ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ.

№ 3 (82) 2020

+ от  – «трава»)  – «горец птичий»; къаргъа  – «ворона»: къаргъагёз (къаргъа –
«ворона» + гёз  – «глаз»)  – «вороний глаз обыкновенный», къаргъасогъан (къар-
гъа  – «ворона» + согъан  – «лук»)  – «дикий лук»; къуш  – «птица»: къушкъонмас
(къуш  – «птица» + къонмас  – «не сядет») «держидерево», къушэкмеги (къуш –
«птица» + экмеги  – «его еда»)  – «ярутка полевая».
Наименования растениям давались не только по какому-то одному при-
знаку, но и с использованием нескольких различительных признаков. Несколько
признаков лежат в основе номинации слова сувдабийийгенот  – «десмодиум».
Данное название отражает в своей семантической структуре несколько разли-
чительных признаков: 1) место локализации растения (водное растение), 2) при-
знак по действию.
Таким образом, в основе мотивировки названий в кумыкском языке
лежат соматический, топонимический, этологический, функциональный и
темпоральный типы мотиваций. Самым частотным является мотивация по
внешнему виду растения, которая отражает глубочайшие знания народа об
окружающем мире, его предметах, явлениях, представлениях. Самое мень-
шее количество номинаций фитонимов составляют единицы с темпоральным
типом мотивации.

Библиографический список

1. Бамматов Б.Г., Гаджиахмедов Н.Э. Кумыкско-русский словарь. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2013.
2. Саидов А.М. Гиччирек къумукъча-орусча темалар сёзлюк. Краткий кумыкско-русский тематический словарь. Махачкала, 2008.
3. Степанов Ю.С. Номинация, семантика, семиология (виды семантических определений в современной лексикологии). Языковая номинация (Общие вопросы). Москва:
Наука, 1977: 294  – 357.
4. Летова А.М. Семантические особенности фитонимов в русском фольклоре. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 2012.
5. Хапаева Л.В. Когнитивные и прагматические стратегии именования единиц флоры (на материале карачаево-балкарского и русского языков). Диссертация ...
кандидата филологических наук. Нальчик, 2016.

References

1. Bammatov B.G., Gadzhiahmedov N.`E. Kumyksko-russkij slovar’. Mahachkala: IYaLI DNC RAN, 2013.
2. Saidov A.M. Gichchirek k`umuk`cha-oruscha temalar sezlyuk. Kratkij kumyksko-russkij tematicheskij slovar’. Mahachkala, 2008.
3. Stepanov Yu.S. Nominaciya, semantika, semiologiya (vidy semanticheskih opredelenij v sovremennoj leksikologii). Yazykovaya nominaciya (Obschie voprosy). Moskva: Nauka,
1977: 294  – 357.
4. Letova A.M. Semanticheskie osobennosti fitonimov v russkom fol’klore. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2012.
5. Hapaeva L.V. Kognitivnye i pragmaticheskie strategii imenovaniya edinic flory (na materiale karachaevo-balkarskogo i russkogo yazykov). Dissertaciya ... kandidata filologicheskih
nauk. Nal’chik, 2016.
Статья поступила в редакцию 03.05.20

УДК 821.161.1

Guo Wei, teaching assistant, Linyi University (Linyi, China), E-mail: fantasy0224@163.com

FOX WEREWOLVES IN CHINESE LITERATURE AND CULTURE AND IN THE WORK OF V. PELEVIN. The paper considers the motif of the “fox werewolf”
borrowed from Chinese culture in the work of V. Pelevin. The main material of the research is the novel “The Sacred Book of the Werewolf,” with additional materials
numerous references to Chinese literature and culture in other texts from the entire body of the writer’s works. The author concludes that the fox A Huli in the novel
is not a bearer of bright, distinctive features of Chinese culture, but the first-person narrative gives a number of vivid pictures of Chinese life, culture and politics of
the past. The sources of the image of the fox from Pelevin and its connection with Chinese mythology, philosophy and literature are shown, the main directions of the
influence of Chinese literature and culture on Pelevin’s work are indicated.
Key words: Pelevin, “The Sacred Book of the Werewolf,” fox werewolf, Chinese literature, Chinese culture.

