Джордж Сильвестр Вирек.Пленники утопии.Советская Россия глазами американца.2020

УДК 94
ББК 63.3(2)6
В527
Вирек Дж. С.
В527 Пленники утопии. Советская Россия глазами американца / Пер.
М. А. Ковалева и В. Э. Молодякова. Составл., предисл. и прим.
В. Э. Молодякова. — СПб.: Нестор-История, 2020. — 256 с.
ISBN 978-5-9071-1622-1
В сборник включены впервые публикуемые на русском языке тексты американ-
ского писателя и публициста Джорджа Сильвестра Вирека (1884–1962) о Советском
Союзе, который он посетил в июле 1929 г., желая собственными глазами увидеть
«новый мир». Материалы из российских архивов и редких иностранных изданий рас-
крывают эволюцию представлений автора о России и СССР — от антиантантовской
пропаганды в годы Первой мировой войны до внимания к «великому эксперименту»
в 1920-е годы, а затем к отрицанию тоталитаризма, в том числе в советской форме.
Критикуя идеологию и политику советской власти, Вирек с сочувствием писал
о русском народе, оказавшемся «пленником утопии».
Издание снабжено аннотированным указателем имен и адресовано широкому
кругу читателей, интересующихся отечественной историей ХХ века.
ISBN 978-5-9071-1622-1
© Ковалев М. А., перевод, 2020
© Молодяков В. Э., перевод, составление,
статьи 2020
© Молодяков В. Э., собрание материалов, 2020
© Издательство «Нестор-История», 2020
Содержание
В. Э. Молодяков. Приключения мистера Вирека
в стране большевиков. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
I
Россия топчется на месте. Перевод М. А. Ковалева . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 32
Пленники утопии. Перевод М. А. Ковалева. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 64
Пятилетка. Перевод М. А. Ковалева. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 95
Вирек едет в СССР. Документы ГАРФ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122
Непобедимый Адам. Глава 44. Перевод В. Э. Молодякова. . . . . . . . . . . . 132
Искушение Джонатана. Перевод М. А. Ковалева . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 141
II
В. Э. Молодяков. «Полуварварская Россия и дикие славяне Сербии
и Черногории»: «Fatherland» против Российской империи
(август 1914 — февраль 1917). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 154
Ханс Хайнц Эверс. Тень русского медведя.
Перевод В. Э. Молодякова. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 174
Фрэнк Гаррис. Отто Кан и Лев Троцкий. Перевод М. А. Ковалева. . . . 179
Фрэнк Гаррис. Русские делегаты в Генуе. Перевод М. А. Ковалева. . . . 191
Вирек — Троцкий: несостоявшееся интервью. Документы РГВА . . . 212
Джордж Сильвестр Вирек. Ленин. Перевод В. Э. Молодякова. . . . . . . . 215
Джордж Сильвестр Вирек. Душа великого князя.
«Я отвергаю большевизм…». Фрагменты интервью, взятых
Виреком, о Советской России и большевизме.
В. Э. Молодяков. Публикации о Джордже Сильвестре Виреке. . . . . . . 235
Указатель имен. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 238

Приключения мистера Вирека
в стране большевиков
В. Э. Молодяков
1.
С оединенные Штаты Америки не признавали большевист-

ский режим и Советский Союз до 1933 г., пока президентом
не был избран Франклин Рузвельт. Однако советско-американ-
ские отношения в предшествующие годы не только существо-
вали, но и успешно развивались во многих сферах, от внешней
торговли до культурных обменов. Их полную, обобщающую ис-
торию еще предстоит написать, оставив в стороне избитые кон-
спирологические сюжеты «Уолл-стрит и большевистская рево-
люция» и «Троцкий — американский шпион».
Отсутствие дипломатической рутины как будто облегчало
отношения, хотя с советской стороны контроль государства над
ними трансформировался из плотного в тотальный. Именно под
этим контролем американские банкиры, бизнесмены, инженеры
и рабочие принимали участие в таких проектах союзного зна-
чения, как строительство Днепрогэса, Сталинградского и Харь-
ковского тракторных заводов. Колхозные поля пахали тракторы
«Фордзон-Путиловец». Американские концессионеры ожив-
ляли советскую экономику, не забывая о своих выгодах1. Про-
граммный сборник Литературного центра конструктивистов на-
зывался «Бизнес» (1929), а предшествовавший ему — «Госплан
литературы».
Ничего удивительного, поскольку уже весной 1924 г. Ста-
лин в лекциях «Об основах ленинизма» провозгласил, что
«суть ленинизма в партийной и государственной работе» — это
4
В. Э. Молодяков. Приключения мистера Вирека в стране большевиков
«соединение русского революционного размаха с американской

деловитостью». И пояснил: «Только такое соединение дает нам
законченный тип работника-ленинца. <…> Американская дело-
витость является противоядием против “революционной” ма-
ниловщины и фантастического сочинительства. Американская
деловитость — это та неукротимая сила, которая не знает пре-
град, которая размывает своей деловитой настойчивостью все
и всякие препятствия, которая не может не довести до конца раз
начатое дело, если даже это небольшое дело, и без которой не-
мыслима серьезная строительная работа»2. Эти слова перепе-
чатывались во всех изданиях «Вопросов ленинизма» — книги,
претендовавшей на статус если не Священного Писания, то ка-
техизиса нового мира.
Географически по-прежнему далекая, Америка в двадца-
тые годы стала восприниматься в СССР не как полусказочный
мир, куда дореволюционные подростки убегали к «индейцам»,
но как вполне досягаемая — хотя бы по работе — страна. В стихо-
творной повести Сергея Спасского «Неудачники», написанной
в 1926–1927 гг., есть такая сцена, проходная, даже рутинная:
Гул поздравлений. Очень ловко

Муж получил командировку
В Америку. Как фейерверк
Его искристая карьера.
С ним рядом всякий нынче мерк.
Вокруг витала атмосфера
Удачи, благости, щедрот,
Улыбок. Сам он, как невеста,
Был мил. Ему смотрели в рот
И с чувством уступали место…
…Вино журчит струей беспечной.
— Так за отъезд, за добрый путь,
Вернуться и не утонуть.
Споткнувшись на последнем тосте,
Любезные прощались гости.
5
Пленники утопии. Советская Россия глазами американца
Что значит «вернуться и не утонуть»? Тогдашний читатель

понимал это сразу, сегодняшнему нужны пояснения. Речь идет
о гибели двух важнейших на тот момент советских представи-
телей в Америке — первого директора торговой компании «Ам-
торг» (сокращение по моде времени) Исая Хургина и прибыв-
шего ему на смену Эфраима Склянского, бывшего заместителя
Льва Троцкого на посту председателя Реввоенсовета. 27 августа
1925 г. они утонули, катаясь на моторной лодке по озеру Лонг-
лейк в штате Нью-Йорк. «Переплыв океан, он утонул в озе-
ре. Выйдя невредимым из Октябрьской революции, он погиб
на мирной прогулке. Такова предательская игра судьбы», — па-
фосно заявил Троцкий в речи памяти соратника3.
О большевистской революции американцы узнали из пер-
вых рук — из переведенных и изданных в 1918 г. брошюр Ленина
и Троцкого4. Книга «Десять дней, которые потрясли мир» (1919)
сделала Джона Рида — богемного литератора и предприимчиво-
го репортера, затем социалиста и военного корреспондента в Во-
сточной Европе — звездой мирового масштаба и героем совет-
ской пропаганды, удостоенным погребения в Кремлевской стене.
Несмотря на охоту на «красных» в последние годы администра-
ции президента Вудро Вильсона, симпатии «активной фракции»
американского общества — тех, кто интересовался политикой,
обсуждал ее и пытался влиять на нее, — по большей части были
на стороне «Новой России», как ее часто называли. Напротив,
антибольшевистские книги эмигрантов, например «Социализм
против цивилизации» (1920) и «Баланс советизма» (1922) Бори-
са Бразоля, особой популярностью и доверием не пользовались.
С началом НЭПа и активизацией контактов Советской Рос-
сии со странами Европы интерес американцев к «первому в мире
государству рабочих и крестьян» еще более возрос. В конце дека-
бря 1919 г. правительство выслало из США в «красную Россию»
две с половиной сотни анархистов и социалистов на пароходе «Бу-
форд», прозванном «советским ковчегом». В 1923 г. в Москву от-
правились уже представители Капитолия — сенаторы Роберт Ла-
фоллетт и Уильям Кинг, конгрессмен Гамильтон Фиш. На Красной
6
площади Фиш возложил цветы к могиле Джона Рида — не разде-

ляя его убеждений, он почтил память приятеля, с которым неко-
гда играл в Гарварде в футбол. В том же 1923 г. Америку посетил
Сергей Есенин, два года спустя — Владимир Маяковский. Их мне-
ние значило для советских читателей даже больше, чем мнение по-
пулярного Лафоллетта — для американских.
В 1922 г. в Москве обосновался корреспондент газеты
«Christian Science Monitor» Уильям Генри Чемберлен, за 12 лет
работы в СССР проделавший эволюцию от «розового» маркси-
ста до ярого антикоммуниста. Аналогичный путь в те же самые
годы прошел Луис Фишер, освещавший события в СССР для
леволиберального еженедельника «Nation». Зато руководивший
опять-таки в те же годы московским бюро «New York Times» ан-
гличанин Уолтер Дюранти писал о советских реалиях с неиз-
менным восторгом. Его очерки, удостоенные в 1932 г. Пулитце-
ровской премии, возможно, повлияли на решение Франклина
Рузвельта официально признать СССР.
За журналистами в Москву потянулись писатели, прежде
всего левые. Американским «королем» советского книжного
рынка двадцатых и начала тридцатых годов из здравствующих
литераторов был Эптон Синклер, активно переписывавшийся
с издательствами, писателями и критиками, но так и не приехав-
ший посмотреть собственными глазами на «рождение нового
мира» — в отличие от своего героя Ланни Бэдда. В 1927 г. Совет-
ский Союз в качестве почетного гостя посетил Теодор Драйзер,
соперничавший с Синклером в популярности у советских изда-
телей, а затем затмивший его. Пышный прием и большое путе-
шествие по стране (всего 77 дней) за счет принимающей стороны
понравились гостю, который, однако, не счел нужным скрывать
негативные стороны увиденного: бюрократическую неразбе-
риху, лень, хамство, бытовые неурядицы и отсутствие гигиены,
что особенно травмировало избалованного комфортом визите-
ра. Советская пропаганда могла стерпеть идейные разногласия
и даже критику — представитель «старого мира» «заблуждался»,
«не разобрался», «не понял», — но не изображение культурной
7
и бытовой отсталости «условий человеческого существования».

Поэтому книга «Драйзер смотрит на Россию» (1928) на русском
языке впервые появилась только через шестьдесят лет.
В том же 1928 г. в Советский Союз приехал Джон Дос Пас-
сос, романами которого «Манхэттен», «1919» и «42-я параллель»
в переводах Валентина Стенича зачитывались в тридцатые годы,
пока они не попали под запрет из-за «неправильной» позиции
автора. Во время гражданской войны в Испании Дос Пассос вы-
ступил против «методов ГПУ, применяемых коммунистами»,
и участвовал в «Комиссии по расследованию обвинений, предъ-
явленных Льву Троцкому на московских процессах», более из-
вестной как «Комиссия Дьюи», по фамилии председателя — зна-
менитого философа и педагога Джона Дьюи. Такое не прощалось.
Это вступление необходимо для понимания контекста, в ко-
торый предстоит поместить «советский опыт» американского
писателя и журналиста Джорджа Сильвестра Вирека (1884–
1962), «приключения мистера Вирека в стране большевиков»,
если перефразировать название знаменитой эксцентрической
комедии Льва Кулешова «Необычайные приключения мистера
Веста в стране большевиков» (1924). «Приключения» Вирека
были как раз вполне обычными. Но кто вы, мистер Вирек?
2.
Джордж Сильвестр Вирек родился 31 декабря 1884 г. в Мюн-
хене и звался Георг Сильвестр Фирек: будущий американский
писатель был этническим немцем. Глядя из дня сегодняшнего,
кажется, что в самых обстоятельствах его рождения заложена бу-
дущая связь с Советской Россией и с революцией. Его отец Луи
Фирек* был депутатом Рейхстага от Социал-демократической
* Членов семьи, идентифицировавших себя с Германией и германской

культурой, будем именовать Фиреками в соответствии с немецким произ-
ношением фамилии.
8
партии. С конца 1870-х гг. эта фамилия мелькает в переписке

Маркса и Энгельса с соратниками, причем по конспиративным
соображениям ее порой заменяет нарисованный четырехуголь-
ник (значение немецкого слова «Viereck»). Энгельс был шафе-
ром на свадьбе Луи Фирека и его двоюродной сестры Лауры
Фирек в 1881 г. в Лондоне. Лаура родилась в США, куда ее отец
Вильгельм Фирек — старший брат актрисы Эдвины Фирек, ма-
тери Луи, — эмигрировал в 1849 г. после поражения германской
революции, в которой активно участвовал.
Среди социал-демократов Луи Фирек считался «умерен-
ным», что позже привело к исключению из партии. Критикуя его
политическую линию, Энгельс не раз отпускал в адрес Фирека
ехидные замечания. «Этот человек хочет быть пай-мальчиком
в глазах своего папаши. Но у папаши есть дела поважнее», — пи-
сал он Карлу Каутскому 6 сентября 1885 г. по поводу заявления
Фирека, что император сделал бы для рабочих гораздо больше,
если бы знал, как плохо они живут. «Фирек (в оригинале нарисо-
ван квадрат. — В. М.) неисправим, обращение его к папаше уми-
лительно. Старик задаст ему трепку», — иронизировал Энгельс
в письме к Герману Шлютеру две недели спустя5. Почему импе-
ратор Вильгельм I назван «папашей» депутата-социалиста? По-
тому что Луи Фирек, сын примадонны берлинской королевской
сцены Эдвины Фирек, был внебрачным сыном будушего прус-
ского короля (на момент его рождения — кронпринца) и пер-
вого кайзера Германской империи. Маркс 19 сентября 1879 г.
в письме к Фридриху Зорге назвал его «внебрачным сыном гер-
манского императора»6, как будто речь шла о чем-то обыденном.
Говорить об этом открыто в Германии было невозможно, но ино-
странные журналисты отмечали у Луи «внешность Гогенцоллер-
на» и многозначительно писали, что «его происхождение окута-
но некоей тайной»7.
Вот с такой причудливой наследственностью: с одной сторо-
ны, кайзер, с другой, Маркс и Энгельс, — Георг Сильвестр Фирек
появился на свет. Собираясь в Москву 44 года спустя, он упомя-
нул только вторую часть. Зато подружившийся с ним в начале
9
двадцатых годов экс-император Вильгельм II называл его «мой ку-

зен», а в 1956 г. принц Луи Фердинанд Прусский, тогдашний глава
дома Гогенцоллернов, поднял в его честь тост «за наших предков»8.
Годы младенчества будущего писателя совпали с недолгой
карьерой его отца в Рейхстаге, которая завершилась арестом
за участие в нелегальном собрании. Исключительный закон про-
тив социалистов («Закон против вредных и опасных стремлений
социал-демократии») 1878 г. допускал представительство партии
в Рейхстаге, но жестко ограничивал ее деятельность за его сте-
нами. 4 августа 1886 г. Саксонский земельный суд во Фрейбур-
ге приговорил группу социалистов, включая Фирека и Августа
Бебеля, к девяти месяцам тюремного заключения. Депутатской
неприкосновенности в тогдашней Германии не существовало,
и Луи отправился в «Цвиккауское богоугодное заведение», как
его иронически называл Энгельс. «Помню, как в детстве я часто
лепетал, когда кто-то спрашивал об отце: “Папа, Цвиккау, дале-
ко”, — вспоминал Вирек. — В Цвиккау он в течение года сидел
в одной тюрьме с Бебелем. Утомительные споры с ним в темной
камере уничтожили веру отца в социализм. Он придерживал-
ся того, что сейчас называют “государственным социализмом”,
но не мог переварить диктатуру пролетариата. Разногласия с Бе-
белем привели к его исключению из социалистической партии
на съезде в Санкт-Галлене (в 1887 г. — В. М.). Разочаровавшись
в общественной деятельности, он отказался от кресла в парла-
менте, предложенного ему группой либералов, и попытался най-
ти себе место в сферах, далеких от политики»9.
Луи Фирек занялся журналистикой, однако к сорока пяти го-
дам решил, что на родине достойного применения своим силам
и способностям ему не найти, и в 1896 г. отправился искать сча-
стье в Новом Свете. Годом позже за ним последовали жена и сын.
Георг Сильвестр Фирек стал Джорджем Сильвестром Виреком.
Его причудливая и богатая приключениями история подробно
описана в моей книге «Джордж Сильвестр Вирек: больше чем
одна жизнь» (М., 2015). Сейчас нас интересуют только ее рус-
ские, точнее советские, сюжеты.
10
Вирек впервые столкнулся с Россией в начале Первой миро-

вой войны. Получивший славу первого американского декадента
с выходом в 1907 г. книги стихов «Ниневия» и романа «Дом вам-
пира», Джордж Сильвестр стал заметной фигурой социальной
и культурной жизни германо-американцев, в частности боролся
против «сухого закона». В 1912 г. он участвовал в избиратель-
ной кампании Теодора Рузвельта как кандидата в президенты
от Прогрессивной партии и, видимо, тогда познакомился с сена-
тором Робертом Лафоллеттом; в той же кампании дебютировал
в политике будущий конгрессмен Гамильтон Фиш. К 1914 г. Ви-
рек, редактировавший популярный журнал «International», счи-
тался фигурой национального масштаба если не в политике, то
в литературе и журналистике. Неудивительно, что с началом вой-
ны именно он возглавил издание еженедельника «Fatherland»,
противостоявшего проантантовскому большинству американ-
ской прессы под лозунгом «Честная игра для Германии и Ав-
стро-Венгрии». Российская империя как одна из ключевых дер-
жав Антанты сразу оказалась объектом пропагандистских атак
«Fatherland» (в настоящем издании этому посвящена отдельная
статья), однако вскоре направлением главного удара стала Вели-
кобритания и ее пропаганда.
3.
Февральская революция в России была встречена в Амери-
ке восторженно, особенно сторонниками вступления в войну
на стороне «демократий» против Германии. Пропаганда пред-
ставляла ее как триумф проантантовских сил против попыток
сепаратного мира. Вирек интерпретировал события по-иному,
с оттенком провокационности: «Карточный домик “союзников”
рушится. Каковы бы ни были мотивы русских революционеров,
они отправили паровой каток* на металлолом. Расколотая изну-
* Расхожий образ русской армии в «союзной» пропаганде.
11
три страна не может успешно вести войну. <…> Русская рево-

люция означает для “союзников” начало конца. <…> Германия
должна приветствовать революцию, если та освободит Россию.
Сотрудничество с русским самодержавием отвратительно боль-
шинству немцев. <…> Союз с просвещенной Россией уже не ка-
жется немыслимым»10.
Большевистский переворот вызвал у Вирека совершенно
иные эмоции, особенно после выхода Советской России из вой-
ны, к тому же на выгодных для Германии условиях Брестского
мира. Разрозненные высказывания о новой власти показывают,
что отношение Джорджа Сильвестра к ней не было негативным.
Когда его журнал «Viereck’s. American Monthly» поместил пере-
писку непризнанных «послов» в США — большевика Людвига
Мартенса и ирландского шинн-фейнера Патрика Мак-Картана,
«New York Times» обвинила его в «симпатиях к режиму Троцко-
го-Ленина»11. «Вы хотите устроить большевизм в Америке, чтобы
облегчить бремя Германии?» — вопрошал его Эптон Синклер. «Я
не большевик, — ответил Вирек. — Если русский народ желает
большевизма, пусть сам выбирает себе правительство. Оно не мо-
жет быть хуже того, к чему Россия привыкла. Большевизм — са-
мый интересный эксперимент в истории, но мы слишком мало
знаем, чтобы делать окончательные выводы о его будущем»12.
Во время президентской кампании 1920 г. Вирек поддержи-
вал кандидата республиканцев сенатора Уоррена Гардинга про-
тив демократов-«вильсонистов», но сам отдал сердце и голос
65-летнему социалисту Юджину Дебсу. Одни считали его идеа-
листом и борцом за народные права, другие смутьяном и дема-
гогом, третьи изменником родины, но «никто, даже враг, не мог
усомниться в его искренности»13 или обвинить в корыстолюбии.
Дебс участвовал в президентских выборах, отбывая в тюрьме Ат-
ланты десятилетний срок за нарушение закона о шпионаже, точ-
нее, за выступления против участия в «войне плутократов». Его
участие вызвало у Вирека прилив энтузиазма, несмотря на поли-
тическую бесперспективность: «Если сомневаемся — проголосу-
ем за социалиста. Небольшая доза здорового радикализма станет
12
противоядием шовинизму». «Лучше проголосовать за этого че-

ловека в тюрьме, чем за людей, отправивших его в тюрьму», —
заключил он, целя в Вильсона, который заявил, что лидер социа-
листов — предатель и не выйдет на свободу до окончания срока14.
Вирек призвал Гардинга в случае победы на выборах освободить
Дебса, прямо указав на возможный положительный отклик Со-
ветской России, «с которой мы должны поскорее возобновить
торговлю»15.
«Я не исповедую социалистическую веру, — пояснил Ви-
рек в одном из первых писем Дебсу, — но отношусь к Вам как
к великой личности и вождю людей, возможно, как мусульма-
не относятся к Христу, считая его пророком, но не будучи его
адептами»16. «Вы должны быть социалистом, — ответил Дебс. —
У Вас есть смелость отстаивать свои убеждения, Вы верны идеа-
лам. Я восхищаюсь Вами, уважаю и люблю Вас». «Боюсь, мое
общественное сознание недостаточно развито, — парировал ад-
ресат. — Меня больше беспокоит личная несправедливость, чем
классовая. Я считаю человека символом чего-то более великого,
чем он сам. Как Юджин Дебс Вы великий человек, но Вы еще
более велики как символ того непобедимого, что есть в челове-
ческой душе. Боюсь, я никогда не стану социалистом. <…> Я не
приму никакую веру, экономическую или религиозную, без ого-
ворок». Ограниченный тюремными правилами (одно письмо
в неделю при условии не касаться политики), Дебс сообщил бра-
ту для передачи Джорджу Сильвестру: «Не могу разделить его
взгляды на жизнь и человеческие отношения, но могу оценить
и очень ценю его благородный дух, тонкую чувствительность
и глубокое чувство справедливости». Он также послал ему свою
фотографию с надписью «поэту, идеалисту, гуманисту». Толь-
ко узкопартийные соображения помешали присутствию Вирека
в антологии «Дебс и поэты» (1920), которую издал его идейный
противник Синклер, однако он получил один из 500 экземпля-
ров, которые герой книги, с разрешения тюремного начальства,
подписал и отправил друзьям. Экземпляр книги был и в личной
библиотеке Ленина: Синклер послал его Крупской17.
13
«Отношение Вирека к большевистской революции и к социа-

лизму Дебса было прагматическим, — суммировал его биограф
Нил Джонсон. — У него не было принципиальных моральных
или идеологических соображений ни против одного, ни против
другого. Он верил, что идея частной собственности настолько
твердо укоренена в западной цивилизации, что ее не вырвать.
<…> Вирека мало волновала система управления государством.
Его больше интересовала личность вождя. Динамичный лидер
неизменно привлекал его. Когда в 1924 г. Ленин умер, Вирек по-
святил ему панегирик в “American Monthly”»18. Эта «неизвестная
страница иностранной Ленинианы» (как звучит!) впервые пуб-
ликуется по-русски в настоящем издании.
Собирать и регистрировать иностранные публикации о Ле-
нине в Советском Союзе начали сразу после смерти вождя миро-
вого пролетариата. Это стало одной из задач Института Ленина,
которому помогал Отдел печати НКИД, получавший загранич-
ную периодику. «К подбору иностранной Лениньяны» привлек-
ли и Бориса Пастернака, который рассказал об этом во вступ-
лении к роману в стихах «Спекторский», связанному многими
невидимыми нитями с упомянутыми выше «Неудачниками»
Сергея Спасского:
Задача состояла в ловле фраз

О Ленине. Bниманье не дремало.
Вылавливая их, как водолаз,
Я по журналам понырял немало.
Мандат предоставлял большой простор.
Пуская в дело разрезальный ножик,
Я каждый день форсировал босфор
Малодоступных публике обложек.
То был двадцать четвертый год. Декабрь…
Работой занимался целый штат людей с надлежащим допу-

ском, поскольку «буржуи» писали о Советской России и ее во-
ждях, в том числе здравствовавших, отнюдь не в тоне «Правды»
14
или «Красной газеты». Попадал ли в библиотеку Наркоминдела

вирековский журнал «American Monthly»? Допускаю, что не по-
падал, ибо не только не принадлежал к мейнстриму или классово
близким, но имел одиозную репутацию продолжения наиболее
известного прогерманского издания Нового Света «Fatherland»:
издатель сам указывал на эту преемственность в выходных дан-
ных. Хотя мог и попадать.
Фамилию Вирека в Москве знали — во всяком случае,
в управлении делами Наркомата по военным и морским делам
и в Англо-американском отделе НКИД, поскольку в сентябре
1923 г. Джордж Сильвестр пытался через них получить интер-
вью у Льва Троцкого в виде письменных ответов на вопросы (ма-
териалы об этом публикуются в настоящем издании). В качестве
«верительных грамот» он приложил пять своих статей из хёр-
стовской газеты «New York American». Они появились за подпи-
сью «George F. Corners» — т.е. «George Four Corners», английский
«перевод» немецкого «Viereck», — поскольку не все издатели
и читатели были рады видеть фамилию бывшего главного про-
пагандиста кайзера в США. Очевидно, в числе пяти статей были
три, посвященные непосредственно советским делам: «Россия
восстанавливает частную собственность. Советы подправля-
ют современную утопию, прививая капитализм к коммунизму»
(5 августа 1923 г.); «Россия требует от рабочих 100 % эффектив-
ности. Советы запрещают забастовки на транспорте» (12 августа
1923 г.); «Россия возвращается к золотому стандарту» (19 авгу-
ста 1923 г.)19. К сожалению, разыскать их пока не удалось.
К середине двадцатых годов Вирек приобрел славу «интер-
вьюера класса люкс». Первым успехом на этом поприще можно
считать интервью, которое он взял 20 февраля 1906 г. у «немец-
кого Мольера», знаменитого драматурга Людвига Фульды, всего
через несколько часов после приезда того в Нью-Йорк. Вскоре
большая статья о Фульде, основанная на этом интервью, появи-
лась в «New York Times» — успех для молодого литератора даже
с поправкой на то, что вместо полной подписи под ней стоя-
ли инициалы20. Полугодовое пребывание в Европе с сентября
15
1922 г. по апрель 1923 г. ознаменовало начало нового витка

карьеры Джорджа Сильвестра, воплотившегося в книгу «Блики
великих» (1930). Вирековские интервью отличаются от того, что
мы понимаем под этим словом сегодня. Это не стенографическая
запись беседы, в которой отсутствует личность интервьюера, но,
напротив, субъективный портрет говорящего, каким его увидел
спрашивающий, хотя и с большим количеством закавыченной
прямой речи.
В числе собеседников оказались «августейший кузен» экс-
кайзер Вильгельм и его сын кронпринц Вильгельм, фельдмаршал
Пауль фон Гинденбург, избранный в 1925 г. президентом Герма-
нии, генерал Эрих фон Людендорф, канцлер Вильгельм Маркс,
президент Рейхсбанка Ялмар Шахт, прозванный «Зигфридом
германских финансов», Герхард Гауптман, Герман Кайзерлинг
и Артур Шницлер. Коллекция не ограничивалась немцами.
Здесь есть бывшие, действующие и будущие главы государств
и правительств: Бенито Муссолини, Рэмзи Макдональд, Жорж
Клемансо, Аристид Бриан; герои войны: маршалы Фердинанд
Фош и Жозеф Жоффр; культовые фигуры эпохи: Бернард Шоу,
Зигмунд Фрейд, Альберт Эйнштейн, Генри Форд. Интервью
с последними перепечатываются до сих пор. В «Блики» не по-
пало самое знаменитое — на сегодняшний день — вирековское
интервью, взятое в 1923 г. в Мюнхене у провинциального нацио-
налистического агитатора Адольфа Гитлера: автор просто забыл
о нем. Среди часто задававшихся вопросов — отношение к боль-
шевизму и к Советской России. «За» были Бернард Шоу и Анри
Барбюс. «Против» — по разным причинам — не только Гитлер
и Муссолини, но и Гауптман и Шницлер.
Особое место среди «великих» занял великий князь Алек-
сандр Михайлович, внук Николая I и двоюродный дядя Нико-
лая II, известный в семье под прозвищем «Сандро». Сейчас его
помнят как первого командующего русской военной авиацией
и как мемуариста — надежного свидетеля, остроумного и добро-
желательного рассказчика. Двухтомные воспоминания великого
князя, вышедшие в Париже по-русски в 1933 г., ранее появились
16
в США в английском переводе. Для переговоров об их издании

автор в 1929 г. приезжал в Нью-Йорк, и Вирек не упустил воз-
можность поговорить с ним. Желая привлечь внимание прессы
и симпатии потенциальных читателей, Александр Михайлович
не скупился на комплименты в адрес Соединенных Штатов, од-
нако собеседник сделал акцент на его морально-политических
убеждениях и потому назвал интервью «Душа великого князя»
(публикуется в настоящем издании).
4.
Первым документированным обращением Вирека к совет-
ским вождям является попытка взять интервью в 1923 г. у Троц-
кого. «Демон революции» был ньюсмейкером мирового масшта-
ба, но к активным действиям Джорджа Сильвестра, возможно,
подтолкнула четвертая серия «Современных портретов» его
друга, прозаика и публициста Фрэнка Гарриса, готовившаяся то-
гда к печати. «Всё, что он писал о великих людях своего време-
ни, — утверждал издатель Эмануэль Халдеман-Джулиус, — вер-
но по духу, даже если он вкладывал в их уста собственные слова.
Если они не говорили дословно то, что Гаррис приписывал им,
то вполне могли сказать. Читая его, вы видите живого челове-
ка, пусть даже в картине есть неточности»21. В книгу Гарриса во-
шли очерки «Отто Кан и Лев Троцкий» (нью-йоркский банкир
немецко-еврейского происхождения Кан был знакомым Вирека
и давал ему советы — не вполне удачно — относительно инве-
стиций) и «Русские делегаты в Генуе», перевод которых впервые
публикуется в настоящем издании.
В «Бликах великих» несомненно влияние «Современных
портретов», поскольку это тоже «портреты», основанные на лич-
ных впечатлениях автора. «Портретист» обещал включить Ви-
река в свою галерею, но не сдержал обещание. Зато Джордж
Сильвестр поместил Гарриса в общество знаменитейших лю-
дей эпохи, хотя его репутация, и так не блестящая, была к тому
17
времени окончательно погублена скандальной автобиографией

«Моя жизнь и любови».
Завершая в 1929 г. работу над книгой интервью, которая пер-
воначально называлась «Люди и сверхлюди» — прямая отсыл-
ка к «Человеку и сверхчеловеку» Бернарда Шоу, — Вирек по-
нял, что в ней не хватает советских вождей. Привыкший, что
ему не отказывают, он пошел проторенным путем — обратился
к дипломатическому агенту НКИД в США (фактически послу)
Борису Сквирскому и к Уильяму Бора, председателю Внешне-
политического комитета Сената, считавшемуся на Капитолии
самым влиятельным сторонником признания СССР. 26 апре-
ля Сквирский сообщил Ольге Каменевой, возглавлявшей Все-
союзное общество культурной связи с заграницей (ВОКС),
о желании Вирека посетить СССР с целью «собрать некоторые
материалы о руководящих деятелях нашего Союза для подготов-
ляемой им книги, основанной на ряде бесед с представителями
разных стран». В тот же день рекомендательное письмо для Ви-
река написал Уильям Бора, чьи слова «имели больший вес, чем
верительные грамоты Госдепартамента. В мае 1929 г. сенатор
ежедневно писал в среднем по три таких письма для желавших
поехать в Советский Союз, причем только для знакомых ему лю-
дей или по их рекомендации»22.
Впервые публикуемые в настоящем издании докумен-
ты ВОКС из Государственного архива Российской Федерации
(ГАРФ) позволяют восстановить предысторию поездки Вирека
в Москву в июле 1929 г., результатом которой стали три больших
очерка для журнала «Saturday Evening Post», перевод которых
составил основу этой книги. Они говорят сами за себя.
Визитер просил о встречах со Сталиным, «мадам Лениной»
и «президентом» Калининым — гонорар за такие интервью мог
покрыть расходы на поездку, — но потерпел полное фиаско.
Сталин в то время редко принимал иностранцев-некоммуни-
стов, о чем Джордж Сильвестр не забыл упомянуть, дав понять
читателю, что лишь этим объясняется отсутствие ожидаемого
интервью. Крупской не позволяли играть роль «первой вдовы»:
18
по расхожему анекдоту, вождь пригрозил ей «назначить вдовой

Ленина Фотиеву или Стасову». Гостю пришлось довольство-
ваться заместителем наркома по иностранным делам Львом Ка-
раханом, который для американского читателя точно не являл-
ся ньюсмейкером. Перед разговором с Виреком этот известный
щеголь облачился в рабочую блузу и вызвал переводчика, хотя
хорошо говорил по-английски. Карахан рассыпался в компли-
ментах американцам, подчеркивая, как много общего с ними
у советских людей, но отказался обсуждать Муссолини и пре-
имущества диктатуры пролетариата перед «диктатурой средне-
го класса». Директор правления Госбанка Виталий Коробков,
«производящий впечатление способного и напористого дело-
вого человека», призывал американцев инвестировать в совет-
скую экономику, уверяя в ее стабильности (экономические и со-
циальные вопросы занимают в очерках важное место). Директор
Института Маркса и Энгельса Давид Рязанов распорядился по-
казать письма Луи Фирека к Энгельсу. Гость отметил, что хо-
зяева не жалеют денег на покупку книг и документов по истории
социалистического движения; передал ли он что-то институ-
ту — неизвестно. Заведующий отделом Англо-романских стран
НКИД Самуил Каган, шестью годами ранее сообщивший в се-
кретариат Троцкого, что ничего не знает о Виреке, усомнился,
что собеседник напишет правду об увиденном, ибо под «прав-
дой» понимал то, что соответствовало советской пропаган-
де. Думаю, то же самое говорил заведующий Отделом печати
НКИД и будущий начальник Главлита Борис Волин (в Архи-
ве внешней политики РФ должны быть записи бесед, но найти
их мне не удалось). Похоже, Джордж Сильвестр не виделся ни
с кем из деятелей литературы и искусства — во всяком случае,
о них в очерках ни слова. Не по этой ли причине он не упомина-
ется в отечественных работах о визитах иностранных литерато-
ров в СССР?
Дальше Москвы и Ленинграда гости не уехали. Получив гору
статистических материалов, Вирек отказался от осмотра образ-
цово-показательных домов-коммун и роддомов, но хотел понять,
19
как живут обычные люди. Впечатления оказались безрадост-

ными: «хвосты» и полуголодное существование большинства
населения даже в крупных городах, нехватка обуви и одежды,
«квартирный вопрос», слежка и повальная бюрократическая
неразбериха. Всеобщая военная подготовка и тотальная пропа-
ганда, направленная на молодежь, тоже не вызвали симпатий.
В очерках нет ни капли высокомерия в отношении «азиатских
орд», как в пропагандистских статьях времен Первой мировой
войны, хотя отмечен «поворот к востоку», символически выра-
зившийся в переносе столицы из Петербурга, которому осталось
«медленно умирать», в Москву. Нет в них и насмешек над бедной
и неустроенной жизнью, как у европейских заезжих гастролеров
тех лет, но есть сочувствие к людям, которых политика властей
поставила в такие тяжелые условия.
«Я честно сказал большевистским лидерам, — заявил автор,
как будто кто-то в Москве интересовался его мнением, — что я не
социалист, но сочувственно передам любое послание, которое
мне доверят. <…> Трудно не восхищаться динамичной энерги-
ей большевизма и самоотверженностью отдельных его лидеров.
Они кажутся такими честными, так стремятся объясниться —
это взывает к нашим самым добрым инстинктам. Только поки-
нув Россию, снова обретаешь чувство перспективы и понимаешь
подлинный характер трагического фарса под названием “ком-
мунизм”, поставленного горсткой людей в Кремле. Я не стану
замалчивать неудачу большевизма только из-за того, что неко-
торые его лидеры — очаровательные люди». «Большевизм не эф-
фективен, — подытожил Вирек. — Несмотря на величие планов
и энергию вождей, он не способен даже накормить собственный
народ. Он превращает Россию в тюрьму». Автор назвал боль-
шевизм «обезумевшим самодержавием», Ленина — «восточным
деспотом в душе», хотя и «гением», Сталина, которому отказал
в «гениальности», — «царем в большевистском наряде». «Каж-
дый американский доллар, инвестированный в Россию, — преду-
предил он, — дает большевикам доллар для вооружения и пропа-
ганды против нашей системы цивилизации».
20
Впечатлениями поездки и размышлениями об увиденном

в СССР навеяна одна из глав романа «Непобедимый Адам»
(1932) — заключительной части «трилогии о бессмертных», на-
писанной Виреком в соавторстве с Полом Элдриджем. Главным
героем первой книги, «Мои первые 2000 лет. Автобиография Веч-
ного Жида» (1928), стал не Агасфер предания или классической
литературы, бесприютный старец, молящий о смерти как об из-
бавлении, но вечно юный, полный сил человек по имени Карта-
филус, не знающий не только смерти, но и старости и немощей.
Офицер стражи Понтия Пилата (Картафилус означает «приврат-
ник»), он не дал Иисусу отдохнуть по пути на Голгофу и услышал:
«Ты будешь вечно скитаться, пока я не вернусь». Картафилус «за-
консервировался» в своем возрасте и теле, поэтому был вынужден
менять место жительства, чтобы не вызывать подозрений вечной
молодостью. В центр второго романа, «Саломея, Вечная Жидовка.
Мои первые 2000 лет любви» (1930), сюжет которого параллелен
сюжету первого, соавторы поместили внучку царя Ирода, прокля-
тую вечной молодостью и вечным бесплодием.
Третьим героем трилогии оказался полуобезьяна-получело-
век Котикокура — «вечный юноша двадцати лет, всегда страст-
ный, всегда мятежный, всегда колеблющийся между поклоне-
нием герою и женщине, хвастун и ребенок», который «должен
быть одновременно богом и обезьяной»23. Бессмертный спутник
Картафилуса, которого он называл «Катафа», за века общения
с ним настолько цивилизовался, что мог выступать как барон-ры-
царь, аристократ-джентльмен и советский ударник-физкультур-
ник. В СССР «князь гаремов и любимец императриц» оказался
«уязвлен, что женщина осмелилась отвергнуть» его, тем более что
счастливым соперником оказался… трактор. Пораженный отсут-
ствием у комсомольцев любовного томления и даже сексуально-
го влечения, Котикокура обращается к ним с пламенной речью,
за которую его объявляют «предателем, буржуем, шпионом, ку-
лаком, нэпманом» и препровождают в ГПУ. Однако тайный знак
рукой и упоминание Картафилуса чудесным образом выручают
«непобедимого Адама», как и во всех остальных случаях.
21
5.
Именно антибольшевистские высказывания испортили репу-

тацию Вирека. В межвоенные годы влиятельная леволиберальная
интеллигенция США занимала открыто прокоммунистические
и просоветские позиции, а служившие ее рупором нью-йорк-
ские еженедельники «Nation» и «New Republic» воздействовали
на мнение всей страны, поскольку значительную часть их аудито-
рии составляли редакторы, журналисты, литераторы и педагоги,
транслировавшие эти идеи дальше. Критиковавшие СССР изда-
ния Хёрста и Макфаддена, где главным образом сотрудничал Ви-
рек, считались не просто реакционными, но бульварными. Между
либеральной и коммунистической прессой существовало своего
рода перекрестное опыление: журналы мейнстрима были откры-
ты партийным агитаторам, благодаря чему их призывы приобре-
тали аудиторию и респектабельность. «Коммунистическая Рос-
сия, особенно после 1929 г., оставалась единственным лучом света
в сумрачной картине мира, какой она виделась либералам», —
суммировал историк Дж. Мартин24. Коммунисты убеждали чита-
телей в правильности коминтерновских определений «фашизма»
и в тождественности «антифашизма» и «демократии», объявив
всё «не-коммунистическое» «потенциально фашистским».
Антикоммунисты решили дать бой. 5 марта 1930 г. Гамиль-
тон Фиш, потомок старинной, богатой и влиятельной семьи, счи-
тавший свое политическое положение неуязвимым, внес проект
резолюции, одобренный Конгрессом:
«Спикер Палаты представителей уполномочен назначить
комитет в составе пяти членов Палаты для расследования: ком-
мунистической пропаганды в Соединенных Штатах, особенно
в наших образовательных учреждениях; деятельности и соста-
ва Коммунистической партии Соединенных Штатов и всех свя-
занных с ней организаций; ответвлений Коммунистического
Интернационала в Соединенных Штатах; торговой корпорации
“Амторг”; газеты “Daily Worker”; всех организаций, групп и лиц,
подозреваемых в подстрекательстве, призывах или поощрении
22
насильственного свержения правительства Соединенных Шта-

тов или попыток ослабить нашу республиканскую форму прав-
ления путем возбуждения бунтов, диверсий или революцион-
ных беспорядков. Комитет должен представить Палате отчет
о результатах расследования, включая рекомендации по зако-
нодательству, если сочтет их желательными»25.
Вопрос о признании СССР и об официальных сношениях
с ним не входил в компетенцию «комитета Фиша», как его окре-
стили газетчики, однако расследование деятельности «Амторга»
прямо затрагивало советское присутствие в США. Работа коми-
тета, допросившего 250 свидетелей, заслуживает отдельного ис-
следования, поэтому ограничимся констатацией его целей. Пре-
доставляя слово коммунистам во главе с их лидером Уильямом
Фостером, кандидатом в президенты в 1924 и 1928 гг., и давая
им возможность высказаться, Фиш стремился получить «из пер-
вых рук» доказательства того, что американские коммунисты:
во-первых, присягают на верность не Соединенным Штатам,
но Советскому Союзу, а значит, сознательно нарушают граждан-
ский долг и служат другому государству; во-вторых, призывают
к свержению существующего строя, а значит, являются государ-
ственными преступниками.
Судя даже по тем фрагментам стенограммы, которые Фиш
привел в мемуарах26, коммунисты и сочувствующие, вызван-
ные для дачи показаний, держались уверенно, высказывались
откровенно и даже дерзко по адресу правительства США и его
институтов. Формально сказанного было достаточно для юриди-
ческого преследования компартии, но на такой результат Фиш
не рассчитывал. Он выстраивал логическую цепочку, которую
стремился внедрить в сознание сограждан. Коммунисты — госу-
дарственные преступники, причем сами сознаются в своих наме-
рениях. Они служат другому государству — СССР, причем это
государство враждебно США. Следовательно, его официальное
признание прямо противоречит интересам США.
17 января 1931 г. комитет обнародовал 66-страничный отчет,
в котором назвал целями коммунистической партии: «пропаганду
23
атеизма и искоренение религии; разрушение демократии, свобод-

ного предпринимательства и частной собственности; возбуждение
забастовок, бунтов, диверсий, кровопролития и гражданской вой-
ны путем революционной пропаганды; злоупотребление граждан-
скими свободами и проникновение в средства массовой информа-
ции с конечной целью лишить американцев гражданских свобод
и свободной прессы; призывы к мировой революции, которая уста-
новит всеобщую диктатуру пролетариата». Оснований для таких
суждений в словах Фостера сотоварищи было достаточно. В от-
чете говорилось: «Комитет убежден, что лучшим и самым эффек-
тивным способом борьбы с коммунизмом в Соединенных Штатах
является возможно более широкая огласка основных принципов
и целей коммунистов, которые одинаковы во всем мире»27.
Президент Герберт Гувер следовал курсу своих предшествен-
ников Уоррена Гардинга и Калвина Кулиджа на непризнание
СССР. На время его пребывания в Белом доме такая возмож-
ность исключалась, но внутри- и внешнеполитическая ситуация
делала возможной смену власти на выборах 1932 г. Приход де-
мократов не означал автоматического поворота в сторону СССР,
но возможность перемен во внешнеполитическом курсе не ис-
ключалась. Деятельность и выводы «комитета Фиша», пресле-
довавшего идеологические и пропагандистские цели, подтвер-
ждали правильность курса на непризнание, что должно было
усилить политические позиции его сторонников и дискредити-
ровать оппонентов.
Одержавший победу на президентских выборах 1932 г. демо-
крат Франклин Рузвельт взял курс на признание СССР «в оши-
бочной и наивной уверенности, что это широко распахнет двери
для международной торговли»28. Проблема «коммунистической
пропаганды» стала особенно актуальной. Разногласия по вопро-
су признания СССР привели Фиша к разрыву отношений с Руз-
вельтом: по замечанию публициста Джона Флинна, президент
«воспринимал любую критику своих действий как проявление
враждебности лично к нему»29. «Черную метку» получил и под-
державший Фиша Вирек, особенно после того, как в июне-июле
24
1933 г. он поместил в журнале «Liberty» цикл статей «Красная

паутина»30.
Если Фостер заявил на слушаниях в Конгрессе, что его това-
рищи верны красному знамени, то собеседник Вирека — улич-
ный агитатор — выступал под американским флагом. «На войне
всё годится, — пояснил он. — Нас, коммунистов, учат использо-
вать любые средства, лишь бы это служило нашей цели». Рассле-
дование «комитета Фиша» делало упор на идейной зависимости
американских коммунистов от СССР и на подрывном характе-
ре их идеологии и деятельности. Вирек пошел дальше, поста-
вив во главу угла организационную и финансовую зависимость
местных «красных» от зарубежных центров: «Если бы тот юно-
ша использовал собственные сбережения или получал помощь
от американцев, он был бы всего лишь безобидным радикалом.
Когда он получает указания и деньги от иностранного государ-
ства, враждебного нашей цивилизации и нашей форме правле-
ния, он становится угрозой для страны. <…> Каждое издание,
заигрывающее с коммунизмом, каждый салонный большевик,
проповедующий красные доктрины, — вольное или невольное
орудие Советской России. Всем им отведена своя роль в тща-
тельно разработанном мобилизационном плане Красной армии».
Свои утверждения Вирек подкрепил впечатлениями от по-
ездки в Германию, считавшуюся главным «зарубежным цен-
тром» Коминтерна, в ноябре 1932 г. Собеседник из местных ком-
мунистов заявил ему: «Мы бы сделали <свое> посольство <в
США> центром бунтов и возмущений и использовали бы все
средства для разжигания священной войны классов». «Никакая
клятва советского правительства не помешает советскому по-
слу превратить посольство в гнездо большевистских интриг, —
отметил Вирек. — Приказы Третьего Интернационала сильнее
любых приказов Комиссариата по иностранным делам». Этот
аргумент против установления дипломатических отношений
с СССР «комитет Фиша» не использовал, поскольку тогда речь
об этом не шла. Ради получения официального признания совет-
ское правительство не скупилось на заверения о недопустимости
25
пропагандистской деятельности для его представителей и отка-

зывалось брать на себя ответственность за действия Коминтерна
как «международной общественной организации». Другим аргу-
ментом Вирека стала история похищения генерала А. П. Кутепо-
ва в Париже агентами ГПУ: «Будучи неотъемлемой частью со-
ветской системы, Чека или ГПУ появляется в любой стране, где
есть советские посольства и консульства. Когда происходит по-
хищение или убийство, когда вскрываются заговоры, в которых
замешаны коммунистические консулы и посольства, консулов
отзывают, но система сохраняется».
Говоря о «красной паутине» в США, Вирек опирался на данные
«комитета Фиша» о проникновении коммунистов в армию, На-
циональную гвардию, Американский легион. Бóльшую опасность
он видел в том, что «коммунист сразу появляется там, где есть не-
довольство». К пропаганде наиболее восприимчивы негры, имми-
гранты, безработные, разорившиеся фермеры и ветераны войны.
Они же восприимчивы к паническим слухам и дезинформации —
орудию в руках «красных» агитаторов. «Коммунизм в США — это
заговор, а не политическая партия», — суммировал автор.
Сотрудничество Вирека с Фишем продолжалось до осени
1941 г. Советская тематика в нем более не фигурировала, хотя
оба оставались убежденными антикоммунистами. Поздравляя
Джорджа Сильвестра с 70-летием в декабре 1954 г., экс-кон-
грессмен писал: «Вы предвидели опасность русского коммуниз-
ма и знали, что, если мы будем воевать с Германией, коммунизм
окажется единственным победителем» (собрание В. Э. Молодя-
кова). Однако ни разу не упомянул в мемуарах одиозную фами-
лию бывшего соратника.
6.
Первый биограф Вирека Элмер Герц в середине тридцатых
годов спросил своего героя, какую форму правления тот пред-
почитает. «Олигархию, — ответил он полушутя, — если я один
26
из олигархов». «К какой форме общества вы испытываете наиболь-

шую антипатию?» «К диктатуре пролетариата, — последовал уве-
ренный ответ. — Потому что я — это я. Я не люблю ульи и муравей-
ники. Люди могут прожить при любой форме правления, но если
выбор остается, то мой — не в пользу коммунизма». «А выбор оста-
ется?» «Возможно, нет. Коммунизм, как и другое зло, может ока-
заться неизбежным. Фашизм тоже может быть неизбежным злом
в чрезвычайной ситуации. Но всё это не для меня»31. Биограф от-
нес Вирека к «людям, которым суждено быть уничтоженными
в коллективистском или тоталитарном государстве, поскольку они
слишком ярко воплощают противоречия нашего века»32.
Отрицательное отношение к любой форме тоталитаризма
Вирек выразил в притче «Искушение Джонатана», опублико-
ванной в конце 1937 г. и выпущенной отдельной книжкой (пере-
вод впервые публикуется в настоящем издании). В том же духе
выдержана его статья «Мы можем победить диктаторов в их
игре» — иллюстрированный рассказ о культурном досуге и мас-
совом спорте в Германии и СССР. «Все авторитарные страны
прилагают отчаянные усилия, чтобы придать массам силу и ра-
дость, — заметил автор, обыгрывая название немецкой програм-
мы досуга трудящихся “Сила через радость”. — Массы без воз-
ражений принимают мощные дозы идеологии вместе со спортом
и развлечениями». «Многое из того, что подходит Германии,
не годится для нас, но полезно знать о сделанном в тоталитар-
ных* странах. Большинство американцев уверено, что тотали-
тарные режимы держатся исключительно на силе. Они удивятся,
узнав, что тоталитарное государство использует не только пуш-
ки, но и красоту». «Вслед за диктаторами нам стоит поощрять
активные занятия спортом и поездки на отдых с максимальным
комфортом за минимальную цену. <…> С нашими неисчерпае-
мыми ресурсами, — бодро заключил автор, — мы побьем дикта-
торов в их же игре и принесем демократии еще одну победу!»33
* Вирек здесь использует слова «авторитарный» и «тотали-

тарный» как взаимозаменяемые.
27
Появившееся в 1940 г. в журнале Оклахомского университета

«Books Abroad» и годом позже выпущенное отдельным изданием
эссе «Семеро против человека» свидетельствовало, что позиция
Вирека — по крайней мере, публичная — претерпела определен-
ные изменения34. «Семь мятежных духов нанесли человеческому
сознанию раны, которые могут оказаться смертельными: Гали-
лей, Лютер, Руссо, Дарвин, Маркс, Фрейд, Эйнштейн», — заявил
былой поборник анархизма, свободомыслия и психоанализа, по-
яснив: «Галилей лишил человека достоинства, Лютер — мораль-
ного закона, Руссо — дисциплины, Дарвин — божественности.
Маркс поставил под угрозу собственность. Фрейд убил любовь.
Оставался один мост в бесконечность, один выход — абстрактная
наука. <…> Пришел Эйнштейн, и всё стало “относительно”», —
суммировал автор, хотя сам Эйнштейн предупреждал его против
подобной трактовки.
О Марксе Вирек писал: «Потерпев разочарование в сфере
духа, человек ухватился за материальные ценности. Земля, ко-
торую он возделывал своими руками, плоды его физического
и умственного труда принадлежали ему, пока на понятие о соб-
ственности не пала зловещая тень Маркса. Карл Маркс и его
ученики уничтожили самый смысл собственности. Отец совре-
менного социализма перенес контроль над богатством от тех,
кто его создал и унаследовал, к политиканам, манипулирую-
щим государственной машиной. Даже прибыль больше не при-
надлежит человеку. Ее отбирает разрушительная налоговая
система, призванная “уравнять” богатство. Однако марксизм
делает богатых беднее, не делая бедных богаче; он приводит об-
щество к самому нижнему общему знаменателю. Галилей, Лю-
тер, Руссо, Дарвин не покушались на Капитал. Учение Марк-
са отбирает у человека символ его трудов и вознаграждение
за них. Он больше не хозяин своего имения ни на Небе, ни
на Земле. Никакого заслуженного облегчения в старости, ника-
кого контроля над своим имуществом, никакого обеспеченно-
го будущего для детей. Человек лишен радостной возможности
быть благодетелем своего народа, как Меценат или Рокфеллер.
28
Богатство становится преступлением, частная собственность —

воровством. Диктатура над пролетариатом в обличии диктату-
ры пролетариата отбирает у человека созданное им богатство,
сбереженный им кусок хлеба, давая взамен камень бесчеловеч-
ной идеологии».
Что делать? «Тоталитарная идея может спасти нас от круше-
ния в бурю; в трудной ситуации она может послужить временным
убежищем странам и людям». Однако в финале автор попытал-
ся «сдать назад»: «Коллективизм как конечная цель несовме-
стим с человеческим достоинством. Коллективизм, если только
он не примет неведомые сейчас формы, означает конец любого
прогресса и навеки низводит человека до состоянии насекомого,
которое платит за упорядоченную жизнь полной потерей инди-
видуальности. <…> Лично я предпочитаю благородное прошлое
и менее бесславное будущее». Несмотря на одиозность книжки,
в отдельном издании которой он назвал Гитлера «великим», Ви-
рек дарил ее и после войны. Однако, посылая в 1956 г. экземпляр
своему новому другу Томасу Хэду, надписал его: «Я не всегда со-
гласен с самим собой». Эти слова можно поставить эпиграфом ко
всей его жизни.
В настоящем издании впервые собраны основные произве-

дения Вирека о Советской России, к которым составитель доба-
вил несколько текстов авторов из его ближайшего окружения.
Рассчитанные на широкого читателя очерки Вирека не требуют
подробных примечаний. Составитель не верифицировал приво-
димые автором цитаты и статистические данные, полученные
из официальных советских источников, но счел нужным вста-
вить в текст некоторые пояснения, заключенные в квадратные
скобки. Сведения об упомянутых лицах, в том числе об их отно-
шениях с автором, даны в аннотированном указателе имен, со-
ставленном по принципу «меньше об известных, больше о мало-
известных».
29
Примечания
1
Подробнее: Россия и США: экономические отношения, 1917–1933.
М., 1997.
2
Сталин И. Сочинения. Т. 6. М., 1947. С. 187–188.
3
[Электронный ресурс]. Троцкий Л. Д. Перед историческим рубе-
жом. Политические силуэты. — Режим доступа: https://public.wikireading.
ru/111255 — Дата обращения: 14 февраля 2019 г.
4
Lenin N. The Soviets at Work. N. Y., 1918; Trotsky L. Our Revolution.
On Working Class and International Revolution. N. Y., 1918; Trotzky L. The
Bolsheviki and World Peace. N. Y., 1918.
5
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 36. М., 1964. С. 304, 308.
6
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 34. М., 1964. С. 326.
7
Social Democrats in the Reichstag // Harper’s New Monthly Magazine.
Vol. LXXI, № CCCCXXIII (August 1885). P. 349.
8
Свидетельство очевидца Питера Вирека, сына Джорджа Сильве-
стра: Reiss T. Orientalist: Solving the Mystery of a Strange and Dangerous Life.
Westminster, 2006. Р. 289; Gertz E. The Odyssey of a Barbarian: The Biography
of George Sylvester Viereck. Amherst, 1978. P. 301.
9
Viereck G. S. My Flesh and Blood. N. Y., 1931. Р. 240–241.
10
Viereck’s. An American Weekly. Vol. VI. № 8. Р. 123.
11
Viereck’s. An American Monthly. Vol. Х. № 4. Р. 111; New York Times.
1919, 02.06.
12
Viereck’s. An American Monthly. Vol. Х. № 5. Р. 149.
13
Эдвин Маркэм (поэт и друг Вирека) в кн.: Ruth Le Prade (ed.). Debs
and the Poets. Pasadena, 1920. P. 43.
14
Обе цитаты Вирека: Johnson N. M. George Sylvester Viereck: German-
American Propagandist. Urbana, 1972. P. 85–86.
15
Цит. по: Gertz E. The Odyssey of a Barbarian. P. 173.
16
Два письма Вирека и одно письмо Дебса: Letters of Eugene V. Debs.
Vol. III. 1919–1926. Urbana-Chicago, 1990. P. 30–31, 145–147, 295; письма
и материалы из примечаний к ним цит. без сносок.
17
Библиотека В. И. Ленина в Кремле. М., 1961. С. 617 (№ 7654); Лю-
барская А. М. Горас Тробел. Слава и забвение. Л., 1980. С. 219–224.
18
Johnson N. M. George Sylvester Viereck: German-American Propagan-
dist. P. 148.
19
Russia Restores Private Property: Soviets Revise Modern Utopia by
Grafting Capitalism on Communism; Russia Demands Labor 100 % Efficient;
Soviet Bans Transportation Strikes; Russia Returning to Gold Standard.
20
G. S.V. Ludwig Fulda — The German Poet-Dramatist and His Work //
New York Times. 1906, 25.02.
30
21
Haldeman-Julius E. My Second 25 Years. Instead of a Footnote. An
Autobiography. Girard, 1949. P. 82.
22
McKenna M. C. Borah. Ann Arbor, 1961. Р. 296.
23
Viereck G. S., Eldridge P. The Invincible Adam. London, 1932. P. 411.
24
Martin J. J. American Liberalism and World Politics, 1931–1941. N. Y.,
1964. Р. 563.
25
Цит. по: Fish H. Memoir of an American Patriot. Washington, 1991. Р.
41.
26
[Электронный ресурс]. Hathi Trust Digital Library. — Режим до-
ступа: http://babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=umn.31951d02174674p#view
=1up; seq=4. — Дата обращения: 14 февраля 2019 г.; [Электронный ре-
сурс]. Internet Archive. — Режим доступа: https://archive.org/stream/
investigationofc19310105unit/investigationofc19310105unit_djvu.txt. —
Дата обращения: 14 февраля 2019 г.; Фрагменты показаний У. З. Фосте-
ра: Fish H. Memoir of an American Patriot. Р. 42–45.
27
Fish H. Memoir of an American Patriot. Р. 47.
28
Там же.
29
Flynn J. T. The Roosevelt Myth. N. Y., 1965. P. 115.
30
Viereck G. S. Web of the Red Spider // Liberty. 1933. 17.06, 24.06, 01.07,
08.07; далее цит. без сносок.
31
Gertz E. The Odyssey of a Barbarian. P. 208.
32
Там же. P. 3.
33
Viereck G. S. We Can Beat Dictators at Their Own Game // Nation’s
Business. 1938. April.
34
Viereck G. S. The Seven Against Man. Scotch Plains, 1941; далее цит.
без сносок. Впервые: Books Abroad. Vol. 14. № 3 (Summer 1940).
31
I
Россия топчется на месте
Б ледная маленькая чиновница подняла глаза. «Распиши-

тесь», — устало, но твердо промолвила она.
«Я не умею писать», — сказала крестьянка, порывисто вски-
нув голову в платке.
«В таком случае вы не можете выйти замуж».
Светловолосый жених, высокий, хорошо сложенный юноша
в рабочей спецовке, одетый бедно, но аккуратно, молча наблю-
дал. Он уже расписался в реестре. В свои двадцать девять лет он
успел дважды развестись. На вопрос о роде занятий он ответил:
«Безработный». Девушка назвалась «сельскохозяйственной ра-
ботницей».
Все, кто присутствовал в помещении, в том числе другие
пары, ждущие своей очереди сочетаться браком, убеждали де-
вушку расписаться в бланке, протянутом ей чиновницей. Де-
вушка то ли упрямилась, то ли кокетничала, и все твердила, что
не умеет писать.
В соседней комнате советская власть подсчитывала число
умерших и новорожденных. А в следующей проворачивали свое
дело жернова разводов. Над всем этим сардонически улыбался
со своего почетного места бюст Ленина. А еще выше сияли серп,
молот и пятиконечная звезда — символы Новой России.
Юная крестьянка, которую, наконец, убедили, неуклюже
примерялась взять перо, когда странная, словно потусторонняя
мелодия донеслась снаружи и отвлекла мое внимание. Что-то
было в этой унылой и однообразной песне, какая-то пронзитель-
ная прелесть, напоминавшая бурлацкую «Эй, ухнем!»
32
«Что это?» — спросил я своего русского гида.

