Heinz Abels Хайнц Абельс

Interaktion, Интеракция,
Identitat, идентичность,
Presentation презентация
Kleine Einfuhrung in interpretative Введение в
Theorien der Soziologie интерпретативную социологию

Перевод с немецкого под общей редакцией Н А

Головина и Б Б Козловского

Перевод
Главы 1,2,3 — 6 В Козловского
Главы 4, 5, 6 — НА Головина
Westdeutscher Verlag GmbH
Opladen/Wiesbaden
1998

Издательство «Алетейя»
Санкт-Петербург
2000
ББК С5
УДК 316
Книга адресована широкому кругу читателей, интересу-
ющихся социологией, ее фундаментальными вопросами, важ-
нейшими теориями и направлениями развития, которые
имеют важное мировоззренческое значение, выходящее за
пределы научных дискуссий специалистов. Она представляет
собой подробное введение в фундаментальные вопросы
современной интерпретативной социологии. В книге изло-
жены теоретические основы интерпретативной социологии, ее
базовые понятия, исторические этапы развития в творчестве
Дж. Мида, Г. Блумера, А. Шюца, П. Бергера и Т. Лук-мана,
Г. Гарфинкеля и, что особенно ценно, в ней дается целостный
анализ творчества представителя социально-дра-
матургического подхода в социологии И. Гофмана, мало
знакомого российским социологам.
Созданная в результате чтения автором лекций на фа-
культете социологии Санкт-Петербургского государственного
университета, книга отличается теоретической новизной и
одновременно ярким и доступным слогом. При переводе на
русский язык были учтены традиции научного перевода,
сложившиеся в соответствующих направлениях современной
российской социальной мысли и там, где это необходимо, по
согласованию с автором, подобраны примеры из российского
культурного контекста.
Русский перевод выполнен и публикуется с любезного
разрешения издательства Westdeutscher Verlag GmbH / Opladen,
Wiesbaden. Фотопортреты вместе с разрешением на публика-
цию предоставлены рядом европейских издательств:
Suhrkamp Verlag / Frankfurt am Mem (портрет Дж. Мида);
Fischer Verlag / (портреты П. Бергера и Т. Лукмана);
Kluwer academic publishers / Dortrecht (Нидерланды) (портрет
А. Шюца);
Paul Haupt Verlag / Bern, Stuttgart, Wien (портрет И. Гофмана).
ISBN 5-89329-164-6
© Westdeutscher Verlag GmbH Heinz Abels Inter
action, Identitat, Presentation — 1998 r.
© Издательство «Алетейя» (СПб.) — 2000 г
© Н. А. Головин, В. В. Козловский, перевод на
^78589з11г91"б43" русский язык — 1999 г.
Предисловие
Эта книга является учебным пособием для сту-
дентов-социологов и студентов других гуманитар-
ных специальностей. Она написана на основе лек-
ций, которые автор прочел на факультете социологии
Санкт-Петербургского университета в весеннем
семестре 1997 года в рамках программы «Обновление
преподавания социальных наук в Санкт-Петер-
бургском государственном университете». Немецким
партнером петербургского факультета социологии
по этой программе является факультет социологии
Билефельдского университета, который вместе с
факультетом социологии СПбГУ пригласил меня
принять участие в интересном сотрудничестве по
вышеназванной программе. Мне предстояло про-
честь цикл лекций по феноменологической социо-
логии, включившись в лекционный курс по социо-
логической теории, который читает на факультете
социологии СПбГУ доцент Н. А. Головин в течение
двух семестров. У нас уже был опыт совместного
чтения лекций по социологической теории, восхо-
дящий к 1995 году, когда я впервые прочел на фа-
культете социологии Петербургского университета
краткий цикл лекций, посвященный критической
теории общества. Исходя из актуальной ситуации в
теоретической социологии, сложившейся в меж-
дународном социологическом сообществе, в россий-
8 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Предисловие
 бой своего рода обзор всей феноменологической со- ответы на них. Правда, понимание этого ди-
циологии, иллюстрирующий ее методологическое социологии не так просто дается некото-слишком
значение. Здесь же рассмотрено самое известное самоуверенным ее представителям, оторым кажется,
сочинение Гофмана «Представление себя другим в что они давно обрели ясную тео-ию. Однако те, кто
повседневной жизни», в котором даются основы находится в начале пути в социологию, могут
социально-драматургического подхода к анализу уделить равное внимание всем Управлениям
социального взаимодействия. социологического знания. Каждый оциолог в конце
Судя по реакции студентов в ходе двенадцати- своего профессионального пути может выверить
часового лекционного курса и по его окончании, свою научную позицию, написав введение в
поставленные цели оказались достигнутыми. Вполне социологию. Только тогда можно полностью понять и
естественно, что отсюда возникло желание сделать по справедливости оценить всю глубину мысли
прочитанный курс лекций доступным для широкой великого немецкого социолога Макса Вебера,
аудитории в Германии и России. Автор надеется, что писавшего о «вечной молодости» социологии. Мое
книга будет способствовать развитию интереса к краткое введение в интерпретативную социологию
интерпретативному направлению в теоретической преследует и эту цель.
социологии, окажется полезной тем, кто в недалеком
будущем станет сам работать над сложными Хайнц Абельс, 16
вопросами социального познания. июня 1998 года.
Мои коллеги, прочитав рукопись этой книги,
высказали опасение, что после ее выхода в свет не-
которые студенты будут «экономить» на чтении
первоисточников. Мы должны возразить по этому
поводу: во-первых, книга действительно является
введением, иногда лишь в избранные места весьма
обширных теорий. Во-вторых, в ней идет речь всегда
об авторском прочтении и понимании этих теорий, то
есть о некоем субъективном их восприятии. Конечно,
оно является хорошо продуманным, и тем не менее
материал можно было бы изложить несколько
иначе, не доходя, конечно, до противоположной
интерпретации, но все-таки отчасти по-другому.
Именно поэтому социология и сохраняет свою
«вечную молодость»: ведь мы вновь и вновь выдви-
гаем важнейшие вопросы социального познания и

1. Введение в
символический
интеракционизм
Дж. Мида
1.1. Духовные предпосылки:
прагматизм и бихевиоризм
Джордж Герберт Мид родился в 1863 году в пу-
ританской семье в США. В 1879 году он поступил в
богословский протестантский колледж, который был
известен поддержкой социальных реформ и активной
социальной работой среди населения.1 Затем
На фотографии: Джордж Герберт Мид / George Herbert
Mead.
Фотография предоставлена: Suhrkamp Verlag, Bild-
archiv, LindenstraBe 29-35, 60325 Frankfurt/Main.
1
Биографические сведения см.: Wenzel H. George Her-
bert Mead zur Emfuhrung. Hamburg, 1990. S. 17ff.
дение в символический интеракционизм Дж Мида 11
е неудачной попытки стать сельским учителем "?С
стал работать в железнодорожной компании
нженером-измерителем. В 1887 году он поступил Иа
философский факультет Гарвардского универси-Я та и
одновременно был домашним учителем в се-™
философа Уильяма Джеймса. В конце 80-х годов Мид
побывал в Германии. В Лейпциге он познакомился с
работами известного психолога Вильгельма Вундта,
планировал защитить диссертацию в Берлинском
университете под руководством Вильгельма Дильтея.
Интерес к вопросам философии и психологии
сохранился у Мида и в дальнейшем: до конца своих
дней он возглавлял кафедру философии и
психологии в Чикагском университете, в котором
стал работать и преподавать с 1894 года вместе со
своим другом и наставником Джоном Дьюи. Мид
умер в 1931 году.
На рубеже XIX и XX столетий Америка пережи-
вала период экономического и технического подъема.
Вместе с наплывом эмигрантов из Европы он вызвал
ломку сложившейся культуры и породил серьезные
социальные проблемы. В духовной атмосфере того
времени отмечается безраздельное господство
дарвинизма и вера в теорию эволюции. Под влиянием
этих идей в социологии широко распространилось
воззрение, что и в социальной жизни успех
сопутствует наиболее деловитым и сведущим людям
(Г. Спенсер, У. Самнер), а в психологии утвердилась
мысль, что человеческий «дух» и сознание
возникают из взаимодействия организма и окружа-
ющей среды. В этой идейной атмосфере возникло
новое интеллектуальное течение — прагматизм,
родиной которого справедливо считается Америка.
Согласно социально-философскому учению праг-
12 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
матизма, разработанному Ч. Пирсом, У. Джеймсом и
Дж. Дьюи, сущность человека заключается в его
деятельности (греч. pragmein). При этом считается что
мышление и действие человека зависят от пред!
полагаемой пользы, которую приносит деятельность
Центром этого идейного течения был Чикаго — Го.
род, в котором горькие плоды необузданной индуст-
риализации переплелись с необходимостью соци-
альных реформ, в которых участвовал также и Мид.
Чикаго был в то время центром американской социо-
логии, а Мид,1 будучи преподавателем университета,
оказывал определенное влияние на социологию,
прежде всего через чтение курса социальной психо-
логии, который с 1900 года был обязательным пред-
метом для студентов-социологов, но за пределами Чи-
кагского университета он вряд ли был широко изве-
стен. То, что социология Мида приобрела широкую
известность, — заслуга знаменитого ученика Мида,
Герберта Блумера, продолжившего преподавание этой
дисциплины после внезапной смерти Мида. Даже в
тот период, когда социологическая теория Талкотта
Парсонса стала господствующей парадигмой в социо-
логии, Блумер неустанно подчеркивал значение со-
циологии Мида. В конечном итоге в 60-е годы теория
Мида оказалась на авансцене социологической
дискуссии в качестве одной из модных теорий под
названием «символический интеракционизм».
Сам Мид называл свою теорию социальным би-
хевиоризмом,2 подчеркивая этим сходство и разли-
1
О политической деятельности Мида см.: Joas H. Prak-
tische Intersubjektivitat. Frankfurt am Main, 1980. S. 27-
33.
2
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. Frankfurt
am Main, 1973. S. 44.
дение в символический интеракционизм Дж. Мида 13
с доминировавшей в то время психологической
чИе
„ией бихевиоризма, крупнейшим представителем Т
орого является Дж. Уотсон. Мид, как и Уотсон, К°
торым он дружил, рассматривал человека преж-СК
всего как биологическое существо, которое реа-
Д
*1рует на свою окружающую среду. Поэтому он п
^давал большое значение наблюдению поведения.
Отличие позиции Мида от бихевиоризма Уотсона
состоит в том, что для Уотсона поведение было по-
следовательной реакцией организма на внешние раз-
дражители и тем самым оно оказывалось управля-
емым посредством изменения внешних условий. Что
при этом происходит в «черном ящике», который
называют душой или разумом, его не интересует.
Спекуляции на эту тему он считал ненаучными. Мид,
напротив, придавал большое значение духовной
активности как детерминанте поведения, можно даже
сказать — защищал сферу свободы человека. Если в
последовательном бихевиоризме пассивный индивид
находится под управлением окружающей среды, то в
центре внимания Мида — активный разумный
деятельный субъект. Мид объяснял деятельное
отношение человека к окружающему миру
специфически человеческой способностью, которую
он называл «духом». «Дух» проявляется в способности
создавать и использовать значимые символы. «Дух»
возникает в социальных отношениях, постоянно
находит в них свое подтверждение и управляет
поведением.
Введением в научный обиход понятия социаль-
ного бихевиоризма Мид хотел отграничить свою
теорию от психоанализа — второй большой психо-
логической теории того времени. Несмотря на то, что
он лишь в одном месте высказался критически
14 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
в адрес «более или менее фантастической психодо
гии школы Фрейда»,1 его неприятие спекулятив
ных рассуждений любого рода, вероятно, связано
именно с тем, что он пытался обосновать необхода
мость свободы индивида. Мид не считал, что человек
детерминирован бессознательными психическими
процессами, пережитыми в раннем детстве ц
допускающими лишь вариации на ранее сложив-
шейся основе. Даже там, где у него речь идет о
сознании или внутреннем опыте, он связывает его с
объективно наблюдаемым поведением в конкретных
социальных процессах, а не с субъективным
внутренним миром.2 Тем не менее Мида часто от-
носят к представителям социальной психологии.
При жизни Мида вышло лишь несколько его
статей (в основном на философские темы), но не
вышло ни одной книги. Подавляющая часть того,
что известно о его теории, составлена на основе за-
писей его слушателей и обработки его архивов.
Изданная в 1934 году Ч. Моррисом книга Мида
«Разум, самость и общество. Точка зрения соци-
ального бихевиориста» («Mind, Self and Society.
From the standpoint of a social behaviorist»; немецкое
издание: «Geist, Identitat und Gesellschaft», 1968)
оставалась долгое время единственным обзором
творчества Мида. В 1956 году было издано новое
собрание фрагментов сочинений Мида,3 сделанное
А. Строссом, под названием «Социальная психология
Джорджа Герберта Мида» («The Social Psychology of
1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 255.
2
Ср.: Ibid. S. 43.
3
Ср.: Strauss A. Einleitung // Mead G. Sozialpsy-
chologie. Neuwied, 1964. S. 11.
символический интеракционизм Дж. Мида 15
' ue в
Herbert Mead»), которое в 1964 году вышло GS°
сработанном виде под заголовком «О социаль-В П-
еР
психологии» («On Social Psychology»; немец-Н°И
издание: «Sozialpsychologie», 1969). Наконец, в
К0в
пкое издание под названием «Философия со-
НеМ
льности» («Philosophic der Sozialitat», 1969) во-
1
избранные сочинения Мида, которые наряду с
разработкой социальной психологии свидетель- ют о
постоянстве его философских интересов. Главным
трудом Мида является, конечно, книга «Разум,
самость и общество». Она состоит из записей лекций
Мида, по ходу которых он сам многократно
перестраивал свою теорию, и поэтому в ней не так
просто разобраться. Некоторые места в книге
многократно повторяются или вновь интерпре-
тируются в иных выражениях, при этом часто многое
опускается. Книга написана сложным языком,
подобно его философским статьям, которые были
порой непонятны даже для его учеников, 1 что за-
трудняет систематический анализ творчества Мида.
Отметим, что книга в целом посвящена теории лич-
ности и основам теории социальной коммуникации,
которые были развиты Г. Блумером в дальнейшем
под названием «символический интеракционизм».
Рассмотрим некоторые теоретические положения
Мида о взаимосвязи интеракции, идентичности и
презентации, высказанные в книге.2
1
Kellner H. Vorwort und Einleitung // Mead G. Philo-
sophie der Sozialitat. Frankfurt am Main, 1969. S. 7.
Введение в теорию символической коммуникации
см.: Abels Я., Link U. Interaktion und Identitat im Medium
symbolischer Kommunikation: George Herbert Mead. Hagen,
-*- У У J_.
14 X. Абельс, Интеракция, идентичность, презентация Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 15
в адрес «более или менее фантастической психоло-
гии школы Фрейда»,1 его неприятие спекулятивных
рассуждений любого рода, вероятно, связано
именно с тем, что он пытался обосновать необходи-
мость свободы индивида. Мид не считал, что человек
детерминирован бессознательными психическими
процессами, пережитыми в раннем детстве и
допускающими лишь вариации на ранее сложив-
шейся основе. Даже там, где у него речь идет о
сознании или внутреннем опыте, он связывает его с
объективно наблюдаемым поведением в конкретных
социальных процессах, а не с субъективным
внутренним миром.2 Тем не менее Мида часто от-
носят к представителям социальной психологии.
При жизни Мида вышло лишь несколько его
статей (в основном на философские темы), но не
вышло ни одной книги. Подавляющая часть того,
что известно о его теории, составлена на основе за-
писей его слушателей и обработки его архивов.
Изданная в 1934 году Ч. Моррисом книга Мида
«Разум, самость и общество. Точка зрения соци-
ального бихевиориста» («Mind, Self and Society.
From the standpoint of a social behaviorist»; немецкое
издание: «Geist, Identitat und Gesellschaft», 1968)
оставалась долгое время единственным обзором
творчества Мида. В 1956 году было издано новое
собрание фрагментов сочинений Мида,3 сделанное А.
Стрессом, под названием «Социальная психология
Джорджа Герберта Мида» («The Social Psychology of
1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 255.
2
Ср.: Ibid. S. 43.
3
Ср.: Strauss A. Einleitung // Mead G. Sozialpsy-
chologie. Neuwied, 1964. S. 11.
George Herbert Mead»), которое в 1964 году вышло в
переработанном виде под заголовком «О социальной
психологии» («On Social Psychology»; немецкое
издание: «Sozialpsychologie», 1969). Наконец, в
немецкое издание под названием «Философия со-
циальности» («Philosophie der Sozialitat», 1969) вошли
избранные сочинения Мида, которые наряду с его
разработкой социальной психологии свидетельствуют
о постоянстве его философских интересов.
Главным трудом Мида является, конечно, книга
«Разум, самость и общество». Она состоит из записей
лекций Мида, по ходу которых он сам многократно
перестраивал свою теорию, и поэтому в ней не так
просто разобраться. Некоторые места в книге
многократно повторяются или вновь интерпре-
тируются в иных выражениях, при этом часто многое
опускается. Книга написана сложным языком,
подобно его философским статьям, которые были
порой непонятны даже для его учеников,1 что за-
трудняет систематический анализ творчества Мида.
Отметим, что книга в целом посвящена теории лич-
ности и основам теории социальной коммуникации,
которые были развиты Г. Блумером в дальнейшем
под названием «символический интеракционизм».
Рассмотрим некоторые теоретические положения
Мида о взаимосвязи интеракции, идентичности и
презентации, высказанные в книге.2
1
Kellner H. Vorwort und Einleitung // Mead G. Philo-
sophie der Sozialitat. Frankfurt am Main, 1969. S. 7.
2
Введение в теорию символической коммуникации
см.: Abels H., Link U. Interaktion und Identitat im Medium
symbolischer Kommunikation: George Herbert Mead. Hagen,
1991.
16 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 17

1.2. Знаки, жесты и значимые символы ляется регулятивная роль знаков. Такие знаки Мид
называет жестами. Этот термин, заимствованный у
Вундта, обозначает отношение, позицию, соци-
альную установку, которая в социальном отноше-
Если кратко выразить один из важнейших ре-
нии действует на другого индивида как специфи-
зультатов творчества Мида, то можно сформулиро-
ческий раздражитель.1 Мид поясняет это на при-
вать следующее теоретическое положение: личность и
мере двух дерущихся собак: «Действия каждой
социальное действие формируются с помощью
собаки являются раздражителем, определяющим ре-
символов, которые приобретаются в процессе соци-
акцию другой».2
ализации и взаимно подтверждаются и изменяются в
Мидовское понятие жеста свидетельствует о том,
процессе социального взаимодействия (интеракции)
что он разрабатывал социологические вопросы ис-
его участниками. Чтобы проиллюстрировать этот
ходя из психологической теории. Поэтому к жес-
тезис, необходимо коснуться некоторых основных
там можно отнести как поведение, так и социальное
положений учения Мида более подробно.
действие. Жесты выражают определенный смысл.
Ключевая мысль Мида состоит в том, что человек
Смысл означает связь жеста с поступком, который
осваивает свой мир через символические значения. В
состоялся и который представлен через смысл, а
отличие от животных, которые большей частью
также поступок, который вызывается жестом.3
инстинктивно реагируют на свою среду обитания,
Следовательно, жесты указывают на нечто
конкретную для каждого вида, человек сам создает
произошедшее до и после конкретной ситуации.
свой мир и овладевает им, помимо всего прочего,
Жесты допускают не любые, а вполне опреде-
через свою деятельность. Эту мысль Мид развивает
ленные ответные реакции. Так, обе собаки в нашем
в рамках антропологической теории коммуникации, с
примере демонстрируют своим рычанием готовность к
помощью которой он пытался охарактеризовать
нападению. У каждой из них этот жест вызывает
основные черты человеческой социальности.
определенные реакции: у одной шерсть встала ды-
Мид вводит различие между знаками, жестами и
бом, другая поджала хвост. Инстинктивные реакции
значимыми символами. Простейшими естествен-
каждой особи на поведение другой проявляются в
ными знаками являются смысловые стимулы, ко-
жестах, которые в свою очередь вызывают новые
торые вызывают инстинктивные реакции. Напри-
реакции и соответствующие жесты. Реакции
мер, мы невольно вздрагиваем при раскатах грома.
животных всегда являются автоматическими в том
Реакции животных и людей на такие знаки явля-
смысле, что животные не выбирают свои реакции и
ются примерно одинаковыми, они не зависят от
социальных отношений. Однако если мы рассмотрим 1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 53, 52,
коммуникацию между людьми или даже между Anm. 9.
животными, то заметим, что в поведении прояв- 2
Ibid. S. 81.
3
Ср.: Ibid. S. 120-121, Anm. 15.
18 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
не задерживают их, а реагируют в соответствии со
своей природой. Иными словами, функция жестов
состоит в том, чтобы «вызывать у других такую
реакцию, которая в свою очередь является стимулом
для дальнейшего приспособления к ситуации вплоть
до того, что в итоге совершится определенное
социальное взаимодействие».1 Вызывая соот-
ветствующие реакции, жесты обеспечивают соци-
альную коммуникацию.
В коммуникации между людьми жесты выпол-
няют в принципе те же самые функции. Однако, по
Миду, между человеком и животным имеется су-
щественное различие в реакциях на жесты. Только
человек способен сдерживать свои реакции. Задержка
реакций происходит в процессе мышления. Мышление
означает, что человек абстрагируется от жеста и
обращает свое внимание на содержащийся в нем
смысл. Если некто грозит нам кулаком, то тем самым
он выражает определенную мысль. 2 Если кулаком
грозят на дискотеке, значит, дело идет к драке. Если
преподаватель машет кулаком во время лекции, мы
интерпретируем его жест скорее всего как
бессознательный, с помощью которого он пытается
привлечь наше внимание к чему-либо важному. Мы
склонны к таким интерпретациям, так как
располагаем социальным опытом, которым пользуемся
при интерпретации новых ситуаций. Действительно,
мы никогда не слышали, чтобы преподаватель пускал
в ход кулаки, но знаем, что на дискотеках драки
бывают. Из этого примера хорошо видно, что
человек в состоянии интерпретиро-
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 19
вать жесты. Он обобщает конкретную ситуацию,
выясняя мысль, которая передается жестом. Обоб-
щение ситуации до определенного, содержащегося
в ней смысла Мид называет символизацией:
«Используя символы, мы указываем на смысл ве-
щей. Символы впитывают смысл вещей и объектов,
которые им обладают. Символы несут в себе
элементы опыта, указывающие на его другие эле-
менты, которые неявно содержатся в конкретной
ситуации в данный момент».1 Следовательно, сим-
волы выходят за пределы конкретной ситуации и
содержат общий смысл.
Интерпретация символов требует затрат времени.
Человек в отличие от животных способен задерживать
свои реакции, благодаря чему он получает
возможность продумать несколько интерпретаций
ситуации и выбрать соответствующую реакцию. Тем
самым в коммуникацию между людьми заложен
некоторый риск: если жесты животных обычно обес-
печивают адекватные реакции, то у людей часто
случаются ошибочные интерпретации символов.
Возникает вопрос, как возможна коммуникация,
если каждый может понимать социальную ситуа-
цию по-разному. Мид полагает, что за счет создания
людьми общих значимых символов. «Значимыми
символами называются знаки и символические
жесты, вызывающие у другого индивида то же самое
представление о присущих им значениях, что и у
первого, и поэтому вызывающие одинаковую
реакцию».2 «Если такой жест содержит определенную
идею и вызывает у других ту же самую идею,
1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 83. 1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 162f. Anm. 29.
2
Ср.: Ibid. S. 84. 2
Ibid. S. 188f.
20 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 21
то мы имеем значимый символ. У дерущихся собак
жесты вызывают просто адекватную реакцию, а в
последнем примере (в примере с кулаком. — Пе-
рев.) мы говорим уже о значимом символе, значение
которого соответствует опыту одного человека и
возникает в сознании другого человека. Когда жест
достигает такого уровня передачи смысла, он ста-
новится тем, что можно назвать языком, то есть
значимым символом, символом, имеющим опреде-
ленное значение».1
Согласно Миду, язык возник из голосовых жес-
тов. Он выражает определенное смысловое содержание
посредством звука или слова. Во многом благодаря
использованию звуковых жестов «биологический
организм превращается в мыслящего индивида».2
Звуковые жесты становятся значимыми символами,
если вызывают у людей их одинаковое понимание.
Язык возникает вследствие всеобщего исполь-
зования значимых символов и становится суще-
ственным признаком, отличающим человека от
животного.
Благодаря значимым символам возникает и
мышление. Оно представляет собой «просто разго-
вор человека с самим собой с помощью языковых
жестов, направленных внутрь себя... Жесты сами
по себе являются значимыми символами, потому
что они имеют одинаковый смысл для всех членов
общества или социальной группы».3 Язык представ-
ляет собой систему таких символов и является раз-
1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 85.
2
Morns Ch. Emleitung // Mead G. Geist, Identitat und
Gesellschaft. Frankfurt am Mam, 1974. S. 25.
3
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 86f.
витой формой коммуникации. В языке накапливается
коллективный опыт общества. Он является носителем
интерсубъективного знания и снабжает нас схемами
истолкования ситуаций, которые мы переживаем.
Язык позволяет нам выходить за пре-~"\ делы «Здесь-и-
сейчас», он «может «создать эффект присутствия»
множества объектов, которые в пространственном,
временном и социальном отношении отсутствуют
"Здесь-и-сейчас". Ipso facto множество накопленных
значений и переживаний объективируются "Здесь-и-
сейчас". Проще говоря, с помощью языка весь мир
может актуализироваться в любой момент»,19
поскольку язык есть система сим-/ волов par excellence.
Мышление означает постоянное управление впе-
чатлениями, опытом и ожиданиями посредством
языковых символов. Нам даже не нужен конкрет-
ный опыт, так как мы можем представить его в
своем сознании. Язык как символический посредник
коммуникации является решающим приобретением
в ходе эволюции, отличающим человека от
животного.
1.3. Принятие роли другого
Язык позволяет нам понимать других и вступать
с ними в коммуникацию. Благодаря одинаковым
символам языка мы способны поставить себя
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. М., 1995. С. 69.
22 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
на место другого. В социальной коммуникации сим-
волы выступают знаками, служащими для интер-
претации ситуации и обозначения намерений дей-
ствующего лица. Если они имеются в социальном
опыте участников коммуникации и их значение оди-
наково для всех, то в качестве значимых символов
они вызывают у Ego и Alter не случайные, а вполне
определенные реакции. Следовательно, Ego может
предвидеть вероятную реакцию Alter в определенной
ситуации, а значит, его поведение предсказуемо.
До тех пор пока Ego и Alter пользуются одина-
ковыми символами, Alter тоже может предвосхитить
реакцию Ego, и оба знают о таких возможностях друг
друга. Ego перенимает позицию Alter, a Alter входит
в роль Ego. Способность рассматривать ситуацию с
позиции другого человека Мид называет «принятием
роли другого» (taking the role of the other). Допущение
возможности войти в положение другого человека и
учитывать его в процессе социального
взаимодействия заложено уже в определении
социального действия Макса Вебера, причем
социальное действие характеризуется тем, что
действующие в состоянии учитывать смысл,
субъективно подразумеваемый друг другом. Способ-
ность принятия роли другого получила в позднейших
теориях социальной роли название эмпатии.
Сразу же понятно, что способность к принятию
роли другого предоставляет человеку стратегические
преимущества. Ориентация на вероятные, то есть
обычно ожидаемые нормальные реакции разгружает
поведение. Ожидание заранее известных последствий
действий, вероятно, удерживает человека от
необдуманных поступков и делает его предусмот-
рительным. Вместе с тем перед ним открываются
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 23
новые стратегические возможности: так как есть
возможность заранее обдумать поведение другого, то
свою линию поведения можно выстроить так, чтобы
вызывать у другого человека определенные реакции.
Однако то же самое могут делать и другие!
Действительно, все знают, что все обладают такой
способностью. Эта игра в свое время будет
достаточно живо, тонко и глубоко описана Ирвингом
Гофманом. Критики даже упрекают его в том, что в
своей социологии он все сводит к игре, в которой все
участники стремятся перехитрить друг друга: они
пользуются друг другом как средствами и
разыгрывают друг перед другом большой спектакль.
Об этой критике еще пойдет речь в дальнейшем.
Конечно, теорию Мида можно рассматривать и с
такой точки зрения, но она не соответствовала бы его
пониманию задач науки. С помощью концепции
принятия роли другого Мид пытался привлечь вни-
мание к тому, что участники социального действия
взаимно ограничивают свои позиции и перспективы.
Ego действует, предвосхищая реакции Alter. Он учи-
тывает эти реакции и корректирует свои намерения.
Alter поступает точно так же. Без взаимного огра-
ничения перспектив социальное взаимодействие во-
обще было бы невозможно. В этом состоит важней-
шее отличие теории Мида от теории Уотсона.
Вследствие взаимного принятия ролей становится
возможным коммуникативное понимание перспектив
действия и ролей участников взаимодействия.
Участники взаимодействия интерпретируют
поведение друг друга,1 что является предпосылкой
1
Отсюда берет начало так называемая интерпрета-
тивная парадигма в социологии. (Ср.: Wilson T. Theorien
24 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
взаимодействия. Понимание перспектив и ролей
развертывается не только на межличностном уровне,
но и на уровне отдельного индивида, ибо «когда
человек говорит что-либо другому человеку, он од-
новременно говорит это и самому себе». 1 Только
таким путем индивид может понять какой-либо
смысл отношений, в результате чего, согласно Миду,
возникает мышление. «Лишь благодаря жестам,
являющимся значимыми символами, возможны
разум или интеллект, так как лишь благодаря же-
стам, являющимся значимыми символами, возни-
кает мышление, которое в свою очередь представ-
ляет собой внутренний или имплицитный разговор
отдельной личности с самой собой при помощи таких
жестов. Такой акт включения в наш опыт внешнего
опосредования жестов, которое присуще нам наряду
с другими участниками процесса общественной
жизни, раскрывает сущность мышления. Итак,
жесты, направленные самому себе, также являются
значимыми символами, так как они имеют для всех
членов данного общества или социальной группы
одинаковый смысл. Иными словами, они в со-
ответствии с обстоятельствами порождают в инди-
виде, пользующемся жестами, и у реагирующих на
них людей одинаковые реакции. В противном случае
отдельный человек не смог бы усвоить их внутреннее
содержание и осознать их значение».2
der Interaktion und Modelle soziologischer Erklarung //
Alltagswissen, Interaktion und gesellschaftliche Wirk-
lichkeit. Bd. 1. Symbohscher Interaktionismus und Ethno-
methodologie. Reinbek, 1973.)
1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. 1973. S.
189.
2
Ibid. S. 86f.
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 25
Мышление человека нацелено не только на то,
чтобы стать понятным для других людей. «Коопе-
рация и сложная инструментальная деятельность
существенно облегчается благодаря тому, что дей-
ствующий человек предвидит возможную реакцию
на свое действие, следовательно, он способен кор-
ректировать свое, возможно, неправильное поведение
с учетом реакции партнера. Тем самым, по Миду,
уже в собственных поступках содержится источник
самосознания: — это значимые жесты и символы,
которые делают возможным самосознание».1
Самосознание обозначается также термином
«идентичность», который употребляется в дальней-
шем.
1.4. Идентичность как способность
смотреть на себя со стороны
Как уже отмечалось ранее, человек отличается от
животных способностью задерживать свои реакции,
ставить себя на место другого и исходить в своих
размышлениях из позиции другого. Эта способность
была названа Мидом мышлением, ибо дух человека
(mind) проявляет себя в мышлении. Дух «заключает
ситуацию в идеальные рамки»,2 а идея есть смысл,
содержащийся в ситуации. Человек
1
Brumllk M. Der symbolische Interaktionismus und
seine padagogische Bedeutung. Frankfurt am Main, 1973. S.
23.
2
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 224.
26 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 27
становится духовным в тот момент, когда пользуется
символами и осознает условия и возможные
последствия своего поведения и поведения других
людей. «Дух есть проявление значимых символов в
поведении. Он является включением отдельной лич-
ности в общественный процесс коммуникации. Он
способен демонстрировать собственной идентичности
(и другим объектам) реакции, которые возникают у
других людей на его жесты, и тем самым
контролировать в этих пределах свои реакции». 1 С
точки зрения социального взаимодействия дух
означает способность представить себе поведение
другого, предвидеть ожидаемое поведение другого и
направить на него свое поведение. Дух является
предпосылкой принятия роли другого.
В процессе принятия роли другого речь идет не
только о социальном взаимодействии, но и об иден-
тичности, так как в ней проясняется точка зрения и
позиция другого человека по отношению к нам, так
как мы применяем чужие точки зрения и позиции к
самим себе. Мы как бы проверяем, что было бы, если
бы мы были на месте другого человека. При этом мы
отдаем себе отчет в том, что существуют те или иные
«первоисточники» наших действий, объясняющие,
почему они в одних случаях похожи на действия
других, а в других — нет.
Мид подчеркивает, что «окольный путь через дру-
гих» является необходимой предпосылкой возникно-
вения идентичности (self). Парадокс состоит в том,
что индивид осознает собственную идентичность лишь в
том случае, если смотрит на себя глазами другого.
«Окольный путь» заключается в специфически чело-
веческой коммуникации, которая состоит в принятии
роли другого: «В социальной группе существует такая
коммуникация, благодаря которой личность,
пользующаяся для общения жестами, и перенимает
позиции других людей, и вызывает это у других. Че-
ловек оказывается в роли другого человека, роль ко-
торого он сам же провоцирует и на которую сам же
влияет. Перенимая роль другого, человек осмысливает
самого себя и управляет собственным процессом
коммуникации».1 Перенимая роль другого, индивид
смотрит на себя глазами другого человека. «Непо-
средственный результат принятия роли другого за-
ключается в возможности контроля личности над соб-
ственными реакциями».2 Постоянное взаимное при-
нятие роли другого участниками взаимодействия, в
результате которого возникают совместные действия,
создает специфически человеческую коммуникацию. В
отличие от нормативистской теории Парсонса, со-
гласно тезису о взаимном принятии роли другого
Мида, социальные роли формируются лишь в соци-
альном взаимодействии.
Выше уже отмечалось, что все, что субъект го-
ворит другому, он говорит и самому себе. Посред-
ством общения с другими человек создает у себя
самого такие же позиции, которые он желает видеть
у других или которые у них возникают сами
благодаря применению общих значимых символов.
Поэтому в своей основе коммуникация направлена
не только на других, но и на самого субъекта: «Для
возникновения идентичности необходимо, чтобы
личность реагировала на саму себя. Это социальное
 1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 300.
2
Morris Ch. Einleitung. S.25. Ibid. S. 300f.
 28 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
поведение создает условие для поведения, в котором
проявляется идентичность. За исключением вербаль-
ного поведения мне неизвестна, — пишет Мид, —
иная форма поведения, в котором отдельная личность
была бы сама для себя объектом, и, насколько я могу
судить, отдельный человек до тех пор не является
идентичностью в рефлексивном смысле этого
термина, пока он не станет для себя объектом. Это
обстоятельство придает социальной коммуникации
решающее значение, так как она является поведе-
нием, при котором отдельная личность реагирует на
саму себя».1 Лишь благодаря отношению с другими я
получаю представление о самом себе, приобретаю
самосознание. Таким образом, идентичность и интер-
акция постоянно переходят друг в друга.
Самосознание есть процесс, в котором индивид
делает себя объектом собственного восприятия.
Мышление означает не что иное, как диалог, обра-
ЧНИИИ^^^И"
щенный к самому себе. Благодаря коммуникации с
самим собой индивид «тематизирует» себя. Он следит
за собой, являясь одновременно субъектом и
объектом своего собственного действия. Он наблю-
дает себя глазами другого и судит о себе по реакциям
других людей. Можно сказать, что он стоит в центре
социального взаимодействия и в то же время
находится как бы вне его. Благодаря этой сущно-
стной способности человек отличается от животных.
Животные не могут наблюдать за собственными дей-
ствиями, а такая способность есть предпосылка раз-
вития идентичности.
В развитии идентичности можно различить две
социальные фазы,2 в течение которых ребенок обу-
1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 184.
2
Ibid. S. 200.
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 29
чается ориентации в общей социальной системе и
одновременно осознает свою идентичность. Этот
процесс Мид проясняет на примере игры.
1.5. Индивидуальная и коллективная
игра
Будучи социальным психологом, Мид рассмат-
ривает идентичность в связи с обществом. Он отме-
чает, что в своих первых играх ребенок приобретает
идентичность путем подражания важным пред-
ставителям общества. Он перенимает их социальные
роли. Затем он овладевает играми, в которых ему
приходится активно осваивать сразу множество
других ролей. Он учится владеть ролями. Струк-
турные условия и последствия этих двух видов дея-
тельности Мид проясняет через различение инди-
видуальной игры (play) и коллективной игры (game).
Понятием индивидуальной игры (play) Мид обо-
значает простейшие ролевые игры ребенка. Ребенок
играет в строгую мать, сердитого отца или лечащего
врача. Фантазируя в игре, он усваивает роли
значимых фигур, которые Мид называет «значимыми
другими». В ролевой игре ребенок мыслит и действует
со своей позиции. Нельзя сказать, что в игре он
действует так, как будто он — другой человек,
скорее в процессе игры он на самом деле является
другим человеком. «Ребенок говорит что-либо в
качестве одного человека и тут же реагирует в ка-
честве другого, причем его реакция во второй роли
30 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 31
является стимулом исполнения первой роли, и тем
самым процесс получает продолжение. Поэтому у
него складывается организованная структура иден-
тичности и в другой ипостаси. Обе идентичности
вступают в диалог друг с другом при помощи жес-
тов».1 Это замечание имеет большое значение, так
как мы уже отмечали выше, что жесты отличаются от
значимых символов тем, что они вызывают вполне
определенные реакции и не имеют никакого значения
за пределами конкретной ситуации.
В процессе индивидуальной игры ребенок по-
стоянно меняет свою роль на роли значимых других,
заставляет их вступать в диалог, проигрывает их в
отношении себя самого, противопоставляет им себя
самого. В свободной игре ребенок учится отношению к
идентичности других. Тем самым он учится
чувствовать не только роль другого человека, но и
самого себя, так как его идентичность подтвержда-
ется реакциями на нее со стороны других и его соб-
ственными реакциями на поведение других.
Идентифицируя себя со значимым другим, ре-
бенок формирует собственную идентичность, которая
хотя и является для него убедительной, но отражает в
основном отношение к нему других людей. В этой
связи П. Бергер и Т. Лукман отмечают, что «индивид
становится тем, кем он является, будучи направляем
значимыми другими».2 Естественно, что ребенок
реагирует на их влияние и в этой связи организует
свои реакции особым образом, что требует времени,
энергии и фантазии. Насколько
это сложно, он замечает лишь тогда, когда кто-ни-
будь говорит ему, что он «неправильно» исполняет
определенную социальную роль.
Субъективное формирование идентичности путем
отражения и переработки позиций, которые зани-
мают другие по отношению к человеку, является
лишь одной стороной медали. Другая сторона про-
является в том, «что индивид принимает не только
роли и установки других, но в ходе этого процесса он
перенимает и их мир... Субъективное присвоение
идентичности и субъективное присвоение социаль-
ного мира — лишь различные аспекты того же самого
процесса интернализации, который опосредствуется
теми же самыми значимыми другими».1
Короче говоря, в структурном отношении инди-
видуальная игра относится к социально близкому
окружению, так как она ориентирована на тех людей,
которым ребенок доверяет. Он знает, на что идет.
Кроме того, он может в любой момент прекратить
игру. Это пространство свободы резко сужается,
когда ребенок участвует в коллективной игре.
Коллективную групповую игру Мид называет «#а/пе». В
такой игре ребенок познает значение организованной
системы ролей. Теперь он должен ориентироваться
не только на одну роль или одну ключевую фигуру, а
учитывать весь набор ролей и координировать их
между собой. В качестве примера такой игры
рассмотрим футбол. Чтобы забить гол, игрок должен
учитывать, что имеются еще и другие игроки,
которые преследуют ту же цель, содействуют ему в
этом, но в то же время являются его
 1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 193.
2
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 215. реальности. С. 215-216.
32 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
конкурентами. Кроме того, игроки другой команды
стремятся помешать достижению этой цели. Игрок
должен постоянно помнить, что забить гол — лишь
одна цель. Другая цель состоит в том, чтобы соб-
ственная команда не пропустила ни одного мяча в
свои ворота. Потому действия игрока должны быть
согласованы с действиями других игроков своей
команды, например защитников. Короче говоря,
игрок должен в любой момент времени мысленно
учитывать мотивы и следствия действий всех других
игроков. В этой связи позволим себе целиком
привести некоторые размышления Мида о роли кол-
лективной игры.
«В коллективной спортивной игре... ребенок,
который принял одну роль, должен уметь принимать
роли всех других детей. Делая бросок мяча в
бейсболе, он должен при этом учесть реакции всех,
кого касается его пас. Чтобы игра шла успешно, он
должен учитывать действия всех других участников.
Он должен знать все эти роли. Пусть они все будут
представлены в его сознании не одновременно, но
все-таки в каждый момент времени он должен
учитывать действия трех-четырех игроков... Эти
реакции должны быть в определенной степени пред-
ставлены в его игровой позиции. Следовательно, при
состязательной игре участники учитывают реакции
других, которые организованы так, что позиции
одного игрока сказываются на соответствующих
позициях других игроков.
Такая организация игры содержится в ее правилах.
Для детей всегда важны правила игры. Они стихийно
создают собственные правила, чтобы избежать
трудностей. Радость состязания отчасти заключается
именно в том, чтобы усвоить эти правила...
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 33
Принципиальное различие между индивидуальной
игрой и коллективным состязанием заключается в
том, что в последнем случае ребенок должен усвоить
позиции всех участников. Позиции игроков
складываются в определенное единство, которое в
свою очередь контролирует реакцию отдельных лиц.
Мы привели пример игры в бейсбол. Здесь каждое
действие отдельного игрока определяется с учетом
возможных действий других игроков. Его действия
и бездействия управляются тем, что он все время
является членом команды, и позиции других
игроков влияют на его игровую позицию. Тем
самым мы встречаем организованную позицию всех
участников, включенных в данный социальный
процесс.
Организованное сообщество или социальная
группа, которая предоставляет личности целостную
идентичность, может быть названа «обобщенным
другим». Позиция «обобщенного другого» представ-
ляет собой позицию всего сообщества. Так, в опре-
деленной социальной группе, например в спортив-
ной команде, этот "обобщенный другой" проявля-
ется в организованном ходе игры всей группы, в
которую входит опыт ее каждого члена».1
Различие между индивидуальной и коллектив-
ной игрой заключается, во-первых, в том, что в
коллективной игре ребенок должен идентифициро-
вать себя с целью всей группы. Во-вторых, в то время
как в индивидуальной игре последовательно
принимаются отдельные социальные роли, в кол-
лективной игре имеет место освоение совокупности
1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. 1973. S.
193f, 196f.
23ак 1484
34 X. Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
ролей, которые исполняют другие. В-третьих, его
собственные действия зависят от действий других
участников, и они, в свою очередь, оказывают воз-
действие на поведение других. Поэтому ребенок
должен научиться одновременно исполнять несколько
ролей. Это происходит в процессе принятия роли
другого. На следующем этапе он должен научиться
согласовывать позиции многих других и свою по-
зицию по отношению к ним в целом. Это возможно
лишь путем абстрагирования от конкретных действий
других и прояснения общего принципа действий всех
участников. Общий принцип действия, служащий в
общей социальной ситуации ориентиром для всех, и
есть «обобщенный другой».
Отличие значимого другого от обобщенного дру-
гого можно прояснить на следующем примере. Мать,
которая каждый день воспитывает дочь, является
для нее значимой другой. Дочь подражает ей, играя
в «маму». Однако когда дочь играет в «новую
маму», которая не занимается детьми (эмансипи-
рованную маму), она ориентируется уже на обоб-
щенного другого. Обобщенный другой — это образ,
который существует в обществе в отношении опре-
деленных социальных ролей или социальных связей.
Мы уже коснулись этого выше, когда речь шла об
усвоении общего принципа действий. Обобщенный
другой и есть совокупность общих установок,
которые ожидают от всех участников в конкретной
ситуации.
Поэтому понятие коллективной игры (game)
можно расширить и определить ее как любую ситу-
ацию, в которой применяется общие принципы
социального взаимодействия. Это удобно проиллю-
стрировать на примере пояснения понятия обобщен-
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 35
ного другого у Мида, которое предложил американ-
ский социолог М. Натансон: «Мид описывает, как
развивается ребенок, как он взрослеет и становится
частью социального мира, действует в нем в соот-
ветствии с ролевыми ожиданиями. Конечная ступень
этого развития, считается, по Миду, достигнутой, когда
индивид овладел не только ролью, позицией и
видением перспектив своих "соплеменников", но и
может участвовать в жизни корпораций, организа-
ций, социальных институтов, таких как государство,
другие сообщества, закон. Далее, отмечает Мид,
человек должен уметь следить не только за своими
реакциями на конкретные события или данную
ситуацию, но и учитывать при этом нужды, по-
требности и требования социальной группы, семьи,
законов, организации, в которой он работает, нако-
нец, государства и даже всего мирового сообщества» .*
Таким образом, обобщенный другой — это совокуп-
ность всех общих ожиданий, иначе говоря — это
социальные нормы и ценности общества, которые
значимы в определенных ситуациях и в отношении
социальных ролей. Можно сказать, что общество
есть всеобъемлющий обобщенный другой.
Через идентификацию с обобщенным другим
возникает усвоение общих социальных стандартов
мышления и деятельности. Это никоим образом не
означает, что индивид тем самым перестает быть
субъектом действий. Наоборот, как уже отмечалось,
только освоение социальных ролей является пред-
посылкой возникновения подлинного самосознания.
1
Natanson M. Das Problem der Anonymitat im Denken
von Alfred Schutz // Alfred Schutz und die Idee des Alltags
in den Sozialwissenschaften. Stuttgart, 1979. S. 80.
36 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Это касается и ориентации на значимого другого в
индивидуальной игре, и ориентации на обобщенного
другого в коллективной игре. Мид понимает ин-
дивидуальную и коллективную игру как две фазы, в
течение которых ребенок овладевает механизмом
социального контроля и совершает существенные
шаги в формировании самосознания.1
С точки зрения интернализации социальных
установок «обобщенный другой» Мида напоминает
коллективное сознание в социологии Дюркгейма, а
социализация обусловлена социальным взаимодей-
ствием (интеракцией). В ее ходе большое значение
приписывается социальному контролю со стороны
обобщенного другого, что следует, по Миду, из его
же трактовки мышления как «диалога личности с
обобщенным другим»,2 в чем, собственно, и заклю-
чается сущность взаимоотношений личности и об-
щества.
1.6. I и Me — импульсивное и
рефлексивное Я
Как отмечалось выше, принятие роли другого и
интернализация обобщенного другого являются
антропологическими предпосылками возникновения
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 37
идентичности. Вместе с тем люди весьма заметно
отличаются друг от друга, хотя и пользуются об-
щими ценностями и значимыми символами. Иден-
тичность каждого человека несет в себе черты уни-
кальности. Отчасти это связано с уникальным жиз-
ненным опытом каждого человека, что отмечает и
Мид. Поэтому он и ставит принципиальный вопрос о
механизмах и путях формирования уникального
опыта человека.
Ответ, считает Мид, следует искать в активности
самого человека. Во-первых, активность человека
является его внутренней сущностью, во-вторых, она
развивается в процессе взаимодействия человека и
общества. Социальная активность личности имеет,
по Миду, две стороны, которые неразрывно связаны
друг с другом и «противостоят друг другу лишь в
качестве двух взаимодействующих частей».1
В своем творчестве Мид касается общественных
основ идентичности, которые заключаются в фор-
мировании ее посредством других. Часть личности,
которая представляет собой то, что видят в человека
другие, он обозначил английским термином «Me».
Однако в человеке всегда есть то, что отличает его
от общих стандартов, трансформирует их особым
образом в его индивидуальность. Эту сторону
личности Мид обозначил термином «/». Существует
довольно много неудачных попыток перевести эти
термины с английского,2 поэтому большин-
 1 1
Mead G. Die Genesis des sozialen Selbst und die soziale Strauss A. Einleitung // Mead G. Sozialpsychologie.
Kontrolle // Philosophic der Sozialitat. Frankfurt am Main, Neuwied, 1964. S. 30.
1969. S. 90. 2
Примером неудовлетворительного перевода на не-
' Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 301, мецкий язык является идея А. Стросса ввести термины
Anm. 7. «Ich an sich» и «Mich» (Strauss A. Einleitung // Mead G.
Sozialpsychologie. Neuwied, 1964. S. 30.), а в немецком
 38 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ство социологов пользуется ими без перевода. Тем не
менее нам хотелось бы предложить еще один вариант
перевода этих понятий: под термином «7» можно по-
нимать импульсивное Я, а под термином «Me» —реф-
лексивное Я. Таким образом, понятие «/» обозначает
уникальное в личности, a «Me» — множество ожида-
ний, предъявляемых обществом к человеку.
Биологической основой импульсивного Я является
совокупность влечений, свойственных человеку как
биологическому существу. Импульсивное Я содержит
досоциально и существует на бессознательном уровне,
в нем находят свое стихийное выражение био-
логические и эмоциональные потребности. Импуль-
сивное Я не поддается полной социализации и всегда
устремлено в мечтах, фантазиях и стихийных
действиях к тому, чтобы ликвидировать социальный
самоконтроль индивида с его ориентацией на зна-
чимого другого. Импульсивное Я напоминает фрей-
довское «Оно», но в отличие от Фрейда, который
сравнивал «Оно» с кипящим котлом хаотичной энер-
гии, Мид усматривает в биологическом импульсивном
Я и конструктивную функцию. Благодаря тому, что
импульсивное Я не может быть полностью со-
циализировано, оно является постоянным источником
«новизны и творчества в социальных ситуациях».1
издании книги Мида «Разум, самость и общество» дается
совершенно бессмысленный перевод этих понятий,
различение которых делается путем заключения термина
« Я» в разные кавычки. Получается, что научные понятия
следует различать по интонации! (Ср.: Mead G. Geist,
Iderititat und Gesellschaft. S. 216, Anm.).
1
Strauss A. Einleitung // Mead G. Sozialpsychologie.
Neuwied, 1964. S. 30.
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 39
С точки зрения идентичности рефлексивное Я от-
ражает «управляемую» сторону личности, к кото-
рой, вероятно, относятся интернализированные
элементы, усвоенные личностью от других людей.
Здесь важно выделить термин «вероятно», ибо наука
пока не располагает точными сведениями на этот
счет. С точки зрения дальнейшего развития теории
можно утверждать, что рефлексивное Я представляет
собой социальную конструкцию. Рефлексивное Я
систематизированные ценностные
установки, которые приобретаются в процессе
социализации. Рефлексивное Я представляет собой
общественный аспект идентичности. «Me» представ-
ляет собой совокупность знаний, которые человек
приобрел о себе в процессе принятия роли другого.
Они представляют собой «мое представление о том
образе, который создан обо мне другими людьми, то
есть довольно примитивную ступень интернали-
зации внешних ожиданий».1 Мид сравнивает реф-
лексивное Я со «Сверх-Я» 3. Фрейда, которое явля-
ется контролирующей инстанцией для биологиче-
ских инстинктов. Рефлексивное Я представляет
собой систему разнообразных установок других людей
в отношении индивида, которые им усвоены в такой
степени, что через рефлексивное Я осуществляется
социальный контроль обобщенного другого за
личностью. Эту функцию рефлексивного Я под-
черкивает и А. Стросс, он пишет: «Обобщенный
другой является представителем общества в лично-
1
Joas H. Rollen- und Interaktionstheorien in der Sozia-
lisationsforschung // Neues Handbuch der Sozialisations-
forschung / K. Hurrelmann u. D. Ulich (Hg.) Weinheim,
1991. S. 139.
 40 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
II сти. Даже наедине с самим собой человек в состоя-
нии организовать свое поведение с учетом установок
обобщенного другого. Обобщенный другой, по
Миду, тесно связан как с самоконтролем, так и с
социальным контролем».1 Отношение обеих инстанций
можно представить себе следующим образом:
стихийное Я реагирует на рефлективное Я, в котором
представлено множество ожиданий общества к
личности, оберегая индивидуальность личности; со
своей стороны рефлексивное Я обеспечивает непре-
рывный социальный контроль над стихийным Я.
В ходе социализации индивид постоянно приоб-
ретает новый социальный опыт и за счет взаимо-
действия с другими людьми осваивает новые стороны
идентичности и даже сам создает их. Он постоянно
воспринимает множество других точек зрения, в том
числе и относительно его самого. Рефлексивное Я
становится не только более многообразным, но и все
более дифференцированным, в некоторых
отношениях даже противоречивым. Одноклассники
смотрят на ребенка иначе, чем его родители, друзья
воспринимают человека иначе, чем его начальник,
соседи обращаются друг с другом на свой манер, а
дедушки с внуками — на свой. Иными словами,
рефлексивное Я представляет собой не статичную и
гомогенную систему, а находится в постоянном
изменении. Благодаря различию между спонтанными,
нерефлексируемыми проявлениями импульсивного Я
и взглядами на человека представителей его
социального окружения, то есть рефлексивным Я,
развивается рефлексивное сознание. Многообразие
перспектив рефлексивного Я постоянно вызы-
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида
вает его активную работу. «Различные стороны реф-
41
лексивного Я должны по возможности последова-
тельно синтезироваться в единый образ собственной
личности. Когда такой синтез происходит успешно,
возникает идентичность (self)».1 Понятие self вполне
можно перевести термином идентичность. Иден-
тичность возникает, если импульсивное и рефлек-
сивное Я находятся в постоянном устойчивом взаи-
модействии. Идентичность есть постоянный диалог, в
котором индивид общается с самим собой, т. е. с
обеими «половинками» своей личности. Если обе
стороны Я находятся в гармоничном равновесии друг
с другом, мы говорим о состоявшейся личности.
1.7. Критическая оценка
Вклад Мида в социологию можно сопоставить с
вкладом другого великого теоретика социологии,
представителя структурного функционализма Т. Пар-
сонса. Основанием тому служит, во-первых, общ-
ность предмета обеих теорий, во-вторых, то обстоя-
тельство, что теоретические позиции Мида послужили
историко-социологической основой для критики
социологической теории Парсонса. Последнее обсто-
ятельство вызывает удивление, так как творчество
Мида является более ранним по времени. Объяснение
этому интересному положению дел следует ис-
 1
Joas H. Rollen- und Interaktionstheorien in der Soziali-
Strauss A. Einleitung. S. 30. sationsforschung. S. 139.
42 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
кать в том, что при жизни Мид ничего не опубли-
ковал, за исключением нескольких небольших статей.
Ответ на вопрос о том, почему же его теория
приобрела такое большое значение, можно сформу-
лировать в следующем теоретическом высказы-
вании: Мид разработал процессуальный подход к
объяснению отношения между индивидом и обще-
ством, причем поднял значение индивида для об-
щества как творца своего социального мира. Мид
никогда не выступал за признание этого факта, а
просто исходил из него сам. По Миду, действующий
субъект создает свой социальный мир в процессе
коммуникации с другими людьми. Естественно, что
при этом он не может быть полностью свободен. Дей-
ствительно, ориентацию человека на обобщенного
другого в социологии Мида вполне можно сопоста-
вить с процессом социализации в теории Парсонса.
Однако решающее различие между позициями этих
теоретиков состоит в социально-психологической
оценке роли импульсивного Я. Если Парсонс считает
несоответствие индивида требованиям общества
однозначным недостатком, то Мид трактует это об-
стоятельство как источник общественных изменений
и предпосылку формирования идентичности. В
социологии Мида происходит возврат к идее свободы
человека, благодаря которой социальный порядок не
только не нарушается, а наоборот, в конечном итоге
лишь укрепляется — причем социальный порядок
есть не что иное, как имманентный процесс
изменений. Если Парсонса можно назвать
социологом социального порядка, который является
принудительным и требует приспособления
человека, то Мид является теоретиком социального
порядка, в возникновении и формировании ко-
Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 43
торого все мы участвуем как его свободные творцы.
В социологии Мида идея свободы человека под-
крепляется и другим теоретическим положением,
которое на первый взгляд воспринимается как раз
наоборот: речь идет о теоретическом значении те-
зиса о принятии роли другого. Принимая роль дру-
гого, индивид приобретает отношение к самому себе.
Рассматривая себя с точки зрения других людей, он
приобретает критерии оценки самого себя. Взаимно
ограничивая свои перспективы, участники
социального взаимодействия могут не только по-
высить успешность своих действий, но и обретают
уверенность в собственной идентичности. Таким
образом, центральным понятием социологии Пар-
сонса является понятие социальной роли, а в социо-
логии Мида таковым является понятие идентичности.
Подчеркивая большую роль этого ученого в раз-
витии социологии, отметим и некоторые недостатки
его теории. Первый состоит в том, что в анализе
возникновения идентичности Мид не учитывает
конкретные исторические, экономические и соци-
альные условия этого процесса. Далее, в его теории
отсутствует разработка исторического аспекта соци-
ального развития. «Мид превосходно раскрывает в
общей форме социально-психологические механизмы
взаимодействия личности и общества, но при этом у
него выпадает из поля зрения исторический характер
этих отношений», — пишет И. С. Кон.1 Наконец,
можно усомниться в том, действительно ли
1
Коп I. Soziologie der Personlichkeit. Koln, 1971. S.
70f.
44 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Введение в символический интеракционизм Дж. Мида 45
значимые символы выполняют столь важные функ-
ции, ведь современное общество характеризуется
конкуренцией смысловых универсумов благодаря
диффузии социальных ожиданий и плюрализации
всех форм жизни.
Вышеперечисленные критические замечания в
адрес социологии Мида следует признать справед-
ливыми, однако при этом Мида невозможно упрек-
нуть за эти недостатки, так как он придерживался
совершенно иной постановки вопроса. Он хотел раз-
работать общую теорию социального действия, не
зависящую от места и времени. При этом он зани-
мался вопросом о сущностных предпосылках спе-
цифически человеческого поведения, в частности,
способности человека задерживать свои реакции, ко-
торая является условием мышления. Пользуясь со-
временной терминологией, можно сказать, что,
согласно Миду, человек является существом, интер-
претирующим себя и социальный мир, в котором
он живет. Именно здесь лежат истоки интерпре
тативной социологии.
1.8. Мид и интерпретативная социология
Мы уже знакомы с социологической концепцией
Мида, базирующейся на представлении об активной
роли человека в формировании собственной жизни и
жизни всего общества. Свобода человека, как
подчеркивалось выше, обеспечивается силой им-
пульсивного Я и самосознанием человека, которое
возникает путем принятия роли другого. Этот тезис
породил первую критику структурного функцио-
нализма еще в 60-е годы сначала в американской, а
затем в европейской социологии. Второе критическое
возражение B лизма, вытекающее отсюда* заключается в
том, что социальное действие не может быть
объяснимо лишь ссылкой на социальные нормы, так
как оно всегда содержит их интерпретацию, равно как
и других условий социального действия.
Американский социолог Т. Уилсон назвал эти
противоположные теоретические позиции
«нормативной» и «интерпре-тативной»
парадигмами.1
В основе обеих парадигм лежит представление о
символической регуляции социального действия.
Согласно нормативной парадигме, под которой
понимается главным образом ролевая теория Т.
Парсонса, участники социального взаимодействия
разделяют общую систему символов и значений, отно-
сящихся к социокультурной системе ценностей,
которая обладает принудительной силой. Вследствие
социализации в общей системе ценностей партнеры
по взаимодействию интерпретируют социальные
явления и события как соответствующие некоторым
«образцам» уже известных из прошлого ситуаций и
способов поведения.
Интерпретативная парадигма, напротив, ис-
ходит из отсутствия заранее заданной интерсубъек-
тивной общезначимой системы символов в строгом
1
Wilson T. Theorien der Interaktion und Modelle soziolo-
gischer Erklarung // Alltagswissen, Interaktion und gesell-
schaftliche Wirklichkeit. Bd. 1. Symbolischer Interaktio-
nismus. Reinbeck, 1973. S. 55ff, 58ff.
 46 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация

смысле этих терминов. Согласно этой парадигме,

2. Символический интер-
действующие лица не просто обладают статусами с акционизм Герберта Блумера
четко установленными правилами и ролевыми ожи-
даниями, а ставят смысл и значение каждой
социальной роли в зависимость от личной оценки
ситуации, специфических возможностей проявле- 2.1. Определение ситуации
ния роли в ситуации и от того, как сказывается на
социальном взаимодействии общее определение си-
туации всеми ее участниками.
В примечании к своей статье «Методологические
Поэтому интерпретативная парадигма по сути
основы символического интеракционизма» Герберт
дела направлена и против понятия социального дей-
Блумер (1900—1987) пишет, что это понятие «является в
ствия Макса Вебера, на которое опирается Парсонс,
некоторой степени варварским словообразованием»,
ставя во главу угла целерациональное действие.
которое он «мимоходом» наметил в статье 1937 года.
Если социальное действие рассматривать не с точки
Затем это понятие получило распространение.1 Воз-
зрения результата, а как процесс, то есть поистине с
позиций действующего лица, то очевидно, что оно На фотографии: Герберт Блумер / Herbert Blumer.
действительно зависит от конкретной ситуации, а не Фотография предоставлена: Blumer, Herbert, Symbolic
направлено однозначно и прямолинейно к ясной цели. Interactionism. Perspective and Method, Englewood Cliffs,
Критерии, с помощью которых участники интеракции New Jersey: Prentice-Hall, Inc. 1969. © 1969 by Prentice-
взаимно соизмеряют свои действия, «не являются Hall, Inc., Englewood Cliffs, New Jersey.
1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
наперед заданными благодаря системе культуры, как lischen Interaktionismus // Alltagswissen, Interaktion und
у Вебера и Парсонса, а являются результатом gesellschaftliche Wirklichkeit. Bd. 1. S. 144, Anm. 1.
структурирующей деятельности участников
взаимодействия».1 При этом структурирование
означает не что иное, как процесс интерпретации
ситуации. Здесь лежат истоки символического
интеракционизма. Мы коснемся его некоторых
центральных положений, руководствуясь
основополагающей статьей, принадлежащей перу
автора самого термина «символический интеракцио-
низм», которую он написал в 1969 году, американ-
скому социологу Герберту Блумеру.
1
Nunner-Winkier G. Normen // Handbuch Soziologie.
Reinbek, 1984. S. 402.

48 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
никает вопрос, что нового содержится в этой теории?
С позиции символического интеракционизма
«совместная жизнь людей представляет собой про-
цесс, в котором объекты создаются, закрепляются,
преобразуются и отвергаются. Жизнь и деятельность
людей с необходимостью изменяются в соответствии с
изменениями, которые происходят в их в объек-
тивном мире».1
С помощью этого высказывания Блумер хотел не
просто напомнить читателю о тривиальном факте, что
объективная реальность определяет наши действия, а
подготовить его к восприятию тезиса об изменении
людьми своей «объективной» реальности и тем самым
изменении условий своих социальных действий. Этот
тезис можно сравнить с одним определением Макса
Вебера, которое Блумер не цитирует, но поддерживает,
как и большинство участников американской
социологической дискуссии конца 60-х годов.
Согласно этому определению социальное действие
означает ориентацию на предполагаемый смысл
действия другого человека. Таким образом, симво-
лический интеракционизм несколько расширяет ве-
беровскую точку зрения описанием процесса обна-
ружения участниками взаимодействия смысла дей-
ствий друг друга и общего понимания ситуации.
Как же людям удается взаимно приспособить
свои действия друг к другу? Мид указывает в этой
связи на общий смысл, из которого исходят люди,
что весьма близко определению социального дей-
ствия Макса Вебера. Однако, как подчеркивает он,
новое заключается в том, что действующие лица
1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 91.
Символический интеракционизм Г. Блумера 49
демонстрируют друг другу смысл своих действии
через сами действия. Исходя из этого Блумер делает
еще один шаг вперед и утверждает, что действующие
лица создают в процессе социального взаимо-
действия общие символы, на которые затем сами
же ориентируются, а также подтверждают, изме-
няют и переопределяют их своими же действиями.
Таким образом, благодаря взаимной интерпретации
социальных действий непрерывно создается смысл
социального взаимодействия.
В интеракции (социальном взаимодействии)
любое действующее лицо участвует в определении
ситуации, выражает это внешне и показывает своим
поведением, как он желает истолковать ситуацию и
что поэтому имеет значение. В свою очередь другие
лица интерпретируют его поведение и учитывают
его в своем определении ситуации. Этот процесс
осознается крайне редко и еще реже обсуждается
вслух, но он постепенно ведет к общему
определению ситуации.
Процесс определения ситуации чрезвычайно
интересен с социологической точки зрения, так как
благодаря ему возникают структурные условия со-
циального действия, даже если они не осознаются
действующими лицами. Именно так можно истол-
ковать известный афоризм У. Томаса (1863—1947),
которого Блумер считает одним из выдающихся
предшественников символического интеракциониз-ма:
«Если ситуация определяется как реальная, то она
реальна по своим последствиям».1 Это выска-^
зывание получило название теоремы Томаса, кото-
1
Thomas W. Das Kind in Amerika // Person und Sozial-
verhalten. Neuwied, 1965. S. 114.
50 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация Символический интеракционизм Г Блумера 51
рая является одним из основных теоретических по-
ложений интерпретативной социологии. Р. Мертон
описал позднее этот механизм социального струк-
турирования с помощью понятия «selffulfilling pro-
phecy» по отношению к определенным процессам,
которые отклоняются от процессов в нормальном
состоянии. С точки зрения символического интер-
акционизма этот механизм относится к факторам
объяснения социальной нормальности.
В нижеследующем очерке теории символического
интеракционизма мы будем широко использовать статью
Г. Блумера под названием «Методологическая*
позиция символического интеракционизма», которая
является своего рода манифестом этой теории.
2.2. Три теоретические предпосылки о
значении, интеракции и интерпретации
Символический интеракционизм в конечном
итоге основывается на трех теоретических предпо-
сылках: «Первая предпосылка указывает, — пишет
Блумер, — что люди действуют в отношении
"вещей" на основе значений, которыми для них об-
ладают вещи. Под "вещами" здесь понимается все,
что человек воспринимает в окружающем мире:
физические предметы, например деревья, стулья;
других людей, например мать, продавца; социаль-
ные категории, например друзей и врагов; соци-
альные институты — школу, правительство; идеалы
— личную свободу и честность; поступки дру-
гих людей — их приказы и пожелания; и ситуации, с
которыми человек сталкивается в своей по-
вседневной жизни.
Во второй предпосылке утверждается, что зна-
чения вещей создаются или возникают во взаимо-
действии с социальным окружением.
Третья теоретическая предпосылка указывает,
что эти значения используются и изменяются в
процессе интерпретации человеком окружающих
вещей».1
Уже в первой предпосылке ясно зафиксировано
важнейшее отличие символического интеракционизма
от других социологических теорий. Оно касается
понимания условий социального действия. Люди
совершают действия не потому, что они ведут себя
функционально по отношению к структурным усло-
виям, а потому, что они придают этим условиям
значения и тем самым создают эти условия. В центре
внимания теории символического интеракционизма
находится процесс формирования значений
социальных действий, в то время как в других тео-
риях эти значения просто принимаются как задан-
ные. Согласно символическому интеракционизму
значения действий являются «социальными продук-
тами», которые создаются в переходе от определения
ситуации к социальному действию и обратно. Далее,
третья предпосылка указывает, что действующие
лица употребляют значения в процессе ин-
терпретации ситуации. Блумер описывает этот про-
цесс точно так же, как Мид описывает образование
символов: действующий рассматривает себя самого
1
Blutner H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 81.
52 Х.Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
в качестве предмета, на который направлено его
действие. Следовательно, он выбирает, упорядочи-
вает и структурирует вещи, наделяя их определен-
ным значением. Блумер называет процесс, в кото-
ром действующий взаимодействует с самим собой,
формирующим процессом.1
Названные предпосылки касаются всех, кто всту-
пает в социальное взаимодействие. Если мы вспом-
ним тезис Мида о принятии роли другого, то можно
сделать логичный вывод: внутренняя коммуникация
любого участника интеракции (социального взаи-
модействия) является реакцией на внутреннюю ком-
муникацию любого другого участника. Результатом
взаимного учета значений вещей, которые участ-
ники взаимодействия демонстрируют друг другу,
является общее символическое определение ситуа-
ции. Исходя из этого Блумер дает очерк некоторых
основных теоретических положений символического
интеракционизма.
2.3. Сущность человеческого общества
Символический интеракционизм Г. Блумера 53
ство есть деятельность. Опираясь на этот теорети-
ческий тезис, Блумер подчеркивает, что активность,
которая служит источником действия, исходит от
человека. Тем самым он полемизирует сразу с двумя
авторитетными социологическими концепциями
общества — с концепцией общества как культуры и с
концепцией общества как социальной структуры — и
пишет: «Не важно, что понимается под культурой:
обычаи, традиции, нормы, ценности, правила и
тому подобное — это всегда производное от
деятельности людей. Это относится и к социальной
структуре, всем ее аспектам, выраженным в
понятиях социальной позиции, статуса, роли, авто-
ритета и престижа, в отношениях, вытекающих из
способов социального взаимодействия между людь-
ми».1 Первая концепция была разработана в функ-
ционалистских теориях, в произведениях У. Самнера
(1840-1910) и Р. Линтона (1893-1953), возникших
под влиянием культурной антропологии, вторая
концепция — в структурном функционализме,
прежде всего в творчестве Т. Парсонса (1902—1979). В
противоположность обеим концепциям Блумер
выдвинул тезис, что общество представляет собой
непрерывный процесс взаимного согласования
действий своих членов.
 В исходном теоретическом положении символи-
ческого интеракционизма утверждается, что «чело-
веческие группы состоят из действующих лиц»,
точнее, что «способом существования человеческих
групп и общества является деятельность».2 Обще-
 1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 84. 1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
2
Ibid. S. 85. lischen Interaktionismus. S. 86.
54 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Символический интеракционизм Г. Блумера 55

2.4. Сущность интеракции этом уровне действующие люди определяют себя,

узнают и интерпретируют совместные действия.
 Блумер исходит из важнейшего постулата социо-
логии об условиях возможности общества: «Совместная
жизнь людей в социальных группах с необходимостью
предполагает интеракцию между их членами. Иначе
говоря, общество состоит из индивидов, взаи-
модействующих друг с другом».1 Это теоретическое
положение имеется и в других определениях обще-
ства, но там социальное взаимодействие скорее следует
из норм, ценностей, санкций и социальных ролей, не
обладая самостоятельным значением. В противопо-
ложность такому утверждению символический интер-
акционизм придает социальному взаимодействию (ин-
теракции) центральное значение, учитывая его свое-
образие. Интеракция не является условием, в котором
проявляются социологические детерминанты поведе-
ния, а представляет собой взаимосвязанное поведение
его участников. Поэтому интеракция является про-
цессом, который сам формирует человеческое поведе-
ние. «Проще выражаясь, люди в процессе интеракции
должны обращать внимание на то, что делает или
намерен сделать другой человек».2
Как показал Мид, это удается благодаря взаим-
ному принятию роли другого, обоюдному распо-
знаванию и интерпретации поведения. «Интеракция в
человеческом обществе происходит преиму-
щественно на символическом уровне». 3 Именно на
1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 86.
2
Ibid. S. 87.
3
Ibid. S. 89.
2.5. Сущность объектов
Для символического интеракционизма не суще-
ствует так называемых «миров в себе», для него есть
лишь такие миры, какими люди конструируют их для
себя и друг для друга. Эти «миры» составлены из
«объектов», которые опять-таки «являются продуктом
символической интеракции. К объектам можно отнести
все, что может быть показано, все, на что может быть
указано или по отношению к чему можно иметь
отношение. Это могут быть, например, облако, книга,
законодательное собрание, банкир, религиозное
вероучение, дух и т. д. Простоты ради можно разбить
объекты на три категории: а) физические объекты,
например, стулья, деревья или велосипеды; б)
социальные объекты, например, студенты, священник,
президент, мать, друг; в) абстрактные объекты,
например, нравственные принципы, философские
учения или идеи, например, справедливость,
эксплуатация, сочувствие».1
Значение объектов для разных людей может быть
различным. Для одного вода — символ жизни, для
другого — просто сырье. В этой связи Блумер
отмечает: «Человек понимает значение объектов по
сути дела благодаря способам, с помощью которых
другие лица, с которыми он взаимодей-
1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 90.
56 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
ствует, определяют для него это значение». 1 Индивид
принимает указанное значение объектов или дает ему
свою интерпретацию. Таким образом, значение
объектов заложено не в объектах самих по себе, а в
их определениях, которые действующие люди
взаимно демонстрируют друг другу. Поэтому нужно
всегда помнить, что сами объекты являются
продуктами человеческих действий. «Короче говоря,
с точки зрения символического интеракциониз-ма,
совместная жизнь людей представляет собой
процесс, в котором значение объектов создается,
подтверждается, изменяется и отрицается». 2 Если мы
желаем понять действия человека, то следует
определить мир его объектов.
2.6. Человек как действующий организм
Человек является организмом, который реагирует
на раздражители не только заранее заданным
образом, как животные, но и «посылает другому
человеку сигналы и интерпретирует его сигналы. Как
убедительно продемонстрировал Мид, человек может
делать это благодаря обладанию "самостью". В этом
высказывании не содержится ничего таинственного:
оно означает, что человек может стать предметом
собственного действия».3 В процессе вза-
Символический интеракционизм Г Блумера 57
имного указания значения объектов человек способен
рассматривать себя как объект, что и происходит в
процессе принятия роли другого. Как показано в
социологии Мида, чтобы стать объектом для самого
себя, человеку необходимо посмотреть на себя со
стороны. Человек осознает свою самость, «ставя себя
на место другого человека и рассматривая себя или
действуя в отношении себя с этой позиции».1 В таком
процессе интеракции человек демонстрирует себе и
другим нечто о самом себе.
Тем самым символический интеракционизм прин-
ципиально отличается от других теорий, согласно
которым поведение человека определяется биологи-
ческими влечениями, потребностями или ролевыми
ожиданиями. Блумер критикует такие теоретические
позиции, отмечая, что в них человек является
«социальным» существом лишь в том смысле, что
реагирует на социальные условия или ведет себя так,
как научился в определенной социальной группе. Сам
Блумер считает человека «социальным» в более
фундаментальном смысле этого термина, а именно:
социальным в качестве организма, который
находится в социальной интеракции с самим собой,
демонстрирует себе объекты и вступает в отношения
с ними. Он является существом, которое
интерпретирует объекты, придавая им значения, и
организует свои действия на основе такой
интерпретации. Блумер, как и Мид, стремится обо-
сновать принцип свободы деятельности человека.
 1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
hschen Interaktiomsmus. S 90.
2
Ibid. S. 91. 1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
3
Ibid. S. 92. hschen Interaktiomsmus. S 92.
58 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация Символический интеракционизм Г Блумера 59
 2.7. Сущность человеческого действия
Как отмечалось выше, с точки зрения символи-
ческого интеракционизма никаких «миров в себе»
не существует, а есть лишь миры, которые индивиды
конструируют для себя и других. Объекты ста-
новятся частью социального окружения людей в том
значении, которое придают им люди. Поэтому вся-
кий абстрактный мир становится конкретным ми-
ром, исходя из которого только и можно понять
действия человека. Решающее отличие человека от
животных состоит в том, человек не просто «вни-
мает» миру, т. е реагирует на него «в силу своей
биологической конституции», а формирует активное
отношение к миру. Человек способен приписывать
вещам значения, то есть интерпретировать
окружающую среду и тем самым создавать свой
символический мир. Если человек намерен действо-
вать, то он должен продемонстрировать себе и другим
значения этого символического мира.
С помощью различения окружающей среды и
мира символических значений Блумер еще раз под-
черкивает, что человек противостоит окружающей
среде не как продукт, который определенным обра-
зом «организован», например через социализацию
или развитие потребностей, и лишь автоматически
реагирует на внешние стимулы. Наоборот, согласно
теории символического интеракционизма человек
сам создает свой мир в процессе его интерпретации:
«В сущности, поведение человека состоит в том, что
он рассматривает вещи и на основе их строит свою
линию поведения. К воспринимаемым вещам
относятся его желания и потребности, его цели
и средства для их достижения, собственные поступки
и ожидаемые поступки других, образ Я и вероятный
результат определенной линии поведения», — пишет
Блумер.1
Человек постоянно сталкивается с изменчиво-
стью социальных ситуаций, в каждой из которых он
вынужден действовать, интерпретировать и опре-
делять условия своего действия, начиная с потреб-
ностей и кончая предполагаемыми результатами
совместных действий. Поэтому социальное действие
невозможно объяснить с помощью поиска его при-
чины, а следует рассматривать как результат взаи-
модействия многих факторов и интерпретаций ситу-
аций, благодаря которым действующий человек
включается в социальную жизнь.
Социальное действие можно понять, лишь учи-
тывая процесс социальной интерпретации со стороны
действующего человека. Само собой разумеется, что
все сказанное можно отнести и к коллективным
действиям. В коллективном взаимодействии
индивиды демонстрируют друг другу своими дей-
ствиями существующее или требуемое значение
объектов. Это касается и футбольной команды с ее
стремлением к победе, и всего общества, озабочен-
ного, например, проблемой безработицы. Участники
социального взаимодействия постоянно демон-
стрируют это друг другу. Даже если сами участники
социального взаимодействия не всегда осознают это,
самими своими действиями они демонстрируют друг
другу. Можно утверждать, что интеракция и есть
интерпретация.
1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktiomsmus. S. 95.
60 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
2.8. Переплетение социальных действий
Из предшествующих основных теоретических
положений следует, что интеракция есть нечто боль-
шее, чем простая сумма отдельных поступков. Она
представляет собой нечто постоянно изменяющееся и
обусловливающее каждое отдельное социальное
действие. Изменения порой несложно упустить в
повседневной рутине постоянно повторяющихся дей-
ствий. Однако и в этом случае справедливо, что в
любой момент времени действующее лицо демонст-
рирует себе и другим нечто такое, что позволяет срав-
нивать новую ситуацию со старой. Без такого бес-
сознательного процесса интерпретации невозможно
было привлечь воспоминания о прежних ситуациях!
В процессе взаимных указаний друг на друга
отдельные поступки людей неразрывно переплета-
ются между собой. Термин переплетение можно
понимать буквально, так как одни социальные дей-
ствия вызывают другие и в то же время сами явля-
ются реакцией на другие действия и условием для
последующих действий. Механизм переплетения
(interlinkage) обусловливает возможность совмест-
ных действий. По поводу переплетения социальных
действий Блумер делает три замечания, которые ка-
саются видимого повторения действий, их перепле-
тающегося расширения и их предыстории.
В первом замечании он рассматривает повторя-
ющиеся и стабильные случаи совместного действия и
пишет: «Подавляющая часть социальных действий в
обществе, особенно в сформировавшемся обществе,
существует в форме повторяющихся схем социаль-
ного взаимодействия. В большинстве ситуаций, в
Символический интеракционизм Г. Блумера 61
которых взаимодействуют люди, они заранее точно
знают, как они желают действовать сами и как будут
действовать другие. У них есть предварительное
общее представление о том, что следует ожидать от
поступков других, и поэтому каждый участник
взаимодействия в состоянии управлять своим
поведением посредством таких представлений».1
Повторяющиеся и заранее предусмотренные формы
социальных действий с давних пор привлекают со-
циологию, а для некоторых социологов они пред-
ставляют собой сущность социальности. Тем самым, по
Блумеру, они допускают грубую ошибку, что мы уже
рассматривали выше в связи с намерением Блумера
отстоять в теории принцип свободы действий
индивида в обществе. Здесь Блумер еще раз поясняет:
«Большинство социологических моделей основаны на
уверенности в том, будто человеческое общество
представляет собой жесткий распорядок жизни,
который является совокупностью правил, норм,
ценностей и санкций, точно предписывающих людям,
как они должны действовать в различных
ситуациях».2 Его критика направлена опять же против
структурного функционализма Т. Парсонса и
особенно против ролевой теории, которая вытекает из
него. Говоря конкретно, Блумер обратился против
функционалистской теории социального действия,
согласно которой в случае успешной социализации
отклоняющееся поведение просто невозможно. Он
пишет: «Прежде всего просто неверно, что вся пол-
нота жизни любого человеческого общества является
лишь выражением заданных форм совместных
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 97f. 2
Ibid. S. 98.
62 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Символический интеракционизм Г. Блумера 63
действий. В сфере совместной жизни людей постоянно
возникают новые проблемные ситуации, которые не
укладываются в существующие правила».1
Нет общества, свободного от проблем, и поэтому
нет общества, в котором люди не должны обсуждать
возможности своих действий. Само собой разумеется,
что в повседневной жизни справедливо вышеска-
занное: однажды возникает взаимосвязь действий,
обусловленная их повторением. В этой связи Блумер
обобщает первое замечание о переплетении соци-
альных действий в теоретическое высказывание, ко-
торое носит диаметрально противоположный характер
по отношению к объяснению социального порядка в
социологии Парсонса: «Поспешное принятие
концепции приоритета социальных ценностей, норм,
правил и тому подобного сделало представителей со-
циальных наук слепыми в отношении того факта, что
каждый из нас сталкивается с процессом социального
взаимодействия — процессом, необходимым не только
для изменения этих ценностей и норм, но и в равной
степени для их сохранения. Социальное
взаимодействие является процессом совместной жизни
людей, который создает правила социальной жизни, а
не наоборот, не правила сами по себе создают и
поддерживают совместную жизнь людей».2
Во втором замечании о переплетении, которое
обосновывает возможность совместных социальных
действий, Блумер говорит о расширении взаимосвя-
зей. Расширяющиеся связи социальных действий
составляют большую часть совместной жизни людей.
Блумер называет их сетью социальных действий
(networks of action) или социальными институтами.
Сети социальных действий включают в себя «пе-
реплетение и взаимопроникновение социальных дей-
ствий разных лиц». Примерами сетевой взаимосвязи
социальных действий является четкое «разделение
труда... которое начинается у крестьян со сбора урожая
и завершается продажей готового хлеба в магазине,
или имеет место в тщательно разработанной цепочке,
которая начинается с ареста подозреваемого в
преступлении и завершается его выходом из тюрьмы
после отбытия наказания. Сеть социальных действий с
регламентированным участием различных лиц и их
поступками представляет собой панораму социальных
институтов, которая всегда была важной предметной
областью социологии».1 Однако Блумер подходит к
ней совершенно иначе: в то время как другие
теоретики были очарованы регулярностью и
повторяемостью социальных действий и искали
причины тому в социальных институтах или даже
говорили о собственной динамике социальных
институтов (как это часто встречается у представи-
телей системной теории), Блумер подчеркивает пер-
востепенное значение действий самого индивида и
пишет: «Сеть социальных действий, социальный
институт не могут функционировать автоматически
на основе некоей внутренней динамики или подчи-
няясь требованиям системы; они функционируют
благодаря тому, что индивиды с их различными со-
циальными позициями делают нечто — а то, что они
делают, и есть результат их определения ситуации, в
которой они должны действовать».2
 1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo- 1
Blumer H. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 98. lischen Interaktionismus. S. 100.
2
Ibid. S. 99. 2
Ibid.
64 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Символический интеракционизм Г. Блумера 65

Третье замечание Блумера относится к предысто-

рии конкретного социального действия. В этой связи
2.9. Заключение
Блумер еще раз обращает внимание на тот факт, «что
каждый случай совместного действия, будь то новый
или давно существующий, с необходимостью Основные положения социологии Блумера можно
основывается на более ранних действиях его подытожить следующим высказыванием: согласно
участников. Новый вид совместного действия не теории символического интеракционизма соци-
бывает свободен от подобного фона».1 Каждый вносит альные действия индивидов представляют собой
в социальное взаимодействие свою часть значений и демонстрацию себе и другим символического зна-
чения своих действий.
интерпретаций, с которыми он познакомился в
течение своей жизни. Каждое действующее лицо в В дальнейшем Альфред Шюц разработал целую
любой момент времени связано со своей биографией. теорию, основанную на таких центральных исходных
Поэтому в социальном взаимодействии каждый его положениях и теоретико-познавательных основах.
участник «вписывается» в биографию всех других. Предмет его феноменологической социологии —
«Совместное социальное действие характеризуется не непрерывный процесс социальной интеракции, в
только так называемым горизонтальным которой мы конструируем свой социальный мир и
переплетением действий его участников, но еще и делим его с другими.
"вертикальным" переплетением, основанным на
начавшемся совместном действии».2
Социолог А. Стросс, ученик Блумера, образно
выразил сущность переплетения социальных дей-
ствий с биографиями других людей в следующем
примере: «Пусть на сцене выступают лишь два глав-
ных актера, но есть и другие актеры, которые видны
зрителям или только одному из актеров. Тем самым
актер, обращаясь к другому, одновременно
обращается и к другим, которые как будто тоже
присутствуют на сцене».3
 1
Blumer Н. Der methodologische Standort des Symbo-
lischen Interaktionismus. S. 95.
2
Ibid. S. 101.
3
Strauss A. Spiegel und Masken. Frankfurt am Main,
1968. S. 58.

3 Зак 3484

3. Альфред Шюц и
основы
феноменологическ
ой социологии
3.1. Биография Альфреда Шюца
66
Альфред Шюц родился в Вене в 1899 году. Он
изучал право и через философию права познакомился
с методологическими идеями Макса Вебера (1864-
1920). После сдачи экзаменов работал юристом по
финансовому праву в одном из банков. Время для
своих научных интересов он выкраивал лишь
На фотографии: Альфред Шюц / Alfred Schutz.
Фотография предоставлена: Schutz, Alfred, Gesammelte
Aufsatze, Bd. 1: Das Problem der sozialen Wirkhchkeit, mit
einer Emf. von Aron Gurwitsch und einem Vorw. von H. L.
van Breda, Den Haag: Martmus Nijhoff, 1971. © 1971 by
Martmus Nijhoff Publishers, P.O. Box 566, 2501 CN The
Hague, The Netherlands.
Альфред Шюц и основы, феноменологической социологии 67
по ночам и в командировках. Согласно некоторым
сведениям, у него очень рано возник интерес к фи-
лософскому обоснованию социальных наук. Шюц
был твердо убежден в том, что главная проблема
социологии по Максу Веберу — «проблема понимания
субъективного смысла социального действия самими
действующими нуждается в более глубоком
философском обосновании».1 Тем самым ставится во-
прос о конституировании смысла в отношениях между
действующим субъектом и другими людьми. Когда
философ Э. Гуссерль (1859-1938), родоначальник
феноменологии, опубликовал в 1928 году свои «Лекции
о внутреннем сознании времени», Шюцу стало ясно,
что проблема интерсубъективности вышла на
передний план социальной теории. С 1932 года Шюц
регулярно слушал лекции Гуссерля во Фрайбургском
университете, хотя и не согласился стать его
ассистентом. Он так и прожил свободным ученым, не
прекращая работать в банке, и написал лишь одну
книгу под названием «Смысловое строение социаль-
ного мира», вышедшую в 1932 году.
Шюц происходил из еврейской семьи и уже в
1937 году был вынужден думать об эмиграции из
страны в связи с фашистской угрозой. После аннексии
Австрии гитлеровской Германией он не вернулся из
заграничной командировки и больше никогда не был
на родине, в Вене. С 1939 года он работал служащим
в одном американском банке. Историк социологии Р.
Гратхоф2 указывает, что Шюц под-
1
Baeyer A , von Einleitung // Schutz A. Gesammelte
Aufsatze. Bd III Den Haag, 1971. S. 9.
2
О биографии и научном окружении Шюца см.- Gra
thoff R Alfred Schutz // Klassiker des soziologischen
Denkens Bd II. Munchen, 1978. S 9-12.
68 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
держивал контакты с социологами, которые, по-ви-
димому, тяготели к методологическому подходу
Макса Вебера. Наиболее известным из них является
социолог Т. Пирсоне. Однако научная переписка
Шюца показывает, что его феноменологическая со-
циология и системная теория Парсонса являются
несовместимыми научными конструкциями. Шюц
был знаком с американским прагматизмом и осо-
бенно с работами его представителей У. Джеймса и
Дж. Мида. С 1943 года он являлся приглашенным
преподавателем в Новой школе социальных иссле-
дований в Нью-Йорке, высшем учебном заведении, в
котором работали в основном эмигранты из Европы,
читал там лекции. В 1952 году он стал профессором
социологии и социальной психологии. Известно, что
его лекции носили излишне обстоятельный и
усложненный характер. Тем не менее именно тогда его
идеи приобрели научное влияние. К наиболее
интересным ученикам и последователям Шюца при-
надлежат социологи П. Бергер, Т. Лукман и Г.
Гафинкелъ. После смерти Шюца в его научных архи-
вах остались многочисленные картотеки с научными
записями и фрагментами. На основе этих
материалов в результате многолетней работы Лукман
опубликовал книгу под названием «Структуры
жизненного мира», вышедшую в двух томах в 1975 и
1984 годах.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 69
3.2. Смысловое строение социального
мира
Единственная книга, которую Шюц опубликовал
при жизни, называется «Смысловое строение
социального мира». Она вышла в 1932 году и имеет
подзаголовок «Введение в понимающую социоло-
гию». Она представляет собой нечто большее, чем
просто введение, и является попыткой философского
обоснования социологии Макса Вебера ради развития
«понимающей» методологии.
В начале предисловия Шюц поясняет мотивы
написания книги. Он пишет: «Предлагаемая книга
восходит к многолетним интенсивным исследова-
ниям теоретико-методологических сочинений Макса
Вебера. В ходе длительной работы над ними я все
больше укрепился в убеждении в том, что подход
Макса Вебера хотя и представляет собой исходное
положение всякой подлинной теории в социальных
науках, однако его анализ еще не доведен до той
глубины, на которой только и могут быть решены
многие важнейшие вопросы, возникающие в самой
методологии социальных наук. Необходимо, прежде
всего, глубоко осмыслить центральное понятие
социологии Макса Вебера — понятие субъективного
смысла, что, однако, является лишь частью других
важнейших проблем социологии, которые Вебер
вообще не анализировал, хотя они и не были чужды
ему».1
1
Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt.
S. 9.
 Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 71
70 X Абельс Интеракция, идентичность презентация

