Заявка

на участь у міжнародному «круглому столі» за темою «Антропологія

права: філософський та юридичний вимір (стан, проблеми,
перспективи)»
Шевцова Сергія Павловича

кандидата філософських наук, доцента кафедри філософії природничих

факультетів Одеського національного університету імені І. І. Мечникова.

Адреса: 65082 Україна, Одеса, вул.. Софіївська, 16, кв. 16.

sergiishevtsov@gmail.com

ПРАВО ПО ТУ СТОРОНУ АНТРОПОЛОГИИ

В статье поставлен вопрос о наличие некоторого подобия правовых отношений
среди животных. Приведены примеры того, как борьба особей за определение
своего места внутри социальной иерархии связана с овладением территорией и
нормами полового отбора. Это позволяет иначе посмотреть на проблему
рациональности правовых норм человеческого сообщества.
Ключевые слова: право, борьба, территория, социальная иерархия, правовая
норма, рациональность.

ПРАВО ПО ТОЙ БІК АНТРОПОЛОГІЇ

У статті поставлено питання про наявність у тварин певних відносин, подібних до
правових. Наведені приклади того, як боротьба особин за визначення місця в
соціальній ієрархії пов'язана з оволодінням територією та нормами статевого
відбору. Це дозволяє інакше глянути на проблему раціональності правових норм
людського суспільства.
Ключові слова: право, боротьба , територія, соціальна ієрархія, правова норма,
раціональність.

LAW ACROSS FROM ANTROPOLOGY

The article talks about relations in the animal world that bear certain resemblance to
legal relations. The author provides examples of individual struggle for a place within
the social hierarchy being connected with the territory conquest and sexual selection
norms. This gives a new prospective on the question of the rationality of the human
society legal norms.
Key words: Law, straggle, territory, social hierarchy, selection norms, legal norm,
rationality.

Я начну с нескольких методологических замечаний. Высказанные в данной

статье соображения – не более чем гипотезы и не претендуют на окончательную
истинность. Как известно, аналогии не могут служить научным обоснованием, но,
вместе с тем, они являются одним из сильнейших аргументов движения мысли. У
меня нет намерения ограничивать традиционно сложившуюся сферу разумного и
тем более опровергать традиционные учения о праве. Я вижу своей задачей
постановку вопроса о механизмах правовой деятельности.
Традиция относит право к сфере разумного, рационального – начиная с Гуго
Гроция, через Гоббса, Локка, Канта и вплоть до Герберта Харта, Ганса Кельзена и
других выдающихся юристов, теоретиков и философов права право понималось
именно так. Если речь шла о «теории общественного договора» в рамках
естественно-правового подхода, то рождение государства и права (объективного
права, законов) противопоставлялось «естественному состоянию», и переход от
одной стадии к другой (как бы ни оценивалась каждая из них – положительно или
отрицательно) оказывался возможным только на основе осознанного выбора.
Историческая школа также рассматривала процесс становления права как процесс
самосознания и реализации духа прежде всего как разумного. В позитивном
подходе к праву компонент рационального выражен, наверное, еще более сильно.
Позитивный подход к праву никогда не сводился к простому и примитивному
подчинению и диктату собственной воли, так как подобная установка никак не
могла быть соотнесена с грандиозной и величественной конструкцией правовой
системы – так обстоит дело уже у Джона Остина (1790 – 1859), а его
последователи только усилили позиции разума в праве. Более того, большинство
юристов-теоретиков в самые разные века были склонны рассматривать, например,
римское право как «писаный разум (ratio scripta)» [1, с. 225], то есть порядок
системы права (главным образом в качестве такого образца выступали
«Дигесты») в ряде случаев мог служить критерием норм разума. По этому же
правовому критерию до начала ХХ века (а во многих случаях и до сих пор)
традиционно определялась степень «разумности», культурности народов. В этом
смысле удивительно актуальным остается формула Гомера относительно диких
киклопов: они беззаконники athémistes (αθέμιςτες), у них нет права –

Над женой и детьми безотчетно там каждый

Властвует, зная себя одного, о других не заботясь (Од. 9, 106 - 115),

что отмечает Бенвенист, раскрывая значение древнегреческого thémis (θέμις) [2, с.

