companion to Greek Studies. Cambridge, 1931. P. 37.
277. К. Муратова по ошибке приписала Анаксагору
и Эмпедоклу представление о зачатии ласки ртом, со­
чиненное автором «Физиолога», см.: Средневековый бес­
тиарий / Автор статьи и комментариев К. Муратова.
М., 1984. С. 111.
278. Шарль де Бросс. О фетишизме. М., 1973.
С. 113-114.
279. В зороастрийском сочинении «Бундахишн» упо­
минается мускусное животное биш (bii), которое пи­
тается аконитом (Бундахишн, с. 283). Согласно сведе­
ниям ал-Бируни, биш мушак — «это мышь, пищей для
которой служит аконит и мясо которой противостоит
акониту и устраняет его вред, если поймать ее во время
сбора аконита» (ал-Бируни. Книга о лечебных вещест­
вах. 195).
280. Н. Я. Марр уточняет, что в оригинале говорится
не о грифе, а о существе паскундж, см.: Марр Н. Я.
Japhetica I. Фaqond — осетинских сказок и яфетичес­
кий термин cpasqund — «маг», «вестник», «вещая
птица» //И звестия Российской Академии наук. 1918.
№ 18. С. 2083. О крылатой собаке — паскудже, под­
робнее см.: Тревер К. В. Сэнмурв-Паскудж. Собака-
птица. Л., 1937.
281. Первым известием об индийском однорогом осле
является сообщение Аристотеля, которое, скорее всего,
восходит к рассказу Ктесия: «Одни животные носят
рога, другие — безроги. Большинство рогатых по при­
роде двукопытны, например бык, олень, коза; одноко­
пытных и двурогих мы не видели ни одного; однорогих
и однокопытных очень мало — таков, например, индий­
ский осел, однорог и двукопытен [один только] орикс»
{А ри ст от ель. История животны х. II. 1. 18). Принято
считать, что о ри ксом во времена А ристотеля называли
представителей североаф риканских и аравийских сер ­
нобыков рода Огух. Некоторы е из них часто теряют
один из своих длинных и острых рогов и приобретают
внешность «единорога». Р ассказ Ктесия о диких одно­
рогих ослах в наиболее полной форме сохранился у
Элиана {Э ли ан . О природе животных. IV. 5 2 ) и в и з­
влечении Фотия. Упоминает это ж ивотное и Тимофей:
«Индийский осел однокопытен и рогат, его рог обладает
целительной силой и привозится только царю» {Т им оф ей
и з Г азы . О животных. 31. 10).
282. Ср. M cC u llo ch F. M erm icoleon, a M edieval Latin
Word for ‘Pearl O yster’ //M e d ia e v a l S tu d ies. 27. 1965.
P. 3 3 1 -3 3 4 ; G erh a rd t M . J. The Ant-Lion: N ature Study
and Interpretation of a Biblical T ext from the P h y sio lo g u s
to Albert the Great //V iv a r iu m . 3. 1965. P. 1 -2 3 .
2 83. Р иж ский М . И. Книга Иова. Из истории биб­
лейского текста. Н овосибирск, 1991. С. 34.
284. М а р р Н. Я. Сборник притч Вардана. СПб.,
1894. Ч. I. С. 362.
285. Пер. цит. по: Т у р а е в Б. А. Бог Тот: Опыт
исследования в области истории древнеегипетской куль­
туры. Лейпциг, 1898. С. 9.
2 86. П одробнее на эту тему: В а н д ер П л а с Д . Запрет
на изображ ения в монотеистических религиях //В Д И .
1996. № 2.
287. Ф рей ден берг О. М . В ъезд в Иерусалим на осле
(из евангельской миф ологии) / / Ф р ей денбер г О. М .
М иф и литература древности. М ., 1978. С. 502.
288. Г а м к р ел и д зе Т. В ., И в а н о в В яч. В с. И ндоев­
ропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984. Т. 2.
С. 515.
289. K e lle r О. D ie antike Tierw elt. Leipzig, 1913.
Bd. 2. S. 3 1 8 - 3 2 1 .
290. Разделить уверенность Б. Л ауф ера в том, что
идея животного происхож дения асбеста, оформленная
в виде легенды о ткани из саламандры, рано распрос­
транилась из Китая на Запад, оснований нет, ср.: L a ­
u fe r В. A sb estos and Salam ander / / T ’o u n g Pao. 1915.
Vol. XVI. P. 3 3 2 - 3 3 3 . Л егенда придет в Европу почти
одновременно с ее опроверж ением в книге М арко Поло.
291. Цит. по: А п ул ей . М етаморфозы и другие сочи­
нения / Состав, и научная подготовка текста М. Гас-
парова. М ., 1988. С. 340.
292. Б о р х ес X. Л . Б естиарий (Саламандра) //П и с ь ­
мена Бога / Сост. И. М . П етровского. М ., 1992. С. 348.
293. K e lle r О. D ie antike T ierw elt. Leipzig, 1909.
Bd. 1. S. 158.
294. Ср. такж е с. размышлениями Оригена о способе
чтения Писания и разыскания смыслов на трех уровнях:
телесном , душ евном и духовном , см.: О р и ге н . О началах.
IV. 11.
295. Л у к а с А. М атериалы и ремесленны е производ­
ства Древнего Египта. М ., 1958. С. 472; Ш еф ер Э.
Золотые персики Самарканда. Книга о чуж езем ны х ди­
ковинах в империи Тан. М ., 1981. С. 254.
 ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ
ИСТОЧНИКИ

А вгуст ин. О гр а д е Божием — Блаженный Августин.