По мнению Шюца, Вебер недостаточно ясно сфор- нил глубинные основы предложенных им основных
мулировал основную проблематику социальных наук и социологических понятий».1 Сказанное относится
«понимающую» методологию, так как недостаточно прежде всего к понятию смысла. По мнению Шюца,
глубоко изучил «прафеномены общественного Вебер слишком рано завершает анализ социального
бытия». Шюц намеревался устранить эти научные мира и не ставит вопрос о конституировании смысла в
пробелы и предпринял попытку «найти истоки со- пассивных процессах памятй7~в"ходе которых мы
циально-научной проблематики в фундаментальных накапливаем результаты социальных действий и
фактах деятельности сознания». 1 посредством работы сознания превращаем их в свой
социальный опыт, на основе которого и кон-
Шюц исходит из знаменитого теоретического
струируем затем социальную реальность.
положения Макса Вебера, согласно которому соци-
В свое время книга Шюца, вышедшая в 1932 году,
альным мы называем «такое действие, которое по
была известна лишь узкому кругу философов.
предполагаемому действующим лицом (или действу-
Фундаментальный вопрос, адресованный Шюцем
ющими лицами) смыслу соотносится с действием
социологии, вообще не дошел до адресата, что от-
других людей и ориентируется на него».2 Возникает
части объясняется иной направленностью немецкой
вопрос: что такое смысл социального действия? Макс
социологии в 30-е годы. Однако и в других обще-
Вебер просто постулирует его наличие и отождествляет
ственных условиях социологическая проблематика,
его с целью социального действия. Шюц критикует в
сформулированная Шюцем, не вызвала понимания.
этой связи Макса Вебера, поскольку он лишь «с
Это видно хотя бы из письма, которое Т. Парсонс
трудом и с видимыми противоречиями...
написал Шюцу в начале 1941 года. В этом письме,
приближается к теоретическим основам свой науки».
как и в предыдущих, он пишет Шюцу, что не понял
Это замечание касается как веберовской теории науки,
его, но еще раз подытоживает всю полемику и
так и его теории познания: «Вебер является видным
полагает, что по сути дела они даже не обменялись
представителем методологии, взгляды которого на
критическими замечаниями, так как фактически
проблему образования понятий в социальных науках
имеют в виду разные предметы науки. В целях при-
считаются бесспорными. Тем более удивительно, что
мирения научных позиций Парсонс делает в письме
философское чутье не обеспечило ему корректную
неожиданное заключение и пишет: «У нас есть еще
критическую теоретико-познавательную позицию. Он
одна последняя возможность: Ваши аргументы
недостаточно подкрепил свои теоретико-
могли бы быть использованы в тех сферах, которыми
познавательные результаты надежными
я не занимался, но которые, не знаю почему, все-таки
философскими основаниями и недостаточно прояс-
расшатывают основы моей теоретиче-
1
SchutzA. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S. 9. 1
Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt.
2
Вебер М. Основные социологические понятия //
Избранные произведения. М., 1990. С. 602-603. Frankfurt am Mam, 1974. S. 15.
72 X Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ской системы. Научная добросовестность требует от
меня считаться с ними. Однако все, что я могу ска-
зать по этому поводу, сводится к тому, что я не верю в
эти аргументы, и самое лучшее, что могу сделать с
ними — это попытаться понять каждый Ваш новый
аргумент».1 Получается, что даже такой глубокий
мыслитель, как Парсонс, испытывает некоторые за-
труднения в понимании теории Шюца.
Тем не менее если попытаться выразить значение
сложных теоретических рассуждений Альфреда
Шюца для современной социологии в одном вы-
сказывании (о чем уже шла речь в начале главы), то
можно сформулировать следующее положение: в
феноменологии А. Шюца содержатся ответы на
принципиальные вопросы социологии об обращении
людей с социальной действительностью, в которой
они живут вместе с другими. Рассмотрим, в чем
конкретно заключается вклад феноменологической
социологии в решение этих вопросов.
3.3. Феноменология и жизненный мир
Основатель феноменологической философии Эд-
мунд Гуссерль незадолго до своей смерти назвал ее
философией, которая «возвратилась к познающему
субъекту как средоточию всех объективных смыслов и
значений бытия».2 Гуссерль утверждал, что
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 73
—
~\ объект с необходимостью относится к субъекту. Это 1
означает, что справедливо и обратное утверждение ' о
том, что не существует чистого сознания, а сознание
всегда есть лишь сознание чего-либо. Поэтому
важным предметом феноменологии является тот
мир, с которым человек вступает в отношение в
своем сознании. Опыт человека в мире есть часть его
опыта жизни в мире совместно с другими людьми. Мир,
который кажется нам несомненным, основан на
доверии к нему. Этот само собой разумеющийся мир
смыслового опыта Гуссерль называет жизненным
миром. Он «является пространственно-временным
миром вещей, каким мы его воспринимаем до и вне
всякой науки».1 Этот мир просто существует, он сам
себя утверждает и не требует никаких дополнительных
обоснований. По отношению нему мы обладаем
естественной установкой, которая удивительно
непроблематична. По словам Шюца, именно эта
мысль больше всего заинтересовала его в
феноменологии Гуссерля.2 Естественная установка
является нерефлексируемой и постоянно подтверждает
себя через рутину повседневного повторения одного и
того же. Жизненный мир есть несомненная
реальность.
Шюц соединяет концепцию жизненного мира
Гуссерля с понимающей социологией Макса Вебе-
ра. Он пишет: «Науки об истолковании и объясне-
нии человеческого действия и мышления должны
начать с описания базовых структур донаучного
знания которое является само собой разумеющей-
 1 1
Письмо Парсонса от 2 февраля 1941 г. Husserl E. Die Krisis der europaischen Wissenschaften
2
Husserl E. Die Krisis der europaischen Wissenschaften und die transzendentale Phanomenologie / Husserliana.
und die transzendentale Phanomenologie / Husserliana. Gesammelte Werke, Bd. VI. Den Haag, 1976. S. 141.
2
Gesammelte Werke, Bd. VI. Den Haag, 1976. S. 102. Baeyer A., uon. Einleitung. S. 10.
 74 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ся реальностью для людей с естественной установкой.
Эта реальность представляет собой повседневный
жизненный мир». 1 Человек принимает в этом мире
постоянное и неизбежное участие. Это тот мир, к
которому человек постоянно ощущает свою при-
надлежность, и одновременно это тот мир, в котором
он постоянно живет вместе с другими людьми. Как это
возможно, будет показано в дальнейшем, а сейчас нам
необходимо выяснить, как человек находит свой путь к
такой реальности. В этой связи следует
воспользоваться несколько иным определением
понятия жизненного мира: «Под повседневным
жизненным миром понимается та область реальности,
которая свойственна в качестве простой данности
нормальному бодрствующему взрослому человеку в
здравом рассудке. Простой данностью мы называем
все, что переживаем как несомненное, то есть любое
положение дел, которое до поры до времени является
для нас непроблематичным».2 В этом определении
жизненный мир предстает как «не подлежащая
сомнению основа естественного /мировоззрения».
Каким образом человек приходит к своему
естественному мировоззрению? В этом заключается
основной вопрос феноменологии.
Феноменология изучает путь человека к соци-
альной реальности, в которой он живет. Единственная
возможность найти путь к ней — это сознание,
однако эта реальность далеко не единственная. Для
меня такой реальностью является одно (родительский
дом, о котором я сохраняю добрую память),
1 (Luckmann T. Phanomenologie und Soziologie // Alfred
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. Neuwied, 1975. S. 23.
2
Ibid.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 75
для других — другое (например неудачная попытка
начать беседу). Одни части окружающей действи-
тельности кажутся нам раз и навсегда данными и
неизменными (например местоположение города,
климат), другие мы можем менять по своей воле
(плохие соседи или старый автомобиль). Доступ к
этим частям реальности возможен лишь посредством
сознания. Сознание всегда направлено на нечто,
существующее вне его самого. Отныне феноменология
не претендует на знание о вещах в себе, а огра-
ничивается лишь тем, чтобы показать отражение
вещей в сознании, направленном на них.
3.4. Конституирование и
конструирование социального мира
Предметом феноменологии является процесс при-
обретения человеком социального опыта и то, как его
опыт определяет общение с миром. Это исходный
пункт феноменологической социологии.1 Глав-
1
Мы употребляем это понятие, несмотря на весьма
аргументированные возражения Лукмана против исполь-
зования термина «феноменологическая социология». Его
аргументы связаны с предпосылками науки вообще и
социологии в частности, согласно которым феноменология
представляет собой обоснование лишь протосоцио-логии.
Schutz und die Idee des Alltags in den Sozialwis-
senschaften. Stuttgart, 1979. S. 205). Нам кажется, что в
отношении понятия опыта различие между философией
76 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ную задачу феноменологической социологии Т. Лук-
ман сформулировал следующим образом: она должна
раскрыть «универсальные структуры субъективной
ориентации в социальном мире»,1 заниматься не
«объяснением всех сторон объективного мира», а
исследованием процесса конституирования мира
сознанием и конструирования человеком своего
мира. Феноменологическая социология стремится
раскрыть процессы, «с помощью которых строится
специфически человеческий мир». 2 Это определение
Лукмана, очевидно, напоминает название книги
Шюца. Понятие «строится», как отмечалось, носит
двойственный смысл: одновременно как кон-
ституирование и как конструирование социального
мира. Его двойственность становится очевидной,
если представить себе, как мы входим в контакт с
нашим миром: мы просто переживаем его, не заду-
мываясь над этим. Однако эти переживания накап-
ливаются.
Социальный опыт возникает вместе с новой си-
туацией, в которой человек вспоминает первое пе-
реживание. Опыт есть воплощение совокупности
всего «рефлексивного использования» собственного Я
в его «текущих переживаниях».3 Лишь с того
и социологией незначительно, а понятие мышления Мида
делает его еще меньше. Поэтому мы вслед за большин-
ством социологов продолжаем пользоваться понятием фе-
номенологической социологии. Более того, сама попытка
Шюца улучшить теорию социального действия Макса
Вебера с помощью феноменологического обоснования
говорит в пользу этого термина.
1
Luckmann T. Phanomenologie und Soziologie. S. 198.
2
Ibid. S. 197.
3
SchutzA. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S. 104.
Альфред Шюц и основы, феноменологической социологии 77
момента, когда в действие вступает человеческое Я,
можно говорить о сознании. Путем установления
связи с другим опытом наш опыт не только
накапливается, но и обобщается. Лишь так он при-
обретает смысл. Основываясь на вышеупомянутом
тезисе о том, что опыт является рефлексивным при-
менением Я к текущим переживаниям, Шюц уточ-
няет понятие подразумеваемого смысла у Макса
Вебера: «Подразумеваемый смысл переживания
является не чем иным, как самоистолкованием пе-
реживания о новом переживании».1 Поэтому Лук-
ман называет смысл отношением.2 Такое понятие
смысла не следует путать с повседневным употреб-
лением этого термина, в котором смысл означает
нечто разумное или логичное. В феноменологиче-
ской социологии смысл означает, что между двумя
единицами опыта (феноменами) возникает связь,
которая имеет значение для обеих. Тем самым смысл
означает нечто, лежащее вне самих феноменов (яз-
лений).
Анализ процесса конституирования реальности в
нашем сознании говорит о том, что оно, как ми-
нимум, с момента первого сравнения нашего опыта с
предшествующим уже является процессом соци-
ального конструирования реальности.3 Мы, конечно,
соотносим наш первый опыт не с бесконечным
набором другого опыта, а с совершенно определен-
1
SchutzA. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S. 104.
2
Luckmann T. Theorie des sozialen Handelns. Berlin,
1992. S. 31.
3
Строго говоря, конституирование и конструирование
социального мира происходит одновременно. См. по этому
поводу: Ibid. S. 75 Anm. 2.
 78 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ным опытом. Здесь все зависит от индивидуальных
особенностей сознания, накопленных человеком к
данному моменту. Отложения опыта уже отобра-
жают в силу вышеназванных причин определенный
социальный порядок. Не все переживания доводятся
до уровня сознания, а только вполне определенный
опыт ставится в связь с иным конкретным опытом.
Так в процессе жизни складывается субъективная
система релевантностей.
Вышеописанный процесс ни в коем случае не ,
происходит сознательно в том смысле, что в каж-;
дый момент времени человек сознает, как он упо-\
рядочивает свою реальность. Тем не менее соци-
альный порядок возникает не случайно, а система-
тическим образом. Социальный порядок есть процесс, в
котором прежний опыт сравнивается с новым и
соединяется с ним в свободной от противоречий «теории».
Между прочим, понятие теории в феноменологической
социологии используется в исходном значении
соответствующего греческого термина — как
воззрение или представление. Поэтому здесь
говорится о повседневных теориях, под которыми
понимается содержание здравого человеческого рас-
судка. Он защищает нас от всяких сомнений, является,
по сути дела, конструкцией, благодаря которой мы
упорядочиваем окружающую действительность.
Опыт направлен не только в прошлое, но и в
будущее, так как на основе типичного опыта фор-
мируются типичные ожидания. Ожидания есть как
бы опережающее воспоминание о поступке *, кото-
рый еще только предстоит совершить в будущем.
SchutzA. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S. 77.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 79
Шюц называет такое предварительное воспоминание
проектом социального действия.1 Как будет показано
ниже, проект действия имеет для него решающее
значение.
В структуре предметов сознания можно выделить
тематическое ядро и тематическое поле.2 Темати-
ческое ядро представляет собой то, на что актуально
направлено сознание, а тематическое поле —
смысловые связи, в которых сознание воспроизводит
феномен в качестве типичного. Тематическое поле
представляет собой релевантные отложения и ссылки
на другие смысловые отношения, актуальные в
настоящий момент. Ядро и поле находятся в
открытом тематическом горизонте, что означает
возможность создания множества других ссылок
соответственно новой актуальной релевантности.
Тематическое ядро представляет собой переживание,
которое в случае его повторения или предвос-
хищения потребного будущего считается типичным и
тематически упорядочивается в качестве опыта. Тем
самым совершается переход от конституирова-ния к
социальному конструированию реальности.
Сознание связывает опыт прошлого с поступком,
который должен осуществиться в будущем на основе
этого опыта. К темпоральной структуре социального
действия мы еще неоднократно вернемся.3
Подытоживая задачи феноменологической социо-
логии, можно утверждать, что ее основным вопро-
1
SchutzA. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S. 77f.
2
Luckmann T. Theorie des sozialen Handelns. S. 29, где
имеется ссылка на Гурвича.
3
См. ниже п. 3.8, где приводится формулировка Шю-ца,
правда, не вполне корректная.
80 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
сом является процесс конституирования социального
опыта. Именно в этом смысле Шюц усматривал
предмет социальных наук в опыте и основанном на
нем социальном действии. Если рассматривать про-
цесс приобретения социального опыта и его приме-
нения в мире повседневности более детально, обна-
руживаются некоторые универсальные структуры
этого процесса. Универсальные структуры субъек-
тивной ориентации в мире повседневности в свою
очередь в определенной мере раскрывают фунда-
мент, на котором развертывается осмысленное дей-
ствие, по М. Веберу, или символическая интеракция,
по Дж. Миду. Этот фрагмент, оставленный Шюцем,
был в дальнейшем разработан Лукманом в
сочинении под названием «Структуры жизненного
мира». Он подтверждает, что Шюц стремился со-
средоточиться на анализе объективации сознательной
деятельности людей в процессе «систематического
описания мира повседневности как социальной
действительности».1
3.5. Структуры жизненного мира
Как уже отмечалось, двухтомное сочинение
«Структуры жизненного мира» представляет собой
реконструкцию и развитие одного из фрагментов,
имеющихся в научном наследии Шюца, которую в
течение ряда лет предпринял ученик и последова-
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 14.
Алъфред Шюц и основы феноменологической социологии 81
тель Щюца Томас Лукман. Данный фрагмент пред-
ставляет собой шесть записных книжек и сотни кар-
точек на немецком языке.1 На некоторых из них
были лишь заголовки будущих статей, на других —
только ключевые понятия или выписки. Все это
Лукману удалось привести в стройную систему ар-
гументации, причем многие пробелы в ней ему при-
шлось восполнять самому. Поэтому произведение
было опубликовано от имени двух авторов — Шюца и
Лукмана.
Разумеется, все основные теоретические поло-
жения этого объемного сочинения невозможно из-
ложить в двух словах, но самое главное, по меньшей
мере его предмет, обрисовать можно. Оно посвящено
поведению человека в повседневном жизненном мире, в
котором он ведет себя, руководствуясь естественной
установкой. Далее, в нем раскрывается процесс
приобретения человеком социального опыта и его
превращение в типичный опыт, содержащийся в
запасе знания. С помощью запаса знания человек
создает свой субъективный мир и одновременно
познает себя в качестве части социального мира,
который является общим с другими людьми и ко-
торый уже существует, когда человек только всту-
пает на жизненную сцену. В этом объективном мире
накоплено знание, которое создали другие люди до
нашего появления на свет2 и которое является обще-
обязательным. Постольку реальность мира повсе-
дневности задает человеку определенные рамки
1
Ср.: Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. S.
17.
2
Это совпадает с понятием социального факта как
принудительной силы коллективного сознания в социо-
логии Э. Дюркгейма.
 82 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
мышления и действия. Субъективный и объективный
миры постоянно взаимодействуют друг с другом.
«Сеть структур жизненного мира конституируется в
процессе приспособления субъективно возникающего
общественного запаса знания и объективно
существующего общественного a priori, которое чисто
эмпирически обладает приоритетом по отношению к
субъективному запасу знания. То, что является с
точки зрения естественной установки жизненным
миром человека, то, что он переживает и познает как
свой жизненный мир, кажется ему социально
заданным результатом общественного действия и
опыта, накопленного обществом».1
При разработке оставленных Шюцем фрагментов
Лукман особо подчеркивает значение социального
конституирования опыта. При этом речь идет не
просто о том, чтобы описать, как индивид приобретает
доступ к общей с другими социальной реальности, а о
том, «как происходит структурирование жизненного
мира посредством социальных институтов и
результатов человеческих действий, которые
оказывают на них обратное влияние. Короче говоря,
речь идет об обратном воздействии социальных
конструкций на их создателей». 2 Руководствуясь этой
«красной нитью», мы рассмотрим некоторые
важнейшие темы феноменологической социологии,
придерживаясь понятийного аппарата Шюца, ко-
торый отчасти вошел в название глав книги, пре-
дусмотренных еще самим Шюцем.
1
Soeffner H. G. Literaturbesprechung zu Schutz u. Luck-
mann: Strukturen der Lebenswelt // Kolner Zeitschrift fur
Soziologie und Sozialpsychologie. 1987. H. 4. S. 802.
2
Ibid. S. 804.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 83
3.6. Жизненный мир — мир
естественной установки
В начале главы говорилось о том, что основной
целью феноменологической социологии является
исследование процесса обретения человеком своего
жизненного мира. Отсюда вытекает главная задача
социальных наук, которую сформулировал еще
Шюц.1 Напомним его формулировку: «Науки об
истолковании и объяснении человеческого действия и
мышления должны начать с описания базовых
структур донаучного знания, которое является само
собой разумеющейся реальностью для людей с есте-
ственной установкой. Эта реальность представляет
собой повседневный жизненный мир».2 Именно о
ней и идет речь. Рассмотрим, что такое повседнев-
ный жизненный мир.
Первое определение Шюцем этого мира звучит
весьма тривиально: этот мир «является областью
реальности, в которой человек принимает участие
1
Цитируя книгу «Strukturen der Lebenswelt», мы всегда
указываем в качестве автора лишь Шюца, так как сам
Лукман недвусмысленно называл себя «вторичным
автором» (S. 17), который следовал Шюцу «как можно
точнее» (S. 15). Правда, здесь мы не касаемся посвящен-
ной знанию и обществу четвертой главы, которая напи-
сана Лукманом и является целиком новой (S. 16), так как
научные взгляды Лукмана рассматриваются ниже, при
анализе книги «Социальное конструирование реальности».
2
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 23.
 84 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
с неизбежной и регулярной повторяемостью. Взаи-
мопонимание человека с соплеменниками возможно
лишь в пределах этой области, в которой происходит
взаимодействие с ними. Только в повседневном
жизненном мире возможно конституирование общей
среды коммуникации. Следовательно, жизненный мир
повседневности есть особая реальность, свойственная
лишь человеку».1 Прежде всего бросается в глаза, что
в этом определении Шюц говорит об одной из
областей действительности. Только в этой области
человек может достичь взаимопонимания с другими
людьми. Очевидно, имеются и другие области
действительности, которые доступны лишь отдельной
личности, например, свой мир мечты, фантазии, или
собственное прошлое. Эти области также являются
реальностью и влияют на мышление и действие
человека в мире других людей. Видимо, сказанное
справедливо в отношении всех людей. Следовательно,
социальная действительность является сложной и ни в
коем случае не одинаковой у разных людей.
Второе определение повседневного жизненного
мира, которое уже приводилось выше, вносит в по-
нимание предмета новый аспект и поэтому заслу-
живает повторения: «Под повседневным жизненным
миром понимается та область реальности, которая
свойственна в качестве простой данности нормаль-
ному бодрствующему взрослому человеку в здравом
рассудке. Простой данностью мы называем все, что
переживаем как несомненное, то есть любое
положение дел, которое до поры до времени является
для нас непроблематичным... В естественной
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 23.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 85
установке человек находится в мире, который явля-
ется для него беспроблемным, действительность ко-
торого является для него само собой разумеющейся.
Человек родился в нем и знает, что он существовал
еще до его появления на свет».1 Из обоих определений
следует, что люди действуют в социальной ре-
альности на основе естественной установки.
С точки зрения естественной установки «я вос-
принимаю как непосредственную данность, что в
моем мире существуют другие люди, причем не
просто как другие неодушевленные предметы... а как
люди, обладающие сознанием, которое в принципе
такое же, как у меня самого. Поэтому мой
жизненный мир с самого начала является не просто
моим личным миром, а интерсубъективным
жизненным миром, структура которого является для
меня общей с другими людьми».2 Как отмечалось,
Шюц уделяет особое внимание интерсубъективности
жизненного мира, которая находится в центре
внимания еще у Гуссерля. В этой связи он дает третье
определение жизненного мира, а именно: жизненный
мир изначально воспринимается как мир, общий с
другими людьми. В жизненном мире люди знают, что
они существуют друг для друга и что они взаимно
воспринимают друг друга и имеют значение друг для
друга. Так как мы допускаем, что действительность,
в которой мы живем, видится другими людьми в
принципе такой же, мы можем вступать с ними в
разнообразные социальные отношения, а они, в свою
очередь — с нами. На этом
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 23.
2
Ibid. S. 24.
 86 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
месте рассуждения Шюца о конституировании ин-
терсубъективности обрываются, но мы еще вернемся
к этому вопросу в параграфе под названием «Со-
циальная структура жизненного мира». 1
В заключение приведем четвертое определение
жизненного мира, в котором подчеркивается, что мы
не только живем, но и действуем в этом мире:
«Жизненный мир есть... действительность, которую
мы изменяем с помощью своих поступков и которая в
свою очередь меняет наши поступки. Можно сказать,
что наша естественная установка в отношении мира
повседневной жизни определятся лишь
прагматическим мотивом».2 Мы действуем в своем
жизненном мире, который сам по себе дает рамки
нашему мышлению и действию. Этот вывод имеет
принципиальное значение для тезиса о «социальном
конструировании реальности».
3.6.1. Типизации
Вернемся к вопросу о естественной установке в
мире повседневности. Ее структуру Шюц описывает
следующим образом: «Каждый шаг моего истол-
кования мира повседневности основан на запасе
прошлого опыта, как моего личного непосредствен-
ного опыта, так и подобного опыта других людей,
который передан мне соплеменниками, прежде всего
родителями, учителями и т. д. Весь этот непо-
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt.
Bd. I. S. 80. 2 Ibid.
S. 25.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 87
средственный и переданный мне другими людьми
опыт превращается в определенное единство в форме
моего запаса знания, которое помогает мне на
каждом шагу моей интерпретации мира. Весь мой
опыт в мире повседневности опирается на него, так
что предметы и события в жизненном мире с самого
начала выступают в своей типичности».1
Таким образом, в запасе знания содержится на-
копленный опыт. В этой связи Шюц говорит об «отло-
жениях».2 С помощью накопленного запаса знания
осуществляется определение ситуаций и действия в
них. Он служит схемой для упорядочения нового
опыта, что предполагает накопление типичного опыта.
Как же происходит типизация опыта? Опыт возникает
благодаря вниманию, которое человек уделяет
ситуации. Внимание предполагает активность,
понимаемую в широком смысле слова как социальное
действие, в результате которого происходит решение
проблем, что и запоминается. Если встречается
сходная ситуация, имеющийся запас знания
активизируется. Типизация начинается в тот момент,
когда определенный опыт можно поставить в связь с
решением новой проблемы.3 Таким образом, типизация
представляет собой создание смысловых связей. Если
ситуацию можно постоянно ставить в определенную
смысловую связь, то она превращается в
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt.
Bd. I. S. 26.
2
Ibid. S. 113.
3
В сущности эта последовательность неверна, и Шюц
справедливо напоминает о том, что опыт и типизацию,
начиная с Гуссерля, следует понимать как изначально
равноправные (Ibid. S. 231). См. выше: S. 67. Anm. 4.
Однако сам Шюц формулирует это положение противо-
речиво. (См.: Ibid. S. 230, S. 28).
 88 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
типичную ситуацию. «Каждая типизация, возникшая
при "исходном" решении проблемы, применяется при
дальнейшем решении рутинных проблем. Если она
всегда оказывается адекватной для решения проблем,
то может стать относительно завершенной типизацией.
Тем самым она переходит в разряд привычного
знания, использование которого является полностью
"автоматическим".1 Типизации упорядочивают
социальную реальность и придают ей доверительный
характер. Социальные типизации сводят множество
возможных значений вещей к значению, которое
они имеют в момент актуального действия человека.
Типизации являются основой прагматического
мотива.
Как было отмечено выше, в субъективном запасе
знания содержится не только личный опыт, но и
опыт всех других людей. Типизации, которые яв-
ляются свободными от субъективного и непосред-
ственного опыта и в значительной степени анонимны,
объективируются. «Язык является главной формой
отложения типичных схем опыта, релевантных для
данного общества».2 В языке объективировано
большинство типизации жизненного мира. Поэтому
в феноменологической социологии языку уделяется
большое внимание.
Люди вырастают в языковой среде общества.
Вместе с языком они приобретают «нормальные»
типизации. Поэтому мы всегда исходим из того, что
наши типизации являются такими же, как у других,
по крайней мере до тех пор, пока не столкнемся с
обратным. Шюц пишет об этом следующим
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 231.
2
Ibid. S. 233.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 89
образом: «Все, что является несомненным, основано
на привычке: в них содержатся рецепты для решения
проблем, встречающихся мне по мере моих
поступков. Мой запас знания содержит варианты
решения таких проблем... Если новый опыт в новой
жизненной ситуации может быть непротиворечивым
образом поставлен в соответствие с прежней
типизацией, возникшей ранее в сходной ситуации, и
тем самым быть включенным в релевантную схему
отношений, то тем самым лишь подтверждается
"правильность" моего запаса знаний. Все, что тре-
бует ответа, благодаря актуальному новому опыту
превращается посредством рутинного течения пе-
реживаний в естественную установку, которая явля-
ется самоочевидной».1 Тем самым прежний опыт
воспринимается как само собой разумеющийся.
Лишь в том случае, когда эта схема дает сбои, го-
ризонт, в котором накопленный опыт является ос-
мысленным, должен быть пересмотрен. Тем самым
типизация модифицируется.2
Однако все это скорее исключение. Как правило,
мы интерпретируем мир так, каким мы его знаем:
«Интерпретации, накопленные в моем запасе
знания, имеют статус инструкций к действию: если
вещи занимают такие-то и такие-то позиции, то я
должен поступать так-то и так-то». Благодаря тому
что подобные инструкции все время обеспечивают
практический успех действий, «они воплощаются в
привычные рецепты действий».3 Одна из гарантий
правильности рецептов носит индивидуальный
i
' Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt.
Bd. I. S. 28.
2
Ср.: Ibid. S. 30.
3
Ibid. S. 32.
 90 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
характер и заключается в успешном повторении
прежних действий. Вторая гарантия является со-
циальной, так как запас знания, который опосре-
дуется обществом, состоит их таких накопленных
рецептов.1
Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что
типизация является двусторонним процессом. С одной
стороны, индивид находится во власти типизации
своего общества, от которых ему не так просто
избавиться и от которых, вероятно, он и не стал бы
избавляться, если бы был вообще способен думать об
этом. Действительно, типизации выполняют охра-
нительную функцию и воспринимаются, по-види-
мому, на бессознательном уровне. С другой стороны,
очевидное бессознательное усвоение типизации не
должно скрывать того факта, что люди сами активно
овладевают типизациями своего общества. Даже если
человек полностью интегрирует типизации в свое
мышление и подтверждает их своими действиями в
отношении других людей, это означает, что он все-
таки уяснил их смысл прежде, чем начать
действовать. Нельзя упускать из виду двусторонний
характер этого процесса, так как он объясняет, как
возможны совместные и одинаковые действия и
почему тем не менее людям кажется, что их поступки
являются весьма своеобразными и совершенными
лишь по их воле.
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 32.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 91
3.6.2. Идеализации
Жизненный мир существует не просто здесь и
теперь, хотя с точки зрения естественной установки
он и кажется нам само собой разумеющимся в своей
обыденности, не вызывающей особых размышлений.
Однако на самом деле мы постоянно интерпретируем
свой жизненный мир, так как наше сознание тесно
связано с ним. Конечно, мы замечаем это лишь тогда,
когда привычная рутина повседневности нарушается.
До тех пор пока все идет как обычно, истолкование
нашей повседневности проходит незаметно и по
накатанным рельсам. Причина тому — схематизация
опыта в нашем запасе знания. Поэтому каждое
истолкование социального мира осуществляется по
известному правилу: «Любое истолкование
жизненного мира осуществляется в терминах
имеющихся истолкований в пределах и по типу
реальности, вызывающей принципиальное доверие.
Я доверяю тому, что мир, каким я его до сих пор
знаю, остается таким и дальше. Следовательно, запас
знания, сложившийся на основе моего собственного
опыта и полученный мною от моих соплеменниками,
будет и дальше сохранять свою принципиальную
пригодность».1 Эту идеализацию Шюц вслед за
Гуссерлем называет идеализации «И так далее».
Другой ученик и последователь Шюца М. Натансон
предложил для этой идеализации лаконичное название
«непрерывность».2 Под идеа-
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt.
Bd. I. S. 26.
2
Natanson M. Das Problem der Anonymitat im Denken
von Alfred Schutz. S. 83.
92 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
лизациеи непрерывности подразумевается, что для
человека естественно полагать, что нынешняя си-
туация в своих типичных основах будет повторяться в
будущем. Для такой идеализации существуют даже
антропологические основания: если мы бы не
считали, что типичные ситуации будут оставаться в
принципе такими же в дальнейшем, то нам в любую
минуту следовало бы ждать сюрпризов. Мы не
смогли бы планировать свои действия и были бы
просто сметены бесконечной лавиной нового опыта.
Из идеализации «И-так-далее» следует «дальнейшее
принципиальное допущение о том, что я могу
повторить мои прошлые успешные поступки. До тех
пор пока структура окружающего мира считается
постоянной, пока сохраняет силу мой прошлый
опыт, сохраняется принципиальная возможность
воздействовать на окружающий мир тем или иным
образом».1 Эту идеализацию, связанную с первой,
Гуссерль назвал идеализацией «Я-могу-это-снова».
В естественную установку входит убеждение, что «в
сходных обстоятельствах мы можем действовать
подобно прежним типичным действиям,
воспроизводя тем самым типичное положение ве-
щей».2 В нашем действии, следовательно, содержится
опыт наших прежних поступков, и мы сравниваем
новую ситуацию со старой и в процессе упорядоче-
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. S.
26.
2
Schutz A. Wissenschaftliche Interpretation und All-
tagsverstandnis menschlichen Handelns // Schutz A. Ge-
sammelte Aufsatze. Bd. I Den Haag, 1971. S. 23. Ср. также:
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. S. 26.
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 93
ния социальной реальности соотносим новое и ста-
рое. Это происходит, как отмечалось выше, не на
пустом месте, а на основе типизации прошлого опыта в
определенную структуру социальных ожиданий.
Строго говоря, все ситуации являются новыми и
в принципе требуют новых реакций. Однако человек
накапливает не опыт сам по себе, а опыт успешных
действия. При этом неважно, положительный ли это
опыт или отрицательный (как нельзя поступать). В
любом случае многочисленные элементы опыта
обобщаются в представление о возможной
пригодности в будущем. Идеализация «Я-могу-это-
снова» несет в себе представление о возможности
повторения прошлых действий в будущем. С позиций
естественной установки в мире повседневности
человек молчаливо предполагает такую возможность, и
поэтому ее даже можно назвать способностью.
Если новая ситуация воспринимается как ти-
пичная, то мы, естественно, полагаем, что типич-
ный опыт является релевантным. Однако проблема
заключается в том, что любая ситуация все-таки
является новой хотя бы за счет течения времени.
Мы решаем эту проблему на бессознательном уровне,
отвлекаясь от особенностей ситуации и обращая
все внимание на ее типичную нормальность. Шюц
называет это подавлением индексности. По-
вторяемость, как отмечает Натансон, является
«основополагающей конституирующей априорной
предпосылкой всякого опыта».1 Без такой идеали-
зации опыт, а потому и социальное действие были
бы вообще невозможны.
1
Natanson M. Das Problem der Anonymitat im Denken
von Alfred Schutz. S. 82.
94 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
3.7. Социальная структура жизненного
мира
Общеизвестно, что человек есть деятельное су-
щество, но не так уж ясно, как именно совершается
социальное действие. Ответ следует искать в теории
конституирования интерсубъективности Шюца,
которой мы уже частично коснулись выше. 1 На-
помним, что в третьем определении понятия жизнен-
ного мира речь шла о том, что его структура является
для человека общей с другими людьми. 2 Другие люди
тоже обладают сознанием. Можно предположить, что
они воспринимают мир в принципе так же, как и мы.
Поэтому мы можем вступить с ними в социальные
отношения. Сказанное справедливо и для других
людей. Как пишет Шюц, «жизненный мир с самого
начала является интерсубъективным». 3
Тем не менее это не совсем так. Жизненный мир
интерсубъективен не «с самого начала», а лишь при
определенном условии, необходимом для конститу-
ирования общего жизненного мира. Шюц называет
это допущение общим тезисом о взаимозаменяемо
сти перспектив.* Этот тезис объединяет две идеа-
лизации: во-первых, идеализацию взаимозаменяемо
сти точек зрения и, во-вторых, идеализацию совпа
дения систем релевантностей. В первой идеализации
предполагается, что другой, будучи на нашем мес-
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 95
те, воспринимал бы вещи так же, как и мы, а мы
воспринимали бы вещи в его перспективе, будучи
на его месте. Во второй идеализации мы предпола-
гаем, что различия в понимании и истолковании
мира, которые вытекают из индивидуальных био-
графических различий людей, в принципе несуще-
ственны. Мы действуем и понимаем друг друга так,
как будто судим о вещах с помощью одинаковых
критериев.
Оба допущения гарантируют нам, что другие
будут действовать так, как мы это уже знаем по
собственному опыту, по меньшей мере до тех пор,
пока мы не столкнемся с обратным. Объяснение
этому явлению состоит в нашей социализации в
общем мире, в результате которой возникли образцы
социального поведения, которые сохраняются и даже
получают постоянное подтверждение в монотонности
повседневной жизни. Следовательно, ин-
терсубъективность обусловлена не только совместной
жизнью с другими людьми, но и тем, что мы сами
постоянно создаем предпосылки совместной жизни
и подтверждаем их в социальном взаимодействии. С
помощью общего тезиса о взаимозаменяемости
перспектив Шюц объяснил, почему мы так уверены
в своих действиях в мире повседневности.
 1
См. п. 3.6.1.
2
Ср.: Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebens-
welt. Bd. I. S. 24.
3
Ibid. S. 73.
4
Ibid. S. 74.

3.8. Темпоральная и смысловая
структура социального действия
Уверенность людей в своих повседневных дей-
ствиях связана с темпоральной и смысловой струк-
турой поступков. Поясняя их взаимосвязь, Шюц
различает социальные действия (Handeln) и поступки
(Handlung).1 Социальное действие есть процесс, в
котором нечто осуществляется, а поступок является
результатом этого процесса.
Социальное действие всегда чревато будущим, а
поступок всегда отягощен прошлым. Действие всегда
предшествует поступку. С точки зрения социологии
важно, что социальное действие как процесс имеет
структуру во времени, в которой раньше всего
мыслится то, что наступает позже всего, а именно:
поступок. Прежде чем действовать, мы должны иметь
представление о результате действия, то есть о
поступке. Точное или приблизительное — оно всегда
будет «практической утопией»,2 а не плодом фантазии.
Результат действия, который еще не существует
реально, уже направляет наши действия. Таким
образом, мы действуем с оглядкой на будущее, словно
оно уже наступило! Для обозначения этой временной
проекции поступка Шюц пользуется латинским
высказыванием: мыслить — «значит уточнять
будущее» (modo futuri exact!).3
1
Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt.
S. 77.
2
Luckmann T. Theorie des sozialen Handelns. S. 50.
3
Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S. 81.
Все это уже было сформулировано в достаточно
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 97
Поступок является целью, исходя из которой
планируется действие. Для достижения цели исполь-
зуются определенные средства. Следствия, вытека-
ющие из цели поступка для выбора средств, Шюц
рассматривает на примере чисто рационального дей-
ствия. «Если есть возможность выбора средств, то он
в свою очередь является целью поступка, а именно:
промежуточной целью. Для достижения этой
промежуточной цели необходимы новые средства. В
чисто рациональном действии такой процесс по-
становки цели поступка развертывается на каждом
шагу. Поэтому рационаг ъное действие можно опре-
делить как действие с известными промежуточ-
ными целями».1 Конечно, эта темпоральная струк-
тура (на самом деле это нечто большее, чем просто
временная структура) действительна лишь в условиях
нормальных повседневных действий. Например,
порыв ярости или рефлекторные реакции нельзя
считать заранее спланироваными.
Перейдем теперь к другой, к смысловой струк-
туре социального действия. Ранее мы уже касались
некоторых ее аспектов, согласно теории Шюца,
обеспечивающих возможность социального действия
вообще. Теперь сюда следует добавить два уже извест-
ных положения: постулат взаимозаменяемости точек
зрения и постулат о совпадении систем релевант-
ностей, которые в повседневной жизни кажутся нам
само собой разумеющимися, и мы обычно даже не
корректной форме (см. параграф 3.4). Здесь отметим, что в
понятии будущего Шюц мог подразумевать сослагательный
смысловой оттенок «как если бы», что напоминает
отождествление будущего времени и повелительного на-
клонения в иудаизме. 1 Ibid. S. 80.
4 Зак 4484
98 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
задумываемся над ними. Названные положения
представляют собой подразумеваемые допущения о
мотивах социального действия.
В социальном действии Шюц различает два мо-
тива: первый он называет мотивом «Для-того-что-
бы», а второй — мотивом «Потому-что».1 Первый
мотив относится к проекту социального действия, а
второй — к биографической обусловленности уста-
новки действующего лица. Как уже было отмечено,
действие всегда направлено на поступок как
результат, представленный в проекте действия, ко-*
торый управляет им. Действующий совершает каждый
свой шаг для того, чтобы достичь чего-либо
определенного. Таким образом, мотив «Для того-
чтобы» направлен в будущее. С другой стороны,
наши действия имеют предысторию в накопленном
опыте, который создает определенную субъективную
структуру релевантностей. Поэтому мы действуем не
просто так, а потому что для этого есть
определенные основания. Мотив «Потому-что» от-
носится к прошлому.
3.9. Значение феноменологической
социологии
Цель феноменологического анализа социальных
явлений заключается в исследовании того, как че-
Альфред Шюц и основы феноменологической социологии 99
ловек шаг за шагом организует социальную реаль-\
ность. В этом заключается «просветительская» функция
феноменологической социологии: она стремится
изучить не только рутину повседневного мышления и его
«святую простоту»1, но и «ложное сознание» — то есть
власть идеологии в^широком смысле^^того
слсгбаГТГоэтому феноменологическая социология"*^
этсГскорее нечто вроде протосоциологии.
Томас Лукман подчеркнул еще одну функцию
феноменологической социологии, которая касается
практической роли теории. Он пишет: «Одна из
важнейших функций теории состоит в том, чтобы
предложить успешные решения основных проблем
повседневной жизни и помочь человеку ориенти-
роваться в мире».2 Правда, на этот счет у социологов
нет единства. Некоторые из них категорически
возражают против такой функции социологии. Другие,
наоборот, считают, что социология — именно она!
— способна и обязана помочь в этом. Здесь нет ничего
общего с миссионерством, а есть лишь указание на
то, что социология должна внести свою лепту в
гуманизацию общества, так как она может раскрыть
социально-структурные условия мышления и
действия человека и тем самым сделать их^ более
рациональными и осознанными. Поэтому подчеркнем
еще раз, что, согласно Лукману, важнейшая функция
теории состоит в том, чтобы помочь людям в
решение проблем повседневной жизни. Здесь,
очевидно, Лукман пользуется понятием теории в
широком смысле, куда входят как большие научные
теории, так и «теории», которыми мы
 1
Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S. 1
Abels H., Stenger H. Gesellschaft lernen. Opladen,
115, 122. Ср. также: Schutz A., Luckmann T. Struk-turen 1989. S. 56.
der Lebenswelt. Bd. I. S. 209ff, 216ff. 2
Luckmann Т. Phanomenologie und Soziologie. S. 200.
100 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация

пользуемся в повседневной жизни. Теория есть од-

новременно средство наблюдения и упорядочения
реальности. Поэтому Лукман говорит о комической
функции теории.1 Любая теория создает порядок
вещей. Она расставляет все на свои «правильные»
места. Так «работают» наши повседневные теории.
Феноменологическая социология должна «дать при-
емлемое объяснение повседневной жизни и проана-
4. Концепция
лизировать универсальную антропологическую основу социального кон-
всех видов теоретической рефлексии».2
С развитием феноменологической социологии, струирования
начало которой положил А. Шюц, связан целый ряд реальности П.
социологических теорий, возникших в последние де-
сятилетия. К ним относится социальная психология в Бергера и Т.
традиции Дж. Мида, символический интеракцио-низм Лукмана
Г. Блумера и его последователей, а также социология
науки. Последнее направление продолжает старую
научную дискуссию, которая продолжалась от К.
Маркса до К. Мангейма и оказалась подытоженной в
произведении, название которого говорит само за 4.1. Смысл названия книги
себя: «Социальное конструирование реальности».
Оно было написано двумя учениками Шюца —
Питером Бергером и Томасом Лукманом. Эта книга, Книга П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное
впервые опубликованная в США в 1966 году, конструирование реальности», которая была впервые
серьезно повлияла на современную социологическую опубликована в США в 1966 году, стала одним из
мысль. Продолжая тему Шюца о консти-туировании важнейших произведений современной социологии.
и конструировании социальной реальности, Бергер и П. Бергер, родившийся в 1929 году в Вене,
Лукман поставили вопрос о том, как получается, что американский социолог. Т. Лукман, родившийся в
реальность предстает человеку как объективная, или 1927 году в Югославии, преподавал в разных не-
лучше сказать, почему человек так легко забывает, мецких университетах. Оба мыслителя являются
что он является творцом социального мира?
На фотографии: Томас Лукман / Thomas Luckmann.
1
Luckmann T. Phanomenologie und Soziologie. S. 201. Фотография предоставлена: Archiv S. Fischer Verlag,
2
Ibid. S. Fischer Verlag, Bildarchiv, HedderichstraBe 114, 60596
Frankfurt/Main.
102 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация Концепция социального конструирования реальности...103
 учениками А. Шюца, работавшего в Новой школе ральными темами интерпретативнои социологии, не
социальных наук — университете, основанном в 40-е касаясь остальных тем.
годы в Нью-Йорке, где преподавало много В большом предисловии к немецкому изданию
эмигрантов из гитлеровской Германии. книги Бергера и Лукмана «Социальное конструиро-
Книга оказала большое вание реальности» 1969 года философ и социолог Г.
влияние на современную теоретическую дискуссию в Плеснер доходчиво разъяснил смысл названия книги,
социологии XX века. В отличие от рельефно подчеркнул ее основные идеи. В его
Т. Парсонса, социология которого подвергалась все предисловии дается очерк самопонимания социологии
большей критике, причем не всегда корректной и того времени, против которого во многом и была
даже порой весьма односторонней, ее основные направлена книга. Плеснер писал в своем преди-
теорети ческие положения встретили широкое словии: «Самый лучший совет, который можно было
признание в социологическом сообществе. бы дать авторам, — сохранить в переводном издании
Очевидно, причина тому — социальный оптимизм название книги "Социальное конструирование
авторов, выразившийся в теории, согласно которой реальности". Философы любят подобные "крипто-
каждый человек играет важную роль в граммы", но социологов они могут отпугнуть. Эле-
конструировании социальной реальности. Тот, кто менты конструктивизма воспринимаются социоло-
разделяет это исходное положение, может гами как преграда научному познанию в смысле
продолжить знакомство с теорией, и ему уже не верного отражения реальных социальных отношений.
придется так сильно «страдать Когда речь заходит ал>ьнойлредльности>^то некоторые
за общество»1. В нашем рассмотрении книги мы социологи считают такой тезис либо провокацией,
ограничимся лишь вопросами социального взаимо либо шуткой. Поэтому авторы книги выбрали удачный
действия (интеракции) и идентичности, то есть цент- подзаголовок "Трактат поср^^иологии знания" ,
который как бы преду пр^ж^еТво^мажные возражения,
На фотографии: Питер Бергер / Peter L. Berger. а в немецком восприятии даже вызывает неподдельный
Фотография предоставлена: © Freda Bluestone, S. интерес, так как социология знания является старым
Fischer Verlag, Bildarchiv, Hedderichstrafie 114, 60596 немецким предметом теоретической социологии».1
Frankfurt/Main.
1
Именно так звучит название книги Г. Драйцеля «Об- В предисловии чувствуется, что Плеснер пыта-
щественные страдания и страдания за общество». См.: ется несколько сгладить тезис, направленный против
Dreitzel H. Die gesellschaftlichen Leiden und das Leiden «доброго имени» тогдашней социологии, пола-
an der Gesellschaft. Stuttgart, 1968.
l
Plessner H. Zur deutschen Ausgabe // Berger P., Luck-
mann T. Die gesellschafthche Konstruktion der Wirk-
lichkeit. Frankfurt am Main, 1993. S. lOf.
 104 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
гавшей как само собой разумеющееся, что она имеет
дело с «реальностью» и верш? отражает ее. Это
положение является фундаментальным для пози-
тивистской социологии. Тонкость, однако, заклю-
чается в том, что одобрительное отношение Плес-
нера к подзаголовку, фактически означающему
апелляцию Бергера и Лукмана к немецкой традиции
социологии знания, на самом деле является
двойственным. Действительно, с одной стороны,
Плеснер указывает на К. Мангейма и А. Шюца,
которые уже доказали, что наш^^нде^биШц^Огь-
ной реальности ходе^кдзимнвго весьма индивиду-
альных^ л ичностно окрашенных представлений, и
является
такойд^как ее интерпретарую^^амд_д|оди. С другой
стороны, наше "единство по поводу «общей» соци-
альной реальности основано лишь на том, что мы
выросли в одном обществе и усвоили общую точку
зрения на большинство вещей.
Именно с этого начинают свою книгу Бергер и
Лукман и, опираясь на традицию Э. Дюркгейма,
показывают, что единство в восприятии внешнего
мира обусловлено самим обществом. Предметы
внешнего мира существуют не сами па себе, а .имеют
тот смысл, который^ вкладывает в них общество, и тот,
который в дальнейшем придают им сами люди.
После того как мы посвящены в это смысловое
содержание внешнего мира посредством социа-
лизации, мы становимся полноправными участни-
ками дальнейшего коллективного истолкования
реальности^ однако возможность и даже сама по-
требность—гш-своему определять смысл предметов
внешнего мира является в высшей степени
ограни-«н^енной. Причина тому кроется не только в
процес-
се социализации и прочности социальных институ-
тов, но и в рутине повседневных действий и пре-
имуществах привычных способов мышления.
Книга Бергера и Лукмана посвящена всем этим
вопросам и, следовательно, является сочинением по
социологии знания. В этой связи Бергер и Лукман
говорят о «пролегоменах — в связи с обоснованием
знания повседневной жизни», которыми они обязаны
прежде всего идеям А. Шюца.1 На самом деле
содержание книги гораздо богаче: в ней содержится
теория социального порядка, его возникновения и
сохранения, продолжающая традицию Э. Дюркгейма;
в ней дается социально-психологическая теория
отношения человека и общества, предпосылки
которой, по свидетельству авторов, «обусловлены
влиянием Дж. Мида и его последователей, представ-
ляющих школу символического интеракционизма в
американской социологии».2 Из приведенной цитаты
видно, что тема книги была новой для немецкой
социологии 60-х годов, и в тоже время ее разработка
Бергером и Лукманом являлась новым предметом и
для американской социологии, которую они обогатили
использованием немецких источников социологии
знания. Далее, в последнем разделе книги содержится
целостная теория социализации, из которой мы
рассмотрим лишь теорию идентичности, чему
посвящена глава «Общество как субъективная
реальность»^
~*"~ Прежде всего рассмотрим три важнейших во-
проса: что такое общественное знание, социальный
1
Бергер П, Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 33.
2
Там же.
106 X Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
порядок и идентичность, каждому из которых по-
священ отдельный раздел. Для понимания единства
всех трех вопросов необходимо остановиться на ис-
торико-теоретической ситуации, в которой была
написана книга Бергера и Лукмана.
4.2. Знание о социальной реальности
Бергер и Лукман, как видно из подзаголовка,
являются представителями социологии знания, ос-
новной вопрос которой заключается в изучении того,
как возникает социальный запас знания, который
имеется у каждого из нас. Иными словами, вопрос
не в том, откуда берется разнообразие индивиду-
альных знаний, а скорее речь идет о причинах на-
шей уверенности в присущем всем нам общем зна-
нии. А. Шюг£ пользовался в этой связи понятием
запаса знания, Э. Дюркгейм — понятием коллек-
тивных представлений, а с точки зрения ориентации
действий индивида в обществе здесь идет речь о
здравом человеческом рассудке. Разумеется, что
часть своих знаний люди вырабатывают сами и с
удовлетворением отмечают, что они вполне соот-
ветствуют знаниям других людей. На этом основа-
нии логично предположить, что наше знание изна-
чально не может быть целиком неправильным.
Вместе с тем известно, что значительную часть зна-
ния мы создаем не сами, а получаем в готовом виде
от других людей. Иногда мы с легкостью перени-
маем чужое знание, так как оно является весьма
убедительным, иногда мы воспринимаем его под
Концепция социального конструирования реальности .107
некоторым нажимом, но чаще всего мы даже не за-
мечаем, как усваиваем знание, необходимое в по-
вседневном обиходе. Тем не менее следует сразу же
уяснить, что общественное знание не возникает каждый
раз заново вместе с появлением человека на свет, оно
существовало задолго до того, как отдельный
человек появляется на общественной сцене. Далее,
знание всегда является знанием о чем-либо, то есть о
некоей «реальности», о чем еще пойдет речь ниже.
Несмотря на постоянное изменение социального
запаса знания, на первый взгляд кажется, что оно
постоянно отвечает требованиям времени, и нам не
приходит в голову, что наше обыденное знание
может оказаться не соответствующим реальности. В
этой связи Бергер и Лукман стремятся изучить, как
«всякое человеческое "знание" развивается,
передается и сохраняется в социальных ситуациях»,
пытаются «понять процессы, посредством которых
это происходит, и в результате чего "знание"
становится само собой разумеющейся «реальностью»
для: рядового человека».1 Общим ответом авторов на
поставленные вопросы является тезис о «социальном
конструировании реальности», который восходит к
идее К. Маркса (1818-1883) о том, что_
сознание^л.юд^й „определяйся их общественным
бытием^2 Однако Бергер и Лукман, в отличие от
критики политической экономии Маркса, не при-
дают этому тезису чисто экономического содержа-
ния, а понимают его скорее буквально: все объек-
тивные условия жизни людей определяют их мыш-
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 13.
2
Маркс К. К критике политической экономии. Пре-
дисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7.
 108 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ление. С такой точки зрения даже субъективные
условия, от которых, по мнению индивида (если он
вообще когда-либо задумывается об этом), зависит
его мышление и деятельность, являются на самом
деле объективными условиями, потому что у них
имеется общественно обусловленная предыстория
которая входит в индивидуальную биографию че-
ловека и ограничивает действия и идентичность
вполне определенными возможностями.
Таким образом, общественное знание всегда
имеется в наличии, оно постоянно воспроизводится и
распространяется среди людей. Этот процесс и
находится в центре внимания социологии Бергера и
Лукмана. Их мало интересуют, например, знания,
необходимые для решения кроссворда, или про-
фессиональные знания итальянских мастеров скри-
пок, предметом их социологии являются те знания,
которыми обладает каждый, то есть так называемое
повседневное знание. Причина социологического
интереса к повседневному знанию, а не к «идеям»,
очевидна: именно повседневное знание задает струк-
туру смыслов и значений, является «фабрикой зна-
чений, без которого не может существовать ни одно
общество».1
Такой предмет социологии связан с примечатель-
ной научной традицией, к которой принадлежит
Эмиль Дюркгейм (1858-1917). Дюркгейм объясняет
социальный порядок через интернализацию «со-
циальных фактов». Социальные факты представляют
собой «твердое знание» об общественных явлениях и
взаимоотношениях индивидов в обществе.
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 31.
Концепция социального конструирования реальности... 109
общеизвестное неосознанное знание о правилах со-
льного взаимодействия Дюркгейм называет кол-
Активными привычками.1 Люди усваивают коллек-
Л
ивные представления в обыденном повседневном
течении жизни, они являются общими и само собой
разумеющимися для всех. С другой стороны,
очевидно, что во всех обществах процесс включе-
ния индивида в социальную жизнь не пущен на
самотек. Напротив, во всех обществах имеет место
целенаправленное обучение общественно значимому
знанию, организована его постоянная передача.
Дюркгейм называет такое обучение, например в
школе, методической социализацией (socialisation
methodique). Благодаря коллективным представле-
ниям индивид самым непосредственным образом
связывается с обществом.
Вторым теоретиком, на идеи которого опираются
Бергер и Лукман в свой социологии знания, яв-
ляется Карл Мангейм (1893-1947). Основную мысль
социологии Мангейма можно сформулировать сле-
дующим образом: всякдме_мышление связано с ду-
ховной^атмосферой своей 1шохи.2 Мышление всегда
осуществляется с определенных позиций. В этом
смысле Мангейм говорит о связанности мышления
бытием, откуда следует, что общественные условия
определяют конкретное содержание мышления.
Когда Мангейм выдвинул свой тезис об обуслов-
1
Ср.: Дюркгейм Э. Метод социологии // О разделе-
нии общественного труда. Метод социологии. М., 1990.
С. 416.
2
См.: Mannheim К. Beitrage zur Theorie der Weltan-
schauungs-Interpretation // Wissenssoziologie. Neuwied,
1974.
 110 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ленности мышления бытием 1 на съезде немецких
социологов в 1928 году в Цюрихе, слушатели возму-
тились, так как им показалось, что Мангейм высту-
пает против веберовского принципа свободы социо-
логии от оценочных суждений, причем возмущались
как раз те, кто отличался наиболее либеральными
взглядами. Когда Мангейм в сочинении «Идеология и
утопия» разработал на основе этого тезиса свое
«общее понятие идеологии» и противопоставил ему
утопическое мышление, в полемику по этому поводу
включился целый ряд немецких и американских
философов, социологов и политологов — X. Арендт, Г.
Маркузе, М. Хоркхаймер и Р. Левенталь, Г. Плес-нер
и Э. Шпрангер и другие видные представители
социальной мысли.2 Возникает вопрос, что измени-
1
В социологии знания Мангейм различает понятие
обусловленности мышления бытием (Seinsgebundenheit) и
понятие связанности мышления бытием (Seinsver-
bundenheit). Под обусловленностью мышления бытием он
понимает объективную и относительно конкретную связь
между социальными условиями и структурой мышления, а
под связанностью мышления бытием — субъективное
выражение этой обусловленности, представляющее собой
общественно-политическую позицию определенных соци-
альных групп — социальных субъектов мышления. Таким
образом, понятие связанности мышления бытием
означает его менее жесткую зависимость от объективных
условий, чем это предполагается в понятии обусловлен-
ности мышления бытием. — Прим. перев.
2
По поводу мотивов дискуссии о социологии Мангей-ма
см.: Abels H. Karl Mannheim «Es 1st also unsere Aufgabe, das
Ideal der demokratischen Personlichkeit als Erziehungs-ziel
unserer Gesellschaft zu bestimmen» // «Meinetwegen 1st die
Welt erschaffen». Das intellektuelle Vermachtnis des
deutschsprachigen Judentums. Frankfurt am Main, 1997.
Концепция социального конструирования реальности...
лось с тех пор? Мангейм утверждал лишь, что уче
ные мыслят точно так же, как и все остальные люди,
то есть исходя из своей социальной позиции и пер
спективы, которая из нее вытекает. Поэтому не су
ществует мышления, которое было бы единственно
верным и рациональным. Социальная реальность,
как мы ее воспринимаем исходя из своей социаль
ной позиции, является для нас подлинной социаль
ной реальностью. Социальное знание, с помощью
которого мы систематизируем социальную реаль
ность, представляет собой знание, непосредственно
связанное с социальной позицией. Как уже отмеча
лось выше, оно является знанием, которое уже за
ложено в существующих социальных отношениях.
В заключение Бергер и Лукман связывают уже
упомянутое выше теоретическое допущение пред
ставителя феноменологической социологии А. Шюца
(1899-1959) о конституировании и конструирова
нии социального мира и естественной установке в
мире повседневности с тезисом о социальном запа
се знания, представляющим собой основу социаль
ного порядка. Это означает, что в практике повсе
дневной жизни все вещи уже занимают свое место
еще до того, как мы вообще обратили на них вни
мание. «Я полагаю реальность повседневной жиз^
ни как упорядоченную реальность. Ее феномены уже
систематизированы в образах, которые кажутся не- I
зависимыми от моего понимания и которые нала- \
гаются на него. Реальность повседневной жизни ока- 1
зывается уже объективированной, т. е. конституи- I
рованной порядком объектов, которые обозначены I
как объекты до моего появления на сцене». 1
1
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 41.
 112 X Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
Мы можем и сами при желании обнаружить такое
положение вещей. Однако, как правило, никто этого не
делает, поскольку социальный порядок передается нам
как само собой разумеющийся. Важнейшим средством
этого выступает язык. «Язык, используемый в
повседневной жизни, постоянно предоставляет мне
необходимые объективации и устанавливает порядок, в
рамках которого приобретают смысл и значение эти
объективации и сама повседневная жизнь».1 В языке,
которым «говорят», артикулирует себя здравый
человеческий рассудок, или, выражаясь словами
Шюца, содержится запас знания всех, так сказать,
«благонадежных» членов общества.
Наш здравый рассудок полагает существующее
общество наилучшим. К обществу принадлежат все
остальные люди, и мы предполагаем, что они смотрят
на вещи точно так же, как и мы. Здравый пребывает в
уверенности, что является естественным восприятием
реальности такой, какова она есть на самом деле. У
здравого рассудка редко бывают сомнения при
размышлении о вещах, что они могут быть иными,
нежели таковыми, каковы они есть. Именно здесь
кроется проблема, конечно, не для здравого рассудка,
а для социологии. Социологические размышления на
эту тему берут свое начало не там, где кончаются
пределы здравого рассудка, а гораздо раньше — там,
где здравый рассудок пребывает в полной уверенности,
что существует объективная реальность. Отсюда
возникает вопрос: что такое социальная «реальность»?
Ответ на этот вопрос не так прост, как показал в
теории психоанализа врач Зигмунд Фрейд (1856-
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 41
Концепция социального конструирования реальности. 113
1939). Фрейд столкнулся с тем, что многие его взрослые
пациентки находятся под впечатлением потрясений,
пережитых в юности. Однако углубленное
исследование показало, что у некоторых истерич-
ных пациенток никаких серьезных потрясений на
самом деле не было, и они являются лишь плодом
фантазии. Для характеристики такого душевного
состояния Фрейд ввел понятие «психической реаль-
ности», под которым он понимал все, что оказывало
сильное влияние на мышление и поведение че-
ловека, хотя и не имело места в действительности. 1
До тех пор пока пациентки не задумывались над
своим состоянием, их субъективная реальность
имела для них объективный характер. В этой связи
напомним, что всем нам хорошо известны менее
драматичные случаи, когда люди живут в мире фан-
тазии, находя в нем утешение или питая свои страхи.
При критическом самонаблюдении, наверное, было
бы лучше видно, что мы сами определяем свою
реальность тем, что иногда просто закрываем глаза
на некоторые проблемы или, наоборот, заранее го-
товимся к определенным событиям, чтобы отреаги-
ровать на них. Можно утверждать, что даже глоток
вина является в какой-то мере уходом в иную ре-
альность, более «легкую» по сравнению с обычной
жизнью.
Эти примеры поясняют два обстоятельства. Во-%
первых, люди сами создают для себя социальную]
реальность, а значит, создают ее для других. Следо-у
1
Фрейд 3. Очерк истории психоанализа // Основные
психологические теории в психоанализе. Очерк истории
психоанализа. СПб., 1998. С. 30. Фрейд использовал это
понятие и для толкования сновидений. См.: Его же. Тол-
кование сновидений. Ереван, 1991. С. 448.
114 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
вательно, всякая реальность отличается индивиду-
альными особенностями. Во-вторых, смысл, который
мы приписываем вещам, является лишь одним из
возможных вариантов интерпретации фактов, ко-
торые мы воспринимаем. Осмысление всегда пред-
ставляет собой процесс производства значимого со-
циального порядка. Поэтому когда Макс Вебер в
своем знаменитом определении социального дей-
ствия проводит различие между действием, которое
характеризуется субъективно подразумеваемым
смыслом, и социальным действием, которое не просто
имеет смысл, но еще и направлено на поведение
другого человека,1 следует иметь в виду, что
подразумеваемый смысл социального действия уже
вносит в социальную реальность определенную упо-
рядоченность. Поэтому в социальных действиях
людей проявляются взаимно согласованные попытки
упорядочения социальной реальности. 2
В повседневной жизни мы взаимно гарантируем
друг другу ее реальность. Бергер и Лукман сле-
дующим образом описывают процесс придания по-
вседневной жизни характера несомненной реально-
сти: «Реальность повседневной жизни в качестве
реальности имеет само собой разумеющийся харак-
тер. Она не требует никакой дополнительной про-
верки сверх того, что она просто существует. Она
существует как самоочевидная и непреодолимая
фактичность. Я знаю, что она реальна. Хотя у меня и
могут возникнуть сомнения в ее реальности, я
Концепция социального конструирования реальности 115
должен воздержаться от них, поскольку живу в
повседневной жизни согласно заведенному порядку.
Такое воздержание от сомнений настолько устойчиво,
что, для того чтобы воздержаться от него, как мне
хотелось бы, скажем, в процессе теоретического или
религиозного размышления, я должен совершить
резкий скачок. Мир повседневной жизни
декларирует себя, и если я хочу бросить вызов этой
декларации, то должен приложить немало усилий».1
Реальность повседневной жизни не является чем-то
привнесенным извне, а представляет собой пер-
манентный результат бессознательного поведения
людей.
Реальность повседневной жизни — это реаль-
ность par excellence: «Невозможно не заметить и
трудно ослабить ее властное присутствие».2 Это есть
реальность, в которой все упорядочено: «Так как
привычный порядок повседневной жизни не пре-
рывается, то и воспринимается как непроблематич-
ный».3 Повседневное сознание всегда «в курсе дела» и
пребывает в непоколебимой уверенности в себе.
 1
Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. I Tubingen,
1947. Кар. I. § 1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
2
Это определение хорошо иллюстрирует связь вебе- реальности. С. 44.
2
ровской понимающей социологии, основных положений Там же. С. 41.
3
социологии знания и символического интеракционизма. Там же. С. 45.
 116 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
4.3. Институционализация социального
порядка
Реальность, в которой мы живем, есть реальность
нашего конкретного общества. Она уже является
упорядоченной социальной реальностью. Отсюда
следует вопрос, каким образом возникла ее
упорядоченность? Общий ответ Бергера и Лукмана
звучит довольно тривиально: «...Социальный порядок
— это человеческий продукт, или точнее, не-
прерывное человеческое производство... И в своем
генезисе (социальный порядок как результат про-
шлой человеческой деятельности), и в своем насто-
ящем (социальный порядок существует, только по-
скольку человек продолжает его создавать в своей
деятельности) — это человеческий продукт».1
4.3.1. Институционализация
Производство общественного порядка не явля-
ется ни систематическим, ни запланированным, но и
не является случайным. Скорее всего, его можно
считать весьма целесообразным. В этой связи Бергер
и Лукман отмечают: «Всякая человеческая дея-
тельность подвергается хабитуализации (т. е. опри-
вычиванию). Любое действие, которое часто повто-
ряется, становится образцом, впоследствии оно
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 88-89.
Концепция социального конструирования реальности... 117
может быть воспроизведено с экономией усилий и
ipso facto осознанно как образец его исполнителем.
Кроме того, хабитуализация означает, что рассмат-
риваемое действие может быть снова совершено в
будущем тем же самым образом и с тем же практи-
ческим усилием».1 Основанием для такого утверж-
дения служит философская антропология Арнольда
Гелена (1904-1976), который называет устойчивые
привычки социальными институтами.2
Если, согласно теории Гелена, институты явля-
ются твердо «установленными» социальными обра-
зованиями, то П. Бергер и Т. Лукман развивают ди-
намическую теорию институционализации. Несомненно,
признают они, что успешные действия людей в
отношении природы и своего социального окружения
характеризуются повторяемостью, а часто встречаю-
щиеся действия превращаются в модель будущих дей-
ствий, которая сохраняется в мышлении. На практике
это означает, что мы типизируем известные нам
действия и ситуации. Философ А. Шюц исследовал
социальные функции таких типизации и обнаружил,
что типизации обыденного мышления сами являются
существенными компонентами конкретно-истори-
ческого и социально-культурного «жизненного ми-
ра», в рамках которого они считаются само собой
разумеющимися и социально признанными.3 Таким
образом, в основе социального порядка лежит спо-
собность к типизации.
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 89-90.
2
GehlenA. Der Mensch. Frankfurt am Main, 1971. S. 35.
3
Ср.: Schiitz A. Husserls Bedeutung fur die Sozial-
wissenschaften // Schiitz A. Gesammelte Aufsatze. Bd. I. S.
172.
118 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Человек приписывает своим действиям опреде-
ленные значения, то есть обобщает свое поведение
как типичное. В результате получается, что «ста-
новится необязательным определять каждую ситу-
ацию заново, шаг за шагом. Огромное разнообразие
ситуаций может быть отнесено к разряду тех
определений, которые были даны раньше. И тогда
можно предвидеть действия, которые нужно совер-
шить в этих ситуациях».1 Надежные и сохраняемые
типизации представляют собой часть процесса
институционализации, который происходит благо-
даря взаимной типизации действий людьми. «Ин-
ституционализация имеет место везде, где осуще-
ствляется взаимная типизация опривыченных дей-
ствий деятелями разного рода. Иначе говоря, любая
типизация есть институт. Что здесь следует под-
черкнуть, так это взаимность институциональных
типизации и типичность не только действий, но и
деятелей в институтах. Типизации опривыченных
действий, составляющих институты, всегда разде-
ляются; они доступны для понимания всех членов
определенной социальной группы, и сам институт
типизирует как индивидуальных деятелей, так и
индивидуальные действия».2
Как пишут Бергер и Лукман, А и В являются друг
для друга типичными представителями типичных
действий. Типизации в этом смысле всегда являются
обобщениями ожиданий, и, следовательно, институ-
ционализация означает в конечном итоге процесс
нормирования. «...Институты уже благодаря самому
Концепция социального конструирования реальности... 119
факту их существования контролируют человеческое
поведение, устанавливая предопределенные его
образцы, которые придают поведению одно из мно-
гих, теоретически возможных направлений. Важно
подчеркнуть, что этот контролирующий характер
присущ институционализации как таковой, незави-
симо от и еще до того, как созданы какие-либо ме-
ханизмы санкций, поддерживающих институт».1
Институционализация делает поведение взаимно
предсказуемым. Это влечет за собой разгрузку,
совместная жизнь облегчается благодаря рутине
повседневной жизни. Когда люди покидают этот
институциональный мир, он передается дальше,
тем, кто не знает его с рождения. Институциональ-
ный мир становится историей, в которой происхо-
дит все и все является само собой разумеющимся.
«С обретением историчности этим образованиям
требуется совершенно иное качество, появляющееся
по мере того, как А и В начали взаимную
типизацию своего поведения, качество это — объек-
тивность. Это означает, что институты, которые
теперь выкристаллизовались... воспринимаются
независимо от тех индивидов, которым "довелось"
воплощать их в тот момент. Другими словами, ин-
ституты теперь воспринимаются как обладающие
своей собственной реальностью; реальностью, с ко-
торой индивид сталкивается как с внешним и при-
нудительным фактом.
Пока зарождающиеся институты только созда-
ются и поддерживаются лишь во взаимодействии А и
Б, их объективность остается незначительной,
 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование 1
реальности. С. 91. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
2
Там же. С. 92. реальности. С. 93.
120 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
легко изменяемой, почти игровой... Лишь А и В
ответственны за конструирование этого мира. А и В в
состоянии изменить или аннулировать его. Они
понимают мир, который создан ими. Все это ме-
няется в процессе передачи новому поколению.
Объективность институционального мира "увеличи-
вается" и "укрепляется"... Для детей переданный
родителями мир не является абсолютно прозрачным.
До тех пор пока они не принимают участия в его
создании, он противостоит им как данная ре-
альность, которая, подобно природе, является не-
прозрачной, по крайней мере отчасти».1
«Увеличение» и «укрепление» можно понимать
как возникновение «социальных фактов» в духе
Дюркгейма, которые противостоят нам как вещи.
Бергер и Лукман формулируют это положение сле-
дующим образом: «Институты в качестве истори-
ческих и объективных фактичностей предстают перед
индивидом как неоспоримые факты». 2 В этой связи
они еще решительнее, чем Дюркгейм, пред-
остерегают от ложных выводов и пишут: «Важно
иметь в виду, что объективность институционального
мира — сколь бы тяжелой ни казалась она индивиду
— созданная человеком, сконструированная
объективность. Процесс, посредством которого экстер-
нализированные продукты человеческой деятельности
приобретают характер объективности, называется
объективацией. Институциональный мир — как и
любой отдельный институт — это объективированная
человеческая деятельность. Иначе говоря, несмотря
на то, что социальный мир отмечен объективно-
1
Бергер П, Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 98-99.
2
Там же. С. 100-101.
Концепция социального конструирования реальности 121
стью в человеческом восприятии, тем самым он не
приобретает онтологического статуса, независимого
от человеческой деятельности, в процессе которой он
создается».1
Накапливаясь, опыт образует нечто вроде «остат-
ков»2. Будучи разделяемым всеми участниками, он
приобретает институциональный характер. «Передача
смысла института основана на социальном признании
этого института в качестве "перманентного" решения
"перманентной" проблемы данной общности».3
Согласно Бергеру и Лукману, «истоки любого
институционального порядка находятся в типизации
совершаемых действий, как наших собственных, так
и других людей».4 Действия, которые повторяются в
определенных ситуациях, узнаются как таковые и
ожидаются в сходных ситуациях. Это означает
типизацию ожидаемых действий индивидов. При
возникновении коллективного знания о «взаимных
типизациях поведения» можно говорить о
социальных ролях. Знание ролей подобно «нена-
писанному сценарию драмы», в которой участвуют
все члены общества. «Лингвистически объективи-
рованные роли — существенный элемент объективно
доступного мира любого общества. Играя роли,
индивиды становятся участниками социального
1
Бергер П , Лукман Т Социальное конструирование
реальности. С. 101-102.
2
«Остатки» — термин итальянского социолога В Па-
рето, которым он обозначил чувства, коренящиеся в ир-
рациональных пластах человеческой психики — Прим
перев
3
Бергер П, Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 116.
4
Там же С. 120.
122 X Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
мира. Интернализируя эти роли, они делают этот
мир субъективно реальным для себя». 1 Эта тема
является классическим предметом теоретической
социологии, который разрабатывали Э. Дюркгейм и
Т. Парсонс.
«С помощью ролей институты воплощаются в
индивидуальном опыте».2 Если вслед за Бергером и
Лукманом отождествить институты с правилами, с
помощью которых общество укрепляет свои внутренние
связи, то это значит, что общество входит в нас через
роли и тем самым обосновывает свою реальность для
нас. Это объясняет, почему Бергер и Лук-ман говорят
о «социальном конструировании реальности». «Все
роли представляют институциональный порядок в
указанном выше значении»3 и тем самым являются
изображением социальной реальности. Никто не
находится на необитаемом острове, и мы не можем
избавиться от социальной реальности. Это одна из
основных тем социологии Дюркгейма, которая была
развита в теории социализации. В этой связи Бергер и
Лукман придают ролям центральное значение: «Бла-
годаря ролям, которые он играет, индивид оказыва-
ется посвященным в особые сферы социально объек-
тивированного знания не только в узком когнитивном
значении, но и в смысле "знания" норм, ценностей и
даже эмоций».4
Важнейшим шагом процесса объективации, со-
гласно Бергеру и Лукману, является реификация.
Концепция социального конструирования реальности .123
«Реификация — это восприятие человеческих фено-
менов в качестве ролей, то есть в нечеловеческих и,
возможно, сверхчеловеческих терминах... Реификация
означает как то, что человек может забыть о своем
авторстве в деле создания человеческого мира, так и то,
что у него нет понимания диалектической связи между
человеком-творцом и его творениями. Реифи-
цированный мир, по определению, представляет собой
дегуманизированный мир. Он воспринимается
человеком как чуждая фактичность, как opus
alienum, который ему неподконтролен, а не как opus
proprium его собственной производительной деятель-
ности».1 В свое время К. Маркс и Ф. Энгельс выра-
зили это положение вещей следующим образом: «По-
рождения их головы стали господствовать над ними.
Они, творцы, склонились перед своими творениями». 2
«Главный рецепт реификации институтов — наделение
их онтологическим статусом, независимым от че-
ловеческой деятельности и сигнификации».3
Здесь социология находится перед сложной про-
блемой. Именно поэтому Бергер и Лукман так по-
дробно разрабатывают этот аспект проблемы инсти-
тутов и с помощью понятия институционализации
привлекают внимание к тому, что человек должен
сознательно участвовать в социальном конструиро-
вании реальности, всемерно содействовать этому
процессу.
 1 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 123. реальности. С. 146.
2
2
Там же. С. 122. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Пре-
3
Там же. С. 126. дисловие // Соч. Т. 3. С. 11.
3
4
Там же. С. 127. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 148.
124 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
4.3.2. Легитимация
Реальность мира повседневности сохраняется не
только благодаря производству смысла и недопус-
тимости сомнения. Она имеет целый ряд механизмов,
которые подчеркивают основательность инсти-
туционального порядка. В этой связи Бергер и Лук-
ман говорят о легитимации социальной реальности.
Необходимость в легитимности не ощущается до тех
пор, пока все люди знают, как нужно вести себя в
данном социальном порядке. Основой легитимации
является общий опыт, приобретенный всеми членами
данного общества.
Критическое отношение к определенному соци-
альному порядку возникает вслед за возникновением
у людей различий в социальном опыте. Реальное
общество всегда находится в таком состоянии,
потому что постоянно имеет дело с подрастающим
поколением. До тех пор пока живы творцы данного
общественного порядка, «...они легко могут вернуться
к исходному значению института благодаря своей
памяти. Дети А и В оказываются в совершенно иной
ситуации. Знание истории передается им через
"вторые руки". Первоначальный смысл институтов
недоступен их пониманию в терминах памяти. По-
этому для них необходимо истолковать смысл ин-
ститута в различных формулах легитимации». 1
Легитимации объясняют и оправдывают соци-
альный порядок. Они представляют собой объекти-
вации «второго порядка».2 Бергер и Лукман выделя-
Концепция социального конструирования реальности...125
ют четыре уровня легитимации, которые различаются по
степени убедительности и власти над людьми.
Первый уровень легитимации представляет собой
то, «что знает каждый». Отсюда родители черпают
ответы на дотошные детские вопросы «Почему?».
Простые утверждения типа «так уж устроены вещи»
представляют собой самые убедительные ответы на
детские вопросы. Понятно, что этот уровень —
дотеоретический. Бергер и Лукман называют его
уровнем первичного знания. «...Теоретическое""" знание
— лишь небольшая и отнюдь не самая важная часть
того, что считается знанием в обществе. Теоретически
сложные легитимации появляются в определенный
момент истории институционализа-ции. Знание,
имеющее первостепенное значение для
институционального порядка, — это дотеоретичес-кое
знание. И в сумме оно представляет собой все "то, что
знает каждый" о социальном мире — это совокупность
правил поведения, моральных принципов и
предписаний, пословицы и поговорки, ценности и
верования, мифы и тому подобное...»1
Второй уровень легитимации образуют теорети-
ческие утверждения в рудиментарной форме. Эти
обоснования «весьма прагматичны, непосредственно
связаны с конкретными действиями. Пословицы,
нравственные императивы, народная мудрость, сказки,
легенды, часто передаваемые в поэтической форме,
— примеры этого уровня».2 Так, следующая
пословица учит ребенка нравственности, причем в
весьма прямолинейной форме: «Корми деда
 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 103. реальности. С. 109.
2
Там же. С. 151. 2
Там же. С. 155.
126 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
на печи: и сам будешь там». То же самое касается
нормы поведения, высказанной в Новом Завете и
гласящей, что женщина должна украшать себя не
прической, золотом или дорогой одеждой, а добрыми
делами. Тем самым навязывается поведение, которое
проблематично осуществить на практике.
Третий уровень — это явные теории легитима
ции. Они относятся к «институциональным секторам»
и поэтому представляют собой «дифференци-
рованную систему знания». Такие легитимации часто
поручаются «специальному персоналу, который
передает их с помощью формализованных процедур
посвящения».1 Например, в школе мы изучаем цен-
ности своего общества и обоснование его политиче-
ской системы. В церкви мы приобретаем религиоз-
ные убеждения. Примерами таких явных теорий
легитимации институциональных секторов являются
положения типа: «Президентом Российской Фе-
дерации может быть избран гражданин Российской
Федерации не моложе 35 лет, постоянно проживаю-
щий в Российской Федерации не менее 10 лет».
«Депутатом Государственной Думы может быть из-
бран гражданин Российской Федерации, достигший
21 года и имеющий право участвовать в выборах». 2
«На небесах нас ждет справедливое вознаграждение за
земную жизнь». «Социальная рыночная экономика
требует компромисса поколений».
Четвертый уровень легитимации социального
порядка представляют собой символические универ-
Концепция социального конструирования реальности 127
сумы. Они объединяют разрозненные «области про-
винции смысла». «Теперь же все сектора институ-
ционального порядка интегрированы во всеобъем-
лющую систему отсчета, которая составляет уни-
версум в буквальном значении слова, так как любой
человеческий опыт теперь можно понять как име-
ющий место в его пределах. Символический уни-
версум понимается как матрица всех социально
объективированных и субъективно реальных зна-
чений».1 Примерами таких всеобъемлющих леги-
тимации являются «реально существующий социа-
лизм», «западноевропейская христианская культу-
ра», а также модные ссылки на «постмодерн» или
«рациональность», которые претендуют на объяс-
нение всего и вся.
Символические универсумы упорядочивают уровни
и провинции реальности, они интегрируют анклавы
и пограничные ситуации. Они выполняют
«комическую» функцию и «расставляют все по своим
местам».2 Символические универсумы выступают в
качестве «защитных механизмов как для ин-
ституционального порядка, так и для индивидуаль-
ной биографии. Кроме того, они предусматривают
определение социальной реальности, то есть уста-
навливают границы того, что относится к сфере
асоциального взаимодействия ».3
 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 155. реальности. С. 157-158.
2
Эти примеры взяты из Конституции Российской 2
Там же. С. 161.
Федерации при переводе текста. — Прим. перев. 3
Там же. С. 167.
128 Х.Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
4.3.3. Социальный порядок
Если сформулировать в одном предложении ответ
Бергера и Лукмана на вопрос о том, что такое
социальный порядок и как он возникает, то можно
сделать следующее высказывание: социальный по-
рядок возникает благодаря институционализации
схем поведения; он поддерживается благодаря на-
делению людей обязательным знанием в процессе
социализации и его закреплению в процессе повсе-
дневных взаимодействий. Отсюда возникает еще
один вопрос — какое значение все это имеет для
развития идентичности и ее презентации в повсе-
дневной жизни. Коснемся этого вопроса подробнее.
4.4. Субъективная реальность и
идентичность
В социологическом смысле социальная реальность
не существует сама по себе, она может быть лишь
представлена как конкретная реальность индивидов,
живущих в конкретном обществе. Эта реальность
подвержена влиянию институтов и запаса знания
данного общества. С точки зрения социального
конструирования реальности, об идентичности
человека можно говорить лишь в контексте кон-
кретного общества. «Идентичность представляет собой
феномен, который возникает из диалектической
взаимосвязи индивида и общества, — пишут Бер-
Концепция социального конструирования реальности... 129
гер и Лукман, характеризуя это обстоятельство, и
продолжают: «Теории идентичности всегда включены
в более общую интерпретацию реальности...»1
Первое утверждение касается социализации индивида
в конкретном обществе, второе представляет собой
теоретическое положение, которое, согласно Бергеру и
Лукману, справедливо для любой теории идентич-
ности. Эти положения касаются социализации лич-
ности и агентов социализации. Процессу социализа-
ции Бергер и Лукман посвящают отдельную главу,
которая называется «Общество как субъективная
реальность».
Наше первое знакомство с социальной реально-
стью происходит в процессе первичной социализа-
ции. Значимые другие опосредуют ее для нас как
несомненный мир. Первая социальная реальность
конструируется для человека другими людьми. Так
как ребенок не имеет выбора, окружающий мир для
него является просто социальной реальностью. Его
субъективная реальность является несомненной и
включает в себя все, что вообще можно представить
себе и совершить. Она легитимирует себя благодаря
рутине повседневной жизни и тем самым
интернализируется. Первичная социализация завер-
шается в тот самый момент, когда ребенок сталки-
вается с альтернативным образцом мышления и
поведения. Как правило, это происходит, когда че-
ловек покидает семью и обнаруживает, что другие
люди думают и поступают иначе. Вместе со вторич-
ной социализацией возникают две проблемы: одна
состоит в том, что отношение к другим людям боль-
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 281.
5 Зак М84
130 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
ше не строится на эмоциональной близости, а опре-
деляется деловыми ожиданиями и обязанностями.
Как уже было показано в параграфе об институцио-
нализации социального порядка, типичные ожида-
ния можно назвать социальными ролями. В прин-
ципе они не связаны с чувствами или личными пред-
почтениями и не требуют участия всей личности.
Другая проблема состоит в том, что возникает кон-
куренция по отношению к уже сформировавшейся
социальной реальности, которая теперь с необхо-
димостью радикально трансформируется.1
Здесь важно указать на сложную взаимосвязь
общественного и личного конструирования реаль-
ности, социализации и идентичности, которая воз-
никает в результате этого процесса. В период пер-
вичной социализации ребенок был интегральной
составной частью социальной реальности, которую
он не мог себе представить иначе. В тот момент,
когда он узнал о существовании альтернатив, соци-
альная реальность распадается для него на несколько
частей. Сразу же обнаруживается, что действия в
частичных реальностях возможны без участия
личности целиком, без идентификации с ними.
Личность не полностью задействуется по отноше-
нию к частичным реальностям, да это и не требуется.
Для того чтобы быть дееспособным в такой плю-
ралистичной реальности, человеку достаточно ин-
тернализировать лишь ее части. Бергер и Лукман
так описывают различия социальной реальности,
которая интернализируется в процессе первичной и
вторичной социализации: «Волей-неволей ребенок
живет в мире, определяемом его родителями,
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 230.
Концепция социального конструирования реальности...131
но он может с радостью покинуть мир арифметики,
как только выйдет из класса. Это дает возможность
для обособления части Я и соответствующей ей ре-
альности — как реальности, соответствующей рассмат-
риваемой ситуации. И тогда индивид устанавливает
дистанцию между целостным Я и реальностью, с одной
стороны, и специфически ролевым частичным Я и его
реальностью — с другой».1 В этом месте авторы
подчеркивают значение понятия «ролевой дистанции»
Ирвинга Гофмана и приводят цитаты из его сочинения
о тотальных институтах.2 Интересно, что Бергер и
Лукман описывают вторичную социализацию как
процесс наслоения на первичную социальную
реальность. Как будет показано ниже, существуют
тотальные институты, которые представляют собой
учреждения, вмешивающиеся в процесс социализации
индивида и направляющие его в иное русло. Иными
словами, прежняя социальная реальность должна быть
переопределена. Если отвлечься от такой
вынужденной корректировки социальной реальности,
то, с точки зрения социологии знания и теории
социальной роли, ролевую дистанцию можно
понимать как стремление и способность индивида
сохранять свое определение социальной реальности
наряду с ее определениями другими людьми.
Рассмотрим теорию социализации, которая слу-
жит Бергеру и Лукману основой теории идентично-
сти. Как выглядит процесс формирования идентич-
ности? В данном случае Бергер и Лукман следуют
теории Дж. Мида. Согласно Миду, ребенок приоб-
ретает понимание окружающего мира путем пере-
1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 232.
2
Goffman E. Asyle. Frankfurt am Main, 1991.
132 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
нимания позиции другого человека и его видения
ситуации. Тем самым он постоянно учится смотреть
на себя со стороны. Он идентифицирует себя с
ожиданиями и установками другого человека. Спо-
собность воспринимать себя с позиции другого че-
ловека представляет собой первый шаг к формиро-
ванию идентичности. Из теории Мида следует и другой
вывод: благодаря идентификации с позицией
другого, человек видит, как он выглядит в процессе
взаимной идентификации. Отношения между ребен-
ком и его первыми значимыми другими предполагают
«диалектическую связь между идентификацией со сто-
роны других и самоиндентификацией, между объек-
тивно предписанной и субъективно установленной
идентичностями».1 С точки зрения возникновения
идентичности первичная социализация завершается,
когда возникает уверенность во всеобщем характере
такой диалектики. По терминологии Мида место
«значимого другого» занимает теперь «обобщенный
другой», то есть общество, которое знает нас и в
котором мы знаем себя сами.
Идентичность, которую мы демонстрируем перед
встречающимися нам в жизни другими, обобщенные
ожидания и установки, которые присущи людям и
нам в том числе, становятся, с одной стороны, проще,
а с другой — сложнее. Они проще в том смысле, что
эмоциональные связи с чужими людьми не должны
быть такими же тесными, как с нашими первыми
значимыми другими. На место эмоциональной связи
заступают деловые связи на основе социальных ро-
лей. С другой стороны, идентичность становится проб-
Концепция социального конструирования реальности...133
лематичной, так как человек должен найти ее на ос-
нове каких-либо деловых отношений и затем постоянно
поддерживать ее. Найти такую идентичность —
значит суметь упорядочить различные ожидания и
согласовать их с социальным порядком, который од-
новременно конструируют другие люди. Поддержание
такой идентичности предполагает, что у нас есть
желание и возможность принимать участие в опреде-
ленном социальном порядке, сохраняя свою индиви-
дуальность. В этом заключается смысл концепции ро-
левой дистанции Гофмана.
Вместе с тем не следует упускать из виду, что
идентичность невозможно поддерживать без участия
других людей: «Чтобы он мог сохранить доверие к
тому, что он думает о самом себе, каков он есть, инди-
виду требуется не только имплицитное подтверждение
этой идентичности, приносимое даже случайными
ежедневными контактами, но эксплицитным и эмо-
ционально заряженным подтверждением от значимых
других».1 Значимые другие, начиная с жены и детей и
кончая коллегами по работе и соседями, с которыми
человек находится в повседневном контакте и которые
имеют для него определенное значение, являются
«главными агентами поддержания субъективной
реальности в индивидуальной жизни». 2 Наряду с
этими значимыми другими имеется множество других
людей, которые регулярно или случайно встречаются
нам на жизненном пути. Они также выполняют
функцию подтверждения нашей субъективной
реальности. Они делают это просто-напрос-
 1
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование
реальности. С. 215. реальности. С. 244. 2
Там же. С. 245.
134 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация Концепция социального конструирования реальности 135
то в силу того, что говорят на нашем родном языке и
тем самым поддерживают символическую реаль-
ность, которую он выражает. Даже молчание явля-
ется средством поддержания реальности, так как оно
есть молчаливое согласие с тем, что вещи таковы,
каковы они есть. Иногда это может быть лишь
благочестивым желанием других указать нам на
«правильный» взгляд на вещи, но до тех пор пока мы
не столкнемся с иным, мы твердо уверены, что
живем в «интерсубъективном мире, который я раз-
деляю с другими людьми».1
На первый взгляд кажется, что здесь есть про-
тиворечие, так как сначала Бергер и Лукман говорят
о том, что вместе с началом вторичной социализации
на место единой реальности заступает множество
различных реальностей, затем они пишут, что в мире
повседневности мы с помощью общего языка и
рутины повторяющихся действий взаимно
гарантируем друг другу общую реальность. Но в
действительности здесь никакого противоречия нет,
так как мы фактически познаем многообразие ре-
альности либо через конфликт, либо через кризисы,
либо путем глубокомысленных размышлений, но в то
же время неявно удерживаем многообразие
реальности в единстве благодаря бессознательному
допущению того, что разнообразие способов пове-
дения на самом деле невелико. Причины, по которым
это происходит, уже были рассмотрены выше.
Однако в рассуждениях Бергера и Лукмана ощу-
щается некоторая неуверенность, связанная с ха-
рактеристикой «реальности» современного обще-
ства. Это видно из приведенной ниже цитаты: __
«Общество, в котором расходящиеся миры стано-
вятся общедоступны как на рынке, содержит в себе
особые сочетания субъективной реальности и иден-
тичности. Растет общее сознание релятивности всех
миров, включая и свой собственный — который теперь
осознается скорее как один из миров, а не как Мир.
Вследствие этого собственное институциональное
поведение понимается как "роль", от которой можно
отдалиться в своем сознании и которую можно
"разыгрывать" под манипулятивным контролем.
Например, аристократ теперь уже не просто явля ется
аристократом, но играет в аристократа и т. д. /
Эта ситуация имеет куда дальше идущие послед- J
ствия, чем возможность для индивидов играть роль
только того, кем его не считают другие. Игра теперь
идет с ролью того, кем его считают, но только
совершенно иным образом. Подобная ситуация все в
большей мере типична для современного индуст-
риального общества...»1
Очевидно, что тем самым идентичность превра-
щается в проблему. Позднее социологи Питер Бергер,
Бригита Бергер и Гансфрид Келнер рельефно
обрисовали ее в книге «Недовольство современно-
стью». 2 Согласно их позиции сегодняшняя иден-
тичность является открытой для любого внешнего
воздействия. Это хорошо согласуется с тезисом Да
вида Рисмена, утверждающего, что в индустриаль-
 1
1
Ср.1 Schutz A , Luckmann T. Strukturen der Lebens- Бергер П , Лукман Т Социальное конструирование
welt. Bd. I. S. 24. реальности. С. 278-279.
2
Berger P., Berger В., Kellner H. Das Unbehagen in der
Modernitat. Frankfurt am Mam, 1975.
136 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация

ном обществе преобладает «извне-ориентированная»

