Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Александр Лоуэн - Предательство Тела
Александр Лоуэн - Предательство Тела
теория и практика
Раздел Тексты телесноориентированной терапии Выпуск 5
Александр Лоуэн
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
ТЕЛА___________
Перевод с английского: Елена Поле Редактор: Дмитрий Айнабеков Художник: Андрей Бондарен ко Корректор: Наталья Степина Компьютерная верстка: Евгений
Матусевич
Моим пациентам,
чье мужество смотреть в глаза
собственному ужасу и отчаянию
вдохновило меня написать эту книгу.
ISBN 5-88687-048-2
© Alexander Lowen, 1967
© Елена Поле, перевод. 1999
© Андрей Бондаренко. оформление, 1999
© Институт общегуманитарных исследований.
серия, перевод. 1999 © "Деловая книга". 1999
ПРОБЛЕМА ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ
Люди обычно не спрашивают себя «кто я?» Человек принимает свою личность как нечто само собой разумеющееся. У
каждого есть удостоверение личности, по которому его можно идентифицировать. Сознанием человек знает, кто он, но
существует более глубокая проблема отождествления. На грани сознания человека тревожит неудовлетворенность, он испытывает
беспокойство по поводу принятия решений и мучается чувством, что жизнь «упущена». Он конфликтует сам с собой, сомневается в
своих чувствах, ощущает небезопасность, связанную с проблемой отождествления. Когда неудовлетворенность перерастает в
отчаяние, а небезопасность становится паникой, человек начинает задавать себе вопрос: «Кто я?» Этот вопрос указывает на то,
что «фасад», с которым человек был отождествлен, разрушен. Пользоваться фасадом или принимать на себя роль, чтобы достичь
отождествления, значит расщеплять Я и тело. Именно это расщепление я называю шизоидным отклонением, и именно оно
лежит в основе проблемы отождествления.
К примеру, ко мне пришел известный художник и заявил: «Я в смущении и отчаянии. Я не знаю, кто я.
Иду по улице и спрашиваю себя: «Кто ты?»
Говорить ему: «Вы известный художник, ваши работы выставлены во многих галереях», конечно, было
бесполезно. Он знал это. На самом деле его жалоба возникла из-за отсутствия чувства самости, себя, отсутствия
контакта с витальным аспектом существования, придающего жизни смысл. Этому человеку не хватало отожде-
ствленности с собственным телом, то есть того фундамента, на котором выстроена человеческая жизнь. Нача-
8
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПРОБЛЕМА ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ
себя самого. Это центральная тема работ Эриха Фромма. Отвергнута романтическая любовь, секс компульсивен, работа механистична,
а стремления эгоистичны. В отчужденном обществе действия утрачивают личностный смысл, и человек пытается заместить то,
что потерял, представлением, образом.
РЕАЛЬНОСТЬ И ТЕЛО
Человек переживает реальность мира только через собственное тело. Воздействие внешней
среды связано с ее влиянием на тело и ощущения. Человек откликается действиями, направленными на
среду. Если телу не достает живости, то и воздействие среды, и отклики ослаблены. Живость тела
означает живость того, что человек делает, воспринимая реальность и активно откликаясь на нее. У
всех есть опыт хорошего самочувствия, когда мы тонко и остро воспринимаем окружающий нас мир, и
напротив, когда мы подавлены, мир теряет яркость и словно выцветает.
Живость тела напрямую связана со способностью чувствовать. Когда тело «мертво», человек с
трудом воспринимает влияние среды, его способность откликаться на ситуации затруднена.
Эмоционально мертвый человек обращен внутрь себя: чувства и действия подменяются
размышлениями и фантазиями, а реальность компенсируют образы. Чрезмерно развитая ментальная
активность, подменяющая контакт с реальным миром, создает фальшивую живость. Несмотря на
умственную активность, на физическом уровне заметна эмоциональная «омертвелость», тело
остается «мертвым» и безжизненным.
Нас ослепляет чрезмерно выделенный образ, он не позволяет разглядеть реальную жизнь
тела и чувства. Наше тело тает от любви, коченеет от страха, сотрясается от злости и стремится к
теплу и контакту. В отрыве от тела эти слова — только поэтические образы, но пережитые телесно,
они обретают реальность, придающую смысл нашему существованию. В основе личности с ее
субстанцией и структурой лежит реальность телесного чувствования. Абстрагируясь от реальности,
личность становится социальным артефактом, скелетом, лишенным плоти.
Множество экспериментов указывает на то, что достаточно заметное ослабление
взаимодействия тела и среды приводит к потере ощущения реальности.2 Индивидуум, временно
лишенный сенсорного стимулирования, начинает галлюцинировать. То же самое происходит при
сильном ограничении моторной активности. Ослабление тела, вызванное отсутствием как внешнего
стимулирования, так и внутренней моторной активности, ограничивает телесные ощущения. А не
соприкасаясь с собственным телом, человек теряет контакт с реальностью.
Живость тела — это его метаболизм и подвижность. Метаболизм обеспечивает энергию,
которая реализуется в движении. Если метаболизм редуцирован, подвижность, как
тоже снижена и наоборот, всякое уменьшение подвижности влияет на
метаболизм, поскольку именно движение определяет дыхание человека. Основное действующее
правило состоит в следующем: чем больше движений, тем больше вздохов. Когда подвижность
снижается, уменьшается поступление кислорода на вздохе, и метаболизм протекает медленнее.
Активное тело характеризует спонтанность и полное, легкое, глубокое дыхание. В следующей главе
мы увидим, что в ситуации шизоидного тела дыхание и подвижность жестко ограничены, а
следовательно, снижено и производство энергии.
То что дыхание, движение и чувствование тесно связаны, хорошо заметно у ребенка, но
взрослые, обычно, игнорируют эту связь. Дети учатся сдерживать дыхание, чтобы оборвать
неприятные ощущения и чувства. Они втягивают живот и иммобилизуют диафрагму, чтобы снизить
тревожность. Они лежат очень тихо, чтобы избежать страха. Они «умирают» телами, чтобы не
чувствовать боли. Другими словами, когда реальность становится невыносимой, ребенок отступает в
мир «образов», где его Я, активизировав фантазирование, компенсирует отсутствие телесных чувств.
Взрослые, поведение которых определяет образ, подавили воспоминание о переживании, толкнувшем
их к «мертвому» телу и уходу от реальности.
В норме, образ — это отражение реальности, это ментальная конструкция, которая дает
человеку возможность ориентировать действия, делая их более эффективными. Другими словами,
образ — это зеркальное от-
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПРОБЛЕМА ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ
15
ражение тела. Если тело бездействует, образ становится его суррогатом, а собственно телесные измерения отступают.
«Тайная жизнь Вальтера Митти» — одна из живых картин о том, как образы могут компенсировать пассивность
индивидуума.
Формирование образа — функция Я. По словам Фрейда, «Я есть прежде всего телесное выражение Я». Однако
по мере развития Я противопоставляется телу, то есть его значимость противопоставляется значимости тела. На
уровне тела человек — это животное, самонацеленное и ориентированное на удовольствие и удовлетворение своих
потребностей. На уровне Я существование человека рационально и созидательно, он — социальное создание,
действующее в соответствии с восприимчивостью к силе и в соответствии с трансформацией среды. В норме, Я и тело
работают в теснейшей связи. Функционирование Я здорового человека — это продолжение принципа удовольствия
тела. При эмоциональном отклонении Я доминирует над телом и утверждает, что его ценность превышает ценность
тела. В результате единство организма расщепляется, а тесное взаимодействие переходит в открытый конфликт.
Я И ТЕЛО
Конфликт между телом и Я может быть незначительным, но может быть и тяжким. Невротичное Я доминирует
над телом, шизоидное Я отрицает тело, а шизофреническое — диссоциируется с ним. Невротичное Я боится
иррациональной природы тела, пытаясь просто подчинить его. Когда телесный страх выражается паникой, Я начинает
отрицать тело для того, чтобы выжить. Если страх тела перерастает в ужас, Я диссоциируется с ним, полностью
отрывая личность от того, что порождает шизофреническое состояние. Отличия четко видны на примере того, как по-
разному люди откликаются на сексуальные стремления. Для здорового человека секс — это выражение любви. Не-
вротичное Я рассматривает секс как способ достижения или утверждения. Для шизоидного Я секс — это возможность
получить физическую близость и тепло, от которых зависит живость. Шизофреническое Я, оторванное от тела, не
находит смысла в сексуальном взаимодействии.
Конфликт между Я и телом порождает расщепление личности, влияющее на все аспекты существования и
поведения. В этой главе мы рассмотрим разделение и противоречивость отождествлений шизоида и невротика, а о
других проявлениях расщепления поговорим позже. В частности, речь пойдет о том, как возникает расщепление,
какие факторы его вызывают, и какие техники подходят для того, чтобы оказать терапевтическую помощь в
подобных случаях. Совершенно очевидно, что проблему расщепления нельзя разрешить, не улучшив состояния тела.
Когда появляется живость, дыхание углубляется, тело становится более подвижным, возникают чувства, то есть
реальность тела начинает управлять образом Я.
В расщепленной личности возникают два противоречивых отождествления: в основе одного образ Я, а другого
— тело. Существуют определенные методы, помогающие изучить, каковы эти отождествления. История пациента и
способы его действий расскажут нам об Я-отождествлении. Наблюдение за внешним видом и движениями тела
позволят увидеть телесное отождествление. Проективные техники, например рисование фигуры человека, предоставят
важную информацию о том, какова личность пациента. И, наконец, в мыслях и чувствах он раскроет
противоречивость своих точек зрения.
Для иллюстрации я приведу две истории болезни. Первый случай — молодая женщина, которая утверждала,
что ее проблема — аномия. Она почерпнула этот термин из статьи в журнале «Эсквайр» и из книги Бетти Фриден
«Женский мистицизм». Вот определение, которое дает Фриден: «скука, рассеянное чувство бесцельности, небытия,
невовлеченности в мир. которую можно назвать аномией, а можно — отсутствием отождествлен-
________16 Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ности, или просто чувствовать как проблему без названия».3 Аномия — социологический термин, означающий отсутствие
нормы или, что на мой взгляд предпочтительнее, бесформенность. Моя пациентка, которую я буду называть Барбара,
описала свое состояние следующим образом: «...Чувство дезориентации и опустошенности, совершенно пустого места. Я не
видела смысла делать что-нибудь. У меня не было мотивов к движению. Я не сознавала этого раньше. Это свалилось на
меня, когда я вернулась из летнего отпуска. Летом я занималась детьми и домом, но потом наняла горничную. Я чувствовала,
что выполнение домашних дел напоминает невротические тики... Вы знаете, ненужные действия.»
Барбара была тридцатипятилетней, замужней женщиной, матерью четверых детей. Никак нельзя было сказать, что ее
домашняя работа не нужна или назвать ее лишней. Даже с появлением горничной она целый день была занята делом. Одна из
трудностей заключалась в ее отношениях с горничной. Барбаре хотелось рассчитать ее, поскольку та не выполняла требований
хозяйки, но она не могла заставить себя сделать это. Всю жизнь она страдала от того, что не могла сказать «нет» другим людям,
и это вызывало чувство, что ее личность ущербна, недостаточна. Когда конфликт становился интенсивным, как в случае с
горничной, Барбара приходила в состояние упадка и сдавалась. В результате она теряла ощущение себя (self) и чувствовала
опустошенность. Она знала об этом по прошлым курсам анализа. Ей было известно и то, что источник этих затруднений — в
ее детстве, в отношениях с родителями. О том, что стрессовое состояние сопровождает еще и физический упадок, она не
подозревала. Именно физический коллапс вызывал чувство беспомощности.
Что вызывало физическое состояние упадка? Барбара была среднего роста, с небольшой головой и изящными, правильными
чертами. Глаза — мягкие, взгляд озабоченный. Голос звучал тихо, между фразами часто возникали паузы. Шея — тонкая и зажатая,
это, отчасти, ме-
17
ПРОБЛЕМА ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ
шало ей говорить. Плечи были приподняты, что соответствовало позе испуга. Тело лишено тонуса: поверхностные мускулы были
крайне вялыми. А вот глубокая мускулатура, расположенная вдоль позвоночника, мышцы плечевого пояса, шеи и груди были жестко
контрактиро-ваны. Дыхание — очень поверхностное, это также затрудняло говорение и делало кожу бледной. Каждая попытка
дышать глубже длилась минуту; затем усилие сходило на нет. поскольку верхняя половина тела пригибалась вниз, и пациентка
«складывалась пополам». Многие физические функции были угнетены: аппетит слабый, сексуальное влечение снижено, сон
беспокойный. Нетрудно было увидеть, почему она чувствует себя такой безжизненной и опустошенной.
Барбара не видела связи между своим физическим состоянием и психологической позицией. Когда я обратил ее внимание
на эту связь, она сказала: «Раз Вы так говорите, значит она есть». Она объяснила, что ей не остается ничего другого, кроме как
принять мой анализ ее проблемы. Ей не нравилось собственное тело, она бессознательно отвергала его. На каком-то другом уровне
она ощущала, что связь есть, и во время телесной терапии прилагала усилия, стараясь дышать глубже и мобилизовать мускулатуру
путем движений. Когда усилия вызвали боль, пациентка ненадолго заплакала, несмотря на то, что ей этого не хотелось. Она
отметила, что много страдала от боли и не видит необходимости опять переживать ее. Но она поняла, что стыдилась показывать
свои чувства и. следовательно, пугалась их. Она осознала, что слезы сделали ее чувство лучше, поскольку оно стало более живым;
появлялось все больше и больше телесных ощущений и чувств. Она даже постаралась выразить отрицание, произнося вслух: «Нет. я
не буду».
Постепенно Барбаре стало лучше. Теперь она могла удерживать повышенную активность более длительное время, ей стало
легче дышать. Тенденция к коллапсу ослабилась. Она рассчитала свою горничную. Глаза заметно прояснились, она начала мне
улыбаться. Жалобы на
18
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
«Когда я порочна, я чувствую в себе больше всего живости. В колледже, когда я спала с
молодыми людьми, я была порочной. Я спала с приятелем одной из своих подруг и гордилась
этим. Я хвасталась этим, потому что делала нечто порочное. В другом случае я жила с мужчиной,
толстым и мерзким, который платил мне за это. Я была очень горда. Я чувствовала, что
способна сделать что-то выдающееся, особенное».
Что касается тела, лишенного тонуса и аморфного, с этой точки зрения Барбара видела себя
как объект (безжизненный манекен), приносимый в жертву демоническим сексуальным
требованиям мужчины. С точки зрения Я. которую выражают голова и руки. Барбара
отождествлялась с демоном, требующим этой жертвы, и получала странное удовлетворение от
собственного унижения. Мать Барбары тоже принимала себя как жертву или мученицу, и ее
тело было таким же бесформенным. На уровне тела Барбара идентифицировалась с матерью, в
то время как на уровне Я она отталкивала материнское тело, ее унижала роль сексуального
объекта. Чтобы привнести в свою жизнь более позитивный смысл, она отдалялась от
женственности и идентифицировалась с отцом. Когда женщина присваивает себе мужское Я,
появляется ведьма, которая не придерживается взгляда мужского Я на женское тело как на
объект сексуального влечения. Ведьма отворачивается от собственного тела и злорадствует по
поводу его жертвенности, поскольку оно становится обесцененным аспектом ее личности. В
то же время она компенсирует это обесценивание, возвышая свой образ Я до высокомерного
нонконформиста, который отвергает старую мораль.
Поведение ведьмы нацелено на разрушение мужского Я. Поворачиваясь против
собственной женственности, ведьма отрицает роль любви в сексе и издевается над мужчиной,
который жаждет ее. Сексуальная покорность Барбары отражает ее презрение к мужчине. Она,
фактически, говорит: «Я — ничто, и если ты хочешь меня, ты — дурак».
Мужчина, обладающий обесцененным объектом, одерживает пиррову победу. Он унижен в
глазах женщины. Так Барбара мстит отцу, который принимал участие в унижении женщины.
Формируя бессознательные детские суждения о своей жизненной ситуации, она не могла
предвидеть, что ведьминская месть мужчине отнимет все чувства, и что оторвавшись от
женственности, она зайдет в тупик, где тело «мертво», и где она не способна ответить на
любовь. Барбара утратила самость, поскольку ее тело принадлежало матери, а Я — отцу. Будучи
взрослым человеком, она понимала, что, создала, но не могла не быть ведьмой, пока
бессознательно принимала ценность своего образа Я и отвергала собственное тело.
Эта женщина была одновременно и ведьмой, и жертвой, и демоническим Я, которое требует
жертвы от женского тела, и покорным телом, которое ужасает то, что его приносят в жертву.
Расщепление вызвало два конфликтующих отождествления. Разлом в личности Барбары можно
выразить в терминах жизни и смерти. Чтобы сохранить свое Я, она, не выбирая, отказалась от тела.
Подчиниться ценностям своих партнеров значит обернуться против своего тела, но этот маневр
обеспечивал выживание и рассудок. Ребенком она инкорпорировала отцовское представление о
женщине (с которым согласилась ее мать) и нафантазировала, что эта отрицающая жизнь позиция
имеет какое-то возвышенное значение.
Жертвуя телом, шизоидная личность совершает символический акт. Это не означает, что
такое несчастное создание непременно приносит себя в жертву, кончая жизнь самоубийством.
Жертвенность Барбары состояла в отвержении тела, она лишала его чувств, отрицала, что оно
имеет значимость, что оно — экспрессия ее существования. Но конфликт по-прежнему существовал,
поскольку тело все же было живым и принимало символическую жертву только как протест. В
этой борьбе тело находило успокоение в рациональной части ума, которая, хоть и не могла помочь
преодолению демонической силы, тем не
24
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
I
ПРОБЛЕМА ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ
25
ШИЗОИДНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ
птомов, полагая, что если тревожности нет, то все нормально. Последствия такой позиции могут
быть катастрофическими, как в случае с молодым человеком, который неожиданно совершает
самоубийство, не страдая так называемым невротическим надломом. Но даже если трагедии не
происходит, влияние шизоидного отклонения столь серьезно, что мы не можем пренебречь им в
поведении невротика или ждать, пока наступит кризис.
Позднее отрочество — критический период для шизоидного индивидуума. Сильные
сексуальные чувства, наводняющие в это время его тело, часто подрывают ту урегулированность,
которую прежде удавалось сохранить. Многие молодые люди оказываются неспособными закончить
обучение в старших классах или делают это с большими усилиями, но все идет насмарку с началом
занятий в колледже, а ведь это вполне может быть поверхностным проявлением проблемы, о
которой мы говорим.
Подросток, отлично учившийся в школе, начинает испытывать затруднения. Он получает
плохие отметки, теряет интерес, становится беспокойным, его причисляют к «трудным». Родители
замечают, что он недисциплинирован, что у него слабая сила воли, что он бунтует или становится
человеком настроения. Они могут закрыть глаза на его трудности в надежде, что он их
«перерастет», но обычно эти надежды не оправдываются. Они могут отчитывать подростка,
пытаясь заставить его занять более ответственную позицию, но и это, как правило, оканчивается
неудачей. В конце концов, родители неохотно свыкаются с мыслью, что дети, еще недавно
благополучные, попали в число «отсеянных из школы» или просто «поплывших по течению», что
многих молодых людей из хорошей среды поглотила жажда разрушения, что они стали
правонарушителями; они сдаются, и больше не пытаются понять, что происходит с их
подросшими детьми.
Шизоидный индивидуум не может описать свою проблему. По его воспоминаниям, он всегда
испытывал трудности. Он знает, что «что-то не так», но это туманное знание, которое не удается
облечь в слова. Не встре-
тив понимания со стороны родителей или учителей, он впадает во внутреннее отчаяние. Он может
встретить других людей, которые разделяют его тяготы, и установить с ними взаимоотношения,
основанные на модели «другого» существования. Он даже может рационализировать свое
поведение и обрести некоторое ощущение превосходства, провозгласив, что он не «толпа».
Чтобы обозначить различные формы шизоидного отклонения, объединенные общими
чертами я хочу привести четыре примера из практики. Каждое из этих отклонений было
достаточно тяжелым и требовало терапевтического вмешательства, и во всех случаях это
проигнорировали или просмотрели, и дело дошло до кризиса.
ких. Глаза были чистыми и пустыми. О его теле, помимо того, что оно имело
нормальный внешний вид, можно было сказать, что оно было высоким и тяжелым.
Движения — заметно некоординированы. Колени и щиколотки были настолько
одеревеневшими, что он с трудом двигал ими. Чувствование тела отсутствовало, даже
когда он угрожал отрезать себе руку, он делал это без чувств.
Во время нашей беседы Питер сказал, что сексуальный контакт с его девушкой
был единственным теплом, которое он пережил, и что жизнь без этого не имеет
смысла. По-видимому, потребность в телесном контакте была столь сильна, что
перекрывала всякие рациональные соображения. Без этого контакта он чувствовал
такую пустоту, что моральные принципы теряли для него всякую ценность. Я нахожу,
что подобное состояние типично для всех малолетних правонарушителей, с которыми
мне приходилось иметь дело. Они ищут пинков, пытаясь хоть таким образом
«зарядить» свои «мертвые» тела. Как правило, поиск возбуждения принимает форму
опасной эскапады или бунта против авторитетов. Отсутствие нормального чувствования
тела вызывает у этих молодых людей сексуальную одержимость.
Если не понимать шизоидного отклонения, противозаконное поведение будет
оставаться загадкой для властей и родителей. В этом будут винить отсутствие
дисциплины в семье, говорить, что молодежь не имеет моральных устоев. Такие
объяснения, конечно, содержат определенную долю правды, но совершенно не
принимают в расчет тех сил, которые движут этой проблемой. Я, которое развивается
без реальности телесного чувствования, приводит к отчаянию, разрушающему и самого
человека, и окружающих.
Джейн, молодая женщина, двадцати одного года, обратилась к терапевту
после того, как распалась ее романтическая любовная связь. Она чувствовала себя
совершенно потерянной и отчаявшейся. Она полагала, что с ее личностью что-то
всерьез не так, но не знала, что
именно и как с этим справиться. Представление об ее проблеме можно получить
из следующего рассказа:
«Я помню, как в подростковом возрасте мысленно воевала с собой. Особенно
ночью, в кровати, я чувствовала, что воюю с чем-то в себе. Меня это очень
расстраивало и вызывало ощущение безнадежности. Я чувствовала смущение. Я не
знала, кого спросить об этом.
В одиннадцать лет я открыла свое тело. До этого я считала его само собой
разумеющимся. Я сильно поправилась и начала сознавать себя. В это же время началась
менструация. Чем больше я стеснялась, тем больше толстела и менее реально
чувствовала себя. Годом позже я начала мастурбировать. Я думала, что забеременею
или заболею венерическим заболеванием. В связи с этим я чувствовала себя очень
виноватой. Но мне было необходимо мастурбировать перед любым делом, иначе я
не могла делать что бы то ни было. Если я писала школьную работу, мне приходилось
растянуть ее, пока я не закончу мастурбировать. Только после этого мне удавалось
дописать ее.
В этот период я постоянно фантазировала. Мне представлялось, что я скачу на
лошади. У всех были лошади, но моя — лучше, всех.
Мужчины ужасали меня. У меня не было друзей в старших классах и только
один — в колледже.»
Джейн воевала с сексуальными чувствами. Она не могла ни принять, ни
подавить их. В результате возник интенсивный конфликт, который мучил ее, и от
которого она пыталась избавиться с помощью фантазий. В ее мечтах, лошадь можно
интерпретировать как символ тела, особенно его нижней половины. Ее попытка
отрицать реальность тела была успешна только отчасти. Чувства вмешивались в
сознание и требовали удовлетворения, даже если за это приходилось платить сильным
чувством вины.
Расщепление ее личности поразительно проявлялось и на физическом уровне.
Ниже талии тело Джейн было тяжелым, заметно оволошенным, кожа имела тем-
_36
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ШИЗОИДНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ
ный оттенок. Бедра были обширными, со слабым мышечным тонусом. Верхняя часть тела была
изящной: грудь узкая, плечи очень покатые, спина длинная и тонкая, голова маленькая, с
правильными чертами лица. Тон кожи верхней части тела был светлым. Контраст между верхом и
низом был очень отчетливым. Нижняя часть производила впечатление сексуальной зрелости и зрелой
женственности или, возможно, учитывая ее дряблость и тяжесть — перезрелости. Верхняя же половина
имела невинный, детский вид.
Кто была Джейн? Была ли она изящным созданием, ездившим верхом на нижней части тела
или же она была лошадью, с которой тоже отождествлялась, и на которой ее Я скакало как
королева? Очевидно, и тем, и другим, но она не могла примирить эти два аспекта своей личности.
Следующий случай, с менее тяжкими болезненными проявлениями, демонстрирует другой
аспект шизоидного отклонения. Сара развелась с мужем и осталась вдвоем с пятилетним сыном.
Развод потряс ее и привел в состояние глубокой депрессии. Я установил, что у этой пациентки
шизоидная структура характера, хотя поверхностное поведение мало указывало на это. Она описывала
свое затруднение следующим образом: «Не то, чтобы я чувствовала себя нереально, я чувствую, что
люди, с которыми я взаимодействую, — нереальны. Я часто хочу знать, что люди думают обо мне,
когда я делаю что-нибудь. У меня мания величия. Я чувствую, что они должны думать, будто я
великий человек. Но на самом деле, я вижу, что не справляюсь. Мой спектакль (представление) не
оправдывает моих ожиданий.»
В манерах и речи этой женщины присутствовало типичное для явно шизоидных
индивидуумов высокомерие. Сара производила впечатление человека, который думает, что обладает
необыкновенными качествами или необыкновенными умственными способностями. Когда я спросил ее
о природе мании величия, она сказала: «Моя мания состоит в том, что у меня хороший характер.
Даже
теперь, например, я жду от людей, что они скажут, какая я хорошая мать. Как замечательно я
забочусь о своем сыне! Я всегда была любимицей учителей. Я никогда не шалила. Я была
классической «умницей».
Сара была маленькой, похожей на девочку женщиной, с мелким, невинным лицом, острыми
плечами и хрупким телом. Ее физический облик подразумевал испуганную, незрелую личность, хотя
речь и манеры были взрослыми и зрелыми. Это противоречие в ее личности указывало на шизоидное
отклонение. На лицо были и другие признаки нереальности, преимущественно физические: она не
смотрела в глаза, выражение ее лица было «замороженным», тело — ригидным, а движения —
некоординированными.
Сара играла роль «хорошего», послушного ребенка, который делает то, что ему велели и
делает это хорошо. Она играла эту роль настолько бессознательно, что ждала от людей одобрения,
как настоящий ребенок. Многие играют в жизни определенные роли, но при этом не становятся
шизоидами. Когда роль доминирует над личностью, когда утрачивается единство, когда, как в случае
Сары, личность, спрятанную за маской и костюмом, невозможно увидеть или достать, можно быть
уверенным, что у такого человека шизоидная структура характера.
С точки зрения симптоматики, случаи Джека, Питера, Джейн и Сары различны. В терминах
двух переменных, детерминирующих это заболевание, они похожи. Каждый из них страдает от
конфликта, расщепляющего единство личности, и в каждом случае контакт с реальностью в какой-то
степени утрачен. Наиболее важный аспект здесь, однако, состоит в том, что конфликт и уход
проявлены на уровне тела. Джек мог описать свои проблемы, но плавное вербальное изложение остро
противоречило ригидности и иммобильности его тела. Конфликт Питера выражался контрастом между
атлетическим телосложением и заметным отсутствием координированности. Джейн демонстрировала
конфликт, отраженный резким несоответствием верхней половины ее тела и нижней, а у
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ШИЗОИДНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ
39
для подростков — тревожность и как для взрослых — внутреннее чувство фрустрации и упадка. Эти реакции гораздо тяжелее, чем
можно выразить словами. Детская небезопасность связана с чувством иного, отличного от других существования и
неприкаянности. Подростковая тревожность граничит с паникой и может окончиться ужасом. Сердцевину взрослого чувства
фрустрации и упадка составляет отчаяние.
ЗАЩИТА ОТ УЖАСА
СТРАХ И УЖАС
Страх парализует тело. Нормальный человек,
реагируя на страх, бросается в бой или обращается в
бегство. Он пытается отодвинуть опасность или
избежать ее. Если эти реакции блокированы,
самоконтроль рушится. Личность человека
разваливается, и рассудок оказывается под угрозой.
Сумасшествия в такой ситуации можно избежать только с
помощью определенных действий, которые отрицают и
вытесняют страх. Существуют способы самоконтроля, но
страх не исчезает. Если человек вытесняет страх, тот
становится смутным ужасом. Он трансформируется в
боязнь потерять контроль или сойти с ума.
Глубинный страх сумасшествия — это ужас,
который пугает гораздо больше, поскольку он
безымянен и безлик. Этот ужас связан с образом
сумасшедшего дома. Он таится в недрах каждого
шизоидного индивидуума, и его вполне можно
сравнить с неразорвавшейся бомбой. Когда он
прорывается в сознание, человек переживает «мировую
катастрофу». Ум шизоида представляет это как
разрушение мира (Weltuntergang), фантазию или чувство
полной аннигиляции. Он реагирует на ужас чувством,
что «распадается на части» или «разваливается на куски».
Он прилагает отчаянные усилия, чтобы защититься от
ужаса и его катастрофического воздействия. Если
защиты не достаточно сильны, единственный способ
спастись — полностью уйти в нереальность
шизофрении.
Поверхностно ужас связан со страхом
сумасшествия. Джек, о котором мы говорили во
второй главе, сказал: «Мне кажется, я просто боюсь
потерять рассудок».
Значительная часть пациентов переживает ужас
подобным образом. Можно показать, что ужас сам по
себе является силой, которая угрожает Я и разрушает
разум, и что шизофрения — это крайняя попытка
избежать его. Что же это за безымянный страх?
Страхи становятся безымянными и безликими,
когда они вытеснены. Они живут в бессознательном и
оказывают воздействие на ребенка. Когда пациенту
удается освободиться от той хватки, которой ужас
сковывает его, некоторые элементы этого ужаса
проясняются, и тогда удается разглядеть страх быть
покинутым, страх быть уничтоженным и страх
уничтожить кого-то. Но эти страхи специфичны,
потому что человек сознает их, в то время как
бессознательный ужас шизоида аморфен, его щупальца
холодят кости и парализуют волю. Он как скелет в
шкафу, который не так страшен, когда дверца открыта
и на него можно взглянуть прямо. Перед закрытой
дверью, за которой стоит неизвестность, человек
дрожит от подавляющего испуга, подтачивающего его
мужество и разрушающего его решимость. Терапия
должна помочь пациенту обрести отвагу и силу, чтобы
он смог взглянуть на свои страхи. В процессе терапии
человек неизбежно будет переживать ужас. При
поддержке и понимании терапевта его переживание
может дать позитивный эффект.
Пол, после года работы с терапевтом, рассказал
о таком переживании: «У меня была странная неделя. Я
метался между абсолютной беспомощностью и
чувством, что я — живой. В пятницу я был почти
активен, но в субботу мне не удалось даже встать на
ноги. Я чувствовал, что весь день просочился сквозь
пальцы. Я был очень подавлен и немного плакал.
Воскресенье было лучше. Я погулял. В понедельник я
чувствовал себя совсем мертвым, мне хотелось
остаться в кровати и окончить жизнь.
Этим вечером я был в полусне... я повернулся
на спину и сложил губы так, словно сосу что-то ртом.
Они задрожали, и мне стало очень тревожно, меня
почти парализовало. Руки стали тяжелыми и
беспомощными, словно неживые, я не мог их поднять.
Мне пришлось собрать
50
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЗАЩИТА ОТ УЖАСА
51
всю волю, чтобы бороться и не уступать параличу. Я чувствовал: если поддамся этому, произойдет что-то катастрофическое. Я
заставил себя пробудиться.»
Анализ переживания показывает, что ужас, проявившись тревожной дрожью и парализованностью, возник, когда Пол сделал
спонтанный жест, чтобы достичь удовольствия. Сосательный жест, пробудил детские воспоминания, в которых такая активность
угрожала катастрофическим результатом. Ребенком Пол встретил реакцию ненависти матери, когда предъявил ей свои требования.
Ее ненависть выразилась убийственным яростным взглядом, который ребенок понял так: «Хватит требовать от меня! Если ты не
замолчишь, я уйду или уничтожу тебя!» Подобная экспрессия родительской ненависти встречается нередко. Многие матери кричат от
злости и досады. Некоторые даже говорили мне, что много раз чувствовали, что могли бы убить своих детей. Одно такое
переживание не приведет ребенка к всеохватывающему ощущению ужаса, но если оно представляет собой бессознательную позицию
матери, то воздействует на него, вызывая страх, что его покинут или уничтожат. В ответ ребенок развивает по отношению к матери
такую ярость, что она почти ужасает.
Общий эффект подобных переживаний — удерживание агрессии. Шизоид начинает бояться предъявлять требования, которые
могут привести к удовольствию и удовлетворению. «Дотягивание до мира» вызывает у него смутный ужас. Он караулит этот ужас,
сужая свое окружение и пресекая собственную активность. У меня была пациентка, которая чувствовала себя очень некомфортно,
если ей приходилось куда-то уезжать с постоянного места жительства. Бывает, что пациент впадает в панику, если ему предстоит
одному выйти на улицу или поехать куда-то. У всех шизоидов ужас связан со страхом потерять контроль, поскольку в этом случае
вытесненные импульсы могут вырваться наружу и, как в случае Пола, привести к катастрофическим результатам.
Чтобы удержать агрессию и пресечь активность, необходим контроль, который достигается ригидностью тела,
ограничивающей самоутверждающие жесты. Поскольку импульсы пресекаются, их формирование в конце концов ослабевает.
Вытесняя собственные желания, шизоид приходит к тому, что не знает, чего он хочет. Отвергая удовольствие, он начинает отвергать
свое тело. Чтобы выжить перед лицом ужаса, он умерщвляет тело, снижая его подвижность и ослабляя дыхание.
Имея в виду эту ситуацию, легко понять шизоидную отделенность и невовлеченность. Это — защита от ужаса. В той
степени, в которой ему удается сохранить себя вне эмоциональных взаимоотношений, он может избежать ужаса, который, в свою
очередь, может позволить прорваться вытесненному импульсу. Физическая ригидность шизоида служит той же цели. Но отделенность и
изолированность нарушает контакт с реальностью, подрывает его Я и ослабляет отождествленность. Невовлеченность не
позволяет получить эмоциональное удовлетворение, которое подкрепляет нормальные взаимоотношения и приносит внутреннее
чувство благополучия. И наконец, ригидность порождает внутреннюю пустоту, вакуум, который грозит шизоидной структуре
уничтожением.
Защита против ужаса требует иного маневра. Шизоид вступает в «псевдо-контакты» и занимается «интеллектуализацией»,
чтобы не потерять связь с реальностью и поддержать паттерн поведения, который похож на нормальный: другими словами, он играет
роль. Эта бессознательная роль обеспечивает ему отождествленность, придает смысл его действиям. Пока он сохраняет ее, опасность
декомпенсации или ужаса и сумасшествия предотвращается. Но этот маневр тоже имеет свои сложности. Исполнение роли
ограничивает основу существования. Когда человек находится в одиночестве, предполагаемая отождествленность может рассыпаться
перед лицом самого себя (self). По этой причине шизоиды часто боятся одиночества. Таким образом, все аспекты его защиты (и
манев-
52
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЗАЩИТА ОТ УЖАСА
мысль и соответствующее действие. Тип отношений тело-ум присутствует в эмоциональном отклике, мотивированном
стремлением к удовольствию.
Импульсы шизоида контролируются очень жестко, поскольку в глубине таится ужас. Чувства, на которые может опереться
ум, отсутствуют. Вместо них ум подставляет логическую мысль, мотивирующую действие. Тело становится инструментом воли, оно
выполняет команды ума. Вот как я объясняю своим клиентам это отличие. В норме человек ест, когда он голоден, а в шизоидном
состоянии он ест, потому что двенадцать часов. Конечно, многие нормальные люди едят в определенные часы, и тем не менее,
этот момент хорошо иллюстрирует моих пациентов шизоидного типа. Шизоидный индивидуум занимается спортом или выполняет
гимнастические упражнения, чтобы улучшить контроль над телом, а не для того, чтобы получить удовольствие от двигательной
активности. Отсутствие силы удовольствия расщепляет целостность его личности, и человек компенсирует это, усиливая тот
направленный контроль над телом, который осуществляет действующий через волю ум. Благодаря этому механизму, шизоиды часто
становятся выдающимися актерами, танцовщиками или атлетами.
Ум нормального индивидуума, кроме регулирования и контролирования импульсов, время от времени может скомандовать
телу, чтобы оно совершило действие, противоречащее природным инстинктам. Изначально действия мотивируются стремлением к
удовольствию и удовлетворению, наступающему, когда цель достигнута. Если активность приводит к достижению цели,
представляющей собой приятное переживание, то организм ведет себя спонтанно, координировано, что не требуя заметных
усилий. Но есть ситуации, в которых достижение цели исключает переживание удовольствия. Подросток выполняет домашнее
задание скорее по необходимости, это занятие едва ли доставляет ему удовольствие. Многие ситуации требуют сознательных,
мобилизующих тело усилий, то есть усилий воли, когда ум дает телу команду действо-
вать определенным образом, противоречащим его спонтанным стремлениям или чувствам. Спонтанное желание солдата — уйти от
опасности. Он заставляет себя встретить эту опасность усилием воли. Школьнику больше хотелось бы играть, чем учиться, однако
он занимается, подчиняясь дисциплине ума.
Миру давно известно, насколько уникальна человеческая воля. Выражения «сила воли», «воля к жизни» или «путь там, где
воля» сообщают нам, какова ее природа. Воля функционирует как биологический механизм, продолжающий действовать, когда все
другие средства оказались безуспешными. Благодаря воле можно достичь цели, которая прежде казалась невозможной. Бесконечная
мощь человеческой воли порождает способность преодолеть природное стремление к удовольствию и поступить, казалось бы,
противоестественно. Воля действует через контроль эго над произвольной мускулатурой. Пол с помощью воли «собрал себя»,
преодолев тенденцию своего тела приходить в состояние паралича. Поскольку воля способна взять верх над телесным
чувствованием, она крайне важна в жизни шизоидного индивидуума.
В норме, воля занимает вторичную или подчиненную позицию в психической экономии. Кроме того, многие люди нашей
культуры прилагают волевые усилия, чтобы справиться с повседневными рутинными действиями. Как часто можно услышать:
«Мне понадобилась вся моя воля, чтобы пойти утром на работу». Такое высказывание, (вполне приложимое к шизоидному
состоянию), указывает на то, что условия работы в современной нам культуре отторгают индивидуума от творческого процесса и
отрицают то удовольствие и удовлетворение, которое вызывает продуктивная деятельность. Он работает в этих условиях по
необходимости, а не потому, что хочет этого. Чтобы дисциплинировать себя в соответствии с механистичностью и
стандартизованностью системы производства массовой продукции, необходимы волевые усилия. Когда воля становится
первостепенным механизмом действия, оттесняя нормальную мотивирующую силу удоволь-
56
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЗАЩИТА ОТ УЖАСА
57
БАРРИКАДА ШИЗОИДА
Поскольку шизоидный индивидуум не отождествлен с нормально функционирующим телом, ему необходима сильная воля,
позволяющая сохранять целостность его личности. Чтобы справиться с этим, воля постоянно должна быть активной. Мускулатура
такого человека все время находится в контрактированном состоянии. Спастичность мышц вызывает ту характерную для шизоида
телесную ригидность, которая служит своеобразной баррикадой против ужаса. Шизоид боится потерять контроль, отсутствие которого
угрожает единству его личности. Потерять контроль для него означает смести его защитную баррикаду. Нормальный человек, в
отличие от шизоида, поддерживает единство своей личности и отождествленности, благодаря силе импульсов и чувств. Различие
нормального и шизоидного состояния можно изобразить графически, используя понятия о формировании импульсов и о мышечной
активности. На рисунке 6 — нормальное состояние, на рисунке 7 — шизоидное.
В нормальном состоянии (рис.6) импульсы, возникающие в центре тела и текущие к периферии, действуют как спицы в
колесе, обеспечивая наполненность и интег-рированность организма. Постоянный напор импульсов, направленных на поиск
удовольствия путем удовлетворения потребностей во внешнем мире, заряжает периферию тела, поддерживая его в состоянии
эмоциональной готовности к отклику. В живом теле заряд периферии проявляется в тоне и цвете кожного покрова, в ясности глаз,
в спонтанности жестов и в расслабленной мускулатуре.
2. Произвольная мускулатура —
короткие стрелки — указывают
на контрактированностъ и
спастичность мускулатуры.
3. Импульсы — формирование
импульсов слабое и
спорадическое.
Рисунок 7. Шизоидное состояние.
Рисунок 6. Нормальное состояние.
58
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЗАЩИТА ОТ УЖАСА
59
В шизоидном состоянии (рис.7) формирование импульса слабое и спорадическое. Импульс не достигает периферии, и она
остается не дозаряженной. Поскольку импульсы не доходят до поверхности тела, их силы не хватает, чтобы сохранить его
интегрированность. Произвольная мускулатура контрактируется, превращая тело в своеобразный ригидный контейнер, стремясь
предотвратить разрушительный ужас внутренней пустоты. Заряженность периферии тела шизоида снижается в результате того,
что поверхностная мембрана становится слишком проницаемой для внешних стимулов, создавая свойственную большинству
шизоидов гиперсензитивность. Контакт со внешней средой несомненно непрочен. Действия во внешнем мире, направленные на
то, чтобы получить удовлетворение, как правило, неэффективны. Хроническая напряженность глубокой мускулатуры делает тело
худым, придавая ему типично, астеничный вид.
Иммобилизованность мускулатуры в шизоидном состоянии имеет двойное значение. С одной стороны — это защита от ужаса
и способ сохранить хоть какую-то целостность личности. С другой - это явная экспрессия ужаса, физическая поза человека,
который застыл или одеревенел от страха. Пол не мог осознать это свойство собственного тела, поскольку не был способен
эмоционально реагировать. Пока сохраняется такая замороженность, ужас скрыт, спрятан, как скелет в шкафу. Чтобы его
воспринимать, необходимо оттаять и дотянуться до него. Только пережив ужас и выявив его компоненты, то есть страхи, можно
получить надежду на значительное личностное продвижение.
Устранение шизоидной ригидности может повергнуть человека в шизофренический кризис. Такой коллапс
сопровождается утратой границ эго и разрушением того целостного и интегрированного, что содержит в себе личность. С
нормальным человеком этого произойти не может. Если контакт с реальностью, со внешним миром прочен, то обеспечена
живость периферии. Данное отличие хорошо иллюстрируют два типа реакции на эксцессивный
стресс. Известно, что при поверхностном стрессе шизоидная структура может пойти путем острого психотического потрясения
или приступа. У нормального человека, напротив, надлом, вызыванный сильным стрессом, обычно затрагивает ткани и органы
тела и проявляется скорее соматическим заболеванием, чем ментальным. Пожалуй можно сказать, что силы,
разграничивающие ум и тело, в этих случаях различны. Сравните эти феномены с действием скрепляющих липких веществ.
Некоторые из них, несмотря на чрезвычайную прочность, при очень сильном воздействии, превращаются в жесткую
субстанцию, которая уже не может связывать. Другие вещества, например, резиновый цемент, позволяют скреплять объекты таким
образом, чтобы они были прижаты друг к другу, но при этом не нарушают их структуру.
Какие же силы связывают воедино как личность нормального человека, так и личность шизоида? У нормального человека
тело и ум соединены, благодаря интег-ративной функции удовольствия. Это означает, что он способен испытывать удовольствие.
Поскольку удовольствие — принцип тела, ум, который предвосхищает это удовольствие, подтверждает свою
идентифицированность с телом на глубинном уровне или на опыте. Способность переживать удовольствие гарантирует еще и то,
что устойчивый поток импульсов достигнет внешнего мира, чтобы их удовлетворить. Если же удовольствие отсутствует, импульсы
становятся слабыми и редкими, поэтому шизоид зависим от воли, которая цементирует его тело. Но воля, хоть и бывает
прочна, как сталь, может ломаться, в то время, как удовольствие пластично и распространяется повсюду. Оно подобно соку в
живом дереве, который обеспечивает мощь и эластичность.
Мысль о том, что единство личности обеспечивается двумя различными механизмами, основывается на понятии, что
соматическое заболевание и ментальное заболевание противоречат друг другу, что это взаимоисключающие вещи, и что
индивидуум предрасположен к одному или к другому, но не к тому и другому одновременно. В
60
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЗАШИТА ОТ УЖАСА
61
условиях чрезмерного потрясения действия этих сил могут приводить к различным результатам. Если функция удовольствия
распалась, человек может переживать соматическое заболевание, в то время как распад воли вызовет ментальное отклонение.
Таким образом, можно предвидеть взаимосвязь симптомов, которая зависит от функционального состояния всего организма. Л.
Беллак сказал об этом феномене: «Среди психотиков закономерны аллергические проявления и повторные жалобы на них.
возникающие после продвижений. Этот рецидив — наилучшее свидетельство подобного взаимообмена».14
Мой клинический опыт свидетельствует, что шизофреники редко проявляют симптомы общей холодности: когда они
все же демонстрируют их, я уверен, что это признак клинического продвижения. Кроме этого, хорошо известно, что
состояния интенсивного эмоционального возбуждения и потрясения могут облегчать физические страдания нормального
человека. Возьмем, к примеру, эффект эмоционального шока при ревматоидном артрите. Исследование ремиссии этого
заболевания, связанной с эмоциональным шоком, привело к использованию кортизона при его лечении. Кортизон действует так
же, как кортикостероиды, которые вырабатывает мозговое вещество надпочечников во время шока или стресса.
Взаимозаменяемость симптомов драматически иллюстрирует следующий случай пациента-шизофреника, которого я лечил
несколько лет. В процессе терапии большая часть шизофренических тенденций и проявлений была редуцирована. В какой-то
момент, после того, как я почувствовал, что произошло значительное продвижение. у пациента возникла эпидермическая раковая
опухоль на кончике носа. Пациент знал, что это новообразование развивается у него уже какое-то время, но игнорировал это.
Много лет тому назад он проходил X-ray процедуры, которые ему назначили в связи с болевыми ощущениями в области лица. Я
счел возникновение злокачественной опухоли в определенный момент терапии важным знаком. Может быть, проработкой
шизофренических механизмов был
предотвращен уход в психоз, с помощью которого он пытался убежать от реальности, и он решил уйти от жизни с помощью
раковой опухоли? Пациент принял такую интерпретацию, она пошла на пользу терапии. После того, как его успешно
прооперировали, он отметил: «Я полагаю, что отрезал нос, чтобы досадить своему лицу». Однако, после операции этот человек
сделал огромный шаг к тому, чтобы выстроить стабильную личность.
Я вовсе не хочу сказать, что у шизофреника не может возникнуть физического заболевания или что на фоне
соматической болезни не может развиться шизофрения. Мы имеем дело с тенденциями, которые, хотя и выглядят
взамоисключающими теоретическими предположениями, все же встречаются в жизни. Можно высказать гипотезу, что однажды
заякоренное в реальности эго нелегко «выдернуть из грунта».
ОТСТУПЛЕНИЕ ШИЗОИДА
Чтобы защититься от ужаса и сумасшествия, шизоид использует две стратегии. Как мы уже упоминали, больше
распространена стратегия физической и психологической ригидности, которая служит для того, чтобы подавить чувство и
удержать тело под контролем эго. Противостояние приходящим из внешнего мира обидам принимает форму отвержения или
разочарования. Это внутренняя крепость, где шизоид живет в относительной безопасности иллюзии или фантазии.
Но не все шизоиды ригидны. Довольно многие, например, Барбара, чей случай представлен в первой главе, вместо
ригидности демонстрируют поверхностную дряблость тела или отсутствие мышечного тонуса. Формирование импульсов
настолько снижено, что тело выглядит омертвелым, а не живым, периферическая заряжен-ность очень низка, кожа имеет
желтоватый или серо-коричневый оттенок. Если рассуждать логически, такое состояние вроде бы должно вести к провалу
ригидной за-
62
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЗАШИТА ОТ УЖАСА
НАДЛОМ И ШИЗОФРЕНИЯ
Поскольку шизоидная защита служит тому, чтобы удерживать под контролем
вытесненные импульсы, она зависит от того, насколько индивидуум может осуществлять
такое контролирование. Чтобы возник психотический срыв, необходимы соответственно
большие силы, способные нарушить шизоидный баланс. Это не та защита, которая оберегает
от невротического срыва, а то, что равносильно здоровому состоянию, сохранившемуся в
личности. Я приведу здесь несколько типичных ситуаций, которые могут вызвать коллапс
шизоидной структуры.
64
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЗАЩИТА ОТ УЖАСА
65
— ОБЛАДАНИЕ СОБОЙ
Во внешнем облике сумасшедшего человека
есть нечто странное и экстравагантное, что-то
поражающее нас. Мы чувствуем, что он не в
контакте с тем, что находится вокруг него. Это
впечатление укрепляют определенные физические
признаки, отличающие шизофреника от
нормального человека.
Некоторое время назад я столкнулся в
своем оф-фисе с девушкой, которая находилась в
явно психотическом состоянии. Ее голова
свешивалась набок, будто шея росла не вверх, а в
сторону. Взгляд был диким, обезумевшим. Лицо
выражало смертельный страх. Обеими руками
она рвала на себе волосы, стонала и бормотала.
Речь ее была неразборчивой, я не мог понять,
что она говорит, однако чувствовал, что слова,
обращенные к ней, она понимает.
Эта девушка оказалась пациенткой одного
из моих коллег, который работал в больнице. Он
не направлял ее ко мне, она пришла под
влиянием отчаяния. Она едва стояла на ногах.
Попытки успокоить ее не удавались. Она
продолжала стонать и рвать на себе волосы. Я
связался с ее доктором, и после телефонного
разговора с ним, она стала немного покладистей.
В конце концов он пришел сам, и этот эпизод
закончился тем, что ему удалось успокоить ее и
отвести домой.
Внешний вид этой пациентки
демонстрировал настолько очевидные отклонения
от нормы, что даже поверхностного взгляда было
достаточно, чтобы поставить диагноз. Однако,
основываясь только на том, что человек
68
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
69
пребывает в состоянии, напоминающем агонию или мучения чем-то, диагносцировать шизофрению нельзя, поскольку похожее
состояние может быть реакцией на какое-то трагическое событие. Мать, к примеру, может подобным образом реагировать на
смерть ребенка. Она может мучительно стонать, рвать на себе волосы и отказываться двинуться с места. Агония и мучение
сумасшедшего человека не менее реальны, хотя мы не понимаем причины его страдания. Конечно, приведенные мной ситуации
порождены разными факторами. В случае с матерью причина мучительного страдания известна, и само страдание соответствует
тому, что произошло; что же касается поведения сумасшедшего человека, то о нем можно сказать, что оно непропорционально
происходящему потрясению. Наблюдатель не может понять причину действий сумасшедшего, а сам больной, независимо от того,
знает он причину или нет. не может о ней сообщить.
Возможна и противоположная ситуация. Причина может быть известна и очевидна, но реакция психотика такова, что его
действия вроде бы не имеют отношения к этой причине. Простейший пример — отсутствие реакции на явную ложь или на
нанесение увечья, как в случае пациента-шизофреника, который убил ребенка, но не выглядел человеком, переживающим горе. Итак,
отсутствие заметного отклика на события внешней ситуации — это признак, что у человека «немножко не хватает»(something is off).