О граде Божием в двадцати двух книгах. Творения Бла­
женного Августина, епископа Иппонийского. Киев, 1906 —
1910 (репринт, М., 1994).
Азбуковник — Ковтун JI. С. Азбуковники XVI —
XVII вв. Старшая разновидность. JL, 1989 (с публикацией
текста азбуковника XVII в.).
А льберт Великий. О ж ивотных — Albertus M agnus.
De Animalibus Libri XXVI / Hrsg. von H. Stadler. Bd. I —
II. Munster; Wien, 1 9 1 6 -1 9 2 0 .
А нглийский бест иарий XII в. — Средневековый бес­
тиарий / Автор статьи и коммент. К. Муратова. М ., 1984.
А поллодор — Аполлодор. Мифологическая библиоте­
ка / Пер. В. Г. Боруховича. JL, 1972.
Апулей — Апулей. Метаморфозы и другие сочинения /
Состав и научная подготовка текста М. Гаспарова. М., 1988.
А рабские источники V II-X вв. — Арабские источники
V II-X веков по этнографии и истории Африки южнее Са­
хары / Подготовка текстов и пер. JI. Е. Куббеля и
В. В. Матвеева. М.; JL, 1960. Т. 1.
А рабские источники X -X I I вв. — Арабские источники
X -X II веков по этнографии и истории Африки южнее Са­
хары / Подготовка текстов и пер. JI. Е. Куббеля и
В. В. Матвеева. М.; JL, 1965. Т. 2.
А рабские источники X II-X III вв. — Арабские источ­
ники XII — XIII вв. по этнографии и истории Африки
южнее Сахары / Подготовка текстов и пер. Я. Е. Куббеля
и В. В. Матвеева. JI., 1985. [Т. 3.].
 Аристот ель. О част ях животных — Аристотель. О
частях животных / Пер. с древнегреч., вступ. ст. и примеч.
В. П. Карпова. М.; JL, 1937.
Аристотель. О возникновении ж ивотных — Аристо­
тель. О возникновении животных / Пер. с древнегреч.,
вступ. ст. и примеч. В. П. Карпова. М.; JI., 1940.
Аристотель. И ст ория ж ивотных — Аристотель. Ис­
тория животных / Пер. с древнегреч. В. П. Карпова; Под
ред. и примеч. Б. А. Старостина. М ., 1996.
А рм янская географ и я — Армянская география
VII века по P. X. (приписываемая М оисею Хоренскому) /
Текст и перевод с присовокуплением карт и объяснительных
примечаний издал К. П. Патканов. СПб., 1877.
Арнобий. П рот ив язы чников — Арнобия семь книг
«Против язычников» (Adversus nationes) / Пер., введен.,
примеч. и указ. Н. М. Дроздова. Киев, 1917.
А рриан. Индия — Арриан. Индия. Ill, XX — XLII /
Античные писатели о древней Индии //В Д И . 1940. № 2.
Артемидор. Сонник — Артемидор Далдианский. Сон­
ник. Книга II / Пер. с древнегреч. М. JI. Гаспарова под
общей ред. Я. М. Боровского //В Д И . 1990. № 2.
Басни Э зопа — Басни Эзопа / Пер., статья и коммент.
М. Гаспарова. Новосибирск, 1992.
«Бест иарий лю б ви в риф м ах» — Бестиарий в сти­
хах / Пер. со старофранц. В. Микушевича / / С редне­
вековый бестиарий / Автор статьи и коммент. К. М у­
ратова. М ., 1984.
ал-Бируни. Индия — Абу Рейхан Бируни (973 — 1048).
Избранные произведения. Т. II: Индия. / Пер. с араб.
А. Б. Халидова и Ю. Н. Завадовского. Ташкент, 1963.
ал-Бируни. К нига о лечебны х вещ ест вах — Абу Рей­
хан Бируни. Избранные произведения. Т. IV: Фармакогно­
зия в медицине (Китаб ас-сайдана фи-т-тибб) / Исслед.,
перевод, прим. и указ. У. И. Каримова. Ташкент, 1973.
ал-Бируни. М и н ералогия — Абу-р-Райхан Мухаммед
ибн Ахмед ал-Бируни. Собрание сведений для познания
драгоценностей (Минералогия) / Пер. с араб. А. М. Бе-
леницкого. [Л.], 1963.
Б онавен т ура — Бонавентура. Путеводитель души к
Богу / Пер. с лат., вступ. ст. и коммент. В. JI. Задворного.
М ., 1993.
Б рунет т о Лат ини. Книги сокровищ — Brunetto Latini.
Li livres dou Tresor / Ed. F. D. Carmody. Berkeley, Cali­
fornia, 1948.
Б ундахиш н — Зороастрийские тексты. Суждения Духа
разума (Дадестан-и меног-и храд). Сотворение основы (Бун­
дахишн) и другие тексты / Изд. подг. О. М. Чунаковой.
М ., 1997.
В аррон — Варрон. Сельское хозяйство / Пер. с лат.,
коммент. и вступ. ст. М. Е. Сергеенко. М.; JL, 1963.
Василий Великий. Шестоднев — Творения иже во святых
отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Кап-
падокийской. М., 1991. Часть 1 (репринт издания 1845 г.).
В изант ийские ист орики — Византийские историки
Дексипп, Эвнаний, Олимпиодор, Малх, Петр Патриций,
Менандр, Кандид, Коннес и Феофан Византиец //П е р . с
греч. С. Дестуниса. СПб., 1860.
ал-Гарнат и — Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати
в Восточную и Центральную Европу (1 1 3 1 -1 1 5 3 гг.) /
Публикация О. Г. Большакова, A. JI. Монгайта. М ., 1971.
Геопоники — Геопоники. Византийская сельскохозяй­
ственная энциклопедия X века / Введен., пер. с греч. и
коммент. Е. Э. Липшиц. М.; Л., 1960.
Гераклит — Гераклит. О невероятном / Пер. с древ-
негреч. В. Н. Ярхо //В Д И . 1992. № 3.
Геродот. Ист ория — Геродот. История в девяти кни­
гах / Пер. Г. А. Стратановского. Л., 1972.
Гесиод. Теогония — Эллинские поэты VIII—III вв. до
н. э. Эпос, элегия, ямбы, мелика / Изд. подгот. М. Л. Гас­
паров, О. П. Цыбенко, В. Н. Ярхо. М ., 1990.
Гиппократ — Гиппократ. Сочинения. В 3 томах /
Пер. с древнегреч. В. И. Руднева; ред. и примеч. В. П. Кар­
пова. М.; Л., 1 9 4 1 -1 9 4 4 .
 Гийом Н орм андский — Reinsch R. Le Bestiaire. Das
Tierbuch des normannischen Dichters Guillaume le Clerc.
Leipzig, 1892.
Гомер. О диссея — Гомер. Одиссея / Пер. В. А. Ж у­
ковского. М., 1959.
Гомер. И лиада — Гомер Илиада / Пер. Н. И. Гнеди­
на. Изд. подготовил А. И. Зайцев. JL, 1990.
Д и одор Сицилийский - Diodorus Siculus. Library of His­
tory / Ed. by С. H. Oldfather and R. M. Peer. Vol. 2.
Harvard Univ. Press, 1935.
Д иоскорид — La «Materia medica» de Dioscyrides. Tran-
smision medieval у renacentista / Рог С. E. Dubler у
E. Teres. Vol. II. Tetuan у Barcelona, 1952 — 1957.
Еврипид — Еврипид. Трагедии / Пер. С. Шервинский.
М ., 1980. Т. I—II.
З а к ари я ал-К азвини — Zakariyya Ibn Muhammad Ibn
Mahmud al-Qazwini. ‘A ga’ib al-mahluqat wa-gara’ib al-maw-
gadat. Handschrift, Cod. arab. 464 der Bayerischen Staatbib-
liothek, Miinchen. Предметный указатель подготовлен Dr.
Serinx Heer.
Записки венецианцев — Путевые записки итальянских
путешественников XIV в. / Пер. со староитальянского и
прим. Н. В. Котрелева. Вступ. ст. И. М. Филыптинского / /
Восток — Запад. Исследования. Переводы. Публикации.
М ., 1982.
Ибн Сина. К анон — Абу Али Ибн Сина (Авиценна).
Канон врачебной науки. Книга II. О простых лекарствах.
Ташкент, 1956. Книга IV / Пер. с араб. Ю. Н. Завадов-
ского, С. М. Мирзаева при участии М. А. Салье. Ташкент,
1960.
Иероним С т ридонский — Творения блаженного Иеро­
нима Стридонского. Киев, 1889. Кн. 1 -4 .
Иосиф Ф лавий — Иосиф Флавий. Иудейская война /
Пер. с древнегреч. М. Финкельберг и А. Вдовиченко под
ред. А. Ковельмана. М.; Иерусалим, 1996.
И сидор Севильский. Эт имологии — Isidore de Seville
Etymologies. Livre XII. D es animaux / Texte etabli, traduit
et commente par J. Andre. Paris, 1986.
 Иустин, М ученик. Речь к эллинам — Иустин Мученик.
Речь к эллинам //С им вол. Париж, 1983. N° 10.
Иустин М ученик. Увещание к эллинам — Иустин М у­
ченик. Увещание к эллинам //Символ. Париж, 1983. N° 10.
Кирилл И ерусалим ский — Кирилл Иерусалимский, ар­
хиепископ. Поучения огласительные и тайноводственные.
М., 1991.
«Книга чудес» — Marco Polo. Das Buch der Wunder.
Originalgetreme Faksimile-Edition der Bilderhandschrift M S.
fr. 2810 aus der Bibliotheque nationale de France, Paris.
Kommentar F. Avril, M.-T. G ousset, J. Monfrin, J. Richard,
M.-H. Tesniere. Luzern, 1995.
К олум елла — Ученые земледельцы древней Италии /
Пер. с лат., прим. и введение М. Е. Сергеенко. М., 1970.
Косма И ндикоплов — Cosmas Indicopleustes. Topog-
raphie chrtienne / Introd., texte critique, ill., trad. et. notes
par W. Wolska-Conus. Paris, 1968 — 1973. T. 1 -3 .
Корнелий Тацит. А нналы — Корнелий Тацит. Сочи­
нения в двух томах. Т. 2. История / Изд. подгот.
Г. С. Кнабе, М. Е. Грабарь-Пассек, И. М. Тронский,
А. С. Бобович. JL, 1969.
Л акт анций — Творения Лактанция / Пер. Е. Карне-
ева. СПб., 1848. Ч. 1 -2 .
Л ев Африканский — Лев Африканский. Африка —
третья часть света. Описание Африки и достопримечатель­
ностей, которые в ней есть / Пер. с итал., коммент. и
статья В. В. Матвеева. Л., 1983.
«Лисья книга» — Mapp Н. Я. Сборник притч Вардана.
Материалы для истории средневековой армянской литера­
туры. СПб., 1 8 9 4 -1 8 9 9 .
Л ук а н . Ф арсалия — Марк Анней Лукан. Фарсалия,
или Поэма о гражданской войне / Пер. с лат. Л. Е. Ос­
троумова; ред., статья и коммент. Ф. А. Петровского. М.,
1993.
Л укреций. О природе вещ ей — Тит Лукреций Кар. О
природе вещей / Пер. с лат. Ф. А. Петровского. М ., 1983.
 М арко Поло — Книга Марко Поло. Пер. старофр.
текста И. П. Минаева; Ред. и вступ. ст. И. П. Магидови-
ча. М., 1956.
М ихаил Пселл — Михаил Пселл. Богословские сочи­
нения / Пер. с греч., предисл., примеч. архимандрита
Амвросия. СПб., 1998.
Наджиб Х ам адани. К нига чудес — Aja’ib-Nama [The
Book of Marvels] by Muhammad b. Mahmood HamadBni
living in the second half of the 6th century A. H. (12th
century A. D.) / Edited by J. M. Sedeghi. Tehran, 1996
(перевод фрагментов на русский яз. С. В. Аксенова).
Нонн П анополит анский — Нонн Панополитанский.
Деяния Диониса. СПб., 1997.
Овидий. М ет ам орф озы — Овидий. Метаморфозы /
Пер. С. Шервинского. М., 1977.
Одо из М ена — Валафрид Страбон. Садик; Одо из
Мена. О свойствах трав. Арнольд из Виллановы. Салерн­
ский кодекс здоровья / Составл., пер. с лат. и прим.
Ю. Ф. Шульца. М., 1992.
О риген. Против Ц ельса — Против Цельса. Апология
христианства. Сочинение Оригена, учителя Александрий­
ского / Пер. с греч. Л. Писарева. М ., 1996.
О риген. О н ачалах — О началах. Сочинение Оригена,
учителя Александрийского (III в.) / В русском пер., с
прим. и введением Н. Петрова. Новосибирск, 1993.
«О четвероногих» — Шандровская В. С. Византийская
басня «Рассказ о четвероногих» (XIV в.) //В Д И . 1956.
Вып. IX.
Павсаний. О писание Э ллады — Павсаний. Описание
Эллады / Пер. с древнегреч. и вступ. ст. С. П. Кондрать­
ева. М., 1994. Т. I—II.
Платон — Платон. Собрание сочинений в четырех
томах / Общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса,
А. А. Тахо-Годи. М., 1 9 9 0 -1 9 9 4 . Т. 1 -4 .
Плиний. Естественная история — С. Plinius Secundus
d. A. Naturkunde. Lateinisch-deutsch. Buch VI. Geographie:
Asien. Herausgegeben und iibersetzt von K. Brodersen; Buch
VII. Anthropologie. H erausgegeben und iibersetzt von R. Knig
in Zusammenarbeit mit G. Winkler; Buch VII — VIII. Dar­
mstadt, 1996.
Плутарх. Заст ольные беседы — Плутарх. Застольные
беседы / Издание подготовили Я. М. Боровский, М. Н. Бот­
винник. Н. В. Брагинская, М. JI. Гаспаров, И. И. Ковалева,
О. JI. Левинская. М., 1990. (Литературные памятники)/
П лут арх. Об Исиде и Осирисе — Плутарх. Об Исиде
и Осирисе / Переводы с греческого. Киев, 1996 (Вершины
мистической философии).
Помпоний М ела — Помпоний Мела. О положении
земли / Пер. С. К. Апта //А нтичная география / Сост.
М. С. Бондарский. М ., 1953.
П севдо-Арист от ель. Р асск а зы о диковинках — Pse-
udo-Aristotelis. De auscultationibus mirabilibus (Псевдо-Арис-
тотель. Рассказы о диковинках) / Пер. с древнегреч.,
вступ. ст. и коммент. Н. А. Поздняковой / / ВДИ. 1987.
№ 3 -4 .
Р игведа — Ригведа. Мандалы I — IV / Изд. подготов.
Т. Я. Елизаренкова. М ., 1989.
С енека. О природе — Луций Анней Сенека. Философ­
ские трактаты / Пер. с латинского, вступ. статья и ком­
мент. Т. Ю. Бородай. СПб., 2000.
С ерапион — Les noms arabes dans Serapion «Liber de
simplici medicina». Essai de restitution et d’identification de
noms arabes de medicaments usites au M oyen A ge / par
P. Guigues / / Journal Asiatique (10) V, 1905; (10) VI 1905.
Солин. С обрание дост опам ят ны х вещ ей — Solinus
Caius Julius. Collectanea rerum memorabilium / Ed.
Th. M ommsen. Berlin, 1895.
Страбон. Г еограф ия — Страбон. География в 17 кни­
гах / Пер., статья и комментарии Г. А. Стратановского;
Под общ. ред. С. Л. Утченко; ред. перевода О. О. Крюгер;
репр. воспроизведение изд. 1964 г. М ., 1984.
Татиан — Раннехристианские апологеты II—IV веков.
Переводы и исследования (Афинагор Афинянин, Татиан,
Евсевий Памфил. Псевдо-Мелитон). М ., 2000.
 Терт уллиан — Тертуллиан Квинт Септимий Флорент.
Избранные сочинения / Общ. ред. и сост. А. А. Столя­
рова. М., 1994.
Тимофей из Газы.. О ж ивотных — Timotheus of Gaza.
On animals. Пер\ £g x o v . Fragments of a byzantine paraphrase
of an animal-book of the 5th century A.D. Translation, com ­
mentary and introduction F. S. Bodenheimer and A. Rabino-
witz. Paris; Leiden, 1949.
Ф еофраст — Феофраст. Исследование о растениях /
Пер. и прим. М. Е. Сергиенко. М., 1951.
Феофраст. Характеры — Фрейденберг О. М. «Харак­
теры» Феофраста //У ч ены е записки ЛГУ. [№ 63]. Серия
филологических наук. Вып. 7. Л., 1941.
«Физиолог» — «Физиолог» / Изд. подготовила
Е. И. Ванеева. СПб., 1996.
«Физиолог». Армяно-грузинский извод — «Физиолог».
Армяно-грузинский извод / Грузинский и ярмянский тексты
исследовал, издал и перевел Н. Я. Марр //Тексты и разыс­
кания по армяно-грузинской филологии. VI. СПб., 1904.
Филипп Танский — Walberg Е. Le Bestiaire de Philippe
du Thaiin. Lund; Paris, 1900.
Ф илосторгий — Сокращение церковной истории Фи-
лосторгия, сделанное патриархом Фотием //П р и лож ен и е
к журналу «Христианское чтение». СПб., 1853.
Флавий Ф илост рат — Флавий Филострат. Жизнь
Аполлония Тианского / Изд. подготовила Е. Г. Рабинович.
М., 1985.
Херефордская карта — Miller К. Mappaemundi. Die
altesten Weltkarten. Stuttgart, 1896. IV: Die Herefordkarte.
Х рабан М авр — Hrabanus Maurus. De rerum naturis /
Ed. PL 111.
Хубайш Тифлиси. О писание рем есел — Абу-л-Фазл
Хубайш Тифлиси. Описание ремесел (Байан ан-сана’ат) /
Пер. с перс., введ. и коммент. Г. П. Михалевич. М., 1976
(Памятники письменности Востока. LIII).
Цицерон — Цицерон. Философские трактаты / Пер.
с лат. И. М. Рижского. М ., 1985.
 «Чудеса Индии» — Бузург ибн Шахрияр. Чудеса
Индии / Пер. с араб. P. JI. Эрлих. Под ред. И. Ю. Крач-
ковского. М., 1959.
«Чудеса мира» — ‘А дж а’иб ад-дунйа (Чудеса мира).
Критический текст, пер. с персид., введение, коммент. и
указ. JI. П. Смирновой. М ., 1993 (Памятники письменнос­
ти Востока. LXXXIII).
Эбсторфская карта — Miller К. Mappaemundi. Die altes­
ten Weltkarten. 6 Bde. H I. Stuttgart, 1896. V: Die Ebstor­
fkarte.
Элиан. О природе ж ивотных — Jacoby F. Die Frag-
mente der griechischen Historiker. Leiden, 1969 (2). I—III.
Ill: Geschichte von Staedten und Voelkern (Horographie und
Ethnographie).
Элиан. Пест рые ра сск а зы — Элиан. Пестрые расска­
зы / Пер. с древнегреч., статья, прил. и указатели
С. В. Поляковой. М., 1995 (Литературные памятники).
Этик — Aethicus Ister. Cosmographiam Aethici Istri ab
Hieronymo ex Graeco in Latinum Brevilarium redactam /
Ed. H. Wittke. Leipzig, 1853.
Юлий Ц езарь. Г алльская война — Записки Юлия Це­
заря и его продолжателей о Галльской войне, о гражданской
войне, об Александрийской войне, об африканской войне /
Пер. и коммент. М. М. Покровского. М.; Л., 1948 (Лите­
ратурные памятники).
Ямвлих Х алкидский — Ямвлих. О египетских мисте­
риях / Пер. и вступ. статья Л. Ю. Лукомского; коммент.
Р. В. Светлова и Л. Ю. Лукомского. М ., 1995.

Ambrosius. Exameron — Ambrosius. Exameron / Ed.

С. Schenkl //C SE L 32, 1. (Reprint. N ew York, London, 1962.
C aesarius von H eisterbach. D ia lo g u s m iraculorum —
Hilka A. (H rsg.). Die W undergeschichten des Caesarius von
Heisterbach. Bonn, 1933. Bd. I.
Chi-fan-chX — Chan Ju-kua: His Work on the Chinese and
Arab Trade in the twelfth and thirteenth Centuries, entitled
C hi-fan-chi / Translated from the Chinese and A nnotated
by F. Hirth, W. W. Rockhill. St.-Petersburg, 1911.
D e bestiis et a liis rebus — De bestiis et aliis rebus / /
PL. 177. Col. 15 — 164.
D e M onstris et B elluis — Traditions teratologiques ou
recits de l’Antiquite et du M oyen A ge en Occident, sur
quelques points de la fable, du merveilleux et de l’histoire
naturelle, publies d’apres plusieurs mss. inedits grecs, latins
et en vieux frangais / Par J. Berger de Xivrey. Paris, 1836.
D icuil — Dicuil. Liber de mensura orbis terrae / Ed.
J. J. Tierney, L. Bieler. Dublin, 1967. (Ser.: Scriptores Latini
Hiberniae. Vol. VI).
D icta C hrisostom i — Мокрецова И. П., Романо­
ва В. JI. Французская книжная миниатюра XIII в. в со­
ветских собраниях. 1270 — 1300. М ., 1984. С. 1 5 4 -1 7 5 .
Eusebius. A enigm ata — Eusebius. Aenigmata / Ed. Maria
de Marco //C C SL . Bd. 133. Turnhout, 1968. P. 2 1 1 -2 7 1 .
L a ctan tiu s — Lactantius. De ave Phoenice / Ed. J. W.
and A. M. Duff //M in o r Latin Poets. London, 1968.
Liber m onstrorum — Liber monstrorum / Ed. F. Porsia.
Bari, 1976.
O ppian. C yn eg etica — Oppian. C ynegetica / Ed.
A. W. Mair. Loeb Series. London, 1928.
Pierre d e B eau vais. B estia ire d ’am our — Cahier Ch.,
Martin A. M elanges d’Archeologie, d’histoire et de litterature.
Vol. II — IV. Paris, 1851 — 1856.
R u dolf von Ems — Rudolf von Ems. Weltchronik / Hrsg.
von G. Ehrismann. Berlin, 1915.
Thomas C an tim praten sis — Thomas Cantimpratensis
Liber de natura rerum. Teil I: Text / Hrsg. von H. Boese.
Berlin, N ew York, 1973.
 ИЗБРАННАЯ
БИБЛИОГРАФИЯ

