основной контент

Важное сообщение:

Вы используете прокси-сайт, который не является частью нашего Собственного Архива.

Организация, настроившая прокси-сайт, может видеть, что вы отправляете, включая ваш
IP-адрес. Если вы войдете через прокси-сайт, он сможет увидеть ваш пароль.
重要提示：

您使用的是第三方开发的反向代理网站，此网站并非 Archive of Our Own - AO3（AO3 作品库）原站。

代理网站的开发者能够获取您上传至该站点的全部内容，包括您的 ip 地址。如您通过代理登录 AO3，对方将获得
您的密码。
Отклонить Уведомление

Архив нашей собственной бета-версииНаш собственный архиввходНавигация по

сайтуФэндомыОбзорПоискО насПоисковые Работы
Поиск работы:
совет: лекс м/м (зрелый ИЛИ явный)

Заголовок пропуска
Действия
Глава за главой Комментарии Поделиться Скачать
заголовок работы
Оценка:
Явный
Предупреждение об архивации:
Графические Изображения Насилия
Категории:
Ф/ФМ/М
Фэндомы:
魔道祖师 - 墨香铜臭 | Módào Zǔshī - Mòxiāng Tóngxiù 陈情令 / Неукротимый (ТВ)
Отношения:
Лан Чжан | Лан Ванджи/Вэй Ин | Вэй ВусянЮ Цзюань/Тан ЛицзюаньЦзян Чен | Цзян Вэньин
и Вэй Ин | Вэй ВусянWèi Yīng | Wèi Wúxiàn & Lán Huàn | Lán XīchénЦзян Чен | Цзян
Вэньин и Лан Хуан | Лан СиченВторостепенные/Фоновые/Кратко появляющиеся
отношенияLán Zhàn | Lán Wàngjī & Lán Huàn | Lán XīchénLán Zhàn | Lán Wàngjī & Lán
Qǐrén
Персонажи:
Лан Чжан | Лан ВанджиВэй Ин | Вэй ВусянТан ЛицзюаньLán Huàn | Lán XīchénЦзян Чен |
Цзян ВэньинСтаршая госпожа Ю (ОК)Lán QǐrénЮ ЦзюаньSòng Lán | Sòng ZǐchēnLán Yuàn |
Lán SīzhuīЦзян ЯнлиИ все остальные
дополнительные теги:
Альтернативная Вселенная - Расхождение КаноновАльтернативная Вселенная -
Путешествие во ВремениИсправь этоСемьяКанон-Типичное насилиеКанон-Типичная КровьНе
Дружелюбный к Секте ЛанПлохие Отцыхорошие отцыВоспитание Цзян Фэнмяня на уровне А+
Ф - Существование Цинхэн-ЦзюняДрузья детства для Влюбленныхкак быв основном
предыстория Цзян Яньли/Вэнь Нин | Вэнь ЦюнлиньКраткое описание Сяо Синчэнь/Сон Лань
| Сон ЦзичэньЭмоциональная Боль/КомфортБоль/КомфортОткровенный Сексуальный
КонтентМатери, Которые Живут(извините, Вэй Вусянь не ваш)Дополнительные
Предупреждения В Примечании АвтораНекоторые Люди Живут/Не Все УмираютСмерть
Канонического Персонажа
Язык:АнглийскийСерии:Часть 38 из серии " Светит та же Луна"← Предыдущая работа,
Часть 1 из серии "Встряхни тебя до основания"Коллекции:Неукротимый FF, MDZS
Путешествие во времени и исправлениеСтатистика:Опубликованный:2021-07-
22Завершено:2021-08-17Слова:85953Главы:25/25Комментарии:2123Почет:2955Книжные
закладки:497Хиты:69399
Мечты юности
сами
Краткие сведения:
"Мама, я должен идти, с тобой или без тебя. Пожалуйста, пойдем со мной."
"А-Жан, тебе пять лет", - говорит она.

"С тобой или без тебя, мама", - умоляет он. "Пожалуйста, пойдем со мной".

Лань Ванцзи начинает все сначала.

Примечания:
Вдохновленный И Время-Это Всего лишь Бумажная Луна сами.
Здесь есть странная оговорка.

Я почти уверен, что эта история будет иметь смысл и без прочтения предыдущих.

Но есть несколько мест, где вам может показаться, что сцена странно... отсутствует?

Это произойдет практически в любом месте, где эта сцена уже была написана для
предыдущей фантастики, потому что повторное воспроизведение кажется мне
утомительным и обычно не является чрезмерно необходимым.

Думайте об этих "отсутствующих" сценах как о просто... бонусном контенте, тайно

доступном людям, которые читают эту серию "бегемот". Режиссерская стрижка, на самом
деле не необходимая для всего этого. Я стараюсь убедиться, что все необходимые вещи
там есть.

Здесь есть еще одно очень странное предостережение:

В этом фильме Лан Ванцзи меняет свое имя. Полностью. Единственная часть, которую он
сохраняет, - это Жан, и даже для этого он меняет персонажа, которого использует.

Я знаю, для меня это тоже было странно, но это необходимо с точки зрения ситуации.

Также предупреждаю, что этот фик имеет чрезвычайно неявные отсылки к персонажам
вступая в гетеросексуальные половые отношения исключительно для целей продолжения
рода, а с учетом их начальных отношений с различными людьми полностью, и их
соответствующие партнеры согласились с этим, и если это проблема для вас, я,
скорее, считаю очень вас проблемы.

Последнее важное предупреждение

Эта работа содержит довольно четкое изображение утопающего персонажа с точки

зрения. (НЕ тот, кто был бы покрыт меткой смерти Главного персонажа. Я бы
специально предупредил об этом.)

Я помещу дополнительные и более прямые предупреждения в соответствующую главу.

Эта работа завершена и будет регулярно обновляться.

(Другие работы, вдохновленные этой, см. в конце работы.)

Глава 1
Примечания:
(Примечания см. в конце главы.)

Текст главы
Лань Ванцзи ждет в гостинице в городе за пирсом Лотоса, когда получит сообщение от
Цзян Ваньиня.

Лань Ванцзи, как правило, не получает сообщений от Цзян Ваньиня.

он что-то замышляет, приезжай скорее

Лань Ванцзи врывается на пирс Лотоса, проталкиваясь мимо учеников Цзяна, которые
пытаются остановить его. "Лидер секты Цзян позвонил мне", - огрызается он, и, хотя
за ним тянется какой-то след, он проходит.

Он находит Цзян Ваньиня, пытающегося прорваться через дверь, и изо всех сил
присоединяется к его усилиям.

Между ними они разрушают барьер, только чтобы найти пустую комнату, свечение все
еще гаснет от решетки на полу.

Он не знает, движет ли Цзян Ваньинь тем же ужасом, который испытывает Лань Ванцзи,
но они вместе прыгают в строй.

Ничего не происходит.

Цзян Ваньинь опускается на колени, Зидянь искрится и снова подает энергию в массив.

Лань Ванцзи чувствует это, когда оно проходит через его ноги.

Это похоже на смерть.

Это похоже на спасение.

Лань Ванцзи встречает взгляд Цзян Ваньиня и думает: "Возможно, нам следует умереть
за него вместе".

---

Лань Чжану четыре года, когда он отказывается от мысли сбежать в Илинг.

Больно сознавать, что Вэй Ин где-то там и страдает, но становится ясно, что Илинг
просто слишком далеко для него, чтобы справиться в одиночку, прежде чем его
поймают, особенно когда у него даже нет меча.

Ему нужен план.

Ему требуется довольно много времени, чтобы разобраться в этом, потому что
вспомнить свою прошлую жизнь трудно. Воспоминания есть, просто... немного
недосягаемы, и пытаться добраться до них-ужасное напряжение.

У него действительно есть достаточно времени, чтобы подумать об этом в те часы,

которые он проводит каждый вечер, стоя на коленях в зале предков за свое
непослушание при встрече с матерью.

Его золотая сердцевина сильна для его возраста, но ему понадобится больше силы, чем
у него есть.

Разумно используя одухотворенные глаза и позволяя себе улыбнуться матери (это

никогда не давалось ему легко, но, возможно, именно эта редкость делает его мать
настолько беспомощной, чтобы сопротивляться ему, когда он это делает), он убеждает
свою мать присоединиться к нему в упражнениях с золотым ядром и восстановить силы в
себе, которым она позволила пошатнуться.
Через год она стала намного сильнее, чем когда-то, и Лань Чжань восстановил нужные
ему воспоминания.

"Мама", - серьезно говорит он однажды, прежде чем покинуть ее коттедж. "Я не приду
сюда ни завтра, ни в течение нескольких дней". Он показывает свою озабоченность.
"Пожалуйста, береги себя. Я вернусь, когда охранников станет меньше.

Их слишком много для того, что он запланировал.

"А-Жан, я знаю, что у тебя неприятности из-за того, что ты пришел навестить меня",
- говорит его мать, глаза блестят от непролитых слез. "Я не расстроюсь, если ты
придешь только тогда, когда тебе положено".

"Ты сделаешь это", - уверенно говорит он. "Но я скоро вернусь. Пожалуйста, никому
не говори".

"Конечно", - говорит она с легкой улыбкой.

Он беспокоится, в ближайшие несколько дней. Старейшины рады, что он прекратил свое

ужасное поведение; Лань Чжань, опустив глаза, уверяет их, что не намерен
возобновлять свои ежедневные визиты в коттедж своей матери.

Технически это не ложь. Лань Чжань до сих пор известен своей честностью.

Охранники вокруг здания рассредоточены для выполнения других задач.

Лань Чжань снова ускользает ночью, оставляя своего брата спать в комнате, которую
они все еще делят.

Он не идет прямо в коттедж своей матери. Он призраками пробирается сквозь Облачные

Ниши, избегая патрулей, и проскальзывает в Архивы секты.

Его первое место назначения требует прохождения через несколько уровней

безопасности, в запертые и скрытые сокровищницы, но в прошлой жизни ему была
доверена вся Секта Лан, и есть несколько секретов, которыми он не владел.

Он находит то, что ищет: меч, небрежно брошенный в угол, чтобы собрать пыль, и
берет его в руки.

Когда он пытается ее нарисовать, она как - то неохотно поддается его прикосновению.

Это не его рука, которой принадлежит этот меч, но она примет его, пусть и без
энтузиазма.

Он засовывает его в сумку цянькунь - она почти такая же длинная, как и он сам, и
очень громоздкая, - когда отправляется в другие места назначения. Более обычная
сокровищница, где он наполняет еще один мешочек цянькунь монетами и драгоценными
металлами, и Библиотека, где он заполняет третий опасными книгами, которые Секте
Лань нельзя доверять. Ему приходится карабкаться по полкам, чтобы дотянуться до
некоторых из них.

Только после этого он направляется в коттедж своей матери. У него есть некоторое
время до того, как Секта Лан поднимется, но не так много; ему нужно двигаться.

Он будит свою мать с тихой настойчивостью.

"А-Чжан?" Она резко встряхивает головой, вырываясь из сна. "что не так?"

"Я ухожу", - говорит он ей. "Я хочу, чтобы ты пошла со мной".

"Малыш, нет", - говорит она, заключая его в объятия. "Я думал, ты перестал
убегать".

"Мне нужен был план", - говорит он. "Мама, я должен идти, с тобой или без тебя.
Пожалуйста, пойдем со мной".

"А-Жан, тебе пять лет", - говорит она.

"С тобой или без тебя, мама", - умоляет он. "Пожалуйста, пойдем со мной".

Его мать щелчком пальцев зажигает свечу и пристально смотрит на него. "Ты
серьезно", - говорит она, и он кивает. Она вздыхает. "Тогда у меня нет выбора, не
так ли? Тебе пять лет. Я не могу позволить тебе бегать одной." Она прикусывает
губу. "Каков твой план?"

Он улыбается; она это заслужила. "У меня есть деньги", - уверенно говорит он. "И
это". Он вытаскивает украденный меч из сумки, и его мать ахает.

"Как ты ..." Он позволяет ей взять его. Теперь клинок позволяет обнажить себя без
колебаний; в конце концов, это была ее рука, которую он искал.

Это меч его матери.

Она делает глубокий вдох, медленно выдыхает, и блеск ее меча отражается в ее

глазах, когда она снова смотрит на него. "Хорошо", - говорит она. "Как мы пройдем
через обереги?"

"Это будет просто", - уверяет он ее.

Лань Чжань помогает успокоить свою мать, когда она вылезает на крышу вслед за ним.
Он не хочет рисковать, что блеск ее меча будет замечен, пока они все еще находятся
в Облачных Глубинах, но она восстановила свои силы более чем достаточно для этого.

Он уверенно ведет ее к охраняемым стенам. Они могли бы просто пройти мимо - здешние
обереги не являются полностью препятствующими, есть причина, по которой существует
правило, - но это привлекло бы внимание охранников, чего, конечно, он больше всего
хочет избежать. К счастью, у него есть преимущества.

Он начертывает в воздухе символ и щелкает им вперед, и часть оберегов открывается.

"Поторопись", - шепчет он и прыгает внутрь.

Его мать следует за ним, и он понимает, почему ей приходится несколько раз

прерывисто вздохнуть, когда она приземляется - за пределами Облачных Глубин,
впервые за десять лет.

Им нужно поторопиться.

Лес темный, земля неровная, и он не смеет доверять этому; им придется улететь

отсюда, потому что он не может позволить, чтобы кто-то из них получил травму,
которая ограничит их способность двигаться. Он также не может позволить, чтобы их
заметили.

Когда его мать по его настоянию вытаскивает свой меч, он протягивает руку и
порезает пальцы о край лезвия. Не обращая внимания на обеспокоенный вздох матери,
он аккуратно помечает талисман на его плоской поверхности. Наличие таких маленьких
пальцев делает это намного проще.
Темные тени обволакивают лезвие, скрывая его блеск.

"Поехали", - говорит он с удовлетворением, и они идут.

Сначала его мать летает на них медленно; она давно не летала, и они все еще
осторожно двигаются между деревьями.

"Во всяком случае, - тихо говорит она, - было бы приятно снова ощутить вкус
свободы, пусть и ненадолго. Спасибо тебе, А-Жан."

"Не кратко", - твердо говорит он. Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он снимает
ленту - в любом случае, его с ней не видно. Он получил его обратно всего несколько
месяцев назад. Он использует его, чтобы вытереть оставшуюся кровь с пальцев, а
затем просто выбрасывает на лесную подстилку. "Нужно добраться до реки".

---

Сичэнь беспокоится.

Его брат пропал, когда он проснулся, но это вполне нормально. А-Чжан всегда
пропадает по утрам, до самого недавнего времени. Шуфу всегда вздыхает, идет в мамин
коттедж, возвращается и говорит Сичэню, что А-Чжань с мамой. Когда А-Чжан обычно
убегал, Шуфу шел и находил его.

Последние несколько дней А-Чжань не пропадал, и Сичэнь был очень рад этому,
особенно когда Шуфу отсутствовал на Дискуссионной конференции в Цишане.

Но теперь А-Чжан пропал, а Шуфу все еще нет. Сичэнь не слишком беспокоился, пока А-
Чжань не пришел на свой первый урок.

Или его второй.

К вечеру Сичэнь очень волнуется, потому что А-Чжань не пропускает свои занятия.
Посещение коттеджа их матери-его единственное непослушание.

Но когда он говорит трем разным Старейшинам, что его брат пропал без вести, все,
что он получает,-это три разные лекции об отсутствии у его брата самодисциплины -
что, по его мнению, довольно ошибочно, когда А-Чжан не что иное, как
целеустремленность в своих целях, и всегда был таким- и о позорном влиянии его
матери.

"Но А-Чжань никогда раньше не пропускала занятия", - умоляет Сичэнь.

"Значит, становится все хуже", - фыркают Старейшины, и Сичэнь чувствует незнакомое

желание самому нарушить некоторые правила.

Его брат пропал без вести.

А-Чжань не появляется перед сном, а Сичэнь спит очень плохо, часто просыпается и
смотрит на пустую кровать своего брата. Он так волнуется.

А-Чжан все еще отсутствует на следующий день.

Сичэнь впервые пропускает свои собственные занятия и безнадежно ищет в Облачных

Глубинах своего младшего брата. Его ноги приводят его к краю поляны, заросшей
горечавкой, где стоит коттедж их матери, но пожизненная подготовка не позволяет ему
подойти достаточно близко, чтобы прислушаться к звукам своей семьи, и ему
приходится сдаться и снова уйти, готовый выползти из своей кожи.
Он больше нигде не может найти А-Жана, и охранники уверяют его, что никто не
проходил через обереги вдали от ворот, и А-Жан не проходил через ворота. (Но А-
Чжань как-то удирал по дороге, вспоминает Сичэнь, поэтому он все еще беспокоится.)

Старейшина находит его и читает ему лекцию о том, что он пропускает свои
собственные занятия, и Сичэнь чувствует непривычное неповиновение, горящее в его
крови. "Мой брат пропал", - решительно говорит он. "Если никто больше не ищет его,
я должен".

Старейшина снова читает ему лекцию об их матери. Сичэнь не слушает и уходит со

Старшим на полуслове-Старший бормочет у него за спиной - когда видит, как Шуфу
поднимается по лестнице.

"Шуфу!" - настойчиво зовет он. "Шуфу, А-Чжан пропал со вчерашнего утра!"

Наконец-то кто-то еще понимает, что это важно. Шуфу спешит к нему. "Почему ничего
не было сделано?" он огрызается, но смотрит на Старшего.

"Этот мальчик всегда убегает", - фыркает Старший, и на мгновение Шуфу выглядит

разъяренным.

"Никогда так долго", - огрызается он. "А-Хуан, куда ты смотрел?"

Шуфу уже много лет так его не называл. Он, должно быть, очень расстроен, думает
Сичэнь, и не без причины. "Везде, куда ... куда мне позволено ходить", - говорит
он, и Шуфу кивает, понимая, что он имеет в виду.

"Это исключительные обстоятельства", - твердо говорит он. "Пойдем".

Они оставляют потрясенного Старейшину позади. Шуфу ведет Сичэнь прямо в коттедж
своей матери и стучит в ее дверь.

Ответа нет.

В коттедже тревожно тихо и неподвижно. Сичэнь прислушивается у окна, но ничего не

слышит. "Мама?" он звонит. "А-Чжан?"

Шуфу пытается открыть дверь, затем качает головой. "Заперто", - бормочет он, затем
повышает голос. "Если ты не ответишь, у меня не будет другого выбора, кроме как
взломать дверь", - кричит он.

После долгой паузы Шуфу что-то делает, затем отдергивает руку, шипя сквозь зубы.

"Шуфу?" Встревоженный Сичэнь подходит к нему.

"Не прикасайся к нему", - говорит Шуфу. "На дверях есть какая-то защита". Он
выхватывает меч и подходит к окну, но когда он прикасается лезвием к бумаге,
закрывающей окна, она выпадает из его руки и со стуком падает на землю. "И окна", -
добавляет Шуфу, осторожно поднимая его. "Что-то очень не так".

По крайней мере, люди слушают, когда Шуфу поднимает тревогу.

Примерно в то время, когда Сичэнь начинает изо всех сил сдерживаться, чтобы не
заплакать от беспокойства за брата, Шуфу отсылает его на кухню, где Найнай сажает
его за стол и дает ему сладкие яблочные пирожные, не говоря ему, что это потому,
что его мать плохая, а его брат развращен ее влиянием.

Она говорит Сичэню, что у него самого доброе сердце, как и у его брата, и что ему
никогда не следует стыдиться своей матери; она говорит, что надеется, что он
поймет, когда станет старше. Она улыбается ему с мягкой печалью и говорит, что
бремя, с которым он сталкивается, несправедливо, но ничего не поделаешь.

Когда он плачет, она не говорит ему, что это признак плохой дисциплины.

Ему становится ясно, что с его братом и матерью что-то случилось.

В пахнущем яблоками тепле кухни Найнай Сичэнь плачет.

---

В конце концов, ругая себя за то, что так долго думал об этом, Лань Кирен пробует
крышу.

Черепица на крыше не откусывается, когда он осторожно тычет в одну из них. Он

срывает достаточно, чтобы получить доступ в здание без дальнейших колебаний.

Внутри нет никаких признаков беспокойства, но также нет никаких признаков Тан
Лицзюаня или его племянника.

Солнце садится низко над горизонтом. Возможно - даже вероятно, - что их не было два
дня.

Он снова выходит через крышу. Он не знаком с талисманами, запечатывающими двери и

окна, и они могут быть своего рода подсказкой.

"Высылайте поисковые группы", - рявкает он, спрыгивая на землю. "Обыщите область

вокруг Облачных Углублений и проверьте все близлежащие города".

"Что ты собираешься делать?" - подозрительно спрашивает старейшина Шэнь, следуя за

ним, когда он быстро идет к административному отделу.

"Мы можем надеяться,-рычит Лань Кирен,-что мой племянник со своей матерью, так как
она, по крайней мере, постарается уберечь его от вреда, который может причинить
пятилетнему ребенку. Если нам повезет, мы сможем найти ее с помощью духовного
предмета, настроенного на нее".

"Ее меч", - говорит старейшина Шэнь, понимая его намерение. И затем, неохотно,
"Хорошая мысль".

Старейшина Шэнь следует за ним в Архив, где Лань Кирэнь проходит через несколько
уровней безопасности к самому секретному хранилищу сокровищ. Лан Кирен позволяет
ему следовать за собой, хотя это место должно быть доступно только для того, кому
поручено руководство самой Сектой Лан (и, технически, Найнай, на случай, если что-
то случится с Лидером Секты, прежде чем он сможет проинструктировать своего
наследника, но Найнай никогда не покидает кухню). По праву даже Лань Кирен не
должен знать, но он был эффективным лидером Секты Лань в течение нескольких лет.

Он находит угол, где меч Тан Лицзюаня лежал, нетронутый и неподвижный, в течение
десяти лет.

Его кровь превратилась в лед, и он понимает, что покачивается и должен ухватиться

за стену. "Это ушло", - шепчет он.

---

Старейшина Шэнь видит очертания меча в пыли. Он также видит, как смертельно
побледнел Лань Кирэнь. Он неуверенно прислоняется к стене.
"Но как?" - спрашивает старейшина Шэнь. "Ты единственный, кто может войти в эту
комнату".

Глаза Лань Кирена устремляются на него. "Нет", - рычит он. "Я не такой". Его цвет
возвращается, и он действительно протискивается мимо старейшины Шэня, чтобы уйти,
двигаясь быстро.

Старейшина Шэнь спешит последовать за ним, чтобы замки не сбросились и не заманили

его в ловушку в сокровищнице, которую он не знает, как открыть.

Он следует за Лань Киренем, когда тот шагает по Облачным Нишам. Он изо всех сил
старается не отставать, и что-то в том, как движется Лань Кирен, привлекает много
внимания, даже несмотря на то, что большая часть секты должна организовывать
поисковые группы. За ними следуют еще несколько послушно озабоченных Старейшин, а
это значит, что есть свидетели того возмущения, которое последует дальше.

Лань Кирен врывается в дом, в котором Цинхэн-Цзюнь находится в уединении. "Цинхэн-

Цзюнь!" - ревет он. " Покажись!"

Изнутри нет никакого отклика. Лань Кирен делает шаг назад и вытаскивает свой гуцинь
из рукава цянькунь.

"Кричать запрещено", - начинает говорить один из Старейшин.

Он отрезан мощным аккордом от Кирена, который разбивает двери в дом Цинхэн-Цзюня.

Выражение лица Лань Кирена холодно, когда он взмахом рукава убирает гуциня и
заходит внутрь.

"Цинхэн-Цзюнь", - слышит старейшина Шэнь его голос, более холодный, чем горные
снега. "Что ты наделал?"

Примечания:
Расхождение вступительной сцены в этом фильме в отличие от первого ремикса просто:
что, если бы на временной шкале был только один человек, даже если вы собрались
вместе?

