630 Архаические формъі в совfiепеинопі @ггкпм язъіхг
занные с религиозно-церковным содержанием. Как лвные
церковнославянизмьт они встречаются в литературе нового
пернода: «Ты конь велику дал отраду, Когда открыл Пет-
рову rpaдy Избавяъиtия богини зрак!» (Аомоносов. Ода 1746
roдa); «— Так мы завтра ранехонько к обеденке сходим, да
кстати и панихиду по новоп{еспіавлъиіейся рабе боже А Аю-
бови отслужим...• (Салтыков-Щедрин. Господа Головаевы).
9. То, что современные деепричастия произошли из
форм именительного падежа причастий , сказывается на
некоторых особенностях их употребления. Будучи форма-
ми именительного падежа, они, естественно, должны были
относиться к по ежащему. Это обусловило правило со-
временного литературного лзыка: деепричастием не может
обозначаться второстепенное дей ствие, относящееся не к
подлежащему данного предложения.
Однако в то же время в древнерусских памятниках
нередко наблюдаются случаи, когда причастными форма-
ми выражаіотся относительно самостоятельные дей ствия
(нередко соедпняемые со сказуемым, выраженным лич-
ной формой глагола, соіозом в). В народном языке часто
встречается такое употребление деепричастий , при кото-
ром субъект обозначенного ими дей ствия не совпадает с
субъектом дей ствия, обозначаемого глагоаьным сказуемым.
Такие же тучаи довольно многочисленны у писателей
XIX века (Крылов, Герцен, Л. Толстой и др). Например:
«...И что, бежав от них едва не кувырком, Не говоря уж
о чужом, НО 7teй “и своего осталОСЪ Мало перъЯ» (Крылов.
Ворона); «Тут, глядя на ее стол с лежаи;им наверху ма-
лахитовым бюваром и начатой запиской , мысли его вдруг
изменились» (А. Толстой . Анна Каренина) и под.
С происхождением наших деепричастий связано также
следующее их употребление. Краткие формы страдатель-
ных причастий , как известно, выступают обычно в роли
сказуемого: «книга прочитана», «книга была прочитана».
Деепричастия — по происхождению также краткие формы
причастий (только деАствительного зmora). Утратив, в от-
личие от кратких форм сзрадательных причастий , изменя-
еность по родам и чнтан, они используются в некоторых
632 Историчесхая лингвистика
631
севернорусских roвopax также в значении сказуемого: •он
ушодчи•, •он был упіодяи». Cp. в былине: •И увндала в
атой чаре cвofl злаяен перстень, Которым перстнем с им
да оЩчпвшв была» (Гильф. I, 326).
Аналогичное употребление деепричастий от некоторых
глаголов широко известно в просторечии: •— ...Скоро уж
больно нас в ту пору гнали, так скоро, что я дней десять
не мъtвшигъ бъtл• (Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы);
•Он бъtа немножко аъtпвввіи, веселый ; смотрел на меня
с ласковым сожалением доброго учителя к бестолковому
ученику...• (Горький . В людях) и под.
Несколько замечаний о месіпоимениях и чигливплъиъtх
1. В древнерусском языке существовали краткие (эн-
клитияеские) формы личных и возвратного местоимений :
мн, тн, сн (дательныіl падеж), мж, тж, cc (винительныА, а
также родительныfi падеж). Одна из атих форм сохрани-
лась в виде глагольноА частицы -ся, образующеfі залоговые
формы. Другая, в еще более затемненном виде, продолжа-
ет свое существование в составе междометия ‹зхтв: •. He
выдумала ль она нас обокрасть Да улизнуть? Вот будем мы
с обновкой Для праздника! Axmи, какая страсть!• (Пувікин.
Домик в Коломне); •Отменно драк Шалатников, А не пхвів
великие Доходы получал...» (Некрасов. Кому на Руси. );
•Axmи беда! — волк завопил. —Лхтв бедаl Кто масло съел,
толокно сзобал2» (Аф., N 11). Экспрессивное употребле-
ние местоимения 2-to лица еА»нственного чи‹та в составе
частиц или междометий , с утратой им собственного зна-
чения, не является неожиданным, если вспомнить такие
образования современного языка, как «вот тебе нal•, •вот
тебе и...» и под. Возможно, такого же происхождения -лги
в составе просторечного нeniymu, напр.: •— Где Гlсай Мат-
веия7 — спросил Костик. — Hemymи, родимый , у масляннцу
пошел» (Лесков. Житие одноА бабы).
Dнклитияеская форма дательного падежа ru сохраня-
ется в церковнотавянском по происхождению наречии
восвояси — «к себе домой ». «А лежит нам nyr Аалек, Восво-
яru на восток...» (Пушкин. Сказка о царе Салтане); •Ег '

презрительно шевелил плавательными перьями и угілывал
8OC8OЯClt. . .•• (Салтыков-Щедрин. Карась-идеалист) и т. п.
Это наречие возниwо из сочетания предлога аъ и ме-
стоимений свет и сн. Cвom — один из примеров употребле-
ния субстантивированных местоимениА во множественном
числе среднего рода (cp. то же в отношении прилагатель-
ных — «святая святых» и т. п.). Здесь винительный падеж
множественного числа (равный именитеаьному) местоиме-
ния свой . Своы, свои сн, то есть буквюьно: «свое, свое
себе•• являлось в церковнославянском калькой с греческо-
го и обозначто ‘свой дом, родина’ (см. Срезн. III, 284);
выражение это встречается в летописях; напр., в 1 -й Нов-
ГО}ЭОДСКОИ: ••ПQИдоша всн здрп&П Nв саои сн» (под 1240 r.).