Когда мы говорим, что психотик не контактирует с реальностью, мы не обязательно подразумеваем, будто он не сознает
происходящего вокруг. Человек, страдающий кататонией, к примеру, полностью сознает то, что ему говорят или то, что с ним
делают. И девушка, о которой я говорил выше, без сомнения, понимала, что я делаю и слышала мои вопросы. Я спросил, что так
ужаснуло ее. Но она не могла ответить на мой вопрос. Она реагировала на свою внутреннюю ситуацию, то есть на определенные
чувства и телесные ощущения, которые не могла понять, и которые захлестнули ее. Дело не в их
интенсивности. Горе матери, только что потерявшей ребенка, может быть гораздо интенсивней. Она тоже может какое-то время не
замечать окружающего, но она способна описать свои чувства и соотнести их с непосредственной причиной.
Психотик не контактирует с собственным телом. Он не воспринимает чувства и ощущения как свои собственные или как
нечто, возникающее в его теле. Для него это отчужденные и непонятные силы, которые каким-то непостижимым, мистическим
образом властвуют над ним. Однако, он не может сообщить нам о них, чтобы осмысленно объяснить свое поведение. Он чувствует
ужас, его поведение выражает это чувство, но он не может связать его с каким-то специфическим происшествием.
Шизофреник действует так, будто им «владеет» какая-то странная сила, которую он не в силах контролировать. Раньше, до
возникновения современной нам психиатрии, о сумасшедших говорили, что ими «владеет де-мон»или «дьявол», и считали, что
человек подвергся наказанию. Мы отвергли подобное объяснение данного заболевания, но не можем избавиться от впечатления, что
шизофреником «владеет нечто». Как бы там ни было, внешняя экспрессия психотика, комична она или трагична, связана ли она с
растерянностью или уходом, всегда производит такое впечатление. Кстати, для современного наблюдателя такое специфическое
внешнее выражение представляет собой ценную подсказку, указывающую на наличие заболевания.
Важно то, что мы в своем языке используем понятие «владеть», когда говорим о сумасшествии. Описывая человека, мы
говорим, что он «владеет собой», что он «в полном рассудке», или наоборот, отмечаем, что он «потерял самообладание».
«Владение» в данном случае означает, что эго контролирует инстинктивные силы тела. Когда самообладание утрачено, эти силы
выходят из-под контроля эго. Эго психотика дезинтегрировано, оно находится в состоянии анархии, когда неизвестно, что
происходит, и это порождает ужас. Отсутствие контроля во
70
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
I
ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
71
время истерического припадка можно сравнить с бунтом. Человек знает, что авторитет эго скоро восстановится и эмоционально
бунтует против его контроля. Самообладания может достичь тот, кто способен откликаться на жизненные ситуации
соответствующим образом. Можно сказать, что шизоид — это индивидуум с физическими недостатками, поскольку он зависим от
ригидности собственного тела.
-----------МАСКА ШИЗОИДА
Первая особенность, которая бросается в глаза наблюдателю, сообщая ему о том, что он имеет дело с шизофреником или
шизоидным индивидуумом — пустой взгляд. Глаза такого человека можно описать, как «отсутствующие», «невидящие»,
«опустошенные», «ускользающие от контакта» и т.д. Это выражение глаз столь характерно, что само по себе говорит о наличии
шизофрении. Об этом пишут многие. Райх, например, говорит, что шизоид и шизофреник «обладают типичным нездешним,
отдаленным (faraway) взглядом. ...Это выглядит так, будто бы психотик смотрит сквозь вас, его взгляд не содержит мысли, но
проникает достаточно глубоко и с большой дистанции»16. Иногда, глаза шизофреника бывают «пустыми». Райх отметил, что когда у
шизофреника возникают эмоции, его глаза «уходят от этого».
Ариети говорит о «странном взгляде или выражении глаз». Он связал ретракцию верхнего века, расширяющую глаза, с
общеизвестной шизофренической экспрессией «растерянности и ухода». Кроме того, он объяснил, что так называемый
«сумасшедший» взгляд некоторых шизофреников, связан с отсутствием нормальной конвергенции и констрикции (конвергенция —
сведение зрительных осей глаз при рассматривании близких предметов за счет поворота глазных яблок навстречу друг другу, а
констриктор — мышца, сжимающая какой-либо канал, в данном случае глазной. — перев.)17. Я уверен, что такой взгляд выражает
ужас, который можно интерпретировать как су-
масшествие, поскольку он не связан ни с какой известной причиной. Как правило, человек смотрит либо «нездешним» взглядом, как
описывал Райх, либо его взгляд выражает страх и растерянность. Общий знаменатель — неспособность шизофреника сфокусировать
глаза, одновременно переживая чувство по отношению к другому человеку. Его глаза могут расшириться от страха, они могут быть
полны ярости, но это не направлено на вас. Вы обеспокоены его присутствием, потому что чувствуете безликую силу, владеющую
им, которая может выплеснуться и разбить вас вдребезги, не признавая вашего существования.
Глаза одного из моих пациентов остекленели во время кататонического ступора, а позже он сказал мне. что видел все
происходящее. Хотя он и выглядел «ушедшим», но видел мою руку, которой я махал перед ним. Механическая функция зрения была
включена, свет проникал в глаза, попадая на сетчатку так же, как, например, в кинокамеру. Когда мой пациент вышел из
кататонического состояния, глаза утратили «стеклянность» и приобрели более нормальный вид. Приступ кататонии возник после
того, как пациент выполнил упражнение, в котором надо было бить по кушетке кулаками, сопровождая это восклицанием «Нет!»
Это действие вызвало чувства, с которыми пациент не мог справиться, и, реагируя на них. он «умер». Внешняя «смерть» была
защитой от чувствования ярости. Он подавил ярость, почти прекратив контакт со внешним миром, и его глаза остекленели.
Субъективное впечатление, что шизоид не способен поддерживать контакт глазами, это самый тревожащий аспект его
внешнего вида. Вы не чувствуете, что он разглядывает вас, или что его глаза прикасаются к вам, вы видите, что он пристально
смотрит на вас видящими, но совершенно бесчувственными глазами. Надо, однако, заметить, что когда он фокусирует на вас
взгляд, вы можете ощутить, что внутри его глаз есть чувство, они будто прикасаются к вам.
Ортега-и-Гассет провел интересный анализ функции видения в эссе «Точка зрения в искусстве».
-72
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
73
«Близкое видение (proximate vision) обладает качеством осязания. Что за волшебный резонанс прикосновения сохраняет
взгляд, когда он проливается на близкий объект? Мы не будем сейчас пытаться разрушить эту мистерию. Достаточно понять, что эту
квази-тактильную плотность рождают глаза, которые могут, по существу, прикоснуться к земной поверхности. Если объект ускользает,
уходит, то взгляд теряет свою тактильную силу и постепенно становится чистым видением.»18
Специфику шизоидного взгляда можно описать иным образом. Можно сказать, что такой человек «видит, но не смотрит».
Различие между «видеть» и «смотреть» в том, что первое действие — пассивно, а второе — активно. Видеть — функция пассивная.
Согласно «Webster's New International Dictionary», глагол «видеть» относится к функции видения, в которой «нет акцента на элементе
внимания». Глагол «смотреть» или «посмотреть» означает «...обратить взгляд на что-нибудь, направить его с определенным
выражением, целью или чувством». Поскольку шизофреник не может направить взгляд с чувством, он не полностью владеет им, он
не может нормально контролировать эту функцию тела. Его само-обладание (self-possession) ограничено.
Мы смотрим людям в глаза, чтобы увидеть, какие чувства или ощущения вызываем у них. Счастливы они или грустны, злятся
они или стыдятся, испуганы или расслаблены и спокойны. Поскольку глаза шизоида не рассказывают этого, мы знаем, что он
вытесняет все чувства. Работая с такими пациентами, я уделяю очень много внимания их глазам. Когда мне удается эмоционально
«достать» до них, то есть когда эти люди откликаются мне, как человеческому существу, их глаза светлеют и фокусируются.
Бывает, что это происходит спонтанно, когда пациент по ходу терапии усиливает способность к телесному чувствованию. Глаза
приобретают живой оттенок, взгляд тоже несколько оживает. Прозрачность или пустота глаз — экспрессия «безжизненной» личности.
Наличие отклика в глазах пациента-шизоида или его отсутствие дает мне
более ясное представление о том, что с ним происходит, чем вербальная коммуникация. Выражение глаз человека больше, чем
любые другие признаки, указывает на степень его «владения своими способностями».
Глаза человека отражают многие аспекты личности. У одержимого человека они полны фанатизма, а у любящего сияют
теплотой чувства. Светлые глаза ребенка отражают его интерес к миру, а безразличное выражение глаз, которое иногда можно
встретить у стариков, сообщает о том, что этот интерес поблек. Глаза — это окна тела. Хотя они не всегда отражают мысли
человека, зато всегда показывают его чувства. Они могут быть зашторенными или открытыми, замутненными или ясными.
Если родители, воспитатели и терапевты, направив свой взгляд с чувством, могли бы видеть детские глаза, это позволило
хотя бы частично избежать трагедии шизоидного ребенка, которого не понимают.
Неспособность шизоида сфокусироваться возникает оттого, что его тревожат чувства, которые не могут выразиться через
глаза. Он боится дать глазам активно проявить страх или злость, потому что в этом случае ему придется осознать свое чувство.
Вытеснение чувства требует, чтобы глаза были пустыми или отдаленными. Отсутствие выражения в глазах, как и отсутствие
способности тела к отклику — это часть шизоидной защиты от чувства. Однако, когда чувство все же прорывается сквозь защиту и
наводняет эго, глаза либо уклоняются, как отмечал Райх, либо в них хаотически выражается страх и ненависть, несфокусированные и
ненаправленные, как это было в приведенном мною случае с девушкой. Итак, если глаза человека «нездешние» или смотрят «наугад»,
выражая смутную ненависть и ужас, это указывает на наличие шизофрении. Пустые и отстраненные глаза сообщают о шизоидном
состоянии.
Если перейти от глаз ко всему лицу, можно обнаружить и другие признаки шизоидного отклонения. Наиболее важный из них
— отсутствие выражения на лице, что соотносится с отсутствием чувства в глазах. Можно
74
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
75
сказать, что лицо шизоида похоже на маску. На нем нет обычной игры чувств, оживляющей лицо здорового человека. Маски могут
быть разными: растерянный клоун, невинное, наивное дитя, искушенный, надменный аристократ. Шизоидам свойственна
«фиксированная» улыбка, в которой глаза участия не принимают. Типичную улыбку шизоида можно узнать по ее неизменному
присутствию на лице, по ее неуместности и по тому, что она не соответствует чувству удовольствия. Ее можно интерпретировать,
как попытку разбить напряжение лицевой маски, когда возникают чувства, которые шизоид не может выразить, и о которых он не
может сообщить. Улыбка скрывает и отрицает существование какой бы то ни было негативной позиции. Х.Клекли называет эту
экспрессию шизоида — «маска рассудка»19.
За маской фиксированной улыбки и искушенности можно рассмотреть лицо шизоида, которое я бы назвал лицом
кадавра или трупа. Оно напоминает череп или голову мертвеца. В некоторых случаях это можно разглядеть, только если сильно
надавливать большими пальцами на скуловые кости по обе стороны от носа. Под таким давлением фиксированная улыбка исчезает,
выделяются лицевые кости, лицо бледнеет, а глаза кажутся пустыми глазницами. Это жуткое выражение, оно потрясает, вы будто
заглядываете смерти в лицо. Пациент не сознает эту экспрессию, поскольку она скрыта под маской, но ее присутствие — мерило
глубины его страха. Можно сказать, что шизоид буквально «до смерти испуган». Такое выражение лица предстает перед нами на
рисунках 2 и 13.
Маску шизоида не убрать усилием воли. Выражение его лица заморожено лежащим глубже ужасом, его маска — это
защитный панцирь. Маска также позволяет такому человеку предстать перед миром, не шокируя его своим трупным выражением
лица, которое, в противном случае, выглядело бы провокацией. Чтобы снять маску «трупного окоченения», необходимо оттаять,
надо осознать страх и ужас, а также освободить личность из-под их власти.
Кречмер говорил, что надо окликнуть ум, который контактирует с шизоидной личностью. «Что скрыто под всеми этими
масками?»- спрашивал он. «Возможно — ничто, темнота, пропасть в ничто — аффективная ане-мия».28 Далее, он продолжает:
«Невозможно знать, что они чувствуют: иногда они и сами этого не знают, может быть только смутно...» Если спросить шизоида, что
он чувствует, он, чаще всего, ответит: «Ничего. Я не чувствую ничего». Даже когда в курсе терапии он начинает пропускать свои
чувства на поверхность, он будет показывать, что его желания и «хотения» такие же, как у всякого другого человека, и что они у
него всегда есть. Его маска и отрицание чувств — защита от ужаса и ненависти, но кроме этого, она подавляет все его желания. Он
уверен, что не может позволить себе чувствовать или хотеть, поскольку это может привести его к катастрофе, уничтожению или
брошенности, оставленнности. Если же он ничего не хочет, никто не может причинить ему боль.
Временами, когда шизоид выходит из-под контроля и оказывается захлестнутым внутренними чувствами, его лицо
настолько искажается, что кажется нечеловеческим. Когда он позволяет проявиться злости или когда дает ей отразиться на лице, то
обретает совершенно демонический вид. Можно увидеть не злость, а потемневшие глаза и излом бровей, выражающий черную
ярость. У регрессивного и «уходящего» шизофреника лицо и голова часто похожи на горгулью. Иногда лицо словно тает, а на губах
играет инфантильная улыбка, которая, однако, не охватывает глаз.
Для шизоидной личности типична разобщенность улыбающегося рта и ничего не выражающих глаз. Вот как это
комментирует Ю.Блайер: «Отсутствует единое мимическое выражение: морщины на лбу, например, выражают удивление: похожие
на вороньи глаза — смеются, а углы рта могут быть печально опущены. На лице часто можно увидеть чрезмерно подчеркнутое
выражение, которое может быть мелодраматичным».20
76
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
77
Другая характерная особенность лица шизоида — ригидная, жесткая нижняя челюсть. Эта черта присутствует всегда. Вместе
с фиксированной улыбкой, она составляет заметную некоординированность верхней и нижней половинами лица. Ригидная челюсть
выражает неповиновение, которое противоречит пустым и испуганным глазам. Ригидность челюсти помогает блокировать чувство
страха или ужаса, не давая ему выразиться в глазах. Так шизоид говорит: «Я не буду бояться».
Я нахожу, что для такого пациента почти невозможно мобилизовать какую бы то ни было сознательную экспрессию глаз,
пока не будет снижено напряжение челюстной мускулатуры. Обычно это происходит, когда пациент проявляет глазами печаль или
когда он плачет.
Если понаблюдать за тем. как плачет ребенок, можно отметить, что сначала у него дрожит подбородок. Он подается
назад, рот искривляется, а челюсть округло приоткрывается таким образом, чтобы малыш мог высвободить потребность заплакать.
Ригидность шизоидной челюсти сдерживает это высвобождение. Она функционирует как основная защита от всех чувств.
Интерпретирование динамики напряжений головы шизоида привело меня к небольшой неопубликованной монографии о
рефлексе рычания21. Как правило, шизоид не может огрызнуться или зарычать, то есть искривить верхнюю губу и оскалить зубы.
Нормальные люди довольно легко могут это сделать. Затруднения шизоида в этом случае связаны с иммобилизованностью верхней
половины лица, причем неподвижной остается область кожи на затылке и на стыке затылка и шеи. В шизоидном состоянии
мускулатура затылочной области (так называемые выйные мышцы) жестко контрактирована. Представление об этом можно
получить, если попытаться изобразить сильнейший испуг: очень широко открыть (вытаращить) глаза, высоко поднять брови и
жестко запрокинуть назад голову. Появляется возможность почувствовать, насколько контрактированы мышцы основания черепа.
Рычание и кусание требуют направленного движения, которое про-
тивоположно экспрессии испуга. При кусании голова наклоняется вперед, так, чтобы верхние зубы могли вонзиться в объект, а
нижние удержать его. Поскольку шизоид «заморожен» в состоянии ужаса, он не может ни зарычать, ни воспроизвести движения
кусания.
Неспособность рычать и кусать связана с глубоко лежащим оральным отклонением, которое проявляется как нежелание
вытянуть вперед губы (потянуться ртом) и сосать. Это отклонение возникает из-за орального конфликта с матерью, которая не
смогла исполнить оральные эротические потребности ребенка. Детская фрустрирован-ность приводит к ослаблению и
исчезновению импульса, на который мать реагировала такой ненавистью, что у ребенка не осталось выбора, он вынужден был
подавить свои оральные влечения и, соответственно, оральную агрессию.
-----------ТЕЛЕСНАЯ РИГИДНОСТЬ,
ФРАГМЕНТАРНОСТЬ И КОЛЛАПС
Еще одна особенность тела шизоида — отсутствие ровной линии осанки: его голова не находится на одной линии с телом, она
наклонена или прямо-таки свешена вперед и вправо или влево. Эта черта является еще одним признаком диссоциации головы и тела.
Мне не удавалось полностью понять причину этой позы, пока один пациент не натолкнул меня на следующую мысль. Мы беседовали с
ним, когда он находился в состоянии явного эмоционального стресса. Вдруг его зрение стало направленным, объекты приобрели
форму, которую он обычно не мог уловить. Когда он свешивал голову в сторону, зрение прояснялось. Если он пытался удержать ее в
вертикальном положении, отклонение опять давало о себе знать. Во время беседы он вынужден был подпирать голову рукой. Этот
феномен, возможно, объясняется так: наклонное положение головы позволяло ему использовать один доминирующий глаз, чтобы
смотреть и в то же время избегать трудностей, связанных с конвергенцией и ак-
78
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
79
тка запротестовала, заявив, что не может этого сделать, потому что струйка мочи льется не вниз, а вперед. Когда сиделка стала
настаивать, пациентка уступила ей, и, помочившись, лежа на судне, облила себя и кровать. Она говорила правду. Таз этой
женщины был выдвинут вперед, как у маленькой девочки. В пубертатный период он должен опуститься и отодвинуться назад,
а вагина, при этом, должна занять положение между бедер. С моей пациенткой этого не произошло, что она и осознала.
Ротация таза и бедер порождает нормальную женскую телесную структуру. Колени приближаются друг к другу, а бедренные
части ног разворачиваются внутрь и смыкаются. У шизоидной женщины этот ход развития возможен лишь отчасти: таз остается
выдвинутым вперед, а между бедренными частями ног остается заметный зазор. Следующая характерная особенность тела
шизоида — дисплазия, то есть наличие черт, которые принадлежат противоположному полу. Андроидные черты — узкие бедра,
тонкие бедренные части ног и мужской тип оволо-шения — свойственны женщинам шизоидного типа. У мужчин встречается
округлый женственный таз, жировой лобковый бугорок и женский тип лобкового оволошения в форме треугольника.
Дисплазия в большей степени свойственна высоким худым людям с астеническим типом телосложения. Это
незрелая структура тела, которая не дает в достаточной степени проявиться вторичным половым признакам. Бедра узкие и
маленькие, как у мальчиков и девочек в допубертатный период, плечи тоже узкие, мускулатура недоразвита. Мышцы —
вытянутые и волокнистые. Надо заметить, что при астеничной структуре тела узкая талия, словно отсекающая верхнюю часть
тела от нижней, в значительной степени снижает координацию.
Ноги и стопы шизоида тоже демонстрируют значительные отклонения от нормы. У него негнущиеся жесткие колени,
холодные напряженные ягодицы, стопы кон-трактированы, пластичность ног заметно снижена. Подвижность ограничена,
больше всего бросается в глаза, что
такие пациенты не способны полностью согнуть колени, то есть присесть так, чтобы стопы при этом неподвижно оставались
на земле. С другой стороны, многие пациенты-шизоиды могут вытянуть стопу так, чтобы она составляла одну прямую линию со
всей ногой, а также скрючить пальцы ноги, как когти. Я считаю, это говорит о том, что шизоид больше адаптирован к
хватанию и держанию, чем к плантарной (plantar) локомоции.
У многих пациентов стопы инвертированы, то есть повернуты друг к другу. Это смещает вес тела, большая часть
которого приходится на внешнюю сторону стоп и вызывает искривление ног. Инвертированные стопы напоминают о
пренатальном или раннем младенческом состоянии, когда они развернуты «лицом» друг к другу. Это говорит о недостаточном
развитии и о фиксации на инфантильном уровне. В таком положении мускулатура стоп, чтобы поддерживать вес тела, должна
быть хронически напряжена, поэтому своды стоп очень высокие, гораздо выше нормы.
Инфантилизм заметен и у тех пациентов, стопы которых необыкновенно малы. Как правило, такие стопы принадлежат
маленькой и изящной женщине-ребенку. Однако они встречаются и у людей с крупным тяжелым телом, в таких случаях их
можно интерпретировать, как признак инфантильных тенденций личности. Когда нижняя часть тела тяжелая и обрюзгшая,
стопы тоже теряют тонус. Арки сводов опускаются, и вес приходится на внутреннюю сторону стоп. У меня был пациент, которого
я представлял на семинаре. Он весил 235 фунтов. Его стопы были маленькими и узкими, он не мог растопырить или
скрючить пальцы. Стопы имели синеватый оттенок, что говорило о наличии цианоза. Один из участников семинара высказал
такое впечатление: «Я думаю, у него нет контакта с полом, и еще я уверен, что поэтому его мысли витают в воздухе и не
заземляются. Ноги и стопы не достаточно сильны, чтобы поддерживать его тело».
82
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
ти. Приступ продолжался пять-десять минут и прекращался, когда она понимала, что не может нанести себе ущерб. Когда он
заканчивался, она всегда чувствовала себя лучше. По мере продолжения курса терапии приступы становились все более редкими и
сильными. Моя пациентка усвоила, что они происходят, когда она «открыта», то есть когда она позволяет какому-то теплому чувству
пройти ко мне, и это знание обнадежило ее. Но больше всего ей помогало мое присутствие и поддержка в трудные периоды. Она
медленно обретала способность терпеть и принимать свои чувства, и цвет ее кожи поменялся. Она «порозовела», по ее собственному
выражению. Когда она чувствовала себя хорошо, то описывала свое состояние, как «пребывание в розовом цвете». Время от
времени глубокая мускулатура расслаблялась и холодное прежде тело становилось теплым.
Когда эта пациентка обрела способность «установить» свои чувства, ей стало удаваться стоять на собственных ногах, в
частности на стопах. Ее продвижение в процессе терапии прошло через драматическое событие. В какой-то момент я отказался от
роли поддерживающей и опекающей ее матери, и она спросила меня: «Вы хотите, чтобы мне было хорошо? Вы хотите, чтобы я
жила?» Если бы я ответил положительно, у нее могло бы возникнуть впечатление, что ее благополучие зависит от меня. Но ведь я
не мог дать отрицательный ответ! Она боялась разорвать пуповину, которая поддерживала ее во время кризисов и зависела от ее
собственных ресурсов. Я мог только сказать, что решение жить и чувствовать себя хорошо может принять только она сама. Она с
неохотой приняла мой ответ и решила сама постановить, как ей быть дальше. Я увидел ее успехи спустя шесть лет после того,
как мы расстались. Она продолжала совершенствовать способность «устанавливать» собственные чувства и стоять на собственных
ногах без посторонней помощи.
Изложенный подход к личности через интерпретирование телесной экспрессии зависит от способности аналитика
соотносить физические особенности индиви-
дуума с его позами и поведением. Все люди бессознательно интерпретируют личность, исходя из физической экспрессии.
Аналитик же делает это сознательно. Он знает, насколько важны физические отклонения, присутствующие в теле пациента.
Кречмер владел этой способностью. Поэтому его работа более важна как клиническое описание, чем как попытка
классифицировать пациентов на основе типизации их тел. Его определения — продукт проницательного взгляда, ума клинициста
и творческого отношения к делу. Вот хороший пример: «Она прекрасна и выглядит эфирной и прозрачной, с тонким носом и
висками, на которых проступают голубые венозные прожилки. Вокруг нее атмосфера отстраненности, «дистанции». У нее
медленные движения, совершенные и аристократичные, чуть неловкие то там, то тут. Если кто-нибудь говорит ей что-то, она
слегка отодвигается назад и прислоняется к шкафу. В ней есть что-то странное и мечтательное. У нее тонкие волосы, длинные и
очень послушные. Приветствуя вас, она прикасается к вашей руке кончиками холодных и почти прозрачных пальцев. Она
отстраненно улыбается, смущенно и неопределенно».24
Данное описание иллюстрирует то. что уход и отрыв от внешнего мира параллелен уходу и отрыву от тела. Кречмер дал
описание delusional schisophrenic, демонстрирующее трансформацию живого тела в бестелесный дух и покинутое тело. Его
пациентка эфирна, она голубоватая, прозрачная и отстраненная, как небо. В ее физическом облике и личности не видно румянца,
приземленнос-ти и телесности плоти и крови. То, что остается — прозрачная оболочка человека.
Кречмер отметил качество кожи, особенности волос, черты лица и т.д. Он пишет: «Цвет лица шизофреников любого
возраста, как правило, бледный, часто с россыпью желтых или желтоватых пятен или с коричневатой пигментацией».24 Он
комментирует наиболее часто встречающиеся особенности: инфантилизм (маленькие руки), феминизм у мужчин (узкая грудь,
большие ягоди-
86
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
на собственный образ тела, используя его в качестве основы. Если он не испытывает чувства телесного удовольствия, то будет
рисовать фигуру, «выбросив» из нее многие детали, части тела или черты.
Как искажается образ тела? Отвечая на этот вопрос, необходимо знать, как этот образ развивается. Исследования
показывают, что он формируется путем синтеза ощущений, возникающих при бесчисленном количестве контактов между
родителями и ребенком. Ощущения могут быть окрашены позитивно и негативно, в зависимости от того, чувствуются ли они как
удовольствие или как страдание или боль. Положительные ощущения благоприятствуют формированию ясного и
интегрированного образа тела. Отрицательные ведут к искажению или разрывам в том представлении о собственном теле,
которое получает человек.
Вот как говорят об этом С.Ф.Фишер и С.И.Кливленд: «[Родительское] отношение к нему [ребенку] выражается в том, как
они [родители] относятся к удовлетворению его потребности в пище, к его ощущению голода, как они берут его на руки и
нянчат, и как они приучают его регулировать процессы мочеиспускания и дефека ции».26 «Как» означает качество
прикосновения, взгляд глаз, мягкость обращения. Все это регистрируется в сознании ребенка в виде телесных ощущений,
которые будут влиять на его образ тела.
Когда образ тела неполон, это всегда говорит о нарушенных отношениях между матерью и ребенком, поскольку мать — это
человек, который больше всех вовлечен в физические потребности малыша. Отвергающая мать депривирует ребенка, не давая ему
возможности пережить телесное удовольствие при интимном физическом контакте с ней. Властная мать отрицает право ребенка
на переживание собственного тела ради ее собственного удовольствия и удовлетворения.
Поскольку в раннем возрасте отождествление означает для ребенка прежде всего отождествление с собственным телом,
качество физического контакта между
ним и матерью будет определять его чувства к собственному телу и природу телесного отклика на жизнь. Теплые, нежные и
заботливые руки порождают у ребенка приятное чувствование собственного тела и укрепляют его желание дальнейшего контакта с
миром. Взгляд матери оказывает сильное влияние на отзывчивость глаз ребенка. Мягкие, любящие глаза матери резко отличаются
от холодных и ненавидящих.
Во взрослой жизни образ тела выполняет две важные функции. Он служит моделью для сознательного представления о
моторной активности. Сознательно направленная моторная активность является предсознательно прорепетированной раньше
попыткой осуществить активность. Согласованность движений визуализирована в терминах образа тела. Неадекватный образ тела
будет увечить разыгрываемый «спектакль». Образ тела служит локализации ощущений. Способность определить локализацию
ощущения зависит от хорошо сформированного образа тела. Маленькие дети не могут описать локализацию боли, потому что их
образ тела еще неясен. По этой же причине шизофреник затрудняется указать локализацию своих телесных ощущений.
Образ тела может усиливать один тип активности и препятствовать другому. К примеру, игрок в бейсбол, который ясно
видит себя грациозно и координированно бьющим по мячу, вполне может оказаться неспособным представить себя столь же
грациозно танцующим танго. В этом случае можно сказать, что в его образе не хватает тех качеств, которые необходимы для
танцевания. Речь идет не о координации. Каждый из этих видов активности имеет свое эмоциональное значение. Бейсбольный
удар обладает дополнительным агрессивным смыслом, в то время как танцевание танго предполагает чувственность и сексуальность.
В образе тела шизоида не хватает тех качеств, которые относятся к экспрессии чувств. Он видит свое тело
неэкспрессивным и лишенным отклика, и его рисунки человеческой фигуры отражают эти ограничения. Что
90
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРАЗ ТЕЛА
91
касается эго-представления, то здесь дело может обстоять совсем иначе: человек может представлять себя чувствительным,
понимающим и симпатизирующим. Но чего он не может сделать, так это примирить свою сензитив-ность с отсутствием теплоты,
симпатию — с отстраненностью, понимание с импотенцией. Рисунки пациентов-шизоидов демонстрируют общие характерные
особенности: фигуры людей безжизненны, часто гротескны, стилизованы или «не прорисованы». Они выглядят, как статуи,
клоуны, куклы, призраки, зомби или чучела.
МАСКА КЛОУНА
Довольно часто нарушение образа тела выражается таким образом, что фигура человека, нарисованного шизоидом,
выглядит клоунской. Рисунок 8 — типичный пример. Его нарисовал Пол, о котором я говорил в третьей главе.
Когда я попросил Пола прокомментировать рисунок, он сказал: «Он добродушен... он, как ребенок, но он пуст. Он
пытается сказать, что он не злой. Он изображает из себя дурака, чтобы люди подумали, что он глуп и одномерен. Это
служит его цели. Я тоже долго играл дурака. Теперь я стараюсь быть просвещенным и философствую. Я никогда не
переставал валять дурака, хотя и прибегал ко множеству ухищрений, чтобы скрыть это.»
Какова его цель? Что старается скрыть клоун? Было бы вполне естественно предположить, что за маской клоуна
лежит глубоко скрытая печаль и трогательная тоска. Что касается Пола, то это почти правда, ведь он пережил временную
парализацию, когда попытался выразить свое страстное стремление. Я считаю, что это так и в случаях других пациентов,
которые изображают из себя дураков или адаптируют роль клоуна. Однако, рисунок Пола демонстрирует еще и вытесненную
ненависть, которую выражают, напоминающие шипы или
Рисунок 8
иглы пальцы. Пол описал руки на своем рисунке следующим образом: «оторванные и болтающиеся», определив этим, что они
неадекватны как органы агрессии и оторваны от чувства ненависти, заключенного в них.
92
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРАЗ ТЕЛА
-----------КУКЛА
Еще одно типичное искажение нормального образа тела видно
на рисунке, изображающем тело человека похожим на куклу. В
физическом внешнем виде нередко есть нечто куклоподобное,
особенно часто это можно наблюдать у женщин. В этих случаях можно
предположить, что некая кукольность свойственна и их личности.
Мэри являет собой пример такой женщины. Кукольность отчетливо
проступает в ее рисунке своего тела. Лучше всего эту пациентку можно
описать, назвав малышкой. Она была пяти футов ростом и весила
около ста фунтов. Тело ее выглядело юным, почти детским, несмотря
на то, что ей было 33 года. Она произвела на меня впечатление так
называемой женщины-ребенка, незрелой и недостаточно развитой
физически. С точки зрения структуры, тело ее было стройным и по-
юношески пропорционально сложенным. Функционально оно было
ригидным. У Мэри была бледная, сухая кожа, которая выглядела
неживой. Лицо не имело выражения, глаза часто становились пустыми,
теряли фокусировку и чувство. Тем не менее, в ней было нечто
соблазнительное и привлекательное.
Каким был ее образ тела? Как она относилась к нему?
Женские и мужская фигурки на ее рисунках (рисунок 9 и рисунок 10),
наряду с ее собственным комментарием, предоставляют следующую
информацию.
I Рисунок 9
ОБРАЗ ТЕЛА
97
гало для Мэри игру в кошки-мышки, в которой моя пациентка чувствовала себя беспомощным объектом, которым играет мать.
Отсутствие рук и ног на ее рисунках говорило о том, что она неспособна бороться или удрать.
Перед тем, как она начала рисовать, я пришел к выводу, что образ тела Мэри похож на куклу. Ее рисунки были
кукольными, другие люди, говоря о ней, называли ее куклой, и сама она принимала себя как куклу. Однажды, она сказала: «Я
безропотная кукла, симпатичная, бесполая и безжизненная». Но если ее образ тела представлял собой куклу, то эго-представление
было таково: искушенная, сексуально возбужденная, зрелая женщина. Она часто жаловалась, что мужчины не могут оторвать от
нее рук. Многих из них соблазняет ее кукольность, впечатление женщины-ребенка, которое она производит, не дает их
мужественности устоять: она привлекает их. Таким образом, личность Мэри была расщеплена: эго-представление, которое
определяло сознательное поведение, не совпадало с образом тела, отражавшем ее истинные чувства.
Эго-представление шизоидной личности развивается как реакция на образ тела. Эго не может принять ту негативную
ценность, которую представляет собой тело. Оно создает собственный образ личности, противопоставляя его непринимаемому
образу тела. Однако, два контрастных образа развиваются одновременно, откликаясь на внешние силы, разламывающие единую
личность. Рассмотрение этих сил требует анализа структуры характера пациента с рассмотрением инфантильных переживаний.
Какая отождествленность сформировала личность Мэри? Какие переживания преобразовали ее тело? Во время одной из
наших встреч, когда мы обсуждали символическое значение структуры ее тела, она сказала: «Мать всегда говорила, что
любила, когда у нее была кукла, которую она могла одевать и показывать. Я помню, как чувствовала, что не принадлежу себе. И
прикосновения ее рук... оно заставляло меня уползти. Мое тело принадлежало матери, будто я была ее куклой. Если
я говорила «нет», она преследовала меня, и это парали-зовывало меня».
Мэри покинула свое тело, потому что им овладела ее мать. Тело попало во власть духа ее матери, если можно так
выразиться. По реакции Мэри нельзя было сказать, что это был злой дух, но его природа была почти неизвестна. Все, что Мэри
могла сказать — что в роли куклы и игрушки ее матери, она была «бесполой маленькой мальчиком-девочкой».
В другой раз Мэри отметила следующее: «Я очень отчетливо помню, как каждую ночь они поднимали меня в туалет и
ставили мне клизму. Они делали это, потому что я кричала по ночам, и они думали, что это от газов. Я была голой, и если в
доме были знакомые, они все это наблюдали. Моя мать была очень фаллической личностью».
Затем Мэри истерически закричала: «Я не могу установить, что чувствует мое тело! Я все время чувствую себя ущербным
существом. Я постоянно сознаю таз и вагину! Я чувствую, будто там что-то ползает, будто там что-то кишит! Я чувствую, что не хочу
дышать. Я не хочу двигаться.»
Она начала рыдать, а потом добавила: «Я умертвила тело. Я почти заморозила его. Я почти сделала это. Я хочу быть
мальчиком».
«Кукла» — бессознательный маневр, направленный на то, чтобы отсечь или подавить сексуальные чувства, которые
воспринимаются как чужие и ужасающие. Становясь куклой или манекеном (большой куклой), человек «умерщвляет» собственное тело
и деперсонализируется. То, что Мэри отвергла свое тело и женственность, представлено в ее рисунках. Это связано со странными
ощущениями в животе и гениталиях. Из сказанного ею становится ясно, что тенденция к умиранию, то есть деперсонализация, по
сути дела является реакцией, направленной против этих ощущений, которые она воспринимала, как угрозу интегрированности ее
личности. Я сталкивался с тем
100
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРАЗ ТЕЛА
101
-----------ДЕПЕРСОНАЛИЗАЦИЯ
Механизм деперсонализации представляет собой сдерживание дыхания и движения. Но этот маневр на самом деле не
осуществляется сознательно, как может показаться со слов Мэри, В фоне таится чувство ужаса, которое сознательно переживается, как
«странные ощущения», против которых организм защищается, «становясь мертвым». Перед лицом этого ужаса тело леденеет, дыхание
замирает и все движения прекращаются.
При деперсонализации эго отщепляется от тела и возникает порочный круг. Пока тело отсечено от восприятия, его
ощущения переживаются, как странные и ужасающие. Без адекватного образа тела ум не может точно интерпретировать то, что
происходит в теле. Вот почему для шизоидов характерна ипохондрия. Если нормальный человек может понять и поэтому стерпеть,
к примеру, воспалительный процесс в горле, сердечную боль или вздутие живота, то шизоид реагирует на подобные недомогания
чрезмерной тревогой. Шизофреник «видит» их как результат внешних воздействий, несмотря на то, что все это на самом деле
происходит внутри его собственного тела.
Э.Блайлер приводит ряд примеров искажений самовосприятия, характерных для состояния деперсонализации.
«Пациенты разбиты и иссушены; их пронзают красные и горячие иглы, кинжалы или копья; их руки вывертываются, головы
запрокидываются назад; ноги становятся меньше, глаза вытаращиваются так, словно они сейчас выскочат из орбит; голова
сжимается... Их глаза закатываются; их словно помещают в рефрижератор. Внутри тела будто кипит масло, кожа каменеет, глаза и мозг
беспрестанно трепещут».
Испуг, явно присутствующий в этих ощущениях, объясняется двумя причинами. Во-первых, все происходит в теле, которое
обычно бывает относительно бесчувственным. Контраст между «мертвым» телом и спонтанными ощущениями отчасти объясняет их
анормальную интенсивность. Во-вторых, шизофреник не способен интегрировать чувства и импульсы в целенаправленные
действия. У нормального человека импульсы переходят в паттерны действия, канализируя энергию импульса в экспрессивные или
агрессивные движения, направленные во внешний мир. Шизофреник этого сделать не может. В результате хаотический импульс
остается внутри тела, органы перевозбуждаются и вызывают ощущения, которые воспринимаются, как странные и ужасающие.
С психологической точки зрения, отчужденное и искаженное телесное чувствование, о котором сообщают пациенты,
бессознательно ассоциировано с инфантильным испугом и детскими переживаниями. Странные чувства, о которых говорила Мэри, и
которые возникали в области таза и гениталиях, воспроизводили ее ощущения, пережитые в раннем возрасте. Как правило, эту связь
можно «высветить», анализируя сны и воспоминания. Однако, простое осознание ассоциаций не высвобождает тревожности. Пока
эго отщеплено от тела, переживание гени-тального возбуждения взрослого человека будет сопровождаться тревогой, которая ведет к
дальнейшему отсечению чувствования всего тела.
Отсутствие адекватного образа тела, основаного на живости и отзывчивости его поверхности, объясняет «распутное» или
«легкомысленное» сексуальное поведение. Ге-нитальное возбуждение чувствуется как странная и искажающая сила, которую
необходимо устранить или разрядить. Возникает компульсивная сексуальность, неразборчивая и лишенная привязанности. Она служит
для высвобождения генитального возбуждения, но поскольку все тело в это не включается, подобная разрядка не приносит
позитивного удовольствия и удовлетворения. Такое сексуальное чувствование, как правило, характерно для го-
102
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРАЗ ТЕЛА
103
мосексуалистов, я подробно рассказывал об этом в книге «Любовь и оргазм». Каждый гомосексуал, с которым мне пришлось работать,
демонстрировал такое отклонение, связанное с неадекватным образом тела.
Опыт показывает, что по мере того как тело оживает, компульсивное сексуальное поведение и так называемое распутство
сходит на нет. Сексуальность приобретает для пациента новый смысл. Она становится скорее стремлением к телесной близости, чем
потребностью разрядить неприятное напряжение. Она превращается в экспрессию любви и привязанности. В новом состоянии
пациент переживает генитальное возбуждение как часть всеохватывающего чувства, а поэтому, и как удовольствие.
Когда Мэри в курсе терапии стала лучше чувствовать свое тело, когда она обрела способность к более тесному контакту с ним,
она осознала те детские переживания, которые заставили ее покинуть собственное тело. Вот еще одно ее воспоминание: «Теперь я
часто лежу в постели и чувствую свое тело, все, целиком. Очень хорошо чувствовать его и знать, что все оно здесь. Но даже сейчас
я сознаю напряжения, которые отсекают нижнюю часть тела. Там, где родители щекочут детей. Мой отец щекотал меня там так,
что я уже не могла терпеть. Я чувствовала, что умру, если он не перестанет. Казалось, он никогда не прекратит этого. Он зажимал
меня между колен. Это было ужасно! Я и сейчас не могу дотронуться до этого места».
У родителей, которые, проявляя свою привязанность, способны довести ребенка до истерики, налицо элемент извращения.
Такое поведение подразумевает бессознательное сексуальное вовлечение ребенка. Когда ему ставят клизму, это тоже может
интерпретироваться как сексуальное растление. Введение наконечника клизмы в анус очень близко к сексуальному проникновению,
хотя смысл данного действия остается неосознанным. Родители, часто использующие клизмы для налаживания дефекации ребенка,
бессознательно совершают символический сексуальный акт, и их слепота в этом случае отражает нечувстви-
тельность к собственному малышу. Что касается поведения матери и отца Мэри, неудивительно, что моя пациентка чувствовала, что
ее соблазняют, то есть вовлекают в сексуальные отношения. В период терапии, посетив однажды в выходной день своих родителей,
она рассказала мне о своей реакции: «Я поняла, что моя мать лесбиянка. Она прикасалась ко мне, и мне хотелось убить ее. В этот
вечер мое тело почувствовало ужас, и в области таза появились сексуальные ощущения, они были очень неприятными и
неправильными. В кровати я почувствовала в себе что-то, чему надо было дать выход. Потом я мастурбировала. Чувствование
возникло только в клиторе. Я стала мастурбировать с яростью, как будто старалась вытереть что-то. Оргазм был «скупым»,
напряженным и злым. Он помог лишь чуть-чуть. Нечто похожее я чувствовала подростком. Я мастурбировала таким же образом —
хотела избавиться от тех постельных сексуальных чувств. Однажды я попыталась поддаться этим чувствам, гомосексуально думая о
матери. Это очень возбудило меня, но и ужаснуло. Страшно неприятно... В это время у меня был роман с девушкой, но в этом не
было ничего хорошего».
Затем Мэри добавила: «Рот моего отца делал со мной то же самое. Когда я была девочкой, играя со мной и выражая свою
привязанность, он облизывал и обсасывал меня».
Мэри назвала свою мать лесбиянкой, поскольку полагала, что та получает острые сексуальные ощущения, прикасаясь к телу
дочери. Мать по секрету сообщила Мэри, что только терпит секс и никогда не испытывала оргазма. Мэри описывала ее как
агрессивную, маскулинную женщину, доминирующую над мужем и царящую в доме. Если мать играла в семье маскулинную роль, то
отец занимал пассивную, фемининную позицию.
104
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРАЗ ТЕЛА
105
СОБЛАЗНЕНИЕ И ОТВЕРЖЕНИЕ
Мэри соблазняли и мать, и отец. Ребенок соблазняется, когда родители злоупотребляют своей потребностью в близости и
тепле, получая бессознательное сексуальное возбуждение от взаимоотношений с малышом. Соблазняющие родители не сознают
сексуальной значимости своих действий, как это бывает, когда они целуют ребенка в губы или когда демонстрируют ему свое
обнаженное тело. Такое поведение рационализируется как ласка или широта взглядов (либерализм), но ребенок при этом ощущает в
действиях родителей скрытые сексуальные намеки. Другим элементом ситуации соблазнения является то, что ребенок ставиться в
подчиненную позицию. Соблазняющее поведение инициируется взрослым, и ребенок не может сопротивляться этому, поскольку не
может отвергнуть заигрывания того, от кого он зависит. Ребенок, которого соблазняют, вступает в интимный контакт с одной стороны
сексуально возбужденным, а с другой — ограниченным родителем в этом возбуждении.
Соблазнение погружает ребенка в серьезную дилемму. Он руководствуется чувством близости, но теряет право на
самоутверждение и на попытку удовлетворить собственное влечение к удовольствию. Физически, эффект соблазнения равен
катастрофе. Ребенок сексуально возбужден, но, из-за своей сексуальной незрелости, не может полностью разрядить это возбуждение.
Он не может сфокусировать сильную возбужденность в недостаточно развитом генитальном аппарате, и в результате возбуждение
переживается им, как неприятное телесное ощущение. В то же самое время сексуальная вина усиливает тревожность, связанную
с этим возбуждением. У ребенка нет выбора, единственное, что он может сделать — отсечь чувствование собственного тела. Он
покидает его.
Соблазняющие родители одновременно отвергают ребенка. Использовать его тело в качестве источника сексуального
возбуждения — значит разрушать его чувствование приватной, личной жизни и лишать малыша уважения и любви к его
развивающимся личностным потребностям. Ребенок оказывается отвергнутым как независимая лич-
ность. Редко кто дает себе отчет в том, что отвергающий родитель тоже соблазняет ребенка. Отвержение часто базируется на страхе
родителя, который тот испытывает, когда дело касается интимности. Этот страх порожден сексуальной виной. Такие родители
боятся прикоснуться к ребенку и приласкать его, а если все-таки делают это, то их действия бывают неловкими, и ребенок ощущает
в них проявление сексуальной тревожности. Он воспринимает ее как экспрессию сдерживаемого сексуального чувства и реагирует на
это преувеличенным сексуальным интересом к отвергающему его родителю. Бывает, что малыш боится приближения родителя из-за
реакции ненависти, которую тот переживает. Позже ребенок будет ассоциировать ее с собственной сексуальностью.
Если родитель не контактирует с собственным телом, то не сознает, насколько он соблазнителен. Ребенок, теснейшим
образом связанный с телом, крайне чувствителен ко всем нюансам и легко улавливает скрытый сексуальный интерес. Мать будет
соблазнять сына, вовлекая его в кажущуюся невинной близость с ней, а отец взглядом, словом или действием будет выражать
сексуальный интерес к дочери. Совершенно очевидно, что такие отношения можно считать инцестуозными.
Одна пациентка рассказала мне, что когда ей было шесть лет, ее мать «в интересах полового воспитания» продемонстрировала
ей свои гениталии. Девочку оттолкнуло это зрелище, и она убежала из комнаты. Она чувствовала, что ее отталкивает материнское
тело, что она испытывает отвращение при мысли о собственном генитальном органе. Ребенка шокирует не столько само по себе
действие, сколько нечувствительность родителя, который может сделать подобную вещь. Другой пример нечувствительности
матери я получил из рассказа еще одной пациентки. Когда ей исполнилось десять лет, мать заметила, что у дочери начала
увеличиваться грудь. «Она подошла, положила руку мне на грудь и сказала скептическим тоном: «О, я вижу ты созреваешь». Я
почувствовала себя так, словно меня оттолкнули... будто сбили с ног».
106
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРАЗ ТЕЛА
107
Затем эта пациентка добавила: «Прикосновение матери заставило меня сжаться. Я хотела уйти от него. Я чувствовала, что оно
сексуально. Ее грудь и тело отталкивали меня. Однажды, когда мне было лет пятнадцать, она вошла в комнату в разорванных трусах.
Я наивно сказала: «У тебя дырка на трусах», а она ответила: «У тебя тоже есть одна дырка». Меня затошнило. Она была такой
извращенной, грязной и соблазнительной.»
В случае Мэри поведение родителей, которые соблазняли и отвергали ее, послужило причиной ее собственного отвержения
тела и фемининности. Личность Мэри — куклоподобность, отсутствие зрелой женственности и гомосексуальная пассивность —
возникла из-за того, что она подчинилась материнской фаллической агрессивности и отцовскому оральному соблазнению. В
результате подчиниться мужчине для нее стало невозможным. «Я могу соблазнить их; это позволяет мне осуществлять контроль.
Противоположная ситуация меня пугает». Мэри стала соблазнять для того, чтобы защитить себя. В то же самое время ее ужасали
спонтанные сексуальные чувства, делавшие ее женщиной и угрожающие ее матери.
В личности Мэри сексуальность была оторвана от генитальности. Чем больше она старалась избежать сексуальности тела,
тем больше ее поглощала генитальность. Она заметила: «Я поняла, что все время сознаю свои гениталии. Я чувствую себя
«бесчеловечной». Хочу ли я видеть их или стараюсь защититься от них?» Эта обсес-сия, связанная с гениталиями, была
одновременно сцеплена и с сексуальным любопытством, и с тревожностью. На обе части вопроса Мэри можно было ответить
утвердительно.
Вытесненная сексуальная тревожность редуцировала ее восприятие собственного тела, особенно его нижней части.
Однажды во время нашей встречи Мэри сказала: «Я не чувствую ног. Я не чувствую, что у меня есть такая часть тела». Утрата
чувствования ног — обычное и базальное отклонение в образе тела, которое свойственно шизоиду. У человеческих фигур,
нарисованных этой паци-
енткой. часто не было ног или они почти не были прорисованы. Г.Пэнкоу, которая изучала динамику образа тела шизоидов, отмечает
«отделение области головы и области ног», что отрицает и отвергает «сексуальность тела». 27 Между ногами и сексуальным
функционированием существует определенная связь. Генитальность предполагает зрелость (стояние на собственных ногах) и,
наоборот, зрелость подразумевает генитальность. Отрывая эго (область головы) от генитальности (область ног), шизоид отвергает
свою независимость и зрелость, пребывая в беспомощной инфантильной позиции. Другими словами, отщепляя образ нижней части
тела, чтобы избежать сексуального чувствования, шизоид диссоциирует себя с функцией ног, которые представляют независимость и
зрелость. Мэри демонстрировала эту шизоидную тенденцию.
«Я не позволяю чувствам опуститься ниже талии. Если какое-то чувство возникает в области таза, оно подобно агонии. Я
боюсь, что сойду с ума. Мне бы хотелось быть русалкой».
У Мэри была фантазия, в которой она лежала в постели с обнаженным отцом. Она старалась избегнуть контакта между
нижними частями их тел, «чтобы это было не сексуально». Таким образом, отвержение сексуальности моей пациентки проистекало из
страха сексуального взаимодействия с ее отцом. Это вызвало бы ревность и гнев матери, которой Мэри очень боялась.
Поскольку она не могла принять себя как женщину, то пыталась идентифицироваться с братом. Девочкой она спрашивала
себя: «Откуда они знают, что я — девочка, а не мальчик? Я думала о пенисе и чувствовала его, но у меня его не было. Если бы
я была мальчиком, он бы У меня был». Окончательная идентификация этой пациентки была ни мужской, ни женской; она стала
«мальчиком без пениса», юной гомосексуалисткой.
Мы проследили, как некоторые переживания и отождествления определили отношение Мэри к собственному телу. Ее
подход к нему проявлен и в образе тела, и во внешнем облике, и в ее рисунках. В результате анали-
108
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРАЗ ТЕЛА
109
за, работы с телом и моего принятия Мэри как человеческого существа, образ тела моей клиентки изменился. Однажды она
сказала: «Знаете, что я почувствовала сегодня? Я теперь чувствую тело уже не так смутно и расплывчато».
«Снятие» чувствования с периферии тела — это механизм шизоидной защиты. Отсутствие заряда на поверхности тела
редуцирует сознавание его внешнего очертания и не позволяет точно изобразить фигуру человека. Это снижает барьер против
внешних стимулов и делает шизоида крайне чувствительным ко внешним воздействиям.