Глава 2
Примечания:
Спасибо всем вам за прекрасные комментарии, я действительно ценю их. (В данный
момент я ужасно занят, иначе я бы попытался ответить больше.)

Я действительно чувствую, что хотел добавить в эту записку что-то важное, но мозг
устал, мысли пусты. Будем надеяться, что это не критично!

Я действительно помню, что мне нужно сказать: в этой главе есть смутный,
неопределенный намек на обстоятельства Тан Лицзюаня.

Для новых читателей Тан Лицзюань-это имя Лань Ванцзи и матери Лань Сичэнь.

У некоторых людей были идеи о том, что ей делать дальше. Это были хорошие идеи, но,
к сожалению, Тан Лицзюань не отвечает за них.

Текст главы
В первые ужасные дни, последовавшие за А-Чжан и исчезновением их матери, Сичэнь
проводит большую часть своего времени на кухне с Найнай, которая присматривает за
ним с нежной заботой и не разрешает входить никому, кто мог бы говорить с ним менее
любезно, чем она.

В конце концов, однако, он узнает все, что произошло. Сплетни запрещены в Облачных
Тайниках, но слишком многие люди считают лазейкой то, что ситуация остается
неразрешенной тайной, и, как бы ни хотелось, в конце концов, он не может не
услышать все это.

Как его отец и дядя спорили на глазах у всех; как Цинхэн-Цзюнь настаивал, что он не
имеет никакого отношения к исчезновению своей жены, и Шуфу пришлось напомнить ему,
что его сын тоже пропал.

Как Цинхэн-Цзюнь потребовал, чтобы вся Секта Лань отправилась на поиски его жены, и
Шуфу крикнул, что они уже ищут А-Чжань.

Ни брата Сичэня, ни его матери не найдено.

Тема, конечно, единственная тема, о которой говорят в Облачных Нишах, и Ксичэнь

узнает, какие фракции формируются. Есть три лагеря.

Один говорит, что во всем виновата Тан Лицзюань, что она украла своего младшего
сына и свой меч. Они возлагают на нее вину за деньги, пропавшие из сокровищницы
секты, но мало кто может объяснить, почему книги пропали из Запрещенной коллекции.
У Тан Лицзюаня наверняка не было бы причин брать самые злые, ужасные книги,
которыми владела секта, и даже знать, что они существуют или где. Знания Тан
Лицзюаня об Облачных Глубинах не могут простираться дальше одного коттеджа.

Вопрос о книгах беспокоит и второй лагерь, который отмечает, что Лань Кирэнь, при
всем своем усердии, бросил вызов Старейшинам только по двум предметам за всю свою
жизнь: Тан Лицзюань и Лань Чжань.

У сторонников появляется теория, что, возможно, Тан Лицзюань соблазнил Лань Кирена,
а Лань Чжань-его сын, а не Цинхэн-Цзюня.

Те, кто не согласен, напоминают сторонникам этой теории о споре между Цинхэн-Цзюнем
и Лань Киренем, где Цинхэн-Цзюнь отрицал, что знал об оберегах, которые запечатали
коттедж Тан Лицзюаня.

"Если бы Тан Лицзюань был способен запирать талисманы, достаточно сильные, чтобы не
пустить тебя, Лань Чжань никогда бы не родился",-сердито сказал Лань Кирэнь Цинхэн-
Цзюню.

Пройдут годы, прежде чем Сичэнь поймет значение этого.

Третий лагерь так или иначе возлагает вину прямо на Цинхэн-Цзюня.

В конце концов, Сичэнь-один из них.

Поначалу он не особенно задумывается о том, кого винить; он просто хочет вернуть

свою семью.

Но потом все меняется.

Почти через неделю после исчезновения Сичэнь находится со своими дядей и отцом в
кабинете Шуфу. Они просматривают карту. Каждый город, о котором сообщили поисковые
группы, помечен; есть пометки, указывающие на каждую сомнительную зацепку о матери
и мальчике, замеченных в том или ином районе, везде, куда они могли бы отправиться.

И тут один из младших учеников подходит к двери и нерешительно стучит.

"что это?" - хрипло спрашивает Лань Кирен.

Ученик выглядит взволнованным. "Некоторые из нас играли в лесах, учитель", -

говорит он, слегка заикаясь. Занятия были приостановлены, пока все взрослые ищут,
Сичэнь знает. "Мы кое-что нашли". Он протягивает завернутый в ткань сверток.

Шуфу берет сверток и осторожно открывает его на столе.

Сичэнь задыхается, почти задыхаясь от этого.

Младшие ученики нашли клановую ленту.

Это знакомо. На нем нанесен знак основной линии клана, такой, какой в настоящее
время могут носить только четыре человека, а остальные трое - Сичэнь, его отец и
его дядя, и все они находятся в комнате и все носят свои ленты.

Это принадлежит А-Жану.

Это выглядит грязнее, чем любая лента Лань, которую когда-либо видел Сичэнь. Его
можно легко вернуть в первозданное состояние - ткань не оставляет пятен. Но прямо
сейчас это отмечено. Сичэнь едва замечает грязь и плесень, потому что его глаза
прикованы к темным полосам, которые выглядят ужасно знакомыми.

Шуфу тянется к нему, но колеблется.

Цинхэн-Цзюнь мог бы прикоснуться к нему, но ему, похоже, все равно - его внимание
вернулось к карте. "Где это было?" он спрашивает ученика. "Она могла пойти в том
направлении".

Сичэнь не думает, что его самого больше волнуют правила. Он прикасается к ленте
брата, облизывает палец и трет отметины на нем. Они уходят вместе с влагой, и он
обнюхивает кончики пальцев.

"Это кровь", - шепчет он.

Шуфу бьет Цинхэн-Цзюня так сильно, что тот разбивает стену, когда ударяется о нее.

---

"Они прекращают поиски", - говорит он Найнай, всхлипывая. Он икнул. "Они не нашли

моего брата и даже больше не ищут".

Прошел месяц с тех пор, как исчезли его брат и мать. За несколько недель, прошедших
с тех пор, как была найдена лента А-Чжана, у большинства членов секты рухнула
всякая надежда. Многие люди смотрят на Цинхэн-Цзюня с подозрением, и настроение
Облачных Глубин напряженное и кислое. Никто не принимает приказы от Цинхэн-Цзюня,
не посмотрев, одобряет ли их Лань Кирэнь, и это вызывает большое напряжение.

Цинхэн-Цзюнь все еще хочет, чтобы люди искали его жену. Он все еще никогда не
упоминает А-Чжан.

За последний месяц Сичэнь впервые узнал, что значит ненавидеть. Он не может

смотреть на Цинхэн-Цзюня, если может этого не делать.

"Мы обыскали весь Гусу", - тяжело говорит Шуфу. "Старейшины теперь верят, что нет
никакой надежды на то, что они выживут, и секта не может навсегда отказаться от
своих целей поиска".

Найнай гладит Сичэня по спине. "Лань Чжань жив", - говорит она, и Сичэнь чувствует,
как его сердце поднимается впервые за несколько недель от ее спокойной уверенности.
"Так и есть... теперь вне досягаемости. Но он жив". Она встречает взгляд Ксичэня,
когда он отстраняется от того места, где плакал, уткнувшись ей в плечо. "Мне очень
жаль, Лань Хуань. Я думаю, что твой брат будет потерян для тебя на... долгое время.
Но я обещаю вам, что он жив, и я надеюсь, что вы увидите его снова".

"Ты уверен", - хрипло говорит Шуфу.

"Конечно", - говорит Найнай. "Он потерян для тебя сейчас, но, я думаю, не
навсегда".

---

Тан Лицзюань провел десять лет в одном коттедже.

Она не уверена, что нашла бы менее ошеломляющим возвращение в этот мир, если бы
обстоятельства были менее тяжелыми... просто меньше.

Уже поздно на второй день, когда они покидают границы Гусу. Они летают только
ночью, а не всю ночь; днем и большую часть ночи они нанимали проезд на лодках,
которые курсируют по реке. Они остановились в нескольких городах и купили одежду;
когда они летают на растяжку, А-Жан делает остановку в изолированных районах, чтобы
они могли переодеться.

Лан будет искать женщину и мальчика; иногда Лицзюань переодевается мужчиной, но она
не уверена, что это убедительно. А-Чжан, однако, пятилетняя девочка с милым
личиком, и она легко проходит под личиной маленькой девочки.

Он возобновляет облик мальчика, когда они достигают окрестностей пирса Лотоса, куда
А-Чжан настаивал, чтобы они пошли, - а затем вообще не заботится об этом, после
странной встречи на рынке Бухты Лотоса, соседнего города.

А-Чжань замечает маленького мальчика примерно его возраста, идущего с девочкой

ближе к Лань Хуаню, и направляется прямиком к ним.

"Извините", - говорит он настойчиво, глядя на девушку. "Вы Цзян Яньли?"

Она моргает ему и улыбается. "Да, это я", - вежливо отвечает она. "Это мой младший
брат А-Ченг".

А-Жан кивает и смотрит на мальчика. "Цзян Чэн", - говорит он, слегка запинаясь над
именем мальчика. "Этот ..." Он останавливается и понижает голос, шепчет три слога,
которые Лицзюань не может разобрать.

Цзян Чэн хмурится. «что?»

"Хангуан-Цзюнь", - говорит А-Чжань. В его голосе слышится нотка отчаяния. "Хангуан-

Цзюнь".
"Я не знаю, кто это", - сердито говорит мальчик. "Чего ты хочешь?"

А-Жан побледнел, даже для него. "Вэй Ин здесь?" он спрашивает.

Девушка вдруг вся внимание. "Вэй Ин?" Она качает головой. "Вэй Ин не был здесь с
тех пор, как был ребенком".

"О",-шепчет А-Жан. "Спасибо, что уделили мне время".

Без всякой причины, которую Лицзюань не может понять, он плачет, пока они
продолжают подниматься вверх по реке большую часть дня.

---
Лицзюань смирилась с тем, что она не контролирует это путешествие - или свою жизнь,
на самом деле, но это не ново. Она действует по прихоти своего пятилетнего сына,
потому что слишком хорошо знает, что он сделал бы это с ней или без нее. А-Чжань
никогда не держали там, где он не хотел быть, и она сомневается, что она одна могла
бы добиться успеха там, где не увенчались успехом согласованные усилия всей Секты
Лань.

Она не знает, почему он дрожит в ее объятиях от беззвучных слез, но, наконец, он

останавливается и долго молчит.

"Баобэй? С тобой все в порядке?" - осторожно спрашивает она.

"Если ты кого-то любишь, - говорит он наконец, - ты всегда любишь его. Даже

если ... если все изменится, и они больше тебя не помнят.

"Да", - медленно произносит она. "Я так думаю". Она рискует предположить, что его
беспокоит. "А-Чжань, я не думаю, что Лань Хуань или твой шуфу забудут тебя, но если
ты захочешь вернуться..."

"Нет", - резко обрывает он ее. "Мы не собираемся возвращаться".

Она задается вопросом, знает ли он, что к настоящему времени для нее все может
обернуться очень плохо, если они это сделают. Прошло уже три дня, и, несмотря на
то, что погоня еще не нашла его, должно быть, ведутся поиски.

Однако они провели время намного лучше, чем она думала, и Лан еще не догнала их.

Она также сомневается, что они будут искать их здесь. Вода начинает приобретать
маслянистую текстуру, и в воздухе появляется резкий оттенок.

Прошло много времени с тех пор, как она исследовала мир за пределами своего
коттеджа, но она бывала в этом месте раньше, давным-давно, и, похоже, оно не
изменилось.

Йилинг.

---

А-Жан настаивает на остановке в Йилинге, несмотря на то, что Йилинг-город, в

котором мало что можно предложить для всех, включая людей, которые влачат жалкую
жизнь в тени Могильных курганов.

Лицзюань идет с ним по грязным улицам, пытаясь казаться главной, потому что А-Чжан
пять лет, и иногда она все еще задается вопросом, не было ли все это очень странным
сном.

Кажется, он что - то ищет-или кого-то, думает она, когда он бросается бежать при
звуках шквала лая и рычания. Она преследует.

Стая диких собак преследует что - то-ребенка, видит она, когда их добыча, рыдая,
карабкается на низкую разрушенную стену.

Это недостаточно высоко, ребенок небезопасен, и Лицзюань набирает скорость,

приказывая А-Чжану держаться подальше.

Он не останавливается, но она вдвое выше его и большими шагами все равно добирается
туда раньше, чем он. Она взрослая и вооруженная культиваторша. Она довольно легко
отгоняет собак и поворачивается к плачущему ребенку.
"Теперь ты в безопасности", - мягко говорит она и осторожно приближается. Ребенок
напуган, думает она, и, вероятно, непривычен для обеспокоенных взрослых, судя по
грязным, слишком маленьким тряпкам, которые он носит. Он слишком худой, и она видит
струпья сквозь некоторые прорехи на его одежде. О нем вообще никто не заботился.

"Вэй Ин",-говорит А-Чжань, задыхаясь.

"К-алло?" - говорит ребенок и икает.

"Ты Вэй Ин",-уверенно говорит А-Чжань. "Мы пришли, чтобы спасти тебя".

Это новость для Тан Лицзюаня. Она ни в коей мере не против - мальчик явно нуждается
в спасении, - но ей действительно хотелось бы знать, как ее пятилетний сын, который
никогда раньше не покидал Гусу, узнал о существовании-и имени - голодающего
уличного ребенка в Илинге.

"Это Вэй Ин", - говорит мальчик. Он вытирает слезы, оставляя полосы грязи на щеках.
"Как ты узнал? Кто ты такой?"

А-Жан колеблется. "Зовите меня Жанжан", - говорит он наконец. "Это мама".

"Нееет", - медленно произносит Вэй Ин. "Моя мама ... она ..." Он замолкает и
смотрит на небо. Он роется в своей памяти, понимает Лицзюань, потому что это старая
информация, редко запрашиваемая. "Занг-се-сан-рен",-говорит он, слог за слогом, и
она не может полностью остановить свой резкий вдох.

Сын Зангсе Санрена, голодающий на улицах. "Твоя мать была моей подругой", -
правдиво говорит она, хотя и не может представить, как у Зангсе Санрена появился
ребенок, и его звали Вэй, не меньше; когда Лицзюань видела ее в последний раз,
Зангсе Санрэн все еще казалась неразрывно привязанной к Ю Цзыюаню.

"О", - говорит Вэй Ин и улыбается, и любые сомнения, которые могли бы показаться

затяжными, мгновенно рассеиваются, потому что у него улыбка его матери.

"Ты пойдешь с нами", - решает она, потому что сын Зангсе Санрена не может так жить,
если Зангсе Санрен все еще дышит. "Зангсе Санрен все равно будет твоей матерью, но
я тоже могу быть твоей матерью". Она не осмеливается назвать ему свое имя, пока
нет, они не могут рисковать, что он скажет это, пока они не окажутся намного,
намного дальше от Гусу, чем сейчас.

Она не знает, куда они направляются. Она и А-Чжань все еще бездомны и скрываются от
правосудия, и она не в том положении, чтобы усыновлять еще одного сына, но она не
думает, что А-Чжань планирует уехать без Вэй Ина (почему? в какой-то момент она
получит ответы, она решает), и она не может оставить его жить в таких условиях.

"Хорошо", - говорит Вэй Ин.

Они рискуют провести ночь в наименее ужасной гостинице Илинга, чтобы все они могли
искупаться, особенно Вэй Ин, а Лицзюань мог перевязать его раны (не глубокие, но не
приятные), накормить его и одеть в чистую одежду, которая действительно подходит. К
счастью, к настоящему времени они собрали несколько разных нарядов по размеру,
подходящему для пятилетних детей.

Она предполагает, что риск остаться на ночь уменьшается - если Лан догонит их
здесь, все должно быть в порядке, пока ни ее, ни А-Чжан не видно. Если в городе
спросят о женщине с ребенком, их не пошлют к ее двери - теперь она женщина с двумя
детьми.

Вэй Ин осторожно ест, как будто боится, что она рассердится, если он съест
предложенную ему еду, но А-Чжань мягко настаивает на нем. Он ест; не так много, как
ей хотелось бы, но, скорее всего, это безопасно для ребенка, чье тело не привыкло к
обильной пище.

Теперь у нее есть настоящий кошелек с деньгами, в который она перевела сумму денег,
которую обычно носят с собой из кошелька цянькунь, который дал ей А-Чжань, который
она хорошо скрывает.

Они покупают все, что им нужно. Лицзюань не искала слухов о ночных охот, которые
она могла бы предпринять, чтобы заработать деньги. В конце концов, ей придется
рассмотреть это, потенциально, но, по приблизительной оценке, содержимое сумки
цянькунь будет поддерживать их - теперь, когда у нее двое мальчиков, а не один -
возможно, в течение пятнадцати или двадцати лет, так что это не особенно срочно.

Утром они продолжают двигаться на запад.

---

А-Чжань души не чает в Вэй Ин.

Когда они найдут место, где смогут остановиться, Лицзюань задаст своему сыну много
вопросов. Задавать А-Чжан вопросы, на которые ему не хочется отвечать, обычно
является разочаровывающим и бессмысленным упражнением, но она чувствует себя
особенно решительной.

До сих пор А-Жан настаивал на том, чтобы они путешествовали как можно быстрее.
Теперь они останавливаются отдохнуть всякий раз, когда Вэй Ин устает, если только
Лицзюань не несет его. Они спят на постоялых дворах, для удобства Вэй Ин.

Она не возражает и даже слегка не соглашается с утверждением А-Чжань о том, что Вэй
Ин не может пропускать прием пищи. Он слишком худой, и ему действительно нужно
поесть. Просто это довольно странно.

Ее могло бы больше беспокоить то, что их темп замедлился, если бы было больше
признаков того, что преследование приближается к ним, или если бы они не проходили
по территории Мэйшань Ю. Лань не будут рады, если они слишком охотно вторгнутся в
Мэйшань или попытаются допросить людей.

Теперь они путешествуют исключительно пешком. Река здесь менее проходима, и

Лицзюань не уверена в том, что полетит с двумя маленькими детьми на мече, особенно
когда Вэй Ин плохо держится на месте.

Это означает, что они движутся намного медленнее, чем были. В тот день, когда они
заблудились, им осталось почти две недели до Йилинга.

Путешествие было на удивление приятным. Сила и выносливость Лицзюань продолжали

возвращаться к ней - немного тревожно думать, что год назад А-Чжань, несомненно,
подтолкнул ее к укреплению, потому что он планировал это, - и ходьба-хорошее
упражнение. (Как и Вэй Ин, которая набирается сил при регулярном питании, но ей все
еще всего пять лет, и нет... ну, не пятилетний ребенок, как А-Жан.)

Вэй Ин - очаровательный ребенок-интересуется всем и болтлив так, как никогда не был

ни один из сыновей Лицзюаня. (Она часто беспокоится о Лань Хуане. Он всегда был
предан своему брату и, должно быть, так расстроен, что А-Жан ушел.)

А-Чжань удивительно хорошо осведомлен о растениях, животных и окружающем их мире и

терпеливо отвечает на бесконечные вопросы Вэй Ина. Лицзюань задается вопросом, не
была ли она слишком отвлечена детьми, когда оглядывается вокруг и понимает, что
полностью потеряла дорогу.
Она не совсем понимает, как могла сойти с дороги, даже не заметив этого, но она это
сделала. У нее в руке рука А-Чжань, а на бедре Вэй Ин, и они идут по лесу, дороги
не видно.

Просыпаются давно дремлющие инстинкты. Скорее всего, ее что-то обмануло, чем то,
что она просто сбилась с пути.

"Держитесь друг за друга за руки и держитесь поближе ко мне", - говорит она,

опуская Вэй Ина на землю. Она вытаскивает свой меч из-за пояса, куда засунула его,
и на всякий случай вытаскивает его. "Теперь тихо".

Если что-то пытается заманить их в опасность, попытка развернуться только еще

больше заблудит их, она совершенно уверена.

Они идут дальше, напряженные, и вскоре деревья заканчиваются. Лицзюань осторожно

приближается, Вэй Ин прижимается к ее юбкам, а А-Чжань рядом с ней, и выглядывает
наружу.

Чего бы она ни ожидала, это было не это: большой, приятный дом, окруженный
ухоженными садами, из которого выходит женщина. Она, кажется, замечает их и манит,
и ноги Лицзюань несут ее вперед без сознательной мысли.

"Добро пожаловать", - говорит женщина. "Зайди внутрь". Она улыбается. "Здесь ты в

безопасности, и я приготовил прохладительные напитки".

Лицзюань собирает достаточно воли, чтобы колебаться. "Кто ты?" - спрашивает она.

Глаза женщины сияют, взгляд теплый. "Надеюсь, друг", - говорит она. "Вы можете
называть меня Попо".

Глава 3
Примечания:
Я все еще слишком устал, чтобы быть интересным.

Я действительно вспомнил, что хотел сказать, что название от "Я хочу все это от
королевы".

Расписание публикации будет каждые один или два дня. По-моему, в основном двое, но
один читатель находится в больнице, и за последний год я провел в больнице
достаточно времени, чтобы сразу же пожалеть их и опубликовать дополнительную главу
в качестве подарка.

(Дополнительные примечания см. в конце главы.)

Текст главы
Дом этого "Попо" просторный и приятный, а внутри стоит стол, накрытый свежей,
горячей едой. Вэй Ин ест с энтузиазмом, в восторге от новых вкусов и настаивает на
том, чтобы поделиться ими с Лань Чжанем.

Лань Чжань ест то, что Вэй Ин кладет в свою миску, и наблюдает за Попо. С тех пор
как они нашли Вэй Ина в Илине, у него редко хватало глаз на что-то другое, кроме
как наблюдать за Вэй Инем и его матерью вместе, но эта ситуация внезапно стала
новой и тревожной.

Он беспокоится о еде, но не может найти в ней ни малейшего намека на яд по вкусу

или запаху, и он не осмеливается вести себя неподобающим для его очевидного
возраста образом. Эта женщина, кажется, обладает огромной силой.
Он сожалеет о своем нежелании устраивать сцену, когда его мать и Вэй Ин плотно
отведали приготовленную перед ними еду, и Вэй Ин тут же засыпает за столом. Когда
он смотрит в сторону матери, она дремлет в своем кресле.

"Что у тебя ..." - начинает говорить он, оглядываясь на Попо, но его глаза
встречаются с ее глазами, и внезапно у него возникает головокружительное ощущение
падения во времени.

Где - то в глубине его сознания какая-то часть его неистовствует от беспокойства-

сейчас не время погружаться в мысли о прошлом, и обычно попытки сосредоточиться на
воспоминаниях о прошлой жизни все еще оставляют его ошеломленным и с ужасной
головной болью.

И все же воспоминания овладели им. Он помнит свою первую жизнь в деталях, которые
до сих пор были ему совершенно недоступны. Его юность в Облачных Нишах-это размытое
пятно, но с того момента, как Облачные Ниши подверглись нападению, его воспоминания
почти нападают на него. Он вспоминает кампанию Sunshot и ее последствия и ловит
себя на том, что размышляет обо всем, что он когда-либо видел или слышал о Юньменг
Цзяне; о судьбе, постигшей большую часть секты, о жизнях Цзян Яньли и Цзян Ваньиня.

Он помнит все, что видел Вэй Ина с одним из них или с обоими, и ловит себя на том,
что тоже вспоминает события в храме Гуаньинь и все дискуссии о том, что Вэй Ин
отдал Цзян Ваньину его золотую сердцевину.

Остальная часть его жизни снова проходит как в тумане, пока он не прыгнул в систему
путешествий во времени.

А затем, с внезапным шоком и пульсирующей головной болью, его внимание возвращается

к настоящему. Его мать и Вэй Ин все еще дремлют, а Попо задумчиво наблюдает за ним.