Го Вэй, ассис. каф., Линьиский университет, г. Линьи, КНР, E-mail: fantasy0224@163.com

ЛИСЫ-ОБОРОТНИ В КИТАЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ

И В ТВОРЧЕСТВЕ В. ПЕЛЕВИНА
В данной работе рассматриваются заимствованный из китайской культуры мотив «лисы-оборотня» в творчестве В. Пелевина. Основным материа-
лом исследования является роман «Священная книга оборотня», дополнительными материалами  – многочисленные отсылки к китайской литературе и
культурам в других текстах из всего корпуса произведений писателя. Автор приходит к выводу, что лиса А Хули в романе не является носителем ярких,
самобытных черт китайской культуры, однако повествование от 1-го лица дает ряд ярких картин китайской жизни, культуры и политики прошлого. Показаны
источники образа лисы у Пелевина и его связь с китайской мифологией, философией и литературой, указываются основные направления влияния китай-
ской литературы и культуры на творчество Пелевина.
Ключевые слова: Пелевин, «Священная книга оборотня», лиса-оборотень, китайская литература, китайская культура.
Как известно, Виктор Пелевин всегда интересовался древней восточной от оборотней русских сказок, в китайской традиции оборотни «никогда не меняют
культурой и часто вводит в свои произведения элементы восточной и особен- формы своего существования» [4, с. 141]. Это сохраняется и в романе: А Хули и
но китайской культуры. А. Балод писал о романе «Священная книга оборотня», ее сестры, имеющие человеческий облик, на протяжении тысячелетий жили во
что можно «провести параллели между знакомством с романом и экскурсией по всех уголках мира и продолжают жить в человеческом обществе, не испытывая
музею человеческой истории и культуры  – скорее не по его главным маршру- никаких сложностей. Благодаря повествованию от первого лица, проникнутому
там, а по боковым улочкам, закоулкам и проездам, проводимой фантастически волшебными красками, атмосфера романа кажется одновременно и абсурдной,
талантливым, эрудированным и самобытным экскурсоводом» [1]. Китаец увидит и магической.
в этих «боковых улочках» много знакомых культурных кодов, которые Пелевин Как пишет сам Пелевин в романе, «в китайском фольклоре слово “обо-
использовал в романе. Они являются важными элементами классической китай- ротень” ассоциируется, скорее, с лисами» [2, с. 213]. По словам современного
ской мифологии и литературы, а их источниками  – древние китайские литера- исследователя китайской литературы, «[лиса] живет в легендах мира… [очень]
турные произведения, такие как «Записки о поисках духов» и «Рассказы о людях давно. Китайцы приписывают свойства оборотня именно старой лисе» [5, с. 322].
необычайных». Если говорить о самом раннем появлении лисы в китайской мифологии и лите-
Главная героиня романа «Священная книга оборотня»  – проститутка, кото- ратуре, то надо обратиться к III тысячелетию до н.э., к временам легендарного
рую зовут А Хули. «Китаянка» А Хули долго жила в России, но вместе с тем это китайского императора Юя Великого, который считается одним из прародителей
двухтысячелетняя лиса-оборотень, которая влюбилась в русского генерал-лейте- китайской нации. По легенде, он женился на лисе. Согласно исторической хро-
нанта. «Хули» по-китайски обозначает «лисица», но перед нами необычная лиса: нике «У-Юэ чуньцю», написанной жившим во времена династии Восточная Хань
«Мы, лисы, не рождались, подобно людям. Мы происходим от небесного камня (I  – III вв. н.э.) историком Чжао Е, когда Юй Великий приехал в Тушань, там нео-
и состоим в отдаленном родстве с самим Сунь-у-Куном, героем “Путешествия на жиданно появилась красивая девятихвостая лиса по имени Нюйцзяо. Глаза Юя
Запад”» [2, с. 12]. Согласно древнекитайскому роману «Путешествие на Запад» Великого загорелись, он почувствовал, что эта лиса была олицетворением блага,
Сунь-у-Кун, царь обезьян, действительно родился от «волшебного камня», суще- несмотря на то, что у нее было девять белых хвостов (а люди издавна боялись