Между образом тела и реальным телом существует функциональная идентичность. Достижение адекватного образа тела
требует тотальной мобилизации телесного чувствования. Переживание живого и здорового тела подразумевает, что оно должно
функционировать именно таким образом. Помимо снятия психологических блоков, не позволяющих принять свое тело, терапия
должна что-то сделать для того, чтобы пациент переживал свое тело «непосредственно». Ему необходимо «встретиться» со своим
движением и дыханием, а если эти функции депрессиро-ваны, почувствовать их недостаточность. В своей работе с Мэри я делал
заметный акцент на непосредственное дей-ствование. Во время сессий, помимо всего прочего, она стучала ногами, лупила кушетку,
потягивалась и дышала. Эффект, который дали все эти действия, можно увидеть из следующего высказывания.
«Я купила бикини и, несмотря на свои страхи, надела его на пляже. Я почувствовала себя очень сексуально и
женственно. Вы знаете, как я чувствовала свое тело раньше. Теперь же это было удивительное чувство. Я, пожалуй, и не помню,
чтобы когда-нибудь так себя чувствовала. Я будто была другим человеком».
Рассказывая о случае Мэри, я остановился на развитии и функции образа тела. В главе 13 мы обсудим другой аспект терапии
этой же пациентки, который связан с разоблачением ее роли «зацелованной куклы».
Шизоидный индивидуум — это человек, чувства которого «заперты», как джин в лампе Алладина. Но шизоид словно не
помнит того заклинания, которое может выпустить джина на волю. Если сказку про Алладина и его лампу использовать в качестве
метафоры, то лампа будет соответствовать телу, заклинание — словам любви, а поти-рание лампы будет эквивалентом заботы. Когда
о теле заботятся, оно зажигается, как лампа, оно начинает излучать своеобразный свет, вокруг него возникает аура сексуального
возбуждения. Если тело «светится», глаза человека сияют, и джин секса может совершать свои магические трансформации. На самом
деле шизоид вовсе не забыл магическое заклинание: он говорит о любви и занимается сексом, но лампа отсутствует, она треснута или
разбита, и ничего не происходит. В отчаянии он обращается к пороку, прибегает к наркотикам или распутству, но ни один из этих
отчаянных маневров не может освободить джина любви и секса.
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
111
ПСИХОЛОГИЯ
БЕЗРАССУДСТ
ВА
САМОДЕСТРУКТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Многие люди, понимая, что какие-то их
действия наносят им вред, продолжают снова и снова
поступать точно так же. Временами возникает
впечатление, что такой человек, а шизоид — особенно,
находится во власти дьявола, который заставляет его
совершать опасные для жизни или угрожающие
рассудку поступки. Даже в относительно легких случаях
личность проявляет самодеструктивные тенденции,
которые зачастую бывает трудно преодолеть в процессе
терапии.
Было бы вполне резонно полагать, что, осознав
самодеструктивность каких-то действий или паттернов
поведения, человек изменит их. Терапевты, склонные
делать подобные предположения, бывают очень
удивлены и обескуражены, когда пациент, положительно
относившийся к анализу, вдруг отказывается работать.
Эта ситуация, известная как негативная реакция на
терапию, натолкнула Фрейда на мысль о «навязчивом
повторении», то есть потребности опять и опять
воспроизводить болезненное травмирующее
переживание. Иллюстрацией этому служит человек,
который, страдая от внутреннего чувства
отверженности, все же продолжает входить в ситуации,
где его отвергают, причем надо отметить, что довольно
часто он заранее ощущает, что будет отвергнут. Идея о
навязчивом повторении легла в основу фрейдовской
концепции «инстинкта смерти».
Все пациенты с которыми я работал,
действительно проявляли самодеструктивные
тенденции. Именно по-
этому они обратились к терапевту. Но ни в одном
случае я не обнаружил подтверждений фрейдовской
концепции. Желание умереть выражали многие, но
ведь желание — не инстинкт. Самодеструктивное
поведение в ряде случаев можно радикально изменить.
Тот факт, что человек склоняется к саморазрушению,
указывает на присутствие силы, расточающей
жизненную энергию организма. Эта «антижизненная»
сила действует в шизоидной личности, но
представляет собой результат шизоидного разлома, а
не его причину. Поскольку все аспекты личности
шизоида подвергаются диссоциации, его существование
раскалывается на жизнь и смерть.
Наглядный пример тенденции к
саморазрушению — употребление
транквилизирующих и седативных препаратов.
Лечащий врач одной из моих пациенток предупредил,
что такие препараты наносят ущерб ее здоровью. Они
«воруют» энергию человека, удерживают его в
анемичном состоянии и вызывают постоянную вялость
и усталость. Эта женщина сказала: «Я знаю, что
принимая пилюлю, я каждый раз немного умираю».
Она неоднократно пыталась обойтись без этих
средств. Каждая попытка отказаться от них улучшала
ее общее состояние, пациентка чувствовала себя
живее и начинала позитивнее относиться к жизни.
Однако, как ни странно, она опять возвращалась к
приему лекарств как раз тогда, когда начинала себя
хорошо чувствовать. И каждый раз, начав вновь
принимать препараты, чтобы обуздать тревожность и
обеспечить себе сон, она теряла все позитивные
чувства.
Как и у всякого шизоидного индивидуума, ее
тревожность усиливалась, когда дела шли хорошо и
самочувствие улучшалось. Хорошие чувства, по ее
словам, приводили ее к сознаванию страдания и
обреченности. В конце концов тревожность
становилась невыносимой. «Я не хочу чувствовать себя
так хорошо, потому что потом мне придется
расплачиваться за это», — сказала она. Пилюли снижали
тревогу, позволяя забыться. С точки зрения
нормального человека, ассоциирование хороших чувств
с тре-
112
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
113
вожностью кажется странным, и надо столкнуться с этим множество раз, чтобы перестать этому удивляться.
Я лечил женщину, страдавшую алкоголизмом. Пока шла очередная сессия, она позитивно откликалась на терапию, легко и
открыто обсуждая со мной свои проблемы. В конце каждой встречи она сообщала, что чувствует себя значительно лучше, но,
вернувшись домой после лечения, не могла справиться с настойчивым желанием выпить спиртного. Другой пациент, значительно
продвинувшийся в процессе терапии, вдруг пережил сильный страх смерти. Раньше его отчаянная борьба за выживание исключала
возможность подобной тревожности. Он начал сознательно бояться момента умирания, поскольку почувствовал, что ему есть для
чего жить. Подобная тревожность порождается страхом; пациент боится наказания за положительные чувства. Если тревожность
становится слишком сильной, у человека не остается выбора и ему приходится разрушить хорошие чувства.
Тревожность, связанная с позитивным и живым чувствованием, возникает из глубинного чувства обреченности. Обычно
индивидуум не сознает, что это ощуще-ние порождает он сам, хотя его бессознательное отчаяние иногда может неожиданно
«вспыхнуть» в сознании. Такие чувства быстро вытесняются в интересах выживания, и человек продолжает свою тщетную
борьбу. Когда в процессе терапии паттерн самодеструктивного поведения проанализирован, пациент признает, что он заранее
предполагал провал. На каком-то уровне сознания он знает, что не может быть успешным, даже не должен быть успешным.
Почему же успешность так пугает, почему успех вызывает такой страх? Пугающий успех — это сексуальное обладание
родителем, но для того, чтобы пациент пришел к такому инсайту, необходима очень долгая аналитическая работа. Во-первых, он
не сознает, что охватывающее его ощущение обреченности — это ужас перед совершением инцеста, опасность нарушить строжайшее
табу и страх перед жуткими ответными действиями, которые
неизбежно последуют за этим. Защищаясь от этого ужаса, шизоид жертвует правом наслаждаться собственным телом и переживать
тепло человеческого контакта. Он чувствует, что исключен из человеческого общества, потому что неспособен разделить
удовольствие от эротического влечения и удовлетворить его. Он пребывает в «психологическом изгнании», и барьером, который
отгораживает его, является чувство вины, причем вины не по поводу полового акта (который искушенный человек может
рационализировать), а по поводу переживания удовольствия от эротической близости. Половой акт, оторванный от чувства, не
вызывает эдипова конфликта, поскольку в этом случае тело действует чисто механически. Удовольствие требует, сняв ограничения и
вытеснение, принять инцес-туозное влечение. Если эти сексуальные чувства приняты, они интегрируются в личности, и человек
обретает способность переносить их на других людей, вступая с ними в зрелые отношения.
Обреченность, «стоящая над душой» шизоидного индивидуума, — это ужас покинутого, оставленного существа или существа,
которому суждено быть разрушенным за то, что оно нарушило табу. Чтобы избежать обреченности, шизоид вытесняет свои
сексуальные чувства и покидает тело. Теперь, будучи взрослым человеком, он обнаруживает, что нормальный путь человеческих
взаимоотношений блокировало вытеснение. Итак, защита изолирует его, отторгает от человеческого общества и повергает в
обреченность и страх. Дилемма шизоида состоит в том, что он не может продвинуться к удовлетворяющим взаимоотношениям из-
за ужаса и не может больше оставаться таким, какой он есть, одиноким и изолированным.
Но эдипов конфликт не может оставаться неподвижным пока существует вытеснение, поскольку оно никогда не бывает
полным. Сексуальные чувства постоянно стремятся разбить его и вырваться наружу, а страх перед грядущим наказанием никогда не
исчезает. Шизоид борется с чувством неизбежной обреченности, которая грозит
114
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
115
ему, по какому бы пути он ни пошел. У него нет иного выхода, кроме как научиться жить с этим чувством.
Если человеку удается приучить себя к мысли о катастрофе, ее пугающий «жар» слабеет, и ужас перед ней притупляется.
Когда чего-то нет, нет и риска потерять это. Наказание, которое человек сам себе назначает, кажется менее страшным, чем
предполагаемое наказание со стороны внешних агентов. Этим объясняются фантазии об истязаниях или реальные истязания
мазохистов. Об этом рассказал Райх, проанализировав мазохистский характер.38 При мазохизме действительное наказание всегда
ужасает меньше, чем предполагаемая кастрация. Подобным образом, «добровольная» изоляция пугает меньше, чем чувство
брошенности и смерть.
Самодеструктивное поведение шизоида предстает в его бессознательном как необходимая для выживания ценность. Это —
техника выживания, анахроничная в наличной ситуации, но валидная в терминах инфантильного переживания. Это — тип защиты,
постоянно присутствующий в царстве животных, которые «разыгрывают» смерть, притворяясь мертвыми, чтобы избежать опасности.
У меня был пациент, который во время сессии устроил именно такой «спектакль». Он лежал на кушетке в расслабленной позе, когда
я вдруг заметил, что его глаза закатились, буквально повернулись внутрь головы так, что видны были только белки. Дыхание
ослабло; он совершенно не двигался; казалось, что он умирает. Когда я указал ему значение его телесной экспрессии, он ответил,
что использовал эту позу и позицию, если в детстве ему угрожали родители. Увидев его «мертвым», они пугались сами, и их
поведение менялось: от угроз они переходили к заботливости.
Попытки суицида, которые все чаще предпринимают молодые люди, можно интерпретировать сходным образом. Помимо
обычного самодеструктивного элемента, эти действия представляют собой драматическую просьбу о помощи. Многие родители
начинают беспокоиться об эмоциональном состоянии детей только после того, как
столкнутся с такими резкими действиями. Очень жаль, что проявления шизоидной проблемы часто выглядят как странности,
отсутствие интереса или безвольное сопротивление. Нечувствительность родителей зачастую приводит подростка или юношу к явно
самодеструктивному поведению, с помощью которого он пытается привлечь внимание к своим затруднениям.
Опасность резких действий состоит в том, что человек смог столь далеко зайти. Каждый раз «немного умирая», он удлинняет
обратный путь к жизни и здоровью. Отчаяние постепенно может достичь такого накала, с которым ему не справиться, и тогда он
перешагнет черту, отделяющую жизнь от смерти. Сколько можно взывать о помощи, не получая отклика? Как долго человек может
жить в тени обреченности, не выходя из нее? В конце концов, безрассудный маневр приводит к безрассудному результату.
Доведенный до крайности человек испытывает свою судьбу.
ТЕХНИКА ВЫЖИВАНИЯ
Примером психологии безрассудства служит история молодого человека, который консультировался у меня по поводу затяжной
депрессии и неспособности работать. Билл был математиком, он обладал холодным острым умом, позволявшим ему очень точно и
отчетливо анализировать проблему. Исключение составляли те моменты, которые личностно затрагивали его. В курсе терапии проблема
сфокусировалась в чувстве, что «ничего не происходит». Это чувство четко проявилось во время анализа двух сновидений, в каждом из
которых он отмечал, что «ничего не происходит». Затем Билл понял, что это чувство доминирует в его жизни, и что именно оно
лежало в основе его депрессии и неспособности работать. Чувство обострилось, когда ему показалось, что терапия, после
благополучного начала, зашла в тупик. Вначале, когда его мышцы мобилизовывались во время различных упражнений, Билл переживал
сильную непроизвольную
116
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
117
вибрацию в ногах и теле. Он возбуждался, поскольку ему казалось, что с ним что-то происходит. Но кроме некоторого
высвобождения чувства в плаче, эти предварительные непроизвольные движения ни к чему не привели. Энтузиазм постепенно пропал,
усилилась депрессия. Ему стало гораздо труднее работать. Я предупредил его о возможности такого развития событий, поскольку
мой опыт подсказывал, что путь к улучшению самочувствия пациента проходит через необходимость взглянуть в лицо своим страхам.
Мы оба видели, что Биллу грозит потеря места на службе, так как он не может работать. Это означало бы, что с ним «что-то
произойдет», и он полагал, что это как раз то, что он искал, хотя, конечно, такое развитие событий было бы неблагоприятным.
Физически Билл был молодым человеком с тонким жестким телом, которое можно было бы назвать ас-теничным. У него
были широкие плечи, узкий таз и нео- . бычно тонкие, напряженные ноги. Его грудь, довольно большая, была депрессирована в
области грудины, а брюшная мускулатура находилась в крайне контрактиро-ванном состоянии. В связи с этим, дыхание Билла
ограничивалось грудной клеткой. Хотя он обладал сильными руками и ногами, они не были интегрированы с телом. Несмотря на
кажущуюся силу, тело этого молодого человека было слабым. Разлом его личности проявлялся и в выражении лица. В спокойном
состоянии лицо было старым, оно выражало печаль и усталость, но когда он улыбался, лицо освещалось, как у мальчишки.
Конфликт между оптимизмом и подавленностью подталкивал его к опасным действиям, при которых, к счастью, ничего не
произошло.
Билл был скалолазом; одним из лучших, по его словам. У него на счету были многие восхождения, которые он совершал
без страха и без колебаний. Он не испытывал осознанного страха высоты, его не пугала возможность падения. Он не боялся,
потому что частью своей личности не заботился о том, что может свалиться. Билл вспомнил инцидент, который произошел во
время одиночного штурма скалы: он потерял точку опоры. Ка-
кое-то время ему пришлось висеть, держась руками за узенький карниз. Пока он нащупывал пальцами опору, его ум оставался
совершенно беспристрастным. Он размышлял: «Как это будет, если я упаду?» Паники не было.
В личности Билла желание, чтобы произошло что-то значительное, конфликтовало со страхом, что если это произойдет, то
может повлечь за собой катастрофу. Этот конфликт заставлял его бросать вызов опасным ситуациям, особенно таким, которые
грозили падением. Находясь на скале, он принуждал себя подойти к самому краю, чтобы доказать, что не боится. Он считал, что
наличие пропасти безразлично, поскольку он стоит на твердой земле. Это рассуждение детерминировалось психологией
безрассудства. Безрассудный человек подвергает себя бессмысленной опасности, чтобы доказать, что может выжить. Состояние Билла
раскрылось в нескольких странных фантазиях. У него появлялись импульсы, временами очень отчетливые, притронуться к
оголенному электрическому проводу под высоким напряжением или встать на пути быстро мчащейся машины, чтобы посмотреть,
что будет. Он сказал, что если решит покончить с собой, то сделает это, прыгнув со скалы. «Если такое произойдет, то я смогу
сделать это смело». — заявил он. Биллу хотелось возбуждения опасностью, но одновременно нужен был залог, что ничего не
произойдет.
Анализ показывает, что людей, которые боятся падения с высоты, пугают полеты во сне и любовные неудачи. Против страха
высоты эго может выставить защиты, которые вытеснят этот страх и позволят человеку действовать в опасных ситуациях. Эго даже
может, как в случае Билла, заставить его бросить вызов бессознательной тревожности. Но помочь испуганному человеку влюбиться
эго не в силах, поскольку не может контролировать чувство любви. Неудивительно, что Билл страдал бессонницей, и что
бессонные ночи повторялись все чаще и чаще. Он действительно не был влюблен. Влюбленный человек не станет жаловаться на
то, что ничего не происходит.
118
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
119
Кошмар Билла стал первым прорывом чувств. Он понял, что странная фигура в его сновидении — отец, и что ребенком
он преклонялся перед ним. По мере того, как он подрастал, это преклонение скрывала позиция надменности, означавшая, что
«ничего не происходит», что он ни наказан, ни отброшен. Однако, глубоко лежащее бессознательное чувство обреченности
перенеслось на ситуацию работы. Психология безрассудства требовала бросить вызов авторитетам, чтобы посмотреть, нанесут
ли они ответный удар. В то же самое время, он очень боялся потерять работу. Билл отдавал свою жизнь, вырабатывая технику
выживания на краю пропасти.
Психология безрассудства порождается конфликтными позициями: либо внешней покорностью, за которой скрыто
внутреннее неповиновение, либо внешним бунтом, прикрывающим внутреннюю пассивность. Покор ность или подчинение
означает, что человек занимает позицию «аутсайдера», что он принадлежит к меньшинству, что он несовершеннолетний, что его
лишили или отвергли. Это влечет за собой отказ от права на личностную завершенность и удовлетворение, другими словами,
отказ от права на удовольствие и наслаждение. Внутреннее неповиновение требует, чтобы безрассудный человек бросал вызов
окружающим его обстоятельствам. Непокорность вызывает провоцирующее поведение, приводящее к состоянию обреченности,
которого он боится. Выживание требует, чтобы провокация не превышала определенного лимита, — тогда остается возможность
ускользнуть от обреченности.
Билл был «бирюком». Внешнее его предъявление — бунт. Он бросал вызов во всех ситуациях, но это не приносило
успеха, потому что его внутренняя пассивность все сводила на нет. До тех пор, пока Билл принимал одиночество как
неизбежность своего существования, он вынужден был отказываться от стремления к удовольствию и тратить всю свою энергию
на то, чтобы усилить способность находиться в одиночестве.
Через некоторое время после ночного кошмара Билл рассказал о другом сновидении. Он находился в комнате, где был
еще один человек. Оба они были обнажены. Билл и второй человек, который, как казалось Биллу, тоже был он сам, свесившись
за окно, смотрели на улицу. Затем Билл подошел ко второму персонажу своего сновидения сзади и ввел свой пенис в его анальное
отверстие. Он сказал: «Я ничего не чувствовал. Я лишь удивился, на что это может быть похоже».
Когда я предположил, что другие люди являются для Билла предметами его страстного стремления к контакту, что он
испытывает потребность дать им что-то, мой пациент разразился мучительными рыданиями. Этот человек подавлял пассивную
сторону своей личности, которая содержала чувства, потому что в ней заключалось гомосексуальное подчинение. Страх провала
тоже был связан со страхом гомосексуального подчинения. Чувствам необходимо было прорваться, чтобы Биллу удалось преодолеть
свои затруднения, поскольку неспособность функционировать на службе вызывалась страхом подчиниться нанимателю.
Алкоголизм, наркотическая зависимость, правонарушения и распутство тоже представляют собой самодеструктивное
поведение, показывающее, насколько человек нашей культуры изолирован, каким отделенным и обездоленным существом он себя
чувствует. Реальна его депрессия или воображаема, не имеет значения, но, когда человек действительно переживает
безнадежность, защитная стратегия сходит на нет, если опасность миновала. Шизоид же, живет в постоянном чрезвычайном
положении. Специфическая судьба, которой он боится, детерминируется его поведением, поскольку оно одновременно бросает
вызов и пытается приучить себя к тому, что за этим последует. Когда человек действует, форсируя руку судьбы, он может затем
сказать: «Смотри, я в полном порядке. Ты ненавидела меня. Ты отвергала меня. Ты разрушала меня». Так он объясняет свою
изолированность, ник-
122
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
123
чемность и пустоту. И еще он доказывает себе и миру, что способен подняться выше обреченности на гибель.
Следующий случай, который мне хочется привести здесь, иллюстрирует комплекс сил, прикрытых самодеструктивным
поведением, которое состояло в неразборчивых половых взаимодействиях, происходящих вслед за крепкой вечерней выпивкой.
Пенни (так я буду называть эту пациентку) часто оканчивала день в постели с каким-нибудь мужчиной, которого встретила в баре,
где она коротала вечера. Проснувшись следующим утром, она не могла вспомнить, что с ней было прошлым вечером. Конечно,
такое времяпрепровождение не проходило бесследно: Пенни несколько раз беременела и была вынуждена делать «подпольные»
аборты, которых очень боялась. Единственное объяснение, которое она могла дать своему поведению, заключалось в том, что ей
невыносимо вечерами оставаться дома в одиночестве. Но это была всего лишь рационализация. Когда я впервые встретился с
Пенни, ей было двадцать, но она уже несколько лет вела такой образ жизни. Она была одной из безрассудных молодых людей,
отрезанных от общества и ведущих неопределенный образ жизни. Когда я попросил Пенни описать ее состояние, она сказала,
что совсем недавно написала о нем. Вот ее запись:
«Слушайте.
Бросьте и оставьте меня одну.
Я оставлена не в спокойствии и мире,
Меня бросили в бесконечное блуждание
По неопределенности,
Где я знаю, что не люблю и не любима,
Но понимаю,
Что оставлена одна,
Что я потерялась
Среди безжизненных каменных обломков,
Серых и холодных,
И меня разъедает пена
Моего безумия».
Пенни спросила меня: «Что со мной произошло? Почему я провела годы, скрученная то одним узлом, то другим? Может
ли что-нибудь прорваться через тысячи дней и ночей, чтобы я смогла понять, что я есть? И как это сделать? Я не уверена,
что это можно сделать, но я должна постараться и использовать ваши способности, знания и ваше, я надеюсь, хорошее
отношение ко мне. Иначе то, что сейчас уже непереносимо, скоро станет совсем невозможным, это должно иметь какой-то
конец.»
Пенни приехала в Нью-Йорк из городка на Среднем Западе и устроилась на работу секретарем. Она была неглупа и
чувствительна, что делало ее поведение все более иррациональным. Но эта иррациональность была скорее видимой, чем
действительно присутствующей. Если пребывание в одиночестве угрожало ее рассудку, то у нее не было иной альтернативы,
кроме как во что бы то ни стало найти себе приятеля. Почему Пенни так страшно было остаться одной? Быть одной значит не
любить и не быть любимой, и «безрассудная сексуальность» кажется предпочтительнее, чем такая участь. Каждая попытка Пенни
найти утраченную любовь заставляла ее чувствовать себя еще более отвергнутой. Чувство безнадежности не позволяло ей
отказаться от какого бы то ни было предложения. Каждый раз ей казалось, что именно это предложение может восполнить ее
утрату.
Когда я впервые увидел Пенни, ее внешний вид был типично шизоидным: глаза — лишенными выражения и пустыми,
кожа — бледной и пастозной, тело — замороженным и ригидным. Дыхание было очень поверхностным. Когда она попыталась
вздохнуть поглубже, ее охватила паника. В течение минуты она не могла отдышаться, а потом начала плакать. Пенни поняла
насколько была испугана и увидела, что контакта с собственным телом у нее нет. Я отметил, что ей необходимо преодолеть
страдание, и что это можно сделать, приняв свое тело и идентифицировавшись с ним. Для Пенни мои слова обрели смысл,
когда она поняла, что стыдится своего тела, и что
124
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
125
ее беспорядочная половая активность была безнадежной попыткой хоть как-то войти с ним в контакт.
Безрассудные люди, такие, как Пенни, часто прибегают к половым взаимодействиям, пытаясь обрести чувствование
собственного тела. Эта компульсивная активность порой создает впечатление, что они гиперсексуальны. На самом деле их
можно скорее назвать недостаточно сексуальными, поскольку их действия порождаются потребностью в эротическом
стимулировании, а не чувством сексуальной заряженности или возбуждения. Половая активность такого рода никогда не
приводит к оргастическому удовлетворению или завершенности, оставляя человека опустошенным и разочарованным.
Несколько позже, в ходе терапии, Пенни сказала о «возбуждении разочарования». Она имела в виду, что сердцевину каждого
приключения составляет надежда, что именно оно станет зна-чимым, а также страх того, что оно может окончиться катастрофой.
Такая смесь надежды и страха лежит в основе психологии безрассудства. Она ослепляет человека, не позволяя увидеть
реальность и повергает его в ситуации, которые только разрушают личность.
Пенни не принимала себя как женщину. Она заметила: «Я могу существовать как женщина, но я сомневаюсь, что смогла
бы наслаждаться этим». Если нет удовольствия, принятие означает подчинение судьбе. Для Пенни такой судьбой являлась
униженность, деградация и, в конце концов, отверженность и уничтожение. Она подчинялась судьбе, потому что чувствовала
ущербность и развращенность своего существа. Учитывая то, как она жила и что делала, она чувствовала, что никто не может
уважать ее, и меньше всего она сама. Вот ее слова: «Я чувствую себя как товар, которым уже попользовались, как треснутая
фарфоровая чашка». Затем она ухватила смысл своей оговорки и воскликнула: «Что я говорю!»
Человек не выбирает свою судьбу; он только реализует ее. Он связан своей судьбой до тех пор, пока принимает
ценности, которые ее определяют. Если ты женщина, значит ты неполноценна, и тогда дело Пенни
проиграно. Но она была слишком умной, чтобы согласиться с такой оценкой. Она чувствовала на себе не клеймо
женственности, а клеймо женской сексуальности. Замужество и материнство — это добродетели, но сексуальное удовольствие
— это грех для девушки. Пенни не сознавала, что думает именно так, она рассматривала себя с точки зрения современной
искушенности, которая принимает секс. Однако, ее распутство сообщало о сексуальной вине. Эта комбинация
искушенности и вины вызывала безрассудное сексуальное поведение моей пациентки.
Истинные чувства Пенни проявились, когда я спросил ее о мастурбации. Она не могла даже произнести этого слова.
Даже мысль об этом вызывала у нее отвращение. Дальнейший анализ ее чувств показал, что она воспринимает свою вагину
как нечто грязное и «неприкасаемое». Она отвергала нижнюю половину тела, а временами и все тело целиком как источник
удовольствия. Стыдясь своего тела и боясь его ощущений. Пенни не могла оставаться сама с собой наедине. Она не могла
повернуться к себе, то есть к собственному телу, чтобы почувствовать комфорт и уверенность. В своем безрассудстве она
пускалась в сексуальные переживания, которые усиливали ее вину и стыд.
. Удовлетворение при мастурбировании является индикатором того, что человек может «сделать это для себя». Если такая
способность отсутствует, человек переживает состояние безнадежности, у него возникает необходимость найти кого-то, кто
сделает это для него. Поскольку у нищего нет выбора, он часто прибегает к безрассудным действиям. Потребность Билла
штурмовать скалы была не менее отчаянным маневром, чем сексуальное распутство Пенни. Опасность должна была обеспечивать
возбуждение, которое никогда не удавалось добыть через самопереживание своего тела. Проблема состоит не в мастурбировании
per se, а в сексуальной вине и отвержении тела. Неспособность мастурбировать, получая удовлетворение, является важным
симптомом этой вины.
126
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
I
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
127
Техника выживания Пенни состояла в том, что она погружалась в виноватость, пока не начинала чувствовать ужас, что
«это никогда не произойдет». Такое поведение сулило некое странное спасение. Человек учится тому, что может выжить с
помощью порока или развращенности. Не в его власти отстранить своими прегрешениями смерть. Бояться сексуальности —
это нечто меньшее, что позволяет, несмотря на мучительность переживания, сохранить рассудок.
Тот, кто утратил контакт с собственным телом, сталкивается с угрозой шизофрении. Отчаянный маневр — это
крайний способ сохранить контакт. Распутство Пении предоставило ей возможность переместить чувство стыда с тела на
действие. Вызов, который Билл бросал высоте, помещал его страх тела на отвесную стену. Стыд и страх можно вытерпеть,
если проецировать их на внешние события. Отчаянный маневр — это способ сохранить рассудок, перемещая ужас на
актуальные ситуации. Ум может быть наполнен специфическими страхами; он чувствует, что уязвим перед неизвестностью.
Если такой маневр не удается, последнее безрассудное движение, направленное на то, чтобы избежать обреченности, — суицид.
Секс и смерть неизбежно вплетены в расщепление личности. Страх секса — это страх смерти. Когда человек борется
за выживание, все, что угрожает потерей самоконтроля, смертельно опасно. Сексуальные чувства представляются именно
такой опасностью. Еще одна моя пациентка отчетливо выразила это. Она сказала: «Я борюсь за выживание. Если отпущу
себя, что-нибудь овладеет мной и выгонит на край пропасти». Билл пытался увериться, что его не могут поставить на край
скалы. Пенни беспрестанно уклонялась от глубокой «кончины». В каждом случае побуждающей силой была сексуальность.
Но этот демон неизменно поднимал голову, что видно из следующего замечания: «Я чувствую сильные сексуальные чувства и
боюсь умереть». Эти слова, принадлежащие замужней женщине, выража-
ют не страх сексуальной активности, они сообщают только о страхе сексуального чувства. В этом смысле распутство Пенни
усиливало ее сексуальное чувствование, удерживая ее, таким образом, от большего ужаса. Как правило, этот ужас все же
выплывает на поверхность. Вот что она говорит об этом: «Со мной происходит что-то, что ужасает меня. Когда я
просыпаюсь, но еще перед тем, как полностью очнуться ото сна, я сознаю, что мое сердце сильно и громко бьется, и что я
не могу дышать. Я понимаю, что если сию минуту не вздохну, то умру. Голова разрывается, и грудь будто вот-вот лопнет. Это
похоже на описание сердечного приступа, которое я как-то читала».
Позже Пенни пересказала сновидение, которое объясняло ее ужас: «Я была в спальне и смотрела через какое-то
препятствие в другую комнату, в которой видела саму себя. Мне было очень страшно, и я просну лась с бьющимся сердцем.
Открыв глаза, я подумала о своем сне и поняла, что препятствием были мои родители, которые в постели занимались сексом.
Это заставляло меня почувствовать ужас.»
Почему это видение ужаснуло ребенка? Почему ему так трудно принять мысль о половом взаимодействии родителей?
Если физическая близость в детском уме ассоциирована со страхом и стыдом, половой акт будет рассматриваться как
нападение на эго и тело. Ребенок видит это как вторжение в личную жизнь, удар по личности. На более глубоком уровне
реакция ребенка на то, что он видит сексуальную близость, отражает бессознательные чувства родителей по поводу полового
акта. Ужас Пенни указывает на сознательную или бессознательную боязнь матери. Описывая мать, Пенни отметила, что та была
физически непривлекательна, индифферентна, и что она была женщиной, которая не получала удовольствия от своего тела.
Отец, как она сказала, был бесстрастным и неспособным выразить привязанность. Секс для такого человека — только потреб-
128
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
129
ность разрядить напряжение, а для такой женщины — покорное выполнение неприятной обязанности.
Качество физической близости между матерью и ребенком отражает чувства матери по поводу сексуальной близости.
Если половой акт опротивел, это чувство портит всякий интимный телесный контакт. Если женщина стыдится своего тела,
она не может использовать его грациозность при вскармливании ребенка. Если ее отталкивает нижняя половина тела, она
будет чувствовать смутное отвращение к этой же части тела ребенка. Каждый контакт с малышом является для него случаем
пережить удовольствие в близости или почувствовать стыд и страх. Если мать боится близости, ребенок будет ощущать
страх и интерпретировать это как отвержение, у него постепенно разовьется чувство стыда за собственное тело.
Фундаментальная травма шизоидной личности — отсутствие приятной физической близости между матерью и ребенком.
Недостаток эротического телесного контакта переживается ребенком как брошенность. Когда потребность малыша в таком
контакте остается без ответа, когда она не встречает теплого отклика, это связывается с чувством, что никто о нем не заботится.
Бывает, что настойчивое требование со стороны ребенка вызывает ненависть родителей. В таком случае желание близости
подавляется, чтобы избежать боли, которую порождает неисполненное влечение. Ребенок учится подавлять чувство и желание,
чтобы выжить. Для него чувствовать страстное стремление — значит быть оставленным, что эквивалентно смерти. Поскольку
целью его влечения является близость, избегание близкого телесного контакта держит ребенка в страхе, что его бросят.
Если потребность в близости, телесном контакте и оральном эротическом удовлетворении не исполняется в первые
годы его жизни, он переносит эту потребность на сексуальные чувства, возникающие в эдиповом периоде развития. Именно
поэтому эдипов конфликт у таких детей бывает столь интенсивным. Сексу-
альная привязанность к родителю противоположного пола заряжена неисполненным инфантильным стремлением к
интимности и оральному удовлетворению. Этот избыточный заряд привязанности становится реальной опасностью, он грозит
инцестом до тех пор, пока подобные чувства будут беспокоить ребенка. Мы уже говорили о перемещении с области рта на
область гениталий. Смесь оральности (инфантильное влечение) и ге-нитальности (первичного бутона сексуального чувства)
настолько сбивает ребенка с толку, что он не может оторвать одно от другого, не может уловить различия между этими
желаниями. Потребность в телесном контакте способна привести его к запрету на сексуальную близость, которая строго
табуируется.
Роль родителей в этом конфликте — комбинация отвержения и соблазнения. Отвергая оральную потребность ребенка в
контакте и близости, они направляют влечение в сексуальный канал. Соблазняя ребенка, они усиливают интенсивность эдипова
конфликта. Чтобы избежать нарушения инцестуозного табу, ребенок жертвует всеми чувствами. Билл был уверен, что ничего не
может произойти. Пенни «безнадежно надеялась», что что-то произойдет; она хотела влюбиться и выйти замуж, но не могла
позволить этому произойти.
К несчастью, ребенок взваливает на плечи ношу вины за это безрассудное состояние. Родители, прикрываясь моральным
кодексом, часто не отличают стремление к эротическому удовлетворению и близости от взрослой генитальности. Они осуждают
детскую мастурбацию из страха, что она может развить у ребенка сексуальные чувства, тем самым блокируя единственный
путь, который может снизить его напряжение. Боясь эдиповой ситуации, родители отрицают телесный контакт, который мог
бы предотвратить переживание безнадежности.
В конце концов обреченность ребенка становится знаком, предупреждающим, что эротическое удовлетворение ведет к
плохому концу. Девочка подспудно усваивает чувство четкой границы, которая отделяет девственницу
130
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОТЧАЯНИЕ И ИЛЛЮЗИЯ
Опасность иллюзии состоит в том, что она
«увековечивает» состояние отчаяния. Один из
моих пациентов отметил: «Люди ставят себе
нереальные цели, а затем, пытаясь их достичь,
пребывают в постоянном отчаянии». Примером
иллюзии или нереальной цели является желание
быть «совершенной женой». Это ставит женщину в
отчаянную ситуацию. Ее поведение будет
компульсив-ным, поскольку все действия будут
направлены на то. чтобы доказать, что она —
идеальная, совершенная жена. Ее
134
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
1
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
135
ниться на ней, не существует. С помощью иллюзии она могла делать вид, что ее отвергают. По мере продвижения терапии и
ослабления чувства отчаяния, она поняла, что пытается убежать от него.
Это понимание совершенно отчетливо возникло после того, как однажды она вернулась домой, и отец высказал ей свое
неодобрение. Пенни неожиданно и очень сильно разозлилась и, хлопнув дверью, покинула дом. Отвержение отца стало
заключительным ударом, разбившим ее иллюзию. Образ принца преобразился в отца, который, как она была уверена,
несмотря ни на что, любил ее. Эту иллюзию породила глубокая уверенность в том, что она при любых обстоятельствах будет в
глазах отца принцессой.
Происшествие имело двойной эффект. Сразу после инцидента с отцом Пенни почувствовала такой при--лив сил,
которого никогда не случалось прежде. Будто лопнула некая сеть, опутывавшая ее до этого момента. Новая мощь была
порождением той злости, которая охватила Пенни. Это и было то чувство, которое она раньше вытесняла. Однако она злилась
недолго, и вскоре ее настроение изменилось, она опять почувствовала отчаяние, которое схлынуло только благодаря анализу ее
отношений с отцом.
В раннем детстве эти отношения были заинтересованными. Пенни перенесла на отца все свое стремление к близости,
привязанности и поддержке, которого нормальный ребенок требует от матери. Это перенесение было неизбежно, так как мать
не могла удовлетворить потребность ребенка, в то время как отец предоставлял позитивный отклик. Но его отклик был
амбивалентным. Отец не мог удовлетворить потребность дочери в телесном контакте, поскольку такое взаимодействие
вызывало у него сильное чувство вины, связанное с интимной близостью. Он принимал дочь как разумное и думающее существо,
но отвергал как существо сексуальное и физическое. Для Пенни это усугублялось материнским непринятием.
Ребенок не может выжить без родительской любви и принятия. В интересах выживания Пенни приняла отцовское
требование и диссоциировалась с собственным телом и с сексуальностью, предполагая, что сделав это, она станет для него
«особенной». Но эта диссоциация повергла ее в отчаяние. Отказавшись от телесного удовольствия, она начала испытывать
потребность в чем-нибудь, что могло бы поддержать ее дух. Она была уверена, что отец действительно любит ее, и что его
требования продиктованы желанием уберечь ее от трудностей эдиповой ситуации. Чтобы не потерять рассудок, ей необходимо
было верить, что кто-то любит ее, и, обращаясь к отцу, она была уверена в нем. Каждое разочарование в отце только усиливало
ее иллюзию, поскольку альтернатива, казалось, состояла в отчаянии и даже смерти.
Детская ситуация Пенни содержала еще один элемент, который усиливал иллюзию. Ее отношения с отцом приводили к
соревнованию с матерью и порождали опасную соперницу. Детский ум превращал мать в фигуру, которая не позволяла отцу
полностью откликнуться на любовь дочери. Мать, таким образом, становилась злой ведьмой или мачехой, накладывающей
проклятье на девочку, чтобы не допустить исполнения ее желаний. Старшие сестры Пенни, которые принимали сторону матери,
если следовать сказке, играли роль ревнивых сводных сестер. Все моменты мифа были налицо, причем в такой сильной
степени, что иллюзию становилось трудно отличить от реальности.
Дифференцировать иллюзию и реальность бывает очень сложно. Мать и отец Пенни любили ее. В ее уве ренности
присутствовал элемент реальности. Он состоял в том, что она была «особенной». У каждого ребенка есть чувство, что он занимает
особенное место для родителей, каждый человек приносит это чувство во взрослую жизнь вместе с ощущением себя (self) и чувством
идентичности. Ребенок чувствует, что на нем сфокусирована родительская любовь. Но когда любовь обусловлена требованием
отказаться от инстинктивной животной природы, это чув-
136
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
137
ство становится иллюзией, которая служит для поддержки эго и для отрицания жертвы. Она не может поддерживать во взрослом
состоянии. Следовательно, человек фиксируется на детской ситуации.
Шизоидная иллюзия превосходства и особенности присуща и мужчинам. Один из моих пациентов описывает это так: «Я
вдруг понял, что у меня был идеализированный образ себя, как принца в изгнании. Я мечтал, что мой отец, король, должен был
прийти и объявить меня своим наследником.
Я помню, как на выпускном вечере в школе я ждал, что появиться мой отец. Он не появился. Занимаясь спортом и
учебой, я всегда старался доказать, что достоин его. Он никогда не обращал на это внимания. Потом он умер.
Я понимаю, что до сих прибываю в иллюзии, что когда-нибудь меня найдут. Для этого, мне необходимо было не
расставаться со своими «претензиями». Принц не мог посвятить себя ординарной работе. Я должен был показать, что я —
особенный.»
Претензии этого человека на благородство и превосходство контрастировали с реальностью его борьбы и провалов.
Несоответствие иллюзии и реальности приводили его в отчаяние. Поскольку этот клиент был актером, мечта о том, что его
«откроют», вполне ему соответствовала. Чем больше он старался, тем сокрушительнее был провал. Пробы на роль всегда были
импрессивными, но спектакли редко соответствовали начальным надеждам. Он тратил все силы на пробу, рассчитывая на
исполнение иллюзии. Когда этого не происходило, он вкладывал сердце в репетиции, а на спектакли его не хватало. Постепенно
он научился тому, что усилия, потраченные на репетициях, не должны быть «беззаветными». В конце концов, во время одной из
репетиций, его способность играть очень ослабла и он расторг контракт.
Этот пациент вел себя на терапии так же, как в театре. Вначале он прилагал массу усилий, чтобы мобилизовать тело и
показать мне, как хорошо он может выпол-
нить то, что я ему предлагал. Однако компульсивность, скрытая за усилием, повышала напряжение, и хорошие чувства, которые он
переживал первое время, рассыпались. Так как это произошло одновременно с потерей работы, он впал в отчаяние. Пока
продолжался кризис, иллюзия была разоблачена. Затем он понял, что вовсе не обязан быть самым лучшим. «Если вы не самый
лучший, — сказал он, — вам не грозит провал». Он имел в виду, что всегда мог оправдать свой провал. Иллюзия предупреждала
конфронтацию с реальностью.
-----------ОТЧАЯНИЕ И ДИССОЦИАЦИЯ
Хотя отказ от иллюзии представляет собой шаг к здоровью, он неизбежно сопровождается отчаянием, которое возникает из
страха быть покинутым или оставленным. Поскольку отчаяние иррационально, как и страх быть покинутым, оно переносит во
взрослую жизнь человека его инфантильные чувства. Когда рассыпается иллюзия, и прежде скрытое отчаяние прорывается в
сознание, пациент может понять, что и то, и другое — продукт лежащей глубже безысходности.
Чем сильнее глубокая безысходность, тем большую иллюзорность она порождает; еще больше иллюзия связана с отчаянием.
Когда иллюзия обрела силу, она начинает требовать исполнения, неизбежно толкая человека на конфликт с реальностью, который
приводит к безрассудному, отчаянному поведению. Чтобы гнаться за исполнением иллюзии, приходится пожертвовать хорошими
чувствами в настоящем, и человек, живущий в иллюзии, не может получить удовольствия. В отчаянии он стремится отказаться от
удовольствия и сохранить жизнь, откладывая надежду, что его иллюзорно-правдивое проявление отодвинет отчаяние. Психология
отчаяния объясняет, почему шизоид живет на грани катастрофы. С помощью безысходности и деструктивного поведения он
бросает вызов обре-
138
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
139
ченности, надеясь ослабить ее ужас; с помощью иллюзии он отрицает безысходность, надеясь избежать отчаяния.
Согласованность различных элементов в личности Пенни можно описать следующим образом. Отрицание ее детской
потребности в физической близости, повторявшееся вновь и вновь, вызвало у девочки чувство отверженности, которое переросло в
отчаяние. В интересах выживания Пенни вытеснила страстное стремление к эротическому удовлетворению, диссоциировавшись с
собственным телом. Этот процесс (отвержение — отчаяние — диссоциация) породил разлом личности, в результате чего
сформировалась иллюзия и возникло чувство отчаяния. Давайте изобразим это графически.
Пока в личности присутствует разлом, раскачивание между иллюзией и отчаянием остановить невозможно. Только
отождествление с собственным телом позволяет ликвидировать этот разлом. Отождествленность редуцирует отчаяние и разоблачает
иллюзию. Появляется возможность обнаружить лежащее глубже чувство обреченности или безнадежности, что открывает путь для
реконструкции инфантильной ситуации. В этой точке травмирующее детское переживание может быть «перереагировано» и
разрешено.
Иллюзия и отчаяние замыкаются в петлю, которая медленно душит человека. Удивительно то, что отчаяние представляет
собой единственный путь, позволяющий вырваться из этой петли нереальности. Возьмем алкоголика. Он пьет не потому, что
находится в отчаянии. Употребляя спиртное, он отрицает свое отчаяние, убегает от чувств и уходит от реальности. Именно отчаяние
заставляет его искать помощи. Но тем, кто имел дело с алкоголиками, отлично известно, как трудно заставить их признать, что они
переживают отчаяние. Алкоголик — это отчаявшийся человек, который не может взглянуть в лицо собственному отчаянию или
допустить возможность существования надежды. Алкоголика поддерживает иллюзия. Самая большая иллюзия состоит в том, что он
может остановиться и перестать пить, если решит сделать это.
Иллюзия: уровень эго.
Трудно найти что-нибудь более далекое от правды, чем эта иллюзия. Природа наркотической зависимости такова, что человек
бывает не в силах освободиться от ее хватки. Какое же высокое мнение о своей воле надо иметь, чтобы думать, что можешь
контролировать паттерн поведения, представляющий собой переживание провала и повторявшийся бессчетное число раз!
Разлом
Диссоциация с телом
Чувство отчаяния: уровень тела.
Рисунок 11
Корни процесса кроются в опыте отвержения детской потребности в интимной близости.
Настоящему алкоголику присуще самодеструктивное поведение. Если бы человек мог контролировать его, он бы вообще не
стал поступать таким образом. Иллюзия
140
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
141
воли ставит мощный барьер, не позволяющий обратиться за помощью и принять ее. Алкоголику можно помочь только тогда, когда
он признает, что не способен помочь себе сам. Тот факт, что шизоид обратился к терапевту, указывает на то, что он убедился в
необходимости получить от
КОГО-ТО ПОМОЩЬ;
Если безнадежность — болезнь, то отчаяние — кризис, который может привести к выздоровлению. Так ли черно отчаяние,
что в нем не брезжит ни один светлый луч? Так ли оно глубоко, что ведет к самоубийству? На второй вопрос можно ответить
так: к суициду приводит не отчаяние, а безнадежность. Это экстремальное самодеструктивное действие, финальный вызов судьбе.
Отчаяние может привести к смерти, но в данном случае она не будет сознательной акцией. Отчаяние — это попытка смириться,
но пока продолжается жизнь, смирение никогда не сможет быть полным или окончательным. Если отчаявшийся человек сдается,
то человек в состоянии безнадежности борется за то, чтобы не погрузиться в неизбежность обреченности. Когда обреченность
действительно неизбежна, безнадежность становится рациональной. Но, как полагает Силверберг, судить о том, что именно
присутствует — обреченность или беспомощность — можно только субъективно.
Даже в самом глубоком отчаянии присутствует реальный луч надежды, поскольку допускается возможность разочарования.
Иллюзия же не допускает двойственности и не дает выбора. Человек, пребывающий в иллюзии, что в своих действиях он исходит
только из добрых намерений, будет иррационален, едва его мотивы окажутся под вопросом. Индивидуум с иллюзией, состоящей в
том, что он сам по себе необыкновенно важен, может сломаться, если его эго-образ подвергается сильному испытанию. Тот, кто
пребывает в состоянии безнадежности, чувствует себя стоящим на краю пропасти, он ужасается тому, что если отпустит себя, то
впадет в неослабевающее отчаяние. Расставшись в процессе терапии с иллюзией, он вдруг с удив-
лением обнаруживает, что не разрушился, и что у него есть реальная надежда.
Иллюзия уступает медленно. Как только терапия обеспечит первое движение, эго тут же выстраивает защиты против
внутреннего отчаяния и беспомощности. Каждый пациент приходит на терапию, втайне рассчитывая, что она позволит ему
транслировать иллюзию в реальность. Возникающее сопротивление бывает трудно преодолеть, потому что оно скрывает иллюзию
как от клиента, так и от терапевта. Безнадежность постепенно уступает место отчаянию, поскольку в процессе терапии пациент
останавливается и перестает убегать от самого себя. Поняв, что его иллюзии никогда не исполнятся, человек приходит в отчаяние и
чувствует, что терапия не удалась. Именно в этот момент он может расстаться с иллюзией. Переход к отчаянию сопровождается
чувством усталости и изнеможения — так чувствует себя солдат после окончания боя. Но утомление и изнеможение не позволяют
человеку совершить резкие безрассудные действия, то есть вести себя так, как в состоянии безнадежности.
Проработку этих проблем иллюстрирует следующая история болезни. В самый тяжелый момент одна из моих пациенток.
Джоан, сказала: «Я чувствую себя безнадежно усталой. Я чувствую, что могла бы уползти в нору и пролежать там лет десять. Я
чувствую, что больше не способна справляться с жизнью». На самом деле она никогда не могла справиться с жизнью. Эта
взрослая женщина жила, стараясь быть сильной, чтобы справиться со всем,
«Не могло возникнуть такой проблемы, которую я не смогла бы решить. Я могла лепить жизнь. Я могла «формировать» те
события, которые со мной происходили. Я всегда представляла себя как искушенного профессионала, исполняющего ведущие
партии и делающего карьеру и одновременно — как безупречную мать. Я могла бы составить отличную партию мужчине, потому
что была бы совершенной женой — преданной, лояльной и понимающей. Моя беззаветная любовь, забота и понимание от-
142
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
143
ражались бы на детях. Помимо всего этого, я думала, что могла бы быть большой умницей, ученым или учителем».
Та сумятица, которую реальность вносила в жизнь Джоан, не подрывала ее фантазии, а только усиливала их. Эта пациентка
не могла принять реальность. Параллелью ее воображаемой искушенности выступала наивность. Один раз эта наивность чуть не
стоила ей жизни: она позволила «странному» мужчине сопровождать себя на пустынной дороге и подверглась нападению с его
стороны. Позже, несмотря на предостережения, она вышла замуж за психопата, который злоупотреблял ее доверием и плохо
обращался с ней. Двумя годами позже этот брак закончился разводом, но Джоан все еще сохраняла иллюзию, что однажды она удачно
выйдет замуж и будет счастлива, потому что сможет быть безупречной женой. Она была одинокой и отчаявшейся женщиной,
игравшей роль клоуна, чтобы избежать униженности, и державшейся за свою иллюзию, чтобы спастись от отчаяния.
После аналитической работы Джоан увидела противоречивость своей иллюзии. Она никогда не сомневалась в своем идеале
просвещенной общественницы, хотя этот образ резко конфликтовал с идеалом совершенной матери. Эти две роли безуспешно
пыталась соединить в себе мать Джоан. Поскольку моя пациентка не знала другого способа функционирования, у нее не было
выбора. Ее иллюзии уходили корнями в нереальность «семейной идеологии», которая стала единственной реальностью маленькой
Джоан.
Иллюзия содержит в себе «привкус» отчаяния и элемент компульсивности. Фантазии Джоан выражают ее уверенность в
своих потребностях, а не в желаниях. Она верила, что должна быть компетентной, просвещенной, интеллигентной, преданной и
понимающей. Взглянув на свои иллюзии объективно, она смогла увидеть, что они придавали ее отцу женские черты. Ее эго-
отождествление с этим образом было мотивировано отчаянной потребностью получить его привязанность и любовь. Ей необходимо
было доказать отцу, что она лучше матери. Она могла
бы быть компетентна там, где мать была неадекватна, предана там, где мать была индифферентна, успешна там, где мать терпела
неудачу. Когда иллюзия рассыпалась, Джоан поняла, что она не лучше матери. Она была почти настолько же неуспешна, как мать,
причем причины этой неуспешности были одни и те же. Она растрачивала энергию, стараясь исполнить образ эго, а это не имело
отношения к ее потребностям.
