Луна служит двум целям.

Алхимия 23

Гурджиев видел Луну как нечто*, находящееся на

первых стадиях новой жизни; подобно зародышу
принимающему пищу.

Таким образом, органическая жизнь на Земле отправляет

переваренную пищу на Луну в очищенном состоянии. Человек
вместе с животными и растениями является составной частью
органического слоя и получается, что мы кормим луну.

Нереализованный потенциал человека, его самое тонкое тело, если

оно не достигло подлинно сознательной воли, независимой от
смертного «астрального» тела, просто будет поглощено системой
питания Луны, так же как мы, человеческие существа, поглощаем
различные виды пищи, включая кислород и азот, встречающиеся на
нашем пути.

В этом смысле Луна для Гурджиева служила

двойной цели.

Это обещание продолжения жизни, как процесса, ибо в своем

рождении (или перерождении) она отражает волю Абсолюта на
вершине луча творения и отражает ее (завершая цикл); но это также
и экзистенциальное предупреждение.

Ре 96 является концом Луча Творения и

одновременно началом нового.

Если мы не сможем понять объективность этих законов, которое

встроены в нас в виде программ и инстинктов, то наша жизнь, даже
на самых тонких и духовных ее уровнях, просто станет пищей для
Луны.

Здесь мы видим древнее понимание двойственности Луны как

неоднозначной богини, несущей в себе созидание и разрушение
одновременно.

Луна становится своего рода образом относительного Бога

творения, знакомого эзотерикам, которые видели в этом демиурге
или «рабочем» божестве суб-божество, не знающее Абсолюта и
стремящееся высосать из человека его таинственную божественную
«пневму», или дух, случайно вшитый в него, семя от высшего
Существа, которое жаждет своего источника. У "Пелевина" вампиры
сосут не кровь, а энергию "баблос", предшествующую образованию
половой жидкости.

Мы видим здесь некоторый цинизм Гурджиева по

отношению к человеку в его естественном
состоянии.

Если он хочет выжить, в этом естественном состоянии, которое для

человека в своей основе безнадежно и безнадежность которого
заставляет его совершать различные глупости, то ему придется
выйти за предел естественных процессов, протекающих в нашей
Вселенной.

В настоящее время поддерживается идея о том, что все, что должен

делать человек, — это гармонизировать себя с природой и уважать
ее по своему усмотрению.

По мнению Гурджиева - это смехотворная глупость. Капитуляция

перед естественным порядком будет абсолютная гибель человека,
ибо он просто дополнит лунное пищеварение, и духовный
потенциал человека испарится в космической отрыжке.

Природу следует уважать, но что касается

высочайшего потенциала человека, то природе
нельзя полностью доверять.

Почему люди в конечном итоге никуда не идут, даже если они

приняли серьезное решение что-то сделать, раскрывается в
гурджиевской концепции «октавы».

Всем нам знакомо чувство, что как только что-то начинает

происходить, всевозможные противодействия и раздражения
постепенно перемалывают нас, и мы обнаруживаем, что
сворачиваем с намеченных путей в отдельные проблемные области,
которые становятся всепоглощающими, пока мы не забываем то,
что намеревались сделать.

Гурджиев считал, что человек должен понимать

основу ритма и вибрации жизни по отношению к
космическому порядку.

Способность человека освободиться от ограничений — это то, что он

называет «сознанием» или «четвертым телом». Это тело обладает
потенциальной властью над ментальным телом (мыслью), которое
имеет власть над астральным телом (чувствами), а астральное в
свою очередь имеет власть над физическим телом.
Гурджиев использовал образ кареты, где возница (ум) должен быть
пробужден к языку и голосу «хозяина» (четвертого тела), чтобы, в
свою очередь, управлять лошадью, правильно кормя ее. Она будет
тянуть карету (физическое тело). То, как эти органы соединены
(поводья, упряжь и т. д.), также требует особого внимания.

Поскольку Гурджиев рассматривал сознание как единственную

надежду на бессмертие в Солнечной системе. По идее астральное
тело может пережить физическое тело, но оно исчезнет само по себе
без «хозяина».

Вопрос заключается в том, как достичь и наиболее

важно поддерживать сознание против общей
нисходящей природы луча творения и ударов его
внутренних циклов.