ствующего с начала мира [3, с. 37]. Пелевин неоднократно упоминает о «Путеше- животных с разного рода внешними отклонениями). Он услышал песню местных
ствии на Запад» в своих произведениях. По словам В.Б. Шкловского, в отличие жителей о том, что если император и лиса поженятся, то у них будет много детей.
341
 ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (82) 2020
Император Юй почувствовал большую радость в сердце и вскоре женился на
лисе. Брак Юя Великого и Нюйцзяо  – символ любви между человеком и лисой.
В романе Пелевина «Священная книга оборотня» также можно найти упо-
минание брака между человеком и лисой: младшая сестра А Хули, которую зовут
Е Хули, в 1739 году вышла замуж за Юань Мэя. Юань Мэй, согласно Пелевину,  –
это ученый «из Академии Ханлинь, который изучал маньчжурский язык и собирал
истории о нечисти» [2, с. 166]. Хотя этот брак  – романтический авторский вымы-
сел, тем не менее у упомянутого в романе Юань Мэя был реальный исторический
прототип. По хронологии романа Пелевина, свадьба Е Хули и Юань Мэя состоя-
лась в 1739 году, а настоящий Юань Мэй родился в 1716 г. и скончался в 1798. Он
действительно был членом Академии Ханьлинь и автором множества книг, одна
из которых называется «О чем не говорил Конфуций». В романе «Священная
книга оборотня» Пелевин пишет о том, что Юань Мэй знал, что Е Хули на самом
деле лиса, а книга «О чем не говорил Конфуций» наполовину состоит из фанта-
стических рассказов Е Хули. В реальности эта книга действительно представляет
собой собрание историй о сверхъестественном. Название книги происходит из
классического произведения конфуцианства «Беседы и суждения» («Лунъюй»).
В книге «Беседы и суждения» говорится: «Конфуций не говорил о чудесном, о
физической силе, о смутах и о духах» [6, с. 68]. Это значит, что в книге Юань Мэя
как раз и рассказывается о таких «странных событиях, насилии, беспорядках и
сверхъестественных вещах». В романе «Священная книга оборотня» Пелевин
отчасти использовал содержание 16-го тома из собрания «О чем не говорил Кон-
фуций» [2, с. 166]. Возможно, автор придумал историю с Юань Мэем и Е Хули,
которая теперь живет в Таиланде, для того, чтобы она могла выступать в романе
в качестве «представительницы» нынешнего Востока. А Хули, уже ставшая рус-
ской, не может прямо ассоциироваться с Востоком, а И Хули (еще одна сестра)
долгое время жила в Англии. В романе «Чапаев и Пустота» герои Просто Мария
и Сердюк также представляют западные и восточные ценности. Пелевин описы-
вает «алхимический брак» Марии со Шварценеггером с целью выражения стрем-
ления России к Западу, а история Сердюка представляет собой путь развития по
восточной модели.
Как гласит легенда, Юй Великий женился на лисице, и поэтому в Китае
девятихвостая лиса издавна служит очень популярным символом процветания
семьи и благополучия детей. Возможно, в те древние времена лису еще нельзя
было называть «оборотнем», так как она признавалась благородной и священ-
ной, как богиня, ее появление считалось хорошей приметой; лиса символизиро-
вала мир и процветание.
Однако позднее образ лисы трансформируется. Китайский писатель
IV в. н.э. Гань Бао в своем собрании сверхъестественных историй «Записки о по-
исках духов» зафиксировал предание, гласившее, что когда девятихвостая лиса
стала предметом поклонения, некоторые лисы постепенно морально деградиро-
вали и превратились в оборотней. Первая группа очеловечившихся лис-оборот-
ней, если верить Гань Бао, жила уже во времена династии Восточная Цзинь (III  –
V вв. н.э.). В «Записках о поисках духов» он пишет о прекрасной лисе, которую
звали А-Цзы. Она превратилась в красивую женщину, чтобы соблазнить мужчину,
и этот образ также оказался очень близок к женщинам-лисам последующих по-
колений. Древние китайцы считали лису-оборотня похотливой женщиной, кото-
рая, принимая облик красивой девушки, наносит вред мужчинам и заставляет их
сходить с ума. А-Цзы  – воплощение этого образа. «Красивая женщина» А-Цзы