На самом деле Джоан необходима была более сильная идентификация с собственным телом, ей нужно было сильнее
почувствовать самость (self). Она очень много работала с дыханием и движением, чтобы войти в более тесный контакт с телом;
она настолько продвинулась в этом, что окружающие начали отмечать перемены в ее внешнем облике. Но отношения с отцом
испортились. Чем больше она продвигалась, тем больше старалась принять себя как личность, и тем критичнее начинал к ней
относиться отец. Интенсивность конфликта с отцом заставила Джоан понять, что она не может слепо следовать его указаниям и
подчиняться ему. Жить по-прежнему она тоже не могла. Это слишком дорого ей обходилось. Поняв это, Джоан смогла увидеть и
рассмотреть свою иллюзию.
Вторым фактором, подорвавшим иллюзию, стало понимание, что у ее ребенка есть проблемы, которые возникают на
почве ее тревожности. Такая конфронтация с реальностью ослабила силу иллюзий, и Джоан постепенно провалилась в глубокое
отчаяние.
У этой пациентки была манера покачивать головой из стороны в сторону, когда она была обескуражена. Я попросил ее
обозначить этот жест, и она сказала: «Бесполезно. Это не принесет пользы. Я всегда буду одинока. Меня никто никогда не
полюбит». Затем она «взорвалась» тяжким рыданием и закричала, что терапия не может изменить этого состояния. «Я буду
одинокой всю жизнь», — сказала она. Ее отчаяние в этот момент было очень глубоким.
144
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
145
Несмотря на отчаяние, разрушение иллюзий сделало Джоан более человечной. Пребывая в отчаянии, она смогла
увидеть своего ребенка как независимую личность, а не как спроецированный образ ее собственного эго. Она смогла понять его
трудности как отражение ее собственной тревожности. Ей удалось увидеть, что его сопротивление ей наполнение смыслом.
Если раньше она старалась справиться с проблемами ребенка, и ее попытки оканчивались неудачей, то теперь она стала
относиться к другим с пониманием. Она обрела способность видеть мужчину как личность, с которой можно разделить
наслаждение и боль жизни. Она перестала рассматривать предста-вителей мужского пола как исполнителей ее мечтаний.
РОДИТЕЛЬСКАЯ НЕРЕАЛЬНОСТЬ
Конфликт между принятием себя и потребностью в привязанности порождает бунт против родительских ценностей. Этот
бунт, однако, бессилен изменить глубоко лежащее чувство покорности, он лишь служит формой протеста. Бессилие попытки
изменить родительские ценности видно в случае человека, который в детстве бунтовал против жесткой дисциплины, но сам столь
же суров со своими собственными детьми. Барбара, о которой мы говорили в первой главе, отметила, что пугает детей так же, как
ее когда-то пугала мать, несмотря на то. что сознает позицию матери. Многие люди, став взрослыми, забывают о том. каково им
было в детстве. Они забывают, как им было несладко, когда их заставляли есть то, что они не любят, рано отправляться спать,
чувствовать, что их ограничивают, и они точно так же ограничивают собственных детей. Забыть свое детское неповиновение,
значит вытеснить свою ненависть к родителям, которая привела к бессознательной идентификации с ними.
Большинство детей растут с иллюзией, что их жизнь будет не такой, как жизнь родителей. Каждый из них убежден,
что будет счастлив там, где родителям не повезло. Необходимость такой иллюзии очевидна. Если бы
не иллюзии, несчастье во многих домах повергало бы в отчаяние. Но иллюзия ослепляет человека и форсирует провалы и
несчастья. Она сулит нереальность. Помочь пациенту достичь инсайта и осознать те иллюзии, которые присутствовали в жизни
его родителей, — значит помочь ему в конце концов понять и свои собственные иллюзии. Это важная часть терапевтического
процесса.
Один молодой человек описал подобный инсайт: «Придя домой, я посмотрел несколько дальше, заглянул за влияние
моей матери. Она не думает об армии как о реальности, для нее это кошмар. Она не принимает происходящих в жизни
неприятностей: наступления старости, смерти, моих неудач, наших ограниченных возможностей. Я увидел, что мне необходимо
стать более объективным и отстраниться от той нереальности, которую навязали мне мои любящие родители».
Базисная нереальность невротичной родительской любви, которая навязывается ребенку, — отрицание телесной жизни, а
значит и стремления к удовольствию, которое человек получает от двигательной активности и телесного контакта. Для многих
родителей жизнь тела ставиться ниже достижения, повиновения, интеллектуальности, они игнорируют значимость телесного
удовольствия. В результате, ребенок теряет способность самоутверждаться, проявлять агрессию для того, чтобы потребовать это
удовольствие. Для невротичного родителя жизнь тела иррациональна, непредсказуема и полна опасности. Его тревожность
возникает из страха собственной вытесненной силы и сексуальности, которую он проецирует на внешний мир. Существование
вроде бы требует приручить животное в новорожденном организме. Это осуществляется с помощью постоянного давления на
ребенка, которое выражается, к примеру, такими словами: «Веди себя прилично!», «Будь умницей!», «Тихо!», «Лежи смирно!». В
результате форсируется диссоциация ребенка с его собственным телом и подавляются его чувства. Вот слова пациентки,
описывающие эффект родительского подхода: «В моем теле нет ничего активного. Я всегда чувствовала, что если
146
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
иллюзия РЕАЛЬНОСТИ
147
я в нем (в теле), то я недееспособна. Мои родители все гда боялись, что я упаду. Они всегда боялись, что я уро ню что-то, и когда они
кричали, я, конечно же, все роняла. Я никогда не доверяла своему телу, поэтому я развивала интеллект, чтобы скрыть ощущения
безжизненности и пустоты».
Потом она добавила: «Когда вы отвергаете свое тело, вы становитесь нагим духом, ищущим это тело, чтобы войти в него». Человек,
который не живет в своем теле, вынужден жить через тела других людей. По этой причине многие матери чрезмерно вовлечены в своих
детей и совершенно не учитывают их собственные потребности.
Отвержение тела вызывает широко распространенную шизоидную иллюзию «неагрессивности». Одна моя пациентка описала своего
мужа словами, которые подходят многим шизоидам: «Он не понимает, зачем в жизни бывают неприятности. Он думает, мир мог бы
существовать без ненависти. Все должны придти к согласию». Такого мира не существует и не может существовать. Человек, который
пытается функционировать на этой основе, живет в нереальности. Он создает эту иллюзию, чтобы компенсировать отсутствие агрессии. Без
адекватного само-действия (action-self), пользуясь понятием Радо, шизоид чувствует беспомощность, он не может обеспечить себе
удовлетворение своих желаний. Его личность фиксируется на инфантильном уровне. Дальше его иллюзия приводит к уверенности, что человек
может получить заботу, не напрягаясь при этом сам. Это знакомая сказка незавершенного инфантильного создания, которое пребывает в
иллюзии, что кто-то будет удовлетворять его инфантильные желания, а с его стороны не потребуется никаких усилий.
Отказ от агрессии редуцирует способность организма к удовольствию. Во взрослой жизни удоволь ствие — это активный
процесс, то есть удовлетворение своих желаний путем активных действий. Это вовсе не значит, что взрослый человек не может пассивно
пере-
живать удовольствие, но пассивного удовольствия недостаточно для того, чтобы поддерживать здоровую эмоциональную жизнь. У ребенка,
напротив, доминирует именно пассивное удовольствие. Страстное стремление к такому удовольствию, присущее множеству взрослых
людей нашей культуры, отражает их фиксацию на инфантильном уровне функционирования. Иллюзия, что такое удовольствие может
удовлетворить потребности взрослого человека, удерживает его от агрессии. Концепция Радо о недостатке удовольствия у шизоида
валидна, но этот недостаток детерминируется отказом от агрессии и отрицанием тела.
Психологическое понятие слова «агрессия» не имеет отношения к результату движения. Агрессивное движение может быть
конструктивным и деструктивным, любовным и нежным или полным ненависти и жестокости. Само по себе слово означает лишь
«движение к», которое противоположно «движению от». Агрессивные действия позволяют человеку вступить во взаимоотноше ния с людьми,
вещами и ситуациями. По этой причине агрессивные действия синтоничны эго. Они нацелены на удовлетворение потребностей.
Физиологическая противоположность агрессии — регрессия. Регрессируя, человек отказывается от потребности и возвращается на тот
уровень функционирования, где эта потребность уже не выступает как императив. Поскольку потребности удовлетворяются во внешнем
мире, агрессия означает, что человек ориентирован на реальность. При регрессии же он отворачивается от мира, уходит от реальности,
отступает в иллюзию.
-----------ЦАРСТВОВАНИЕ ИЛЛЮЗИЙ
В нашей культуре широко распространены две иллюзии: одна связана с деньгами, а другая — с сексом. Иллюзия о всемогуществе денег,
подразумевая, что они способны разрешить любые проблемы и принести их владельцу радость
148
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
Пациентка, нарисовавшая эту фигуру, прокомментировала свой рисунок так: «Она кажется пустяком. Ее тело выглядит
скучным. У нее поддельная улыбка. Я чувствую, что у меня самой бывает такое выражение. У меня похожая фигура, сексуальная и
женственная».
Как же можно видеть фигуру как «пустяк» и одновременно считать ее «сексуальной и женственной»? Мысль о том, что
можно объединить эти противоположности, основана на взгляде на женщину, как на округлое, мягкое, пустое тело с большой
грудью и бедрами, которое очень нравится мужчинам. Плоская грудь, мальчишеские бедра, сильное тело обнаруживает
маскулинную идентификацию и предполагает гомосексуальную позицию. То, что секс — это экспрессия чувства, и что тело
без чувства лишено сексуальности, подтверждает именно то, что отрицают шизоиды. Иллюзорная «сексуальность», создает
ложную видимость, скрывая истинное положение вещей и путая сексуальную «искушенность» с сексуальной зрелостью.
Эта иллюзия, как и многие другие, возникает как преувеличение детской ситуации. Она представляет собой фиксацию
на эдиповом уровне и является усилением инцестуозных чувств между детьми и родителями. Если девочка будет сознавать
отцовский интерес к ней как к сексуальному объекту, у нее возникнет иллюзия. Она будет откликаться на этот интерес, исходя из
стремления получить поддержку и выражение привязанности, и бессознательно адаптировать роль сексуального объекта как
способа получить эту привязанность и поддержку от других мужчин.
Женщина, рассматривающая себя как сексуальный объект, уверена в том, что она неотразимо сексапильна. Она может
испытывать отвращение к собственному телу, но при этом не сомневаться в том, что обладает силой, соблазняющей мужчину.
Если даже отец не смог противостоять ее чарам, то что же остается всем прочим мужчинам? Такая женщина тратит энергию на
то, чтобы совершенствовать свою сексапильность, будто именно она
составляет смысл всей ее личности. Ее манеры и внешний вид будут выражать поверхностную «сексуальность», скрывая ее
внутренние чувства. Она будет соблазнять тех мужчин, незрелость которых соответствует ее собственной незрелости. С ними она
может снова пережить свою неотразимость, но в то же время жаловаться психотерапевту, что «мужчины не могут не тянуть ко
мне свои руки». Поскольку «сексуальность» составляет столь значительную часть ее личности, она не сознает, что ее поведение
соблазняет мужчин. Она так легко флиртует, вертит бедрами так свободно, и ее наряды так провоцируют! Так как ее иллюзия
зависит от мужского отклика, она непременно будет вести распутный образ жизни, переживая при этом безнадежную
потребность сохранить свою иллюзию.
Сексуально «искушенная» женщина не может стать завершенной женщиной. Ее сексуальная активность не приносит
удовлетворения. Она оргастически импотентна, а ее образ женственности постоянно расшатывается сексуальной
фрустрированностью. Отчаявшись найти любовь в сексе, она впадает в состояние еще большей безнадежности, и круг
замыкается.
В норме, отцовскими чувствами к дочери руководит уважение к ее юности и невинности. Если он сексуально счастлив с
женой, его привязанность к дочери свободна от бессознательной сексуальной вины. Но в сексуально несчастной семье девочка
невольно становится объектом, на который отец проецирует свое неисполненное сексуальное влечение, а мать — сексуальную
вину. Мать начинает видеть в дочери проститутку, а отец — принцессу. Чувствуя, что ее отвергает мать, девочка в отчаянии
оборачивается к отцу и принимает смесь любви и сексуального интереса. У нее нет выбора, она вынуждена принять отцовский
интерес. В дальнейшем эта ситуация осложняется тем фактом, что личность девочки от четырех до шести лет особенно
подвержена сексуальному возбуждению, и по этой причине именно в этом возрасте может созреть преждевременный бутон
сексу-
152
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
153
альности. Ее отклик на отца принимает форму фантазии, в которой она видит себя на месте матери. Однако страх инцеста
заставляет ее диссоциироваться с реальностью инфантильного тела и приводит к возникновению иллюзии, что она сексуально
неотразима.
Конфликт современного мужчины возникает из-за противопоставленности его эго-ценностей и ценностей тела. Эго
думает о достижениях, а тело хочет удовольствия. Эго функционирует с помощью образов, а тело — с помощью чувств. Если
образ и чувство совпадают, человек живет нормальной здоровой эмоциональной жизнью. Если же чувство подчинено или
подавлено ради эго-представления, возникает иллюзия и наступает отчаяние. Иллюзия противоречит реальности телесного
состояния, безнадежность уклоняется от потребностей тела.
За каждой иллюзией скрывается стремление к свободе и любви. Человек в состоянии безнадежности борется за свободу и
любовь с помощью иллюзии силы. В его уме сила — ключ к свободе и любви. Хотя эта иллюзия поддерживает его дух в отчаянии и
беспомощности, мы увидели, что когда критический период детства остается позади, она же и сохраняет это отчаяние и эту
беспомощность. Чтобы преодолеть иллюзию силы, необходимо пережить реальность и любовь как телесное чувствование. Это
осуществляется путем концентрации на физических напряжениях тела. Когда человек почувствует ригидность собственного тела,
он узнает, что не свободен, несмотря на бунт и неповиновение. Если он почувствует, что его тело «заморожено», то узнает, что
скован, независимо от того, какова внешняя ситуация. Если он начинает сознавать, что его дыхание ограничено, а подвижность
снижена, он поймет, что неспособен любить.
Эмоциональное значение мышечного напряжения все еще недопонято. Неразрешенные эмоциональные конфликты детства
структурируются в теле хроническими мускульными напряжениями, которые порабощают человека, ограничивая его подвижность
и способность чувствовать. Необходимо устранить эти напряжения, кото-
рые, захватывая тело, портят, расщепляют и искажают его, и только тогда можно обрести внутреннюю свободу, без которой
уверенность в том, что человек может вольно думать, чувствовать и любить, всего лишь иллюзия.
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
155
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
против авторитета всевышнего. До его бунта в небесном раю царил мир. Изгнание Люцифера соответствовало человеческому
падению, после того как змей ввел человека в искушение, и он съел запретный плод древа знания. И Люцифер, и человек
нарушили божью волю, но Люцифер был повергнут в бездну, а человек, изгнанный из сада эдемского, остался между небом и
землей.
Можно провести интересную параллель между тем, что дьявол находится в животе земли, и моим заявлением, что в
человеке дьявол проживает где-то в животе. Адское пламя тоже можно сравнить с огнем сексуального желания, локализованного в
области живота. Плотское удовольствие это сильный соблазн, который дьявол использует, чтобы заманить эго в адскую бездну.
Эго борется с этой катастрофой, любой ценой стараясь сохранить контроль над телом. Ассоциированное с эго сознание проти--
вопоставлено бессознательному или телу, то есть представителю темных сил. Западня не сработает, и дьявол не может победить,
пока тело полно жизни. В этой бесконечной борьбе иллюзии эго постоянно подрываются активностью вытесненных чувств.
Как взаимодействует иллюзия и демоническая сила, можно увидеть на примере женщины, у которой есть иллюзия, что
она является совершенной матерью. В реальности она часто действует таким образом, что разрушает своего ребенка и отрицает
свою иллюзию. Это не делается сознательно. Напротив, ее сознательное желание — быть совершенной и иметь совершенного
ребенка, но ведь никакой ребенок не может быть совершенным, и она переживает фрустрацию, когда он терпит неудачи. Под
предлогом того, что «мать лучше знает», она отрицает возможность самостоятельного развития своего малыша, его собственной
личности, не давая ему осуществлять саморегулирование. Сопротивление ребенка рассматривается как обструкционистская
тактика, в которой обвиняется его природная порочность. Если ее раздражение горой нависает над постоянными неудачами
малыша, а он, конечно же, не откликается на это позитивно, она начи-
нает испытывать по отношению к нему ненависть и ярость. Остается изумляться, как это «совершенная» мать может
переживать такие чувства!
Конфликт между ребенком и его родителями всегда приводит обе стороны к негативному результату. Ребенок не может
победить родителей от которых зависит его выживание и развитие. Но и родители не могут победить его, поскольку он, хоть и
подчиняется, но сохраняет внутри себя бунтарство. Бунт снова вспыхивает в отрочестве, когда нахлынувшее сексуальное чувство
мешает стремлению к независимости. Старая борьба возобновляется, только теперь ненависть сильнее захлестывает обе
враждующие стороны. В такой ситуации, когда в конце концов наступает перемирие, молодой человек утрачивает положительные
чувства к собственному телу и не идентифицируется с ним. Он становится тихим или приходит в крайнее отчаяние, и его личность
приобретает шизоидные свойства. Родители теряют любовь своего ребенка, развитие которого они понять не способны.
Демонический аспект матери, которая так обращается с собственным ребенком, заметен в неотступности и
компульсивности, с которой она добивается своего. Конфликт между матерью и ребенком быстро теряет поверхностное
оправдание, что «так лучше для ребенка», и превращается в столкновение воли. Неудивительно, что это оборачивается войной;
возникает насилие или угроза насилия. Я видел матерей, которые «нападали» на своих детей, и в их взгляде было столько
ненависти и ярости, что у меня все сжималось внутри. Казалось, что если ребенок не будет соответствовать представлению матери
о том, каким он должен быть, она уничтожит его. Это представление, которое мать проецирует на ребенка, отражает ее эго-
представление о его счастье. Поскольку этот образ является проекцией ее образа себя, предполагает ся, что ее действия должны
обеспечить ребенку больше свободы или радости, чем досталось ей самой. Все это происходит на бессознательном уровне, в то
время как сознанием владеет иллюзия совершенной матери. Именно
158
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
159
лючая в себе такую взрывоопасную силу, постоянно чувствует ужас, боясь, что она выплеснется.. Его защита против внутренней
ярости — ригидность и иммобильность, которая также исполняет роль защиты от ужаса. То, что одни и те же защиты
используются в обоих случаях, указывает на тесную связь ужаса и ярости. Ужас шизоида — это страх импульсов убийства и
разрушения, которые присутствуют в его личности. Ярость шизоида — это реакция на ужас.
Ужас и ярость возникают, когда ребенок переживает отверженность. Он реагирует злостью на отрицание его прав на
уникальность, неприкосновенность, независимость. Но выражение злости часто встречается с родительской реакцией ненависти,
усиливающей страх ребенка и превращающей злость в иррациональную ярость. К сожалению, такие паттерны действий и
реагирования имеют тенденцию становиться хроническими, чего в результате ребенок чувствует себя все более и более
отторгнутым, испуганным и явно отрицательным. У него нет путей выхода из конфликта, кроме как подавить свою ярость и
поверхностно подчиниться родителям. В зависимости от тяжести конфликта его личность будет проявлять типичные черты
шизоидной структуры: ужас, ненависть, отчаяние, иллюзии, и, наконец, порочное поведение, в котором эти негативные чувства
находят свой выход наружу.
Во взрослой жизни подавленная ярость выражается в самодеструктивных действиях, которые могут быть направлены как
против себя, так и против собственных детей. Она может выплеснуться на супруга, с которым шизоид идентифицирован, а вот на
кого-нибудь еще — довольно редко. Шизоид выплескивает свою ярость на тех. кто от него зависит, переворачивая, таким образом,
исходную детскую ситуацию, в которой он, беспомощным зависимым ребенком, пережил материнскую ярость. В сновидениях,
однако, может появляться исходный объект ярости. Так пациентка, рассказывая сон о своем отце, отметила: «Я не могла
справиться с кипящей во мне кро-
вью. Я была настолько зла, что чувствовала себя как разъяренная кошка. Я могла разодрать его на кусочки, бросить его пенис в
мясорубку и размолоть его в кровавую массу».
Существование подавленной и взрывоопасной ярости шизоида ограничивает его отклики. Радо полагает, что «отсутствие
или скудость 'промежуточных' откликов делает его амбивалентность экстремальной и вынуждает его переключаться с
чрезмерного страха на чрезмерную ярость, со слепого повиновения на слепой вызов и обратно».30 Суть, конечно, не в том. что
бомба расположена «между» откликами. Она, скорее, либо взрывается, либо нет; пути, который мог бы постепенно разрядить
это состояние, не существует. Отсутствие или недостаточная соразмерность откликов повинна в подавленной ярости больше, чем
что бы то ни было. Подавленная ярость с ее убийственными импульсами, отвечает за шизоидную позицию, которую можно
обозначить так: «все или ничего». Каждое решение — дело жизни и смерти, поскольку на глубоком уровне вопрос о том. делать
или не делать, затрагивает проблему этой «погребенной» силы. Отворить дверь чувству, даже немного, для шизоида означает
рисковать вызвать внутренний шторм.
Демоническая сила, возникающая в результате комбинации вытесненной сексуальности и подавленной ярости, фигурирует
в сексуальных убийствах. Сексуальный убийца описывается как изувер. Это душевнобольной человек, его действия выдают
сумасшествие. Но убийство, как правило, бывает связано с сексом. Или, если взглянуть на это с другой стороны, сексуальные
конфликты эмоционально нестабильного человека часто приводят его к убийству.
Демоническая сила шизоида скрыта, она «разыгрывается» в более тонкой форме. Поскольку эго отрицает ее наличие,
поверхностный вид индивидуума вполне благообразен и приятен. Демон скрыт под маской ангела. Но этот «ангел» — человек
с ригидным телом и «приклеенной» улыбкой. Терапия такого типа характера часто требует значительного времени, пока пациент
не почувству-
164
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
165
ет себя достаточно безопасно и не снимет маску, выразив свою негативную позицию. Позже это оборачивается тем, что негативная
позиция присутствует все время, пока не появится вера в ценность терапии. Отсутствие доверия может и не быть наполненным
демонической силой, но ничто не бывает более деструктивным для взаимоотношений, чем глубоко скрытая негативность, которая
замаскирована видимой кооперативностью.
Деструктивность данной структуры характера состоит в ее нечестности. Отношения с шизоидом всегда фрустрируют, потому
что, несмотря на кажущуюся коопе-ративность, он отрицает свои чувства. Если возникает конфликт, эффект его улыбки и
поверхностной приятности вынуждает другого человека чувствовать себя виноватым. Даже если видишь под маской негативное
отношение, чувствуется, что изменить его невозможно. В конце концов, партнер по контакту начинает испытывать явно негативные
чувства и ненависть, и это не всегда удается предотвратить. Шизоид уходит, прячась и защищая себя, и не сознает, что играет роль,
провоцирующую сбой взаимодействия.
«Отыгрывание» — более осмотрительная тактика. Она включает в себя отрицание собственного доверия или веры и
проецирует это на другого человека. Под прикрытием обвинения в недоверии («Я-то вас люблю, а вот вы меня не любите!», «Я
даю, а вы только берете!») могут выдвигаться требования, которые другому человеку выполнить невозможно. Вроде бы
оправдываясь, шизоид заставляет партнера по взаимодействию почувствовать, что тот несет ответственность за все его, шизоида,
несчастья. Такое поведение можно назвать «отыгрыванием», когда оно рационализировано и приписывается другому человеку или
какой-то внешней силе.
Человек, находясь в контакте с телом и сознающий свою собственную ненависть, не проецирует ее на других. Он сознает
отсутствие сексуального чувства и не обвиняет партнера в том, что тот кастрирует или ослабляет его. Но если тело отвергнуто,
если его отрицают, то
реальное функционирование становится невозможным. Вытесненные чувства становятся демонической силой, которая отрицает
всякую надежду и стремление.
Тактика, состоящая в обвинении других людей, составляет суть того, что называется паранойяльным поведением. В этом
случае индивидуум проецирует на другого человека свои собственные негативные чувства, особенно вытесненную сексуальность
и вытесненную ненависть. Когда эта тактика сталкивается с сопротивлением, параноик реагирует иррациональной яростью,
полностью лишаясь какого бы то ни было чувства ответственности за свои действия.
В приступе ярости параноик — сущий дьявол. Его взгляд становится злобным, брови искривляются, губы перекашивает
злобная ухмылка, кажется, что он одновременно ухмыляется и рычит. Картины, изображающие дьявола и ведьм, вероятно, созданы
под впечатлением от подобных экспрессий. В другое время лицо шизоида бывает совершенно ангельским и трудно
предположить, что на нем может появиться дьявольское выражение. Уход и ригидность шизоида — это проявление «ослабевшего
дьявола» или, вернее, испуганного дьявола, что, по-моему, одно и то же.
«Голос» телесного переживания шизоида тоже, к сожалению, демонический. Подвергая сомнению всякую искреннюю
интенцию, он упорно цепляется за детскую тактику, которая позволяла выжить. Если он цинично отвергает всякие позитивные
чувства, объявляя их сентиментальностью, то вспоминает о детских разочарованиях. Не проработав этого, невозможно преодолеть
демоническую силу шизоидной личности.
Чудовище или монстр имеет иной смысл и функционирует по-другому. Я бы дал следующее определение: монстры — это
человеческие тела, лишенные человеческих чувств. К примеру, одна из моих пациенток-шизоидов назвала свой рисунок
человеческого тела (см. рисунок 13) «чудовищным видением». Потом она сказала: «Она неживая. Она странная, жесткая и как
будто убегающая прочь.
166
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ и МОНСТРЫ
167
Рисунок 13
У нее невидящий звездный взгляд, какой иногда бывает у меня. Она кажется монстром. Это выражение «шизика». Иногда я вижу
себя в зеркале и пугаюсь. Я вижу этот чудовищный взгляд, будто я не знаю, кто я есть или что мне делать. Я не знаю, чего хочу.
Когда я ем, то чувствую себя лучше. Но потом мое тело бывает безобразным, гротескным, несчастным. Когда я худею,
мое тело становится томным и любимым. Мне оно нравится. Когда я ем, я становлюсь пассивной и вялой. Я только ем, сплю и
торчу в ванной комнате. Когда я не ем, то становлюсь напряженной. Я не могу спать, мне не удается опорожнить кишечник. Меня
начинает лихорадить. Между этими двумя крайностями для меня ничего нет.»
В этом описании ясно виден разлом в личности пациентки. Хотя она лучше чувствует себя, когда ест, собственный внешний
вид вызывает у нее отвращение. Это противоречит ее образу эго, состоящему в том, что она томная любимая женщина, которая,
однако, только манекен, неспособный заснуть и опорожниться. Ее определение чудовища было таково: «организм, который живет
за счет других людей». Но описание чудовища как организма, который ест, спит и осуществляет дефекацию, наталкивает на
мысль о ребенке. Грудной ребенок, конечно, живет за счет матери, когда та вскармливает его. Могла ли моя пациентка
принести чувство, что она чудовище, из инфантильного переживания, произошедшего во время кормления грудью?
Эта пациентка была одной из двойняшек, которых родила восемнадцатилетняя девушка. Она вспомнила, как мать
рассказывала ей о том, что у нее рано исчезло молоко и девочкам «не хватало питания». Пациентка не могла вспомнить своих
детских переживаний, связанных с кормлением, но, по-видимому, ей пришлось пережить трудный период. Она была посильнее
своей сестренки и мать отталкивала ее, чтобы «не обидеть» ту девочку, что была слабее. Несомненно, что борьба девочки за грудь,
вызвала у матери впечатление какого-то монстра, который не способен увидеть, что она делает то, что лучше. Мать, по-
видимому, была склонна воспринимать естественную потребность ребенка, которую не могла удовлетворить, как чудовищную.
168
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
169
Нетрудно представить себе конфликт, который мог возникнуть при таком переживании. Потакая своему аппетиту, моя
клиентка чувствовала себя животным, грудным ребенком, монстром. Не есть — значит отвергать желание своего тела и пытаться
исполнить это желание на каком-то другом уровне. Другой уровень — уровень эго. Моя пациентка говорила, что получает
некоторое удовлетворение, работая актрисой. В актерской профессии она жила за счет собственных ресурсов, «возбуждалась
самостоятельно», она как бы «питалась за счет самой себя». Как долго может человек «есть себя?» Моя пациентка обнаружила,
что после нескольких возбуждающих спектаклей, ее действия утрачивали интенсивность. Необходима была другая альтернатива.
Она обнаружила, что чувствует себя лучше, если состоит в половой связи с мужчиной. Но как и в театре, когда первое
пламенное возбуждение проходило, ее прежние чувства неудовлетворенности и чудовищности возвращались и мучили ее. За
короткое время взаимоотношения с мужчиной дегенерировали в садо-мазохистское «отыгрывание» ненависти и взаимных
обвинений. Секс для нее был повторением старого конфликта в новых условиях. Он был формой пропитания, и потребность в
таком пропитании заставляла ее чувствовать, что она живет за счет другого человека. В конце концов, она начинала ненавидеть
себя за свои чувства и презирать мужчину за то, что он уступал ее нуждам.
Эта пациентка стала чудовищем, обернувшись против собственного тела и его животных инстинктов. Ее трудности
начались, когда она почувствовала вину за свои инстинктивные побуждения. Если питание, сон и дефекация не нормальны,
результатом этого становится невозможная запутанность человеческих чувств. Люди попадают в эту путаницу, пытаясь
самореализоваться путем творческой деятельности, будто выход лежит в нефизических способах удовлетворения. Во всех случаях,
когда творческие усилия заменяют жизнь тела, это ведет только к образу и никогда — к самости (self). Творческая ак-
тивность удовлетворяет человека и имеет смысл, только когда она обогащает и усиливает жизнь тела, из которого черпает
вдохновение.
Чтобы преодолеть чувство, что она монстр, моей пациентке необходимо было идентифицироваться с собственным
телом, принять его физические ощущения и мыслить в терминах тела. Шесть лет вербальной терапии игнорировали эту
потребность. Ее дыхание было крайне слабым из-за раннего сдерживания сосательного рефлекса. Первая попытка глубоко
подышать вызвала сильную панику. Несколько мгновений ей не удавалось уловить собственное дыхание, что очень испугало ее.
Потом она заплакала, и ее паника утихла. Необходимо было, чтобы она мобилизовала тело путем агрессивных движений.
Этого удалось добиться: она смогла бить ногами по кушетке в положении лежа и лупить по ней кулаками. Кроме этого, мы
анализировали ее вину и тревожность. Результаты были весьма положительными. Однажды она сказала: «Я вдруг
почувствовала себя так, как никогда раньше не чувствовала. Я почувствовала саму себя. Я чувствовала свое лицо, свое тело. Я
знала, кто я. Я теперь знала, как я выгляжу, и мне не было так страшно. Я не впала в панику. Я не чувствовала себя
виноватой. Я была очень прямым и честным существом и готова была к такой расплате. Когда я заставляла себя дышать, то
ощущала приток хороших чувств».
Монстры в человеке принимают множество форм: призрак, зомби, статуя, чудовище. Одной из моих пациенток была
молодая женщина лет двадцати, которая пришла проконсультироваться со мной, поскольку панически реагировала на
затруднение дыхания. Она проходила курс вербальной терапии восемь лет назад, но центральная проблема ее отношений с
собственным телом осталась незатронутой. Когда я увидел ее впервые, лицо этой женщины было скошено вбок, тело заморожено,
а глаза широко раскрыты от страха. Когда восстановилось нормальное дыхание и прошла паника, она рассказала мне следующее:
«В шестнадцать лет я очень болела. Я по-
170
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
171
мню, что решила, что не хочу ничего и никого. Я прервала отношения с людьми и жила в атмосфере нереальности. Я пыталась
прикоснуться к дереву, но не могла почувствовать, что это дерево. Когда я переходила улицу, у меня было чувство, что машины не
могут даже коснуться меня. Я была духом.
В семнадцать или восемнадцать лет со мной произошло первое любовное приключение. Оно удовлетворило меня. Я пережила
вагинальный оргазм, но разорвала отношения, потому что чувствовала себя очень виноватой. Когда эта связь прервалась, я
прореагировала очень тяжело. Я была в состоянии, которое доктора назвали «невротическим истощением». После этого я годами не
занималась сексом.
Когда мне исполнилось двадцать два, я уехала из родного города. На протяжении нескольких последующих лет у меня были
самые «адские» любовные связи. У меня не возникало никаких сексуальных чувств, и секс был компульсивным. Мое тело
изменилось. Оно стало тонким и жестким. Были видны все кости. Бедра обузились. Я теряла вес и худела, потому что прекратила
компуль-сивно есть.
Я верила, что отказалась от сексуальных чувств, когда уехала из дома. Бессознательно я объясняла свое распутное
сексуальное поведение так: «Все хорошо, пока я этим не наслаждаюсь».
Этот случай демонстрирует тесную связь между сексуальным чувством и телесным восприятием. Вытесненное сексуальное
чувство подрывало отождествленность эго с телом. Когда сексуальное чувство не возникало, наступало состояние безнадежности. Эта
пациентка предприняла отчаянную попытку восстановить ощущение себя (self), прибегая к компульсивной сексуальной активности
без чувств. Но, как можно судить по ее рассказу, сексуальная активность без удовольствия не позволяла сохранить контакт эго с телом.
Компульсивный и механистичный секс превращал тело в механизм, в робота, то есть дегумани-зировал его.
Другая форма монстроподобного человеческого существа — «статуя», то есть тело, которое иммобилизовано и сохраняет
определенную позу. Качество монстра такому телу придает противоречие между видимым отсутствием жизни и фактом, что эта
«статуя» — реальное человеческое существо. Анализ такой личности всегда обнаруживает, что человек, заключенный в статую, —
маленький покинутый ребенок. Статуеподобное тело — это его защита против страдания и разочарования, которое он
ожидает встретить, если выразит потребность в любви и понимании. Кроме того, это безнадежная попытка получить
одобрение, пожертвовав своими чувствами. Статуя сообщает: «Хорошо, я стану таким, как вы хотите, теперь вы будете
гордиться мной и любить меня». Но эта иллюзия наталкивается на реальность жизни. Кто сможет полюбить статую?
Фрустрация и разочарование, переживаемое в этой позе, усиливает безнадежность и длит иллюзию, что просто необходима
более совершенная поза. Кроме того, усиливается внутренняя тревожность, что поза разрушится, и что лежащее за ней
отчаяние прорвется и затопит личность.
Время от времени сталкиваешься с людьми, внешний вид которых действительно похож на монстров. На клиническом
семинаре, который проходил в моем оффи-се. присутствовал молодой человек, чрезвычайно напоминающий монстра
Франкенштейна. Он был такой же негнущийся, с механической походкой, квадратными плечами, глубоко посаженными
безжизненными глазами. На его лице застыло выражение монстра из кинофильма ужасов. Сходство просто потрясало, с трудом
удавалось диссоциировать этого пациента и кино-монстра.
Совершенно удивительным было то. что сам молодой человек совершенно не соответствовал своему внешнему виду. Он
был чувствителен, интеллигентен и артистичен. Глубокий анализ его личности выявил, что внешний вид был своеобразным
костюмом и маской, которые скры- вали и защищали крайнюю чувствительность. Он напом- нил мне Хеллоуин и наряд
маленького ребенка, который
172
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
173
одел его, чтобы остаться неузнанным и испугать кого-то. Фактически, под этой наружностью, пациент был деликатным и
испуганным ребенком, который каким-то образом принял такой облик, чтобы защитить себя от нечувствительного мира.
Монстр в форме человека — это застывшее тело, которое приняло такую форму, чтобы отомстить за то, что его отрицают. Я
не имею в виду, что это сделано сознательно или по побуждению. У тела нет мотивов для того, чтобы развиваться таким образом. Я
только пытаюсь как-то осмыслить феномен, который иначе совершенно нельзя понять. Живое тело, функционирующее без чувств —
это монстр, это машина, работающая как живое существо. Монстры, которых мы себе представляем, являются карикатурами на
окружающую нас жизнь. Различные телесные экспрессии определены переживанием хода этой жизни. Человек, тело которого
функционирует как кукла, ведет себя как во младенчестве.
В отличие от демона, у монстра золотая сердцевина. Будто все негативные чувства воплотились во внешнем аспекте, оставив
сердцевину чистой и нетронутой. В каждом случае, когда внешний вид можно было характеризовать как монстра, внутри человек был
невинным ребенком. Демон же, «наряжается» во внешний аспект приятности и света. Если за монстром скрыт ребенок, то дьявол
прячется под ангельским поведением. В обоих случаях мы имеем дело с разломом личности. Нормальный человек — ни ангел и ни
дьявол, ни монстр, ни испуганный ребенок, ни доктор Джейкил, ни мистер Хайд. Такая диссоциация возникает только тогда, когда
расщеплено единство личности, когда возникли категории добра и зла, цивилизованного ума и животного тела.
Дж. Стейбек в рассказе «Мышь и мужчины» дает проникновенный анализ феномена монстра. Ленни — герой рассказа — был
великаном с детскими чувствами. Это несоответствие в его личности чуть не стоило ему жизни. Ребенок не мог контролировать силу
великана, а великан не мог выразить детские чувства. Когда Ленни пытался
удержать в руках кролика, он сжал его так сильно, что тот испустил дух. Затем, однажды. Ленни попытался прикоснуться к
золотым волосам девочки. Она так испугалась его внешности, что закричала. Он попытался утешить ее, но нечаянно раздавил.
Тогда он умер.
Трагедия монстра состоит в том, что его внешний вид побеждает его желания. Защита изолирует его и может привести к
гибели. Я многие годы нахожусь под впечатлением, что классические кино-монстры часто оборачивались истинными героями.
Горбун Нотр-Дама - замечательный пример. Сердце монстра отвечает, когда кто-то откликается на его невысказанную просьбу о
любви и понимании и не пугается его внешнего вида. В таких обстоятельствах невероятная сила монстра становится силой
добра.
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
175
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
-----------ДЫХАНИЕ
Шизоид не дышит нормально. Его дыхание
поверхностно, ему не удается захватить внутрь
достаточное количество воздуха. Все, кто работал с
шизофрениками, в том числе и физиологи, отмечают это.
Э.Уиттковер, которого цитирует Кристиансен, говорит:
«Дыхание шизофреника часто бывает
поверхностным».32То же самое подчеркивают В.Райх33,
Р.Марло34 и Р.Дж.Хоскинс. Последний отмечает важность
поверхностного дыхания так: «...результаты
недостаточной ассимиляции кислорода проявляются
практически во всех основных симптомах шизофрении.
Это ограниченное поле внимания; персеверация; апатия;
угнетенность духа; неуместные аффекты,
сопровождаемые глупым смехом; слабая способность
рассуждать; непонимание угрожающей опасности;
утрата самоконтроля; тревожность; возбуждение без
видимых причин, неконтролируемые эмоциональные
вспышки; внезапная утрата сил при необходимости
принять решение и отсутствие воли при принятии
ответственности; поверхностность (tangentiality)
ассоциаций; постепенное помутнение рассудка и
ощущение неуместности окружающего мира».35
Этот список включает в себя многие
симптомы, на которые жалуются шизоиды; но пациент
не понимает, конечно, что психологические
затруднения тесно связаны
176
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
177
с физиологическим функционированием. Фактически шизоид не сознает, что удерживает собственное дыхание. Ослабляя эту
жизненно важную функцию, он переводит собственное тело на более низкий уровень энергетического метаболизма. Обычно
недостаток кислорода при вдохе не воспринимается как физический недостаток. Время от времени, однако, пациент может
спонтанно осознать его и заявить: «Я понял, что не дышу». Он имеет в виду, что дышит неадекватно. Такие замечания становятся
более частыми после того, как внимание пациента направляется
на процесс дыхания.
Удивительно то, что многие сознательно возражают против более глубокого вздоха. Одна пациентка сделала важное
наблюдение о своем нежелании дышать, которое, я уверен, имеет отношение ко многим шизоидам. Она сказала: «Я очень
чувствительна к запахам, особенно к телесным. Я не переношу чужой парфюмерии и сама не пользуюсь ей. Поэтому я не могу
дышать. Я боюсь, что если вздохну, то вдохну эти запахи других людей, и они тогда останутся внутри меня».
Невротичный человек обычно выражает противоположный страх. Он сдерживает дыхание, потому что боится, что его
«запах» распространится, то есть опасается обидеть других людей. Тревога, связанная со слабым дыханием, обнаруживается у
многих невротичных пациентов, они часто бывают уверены, что их дыхание имеет неприятный запах. Тревожность по поводу
телесных запахов и слабое дыхание отражает чувство, что эманации тела отвратительны и «грязны».
Шизоид отказывается глубоко дышать по другой причине. Многие люди шизоидного типа говорят, что звук
проходящего через горло воздуха отвратителен. Эти пациенты, описывая раздающиеся при дыхании звуки, называют их
«животными», «нецивилизованными» или «отталкивающими». Они бессознательно ассоциируют их с тяжелым дыханием,
которым сопровождается половое взаимодействие. Звучное дыхание заставляет человека сознавать собственное тело, которое
шизоид считает от-
вратительным. Оно требует, чтобы внимание направлялось на физическое присутствие, что смущает шизоида. Одна из техник
выживания, которой пользуется отчаявшийся человек, состоит в том, чтобы стать незаметным, а когда он шумно дышит, этого
сделать невозможно. Разыгрывание смерти — другой защитный маневр, который осуществляет шизоид и который, конечно же,
ведет к ослаблению дыхания.
Наиболее важная причина ослабленного дыхания — необходимость отсечь неприятные телесные ощущения. Эта
потребность не сознается, пока такие ощущения не возникают. Особенно это относится к чувствованию нижней части тела.
Поверхностное дыхание превен-тирует всякие чувства, не позволяя им проникнуть в область живота, где шизоид «хранит»
вытесненную сексуальность. Всякая попытка расслабить брюшную стенку пациента и освободить его диафрагму встречает
сопротивление. Он объясняет, что это «плохая поза» или что «это выглядит грязно». Первое объяснение лишено смысла, поскольку
хроническое мускульное напряжение совершенно не нужно при правильной осанке. Второе — подразумевает, что это выглядит
«очень сексуально». Естественная поза человека, при которой брюшная стенка расслаблена, сталкивается с наличием
малоразвитых бедер и жестким животом (что, побочно, представляет отвержение тазовой сексуальности ради орально-грудного
эротизма).
Прежде всего, отпустив живот для более глубокого «животного» чувствования, пациент начинает чувствовать себя
неестественно. Он жалуется на неприятные ощущения. Его жалобы могут быть трех видов: ощущение тревожности, садистские
чувства и чувство пустоты. Как отметил один из моих пациентов: «Это заставляет меня почувствовать в животе настоящий испуг.
Мне хочется заплакать». Фактически, глубокое животное дыхание часто высвобождает затаенный плач, который множество лет
был блокирован и не получал выхода. После такого плача пациенты всегда говорят, что чувствуют себя гораздо лучше. Чувство
пустоты видно в следующем рассказе, кото-
178
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
179
рый прислал мне пациент: «Некоторое время назад я пережил много ужаса, когда дышал. Я взял два урока у своего наставника, о
котором я Вам рассказывал. Замечательно. Я думал, что научился чему-то, что касалось моей проблемы с дыханием. Застывшая
диафрагма? Я дышу грудью и испытываю шок. Он заставил меня дышать, расслабив нижнюю часть живота, а потом наполнять
грудь, а затем сокращать мышцы в обратном порядке. Правильно ли это? Если да, то я никогда не буду использовать диафрагму. В
течение дня я всюду старался дышать таким образом. Это очень неудобно (я чувствовал пустоту), но это, как будто, временами
смягчало ощущение удушья».
У некоторых пациентов ощущение пустоты в животе бывает столь пугающим, что они отшатываются от попытки глубокого
дыхания. Они говорят, что под ложечкой возникает ощущение, будто «выпало дно». Застывшая диафрагма, как люк, раскрытие
которого угрожает повергнуть их в бездну. Я обращал внимание этих пациентов на то, что ощущение пустоты возникает в
результате вытеснения сексуального чувствования (тазового чувствования), и на то, что если они «отпустят» дыхание, то смогут
раскрыть эти чувства. Когда наблюдаешь за такими людьми, невольно возникает следующая картина: человек стоит на уступе на
высоте семи футов над землей, но боится спрыгнуть с него, потому что не видит земли под ногами. В первый момент падения его
паника так сильна, будто он был подвешен на высоте целых ста футов. Когда шизоид отпускает дыхание и ударяет по крышке
люка, которым в теле является тазовое дно, то удивляется, чувствуя возникшее удовольствие и безопасность. Когда это
происходит, пациент начинает сознавать, что его паника возникла из страха сексуальности и независимости.
Затруднения с дыханием в первую очередь связаны с неспособностью расширить легкие и вдохнуть достаточное количество
воздуха. Грудь шизоида, как я уже го-ворил, узка, сжата и жестка. Как правило, она_фиксирова-на в позиции выдоха, то есть
остается относительно «спу-
щенной». Невротик, напротив, страдает от неспособности полностью выдохнуть воздух. Его грудь имеет тенденцию оставаться
расширенной чрезмерным количеством воздуха, сохраняя, таким образом, фиксированную позицию вздоха. Надо заметить, что эта
особенность отражает две личностные позиции. Шизоид боится открыть себя миру и принять его внутр ь; невротик боится
отпустить себя и выразить свои чувства. Но сказать, что невротик и шизоид дышат абсолютно по-разному, нельзя. Различие не столь
явное, как я показываю его здесь. Шизоидная склонность диссоциироваться с собственным телом и сдерживать дыхание
присутствует у невротичного человека, а у шизоида вполне можно встретиться с невротическими зат-руднениями. Однако в этой
книге нас интересует не столько клинические различия, сколько динамика шизоидной диссоциации с телом.
Как правило, когда дыхание шизоида углубляется, его тело начинает дрожать и проявлять склонность к кло-низму, то есть
мышечным контрактурам. По ногам и рукам бегают мурашки, пациент ощущает специфическое покалывание. Он начинает потеть.
Если новые телесные ощущения пугают его, он может придти в состояние тревожности. Тревога явно связана со страхом потерять
контроль или «развалиться на части». Если тревожность становится очень сильной, пациент впадает в панику. Он прекращает
дышать, чтобы избежать новых ощущений, и застывает. В результате он, конечно же, теряет способность вобрать в себя воздух,
чего вполне достаточно для того, чтобы эта паника возникла. Таким образом, паника является непосредственным результатом
неспособности ды-шать перед нахлынувшим страхом. Поскольку шизоид сдерживает дыхание, возникающее телесное чувствование
дер-жит его в постоянном уязвимом «предпаническом» состоянии. Он живет в своеобразной ловушке,. Если в процессе терапии
пациент физически подготовлен к новому опыту, в результате углубления дыхания он получает возможность открыться жизни. Вот
реакция одного из пациентов на такое переживание: «Господи, я теперь чувствую, что у
180
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
181
меня живая кожа! И глаза — изумительно, это — фантастика! Я чувствую, что могу открыть их. Все вокруг ярче. Вот так штука,
ноги свободны! Они ведь были словно каменные, как натянутые скрипичные струны.»
В другой раз я попросил, чтобы он продолжил свой рассказ: «После той сессии я чувствовал, что мое тело очень
живое. Я весь вибрировал. Я смог идти только через час или даже через два. Как будто бы я заново учился ходить, расслабив
ноги. Я чувствовал, что выздоровел. Но через сутки это закончилось».
_ Нарушение дыхания шизоида отчетливей всего заметно, когда он совершает активные движения. Выпол-няя удары
ногами по кушетке, он дышит с трудом ему явно не хватает кислорода, чтобы поддерживать интен-сивное движение. Он быстро
устает и жалуется на тя-~жесть в ногах и боль в животе. Он напрягает верхнюю половину тела, разъединяя ее с движениями ног.
Ритм его дыхания не синхронизирован с ударами по кушетке. Паттерн дыхания становится преимущественно реберным, живот
при этом остается неподвижным или еще больше контрактируется. В результате такого маневра напрягается диафрагма и
брюшная стенка, а это не позволяет легким полноценно вдыхать воздух в тот момент, когда потребность в кислороде возрастает.
Пациенту необходимо указать, что движение* нужно совершать всем телом.
Есть некоторые шизоиды, которые могут дольше осуществлять это упражнение, компенсируя напряжение живота
чрезмерно раздутой грудью. У таких людей ребра развернуты, и легкие имеют большую возможность раздуваться при вдохе, но
диафрагма при этом остается неподвижной. Грудь в этих случаях приобретает специфический вид, известный под названием
«цыплячья грудь» или «голубиная грудь», поскольку грудина остается депрессирован-ной из-за хронически контрактированной
диафрагмы и прямой мышцы живота. Это состояние вызывает чрезмерное расширение легких в боковые стороны.
У среднего невротика в подобной ситуации откроется то, что называется «вторым дыханием», оно позво-
лит ему продолжать движения. С шизоидом этого, как правило, не происходит. Чтобы понять почему, необходи-мо
рассмотреть механизм дыхательных движений. .
При нормальном дыхании вдох сопровождаетс я расширением груди и живота. Во-первых, диафрагма сжи- мается и,
опускаясь, уплощается, толкая внутренности вперед и вниз. Их смещение аккомодируется передне-задним расширением
брюшной полости. Во-вторых, про- ( должительное сжатие диафрагмы вокруг сухожильного центра приподнимает нижние
ребра, расширяя, таким образом, нижнюю часть груди. Это вызывает расширение легких вниз и вширь, именно в этом
направлении они могут расшириться наиболее свободно. Такое дыхание, называемое диафрагмальным, или животным
(брюшным), позволяет вдохнуть наибольшее количество воздуха с наи- ( меньшим усилием. Такой тип дыхания присущ
большинству людей.
В состоянии мышечной активности, когда потребность в воздухе увеличена, поскольку надо снять вызванный усилием
стресс, в игру вступают дополнительные мускулы. Мобилизуются небольшие межреберные мышцы, прикрепляющие ребра к
грудине и к позвоночному столбу, а также зубчатая мышца, фиксирующая два нижних ребра. Эти мускулы, действуя вместе с
диафрагмой, позволяют расширить верхнюю часть грудной полости, добавив пространства для расширения легких. Данное
действие зависит от фиксированности диафрагмы в сокращенном положении, которое удерживает нижние ребра, позволяя
верхним раздвинуться. Расширение верхушек легких ограничено, поскольку они зафиксированы в хилусе (hilum — анат. ворота
органа), где находятся кровеносные сосуды и куда открываются бронхи, а также неподвижностью двух первых ребер. Реберное
дыхание, нормально дополняет брюшное дыхание в стрессовых и чрезвычайных ситуациях, когда организму необходимо
дополнительное количество кислорода. Само по себе реберное дыхание не может обеспечить достаточный приток воздуха в
организм. В противоположность брюшному, оно позволяет вдохнуть
182
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
183
он испытывает облегчение, опускает грудь и отпускает живот. Грудь и плечи остаются поднятыми, а живот кон-трактированным. а
это указывает, что испуг не прошел, даже если чувство страха вытеснено из сознания. Шизоидный тип реберного дыхания —
физиологическая манифестация вытесненного страха. Это еще один признак глубокого ужаса, притаившегося в теле шизоида.
Защита против этого испуга и ужаса — редукция дыхания. Слабо ды-шать — значит мало чувствовать.
Шизоид испытывает еще одну трудность во время дыхания, которая связана с напряженной шеей, горлом и ртом.
