«ВИЧ-положительные люди – это такие же

люди как мы с вами»

ВИЧ - это медленно прогрессирующее инфекционное заболевание, вызванное вирусом
иммунодефицита человека. По последним данным, в России насчитывается более
одного миллиона носителей этого вируса. В Новосибирске и Новосибирской области
зарегистрировано 47 тысяч случаев заболеваний ВИЧ. При этом с начала 2023 года
выявлено 1634 новых заболевших.

Практически каждый ВИЧ-положительный человек хоть раз в жизни сталкивался с

психологическими проблемами, например, с такими, как: принятие диагноза и стресс в
связи с началом терапии, конфликты в межличностных отношениях, негативное
отношение — и это далеко не весь возможный список. Доказано, что подавленное
состояние психического здоровья напрямую влияет на общее состояние организма, а
научиться жить с ВИЧ – сложная задача, требующая немало сил, а также поддержки со
стороны близких и специалистов.

Психолог — один из тех незаменимых людей, который не даст человеку остаться один
на один со своей проблемой, он помогает в разных ситуациях разобраться и
действовать без ущерба для собственной психики и психического здоровья
другого. Поэтому я пообщалась с психологом Наталья Кудряшовой и выяснила, как
работает психолог с ВИЧ-положительными клиентами, с какими запросами люди
обращаются к специалисту и как терапия влияет на жизнь в целом.

– Сколько лет вы работаете психологом и сразу ли вы стали работать с ВИЧ-

положительными людьми?
С ВИЧ-положительными людьми я работаю 8 лет. Психологией же в общем занимаюсь
15 лет. Дело в том, что в 2015 году я узнала, что сама являюсь ВИЧ-положительной.
Это, конечно, меня подкосило, я прошла все стадия от отрицания до принятия. Ну,
собственно, так и началась моя история. Мне захотелось помогать людям с таким
диагнозом, так как мне тогда никто не помог и не поддержал.

– Есть ли специальный этический кодекс для психологов, которые работают с

темой ВИЧ?
Честно, я не встречала такого, что люди с ВИЧ должны консультироваться с
применением каких-то особенных этических кодексов. И вообще я так скажу, что нет
каких-то специфических тем, нет каких-то специфических психологических
особенностей конкретной болезни – ВИЧ-инфекция. ВИЧ-положительные люди – это
такие же люди как мы с вами, которым нужна поддержка, но только им её нужно чуть
больше. Они же обычное, но с хроническим заболеванием, такие как, например, люди с
диабетом или астмой. У них же как правило нет никаких особенных специфик
общения, правильно? Просто им нужно принять диагноз и помочь не упасть духом.

– Как наладить контакт с клиентом, есть ли у вас свои секреты, лайфхаки?

Конкретно у меня каких-то супер секретов, которые бы я использовала, наверное, нет.
Либо это уже настолько слилось со мной, что мне сложно это отделить. Тому, как
наладить контакт, мне кажется, обучают еще в университете, что есть определенный
психотерапевтический контакт. Но и опять-таки, если клиент решил обратиться к
психологу, значит, что он предрасположен уже к тому, чтобы открыться в общении. Он
уже сформировал у себя эту потребность, он идет готовый на встречу. Готовый к тому,
что сейчас он будет как-то себя проявлять. Это тоже помогает в установлении
контакта.

– Есть ли у вас статистика по обращениям?

Конечно, я стараюсь вести статистику, чтобы понимать кого больше и с какими
запросами обращаются. Чаще всего по моим данным ко мне обращаются женщины.
Они больше уязвимы чем мужчины, им легче раскрыться психологу, мужчины
зачастую закрыты и предпочитают решать психологические проблемы при помощи
собственных усилий.

– Расскажите, а с какими тогда запросами к вам приходят клиенты?

Чаще всего на консультации ко мне приходят говорить о межличностных отношениях,
детско-родительских отношениях и с запросами на поддержку в конфликтных
ситуациях.