соблазнила Ван Линсяо (Сяо) кокетливым взглядом и, используя волшебство,
переместила его в пустую могилу, где он пребывал, пока не был найден и спа-
сен. Сюжет с А-Цзы стал основой мифолого-культурного образа лисы-оборотня,
способной соблазнить мужчину. В настоящее время этот образ широко исполь-
зуется для описания поведения кокетливых, распутных и бесстыдных женщин.
Героиня А Хули думает, что она и есть А-Цзы, она нашла вышеупомянутую главу
об А-Цзы в «Записках о поисках духов» и с тех пор носит «с собой этот листок как
талисман» [2, с. 13]. Для того, чтобы показать знакомство А Хули с содержанием
этой легенды, Пелевин дословно процитировал текст «Записок о поисках духов»,
впрочем, убрав из перевода Л.Н. Меньшикова одно слово  – «не» («И так было
не один раз, пока я, сам того не ожидая, [не] последовал ее призыву» [2, с. 14].
В романе «Священная книга оборотня» говорится, что книгу «Записки о поисках
духов» можно найти в книжном магазине, и оригинальные цитаты из нее дела-
ют повествование более достоверным и приближенным к духу древнекитайских
оригиналов, а также подводят читателя ближе к А Хули. Тем не менее A Хули в
романе считает, что история о ней и Ван Линсяо была записана неточно, и она
не «развратная женщина», которая позже стала лисой [2, с. 14]. Однако при этом
А Хули говорит, что перечитывать этот отрывок из древнекитайской прозы для
нее волнительно [2, с. 14].
Во времена династии Цин (1644  – 1912) литераторы по-прежнему часто
писали о лисах-оборотнях, и «Рассказы о людях необычайных», написанные Пу
Сунлином (1640  – 1715), были одним из наиболее популярных произведений.
Пу Сунлин развил многие сюжеты своих предшественников. Его лис-оборотней
можно условно разделить на три категории: это лисы, которые вредят душам,
невинные лисы и любвеобильные лисы. Рассказы о лисах являются кратким из-
ложением представлений о лисах-оборотнях в китайской культуре. Сюжеты о ли-
сах-оборотнях в произведении Пу Сунлина богаты и красочны. Самые трогатель-
ные из них  – это истории любви лис и неудачливых ученых. Лисы предпочитают
жалких и педантичных ученых. Они часто ходят в заброшенные места, которые
342
редко посещают аристократы. Поэтому велика вероятность того, что красивые
лисы-оборотни встретят там бедных ученых. После несдачи экзаменов (государ-
ственные экзамены в императорском Китае) наивным ученым нужно духовное
утешение. Более того, любовь  – это всегда самая трогательная часть легенды.
В Древнем Китае тяжелая феодальная этика угнетала молодых юношей и деву-
шек, они часто чувствовали себя беспомощными перед лицом жизни. Но лисы,
как особенные существа, жили естественно, без ограничений. Любовь между
человеком и лисой-оборотнем выглядела более красивой и трогательной, чем
человеческая. Героиня романа Пелевина А Хули тоже общалась с учеными до
своего приезда в Россию [2, с. 294]. Впрочем, была ли у нее трогательная история
любви, А Хули не рассказывает, и мы об этом ничего не узнаем.
Главная героиня романа «Священная книга оборотня» сожалеет, что сама
она «не оставила в истории такого заметного следа, как другие представители»
ее рода [2, с. 13]. Что касается подобных «представителей», то в китайской ми-
фологии известно немало «лис-оборотней». Образ лисы, похожей на А-Цзы из
«Записок о поисках духов», появляется в книге «Фэнь шэнь янь-и» («Возвышение
в ранг духов»), созданной Сюй Чжунлинем (умер в 1560 г.) во времена династии
Мин. В книге «Фэнь шэнь янь-и» лиса-оборотень впитала в себя душу Су Дацзи,
императорской наложницы Чжоу-вана, и, приняв ее образ, заставила Чжоу-вана
преследовать честных и порядочных граждан и тем самым губить свою страну
и народ. Этот образ глубоко укоренился в памяти людей, и даже сейчас в Китае
при упоминании лис-оборотней все еще возникают ассоциации с кокетливыми
женщинами, которые, используя различные средства, соблазняют мужчин. Хотя
А Хули  – тоже лиса-оборотень, она не позиционирует себя как кокетливая жен-