«Должно быть, — ответила она, — рабочие несут тяжелую ме-
бель или станок. Они всегда поют, когда работают!»
«Но мне кажется, что это детские голоса».
Моя наставница подошла к окну.
«Верно, — сказала она, — это малолетние арестанты в мили-
цейском участке.
«А что они поют?» — поинтересовался я.
«Они поют “Дайте хлеба, дайте хлеба”, — ответила она, — они
голодные».
Я подошел к окну. Участок находился в некотором отдале-
нии. Лиц детей было не разглядеть. Они продолжали петь: «Хо-
тим хлеба, хотим хлеба».
«Это беспризорники?» — поинтересовался я.
«Беспризорников у нас больше нет», — ответила моя прово-
жатая.
Беспризорные дети России

Годами триста тысяч детей в возрасте от шести до шестнадца-
ти лет — сироты революции — представляли для советского пра-
вительства одну из серьезнейших проблем. Их родители умерли,
а остальным до них не было дела. Эти дети не хотели оставаться
в школах. Они были подобны одичавшим зверькам, которые ко-
гда-то были домашними. Пристрастившись к бродяжничеству,
они жили попрошайничеством и воровством. Морозными ноча-
ми они спали на улицах у огромных открытых печей.
«Что сталось с беспризорниками?» — поинтересовался я.
«Одни умерли; других власти собрали в бывших монастырях,
откуда просто так не сбежишь. Мы держим их там до тех пор,
пока они не научатся какому-нибудь ремеслу».
Из других источников я получил верные сведения о том, что
отдельные шайки — остатки некогда огромной армии — продол-
жают выживать.
33
Не знаю, были ли дети, которых я встретил, такой шайкой

бродяг-отщепенцев. Душой я был с ними. Кем бы они ни были,
они страдали от голода.
Не в силах помочь, я отступил от окна в глубь помещения, где
ЗАГС — государственное учреждение, ведающее граждански-
ми делами — связывал и развязывал брачные узы. С блокнотом
в руках я слушал, как выполнялась процедура, но унылое дет-
ское пение все еще доносилось из-за окна.
Наконец девушка-крестьянка нацарапала закорючку в ре-
гистрационной книге. По-видимому, писать она все-таки уме-
ла. Может, стеснялась демонстрировать неуклюжесть своих ка-
ракуль на глазах у иностранцев... Бедняжке было невдомек, что
в глазах большевистского закона ее брак будет столь же действи-
телен и без регистрации. Молодожены решили пуститься по вол-
нам супружеской жизни под фамилией жениха. Следующая пара
предпочла фамилию невесты. Никто не замечал нескончаемого
детского пения. Невесты, женихи и служащие были слишком по-
гружены в собственные дела, а может быть, их сердца зачерстве-
ли из-за того, что подобное происходит слишком часто.
Без обуви
Вдруг пение смолкло, так же неожиданно, как и началось.
Я подошёл к окну. Однако не увидел их даже мельком, даже ка-
кого-нибудь взъерошенного затылка. Дети исчезли. Полная ти-
шина. Наверное, их куда-то увели. В положении заключенных
было одно преимущество — они получали хлеб без хлебных кар-
точек. Дети исчезли, но мелодия их песни осталась со мной. Она
до сих пор звучит в моей памяти. Эти маленькие голодающие
символизируют Россию. Россия хочет хлеба. Но она поет, даже
когда страдает от голода.
В памяти запечатлелась еще одна сцена. В скором поезде
Варшава — Москва мелкая пыль, поднимающаяся от непокры-
той гравием железнодорожной насыпи, проникала в наши глотки
34
и легкие. Смешиваясь с паровозной копотью, она оседала на на-

шей одежде и лицах. Она покрывала наши постели. Она сыпалась
в наш чай. Она едва давала дышать. Несколько более просторное,
благодаря широкой колее русских железных дорог, купе не ком-
пенсировало тех мук, которые нам пришлось вынести. Я узнал,
что многие спасаются, прикрывая рот и нос марлей. Никогда
в жизни не поеду этой дорогой летом, разве что в противогазе.
Не в силах спать, мы с женой выходили в тамбур на каждой
остановке, чтобы полюбоваться происходящим внизу. На одной
из станций — явно в маленьком захолустном городке — мы виде-
ли, как горожане или окрестные крестьяне прощались с парнем,
решившим отряхнуть со своих ног прах родных мест и перебрать-
ся в столицу. Следует отметить, что на ногах, с которых он отря-
хивал этот самый прах, не было обуви. Его бородатый отец и все
остальные бородатые родственники мужского пола по русскому
обычаю целовали юношу в щеки, пока едва не погребли его под
грудой своих ласк. Некоторые были в меховых шубах — вероятно,
единственном своем одеянии, другие в свободных рубахах, а тре-
тьи и вовсе в неописуемых лохмотьях. Наши взгляды вновь об-
ратились к их нижним конечностям. Ботинок не было ни у кого.
Вместо обуви все они ловко оборачивали ноги каким-то тряпьем.
Я видел, как многие, и мужчины, и женщины, прибегали к подоб-
ным ухищрениям и в больших городах. Даже в Москве многие,
в остальном вполне аккуратно одетые мужчины, ходили босиком.
России не хватает не только хлеба, но и одежды с обувью.
В России проживает 150 миллионов человек. У многих, если
не у большинства, нет обуви. Импорт запрещен или жестко огра-
ничен. Сама Россия в 1928 году произвела лишь 20 миллионов
пар обуви для 150 миллионов пар ног. За тот же период россий-
ский гигант «Резинотрест» выпустил 40 миллионов пар галош —
едва-едва достаточно для того, чтобы снабдить резиновой парой
каждого четвертого жителя.
Текстильные фабрики в России, работая по три смены в сут-
ки, оказываются не в состоянии удовлетворить внутренний спрос.
Правительство не позволяет импортировать текстиль. Качество
35
отечественной продукции — хуже некуда. Правительство прину-

ждает фабрики выпускать обмундирование для Красной армии.
Красноармейцы одеты сравнительно неплохо и хорошо оснаще-
ны. Но простому народу, особенно в сельской глубинке, едва хва-
тает тряпья для того, чтобы прикрыть наготу.
Это отнюдь не преувеличение. Это подтверждается наблюде-
ниями многих путешественников и подкрепляется статистиче-
скими данными советского правительства.
В Москве и Ленинграде условия получше. Каждый носит
то, что ему по душе. Замечаешь дам, одетых как с картинки —
по моде 1890 года! Наряды изрядно поношены, и никто не ре-
флексирует по поводу того, что одежды эти, вероятно, с плеча
какого-нибудь сгинувшего представителя аристократии. Рабо-
чие носят блузы с наглухо застегнутым воротником. Такая блуза
позволяет скрыть отсутствие других предметов гардероба.
Нехватка текстильной продукции и обуви объясняет тща-
тельность, с которой на границе таможенники досматривают
чемоданы каждого возвращающегося на родину русского. Если
кто-то привез больше двух пар обуви, излишек неукоснительно
замечают. Каждую лишнюю пару либо конфискуют, либо обла-
гают изрядным налогом.
Когда моя жена открыла чемоданы, таможенники, по-види-
мому, были удивлены количеством ее одежды. «Вы везете эти
платья кому-то в России?» — вежливо поинтересовались служа-
щие таможни.
Но услышав, что я американский журналист, они прекратили
расспросы и едва взглянули на чемоданы.
На вокзале, где шла проверка багажа, я рассчитывал зака-
зать обед, но в итоге смог разжиться лишь несколькими ломти-
ками сыра, бекона и довольно грубой ветчины. Хлеб был темный
и горький. На следующее утро в поезде единственным напитком,
который можно было раздобыть, оказался чай.
Вернувшись на свои места, мы попытались зажечь элек-
трическую лампу в ванной комнате, расположенной между на-
шими купе. Мы нажимали кнопку, но света не было. Позвали
36
проводника — симпатичного юношу c услужливыми манерами —

и рассказали ему о нашей проблеме. Он некоторое время изобра-
жал, что пытается исправить поломку, но проблема, в чём бы она
ни заключалась, оказалась неразрешима. Юноша вкрадчиво улы-
бался, разражаясь бесконечным потоком невразумительных по-
яснений. В конце концов, снова улыбнувшись, он пожал плечами
и мягко произнес: “Nitchevo”.
Ключ к русскому характеру

Nitchevo означает «это всего лишь пустяки». Русский эквива-
лент выражений “I should worry” («Это меня не слишком беспоко-
ит». — Пер.) или “Never mind” («Не обращайте внимания». — Пер.).
Выражение Nitchevo впечатлило даже Бисмарка. Ничто не демон-
стрирует русский характер совершеннее, чем Nitchevo. Я не стал
бы записывать этот случай, сам по себе пустяковый, не характери-
зуй он ситуацию в России и отношение русского народа.
Ценные здания разваливаются из-за того, что никто не удосу-
живается покрыть их стены краской. Фабрики завалены мусором,
однако столицу тщательно содержат в чистоте. В других местах по-
всеместно и безраздельно царят небрежение и неряшливость. До-
рогостоящее оборудование, завезенное из других стран, простаи-
вает неделями из-за отсутствия единственной детали — зачастую
буквально какого-нибудь винтика. Барьеры, поставленные на пути
импорта, сочетаясь с леностью русского характера, становится при-
чиной невероятных задержек, платой за которые становится голод.
Наше купе в поезде при всем его дворцовом убранстве было
запущенным и изрядно обшарпанным. То же самое можно ска-
зать о жилых домах, гостиницах, фабриках и мастерских Мо-
сквы и Ленинграда. Остро не хватает не только продовольствия
и одежды, но и оборудования. Россия просит продовольствия,
хлеба и станков, а в ответ ей дают, пусть не камень, но брошюру
о большевизме! Некоторые из ее несчастий являются следстви-
ем войны и революции. Причины других неотделимы от свойств
37
русского человека. Но главный виновник бед — упрямство боль-

шевистского правительства, которое позволяет России превра-
щаться в руины ради подтверждения экономической теории,
противоречащей опыту человечества. Советы изо всех сил пы-
таются восстановить потери прошлого. Они прибегают ко всем
мыслимым усилиям, чтобы вывести людей из летаргического
сна. Но в то же время они отказываются, за исключением отдель-
ных краткосрочных уловок, даже рассматривать возможность
малейшего отклонения от теорий Карла Маркса.
«Россия, — заметил мне высокопоставленный член прави-
тельства, — так же богата, как Америка».
«И как вы намереваетесь использовать ваши богатства?»
«Перенимая американские темпы».
На мой взгляд, это все равно что пытаться припрячь осла
к паровозу. Разница между американским и русским характе-
ром — это разница между «Отлично!» и Nitchevo.
Американский специалист-механик, которого вызвали для ре-
монта оборудования после растянувшихся на несколько месяцев
переговоров, был вынужден прождать в Москве три недели, прежде
чем смог встретиться с ответственным работником, по вызову ко-
торого проделал утомительное путешествие. Я частенько встречал
его в холле гостиницы. С каждым днем он выглядел все более раз-
очарованным. Но однажды утром он озарил меня сияющим взором.
«Завтра уезжаю», — сказал он.
«А как же ваша работа?»
«А-а, — отвечал он, — с ней я уже справился. Это заняло ров-
но два часа».
Без пристанища
Могу поделиться и собственной историей. Я отправил
в ВОКС — Всесоюзное общество культурных связей с зарубеж-
ными странами СССР — телеграмму с просьбой забронировать
для меня двухместный номер с ванной.
38
Мне особо рекомендовали гостиницу «Савой», хотя всем хо-

рошо известно, что большинство ее официантов и прочих слу-
жащих — сотрудники ГПУ, разведывательной службы больше-
виков. Меня это не беспокоило. Я не намеревался заниматься
антимарксистской агитацией — единственным настоящим пре-
ступлением в Советской России.
По прибытии в Москву мы не смогли взять такси и вос-
пользовались частником. Поездки на такси обходятся дорого,
но, по крайней мере, у них фиксированные тарифы. Частни-
ки обдирают до нитки. При первом взгляде вид гостиницы вы-
зывал разочарование. Здание выглядело отнюдь не приветли-
во. На просьбу дать мой номер мне сказали, что никто ничего
не бронировал.
«На самом деле, — сообщил служащий за стойкой, — мы так
переполнены, что вряд ли сможем вас поселить в ближайшие два
месяца».
Он любезно позвонил в две другие гостиницы, но так и не
смог найти хоть какую-нибудь возможность разместить нас. То-
гда он дал нам адрес, по которому нас наверняка поселят за десять
долларов в сутки. Приехав туда, мы обнаружили, что это не го-
стиница, а какая-то лачуга. Никто не говорил ни по-французски,
ни по-английски, ни по-немецки. Лифта не было, водопровода
тоже. Мы тут же ретировались и направились в Гранд-отель, са-
мую большую из московских гостиниц с видом на площадь Рево-
люции, Кремль и крохотную часовню Иверской Божьей Матери.
Добродушный служащий за стойкой был очень расстроен от-
того, что ничем не мог нам помочь.
«Вы из какой американской делегации?» — спросил он.
Самозванный представитель
Когда я ответил, что мы не входим ни в какую делегацию, его
лицо омрачилось. Однако прирожденное добросердечие взяло
верх. Если бы мы согласились подождать до второй половины
39
дня, он мог бы попробовать отыскать нам номер без ванной, но с

водопроводом.
Наконец, номер был готов. Он выглядел не слишком госте-
приимно, но там были две кровати и умывальник с водопро-
водной водой. Впоследствии нам предоставили две просторные
комнаты, обставленные в тщательно выдержанном стиле импе-
раторской России: в обстановку входило даже фортепиано. Нам
досталась отлично оборудованная ванная. Я заметил, что один
из кранов с горячей водой не закрывается до конца. Однако мы
не стали предпринимать утомительных усилий для того, что-
бы избавиться от неисправности, вспомнив опыт другого путе-
шественника, чья жалоба привела к затяжным и многолюдным
совещаниям слесарей и их помощников в его ванной комнате,
прежде чем три дня спустя ему, наконец, удалось добиться уста-
новки новой прокладки.
Мы не понимали, насколько нам повезло с хоть каким-то раз-
мещением, пока не пообщались с несколькими рассерженными
постояльцами из Германии, которых выселили из гостиницы,
чтобы освободить номера для американцев. Все гостиницы на-
ходятся под управлением государства. В настоящее время обха-
живать американских гостей — часть политики Советской Рос-
сии. Поэтому для их удобства все гостиничные номера в Москве,
а равно и таксомоторы, безжалостно отнимали у всех прочих.
Еда, которую мы заказывали в номер, произвела не слишком
приятное впечатление. Цены оказались выше, чем в самых доро-
гих отелях Америки или Европы, а кухня — ниже всякой крити-
ки. Питание обошлось бы дешевле, будь мы в составе какой-ни-
будь делегации. После того как мы поели, я хотел подписать счет.
Официант категорически возразил. Москва ничего не дает в кре-
дит даже американцам. За трапезу полагалось заплатить неза-
медлительно. Чаевые официально запрещены, однако казалось,
что каждая ладонь так и тянется их получить.
Спустившись вниз, я первым делом встретил в холле амери-
канского скульптора-радикала иностранного происхождения.
Он тут же обратился ко мне.
40
«Вы здесь в составе делегации?» — поинтересовался он.

«Нет! — ответил я несколько натянуто. — А вы?»
«О-о, — заметил он, снисходительно улыбаясь, — я здесь для
того, чтобы представить памятник в честь революции, который
станет даром русскому народу от американского народа».
«А каким указом конгресса, — поинтересовался я, — вы упол-
номочены выполнять эту художественную работу?»
Он снова выдал мне улыбку превосходства.
«Вы совершенно напрасно приехали сюда индивидуально, —
сказал он. — Отдельные люди русских не интересуют. Вам сле-
довало бы назваться делегатом классовых поэтов Америки, уча-
ствующим в создании эпической поэмы о большевизме. В таком
случае они устроили бы в вашу честь банкет, а газета “Правда”
приветствовала бы вас хвалебной редакционной статьей».
Бесплатные поездки для делегаций

Россия обожает делегации. Присутствие делегаций льстит
российскому правительству и повышает его престиж в собствен-
ной стране. Оно служит подтверждением тому, что множеству
организаций в других странах не терпится изучать, а может быть,
и копировать государственный строй, выработанный новыми
правителями России. Правительство поощряет деятельность та-
ких делегаций, даже если их направляют всего лишь предпри-
имчивые большевистские агенты. Каждую группу путешествен-
ников, собранную каким-нибудь туристическим агентством,
приветствуют как делегацию. Соблазнительные рекламные
объявления в зарубежных странах обещают поездки по России,
в стоимость которых входит оплата всех расходов, в том числе
морской части путешествия, а также бесплатные визы, — за та-
кие суммы, которых, судя по моему собственному опыту, никак
не хватит на покрытие даже самых скромных расходов.
С индивидуальных путешественников-американцев совет-
ское правительство берет 11 долларов за разрешение на въезд
41
и еще 11 за разрешение выехать. Малейшее изменение маршру-

та поездки также обойдется путешественнику в дополнительные
11 долларов.
Сначала я намеревался возвращаться из России через Одес-
су, но потом решил вылететь из Москвы в Берлин. Это потребо-
вало вписать еще одно слово в мой паспорт. Власти настаивали
на дополнительной оплате за меня и за мою жену. В конце кон-
цов, меня избавили от необходимости уплаты этой суммы на ос-
новании того, что я — «американский журналист».
Экскурсионная программа по-советски

Мы с женой, имея отдельные паспорта, уплатили 22 доллара
за разрешение на въезд в большевистскую землю обетованную,
а затем 22 доллара за привилегию покинуть ее пределы.
Проживание вдвоем в Москве без особых излишеств обхо-
дилось нам приблизительно в 100 долларов в сутки. Многие
из так называемых членов делегаций совершили всю поезд-
ку, включая океанское путешествие, меньше чем за 300 долла-
ров. По приезде их делегации чествовали. Их принимали вы-
сокопоставленные представители правительства. Иногда им
предоставляли специальные поезда. С ними обращались как
с полномочными послами. Стоит ли удивляться, что чье-то
критическое восприятие затушевывалось гостеприимством
властей? Подобному обольщению может противостоять лишь
очень высокоразвитая способность к критике. Участники таких
делегаций зачастую возвращаются на родину пропагандистами
Советской России.
Любому человеку требуется необычайная сила воли для того,
чтобы выделиться из толпы. Большинство видит Россию лишь
в соответствии с экскурсионной программой, подготовленной
советскими властями. А она настолько перегружена, что физи-
чески почти невозможно посмотреть что-либо самому, в частном
порядке.
42
Самой важной делегацией во время моего пребывания в Мо-

скве была группа банкиров, бизнесменов и признанных учё-
ных-экономистов, которую опекала Российско-американская
торговая палата. О ее приезде громко трубили повсюду. Еще
в Германии до меня дошли слухи о том, что участники делегации
были эмиссарами самого президента Гувера.
«Их визит, — заметил мне приятель-дипломат в Берлине, —
является по меньшей мере полуофициальным».
Русские рассматривали приезд банкиров и бизнесменов как
предвестие официального признания советского государства. Нет
нужды говорить, что делегация ни на что подобное не претендова-
ла. Несомненно и то, что она была либо каким-то образом уполно-
мочена американской администрацией, либо явилась организован-
ным протестом по поводу отказа Государственного департамента
признавать советское правительство. Это и побудило советские
власти проявлять к ней исключительную предупредительность.
В гостиничном ресторане я видел большой стол, предназна-
ченный для другой американской группы. Судя по их речи, не-
которые участники делегации еще не вполне освоились в Амери-
ке. Многие из них, выходцы из России, принадлежали к народу,
который подвергался преследованиям при прежней власти. Ка-
залось, для некоторых было сном наяву — обедать в самом рос-
кошном месте Москвы, побывать в московском Кремле и ленин-
градском Зимнем дворце, ступать там, где ходил царь, взирать
на драгоценные камни в короне, прикоснуться к царскому трону
или посидеть в карете, принадлежавшей когда-то Екатерине II.
С такой же особой заботой принимали группы коммерсан-
тов — лесоторговцев и прочих — из Великобритании. Советы те-
шат их тщеславие и возбуждают алчность обещаниями сделок,
сулящих большие барыши. В таких условиях силен соблазн пе-
рестать замечать недостатки и начать превозносить добродетели
Новой России.
Я предпочитаю пробраться и выскользнуть незамеченным,
чтобы рассмотреть всё собственными глазами. Могут возра-
зить, что мои наблюдения — исключительно личного характера.
43
Признаю. Еще могут сказать, что я видел лишь маленький ку-

сочек гигантской Советской Федерации. Россия занимает без
малого одну седьмую поверхности пригодной для жизни суши
на планете. Она вобрала в себя сотню народов и цивилизации
долгих веков, от дикарства самых темных эпох до вершин науч-
ного познания. Никто не сможет составить адекватную картину
такой страны меньше, чем за полжизни.
Тем не менее, путем изучения крупных городов, особенно
Москвы, вполне возможно составить определенное мнение от-
носительно неудачи или успеха большевистского эксперимен-
та. Москва является не только столицей России, но и символом
большевистской власти. Большевизм нигде не добьется успеха,
если потерпит неудачу в Москве. Главное стремление больше-
вистских вождей заключается в том, чтобы задобрить ту часть на-
селения, которая занята в промышленности. Москва — не только
цитадель большевиков, но и их призовой экспонат.
Предписанным маршрутом
Замечу еще раз, что, хотя некоторые из описанных мною слу-
чаев могут показаться пустячными и сугубо частными, я не при-
вожу здесь ничего такого, что не символизировало бы, в том или
ином смысле, пугающее отсутствие шансов на успех в борьбе, ко-
торую большевизму приходится вести для поддержания своего
строя. Я держал ушки на макушке и слышал много такого, о чем
люди говорят, но не осмеливаются писать. Однако я не обращал
внимания на такие доверительные сообщения ни от американ-
цев, ни от русских до тех пор, пока их заявления не подкрепля-
лись моими собственными наблюдениями или заслуживающими
доверия цифрами.
Я приехал как друг русского народа. Я восхищаюсь его до-
стижениями, в уме я могу симпатизировать его стремлению вы-
строить новую цивилизацию, однако честность требует записы-
вать свои впечатления без прикрас.
44
Меня предупреждали, что власти могут попытаться ограни-

чить пределы моих изысканий. Мне рассказывали, что перевод-
чики, предоставленные ВОКСом, в той или иной мере играют
роль тайных агентов, которым поручено водить меня предписан-
ными путями. Содействие, которое оказал мне ВОКС, оказалось
не слишком ценным. Эта организация была в какой-то мере де-
морализована не то добровольной, не то вынужденной отставкой
своего руководителя [Ольги Каменевой], сестры Льва Троцко-
го. Между тем Наркоминдел — внешнеполитическое ведомство
большевиков — организовал для меня несколько важных встреч.
Я побеседовал с исполняющим обязанности министра иностран-
ных дел [Львом] Караханом, с [Самуилом] Каганом, ведающим
англо-американскими отношениями, с руководителем Отдела
печати и главным цензором [Борисом] Волиным. Мне также вы-
пала честь обсудить экономическое положение Советской Рос-
сии с одним из самых талантливых финансовых экспертов [Ви-
талием] Коробковым, директором государственного банка. Ко
мне относились с безупречной предупредительностью. Я дей-
ствительно слышал подозрительный щелчок каждый раз, когда
звонил кому-нибудь по телефону. Гиды не показывали мне убо-
гость и нищету, которыми изобилует Москва. Но ни ВОКС, ни
Наркоминдел не пытались чинить мне препоны. Никто не пре-
пятствовал моей свободе передвижения.
Я отказался от осмотра роддомов и санаториев выходно-
го дня для трудящихся, практически обязательного для каж-
дого приезжего. Я предпочел спонтанные встречи и экскурсии
по воле случая.
Почем рубли?
Мне никогда не забыть декорации, которыми Россия еще
с императорских времен наповал сражала своих гостей. Грозная,
но бесполезная пушка, которую один из царей выставил напо-
каз для того, чтобы произвести впечатление на прусского посла,
45
по-прежнему стоит в Кремле. Фаворит императрицы Екатерины

Потемкин некогда устанавливал деревни-декорации вдоль пути
ее кортежа, чтобы убедить свою госпожу в процветании ее вла-
дений. Такого рода практику поныне именуют «потемкинскими
деревнями».
«Боюсь, — честно признался я одному представителю рос-
сийского правительства, — что мне будут показывать потемкин-
ские деревни».
Он рассмеялся.
«Не слишком ли дорого было бы возводить хоть одну такую
деревню для каждого приезжего?»
Советскому правительству нет нужды возрождать грубые
театральные уловки фаворита великой Екатерины. В наши дни
власть может прибегать к статистике. Каждый путешественник
и каждая делегация возвращаются из России с колоссальным ко-
личеством статистических данных, предоставленных властями.
Статистические данные не обязательно фальшивы. Для сведу-
щего человека, который умеет их правильно читать, они вполне
корректно раскрывают картину острого экономического кризи-
са, во власти которого находится Россия. Однако случайный чи-
татель может воспринять их как поражающие свидетельства все
возрастающего процветания и достижений.
Российская статистика оперирует рублями. К несчастью,
рубли бывают очень разные. Есть рубль предвоенный, обесце-
ненный рубль военного времени, рубль послевоенного периода,
доведенный инфляцией до астрономических чисел. Существу-
ет официальная ценность рубля, согласно которой текущий об-
менный курс произвольно зафиксирован на отметке 51,5 цента.
Однако тот же самый рубль можно приобрести за треть и менее
от этой суммы в Варшаве или Берлине. На черном рынке в самой
России он обращается за половину официальной цены. Подсче-
ты большевистских статистиков говорят о росте покупательной
способности российской валюты в самом ближайшем будущем.
Ничто из текущих экономических условий не дает оснований для
таких выводов. Во всех расчетах, где фигурирует рубль, главное
46
задаться вопросом: «Какой рубль?» Золотой рубль, рубль в Бер-

лине, рубль в Москве, официальный рубль, неофициальный
рубль — все они представляют разный стандарт ценности. Рубль
не является мерилом c приемлемой определённостью. Его цен-
ность невозможно зафиксировать без точного определения ме-
ста и времени.
Помимо этого российская статистика не опирается на обще-
принятые временные рамки. В определенных целях это служит
большевикам для того, чтобы сравнивать прогресс последних лет
с 1920–1922 годами, когда промышленность и сельское хозяй-
ство были совершенно дезорганизованы. С опорой на такую базу
для сравнения можно выводить поразительные проценты роста.
Для других целей большевистский статистик сравнит с предво-
енным периодом. Он выбирает тот базис для сравнения, кото-
рый наиболее благоприятствует его тезису, а тезис у него имеет-
ся всегда. Наука, как и искусство, политика, как и закон, для него
не более чем инструменты классовой борьбы. Вот почему рос-
сийские статистические данные, даже не будучи преднамеренно
искажены, склонны производить совершенно сбивающее с толку
впечатление.
В России повсеместно наблюдается нехватка жилья, которая
была бы гротескной, не будь ситуация столь трагична. Несколь-
ко сотен американских постояльцев переполняют всё, что могут
предложить все гостиницы в столице страны, которая превосхо-
дит Соединенные Штаты как по площади территории, так и по
численности населения. Развестись проще, чем сыскать жилье.
На днях обезумевший большевик изрубил на куски жену и тещу,
чтобы обеспечить жилплощадь для себя и своей новой возлюб-
ленной. За жилье часто платят взятки. Я слышал о нескольких
случаях, когда разведенные пары были вынуждены жить вместе
из-за нехватки жилья. Ситуация осложнялась тем, что каждый
вновь вступил в брак и, как следствие, двум новым семейным па-
рам приходилось проживать в одном и том же помещении.
Рабочие могут обитать в настоящих дворцах. Но при этом
они зачастую вынуждены спать в одной комнате впятером или
47
вшестером. В кинофильме, который советское правительство

недавно выпустило в прокат в Соединенных Штатах, с юмором
рассказывается о том, как мужчина женился на девушке, чтобы
заиметь жилье. Стоит жильцу обзавестись помещением — и его
вряд ли получится выселить оттуда без длительного и утоми-
тельного судебного разбирательства.
Любая семья, имеющая в распоряжении квартиру из двух
жилых комнат с кухней, может причислять себя к редким счаст-
ливчикам. Большинство вынуждено делить квартиру с чужими
людьми, стойко перенося неприятности такой близости, не гово-
ря уже об отсутствии даже самых примитивных санузлов. Кре-
стьяне, живущие всей семьей вместе со своими свиньями в избе
с соломенной крышей, находятся в лучших условиях, чем не-
счастные многочисленные квартиранты — по крайней мере, они
хотя бы живут со своими родными и с собственными свиньями!
Некоторые русские вполне искренне утверждают, что сейчас
Россия не испытывает нехватки продовольствия. «Мы привык-
ли, — сказал мне один коммунист, — довольствоваться малым.
Ну, а сейчас мы обходимся еще меньшим».
В больших городах хлеб, масло, яйца и другие повседневные
продукты невозможно купить без карточек. По карточкам их
тоже удается приобрести не всегда. Весь день и часть ночи у про-
дуктовых магазинов стоят длинные очереди. Русские называют
эти очереди «хвостами». Эти змеящиеся хвосты давно не развле-
кают ни русского Ивана, ни его жену. Ежедневное стояние в оче-
редях по несколько часов стало частью повседневной рутины
любой хозяйки, а сами «хвосты» — характерной чертой любого
из больших городов России.
Дети напрокат для очередей

В день, когда мы улетали из Москвы обратно в Берлин, мы
встали в четыре утра. И обнаружили, что уже в такую рань за-
змеились хвосты из ищущих пропитания. Даже иностранцам,
48
которые пользуются многочисленными привилегиями, прихо-

дится стоять в очередях, если они живут в Москве.
Один американский бизнесмен рассказал мне: «Жене при-
шлось простоять все утро, прежде чем она смогла приобрести не-
обходимое».
«Ей все время приходится стоять в таких очередях?»
«Иногда мы платим бедной соседке несколько рублей, что-
бы она постояла за нас в очереди. Сегодня соседка пойти не мог-
ла и жене пришлось отправиться самой. Все, что ей досталось
в итоге долгого стояния, — один краб. Этот краб и составит наш
ужин».
Терпение среднестатистического русского человека достой-
но восхваления в новой Книге Иова. Но время от времени более
сообразительные граждане прибегают к какой-нибудь уловке,
чтобы оказаться в голове очереди.
Я ехал в трамвае — самом быстром средстве перемещения
по Москве. Вдруг мое внимание привлекло какое-то волнение
у продовольственного магазина. Я увидел милиционера, ожив-
ленно спорящего с женщиной с ребенком на руках. Американ-
ский девиз «Никогда не возражай полицейскому» неприменим
к России. В России возражают все. В большой перепалке участ-
вовал не только милиционер, но и всевозможные посторонние,
включая вагоновожатую.
«О чем они препираются?» — поинтересовался я у своего по-
путчика.
«Мужчина настаивает, что женщина не со своим ребенком».
«А какая разница?»
«Женщин с маленькими детьми пропускают вперед в очере-
дях. Поэтому некоторые дают своих детей напрокат домохозяй-
кам, которые не хотят дожидаться своей очереди».
«А что она говорит?»
«Она решительно настаивает, что это ее ребенок».
В этот момент вагоновожатая вернулась на место. Не знаю,
чем закончилась та история. Большинство русских носит при
себе документы, удостоверяющие личность. Бюрократических
49
формальностей так много, что для всех документов, наличия ко-

торых требуют власти, приходится заводить специальные вме-
стилища, чаще всего в виде квадратного деревянного сундучка,
иногда обтянутого кожей или тканью. Будем надеяться, что у той
мамаши был безупречный паспорт, позволивший ей подтвердить
свой статус.
Иностранцам, которые находятся в привилегированном по-
ложении, время от времени удается украдкой провезти продукты
питания. Супруга одного из моих знакомых провезла с Кавказа
в Ленинград мешок муки в детской коляске. Хлебные и продо-
вольственные магазины, в том числе кооперативные, находят-
ся под государственным контролем. Правительство регулиру-
ет цены. Чай, без которого русские жить не могут, в дефиците;
кофе — предмет роскоши.
Многое в магазинах вовсе невозможно приобрести без карто-
чек. Готовясь к дальнему авиаперелету в Берлин, мы попытались
купить холодного цыпленка и ветчины. Я отправил гида пробе-
жаться по магазинам и рынкам, но ей не удалось приобрести ни
того, ни другого по всей Москве. Единственным местом, где мож-
но было разжиться этими продуктами, оказались гостиницы.
Торговля деньгами из-под полы

У себя в гостинице я заплатил два рубля, или один доллар,
за сморщенное яблоко. Чашка неаппетитного шоколада обо-
шлась мне в ту же сумму. Два доллара стоила небольшая порция
посредственной черной икры. Лучшую икру отправляют за гра-
ницу, чтобы получить валюту. Порция цыпленка, вкусом напо-
минавшего наждачную бумагу, потянула на три доллара.
Довольно сносно и за приемлемую цену я поел в одном из мо-
сковских парков развлечений. Меньше удовольствия доставил
своими ценами огромный Парк культуры — расхваленный мест-
ный Кони-айленд с каруселями, цирками, спортивными состя-
заниями, художественным театром и выставкой современной
50
живописи. Еда там оказалась столь второсортной, что я почти

всё оставил на тарелке. Однако семья, севшая за столик вслед
за мной, весьма обрадовалась находке, обратив к своей пользе
мою привередливость. Они подхватили каждый кусочек пищи
с тарелки, не исключая хлебную корочку и крохотный ломтик
масла.
Ресторанов, куда можно сходить с друзьями, нет, кроме как
в трех больших отелях — «Метрополь», «Савой» и «Гранд». Их
официанты — государственные служащие. Партия регулярно,
но не слишком эффективно, решает вопросы трудоустройства
и повышения по службе.
Уличные торговцы продают еду дешевле, чем магазины, од-
нако их чистота и опрятность вызывают сомнения, а цены далеко
превосходят содержимое среднего кошелька. И все-таки еда еще
относительно недорога в сравнении с тканями или одеждой. Де-
шевый костюм стоит 30 рублей. Костюм превосходного качества
обойдется от 100 до 300 рублей. Зарплата самых высокопостав-
ленных советских служащих, включая диктатора всей России
Сталина, — всего лишь 225 рублей в месяц. Пара ботинок стоит
от 15 до 20 рублей. Сапоги обойдутся от 25 до 40 рублей, иначе
говоря, дороже среднемесячного дохода рабочего.
Хотя власти держат под контролем большинство магазинов,
существует широкая нелегальная торговля продуктами и оде-
ждой. Жесткая политика Советов исключает любые импортные
предметы роскоши. Тем не менее, у людей есть возможность вре-
мя от времени купить пару контрабандных шелковых чулок. По-
рой советское правительство из соображений практической це-
лесообразности на какое-то время отходит от своей политики
искоренения частного бизнеса и разрешает частную торговлю.
Это называется «новой экономической политикой» — НЭП. Со-
ответственно торговцев, получивших данную привилегию, назы-
вают «нэпманами».
Но быть нэпманом в России — не слишком счастливая доля.
Частный бизнес, который находится между жерновами нало-
гообложения и уголовного кодекса, — дело опасное. Это нечто
51
среднее между спортом и преступлением — занятие, которое

не слишком далеко ушло от бутлегерства и налетов на поезда
и дилижансы в США.
Правительство позволяет нэпману брать с покупателей зна-
чительно больше по сравнению с официально установленны-
ми ценами. Тот берет вдвое-втрое дороже приемлемой цены.
Люди готовы платить практически сколько угодно за то, что они
не имеют возможности приобрести в кооперативных или госу-
дарственных магазинах.
Между тем нэпману редко позволяют насладиться своим не-
праведным барышом. За ним по пятам постоянно идет спецслуж-
ба. Он под присмотром, куда бы ни направился. Идет он в парк
аттракционов или за вечерними развлечениями — ему известно,
что за тем, сколько он потратит, будет следить не одна пара цеп-
ких глаз. Если потратит слишком много — спецслужба вызовет
его на беседу. Большевистские пропагандисты зло высмеивают
его на плакатах, в рассказах, статьях и речах. Он — отрицатель-
ный персонаж любой пьесы, преследуемый и презираемый почти
как «кулак» — так называют зажиточных крестьян.
Здесь я позволю себе добавить, что клеймо «кулака» полу-
чает любой крестьянин, использующий себе в помощь хотя бы
одни наемные рабочие руки. Ни кулаку, ни нэпману не позво-
лено участвовать в выборах. Они юридически лишены граждан-
ских прав из соображений защиты диктатуры пролетариата.
Люди не верят в стабильность рубля и его старшего брата —
«червонца», или десятирублевки. Они согласны на половину но-
минальной стоимости своих денег при обмене на иностранную
валюту, которую так или иначе тайно провозят в страну. Я уже
отмечал, что рубль съеживается при пересечении границы. Как
ввоз, так и вывоз рублей находится под запретом. Правительство
вводит суровые штрафные санкции потому, что свободный при-
ток или отток денежных средств ставит под угрозу навязывае-
мый обменный курс.
Россия расплачивается за покупки за рубежом только товара-
ми или иностранной валютой, полученной от продажи товаров.
52
Тем не менее, российские деньги постоянно тайком провозят че-

рез границу те, кто предпочитает получить треть их стоимости,
но в валюте. Разумеется, эти рубли бесполезны до тех пор, пока
их вновь не провезет тайком через границу какой-нибудь путе-
шественник, для которого важнее жить в красной России поде-
шевле, нежели блюсти закон. Штраф за провоз в страну россий-
ских денег без разрешения властей составляет 3 тысячи рублей.
Для профессиональных контрабандистов-валютчиков преду-
смотрена еще более суровая кара. Им грозит лишение свободы
с частичной или полной конфискацией имущества.
Арендная плата соответственно доходам

Тем не менее, рубль постоянно пересекает границу как
в Польше, так и на Дальнем Востоке. Иногда рубли провозят
в своих тюрбанах или под халатами турецкие купцы. Иногда
бродяги-персы проносят их в тряпье, которым обматывают
ноги.
Теоретически российская валюта достаточно твердая. Хотя
сейчас она не конвертируется в золото, резервы, которыми она
обеспечивается, очевидно, являются или были вполне достаточ-
ными. Обесценивание российских денег обусловлено по боль-
шей части не изъянами монетарной системы как таковой, а не-
хваткой товаров. Денег в обращении, пусть и небольшом, все
равно слишком много для ограниченного предложения товаров.
В последнее время обращение возросло на 26 процентов, в то
время как объем производства увеличился лишь на 8 процентов.
Соответственно, цены вдвое-втрое выше, чем могли бы быть при
нормальных условиях.
Именно этот факт, несмотря на все старания советской вла-
сти, делает Москву самым дорогим городом цивилизованного
мира. Пульс российской жизни бьется здесь сильнее, чем где-ли-
бо еще. Москва пережила татар, пережила Наполеона, пережила
Романовых. Возможно, переживет и большевизм.
53
Производство в России ведется не на основании закона спро-

са и предложения, а соответственно абстрактным формулам
правительства. Поскольку всё находится под контролем госу-
дарства, практически отсутствует конкуренция. Поскольку всё
приобретается государством, качество не имеет значения. По-
скольку государство покрывает дефицит, нет необходимости ра-
ботать эффективно.
Значительно превзошли довоенный уровень те отрасли
промышленности, которые обслуживают армию, а также же-
лезные дороги — следствие заботы о национальной обороне.
За счет остальных сфер экономики удалось обеспечить на-
столько высокое развитие тяжелой промышленности, что
больше не приходится импортировать вооружение и боепри-
пасы.
Средний житель России тратит половину своего дохода
на еду, напитки и сигареты. На отопление и оплату жилья он
расходует 20 процентов дохода. В новых образцовых домах плата
за жилье несколько выше. Рабочие находятся в привилегирован-
ном положении — они оплачивают жилье в соответствии с дохо-
дом. Как следствие, одна семья может платить впятеро больше
другой за точно такую же квартиру.
Представители властей настаивали, что мне надо увидеть
предоставляемые рабочим образцовые дома, оборудованные
электрическими плитами, коммунальными кухнями, банями
и прочим. Я сказал гиду, что уже видел похожее типовое жилье
в других странах.
«Я предпочел бы посмотреть места, где пять-шесть семей жи-
вут в квартире, едва достаточной по размерам для одной».
Это шокировало моего гида.
«Нам не разрешают показывать вам подобное», — наивно от-
ветила она.
Российские власти признают, что буржуазии при их режиме
неуютно. Может быть, они сочтут мои слова буржуазными. Со-
гласно их заявлениям, Россия — государство, которое существу-
ет для рабочих и крестьян.
54
Безработные России
Давайте посмотрим, что диктатура пролетариата сделала

для работников промышленности и сельского хозяйства. В Рос-
сии проживает приблизительно 150 миллионов человек. Из них
120 миллионов — крестьяне. Примерно 6 миллионов — рабочие.
Остаток составляют бюрократы, специалисты, люди без опреде-
ленных занятий и нэпманы.
Промышленный рабочий — главный элемент всей системы.
Подобно многим другим суверенам в Европе, зачастую он — ко-
роль не у дел. У него много привилегий и прав, но стандарты
его жизни напоминают условия работного дома в Соединенных
Штатах или Западной Европе. Диктатура пролетариата не за-
щищает русского Ивана от потери работы. Он может лишиться
работы и голодать, если не является членом Коммунистической
партии.
«В Италии нет забастовок», — с гордостью сказал мне одна-
жды Муссолини.
Сталин такого заявления себе позволить не может. Даже
под властью большевиков в России возникают споры по поводу
оплаты труда и забастовки.
Первого января 1928 г., согласно официальным данным со-
ветского правительства, 847 тысяч мужчин и 571,7 тысяч жен-
щин, в общей сложности 1 418 700 человек не имели работы.
Если мы согласимся с утверждениями некоторых исследовате-
лей, число незарегистрированных безработных равно числу за-
регистрировавшихся. Доктор Отто Дойч, эксперт по Советской
России, считает, что количество безработных составляет 3 мил-
лионов человек, или половину от общего числа промышленных
рабочих. Если его заключения соответствуют фактам, каждый
второй рабочий в большевистской России лишен работы, невзи-
рая на лихорадочные усилия ее вождей по ускорению промыш-
ленного производства.
Величина пособий, которые правительство выплачива-
ет безработным, варьируется от 27 рублей в месяц для высших
55
категорий в первом регионе до 7 рублей для низших категорий

в шестом регионе. 7 рублей по фиксированному курсу пример-
но составляют 3 долларов и 50 центов. С учетом покупательной
способности это 1 доллар и 75 центов. Доллара и семидесяти
пяти центов в месяц безработному едва хватает для того, чтобы
покупать ломоть хлеба в день.
В усилиях по борьбе с безработицей правительство посто-
янно сокращает количество рабочих часов, увеличивая за счет
этого число рабочих мест. Такая замена экономически нецелесо-
образна. Более того, механизация промышленности и рациона-
лизация производства действуют против сокращения продолжи-
тельности рабочего времени.
Никакое капиталистическое управление не смогло бы
столь безжалостно, как это делают большевики, выбрасывать
рабочих на улицу, если только они не принадлежат к немно-
гочисленным членам Коммунистической партии. Несмотря
на отчаянные попытки обустроить промышленность по амери-
канскому образцу и несмотря на абсурдные заработные платы,
издержки на оплату труда составляют 25 % от производствен-
ных издержек.
Месячная зарплата российского рабочего в 1927 г. состав-
ляла приблизительно 60,5 рубля. При покупательной способ-
ности в половину этой суммы фактическая зарплата состав-
ляла 30 рублей, или 15 долларов в месяц. Доктор Отто Дойч,
австрийский экономист, которому я обязан многими ценными
сведениями, проведя обширное исследование ситуации в Рос-
сии, пришел к выводу, что сегодня, принимая во внимание обес-
ценивание денег, заработная плата российского рабочего вряд
ли превышает 21 золотой рубль, или 10,5 долларов в месяц.
По словам профессора Дойча, на юге, особенно на Кавказе, не-
которые категории рабочих получают лишь 20 рублей в месяц,
что с учетом покупательной способности составляет чуть боль-
ше 5 долларов.
В 1928 г. наиболее квалифицированные рабочие в элек-
тротехнической промышленности зарабатывали ежемесячно
56
103 рубля, что по покупательной способности равно приблизи-

тельно 25 долларам. Согласно официальной статистике, средняя
зарплата, выплачиваемая Российским текстильным синдикатом
в льняной промышленности, составляет 48 рублей в месяц. Мно-
гие из так называемых низкооплачиваемых групп, особенно жен-
щины, получают лишь 23,8 рубля, что по покупательной способ-
ности соответствует 6 долларам в месяц.
В особо опасных профессиях, таких как шахтерская, платят
250 рублей в месяц. Это на 25 рублей больше официальной зар-
платы, которую большевистское государство выплачивает своим
руководителям. Сдается мне, что работа большевистских вождей
достаточно рискованна для того, чтобы заслуживать дополни-
тельных двадцати пяти рублей, которые платят шахтерам.
Советский соцпакет
Правительство решительно борется с высокой стоимостью
жизни, поощряя потребительскую кооперацию. Валовой оборот
кооперативной системы в 1927–1928 годах составил 14,5 милли-
арда рублей. На кооперацию приходится 33 % оптовой торговли
и 53 % розничной.
Рабочие имеют право на двухнедельный отпуск. В сред-
нем рабочий пропускает работу 16 дней в году по болезни; де-
сять дней называют «потерями рабочего времени», из которых
два с половиной определяются как «пропуски по уважитель-
ной причине». Они указывают на часы, потраченные на участие
в большевистских демонстрациях. В 1920 г. средняя продолжи-
тельность прогулов без уважительной причины составляла при-
близительно 22 дня.
Зачастую в семье зарабатывают и муж, и жена. Некоторые ру-
ководители и их приближенные занимают одновременно по не-
сколько должностей. У рабочих есть право отдавать детей в ин-
тернаты и ясли. Замечательные меры принимаются для охраны
здоровья беременных женщин и матерей с младенцами.
57
На каждом заводе или фабрике заведен Ленинский уго-

лок с коммунистической литературой. Имеются комнаты для
игры в шахматы и других видов отдыха. Правительство посто-
янно строит новые образцовые дома для рабочих. Оно занима-
ется организацией школ для неграмотных, парков культуры,
театров, цирков, выставок большевистского искусства и тан-
цев. Но даже самая лучшая коллекция живописи не успокоит
голодный желудок. Социальные расходы, включая страховые,
соответствуют 40 % общих затрат на оплату труда. Это ложит-
ся на промышленность тяжелым бременем. Нестыковки между
старым и новым оборудованием, а также невероятный бюро-
кратический аппарат служат дополнительным обременением.
Рабочих путем морального давления убеждают подписываться
на займы советского правительства, причем стоимость подпис-
ки вычитается из скудной зарплаты. Наконец, правительство
выуживает деньги из карманов рабочих, соблазняя их участи-
ем в лотереях. Еженедельно каждый рабочий должен посвятить
несколько вечеров той или иной форме пропаганды советской
власти. Одну пятую его времени и заработков требуют проф-
союзы.
Новые порядки не сделали Ивана аккуратнее. Неаккурат-
ность приводит к большим убыткам. Он вволю пьет водку, что
вызывает потери производительности и времени. Несмотря
на все усилия властей, прогулы после выходных по-прежнему
являются распространенным российским явлением. В течение
какого-то периода водка была под запретом, однако правитель-
ство не устояло перед соблазном обложить ее налогом, чтобы
оплачивать из этих поступлений свои дорогостоящие социаль-
ные эксперименты. Одно время производство браги и самогона
поставило под угрозу урожай пшеницы и картофеля во всей Со-
ветской России. В Соединенных Штатах большинство несчаст-
ных случаев происходит в вечерние часы из-за утомления. На со-
ветском производстве большинство таких инцидентов случается
рано утром, когда рабочие приходят, все еще находясь под воз-
действием спиртного.
58
Жесткая регламентация труда
Будучи закоренелым демагогом, российский рабочий часто

останавливает станок, чтобы обсудить тонкости учения Марк-
са. Когда Советы впервые пришли к власти, фабрично-заводские
комитеты, сформированные из простых рабочих, отвечали за всё.
К специалистам тогда относились с крайним подозрением. Ныне
же правительство алчет специалистов. Управление мало-пома-
лу возвращается в компетентные руки. Зачастую управляющими
становятся иностранцы. Я познакомился с бывшим военноплен-
ным австрийцем, который остался в России после заключения
мира. Этот человек с гордостью заявил мне: «В Австрии я был
простым работягой. Теперь я управляю шестью промышленны-
ми предприятиями, в моем подчинении 8 тысяч человек».
Правительство вынуждено вводить все более строгие прави-
ла, чтобы совладать с недисциплинированными рабочими. Рань-
ше уволить рабочего было практически невозможно. Теперь это
можно сделать после трех выговоров за неисполнение обязан-
ностей. Первое предупреждение должно быть вывешено на фаб-
ричной доске объявлений. Второе направляется в фабрично-за-
водской комитет. Третье, с согласия комитета, автоматически
подразумевает увольнение.
Новые декреты постоянно изменяют полномочия фабрично-
заводских комитетов. Даже профсоюзам существенно укоротили
жало, назначив одного из людей Сталина [Александра Догадова]
на место [Михаила] Томского, бывшего руководителя профсо-
юзного движения. Томский был скорее синдикалистом, нежели
большевиком. Управляют каждым заводом и фабрикой, а также
фабрично-заводскими комитетами члены Коммунистической
партии. Строгая партийная дисциплина обеспечивает таким об-
разом доминирование красных кремлевских владык в каждом
комитете.
Поскольку наибольшее число рабочих занято на государ-
ственных промышленных предприятиях, им приходится под-
чиняться такому количеству строгих правил, какое капитализм
59
никогда бы не осмелился ввести. При этом фабрично-заводские

комитеты сохраняют значительный вес на фабриках под част-
ным управлением, а также в иностранных концессиях.
Российскому рабочему, вероятно, поднимает дух ощущение
того, что он управляет государством. Он пользуется социальны-
ми льготами, пособиями по безработице, социальным страхова-
нием и т.д., — тем, в чем ему было отказано прежде. В Москве
я видел, как дюжий рабочий выходил из парикмахерской Гранд-
отеля с выщипанными бровями. Голову его украшала сияющая
лаком прическа светского хлыща. Я часто был свидетелем, как
рабочие приезжают на работу или уезжают домой в извозчичь-
ей пролетке. Но большевистский эксперимент явно не привел
к заметному повышению стандартов жизни менее привилегиро-
ванной части работников и, более того, вынудил огромную часть
трудоспособного населения существовать на пособие по безра-
ботице.
Еще в более жалких условиях живут крестьяне. Хотя за по-
следние четыре года средняя месячная зарплата промышленного
рабочего номинально увеличилась на 80 %, доходы крестьянина
снизились или, во всяком случае, не выросли. На крестьянский
рубль можно купить меньше, чем до войны. Многие живут в пол-
ной нищете. Согласно официальной статистике, 40 % крестьян
Украины не имеют ни скота, ни лошадей. 33 % не могут завести
даже одну корову.
Рассказывают, что однажды Сталин спросил крестьяни-
на, который не знал его в лицо, хорошо ли ему живется при но-
вой власти. Крестьянин, подозрительный от природы, ответил,
что ничего не понимает в политике, но, насколько может судить
по себе, в прошлом у него было два костюма и пара обуви, а нын-
че — лишь пара штанов и босые ноги.
Несмотря на тяжелую жизнь при большевизме, крестьяне
не помышляют вернуть прежних правителей, опасаясь, что в слу-
чае возвращения царя у них отнимут землю. Но большевиков
они не любят. За последние девять месяцев крестьянами убиты
59 большевистских учителей, еще 53 подверглись нападениям
60
и получили ранения. Я привожу эти факты, ссылаясь на наркома

образования.
Наибольший страх у большевиков вызывает не контррево-
люция, а закон экономики, согласно которому эффективность
неизбежно превосходит неэффективность. Несмотря на все уси-
лия большевистских вождей обернуть этот закон вспять, неко-
торые крестьяне, более энергичные и способные, чем остальные,
имеют возможность нанимать помощников. Такие крестьяне,
как правило, получают под свой контроль больше земли, чем им
изначально выделили.
Иными словами, из хаоса вновь возникают зачатки частной
собственности. Ее рост уничтожает большевистскую химеру все-
общего равенства. Он рубит под самый корень их власть. Именно
из-за этого Москва безжалостно подавляет сельскохозяйствен-
ный потенциал.
Тяжелая доля крестьянина

Двадцать шестого октября 1917 года Второй всероссийский
съезд рабочих и солдатских депутатов принял решение нацио-
нализировать землю и раздать ее крестьянам, исходя из принци-
па, согласно которому никто, кроме тех, кто обрабатывает землю
собственными руками, не имеет на нее права. Стоимость земель,
распределенных согласно этому решению, по официальным рос-
сийским данным, составляет до 30,4 миллиарда рублей золотом.
Но даже при таком прибытке российский крестьянин отнюдь
не процветает.
В России насчитывается 45 тысяч тракторов. Но что такое
эти 45 тысяч, распределенные среди 120 миллионов крестьян?
Хотя площадь обрабатываемых земель увеличилась на 50 %,
правительство признает, что экспорт зерновых снижается. Те
же власти в одном из официальных докладов констатировали
«определенную стесненность в поставках продовольствия, кото-
рая ощущается примерно на протяжении последнего года».
61
Правительство связывает нехватку с тем, что крестьяне «по-

требляют большую долю своей продукции, чем прежде». Такая
смягчающая формулировка призвана скрыть тот факт, что кре-
стьяне не хотят продавать или выращивать зерно, пока не полу-
чат деньги и пока не появится что-то, что можно на эти деньги
приобрести.
Правительство, будучи главным покупателем зерна, устанав-
ливает для крестьянина цены, которые не окупают вложенного
труда. Крайняя нехватка товаров, гвоздей, обуви, стекла, пуго-
виц, сельхозинвентаря и всего, что ни назови, делает невозмож-
ным использовать даже те небольшие деньги, которые он полу-
чил в задаток.
В основе политики Советов лежит наступление на кулака
с намерением — я цитирую дословно — «ликвидировать этого па-
разита». Будучи лишен гражданских прав, кулак, тем не менее,
находится под прессом непомерных налогов. Кулаки, которые
составляют 15 %, крестьянского населения, платят 45 %, нало-
гов. Битва с кулаком уничтожает инициативность среди занятых
в сельском хозяйстве. Стоит им хоть что-то заработать, как их
скромные накопления изымают с помощью самых изощренных
методов.
Чтобы взять под контроль рост частной собственности
в сельской местности, противоречащий священным речениям
Маркса и Ленина, Советы поощряют коллективизацию сельско-
го хозяйства. В самых дальних деревнях Российской Федерации
колхозники, организованные по коммунистическим принципам,
получают все возможные субсидии, в том числе сельхозтехнику,
бесплатно либо на самых выгодных условиях.
Промышленность против сельского хозяйства

Троцкий не верил, что российских крестьян в конце концов
удастся обратить в большевизм. Его политика состояла в том,
чтобы возвысить рабочего над крестьянином. Сталин бросил
62
вызов политике Троцкого, отдав приоритет крестьянству. Те-

перь же, когда большевистский экс-вождь военных лет пребыва-
ет в изгнании, Сталин сам продолжает его политику.
Большевизм способен выживать только при поддержке
промышленных рабочих. Управление Россией осуществляет-
ся в пользу 6 миллионов человек, занятых в промышленности.
Каждый законодательный акт советской власти, внешне не по-
кровительствуя никому в отдельности, фактически отдает рабо-
чему приоритет перед крестьянином. Игнорируя тот факт, что
Россия — не промышленная, а аграрная страна, большевистские
вожди в Москве играют крапленой колодой и осуществляют го-
сударственное управление, направленное против фермера. Пы-
таясь нанести удар по кулаку, они приводят в расстройство все
сельское хозяйство.
Российская политика преференций для промышленно-
сти за счет сельского хозяйства — это пирамида, поставленная
на свою вершину. Такая перевернутая пирамида не предвещает
стабильности. Самый опасный враг большевистского правитель-
ства — пассивное сопротивление российского крестьянина. Со-
мнительно, что это сопротивление удастся преодолеть силой, как
и убеждением.
«Молот, серп и звезда, — заметил мне высокопоставленный
представитель российского правительства, с которым я обсу-
дил некоторые из этих проблем, — символизируют самый не-
обыкновенный эксперимент в истории человечества. Уста-
новление советской власти по своему конечному воздействию
на человечество важнее мировой войны. Оно подразумевает
полную переоценку всех ценностей. Мировая война — всего
лишь эпизод человеческой истории. Успех коммунистической
революции означает открытие новой страницы самим Миро-
вым духом».
Я признал, что поражен размахом эксперимента. «Это вер-
но, — заметил я, — ставки в вашей игре колоссальны. Мне чрез-
вычайно интересен ваш эксперимент, однако я рад, что он прово-
дится в России, а не в Америке».
63
Пленники утопии
Г ибкий юноша стал бить в ладоши. Дюжина детишек из массы

людей в Парке культуры радостно откликнулась на призыв
и окружила его. Юноша начал плясать, не переставая хлопать
в ладоши, показывая движения старинной русской пляски. Дру-
гой юноша заиграл народную мелодию на гармошке. Малышня
не смогла устоять перед таким сочетанием. Вскоре к ней присо-
единились старшие, и все вместе стали весело и ритмично танце-
вать под послеполуденным солнцем.
Из цирка неподалеку, где клоун с лицом в белилах исполнял
свой вечный ритуал, донеслись взрывы хохота. Это был един-
ственный хохот, который я услышал в Москве. Взрослые присо-
единились к детскому веселью. У русских так мало развлечений,
что они рады всему, что отвлекает.
Но одна миниатюрная женщина, тщедушная, в изношенной
одежде, стоявшая в стороне от толпы, по-видимому, не разделя-
ла всеобщего веселья. Черты ее интеллигентного лица, на котором
просматривались следы былой красоты и утонченности, осунулись.
Я обменялся парой фраз со своей женой. Услышав, что мы говорим
по-английски, маленькая увядшая женщина навострила уши.
«Вы понимаете английскую речь?» — поинтересовался я.
Паспортов не выписывают
«Да», — ответила она с легким, но уловимым акцентом. «Я
много лет жила в Англии гувернанткой в богатой русской семье.
Это, — добавила она, вздохнув, — было в прежние времена».
64
Она запнулась, боясь сказать лишнего.