302].
Но при более внимательном рассмотрении ситуация с правом и
конституирующем его разумом оказывается намного сложнее. Развитие в ХХ веке
этологии – науки о поведении животных – представило совершенно в ином свете
не только сам мир наших «братьев меньших», но во многом и наш собственный,
мир человеческих отношений.
Прежде всего выделим несколько факторов, которые должны нас
заинтересовать с точки зрения права: наличие социального порядка (частным,
хотя и наиболее распространенным случаем которого является социальная
иерархия), борьба за территорию, нормы и принципы полового отбора. Ни в коей
мере ни один из этих факторов сам по себе не являлся новостью – рассмотрение
мира животных наряду с миром людей с точки зрения норм можно без труда
найти у античных авторов – но пристальное изучение поведения животных в
естественных условиях во многом изменило традиционные представления о его
механизмах.
Любопытно отметить, что большинство авторов, изучающих поведение того
или иного отдельного вида – Оскар Хейнрот (птицы) [3], Конрад Лоренц (серые
гуси, галки и др.) [4; 5], Николас Тинберген (серебристые чайки, насекомые) [6],
Джордж Б. Шаллер (гориллы) [7], Джейн Лавик-Гудолл (шимпанзе, гиены,
шакалы) [8; 9], Джой Адамсон (гепарды) [10; 11], Питер Кроуфорд (домашние
мыши) [12], Ян Линдбланд (птицы, барсуки, россомахи и др.) [13] – то и дело
сравнивают поведение изучаемых животных с людьми, сами при этом одергивая
себя, но снова возвращаясь к данному сопоставлению. И дело тут не только в
особенностях языка и мышления или в нормах, так сказать, «понимающей
социологии». По мнению этих авторов, причина и даже необходимость подобных
сравнений заключается в общности у людей и животных целого ряда механизмов
поведения (далеко выходящего за рамки традиционного понимания инстинктов,
проблемы – которую пришлось коренным образом пересмотреть в связи с
развитием как раз этологии). Эти же авторы тщательно дозируют и обосновывают
подобные сравнения, когда пишут работы общетеоретического плана (это
касается прежде всего К. Лоренца и Н. Тинбергена [14; 15]).
Данная тема представляется очень серьезной и чрезвычайно обширной,
поэтому в пределах данного сообщения я ограничусь не только рядом факторов
(которые перечислены выше), но и всего лишь рядом примеров, заимствованных
из работ биологов.
Фактор первый: социальная организация. Пример из Конрада Лоренца –
колония галок (ее описанию посвящена одиннадцатая глава «Постоянные
квартиранты» его книги «Кольцо царя Соломона» [4, с. 140 - 189]). Согласно его
описанию все галки в колонии знали друг друга персонально, среди них
существовала четкая субординация (известная под названием «порядок
клевания»), субординация эта определяется в результате ряда стычек (не
обязательно драк), в отличие от других колоний птиц особи проявляют
раздражительность только к тем особям, которые стоят на ступень ниже, к
остальным же снисходительны. Супруги у галок занимают равное место в
иерархии, поэтому для самок возможен быстрый подъем по иерархической
лестнице за счет образования пары с высоко стоящим самцом. Супруги всегда
преданно и смело поддерживают друг друга.
Р. Шовен приводит разные типы иерархии у птиц, а также ряд интересных
наблюдений, согласно которым место в иерархии определяется не только
физической силой особи, но целым рядом других факторов, среди которых
большее время пребывания на данной территории, история побед в прошлых
столкновениях, востребованность со стороны особей другого пола [16, с.77 - 86].
Опыты Уордера Клайда Олли с курами показали, что у изолированных особей и
особей со стабильной иерархией наблюдается прирост в весе и общая бодрость, в
то время как в группах с нестабильной иерархией отмечалась потеря веса и
уныние [16, с. 85].
Очень интересны наблюдения над иерархией сообщества мышей описал П.
Кроукрофт. Он подробно исследовал как зарождается общественный порядок в
колонии мышей и пришел к выводу, что на первом месте стоит степень освоения
территории – мышь на своей территории может победить даже более крупного и
сильного соперника. При помещении мышей в загон одерживала победу та мышь,
которая попадала в загон раньше. При одновременном заселении несколькими
особями, территория оказывалась разделенной, но не поровну, и часть мышей
оставались без территории и жили совместно, оставаясь слабейшими и самыми
загнанными членами колонии. При этом каждая из особей постоянно делали
вылазки на чужую территорию, проверяя наличие хозяина. У самок иерархия
строилась по несколько иному принципу, но тоже была связана с территорией.
[12, с. 63 - 69]. В значительной степени, по мнению автора, приемы и позы во
время драк было поведением, ведущим к созданию общественных структур [12, с.