Напряжения в этой области бывают столь суровыми, что пациенты жалуются на ощущение удушья, возникающее, когда они
пытаются вдохнуть побольше воздуха. Если поощрить пациента открыть горло и пропустить сквозь него воздух, он пугается. Он
чувствует себя уязви-мым, будто должен приоткрыть внешнему миру свое внутреннее существование. Если страх снят в процессе
терапии, и пациент может держать горло во время дыхания открытым, он сообщает об очень приятных ощущениях,
прокатывающихся по телу и приходящих в гениталии. Ощущение удушья — это результат бессознательного стремления сузить, сжать
горло в попытке отсечь ужасающие чувства.
Горловые напряжения шизоида связаны с его неспособностью делать мощные сосательные движения здорового грудного
ребенка. Когда нормальный ребенок сосет, в этом действии участвуют все мускулы головы и шеи. Он напоминает птенца, очень
широко распахнувшего клюв, чтобы захватить червяка, и тело его в этот момент похоже на маленький круглый мешочек. Когда
шизоид «протягивает рот», это движение ограничивается губами, а голова, щеки и шея к нему не подключаются. В процессе
терапии, когда человек обретает способность мобилизовать всю голову для того, чтобы сделать этот жест, его дыхание спонтанно
углубляется и становится животным. Тесная связь между дыханием и сосанием проясняется, когда он высвободит первое в
жизни инфантильное аг-
рессивное движение — «всасывание» воздуха в легкие. Следующее значительное движение — «всасывание» молока в
желудок._Сосание — это первая модель, с помощью которой ребенок поддерживает уровень своей энергии. Всякое отклонение в
сосании немедленно влечет за собой отклонения в дыхании.
М.Риббл в книге «Права детей» подчеркивает, что неадекватное дыхание многих младенцев повинно в сдерживании
сосательных движений. Если поощрять эти движения, дыхание облегчается. Дети, вскормленные грудью, дышат лучше, чем те,
кого кормили через рожок, потому что сосание груди более активный процесс, чем сосание резиновой соски. Почти все мои
пациенты говорили о каком-либо нарушении этой жизненной функции в ранний период их жизни. Их депривированность и
фрустри-рованность в этой области повлекла за собой отвержение и отрицание сосательных импульсов. Когда-то в очень
раннем детстве они задушили страстное стремление удовлетворить свои оральные эротические желания ради того, чтобы выжить в
условиях депривации. Эти инфантильные чувства и импульсы пробуждаются вновь, когда пациент пытается подышать поглубже. Он
реагирует удушьем, как делал это, когда был младенцем.
Дыхание с широко открытым горлом вызывает у некоторых пациентов чувство утопления. Один из таких людей несколько
раз говорил о подобных ощущениях. Ему не удавалось отыскать в памяти какой-нибудь инцидент, который прояснил бы это
переживание. Логическое объяснение состояло в том, что чувство утопления представляет его реакцию на поток слез и печали,
которые заполняют его горло, когда он расслабляет эту постоянно напряженную область. Ощущения удушья пациенты описывают
сходным образом, часто упоминая о потоке печали. Но чувство утопления удивительным образом ассоциируется с внутриутробным
существованием, когда плод плавает в околоплодной жидкости. Теперь известно, что находясь в матке, плод совершает
дыхательные движения, начиная приблизительно с семимесячного срока своего существо-
186
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
187
вания. Они незначительны с точки зрения функционирования. Однако, если сокращение матки отсекает поток обогащенной
кислородом крови, поступающей в плаценту через определенное время, можно допустить, что такие «предварительные»
дыхательные движения становятся реальной попыткой задышать. В этой ситуации чувство утопления возникает в результате
попадания амниотической жидкости в горло плода. Все это чистое предположение, но возможность такого внутриутробного
переживания нельзя не принимать во внимание.
Дыхательные упражнения мало помогают при лечении шизоидного отклонения. Когда они выполняются механически,
дыхание не вызывает чувств, а его эффект теряется сразу после окончания упражнения. Пациент не будет глубоко дышать
спонтанно, пока его напряжения не расслаблены, а чувства не высвобождены. Это печаль, плач, ужас и крик, ненависть и злость.
Высвобождение происходит, когда грусть выражается в плаче, страх — в крике ужаса, а ненависть — в экспрессии злости. И плач,
и крик, и злость требуют голосовой экспрессии, а она при ущербном дыхании невозможна. Таким образом, шизоид оказывается
еще в одном порочном круге: сдерживая дыхание, он не может выразить свои чувства, а подавленные чувства вынуждают его
сдерживать дыхание. Круг можно разорвать, если пациент осознает, что сдерживает собственное дыхание, то есть ощутит
напряжения, которые удерживают его и сознательно постарается расслабить их. Он поможет своему дыханию, если будет издавать
гортанные звуки. Как правило, такая процедура вызывает чувства, которые спонтанно переходят в плач, если, конечно, человеку
удается расслабиться.
Когда пациент плачет впервые, он не чувствует печали или грусти. Поскольку его дыхание углублено и охватывает
брюшную область, он начинает плакать мягко, происходит примитивное реагирование на прежнее напряжение. Этот плач
представляет собой своеобразный рикошет, так реагирует младенец, который плачет в ответ на
фрустрацию, не понимая эмоциональной важности этого отклика.
Плач, если рассматривать его примитивно, является конвульсивным реагированием на напряжение, он мобилизует
мускулы, участвующие в процессе дыхания, для высвобождения. Этот процесс связан с издаванием звука. Использование
голосовых связок для воспроизведения коммуникативных сигналов начинается позже. Лучший пример такой примитивной реакции
— первый крик младенца в тот момент, когда напряжение рождения ре-лаксируется. Этот плач «запускает» процесс дыхания, в
процессе терапии происходит то же самое. Организм застывает при любых формах напряжения, а с плачем он оттаивает.
Развитие эго и моторной координации позволяет откликаться на чувство фрустрированности злостью, кото-рая нацелена на
то, чтобы устранить фрустрированность, в то время как плач служит только для того, чтобы снять напряжение. Если фрустрация
связана с тем, что злость блокирована или неэффективна, заплакать — значит быть неспособным высвободить напряжение. Даже
взрослые люди могут заплакать, когда фрустрация существует, несмотря на все усилия, направленные на то, чтобы преодолеть ее с
помощью злости. Наличие фрустрации создает ощущение утраты и приводит к печали, которая затем связывается с плачем. В
этой точке плач обретает эмоциональную значимость. Пациент, который плачет, чувствуя при этом печаль, находится в
соприкосновении со своими чувствами.
Крик тоже может быть оторван от сознательного ассоциирования с ужасом. Именно это произошло с молодым
человеком в процессе терапии. Его дыхание углубилось и, под моим руководством, он, лежа на кушетке, опустил нижнюю
челюсть и широко открыл глаза. Это была экспрессия испуга, но он этого не сознавал. Однако, он издал крик, не чувствуя при
этом страха. Он перестал кричать, когда опустил глаза, но опять непроизвольно закричал, едва снова широко раскрыл их. В
188
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
психология ПАНИКИ
189
курсе терапии этот пациент осознал, что глубоко в нем присутствовал латентный страх, который проявился, когда он широко
раскрыл глаза. Он ощутил, что существовало нечто, на что было страшно смотреть, некий образ на сетчатке глаза, который
оставался туманным и нечетким, но пугал его. Затем, однажды, образ сфокусировался. Он увидел глаза своей матери, которые
смотрели на него с ненавистью и снова закричал — на сей раз с ужасом. У него возникло впечатление, что видение было
связано с инцидентом, который произошел, когда ему было около девяти месяцев. Он лежал в коляске и кричал, зовя мать. В
конце концов она появилась, но искаженная злостью, которая выражалась в полном ненависти взгляде. После того, как перед
пациентом прошло это видение, испуг из его глаз исчез.
Диссоциация между выражением чувства и его восприятием указывает на то, что задействован механизм от-рицания._ Плач без
печали, крик без испуга или ярость без злости — признак того, что эго не отождествлено с телом.
ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ МЕТАБОЛИЗМ
Исходящее от тела тепло, теснейшим образом связано с личностью в целом. Мы говорим именно об этом, описывая людей, как
«теплых» и «холодных». Теплый — это тот, у кого есть чувства, а холодный — тот, кто лишен их. Теплота человека подразумевает еще и
гуманность, в отличие от холода машины. С этой точки зрения шизоид «повернут к миру холодной стороной», его чувства
минимальны.
Одни эмоциональные состояния усиливают телесное тепло, в то время как другие делают тело более холодным. Человеку
становится жарко, когда он злится, а когда он боится, ему бывает холодно. Тело тает от любви и застывает от ужаса. Мы все по
личному опыту знаем, что «холодный» и «горячий» не просто слова, что они действительно отражают то. что происходит в теле.
Когда человек возбужден, в момент переживания любви или
злости, метаболизм его тела протекает быстрее. Он начинает глубже дышать, быстрее двигаться и производить больше энергии.
Телесный жар — это проявление повы-шенного метаболизма. Такие чувства, как страх, отчаяние и ужас оказывают на тело
подавляющий эффект. Даже если они вытеснены, метаболизм тела указывает на их присутствие. Холодность шизоида явно
связана со стра-хом или ужасом, скрытым в его личности.
Существует ряд объективных наблюдений, которые показывают, что температура тела шизоида ниже нормальной температуры
тела. Ф.М.Шатток обнаружил, что у значительного процента психотиков присутствует цианоз конечностей (синюшные и холодные
руки и ноги при комнатной температуре).36 Другой исследователь, Д.ИАбрам-сон, отметил, что шизоидам при понижении
температуры свойственна эксцессивная вазоконстрикция артериол. Он утверждает, что после курса лечения их состояние
улучшилось.37
Есть также подтверждения тому, что для шизофрении типично замедление базального метаболизма. Р.Г.Хоскинс, который
провел обширное исследование этой особенности шизофрении, утверждает: «Мы убеждены, что одна из характерных особенностей
психотиков, которая представлена на метаболическом уровне, состоит в недостатке поглощаемого кислорода».38
Холодность шизоида и шизофреника отражает нарушение энергетического метаболизма. Низкая температура, чрезмерная
вазоконстрикция и замедление базального метаболизма подразумевает инфантильный паттерн отклика на стрессовые жизненные
ситуации. Его отклики столь же холодны, как отклики очень маленького ребенка, который не может мобилизовать достаточное
количество энергии, чтобы адекватно откликнуться на стресс. Его зависимые потребности тоже напоминают потребности
младенца: ему необходимо, чтобы его охраняли, чтобы о нем заботились, чтобы ему было тепло. Другими словами, шизофреник (и
шизоид, правда, в меньшей степени) недостаточно готов к независимому существованию. Его
190
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
191
нежелание дышать и поверхностное дыхание выражает тенденцию к регрессии на инфантильный уровень существования.
Шизоид цепляется за иллюзию, что его выживание зависит от того, найдена ли фигура матери, которая будет
удовлетворять его потребность в тепле, заботе и безопасности. Отрезать символическую пуповину, которая связывает его с образом
матери, значит выбросить его в мир, который шизоид воспринимает как нечто холодное, ненавидящее и неопределенное. Эта
инфантильная зависимость шокирует родителей, когда они замечают ее в своих подросших детях. Я часто слышу жалобы
родителей на то, что «он (ребенок) действует так, будто весь мир обязан обеспечивать ему жизнь». Но родитель бывает
шокирован только в том случае, когда не видит трудностей и не понимает проблем, которые его ребенок переживал в процессе
своего развития.
Можно сделать вывод, что независимость вызывает у шизоида панику. Стояние на собственных ногах он переживает как
чрезвычайное событие, требующее чрезвычайных мер. Эти меры состоят в (1)_реберном дыхании, (2) тенденции к анаэробному
метаболизму и (3) сокращению подвижности.
1. О том, что реберное дыхание связано с чрезвычайностью, я уже говорил в первой части этой главы. У шизоида
реберное дыхание подменяет животное и не позволяет захватывать при вдохе необходимое количество кислорода.
2. В стрессовой ситуации отсутствие кислорода
приводит к анаэробному метаболизму (высвобождению
запаса энергии без притока кислорода). Этот тип мета
болизма — менее эффективный метод продуцирования
энергии, он представляет собой так называемое «тревож
ное реагирование» по Дж.С.Готлибу, которое рассматри
вается как «продуцирование энергии в чрезвычайной
ситуации».39
3. Уменьшение подвижности — это чрезвычайное
приспособление к консервации энергии. В норме подвиж-
ность снижается в состоянии тревоги, и это происходит вместе с повышением чувствительности и мобилизацией энергии для
«борьбы или отступления».
У шизоида механизмы чрезвычайного состояния становятся «нормальным» паттерном отклика, поскольку жизнь для него —
ежедневная борьба за выживание. Из этого следует, однако, что в момент реального кризиса у такого человека не найдется резервов
для того, чтобы отступить. Хоскинс пришел к такому выводу на основе своих исследований биологии шизофрении.
«Пожалуй, для адаптации организма требуются расточительные усилия, которые должны обессиливать пациента, поскольку
он не располагает достаточным для успешной социальной адаптации количеством энергии»4".
В третьей главе я говорил о том. что шизоид тратит всю свою энергию на то, чтобы «удержать себя от распада». Его
мышечная система иммобилизована тем, что сохраняет интегрированность организма. Он зависит от воли, которая поддерживает
в нем ощущение себя (self). Воля, как мы увидели, является подсобным механизмом, который обычно зарезервирован для
чрезвычайных ситуаций.
ПОДВИЖНОСТЬ
Можно попытаться изучить физиологию поведения шизоида путем анализа движений его тела. Термин «подвижность»
подразумевает способность живого организма спонтанно двигаться. Это более широкое понятие, нежели «мобильность», то есть
перемещение организма в пространстве. Подвижность живого организма — это экспрессия всех жизненных процессов. Если они
нарушены, как у шизоида, то в подвижности тела появляются определенные отклонения.
Шизоид может демонстрировать либо сниженную подвижность, то есть гипоподвижность, либо экстремальную
гиперактивность. Гипоподвижность характер-
192
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
193
на для тех, кто имеет тенденцию к отстраненности и уходу. Она заметна в их скудной жестикуляции и в отсутствии
спонтанности. Она проявляется в «маскоподоб-ном облике», это выражение точно описывает лицевую экспрессию таких
людей. Она видна в неподвижности тела во время разговора. Руки таких шизоидов редко используются как средство
коммуникации. Отсутствие экспрессивных движений тела во время беседы отчасти создает то самое известное впечатление, что
шизоид «не здесь».
Шизоидную гипоподвижность можно понимать и как состояние частичного шока. Деперсонализацию или полную
диссоциацию с телом вполне можно сравнить с шоковым состоянием, об этом упоминает П.Фидерн. 41 Все, что мы сказали о
шизоиде, подтверждает физиология: замедленный базальный метаболизм, поверхностное • дыхание и т.д. Физическая
ригидность тела шизоида — это попытка выдержать шок и сохранить какую-то степень интегрированности и
функционирования. Эта попытка не удается в состоянии коллапса, когда шок очевидно выражен в утрате мышечного тонуса. В
обоих случаях, однако, шок не столь суров, чтобы парализовать витальные функции, он ограничивается поверхностью тела. К
тому же, речь идет не об остром шоковым состоянии, в данном случае такое состояние хроническое.
Шизоидный шок можно интерпретировать как реакцию человека на чувство, что он отвергнут и покинут. Мы имеем
дело с инфантильным откликом на младенческое переживание и с фиксацией на этой стадии развития. Независимо от возраста,
шизоид одновременно является «немым» младенцем и мудрым старцем с опытом борьбы, страдания и существования рядом со
смертью. В следующей главе мы поговорим о страхе смерти, который испытывают шизоиды. Здесь важно подчеркнуть связь
между шоковым состоянием, бессознательной паникой и сознательным чувством безнадежности.
Шоковое состояние объясняет тот автоматизм, который часто можно наблюдать в движениях тела шизоида. Он часто
бывает похож на робота. Один из моих пациентов отметил в себе самом это качество. Он вспомнил: «Когда я шел по улице, я
вдруг увидел свое отражение в витрине. Я выглядел, как деревянный солдатик». Этим наблюдением пациент отметил, что его
ригидность отражает шоковое состояние. Он был как деревянный солдатик, марширующий к своей гибели и не имеющий
понятия о том, что внутри него присутствует паника.
Гиперподвижность часто встречается у шизоида с паранойяльными тенденциями, который импульсивно «отыгрывает»
свои чувства. Движения таких людей характеризует неравномерность, неуместность и порывистость; они часто
сопровождаются эмоциональными вспышками, интенсивность которых очень мало соответствует тому, что в эти моменты
выражается. Эти движения говорят о неспособности личностной структуры контейнировать и контролировать возбуждение.
Следующее описание пациенткой своего поведения иллюстрирует такую гиперактивность: «Я чувствовала, что разыгрываю
какую-то игру. Это происходило очень быстро, с очень большим зарядом и заставляло окружающих меня людей нервничать.
Они говорили, что я разряжаю какую-то дикую энергию. Я должна остановиться и не идти. Я должна перестать говорить,
поскольку мои мысли стали чересчур заумными. Я говорю слишком нервозно и быстро, хотя на первый взгляд это кажется
очень интеллектуальным изложением. Я поняла, что сейчас действую так, чтобы ничто не могло затронуть то, что у меня
внутри».
Эта пациентка показалась мне при первой встрече теплой. Она говорила, казалось, с чувством. Ее руки были теплыми и
влажными: кожа тоже была теплой и чувствовала теплоту прикосновения. Однако скоро я понял, что это был поверхностный
феномен. Тепло ее тела возникало из-за гиперподвижности, которая представ-
7 1347
194
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
195
ПАНИКА
ляла собой реакцию на присутствующее в ее личности глубокое ощущение фрустрации. Она рассказала, что когда ей не удается
достичь сексуального лика, фрустрация почти сводит ее с ума.
«Потом я вою и кричу. Потом чувствую себя разбитой и рыдаю два или три часа, а после этого чув ствую себя
освободившейся и примирившейся. Еще я бы пошла куда-нибудь далеко или поднялась бы в горы. Я бы скакала на лошади. У
меня была бы самая быстрая лошадь, чтобы скакала, как сумасшедшая. Я бы не беспокоилась, что лошадь скинет меня. У меня
было бы чувство, что я должна пройти за что-то, за нечто такое, что может отпустить, и я бы скакала до тех пор, пока не
растратила все силы».
Когда пациентка проникла в собственную личность, она попыталась контролировать и направлять, свою агрессию,
укротить свою ярость и остановить «отыгрывание». В результате ее тело изменилось. Руки стали холодными, даже лицо побледнело.
Она отметила: «Мое лицо прежде было более теплым. Я не по мню, чтобы была когда-нибудь бледной. Люди часто говорили о
моих розовых щеках. Я заметила, что руки стали тоньше. Я мало что чувствую ими теперь. Я пугаюсь, обнаружив все это. Я
привыкла думать, что была эмоциональным человеком».
Эти наблюдения подтверждают то, что паранойяльный пациент в глубине холоден, но это прикрыто маской
гиперподвижности. Именно этим объясняется, почему объективные физиологические измерения при шизофрении часто бывают
неокончательными. Итак, между подвижностью и телесным теплом существует определенная связь.
Гиперподвижность паранойяльного индивидуума — это «убегание» из тела и из чувств. Он постоянно убегает или готовится
убежать. Очень сильная тенденция взлететь (или влезть на стену) проявляется в определенных физических позах. Поднятые плечи,
будто готовые поднять его от земли, напоминают о полете ис-
пуганной птички. Однако более важен недостаточный контакт с землей. Его импульсивность и безответственное поведение говорят о
том, что он не «стоит ногами на земле», другими словами, он «плохо заземлен».
Шизоид во многих случаях не чувствует себя готовым, физически и эмоционально, стоять на собственных ногах. В моей книге
«Физическая динамика структуры характера»42. я провел аналогию с недозрелым плодом, что бы проиллюстрировать эту дилемму. Плод,
который преждевременно оторвался от дерева, не способен с легкостью укорениться в земле самостоятельно. Человеческое существо
в подобном положении будет стремиться к источнику силы — к матери. Бессознательная тенденция будет толкать его к ней, он будет
стремиться к тому, чтобы его подобрали и сохранили. Он склонен взлететь, оторваться от земли и от независимости. Его конфликт
можно изобразить диаграммой.
МАТЬ
ОТЧАЯНИЕ
ЗЕМЛЯ
Рисунок 14. «Подвешенность» шизоида
Путь вверх блокирован бессознательным чувством отчаяния. Поскольку в личности присутствует вытесненный
младенец, шизоид отрицает страстное стрем-
196
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
197
ление вернуться к матери. Это неисполненное стремление трансформируется затем в отчаяние и создает иллюзию повторного
объединения с любящей матерью, которое однажды произойдет во взрослой жизни. Эта иллюзия трансформирует образ матери в
сексуального партнера. В то же самое время демонические силы издеваются над иллюзией и заставляют человека взглянуть в
лицо неизбежной независимости.
Путь вниз, к независимому существованию, блокирован бессознательной паникой. У шизоида нет внутренней уверенности,
что ноги смогут удержать его. Он прибегает к чрезвычайным усилиям, чтобы укрепить их. Он боится падения, поскольку, в
отчаянии, чувствует, что любящих рук, которые могли бы подхватить его, нет. Неспособный подняться и неспособный
опуститься, шизоид не может найти умиротворения и передо-хнуть. Он постоянно боится, что «не сможет чего-т о сделать, и
никто не поможет ему».
Шизоид живет в неопределенности, смеси реальности и иллюзии, инфантильности и зрелости, жизни и смерти. Он
отвергает прошлое и чувствует неуверенность в будущем. Он не живет в настоящем, не чувствует земли под ногами. Ощущая
опасность внутри и боясь внешней опасности, он иммобилизован в страхе или мобилизован для того, чтобы «убежать». В обоих
состояниях он постоянно близок к панике и никогда не знает, какая кнопка вызовет взрыв.
Физиологическое функционирование не фикси-ровано. Тесное взаимодействие психики и сомы в чело-веческом
организме отрицает такой взгляд. Мышечное напряжение может вызвать панику, а высвобождение этого напряжения может
ее снять. Более важно то, что напряжения сковывают дыхание. Если человек может легко дышать, глубоко лежащая паника
исчезает. Подобным образом, физиологические отклики, которые определяются бессознательным ощущением отчаяния,
меняются, когда человек может взглянуть ему в лицо. Когда он расстается с иллюзией, то впадает в отчаяние, но
как ни странно, именно в этот момент он способен ощутить себя на твердой почве, одиноким, но не беспомощным. Паника,
которую порождает его «подвешен-ность», в этом процессе будет исчезать. И наконец, он отождествится с собственным телом и
твердо укоренится на земле, то есть сможет жить независимой взрослой жизнью.
ЕДА И СОН
199
ЕДА И СОН
-----------КОМПУЛЬСИВНОСТЬ и иллюзия
Каждому психиатру приходилось иметь дело с
пациентами, которые боролись с лишним весом и не
могли нормально заснуть. Пациент, страдающий такими
затруднениями, чувствует безнадежность. Он ощущает
себя во власти сил, которые управляют им против его
воли. Он чувствует беспомощность и не может устоять,
компульсив-но поглощая пищу. Он связывает
ощущение безнадежности с собственной
беспомощностью. Этим объясняется тот факт, что когда
такой человек соблюдает диету, его настроение
улучшается. Диета вроде бы дает ему чувство, что он
способен контролировать свою потребность в пище,
достичь самоконтроля и сохранить самообладание.
К сожалению, в большинстве случаев, даже
если диета привела к желаемому похуданию, все усилия
пропадают зря. Когда вес снизился, человек ослабляет
свою программу и опять набирает потерянные
килограммы, переходит к прежнему паттерну питания.
Это требует следующего комплекса усилий и следующей
диеты. У меня была пациентка, которая часто начинала
соблюдать новую диету, но никогда не заканчивала
предыдущей. Как только ее вес немного увеличивался,
она садилась на диету. Это улучшало ее самочувствие,
но потом, потеряв несколько килограммов, она снова
начинала компульсивно есть. Так продолжалось
несколько лет, в течение которых она посещала
терапевта. В конце концов она поняла, что все это
время играла в некую игру. Тогда она заявила: «Я
знаю, что не смогу прекратить жевать в промежутках
между приемами пищи, пока не смогу принять себя».
Компульсивное поглощение пищи и
неспособность заснуть — симптомы внутреннего
состояния безнадежнос -ти, которое непосредственно
связано с непринятием себя. Когда человек прибегает к
соблюдению диеты, ощущение безнадежности не
исчезает, оно просто принимает другую форму. Он
следует диете так же компульсивно, как до этого
поглощал пищу, пребывая все в том же состоянии
безнадежности.
Человеком, компульсивно поглощающим пищу,
владеет иллюзия, что следующая диета окажется самой
действенной. Он считает, что ему удастся приобрести
юношескую фигуру, которая останется с ним навсегда.
За этой иллюзией стоит еще одна — иллюзия вечной
юности. Но какая же иллюзия вызывает бессонницу?
Сам того не сознавая, человек уверен, что с ним
ничего не случится, пока он будет начеку. Ему так
необходимо сохранять бодрствующее сознание, будто
это и есть его жизнь. Ничего не случится, если он не
заснет. Кроме того, есть еще одна иллюзия,
связанная со сном, более современная, —
снотворная пилюля. Эта иллюзия нашептывает
человеку, что он не сможет заснуть без снотворного.
Зависимость от седативных препаратов — это иллюзия,
которую иллюстрируют многие случаи. Замените
пилюлю плацебо, и пациент будет засыпать так же
хорошо, как будто он выпил настоящего снотворного. Я
проделал это с несколькими пациентами, сон которых
был связан с употреблением таких средств, и должен
сказать, что это сработало. Пилюлю можно
рассматривать, как любимую куклу или медвежонка,
которого пациент ребенком брал с собой в кровать. В
таких случаях медикаментозные препараты выступают в
качестве заменителя матери, близости с которой
ребенок страстно желает. В любой иллюзии всегда
можно отыскать частицу реальности.
За каждой иллюзией таится дьявол,
скрываясь под покровом рассудочности и искушая
человека исполнить его желание, как только оно
возникло. «Давай, —
говорит он, — съешь шоколадку. Один маленький
кусочек шоколада не может тебе повредить». Или
уговарива-
200
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
201
ет: «Выпей таблетку! Ты будешь лучше спать сегодня, а завтра она тебе не понадобится». Его логику трудно па рировать. Один
маленький кусочек шоколада не повредит. Одна таблетка не опасна. Человек верит, что пилю ля способна улучшить его сон.
Дьявол претендует на то, чтобы говорить с телом; это вводит человека в заблуждение, поскольку удовлетворяет глубинный
телесный инстинкт, телесное влечение. Но голос дьявола порожден вытесненным чувством, которое извращено в процессе
вытеснения. Фрустрированное инфантильное желание сосать грудь невозможно удовлетворить поглощением пищи или
употреблением таблеток. Иллюзия орального удовлетворения, из-за которой человеку кажется, будто переедание может это
удовлетворение обеспечить, добавляет ему элемент компульсивности.
Есть, конечно, связь между перееданием и сексуальной фрустрацией. Под фрустрацией в данном случае я подразумеваю
отсутствие удовлетворяющего сексуального высвобождения при оргазме. Хотя половое взаимодействие приводит человека в контакт
с собственным телом, если не происходит оргазма, он остается в неудовлетворенном состоянии. Такая неудовлетворенность легко
приводит к перееданию. Тогда начинается следование диетам. Они используются, чтобы не в чем было упрекнуть, если
прекращаются маритальные отношения. Жена стала толстой. Но ведь теперь она соблюдает диету и ей ничего не скажешь.
Конечно, не всякий сексуально фрустрированный человек переедает, но обратное утверждение верно: можно смело сказать, что
всякий переедающий человек сексу-ально неудовлетворен. Тот, кто сексуально удовлетворен, освобождается от подобных
невротических проявлений. Индивидуум, который находится в контакте со своим телом, ощущает свои истинные потребности и
рационально действует для того, чтобы их удовлетворить.
-----------ПРОЦЕСС ПОГЛОЩЕНИЯ ПИЩИ И СЕК
СУАЛЬНОСТЬ
Возникающий в уме человека вопрос о том, поесть или не поесть, служит точным сигналом, что жела ние есть
появилось в связи с чувством безнадежности. Перед голодным такой вопрос не встает. Ощущая безнадежность, человек отвечает
на этот вопрос утвердительно. Он может стыдиться того, что постоянно ест от скуки, но эта скука и пассивность часто отражают
более значительную проблему, наличие которой ему необходимо признать. Для некоторых людей обжорство — то же самое, что
седативные препараты. Процесс поедания пищи временно снижает их беспокойство и притупляет тревожность. Родители часто
кормят ребенка именно с этой целью. Требовательному ребенку, как правило, дают что-нибудь съесть, чтобы успокоить его
раздражительность. Процесс еды может быть заряжен другим смыслом, нежели удовлетворение голода.
Одна из моих пациенток боролась с компульсив-ным поглощением пищи более пятнадцати лет, так и не сумев преодолеть
эту склонность. Поскольку ее изрядный вес действительно мешал карьере актрисы, она много размышляла об этой проблеме.
Мысли, которые ассоциировались у нее с едой, выявили, как глубоко укоренилась в ее личности эта компульсивная привычка.
Вот они:
1. «Это значит, что я забочусь о себе. Я всегда
думаю о себе, как о сироте».
2. «Еда — это утверждение первостепенной функ
ции жизни».
3. «Еда — единственное мое удовольствие. Я не на
хожу удовольствия или смысла в жизни, кроме тех момен
тов, когда ем».
4. «Я боюсь голода. Я боюсь, что умру, если оста
нусь голодной».
5. «Еда — мой ответ на чувство утраты — утраты
матери и работы».
Пища всегда является символом матери, поскольку мать — первое существо, которое дает ее. Матери при-
202
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
203
нимают такие символические отношения; если мать отказывает ребенку в пище, это выглядит отвержением. Но некоторые матери
получают личностное удовлетворение от того, что ребенок ест, будто тот факт, что он ест. является экспрессией его любви к
матери. Для большинства детей с самого раннего возраста пища идентифицируется с любовью. Процесс еды становится
выражением любви, а отказ от еды — бунтом. Очень часто дети понимают, что отказ от еды представляет собой единственный
путь вернуться к навязчивой матери. Моя пациентка пережила множество моментов, когда в зависимости от личных предпочтений
той или иной пищи, мать полностью игнорировала ее или выражала свое негативное отношение к ней. Но бунт пациентки против
матери потерпел провал. Она вынуждена была подчиниться ради выживания. Во взрослом уме еда по-прежнему
идентифицировалась с любовью и с матерью. Отвергнуть пищу означало отвергнуть потребность в матери и встать на
собственные ноги.
Эта пациентка никогда не связывала себя взрослыми или зрелыми обещаниями. Она говорила, что даже мысль о подобных
обязательствах повергает ее в панику. Это была паника шизоидной личности, которая возникала, когда эта женщина сталкивалась
с необходимостью существовать независимо. Неспособность укрепить корни и ужас, что они будут отсечены, заставлял мою
пациентку «отыгрывать» безнадежность, которая выражалась в виде компульсивного переедания.
Ее высказывания о смысле еды искажали действительное положение вещей. Компульсивная привычка была не «заботой о
себе», а самодеструктивным действием. Каждый раз, когда она ела больше, чем необходимо, она чувствовала себя виноватой и
приходила в отчаяние. Еда не приносила настоящего удовольствия, она только позволяла почувствовать себя лучше, поскольку
«ослабляла напряжение». Моя пациентка никогда не была голодна, и я очень сомневаюсь в том, что она боялась почувствовать
голод — по крайней мере голод, связанный с пищей. В
глубоком смысле она, конечно, была голодна: она голодала по любви, по удовольствию, голодала по жизни. Она охотно
прекратила бы есть, если бы верила, что может удовлетворить другие свои потребности. Компульсивное переедание было
признаком отчаяния.
Однажды она сказала: «Я — параноик. Я все время спрашиваю себя, враждебно ли относятся ко мне люди, может
быть, я собираюсь их убить или они меня? Но я боюсь выразить эти чувства или идентифицироваться с ними. Я важничаю,
чтобы доказать, что я не параноик. Я боюсь, что меня отравят, боюсь, что зарежут. Я же понимаю, что люди обо мне говорят.
Поскольку я толстая, никто и не смотрит на меня, и мой муж не может ревновать меня и из-за этого злится. Я цепенею от этой
злости».
Эти параноидальные идеи возникают из-за страха перед собственной сексуальностью. Чтобы понять такие мысли,
необходимо интерпретировать их со ссылкой на эдипову ситуацию, в которой девочка является вершиной сексуального
треугольника, составленного ей, матерью и отцом. Налицо сексуальное соблазнение, возникшее между моей пациенткой и ее
отцом. Он испытывал силу девочки: моя пациентка разгуливала перед гостями голышом, чтобы показать, что она не стыдится своего
тела. Неудивительно, что она сказала: «Я же понимаю, что люди говорят обо мне». Он каждый день проверял ее трусики, чтобы
убедиться в ее воздержанности. Страх, что ее зарежут, что в нее воткнут нож, «обманывал» ее страхи перед сексуальным нападением
со стороны отца. Отцовский сексуальный интерес к ней содержал в себе ненависть и садистское качество, которое пугало ее.
Боязнь, что ее отравят, можно интерпретировать, как страх ненависти матери, которую порождали отношения дочери с
отцом. Девочка рассматривала мать как ревнивую и отвергающую женщину, которая может уничтожить свою соперницу. Пациентка
спроецировала этот образ матери на мужа. Но это не объясняет паники, которую она переживала, наблюдая за его действиями.
Возникающее в
204
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
205
этих случаях напряжение в животе было результатом сексуального чувства к мужу, которое появлялось, если она рассматривала его
как мужчину, а не как материнскую фигуру. Подавление этого чувства вызывало напряжение.
Для этой женщины быть толстой — означало отрицать свою сексуальность и избегать связанной с этим опасности. Высоко
держа голову, «важничая», она стремилась показать, что ставит себя выше вульгарных забот, таких, как секс и внимание мужчин.
Но сексуальность не так легко отрицать. Многие ее жесты бессознательно выражали флирт и соблазняли. В результате она всегда
была на грани паники, что ее сексуальное чувство вдруг возникнет в неподходящее время.
лись в области торса, бедер и верхней части рук. Лицо же, кисти и ноги были маленькими, а шея удивительно тонкой. Грудь
тоже была узкой и худой. Жир в теле Аль-до прямо-таки затопил область талии и бедер, которые вместе с отведенным назад
тазом производили впечатление женоподобности. Конфликтные элементы в теле Аль-до путали его идентификацию. Он
одновременно был и толстым, и худым, маскулинным и фемининным.
Из-за своего толстого тела Альдо чувствовал безнадежное отчаяние и изолированность. Он стеснялся подойти к девушке и
стыдился проявить физическую активность. Он чувствовал ужасную вину по поводу своего переедания, но контролировать свой
аппетит ему не удавалось. Он мог похудеть, соблюдая диету, но когда ему не хватало воли, он снова начинал переедать.
Незадолго перед началом терапии у Альдо случи-лось переживание, которое заставило его понять, что он нуждается в
помощи. Его отец умер шесть месяцев назад. Вслед за этим Альдо сел на строгую диету, которая значительно снизила его вес. Во
время посещения одной вечеринки проявились его паранойяльные тенденции. Он выпил и был «на высоте», когда вдруг ощутил в
себе иллюзорную силу. Ему показалось, что он может предугадывать события и даже контролировать их. Я продолжу его
собственными словами.
«В углу комнаты я увидел молодую женщину. Голос сказал мне: «Она твоя». Тогда я подошел к ней и позвал: «Пойдем со
мной. Ты моя». Когда она стала сопротивляться, я схватил ее за руки и начал выталкивать. Она позвала мужа, который
пытался остановить меня.
Вещи потеряли смысл для меня. Она была моя и должна была пойти со мной. Я продолжал держать ее за руку, хотя ее
муж отбивал ее у меня. Затем какой-то другой мужчина наказал меня и повалил на землю. Все смотрели на меня с ненавистью.
Я почувствовал панику. Я чувствовал, что мой мир рушится. Я думал, что если не удержу жизнь в собственных руках, то
пропаду. Я схватил одного из гостей и с ужасной
силой швырнул его через комнату. Тогда все остальные мужчины набросились на меня, и я покорился. Они держали меня до тех
пор, пока я не затих. В конце концов несколько человек оттащили меня домой. Когда я проснулся следующим утром, я знал, что
надо искать помощи.»
Альдо был уверен, что стоит ему понять значение этого эпизода, и он получит понимание (инсайт) своей личности,
включая и проблему переедания. Переживание собственной силы было для него откровением. Он всегда считал себя покорным
человеком, который боится авторитетов и неспособен отстоять себя. Его покорность явно скрывала вытесненную силу. Из-за
позиции покорности его агрессия была недоступна в обычной жизни. В курсе терапии выяснилось, что смерть отца и потеря
веса стали оперативными факторами в генезисе паранойяльного срыва Альдо.
Однажды он вспомнил детский инцидент, который показывал связь между его силой и сексуальностью. Он осознал
инцестуозные отношения с матерью, которые та вызывала у него, когда он был маленьким. «Она обращалась со мной, как с
приятелем». Затем он добавил: «У меня было сильное чувство, что мальчиком я застал мать с отцом в постели и что я
впрыгнул через окно в комнату, чтобы оторвать их друг от друга — выгнать отца из постели».
Было ли это на самом деле или это был всего лишь образ — не важно, а важно то, что эдипова ситуация была очень
интенсивной. Альдо принимал отца как врага, но одновременно идентифицировался с ним. Он чувствовал, что мать, которая
была доминирующей фигурой в доме, отрицала и его, и отца. Он вспомнил, что она постоянно сравнивала его с отцом,
подчеркивая, что отец — мужчина, а сын — ничто. Отец тоже не был способен сделать ее счастливой. И тот, и другой были
объектами ее жалоб и насмешек.
Отношение Альдо к матери было сложным. В той степени, в которой он отрицал маскулинность, его обжорство
получало одобрение. Мать Альдо очень внима-
208
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
209
тельно относилась к функционированием пищеварительного тракта. Успешность дня определялась количеством пищи, которую
он поглотил и регулярностью, с которой он опорожнил свой кишечник. Если у него случался за пор, продолжавшийся хотя бы
сутки, ему ставили клизму. В результате, мать вторгалась в его тело с двух концов и загоняла его в подчиненную роль по своему
усмотрению. Но в то же самое время, она «обращалась с ним, как с
приятелем».
Сознательно Альдо боялся отца и идентифицировался с ним. Бессознательно он ненавидел мать и идентифицировался с
ней. Каждый родитель использовал его, чтобы другой отступил, для матери он был символом отца, а для отца — символом
матери. Вот почему Альдо вырос с неадекватной личностью. Он не мог решить, быть ли ему толстым мальчиком или худым, а
на более глубоком уровне — быть ли ему мужчиной или женщиной.
Быть полным — значит быть фемининным, покорным и беспомощным. Это подразумевает отсутствие воли, уязвимость
перед сексуальными посягательствами и ощущение безнадежности. Альдо однажды заметил: «Страх быть беспомощным, когда
пенис проталкивается в мое гор ло или быть изнасилованным — это вещи, которые преследуют меня. Самое ужасное из того,
что делала моя мать, это то, что она показывала мне свою грудь. Это
отвратительно».
Быть худым — означало быть маскулинным, самоутверждаться и командовать самим собой. Но похудение требовало
чрезмерного усилия воли (что заставляло его чувствовать всемогущество и действовать слишком агрессивно). Альдо отметил: «Я
должен был призвать на помощь всю свою силу воли, но у меня в этот момент не хватило воли. Я чувствовал себя подавленным.
Я не мог стиснуть зубы и сказать еде «нет». Если бы от этого зависела моя жизнь, я уверен, что смог бы сделать все. Но я не
мог сделать этого, чтобы почувствовать себя лучше».
Альтернативы, которые нарисовал Альдо, — жить с помощью волевых усилий или сдаться, были трудными
решениями. Для него воспользоваться силой воли будто каждый кусок пищи был предметом, от которого зависело жить или
умереть, означало превратиться в монстра. Когда воля становится всемогущей вещью и первейшей ценностью, на горизонте
начинает маячить шизофрения. Чувство всемогущества предшествует паранойяльной реакции. Другая альтернатива — чувствовать
беспомощность, продолжать наращивать вес и жир.
Альдо недоставало сознательной мотивации к удовольствию. Он заметил: «Я не заслуживаю удовольствия, потому что я
дьявол. Во мне так много ненависти». Самоотрицание удовольствия приводит индивидуума к отвержению собственного тела.
Возникающая в результате этого потеря физической активности, приносящей удовольствие, редуцирует его до инфантильной
зависимости от еды, которая становится единственной возможностью телесного удовлетворения. Такое регрессивное поведение
никогда не свободно от ощущения вины. Альдо ел и страдал. Проблема переедания связана с отсутствием настоящего чувства
удовольствия. Страдающие компульсивным обжорством пациенты, неизбежно замечают, что не чувствуют истинного удовольствия
от еды. Когда к человеку возвращается право и способность чувствовать удовольствие, его обжорство автоматически сходит на
нет. Прием пищи, основанный на принципе удовольствия, сам по себе становится удовольствием, он несовместим с компуль-
сивностью.
Тело Альдо было для него источником унижения, и он диссоциировался с ним. Он жил, по его собственным словам, «в
голове». На той памятной вечеринке он физически пережил это самое житье «в голове». «В голове все кружилось. Я чувствовал,
что она распухает. Я чувствовал, что она сейчас лопнет». Такой тип диссоциации отличается от того, что происходит в состоянии
ухода или отступления. В последнем случае деперсонализация возникает в результате заметного снижения телесных ощущений и
подвижности. Шизоид «умирает». Параноик в подобных обстоятельствах становится буйным. Поскольку
210
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
211
его энергия проходит через голову, эго получает избыточный заряд, воля становится сверхчеловеческой силой, а тело обретает
способность действовать так, как никогда не смогло бы в нормальном состоянии. В такие моменты параноик кажется человеком,
обладающим мощью или силой, о которой можно сказать, что она не то что сверхчеловеческая, а прямо-таки чудовищная. Именно
такая сила проявилась в случае Альдо, когда он швырнул мужчину через всю комнату.
Рассматривая сделанные его рукой рисунки, можно продолжить осмысление его личности.
На рисунке 15 изображен монстр. На его лице нечеловеческое выражение, и строение тела тоже нечеловеческое. Масса тела
сконцентрирована выше талии, в противоположность телу самого Альдо, избыточная масса которого располагалась ниже талии.
Фигура схематична ниже талии, особенно ноги и стопы. Это указывает на то, что у автора рисунка нет образа этих областей
тела. В известном смысле фигура является действительным изображением того, как Альдо видит и чувствует собственное тело в
бессознательном: верхняя часть чрезмерно развита, что компенсирует импотенцию нижней части. Его неспособность нарисовать
руку выявляет отсутствие контакта с этим органом.
На рисунке 16 изображена женская фигура, она менее схематична. Это говорит о том, что концепция женского тела
оформлена у Альдо лучше, чем мужского. На лице косой взгляд, оно выражает ненависть. Пальцем фигура показывает на гениталии,
словно говорит: «Смотри, что у меня есть!». То, на что она показывает, похоже на фаллос.
Эта фигура интродуцирует концепцию фаллической женщины или матери с пенисом. Многие мальчики рисуют матерей с
фаллосом не только потому, что незнакомы с женской анатомией, но и потому, что их матери действуют по отношению к ним
маскулинным образом. Фаллическая мать ставит сына в подчиненную позицию, «отыгрывает» перед ним ту жалость, которую она
испы-
Рисунок 15
тывает по поводу собственной сексуальности и, в результате, кастрирует его, обращаясь с его телом, как с объектом. Нарисовав эти
фигуры, Альдо заметил: «Кастрация -это сильная кнопка. Я могу стать буйным».
_212
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
213
Мужской монстр, которого изобразил Альдо, представляет собой аспект ярости в его личности, скрытой и вытесненной за
фасад круглого толстого мальчика. Это демонический монстр, бесформенный, ненавидящий и разрушающий. Демон Альдо
обладает силой монстра. На поверхности Альдо был покорным толстым мальчиком. Он сказал: «Пока я действую с материнской
валентностью, я остаюсь большим ослом. Это значит, что я должен быть приятным матери для того, чтобы выжить». Угождение
матери часто принимает форму подчинения ее требованию, чтобы ребенок ел то, что она велит.
В процессе терапии выяснилось, что паранойяльный эпизод на вечеринке произошел, когда Альдо бессознательно постарался
освободиться от «рабства», «отыгрывая месть женщине». Он мотивировал свое приближение к молодой женщине «желанием полового
взаимодействия с ней плюс садистской потребностью проверить свой контроль и силу над ней». Если бы она подчини лась, ему
пришлось бы разыграть перед ней похотливое действие. Он хотел трансформировать ее в «кусок осла», реверсировав, таким образом,
роль своих отношений с матерью. Ему необходимо было утвердить свою маскулинность, пусть даже с помощью перверсии, поскольку
«отыгрывание» вытесненного сексуального чувства всегда принимает форму перверсии.
Затруднение Альдо было связано с непринятием альтернатив, которые присутствовали в его проблеме: идентификация с
телом вместе со всеми его унизительными оттенками или отрицание тела со всеми уходами в паранойяльное мышление. Первое было
нестерпимо, а второе — разрушительно. Неприятные ощущения в теле и его непривлекательный вид заставляли Альдо искать
личностную ценность в уме. Если бы он увидел это, «ничтожность» его тела можно было бы парировать всемогуществом ума,
вульгарность тела — благородством ума, «загрязненность» тела — чистотой разума. Пользуясь волей, он отвергал и презирал тело,
которое стало всего лишь инструментом, для совершения каких-либо действий.
Существовало два способа реагирования на ситуацию, в которой тело оставалось непринятым. Один — «омертвелое» тело,
отступление внутрь, за щит и снижение активности. Другой — отступление наружу, которое предполагает, что человек
поднимется над телом путем чрезмерной идентификации с эго и волей. Второй путь — механизм паранойи. Он ведет к мании
величия (мегаломании), к мыслям об отношении (что люди говорят обо мне) и ощущению преследования (люди ненавидят). При
мегаломании чувства уходят из тела и фокусируются в эго. Фрейд сделал следующее наблюдение: «При паранойе освобожденное
либидо фиксируется на эго и используется для его расширения»13. Фрейдовское утверждение надо понимать в том смысле, что у
параноика сексуальная энергия (либидо) перемещается (освобождается) из гениталий в эго, в результате чего происходит
«спускание» (дефляция) гениталий и «наполнение» (расширение) эго. Секс становится одержимостью, при которой возникает мысль
об отношении и преследовании.
Обе тенденции — буйство и «умирание» — в различной степени представлены в каждом человеке шизоидного склада. В той
мере, в которой он «соответствует» ребенку или используется как ребенок, он склонен «разыгрывать» или манипулировать во
взаимоотношениях как взрослый. Если его детский опыт связан с отвержением и покинутостью, он во взрослом состоянии будет
стремиться к уходу и ригидности. Уход или отступление порождает худое, узкое телосложение астеничного человека. «Отыгрывание»
может включать в себя переедание, если таков был один из способов матери манипулировать ребенком.
Альдо приходил к терапевту один раз в неделю в течение двух лет. Лечение было направлено на восстановление его
идентификации с телом. Терапия обнадежила его, он стал более самоуверенным и агрессивным, когда лупил ногами или кулаками
по кушетке. Релаксация диафрагмального спазма открыла путь для высвобождения напряжения в желудке. Из-за переедания он
по-
214
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
215
стоянно страдал изжогой и расстройством пищеварения. Его попытки вздохнуть поглубже вызывали тошноту. Появлялась рвота,
которая первое время была затруднена и вызывала у него отвращение. Однако он научился делать это с легкостью, что позволило
значительно ослабить изжогу. Но едва только заканчивалась очередная сессия, ничто не могло удержать его от обжорства. Вот
как Аль-до описал эффект терапии: «Час в неделю тебя понимают, принимают и признают таким, какой ты есть. Помимо этого
глубокого чувства, которое очень важно для меня, что-то происходит с моим телом. Оно не изменяется, но выполняя
упражнения, я приношу в него чувства, которых не испытывал раньше. Я теперь все время ощущаю свое тело, чувствую его
напряженность, его расслабленность, боль и страдание. Я могу заплакать — под контролем. Я верю, что «не выпущу его из рук». Я
могу теперь чувствовать ноги, стопы и спину. Я сознаю взаимоотношения между телесными ощущениями и поведением. Мне
нравится то новое, что со мной происходит. Я все еще живу головой, но уже не могу отстраниться от тела».
Во время одной из встреч доктор предложил Аль-до заняться «перетягиванием каната», использовав в качестве оного
скрученное банное полотенце. Они пытались сделать это дважды. Поскольку Альдо обладал большим весом, ему удалось
перетянуть доктора на свой конец, но это потребовало от него определенных усилий. Когда упражнение закончилось, пациент
тяжело дышал. Он заметил, что удивлен своей победой. Прежде ему никогда не удавалось победить в борьбе. Он мог быть близок к
тому, чтобы выиграть, но как только чувствовал свой успех, уступал противнику и давал ему возможность одержать верх. Страх
успешности был интерпретирован как страх преобладания над отцом и властью над матерью.
Материал, который представлен в случае Альдо, демонстрирует тесную связь между отсутствием самоуверенности и
компульсивным поглощением пищи. Если в наличии нет взрослых форм агрессивности, параноик бу-
дет возвращаться к самой примитивной форме самоутверждения, даже если она ведет к саморазрушению.
Альдо не похудел в процессе терапии, но за несколько следующих лет он сбросил около пятидесяти фунтов путем диеты и
выполнения упражнений. Он сказал, что это не потребовало больших усилий воли, поскольку теперь он мог идентифицироваться
с телом и понимать его потребности. Мой коллега встретился с Альдо через несколько лет. Его вес продолжал снижаться, и
переедание больше не представляло для него проблемы.
Мне бы не хотелось создать впечатление, что все толстые люди — параноики. Переедание — это один из обычных способов
«отыгрывания» фрустрации, которая возникла потому, что человек не смог найти удовлетворения на взрослом уровне.
Существуют и другие способы такого «отыгрывания» фрустрации: бунт, расовые предрассудки, сексуальное распутство, выпивка
и т.д. «Отыгрывание» — это паранойяльный механизм, который в какой-либо степени присутствует у каждого шизоидного
индивидуума. Я описал только «компульсивного обжору», который не может отказаться от пищи, живет головой, и чья
единственная связь с собственным телом проходит по кишечному тракту.
Противоположность компульсивного обжоры представляет человек, который носится с идеей стройности. Конечно,
стройным быть модно. Отчасти, эту моду можно объяснить как реакцию на переедание, которое стало характерной чертой нашего
«чрезмерно тучного общества», а отчасти — интенсивной компульсивной борьбой, которая превращает жизнь в скачки. В этой
скачке толстые не выдерживают. Мне на память приходит детская песенка, насмешничающая над маленькими толстяками:
Толстый и тонкий бегали наперегонки среди кучи
подушек
Толстый упал и разбил нос,
А тонкий его победил.
Жизненная скачка — это бег от смерти, и здесь толстый тоже едва ли выиграет. Одержимость, связанная
216
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
В своих усилиях похудеть на диете люди следуют определенному взгляду или чувству. Никто из них не наслаждается
прибавлением собственного веса или, наоборот, его снижением. Когда тело чувствуется только с точки зрения веса среднего человека,
первая мысль, возникающая при этом — о диете. Понижение веса в определенных случаях приводит к улучшению баланса между его
массой и наличной энергией. Реальную проблему, однако, представляет собой не снижение веса, а недостаток энергии. Именно он
повинен в усталости, депрессии и пассивности, от которых страдает множество людей. Проблема шизоидного индивидуума тоже
связана с недостатком энергии.