– Какие изменения в эмоциональном состоянии людей Вы заметили во время

работы?
Я хочу отметить, что изменения происходят не только на эмоциональном уровне, но и
на физическом они стали меньше болеть! Это удивляет врачей. Я как психолог этот
феномен так объясняю — когда пациент узнает о смертельном диагнозе, он начинает
думать о смерти. Он не живет, а ждёт смерти, мечется между воспоминаниями о
прошлом и мечтами о будущем. Я свою роль как специалиста вижу в том, чтобы
вернуть ВИЧ-инфицированных в «здесь и сейчас», где они смогут что-то делать,
используя каждый день с пользой, проживая его с радостью.

– Было ли такое, что люди просто опускали руки и не продолжали лечение?

Да, есть и такие случаи, сейчас их очень много. И всё происходит от того, что людям
не объясняют, что делать, если вдруг возникли побочные реакции. Для этого и нужен
психолог. Или есть подростки, которые говорят, что хорошо себя чувствуют и не видят
смысла пить таблетки. Присутствует непонимание того, что жизнь – конечна, и что это
может произойти даже в их 16-18 лет. Это очень тяжело. Или есть подростки из
трудных семей, у которых, к примеру, уже нет родителей. И они сами не видят смысла
продолжать жить. Это бессознательный суицид. Мне очень хочется разобраться в этом,
понять, почему так происходит. Ведь есть люди, которые отказываются от лечения и
уходят. На мой взгляд, это связано со стыдом, страхом отвержения, одиночества.

– Вы сказали, что работаете с 2015 года, за это время научились ли вы не

пропускать какие-то тяжелые темы через себя или случается, что некоторые
истории тяжело переживаете до сих пор?
Да, я же живой человек и мне порой сложно отстраниться от чужой боли, хотя это
необходимо — сохранять определенное расстояние, чтобы суметь эффективно помочь.
Когда психолог находится в отстраненной позиции, не проваливаясь в переживания,
связанные со своим жизненным опытом, он начинает чувствовать не себя (свои
детские травмы, страхи так далее), а клиента — его переживания, его боль, осознает, в
чем сейчас нуждается клиент, как лучше всего ему помочь. Тема стигматизация меня
за 8 лет до сих пор не отпустила, потому что сама когда-то сталкивалась со стигмой.

– То есть даже психологу иногда нужен психолог?

Я бы даже сказала, что тут не нужен вопросительный знак, нужна точка. Да, нам нужен
психолог, вернее, он обязателен.

– Сталкивались ли вы с выгоранием и как с этим боролись?

Да, при высоких нагрузках, конечно, случалось. Был в моей жизни такой период, когда
я брала столько индивидуальных консультаций, что приходя домой валилась с ног и
просто плакала. Это полезно иногда давать себе слабину.

– Каких ресурсов, по вашему мнению, не хватает психологам в работе?

Может не хватать каких-то профессиональных ресурсов, знаний в какой-то области,
для этого человек может пойти обучаться. Может не хватать своих личностных
ресурсов, но тогда понятно, что нужно идти на личную терапию. Потому что без
ресурса ты не можешь выйти к клиенту. Наверное, необходимость постоянного
обучения, постоянного совершенствования, постоянного пребывания в среде коллег и
личная терапия – это все способствует тому, чтобы быть в ресурсе.

– Как вы думаете, чтобы бы было, если бы психологии не существовало?

Могло случиться такое во вселенной, что не существовало бы такого специального
образования, но, тем не менее, мне кажется, что всегда бы нашлись люди, которые
могли бы с помощью своего жизненного опыта, с помощью своих качеств, применяя
какие-то наработанные свои методики, могли поддерживать, помогать другим людям.
И они бы так или иначе занимались бы лечением душ. Но так как существует такая
наука, как психология, так как существует все-таки люди, получившие
профессиональное образование, так как это все есть, поэтому мы понимаем, что для
того, чтобы качественно получить помощь хорошо все-таки обратиться к
компетентному человеку.

Обращение к психологу – это не крайняя мера, к которой нужно прибегать лишь в

исключительных случаях, а нормальное явление в жизни любого человека вне
зависимости от его ВИЧ-статуса.