Вопреки утешениям многих религий, выживание после смерти

никаким образом не было данностью; Луна манила, так сказать
звала. Более того, несмотря на любовь Абсолюта к своим
созданиям, Абсолют установил законы мироздания и не
вмешивается.
Игра определяется правилами, и допустим в игре в "Дурака",
обычная шестерка не может побить козырного туза.

Бог не будет менять правила.

Два и два всегда будет четыре. Человек должен использовать то, что
он имеет или может найти. Те, у кого было ясное видение Абсолюта,
оставили нам ключи, но похоже, что со временем двери меняют
свое местоположение и нам приходится самостоятельно отыскивать
их.

Положение человека на Земле поистине опасно.

Иисус знал, что должен умереть, но, по словам Гурджиева, нашел

способ поддерживать связь с учениками, отдав им свое настоящее
тело и кровь. Тайная вечеря была магическим обрядом, во время
которого ученики становились как бы «кровными братьями», ибо
без пролития крови, как учит еврейское писание, не бывает
искупления. Эти слова раньше имели более глубокий смысл.

Ученики должны были принять в себя пищу Христову не только как

символ (хлеб и вино), но и на самом деле. Фактов жизни нельзя
было избежать, кроме как посредством духовного сознания,
поддерживаемого правильным питанием и слушанием мастера.

То, что человек думает о «сознании», на самом

деле совершенно не так*.

Гурджиев говорил, что обычное сознательное осознание все время

меняется по характеру и применению. Человек относительно
сознателен в любой данный момент времени, в том или ином
моменте, но он не осознает, что он не полностью сознателен; он
думает, что он сознателен, и тогда его сознание сосредоточено на
его мысли, и в результате его мысль ограничена.

Чтобы пробудиться к само воспоминанию,

необходим серьезный стресс или трагедия.

Эта идея ценности шока занимает центральное место в практике

Гурджиева и объясняет многие трудности, с которыми люди
сталкивались и до сих пор сталкиваются. Людям нравятся «кроткие
и короткие высказывания», но им нет дела до «жестких и длинных
высказываний».

Кататься мы любим, но саночки возить

отказываемся.

Гурджиев видел в этом не просто необходимость практики, но он

видел аналогию того, как действует сама Вселенная, позитивно и
негативно. Ни один процесс не является по-настоящему линейным.
В органической вселенной нет идеально прямых линий. Нам нужно
проснуться или «прийти в себя».

Наилучшие переживания — это те, когда мы действительно можем

вспомнить, что мы живы, и вспомнить тот момент, и не просто
вспомнить, что произошло, но действительно чувствовать свое «Я»,
которое мы не знали или забыли.

Такие моменты имеют характер вечности или безвременья, и они

способствуют живой вере, через знание того, что что-то произошло
не во внешнем мире, а в сердцевине самого бытия или нашей
сущности.

Гурджиев объяснял идею прерывности, как аналогию принципа,

согласно которому развитие может быть сбито с курса в двух точках
и даже обращено вспять, если к импульсу в нужных точках
приложена недостаточная энергия.

Отрицательная энергия как бы скапливается в

этих точках: сопротивление, которое человек по
своей природе и образу жизни не может
преодолеть.

В такие точки нужно нанести дополнительный удар током (образ

усилия и концентрации) снаружи или изнутри, посредством
сознательной дисциплины.

Здесь замешана интуиция какой-то ошибки в творческой схеме, но

она на самом деле служит всеобщей гармонии, если бы мы сможем
увидеть - это объективно.

Коллективная, объективная идея Гурджиева о «существах,

обладающих властью» имеет большое родство с гностической
концепцией «архонтов» или "Невидимых Правителей Вселенной",
которые нечто замышляют против человеческого сознания — тех,
кто шепчет: «Распни его!», что вскоре становится публичным
криком и публичной, демократической волей - замалчивающей
правду. Но, как говорят гностики, они прибивают своего человека к
своему дереву. И не видят того, кто выше и кто смеется над ними.
Управляемая воля — это не свободная воля.

У человека есть фантазия разума, возникающая из

воображения, которую он воспринимает как
реальность.

В результате чего, он обитает в ложном мире, ложных ценностей.