На психологическом уровне несоответствие массы и энергии отражает чувство, что юный дух заключен в чуждое старое
тело, которое человек ощущает тяжелым, раздутым и несоответствующим внутреннему чувству молодости.-На эмоциональном уровне
человек как ребенок, который чувствует, что зрелое тело его обременяет. Что может быть естественнее, чем уменьшить эту ношу с
помощью диеты? Однако это не помогает. Биологическая потребность состоит в мобилизации тела путем приятной физической
активности и адекватного дыхания. Психологически человек должен идентифицироваться с собственным телом и эмоционально
созреть.
Удовлетворение, которое люди получают, соблюдая диету, можно объяснить и отождествлением пищи с матерью. Отвергать
пищу — значит отвергать мать. Диета, таким образом, обеспечивает возможность символически «отыграть» предполагаемую
ненависть к матери. Мать = пища = тело. Современная волна следования диетам не только выражает желание уйти от телесности и
смертности тела, но и отражает антимомизм (antimomism) нашего времени.
----------- сон
Выражение «провалиться в сон» и «погрузиться в сон» подразумевает, что процесс отхода ко сну представля-
ет собой некий спуск с одного уровня на другой. Эти два уровня, конечно, — сознание и бессознательное. Можно удивляться,
почему здесь подходят такие глаголы, как «провалиться» и «погрузиться», которые означают перемещение вниз в пространстве. Не
являются ли они пережитками прежнего существования, то есть образа жизни на деревьях? Дж.Шаллоп в книге «Год гориллы»""
отмечает, что во время сна голиллы нередко выпадают из своих жилищ, поэтому они живут всего лишь в десяти футах над землей.
Это животное вроде бы не страдает от таких происшествий, но для других приматов, живущих на верхушках деревьев, угроза
падения представляет существенную опасность. У человека тревожность, связанная со страхом падения, вполне может быть атавизмом,
оставшимся от первобытного состояния. Человеческий детеныш, как и детеныш приматов, с рождения способен удерживать себя в
подвешенном состоянии, ухватившись за что-то руками. Если в первые дни жизни этот, так называемый цеплятельный (в отличие
от хватательного), рефлекс отсутствует, то это может стать биологической основой для страха падения.
Обезьяна оберегает себя от падения во время сна, определенным образом конструируя свое жилище. Можно представить
себе, что наши кровати — это приподнятые над землей варианты обезьяньих жилищ. Вполне вероятно, что мы «захватили с
собой» и страх падения с кровати — верхушки дерева. Сны о падении составляют основной тип тревожных сновидений.
Возможно, такие сны составляют филогенетическую основу для ассоциации засыпания со страхом падения. Однако, они не
объясняют, почему актуальный процесс засыпания описывается как «провал». Мы вернулись к мысли о том, что опускание
относится к физическому перемещению вниз внутри тела.
Древняя философия делила тело на две зоны. Область над диафрагмой связывалась с сознанием и днем, а область под
диафрагмой — с бессознательным и ночью. Восход солнца над горизонтом, который дает свет дня, должен был соответствовать
потоку чувств, идущему вверх из брюшной области в грудь и голову. Этот восходящий
220
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
221
поток чувств вызывает к существованию сознание. Во время сна происходит обратное. Заход солнца соответствует потоку чувств,
направленному из верхней части тела в область, которая расположена ниже диафрагмы. Такой взгляд помогает прояснить
употребление выражений «погрузиться в дремоту» или «провалиться в сон». Пробуждение часто переживается как восход,
восхождение или выныривание из глубины.
Нормальное погружение в сон переживается как чувство тяжести в глазах, в голове и в членах. Засыпающему человеку
становится трудно держать глаза открытыми, а голову в вертикальном положении. Он чувствует, что ноги не держат его. Он
зевает. Зевоту обычно истолковывают, как потребность в кислороде, поскольку это действие сопровождается одним-двумя
глубокими вздохами. Но кроме того, это попытка тела высвободить нормальное напряжение нижней челюсти, чтобы
фасилитировать расслабление всего тела. Когда человек приходит в дремотное состояние, тревожность снижается, поскольку
чувства отступают с периферии тела, и ощущение органов и мышц слабеет. Если тревожность повышена из-за напряженной
ситуации, погружения не происходит.
Переход от дремоты ко сну происходит как «опускание», которое начинается с головы и стекает на тело. В первой
стадии засыпания человек сознает свое тело. Он чувствует его тяжесть, то есть его субстанцию и массу. Он чувствует ноги и
ступни и очень часто ощущает болезненные места. Его дыхание углубляется и становится более целостным. Оно все больше
напоминает дыхание ребенка или животного.
Во второй стадии сознавание тела более или менее постепенно сходит на нет. Этот процесс начинается с поверхности и
затем распространяется вглубь, постепенно охватывая все тело. Образ тела бледнеет. Если сон не наступает быстро, то человек
может сознавать внутренние органы, особенно сердце, и ощущать пульс в разных частях тела. Эти ощущения могут становиться
яркими, когда чувства уходят от поверхности и внимание обраща-
ется вглубь. В какой-то момент свет сознания гаснет и всякое восприятие прекращается.
Не позволяющая уснуть тревожность, как правило, возникает на второй стадии. Она, с одной стороны, связана с
тускнеющим сознанием и ощущением погружения, а с другой — с восприятием внутренних органов. Ощущение погружения и
сознавание биения сердца или пульса служит сигналом опасности для многих людей, вызывая у них тревогу, которая фокусирует
внимание на глубинных телесных ощущениях, усиливающихся в ночной тиши так, что они начинают казаться очень громкими.
Человек не может заснуть, пока этот «шум» не прекратится.
Тот, кто страдает бессонницей, переживает подобные ощущения не всякий раз. Пытаясь избежать тревоги, которую он
испытал в определенных случаях, он начинает бессознательно бороться против погружения в свое тело. Сам того не
сознавая, он сохраняет сознание ясным, и его тревожность трансформируется в страх, что он не сможет заснуть. Поскольку
каждый случай тревожности является сигналом опасности, у человека, конечно, будет возрастать напряжение и усиливаться
тревожность.
Сознание, в процессе развития, по словам Э.Ной-мана15 создает категории дня и ночи, света и темноты, ума и тела. Эго,
которое возникает из сознания, ассоциируется с днем, со светом. Сознание противопоставляется ночи, темноте, то есть
бессознательному и телу. Если эго диссоциировано с телом, оно отступает от идентификации с ним и помещает себя выше, как
представителя Я (self). Тело с его атрибутами ночи и тьмы становится «не Я» (nonself) или смертью. Погружение в
бессознательное во время сна символизирует опускание в гробницу. Угасание сознания пробуждает страх смерти и активирует
одержимость смертью, которая лежит в сердцевине шизоидного отклонения.
Одна моя пациентка рассказала мне свой сон: «Я отчетливо переживала реальность смерти — что такое быть в земле и
находиться там, пока не исчезнешь.
222
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
223
Затем она добавила: «Я поняла, что это произой дет со мной, как и со всяким другим человеком. Девоч кой я не могла
заснуть, потому что тревожилась, что умру во сне и проснусь в гробу. Я была бы в ловушке; выхода не было бы. Во сне я так
тревожилась, что думала сойду с ума. Потом я проснулась».
Сны о смерти или умирании нередки. Каждое человеческое существо сталкивается с осознанием своей кончины. Но это
знание о смерти не вызывает тревожности у человека, у которого силен инстинкт или чувство жиз ни. Когда же, как у шизоида,
формирование импульсов редуцировано или ослаблено, тревожность, возникающая из-за подавленных чувств, привязывается к
мысли о смерти. Это естественно, поскольку смерть означает потерю чувствительности. Шизоид компенсирует свой страх смер ти
чрезмерным акцентом на сознании и эго. Эго-созна-ние или эгоизм заменяет телесное чувствование.
Сон имеет еще одну интерпретацию, которая дополняет его обычный смысл. Сон — это символическое возвращение в
утробу, регрессия в бессознательное состояние, которое включает в себя и мысль о смерти, по скольку гробница и утроба —
связанные между собой образы. Образ из сновидения моей пациентки о том, что она просыпается в гробу, можно
интерпретировать, как попадание в ловушку, которой становится утроба. Из нее нет выхода, в то время как маточный спазм
уменьшает приток кислорода к плоду. Недостаток кислорода, как уже отмечалось раньше, составляет физиологическую основу для
паники, взрослые изображают это как «попадание в ловушку, из которой нет выхода». Все организмы реагиру ют на попадание в
ловушку паникой, а каждое переживание паники вызывает сбой дыхания. Это взаимоотношение объясняет, почему шизоид,
который знаком с ощущением паники, возникшей из-за невозможности глубоко дышать, видит во сне ловушку, почему она
ассоциируется с маткой, а та, в свою очередь, с могилой.
Состояние между жизнью и смертью — это существование в неизвестности. Это типичное шизоидное со-
стояние, когда человек находится «ни там и ни тут». Он ни взрослый, ни ребенок, он не укоренен в реальности, но отчаянно
цепляется за сознание. Для шизоида день — это борьба за выживание, а ночь навевает на него бессознательный ужас. Он часто
видит ночные кошмары, когда цензор, стерегущий рассудок, расслабляет свою бдительность, и темные силы тела одерживают верх.
Временами пациенты говорят, что боятся заснуть, потому что снови дения, которые они переживают, ужасны. Но ужас, кото рый
можно визуализировать, то есть опускание в бессознательное и неизвестное в момент засыпания, еще страш нее, чем ночные
кошмары.
Страх неизвестности возникает из страха эго, которое боится тела и происходящих в нем процессов. У животных, эго
которых относительно неразвито, страха неизвестности и страха перед засыпанием практически нет. Животные живут телесной
жизнью в блаженстве своего неведения о смерти. Человеческое существо, которое страдает от самосознания и сознавания смерти,
приходит в равное с животным состояние, когда пребывает в бессознательном раю. Оно может возвращаться в блаженное
состояние по крайней мере во сне, но его страх тела и паника, возникающая из страха потерять контроль эго, преграждают путь.
Чем больше отодвинут человек от своего тела, тем сильнее его стремление к сладкому забве нию глубокого сна, но тем страшнее
для него путь от пробужденного состояния ко сну.
Каждое действие, которое приводит человека в более глубокий контакт с его телом, переносит контроль от эго к телу.
Удовлетворяющее сексуальное переживание, конечно, наиболее естественное и сильное снотворное. Здоровый человек засыпает
немедленно после оргазма, если половое взаимодействие произошло в ночное время. Сон, который следует за сексуальным
взаимодействием, обычно бывает глубоким и освежающим переживанием. Приятный секс приносит такой результат, потому что
приводит человека к более тесному контакту с собственным телом, принося чувства в его нижнюю часть. Удов-
224
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЕДА И СОН
225
летворяющая мастурбация действует также, особенно на молодых людей. В раннем детстве кормление грудью функционирует
таким же образом, убаюкивая ум приятным чувством тела. Насытившийся ребенок легко скатывается в сон, во время которого
сосок материнской груди остается у него во рту, создавая ощущение безопасности и близости матери.
Во взрослом состоянии чувство безопасности и тепла, которое ребенок вынес благодаря близости к матери, обеспечивает
приятным контактом с собственным телом. Поскольку физическая активность дает такой контакт, она часто фасилитирует
засыпание. Я предлагал пациентам выполнять несколько простых физических упражнений перед тем, как лечь спать, чтобы они
смогли преодолеть свою зависимость от седативных средств. В таких упражнениях очень важно глубоко и ровно дышать, что
релаксирует тело и наполняет его приятными ощущениями. В большинстве случаев эта простая процедура позволяла пациенту
легко заснуть. Очень часто бывает достаточно одного только дыхания. Однако, использование таких дыхательных техник людьми,
которые слабо идентифицированы с телом и при появлении телесных ощущений могут придти в паническое состояние,
нецелесообразно. Им подходит более умеренная программа. Для человека, который находится в состоянии безнадежности, этих
простых терапевтических техник, конечно же, недостаточно.
Страх падения, будь то боязнь упасть с высоты или боязнь заснуть, связан с боязнью влюбиться. Общий фактор во всех
трех случаях — чувство тревоги по поводу возможной утраты полного контроля над телом и ощущениями. В процессе анализа
нередко можно увидеть, что пациент, проявляющий одну из этих тревожностей, подвержен и другим. В любви эго «сдает» свою
силу объекту любви, а во сне оно «сдается» телу. Здоровый взрослый приветствует оба переживания, поскольку они приносят
приятные ощущения. Страх любви, как страх перед засыпанием, возникает из тревожности, которая у шизоида со-
провождается тем, что эго «сдает» свои позиции при опускании Я (self). В любви Я (self) опускается из головы в сердце.
Передвижение или перемещение чувств в теле, которые взрослый человек часто переживает как ощущения погружения,
восхищают маленьких детей. Они ищут этих ощущений, когда, например, раскачиваются на качелях или скользят с горки. Здоровый
ребенок любит, чтобы его подбросили в воздух и поймали руки родителя.
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
227
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
КОНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ
Тело шизоида раньше описывали как астеническое, то есть слабо выстроенное, с недостаточно развитой муску латурой. Слово
«астения», от которого происходит термин «астеничный», означает слабость и расслабленность. В каждом шизоиде, независимо от типа
его тела, присутствует некая фундаментальная слабость. Это — неспособность мобилизовать энергию и чувства и направить их на
удовлетворение своих потребностей. Невзирая на видимость силы, шизоиду не хватает энергии, чтобы поддерживать агрессивную
позицию по отношению к миру.
Отсутствие или недостаток агрессии шизоидной структуры влекут за собой «застывание» чувств и подвижности. Я часто
ссылался на тот факт, что тело шизоида «заморожено». Слово «замороженный» или «застывший» лучше отражает
конституциональный фактор шизоидной структуры, нежели термин Кречмера «линейный» (linear), и более полно, чем слово
«слабый». Заморожена естественная подвижность организма. Это верно даже в тех случа ях, когда в модели поведения доминирует
«отыгрывание» негативных и деструктивных тенденций. Такие тенденции можно понимать как безнадежную попытку пробиться к
свободе из внутреннего напряжения и скованности, которые вызвала «замороженность», появившаяся, когда организм еще
находился в утробе.
В третьей главе я говорил о том, что замороженное состояние шизоидного тела порождено внутренним ужасом. Очень
важно, что это безымянный и бесформенный ужас, и что он ассоциируется с тьмой. Когда я про водил анализ со многими
шизоидными индивидуумами, мне не удалось отыскать какое-то единое переживание, инспирировавшее этот ужас. Это привело
меня к заключению, что он уходит корнями во внутриутробную жизнь, которая «безымянна и бесформенна».
Текущие исследования этиологии шизофрении больше сфокусированы на изучении семейной почвы, где главную роль
играют личности матери и отца, а также взаимодействия между ними. Клаузен и Кох отмечают, что
ранние исследователи этого предмета описывают матерей детей-шизофреников как «холодных, взыскательных, тре вожных, чрезмерно
контролирующих и ограничивающих — то есть тип личности, неспособный дать ребенку спонтанную любовь и принятие». 17 Хилл
считает, что «матери шизофреников амбивалентны и склонны «застывать» при упоминании о чем-либо неприятном»." 1
Наиболее неприятная и чаще всего вызывающая это застывание тема — секс. В своих профессиональных встречах с
матерями шизофреников я обнаружил, что они сексуально незрелы и ненавидят мужчин, хотя эта позиция часто бывает скрыта за
фасадом сексуальной искушенности. Хилл в большинстве случаев находит, «что такие матери — фригидные или незрелые личности,
не способные выдержать зрелую психосексуальную близость с другим человеком». 19 Он отмечает также, что их собственные матери
доминировали над ними, «противопоставля-ясь сексу и мужчинам». 50 Два других исследователя этой проблемы, М.Дж.Ботман и
С.А.Журек, описывают таких матерей как сексуально аппатичных и безответных, и утверждают, что они «крайне напуганы и скованы»,
чтобы вызвать какое-нибудь сексуальное желание у своих му жей 54 Многие из них находятся в алкогольной зависимо сти, часто
используют транквилизаторы или снотворные препараты.
Основной недостаток в личностях этих женщин — уклонение от реальности. Их настигают собственные конфликты, которые
они не могут разрешить. Охваченные собственным чувством безнадежности, они реагируют на ребенка как на образ или объект. Мне
приходилось много раз интервьюировать как таких матерей, так и их детей, а также работать с ними. Меня всегда удивляло,
когда я видел, как плохо мать понимает трудности своего ребен ка, который всегда жаловался на это непонимание и по этой
причине негативно реагировал на мать. Хилл исследовал этот феномен и пришел к заключению, что «они (матери) не сознают
реальности своих детей». 52
230
Александр Лоуэн ПРЕДАТРЛЬСТВО ТЕЛА
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
231
Слово шизоид неизменно подразумевает, что мать такого человека была «холодной». Это не значит, что она не заботилась о
нем, но ее забота была эгоистичной, индифферентной к потребностям ребенка, в ней отсутствовало эмпатическое понимание его
чувств. Мой собственный опыт работы с таким типом женщин показывает недостаток теплого чувства к собственному ребенку. Их
действия представлялись мне явно холодными и ненавистными в какой-то момент, а затем, в другой, проступало чувство вины,
тревоги и заботливости. Такая мать с одной стороны чрезмерно вовлечена в ребенка, а с другой — отвергает его. Эти реакции
возникают из-за эмоциональной холодности, которой постоянно подвержен ее ребе нок. Можно предположить, что поскольку
холодность является частью личности матери, то ребенок чувствует ее, еще находясь в утробе.
Шизоидная личность развивается в «холодной» матке, которая является таковой, поскольку в ней отсутствуют чувства,
ушедшие из-за диссоциации с нижней частью тела. Уход чувств из этой области — это соматичес кий собрат негативного отношения
к сексу или негативной сексуальной позиции. Женщина, которая боится секса и ненавидит мужчин, «умерщвляет» область таза,
чтобы снизить тревожность, связанную с сексуальными чувствами. Это механизм сексуального вытеснения; в резуль тате его
действия возникает напряжение в тазовой и брюшной области, которое отрицательно сказывается на матке. Пациентки,
страдающие таким отклонением, как правило, жалуются на чувство пустоты в животе, возникающее во время беременности. Плод
служит для того, чтобы заполнить эту пустоту, но это не удается. Ему прихо дится развиваться на относительно неплодородной
почве, которая редко озаряется сексуальным возбуждением.
В результате с поверхности плода уходит энергия. В «Физической динамике структуры характера» 53 я рассказывал о том, что
этот процесс можно сравнить с замерзанием раствора жженого сахара. Когда такой раствор заморожен частично, коричневый цвет
сосредоточен в центре
емкости, в которую он помещен, а на периферии сосуда можно увидеть чистый бесцветный лед. Центр обесцвечи вается постепенно,
по мере того, как холод проникает в нему с внешней стороны. Приблизительно то же самое происходит с плодом, находящемся в
«холодной» утробе. Свободная энергия организма отходит к центру, а кожа и периферические структуры контрактируются.
Мускулатура, которая расположена близко к поверхности и которая развивается в последнюю очередь, особенно уязвима. В
результате замораживается подвижность организма.
К сожалению, наши познания о процессе рождения не предусматривают описание физического облика и подвижности
ребенка в родах. Без таких данных невозможно получить подтверждение тому, что было сказано выше. Студентом и ординатором я
неоднократно ассистировал при приеме родов. Различие между новорожденными младенцами порой поражает. Одни из них
появляются на свет полнотелыми, с настойчивым криком, они имеют упругий и чистый кожный покров. Другие — маленькие и
высохшие, они выглядят, как старички. Им необходимо стимулировать дыхание. Конечно, последние гораздо позже набирают вес, и
остается только удивляться, как сможет развиваться их личность. На основе таких исследований можно сказать, что многие
конституциональные особенности очевидны с рождения.
Многие исследователи уделили внимание тому, насколько важен для развивающегося организма «родительский» фактор.
Л.В.Сонтаг утверждает, что «если конституция является этиологическим фактором шизофрении, то несомненно, что подобные
изменения в конституции... возможны под отрицательным влиянием среды, окружающей плод».51
Э.Монтегью говорит: «Происходящее подтверждает гипотезу о том, что стрессовые эмоции женщины в период,
предшествующий беременности и во время нее, могут оказывать различное влияние...
Материнская позиция, будь то принятие, отвержение или безразличное отношение к беременности, может
232
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
233
в некоторых случаях хорошо описать различие между адекватным и неадекватным развитием плода». 55
А.А.Гоуниг, основываясь на своей работе с регрессивными пациентами, пишет, что «каждый стимул, кото рый чувствует
плод, находящийся в утробе, травматичен. Возможно, психосоматические напряжения матери могут влиять на плод, находящийся в
матке». 56
Гипотеза о том, что предрасположенность к шизоидному отклонению имеет пренатальный исток, проливает свет на
некоторые важные элементы этого заболева ния. (1) Она поддерживает теорию конституционального фактора, не аппелируя к
наследственности. (2) Она объясняет «коммитирование в утробу», которое часто составляет центр данного отклонения. Термин
«коммитирование в утробу» описывает попытку шизоидного индивидуума восстановить паразитический тип существования во
взрослой жизни и его нежелание «оборвать пуповину», связывающую его с матерью. Эта тенденция более очевидна у
шизофреников, но в какой-то степени она присутствует у всех шизоидов. Она сообщает о фиксации на пренаталь- ной стадии,
потому что потребности организма в это время не были удовлетворены. Следовательно, трудности, которые испытывает шизоид при
сосании и дыхании, возникают из-за неадекватного развития в пренатальный пе риод. (3) Далее, гипотеза обеспечивает твердую
основу для утверждения, что шизоидное отклонение является, отчасти, заболеванием, возникающим из-за дефициентно-сти,
которая, в данном случае, выражается в недостатке тепла на физическом уровне в утробе и на эмоциональном уровне в
постнатальной жизни. (4) Такое расшире ние истока шизоидной проблемы на период беременнос ти позволяет
проинтерпретировать чувства пациента, которые выглядят нелогичными в общепринятом смысле. Например, пациент может сказать
следующее: «Я боюсь. Они хотят, чтобы я умер, но я этого не позволю. [Они — это неизвестные силы]. Я все время начеку, я жду,
что что-нибудь случится. Что-то связанное с тьмой».
Шизоид часто выражает упорную убежденность, что его проблема проистекает из внутриутробных переживаний. Кто-то
может счесть это фантазиями, но тогда ему придется отрицать внутренние чувства пациента, за принятие которых он борется. Мне
в таких случаях нечего возразить, и я уверен, что подобные наблюдения пациентов вполне серьезны.
Одна из моих пациенток сделала целую серию замечаний по этому поводу. Во-первых, она сказала о своих взаимоотношениях
с матерью: «Я всегда чувствовала, что ее привязанность ко мне инцестуозна». Затем она добави ла: «Моя мать сказала мне, что она
не имеет половых отношений с отцом, но продолжала жить с ним, пока мне не исполнилось двенадцать». Дальше она
продолжала: «Я уверена, что у меня есть пренатальные воспоминания, и я всегда чувствовала, что моя мать не хотела меня, а
хотела сделать аборт». Когда есть такое преиатальное чувство, оно не может не влиять на плод. Кровоснабже ние плода в
значительной степени сокращается. Когда вы хотите избавиться от ребенка, даже если вы не делаете этого, все равно происходит
эмоциональный аборт.
В процессе обсуждения слов моей пациентки, она выразила чувство, что ребенок, который прошел подобное переживание,
отмечен им уже после рождения. Она уверена, что организм получает какую-то глубокую рану, подобную укусу змеи. Я не могу ни
согласиться с этим, ни возразить. У нас нет способа узнать, какова реакция пло да в утробе, и какое влияние она оказывает на
будущую личность ребенка. Однако то, что думает человек в этом случае, важно. Моя пациентка была глубоко обижена, се
личностный разлом был заострен в точке, где ум не мог противостоять никакой опасности, и свое безжизненное тело она
переживала, как бремя. Это была интеллигентная, просвещенная женщина с детским эмоциональным развитием. Когда я встретился
с ней, ее захлестнули трудности жизни. Отчаяние достигло точки, в которой она видела только один выход — смерть.
234
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
235
Трудно поверить, что попытка избавиться от ребенка могла иметь столь далеко идущий эффект. Но в этом случае, как и
в других, попытка аборта связана с личностными затруднениями матери, которая была незрелым человеком, негодующим на
вторжение ребенка в идиллические отношения между мужем и женой. Ребе нок был нежеланным, и этот факт скорее поможет
объяснить отклонение моей пациентки. Когда женщина не хо чет иметь ребенка, она не сможет с любовью отнестись к
новорожденному и принять его требования. По утверждению моей пациентки, она всю жизнь сознавала, что ее не принимают.
Это проявлялось в незначительных мелких жестах, взглядах, интонациях, к которым ребе нок крайне чувствителен. Таким
образом, отвержение ребенка может начаться, когда он еще находится в теле матери, и продолжаться после его рождения. Если
мать холодна со своим ребенком, ее позиция редко изменяется в процессе его жизни и развития.
Нежеланный ребенок становится реципиентом материнского чувства вины. Пытаясь разгрузить себя, та кая мать
возлагает ношу своей вины на малыша, другими словами, она перекладывает на него ответственность за ее проблемы и
несчастья. Как часто можно услышать, что мать восклицает: «Твое ничтожество меня ужасает!» Нежеланный ребенок особенно
уязвим перед этой виной. Поскольку мотивы матери не вызывают у него сомне ний, он уверен, что это состояние связано с тем,
что он виноват.
Исток шизоидной проблемы лежит в амбивалентном отношении матери к ребенку. Она хочет и не хочет его. Ее позиция
меняется в зависимости от стрессовых ситуаций. Чувство ненависти и отвержения в любой мо мент может сменить сильное
желание иметь ребенка. Но ее желание, как правило, бывает мотивировано образом материнства, который уходит корнями в
иллюзию о том, какой совершенной она будет в этой роли. Если женщи на неопределенно относится к собственной
беременности только на сознательном уровне, это не принесет раз-
вивающемуся плоду особого вреда. Но когда конфликт происходит на глубоком уровне ее личности, то есть ког да он возникает из-
за того, что она отвергает свое тело и сексуальность, плод в матке обязательно будет чувствовать это.
Женщина откликается на беременность чувствами, которые испытывает к своему собственному телу. Плод является
частью ее тела. Как экспрессия ее женственности, он располагается в его нижней части. Плод, утроба и сексуальность формируют
неразрывное единство. В большинстве случаев беременность придает достоинство сексуальному аспекту женской личности.
Женщина переживает ощущение хорошего самочувствия, которое возникает в связи с новым принятием себя. Но если глубоко
лежащий конфликт не разрешен, он выбивает ее из этого идиллического состояния. Положитель ные чувства исчезают, а
беременность становится мучением. Когда отсутствует сердечное отношение к ребенку, женщине не избежать чувства, что она
попала в ловушку, и что она не хочет ребенка.
-----------ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ
Конституциональная предрасположенность шизоидного тела развивается в матке, но силы, которые со храняют эту
диспозицию в подростковом возрасте, непосредственно связаны с психологией родителей. Ребе нок — это сексуальный символ
родителей, и они будут реагировать на него в соответствии с теми сознательны ми и бессознательными чувствами и позициями,
которые вызывает у них собственная сексуальность. Для каждого родителя ребенок является еще и представителем партнера.
Нередко можно услышать, как кто-то из родителей, обращаясь к другому, ссылается на то, что это «твой ребенок», не
употребляя выражения «наш». Чтобы понять психологические факторы, которые могут возник-
236
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
237
нок. Я могу прикоснуться к его пенису. Я могу взять его пенис в рот. Я могу поцеловать его попку, даже пробрать ся в его анус.
Конечно, я этого не делаю. Он так пахнет! Его тело так красиво устроено».
Эти чувства выражают бессознательную идентификацию матери с собственным ребенком. Он тот, кем она хотела бы быть,
и она готова «проглотить» его, чтобы он стал частью ее тела, или открыть для него свое тело, чтобы стать его частью. Это не
только инцестуозное влечение со стороны матери, это гомосексуальная фантазия, в которой она овладевает ребенком, будто он
является ее собственностью и подчиняет его своим потребностям.
Когда мать остается в стороне, когда она отступает, когда она холодна со своим ребенком, это можно интерпретировать как
защиту против бессознательного ин-цестуозного и гомосексуального чувства к нему. Хилл на основе своих наблюдений делает такой
же вывод: «Она отвергает мальчика, его генитальность — возможно, из зависти и под угрозой инцеста. Она отвергает дочь через
разочарование и из страха соперничества». 58 Однако, на каком-то глубоком уровне ребенок улавливает причину этого отвержения.
Бессознательно он ощущает гомосексуальную и кровосмесительную скованность, которая связы вает его с матерью. Она сексуально
соблазняет его, в то время как он ненавидит ее и печалится о ней. Он оказывается вовлеченным в такую же амбивалентность,
которая характерна для ее позиции.
Мы можем понять дилемму ребенка, если усвоим, что оба процесса работают одинаковым образом. Уход или отступление от
соблазняющей матери сопровождается риском пробудить в ней фурию; потянуться к отвергаю щей матери — значит идти на риск
спровоцировать ее тревожность и неприязнь. Ребенок попадает либо во внеш нее подчинение, которое прикрывает внутреннюю
дефи-антность, либо в открытый бунт, который маскирует внутреннюю пассивность. В таких взаимоотношениях можно предвидеть
взрыв ярости и насилия. Ребенок отвечает на враждебность матери собственными убийственными им-
пульсами. Однако он оказывается в ловушке между ненавистью и зависимостью, между отрицанием и идентификацией, и из-за этого
он может застыть до полной неподвижности.
-----------ИДЕНТИФИКАЦИОННАЯ ТРАВМА
Многие из вышеперечисленных проблем можно проиллюстрировать с помощью следующей истории болезни. Пациентке,
которую я буду называть Хелен, было около тридцати лет. Она пришла лечиться, потому что не могла установить стабильные
отношения с мужчиной. Она снова и снова вступала в сексуальные связи, но разрывала отношения, как только сталкивалась с тем,
что мужчина не может выполнить ее чрезмерные требования. Хелен была в глубоком замешательстве по поводу своей женской
роли и страдала от сильной тревоги. У нее были типично ишзоидные черты лица; глаза были несфокусированны, а подбородок —
решительно поджат. Ее тело было хорошо развито, но плохо скоординированно при движениях. В ее личности было много
паранойяльных черт: она была гиперактивна, разговорчива и неустойчива.
В процессе терапии я попросил Хелен смягчить челюсть и позволить подбородку податься назад. Когда она сделала это, то
вдруг заплакала мягко и глубоко. Она сказала: «Боль в сердце невыносима.» Когда плач затих, я предложил, чтобы она протянула
губы, будто собирается сосать грудь. «Что толку?» — воскликнула Хелен, — «я умоляла о любви, но получала только унижение».
Чтобы предоставить ей возможность высвободить больше чувства, я попросил ее мобилизовать лицевые мышцы, чтобы
выразить испуг. Она опустила челюсть, высоко подняла брови и широко раскрыла глаза. Эта экспрессия сорвала маску. Когда Хелен
поняла это, она испугалась. Ее голова застыла. Она не могла двигать ею ка кое-то время и не могла закричать. Расслабив лицо она
сказала: «Чего я боюсь? Чего-то, что вижу? Боюсь ее глаз?
240
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
241
Я не могу взглянуть в глаза матери даже сейчас. В них есть что-то неприятное и убийственное. И ее сумасшествие.
Невозможно взглянуть в глаза сумасшедшему и не испугаться. Но все же она меня любит, конечно.»
После этих слов Хелен начало трясти. Ее пальцы и запястья похолодели и одеревенели. Она продолжала: «Я
вспомнила, как умоляла ее и кричала, и плакала. Я догадываюсь, что хотела ее больше всего на свете. Мы вместе играли, и она
сделала множество вещей для меня. Она могла быть волшебницей. Но она была такой печаль ной. Я не могла выдержать ее
печали. Я не могла помочь ей. Она была очень напугана. Ее глаза отсутствовали. Она очень боялась меня.
Я не знаю, почему чувствую себя так странно. Человек умирает от разбитого сердца? Шизофрения — это смерть. Вы
убиваете ту часть, которая повреждена, и мо.
жете выжить.»
Хелен охватил и закрутил вихрь эмоции. Привязанность к матери была перемешана с печалью ребенка, которую он не мог
вынести. Это были взаимоотношения, которые колебались от любви до ненависти, от жалости до угрозы, от надежды до
отчаяния. Смущение, амбивалентность и странность, которую девочка ощущала в сво ей матери, нарушили ее
интегрированность. Ребенок не мог интегрировать в уме такие противоположные чувства, как испуг и симпатию.
Несколько раньше Хелен сказала мне, что ее мать сделала несколько абортов перед тем, как она родилась. «Моя мать
боялась своего живота, когда была беременна мной. Она рассказала мне, что молилась Богу, чтобы я не была наказанием за ее
грехи. Она боялась, что я появ люсь на свет уродливой или деформированной. Она тос ковала по мне. Она испытывала большую
нежность, которая не могла пройти сквозь ее прикосновение».
Такая интенсивная вина указывает на тяжесть сексуального отклонения, от которого страдала ее мать. Она не могла
принять собственную сексуальность и проецировала ее на дочь, идентифицируясь с ней. Хелен заявила,
что когда ей было шесть или семь лет, мать одевала ей шелковые панталончики и завивала локоны, несмотря на протесты дочки.
«Она своими руками делала для меня вещи» — сообщила Хелен, — «чтобы дать мне самое лучшее». Но на следующей сессии она
сказала: «Сидя за обеденным столом вместе с семьей, я поняла, что они эгоистичны до отвращения. Иногда они дают тебе все, что
угодно, а иногда — ничего. Как будто я знала это все, но отрицала. Она давала мне вещи, но я была для нее орудием. Я была
прелестно одета, чтобы нравиться мужчинам. Она использовала меня, чтобы произвести впечатление, тогда она могла жить за их
счет».
Идентификация матери с сексуальностью дочери ясно выражена в словах Хелен. Родители «переживают» своих детей
многими способами, но когда родитель отождествляется с ребенком на сексуальной уровне, возникает шизоидное отклонение. Ребенок
вынужден отождествляться с матерью, и на него проецируется вытесненное сексу альное чувство. Это отождествление заставляет
ребенка жить, служа сексуальным потребностям матери. Травма отождествленности порождает отвержение индивидуально сти ребенка
— войти в родительский образ — значит ниспровергнуть собственную сексуальность; подходить потреб ностям родителей — значит
отдать под их власть свою психику, подчинить ее родителю.
Отношения Хелен с матерью содержали латент ный гомосексуальный элемент, который выявлялся толь ко в сновидениях и
ассоциациях моей пациентки. Она вспомнила сон, в котором этот элемент был виден: «Всю жизнь я была испугана. Я часто
видела во сне, что у матери есть пенис. Позже, я снова видела этот сон. В нем у нее был пенис из которого тек гной. Это
вызвало у меня рвоту».
Ассоциация Хелен всвязи с этим сном состояла в том, что мать всегда хотела соблазнить ее, особенно ког да кормила
грудью. Гноящийся пенис — это трансляция соска, из которого сочиться молоко. Если мать силой вталкивает сосок ребенку в рот,
он становится похож на пе-
242
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
243
нис, проталкивающийся в отверстие. Мать, которая по отношению к ребенку играет агрессивную роль, «отыгрывает» с ним свою
вытесненную маскулинную идентификацию. Эта позиция помещает ребенка в пассивные гомосексуальные отношения с матерью.
Хелен вспомнила, как мать заползала к ней в кровать, а нормальный паттерн состоит в том, что ребенок вползает в кровать
матери. Если же такой паттерн реверсирован, он становится актом соблазнения, как я уже объяснял в пятой главе.
Сексуальная вовлеченность Хелен параллельна ее взаимоотношениям с матерью. Каждая ее связь была отмечена
амбивалентностью любви и ненависти, подчиненности и вызова, страха и симпатии, которые характеризовали ее чувства к матери.
Она молила о любви, но ее мольба никогда не исполнялась. Она отождествлялась с мужчиной так, как была отождествлена с
матерью, она не была независимым человеком. Такая позиция интродуци-ровала в отношения гомосексуальный элемент. Не
удивительно, что она смущалась! И ничуть не удивительно, что связь терпела крах! Хелен относилась к мужчинам так, будто они
были ее матерью, хотя в фантазиях она искала отца, который оберег бы ее от разрушения.
Анализируя шизоидную личность, я обнаружил, что каждый пациент на ранней стадии жизни отворачивается от матери к
отцу в поисках теплоты и поддержки. Ребенок отходит от матери из-за ее бессознательной тревоги и ненависти. В результате, отец
заменяет ребенку материнскую фигуру. Но когда это происходит в очень раннем возрасте, то порождает реальные проблемы.
Каждый мой пациент был орально фиксирован на пенисе, чему я не мог найти иного объяснения, нежели то, что пенис стал
заменителем соска. Биологические причины приравнивания пениса к соску рассматриваются в моей книге «Любовь и оргазм».
Если такое отождествление присутствует в уме ребенка, ему легко представить мать с
пенисом.
Когда фаллос представляется и пенисом, и соском, у человека возникает неразрешимый конфликт. Функция
фаллоса как генитального органа мешает символическому значению соска. Роль груди препятствует его обычному функционированию.
Единство личности раскалывается возбуждением двух антитетичных уровней функционирования — орального и генитального.
Взрослая организация эго, которая зависит от генитальной возбудимости, ослабляется. Женщина, страдающая от подобного разлома,
видит в мужчине и мать, и мужчину. Он призван обеспе чить ей поддержку и понимание так же, как и гениталь- ное возбуждение
и завершенность.
К сожалению, отцы часто бывают столь же эмоционально неуравновешены, как и матери. Лидз и Флек отмечают, что «Отцы,
так же как и матери, обременены своими собственными неразрешенными проблемами, и поэтому редко могут адекватно выполнять
роль родителя».59 В действительности, многие отцы в неблагополучных семьях демонстрируют заметные фемининные тенденции,
которые фасилитируют перенесение на них оральных влечений ребенка. Хелен сказала про отца: «Он не мог быть мужчиной для
моей матери. Мой отец был как женщина, он напоминал женщину даже своей отвисшей грудью».
Отношения, сложившиеся между Хелен и ее отцом, были также кровосмесительными. Вот ее описание: «Мой отец
разрешал мне делать почти все, что я захочу. Мы долго гуляли по ночам. Я была с ним почти постоян но и, конечно, спала с ним.
Я помню, как я привязывала свою ночную рубашку к его пижаме, чтобы он не смог отодвинуться от меня посреди ночи. Это
продолжалось до моей первой катастрофы, потом я уже не могла выдержать этого.»
Хелен сказала, что ее мать не одобряла такого положения дел. Однако, в действительности, девочка продолжала спать с отцом,
а ее брат — с матерью. Я спросил пациентку, были ли у нее какие-нибудь сексуальные чувства к отцу.
- Я думаю, что не было, — сказала она.
244
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ИСТОК И ПРИЧИНЫ
245
СЕКС И ПАРАНОЙЯ
При расколотой личности сексуальное чувство переживается как нечто отчужденное, компульсивное и «плохое». Шизоид не
может идентифицироваться со своим сексуальными чувствами, потому что это вроде бы и не его чувства. Это чувства его родителей,
которые он эмпатически инкорпорировал. Инкорпорирование чувств не представляет собой активную процедуру, она больше
напоминает инфицирование. Часто требуется всего лишь раскрыться чувствам. Например, человек раскрытый грусти другого человека,
тоже будет чувствовать грусть. Это происходит так, будто он сам загрустил. Ему необходимо встряхнуться, чтобы освободить себя от
этого чувства. Однако ребенку бывает нелегко стряхнуть с себя эмоциональную атмосферу, которой он постоянно открыт в первые
годы жизни. У шизоида есть только один выход: отрицать чувства, отсечь телесные ощущения и диссоциироваться с сексуальностью.
Этот маневр ребенка сохраняет чистоту духа и ума, в то время, как его тело «заменено» отцом и матерью.
Мальчик в такой ситуации тоже обращается к отцу за теплом и принятием, пытаясь избежать амбивалентности и проекции
матери. Если отец может принять на себя роль матери, не ослабляя своей маскулинности, если он может дать ребенку безопасность
и любовь, не отрицая ценности женщины, он может предотвратить развитие у ребенка шизоидной личности. Но отец, как правило,
отвергает ребенка или принимает его условно. Он может отвергать сына как соперника и пугаться своей собственной
кровосмесительной позиции или может включить сына в свое пассивное принятие ситуации. В большинстве фамильных
ситуаций отец будет колебаться, показать ли привязанность к ребенку, которого отвергла мать, без страха противостоять ей. В очень
неблагополучных домах родители живут в символических взаимоотношениях, которые исключают ребенка и толкают его в
изоляцию.
Мать шизоида не принимает ребенка, пока у нее сохраняется образ, который удовлетворяет потребности ее эго; ее принятие,
таким образом, представляет собой при-
нятие себя самой, а не ребенка. Однако, чтобы получить принятие и любовь, которые нужны ему, ребенок будет пытаться
соответствовать ее образу. Так, в ребенка вкладывается вторичное либидо, это происходит через образ, который накладывается на
отверженный исходный. Отношения, которые развиваются в этом случае, сильно окрашены кровосмесительным и
гомосексуальным чувством через идентификацию и взаимное «служение». В такой ситуации мальчик рискует, что отец возненавидит
его, как «маменькиного сынка». Это его не удержит, поскольку данный вид отношений с матерью вроде бы удовлетворяет и
оральное и генитальное влечение. Он попадает в такое же двойственное положение, как и девочка, которая оказывается
сексуально зависимой от отца. Это положение вещей составляет основу для паранойяльных тенденций.
Паранойяльное поведение можно описать, как хождение по кругу. В центре — фаллический символ, сосок или пенис
(мать или отец). Параноик не может сделать агрессивного движения к желанному, но запретному объекту. Его маневр, поэтому,
состоит в том, что он, как загипнотизированный, кружится вокруг объекта и манипулирует ситуацией, чтобы вынудить его
придвинуться к нему. Это значит, что он старается возложить на другого человека ответственность за удовлетворение его
(параноика) нужд. Одновременно, он идентифицируется с фаллическим символом и реверсирует его роль, занимая доминантную
позицию матери или отца. Этот маневр составляет базис для паранойяльных идей всемогущества и преследования. Теперь он в
центре круга, он — объект влечения и зависти, источник жизни, вокруг которого вращается мир. Параноик мечется между
чувством и беспомощностью, и импотенцией, между уничижением и мегаломанией, завистью и преследованием. В какие-то
моменты он чувствует себя на периферии круга, аутсайдером, в другие — он главарь, центр внимания, на который смотрят
все остальные.
248
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
необходимо принять релевантность своего физического состояния и ментального функционирования, несмотря на двойственность,
с которой они подходят к этому. Чтобы преодолеть ее, они должны пережить свои физические напряжения как ограничения
личности и, высвободив их, освободить личность. Открытие, что тело живет собственной жизнью и что оно способно само себя
исцелять, дает надежду. Понимание, что тело имеет свою собственную мудрость и логику, вдохновляет новое отношение к
инстинктивным силам жизни.
Есть вопрос, который встает перед каждым пациентом: уверен ли он, что его поведением руководят чувства, или ему
необходимо подавлять их ради рационального подхода? По своей природе чувства иррациональны, однако это не означает, что они
неуместны или не относятся к делу. Иррациональность проистекает из истоков. личности, которые расположены еще глубже, чем
причинные корни. Иррациональность всегда противоположна разумности, потому что первая является голосом тела, а вто рая —
общества. Различие между тем и другим хорошо иллюстрирует поведение маленького ребенка. Его потребности всегда
иррациональны. Может показаться, что если мать подержит малыша в течение двух часов на руках, то это, вроде бы, должно
обеспечить ему разумную дозу телесного контакта, тем более, что ее ждут другие хлопоты. Но ребенок не рассуждает. Если ему
хочется, чтобы его подержали на руках подольше, он кричит, когда его кладут в кровать. Его поведение иррационально,
поскольку оно неразумно, оно совершенно естественно согласовано с его чувствами. Если малыш подавил бы плач или свое
желание, мать смогла бы описать это как действие хорошего и разумного ребенка. Психоаналитик, однако, заключил бы, что это —
начало эмоциональной проблемы.
Человек, отвергающий иррациональное, тем самым отрицает маленького ребенка. Его, к сожалению, научили, что в
плаче нет никакой пользы, мать все равно не придет. Он не делает на протяжении жизни новых попыток, потому что с самого
раннего возраста научен,
что его требования останутся без ответа. Он не злится, потому что злость всегда провоцирует ответный удар. Он становится
«разумным человеком», но в процессе этого становления утрачивает мотивацию к удовольствию и жи вость своего тела, и у него
развиваются шизоидные тенденции. Иррациональность прорывается наружу в первер-сивных формах: он чувствует себя объектом
сильной ярости, впадает в депрессию, становится странным и ком-пульсивным. Он чувствует отстраненность и беспристрас тность
или тревогу и возбужденность.
Иррациональность здорового человека не подавлена ради разумности. Он принимает свои чувства, даже если они идут
вразрез с логикой ситуации. Шизоид отрицает чувства, а невротик искажает их. Человек покидает тело, когда отрицается
иррациональное и вытесняются чувства. Чтобы возвратить его, человек должен принять то иррациональное, что находится у
него внутри.
Иррациональное пугает, оно является той самой силой, которая движет нами, истоком созидательности и фонтаном
радости. Все значительные переживания имеют качество иррациональности, что позволяет им раскрыть нас изнутри. Все мы знаем,
что любовь и оргазм как раз и есть те иррациональные переживания, которые мы ищем. Стало быть, человек, который боится
иррационального, боится любви и оргазма. Он также боится отпустить свое тело, дать брызнуть слезам или прерваться голосу.
Он боится дышать и боится двигаться. Когда иррациональное вытеснено, оно становится демонической силой, которая может
привести больного человека к деструктивным действиям. При нормальной жизни иррациональность проявляется непроизвольными
движениями, спонтанными жестами, внезапной улыбкой, даже подергиванием тела, которое вре менами сопровождает засыпание.
В наше время удивительных медикаментозных препаратов, люди, как правило, упускают из виду, что тело обладает
естественной способностью исцелять само себя. Мы знакомимся с этой особенностью, когда получаем небольшие повреждения или
когда легко заболеваем. При
252
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
253
серьезных заболеваниях и операциях, доктора тоже рассчитывают на эту особенность. В большинстве случаев медицина нацелена на
то, чтобы отодвинуть препятствие, которое мешает осуществляться природному телесному функционированию. Эмоциональное
заболевание не составляет исключения из этого правила. Терапевтическая задача состоит в устранении препятствий, которые не
позволяют телу спонтанно высвободить свои напряжения. Этот принцип лежит в основе психоаналитического процесса. Техника
свободных ассоциаций — это прием, который позволяет человеку вывести в сознание вытесненные иррациональные элементы его
личности. Психоанализ рассчитан на то, что, если человек сможет сознательно принять личностную иррациональность, он
освободится и сможет естественно и спонтанно откликаться на жизненные ситуации. Слабая сторона этой концепции состоит в том,
что сознательное, принятие чувства не обязательно приводит к способности его выразить. Одно дело, когда человек понял, что
грустит, и совсем другое — когда он смог заплакать. Знать, что ты зол, совсем не то, что чувствовать злость. Чтобы высвободить
вытесненное сексуальное чувство, замкнутое в теле, мало знать, что ты впутан в кровосмесительные отношения с родителем.
Когда я был маленьким мальчиком, я боялся собак. Чтобы помочь мне преодолеть этот страх, родители дарили мне
пушистых игрушечных собачек, пытаясь уговорить меня погладить и 'приласкать их. Я помню, как мне говорили: «Смотри, она
не кусается. Она не сделает тебе больно». Это помогало ослабить мой ужас, но я по-прежнему боялся собак, которые могли вдруг
наброситься на меня. Мне не удавалось преодолеть этот страх, пока я не взял в дом собаку. Живя вместе с животным, я
научился доверять ему.
Бояться собак — значит бояться иррационального. Для многих людей, как и для моей матери, животное было непонятно,
потому что оно — неразумный зверь. Им руководят чувства, им движет влечение, и поэтому оно непредсказуемо. На телесном
уровне человеческое существо
является животным, поведение которого непредсказуемо с рациональной точки зрения. Это не значит, что тело или
животное опасно, деструктивно и неконтролируемо. Тело, как и животное, подчиняется определенным законам, но это не
законы логики. Любящее животное находит животное. Для человека, пребывающего в соприкосновении с собственным телом,
чувства тела дают полноту ощущений.
Недавно я лечил молодого человека, учащегося высшей школы, который страдал хронической астмой и постоянно носил с
собой аэрозольный распылитель лекарств. Он хватался за него при малейшем признаке затруднения дыхания. Это происходило
раз двадцать в день, а также и в ночное время. При первой нашей встрече дыхание молодого человека было очень
поверхностным и ограничивалось верхней частью груди. Живот был очень жестким, а грудь зажатой. При таких
напряжениях, даже переход из одной аудитории в другую должен был вызвать чувство тяжести. Неважно, вызывали ли эти
напряжения астму или наоборот, астма порождала их, факт состоял в том, что пока они существовали, он был обречен
испытывать затруднения с дыханием в стрессовых ситуациях.
Чтобы высвободить напряжение, пациента необходимо было подтолкнуть к более глубокому дыханию, особенно к
дыханию животом. В процессе терапевтической сессии я помещал его в ряд позиций, которые форсировали брюшное дыхание.
Кроме того, он занимался упражнением, которое состояло в ритмичных ударах ногами по кушетке. В начале эти действия
вызывали небольшую астматическую реакцию, которую пациент пресекал знакомым способом, используя свой распылитель.
Однако вскоре он осознал, что пользование распылителем основывалось скорее на тревоге, чем на реальной потребности.
Если он не пользовался им, его затруднения исчезали через минуту или две. Позже он понял, что за его проблемами с
дыханием лежало чувство паники, ассоциированное с дыханием.
254
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
Рисунок 17
256
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
257
Хорошо координированное и интегрированное тело легко может занять такую позицию; колени будут расслаблены, стопы
будут плотно стоять на полу, линия тела от пяток до затылка будет представлять собой ровную арку, голова и туловище будут
хорошо центрированы, дыхание будет брюшным и релаксированным, человек не будет чувствовать себя некомфортно.
При эмоциональных отклонениях проявляется ряд признаков, указывающих на природу и локализованность напряжения. Если
тело человека очень ригидно, он не может прогнуться и полностью расслабить колени. Когда он пытается расслабить их, таз
поворачивается назад, а верхняя часть тела наклоняется вперед. И напротив, если тонус тела недостаточен, арка оказывается
чересчур выгнутой назад. В обоих случаях животное дыхание затруднено, и вдох недостаточен. У многих шизоидов напряжен-.