«Непохоже, что вы счастливы», — сказал я ей.
Она подозрительно осмотрела нас. Вероятно, мы прошли ее
проверку, а может быть, на душе у нее скопилось слишком много,
чтобы оставаться осторожной. После того как она немного про-
шлась вместе с нами, ледок отчужденности растаял. Теперь она
вполне доверяла нам.
Эта женщина прожила большую часть жизни в Англии, где ее
и застала война. Атмосфера британского либерализма разожгла
в ней горячее неприятие российского самодержавия. Когда Ле-
нин провозгласил в России новый рай на земле, она взволнова-
лась до глубины души. Вернувшись на родину, она предостави-
ла себя в распоряжение властей, которые нашли применение ее
лингвистическим способностям. Но вскоре контраст между ре-
альностью и утопичными мечтами остудил ее энтузиазм. Теперь,
живя впроголодь, она делит комнату с двумя другими такими же
несчастными женщинами.
Пребывая в постоянном страхе перед соседом — пьющим ра-
бочим, три женщины стараются сохранить хотя бы остатки бы-
лых манер. Положение их ущербно, поскольку они не принадле-
жат к пролетариату.
«Вы не состоите, — спросил я, — в Коммунистической пар-
тии?»
«О нет, — ответила она, — без протекции в эту организацию
избранных не попадешь». В этот самый момент коммунисты ты-
сячами изгоняют из своих рядов тех, кто не смог продемонстри-
ровать в должной степени преданность Красному интернацио-
налу.
Испугавшись собственной безрассудной храбрости, она обер-
нулась вокруг, но в пределах слышимости никого не было.
«Будь я, — продолжила она, понизив голос, — членом партии,
мне не пришлось бы перебиваться куском вонючей колбасы, кор-
кой черствого хлеба да чашкой жидкого чая».
«Так почему вы не вернетесь обратно в Англию?» — спро-
сил я.
65
«Если бы я только могла, — вздохнула она. — У меня нет де-

нег, чтобы купить паспорт».
«Возможно, я мог бы вам помочь выправить паспорт».
«О нет, — безнадежно промолвила женщина. — Стоимость
паспорта для граждан России непомерно высока. Мне при-
шлось бы выложить двести, а может, и триста рублей. Это боль-
ше, чем у меня когда-нибудь появится за всю жизнь. Но даже
если бы я могла позволить себе заплатить за паспорт и билет,
мне никогда не дадут разрешения на выезд. Правительство
не выдает никому паспортов до тех пор, пока не одобрит по-
ездку. В такой же ситуации, как я, находятся, должно быть, ты-
сячи, если не миллионы. Хотели бы мы уехать, да не можем.
Мы — пленники».
«Пленники утопии!» — заметил я про себя.
Россия не позволяет этим несчастным уехать, неуклюже,
как школьник, объясняя, что этим они нарисовали бы небла-
гоприятную картину условий жизни в стране. Вместе с тем она
не позволяет этим людям зарабатывать достаточно для того,
чтобы душа держалась в теле. Россию интересуют дети. Она
безразлична к большинству мужчин и женщин зрелого возра-
ста. Большевики признают, что они в отчаянии от идейного
упорства стареющего поколения. Большевизм сосредотачива-
ет свои надежды на детях и терпеливо ждет, пока не вымрут
их родители. Преследуемые ощущением того, что они больше
не вписываются в мир, лишающий их собственного достоин-
ства и жалеющий для них даже корки хлеба, пленники утопии
блуждают, растерянные и заброшенные, цепляясь за свои ико-
ны и ветхие одежды. Тем не менее, один за другим предметы,
напоминающие этим людям о прошлом, отправляются на ба-
рахолку, где, пытаясь избежать настоящего голода, пожилые
представители буржуазии продают свои траченые жизнью
личные вещи. На таком рынке можно найти поношенную оде-
жду, старые корсеты и даже побывавшие в использовании зуб-
ные щетки — рядом с какой-нибудь цепочкой или парой баль-
ных туфель.
66
Они не осмеливаются обсуждать свои тяготы даже дома.

У них нет никакой приватности, а если бы она и была, уши есть
даже у стен — и ушей этих гораздо больше, чем при царе. Веро-
ятно, время от времени невзрачные мужчины и женщины соби-
раются вместе и вскладчину устраивают вечеринку, для кото-
рой каждый вносит свою лепту: кто-то закуской, кто-то водкой,
а кто-то чаем. На таких посиделках женщины беседуют о былых
временах, постоянно опасаясь внезапного прихода милиции, раз-
говаривая всегда вполголоса, ибо никогда нельзя быть уверен-
ным, что рядом нет тайного сотрудника ГПУ.
Китайская стена
«Почему, — спросил я представителя власти большевиков, —
российское правительство отказывает в выдаче паспортов прак-
тически всем своим гражданам?»
Государственный муж отверг это обвинение. Он признал, что
правительство не поощряет поездки из роскоши или для забавы.
«Тем не менее в данный момент не менее 200 советских де-
ловых людей и технических специалистов находятся в Соеди-
ненных Штатах для изучения американских условий. Нам
приходится ограничивать выезды за рубеж теми, чьи поездки
принесут непосредственную экономическую или культурную
отдачу».
«А сколько вы берете за оформление паспорта?»
«Зарубежные поездки — это роскошь. В СССР предметы
роскоши облагаются высоким налогом. Поскольку мы не име-
ем возможность брать зарубежные займы, нам приходится ис-
пользовать любой источник дохода для того, чтобы обеспечить
финансирование строительства нашей экономики и решения на-
ших колоссальных задач в области образования».
Стоимость паспорта в большевистской России зави-
сит от того, кто путешествует. Для особо привилегирован-
ных категорий — рабочих, студентов, ученых — его стоимость
67
составляет 50 рублей. Триста рублей паспорт стоит для тех,

кто живет на доходы, «не являющиеся продуктом собственно-
го труда».
Без друзей в высоких сферах, как плакалась мне бедная ма-
ленькая гувернантка в Парке культуры, паспорт стоил бы ей бе-
шеных денег. Фактически ее заявка на получение паспорта по-
лучила бы отказ. За исключением немногих, люди, живущие под
серпом, молотом и звездой Советов, охраняются так же надежно,
как осужденный, прикованный к пушечному ядру.
Никакая азиатская деспотия не проявляет столько заботы
о том, чтобы изолировать собственный народ. Под властью Ро-
мановых, при всем их самодержавии, Россия была обращена ли-
цом к Западу. При большевиках Россия развернулась на Восток.
«Добро пожаловать, наш азиатский товарищ», — приветствовал
приезжего из Японии большевистский диктатор Сталин. Боль-
шевизм намеренно оставил Санкт-Петербург, который вопло-
щает страстное стремление России достичь западной культуры,
в пользу Москвы. При нем столица Петра Великого, ныне име-
нуемая в честь Ленина, медленно гибнет, за исключением тех па-
мятников прошлого, которые чуткие к истории большевики пре-
вратили в собственных целях в музеи.
Кремль с его золочеными куполами, который доминирует
над столицей большевиков, азиатский, а не европейский. Не так
уж много столетий назад Россией правил завоеватель из Мань-
чжурии. И по нынешний день в Москве можно увидеть остатки
китайской стены. Китайская стена разрушается, но большеви-
ки строят новую Великую Китайскую стену вокруг всей России.
Но если стены Трои поднялись под звуки музыки, то стены Рос-
сии растут под коммунистические заклинания.
Ленин заключил всех жителей России за волшебную сте-
ну, чтобы строить свою марксистскую утопию, не будучи по-
тревожен ни изнутри, ни снаружи. Множество утопий являлось
в снах мечтателям и государственным мужам со времени Плато-
на и сэра Томаса Мора, но это первая попытка воплотить такую
фантазию в реальность в гигантских масштабах.
68
Большевистские владыки
Великая российская стена — явление не совсем метафизи-

ческое, поскольку она подпирается большевистскими штыка-
ми. Советская Россия — это огромная крепость, занимающая
8 336 864 квадратные мили, где проживают люди свыше 160 на-
циональностей и языков. Вся Россия — это тюрьма.
Время от времени крепостные ворота открываются для не-
ожиданных вылазок на вражескую территорию вокруг. Время
от времени подъемный мост опускают, чтобы получить станки
и впустить иноземных специалистов. Однако единственной це-
лью обзаведения этими станками является стремление еще боль-
ше изолировать Россию, сделать ее совершенно независимой
от других стран. Время от времени из крепости выпускают раз-
ведчиков, чтобы они собрали информацию о мире снаружи для
большевистских владык. Но 150 миллионов жителей России,
подобно увядшей маленькой гувернантке из Парка Культуры,
являются пленниками утопии. Только азиатский ум мог измыс-
лить такую тюрьму.
Весь мир замер в потрясении, когда в Кремле воцарился
сын провинциального дворянина Владимир Ильич Ленин, та-
инственный повелитель России. Но секрет становится понятен
каждому, кто изучит черты его характера. Вникая в каждую де-
таль коммунистической доктрины, он провел большую часть
жизни по сибирским тюрьмам и швейцарским кафе, но в душе
всегда был азиатским деспотом. Сталин вылеплен по тому же об-
разцу, хотя ему не хватает талантов Ленина. Сталин — царь, ря-
дящийся в одежды большевизма.
В отличие от своего предшественника, новый диктатор —
не русский, а грузин. Грузия находилась под властью царей ме-
нее 150 лет. Сейчас грузин правит всей Россией, точно так же,
как когда-то некий корсиканец командовал Францией.
Сомнительно, чтобы Сталин осмелился выйти лицом к лицу
со своим народом, как это делал Наполеон даже после возвра-
щения с Эльбы. Большевистские лидеры редко появляются
69
на улицах — разве что в быстро проносящихся авто. Сталин-

ские черные усы и шевелюру не видят даже обитатели Кремля,
за исключением приближенных. Сталин и восемь других боль-
шевистских владык, которые номинально делят между собой
власть в советском государстве, предпочитают отсиживаться
в Кремле, окруженные вооруженной охраной. Они тоже плен-
ники своей собственной утопии. Сам Кремль, со всеми его де-
вятнадцатью башнями, возвышающимися на полсотни ярдов
над набережной Москвы-реки, — это крепость, обнесенная сте-
ной окружностью с милю. Золоченые маковки Кремля отражают
лунный и солнечный свет. Его дворцы и церкви, разбросанные
по-восточному беспорядочно, господствуют над столицей. Каж-
дая из церквей возносит к небу пять куполов, словно пять рук.
Самый высокий, центральный, символизирует Христа, четыре
поменьше — четырех евангелистов. Самая впечатляющая цер-
ковь — монумент, воздвигнутый Иваном Грозным. После того
как архитектор выполнил свою задачу, царь спросил его: «Дума-
ешь ли ты, что способен создать работу, столь же совершенную,
как эта?» Когда художник ответил утвердительно, деспот велел
выколоть ему глаза. Он не желал, чтобы нечто подобное этому
великолепию было возведено еще где-то.
Коммунистическая партия, на власти которой держится со-
ветское правительство, вобрала в свои ряды менее половины
процента населения России. Число членов Коммунистической
партии составляет 1 529 280 человек. Более половины из них —
кандидаты, что еще снижает число действительных членов. Фак-
тически полноправные члены партии — это примерно 460 тысяч
рабочих, 140 тысяч госслужащих, 90 тысяч крестьян и 17 тысяч
людей разного иного рода занятий.
Никому не позволено вступить в партийные ряды без харак-
теристики «морально годен быть коммунистом». Человека под-
вергают строгой проверке на знание трудов Маркса и Ленина, ко-
торые кто-то не совсем кстати назвал «Ветхим и Новым заветом
большевизма». Он должен продемонстрировать недюжинные
знания и навыки пропагандиста. Еще одно требование — атеизм.
70
На благо партии
Хотя каждый член Коммунистической партии обеспечен

работой, заработки их невелики, а обязанности строги. «К чле-
нам партии, — объяснил мне руководитель службы статистики
одного из важных советских ведомств, — относятся как к удар-
ным силам в наступлении. В рамках партийной политики ее
ряды периодически подвергаются процессу чистки, в ходе ко-
торой из партийных рядов выпалывают всех, кто пренебрега-
ет своими дополнительными общественными обязанностями.
Члены партии, обвиняемые в нарушениях закона, подвергаются
более строгим наказаниям, чем рядовые граждане». Большевик
сослался на случай одного партийца-инженера, который до ре-
волюции прошел обучение за границей, а ныне является тех-
ническим директором крупного промышленного предприятия
в Москве. Расписание его дополнительной партийной работы
занимает в среднем пять вечеров в неделю. В основном эту рабо-
ту составляют лекции на технические темы для подготовки ра-
бочих к выполнению обязанностей, требующих более высоких
профессиональных навыков. За эту работу ему ничего не пла-
тят. Его жена, высококлассная переводчица английского языка,
зарабатывает больше, чем он.
Этот человек может быть хорошим инженером, но ему
ни за что не позволили бы находиться на нынешней работе,
не будь он столь же примерным коммунистом — «солдатом
экономического или культурного фронта большевизма». Ре-
гулярность участия в партийной работе важнее результатив-
ности.
Солдатам и чиновникам платят немного и при капитализме.
Престиж мундира, а также привилегии, связанные с занимаемым
постом, служат для них компенсацией недостаточного денежно-
го вознаграждения. Подобно красноармейцам, солдаты экономи-
ческого и культурного фронта получают обмундирование и паек
по сниженным ценам и гарантированно обеспечиваются крышей
над головой. Самые высокопоставленные чины большевизма
71
не могут получать более 225 рублей в месяц, но при этом госу-

дарство щедро финансирует путешествия, развлечения, секре-
тарей, автотранспорт и одежду. Все большие советские шишки,
проживающие в Кремле, обитают, и это правда, в двух или трех
комнатах в большом комплексе зданий, где некогда проживали
царь и его семья.
Попасть в Кремль очень непросто; столь же трудно и выйти
обратно наружу. Пришелец должен находиться в сопровожде-
нии гида или получить соответствующий мандат. На всех воро-
тах стоит вооруженная охрана.
Окопавшись таким образом, иерархи большевизма зани-
маются управлением. Вся власть сосредоточена в руках По-
литбюро Коммунистической партии, в состав которого входят
девять человек, только мужчины. Посетителям покажут поме-
щения, которые занимал Ленин, но никто не скажет вам, где
проводит свое время Сталин, председатель Центрального ко-
митета и секретарь Коммунистической партии. Одураченный
одним искателем интервью, теперь он избегает любых встреч
с прессой. Даже послы иностранных держав напрасно испра-
шивают его аудиенции. «Я, — скромно замечает он, — не офи-
циальное лицо, я всего лишь секретарь Коммунистической
партии».
Политбюро назначается Центральным комитетом Ком-
мунистической партии. Теоретически Центральный коми-
тет принимает общее направление политики правительства
и определяет политику Третьего интернационала, в котором
России принадлежит главенствующая роль. Фактически же
этот Комитет девяти правит Россией, не пытаясь скрывать
железную руку под бархатной перчаткой. Российская Со-
ветская Федеративная Социалистическая Республика до-
минирует над различными республиками и автономиями,
входящими в СССР, хотя и предпринимаются попытки пре-
доставить каждой, даже самой малочисленной национально-
сти, представительство наравне с русскими в одном из руко-
водящих органов.
72
Колокол, который не звонит
Безразличие российского избирателя, отсутствие тайны го-

лосования и абсолютный контроль Коммунистической партии
над всеми важными политическими комитетами сверху дони-
зу гарантируют ей полное доминирование. Даже если бы массы
умели выразить свою волю, я сомневаюсь, что они воспользова-
лись бы такой возможностью.
Посреди Кремля я видел огромный колокол весом
в 200 тонн, обхватом 66 футов и высотой 26 футов. Его неве-
роятная пасть не издает ни звука, он провел без дела несколь-
ко столетий, сначала в литейной мастерской, где его создали,
а затем на земле, где он лежит, словно брошенный невзначай
рукой какого-то титана. Словно откушенный каким-то доисто-
рическим чудовищем, рядом лежит отколовшийся от колокола
большой кусок.
Изувеченный колокол символизирует русский народ. Душа
его подобна этому колоколу, треснувшему и сброшенному с ко-
локольни невообразимым ударом стихии. Только землетрясение
может сдвинуть его с места. Только чудо способно заставить его
зазвучать. Большевики не стали трогать этот колокол. Не стали
они снимать и двуглавых орлов с башен Кремля. Когда Ленин
вселился в эту древнюю резиденцию царей, он хотел заменить
царских орлов на герб Российской республики. Против этого
выступил Луначарский, один из немногих большевистских ли-
деров, не лишенных эстетического чувства. «Если, — заметил он
с юмором, — царь вернется, вероятно, они ему пригодятся. А мы
их не боимся».
Луначарский спас от разрушения многие другие памятники
и церкви. Быть может, часовня Иверской Божьей Матери, свя-
тейшая во всей Руси, была бы спасена от большевистских ико-
ноборцев, окажись Луначарский в Москве1. Большевики остав-
ляют многие старинные достопримечательности, но при этом
находят каждой из них применение в своих собственных целях.
Советская Россия хранит памятники прежней власти таким же
73
образом, как сохранял бы христианский мир дворец Пилата или

чашу для омовения рук римского правителя. Зимний дворец
оставили точно в таком виде, в каком его покинул царь. Вернись
Николай из могилы — он обнаружил бы те же самые стулья,
стоящие там же, где они остались в ночь его изгнания. Смотри-
тель, который работал при царе, продолжая оставаться на своем
посту при Советах, рассказывает, как Николай II непрестанно
ходил из угла в угол всю ночь перед тем, как его увели. Царица
плакала, обнимая детей, пока вся семья не заснула на лавке. Ре-
волюция не тронула и эту лавку, перевернув вверх тормашками
все остальное.
Чугунное пугало
Последний российский император страстно увлекался люби-
тельской фотографией. В Зимнем дворце хранятся тысячи, или
даже десятки тысяч снимков императорской семьи, собственно-
ручно сделанных царем. Они буквально повсюду на стенах. Не-
которые по-прежнему лежат на его столе. Снимки были сделаны
за день или два до отъезда императора. Он не успел повесить их
на стену. Игрушки царевича, молчаливые и печальные храните-
ли памяти, лежат там, где они выпали из его рук. Советы превра-
тили это место в музей, служащий как историческим, так и про-
пагандистским целям, демонстрируя его молодым поколениям
в свете революции.
Одержимые ощущением живой истории, а также собствен-
ной важности, большевики позволили хмуро взирать на Москву
памятнику Александру III. Тем не менее, они сменили памятную
надпись, которая теперь гласит: «Мой сын и мой отец народом
казнены, / А я пожал удел посмертного бесславья: / Торчу здесь
пугалом чугунным для страны, / Навеки сбросившей ярмо са-
модержавья»2. Недалеко от этого памятника, с северной сторо-
ны Красной площади, снаружи Кремля, стоит деревянный па-
вильон, где до недавнего времени находилось тело Ленина. Если
74
конная статуя Александра III символизирует прошлое, то святи-

лище Ленина — символ нового деспотизма.
Кремль и Красная площадь — сердце большевистской Рос-
сии. Площадь носит название «Красной» не потому, что она
омыта кровью революции. Ее прозвали так еще до воцарения Ро-
мановых. «Красный» русские используют в значении «прекрас-
ный». В этой связи интересно отметить, что ленинские воло-
сы и борода, вопреки общераспространенному представлению,
были рыжими с оттенком пегого. Для советской России рыжебо-
родый провозвестник большевизма является божеством.
Мавзолей Ленина — приземистое кубическое сооружение
на северной стороне Красной площади. У входа выставлен по-
четный караул. В настоящее время мавзолей закрыт. Больше-
вики планируют заменить временное деревянное сооружение
храмом из мрамора, где их герой будет возлежать с пышностью,
словно азиатский завоеватель.
Когда гробницу открывают для публики, нескончаемый люд-
ской поток — особенно заметны в нем дети и солдаты — течет
поклониться мертвому телу красного вождя в стеклянном гро-
бу. Сверху развевается красное знамя. Под знаменем покоится
Ленин во френче цвета хаки. Ни одного фараона не укладывали
аккуратнее. Изменчивый свет цветных ламп над телом создает
ощущение жизни: цвета в нем кажутся естественными. У зрите-
ля возникает впечатление, что Ленин вот-вот вздохнет. Никого
не удивило бы, если бы он вдруг поднялся со своего ложа. Слу-
чайный наблюдатель не заметит легкого фиолетового оттенка
кончиков пальцев. Картина столь далека от привычного понима-
ния смерти, что многие заявляют, что это не Ленин, а восковая
фигура. Однако один из моих друзей-ученых, которому предо-
ставили возможность осмотреть тело, заверил меня, что оно на-
стоящее.
Этому другу, заслуженному немецкому медику, выпала не-
обычайная встреча в гробнице мертвого вождя.
«Я пробирался к саркофагу, протискиваясь среди мно-
жества других людей, когда неожиданно заметил, как волны
75
человеческой толпы расступаются, пропуская женщину. Ее ин-

теллигентное лицо со множеством морщин было смутно знако-
мым. Мне казалось, что я где-то видел ее изображение. Одетая
просто, почти бедно, она двигалась, ничем себя не проявляя.
Едва заметным кивком она показала толпе свою признатель-
ность.
“Кто это?” — спросил я.
“Тс-с-с, — зашипели на меня, — это же Крупская, вдова Ле-
нина”».
Вдова Ленина
Я завидую приключению моего друга. Нечасто человеку
удается увидеть, как вдова божества приближается к гробу соб-
ственного мужа. Интересно, что чувствовала супруга Ленина,
глядя на фигуру в стеклянном гробу?
Недавно Н. К. Крупская отметила 60-летие. Она посвятила
себя в первую очередь передаче следующим поколениям фило-
софии своего покойного мужа. Она — автор многочисленных
просветительских брошюр для женщин и детей.
Даже будучи вдовой божества, мадам Ленина не входит
в число девяти кремлевских владык. Шепотом поговаривают,
что Крупская часто не соглашается с политикой наследников
мужа. Вполне возможно, что в будущем эволюция Советов мо-
жет пойти по пути, совершенно расходящемуся с планами осно-
вателя. Тем не менее, Советская Россия продолжает воздавать
почести его мертвому телу. Отход от изначальной доктрины со-
здателя движения или религии тех, кто заявляет о его почита-
нии, стал бы далеко не первым случаем в истории.
Поклонение Ленину доказывает, что ни одна страна не может
обходиться без религии. Французские революционеры сброси-
ли с трона Бога, но были вынуждены усадить на его место Боги-
ню Разума. Точно так же коммунизм заменяет Библию Карлом
Марксом и провозглашает Ленина его Мессией.
76
Ленин везде
Посмертное величие Ленина зиждется на тонком понимании

психологии русских. Дистанцируясь от Православной церкви,
большевизм изощренно заимствует ее отдельные приемы. Для
русского крестьянина ни один святой не является настоящим,
если его тело не противится разложению. Если в бренных остан-
ках начинается тлен, это бросает губительную тень сомнения
в надежности его заступничества на небесах. Советы, страстно
желавшие произвести впечатление на массы земным бессмерти-
ем тела Ленина, прибегли к открытию одного из русских уче-
ных, которое позволяет поддерживать сходство с жизнью после
смерти. Секретная формула хранится в сейфе, известная лишь
изобретателю, который, если я правильно осведомлен, жаждет
продать ее одному из американских миллионеров. Слабым ме-
стом изобретения является, по всей видимости, необходимость
частых инъекций бальзамирующей жидкости. Мне рассказали,
что ученые-хранители ленинского тела сталкиваются, несмотря
на эту жидкость, с серьезными трудностями в поддержании жиз-
неподобного вида. Деликатная задача сохранения тела святого
покровителя мироустройства красных доверена профессору [Бо-
рису] Збарскому.
Хотя тело, которому ежедневно поклоняются тысячи людей,
выглядит как живое, на самом деле оно всего лишь оболочка.
Один из немецких ученых, который, по-видимому, считает ле-
нинские извилины экстраординарными, заполучил его мозг. Все
внутренние органы были извлечены, прежде чем тело забаль-
замировали в соответствии с секретной формулой. Посмертное
вскрытие выявило далеко зашедший атеросклероз.
Культ Ленина в России более страстный, чем поклонение
Наполеону во Франции. Ни один из римских цезарей не удосто-
ился такого количества статуй в свою честь. Изображение Лени-
на имеется в каждом железнодорожном депо. Оно главенствует
в каждом учреждении. Оно взирает на прохожего из каждой ма-
газинной витрины.
77
Ни один нэпман не осмелится заниматься своим делом без

бюста или помещенной в рамку фотографии апостола больше-
визма. В прошлом любой русский, входя в любой дом, автомати-
чески кланялся и крестился, выражая таким образом почтение
иконам на семейном алтаре. Сейчас в девяти случаях из десяти
где-то в доме находится изображение основателя Советской Рос-
сии.
На каждом заводе или фабрике имеется Ленинский уголок —
святилище коммунизма, где выставлен драпированный красным
бюст Ленина. Завершает этот апофеоз Музей Ленина в Москве.
Колоссальный бюст красного диктатора у входа в музей за счет
игры света производит сверхъестественное впечатление. Ни
один языческий жрец не смог бы произвести более изощренно
ошеломляющего эффекта на трепещущего почитателя.
Мебель из комнаты, в которой скончался Ленин, перевезли
в музей. Его рабочий стол выглядит точь-в-точь так же, как в день
его кончины. В его библиотеке я заметил секционные книжные
шкафы известного американского производителя. На почетном
месте находятся паспорта, поддельные и настоящие, с которыми
он бежал из заключения. Почтительно сохраняются венки, кото-
рые были возложены к его гробу. Поношенная одежда покойного
диктатора, в том числе костюм с отверстием от пули убийцы, по-
кушавшейся на него незадолго до смерти, взывает к сочувствию,
подобно пронзенному плащу Цезаря.
Советские деятели искусства наперебой стремятся поднес-
ти Ленину самые любопытные дары. Наиболее оригинальный
из них — огромные шахматные фигуры, в которых черный ко-
роль — брутальная фигура, олицетворяющая капитализм, про-
тивостоит белому королю — пролетарию в спецовке русского
рабочего. Фигуры — помощники белого короля имеют облик
Ленина, Троцкого и других большевистских лидеров. Чер-
ные фигуры изображают казака, тюремщика, кулака и нэпма-
на. Посвященный памяти Ленина музей производит не мень-
шее впечатление, чем его усыпальница на Красной площади.
Эта площадь — не просто святыня Русской революции, она еще
78
и символизирует международные связи коммунизма. Знамена

Коммунистического интернационала и боевой флаг Парижской
коммуны 1871 года, который преподнесли российской компар-
тии ее французские единомышленники, вьются здесь бок о бок
в тени гробницы Ленина и золоченых башен Кремля. А рядом
находится место погребения 500 революционеров, убитых в боях
Октябрьской революции. Гранитным камнем отмечена могила
Джона Рида, американского толкователя русской революции,
который скончался в России более девяти лет назад. С Красной
площади через Иверские ворота открывается проход на Пло-
щадь революции. Маленькая часовня Иверской Божьей Мате-
ри, от которой берут название ворота, — здание, а вернее было
зданием с голубым куполом, усеянным золотыми звездами. Ни
одно изображение по всей России не было большей святыней,
чем чудотворная икона этой церквушки. Временами образ Божь-
ей Матери с помпой покидал свое место, чтобы быть доставлен-
ным к ложу больного шестеркой лошадей.
Все это было до большевиков. Но даже близость гробницы
Ленина и оскала большевистских владык в Кремле не способны
отпугнуть верующих. Во время моего пребывания в Москве тол-
пы почитателей переполняли церковь днем и ночью. Речитати-
вы священников у алтаря Божьей Матери не смолкали не на миг.
Свечи в ее честь зажигались денно и нощно. Почитатели не обра-
щали внимания на ироническую надпись: «Религия — опиум для
народа», которая появилась на здании напротив церкви по воле
большевистских властителей. По всей вероятности, эту эпиграм-
му Маркс списал у какого-то французского автора, а Ленин под-
хватил ее у Маркса.
Переделка идеалов
Маленькая церковь, едва ли больше доброй комнаты, каза-
лось, лепилась к воротам, словно ласточкино гнездо. В моих
глазах она выглядела определенным намеком на великодушие
79
со стороны большевиков, которые оставили ее в покое. Ее при-

сутствие наводило на мысль о том, что правительство сознает
свою силу. Лишь сильный может позволить себе быть терпимым.
Маленькая церковь взывала к моему воображению. Она продол-
жала улыбаться мне — пятнышко золота на голубом — тем утром
во вторник, когда я вышел из гостиницы, выезжая в аэропорт.
Я и представить не мог, что вечером того самого дня она будет
уничтожена большевиками. Беспричинное разрушение часовни
Иверской Божьей Матери показывает, что большевики все боль-
ше впадают в истерику, а нынешним правительством, несмотря
на категорические заявления об обратном, движет антирелиги-
озный фанатизм.
Ни одному коммунисту не позволено придерживаться ка-
кой-либо религиозной веры. Религиозное поклонение идет враз-
рез с уставом партии. Но большевикам хватает ума не навязы-
вать это силой. Родителям позволяют учить вере своих детей,
но никому, даже священнослужителю, не дозволено передавать
религиозные заповеди чужим детям.
В Советской России закон относится к воскресным школам
хуже, чем к подпольным барам в Соединенных Штатах.
Многие церковные здания государство забрало для исполь-
зования в других целях. Из некоторых сделали музеи. Пожа-
луй, даже сегодня церквей в России по-прежнему больше, чем
школ. Однако религия существует на птичьих правах. Возмож-
но, разрушение Иверской часовни знаменует начало более во-
инственного отношения к религии со стороны большевистской
власти.
Будучи не в силах выкорчевать религию из душ 80 % жителей
страны, Советская Россия целенаправленно взращивает в моло-
дежи неприязнь к религии старших. Воспитанные на доктринах
коммунизма дети с презрением относятся к простой вере родите-
лей. «Мой ребенок, — призналась мне одна русская мать, — каж-
дый раз закрывает дверь в мою комнату, когда к нему приходят
школьные друзья, чтобы они не увидели икону над моей крова-
тью».
80
Формовка детских душ
Отношения между родителями и детьми также пережи-

ли глубокую революцию. Родительской дисциплины больше
не существует. Родителям запрещается прибегать к телесным
наказаниям. Народный суд приговорил мать к заключению
за затрещину восьмилетнему ребенку. Образование детей рас-
сматривается как вопрос совместного ведения обоих родителей.
Ни один из них не имеет права предпринимать какие-либо шаги
без согласия другого. Если родители не согласны, решение при-
нимает суд. Это еще ниже роняет родительский авторитет в гла-
зах ребенка и наглядно ставит государство выше семьи. Наме-
ренно ослабляются экономические связи родителей и детей.
Дети не имеют прав на имущество родителей. Точно так же роди-
тели не могут претендовать на собственность детей. Сумма стои-
мости собственности или денег, оставляемых ребенку, не может
превышать 10 тысяч рублей. Недвижимость не может наследо-
ваться частными лицами. Она остается у семьи на правах арен-
ды. Каждый член семьи, независимо от возраста и пола, получает
равную долю площади.
Современная психология подтверждает доктрину, соглас-
но которой тот, кто формирует детство в стране, определяет ее
судьбу. В этих целях советские вожди предпринимают все воз-
можные усилия для того, чтобы вдохнуть большевизм в каждого
ребенка России. Коммунисты взращивают в детских душах по-
чтение к своему знамени и пророкам. Красное знамя почитают
не менее истово, чем уважают национальные символы в других
странах. На самом деле, это почитание еще более эмоционально.
Здесь религия и патриотизм сливаются воедино. Коммунизм за-
меняет собой десять заповедей Господних.
Учащихся регулярно водят в революционные музеи. Изобра-
жения революционеров и революционных документов украшают
собой тексты для большевистских проповедей. К экземплярам
подпольных газет, издававшихся при царском режиме, относят-
ся как к священным реликвиям. Кандалы, плети, модели камер
81
известной Шлиссельбургской крепости, куда цари заточали по-

литических узников, подпитывают воображение юношества. Де-
монстрируются макеты адских машин — бомб с различной на-
чинкой и другого оружия, которое использовали большевики
и их революционные предшественники в борьбе с правитель-
ством.
Множество сил школа и родители отдают формированию
революционных традиций. Институт Маркса — Энгельса изу-
чает развитие революционной мысли от сэра Томаса Мора, лор-
да-канцлера Англии, автора «Утопии», до «Оглядываясь назад»
[Эдварда] Беллами. Институтская библиотека, «единственная
в мире», содержит 280 тысяч томов революционной литературы.
Большевики не жалеют расходов ради полноты своих революци-
онных архивов.
Каждый этап революционной деятельности сохраняется на-
веки. Настенные экспонаты отслеживают истоки происхожде-
ния слова «большевик». Советское правительство не поощряет
анархии. Тем не менее, в Институте марксизма-ленинизма анар-
хизмом занимается целый отдел. Работы Джона Генри Маккея,
автора «Анархистов», добросовестно сохраняет профессор [Да-
вид] Рязанов, руководитель института. Советское правительство
приобретает переписку и библиотеки великих радикальных ли-
деров с таким же почтением, с каким Ватикан собирает видавшие
виды мощи святых. Ежегодно Рязанов тратит более 500 тысяч
рублей на нужды отдела книг и рукописей. Когда в Париже вы-
ставили на продажу библиотеку [Пьера Жозефа] Прудона, ее тут
же приобрели рязановские агенты. Прудону принадлежит изре-
чение: «Собственность есть кража».
При всем уважении к покойным с живыми анархистами
большевизм обходится не слишком почтительно. Обманувшись
в надеждах увидеть, как их собственная утопия находит вопло-
щение в России, анархисты жаловались Ленину: «Ужасно то, что
мы, такие же первопроходцы, должны сносить от вас столь дур-
ное обращение». Ленин отвечал: «Я симпатизирую вам, потому
что вы революционеры, но я должен вас преследовать, потому
82
что для нас вы опаснее, чем монархисты для буржуазии». Этим

и объясняется исход из Советской России разочарованных анар-
хистов, таких как Эмма Гольдман.
Пропасть между ленинским коммунизмом и анархией шире,
чем пропасть между старой и новой Россией. Анархист совсем
не верит в правительство. Коммунист доверяет правительству
подробнейше распоряжаться всем, что только есть в жизни. Кро-
поткин, Достоевский, Толстой, даже Горький слишком фанатич-
ны, слишком несгибаемы в своем индивидуализме, чтобы уло-
житься в схему коммунистов.
Вечный треугольник
Большевики продолжают едва ли не каждый день открывать
новые заведения культуры для взрослых. Цель этих расходов —
произвести впечатление на души нового поколения добродетеля-
ми большевизма. Понимая, что их будущее зависит от вердикта,
который вынесет молодежь, большевистские владыки умножают
число строящихся школ всеми мыслимыми средствами. В обста-
новке, когда, несмотря на их усилия, количество мест в образо-
вательных учреждениях ограничено, советские школы намерен-
но отдают предпочтение детям трудящихся в промышленности
и крестьян за счет буржуазии.
Один из молодых людей подал заявление в передовой инсти-
тут. Его спросили: «Кто ваши родители?» Взволнованный сту-
дент, которому не терпелось подтвердить свое пролетарское про-
исхождение, ответил: «Двое рабочих и крестьянка».
Главная цель образования состоит в том, чтобы закрепить за-
интересованность ребенка скорее в государстве, нежели в семье.
Детская комната имеется на каждом заводе и фабрике. Матери,
которые посещают лекции в ленинских уголках и рабочих клу-
бах, могут оставить детей под присмотром подготовленных педа-
гогов, точнее, педагогов, обученных коммунистической доктри-
не. Учителям помогает Коммунистический союз молодежи. Для
83
того чтобы вдохнуть в младшее поколение ортодоксальную ком-

мунистическую веру, не упускают ни одной возможности. Идеал
советской философии — государство-муравейник или государ-
ство — пчелиный улей.
«Чем, — спросил я одного из большевистских комисcаров, —
Страна Советов отличается от сообществ термитов или пчел?»
«Мы отличаемся от пчел тем, — ответил он с улыбкой, — что
у нас нет королев и нет трутней. В отличие от муравьев, у нас нет
муравейника. У муравьев есть солдаты и рабочие, наделенные
разными функциями. А у нас каждый рабочий — солдат, а каж-
дый солдат — рабочий».
Как бы то ни было, советский идеал образования не оставля-
ет места индивидуальности. Он представляет собой цивилиза-
цию, которая преобладала бы на Земле сегодня, превзойди насе-
комые приматов.
Ни одна мелочь не ускользает от рвения большевистских
реформаторов. Чтобы покончить с традицией называть детей
именами святых, некий большевистский энтузиаст составил
длинный список имен, происходящих от бездушной механики
марксистской идеологии. Одно из предлагаемых имен — Рем —
составлено из первых букв русских слов революция, электриче-
ство и мир. Динамо — еще одно издевательство, предлагаемое
автором списка для именования беспомощных молодых комму-
нистов. Текстилиан — в честь Текстильного треста — высший
взлет плодовитого воображения автора. Это оказалось чересчур
даже для ограниченного чувства юмора большевиков, и идею от-
клонили. Во всяком случае, на время.
Большевистские просветители не доверяют сказкам. Моя
жена напрасно пыталась найти книгу русских сказок по всей
Москве. Большевики, пользуясь их собственными словами,
«против анимизма, антропоморфизма, аллегорий и затхлых
традиций романтической школы, уводящих ребенка от ре-
альности и парализующих его исследовательские способно-
сти». Так «Красная шапочка» и «Путешествия Гулливера»
оказываются не у дел. Советы также выступают против книг,
84
«перегруженных случайностями». Это исключает любые при-

ключенческие истории.
Большевики делают упор на телесное развитие за счет эмо-
ционального. Они настойчиво стараются внедрить в России аме-
риканские методы физической культуры. Почти ежедневно я ви-
дел мальчишек и девчонок, марширующих по улицам в скудной
одежде под революционные песни. Обнаженные по пояс маль-
чишки, а также девчонки с голыми ногами топали под красными
флагами на спортивные мероприятия. Дети эти, заведомо пред-
ставляющие лишь малую часть российских детей, были отлично
сложены и хорошо питались.
Во время посещения Института физической культуры в Мо-
скве я повстречал небольшую группу немецких детей, которые
только что прибыли из Берлина в качестве гостей Советской
России. Они несли красный флаг с надписью: «Пламенный при-
вет от детей немецкого пролетариата — детям пролетариата всего
мира».
Брак в России
У Советов принято отправлять небольшие группы русских
детей за границу в гости к местным коммунистическим парти-
ям. Это часть их Детского обмена. Однако некоторые советские
лидеры начинают сомневаться в мудрости данного метода, по-
скольку дети возвращаются из соседних стран слишком востор-
женными. «Мы и не знали, — заметил один мальчик, вернувшись
из поездки в Германию, — что жизнь может быть такая красивая,
а еды бывает так много». Советы делают для детей все, что в их
силах. Но этого оказывается недостаточно при сравнении с евро-
пейскими и американскими стандартами.
Не вызывает сомнения, что новое поколение, мало связан-
ное со старшими, пропитается Марксом и Лениным. Не берусь
предсказывать интеллигентность в стране, вскормленной одной
лишь такой диетой. Новое поколение не имеет ничего общего
85
со своими предшественниками, что, как я уже отмечал, полно-

стью соответствует большевистским планам. Это часть кампании
по разрыву естественных связей. В борьбе против семьи боль-
шевики проявляют огромную изобретательность. В предыду-
щем очерке я говорил о нехватке жилья, уничтожающей приват-
ность. Большевики не жалеют усилий для строительства жилья,
но строят новые дома таким образом, чтобы свести приватность
до минимума. Коммунальные кухни, коммунальные прачечные,
коммунальные гостиные в образцовых домах призваны сделать
быт коллективным.
Настойчиво проводя кампанию по разрушению семьи, боль-
шевизм отделяется от института брака во всех возможных ас-
пектах. Ни одна предыдущая революция за всю историю не до-
бивалась столь фундаментальных перемен в человеческих
отношениях. Абсурдные рассказы о том, что в Советской Рос-
сии женщины являются общей собственностью, распространяе-
мые антибольшевистской пропагандой, не соответствуют истине.
Брак как таковой продолжает существовать. Расхлябанность по-
литики в отношении разводов уже не столь велика, как в самом
начале. Опасаясь полного социального хаоса, большевики на вре-
мя оставили в покое наиболее глубинные человеческие инстинк-
ты, признав брак. При этом они не делают различия между заре-
гистрированным и незарегистрированным браком, а также между
состоящими и не состоящими в браке матерями. Каждый альянс,
имеющий характеристики брачного, наделяется одинаковыми
правами и предусматривает одинаковые обязанности с брачным.
Если у мужчины, помимо жены, есть любовница, обе женщины
обладают одинаковым правом требовать его поддержки. Двое-
женство не считается преступлением. Тем не менее, оно влечет
определенные экономические наказания, поскольку полигам-
ный самец обязан предоставлять каждой из своих женщин, если
она не имеет стабильного экономического статуса, определенный
процент своих доходов. Обязанность супругов поддерживать
друг друга в нужде является обоюдной. В определенных обстоя-
тельствах женщины тоже обязаны платить алименты.
86
Два меча большевизма
При согласии сторон на развод достаточно просто подать

заявление. Если у одной стороны имеются возражения, вопрос
будет тщательно рассматриваться судом. В разводе никогда
не отказывают, однако при этом оговариваются определенные
экономические условия в отношении детей. Суд определяет обя-
зательства обеих сторон перед потомством. Обязательство под-
держивать ребенка действует до достижения восемнадцатиле-
тия. Когда я находился в ЗАГСе — это означает «Запись актов
гражданского состояния», — за разводом обратился отец пяте-
рых детей. Один из них еще не достиг этого возраста.
«Вы можете развестись, — сказали ему, — но вы будете обяза-
ны оказывать вашему ребенку материальную помощь до совер-
шеннолетия».
Мужчина пожал плечами.
«Хорошо. Тогда я подожду, пока ему исполнится восемна-
дцать».
Если мужчина или женщина не желает утруждать себя лич-
ным появлением в ЗАГСе, достаточно написать несколько слов
на листке бумаги. Я видел такой случай своими глазами. Жен-
щина пришла требовать развода с письмом от своего сговорчи-
вого супруга. Чиновник тщательно изучил представленные жен-
щиной документы. Через пять минут она покинула учреждение
разведенной. Церковные браки не запрещены, но они недействи-
тельны без регистрации.
Два из каждых пяти столичных браков заканчиваются раз-
водом. С учетом той легкости, с которой разрываются семейные
узы, доля разводов могла быть и больше. Относительная сдер-
жанность, которую демонстрируют 60 % супружеских пар, отка-
зывающихся выпорхнуть из брачной клетки, хотя дверца откры-
та настежь, свидетельствует о том, что инстинкт моногамии все
еще силен, несмотря на большевизм.
Власть большевиков укрепилась настолько, что сейчас рус-
ским не под силу ей сопротивляться. Какими бы фантастичными
87
ни были убеждения советских владык, положение позволяет им

добиваться исполнения любой прихоти. Их господство является
настолько полным, что возражения просто влекут за собой эконо-
мическую ликвидацию. Пассивное сопротивление, вероятно, воз-
можно. О физическом — и речи быть не может. Большевизм, хотя
и пропагандирует мир, приходит не с голубем, но с мечом. На са-
мом деле даже с двумя — по одному в каждой руке. Имя первому
мечу — ГПУ, секретная служба. Второй меч — Красная армия.
Незадолго до поездки я познакомился с парой, которая про-
вела в России полгода. Они рассказывали мне о своих приклю-
чениях в восхитительном венском ресторане, но, хотя нашей бе-
седе не мешал никакой оркестр, мне удавалось расслышать лишь
отдельные слова. Я было подумал, что у меня нелады со слухом,
пока жена, заметив мое замешательство, не объяснила, в чем
дело. «Мы так долго жили в гостиницах, зная, что в каждом но-
мере установлен микрофон, что у нас выработалась привычка
никогда не говорить между собой иначе как шепотом».
Независимо от того, насколько это оправданно, поведение
молодой пары демонстрирует настрой умов, преобладающий
в России. Страх перед милицией и ГПУ вездесущ.
Совершенно очевидно, что ничтожному меньшинству, не со-
ставляющему и одного процента населения, было бы не под силу
расстраивать бунты и пресекать заговоры против своей власти
без высокоразвитой системы шпионажа. Каждый день кто-ни-
будь таинственным образом исчезает, чтобы предстать перед за-
крытым судом ГПУ. Судьба таких людей зачастую неизвестна
даже их ближайшим родственникам. В газетах о них не пишут
ни слова. Порой несколько месяцев спустя те или иные детали,
касающиеся закрытого и упрощенного делопроизводства, дают
намек на судьбу и местонахождение злосчастной жертвы. Ино-
гда суд не производится совсем. Российский уголовный кодекс
не предусматривает смертного приговора, за исключением пре-
ступлений против государства. Большевистские владыки явля-
ются единственными судьями, решающими, что является таким
преступлением. За незначительные провинности грозит Сибирь
88
и изгнание из шести крупнейших городов. Адвокаты, как прави-

ло, слишком напуганы, чтобы пытаться предпринять нечто боль-
шее, чем жалкие попытки выступать в защиту на любом суде, где
речь идет о такого рода преступлениях. Более 80 % судей — чле-
ны Коммунистической партии. Большевизм не делает секрета
из того факта, что правосудие в Советской России имеет клас-
совый характер. Суды служат инструментом классовой борьбы.
Тот факт, что штаб-квартира смертоносного ГПУ находится
в здании, которое прежде занимала компания по страхованию жиз-
ни, служит поводом для мрачных шуток. ГПУ не полагается ни
на регулярную армию, ни на полицию — только на свою собствен-
ную подготовленную охрану. Точная сила этой частной армии не-
известна, но утверждают, что ее составляют 130 тысяч отборных
коммунистов. По другим оценкам, которые, вероятно, учитывают
также пограничников — избранных, кому доверено держать под
замком всю Россию, и специальные силы, в распоряжении ГПУ на-
считывается 250 тысяч личного состава. Солдатам этой армии щед-
ро платят, они хорошо одеты, обуты и накормлены. Они снимают
сливки со своей страны и не подчиняются никому, кроме больше-
вистских вождей. Даже народные комиссары, как называют руково-
дителей министерств и ведомств, трепещут при упоминании ГПУ.
Коммунизм в армии
Вторая опора большевистской власти вслед за ГПУ — Крас-
ная армия. В 1919 году Ленин заявил: «Нам нужна трехмилли-
онная армия». И армия из трех миллионов человек не замедлила
появиться. Она не выросла за ночь из-под земли — ее набрали
по призыву. Этот факт тревожил большевистских владык. Такая
армия, к тому же включающая много бывших царских офицеров,
вполне могла повернуть оружие против самого правительства.
Почуявший угрозу нелояльности, Троцкий в 1920 году издал де-
крет, согласно которому каждому десятому солдату следовало
быть членом Коммунистической партии. Менее чем за полгода
89
ряды коммунистов пополнили 300 тысяч военнослужащих. Они

стали шпионами вождей большевизма. Они превратились в гла-
за и уши Ленина. Никому, ни солдату, ни офицеру, не скрыться
от их внимания. Они организовали лектории и школы. В каж-
дом арсенале, в каждом подразделении создана коммунисти-
ческая ячейка для ведения агитации и пропаганды. Как утвер-
ждают большевики, неграмотность в армии снизилась с 27,1 %
в 1913 году до 3,92 % в 1926 году. Неграмотных научили писать.
А вместе с алфавитом они впитали доктрины коммунизма.
После гражданской войны Советы демобилизовали три чет-
верти армии. По состоянию на нынешний момент ее личный со-
став, не считая флот и авиацию, достигает 563 тысяч человек.
По оценкам немецких экспертов, численность личного состава
российской армии в мирное время вдвое больше официальной ци-
фры. Советы утверждают, что в пересчете на душу населения они
тратят на свою армию и флот меньше, чем любая цивилизованная
страна за исключением Германии. Следом, согласно подсчетам
большевиков, идут Великобритания, Финляндия, Соединенные
Штаты и Франция. Япония и Польша возглавляют список.
Примерно 77 % личного состава большевистской армии при-
зывают из крестьян. Около 15 % новобранцев — рабочие. Оста-
ток приходится на людей прочих занятий. Аристократия, бур-
жуазия и кулаки строго исключены. Из рядового состава 13,6 %
являются членами или кандидатами в члены Коммунистической
партии. Еще 16,3 % — члены или кандидаты в члены Комсомо-
ла. Среди командного состава коммунисты доминируют. Почти
50 % офицеров — члены Коммунистической партии. Еще почти
4 % составляют комсомольцы.
Русские амазонки
Среди солдат поощряется переписка с представителями со-
ветской власти и отправка материалов в так называемые стен-
газеты. В каждой казарме имеется доска объявлений, которая
90
выполняет функции газеты. Плакатные стенные газеты такого

рода играют важную роль не только в армии, но и в гражданской
жизни — на заводах, фабриках и в школах. Военнослужащие уча-
ствуют в политической жизни и могут баллотироваться на вы-
борах. Всей России приходится рядиться в тряпье и отказывать
себе в необходимом, для того чтобы одеть и накормить Красную
армию. Солдаты служат два года в армии и три в авиации. Отслу-
жившие числятся в запасе до сорокалетнего возраста. По возвра-
щении из армии они становятся вождями и глашатаями комму-
низма в своих деревнях.
Советы добились успеха в деле внушения армии уверенности
в своих силах и гордости за свое дело. Когда меня вместе с не-
большой группой водили по Кремлю, в сопровождающие нам
отрядили солдата. Это был рослый парень, прекрасный вид ко-
торого сделал бы честь любой армии. Не имея возможности сво-
бодно общаться, мы обменивались улыбками и жестами излага-
ли друг другу свои мысли. В конце визита я хотел отблагодарить
его за дружелюбие, вручив ему лично существенные чаевые. Он
очень вежливо улыбнулся, гордо указывая на свою форму, и от-
казался принимать какие-либо знаки благодарности.
Трудно поверить в официальные заявления о том, что Со-
веты действительно сократили свою армию приблизительно
до 600 тысяч человек. Военнослужащие бросаются в глаза по-
всюду. Хорошо обученная и оснащенная, Красная армия пред-
ставляет собой внушительный инструмент большевистской
власти. Большевики могут с легкостью увеличить свои силы,
поскольку рабочим и детям повсюду прививают начала военной
подготовки. Каждый завод и фабрика — своего рода Платтсбург.
Ни одна страна никогда не была еще столь всеохватно милита-
ризована. Если Ленину удалось мобилизовать трехмиллионную
армию в 1919 году, сегодня Сталин, вероятно, смог бы мобилизо-
вать, а может быть, даже и экипировать армию в 12 миллионов.
Военная служба не является исключительно мужским делом.
Именно в России милитаризм впервые в современной истории
стал завлекать под свои знамена женщин наравне с мужчинами.
91
Россия занимается милитаризацией прекрасного пола. Она

с гордостью демонстрирует подразделения, укомплектованные
женщинами. Как мне показалось, военнослужащие-женщины
ничуть не уступают своим сослуживцам. В будущей войне Рос-
сия, если только пожелает, может собрать армию амазонок. Она
может даже мобилизовать армию детей. Каждого ребенка, неза-
висимо от пола, учат стрелять. Военные построения и упражне-
ния преобладают в детских играх. Их также учат пользоваться
противогазами. Стрельба как вид спорта пользуется большой
поддержкой. Повсюду в популярных местах развлечений можно
увидеть мужчин, женщин и детей, практикующихся в стрельбе
в тирах. Порождаемый всем этим дух делает Россию самой ми-
литаризованной страной мира.
Для оправдания своих расточительных военных расходов
большевики призывают на службу дьявола капиталистическо-
го вмешательства. Страх перед зарубежным капитализмом, при-
витый большевиками, вместе с физической силой, которая на-
ходится под их командованием, объясняет ту мертвую хватку,
в которой они держат Россию. Большевистские лидеры искус-
но используют к своей пользе любое преимущество. Их нельзя
назвать невежественными или бесчестными. Это фанатичные
догматики, истово верящие в свое экономическое кредо и свою
миссию, которым не хватило молока человеческой доброты
и спасительной добродетели здравого смысла.
Ленин, будучи гениальным человеком, знал, когда следует
отступить. Сталин не знает или не осмеливается. «Человек, ко-
торый согласуется с прошлым, возможно, предает настоящее», —
сказал однажды Ленин. Подобно Уолту Уитмену, он не боялся
противоречить самому себе. Разум Сталина менее подвижен.
В результате фанатизм властвует в Советской России безраз-
дельно. Большевистская власть — самодержавие, не сдерживае-
мое даже убийством. Всегда следующая логике и никогда чело-
вечности, Советская Россия наглядно демонстирует, насколько
ужасно правительство, в котором всецело доминирует интелли-
генция.
92
Любому человеку, воспитанному в духе англо-саксонской

традиции, трудно постичь пассивность, с которой русские люди
переносят кошмарный сон большевизма. Понять, что же произо-
шло с Россией, можно только поставив себя на ее место.
Давайте вообразим, что произошла катастрофа и Комму-
нистическая партия пришла к власти в Соединенных Штатах.
«Индустриальные рабочие мира»3 и большевики полностью
контролируют столицу. Сам президент — всего лишь игрушка
в руках секретаря Коммунистического национального комитета.
Правительством заправляют редакторы радикальных изданий
на иностранных языках с фамилиями, которые решительно не-
возможно выговаривать. Им помогают самые разные интеллек-
туалы — редакторы «розовых» изданий, салонные большевики
из университетов, дети богатых родителей, стремящиеся про-
поведью радикализма искупить свою неспособность создавать
богатство. Представьте, если сможете, что обе палаты Конгрес-
са находятся под полным доминированием Коммунистической
партии; армия, флот и секретная служба находятся под контро-
лем офицеров-коммунистов; большинство членов Верховного
суда выдвинуто президентом-коммунистом из рядов собствен-
ной партии.
Представьте, что коммунисты навязали нам бесчисленные
автономные республики, создав отдельные сообщества немцев,
пенсильванских голландцев, ирландцев, шведов, канадцев, иуде-
ев, поляков, американских индейцев и эфиопов, каждое со сво-
им собственным языком, смешав наши души и наши языки для
того, чтобы уничтожить национальное единство и предотвратить
контрреволюцию.
Работа пропаганды
Правительство захватило все железные дороги, порты, судо-
верфи, мосты, телефонные линии, радиостанции, каждую школу,
церковь, завод и фабрику, гостиницу, предприятие, банк, каждую
93
газету и каждый печатный станок. Его агенты убеждают жителей

в том, что мы со всех сторон окружены враждебными народами,
которые угрожают уничтожить нашу независимость. Множество
честных людей верит в то, что наша единственная возможность
дать отпор агрессии из-за рубежа заключается в поддержке ком-
мунистического правительства. Его пропагандисты — умные мо-
лодые интеллектуалы, только что окончившие колледжи, а также
вышедшие из кабинетов радикальной журналистики, — поражают
и смущают наш разум. Мы можем предположить, что такая клика
удержится у власти, не сдерживая себя буржуазной совестью.
Самые макиавеллистские подходы в политике не совместимы
с целостностью личности. Что касается людей на вершине вла-
сти, сама по себе горячность их преданности абстрактному идеа-
лу лишь усугубила бы их разрушительную мощь. Даже полный
негодяй, даже набитый дурень предпочтительнее интеллектуа-
ла-фанатика, которого больше интересуют его формулы, нежели
человеческие жизни. Негодяя можно уговорить или подкупить,
дурака можно обвести вокруг пальца, и лишь доктринеры, про-
питанные собственной извращенной логикой, неуязвимы перед
человеческим убеждением. Таково правительство Советской
России, пребывающей в руках высоколобых умников, равно ли-
шенных человечности и чувства юмора. Таково правительство,
духовно, интеллектуально, экономически и физически удержи-
вающее пленниками своей утопии 150 миллионов человек!
1
Часовня Иверской Божьей Матери снесена в ночь с 28 на 29 июля
1929 г.
2
Вместо данного автором пересказа приводим оригинальный текст
Демьяна Бедного.
3
Industrial Workers of the World — международная леворадикальная
рабочая организация, созданная в 1905 г. в США; организатор профсоюзов
и забастовочного движения, неоднократно подвергалась репрессиям; суще-
ствует до настоящего времени.
94
Пятилетка
Новая экономическая панацея России
М
скве.
ы пили кофе — редкостная роскошь по российским мер-
кам — на веранде одного из иностранных посольств в Мо-
«Как вы считаете, — спросил я хозяина, — долго ли сможет

продержаться большевизм?»
Посол пожал плечами и дипломатично улыбнулся.
«Это продолжается уже одиннадцать лет. Может продлиться
и подольше. Раз медведь способен пролежать две-три сотни лет
на правом боку, почему бы ему не проваляться еще сотню-дру-
гую на левом?»
«Но, — возразил я, — если русскому медведю холодно и го-
лодно, если его постоянно тычут пиками, он может проснуться,
заметить цепи, в которые его заковали, и попытаться их разо-
рвать».
Посол вновь улыбнулся, но предпочел воздержаться от ком-
ментариев.
Новые хозяева не дают русскому медведю спать спокойно.
Новые декреты назойливо жужжат над ним, словно пчелиный
рой. Стоит новой идее прийти в голову большевистскому комис-
сару, как тут же провозглашается новое правило.
Не изменяя конечному идеалу, большевистские владыки не-
прерывно меняют свои методы. Постоянные перемены создают
такую неопределенность, что отчитываться о ситуации или гово-
рить о каких-то выводах становится небезопасно. Сегодняшняя
правда может оказаться завтрашней ложью.
95
Несколько лет до золотого века
Несмотря на перемены, обманчиво тасующие цифры, ситуа-

ция не становится лучше. Всё больше и больше основных товаров
приходится нормировать. Одним из факторов катастрофического
положения называют развал на транспорте. Ничуть не беспокоясь
по поводу хвостов-очередей, вытянувшихся к каждому продук-
товому магазину, вожди большевиков продолжают отправлять
продовольствие на экспорт, чтобы оплачивать иностранные стан-
ки и пропаганду большевизма. Невозможно отрицать, что в та-
ком подходе есть нечто героическое. С другой стороны, следует
помнить о том, что сами большевистские владыки живут хотя
и скромно, но отнюдь не голодают. Большевики рядятся в рабо-
чие блузы, но, по крайней мере, они нормально одеты. Миллионы
их соотечественников вынуждены ходить в тряпье.
Ничуть не смущаясь по этому поводу, вожди продолжают
проводить в жизнь планы своего патентованного снадобья — Пя-
тилетки, или пятилетнего плана. Пятилетка — это радуга, кото-
рой кремлевские бонзы расписали большевистское небо. Их вере
не хватает рая. Пятилетка, как считает один из наиболее сведу-
щих газетчиков, с кем я познакомился в России, восполняет эту
нехватку. Пятилетка — это большевистский золотой век, обеща-
ние построить рай на земле к 1933 году.
Ради Пятилетки большевики вспоминают о своих обещани-
ях трудящимся. Новая фабрично-заводская диктатура скрыва-
ется под эвфемистическим покровом «единоначалия». Пятилет-
ний план освобождает фабричное руководство от вмешательства
партийных ячеек и цеховых комитетов. Он подменяет диктатуру
пролетариата диктатурой начальников.
В России, особенно среди интеллектуалов, краснобайство
зачастую заменяет собой действия. Однако пятилетний план,
сулящий рай земной всем добрым коммунистам в случае, если
они потерпят нужду еще пять лет, — это нечто большее, чем на-
пыщенный жест. Каждая топка в России раскаляется добела.
Каждое колесо вертится быстрее. Дым валит из каждой трубы
96
Пятилетка
вчетверо гуще. В лихорадочном стремлении воплотить амбици-

озные замыслы большевики зачастую переоценивают свои силы.
Обуянные страстью к новому оборудованию, они одним росчер-
ком пера уничтожают целые фабрики, которые можно было бы
без особых усилий сохранить.
Пятилетний план предусматривает выделение около
10,5 миллиардов рублей на нужды тяжелой промышленности,
6,5 миллиардов на реконструкцию и 13 миллиардов — на обес-
печение рабочих жильём. Она предполагает работу в три смены,
семичасовой рабочий день для 75 % рабочих и 70-процентное
повышение заработной платы. Пятилетка прогнозирует уве-
личение на 440 % выпуска одежды в период с 1932 по 1933 год.
В конце пятилетнего периода колхозы, как ожидается, будут об-
рабатывать 20 миллионов гектаров земель. В случае успешной
реализации плана частные предприятия, затертые между совет-
скими фермами, созданными Зерновым трестом, который на-
ходится под управлением государства, и колхозами, будут пол-
ностью уничтожены. Правительство заключает коллективные
договоры с целыми крестьянскими общинами, рассматривая не-
сколько деревень в качестве единого целого. Такие контракты
имеют долгосрочный характер. Колхозники обязуются вводить
улучшенные методы хозяйствования. Правительство берет-
ся обеспечивать их техникой и рекомендациями специалистов.
Всё это звучит весьма многообещающе, но невозможно прожить
в 1929 году на приросте производства зерна, который произой-
дет в 1933-м, как не сбережешься от холодов суровой русской
зимы текстилем, который будет выпущен через пять лет.
Концессии
Пятилетний план предусматривает «увеличение выпуска
товарной сельскохозяйственной продукции и готовых к прода-
же промышленных товаров», а также берется «покончить с то-
варным голодом и накопить запасы на 150 миллионов человек».
97
Советы предлагают рационализировать промышленность

и сельское хозяйство, чтобы «покончить» — излюбленный тер-
мин большевиков — с «технической и культурной отсталостью
страны». Другими словами, коммунисты предлагают за пять лет
выполнить то, что капитализм при царях не мог или не хотел де-
лать на протяжении многих столетий. Сейчас у России 20 тысяч
инженеров, 20 тысяч технических специалистов и 11 тысяч агро-
номов. Для того чтобы исполнить свой амбициозный замысел,
ей необходимы 54 тысячи инженеров, 44 тысячи технических
специалистов и 23 тысячи агрономов. Помня об этом, правитель-
ство предпринимает все мыслимые попытки заманить экспертов
из-за рубежа. Объявив вне закона собственных капиталистов,
Советы всеми правдами и неправдами завлекают в большевист-
ский храм капиталистов иностранных.
Германия стала первой державой, увлекшейся концессиями
для иностранцев. Немцы видели себя естественными посредни-
ками между Россией и остальным миром, но опыт значительно
охладил их первоначальный задор. Некоторые из самых круп-
ных немецких компаний покинули российский рынок, хотя от-
нюдь не горят желанием оставить его нам.
Судя по всему, иностранные концессии прекрасно выгля-
дят на бумаге. Быть может, какой-то из наших гигантских кор-
пораций удастся преуспеть там, где потерпели неудачу немцы.
Если «Дженерал электрик» или Генри Форду пришлось бы уйти
из России, это нанесло бы невероятный удар по престижу рус-
ских. Мощные интересы способны воздействовать даже там.
Перо, выписывающее чеки на американские банки, может ока-
заться сильнее большевистского молота. Но тем, кто обладает
меньшей властью, следует проявлять осторожность, прежде чем
связываться с Россией.
Я беседовал кое с кем из тех, у кого имеются существенные ин-
тересы в российских концессиях. Одни сделали неплохие день-
ги; у других всё вышло совсем иначе. Они поведали, что русские
очень искусно обходят собственные обязательства. Контракт
не всегда означает то, что он гласит на первый взгляд. Прежде
98
Пятилетка
чем что-либо подписывать, лучше посоветоваться с теми, у кого

уже есть опыт ведения дел с большевиками.
Иностранные концессионеры часто сталкиваются с не-
преодолимыми трудностями, когда пытаются обратить обо-
значенную на бумаге прибыль в осязаемые деньги. Следует
помнить, что деньги в России — это арестант, и не всегда по-
лучается перевести рубли или иностранную валюту за окру-
жающую Россию стену. Инженеры и технические специалисты
время от времени обнаруживают, что у них нет никакой воз-
можности, несмотря на совершенно противоположные обеща-
ния, отправить часть заработка своей семье на родину. Бюро-
кратическая волокита виновата в препонах такого рода чаще,
чем злонамеренность красных. Тем не менее несомненно то,
что правительство любыми способами препятствует отправке
денег из России в другие страны. Большевики боятся воздей-
ствия, которое такие изъятия средств могут оказать на искус-
ственное устройство российской валюты и твердый обменный
курс, установленный Госбанком.
Новая российская валютная система

Разработавшие Пятилетний план теоретики в своих расче-
тах отчасти исходят из роста покупательной способности рос-
сийских денег. К несчастью, эта способность неуклонно ослабе-
вает. Несмотря на инфляцию, российский бизнес изголодался
по капиталу. Совсем недавно, когда я беседовал с В. С. Короб-
ковым, директором Государственного банка, мало что намекало
на уровень инфляции российской валюты. Однако Пятилетка —
новая панацея для экономики — предусматривает расширение
денежного обращения с 1,75 до 2,5 миллиарда бумажных денег
в течение одного года. Это начало нового витка инфляции. Гра-
жданин Коробков отвечает за международные отношения со-
ветского Госбанка. Недавно он побывал в Соединенных Шта-
тах — можно сказать, в качестве посланника пролетарского рая
99
в капиталистическом аду. Он производит впечатление способно-

го и напористого делового человека, умеющего отстаивать свою
позицию.
«Россия, — заметил Коробков, когда я, после блуждания
по бесчисленным комнатам, наконец, оказался перед его рабочим
столом, — обязана спасением от финансового краха единственно
самой себе. Когда мы утопали в трясине финансовой дезоргани-
зации, никто во всем мире руки не протянул, чтобы нам помочь.
Мы по праву могли рассчитывать на помощь. Вместо помощи мы
повсеместно наталкивались лишь на сопротивление. Всего, чего
мы добились, мы добились сами. Мы добыли новое богатство
из земли своим трудом и потом.
Декретом от 14 декабря 1917 года все банки были национали-
зированы. До 1922 года в стране не существовало ни Госбанка, ни
государственного бюджета. Нам пришлось отстраивать все заново
с нуля. Мы дали отставку прежней валюте. Госбанк ввел в оборот
червонец. Мы надеялись избежать необходимости вводить вто-
ричную валюту. К несчастью, обстоятельства не позволили пра-
вительству придерживаться этой позиции. Оно продолжает выпу-
скать рубли. Однако две системы связаны между собой, поскольку
мы установили обменный курс десять рублей за червонец».
«Можно ли обменять ваши банкноты на золото?»
«В настоящий момент нет, но правительство определит дату
такой конвертируемости».
«Куда Госбанк вкладывает свои средства?»
«Главным образом, в промышленные отрасли, кредитные
учреждения и сообщества кооператоров. Кредитование частных
лиц крайне незначительно».
«Находится ли банк под контролем правительства?»
«Вопросы управления банком находятся в руках его дирек-
торов, однако верховная власть принадлежит народному комис-
сару финансов».
«Какие ставки банк предлагает вкладчикам?»
«Обычно 6 % по текущим вкладам и от 7 до 8 % по депозитам».
«Дорого ли обходятся деньги в России?»
100
Пятилетка
«Практически у нас три финансовых рынка. Госбанк ссужает

деньги по ставке от 8 до 10 %. По государственным облигациям,
краткосрочным займам и лотерейным займам ставка составляет
от 10 до 18 %. Частные рынки и общества взаимного кредита бе-
рут годовые в размере от 36 % и выше. Эти ставки изменяются
в зависимости от нужд экономики».
«Нам в Соединенных Штатах тоже не привыкать к тому, что
деньги могут обходиться дорого, но это несопоставимо с неверо-
ятными ставками, взимаемыми вашими банками».
«Мне ничего не остается, как повторить, что мы находимся
в чрезвычайных условиях, мы вынуждены создавать новый эко-
номический мир».
«Разве вы не получали существенную помощь от американ-
ских банкиров?»
«Мы приветствуем, — ответил Коробков, — деньги из Аме-
рики. Но это всего лишь капля в море. Мы достигли момента,
когда наша ликвидность столь прочна, что у нас появилась воз-
можность заниматься долгосрочным кредитованием. Нам при-
ходится платить по краткосрочным кредитам больше, чем это
оправдано экономическими условиями.
Америка имеет свой интерес в нашем процветании. В прошлом
году стоимость наших закупок в Америке втрое превзошла уро-
вень 1913-го года — последнего года перед войной. За последние
пять лет баланс наших торговых отношений с Америкой составил
293 миллиона долларов в вашу пользу. Мы расплатились по всем
займам с предельной тщательностью. Ни одна капиталистическая
страна не была столь безупречно аккуратна в своих сделках».
Коробков о кредитах для России

«И все-таки, — заметил я, — наши банкиры боятся, что поли-
тики будут вмешиваться в финансовые отношения. Вы сами ска-
зали, что главным руководителем вашей системы является нар-
ком финансов».
101
Коробков отмахнулся от моего возражения.