69].
Со всем сказанным хорошо перекликаются описание К. Лоренцом
зависимости агрессивности европейской колюшки (рыбы) от степени ее близости
к гнезду: агрессивность напрямую связана с расстоянием от гнезда, поэтому
территория оказывается точечно разделена между гнездами. В чужом аквариуме
самая сильная особь станет сразу «маленькой и жалкой» [4, с. 40].
Таким образом, первый названный фактор оказывается тесно связан со
вторым: борьбой за территорию. Для большинства живых существ территория
необходима для выживания, поэтому при определенной плотности «населения» за
нее неизбежно разворачивается борьба. В данном случае «территорию» не
следует понимать буквально как некое пространство земли, воды или воздуха, но
и не следует сводить к одной только «экологической нише». Такая борьба в
биологии получила свое классическое описание уже в дарвиновской теории
эволюции и по сути своей представляет конкуренцию между ближайшими
родственниками. Конрад Лоренц начинает свою книгу об агрессии именно с
описания борьбы за территорию между рыбами на коралловом рифе – бои
происходят только между представителями одного и того же вида, каждая особь
охраняет свою норку, а точнее – территорию вокруг, служащую источником пищи
[14, с. 70]. Свою территорию охраняют подавляющее большинство видов не
только животных и насекомых, но и растений.
Особый интерес представляют стратегии этой борьбы. Биологи выделяют
две крайние стратегии: «стратегию ястреба» - сражаться до гибели и «стратегию
голубя» - ограничиваться угрозами и демонстрацией силы при избегании
серьезных конфликтов. Между ними лежит эволюционно-стабильная стратегия,
как некий средний путь. Выбор стратегии зависит в значительной мере от
стратегий, выбранных другими членами популяции, поэтому наиболее
оптимальную эволюционно-стабильную стратегию никакой мутантный ген
успешно внедрить не может [17, с. 101]. В определенном смысле выбор стратегии
– начало персональности, его источник, в силу чего в человеческом сообществе
будет неразрывно связан с правом. Осуществление права – правоприменение
таким образом тоже можно рассмотреть как определенную стратегию в борьбе за
статус, то есть в каком-то плане за территорию.
В качестве примера интересно указать на стратегию золотой роющей осы
(Sphex ichneumoneus). Эти осы откладывают яйца в подземные норки, куда перед
этим закладывают длиннорогих кузнечиков, служащих пищей для личинок.
Исследования Дженй Брокман выявили, что некоторые осы роют норки, а
некоторые используют чужие, иногда уже с заготовленными кузнечиками. В
одной норке только одна оса может отложить одно яйцо. Когда осы встречаются
(это может произойти не сразу), между ними происходит схватка, причем победу
обычно одерживает та оса, которая заложила в данную норку больше кузнечиков.
Ее словно поддерживает предыдущий труд и «осознание» этой норки как своей.
При этом наилучшая стратегия (из двух возможных – выкопать самой или занять
чужую) будет той, которая противоположна стратегии принятой большинством
особей в окрестностях [17, с. 103 - 106].
Было бы ошибкой сводить как саму стратегию, так и ее выбор к
инстинктивной деятельности. В современной биологии существуют
соперничающие между собой подходы к понимаю инстинктов, среди которых все
больший вес приобретают концепции экологов, но и для других подходов
характерно смещение от прямолинейного противопоставления инстинкта
научению к сложному комплексу их взаимосвязи. Лоренц и Тинберген к середине
пятидесятых годов сформулировали концепцию инстинкта, принятую в
классической этологии, согласно которой комплекс фиксированных действий
(инстинкт) мотивирован энергией специфического действия, центры этой энергии
организованы по иерархическому принципу, то есть оказываются взаимосвязаны
[17, с. 324 - 325]. Но и у этой теории, отводящей значительно большую роль
научению в поведении животных, чем старые концепции инстинкта, достаточно
много противников, полагающих, что данная концепция все равно недостаточно
учитывает влияние условий внешней среды.
Территория – не просто источник пищи и условие выживания. Территория
определяет и другие ничуть не менее важные черты. Прежде всего она влияет на
иерархию. Хотя иерархические отношения не следует путать с защитой
территории, в ряде случаев провести разделение между ними нелегко. Мы уже
видели, например, что у рыб и у мышей (и, конечно, не только у них) при
установлении иерархии территориальное поведение играет очень существенную
роль. Об этом же пишут многие исследователи самых различных видов [16, с. 77].
Очень интересна работа Джона Крука [18], исследовавшего почти девяносто
видов ткачиков (Ploceinae) в западной Африке. Согласно ему, виды, живущие в