ность тела в равной мере заметна с двух сторон, и тера певт может увидеть, что туловище наклонено в одну сторону, а голова
— в другую. Люди с проблемами в нижней части спины могут жаловаться на боль в этой области. Пятки в этой позиции
часто поворачиваются внутрь, потому что ягодичные мышцы, разворачивающие их в сто роны, спастичны. Если ноги не
полностью заземлены, человек теряет равновесие, а когда ножная мускулатура напряжена, ноги могут дрожать, иногда
довольно сильно. Использование этой позы основано на том, что тело во многих случаях, действует подобно луку. Игрок,
подающий мяч, дровосек, замахивающийся топором, ударяющий кулаком боксер и отбивающий мяч игрок в теннис
демонстрируют, как тело выгибается назад, как натянутый лук перед тем как вылетит стрела. В сексуальном
функционировании этот принцип приобретает наибольшую значимость. Сексуальные движения, как я уже говорил в книге
«Любовь и оргазм», тоже основаны на этом принципе. Всякое отклонение, которое удерживает тело от движений в
соответствии с этим принципом, будет снижать способность человека достичь полного оргастичес кого удовлетворения.
Поскольку многие агрессивные дви-
жения зависят от этого принципа, их сила, вследствие отклонения, снижает способность человека к агрессии.
Лук хорошо функционирует, только если у него крепкие концы. Соответствующие точки тела — ноги и голова. Когда тело
действует как лук, его нижний конец через ноги «заякорен» на земле, а верхний стабилизируется мышцами тыльной стороны шеи,
которые поддерживают голову. В результате, человек «пришвартован» к реальнос ти на обоих концах тела — внизу через контакт с
землей, а наверху — через эго. Шизоид ослаблен как в нижней, так и в верхней точке. Когда он лупит кулаками по кушетке,
замахиваясь сверху вниз, его стопы часто отрываются от земли в момент удара. В процессе терапии необходимо помочь такому
человеку обрести более прочный контакт с землей. Поза, показанная на рисунке 17, служит тому, чтобы чувствительность ног
повысилась, и тому, чтобы человек мог ощутить их напряжения. В реверсированной позе, когда тело наклонено вперед, как на
рисунке 18, пациент приходит в более тесный контакт с землей, одновременно повышая чувствительность ног.
На рисунке 18 пациентка наклонилась вперед. Весь ее вес приходится на стопы, которые расставлены на пят надцать дюймов
(около 30 см), пальцы ног повернуты внутрь. Пальцы рук касаются пола, обеспечивая равнове сие. Колени обязательно
расслаблены, хотя степень расслабленности может меняться в соответствии с силой стресса (здесь стресс — сотрясения, вибрации,
подрагивания — перев.), который человек хочет направить в ноги. В этой позиции обычно высвобождается диафрагмальный блок и
дыхание становится животным. Пациент чувствует ноги и стопы, они оживают, появляется возможность осознать напряженность
икроножных мышц и сухожилий. Он ощущает качество контакта с землей. Он может отметить, к примеру, что не чувствует, чтобы
пятки стояли на полу. Он может ощутить, что стопы недостаточно плотно прижаты к земле, потому что своды ног слишком
выгнуты и напряжены. Надавливая телом вниз и растопыривая пальцы ног, можно достичь контакта с землей.
9-1347
258
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
259
Рисунок 18
Все, кто встает в такую позицию, рано или поздно начинают чувствовать дрожь в ногах. Когда это происхо дит, ощущения
резко возрастают. Тремор может быть приятным и очень сильным, он может охватывать только ноги или распространяться на тазовую
область. Это всегда переживается с удовольствием, как признак жизни. Иногда виб рации сопровождаются пощипыванием или
покалыванием ног и стоп. Когда впервые начинается тремор, пациент обязательно спрашивает: «Почему дрожат ноги?» Посколь-
ку вибрация начинается у всех пациентов, у молодых — раньше, у более пожилых — позже; я объясняю, что это тело
восстанавливает свою эластичность и что это нор мальная реакция на стресс. Вибрацию тела можно срав нить с тем, что
происходит с автомобилем, когда мы заводим мотор. Отсутствие вибрации указывает на то, что мотор мертв. Ровное сотрясение
указывает на исправно действующую машину. Толчки или рывки сообщают нам о неполадках. То же самое можно сказать и о
человеческом теле. Вибрация — признак здоровья. Мы используем тер мин «вибрирующая личность», чтобы выразить наше
понимание этого взаимоотношения.
Необходимо отметить, что, когда чувствование ног и стоп возрастает, дыхание спонтанно углубляется. Дыха ние — это
агрессивное функционирование, которое у взрослого человека зависит от контакта с нижней половиной тела. Когда ноги обретают
заряд и живость, шизоид переживает собственное тело по-другому. Он чувствует зазем-ленность. Если прежде он передвигал
собственные ноги, то теперь они перемещают его в пространстве. Вот как описал это различие один из пациентов:
«После сессии я чувствовал себя так хорошо! Я не боялся. Ноги были такими живыми. Самое главное, что голова не говорила
ногам, что им надо делать. Я ощущал безопасность оттого, что мои ноги находятся подо мной и знают, что им надо делать. Но кроме
этого, они чувствовали, что онемели после стольких лет бесчувствия. Я был убежден, что, когда я получу свои ноги назад, я смогу
функционировать» .
Очень важно подчеркнуть, что приводимые мной позы — не обычные физические упражнения. Если делать их
механически, это ничего не даст и ни к чему не приведет. Они просты и эффективны для того, чтобы обрести чувствование тела.
Поэтому я не могу сказать, сколько времени нужно находиться в определенной позе. Пациент использует ее до тех пор, пока она
вызывает значимые ощущения в теле. Когда поза становится слишком болезненной и некомфортабельной, ее необходимо сме-
260
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
261
нить. Приводимые здесь позы я разрабатывал вместе со своими коллегами в течение многих лет работы с проблемами дыхания и
мышечных напряжений. Еще одна вещь, которая очень помогает пациентам, состоит в следующем. Необходимо опереться спиной на
специальный стул, а затем перевеситься назад так, как это показано на рисун ке 19. Данная поза позаимствована из естественной
склонности человека прогнуть спину и откинуться назад за спинку стула, после слишком долгого сидения на нем. Такая арка
растягивает мышцы спины, высвобождает напряжения в области диафрагмы и обеспечивает глубокое дыха ние. Я всегда использую
эту позу, сочетая ее с той, что изображена на рисунке 18, поскольку последняя реверсирует растяжение и возвращает пациента на
землю.
Рисунок 20 изображает пациента в позе гиперэкстензии. Она очень эффективна для растягивания мышц передней стороны
бедер, которые часто бывают довольно спастичны. Поскольку таз свободно подвешен, он, как правило, начинает спонтанно
двигаться, когда человеку удается расслабиться. Эти непроизвольные движения тела очень важны для высвобождения напряжения.
Они тоже приносят пациенту ощущение живого тела. Когда в такт дыханию волна ощущений проходит сквозь тело в ноги и стопы,
пациент чувствует себя целостным, единым. При этом он может сказать: «Я чувствую все одним куском».
Пассивные позиции, описанные выше, используются для того, чтобы привести пациента в контакт с его собственным телом,
усилить телесные ощущения и вызвать высвобождение напряжения через тремор и непроизвольные движения. Поскольку они
углубляют дыхание и возбуждают тело, их выполняют постоянно, начиная ими большинство сессий. Затем следуют некоторые
активные движения, которые я хочу описать дальше. Повторное использование пассивных поз оказывает кумулятивный эффект. С
каждым разом пациенту становится все легче дышать, его дыхание становится свободным. Соответственно, в теле возникает
больше ощущений. Большинство моих пациентов находят эти позы столь полезными, что выполняют их дома по утрам. Такая
практика усиливает контакт с телом и вносит свою долю в процесс терапии.
Рисунок 19
Пациенты рассказывают, что эти позы стимулируют тело и помогают им начать день.
Рисунок 20
Помимо пассивных поз и в дополнение к ним, мы используем активные движения, которые помогают ощутить и выразить
чувства более направленно. На рисунке 21, к
262
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
263
примеру, показана пациентка, которая бьет по кушетке теннисной ракеткой. Это движение дает возможность высвободить агрессию и
развить координацию и контроль. Мужчины лупят по кушетке кулаками.
Сначала при выполнении ударов руками или ногами по кушетке движения бывают фрагментарными и
некоординированными. При ударах в позиции стоя люди склонны замахиваться только руками, в то время как спина и ноги
остаются относительно неподвижными. Когда человек, лежа на кушетке, лупит по ней ногами, он агрессивно использует нижние
конечности, а голова и верхняя часть тела остается ригидной и не принимает участия в движении. В таких случаях названные
мной движения кажутся упражнениями, и пациенты часто жалуются, что не получают чувства высвобождения и удовлетворения
от них. Отсутствие координированности является признаком того, что человек не полностью включен в движение, то есть
активность не охватывает всего тела. Когда координированность повышается, экспрессивные движения приобретают целостность
и становятся эмоциональным переживанием.
Неспособность пациента полностью включить свое тело в действие можно лечить двумя способами. Его бессознательное
сопротивление можно психологически анализировать, но, кроме этого, необходимо физическое развитие координации. Обычно,
пациент рационализирует неспособность полностью включиться в активность, говоря, что у него нет причин злиться и т. д. Это
пример шизоидного защитного маневра. У каждого из нас есть на что разозлиться, иначе бы мы не обращались к терапевту.
Может оказаться, что человек всегда боялся выразить злость. Можно сказать ему, что здоровый человек способен отождествиться
с чувством злости и что это позволяет ему координированно и интегрированно лупить ногами или руками по кушетке. Когда
пациент поймет, что его некоординированность отражает неспособность выразить чувство, он примет те физические процедуры,
которые не принимал раньше, как необходимые для его продвижения.
Способность выразить эмоцию пропорциональна мускульной координированности. Хорошо координированные люди
двигаются и действуют грациозно. Все тело активно участвует в каждом жесте и движении. Поэтому каждое движение такого человека
эмоционально и его можно назвать эмоционально живым. Человек с отклонениями так двигаться не может. Его обычные движения
либо жестки и неловки, либо атаксичны и грубоваты. Он может проявлять необычную грациозность в каком-то определенном виде
активности, в которой он натренирован и в которую может полностью вложить себя. Многие актеры, танцоры и атлеты
демонстрируют эту грациозность и координированность в каком-то виде действий, несмотря на то, что страдают тяжелыми
эмоциональными проблемами. Однако в повседневных ситуациях легко заметить, что движения их тел отражают отсутствие
легкости и ощущения безопасности.
Когда пациент научился расслабляться или отпускать себя при выполнении ударов ногами по кушетке, повышается общая
координированность его мускулатуры. Это не значит, что он теперь знает, как надо бить. Координация, развивающаяся путем
сознательного приобретения навыка, ограничивается только этим навыком. В процессе таких действий, как удары по кушетке ногами
и руками, пациент сталкивается со своим страхом и противопоставляет ему движения, которые представляют собой эмоциональную
экспрессию. Включаясь в эту активность, он преодолевает страх иррационального. С помощью этих упражнений тело само исцеляет
себя. Игры детей служат той же цели. Разыгрывая нереальные ситуации, дети бывают серьезны и эмоциональны в своих откликах.
Взрослые, которые подавили в себе ребенка, рационализируют любые свои действия.
Лупить по кушетке, лежа на ней, — отличная возможность восстановить детскую способность. Эта процедура
интродуцирует в действие инфантильный элемент и позволяет пациенту «выйти из себя» более свободно. Человек может лупить
кушетку как прямыми ногами, так и
264
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
265
сгибая их в коленях. Я всегда сталкивался с тем, что шизоиды, выполняя эти движения, напрягают живот и задерживают
дыхание. Шея обычно деревенеет, и это удерживает голову от участия в них. Шизоиду необходимо «отпустить» голову так, чтобы
она двигалась вместе с телом. При быстрых и интенсивных ударах свободно вытянутыми ногами, голова приподнимается и
опускается при каждом ударе. У большинства пациентов возникает чувство, что они увлеклись этими движениями, и это пугает
их. Поскольку движения производятся под наблюдением терапевта и не представляют опасности, пациент скоро научается
поддаваться чувству и наслаждаться его высвобождением.
Так как у каждого есть что-то, что хочется «поколотить», все пациенты ощущают валидность такого упражнения. Помимо
всего прочего, удары ногами по кушетке позволяют нижней части тела обрести гегемонию в организме. Когда удары становятся
интенсивными, эго временно снимает свой контроль над телом, позволяя ему свободно откликнуться на собственные
импульсы. Эта способность снять контроль эго особенно важна при сексуальном функционировании, поскольку оргастическое
удовлетворение зависит от способности человека поддаться нахлынувшему сексуальному возбуждению. Битье кушетки ногами
помогает ему отождествиться с собственными инфантильными чувствами. Малыши, лежа на спинке, свободно и спонтанно бьют
ножками от естественной радости жизни или от злости и фрустрации. Если ребенок лупит пятками, это признак
жизнерадостности. Должен отметить, что удары пятками даже больше, чем ходьба, помогают кровотоку и усиливают
циркуляцию крови.
Если бить по кушетке согнутыми в коленях ногами и одновременно колотить по ней руками, то получится точно такое
же движение, которое в приступе гнева совершают маленькие дети. При такой активности обе стороны тела движутся
попеременно так, что правая рука и правая нога работают синхронно и, наоборот, левая
нога и рука тоже производят одновременное движение. При таком координированном движении голова поворачивается вправо
и влево, в соответствии с тем, какая нога и рука совершают удар в этот момент. (Если у пациента диссоциирована верхняя и
нижняя части тела, то он не может координированно выполнить это движение. У него получается, что левая рука бьет по
кушетке одновременно с правой ногой и наоборот. Более того, иногда в движение могут включаться сразу две стороны тела, в
то время как голова остается неподвижной). По ходу терапии пациента необходимо направить к тому, чтобы он начал ощущать
тело, понимать его чувства и отождествляться с ними, а также надо обязательно интерпретировать их в контексте его истории и
жизни.
Хотелось бы подчеркнуть, что мобилизация тела пациента происходит медленно. Если он покинул свое тело от боли, эта
боль может снова вернуться, едва начнет восстанавливаться контакт. После нескольких месяцев терапии один из моих
пациентов сказал: «Мне надо делать это медленно... мое тело все еще чувствует боль. Все тело болит. Я никогда не знал, что так
боюсь боли». Боль в теле шизоида может проявляться как страх, если она ассоциирована с внутренним отчаянием и ужасом.
Когда пациент понимает, что боль возникает оттого, что тело борется, чтобы ожить, что она не является выражением
деструктивного процесса, он сможет принять ее как позитивный признак. Чтобы помочь пациенту понять роль боли в процессе
исцеления, я привожу такой пример. Когда палец отморожен, он не болит. Человек мо жет даже не знать, что случилось с
пальцем. Но когда он начинает отходить, боль бывает очень сильна. Оттаивание может происходить очень медленно. Эта
иллюстрация отчасти напоминает шизоидную проблему, поскольку тело шизоида во многих отношениях заморожено, и терапию
можно считать размораживанием.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
267
-------ТЕРАПИЯ ПАЦИЕНТА-ШИЗОИДА
Эта пациентка, которую я буду называть Салли,
была учителем танцев. Она жаловалась на
неудовлетворительные отношения с людьми, на
фрустрированность, на отчаяние и на страхи.
Терапия продолжалась несколько лет, мы
встречались еженедельно, за исключением летних
перерывов. Несмотря на то, что она была танцовщицей,
мышцы ее тела были чрезвычайно напряжены. Она
почти не чувствовала ног. Дыхание было очень
поверхностным. Глаза смотрели испуганно и дико, они
по большей части были расфокусированы. Она была
очень тревожной.
Первое время терапия в основном была
направлена на то, чтобы помочь Салли установить
дыхание и почувствовать свое тело, используя
пассивные позы, которые я уже описал. Вначале, она
могла выдержать их очень непродолжительное время.
Постепенно, ей стало удаваться сохранять эти позы
подольше. Иногда мне приходилось «месить» руками
ее мускулы и разминать их. Это несколько снижало их
спастичность и позволяло Салли почувствовать контакт
с телом и осознавать себя. В первое время она часто
плакала и выражала глубокое отчаяние. Она говорила:
«Я не знаю, что такое любовь. Я не знаю,
что такое женщина и что такое мужчина. В моем уме
это — тени. Только мать не тень. Она — ястреб (Салли
изображала руками когти), который убил моего отца и
может растерзать меня. Все что я чувствую — боль, и
когда мы здесь работаем, это происходит так, будто вы
можете засунуть в нее руки. Как будто можно
заглянуть внутрь, вглубь пустоты, которая причиняет
боль. Я чувствую, что она никогда не наполнится.»
Освобождение чувства боли, печали и отчаяния
открыло путь для более позитивных чувств, которые
потекли в ее тело. Она выбирала между чувством
живости и счастья и испуга и потери. Вот ее слова:
«Растягивание тела приносит мне сильные
сексуальные чувства. Когда их нет, я чувствую боль.
В животе
268
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
269
возникает давление. У меня возникает чувство покинутости и темноты, как будто жизнь теряет смысл. До настоящего времени
тело было для меня инструментом».
Терапия прошла через ряд кризисов, и из каждого Салли выходила, усилив контакт с собой, и станови лась при этом
сильнее. Всякое агрессивное движение ужасало ее, она реагировала на него чувством отчаяния и беспомощности. Утверждение
негативного отношения особенно пугало ее. Один такой кризис был спровоцирован простым маневром: Салли лежала на кушетке,
била по ней кулаками и повторяла «Я не буду. Я не буду. Я не буду.» Утвердившись в этом, она вскочила с кушетки, побежала в угол
комнаты, и, забившись в него, заплакала. Ее ужас был таким сильным, что какое-то время она сопротивля лась моей попытке
утешить ее, но потом позволила мне сесть рядом и обхватить ее руками. Она сказала, что нет никого, к кому можно было бы
обратиться в страхе и страдании. Она не может довериться мне насколько, насколько ей необходимо.
Во время следующей сессии Салли отметила: «Я поняла, что никогда не поддавалась матери. И, в результате, я не могла
функционировать. Я была парализована, и вся моя жизнь состояла в ожидании чего-нибудь, что освободит меня». Салли
подразумевала, что жила, находясь в позиции бессловесного неповиновения, боясь ска зать «нет» и неспособная сказать «да». Этот
негативный пласт ее личности был функционально идентичен ее мы шечным контрактурам, которые парализовали всякие
агрессивные движения. В этот раз Салли опять била по кушетке, повторяя: «Нет, я не буду». Теперь она не испытывала паники, но,
когда волна чувства захлестывала ее и откатывалась, ее бросало то в жар, то в холод.
На следующей неделе Салли опять вернулась к мысли о том, что она парализована:
«Всю жизнь я сдерживаю движения. Я не могу быть самой собой. Я почувствовала себя лучше после кризиса, когда я так
сильно заплакала, но теперь я пришла в точку, откуда не могу двинуться.»
Два месяца я концентрировался на физическом аспекте проблемы Салли. Несмотря на хореографическую подготовку, она
жаловалась на одеревенелость и боль в теле. Теперь она начала понимать, что сделала танцы своей профессией из-за того, что ей
хотелось с помощью движений оживить собственное тело. Я считаю, что та кой момент характерен для многих
профессиональных танцоров. Хотя танцы помогают оживить тело, они не снимают и не высвобождают хронических напряжений
мускулатуры. Теперь, используя позы и движения, описанные мной, Салли растягивала свое тело, дышала и двига лась.
Толерантность ее тела была очень ограниченной. Она впадала в панику, если возникали непроизвольные движения. Много раз она
убегала, пугалась и хотела прекратить все это. Я мягко уговаривал ее, и она позволяла привести себя обратно. В конце каждой сессии
мне было видно, как смягчаются контуры ее тела, как разглаживает ся кожа, и в глазах появляется выражение, сообщающее о том,
что ей лучше, они становятся более живыми и боль ше соприкасаются с ней самой. Это улучшение не сохранялось до следующей
сессии, однако нового состояния с каждой неделей становилось все легче достичь.
Через несколько недель я заметил, что Салли на чинает оттаивать. Она выглядела печальной и жаловалась на чувство
застоя в груди, которая до этого момента была «мертвой» областью, где отсутствовали чувства. Салли отметила также чувство
наполненности и боли в области таза. Во время разговора Салли начала глубоко рыдать. «Я никогда не была ребенком, —
сказала она, — мне надо было подрасти и уйти от матери». Мы не занимались физической работой в эту встречу, и Салли
позволила печали заполнить ее. Пока она плакала, ей удалось заметить, что глубоко в вагине появилось чувствование. Она
сказала, что почувствовала внутри себя бутон, который может открыться в цветок. Каждый шизоид скрывает внутри себя
потерянного ребенка, он прячет его и от себя самого, и от внешнего мира. Дилемма шизоида состоит в том, что
270
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
271
он не смеет принять ребенка внутри себя и, соответственно, не может принять реальность своего тела и мира.
Подавление ребенка превентирует спонтанное стремление и прикосновение, которое характерно для детского отклика
на объект любви. Салли обнаружила, что боится физического контакта со мной. Она не осмелива лась протянуть руку и
коснуться меня. Когда я уговорил ее сделать это, движения пациентки были неловкими и стесненными. Когда я двинулся,
чтобы прикоснуться к ней, она отскочила в сторону. Я мог коснуться ее только в тот момент, когда, под влиянием страха и
тревоги, она регрессировала в позицию беспомощного и испуганного ребенка.
Приняв ребенка внутри себя, Салли получила возможность протягивать руки и прикасаться ко мне. В это время, несмотря
на отвержение, пережитое в детском воз-, расте, она встретилась с позитивным откликом со стороны «заменителя матери» —
терапевта. Постепенно она усвоила, что может что-то требовать от жизни, и фиксиро- ванность, которая задерживала ее
эмоциональное развитие, начала разрешаться.
После летнего перерыва терапия началась с попытки мобилизовать более сильные агрессивные чувства пациентки. Я
заметил, что ее нижняя челюсть расслабилась. Временами она бывала примкнутой и тяжелой, но в какие-то моменты выглядела
расслабленной и податливой. Салли сказала, что боится сделать злое лицо, потому что тогда она выглядела бы как ее мать, полная
злобы и ненависти. Это была первая сессия, во время которой она позволила себе закричать, когда лежала на кушетке и лупила по
ней кулаками. Она закричала: «Я не буду!», а затем сказала по поводу своих действий: «Это хорошо, но не реально».
Еще она сообщила о том, что чувствует нереальность своего поведения. Она сказала, что не может быть частью мира
людей, что она какая-то нарочитая и особенная. Ее взаимоотношения с людьми скрывали тот факт, что она не существует, что она
одинока. Это заявление побуди-
ло ее говорить об отце. Она вспомнила сцену, в которой он лежал при смерти в кислородной палатке. Она стояла, застыв, позади
его кровати, неспособная притронуться к нему или что-нибудь сказать. В ее глазах не было слез, и это соответствовало ее
отношению к тому, что происходило. Салли чувствовала, что не могла прикоснуться к жизни, и что жизнь тоже не затрагивала ее.
Чтобы помочь Салли почувствовать, заключенную в агрессивных движениях силу, я предложил ей, стоя пе ред кушеткой,
бить по ней теннисной ракеткой. Ее реакция на это предложение удивила меня. Она осторожно подняла ракетку, примерилась,
сделав предварительный удар, потом вдруг резко бросила ее, будто это было заряженное ружье или живая змея. Ее затрясло, и она
отскочила на другой конец комнаты. Прошло несколько минут, прежде чем она снова взяла в руки ракетку. Замахнувшись для
удара, она опять бросила ракетку и снова отпрыгнула прочь, размахивая руками, словно птица — крыльями.
На протяжении нескольких сессий Салли снова и снова била кушетку с помощью теннисной ракетки. Каждый раз ей
удавалось бить все сильнее и она все меньше боялась этого. Иногда, после нескольких ударов, она бро сала ракетку и начинала
плакать. Пациентка боролась со страхом, который испытывала перед силой. Некоторое вре мя спустя, я предложил ей выразить
восклицанием злость, крикнуть при ударе что-нибудь, вроде «Будь ты проклят!» или «Я ненавижу тебя!». Но она не могла этого
сделать. Пока она держала в руках ракетку, у нее возникала только экспрессия испуга, глаза и рот были широко открыты, но она не
издавала ни звука. Наблюдая за ней, я пришел к выводу, что есть еще и другая причина, по которой Салли стала танцовщицей. Она
так боялась эмоциональных ситуаций, что не могла произнести ни слова, и с помощью танца пыталась выразить свои чувства. Позже,
когда ее сила возросла, она била кушетку и выкрикивала при этом снова и снова: «Придурок! Ты придурок!». Салли чувствовала при
этом, что это обращено к матери. Она возвращалась к той
272
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
273
«критике», от которой сама страдала в детстве, когда мать кричала ей именно это.
Работа с проблемой Салли, которая была связана с экспрессией злости, заняла значительное время. После того, как она
научилась выражать злость во время терапевтических сессий, ей пришлось столкнуться с тем, чтобы позволить себе выражать ее в
реальных ситуациях. Это было гораздо труднее. Если у нее не получалось сделать это, она расценивала это как неудачу. Однажды
она рассказала мне о следующем инциденте:
«Со мной что-то случилось во время лекции. Преподаватель сделал мне какое-то замечание, вроде: «Сядьте на место». Я
ужасно разозлилась. Я подумала: «Какое нахальство!». Я чувствовала, что мне стало жарко от злости, как будто внутри меня зажглось
пламя, но я не дала ему вырваться наружу. Я чувствовала, что все тело закаменело и мышцы напряглись. Потом я оцепенела. После
этого случая все мои невротические тревоги вернулись, а вся легкость ушла.
Злость плескалась во мне, как рыба, которая не может вырваться. Потом она замерзла, как глыба льда. Я зашла в тупик из-
за своей рациональности. Почему кто-то всегда должен сказать мне, что я чувствую? Почему я не могу почувствовать, что
делается у меня внутри?»
После этого случая терапия быстро прогрессировала на протяжении нескольких последующих недель. Салли продолжала
продвигаться, ее личная жизнь проходила более гладко. Каждую сессию мы повторяли все позы и упражнения, она регулярно
использовала теннисную ракетку. Пациентка могла теперь выразить злость, направленную к матери. Она била по кушетке зло и
сильно, выкрикивая матери: «Придурок! Идиотка! Придурок!» Ее дыхание стало заметно глубже. «Вы знаете, — сказала она мне, —
я уже не так холодна. Раньше я всегда укрывалась зимой пуховым одеялом, а теперь мне нужен только тонкий плед. Руки тоже
стали теплее, а вот ноги все еще не в порядке».
Терапия всегда проходит пики и падения. Вслед за высвобождением своей агрессии, Салли почувствовала ис-
тощение, которое очень испугало ее. Она не знала, как быть дальше, ее ужасала мысль о том, что она не сможет продолжать в
том же духе. Она чувствовала, что может сойти с ума от горя.
Это было тело, которое хранило ее. Ему нужен был сон, чтобы отвести угрозу от сознания. Во сне она получи ла ответ на
свою тревогу. Когда у нее не оставалось сил продолжать работу, сон обновлял ее.
Все шизоидные пациенты на пути к выздоровлению проходят фазу изнуренности или истощенности. После многих лет
зажатости они переживают оживление, которое вызывает усталость и утомление, прежде блокиро ванное от восприятия. Чувство
изнеможения позволяет придти в более полный контакт с телом. Я расцениваю это как сигнал о том, что тело способно
утвердить свои потребности, противопоставив их невротичному эго. Если пациент испытывает измождение, он прекращает всякую
компульсивную активность и благодаря этому, его ощущение безнадежности слабеет. Измождение может продолжаться несколько
недель или даже месяцев. Благодаря ему, человек усваивает, что вполне может выжить без компульсив-ных действий.
Акцент на использовании теннисной ракетки, чтобы выразить злость, вовсе не означает, что другие формы ее выражения
не имеют значения. Подход должен быть тотальным, и физическая терапия должна охватывать все тело. Вот еще один случай,
который иллюстрирует применение другой процедуры.
Через некоторое время после возвращения из Европы, Салли заметила: «Последние два месяца мне снятся сны, в которых
у меня рассыпаются зубы, когда я пыта юсь что-то укусить». Такое сновидение можно было бы интерпретировать как боязнь
кусаться, буквально и фигурально. Неспособность Салли «хорошо укусить что-нибудь» или «впиться зубами» в жизнь точно
описывает ее затруднение. Но сон имел и буквальное значение. Ее челюсти были так стиснуты, что она не могла полностью
открыть рот. Движения нижней челюсти вперед и назад
274
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
275
были заметно ограничены. Чтобы «встретиться» с этой ситуацией, Салли выполняла упражнения, которые состояли в том, что она
выдвигала челюсть вперед, показывая зубы и делала попытку зарычать или огрызнуться. Это удавалось ей с трудом, она делала
этот жест без всякого чувства. Со временем, однако, она стала получать удовольствие от этого действия и смогла рычать и
огрызаться, издавая при этом реальные звуки. Чтобы помочь ей почувствовать зубы и принять их, я предложил ей вцепиться
зубами в полотенце. Пациентка, лежа на кушетке, сделала это, а я, взявшись за другой конец полотенца, оторвал ее голову и
торс от поверхности, несмотря на то, что она откидывалась назад. Ее вес, таким образом, пришелся на нижнюю часть ног и
зубы, которыми она держалась за полотенце. В первый раз она почувствовала испуг, но удерживала это положение больше
минуты. Опыт позволил ей почувствовать, что ее зубы живы, а также ощутить их силу и силу нижней челюсти.
Поскольку я так подробно остановился на этой истории болезни, мне бы хотелось подчеркнуть, что чувства, которые
пациент выражает в процессе терапии, относительны. Из-за контраста, который они представляют по сравнению с полным
отсутствием чувств, относительное телесное удовольствие переживается как блаженство. Но то, что первое время кажется очень
сильным, постепенно перестает удовлетворять, по мере того как пациент прогрессирует и его требования к жизни возрастают. Для
мужчины, только что закончившего институт, свобода — это все. Вскоре, однако, он пожелает большего: собственный дом, кого-
то, кто разделил бы с ним постель, образ жизни и его дела и т.д. Успехи Салли следует рассматривать с учетом этого замечания.
Терапия инициировала . дальнейший процесс развития.
Чтобы возвратить себе тело, надо, чтобы боль уступила место удовольствию, а отчаяние сменили позитивные чувства.
Однако для шизоида путь к удовольствию лежит через боль, чтобы придти к радости, ему надо пройти сквозь отчаяние или
испытать все это попере-
менно, одним словом, путь в рай лежит через ад. Шизоид, который живет в неопределенности, пустоте, бессмысленности, может
осуществить эту одиссею, потому что она сулит надежду. В отрыве от тела жизнь становится иллюзией. В теле она встречается с
болью, печалью, тревожностью и ужасом, но это, по крайней мере, реальные чувства, которые можно пережить и выразить.
Способность чувствовать боль говорит о наличии способности чувствовать удовольствие. Устать — значить обрести способность
ощутить момент отдыха. Каждое телесное чувство предполагает наличие противоположного. Быть бесчувственным — значит
существовать в вакууме, холоде и безжизненности. Никто не знает этого лучше, чем шизоид, но он потерял путь назад к
собственному телу. Если он отыщет его, то обретет свое брошенное, оставленное тело со всем пылом покинутого ребенка,
который обрел свою любящую мать.
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
277
"ОБРЕТЕНИЕ
ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
ное повторение становится скучным. Обе стороны в кон це концов устают от таких взаимоотношений и расстаются. Тот, кто играет
роль, начинает искать новую аудиторию, а тот, кто был аудиторией, пускается на поиски но вого исполнителя. Такие люди могут не
понимать, что что-то неладно, пока не переживут несколько похожих разочарований, но многих беспокоит глубокое чувство пустоты
и отчаяния. В интимных сексуальных отношениях играть роль смешно, но исполняющий ее человек не знает другого способа
существования.
Роль искажает самовосприятие. Человек, исполняющий роль, рассматривает себя и все ситуации с точки зрения этой роли.
Она окрашивает любое восприятие и ограничивает всякий отклик. Она выстраивает значительное препятствие, не позволяя обрести
отождествленность, поскольку человек играет ее бессознательно.
Пациент, у которого отсутствует отождествленность, обычно не сознает, что играет роль. В большин стве случаев он не
сознает и отсутствие отождествленно-сти. Его жалобы на то, что он страдает и терпит неуда чи, основаны на чувстве
фрустрированности при разыгрывании роли. Адаптировав данную роль для того, чтобы быть приятным родителям, он не может
понять, почему остальному миру его поведение не столь приятно. Он приходит к психиатру для того, чтобы тот помог ему
усовершенствовать все ту же роль.
Проявляясь в манере говорить, в осанке, в жес тах, в экспрессии и движениях, роль, которую человек принял на себя
ребенком, становится частью его структуры характера. Ее легко заметить в телесной позе, если точно интерпретировать эту позу.
Сам пациент этого сделать не может, поскольку не сознает паттерн ригидности своего тела. Он принимает тело как нечто само собой
разумеющееся. Чтобы «сорвать маску» роли, «разоблачить» ее, необходим анализ структуры характера пациента.
Терапия включает конфронтацию пациента и терапевта. При этом пациент получит представление о пе ренесении, то есть
узнает, что он видит «другого челове-
ка» как образ отца или матери. Ему придется «раскопать» корни этого перенесения, которые приведут его к потребности в одобрении и
к страху самоутверждения. Он обнаружит, что чувствует вину по поводу своей сексуальности и что удерживается от выражения
негативных чувств. Если ему удастся принять эти чувства, он сможет вернуть себе тело и обрести отождествленность.
-----------РАЗОБЛАЧЕНИЕ РОЛИ
Мэри, женщина-ребенок, случай которой я разбирал в главе Образ тела, играла роль «куклы». В начале терапии она лечилась у
специалиста-маммолога, который, как она рассказала, делал ей массаж груди. Мэри описала его, как старика, и сказала, что лечение
наносило ей вред, причем не столько тем, что делал доктор, сколько тем, как он прикасал ся к ней. Она чувствовала, что его
прикосновения очень ласковы.
Можно ли считать, что Мэри адекватно воспринимала то, что чувствовал к ней доктор? Женщина-ребенок или «личность под
названием Лолита» оказывает заметное влияние на тех мужчин, которые чувствуют себя неадекватно и небезопасно в отношениях с
сексуально зрелыми женщинами. Можно даже предположить, что личность Мэри бессознательно возбуждала таких мужчин. Ее
пассивное подчинение лечению, которое проводил специалист, подтверждает это предположение; беспомощность Мэри можно
рассматривать и как защиту против собственных сексуальных чувств, и как приманку для мужчин. То, что Мэри понимает особенность
своей детско-женской личности как приманку, выяснилось, когда она однажды пожаловалась на мужчину, в котором была
заинтересована, но который не попытался овладеть ей, когда они оказались один на один. «В нем не очень-то много мужского, —
сказала она, жалуясь, — он ведь не откликнулся на меня».
Женщина-ребенок позволяет женщине, которую включает в себя ее личность, войти в сексуальную ситуа-
280
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
281
цию и насладиться ее возбуждением, не принимая ответственности за свои действия. Она соблазняет мужчину, руководствуясь
детскими чувствами, то есть стремлением к теплу и привязанности. Если соблазняют ее, то она подчиняется фигуре отца, который,
как она чувствует, будет заботиться о ней и оберегать ее. И в том, и в другом случае она пытается избежать чувства вины,
возникающей в связи с глубоко лежащим сексуальным влечением. Детскость женщины — результат вытеснения сексуального чувства в
эдиповой ситуации. Это можно интерпретировать как защиту против опасности сексуального взаимодействия с отцом.
Такая женская личность ставит перед мужчиной дилемму. Если он будет обращаться с ней как с ребенком, то усилит ее
защиту и укрепит ее незрелость. Если он будет относиться к ней, как к женщине, то проглядит ее инфантильную потребность в
понимании и поддержке. Откликнуться на нее как на ребенка, которому необходима поддержка, и одновременно как на равного
сексуального партнера, невозможно. Моя пациентка жаловалась, к примеру, что ее муж не длит половой акт с ней достаточно
долго, и что иногда он не откликается на ее потребность в том, чтобы ее прижали к себе. Поскольку мужчина не может получить
удовлетворение от взаимодействия с такой женщиной-девочкой, то не имеет значения, какой путь он изберет, в любом случае
ему не миновать чувства вины и ответственности за то, что она несчастлива.
Чтобы разоблачить роль, необходимо интерпретировать физический вид как фасету личности. Незрелость тела Мэри
придавала ей наивный и невинный вид, несмотря на то, что во время наших с ней бесед, она проявляла искушенное понимание
секса и жизни. Когда внешний вид пациента являет собой чрезмерно акцентированную на чем-то картину, как правило, можно
обнаружить, что он скрывает противоположную позицию. За маской клоуна часто таится печаль, за демонстрируемой бычьей силой
скрывается страх, а за фасадом рациональности — ярость. Глаза, которые выражают недоумение или
испуг, плотно примкнутая нижняя челюсть и физическая ригидность тела выдают чувство небезопасности, которое связано с
исполнением роли.
Хотя я понимал, что Мэри обычно чувствует страх и беспомощность, я также ощущал, что она бессознательно пытается
использовать секс как капкан. То, что я знаю о ее игре убедило пациентку, что меня не соблазнишь на отношения, которые могли
бы выйти за рамки терапии. Поэтому я мог анализировать противоречивые аспекты ее личности. Как ребенок, она чувствовала
неполноценность и беспомощность, но как женщина, была уверена в своем превосходстве и способности контролировать. Ее
беспомощность и детскость можно было интерпретировать как ухищрение, необходимое для того, чтобы унизить мужчи ну. Если
она соблазнила его, то могла презирать, ведь он не смог быть настоящим мужчиной, поскольку его прельстила ее детская
личность. С помощью такого маневра мужчины редуцировали образ ее отца, над которым полностью доминировала мать.
Мэри и ее мать добивались доминирования над мужчинами, используя совершенно притивоположные подходы к ним. Мать
подавляла мужа сильной агрессивностью; дочь демонстрировала свое бессилие, проявляя беспомощность и пассивность. И в том, и
в другом случае верх одерживала женщина. Можно сказать, что мать и дочь были одним, каждая из них представляла собой
аспект другой. Пассивность Мэри контрастировала с агрессией матери, ее беспомощность — с силой матери, ее миниатюрность — с
массивностью матери, а женственность — с материнской маскулинностью. Как будто личность матери раскололась, пассивный
женственный ее компонент спроецировался на дочь, придав ей качество неполноценности, а маскулинный, агрессивный
компонент остался у матери. Психологически мать и дочь дополняли друг друга, вместе они составляли демоническое единое
целое. Бессознательное отождествление матери с дочерью создавало у Мэри чувство, что она связана с ней пуповиной.
282
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
283
Мэри и ее мать состояли в символических взаимоотношениях, в которых каждая зависела от другой. Они регулярно
перезванивались и каждый раз, когда Мэри выслушивала комментарии матери и ее критические замечания, она чувствовала себя
беспомощной и неспособной предотвратить их. Она боялась матери, но не хотела не навидеть ее. Она чувствовала, что мать
живет за ее счет и «через» нее.
В этих символических взаимоотношениях, когда мать доминирует, когда она агрессивна, ребенок попадает в пассивную и
покорную позицию. Его независимость отрицается, его подвижность ограничивается, а безопасность оказывается подорванной. Ноги
такого ребенка слабнут, дыхание становится поверхностным. Мать отказывает ему в свободе, она бессознательно принимает его
как часть своего существа. Г. Панкоу отмечает, что «он (шизоидный ■ ребенок) не может спуститься на землю, чтобы родиться, из-за
связи с матерью, которая никогда не прерывалась.» 60
Чтобы выйти из роли, Мэри необходимо было осознать свою отождествленность с матерью и понять, что это значит. Я
спросил ее, понимает ли она, что в некото рых отношениях похожа на мать, которую бессознатель но отвергает. Мэри сказала,
что они с матерью союзницы, выступающие против мужчин, но она также понимает, что подчиняется матери. Сочетание
отождествленнос-ти с матерью и подчинения ей заставило Мэри играть роль «куклы». Эта роль позволила ей разрешить
комплекс взаимоотношений с обоими родителями, чтобы получить, как мы увидим, одобрение отца.
Роль Мэри служила трем целям. (1) Роль «куклы» предполагала пассивную сексуальную позицию, которая контрастировала с
материнской неженственной сексуальной агрессивностью. Это позволяло ей отвергнуть мать. (2) Быть «куклой», а не
сексуальной личностью, означало для Мэри выразить презрение к мужчинам, а значит, вступить в союз с матерью. (3) Роль «куклы»
возникала из бессознательных гомосексуальных отношений между мате-
рью и дочерью, в которых Мэри становилась пассивной игрушкой матери.
Глубокая отождествленность с матерью выявилась в следующем замечании:
«Иногда я чувствую себя своей матерью. Прошлой ночью, когда я уже легла спать, я вдруг почувствовала на своем лице ее
выражение. Ее лицо во время отдыха бывает неприятным, даже вульгарным, ее рот искривляется. Временами я чувствую, что если
не буду стараться, если отпущу себя, то мое лицо примет такое же неприятное выражение.
Она кажется полной ненависти, когда не следит за собой. Ее глаза превращаются в лед. Она становится тигром... тигром-
людоедом.»
Мэри отождествлялась с матерью, хотя боялась ее. Ей казалось, что мать относится к ней, как кошка с когтями; в
отношениях с мужчинами она видела ее как тигра-людоеда. Чтобы избежать встречи с «кошкой», Мэри обратилась к отцу за
пониманием и любовью. Но он был пассивным мужчиной, который боялся утвердить себя пе ред женой и поэтому никогда не мог ни
позаботиться о дочери, ни поощрить ее на то, чтобы она заняла более независимую позицию. В своей слабости он был уязвим для
сексуальной привлекательности собственной дочери и поэтому целовал ее открытым ртом и ласкал ее тело, ошибочно веря, что это
было любовью. Мэри не могла отвергнуть извращенное выражение отцовского родительского чувства, поскольку это был способ
уйти из когтей матери. Она печалилась об отце, которого тиранила мать. «Кукла» Мэри не поддерживала его маскулинность, но в
этой роли девочка могла получить немного телесного контакта и тепла. Мэри пользовалась этими отношениями точно так же, как
позже пользовалась каждыми взаимоотноешниями с мужчиной.
Кем была Мэри? Она была и соблазняемой, и соблазнительницей, она была жертвой и тем, кто прино сит кого-то в жертву.
Поскольку +1 и -1 равно нулю, ее идентифицированность тоже была равна нулю. Одна по-
284
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
285
ловина ее личности отождествлялась с агрессивностью матери, а другая — с отцовской пассивностью. Все, на что Мэри могла
притязать как на свое собственное — это отвращение к своему телу и неповиновение жизни. Чувствуя безнадежность, она жила в
иллюзии, что кто-то может откликнуться кукле и не играть ею. Единственным человеком, который мог реагировать на нее таким
образом, был терапевт.
Когда закончился анализ ее роли, я отметил, что Мэри смотрит на меня по-другому. В ее глазах появилось выражение
привязанности. С этого момента пациентка принимала меня как дядюшку, вроде того, что фигурирует в пьесе Софокла
«Антигона», который требовал, чтобы она приняла невыносимую реальность.
Реальность, которая представлялась Мэри невыносимой, подразумевала неизбежное независимое существо-' вание. Пока она
была «куклой», ее поддерживали и эксплуатировали, и хотя она негодовала на эту эксплуатацию, но оказывалась неподготовленной
для того, чтобы отказаться и от поддержки. В процессе анализа ее роли Мэри поняла, что не может получать одно без другого.
Чтобы освободиться от опасности стать эксплуатируемой, она должна была стоять на собственных ногах, приняв на себя
ответственность за свою жизнь и найдя удовольствие и удовлетворение в функционировании своего тела. Ей необходимо было
обрести отождествленность, которая подразумевала возвращение чувств и обретение способности выражать их.
Когда происходит разоблачение роли, пациент первым делом понимает, насколько он искажает свое восприятие других
людей, «обращая» их в свою мать или своего отца, то есть фактически искажает реальность. Во- вторых, он начинает сознавать
свои негативные чувства, которые прежде проецировал на других людей (терапевта, мужа, детей и т.д.). В-третьих, он осознает
свою позицию неповиновения, которая изолирует и отделяет его. И, наконец, он чувствует, что значит жить для себя, знать свои
чувства, быть способным выразить их. Каждый шаг
этого процесса происходит вместе с терапевтом, который становится объектом манипулирования, причиной негативных чувств и
неповиновения и, наконец, другим человеческим существом, которого пациент может принять и понять, поскольку обретает
способность принимать и понимать самого себя.
Роль представляет собой паттерн поведения, который выработался в детстве, в процессе адаптации ре бенка к семейной
ситуации. Это продукт взаимодействия личности ребенка и его потребностей, с одной стороны, и личностей его родителей и их
требований — с другой. Когда родители настаивают, чтобы ребенок был таким, как они считают нужным, или вел себя каким-то
определенным образом, они «устанавливают» его будущую роль. Однако еще более важно то, что эту роль определяют
бессознательные позиции и ожидания родителей, которые передаются ребенку через взгляд, прикосновение, жест и настроение.
Как правило, роль вполне определена, когда ребенку бывает около семи лет.
Хотя все дети разные и нет двух одинаковых семейных ситуаций, хотя каждая роль уникальна, любой человек, играющий
роль, ощущает безнадежность. Ребенок, которому посчастливилось вырасти с ощущением, что он свободен жить для себя, и
чувствовать, что его потребности и желания встретят щедрый отклик, не играет роли. Роль наилучшим образом накладывается
на ребенка, который растет в семейной ситуации, полной амбивалентности и ненависти.
В процессе приспособления ребенок формирует отождествление с родителями, разбивающее его личность. Бессознательное
отождествление не позволяет выбрать отклик. Дети от природы являются подражателями, они спонтанно повторяют паттерн
поведения и позицию родителей. Но если подражение — процесс естественный, то отождествленность с родителем — феномен
патологичный. Ребенок, который подражает, сохраняет свою личность, научаясь копировать, в то время как отождествление с
родителями суживает ее, ограничивая возможные отклики.
286
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
287
Отождествление — это бессознательный процесс. В.Райх подчеркивал, что это очень важный момент при работе с
пациентом. 1'1 Говорят, что дьявола можно победить только дьявольским оружием. Когда человек изучил тактику врага, он сам
становится таким, как враг. Тот, кто использует оружие дьявола, сам становится дьяволом. Отождествление происходит, когда
ребенок инкорпорирует в свои чувства и мысли родительскую позицию, для того, чтобы справиться с ненавистью, которая за ней
стоит. Когда это происходит, такая позиция становится час тью его личности. Пока отождествленность остается в бес сознательном,
ни ребенок, ни взрослый не имеют выбора, в ситуациях отклика. Ребенок может быть отождествлен с матерью или с отцом, или с
обоими родителями, и вести себя так, как они хотят.
Если взглянуть шире, роли, которые играют люди, можно подразделить на подчиненные и доминантные. В любых
невротических взаимотношениях один человек играет доминирующую роль, а другой — подчиненную. Людям, которые играют роли,
необходимо отыскать подходящую противоположность, чтобы войти во взаимотношения. К примеру, женщина с тенденцией к
маскулинной агрессивности составит пару с мужчиной, у которого налицо фемининные пассивные тенденции. Точно так же мужчина,
который выдает себя за героя, бессознательно ищет кого-то, с кем ему можно было бы воевать. Такие взаимоотношения
удовлетворяют редко, поскольку за ролями стоят реальные люди с реальными потребностями, которые невозможно удовлетворить,
играя роль. Человек, принимающий на себя подчиненную роль, обижается на то, что находится в подчинении, а тот, кто играет
доминирующую роль, постоянно чувствует фрустрированность. Доминирование имеет смысл только при наличии подчинения.
Все люди, играющие роли, вынуждены обоюдно поддерживать и эксплуатировать друг друга. Маскулинно-агрессивная
женщина, которая доминирует в доме, находит поддержку для своего неустойчивого эго в пассивном согласии мужа, а тот, в свою
очередь, получает поддержку
у своей агрессивной жены, если ему надо принимать реше ния и для того, чтобы справиться с миром. Она эксплуати рует его слабость,
редуцируя его маскулинность, чтобы оправдать неуспешность своей женственности. Точно так же быть подчиненным мужем —
значит иметь возможность чувствовать себя виноватым в том, что слаб перед ненави стью жены. Любая роль скрывает страх
самоутверждения и вину за сексуальные и негативные чувства.
САМОУТВЕРЖДЕНИЕ
Сознательное чувство себя (self) или отождествленность развивается, когда экспрессия чувств направляется эго. Поведение
становится волевым. Ребенок сознает, что он делает и имеет какое-то представление о том, как его действия влияют на окружающих.
Действия или высказывания не только представляют собой феномен разрядки напряжения, но и служат средством коммуникации. В
этот момент можно говорить о самоутверждении. Это значит, что ощущение себя (self) стало сознательным или, как говорит А.Р.
Спиц, субъект осознал себя как «чувствующую и действующую вещь». Согласно Спицу, это впервые происходит приблизи тельно в
возрасте восемнадцати месяцев.
Специфическое поведение, которое сообщает, что это произошло, состоит в том, что ребенок начинает выражать свое
«нет», причем оно может выражаться либо словами, либо характерным жестом, то есть отрицатель ным покачиванием головы.
Спиц пишет: «Выражение своего «нет» — это индикатор нового уровня автономии, со-знавания «другого» и «себя» (self) 62. Экспрессия
«да», будь то жест или слово, дело более позднего развития. Еще до этого события ребенок может обозначить принятие или отказ с
помощью подходящих движений тела. Он может охотно открыть рот при виде пищи, которую предлагает ему мать, или
отвернуться в знак того, что отвергает то, что ему дают. Но это поведение полуавтоматическое, оно не возникает в результате
принятого решения, которое
288
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
289
доводится до сведения родителей. Говоря «Да» или «Нет», ребенок заменяет коммуникацию направленным действием и в этом
процессе ощущает себя активным агентом, который способен осуществить собственный выбор.
Понятие «нет» подразумевает противопоставленность согласия и отвержения. Отказ ребенка от пищи направлен не на
мать, а на предлагаемый объект, в то время как выражение своего «нет» — это личностно направленная коммуникация. «Нет»
противопоставляет ребенка родителям и отделяет его как автономную силу. Сознавать волю родителей, — значит сознавать, что он
сам отвергает эту волю.
Открытие себя (self) путем противопоставления интригует ребенка. Он использует этот новый путь самоутверждения, часто
говоря «Нет», даже если ему нужен какой-то объект. Я вспоминаю инцидент, который произошел, когда моему сыну было около
двух лет. Я предложил ему любимое печенье, но хотя оно очень нравилось малышу, он отрицательно покачал головой раньше, чем
разглядел, что, собственно, я ему предлагаю. Поняв, что это его любимое печенье, он тут же потянулся за ним. Одна пациентка
рассказала мне интересный случай. Она вспомнила, как начала сознавать себя независимой личностью. В ответ на вопрос родителей
она сказала заведомую ложь. Когда она говорила это, то поняла, что ей не обязательно говорить правду, что она может выбрать,
что именно ей ответить. Неудивительно, что дети порой умышленно лгут, когда их пытаются проверить, чтобы утвердить свое
чувство самости (self).
Утверждение отрицания обусловливает предыдущее выражение позиции утверждения. Перед тем, как в уме ребенка
формируется концепция «нет», его поведение можно рассматривать как выражение утверждения. Стремление к удовольствию и
избегание боли — инстинктивные отклики и, как говорит Спиц, «утверждение — это важнейший атрибут инстинкта».63 И
наоборот, отрицание -это атрибут эго, возникающий с осознанием противопоставления. Поскольку эго черпает силу из тела, то
экспрес-
сия «нет» уводит эту силу от приоритетного исполнения желаний и удовлетворения потребностей.