Местоимение ен — «себе» употреблялось также в значении
‘свой ’; оно могло выступать и в сочетании с потедним, как
бы yci ивая его значение. Употребление дательного паде-
жа личных местоимений для обозначения принадлежности
возможно и в современном языке, cp. «он мне брат» и поЛт
Современное анклитическое гте, известное в просторе-
чиіі, является новообразованием (экспрессивным «сокра-
щеннем» tвгбе), возникшим, может быть, независимо от
старых энклитических форм. Наиболее часто оно появля-
ется, заменяя полную форму, в конструкциях типа ‹J}{ тебе
поговорюl» и т. п., cp.: «С т а н о в о А {гроэя). Я тебе пого-
ворю!» (Горький . Bparи); «—Шабаш! — крикнул кто-то, но
ему свирепо ответили: — л яп пошабашу!» (Горький . Мои
университеты); «— Эх, я бы, вот, поцеловал... — Пьяный
женский roлoc визжит: — Я яп поцелую!» (Горький . Дело
Артамоновых) и т. п. Cp. также «вот me и на!», «вот me раз1••
и т. п., то есть опять-†аки в условиях смещения прямых,
«рациональных» значений слов, условиях наиболее благо-
приятных для всякого рода экспрессивных «сокращений ».
Некоторые из энклитических форм местоимений встре-
чаются в былинах: «Прикажу пш голову рубить» (Гильф. I,
222); •А отсекет Mиxaf о мв головушку» (Гиьф. I, 481);
•Оманула мя да моя жена» (Гі ьф. I, 252); «Ты откуда, до-
брый молодец, Как юя нарекают по отечеству7» (Гильф. I,
97); «Надевал на гя платьице цветное• (Гиаьф. I, 435); «Он
634
Архаичесхие фоfпъі в гов{еменном @сском язt›tке 633
имел у гя птицу тяжолую» (Онч. Печ. был., 259) и др. под.
В былинах же встречаются формы яп, се, представляющие
собой , очевидно, контаминацию полных и древних энкли-
тических, то есть также новообразования (как и просто-
речное экспрессивное яп), хотя и дpyroro рода.
2. Формы родительного падежа мeня, піебя, се6л появ-
ляются в русском языке только с XV века. Появление их
на месте древних меня, mean, сів4 скорее всего связа-
но с воздей ствием кратких (энклитических) мы, ты, сл5’.
Формы дательного и предложного падежей tяебе, себе, за-
крепившиеся в литературном русском языке, восходят к
древнерусским тsвА, csa4. Однако, наряду с этими форма-
ми, существовали формы с другой огласовкоА, характерной
для современного творительного падежа, т. е. това, сов'ѐ.
Последние до настоящего времени существуют в южно-
великорусских говорах, сохраняющих также и первона-
чальные формы родительного падежа; напр.: «Ну грй т’,
спасиба кобб, Хвилй пушка, cпacM ты минѐ» (Жиздринск. р-
н, Калужск. обл.; Гринк. и Чаг., 134); •Я ни затем к яюбг
прииыа» ... «прибираю сабе пасуду...» (6. Обоянск. у. Курск,
обо.; Гринк. и Чar., 149); Ј£...сѐрца у мина дражыт’...»
(Калуж. р-н, Калужск. обл.; Гринк. и Чar., 135) и под.
Ѕ. Аичное местоимение 3-го лица образуется на основе
объединения форм двух прежних указательных местоиме-
ний . Формы именительного падежа oNъ, 0Nd, 0N0 были
образованы от местоимения, склоняввіегося по типу тъ,
'т'а, з'о ('т'оrо, з'ому и т. д.; также — oNъ, ONOГO, 0N0й t И 7. Д.),
формы косвенных падежей от дpyroro местоимения, гімев-
шего в именительном падеже формы н, in, к (в косвен-
ных — кго, кму и т. д.). Формы именительного падежа н, m,
к уже в древнерусском языке не употреблялись отдельно.
Они участвовали в образовании полных npi агатеаьных
(см. выше), а также сохранялись (в соединении с частицей
жt) в составе местоимениА пжі, іпжі, нжі (в косвенных
падежах — кго жі, кму же и т. д.).
" См. А. А. Б у л а к о в с к и й . Историчес Ое
русскому литературному языку, с. l5l — 152, где приводятся и
другие объяснения.
 О первоначальном указательном значении местоимения
он свlідетельствует устаревшее местонмение онъtй , а также
фразеологическгіе «во время био», •во времена оны», напр.:
«Но тогда — во время dнo, да еще в Сибири, — это было
явленне самое обыкновенное» (Аесков. На краю света);
•Жил во времена оиъt старый конь, и было у него два сына:
Коняга п Пустоітляс» (Салтыков-Щедрин. Коняга) и под.
Употребленне me в литературе нового времени воз-
можно в целях стилизации; кроме того, это устаревпіее от-
носительное местоимение употребляется в сочетании •та-
кой -то и иже с ним•, заключая в себе обычно иронически-
неодобрительную оценку: «Какое мне дeлo до тек куп-
цов? Я имею в ви4у Иуду Петунникова и mr с ним...»
(Горький . Бывшие люди). Это же местоимение выступает
в нескольких изречениях церковнославянского происхо-
ждения, напр.:' «Сколько им от меня внушениfі было, на
голове зарубил, что блажен человек, me и скоты милует...
ннчего в толк не берутl» (Писемский . Аеший ). Cp. me
в значении относительного «что»: «Александр Афанасьевич
явился п cтaл у притолоки, me по подчинению» (Аесков.
Однодум)
4. Старой формоfі винительного падежа единственного
числа местоимения 3-го лица женского рода было ю (cp. в
пр›ыагательных: новую из aoay + ю). В области севернове-
ликорусскик говоров эта старая форма, не совпадающая с
формой родlттельного, сохраняется до настоящего време-
ни; cp.: «Вы под правую держите ю под рученьку!• (Барс.
Причит. I, 99); «...оны ату дочьку и выростили, стали ю
сватать...» (Онч. Сев. ск., 253) и т. д. После предлогов вы-
ступает форма іію (так же, как нее и т. д.)5': •...и вси на ию
смотрят» (Онч. Сев. ск., 291); «Ну, и за ию принялись...»
(Онч. Сев. ск., 317); «Да й сидит она во тереми в златом
5
' Это ii первоначально принадлежало предлогам вь, кь, гв,
которое должны были звучать *вьн, •кьн, *съи. Затем, •оторвав-
шнсь• от предлогов, оно стало частью местоименной формы, при-
чем начало употребляться после всякого предлога {J вгго, зо нвм
и т. д.). Такого же происхождения ii в корне ня глаголов по›тляtъ,
подннжъ, свяtпъ, atiяtnъ, укяяtъ (cp. азлtпъ).