«А разве, — ответил он вопросом на вопрос, — Муссолини
не вмешивается в работу итальянских банков? Муссолини под-
чиняет итальянскую финансовую систему своей политике. Он
вмешивается в финансовые дела больше, чем наши власти. Если
вмешательство недопустимо в России, оно неприемлемо и в Ита-
лии. Тем не менее, вы готовы предоставлять деньги Италии и от-
казываете нам. Великобритания, Новая Зеландия, Германия,
Италия, Соединенные Штаты — в каждой большой стране своя
банковская система. То, что наша система отличается от вашей,
не является основанием для того, чтобы отказывать нам в креди-
товании, учитывая ту пунктуальность, с которой мы соблюдаем
свои обязательства».
«Как вам удается поддерживать вашу финансовую систе-
му, — спросил я, — при том, что рубль продают в столицах других
стран за одну треть — одну пятую от его стоимости?»
«Нам нет никакого интереса, — сказал Коробков, — поддер-
живать паритет рубля на международных рынках. Мы расплачи-
ваемся товарами, а не деньгами. Весь наш импорт оплачивается
за счет нашего экспорта. Мы удовлетворяем требования наших
кредиторов в их собственной валюте. Мы не просим их прини-
мать наши рубли».
«Но ведь совершенно очевидно, — заметил я, — что ваше соб-
ственное население не слишком доверяет вашей финансовой
стабильности, иначе оно бы не стало продавать рубли по таким
ценам».
«Не в наших силах, — ответил Коробков, пожимая плеча-
ми, — предотвратить контрабандное перемещение денег через
границу, точно так же как не в ваших силах пресечь подполь-
ную торговлю спиртным. Тем не менее, нам удалось остановить
на 90 % потоки наших денег, идущие в другие страны. Сколько
бы ни стоил рубль в Варшаве или Берлине, он сохраняет свою
ценность в России».
«Мне очень жаль, — возразил я, — но его покупательная спо-
собность, похоже, неуклонно снижается. Что может приобрести
102
Пятилетка
крестьянин за те несколько рублей, которые ему платят за зер-

но?» «Крестьянин, — ответил Коробков, — обеспечен лучше, чем
до войны. Сейчас у него есть молоко и немного мяса. До войны
он перебивался одной картошкой». Мне нечего было возразить,
поскольку тогда я не знал, насколько много крестьян остается
без скота. Даже некоторые из столь ненавистных кулаков не мо-
гут похвастаться хотя бы одной собственной коровой. Многих
зажиточных крестьян убедили отвести свой скот на бойню, по-
скольку им все равно не удастся его прокормить. Забой скота
на короткое время искусственно оживил рынок, обеспечив его
мясом, несмотря на голод.
Россия напрягает каждый оставшийся мускул, чтобы произ-
вести впечатление на иностранных кредиторов. Русские не слиш-
ком лицемерят, когда оценивают средства, которыми располага-
ют. Зато они дают волю своим надеждам в статистике. Я обратил
внимание на то, что в недавнем телеграфном сообщении Советы
утверждают, что закончили только что завершившийся финансо-
вый год с благоприятным внешнеторговым балансом, хотя пока
что на руках имеются показатели лишь за первые одиннадцать
месяцев — по август. Они не говорят о том, ценой каких лишений
достигается этот результат. Утверждается, что внешняя торгов-
ля со странами Европы вместе с торговлей на азиатских рынках
принесет за год в общей сложности почти 202 миллиарда рублей,
а профицит баланса составит от 25 до 50 миллионов рублей.
Апологеты Советов утверждают, что Россия находится в та-
кой же ситуации, как Соединенные Штаты сорок-пятьдесят
лет назад, когда наш показатель дохода на душу населения был
очень мал.
«Наша страна, — заметил мне в своём кабинете в Наркомин-
деле Л. М. Карахан, исполняющий обязанности министра ино-
странных дел, — больше вашей географически. Еще обильнее
наши природные ресурсы. Но чтобы воспользоваться этими со-
кровищами, нам необходима помощь Америки».
Карахан устроился вместе со мной за маленьким столиком.
У него светлая бородка клинышком, рабочая блуза, очки.
103
При беседе по настоянию Карахана присутствовал перевод-

чик. Хотя сам Карахан говорит по-английски, он пытается скры-
вать это умение. Говорил он учтиво и свободно, но по большей
части на русском, обращаясь к английскому лишь время от вре-
мени.
В то время, когда состоялась наша беседа, трения между
Россией и Китаем достигли апогея1. В России люди мало зна-
ли о происходящем на столь далеком фронте. Мой двенадцати-
летний сын [Питер Вирек], написав мне из Швейцарии, расска-
зал о фактической ситуации куда больше того скудного объема
информации, которую предоставило своему народу российское
правительство.
«Китай, — настаивал Карахан, — это всего лишь марионет-
ка капитализма. Другая держава или, скорее, другие державы
занимаются подстрекательством. Россия не станет просто так
ввязываться в войну ни на Дальнем Востоке, ни где-либо еще.
Возможно, открытая и тайная дипломатия, которая довела Ки-
тай до нынешнего положения, не осознавала нашей силы. По-
лучив представление о нашей несгибаемой решимости, эти дер-
жавы предложили посредничество и признали, что Россия была
права».
«Считаете ли вы, — спросил я, — что следующая большая ми-
ровая война разгорится на Дальнем Востоке?»
«Вокруг столько пороха, — заметил Карахан, — что любая ис-
кра может вызвать взрыв. Мы спокойны, но мы готовы к любой
чрезвычайной ситуации. Что бы ни случилось, врасплох это нас
не застанет».
«Чем, — осмелился поинтересовался я, — диктатура проле-
тариата лучше диктатуры среднего класса?» На этот вопрос Ка-
рахан, несмотря на всю учтивость и терпимость, ответить не со-
изволил. Он также никоим образом не выразил своего мнения
о Муссолини.
В ответ на такую реакцию я разразился новой репликой: «Вы
действительно верите в то, что большевистская и капиталисти-
ческая системы способны сосуществовать бок о бок?»
104
Пятилетка
«Они уже сосуществуют бок о бок. В этот самый момент у ми-

стера Генри Форда в России инвестиций на сумму около 30 мил-
лионов долларов».
«Почему Россия столь дружественна к американцам, несмо-
тря на то, что наше правительство отказывается вас признавать?»
«Потому, — живо ответил Карахан, — что у России с Амери-
кой много общего. Мы испытываем инстинктивную симпатию
к американцам. Мы, как и вы, сталкиваемся с колоссальны-
ми проблемами. Мы, как и вы, занимаемся делами гигантско-
го масштаба. Наши страны почти соприкасаются в Арктике.
У них нигде нет конфликта интересов. Мы знаем, что, в отли-
чие от некоторых наших гостей, у американцев, которые при-
езжают в Россию, мирные намерения. У них нет желания уча-
ствовать в заговорах против правительства. Крупные задачи,
с которыми мы сталкиваемся, возбуждают их воображение.
Сходство этих задач с вашими делает их опыт крайне ценным
для нас».
«Мы осознаем, — задумчиво заметил заместитель наркома
иностранных дел СССР, — что сможем справиться со своими
проблемами, только если переймем у американцев их скорость.
Нам в определенной степени удалось добиться успеха в Москве.
Пройдет некоторое время — и мы оживим всю Россию».
«Я полагаю, в первую очередь вам от нас нужны деньги».
«Мы рассчитываем на Америку не только в том, что касается
денег, — заметил он. — Деньги не самое главное. Нам необходи-
мы технические рекомендации и сотрудничество во многих об-
ластях. Мы хотим сотрудничать с Америкой не только по нашим
проблемам, но и по мировым».
«По какой проблеме в особенности?»
«Мир. От Америки во многом зависит мир. У нее имеются
связи по всей планете, где пустил корни доллар. Ей нужен мир
для того, чтобы защищать свои инвестиции. Нам мир нужен для
того, чтобы защищать наш идеал и новую цивилизацию. Един-
ственные великие державы вне Лиги Наций — СССР и США —
имеют много общих жизненно важных интересов».
105
«Чем вы объясняете отказ Соединенных Штатов признавать

Россию?»
«Несомненно, — ответ последовал со скоростью выстрела, —
это козни цитадели реакции — Американской федерации труда.
Однако России приходилось преодолевать препятствия и по-
крупнее. Никакие помехи не смогут помешать нам достичь того,
что суждено судьбой. Звезда Советов восходит, в то время как
солнце других империй зашло. Наша система абсолютно нова,
абсолютно устойчива экономически и абсолютно права истори-
чески. Это вполне в духе русского характера и русской тради-
ции».
«Вы верите в Пятилетку?»
«Пятилетний план, — решительно ответил Карахан, — это
наше евангелие, от него зависит наше экономическое спасение».
Советская Россия отчаянно пытается добиться американ-
ской поддержки ради выполнения Пятилетки. Самым мощным
ее экономическим оружием является нефть. Нефть — это день-
ги. Россия расплачивается нефтью и продовольствием, посколь-
ку другие нации не принимают ее валюту — разве что с боль-
шой скидкой. Если Россия сможет выполнить пятилетний план,
я первый готов поверить, что барон Мюнхгаузен мог поднять
себя за шнурки. До тех пор это лишь изощренная политика. Пя-
тилетка зовет зарубежный капитал, увеличивает материаль-
ное производство и в то же время успокаивающе воздействует
на нервы русских людей. Вероятно, она позволит медведю по-
дольше поспать на левом боку, не слишком ворча.
Крестьянин-антиобщественник
Со времени появления первоначальный замысел претерпел
радикальные изменения. Планом большевиков предусматрива-
ется взять под контроль мать-природу точно так же, как чело-
веческую породу. Природа уже сопротивляется. Прошлогодний
неурожай сбил все расчеты большевиков. Столь же строптива
106
Пятилетка
человеческая природа. Крестьяне упорно предпочитают припря-

тывать продовольствие или съедать его сами, нежели принимать
обесцененные деньги.
Правительство обхаживает бедного крестьянина и одновре-
менно преследует его зажиточного соседа. Постоянные призывы
к классовой ненависти в деревне приводят к крестьянской войне,
заметную роль в которой играют отравления, поджоги и убий-
ства. Кулак — злодей в большевистской пасторали. Его счита-
ют антиобщественным элементом, поскольку он предпочитает
продавать зерно по рыночной цене. Вместо того чтобы уступить
его по твердой цене, установленной правительством, он сбыва-
ет зерно гораздо дороже по частным каналам. Отказываясь все-
цело зависеть от большевистских владык, кулак устраивает себе
лишний выходной, когда ему заблагорассудится, работает с ми-
нимальным усердием и потребляет собственную продукцию,
если не удается выгодно сбыть ее нэпману. Даже некоторые чле-
ны учрежденных правительством коллективных хозяйств, полу-
чающие сельскохозяйственный инвентарь самых современных
образцов, достаточно несознательны для того, чтобы требовать
справедливых цен на свою продукцию. Всего несколько лет на-
зад правительство само не только попустительствовало частной
торговле, но даже потакало ей, поощряя нэпманов, чтобы отвести
от городов голод. Теперь власти думают иначе и клеймят словом
«кулак» каждого крестьянина, который сегодня занимается тем
же самым, что разрешалось совсем недавно. Точно так же они
могут передумать насчет иностранных концессий, если успех
предприятий, действующих на капиталистических началах, про-
демонстрирует неспособность к успеху предприятий, действую-
щих на началах коммунистических. Ублажая иностранные кон-
цессии, большевики одновременно наказывают зажиточных
крестьян.
Со своей точки зрения они правы. Исходя из их предпосы-
лок, большевикам не откажешь в логике. Спору нет, процветание
кулака не угрожает процветанию красной империи Ленина. Од-
нако, сколь ничтожна ни была бы его прибыль, она являет собой
107
возврат к капитализму. Само существование кулака подразуме-

вает возрождение прежнего экономического порядка. В тысячах
деревушек поднимает голову капитализм. Где бы эту голову ни
отсекали, на ее месте вырастают новые. Возрождение капита-
лизма сулит большевикам сокрушительное поражение. Поэтому
Кремль направляет на борьбу с кулаком вооруженные рабочие
отряды.
Обученные коммунисты
Порождаемая такими действиями вражда дает крестьянам-
беднякам повод для возбуждения и объект для ненависти. Она
не решает их экономические проблемы. Советская Россия учит
отдельных крестьян писать и выполнять роль сельских корре-
спондентов. Она устраивает санатории, в которых оказавшийся
по воле случая в городе сельскохозяйственный рабочий, наверно,
впервые в жизни получает возможность вкусить такую роскошь,
как ванна. Она пытается донести до него знания, накопленные
иностранными агрономами. Она создает организацию под назва-
нием «Друзья авиации и химии» (ОСОАВИАХИМ. — Пер.), для
того чтобы с воздуха вести борьбу с сельскохозяйственными вре-
дителями. Однако все эти выгоды затрагивают лишь ничтожную
часть 120-миллионного крестьянства России. Отдаленные бла-
га интересуют крестьянина гораздо меньше, чем справедливая
оплата его труда. Принятию ванны он предпочитает наличные.
Но до тех пор, пока крестьянин не согласится получить
за свою продукцию меньше ее стоимости, он угрожает Пятилет-
ке и лишает большевистских владык средств для ведения пропа-
ганды.
Крестьяне не могут взяться за оружие, чтобы отстоять свои
права. Они неспособны противостоять Красной армии и воз-
душному флоту. Тысячи меннонитов, в особенности в Герма-
нии и Швеции, чье упорство подпитывалось религиозными
убеждениями наравне с правами собственности, добровольно
108
Пятилетка
отказались от земель своих предков и отправились искать новый

дом под более гостеприимными небесами. Недавно правитель-
ство позволило нескольким тысячам крестьян покинуть Россию.
Другие и поныне стоят лагерем где-то на окраинах Москвы, до-
биваясь разрешения уехать хоть куда-нибудь.
Большинство крестьян, слишком инертное, чтобы эмигриро-
вать, остается на своих местах. Лишенный возможности сопро-
тивляться, крестьянин, тем не менее, может отказаться работать
в полную силу и прибегнуть к пассивному сопротивлению, до-
статочному, чтобы сорвать пятилетний план. Пытаясь вырвать
жало пассивного сопротивления, Советы конфискуют все невоз-
делываемые земли, исходя из положения о том, что крестьянин
распоряжается землей, предоставленной ему в пользование го-
сударством. Это феод, право владения которым могут отменить.
Однако, отобрав землю, невозможно извлечь семя из почвы. Нет
никаких оснований считать, что дух пассивного сопротивления
не передастся вместе с землей ее следующему обладателю. Этот
порочный круг расстраивает все хитроумные замыслы кремлев-
ских вождей. Именно пассивное сопротивление русского мужи-
ка сломило Наполеона.
Большевистская идея требует полного подчинения индиви-
дуума, всех его самолюбивых мечтаний, какими бы оправданны-
ми они ни были, интересам государства или даже не государства,
а диктатуры пролетариата.
Вероятно, со временем человека удастся приучить согла-
шаться на такие условия. Обычно перемены характерных черт,
присущих человеческой природе, требуют срока в пять-десять
тысяч лет. Но даже в этом случае старый добрый Адам вновь
себя проявит. Большевистская цивилизация может закончиться
откатом к капитализму. Кремлевские владыки воображают, что
способны идти к своей цели семимильными шагами, прививая
большевизм детям. Их поистине замечательные усилия в обла-
сти образования вдохновляются уверенностью в том, что именно
здесь заключается вопрос жизни и смерти, самого существова-
ния красной власти.
109
Предпринимая все возможные усилия, большевики рассчи-

тывают к 1934 году сделать образование детей до 16 лет обяза-
тельным. Даже сейчас они ежедневно открывают новые школы.
Дети, которые сегодня ходят в школу, получат коммунистиче-
ское образование к 1933 году, критическому году Пятилетки.
Многие из тех, кто сейчас сидят за партой, станут полноправны-
ми избирателями. Их мировоззрение, воспитанное в духе марк-
сизма, будет отличаться от всего, с чем мы имели дело до сих пор.
Но я сомневаюсь, что большевистская идеология преуспела в ис-
коренении старого доброго Адама. Именно Адам сделал мир та-
ким, какой он есть. Единобрачие, стремление человека пользо-
ваться плодами собственного труда и обеспечить жену и детей
могут оказаться сильнее любого абстрактного параграфа или
пункта из Карла Маркса. Возможно, «Дети Октября», «Крас-
ные следопыты», «Красные пионеры», «Внучата Ильича» най-
дут земные блага более привлекательными, чем красивые фразы.
Российская система образования учит детей мыслить в со-
ответствии с коммунистическими принципами. Мысль всегда
опасна. Когда их души созреют, молодые коммунисты могут из-
брать собственный путь. Обучая детей теории революционной
деятельности, Советы рискуют столкнуться с революцией, кото-
рая сметет их самих. Быть может, они проклянут тот день, ко-
гда в революционных музеях знакомили юношество с изготов-
лением бомб. Пожалеют о решении научить каждого мальчишку
и каждую девчонку обращению с винтовкой и противогазом.
Даже старшие из детей не обязательно останутся пассивными
навсегда. Как знать, вдруг однажды они произведут переоценку
ценностей.
Красная Россия руководствуется словами Ленина о том, что
«каждая кухарка должна уметь управлять государством». Что-
бы обеспечить полное равенство полов, большевики пытаются
вовлекать всё больше женщин в мужские профессии. Уже по-
явились женщины-кондукторы, женщины — банковские клер-
ки, женщины-послы и женщины-солдаты. Каким окажется ко-
нечный эффект этих революционных изменений? Счастливы
110
Пятилетка
ли российские женщины в своих трудах? Удастся ли Советам

навсегда побороть инстинктивную тягу к нарядам? Удоволь-
ствуются ли женщины ношением униформы даже в праздники?
Сейчас одеваться нарядно считается неправедным. Даже дипло-
маты появляются на ужинах в повседневной уличной одежде.
Для мужчин здесь нет ничего особенного, но это лишает красок
и радости жизнь дочерей Евы и, безусловно, добавляет серости
в будни Советской России. Это станет одной из составляющих
женского бунта против советской системы. Вероятно, старушка
Ева присоединится к старику Адаму в насильственном или пас-
сивном бунте против большевизма. Социальные потрясения не-
избежны. Их последствия неминуемо скажутся на большевиках.
Провал религии машинизма

Даже в Москве — цитадели Красной империи — большеви-
кам не удалось искоренить религию. Они безуспешно пытаются
заменить символы веры машинами. Восхищение маслобойкой,
какой бы практичной и научно обоснованной она ни была, не мо-
жет полностью удовлетворить даже большевиков. Человеческое
сердце чаще бьется при упоминании Святого Грааля, а не моло-
тилки. Подавляющее большинство населения России отвергает
набальзамированного идола в стеклянном гробу. Большевики
признают, что 80 % населения остаются христианами.
С проблемой религии тесно переплетается национальный во-
прос. В то время как царь пытался унифицировать свою власть,
навязывая российскую национальную самоидентификацию
и русский язык всем подданным, но не касаясь их обычаев, боль-
шевизм поощряет разнообразие языков, однако вмешивается
в уклад жизни. Он как будто намеренно создает себе еще одну
проблему, утверждая меньшинства. Большевистская Россия тре-
бует самоопределения для всех народов, вне зависимости от того,
насколько они малочисленны, но лишь в том случае, если их са-
моопределение происходит в соответствии с распоряжениями
111
из Москвы. Рано или поздно такой подход должен привести

к серьезным конфликтам между не менее чем ста шестьюдесятью
различными народностями, составляющими Советский Союз.
Теоретически любой народ может присоединиться к Совет-
ской России и отделиться от нее. Для того чтобы поддерживать
иллюзию популярности правительства, Советы выработали за-
мысловатую схему правления, на первый взгляд, основанную
на «самостоятельности каждой народности и добровольного
объединения всех». Советский Союз объединяет порядка два-
дцати автономных республик и территорий. В их число входят
Российская, Украинская, Белорусская, Закавказская, Узбекская,
Таджикская и Туркменская советские федеративные социали-
стические республики. Закавказская федерация — это объедине-
ние трех республик: Армении, Азербайджана и Грузии. Другие
народы, которые считаются менее развитыми, формируют авто-
номные республики в составе Советской Федерации, оставшие-
ся образуют автономные округа. Число последних постоянно
увеличивается: это сообщества евреев, немцев, турок, калмыков,
персов, финнов, монголов.
Правительство создает по всей России школы на благо пле-
мен, до сих пор не имевших письменности, и языков, для кото-
рых не существовало печатных шрифтов. Кремль обеспечивает
национальные меньшинства библиотеками, школами, читаль-
нями, газетами и плакатами в соответствующем духе. Если об-
щим трендом современной цивилизации является укрупнение,
то большевики намеренно стимулируют стремление к обособ-
ленности. Цель очевидна. «Разделяй и властвуй», — таков импе-
риалистический мотив их политики, замаскированный в одежды
просвещения.
Еще одна цель, с которой поощряются национальные мень-
шинства, состоит в желании уравновесить существующие [ино-
странные] государства противостоящей единицей. Один писа-
тель-утопист придумал мир, в котором для каждого животного
создается противостоящее ему животное. В некоторых случаях
для этого создаются республики и территории, которые носят
112
Пятилетка
названия, напоминающие о государствах за пределами россий-

ских границ. Армян, немцев, евреев, турок, монголов, индийцев
и многих других собирают в национальные объединения, чтобы
продемонстрировать их собратьям в чужих странах, как хорошо
живется при диктатуре пролетариата. Этим народам предлагают
присоединиться к Советскому Союзу. В настоящий момент ма-
ловероятно, что кто-нибудь из европейских соседей России при-
мет предложение, но оно может оказаться более соблазнитель-
ным для соседей в Азии.
Посол, обещавший слишком много

Аппетит русского медведя особенно возбуждают Индия
и Китай. Медведь, что ходит, как мы, даже надев революционную
буденовку, не утратил тяги к территориям. Отсюда присутствие
большевистских агентов во всех регионах. Заставив Китай и Ин-
дию покориться коммунизму, советские владыки стремятся на-
нести смертельный удар империализму и капитализму Запада.
Преследуя свою цель с переменным успехом, они, несомнен-
но, преуспели в сеянии семян социального недовольства и бунта.
Они рады обещать удовлетворение любой национальной амби-
ции.
Прибыв в Китай, первый советский посол напыщенно гово-
рил изумленным слушателям о том, что Советская Россия наме-
рена вернуть каждый дюйм территории, захваченной ее импе-
риалистическими предшественниками у Поднебесной2.
Китайский эмиссар рассудительно поинтересовался, распро-
страняется ли это на Сибирь.
Это оказалось слишком даже для Советов, и в дальнейшем
послу пришлось быть умереннее в своих посулах. Вероятно, Со-
веты были бы готовы вернуть Сибирь Китаю при условии, что
весь Китай присоединится к Советскому Союзу. Притворяясь,
что стараются исключительно для диктатуры пролетариата, они,
вероятно, раздвинули бы границы России за пределы мечтаний
113
самого оголтелого империалиста. Их успех поставил бы под

власть большевиков почти половину мира.
Большевики осознают опасность, которая таится в государ-
стве, заключающем в себе так много расовых групп и языков. По-
нимая реальность экономической силы, они придумали план, ко-
торый позволяет им удерживать в руках настоящее господство,
оставляя подчиненным народам тень независимости.
Посовещавшись с экспертами по экономике и народове-
дению, большевики разделили свои колоссальные владения
на 22 экономических района вне зависимости от националь-
ного и политического деления. В первый из них, Уральский,
входят практически все ископаемые ресурсы России. За ним
следует Дальневосточный экономический район у Тихого
океана, Северокавказский район, и так далее. Северо-западная
экономическая сфера захватывает Ленинград и заканчивается
в Арктике.
Разделение России на экономические районы позволяет Со-
ветам рационально эксплуатировать ресурсы вместо того, чтобы
отдавать их небольшим этническим или политическим остров-
кам, на которые они разбили свою империю. Некоторые районы
существуют лишь на бумаге, однако правительство последова-
тельно проводит политику, предусматриваемую этим делением.
Оптимисты верят, что задача будет решена тогда, когда будет по-
строена страна мечтаний, — в 1933 году.
Республики под советской звездой

Теоретически власть во всех республиках под звездой Сове-
тов принадлежит пролетариату. Избирательных прав лишены
три группы: во-первых, те, кто эксплуатируют труд других лю-
дей; во-вторых, те, кто занимаются самостоятельной торговлей;
в-третьих, те, кто живут на нетрудовые доходы — на ренту. Фор-
мально источником всей власти является Всесоюзный съезд со-
ветов. Подразумевается, что его делегаты собираются раз в год
114
Пятилетка
на 10–12 дней. Регулярных заседаний съезд не проводит. В лю-

бом случае орган из 1 500 участников слишком громоздок, чтобы
править. Более того, депутаты должны слагать полномочия по-
сле каждой сессии.
Реальная законодательная работа выполняется Централь-
ным исполнительным комитетом — ЦИК. Он наделен всей пол-
нотой власти на период между съездами советов. Комитет со-
стоит из двух равноправных палат — Союзного Совета и Совета
Национальностей. Первый включает 400 членов, избираемых
съездом из числа делегатов от союзных республик. Каждая рес-
публика представлена делегатами, количество которых пропор-
ционально численности ее населения. В этом органе Российской
Федерации, на которую приходится 70 % общей численности
населения страны, принадлежит решающее большинство голо-
сов. В Совете Национальностей каждая автономная республика
может иметь пять представителей, каждая автономная террито-
рия — одного. Здесь у Российской Федерации всего пять депута-
тов. Однако всеми органами, как и всеми выборами, манипулиру-
ют по собственному усмотрению кукловоды Коммунистической
партии и девять большевистских бонз в Кремле. Созданное ими
самодержавие является особенно изощренным, поскольку опи-
рается на иллюзию власти большинства.
Четкого разделения между законодательной и исполнитель-
ной властью не существует. Судебные функции также узурпиро-
ваны Коммунистической партией. В официальном путеводите-
ле, изданном Обществом культурных связей Советского Союза
с зарубежными странами, автор А. Радо признает, что судебная
власть в СССР управляется по тем же принципам, что законода-
тельная и исполнительная. «Явное и намеренное использование
государственных институтов в качестве инструмента классовой
борьбы всецело соответствует марксистской доктрине государ-
ства как классовой организации, в данном случае — организации
правящего класса, пролетариата. Эта концепция государства
пронизывает все формы социальной и экономической жизни
в Советском Союзе».
115
В предыдущей статье я уже отмечал, что 80 % судей являют-

ся членами Коммунистической партии и подчиняются строгой
партийной дисциплине. Остальные либо сочувствуют, либо со-
всем запуганы. Таким образом, вся власть сосредоточена в руках
Кремля. Его решения невозможно оспорить.
Советы оправдывают такую концентрацию власти в руках
вождей Коммунистической партии сверхчеловеческим характе-
ром задачи по построению в России новой цивилизации. Одна-
ко именно это сосредоточение власти с большой вероятностью
станет причиной ее поражения. Даже если ей удастся избежать
всех остальных угроз, как внутренних, так и внешних, замысел
большевиков может рухнуть под тяжестью их собственной бю-
рократии.
По всему миру экономисты с тревогой отмечают рост числа
госслужащих, обусловленный тем, что современная цивилиза-
ция всеми правдами и неправдами взваливает всё возрастающее
бремя задач на государство. В Советской России вмешательство
властей в деятельность граждан доведено до абсурда. Фактиче-
ски нет такой стороны частной или деловой жизни, которая бы
не контролировалась государством. Оно до мелочей регулирует
вещи, которые не относятся к сфере его непосредственной ком-
петенции. А для этого требуется бесчисленное множество чинов-
ников.
В итоге всё больше и больше граждан и гражданок зависят
от государства, находясь у него на зарплате. Все пороки бюро-
кратии, бесчисленные проволочки и склонность к перекладыва-
нию ответственности на других принимают гигантский размах.
Даже если бы у Красной России не было прочих затруднений,
бюрократизм все равно задушил бы ее.
Сами русские отчетливо видят эту опасность. Рабочие и кре-
стьяне входят в Рабоче-крестьянскую инспекцию (Рабкрин),
порожденную одним из последних взлетов вдохновения Ле-
нина. Но, несмотря на ленинские замыслы, инициатива в Со-
ветской России перебрасывается из отдела в отдел, туда-сюда
до тех пор, пока, наконец, не зачахнет и не сгинет, сокрушенная
116
Пятилетка
бюрократическим аппаратом. Пятилетний план может испустить

дух под лавиной бланков заявок и циркулярных писем. Пассив-
ное сопротивление крестьянства и бюрократическая инертность
являются главными непосредственными внутренними угрозами
для Советской России. Пока большевики не найдут способ насы-
тить желудки народа и сбросить бремя собственной бюрократии,
Пятилетка не сможет увенчаться успехом.
Перпетуум пропаганда
Даже если кремлевским вождям удастся усмирить разнород-
ные силы внутреннего сопротивления, им продолжает угрожать
опасность конфликта с могучими внешними силами. Сами боль-
шевики заявляют, что капиталистическая блокада России еще
не окончилась. Они готовят громадную постоянную армию, чис-
ленность которой на сто процентов превосходит скромные офи-
циальные данные. Они собирают огромные запасы вооружений
и осуществляют милитаризацию всей страны, готовясь к кон-
фликту, который считают неизбежным. Он неизбежен потому,
что большевизм не сможет существовать, если не будет продол-
жать наступление на капитализм. Большевизм — ядовитая и аг-
рессивная вера. Большевики не могут сдерживать стремление
к прозелитизму. Если они остановятся, рухнет сама их вера как
таковая.
Именитый британец либеральных наклонностей поинтере-
совался у одного из девяти хозяев Кремля: «Вы действительно
намерены прекратить пропаганду в Индии, если мы признаем
Россию?»
«Безусловно, — отвечал большевистский владыка, — мне
придется отдать распоряжение на этот счет, но вряд ли получит-
ся прекратить пропаганду. Невозможно остановить мощное дви-
жение простым нажатием кнопки. Несмотря на официальные
распоряжения, Третий интернационал продолжил бы осущест-
вление своей программы, призывающей к мировой революции.
117
Мы учим каждого ребенка считать себя солдатом на войне с ка-

питализмом. Никакому декрету правительства, никаким пись-
менным обещаниям не ослабить революционного энтузиазма
Коммунистической партии».
Как русские относятся к Америке

Логическим противником большевистского строя в глазах
самих большевиков является Америка, которой сегодня при-
надлежит приблизительно три четверти всего золота мира. Гос-
подин Карахан, официально выступая в качестве исполняюще-
го обязанности министра иностранных дел, возможно, вполне
искренне заявляет, что Россия ищет дружбы и сотрудничества
Америки. России нужна наша добрая воля. Нежелание амери-
канского правительства признавать Россию подрывает ее авто-
ритет в глазах собственного народа. С дипломатической точки
зрения оно принижает ее до уровня второразрядного государ-
ства. Зять царя Николая II, великий князь Александр [Михай-
лович], сказал мне: «Если Америка признает Россию, она тем са-
мым вдохнет в большевизм новую жизнь». Хотя великий князь
не является беспристрастным свидетелем в отношении больше-
визма, никому не оспорить тот факт, что признание со стороны
Америки, несущее новый приток американского капитала, неиз-
меримо укрепило бы нынешний режим. Вот почему официаль-
но он так обхаживает Америку и американцев. Простые люди
смотрят на гостей оттуда с интересом и восторженным удивле-
нием. Они считают Америку волшебной страной, где у каждого
вдоволь еды. Однако в основе своей большевизм находится в со-
стоянии войны с американской цивилизацией.
«Америка, — гласит манифест Центрального исполнитель-
ного комитета, опубликованный вскоре после революции, — об-
ратила кровавую росу на полях Европы, усеянных телами по-
гибших, в сундуки золота в своих банках». Большевизм вежлив
с нами, потому что ему нужна часть золота, от которого ломятся
118
Пятилетка
наши хранилища. Возможно, после того как золото достигнет

России, оно однажды обернется кровавой росой. Война с вой-
ной была одним из лозунгов Ленина. Сегодня главной целью по-
литики большевиков является разжигание гражданской войны
в капиталистических странах, чтобы «решительно прорвать им-
периалистический фронт». Большевизм может договариваться
с капиталистами точно так же, как Троцкий торговался с генера-
лом Гофманом. Но любые уступки большевиков в войне против
капитализма — это в лучшем случае кратковременное переми-
рие, которое позволяет коммунистическим силам восстановить
ряды и привести подкрепления.
Возможно, американцы, вкладывающие деньги в Россию,
смогут быстро заработать. Эта земля заключает в себе невероят-
ные возможности. Но каждый американский доллар, инвести-
рованный в Россию, дает большевикам доллар для вооружения
и пропаганды против нашей системы цивилизации. Америка-
низм и большевизм не примирить, пока большевизм остает-
ся у власти. Иностранный инвестор, предоставляющий бизнес
и деньги в распоряжение правительства большевиков, поддер-
живает заклятого врага капитализма и помогает ему.
Я приехал в Россию с самыми дружескими намерениями
и привез рекомендательное письмо от сенатора Бора. Я честно
сказал большевистским лидерам, что я не социалист, но сочув-
ственно передам любое послание, которое мне доверят. Цитируя
таких людей, как Коробков и Карахан, я не убавил и не прибавил
ни единого слова. Я не сомневаюсь в их честности.
Когда я рассказал о своих намерениях Кагану, заведующе-
му отделом Наркоминдела, в ведении которого находятся англо-
американские отношения, он скептически усмехнулся. «Один
из ваших предшественников, — заметил он, — просто светил-
ся энтузиазмом, пока был здесь. Он обещал рассказать правду
о России, но по возвращении в Соединенные Штаты принялся
яростно ругать большевистскую власть».
Поначалу явное двуличие почтенного коллеги-журналиста
показалась мне неблаговидным. Теперь же, когда я сам вернулся
119
из России, мне понятна столь резкая перемена. Трудно не вос-

хищаться динамичной энергией большевизма и самоотвержен-
ностью отдельных его лидеров. Они кажутся такими честными,
так стремятся объясниться — это взывает к нашим самым доб-
рым инстинктам. Только покинув Россию, снова обретаешь чув-
ство перспективы и понимаешь подлинный характер трагическо-
го фарса под названием «коммунизм», поставленного горсткой
людей в Кремле. Я не стану замалчивать неудачу большевизма
только из-за того, что некоторые его лидеры — очаровательные
люди. Я не могу сказать, что большевизм успешен только пото-
му, что я убежден в их искренности.
Большевизм — обезумевшее самодержавие. Это болезнь, это
проказа власти. Сталин — это не только государство, но также
церковь и народ.
Я видел, как работает большевизм и как работает итальян-
ский фашизм. Многое в фашизме меня восхищает, многое оттал-
кивает. При этом фашизм, по крайней мере, эффективен. Боль-
шевизм не эффективен. Несмотря на величие планов и энергию
вождей, он не способен даже накормить собственный народ. Он
превращает Россию в тюрьму. Фашисты выступают от лица ве-
сомого большинства итальянского народа. Фашизм пытается
привлечь в свои ряды всю Италию. Большевизм выводит за рам-
ки Коммунистической партии 99,5 % населения.
Большевизм или капитализм

Чем больше я смотрю на фашизм и большевизм, тем боль-
ше мне нравится американизм. Чем больше я смотрю на поли-
тические и экономические условия в Италии и России, тем луч-
ше я понимаю, что капитализм, смягченный демократией, дает
самые большие преимущества максимально возможному числу
людей.
Ни Ленин, ни Муссолини так и не измыслили системы, бо-
лее подходящей для наших потребностей, чем та, которую мы
120
Пятилетка
развиваем сами. Вероятно, нам удастся извлечь какую-то пользу

и из российского, и из итальянского эксперимента. Мы можем
понять, чему подражать. Мы можем также понять, чего избегать.
Мир никогда не станет прежним после большевизма, точно
так же как он навсегда изменился после Французской револю-
ции. Но Французская революция разродилась Наполеоном. По-
сле Наполеона пришли Бурбоны и Вторая империя, чтобы за-
тем уступить место буржуазной республике. Пока большевизм
не вывернет себя наизнанку или не изменит напрочь человече-
скую природу, у него не больше шансов на долгое существова-
ние, чем у бесноватой власти Дантона и Робеспьера. Ему не вы-
жить до тех пор, пока он не покорит весь мир. Либо человечество
должно обратиться в большевизм, либо Россия — в капитализм.
Мир не может существовать, будучи наполовину большевист-
ским, а наполовину — свободным.
1
Конфликт на Китайской Восточной железной дороге (КВЖД) на-
чался 27 мая 1929 г. с захвата китайской полицией советского генерального
консульства в Харбине. Во время пребывания Вирека в Москве происходил
обмен нотами между сторонами, закончившийся тем, что 20 июля китай-
ское (нанкинское) правительство объявило о разрыве дипломатических от-
ношений с СССР.
2
Видимо, автор имел в виду обращение Совета народных комиссаров
РСФСР к китайскому народу и правительствам Южного и Северного Ки-
тая от 25 июля 1919 г., известное как «декларация Карахана» (Советско-ки-
тайские отношения. 1917–1957. Сборник документов. М., 1959. С. 43–45).
121
Вирек едет в СССР
Документы ГАРФ
1.
Б. Е. Сквирский — О. Д. Каменевой
26 апреля 1929
О. Д. Каменевой,
Председателю ВОКС,
Москва.
Уважаемая Ольга Давидовна,
George Sylvester Viereck, американский публицист и литера-
тор, намеревается посетить наш Союз этим летом.
Цель его поездки собрать некоторые материалы о руководя-
щих деятелях нашего Союза для подготовляемой им книги, осно-
ванной на ряде бесед с представителями разных стран. В частно-
сти он имеет в виду проинтервьюировать тов. Крупскую.
Фирэкк (Так! — Сост.) также интересуется нашими научны-
ми достижениями и желал бы посетить лаборатории проф. Пав-
лова и других.
Фирэкк настроен по отношению к нам весьма дружественно.
В распоряжении Фирэкка имеются некоторые материалы об Эн-
гельсе, в которых заинтересован Институт Маркса и Энгельса.
Отец Фирэкка был близким другом Энгельса.
Просил бы оказать ему содействие по приезде его в СССР.
С товарищеским приветом,
Б. Е. Сквирский.
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5283

(ВОКС). Оп. 3. Ед. хр. 65. Л. 125. Машинопись на персональном бланке:
Boris E. Skvirsky / 2819 Connecticut Ave., N. W. / Washington, D. C.; под-
пись — автограф. Штамп получения: 18 мая 1929. Делопроизводствен-
ные пометы здесь и далее опущены.
122
2.
Рекомендательное письмо сенатора У. Бора
26 апреля 1929
Всем, кому это письмо может быть предъявлено.
Податель этого письма г. Джордж Сильвестр Вирек из города
Нью-Йорка намеревается посетить Россию.
Г. Вирек блестящий писатель. Он едет в Россию с намерени-
ем написать статьи о ее выдающихся людях. Он очень интере-
суется русским народом и проблемами России и смотрит на них
с максимальной симпатией.
Я буду глубоко признателен за любую помощь, которая мо-
жет быть ему оказана.
С глубоким уважением,
Уильям Э. Бора.
ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Ед. хр. 65. Л. 126. Машинопись на бланке: Unites
States Senate / Washington, D. C.; подпись — автограф. Перевод всех ино-
язычных документов выполнен В. Э. Молодяковым.
3.
Дж. С. Вирек — О. Д. Каменевой
21 мая 1929, Лондон
Джордж Сильвестр Вирек,

The Equitable Trust Company,
Bush House, Aldwych,
LONDON, W. C. 2.
Г-же О. К. [Так! — Сост.] Каменевой,
Общество культурных связей
с зарубежными странами,
Москва, Россия.
123
Уважаемая госпожа,
Полагаю, г. Сквирский уже сообщил Вам о моих планах.
Я намерен написать серию благожелательных статей об услови-
ях жизни в России и взять интервью у некоторых руководящих
лиц Новой России.
Я особенно стремлюсь встретиться со Сталиным и получить
возможность выразить уважение вдове Ленина. Я также хотел
бы встретиться с некоторыми из великих ученых, чьи опыты от-
крыли новые перспективы в мире науки, и особенно с кем-ни-
будь из выдающихся экспериментаторов искусства кино.
Я могу обнародовать свои впечатления в важнейших американ-
ских периодических изданиях, таких как газеты Хёрста, «Liberty»,
«Saturday Evening Post», «World’s Work», «Current History» и т.д.
Так, «Current History» очень интересуется Новой Россией и недав-
но опубликовал статью о ней. Возможно, я опубликую впечатле-
ния в виде книги. Моя фамилия может быть знакома Вам через мо-
его отца, чей портрет есть в Музее Маркса-Энгельса.
Я интервьюировал многих наших великих современни-
ков, включая глав государств, Гинденбурга, Муссолини, Папу
(Пия XI. — Сост.), Шоу, Фрейда, Гауптмана, Шницлера, Фоша,
Жоффра, Клемансо, Форда, бывшего германского императора и т.д.
Моя фамилия также может быть знакома Вам в качестве со-
автора книги «Мои первые 2000 лет. Автобиография Вечного
Жида», несколько дерзкого романа, одновременно опубликован-
ного в Англии, Германии и Америке.
У меня есть рекомендательное письмо от моего друга сена-
тора Бора и различные рекомендации от «Chase National Bank».
Я намерен приехать в Москву с женой, которая может напи-
сать несколько статей с женской точки зрения об образовании,
детях и т.д.
Буду благодарен Вам за любой совет. Понимаю, что жизнь
в России очень дорога и буду особенно признателен за любое
указание, где и как поселиться и как связаться с различными
людьми, с которыми я хотел встретиться без ненужных проволо-
чек и формальностей.
124
Я запросил визу, которая, надеюсь, сейчас ждет меня в Берли-

не. Если нет, не будете ли Вы так любезны ускорить дело, если это
в сфере вашей компетенции. Письмо будет доставлено по указан-
ному выше адресу и сразу же переслано мне, если я покину Лон-
дон. Я рассчитываю провести несколько дней в Париже в начале
июня и буду готов отправиться в Россию в середине этого месяца.
Надеюсь получить от Вас скорый ответ и заранее благодарю
за любезность.
Искренне Ваш
Джордж Сильвестр Вирек
ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Ед. хр. 65. Л. 127–128. Машинопись; подпись —

автограф. Штамп получения: 30 мая 1929. Резолюция: «Референтура
30/V/-29». В правом нижнем углу запись карандашом: «Будет помощь
и совет. Выяснить о визе. Будем хлопотать». Установить, чьей рукой
сделаны пометы, не удалось.
4.
Дж. С. Вирек — О. Д. Каменевой
23 мая 1929 [Лондон]

LONDON, W. C. 2.
Г-же О. К. Каменевой,
Общество культурных связей
с зарубежными странами,
Москва
Уважаемая госпожа,
Мой друг д-р Магнус Хиршфельд сказал мне, что несколь-
ко лет назад видел портрет моего отца в Музее Маркса-Энгельса
в Москве.
125
Я знаю, что Бебель и [Вильгельм] Либкнехт были частыми

гостями в нашем доме во время моего детства и что Энгельс был
свидетелем на свадьбе моих родителей в Лондоне. Я упоминаю
эти факты, потому что они могут быть интересны Вам и потому
что я забыл сказать об этом в предыдущем письме.
Сам я не социалист. На самом деле у меня нет никакого по-
литического кредо.
Искренне Ваш
Дж. С. Вирек
ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Ед. хр. 65. Л. 129. Машинопись; подпись — ав-
тограф. Штамп получения: 30 мая 1929. Резолюция: «Референтура 30/
V/-29». В левом нижнем углу запись карандашом на английском языке:
«Тов. Амдур. Мы сделаем все возможное, чтобы г. Вирек встретился с на-
шими важными лицами, но может оказаться, что многие из них будут
находиться в отпуске». В правом нижнем углу запись: «Сообщить т. Ря-
занову».
5.
Ю. В. Мальцев — Дж. С. Виреку
1 июня 1929
(Переправлено из 31 мая. — Сост.)
Дж. С. Вирек,
London, W. C. 2.
Дорогой г-н Вирек,
Мы получили оба Ваших письма от 21-го и 23-го мая. Ранее
г. Сквирский из Вашингтона сообщил нам о Вашей предпола-
гаемой поездке в Советский Союз. Позвольте заверить Вас, что
наше Общество охотно предоставит Вам содействие и помощь
во время Вашего пребывания здесь, чтобы сделать Ваш приезд
успешным и полезным. Мы выясним относительно Вашей визы,
и, если наше внешнеполитическое ведомство еще не сообщило
126
Вам, предоставлена она или нет, мы немедленно известим Вас

о принятом решении.
Надеемся в скором времени иметь возможность приветство-
вать Вашу жену и Вас в нашем Обществе и в Москве.
Очень искренне ваш
Мальцев
ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Ед. хр. 65. Л. 130. Машинопись (копия); под-
пись — автограф.
6.
Дж. С. Вирек — Ю. В. Мальцеву
1 июля 1929, Берлин

Г-ну Г. Малдкеву1,
Генеральному секретарю
Общества СССР по культурным
связям с зарубежными странами.
Дорогой г-н Малдкев,
В настоящее время я нахожусь в Берлине и получу визу, ко-
торая мне предоставлена, как только моя жена, еще находящая-
ся в Лозанне, присоединится ко мне в течение нескольких дней.
Полагаю, Вы понимаете, что я особенно стремлюсь лично встре-
титься с вождями новой России, прежде всего [это]:
1) Сталин.
2) Г-жа Ленина.
3) Президент.
4) Министр народного образования.
5) Министр иностранных дел.
6) Один или два ведущих ученых.
7) Один или два ведущих представителя искусства кино, раз-
витого в России.
Не могли бы Вы выяснить для меня, будут ли перечислен-
ные лица, особенно Сталин, г-жа Ленина и министр народного
127
образования, находиться в Москве в течение ближайших двух или

трех недель. Если нет, возможно, мне стоит отложить поездку и от-
правиться на лечение в Эмс, что я предполагал сделать по возвраще-
нии (из СССР. — Сост.). Это первый вопрос, информацию по кото-
рому я хотел бы получить от Вас по телеграфу, если возможно.
Второй вопрос следующий. Я узнал, что группа американских
бизнесменов и банкиров отправляется в Россию в середине июля.
Как Вы думаете, следует ли и возможно ли мне присоединить-
ся к этой группе, или мне лучше приехать одному вместе с же-
ной еще до того, как прибудет столь много моих соотечественни-
ков? Пожалуйста, обдумайте и этот вопрос, прежде чем отвечать.
Прошу телеграфировать мне как можно подробнее за мой счет.
Я буду рад сразу по приезде немедленно возместить Вам любые
расходы, которые Вы понесете в связи с этим вопросом.
Я готов выехать из Берлина в любое время в течение двух
или трех дней после получения Вашего ответа. Я намереваюсь
ехать через Варшаву и провести там два или три дня, чтобы взять
еще несколько интервью.
Позвольте добавить, что я собираю материал для книги
«Люди и сверхлюди» и что у меня есть заказ на написание ста-
тей для «Saturday Evening Post», «Liberty», «World’s Work», га-
зет Хёрста и «Current History», [издаваемого] «New York Times».
Недавно я опубликовал во влиятельном лондонском издании
статью под заглавием «Новая мораль для старых», повествую-
щую о духе новой России, как мне об этом рассказал мой друг д-р
Магнус Хиршфельд2.
Позвольте еще раз попросить Вас ответить по телеграфу
и одновременно переслать Ваш ответ в письменном виде авиа-
почтой. Мой телеграфный адрес: Viereck Cogermanic Berlin —
и любое письмо, адресованное мне: c/o International Germanic
Trust Company, Unter den Linden 3a, Berlin W.8 — будет благо-
получно доставлено.
Благодарный за Вашу любезность, остаюсь
искренне Ваш
128
ГАРФ. Ф. 5283 (ВОКС). Оп. 3. Ед. хр. 65. Л. 131–132. Машинопись;

подпись — автограф. Штамп получения: 3 июля 1929. Резолюция: «Сроч-
но Референту тов. Тривасу. 3/VII».
1
Так. Вирек не разобрал подпись Мальцева в предыдущем письме.
2
Идентифицировать статью не удалось.
7.
С. П. Тривас — Дж. С. Виреку
4 июля 1929
Дж. С. Вирек,
c/o International Trust Co.
Berlin
Мы были очень рады узнать из Вашего письма от 1-го июля,
которое только что получили, что Вам и Вашей жене выданы визы
для въезда в Советский Союз. Рассчитываем в скором времени
иметь удовольствие видеть Вас в нашем учреждении в Москве.
Мы приняли во внимание список советских вождей, с кото-
рыми Вы хотите встретиться, но, к нашему глубокому сожале-
нию, не можем заверить Вас в том, что такие встречи могут быть
организованы. Разумеется, наше учреждение сделает все воз-
можное для этого, и сейчас мы продолжаем обращаться к неко-
торым руководителям государства по вопросу о возможности
таких встреч. Трудно выяснить, будут ли Луначарский, госпожа
Ленина и Сталин в Москве в течение ближайшего месяца или
нет, но мы полагаем, что они пробудут здесь примерно до 1-го ав-
густа. Однако гарантировать это мы не можем.
Мы ни в коей мере не можем возражать против Вашего при-
езда сюда вместе с делегацией американских бизнесменов. Это
дело исключительно Вашего усмотрения, но мы бы посовето-
вали Вам связаться с Американско-русской торговой палатой
в Нью-Йорке, которая отправляет делегацию.
Очень искренне Ваш
Тривас
129
8.
Дж. С. Вирек — ВОКС
9 июля 1929
International Germanic Trust Company,
Berlin W. 8, Unter den Linden 3a
Уважаемые господа,
Спасибо за ваше сообщение от 24 июня1. Я, вероятно, отправ-
люсь в Россию в конце этой недели или в начале следующей.
Я сообщу вам о своем выезде. Можете ли вы зарезервировать
для меня номер в гостинице «Савой» или в той, какую пореко-
мендуете. Нам нужен двухместный номер с ванной.
Я не буду ждать приезда американских банкиров, поскольку
хочу, если это возможно, встретиться с г-жой Лениной и Стали-
ным и потому намерен приехать в Россию до августа, как вы по-
советовали. Я также хотел бы встретиться с Горьким2.
Я узнал, что Луначарский будет в Берлине через несколько
дней.
Если это желательно, я могу установить связь с американ-
ской группой в Москве. У меня есть рекомендательные письма
от г-на Шлея из Американо-русской торговой палаты в Нью-
Йорке к г-ну Смиту, вице-президенту Американо-русской тор-
говой палаты в Москве; от «Chase National Bank» к Виталию С.
Коробкову из Государственного банка СССР в Москве; от г-на
Эдварда А. Рамли, «Gotham Bank Building», к г-же Анне Луи-
зе Стронг в Москве; от Саула Г. Брона из торговой корпорации
«Амторг» в Нью-Йорке к г-ну А. А. Закошанскому3 в Москве.
Не окажется ли неудобным для меня взять с собой в Рос-
сию записи и книги, собранные в течение поездки по Европе?
Я понимаю, что приезжающие подлежат досмотру таможенных
130
служащих. Поскольку записи (переправлено из: книги. — Сост.)