Аверинцев С. С. Византийская литература IV-VII вв. / /

История Византии. В 3 томах. М ., 1967. Т. I.
Аверинцев С. С. Западно-восточный генезис литератур­
ных канонов византийского средневековья //Типология и
взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада.
М., 1974.
А веринцев С. С. Об общем характере символики ран­
него средневековья //Всесою зны й симпозиум по вторичным
моделирующим системам. 1 (5). Тарту, 1974.
А веринцев С. С. Судьбы европейской культурной тра­
диции в эпоху перехода от античности к средневековью / /
Из истории культуры средневековья и Возрождения. М.,
1976.
А веринцев С. С. Поэтика ранневизантийской литера­
туры. М., 1977.
А ндрианов Б. Бык и змея. У истоков культа плодоро­
дия //Н аук а и религия. 1972. № 1.
А нненков Н. Ботанический словарь. СПб., 1876.
Антее Р. Мифология в Древнем Египте //М иф ология
древнего мира / Отв. ред. В. А. Якобсон. М ., 1977.
А нт онова Е. В . Мургабские печати в свете религиоз­
но-мифологических представлений первобытных обитателей
юга Средней Азии и их соседей / / Средняя Азия, Кавказ
и зарубежный Восток в древности. М ., 1983.
А нт онова Е. В. Очерки культуры древних земледель­
цев Передней и Средней Азии. Опыт реконструкции ми­
ровосприятия. М., 1984.
 А нт онова Е. В. Дикие животные в искусстве древних
земледельцев Востока (к семантике представлений о про­
странстве) / / Центральная Азия: Новые памятники пись­
менности и искусства. Сб. ст. М ., 1987.
А нт онова Е. В. Обряды и верования первобытных зем ­
ледельцев Востока. М ., 1990.
А нт онова Е. В . К изучению ранней истории сложения
астральных символов в Месопотамии //В Д И . 1995. № 1.
Архангельский А. С. Творения отцов церкви в древнерус­
ской письменности: Извлечения из рукописей и опыты исто­
рико-литературных изучений. Казань, 1889-1890. Т. I—IV.
А рхангельский А. С. К истории древнерусского Луци-
дариуса. Сличение славяно-русских и древненемецких тек­
стов. Казань, 1889.
А т лас тибет ской медицины. Свод иллюстраций к ти­
бетскому медицинскому трактату XVII века «Голубой бе­
рилл». М ., 1994.
Б агдасаров Р. В. Христианская символика льва в рус­
ской традиционной культуре //П равославие и русская на­
родная культура: кн. 6. М., 1996.
Бадж У. Е. А. Путешествие души в царстве мертвых.
Египетская Книга Мертвых / Пер. с англ. К. Н. Корса­
кова. М., 1995.
Б анк А. В. Византийское искусство в собраниях Со­
ветского Союза. М.; Л., 1966.
Б арсов И. История первобытной христианской пропо­
веди (до IV века). СПб., 1885.
Бат алин И. Древнерусский азбучник / / Филологичес­
кие записки. 1873. № 3--4.
Бат алин Н. Сказание об Индейском царстве. Воронеж,
1876 (Филологические записки. Приложения).
Б аш ляр Г. Вода и грёзы. Опыт о воображении мате­
рии / Пер. с фр. Б. М. Скуратова. М ., 1998.
Бек X. Г. Путеви византи]ске кижевности. Београд, 1967.
Беленицкий А. М. Зооморфные троны в изобразительном
искусстве Средней Азии / / Известия АН ТаджССР. Отде­
ление общественных наук. Душанбе, 1962. Вып. 1 (28).
 Беленицкий А. М . Изображение быка на памятниках
искусства древнего Пянджикента (к истории зооморфизма
в древнем изобразительном искусстве Средней Азии) / /
Этнография и археология Средней Азии. [Сб.] М., 1979.
Беленицкий А. М ., Меилкерис В. А. Змеи-драконы в
древнем искусстве Средней Азии / / C h . 1986. № 3.
Б елоброва О. А. «Физиолог» / / Словарь книжников и
книжности Древней Руси. Вып. I. (XI — первая половина
XIV в.). Л., 1987.
Б елова О. В. Что мы знаем о ехи дн е? //Р усская речь.
1992. № 2.
Б елова О. В. О чудесной птице Алконост / / Русская
речь. 1993. № 1.
Б елова О. В. И притворный в слезах крокодил //Р у с ­
ская речь. 1993. № 3.
Б елова О. В. К вопросу об изучении славянского «Фи­
зиолога» //Славяноведение. М ., 1995. № 2\
Б елова О. В. Библейская символика животных в па­
мятниках средневековой славянской книжности //У чены е
записки РПУ. М., 1998. Вып. 4 (Славянская филология).
Б елова О. В. «Быстроскочи васеръ наборъ зажей
рысь...» (о «говорящих» ошибках в древнерусских сказаниях
о животных) / / Славянские этюды. Сб. к юбилею
С. М. Толстой. М., 1999.
Б елова О. В. Славянский бестиарий. Словарь названий
и символики. М., 2000.
Бент ли П. Образы животных в искусстве / / Курьер
ЮНЕСКО. 1966, январь.
Б ерт ельс А. Е. Поэтический комментарий Шаха
Ни‘матуллаха вали на философскую касыду Насир-и Х ус­
рау //С а д одного цветка. Статьи и эссе. М., 1991.
Б ерт ельс А. Е. Художественный образ в искусстве
Ирана IX -X V вв. М ., 1997.
Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Но­
вого Завета: (Пер.) / Глубоковский Н. Н. Киев, 1914. [2].
Отд. оттиск из журнала «Труды имп. Киевской духовной
академии».
 Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры.
СПб., 1995.
Блаж енный А вгуст и н . Отрывки из произведений / /
Символ. Париж, 1982. № 8.
Бл. А вгуст ин. «Против академиков» (латинский и рус­
ский тексты). М., 1999.
Б лэк В. Б. О каноне в искусстве древнего Шумера
конца V— начала III тысячелетия до н. э. / / Проблема
канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Аф­
рики. М., 1973.
Б огаевский Б. Л . Земледельческая религия Афин. Г1г.,
1916. Т. 1.
Б огаевский Б. Л . М ужское божество на Крите //Я ф е ­
тический сборник. М., 1930. Вып. 6.
Богат ова О. В. Тавроболия в римском культе Великой
матери богов Кибелы / / Вестник СПб ун-та. Серия 2. Ис­
тория, языкознание, литературоведение. СПб., 1998. Вып. 2.
Болды рев А. И. Разговор Искандара с птицами // П а ­
мятники письменности и памятники истории культуры на­
родов Востока. JL, XVI. Ч. II.
Б онгард-Л евин Г. М ., Грант овский Э. А. От Скифии
до Индии. М., 1984.
Бондарев Д . Г. Гиена в культурной традиции народа
канури (бассейн озера Чад) / / Кунсткамера. Этнографи­
ческие тетради. СПб., 1998. Вып. 12.
Бородин О. Р., Г укова С. Н. История географической
мысли в Византии. СПб., 2000.
Бросс Ж . Магия растений. Киев, 1996.
Брэм А. Путешествие по Северо-Восточной Африке.
М., 1952.
Б услаев Ф. И. Древнерусская народная литература и
искусство. 6: Византийская и древнерусская символика по
рукописям от XV до конца XVI в. СПб., 1861.
Буслаев Ф. И. Свод изображений из лицевых Апокалип­
сисов по русским спискам с XVI по XIX в. СПб., 1884. I—II.
Бычков В. В. Эстетика поздней античности. II—III вв.
М., 1981.
 В агн ер Г. К. К вопросу о владимиро-суздальской эм­
блематике //Историко-археологический сборник. М ., 1962.
В агн ер Г. К. О декосмологизации древнерусской сим­
волики / / Культурное наследие Древней Руси. [Сб.] М .,
1976.
В а гн ер Г. К. Судьбы образов звериного стиля в древ­
нерусском искусстве / / Скифо-сибирский звериный стиль
в искусстве народов Евразии. М., 1976.
В ан дер В арден Б. Л . Пробуждающаяся наука. Ч. II:
Рождение астрономии. М ., 1991.
В ан дер Плас Д . Запрет на изображения в монотеис­
тических религиях //В Д И . 1996. № 2.
Васильев А. А. Агапий М анбиджский, христианский
арабский историк X века //В В . 1904. XI.
В еселовский А. Н. Данте и символическая поэзия ка­
толичества //В естн и к Европы. 1866, декабрь.
Византия и христианский Восток: научн. конференция
памяти А. В. Банк. ТД. СПб., 1999.
Византийская белоглиняная росписная керамика IX -
XII вв.: Каталог выставки Гос. Эрмитажа. JL, 1985.
Византийская литература. Сб. ст. / Под ред. С. С. Аве­
ринцева. М., 1974.
Византийский медицинский трактат X I-X IV вв. /
Перев. с древнегреч., вступ. статья, коммент., указат.
Г. Г. Литаврина. СПб., 1997.
Византийское искусство. СПб., 1888.
В и рсаладзе Е. Б. Грузинский охотничий миф и поэзия.
М ., 1976.
Воеводский Л . Ф. Введение в мифологию Одиссеи.
Одесса, 1881.
Волков И. М. Древнеегипетский бог Себек / / Записки
ист.-филол. фак-та Петроградского ун-та. Пг., 1917. Часть
CXL.
В орот ников Ю. Л . «На аспида и василиска наступи-
ши» //Р у сск а я речь. 1993. № 1.
 В яземский П. И. О литературной истории «Физиоло­
га» //П ам ятники древней письменности. СПб., 1878 —
1879.
Гайденко В. П. Образ природы в религиозном созна­
нии: (Толкование творения мира в патристике) / / История
науки в контексте культуры. М ., 1990.
Гам крелидзе Т. В., И ванов Вяч. Вс. Индоевропейс­
кий язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984. Т. 1 -2 .
Ген В. Культурные растения и домашние животные в
их переходе из Азии в Грецию и Италию, а также в
остальную Европу. Историко-лингвистические эскизы.
СПб., 1872.
Гиблин Ч. Открытая книга пророчества / / Символ.
Париж, 1993. № 30.
Г ирш берг В. Б. «Козьльрогъ» в Изборнике Святослава
1073 года //Д р евн ерусское искусство. Рукописная книга.
М ., 1972. Сб. 1.
Голейзовский Н. К. Семантика новгородского терато­
логического орнамента //Д ревн ий Новгород: История. Ис­
кусство. Археология: Новые исследования. М ., 1983.
Голенищ ев-К ут узов И. Н. Влияние латинской литера­
туры IV -V вв. на литературу средневековья и Ренессанса / /
ВДИ. 1964. № 1.
Голе нищ ее-К утузов И. Н. Средневековая латинская
литература Италии. М ., 1972.
Г рабарь-П ассек М. Е. Античные сюжеты и формы в
западноевропейской литературе. М., 1966.
Г рязн ое М. П. Войлок с изображением мифических
чудовищ из пятого Пазырыкского кургана на Алтае / /
Сообщения ГЭ. Д ., 1956. IX.
Г рязное М . П. Бык в обрядах и культах древних ско­
товодов //Проблемы археологии Евразии и Северной Аме­
рики. М., 1977.
Гукова С. Н. Карта мира Козьмы Индикоплова / /
Вспомогательные исторические дисциплины. JL, 1985.
Т. 17.
 Г укова С. И. К вопросу об источниках карты мира
Козьмы Индикоплова //П роблем ы социальной истории и
культуры средних веков. Сб. ст. Л., 1986.
Г укова С. И. Космография в системе византийского
образования и науки в XI—XII вв. //Городская культура:
Средневековье и начало нового времени. Л., 1986.
Г укова С. И. Космографический трактат Евстратия Ни-
кейского //В В . М ., 1986. Т. 47.
Гуковский М. А. Итальянские энциклопедии XIII—
XVI вв. //Т руды Института книги, документа и письма.
М ., 1932. Т. 2.
Гумбольдт А. Космос. Опыт физического мироописа-
ния. М., 1982. Т. 2.
Гура. А. В. Ласка (M ustela nivalis) в славянских народ­
ных представлениях. 1 / / Славянский и балканский фоль­
клор. Обряд. Текст. М., 1981.
Г ура А. В. Ласка (M ustela nivalis) в славянских народ­
ных представлениях. 2 / / Славянский и балканский фоль­
клор. Этногенетическая общность и типологические парал­
лели. М., 1984.
Г ура А. В. Символика животных в славянской народ­
ной традиции. М., 1997.
Г уревич А. Я. Популярное богословие и народная ре­
лигиозность средних веков / / Из истории культуры сред­
них веков и Возрождения. М ., 1976.
Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.,
1984.
Гуревич А. Я . О соотношении народной и ученой тра­
диции в средневековой культуре (Заметки на полях книги
Жака ле Гоффа) / / Французский ежегодник. 1982. М.,
1984.
Д ан д ам аева М. М. Лучше один раз увидеть... (Перед­
невосточные памятники изобразительного искусства как
предполагаемый источник некоторых сюжетов греческой
литературы) //В Д И . 2000. № 2.
Д ан и елян Э. Л . Армянские космографические труды
VII в. о строении Вселенной. Ереван, 1978.
 Д обиаш -Рож дест венская О. А. Культура западноев­
ропейского средневековья. Научное наследие. М ., 1987.
Д олгих И. Мнимый единорог, риму и реэм Востока, ур
и тур Европы, bos primigenius палеонтологии. Рига, [1905].
Д олги х И. Культура крупного рогатого скота. Рига,
1911. Вып. II. Скотоводство у вавилонян, евреев, древних
персов, арабов, индийцев, китайцев, египтян и других смеж ­
ных народов.
Древнеегипетская «Книга Мертвых» / Пер. М. А. Че-
годаева //В опросы истории. 1994. № 8 - 9 .
Д ур н о во И. Н. К истории сказаний о животных в ста­
ринной русской литературе / / Древности. Труды славянс­
кой комиссии Московского Имп. археологического общ ес­
тва. М., 1902. Вып. 3.
Д ьячен ко Г. Полный церковнославянский словарь. М.,
1900.
Еврейский и халдейский этимологический словарь к
книгам Ветхого Завета / Составил О. Н. Штейнберг. Виль-
на, 1878.
Елеонский И. А. Очерки из библейской географии. Ч. II.
Представители животного царства в св. земле. СПб., 1897.
Ельницкий Л . А. Знание древних о северных странах.
М ., 1961.
Еремян С. Т. Армения по «Ашхарацуйцу» (Армянская
география VII в.). Ереван, 1963.
Еремян С. Т. «Ашхарацуйц» (Армянская география
VII века) — выдающийся памятник географии и картогра­
фии древнего мира / / Вестник общественных наук АН
АрмССР. Ереван, 1968. № 5.
Ермолов А. Животный мир в воззрениях народа. СПб.,
1915.
Естествознанието в средновековна България. Сборник
от исторически извори. От акад. Цв. Кристанов и проф.
Ив. Дуйчев. София, 1954.
З а л есская В. И. Символика античных образов в ранне­
византийском искусстве / / Восточное Средиземноморье и