лесах, ведут одиночный образ жизни, охраняют территорию, маскируют гнезда,
птенцов выкармливают оба родителя; виды, живущие в саванне, семеноядны,
живут группами, гнездятся колониями, птенцов выкармливает только самка.
Образ жизни этих птиц, по мнению исследователя, всецело определен
особенностями территории и распределением пищи на ней: насекомых в лесу
найти значительно труднее, чем зерна в саванне, поэтому один родитель не может
выкормить птенца в лесу, в то время как в саванне справляется с этим без труда.
Территория, характер распределения пищи обуславливают различия в ритуалах
ухаживания, форму гнезда, социальную иерархию и многое другое.
Знакомясь с подобными исследованиями и относя их к праву, трудно не
вспомнить какую роль в возникновении государства и становлении личности
играет собственность, например у Локка (и у последующей традиции), или, к
примеру, объяснение Монтескье о влиянии характера местности и
географического положения на различия в правовых системах разных народов.
Последний фактор, о котором пойдет речь в данном сообщении – половой
отбор. Он теснейшим образом связан с двумя вышеназванными (социальной
иерархией и борьбой за территорию), хотя и отличен от них. «Есть поразительное
сходство между воинственным танцем этих рыбок (речь идет о бойцовских
рыбках (Betta) отряда Окунеобразных. – С,Ш. ) и аналогичными
церемониальными танцами яванцев и других индонезийских народов. И у
человека, и у рыбы мельчайшая деталь каждого движения основана на
предписании древнего неизменного закона, каждый легчайший жест полон
глубокого символического смысла», - пишет Лоренц [4, с. 38]. Далее он даже
сравнивает эти танцы со словесными дуэлями гомеровских героев. Необходимо
добавить, что конечная цель подобных битв рыб-самцов, будь то индонезийская
бойцовая рыбка или европейская колюшка – овладение территорией, построение
гнезда и привлечение самки. И это напоминает уже не только Троянскую войну,
разгоревшуюся из-за Елены, или истребление рыцарства, описанное в «Песни о
Нибелунгах», в результате спора двух женщин, но и например рыцарский роман
«Смерть Артура» Томаса Мэлори [19], написанный в пятнадцатом веке и
являющийся оригинальной компиляцией романов о рыцарях короля Артура. В
этом романе большинство описанных рыцарских турниров были инициированы
прекрасными дамами, которые обещали себя в качестве приза победителю. Стоит
вспомнить и о том, что в конечном итоге королевство Артура было разделено
гражданской войной также из-за любви сэра Ланселота к супруге Артура
Гвиневере.
 Конечно, это литература, а значит, сказка. Но тема эта не могла бы
отличаться такой устойчивостью, если бы не была глубоко укоренена в
реальности. В групповых сообществах схватки между самцами определяют
социальную иерархию, которая также тесно связана с половым отбором.
Линдблад описывает племя индейцев акурио, живущих группой без вождя и не
знающих огня [20, с. 19 и сл.]. Характерно, что в этом племени выбор партнера
осуществляет женщина и поэтому стычки между мужчинами оказываются
излишними, но своего рода иерархия существует и там, определяется она
удачливостью и мастерством охотника, хотя вся добыча равным образом делится
между членами племени. И все же враждебные стычки возможны и там – с
другими племенами или группами, главным образом из-за территории и женщин.
Я уже указывал, что в бойцовских поединках далеко не всегда все решает сила
и вес особи. Эти факторы обеспечивают успех примерно в половине случаев. Не
менее важными (а иногда значительно более весомыми) оказываются знание
территории (восприятие ее как своей, освоенной) и история прежних побед
(«боевая уверенность»)1. Но этот аспект, о котором пишут многие авторы в связи
с самыми различными животными – от насекомых (роющая оса) до рыб, и от птиц
до млекопитающих подразумевает не только наличие памяти, но и ее активную
роль в самоидентификации. А это означает, что мы вплотную подошли по
крайней мере к одной из моделей единства личности – Локковской [21].
Семью уже следует рассматривать как правовой институт, а в природе мы
встречаем достаточно случаев моногамной семьи, и ряд ученых полагают в
высшей степени вероятным, что люди приближались к моногамии в ответ на
увеличение требований заботы о детях [17, с. 123]. Поскольку, как мы отмечали,
роль обучения (а стало быть, культуры) имеет тенденцию оцениваться как все
более обширная и важная в отношении животного мира, тот непреодолимый
разрыв, который отделял человеческое общество (как организованное правом) от
животного мира, начинает казаться все больше порождением нашей идеологии и
самомнения. А это впрямую ставит под вопрос проблему разума как основания
права. Вполне может быть, что мы лишь задним числом подводим рациональное