щина. Она работает проституткой и, как сказано в романе, поглощает «челове-
ческую сексуальную энергию» [2, с. 28], считая при этом, что просто подбирает
«то, чем разбрасывается неразумный человек» [2, с. 28]. «Кроме того, в отличие
от людей, которые убивают животных» [2, с. 33], она уже несколько веков никого
не лишает жизни.
Кроме Су Дацзи, в китайском историческом фольклоре существует еще до-
вольно много лис-оборотней, например, Бао Сы, Чжао Фэйянь, Чжао Хэдэ, Ли
Шиши, Чэнь Юаньюань и т.д. Эти лисы-оборотни для китайской культуры явля-
ются символом легендарной и невероятной красоты, но оцениваются в основном
отрицательно. В древнюю эпоху народ всегда относился к внешне красивым жен-
щинам как к ведьмам (или другим представительницам нечистой силы), возлагая
на них ответственность за гибель страны в военное время. Среди них – Бао Сы
и Чжао Фэйянь, косвенно упомянутая в романе «Священная книга оборотня».
Имя последней упоминается в связи с тем, что И Хули, которую А Хули знала
еще со времен Сражающихся Царств, «много веков назад прославилась на весь
Китай как императорская наложница по имени Летящая Ласточка» [2, с. 49]. Имя
«Летящая Ласточка» можно перевести на китайский язык как «Фэйянь», а кроме
того, Летящая Ласточка упоминается как «императорская наложница», что от-
крыто намекает на реально существовавшую Чжао Фэйянь. Чжао Фэйянь была
известна своей необычайной красотой. Слово «Янь» в китайской идиоме «Ху-
ань была полной, а Янь  – худощавой» относится именно к Чжао Фэйянь. Чжао
Фэйянь была талантливой певицей и танцовщицей: именно благодаря ее легким
танцевальным движениям ее и назвали «Фэйянь»  – «Летящая Ласточка». Чжао
Фэйянь очаровала императора Хань Чэн-ди своим нежным голосом и грациоз-
ными движениями. Он привел ее во дворец и официально присвоил ей титул
императрицы. Но позднее император Хань Чэн-ди прослышал, что у Фэйянь есть
сестра Чжао Хэдэ, которая тоже была очень красива, нежна и очаровательна.
Император приказал Чжао Хэдэ прибыть ко двору, и она завоевала милость
императора. Через год молодой и сильный Хань Чэн-ди внезапно скончался, и
все придворные направили остриё обвинений против Чжао Фэйянь и Чжао Хэдэ,
называя их роковыми женщинами. В романе «Священная книга оборотня» Пеле-
вин также говорит, что в результате наблюдений за полетами И Хули «император
прожил лет на двадцать меньше, чем мог бы» [2, с. 49]. Однако И Хули не умерла
такой же одинокой, как настоящая Чжао Фэйянь. У Пелевина И Хули все-таки
«всемогущая» лиса-оборотень, и ее могли наказать только «духи-охранители».
Нетрудно обнаружить, что образ Чжао Фэйянь, созданный в романе Пелевина,
особенно похож на образ Су Дацзи из «Фэнь шэнь янь-и», которую мы уже упо-
минали выше. И Су Дацзи, и Чжао Фэйянь являются реальными историческими
фигурами Древнего Китая, а в художественных произведениях на основе сведе-
ний о них создаются образы лис-оборотней, которые впоследствии совершают
абсурдные действия.
Итак, в традиционной китайской культуре лиса может быть и положитель-
ным, и отрицательным персонажем. Китайцы очень уважают, но в то же время
и боятся таких вымышленных животных, как цилинь (животное, сочетающее в
себе черты оленя и коня), феникс, писю́ (существо в виде крылатого льва) и т.д.
С ними, как и с лисами, связано много легендарных историй. Упомянутая выше
девятихвостая лиса впервые появилась в книге «Каталог гор и морей» («Шань
хай цзин»): «Там [в горе под названием Зеленый Холм] водится животное, по-
хожее на лису, но с девятью хвостами» [7, с. 39]. Легенда гласила, что эта лиса
обладает великой жизненной силой: девять хвостов  – это девять жизней, и если
девять хвостов лисы не будут отрезаны за один раз, лиса никогда не умрет. Фак-
тически девять хвостов олицетворяют сильную способность к деторождению.
В этом отношении девятихвостая лиса имеет сходство с богиней рождения
Иштар из шумеро-аккадской мифологии, потому что древние нуждались в боль-
 ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (82) 2020