"Интересно", - говорит она. "Я задавался вопросом, кем ты был, чтобы ступать по
земле с таким большим количеством лет, чем тебе следовало". Она наливает чай и
ставит его перед ним. "Выпей это. Это поможет".

Он повинуется, и его головная боль действительно отступает.

"Ты привела нас сюда", - удается ему, и она кивает.

"Конечно", - говорит она. "Я должен был знать, представляешь ли ты опасность".

"Ваше заключение?"

Она улыбается. "Не похоже, что вы намерены угрожать моей семье", - говорит она.
"Действительно, вы, возможно, предприняли действия, которые могут принести им
большую пользу".

Он чувствует, как волосы у него на затылке встают дыбом. "Кто твоя семья?" -
осторожно спрашивает он, и она слегка смеется.

"Я старейшина Мэйшань Ю", - говорит она. "Моя семья большая, но только некоторые из
них касаются вас. Юй Цзыюань и ее дети, Цзян Яньли и Цзян Чэн". Она смотрит на Вэй
Ин. "И, конечно, этот тоже... особенный, и его любили мои внуки, которые любили его
как своего брата". Она улыбается, оглядываясь на Лань Чжаня. "Я понимаю, что вы так
не думали, но Сяо-Чэн очень похож на некоторых других моих родственников, и я
уверяю вас, я уверен в этом".

Однажды у Лань Чжаня было много недобрых мыслей о Цзян Ваньине; он задается
вопросом, должен ли он сожалеть об этом.
Попо смеется, легко и тепло. "Некоторые из моих внуков обладают приобретенным
вкусом, сяо-Чжань", - говорит она ему. "Я не держу на тебя зла".

"Что теперь будет?" он спрашивает, и она всхлипывает.

"Это действительно вопрос".

---

То, что происходит дальше, в некотором смысле очень мало, потому что дальше
происходит то, что они перестают убегать и остаются в большом, удобном доме Попо,
где она уверяет их, что локальная сеть не найдет их, как бы они ни старались. Они
остаются здесь на несколько лет.

Здесь много комнат - Лань Чжань никогда не может точно определить, сколько их, - и
им легко избежать встречи или быть замеченными частыми посетителями Попо.

Лань Чжань не может избежать необходимости многое объяснять своей матери, теперь,
когда у нее есть время спросить его. Он говорит ей, что путешествовал во времени из
другой жизни, в которой произошли ужасные вещи, которые он теперь полон решимости
предотвратить; он избегает рассказывать ей, что было в большинстве случаев,
правдиво говоря ей, что все еще очень трудно вспомнить что-либо в реальных деталях.

(Ему не нужно говорить ей, как много Вэй Ин значила для него; она сразу же понимает
это сама.)

В своем первом детстве Лань Чжань проводил очень мало времени, предаваясь чему-
либо, что действительно можно было бы назвать игрой; в этом, своем втором, он
проводит много времени, бегая по лугам за домом Попо, играя в игры, изобретенные
Вэй Инем. Когда идет дождь или на улице глубокий снег, он и Вэй Ин проводят свой
досуг в мастерской, которую Попо выделил для них. (Она заверила Лань Чжаня, что в
этом нет ничего слишком опасного для Вэй Ин, с чем можно было бы
экспериментировать.)

Не все их время-это досуг. Мама и Попо оба проводят мальчиков через уроки. Лань
Чжань не подвергается испытаниям на теоретических занятиях, но он проходит их ради
Вэй Ина; Вэй Ин, похоже, воспринимает безупречные ответы Лань Чжаня как своего рода
вызов.

Тренировка с мечом и луком полезна; тренироваться бок о бок с Вэй Инем приятно, а
Лань Чжань заново осваивает мышечную память, которая когда-то была второй натурой.

Они довольно рано переходят от деревянных тренировочных мечей к настоящим. Попо

дарит им их оружие, и Лан Чжань понимает, что она сделала его сама. Они кажутся
превосходным духовным оружием, самого высокого качества, которое он когда-либо
видел.

Ее, кажется, забавляет, что Вэй Ин снова был поражен нерешительностью относительно
названия своего меча, и снова представляет его по имени Суйбянь. Лань Чжань
называет своего Чжуйцю. Теперь он другой человек; он не является и не будет Лан. Он
учился жить более свободно, освобождаться от правил, которые управляли его
предыдущей жизнью.

Когда Вэй Ин, наконец, думает спросить, как может быть полное имя Жанжана, он
понимает, что пришло время начать меняться более полно.

Он говорит: "Тан Чжань".

---
Юй Цзыюань живет в Юньмэне уже несколько лет; она замужняя женщина, которая только
время от времени навещает свою бабушку в Мэйшане.

Юй Цзыюань тоже не дурак, и когда Попо посылает ей записку, в которой необъяснимо

приказывает, чтобы ее детям никогда не давали собак и чтобы она, как правило, не
поощряла собак на Пирсе Лотоса, она повинуется без вопросов или колебаний. На пирсе
Лотоса не будет собак, как и у А-Ченга.

Прошли годы, прежде чем она поняла, почему.

Когда А-Ченгу девять, а А-Ли четырнадцать, она берет их с собой в гости к Попо. Это
обычный визит, пока он не станет действительно исключительным.

В доме Попо есть и другие люди. Люди, которые не являются другими членами семьи Юй
Цзыюаня - люди, которые вообще не являются Юй.

Там двое мальчиков, примерно одного возраста с А-Ченгом, и женщина, которую она с
удивлением осознает, что знает.

Попо отправляет ее подавлении взгляд, и Юй Цзыюань ничего не говорит, как Попо

приветствует детей и знакомит их с Леди Тан, который наверняка Тан Лицзюань,
который был якобы казнен Лан полтора десятилетия назад, и Тан Чжань, вежливости
название Чжэнянь, кто носит блестящие серебряные маски, которая покрывает все,
кроме нижней левой четверти его лица. Юй Цзыюань подозревает, что это сделал Попо;
он прилипает к его коже каким-то невидимым ей механизмом, и нижняя часть маски
сдвигается вместе с его челюстью, когда он открывает рот, чтобы вежливо
поздороваться. Несмотря на то, что маска кажется довольно тонкой и плотно
прилегающей, она полностью затеняет его глаза.

Другой мальчик, возможно, все еще более шокирован, чем Тан Лицзюань. Его зовут Вэй
Ин, вежливое имя Вусянь, и в тот момент, когда он улыбается, она знает, что это тот
самый Вэй Ин, которого она встретила в детстве. Сын Зангсе Санрена.

"Значит, ты нашел его",-удивленно говорит А-Ли и тепло улыбается Тан Чжэнъяню.

Трудно разглядеть выражение его лица за маской, но он выпрямляется, и она думает,

что, возможно, он испуган.

"Да", - говорит он.

Юй Цзыюань смотрит на свою дочь, которая опускает глаза. "Я думаю, может быть, пять
лет назад", - говорит она. "Маленький мальчик остановил нас на улице. Он спросил,
была ли Вэй Ин на пирсе Лотоса."

"Жанжан!" Вэй Ин смеется и подталкивает Тан Чжэньяна локтем. "Я даже никогда не был
на пирсе Лотоса!"

"У тебя есть", - слышит Юй Цзыюань свой собственный голос. "Когда ты был ребенком".
Прошли годы с тех пор, как они узнали о смерти Зангсе Санрен и ее мужа. Они так и
не узнали, что случилось с Вэй Ин. Даже Цзян Фэнмянь оставил его умирать.

"О!" - восклицает Вэй Ин, пораженная.

"Идите играть, дети", - твердо говорит Попо. "Мне нужно поговорить с твоими
матерями".

Когда дети окажутся вне пределов слышимости, Юй Цзыюань наконец сможет задать
вопрос, который вертелся у нее на языке. "Ты Тан Лицзюань, не так ли?" - она
старается не требовать. "Я думал, ты умер".

Леди Тан натянуто улыбается. "Так и есть. Я бы так и сделал. Цинхэн-Цзюнь заставил
меня выйти замуж и вместо этого посадил в тюрьму".

Юй Цзыюань чувствует, как ее глаза расширяются. Ей показалось, что в наследнике

Секты Лан было что-то знакомое. "Неужели Лань Сичэнь..."

"Да, он мой сын", - говорит она. Ее голос слегка дрожит. "Он ... он здоров, ты не
знаешь?"

"Насколько я знаю", - уверяет ее Юй Цзыюань, но затем она колеблется. "Когда вы

видели его в последний раз?"

"Пять лет назад", - говорит Тан Лицзюань. "Это было... сложно".

Юй Цзыюань обдумывает это. "Ты ушел, когда у них были все... трудности?"

"Как раз перед этим, я полагаю", - криво усмехается Тан Лицзюань. "Я не знаю, какие
у них были трудности, но я бы не удивился, если бы эти вещи были связаны".

"Я, конечно, не знаю всего, что произошло", - признается Юй Цзыюань. "Лан не

говорят о вещах, которые их смущают. Известно лишь, что внутри секты произошел
конфликт. Кульминацией этого стала драка между Цинхэн-Цзюнем и его братом Лань
Киренем. Лань Кирен победил, а Цинхэн-Цзюнь позже умер от ран. Лань Кирен сейчас
лидер секты, но Лань Сичэнь все еще его наследник."

Тан Лицзюань побледнел. "Цинхэн-Цзюнь мертв?"

"да."

Тан Лицзюань выдыхает. "Приятно это знать", - тихо говорит она.

Юй Цзыюань никогда не был уверен в остальном, но ... "Было некоторое предположение,

- говорит она так деликатно, как только может,-что Цинхэн-Цзюнь впал в злые
поступки и, возможно, что он несет ответственность за исчезновение Лань Чжаня,
своего младшего сына".

"Лицзюань сбежала с сяо-Чжан пять лет назад", - говорит Попо. "Или, я бы сказал,
сяо-Чжань сбежал с ней, так как это было его решение и его план. Сяо-Чжань-довольно
особенный мальчик."

"Как так?" Юй Цзыюань потягивает свой чай.

"Он не совсем тот ребенок, каким кажется", - объясняет Попо. "Он прожил целую жизнь
до этой - не перевоплотился, вы понимаете. Он жил этой жизнью, этим временем, пока
с помощью сложных средств не начал путешествовать во времени назад, к началу своей
жизни". Она на мгновение замолкает, возможно, чтобы дать Ю Цзыюаню время осознать
это. "Он видел, как происходило много ужасных вещей. Вещи, которым нельзя позволить
повториться".

"Например?"

"Пока не беспокойтесь слишком сильно", - говорит Попо. "У него будет достаточно
времени, чтобы рассказать вам все, что вам нужно знать. Я отправляю их всех троих
жить с тобой на Пирс Лотоса. Я ожидаю, что Лань больше не ищут Лицзюань или сяо-
Чжань, а мой дом слишком изолирован". Она улыбается. "Вы, конечно, никому не
скажете, что госпожа Тан-это Тан Лицзюань, или что сяо-Чжань когда-то была Лань".
Она потягивает свой чай. "У Вэй Ина было очень трудное время, прежде чем они нашли
его, и, кстати, он смертельно боится собак".

Тогда Юй Цзыюань понимает, что нет абсолютно никакой возможности, что она не
вернется с тремя неопределенными гостями, потому что Попо планировала это в течение
многих лет.

"Что, если Лан все равно их найдет?" - спрашивает она. Пирс Лотоса не готов к войне
с локальной сетью.

"Я посылаю их с транспортными талисманами. В чрезвычайной ситуации они могут

вернуться сюда через минуту", - уверяет ее Попо. "В любом случае, вы скажете людям,
что леди Тан и Тан Чжэньян-ваши дальние родственники. Любые вопросы можно
адресовать мне".

"Да, Попо", - говорит Юй Цзыюань.

---

Цзян Чэн не помнит, как они с сестрой познакомились с Тан Чжэнянем, когда он был
маленьким. Он помнит, что его отец иногда выходил на улицу, разыскивая сына Вэй
Чанцзе, но так и не нашел его. Цзян Фэнмянь всегда возвращался разочарованным -
разочарованным тем, что не нашел Вэй Ина, и разочарованным тем, что Цзян Чэн был
единственным сыном, к которому он должен был вернуться.

Он знает, что никогда не был тем сыном, которого хотел его отец. Он никогда не
знал, как соответствовать идее Вэй Ин. Вэй Ин, предположил он, была совсем не
похожа на мать Цзян Чэна, и совсем не похожа на Цзян Чэна тоже. Вэй Ин был бы
идеальным Цзяном.

И теперь они все-таки нашли Вэй Ин. Вэй Ин жила с бабушкой Цзян Чэна. У Вэй Ина уже
есть меч, и он, вероятно, хорошо им владеет. И сестра Цзян Чэна тоже очень рада его
видеть.

Цзян Чэн вроде как хочет ненавидеть его, но на самом деле это трудно сделать.

Несуществующий призрак Вэй Ина нависал над всей жизнью Цзян Чэна, но настоящий
живой мальчик, которого зовут Вэй Ин, вежливое имя Вусянь, ярко улыбается и
приглашает Цзян Чэна прийти и поиграть. Он много говорит, по - дружески - может
быть, потому, что Тан Чжэньян не так много говорит, - и, похоже, он хочет быть
друзьями.

Никто никогда раньше по-настоящему не хотел быть другом Цзян Чэна.

Поэтому, когда их вызывают обратно в дом и говорят, что Вэй Вусянь, Тан Чжэньян и
леди Тан собираются переехать жить к ним на Пирс Лотоса, он думает, что, возможно,
его это устроит.

---

Попо, похоже, нравится создавать духовное оружие, которое может маскироваться под
аксессуары к одежде. Тан Чжань не спрашивает, почему; то ли ради сокрытия, то ли
для того, чтобы их всегда можно было легко достать, то ли по какой-то другой
причине. Не его дело расспрашивать ремесленника, который может создавать такие
вещи, как Зидянь, или подарки, которые она дарит ему и Вэй Ин.

"Вам понадобятся силы для того, что вам нужно сделать", - говорит она, и она не
ошибается.

Тан Чжань теперь носит манжету на запястье с изображением дракона. Когда он

пожелает, манжета может трансформироваться. Это может быть своего рода гуцинь, хотя
и довольно странный. Это похоже на то, как если бы кто-то отполировал гуцинь до
лакированного блеска и поместил его на солнечный свет, а затем убрал гуцинь, но
оставил только его форму, очерченную в отраженном свете. Это само по себе мощное
оружие для того, кто помнит столько же о культивировании гуциня, сколько и он сам.

Он также может придать форму только струнам, которые он может использовать с

разрушительной силой при убийстве аккордов. Он думает, что его прародительница Лань
И была бы довольна этим.

У Вэй Ина также есть манжета для ношения, но у него есть мотив феникса, и он очень
отличается по функциям.

Тан Чжань привыкает к ощущению маски на своем лице, легкой, но вездесущей. Вэй Ину
это не нравится, но они объяснили ему, что это необходимо; теперь Вэй Ин знает, кем
был Тан Чжань раньше, и что одно его лицо может выдать его нескрываемым. (Во всяком
случае, не исключено, что он встретит Лань Сичэня, и Тан Чжань предполагает, что он
и его брат снова будут почти идентичны; Вэй Ин должен был быть готов к такой
возможности.)

Попо (и его мать) не обязательно ошибаются в том, что для них будет лучше покинуть
дом Попо и снова жить среди людей. У них были годы его собственной тихой идиллии, в
которой ничто не отрывало его от матери и Вэй Ина и не отнимало их у него, но Вэй
Ин по натуре общителен. Иногда Вэй Ин с тоской говорит о местах, где есть люди.

И Тан Чжань не может отсюда поддерживать какое-либо представление о том, что

происходит в мире культивирования в целом. Все уже явно изменилось, если его шуфу
стал Лидером Секты, и о Цинхэн-Цзюне поползли темные слухи.

Детство сделало его мысли детскими, хотя эффект уменьшается по мере того, как он
снова взрослеет; он не может вспомнить, что, если вообще что-то, он думал, люди
подумают о его исчезновении. Он помнит о настоятельной необходимости найти Вэй Ин и
о своем собственном нежелании оставлять мать позади.

Сейчас ему десять, и его брат будет беспокоиться за него. Все равно будет
волноваться, если он не скорбит в уверенности, что мальчик, известный как Лань
Чжань, умер в раннем детстве. К сожалению, все равно было бы слишком опасно
посылать ему какое-либо сообщение о том, что он и их мать все еще живы.

Они отправились на пирс Лотоса в компании Ю Цзыюань и ее детей.

Странно видеть Цзян Ваньиня ребенком. Лань Ванцзи не помнил, чтобы встречался с ним
раньше пятнадцати лет; он мало думал о нем в течение ряда лет. Когда у него
сложилось твердое мнение о нем, оно не было положительным.

Цзян Чэн сейчас девятилетний мальчик, чье случайное бахвальство не совсем скрывает
его неловкую неуверенность. Тан Чжань подозревает, что Цзян Чэн хочет, чтобы Вэй Ин
- и Тан Чжань - понравились ему, и боится, что они этого не сделают.

Вэй Ин определенно знает. Вэй Ин рад, что у него появились новые друзья, и очарован
плохо скрываемым восхищением Цзян Чэна. Тан Чжань помнит свою неприязнь к человеку,
которым был Цзян Ваньинь в своей предыдущей жизни. Он также помнит, что Вэй Ин
любила его, и он так и не смог полностью избавиться от своей ревности к тому, что
Цзян Ваньинь имел, в самом буквальном смысле, часть Вэй Ина, к которой Лань Ванцзи
никогда не мог прикоснуться. Что Вэй Ин все еще любила его, даже когда Цзян
Ваньинь, казалось, не хотел и не заслуживал этого.

Но это было, в буквальном смысле, то, что произошло в другой жизни, и Цзян Чэн-
странно милый ребенок, который хочет одобрения Тан Чжаня и на самом деле ничего не
сделал, чтобы оправдать отказ Тан Чжаня в этом.

Там есть и что-то еще, что Тан Чжань не может определить. Он думает, что Цзян Чэн
чего-то боится в связи с их прибытием на пирс Лотоса, но Тан Чжань не может понять
чего. Его знание состояния Пирса Лотоса в это время наводит на мысль, что самым
страшным обитателем, несомненно, является мадам Ю, и она путешествует с ними.

Он решает это, когда они достигают пирса Лотоса, и госпожа Юй, которая была гораздо
приятнее, чем он мог ожидать, вспоминая о ее репутации, внезапно напрягается и
становится резкой, когда она говорит Цзян Фэнмяну, кто они такие.

Лидер секты Цзян бурно приветствует Вэй Ина. Он весь в слезах и подчеркнуто
приветлив; он вне себя от радости, что Вэй Ин нашелся. Он предлагает Вэй Ин
присоединиться к секте Цзян; когда Мать возражает, он, тем не менее, настаивает на
вечном приеме Вэй Ин на пирсе Лотоса. Он не обращает внимания на своих собственных
детей (или Тан Чжаня, но это не особенно странно или нежелательно), и Тан Чжань
может видеть, что Вэй Ин заметил и находит это неловким.

Тан Чжань ожидал, что Цзян Чэн обидится. Цзян Ваньинь никогда не был человеком,
который любил, чтобы на него не обращали внимания, и Лань Ванцзи старался не
обращать на него внимания при каждой возможности.

Он не такой. Цзян Чэн смотрит в землю с несчастным и смиренным видом, в то время

как его отец игнорирует его существование.

Ах.

Примечания:
Я забыл

正俨-Чжэньян

追求-Чжуйцю

Глава 4
Примечания:
В этой фантастике так много мелких деталей, которые мне нравятся, я *так* близок к
написанию комментария, но, как мы видели, это занимает год, и это сложно и все
такое.

(Дополнительные примечания см. в конце главы.)

Текст главы
Жизнь на пирсе Лотоса стала другой после того, как они вернули Тан Лицзюаня и
детей.

Юй Цзыюань не удивлен тем, что Цзян Фэнмянь уделяет Вэй Ину столько внимания,
сколько никогда не уделял своим собственным детям. Она испытывает облегчение от
того, что это, похоже, не мешает А-Ченгу и Вэй Ину подружиться - у ее сына нет дара
дружбы, но Вэй Ин такой же, как его мать, и его нелегко удержать.

Все это все еще может закончиться разбитым сердцем, если А-Чен когда-нибудь
наткнется на слова, которые Вэй Ин услышит как искренний отказ, но она не знает,
как это предотвратить. Она не знает, что это может быть. Она тоже не собиралась
отталкивать его мать.

Вэй Ин, кажется, любит пирс Лотоса. Он очаровывает А-Ченга и его шиди и купается в
сестринской привязанности А-Ли. (Также, как и его мать, он без усилий блестящ, ни
на мгновение не кажется, что ему нужно учиться, тренироваться или работать, и Пирс
Лотоса дает ему бесконечные развлечения.) По приглашению Цзян Фэнмяня он посещает
некоторые занятия Секты Цзян, но настаивает на том, чтобы Тан Чжэньян присоединился
к нему.

Похоже, ему не нравится внимание Цзян Фэнмяня. Он странно смотрит на Лидера Секты
Цзян и часто убегает, если Цзян Фэнмянь тратит слишком много времени на то, чтобы
сразу заговорить с ним. Он неизменно найдет предлог, чтобы быть в другом месте,
если альтернативой будет остаться наедине с Цзян Фэнмяном.

Она подслушивает его рассуждения, когда однажды днем отправляется на поиски

мальчиков.

"Это странно", - слышит она его слова. "Он странный. Это не твоя вина, что ты ему
не нравишься, Цзян Чэн, он действительно странный".

"Ты просто нравишься ему больше, чем я",-говорит А-Ченг устало и покорно.

"И это странно", - настойчиво отвечает Вэй Ин. "Ты его сын. Думай об этом как ...
как о матери. Мама любит меня, но она любит меня не больше, чем Жанжан. На самом
деле она его мать. Я не знаю, чего хочет от меня твой отец, но... проблема в том,
что он странный, Цзян Чэн. С тобой все в порядке". Минутная пауза. "Я имею в
виду... кроме твоего лица. И твои волосы. И..."

"Ты!" -кричит А-Ченг, и она слышит звук потасовки, всплеск и смех.

Тан Чжэньяна читать труднее, но она знает, что он совсем не обычный мальчик; она
доверяет суждению Попо, отправившей его на Пирс Лотоса.

Тан Лицзюань-это... вызов существованию Ю Цзыюаня.

Почти все время она носит тяжелую вуаль, которая скрывает ее лицо. Это менее
эффективно, чем могло бы помочь Ю Цзыюань забыть, что она одна из самых красивых
женщин, которых Ю Цзыюань когда-либо видел, потому что ее фигура слишком изящна, а
движения слишком грациозны для этого.

И когда они остаются наедине, как это иногда бывает, она снимает вуаль, и Ю Цзыюань
беспокоится, что по тому, как колотится ее сердце, будет видно.

Что бы она ни думала о своем муже, Юй Цзыюань замужем. Некоторые вещи не подлежат
рассмотрению.

Однако, возможно, большая опасность, чем красота Тан Лицзюань, заключается в ее

доброте.

Когда они в последний раз знали друг друга, Ю Цзыюань путешествовал с Зангсе
Санреном, у которого было гораздо больше способностей к легкой дружбе, чем у Ю
Цзыюаня когда-либо. Они охотились с Тан Лицзюанем, в течение короткого времени, и
Тан Лицзюань знал, кем они были друг для друга тогда.

Потеря Ю Цзыюанем Зангсе Санрена все еще причиняет боль, как открытая рана. В
некоторые дни приятно видеть детей; в конце концов, никто из них никогда бы не
родился, если бы Юй Цзыюань и Зангсе Саньрен остались вместе. В другие дни они
являются болезненным напоминанием, и эти дни чаще встречаются после прибытия Вэй
Ин. Зангсе Санрэн продолжает жить в нем, но так же, к своему ужасу, живет Вэй
Чанцзе, муж, который был так глубоко недостоин ее.