Клинический опыт подтверждает, что человек, который не знает, чего он хочет, не может сказать «нет». Если он
произносит это слово, то делает это неубедительно и неопределенно. Логическое объяснение здесь состоит в том, что без чувства
утверждения отказ не имеет смысла. В большинстве логических систем отрицание возникает как противоположность уже
существующему утверждению. Психологическое объяснение состоит в следующем: самость (self) основывается на восприятии чувств,
а когда их нет, отсутствует основа для самоутверждения, поэтому выражение «нет» остается слабым. Самость — как гора, подошва
которой скрыта облаками, и видна только вершина, напоминающая о существовании всей горы целиком. Сознавание себя (self) — это
вершина психологической структуры, подошвой которой является тело и его ощущения.
Можно сказать, что самоутверждение имеет две формы: сознательное стремление к тому, чего хочется, и сознательный отказ
от того, чего не хочется. Экспрессией этих импульсов может быть как слово, так и действие. У шизоида блокированы обе формы
самоутверждения и обе модальности выражения. Его отклонение ограничивает способность потребовать и выразить сопротивление
требованиям других. Столкнувшись с этой трудностью, он уходит из взаимотношений или, если вступает в них, то подчиняется и
бунтует в одно и то же время.
Уход шизоида означает немой отказ, а его ригидность — немое сопротивление. В результате, он. по сути дела, сообщает, что
не может дотянуться. Но его позиция бессознательна, поскольку он не сознает собственного тела. В такой ситуации всякая
попытка выявить позицию утверждения воли терпит провал. Во время терапии к утверждению можно подойти через отказ. Логика
терапии такова, что она направлена извне — к центру, в то время как рост и развитие происходит наоборот.
290
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
291
Высвобождение вытесненных негативных чувств позволяет спонтанно течь позитивным чувствам желания и утверждения.
Когда оттаивает замороженная внешняя часть тела, стремление к контакту и теплу проявляется плачем, обладающим качеством
инфантильности. Многие пациенты отмечают, насколько он похож на плач младенца. Это и есть голос вытесненного ребенка,
скрытый за фасадом искушенности и под маской смерти.
В предыдущей главе я описал некоторые физические техники, которыми я пользуюсь, чтобы привести пациента в контакт с
его телом. Эти приемы позволяют человеку осознать свою мышечную ригидность. Многие из них высвобождают напряжение и
углубляют дыхание, но самая важная задача при освобождении пациента от ригидности состоит в том, чтобы использовать
экспрессивные движения. К примеру, удары ногами по кушетке — это экспрессивное движение, поскольку оно выражает протест.
Если выполнять это упражнение механически, не сознавая его смысла, то оно теряет всякое значение. Битье кушетки кулаками или
теннисной ракеткой — другое экспрессивное движение. Для того чтобы усилить самоутверждение пациента, можно использовать ряд
таких приемов.
Одно из упражнений состоит в том, что пациент, лежа на кушетке с откинутой назад головой и согнутыми коленями, лупит по
ней кулаками, сопровождая каждый удар восклицанием «Нет!». Сила удара и громкость голоса показывают, насколько пациент
способен выразить негативные чувства. В большинстве случаев голос бывает слабым, а удары нечеткими и условными. Таких
пациентов необходимо поощрить к более сильному утверждению, надо быть с ними более эмпатичным. Но даже при таком
поощрении они практически не могут полностью вовлечься в действие. Здесь, как правило, фигурируют рационализации типа: «У
меня нет причин говорить «нет» или «Кому мне надо говорить «нет?». В этих случаях поведение пациентов сильно отличается от
того энтузиазма, который проявляют дети, совершающие такого рода дей-
ствия. Скоро выясняется, что эти люди не способны противостоять родителям.
Время от времени эта экспрессивная активность вызывает у родителей позитивный отклик. Я помню одну женщину, которой
было около сорока лет. После подобной активности она сказала: «Пожалуй, я сейчас впервые действительно сказала «нет». Очень
приятно это чувствовать». В других случаях, когда происходит это простое высвобождение, пациенты спонтанно начинают рыдать.
Как правило, однако, способность уверенно сказать «нет» растет при постоянном повторении направленных на это экспрессивных
действий.
С таким движением можно связать множество восклицаний. «Я не буду!», «Я ненавижу тебя!». «Почему?» — естественные
компоненты подобного жеста, но их вполне могут заменить и другие подходящие слова. Иногда я противостою утверждению
пациента, говоря: «Нет, ты будешь!», и сжимаю его запястье. Мои действия оставляют большинство пациентов холодными. Они не
знают, что делать. Но порой кто-то из них все же сопротивляется моему действию и пытается продолжить свое утверждение,
несмотря на мою оппозицию. Сопротивление и неповиновение — типичные черты ребенка, который получает удовольствие от
конфронтации и противопоставленности родителям, когда не боится их. Однако большую часть пациентов пугает
противопоставление моему авторитету. Они подчиняются терапии так же, как жизни, в то время как их бунтарство и сопротивление
остается внутри.
Если человек продолжает развивать свою способность открыто выражать негативные чувства, он рано или поздно
обретает способность восстать против терапевта. Он будет открыто бунтовать. Он будет утверждать себя перед терапевтом,
противостоять ему как символу авторитарности. Это иллюстрирует следующий пример. Пациент опоздал на сессию и сказал:
292
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
293
«У меня была фантазия, как я не пойду к Вам. Вы будто бы спросили меня: «Почему?», а я ответил: «Ты —
тюремщик». Я как будто отшатнулся от Вас.
Я чувствовал себя идиотом и все по вашей вине. Пока я принимал ваши ценности, я не думал о своих. Ну вас к черту со
всем вашим одобрением!»
Обсуждая со мной эти чувства, пациент отметил, что когда он находился в шизоидном состоянии ухода, у него было сильное
воображение. Он не испытывал недостатка идей. Он много читал. Теперь он чувствует себя идиотом. Мои ценности, в его
интерпретации, состояли в том. чтобы быть мужественным, агрессивным, находиться во внешнем мире. Он чувствовал, что очень
сильно этого хотел, но, кроме того, понял, что оставаться в шизоидном состоянии невыносимо. Дальнейший анализ выявил, что он
ассоциировал интеллигентность, воображение и чувствительность с матерью. Мои ценности, как он обозначил их, были
аспектами отца, с которым у этого человека никогда не было близких отношений.
В стрессовой ситуации шизоид часто выражает негативные чувства, но в такой форме, которая не способствует ощущению
отождествленности. Он делает это истерично, кричит или выражает ненависть каким-либо другим способом. Истерические реакции
необходимо отличать от эмоциональной экспрессии. Они похожи на извержение, которое сокрушает сдерживание эго, в то время
как подлинная эмоция выражается при поддержке и с одобрения эго. Эмоция — это унифицированный и тотальный отклик
человека, а истерическая реакция представляет собой разлом, при котором тело разыгрывает нечто, а эго беспомощно и не
способно остановить происходящее. Истерические реакции характерны для шизоидной личности, и они еще больше диссоциируют
эго и тело.
Другое движение, высвобождающее напряжение, тоже включает в себя экспрессию «нет». С запрокинутой головой и
согнутыми коленями, как и в предыдущем случае, пациент сильно напрягает заднюю поверхность шеи.
выпячивает вперед нижнюю челюсть и быстро отрицательно трясет головой. При этом он говорит «нет» мягко или громко. Голос
усиливается по мере продолжения движения, в некоторых случаях он может перейти в крик. Это движение — преувеличенное
покачивание головой, то есть утрированный жест, который обозначает «нет», и для него необходимо мобилизовать упрямство,
ассоциированное с напряжением тыльной поверхности шеи. Шизоиду бывает трудно как следует выполнить данное действие.
Напряжение в мышцах, расположенных на стыке шеи и головы, столь сильны, что голова движется неравномерно и атаксично. Его
упрямство бессознательно и поэтому не подконтрольно эго. По мере продолжения этой практики напряжение высвобождается и
утверждение «нет» становится более сильным.
Если дыхание интенсивно и если оно совпадает с движениями головы, то быстрое отрицательное покачивание головой
встряхивает все тело. Говоря «нет», человек помогает этому происходить. Можно сказать, что шизоиду необходимо, чтобы его
встряхнули, но предпочтительнее, чтобы он сделал это сам. Х.Сили пишет об эффективности шоковой терапии при лечении
ментальных заболеваний: «Никто на самом деле не знает, как работает шоковая терапия... Кажется, будто пациента кто-то
«вытряхивает из заболевания», это очень похоже на то, как ребенок может «выскочить» из гнева, если ему внезапно брызнуть в лицо
холодной водой».64 Сознательное пока-чивание головой не имеет эффекта лечения шоком, но оно эффективно для разбивания
мышечной ригидности шизоида, если, конечно, он не нуждается в более интенсивном лечении.
Принцип, на котором основаны эти движения, состоит в том, что замкнутое в спастичной мускулатуре отрицание можно
высвободить, если активизировать напряженные мышцы с помощью подходящих движений. Покачивание головой является одним из
способов мобилизовать напряженные мускулы, которые расположены в основании черепа, в то время как выпячивание нижней
294
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
295
челюсти мобилизует челюстную мускулатуру. Я уже говорил в четвертой главе, что у шизоида нижняя челюсть ригидна, она являет
собой экспрессию неповиновения. Он не сознает этого, фактически он не сознает и ригидности собственной челюсти. Если же
преувеличить неповиновение, он начнет сознавать эту ригидность. Он будет жаловаться на боль, которая возникает при
растягивании мышц. Когда неповиновение выражается открыто, напряженность нижнечелюстной мускулатуры уменьшается.
Ригидная, «неповинующаяся» нижняя челюсть шизоида не позволяет ему делать нормальные сосательные движения.
Поскольку вытягивание губ для того, чтобы пососать грудь, является первым способом протягивания к миру и первым
агрессивным движением младенца, недостаточность этого действия удерживает и все другие движения, направленные к миру. У
младенца или нормального взрослого человека рот вытягивается вперед мягко и полно. Когда это движение пытается сделать
шизоид, он выпячивает нижнюю челюсть вперед вместе с губами и поэтому не испытывает чувства, что губы вытянуты для
сосания. Движение шизоида амбивалентно. Выдвижение челюсти вперед является экспрессией противопоставленности
(отрицания), а губы в это же самое время пытаются выразить утверждение. Оба чувства, таким образом, сводятся на нет.
Неспособность шизоида потянуться ртом, не выпячивая при этом нижнюю челюсть, драматический пример того, как
вытесненные негативные чувства блокируют экспрессию позитивных утверждающих чувств.
Другое экспрессивное движение, которое можно использовать для того, чтобы высвободить отрицание, представляет собой
удары головой. Его, конечно же, надо делать, используя мягкий упругий матрас. Это противоположность кивка головой. Дети делают
такой жест в экстремальной ситуации фрустрированности, чтобы высвободить напряжение, возникшее в тыльной стороне шеи и в
основании черепа. Ритмичные удары головой о кровать напрягают тело и без того напряженного человека. Надо отметить, что
когда человек полностью расслаблен, это
действие не вызывает неприятных чувств. Оно встряхивает тело и углубляет дыхание. Довольно часто оно вызывает тошноту,
поскольку воздействует на диафрагму. Если у пациента открывается рвота, то данное действие в значительной степени высвобождает
напряжение диафрагмы.
Каждое экспрессивное движение тела можно использовать для высвобожения напряженности и развития способности к
выражению эмоций. Я акцентировал те из них, которые выражают негативные чувства, но жесты утверждения не менее важны.
Протянув вперед руки и повторяя «мама», можно открыть богатство чувств, если только пациент позволит себе пережить этот жест.
Я видел множество мужчин, которые плакали, выполняя это «упражнение».
Терапия — это процесс открытия себя. Однако, оно происходит в отношениях с другим человеком, терапевтом, который
оказывается в позиции, когда взаимодействие с ним параллельно ранним переживаниям пациента с его матерью и отцом.
Феномены, возникающие при таком взаимодействии, называются перенесением, сопротивлении и контрперенесением.
щение «принадлежности к команде». Исполнение роли представляет собой психологическое сопротивление терапевтическому
воздействию, и, если продолжать терапию в этом ключе, она неминуемо потерпит неудачу.
Любой пациент, в том числе и шизоидный, приходит на терапию в поисках принятия и тепла, которого ему недоставало в
детстве. Ему необходимо войти в контакт с ребенком внутри себя, существование которого он отрицал многие годы. Чтобы обрести
этот контакт и достичь отождествления, пациенту необходима поддержка терапевта. Именно эта потребность делает последнего
материнской фигурой. Чем серьезнее отклонения пациента, тем больше он нуждается в той поддержке, которой ему не хватало в
детстве. Д.Розен пишет о роли терапевта, которую тому приходится играть при лечении шизофреника, следующее: «Он должен
быть идеальной матерью, которая теперь отвечает за воспитание пациента».''5 А.А.Го-униг говорит: «Когда я интересовался у
выздоровевших пациентов, какую роль я играл, помогая им выздороветь, они неизменно отвечали: «Роль Матери».66
Быть доброжелательной матерью означает гораздо больше, нежели просто вербально выражать свой интерес. Терапевт
должен установить контакт с пациентом, такой же, как мать с ребенком, то есть через тело. Если он прикасается к пациенту
теплыми и нежными руками, то углубляет контакт значительно больше, чем это можно сделать с помощью слов или взгляда.
Терапевт, который уделяет мало внимания физическим потребностям тела пациента (дыханию и движению), только укрепляет
шизоидный разлом его тела и ума. Валидность аналитического подхода не должна ослеплять терапевта и затмевать от него
потребность пациента обрести почву для его физического существования. Пациента необходимо поощрять в выражении его чувств
с помощью подходящей физической активности, которая, конечно, должна происходить в контролируемых условиях.
«Доброжелательная мать», однако, не годится для того, чтобы разрешить дилемму шизоида. В шизоидном
состоянии оральные и генитальные потребности так причудливо переплетены, что пациент смущен и часто не сознает смысла
своих действий. Потребность в телесном контакте и близости бывает замаскирована страстным влечением к генитальному
удовлетворению. Генитальные чувства нередко замещаются желанием орального контакта. Такая путаница возникает по причине
ранних кровосмесительных и гомосексуальных взаимоотношений шизоидного ребенка. Далее, «благожелательная мать» вызывает
сопротивление у шизоидного пациента, который использует ее для того, чтобы продолжать разыгрывание своей роли. В уме
пациента «доброжелательная мать» — это тот человек, который будет принимать его таким, какой он есть. Каждое требование,
чтобы пациент пришел в соприкосновение с реальностью, он будет интерпретировать как отсутствие поддержки. Таким образом,
перенесение, основанное на взаимоотношениях матери и ребенка, становится сопротивлением работе над проблемой.
Кто-то может возразить, что терапевт не имеет права «требовать» что-то от пациента. Верно, он не имеет права
диктовать или контролировать поведение своего подопечного или его отклики. Такое положение вещей могло бы оправдать
сопротивление терапии. Но отрицать право терапевта выражать мнение и оставаться пассивным, — значит ослаблять
терапевтическое взаимодействие. Пациент не может развить свою отождествлен-ность, находясь в вакууме. Ему необходимо
научиться утверждать себя, противопоставляясь авторитету, и быть при этом уверенным, что его при этом не будут отвер гать.
Он должен увидеть терапевта как человеческое существо для того, чтобы ему удалось принять собственную человечность. Он
должен развить способность справляться с личностью терапевта, чтобы обрести такую же способность справляться с другими
личностями в окружающем мире. Эффективного терапевтического взаимодействия не произойдет, если терапевт скрывает свою
личность, прикрываясь ролью.
298
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
299
ти к самому себе. Этому нет места в терапевтической ситуации. Гарантией правды является способность пациента выразить
негативные чувства к терапевту, а терапевта -мужество выслушать их. Терапевт вовсе не совершенное человеческое существо.
Человеческому состоянию не присуще совершенство. Но терапевт должен быть реальным человеком, который имеет мужество
взглянуть в лицо отчаянию шизоида, устоять и справиться с «дьяволом» пациента и его униженностью, чтобы тот мог получить
результаты своих усилий. Если терапевт обладает этими качествами, его пациенты будут подражать ему, не идентифицируясь с ним, и
тогда их опыт терапевтических отношений позволит им обрести свою собственную отожде-ствленность.
И ТЕЛО
ОКОЛДОВАННОСТЬ
Эмоциональное заболевание во многих отношениях напоминает околдованность. Мы часто говорим человеку с
эмоциональными отклонениями, что он сам не свой, а он довольно часто отмечает: «Я не знаю, что на меня нашло». Говоря это,
мы подразумеваем, что человек находится во власти каких-то чуждых сил, которые оказывают на него влияние помимо его
собственной воли.
В примитивном обществе отсутствие самообладания считалось признаком того, что человек находится во власти
дьявола. Примитивные люди верили, что все нарушения их самочувствия, включая тревожность, происходят по причине
колдовства или колдунов. Они чувствовали себя хорошо, когда ощущали гармонию своего тела и его целостность. Примитивный
человек не мог вообразить, что нарушение может возникнуть по каким-то неестественным причинам.
Такой же взгляд на болезнь, как на результат чуждого злобного влияния, можно встретить у детей. Когда мой сын был
маленьким, он неизменно спрашивал о болезни: «Когда она уйдет?». Мне приходилось слышать, как другие дети выражаются
так: «Мама, сделай так. чтобы это ушло». Детское отношение к болезни не очень отличается от той позиции, которую занимал по
отношению к ней примитивный человек, чувствующий, что его заколдовали. Общее во всех трех случаях (эмоционально
неблагополучного человека, «заколдованного» примитивного человека и больного ребенка) проглядывает в тенденции обращаться
к превосходящей их фигуре, кото-
302
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
303
рая, по их мнению, владеет некоей силой, позволяющей справиться со злобным влиянием. В этом отношении психиатр, лечащий
врач и мать выполняют одну и ту же функцию.
Если отсутствие самообладания приравнять к колдовству, то каждого человека, эго которого оторвано от тела, можно
считать заколдованным. Ему не удается отличить иллюзию от реальности, образ от тела, слово от дела и поэтому может совершать
самодеструктивные действия, которые непонятны рациональному уму. Нацистскую катастрофу можно объяснить, как
«околдованность» жителей Германии Гитлером. Здесь встает вопрос: что делает людей уязвимыми для демагогических
рассуждений?
Перед тем, как дать ответ на этот вопрос, давайте вспомним классический пример колдовства, который приводит
Р.Дж.В.Баррелл в журнале Medical World News. ' Он пишет: «Я видел старуху, которая заколдовала мужчину. «Ты умрешь до
заката». — сказала она, и мужчина умер.» Баррелл объясняет, что «мужчина полагал, что должен умереть, и умер. Вскрытие не
обнаружило причины смерти».68
Мужчина был чуток к пророчеству старухи, потому что верил в ее оккультную силу. Она говорила так, будто могла
контролировать силы жизни и смерти, а недоразвитое эго мужчины было неспособно отличить реальность от утверждения
старухи. Ужас, который она в нем вызывала, расщепил единство его личности, разру шил его отождествленность и сделал его
восприимчивым к колдовству и проклятью. Примитивные люди верили в сверхъестественное, поскольку не обладали знаниями,
которые позволили бы объяснить действие естественных сил природы. Беспомощность мужчины в нашем примере породила
ужас, и, пребывая в этом ужасе, он стал уязвимым.
Ребенок, который стал шизоидом, находится в той же позиции, что и этот мужчина. Ненавидящая мать подобна той
старухе-колдунье, которая наложила на мужчину проклятье. Поскольку мать обладает силой сохранить жизнь
ребенка или умертвить его, он оказывается в беспомощном положении и переживает ужас, когда его отвергают. Его недоразвитое
эго неспособно справиться с позицией, отрицающей право на телесное удовольствие и обрекающей его на смерть при жизни.
Колдовство, о котором говорит Баррелл, параллельно процессу гипноза. Можно сказать, что старуха загипнотизировала
мужчину. При гипнозе субъект сдает свое эго гипнотизеру, который, затем, дает команды его телу. Хорошо известно, что существуют
люди, которые не поддаются гипнозу и внушению. Я видел и людей, которые входили в транс только заслышв голос гипнотизера,
который всего лишь рассказывал о своей технике. С другой стороны, индивидуум с сильным эго сопротивляется гипнотическому
внушению. Степень внушаемости прямо пропорциональна слабости эго. Если у детей и примитивных людей эта слабость связана с
отсутствием развитого эго, то у цивилизованного человека во взрослом состоянии она вызвана диссоциацией эго и тела. Оторванное
эго, как и недоразвитое, не может объективно оценить реальность.
Общеизвестно, что образованность является ответом на иррациональное в человеческом существе. Это верно в
определенных пределах. Примитивный человек, который не обладает знаниями о процессе жизни и смерти, становится уязвимым для
колдовства и проклятий. Ребенок, не способный понять комплекс сил, которые действуют в его неблагополучной семье, становится
шизоидом. Его эмоциональное продвижение зависит от этого понимания, которое происходит по ходу аналитической терапии. Опыт
показывает, что образование и знания здесь помогают мало. Многие просвещенные немцы попали под влияние слов Гитлера.
Интеллектуальные фантазии можно встретить с обеих сторон каждого случая и пользоваться одинаковыми словами для того, чтобы
объяснить свою позицию. Мой тезис состоит в том, что в основе эго лежат два фундамента; если один из них окажется непрочным,
то оно становится уязвимым для колдовства. Вот эти два фундамента:
304
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
305
Реальность, если взглянуть на нее изнутри, с точки зрения тела, представляет собой континуум, в котором эго,
тело и природа связаны между собой, как подобные процессы. Мысли и чувства человека вместе с феноменом природы
образуют некое единство, в котором события, происходящие в одной сфере, оказывают влияние на другие сферы. Этот
взгляд на реальность характерен для примитивного человека и ребенка. Именно так они подходят к жизни. Отношения
между тремя сферами переживания можно изобразить следующим образом.
Такой взгляд на реальность обеспечивает примитивного человека и ребенка тотальным кругозором. Поскольку
то, что происходит в природе, оказывает направленное влияние на тело, примитивные люди рассматривают
предзнаменования и предсказания как директивы для своих действий. И наоборот, примитивный человек уверен, что
он может влиять на природу с помощью телесной активности. Танец дождя говорит о вере в то, что дождь можно
вызвать, сексуальная активность обеспечит плодородие полей... Внутренняя реальность, понимание ее искажений дает
примитивному человеку и ребенку непосредственное ощущение отождествленности, основанное на чувствовании тела.
Примитивный человек чувствует, что он принадлежит своей семье, своему племени и природе, и здоровый ребенок
обладает тем же чувством принадлежности. Поскольку континуум составляет неразрывное целое, всякое нарушение
равновесия между различными сферами переживания приписывается злобной внешней силе.
Приобретение знания трансформирует это примитивное видение реальности. Цивилизованный человек
отбрасывает идею сверхестественного; он преодолевает благоговение, с которым примитивный человек смотрел на
неведомое, на таинственные процессы, происходящие в теле и в природе, он заменяет веру в дух верой в разум и
резон. Благодаря отождествленности с умом, эго провозглашает свое превосходство над телом. «Я мыслю, значит
существую» — заменяет примитивное ощущение отождествленности, основанное на «Я чувствую, значит я есть». В
конце концов, человек стал эгоистичным, нацеленным и беспристрастным, он утратил чувство единства с природой.
Знания дали человеку взгляд на природу и внешнюю реальность, в которой одно событие связано с другим
доказуемыми причинами. При таком взгляде на реальность три области существования формируют «отделенно-сти»,
которые взаимодействуют согласно причинным от-
306
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
307
Обычно не признается, что эго создает разрыв непрерывности, который затем пытается соединить мостом слов и знаний.
Оно порождает категории типа «Я» и «другие», человек как субъект воздействует на природу как на объект. В этом развитии тело
тоже становится объектом эго и принижается до роли инструмента, которым пользуется воля. Эго становится объектом поклонения,
правителем, а не советником, чье дело функционировать так, чтобы увязать внутреннюю и внешнюю реальность. Мужчины,
организации и даже нации принимают образ в ущерб базисному функционированию.
Действия эго заключаются в проверке реальности. Однако эго извращает эту функцию, если начинает диктовать природе
реальности, вместо того, чтобы тщательно проверять ее. Это происходит, когда эго отрицает свою подчиненность телу и
утверждает свое превосходство. Представьте себе героя, который после освобождения людей от одной формы тирании, сам
становится диктатором. Эго изначально функционирует для того, чтобы защитить личность от колдовства и проклятья. Теперь оно
очаровывает личность словами и образами.
Когда эго доминирует, индивидуум становится психопатом, у которого отсутствуют чувства, который видит себя только в
терминах образа и полностью подчинен борьбе за силу. Это крайний экстремум нормальной тенденции эго, которое должно
развить адекватный образ себя, отрицать иррациональное во имя логики и установить контроль за подвижностью тела. У
нормального человека функции эго сбалансированы силой тела и его чувств. Аналитики говорят о системе взаимодействия и о
равновесии эго и ид. Ид противопоставлено образу эго реальностью тела, а борьба эго за силу — борьбе ид за удовольствие тела. В
нашей культуре этот баланс нарушен, поскольку ценность знания стоит выше чувств, сила ценится больше удовольствия, а ум —
больше тела.
Пока эго доминирует, человек не может достичь океанических или трансперсональных переживаний, которые придают
жизни смысл. Поскольку эго признает толь-
ко определенные резоны и причины, оно не может принять тех сил, которые находятся вне его понимания. Таким образом, пока
эго не преклонится перед высшей силой (как при молитве, например), человек не может получить опыт истинного религиозного
переживания. Пока эго не сдаст свои позиции телу, человек не может пережить оргазм. И только когда эго «отречется от престола»
перед мистерией природы, человеку удастся получить мистическое переживание. В каждом случае растворение эго возвращает
человека к состоянию целостности и континуума, в котором возможны двигательные переживания.
Влюбленность — самый лучший пример силы очарования в нерациональном мире тела. В любви эго сдает свою гегемонию
над телом, и сердце человека свободно, оно каким-то волшебным образом откликается сердцу другого человека. Любовники
переживают единение не только друг с другом, но и со всей жизнью. Какое рациональное объяснение можно дать этому
уникальному опыту? Тем, кто любит, оно. право же, не нужно.
Нередко люди не принимают того, что знание может обуздывать спонтанность и чувство. Есть история про сороконожку,
которую разбил паралич, когда она попыталась поразмыслить о том, с какой же ноги она начинает идти. Когда человек пытается
подумать о том, как ему действовать, само действие замирает и становится неуклюжим. Очень воспитанный, то есть
«завоспитанный» ребенок ведет себя как автомат и теряет гармоничность и естественность манер. Есть две важные сферы, в
которых знание наносит такой урон. В сексе партнер, который разыгрывает представление на основе своих знаний, разрушает
смысл самого действия. Даже если его знания совершенно точны, они превращают акт любви в механические жесты и движения. В
этом состоит опасность всевозможных учебников по половому взаимодействию. Другая сфера — «взращивание» (не воспитание, а
участие в жизни) детей. Мать, которая пытается растить ребенка на основе того, что она знает о детской психологии,
несомненно, идет по ложному пути. Она будет видеть по-
310
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
311
требности ребенка ошибочно, в соответствии со своими предвзятыми мыслями о них. Ей не удастся откликнуться на телесную
экспрессию ребенка, которую можно понять только с помощью собственных чувств. Она запутается, если ее чувства
конфликтуют с ее же наставлениями.
Необходимо отметить, что и недостаток знания вещь опасная, но любые знания недостаточны, когда имеешь дело с
жизнью или личностными взаимоотношениями. Если мы хотим сохранить человечность, знание эго необходимо переплести с
мудростью тела. Я скорее предпочту необразованную женщину, которая растит ребенка, согласуясь с чувствами, чем образованную,
которая растит его без чувств. С точки зрения поведения, чувства важнее, чем знания. Но наша образовательная система
предпочитает знания и отрицает чувство. А.С.Нейл, автор Summerhill, написал очаровательную книгу под названием " «Сердце, а не
голову — школе»69. К сожалению, сердце почти не участвует в обучении; это — тело ребенка и отчасти потребность ребенка в
телесном удовольствии, которому необходимо уделять больше внимания в наших школах.
Я вовсе не склонен нападать на эго или отрицать ценность знаний. Мне бы хотелось сказать о том, что эго, оторванное
от тела, становится слабым, а знание без чувства — пустым и бессмысленным. Эти принципы необходимо применять в образовании
и терапии, если нам действительно надо решать проблему шизоидов. Образование, эффективно готовящее ребенка к жизни,
должно совмещать эмоциональное и ментальное развитие. Оно должно работать с телом так же, как и с умом, с чув ством так
же, как и со знанием. В курсе обучения должно найтись место как для понимания реальности как континуума, так и для каузального
взгляда на нее. Школа должна понять, что спонтанность и удовольствие очень важны для продуктивной и творческой жизни ее
воспитанников.
-----------КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ
Причинность отвечает за такие эмоции, как вина и стыд, которые составляют сердцевину эмоционального отклонения.
Вина подразумевает знание о том, что плохо, и сознавание того, какое влияние действия человека оказывают на окружающих. Это
порождает дополнительный оттенок обвинения, которое выстраивается на заключении о том, что человек может выбирать между
правдой и неправдой, между тем, что правильно, и тем, что ложно. Доктрина свободы воли, как известно, возникает из
уверенности в силе эго, которая может диктовать, как себя следует вести. Я не собираюсь сейчас обсуждать вопрос о том. существует
ли свобода воли. При лечении эмоциональных заболеваний очень важно справиться с чувством вины, а это можно сделать, только
если пациент видит, что он действует единственно возможным для себя образом, который необходим ему в данных жизненных
обстоятельствах. Его деструктивные действия объясняются слабостью эго и присутствием демонических сил, которые он не
может контролировать. Когда пациент возвращает себе тело и обретает отождествленность. эго занимает позицию, из которой
может эффективно контролировать его действия.
Здоровое эго действует, сообразуясь не только с абстрактными принципами правды и лжи. Изнутри им руководят чувства
тела, а снаружи — обстоятельства окружающего мира. Оно пытается согласовать одну реальность с другой, но поскольку здоровое
эго не стремится ко всемогуществу, оно принимает возможность конфликта и неудачи.
Вина разрушает интегрированность взаимоотношений и искажает поведение человека. Нормальные отношения
поддерживаются удовольствием и удовлетворением, которое они вызывают. Когда в них вмешивается чувство вины, удовольствие и
удовлетворение исчезают. Человек, который отыгрывает вину, обижает того, по отношению к кому он ее чувствует, в то время
как его партнер обижает его. Эти обиды часто вытесняются, медленно пере-
312
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
313
растают в ненависть, пока взаимоотношения полностью не распадаются. Катастрофический эффект вины обычно бывает заметен
во взаимоотношениях между родителями и детьми или между мужем и женой. Родитель, отыгрывает вину по отношению к своим
детям, обижает их, а те, в свою очередь, обижают родителей и чувствуют себя в этом виноватыми. Возникает антагонизм, который
усиливает вину обоих сторон. Кабинеты психиатров полны пациентов, ненавидящих родителей и чувствующих, что их держит вина,
которую они испытывают по этому поводу. Точно также вина между мужем и женой приводит к болезненной ненависти.
Родители хотят любить своих детей, но виноватый родитель соблазняет ребенка вместо того, чтобы любить его. Цель
соблазнения состоит в том, чтобы сблизиться, но в результате возникает отчуждение. Оно мотивируется любовью, но вина разрушает
его. Устраните виноватость, и тогда любовь сможет выражаться честно и направленно, не замутняясь негативными чувствами. Если
возникают негативные чувства, они также выразятся честно и направленно. Человек может справиться с ними, поскольку они
открыты и откровенны.
Вина — это концептуальная эмоция, поскольку она развивается, когда чувства становятся предметом морального суждения.
Если оно негативное, чувство связывается с виной, а если позитивное, чувство ассоциируется с праведностью. Моральное суждение
возникает в эго путем инкорпорирования знаний. Ребенок учится, как себя вести и как понимать, какой эффект его действия
произведут на окружающих. К примеру, он знает, что его родители будут злиться, если он не любит их, что они будут вне себя,
если он не уважает их. Однако, ребенок не может научиться чувствовать. Он будет любить родителей, если их позиция по
отношению к нему инспирирует это чувство, и будет уважать их, если их поведение побудит его к этому. Если его чувства
критикуют, это может вызвать только чувство вины. Ребенок начинает чувствовать, что у него есть роль в драме жизни, что он
во власти добра
и зла. которое зависит от того, как он будет исполнять эту роль. Он начинает чувствовать ответственность за свои чувства.
Социальная жизнь была бы невозможна без такой ответственности. Проблема, однако, состоит в том, как сохранить ее, избежав
при этом чувства вины?
Мой ответ таков: человек отвечает за свои действия, а за свои чувства он отвечать не может. Чувства — это биологическая
реакция тела, которая находится за пределами диктата эго. Роль эго состоит в том, чтобы понять чувство, а не судить о нем и не
контролировать его. Ему подконтрольны действия. Здоровый человек, который злится или чувствует сексуальное возбуждение,
способен контейнировать свое чувство до тех пор. пока не найдет подходящего случая и не выразит его. Это — ответственное
поведение. Здоровое эго не беспомощно в отношениях с телом. Если экспрессия чувства в словах или делах может помешать, эго
способно удержать эту экспрессию, конролируя произвольную мускулатуру, и в то же время не отрицать и не вытеснять чувство.
Вреда можно избежать, не создавая внутреннего конфликта.
Когда человек считает свое чувство «плохим», он подавляет его и осуждает себя за то, что переживает его. В результате,
действия не совпадают с исходным чувством, а отражают вину или самоосуждение. Подавление и вытеснение чувства приводит к
утрате самовосприятия, что ослабляет эго и подрывает его способность действовать ответственно.
Печаль, злость и страх (в отличие от вины и стыда) можно назвать эмоциями восприятия, поскольку эти чувства прямо
воспринимает эго и не выносит по их поводу оценочных суждений. Если прямо воспринимаемые чувства рассматриваются эго как
плохие или хорошие, они утрачивают свою биологическую ценность и приобретают моральную или концептуальную оценку. Это
порождает ситуацию, в которой самопринятие очень затрудняется или становится невозможным.
Пациенты обычно обращаются ко мне по поводу злости или печали, спрашивая, плохие это чувства или
314
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
315
хорошие? Как я могу судить об этом? Чувства не подчиняются рациональным законам причин и следствий. Поэтому наука их не
исследует. Они относятся к сфере общности, а не причинности. На чувства влияют другие чувства, действие для этого совершенно
не обязательно. Счастливый человек поднимает настроение у окружающих, хотя не делает ничего особенного, чтобы этого добиться.
Мрачный человек действует подавляюще, даже если не произносит ни слова. Чувства как инфекция, они распространяются в
континууме и охватывают всех, кто находится в радиусе их действия.
Когда идея причинности прикладывается ко взаимоотношениям, которые происходят в сфере общности, возникает смущение
и виноватость. В отношениях детей и родителей на ребенка гораздо больше влияют чувства отца и матери, нежели их действия. Он
бывает потрясен материнским несчастьем, его волнует тревожность матери, он расслабляется, когда она довольна: все это почти не
зависит от ее действий. Родители, не понимающие этого принципа, смущаются откликами ребенка. Они жалуются: «Я не могу понять
его реакции. Я не могу ничего поделать с ним». Ребенок реагирует телом на тело матери, а не умом на ее слова или дела.
Родители, мыслящие только в терминах причинности, не могут принять негативных чувств. Поскольку они принимают на
себя ответственность за то, что чувствуют, то пытаются отрицать или подавлять негативные чувства. Не сознавая собственных чувств,
они будут наказывать ребенка за враждебное поведение и не ощущать при этом роли своих собственных вытесненных чувств. Идея
наказания детей чужда примитивным людям. В их реальности чувства принимаются и спонтанно выражаются. Позволительно ударить
ребенка в приступе злости, но не наказать. Если бы мы научились принимать свои чувства без моральных суждений, наша жизнь
была бы менее обременительной.
Необходимо различать концепцию вины и чувство вины. Перед судом закона вина или невиновность челове-
ка устанавливается сообразно его действиям. Он может быть виноват в нарушении закона, который покарает его, но не может быть
виноват в тех чувствах, которые возникали в то время, когда он совершал действие. В повседневной жизни, однако, вина может
затрагивать чувства больше, чем дела, и в результате возникает эмоциональное заболевание. Я постоянно встречаюсь с пациентами,
которые страдают непомерным чувством вины, но не могут понять, почему же они чувствуют себя виноватыми. При глубоком
анализе этих случаев я не смог обнаружить каких-то действий, которые могли бы объяснить данное чувство. Но я неизменно
обнаруживал, что пациенты считают ненависть и сексуальность плохими с точки зрения морали и поэтому подавляют их. Когда эти
чувства высвобождены, ощущение вины исчезает.
На уровне тела не существует ни вины, ни стыда. Но только животные и младенцы полностью живут телом. Понятие вины
и стыда возникает у примитивных людей и детей в результате развития эго и приобретения знаний. Однако вина, которую переживает
примитивный человек или нормальный ребенок, связана с совершением дела, нарушением табу или посягательством на запрет. И
примитивный человек, и ребенок достаточно отождествлены с телом, чтобы принять эти чувства как естественные. Вина и стыд
возникают у современного человека, когда нарушена его отождествленность.
Стыд является концептуальной эмоцией, поскольку он возникает, когда о телесном функционировании судят с точки зрения
социальных ценностей, а не биологических. Ментальная активность ценится выше физической. Употребление пиши социально
приемлемое действие, а вот дефекация — дело интимное. В нашей культуре лицо гордо выставлено напоказ, а вот ягодицы
обязательно должны быть прикрыты одеждой, обнажать их считается стыдным. Находясь в общественном месте, человек может
спокойно прикоснуться к носу, а прикоснуться к гениталиям — нет. Эти различия имеют рациональное объяснение. Мы
преклоняемся перед телесной активностью, которая
316
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
317
манифестирует силу ума или эго. Функционирование тела не является предметом контролирования эго, и этот контроль не
проявляется, когда мы дома или в туалете. Вообще говоря, функционирование верхней части тела имеет большую социальную
ценность, чем нижней. Функции, связанные с головой более синтоничны эго, чем их дальнейшее перемещение.
Стыд относится к тем функциям тела, которые происходят на уровне животного. Усилия человека, направленные на то, чтобы
встать выше животного, ясно видны на примере еды. Если человек ест жадно, о нем говорят, что он ест, как свинья. Но если же он
жадно накапливает деньги, они приносят ему престиж. Не принято хлебать пищу, как животные, или брать ее руками. Мы едим,
ограничивая себя, чтобы доказать, что мы можем укротить свои стремления и поэтому превосходим животных. Но если это
желание возвыситься над животными заставляет нас стыдится телесных желаний, мы жертвуем удовольствием тела.
Очевидно то, что ребенка можно научить, как вести себя среди людей: ему необходимо усвоить, как вести себя за столом,
как обращаться к другим людям, как следует одеваться. Этот тренинг необходим, если люди хотят жить в сообществе. Социальная
жизнь была бы невозможна, если бы не существовало понятия о вине и стыде. Но когда вина и стыд распространяются на
скрытые чувства так же, как и на действия, база для радостной жизни рушится.
Шизоид стыдится своего тела. Это чувство стыда может быть сознательным и выражаться замечаниями типа «Мне не нравится
мое тело» или «Мое тело безобразно», а может оставаться бессознательным. В последнем случае часто можно встретиться с
эксгибиционизмом. Человек выставляет себя, пытаясь отрицать чувство стыда. В обоих случаях, однако, отождествление с телом
слабнет. Чувство стыда и вины являются симптомами утраты отожде-ствленности. Чтобы восстановить единство личности, не-
обходимо преодолеть чувство стыда, связанное с собственным телом.
Существуют и другие концептуальные эмоции, к примеру самовлюбленность и тщеславие, которые тоже искажают личность.
Они отражают, как эго понимает то впечатление, которое физический внешний вид человека производит на других. Самовлюбленный
человек поглощен своим внешним видом, а тщеславный одержим им. Это чрезмерное внимание к внешнему виду является ухищрением
эго, с помощью которого оно пытается отрицать значимость чувств.
-----------ЗНАНИЕ И ПОНИМАНИЕ
Доминирование в наше культуре эго и его образов проглядывает в изобилии слов, окружающих современного человека. Слова
используют, чувствуя, что невозможно установить отождествленность, ощущая брешь между сферами переживания и пытаясь
объединить различия, которые отделяют одного человека от другого. В отчаянных поисках смысла, люди обращаются к словам, в то
время как на самом деле нуждаются в чувствах.
Слова обманывают, когда они оторваны от чувства, и когда они подменяют действие. Родители говорят о любви к детям,
но утверждения не эквивалентны действиям любви. Экспрессия любви представляет собой заботу, поцелуй или другой вид
физического контакта, который выражает ласку. Вербальное заявление «Я тебя люблю» означает желание близости и
подразумевает физический контакт. Теоретически, это заявление выражает чувство, которое позже перейдет в действие. На
практике же оно часто заменяет действие. Одна из моих пациенток описала обман, который она «пережила из-за слов»:
«Слова, слова, слова. Они чувствуют тебя словами, а ты не чувствуешь ничего. Отец называл меня своей
318
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
319
кареглазой Сюзи, но я никогда не могла притронуться к нему, когда мне это было необходимо».
Во второй главе я сказал, что шизоидный индивидуум подменяет чувство реального контакта с людьми псевдоконтактами. Слова
— это одна из форм такой подмены, если они заменяют чувства и действия.
Терапевт находится в уникальной позиции, позволяющей оценить коварный аспект языка. Час за часом он лечит человеческое
существо, которое повреждено и заколдовано словами. Он видит, и особенно у шизоида, почти непреодолимую расщелину между
чувствами и словами. Он наблюдает ту безнадежность, с которой пациенты пытаются навести мосты, используя все больше слов. Ему
видно отражение детства его пациентов, в котором фигурируют амбивалентные родители, чьи слова противоречат чувствам, родители,
которые используют обольщающие и соблазняющие фразы, чтобы скрыть ненависть, «высокие» выражения, чтобы замаскировать
отвержение и обвинительные фразы, которые произносятся «во имя любви».
Отождествленность с телом позволяет человеку избежать обмана слов. Она обеспечивает эго фундаментом реальности.
Опасность языка заключается в его способности околдовывать неосторожных. Кто неосторожен? Быть неосторожным — значит не
сознавать; быть неосторожным, это значит не контактировать со своим собственным телом. Область чувств недоступна
неосторожному человеку — состояние, которое вызывает у него тревогу, заволокли его суждения, делающие его приверженцем
слов.
Лесть — простой пример использования слов для того, чтобы обмануть. Человек становится уязвимым для лести, если он не
находится в соприкосновении со своим телом и представляет его с точки зрения образа эго. Поскольку эго не покоится на твердом
фундаменте телесного чувствования, ему необходимо подкрепление и поддержка извне. В этом отношении человек, как
депривирован-ный ребенок, который отчаялся получить материнскую привязанность. Тот, кто льстит, — умный соблазнитель.
ощущающий это отчаяние жертвы. Человек, находящийся в контакте с телом, менее подвержен этому соблазнению, он обладает
большей способностью определить фальшь того, кто льстит.
Легковерность людей отражает отрицание тела. Легковерный человек безволен и не способен прямо посмотреть на
реальность жизни. Он игнорирует реальность своего собственного тела и не может поэтому увидеть, что на самом деле он —
демагог. Он не видит гримасы, жесты злобы, глухой тон, холодные глаза и неблагополучное тело того, кто говорит. Он закрывает
глаза на эти физические знаки, которые рассказывают о личности, об эго, которое оторвано от тела; он подвержен колдовству слов.
Знание может быть ложным, если оно не связано с пониманием. Как и эго, частью которого оно является, знание должно
быть укоренено в теле, если оно существует для того, чтобы помочь человеку обогатить его жизнь. Когда знание заземлено в чувствах
тела, оно становится пониманием. Знать, к примеру, что имеешь кровосмесительное влечение к матери — это значит иметь
информацию об этом, а понимать — значит чувствовать, как это выражается в страхе агрессии, в неспособности стоять на собственных
ногах, в напряжении тазовой области, которое снижает сексуальное чувствование.
Буквальное значение слова «понимание» определила пациентка во время групповой терапевтической сессии. Она осмотрела
другого пациента, который шатко и неуверенно стоял на ногах, и сказала ему: «Ты не понимаешь». Эго, с его знанием, шатко и
неуверенно, если оно не стоит на реальности тела и его чувств. Когда эго укореняется в теле, человек получает инсайт, проникает в
себя самого. Чем глубже корни, тем глубже инсайт.
Предвзятость против тела появляется из-за отож-дествленности с животной природой человека. Цивилизация
прогрессировала, чтобы возвысить человека над животным. Усилия прогресса породили несравнимое ни с чем эго человека; это
должно было освободить его сияющий
320
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ЭГО И ТЕЛО
321
дух это расширило и увеличило его сознание. Тело человека должно было очиститься, его чувствительность обострилась, оно стало
более разносторонним. Однако в этом процессе тело, как представитель животного, было опорочено. Но область животного
включает влечение и вожделение, радость и боль, а ведь именно на этой основе развивается здоровая подвижность организма.
Ребенок рождается животным. Если в процессе обретения цивилизованности и приобретения знаний он отвергает животный аспект
своего существа, то становится отчаявшимся индивидуумом с шизоидной личностью. Эго и тело образовывают единство. Мы не
можем отвергнуть одно ради другого. Мы не можем быть людьми, если не будем животными.
Человек прежде всего животное. Он животное, потому что зависим от животного функционирования тела. Однако в
нормальных отношениях, он с трудом удерживает в уме, что первоначально он — животное. Он понимает, что в культуре
доминируют эго-ценности и что она организована на основе причинно-следственных взаимоотношений. Если он утрачивает свою
животную природу, то становится автоматом. Если он отрицает ее, он становится бесплотным духом. Если он извращает эту
природу, то становится демоном.
Корни человека уходят глубоко в царство животных. Чтобы понять его, необходимо связать настоящее с прошлым, эго с
телом, а тело — с его животной природой. Человек не может функционировать только на основе причинности. Общность
примитивного человека и целостность животного тоже часть его личности. Он может отрицать эти реальности, только поставив под
угрозу свой рассудок. Если его эго не укоренено в теле, он становится шизоидом. Он будет стыдиться своего тела и чувствовать
себя за это виноватым. Он утратит чувство отожде-ствленности.
Существуют признаки, которые указывают, что происходит переоценка тела как основы личности. Мы начинаем больше
сознавать ту роль, которую играют хро-
нические мышечные напряжения в эмоциональном заболевании. Более глубокое понимание животной природы должно повлечь за
собой новое понимание животного. Мы открываем для себя важность тела после того, как эго длительное время «держало его в
ссылке». Но предвзятое отношение к телу как символу животного все еще существует.
ПРИМЕЧАНИЯ
323
ПРИМЕЧАНИЯ
1.
31. Federn, P., Ego Psychology and the Psychoses, New York, Basic
Books, 1952, p. 177.
32. Christiansen, В., Thus Speaks the Body, monograph,
Institute for Social Research. Oslo, Norwey, 1963, p. 47.
33. Reich, W., Character Analysis, 3rd ed., New York, Orgone
Institute Press, 1949, p. 406.
34. Malmo, Robert, В., Shagas, Charles and Smith, Arthur
A., "Responsiveness in Chronic Schizophrenia," J. Person., June, 1951, 19:4, p. 368.
35. Hoskins. R. G., The Biology of Schizophrenia, New York,
Norton, 1946, pp. 132-33.
36. Shattock, F. M., "The Somatic Manifestation of
Schizophrenia," J. Ment. Sci., January, 1950, 96:402. pp. 32-142.
37. Abramson, D. I.. Vascular Responses in the Extremities of Man
in Heaith and Disease, Chicago, Univ. of Chicago Press. 1944, pp. 28-29.
38. Hoskins, R. G., op. cit, pp. 135-36.
39. Gottlieb, J. S., Frohman, С E., Beckett, P. С S., Tourney,
G., and Sent, R., "Production of the High Energy Bonds in Schizophrenia," A.M.A. Arch. Gen. Psychiat., September, 1959, I, pp. 243-
49.
40. Hoskins, R. G., op. cit., p. 159.
41. Fedrn, P., op. cit., p. 46.
42. Lowen, A., Physical Dynamics of Character Structure, New
York, Grune & Stratton, 1958, p. 106.
43. Freud, S., Psychoanalytic Notes upon an Autobiographical
Account of a Case of Paranoia, Collected Papers. Vol. 3, London, Hogarth Press, 1953, p. 459.
44. Shallop, George, The Year of the Gorilla, Chicago, Univ. of
Chicago Press, 1964, pp. 195-96.
45. Neumann, Erich, The Origin and History of Consciousness,
New York, The Bollingen Foundation, Pantheon Books, 1954, pp. 105-09.
46. Lowen, A., Physical Dynamics of Character Structure, New
York, Grune & Stratton, 1958. p. 30.
47. Clausen, J. A., and Kohn, M. L., "Social Relations and
Schizophrenia; A Research Report and a Perspective," in The Etiology of Schizophrenia, Don D. Jakson, ed.. New York, Basic Books,
1960, p. 305.
48. Hill, L. В., Psychotherapeutic Intervention in Schizophrenia,
Chicago, Univ. of Chicago Press, 1955, p. 112.
49. Ibid., p. 118.
50. Ibid.
51. Boatman, M. J., and szurek, S. A., "A Clinical Study of
Childhood Schizophrenia," in Jackson, D. D., ed., op. cit., p. 413.
52. Hill, op. cit., p. 116.
53. Lowen, A., op. cit., p. 344.
54. Sontag., L. W., "the Possible Relationship of Prenatal
Environment to Schizophrenia," in Jackson, D. D. (ed.), op. cit., p. 185.
55. Montagu, M. F. A., Prenatal Influences, Springfield, III.,
Charles С Thomas, 1962, p. 215.
56. Honig, A. A., "Anxiety in Schizophrenia," Psychoanalysis
and The Psychoanalytic Rev., 1960, 47:3. p. 89.
57. Lidz, Т., and Fleck, S. "Schizophrenia, Human Integration
and the Role of the Family." in Jackson, D. D. (ed.), op. cit., p. 332.
58. Hill, op. cit., p. 121.
59. Lidz and Fleck, op. cit, p. 335.
60. Pankow, G., "Dynamic Structualization in Schizophrenia,"
in Psychotherapy of the Psychoses, A. Burton, ed., New York, Basic Books, 1961, p. 159.
61. Reich, W.. Character Analysis, 3rd ed., New York, Orgone
Institute Press, 1949, p. 147.
62. Spitz, R. A., No and Yes, New York, Int. Univ. Press, 1057,
p. 129.
63. Ibid., p. 104.
64. Selye, Hans, The Stress of Life, New York, McGraw-Hill,
1956, p. 9.
65. Rosen, J., Dirext Analysis, New York, Grunne & Stratton,
1953, p. 8.
326
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ПРОБЛЕМА ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ
7 ШИЗОИДНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ
28 ЗАЩИТА ОТ УЖАСА
48 ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО
67 ОБРАЗ ТЕЛА
87 ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА
110 ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ
131 ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
154 ПСИХОЛОГИЯ ПАНИКИ
174 ЕДА И СОН
198 ИСТОК И ПРИЧИНЫ
226 ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА
249 ОБРЕТЕНИЕ ОТОЖДЕСТВЛЕННОСТИ
276 ЭГО И ТЕЛО
301 ПРИМЕЧАНИЯ
322 СОДЕРЖАНИЕ
327
Научное издание
Перевод с английского