Архаические формъі в современное @сском язЬtхг 635
верху; На ню Красное солнышко не ббпекет» (Гіьхьф. II.
88) и т. д.
5. Форма родительного (ставшая и формой винительно-
го) падежа женского рода её восходит к древнерусской tA.
Написание ел, iteя до реформы 1917 года является руси-
фицированным отражением старославянской формы ньь,
сохранявшей ся в церковнославянскоfі письменности (cp.
окон•Іания -ъt t, -вя у прилагательных). Живому произно-
шению она была чужда, но в поэзии XVIII века и пер-
вых десятилетий XIX она нередко встречается в рифмах,
представляя собой своего рода славянизм. Haпp.: •Аю-
бви признанье золотое Исторглось из груди г t... И новый
мир увидел яl ..» (Тютчев. Сей день, я помню, для меня...)
и под.
Аналогичное различие между древнерусским языком
и старославянским в формах родительного падежа един-
ственного числа характеризовало и именное склонение.
Так, существительные женского рода с мягкой основой
(згмзя и под.) в старославянском имели форму родительно-
го падежа единственного числа на -ьь (зімаьь), а в древне-
русском на -Ф (зіма4). Можно заметить, что вообще в ряде
форм склонения имен старос авянскому -ьь соответствует
древнерусское -4 (Им. п. ми. ч. зімаьь — зсма4; Вин. п.
MH. Ч. K0Nbb — ti0H4). ЭТO, видимо, одно из древней ших
диалектных различий еще общеславянского языка.
Славянский «юс малый » (а) имел фонетическое соот-
ветствие в русском языке в виде о с мягкостью предше-
ствующего согласного (т. е. графически я). В соответствии
с этим и старославянские формы типа аsмаьь, кьь преоб-
разовывались в древнерусском в земля, гя. ОАнако это не
древнерусские формы, а русифицированная передача ста-
рославянских, расходившихся в этих шучаях с собственно
древнерусскими. Окончание родительного падежа един-
ственного числа -4 характеризовало и формы полных при-
лагательных в женском роде (d•*ro4, спину), а также такие
местоимениЯ, как вю, сама (roмnл), имевшие в родительном
падеже (позднее — нередко и в винительном, по аналогии
с rti, заsтенивміеіі в винителыіом падеже ю) той , самой .
Следы зтих форм остались и в современном языке.
В диwектах встречается форма itioe (вместо
лите}затур- ных tnoтi н my); она получила отражение, в
частности, в
«Коньке-горбунке» Ершояа: «И пг›ехал на восток — Доста-
вать inoe Жар-птііцу», «И поехал на восток По mne
ли ца эь-девгіцу••. Cp. у Крылова: «Кого ж подстерегли 7 Toe ж
Атісу-злодеfiіку» («Лиса-строи'гель»).
Аналогvічна по происхождению и форма самое, которая
является литсраз урной , причем только в функции вини-
тельного падежа. Любопытно, что она дифференцирова-
аась в употреблениvт с другой формой винительного —
газу, став вьт}эазvітелем категории «одушевленности», напр.:
«Ар- кадий вдруг почувствопw, что он по край ней мере
столько же жена віtдеть Катю, сколько и самое Анну
Сергеевну» (Тургенев. Отцы и дети) и т. п. Cp.: «Легкая,
приятная, неглупая жизнь. Да, вспомгіная, я не вижу
на ней пя- тен, но н не вижу почти и ее мoгy (А. Толстой .
Рассказ проезжего человека).
6. В правнлах старой (до реформы 1917 года)
орфогра-
фтш содержалось требование различать написание
место-
имени я 3-го лица множественного числа: онв — для муж-
ского и среднего рода, она — для женского рода 9q
шедняя форма нередко встречается у поэтов до
середины XIX века. Cp. в известном стихотворении
Пушкина «Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии
печальной: Напоминают мне оне (она) другую жизнь и
берег даль- ной•• и под. Однако в живом языке
подобного различения никогда не существовало. В
древнерусском языке формы мужского, среднего и
женского рода были соответственно:
“’ Так же писалось одни и обнl и соответственно в косвенных
падежах: однихъ, однимъ и т. д. н однЬхь, однимь и т. д. Ранее на-
писание oвh, одна охватывто и средний род. Cp. в «Горе от
ума•: •С о ф н я. Не помню ннчего, не докучай те мне. Воспомина-
ния1 Как острый нож окг•. Искусственность разграничения
этих форм в зависнмости от рода сказывается в том, что иногда
они распространились vi на мужскоіl род, см. А. А. Б у л а х о в с к и
й . Русский литературныfl язык первой половины XIX века. Т. 1.
Кттев, 1941. С. 11 dl 14.
Л Xt2UЧflf Ktte фоfмъі в совремеіtнон рс:ском языке
637
0Nн (cp. раан), она (cp. land) И 0Nы (cp. ctcтры). Наряду с
литературной формой она, в говорах сохраняется и онъі,
бывшая форма женского г да, употребляемая, однако,
как
и первая, вне зависимости от рода: «Ездили овъt по многу
времени, Ездилvі оньt да забавлялиси. Находили тут
oнbt да чюдо чюдное, Находили тут oaъt да Аиво
дивное...» (Гі ьф. I, 98).