являются источником моего существования, я не хотел бы по-
нести возможные потери.
Можно ли получить на них охранную грамоту?
Преданный вам
Дж. С. Вирек
ГАРФ. Ф. 5283 (ВОКС). Оп. 3. Ед. хр. 65. Л. 134. Машинопись; под-
пись — автограф. Штамп получения: 13 июля.
1
В деле отсутствует.
2
Вирек, очевидно, не знал, что Горький постоянно живет в Италии.
3
Неустановленное лицо.
9.
Ю. В. Мальцев — Дж. С. Виреку
20 октября 1929
Г-ну Джорджу Виреку,
Берлин
При сем прилагаем расписку в получении 100 (ста) рублей
в уплату за рисунок «Скиф» г-на Пименова1.
Не будете ли Вы столь любезны сообщить нам о получении
рисунка.
Очень искренне Ваш
Мальцев
пись — автограф. Над текстом запись: Заказ.
1
Идентифицировать работу не удалось. Возможно, речь идет
о Ю. И. Пименове.
Документы сообщил С. А. Полхов.
131
Непобедимый Адам
Глава 44
Нина Петровна идет в Загс. — Котикокура Катафович ревнует. — Священ-
ный трактор. — Старик двадцати двух лет. — Разложение молодежи. — Я ис-
ключен. — Товарищ Котикокура переходит границу.
Н ина Петровна встала с постели, потянулась, зевнула и за-

явила:
— Котикокура Катафович, сегодня мы идем в Загс разводить-
ся.
Я подскочил на кровати:
— Что ты сказала, Нина?
— Говорю, сегодня мы разводимся, — спокойно повторила
она. Расчесала волосы, натянула шерстяную юбку на маленькие,
мальчишеские бедра и застегнула кофточку, обтягивавшую ее
полную грудь.
Она разрезала небольшой кусок хлеба ровно пополам и раз-
лила жидкий чай в два стакана.
— Одевайся, Котикокура Катафович, и пошли. В Загсе пол-
но народа, а потом пойдем на работу. Наш цех работает отлично.
Мы опередим всех в районе и, может, получим грамоту от ЦК.
В ее больших черных глазах светился ум. Высокий округлый
лоб с иссиня-черными волосами был холоден как мрамор.
Она выпила чай в один или два глотка и выпалила, как будто
выступая на собрании: «Работа! Работа! Вот что спасет Совет-
скую Россию».
Нина оценивающе посмотрела на меня. «Твои мускулы, Ко-
тикокура Катафович — подлинное сокровище. Все восхищаются
твоей силой и верностью. Ты настоящий русский».
132
Я попытался было найти аналог этому ребенку во време-

ни или пространстве, но никогда не встречал никого подобного.
У нее не было ни раздраженности женщин Французской револю-
ции, ни тщеславия аристократок. Она была холодной и рассуди-
тельной, а ее слова звучали с ясностью колокола, без полутонов.
— А почему ты хочешь развестись со мной, Нина Петровна?
Пожевав кусок хлеба, она ответила: «Ты удовлетворил мою
биологическую потребность, Котикокура Катафович. Мы же-
наты три месяца. Достаточно пожертвовали примитивному ин-
стинкту, верно? Товарищ, у нас еще много работы впереди».
— Неправда, Нина Петровна! — ответил я сердито. — Ты влю-
билась в этого идиота Степана Владислова.
— Что ты имеешь в виду под «влюбилась», Котикокура Ката-
фович? Ты говоришь как буржуй! Что такое любовь и что с ней
делать, товарищ? — она угрожающе наставила на меня указа-
тельный палец. — Ты начитался буржуазной литературы. Все на-
писанное до Карла Маркса надо сжечь.
Маркс — Бог, а Ленин — пророк его, подумал я.
— А Степан — не идиот, Котикокура Катафович! Он сын кре-
стьянина. В его семье нет ни одного буржуя! Его тело и сознание
укоренены в земле. Среди нас он больше всех работает, и ты это
знаешь.
Она внимательно посмотрела на меня. «Ты тоже от земли.
От тебя даже пахнет землей. В твоем взгляде и слухе есть почти
животная острота. Это-то и привлекло меня в тебе».
Чтобы не проговориться, что я лорд Котесбюри из Англии,
я засунул ноги в штаны и яростно застегнул подтяжки.
— Увы, мой дед был купцом, — продолжала она, — а со сторо-
ны бабки кто-то служил царю. Поэтому у меня маленькие руки
и ноги, — горько вздохнула она, — и я не могу работать как на-
стоящая крестьянка. Но, — она сжала кулачки и воскликнула, —
я преодолею свое проклятое происхождение! Я глубоко, глубоко
пущу корни в землю!
В ее взгляде мелькнула внезапная свирепость, но лоб оста-
вался холоден, как ледник.
133
— Нина Петровна, — начал я мягко, — зачем нам разводить-

ся? Разве мы не счастливы?
— Мы удовлетворены, Котикокура Катафович, это верно.
Но что ты называешь счастьем? Ты говоришь о счастье, как бур-
жуй. Что такое счастье? Кому оно нужно? России нужны муже-
ство, сила, тракторы, паровозы, электростанции.
— А чего хочешь ты, Нина Петровна?
— Хочу работать — выполнять свой долг, уничтожать врагов
в стране и за ее пределами, чтобы сделать мир свободным для ра-
бочих!
Я сердито сжевал хлеб и заглотнул чай.
— Но прежде всего ты хочешь замуж за Степана Владисло-
ва, — добавил я, уязвленный, что женщина осмелилась отвергнуть
меня. Меня, Котикокуру, князя гаремов и любимца императриц!
Почесав короткий толстый нос, она ответила без малейше-
го намека на эмоции: «Может, когда-нибудь я и выйду за него —
если приспичит. Но мы теряем драгоценное время, Котикокура
Катафович. Пошли!»
Она направилась к двери. Я влез в башмаки и пошел за ней.
— Нина Петровна, — сказал я, когда мы вышли из Загса сво-
бодными от брачных уз, — ты пытаешься подражать мужчинам.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Ты о чем, Котикокура Катафович?
Я ответил, как будто в меня вселился дух покойной леди Ко-
тесбюри: «Сила женщины в скромности. Когда женщина теряет
чувство стыда и подражает мужчине…»
На ее белом лбу запульсировала синяя жилка, а на краях губ
показалась улыбка.
— Котикокура Катафович, если бы было время смеяться,
я бы просто оборжалась.
Улыбка исчезла с ее губ.
— Товарищ, — резко сказала она, — даже моя бабка так боль-
ше не говорит. Что ты называешь «скромностью»? О каком «чув-
стве стыда» ты говоришь? И на что это ты намекаешь — «женщи-
на подражает мужчине»?
134
— Разве инстинкт не подсказывает тебе, что ты женщина, что

ты должна быть добродетельной и чистой? — вещал из меня дух
покойной жены.
— То, что ты говоришь, Котикокура Катафович, раздражает
меня, но я не знаю почему, потому что ничего не понимаю. Какая
добродетель? Что за чистота? Почему ты делаешь различие ме-
жду мужчиной и женщиной? Да, верно, наша анатомия немного
отличается. Да, женщина может иметь детей, когда ей захочется
или когда прикажет Советская республика — а что еще?
— Нина Петровна, ты должна почувствовать, о чем я говорю!
— Время для чувств давно прошло, товарищ. Мы должны ду-
мать и работать! — заключила она с решимостью, не допускав-
шей возражений.
Что за пропасть отделяла меня от этой девушки, от этого по-
коления? Ни в одной стране, ни в одном столетии я не чувство-
вал себя чужим. Известные инстинкты растеклись из джунглей
по всему миру. Неужели источник иссяк?
Нина шла широкими шагами, делая ритмичную отмашку,
как солдат на параде.
Разные чувства переполняли меня. Я жалел и боялся ее, лю-
бил и ненавидел.
Мы миновали группу ребятишек, спешивших в школу. Их
лица, как и у Нины Петровны, были серьезны. Они не смеялись,
не болтали, не бегали и не прыгали. Они шагали в том же ритме,
что и моя бывшая жена. Вдруг они запели:
Вставай, проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов!
Лицо Нины просветлело, и она подхватила мелодию.

Мимо нас проехал грузовик, перевозивший тракторы. Дети
вскинули руки в приветствии и закричали: «Да здравствует Со-
ветский Союз!» Нина с восторженным взглядом схватила меня
за руку: «Товарищ! Как прекрасны эти машины! Как они мощны!
Россия будет спасена! Мы победим!»
135
В моих объятиях у Нины не было столько экстаза. Ее губы

стали искать моих, а тело жаждало прикосновений. Она дели-
лась страстью, как делятся хлебом. В ней не было ни утончен-
ности леди Котесбюри, ни безумства Аллату. После развода она
была столь же дружелюбна ко мне, как и тогда, когда мы были
женаты. У нас больше не было одной постели, но была одна ра-
бота — а это куда важнее.
С горечью я подумал, что мой соперник — не Степан Влади-
слов, и даже не человек — а трактор, груда железа!
Запыхавшиеся после зарядки комсомольцы утирали пот

своими рубашками. Молодая кожа горела румянцем.
— Никто за тобой не угонится в беге, Котикокура Катафо-
вич, — сказала шестнадцатилетняя Соня, вытирая грудь. — Вы-
трешь мне спину? Да-а, мышцы у него, как у льва. Ты только по-
трогай, Иван.
Двое молодых ребят, парень и девушка, голые, подошли ко
мне и стали расхваливать.
— Вот какими мы должны быть — укреплять наши тела, что-
бы работать больше и лучше. А если надо — биться, биться хоть
со всем миром! — голос девушки далеко разносился по залу.
Молодежь зааплодировала юной амазонке с мощными мыш-
цами и еле заметной грудью.
Неужели я снова у себя в Африке, где правит Саломея, где
женщины узурпировали мужскую силу, а робкие мужчины ста-
ли их женоподобными рабами? Нет, эти парни и девушки со-
вершенно равны, по-товарищески. Они — солдаты одной армии,
в которой нет различия полов.
Они не разглядывали тела друг друга. В их прикосновениях
не чувствовалось вожделения. В их членах не билось желание.
Все были удовлетворены. Никто не голодал. Никто не объедался.
И что-то во мне нестерпимо закипело.
— Машины, машины! — воскликнул я.
— Да, да, машины — это то, что нам надо! — откликнулись
остальные.
136
— Это вы сами и есть! — громыхнул я.

Присутствующие переглянулись, недоумевая, это похвала
или оскорбление.
— Товарищи, разве вы не видите, что позволяете машинам
разрушать ваши души?
— Души? Души? О чем это он?
— Это буржуйское слово, — зашептались другие.
— Товарищи, — продолжал я, — вы убили любовь.
— Товарищ Котикокура Катафович, ты ренегат! — выкрикну-
ла Нина Петровна.
— И вообще, что он здесь делает, среди нас? Он не может
быть комсомольцем. Он уже старый.
— Верно, ему двадцать два. А нам от пятнадцати до девятна-
дцати.
— Это вы старьё, — мой голос перекрыл их разговоры. — Да
я могу превзойти вас всех в беге, на марше, в прыжках, в работе
и в любви. Ну, кто осмелится назвать меня старым?
Я поднял кулак. Они сбились в кучку, с горящими глазами
и сжатыми зубами.
— Товарищи, — продолжал я более мягко, — я живу на этом
свете с самого начала жизни. Ева была создана из моего ребра.
В ответ я впервые услышал глупый, издевательский смех.
— Заткнитесь! Вы, бессердечные щенки! Вы ни во что не ве-
рите, воображение умерло в вас, поэзия умерла. Вы знаете только
машины и лепите себя по образу и подобию стальных конструк-
ций и электрических батарей. Трактор — ваш Эрос! Локомо-
тив — ваш Бог!
— Бог! Бог! Он что, сказал «Бог»? — в ужасе спрашивали они
друг друга.
— Товарищи, — произнес я дружелюбно, — я с вами, потому
что я люблю юность. Я дух юности! К сожалению, вы не узна-
ли меня, потому что вас не научили играть, смеяться, любить.
Вы стали муравьями, озабоченными тасканием комков глины
и строительством чудовищной пирамиды.
— Предатель! Буржуй! Ренегат! Шпион! Кулак! Нэпман!
137
Они рванулись было ко мне с яростью озверевших быков.

— Ни с места — или сверну ваши юные шеи, — пригрозил я.
Они остановились, все еще порываясь ко мне.
— Товарищи, поверьте, я не предатель. Я не кулак и не бур-
жуй. Я ваш друг. Я много чего повидал. Юность — это пламя.
Не гасите его. Не позволяйте Токомас, ложной жрице, прино-
сить вас в жертву.
— Он спятил?
— Кто такой Токомов?
— Он что, говорил про попов?
— Да, а до того про бога!
— Послушайте, юные, песню юности, — я приложил полурас-
крытый кулак ко рту, сделав из него духовой инструмент.
Я пропел песню Пана, которая когда-то увела молодежь
из храма за мной в леса. Юных русских это не тронуло. Музыка
не проникла в их кровь, как вино или огонь.
— Сентиментальщина!
— Бабка замучила меня этим, когда мне было пять.
— Он пытается усыпить нас своими буржуйскими штучками!
— Товарищи, — Нина Петровна выскочила вперед, — не слу-
шайте эту брехню. Давайте споем новую песню, песню Револю-
ции, песню России!
Она топнула ногой и стала дирижировать:
Кипит наш разум возмущенный

И в смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разроем
До основанья, а затем…
Лица преобразились. Они были непобедимы в своей решимо-

сти. Какое-то время я пытался заглушить их музыку своей, но го-
лоса становились все громче и громче. Мои звуки проиграли.
Моя бывшая жена подняла руку. Пение прекратилось.
— Товарищи, повторим клятву верности Советскому Сою-
зу, — произнесла она.
138
Комсомольцы подались вперед, вытянули руки по швам

и как можно громче отчеканили:
«Я, сын трудового народа, принимаю на себя звание воина
рабочей и крестьянской армии.
Клянусь соблюдать строжайшую революционную дисципли-
ну и безоговорочно повиноваться приказам начальников.
Клянусь не совершать ничего, что может уронить достоин-
ство гражданина Советской республики и сосредоточить все свои
дела и помыслы на великой цели освобождения всех рабочих.
Клянусь не щадить ни своих сил, ни самой жизни в борьбе
за социализм и братство всех народов.
Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжествен-
ного обещания, то да покарает меня суровая рука революцион-
ного закона».
— А он только бормочет! — на меня стали показывать паль-
цами.
— Не проявляет никакого энтузиазма!
— Предатель!
— Шпион!
— Исключить из партии!
— Смерть ему!
— Доложить комиссару!
Я пошел к выходу, подальше от разъяренной молодежи,
но столкнулся с вооруженными солдатами.
— Пошли! — приказал один из них.
Меня отвели в тайную полицию. Трое в крестьянских руба-
хах сидели за столом.
— Паспорт, — потребовал начальник.
Я протянул ему паспорт. Он рассмотрел его, потом положил
на стол. Двое других уставились на него. Начальник встал.
— Котикокура Катафович, до сегодняшнего дня о вас мне
докладывали только хорошее. Вы хороший рабочий и, похоже,
преданы Советской России. Однако сегодня вас обвинили в раз-
ложении молодежи. Вы вели религиозную пропаганду среди
комсомольцев. Вы говорили о попах и о боге. Вы насмехались
139
над машинами, — он выпятил тяжелую нижнюю губу, ноздри

раздулись.
Двое других глазели на меня, нагнувшись над столом.
— Вы пытались морально разложить их, Котикокура Катафо-
вич. Вы восхваляли любовь! (Тут двое других неодобрительно
завертели носами.) Вы говорили как буржуй и предатель! А свою
клятву повторили без убежденности и энтузиазма. Да еще и пы-
тались помешать пению революционного гимна своей сентимен-
тальной буржуйской колыбельной!
Его желтые зубы, изъеденные камнем, так и нацелились
на меня.
— Что вы можете сказать в свою защиту, Котикокура Ката-
фович?
Я покачал головой.
Он сел. Склонив головы друг к другу, все трое зашептались.
До меня доносились отдельные слова: тюрьма, камера, расстрел,
пример, урок.
Обвинитель снова встал и велел двум охранникам подойти.
Он подмигнул им, они кивнули.
— Пошли, — рявкнули они.
Я сложил пальцы в тайный знак. Обвинитель похолодел. Ве-
лев охранникам остаться на месте, он подошел ко мне.
— Картафилус! — шепнул я ему на ухо.
Он вернулся к столу, развернул мой паспорт, капнул кисло-
той на угол листа и показал своим подручным. Те кивнули.
Начальник расписался в паспорте, поставил печать и вернул
его мне.
— Отвезите его на границу, — приказал он охранникам, —
и выпустите из России.
140
Искушение Джонатана
Н езнакомый джентльмен производил сильное впечатление:

лощеный, одетый с иголочки, в руке трость с эбеновой руч-
кой — вероятно, чтобы скрыть легкое прихрамывание. Его мо-
нокль и голубовато-серые гамаши показались Джонатану замор-
ски диковинными. Он с легким раздражением оценил брюки
в полоску, сюртук с округленными фалдами и шелковый ци-
линдр. Но что-то сродни смутному зареву дальних костров в ан-
трацитовых глазах незнакомца заставляло напрочь забыть обо
всех чудачествах наряда. Джонатан отметил бледность его лица,
которую подчеркивали франтовато зачесанные назад волосы.
Незнакомец остановил его.
«Может быть, — тоскливо подумал Джонатан, — у этого хлы-
ща найдется для меня работа, или он купит мне какой-нибудь
еды».
Джонатан был голоден. Быть безработным — не сахар.
От мыслей о будущем легче не делалось. Управление обществен-
ных работ словно нарочно не замечало его стараний попасть
в списки. Начинало казаться, что в окружающем его мире что-то
разладилось.
Окинув Джонатана сочувственным взглядом, незнакомец
жестом велел ему следовать за ним. Джонатан вспыхнул. Его
возмутила властность этого жеста.
«За кого он меня принимает? Я хоть и без работы, но не босяк
какой-нибудь».
Наполовину умоляюще, наполовину насмешливо незнакомец
повторил приглашение. Следуя какому-то неодолимому порыву,
141
Джонатан подчинился. В конце концов, не исключено, что его

ожидала работа. Но джентльмен в серых гамашах привел Джона-
тана в высокий небоскреб, откуда был виден весь огромный город.
«Вы меня сюда зазвали, чтобы виды показывать? — провор-
чал Джонатан, пытаясь таким образом прийти в себя. Но не-
знакомец лишь улыбнулся и очертил в воздухе тростью замыс-
ловатый знак. Внезапно все вокруг переменилось. Знакомый
Джонатану город растаял и исчез.
«Я сплю? — спросил он себя, — или мне мерещится? Я не на-
столько голоден, чтобы…» Тут Джонатан увидел приятный край
с извилистыми речками, дымящимися печными трубами и гора-
ми, увитыми виноградной лозой. Пастораль там и сям пересека-
ли монументально добротные дороги.
«Молодой человек, позвольте обратить ваше внимание
на то, что в этом крае работы хватает каждому, кто появляется
на свет», — сказал незнакомец.
Тут его трость вдруг превратилась в подзорную трубу, и не-
знакомец предложил Джонатану взглянуть. Джонатан потянул-
ся, чтобы взглянуть в трубу, и хотел взять ее в руки, но незнако-
мец твердо удерживал прибор в собственных руках.
Джонатан увидел тысячи мальчишек в форменной одежде
защитно-серого цвета, с гордым видом вышагивающих на воен-
ный лад. Объединенные духом товарищества, они приветствова-
ли вождя с грустным взглядом из-под припухших век и малень-
кими усами.
«Они что, все обязаны маршировать?»
«Да, это всеобщая повинность».
«Подумаешь, милитаризм», — фыркнул Джонатан.
«Это уже не милитаризм, Джонатан, а служение, служба, ко-
торую общество несет с радостью».
«Что за черт, откуда он знает, как меня зовут?» — проворчал
про себя Джонатан.
«Совершенно верно, — заметил незнакомец, словно услыхав
этот невысказанный вопрос, — я оттуда, где известно все на све-
те. Взгляни-ка еще раз».
142
Джонатан взглянул. Он увидел, как юноши, точь-в-точь та-

кие, как он, распевая дружным хором, несут на плечах кирки
и лопаты, строят шоссе, расчищают канавы и отвоевывают у не-
податливой земли все новые богатства. Увидел он и неутомимых
девушек, хлопотливо выполняющих массу работ по дому и уходу
за садом.
«Как видишь, дорогой мой Джонатан, — пояснил незнако-
мец, — все эти юноши и девушки обязаны отдать год своей жизни
Государству. И сын банкира, и извозчичий сын, и мясник, и пе-
карь, и свечник — все без исключения познают достоинство фи-
зического труда».
«А вы бывали на собраниях нашего CCC [гражданский кор-
пус сохранения природы в США. — Сост.]? — поинтересовался
Джонатан. — Я как раз подумываю вступить.
Незнакомец надменно усмехнулся и вновь предложил ему
взглянуть в трубу. Джонатан увидел, как в земле хождения строем
и эффективных порядков народы севера и народы юга, народы за-
пада и народы востока собираются вместе и пляшут, словно дети.
«Как видишь, — сухо заметил незнакомец, — я искоренил
групповщину».
Джонатан взглянул еще раз. Он увидел, как миллионы рук
наводят чистоту на фабриках, красят стены, распахивают окна,
чтобы впустить свежий воздух и солнечный свет, и возделывают
сады, чтобы рабочим было где провести досуг. Он увидел залы,
где рабочие и начальники сходились за трапезой за одним сто-
лом.
«Этим людям, — пояснил незнакомец в сюртуке, — объясни-
ли, что наниматели и наемные рабочие не являются естествен-
ными врагами, что все они должны служить Государству. В рас-
чет принимается общее благо, а не личные интересы».
«Но что если, предположим, некоторые хозяева, — возразил
Джонатан, — отказываются обращаться с рабочими по-человече-
ски?»
«В таком случае у этих нанимателей, — с усмешкой отве-
чал незнакомец, — будет уйма времени сконцентрироваться
143
и поразмыслить об этом в каком-нибудь из лагерей, которые по-

тому-то и зовутся концентрационными».
Незнакомец рассмеялся, словно его необычайно позабавил
собственный каламбур.
«Есть и много другого, на что стоит посмотреть, — продол-
жал он, — например, поскольку рабочий вряд ли пойдет в худо-
жественный музей, я доставляю произведения искусства прямо
к нему на фабрику. Раз рабочий не путешествует, а начни он это
делать — денег бы не хватило, то я доставляю его в любой уголок
его собственной страны, да и в другие страны, которые он не ви-
дывал».
И Джонатан увидел армаду кораблей, на которых рабочие
плыли с семьями в солнечные края цветущих миртов и лавров.
«А кому достаются лучшие каюты?» — поинтересовался
Джонатан.
«И последние станут первыми. Лучшие места достаются тем,
кто меньше всего способен за них заплатить. На всех мест пока
не хватает, но и тем, кому приходится оставаться дома, я щедро
даю возможность отдохнуть».
По мановению руки незнакомца Джонатан увидел громад-
ные стадионы, где во множестве упражнялись атлеты — юные
и пожилые, мужчины и женщины, занимаясь множеством видов
спорта.
«Я созываю их, — объяснил незнакомец, — чтобы открыть им
всем секрет “силы через радость”».
«А если кому-то нездоровится?»
«Я не позволяю им хандрить. Я отправляю деревенских пар-
ней в города, а городскую молодежь в деревни, чтобы сделать
резвее как их тела, так и умы».
«У моего отца была ферма, — заметил Джонатан, — но она
была заложена и перезаложена, так что мы ее потеряли».
«Я не разрешаю своим крестьянам отдавать землю в залог».
«Это неплохо, — ответил Джонатан, — об этом мне хотелось
бы узнать побольше. Но не дадите ли вы мне на секунду вашу
трубу?»
144
«Ах нет, ни в коем случае» — отвечал незнакомец.

Но Джонатан уже схватил подзорную трубу и приник к оку-
ляру.
Он увидел школу, в которой детям было очень весело. Но ра-
довались не все. В углу теснилась кучка заплаканных мальчиков
и девочек. Никто с ними не разговаривал, никто с ними не иг-
рал. Когда учитель обращался к этим детям, легкая неприязнь
искажала его арийские черты. А когда другие дети гордо вста-
вали, чтобы отсалютовать знамени, эти дети, которым было за-
прещено чествовать свою родину, безучастно оставались сидеть
в своем углу.
«А чем провинились эти несчастные дети?» — спросил Джо-
натан.
«Их родители евреи», — ответил незнакомец.
«Вот тебе на, — проговорил Джонатан, — в моих краях мы иг-
рали все вместе и ходили в школу вместе, и никого не интересо-
вало, еврей ты или гой».
«Это нарушает чистоту нации, — холодно заметил незнако-
мец, — сейчас же отдайте мне телескоп».
Но Джонатан вновь приник к окуляру. И увидел, как божьи
слуги, подобно мученикам своей веры, мрачно шагают через гра-
ницу; как великие целители со скромными котомками бредут,
унося весь свой опыт в чужие земли. А еще мудрецов с несчаст-
ливыми лицами, оставивших за спиной свои пожитки, но не свою
мудрость, бредущих в изгнание вместе с женами и детьми.
Вдали он рассмотрел костер, и ему показалось, что ноздри
ожгло запахом горящих книг.
«Не больно-то мне это нравится, — заметил он, — в каких
преступлениях повинны все эти люди?»
«Их преступление в том, что думали запрещенные мысли, —
объяснил незнакомец, — а помимо того, у некоторых из них
не все в порядке с бабкой».
«Что значит, не все в порядке с бабкой?»
«Одна из бабок у каждого из них не была “арийкой”».
Это была уже полная несуразица. Джонатан нахмурился.
145
«Конечно, я признаю, — согласился незнакомец, — что моя

система пока не вполне совершенна, но она будет идеальной, ко-
гда я заполучу земли всех чужаков. Впрочем, у меня есть еще
кое-что, что бы тебе показать».
Он вновь взмахнул своим волшебным телескопом, и пред
взором Джонатана тут же предстал великолепный город, воз-
несшийся в небесную высь на семи холмах. Он увидел величе-
ственные купола и статуи, сияющие белизной в лучах солнца,
а по улицам то туда, то сюда маршировали мальчики и юноши,
отдавая салют хмурому мужчине, чье лицо ему доводилось ви-
деть в кинохронике.
«Это тоже мое царство, — сказал незнакомец, — когда я его за-
получил, там все отлынивали от дела, а теперь каждый тянет свою
лямку и при этом, — молвил он с особой гордостью, — все поез-
да ходят строго по расписанию. Я больше не позволяю попусту
болтать в парламенте — промышленная и политическая жизнь
в стране движется по расписанию столь же строго, как и мои поез-
да. Я собрал все воедино по теории, которая слишком сложна для
твоего понимания. Я планирую за всех, и думаю за всех тоже я».
«Предпочитаю думать самостоятельно», — проворчал Джо-
натан.
«Думай за себя, и будешь вечно спину гнуть», — огрызнулся
незнакомец, и тут Джонатан вспомнил, что он голоден.
Возбужденный собственной страстью, джентльмен в гама-
шах ненароком чуть сдвинул подзорную трубу, и Джонатан
увидел то, что для его глаз совсем не предназначалось. Унылая
группа людей, по большей части интеллектуалов, мыслителей
и мечтателей, томилась на пустынном острове.
«А это кто такой?»
Джонатан указал на мужчину, прилежно склонившегося над
страницами громадного тома и водящего по ним пальцем. Глаза
пожилого человека без устали бежали по столбцам текста, слов-
но белки в клетке.
«Этот чудак? Это свихнувшийся старик-учитель, что ищет
два слова, которые я выкинул из словаря».
146
«А что это за слова?»

«“Свобода” и “индивидуализм”. В них нет нужды при новом
порядке».
«Как же, рассказывай», — чуть слышно пробормотал Джона-
тан.
«А эти люди почему в кандалах?»
«Эти глупцы со мной не соглашались. Впрочем, теперь мне
не перечит никто!»
«У вас нет врагов?»
Незнакомец фыркнул. «Мои враги либо мертвы, либо сидят
за решеткой».
«Знаете, — задумчиво промолвил Джонатан, — мне многое
нравится в вашей стране, но…»
Он не закончил фразу.
«Мне уже ясно, — перебил незнакомец, как будто несколько
раздосадованный непокорностью молодого человека, — что вам
трудно угодить. Но я могу показать вам кое-что такое, что, может
быть, понравится вам больше». И он вновь сделал какие-то пас-
сы руками и пробормотал неразборчивую абракадабру.
Теперь прямо перед глазами Джонатана вздымались высокие
башни с золотыми куполами. На громадной площади перед зо-
лотой цитаделью юноши и девушки проходили мимо сильного,
высокого человека с усами, которые лежали на его лице, словно
черная гусеница. Салютуя мужчине сжатым кулаком, они вхо-
дили в гробницу, чтобы воздать почести раскрашенной мумии
в стеклянном гробу.
«Эти парни и девушки, — задумчиво заметил Джонатан, —
выглядят счастливыми».
«Разумеется, — отозвался незнакомец, — ведь я избавил их
от старичья. Им принадлежит весь мир. Он принадлежит тебе.
Ты и представить себе не можешь, — продолжил он, — в каком
упадке я застал эту страну в 1917-м. Я вырвал ее прямо из сред-
невековья и забросил в двадцать первое столетие. Теперь так
и слышится, как там шумят колеса, грохочут несчетные фабрич-
ные молоты и бесчисленные серпы жнут спелую пшеницу».
147
Все это время незнакомец, наученный опытом, крепко сжи-

мал заколдованную подзорную трубу. Но Джонатан, будто нена-
роком, наступил на его начищенный до блеска ботинок. На мо-
мент, пока незнакомец приводил в порядок свои гамаши, а заодно
справлялся с раздражением, Джонатан заполучил трубу в свои
руки. Вдруг он увидел красную кирпичную стену.
У стенки рядами выстраивали людей самого разного вида,
с веселым, мрачным и безразличным выражением на лицах. Не-
которые из них были ближайшими друзьями и соратниками рас-
крашенного человека в стеклянном гробу. Один за другим эти
люди опрокидывались навзничь, и кровь вытекала из их вен, со-
биралась в ручейки; ручейки становились речками, а реки слива-
лись в огромный поток, настолько могучий, что берега не могли
его сдержать, и кровь затапливала землю.
Но мужчина с черными усами сохранял невозмутимость; че-
ловек с разрисованным лицом тоже не вертелся в стеклянном
гробу, а дети продолжали распевать веселые песни. Колеса вер-
телись, молоты грохотали, серпы пожинали золотые колосья.
По губам певцов Джонатан смог прочесть, о чем они поют. Слова
были такие:
«Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов,
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов!»
Еще в песне пелось о строительстве нового мира. «Быть мо-
жет, — заметил сам себе Джонатан, — новый мир и будет лучше.
Но лично я в этом сомневаюсь».
«Ты бы не сомневался, — настаивал незнакомец, — если бы
тебе посчастливилось жить в этом счастливом краю, сущем рае
для рабочих и крестьян».
«А из их языка вы какие-нибудь слова убирали?» — скромно
поинтересовался Джонатан.
«Да, разумеется. Я редактирую все словари, ведь есть мас-
са слов, которые им ни к чему до тех пор, пока они не достиг-
нут идеала по Карлу Марксу. И если пока что я не добился
148
стопроцентного успеха, то это всего лишь вопрос недолгого вре-

мени».
Джонатан задумчиво выслушал, но ничего не сказал.
«Ты не можешь не признать, — заметил незнакомец, — что
я показал тебе изумительные достижения».
«Да уж, — заметил Джонатан, — руку отдал бы на отсече-
ние, чтобы иметь кое-что из всего этого и сытный обед в при-
дачу».
«Ты можешь получить все целиком», — ответил незнакомец.
«И что я должен за все это сделать? Я всего лишь безработ-
ный бедняк».
Незнакомец заговорил очень дружелюбно.
«Пустяки, практически ничего», — сказал он.
«Ага, — подумал Джонатан, — не обойдется без подвоха».
«Я дам тебе все это, если ты встанешь на колени и покло-
нишься мне».
«Черта с два, — ответил Джонатан, — я ведь помню, как мать
в раннем детстве рассказывала мне такую историю. Вы уже пред-
лагали кое-кому другому все царства земные, и наверняка по-
мните, что вам ответил ОН. Я простой американец, и мне ужасно
хочется есть, но будь я проклят, если я буду становиться на коле-
ни перед кем бы то ни было».
Незнакомец посмотрел на него с сожалением. Его антрацито-
вые глаза стали казаться еще более бездонными.
«Разумеется, — он весело ухмыльнулся, словно его что-то
позабавило, — ты весьма искушенный юноша. Признаю, мой
подход был легкомыслен и старомоден. На самом деле, тебе ни
к чему становиться на колени. Достаточно просто надеть одну
из моих рубашек».
И тут, откуда ни возьмись, возникла коробка с целым набо-
ром разных рубах. Одна была коричневого цвета.
«Очень красивая рубаха, — заметил джентльмен, — и вот
эта тоже очень приличная. А может быть, тебе больше нравится
черный, а не коричневый? Но если тебе и эта не по душе, может
быть, подойдет вот такая, с серпом и молотом?»
149
«Мне не нравятся ваши рубахи», — твердо промолвил Джо-

натан.
«Но у меня бесконечный выбор, сыщется что-нибудь на лю-
бой вкус», — с этими словами он развернул перед Джонатаном
все свои сокровища. Одна из рубах слепила золотом; другая была
зеленая, как молодое яблоко в солнечных лучах; третья — сереб-
ряная, словно только что отчеканенные монетки.
«Не стану я носить ничью ливрею, — сказал Джонатан, —
и вашу не стану. Уж не знаю, кто вы такой, хотя и подозреваю».
Незнакомца это явно задело. Его угольно-черные глаза стали
кратерами вулканов, запылав пламенем всех возможных оттен-
ков. Но он сдержал ярость.
«Простите великодушно, — ответил он, — я совсем позабыл
о приличиях. Позвольте представиться, господин Джонатан.
У меня много имен. Асмодей, Мефистофель, старина Ник, Сата-
на, Князь Тьмы, Люцифер, Велиар и Вельзевул. А бабушка звала
меня просто Вул — для краткости».
То, что этого импозантного джентльмена в цилиндре кто-то
называл Вул, показалось забавным.
«Больше она меня Вулом не зовет, — откликнулся незнако-
мец на невысказанную мысль Джонатана. — С тех пор, как она
волосы укоротила, она зовет меня “Тото”. Сокращенно от “Тота-
литарист”. И все-таки я рекомендую для вашей же собственной
пользы надеть одну из моих цветных рубах. Что может быть при-
влекательнее?»
В глазах Джонатана вспыхнула твердая решимость.
«Я буду носить рубашку только одного цвета. Цвета той, ради
кого я готов надеть даже гимнастерку».
И он шепотом произнес ее имя.
Тут незнакомец исчез, оставив после себя лишь клуб дыма
и слабый запах серы.
На его месте возникла величественная женщина с короной
из звездных лучей в волосах и факелом в руке.
«Я очень рада, Джонатан, — промолвила она, — что ты сделал
свой выбор».
150
«О, да, мадам, — ответил Джонатан, — я влюблен в вас и, если

понадобится, готов за вас умереть. Но там, внизу, я вижу темные
углы, в которые не проникает свет вашего факела».
Богиня слегка повела своей гигантской рукой. Факел вспых-
нул с новой силой и поглотил остатки тьмы. Джонатан увидел
миллионы безработных; детей, занятых непосильным трудом
в мастерских; мужчин в кандалах и женщин, изнемогающих под
бременем своей ноши. Он увидел огромные фабрики, захвачен-
ные преступниками и обманщиками, которые злобно отказы-
вают своим собратьям в праве на работу; увидел вымогателей,
пользующихся чужим трудом или капиталом; увидел похитите-
лей людей, увидел гангстеров, увидел нечистых на руку дельцов
и продажных политиков. То тут, то там поднимали голову неве-
жество, заносчивость, алчность и злая воля.
«Это мне совсем не нравится», — заметил Джонатан.
«Мне тоже», — ответила Богиня.
«Не могли бы мы все это прекратить?»
«Это можешь сделать ты, — ответила она, — а я буду помо-
гать тебе справиться со всем этим беспорядком, который остался
из-за того, что отцы-основатели двигались вперед чересчур бы-
стро. Америка была слишком занята строительством, чтобы вы-
мести весь мусор и избавиться от хлама».
Джонатан призадумался.
«Надо отдать должное дьяволу, — сказал он через некото-
рое время, — не хотелось бы в этом признаваться, но некоторые
из его уловок были чертовски хороши. Но все эти диктаторы
меня просто из себя выводят».
«Предоставь другим решать свои проблемы самостоятельно,
дай им свободу распоряжаться своим домом на собственный ма-
нер», — безмятежно ответила Богиня.
«Конечно, мадам, — усмехнулся Джонатан, — меня не вол-
нует их диктатура до тех пор, пока они не пытаются диктовать
мне. Но пусть только попробуют сунуться к нам!» — заключил
Джонатан с видом профессионального боксера, каких показыва-
ют в кино.
151
Богиня согласно кивнула.

«Но как бы мне, — продолжал молодой человек, — заполу-
чить хоть что-нибудь из тех превосходных вещей, которые он
мне показывал, прямо сейчас, не дожидаясь всю жизнь?»
«В его багаже одни лишь фокусы, — возразила Богиня, —
с которыми невозможно оставаться свободным человеком».
«Может быть, все это дашь мне ты? — возбужденно обратил-
ся Джонатан, — какое-нибудь чудесное…»
«Нет, Джонатан, не уповай на чудеса. Никого невозможно
спасти чудом, пока чудо не поселится в нем самом. Если жела-
ешь социальных улучшений, придется заплатить сполна».
«Мне нечем даже заплатить за обед. Где мне взять такую
уйму денег, чтобы платить за поездки в отпуск, спортивные аре-
ны, образцовые дома и прочие прелести, разве что отобрать у бо-
гачей или фальшивками расплачиваться?
Богиня грозно тряхнула своей звездной головой, а затем,
смягчившись, молвила:
«Ты можешь заработать их в поте лица своего, не воруя,
не обманывая и не продавая свою душу дьяволу. Если ты и все
другие Джонатаны будут работать вместе с остальными муж-
чинами и женщинами всех штатов, силами простых смертных
и под руководством простых смертных, нет ничего такого, с чем
вам не справиться. Вам нужно немного терпения, немного време-
ни — меньше, чем тебе представляется, — и дисциплина — не та,
которую навязывают сверху, а внутренняя, что держится не на
ненависти к своему ближнему, какой-либо отдельной вере, расе
или классу, а на любви ко мне и к своей стране. И кстати, Джо-
натан, не забывай при любой возможности отдавать свой голос
за честных людей».
«Обязательно, — Джонатан радостно улыбнулся, — я под-
ставлю свое плечо и буду как следует тянуть свою лямку. Но где
же мне работу отыскать?»
Он с надеждой посмотрел на Богиню. Однако та уже исчез-
ла. Это озадачило Джонатана, сбило с толку. Но подняв свой
взгляд повыше, он увидел, как она стоит в порту, по-прежнему
152
вздымая свой факел. Лучи сияли ярче, чем прежде, и Джоната-

ну почудилось, что она повернулась и ободряюще улыбнулась
ему. Он затянул потуже свой пояс, преисполнился решимости
и вдруг кое-что понял. Ему вспомнилась работа, за которую пре-
жде не хотелось браться. Теперь-то он возьмется за любую рабо-
ту, какая только подвернется.
«В конце концов, — проворчал он себе под нос, — им тоже
пришлось нелегко той первой зимой, в декабре три сотни лет на-
зад, когда они только-только высадились на скалы Плимут Рок.
Ни жилья, ни всего остального. И подумать только, чего они до-
бились. Смогли они — смогу и я со своими приятелями и подру-
гами, если будем трудиться все вместе с любовью, а не ненави-
стью в сердцах».
В этот момент юноша как будто стал стройнее и вытянул-
ся на несколько дюймов. Уже не юноша, но мужчина по имени
Джонатан отправился своим путем с новой уверенностью, но-
вым взглядом на мир и новой верой в себя и свою страну.
153
II
«Полуварварская Россия и дикие

славяне Сербии и Черногории»:
Журнал «Fatherland» против Российской империи
(август 1914 — февраль 1917)
«В еликая война отличалась от предыдущих конфликтов

прежде всего признанием силы общественного мнения, —
утверждал Джордж Крил, главный официальный пиарщик виль-
соновской Америки (впрочем, главным пиарщиком был сам пре-
зидент). — Это была борьба за сознание людей»1. «Не было более
благодатного поля для пропаганды, чем Соединенные Штаты
в первые годы войны», — добавил британский политик Артур
Понсонби2. Но что такое «пропаганда»?
Проанализировав несколько определений, Джордж Силь-
вестр Вирек, которого, по его словам, «мировая война выманила
с Парнаса», остановился на следующем: «Кампания, маскирую-
щая свое происхождение и/или мотивы, проводимая с целью до-
стижения конкретной цели путем манипулирования обществен-
ным мнением»3.
С первых дней войны Соединенные Штаты Америки — круп-
нейшая нейтральная страна — сделались полем пропагандист-
ской борьбы враждующих коалиций. И Центральные державы,
и Антанта старались привлечь симпатии американцев на свою
сторону, но их стратегические цели были разными. Возможность
вступления США в войну на стороне первых исключалась, по-
этому их пропаганда стремилась «укреплять силы Германии,
ослаблять ее противников, удерживать Америку вне войны»4.
Вторые, напротив, добивалась участия «великой заокеанской де-
мократии» в борьбе против «деспотического кайзеризма».
154
В. Э. Молодяков. «Полуварварская Россия и дикие славяне...»
Страны Антанты добились больших пропагандистских успе-

хов уже в первые дни войны, после того как 2 августа на англий-
ских трансатлантических телеграфных линиях была введена
цензура, а 4 августа британский флот перерезал немецкие те-
леграфные кабели, причем так, чтобы их нельзя было восстано-
вить. Однако еще до войны в международных отделах американ-
ских газет доминировали новости из Лондона или переданные
через Лондон. «Из года в год американская публика ежедневно
видела Европу в отчетливо британской перспективе», — отметил
историк Уолтер Миллс5. Поэтому российский посол в Вашинг-
тоне Ю. П. Бахметев имел основания докладывать министру
иностранных дел С. Д. Сазонову 15/28 августа 1914 г.: «С перво-
го же дня вся печать единодушно восстала против вызова, бро-
шенного германским императором всей Европе. <...> За немцев
не стоит решительно никто, или, по крайней мере, никто не ре-
шается высказаться против такого подавляющего большинства,
и не нашлась ни одна газета, которая бы даже оставалась вполне
нейтральной: все соединились против Германии»6. Правда, это
относилось преимущественно к нью-йоркской прессе.
Немецкоязычная пресса США не могла конкурировать
с англоязычной в силу малочисленности, неорганизованности
и отсутствия поддержки из «фатерлянда». «Утверждения вра-
гов, — писал позднее бывший посол в США Иоганн фон Берн-
шторф, — что германская пропаганда в Соединенных Штатах
была на самом деле организована за много лет до войны и поэто-
му мы в 1914 г. имели в своем распоряжении готовую организа-
цию с отделениями в каждой части страны, к несчастью, лишены
всяких оснований. Достойно сожаления, что, перед войной гер-
манская сторона, несмотря на мои неоднократные предупрежде-
ния, ничего не сделала. <…> Нам всегда не хватало денег на под-
держание контактов и сотрудничество с американской прессой.
<…> Даже с германо-американскими газетами не было органи-
зованной связи»7. Поэтому в первые недели войны организация
прогерманской и, шире, антиантантовской пропаганды в США
была делом частных лиц.
155
Наиболее заметным новым игроком на пропагандистском

поле стал еженедельник «Fatherland», выходивший с 5 августа
1914 г. под редакцией Вирека. История журнала и выпускавшей
его «Fatherland Corporation» уже рассмотрена мной8, поэтому
ограничимся анализом образа России на страницах этого изда-
ния до разрыва дипломатических отношений между США и Гер-
манией, что радикально изменило ход событий.
До войны ни сам Вирек, ни большая часть сотрудников его
журнала не проявляли особого интереса к России. Но с началом
войны Россия, как одна из главных «союзных» держав, оказалась
в центре внимания антиантантовской пропаганды, тем более что
ее имидж как государства в США был неблагоприятным, во мно-
гом основываясь на не требовавших перевода словах «knout»
и «pogrom». Как отметил историк Л. И. Страховский, «американ-
цам Россия казалась огромным невольничьим лагерем забитых
крестьян, рабочих и беззащитных евреев, которых подавляют
жестокие казаки, в любую минуту готовые пустить в ход нагай-
ки, и угнетает кучка эксплуататоров во главе с самим царем. <...>
Даже когда Америка становилась проантантовской и антигер-
манской, перспектива участия в войне на стороне Российской
империи была противна американцам, в сознании которых гос-
подствовал сформировавшийся за долгое время извращенный
образ этой страны»9.
«Полуварварская Россия и дикие славяне Сербии и Чер-
ногории» (I/1/6)* с самого начала служили объектом нападок
«Fatherland». В первом редакционном заявлении в числе целей
журнала названа «борьба против лжи и предубеждений славя-
нофилов и германофобов» (1/1/3). С ним соседствовало сти-
хотворение Вирека «Вильгельм II, князь мира», где среди его
врагов фигурировал «царь, чей скипетр лишь кнут»; позднее
эта строка была использована как подпись к карикатуре на Ни-
колая II (2/7/13). Профессор Герман Шёнфельд в статье «Ис-
* Ссылки на «Fatherland» приводятся в тексте с указанием тома (26

номеров за полгода), выпуска и страницы.
156
тинные причины европейского пожара» в унисон с берлин-

ской пропагандой утверждал: «Германия, стремившаяся к миру
в ущерб своим государственным интересам, в последние годы
часто сдерживала руку Австрии перед лицом величайших про-
вокаций со стороны России и ее православных славянских аген-
тов на Балканах, прежде всего Сербии. Россия организовывала,
усиливала и направляла панславистский заговор, поэтому пло-
хо скрытой целью каждого ее движения на Балканах было низ-
ведение Австрии до положения десятистепенной державы. <...>
Это русский заговор, в котором Сербия — не более чем орудие»
(1/1/4). Еще откровеннее высказался один из инициаторов из-
дания Альфред Рау в открытом письме редактору газеты «New
York Sun»: «Чем американский редактор, сознающий свою от-
ветственность в деле руководства общественным мнением, мо-
жет оправдать защиту Сербии, России и Англии? Чем он может
оправдать поддержку страны погромов и ее правительства, ка-
рающего дух политической независимости медленной смертью
в сибирской пустыне?» (1/1/15).
Российское посольство отметило выход «Fatherland», тираж
которого вскоре достиг 100 тысяч экземпляров, но не было ос-
ведомлено об обстоятельствах его появления. В докладе Бахме-
тева от 15/28 августа говорилось: «Еще до приезда его (Берн-
шторфа. — В. М.) поверенный в делах г-н фон Ханиель вместе
с разными немецкими профессорами и публицистами создал
новую газету “Fatherland”, исключительно посвященную защи-
те отечества от клеветнических нападков и восстановлению “ис-
тины” и невинности Германии. Прилагаемый экземпляр первого
выпуска дает достаточно верное впечатление о слабости аргумен-
тов загнанных в угол немцев, и попытка г-на фон Ханиеля вызва-
ла только насмешки в газетах»10. До приезда в США 25 августа
Берншторфа и бывшего министра колоний Бернхарда Дёрнбур-
га, которому Берлин поручил негласное руководство германской
пропагандой, посольство не имело никакого отношения к изда-
нию «Fatherland» и стало сотрудничать с ним только с середины
сентября.
157
Представить Россию более демократической страной, чем

Германия, не удавалось, даже несмотря на бодрые донесения
Бахметева о том, что «те самые американцы, которые десять лет
тому назад под влиянием жидов и Рузвельта и также по неведе-
нию сентиментально увлеклись Японией, считая нас зачинщи-
ками, теперь круто повернулись лицом к нам, оценивая могуще-
ственное спокойствие и достоинство России, дерзко вызванной
на бой, искренне радуясь нашим успехам»11. В записке «о дея-
тельности германцев» (10/23 июня 1915 г.) управляющий кон-
сульством в Сан-Франциско А. И. Кохановский верно сумми-
ровал линии атаки антиантантовской пропаганды на Россию:
«В одних статьях изображается дикая жизнь русского народа,
в других — жестокое правительство, в третьих — страдания евре-
ев и финнов, в четвертых — безвыходное положение русских фи-
нансов»8. Сказанное им вполне применимо к «Fatherland».
Еженедельник позиционировал себя как «стопроцентно
американское» издание, призванное отражать мнение местных
жителей, а не иностранных пропагандистов. Редакция отдава-
ла предпочтение антиантантовски настроенным американцам,
большинство которых были немецкого, ирландского и еврейско-
го происхождения, но публиковала статьи и высказывания нем-
цев, известных в Америке. Журнал редко перепечатывал про-
пагандистские тексты «как есть», но нашел для этого удобную
форму в виде материалов, которые присылал из Германии «соб-
ственный корреспондент» Луи Фирек — отец редактора (в отли-
чие от сына, он считал себя принадлежащим к германской куль-
туре, поэтому его фамилию мы даем в немецком написании),
внебрачный сын кайзера Вильгельма I и бывший депутат Рейхс-
тага от социал-демократической партии. Его статьи знакомили
читателей с материалами немецкой прессы, содержание которых
подавалось как частное мнение авторов.
Статья под многозначительным заглавием «Тень русско-
го медведя» (полный текст впервые публикуется на русском
языке в настоящем издании) появилась уже во втором номе-
ре «Fatherland». Ее автором был живший в то время в США
158
немецкий прозаик Ханс Хайнц Эверс, приятель Вирека. Автор

«Альрауне», «Одержимых» и других «ужастиков» был популя-
рен и в России, что особо отмечено в редакционной врезке. В до-
казательство правоты Эверса, писавшего о стремлении России
к мировому господству, рядом рассказывалось о «Завещании
Петра Великого» (1/2/5) — долгоиграющей исторической фаль-
шивке того же типа, что «Завещание Ришелье», «Протоколы си-
онских мудрецов» и «Меморандум Танака».
Дэвид Леви в статье «Экспансия России» писал: «Русский
медведь встал горой на горизонте. <...> Полуцивилизованная
Россия раздувает панславистские настроения и грезит амбиция-
ми Петра Великого. <...> Простые американцы плохо знают Рос-
сию. Темный покров, которым самодержавие окутывает страну,
мешает любопытным проникать туда. А ведь Россия потенциаль-
но является могущественнейшей страной будущего. <...> В бли-
жайшем будущем Россию ждут две вещи. Если она окажется
среди проигравших — колоссальная революция и пробуждение
славянских народов России, что хорошо для республиканского
идеала. Опасность в том, что Романовы могут победить. <...> Это
будет триумф грубого славянского колосса над хрупкой цивили-
зацией» (1/5/4–5; 1/6/6–7).
Тезис о том, что Россия — не Европа и, более того, враждеб-
на Европе, включая «союзные» Великобританию и Францию,
стал одним из краеугольных камней пропаганды, стремившей-
ся расколоть «сердечное согласие». На страницах журнала Рос-
сия последовательно позиционировалась как «азиатская» дер-
жава, принадлежащая к другой, враждебной цивилизации. Гуго
Мюнстерберг, профессор психологии Гарвардского универси-
тета, трактовал начавшийся конфликт как «войну славянской
силы против германской цивилизации, в которой, к несчастью
всего мира, мстительная Франция и завистливая Англия при-
няли сторону России» (1/2/7). Ему вторил Герберт Сэнборн,
профессор философии университета Вандербильта: «Самый
высококультурный народ современности сошелся в давно ожи-
давшейся смертельной схватке с завистливым полуварварским
159
противником. <...> Битва славян и тевтонов — это не борьба

за территории и экономическое господство, как уверены многие
недалекие люди, но конфликт принципов — борьба высочайших
идеалов, какие знает человеческая раса, против низменных це-
лей рас, едва тронутых культурой. <...> Во время Петра Велико-
го этот народ был ордой варваров, едва восставших из состояния
полудикости и способных, как показывает пример самого Петра,
лишь к самому поверхностному заимствованию европейской ци-
вилизации» (1/3/6–7; 1/4/6). Историк и правовед Джон Бёр-
джес, почетный профессор Колумбийского университета, по-
ходя обмолвился о «восточнославянской квази-цивилизации»
(1/5/14) как о чем-то само собой разумеющемся.
Играя на расистских предрассудках аудитории — в то вре-
мя допустимых и даже «политкорректных» — соредактор и один
из главных авторов «Fatherland» Фредерик Франклин Шрадер
утверждал: «Успех Англии неизбежно приведет к успеху Рос-
сии, что повлечет за собой массовое истребление белых людей
африканскими неграми, монгольскими ордами, казаками и сер-
бами, которых Франция и Россия бросят против Германии»
(1/3/10). Визуально этот образ был закреплен в карикатуре,
на которой изображалась зловещая змея с тремя головами — ка-
зака, азиата и негра (1/6/3). Полагаю, с особым удовольствием
журнал процитировал исходившие из враждебного лагеря слова
Бернарда Шоу: «Победа нашей стороны настолько изменит ба-
ланс сил в пользу России, что положение всех воюющих стран
станет намного опаснее того, за исправление которого мы сейчас
боремся» (1/2/2). Той же цели служило известное стихотворе-
ние Редьярда Киплинга «Мировая с медведем» с редакционной
врезкой, поясняющей, кто есть кто (1/4/15). 3 марта 1915 г. жур-
нал перепечатал статью «Скорбный список России» (Russia’s
Black Record) из «New York Times» за 14 февраля 1904 г., времен
начала русско-японской войны (2/4/8–9). Публикация была
призвана напомнить резкие антироссийские высказывания га-
зеты, в условиях новой войны занявшей проантантовскую по-
зицию.
160
«Азиатский» характер российской государственности, циви-

лизации и культуры был излюбленной темой германской пропа-
ганды «для внутреннего употребления», редко переводившей-
ся на иностранные языки. Много путешествовавший по миру
журналист и писатель Альфонс Пакет в брошюре о националь-
ных проблемах России, содержание которой в журнале изложил
Луи Фирек, утверждал: «Русские по природе консервативны,
покорны, как восточные народы, слепо преданы царю и церкви.
Им не хватает независимости мысли и энергии действия». Счи-
тая, что «“Святая Русь” ни в коей мере не является монолитной
империей, но лоскутным одеялом порабощенных народов», он
провозглашал: «Одной из наших главных целей в войне на Во-
стоке является освобождение народов, ныне стонущих под ка-
зацким кнутом. <...> Мы должны отбросить Россию от Черного
и Балтийского морей и позволить ей остаться азиатской импе-
рией, каковой она является по своей природе. Пусть эта азиат-
ская империя ищет выход к Тихому океану и договаривается
со своей нынешней союзницей Японией о незамерзающих пор-
тах на тихоокеанском побережье. Только тогда мы будем свобод-
ны от “казацкой опасности”, угрожающей Европе. Да и “желтая
опасность”, которую несет японская экспансия, будет сведена
до минимума» (2/14/12–14). Япония вступила в Первую ми-
ровую войну как член Антанты и захватила германские владе-
ния в Китае и на Тихом океане, а потому тоже стала объектом
антиантантовской пропаганды12. Фирек и сам придерживался
приведенной точки зрения, заметив в статье «Россия должна
стать азиатской империей», что «уровень цивилизации, которо-
го достигла Россия, ниже европейского и больше соответствует
Азии» (2/20/12–13).
Одним из частных приемов пропаганды стало использование
журналом слов «русский» и «русифицированный» (Russianized)
в качестве синонимов жестокого, реакционного, антидемокра-
тичного. Приведу несколько примеров. «Лондонская “Mail” не-
давно сравнила нападения на беззащитных немцев в Лондоне
с российскими погромами. Комментарии излишни» (1/13/4).
161
«Израэль Зангвилл (английский писатель еврейского происхо-

ждения. — В. М.), как многие представители его народа, думал,
что союз с Англией либерализует Россию. Напротив, он русифи-
цировал Англию. <...> Война искоренила антисемитизм в Гер-
мании, и он пустил корни на Британских островах» (2/14/11).
По мнению автора заметки «Русификация американского зако-
нодательства», генеральный прокурор Томас Грегори «полага-
ет, что он должен иметь неограниченную власть, минимум как
у русского великого князя, дабы иметь возможность успешно за-
ткнуть рты» противникам президента и Англии (4/20/313). В то
же время слово «немецкий» выступало синонимом прогрессив-
ного, например, в заметке «Распространение немецкой культу-
ры»: «Царь согласился назначить члена Думы в правительство
и пообещал конституцию полякам, которые ему больше не при-
надлежат, а в Англии начались протесты против цензуры. Уди-
вительно, как немцам удалось распространить доктрину просве-
щенной свободы в самые темные уголки земли» (3/22/387).
Россия фигурировала во всех новостях с Восточного фрон-
та, хотя ему редакция уделяла заметно меньше внимания, чем
Западному. Известия о русских победах в Восточной Пруссии
сравнивались с «потемкинскими деревнями» (1/4/12–13), кото-
рые не раз вспоминались на страницах журнала. С пятого номе-
ра “Fatherland” регулярно помещал обзоры ситуации на фронтах
за подписью «военный эксперт» (в их составлении принимал уча-
стие германский военный атташе Франц фон Папен). Внимание
неизменно акцентировалось на успехах Центральных держав, од-
нако общий тон был корректным. Зато в других публикациях ча-
сто встречались катастрофические оценки военного положения
России. «Солдат достаточно, но не хватает должной подготовки,
офицеров и современного оружия», — привел журнал, в числе
прочих, комментарий из шведской прессы (2/7/13–14).
В конце января 1915 г. Фирек писал из Берлина по пово-
ду толков о сепаратном мире с Россией: «Такой поворот собы-
тий попросту невозможен, и слухи не заслуживают ни малей-
шего доверия. К началу 1915 г. Россия практически проиграла
162
кампанию, и ее сокрушительное поражение становится неизбеж-

ным». «В таких условиях мы не можем думать об ином достиже-
нии мира с Россией, кроме как отбросив московитского агрессора
обратно в Азию, где ему и место», — заключил он в своей обычной
манере (2/2/4). Месяц спустя в статье «Близок ли конец?» Шра-
дер утверждал: «Россия готова заключить мир. <...> Влиятельное
движение за мир возглавляется графом Витте и тайно или откры-
то поддерживается многими придворными. <...> Предсказывают,
что Россия на грани краха и ее финансы и промышленность об-
ратятся в развалины, если она срочно не договорится с Германи-
ей» (2/4/3). В таком контексте германская пропаганда объявила
смерть Витте 28 февраля/13 марта 1915 г. «политическим убий-
ством». Это нашло отражение и на страницах «Fatherland», на-
звавшего Витте «великим русским» (2/25/17).
Журнал попытался компенсировать впечатление от «бру-
силовского прорыва» летом 1916 г. ироническими репликами
о том, что «для русского наступления оно необычайно наступа-
тельно. Напоминает пейзаж, через который проезжала Екатери-
на Великая в зените своей славы» (4/20/314), т.е. пресловутые
«потемкинские деревни». «Генерал Брусилов в последнее вре-
мя выиграл не менее восьмисот решающих битв, — продолжал
шутить «Fatherland», — однако тевтонская линия фронта все
дальше продвигается по территории России. В результате сле-
дующего русского наступления, подобного нынешнему, генерал
Брусилов окажется в Берлине — в качестве военнопленного»
(4/25/393). «Даже “гений” генерала Брусилова не спасет от по-
ражения, на которое обречено новое русское наступление», —
утверждалось в очередном обзоре военной ситуации (5/1/9).
Игнорировать факт разгрома австро-венгерских войск и поте-
рю Буковины не получалось, поэтому оставалось акцентировать
внимание на том, что русские не смогли нанести поражение нем-
цам (4/23/374).
Тема военных неудач, внутриполитических трудностей
и предполагаемого поражения России муссировалась на стра-
ницах «Fatherland» и в связи с деятельностью в США русских
163
эмиссаров, добивавшихся получения займов или ведших воен-

ные закупки. Осенью 1914 г. еженедельник «сигнализировал»,
что американские промышленники продают России боеприпа-
сы вопреки заявлению президента о нейтралитете (1/8/3), а поз-
же привлек внимание к слухам о ее желании приобрести старые
паровозы Панамской железной дороги. Поскольку они являют-
ся государственной собственностью США, заявил «Fatherland»,
продажа будет не только нарушением нейтралитета, но и актом
военной контрабанды (2/25/13).
Журнал предостерегал против займов России под будущие
поставки зерна, которые будут осуществлены, как только Дарда-
неллы окажутся в руках «союзников», — поскольку в обозримом
будущем это невозможно (2/13/10). К вопросу о русских зай-
мах периодически обращался ведущий экономический аналитик
издания — разоблачитель «тайн Уолл-стрита» Чарльз Колман.
С одной стороны, он, ссылаясь на авторитет Якоба Шиффа и Сэ-
мюэля Унтермейера, предупреждал инвесторов о ненадежности
займов, акцентируя внимание на тяжелом положении промыш-
ленности и финансов России, что признал министр финансов
П. Л. Барк.
«Святая Русь истекает кровью, — заметил Колман, — по-
этому “союзники” должны немедленно оказать ей финансовую
помощь» (4/21/323–325). «Рубль резко подскочил вверх, хотя
финансы России в тяжелом положении, — писал он в сентябре
1916 г. в статье “Царь играет на Уолл-стрите”. — Непосредствен-
ной причиной подъема курса рубля являются усилия агентов
царя-батюшки из числа его возлюбленных подданных в нашей
стране. Русские газеты, консулы и организации в Соединенных
Штатах внезапно развернули энергичную кампанию по сбору
средств для русского правительства, вынужденные к этому тяже-
лым положением дома». Ссылаясь на данные статистики, Кол-
ман утверждал, что продавцы российских ценных бумаг, включая
«National City Bank» и «Guaranty Trust Company», «вводят в за-
блуждение общественное мнение относительно ситуации в Рос-
сии». Американцы привыкли к фальсификации информации
164
в газетах, но не со стороны банков — суммировал он (5/8/115–