Но когда Юй Цзыюань огрызается на детей, даже она видит, как ощетинивается Тан
Чжэнянь, и почему-то его маска не скрывает его неодобрения. Возможно, это было бы
наказанием, учитывая то, что она знает о нем, но реакция Тан Лицзюаня еще хуже.
Тан Лицзюань печально смотрит на нее, а позже, когда они остаются одни, она мягко
спрашивает, не хочет ли Юй Цзыюань поговорить об этом. Она спрашивает, когда уже
сняла вуаль. Когда она смотрит на Юй Цзыюаня мягко и тепло.

Быть единственным объектом внимания Тан Лицзюаня-все равно что пытаться взлететь на
солнце. Юй Цзыюань чувствует головокружение и одышку, холод и жжение одновременно.

Слова вырываются наружу. Она рассказывает Тан Лицзюань, как она потеряла Зангсе
Санрена, как это было полностью и полностью по ее вине, и рассказывает ей о том,
как она одновременно любит и ненавидит своих детей за то, что они представляют. Она
задается вопросом, осудит ли ее за это Тан Лицзюань.

Она этого не делает.

"Мои дети тоже никогда не были бы моим выбором", - тихо говорит она. "Но я знаю,
что это также было не их". Она делает слегка прерывистый вдох. "Лань Хуань и я
провели вместе немногим больше ста дней. Я дорожил каждым мгновением. А-Жан был
моим утешением и радостью всю свою жизнь". Она смахивает слезу. "Я бы сейчас не
променял их жизни на то, чего они мне стоили".

Юй Цзыюань осмеливается протянуть руку, и Тан Лицзюань берет ее за руку и держит.

"Мне очень жаль", - тихо говорит Юй Цзыюань.

"Я не об этом", - отвечает Тан Лицзюань. "Подумай о своих детях, Юй Цзыюань. Если
бы их смертью ты смог вернуть Зангсе Санрена... ты бы сделал это?"

Юй Цзыюань закрывает глаза и заставляет свой разум не вызывать в воображении образ

убитых ее детей. "Нет", - шепчет она.

Это помогает.

---

Сичэнь благодарен, что в его комнате на пирсе Лотоса есть зеркало, так что он может
тщательно проверить свою внешность, прежде чем выйти на улицу в первое утро
Дискуссионной конференции.

Ему семнадцать, и впервые его пригласили на дискуссионную конференцию, чтобы он

представлял свою секту. Он будет сидеть рядом со своим дядей на собраниях. Если
кто-то попытается найти в нем недостатки, он хочет, чтобы они потерпели неудачу.

Локальная сеть не будет рисковать дальнейшей потерей лица. После грязной истории с
Цинхэн-Цзюнем запрет на сплетни не предотвратил распространение слухов. Слишком
многие люди просто не могли устоять перед желанием поговорить об этом. Как только
кража самых злых книг из Запрещенной коллекции была связана с окровавленной лентой
А-Чжаня и незаинтересованностью Цинхэн-Цзюня в его пропавшем сыне, это, по-
видимому, было слишком неотразимой темой.

Мало кто когда-либо задумывался о том, насколько глубоко ранило и Сичэня, и его
шуфу то, что люди так небрежно отнеслись к потере А-Чжань.

Сичэнь отбрасывает свой затаенный гнев в сторону. Сегодня не тот день для этого.
Сегодня он представляет своего дядю, и это то, что его волнует. Он возьмет с собой
своего брата, как делал это уже восемь лет.

Он проверяет, что лента у него на лбу прямая, знак клана нанесен с точностью.

Следы грязи и крови, которые испортили его, когда его извлекли из леса, давно
смыты. Сичэнь носит его с гордостью за то, что он олицетворяет: его любовь к своему
давно потерянному брату и его неприятие узколобого легкомыслия тех, кто так цепко
цеплялся за свои ошибочные представления о праведности, что потратил впустую два
дня, пока А-Чжань отсутствовал.

По праву Сичэнь не должен носить эту ленту, должен отказаться даже прикасаться к
ней.

По всем правилам, они должны были немедленно искать А-Чжана. Они могли бы найти
его, пока не стало слишком поздно.

Он выходит.

Пирс Лотоса кажется приятным местом, теплым, открытым и просторным. Ученики Цзяна,
размещенные вокруг одноименных пирсов, чтобы дать указания заблудившимся и спасти
любого, кто может упасть в реку, настроены дружелюбно. Жители близлежащего города
казались приветливыми, когда делегация Лан проезжала мимо.

Сичэнь ловит себя на том, что вспоминает об этом, когда замечает, что за ним
наблюдают.

Рядом стоят трое мальчиков. Один из них носит цвета Цзяна, и Сичэнь думает, что он
может быть Цзян Ваньинем, сыном Цзян Фэнмяня. Двое других одеты в черное и красное,
и Сичэнь вполне уверен, что он тоже знает, кто они такие.

Он слышал, что Цзян Фэнмянь открыл свой дом для небольшой делегации мошенников-
земледельцев; двое из них находятся в дальнем родстве с его женой Юй Цзыюань, но
третий, как говорят, сын покойного, но все еще известного Зангсе Санрэня.

Один из мальчиков в черно-красном повернул лицо в сторону Сичэня. По крайней мере,

он думает, что за ним наблюдают; это немного трудно сказать. Он носит маску,
которая закрывает большую часть его лица и сильно затеняет глаза, хотя кажется, что
этого не должно быть.

Повинуясь импульсу, Сичэнь меняет свой курс.

Приближаясь, он слышит, как другой мальчик в черно-красном жалуется на ранний час,

хотя уже больше семи. Он останавливается, когда мальчик, который, вероятно, Цзян
Ваньинь, замечает Сичэня через плечо и настойчиво шипит на него, чтобы он замолчал.
Мальчик оглядывается, его глаза расширяются, а челюсть отвисает. Цзян Ваньинь
должен оттащить его на место рядом с собой, чтобы поприветствовать Сичэнь.

"Цзеву-Цзюнь", - говорит Цзян Ваньинь официальным тоном. Сичэнь старается не менять

выражения лица - он все еще привыкает к своему новому титулу.

"Цзян-гонцзы", - Сичэнь отвечает на их поклоны и испытывает облегчение, когда

кажется, что он прав насчет личности мальчика. "Мне стыдно признаться, но я не
знаком с вашими спутниками".

Разоблаченный мошенник-культиватор восстановил, по крайней мере, часть своего

самообладания. "Это Вэй Ин, вежливое имя Вусянь", - говорит он. "Это мой шиди, Тан
Чжэньян". Он все еще очень пристально смотрит на Сичэнь.

Вэй Вусянь выглядит лет на тринадцать. Тан Чжэнянь, по-видимому, моложе, но

насколько моложе?

Сичэнь никогда не терял надежды, что А-Чжань все еще жив. Таинственный и незнакомый
мальчик, который может быть ровесником А-Чжана - он не может не удивляться.
Тан тоже звали их мать, но есть много семей с именами Тан. Это может быть не более
чем совпадением.

"Я Лань Хуань, вежливое имя Сичэнь", - говорит он, на случай, если они не знают.
Выражение лица Тан Чжэньяна за маской невозможно прочесть. "Я племянник Лань
Кирена, лидера секты Лань".

"Для меня большая честь познакомиться с вами", - вежливо отвечает Вэй Вусянь.

"И этот тоже", - добавляет Тан Чжэньян. У него акцент мэйшань, где Вэй Вусянь
говорит преимущественно с Юньмэном.

Тан Чжэнъянь не продолжает кричать: "Брат! Это я, твой давно потерянный брат А-
Чжань!" - и бросается в ожидающие объятия Сичэня.

А-Жан был так молод, когда его забрали у них. Возможно, он забыл, что был Лан.

Более вероятно, что Тан Чжэньян-просто мальчик из Мэйшаня, который наблюдал за ним,
потому что Сичэнь-незнакомый гость на пирсе Лотоса, и который вежливо относится к
тому, как Сичэнь странно смотрит на него.

Сичэнь извиняется и направляется на свою первую встречу.

---

Как только они возвращаются в свою комнату, Вэй Ин шлепает по стене заглушающим
талисманом. Тан Чжань благодарен Цзян Фэнмяну за то, что он позволил и поощрял Вэй
Ина учиться у Цзян и изучать их техники, потому что Вэй Ин явно держал язык за
зубами так долго, как мог.

"Жанжан, сними маску", - требует он.

Тан Чжань делает это, потому что он знает, почему Вэй Ин спрашивает.

Он никогда не проверял прочность своей маски и поэтому старается не раздавить ее в

руке, когда Вэй Ин обхватывает ладонями его лицо. Прикосновение Вэй Ин нежное. Его
длинные пальцы легко касаются скул Тан Чжана.

Тан Чжань достиг возраста, когда его тело начало пробуждаться к представлениям о
желании. Вэй Ин по-прежнему прикасается к нему так же легко и небрежно, как и
всегда, но это начинает бросать вызов его самообладанию.

Он старается дышать ровно.

"Он действительно очень похож на тебя", - выдыхает Вэй Ин, а затем улыбается. "Но
не такая красивая. Иногда я думаю, что это даже хорошо, что ты теперь все время
носишь маску. Никто не смог бы отвести взгляд, если бы все могли видеть, насколько
совершенен мой Жанжан".

Его Жанжан. Одежда Тан Чжана слишком тесная.

Вэй Ин колеблется, а затем говорит более мягко и мягко. "С тобой все в порядке?" -
осторожно спрашивает он. "Это было ... ты видела своего брата сегодня, но тебе все
равно приходится прятаться даже от него".

Тан Чжань тяжело кивает. Если бы его личность была раскрыта его брату, его свобода
действий была бы сильно ущемлена, а Лвс в целом представляла бы совершенно
неприемлемый риск для Матери.
"Он посмотрел... ну что ж, - говорит он наконец. Он не может решить, уверен ли он,
что говорит это всерьез. Воспоминания Тан Чжана о своем брате в этом возрасте
далеки - и полны искажений его собственной юности.

Насколько он помнил, Лань Сичэнь в свои семнадцать лет был высоким и героически
обаятельным, легко любимым и совершенным. Сегодня он казался молодым. Мальчик, все
еще ребенок, все еще неуклюжий от юности и менее уверенный в себе, чем Тан Чжань
помнит, когда видел его.

В одном он уверен: раньше Лань Сичэнь больше улыбался.

---

Вэй Вусянь и Тан Чжэньян сопровождают Цзян Чэна и его сестру в его путешествии в
Облачные Глубины, чтобы посетить гостевые лекции. Ни один из них сам не будет
посещать лекции. Вместо этого они собираются путешествовать, но Вэй Вусянь заверил
Цзян Чэна, что они будут часто приезжать в Гусу и останавливаться, чтобы повидаться
с ним.

Тан Чжэньян останавливается в городе Цайи, прежде чем они сами приблизятся к
Облачным Нишам. Он снимает комнату в гостинице для себя и Вэй Ина и достает из
рукава свиток, чтобы прочитать, пока он ждет, чтобы Вэй Вусянь мог сопровождать
Цзяна оставшуюся часть пути.

Он делает это очень спокойно, но Тан Чжэньян делает почти все спокойно. Цзян Чэн
находит это немного неловким, потому что совершенно очевидно, почему Тан Чжэнянь не
собирается приближаться к дому Лань ближе, чем это.

Хорошо известно, что Лан не принимают учеников с нечистыми чертами лица. Еще более
хорошо известно, по крайней мере в окрестностях пирса Лотоса, что Тан Чжэньяна
никогда не видят без маски.

Никто не настолько груб, чтобы спрашивать, но широко распространено мнение, что он,
несомненно, должен быть сильно изуродован, будь то какое-то ужасное событие в его
детстве или какой-то другой дефект.

Естественно, Тан Чжэнъянь не захотел бы пытаться проникнуть в Тайники Облаков.

Они встречают Не Хуайсана, когда поднимаются по длинным ступеням к воротам. Цзян

Чэн уже встречался с Не Хуайсаном раньше. Он быстро представляет Вэй Вусяня.

"Знаменитый молодой бродяга-земледелец?" - весело спрашивает Не Хуайсан. "Я,

конечно, слышал о вас. Разве Тан-гонгзи не с тобой?"

Цзян Чэн старается не морщиться. Вэй Усянь смеется, но в этом есть какая-то
напряженность. "Нет, ему было неинтересно", - говорит он. "Я хотел посмотреть, что
это за место, где могут быть Углубления в Облаках. Я, конечно, тоже не останусь.

"Жаль", - отвечает Не Хуайсан.

Стражники Лань у ворот не хотят допускать Вэй Вусяня; он не был включен в

приглашение, направленное секте Цзян. (Он посылает Цзян Чэну уничтожающий взгляд,
когда Цзян Чэн пытается говорить от его имени, и Цзян Чэн неохотно соглашается, что
на самом деле это не его место.)

"Я действительно хотел посмотреть, что это было за место", - говорит Вэй Вусянь с
натянутой улыбкой. "Я полагаю, что это своего рода ответ".

"Не тот, который я бы хотел, чтобы вы получили", - раздается голос позади них, и
Цзян Чэн поворачивается.

Лань Сичэнь как раз сейчас поднимается по лестнице, за ним небольшая группа
учеников Лань.

"Цзеву-Цзюнь", - говорит Цзян Чэн и кланяется.

"Цзян-гонцзи". Лань Сичэнь отвечает на приветствие. "Цзян-гуньян. Вэй-гунцзы. Если

позволите, я с удовольствием приглашу вас посетить Облачные Глубины в качестве
моего гостя."

"Цзеву-Цзюнь слишком добр", - говорит Вэй Вусянь, лучезарно улыбаясь.

"Вовсе нет". Лань Сичэнь отпускает сопровождающих его учеников. "Могу я прогуляться
с вами? Я мог бы устроить тебе экскурсию.

Цзян Чэн старается не выказывать никакой внешней реакции.

Лань Сичэнь является наследником секты Лань, но известно, что он работает гораздо
усерднее, чем нужно большинству наследников секты. Он помогает Лидеру Секты Лань в
выполнении его обязанностей и в обучении тем самым занятиям, которые Цзян Чэн
должен здесь посещать.

Немного удивительно, что у него нашлось бы время или желание показать бродячим
культиваторам, которые прибыли без предупреждения в обширном доме Локальной сети.

---

Сичэнь отбрасывает все мысли о бумагах, которые его ждут. Он потеряет немного сна
из - за этого-ему придется, потому что Шуфу вообще не успеет этого сделать, и если
ни Шуфу, ни Сичэнь этого не сделают, то это сделают Старейшины, и каждый вопрос
будет решаться самым жестким и предосудительным способом, который только возможен.
(Шуфу говорит, что когда-то все было не так плохо, как сейчас, но после Цинхэн-
Цзюня...)

Это будет стоить того, чтобы потрудиться ради этого шанса прогуляться с Вэй
Вусяном.

Сичэнь знает, что на самом деле ведет себя глупо. Тан Чжэнянь - не его потерянный
брат. Тан Чжэньян - мальчик из Мэйшаня.

И все же.

Тан Чжэнянь-это возраст, в котором был бы А-Чжань, если бы А-Чжань еще был жив. Тан
Чжэнянь носит ту же фамилию, что и мать Сичэнь. Тан Чжэньян носит маску. Возможно,
что - то ужасное случилось с ним, когда он был ребенком-возможно, он стал жертвой
злого человека, который попытался использовать, скажем, своего собственного
младшего сына в каком-то ужасном ритуале.

Прошло несколько лет с тех пор, как он встретил молодых культиваторов-мошенников на

конференции по обсуждению Пирса Лотоса, но Сичэнь не может перестать цепляться за
надежду.

И, конечно, не повредит поприветствовать Вэй Вусяня в Облачных Глубинах. Чтобы

показать ему это место. Чтобы позволить Вэй Усяну увидеть всю его красоту.
Великолепие Библиотеки.

Окруженные горечавкой развалины коттеджа.

"Это совсем другое", - говорит Вэй Вусянь. До сих пор он многим восхищался.

"Да", - говорит Сичэнь. "Были предложения, чтобы мы восстановили его, но мы с дядей

не разрешаем этого. Это своего рода мемориал".

"Памятник чему?" - спрашивает Вэй Усянь. Сичэнь хотел бы думать, что в его явном
любопытстве есть что-то значительное, но Вэй Вусянь интересовался всем.

"За мою семью", - говорит Сичэнь. "Могу я говорить по секрету?"

Вэй Вусянь бросает на него испытующий взгляд. "Я бы предпочел, чтобы вы не просили
меня хранить секреты от Тан Чжэнъяна", - отвечает он.

"Об этом я не спрашиваю", - уверяет его Сичэнь. "Ты можешь рассказать ему все, что
я тебе скажу. Я прошу вас обоих никому больше не говорить об этом".

"Тогда очень хорошо". Намек на улыбку. "Говори, как хочешь".

Сичэнь поворачивается к разрушенному коттеджу. "До одиннадцати лет назад здесь жила
моя мать", - тихо говорит он. "Она была пленницей, хотя ее заключение было
несправедливым". Он делает глубокий вдох. "Нам с братом разрешалось навещать ее
только раз в месяц. Я был послушен этому ограничению. Моего брата не было, и,
похоже, он пошел к ней, когда случилось что-то ужасное".

"И вот как ..." Вэй Вусянь указывает на руины.

"Нет", - вздыхает Сичэнь. "Это случилось позже. Как вы понимаете, был период
больших трудностей." Он заставляет себя снова дышать. Он никогда ни с кем по-
настоящему не говорил об этом раньше. "Насколько нам удалось установить, бывший
лидер секты Цинхэн-Цзюнь попал под дурное влияние. Стало ясно, что он не был
невиновен в причастности к исчезновению моей матери и А-Чжан". Он склоняет голову.
"Он казался... одержимым моей матерью и совершенно не заботился о моем брате".

"Это ужасно", - говорит Вэй Вусянь с тем, что звучит как настоящее сочувствие.

"Действительно". Сичэнь смотрит на покрытые пеплом руины. "Он вернулся сюда. Он

утверждал, что искал доказательства. Мой дядя обвинил его в попытке уничтожить его.
Цинхэн-Цзюнь в ответ обвинил его в том, что он подрывает его отношения с нашей
сектой. К тому времени было широко распространено мнение, что он стоял за кражей
некоторых... особенно неприятных книг из Запрещенной коллекции Библиотеки. Они
подрались." Он помнит вспышки мечей, пламя в ночи. "Борьба была... неразрешенной.
Цинхэн-Цзюнь потребовал, чтобы Шуфу покинул Облачные Ниши и никогда не возвращался.
Шуфу потребовал того же от Цинхэн-Цзюня".

"Неловко", - говорит Вэй Вусянь с призрачной улыбкой. "Что произошло после этого?"

"Они снова подрались. Официально, можно сказать. Ни один из них не сдавался, и

поэтому они сражались до тех пор, пока Цинхэн-Цзюнь больше не мог продолжать. Позже
он умер от полученных ран". Сичэнь вздыхает, берет себя в руки. "Моего брата и мою
мать так и не нашли". Он наклоняется и проводит кончиками пальцев по одному из
цветков горечавки. "А-Жану сейчас было бы шестнадцать", - добавляет он. "Я лелею
надежду, что он жив".

Когда он оглядывается на Вэй Вусяня, то видит, что у мальчика на глазах слезы. "Я
могу себе представить", - тихо говорит он. "Я надеюсь, что вы снова найдете друг
друга, Зеву-Джун. Я действительно так думаю".

"Спасибо". Сичэнь принимает решение и лезет в рукав. "Вэй Вусянь. Вы можете

посетить Облачные ниши в любое время", - говорит он. "И ... я знаю нашу репутацию,
но ..." Он прочищает горло и вкладывает нефритовый жетон в руки Вэй Вусяня. "Тан
Чжэнянь также был бы рад посетить нас, если ... если он пожелает. Это пропуск для
подопечных".

"Цзеву-Цзюнь слишком добр", - говорит Вэй Вусянь, но Сичэнь видит, как он очень
осторожно кладет жетон в мешочек, и улыбается. "Я скажу ему, обещаю".

Примечания:
действительно, это буквально канон, что Секта Лан не принимает учеников, если они
недостаточно хороши, что ужасающе говорит нам о том, что да, Су Она должна быть
достаточно хорошенькой

Глава 5
Примечания:
У Бумажной Луны было шесть вступительных глав скучного установочного бита. У этого
было только четыре! (Но он немного короче, так что, наверное, это пропорционально,
я думаю.)

Текст главы
Цзян Чэн некоторое время задается вопросом, действительно ли Вэй Вусянь и Тан
Чжэньян хотели навестить его в Гусу, потому что в течение нескольких месяцев он их
вообще не видит.

Дело не в том, что он одинок, к его собственному удивлению. Он и Не Хуайсан,

кажется, становятся друзьями, и Цзеву-Цзюнь тоже иногда приходит в их общую
комнату. По-видимому, он довольно хорошо дружит с братом Не Хуайсана, и, похоже, по
какой-то причине он ищет компании Цзян Чэна.

Возможно, потому, что все они трое являются наследниками своих сект. Не исключено,
что он тоже навещает Цзинь Цзисюаня.

Они долго разговаривают. Лань Сичэнь, похоже, интересуется жизнью на пирсе Лотоса,
и Цзян Чэн чувствует себя очень взрослым, рассказывая ему; он представляет Цзяна в
беседах с важным человеком, который, похоже, тоже считает Цзян Чэна важным.

Он пробыл в Гусу довольно долго, когда Лидер Секты Лань отменил занятия на время
Дискуссионной конференции в Цинхэ, которую он покидает, чтобы присутствовать. В
первый из их свободных дней Цзян Чэн прогуливается, когда встречает Цзеву-Цзюня и
колонну культиваторов Лань.

Цзеву-Цзюнь отправляется в Цайи, чтобы поохотиться на водяного упыря. Цзян Чэн

предлагает свою помощь, и Цзеву-Цзюнь соглашается; Цзян Чэн хорошо представляет
свою секту, думает он.

Все идет очень, очень плохо, потому что Кайи не страдает от присутствия водяного
упыря. Это гораздо хуже - это пропасть, переносимая водой, и прежде чем группа
сможет спастись, ученик по имени Су Миньшань тонет.

Цзян Чэн находится в несколько мрачном настроении несколько дней спустя, когда он
позволяет Не Хуайсану снова тащить его в город, и наконец видит Вэй Вусяня и Тан
Чжэньяна.

Он моргает. Вэй Усянь выглядит бледным и осунувшимся так, как Цзян Чэн никогда
раньше не видел, а правая рука Тан Чжэньяна обмотана бинтами.

"Цзян Чэн", - говорит Вэй Вусянь, и в его голосе звучит облегчение. "Приятно
видеть, что ты ... здоров. Мы должны были вернуться раньше, но нас задержали."

"Что случилось?" - спрашивает Не Хуайсан. Он смотрит на руку Тан Чжэньяна.

Вэй Вусянь смеется, но это звучит немного принужденно для Цзян Чэна. "Мы немного
поохотились ночью",-говорит Вэй Вусянь. "Жанжан укусил тигр".

"Тигр?" Восклицает Не Хуайсан.

"Что-то вроде тигра", - говорит Вэй Вусянь.

"Какой-то яогуай?" Цзян Чэн задается вопросом.

"Похоже", - говорит Вэй Вусянь. "Как у вас тут дела?"

Это явная смена темы. "Не-Сюн думает, что его брат сломает себе ноги, если его
оценки не улучшатся", - говорит ему Цзян Чэн.

"Тогда тебе лучше улучшить свои оценки", - с усмешкой говорит Вэй Вусянь Не
Хуайсану. "А Цзян Чэн? Ты занимался чем-нибудь захватывающим?"

"Вообще-то я тоже ходил на ночную охоту", - говорит Цзян Чэн. "С Зеву-Джуном и Лан.
Предполагалось, что это будет водяной упырь, но оказалось, что это бездна,
переносимая водой."