7. Аналогичные фоРмы именительного падежа
множе-
ственного числа имело в древнерусском указательное
ме-
стоимение тъ — «тот••: тн (мужск. род), тп (среАн. рОд),
ты (женск. род). Формы яtв, мbt сохраняются в говорах
(не свяаываясь уже с различиями в роде, как и фор-
мы она, онъі). Аитературная форма mr (из т4) сложwась
под влиянием косвенных падежей множественного числа:
тФ\ъ, тФмъ и т. д. Однако местоимение sinoiв, образован-
ное присоединением указательной частицы s к
местоиме- нию тот, обобщило для множественного
числа прежнюю форму мужского рода (s-ru),
распространив -в- также в окончания косвенных падежей
(sюux, stnttм и т. д. при яtex, тем и т. д.). Частицу s-
встречаем и в других местоимениях и наречияк, напр., в
просторечных эвона, эстолЪК0, КПЙ и т. п., cp.: «...Где ж
мертвец? — Вон, тятя, s-aoлi1» (Пушкин. Утопленник); «...У
меня такая дочка умница, что ежели даже с уланом в
дремучий лес попадет, то и тогда вот ни с эстолъко себя
не повредит» (Салтыков-Щедрин. Чижиково горе);
«:..Калечьте их теперича сколько угодно — их вот ни на
sстохъко не убавится» (О н ж е. Коняга) и т. п. Происхо-
ждением местоимения зтот объясняются, между
прочпм, его просторечные и диалектные варианты sфмоіа,
sxtвoлi, sіі- молі, sсмові. Они возникли из первоначального
повторения прещога между частицей s и
соответствующей падежной формой местоимения ліоіа, т.
е. «в э в том», «к э к тому•, «с э с того», «на э н(а) том». В
дальней шем предлоги в, к, с, а(а) были осознаны как часть
неразложимых местоимениfl, обобщивших во всех падежах
те или иные формы. Следы этимологически
дифференцированного употреблегіия атих местоименных
«вариантов» tіахоАИм в некоторык говорах; такое
упо•гебление (впрочем, не всегда послеАовательно)
 638
отражено, в частности, в сборнике Ончукова «Северные
сказки», напр.: «с пcтoil мцдведицей • (214); «в э§›том дtз-
ми• (216); •в эфту избушку• (217); ‹•к эхтому сусёду• (249);
«к эхтым розбой никам» (326—327); «в афтых розGоіlников»
(327); •с эстоуо свиста• (328) и т. п.
Старая форма множестяенного числа среднего рода tлn
сохраняется в диалектном наречии пояю («пока, дотоле,
по то время» — см. Даль. Gл. III, 362). Однако прежде
чем разъяснить его образование, следует остановиться на
формах других местоимений современного языка — кгіо и
кое — (в сложениях кое-кто, кое-unto и т. п.).
8. Из склонения вопросительного местоимения юпо, ко-
го, кому и т. д. видно, что элемент -іво, отсутствующиfl в
формах косвенных падежей , не относился первоначально
к корню. Dтo местоимение сре•4него рода яto, уже в глубо-
кой древности присоединенное к именительному падежу
вопросительного местоимения *кь, склонявшегося так же,
как вопросительное tпъ — «тот•. В «полной » форме, то есть
с присоединением указательного в, это местоимение при-
обретало вид кын (къ + u; cp. бобфъ + h) в старославянском
и кой в древнерусском (cp. старослав. доп¿ « » Аревнерус.
)60p формы женского и среднего рода *ка и *ко (cp.
tna и no) в полной форме соответственно образовали кып
и кок. Остатки этого местоимения сохраняются и в со-
временном языке, cp. на кой черт, кое-где, кое-яуда, кое-как,
кое-чпю и т. д.
Остаток краткой формы данного местоимения содер-
жится, помимо вопросительного nmo (къто, из *ко + яto),
сохраняющего формы склонения (кого, кому и т. д.), в совре-
менном наречии пока. Происхождение втого наречия наи-
более правдоподобно объясняется из соединения прещога
по н формы именительного-винительного падежа множе-
ственного числа среднего рода *ко (cp. форму яю в древне-
русском — тв поая, тв став, тв саовісв и т. д.). Аналогичным
является и образование швtю (по тн). Cp. в •Недоросле•
60
Cp. в бьтлине: •ї4дут-то, грѐдјгг хо Васиньле Буглаеву, Da-
сннькя Буслаевич того вязом, Кой удар унесет, того к себе берст,
Кой удар не унесет, того проць ііоііыет• (Оітч. Печ. был., 396).
640
/tfіхаическив фоf›мъі а совf›емгнном /рсском язътк/ 639
Фонвизина: •Г-ж а П р о с т а к о в а. ... Вить, мой батюшка,
поке Митрофанушка еще в недорослях, пояю его и поне-
жить; а там лет через десяток, как вой дет, нзбави боже, в
службу, всего натерпится». В пословицах: Ждали по ко —
подождем и по та•, •Мо ка мест живется, по nia мест и
жить стану• (Макс., 173).
9. В современном русском языке числительные состав-
ляют особую грамматияескуіо категорию. Но в древне-
русском они входили в состав имен сувјествительных и
отчасти — прилагательных. Их выделение в саностоятель-
ную •часть речи• является одним из примеров развнтия
в языке отвлеченнык понятий и отноіиений . Однако сле-
ды их былой принадлежности к существительным до сих
пор ощущаются в языке (cp., напр., склонение слов пявіъ,
иіестъ и др. по образцу существительного когяіъ, н т. п.).
Вместе с тем, благодаря ик постепенному семантияескому
отграничению от существительных, они не в полной мере
разделяли те изменения в склонении, которые претерпе-
вали последние. В связи с этим в современном склоне-
нии числительных, наряду с новообразованиями, остались
некоторые более древние падежные формы, своflственные
KOFAa-тo и опреАеленным группам существительнмх. От-
рываясь от существительных, яислительные начинали об-
разовывать свои особые парадигмы, в которых в ряде
случаев продолжали в новом соотношении функциониро-
вать •4ревние формы. Нам уже приходилось упомннать о
числитеаьном dвo, воспроизводящем в некоторых падежах
старые окончания двой ственного яисла, о формах датель-
ного и предложного падежей числительного яt (трем,
м§ех), юстрирующих прежние формы существительных
с бывшими основали на -ь, по образцу множественного
числа которых и склонялось ато числительное (трьмх,
Т(їЬ\Ъ — Г’0£"І’ЬfИЪ, Г’0С’FЬ Ъ).