шом числе работников, а это напрямую зависело от числа детей в семье. Именно
поэтому китайцы в древнейшее время все еще поклонялись лисе. Но позднее
образ лисы все больше стал ассоциироваться с лисами-оборотнями, и здесь
можно отметить ряд сложных исторических факторов, обусловивших перепле-
тение двух фольклорных традиций. Пелевинская А Хули считает, что их род
«сильно деградировал  – наверно, из-за постоянной близости к людям» [2, с.
27]. В этом замечании звучит обычная пелевинская ирония над современным
обществом.
В «Записках о поисках духов» говорится, что «дожившая до тысячи лет
лиса становится прямо и превращается в красавицу» [8, с. 160], а некоторые
лисы способны принимать разные обличья [8, с. 250]. А Хули, будучи двухтыся-
челетней лисой-оборотнем, тоже красивая женщина, и разница лишь в том, что
ее внешность с течением лет не меняется, зато примерно раз в пятьдесят лет
она предъявляет людям «новый симулякр души» [2, с. 11]. Лиса, по народным
поверьям, подозрительна, осторожна, а ее красивый мех вызывает у охотников
головную боль. Возможно, ввиду вышеупомянутых двойственных характеристик
образа лисы в древней китайской культуре в период многобожия божество-ли-
сицу представляли гендерно нейтральным. А Хули говорит: «У лис нет пола в
строгом смысле, и если про нас говорят “она”, это в силу внешнего сходства с
женщинами» [2, с. 25].
А Хули работает куртизанкой в Москве, потому что ей нужно выживать
с помощью «сексуального желания» своих клиентов. Когда она разворачивает
свой большой и красивый лисий хвост, клиент оказывается в трансе, а сама
А Хули использует это время для медитации. Как гласят древнекитайские
мифы, большинство людей полагает, что вышеупомянутая лиса имеет девять
хвостов. Однако каждый новый хвост у девятихвостой лисы появляется толь-
ко через 100 лет. И лишь когда у лисы вырастут все девять хвостов, то есть
только к моменту, когда девятихвостая лиса проживет почти 1 000 лет, она
сможет стать человеком. Но некоторые исследователи древнекитайской мифо-
логии объясняли, что у девятихвостой лисы не девять хвостов, как можно по-
нять из буквального прочтения древних легенд, а, напротив, только один хвост
[9, с. 87]. Вполне вероятно, что хвост девятихвостой лисы мог выглядеть как
состоящий из девяти частей. А Хули описывает свой хвост немного не так: в
романе говорится, что каждые сто восемь лет у нее «в хвосте появляется новый
серебряный волосок» [2, с. 13]. По мнению А Хули, серебряные волоски появля-
ются потому, что ее разум может быть симулятором «человеческих личностей,
способным к мимикрии в любой культуре» [2, с. 364]. Это во многом похоже на
китайские мифологические представления о том, что лиса самосовершенству-
ется и закаляет себя, чтобы стать человеком.
В древних китайских легендах лисы могут приобретать человеческий облик,
чтобы запутать людей, но их хвосты никогда не меняют свой вид, они остаются
неизменной частью первоначальной формы оборотня и в то же время являются
средством его распознавания. Позднее выражение «хвост лисы» использовался
как метафора плохих идей или плохого поведения. В Китае существует хорошо
известная поговорка «лисий хвост не спрячешь», которая означает, что даже
если плохой человек очень хитер, он все равно не может скрыть свои злодея-
ния. Китайцы часто говорят: «Хвост лисы наконец-то открылся», то есть тайное
стало явным. В романе «Священная книга оборотня» А Хули однажды случайно
показывает людям свой лисий хвост. Затем она говорит, что лисы увлекаются
двумя видами охоты: охотой на английских аристократов и охотой на кур. При
охоте на кур с лисами «происходит нечто отдаленно похожее на трансформацию