Вэй Вусянь выглядит приятно впечатленной. "Как все прошло? Должно быть, это был
неприятный сюрприз.

"Так и было", - признает Цзян Чэн. "Мы ... мы потеряли кое - кого, на самом деле".

"Кто это был?" - спрашивает Тан Чжэньян с резкостью в голосе.

"Ученик по имени Су Миньшань", - говорит ему Цзян Чэн и видит, как плечи Тан
Чжэньяна слегка опускаются.

Цзян Чэн знает, что всегда труднее назвать имена тех, кто пал, но он не может
винить Тан Чжэньяна за то, что он спросил - может быть как-то хуже не знать.

После ночной охоты, которая явно была довольно трудной, также может показаться
странным слышать о том, что было еще хуже.

"В любом случае", - говорит Вэй Вусянь. "Мы были на пирсе Лотоса с тех пор, как в
последний раз видели тебя, Цзян Чэн. Мы принесли тебе это." Улыбаясь, он вручает
Цзян Чэну банку со стручками семян лотоса.

Цзян Чэн ухмыляется. Хорошо иметь друзей.

---

Сичэнь удивляется и ликует, когда Хуайсан и Цзян Ваньинь возвращаются из поездки в

город с Вэй Вусяном и Тан Чжэнянем на буксире.

Он менее рад, что узнал, что это произошло, потому что Хуайсан и Цзян Ваньинь
поспешили найти его, хотя он благодарен им за то, что они предупредили его о споре,
происходящем у ворот. Он немедленно отправляется туда сам.

"Я не уйду", - слышит он, как Вэй Вусянь огрызается, когда он добирается туда. "У
меня есть пропуск, и..."

"Это не так", - усмехается старейшина Пин, и Сичэнь злится больше, чем когда-либо
за долгое время.
"Зеву-Джун пригласил меня привести его!"

"Я едва ли думаю..."

"Это очень ясно", - громовым голосом вмешивается Сичэнь. "Почему ты вмешиваешься в

обязанности стражи ворот? Почему ты так смущаешь нашу секту, мешая приглашенным
гостям? Вы насмехаетесь над гостеприимством секты Лан. Вэй-гонгзи, Танг-гонгзи, мои
глубочайшие извинения за это безобразие. Пожалуйста, входите." Он пристально
смотрит на старейшину Пина и охранников, пока Вэй Вусянь и Тан Чжэньян не войдут,
затем поворачивается к ним более приятным лицом. "Добро пожаловать". Старейшины
будут очень недовольны им, но это проблема на потом.

Он сохраняет выражение лица, надеясь, что его шок не отразится на их состоянии. Вэй
Вусянь выглядит не совсем хорошо, а правая рука Тан Чжэньяна сильно забинтована.

"Спасибо, Цзеву-Цзюнь", - говорит Вэй Вусянь. Они оба кланяются, и Сичэнь отвечает
на приветствие и сопровождает их в соответствующие Облачные Ниши.

"Я хотел бы предложить Тан-гонгзи экскурсию, как я сделал Вэй-гонгзи", - говорит он

с искренним сожалением. Если Тан Чжэньян-А-Чжань, возможно, посещение места,
которое когда-то было его домом, может пробудить в нем воспоминания. (Или, внезапно
приходит ему в голову, напомнить ему об ужасных вещах. Он надеется, что не на это.)
"Без сомнения, вы пришли сюда, чтобы повидаться со своими друзьями, но если хотите,
можете прогуляться по этому месту".

"Мы видели Цзян Чэна в городе", - говорит Вэй Вусянь. "Мы, конечно, еще увидимся с
ним, но..." Он делает глубокий вдох. "Я планировал прийти в ваш офис и вежливо
подождать вас, а затем вежливо спросить. Не могли бы вы быть настолько любезны,
чтобы позволить нам воспользоваться Библиотекой?"

Его взгляд серьезен, умоляющ, серьезен. "Конечно", - говорит Сичэнь. "Я прикажу
приготовить для вас комнаты для гостей. Оставайся здесь столько, сколько пожелаешь.
Библиотека открыта для вас".

Вэй Усянь, похоже, вздохнул с облегчением. Сичэнь есть... слегка обеспокоена.

Хотя ему действительно нужно вернуться к работе. Предстоит так много сделать,
особенно в связи с текущей работой по преодолению водной бездны.

Его беспокойство становится заметно менее мягким, когда два дня спустя он ненадолго
отвлекается от своих обязанностей и заходит в библиотеку, чтобы повидаться со
своими гостями.

Его спина все еще болит от гнева Старейшин за его вмешательство у ворот, но он не
жалеет об этом. (И не скрывать этот инцидент от внимания Шуфу. Шуфу поспорил бы за
него со Старейшинами, и это усложнило бы ему жизнь, уверен Сичэнь. Он может и
переживет несколько синяков.)

Вэй Вусянь и Тан Чжэньян сидят за одним столом, каждый из них корпит над текстами.
Другие аккуратно сложены вокруг них.

Рука Вэй Вусяня протянута через стол, чтобы обхватить забинтованную руку Тан
Чжэньяна; Вэй Вусянь тихо напевает, и Сичэнь видит полосы оранжевого света и
глубокие черные тени, скручивающиеся с бинтов, как туман на воде.

Приближаясь, Сичэнь бросает взгляд на книги и видит, что названия в данных

обстоятельствах вызывают беспокойство.

Вэй Вусянь и Тан Чжэньян, похоже, исследуют прогрессирующее разложение плоти.

Вэй Вусянь поднимает на него взгляд и перестает напевать. Сичэнь снова бросает
взгляд на руку Тан Чжэнъяна, но мерцающая энергия исчезла, и он задается вопросом,
не померещилось ли ему это в первую очередь.

Нет, думает он, скорее всего, нет.

"Цзеву-Цзюнь", - говорит Вэй Вусянь, улыбаясь, и он, и Тан Чжэнянь оба встают,
чтобы поклониться.

"Пожалуйста", - говорит Сичэнь. "Я не хотел бы вас беспокоить". Должен ли он

предложить им доступ к Запрещенной Коллекции? Такое должно быть немыслимо, но -

Тан Чжэнянь, который носит маску, по слухам, сильно изуродован. Теперь его правая
рука была забинтована, и он беспокоился о прогрессирующем разложении плоти.
Окровавленная лента А-Чжана и пропавшие тома Запрещенной коллекции.

Насколько ужасными были преступления Цинхэн-Цзюня?

Он не рассказывает им о Запрещенной Коллекции. Это было бы слишком далеко, и

большинство книг, которые могли бы иметь отношение к делу, больше не находятся во
владении Секты. Но даже после того, как Вэй Вусянь и Тан Чжэньян уедут, не прошло и
недели, он задается вопросом, не ошибся ли он, и должен был бы.

---

По мере того как месяцы проходят в Облачных Глубинах, Цзян Чэн узнает очень много
нового.

Некоторые из них посвящены теории культивирования. Большинство из них посвящено

структурам других кланов и сект.

Есть некоторые более конкретные детали, такие как то, что он глубоко не любит Цзинь
Цзисюаня, который, совершенно очевидно, является глубоко неприятным человеком,
которому не следует разрешать жениться на его сестре. Возможно, он почти хотел
предложить своей матери разорвать эту помолвку и согласиться с предложением отца о
том, что А-Цзе может выйти замуж за Вэй Вусяня... но, несмотря на их большую
взаимную привязанность, он не думает, что А-Цзе или Вэй Вусянь хотят этого.

Вокруг пирса Лотоса все, кроме Цзян Фэнмяня, предполагают, что Вэй Вусянь и Тан
Чжэньян останутся неразлучными.

Цзян Чэн задается вопросом, должен ли он сказать об этом Лань Сичэню. Лань Сичэнь,
похоже, проявляет большой интерес к одному из них, судя по ходу его разговоров,
когда он может провести время с Цзян Чэном.

Дело не в том, что он думает, что Лань Сичэнь просто использует его или что - то в
этом роде-он всегда проявляет интерес к жизни и семье Цзян Чэна. Но ему явно очень
любопытно узнать о Тан Чжэняне и Вэй Вусяне. (Цзян Чэну пришлось сказать ему, что
он абсолютно ничего не знает о жизни Тан Чжэньяна до пирса Лотоса, кроме того, что
он жил в Мэйшане.)

Вэй Вусянь и Тан Чжэнянь чаще навещают друг друга после своего первого долгого
отсутствия. Цвет лица Вэй Вусяня улучшается, а бинты Тан Чжэньяна исчезают, когда
они возвращаются.

Немного тревожно, что рука Тан Чжэнъяна больше не обнажена. Вместо этого он носит
перчатку из гладкого темного металла. Производство изысканное - когда Цзян Чэн
делится с ними едой, он исподтишка наблюдает за тем, как Тан Чжэньян все еще держит
свои палочки для еды в правой руке. Суставы четко сочленены; он явно все еще может
идеально двигать пальцами.

Его драконья манжета скрывает конец металлической перчатки на запястье. На тыльной

стороне его ладони мелкими черными и фиолетовыми камнями изображен сложный
массивный узор.

Цзян Чэн видит их по крайней мере каждые несколько недель, а Тан Чжэньян никогда,
никогда не надевает их. Чаще всего Вэй Вусянь тоже держит правую руку, большим
пальцем проводя по рисунку на обратной стороне.

Вэй Вусянь всегда был тактильным человеком - со всеми, но особенно с Тан Чжэньянем,
- и перчатка новая и, вероятно, интересная на ощупь. Цзян Чэн не может решить,
считает ли он это важным.

---

Дискуссионная конференция в Цишане-это нелепое проявление излишеств, с событиями и

соревнованиями, происходящими каждый день.

Вэй Вусянь и Тан Чжань, конечно, не присутствуют. Они покинули пирс Лотоса за
несколько недель до прибытия делегации Цзяна на конференцию, и с тех пор Цзян Чэн
их не видел.

Было хорошо, пока это продолжалось, вернуться к нормальной жизни на Пирсе Лотоса со
своими шиди и друзьями, как только лекции в Облачных Глубинах будут закончены. Вэй
Вусянь, казалось, почти пришел в норму, несмотря на то, что все время держал
металлическую перчатку Тан Чжэньяна, и Тан Чжэньян был таким же, как всегда. (Он не
снял перчатку, даже когда мальчики пошли купаться. Никто из них не осмелился
спросить.)

Вэнь напыщенны, высокомерны и утомительно громки, чрезмерно гордятся тем, что

демонстрируют навыки, которыми они, похоже, не всегда обладают. Вэнь Чао ставит в
неловкое положение себя и всех остальных на соревнованиях по стрельбе из лука, а
Цзян Чэн в частном порядке очень сомневается в таинственном монстре.

Вэнь Руохань ведет себя гораздо менее жизнерадостно, чем обычно кажется на
конференциях, и одним из его мероприятий является обсуждение таинственного
инцидента, произошедшего в Цишане. По словам Вэнь, они устранили существо, которое
вызвало это, но они не скажут, что это было, якобы для того, чтобы бросить вызов
другим сектам.

Цзян Чэн не настолько глуп, чтобы так говорить, но когда он видит, как большинство
Вэнь в зале, где находится тело жертвы, кажется, почти в ужасе от этого, у него
возникают сомнения в том, что они действительно уверены, что убийца мертв.

Он также считает, что вся эта демонстрация в очень плохом вкусе. Если они не
пытаются выяснить, знают ли другие секты что-то, что могло бы сказать им, что это
сделало, зачем им это делать? По крайней мере, это очень неуважительно по отношению
к жертве, которая, как говорят, была верным слугой Вэнь Руоханя.

Как наследник секты Цзян, Цзян Чэн сопровождает своих родителей, когда их вызывают
осмотреть тело Вэнь Чжулиу.

Что бы ни убило его, думает Цзян Чэн, он никогда не захочет столкнуться ни с чем
подобным.

Его тело было пронзено во многих местах чем - то - или какими - то вещами, -
которые не оставили никаких следов того, чем они были, за исключением того, что
плоть вокруг самых глубоких ран... повреждена. Разъеденный затяжными следами
энергии обиды.

И если бы этого было недостаточно, что-то разорвало ему горло почти до

позвоночника.

"Интересно", - говорит его мать. "Его горло было перерезано одним ударом, но порез
слишком неровный для лезвия". Она переворачивает безвольные руки тела. "Возможно,
какой-то хлыст или щупальце. Посмотри, как эти порезы обвиваются вокруг его рук".

"Ты владеешь хлыстом, не так ли?" - спрашивает Вэнь Руохань зловещим тоном.

"Я владею Зидианом, - отвечает мама, - а Зидиан не мог этого сделать. Зидиан мог бы
сделать такой глубокий надрез, но если бы он сделал это, плоть была бы сожжена
здесь." Она спокойно встречает взгляд Вэнь Руоханя. "Я что, ослышался, раньше? Это
значит, что вы все еще ищете убийцу?"

"Вовсе нет", - натянуто говорит Вэнь Руохань. "Цишань Вэнь вряд ли оставил бы
угрозу непокоренной".

"конечно." Мама улыбается. "Увлекательный случай. Лидер секты Вэнь великодушен и

добр, что дал нам возможность увидеть такое".

---

Вскоре после Дискуссионной конференции в Цишане Вэнь запретил другим сектам

охотиться по ночам.

Ученики Цзяна в основном ограничены пирсом Лотоса. Цзян Чэн поймал себя на том, что
завидует Вэй Вусяну и Тан Чжэньяню, которые могут довольно часто уезжать. Вэй
Вусянь заверяет Цзян Чэна, что они не рискуют навлечь на себя гнев Вэнь ночной
охотой.

Он говорит, что они избегают летней жары в горах, и Цзян Чэн не может их винить.
Лето Юньмэна может быть довольно тяжелым, и Цзян Чэну не нужно терпеть его в
перчатках и маске.

Когда они находятся на пирсе Лотоса, они сильно подталкивают Цзян Чэна на его
тренировках. Он предполагает, что им тоже скучно.

Но затем они отправляются в путь, несмотря на мягкую погоду, и пока их нет, Вэнь
созывает учеников других сект в Цишань для идеологической обработки.

---

Атака на Облачные ниши происходит с очень небольшим предупреждением. Вэнь атакует

внезапно и яростно. Сичэнь хватает свое оружие и идет присоединиться к защитникам,
но Шуфу оттаскивает его.

"Тебе нужно бежать", - говорит Шуфу, таща его в Библиотеку. "С книгами".

"Но Шуфу, секта..."

"Секта выживет, даже если все, что останется, - это книги и ты", - говорит Шуфу,
сметая сразу целые полки в сумки цянькунь. Беспомощный Сичэнь начинает делать то же
самое. Некоторые книги будут повреждены, но повреждения можно исправить. "Если тебе
придется восстанавливать, я верю в тебя".

"А как насчет тебя?" - спрашивает Сичэнь почти умоляюще, продолжая поспешно
паковать вещи. "Шуфу..."

"Я должен остаться, чтобы возглавить наш народ", - говорит Шуфу. "Я уверен, что мы
еще увидимся, А-Хуан".

Сичэнь не думает, что это дым заставляет его глаза щипать от слез.

Даже будучи такими беспечными и поспешными, как они, к тому времени, когда книги
были сложены в мешки, Вэнь продвинулись достаточно далеко в Облачные Ниши, чтобы
оказаться за пределами самой Библиотеки. Сичэнь должен прорваться через окно и
пробиться сквозь несколько рядов солдат Вэнь. Несколько ударов пробивают его
защиту, и кровь начинает пропитывать его одежду, прежде чем он успевает
освободиться достаточно, чтобы подняться в воздух и убежать.

Ему немного стыдно за то, что он бежит, но в основном он просто напуган.

Шуфу-последний из его семьи. Единственный, кто у него остался. Сичэнь болен от

страха, даже когда он набирает всю скорость, на которую способен.

Стрелы пролетают мимо него. За ним по горячим следам гонится Вэнь, и он может
только быть благодарен, что навыки стрельбы из лука у Вэнь плохие.

Он не может потерпеть неудачу. Он несет саму Библиотеку, а вместе с ней и будущее

Локальной сети. У него есть долг.

Низко пикируя, он летит через густые сосновые леса. Ближе к воротам горят леса, но
дым еще недостаточно густой, чтобы укрыть его так, как ему нужно.

Сосновые ветви хлещут его, разрывая одежду и кожу. Он летит быстрее, потому что
Вэнь все еще преследует его.

Он надеется, что те, кто летает над деревьями, потеряют его. Те, кто пытался не
отставать от него под пологом леса, врезались в деревья и упали назад. Когда он
вырывается с опушки леса, у него есть слишком короткая возможность попытаться найти
безопасное место.

На некотором расстоянии по дороге идет одинокая фигура. Голова звенит от ударов

ветками, Сичэнь моргает кровью из глаз и, по крайней мере, стремится упасть на
дорогу рядом с человеком - возможно, он сможет сдаться на милость незнакомца.

А затем с неба падают две новые фигуры. Сичэнь понимает, что они летели выше,
прячась под углом солнца.

Один из них бросается, чтобы пересечь путь Сичэня, хватает его за одежду и
выдергивает из-под меча. Они толкают его друг к другу, и Сичэнь хватается за одетые
в черное плечи, чтобы удержаться, когда он находит опору на чей-то меч. Он встает
за флаером, осторожно опираясь ногами на лезвие.

Тот, кто первым схватил его, зацикливается, чтобы поймать Шуоюэ, прежде чем он
упадет на землю, когда Сичэнь успевает сосредоточиться на человеке, которого он
держит.

Это Тан Чжэнянь, который оглядывается на него, выражение его лица скрыто за маской.
"Держись", - приказывает он, и Сичэнь ослабляет хватку.

Тан Чжэнянь кивает и обращает свое внимание вперед, когда он летит по широкой дуге,
поворачиваясь лицом к тому месту, где Вэнь выходит из леса и приближается сверху.

Вэй Усянь присоединяется к ним, Шуоюэ заткнут за пояс. "Готова?" он звонит.

"Готово", - отвечает Тан Чжэньян. "Выживших нет. Свидетелей нет.

"Естественно", - говорит Вэй Вусянь с волчьей ухмылкой, а затем резко поднимается,

набирая высоту, когда в его руках внезапно появляется лук мерцающего света.

Сичэнь не видит, как он тянется за стрелами, но пять стрел вылетают из его

положения одновременно, казалось, светясь оранжевым на солнце, когда они летят и
поражают Вэнь.

Нет, не кажется, понимает он, наблюдая, как залп за залпом пересекают пространство
между ними. Стрелы гаснут после удара, и он понимает, что Вэй Вусянь каким-то
образом высвобождает заряды чистой духовной энергии. Тан Чжэнянь, со своей стороны,
летит все ближе к приближающемуся Вэню, и Сичэнь может только крепко держаться и
доверять.

И постарайся не отпустить его и не впасть в шок, когда он почувствует, как плечи

Тан Чжэньяна шевелятся под его руками, и увидит вспышку света прямо перед ними.
Через плечо Тан Чжэнъяна он видит свет, который очерчивает очертания гуциня.

Инструмент подписи локальной сети.

Сичэнь давно лелеял надежду, что Тан Чжэнянь может быть его давно потерянным
братом, но А-Чжань был слишком молод, чтобы научиться культивированию гуциня.

Слишком молод, чтобы научиться играть на струнах-убийцах, что именно то, что
продолжает делать Тан Чжэньян, и делает это действительно очень хорошо. Вэнь
отброшены назад, некоторые полностью падают со своих мечей, чтобы рухнуть на землю
внизу. Одному все - таки удается подобраться поближе, и Тан Чжэньян отрывает струны
от своего призрачного гуциня, чтобы метнуть их в солдата Вэнь, который колеблется,
хватаясь за горло, кровь струится между его пальцами.

Убийство аккорда.

Никто, кроме основной линии клана Локальной сети, не должен этого знать. Но Сичэнь
не может поверить, что А-Чжань мог научиться такой жестокой технике в возрасте пяти
лет, когда, возможно, не видел ее в действии.

Вэй Вусянь падает, чтобы лететь рядом, все еще выпуская залп за залпом. "Если нам
действительно нужна их смерть ..." - кричит он.

"Да", - отвечает Тан Чжэньян. Вэй Вусянь кивает и насвистывает мелодию, снова
поднимаясь. Сичэнь поднимает глаза и видит какой-то металлический предмет,
плавающий у него над плечом, ярко поблескивающий на солнце среди темных теней,
которые клубятся вокруг него.

Стрелы Вэй Вусяня чернеют, и Вэнь, в которую они вонзаются, теперь начинают падать
после того, как в них попали самое большее двое или трое.

Некоторые из вэнь пытаются развернуться и убежать, но Тан Чжэньян набирает скорость

и преследует их, переходя от Убийственной Струны к незнакомой боевой музыке.
Оставшиеся Вэнь падают с неба.

Вэй Усянь догоняет их. "Я позабочусь, чтобы они были мертвы", - говорит он довольно
бодро. "Ты берешь Зеву-Джуна".

Тан Чжэньян кивает и уезжает.

Он летит высоко и быстро, описывая дугу над горой и огибая ее, а затем плавно
опускается на размытой скорости мимо лугов и водопадов. Уши Сичэня несколько раз
хлопают, прежде чем они достигают низких холмов за горой и приземляются возле
хижины, приютившейся у ручья.

Сичэнь дрожит, и Тан Чжэнянь наполовину несет его внутрь, где Сичэнь позволяет себе
упасть на низкую кровать внутри.

Тан Чжэньян осматривает его раны, осторожно снимая одежду. Он все еще носит
странную металлическую перчатку, которая заменила его повязки, довольно давно, но
внешне, по крайней мере, Сичэнь не видит никаких признаков того, что какие-либо
другие части его тела нуждаются в сокрытии.

Не то чтобы он мог это сделать. Единственная открытая кожа, которую сейчас

показывает Тан Чжэньян, - это его левая рука, одна сторона челюсти, уши и шея.

Вэй Вусянь прибывает, когда Тан Чжэньян все еще промывает раны Сичэня. Даже
прикосновение его металлической перчатки нежное.

"Рад тебя видеть, Цзеву-Цзюнь", - говорит Вэй Вусянь с улыбкой. Он убирает свой
собственный меч в ножны и прислоняет его к стене, затем снимает Шуоюэ со своего
пояса и кладет его рядом с кроватью Сичэнь.

"Спасибо за спасение", - говорит Сичэнь. Он внезапно осознает, что ни он, ни Тан

Чжэньян не произнесли ни слова. Он измучен и страдает от боли, и молчание с Тан
Чжэнъян не вызывает дискомфорта.

"Я рад, что мы были в этом районе". - говорит Вэй Вусянь. "Мы должны быть здесь в
безопасности, пока ты выздоравливаешь".

Тан Чжэньян смотрит на него снизу вверх. "Успешно?"

"Безусловно", - говорит Вэй Вусянь. "Ни выживших, ни свидетелей. Я оставил тела в

лесу. Огонь был уже почти там." Он говорит это с обескураживающе бодрым видом.

Вэй Вусянь выливает содержимое маленького шелкового пакетика в банку и добавляет

воды, пока Тан Чжэньян заканчивает накладывать последние повязки на раны Сичэня.
"Выпей это", - говорит он, вертя его в руке и передавая Сиченю.

Содержимое теплое, и вкус странный, ни приятный, ни неприятный, совсем.

Только после того, как он проглотил его, и мир начинает затуманиваться, Сичэнь
понимает, что его, совершенно очевидно, только что накачали наркотиками.

Глава 6
Примечания:
Как ни странно, оказывается, что ничто не вызывает у меня большего желания
опубликовать следующую главу, чем люди, подробно рассуждающие о том, что произойдет
в комментариях. Я НЕ МОГУ ДОЖДАТЬСЯ.

Потому что... есть вещи! Но спойлеры! И просто... так много мыслей.