Следует отметить еще форму родительного падежа мно-
жественного числа числительного десятъ. Ъ древнерусском
языке это числительное, в отличие от числительных пявіЬ,
иігстъ... девятъ, склонявпіихся так же, как существитель-
ные женского рода с бывшими основали на -ь (типа когяіъ),

изменялось по образцу имен с бывшими основами на со-
гласный . В родительном падеже множественного числа все
эти существительные имели формы на «твердыfl соглас-
ный основы + b» (нмsнъ; мвтsръ; кaмcNъ, дьнъ). В со-
временном языке первоначально относившиеся к этому
типу существительные мужского и женского рода приоб-
рели новые окончания по образцу тех существительных,
к которым они примкнули (остаток старого склонениЯ
сохраняется в просторечном и диалектном бла из дьнъ,
об этом выше). Однако числительное бегляtъ, в остальном
уподобившееся числительным пяяtъ — девятъ, оставило за
собой исконную форму родительного множественного су-
ществительных с бывшими основами на согласный . Эта
форма выступает в с овах пятьдесят, шестьдесят, семъде-
сяіи, вогемъбггяві. Неприятное с точки зрения современного
языка строение данных составных числительных находит
свое объяснение в их происхождении из сочетания «пяяtъ,
шестъ и т. д. + десятъ», то есть «пять, шесть... десятков».
Первоначально это бьыo сочетание, аналогичное по стро-
ению сочетанию двух обычных существительных, второе
из которых стоит в родительном падеже, как современные
ряд домов, над рядом домов и т. п. Точно так же в древне-
русском языке происходило склонение и сочетаний типа
пять дссяч 'ъ: пят'н дссяч'ъ, пятью дссяч ъ и т. д. (в совре-
менном — пліпвбегяівв, пяяtъюбесляtЬю и т. д.). Аналогичное
склонение имели и сложные числительные пять сътъ,
СЧ• 'П•бІ •
ШEC'Т'Ь СЧ•'Т'Ч•... ДОВЯ Fb
10. В истории склонения яислительных решак›щую
роль играла аналогия, уподобление одних форм другим.
Так, в современной парадигме числительныХ д8О, три, че-
иъtДг только форма творительного падежа бвумя и формы
6
' Отличне в строении и склонении современных dвабqпіпъ,
иДиdqвиЬ объясняется тем, что числительные 2, S и 4 являлись
не управляющнми, а согласуемыми членами сочетаний , то есть,
подобно определениям-прилагательным, согласовались с опреде-
ляемымн нмн словами в падеже и роде (в соответствии с семан-
тнкоіl данных числительных — число здесь могло быть только
ДВОЙСТВЯННО€Н МнОЪЯСІВ€ШНО€).
642 Исжрическая лtіиг.висвіика,
Архаические фоДмъt в современном р•fсскош язъіке 641
дательного и предложного трем, четъірем и mpex, четъірех
восходит, как уже указывалось, к давним формам (двfiмн;
трьмъ, чітырьтъ; т рьgъ, чвтырьgъ). Форма предложно-
го падежа бвух (вместо бву) возникла под влиянием віДех
(ч'рьуъ), четъіf›ех (ч‹'т'ырьу'ъ); боем (вместо дв&мп) — под
виянием форм тех же числительных трем, четъірем с
обобщением при этом в качестве основы — формы роди-
тельного-предложного (т. е. бву-). В результате такого же
обобщения основы изменилась форма творительного: day-
мя вместо старой бай -no. В свою очередь формы творитель-
ного тремя, четыръмя обязаны окончанием -мя числитель-
ному daa, которое имело раньше в дательном и творитель-
ном окончание двой ственного числа -no. Gмягчение соглас-
ного м может быть объяснено частичным уподоблением
обычному для существительных и прилагательных окон-
чанию творительного множественного -мв. Современные
формы родительного — бвух, пtДex, четырех, вместо прежних
дау, трпн, чtтыръ, — отражают явное «подравнивание» по
аналогии с местоименными формами (п2ъ, тfigъ и т. д.).
11. Так называемьте пор» 4кОвые чис ительные ничем
не отличаются в стонении от прилагательных с твердой
основой . В древнерусском языке они, как и прилагатель-
ные, имели краткие формы. Остатки их кратких форм со-
храняются в таких обозначениях количества урожая, как
can-mpemъ, can-чemвepm, can-nяm. Cp. также такой пример:
«Р а с п л ю е в. . . .да он, пожалуй , там гол-плinl их, пожа-
луй , там пять человек1» (Сухово-Кобылин. Свадьба Кре-
чинского).
Остаток краткой формы порядкового читительного со-
держится в современных пoaяto§a, похпіоръі, произошедших
из сочетаниА поаъ въторы. Подобный архаический способ
обозначения такого-то количества целых единиц с поло-
виной сохранлетсл в современных обозначенгіях време-
ни «пол второго», «пол третьего», «пол четвертого» и т. д.
Значение этих сочетаний : ‘один час с половгіной ’, ‘два с
половиноfl’ и т. д. В древнерусском языке подобные об-
разование употгеблялись весьма шгіроко. Вот несколько
примеров из грамоты 1617 года: «3 рубли 32 алтыны пол-
41-1838
шоЈъt деньги», «37 рублевъ 28 ттынъ пoлtв/etпьu деньги»,
 «и дани рубль '11 алтьІнъ полчетверіііъі дсньги», «24 рубли
27 алтын пояпямъt деньги», «оброку 2G рублевъ полсгмъі
деньги›• и т. п. Остатки подобного исчитения встречаются
в бьшинах: «И нечестно Тугарин питья пьет: По целой
чаше охлестоват, Котора чаша в поліtірепіъя ведра» (Кирша
Дан., 131); «Moлпioflacma татаринов берёт, Моліпflеіпъясіtю бо-
ярских детей » (Онч. Печ. был., 363); «Становилось питья иол-
ията пуда, Становилось питья полтора ведра» (Гильф. I,
603); «А и мерой питья пол-плпіd ведра (Гильф. I, 257) и
под.
12. Числптельные одиннадцать, двенадцать... дгвятна-
dqоінъ происходят из сочетания числительных оdваь, бьва...
