месяца.

Нет, не впадала в депрессию, не поддавалась хандре или апатии — жила, любя и обожая
своего мужа, смеясь над шутками Федота и проказами Мони. Они даже были приглашены в гости к
Соболевым, и приняли приглашение. Сложно сказать, что это встреча прошла совсем уж
замечательно, но присутствие Карины уже не вызвало таких острых воспоминаний, а малыши и
вовсе скрасили любое вероятное огорчение, так что и Агния, и Вячек были довольны вечером. Еще
она рисовала и посещала Валентина Петровича. Но и с психологом, и с Вячеславом она
отказывалась обсуждать перспективы своего дальнейшего лечения.
И только спустя почти шесть недель после этого дня, когда они снова приехали в церковь,
Агния вернулась к этому вопросу.
Двор был пустым: заутреню давно отслужили, а никаких праздников пока не ожидалось.
Потому во дворе было тихо, только летний ветер качал верхушки старых раскидистых тополей.
Агния посмотрела на мужа. Они сидели внутри машины и она не торопилась выходить. Не
спешил и Вячеслав, хоть и поглядывал на нее настороженно, видно ощущая, что что-то изменилось
в настроении жены.
— Вячек, — Агния посмотрела на свои руки, замечая, как немного подрагивают пальцы. — Я
хочу тебя попросить помочь мне. Тебе не понравится эта просьба, — торопливо добавила она,
стремясь быть полностью честной и откровенной. Муж прищурился, пока ничего не говоря. Но
протянул руку и крепко обхватил ее ладони, прекращая подергивание пальцев. — Только я все
равно это сделаю, любимый. Просто мне кажется, что с твоей помощью это будет правильней… — у
нее никак не выходило перейти к сути.
— Короче, Бусинка, ты можешь уже толком сказать? — прервал ее рассуждения Вячеслав,
похоже, уже серьезно беспокоясь.
Она зажмурилась и глубоко вздохнула:
— Я хочу, чтобы ты обрезал мне волосы, — выпалила она на одном дыхании. — Вот, — Агния
вытащила из сумки ножницы, которые взяла у их домработницы, и протянула Вячеславу.
Приоткрыла глаза и с опаской глянула на Вячеслава.
Наверное, впервые за всю их жизнь он смотрел на нее так, словно сомневался в наличии у
Агнии разума.
— Ты в своем уме, Бусинка?! — рыкнул Вячек, подтверждая подозрения Агнии. — Ты… Ты…
Вообще! Нет! Даже, не думай! И тебе я этот идиотизм делать не позволю!
Он с силой сжал руки в кулаки, будто старался сдержать себя.
— Вячек, пожалуйста, я прошу тебя, — стараясь сохранить ровный тон, повторила Агния. —
Я знаю, ты пренебрежительно относишься ко всему этому, но… Не знаю, просто, понимаешь,
может, я слишком много просила у Бога? Мне же вернули тебя. Я жива и здорова. Мы вместе. И
наша жизнь… — Агни улыбнулась, глядя на мужа. — Я счастлива, Вячек, действительно счастлива.
Так имею ли я право расстраиваться и грустить, уже получив так много? Понимаешь?
Вячеслав только что-то нечленораздельно рыкнул в ответ и саданул кулаком по приборной
панели. Наверное, не понимал.
— Знаешь, я тогда обрезала волосы для тебя, ну, как жертву, что ли. Как те же свечи, что мы
ставим в церкви за упокой. Чтоб тебя простили, чтоб дали мир, несмотря ни на что. Я же не знала,
что ты жив. Чем больше мы жертвуем, тем это ценнее, и дело не в деньгах, — она облизнула губы,
понимая, что серьезно нервничает от того, что муж не смотрит на нее. — А мне тебя вернули… Ну,
я не знаю, как это объяснить?! — Она взмахнула руками. — Я долго думала, Вячек, и это кажется
мне необходимым. Не для того, чтобы просить о чем-то. Нет. В благодарность за все, что мы имеем,
несмотря ни на что. И если Богу угодно, чтобы у нас не было детей — я смирилась, любимый. Это в