волка-оборотня» [2, с. 179], а «при охоте на английских аристократов с лисами
не бывает физических изменений» [2, с. 179], но, достигнув успеха, «лиса от-
крывает ему [аристократу] всю правду и обнажает свой хвост» [2, с. 183]. В свете
указанных выше китайских источников эти высказывания приобретают двойной,
иронический характер.
А Хули работает своим хвостом, но никому не может его показать, впро-
чем, как говорит сама А Хули, за исключением зеркал и духов. Что это значит?
В древнекитайской литературе, описывающей сверхъестественные явления,
зеркало упоминается довольно часто. Согласно древним легендам, в зерка-
ле может раскрыться первоначальный облик оборотня. В древние времена
китайский народ верил, что в зеркале оборотни предстают в своем истинном
виде, поэтому, когда заканчивалось строительство нового дома, зеркало всег-
да помещалось над воротами. В тридцать девятой главе романа «Путеше-
ствие на Запад» говорится: «Бодисатва тем временем вытащил из рукава
зеркало, обладающее свойством вылавливать духов и оборотней, и навел его
на волшебника» [3, с. 274]. Зеркало упоминается и в «Фэнь шэнь янь-и»: Цзян
тай-гун с помощью зеркала раскрыл истинный облик лисы-оборотня Су Дацзи,
а затем убрал зеркало в сумку и убил лису деревянным пестом. А Хули знает,
что зеркала обладают таким свойством, поэтому говорит, что зеркало может
видеть ее хвост.
Из-за этого неудавшегося опыта и ряда негативных последствий А Хули
пришлось изменить свою жизнь: после этого начинается ее роман с Сашей Се-
рым. Поэтому можно сказать, что развитие сюжета романа начинается с этой
невольной демонстрации хвоста. Развитие любовной линии иронично: Когда
А Хули высвободила свой хвост, Александр внезапно превратился в чудовище с
волчьими клыками, похожее и на человека, и на волка. Оказывается, что Алек-
сандр  – это волк-оборотень, и он уже давно по запаху понял, что А Хули не че-
ловек. Два оборотня полюбили друг друга, но во время полового акта Александр
превращается в волка и утрачивает способность говорить. В итоге герои рас-
стаются: Александра зовет служебный долг. В китайской литературе, особенно в
«Рассказах о людях необычайных», где лисы-оборотни появляются многократно,
«лиса-оборотень является в виде красавицы и вступает в связь с человеком»
[5, с. 322]. В произведении Пелевина ситуация с любовью лисы-оборотня меня-
ется. Упоминаемые в романе случаи любви между лисой-оборотнем и человеком
бывали только в древние времена. Теперь же А Хули больше не любит людей,
напротив, она просто торгует своим телом. От лица А Хули в романе большей
частью описывается либо прошлое, либо Александр и его товарищи (тоже явля-
ющиеся оборотнями), но не реальные люди. Влюбленность А Хули в Александра,
такого же оборотня, как и она, в какой-то степени символизирует упадок совре-
менного социума.
В отличие от вышеупомянутых образов лис в китайской литературе и
культуре А Хули из романа Пелевина умеет мыслить философски, и сам роман
«Священная книга оборотня» наполнен философскими мыслями и диалогами.
В романе можно найти довольно много размышлений в духе буддизма, а также
отдельные реминисценции из даосизма.
Литературовед В. Курицын указывает на свойство вещей в постмодерни-
стской художественной литературе, которое выражает своеобразное единство
ряда мыслей и чувств. Он считает, что «предмет может “открываться” тебе
навстречу, обнаруживать свою внутреннюю структуру» [10, с. 128]. В романе
«Священная книга оборотня» китайские образы и элементы культуры «откры-
ваются» очень своеобразно, показывая свойственное Пелевину двойственное,
одновременно ироническое и серьезное отношение к духовным практикам и
древним легендам.