личность.1 Продолжая этот тезис, можно вполне
серьезно поставить вопрос о достижимости надежной
идентичности, о возможности ее возникновения
вообще, либо, наоборот, прийти к выводу, что «отказ
от идентичности» 2 является единственно правильным
поведением человека перед лицом требований
современности.
Из исследования Бергера и Лукмана вытекает и
третье следствие: социальное действие требует не
участия всей личности, а учета всех ожиданий других
людей. Бергер и Лукман иронически утверждают, что
человек всегда может сыграть того, за кого его
принимают. И. Гофман доказал, что в социальном
взаимодействии мы выступаем в качестве актеров,
которые знают, что их роли не исчерпывают всю
социальную реальность. Это требует высокой
степени контроля как собственных выступлений на
жизненной сцене, так и реакции публики. Г. Гар-
финкель показал, что в повседневном мире люди
действуют в высшей степени методично, хотя сле-
дует иметь в виду, что сцена повседневной жизни
похожа на «тонкий лед», который легко разрушить.
Таким образом, обе рассмотренные теории ин-
терпретативной социологии свидетельствуют, что
описанное Бергером и Лукманом социальное кон-
струирование реальности и тесно связанная с ним
субъективная реальность не противоречат друг другу:
мы интерпретируем собственную реальность и
реальность других так, что не разрушаем нормаль-
ность повседневной жизни.
5. Этнометодо-
логия о методах
повседневных
социальных дей-
ствий
5.1. Предварительное понятие
этнометодологии
Вопрос о том, как развертывается социальное
действие в мире повседневности, находится в центре
внимания социологической теории, идейными
источниками которой являются феноменология А.
Шюца и символический интеракционизм. Эта теория
называется этнометодологией. Понятие этно-
методологии было введено учеником А. Шюца аме-
риканским социологом Гарольдом Гарфинкелем
(род. в 1917 г.) и является довольно сложным, 1 по-
этому мы здесь его не приводим. Американский
социолог Дж. Псадас, крупный специалист по эт-
 1
Riesman D. Die einsame Masse. Reinbek, 1958. S. 38
2
Abels H. Abschied von der Identitat // Hagener Mate-
rialien zur Soziologie. 1997. H. 1.
На фотографии: Гарольд Гарфинкель / Garfinkel H. 1 См.:
Garfinkel H. Studies in ethnomethodology. Engle-wood Cliffs.
Prentice-Hall. 1967. P. 11.
138 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
нометодологии, отмечает, что «Гарфинкель иссле-
дует практическое, повседневное поведение людей в
обществе, с помощью которого они делают свои
повседневные действия понятными и ясными для
себя и других, а также методы решения людьми
своих повседневных проблем». 1 В другом месте он
еще раз отмечает, что «научный интерес предста-
вителей этнометодологии направлен на обнаружение
"методов", которые люди применяют в повседневной
жизни для конструирования социальной реальности и
на то, чтобы определить, что за реальность они
конструируют».2
Гарфинкель ввел понятие этнометодологии «со-
знательно, по аналогии с этнографией, предметом
которой является знание, с помощью которого пред-
ставители примитивных обществ овладевают явле-
ниями в окружающей природной среде. Замысел
этнометодологии является сходным, а именно: об-
наружить методы, которыми пользуется человек в
обществе для реализации всего многообразия по-
вседневных действий».3 Точнее, в этой теории ста-
вится вопрос о средствах, используемых людьми для
«взаимно согласованного истолкования смысла и
действий... и тем самым обеспечения более или менее
стабильных ситуаций и структур ситуаций».4
1
Psathas G. Ethnotheorie, Ethnomethodologie, Phano-
menologie // Alltagswissen, Interaktion und gesellschaft-
liche Wirklichkeit. Bd. 2. S. 270.
2
Ibid. S. 271.
3
Wemgarten E., Sack F. Ethnomethodologie. Frankfurt
am Mein, 1976. S. 9.
4
Patzelt W. Grundlagen der Ethnomethodologie. Mun-
chen, 1987. S. 10.
Этнометодология о методах ... 139
Этнометодология вносит большой вклад в социо-
логию повседневности. Она соединяет феноменоло-
гическую социологию А. Шюца с американским праг-
матизмом и символическим интеракционизмом.
Как было показано Шюцем, человек располагает
запасом знаний, благодаря которому хорошо владеет
миром повседневности. Человек приобретает
собственный опыт и перенимает опыт других людей.
Люди используют повседневное знание, чтобы
продемонстрировать друг другу смысл своих дей-
ствий. Такая демонстрация смысла является мето-
дическим приемом. Каждый член общества действует
методически. Этот тезис может вызвать удивление,
потому что мы считаем действия некоторых людей
глупыми или нерациональными. Однако с точки
зрения этнометодологии это не так: «Представителей
этнометодологии не интересует, почему люди
совершают некоторые действия, их интересует, как
они это делают».1
Приверженцы этнометодологии направляют свой
интерес лишь на описание формальных структур по-
вседневных действий. «Они воздерживаются от любых
оценочных суждений по поводу адекватности, ценности,
значимости, необходимости, практичности, успеха или
последствий социальных действий. Такой способ
рассмотрения называется "этнометодологическим
безразличием"».2 Такое безразличие А. Гоулднер3
1
Wemgarten E., Sack F. Ethnomethodologie. S. 13.
2
Garfinkel H., Sacks H. Uber formale Strukturen prak-
tischer Handlungen. // Ethnomethodologie. Beitrage zu einer
Soziologie des Alltagshandelns. Frankfurt am Main, 1976. S.
139.
3
Gouldner A. Die westhche Soziologie in der Krise.
Reinbek, 1974. S. 472.
140 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах ... 141
поставил этнометодологии в упрек, а Регина Коек,1
наоборот, выступила с «Речью в защиту критической
этнометодологии». Однако, как будет показано ниже,
анализ способов действия людей в мире по-
вседневности не может быть выполнен без опреде-
ленного учета ситуации. Например, тот, кто уча-
ствовал в «кризисных экспериментах» Гарфинкеля по
разрушению социального микромира и был хотя бы
на миг сбит с толку, все-таки начинал размышлять о
само собой разумеющихся сторонах повседневной
жизни. Мы еще вернемся к этому вопросу в ходе
критического рассмотрения этой теории.
5.2. Общность языка и представление о
рациональности
Обычно участники социального взаимодействия
хорошо понимают свои действия. Это происходит
благодаря языку, посредством которого в данном
обществе объективируются значения вещей, и бла-
годаря знанию невербальных объективации этих
значений. Однако одного лишь этого недостаточно
для исчерпывающего ответа на вопрос, почему люди
хорошо понимают действия друг друга. На практике
имеет место одно важное предварительное допу-
щение, о котором мы, как правило, не задумываемся.
Это молчаливое допущение разумности всего
того, что люди демонстрируют друг перед другом.
Без этого допущения мы вообще не могли бы опреде-
лить новую ситуацию и предвосхитить свои дальней-
шие действия. На этом основании Шюц полагает,
что предпосылкой практических действий в повсе-
дневном мире является способность к их типизации.
Допущение разумности наших действий и вы-
сказываний играет важную роль в теории комму-
никативного действия Юргена Хабермаса. Так, мы
не можем вступить в коммуникацию, если кто-либо
заявляет с самого начала, что он лжет. Гарфинкель
исходит из того, что всеобщее представление о ра-
циональности мышления и действия является кон-
ститутивным для повседневного мира. Это положение
никоим образом не затрагивается тем, что мы
считаем некоторые действия совершенно иррацио-
нальными. Согласно этнометодологической теории,
рациональность, как отмечалось выше, является не
рациональностью «в себе», не объективной рацио-
нальностью, а представляет собой рациональность,
связанную с определенным социальным действием.
Поэтому здесь же возникает вопрос о механизмах
взаимного понимания друг друга в повседневной
жизни. Предварительный, несколько парадок-
сальный ответ на него состоит в том, что нам лишь
кажется, что мы хорошо понимаем друг друга. На са-
мом деле мы понимаем друг друга далеко не полно-
стью, однако, как показывает этнометодология, этого
вполне достаточно для практической жизни.
 1
Koeck R. Das Problem der «ethnomethodologischen
Indifferenz» // Soziale Welt. 1976. H. 3.
142 X Абельс Инпгеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах . 143
 5.3. Основы взаимопонимания в
мире повседневности
Действуя в повседневном мире, люди применяют
вполне определенные приемы взаимодействия, в ко-
торых они обычно не отдают себе отчета. При этом
основополагающий принцип повседневной жизни
состоит в уверенности человека в том, «что он способен
понимать другого и познать его "субъективный мир",
что он по меньшей мере в состоянии... знать об этом
"мире" то, что необходимо знать о нем». 1 Разумеется,
человек допускает, что другие люди точно так же
знают его мир. Откуда берется такая уверенность? На
этот счет существует несколько ответов. Остановимся
на четырех; каждый из них представляет собой лишь
один аспект единого объяснения, которое можно
обозначить как осмысленное конструирование
социальной реальности.
5.3.1. Типичность жизненного мира
Мышление в повседневном мире есть «мышление
в естественной установке». Шюц следующим
образом объясняет эту структуру мышления: истол-
кование мира основывается на запасе прошлого
опыта, собственного и приобретенного у других.
Опыт превращается в запас знания, который пред-
ставляет собой опорную схему для дальнейшего
истолкования мира: «Весь мой опыт в жизненном
мире связан с этой схемой, так что предметы и со-
бытия жизненного мира выступают передо мной с
самого начала в их типичности».1 Этнометодология
демонстрирует, как мы по небольшому фрагменту
можем реконструировать всю социальную ситуацию.
Например, как только мы заметим первые привет-
ственные жесты, мы уже знаем, что будет дальше.
Типизации заранее дают нам схемы, с помощью
которых мы упорядочиваем новое.
Естественная установка означает все то, что яв-
ляется само собой разумеющимся. Естественная
установка — это такое мышление, которым обладает
каждый. Она усваивается в процессе социализации,
посредством которого мы перенимаем обще-
ственный запас знаний, содержащий рецепты опреде-
ленных действий. Посредством действий мы взаимно
подтверждаем друг другу общность социального
мира.
Однако это лишь одна сторона социального кон-
струирования реальности. Другой стороной этого
процесса является индивидуальное конструирова-
ние реальности. Вопрос, следовательно, состоит в
том, как человек упорядочивает свой мир. Он делает
это путем сведения всей полноты повседневной
жизни к эталону нормальности и действий на основе
этого. «Очевидным проявлением конструирования
нормальности в повседневной жизни является
повторение апробированных и известных образцов
 1
Pbathas G. Ethnotheorie, Ethnomethodologie, Phano- 1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
menologie. S. 277. I. S. 26.
144 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах ... 145
поведения в социальном взаимодействии и закрепление
их в ритуалах действий». 1 Ритуалы действий
обеспечивают разгрузку от бремени постоянного при-
нятия решений. Когнитивный стиль практики «обес-
печивает быстроту и социальную приемлемость по-
вседневных реакций», с другой стороны, необходимо
также иметь в виду, что он «не распознает новое как
таковое, а превращает его в уже известное». 2 Этот
удивительный факт подметил еще философ Артур
Шопенгауэр (1788-1860). Обыкновенный человек, по
его мнению, «спешит отыскать ко всему, что ему
встречается, лишь понятие, под которое все это
надлежит подвести, — как ленивый ищет стул, — и
больше предмет его не интересует. Поэтому он так
быстро справляется со всем — с произведениями
искусства, прекрасными творениями природы и с
повсеместно впечатляющими, собственно говоря,
картинами жизни во всех ее проявлениях». Таким
образом, обнаруживается, что «познание начинает
действовать лишь вслед за импульсом воления, т. е.
руководствуется только мотивами».3 Понимание в
повседневном мире является прежде всего пониманием
мотивов: человек, действующий в повседневном мире,
«направляется практической необходимостью
действия на то, чтобы как можно точнее и быстрее
сформировать правильное предположение о опыта. Мы, конечно, знаем, что каждая ситуация
намерениях и позиции другого участника
1 1
Soeffner H.-G. Alltagsverstand und Wissenschaft //
Auslegung des Alltags — Der Alltag der Auslegimg. Frankfurt
am Main, 1989. S. 17.
2
Ibid.
3
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление // О чет-
вертом корне... Мир как воля и представление. Т. 1.
Критика кантовской философии. М., 1993. С. 303, 304.
взаимодействия или о смысле знаковых объектива-
ции его намерений».1 Разумеется, мотивы отыскива-
ются в рамках типичного прошлого опыта. «Принятая
гипотеза придает нам зоркость, наподобие зоркости
рыси, по отношению ко всему, что ее подтверждает, и
делает нас слепыми по отношению ко всему проти-
воречащему ей», — пишет Шопенгауэр.2
Таким образом, в наше действие входит опыт
прошлых действий, посредством которого мы срав-
ниваем новое со старым и упорядочиваем новое в
старом. Разумеется, для этого имеются предпосылки,
а именно: способность к обобщению типичного
прошлого опыта и тем самым создания структуры
ожиданий. Шюц выявил, где здесь лежит проблема, в
ходе длительной полемики с Вебером по поводу
конструирования идеальных типов: типизированное
действие, по его мнению, не связано с идеальным
типом «как его реализация или не реализация, ибо
типичное действие конструируется из прошлого
опыта так, что поступок, из которого исходят, уже
должен воплощаться в действии».3 Действительность
оказывается нам знакомой, так как наше знание
является также знанием о результатах действия.
Повседневная жизнь кажется нам логичной, потому
что наши ожидания сложились на основе прошлого
является новой и в принципе требует совершенно
Oevermann U. и. a. Die Methodologie einer «objektiven
Hermeneutik» // Interpretative Verfahren in den Sozial-und
Textwissenschaften. Stuttgart, 1979. S. 386.
2
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. 2.
М., 1993. С. 281.
3
Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. S.
264.
146 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
новой реакции. Однако мы помещаем новое в рамки
нашего типичного опыта, пренебрегаем спецификой
ситуации или вообще не обращаем на нее внимания.
Этнометодология показывает, что мы удивительно
изобретательны в попытках рационализации того, что
поначалу вообще не понимаем, так как это не
соответствует нашей рациональности.
5.3.2. Идеализации непрерывности и
повторяемости
Типизация мира повседневности влечет за собой
два конститутивных ожидания, о которых уже шла
речь выше, при рассмотрении феноменологической
социологии. Одну из них А. Шюц вслед за Гуссерлем
назвал идеализацией «И-так-далее», вторую — идеа-
лизацией «Я-могу-это-снова». До тех пор пока мир
повседневной жизни не приносит сюрпризов, мы
молчаливо уверены, что все в принципе будет про-
должаться так, как и прежде, и что в будущем мы
можем действовать как обычно. Согласно нашей ти-
пизации повседневная жизнь является «доверитель-
ной» реальностью. «Я доверяю тому, что мир, каким
он мне до сих пор известен, останется таким же, и,
следовательно, запас знаний, возникший из моего
опыта и полученный от других людей, сохранит свою
основополагающую пригодность». В этом состоит
содержание идеализации «И-так-далее».1
1
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 26.
Этнометодология о методах ... 147
Как уже отмечалось выше, американский социолог
М. Натансон предложил для этой идеализации ло-
кальное название «непрерывность»1, подчеркивая тем
самым очевидность для человека того, что пережива-
емая им ситуация и в дальнейшем пойдет в своей
основе типичным образом.
Из допущения «И-так-далее» следует «дальней-
шее основополагающее допущение о том, что я могу
повторить свои прошлые успешные действия. До тех
пор пока структура мира считается постоянной, пока
мой предшествующий опыт сохраняет свое значение,
у меня остается принципиальная возможность влиять
на мир тем или иным образом». 2 Отсюда возникает
вторая идеализация, которую, повторим, Гуссерль
назвал «Я-могу-это-снова». Таким образом, к
естественной установке относится возможность
действовать в типичной ситуации по типу одного из
прошлых успешных способов действия, для того
чтобы воссоздать типичное положение вещей».3
Из обеих идеализации можно сделать вывод о
повторяемости как «основополагающей конститу-
ирующей a priori опыта».4 Без таких идеализации
было бы невозможно не только накопление опыта, но
и само действие. Рассмотрим подробнее, почему
1
Natanson M. Das Problem der Anonymitat im Denken
von Alfred Schutz. S. 83.
2
Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt.
Bd. I. S. 26.
3
Schutz A. Wissenschaftliche Interpretation und All-
tagsverstandnis menschlichen Handelns // Schutz A. Gesam-
melte Aufsatze. Bd. I Den Haag, 1971. Ср. также: Schutz A,
Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd. I. S. 26.
4
Natanson M. Das Problem der Anonymitat im Denken
von Alfred Schutz S. 82.
148 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
в повседневной жизни мы не сомневаемся, что всегда
поймем друг друга.
5.3.3. Постулат взаимозаменяемости
точек зрения
Объяснение того, почему возможность понимания
других людей кажется нам само собой разумеющейся,
связано с общим тезисом Шюца о взаимозаменяемости
перспектив. Шюц вводит две идеализации, которые
определяют наши действия в естественной установке
мира повседневности: идеализацию о «взаимозаме-
няемости точек зрения» и идеализацию о «совпадении
систем релевантностей». В первой идеализации
содержится допущение, что другой, будучи на моем
месте, видел бы мир в такой же перспективе, что и я;
и наоборот, я видел бы вещи в его перспективе,
будучи на его месте. Во второй идеализации я до-
пускаю, что различия в воззрениях и истолковании
мира, которые возникают из индивидуальных
биографий, являются в принципе нерелевантными.
Мы действуем и понимаем друг друга так, как будто
мы судим о вещах на основе одинаковых критериев.
Шюц подытоживает оба допущения в общем тезисе о
взаимозаменяемости перспектив. 1
Люди вступают в отношения друг с другом на
фоне уверенности в выполнении конститутивных
1
Schiitz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt. Bd.
I. S. 74.
Этнометодология о методах ... 149
ожиданий. Оба допущения дают нам уверенность, что
другой будет действовать так, как нам это уже
известно на собственном опыте. Так оно и есть на
самом деле до тех пор, пока мы не столкнемся с иным
образом действий.
Эти идеализации А. Сикурел назвал базисными
правилами, благодаря которым люди в состоянии из-
влекать из явлений релевантную информацию и «вы-
рабатывать» новый опыт.1 Последнее особенно важно,
так как люди тем самым вырабатывают через вза-
имодействие то, что является общезначимым. Таким
образом, идеализации подвергаются взаимному кон-
тролю, а базисные правила представляют собой пра-
вила интерпретации. Они «снабжают действующего
постоянно меняющимся слепком с социальной струк-
туры, который позволяет ему приписывать окружа-
ющему миру объектов определенное значение».2
Описанные Шюцем идеализации взаимозаменя-
емости точек зрения и совпадения систем релевант-
ностей обеспечивают доверие между людьми в по-
вседневных действиях.3 Гарфинкель дополняет эти
идеализации социального мира двумя новыми, а
именно: «ожиданием того, что знание о состоявшемся
взаимодействии превращается во взаимно усво-
1
Cicourel A. Basisregeln imd normative Regeln im Pro-
zeB des Aushandelns von Status und Rolle // Alltagswissen,
Interaktion und gesellschaftliche Wirklichkeit. Bd. 1. S.
170, 171.
2
Ibid. S. 172.
3
Garfinkel H. A conception of, and experiments with
trust as a condition of stable concerted actions // Harvey
(Hg.) Motivation and social interaction. New York, 1963. P.
188f.
150 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
енную схему коммуникации»,1 и «ожиданием и до-
пущением, что общеизвестные вещи являются под-
линной основой действия в реальном социальном
мире». 2 Это будет уже четвертым ответом на во-
прос, почему в повседневной жизни мы уверены, что
можем понимать друг друга: очевидно, что есть
вещи, известные каждому.
5.3.4. Вещи, известные каждому
Все участники социального взаимодействия по-
лагают в качестве само собой разумеющегося, что
существуют «вещи, известные всем». Гарфинкель
обозначает такое знание термином «общее знание»
(common-sense knowledge). К нему относятся «об-
щественно одобряемые способы поведения- в обще-
стве, известные любому порядочному человеку». 3
Запас знания, «известный человеку наряду с другими
людьми», по Шюцу, ни в коем случае не является
выводным знанием. Этнометодология стремится
показать, каким образом в повседневной жизни мы
методически обращаемся к общему запасу знания и
демонстрируем тем самым себе и другим объек-
тивность мира. Это нелегкая задача, так как выше-
Этнометодология о методах ... 151
названные демонстрации проходят на фоне воспро-
изводства социальной реальности, скрытой за все-
общей «естественной установкой» по отношению к
этой реальности.
Обычно мы полагаем, что мир таков, каков он
есть, и что он для всех одинаков. Естественная уста-
новка не допускает сомнений в реальности соци-
ального мира. Ее фактичность доказывается нашими
действиями, которые, как правило, протекают так,
как мы того ожидали. Мы хорошо знаем реальность и
знаем, что все также хорошо ее знают.
К социально одобряемому поведению в обществе,
упомянутому Гарфинкелем (лучше было бы сказать
«социально признанному поведению»), относится не
только определенное содержание здравого смысла
(common sense), но и определенные принципы обра-
щения с общим запасом знания данного общества.
Таким образом, каждому известно, что события иден-
тифицируются как события определенного класса.
Так как уже имеется схема такой идентификации,
переданная всем в процессе социализации, Ego может
ожидать, что Alter идентифицирует события таким
же образом и исходит из того, что Ego делает это
таким же образом. Таким путем создается «общая
система универсальных значимых символов» 1,
несомненный здравый смысл «восприятия ситуаций,
людей и объектов».2 Мы молчаливо опираемся на
этот здравый смысл. «Пересмотр общего запаса зна-
 1
Garfinkel H. A conception of, and experiments with
trust as a condition of stable concerted actions // Harvey 1
Mead G. Geist, Identitat und Gesellschaft. S. 320,
(Hg.) Motivation and social interaction. New York, 1963. P. Anm. 15.
226. 2
Legnaro A. Wenn einer neben dem common sense her-
2
Ibid. P. 228. lauft. Zum Beispiel Till Eulenspiegel // Kdlner Zeitschrift fur
3
Ibid. P. 189. Soziologie und Sozialpsychologie. 1974. H. 3. S. 631.
152 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ния происходит — если вообще происходит — лишь
поверхностным образом и лишь тогда, когда возни-
кают проблемы. Как правило, от этого по возмож-
ности воздерживаются».1 Нам этого не требуется, и
мы этого не делаем, поскольку иначе действия в мире
повседневности стали бы проблематичными. Мы
постоянно подтверждаем друг другу, что мир
повседневности является несомненным.
5.4. Несомненность мира повседневной
жизни
Как отмечалось, естественная установка в мире
повседневности свободна от сомнения. Повседневная
реальность такова, какова она есть, и каждый
допускает, что другие воспринимают ее точно так
же. Наряду с этим допущением у нас имеется и
другое, благодаря которому мы не сомневаемся в
реальности мира повседневности, а именно: мы
молчаливо исходим из того, что всякий человек
компетентен в своих действиях. Взаимное признание
людьми компетентности и ответственности за свои
действия X. Г. Зефнер называет основным законом
повседневной жизни.2 Признание компетентности
означает, что каждый владеет общим запасом знания
данного общества и использует базисные правила
интерпретации социальной реальности.
Этнометодология о методах ... 153
Лишь благодаря такому допущению мы можем быть
уверенными, что совместные действия не повлекут
за собой сюрпризов. Сикурел говорит в этой связи о
«самодостаточном практическом повседневном мыш-
лении».1
На деле это означает, что наше мышление на-
правлено на практику, типичная форма которой нам
уже давно известна и результаты которой мы пред-
видим почти с полной уверенностью. При таком
образе мышления любой человек считает мир по-
вседневной жизни неизменным и доверяет практи-
ческому повседневному мышлению других людей.2
Тем самым постоянно конституируется реальность
мира повседневности. Она является практической
реальностью, Гарфинкель даже говорит в этой связи
о «текущем исполнении» (ongoing accomplishment).
Социальная реальность постоянно воспроизводится
действиями членов данного общества. Она не имеет
собственной объективности, а является
конструкцией, которая постоянно вырабатывается в
процессе социального взаимодействия и поддер-
живается рутиной, с которой мы постоянно имеем
дело в повседневной жизни.
Рутина повседневной жизни поддерживается
двумя способами. Во-первых, она сохраняется бла-
годаря тому, что возможность повторения прошлых
действий убеждает нас в их правильности. Повто-
рение действия доказывает его типичность или даже
придает ему вид единственно возможного, по крайней
мере до тех пор, пока мы не сталкиваемся с
 1
1
Soeffner H.-G. Alltagsverstand und Wissenschaft. S. 14. Cicourel A. Sprache in der sozialen Interaktion. Miin-chen,
2
Ibid. S. 13. 1975. S. 155. i Ibid. S. 114.
154 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
противным случаем. Во-вторых, рутина сохраняется
постольку, поскольку она подтверждается реакциями
других людей. Мы забываем, что всякое действие
является результатом социального конструирования,
которое мы совершили в прошлом, и само действие
является новым актом конструирования. Вследствие
реакции других людей на наши действия мы видим
подтверждение их правильности, у нас складывается
впечатление, что социальная реальность является
объективной и одинаковой для всех людей. В своих
«кризисных экспериментах» Гар-финкель показал,
что бывает при разрушении иллюзии общей
социальной реальности. Рассмотрим кратко
результаты его экспериментов.
5.5. Практические теории в мире
повседневности
Этнометодология о методах 155
наружение имплицитных правил, которые струк-
турируют социальное взаимодействие и тем самым
обеспечивают его стабильность».1
К имплицитным правилам повседневного взаи-
модействия относится допущение возможности вза-
имопонимания с другими людьми. Оно само по себе
должно вызвать у социологов удивление, так как
феноменология показала, что значительная часть
нашего конструирования реальности осуществляется
весьма индивидуальным образом. Однако, по мысли
представителей этнометодологии2, на этот вопрос
всегда можно ответить, что «в социальных науках
еще не решена проблема того, как в сущности люди
понимают мир других людей».3 Как уже
подчеркивалось, взаимопонимание людей является
бесспорным жизненным фактом, причем человек с
абсолютной уверенностью считает, что может по-
нять другого человека, и на самом деле понимает
его. Как пишет Псадас, человек исходит из того, «что
может понять субъективный "мир" другого человека»
или хотя бы знать «о нем то, что важно».4
 В начале главы уже приводилась характеристика
познавательного интереса этнометодологии со
ссылкой на Дж. Псадаса. Познавательный интерес,
как уже отмечалось, направлен на обнаружение
«методов, которые применяют люди в повседневной
жизни для конструирования социальной реаль-
ности».1 Эти методы обеспечивают действия в по-
вседневной жизни, что дает основание вслед за
Гарфинкелем говорить о «практических теориях в
мире повседневности». Целью анализа является «об-
1
dcourel A. Sprache in der sozialen Interaktion. Mun-
chen, 1975. S. 271.
1
Legnaro A. Wenn einer neben dem common sense her-
lauft. S. 630.
2
Эта проблема ставится и в других теоретических
направлениях в социологии, например, Дж. Хоманс тоже
сформулировал ее, см.: Homans G. Elementarformen sozi-
alen Verhaltens Opladen, 1972 S. 1. Конечно, все поста-
новки вопроса об условиях возможности социального по-
рядка сходны, однако благодаря особо выразительной и
изящной его постановке в этнометодологии интерес к со-
циологии в целом возрос.
3
Psathas G. Ethnotheone, Ethnomethodologie, Phano-
menologie. S. 277.
4
Ibid.
156 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Возможность взаимопонимания людей является
конститутивным ожиданием действующего человека.1
Научное объяснение методов, которыми мы
пользуемся для взаимопонимания с другими людьми,
является центральной темой этнометодологии. Их
объяснение противоположно социологической
теории Парсонса. Немецкий исследователь И. Берг-
ман в одном из своих произведений так подытожил
критику Парсонса Гарфинкелем: «В теории Пар-
сонса отдельный индивид... является "оценивающим
простофилей", который действует в квазинеосознан-
ном согласии с наличными альтернативами дей-
ствий, заранее заданными "общей культурой", и не
имеет ни возможности, ни способности осмысленно
структурировать, то есть интерпретировать ценности
культуры и социальные нормы применительно к
ситуации».2 Здесь уместно вспомнить, что Гарфин-
кель защитил диссертацию под руководством Пар-
сонса, то есть критиковал Парсонса, опираясь на
«интимное» знание его теории. В чем заключается эта
критика?
Гарфинкель утверждает, что мы не просто реа-
лизуем ценности и нормы, а конструируем тем са-
мым друг для друга общую реальность. Гарфинкель
называет такую деятельность «практической актив-
ностью». Этнометодология начинается с изучения
практической активности. 3 Понятие «практическо-
1 В первом определении этнометодологии говори-
LegnaroA. Wenn einer neben dem common sense herla-
uft. S. 630.
2
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversation-
sanalyse. Kurseinheit 1. Hagen, 1988. S. 20.
3
Во введении к книге «Studies in ethnomethodology»
Гарфинкель пишет на первой странице: «В настоящем
исследовании рассматривается практическая активность».
Этнометодология о методах ... 157
го» является «ключевым понятием творчества Гар-
финкеля». Гарфинкель говорит о «практическом»
тогда, «когда нужно обозначить неизменные условия
реализации социальных действий в повседневных
ситуациях и контекстах».1 Это означает, что каждое
действие является выбором из множества
возможностей. Действующий поставлен перед «не-
обходимостью принятия решения о том, как про-
должать действовать дальше. Именно эту проблему
Гарфинкель называет "практическим вопросом par
excellence: Как поступить дальше?"»2
Все множество альтернатив действия не исчер-
пывается действующим, так как он руководствуется
прагматическим мотивом и должен принимать
решения в разумное время.3 Метод, с помощью ко-
торого люди создают предпосылки деятельности
перед лицом сложной действительности, называется
документальным методом интерпретации.
5.5.1. Документальный метод
интерпретации
лось, что она направлена на исследование методов, с
помощью которых человек конституирует реальность
мира повседневности. Таким основным мето-
1
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations-
analyse. S. 27.
2
Ibid. S. 28.
3
Ibid. S. 29.
158 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах ... 159
дом выступает документальный метод интерпре-
тации. С помощью этого понятия, заимствованного у
Мангейма,1 Гарфинкель обозначает поиск образца,
для которого феномен является типичным примером.2
Поэтому он использует его скорее в том смысле, в
каком А. Шюц описывал процесс типизации, в то
время как у Мангейма речь идет о раскрытии
«собственного» смысла и отношении к глубинным
смысловым структурам того или иного явления. Связь
этого понятия с теорией Шюца видна уже в самом
определении, которое дает этому методу Гарфинкель,
а именно: документальный метод интерпретации
представляет собой «в сущности ретроспективно-
перспективное истолкование в зависимости от
современных событий».3 Ретроспективность означает
поиск сходного опыта, который уплотнился до схемы
ожиданий, а перспективность — ожидание действия,
которое наступит согласно логике наличных условий.
Наши конструкции участвуют как в ретроспективе,
так и в перспективе. Интерпретируя вещи, мы
упорядочиваем их согласно образцу, которому мы
доверяем. Документальный метод интерпретации
представляет собой основополагающий метод, с
помощью которого мы конструируем социальную
реальность и структурируем свои действия.
1
Mannheim К. Beitrage zur Theone der Weltanschau-
ungs-Interpretation. S. 104-108.
2
Ср.: Garfinkel H. Das Alltagswissen uber soziale und
innerhalb sozialer Strukturen // Alltagswissen, Interaktion
und gesellschaftliche Wirklichkeit. Bd. 1. S. 199. Критиче-
ская оценка этого метода, анализ его связи с идеями А. Шюца
и Э. Гуссерля содержатся в примечании издателя не-
мецкого перевода этого сочинения Гарфинкеля (S. 236-241).
3 1
Ibid. S. 209.
С помощью своих «кризисных экспериментов»
Гарфинкель показал всю силу стремления упорядо-
чить предметы повседневного мира.1 В одном экспе-
рименте он пригласил студентов на консультацию с
якобы представителем «нетрадиционной психоте-
рапии». В начале консультации студенты должны
были рассказать психотерапевту, находящемуся в
другом помещении, о своих проблемах и затем за-
дать ему 10 вопросов, на которые можно будет по-
лучить в ответ только «да» или «нет». Однако на
самом деле ответы «психотерапевта» были заранее
определены по методу случайных чисел, и даже
последовательность ответов на все вопросы была
одной и той же. Когда студенты рассказывали после
эксперимента о своем впечатлении от консультации,
выяснилось, что каждый из них пытался разыскать
некий скрытый смыл в неожиданных и даже в
заведомо противоречивых ответах. Экспери* мент
показывает, что мы не можем терпеть неупо-
рядоченности окружающего мира. Социальная ре-
альность постоянно конструируется нами так, что
она всегда имеет смысл. То, что Гарфинкель пока-
зывает здесь с помощью эксперимента, имеет место в
реальной жизни даже в самых трагических обсто-
ятельствах, например, в плену или в концлагере, где
людям угрожает потеря смысла жизни. Оказывается,
они способны выжить лишь благодаря тому, что
приписывают своей жизни более глубокий смысл.
Для правильного понимания сути документаль-
ного метода интерпретации необходимо помнить, что
он является нашим повседневным методом социаль-
ного конструирования реальности и в то же время
Garfinkel H. Studies in ethnomethodology. S. 79f.
160 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
методом, с помощью которого социология рекон-
струирует действия людей в мире повседневности.
На этом основании Гарфинкель проводит лишь ко-
личественное различие между повседневными дей-
ствиями людей и социологами, которые изучают эти
действия. Обе «стороны» применяют один и тот же
метод упорядочения социальной реальности, ссылаясь
на здравый смысл. Переводчики соответствующего
сочинения Гарфинкеля переводят понятие «common
sense» в том значении, которое ему придал Шюц —
как «повседневное знание», и поясняют, что «речь
идет здесь о тех практических "утилитарных знаниях",
которые требуются для ежедневных повседневных
дел... В качестве "утилитарного знания" мира
повседневности повседневное знание никоим образом
не противопоставляется научному, более того, оно
является основой и составной частью всякого
научного знания». И далее: «Не только повседневное
знание в узком смысле слова, но и научное знание
производится в рутинном ходе повседневной
деятельности».1 Сам Гарфинкель в хорошо известной
ироничной форме так выразил свое
«расколдовывание» социологии: «В той степени, в
какой социологические исследования не ограничи-
ваются лишь узким кругом профессиональных со-
циологов, в той же самой степени естественная уста-
новка в мире повседневности свойственна не только
"человеку с улицы"».2
Этнометодология о методах ... 161
5.5.2. Проблема индексации
Документальный метод интерпретации указы-
вает на определенную связь явлений, которая при-
дает «документу» смысл. «Из того, что члены об-
щества для решения своих практических проблем
обращаются... к механизмам смыслополагания,
следует, что они обладают интерпретативной ком-
петенцией, делающей их способными разрабаты-
вать гипотезы, теории, высказывать идеи, короче
говоря, смысловые конструкции по поводу взаи-
мосвязей действий, проверять их и использовать в
качестве практической основы для своих решений. В
этом смысле люди в повседневной жизни создают
"практические теории", они являются "практиче-
скими методологами", которые с помощью своих
повседневных знаний разрешают вопросы принятия
решений на пути практической аргументации».1
Документальным методом интерпретации рекон-
струируются типы, с помощью которых наши дей-
ствия и высказывания обретают другой смысл, при-
чем для обеих сторон. При этом мы сталкиваемся с
проблемой соотнесения действия и речи с индиви-
дуальным типом. Это отнесение невозможно понять
ни из вещей самих по себе, ни из общего запаса
знаний, а лишь из специфического, индивидуаль-
ного контекста, оно называется в этнометодологии
«индексностью». Индекс выражает нечто иное, по-
этому А. Стросс, ученик Блумера, переводит тер-
 1
Garfinkel H. Das Alltagswissen uber soziale und 1
innerhalb sozialer Strukturen. S. 221, 222. Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations-
2 analyse. S. 29f.
Ibid. S. 195.
63ак 3484
162 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
мин «indices» как «симптомы».1 В сущности, весь
язык состоит из индексов, то есть указаний на опре-
деленные взаимосвязи, которые придают вещам
смысл. Однако представители этнометодологии от-
дают это обширное поле исследований лингвистам и
философам, и Гарфинкель направляет свое внимание
лишь на индексы, с помощью которых люди
обозначают свой особенный мир. Индексы указы-
вают на определенный контекст. Они являются си-
туативными средствами референции, т. е. отнесения.
Контекстуальная связанность высказываний яв-
ляется особенным признаком практических дей-
ствий в мире повседневности. Коммуникативные
высказывания всегда имеют индексный характер.
Это относится к устным высказываниям, но прежде
всего — к сопровождающей мимике и жестам,
тональности голоса и др. Такие индексные выска-
зывания можно понять только в их специфическом
контексте, в котором они используются. Когда я,
например, звоню своей теще и с гордостью сообщаю:
«Сегодня, наконец, она смогла завязать бант», мои
слова может понять лишь тот, кто знает, что мы уже в
отчаянии от того, что наша дочь — единственная во
всем детском саду не умеет завязывать бант, ведь и
бабушка знакома с этой проблемой. Индексные
выражения предполагают социальную близость и
доверие. Язык нашей повседневности наполнен
индексными выражениями. Они рассчитаны на то,
что все участники взаимодействия обладают общим
знанием. Если, например, подруга взволнованно
рассказывает, ITO «Клаус вчера на ГР
1
Strauss A. Spiegel und Masken. S. 141.
Этнометодология о методах ... 163
был в накидке», то она, несомненно, рассчитывает,
что я вспомню об артисте Клаусе, о котором она
мне часто с воодушевлением рассказывает, что пойму,
что «ГР» является сокращением слов «генеральная
репетиция», которым пользуются посвященные, и что
из-за накидки он опять получил серьезное
замечание на сцене. Само собой разумеется, что она
ожидает, что я знаю, какое большое значение имеет
для нее работа в театре даже сверх штата и участие в
таком важном деле, как генеральная репетиция.
Индексные выражения направлены на другого
человека и склоняют его к тому, чтобы подтвер-
дить контекст, который задан говорящим. Таким
образом, речь идет о достижении согласия по поводу
смысла, сконструированного лишь одной стороной.
Таким образом и происходит социальное кон-
струирование реальности. Что бывает, если кто-
нибудь не понимает эту неосознанную стратегию
поведения, не придерживается ее, легко понять, если
представить себе, воспользовавшись последним при-
мером, что произойдет, если слушатель начнет спра-
шивать: «Кто такой Клаус? Что такое "ГР"? Что
такое накидка?» или на все реагировать возгласом
«Ах, да!»
Индексные выражения удобны для тех, кто их
понимает. Всех остальных они лишь раздражают,
потому что неизвестно, что под ними подразумева-
ется, и возникает отторжение от важнейших условий
совместной деятельности. В таком случае стратегия
могла бы состоять в переводе индексных выражений в
объективные высказывания. Тогда пример с бантом
приобрел бы следующий вид: «Ты помнишь, что
Кристина является единственным ребен-
164 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ком в детском саду, кто еще не умеет завязывать
бант. Сегодня это у нее получилось».
Некоторые считают, что использование индекс-
ных выражений свидетельствует о неразвитости речи
или недостаточной рефлексии говорящего, и даже то
и другое вместе. На таких представлениях строится
полемика о связи языка с социальным слоем. При
этом, однако, упускается из виду, что каждое
индексное выражение имеет смысл лишь в своем
контексте. Проблема заключается в его переводе в
другой контекст.
Вся наука мучается с проблемой индексности.
Гарфинкель и Сакс считают, что вся история логики
есть попытка справиться с индексностью. 1 Аб-
страктность научного языка представляет собой
попытку исключить всякую индексность, связанную
с ситуацией. Например, если мы хотим описать
поведение человека научным языком социологии, то
вместо фразы «затем Петр нажал здесь» следует
сказать: «Индивид "П" в момент времени "Т" нажал
на рычаг "Р"».
В практике повседневной жизни мы тоже пыта-
емся «излечиться от индексности». 2 В этнометодо-
логии это называется деиндексацией и понимается
как попытка превратить индексные выражения в
объективные. По замечанию Бергмана, «объектив-
ные выражения характеризуются тем, что их рефе-
рентный объект, их смысловое содержание, истин-
ность могут быть созданы и проверены безотноси-
Этнометодология о методах ... 165
тельно к личности говорящего, времени и месту вы-
сказывания, иными словами, безотносительно к праг-
матическому контексту ситуации, в которой это вы-
сказывание сформулировано».1 Смысловое содержание
индексных суждений может быть передано только в
контексте ситуации, а смысл объективных
высказываний можно понять без такого контекста.
Деиндексация является попыткой производства
общего смысла, который до сих пор был потенци-
ально сомнительным по меньшей мере для одного
из участников взаимодействия. В повседневной
жизни, как правило, не требуется переводить ин-
дексные понятия в объективные до такой степени,
чтобы любой другой мог бы их понять. Нам доста-
точно, чтобы это мог сделать конкретный другой, с
которым мы общаемся. Поэтому мы обычно пользу-
емся другой стратегией деиндексации, в которую
встраиваем объяснения, если замечаем, что другой
не в состоянии целиком и полностью следовать за
ходом наших мыслей. Спектр таких объяснений,
которых мы еще раз коснемся ниже 2, простирается
от сопутствующих комментариев до ярких, вы-
разительных объяснений. С помощью такой стра-
тегии объяснения мы восстанавливаем смысл, об-
щий нам и действующему лицу, который временно
оказался под сомнением.
Гарфинкель констатирует, что наша повседневная
речь наполнена множеством индексных выражений.
Так как они относятся к специфическому контексту,
их можно назвать контекстовыми поня-
 1
Garfinkel H., Sacks H. Zum Phanomen der Indexika-
litat // Alltagswissen, Interaktion und gesellschaftliche 1
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations-
Wirklichkeit. Bd. 1. 1973. S. 212ff. analyse. S. 37.
i
Ibid. S. 214. 2
См. п. 5.5.5.
166 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
тиями.1 К типичным контекстовым понятиям от-
носятся не только имена собственные или специ-
фические обозначения, но и понятия, с помощью
которых говорящий указывает на нечто иное, напри-
мер, слова «тогда», «здесь, «этот», «эта», «это», «ко-
нечно» и так далее.
Поскольку коммуникативные выражения имеют
индексный характер, то детальная проработка
смысловых альтернатив заняла бы слишком много
времени. Так как «сквозная индексация происхо-
дящего... вынуждает участников взаимодействия
постоянно формулировать свое отношение к кон-
тексту коммуникации», то вследствие этого «выбор
смысловых альтернатив с необходимостью повисает в
воздухе».2 Участники взаимодействия, которые
воспринимают и употребляют индексные вы-
ражения, конечно, не обладают одинаковым зна-
нием контекста, хотя молчаливо полагают это.
Тем самым мы приближаемся к рассмотрению
второго метода конституирования повседневной
жизни, который подтверждает, что наши высказы-
вания и действия содержат надежные предпосылки
1
Гарфинкель и Сакс отмечают, что индексные выра-
жения в лингвистике называются «ситуативными выска-
зываниями» (Gelegenheitsausdrucke) (Garfinkel H., Sacks H.
Zum Phanomen der Indexikalitat. S. 210) К сожалению, это
понятие встречается иногда и в социологической литературе.
Так как понятие «случай, возможность» (Gelegen-heit)
легко ассоциируется с понятием «случайность» (Bei-
laufigkeit), нам кажется, что термин «контекстовое понятие»
(Kontextbegriff) гораздо яснее передает подразумеваемый
научный смысл.
2
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations-
analyse. S. 38.
Этнометодология о методах ... 167
взаимопонимания, хотя мы и не покидаем своего
индивидуального контекста ситуации.
5.5.3. Неопределенность языка
Индексные выражения невозможно с уверенно-
стью понять, так как знание контекста является
различным. Для того чтобы избежать ложного по-
нимания, участники взаимодействия выражаются
неопределенно и сдержанно. Это значит, что хотя и
совершается выбор смысловых альтернатив, суще-
ствуют различные возможности интерпретации этого
выбора, то есть выбор получается не очень строгим.
Таким образом, понимание возможно именно
потому, что действующие лица «удовлетворяются
опытными интерпретациями, то есть попросту не
фиксируют смысловое содержание».1
Несмотря на высокую степень неопределенности
индексных выражений, коммуникация успешно
осуществляется. Это объясняется тем, что как раз
благодаря ее неопределенности возникает простран-
ство для интерпретации. Таким образом, она пре-
доставляет множество возможностей для подклю-
чения других людей со своими проектами действия,
например, желающих понять других. Участники
общения, которые применяют контекстовые выска-
зывания, рассчитывают на согласование смысла. Как
пишет Гарфинкель, Э. Роуз предложил назы-
1
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations-
analyse. S. 40.
168 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
вать это легитимное ожидание взаимного согласо-
вание смысла «расчетом на подчинение единому
смыслу (pretence of agreement)».1
Согласно Гарфинкелю, процесс понимания ха-
рактеризуется следующими структурными призна-
ками: «Смысл языковых выражений в социально
организованных взаимосвязях действий является
структурно неопределенным; неопределенность и
эллиптический характер высказываний 2 рассмат-
ривается в повседневной жизни не как ошибка, а как
социально санкционированный и конститутивный
ситуативно-адекватный прием повседневной речи.
Партнеры по коммуникации уверены в том, что
другой понимает то, что подразумевается в выска-
зывании, и что непонятные в данный момент вы-
сказывания приобретут смысл по мере их дальней-
шего прояснения в ходе беседы».3
Бергман подчеркивает, что «неопределенность,
незавершенность, текучесть, двойственность дискурса
повседневности» не следует считать недостатком, так
как «лишь благодаря этим модальностям возможна
коммуникация и понимание в повседневной жизни».4
Философ Ф. Ницше однажды заметил, что животное,
обладающее слишком острым зрением,
нежизнеспособно. Видимо, предпосылка успешной
коммуникации и взаимодействия людей также за-
ключается в некоторой неточности языка.
Этнометодология о методах ... 169
К практическим теориям повседневной жизни
относится наша редукция неопределенности индекс-
ных выражений путем интерпретации смысла, 1 но при
этом мы не претендуем на однозначность. Гар-
финкель в своих «кризисных экспериментах» показал,
что может получиться в случае соблюдения тре-
бования однозначности. В одном эксперименте он
просил студента-экспериментатора вовлечь кого-ни-
будь в ситуацию повседневного общения, в ходе ко-
торого все время спрашивать, что подразумевает со-
беседник. Гарфинкель приводит следующий отчет о
беседе между «интервьюером» и его «жертвой»:
«Жертва. Как дела?
Интервьюер. Что ты имеешь в виду под делами?
Мое здоровье, мои финансовые дела, учеба в
университете, мое душевное состояние, мои...
Жертва (краснеет и внезапно теряет контроль).
Послушай, я просто хочу быть с тобой вежливым.
Честно говоря, мне наплевать на твои дела». 2
Этот эксперимент можно варьировать, например,
воспринимая сказанное буквально. Тогда на риту-
альный вопрос «Как дела?» отвечают, например,
фразой: «Я не хотел бы об этом говорить» или на-
чинают подробно описывать свои болезни. Литера-
турный герой Тиль Уленшпигель известен таким
буквальным восприятием высказываний и поэтому в
этнометодологии его часто приводят в примерах.3
 1
Garfinkel H. Das Alltagswissen iiber soziale und inner-
1
halb sozialer Strukturen. S. 205. Ср.: Koeck R. Das Problem der «ethnomethodolo-
2
Эллиптическое высказывание — сокращенное вы- gischen Indifferenz». S. 264f.
2
сказывание, в котором опущены некоторые звенья. Garfinkel H. Das Alltagswissen tiber soziale und inner-
3
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations- halb sozialer Strukturen. S. 207.
3
analyse. S. 40. Legnaro A. Wenn einer neben dem common sense
4
Ibid. S. 41. f herlauft.
170 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах ... Ill
 На примере третьего эксперимента можно было
^ч
бы показать, что однозначные определения оказы-
ваются весьма проблематичными. Невозможно даже
представить себе, что произойдет, если муж после
свадьбы скажет жене: «Я тебя люблю. Что я понимаю
под любовью — посмотри в энциклопедии Брокгауза».1
По реакции на подобные разглагольствования о
делах в ответ на ритуальный вопрос о делах видно,
что в повседневной жизни мы далеко не всегда желаем
знать точный ответ на этот вопрос. Гарфинкель
показывает также, что у нас возникают трудности в
случае точных объяснений смысла. Он демонстрирует
это в эксперименте по точному разъяснению смысла
разговора. В этом «кризисном эксперименте» Гар-
финкель просил студентов рассказать, о чем они
говорят в повседневном общении.2 Трудности воз-
никали сразу же, как только Гарфинкель настаивал на
точности, спрашивал, о чем они «на самом деле»
говорили. Студентов это удивляло, им казалось, что
они и так уже все рассказали. Однако Гарфинкель
продолжал настаивать на том, чтобы они еще точнее
передали смысл разговора. Интересно, что неясность
рассказа оказывалась тем больше, чем очевиднее было
студентам, что они вполне точно передали смысл
своих разговоров. Когда Гар-
финкель продолжал настойчиво расспрашивать о
том, что студенты на самом деле рассказали ему и
что они, рассказчики, имеют в виду в своих «пояс-
нениях», студенты капитулировали. В этих экспе-
риментах выявляются две проблемы. С одной стороны,
студенты хорошо понимали индексные выражения
своего партнера по повседневному общению, так как
находились в знакомом им контексте. То, что они
не понимали, они пропускали мимо ушей или
забывали. С другой стороны, оказалось невоз-
можным полностью перевести индексные выражения
в объективные для третьего лица.
Неопределенность языка повседневной жизни не
является его недостатком. Наоборот, она облегчает
коммуникацию, так как каждый получает возмож-
ность «встроиться» в общую реальность. Существует
молчаливое согласие относительно условий нор-
мального функционирования языка в повседневной
жизни.
5.5.4. Конститутивные и свободные
правила
 1
Этот пример несколько отрывается от контекста, в
котором его употребляет Гарфинкель, не просто из-за пе-
ревода на другой язык, а еще и за счет потери угрожаю-
щей окраски высказывания, когда муж переводит его из
индексного в объективное. (Ср.: Garfinkel H. Das Alltags-
wissen iiber soziale und innerhalb sozialer Strukturen. S. 203).
2
Garfinkel H. Studies in ethnomethodology. P. 44ff.
Молчаливое согласие существует и по поводу
других повседневных вещей. Речь идет о практи-
ческих правилах повседневной жизни, по которым
мы живем и ожидаем их выполнения другими людьми.
Подобно Ирвингу Гофману Гарфинкель усматривает
параллели между игрой и повседневной жизнью. В
повседневной жизни тоже есть правила,
172 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах ... 173
без которых невозможна житейская игра. Гарфин-
кель различает среди них лишь конститутивные и
свободные правила.1 Конститутивные правила яв-
ляются безусловными для любой игры и должны
всегда выполняться. Свободные правила могут вы-
полняться, но их нарушение обычно не ведет к на-
рушению всей игры. Например, к конститутивным
правилам игры в шахматы относится поочередное
совершение хода. С тем, кто хочет делать десять
ходов подряд, невозможно играть в шахматы. К сво-
бодным правилам шахмат относится длительное
время на обдумывание хода, но в шахматы можно
играть и без этого. Нарушение свободных правил
обычно не нарушает течения социальных действий.
Однако Гарфинкель показал, что неписаные сво-
бодные правила, на которые ориентированы наши
ожидания по отношению к другим в повседневной
жизни, на самом деле представляют собой «тонкий
лед», который может легко проломиться. Так, когда
один игрок стал просто разменивать фигуры, не
делая ходов, а другой перед ходом стал трясти фи-
гуры в ладонях как игральные кости, никто не мог
назвать правил, которые при этом были нарушены,
но никто и не стал играть с такими партнерами в
шахматы.2
Последствия нарушения свободных правил Гар-
финкель показал в еще одном «кризисном экспери-
менте», в котором ожидание нормального поведе-
1
Garfinkel H. A conception of, and experiments with
trust as a condition of stable concerted actions // Motivation
and social interaction. New York, 1963, цит. по: Koeck R.
Das Problem der «ethnomethodologischen Indifferenz». S. 268.
2
Ibid.
ния оказалось нереализованным. В этом экспери-
менте Гарфинкель J просил студентов вести себя в
родительском доме как вежливые гости: например,
говорить самим лишь в ответ на вопросы, спраши-
вать разрешения пройти в туалет, многословно хва-
лить обед и спрашивать рецепт. В своих отчетах
студенты рассказывали, что их поведение привело
родителей в замешательство и растерянность. Ро-
дители спрашивали, что случилось и что все это
значит. Наконец, родители решили, что дети пере-
трудились или переживают жизненный кризис. Тем
самым они нашли объяснение нарушениям правил
повседневной жизни и снова привели ее в порядок.
«Кризисные эксперименты» показывают, что наша
повседневная жизнь конституируется исходя из
определенных допущений о нормальности. К кон-
ституированию общей социальной реальности от-
носится понимание ее индексных особенностей, ре-
агирование на неопределенность языка с помощью
уже известных интерпретаций. К конституирова-нию
социальной реальности относится и другая стратегия,
которая уже была упомянута выше как де-индексация
2
, то есть стратегия практических объяснений.
1
Garfinkel H. Studies in ethnomethodology. P. 47f.
Автор этой книги однажды сам попросил студентов до-
ждаться полупустого трамвая и занять в нем места, сгру-
дившись вокруг одного из пассажиров плотным кольцом, и
наблюдать за реакцией других. Прежде всего все пас-
сажиры были повергнуты в изумление. Затем некоторые
укоризненно покачали головой, а большинство пересели
подальше от студентов.
2
См. п. 5.5.2.
 174 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
5.5.5. Практические объяснения: методы
нормализации
Гарфинкель выступает против позиции, согласно
которой социальное действие является продуктом
внешних сил (например, классовых интересов или
проявления бессознательного) и пытается объяснить
социальное действие лишь из его собственного
контекста, в котором оно происходит. Смысловая
структура комплекса социальных действий
понимается им как процесс самоорганизации.1 Со-
циальное действие и его объяснение в принципе
идентичны. Он подчеркивает: «То, как индивиды
совершают организованные повседневные действия, и
контексты этих действий идентичны процедурам,
посредством которых индивиды делают эти контексты
"объяснимыми"».2 Таким образом, социальное
действие и его объяснение — в принципе одно и то
же. Поэтому, как отмечалось выше, социальное
действие в мире повседневности может оставаться
неопределенным: с точки зрения действующего оно
конституирует себя одновременно как действие и
вариант его истолкования, что позволяет констру-
ировать социальное действие во всей его полноте с
точки зрения других людей.
С помощью концепции практических объясне-
ний (account) Гарфинкель показывает, как мы вос-
принимаем и объясняем повседневные вещи и го-
1
Ср.: Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations-
analyse. S. 46f.
2
Garfinkel H. Studies in ethnomethodology. P. 1.
Этнометодология о методах ... 175
ворим о них с другими людьми. Это происходит в
процессе, который Гарфинкель обозначает понятием
«разглядывания-и-проговаривания» (looking-and-
telling). Процесс субъективного полагания смысла
является не личным, а социальным процессом. Таким
образом, под описанием (или проговаривани-ем)
понимается объяснение собственного поведения и
поведения других людей.
Допущение тождества социального действия и его
объяснения имеется уже у представителя прагматизма
Дж. Дьюи и его известного коллеги Дж. Мида. Дьюи
назвал мотивом «элемент действия, которому
присуща тенденция отвечать за те или иные след-
ствия». Тем не менее было бы неверно допускать
различие во времени между мотивом и действием:
мотив существует во времени «не до начала соци-
ального действия и не обусловливает его. Он скорее
является самим действием и оценкой некоторых его
элементов. Оценка действия происходит по его
последствиям».1 Именно в этом смысле понятие
мотива употребляет Райт Миллс 2 и связывает его с
определением мотива в социологии Макса Вебера, в
которой под мотивом понимается смысловая связь,
«кажущаяся самому действующему или наблюда-
телю разумной причиной социального действия».3
1
Dewey J. Human nature and conduct. P. 120, Цит. no:
Stone G., Hagoel L. Uber den Umgang mit Motiven //
Materialien zur Soziologie des Alltags. Sonderheft 20 der
Kolner Zeitschrift fur Soziologie und Sozialpsychologie.
Opladen, 1978. S. 34. (Курсив Х. А.)
2
Mills C. Situated actions and vocabularies of motive //
Social psychology through symbolic interaction. Waltham,
1970.
3
Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. S. 5.
 176 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
В этом определении Миллс подчеркивает соци-
альный характер мотива. Мотив существует в виде
«не подлежащего сомнению ответа на вопрос о при-
чине социального и вербального действия». Он пи-
шет: «Мотивы являются социально приемлемыми
объяснениями современных, будущих и прошлых
действий или их планов». 1 Объяснения привлека-
ются лишь когда действие не удается: «Мотивы вы-
ступают как ручательства в ответ на вопросы, ко-
торые возникают по поводу сбоев в социальном дей-
ствии или их последовательности».2
Мотивы обозначают нечто. В этой связи Миллс
говорит о «сообщениях», содержащихся в мотивах.
Мотив, продолжает Миллс, «указывает не на эле-
менты "внутреннего мира" человека, а представляет
собой мысленные последствия такого действия,
которое само по себе вызывает сомнение». 3 Мотив
означает также причины, которые привели к акту-
альному действию. С помощью этого определения
Миллс подробно исследует мотивы «Для-того-что-
бы» и «Потому-что», выделенные Шюцем.
Если бы мы не строили предположений о при-
чинах действия другого в любой ситуации, то вообще
не могли бы действовать: «Для того чтобы дей-
ствовать, мы должны приписать другому человеку
некоторые мотивы».4 С помощью одного-единствен-
ного мотива не могут быть объяснены ни условия,
ни последствия социального действия. Для каждо-
Mills С. Situated actions and vocabularies of motive.
P. 474.
2
Ibid. P. 473.
3
Ibid.
4
Strauss A. Spiegel und Masken. S. 49.
Этнометодология о методах ... Ill
го действия можно указать множество мотивов.
Действующий человек связывает их в специфиче-
ский комплекс мотивов. Именно поэтому Миллс
даже говорит о вокабуляре мотивов: «Люди отли-
чают ситуации со специфическим вокабуляром и на
основе него предвосхищают последствия своих
действий».1 К. Берк, специалист по лингвистической
социологии, усматривает в вокабулярах, которые
являются нам через язык, единство действия,
мышления и переживания. Он обращает внимание
на то, что наша речь никогда не является нейт-
ральной, а полна оценочных суждений, и пишет:
«Она является весьма морализаторской — даже в
наименованиях объектов содержатся эмоциональ-
ные нюансы, которые подсказывают нам, как мы
должны относиться к ним... Даже в стихийной речи
содержится не просто указание на что-либо, но и
система установок с вытекающими из нее рекомен-
дациями».2
Язык повседневной жизни снабжает нас объяс-
нениями, которые являются обычными для данного
общества. Поэтому люди и могут понимать друг
друга. Так как они создают для нас возможность
действовать, Гарфинкель называет их практиче-
скими объяснениями. При этом объяснения нельзя
рассматривать в отрыве от самого действия. Как уже
отмечено при рассмотрении социологии Шюца, по-
нимание представляет собой одну из форм активно-
сти. То же самое относится и к объяснению. Идея
1
Mills С. Situated actions and vocabularies of motive.
P. 473.
2
Burke K. Permanence and change. Цит. по: Stone G.,
Hagoel L. Uber den Umgang mit Motiven. S. 34.
178 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах ... 179
Дж. Дьюи об одновременности действия и мотива
воспринята в этнометодологии в концепции прак-
тических объяснений. Практические объяснения
(accounts) — это методы нормализации социальных
действий, которые сами являются социальными
действиями.
Книга И. Гофмана «Представление себя другим в
повседневной жизни» посвящена тому, как без
проблем сыграть свою житейскую роль. 1 Он рас-
сматривает рецепты устранения трудностей в ис-
полнении социальной роли. Сюда же относятся идеи
М. Скотта и С. Лаймэна,2 изучавших трудные со-
циальные ситуации. Согласно их подходу, практи-
ческие объяснения направлены на вербальную лик-
видацию разрыва «между действиями и ожидания-
ми».3
Их статья, которая так и называется в оригинале
— «Accounts», была впервые изложена в одном
немецком учебнике не совсем корректно.4 Соответ-
ствующее корректное понятие, ставшее впослед-
ствии общепризнанным в социологии, восходит ко
второму переводу статьи Скотта и Лаймэна на не-
мецкий язык. Это понятие «практических объясне-
ний». Авторы второго перевода пишут по этому
поводу в примечании, что «действующие люди пы-
таются представить свои действия таким образом,
1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. Munchen, 1991.
2
Scott M., Lytnan S. Praktische Erklarungen // Seminar:
Kommunikation, Interaktion, Identitat. Frankfurt am Main,
1976.
3 1
Ibid. S. 74.
4
Stemert H. Das Handlungsmodell des Symbolischen
Interaktionismus // Handlungstheorien — interdisziplinar.
Bd. 4. Munchen, 1977.
чтобы они оказались понятными и приемлемыми с
точки зрения базисных интерсубъективных фоновых
ожиданий. Практические объяснения направлены на
"нормализацию" таких действий, которые не
отвечают ожиданиям партнеров по взаимодействию
или в каком-либо смысле кажутся или могут
показаться неуместными по каким-либо основаниям.
В случае практических объяснений речь идет, как
правило, не о прояснении действительных ос-
нований или причин действия, а скорее лишь об их
практической эффективности в смысле восстанов-
ления нарушенного равновесия или угрозы его на-
рушения в социальном взаимодействии».1
Практические объяснения нужны, когда соци-
альное действие прерывается, то есть когда оно не
является само собой разумеющимся. Если внима-
тельно присмотреться, как даются и как восприни-
маются практические объяснения, то бросается в
глаза примечательное противоречие. Бергман опи-
сывает его так: «Рефлексивные свойства практиче-
ских объяснений учитываются членами общества,
чтобы сделать очевидной рациональность (проще
говоря, разумность) своих решений и действий.
Однако не менее ревностно они игнорируют ре-
флексивную связь своих объяснений с контекстом,
или, точнее говоря, они считают их само собой ра-
зумеющимися, не уделяя им никакого внимания».2
Гарфинкель даже говорит о «сущностном безразличии
рефлексии практических объяснений». Тем са-
Degenhart и. а. (1976): Anmerkung zu Scott u. Lyman
(1968), S. 106.
2
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations-
analyse. S. 49f.
180 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Этнометодология о методах ... 181
мым он указывает на проблему индексации: пони-
мание обеспечивается благодаря контексту, и устра-
нение индексности из коммуникации повлекло бы за
собой ее нарушение, поэтому партнеры по взаи-
модействию игнорируют связь практических объяс-
нений с контекстом.
С этим связан и второй парадокс: практические
объяснения на самом деле ничего не объясняют, а
дают лишь видимость объяснения. Об этом говорит и
Бергман, когда утверждает, что «там, где приме-
няются практические объяснения, их предмет, соб-
ственно говоря, не получает никаких объяснений...
Можно сказать, что практические объяснения — это
всегда лишь обещание объяснения, обещание,
которое "адресат" должен принимать, если не желает
выглядеть злонамеренным или некомпетентным, а
"отправитель" всегда может рассчитывать, что его
объяснения будут приняты».1 Поэтому для нас
бывает достаточно даже просто указаний на
объяснения, ведь мы сами тоже можем пользоваться
документальным методом интерпретации, который
является убедительным. Что бывает, когда мы
требуем слишком много объяснений от себя и других,
уже было продемонстрировано на примере
«кризисных экспериментов». Тем не менее есть си-
туации, которые нуждаются в более четких объяс-
нениях. Такие объяснения стали предметом анализа
М. Скотта и С. Лаймэна. Рассмотрим их под за-
головком «Оправдания и извинения».
5.5.6. Оправдания и извинения
Практические объяснения приводятся тогда, когда
оценка социального действия вызывает сомнение.
Различают две формы практических объяснений:
оправдания и извинения. «Оправдания являются
практическими объяснениями, в которых признается
ответственность за сомнительные действия, но оспа-
риваются их негативные последствия».1 Оправдания
являются техникой нейтрализации ситуации. «Изви-
нения являются практическими объяснениями, в
которых признается ошибочность, вредность или без-
результатность сомнительных действий, но оспари-
вается полная ответственность за них».2 Практиче-
ские объяснения должны устранить сомнительность
ситуации. В этом состоит функция оправданий и
объяснений. Оба метода отличаются друг от друга
лишь тем, кому приписывается ответственность.
Практические объяснения подразумевают, что
они будут признаны. Однако их признание зависит
от определенных условий. Скотт и Лаймэн указы-
вают три важнейшие из них: во-первых, должно
иметь место согласие относительно значения опреде-
ленных условий. Во-вторых, они должны быть «ча-
стью социально распределенного знания».3 В-тре-
тьих, объяснения должны быть адекватны ситуации.
Так, отклоняются слишком фундаментальные и
чересчур поверхностные объяснения. Наконец, объяс-
нения должны сообразовываться с внешними обсто-
 1 1
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversations- Scott М., Lyman S. Praktische Erklarungen. S. 75.
2
analyse. S. 50f. Ibid.
3
Ibid. S. 87.
182 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Этнометодология о методах ... 183
ятельствами, например, высокомерные извинения не
принимаются.
конец, имеется пятый стиль объяснений, который
В этой связи интересно отметить, что для прак-
Скотт и Лаймэн называют «замороженным стилем»
тических объяснений существуют даже специальные
(frozen style). Этот стиль типичен для лиц, между
стили речи. Скотт и Лаймэн насчитывают пять таких
которыми имеется социальный или материальный
стилей, которые можно расположить «по степени
барьер: надзиратель и заключенный, телефонистка и
убывания социальной близости к адресату». 1 Первый
рассерженный клиент.
стиль они называют интимными объяснениями в
До сих считалось, что практические объяснения
условиях интенсивных личных отношений. Для
принимаются. Однако бывают случаи, когда они не
понимания друг друга здесь порой бывает достаточно
принимаются. Их отклоняют, когда они кажутся
отдельных слов или жестов. Второй стиль они
неразумными или неуместными. Далее, объяснения
называют «сопровождающими» объяснениями. К ним
могут отклоняться из-за того, что они не со-
относятся объяснения, свойственные членам данной
ответствуют серьезности ситуации или когда при-
социальной группы: «Для такого стиля типичны
водимые мотивы являются неприемлемыми для
эллиптические высказывания, то есть пропуски и
данного круга лиц.1 Бывает, что речь идет не о при-
сленг», — пишут они.2 Благодаря общему фону
нятии или отклонении объяснений, а об отказе от
ожиданий здесь также бывает достаточно даже на-
них. В таком случае предлагаются так называемые
меков. Третий стиль можно назвать консультативной
«псевдообъяснения», в которых нет намерения что-
формой объяснений. Он применяется в ситуациях, в
либо объяснить, например, доверительным тоном
которых говорящий точно не знает, «каким знанием
говорят о неких таинственных обстоятельствах или
располагает слушатель».3 Поэтому он привлекает
сваливают бремя объяснения на других. Отсюда
фоновую информацию и по реакции на нее судит,
лишний раз понятно, что мы располагаем целым
можно ли на этой основе достичь понимания.
арсеналом методов для поддержания повседневного
Четвертый, формализованный стиль объяснений,
социального взаимодействия даже без общего
типичен для групп с четко очерченными статусами,
смыслового горизонта. Однако в повседневной жизни
например, для судебных органов или организаций.
дело редко заходит так далеко. Обычно нашей
Формализованный стиль объяснений связан и с тем,
компетентности хватает на то, чтобы действовать не
что социальные институты сами снабжают своих
хуже других. Как это получается, с помощью каких
членов практическими объяснениями. 4 На-
методов — ответ на эти вопросы дает этноме-
тодология.
1
Scott M., Lyman S. Praktische Erklarungen. S. 92.
2
Ibid.
3
Ibid. S. 93.
1
4
Ibid. S. 89f. Scott M., Lyman S. Praktische Erklarungen. S. 88.
184 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
5.6. Социология: хеппенинг или
практическая неуверенность?
Этнометодология направлена на исследование
методов повседневного конституирования социаль-
ной реальности, следует интересам классической
феноменологической социологии и символического
интеракционизма. Ее отличительной чертой явля-
ется поиск этих методов путем разрушения нормаль-
ных повседневных ситуаций, по реакции на которое
можно судить, к примеру, о сущности обычной
социальной нормальности. Поэтому Гарфинкель
умышленно принимает на себя роль чужака, для
которого повседневная жизнь общества не является
само собой разумеющейся, но делает это иначе, чем
это описано у Г. Зиммеля в его знаменитом очерке о
чужаке.1 Гарфинкель описывает не способы
ориентации «чужака» в непонятной ему социальной
реальности, а попытки обычных людей привести в
порядок реальность, которая вдруг стала им
непонятной. Кто-то однажды заметил, что этно-
методолог превращает себя в «чужака» в обыден-
ной жизни. Это несколько упрощенная оценка.
«Кризисные эксперименты» показывают, что Гар-
финкель претендует на большее. В своих экспери-
ментах он разрушает фундамент рутинных действий в
мире повседневности и по реакции судит о кон-
ститутивных методах конструирования социальной
реальности.
1
Simmel G. Exkurs uber den Fremden // Soziologie.
Simmel Gesamtausgabe Bd. 11. Frankfurt am Main, 1992.
Этнометодология о методах ... 185
«Кризисные эксперименты» связаны прежде всего с
именем Гарфинкеля. По поводу таких экспериментов
А. Гоулднер, один из самых видных критических
умов западной социологии, заявил, что эт-
нометодология сводит социологию к хеппенингу. 1 По
его мнению, она является «элегантным анархизмом»,
который бросает маленький вызов установленному
порядку,2 не желая изменить его. Революции не
требуется, достаточно лишь немножко побунтовать.
Это обвинение в адрес этнометодоло-гии было
высказано еще в 70-е годы, причем именно в тот
период оно имело значение. Его можно оценить
лишь на фоне студенческого движения того времени,
да и вся привлекательность этнометодо-логии
связана с духом той поры и воспоминаниями о ней.
Исходя из этого политически разрушительного
настроения, Гоулднер дал оценку этнометодологии с
точки зрения ее направленности на изменение
общественных отношений. Однако на самом деле
такой направленности в этнометодологии вообще не
было. Было лишь желание «просветить» людей.
Поэтому нейтральность этнометодологии направлена
на нечто иное: она демонстрирует, что никакой единой
социальной реальности не сущес-г^ШФ^ЗГе^ть лишь
множество реальностей,~~й~ что нет никакой
абсолютной рациональности, а есть лишь индиви-
дуальная рациональность, согласно которой дей-
ствие приобретает смысл. Социолог может сожалеть
по этому поводу, но это его личное дело. В качестве
1
Gouldner A. Die westliche Soziologie in der Krise.
Reinbek, 1974. S. 466.
2
Ibid. S. 472.
186 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация

исследователя он может лишь изучать, почему люди

так хорошо уживаются друг с другом в мире по-
вседневности, несмотря на то, что каждый придер-
живается своей рациональности. На этот «тонкий
лед» само собой разумеющихся предпосылок повсе-
дневной жизни и выходит Гарфинкель в своих «кри-
зисных экспериментах». Ответить на вопрос, почему
он делает это, принимая в расчет, что «тонкий лед»
повседневности постоянно проваливается под 6. Ирвинг Гофман:
ногами, можно так: он надеется обнаружить, что
такое социальный порядок в его самых сокровенных Техники презен-
основах посредством его разрушения. Вероятно, он тации
надеялся, что тогда люди будут действовать в
повседневной жизни немного сознательнее.
 6.1. Социолог массового общества

Едва ли найдется социолог, который не слыхал бы

что-нибудь об Ирвинге Гофмане. Бесспорно, что «его
работы часто обеспечивают единственный контакт с
социологией антропологам, правоведам, психологам,
психиатрам, криминологам, представите-

На фотографии: Ирвинг Гофман / Erving Goffman.

Фотография предоставлена: Hettlage, Robert/Lenz,
Karl (Hrsg.), Erving Goffman — ein soziologischer
Klassiker der zweiten Generation, Bern; Stuttgart: Haupt,
1991 (UTB fur Wissenschaft: Uni-Taschenbucher; 1509). ©
1991 by Verlag Paul Haupt, Bern und Stuttgart.
188 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
лям других социальных наук».1 Оценки творчества
Гофмана настолько противоречивы, насколько это
вообще возможно. Так, в 1972 году в одном обзоре в
журнале «New York Times Book Review» он был
назван самым видным из ныне живущих писателей,
имеющим наибольшие основания называться
«Кафкой нашего времени». Интересно, что такая
оценка дана в статье под заголовком «Таинственный
свет на нашем пути».2 Эта оценка наряду с другими
обстоятельствами способствовала росту популярности
Гофмана. Он прослыл таким социологом, который в
точных выражениях рассказывает, что особенного и
даже немного тревожного на самом деле творится с
нами. В одном из номеров журнала «The Sociological
Quarterly», в котором была опубликована серия
рецензий на его исследование «Отношений на
публике» (1971), рецензент назвал Гофмана одним из
самых видных послевоенных социологов 3. В то же
время другой рецензент считает, что Гофман просто
сочиняет романы, в которых гротеск переводится на
уровень китча. Тем не менее он тоже сравнивает
Гофмана с выдающимися личностями, причем
заявляет, что ничего лучше этих произведений, не
уступающих Достоевскому или Диккенсу, он не
читал.4 Третий рецензент не видел в оцен-
1 вернемся к этому сюжету.
Williams S, Appraising Goffman // The British Journal
of Sociology. 1986. Vol. XXXVII. № 3. P. 349f.
2
Berman M. Weird but brillant light on the way we live
now; цит. no: Manning P. Relations in public // The Socio-
logical Quarterly. 1973. № 14. P. 135.
3
Colhns R. Relations in public // The Sociological Quar-
terly. 1973. № 14. P. 137.
4
Aronoff J. Relations in public // The Sociological Quar-
terly. 1973. № 14. P. 143.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 189
ке Гофмана как писателя ничего удивительного, так
как, по его мнению, Гофман является, во-первых,
необычайно одаренным писателем, а во-вторых, его
исследования настолько оригинальны, что их можно
сравнить лишь с работами Томаса Манна, Зигмунда
Фрейда, Карла Маркса и Макса Вебера.1
Репутация Гофмана, как пояснил Р. Коллинс,
сложилась в основном в среде простой публики,
которая воодушевляла его своей поддержкой изоб-
ражения вещей такими, каковы они есть. 2 Одним он
казался политическим радикалом, другим —
консервативным представителем среднего слоя или
вообще аполитичным человеком.3 Социологическому
сообществу с самого начала было непросто с
Гофманом. В то время как уже при жизни он пользо-
вался чрезвычайно большим авторитетом у филосо-
фов, антропологов, лингвистов, психиатров и поли-
тологов, он был практически изолирован от своих
современников-социологов, которые, как традици-
онные ученые, придерживались строгого система-
тического мышления в исследованиях. Конечно, эту
ситуацию следует рассматривать и с другой точки
зрения: Гофман принес академической социологии
своего времени немало «хлопот». Мы еще не раз
Кто же такой Ирвинг Гофман? Гофман родился в
1922 году в маленьком канадском городке Ман-
вилл (провинция Альберта) в еврейской семье. Он
изучал социологию сначала в университете Торон-
1
Manning P. Relations in public. P. 135. Правда, сейчас
уже невозможно выяснить, действительно ли П. Мэн-нинг
имел в виду Томаса Манна, отнеся его к ученым.
2
Colhns R. Relations in public. P. 138.
3
Williams S. Appraising Goffman. P. 348.
192 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ник... Здесь исследуются исключительно драматур-
гические проблемы, касающиеся человека в соци-
альной группе, связанные с презентацией себя перед
другими людьми».1 Этой теме посвящено все
творчество Гофмана, в том числе и его непрочитанное
послание президента Американской социологической
ассоциации «Порядок социального взаимодействия».
Гофмана интересует основной вопрос: «как в
социальных ситуациях люди преподносят и
воспринимают себя, как они координируют свои
действия».2 По этой причине Скотт и Лаймэн на-
зывают Гофмана «корифеем в управлении впечат-
лениями».3
Однако дело не ограничивается лишь проблемой
презентации. Другой постоянной темой всего твор-
чества Гофмана были «опасности, которые подсте-
регают человека в социальном взаимодействии». 4 В
этой связи С. Уильяме назвал социологию Гофмана
«типичной социологией человека в массовом
обществе».5
Здесь невозможно рассмотреть все богатство со-
циологии Гофмана. Остановимся лишь на четырех
темах, которые позволят коснуться творчества Гоф-
мана в целом. Прежде всего рассмотрим, как вообще
работает Гофман. Ключевым здесь является так
называемое «смещение перспектив». Затем вкратце
проанализируем наиболее важные работы Гоф-
1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 17f.
2
Oswald H. In memoriam Erving Goffman // Kolner
Zeitschrift fur Soziologie und Sozialpsychologie. 1984. Die
Nummer. S. 211.
3
Scott M., Lyman S. Praktische Erklarungen. S. 86.
4
Oswald H. In memoriam Erving Goffman. S. 211.
5
Williams S. Appraising Goffman. P. 349.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 193
мана и покажем, как в них трактуется проблема
угрозы идентичности человека. В третьей части оста-
новимся на наиболее известном произведении Гоф-
мана «Представление себя другим в повседневной
жизни», причем в центре внимания будет вопрос о
репертуаре и реквизитах представления себя дру-
гим. Это ведет нас к проблеме изучения сложного
балансирования человека между нормативными
требованиями и сохранением уникальности лич-
ности.
6.2. Что и как делает Гофман?
Смещение перспектив
Карл Мангейм в одном из своих произведений
рассказывает, что он иногда посылал своих лондон-
ских студентов наблюдать за людьми на улицах, 1 а
потом они рассказывали ему все, что видели. На-
сколько нам известно, Гофман никогда не давал
никому подобных заданий, хотя его тоже интере-
совала обыденная повседневная жизнь. Он сам вел все
наблюдения и делал описания, опираясь лишь на
свою неистощимую выдумку по поводу того, где и
как следует наблюдать и анализировать повсе-
дневную жизнь. Немецкий социолог Г. Освальд на-
зывает Гофмана «одержимым писателем-социологом
1
Dahrendorf R. Vorwort // Goffman E. Wir alle spielen
Theater. S. VII.
7 Зак 3484
 194 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
I с выдающейся способностью исследовать самые со-
кровенные, обыденные и банальные стороны жизни
и обнаруживать в них нечто необычное, при-
ключенческое и волнующее».1
Ральф Дарендорф в предисловии к первой книге
Гофмана, опубликованной в Германии, высоко
оценил его способность интерпретировать всем нам
знакомую повседневную жизнь. Он пишет: «Гофман
является, конечно, мастером интерпретации с таким
глубоким чутьем, которое редко встречается в
истории социальных наук. Не случайно, что первым
автором, которого вообще цитирует Гофман,
является Георг Зиммель. У него мы находим схожий
талант прояснять наблюдаемую реальность через
обнаруженные в ней структуры; здесь мы находим
схожий смысл в по видимости различающихся
деталях».2
Дарендорф отмечает способность Гофмана к ос-
мыслению очевидного абсурда,3 и этот интерес к
абсурду возникает лишь от того, что абсурд форми-
рует наши основные представления о нормальности.
Например, он так поясняет свой интерес к уго-
ловным преступникам: «В отношении уголовников
главное не то, какие преступления они совершают и
почему... Главное — свет, который проливает
контраст их социального положения с нашим на то,
что делаем мы». 4 Благодаря методу максимального
контраста можно обнаружить условия соци-
Ирвинг Гофман: Техники презентации 195
альной нормальности. Представитель альтернативной
социологии А. Гоулднер в этой связи справедливо
заметил, что идеально-типическая методология
Макса Вебера тоже является «сравнительным
методом», который «основан на исследовании скорее
крайних случаев, чем обычных».1
Интерес к гротеску и экстремальным ситуациям
восходит к традиции романтизма. В современной
социологии к ней можно отнести прежде всего
Гофмана, который в элегантной форме продолжил эту
традицию социальной мысли. Он рассуждает «с по-
зиции хитроумного аутсайдера»2 и рассматривает
вещи с необычной точки зрения. Американский
социолог К. Берк назвал такой подход «смещением
перспектив». У Гофмана этот прием является ос-
новным методом научного творчества.3
Такой оригинальный стиль мышления оказал глу-
бокое влияние на методологическую дискуссию в со-
циологии. Это касается этнометодологии 60-х годов и
герменевтически ориентированного анализа глубин-
ных структур речи и деятельности конца 70-х годов.
Интересно, что при этом имя Гофмана упоминается
редко и вскользь, хотя именно его «дружеское
недоверие» к обычному восприятию повседневной
реальности, которое он считает лишь частью жи-
тейского лицедейства, легло в основу целой научной
школы.
Несмотря на большое косвенное влияние на со-
циологию, Гофман до сих пор не попал в центр тео-
 1
Oswald H. In memoriam Erving Goffman. S. 211. 1
Gouldner A. Romantisches und klassisches Denken //
2
Dahrendorf R. Vorwort. S. VHIf. Reziprozitat und Autonomie. Frankfurt am Main, 1984. S.
3
Ibid. S. VII. 186.
4 2
Goffman E. Das Individuum im dffentlichen Aus- Ibid. S. 192.
tausch. Frankfurt am Main, 1982 S. 344, Anm. 3
Ibid.
196 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
ретических дискуссий. Хотя он, как уже отмечалось,
был в свое время назван журналом «The Sociological
Quarterly» как «вероятно самый значительный
теоретик после второй мировой войны», внесший
решающий вклад в феноменологическую
социологию, тем не менее следует отметить, что
сообщество профессиональных социологов мало
принимает его во внимание. 1 Непоследовательность
восприятия и отрыв его творчества от основной со-
циологической дискуссии имеет свои причины. Одной
из них является его манера изложения. Гофмана
«очень легко читать благодаря наличию примеров и
литературному таланту автора, но трудно понимать
из-за сложности анализа и высокой степени
детализации концепций, замысловатости рас-
суждений с частой сменой перспектив».2 Социологи,
которые стремятся поддержать репутацию своего
предмета с помощью абстрактных понятий и
систематических методов исследования, до сих пор
испытывают трудности в восприятии соединения
жанров «научной монографии и романа». 3 Однако
Дарендорф предостерегает от недооценки социологии
такого рода. Гофмана, как и Зиммеля, считают
«неудобными» социологами, которые «слишком не-
требовательно относятся к основам этой дисциплины,
и возникает сомнение, относится ли она к точным
наукам или к литературоведению». 4 Однако при таком
«легком, почти эфемерном отношении к пред-
Ирвинг Гофман Техники презентации 197
мету» не следует заблуждаться по поводу якобы его
незначительного теоретического содержания.1
Другая причина отдаленности творчества Гофмана
от теоретической дискуссии в социологии за-
ключается в том, что сам Гофман никогда не стре-
мился прояснить или хотя бы прокомментировать
свои теоретические положения. Он знал, что его либо
понимают, либо не понимают. Так, он лишь один раз
высказался по поводу критики в свой адрес.2
Вероятно, будь у него намерение обогатить
теоретическую дискуссию, он совершил бы это скорее
всего в форме пересмотра всей социологии. Именно
на это указывает содержание его вступительного
послания к коллегам 1982 года в качестве президента
Американской социологической ассоциации, которое
он так и не смог прочесть. В нем он критикует
социологию за пустоту в теории и слепоту в эмпирии.3
Конечно, первое обвинение весьма спорно, но второе
ясно показывает, что имеет в виду Гофман. Он хочет
вернуться к предпосылкам социологии как науки,
благодаря которым она не только непосредственно
наблюдает явления, но и описывает их с некоторой
дистанции. Именно этому и посвятил свою жизнь
Гофман, заглянув «за кулисы нормальности». Его
способность смотреть на вещи «с изнанки» оказала
большое влияние на социологическую теорию.
Интересно, что социологические теории на основе
идей Гофмана относятся к слож-
 1
Ср Colhns R. Relations in public. P. 137.
2
Oswald H. In memoriam Erving Goffman. S 211.
3
Ditton zit. nach Meyrowitz (1985): Uberall und
nirgends dabei, Bd. 1, S 80.
4
Dahrendorf R Vorwort S. IX.
1
Dahrendorf R. Vorwort. S. IX.
2
Goffman E. A reply to Denzm and Keller // Contem-
porary Sociology. 1981. № 10.
3
Goffman E. The Interaction Order // American Socio-
logical Review. 1983. Vol. 48. P. 92.
 198 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Ирвинг Гофман: Техники презентации 199
ным теоретическим конструкциям, разработанным
наиболее полно. В качестве примеров таких теорий
ность. Каждое действующее лицо может контроли-
можно назвать социологию Лумана или Хаберма-са.
ровать доступ публики в сферу своих личных взгля-
В заключение отметим темы, которые Гофман
дов, мыслей, установок, желаний, чувств и т. д. в
разрабатывает методом смещения перспектив. Прежде
силу своего доминирующего положения в этой сфере.
всего это проблема социального действия, которую
В драматургическом действии его участники об-
он рассматривает с двух точек зрения: во-первых, с
ращают это обстоятельство себе на пользу и управ-
точки зрения теории социального действия Макса
ляют своим взаимодействием путем регулирования
Вебера, на которого он ссылается лишь эпи-
взаимного доступа к своей субъективности. Поэтому