Кавказ IV -X VI вв. Сб. ст. Л., 1988.
 З а сец кая И. П. Изображение «пантеры» в сарматском
искусстве / / СА. 1980. № 1.
З а х а р о ва А. В. Египетское колдовство в «Тифонии»
Нонна Панополитанского //Конференция «Слово как дей­
ствие». М., 1998..
Зеленина Я. Э. Христианская символика животных и рас­
тений по неопубликованным материалам А. С. Уварова / /
Животные и растения в мифоритуальных системах. Матери­
алы научной конференции. Октябрь 1996 г. СПб., 1996.
З уб к о Г. В. Образ Змея в мифологических представ­
лениях фульбе //Р ел и ги и мира. 1988. М ., 1990.
И ванов В. В. Заметки о типологическом и сравнитель­
но-историческом исследовании римской и индоевропейской
мифологии //Т р уды по знаковым системам. IV (Ученые
записки ТГУ. Вып. 236). Тарту, 1969.
И ванов В. В. Опыт истолкования древнеиндийских ри­
туальных и мифологических терминов, образованных от
a va — «конь» (жертвоприношение коня и дерево a va tth a
в древней Индии) / / Проблемы истории языков и культуры
народов Индии. М., 1974.
И ванов В. В. Названия слона в языках Евразии / /
Этимология. 1975. М ., 1977.
И ванов В. В. Природные символы как элементы зна­
ковых систем культуры / / Общество и природа. Истори­
ческие этапы и формы взаимодействия. М ., 1981.
И ессен А. А. Так называемый «Майкопский пояс» / /
Археологический сборник. Вып. 2. Л., 1961.
И льи н ская В. А. Образ кошачьего хищника в ранне­
скифском искусстве //С А . 1971. № 2.
И ност ранцев К. А. Материалы из арабских источни­
ков для культурной истории сасанидской Персии. Приметы
и поверья //З В О Р А О . СПб., 1908. Т. XVIII. Вып. II-III.
Иранская миниатюра. Серии I—III. Тифлис, М узей ис­
кусства, Метехи. 1936.
История Африки в древних и средневековых источни­
ках / Сост. С. Я. Берзина и Л. Е. Куббель, под ред.
О. К. Дрейера. М., 1990. 2-е изд.
 К агаров Е. Г. Культ фетишей, растений и животных
в Древней Греции. СПб., 1913.
К агаров Е. Г. Мифологический образ дерева, растуще­
го корнями вверх //Д А Н СССР. 1928. № 15. Серия 13.
Канторович А. Р. К вопросу о переднеазиатском влиянии
на звериный стиль степной Скифии //В Д И . 1998. № 3.
К арнеев А. К. Материалы и заметки по литературной
истории «Физиолога». СПб., 1890.
К арнеев А. К. Новейшие исследования о «Физиологе»
//Ж М Н П . СПб., 1890. Ч. 267.
Карпов А. Азбуковники или алфавиты иностранных
речей. Казань, 1877.
К арсавин Л . П. Святой Августин и его эпоха (перевод
с литовского М. Мажейкис, Н. М ажейкене, подготовка к
публикации И. Савкина) //С и м вол. Париж, 1991. № 28.
К арсавин Л . П. Символизм мышления и идея миропо­
рядка в средние века / / Научный исторический журнал.
СПб., 1914. Т. 1. Вып. 2. [Переиздано: К арсави н Л . П.
Монашество в средние века. М ., 1992.]
К арсавин Л . П. Культура средних веков. Киев, 1995.
Карский Е. Ф. Малорусский Луцидарий по рукописи
XVII в. (текст, состав, язык) / / Е . Ф. Карский. Труды по
белорусскому и другим славянским языкам. М., 1962.
Кастанъе Г. Культ змей у различных народов и следы
его в Туркестане / / Протоколы заседаний и сообщений
Туркестанского кружка любителей археологии. Ташкент,
1913.
Кеппен Ф. О прежнем и нынешнем распространении бобра
в пределах России / / ЖМНП. 1902, июль. Ч. 342. № 7.
Кёйпер Ф. Б. Я. Космогония и зачатие: к постановке
вопроса //К ёй п ер Ф. Б. Я. Труды по ведийской мифоло­
гии. М., 1986.
Ким Волъен. Единорог, феникс и летящий конь: Со­
кровища королевских гробниц. Курьер ЮНЕСКО. 1979,
январь.
Киприан Д ам ски й . Краткое любопытнейшее показание
удивительных естеств и свойств животных. СПб., 1795.
 Кирпичников А. И. К вопросу о птице Страфиль / /
ЖМНП. СПб., 1890. Ч. 270. № 7.
К лингер В. П. Сказочные мотивы в истории Геродота / /
Университетские известия. Киев, 1902. № 1 1 /
К лингер В. Я. Животное в античном и современном
суеверии. Киев, 1911.
Козарж евский А. Ч. Источниковедческие проблемы
раннехристианской литературы. М., 1985.
Колмачевский Л. Животный эпос на западе и у славян.
Казань, 1882.
Комороци Г. К символике дерева в искусстве древнего
Двуречья //Древний Восток и мировая культура. М ., 1981.
К ондаков И. П. О миниатюрах греческой Псалтыри XI
века из собрания Хлудова в Москве //Д р евн ости . Труды
Московского археолог, об-ва. М ., 1878. Т. VIII.
К орост овцев М. А. Религия Древнего Египта. М.,
1976.
К орсунский И. Перевод LXX. Его значение в истории
греческого языка и словесности. Троице-Сергиева лавра,
1897.
Кривицкий В. В. О значении образа оленя в религии
и искусстве древнего Кавказа / / X Крупновские чтения
по археологии Северного Кавказа (Тез. докл. и сообщ.).
М., 1980.
К узьм ина Е. Е. Опыт интерпретации некоторых памят­
ников скифского искусства / / ВДИ. 1984. № 1.
Культура Ближнего Востока древнего и раннесредневе­
кового времени. Сб. ст. Л., 1974 (Палестинский сборник.
Вып. 25 (88)).
Культура Византии, IV — первая половина VII в. М.,
1984.
К упэн Г. Искусства и ремесла у животных. СПб., 1910.
Л ат ы нин Б. А. Мировое дерево — древо жизни в ор­
наменте и фольклоре Восточной Европы / / Известия
ГАИМК. Л., 1933. Вып. 69.
Л ебедев Н. Сочинение Оригена против Цельса (преди­
словие). СПб., 1878.
 Л елеков Л . А. Искусство Древней Руси в его связях
с Востоком //Д ревн ерусское искусство. М ., 1973.
Л елеков Л . А. История некоторых сюжетов древнерус­
ского искусства / / Художественное наследие. Хранение,
исследование, реставрация. М ., 1981. 7 (37).
Л ипинская Я ., М арцин як М . Мифология Древнего
Египта. М., 1983.
Л исевич И. С. Моделирование мира в китайской ми­
фологии и учение о пяти элементах / / Теоретические про­
блемы восточных литератур. М., 1969.
Л и хачева В. Д . Византийская миниатюра: Памятники
византийской миниатюры IX -X V веков в собраниях Со­
ветского Союза. М., 1977.
Лихачева О. П. Некоторые замечания об образах живот­
ных в древнерусской литературе / / Культурное наследие
Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М., 1976.
Л озовская И. М . Раннесредневековое знание о природе
(диалог Иоанна Скотта Эриугены «О природах») / Ин-т ис­
тории естествознания и техники АН СССР. Препр. М., 1988.
Л о зовск ая И. М . Энциклопедическое знание раннего
средневековья: (Храбан Мавр «О природах вещей») / Ин-т
истории естествознания и техники АН СССР. Препр. М.,
1988.
Л осев А. Ф. Античная мифология в ее историческом
развитии. М., 1957.
Л урье И. М. Элементы животного эпоса в древнееги­
петских изображениях / / Эрмитаж. Труды отдела Востока.
Л., 1938. 1.
Л урье С. Я. Демокрит. Тексты. Перевод. Исследования.
Л., 1970.
Л урье Я. С. Два миниатюриста XV в. (К проблеме так
называемого художественного мышления Древней Руси) / /
Культурное наследие Древней Руси. М ., 1976.
М аксим ов Е. Н. Древнеегипетская гелиопольская кос­
могоническая система (Опыт моделирования) //Т утан ха-
мон и его время. М., 1976.
 М аксим ов Е. И. О взаимодействии религии и фольк­
лора на примере образа волшебного змея из «Сказки о
потерпевшем кораблекрушение» / / Древний Восток. М.,
1980. Сб. 2.
М аксим ова М. И . Серебряное зеркало из Келермеса / /
СА. 1954. № 21.
М аксим ова М. И. Ритон из Келермеса / / СА. 1956.
№ 25.
М арр И. Я. Фрако-армянский Sabadios и сванское бо­
жество охоты / / Известия имп. Академии наук. СПб., 1912.
М арр И. Я. Japhetica I. Фаяси^ — осетинских сказок
и яфетический термин (pasqund — «маг», «вестник», «вещая
птица» //И звести я Российской АН. 1918. № 18.
М ассон В. М. Образ небесного быка в эпоху бронзы / /
Памятники Туркменистана. 1975. № 2. (20).
М ельникова Е. А. Образ мира: Географические пред­
ставления в Западной и Северной Европе. V -X IV вв. М.,
1998.
М еш керис В. А. Змея — хтонический атрибут марги-
анской богини //К С И А . 1986. № 184.
М ещ анинов И. И. Змея и собака на вещевых памят­
никах архаического Кавказа //За п и ск и коллегии востоко­
ведов при Азиатском музее Российской АН. 1925. Т. 1.
М ещ ерский И. А. К вопросу об источниках славянской
Книги Еноха / / Краткие сообщения Института народов
Азии. 1965. № 86.
М ещ ерский И. А. К истории текста славянской Книги
Еноха. (Следы памятников Кумрана в византийской и сла­
вянской литературе) //В В . 1964. Т. 24.
М ещ ерский И. А. Апокрифы в древней славянской рус­
ской письменности: (ветхозаветные апокрифы) / / М етоди­
ческие рекомендации по описанию славяно-русских руко­
писей для сводного каталога рукописей, хранящихся в
СССР. М., 1976. Вып. 2. Ч. 1.
М иклухо-М аклай Н. Д . Географическое сочинение
XIII в. на персидском языке (Новый источник по истори­
ческой географии Азербайджана и Армении) //У ч е н . зап.
ИВ АН СССР, М.; Л., 1954 Т. 11.
М инаев И. П. Путешествия Марко Поло / / Зап. ИРГО
по отделению этнографии. СПб., 1902. Т. XXIV.
Минин П. М. Главные направления древнецерковной
мистики / / Богословский вестник. 1914. V.
М иньковская Э. Е. Львиноголовый бог Апедемак / /
М ероэ. История, история культуры и языки древнего Су­
дана. М., 1977.
Мифология древнего Ирана / / Мифологии древнего
мира / Отв. ред. В. А. Якобсон. М., 1977.
М ихайлов А. В. Древнерусский «Физиолог / / Занятия
VIII археологического съезда в Москве. М., 1890.
М ихалевич Г. П. О персидской и армянской минера­
логиях XVII в. / / Культура и искусство народов Средней
Азии в древности и средневековье. Л., 1979.
М ихалевич Г. П. Магические, символические и лечеб­
ные свойства драгоценных камней по персидским минера­
логическим сочинениям XII—XVII вв. / / Памироведение.
Душанбе, 1985. Вып. 2.
М окиенко В. М. Убить бобра / / Русская речь. М.,
1979. № 5.
М окрецова И. П., Р ом анова В. Л . Французская книж­
ная миниатюра XIII века в советских собраниях. 1270 —
1300. М., 1984.
М очульский В. Историко-литературный анализ стиха о
Голубиной книге. Варшава, 1887.
М очульский В. Происхождение «Физиолога» и его на­
чальные судьбы в литературах Востока и Запада (Отдель­
ный оттиск из «Русского филологического вестника»). Вар­
шава, 1889.
М ухин И. Магия и колдовство у ассиро-вавилонян.
Киев, 1905.
Невский Н. А. Представление о радуге, как о небесной
змее / / С . Ф. Ольденбургу к 50-летию научно-обществен-
ной деятельности. Л., 1934.
 Неретина. С. С. Образ мира в «Исторической библии»
Гийара де Мулэна / / Из истории культуры средних веков
и Возрождения. М., 1976.
Ииколова. Св. Патеричните разкази в българската сред-
новековна литература. София, 1980.
Н икольский Н. М. Керубы по данным Библии и вос­
точной археологии //Т р у д ы Белорусского гос. ун-та. 1922.
Вып. 2 - 3 .
Н икольский Н. М. Финикийская жатвенная мифология
и обрядность //В Д И . 1946. № 2.
Никольский Н. М. Этюды по истории финикийских об­
щинных и земледельческих культов. [1. Текст G-Eqreny].
Минск, 1948.
Ню ст рем Э. Библейский словарь / Пер. со швед, под
ред. И. С. Свенсона. СПб., 1995.
Обозрение звериного эпоса Западной Европы. Матери­
алы для сравнительного изучения символики животных / /
Филологические Записки. 1868 года. Вып. I.
О всяников-К уликовский Д . Н. Опыт изучения вакхи­
ческих культов индоевропейской древности в связи с ролью
экстаза на ранних ступенях общественности / / Записки
Новороссийского университета. Одесса, 1883. Вып. XXXIX.
О городников П. В ., П ет ю нина О. Ф. Этимологичес­
кий словарь лекарственных растений, сырья и препаратов.
М., 1973.
О ксию к М. Ф. Эсхатология св. Григория Нисского.
Киев, 1914.
О лт яну П. К истории «Физиолога» в славянских и
румынской литературах (Неизвестная среднеболгарская
версия из Трансильвании) / / Palaeobulgarica. 8. 1984. N° 2.
Онианс Р. На коленях богов. Истоки европейской
мысли о душе, разуме, теле, времени, мире и судьбе. Л.,
1999.
Орбели И. А. Бронзовая курильница XII в. в виде
барса //П амятники эпохи Руставели. Л., 1938.
Пальмов М. Идолопоклонство у древних евреев. СПб.,
1897.
 От начала начал. Антология шумерской поэзии /
Вступ. ст., пер., коммент., словарь В. К. Афанасьевой.
СПб., 1997.
П евзнер С. Б. Китайские мотивы на памятниках худо­
жественного ремесла средневекового Египта //Т руды ГЭ.
II. Культура и искусство античного мира и Востока. М.;
Л., 1958.
П ереводчикова Е. В. Язык звериных образов: Очерки
искусства евразийских степей скифской эпохи / Отв. ред.
Д. С. Раевский. М ., 1994.
П ет рухин В. Я. Человек и животное в мифе и ритуале:
мир природы в символах мира культуры //М иф ы , культы,
обряды народов зарубежной Азии. М., 1986.
П иот ровский Б. Б. Амулеты в форме глаза в Древнем
Египте //И звестия Государственной Академии истории ма­
териальной культуры. Л., 1931. Т. 9. Вып. 3.
Плотников В. В. История христианского просвещения
в его отношениях к греко-римской образованности. Казань,
1885.
П одосинов А. В. Символы четырех евангелистов: их
происхождение и значение. М ., 2000.