1
Например: [12, с. 39 - 40].
обоснование своих норм поведения, механизмы которых совсем не так далеки от
мира животных, как нам хотелось бы надеяться. Тогда и на человека, и на право
придется посмотреть совершенно иными глазами.

1. Давид Р., Жоффре-Спинози К.Основные правовые системы современности.

– М.: Международные отношения, 1998. – 400с.
2. Бенвенист Э. Словарь индо-европейских социальных терминов. – М.:
Прогресс – Универс, 1995. – 456 с.
3. Хейнрот О. Из жизни птиц. – М.: Государственное издательство
иностранной литературы, 1947. – 214 с.
4. Лоренц К. Кольцо царя Соломона. – М.: Знание, 1978. – 208 с.
5. Лоренц К. Год серого гуся. – М.: Мир, 1984. – 191 с.
6. Тинберген Н. Мир серебристой чайки. – М.: Мир, 1974. – 276 с.
7. Шаллер Дж. Б. Под знаком гориллы. – М.: Мысль, 1971. – 238 с.
8. ван Лавик-Гудолл Дж. В тени человека. – М.: Мир, 1974. – 264 с.
9. ван Лавик-Гудолл Дж. и Г. Невинные убийцы / Моуэт Ф. Не кричи:
«Волки!». ван Лавик-Гудолл Дж. и Г. Невинные убийцы. Лоренц К. Человек
находит друга. – М.: Мир, 1981. – С. 121 – 268.
10. Адамсон Д. Пятнистый сфинкс. – М.: Мир, 1972. – 240 с.
11. Адамсон Д. Пипа бросает вызов. – М.: Мир, 1974. – 160 с.
12. Кроукрофт П. Артур, Билл и другие (Все о мышах). – М.: Мир, 1970. – 158
с.
13. Линдбланд Я. Белый тапир. – М.: Мир, 1976. – 184 с.
14. Лоренц К. Так называемое зло. К естественной истории агрессии / Лоренц
К. Оборотная сторона зеркала. – М.: Республика, 1998. – С. 62 – 242.
15.Тинберген Н. Социальное поведение животных. – М.: Мир, 1993.
16. Шовен Р. Поведение животных. – М.: Мир, 1972. – 487 с.
17. Мак-Фарленд Д. Поведение животных: Психобиология, этология и
эволюция. – М.: Мир, 1988. – 520 с.
18.Crook J.H. The Evolution of Social organisation and Visual Communication in
the Weaver Birds (Ploceinae). // Behaviour Suppl. 1964. 10. Pp. 1 – 178.
19. Мэлори Т. Смерть Артура. – М.: Наука, 1974. – 899 с.
20. Линдбланд Я. Человек – ты, я и первозданный. – М.: Прогресс, 1991. – 264
с.
21. Буше Х. Моральная и физическая идентичность личности. Лейбниц против
Локка / Персональность. Язык философии в русско-немецком диалоге. – М.:
Модест Колеров, 2007. – С. 64 – 78.