девяпіъ с предлогом 'во и числительным десятъ («одинъ на
десяте», «два на десяте» и т. д.). С течением времени все со-
четание жилось в неразложимое целое, причем последняя
его часть бегліпг видоизменилась в -дцатъ. Архаизирован-
ную форму одного из этих числительных нередко встре-
чаем в литературе XIX вeita в таких обозначениях, как
«дванадесять язык» (об армии Наполеона) и «двунадеся-
тые празднпки•• (обозначение 12 церковных праздников),
напр.: «А Платов отвечает: — Мне здесь то одно удиви-
тельно, что мои донцы-молодцы без всего этого воевали
И Є8ОНОдЯсяіtіъ язык прогнали• (Лесков. Левша); «В один
больШОЇЇ ИЗ д8ЈНОдгсяпіъtх праздников Axиwa, исполняя
прииастный концерт, должен был делать весьма хитрое
басовое соло на словах: „и скорбьми уязвлен“» (Аесков. Со-
боряне); «Пред каждым почитаемым ДвунадесятЪім празд-
ником В моих парадных горницах Поп всенощну служил»
(Некрасов. Кому на Руси...) и т. п.
О стилистнческом использовании
грамматических архаизмов
Использование «грамматических архаизмов» в художе-
ственной литературе может иметь различную стилистиче-
скую функцию.
Архаические фоДмъt в современttом @сском языке d#3
В литературе второй половины XV I i I века устаревшие
грамматические формы могут выступать еще как алементы
«высокого стиля», как отголосок многовековой литератур-
но-книжной традиции, во многом ориентировавшей ся на
церковнославянсіtий язык, от которого все более и более
отдалялась живая русская речь. Будучи «славянизмами•
в составе литературного языка того времени, устаревшие
грамматические формы в большинстве случаев юстри-
руют также и бывшие формы древнерусского языка, так
как первоначально различия между этими двумя язьтка-
ми касались сравнительно немногих сгорон склонения и
спряжения (на некоторых из этих различий нам прихо-
дилось останавливаться выше, напр., окончаниях прила-
гательных в родительном падеже единств. числа женского
рода). Стилистическая функция грамматических архаизмов
в языке писателеіl XV III века не отличается существенно
от функции лексических архаизмов, опредтявших конту-
ры торжественно-возвышенного стиля изложения. В зави-
симости от общих художественно-идеологических устано-
вок автора, включение в его произведение архаизмов име-
ет различный характер. Многочисленные архаизмы мы
находим в произведениях Радищева, который стремится
переосмыслить их для выражения нового общественно-
го содержания. «Радищев, — отмечает В. В. Виноградов, —
следуя за Аомоносовым и Фонвизиным, широко пользует-
ся церковнославянской лексикоіl и фразеоаогией — иногда
очень архаической , но придает ей граждански-патетиче-
ский оттенок и новое эмоциональное, общественное со-
держание... Радищев не боится перегружать свой стиль
не только славянскими словами и выражениями, но и ар-
хаически-славянскими формами и конструкциямg и• Так,
62
в произведениях Радищева встречаются архаические фор-
мы причастий носяй, в#u;влй , приспевъій, возмнивъій и под.,
старые формы склонения, вроде на кДъtзех и т. п.
6
' В. В. В и н о г р а д о в. Очерки по истории русского литера-
турногО ЯЗыка XVI i—XIX ВВС С. 143145.
41*
Гз44 Исііtоfiическия лtiнrtfttC?ПftffЛ
Вместе с тем уже в XVIII яеке «славлнизмы» гіа•тинаІот
испольаова гься писателями в целях комігческtіггі пародгт-
ропания «высокого стилл•› (напр., в поамах Вас. Май кова)
а-• і»ечевой харак’герисз’ики персонажей . Ѕлесгліций об-
}эазец такой «речевогЗ характерvістики» наход И м R комедии
Фонвtізина •Недоросль». Поскольку иерковнославянский
лзы к, постепенно оАИфИци рулСЬ, НО СОХ}ЭПНП П СВОИ С -
щественные особенности, продолжал свое существование
в церковном обиходе, его употребление хагаіtтеризовало
представителей духоRенства. СоздаВПя Образ недоучивше-
гося семинариста Куз ей ктіна, Фонвизин с грои г его речь
на постоянном использовании архаических слов и форм,
например аориста: «Да кабы не умудрил и меня владыко,
шедши сюда, заПрести на перепутье к нашей просвирне,
озоакпх бы, яко пес ко вечеру» (неправильное употребле-
ние аоРиста в составе формы сослага гельного наклонения);
«И в тeGe смяічеся сердце твое, Пафнутьевич?»; «Уста твоя
всегда eяmoлotпn гордыню, нечестивый »; «Иван бъtх и n/iuu-
дох•• -, «Мосflамихг.я, окаяннтй » и no,a,.
Аіобопытен пар елизм в репликах «отставного сол-
дата» Цыфиркина и Кутей кина, выражающих то же са-
мое соЛержание совершенно различными яаыковыми сред-
сз вами, cp.: «Ц ы ф и р к и н. Раскрою тебе рожу напятеро.
К у т е й к и н. Зубы грешника сокрушу. (Вралъман беэісит}.
Ц ы ф vт р к и н. Ага! Поднял трус ноги! К у т е й к и н. На-
• гавгі стопы своя, окаянный l» и мн А-
Многочисленные примеры применения церковносла-
вянских i рамматических форм при обрисовке представи-
телей духовенства или воспроизведении. высказываний на
церковно-религиозные темьт встречаем в произведениях
Аескова (в том ,числе и в собственно «авторскоfі речи•›),
Достоевского, Мелі›никова-Печерского и других писате-
лей . Вот несколько примеров.
Старые формы склонения имен сущестпительных: «Ду-
малті, будто он может служить Богови и мамону...» (Аесков.
Печерские антики); «— ...Он говеа о лепігх своих замате-
рельіх, а л одно и такое же мучение с ним претерпевw
R цветущей моей млэдосз'и» (Т а м ж е); «Все шиз ье было
А{хаипесюю фо]імъі в cool 'меином |rfccкoъt Я.3fittf£ 645
песьма искусно, но рекз'ору не понРавилось, поз ому что он
сеПя скоро в архиереи ожидал. . ., но скааа'гь о том через
эконома не хотел, да не молва буде'г в лtohex и да не пoпpe-
AИW••(Аесков. О вреАе оi ч генил свез'ских книг...); «. но
владьтка сказал: „Как подобное ранее не предусмотрено, то
си гнеоит. Аа не молва Пудет d ліодех”» (Аесков. О
безумии одного князя) и мн. под.