II
зодически.1 Гофман увлечен идеей Вебера о том,
центральное понятие теории — понятие само-
что социальное действие ориентировано на общий
репрезентации означает не стихийное выражение
смысл, подразумеваемый участниками взаимодей-
эмоций, а стилизацию выражения своих пережива-
ствия. Во-вторых, он рассматривает социальное дей-
ний, адресованную зрителям».1
ствие с позиции Дж. Мида, придерживаясь его те-
Гофман рассматривает социальное действие с
зиса о принятии роли другого. Он объединяет оба
точки зрения манипулирования смыслом, как спек-
теоретических подхода в модели драматургического
такль, развивая при этом теоретическое положение
действия.
Вебера о смысле социального действия и теорети-
У Хабермаса имеется понятие драматургиче-
ческое положение Мида о калькуляции последствий
ского действия, которое лежит в основе социологии
социального действия. Мы коснемся этого подробнее
Гофмана: «Понятие драматургического действия
при рассмотрении «управления впечатлениями».
относится не к отдельному действующему лицу или
Можно предположить, что такое развитие Гоф-
члену социальной группы, а к участникам соци-
маном теоретических положений Мида шокировало
ального взаимодействия, которые являются друг для
социологов. В качестве примера иной версии
друга публикой, перед которой они себя презенти-
символического интеракционизма можно привести
руют. Действующий человек вызывает у публики
творчество X. Штайнерта, которое сыграло важней-
определенный образ, производит на нее определенное
шую роль в распространении символического интер-
впечатление о себе, более или менее целена-
акционизма в Германии. Полемизируя с Гофманом,
правленно раскрывая перед ней свою субъектив-
Штайнерт пишет: «Парадигма Мида получила у
Гофмана дальнейшее развитие постольку, поскольку
1
Об отношении Гофмана к позиции других социо- он исходит не из консенсуса между участниками
логов имеется очень детальное исследование К. Ленца: социального действия, возникающего в результате
Lenz К. Erving Goffman — Werk und Rezeption (в част- социализации, а из социальных требований и
ности, с. 67).
1
Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns.
Bd. 1. Frankfurt am Main, 1981. S. 128.
 200 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
заранее заданных "декораций" социального дей-
ствия, с помощью которых действующему лицу более
или менее (с точки зрения Гофмана, имеет место
скорее первое) искусно удается извлечь из ситуации
максимальную выгоду».1 Мир, который стоит перед
мысленным взором Гофмана, — это мир актеров.
Штайнерт в этой связи продолжает: «Эта парадигма
разрабатывается дальше, поскольку Гофман, по
сравнению с Мидом, гораздо больше знает о
людских трюках, применяемых в повседневной
жизни. Он лишь смотрит на вещи теоретическим
11У взором и ничему не удивляется. Он знает, как и что
делают люди в повседневной жизни, но описывает
это безо всяких эмоций».2
Гофман смотрит на социальный мир с точки зре-
ния «чужака» и пользуется специфическими воз-
можностями, связанными с такой позицией. Г. Зим-
мель описал их в своем широко известном в социологии
экскурсе о чужаке. Под «чужаком» он понимает вновь
прибывшего, который намерен остаться в данном
обществе. Он становится частью новой социальной
группы, но до конца не расстается с прошлым
опытом. Такой синтез «далекого» и «близкого» обу-
словливает у него «особые аттитюды объективности»,3
так как он не связан с единственной точкой зрения
на мир, а смотрит на него с постоянной дистанции.
Поэтому Зиммель называет объективность свободой.4
Гофман является подобным «чужаком», живущим
1
Steinert H. Das Handlungsmodell des Symbolischen
Interaktionismus // Handlungstheorien — interdisziplinar.
Bd. 4. Munchen, 1977. S. 84.
2
Ibid.
3
Simmel G. Exkurs liber den Fremden. S. 766.
4
Ibid. S. 767.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 201
в нашем обществе, имеющим право рассматривать
нормальное как то, что могло бы быть иным. Неко-
торые считают такую манеру наблюдения комедией,
другие были введены ею относительно нее в за-
блуждение. Гофман на этом основании считает, что
одной из задач социологии является просвещение.
Отсюда возникает еще один ответ на вопрос о цели
гофмановских описаний: Гофман претендует на
свободу объективного и разрабатывает метод анализа
того, что скрывается за «вещами», что обращает его к
фундаментальной проблеме социологии —
взаимосвязи человека с обществом, с другими
людьми. Ответ Гофмана на этот вопрос касается
рассмотрения опасностей для сохранения личности в
современном обществе.
6.3. Опасности для индивидуальности
Когда в 1969 году Ральф Дарендорф написал
предисловие к немецкому изданию книги Гофмана
«Представление себя другим в повседневной жиз-
ни», он, ссылаясь на «тотальную заидеологизиро-
ванность» Мангейма, усматривал у Гофмана «абсо-
лютизацию ролевого аспекта поведения». Подобно
тому как, по Мангейму, мышление возможно лишь с
определенных социальных позиций, у Гофмана
действие возможно лишь как ролевое поведение и
никак иначе. Такая «тотальная увлеченность
ролью», конечно, напоминает о «досадном факте
существования общества»,1 на который указал сам
202 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация
Дарендорф в своей известной книге «Homo sociolo-
gicus». Различие между обвинением Гофмана в «то-
тальной увлеченности ролью» и трактовкой Дарен-
дорфом отношений индивида и общества состоит в
следующем: «Гофман говорит больше о необходи-
мости, нежели о возможности ролевого поведения».
После чтения его сочинений трудно допустить возмож-
ность человека «освободиться от общества как то-
тального института».2 Тем самым был задан вполне
определенный угол зрения на творчество Гофмана,
который длительное время был, по сути дела, един-
ственным в немецкой социологии.
К этой интерпретации Гофмана относится и другое
авторитетное мнение, высказанное А. Гоулдне-ром в
связи с оценкой всей западной социологии, согласно
которому Гофман просто описывает стратегию
выживания представителей среднего слоя, которые
«упорно цепляются за иллюзию самости», хотя и
знают, что подчиняются общественным отношениям.
Получается, что наш мещанский мир управления
впечатлениями «наполнен пугливыми людьми с
потными руками, которые все время боятся
разоблачения со стороны окружающих или
опасаются нечаянно выдать себя».3 Благодаря такой
оценке Гофман считается непосредственным последо-
вателем Давида Рисмена 4, который в начале 50-х годов
сформулировав тезис о преобладании «извне-
ориентированной» личности в Америке, тем самым
1
Dahrendorf R. Homo sociologicus. Opladen, 1976. S.
14.
2
Dahrendorf R. Vorwort. S. VIII.
3
Gouldner A. Die westliche Soziologie in der Krise. S.
457.
4
Riesman D. Die einsame Masse.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 203
лишил почвы любые претензии человека на свободу и
уникальность личности. Однако, по Гоулднеру, у Гоф-
мана гораздо резче, чем у Рисмена (понимавшего под
«внешней ориентацией» поведения то, что Эрих
Фромм называет рыночной ориентацией J ), высту-
пает моральная сторона поведения. Если Рисмен
описывает переход от религиозно мотивированной
«изнутри-ориентированной» личности к приспособ-
лению ради успеха, то Гофман, по мнению Гоулд-
нера, рассматривает переход от «людей с кальви-
нистской совестью к игрокам, которые действуют не
по внутреннему убеждению, а ухитряются пред-
восхищать реакции других с помощью изысканных
поведенческих трюков».2 Можно добавить — ловко
включаются в спектакль на сцене жизни. Для такой
интерпретации творчества Гофмана, очевидно, как
нельзя лучше подходит перевод названия его
главного произведения «Представление себя другим в
повседневной жизни» на немецкий язык — «Wir alle
spielen Theater»!3
На фоне сложившейся интерпретации творчества
Гофмана дать иную оценку трудно отчасти потому,
1
Ср.: Замечание Рисмена по поводу книги Э. Фромма
«Психоанализ и этика» (М., 1993) (См.: Riesman D. Die
einsame Masse S. 38, Anm. 1).
2
Gouldner A. Die westliche Soziologie in der Krise. S. 463.
3
В этой связи отметим, что на русский язык название
этого сочинения Гофмана было бы уместно перевести как
«Весь мир лицедействует» (totus mundus agit hist-rionem) —
латинским изречением, начертанным у входа в театр
Шекспира. Однако в российской социологии получает
распространение вышеуказанный перевод «Представление
себя другим в повседневной жизни». — Прим. перев.
 204 X Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
I что социологи, придерживающиеся канонов строгой
научной систематики и аналитических абстракций,
вряд ли заинтересованы в переоценке творчества Гоф-
мана. Поэтому очень важна защита Гофмана Г. Ос-
вальдом * от обвинения в оправдании трюков и мо-
шенничества в повседневной жизни. В некрологе о
Гофмане он отметил, что движущей силой творчества
Гофмана является борьба с опасностями для индиви-
дуальности личности в социальном взаимодействии.
Исходя из этого, рассмотрим вкратце важнейшие
работы Гофмана и покажем, что мысль об угрозе
индивидуальности постоянно сопутствует твор-
честву Гофмана, и поэтому он все время изучает, как
люди пытаются сохранить свою личность в по-
вседневной жизни — перед лицом других и всего
общества. Очевидно, что он должен рассмотреть, как
общество и социальные институты «направляют»
формирование идентичности на исполнение опре-
деленных функций. Интересно, что этот вопрос
сформулирован в самом начале его творчества.
6.3.1. «Хладнокровная разметка» (1952)
Ирвинг Гофман: Техники презентации
альным положением, которое предоставляет им об-
щество и предусмотренные для них социальные
205
институты.
Под неудачей Гофман понимает потерю роли,
которая считается у окружающих важной, или не-
возможность достичь хорошего положения в обще-
стве. Процесс примирения с этой ситуацией он на-
зывает «охлаждением».1 Тем самым речь идет о
формировании идентичности в ситуации, которая
рассматривается как несправедливая. С точки зрения
Гоулднера, «охлаждение» выполняет функцию
«примирения проигравшего со своим поражением».2 С
точки зрения структурно-функциональной теории
социального порядка, эта функция обеспечивает
равновесие личных притязаний с общественными
ожиданиями и целями.
Однако «охлаждение» является не просто про-
цессом последующей корректировки, посредством
которого, например, плохо успевающий ученик
приспосабливается к своему положению, а еще и
процессом подготовки. Например, молодой человек
может длительное время исподволь готовить своих
родителей к тому, что он рано или поздно покинет
их дом и расстанется с ролью ребенка. «Охлажде-
ние» — это процесс смягчения притязаний. Он служит
предотвращению разрушения идентичности.3
 Статья Гофмана «Хладнокровная разметка» («On
cooling the mark out»), опубликованная в журнале
«Psychiatry» в 1952 году, посвящена проблеме при-
нуждения людей с теми или иными недостатками к
примирению с неудачами и с тем скромным соци-
1
Oswald H. In memoriam Erving Goffman. S. 212.
1
Ср.: Goffman E. On cooling the mark out // Human
behavior and social processes. Boston, 1962. P. 493.
2
GouldnerA. Die westliche Soziologie in der Krise. S. 461.
3
Goffman E. Techniken der Imagepflege // Interaktions-
rituale. Frankfurt am Main, 1994. S. 485.
 206 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
I 6.3.2. «Создание имиджа» (1955)
В сочинении под названием «Face-work» (1955),
написанном еще в Чикаго, речь идет о стратегиях
сохранения и поддержания своего «лица». Они вклю-
чают в себя приемы создания у окружающих благо-
приятного впечатления о себе и коррекцию небла-
гоприятного. В социальном взаимодействии эти усилия
направлены на кооперацию с окружающими людьми.
При этом «лицо» (face) лишь отчасти является образом
собственного Я, оно является еще и тем образом,
который, по убеждению индивида, складывается о
нем у окружающих.1 В переводах произведений
Гофмана на другие языки этот «второй образ»
обозначают термином «имидж». Поэтому статья,
посвященная «созданию лица», и озаглавлена в
переводе «Создание имиджа». Образ себя и имидж у
окружающих могут противоречить друг другу, по-
этому индивид должен стремиться замаскировать то,
что противоречит образу, ему желательному. Сюда
относится техника, которую Гофман в дальнейшем
назвал различением сцены и кулис.
Ирвинг Гофман. Техники презентации 207
татом многолетней работы автора в качестве при-
глашенного исследователя в психиатрической кли-
нике. В этой книге Гофман описывает жизнь людей
в институтах, в которых им недоступны средства для
выражения своей идентичности. Книга посвящена не
только психиатрической клинике как «тотальному
институту», но и вполне обычному «отключению»
идентичности персоналом и попыткам обитателей
клиники вопреки всему сохранить свою
идентичность или придать ей новое выражение.
Отчасти это удается сделать в рамках института,
отчасти вопреки официальным правилам, когда,
например, возникает «подпольная жизнь» — так
называемые «неформальные отношения». Как это
удается и в чем заключается этот второй срез пове-
дения в тотальных институтах — хорошо видно из
рассказов узников концлагерей. Правдивое изобра-
жение подпольной, неформальной жизни, которая
лишь на первый взгляд кажется веселой, дается в
фильме «Полет над гнездом кукушки».
6.3.4. «Ролевая дистанция» (1961)
 6.3.3. «Сумасшедший дом» (1961)
Книга «Сумасшедший дом. Об обращении с на-
рушенной идентичностью» (1961) является резуль-
1
Здесь заметно, что на Гофмана сильно повлиял тезис
Мида о принятии роли другого.
Статью о ролевой дистанции, написанную в 1961 году,
можно с полным основанием включить в список
обязательной литературы по социологии. Интересно,
что Гофман едва коснулся понятия ролевой ди-
станции в своем главном произведении «Представ-
ление себя другим в повседневной жизни», которое
вышло в свет лишь на два года раньше. Идея ролевой
дистанции настолько захватила автора, что он
 208 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
посвятил ей отдельное сочинение. С точки зрения
центральной темы творчества Гофмана — т£мы_угоо-
зьх_щгчд2С^пи^в__общестде^ ррлевую-ДайТШЩию лучше
jscerjQ „рассматривать при исследовании страте-гиЦ
доведения людей на,житейской сцене. Поэтому здесь
речь пойдет лишь о лапидарном изложении
центрального тезиса этого широко известного сочи-
нения Гофмана.
В статье «Ролевая дистанция» речь идет о леги-
тимности ожиданий индивида, сопряженных с испол-
нением определенной социальной роли. Для Парсон-са,
например, такой вопрос был бы второстепенным, так
как успешная социализация является предпосылкой
добровольного исполнения человеком своих
обязанностей. Для Гофмана, наоборот, центральным
является вопрос о том, насколько требования общества
сковывают развитие идентичности. Оказывается,
чтобы показать, что личность представляет собой
нечто большее, чем это предписано ролью (или хотя
бы претендовать на это), индивид вынужден
дистанцироваться от социальной роли. Ролевая ди-
станция не означает отказ или неспособность к ис-
полнению роли, а, наоборот, свидетельствует о вы-
сокой компетенции, проявляющейся в обращения с
социальной ролью по своему усмотрению.
6.3.5. «Стигма» (1963)
Книга «Стигма» имеет подзаголовок «Заметки об
управлении ущербной идентичностью». Стигма —
греческое слово, обозначающее метку, тавро. В со-
209
Ирвинг Гофман: Техники презентации
циологии под стигмой понимают очевидные соци-
альные признаки, при наличии которых люди исклю-
чаются из числа нормальных. Примерами явной
стигмы могут быть заметная инвалидность или за-
нятие проституцией. Что может быть стигмой —
зависит от конкретного общества, но стигма везде
связана с дискриминацией человека. Стигматизи-
рованные люди стремятся положить конец своей
дискриминации. Для этого они применяют различные
техники поведения. Можно скрывать свою инва-
лидность, но можно, наоборот, выставлять ее напоказ,
так что она становится нормальным условием
нормального поведения. Примером такой, на первый
взгляд, парадоксальной поведенческой стратегии
может служить желание инвалида за рулем
специального автомобиля для инвалидов, чтобы его
пропускали на красный свет, потому что его авто-
мобиль не такой быстроходный, как обычный! Этот
пример иллюстрирует двойственную функцию техник
восстановления ущербной идентичности: они
укрепляют и восстановливают собственную идентич-
ность и создают предпосылки другим людям для
«совершенно нормального» поведения. Действительно,
очень часто люди с физическими недостатками
вынуждены вести себя так, как будто они являются
совершенно нормальными для того, чтобы те, кто не
знает, как следует обращаться с инвалидами, могли
бы вести себя с ними как с обычными людьми.
Замысловатая грамматическая конструкция с
множеством «как» косвенно демонстрирует, какую
большую работу нужно проделать человеку для
поддержания своей идентичности и откуда исходит
перманентная угроза ей. Дело обстоит ничуть не
проще, когда речь идет о неявной социаль-
210 Х.Абвлъс. Интеракция, идентичность, презентация
ной стигме. Например, если кто-нибудь имеет сек-
суальные ориентации, которые не одобряются в его
окружении, то он сочтет за благо поискать их удов-
летворения подальше от среды своих знакомых,
может быть, даже в другом городе, иначе его иден-
тичность будет под угрозой, так как в своем городе
его репутация может скорее пострадать. Для того
чтобы избежать наихудшего развития событий, че-
ловеку приходится осуществлять тщательный кон-
троль за информацией и порой пускаться на обман.
6.3.6. «Отношения на публике» (1971)
«Исследования социального порядка на микро-
уровне» (терминология Гофмана), которые он опуб-
ликовал в 1971 году в книге «Отношения на публи-
ке», дополняют рассмотренные выше аспекты его
творчества темой социального пространства. Каждый
человек претендует на социальное пространство,
хозяином которого себя ощущает. Например, это
расстояние, которое должны держать по отношению
к нам пассажиры лифта, или письменный стол, на
котором никто, кроме нас, не имеет права наводить
порядок. «Территория» является символическим
пространством для создания и укрепления
идентичности. Она необходима как для выступления
человека перед другими людьми, так и для его
«ухода» от других. Территория создает одновременно
дистанцию и близость между людьми, поэтому ей
нужны четкие границы. Если границы
_____ Ирвинг Гофман: Техники презентации 211
нарушены, нужно уметь исправить ситуацию, на-
пример с помощью извинений и объяснений.
6.3.7. «Анализ рамок взаимодействия»
(1974)
Последняя книга, которую Гофман опубликовал в
1974 году, называется «Анализ рамок взаимодей-
ствия». Многие исследователи усматривают в этом
произведении перелом в социологии Гофмана, од-
нако детальный анализ Р. Хеттлэджа, показывает,
что Гофман опирается здесь сразу на все то, к чему
привели его более ранние размышления, и включа-
ется на этой основе в актуальную социологическую
дискуссию, которую он же обогатил своим творче-
ством.1 Гофман дал своей книге подзаголовок «Essay
on the organization of experience», что можно пере-
вести как «Очерк по организации жизненного опы-
та». Формулировка подзаголовка является весьма
удачной, она наглядно подтверждает, что Гофман
продолжает полемику, связанную с феноменологи-
ческой социологией А. Шюца2 и этнометодологией
1
Hettlage R. Rahmenanalyse oder die innere Organisation
unseres Wissens um die Ordnung der Wirklichkeit // Erving
Goff man — em soziologischer Klassiker der zweiten
Generation. Bern, 1991.
2
Goffman E. Rahmen-Analyse. Frankfurt am Main,
1993. S. 15.
212 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Ирвинг Гофман: Техники презентации 213
Г. Гарфинкеля. 1 Для того чтобы кратко подытожить
содержание этого богатого мыслями произведения,
можно воспользоваться собственными словами
Гофмана, который пишет: «Для меня здесь речь идет
о том, к кому человек может обратиться в
определенный момент времени в определенных
ситуациях. Сюда обычно относятся другие люди, в
том числе и те, которых в данный момент нет на
житейской сцене. Я исхожу из того, что люди, ко-
торые находятся в определенной ситуации, должны
прежде всего решить для себя вопрос: что здесь
происходит? Неважно, возникает ли этот вопрос в
явном виде, когда действительно непонятно, что
происходит вокруг, или он существует в неявном
виде на фоне обычной уверенности в жизни. Ответ
на него возникает из самих действий людей в ситу-
ации. Исходя из такой постановки вопроса написана
настоящая книга, в которой развивается система, на
которую можно опереться при ответе на этот
вопрос».2 Под «рамками» понимаются имплицитно
следующие или эксплицитно заданные определения
ситуации.3 У Макса Вебера этот вопрос обсуждается в
понятии ориентации на совместно подразумеваемый
смысл, у Альфреда Шюца — в понятии мотивации
социального действия.
Немецкий социолог Зефнер понимает под рам-
ками «формы социальных представлений, с помо-
щью которых члены общества указывают друг дру-
* Об этой связи см.: Eberle T. Rahmenanalyse und
Lebensweltanalyse // Erving Goffman — em soziologischer
Klassiker der zweiten Generation. Bern, 1991; Widmer J.
Goffman und die Ethnomethodologie // Ibid.
2
Goffman E. Rahmen-Analyse. S. 16.
3
Ibid.
гу, в каких узнаваемых (следовательно, и типизи-
руемых) поведенческих комплексах они находятся
вместе со своими партнерами по социальному
взаимодействию».1 Гофман рассматривает партнеров
социального взаимодействия с точки зрения того,
как они определяют друг перед другом и друг для
друга рамки взаимодействия. Эти стратегии,
которые, конечно, редко кем осознаются, служат
для того, чтобы каждый мог реализовать свою иден-
тичность и предотвращают ее неправильное пони-
мание. Поэтому «внутренняя организация нашего
знания о социальном порядке»2 является в то же
время организацией идентичности в повседневной
жизни.
6.3.8. «Интеракционный порядок» (1982)
В своем вступительном послании президента Аме-
риканской социологической ассоциации в 1982 году
Гофман, оценивая свое творчество, назвал его «крас-
ной нитью» «Интеракционный порядок» (1983) —
тему, которая дала название его последнему социо-
логическому произведению, вышедшему в свет уже
1
Hettlage R. Rahmenanalyse oder die innere Organisation
unseres Wissens um die Ordnung der Wirklichkeit // Erving
Goffman — ein soziologischer Klassiker der zweiten
Generation. S. 76.
2
Так озаглавлена статья Хэттледжа. См.: Hettlage R.
Rahmenanalyse oder die innere Organisation unseres Wissens
um die Ordnung der Wirklichkeit.
214 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
после его смерти. Интеракционный порядок 1, или:
порядок социального взаимодействия, — это поря-
док, который существует на межличностном уровне,
в ситуации лицом к лицу. С одной стороны, этот
порядок складывается на основе структур, су-
ществующих независимо от индивидов, но в то же
время он является результатом совместного опре-
деления правил социального взаимодействия. Это
правила, которые индивиды задают друг другу для
того, чтобы показать, кто они такие и, соответственно,
кем они не являются.
Как было отмечено выше, Гофман рассматрива-
ется здесь как социолог, встревоженный судьбой
индивидуальности в современном обществе и поэтому
вновь и вновь обращающийся к методам ее защиты в
повседневной жизни от угрозы со стороны общества
и других людей. «Гофман не считает жизнь просто
обманом, в гораздо большей степени речь идет у
него об интерактивных мерах предосторожности, о
социальных изобретениях, которые защищают
ранимых».2 К этому следует добавить, что обман не
является сущностью жизнью, но распознать его
порой бывает нелегко. Обратившись к известной
книге Гофмана «Представление себя дру-
1
В отличие от традиционного понятия социального
порядка как совокупности твердых неосознанных правил
социального взаимодействия, социальный порядок, по
Гофману, включает в себя механизмы самовоспроиз-
водства социального взаимодействия. К ним относится, в
частности, прагматичная выгода, извлекаемая человеком
из участия в интеракции и превосходящая его затраты на
взаимодействие. — Прим, перев.
2
Oswald H. In memoriam Erving Goffman. S. 212.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 215
гим в повседневной жизни», можно убедиться, на-
сколько напряженной является социальная жизнь.
6.4. «Представление себя другим
в повседневной жизни» —
весь мир лицедействует
Основное допущение книги «Представление себя
другим в повседневной жизни» можно выразить одной
цитатой и одним лаконичным высказыванием. Цитата
принадлежит одному из родоначальников
американской социологии Роберту Парку (1864—
1944). После окончания учебы, которая привела его в
Германию, Парк работал журналистом. Его манера
нарочито беспорядочного наблюдения, напоми-
нающего обнюхивание собак (nosing around), и чрез-
вычайное любопытство к событиям повседневной
жизни оказали существенное влияние на социальные
исследования в США. Гофман цитирует
высказывание Парка, который пишет: «Не случай-" но,
что слово "личность" происходит от слова "личина",
то же, что и маска. Тем самым признается факт, что
человек всегда и везде в той или иной мере играет
некоторую роль... Мы познаем друг друга в этих
ролях; в них мы познаем и самих себя. В том смысле,
что маска представляет собой картину, ко- i торую мы
создаем о себе, исполняемые нами роли 1 тоже
являются масками нашей истинной самости — \ той
самости, которую мы желаем иметь. В конечном / итоге
исполнение роли становится нашей второй
216 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
натурой и интегральной частью личности. Мы при-
ходим в этот мир индивидуумами, создаем свой
характер и становимся личностями».1
Вышеупомянутое лаконичное высказывание звучит
так: «Подытоживая, можно утверждать, что у
человека имеется множество причин, выступая перед
другими, ставить под контроль впечатления, которые
возникают у других в ситуации, когда он перед ними
выступает. Настоящее исследование направлено на
изучение некоторых обычных техник поддержания
впечатлений, созданных у людей, и на некоторые
наиболее частые следствия, связанные с Гофмана направлен на то, что происходит за маской,
применением подобных техник».2
Цитату Парка следует понимать так, что мы
выбираем собственную маску не случайно,3 а пред-
почитаем ту, которая наилучшим образом изобра-
жает, кем мы желаем быть. В этом состоит одна из
причин обращения Гофмана к понятию презентации.
Рассуждение можно продолжить: речь идет не о том,
кем мы кажемся, а о том, кем мы желаем казаться, а
это уже говорит кое-что о нас самих. Например,
философ Фридрих Ницше утверждает, что «все
глубокое любит маску». 4 В этом и заключается
причина повышенного интереса Гофмана к
спектаклю, который каждый день разыгрывается
людьми друг перед другом. Однако его интерес не
1
Park R. Race and culture, цит. по: Goffman E. Wir alle
spielen Theater. S. 21.
2
Ibid. S. 17.
3
Так утверждает итальянский писатель и драматург
Л. Пиранделло (1867-1936) в своем произведении «Горные
великаны».
4
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Сочинения в
2-х тт. Т. 2. М., 1990. С. 272.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 217
ограничивается искусством исполнения роли, а
направлен на послания, которые актеры сознательно
или бессознательно посылают друг другу с помощью
исполнения ролей. Именно это и увлекает Гофмана,
поэтому он уделяет особое внимание сбоям в соци-
альном взаимодействии на житейской сцене. В этом
проявляется тот же самый интерес к фундаментальным
структурам, которым руководствовался Зиг мунд
Фрейд при исследовании нарушений речи. Интерес
что происходит до и после презентации. Если еще
Ницше указывал, что «иметь уважение "к маске" и
не заниматься всуе психологией и любопытством
есть дело утонченной гуманности»,1 то Гофман как
раз не согласен отказаться от такого любопытства.
Он желает знать, во что и как играют люди. Он
почитает маску ровно настолько, чтобы не отдавать
особого предпочтения той или иной маске и роли.
Предметом его социологии является не моральная
оценка роли, а ее «формальный социологический
анализ».2
В центре внимания книги «Представление себя
другим в повседневной жизни» находятся две главы
«Представления» и «Техника управления впе-
чатлениями». Мы сконцентрируем внимание в ос-
новном на них, так как здесь рассматриваются темы, к
которым Гофман вновь и вновь обращается в своей
социологии.
1
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Сочинения в
2-х тт. Т. 2. М., 1990. С. 394.
2
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 18.
218 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Ирвинг Гофман: Техники презентации 219
 6.4.1. Вера в собственную роль
Под исполнением роли (performance) Гофман
понимает целостное поведение, которое человек де-
монстрирует перед другими и которое влияет на
других людей.1 Гофман начинает социологический
анализ исполнения роли с постановки вопроса, со-
держащего двоякое сомнение в искренности пове-
дения исполнителя роли. Обычно отдельный человек,
исполняя свою роль, требует от зрителей вос-
принимать его всерьез. Они должны считать, что «он
ведет себя так, как это проявляется внешне». Если
ему удается управлять нашими впечатлениями, то мы
считаем его хорошим исполнителем роли. Лишь
спустя длительное время после «представления» мы в
состоянии выйти из-под обаяния его «постановки» и
уяснить себе, что это была не реальность сама по
себе, а «всего лишь» спектакль. Это первое сомнение,
из-за которого мы чувствуем, что некто «разыграл»
нас. В этой связи Гофман выдвигает и другую точку
зрения на этот вопрос и исследует, «насколько сам
актер верит в реальность, которую он стремится
вызвать у своего окружения». 2 Благодаря этому
второму сомнению мы, вероятно, обнаружим, что
актер играет роль не только для нас, но и для себя.
Именно в этой связи выше цитировано высказывание
Л. Пиранделло о том, что выбор маски не случаен.
Точно так же считает и Р. Парк, когда утверждает, что
маска есть наше подлинное лицо.
Бывают исполнители, которые полностью увле-
чены исполнением роли и не сомневаются в том, что
она и есть подлинная реальность. Бывают, однако, и
такие «актеры», которые совершенно не верят в
свою роль и при ее исполнении впадают чуть ли не в
цинизм.
6.4.2. Фасад
Гофман называет исполнением роли все поведение
на людях. Ту часть исполняемой роли, которая «в
общем и заранее известном виде постоянно служит
для определения ситуации участниками пред-
ставления», Гофман называет «фасадом» (front).1
Фасад представляет собой «стандартный репертуар
выражений, который индивид использует сознательно
или бессознательно».2 Сюда относятся, во-первых,
«сценические декорации», то есть оформление
пространства для выступления, например квартира,
автомобиль или любимое кафе. Во-вторых, «личный
фасад», к которому относятся статусные символы,
одежда, пол, внешность и манера речи. Наконец,
бывает еще и «социальный фасад», под которым
понимаются социальные ожидания, связанные с
социальной ролью. Например, устойчивые
представления о нормах поведения в данном
обществе в роли врача или матери.
1 1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 23. Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 23.
2 2
Ibid. S. 19. Ibid.

220 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
Во время своей поездки в Польшу президент
США Д. Буш вспоминал слова актера и режиссера
Вуди Аллена о том, что 90 процентов жизни сво-
дится к тому, чтобы демонстрировать свое лицо.
Скорее всего Вуди Аллен имел в виду не просто
«лицо», а те самые «фасады», о которых пишет Гоф-
ман, и что их демонстрация является исключительно
напряженным и утомительным делом. Мы не можем
демонстрировать какие угодно фасады, как и не
можем выбрать все маски сразу. Это не вопрос
количества и качества, а вопрос выбора одного из
качеств. Так как фасады всегда обозначают нечто,
прежде всего используются те из них, которые спо-
собны выразить типичным образом то, что нужно
выразить.1 Гофман полагает, что в ходе своего раз-
вития общество научилось «с помощью небольшого
числа фасадов выражать большое количество соци-
альных действий». Об этом свидетельствуют, напри-
мер, результаты исследований Радклифф-Брауна,
посвященные системе родства в крупных общинах, в
которых клановое деление позволило «создать менее
сложную систему идентификации людей и типов
поведения».2
Редукция к типичным образцам поведения и со-
ответствующим фасадам, известным всем членам дан-
ного общества, делает социальные ожидания окру-
жающих более надежными: «чтобы ориентироваться в
различных ситуациях, им достаточно знать лишь
небольшой набор фасадов и реакций на них».3 Как
1
Указанная связь между ролью и фасадом соответ-
ствует в феноменологической социологии понятию типиза
ции, а в этнометодологии — понятию объяснения.
2
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 27.
3
Ibid.
Ирвинг Гофман Техники презентации 221
уже было отмечено, Райт Миллс метко назвал это
явление мотивационным вокабуляром: «Люди
раз-;личают ситуации с помощью специфических
вока-буляров, согласно которым они
предвосхищают последствия своих действий».1
Отсюда ясно, что выбор и конструкция фасада
зависят от ожиданий данного общества. Это и имел в
виду Гофман в понятии социального фасада. Сте-
реотипные ожидания в отношении социального
фасада могут привести к тому, что фасад институ-
ционализируется, становится независимым от опре-
деленных задач. «Фасад становится "коллективным
исполнением роли" и превращается в самоцель».
Это означает, что исполнитель сложившейся роли
должен перенять вместе с ней и определенный фасад:
«фасады обычно выбирают, а не создают».2 Они
являются частью «драматической постановки».
6.4.3. Драматургическая постановка
Когда кто-либо выступает на житейской сцене, он
рассчитывает на восприятие окружающих. Это
касается даже тех, кто скромно держится в тени или
даже готов умереть от скромности. Природе человека
(conditio humana) присуща потребность быть
воспринятыми другими людьми, чтобы вообще
подтвердить свою самость перед самим собой.
1
Mills С. Situated actions and vocabularies of motive. P.
473.
2
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 28.
222 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Бесспорно, что своими действиями человек влияет
не только на окружающую природу, но и на других
людей. Как продемонстрировал Альфред Шюц, даже
простое восприятие социального действия, а тем
более восприятие восприятия социального действия
другими людьми, также является социальным дей-
ствием. Наблюдение за действиями других людей и
знание о том, что за тобой наблюдают со стороны,
является импульсом определенных действий. При-
мерно так можно обрисовать правомерность допу-
щения о драматической постановке действия в теории
Гофмана. «Примерно так» в данном случае означает,
что соответствующая глава в книге Гофмана имеет
весьма расплывчатое содержание. Это отчасти
связано с примерами Гофмана для иллюстрации
своих мыслей, которые являются слишком абстракт-
ными.
Аргументацию Гофмана можно подытожить сле-
дующим образом: когда человек действует на глазах
другого, то он выражает при этом еще и нечто
иное, а именно, то, что придает действию вполне
определенное значение. Гофман называет это «дра-
матической постановкой». Он пишет: «Отдельный
человек обычно сопровождает свои действия наме-
ками, которые хорошо подтверждают публике важ-
ные для него факты и освещают такие, которые
иначе могли бы быть не замечены или остаться в
тени».1 Подтверждения тем самым означают под-
черкивание определенного образа, который действу-
ющее лицо желает создать о себе. Иногда речь идет
даже о создании вполне определенного образа, ко-
торый желает иметь индивид. Здесь речь идет не о
Ирвинг Гофман: Техники презентации 223
каких-то таинственных действиях, а, наоборот, о
действиях, которым мы обычно не уделяем никакого
внимания в силу их сугубой обычности. Это можно
проиллюстрировать на примере слесаря-сантехника.
Часть того, что он выполняет по роду свой
деятельности, известно любому, и любой может
выполнить часть его работы. Однако чтобы не со-
здавалось впечатления, что его работу может вы-
полнить любой, сантехник, прежде чем приступить к
делу, сначала морщит лоб, начинает комменти-
ровать заявку с разных точек зрения и т. п. Другая
стратегия сантехника заключается в критике работы,
выполненной другой фирмой. Тем самым про-
фессиональная квалификация подтверждается с
помощью «драматических» средств выражения, что
оправдывает высокую стоимость ремонта сантехники
и обеспечивает дистанцию по отношению к до-
морощенным сантехникам.
Драматическая постановка позволяет «превра-
тить невидимые затраты в видимые».1 Гофман по-
ясняет эту стратегию на примере могильщика. Его
работа не видна. Тем не менее мы знаем, что работа
эта совершенно непривлекательна. Мы наверняка
не хотели бы ею заниматься. Конечно, это знает и
могильщик, и он постоянно подкрепляет эту нашу
установку демонстрацией своих неявных затрат,
назначая, например, высокую цену на гробы. На
самом деле высокая цена на гробы возникает не за
счет затрат материала или расходов на заработную
плату, а включает в себя некоторые услуги, кото-
рые из уважения к близким покойного просто не
называют. Проблема трансформации невидимых
1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 31. Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 32.
224 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация Ирвинг Гофман: Техники презентации 225