П окровский Н. Евангелие в памятниках иконографии,
преимущественно византийских и русских / / Труды VIII
Археологического съезда в Москве. СПб., 1892. Т. I.
Пом еранцева Н. А. Эстетические основы искусства
Древнего Египта. М., 1985.
П омяловский И. В. Избранные места из латинских
христианских писателей до VIII века. СПб., 1878.
П ономарев А. Собеседования Григория Великого о за­
гробной жизни в их церковном и историко-литературном
значении. СПб., 1886.
Попов К. Блаженный Диадох (V века), епископ Фотики
и Древнего Эпира, и его творения. Киев, 1903.
Проблемы эпохи средневековья: [Сборник] / С. С. Аве­
ринцев, А. В. Ахутин, В. С. Библер и др. М ., 1998.
Пъянков И. В. Восточный Туркестан в свете античных
источников / / Восточный Туркестан и Средняя Азия в сис­
теме культур древнего и средневекового Востока. М., 1986.
 П ьянков И. В. Средняя Азия в античной географичес­
кой традиции: Источниковедческий анализ. М., 1997.
P. W. О животных вымышленных или изуродованных
поэтами и живописцами //В е ст н и к Европы. СПб., 1819.
№ 2 1 -2 4 .
Рабинович В. JI. Алхимия как феномен средневековой
культуры. М., 1979.
Рабинович В. JJ. Ученый человек в средневековой куль­
туре //Н аук а и культура. М., 1984.
Раннехристианские апологеты II—IV веков. Переводы и
исследования. М., 2000 (Афинагор Афинянин, Татиан, Ев­
севий Памфил. Псевдо-Мелитон).
Ранние отцы Церкви: Антология. Брюссель, 1964.
Ранович А. Б. Происхождение таинства крещения. М., 1930.
Р еверсов И. П. Очерк западной апологетической лите­
ратуры II и III вв. Казань, 1892.
Р еверсов И. П. Защитники христианства: апологеты.
СПб., 1899.
Р едер Д . Г. Мифологическое мышление и зачатки на­
учного мировоззрения в Древнем Египте. М., 1976.
Ремпель Л . И. Цепь времен. Вековые образы и бродя­
чие сюжеты в традиционном искусстве Средней Азии.
Ташкент. 1987.
Родионов М. А. «Китаб-ал‘унван» Агапия Манбиджского
как этнографический источник //Основные проблемы афри­
канистики. Этнография. История. Филология. М., 1973.
Р ом ан ский И . Д . Анаксагор: У истоков античной
науки. М., 1972.
Р ом ан ский И. Д . История естествознания в эпоху ан­
тичности. М ., 1979.
Р ом ан ский И . Д . История естествознания в эпоху эл­
линизма и Римской империи. М ., 1979.
Р ом дест вен ский А. П. Видение Св. пророка Иезеки­
иля на реке Ховар //Х ристианское чтение. I. М ., 1895.
Р озен В. Заметка о летописи Агапия Манбиджского / /
ЖМНП. 1884. Ч. 231. Отд. II.
 Ромаскевич А. А. Изваяния и изображения львов в
Иране //Т руды III Конгресса по иранскому искусству и
археологии. Л., 1939.
Садов А. И. Древнехристианский церковный писатель
Лактанций. СПб., 1895.
Сарианиди Б. И. Д ревн и е зем ледельцы А ф га н и ст а н а .
М ., 1977.
Сарианиди Б. И . Змеи и драконы в глиптике Бактрии
и М аргианы / / Восточный Туркестан и Средняя Азия в
системе культур древнего и средневекового Востока. М., 1986.
С евергин В. Кайя Плиния Секунда. Естественная ис­
тория ископаемых тел, переложенная на российский язык
в азбучном порядке. СПб., 1819.
С емека Е. С. Антропоморфные и зооморфные символы
в четырех- и восьмичленных моделях мира / / Труды по
знаковым системам. 5. Тарту, 1971 (Уч. записки Тартуского
ун-та. Вып. 284).
С ергиевский А. Отношение апологетов Восточной Цер­
кви II в. к языческой философии //В е р а и разум. СПб.,
1886.
Симон К. Р. Энциклопедия поздней империи Марциана
Капеллы / / Тр. Библиотеки АН СССР. Л., 1948. Т. 1.
С. 1 6 9 -1 9 3 .
Символический язык традиционной культуры: Балкан­
ские чтения II. М., 1993.
Симонов Р. А. Рог инрога //Р усск ая речь. 1985. № 3.
С кабалланович М. Первая глава книги пророка И езе­
кииля. Опыт изъяснения. Мариуполь. 1904.
Скалон В. И. Речные бобры Северной Азии. М.; Л.,
1951.
Скалон К. М. Изображения животных на керамике сар­
матского периода //Т р у д ы Отдела истории первобытной
культуры ГЭ. Л., 1941. Т. 1.
Скалон К . М. Изображения дракона в искусстве IV —
V вв. //С ообщ ения ГЭ. 1962. Вып. 22.
С магина Е. Б. Истоки и формирование представлений
о царе демонов в манихейской религии //В Д И . 1993. № 1.
 Смирнов А. В. Книга Еноха: Историко-критическое ис­
следование / Русский пер. и объяснение апокрифической
книги Еноха. Казань, 1888.
Смирнов Я. /7. Фригийский культ месяца / / Сборник
в честь Ф. Ф. Соколова. СПб., 1895.
Соболевский А. И. Ш естоднев Кирилла Философа.
СПб., 1901.
Соколов М. И. Материалы и заметки по старинной
славянской литературе. Вып. 3. VII. Славянская книга
Еноха Праведного //Ч О И Д Р . 1910. Кн. 4. Отд. II.
Соколов М. И. Славянская книга Еноха Праведного.
Тексты, лат. пер. и исследования. М., 1910.
С перанский М. И. «Аристотелевы врата» и «Тайная
тайных» //(В ы резка из СОРЯС Т. 101. № 3. Л., 1928.
С перанский М. Н. Сказание об Индийском царстве / /
Известия по русскому языку и словесности АН СССР.
1930. Т. III. Кн. 2.
Сперанский М. И. К истории «Физиолога» в старой
болгарской письменности //Сперанский М. Н. Из истории
русско-славянских литературных связей. М., 1960.
Средневековый бестиарий / Автор статьи и коммента­
риев К. Муратова. М., 1984.
Средняя Азия в древности и средневековье. М ., 1977.
Ст асю левич М. М. История средних веков в ее писа­
телях и исследованиях новейших ученых. СПб., 1906.
Ст ойкова А. «Физиолог» (комментарии к тексту) / /
Стара българска литература. Т. 5. Естествознание / Сост.
и ред. А. Милтенова. София, 1992.
Ст ойкова А. «Физиологът» в южнославянските лите-
ратури. София, 1994.
С т рогецкий В. М. Диодор Сицилийский и его «Исто­
рическая библиотека» в оценке историографии / / ВДИ.
1983. № 4.
С т роковская Т. Е. Сочинение болгарского писателя
Климента Охридского «Слово о Троице, о твари и о судех»
в составе рукописных «Златоустов» XV — XVI вв. / / З а ­
рубежные славяне в прошлом и настоящем. М., 1999.
 С т руве В. В. Иштар-Исольда в древневосточной ми­
фологии / / Тристан и Исольда. От героини любви фео­
дальной Европы до богини матриархальной Афревразии.
Коллективный труд Сектора семантики мифа и фольклора
под ред. акад. Н. Я. Марра. JL, 1932.
Струш ин И. Д . У древних истоков медицины (Индия
и Египет) / / Из истории науки и техники в странах
Востока. М., 1960. Вып. 1.
Сумцов И. Ф. Очерк истории колдовства в Западной
Европе. Харьков, 1878.
Топоров В. И. О структуре некоторых архаических тек­
стов, соотносимых с концепцией «мирового дерева» / /
Труды по знаковым системам. Тарту, 1971. Т. V (УЗ. ТГУ.
Вып. 284).
Топоров В. И. Об индоевропейских соответствиях од­
ному балтийскому мифологическому имени. Балт. Pus(k)ait:
др.-инд. Pusan, др.-греч. n d v //Балто-славянские исследо­
вания. М., 1974.
Топоров В. И . К объяснению некоторых слов мифоло­
гического характера в связи с возможными древними ближ­
невосточными параллелями / / Славянское и балканское
языкознание. М., 1975.
Топоров В. И. ntiGcov, Ahi budhnya, Баньак и др. / /
Этимология, 1974. М., 1976.
Топоров В. Н. Mcrixroi «Музы»: соображения об имени
и предыстории образа (к оценке фракийского вклада) / /
Славянское и балканское языкознание. Античная балка­
нистика и сравнительная грамматика. М ., 1977.
Топоров В. И. Козел / / Мифы народов мира. М., 1980.
Т. I.
Топоров В. Н. Об иранском влиянии в мифологии на­
родов Сибири и Центральной Азии //К а в к а з и Средняя
Азия в древности и средневековье. [Сб. ст.] М., 1981.
Топоров В. И. Вокруг «лютого зверя» (голос в дискус­
сии) / / Балто-славянские исследования. 1986. М., 1988.
Топоров В. И. Мифопоэтический образ бобра в бал­
тийско-славянской перспективе: генетическое, ареальное и
типологическое / / Балто-славянские исследования. 1997.
М ., 1998.
Т ревер К. В. Собака-птица: Сэнмурв и Паскудж //И з
истории докапиталистических формаций. Сб. ст. к 45-летию
научной деятельности Н. Я. Марра. М.; Л., 1933.
Тревер К. В. Сэнмурв-Паскудж. Собака-птица. Л.,
1937.
Трофимова М . К. Из истории ключевой темы гности­
ческих текстов / / Палеобалканистика и античность. М.,
1989.
Трубецкой С. И. Учение о Логосе в его истории. М.,
1900. Т. I. Ч. II.
Т ураев Б. А. Бог Тот: Опыт исследования в области
истории древнеегипетской культуры. Лейпциг, 1898.
Т ураев Б. А. Древний Египет. Пг., 1922.
Тю ленев В. М. Лактанций как историк: между тем,
что было, и тем, что будет //И сторическая мысль в Ви­
зантии и на средневековом Западе. Иваново, 1998.
У варов А. С. Христианская символика. Ч. 1. Символи­
ка древнехристианского периода. М., 1908.
Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего
средневековья: конец V — середина VII в. М ., 1989.
Усов С. А. Единороги. [Посвящается Ф. И. Буслаеву].
М ., Унив. тип. [б. г.].
Усов С. А. Сочинения. М ., 1888. Т. I.
Ф едот ова Е. В . Человек и животный мир в средневе­
ковом искусстве Грузии //В естник Моск. ун-та. 1992. № 2.
Ф ехнер М . В. Бобровый промысел в Волго-Окском
междуречье //С А . 1989. № 3.
Фильштинский И. М. Древнейший памятник описа-
тельно-географической литературы на арабском языке. (Со­
чинение Бузурга ибн Шахрийара «Чудеса Индии») // В е с ­
тник истории мировой культуры. 1958. № 5.
Фишман О. JI. К проблеме восприятия современника­
ми «Книги Марко Поло» и «Путешествий Мандевиля» / /
Памятники письменности и памятники истории культуры
народов Востока. Л., XIX годичная научная сессия ЛО ИВ
АН СССР. Л., 1985. Часть 1.
Ф литтнер И. Д . Охота и борьба с животными в ис­
кусстве Передней Азии и золотой перстень № 6652 Гос.
Эрмитажа //Т руды отдела Востока ГЭ. Л., 1940. III.
Ф литтнер И. Д . Культура и искусство Двуречья и
соседних стран. Л., 1958.
Ф орт унат ов А. А. Алкуин как деятель Каролингского
Возрождения //У ч . зап. МГПИ. 1941. Т. III. Вып. 1.
Ф орт унат ов А. А. К вопросу о судьбе латинской об­
разованности в варварских королевствах / / Средние века.
М., 1946. Вып. 2.
Ф ранк-К аменецкий И. Г. Растительность и земледелие
в поэтических образах Библии и в гомеровских сравнени­
ях //Я зы к и литература. Л., 1929. Т. IV.
Ф рейденберг О. М. Въезд в Иерусалим на осле (из
евангельской мифологии) / / Фрейденберг О. М. Миф и
литература древности. М., 1978.
Фрикен А. Римские катакомбы и памятники первона­
чального христианского искусства. М ., 1877. Ч. II.
Ф рэзер Д . Д . Золотая ветвь: исследование магии и
религии. М., 1983.
Х ефелс Ф. Э. Психоанализ и религия. Полное собрание
статей. Ahriman-International. 1999.
Х левов А. А., Т одорова С. М. Бестиарий эпохи Вен-
дель. Искусство и реальность //Ж ивотны е и растения в
мифоритуальных системах. Материалы научной конферен­
ции. Октябрь 1996 г. СПб., 1996.
Хлопин И. И. Образ быка у первобытных земледельцев
Средней Азии //Д ревний Восток и мировая культура. [Сб.]
М ., 1981.
Ходжаш С. И. Египетская мифология в малой пласти­
ке / / Павлов В. В., Ходжаш С. И. Египетская пластика
малых форм. М ., 1985.
Цальник И. Названия месяцев в еврейской традиции / /
Еврейская школа. Вып. 1 (январь — март 1993). М., 1993.
Церковный словарь священника Алексеева. М., 1815. Ч. I.
 Чекалова А. А. Константинополь в VI в. М., 1986.
Чекин А. С. Картография христианского средневе­
ковья. VIII—XIII вв. Тексты, перевод, комментарий. М.,
1999.
Чеснов Я. В. Дракон: метафора внешнего мира / /
Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии. М.,
1986.
Ш арль де Бросс. О фетишизме. М., 1973.
Ш ефер Э. Золотые персики Самарканда. Книга о чу­
жеземных диковинах в империи Тан. М ., 1981.
Ш ифман И. Ш. О некоторых установлениях раннего
ислама //И слам. Религия, общество, государство. М ., 1984.
Ш ляпкин И. А. Георгий Писидийский и его поэма о
миротворении в славяно-русском переводе 1385 г. СПб.,
1890.
Ш мид Г. К. Из древней зоологии //Герм ес. 1910. № 9.
Шмидт Р. В. К вопросу о возникновении культа де­
рева //Доклады АН СССР. 1928.
Эйхен Г. История и система средневекового миросо­
зерцания / Пер. с нем. В. Линд. СПб., 1907.
Элиаде М. Космос и история. М ., 1987.
Элиаде М. Азиатская алхимия. М., 1998.
Э лиаде М. Мефистофель и андрогин / Пер. с фр.
Е. В. Баевской, О. В. Давтян. СПб., 1998.
Э лиаде М. Трактат по истории религий / Пер. с фр.
А. А. Васильева. СПб., 1999. Т. I—II.
Ю ницкий А. Из истории символов древней Восточной
церкви / / Приложение к неофициальной части Костромс­
ких епархиальных ведомостей. Кострома, 1900.
Ю рченко А. Г. Тигрица и грифон. Зоологическое со­
чинение V века. СПб., 2001.
Ягич В. Разбор книги А. Карнеева «Материалы и за­
метки по литературной истории “Физиолога”» / / Отчет о
тридцать пятом присуждении наград графа Уварова. СПб.,
1895 (Приложение к XXV тому Записок Имп. АН. 5).
Яремич С. Миниатюры западноевропейских рукописей
XIII—XVI столетий / / Старые годы. 1914, январь.
 Ясиницкий Г. И. Символика Апокалипсиса. Сан-Фран-
циско, 1983.
Яст ребицкая A. JJ. Западная Европа XI—III веков. М.,
1978.