116). С другой стороны, Колман использовал факт поддержки
России для критики ее кредиторов, давая своим статьям загла-
вия «Люди, пившие за здоровье царя» (3/12/201–203) и «Бан-
киры царя» (5/8/115–116). «Другом царя» он также иронически
называл издателя «New York Times» интервенциониста Адольфа
Окса (3/15/257).
«Немецкие зверства» в Бельгии и оккупированной части
Франции оказались одной из самых эффективных стратагем ан-
тантовской пропаганды, внушавшей читателям, особенно в ней-
тральных странах, что Германия воюет «не так», не по тем зако-
нам, как страны «сердечного согласия». В середине 1920-х годов
британские пропагандисты сами отказались от наиболее извест-
ных «страшилок», вроде бельгийских детей с отрубленными ру-
ками, распятого канадца и т.д. Как заметил Артур Понсонби, «на
войне фальшивки являются признанным и очень полезным ору-
жием. Все страны сознательно используют их для того, чтобы
обманывать собственный народ, привлекать нейтралов на свою
сторону и вводить в заблуждение противника»13. Центральные
державы не смогли вовремя оценить важность и эффективность
этого пропагандистского средства и, как и во многих других слу-
чаях, отстали от «союзников». Только в конце мая 1915 г., по-
сле возмутившего американцев потопления «Лузитании» и пуб-
ликации доклада комиссии лорда Брайса о «немецких зверствах
в Бельгии», посол Берншторф передал в Государственный де-
партамент отчет о «русских зверствах» в Восточной Пруссии
(2/18/3–4). Время было выбрано неудачно, и пропагандистский
эффект отчета, на который откликнулись только немецкие и хёр-
стовские газеты, оказался ничтожным.
Год спустя Фирек попытался реанимировать тему в статье
«Варварская война», написанной по материалам германской
прессы: «Все события Тридцатилетней войны покажутся дет-
ской забавой в сравнении с чудовищными зверствами, которые
учинили русские в течение одного года не только в Восточной
Пруссии, Галиции и Буковине, но и в собственной стране. Сотни
165
деревень были сметены с лица земли, тысячи домов сожжены,

миллионы мирных жителей обречены на смерть. <...> Полудикие
казаки более жестоки и кровожадны, чем краснокожие Северной
Америки и другие дикие племена. И нам говорят, что эти звери
вместе с зулусами и арабами сражаются за западную цивилиза-
цию против германских гуннов» (4/12/190–191). Летом 1916 г.
Фирек сам побывал в Восточной Пруссии, построив корреспон-
денцию оттуда как ответ на сетования проантантовской прессы
относительно участи Бельгии: «Зачастую убийства и расстре-
лы жертв русской армии сопровождались различными пытками
с целью выведать какую-то информацию или просто из любви
к насилию и крови. Убитым на месте пришлось не так тяжко, как
тем, кого выселили в самые восточные районы Европейской Рос-
сии или в Сибирь» (5/3/35–37). Те же мотивы звучали в призыве
собирать средства для германских и австро-венгерских пленных
в России: «Сибирь, ужасная земля зимы и смерти, стала тюрьмой
для десятков тысяч солдат Центральных держав, захваченных
русскими в плен. <...> В Германии в качестве военнопленных со-
держатся миллионы русских (курсив везде мой. — В. М.). С ними
обращаются хорошо, и многие из них отказываются возвращать-
ся по обмену. Однако в Сибири условия очень суровы, и даже
стойкие солдаты тевтонских армий умирают в больших количе-
ствах от отсутствия ухода и нормальной еды» (5/1/14).
Журнал мало писал о внутренней политике России (за исклю-
чением преследований национальных меньшинств), основыва-
ясь преимущественно на материалах германской и австрийской
печати. Так, Фирек под заголовком «Коррупция в России» из-
ложил статью из газеты «Die Gloсke», выпускавшейся А. Л. Пар-
вусом в Мюнхене, о «деле Сухомлиновой» (4/6/87). Особого
внимания удостоился введенный с началом войны «сухой за-
кон». По уверению Бахметева, в США «все преклоняются перед
государем императором, так просто и величественно в один миг
отрезвившим и объединившим весь свой народ»15. Фирек, как
минимум дважды обращавшийся к данной теме, писал о «пол-
ном провале сухого закона в России» и его частичной отмене
166
из-за неэффективности (4/24/383; 5/13/206–207). Сказанное

имело особое значение применительно к США, поскольку ре-
дактор «Fatherland» и его отец, как многие германо-американ-
цы, были пропагандистами «умеренности» и принципиальными
противниками «сухого закона», используя в полемике с его сто-
ронниками все имевшиеся под рукой аргументы.
Главным направлением критики внутренней политики Рос-
сии и создания ее негативного образа было угнетенное положе-
ние национальных меньшинств, прежде всего евреев. В первом
же номере «Fatherland», редактор которого был известным фи-
лосемитом, перепечатал передовицы нью-йоркских еврейских
газет «Die Wahrheit» и «Tageblatt» в поддержку Центральных
держав и с осуждением «всегдашнего антисемитизма» России
(1/1/13). «Цивилизованный человек не может любить Страну
Погромов» (1/2/6), — заметил журналист Луис Шервин. «Сим-
патия американцев к Англии может быть естественной, но чем
оправдать их симпатию к России? — риторически вопрошал
журнал. — Ведь не так давно вся американская пресса осудила
погромы в Кишиневе и Белостоке» (1/3/13).
Настоящей сенсацией стало пришедшее из Германии в сере-
дине августа сообщение о том, что Николай II обратился с мани-
фестом к поданным-евреям, призвав их вступать добровольца-
ми в армию и пообещав за это ряд привилегий. Оно появилось
после «Высочайшего манифеста» о войне (22 июля / 3 августа)
с призывом позабыть «внутренние распри»16 и обращения глав-
нокомандующего великого князя Николая Николаевича к поля-
кам (1/14 августа). «Известие о “Манифесте”, которым великий
князь-главнокомандующий обещал всем полякам их объедине-
ние, произвело громадное впечатление, считаясь сильным уда-
ром, нанесенным Германии и Австрии, — докладывал Бахме-
тев, — но, не будучи подтверждено, дало возможность немцам
и, конечно, жидам выразить сомнение о его достоверности, и пе-
чать понемногу замолчала о нем, но жиды, со своей стороны, рас-
пространив нелепый слух о равноправии, будто бы дарованном
им государем императором другим Манифестом, адресованным
167
его “возлюбленным евреям”, теперь опять стараются <...> сму-

тить общественное мнение притеснениями, которым продолжа-
ют подвергаться их братья»17.
Заместитель редактора «Fatherland» Джозеф Бернард Рети,
сам еврей, писал в этой связи, не ставя под сомнение подлин-
ность сообщений о манифесте: «Русский царь попытался подку-
пить евреев. Он издал манифест, напоминающий о великих бла-
гах, которые им даровал дом Романовых, и призвал их вступать
добровольцами в славянскую армию, пообещав за верную служ-
бу расширить черту оседлости и другие права и привилегии.
Но у евреев хорошая память. Они помнят, что Россия отказыва-
ла евреям в правосудии, лишала их счастья, незаконно отбирала
собственность, бросала в тюрьмы, посылала умирать в Сибирь,
вынуждала их дочерей идти на улицу и правила этим мирным
и трудолюбивым народом с помощью окровавленного кнута. Ни-
когда человеческие существа не испытывали такого беспощадно-
го угнетения, как евреи в России. <...> Одно-единственное слово
царя могло прекратить весь этот кровавый ужас. Но царь молчал,
а если говорил, то только для того, чтобы подбодрить убийц и во-
ров. Сейчас этот же кровавый царь обратился к миру с просьбой
о помощи, чтобы уничтожить самый цивилизованный и свобод-
ный народ на земле» (1/3/14).
«Ни один человек, знающий общественные и политические
условия в России, не придаст значения обещаниям царя», —
цитировал «Fatherland» еврейского деятеля Леона Сандерса
(1/5/3). В том же духе высказывалась американская еврейская
пресса: «Русский царь, похоже, понял, что его еврейские поддан-
ные — тоже люди» (1/6/11); «Указ царя — чистое лицемерие. Он
не любит евреев. Он не собирается уважать их права. И евреи это
знают» (1/8/11). К этой теме журнал вернулся в апреле 1916 г.
(4/10), поместив на обложке карикатуру «Щит царя — “мои воз-
любленные евреи”»: Николай II одной рукой опирается на меч,
а в другой держит щит, к которому привязан еврей.
С конца 1914 г. российская тематика заметно реже встреча-
ется на страницах «Fatherland», а острие критики однозначно
168
переносится на Англию. Поэтому еврейская тема возника-

ет в журнале лишь эпизодически, в основном в качестве фона
к другим проблемам или в хронике текущих событий. Напри-
мер, иронизируя по поводу того, что «наша (американская. —
В. М.) богобоязненная, человеколюбивая и абсолютно нейтраль-
ная администрация» поручила послу в Константинополе Генри
Моргентау сделать официальное заявление турецким властям
по поводу геноцида армян, редакция заметила: «Но мы не слы-
шали ни единого протеста против преследования царем евре-
ев» (3/11/191). В мае 1916 г. журнал сообщил об опубликован-
ном в Швеции заявлении группы выходцев из России во главе
с М. Лемпицким и М. Г. Церетели (преподаватель Гейдельберг-
ского университета и один из лидеров Комитета независимости
Грузии), обратившихся к президенту Вильсону с петицией о за-
щите их соплеменников, прежде всего евреев: «Россия порабо-
тила народы, которые доверились ей, и сделала их бесправными.
Она злоупотребляет своей властью для издевательств над соб-
ственными подданными и уничтожает богатства, накопленные
многими поколениями» (4/16/246).
Польская, украинская и финская темы редко возникали
на страницах «Fatherland». «Поляки явно не настроены доверять
обещаниям царя, данным под воздействием военных потерь, —
воспроизвел журнал корреспонденцию “New York Herald” в свя-
зи с манифестом великого князя к полякам. — Польские обще-
ства и издатели польских газет в Соединенных Штатах больше
доверяют немцам, чем “батюшке”» (1/10/2). Хроника сообща-
ла, что австрийские поляки приняли сторону Габсбургов против
Романовых (1/7/13), а финны в России не поддерживают царя
(1/16/7). Осуждая блокаду Германии «союзниками», журнал от-
метил, что она мешает снабжать продовольствием Польшу, на-
селение которой «доведено до истощенного состояния разруше-
ниями, учиненными варварскими ордами из России» (5/2/23).
Судьбе украинцев, именовавшихся в еженедельнике
«Ruthenians», посвящена статья австро-венгерского генерального
консула в Нью-Йорке Александра фон Нубера «Угроза большого
169
медведя. Россия и украинцы». Начав с того, что «западный мир

едва ли подозревает о существовании этого народа, хотя он за-
нимает второе место по численности среди славянских», автор
писал о неприятии украинцами политики русификации и «пол-
ного подавления национального существования», сделав вы-
вод: «Национально просвещенные украинцы не подчинятся на-
сильственному российскому правлению и всегда будут пытаться
освободиться. <...> Отношение украинцев к войне с первой ми-
нуты было четко определенным и единодушно поддержанным:
“Мы будем сражаться за свободу и за Австрию”» (1/11/7–8).
За подписью «Украинец» статья была перепечатана в сборнике
«Австро-Венгрия и война»18, выпущенном под маркой генераль-
ного консульства при участии «Fatherland Corporation».
Вне связи с текущей ситуацией на фронтах Россия привлекла
внимание «Fatherland» в декабре 1916 г., когда вновь появились
слухи о возможных мирных переговорах в Европе, а Вильсон
обратился к воюющим сторонам с предложением обнародовать
свои условия перемирия. В предпоследнем номере за этот год
журнал поместил статью «Они все хотят мира», которая при-
надлежала перу жившего в Великобритании публициста Джор-
джа Раффаловича, пропагандиста украинской независимости.
Утверждая, что «народ России нуждается в мире больше, чем ка-
кой-либо другой, потому что он менее организован», Раффало-
вич следующим образом обрисовал ситуацию: «Россия на грани
внутреннего краха. Народ голоден. Финансы расстроены. Веро-
ятно, Россия способна выдержать кампанию 1917 г., но ее пра-
вительство не может этим рисковать. <...> Русские, хоть и мало
знакомые со свободой слова, становятся все более недовольны-
ми, поскольку миллионам грозит голод. <...> Лидеры пан-рус-
ских партий обращают взоры к Азии, где завоевания представля-
ются более легкими, а перспективы добычи более радужными».
Среди портретов сторонников мира, включая Бернарда Шоу, Ро-
мэна Роллана и Герберта Уэллса, журнал поместил фотографию
хорошо известного в Америке Максима Горького (05/20/309–
316).
170
Последней крупной публикацией «Fatherland» на русскую

тему перед Февральской революцией стала большая статья Раф-
фаловича «Распутин — колдун России» в январе-феврале 1917 г.
(5/26/421–422; 6/1/3–7). Ей предшествовал редакционный мате-
риал об обстоятельствах несостоявшегося появления в нью-йорк-
ском журнале «Metropolitan» цикла статей бывшего иеромона-
ха Илиодора (С. В. Труфанова) «Распутин, святой черт России».
Согласно этому материалу, «Metropolitan» в октябре 1916 г.
анонсировал со следующего номера статьи Илиодора, который,
по слухам, получил аванс в 4000 долларов. На обложке ноябрь-
ского номера написано «Величайшая журнальная история года»,
хотя самой истории в нем нет, но есть черное пятно, под которым
на просвет читается заголовок статьи Илиодора (фото в тексте).
«Fatherland» охарактеризовал рассказ иеромонаха-расстриги
как «невероятно отвратительную историю, показывающую раз-
вращенность, вырождение, пьянство и славянскую суеверность,
которые господствуют в правящей верхушке», заинтриговав чи-
тателя утверждением, что «значительная часть повествования
слишком непристойна для публикации». Журнал объяснил слу-
чившееся политическими причинами: «Рассказ раскрывает вну-
треннюю порочность страны, которой дом Морганов дает взай-
мы миллионы, чтобы русские могли продолжать жестокую войну
против великих германских народов Европы. Октябрьский анонс
переполошил Уолл-стрит. Банкиры испугались за судьбу рынка
русских ценных бумаг и даже следующего британского займа,
если американцы узнают кошмарные подробности жизни рус-
ского двора — союзника Англии. Можно уверенно сказать, что
после знакомства с историей, написанной монахом Илиодором,
ни один уважающий себя американец не вложит и доллар в рус-
ские или британские ценные бумаги». В дело якобы вмешался
русский посол, но редакция, «воздерживаясь от повторения слу-
хов», призвала «обратить внимание на результат — черное пят-
но русского цензора на обложке. Величайшая журнальная ис-
тория года оказалась под запретом!» (5/12/181–182). Подробно
и с явной тенденцией к разоблачению пересказав биографию
171
Распутина, Раффалович охарактеризовал его как «подлинного

великоросса, подлинного московита, причем типичного». При-
знавая, что «Распутин имел большое влияние на царскую семью,
особенно на царицу», автор предостерег от того, чтобы считать
старца «хозяином России», и скептически оценил толки о его
ориентации на Германию: «Если бы он был настроен пронемец-
ки в 1914 г., войны, возможно, не было бы».
Решения президента Вильсона о разрыве дипломатических
отношений с Германией в начале февраля 1917 г., а затем об объ-
явлении войны Германии сыграли огромную роль в судьбе жур-
нала, которому в феврале пришлось сменить название на «New
World: The American Weekly», затем на «Viereck’s New World»
и «Viereck’s: The American Weekly». В его истории начался но-
вый период — период выживания, когда редактору стало не до
событий в России.
Новый период начался и в истории России, и в российско-
американских отношениях. Только свержение самодержавия
сделало Россию приемлемым союзником для Америки. Выступая
с программной речью на внеочередной сессии Конгресса 2 апре-
ля 1917 г., Вильсон заявил: «Автократия, которая венчала ее по-
литическую структуру, несмотря на длительность срока и весь
ужас реального могущества, в действительности не определяла
сущность России, ее характер или устремления, поэтому теперь,
когда автократический режим ликвидирован, великий, благород-
ный русский народ присоединится в своем природном величии
и мощи к силам, которые сражаются за всеобщую свободу, спра-
ведливость и мир. Теперь Россия является подходящим партне-
ром для лиги чести»19. Как будто он хотел сказать: только теперь…
1
Creel G. How We Advertised America. N. Y. — London, 1920. P. 3.
2
Ponsonby A. Falsehood in Wartime. Costa Mesa, 1991 (1928). Р. 180.
3
Viereck G. S. Spreading Germs of Hate. N. Y., 1930. Р. 11.
4
Там же. P. 55.
172
5
Millis W. Road to War. America, 1914–1917. Boston, 1935. P. 42–43.
6
Россия и США: дипломатические отношения. 1900–1917. М., 1999.
С. 597.
7
Bernstorff Count. My Three Years in America. N. Y., 1920. Р. 50.
8
Молодяков В. Джордж Сильвестр Вирек: больше чем одна жизнь
(1884–1962). М., 2015. Глава 7.
9
Strakhovsky L. I. American Opinion About Russia, 1917–1920. Toronto,
1961. Р. x, xii–xiii.
10
Россия и США: дипломатические отношения. 1900–1917. С. 597–
598.
11
Россия и США: дипломатические отношения. 1900–1917. С. 596.
12
Молодяков В. Э. Образ Японии в антиантантовской пропаганде
в США в годы Первой мировой войны: журнал «Fatherland», август 1914 —
февраль 1917 гг. // Япония. 2014. Ежегодник. М., 2014. C. 178–191.
13
Ponsonby A. Falsehood in Wartime. Р. 13. Подробнее: Read
J. M. Atrocity Propaganda, 1914–1919. New Haven, 1941.
14
Судя по приведенному в примечаниях «царскому знаку», Николай II читал
это донесение.
15
Публикуя манифест, еврейский журнал «Новый Восход» писал:
«Меньше всего думают о них [распрях] в эту роковую минуту русские ев-
реи. В общем порыве защиты родины стоят они плечом к плечу с осталь-
ным населением России и своим мужественным поведением покажут, что
не теперь время для внутренних пререканий, не теперь время думать о на-
несенных и наносимых нам глубоких обидах». Цит. по: Хаеш А. Выселе-
ние евреев из Литвы весной 1915 года [Электронный ресурс] // Еврейская
старина. — 2003. — № 12. — Режим доступа: http://berkovich-zametki.com/
AStarina/Nomer12/Chaesh1.htm.
16
17
Austria-Hungary and the War. N. Y., 1915. Р. 35–39.
18
Цит. по тексту ноты посла в России Д. Фрэнсиса министру иностранных
дел П. Н. Милюкову.
173
Тень русского медведя
Ханс Хайнц Эверс
[От редакции:] Д-р Ханс Хайнц Эверс, родившийся в Дюс-

сельдорфе на Рейне, — один из самых знаменитых немецких пи-
сателей современности. Его произведения переведены на многие
языки и выпущены большими тиражами. Он возглавляет новую
школу фантастического романтизма, поэтому его называют со-
временным Эдгаром По. Его последний роман «Мандрагора»
столь же известен в Париже, как и в Берлине. Сотни тысяч эк-
земпляров его книг продаются в России, где, что необычно, в раз-
ных городах существуют многочисленные общества людей, на-
зывающих себе «эверсистами». Его пьесы идут в театрах по всей
Европе.
Д-р Эверс — один из самых осведомленных путешественни-
ков по миру. За двадцать лет он объехал весь земной шар и напи-
сал книги об Индии, Южной Америке и др. Сейчас он находится
в Нью-Йорке после восьмимесячного путешествия по Чили, Бо-
ливии, Перу и Панаме.
Его ближайшим другом является парижский поэт Марк
Анри, в соавторстве с которым он создал драматическую поэ-
му «Мертвые глаза». Ойген д’Альбер написал к ней музыку.
Премьера оперы прошла одновременно в Вене, Дрездене и Пари-
же. В нынешних обстоятельствах вполне возможно, что ее первое
представление [в США] состоится в [театре] «Метрополитен».
Брат д-ра Эверса — офицер германского флота. Сам он слу-
жил в германской армии, участвовал в революциях в Венесуэ-
ле и Гаити и повидал много боевых действий в Восточной Азии,
Южной Африке, Марокко и на Балканах1.
174
Ханс Хайнц Эверс. Тень русского медведя
В ойна приближается. В Европе все знали это многие годы.

Рано или поздно придется решать, кто будет хозяином в Ев-
ропе, Запад или Восток. Запад — это Германия, Франция, Ан-
глия и Италия. Восток — это Россия.
Единственным врагом Германии является Россия. Россия —
вечный враг Англии и Австрии. Если Гогенцоллерны и Габсбурги
потерпят поражение, Россия станет непобедимым противником
и завоевателем для Англии, Италии и Франции. Поражение Гер-
мании в этой войне приведет лишь к началу московитского влады-
чества в мировом масштабе. Владычества, которое рано или позд-
но, но неизбежно захватит также Восточную Азию и Америку.
Янки и японцам стоит иметь это в виду! Самая явная слабость
наших дипломатов в том, что они заняты одной только текущей
политикой. Им не хватает дальнозоркости и прозорливости, ко-
торыми отличался Бисмарк и которыми давно руководствуется,
пусть исключительно инстинктивно, русская дипломатия. Пора-
жение, понесенное Россией в войне с Японией, оказалось для нее
не более, чем булавочным уколом, как и последняя Крымская
война. Едва почувствовав его, она двинулась всей массой в сто-
рону Берлина и Стокгольма, как и в сторону Константинополя,
Индии, берегов Китайских морей.
Это не исключительно германская точка зрения, но позитив-
ное знание каждого прозорливого европейца. Бернард Шоу вы-
разил эту мысль так же четко, как и я.
Германский император настолько убежден в том же, что от-
бросил все прочие соображения с единственной целью — пред-
отвратить подобное [развитие событий]. Он сражается за Герма-
нию — но в то же время он сражается за весь цивилизованный мир.
Отсюда нарушение независимости Бельгии и Люксембурга.
Отсюда отчаянные обращения к Италии, Швеции, Бельгии, Гол-
ландии: «Вы с нами или против нас?» Это означает не больше
и не меньше, чем: «Вы за себя или против себя самих?»
Как венгр столетиями был защитником Запада от ислама, так
Германия сегодня является защитником Запада — то есть миро-
вой культуры — от наследников турок, от русских.
175
Только представьте себе политическое положение в мире

в случае поражения Германии.
Англия захватит германские колонии в Африке и станет аб-
солютной хозяйкой этого континента. Очевидно, что она или от-
берет Конго у Бельгии, или «купит» его за смехотворную цену.
Очевидно и то, что испанские и португальские колонии в конеч-
ном счете станут британской территорией. Так Англия превра-
тится в единоличную владычицу Африки и Атлантики, потому
что владения Франции на севере [Африки] делают ее не более,
чем средиземноморской провинцией. Япония в благодарность
за «дружеские услуги» захватит германскую Новую Гвинею
и прочие владения Германии в Южных морях. Это шаг к превра-
щению Японии в хозяйку Тихого океана.
Франция получит Люксембург, Эльзас-Лотарингию и, мо-
жет быть, часть прусской территории на левом берегу Рей-
на. Но львиная доля достанется России. Восточная и Западная
Пруссия, Позен и Верхняя Силезия — от Германии! Галиция,
Буковина, Венгрия, Славония, Хорватия, Босния, Герцоговина,
Далмация, а также, возможно, Богемия и Моравия — от Австрии!
Длань царя будет простираться до берегов Адриатического моря.
Остатки Германии и Австрии будут раздроблены на мелкие
княжества. Мы снова увидим независимые Баварию, Пруссию,
Гессен и Саксонию — но никакой Германской империи. Мелкие
незначительные государства, они окажутся под пятой России
точно так же, как балканские страны — Румыния, Сербия, Гре-
ция и прочие — или как скандинавские страны — Дания, Шве-
ция, Норвегия. На Дальнем Востоке Россия захватит Циндао,
что станет новым этапом в давно задуманном завоевании Китая.
Это лишь первый шаг!
Нетрудно представить себе и не слишком отдаленные по-
следствия. Все эти маленькие германские, скандинавские и бал-
канские государства ожидает судьба порабощенной Финляндии.
Задумайтесь на минуту. Юридически Финляндия — независи-
мое конституционное государство, имеющее с Россией только
одно общее — монарха. На деле Финляндия настолько угнетена
176
Ханс Хайнц Эверс. Тень русского медведя
Россией, что сегодня является лишь одной из ее провинций.

Пусть евреи из нью-йоркского Ист-Сайда, чьи отцы и братья
убиты во время погромов, объяснят американцам, как осущест-
вляется русификация. Именно это случится с небольшими ев-
ропейскими странами: сначала они станут российскими сатра-
пиями, потом российскими провинциями. Медленно — одна
за другой! У русских есть время.
А затем? Затем? Затем Англия, возможно, препояшет чресла
для новой мировой войны — соберет всех союзников, кого смо-
жет, против всемогущих славян. Но неужели она даже на минуту
поверит, что в такой борьбе у нее есть хоть малейший шанс? Ев-
ропа станет Россией, Азия и Африка тоже. Российская империя
на весь мир неизбежна. Сбудется пророчество Наполеона.
Первыми заплатят Германия и Австрия. Затем придет че-
ред Франции, Англии и Италии. Только Россия извлечет окон-
чательную, абсолютную выгоду из поражения Германии в этом
конфликте рас, и никто кроме России!
А каким, с другой стороны, будет политическое положение
в мире после германской победы? Трудно предположить, что
немцы отберут какие-то французские земли. Если это случит-
ся, то речь пойдет лишь об участках, могущих иметь стратегиче-
ское значение. Еще более сомнительно, что Германия захватит
что-то из французских колоний. Англия тоже не потеряет ни од-
ного квадратного фута своих владений в Европе или в колониях.
Возможно, Австрия оккупирует один-два куска земли на Балка-
нах — не потому что они ее привлекают, но лишь с целью обес-
печить себе возможность поддерживать мир на Балканах, в этом
вечном котле войны. Россия, со своей стороны, в крайнем случае
отдаст Германии несколько стратегически важных участков. По-
тому что ни Германия, ни Австрия не имеют ни малейшего жела-
ния получить населенные славянами земли в дополнение к тем,
которые у них уже есть. Следовательно, единственным важным
результатом германской победы будет освобождение Финлян-
дии! Финляндия станет свободной. Возможно, вместе с другими
северными странами она образует федерацию — Соединенные
177
Штаты Скандинавии. И кто в целом мире — за пределами Рос-

сии — не порадуется такому результату?
Германия не ведет войну за освобождение Финляндии —
решительно нет. Она сражается за свою жизнь. Но как победа
Германии принесет Финляндии свободу, так же она будет обо-
значать и свободу для всего мира — свободу, которой угрожает
только одна страна, — Россия.
The Fatherland. Vol. I. 2 (August 17, 1914). P. 4–5.
1
Редакционная врезка, очевидно, написана Виреком, который в книге
«Признания варвара» (1910) определил творчество Эверса формулой: «По
плюс секс минус стиль». В изложении фактов биографии следует уточнить:
либретто оперы О. д’Альбера «Мертвые глаза» (премьера 5 марта 1916 г.
в Дрездене) написано Эверсом в соавторстве с М. Анри на основе одно-
именной пьесы последнего (1897); Эверс поступил добровольцем на воен-
ную службу, но был комиссован через 44 дня из-за близорукости. Сведе-
ниями об обществах «эверсистов» (в оригинале: Ewersisti) не располагаем.
178
Отто Кан и Лев Троцкий
Фрэнк Гаррис
Два великих лидера
И з всех знакомых мне людей нет двух других столь похожих

друг на друга, как эти двое, и поскольку оба — люди дей-
ствия, судить о них следует скорее по делам, нежели по речам.
Они даже в какой-то мере схожи внешне: оба коренасты, силь-
ны, склонны к тучности, с красивой формы круглой головой
на квадратных плечах. Оба обладают правильными, распола-
гающими к себе чертами лица, у обоих характерно выделяются
глаза: у Троцкого они большие, светлые, искрящиеся энтузиаз-
мом; у Кана более спокойные, прохладные и задумчивые. Дви-
жения того и другого внезапны и быстры; оба разговорчивы,
и оба — превосходные ораторы… И все-таки, насколько по-раз-
ному Жизнь распорядилась этими людьми! Один — финансист,
банкир с миллионным состоянием; другой — революционный ге-
рой, создатель армий, изменяющий мировую историю и судьбы
человечества.
И все же, если бы мне удалось собрать их вместе и предло-
жить поговорить друг с другом, скажем, о железных дорогах
и управлении таковыми, готов держать пари на круглую сумму:
разница мнений быстро пошла бы на убыль, и уже вскоре они
бы преисполнились уважения к мнению друг друга. Ведь опре-
деляющим качеством каждого из них является беспристрастная
справедливость. Это верно, что, на первый взгляд, они показались
бы друг другу полными противоположностями: Кан — сторон-
ник частной собственности и управления, Троцкий же — за об-
щественное владение и общественное управление, и все-таки
Кан достаточно мудр для того, чтобы признать необходимость
179
правительственного регулирования и даже участия в разделе

прибыли, тогда как Троцкий к настоящему моменту уже, вероят-
но, убедился на собственном опыте в том, что без энергии инди-
видуальной личности не обойтись в любой сфере человеческой
жизни и в производстве.
Энергия Троцкого и его практическая мудрость проявились
на столь огромной сцене, что сейчас нужно просто принять их
как данность, и, прежде чем закончить это сравнение, я представ-
лю по меньшей мере одно убедительное доказательство его изу-
мительного патриотизма и героической решимости.
О даровании Кана можно судить по тому, что он пишет, ведь
состояние, сделанное в стране, которая за четверть века десяти-
кратно увеличила национальное богатство, само по себе ниче-
го не доказывает, пусть и дает основания предполагать наличие
практической мудрости. Но, по мере знакомства с тем, что он пи-
шет, становится ясно, что в лице Кана мы имеем дело с челове-
ком, который решает все вопросы, мысля в широкой и свободной
манере.
Когда Кан выступает с осуждением избыточности наше-
го обложения подоходным налогом наиболее высоких доходов,
он в то же самое время признает, что «аргументы в пользу про-
грессивного налога на наследование неоспоримы и убедительны
с социальной точки зрения».
Но лучше всего Кан раскрывает себя в главе под названи-
ем «Задача впереди». Он начинает с того, что прямо указывает
на самое слабое место нашей внутренней политики:
«Хотел бы я, — заявляет он, — чтобы мы создали Федераль-
ное управление изящных искусств, какие есть во многих евро-
пейских странах, и поставили управлять им человека пони-
мающего, с собственным видением, энтузиазмом, сочувствием
и выдающейся трудоспособностью».
Жизнь в Соединенных Штатах до безобразия проста и не
оставляет никакого места для понимания искусства, литературы
и науки — правительство принимает во внимание лишь деловые
и материальные потребности; соответственно, каждый, кто хочет
180
Фрэнк Гаррис. Отто Кан и Лев Троцкий
или пытается жить духовной жизнью, обречен здесь на своего

рода мученичество. Богатейшая страна мира оказывается самой
нищей, когда речь заходит о покровительстве искусству, литера-
туре и наукам.
Но назначь [Вудро] Вильсон или [Уоррен] Гардинг мистера
Кана министром изящных искусств — какую революцию в жиз-
ни и мыслях мы увидели бы собственными глазами за какую-ни-
будь десятую долю доходов, направляемых ныне на содержание
совершенно бесполезной армии или флота! Он учредил бы опер-
ные театры и консерватории в каждом крупном городе по всей
стране, а также оперы и национальные театры со школами сце-
нического искусства. Школы дизайна и моделирования получи-
ли бы поддержку в столице каждого штата, и, кто знает, быть мо-
жет, в штатах там и тут были бы учреждены научные журналы,
посвящающие свои страницы поиску истины и прогрессу науки
и искусств. Разум Америки и широкая душа ее замечательного
народа стали бы предметом забот и внимания там, где ныне за-
ботятся лишь о ее пищеварительном тракте. Кто-то воскликнет,
что это утопия, но утопия всегда и везде стоит за реальностью
в ожидании того, кто ее воплотит, и один дерзкий и мудрый ум,
подобный тому, каким обладает Отто Кан, мог бы преобразовать
Америку за одно-единственное поколение. Только представьте
себе Отто Кана на месте Уильяма Дженнингса Брайана или Бил-
ли Сандэя!
Столь же прозорливым и мудрым Кан проявляет себя в вы-
сказываниях о человеке труда и его вознаграждении. Кан начина-
ет рассуждать о нем как об участнике «коллективной работы с ка-
питалом»; он упирает на то, что «условия его жизни должны быть
достойны и выглядеть привлекательно как для него, так и для его
семьи». «Ничто, — добавляет Кан, — не может быть важнее это-
го». Далее он провозглашает, что «обеспечить подобающее жилье
для рабочих — это одна из элементарных обязанностей крупно-
го нанимателя»; при этом, если небольшому нанимателю не под
силу нести эти расходы, эта обязанность становится «долгом го-
сударства или общины. Рабочий, — настаивает Кан, — должен
181
быть избавлен от страха перед болезнями, безработицей и старо-

стью», а кроме того, он должен «зарабатывать достаточно, чтобы
содержать самого себя, свою жену и детей, имея при этом в жиз-
ни собственную долю отдыха и комфорта; а для того, чтобы он
оставил что-то после себя, его следует практически поощрять
и вознаграждать за усердие и бережливость».
Чтение этого описания капиталистической утопии, вероят-
но, вызвало бы усмешку у Троцкого, и он, наверно, поинтересо-
вался бы, где и когда капиталистическое общество хотя бы попы-
талось создать такой рай для рабочего человека?
Отто Кан рассматривает этот вопрос и, констатируя, что «в
прошлом труд не обеспечивал надлежащего обращения», при-
знает, что «общество даже не приблизилось к тому, чтобы в пол-
ной мере исполнять свой долг по отношению к труду». Вместе
с тем он отмечает, что «процесс устранения изъянов еще не за-
вершен, и работа ведется быстрыми темпами».
«Где же?» — изумленно спросит кто-то из читателей. Я и сам
расхожусь с Каном единственно в этом «где, когда и как?».
Никогда, насколько мне только известно, никакая власть
не бралась за столь благодетельную работу, за исключением той,
которую Кан пренебрежительно именует «патерналистским пра-
вительством Германии». И все-таки именно в Германии рефор-
мы, инициированные [Отто фон] Бисмарком, были проведены,
несмотря на оппозицию и вопреки интересам всех капиталистов
страны. Где и когда сам капитал делал что-то в интересах труда?
Способность таких людей, как Кан, обольщаться верой в то,
что капиталистическое общество когда-нибудь станет действо-
вать в интересах людей труда, является одним из потрясающих
примеров самообмана. Америка — самая богатая в мире страна,
и тем не менее совсем недавно капиталисты ввергли нас в войну,
обещая дать всё нашим «доблестным парням», которые отпра-
вились сражаться за их мошну. И что же они дали этим солда-
там, мистер Кан? Где земля, которую они столь щедро обещали?
Гардинг и [Эндрю] Меллон оттянули выплату даже того неболь-
шого вознаграждения, которое они посулили солдатам. И если
182
капиталисты ведут себя столь скаредно и низко, когда речь идет

о жизни и смерти, то стоит ли чего-то ожидать от них в обычные
времена? Забастовки, мистер Кан, находятся под запретом; по-
ложение рабочего в Соединенных Штатах сводится к наемному
рабству, а властителей дум человека труда бросают за решетку
и депортируют, вопреки закону и не считаясь с Конституцией,
ничтожества, раболепствующие перед капиталом.
Доведись Кану когда-нибудь пожить так, как жил Троцкий, —
изгнанником, в нищете, за решеткой — он бы точно так же, как
Троцкий, убедился в том, что единственная надежда на достой-
ную жизнь для человека труда зависит от самого человека тру-
да. Кан высмеивает социализм как патернализм и рассказывает
о «гладкой дороге американизма». Троцкий знает, что гладкие
дороги ведут в никуда, и даже его нескладное Коммунистическое
государство тем не менее в какой-то мере способно воплотить
более благоприятные экономические условия, которые Кан тоже
находит желательными.
Но почему хоть одно из правительств не облечет властью
Кана или кого-нибудь ему подобного? Почему наша капитали-
стическая деспотия не мобилизует такого человека и не исполь-
зует его энергию, таланты и опыт? Во всей администрации Гар-
динга нет ни единого человека, равного ему по способностям
и разумению; более того, вряд ли хоть кто-нибудь из них сго-
дится для него на роль ответственного помощника или хотя бы
мелкого подчиненного. Будь такой человек министром торгов-
ли, нам не пришлось бы страдать от инфляции и заоблачных цен
столь долго, и к настоящему времени мы уже смогли бы чем-то
помочь страдающей Европе. Но надежды на это ничтожно малы.
Никто не способен разглядеть способности выше своих соб-
ственных, и для властителя оказывается невозможным избрать
подчиненных мудрее, нежели он сам.
В отчаянии я вновь обращаюсь к Троцкому; мне хочется, что-
бы мой читатель узнал великую историю его испытаний и триум-
фа. Когда Деникин находился на вершине успеха и почти вплот-
ную подошел к вратам Москвы, Троцкий работал по двадцать
183
часов в сутки, чтобы сформировать и двинуть ему навстречу

Красную армию.
В конце концов, сверхчеловеческими усилиями, силы крас-
ных сошлись с офицерами-французами и казаками Деникина
и остановили их. Вскоре Троцкий получил от Деникина теле-
грамму:
«Освободите генералов таких-то и таких-то (полдюжины
имен); полковников таких-то и таких-то (еще дюжина имен),
а также таких-то и таких-то майоров и инженеров. Иначе я рас-
стреляю вашего отца и вашу мать, захваченных вчера моими сол-
датами».
Даже не советуясь с Лениным, Троцкий ответил одним сло-
вом: «Стреляйте!»
К вечному позору Деникина, как утверждают, он выполнил
свою подлую угрозу1. А ответ Троцкого стал одним из великих
эпизодов войны Советов за освобождение человечества от дес-
потии доллара.
Последняя беседа с Троцким

Троцкий был настолько любезен, что пришел повидать-
ся со мной перед тем, как отправиться из Нью-Йорка обратно
в Россию. Я внимательно отслеживал и высоко ценил его дея-
тельность в качестве вождя революции 1905–1906 годов в Пе-
трограде. Ему довелось бежать из Сибири, и я знал, что он пони-
мает ситуацию в России и русский характер в тысячу раз лучше,
чем я. Он — способная волевая личность, и я считал его беско-
рыстным идеалистом, ибо в те времена ни один человек, кому
не чужда алчность, в социалисты не шел. Этот ярлык уже сам
по себе ставил человека в невыгодное положение, делал его эко-
номически и социально ущербным в любой стране мира.
Троцкий сразу же сказал мне о своей вере в то, что в России
уже созрели условия для социальной революции. Я поинтересо-
вался, с чего бы он начал. «Самая настоятельная необходимость
184
в России, — заявил он, — это вернуть землю крестьянам». До сво-

его освобождения крепостные считали, что владеют землей, что
она принадлежит им точно так же, как они принадлежат ей.
По его словам, в России не будет благополучия до тех пор, пока
земля не станет снова принадлежать народу. Поколениями эти
люди привыкали к тому, что мирские общины, или деревенские
комитеты, распределяли земельные наделы волей старейшин,
причем распределение это, как правило, было справедливым
и мудрым. Рабочие артели продемонстрировали такое же стрем-
ление к равенству.
Мне, конечно, было об этом известно, так что оставалось
только искренне ему поаплодировать.
«Всегда считал, что Франция, — заметил я, — самая счастли-
вая страна в Европе, потому что там революция поделила землю
между людьми; пусть это и не самое лучшее решение проблемы,
но гигантский шаг к справедливости, принесший в целом замеча-
тельные результаты.
Я очень надеюсь, что вы будете удовлетворены национализа-
цией земли, по крайней мере, на данный момент».
«Пришло время, — заявил он, — национализировать также
и все средства производства. Час социальной революции про-
бил».
«Вы меня пугаете, — отозвался я. — Отобрав землю, вы на-
живете себе множество грозных противников. Почему бы, если
вы можете это себе позволить, не подождать, прежде чем браться
за дальнейшие эксперименты? Пусть благоприятные результаты
первого станут очевидны, прежде чем двигаться дальше».
«Россия уже готова к следующим шагам, — провозгласил
он, — и я-то уж точно не буду колебаться».
«Если вы захватите средства производства, — продолжал я, —
вам придется очень много платить руководителям промышлен-
ности, и это вызовет определенное недовольство среди рядовых
сторонников коммунистов».
«Ошибаетесь, — ответил Троцкий, — рядовые рабочие в Рос-
сии вполне способны управлять трудом; они образованы в том,
185
что касается социальной сознательности. Мы сможем вести про-

изводство не хуже прежнего, не платя больше обычных зарплат».
Я понял, что развивать эту тему бесполезно. Человек, делаю-
щий такие заявления, наверняка будет вынужден обнаружить
свою ошибку.
«Русский человек, — предостерег я, — отменно умен, но он
вряд ли станет работать старательнее ближнего, пока не будет
получать за работу больше, чем получает этот ближний».
«Вы ошибаетесь, — вновь заметил Троцкий, — мы все будем
работать для России и для будущего».
Его идеализм был мне глубоко симпатичен, но ничуть меня
не убедил. Я попытался зайти с другой стороны. «Предполо-
жим, — сказал я, — что после захвата власти и национализации
земли вы также национализируете железные дороги и сфор-
мируете муниципальные и коммунальные рынки для продажи
продуктов питания и одежды на коммунистических принципах,
а производство богатства пока оставите в руках стремящегося
к прибыли капиталиста, по любой удобной ставке».
«Зачем же тянуть, а не сделать все сразу?» — поинтересовал-
ся Троцкий.
«Затем, что для управления железными дорогами, — отве-
тил я, — или для того, чтобы распределять плоды труда, не тре-
буется ничего, кроме честности; это не требует исключительных
способностей; кооперативные магазины в Англии преуспевают
в соревновании с магазинами капиталистов благодаря тому, что
они честнее, но нигде кооперация не превзошла в конкурентной
борьбе капиталистическое производство».
«Ну что ж, — заметил он с улыбкой, — полагаю, мы вас уди-
вим и докажем, что в России способны производить богатство
на строго коммунистической основе».
«Если вы это сделаете, — откликнулся я, — я приеду в Рос-
сию, как только закончится война, чтобы попытаться понять са-
мых бескорыстных людей из всех, упоминания о ком сохрани-
лись в истории».
«Вы не верите?» — засмеялся Троцкий. Я покачал головой.
186
Мне забавно вспоминать, как разошлись наши взгляды еще

на один предмет.
«А что вы намерены делать с банками? — поинтересовался
я. — Будете ли вы их национализировать, или откроете Государ-
ственный банк и оставите частные банки конкурировать с вашим
государственным учреждением?»
«Мы их все возьмем под контроль, — воскликнул Троцкий, —
безусловно, нам потребуется капитал».
«Но так вы никакого капитала не получите, — возразил я, —
а вот если вы оставите банки в покое, то впоследствии они смогут
помочь вам привлечь капитал; если же вы их закроете или возь-
мете под свое управление, как намереваетесь, то вы превратите
в своего врага всю капиталистическую Европу. Так почему бы
не ограничиться на данный момент землей и железными доро-
гами?»
«Мы хотим завершить Социальную революцию — антитезу
капиталистическому государству во всех проявлениях».
«Но, в конце концов, — перебил я, — капиталистическое го-
сударство работает, а именно отвечает большинству жизненно
важных потребностей его жителей. А кто может утверждать, что
ваше коммунистическое государство вообще будет функциони-
ровать? Пока что оно существует только на словах!»
«Большинство из нас готовы жить, а если понадобится, то
и умереть за него!» — воскликнул он с пламенем во взоре.
«Хотелось бы мне вас убедить, — отвечал я, — насколько не-
практичным, невозможным, даже немыслимым оно представля-
ется мне. В жизни нам нужны два принципа, ибо даже на небесах
порядок зиждется на равновесии сил центробежных и центро-
стремительных. Вы же хотите, чтобы мы все вместе устремились
к единству, но ведь зачастую отдельная личность куда важней го-
сударства».
Разговор стал блуждать из стороны в сторону. Мы горячи-
лись, спорили, но это расхождение взглядов оставалось самым
острым разногласием. Он верил, что сможет раскрыть исключи-
тельные способности людей и побудить их к исключительным
187
усилиям, не заплатив за это ничего поверх стоимости обычно-

го труда. Я в это не верил. И мне кажется, то, что Ленину при-
ходится платить высокие зарплаты способным людям, свиде-
тельствует о моей правоте. Даже сейчас меня пугает неохотная
уступчивость Ленина в данном вопросе. А еще я слыхал, что про-
изводство в России ведется лучше и лучше с тех пор, как в 1919 г.
Ленин допустил определенную степень индивидуализма. Хуже
всего то, что марксистский догматизм помешал ему составить
себе представление о совершенном государстве. Но я надеюсь
на лучшее, ведь на самом деле будет прискорбно, если великий
эксперимент в России целиком и полностью провалится.
Через два часа, когда Троцкий поднялся и собрался уходить,
я поинтересовался, как он будет добираться до России.
«Через Галифакс», — ответил он.
«Боже правый! — воскликнул я, — вы ведь не вверите себя
одному из английских портов?»
«Почему бы и нет? — ответил вопросом Троцкий. — Вы забы-
ваете, что англичане — наши союзники». (Разговор шел в начале
1917 года.)
«Если вы думаете, — воскликнул я, — что английское прави-
тельство считает себя союзником любого социалиста-революцио-
нера и бунтаря, такого как вы, то ошибаетесь. И [Генри] Лансда-
ун, и [Джордж] Кёрзон, и [Герберт] Асквит, а я склонен полагать,
что и Ллойд Джордж, считают вас опаснее кайзера, или [Теобаль-
да фон] Бетман-Гольвега, или [Пауля фон] Гинденбурга».
«Любопытно, — отозвался он, разглядывая меня большими
яркими глазами, — впервые я увидел в вас антибританскую пред-
взятость; и с чего бы? Как бы они ни недолюбливали меня лич-
но, поделать они ничего не могут: они наши союзники, союзники
всех русских».
Я рассмеялся. «Уверяю вас, им не в новинку обходить за-
кон ради выгод своей власти; говоря словами Шекспира, вам где
угодно безопасней, чем в руках англичан».
Но Троцкий лишь вновь засмеялся над тем, что казалось ему
явной нелепостью.
188
Несколько дней спустя я узнал, что он прибыл в Галифакс.

Еще примерно через неделю один из наших общих приятелей
позвонил мне и поинтересовался, нет ли каких-нибудь вестей
о Льве Троцком. Я сказал, что ничего о нем не слышал, а он пове-
дал, что о Троцком ничего неизвестно с тех пор, как тот прибыл
в Галифакс.
«Ох, опять я напророчил! — вырвалось у меня. — Немедлен-
но пишите в Вашингтон: там вы о нем что-нибудь разузнаете.
Остается надеяться, что он не в тюрьме».
Когда приятель так и поступил, выяснилось, что Троцкого
сняли с корабля и поместили за решетку по распоряжению пра-
вительства Великобритании, а освободили лишь после того, как
американское правительство заявило настоятельный протест.
После этого Троцкий направился прямиком в Петербург, даль-
нейшие потрясающие результаты нам всем известны.
Эволюционный социализм
Теперь пусть любой прочтет книгу Николая Ленина «Сове-
ты за работой» и найдет там признания в том, что приходится
изрядно платить капитанам промышленности, дабы убедить их
работать с ним. Уж Ленин, по крайней мере, хотя бы частично
усвоил этот урок. Он пишет:
«Высокая производительность труда зависит в первую оче-
редь от повышения образовательного и культурного уровня масс
населения; <...> во-вторых, улучшение экономики зависит от по-
вышения дисциплины трудящихся, от роста их навыков, эффек-
тивности и интенсивности труда, а также от улучшения его ор-
ганизации», — и, наконец, он признает, что «выработка новых
основ трудовой дисциплины — это очень длительный процесс».
Книга «Советы за работой» объявлена не подлежащей пе-
ресылке по почте в Соединенных Штатах. Но, будь у наших ка-
питалистов хоть немного здравого смысла, они бы поняли, что
книга содержит ценнейшую критику большевиков, какая только
189
существует. Самую ценную критику коммунизма, написанную

когда-либо, дал на ее страницах Николай Ленин, ибо он призна-
ет, что даже крестьянин не станет ничего производить до тех пор,
пока не будет уверен в том, что продукт его труда будет принад-
лежать ему.
Frank Harris. Contemporary Portraits. N. Y., 1923. P. 190–201.

1
Информация не соответствует действительности.
190
Русские делегаты в Генуе
Фрэнк Гаррис
О черки о руководителях Советской России я написал вес-

ной 1922 г. в Генуе, где неоднократно встречался с боль-
шинством героев и не раз выслушивал их мнения, можно ска-
зать, непосредственно в процессе формирования, что позволяло
по достоинству оценить их искренность. Эти зарисовки не сто-
ит воспринимать как точные портреты, ведь умение добиться
сходства в самой сути требует очень близкого знакомства. Это
не более чем наброски на скорую руку, или, скажем так, «момен-
тальные фотографии», причем сделанные в необычном и очень
любопытном свете.
Тем не менее зарисовки имеют некоторую, пусть и не слиш-
ком большую, ценность, поскольку представляют воззрения
вождей России на революцию и реальное состояние дел в этой
стране, причем их взгляды дополняет критическая оценка Эммы
Гольдман, одной из лучших современных обозревательниц.
Я привожу на соседних страницах обескураживающие слова гос-
пожи Гольдман, по форме и по сути радикально осуждающей
и Ленина, и Троцкого, и созданный ими режим, отчасти из-за
поддержки ее со стороны такого острого ума, как Филип Сноу-
ден, отчасти из-за зловещих умалчиваний Максима Горького; но,
главным образом, в надежде на то, что это поможет разоблачить
самочинные убийства и заточение людей, творимые Чека, а мо-
жет быть, убедит Ленина, Троцкого и Чичерина в том, что сила
ни при каких условиях не может служить панацеей и что тиран
еще меньше заслуживает оправдания, если он захватил власть
сам, а не получил ее по наследству.
191
Все герои очерков образованы и современны; им известно,

что затыкать оппоненту рот — значит признаваться в страхе пе-
ред ним и что никто из тех, кто не разуверился в собственных
взглядах, не станет прибегать к репрессиям. Похоже, что в своей
фанатичной решимости добиться равенства они презирают лич-
ную свободу и используют закон как дубинку. С весны 1919 г.
они в какой-то мере изменили свои методы; так почему бы им
наконец не вспомнить о том, что смертная казнь в России не яв-
ляется исконным обычаем, и не покончить с Чека? Почему бы
не дать тем, кто признает высоту их устремлений, поддержать их
с чистым сердцем? К чему расстраивать доброжелателей и от-
вращать друзей?
Если сам Ленин не побоялся признать свои ошибки и ввести
какую-то меру свободы, так почему бы ему теперь не упразднить
Чека и не установить правосудие, даже если он не настолько ве-
лик, чтобы верить в прощение больше, чем в наказание? Даже
[Фрэнсис] Бэкон понимал, что сострадание есть истинное мери-
ло благородства власти. Мне не хочется верить в то, что Ленин
на него не способен.
Чичерин, профессиональный дипломат

Русских дипломатов в Генуе охраняли с максимальной тща-
тельностью. Опасаясь своих же фашистов, итальянцы отвели
русским отель «Империал» в Санта-Маргарите — в добрых два-
дцати милях от городского шума и сутолоки.
Гостиница обращена к заливу и очень удобна. Ее охраняли
не хуже тюрьмы: проверке документов я подвергся уже при вхо-
де на ее территорию. Пройти позволили после того, как я предъ-
явил письмо от Чичерина.
На входе в гостиницу меня встретил еще один служащий, ко-
торый справился о моем имени, адресе и назначенном времени
встречи. Выслушав ответ, он попросил подождать, а затем сооб-
щил, что господину Чичерину предстоят встречи с несколькими
192
Фрэнк Гаррис. Русские делегаты в Генуе
делегациями, так что сегодня он вряд ли сможет меня принять,

если только я не найду возможным прийти вновь после офици-
ального рабочего обеда — скажем, в два или три часа пополудни?
Я ответил, что предпочел бы пообедать в «Империале», если
это только возможно. Ведь из «слухов» в гостинице я выяснил,
что Чичерин очень занят и при этом не любит охотников за ин-
тервью и журналистов вообще. Поэтому я счел за лучшее не упу-
скать возможность, раз уж ухватился за кончик ее гривы.
Когда я вошел в комнату для приемов в «Империале» через
три часа после обеда, за столиком у двери по правую руку от меня
беседовали двое. И едва господин Чичерин, полноватый мужчи-
на среднего роста, поднялся, чтобы меня поприветствовать, один
из этих двоих вскочил и поспешил навстречу. Это был Раффало-
вич (ныне профессор французского языка в Дартмутском кол-
ледже), который там отдыхал. В последний раз мы встречались
в Нью-Йорке три-четыре года назад.
Беседовавший с секретарем Чичерина Раффалович был на-
столько любезен, что тепло отрекомендовал меня самому Чиче-
рину, назвав известным писателем и верным другом Советской
России. После этого обращение Чичерина, простое и дружелюб-
ное, стало сердечным. Мы сели и начали беседовать.
Мне сразу бросилась в глаза нервность, которая совершенно
не шла его мягкому, упитанному лицу. Улыбка на нем ярко вспы-
хивала и тут же гасла; агатового цвета глаза вдруг загорались
и пронизывали насквозь, но уже в следующий момент взирали
с отсутствующим или покорным выражением; эмоции посто-
янно и быстро сменяли друг друга. Его можно было бы назвать
сгустком нервов, несмотря на весьма дородное телосложение.
Вероятно, именно поэтому Чичерину не нравится публич-
ность, он избегает фотографов и уклоняется от интервью; вместе
с тем он большой труженик и никогда не думает об отдыхе или
персональных удобствах. В Москве про него говорят, что он ра-
ботает по двадцать часов в сутки и зачастую дает интервью в три
или четыре утра. Даже здесь, в Италии, он обычно отправляется
спать в пять, а около восьми снова на ногах. Неутомимый разум
193
в беспокойном теле. К питанию он относится так же, как и ко

сну: обычно он последним садится и первым встает из-за стола;
ест с совершенно отсутствующим видом, то впиваясь взглядом
сквозь очки в документы, стопкой лежащие возле его тарелки, то
поднимая взгляд, чтобы улыбнуться в ответ на реплику кого-ни-
будь из коллег или подбросить уточнение — он всегда начеку, его
разум непрерывно за работой.
«Мне кажется, — признался я, — что происходящее в Рос-
сии дурно преподносят, по крайней мере, американскому обще-
ству: источником неудержимого, как морской прилив, стремле-
ния к равенству являются сами русские люди; Милюков и князь
Львов были умеренно радикальны; как только стала известна их
программа и люди почувствовали эту умеренность, народ их от-
верг и к власти пришел социалист Керенский. Когда же, в свою
очередь, стала очевидна его робость, он был отброшен, и бразды
правления были переданы Ленину и Троцкому, которые верно ис-
толковали волю народных масс и удовлетворили популярные сре-
ди них устремления. Те двигались, говоря словами самого Ленина,
«слишком далеко и слишком быстро», и сейчас вынуждены вно-
сить поправки в свой первоначальный план; направление движе-
ния тоже меняется, и Ленин, нажимая на тормоз, опять-таки вы-
ступает как подлинный главный выразитель народных чаяний».
Слушая меня, Чичерин несколько раз быстро улыбнулся.
«Это правда, — сказал он, — в общих чертах фактически все так
и есть».
«Что же касается вас самого, — продолжал я, — то английские
и американские газеты пишут о вас так, как будто вы какой-ни-
будь преступник вне закона». Чичерин улыбнулся, вскинув бро-
ви: «А мне-то что?»
«Это вам вредит, — добродушно заметил я, — если бы, к при-
меру, англичанам рассказали о том, что из вас растили дипло-
мата, как из многих других в вашем роду, что ваш отец служил
в посольстве в Париже, а другой Чичерин был мэром Москвы, то
редакторы более внимательно относились бы к вашим заявлени-
ям, а так все они ведут себя просто как снобы».
194
«Вы могли бы им рассказать, — ехидно ответил он, — что мой

прапрадед был одним из тех, кто убил императора Павла в 1801 г.
Генерал — и мой предок — Чичерин своим собственным шарфом
душил его по распоряжению графа Палена» (в оригинале оши-
бочно: Палиха. — Сост.).
«Меня ничуть не заботит, что они думают лично обо мне, —
беспечно бросил Чичерин, — до тех пор пока они готовы помо-
гать России; но они, похоже, намерены не делать ничего стояще-
го», — добавил он, как мне показалось, не без горечи.
Пренебрежение мнением, предубеждениями, внешним ви-
дом — основная черта характера Чичерина. Он общается с коро-
лем Италии с таким же отстраненным видом, с каким он предста-
ет перед французским журналистом. Об убийстве Романовых он
говорить не захотел.
«Мы в Москве ничего об этом не знали, это произошло за три
тысячи верст от нее, и, сказать по правде, нас это мало заботило.
Так ли уж важны шесть человек, когда от голода ежедневно гиб-
нут шестьдесят тысяч?»
Его ум видит предметы в реальном соотношении и перспек-
тиве, поэтому Чичерин нетерпелив, когда речь идет о любых не-
существенных соображениях. Он предпочитает реалии.
Делегаты других стран день-деньской разъезжают в автомо-
билях конференции с голубой звездой на лобовом стекле. Чиче-
рин добирается из Санта-Маргариты поездом, и я ни разу за все
эти дни не видел его в единственном красном автомобиле, пре-
доставленном пятидесяти русским итальянскими коммуниста-
ми, — он либо садится в такси, либо быстро идет пешком, погру-
женный в собственные мысли.
«Своекорыстие буржуазии работает против вас, — продол-
жил я, — ведь если крестьяне и рабочие способны сформировать
устойчивое правительство и добиться даже частичного успеха
коммунизма, это поставит под угрозу, а скорее даже сделает об-
реченным привилегированное положение властителей Европы».
«Мы все это видим, — неожиданно перебил Чичерин, — но со-
ветская власть уже здесь, и вопрос в том, дадут ли нам великие
195
державы денег и помогут ли они нам восстановить здоровье

и жизнеспособность. На них лежит ответственность, — продол-
жил он, — более чем за половину разрухи и нищеты сегодняшней
России, — и тут зарубежный гость вбросил сильный аргумент, —
мы просим у них не даров, а займов. Неужели они откажутся сде-
лать что-нибудь, чтобы загладить весь тот урон, который они нам
нанесли за войны, те, что они вели против нас, своих союзников!
И ничем не оправданные разрушения, которые они нам причи-
нили?
Поймите, мы хотим сделать так много; мы хотим вернуть ссу-
жаемые нам деньги или деньги, ссуженные царскому правитель-
ству миллионами мелких французских инвесторов; мы не хо-
тим, чтобы хоть где-нибудь бедные люди страдали из-за нас или
по нашей вине; но мы не собираемся кормить акул капитализма
и никогда не будем», — мрачно закончил он.
«Вы имеете в виду частных владельцев тех фабрик и концес-
сий в России, которые вы национализировали?» — уточнил я.
«Именно. Почему нам не позволено делать то, что делали
и продолжают делать Соединенные Штаты? Разве американское
правительство выплатило компенсации рабовладельцам? Или,
может быть, владельцам салунов? И тем не менее они хотят, что-
бы мы были более добросовестны и тщательны, в то время как
они богаты, а мы голодаем».
Все это время я внимательно наблюдал за его лицом, поведе-
нием, голосом; все в нем производило одинаковое впечатление
нервной, крайне возбужденной искренности; этот человек нико-
гда не останавливался в поисках подходящего слова — он про-
сто использовал первое, что пришло в голову. Ему было нечего
скрывать, и он не боялся говорить о себе хуже, чем это уже сде-
лали его плохо информированные оппоненты.
Благодаря иллюстрированным изданиям всем известна его
представительная внешность, продолговатый овал лица, купо-
лообразный лоб, небольшая острая желто-рыжеватая бород-
ка и небрежно свисающие рыжие усы, глаза неуловимого от-
тенка, которые глядят на тебя более чем непредвзято, притом
196
зачастую не без обаяния. Внимательный наблюдатель обратит