С тарые формы именительного падежа единственного
и множественного •Іисла имен существительных и при-
лагательных: «Митрополит вздохнул и тихо протянул с
задушевносгі›ю в голосе: —Любъt николгт же ослабевает. »
(Аесков. Владычный суд); «Поп и очень рад. — Ступай , —
говорит, — мatпu, только мне шкоды не делай » (Лесков.
О Петухе и о его Аетях); «Отсюда отец Григорий так
право или неправо мытил, чго „если, говорит, люди, зли
суще, мот ут зак правильно гассужАагь...“••(Аесков. Чуже-
аемные о0ычаи только с разумением применять можно);
«— ..В кресла не сяду и не восхощу себе аки идолу покло-
ненил, — загремел огец Ферапонт. — Ныне людие веру свя-
тую гу5лт» (Достоевский . Братья Карамазовы) и ми. под.
Старые формы существительных и прилагательных с
меной заднеязычных на свистящие: «Лyчшe. приспосо-
биться и заснуть, : яко же и прочие чеховецъі, и пой дет
дело веселее и занимательнее» (Аесков. Отборное зерно);
«— ..Ибо иже в Ааодикии собор о вгзвщм четвертке тако
глаголет...•• (Достоевский . Братья Карамазовы) и т. п.
Старые формы причастий : «Голос старца был яко кгім-
вас б$яt;ояй , хотя мы сподоблены были слышать в его
произношении только одно слово: „парень“» (Аесков. Пе-
черские антики); «— Наказание бывает человеку в пользу.
„Люdяи наказует’. — Вы не дочіггали» (Аесков. Фигура)
и т. п.
Старые формы 2-ro лица единственного •Іисла настоя-
щего времеии и перфекта: «Мать же поппдья, прозОрлив
и здрав ум имел, и за то даже не осердилась, а только во-
след им с усмешкоtl сказала: — Гlичего, ”iы мне со временем
аа все возdвгв отраэу•› (Аесков. О Петухе и о его детлх);
‹— ..Bce должен будешь перенести, пока вновь прибудеши••
G40
 (Дошоевский . ЫРазлл Карам.ааовЬl); ‹ЧцСр
Чесо Како веЈ¿Јг›‹t›‹? прокрітч;щ ;у gц Qp)ja р
іородш'вул» (Т а м ж е) и ми. под.
Формт ›‹мпep‹]ïeктa и aopilггa: =Peдt€ï)3 ЦOqepщдд g Cg.
МИНП ИГІ ПЛНМПННИКа cвoeгo, его жe любл›‹а...» (Aecкoв.
вреде от чтения CRCTcitux книг...); «•...и о‹јіицеры, пGоаливо
Ht$ ДЪRЧКО£і ПО КОСИЦПМ, КрИчаzи: „поВ re и •›и гайте“,
и зе все оз страха зсz/лае›ію, еже и не разаи•гизи самим
им, каковая деfiшвует» (О н ж е. О Петухе и о его детях)
И *• 4 И Т П.
В раСсказе Аескова, из когороі о взПт пoшeдний
мep, вгrpeчaютcл целый отРтвкті шИаГlаСївіlГІной речи, пе-
ренасыщенной лексичес›tими и грамматичесltими архаиз-
мами, напр.: «А дьлкон ей шал доподить: Эх, матушка!
Не спеши опалл гьсл I невом твоим, ибо и ложь лйи роанп
еш і., зане ec гь ложь оголтелая во оGман и ешь ложі* во
спасение. Того Go вли nnaoaau есъмо, и так было и по вгп
do›‹. И пош ей заговаривать ишории от Писания, как было,
чч:о перед i;nfitz лгали все царедворцьl в оемле фараонской ,
и лгаша фараону вги и о вслкой вещи, воелюе, отвратити его
оче.г.п от бѐівшего в люdех Педшвия. И то ешь лlотость, и в
том жі“ждо порsвноваіха коемужде., даже аіцл мнилось бајть
и баезочеггпзотtз и боzопюбивии, и не озzласоха правды даже и
той. лле бе первый пё фараоне...» и т. д.
Ешешвенно, •іто от подобных шу•іаев лилизации, при-
водящей к вкрагшениіо (иногда, как в пошеднем шучае,
очені* значительному) архаических форм в текш, лвляю-
щий сл в своей основе текшом современного лзыка, нуж-
но отличать с»учаи прямой цитации древнерусских (cp.
у Аескова: «...я тогда еще не читал сказаний летописца,
чз о „суть бо кияне льшиви даже до cero дне“, и прини-
мал ш:ашанн«е мною слова за чистую монету» («Детские
годь») или церковношавянских текшов (cp. миогочислен-
ные примерьl цитации биGаей ских текшов в произведени-
лх Аескова, а также Дошоевского, А. Толшого и других;
некоторые и из приведеннріх вжше грамматических ар-
хаизмов связаны также с определенными церковношавпн-
АЈ:хшtче.сюіг. fiofiмzt в coof‹м‹»•» /з• •••• д,t,tдд Г›47
в повеши ГорьКоГо =ДeтшJЗo •: •• H-дa, пО Гlгре дa песням
щ он царь Давид, а по Аелам Авессалом ядовит! Пec-
ногворец, шовогер, балагур... ЭХ, вы-и! „Скогаюе, играп
вeCeлi.iMи wогами , а далеко дОскаче re?»). UepкOвHOC-AaBПH-
В упоминаемых в проИзведениях
ские фОрмі.i вьіступают
нааваниях мОАИТВ ИАИ Отраlвказ; из них, ВкладыВаемых в
уста Уому ИлИ ИНОМ персонажу, напр.: «Арина Пез роя-
на целое утро ходила как в отупении. Попробовала было
ио и молитва на ум ›іе шла, даже
вшать на молитву...
языК как-тО не шушалСл. Начнет: поміtлуй мп, б0»ке, яо ве-
н»хости теоей, и вдруг сама не анает как, съедет иа
O'Pt It)KO0OtO (Салтыков-ЩедуиН. Гослода Головлевы).