Текст главы
Он просыпается, не зная, который час. Снаружи светло, но свет имеет странное,
плоское качество.

Дым, осознает он. Углубления Облаков сгорели, а вместе с ними и леса.

Он оглядывается по сторонам.
В каюте есть только одна комната. Лань Сичэнь лежит на единственной кровати. На
полу расстелен коврик, и там свернулись калачиком Тан Чжэнянь и Вэй Вусянь.

Они оба полностью одеты, но Вэй Вусянь, кажется, чувствует себя вполне комфортно,
развалившись наполовину на Тан Чжэнъяне, который, в свою очередь, свернулся вокруг
него. Темные отверстия на носу его маски прижаты к волосам Вэй Вусяня.

Сичэнь не уверен, почему он удивлен, что они двое кажутся такими... близкими. До
тех пор, пока о них слышали в мире культивирования, было известно, что они
неразделимы.

Он позволяет своим глазам задержаться на Тан Чжэнъяне. Так мало видно его лица.
Ничто не говорит о том, что Тан Чжэнянь не мог быть его давно потерянным братом.

Также слишком мало можно сказать, что он есть.

Сичэнь снова и снова прокручивает это в уме.

Тан Чжэнянь-это возраст, в котором был бы А-Чжань, если бы только А-Чжань все еще
был жив. (Сичэнь помнит уверенность Найнай, но - откуда она могла знать? Неужели
она просто пыталась дать ему надежду и утешение в такое ужасное время?)

Тан Чжэньян носит маску, и ходят слухи, что он был изуродован каким-то ужасным
детским событием.

Окровавленную ленту А-Чжана нашли в лесу.

Он думает о битве, свидетелем которой стал. Тан Чжэньян сыграл гуциня, и сыграл его
блестяще - сыграл с уверенностью человека, который достаточно хорошо натренирован,
чтобы музыкальное боевое воспитание было инстинктивным. Он играл в техниках,
которые являются специальностью локальной сети.

Если Тан Чжэнянь-Лань, то он может быть только Лань Чжанем. Ни одна другая
локальная сеть не пропала без вести.

Но А-Жану было всего пять лет, когда он потерялся. Он был слишком молод, чтобы
овладеть какими-либо подобными приемами, каким бы вундеркиндом он ни был.... за
исключением того, что он был вундеркиндом, и, возможно, даже Сичэнь недооценил его.

Он просто не знает.

Он не может перестать думать об этом в течение следующих нескольких дней. Вэй

Вусянь и Тан Чжэнянь хорошо заботятся о нем. Тан Чжэнянь готовит довольно приятные
блюда, слегка приправленные для Лань Сичэня, чудовищно для Вэй Вусяня.

Вэй Вусянь называет Тан Чжэньяна Жанжаном - но, оказывается, это Жан, как в
боевике.

Они оба тщательно заботятся о Сичэне, когда его раны начинают заживать.

Но затем наступает неловкий момент, когда Тан Чжэньян возвращается из поездки туда,
где они покупают продукты с яблочными пирожными, которые он предлагает Сичэню.

"Нет, спасибо", - извиняющимся тоном говорит Сичэнь. "Боюсь, я не могу переварить

яблоки".

Тан Чжэньян еще долго молчит. "Мне очень жаль", - тихо говорит он. "Я не должен был
предполагать".
Сичэнь смотрит на него снизу вверх. Маска, как всегда, скрывает выражение его лица,
но он думает, что у Тан Чжэньяна были ожидания, как будто он знал, что Сичэнь
когда-то любил их, и -

Слова вырываются наружу. "Они были моими любимыми, когда я был ребенком", - говорит
он, говоря слишком быстро. "Но когда мне было девять лет, у меня забрали брата и
мать. Найнай дала мне яблочные пирожные, и они напоминают мне о том дне. Я не могу
этого вынести". Его сердце колотится, дыхание учащенное. "Я ... я сожалею, очень
сожалею, если это неуместно, я сожалею, но я просто ... я должен спросить. Где ты
был, когда тебе было пять лет?"

Вэй Усянь подходит сзади к Тан Чжэньяну и кладет руку ему на плечо. Сичэнь видит,
как он наклоняется вперед, упираясь лбом в спину Тан Чжэньяна. "Лучшего времени,
чем это, никогда не будет", - бормочет Вэй Усянь.

Тан Чжэньян медленно подносит руку к маске. Лань Сичэнь осознает, что его рука
дрожит, только когда его покрытые металлом кончики пальцев на мгновение стучат по
ней.

Он медленно снимает маску.

Сичэнь подтыкается ко всему, что он может увидеть, - ко всем ужасам, которые были
ему причинены, которые он так долго был вынужден скрывать.

Лицо Тан Чжэнъяна не обезображено. Его кожа чистая и без пятен, черты лица хорошо
очерчены.

И знакомый.

Сичэнь видит их, более или менее, в своем зеркале.

"А-Жан", - выдыхает он, задыхаясь. Он пытается броситься вперед, но свободная рука

А-Чжан с нежной силой хватает его за плечо, останавливая.

"Брат, не усугубляй свои раны",-говорит А-Чжань и сам наклоняется вперед в объятия

Сичэня.

Сичэнь очень долго рыдает ему в плечо.

---

У него так много вопросов, но один, больше, чем любой другой, давит ему на горло.

"Что случилось с мамой? Она ... - Он не может произнести эти слова.

"Она жива",-говорит А-Жан. "С ней все в порядке".

Вэй Усянь фыркает. "Она очень скучает по тебе", - добавляет он. "Всякий раз, когда
мы тебя видели, она хочет услышать обо всем, что ты сказал, и обо всем, что ты
сделал, и каждый раз, когда ты вдыхал и выдыхал".

Сичэнь чувствует слабость от своего облегчения, своей радости - и от своего

замешательства тоже. "Что случилось?- спрашивает он, не в силах скрыть жалобные
нотки в своем голосе. Прошло так много времени, и они даже встречались раньше, и
все же -

А-Жан говорит ему.

Похоже, Вэй Вусянь уже слышал эту историю раньше, потому что он тихо сидит,
прислонившись к боку А Чжаня, держа его руку в металлической перчатке и проводя
большим пальцем по рисунку на тыльной стороне перчатки.

Сичэнь помнит, что А-Чжань, когда он был маленьким, на самом деле не очень любил
разговаривать. Все, что Сичэнь видел с тех пор, как встретил его в роли Тан
Чжэнъяна, говорит о том, что это все еще верно. Рассказывая длинную историю, он по-
прежнему говорит очень кратко, если в конце ему должно быть неудобно.

Сичэнь слышит, как его брат на самом деле никогда по-настоящему не был молодым на
памяти Сичэня. А-Жан жил раньше и знал, что их ждут ужасные вещи.

Включая смерть их матери, когда А-Жану было всего шесть лет.

"Значит, Цинхэн-Цзюнь убил бы ее тогда", - понимает Сичэнь.

"Косвенно, да",-говорит А-Жан. Сичэнь не лезет не в свое дело - без сомнения, это
ужасное воспоминание.

А-Чжан объясняет, что он не мог вернуться в Локальную сеть или идентифицировать

себя; это рисковало бы ограничить его свободу передвижения и возможность того, что
локальная сеть попытается вернуть свою мать.

"Я понимаю", - говорит Сичэнь, потому что он понимает, он думает.

"Я сожалею, что причинил тебе боль",-говорит А-Чжан. "Это было... трудно все
обдумать, когда мне было пять лет, и я не уделял достаточного внимания тому, как
причинить тебе меньше боли".

"Я прощаю тебя", - говорит Сичэнь, и это действительно так. "Я просто благодарен,
что ты все еще жив. Я ... я надеялся. Я всегда надеялся." То, что он снова нашел
своего брата, - это больше, чем он когда-либо осмеливался поверить, что это
произойдет на самом деле.

А-Жан улыбается, маленькая и милая.

Сичэнь внезапно приходит к ужасному осознанию. "Я ... я должен кое в чем
признаться", - говорит он, отводя взгляд. "Я ... возможно, причинил тебе зло". Он
протягивает руку, развязывает ленту, которую носил уже столько лет, и протягивает
ее А-Жану. "Это твое. Я ... мне не следовало прикасаться к нему.

А-Жан моргает на него широко раскрытыми глазами. "Я не обижен", - говорит он.
"Но ..." Он смотрит на ленту. "Почему ты это сделал?"

Сичэнь чувствует, как горят его щеки. "Когда ты пропала, никто не помогал мне
искать тебя",-тихо говорит он. "Не было почти два дня, пока Шуфу не вернулся, а к
тому времени было уже слишком поздно". Он делает вдох, смотрит на А-Чжана,
сосредоточившись на знании того, что его брат жив. "Твоя лента была найдена в лесу,
окровавленная. Мы боялись, что ... что вы пострадали. А Цинхэн-Цзюнь вел себя так,
как будто это даже не имело значения, и..."

"Ты бросил им вызов",-говорит А-Жан, и легкая улыбка играет на его губах. "Ты
бросил им всем вызов из-за памяти о том, кого ты любил, кто был потерян для тебя.
Ты мог быть послушным или праведным, и ты выбрал быть праведным".

Это один из способов увидеть это, полагает он. "Можно и так это назвать", - говорит
он. "Но, возможно, вы мне льстите".

"Я этого не делаю". А-Чжань сжимает пальцы Сичэнь вокруг ленты - ленты А-Чжань,
ленты Сичэнь, их ленты, связи, за которую Сичэнь цеплялся так много долгих,
одиноких лет. "Я был бы польщен, если бы ты все еще носил его, Брат", - тихо
говорит он. "Я не могу вернуться в локальную сеть".

"О". Он разочарован, но не удивлен. "Ты можешь ... Я буду видеть тебя чаще?"

А-Жан выглядит печальным. "В конце концов", - говорит он. "Грядет война, и я
подозреваю, что она еще какое-то время будет держать нас порознь".

"Почему лента так важна?" - с любопытством спрашивает Вэй Вусянь.

Как он объясняет, Сичэнь внезапно задается вопросом, означают ли отношения Вэй

Вусяня с его братом, что он может прикоснуться к ленте, которую носит Сичэнь, так
как лента, в конце концов, принадлежит А-Чжань.

Какая очень странная мысль.

---

Несмотря на то, что каюта довольно маленькая и элементарная, Сичэнь находит ее

совсем не неприятной.

Компания, вероятно, помогает.

А-Жан помогает ему сортировать книги, которые были так беспорядочно сложены в
сумки, переупаковывая их более надежно и надежно.

Вусянь, как Вэй Вусянь вскоре позволяет Сичэню называть его, обладает даром
непринужденной болтовни и живым чувством юмора. Он охотится и ловит рыбу в
окрестностях хижины, чтобы дополнить еду, которую А-Чжань покупает в неуказанном
близлежащем городе, составляет компанию Сичэню и часто суетится вокруг А-Чжань.

Отношения, которые он восстанавливает со своим братом, все еще кажутся слишком

ненадежными, чтобы Сичэнь мог спросить, но у него складывается впечатление, что в
отличие от его маски, металлическая перчатка А-Чжаня скрывает какую-то травму. То,
как Усянь держит его за руку и гладит массив, кажется скорее озабоченным, чем
просто ласковым.

Он становится более уверенным в этом после того, как его раны показали значительное
улучшение, и ему больше не дают сильно успокаивающие чаи по вечерам. Он просыпается
ночью, сначала не понимая, что привлекло его внимание.

Он смотрит на коврик, которым делились Усянь и А-Чжань, чтобы посмотреть, не

насторожило ли это и их тоже, но коврик пуст. Дверь приоткрыта.

Двигаясь осторожно, стараясь как можно тише, Сичэнь встает и идет к двери.

Луна стоит высоко и не совсем полная. Он может видеть очень ясно.

В реке, протекающей мимо хижины, прямо под поверхностью есть широкая плоская скала,
которая, как хорошо знает Сичэнь, является приятным местом, чтобы посидеть и
понежиться в воде. Выступающая секция образует естественную полку.

Усянь и А-Чжань сидят там, лицом друг к другу. Лунный свет отражается на их
обнаженных плечах. Сичэнь предполагает, что его, должно быть, разбудил всплеск или
что-то в этом роде; кажется, все в порядке.

Их поза, возможно, интимна. Лицо А-Чжана обращено к небу, глаза закрыты. Усянь
смотрит вниз, на что-то в воде между ними. А-Чжань кажется очень неподвижной, в то
время как руки Усянь явно двигаются.
Он думает, что вторгается в их личную жизнь. Ему следует вернуться в свою постель -
и он намерен это сделать. Он даже начинает отворачиваться. Он слышит, как А-Жан
издает звук - что-то похожее на ворчание, не совсем сдержанное. Его щеки горят, он
думает, что стал свидетелем чего-то, чем определенно не должен был быть, но затем
он слышит, как Вусянь говорит мягко и настойчиво.

"Извини", - говорит он извиняющимся тоном. "Я знаю, что это больно".

Сичэнь колеблется, поворачиваясь назад. Что они делают?

"Все в порядке",-натянуто говорит А-Чжан.

"Понял", - говорит Усянь и поднимает что-то из воды, чтобы положить на каменную

полку. Через мгновение Сичэнь понимает, что это металлическая перчатка А-Чжаня. Он
частично разобран и выглядит довольно странно. Усянь снова обращает свое внимание
на воду - по-видимому, на руку А - Чжана-и шипит сквозь зубы.

"Все в порядке",-повторяет А-Жан.

"Лжец", - говорит Усянь, но в его голосе звучит... нежность. Не слишком

обеспокоена. Сичэнь видит, как мягкое оранжевое свечение его духовной энергии что-
то делает под водой, а затем Усянь поднимается, берет с собой перчатку А-Чжаня и
выходит из реки, трусцой убегая куда-то из поля зрения Сичэня.

Он голый, если не считать манжеты на одном запястье. Сичэнь отводит глаза.

А-Жан очень спокоен, но в его теле есть линии напряжения. У Сичэня есть ужасное
подозрение, что его брату больно.

Откуда-то с той стороны, куда пошел Вэй Вусянь, он слышит звук дизи, играющего
очень тихо.

Сичэнь говорит себе, что он вторгается, и ему следует вернуться в постель, но,
похоже, он не может заставить себя пошевелиться.

Он наблюдает за А-Чжан. Его младший брат дышит медленно и глубоко, но напряжение в

его теле усиливается, и к тому времени, как Вусянь возвращается, его дыхание
становится неровным, он плещется громче, чем, вероятно, намеревается - кажется, он
торопится.

"Вот, вот, все готово, просто дыши", - тихо повторяет он, снова работая руками под
поверхностью. "Вот",-говорит он в тот самый момент, когда А-Жан падает, мучительное
напряжение покидает его тело.

Они сидят несколько мгновений в тишине, пока дыхание А-Чжана снова выравнивается,
прежде чем они начинают вставать, и Сичэнь возвращается в свою кровать так быстро,
как только осмеливается, сознавая, что увидел то, чего не должен был видеть.

На следующий день А-Жан отправляется в очередную поездку за припасами. Сичэнь

проводит приятные часы, играя в детскую игру с Вусяном, и в конце концов находит в
себе мужество затронуть еще одну тему, которую он давно хотел поднять.

"Я должен спросить". Он отрывается от игры. "Я ... я уже пропустил вашу свадьбу?"

Усянь пристально смотрит на него. "Мое что?"

"Твоя свадьба". Этот ответ вселяет в него надежду. "К А-Жану. Я бы, конечно, не
держал на тебя зла, если бы это было так, но он мой единственный брат, ты же
понимаешь.

Усянь наклоняет голову. "Конечно, если Жанжан женится, ты бы хотела быть там, но с
чего ты взяла, что он женится на мне?"

Теперь настала очередь Сичэня смутиться. Конечно, А-Жан не мог так сильно
измениться с тех пор, как покинул Облачные Глубины? "Потому что ты и он ..." Он
останавливается. "А-Жан, конечно, не стал бы..."

Усянь смеется. "А-Жан очень благороден, я обещаю", - говорит он. "Он и я... не..."
Он замолкает. "Хм". Он молчит дольше, чем Сичэнь думает, что когда-либо видел его
молчащим раньше. "Но если ..." - наконец говорит он и снова останавливается.
"Он ..." Он быстро моргает. "О... О... О! Вы думаете ... если только ...

"Дыши", - говорит Сичэнь, забавляясь.

"Мне нужно поговорить с Жанжаном!"

"Я здесь",-говорит А-Жан с порога. Усянь поворачивается.

"Жанжан. Я должен спросить тебя. В твоей другой жизни - кем я был для тебя?"

А-Жан надел свою маску. Сичэнь не видит выражения его лица, но он внезапно
становится очень спокойным.

"Жанжан! Скажи мне!" - настаивает Усянь, вставая и подходя к нему.

"Мой муж",-очень тихо говорит А-Жан. "Ты был моим мужем".

Усянь прищуривает глаза. "Почему ты мне не сказал?" он требует.

"Я не хотел, чтобы ты думал, что тебе нужно жить в соответствии с чувствами,
которых у тебя сейчас, возможно, нет",-шепчет А-Жан.

"Ну, ты глупый", - заявляет Усянь. "Ты мне нравишься, А-Жан. Я хочу всегда
охотиться с тобой по ночам и ... и спать с тобой, как всегда, но, может быть ...
может быть, делать другие вещи." Он на мгновение отводит взгляд, краснея. "Если
хочешь. Я никогда не думал об этом до сих пор, но ... как я мог хотеть кого - то,
кроме тебя?"

А-Чжань снимает маску, его рука без перчатки опускается на талию Усянь. На его лице
отражается надежда. "Вэй Ин", - бормочет он. "Ты уверен?"

"Конечно, я уверен", - говорит Усянь. "Это всегда будешь ты".

Сичэнь отводит взгляд, когда А-Чжань целует его.

Это действительно был не тот результат, которого он ожидал.

Глава 7
Текст главы
Вэй Вусянь никогда, на его памяти, не спал в помещении и не спал хотя бы рядом с
Жанжаном. Даже если они не делили постель, они, по крайней мере, делили комнату.
После того, как Жанжан получил травму, в тот раз, когда Вэй Вусянь вообще спал, он
уложил Жанжана на кровать и спал между ним и дверью.

Ему никогда раньше не было трудно спать рядом с Жанжан.

Внезапно он осознает Жанжан так, как никогда раньше - осознает тело Жанжана,
осознает свое собственное.

Они делят однокомнатную каюту с Сичен-ге. Было бы ужасно легкомысленно, невежливо и

всякими ужасными вещами причинять ему неудобства, независимо от того, насколько
хорошо он себя ведет.

Они также не осмеливаются отойти достаточно далеко от хижины, чтобы иметь

возможность делать что-либо там, где они могут быть уверены, что он их не услышит.

Это ужасно.

После нескольких невыносимых дней они выходят на реку после того, как Сичэнь-гэ лег
спать. Вэй Вусянь очень хорошо осознает, как никогда раньше, их наготу, но они на
собственном горьком опыте научились не рисковать своей одеждой в этом процессе.

"Я этого не вынесу", - шепчет Вэй Вусянь, осторожно снимая перчатку Жанжана. "Я
хочу прикасаться к тебе все время".

Жанжан смотрит на него, прикрыв глаза. "Я хотел тебя с двенадцати лет", - говорит
он тихим голосом, и Вэй Вусянь делает глубокий вдох.

Вэй Вусянь внимательно осматривает руку Жанжана и находит ее не хуже, чем в прошлый
раз. Это место - лучшее, что у них когда-либо было для этого-вода течет прозрачно и
чисто из источника и постоянно смывает остатки, позволяя руке Жанжана находиться в
свежей чистой воде без необходимости подвергаться воздействию воздуха.

По крайней мере, легко не думать о сексуальных мыслях, когда он знает, что Жанжан
страдает. Он спешит разогнать накопившуюся в массиве возмущенную энергию (на
некотором расстоянии от кабины, чтобы не беспокоить брата Жанжана), а затем
заменить перчатку, как делал это много раз до этого.

Чего он раньше не делал, так это прижимался поцелуем к тому месту, где металл
соприкасается с его кожей, глядя на Жанжан из-под ресниц.

"Вэй Ин", - говорит Жанжан очень тихим голосом.

"Хм?" Вэй Вусянь целует его ладонь, металл теплый под его губами. Он вкладывает в
контакт духовную энергию и чувствует, как кончики пальцев Жанжан подергиваются у
его щеки. Чувствуя себя очень смелым, Вэй Вусянь тянется вперед и кладет руку на
бедро Жанжана. "Могу я?"

Вода рябит, когда Жанжан бросается вперед, завладевая ртом Вэй Вусянь в жарком
поцелуе. "Да", - говорит он. "Могу я..."

Вэй Вусянь бормочет свое согласие, отвлекаясь на ощущение Жанжана в своей руке,
руки Жанжана на нем. Он в огне, он не может поверить, что никогда не осознавал, что
хочет этого - все смутные, бесформенные желания, которые у него когда - либо были,
всегда были такими, всегда были им- всегда, только Жанжан.

Его свободная рука обвивается вокруг шеи Жанжан. Жанжан обнял Вэй Вусяня, но его
рука в перчатке теперь сжата в кулак.

"Вэй Ин", - шепчет Жанжан, и Вэй Усянь отшатывается.

---

Они съезжают на следующий день.

Боль Жанжана будет неуклонно усиливаться до тех пор, пока он и Вэй Вусянь будут
разлучены. Ничего не поделаешь, но Вэй Вусянь не хочет откладывать больше, чем
необходимо.

Раны Сичэнь-гэ зажили достаточно, чтобы путешествовать, а Вэй Вусянь и Чжаньчжань

должны быть где - то-как только они доставят его в безопасное место.

"Пожалуйста, будь в безопасности, А-Чжань",-серьезно и настойчиво говорит Сичэнь-

гэ. "Я так долго скучал по тебе, что не хочу потерять тебя снова".

"Ты этого не сделаешь", - говорит Жанжан со спокойной уверенностью. "Я обещаю тебе,
брат".

Сичэнь-гэ подходит к двери и смотрит на реку, как будто она хранит секрет
бессмертия, в то время как Вэй Вусянь целует Чжаньчжаня на прощание, а затем пришло
время завершить его маскировку. Он одет в черную верхнюю одежду поверх красной, как
Вэй Вусянь и Жанжан, а его правую руку прикрывает темная шелковая перчатка.

Почти никто не знает, что перчатка Жанжана должна быть металлической, которую он
носит.

А затем Сичэнь-гэ надевает маску Жанжана.

Они достаточно похожи ростом и телосложением, а лицо Сичэнь-гэ настолько похоже,

что даже Вэй Вусянь с трудом заметит разницу, как только маска будет на месте.

"Помни", - напоминает он ему. "Не улыбайся слишком много, и позволь мне говорить".
Жанжан часто предпочитает не разговаривать с незнакомыми людьми, а мейшанский
акцент Сичэнь-гэ ужасен.

Сичэнь-гэ, несомненно, находится в розыске. Жанжан-нет, и он и Вэй Вусянь все еще

могут передвигаться достаточно свободно.

Вэй Вусянь старается не показывать, что он обеспокоен. Жанжан силен, и их каюта

изолирована. До него можно добраться только по воздуху, и он не находится на
обычном пути между какими-либо местами. Никто не сможет понять, что внезапно,
каким-то образом, его стало двое.

Они отправились в путь.

Он хотел бы, ради Матери - и Сичен-ге, - чтобы они могли пройти через Пирс Лотоса,
чтобы мать и Сичен-ге могли видеть друг друга, но это было бы слишком, слишком
опасно. Однажды. Надеюсь, скоро, думает он.

Это слишком опасное время, чтобы пытаться путешествовать на большие расстояния по

воздуху; слишком опасно рисковать привлечь к себе внимание, особенно когда Сичэнь-
гэ еще не в полной силе. Они едут по дорогам, и Вэй Вусянь пытается вести себя
нормально - как будто Сичэнь-гэ-Жанжан (но как будто они с Жанжаном сейчас не
такие... какими они только что стали).