внимание на то, что он не курит, за столом может выпить бокал
вина, но чаще предпочитает воду. Кажется, что у него нет пред-
почтений — и еще меньше пороков. Чичерин — это прежде все-
го упорно мыслящий ум, чистый интеллект. Человек, никогда
не забывающий о своей миссии, чья откровенность мало-помалу
располагает к себе любого; к нему с особым вниманием относит-
ся Ллойд Джордж; дайте этому человеку время — и он обязатель-
но чего-то добьется.
Кстати, он не завел себе ни одного врага — очень любопытная
черта всех этих русских: они завоевывают друзей по обе стороны
баррикад своей страстной искренностью.
Я продолжил беседу: «Вопрос состоит в том, сможет ли Рос-
сия обойтись без помощи?»
Он наморщил бровь. «Может быть, нам и придется; но по-
следствия наверняка будут ужасны; в будущем году мы можем
столкнуться с еще одним голодом; зерно еще не посеяно, за ис-
ключением Украины; сеять трудно, а вызванный голодом тиф
может стать эпидемией, которая охватит всю Европу; кто может
оценить весь ужас возможных последствий?
Иногда я думаю, — продолжил Чичерин, словно разговари-
вая с самим собой, — что я никудышный защитник: дело мое
идеально — самое верное, какое только может быть; миллионы
невинно страдают, на кону тысячи детских жизней, судьи как
будто беспристрастны и позволили мне говорить так, как я счи-
таю нужным, — и тем не менее я ничего не добиваюсь.
Царское правительство могло привлечь заем в сотню мил-
лионов фунтов стерлингов за какой-нибудь час; я не могу его
получить в течение месяца. Должно быть, со мной что-то не так;
но скажите, что же я делаю неверно, в чем я ошибся? Что упу-
стил?»
«Вам противостоит личная выгода всех успешных людей
по всему свету, — заметил я, — и они ни при каких условиях
не будут поддерживать вашу подрывную доктрину. Они сломи-
ли Французскую революцию и довели ее до жалкого краха; они
197
сломили революцию 1848 года и насмеялись над новым Словом

Божьим; они никогда не уступят. Вопрос в том, сможете ли вы
обойтись без внешней помощи? Если сможете, то все в порядке,
если же нет, то вам придется ждать долго, очень долго — пройти
через длительное и хорошо спланированное мученичество».
«Неужели они лишены гуманности? — воскликнул он. —
Спасительный здравый смысл должен им подсказывать, что
России необходимо помочь, если только следует спасать Ев-
ропу. Подумайте, — продолжал он, — они твердят о шести Ро-
мановых, а нам предстоит потерять шесть миллионов русских
жизней с этого момента и до будущего урожая; шесть миллио-
нов — это по подсчетам [Фритьофа] Нансена. Наше население
сократилось со 180 миллионов до 140 миллионов; четыре мил-
лиона сгинули в войне — вдвое больше, чем потеряли французы!
Затем капиталистические правительства объявили нам войну,
натравили на нас с одной стороны Польшу, с другой — Японию,
да еще Деникина, Колчака, Юденича, Врангеля и всех осталь-
ных, и мы снова потеряли миллионы молодых русских жизней!
Когда мы победили, мы сразу же заключили мир на справед-
ливейших условиях, отдав все и не взяв ничего. Затем наступили
засуха и голод; выбившись из сил, мы, умирающие, просим дру-
гие страны хоть немного загладить то зло, которое они нам при-
чинили, а они тянут время, торгуются и отказывают! Просто уму
непостижимо!» — здесь его голос дрогнул.
Корреспонденты рассказывали, что в то воскресенье месяц
назад, когда Чичерин подписал договор с Германией, по его иска-
женному лицу обильно текли слезы. Я могу в это поверить; ему
свойственна истинная интеллигентность, а интеллигентность не-
способна понимать бесчеловечность — с ней всегда великие слова:
«Они не ведают, что творят!»
Сказать мне было нечего: он был настолько прав, что слов
было довольно; обращение России должно было бы найти немед-
ленный отклик, сердечный отклик, и вряд ли она могла бы найти
лучшего, уж во всяком случае, более искреннего или более спо-
собного адвоката.
198
И все-таки я определенно чувствовал, что он не получит той

помощи, которая ему необходима; буржуазные правительства,
как он их назвал, все как одно уверены, что советские коммуни-
сты, если предоставить их своей собственной участи, неминуемо
падут и будут отвергнуты голодающим народом. Но я склонен
согласиться с Чичериным, что это умозаключение свидетель-
ствует лишь о том, насколько сильно недооцениваются ум и спо-
собности русских.
«Люди знают, как мы делаем все, что в наших силах, — ска-
зал он, — они нам верят и будут ждать. Терпеливость наших рус-
ских людей поразительна, — добавил он, — и разве кто-то может
не сделать для них все, на что он только способен?»
Тем не менее его преследовало ощущение неудачи, и это про-
являлось в подавленности голоса; но кто знает? Это еще не ко-
нец, и то, что смертные называют неудачей, временами приносит
плоды лучше всякого триумфа!
Неудивительно, что русские делегаты были единственны-
ми, кого приветствовал на улицах итальянский народ. Несмотря
на всю клевету, широко распространяемую капиталистической
прессой всех стран, итальянцы тоже были убеждены в том, что
эти делегаты говорят за них точно так же, как за всех обездолен-
ных в России, и поэтому люди встречали их радостными привет-
ственными возгласами!
Последняя беседа с Чичериным в Генуе убедила меня в со-
вершенной искренности этого человека. Я принес ему выдерж-
ку из речи, только что произнесенной Уинстоном Черчиллем
в Лондоне.
Король Италии приехал в Геную и дал для русских, наряду
с другими делегатами, обед на борту линкора, где русские появи-
лись в парадных одеждах, разгневавших Черчилля: «Коммуни-
сты, — презрительно усмехался он, — в придворном платье!»
«Нашим критикам-капиталистам трудно угодить, — заметил
Чичерин со смешливой искоркой во взгляде. — Сегодня они ви-
дят меня в брюках с льняной заплатой на одной стороне и ко-
жаной — на другой; эти заплаты не сочетаются и разлезаются,
199
и критики презрительно фыркают. Назавтра я отправляюсь

на званый ужин в парадном платье, точно таком же, как у них, —
и они снова фыркают.
Вы спросите, почему они бросили меня за решетку в Брик-
стоне1? Да просто за те взгляды, за которые они сейчас жалуют
и обсуждают Маркса и Энгельса. Если бы они только перестали
глумиться и помогли России встать на ноги, они завоевали бы
горячую благодарность человечества».
По мере изучения русской революции уважение к ее вождям
будет расти; они не взяли ничего для себя, что вполне естествен-
но сбивает с толку англосаксонских политиков. Но отчего же их
самопожертвование считают пороком?
Возьмем только следующие цифры — а им можно доверять:
Число школ увеличилось с 38 387 в 1917 г. до 52 274 в 1918 г.
и до 62 238 в 1919 г. Этот рост за два года революции и голода
больше, чем за последние тридцать лет царизма. Обратите вни-
мание на следующий факт: в прошлом году более шести миллио-
нов детей получали в школах постоянное питание.
Число полных средних школ и высших учебных заведений
тоже увеличилось примерно вдвое, а те из нас, кто знаком с Ху-
дожественной галереей Эрмитажа в Петрограде, наверняка будут
приятно удивлены значительным увеличением числа современ-
ных шедевров, которые можно там увидеть. Одна из лучших ра-
бот Ватто была обнаружена в помещении для прислуги во двор-
це в Гатчине. В Москве открылись две новые художественные
галереи, где благодаря миллионерам Морозову и Щукину мож-
но ознакомиться с современной французской школой живописи
лучше, чем где бы то ни было, хоть бы в Париже. Я привожу эти
факты практически наобум, выбирая их из заметок министра об-
разования Луначарского; к ним он просто добавляет, что за по-
следние три года большевики научили читать и писать порядка
пяти миллионов взрослых людей.
Никогда в истории еще не предпринимались такие усилия
ради гуманизации человека. И прошу вас не забывать о том, что,
по выводам Нансена, в 1921 г. в шести российских провинциях
200
выпало лишь 8 миллиметров осадков против сотни в среднем,

а ведь даже в 1891 г., когда случился предыдущий большой го-
лод, осадков выпало 34 миллиметра. И тем не менее, когда в Ге-
нуе к державам Антанты обратились с просьбой помочь голодаю-
щим, они ответили решительным отказом; когда Гувер хвастается
тем, что американцы потратили 59 миллионов долларов на бла-
готворительные цели на востоке России, он ничего не говорит
о тех 189 миллионах долларов, которые мы дали Бахметьеву без
всякого смысла.
Медленно, но верно самолюбивая алчность Антанты подтал-
кивает Германию и Россию к союзничеству, тесному, как нико-
гда, а его результаты уже совсем скоро станут очевидны даже
слепым кротам, которых мы именуем политиками.
Раковский: переводчик советской души

Раковский — президент Украины. Под его властью в Харь-
кове находятся добрых сорок миллионов человек — у них соб-
ственное советское правительство, которое находится в полном
согласии с властью Советов в Москве.
Раковский похож на американца: ростом выше среднего, су-
хощавый, темноволосый, с правильными чертами продолгова-
того лица, гладко выбритый. Улыбка не появляется мимолетно,
тут же исчезая, как у Чичерина, — его лицо, сумрачно спокойное,
способно лучиться светом улыбки по несколько минут кряду. Он
стал коммунистом даже раньше Ленина, при этом он экономист
высшего класса, а не просто последователь Карла Маркса. С са-
мого момента прибытия в Геную он сделался переводчиком со-
ветской души.
Руководство местного университета предоставило в его рас-
поряжение просторный лекционный зал2, и там, у доски, Раков-
ский заступил на свой пост и на торопливом, полном образных
выражений французском языке принялся объяснять нескольким
сотням наиболее способных журналистов мира значение и цель
201
русской революции, а также ее место в исторической эволюции

человечества.
Он рад вопросам, и они сыплются на него со всех сторон
на полудюжине языков. Он отвечает на все с незаурядной глу-
биной мысли и настоящей начитанностью. К удивлению мысля-
щей части французов, он связывает русскую революцию с фран-
цузской революцией 150-летней давности и демонстрирует, что
самые худшие ошибки всего лишь допущены по образцу фран-
цузов, в то время как добродетели у нее имеются свои. Русские
освободились от всех привилегированных классов, тогда как
французы ограничились тем, что избавились от наследного пра-
вителя и знати; а там, где французская революция принесла вой-
ну и захват территорий, Советы всего лишь защищались от на-
падения и всегда заключали мир при первой возможности, чем
подтвердили свою готовность скорее давать, нежели забирать.
И это, между прочим, только несколько первых тезисов вы-
ступления, которое становилось чем дальше, тем интереснее.
Как Россию повергли в руины

Раковский рассказывает о том, что сделала с Россией война;
как она вычерпала ее ресурсы и уменьшила не только террито-
рию и численность населения страны, но и ее производственные
возможности.
Считая сельское хозяйство главной отраслью производства
России, Раковский демонстрирует, как площадь пригодных для
возделывания земель за пределами Украины сжалась со 160 мил-
лионов акров до менее чем 100 миллионов, а производительность
одного акра упала при этом более чем на 25 %!
Еще до войны урожай постоянно страдал от нашествий на-
секомых, а со времени войны этот урон увеличился до колос-
сальных пропорций ввиду невозможности ввозить из-за рубежа
химикаты для обработки полей. Перед войной Россия ежегодно
экспортировала порядка 70 миллионов тонн зерна, а сегодня она
202
не производит достаточно для того, чтобы удовлетворить соб-

ственные нужды: поголовье скота и лошадей сократилось почти
на 20 %, между тем как численность более мелкой живности —
свиней, овец и так далее — упала наполовину.
Воздействие войны на промышленность оказалось еще бо-
лее губительным. В 1920 г. количество добытого угля составило
одну четверть от объема 1913 г.; однако, благодаря усилиям со-
ветской власти, добыча была удвоена в 1921 г. В 1920 г. добыча
нефти составила всего лишь 40 % от объема 1913 г.; и опять-таки,
в 1921 г. удалось добиться, пусть и небольшого, но определенно-
го увеличения. Выпуск шерстяных изделий, кожи и бумаги упал
до одной четверти, и лишь прошлый год продемонстрировал су-
щественное развитие. Если бы не голод в Поволжье — голод, вы-
званный затяжной засухой, — то Россия смогла бы, пусть с бо-
лью и трудом, выбраться из ямы, в которой она оказалась.
Наихудшее во всем этом то, что самым чрезвычайным об-
разом сократились возможности транспорта: подвижной состав
железных дорог сделался из плохого плачевным, точно так же,
как состояние прочего грузового транспорта и сельскохозяй-
ственной техники. Для возвращения к довоенному состоянию
России необходимо потратить на закупку сельскохозяйственных
орудий 25 миллионов фунтов стерлингов.
Что сделали Советы

Раковский приводит цифры в подтверждение того, что вой-
ны, которые союзники развернули против России, а также по-
стыдная блокада принесли гораздо больше разрушений и потерь,
нежели три предшествовавших года войны.
«Возьмем, для примера, только одну позицию, — говорит
он. — В 1918 г. наши мосты и дороги находились во вполне при-
личном состоянии, но с тех пор Антанта и ее ставленники разру-
шили 4 тысячи мостов; за последние полтора года Советам уда-
лось восстановить порядка 2 тысяч, но нам необходимы стальные
203
балки и кредиты для того, чтобы вновь привести в надлежащий

порядок наше дорожное хозяйство».
Постоянные и ничем не спровоцированные нападения выну-
дили Советы любой ценой перестраивать свою военную маши-
ну. По словам Раковского, сейчас она сильна как никогда пре-
жде, — факт, который Франции следует хорошенько усвоить,
прежде чем она попытается двинуть войска в Рурскую область
или поощрять польский империализм. «Если бы не советская
власть, — говорит Раковский, — Россия превратилась бы в пу-
стыню; один-единственный факт может объяснить больше, чем
иная диссертация: в 1913 г. сообщение по русским рекам еже-
дневно обеспечивали 5 тысяч паровых судов; в 1920 г. их насчи-
тывалось всего 3 тысячи, причем многие находились в плачев-
ном техническом состоянии либо не имели требуемых деталей.
В России нам удается выживать только за счет больших им-
портных пошлин, даже на сахар и табак; наши финансы разбиты
в пух и прах — на улицах Москвы, Петрограда и Одессы один
миллион рублей сейчас насмешливо именуют “лимоном”. Что-
бы прожить, человеку труда ежедневно требуется “пол-лимона”.
Расходная часть нашего бюджета говорит сама за себя, — про-
должил Раковский. — 25 % идет на содержание Красной армии;
15 % на нужды транспорта — дороги, железные дороги и вну-
треннее судоходство; 10 % на общественное образование, еще 5 %
на строительство школ; 10 % на общественное здравоохранение,
а практически весь остаток — на нужды голодающих.
И, наконец, последнее. До прихода Советов лишь четверо
из сотни наших солдат могли читать и писать; сегодня их доля
составляет 85 %. Никто не станет отрицать того, что мы сделали
и делаем для образования нашего народа больше, нежели любое
другое правительство».
«За все это время, — вмешался я, — вы не обмолвились
об Украине».
«Правда, правда, — воскликнул он, и его лицо озарилось ши-
рокой улыбкой, — но не думайте, что этим вы избежите фактов.
В нынешнем году на Украине уже завершилась посевная, и при
204
нормальных условиях мы соберем урожай на среднем за многие

годы уровне. Подумайте только — может быть, даже зерно на экс-
порт. Помимо этого я убедил наш народ сеять кукурузу и делать
ее главной зерновой культурой, как у вас в Штатах, и ожидаю от-
личных результатов. Да, — закончил он, — нам следовало бы еще
обстоятельно поговорить об Украине, сердце России. Но вот уже
подошла моя жена, вы можете спросить об этом у нее, а я коротко
скажу так: Россия отдала четыре миллиона жизней своих солдат,
сражаясь за Антанту, и еще 10 миллионов жизней женщин и де-
тей из-за того, что союзники пошли войной на нас и устроили
нам блокаду; теперь же мы просим их даже не загладить содеян-
ное, а протянуть нам руку помощи, потому что именно они столк-
нули Россию в такую яму. Пожалуйста, не забывайте об этом!»
Беседа с мадам Раковской

Казалось, Раковскому не терпится с гордостью представить
мне свою жену, и неудивительно. Ростом мадам Раковская чуть
выше среднего, очень миловидна, с великолепными глазами
и округлым овалом лица, но особое удовольствие беседа с этой
женщиной доставляет потому, что каждая фраза, которую она
произносит, согрета симпатией к делу Советов и любовью к рус-
ским людям. Она — истинный апостол трудящихся, и [Флоренс]
Карлайл могла бы создать бессмертный шедевр, напиши она ее
портрет. Она так и стоит перед моим взором — прямая, как струна,
и признается в своем горячем нетерпении по поводу словесных ба-
талий конференции, этого непрестанного пререкания по мелочам.
«Делегаты, — заметила она, — все как один говорят об инте-
ресах собственных стран, кругом сплошной эгоизм. Но ведь реа-
лен единственный интерес, который состоит в гуманизме. Я каж-
дый день говорю мужу, как мне хочется вернуться на Украину
и работать вместе с другими русскими женщинами. Я почти сты-
жусь сидеть здесь и обедать на солнышке, когда такое множество
людей голодают во мраке.
205
Господин Раковский уже сказал вам о своей надежде на то,

что урожай кукурузы, которую он убедил наших людей посеять
нынешней весной, принесет отличный результат. Я тоже на это
надеюсь, но еще больше я верю в труд и любящие сердца наших
русских женщин».
«Принесла ли власть Советов большие перемены в этом от-
ношении?» — поинтересовался я.
«Конечно, конечно, — ответила мадам Раковская, — вы ведь
едете в Россию, не так ли? Тогда вы все увидите собственными
глазами. Советы добились двух вещей, которые придется при-
знать и похвалить даже самым заклятым врагам. Они сделали
для обучения русских детей больше, чем делалось когда-либо
прежде, в десять, в двадцать раз больше. Вы и представить себе
не можете, как славянская душа жаждет знаний и как она на них
откликается. Она одержима тем самым творческим сострадани-
ем, которое непосредственно ведет к мудрости».
«Вы поистине очень убедительная адвокатесса», — восклик-
нул я.
«Я убежденная защитница, — с улыбкой продолжала мадам
Раковская, — и вы стали бы точно таким же, если бы прожили
несколько последних трагических лет в России. Советы, как
в Харькове, так и в Москве, делают все, что только в человече-
ских силах, для миллионов страдающих людей, которыми они
руководят, и особенно для детей».
Работа на благо детей

«Для этой работы ради детей на помощь призвали женщин,
и из среднего класса сегодня три женщины работают там, где
до революции работала всего одна.
Мы, женщины, спасем Россию, и я твердо верю, что самое худ-
шее уже позади. На Украине, наконец, будет хороший урожай,
как в благополучные годы. Конечно, на востоке и на юге, на Вол-
ге, нужда все еще ужасающая. Так почему Америка не поможет?
206
Мы слышали, что Гувер отделывается от бремени этой работы.

Я не могу в это поверить, ведь ему известно наше отчаянное по-
ложение. А вы с ним знакомы?»
Я помотал головой.
«Ну что ж, — продолжала мадам Раковская, — сделайте для
России, что можете, а когда приедете к нам, убедитесь, что я ни-
чего не преувеличила. Правительство хорошо только тогда, когда
оно работает ради будущего; ни одно правительство не смогло бы
сделать больше для детей, чем Советы сделали по всей России.
Вы даже не представляете, — с улыбкой добавила она, уви-
дев, что к нам подходит ее муж, — как мне не терпится вернуться
и взяться за работу. Ведь правда?» — спросила она, и Раковский
всплеснул руками и закатил глаза в знак согласия: «Даже Ита-
лия не в силах отвлечь ее от любви к России!» — с улыбкой вос-
кликнул он.
Красин: мост между Западом и Востоком

Из всех советских лидеров лично мне наиболее симпатичны
Раковский и Красин. В Красине наиболее заметна и характерна
мужественная энергичность. Любому достаточно только взгля-
нуть на него, чтобы понять, что до революции он был успешен
в своем деле; это человек ростом выше среднего, с сильной строй-
ной фигурой и симпатичным смелым лицом; черты его правиль-
ны, нос прям, лоб широк, подбородок остер, взгляд голубых глаз
смело встречает взгляд собеседника, темные волосы тронуты се-
диной, как и небольшие усы с короткой острой бородкой.
Красин понимает наш западноевропейский и особенно бри-
танский дух лучше, чем кто-либо из его русских коллег. Кроме
того, он искусный дипломат, обладающий как силой убеждения,
так и способностью побудить к действию. Англичанин с инте-
ресом обнаружит, что этот человек рассуждает о деньгах и обес-
печении, об обеспечении и деньгах не хуже самых способных
из них, не забывая при этом, что занимается делом, от которого
207
зависит жизнь и смерть миллионов безвинных человеческих су-

ществ.
Красин не был коммунистом перед войной3, как Чичерин
или Раковский. Он сочувственно следил за революцией и, на-
конец, принял советское правительство Ленина и Троцкого,
поскольку убедился, что этого желает русский народ, что это
великое народное движение в подлинном смысле. Из этого сле-
дует, что его взгляды на власть большевиков можно считать
вполне верными. Сейчас он говорит, что советское правитель-
ство укрепилось твердо: «Оно просуществует по меньшей мере
отпущенное нам время, а Ленин, Троцкий и Чичерин продемон-
стрировали замечательные качества и не раз проявили необы-
чайную практическую мудрость. Трудности, с которыми они
столкнулись, были практически непреодолимы, причем в са-
мых больших из этих трудностей следует винить Антанту, и,
между прочим, я не связываю с «союзниками» ни засуху, ни го-
лод, — добавил он с мрачным юмором, — хотя лорд Нортклифф
и провозгласил, что все это из-за большевиков. Тем не менее,
если бы возможно было подвести общий баланс, то я уверен,
что страны Антанты оказались бы в глубоком долгу перед Рос-
сией».
«Вы говорите так, словно боитесь возможного итога?» — по-
интересовался я.
«Да, боюсь, — ответил он, и лицо его на какой-то момент
исказилось, как будто от боли. Тут я впервые заметил, что под
достойной уверенностью его поведения на лице проступает
глубокая грусть человека, который давно понял «все горькое, то-
мительное бремя всего непознаваемого мира» (цитата из Уилья-
ма Уордсворта. — Сост.).
«В чем состоит ваша самая большая трудность?» — спросил я.
«В полнейшем невежестве стран Антанты, — ответил он, —
и в нехватке творческого понимания сути вещей. Быть может,
нам еще удастся что-то получить от Великобритании; но Фран-
ция и Бельгия хотят вынудить нас вернуть бывшим владель-
цам, в особенности их гражданам, всю частную собственность,
208
национализированную Советами. Это значит запрашивать

слишком много, — продолжал он, — и они этого не получат.
Но они могли бы получить неплохую сумму компенсаций, будь
они чуть более склонны к соглашению. У меня еще остается на-
дежда на то, — добавил он, — что лучшие головы в Англии чрез-
вычайно доброжелательны и умны».
Образно говоря, Красин является мостиком между высту-
пающими за равенство Советами и капиталистическим инди-
видуализмом правительств Антанты. К нему относятся с уваже-
нием и симпатией в обоих лагерях; и все-таки сейчас он душой
и умом на стороне Советов. Более того, утверждают, что, как ста-
рый соратник, он влияет на Ленина сильнее, чем кто бы то ни
было.
В этих заметках я попытался передать читателям впечатле-
ние, которое на меня произвели беседы с членами русской де-
легации в Генуе. И если мне удастся донести хотя бы частицу
того энтузиазма и страстной преданности, которые явила мне
мадам Раковская, то это будет означать, что я превзошел само-
го себя.
Но вот неприкрытая правда: из пяти делегатов трое показа-
лись мне людьми необычайными, людьми, которых замечали
и выделяли бы в любом обществе мира. Чичерин — чистый ра-
зум, рассматривающий события своего времени как один из мо-
ментов эволюции человечества, который признает, что призыв
к равенству — это ключевой тон сегодняшнего и завтрашне-
го дня, точно так же как призыв к свободе был боевым кличем
на протяжении двух или трех предшествующих столетий.
Красин — человек мира, который с пониманием относится
к эгоизму каждого и пытается изменить оппонента силой всех
возможных доводов; как и Чичерин, он убежден в том, что любой
поступок, предпринимаемый с целью поднять Россию из гря-
зи, — это работа высочайшей ценности для человечества.
Раковский, прирожденный руководитель и администратор —
коммунист с 1889 г., когда он был еще таким юным, — мыслитель,
верящий в то, что мудро направляемые коллективные усилия
209
принесут больше материальной пользы, нежели мешающий са-

мому себе индивидуализм, этакий Генри Форд, сублимирован-
ный превыше себя и радующийся тем возможностям, которые
предоставляет отведенный ему высокий пост; он преисполнен
решимости сделать для других все возможное с помощью учебы
и работы мысли и воплотить, как удачно выразился Шиллер, все
мечтания своей молодости.
И последняя по порядку, но не по значимости, мадам Ра-
ковская, открывшая мне самоотверженную преданность, кото-
рая, если можно так выразиться, являет собой славу славянской
души.
Я ничего не сказал о Литвинове и Иоффе, потому что слиш-
ком мало с ними виделся, чтобы составить близкое и глубокое
впечатление.
Литвинов выглядит жизнерадостным марксистом, которому
доставляет большое удовольствие оказываться хитрее француз-
ских делегатов в своей подкомиссии, и по мере того как они ста-
новятся все более многословны и настойчивы, он с улыбкой не-
возмутимо делается все более отрешенным, пока они не выходят
из себя.
Я мог бы описать и Иоффе, но это лучше всего сделает пре-
восходный бюст работы Джо Дэвидсона. По характеру он тих
и выглядит счастливым. Широкого телосложения, силен, с заме-
чательными чертами лица и окладистой черной бородой с жи-
вописными вкраплениями седины, — это лицо елизаветинских
времен с уверенным и добрым взглядом, от которого кажется,
что его хозяин в своем вневременном спокойствии стоит выше
всех раздоров и страданий. Он с восторгом отзывается о Сиби-
ри — ее климате, обитателях, возможностях; очевидно, он провел
какое-то время на сибирской каторге, как и Троцкий. Но тюрьма,
даже в Сибири, не оставила на Иоффе шрамов и рубцов: по при-
роде он счастливый философ.
Красин пригласил меня поехать вместе с ним в Москву, и я
буду более чем рад туда отправиться. Надеюсь также испол-
нить пожелание мадам Раковской и ознакомиться с ситуацией
210
в России не только в Москве, но и в Харькове, ведь именно юж-

ную Россию, как она мне напомнила, когда-то впервые назвали
«Святой Русью».
Frank Harris. Contemporary Portraits. N. Y., 1923. P. 202–222.

1
Г. В. Чичерин был арестован британскими властями 22 августа 1917 г.
за антивоенную агитацию; освобожден 3 января 1918 г. и вскоре выехал
в Петроград.
2
Ректор Генуэзского университета предоставил Раковскому аудито-
рию для проведения пресс-конференций.
3
В конце 1900-х годов Красин отошел от революционной деятельно-
сти; с декабря 1917 г. на советской службе.
211
Вирек — Троцкий:
несостоявшееся интервью
Документы РГВА
1.
И. М. Познанский — Ф. А. Ротштейну
28 сентября 1923
В Отдел Печати НКИД т. Ротштейн<у>.
Прилагая при сем письмо американского журналиста Фирек

(Так! — Сост.), прошу дать справку о нем и представляемой им
газете.
Письмо Фирек и его статьи прошу вернуть.
Приложение: письмо и пять вырезок из газеты «Нью-Йорк
Америка» (Так! — Сост.) (вх<одящий> 8355).
Пом<ощник> Управляющего Делами Познанский
Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 4. Оп. 14. Ед.
хр. 17. Л. 73. Машинопись (отпуск); указание на «входящий» и подпись —
автограф. Делопроизводственные пометы здесь и далее опущены.
2.
Сообщение С. Б. Кагана
Б/д
Фирек нам неизвестен. «Нью-Йорк Америк<а>» издается
синдикатом , тем самым синдикатом, который финан-
сировал поездку группы сенаторов Кинга и др<угих> в Сов<ет-
скую> Россию.
Начиная с <19>19 г. газета эта всё время была весьма благо-
желательно настроена к Сов. России.
212
Вирек — Троцкий: несостоявшееся интервью
Сооб<щил> Зам<еститель> Зав<едующего> англо-амери-

канским отделом НКИД т. Каган.
РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Ед. хр. 17. Л. 74. Автограф.
3.
И. М. Познанский — Ф. А. Ротштейну
4 октября 1923
Наркоминдел. Тов. Ротштейну.
Лев Давыдович за неимением времени, вероятно, не в состоя-

нии будет что-либо ответить. Может быть, вы найдете нужным
что-либо предпринять.
Приложение: письмо американского журналиста Фирек
и 5 вырезок из американской газеты.
Пом<ощник> Управляющего Делами Познанский
РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Ед. хр. 17. Л. 164. Машинопись (отпуск); под-
4.
Б. Р. Минлос — И. М. Познанскому
3 <?> октября 1923
Пом<ощнику> Управляющему (Так! — Сост.) Делами Предсе-
дателя Реввоенсовета.
Уважаемый товарищ,
Нам не удалось получить справок о ФИРЕКЕ среди находя-
щихся в Москве американцев.
По английскому справочнику «Who is who» выяснилось, что
Фирек являлся прежде издателем «Fatherland», затем издателем
«American Weekly» и «International».
213
Последние две газеты являются Херстовскими органами1,

равно как «New York American», вырезки из которой приложены
к письму Фирека. О «Fatherland’e» у нас сведений нет.
Приложенные статьи весьма ценны, благодаря их сочув-
ствующему отзыву о России, но нет никакой гарантии в том, что
имеющаяся под ними подпись Корнера является псевдонимом
Фирека. Имя Корнера нам уже было известно раньше, благодаря
его сочувствующим статьям об СССР.
С товарищеским приветом
Секретарь Отд<ела> Печати Б. Минлос.
РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Ед. хр. 17. Л. 164. Машинопись; подпись — автограф,
англоязычные названия вписаны от руки. На бланке: Р. С.Ф.С. Р. Народ-
ный Комиссариат Иностранных Дел. Отдел печати и информации. Воз-
можно, дата повреждена и следует читать: 23 октября, т. к. на входя-
щем штампе Управления делами Председателя Реввоенсовета от руки
проставлено: 26 октября.
1
Неверная информация.
Документы сообщил И. Р. Петров.
214
Ленин
К лучшему или к худшему, Николай Ленин1, более чем кто-

либо из «великих большевиков» воплощавший Советскую
Россию, проявил себя как величайшая фигура в человеческой
истории после Наполеона Первого.
Он был неизбежно непонятен американскому народу, точно
так же как [апостол] Павел был непонятен римлянам или Со-
крат — древним афинянам. Делая такое сравнение, мы нисколь-
ко не одобряем экономические идеи Ленина. Похоже, он обладал
той же узостью мышления, что и Робеспьер. О Робеспьере гово-
рили, что он, как все люди с единственной идеей, стал тираном
и занудой в одном лице. Ленин, несомненно, был тираном, и то,
что по своим целям он был милосердным деспотом, не меня-
ет сути дела. Не все великие деспоты были милосердными, но у
большинства из них были периоды милосердия.
Чтобы дать оценку Ленину, придется подождать столетие
или два, но и тогда она еще, возможно, не будет окончательной.
Сейчас достаточно сказать: Ленин совершил то, что социалисты
называют самым большим потрясением капиталистической си-
стемы за всю ее долгую историю. Если капитализм пережил Ле-
нина, он переживет что угодно.
The American Monthly. Vol. XVI. 1. March 1924. P. 8.

1
Под этим именем Ленин был известен тогда в США.
215
Душа великого князя
Д воюродный дядя и зять покойного царя Николая пропове-

дует учение любви, которое объемлет весь мир, кроме боль-
шевизма.
I
«Большевизм как идея в России умер. В Советской респуб-
лике всего восемьсот тысяч большевиков. Эти восемьсот тысяч
держат русского гиганта в оковах. Но даже сами советские пере-
стают верить в большевизм».
Человек, от которого я услышал эти слова, — двоюродный
дядя и зять царя Николая — удивительно похож на короля Ге-
орга и на кайзера. Подобно кайзеру, великий князь Александр
глубоко интересуется религией. Душа значит для него больше,
чем империя. Его отцом был великий князь Михаил Николае-
вич. Один из его братьев женился на старшей сестре греческого
короля Константина. Писатель и философ, он живет в Париже,
избежав смерти от руки большевиков. Великий князь написал
«Религию любви».
«Большевистский режим дошел до своего предела, — убе-
жденно говорит он и взволнованно жестикулирует. — Он может
рухнуть через три недели или продержаться три года. Только две
вещи могут продлить Советам жизнь: интервенция Европы или
признание со стороны Соединенных Штатов. Я за то, чтобы по-
зволить большевистскому огню самому выгореть и потухнуть.
216
Вторжение Европы соберет все силы русского национализ-

ма под кроваво-красное знамя большевизма. Оно отождествит
советский режим с Россией. Сейчас Россия и Советы взаимно
враждебны друг другу. Иностранное вмешательство временно
объединит их. Сообразительные люди, которые сегодня правят
Россией, понимают это. Они постоянно кричат о враждебном
окружении лишь для того, чтобы ввести в заблуждение нацио-
нальные чувства. Будучи банкротами, они надеются удержать-
ся за счет духовного капитала русского патриотизма, который
в душе ненавидят.
Признание Советского правительства со стороны Соединен-
ных Штатов будет несчастьем для России. Отказ американско-
го правительства признавать большевизм является величайшим
духовным фактором международной политики. Он доказывает,
что Америку несправедливо называют страной материализма.
Другие страны признали Советы ради грязных коммерческих
выгод. Торговля — это магнит, тянущий их в заколдованный круг
большевизма. Только Соединенные Штаты последовательно за-
щищают этические ценности в международных отношениях.
Америка ставит душу выше доллара. Отказ от такой поли-
тики станет духовной катастрофой для мира. Он продлит жизнь
большевизму еще на десять или пятнадцать лет, а это угроза для
человечества. В душе Россия уже изжила большевизм. Русские
знают, что большевики не выполнили ни одного из своих обеща-
ний. Радуга становится все тусклее и тусклее. Счастье еще даль-
ше, чем тогда, когда Ленин, апостол большевизма, вырвал власть
у Керенского. Страны, не страдавшие так, как Россия, могут еще
верить в большевистское учение. Большевики удержатся в Рос-
сии лишь с помощью большевизации других народов.
Я верю, что Ленин был идеалистом. Его идеалы были чи-
сты, но он избрал неверный путь. Он возвысил тело и унизил
душу. Большевизм есть отрицание души. Он означает уничто-
жение личности. Советизм может быть интересным экспери-
ментом, но он изначально идет в ложном направлении. Не отри-
цаю, что с его собственной точки зрения он логичен. Моя главная
217
претензия к большевизму — недостаток духовности. Он отверга-

ет духовные ценности.
Чтобы опорочить большевизм, не нужно прибегать к скан-
дальным выдумкам. Он дискредитирует сам себя. Брак в Рос-
сии больше не существует. Семья — основа цивилизованного
существования — разрушена. Людям больше не позволено ду-
мать. В сегодняшней России свободомыслие стало преступле-
нием. Каждому надо подчиниться грубой доктрине большевиз-
ма — или отправиться в тюрьму. При царе в России точно было
больше свободы!
Некоторые простые души верят, что красный цветок больше-
визма может дать плод в виде новой цивилизации. Они ошиба-
ются. Большевизм неспособен к эволюции. Если он изменится,
это будет уже не большевизм. Большевизм не может расцвести,
потому что его семя гнилое. Жизнеспособно только то, что вдох-
новлено любовью. Любовь — позитивная сила, ненависть — нега-
тивная. Большевизм — воплощение ненависти. Я не верю в лич-
ного дьявола, но если он существует, имя ему — большевизм.
Большевизм будет побежден любовью, духовными силами,
а не штыками. Терпение русского народа уже почти иссякло.
Рано или поздно — скорее рано, чем поздно — придет психоло-
гический момент, когда Россия стряхнет с себя большевизм, как
кошмарный сон.
Безнадежное экономическое положение России поможет
освобождению от большевизма. Пока большевизм победил толь-
ко там, где правит голод, но и он вынужден удовлетворять хотя
бы минимальные потребности населения. Голод будет одним
из факторов свержения большевиков, но не единственным. Дру-
гим будет жажда духовной пищи. Как бы ни пытались большеви-
ки заразить молодежь своим вирусом, религия в России не умер-
ла. У меня есть надежные сведения о том, что тяга к религии
в сердце русских сейчас сильнее, чем когда-либо.
Даже большевизм не может выжить без религии. Он заменил
пророков Карлом Марксом и увенчал Ленина нимбом, а из его
могилы сделал храм. Но там поклоняются антихристу. Ленин
218
находился во власти злых сил. Он увлек Россию с собой на поги-

бель материализма. Для души там нет места.
Я приветствую всех людей и все веры. Я приветствую вся-
кую религию, которая исповедует любовь. Я поклоняюсь каждо-
му пророку, который возвышает душу. Религия любви наиболее
полно воплотилась в Иисусе, однако христианство — не един-
ственный путь к спасению. Мир может быть спасен практиче-
ским осуществлением религии любви».
Великий князь не изображает пророка. Он говорит скорее
как отец, нежели как великий князь.
«Я не последователь Толстого. Я не проповедую непротив-
ление злу. Я верю в сопротивление злу, но в сопротивление в ду-
ховном плане. Я борюсь с ним не кулаками, но душой. Я наде-
юсь, что освобождение России обойдется без чрезмерных жертв.
Я надеюсь, что Новая Россия будет построена не на крови. Наси-
лие и кровь влекут за собой новую кровь.
Мне все равно, кто будет править Россией, если она возро-
дится. Россия важнее для меня, чем Романовы. Я прежде всего
русский, а потом великий князь. Я прежде всего человек, а потом
русский. В том смысле, что я прежде всего духовное существо,
человеческое создание, знающее о том, что обладает бессмертной
душой. Я не могу описать, что такое душа. Я только знаю, что она
никогда не умрет.
Я восхищаюсь душой Муссолини. Уверен, что в глубине
сердца он не сторонник материализма и вдохновляется высши-
ми идеалами. Италия переживает процесс, необходимый для ее
души. Не может быть спасения без дисциплины — той дисци-
плины, которой Муссолини подчинил душу своего народа. Рос-
сия не нуждается в диктатуре. Ее душа уже очищена страданием.
Россия готова для нового неба и новой земли.
Я не жалею об испытаниях, выпавших на мою долю. По-
теряв мир, я обрел душу. Моя утрата стала моим богатством.
Оставшись без всего, я получил духовную независимость. Обя-
занности положения всегда тяготили меня. Преданный госуда-
рю и стране, я подчинял свои желания интересам государства.
219
Теперь я свободен и воздвиг храм своей души на руинах импер-

ского величия.
Как знать, не окажется ли опыт большевизма благом для рус-
ского народа. Он поможет ему обрести свою душу, как я обрел
свою. Но спасение России должны принести сами русские люди.
Они должны освободиться от оков материализма.
Большевизм возвеличивает зверя в человеке. Современная
наука идет по тому же ложному пути. Несмотря на огромный
дар, Фрейд — пророк низменной философии. Он прав в том слу-
чае, если человек всего лишь животное, ибо тогда ему мало что
остается кроме пола. Психоанализ — вот тип науки, поощряемой
большевизмом.
Самый опасный человек современного мира, самый умный
адвокат дьявола — Бернард Шоу. Если отбросить красивые фра-
зы, Шоу предстанет первосвященником самого грубого материа-
лизма. Как Повелитель мух, он увлекает своих последователей
в пропасть, где душа должна погибнуть. Шоу — противополож-
ность всему, во что я верю. Поддержка Советов привела его без-
душное учение к логическому завершению.
Даже у большевизма есть душа, но изувеченная еще во чреве.
Душа есть у каждого человеческого существа, как бы глубоко она
ни была похоронена. Я общался с королями и крестьянами, фи-
лософами и преступниками. Мне неважно, во что одет человек —
в мундир, комбинезон, пижаму или арестантскую робу, — если
я могу коснуться его души.
Америка понимает это. Ее сознание открыто. В Европе мы
зашли в тупик. Европа покрыта коркой традиций и чопорности.
Всё определено, всё решено, никаких иллюзий. Для Америки ни-
чего не завершилось. Она знает, что для Духа нет невозможного.
Даже ваш Генри Форд, властелин машин — и сам почти ма-
шина — верит в бессмертие души. Форд придумал новый мотор.
Это важно, но не очень. Гораздо важнее, что Форд открыл соб-
ственную душу. Как и он, я верю в переселение душ. По-моему,
это самое логичное объяснение цикла человеческого существо-
вания.
220
Я придаю исключительное значение тому, что Форд открыл

для себя реинкарнацию. Уверен, Америка по-настоящему пони-
мает значение духовных сил жизни, если самый машинно-мыс-
лящий американец Генри Форд придает своей душе большее зна-
чение, чем богатству, которым он превосходит многих королей.
Я не презираю богатство или материальный комфорт. Аме-
рике легче понять духовные истины, потому что она сыта. Хотя
душа более важна, тело — ее инструмент — должно быть совер-
шенно. Душа не может действовать без совершенного тела. Я не
философ. Я реалист. Я делаю акцент на духе, потому что для
меня он реален — более реален, чем материя. Я не принижаю ма-
терию, но хочу изменить приоритеты. Современный мир отдает
предпочтение телу, я же — душе.
Америка — лучший друг России. Лучший друг, потому что
отказывается признавать силы зла, воплотившиеся в большевиз-
ме. Если порядок будет восстановлен, если Россия повернется
от материализма к духовности, Америка будет ее естественным
союзником. Америка поможет русскому народу материально, по-
добно тому как сегодня она духовно помогает России, отделяя
Советы от русского народа.
Новая Россия будет рада американскому капиталу, потому
что американский капитал созидает, а не эксплуатирует. Амери-
ка — мировой лидер не только в материальном, но и в духовном
отношении. Человечество созрело для нового откровения, кото-
рое займет место подлого евангелия материализма.
Новое рождение — возрождение духа — может начаться
в Америке».
II
«Государь и его дети лежат в русской земле. Избежавшие
Красного Рока Романовы рассеялись по всему земному шару.
Некоторые нашли убежище во Франции, некоторые в Германии,
некоторые в Англии, — ответил великий князь, когда я спросил
221
его о судьбе членов царской семьи. — Двое моих сыновей обос-

новались в США и сами зарабатывают себе на жизнь. Дмитрий
встречал меня в Нью-Йорке, Ростислав нашел работу в Чикаго».
Его лицо освещается нежностью, когда он говорит о детях.
«Я живу в двухкомнатной квартирке в Париже, — говорит
великий князь, жестом показывая, что материальная сторона
его не слишком заботит. — Но я бы не променял свою судьбу ни
на какую другую, даже если бы мог. Впервые в жизни я свободен
душой.
Революция застала меня в Киеве, в штаб-квартире воен-
но-воздушного флота, которым я командовал. К счастью, моя
теща, покойная вдовствующая императрица [Мария Федоров-
на], была со мной, иначе она разделила бы трагическую судьбу
своего сына. Правительство Керенского немедленно отстрани-
ло меня от должности. Я попросил разрешения вернуться в свое
кавказское имение — я родился в тех краях. Этого правитель-
ство мне не позволило, но разрешило отправиться в Крым. Там
я обосновался в одном из поместий, унаследованных от матери.
Чудесное место, с виноградниками, которые я сам высаживал.
Вдовствующая императрица, жена и семеро наших детей поеха-
ли со мной.
Перед самой революцией государь снова передал верховное
командование своему дяде, великому князю Николаю Николае-
вичу. Приехав в Ставку, тот объявил себя находящимся в рас-
поряжении Временного правительства. Керенский отменил на-
значение, боясь видеть одного из Романовых во главе армии.
Не имея возможности послужить стране, Николай с женой тоже
отправились в Крым, где у них было поместье [Дюльбер в Кореи-
зе]. Это решение спасло ему жизнь. В апреле 1917 г. к нам присо-
единился великий князь Петр Николаевич.
Имение Петра обнесено высоченной стеной. Мы никогда
не понимали, зачем это было сделано. Выбор Крыма стал волей
Провидения. Это единственное место в Российской империи, где
мы могли спастись от кровавой руки убийц, но смерть нависала
над нами, как дамоклов меч.
222
Временное правительство назначило офицера для надзора

за нами. Мы жили каждый в своем доме и могли гулять по име-
ниям, но не покидать их. Формально свободные, фактически мы
оказались пленниками. Почту к нам почти не пропускали. Из-
редка до нас доходили весточки от царских детей, но мы не полу-
чили ни слова ни от государыни, ни от государя. В Европе реша-
лись судьбы мира, пока мы тихо сидели в Крыму, любопытствуя,
что же творится на свете.
Так прошли восемь или девять месяцев. В ноябре красный
потоп захлестнул Россию. Сразу после захвата власти больше-
вики заменили надзиравшего за нами офицера на своего матроса.
Вместо прежней охраны появились большевики из Севастополя.
Нам запретили покидать поместья. Затем всю семью, включая
великого князя Николая и вдовствующую императрицу, собра-
ли в имении великого князя Петра.
Мы частенько посмеивались над Петром с его неприступной
стеной, — улыбка освещает морщинистое лицо великого кня-
зя, — но только сейчас поняли, что он неосторожно выстроил
тюрьму для себя и для нас. Сколько мы над ним за это шутили!
Только чувство юмора помогало перенести чудовищное напря-
жение, в котором мы находились. Я понял, почему в дни Робес-
пьера французские аристократы шли на гильотину с улыбкой.
Я впервые осознал, чтó немцы называют Galgenhumor, «юмор
висельника».
Юмор — это костыль, на который душа опирается в отчаянии.
Однако в такой ситуации юмор невозможен без неколебимой
веры в духовные ценности жизни. Вера дала нам не только косты-
ли, но крылья для души, которую не удержат никакие темницы.
Самым тяжким испытанием оставалось отсутствие ново-
стей. К нам не допускали ни единого клочка бумаги, ни газеты,
ни письма. Герметически изолированные от окружающего мира,
мы чувствовали себя более одинокими, чем на острове Робинзо-
на Крузо.
Выстроенный в марокканском стиле дворец Петра был
просторным, так что мы не теснились, но иногда голодали.
223
Большевики постановили, что мы должны получать тот же паек,

что солдаты их армии. Он состоял из хлеба и бобовой похлебки
два раза в день. И так месяц за месяцем.
Я был не против жить на похлебке из бобов, поскольку
предпочитаю вегетарианскую пищу. Но вдовствующая импера-
трица не могла это есть. Из-за почтенного возраста и ухудшив-
шегося здоровья ее организм стал очень чувствительным. Дети
тоже возмущались однообразием стола. Иногда кто-то из вер-
ных крестьян умудрялся переправить нам цыпленка для им-
ператрицы. С каким удовольствием мои дети обгрызали потом
его косточки.
Повторюсь, простота жизни меня не пугает. Все, что мне
нужно — комната для работы и сна и ванная. Вот без ванной, бо-
юсь, я не выживу. Как бы я не хотел вернуться домой, но и там
не смог бы жить без ванной. Один американский репортер спро-
сил меня, почему в Нью-Йорке я остановился в роскошном оте-
ле. Он усмотрел противоречие между этим жилищем и предпо-
чтением, которое я отдаю духовной стороне. «Думаете, я стал бы
духовнее, если бы жил в трущобах?» — парировал я.
Даже Сын Человеческий не пренебрегал драгоценными мас-
лами. Душа может вынести любые условия, но лучше всего рас-
крывается при разумном материальном комфорте. Духовность
не противоречит гигиене. Америка может достичь большей ду-
ховности, чем Европа, из-за лучших условий жизни и питания.
Наконец, во мраке несчастий мелькнул лучик удачи. Моряк,
командовавший нашей стражей, оказался матросом с Черномор-
ского флота. Он служил под моей командой. Я его не помнил,
но он меня помнил1. На флоте меня любили. Меня всегда инте-
ресовали люди вне зависимости от чина. Я никогда не относил-
ся к подчиненным как к винтикам машины. И такое отношение
принесло неожиданные плоды.
Матрос, имя которого я не могу назвать, прибыл к нам пла-
менным большевиком. Подобно большинству своих товари-
щей он верил, что Ленин пришел устроить рай на земле. Мы —
и собственный здравый смысл — открыли ему глаза. Вскоре он
224
перестал быть большевиком в душе, но оказался достаточно

умен, чтобы скрыть эту перемену от советских шпионов.
О происходящих событиях он и сам не знал, но слышал тол-
ки об ожидающемся приходе немцев в Крым. Зато он в точности
знал планы местного Совета.
В апреле 1918 г., за несколько месяцев до убийства госуда-
ря, Совет Ялты, русского Биаррица, понимая, что Крыма боль-
шевикам не удержать, решил ликвидировать всех нас до прихо-
да немцев. Точно так же другой местный Совет принял решение
об убийстве государя.
Верный моряк всеми силами пытался отсрочить приведение
кровавого приговора в исполнение. Бежать было невозможно,
но мы решили защищаться до последнего. Большевики забрали
наши ружья, но не тронули коллекцию оружия, которую хранил
великий князь Петр.
Мы вооружились чем могли, полные решимости не позво-
лить женам, детям, да и самим себе попасть живыми в лапы боль-
шевистской толпы. Теперь мы спали не раздеваясь. Половина
все время бодрствовала на страже, пока другая отдыхала. День
за днем проходил в тягостном ожидании, а мы тем временем со-
вершенствовались во владении потешным старинным оружием.
Даже тогда юмор не покинул нас, видевших весь абсурд по-
ложения. Мы особенно подтрунивали над нашим врачом, уве-
ренные, что он всех переживет. Советские решили оставить его
в живых — им нужны доктора. Великие князья им не нужны.
Все, от вдовствующей императрицы до младшего из детей,
были готовы встретить смерть в любую минуту. Удивительно,
как же все-таки много может выдержать человеческое сердце.
Наша пытка продолжалась неделю за неделей, а мы шутили, по-
едая бобовую похлебку, готовые встретить последний час с весе-
лой улыбкой.
Кризис разразился за несколько дней до Пасхи. Нашему вер-
ному стражу удалось спасти нас, столкнув лбами разные Советы.
Большую часть его бойцов составляли большевики из Севасто-
поля. Он сказал им, что ялтинский Совет не имеет права лишать
225
нас жизни — эта честь принадлежит севастопольскому Совету.

Пока оттуда не поступит приказ, нас надо защищать от прежде-
временной «казни». Однако терпение ялтинцев иссякло, и удер-
живать руку убийц стало более невозможно. Мы вручили души
Господу, уверенные, что следующей Пасхи уже не увидим.
Внезапно зазвонил телефон. Начальника охраны вызвали
к аппарату. С другого конца провода грубый немецкий офицер
объявил ему, что немцы заняли весь Крым и сейчас прибудут
в наше поместье. Большевистская стража впала в отчаяние —
фортуна повернулась против них. Теперь им самим некуда бе-
жать. Полностью отрезанные, они были уверены, что немцы их
всех перестреляют.
Прибывшие немцы очень вежливо предложили нам свою
охрану. Мы столь же вежливо отказались. Мы поручились за на-
ших стражников, и в одно мгновение большевистские тюремщи-
ки превратились в императорскую гвардию!
Немцы обращались с нами с исключительным почтением.
Мы были их пленниками, но не имели оснований жаловаться.
Ни одной ложки не пропало, ни одной тарелки не было разби-
то, ни одной бутылки вина не было украдено из погреба. Нем-
цы соблюдали строжайшую дисциплину даже в это время. Они
могли быть грубыми или милыми — как прикажут! Император
Вильгельм, зная о нашем бедственном финансовом положении,
предложил удовлетворить все наши нужды. Разумеется, мы от-
казались.
В то время немцы в России были всемогущи. Уверен, они
могли бы спасти государя, если бы как следует постарались».
«Император, — перебил я, — приказал германскому послу
сделать всё возможное для спасения царской семьи».
Великий князь в сомнении пожал плечами.
«Значит, он не смог придать своему приказу достаточную
убедительность. Не буду говорить здесь об убийстве государя
и его семьи. Это ужасное деяние стало историей. Кровавое пятно
от него долго не исчезнет и после того, как кончится большевист-
ская власть.
226
Сразу после убийства семьи государя распространилась ле-

генда, что одной из его дочерей удалось чудом бежать от убийц.
Я не верю в это. Чудеса порой случаются, но большевики сами
признали, что убили не только государя и государыню, но и всех
их детей.
Может быть, Анастасия спаслась, но женщина, называющая
себя Анастасией, — не великая княжна. Она лишь использует ле-
генду о побеге. Такие истории часто появляются после убийств
правителей. Сопротивляясь ужасным фактам, сознание пыта-
ется утешить себя выдумками. Достаточно вспомнить историю
пропавшего дофина.
Мы оставались в немецком плену до самого перемирия и об-
рели свободу передвижения только с прибытием “союзников”
в конце 1918 г. Перед их приходом наша стража обзавелась не-
мецкими паспортами и разбежалась по своим деревням. Как же
бились наши сердца, когда “союзные” корабли, включая амери-
канские, швартовались у берегов Крыма! Я немедленно отпра-
вился в Париж, чтобы присутствовать на мирных переговорах.
Уложившись в одну неделю, я прибыл во французскую столицу
3 января 1919 г.
Я нашел все двери закрытыми. Вильсон, Ллойд-Джордж,
Клемансо остались глухи к моим мольбам. Никто не хотел ви-
деть “бывшего” великого князя. Большинство “союзных” лиде-
ров все еще надеялось договориться с большевиками.
Я просил выслушать меня не как великого князя, но как рус-
ского, который видел большевизм и может рассказать правду
людям, держащим в руках судьбу мира. Но эти люди не хоте-
ли правды. По меньшей мере, они не хотели ее из моих уст. За-
мкнувшись в ледяном уединении, они оказались недосягаемыми
для зятя Николая II. Ни один из них не проявил ни малейше-
го уважения к памяти монарха, который заплатил своей жизнью
и короной за игру “союзников”.
В конце концов я написал открытое письмо Вильсону,
Ллойд-Джорджу и Клемансо, требуя созвать конференцию для
обсуждения мер по борьбе с Советами:
227
“Нейтральные и воюющие страны должны быть приглаше-

ны на мирную конференцию для обсуждения жизненно важ-
ной проблемы, которая имеет гораздо большее отношение к делу
мира во всем мире, нежели любые вопросы репараций и коло-
ний, обсуждаемые сейчас. Я особенно подчеркиваю значимость
того, чтобы на ней были представлены рабочие и социалисти-
ческие организации. Важно, чтобы в критический момент голо-
са рабочих и социалистов были услышаны. Важно и то, чтобы
именно социалисты осознали, что большевизм означает подрыв
и уничтожение демократических принципов и идеалов, равно
как и разрушение основ морали, общества и хозяйства”.
Если бы трое владык мира вняли мне, в Европе было бы мень-
ше анархии и крови, и весь мир спал бы спокойнее.
Осталось рассказать немногое. Вдовствующая императрица
вскоре скончалась в своей родной Дании. Большая часть членов
императорской семьи живет в изгнании при скромном достат-
ке. Великий князь Николай умер во Франции. Кирилл объявил
себя царем. Его право на титул неоспоримо. Он делит свое вре-
мя между Германией и Францией, а лето обычно проводит в по-
местье жены, принцессы Марии Кобургской, сестры испанской
инфанты. Двое сыновей великого князя Константина, нашего се-
мейного поэта, избежали смерти от рук красных и живут в Бер-
лине и Лондоне.
Все младшие работают — служат в банках и тому подобных
учреждениях. Им легче приспособиться к новому положению,
чем старшим. Дети Петра и мои собственные недолго искали ме-
сто. Я не нашел ничего. Мне говорили: “Присутствие вашего им-
ператорского высочества повредит нашему бизнесу. Вы слишком
благородны для любой работы, которую мы можем вам предло-
жить”. Может, это очень лестно, но не слишком полезно.
Я говорил, что я мужчина и готов делать мужскую работу.
Но, несмотря на готовность занять место в мире бизнеса, так и не
смог найти себе подходящее занятие.
Я посвятил себя рукописям и размышлениям. Я не фило-
соф, но практический идеалист. Бедный, но довольный, я занят
228
делом, которое интересует меня более всего. По мере скромных

сил я стараюсь готовить почву для духовного возрождения чело-
вечества. И надеюсь когда-нибудь вернуться в Россию.
У меня нет ненависти к большевикам. Я не испытываю не-
нависти ни к одному человеческому существу. Моя главная пре-
тензия к большевизму — недостаток духовности. Это сугубо ма-
териалистическая философия жизни, которая воспринимает
человека как животное или машину.
Человек не может жить хлебом единым. Большевизм дает
ему только хлеб, причем скудно. Но я не верю в вооруженную
интервенцию. Новая Россия должна пройти крещение в духе,
а не в крови. Ей надлежит самой позаботиться о своем спасении.
В несчастье она найдет свою душу, как я нашел свою».
George Sylvester Viereck. Glimpses of the Great. N. Y., 1930. Р. 212–228.

Перевод впервые: Новый журнал. Кн. 277 (Декабрь 2014). С. 125–136.
1
Охрану возглавлял представитель Севастопольского совета Ф. Л. За-
дорожный, ранее матрос Черноморского флота, который в 1916 г. служил
в Качинском авиационном отряде, организованном великим князем Алек-
сандром Михайловичем.
229
«Я отвергаю большевизм…»
Фрагменты интервью, взятых Виреком,
о Советской России и большевизме
Адольф Гитлер
«С оциализм, — сказал он мне, — это наука о том, как за-

ботиться об общем благе. Коммунизм — это не социа-
лизм. Марксизм (учение Карла Маркса, отца ортодоксального
социализма) — это не социализм. Марксисты украли это поня-
тие и исказили его смысл. Я вырву социализм из рук социали-
стов». <…>
«Социализм, — настаивает Гитлер, — древний арийский,
древний германский институт. У наших предков-германцев были
общинные земли. Они выработали принцип общего блага. Марк-
сизм же — еврейское изобретение. У него нет права выдавать
себя за социализм. Социализм, в отличие от марксизма, не отвер-
гает частную собственность. Опять же, в отличие от марксизма,
социализм не отрицает роль личности и патриотичен.
Мы могли бы назваться Партией свободы, но выбрали дру-
гое название — национальные социалисты. Мы не интернациона-
листы. Наш социализм — национален. Мы требуем, чтобы госу-
дарство выполняло справедливые требования производительных
классов на основе расовой солидарности. Для нас раса и государ-
ство — одно». <…>
«Что может нынешнее правительство? Ничего. У него нигде
нет твердой поддержки. Парламентское большинство колеб-
лется в соответствии с настроением момента. Парламентское
правление — адово порождение. Оно распахивает двери боль-
шевизму».
«Большевизм, — решительно продолжал Гитлер, — ве-
личайшая угроза нашей стране. Прикончите большевизм
230
в Германии — и вернете власть семидесяти миллионам людей.