Су- »
повеши ГораКого «Детшво» R описании тог‹). a« ^**^* *
бабушка и рер: « Исусв Zpucme, гъlЛё
ко мие, грешнице, матери тпа•°• Ради...»; « Тебе ед
иному
Отврати лице твое от сДех МОИХ.. .› И
Как МожНо бьiло зaмeтИть, В некоторых контекшах
{напр., в привеАенном отрьlвке из рассказа Аескова «О Пe-
тухе и о его 4етях») употребление fpxaичecкИx ф PM СИ-
ую
ливает комический эффект, аналогичнуЮ шилиггическ
f функции, как извешно, нередко выполняют лексические
архаизмы. Cp. также употребление таких фразеологизмоВ,
ApxaичecкИe форМь‹, тa« жe кaк и лексические •rxa-
И мы, могут ИспОльзtЭваться ГІ в целях и ст РическоА
шилизации. Отхичие здесь УоАькО В ТОМ. < О ОНИ O(ÏЬtчHO
применяютсл писателями в гораздо меньшем объеме, чем
последние. Так, например, вводл целый ряд лекси•іеск›тх
cлaвянизмoв в словесную ткань драмь› ••БорИс
времл очень
' адр, чело, зfeiti», един, ддщtqе), Пушкин в то же
мам,
редко прибегает к уш lревшИм граМматическим фор
ньіе ф
Можно отмеУить топЬКО с,х£tвяНизироВаН
дддaцeдpHц;x МущцКргО рода на -Гtiï, вмешо соответшвуіо-
щих русских иа -бй, в сочеУаниях «свл rьld о”гвп». «чешный
отец», «злать›й Beнeц»; звaтeльHыe формы «вдадЬlКО , "TbJ,
орм архаи•їеского
отче, патрИарХ••› «сыНе»; yпÏЭтpeблeниe ф
скими тексюми, иапр. «люGлА наказует»; cp. форму аориша
отгіосителі.ного MeлOимeHИЯ itэrs: «С а м о з в а н е ц. ,..Л
648
Архаические фортъі в совреиениом |ујсском язъіке 649
верую в пророчества пиитов. Нет, не потще в их гіла-
ных боях За яtя, oxti воду, лиях и спят, С тобой пред
менной груди Кипит восторг: благословится подвиг, Его ж
судьею предстану 1».
они прославили заранеl»; «С а м о з в а н е ц. . . .Ты мне
В пределах краткого очерка нет возможносз'и остано-
была
е•4инственноіl святыней , Пред ней же я притворствовать виться на разнообразных случаях намеренного использова-
ния различными писателями устаревших грамматическик
не смел»бЗ. В сцене «Корчма на литовской границе» Вар-
форм. Это задача специального раздела стилистики язы-
лаам произносит короткую фразу, сгілошь состоящую из
ка художественных произведений и исслеЛованиГі, посвя-
архаизмов: «Прииде гpex велий на языцы земнии», где
щенньіх языку и стилю отдельных писателей . Однако и
употреблена форма аориста (прииде), старая форма мно-
из приведенных примеров ясно, что стилистическое при-
жественного числа существительного (язъtqъt) с заменой
менение прежних грамматических форм не имеет ничего
заднеязычного ' согласного свистящим перед первоначаль-
общего с их реальным, хотя бы и переосмысленным, функ-
ным -tt, старая форма множественного числа мужского рода
ционированием в современном языке.
полных прилагательных (земнии).
В неоконченной поэме Пушкина «Езерский » форма ао-
риста 61, наряду с архаическим употреблением краткой Списокгокрыдений
формы прилагательного в роли определения и славяниз-
мом велъми, дается в строчке, представленной как цитата При обозначении источников, из которых приводятся фра-
из древнерусской летописи: «Одуаьф, его начальник ро- зеологические, диалектные и фольклорные примеры, в тексте
да, Велъми бе грозен воевода, Гласит Софий скиfl хронограф». приняты следующие сокращения:
В •Истории села Горюхина», где стилизуется речь дьлчка,
ведшего аетопись, мы встречаем форму аориста i-ro лица Аф. — Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. В 3 т. М., 1957.
единственного числа в соединении с другими архаизмами Ашук. — Н. С. А ш у к и н, М. Г. А ш у к и н а. Крылатые слова. М.,
в следующей приписке со знаком NB: «Грамоту грознове- 1955.
щую сию cnttrax я у Трифона старосты, у него же хранится Барс. Причит. — Причитания северного края, собранные
она в кивоте вместе с другими памятниками владычества Е. В. Барсовым. Ч. І. М., 1872; Ч. 11. М., 1882.
его над Горюхиным•.
Гильф. — Онежские былинм, записанные А. Ф. Гильфердиітгом
Архаические формы перфекта, аориста, кратких форм летом 1871 года. Т. І. 4-е изд. М.; А, 1949; Т. II. 3-e изд.
причастий родительного падежа множественного числа, М.; А., 1938.
местоимений и др. находим в известной 6 аде А. К. Тол-
Гринк. и Чаг. — Н. П. Г р и н к о в а, В. И. Ч а г и ш е в а. Практи-
стого •Василий Шибанов•, в том месте, где передается
ческие занятия пО Аиалектологии. А.: Учпедгиз, 1957.
текст •грамоты• Курбского: •Царю, просжвхяему древле от
всех, Но мянуиt2 в сквернах обильныхl Ответствуй , безум- Дать. Пост. — В. Д а л ь. Пословицы русского народа. М., 1967.
ный , каких ради смех Лобвл ecu добрых и сильных2 ...И кто Даль. Сл. — В. Д а л ь. Толковый словарь живого великорусского
им бЬtсяіъ верностью равен2.. И ее, or кровь в непрестан- языка. М., 1935 (воспроизв. по 2-му изд. 18831882 rr.).

Cp. в черновых записях П ушкина •Старинные пословицы и Кирша Дан. — Древние россий ские стихотворения, собранные
поговорки•, относящихся к 1825 году: •Лже tir в§о or, по mr Киршею Дангиовым. М.; А., 1958.
не пЩожг. Насмешка над книжным языком: видно и в старину Макс. — Крылатые слова... По С. Максимова. М.,
острнлись насчет славяннзмов•.
1955.