затрат в видимые существует и для профессий, ко- тивирование деятельности, посредством которой
торые, несмотря на престиж в обществе, плохо из- устанавливается социальная дистанция.
вестны публике, и неясно, в чем конкретно они за-
ключаются. Политики решают эту проблему, ука-
зывая публике на свою публичную ответственность, а
некоторые ученые — тем, что говорят на непо- 6.4.4. Идеализация
нятном для обычных людей языке науки.
Третью форму драматической постановки можно
назвать «замещающим спектаклем». Гофман
Драматическая постановка поведения представ-
констатирует, что у многих людей, которые хорошо
ляет собой «метод, посредством которого исполнение
исполняют свои обязанности, не хватает времени или
роли "социализируется", т. е. приспосабливается к
способностей, чтобы продемонстрировать другим,
пониманию и ожиданиям общества, в которым оно
как хорошо они исполняют свои обязанности.1 В
происходит».1 Драматическая постановка поведения
случае некоторых профессий это обеспечивается
обслуживает фасады, известные зрителям. Лишь на
высоким гонораром или ставками. На многих
этом фоне можно выразить свои особенности.
предприятиях существуют специальные должности
Гофман показывает, что исполнители ролей
для показа работы тех, у кого она не видна. Именно
проявляют тенденцию драматическим образом
такую функцию выполняют пресс-службы, которые
подчеркивать ценности, которые стоят за их
должны демонстрировать невидимые усилия фир-
поведением и ожиданиями зрителей. Он называет
мы, чтобы общественность смогла их оценить.
это явление идеализацией. Его взгляды, конечно, не
Понятно, что драматическая постановка пред-
является новыми. Согласно Чарльзу Кули (1864-
назначена для выражения того особенного, что со-
1929), на которого ссылается Гофман, «демонстрация
держится в социальной роли. Таким образом, речь
окружающим улучшенного, идеализированного
идет об особенном содержании социальной роли.
аспекта собственного Я»2 является общечеловеческим
Однако бывает, что все поведение стилизовано опре-
свойством. Формы поведения, посредством которых
деленным образом. Стилизация понимается здесь в
официальные ценности находят образцовое и
смысле Макса Вебера, который писал о стилизации
обязательное выражение, Дюркгейм называет
жизни сословий.2 Гофман называет такое поведение
ритуалами. Ритуалы представляют собой «яркое
габитусом.3 Габитус представляет собой куль-
обновление и подтверждение ценностей сообще-
 1
Goffman Е. Wir alle spielen Theater. S. 33. 1
2
Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Tubingen, Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 35.
2
1947. Кар. VIII, § 6. Cooley Ch. Human nature and the social order; цит.
3 no: Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 35.
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 34.
83ак Ш4
226 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Ирвинг Гофман: Техники презентации 227
ства».1 Ритуалы также выполняют функцию идеа-
лизации определенных ценностей и их драматиче-
ского возвышения. Они служат тому, чтобы созда-
вать рамки для определенных ролей, в которых
поведение отдельного человека получает вполне
определенное значение. Примером ритуального по-
ведения может быть разыгрывание бедности, в
которое порой пускаются богатые люди перед гостями,
либо изображение «гармоничной семьи» перед
соседями.
Идеализированные представления, по-видимому,
играют важную роль при продвижении по со-
циальной иерархии. Благодаря усиленному подчер-
киванию социальных ценностей, которые играют
важную роль в новом социальном окружении, про-
исходит затушевывание своего происхождения и
закрепление нового статуса человека. Статусные
символы выражают приверженность к новым цен-
ностям. Проблемы, которые скрыты за фасадом, за-
ботливо скрываются от значимых лиц. «Если кто-
либо желает обеспечить соответствие своей поста-
новки идеалам, он должен избегать и тщательно
скрывать действия, не соответствующие этим идеа-
лам».2 Кто постоянно твердит о Шекспире, Шиллере и
Пушкине, тот должен скрывать, что вечерами
смотрит телесериалы или читает дешевые романы.
Существует множество стратегий идеализации.
Так, некоторые выпячивают определенные идеаль-
ные стороны своей профессии, хотя на деле пресле-
дуют лишь обычные тривиальные интересы. Другие
мучительно думают о том, чтобы не совершить
1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 36.
2
Ibid. S. 40.
какой-нибудь ошибки. Так, врачи всегда скрывают
свои ошибки, а многие матери не могут припомнить,
чтобы они когда-либо ссорились с детьми. Некоторые
все время напоминают, сколько сил они отдают делу,
а другие, наоборот, изображают, будто все у них
получается походя. Некоторые предпочитают
эстетическую постановку, всячески скрывая не очень
привлекательные следы ее подготовки.1 По этой
причине человек не любит, когда наблюдают за
утренним туалетом, в ресторанах вход на кухню
воспрещен.
Идеализация представляет собой решение в
пользу определенных ценностей. Однако консенсуса
относительно определенных ценностей не суще-
ствует, их иерархия может меняться, а значит, не
исключены и конфликты. В случае подчинения
нескольким идеалам ориентируются на тот, нару-
шение которого влечет за собой наиболее жесткие
санкции и скрыть его невозможно.2
К идеализации относится также создание у опре-
деленной публики впечатления, что она является
уникальной или хотя бы очень важной. Конечно,
при этом большую роль играет контроль со стороны
публики. Так, лектор, завершающий доклад
словами «Вы самые интересные слушатели, кото-
рых я когда-либо видел», должен следить за тем,
1
H. Элиас описал процесс обучения подобному утаи-
ванию в книге «Процесс цивилизации». См.: Ellas N. Der
Prozefi der Zivilisation. 2 Bd. Frankfurt am Mem, 1978. Ср.
также: Abels H., Link U. Die Entstehung von Interak-
tionsregeln. Zur Zivilisationstheorie von Norbert Elias.
Hagen, 1986.
2
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 43.
228 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
чтобы не повторять эту фразу в аудиториях, знакомых
между собой. Само собой разумеется, нельзя делать
один и тот же комплимент в присутствии того, кому
он уже был сделан.
6.4.5. Управление впечатлениями
Исполнитель роли обычно уверен, что публика
будет правильно понимать тонкие намеки, указы-
вающие «на важные моменты представления».1 Он не
должен ни подавать все на лопате, ни скромничать
так, что никто не поймет, чего он добивается.
Пользующаяся обычно дурной славой «потеря доб-
рого имени» может оказаться на самом деле очень
тонкой драматической постановкой. Кто позволяет
себе уронить свое имя, на самом деле уверен, что
окружающие кое-что извлекут из этого. Например,
некоторым ничего не говорит вскользь брошенная
фраза о том, что мы с другом всю ночь говорили о
мировых загадках. Заложенная в ней ирония может
остаться незамеченной, все сказанное принимается
за чистую монету. Следовательно, управление
впечатлениями является важной частью социальной
драматургии.
Если публика неверно интерпретирует постановку
или уделяет слишком большое внимание неудачам
исполнителя, возникает опасность иного определения
ситуации с ее стороны, не запланированно-
1 1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 48.
229
го исполнением. Поэтому исполнитель роли должен
всячески избегать вредных для него впечатлений,
зная, что одна фальшивая нота портит весь оркестр.
Гофман в этой связи выделяет три вида группы со-
бытий, которые могут привести к провалу всей по-
становки. Во-первых, это неловкость исполнителя
роли. Безобидным примером может быть учитель,
который, читая классу мораль, вдруг начинает икать.
Во-вторых, исполнитель роли бывает увлечен ею
либо слишком слабо, или слишком сильно. Напри-
мер, кто рассуждает о безработице легко, как о погоде,
проваливает представление перед публикой точно так
же, как и тот, кто рыдает при слове «безработица».
В-третьих, исполнитель роли может пользоваться не
теми декорациями, или постановка бывает неудачной
в целом. Например, кто будучи в трезвом виде на
карнавале заявляет, что для него главное — борьба
против экспериментов на животных, избрал явно не
ту сцену для выступления, или зять окажется в
неловком положении, показывая теще «любимого
внука», если тот ее не слушается.
Отсюда видно, что презентация является весьма
сложным процессом в повседневной жизни. Однако
обычно она удается довольно неплохо. Гофман уде-
ляет так много внимания стратегии исполнения роли,
случаям его нарушения и неудач лишь для того,
чтобы с помощью средств социологии заострить вни-
мание на сложности постановок друг перед другом
на «очень тонком льду» повседневных отношений.
Это еще лучше видно в случае иной стратегии, кото-
рую Гофман упоминает лишь вскользь при анализе
постановок. Она называется ролевой дистанцией.
230 X. Абельс Интеракция, идентичность, презентация
6.4.6. Ролевая дистанция
Никто из социологов не занимался темой ролевой
дистанции так подробно, как Гофман. Импульсом для
возрождения интереса к этой проблеме стало
возобновление дискуссии по теории социальной
роли, которая зашла было в тупик из-за острой кри-
тики структурного функционализма Парсонса. Тема
ролевой дистанции позволила обратиться к тем
проблемам человека в обществе, о которых говорили
(или которые предсказывали) представители симво-
лического интеракционизма. Интересно, что эта тема
была затронута в книге Гофмана «Представление себя
другим в повседневной жизни», как отмечалось, лишь
вскользь, мимоходом. Здесь мы вкратце рассмотрим
ее в общих чертах, ограничившись ранее упомяну-
тым другим сочинением, написанным Гофманом два
года спустя после завершения своего главного труда.
На первый взгляд кажется, что ролевая дистан-
ция говорит о завершении совместного «спектакля»
Однако можно показать, что именно она дает
индивиду возможность иначе определить ситуацию,
фасады, декорации и даже зрителей. Гофман опи-
сывает ее как сложную форму игры так: «Публичное
участие человека в одной ролевой структуре дает ему
возможность сохранять неопределенность от-
носительно своего участия в другой ролевой струк-
туре. Тем самым у него в запасе имеется еще одна
или несколько социальных ролей, которые испол-
няются по мере надобности».1 Это одна сторона того,
Ирвинг Гофман: Техники презентации 231
почему драматические постановки являются фраг-
ментами более широкой реальности. За их пределами
имеются внешние области, важные и существенные
при других обстоятельствах. Отсюда следует, что от
наличия иных социальных ролей невозможно
полностью отвлечься. В этой связи А. Стросс утверж-
дает, что любая интеракция является взаимодей-
ствием не только с присутствующими, но и с отсут-
ствующими зрителями. Иными словами, зрители, на
которых мы ориентируемся, не обязательно должны
сами физически присутствовать в ситуации, их могут
заменять символические фигуры прошлого,
настоящего и даже будущего. Предвосхищение «ре-
акций этих лиц будет учитывается человеком в соб-
ственном социальном действии»1 и может привести к
иному определению обязанностей, вытекающих из
актуально исполняемой роли, так как ожидания
отсутствующего зрителя могут оказаться веь-ма и
весьма значимыми. Таким образом, действующий
человек, ориентируясь на вышеописанные иные
ожидания, дистанцируется тем самым от актуальных
ожиданий к роли и ориентирует свои действия на
своего партнера по взаимодействию как бы условно.
Вторая сторона того, что исполнение роли всегда
является лишь фрагментом более сложной ре-
альности, связана с ожиданиями присутствующих
зрителей. Гофман так описывает эту проблему: «Люди
имеют двойственное отношение к обстоятельствам, в
которых находятся и могут оказаться. Они
чувствуют, что одни обстоятельства им подходят
полностью, а другие — нет, одни обстоятельства
 1
Goffman E. Rollendistanz // Interaktion: Spafi am Spiel.
Rollendistanz. Munchen, 1973. S. 101. 1
Strauss A. Spiegel und Masken. 1968. S. 7.
232 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Ирвинг Гофман: Техники презентации 233
радуют их, и их можно принять в качестве состав-
ляющей своего образа, а другие — нет». 1 Так как в
социальном взаимодействии каждый постановщик
роли одновременно является зрителем, и наоборот,
каждый зритель — постановщиком, то определение
ситуации каждым из них касается всех участников
ситуации. Определить ситуацию — значит побудить
других к поведению, соответствующему своей кон-
цепции действия, что с необходимостью означает
ограничение действий других людей. По большому
счету все находятся в одинаковой ситуации и пред-
принимают одинаковые усилия против сковывания
своих действий, что и является основой ролевой
дистанции. Гофман так описывает соответствующую
стратегию поведения: «Если последовательно про-
следим поведение человека, то обнаружим, что он
никогда не остается пассивным перед множеством
возможных значений ситуаций, которые возникают
перед ним. Всегда, если есть возможность, он будет
активно выступать за сохранение того определения
ситуации, которое является стабильным и хорошо
согласуется с его образом самого себя». 2
Это не всегда бывает легко, причем принципи-
альным условием является одинаковый статус участ-
ников. Там, где доминирует власть обстоятельств,
возможна лишь односторонняя ролевая дистанция. В
обычных условиях люди располагают методами,
благодаря которым они участвуют в социальной
постановке на равных. К ним относятся объяснения,
извинения и шутки. Все это — «методы, с помощью
которых человек просит вычеркнуть неко-
торые признаки ситуации из числа критериев оценки
его личности».1 Ролевая дистанция является
«разграничением индивида и его возможной роли».2
Посредством ролевой дистанции индивид активно
воздействует на образ, который складывается о нем у
других. Примером такой стратегии является ре-
бенок, который рьяно кружится на карусели, по-
казывая другим детям, но прежде всего родителям,
что он уже не такой маленький.
Ролевая дистанция может выступать в качестве
добровольного отказа от некоторых прав, связанных
с определенной социальной ролью. Гофман
иллюстрирует это на примере хирурга, который во
время сложной операции реагирует на неловкую
работу ассистента добродушным замечанием, что «во
время своей первой операции с ним было то же са-
мое!», а не строгим выговором, смутившим бы ассис-
тента еще больше. В этом примере ролевая дистанция
позволяет провести подсчет преимуществ и недо-
статков, связанных с разными вариантами продол-
жения совместной деятельности. Отсюда видно, что
ролевую дистанцию нельзя путать с уклонением от
ролевых обязанностей или с недееспособностью чело-
века. Она является самостоятельным способом пове-
дения в ситуации с учетом ее определения другими
людьми или требований конкретных обстоятельств.
Поведение человека в тотальных институтах, опи-
санное Гофманом, показывает, что ролевая дистанция
является стратегией выживания в институцио-
нальных условиях, крайне опасных для человека.
1 1
Goffman E. Rollendistanz. S. 116. Goffman E. Rollendistanz. S. 118.
2 2
Ibid. S. 117. Ibid. S. 121.
234 X. Абелъс. Интеракция, идентичность, презентация Ирвинг Гофман: Техники презентации 235
 6.4.7. Нечестное исполнение роли
Было бы удивительно, если бы в замысловатой
игре на житейской сцене не встречалось бы фаль-
шивок. Такого же мнения придерживается и Гоф-
ман, называя их неправдивым исполнением роли.
Иногда публика различает правду и фальшь, на-
стоящее и ненастоящее в исполнении социальной
роли. Некоторые даже страдают профессиональной
подозрительностью ко всякому изъяну в фасаде (на-
пример, полицейские) или относятся к ним с мора-
лизаторским ригоризмом. Спектр социальных
постановок здесь очень широк. Если кто-либо вы-
дает себя за определенное лицо, не являясь им, мы
считаем, что происходящее нечестное исполнение
роли недопустимо, но в то же время к заведомым
аферистам бываем менее взыскательными.1 Мы даже
порой довольны их поведением, если оно пошло на
пользу делу или жизнь проучила плутишку.
С точки зрения исполнителя, а не стороннего
наблюдателя, честное исполнение роли порой ка-
жется в высшей степени рискованным делом, и в
повседневной жизни человек даже не всегда отва-
живается на некоторые роли. Под нечестным ис-
полнением роли можно понимать и прямой обман.
Обман возникает, когда кто-либо притворяется не
тем, кем является, чтобы сыграть роль, на которую
не имеет права. Опасность обмана в том, что он
может обрести самостоятельную жизнь: «Обман не
только наносит вред личности, но и всегда есть ве-
1 4
Ср.: Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 56.
роятность его разоблачения другими, кто знает че-
ловека».1
Как отмечалось, не каждое недобросовестное
исполнение роли обнаруживается тотчас (как и добро-
совестное). Мы знаем, что «единожды солгавшему
не верят, даже когда он говорит правду». Кто запятнал
себя ложью, должен понимать, что разрушается не
только актуальное социальное взаимодействие, но и
страдает вся его репутация. Однако мы относимся с
пониманием ко «лжи во спасение», например лжи
врача ради уменьшения мучений больного.2
Можно сетовать о том, что между правдой и
ложью лежит широкая нейтральная полоса. Так, не
совсем правдивыми, но в то же время и не явно
нечестными являются «такие тактические уловки и
трюки коммуникации, как намек, двусмысленность и
фигура умолчания». Эти приемы «позволяют
извлекать пользу из лжи, не прибегая к ней в
строгом смысле слова».3 В этой связи Гофман при-
водит цитату из одного британского администра-
тивного документа: «Нельзя говорить неправду, но с
точки зрения публичных интересов нежелательно и
даже иногда вредно говорить все, что имеет
отношение к делу и является правдой. Факты сле-
дует сообщать в определенной последовательности».4
Как уже отмечалось выше в параграфе об управ-
лении впечатлениями, неверное впечатление лишь
об одной роли может дискредитировать человека в
целом. В частности, это касается недобросовестной
1
Goffman E. Stigma. Frankfurt am Main, 1996. S. 97.
2
Ср.: Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 58.
3
Ibid.
Цит. по: Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 59.
236 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация Ирвинг Гофман: Техники презентации 237
постановки, которая получает огласку, что влечет за
собой обобщения, распространяющиеся даже на
такие сферы поведения, где невозможно ничего утаить.
Этот эффект может отрицательно повлиять и на
самого постановщика, который «однажды солгав в
чем-нибудь, будет испытывать постоянный страх при
исполнении роли, даже если вероятность разоблаче-
ния будет чрезвычайно мала».1
Здесь уместно задаться вопросом, является ли
вообще исполнение социальной роли правдивым или
ложным поведением. В качестве ответа напомним,
что интерес Гофмана заключается не в том, чтобы
узнать, что кажется зрителю, а в том, насколько
постановщик «сам верит в образ реальности, который
он желает вызвать у окружающих своим пове-
дением».2 Вопрос, по Гофману, заключается не в
истинности или ложности текущих впечатлений, а в
том, как можно их нейтрализовать. Поэтому гофма-
новский ответ вполне закономерен: следует не до-
пускать впечатлений, которые могут дискредитиро-
вать желательное впечатление.3 Мы еще вернемся к
такому ответу, так как он имеет непосредственное
отношение к обвинению Гофмана в создании масш-
табной «социологии обмана» и обучении неустой-
чивых читателей без особых последствий бессовестно
торговать моралью, но прежде коснемся еще двух
видов постановки, которые непосредственно связаны
с вопросом ее правдивости.
1 результатом мышления каждого человека. Каждый
«Когда бабушка решила, что я уже немного окреп
для жизни, она дала мне мудрый совет: нужно говорить
правду, но не всю правду», — пишет Гофман (Wir alle
spielen Theater. S. 60).
2
Goffman E, Wir alle spielen Theater. S. 19.
3 1
Ср.: Ibid. S. 61, 62.
6.4.8. Мистификация
Очевидно, постановщик желает избежать нега-
тивных впечатлений. Однако, как следует из анализа
идеализации, он делает и нечто большее — создает
определенное впечатление о себе. Одной из самых
примечательных стратегий, поднимающих постанов-
щика над зрителями, является мистификация. Первым
шагом мистификации является ограничение контакта,
так как всякая дистанция «создает уважение
публики».1 Приемная, высокий забор, тонированные
стекла автомобиля и тому подобное являются
декорациями для поддержания дистанции, вы-
зывающей уважение. Эту же функцию выполняет у
дворян подчеркнутое снисхождение к простым людям.
Интересно, что дистанция порой вызывает
положительную оценку зрителей. Гофман цитирует в
этой связи советника норвежского короля, который
предостерегает своего господина, что на почве
коротких отношений может возникнуть неува-
жительное отношение к нему: «Я сказал ему, что"\ он
должен встать на возвышении и некоторое время
оставаться там, и лишь изредка без ущерба для себя
спускаясь оттуда. Народ желает подчиняться
непостижимому человеку, подобному дельфийскому
оракулу, а не королю, с которым можно встретиться
на пикнике. Настоящая монархия является
охотно рассуждает, что бы он сделал, будь он королем.
Народ приписывает монарху всевозможные добродетели
и способности, поэтому если того мож-
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 62.
238 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
но встретить на улице как простого смертного, это
вызовет разочарование».1 Отсюда следует, что пуб-
лика тоже заинтересована в сохранении дистанции.2
Мистификации возникают также на основе секретов
постановщиков, которые касаются происхождения,
будущих событий, контактов, наличной ин-
формации. Постановщики обычно многообразно
намекают на них, хотя обычно никаких секретов
нет, но создается впечатление, что в человеке есть
что-то особенное. Некоторые достигают того же ре-
зультата, вообще ничего о себе не рассказывая. При
этом некоторые понимают, что в них нет ничего
особенного, и задача сводится к тому, чтобы «поме-
шать публике случайно заметить это».3
6.4.9. Искренность и наигранность
Последняя стратегия исполнения роли связана с
вопросом, который по мере описания поведения
людей на житейской сцене все больше и больше
выступает на первый план, а именно: является ли
человеческое поведение искренним или наигранным?
Для Гофмана этот вопрос сводится к искренности
или неискренности постановки. Ответом является
прежде всего оценка зрителей. Они считают
поведение человека искренним только тогда, когда
оно напоминает естественную, неосознанную реак-
Ирвинг Гофман: Техники презентации 239
цию. Чем более искусственной кажется постановка,
тем менее правдивой она считается: на спектакль
ходят как на спектакль. Но так ли это на самом деле?
Известно, что хорошие ораторы упражняются в
выступлении. Выше, при рассмотрении
драматического образа мы видели, что проблемы
порой искусственно обостряются, чтобы их решение
производило наиболее сильное впечатление. Там, где
постановщик выходит за рамки своей роли, предстает
перед зрителем просто как человек, мы готовы тотчас
поверить в его искренность, хотя, может быть, имеем
дело лишь с утонченной стратегией поведения,
например, когда продавец не советует приобретать
довольно «дорогой» радиоприемник, предлагая
другой со словами, что сам купил бы себе такой. Все
страховые компании постоянно используют такую
же стратегию, когда их служащие обращаются к
клиентам со словами «честно говоря...» или «лично я
бы...». Это позволяет укрепить веру зрителей в
правдивость постановки.
Тем самым мы возвращаемся к ранее поставлен-
ному вопросу об искренности или неискренности
постановки. Согласно первому ответу, с точки зрения
постановщика, такого вопроса вообще не существует,
речь может идти лишь об успехе постановки. На
этом основании критики Гофмана обвиняют его в
разработке социологии обмана1 — ведь он весьма
эффектно показал, как этого добиться. В этой связи
охотно цитируют высказывание Гофмана о том, что в
качестве постановщиков мы торгуем моралью.2
1 1
С точки зрения Гофмана (Ibid. S. 63f.) Ср.: GouldnerA. Die westliche Soziologie in der Krise.
2
Ср.: Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 64. S. 460.
3 2
Ibid. S. 65. Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 230.
240 X Абелъс Интеракция, идентичность, презентация
На фоне этого резкого обвинения, которое, правда,
редко цитируют вместе с контекстом, вопрос об ис-
кренности и неискренности постановки является
трудноразрешимым. Тем не менее попытаемся от-
ветить на него, сформулировав вопрос более рель-
ефно: в какой степени вообще постановка является и
должна быть реальной? Ответ Гофмана, который у
него всегда наготове, вызывает удивление: такого
вопроса, по его мнению, вообще не может быть! Он
даже не собирается обсуждать, «какое из впечатле-
ний является более реальным: то, которое сложилось
у публики, или то, которое постановщик не желал
вызвать».1 Однако в конечном итоге у Гофмана
имеется ответ на вопрос, который решает дилемму
обмана и нравственности.
Искомый ответ на него уже дан в начале его
главного произведения «Представления себя другим
в повседневной жизни», где говорится, что «по-
ведение человека в непосредственном присутствии
другого можно правильно оценить только с точки
зрения будущего».2 А это есть уже не что иное, как
идея Шюца, что социальное действие можно мыс-
лить только с точки зрения его результата. Соци-
альное действие есть осуществление предвосхищае-
мого будущего. Иначе социальное действие просто
невозможно представить себе. Следовательно, всякое
мыслимое будущее является реальным. С этим
обстоятельством связан второй ответ на вопрос об
искренности постановки, который, по сути дела,
имеется у Гофмана, так как он все время апеллирует
к понятию «определение ситуации». Тем самым
Ирвинг Гофман Техники презентации 241
он солидаризируется с известным высказыванием У.
Томаса (1863—1947), согласно которому «если си-
туация определяется как реальная, то она реальна по
своим последствиям».1 Определение ситуации является
способом осуществления социального действия. С
точки зрения антропологии морали этот закон объясняет
многое, но Гофман разрабатывает не эту тему, а теорию
социального действия, которая отрезвляет и помогает
избавиться от иллюзий. Каждый познакомившийся с
ней, в том числе и социолог, чувствует себя слегка
пристыженным. Однако по большому счету с
проводимой здесь точки зрения на творчество Гофмана
— проблемы сохранения индивидуальности личности,
он пытается не компрометировать или стыдить
человека, а предостерегает от иллюзий. Это касается и
неосознанных стратегий поведения, которые позволяют
человеку демонстрировать себя окружающим
одновременно как вполне нормального (как все) и в то
же время в чем-то уникального.
6.5. Идентичность как фантом
нормальности и фантом уникальности
Очевидно, фигуры в гофмановских сценах ли-
шены подлинного душевного покоя. Большинство из
них — виртуозы лавирования в житейских об-
стоятельствах. В позитивном смысле они являются
изощренными стратегами, способными в современ-
1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 61.
2
Ibid. S. 6. 1
Thomas W. Das Kind in Amerika. S. 114.
93ак "484
242 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
ных условиях противостоять угрозе идентичности.
Они не рискуют привлекать к себе слишком сильное
внимание, так как остерегаются слишком сильно
сблизиться с кем-либо и в то же время боятся зате-
ряться среди публики и предпринимают усилия для
создания дистанции, отделяющей их от массы. Де
Левит описывает эту концепцию идентичности,
ссылаясь на К. Клакхона и Дж. Мьюира: каждый
индивидуум является одновременно «таким же, как
все, таким же, как некоторые, и в то же время как
никто другой».1 Отмеченный здесь голый факт можно
считать выражением следующей потребности: никто
не желает быть совершенно незаметным и в то же
время полностью отличаться от других.
Стратегию балансирования между нормально-
стью и уникальностью, без которой невозможна об-
щественная жизнь, можно назвать «стратегией двой-
ственного "как будто"». Правда, подобные предпо-
ложения могут повредить репутации некоторых
действий как искренних и дискредитировать модные
ритуалы проявления открытости. Тем не менее
благодаря «стратегии двойственного "как будто" у
нас возникает уверенность в социальной реальности
(относительно действий других людей) и личной
свободе (как уверенности в адекватности и
значимости своего поведения). Однако не очевидна
тесная связь этой стратегии с риском и личными
иллюзиями. Балансирование между нормальностью и
уникальностью является, по сути дела, напря-
женным отношением между двумя иллюзиями, ко-
торые касаются самого человека и других людей.
1
De Levita D. Der Begriff der Identitat. Frankfurt am
Main, 1976. S. 97f.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 243
Эти иллюзии рассматриваются в критическом
направлении теории социального взаимодействия как
балансирование между фантомом нормальности и
фантомом уникальности. Эту парную метафору
обычно приписывают Гофману, хотя у него говорится
только о фантоме нормальности; под ними
понимается стратегический расчет людей, идентич-
ность которых затронута стигмой, 1 то есть тех, кто не
может уклониться от повышенного внимания к себе.
Тем не менее они вынуждены вести себя так, словно
они такие же, как все, чтобы другие могли
обращаться с ними как с нормальными. Из этого
двойного преломления стратегии сохранения нор-
мальности можно прийти к выводу, уже сделанному
Юргеном Хабермасом 2 из гофмановских описаний
выступления человека на социальной сцене. Вывод
говорит о потребности человека демонстрировать
свою уникальность и привлекать к себе внимание. 3
Человеку свойственно вести себя так, как будто в нем
есть что-то особенное, хотя на самом деле ничего
особенного в нем может и не быть. Ха-бермас
называет это явление «фантомом уникальности».
Вероятно, Гофман согласился бы с таким парным
понятием, ведь оно хорошо согласуется с
1
Goffman E. Stigma. S. 152. Гофман говорит о фантоме
признания (phantom acceptance) и фантоме нормальности
(phantom normalcy) в связи с социальным взаимо-
действием между стигматизированным и обычным чело-
веком (S. 122).
2
Habermas J. Stichworte zur Theorie der Sozialisation //
Kultur und Kritik. Frankfurt am Main, 1973. S. 132.
3
К. Ленд также считает, что речь идет именно об
этом. См.: Lenz К. Erving Goffman — Werk und Rezeption,
S. 71f.
244 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
его объяснением стратегии поддержки ролевой ди-
станции. Однако как неизбежно ролевое поведение
вообще, так и стратегии наигранной нормальности и
наигранной уникальности не могут дать человеку
подлинной свободы. Фантом нормальности и
фантом уникальности описываются стратегиями рас-
чета поведения, за которыми можно обнаружить
угрозу идентичности. Речь идет не только о соци-
альных аутсайдерах, которые вынуждены приме-
нять эти стратегии, но и о тех, кто находится в
центре внимания общества. Балансирование фан-
томов показывает, что понятие идентичности фак-
тически стало симптомом кризиса современного об-
щества.
6.6. Критическая оценка
«Весь мир — театр». Эти слова, взятые из коме-
дии Шекспира «Как вам это понравится», могли
бы быть эпиграфом ко всему творчеству Гофмана.
Гофман цитирует их и продолжает: «Конечно, не
весь мир является театральной сценой, однако не-
легко найти важные сферы жизни, для которых это
не было бы справедливо».1 Речь идет не о комедии, а
поистине о трагедии жизни, причем в отношении
постановок индивидов друг перед другом и друг для
друга.
Гофман хотел показать стратегии социальных
постановок. Они особенно хорошо видны, когда
1
Goffman E. Wir alle spielen Theater. S. 67.
Ирвинг Гофман: Техники презентации 245
люди выступают против других людей, всего обще-
ства, социальных институтов. Однако по поводу
описания стратегий поведения в повседневной жизни,
которые так безжалостно раскрывает Гофман, у нас
возникает определенное сомнение. Может быть, мы
чувствуем себя застигнутыми на месте преступления,
может быть, мы не желаем расставаться с иллюзией,
что в повседневной жизни все идет «по-
настоящему». Для нас невыносимо сомнение в
социальной реальности. Эти рассуждения делаются с
точки зрения значения «постановки» для зрителей,
так как (подчеркнем еще раз) Гофман рассматривает
социальную постановку с точки зрения
постановщика. Отсюда следует социологический
вопрос: почему постановщик совершает то, что так
красочно описывает Гофман? Один из ответов со-
держится у X. Штайнерта: «Чтобы все шло так, как и
идет».1 В конечном итоге оказывается, что мир
Гофмана, «несмотря на всю его пустоту и произвол»,
является упорядоченным.2
Последнее мнение является недостаточно обосно-
ванным, но первое можно считать печальным под-
тверждением результатов Гофмана. Именно так и
течет наша жизнь, но мы не замечаем, почему и как
это происходит. Пока мы не замечаем этого, мы не
замечаем и требований жизни. Когда мы наконец их
заметим, включается внимание, и тогда одни
загораются желанием сделать жизнь общества более
сознательной, другие выступают против его
чрезмерных требований. Вероятно, Гофман
1
Steinert H. Das Handlungsmodell des Symbolischen
Interaktionismus. S. 85.
2
Ibid. S. 87.
246 X Абельс Интеракция, идентичность, презентация
имел перед своим мысленным взором прежде всего
людей второго типа. В этой связи его иронические
комментарии к собственной социологии, высказанные
в анализе рамок взаимодействия, не должны вводить
нас в заблуждение. Так, на критику за то, что он не
занимается структурой общества, Гофман отвечает:
«Мой анализ в данном случае действительно не касается
различий между привилегированными и дневности. М., 1987.
обделенными классами, даже можно сказать, что он
уводит от таких вопросов. Это замечание является
справедливым. Я могу лишь согласиться с тем, что
кто желает преодолеть ложное сознание и довести до
сознания людей их истинные интересы, тому
предстоит большая работа, потому что люди
находятся в глубокой спячке. Что до меня, то я не
собираюсь сочинять здесь колыбельную, а просто
пытаюсь наблюдать за человеком, спящим с громким
храпом».1
Вместо социологических выводов здесь уместно
поставить вопрос: кто же теперь может спать с чи-
стой совестью после того, как ему все это рассказали?!
1
Goffman E. Rahmen-Analyse. S. 23.
Литература
Бергер П., Лукман Т. Основы знания в повседневной
жизни // Социология. 1992. № 1. Бергер П., Лукман
Т. Социальное конструирование реальности. М.,
1995.
Бутенко И. А. Социальное познание и мир повсе-
Вебер М. Основные социологические понятия //
Избранные произведения. М., 1990. / Гофман Э.
Представление себя другим // Современная
зарубежная социальная психология: Тексты. М.,
1984.
Гофман И. Самость и повседневность // Контексты
современности: актуальные проблемы общества и
культуры в западной социальной теории:
Хрестоматия. Казань, 1995.
Григорьев Л. Г. «Социология повседневности»
Альфреда Шюца // Социологические исследования.
1988. № 2.
Дюркгейм Э. Метод социологии // О разделении
общественного труда. Метод социологии. М., 1990.
Ионин Л. Г. Социология культуры: Учебное посо-
бие. М., 1998.
Кравченко Е. И. Эрвин Гофман. Социология
лицедейства. М., 1997.
Маркс К. К критике политической экономии.
Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13.
Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Пре-
дисловие // Соч. Т. 3.
Mud Дж. Интернализованные другие и самость.
От жеста к символу//Американская социологическая
мысль. Под ред. В.И. Добренькова. – М.:
Международный университет бизнеса и управления
1996. С.222-224.
248 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Сочинения в
2-х тт. Т. 2. М., 1990.
Смирнова Н. М. От социальной метафизики к
феноменологии «естественной установки». М., 1997.
Фрейд 3. Очерк истории психоанализа // Основ-
ные психологические теории в психоанализе. Очерк
истории психоанализа. СПб., 1998.
Фрейд 3. Толкование сновидений. Ереван, 1991.
Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993.
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление //
О четвертом корне... Мир как воля и представле-
ние. Т. 1. Критика кантовской философии. М., 1993.
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление.
Т. 2. М., 1993.
Шюц А. Структура повседневного мышления //
Социологические исследования. 1988. № 2.
Шюц А. Формирование понятия и теории в об-
щественных науках // Американская социологиче-
ская мысль. М., 1994.
Abels H. Karl Mannheim "Es 1st also unsere Auf-
gabe, das Ideal der demokratischen Personlichkeit als
Erziehungsziel unserer Gesellschaft zu bestimmen" //
Erler, Ehrlich u. Held (Hg.) "Meinetwegen 1st die Welt
erschaffen". Das intellektuelle Vermachtnis des deut-
schsprachigen Judentums. Frankfurt am Main, 1997.
Abels H. Abschied von der Identitat // Hagener Mate-
rialien zur Soziologie. 1997. H. 1.
Abels H., Link U. Die Entstehung von Interak-
tionsregeln. Zur Zivilisationstheorie von Norbert Elias:
Studienbrief / FernUniversitat. Hagen, 1986.
Abels H., Link U. Interaktion und Identitat im
Medium symbolischer Kommunikation: George Herbert
Mead: Studienbrief / FernUniversitat. Hagen, 1991.
Литература 249
Abels H., Stenger H. Gesellschaft lernen. Opladen,
1989.
Alfred Schutz und die Idee des Alltags in den Sozial-
wissenschaften / W. Sprondel, R. Grathoff (Hg.) Stutt-
gart, 1979.
Alltagswissen, Interaktion und gesellschaftliche
Wirklichkeit / Arbeitsgruppe Bielefelder Soziologen
(Hg.) Bd. 1. Symbolischer Interaktionismus und Ethno-
methodologie; Bd. 2. Ethnotheorie und Ethnographie
des Sprechens. Reinbek, 1973.
Aronoff J. Relations in public // The Sociological
Quarterly. 1973. № 14.
Baeyer A., von. Einleitung. // Schutz A. Gesam-
melte Aufsatze. Bd. I-III. Den Haag, 1971.
Berger P., Luckmann T. Die gesellschaftliche Konst-
ruktion der Wirklichkeit. Frankfurt am Main, 1993.
Berger P., Berger В., Kellner H. Das Unbehagen in
der Modernitat. Frankfurt am Main, 1975.
Bergmann J. Ethnomethodologie und Konversa-
tionsanalyse: Studienbrief, Kurseinheit 1 / FernUni-
versitat. Hagen, 1988.
Berman M. Weird but brillant light on the way we
live now // New York Times Book Review. February.
1972.
Blumer H. Der methodologische Standort des Sym-
bolischen Interaktionismus // Alltagswissen, Interaktion
und gesellschaftliche Wirklichkeit / Arbeitsgruppe
Bielefelder Soziologen (Hg.) Bd. 1. Symbolischer
Interaktionismus und Ethnomethodologie. Reinbek,
1973.
Brumlik M. Der symbolische Interaktionismus und
seine padagogische Bedeutung. Frankfurt am Main,
1973.
250 X. Aöejibc. HnmepaKi^un, udewnuHHOcmb, npesenmau^un
Cicourel A. Basisregeln und normative Regeln im
Prozeß des Aushandelns von Status und Rolle // All-
tagswissen, Interaktion und gesellschaftliche Wirk-
lichkeit / Arbeitsgruppe Bielefeider Soziologen (Hg.)
Bd. 1. Symbolischer Interaktionismus und Ethno-
methodologie. Reinbek, 1973.
Cicourel A. Sprache in der sozialen Interaktion.
München, 1975.
Collins R. Relations in public // The Sociological
Quarterly. 1973. N° 14.
Dahrendorf R. Homo sociologicus. Opladen, 1976.
Dahrendorf R. Vorwort // Goffman E. Wir alle
spielen Theater. München, 1969.
De Levita D. Der Begriff der Identität. Frankfurt
am Main, 1976.
Douglas J. (Hg.) Understanding everyday life: To-
ward the reconstruction of sociological knowledge.
Chicago, 1970.
Dreitzel H. Die gesellschaftlichen Leiden und das
Leiden an der Gesellschaft. Stuttgart, 1968.
Durkheim E. Erziehung, Moral und Gesellschaft.
Frankfurt am Main, 1984.
Eberle T. Rahmenanalyse und Lebensweltanalyse //
Erving Goffman — ein soziologischer Klassiker der zweiten
Generation / R. Hettlage, K. Lenz (Hg.). Bern, 1991.
Eickelpasch R. Das ethnomethodologische Pro-
gramm // Eickelpasch R. u. Lehmann B. Soziologie
ohne Gesellschaft? Probleme einer phänomenologischen
Grundlegung der Soziologie. München, 1983.
Elias N. Der Prozeß der Zivilisation. Bd. 2. Frank-
furt am Main, 1978.
Erving Goffman — ein soziologischer Klassiker
der zweiten Generation / R. Hettlage, K. Lenz (Hg.).
Bern, 1991.
JIumepamypa 251
Ethnomethodologie. Beiträge zu einer Soziologie des
Alltagshandelns / E. Weingarten, F. Sack, J. Schen-
kein (Hg.). Frankfurt am Main, 1976.
Filmer P. Zur Ethnomethodologie Harold Garfin-
kels // Filmer P. u. a. Neue Richtungen in der soziolo-
gischen Theorie. Wien, 1975.
Garfinkel H. Das Alltagswissen über soziale und in-
nerhalb sozialer Strukturen // Alltags wissen, Interak-
tion und gesellschaftliche Wirklichkeit / Arbeits-
gruppe Bielefelder Soziologen (Hg.). Bd. 1. Symboli-
scher Interaktionismus und Ethnomethodologie.
Reinbek, 1973.
Garfinkel H. A conception of, and experiments with
trust äs a condition of stable concerted actions //
Motivation and social interaction / O. Harvey (Hg.).
New York, 1963.
Garfinkel H. Studies in ethnomethodology. Engle-
wood Cliffs. Prentice-Hall, 1967.
Garfinkel H., Sacks H. Zum Phänomen der Indexi-
kalität. Anhang // Alltagswissen, Interaktion und ge-
sellschaftliche Wirklichkeit / Arbeitsgruppe Bielefelder
Soziologen (Hg.). Bd. 1. Symbolischer Interaktionismus
und Ethnomethodologie. Reinbek, 1973.
Garfinkel H., Sacks H. Über formale Strukturen
praktischer Handlungen // Ethnomethodologie. Beit-
rage zu einer Soziologie des Alltagshandelns / E. Wein-
garten, F. Sack, J. Schenkein (Hg.). Frankfurt am
Main, 1976.
Gehlen A'. Der Mensch. Seine Natur und seine Stel-
lung in der Welt. Frankfurt am Main, 1971.
Gidlow B. Ethnomethodology. A new name for old
practices // British Journal of Sociology. 1972. Vol. 23.
Goffman E. A reply to Denzin and Keller // Con-
temporary Sociology. 1981. N° 10.
252 X. Абельс. Интеракция, идентичность, презентация
Goffman E. Asyle. Uber die soziale Situation psy-
chiatrischer Patienten und anderer Insassen. Frankfurt
am Main, 1991.
Goffman E. Das Individuum im offentlichen Austa-
usch. Frankfurt am Main, 1982.
Goffman E. Forms of Talk / University of Pennsyl-
vania. Philadelphia, 1981.
Goffman E. Geschlecht und Werbung. Frankfurt
am Main, 1981.
Goffman E. Interaktion: Spafi am Spiel. Rollen-
distanz. Munchen, 1973.
Goffman E. Interaktionsrituale. Uber Verhalten in
direkter Kommunikation. Frankfurt am Main, 1994.
Goffman E. On cooling the mark out: Some aspects
of adaptation to failure // Human behavior and social
processes / A. Rose (Hg.). Boston, 1962.
Goffman E. Rahmen-Analyse. Ein Versuch uber
die Organisation von Alltagserfahrungen. Frankfurt
am Main, 1993.
Goffman E. Stigma. Uber Techniken der Bewal-
tigung beschadigter Identitat. Frankfurt am Main,
1996.
Goffman E. Strategische Interaktion. Munchen,
1981.
Goffman E. Verhalten in sozialen Situationen.
Strukturen und Regeln der Interaktion im offentlichen
Raum. Gutersloh, 1971.
Goffman E. Techniken der Imagepflege // Interak-
tionsrituale. Uber Verhalten in direkter Kommuni-
kation. Frankfurt am Main, 1994.
Goffman E. The Interaction Order. American Socio-
logical Association, 1982. Presidential Address //
American Sociological Review. 1983. Vol. 48.
253
Литература
Goffman E. Wir alle spielen Theater. Munchen,
1991.
Gouldner A. Die westliche Soziologie in der Krise.
Reinbek, 1974.
Gouldner A. Romantisch.es und klassisches Denken.
Tiefenstrukturen in den Sozialwissenschaften // Rezip-
rozitat und Autonomie. Frankfurt am Main, 1984.
Grathoff R. Alfred Schiitz // Klassiker des soziolo-
gischen Denkens / D. Kasler (Hg.). Bd. II. Munchen, 1978.
Habermas J. Stichworte zur Theorie der Soziali-
sation // Kultur und Kritik. Verstreute Aufsatze. Frank-
furt am Main, 1973.
Habermas J. Theorie des kommunikativen Han-
delns. Bd. 2. Frankfurt am Main, 1981.
Hettlage R. Klassiker der zweiten Generation —
Erving Goffman // Erving Goffman — ein soziolo-
gischer Klassiker der zweiten Generation / R. Hettlage,
K. Lenz (Hg.). Bern, 1991.
Hettlage R. Rahmenanalyse oder die innere Organi-
sation unseres Wissens um die Ordnung der Wirkli-
chkeit // Erving Goffman — ein soziologischer Klas-
siker der zweiten Generation / Hettlage R., Lenz K.
(Hg.). Bern, 1991.
Hettlage R,, Lenz K. Erving Goffman — ein unbe-
kannter Bekannter // Erving Goffman — ein soziolo-
gischer Klassiker der zweiten Generation / R. Het-
tlage, K. Lenz (Hg.). Bern, 1991.
Romans G. Elementarformen sozialen Verhaltens.
Opladen, 1972.
Husserl E. Die Krisis der europaischen Wissen-
schaften und die transzendentale Phanomenologie /
Husserliana. Gesammelte Werke. Bd. VI / W. Biemel
(Hg.). Den Haag, 1976.
254 X. AÖejibc. H HmepaKmm, udenmuHHocmb, npesenmanun Jlumepamypa 255
 Interpretative Verfahren in den Sozial- und Text-
wissenschaften / H.-G. Soeffner (Hg.)- Stuttgart, 1979.
Joas H. George Herbert Mead // Klassiker des
soziologischen Denkens / D. Käsler (Hg.). Bd. 2. Mün-
chen, 1978.
Joas H. Praktische Intersubjektivität. Die Entwic-
klung des Werkes von George Herbert Mead. Frankfurt
am Main, 1980.
Joas H. Rollen- und Interaktionstheorien in der
Sozialisationsforschung // Neues Handbuch der Sozi-
alisationsforschung / K. Hurrelmann u. D. Ulich
(Hg.). Weinheim, 1991.
Kellner H. Vorwort und Einleitung // Mead G. Phi-
losophie der Sozialität. Aufsätze zur Erkenntnisan-
thropologie. Frankfurt am Main, 1969.
Koeck R. Das Problem der «ethnomethodologischen
Indifferenz». Ein Plädoyer für eine kritische Ethnome-
thodologie // Soziale Welt. 1976. H. 3.
Kon I. Soziologie der Persönlichkeit. Köln, 1971.
Legnaro A. Wenn einer neben dem common sense
herläuft. Zum Beispiel Till Eulenspiegel // Kölner Zeit-
schrift für Soziologie und Sozialpsychologie. 1974. H. 3.
Lenz K. Erving Goffman — Werk und Rezeption //
Erving Goffman — ein soziologischer Klassiker der
zweiten Generation / R. Hettlage, K. Lenz (Hg.). Bern,
1991.
Lenz K. Goffman — ein Strukturalist? // Erving
Goffman — ein soziologischer Klassiker der zweiten
Generation / R. Hettlage, K. Lenz (Hg.). Bern, 1991.
Luckmann T. Phänomenologie und Soziologie //
Alfred Schütz und die Idee des Alltags in den Sozial-
wissenschaften / W. Sprondel, R. Grathoff (Hg.). Stutt-
gart, 1979.
Luckmann T. Theorie des sozialen Handelns. Berlin,
1992.
Mannheim K. Beiträge zur Theorie der Weltanschau-
ungs-interpretation // Wissenssoziologie / K. Wolff (Hg.).
Neuwied, 1974.
Mannheim K. Ideologie und Utopie. Frankfurt am
Main, 1978.
Manning P. Relations in public // The Sociological
Quarterly. 1973. N° 14.
Materialien zur Soziologie des Alltags. Sonderheft
20 der Kölner Zeitschrift für Soziologie und Sozial-
psychologie / K. Hammerich, M. Klein (Hg.). Opladen,
1978.
Mead G. Die Genesis des sozialen Selbst und die
soziale Kontrolle // Philosophie der Sozialität. Aufsätze
zur Erkenntnisanthropologie. Frankfurt am Main,
1969.
Mead G. Geist, Identität und Gesellschaft / Mit
einer Einleitung herausgegeben von Ch. Morris. Frank-
furt am Main, 1973.
Mead G. Sozialpsychologie / Eingeleitet und hera-
usgegeben von A. Strauss. Neuwied, 1969.
Mead G. Philosophie der Sozialität. Aufsätze zur
Erkenntnisanthropologie. Frankfurt am Main, 1969.
Mills C. Situated actions and vocabularies of mo-
tive // Social psychology through symbolic interaction/
G. Stone u. H. Farberman (Hg.). Waltham, 1970.
Morris Ch. Einleitung // Mead G. Geist, Identität
und Gesellschaft. Frankfurt am Main, 1974.
Natanson M. Das Problem der Anonymität im
Denken von Alfred Schütz // Alfred Schütz und die
Idee des Alltags in den Sozialwissenschaften / W. Spron-
del, R. Grathoff (Hg.). Stuttgart, 1979.
256 X. AÖejibc. HnmepaKi{ua., udenmuHHocmb, npesenmamm JIumepamypa 257
 Nunner-Winkler G. Normen // Handbuch Sozio-
logie. Zur Theorie und Praxis sozialer Beziehungen /
H. Kerber u. Schmieder (Hg.). Reinbek, 1984.
Oevermann U. u. a. Die Methodologie einer
«objektiven Hermeneutik» // Interpretative Verfahren in
den Sozial- und Textwissenschaften / H.-G. Soeffner
(Hg.). Stuttgart, 1979.
Oswald H. In memoriam Erving Goffman // Kölner
Zeitschrift für Soziologie und Sozialpsychologie. 1984.
Die Nummer.
Parsons T. Brief vom 2. Februar 1941. // Schütz A.,
Parsons T. Zur Theorie sozialen Handelns. Ein Brief-
wechsel / W. Sprondel (Hg.). Frankfurt am Main, 1977.
Parsons. T. The social System. New York, 1964.
Patzelt W. Grundlagen der Ethnomethodologie.
Theorie, Empirie und politikwissenschaftlicher-Nutzen
einer Soziologie des Alltags. München, 1987.
Plessner H. Zur deutschen Ausgabe // Berger P.,
Luckmann T. Die gesellschaftliche Konstruktion der
Wirklichkeit. Frankfurt am Main, 1993.
Psathas G. Ethnotheorie, Ethnomethodologie,
Phänomenologie // Alltagswissen, Interaktion und
gesellschaftliche Wirklichkeit / Arbeitsgruppe Biele-
felder Soziologen (Hg.). Bd. 2. Ethnotheorie und Eth-
nographie des Sprechens. Reinbek, 1973.
Reiger H. Face-to-Face Interaktion. Ein Beitrag
zur Soziologie Erving Goffmans. Frankfurt am Main,
1992.
Riesman D. Die einsame Masse. Reinbek, 1958.
Schäfers B. Die Grundlagen des Handelns // Ein-
führung in Hauptbegriffe der Soziologie / H. Körte
u. B. Schäfers (Hg.). Opladen, 1992.
Schenkein J. Letzte Bemerkungen zur Ethno-
methodologie // Ethnomethodologie. Beiträge zu einer
Soziologie des Alltagshandelns / E. Weingarten, F.
Sack, J. Schenkein (Hg.). Frankfurt am Main, 1976.
Schütz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt.
Eine Einleitung in die verstehende Soziologie. Frank-
furt am Main, 1974.
Schütz A. Wissenschaftliche Interpretation und
Alltagsverständnis menschlichen Handelns // Gesam-
melte Aufsätze. Bd. I Den Haag, 1971.
Schütz A. Husserls Bedeutung für die Sozial-
wissenschaften // Gesammelte Aufsätze. Bd. I. Den
Haag, 1971.
Schütz A. Gesammelte Aufsätze. Bd. I-III. Den
Haag, 1971.
Schütz A., Luckmann T. Strukturen der Lebens-
welt. Bd. I. Neuwied, 1975.
Schütz A., Luckmann T. Strukturen der Lebens-
welt. Bd. II. Frankfurt am Main, 1984.
Schütz A., Parsons T. Zur Theorie sozialen Han-
delns. Ein Briefwechsel / W. Sprondel (Hg.). Frankfurt
am Main, 1977.
Scott M., Lyman S. Praktische Erklärungen //
Seminar: Kommunikation, Interaktion, Identität / M.
Auwärter u. a. (Hg.). Frankfurt am Main, 1976.
Simmel G. Exkurs über den Fremden // Soziologie.
Untersuchungen über die Formen der Vergesell-
schaftung. Simmel Gesamtausgabe. Bd. 11. Frankfurt
am Main, 1992.
Soeffner H.-G. Alltagsverstand und Wissenschaft //
Auslegung des Alltags — Der Alltag der Auslegung.
Zur wissenssoziologischen Konzeption einer sozialwis-
senschaftlichen Hermeneutik. Frankfurt am Main,
1989.
Soeffner H.-G. Handlungs-Szene-Inszenierung. Zur
Problematik des 'Rahmen'-Konzeptes bei der Analyse
258 X. Aöejibc. HnmepaKi4UJi, udenmuHHOcmb, npeseHmcmua JIumepamypa 259
 von Interaktionsprozessen // Kommunikationstypo- Widmer J. Goffman und die Ethnomethodologie //
logie / Kallmeyer (Hg.). Düsseldorf, 1986. Erving Goffman — ein soziologischer Klassiker der
Soeffner H.-G. Literaturbesprechung zu Schütz u. Luck- zweiten Generation / R. Hettlage, K. Lenz (Hg.). Bern,
mann: Strukturen der Lebenswelt // Kölner Zeitschrift 1991.
für Soziologie und Sozialpsychologie. 1987. H. 4. Williams S. Appraising Goffman // The British
Soeffner H.-G. Erving Goffman // Metzler Philoso- Journal of Sociology. 1986. Vol. XXXVII. N° 3.
phenlexikon. Stuttgart, 1989. Wilson T. Theorien der Interaktion und Modelle
Soeffner H.-G. Auslegung des Alltags — Der Alltag soziologischer Erklärung // Alltags wissen, Interaktion
der Auslegung. Zur wissenssoziologischen Konzeption und gesellschaftliche Wirklichkeit / Arbeitsgruppe
einer sozial wissenschaftlichen Hermeneutik. Frankfurt Bielefeider Soziologen (Hg.). Bd. 1. Symbolischer In-
am Main, 1989. teraktionismus und Ethnomethodologie. Reinbek,
Steinert H. Das Handlungsmodell des Symbolischen 1973.
Interaktionismus // Handlungstheorien — interdiszip-
linär / H. Lenk (Hg.). Bd. 4. München, 1977.
Stone G., Hagoel L. Über den Umgang mit Motiven //
Materialien zur Soziologie des Alltags. Sonderheft 20
der Kölner Zeitschrift für Soziologie und Sozial-
psychologie / K. Hammerich, M. Klein (Hg.). Opladen,
1978.
Strauss A. Spiegel und Masken. Frankfurt am
Main, 1968.
Strauss A. Einleitung // Mead G. Sozialpsycho-
logie. Neuwied, 1964.
Thomas W. Das Kind in Amerika // Person und
Sozialverhalten / E. Volkart (Hg.). Neuwied, 1965.
Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Tubingen,
1947.
Weingarten E., Sack F. Ethnomethodologie. Die
methodische Konstruktion der Realität // Ethnome-
thodologie. Beiträge zu einer Soziologie des Alltag-
shandelns / E. Weingarten, F. Sack, J. Schenkein
(Hg.). Frankfurt am Main, 1976.
Wenzel H. George Herbert Mead zur Einführung.
Hamburg, 1990.

Коротко об авторе
Хайнц Абельс родился в 1943 году в городе Вик-
рате (современное название — Мёнхенгладбах), же-
нат, имеет дочь. Изучал классическую филологию,
социальные науки, историю и педагогику в уни-
верситетах Кельна, Бонна и Бохума, завершил учебу в
1968 году. В 1970 году защитил диссертацию по
социологии на отделении социальных наук Рурского
университета в Бохуме с присвоением ученого звания
доктора социологии. В 1972 году защитил
диссертацию по педагогике в Рурском педагогиче-
ском институте, в филиале г. Эссена. В 1972-1973 годах
продолжил свое образование в Калифорнийском
университете Беркли, слушал лекции видных аме-
риканских социологов Г. Блумера, Дж. Клаузена,
На фотографии: Хайнц Абельс / Heinz Abels.
Коротко об авторе 261
Р. Бендикса и Н. Смелзера. В 1975 году получил
профессуру по педагогической социологии в универ-
ситете Эссена; с 1978 года — профессор социологии
Заочного университета в городе Хагене. С 1995 года
руководит представительством Заочного универси-
тета Хагена в Петербурге и в качестве приглашен-
ного профессора читает лекции по социологической
теории на факультете социологии Санкт-Петербург-
ского университета.
Профессор X. Абельс является автором 8 книг,
вышедших в крупнейших издательствах Германии, в
том числе: «Социализация и равенство возможно-
стей» (1972); «Бездомные: к социальному положению
общественной группы» (1974, совместно с Б. Келлером);
«Введение в социологию: как изучать общество»
(1986, 1989 г., совместно с Г. Штейгером);
«Молодежь современной эпохи. Социологические и
психологические теории XX века» (1994); «Память и
история» (1994). Он написал более 40 статей по
актуальным проблемам социологии, с 1984 года
выпускает учебные пособия для студентов Заочного
университета Хагена, посвященные творчеству
видных социологов и социальных психологов Т. Пар-
сонса, Г. Эриксона, Г. Мида, Н. Элиаса, проблемам
социализации личности и социологии молодежи.
Труды профессора Абельса пользуются большой
популярностью в Германии.
 Оглавление
Предисловие ................................................... 5
1. Введение в символический
интеракционизм Дж. Мида ....................... 10
1.1. Духовные предпосылки:
прагматизм и бихевиоризм ....................... 10
1.2. Знаки, жесты и значимые символы ........... 16
1.3. Принятие роли другого............................. 21
1.4. Идентичность как способность
смотреть на себя со стороны...................... 25
1.5. Индивидуальная и коллективная игра....... 29
1.6. /и Me —импульсивное и
рефлектирующее Л"................................... 36
1.7. Критическая оценка ................................. 41
1.8. Мид и интерпретативная социология ......... 44
2. Символический интеракционизм
Герберта Блумера .................................... 47
2.1. Определение ситуации .............................. 47
2.2. Три теоретические предпосылки о
значении, интеракции и интерпретации..... 50
2.3. Сущность человеческого общества ............. 52
2.4. Сущность интеракции .............................. 54
2.5. Сущность объектов ................................... 55
2.6. Человек как действующий организм.......... 56
2.7. Сущность человеческого действия ............. 58
2.8. Переплетение социальных действий ..........60
2.9. Заключение ............................................. 65
3. Альфред Шюц и основы
феноменологической социологии . .. .. . .. . . .. . . 67
3.1. Биография Альфреда Шюца ...................... 67
3.2. Смысловое строение социального мира ......69
3.3. Феноменология и жизненный мир............. 72
3.4. Конституирование и конструирование
социального мира..................................... 75
3.5. Структуры жизненного мира .................... 81
3.6. Жизненный мир — мир естественной
установки ................................................ 83
3.6.1. Типизации ............................................ 86
3.6.2. Идеализации ............................................
3.7. Социальная структура жизненного мира.... 94
3.8. Темпоральная и смысловая структура
социального действия ............................... 96
3.9. Значение феноменологической
социологии .............................................. 98
4. Концепция социального конструирования
реальности П. Бергера и Т. Лукмана .. .. .. 101
4.1. Смысл названия книги ........................... 101
4.2. Знание о социальной реальности ............. 106
4.3. Институционализация
социального порядка .............................. 116
4.3.1. Институционализация ......................... 116
4.3.2. Легитимация....................................... 124
4.3.3. Социальный порядок ........................... 128
4.4. Субъективная реальность
и идентичность ...................................... 128
5. Этнометодология о методах повседневных
социальных действий ............................. 137
5.1. Предварительное понятие
этнометодологии .................................... 137
5.2. Общность языка и представление
о рациональности ................................... 140
5.3. Основы взаимопонимания
в мире повседневности............................ 142
5.3.1. Типичность жизненного мира............... 142
5.3.2. Идеализации непрерывности
и повторяемости..................................... 146
5.3.3. Постулат взаимозаменяемости 6.4.3. Драматургическая постановка .............. 221
точек зрения.......................................... 148 6.4.4. Идеализация ....................................... 225
5.3.4. Вещи, известные каждому ................... 150 6.4.5. Управление впечатлениями .................. 228
5.4. Несомненность мира 6.4.6. Ролевая дистанция .............................. 230
повседневной жизни ............................... 152 6.4.7. Нечестное исполнение роли.................. 234
5.5. Практические теории 6.4.8. Мистификация .................................... 237
в мире повседневности............................ 154 6.4.9. Искренность и наигранность ................ 238
5.5.1. Документальный метод интерпретации.. 157 6.5. Идентичность как фантом нормальности
5.5.2. Проблема индексации .......................... 161 и фантом уникальности .......................... 241
5.5.3. Неопределенность языка ...................... 167 6.6. Критическая оценка ............................... 244
5.5.4. Конститутивные и свободные правила... 171 Литература ..................................................247
5.5.5. Практические объяснения: Коротко об авторе ........................................ 260
методы нормализации ............................ 174
5.5.6. Оправдания и извинения ..................... 181
5.6. Социология: хеппенинг или
практическая неуверенность?.................. 184
6. Ирвинг Гофман: Техники презентации....... 187
6.1. Социолог массового общества .................. 187
6.2. Что и как делает Гофман?
Смещение перспектив............................. 193
6.3. Опасности для индивидуальности ............ 201
6.3.1. «Хладнокровная разметка» (1952) ........ 204
6.3.2. «Создание имиджа» (1955) ................... 206
6.3.3. «Сумасшедший дом» (1961).................. 206
6.3.4. «Ролевая дистанция» (1961) ................. 207
6.3.5. «Стигма» (1963) .................................. 208
6.3.6. «Отношения на публике» (1971)........... 210
6.3.7. «Анализ рамок взаимодействия» (1974).. 211
6.3.8. «Интеракционный порядок» (1982)....... 213
6.4. «Представление себя другим в
повседневной жизни» —
весь мир лицедействует .......................... 215
6.4.1. Вера в собственную роль ...................... 218
6.4.2. Фасад ................................................. 219
 Директор издательства:
О. Л. Абышко
Главный редактор:
И. А. Савкин
Художественный редактор:
Н. И. Пашковская
Редакторы:
Н. М. Баталова
Н. П. Дралова
Оригинал-макет:
Е. Н. Ванчурина
Хайнц Абельес «Интеракция, идентичность, презентация.
Введение в интерпретативную социологию» / Пер. с нем. яз.
под общей редакцией Н. А. Головина и В. В. Козловского.
Издательство «Алетейя» (СПб.), 2000 — 272 с.
ИЛ № 064366 от 26.12.1995 г.
Издательство « Алетейя »:
193019, Санкт-Петербург, пр. Обуховской обороны, 13
Телефон издательства: (812) 567-2239 Факс:
(812) 567-2253 E-mail: aletheia@spb.cityline.ru
Сдано в набор 10.01.1999 г. Подписано в печать 28.05.1999 г.
Формат 70х100/32. 8,5 п. л. Тираж 1500 экз. Заказ № 3484.
Отпечатано с готовых диапозитивов
в Санкт-Петербургской типографии «Наука» РАН:
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, 12
Printed in Russia
ИЗДАТЕЛЬСТВО
АЛЕТЕЙЯ «АЛЕТЕЙЯ»: НОВЫЕ
КНИГИ О ГЛАВНОМ
Санкт-Петербургское издательство «Алетейя» существует с
1992 г. (первоначально как редакционно-издатель-ская
группа, с марта 1993 г. как самостоятельное пред-
приятие). Его создатели — молодые философы, два
выпускника философского факультета С.-Петербургского
Университета. Это обстоятельство предопределило
выбор названия для издательства (в переводе с языка
древнегреческих мыслителей на современный русский
«алетейя» означает «истина», «правдивость», «откры-
тость»), и выбор основного направления в деятельности
нового издательства: издание и распространение к л а с -
с и ч е с к о г о н а с л е д и я , т. е. сохранившихся перво-
источников по мировой и отечественной истории, клас-
сической литературе, религии, философии, а также издание
современных исследований по основным отраслям гумани-
тарного знания.
Визитная карточка издательства — быстро ставшие
известными книжные серии: «Античная библиотека»
(издается с 1993 г.), «Византийская библиотека» (издается с
1996г.); «Памятники религиозно-философской мысли»
(издается с 1993 г.); «Исследования по истории русской
мысли» (издается с 1996 г.), «Российские социологи» (из-
дается с 1996 г.), «Античное христианство» (издается с
1998 г.), «Российские психологи. Петербургская научная
школа» и некоторые другие. Всего, включая много-
численные внесерийные издания, «Алетейя» выпустила в свет
уже более 200 названий книг.