Франция обязана своей мощью не собственной армии, но боль-
шевистским силам у нас.
Версальский и Сен-Жерменский договоры живы благодаря
большевизму в Германии. Мирный договор и большевизм — две
головы одного чудовища. Мы должны отрубить обе». <…>
«Некоторые полагают, что звезда германского спасения мо-
жет взойти на Востоке».
«Лучше ввязаться в честный бой, чем идти на соглашение
с дьяволом большевизма».
«Тем не менее, многие в Германии предпочитают легкий при-
ступ большевистской лихорадки чуме постоянной французской
оккупации».
«У наших рабочих две души, — парировал Гитлер. — Одна
немецкая, другая марксистская. Мы должны пробудить их не-
мецкую душу. Мы должны с корнем вырвать сорняки марксиз-
ма. Марксизм и германизм, как немец и еврей, исключают друг
друга».
American Monthly. Vol. XV. 8. October 1923. P. 235–238.
Бенито Муссолини
«Фашизм представляется мне по-своему столь же революци-

онным, как и большевизм».
«Вы правы, — ответил Муссолини. — Перед Италией стоял
выбор между большевизмом и фашизмом. Она выбрала фашизм.
Разумеется, фашизм предполагает обновление. Горе революции,
которая этого не предполагает. Те, кому судьба вручила руковод-
ство революцией, сравнимы с генералами, командующими ар-
миями во время войны. Революция и война — эти два слова идут
рука об руку».
Муссолини поднялся из-за стола. Прохаживаясь по комна-
те, он добавил, медленно и внятно выговаривая каждый слог:
231
«Фашизм основан на реальности. Большевизм основан на тео-

рии. Чего хотим мы, фашисты? Мы хотим определить реаль-
ность».
George Sylvester Viereck. Glimpses of the Great. N. Y., 1930. Р. 78.
Герхард Гауптман
«Знание сложности жизни не парализует меня. Оно делает

меня терпимее к другим».
«Ваша терпимость распространяется на Советскую Россию?»
«Почему нет?»
«Вы видите надежду для мира в победе большевизма?»
«Нет, — ответил Гауптман. — Я отвергаю большевизм, по-
скольку он означает полное уничтожение личности. На похоро-
нах Ленина оратор сказал: “Он был личностью, но мы надеемся,
что в будущем в личностях не будет необходимости”»1.
George Sylvester Viereck. Glimpses of the Great. N. Y., 1930. Р. 377.

1
Верифицировать цитату не удалось.
Артур Шницлер
«Полагаю, вы индивидуалист?»
«Совершенно верно. Поэтому я против большевизма. Я про-
тив большевизма не по политическим причинам, но потому что
большевизм отвергает дифференциацию.
Дифференциация — фундаментальный закон природы. <…>
Отрицать личность — значит отрицать культуру. Литераторы,
заигрывающие с большевизмом, меня не любят».
«Мне кажется, не стоит принимать салонных большевиков
всерьез».
232
«Салонные большевики служат силам разрушения. Поощ-

рять хаос — непростительное преступление. Это грех против
Святого Духа Творения». <…>
«Кого вы особенно не любите?»
«Я особенно не люблю троих, — выпалил Шницлер, как будто
стреляя из пистолета, — Вильсона, Пуанкаре и Ленина. Эти люди —
три величайших несчастья, бедствия, катастрофы для всего мира».
«Вы не включили Клемансо?»
«Клемансо — это лишь мелкое несчастье. Но Ленин выступа-
ет за уничтожение цивилизации».
George Sylvester Viereck. Glimpses of the Great. N. Y., 1930. Р. 401–402.
Бернард Шоу
«И фашисты, и коммунисты, — отметил я, — возбудили мир

социальными экспериментами, которые вы пропагандировали
в своих предисловиях1 и речах».
«Они избавили бы себя от многих трудностей, — парировал
Шоу, — если бы читали мои книги более вдумчиво. Особенно
Россия могла бы научиться много большему у меня и у Сиднея
Уэбба, чем у Карла Маркса».
«Думаете, Россия нашла бы ненужным обрекать на голод
миллионы своих граждан, если бы следовала фабианскому еван-
гелию, а не марксистскому?»
«В России нет голода, — возразил Шоу. — Я пробыл в России
всего несколько дней, но [Эдуар] Эррио во время своей поездки
настоял на посещении Украины, чтобы изучить положение дел.
Он выяснил, что истории о голодающих русских безумно пре-
увеличены».
«Россия сознательно обрекла три миллиона кулаков на го-
лодную смерть».
«Вы совершенно неправы. Некоторые крестьяне на Кавка-
зе сознательно портили собственное зерно, чтобы саботировать
233
усилия Советской республики. <…> Россия говорит: “Вы сами

уничтожили свой хлеб. Вот сами и расхлебывайте”».
«Это не согласуется даже с некоторыми сообщениями офи-
циальных источников».
«Новости из России могут порой казаться противоречи-
выми, — признал Шоу, — поскольку СССР пытается прове-
сти новый эксперимент по наделению местных органов власти
полнотой самоуправления. Эти местные органы практически
всемогущи; они могут вносить самые радикальные изменения
и принимать самые чрезвычайные меры, пока не натворят оче-
видных глупостей. Если натворят, народ возьмет их под кон-
троль, распустит и ликвидирует».
«Ликвидация в России означает смертную казнь».
«Не обязательно. Однако ликвидация путем расстрела — са-
мый простой способ. Россия считает людей, зараженных ложной
идеологией, ничтожной величиной, которой можно пренебречь.
Россия знает, что не может изменить кулаков, но надеется обра-
тить в свою веру детей».
«Что за безумный мир! — едва не воскликнул я. — Крестьяне
уничтожают зерно, правительство уничтожает крестьян. Похо-
же, спасение через уничтожение стало евангелием России».
Donald F. Wickets [George Sylvester Viereck]. George Bernard Shaw Says,

Jews Should Marry Gentiles // Liberty. 1935, 06.07. Р. 28.
1
Предисловия Шоу к некоторым пьесам представляют собой эссе
на политические и социальные темы.
234
Публикации
о Джордже Сильвестре Виреке
1. Буревестник фатерлянда // Политический журнал. № 5–6

(148–149). 2007. 19.02. С. 104–107.
2. Джордж Сильвестр Вирек. Дом вампира и другие сочине-
ния. Составление, предисловие и комментарии. Тверь: Kolonna;
Митин журнал, 2013. 294 с.
3. Джордж Сильвестр Вирек: портрет в водовороте века //
Джордж Сильвестр Вирек. Дом вампира и другие сочинения.
Тверь: Kolonna; Митин журнал, 2013. С. 7–48.
4. «Дом вампира»: читатели, толкователи и критики //
Джордж Сильвестр Вирек. Дом вампира и другие сочинения.
Тверь: Kolonna; Митин журнал, 2013. С. 157–166.
5. Вирек и Кроули: необходимые пояснения // Джордж
Сильвестр Вирек. Дом вампира и другие сочинения. Тверь:
Kolonna; Митин журнал, 2013. С. 225–230.
6. Перевод: Джордж Вирек. Оскар Уайльд — жив или мертв?;
Алистер Кроули. Из «Исповеди» // Джордж Сильвестр Вирек.
Дом вампира и другие сочинения. Тверь: Kolonna; Митин жур-
нал, 2013. С. 167–172, 215–224.
7. Перевод: Алистер Кроули. Из «Исповеди» // Джордж
Сильвестр Вирек. Дом вампира и другие сочинения. Тверь:
Kolonna; Митин журнал, 2013. С. 215–224.
8. «Пусть Ваша свеча горит ярче моей…»: Джордж Вирек —
библиофильский портрет поэта // Библиофилы России. Альма-
нах. Т. X. М.: Любимая Россия, 2013. С. 92–117. Отдельный оттиск.
9. Прогерманские пропагандистские издания в США в 1914–
1917 гг.: Джордж Сильвестр Вирек и «Fatherland Corporation» //
235
Книга. Исследования и материалы. Сб. 99/III–IV. M., 2013.

C. 128–141.
10. Джордж Вирек в поисках бессмертия // Невский библио-
фил. Альманах. Вып. 18. СПб.: Северная звезда, 2013. С. 46–57.
11. Мозаика автографов, или Неслучайные связи // Библио-
фильские известия. № 17 (Лето 2013). С. 13–15.
12. Как собрать лучшую в мире коллекцию: теория и практи-
ка // Про книги. Журнал библиофила. 2013. № 4. С. 28–37.
13. Игры пропагандистов: редкие книги о Первой мировой
войне в моем собрании // Библиофилы России. Альманах. Т. XI.
М.: Любимая Россия, 2014. С. 296–319. Отдельный оттиск.
14. «Тайное издательство»: история Flanders Hall, 1939–
1941 гг. // Библиофилы России. Альманах. Т. XI. М.: Любимая
Россия, 2014. С. 377–396. Отдельный оттиск.
15. «Мой кузен»: кайзер Вильгельм и поэт Вирек // Невский
библиофил. Альманах. Вып. 19. СПб.: Северная звезда, 2014.
С. 20–33.
16. Образ России в антиантантовской пропаганде в США
в годы Первой мировой войны: журнал «Fatherland», август 1914 —
февраль 1917 // AMERICANA. Выпуск 14. Страны Северной Аме-
рики и война / Отв. ред. И. И. Курилла. Волгоград: Издательство
Волгоградского государственного университета, 2014. С. 77–95.
17. Образ Японии в антиантантовской пропаганде в США
в годы Первой мировой войны: журнал «Fatherland», август
1914 — февраль 1917 гг. // Япония. 2014. Ежегодник. М.: АИРО-
XXI, 2014. C. 178–191.
18. Шесть «Рузвельтов» // Библиофильские известия. № 20
(Весна 2014). С. 13–16. Отдельный оттиск.
19. «Несмотря на кошмарную суперобложку…» // Вестник
библиофила. 2014. № 1. С. 39–41.
20. Перевод: Душа великого князя. [Интервью великого кня-
зя Александра Михайловича Дж. С. Виреку] // Новый журнал.
Кн. 277 (Декабрь 2014). С. 125–136.
21. Джордж Сильвестр Вирек: больше чем одна жизнь
(1884–1962). М.: Кругъ, 2015. 696 с., 32 илл.
236
В. Э. Молодяков. Публикации о Джордже Сильвестре Виреке
22. Джордж Сильвестр Вирек. Обнаженная в зеркале / Ро-

ман. Редакция и послесловие. М.: Водолей, 2015. 208 с.
23. Последняя сказка Джорджа Вирека // Джордж Силь-
вестр Вирек. Обнаженная в зеркале / Роман. Редакция и после-
словие. М.: Водолей, 2015. С. 204–206.
24. Перевод: Автобиография // Джордж Сильвестр Вирек.
Обнаженная в зеркале / Роман. Редакция и послесловие. М.: Во-
долей, 2015. С. 197–203.
25. Джордж Сильвестр Вирек (глава из будущей «Истории
литературы США») // Слова, слова, слова… № 2. Чикаго — Мо-
сква: Водолей, 2015. С. 373–402. То же в: Молодяков В. Три-
надцать поэтов. Портреты и публикации. М.: Водолей, 2018.
С. 225–264.
26. В поисках вечной молодости: проблематика «трилогии
о бессмертных» Джорджа Вирека // Актуальные проблемы гу-
манитарных и экономических наук. Сборник материалов XVI
Межрегиональной научно-практической конференции 26 фев-
раля 2016 года. Киров: МГЭИ, 2016. С. 29–37.
27. «Я отметил карандашом стихотворения, которые люблю
больше всего»: Джордж Сильвестр Вирек читает Алджернона
Чарльза Суинбёрна // Невский библиофил. Вып. 22. СПб.: Се-
верная звезда, 2017. С. 205–223.
28. «Красная паутина»: из истории борьбы против признания
СССР в Соединенных Штатах, 1930–1933 годы // Americana.
Выпуск 15. Холодная война, внешняя политика и американское
общество. Волгоград: Издательство Волгоградского государ-
ственного университета, 2017. С. 7–24.
29. Антиутопия разоружения: военно-футурологический ро-
ман Джорджа Сильвестра Вирека «Князь Мир» // Актуальные
проблемы гуманитарных и экономических наук. Сборник ма-
териалов XVII Межрегиональной научно-практической конфе-
ренции 31 марта 2017 г. Киров: Веси, 2017. С. 6–10.
30. Домашний музей Джорджа Сильвестра Вирека // Биб-
лиофилы России. Альманах. Т. XIV. М.: Любимая Россия, 2018.
С. 38–66. Отдельный оттиск.
237
31. Джордж Сильвестр Вирек и психоанализ поэзии // Ак-

туальные проблемы гуманитарных и экономических наук. Сбор-
ник материалов XVIII Межрегиональной научно-практической
конференции 30 марта 2018 г. Киров: Радуга-пресс, 2018. С. 20–
23.
32. Жрица морфина: «Забытое германское воплощение
Сафо с оттенком Суинбёрна и Уайльда». Письма Мари Мадлен
к Джорджу Сильвестру Виреку / Публикация и примечания //
Connaisseur. Историко-культурный альманах. Книги. Архивы.
Графика. Театр. Прага, 2018. С. 233–255.
33. Джордж Бернард Шоу и Джордж Сильвестр Вирек: пара-
доксы интервью // Актуальные проблемы гуманитарных и эко-
номических наук. Сборник материалов XIX Межрегиональной
научно-практической конференции с международным участием
18 апреля 2019 г. Киров: Радуга-пресс, 2019. С. 6–11.
238
Указатель имен*
Александр III (1845–1894), император (1881–1894) 74, 75
Александреску Александрина (Alexandrina Alexandrescu), румынская жур-
налистка, жена Х. Г. Раковского («мадам Раковская») 205–207, 209, 210
Александр Михайлович Романов (1866–1933), великий князь, адмирал,
главноуправляющий Главного управления торгового мореплавания
и портов (1902–1905), шеф и полевой генерал-инспектор (с 1916) Им-
ператорского военно-воздушного флота, с 1918 г. в эмиграци 16, 17,
118, 216, 236
д’Альбер Ойген (Eugen d’Albert; 1864–1932), германский пианист и компо-
зитор 174, 178
Амдур Изидор Самуилович (1905–1939), начальник англо-американского
сектора ВОКС, редактор журнала «Интернациональная литература»
(1938–1939); расстрелян 126
Анри Марк (Marc Henry; наст. Ашиль Жорж д’Айи-Вошере, Achille Georges
d’Ailly-Vaucheret; 1873–1943), французский поэт, либреттист и шансо-
нье 174, 178
Асквит Герберт (Herbert Asquith; 1852–1928), британский государствен-
ный и политический деятель, либерал, министр финансов (1905–1908),
премьер-министр (1908–1916) 188
Барбюс Анри (Henri Barbusse; 1873–1935), французский прозаик, публи-

цист, коммунист; интервью GSV в книге «Блики великих» 16
Барк Петр Львович (Людвигович) (1869–1937), государственный деятель,
министр финансов (1914–1917), с 1920 г. в эмиграции 164
Бахметев Юрий (Георгий) Петрович (1848–1928), дипломат, посол в США
(1911–1917), с 1917 г. в эмиграции 155, 157, 158, 166, 167
* В указатель не включены: мифологические герои, литературные

персонажи, псевдонимы Вирека, нераскрытые псевдонимы. Определения
«американский» и «российский» / «советский» опущены. Дж. С. Вирек обо-
значен как GSV.
239
Бахметьев Борис Александрович (1880–1951), российский и американский

ученый в области гидродинамики, политический и общественный дея-
тель, товарищ министра торговли и промышленности Временного пра-
вительства (1917), посол в США (1917–1922), один из лидеров русской
эмиграции в Америке 201
Бебель Август (August Bebel; 1840–1913), германский политический дея-
тель, социал-демократ, публицист, депутат Рейхстага (1871–1881,
1883–1913) 10, 126
Беллами Эдвард (Edward Bellamy; 1850–1898), политический мыслитель,
социалист, автор утопических романов 82
Бёрджес Джон (John Burgess; 1844–1931), политолог, юрист, публицист
160
Берншторф Иоганн фон (Johann von Bernstorff; 1862–1939), германский
дипломат, посол в США (1909–1917), мемуарист 155, 165
Бетман-Гольвег Теобальд фон (Theobald von Bethmann Hollweg; 1856–1921),
германский государственный деятель, рейхсканцлер (1909–1917) 188
Бисмарк-Шёнхаузен Отто фон (Otto von Bismarck-Schönhausen; 1815–
1898), германский государственный деятель, рейхсканцлер (1871–
1890) 37, 175, 182
Бора Уильям (William Borah; 1865–1940), государственный и политиче-
ский деятель, сенатор-республиканец (Айдахо, 1907–1940), председа-
тель Комитета по иностранным делам Сената (1924–1933); в 1932 г. дал
интервью GSV 18, 119, 123, 124
Бразоль Борис Львович (1885–1963), юрист, публицист, литератор, деятель
русской эмиграции в Америке 6
Брайан Уильям (William Bryan; 1860–1925), политический деятель, демо-
крат, государственный секретарь (1913–1915), кандидат в президенты
в 1896, 1900 и 1908 гг., публицист 181
Брайс Джеймс (James Bryce; 1838–1922), британский государственный
деятель, историк, юрист, посол в США (1907–1913), президент Бри-
танской академии (1913–1917) 165
Бриан Аристид (Aristide Briand; 1862–1932), французский государствен-
ный и политический деятель, в 1909–1929 гг. 11 раз председатель Сове-
та министров, в 1915–1932 гг. министр иностранных дел в 17 кабинетах;
интервью GSV в книге «Блики великих» 16
Брон Саул Григорьевич (наст. Шойл Гершкович) (1887–1938), хозяй-
ственный деятель, экономист, директор Роскомбанка (1924–1925),
директор-распорядитель объединения «Экспортхлеб» (1925–1926),
председатель правления компании «Амторг» (1927–1930), торговый
представитель в Великобритании (1930–1931), председатель Торговой
палаты СССР (1931–1934); репрессирован, расстрелян 130
240
Публикации о Джордже Сильвестре Виреке
Брусилов Алексей Алексеевич (1853–1926), военный деятель, генерал

от кавалерии, главнокомандующий Юго-Западным фронтом (1916–
1917), с 1918 г. в Красной армии 163
Бэкон Фрэнсис (Francis Bacon; 1561–1626), британский государственный
и политический деятель, философ, историк 192
Ватто Антуан (Antoine Watteau; 1684–1721), французский живописец 200

Вильгельм II (Wilhelm II; 1859–1941), кайзер Германской империи и ко-
роль Пруссии (1889–1918); интервью GSV в книге «Блики великих»
10, 16, 156, 226, 236
Вильгельм I (Wilhelm I; 1797–1888), король Пруссии (1861–1888), кайзер
Германской империи (1871–1888), дед GSV 9, 158
Вильгельм Прусский (Wilhelm von Preußen; 1882–1951), кронпринц, стар-
ший сын Вильгельма II; интервью GSV в книге «Блики великих» 16
Вильсон Вудро (Woodrow Wilson; 1856–1924), государственный и полити-
ческий деятель, демократ, 28-й президент США (1913–1921), историк,
политолог 6, 13, 169, 170, 172, 181, 227, 233
Вирек Питер (Peter Viereck; 1916–2006), поэт, философ, историк, старший
сын GSV 30, 104
Витте Сергей Юльевич (1849–1915), государственный деятель, министр
финансов (1892–1903), председатель Комитета министров (1903–
1906), председатель Совета министров (1905–1906) 163
Волин Борис Михайлович (наст. Фрадкин Иосиф Ефимович; 1886–1957),
революционер, журналист, главный редактор газеты «Рабочая Мо-
сква» (1923–1924), первый секретарь полпредства в Париже (1924–
1925), заместитель редактора «Известий ЦИК СССР» (1925–1926),
директор отдела ТАСС в Вене (1926–1927), заведующий Отделом
печати НКИД (1927–1929), начальник Главного управления по де-
лам литературы и издательств (Главлит) (1931–1935), заведующий
отделом школ ЦК ВКП(б) (1935–1936), главный редактор журнала
«Борьба классов» (1933–1936) и «Исторического журнала» (1936–
1945), преподавал в Институте красной профессуры (1932–1935),
Институте философии, литературы и истории (1938–1941), МГУ
(1946–1951) 19, 45
Врангель Петр Николаевич (1878–1928), военный деятель, генерал-лейте-
нант, один из руководителей Белого движения, правитель Юга России
и главнокомандующий Русской армией (1920), с ноября 1920 г. в эми-
грации, создатель Русского общевоинского союза (1924) 198
Галилей Галилео (Galileo Galilei; 1564–1642), итальянский физик, астро-

ном, математик, философ 28
241
Гардинг Уоррен (Warren Harding; 1865–1923), государственный и полити-

ческий деятель, сенатор-республиканец (Огайо, 1915–1921), 29-й пре-
зидент США (1921–1923) 12, 13, 24, 181, 182, 183
Гаррис Фрэнк (Frank Harris; 1856–1931), британский прозаик, публицист,
журналист, редактор, мемуарист; интервью GSV в книге «Блики вели-
ких» 17, 179, 191
Гауптман Герхард (Gerhart Hauptmann; 1862–1946), германский драма-
тург, прозаик; интервью GSV в книге «Блики великих» 16, 124, 232
Георг V (George V; 1865–1936), британский король (1910–1936) 216
Герц Элмер (Elmer Gertz; 1906–2000), адвокат, литератор, биограф GSV
и Ф. Гарриса 26
Гинденбург Пауль фон (Paul von Hindenburg; 1847–1934), германский во-
енный и государственный деятель, генерал-фельдмаршал, главнокоман-
дующий Восточным фронтом (1914–1916), начальник Генерального шта-
ба (1916–1919), рейхспрезидент (1925–1934); интервью GSV 16, 124, 188
Гитлер Адольф (Adolf Hitler; 1889–1945), германский государственный
и политический деятель, национал-социалист, фюрер и рейхсканцлер
(1933–1945); в 1923 г. дал интервью GSV 16, 29, 230, 231
Гольдман Эмма (Emma Goldman; 1869–1940), политический деятель (ро-
дом из Российской империи), анархистка, неоднократно отбывала тю-
ремное заключение, в 1919 г. выслана из США в РСФСР; разочаро-
вавшись в большевизме и советском строе, с 1921 г. жила в Европе и в
Канаде 83, 191
Горький Максим (наст. Пешков Алексей Максимович; 1868–1936), проза-
ик, драматург, публицист 83, 130, 170, 191
Гофман Макс (Max Hoffmann; 1869–1927), германский военный деятель, ге-
нерал-майор, начальник штаба главнокомандующего Восточным фрон-
том (1916–1918), представитель германского командования на мирных
переговорах в Брест-Литовске, с 1920 г. в отставке 119
Грегори Томас (Thomas Gregory; 1861–1933), юрист, генеральный проку-
рор (1914–1919) 162
Гувер Герберт (Herbert Hoover; 1874–1964), бизнесмен, государственный
и политический деятель, республиканец, министр торговли (1921–
1929), 31-й президент США (1929–1933) 24, 43, 201, 207
Дарвин Чарльз (Charles Darwin; 1809–1882), британский биолог, путеше-

ственник 28
Дебс Юджин (Eugene Debs; 1855–1926), политический деятель, один из ор-
ганизаторов Социалистической партии Америки и профсоюзной ор-
ганизации «Индустриальные рабочие мира»; кандидат в президенты
США в 1900, 1904, 1908, 1912 и 1920 гг. 12, 13, 14
242
Деникин Антон Иванович (1872–1947), военный и политический деятель,

генерал-лейтенант, командующий Западным и Юго-Западными фрон-
тами (1917), один из руководителей Белого движения, командующий
Добровольческой армией (1918–1919), главнокомандующий Воору-
женными силами Юга России (1919–1920), с апреля 1920 г. в эмигра-
ции, публицист, мемуарист 183, 184, 198
Джонсон Нил (Niel Johnson), историк, биограф GSV 14
Догадов Александр Иванович (1888–1937), революционер, государствен-
ный, партийный и профсоюзный деятель, секретарь ВЦСПС (1921–
1929), первый секретарь ВЦСПС (1929–1930), заместитель предсе-
дателя ВСНХ (1930–1931), нарком рабоче-крестьянской инспекции
ЗСФСР (1931–1934); репрессирован, расстрелян 59
Дойч Отто (Otto Deutsch), германский ученый-экономист 55, 56
Дос Пассос Джон (John Dos Passos; 1896–1970), прозаик 8
Достоевский Федор Михайлович (1821–1881), прозаик, публицист 83
Драйзер Теодор (Theodore Dreiser; 1871–1945), прозаик, публицист 7, 8
Дьюи Джон (John Dewey; 1859–1952), философ, педагог 8
Дэвидсон Джо (Jo Davidson; 1883–1952), скульптор-портретист 210
Дюранти Уолтер (Walter Duranty; 1884–1957), британский и американ-
ский журналист 7
Екатерина II Великая (1729–1796), императрица (1762–1796) 43, 46, 163

Есенин Сергей Александрович (1895–1925), поэт 7
Жоффр Жозеф (Joseph Joffre; 1852–1931), французский военный деятель, мар-

шал Франции, начальник Генерального штаба (1911–1914), главнокоман-
дующий (1914–1916); интервью GSV в книге «Блики великих» 16, 124
Зангвилл Израэль (Israel Zangwill; 1864–1926) британский прозаик, дея-

тель сионистского движения; интервью GSV в книге «Блики великих»
162
Збарский Борис Ильич (Бер Элиевич) (1885–1954), биохимик, директор
лаборатории при Мавзолее Ленина 77
Зорге Фридрих (Friedrich Sorge; 1828–1906), германский политический
деятель, социал-демократ 9
Иван IV Васильевич «Грозный» (1530–1584), великий князь Московский

и всея Руси (с 1533), царь всея Руси (с 1547) 70
Илиодор (в миру Труфанов Сергей Михайлович; 1880–1952), религиоз-
ный деятель, иеромонах, протеже, затем обличитель Г.Е. Распутина,
с 1922 г. в эмиграции 171
243
Иоффе Адольф Абрамович (1883–1927), революционер, дипломат, пол-

пред в Германии (1918), в Китае (1922–1923), Австрии (1924–1925),
заместитель председателя Главного концессионного комитета (1925–
1927), из-за болезни покончил жизнь самоубийством 210
Каган Самуил Бенцианович (1891–1958), дипломат, в 1915–1921 гг. жил

в США, участник коммунистического движения, с 1921 г. на диплома-
тической работе, заведующий отделом Англо-романских стран НКИД
(1923–1929), первый секретарь (1930–1933), советник (1933–1938)
полпредства в Великобритании, сотрудник Промбанка (1939–1941),
бухгалтер в различных учреждениях (1941–1945), редактор Совин-
формбюро (1945–1946) и Еврейского антифашистского комитета
(1946–1948), с 1948 г. работал по договорам 19, 45, 119, 212–214
Кайзерлинг Герман (Hermann Keyserling; 1880–1946), германский фило-
соф; интервью GSV в книге «Блики великих» 16
Калинин Михаил Иванович (1875–1946), революционер, государственный
деятель, председатель ВЦИК (1919–1922) и ЦИК СССР (1922–1945) 18
Каменева Ольга Давидовна (урожд. Бронштейн; 1883–1941), революцио-
нер, заведующая Отделом искусств, Театральным отделом, председа-
тель бюро Театрального совета при Наркомпросе (1918–1919), заве-
дующая художественно-просветительским подотделом Московского
отдела народного образования (1919), председатель Комиссии загра-
ничной помощи (1923–1925), председатель правления ВОКС (1925–
1929); сестра Л. Д. Троцкого, жена Л. Б. Каменева 18, 45
Кан Отто (Otto Kahn; 1867–1934), финансист, инвестиционный банкир,
коллекционер, меценат 17, 81, 179, 180, 181, 182, 183
Карахан Лев Михайлович (наст. Караханян; 1889–1937), революционер,
журналист, дипломат, заместитель наркома по иностранным делам
РСФСР (1918–1921), полпред в Польше (1921–1922), заведующий Во-
сточным отделом НКИД (1922–1923), полпред в Китае (1923–1926),
19, 45, 103–106, 118, 119
Карлайл Флоренс (Florence Carlyle; 1864–1923), канадская художница-
портретистка, работала во Франции и Великобритании 205
Каутский Карл (Karl Kautsky; 1854–1938), германский политический дея-
тель, социал-демократ, историк, экономист 9
Керенский Александр Федорович (1881–1970), государственный и поли-
тический деятель, член Государственной думы (1912–1917), министр
юстиции, военный и морской министр, министр-председатель Времен-
ного правительства (1917), с 1918 г. в эмиграции 194, 217, 222
Кёрзон Джордж, маркиз (George Marquess Curzon; 1859–1925), британ-
ский государственный и политический деятель, вице-король Индии
244
(1899–1906), министр иностранных дел (1919–1924), лорд-председа-

тель Совета (1916–1919, 1924) 188
Кинг Уильям (William King; 1863–1949), политический деятель, сенатор-
демократ (Юта, 1917–1941), в 1923 г. посетил СССР 6, 212
Киплинг Редьярд (Rudyard Kipling; 1865–1936), британский прозаик, поэт
160
Кирилл Владимирович Романов (1876–1938), великий князь, командир
Гвардейского экипажа (1915–1917), с 1917 г. в эмиграции, в 1924 г. про-
возгласил себя Императором Всероссийским 228
Клемансо Жорж (Georges Clemenceau; 1841–1929), французский государ-
ственный и политический деятель, председатель Совета министров
(1906–1909, 1917–1920), журналист; интервью GSV в книге «Блики ве-
ликих» 16, 124, 227, 233
Колман Чарльз (Charles A. Collman; 1868 — после 1931), журналист, эконо-
мический аналитик 164, 165
Колчак Александр Васильевич (1873–1920), военный и политический
деятель, океанограф, полярный исследователь, адмирал, командую-
щий флотом Черного моря (1916–1917), верховный правитель России
и главнокомандующий Русской армией (1918–1920); расстрелян боль-
шевиками 198
Константин Константинович Романов (1858–1915), великий князь, гене-
рал от инфантерии, главный начальник (с 1900) и генерал-инспектор
(с 1910) Военно-учебных заведений, президент Императорской Санкт-
Петербургской академии наук (с 1889), поэт, драматург и переводчик
(под псевдонимом «К.Р.») 228
Коробков Виталий Славович (наст. Хаим-Эвель Гилелевич) (1887–1952),
финансист, банковский работник, секретарь правления Государствен-
ного банка РСФСР (1921–1922), директор иностранной операцион-
ной группы Российского коммерческого банка (1922–1925), в 1924 г.
командирован в США, где заключил договоры о кредитах с рядом аме-
риканских банков, директор иностранного отдела, затем директор
правления Государственного банка (1925–1930); в 1930–1935 гг. в за-
ключении, затем работал в финансовых органах системы ГУЛАГ в ка-
честве вольнонаемного, после Великой Отечественной войны вышел на
пенсию и вернулся в Москву 19, 45, 99–103, 119, 130
Кохановский Александр Иванович, медик, дипломат, врач консульства
в Турфане (Китай; 1904–1906), консул в Бушере (Персия; 1912), секре-
тарь и управляющий консульствами в Сан-Франциско, Номе и Сиэтле
(1915–1916), после 1917 г. в эмиграции 158
Красин Леонид Борисович (1870–1926), инженер, революционер, нар-
ком торговли и промышленности РСФСР (1918–1920), нарком путей
245
сообщения РСФСР (1919–1920), нарком внешней торговли РСФСР/

СССР (1920–1926), одновременно полпред и торгпред в Великобри-
тании (1920–1923, 1925–1926), полпред во Франции (1924–1925)
207–210
Кропоткин Петр Алексеевич (1842–1921), князь, революционер-анархист,
идеолог анархо-коммунизма, географ, историк, философ и публицист,
в 1876–1917 гг. в эмиграции 83
Крупская Надежда Константиновна (1869–1939), революционер, государ-
ственный и партийный деятель, председатель Главного политико-про-
светительного комитета (Главполитпросвет) Наркомпроса РСФСР
(1920–1930), заместитель наркома просвещения РСФСР (1929–1939)
13, 19, 76, 122
Кулидж Калвин (Calvin Coolidge; 1872–1933), государственный и полити-
ческий деятель, республиканец, вице-президент (1921–1923), 30-й пре-
зидент США (1923–1929) 24
Кутепов Александр Павлович (1882–1930), военный деятель, генерал
от инфантерии, активный участник Белого движения на Юге России,
с 1920 г. в эмиграции, председатель Русского общевоинского союза
(1928–1930), похищен агентами ОГПУ, скончался, возможно, от сер-
дечного приступа 26
Лансдаун Генри, маркиз (Henry Marquess of Lansdowne; 1845–1927), бри-

танский государственный и политический деятель, либерал-юнио-
нист, генерал-губернатор Канады (1883–1888), вице-король Индии
(1888–1894), военный министр (1895–1900), министр иностранных
дел (1900–1905) 188
Лафоллетт Роберт Марион (Robert Marion La Follette; 1855–1925), полити-
ческий деятель, сенатор-республиканец (Висконсин, 1906–1925), кан-
дидат в президенты от Прогрессивной партии в 1924 г. 6, 7, 11
Леви Дэвид (David S. Levy), автор журнала «Fatherland» 159
Ленин Владимир Ильич (наст. Ульянов; 1870–1924), революционер, госу-
дарственный и партийный деятель, публицист, председатель Совета
народных комиссаров (1917–1924) 6, 12–14, 19, 20, 32, 62, 65, 68–70,
72–79, 82, 85, 89–92, 107, 110, 116, 119, 120, 124, 133, 184, 188, 191, 192,
194, 201, 208, 209, 215, 217, 218, 224, 232, 233
Либкнехт Вильгельм (Wilhelm Liebknecht; 1826–1900), германский по-
литический деятель, социал-демократ, публицист, депутат Рейхстага
(1874–1900) 126
Литвинов Максим Максимович (наст. Меер-Генох Моисеевич Валлах;
1876–1951), революционер, государственный деятель, дипломат, пол-
пред в Эстонии (1920–1921), заместитель наркома по иностранным
246
делам (1921–1930), нарком по иностранным делам (1930–1939), заме-

ститель наркома иностранных дел (1941–1946), одновременно посол
в США (1941–1943) 210
Ллойд-Джордж Дэвид (David Lloyd George; 1863–1945), британский го-
сударственный и политический деятель, либерал, министр финансов
(1908–1915), премьер-министр (1916–1922), мемуарист 188, 197, 227
Луи Фердинанд принц Прусский (Louis Ferdinand von Preussen; 1907–
1994), внук Вильгельма II, сын кронпринца Вильгельма 10
Луначарский Анатолий Васильевич (1875–1933), революционер, журна-
лист, публицист, критик, драматург, нарком просвещения РСФСР
(1917–1929), академик, директор Института русской литературы АН
СССР (1931–1933) 73, 129, 130, 200
Львов Георгий Евгеньевич (1861–1925), политический и общественный
деятель, министр-председатель Временного правительства (1917),
с 1918 г. в эмиграции 194
Людендорф Эрих (Erich Ludendorff; 1865–1937), германский военный и по-
литический деятель, генерал пехоты, в годы Первой мировой войны
ближайший сотрудник П. Гинденбурга, после окончания войны эми-
грировал в Швецию, в 1920 г. вернулся в Германию, сотрудничал с А.
Гитлером, депутат Рейхстага (1924–1928), кандидат в рейхспрезиден-
ты от НСДАП в 1925 г., после 1928 г. оставил политическую деятель-
ность и занимался публицистикой; интервью GSV в книге «Блики ве-
ликих» 16
Лютер Мартин (Martin Luther; 1483–1546), германский теолог, инициатор
Реформации 28
Макдональд Рэмзи (Ramsay MacDonald; 1866–1937), британский государ-

ственный и политический деятель, лейборист (в 1931 г. исключен),
лидер оппозиции (1922–1924, 1924–1929), премьер-министр (1924,
1929–1935); интервью GSV в книге «Блики великих» 16
Мак-Картан Патрик (Patrick McCartan; 1878–1963), ирландский полити-
ческий деятель, представитель движения «Шинн Фейн» в США 12
Маккей Джон Генри (John Henry Mackay; 1864–1933), германский проза-
ик шотландского происхождения, сторонник анархизма; в 1925 г. Ин-
ститут Маркса — Энгельса приобрел у него коллекцию материалов
о Р. Штирнере 82
Макфадден Бернарр (Bernarr Macfadden; 1868–1955), издатель, публицист
22
Мальцев Юрий Владимирович (1895–1941), участник гражданской вой-
ны, на дипломатической работе в Турции (1921–1923), Эстонии
(1923–1924), центральном аппарате НКИД (1924–1925), Финляндии
247
(1925–1926), Японии (1926–1928), помощник В.М. Молотова (1928–

1929) 127, 131
Мария Александровна Романова, в замужестве герцогиня Эдинбургская
и герцогиня Саксен-Кобург-Готская (1853–1920), дочь императора Алек-
сандра II, жена принца Альфреда, второго сына королевы Виктории 228
Мария Федоровна Романова (1847–1928), императрица (1881–1894), вдов-
ствующая императрица (с 1894), дочь Кристиана, принца Глюксбург-
ского, впоследствии Кристиана IX, короля Дании 222–225, 228
Маркс Вильгельм (Wilhelm Marx; 1863–1946), германский государствен-
ный и политический деятель, депутат Рейхстага (1910–1918), рейхс-
канцлер (1923–1924, 1926–1928), кандидат в рейхспрезиденты в 1925 г.;
интервью GSV в книге «Блики великих» 16
Маркс Карл (Karl Marx; 1818–1883), германский революционер, экономист,
философ, публицист, основоположник научного коммунизма 9, 19, 28,
38, 59, 62, 70, 76, 79, 82, 85, 110, 122, 124, 125, 133, 148, 200, 201, 218, 233
Мартенс Людвиг Карлович (1875–1948), инженер, революционер, с 1899 г.
в эмиграции, официальный представитель РСФСР в США, непризнан-
ный американскими властями (1919–1921), член Президиума ВСНХ
(1921–1925), затем на научной работе 12
Мартин Джеймс (James Martin; 1916–2004), историк, публицист 22
Маяковский Владимир Владимирович (1893–1930), поэт, драматург 7
Меллон Эндрю (Andrew Mellon; 1855–1937), банкир, промышленник, госу-
дарственный деятель, министр финансов (1921–1932), посол в Велико-
британии (1932–1933) 182
Миллс Уолтер (Walter Millis; 1899–1968), журналист, историк 155
Милюков Павел Николаевич (1859–1943), историк, публицист, обществен-
ный деятель, лидер Конституционно-демократической партии, член
Государственной думы (1907–1917), министр иностранных дел Вре-
менного правительства (1917), с 1918 г. в эмиграции, редактор газеты
«Последние новости» (1921–1940) 194
Минлос Бруно Робертович (1889–1941?), участник гражданской войны,
на дипломатической работе в Афганистане (1920–1923), в централь-
ном аппарате НКИД (1923–1929), референт ВОКС по США (1930–
1931), с 1931 г. в Международном аграрном институте; репрессиро-
ван 214
Михаил Николаевич Романов (1832–1909), великий князь, генерал-фельд-
маршал, наместник Кавказа (1862–1881), председатель (1881–1905),
почетный председатель (1905–1909) Государственного совета 216
Морган Джон Пирпонт (John Pierpont Morgan; 1837–1913), финансист 171
Морган Джон Пирпонт младший (John Pierpont Morgan Jr.; 1867–1943),
финансист, сын Дж. П. Моргана 171
248
Моргентау Генри (Henry Morgenthau; 1856–1946), адвокат, бизнесмен, по-

сол США в Османской империи (1913–1916) 169
Морозов Михаил Абрамович (1870–1903), промышленник, коллекционер
живописи, литератор 200
Мор Томас (Thomas More; 1478–1535), английский государственный дея-
тель, лорд-канцлер (1529–1532), юрист, философ, поэт, автор книги
«Утопия» 68, 82
Муссолини Бенито (Benito Mussolini; 1882–1945), итальянский государ-
ственный и политический деятель, журналист, основатель фашистской
партии, премьер-министр (1922–1943), глава Итальянской социальной
республики (1943–1945); интервью GSV в книге «Блики великих» 16,
19, 55, 102, 104, 120, 124, 219, 231
Мюнстерберг Гуго (Hugo Muensterberg; 1862–1916), германский и амери-
канский психолог, публицист, друг GSV 159
Павел I (1754–1801), император (1796–1801) 195

Павел, апостол 215
Пакет Альфонс (Alphons Paquet; 1881–1944), германский журналист, про-
заик, поэт 161
Пален Петр Алексеевич (1745–1826), военный и государственный деятель,
генерал от кавалерии, военный губернатор Санкт-Петербурга (1798–
1801), приближенный императора Павла I и организатор его убийства,
после чего уволен в отставку 195
Папен Франц фон (Franz von Papen; 1879–1969), германский дипломат, го-
сударственный и политический деятель, военный атташе в США (1914–
1915), рейхсканцлер (1932), вице-канцлер (1933–1934), посол в Австрии
(1934–1938) и Турции (1939–1944); в 1956 г. дал интервью GSV 162
Парвус Александр Львович (наст. Израиль Лазаревич Гельфанд; 1867–
1924), российский и германский политический деятель, социал-демо-
крат, журналист, публицист 166
Пастернак Борис Леонидович (1890–1960), поэт, прозаик, переводчик 14
Пётр I Великий (1672–1725), царь всея Руси (1682–1721), император
(с 1721) 159, 160
Петр Николаевич (1864–1931), великий князь, генерал-лейтенант, с 1919 г.
в эмиграции 222, 223, 225, 228
Петров Игорь Романович (р. 1969), историк 214
Пий XI (Pius XI; до интронизации Акилле Ратти / Achille Ratti; 1857–1939),
папа римский (1922–1939); в 1928 г. дал интервью GSV 124
По Эдгар Аллан (Edgar Allan Poe; 1809–1849), поэт и прозаик 174
Познанский Игорь Моисеевич (1898–1938), помощник Л. Д. Троцко-
го в Реввоенсовете и Главконцесскоме (1918–1927), в 1928 г. выехал
249
к месту его ссылки, где был арестован; репрессирован, расстрелян

212, 213
Полхов Святослав Александрович (р. 1976), историк 131
Понсонби Артур (Arthur Ponsonby; 1871–1946), британский государствен-
ный и политический деятель, либерал, затем лейборист, публицист 165
Прудон Пьер Жозеф (Pierre-Joseph Proudhon; 1809–1865), французский
политический деятель, публицист, экономист, философ-анархист 82
Пуанкаре Раймон (Raymond Poincaré; 1860–1934), французский государ-
ственный и политический деятель, председатель Совета министров
(1912–1913, 1922–1924, 1926–1929), президент (1913–1920), в 1923 г.
осуществил вторжение в Рур 233
Радо Шандор (Александр) (Sándor Radó; 1899–1981), венгерский револю-

ционер, географ и картограф, с 1919 г. жил и работал в Австрии, Гер-
мании, СССР и Франции, в годы Второй мировой войны советский
разведчик, в 1945–1954 гг. в заключении в СССР, после освобождения
на научной работе в Венгрии 115
Раковская — см. Александреску А.
Раковский Христиан Георгиевич (наст. Станчев; 1873–1941), революцио-
нер, государственный и политический деятель, дипломат, председа-
тель Совнаркома и нарком иностранных дел УССР (1919, 1920–1923),
полпред в Великобритании (1923–1925), во Франции (1925–1927); ре-
прессирован, расстрелян 201–208
Рамли Эдвард (Edward Rumely; 1882–1964), педагог, бизнесмен (совладе-
лец фирмы по производству тракторов), издатель и редактор, обще-
ственный деятель, в годы Первой мировой войны участвовал в антиан-
тантовской пропаганде 130
Распутин Григорий Ефимович (1869–1916), «старец», оказывавший влия-
ние на Николая II 171, 172
Рау Альфред (Alfred Rau), финансист, друг GSV 157
Раффалович Джордж (George Raffalovich; 1880–1958), британский и аме-
риканский публицист и прозаик, деятель украинского национального
движения в Великобритании и США 170–172, 193
Рети Джозеф (Joseph Rethy), поэт, журналист 168
Рид Джон (John Reed; 1887–1920), журналист, публицист 6, 7, 79
Робеспьер Максимилиан (Maximilien Robespierre; 1758–1794), француз-
ский политический деятель, якобинец 121, 215, 223
Роллан Ромен (Romain Rolland; 1866–1944), французский прозаик, драма-
тург, публицист, общественный деятель 170
Ростислав Александрович Романов (1902–1978), князь императорской
крови, сын великого князя Александра Михайловича 222
250
Ротштейн Федор Аронович (1871–1953), российский и британский рево-

люционер, журналист, историк, в 1891–1920 г. жил в Великобритании,
на дипломатической работе в Персии (1921–1922) и в центральном ап-
парате НКИД (1923–1930), затем на научной работе 212
Рузвельт Теодор (Theodore Roosevelt; 1858–1919), государственный и по-
литический деятель, республиканец, вице-президент (1901), 26-й пре-
зидент США (1901–1909), кандидат в президенты от Прогрессивной
партии в 1912 г., литератор 11, 158
Рузвельт Франклин (Franklin Roosevelt; 1882–1945), государственный и по-
литический деятель, демократ, 32-й президент США (1933–1945) 7, 24
Рязанов Давид Борисович (наст. Давид-Симха Зельман-Берович Гольден-
дах; 1870–1938), революционер, историк, архивист, начальник Глав-
ного управления архивным делом (1918–1920), основатель и первый
директор Института Маркса — Энгельса (1921–1931); репрессирован,
расстрелян 19, 82
Сандерс Леон (Leon Sanders; 1871–1937), юрист (родом из Российской им-

перии), общественный деятель 168
Сандэй Билли (Уильям) (William ‘Billy’ Sunday; 1862–1935), игрок в бейс-
бол, затем евангелический проповедник 181
Синклер Эптон (Upton Sinclair; 1878–1968), прозаик, публицист, полити-
ческий деятель, социалист 7, 12, 13
Сквирский Борис Евсеевич (1887–1941), дипломат, член делегации Дальне-
восточной республики в США (1921–1922), неофициальный предста-
витель РСФСР в США (1922–1923), дипломатический агент НКИД
в США (1923–1933), советник полпредства в США (1933–1936), полпред
в Афганистане (1936–1937); репрессирован, расстрелян 18, 122, 124, 126
Склянский Эфраим Маркович (1892–1925), военный деятель, заместитель
председателя Реввоенсовета РСФСР/СССР (1918–1924), председа-
тель правления треста «Моссукно» (1924–1925), директор компании
«Амторг» (1925); погиб в результате несчастного случая 6
Смит Чарльз (Charles Smith), инженер путей сообщения, работал в России
с 1916 г., вице-президент Американо-русской торговой палаты и глава
ее московского представительства (1926 — после 1929) 130
Сноуден Филип (Philip Snowden; 1864–1937), британский государствен-
ный и политический деятель, лейборист, министр финансов (1924,
1929–1931); в 1923 г. дал интервью GSV 191
Спасский Сергей Дмитриевич (1898–1956), поэт, прозаик 5, 14
Сталин Иосиф Виссарионович (наст. Джугашвили; 1878–1953), револю-
ционер, государственный и партийный деятель, секретарь/генераль-
ный секретарь ЦК РКП(б)/ВКП(б)/КПСС (1922–1953), председатель
251
Совета народных комиссаров/Совета министров (1941–1953) 4, 18, 20,

51, 55, 59, 60, 62, 63, 68–70, 72, 91, 92, 120, 124, 127, 129, 130
Стасова Елена Дмитриевна (1873–1966), революционер, общественный
деятель, мемуарист 19
Страховский Леонид Иванович (Leonid I. Strakhovsky; 1898–1963), поэт,
прозаик, историк, с 1920 г. в эмиграции, с 1930 г. жил и работал в США,
с 1948 г. в Канаде 156
Стронг Анна Луиза (Anna Louise Strong; 1885–1970), журналист, писатель,
многократно бывала и постоянно жила в СССР (1929–1936) и в Китае
(1958–1970) 130
Сэнборн Герберт (Herbert Sanborn; 1873–1967), историк, философ 159
Толстой Лев Николаевич (1828–1910), прозаик, публицист 83, 219

Томский Михаил Павлович (наст. Ефремов; 1880–1936), революционер,
партийный и профсоюзный деятель, председатель Президиума/пред-
седатель ВЦСПС (1918–1921, 1922–1929), заместитель председателя
ВСНХ (1929–1932), заведующий Объединенным государственным из-
дательством (1932–1936); покончил жизнь самоубийством 59
Тривас Сергей Павлович, референт ВОКС (1929) 129
Троцкий Лев Давидович (наст. Бронштейн; 1879–1940), государственный,
партийный и военный деятель, публицист, нарком по иностранным
делам (1917–1918), нарком по военным и морским делам и председа-
тель Реввоенсовета РСФСР/СССР (1918–1925), в 1927 г. исключен
из партии и сослан, в 1929 г. выслан из СССР; убит советским аген-
том 6, 8, 12, 15, 17, 19, 45, 62, 63, 78, 89, 119, 179, 180, 182–189, 191, 194,
208, 210
Уитмен Уолт (Walt Whitman; 1819–1892), поэт, публицист 92

Унтермейер Сэмюэль (Samuel Untermyer; 1858–1940), адвокат, обществен-
ный деятель, меценат 164
Уордсуорт Уильям (William Wordsworth; 1770–1850), британский поэт 208
Уэбб Сидней (Sidney Webb; 1859–1947), британский экономист, политиче-
ский деятель, социалист, лидер Фабианского общества, министр тор-
говли (1924), министр по делам доминионов (1929–1930), министр ко-
лоний (1929–1931) 233
Уэллс Герберт (Herbert Wells; 1866–1946), британский прозаик, публицист
170
Фирек Вильгельм (Wilhelm Viereck), отец Лауры Фирек, дед GSV 9

Фирек Лаура (Laura Viereck, урожд. Viereck, Фирек; 1854–1935), мать
GSV 9
252
Фирек Луи (Louis Viereck; 1851–1922), германский политический деятель,

социал-демократ, депутат Рейхстага (1884–1887), журналист, отец
GSV 8–10, 19, 158, 161, 162, 165, 166, 212–214
Фирек Эдвина (Edwina Viereck; 1826–1856), актриса, бабушка GSV 9
Фиш Гамильтон (Hamilton Fish; 1888–1991), политический деятель, конгресс-
мен-республиканец (Нью-Йорк, 1920–1945), публицист 6, 7, 11, 22–26
Фишер Луи (Louis Fisher; 1897–1970), журналист, публицист, историк 7
Флинн Джон (John Flynn; 1882–1964), журналист, политический и эконо-
мический аналитик 24
Форд Генри (Henry Ford; 1863–1947), инженер, промышленник, публи-
цист; интервью GSV в книге «Блики великих» 16, 98, 105, 124, 210, 220,
221
Фостер Уильям (William Foster; 1881–1961), деятель рабочего движения,
публицист, лидер Коммунистической партии США (1929–1934, 1945–
1957), кандидат в президенты в 1924, 1928 и 1932 гг. 23–25
Фотиева Лидия Александровна (1881–1975), революционер, секретарь
В. И. Ленина (1918–1924), секретарь Совнаркома и Совета труда и обо-
роны (1918–1930), мемуарист 19
Фош Фердинанд (Ferdinand Foch; 1851–1929), французский военный дея-
тель, маршал Франции, начальник Генерального штаба (1917–1918),
верховный главнокомандующий союзными войсками во Франции
(1918), мемуарист; интервью GSV в книге «Блики великих» 16, 124
Фрейд Зигмунд (Sigmund Freud; 1856–1939), австрийский психолог, пси-
хиатр, создатель психоанализа; интервью GSV в книге «Блики вели-
ких» 16, 28, 124, 220
Фульда Людвиг (Ludwig Fulda; 1862–1939), германский драматург; в 1906 г.
дал интервью GSV 15
Халдеман-Джулиус Эмануэль (Emanuel Haldemann-Julius; 1889–1951), из-

датель, публицист 17
Ханиель фон Хаймхаузен Эдгар (Edgar Haniel von Haimhausen; 1870–1935),
германский дипломат, советник посольства в США (1911–1917), статс-
секретарь МИД (1922) 157
Хармсворт Альфред, виконт Нортклифф (Alfred Harmsworth, Viscount
Northcliffe; 1865–1922), бизнесмен, издатель газеты «Daily Mail», руко-
водитель британской пропаганды в годы Первой мировой войны 208
Х рст Уильям (William Hearst; 1863–1951), издатель, медиамагнат, публи-
цист 22, 124, 128
Хиршфельд Магнус (Magnus Hirschfeld; 1868–1935), германский сексолог,
в 1926 г. посетил СССР, с 1933 г. в эмиграции; интервью GSV в книге
«Блики великих» 125, 128
253
Хургин Исай Яковлевич (1887–1925), дипломат, уполномоченный нарко-

мата внешней торговли в США (1923–1924), председатель правления
компании «Амторг» (1924–1925); погиб в результате несчастного слу-
чая 6
Хэд Томас (Thomas Head; 191?–1999), педагог, режиссер-любитель, кол-
лекционер 29
Церетели Михаил Георгиевич (1878–1965), грузинский политический

деятель, публицист, историк-кавказовед, в 1910-е гг. жил в Германии,
входил в руководство Комитета независимости Грузии (1914–1917),
в годы Первой мировой войны тайно посетил Грузию, посол 169
Чемберлен Уильям (William Chamberlin; 1897–1969), журналист, историк,

публицист 7
Черчилль Уинстон (Winston Churchill; 1874–1965), британский государ-
ственный и политический деятель, либерал, затем консерватор, ми-
нистр внутренних дел (1910–1911), первый лорд Адмиралтейства
(1911–1915, 1939–1940), министр вооружений (1917–1919), военный
министр и министр авиации (1919–1921), министр колоний (1921–
1922), министр финансов (1924–1929), премьер-министр (1940–1945,
1951–1955), историк, мемуарист 199
Чичерин Борис Николаевич (1828–1904), историк, правовед, философ,
публицист, педагог, московский городской голова (1882–1883), мемуа-
рист, дядя Г. В. Чичерина 194
Чичерин Василий Николаевич (1829–1882), дипломат, отец Г. В. Чичери-
на 195
Чичерин Георгий Васильевич (1872–1936), революционер, дипломат, нар-
ком по иностранным делам РСФСР/СССР (1918–1930) 191–195,
197–199, 201, 208, 209
Шахт Ялмар (Hjalmar Schacht; 1877–1970), германский финансист, дирек-

тор Национального банка (1916–1923), президент Рейхсбанка (1923–
1930, 1933–1939), министр экономики (1936–1937); интервью GSV
в книге «Блики великих» 16
Шёнфельд Герман (Hermann Schoenfeld; 1861–1926), историк, публицист 156
Шервин Луис (Louis Sherwin), журналист, театральный критик 167
Шифф Якоб (Jacob Schiff; 1847–1920), финансист, общественный деятель,
меценат 164
Шлей Рив (Reeve Schley; 1881–1960), банкир, вице-президент «Chase
National Bank» (1917–1946), председатель Американо-русской торго-
вой палаты (1926–1939) 130
254
Шлютер Герман (Hermann Schlüter; 1851–1919), германский и американ-

ский политик, социал-демократ 9
Шницлер Артур (Arthur Schnitzler; 1862–1931), австрийский драматург,
прозаик; интервью GSV в книге «Блики великих» 16, 124, 233
Шоу Джордж Бернард (George Bernard Shaw; 1856–1950), британский дра-
матург, публицист, в 1931 г. посетил СССР; неоднократно давал интер-
вью GSV 16, 18, 124, 160, 170, 175, 220, 233, 234, 238
Шрадер Фредерик (Frederick Schrader; 1858–1947), журналист, публицист,
редактор 160, 163
Щукин Сергей Иванович (1854–1936), коммерсант, коллекционер живопи-

си 200
Эверс Ханс (Hanns Ewers; 1871–1943), германский прозаик 159

Эверс Эрнст (Ernst Ewers; 1873–1940), германский военный моряк, контр-
адмирал, с 1920 г. в отставке, младший брат Х. Эверса 174
Эйнштейн Альберт (Albert Einstein; 1879–1955), германский физик, обще-
ственный деятель; интервью GSV в книге «Блики великих» 16, 28
Элдридж Пол (Paul Eldridge; 1888–1982), прозаик, драматург, соавтор GSV
21
Энгельс Фридрих (1820–1895), германский революционер, социал-демо-
крат, философ, историк 9, 10, 19, 82, 122, 124, 125, 126, 200
Эррио Эдуар (Edouard Herriot; 1872–1957), французский государственный
и политический деятель, лидер партии радикалов, председатель Сове-
та министров (1924–1925, 1926, 1932), председатель Палаты депутатов
(1925–1926, 1936–1940), председатель (1947–1954), почетный пред-
седатель (с 1954) Национального собрания, в 1922 и 1933 гг. посетил
СССР 233
Юденич Николай Николаевич (1862–1933), военный деятель, генерал от ин-

фантерии, командующий Кавказской армией (1915–1917) и Кавказским
фронтом (1917), один из руководителей Белого движения, командую-
щий Северо-Западной армией (1919–1920), с февраля 1920 г. в эмигра-
ции 198
255
Советская Россия глазами американца
Перевод с английского М. А. Ковалев, В. Э. Молодяков

Составление В. Э. Молодяков
Корректор В. Т. Мусбахова, Т. В. Шапошникова
Оригинал-макет Л. Е. Голод
Дизайн обложки М. А. Девлин
Подписано в печать 01.11.2019. Формат 60×90 1/16

Бумага офсетная. Печать офсетная
Усл.-печ. л. 16. Заказ № 1934. Тираж 1000 экз.
Издательство «Нестор-История»
197110 СПб., Петрозаводская ул., д. 7
Тел. (812)235-15-86
e-mail: nestor_historia@list.ru
www.nestorbook.ru
Отпечатано в типографии издательства «Нестор-История»

Тел. (812)235-15-86

Джордж Сильвестр Вирек.Пленники утопии.Советская Россия глазами американца.2020

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Джордж Сильвестр Вирек.Пленники утопии.Советская Россия глазами американца.2020

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

УДК 94

Указатель имен. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 238

С оединенные Штаты Америки не признавали большевист-

«соединение русского революционного размаха с американской

Гул поздравлений. Очень ловко

Что значит «вернуться и не утонуть»? Тогдашний читатель

площади Фиш возложил цветы к могиле Джона Рида — не разде-

и бытовой отсталости «условий человеческого существования».

* Членов семьи, идентифицировавших себя с Германией и германской

партии. С конца 1870-х гг. эта фамилия мелькает в переписке

двадцатых годов экс-император Вильгельм II называл его «мой ку-

Вирек впервые столкнулся с Россией в начале Первой миро-

* Расхожий образ русской армии в «союзной» пропаганде.

три страна не может успешно вести войну. <…> Русская рево-

противоядием шовинизму». «Лучше проголосовать за этого че-

«Отношение Вирека к большевистской революции и к социа-

Задача состояла в ловле фраз

Работой занимался целый штат людей с надлежащим допу-

или «Красной газеты». Попадал ли в библиотеку Наркоминдела

1922 г. по апрель 1923 г. ознаменовало начало нового витка

в США в английском переводе. Для переговоров об их издании

времени окончательно погублена скандальной автобиографией

по расхожему анекдоту, вождь пригрозил ей «назначить вдовой

как живут обычные люди. Впечатления оказались безрадост-

Впечатлениями поездки и размышлениями об увиденном

Именно антибольшевистские высказывания испортили репу-

насильственного свержения правительства Соединенных Шта-

атеизма и искоренение религии; разрушение демократии, свобод-

1933 г. он поместил в журнале «Liberty» цикл статей «Красная

пропагандистской деятельности для его представителей и отка-

из олигархов». «К какой форме общества вы испытываете наиболь-

* Вирек здесь использует слова «авторитарный» и «тотали-

Появившееся в 1940 г. в журнале Оклахомского университета

Богатство становится преступлением, частная собственность —

В настоящем издании впервые собраны основные произве-

Россия топчется на месте

Б ледная маленькая чиновница подняла глаза. «Распиши-

«Что это?» — спросил я своего русского гида.

Беспризорные дети России

Не знаю, были ли дети, которых я встретил, такой шайкой

и легкие. Смешиваясь с паровозной копотью, она оседала на на-

отечественной продукции — хуже некуда. Правительство прину-

проводника — симпатичного юношу c услужливыми манерами —

Ключ к русскому характеру

русского человека. Но главный виновник бед — упрямство боль-

Мне особо рекомендовали гостиницу «Савой», хотя всем хо-

дня, он мог бы попробовать отыскать нам номер без ванной, но с

«Вы здесь в составе делегации?» — поинтересовался он.

Бесплатные поездки для делегаций

и еще 11 за разрешение выехать. Малейшее изменение маршру-

Экскурсионная программа по-советски

Самой важной делегацией во время моего пребывания в Мо-

Признаю. Еще могут сказать, что я видел лишь маленький ку-

Меня предупреждали, что власти могут попытаться ограни-

по-прежнему стоит в Кремле. Фаворит императрицы Екатерины

задаться вопросом: «Какой рубль?» Золотой рубль, рубль в Бер-

вшестером. В кинофильме, который советское правительство

Дети напрокат для очередей

которые пользуются многочисленными привилегиями, прихо-

формальностей так много, что для всех документов, наличия ко-

Торговля деньгами из-под полы

живописи. Еда там оказалась столь второсортной, что я почти

среднее между спортом и преступлением — занятие, которое

Тем не менее, российские деньги постоянно тайком провозят че-