Библиографический список

1. Балод А. Иронический словарь А Хули. Available at: zhurnal.lib.ru/b/baloda/slowarx.shtml

2. Пелевин В.О. Полное собрание сочинений: в 16 т. Москва: Эксмо, 2015; Т. 8.
3. У Чэн-энь. Путешествие на Запад: Роман в 4-х т. Перевод с китайского А. Рогачева. Москва: Эннеагон Пресс, 2008; Т. 1.
4. Шкловский В. О теории прозы. Москва: Советский писатель, 1983.
5. Васильев В.П. Очерк истории китайской литературы. Перевод на китайский язык Янь Годуна. Санкт-Петербург, 2013.
6. Беседы и суждения. Перевод с китайского, предисловие П.С. Попова. Москва: Артефакт-пресс, ООО Издательство АСТ, 2016.
7. Каталог гор и морей (Шань хай цзин). Предисловие, перевод и комментарий Э.М. Яншиной. Москва: Наталис: Рипол Класик, 2004.
8. Гань Бао. Записки о поисках духов (Соу шэнь цзи). Перевод с древнекитайского Л.Н. Меньшикова. Санкт-Петербург: Азбука, 2000.
9. 蔡堂根. 九尾狐新解. 浙江大学学报 (人文社会科学版). 2004; № 1: 86  – 92 (Цай Тангэнь. Новое толкование девятихвостой лисы. Вестник Чжэцзянского университета.
2004; № 1: 86  – 92.
10. Курицын В.Н. Русский литературный постмодернизм. Москва: ОГИ, 2001.

References

1. Balod A. Ironicheskij slovar’ A Huli. Available at: zhurnal.lib.ru/b/baloda/slowarx.shtml

2. Pelevin V.O. Polnoe sobranie sochinenij: v 16 t. Moskva: `Eksmo, 2015; T. 8.
3. U Ch`en-`en’. Puteshestvie na Zapad: Roman v 4-h t. Perevod s kitajskogo A. Rogacheva. Moskva: `Enneagon Press, 2008; T. 1.
4. Shklovskiĭ V. O teorii prozy. Moskva: Sovetskij pisatel’, 1983.
5. Vasil’ev V.P. Ocherk istorii kitajskoj literatury. Perevod na kitajskij yazyk Yan’ Goduna. Sankt-Peterburg, 2013.
6. Besedy i suzhdeniya. Perevod s kitajskogo, predislovie P.S. Popova. Moskva: Artefakt-press, OOO Izdatel’stvo AST, 2016.
7. Katalog gor i morej (Shan’ haj czin). Predislovie, perevod i kommentarij `E.M. Yanshinoj. Moskva: Natalis: Ripol Klasik, 2004.
8. Gan’ Bao. Zapiski o poiskah duhov (Sou sh`en’ czi). Perevod s drevnekitajskogo L.N. Men’shikova. Sankt-Peterburg: Azbuka, 2000.
9. 蔡堂根. 九尾狐新解. 浙江大学学报 (人文社会科学版). 2004; № 1: 86  – 92 (Caj Tang`en’. Novoe tolkovanie devyatihvostoj lisy. Vestnik Chzh`eczyanskogo universiteta. 2004;
№ 1: 86  – 92.
10. Kuricyn V.N. Russkij literaturnyj postmodernizm. Moskva: OGI, 2001.
Статья поступила в редакцию 12.05.20

343