* * *

A ristotle. Historia animalium / Ed. by D ’Arcy W. Thom­

pson. Oxford, 1910.
A ristotle. Historia animalium / Ed. and tr. A. L. Peck.
3 vols. London; Cambridge, M ass., 1965.
A rm strong L. The Illustration of Pliny’s H istoria natu-
ra lis: manuscripts before 1430 //Journal of the Warburg and
Courtauld Institutes. 46. London, 1983.
B a x ter R. Bestiaries and their users in the Middle Ages.
Sutton; London, 1998.
B a yet J. Le sym bolisme du cerf et du centaure a la Porte
Rouge de Notre-Dame de Paris //R e v u e archeologique 44.
1954.
B eer E. J. (H rsg.). Rudolf von Ems; Weltchronik. Faks.
Bd. [nebst]. Begleith, 1982.
B eer E. J. Die Rose der Kathedrale von Lausanne und
der Kosmologische Bilderkreis des M ittelalters. Bern, 1952.
B eer E. J. Initial und Miniatur. Buchmalerei aus 9 Jh.
in Hss. d. Badischen Landesbibliothek. Einf. und Katalog.
Basel, 1965.
B eer R. R. Einhorn. Fabelwelt und Wirklichkeit.
Miinchen, 1972.
B evan W. L., P h illo tt H. W. M edieval Geography. An
Essay in illustration of the Hereford Mappa Mundi. London,
1873. (repr. Amsterdam, 1969)
B ian ciotto G. Bestiaires du M oyen Age. Paris, 1980.
Bolchert P. A ristoteles Erdkunde von Asien und Libyen / /
Quellen und Forschungen zur alten Geschichte und Geog-
raphie. 15. 1908.
B ologna C. La tradizione manoscritta del Liber monstro-
rum de diversis generibus (appunti per l’edizione critica) / /
Cultura Neolatina: Bollettino dell’Istituto di Filologia Romanza
3 4 :3 -4 . 1974.
B runner-Traut E. Agyptische M ythen im Physiologus / /
Festschrift fur Siegfried Schott. Ed. W. Helck. Wiesbaden,
1968.
B runner-Traut E. Altagyptische Mythen im Physiolo­
gus //A n ta io s. 10. 1969.
B runner-Traut E. Spitzm aus und Ichneumon als Tiere
des Sonnengottes //N achtr. Der Akademie der W issenschaften
in Gottingen. 7. Gottingen, 1965.
B u gge J. Virgin Phoenix //M ed iev a l Studies. 37. 1976.
C ahier Ch., M artin A. M elanges d’Archeologie, d’histoire
et de litterature. Vol. II—IV. Paris, 1 8 5 1 -1 8 5 6 .
C aprotti E. Animali Fantastici in Plinio / / Plinio e la
natura, ed. A. Roncoroni. Como: Camera di commercio, in-
dustria, artigianato e agricoltura di Como, 1982.
C arter D. Symbol of the Beast. The Animal-Style Art of
Eurasia. N ew York, 1957.
Clark-Rundle R. T. The Legend of the Phoenix //U niversity
of Birmingham Historical Journall. 2:1. 1949; 2:2. 1950.
Cohn C. Zur literarischen Geschichte des Einhorns. Berlin,
1896.
C ostello P. The M agic Zoo. The Natural History of Fa­
bulous Animals. N ew York, 1979.
D athe И. Handbuch des Vogelliebhabers. Bd. 2. W iesba­
den, 1986.
D ebidour V. H. Le Bestiaire sculpte du M oyen Age en
France. Paris, 1961.
Der Physiologus. Tiere und ihre Symbolik / Ubertragen
und erlautert von Otto Seel. M unchen, 1987.
D ruce G. C. The Symbolism of the Crocodile in the
Middle A ges //A J 66. 1909.
Druce G. C. The Elephant in M edieval Legend and Art / /
AJ 76. 1919.
Einhorn J. W. Spiritalis Unicornis. Das Einhorn als Be-
deutungstrager in Literatur und Kunst des M ittelalters.
Munchen, 1976.
 Elefant in Natur und Kulturgeschichte. Koln, 1998.
E ttigh au sen R. The Unicorn. Studies in Muslim Iconog­
raphy. Freer Gallery of Art. W ashington, 1950.
Franklin A. La vie privee d’autrefois. Les animaux. Paris,
1897.
Freeman М. B. The Unicorn Tapestries. N ew York: M et­
ropolitan M useum of Art, E. P. Dutton, 1976.
G erhardt M . J. The Ant-Lion: Nature Study and Interp­
retation of a Biblical Text from the P h ysio lo g u s to Albert
the Great //V ivarium . 3. 1965.
G esner O. Gift- und Arzneipflanzen. Heidelberg, 1931.
Gibb P. A. Wonders of the East. A Critical Edition. Diss.
Duke University. 1977.
G oldstaub Af., Der Physiologus und seine W eiterbildung / /
Philologus Suppl. Bd. 8. Leipzig, 1 8 9 9 -1 9 0 1 .
G oldstaub М ., W endrin er R . Ein Tosco-Venezianischer
Bestiarius. Halle, 1892.
Graham V. The Pelican as Image and Symbol //R e v u e
de litterature comparee. 36. 1962.
G regor H. Das Indienbild des Abendlandes bis zum Ende
des 13. Jahrhunderts (Wiener Diss. aus dem Gebiete der
Geschichte 4). Wien, 1964.
G uillaum e le Clerc. Le Bestiaire / ed. R. Reinsch. Leipzig,
1890. ND 1966.
H ahn-W oernle B. Die Ebstorfer Weltkarte. Dem kloster
Ebstorf. 1987.
H arf L. M erveilleux et fantastique dans la litterature du
M oyen Age //«D im ensions du merveilleux». A ctes du colloque
tenu a Oslo. Juin 1986. Oslo. Universite d’Oslo. T. 1.
H artner W .t E ttin gh au sen R. The Conquering Lion: the
Life Cicle of a Symbol //O rien s. 1964. V. 17.
H artn er W. The Earlist History of the Constellation in
the Near East and the M otif of the Lion — Bull Combat / /
Journal of Near Eastern Studies. 1965. XXIV. 1 -2 .
H arvey P . D. A. Medieval Maps. London, 1991.
H arvey P. D. A. Mappa Mundi. The Hereford World Map.
Toronto and Buffalo, 1996.
 H atto А. Т. The Elephants in the StraBburg Alexander / /
London Mediaeval Studies. I, 3. 1939.
H eckscher W. S. Bernini’s Elephant Obelisk / / Art Bul­
letin. R. 29. 1947.
H enkel N. Studien zum Physiologus im Mittelalter. Tubin­
gen, 1976.
H enkel N. Studien zum Physiologus im M ittelalter. Tubin­
gen, 1976.
Henkel N. Die Begleitverse als Tituli in der P hysiolo-
gtts-Uberlieferung //M ittellatein isch es Jahrbuch 14. 1979.
Henrichsen R.J. F. De phoenicis fabula apud Graecos, Ro­
manos et populos orientales commentatio. II. Hauniae, 1827.
H erkenhoff M. Der dunkle Kontinent. Das Afrikabild im
M ittelalter bis zum 12. Jahrhundert. Bamberg, 1990.
Historia Alexandri elevati per griphos ad aerem. Origine, ico-
nografia e fortuna di un tema di C. Settis-Frugoni. Roma, 1973.
Holm E. Tier und Gott. Mythik, Mantik und M agie der
Siidafrikanischen Urjager. Basel; Stuttgart, 1965.
Holm E. Die Einhornjagd. Teppiche der Anne de Bretagne.
Hamburg; Berlin, 1967.
Hubaux J., Leroy M. Le M ythe du phenix dans les lite r a ­
tures grecque et latine. Liede; Paris, 1939.
In gersoll E. Dragons and Dragon Lore. N ew York, 1938.
James M . R. Marvels of the East. Oxford, 1929.
James M. R. The Bestiary //H isto r y . N S XVI. 1931.
James M. R. The Romance of Alexander. Collotype fac­
simile of M S. Bodley 264. Oxford, 1933.
Jeanneney G. La Teratologie dans l’art //L a Chronique
M edicale 30.' 1923, 1 2 9 -1 3 8 .
Joslin M. S. N otes on B easts in the «Histoire ancienne
jusqu’a Cesar» of Rogier, Chatelain de Lille / / B easts and
Birds of the Middle Ages. The Bestiary and Its Legacy /
Ed. W. B. Clark and М. T. M cM unn. Philadelphia: University
of Pennsylvania Press, 1989.
K a d a r Z. Survivals of Greek Zoological Illuminations in
Byzantine Manuscripts. Budapest, 1978.
 K aim akis D. Der Physiologus nach der ersten Redaktion.
M eisenheim am Gian, 1974 (Beitrage zur klassischen Philo-
logie 63).
K appler C. M onstres, demons et merveilles a la fin du
Moyen Age. Paris, 1980.
K eller O. Die antike Tierwelt, 2 Vols., Leipzig, 1909.
Bd. I; 1913. Bd. II. (Repr. 1970)
Kolb H. Der Hirsch, der Schlangen fr its s // Mediaevalia
litteraria. Festschrift fur H. de Boor. M iinchen, 1971.
K onstantinova A. Ein englisches Bestiar des zwolften Jah-
rhunderts in der Staatsbibliothek zu Leningrad. Berlin, 1929.
Kram ers J. H. L’influence de la tradition iranienne dans
la geographie arabe, et La litterature geographique classique
des Musulmans //A n a lecta Orientalia. Leyde, I. 1954.
K rappe A. The historical Background of Philippe de
Thaiin’s Bestiaire / / Modern Language N otes. 59. 1944.
K riss R. und K riss-H einrich H. Volksglaube im Bereich
des Islam. Wiesbaden, 1960 — 1962. 2 Bde.
Kuhns O. The Literary Influence of M ediaeval Zoology / /
Poet-Lore. 5. Boston, 1898.
K u n tze F. Die Jagd des Einhorns in Wort und Bild / /
Arch, fiir Kulturgeschichte. 5. 1907.
L and J. P. N. Physiologus Leidensis / / Anecdota Syria-
ca IV. Lugduni Batavorum, 1875. (Lat.:) Versio Latina, S. 3 1 -
98; Scholia in Physiologum Leidensem, S. 11 5 -1 7 6 ; (Syr.:)
Physiologus Leidensis, S. 3 3 -1 0 2 ; Corrige supra, S. 224.
Lauchert F. G eschichte des Physiologus. StraBburg, 1889.
(Repr. Gent, 1974)
Laufer B. Asbestos and Salamander / / T’oung Pao. 16. 1915.
L aufer B. Arabic and Chinese Trade in Walrus and Nar­
whal Ivory / / T ’oung Pao. 14. 1913.
Le B errurier D. O. The Pictorial Sources of M ythological
and Scientific Illustrations in Hrabanus Maurus D e rerum
naturis. Chicago Illinois, 1975.
L efevre S. Polymorphisme et metamorphose dans les bes-
tiaires / / Metamorphose et bestiaire fantastique au moyen
Age / Ed. L. Harf-Lancner. Paris: Ecole Normale Superieure
de Jeunes Filles, 1985.
L eitn er H. Zoologische Terminologie beim alteren Plinius.
Diss. Hildesheim, 1972.
L evey M. Early Arabic Pharmacology. An introduction
based on ancient and medieval sources. Leiden, 1973.
L loyd J. B. African Animals in Renaissance Literature
and Art. Oxford, 1971.
d e L orey E. Le bestiaire de l’Escurial / / G azette des
Beaux-Arts, 6e periode, XIV, 77e annee, 1935, 2e sem estre,
P. 2 2 8 -2 3 8 . 10 Fig.
L ogren O. Ambrosian Fragments of an illuminated ma­
nuscript containing the zoology of al-Gahis. Twenty-four Fac­
simile Plates ed. with an Introduction and Philological N otes.
With a Contribution: The Miniatures: Their Origin and Style,