Гурджиев признавал, что на самом фундаментальном уровне Луна

связана с нашим выживанием на Земле; она меняет ход событий,
задавая ритм, и все живое подчиняется ему.

Поэтому он утверждал, что нам надо создать Луну в себе, и тогда

такой сосущий и растущий зародыш будет началом чего-то нового.

Осознание необходимости создания или

сотворения этого нового можно обозначить как
"Начало Себя".

Но на пути такой цели находятся остатки кундабуфера.

Чтобы ограничить осознание человеком своего земного

затруднительного положения, чтобы он не перестал
воспроизводить нужную материю.

Этот воображаемый орган ограничивает

осознание, искажая реальность.

Побочным эффектом является то, что человечество, в отличие от

других «трех мозговых» существ во Вселенной, больше не
развивает естественным образом объективный разум,
свойственный трех мозговому существу. Землянин не-человек:
дисгармоничный и с промытыми сенсорными данными мозгами,
существо, зависящее от внешних впечатлений для регистрации
удовольствия и наслаждения, существо столь же поддающееся
стимуляции и внушению, как собаки Павлова.

Фундаментальный миф истории Гурджиева поддерживается

гностиками, которые говорили о Творце материального космоса,
который «не знает ничего выше самого себя» — подобно луне, не
знающей, что ее свет — свет солнца, — и питается тонкими
энергиями человека. , удерживая человека в неведении о том, кто он
есть на самом деле.

Человек пожирается природой и никогда не

предназначен для пробуждения.

Этот Бог-творец или демиург есть ложный абсолют.

Он, если хотите, обособленное Эго "Вселенной". Его менталитет

отражается в эгоисте на Земле, который вообразил себе Бога по
своему уровню понимания, и который воображает, что все
вращается вокруг него или нее для его или ее удовольствия, и
который питается и уничтожает других: в общем паразит.

Святой дух человека не чувствует себя дома в этом бездуховном

мире или в мире, воспринимаемом как бездуховный, каким он
кажется духу.

Кундабуфер мешает людям когда-либо узнать, из чего полностью

состоят настоящие - «Замечательные Люди». Поэтому они боятся и
ненавидят все, что приходит свыше, проводя свои обреченные дни в
иррациональном поведении, например, периодически убивая своих
собратьев или строя империи из песка — часто во имя Бога, своего
Бога.
Таков психоз: болезнь психики или ума.

Причина того, что в этой истории именно Луна питается душой,

заключается в том, что Луна меняет течения Земли и представляет в
эзотерическом символизме пассивное женское начало:
соблазнительницу, одурманивающую глупого ухажера.

Практики Гурджиева направлены на то, чтобы обуздать вечные

энергетические силы внутри и снаружи, вверху и внизу, в вечный
«момент», выраженный в виде круга на анаграмме.

В классической астрологии девятка представляет собой

божественный, духовный мир за пределами семи планетарных сфер
и восьмой сферы мира, мира неподвижных звезд.

Девять — это «цель» или «конец».

Нахождение, и сохранение цели — жизненно важный компонент

учения Гурджиева.

Вы даже не можете ошибиться, если у вас нет

цели.

За пределами девяти: Единое, источник бытия. Творение

простирается в проявление посредством "инволюции" от Единого и
может вернуться посредством "эволюции" через Луч творения.

Эти и другие гармонии, как утверждал Гурджиев, были видны нашим

самым отдаленным предкам, и их фрагменты передавались во
времени. Кундабуфер не освоил все! В некотором смысле Гурджиев
повторил оценку эзотериков пост просвещения о том, что так
называемое просвещение восемнадцатого века, поскольку оно было
рационалистическим, материалистическим и основанным на
внешнем чувстве, было «затемнением», порождающим холодную,
изолированную мысль, неспособную видеть за пределами
сенсорных пределов и относительных измерений.

Тем не менее, история показывает, что фундаментальная утрата

"Традиции" восходит к истокам записанной истории, хотя
Гурджиева не впечатляла мысль о том, что известная нам история
знаменует собой что-то вроде начала цивилизации.

«Карта» Египта - это указатель смотреть дальше, исследовать

глубже.

Человек потерял столько же сил, сколько

приобрел, но те, которые он потерял, нужны ему
для того, чтобы мудро использовать те, которые
он приобрел.