Сичэнь-гэ осторожен, он держит язык за зубами в течение многих дней спокойного

путешествия и остается спокойным, даже когда солдаты Вэнь проходят мимо них на
улицах.

Наконец они добираются до места назначения.

Цинхэ.

---
Сичэнь спокойно стоит, пока Усянь разговаривает с охранниками, и отправляется
сообщение, пока они ждут ответа. "Вэй-сюн! Тан-сюн!" - радостно зовет Хуайсан,
выходя изнутри. "Впустите их, впустите их, они друзья", - говорит он охранникам.

Они вступают в Нечистое Царство. Сичэнь бывал здесь много раз раньше. Сегодня он
кажется очень занятым.

"Рад тебя видеть", - с улыбкой говорит Усянь Хуайсангу.

"И ты", - говорит Хуайсан. "Но чему мы обязаны такой честью в такое трудное время?
Вы слышали - на Облачные Ниши напали, и я должен сегодня же днем отправиться в
Цишань. - Он скорчил гримасу.

"Да, мы слышали", - натянуто говорит Усянь. Сичэнь не знает, зачем Не Хуайсан

собирался в Цишань - он определенно не слышал об этом, но Усянь, похоже, не
удивлен. "Не-сюн, ты можешь отвести нас поговорить с твоим братом? Это очень важно
и очень срочно".

Хуайсан моргает, широко раскрыв глаза. "Конечно", - говорит он. "Не бойтесь, если
он рассердится на вас за то, что вы помешали. Именно таков да-ге. Сюда."

Сичэнь старается не забывать вести себя так, как будто он не знает, куда они идут,
и следует за Хуайсанем и Усяном по знакомым проходам.

"Да-ге", - зовет Хуайсан, врываясь в зал своего брата. "У меня к тебе гости. Это
очень важно и срочно".

"Наедине, если можно", - добавляет Усянь.

Не Минцзюэ стоит за длинным столом, склонившись над картой, рядом с маленьким

мужчиной с тонкими чертами лица, которого Сичэнь не знает. Он поднимает глаза,
хмурится и кивает. "Если тебе так нужно", - говорит он. "Мэн Яо. Оставь нас."

"Конечно, лидер Секты", - говорит маленький человечек, улыбаясь, и Сичэнь

благодарен за маску, скрывающую выражение его лица.

А-Чжань предупредил его о человеке по имени Мэн Яо. Мог ли это быть один и тот же
человек? Его улыбка очень приятна - он не похож на того, кого описал А-Жан.

Он хитер и коварен. Его преданность меняется вместе с ветрами, всегда в его

собственных интересах.

Такой человек, вероятно, не выглядел бы так, полагает он.

"Вэй-гонгзи. Тан-гонгзи. Что за срочное дело?"

Усянь садится на стол, избегая смотреть на карту. "Я привел тебе кое-кого", -
говорит он и многозначительно смотрит на Сичэнь.

Сичэнь осторожно снимает маску А-Чжань. "Минцзюэ-сюн", - говорит он, и его

заключают в сокрушительные объятия.

"Сичэнь", - грубо говорит Не Минцзюэ. "Мы слышали, что ты ... ну. Не обращай на это
внимания. Добро пожаловать".

"Эта маска очень хороша. Я действительно принял тебя за Тан-сюна", - говорит

Хуайсан.

"Это полезное сходство", - соглашается Усянь. Он берет маску из рук Сичэня. "Я
доставил тебе это Сичэнь-гэ", - добавляет он с улыбкой. "Пожалуйста, позаботься об
этом".

"Конечно", - говорит Не Минджуэ. "Спасибо вам за вашу помощь. Сичэнь будет здесь в
безопасности, уверяю вас."

"Вот почему я привел его сюда", - беспечно говорит Усянь. "Я уверен, что вам есть
что обсудить". Он смотрит на Хуайсана. "Я должен поспешить обратно в Жанжан, но
могу я сначала поговорить с тобой наедине?"

"Конечно", - говорит Хуайсан и смотрит на Сичэнь. "Наверное, нам лучше пока не

говорить посторонним, что ты здесь", - размышляет Хуайсан. "Да-ге, я могу поместить
его в комнату рядом с твоей?"

"Сделай это", - говорит Не Минджуэ. "Сичэнь, тебе следует отдохнуть. Я поговорю с

тобой сегодня вечером". Он хмуро смотрит на свою карту. "Я думаю, нам будет что
обсудить".

"Я знаю, где находится комната Минцзюэ-сюна", - уверяет их Сичэнь. "Усянь,

путешествуй безопасно".

---

У Вэй Вусяня было время подумать, пока они с Сичэнь-гэ ехали в Цинхэ.

Если он и Жанжан были женаты, в прошлой жизни Жанжан - хорошо. Вполне логично, что
Жанжан так замечательно целуется. Вэй Вусянь хочет делать это гораздо больше.

Что имеет меньше смысла, думает он, так это то, что Вэй Вусянь все это время
понятия не имел. Он уверен, что знает Жанжана лучше, чем кто-либо другой, но он
совсем не понимал, что Жанжан хотел его. В течение многих лет.

Он думал об этом и думал об этом, и он пришел к пониманию, в чем, должно быть,

причина: в прошлой жизни Жанжана Вэй Вусянь, должно быть, был тем, кто управлял их
физическими отношениями. Жанжан ждал, когда он возьмет на себя ответственность.

Это огромная ответственность. Вэй Усянь, конечно, девственница. Как он может

соответствовать тому, каким, должно быть, было его прошлое " я " в качестве
любовника?

К счастью, в прошлом он подружился с Не Хуайсаном, и у него были причины

отправиться в Цинхэ без Чжаньчжаня.

Ему удалось позаимствовать учебные материалы, которые он торопливо читает во время

остановок на отдых по пути обратно в их каюту.

По пути он тоже покупает припасы.

У них не так много времени, прежде чем им придется покинуть хижину, но им нужно
несколько дней, чтобы предотвратить любой риск того, что кто-то мог видеть, как Вэй
Вусянь и Сичэнь-гэ направлялись в Цинхэ, или даже видел, как Вэй Вусянь возвращался
один, и теперь может заметить, что Чжаньчжань снова появился далеко на юго-востоке.

Им нужно время, чтобы Жанжан просто путешествовал отдельно и не был замечен.

В сложившихся обстоятельствах Вэй Вусянь надеется, что он больше не будет

девственником, когда они снова отправятся в путь.

У него, конечно, есть свои приоритеты.

"Река", - говорит он, приземляясь снаружи хижины, и Жанжан выходит, чтобы
поприветствовать его. "Сейчас".

Жанжан бросает на него снисходительный взгляд, но начинает раздеваться. Вэй Вусянь

не останавливается, чтобы полюбоваться видом, потому что темные линии бегут по руке
Лань Чжаня выше локтя.

Перчатка неохотно снимается. Вэй Усянь хмурится. Он забит остатками, несмотря на

то, что массив даже близко не заполнен - Жанжан просто не может работать с массивом
так же хорошо, как Вэй Вусянь.

Он очищает перчатку с легкостью практики, даже когда наклоняется, чтобы осмотреть

руку Жанжана под поверхностью воды.

"Нам нужно что-то получше", - говорит он, хмурясь. "Должен быть способ это
исправить".

"Все в порядке", - уже не в первый раз говорит Жанжан.

"Этого недостаточно", - настаивает Вэй Вусянь. "Я могу сделать лучше".

"Вэй Ин. Ты спас мне жизнь", - говорит Жанжан. "Это должно было быть невозможно".

"Хм", - говорит Вэй Вусянь, не убежденный. Жанжан и так уже слишком долго страдает
от боли. И дело не в том, что он когда-либо хочет расстаться с ним, но он
ненавидит, что в любой момент, когда ему придется быть Жанжаном, ему будет еще
больнее. "В любом случае, мне помогли".

"Я бы не прожил достаточно долго, чтобы ты смог найти Вэнь Цин, если бы не Вэй Ин".

Вэй Усянь фыркает от его взгляда безудержного обожания. Вэнь Цин действительно
очень помогла. Как и Попо, особенно с перчаткой. Он наклоняется к берегу и лезет в
рукав, чтобы найти свой дизи.

Он также пытается, с ограниченным успехом, не думать о неуместных мыслях о том, как

Жанжан вздрагивает и издает почти неслышный стон, когда играет. Он облегчает боль
Жанжана, дело не в этом.

Когда черные линии сошли с руки Жанжана и его рука стала чистой, а вода, текущая
мимо нее, осталась чистой, Вэй Вусянь откладывает свой дизи в сторону и надевает
перчатку Жанжана.

Наконец, он может найти время, чтобы наклониться вперед и поцеловать его. "Привет",
- говорит он. "Я скучал по тебе". Он снова целует его, и Жанжан напевает. Его руки
ложатся на бедра Вэй Вусянь, прохладная кожа и теплый металл.

Вэй Вусянь чувствует себя пьянящим и полным приключений. Он прерывает поцелуй,

ликуя от того, как Жанжан ловит его губы, когда он отстраняется. "Давай выбираться
отсюда?" - предлагает Вэй Вусянь, чувствуя, как сводит желудок.

"Да", - говорит Жанжан.

Они добираются до берега реки. Вэй Вусянь теряет терпение из-за того, что его рот
не касается Жанжана, и они падают на землю поверх своих одежд, расстеленных на
траве.

Вэй Вусянь целует тело Жанжана, обещая себе, что в будущем он найдет время, чтобы
оценить каждую его совершенную часть. Прямо сейчас все это кажется таким болезненно
срочным - Жанжан ждал этого годами, и воображение Вэй Вусяня разыгралось с тех пор,
как он начал просматривать материалы, которые он позаимствовал у Не Хуайсана.

Когда Вэй Усянь облизывает его по всей длине, Жанжан издает звук, который, как ему
кажется, он никогда раньше не слышал.

Он почти уверен, что был прав - он был тем самым, и Жанжан ждал, когда Вэй Вусянь
возьмет на себя инициативу.

Зубы, вероятно, плохо чувствуют себя в таком чувствительном месте, решает он и

старается избегать их использования.

Он хорошо умеет делать две вещи одновременно, и это полезно; он может пошарить в
рукаве своей мантии, даже когда проверяет пределы своего рвотного рефлекса. Он
находит то, что ищет, и отрывается, чтобы посмотреть на Жанжан.

Он уже выглядит разбитым - смотрит на Вэй Вусянь широко раскрытыми глазами, грудь
раскраснелась и вздымается.

"У меня кое-что есть на обратном пути", - говорит Вэй Вусянь, медленно поглаживая
его. "Я подумал, если ты хочешь, я мог бы ..." Он поднимает банку с густым, вязким
маслом. "Если бы ты хотела", - повторяет он, внезапно колеблясь, и опускает глаза.
"Я не помню, что тебе нравится".

"Мне нравится доставлять тебе удовольствие", - хрипло шепчет Жанжан. "Я ... да.
Все, что ты захочешь."

Вэй Вусянь снова встречается с ним взглядом. "Что-нибудь?" Он открывает банку,

скользит пальцами, проводит ими по влажной коже, дразняще кружит, нажимает
недостаточно сильно, чтобы протолкнуться внутрь, и Жанжан издает еще один новый
звук, которого он никогда раньше не слышал.

"Все, что угодно", - стонет он. Вэй Вусянь ухмыляется и прижимается поцелуем с
открытым ртом к внутренней стороне его бедра. Пришло время применить его недавние
исследования на практике.

В конце концов они возвращаются в каюту, ложатся в кровать, и гораздо позже они
отдыхают в объятиях друг друга.

Вэй Усянь чувствует себя очень, очень довольным собой. Он думает, что поступил
хорошо - Жанжан определенно казался удовлетворенным - и он уверен, что был прав.

Он смутно задается вопросом, не согласится ли Жанжан когда - нибудь поменяться

ролями-он думает, что ему это тоже может понравиться. Каждая частичка Жанжана
прекрасна, и Вэй Вусянь хочет, чтобы хотя бы одна частичка Жанжана была внутри
него.

Он думает, что мог бы подождать некоторое время, чтобы предложить это, хотя - он
никогда по-настоящему не чувствовал соперничества с тем, кого Жанжан знал в своей
предыдущей жизни, и он уверен, что Жанжан полюбил бы его, несмотря ни на что, но он
опасается просить о чем-то, чего другой он, скорее всего, никогда не делал. Он
может подождать.

Глава 8
Примечания:
(Примечания см. в конце главы.)

Текст главы
Цзян Чэн стоит, стиснув зубы, пока Вэнь Чао ругает собравшихся учеников за нелепую
идеологическую обработку.

Ему больше не нужно даже переглядываться с Цзинь Цзисюанем. Они уже давно разделили
свое презрение к Вэнь Чао, его женщине и его солдатам.

Однако с неохотой он был вынужден признать, что Цзинь Цзисюань не самый худший
человек, которого он когда-либо встречал, и вполне возможно, что Цзян Чэн больше не
будет рассматривать убийство как предпочтительный вариант, чтобы позволить ему
жениться на А-Цзе.

Он смотрит прямо перед собой, а Вэнь Чао кричит ему в лицо. Он не слушает, и когда
Вэнь Чао наконец останавливается и выжидающе смотрит на него, Цзян Чэн просто
вытирает капли слюны со своих щек.

Вэнь Чао не очень доволен.

Он уже на полпути выкрикивает новые угрозы наказания, прежде чем Цзян Чэн
встречается с ним взглядом, а затем останавливается.

"Это ниже моего достоинства даже пытаться улучшить тебя", - усмехается Вэнь Чао и
отступает, переходя к крику следующему ученику.

Цзян Чэн сдерживает ухмылку. Вэнь Чао полон буйства - быстро впадает в гнев и еще
быстрее отступает от любой реальной конфронтации.

Вэнь Чао тоже начал нервничать с тех пор, как началась ночная охота.

У них у всех отобрали мечи, но Вэнь все равно выводят учеников на ночную охоту.
Ожидается, что они будут приманкой и живым щитом; в тех случаях, когда добыча была
найдена - хотя их и немного, - Вэнь Чао объявляет себя героем.

Чаще всего добычу не находят или, по крайней мере, не находят живой.

Цзян Чэн несколько раз видел тела Яо. У них были колотые раны непонятного
происхождения, а у одного было разорвано горло. Он помнит тело Вэнь Чжулиу и более
чем когда-либо убежден, что Вэнь так и не поймал ответственное за это существо.

Вэнь Чао настаивает на том, чтобы быть в центре толпы, когда они выходят. Он и
солдаты Вэнь наблюдают за происходящим с неподдельным страхом.

Они тратят много дней на охоту за вещами, которых там нет или которые уже мертвы.
Цзян Чэн и другие ученики Цзяна чаще всего гуляют с Цзинь; Цзинь Цзисюань также
является наследником секты, он видел тело Вэнь Чжулиу и разделяет настороженное
беспокойство Цзян Чэна. (Не Хуайсан, возможно, тоже это видел, он предполагает, но
Не Хуайсан каким-то образом ухитрился отправить себя домой из-за болезни.)

Что бы это ни было, что может убивать таким образом, оно, похоже, не убивает без
разбора. Цзян Чэн насторожен, а не напуган. Если он в опасности, то опасность все
равно, скорее всего, Вэнь.

Наступает день, когда Вэнь Чао со своей обычной напыщенностью объявляет, что их
цель-создание великого зла, и учеников ведут к горе Сумеречный Ручей.

---

Вход в пещеру-темная, жуткая дыра под старым баньяновым деревом. Цзян Чэн замечает,
что яма окружена старыми, спутанными корнями и виноградными лозами, которые,
похоже, были срезаны. Должно быть, это было некоторое время назад - на это
пространство начинает вторгаться свежий новый рост.
Похоже, она ведет глубоко под землю. Ни звука не доносится от брошенного внутрь
камешка, когда толпа собирается вокруг дыры.

Вэнь Чао, кажется, в восторге. "Вот оно! Быстро, все, спускайтесь туда!"

Цзинь Цзисюань хмурится. "Ты привел нас сюда, сказав, что мы будем охотиться на
зверя. Тогда, если позволите спросить, что это за зверь? Неужели вы ожидаете, что
мы будем работать вместе, не зная, что мы делаем?"

Вэнь Чао усмехается. "Сколько раз я должен тебе повторять? Вы всего лишь
культиваторы, которые служат мне. Я отдаю приказы. Тебе не нужно ничего решать. Я
руковожу битвой и командую войсками, и только я смогу победить зверя!"

Цзян Чэн с некоторым усилием придерживает язык.

С застывшим, сердитым выражением лица Цзинь Цзисюань лезет в дыру, а другие ученики
следуют один за другим.

Единственный путь вниз-длинная виноградная лоза. Без мечей, на которых можно

летать, это довольно медленно. Цзян Чэн несколько обеспокоен риском того, что
виноградная лоза может сломаться, особенно если возникнет какая-то чрезвычайная
ситуация, но на самом деле с этим ничего нельзя поделать.

Пещера длинная и глубокая, с высоким широким потолком. Эхо говорит о том, что она
расширяется по мере их снижения. Кажется, что пещера спускается на некоторое тихое
расстояние, прежде чем они доберутся до огромного глубокого бассейна с водой.
Скалистые островки усеивают поверхность.

Дальше тропа не ведет, и они не нашли никаких признаков добычи.

Вэнь Чао чертыхается. Шум поражает в холодной, просторной темноте, и высоко вверху
внезапно возникает шквал. Цзян Чэн слышит крылья, а затем Вэнь Чао кричит.

Цзян Чэн оборачивается и видит, как Вэнь Чао хватается за лицо. На мгновение он
беспокоится - не столько за Вэнь Чао, сколько за всех остальных, - прежде чем
осознает, что именно только что произошло.

Порхали всего несколько летучих мышей.

И один из них только что насрал на Вэнь Чао.

Цзян Чэн очень старается не рассмеяться вслух.

"Я думаю, что страшный монстр сбежал", - саркастически говорит кто-то из задних
рядов толпы.

Вэнь Чао рычит.

"Монстр-это нечто большее, чем какие-то гребаные летучие мыши", - выплевывает он.
"Найди кого-нибудь, повесь их и выпусти немного крови, чтобы вытащить эту штуку".

Ван Линцзяо указывает на друга Цзинь Цзисюаня, Ло Цинъяна. "Как насчет нее?"

Ло Цинян отступает.

Вэнь Чао хмурится. "Вот этот? Как насчет кого-нибудь другого?"

Ван Линцзяо надувает губы. "Почему кто-то другой? Я выбираю вот это. Только не
говори мне, что ты будешь скучать по ней?"

Вэнь Чао жеманничает. "Чепуха. Почему ты думаешь, что я буду скучать по ней? Делай
все, что хочешь. Все зависит от Цзяоцзяо!"

Ло Цинъян бежит, ища укрытия везде, где она может его найти. Единственные люди,
которые не разбегаются от нее, - это Цзинь Цзисюань и Цзян Чэн, и она прячется за
ними, дрожа.

Цзян Чэн стоит плечом к плечу с Цзинь Цзисюанем. Он помнит много бесед с Вэй
Вусянем и Тан Чжэнянем. Тан Чжэнянь сказал ему всегда быть на стороне своей совести
и стараться жить без сожалений.

Он уверен, что пожалел бы об этом, если бы позволил убить девушку.

Его положение здесь, у Вэнь, шаткое. Он был голоден в течение нескольких недель, он
безоружен, и все это время Вэнь был ужасен. Защитить ее и выйти из этой ситуации
кажется невозможным.

Но он-Цзян. Путь его секты-пытаться сделать невозможное, и Вэй Вусянь всегда

дразнит его, когда Цзян Чэн сомневается в его способности соответствовать этому.
"Кто говорит?" - всегда требует он. Твой странный отец? Однажды ты станешь лидером
секты, Цзян Чэн. Не слишком ли рано сдаваться?

И Тан Чжэнянь сказал ему со странной и определенной уверенностью, что он знает, что
Цзян Чэн будет великим лидером секты.

Цзян Чэн думает, что на самом деле он предпочел бы умереть прямо сейчас, чем пойти
домой и сказать своим друзьям, что он отступил и позволил Цзинь Цзисюаню быть
единственным, кто встал на защиту девушки от убийства Вэнь Чао.

Слуги секты Вэнь, которые приближались к Ло Циняну, хмурятся, когда видят, что ни
Цзинь Цзисюань, ни Цзян Чэн не намерены отступать. "Отойди в сторону!" - кричат
они.

Ни один из них не двигается.

"Почему ты там стоишь?" - требует Вэнь Чао. "Ты что, не понимаешь человеческой
речи? Или ты хочешь спасти девицу, попавшую в беду?"

Цзинь Цзисюань поднимает брови. "Этого достаточно? Для тебя было недостаточно,
чтобы люди были плотскими щитами, и теперь ты хочешь, чтобы живые люди истекали
кровью, чтобы ты использовал их в качестве приманки?"

Вэнь Чао указывает на них. "Ты восстаешь против меня? Позвольте мне предупредить
вас, что я терпел вас очень долго. Прямо сейчас повесьте этого отродья своими
собственными руками! Иначе никто из людей из ваших сект не сможет рассчитывать на
возвращение!"

Цзинь Цзисюань усмехается. Цзян Чэн рисует в воздухе символ, которому его научил
Тан Чжэньян. В его руках образуется светящийся шнур, и он протягивает его между
ними, не сводя глаз с Вэнь Чао.

Это не очень хорошее оружие, но он думает, что сможет, по крайней мере, поймать меч
такого посредственного культиватора, как Вэнь Чао.

Вэнь Чао, кажется, в ярости. "Как ты смеешь? Убейте их!"

Некоторые из учеников Вэнь обнажают свои мечи. Но прежде чем они успевают броситься
вперед, далеко вверху вспыхивает белый свет. Светло, и вся толпа на мгновение
замирает, глядя вверх.

Тьма наверху полная. К тому времени, как свет факела отражается от камней, падающих
с далекого потолка, уже слишком поздно, чтобы кто-то мог увернуться.

Камни падают среди Вен, сокрушая одних, раня других, сбивая некоторых из них в воду
и заставляя других кувыркаться по земле.

Цзян Чэн задается вопросом, не показалось ли ему, что камень размером с его тело
отскочил в его сторону и отклонился в сторону.

Ван Линцзяо (возможно, к сожалению) все еще жива, но кто-то, кого ударили, упал на
нее, и она была сбита с ног. Ее клеймо на длинной ручке вылетело из ее руки и,
скользнув, остановилось у ног Цзян Чэна. Он хватает его. Цзинь Цзисюань срывает лук
с тела мертвого Вэня.

"Цзян!" Цзян Чэн огрызается. Вэнь потребовал двадцать учеников своей секты; с ним
девятнадцать его товарищей, и они пытаются потребовать оружие.

Все больше Вэнь падает, Цзян Чэн не может понять, почему. Вэнь Чао быстро понимает,
что баланс их сил внезапно изменился. "Отступаем! Отступаем!" - кричит он.

У вэнь все еще есть преимущество в том, что у них есть мечи, и они могут быстро
отступить и быстро подняться на скалу. Ученики преследуют его, но безрезультатно.

"Эти собачьи воры! Они срезали виноградную лозу!" Цзинь Цзисюань дымится.

"Они блокируют вход!" - кричит кто-то еще.

"Ты можешь оставаться там, пока мы не решим приехать за тобой", - кричит Вэнь Чао
вниз. "Если мы когда-нибудь это сделаем!"

Свет у входа вскоре полностью загораживается.

Наступает долгое молчание. "Эта чертова парочка на самом деле не может делать такие
вещи, не так ли?" - спрашивает Цзинь Цзисюань.

Один из мальчиков говорит: "Все в порядке, даже если мы не сможем выбраться. Мои
родители придут и найдут меня. Если они услышат об этом, они будут искать меня
здесь".