by C. J. Lamm. Uppsala; Leipzig, 1946.
L ugones N. A. El ave feneix en el Libro d e A lex a n d re / /
Revista de archivos bibliotecas у m useos. Madrid. 79. 1976.
P. 5 8 1 -5 8 6 .
M alaxech everria I. Le bestiaire medieval et l’archetype
de la femininite. Paris, 1982.
M alaxech everria I. Castor et lynx medievaux: leur senefi­
ance / / Florilegium: Carleton University Annual Papers on
Classical Antiquity and the Middle Ages. 3. 1981. P. 2 2 8 -2 3 8 .
M ann M. F. Der Physiologus des Philipp von Thaun und
seine Quellen //A n g lia . 7. 1887.
M arco Polo. Das Buch der Wunder. Handschrift Frangais
2810 der Bibliotheque nationale de France, Paris. Kommentar
F. Avril, M.-T. G ousset, J. Monfrin, J. Richard, M.-H. Tes-
niere. Luzern, 1996.
M arsh all M. FI. Thirteenth-Century Culture as Illustrated
by M atthew Paris //S p ecu lu m 14. 1939.
Marvels of the East. A full reproduction of the three
known copies / Ed. M. R. James. Oxford, 1929.
M aspero FI. M ythologie asiatique illustre. Paris, 1928.
M aurice J. La place du L ivre d es anim aux de Brunetto
Latini dans la tradition des bestiaires medievaux / / Bestiarien
im Spannungsfeld zwischen Mittelalter und Moderne / G. Febel
und G. M aag (H rsg). Tubingen, 1997.
M cCulloch F. L’eale et la centicore — deux bates fabu-
leuses //H o m m a g es Rene Crozet. Poitiers: Centre d’etudes
superieures de civilisation medievale. 1966.
M cCulloch F. Mermicoleon, a Medieval Latin Word for
‘Pearl O yster’ //M ed iaeval Studies. 27. 1965. P. 3 3 1 -3 3 4 .
M cCulloch F. Le tigre et le miroir — la vie d’une image / /
Revue des sciences humaines. 33. 1968.
Mediaeval researches from eastern Asiatic Sources. Frag­
ments towards the knowledge of the geography and history
of Central and W estern Asia from the 13th to the 17th
century, by E. Bretschneider. London, 1910. Vol. I.
d e M ely F. Le «De Monstris» chinois et les Bestiaires
occidentaux //R e v u e Archeologique. 1897.
M en h ardt H. Die Mandragora im M illstatter Physiologus,
bei Honorius Augustodunensis und im St. Trudperter Hohen-
liede //F estsch rift Ludw. Wolff. Neum iinster, 1962.
M enhardt H. Die Mandragora im M illstatter Physiologus,
bei Honorius A ugustodunensis und im St. Trudperter Hohen-
liede //F estsch rift Ludw. Wolff. Neum iinster, 1962.
M erm ier G. R. Le Bestiaire de Pierre de Beauvais (Version
courte). Ed. critique avec notes et glossaire. Paris, 1977.
M erm ier G. R. The Phoenix: Its Nature and Its Place in
the Tradition of the Physiologus //B e a s ts and Birds of the
Middle Ages. The Bestiary and Its Legacy / Ed. W. B. Clark
and М. T. McMunn. Philadelphia: University of Pennsylvania
Press, 1989.
M eyer J. B. A ristoteles Tierkunde. Berlin, 1855.
M iller K. Mappaemundi. Die altesten Weltkarten. 6 Bde.
H I. Stuttgart, 1 8 9 5 -1 8 9 8 .
M ior A. L. The World Map in Hereford Cathedral. He­
reford, 1979.
M ontanes P. L. «Libro de las maravillas del mundo» de
Juan de Mandevilla. Zaragoza, 1979.
N issen Cl. Zoologische Buchillustration. Stuttgart, 1971.
 Omorit И. Livre des merveilles. Reproduction des 265
miniatures du manuscrit frangais 2810 de la Bibliotheque
nationale. Paris, 1907. Т. I—II.
P erry В. E. Physiologus //R E Neue Reihe, XX, 1. Stut­
tgart, 1941. Sp. 1 0 7 4 -1 1 2 9 .
P eterson E. Die Spiritualitat des griechischen Physiolo­
gus //P eterso n E. Friihkirche, Judentum, Gnosis. Rom. 1959.
Puech H.-Ch. Le cerf et le serpent / / Cahiers archeolo-
giques 4. 1949.
R ahner H. Griechische M ythen in christlicher Deutung.
Zurich, 1966.
R andolph С. B. The Mandragora of the Ancients in Fol­
klore and Medicine / / Proceedings of the American Academy
of Arts and Science. 40. 1905.
R ich ter C. Uber die fabelhaften Tiere. Gotha, 1797.
R ickert M. Painting in Britain the Middle A ges. Melbo­
urne; London; Baltimore, 1954. (Oxford. Bodl. Library.
M S. 264).
R obinson M. W. Fictitious Beasts. A Bibliography. Lon­
don, 1961.
Romm J. S. A ristotle’s Elephant and the Myth of
Alexander’s Scientific Patronage / / American Journal of Phi­
lology 110, 1. 1989.
R osien W. Die Ebstorfer Weltkarte. Hannover, 1952.
Ross B. The Old English Physiologus //Explicator 42. 1983.
Ross B. The Old English Physiologus //Explicator 42. 1983.
R o w lan d B. Animals with Human Faces. A Guide to
Animal Symbolism. Knoxville; Tenn, 1973.
R o w lan d B. The relationship of St. Basil’s Hexaemeron
to the Physiologus //C ahiers d’etudes medievales 2 - 3 . 1984.
R ow lan d B. The world’s image in Indian architecture / /
The Journal of the Royal Society of Arts. London. Vol. 112,
No 5099.
R uberg U. Die Tierwelt auf der Ebstorfer Weltkarte im
Kontext mittelalterlicher Enzyklopadik / / Ein Weltbild vor
Columbus. Die Ebstorfer Weltkarte. Interdisziplinares Kollo-
quium 1988 / Hrsg. Н. Kugler. W einheim, 1991. S. 3 1 9 -
346.
Ruel M. Leopards and leaders. London, 1969.
Sam ia Al A zh aria Jahn. Zur Volkskunde eines Zugvogels.
Der Wiedehopf (Upupa epops L.) in Nordeuropa und in den
islamischen Landern Afrikas / / Anthropos 76. 1981.
S a unders О. E. English Buchmalerei. Firenze, 1928.
S bordon e F. La fenice nel culto di Helios / / Revista
Indo-Grego-Italica. 19. 1935.
Sbordone F. Ricerche sulle fonti e sulla com posizione del
Physiologus greco. Napoli (Rom, Mailand). 1936.
Sbordone F. Physiologus. Hildesheim; N ew York, 1976
(Rom, 1936).
Sbordone F. La tradizione manuscritta del Physiologus
Latino //A then aeum Nuova Serie. 27. 1949.
S chm idbauer W. Die magische Mandragora / / Antaios.
10. 1969.
S cu llard И. H. The Elephant in the Greek and Roman
World. Cornell, 1974.
S h epard O. The Lore of the Unicorn. London, 1930.
Shur E. G. An Interpretation of the Unicorn //Folklore.
75. 1964.
S ourdel-T hom ine /., S pu ler B. Die Kunst des Islam. Ber­
lin, 1990 (Propylaen Kunstgeschichte. Bnd. 1 -1 2 ).
S p ragu e de Cam p L. An Elephant for Aristotle. N ew
York, 1958.
S tam m ler W. Ein «Moralischer Physiologus», in Reimen / /
Festschrift fur Josef Quint. Bonn, 1964.
S va n e G. Славянский «Физиолог» (александрийская ре­
дакция): По рукописи Королевской библиотеки в Копенга­
гене (N y kongelig Sam lung 147 b) //Arbejdspapirer Slavisk
Institut. Arhus Universitet, 1986. № 6 - 7 .
Thompson C. J. S. The M ystic Mandrake. London, 1934.
Threu U. Das W iesel im Physiologus / / W issenschaft-
liche Zeitschrift der Universitat Rostock, gesellschafts- und
sprachwiss. Reine. 12:2. 1963. S. 275ff.
 Timm W. Die Holzschnitte zu Nikolaus Marschalks «Historia
aquatilium latine ac grece cum figuris». Rostock, 1517 — 1520 / /
Wissenschaftliche Zeitschrift der Universitat Rostock, 1968.
Treu U. «Otterngeziicht», ein patristischer Beitrag zur
Quellenkunde des Physiologus / / Zeitschrift fiir neutesta-
mentl. W issenschaft 50. 1959.
Tubach F. C. Zur Datierung der Physiologus / / Zeitsch­
rift fiir neutestam entliche W issenschaft. 57. 1966.
Von Bagdad bis Isfahan. Buchmalerei und Schriftkunst
des Vorderen Orients (8. — 18. Jh.) aus dem Institut fiir
Orientalistik, St. Petersburg. Milano, 1995.
Vrchotka J. Mandragora. Ilustrovana kniha vedecka 15-17
stoleti. Katalog vystavy. Narodni muzeum v Praze. Praha, 1974.
W eidemann H. Die Phoenixsage im alten Agypten / / Zeit­
schrift fiir agypt. Sprache und Altertumskunde 16. 1878.
W ellm ann M. Der Physiologus. Eine religionsgeschicht-
lich-naturwissenschaftliche U ntersuchung (Physiologus, Sup-
plementband. Bd. XXII, 1). Leipzig, 1930.
W ittkow er R. Marvels of the East. A Study in the History
of M onsters / / Journal of the Warburg and Courtauld Insti­
tutes. London, 1942. Vol. V (Kraus reprint. Nendein / Lic­
htenstein. 1968).
W ittk o w er R. Marco Polo and the Pictorial Tradition of
the Marvels of the East //O rien te Poliano. ed. Is. М. E. O.
Roma, 1957.
W ittk o w er R. Allegory and the Migration of Symbols.
London, 1977.
W ittkow er R. Marco Polo und die Bildtradition des «Wun-
der des Ostens» (1957) / / Allegorie und der Wandel der
Symbole in Antike und Renaissance. Koln, 1984.
W olf A. Die Ebstorfer Weltkarte als Denkmal eines mit-
telalterlichen Welt und Geschichtsbildes / / Geschichte in
W issenschaft und Unterricht 8. 1957.
W oronowa Т., S te rlig o v A. W esteuropaische Buchmale­
rei des 8. bis 16 jahrhunderts. St.Petersburg, 1996.
Z a lew sk a -L o rk iew icz K. Ilustrowane m appae m undi jako
obraz swiata. Sredniowiecze i pocz§tek okresu nowozrytnego.
Warszawa, 1997.
 СПИСОК
СОКРАЩЕНИЙ

BB — Византийский временник. М.
ВДИ — Вестник древней истории. М.
ГЭ — Государственный Эрмитаж.
ЖМНП — Журнал Министерства народного
просвещения, СПб.
MHM — Мифы народов мира. Энциклопедия в двух
томах. М., 1991.
ПЛДР. XIII в. — Памятники литературы Древней Руси.
XIII век. Л., 1981.
CA — Советская археология. М.
Сл. РЯ XI — XVII вв. — Словарь русского языка X I-
XVII вв. М., 1975, Т. 1.
ТД — Тезисы докладов.
УЗ — Ученые записки.
AJ — Archeological Journal.
CCSL — Corpus Christianorum. Series Latina.
Turnhout, 1954.
CSEL — Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latinorum
Wien, 1888ff.
PL — Patrologiae cursus completus /
Ed. J. P. Migne. Series Latina. Paris, 1844ff.
RE — Pauly’s Realencyclopadie der classischen
Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung,
begonnen von G. Wissowa. Stuttgart, 1893ff.
 SUMMARY

1. «Physiologus» created between II and IV cent. AD

Alexandria, Egypt, is truly considered a world literary text.
There are medieval Syrian, Ethiopian, Latin, German, French,
Slavonic and other versions of the «Physiologus». This work
is highly interesting for researchers. But the fact that the
mysterious meaning of this text remains unclear and unap­
preciated is even more astonishing.
At first glance, «Physiologus» seem s to describe the
properties of animals, plants and minerals. The text consists
of 49 chapters with several variations. Separate parts are
dedicated to real creatures such as the hedgehog, the fox,
the swallow and so on, as well as mythical ones, such as
the siren, the onocentaur, and the echidna. Each description
is accompanied by an allegorical explanation in the form of
Judaeo-Christian biblical exegesis.
M ost investigations I know state that descriptions of the
anim als’ properties preceded their explanations. In other words,
the Christian explanation w as written as an addendum to an
existing antique treatise on animals. I am convinced of a
diametrically opposite idea. Both the amazing properties of
the animals and the comm entaries were written by the same
author who rehashes antique parazoological texts.
Moreover, in «Physiologus», the explanations prevail and
determine animals’ behavior, and since the R evelations’ senses
are unveiled or moral exhortations resound in these expla­
nations, the fact that the ’beasts’ illustrating new ideas
function unusually carries them over into the category of
symbols.
 Outwardly, it is perceived as am azing indifference to the
natural world, but deep interest in the inner world of the
person (who has made a first step towards Christianity and
is standing at the crossroads) com pensates it. In the sphere
of new morals, animals function as indexes show ing possible
fall or spiritual rise scenarios. «Physiologus» itself appears
as a m essage from a mentor to an initiate where the words
of the entertaining stories about animals tell about completely
different things.
2. The general belief in the fact that «Physiologus» is
dedicated to a symbolically allegorical explanation of the
imaginary properties of animals, birds and minerals is true
only for several chapters. What argument could be decisive
here? Only one: the existence of similar Greek texts which
precede «Physiologus». And here we have the first difficulty.
If, for example, parallel texts can easily be found for the fox,
the beaver, the hyena, the salamander or the enuder, then
for, say, the h ydrop and the unicorn they are not found.
And, probably, they never will be for the simple reason that
the h ydrop and the unicorn are figures invented by chance.
And the m yrm ecoleon or ‘ant-lion’ — half-lion, half-ant dying
without food is the personal treasure of «Physiologus»’ author.
Properties, which are strange and som etim es not inherent at
all, are ascribed to som e other animals (the panther, the
elephant, the onager, the stag, the w easel, the phoenix, the
echidna and so on). But whatever astonishing properties we
were talking about, these properties, amazingly, correspond
to their explanations. Inevitably, we come to the idea that
we are talking about a book based upon dubious examples.
Stating that «Physiologus» is symbolical doesn’t clarify any­
thing. It contains a small number of stories taken from
antique sources and explained without any changes. It is not
the explanations are m ysterious but the changes made.
3. «Physiologus»’ author’s will brought forth fatal changes
in the animals. I’ll illustrate my point with a couple of
examples: the modest and far from predatory Panther mates
with all the animals; the Stag is busy with destroying the
Serpent (and the Serpent is the Devil); the Elephant doesn’t
care about the continuation of its family; the Onager, the
leader, deprives all its male offspring of their genitals; the
Phoenix is reborn from its ashes; the W easel bears its young
through the ear. We see a new reality, which can theoretically
be called Christian zoology. The animals have fallen victim
to the explanations. However, another answer, which comp­
letely changes the direction of the investigation, is possible:
the anim als’ behavior is a metaphor or imaginary paradox
that, at first, stumps the initiate but later an explanation
reveals the deeper religious meaning.
Thus, we can draw out two w ays of analyzing the content
of «Physiologus». We can move from an animal to an expla­
nation or otherwise, vice versa but w e must realize that the
results will obviously be different. Tertullian in his famous
Paradoxes clearly realizes that there is an insurmountable
precipice separating «Athens» from «Jerusalem»: «What has
a philosopher in common with a Christian? A truth-seeker
with an eternal life seeker?». The animals in «Physiologus»
can’t stand up to criticism from the point of view of the
antique descriptive zoology, but the point is that these works
don’t need any criticism since the creatures described there
aren’t animals. «Physiologus» is a book of answers addressed
to the inhabitants of a certain town immersed in sin and
vanity. The answers show them moral landmarks called up
to change their routine behavior.
4. First of all, I’m interested in the question of the reaso
for metamorphoses in the behavior of the animals that have
got into the sphere of the Christian explanations. I have
chosen Elian’s work, «On animals nature» and Timotheus of
Gaza’s, «On animals» (marking in time the epoch of the
creation of «Physiologus» — II—V cent. AD) to compare
with the text of «Physiologus». An amazing fact is revealed
on closer examination of similar descriptions. Characters of
an antique bestiary had undergone artificial changes, som e
kind of mutation, after m oving into a new cultural space,
which catastrophically influenced their literary fortune. It
turned out that the author of «Physiologus» hadn’t been
satisfied with explanations of the anim als’ nature, he had
changed their nature itself. For instance, if for Timotheus,
the sw eet-sm elling Panther is a symbol of never-ending births
in the life and death cycle; «Physiologus» explains its sweet-
smell as Jesus Christ’s sw eet-sm ell. Accordingly, in the latter,
there’s no word about animals fascinated with the Panther’s
beauty being devoured.
We could consider the Christian version of «Physiologus»’
content as a certain chimera brought into existence by the
epoch of global crisis which ended in the destruction of the
antique world. In this case, «Physiologus» is a result of mass
neurosis. Its content is literally filled with the desire to
eliminate even the slightest hint of lust in wild animals.
What link could there be between natural phenomena and
the regulations of Christian morality? No one of the researchers
dared to give an answer to this question. In those times
Christians lived w aiting for Judgement Day which brought
about the desire to appear pure before the Great Judge.
«Physiologus» brings purity of deeds and thoughts to its
logical end, to the absurd, painful extrem e of denying secular
life. Distortions in traditional texts didn’t matter when com­
pared to the prospect of Eternal life.
5. The Christian bestiary is so subjective that it can’t
criticized. Its characters exist outside the concepts of time
and space; they belong to divine eternity. All attem pts to
put them in secular terms will end in the destruction of the
symbolical meanings making the animals u seless figures. Why
should the Stag be at odds with the Serpent? Only «Physi­
ologus» ’ author needs it but he assures us that he took the
plot from some other work. This forms an impression that
w e have a book on animals. It is a false impression. To get
a reliable foundation w e should turn to antique traditions for
examples. But these examples could be used only as cont­
rasting background for a new zoological mystery to unfold.
We can only watch the animals turn into sym bols. Thus, to
avoid misunderstandings, the subject of this research was
chosen to be the process of changes as opposed to the
animals or the symbols.
6. Som e of the short stories are evidence of repressed
sexuality reflected in the unusual behavior of the animals.
The «Physiologus»’ author lets the cat out of the bag since
the replaced plots reveal them selves in the stories he com ­
posed. For instance, the popular antique story about a female
echidna biting off with rapture a m ale’s head during their
copulation has been provocatively changed. In «Physiologus»,
a female bites off a male’s genitals. The idee fixe of prohibition
of sexual excesses is presented in the exaggerated figures of
the W easel conceiving with her mouth, while antique philo­
sophy attributes conceiving with an ear to a weasel; the
Hyena becoming alternately male and female; the Onager
sterilizing its descendants and the Hydrop whose powerful
horns get stuck in thickets of voluptuousness. The Christian
phoenix is reborn from its ashes (m ost of my contemporaries
believe it) while in the initial version it raises itself from its
own semen.
Researchers’ attem pts to pass off «Physiologus»’ descrip­
tions as certain symbolic treatm ents of the anim als’ images
ended in insoluble conflict: as a rule, there were no descriptions
of similar properties of animals in the foregoing literary
tradition. Animals could be envious, voracious, sexual crea­
tures but not demonstratively persistent upholders of purity.
«Physiologus» is a gravestone and coup de grace to buried
antique zoology as a subject of science and sublime enter­
tainment.
7. «Physiologus»’ characters are not animals at all but
heaven or hell symbols such as the aspidohelona. Before
acting in a new way wild animals had to lose many of their
qualities and, first of all, their natural properties or, more
specifically, they were sterilized.' On the other hand, the
negative characteristics of som e of the animals took hyper­
trophied forms. After these simple metamorphoses the animals
could and had to embody purity of highest motives or irre­
vocable depth of the Fall. Otherwise, neither character could
exist in the new world reality. The search for zoological truth
as well as mythological depth hidden in antique texts on
animals is irrelevant here. A book of explanations only shows
the way to eternal life through internal restrictions and
intended for inquiring minds who can’t cope, for som e reason
or other, with the real challenge of time.
8. We must discard the idea of the contents of th
«Physiologus» being popular and intelligible. If «Physiologus»
was intended for wide use then what do these figures of the
Hydrop and the Unicom (absurd in their sham mystery
terrifying hunters and easily able to be trapped) mean? Or
that unfortunate Myrmecoleon dying of hunger because of
its dual nature? Can a liaison between a lion and an ant
give birth to anything? Who is that simple-hearted reader
who will believe information about sirens and onocentaurs?
Let us assume that the «Physiologus», audience is extrem ely
naive, how then can they get that subtle m eaning of the
explanations where, for instance, the Siren is assimilated to
abusive heretics and hostile forces. Why should so many
efforts be spent on entertaining simpletons? We should,
probably, take every story as an esoteric riddle where apparent
simplicity conceals meaning, which can be understood only
by an initiate. Because, from the pagan’s point of view, both
the descriptions of the animals and the explanations look
absurd.
I understand «Physiologus» as a book show ing antiqu
wisdom as a madness before God (here we have absurd
descriptive im ages) to transfer its reader into a certain higher
reality. This is not horizontal but vertical, up or down,
transference. Moreover, it’s an instant transition since it has
a transcendental nature. As a result, the strange, at first
glance, combination of humiliated «Athens» and ascended
«Jerusalem» arises. But how else could we show the expression
of the movement from secular vanity to eternal life, from
human doubts to the secrets of Revelations? A popular theory
has no chances to survive when faced with higher ideals.
Having understood this idea I could entitle this book as
«zoological mystery» treated as a combination of the incom­
patible. «Beasts», like actors, act out scenes from holy history.
The essence of the esoteric riddles is the unavoidable conflict
between the nature of the «actors» and the truth being
proclaimed.
Evidently, w e should also discard the thought that «Phy­
siologus»’ content is presented in an allegorically symbolic
form. The anonymous author uses a method, which I have
named ’imaginary paradoxes’. Only through collision with
paradoxical secular stories inspiration and joining the heavens
history are possible. «Physiologus» makes an initiate turn
away from outer things and turn towards the true reality
that the Christians considered holy history. Unfolding before
our eyes the zoological m ystery takes us beyond the horizons
of secular life. From the outer spectator’s point of view, it’s
a book of esoteric riddles where sacred purity is at its best.
This is one of the possible answers to the question of the
reasons for those metamorphoses in th e behaviour of the
animals after they had got into the sphere of the Christian
explanations.
A lex a n d er Yurchenko.
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Предуведомление а в т о р а ......................................................... 5
Экспозиция .................................................................................. 21

К Н И ГА П Е Р В А Я
Глава 1. Благоухающая пантера. Магия красоты . . . 51
Глава 2. Феникс. Возрождение из ничего 93
Глава 3. Олень и змея. Порочная связь .......................125
Глава 4. Гидроп. Грех сладострастия ............................ 159
Глава 5. Гиена. Парадоксы ан др оги н н ости ....................187
Глава 6. Слон и слониха. В поисках райских плодов 211
Глава 7. Бобр. Образ кающегося г р е ш н и к а .................255

К Н И ГА В ТО РА Я
Глава 8. Единорог. Укрощение девственницы ............279
Глава 9. Ласка. Жертва манипуляций .............................297
Глава 10. Мраволев. Ошибка перевода ...........................303
Глава 11. Ибис. Почему ибис хуже в с е х ? .....................309
Глава 12. Дикий осел. Блюститель чистоты ............... 317
Глава 13. Саламандра. В поисках вечного огня . . . . 325
Глава 14. Энудр. Победа над дьяволом ...........................335
Глава 15. Ехидна. Эзотерическая загадка ..................... 343

POSTSCRIPTUM........................................................................... 353
Комментарии и примечания ................................................ 357
Использованные источники......................................................396
Избранная библиография ......................................................406
Список сокращений ................................................................. 439
SUMMARY .................................................................................. 440
 Юрченко Александр Григорьевич
АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ
«ФИЗИОЛОГ»
Зоологическая мистерия
Главный редактор Чубаръ В. В.
Художественный редактор Лосев П. П.
Принимающий редактор Ант онов Т. В .
Выпускающий редактор Трофимов В. Ю .
Оригинал-макет Арефьев С. В.
Литературный редактор Бухенская Я. В.
Корректор Ш илина Г. А .
О О О «Издательская группа «Евразия»
Лицензия на издательскую деятельность
серия Л Р № 0652 8 0 от 09 июля 1997 г.
191194, Санкт-Петербург, ул. Чайковского, д. 65, пом. 7Н
тел. 303-93-35
e-mail: evrasia@peterlink.ru

Подписано в печать 10.07.2001

Объем 14 печ.л. Ф ормат 70x100 Ум.
Гарнитура «Антиква»
Т ираж 2000 экз. Печать офсетная. Бумага офсетная № 1.
Заказ № 4 0 8 6

Отпечатано с готовых диапозитивов

в Академической типографии «Наука» Р А Н
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, 12