Кто-то другой неуверенно говорит: "Они все подумают, что мы все еще проходим
идеологическую обработку в Цишане. И Вэнь будет лгать о том, где мы находимся. Они
придумают какое-нибудь оправдание, и мы просто застрянем здесь".

"Без еды".

Невидимый в темноте Цзян Чэн закатывает глаза.

"Там, наверху, могут быть охранники", - говорит он. "Давайте поищем другой выход.
Будь осторожен, чтобы не свалиться с другого обрыва."

Ученики Цзяна и Цзинь следуют за ним, пока он осторожно спускается на дно. Стороны
пещеры кажутся рискованным местом для начала - земля не ровная, и их освещение
плохое. Но вода на дне была бы огромным озером даже на поверхности. Цзян Чэн хочет
расследовать это подробнее.

Он поднимает упавший факел и со всей силы швыряет его в озеро.

Свет немного виден над поверхностью воды, но его внимание привлекло что-то на ней.

"Там листья", - бормочет он вслух и смотрит на Цзинь Цзисюаня. "Ты можешь

присмотреть за всеми здесь? Я собираюсь поискать туннель или что-то в этом роде.
Эта вода соединяется с чем-то внешним".

Цзинь Цзисюань кивает. "Будь осторожен", - говорит он.

Клеймо шипит, когда падает в воду, но Цзян Чэн не хочет оставлять свое единственное
настоящее оружие, даже если это довольно ужасное оружие. Он ныряет внутрь.

Он-Цзян. Он может плавать как рыба, даже полностью одетый и в ботинках.

Там есть туннель. Цзян Чэн выныривает на поверхность, делает несколько вдохов и
тщательно исследует. Он не хочет заходить слишком далеко, чтобы отдышаться, но -

- впереди свет, и он плывет быстрее, выходя из туннеля и выныривая на солнечный

свет.

Это ослепляет. Его глаза привыкли к темноте. Но он спустился с горы.

Ухмыляясь, Цзян Чэн снова делает несколько вдохов и ныряет под воду, чтобы
вернуться за остальными.

"Там есть туннель", - говорит он Цзинь Цзисюаню, выбираясь из воды. Ученики,

похоже, перегруппировались возле озера, и Цзинь Цзисюань и Ло Цинян стоят на
коленях у тела мертвого Вэня.

"Хорошо", - говорит Цзинь Цзисюань. "Все строятся, чтобы следовать за Цзян

Ваньинем. Все, кто плохо плавает, постройтесь, чтобы мы могли решить, кто вам
поможет". Он смотрит на Цзян Чэна с серьезным выражением лица в свете факелов.
"Посмотри на это".

Цзян Чэн подходит, чтобы присоединиться к нему, вода стекает с его одежды. "что
это?"

"Вы видели тело Вэнь Чжулиу, не так ли?" - спрашивает Цзинь Цзисюань, и Цзян Чэн
кивает. "Ты помнишь те колющие раны, те, которые казались поврежденными возмущенной
энергией?"

Цзян Чэн наклоняется ближе и осматривает тело. Цзинь Цзисюань прав - у этого
мертвого Вэня то же самое.

"Что бы это ни было, - тихо говорит Цзинь Цзисюань, - я думаю, оно может быть
здесь, с нами".

"Что бы это ни было, - отвечает Цзян Чэн, - похоже, оно действительно ненавидит
Вэнь. Кто-нибудь еще пострадал?"

"Насколько нам известно, нет", - кивает Цзинь Цзисюань. "Может быть, ты и прав, но
я все равно лучше уйду раньше, чем позже".

Требуется некоторое время, чтобы вывести всех учеников через туннель, а затем
несколько дней, чтобы вернуться на пирс Лотоса. Странно расставаться в таких
приятных отношениях с Цзинь Цзисюанем, но наследница Цзинь кивает Цзян Чэну с явным
уважением, и Ло Цинян, которая пригласила его называть ее Мяньмянь, теперь тепло
улыбается ему.
Отсутствие веса Санду в его руке похоже на настоящую физическую боль. Он с
нетерпением ждет возвращения домой, по крайней мере, чтобы поспать в своей постели
и увидеть свои шиди, но когда он прибывает на Пирс Лотоса, все... странно.

Ни одного из его шиди не видно. Он вообще не может видеть никого из детей. Он видит
своих теток по материнской линии, выходящих вместе с матерью из ее крыла, и
пытается встать очень прямо, не показывая своей тревоги.

"А-Ченг", - говорит мама. В ее тоне нет теплоты, но он и не ожидал, что она будет,
когда рядом будут его тети.

"Где твой меч?" - спросил я. - неодобрительно спрашивает первая тетя Юй.

"Вэнь потребовала его и не вернула", - отвечает он, глядя прямо перед собой.

"Позор", - огрызается Вторая тетя Юй. Она могла иметь в виду Вэнь, или она могла
иметь в виду его за то, что он отдал его. Он не спрашивает.

"А-Ченг. Ты поедешь в Мейшань, - говорит его мать. "Ты останешься с Попо, пока я,
или Вэй Вусянь, или Тан Чжэнянь не приду за тобой".

Что? Он только что вернулся домой. "Но ..." - говорит он, не подумав, а затем
замолкает, стараясь не морщиться. Он видит, как его тетки переглядываются. Даже
если он не услышит о своем неподчинении позже, он знает, что его мать услышит.

"Сначала ты можешь поесть и искупаться, - говорит его мать, - но потом ты уйдешь.

Твоя сестра уже там. Так как у тебя нет меча, поезжай верхом".

"Мы составим тебе компанию в путешествии", - весело говорит Вэй Вусянь у него за
спиной. В присутствии своих тетушек Цзян Чэн не оглядывается по сторонам. "Мы бы не
хотели, чтобы он попал в засаду без своего меча". Его мать улыбается, всего на
мгновение, и кивает. Вэй Вусянь дружески хлопает Цзян Чэна по плечу, когда тот
останавливается рядом с ним и почтительно кланяется. "Пока нас не было, мы
обнаружили кое-что странное", - говорит он с серьезностью, которая обычно означает,
что он что-то замышляет. "Нам было интересно, можем ли мы проконсультироваться с
опытом таких великих и опытных культиваторов".

Ему каким-то образом удается придумать достаточно убедительную и интригующую

историю, чтобы отвлечь тетушек Цзян Чэна, и Цзян Чэн искренне впечатлен, потому что
его тети ничего и никого не одобряют. Когда они уходят, мать подходит к нему ближе
и коротко обнимает.

Он старается не пошатнуться, когда она отпускает его. Он не помнит, чтобы она

когда-либо делала это раньше.

"Будь осторожен в своем путешествии", - говорит она ему тихим голосом, а затем
долго колеблется, прежде чем продолжить. "А-Ченг, я горжусь тобой. Ты будешь
великим человеком".

И тепло, и тревога пронзают его, потому что это похоже на то, что она могла бы
сказать, если бы ... "Мама? О чем ты говоришь? Я скоро снова увижу тебя, не так
ли?"

Она натянуто улыбается. "Конечно", - говорит она. "А теперь иди. Я хочу, чтобы ты
преодолел приличное расстояние до наступления темноты."

За то короткое время, что Цзян Чэн проводит на пирсе Лотоса, прежде чем снова
отправиться в путь, он все еще не видит никого из других детей. Он действительно
видит несколько других культиваторов Ю. Он соответствующим образом приветствует
двух старших двоюродных братьев и своего двоюродного дедушку в промежутке между
купанием и едой и встречей с Вэй Вусяном и Тан Чжэнъянем в конюшне.

"Ты знаешь, что происходит?" - спрашивает он, когда они отправляются в путь.

Вэй Усянь улыбается со своей обычной непринужденной уверенностью. "Много чего", -

неопределенно отвечает он. "Я слышал, что ты был героем в Цишане. Расскажи нам, что
случилось, я требую этого".

Цзян Чэн закатывает глаза, но говорит им.

Примечания:
Некоторые диалоги в этой главе были взяты из романа.

Глава 9
Текст главы
Юй Цзыюань не недовольна возвращением Вэй Ин и Тан Чжэнъяна, не в последнюю очередь
потому, что они могут заверить ее, что А-Чэн в безопасности в доме Попо и даже что
Тан Лицзюань и дети секты Цзян удобно устроились, разбив лагерь в лесах за
пределами Мэйшаня.

Она неоднозначно относится к их заявленному намерению остаться на пирсе Лотоса.

Есть причина, по которой она отправила всех детей в безопасное место. Возможно, Тан
Чжэнянь и не совсем ребенок, но и не совсем взрослый, и каким бы замечательным
вундеркиндом ни был Вэй Ин, сын Зангсе Санрена все еще просто мальчик.

К сожалению или к счастью, их передвижениями она не может командовать. Они не

являются ее учениками или чьими-либо еще, кроме, возможно, друг друга. Они заявили
о своих намерениях создать свою собственную секту на основе общих личных ценностей.
Насколько она может определить, ценности, которые они разделяют, - это взаимное
обожание и полное игнорирование любого авторитета, за исключением иногда Тан
Лицзюаня. Она могла бы попытаться изгнать их с Пирса Лотоса, но Цзян Фэньмянь этого
не потерпит, и они все равно вернутся для ожидаемого нападения Вэнь.

Если Вэнь приедут, она надеется, что они скоро придут. Среди многих непростительных
преступлений Вэнь Руохань, заставляющая Ю Цзыюань проводить недели в постоянной
компании своих сестер, занимает довольно высокое место.

По общему признанию, наблюдать, как ее старшая сестра дерется против Тан Чжэнъяна и
проигрывает, чрезвычайно приятно.

Ожидание напряженное. В своей предыдущей жизни Тан Чжэньян не присутствовал при

нападении на пирс Лотоса. Он кое - что знал о том, что произошло-и что это было
ужасно. Что выжили только дети Юй Цзыюаня и Вэй Ин.

Юй Цзыюань предприняла все возможные шаги. Детей отослали - ее собственных и

остальных, потому что со временем она не позволит, чтобы ее сына оставили
восстанавливать свою секту из ничего, как бы плохо Цзян ни пришлось в предстоящей
битве. Другие младшие ученики, по крайней мере, знакомы с путями Цзяна и в той или
иной степени обучены их путям. У А-Ченга будут свои шиди, даже если у него больше
никого нет.

И она вызвала подкрепление. Это не было способом Мэйшань Ю существенно вмешиваться

в дела культивационного мира в целом, но Тан Чжэньян убедил Попо, что в это время
это было необходимо, и вряд ли когда-либо будет способом Мэйшань Ю бросить вызов
воле Попо.

Это почти облегчение, когда Ван Линцзяо прибывает к воротам пирса Лотоса. Время не
идеальное. Цзян Фэнмянь в отъезде, уехал в Ланьлин с раненым лидером Секты Оуянгом.
Оуян уже подвергся нападению со стороны самих Вэнь.

Ван Линцзяо входит вслед за дюжиной культиваторов Вэнь, как всегда безвкусно
разодетых и невоспитанных.

Юй Цзыюань идет ей навстречу в сопровождении ее сестер и служанок. Вэй Ин и Тан

Чжэнянь спешат за ними.

"Мадам Ю, я снова здесь", - объявляет несчастная девушка.

Юй Цзыюань молча наблюдает, как она спускается по лестнице от ворот.

"Что это такое?" - неодобрительно спрашивает ее старшая сестра.

"Слуга Цишань Вэнь", - скромно отвечает Цзинчжу.

"Кто входит в другую секту без предупреждения или просьбы?" - презрительно

спрашивает Вторая Сестра.

"Конечно", - говорит Ван Линцзяо. "Может, пойдем внутрь? У меня не было времени
присесть внутри, когда я в последний раз приходил отдавать приказы."

Сестры Юй Цзыюань обмениваются взглядами.

"Почему бы тебе не зайти внутрь?" - спрашивает Юй Цзыюань тоном, сочащимся

сарказмом, и Ван Линцзяо делает это, тратя время на то, чтобы прогуляться по пирсу
Лотоса, критикуя домашнее хозяйство Ю Цзыюаня, которое служит только для того,
чтобы продемонстрировать ее ужасающее отсутствие вкуса любого рода.

Юй Цзыюань не смеет смотреть на своих сестер.

Наконец Ван Линцзяо проходит в главный зал и без приглашения садится за главный
стол. Она сидит так некоторое время, прежде чем хлопнуть руками по столу. "Где
чай?" - спросил я. она требует.

Юй Цзыюань садится сама. Ее сестры занимают места за столом, служанки-за ней.

Мальчики встают у стены, вне поля зрения Ван Линцзяо. Выражение лица Тан Чжэньяна,
как всегда, непроницаемо за маской. Вэй Ин встречается взглядом с Ю Цзыюанем,
смотрит на Ван Линцзяо с выражением комичного недоверия, затем снова смотрит на Ю
Цзыюаня, весело ухмыляясь.

Юй Цзыюань не позволяет своему выражению лица измениться. Ситуация не лишена

опасности.

Однако она понимает его реакцию.

Иньчжу говорит: "Чая нет. Возьми его сам, если хочешь."

"У слуг секты Цзян есть более важные дела", - фыркает Цзинчжу. "Никому никогда не
нужно, чтобы другие делали такие вещи, как разливание чая. Они не калеки".

Ван Линцзяо пристально смотрит на них. "Кто ты такой?"

"Мои личные горничные", - отвечает Юй Цзыюань.

"Госпожа Юй, ваша секта Цзян действительно возмутительна", - презрительно говорит

Ван Линцзяо. "Этого не может быть. Даже горничные осмеливаются прерывать разговор в
главном зале. Таких слуг, как этот, бьют по лицу в секте Вэнь".
Глядя на Ван Линцзяо, Юй Цзыюань сомневается в этом. "Цзиньчжу и Инчжу-не обычные
слуги", - спокойно говорит она. "Они были со мной с тех пор, как я был маленьким.
Они никогда никого не обслуживали, кроме меня, и не было никого, кто мог бы их
ударить. Они не могут, и они не осмеливаются". Она сомневается, что Ван Линцзяо
достаточно умен, чтобы распознать предупреждение.

"Госпожа Ю, о чем вы говорите? В известной секте должно быть четкое различие между
высшим и низшим, чтобы в ней не царил хаос. Слуги должны быть такими, какими должны
быть слуги".

"Я удивлена", - говорит Старшая Сестра. "У меня сложилось впечатление, что Вэнь
были известной сектой".

«Что? Конечно, это так, - огрызается Ван Линцзяо.

"И все же служанка Вэнь осмеливается войти в другую секту и сесть в главном зале
без приглашения", - усмехается Вторая Сестра.

"Возможно, эта должна получить пощечину", - добавляет Старшая сестра. "Это то, за
чем ты пришел сюда сегодня? Я уверен, что мы сможем вам помочь".

Ван Линцзяо краснеет. "Сегодня я представляю молодого мастера Вэня", - сердито

говорит она. "Я здесь, чтобы наказать кое-кого". Она оглядывается по сторонам. "Где
Цзян Чэн?"

"Цзян Ваньиня здесь нет", - говорит Старшая сестра.

"Ну и где же он? Это отродье вмешалось, когда молодой мастер Вэнь пытался спасти
многих застрявших молодых людей из пещеры, населенной чудовищами. Он вызвал много
беспорядков, и молодой мастер Вэнь почти не смог одержать верх".

Юй Цзыюань видит, как Вэй Ин прикрывает рот, в глазах пляшет сдерживаемый смех.

"Как повезло, что Небеса благословили Молодого Мастера Вэнь ..." - продолжает Ван
Линцзяо.

"Она продолжает и продолжает", - говорит Вторая сестра.

"Предъявляет требования о наследнике элитной секты", - добавляет Старшая Сестра.

"Как скучно".

"Когда Вэнь уже напали на несколько сект", - указывает Вторая Сестра. Ван Линцзяо
что-то бормочет, но они говорят поверх нее. "Ты думаешь, она хочет умереть?"

Юй Цзыюань стоит так же, как и ее сестры. Ван Линцзяо бледнеет и наконец замолкает.

"Молодой мастер Вэнь знает, что я здесь", - говорит она. "Если со мной что-нибудь
случится, ни Цишань Вэнь, ни секта Инчуань Ван не отпустят тебя".

"Я не знакома с сектой Инчуань Ван", - говорит Вторая Сестра. "Я сомневаюсь, что
они вызывают беспокойство".

"Я вижу, что пирс Лотоса является источником многих проблем", - заявляет Ван
Линцзяо. "Вот почему так очевидно, что в Юньмене должен быть контрольный офис".

Старшая сестра закатывает глаза. "Хватит", - говорит она. "Мэймэй? Это твоя
территория".

Юй Цзыюань кивает и поворачивается, вышвыривая Зидиана, чтобы сбить с ног

культиваторов Вэнь с одной стороны зала. Ее сестры и служанки начинают действовать.
Вэнь падает в считанные мгновения, и крики Ван Линцзяо стихают до бульканья, когда
Юй Цзыюань, поворачиваясь, перерезает Зидянь поперек горла.

"Все к оружию", - спокойно говорит она. "Они скоро придут".

---

Лучники Цзяна на стенах, и Юй Цзыюань и ее родственники присоединяются к другим

ученикам Цзяна в рукопашной схватке.

Битва бушует часами, но силам Цзяна и Юя никогда не угрожает реальная опасность

поражения.

Вэй Ин и Тан Чжэнянь ждут на некотором расстоянии и перехватывают Вэнь, которые

пытаются бежать. Они были согласны с Юй Цзыюань и ее сестрами в том, что Вэнь не
следует позволять сбежать, чтобы сообщить Вэнь Руохань, что Юй вступили в бой. Юй
Цзыюань мельком видит их в действии.

Она много раз видела, как они тренировались раньше с А-Ченгом, А-Ли и учениками
Цзяна; теперь она понимает, что они довольно сдержанны, когда делают это.

Они ужасающие, быстрые и смертоносные от клинка или на расстоянии. Гуцинь света Тан
Чжэньяна то появляется, то исчезает, а духовный лук Вэй Ина стреляет стрелами на
огромные расстояния.

Через некоторое время после битвы у Вэй Ина заканчиваются стрелы, которые он взял
из запасов Секты Цзян, и Юй Цзыюань находит что-то о разрядах духовной энергии,
которые он теряет, вместо этого зудит в ее сознании даже в разгар битвы.

Она не понимает почему, пока не видит, как Вэнь Чао поворачивается и убегает. Тан
Чжэнянь-темное пятно, движущееся, чтобы перехватить его.

И затем -

- он двигает рукой, и нить белого света вспыхивает и одним ударом обезглавливает

Вэнь Чао.

Стрелы духовной энергии Вэй Ина исчезают после удара. Некоторые из них представляют
собой линии совершенной черноты, движущуюся дыру в мире, и их удары кажутся
поистине разрушительными.

Юй Цзыюань понимает, что теперь она точно знает, как умерла Рука, Плавящая Ядро.

---

Битва бушует уже несколько часов. Вэнь сражаются с еще большим отчаянием, когда
понимают, что их пути к отступлению отрезаны. Ловушки и талисманы заставляют их
отшатываться в некоторых направлениях. Тан Чжэнянь и Вэй Вусянь быстры и
смертоносны, и некоторые из мэйшань Юй заняли аналогичные позиции, чтобы
отстреливаться от любых бойцов Вэнь, которые отделяются поодиночке или небольшими
группами.

Положение Вэнь еще хуже, когда Цзян Фэнмянь возвращается в сопровождении еще
большего числа культиваторов Цзян и вступает в схватку.

Вэнь приближаются к поражению и явно знают об этом. Некоторые из них, похоже,

думают, что поражение лидера Секты Цзян может быть их единственной надеждой или, по
крайней мере, достижением, даже если это будет стоить им жизни.
Несколько их сил поворачиваются против него, все сразу.

---

Юй Цзыюань не может винить Цзяна Фэнмяня за то, что он присоединился к битве за

Пирс Лотоса, свой дом, но она хотела бы, чтобы он задержался еще немного.

Она видит, как Вэнь поворачивается к нему.

Он ни в коем случае не слаб, но против него одни только цифры, там, где он
сражается, и он внезапно оказывается в очень серьезной опасности.

Она на самом деле не задумывается об этом глубоко. Если бы ее попросили

объясниться, она бы наотрез отказалась это сделать, поскольку никто не вправе
подвергать сомнению ее выбор.

За этим импульсом стоят наполовину сформированные мысли. Ее сын еще мальчик, не

готовый стать лидером секты. С ее мужем было не так уж страшно жить; не с тем, кого
можно любить, и даже не с другом, а с тем, кто был рядом все эти долгие годы, и с
тем, кто горевал так же, как и она, что само по себе является определенной общей
заботой.

Возможно, одной причины недостаточно, но вместе их достаточно, чтобы заставить ее

прыгнуть вперед.

Некоторые из нападавших на ее мужа сметены вместе с Зидианом. Несколько лезвий ей

удается повернуть своими собственными. Некоторых он отклоняет по собственной воле.

Она перехватывает два клинка своим телом.

Сквозь боль и какофонию битвы она слышит, как ее старшая сестра воет от страха и
гнева, и улыбается, даже когда чувствует вкус крови.

Вэнь увидит истинную ярость Мэйшань Юя.

---

"Мэймэй!"

Крик Первой леди Ю, когда падает ее младшая сестра, разносится по полю боя так, что
даже некоторые из сражающихся колеблются, хотя бы на мгновение.

Те из Вэнь, кто обернулся, дрогнули при виде нее.

Она подпрыгивает в воздух, отбрасывая меч в сторону, и поднимает сжатый кулак к

Небесам. Вокруг нее мерцает темно-фиолетовый свет.

Небо над пирсом Лотоса затянуто тяжелыми облаками, которые угрожают дождем. Быстро
и внезапно они темнеют, вспениваются, почти кажется, что они опускаются с
намеренной угрозой. Это занимает всего несколько секунд, а затем первая молния
ударяет вниз и попадает прямо в центр сил Вэнь.

Еще больше следует, одно за другим, ровный раскат грома полностью заглушает все
остальные звуки. Молния с точностью вонзается в рукопашную схватку, поражая каждого
культиватора Вэнь рядом с павшей Третьей Леди Ю, или того, кто может осмелиться
приблизиться к ней. Сами небеса крадутся по полю битвы, проливая смерть дождем
только на Вэнь.
После этого битва довольно быстро заканчивается. Вэнь падают, как пшеница на жатве,
когда молния проносится по их рядам, а Цзян быстро избавляется от остальных.

А затем буря стихает так же внезапно, как и началась, и Первая леди Ю падает на
землю.

---

Попо дает Цзян Чэну меч для тренировки. У него нет духовной силы, но он весит, как
Санду. Это так же хорошо для него, как и любой меч, который не является Санду, что
означает, что он благодарен Попо, но все равно ненавидит его. Он скучает по Санду.

Он тоже скучает по дому, и он скучает по своим шиди.

Он скучает по знанию того, что происходит. Дом Попо находится далеко, и Цзян Чен и
его сестра находятся там бесконечные недели, не имея никакой реальной информации о
том, что происходит. Он знает, что Попо принимает других посетителей, но он и А-Цзе
оба отстранены от ее присутствия перед этими встречами. Единственный посетитель,
которого Цзян Чэн видит все это время, - это его дед по материнской линии, довольно
неприступный человек, которого Цзян Чэн не осмелился бы расспрашивать.

Его дед одобрительно кивает на состояние его мастерства в фехтовании, говорит ему,
чтобы он продолжал усердно работать, и уходит, не сказав ему ничего полезного.

Приятно провести время со своей сестрой и повидаться с Попо, и Цзян Чен, тем не
менее, готов попытаться убежать ночью.

Но он не смеет так бросать вызов Попо, и это, вероятно, все равно не сработает.

Бесконечные недели ползут мимо.

Иногда он выходит на улицу и бегает. Бежит так быстро, как только может, так долго,
как только может, петляя по лугам, которые окружают дом Попо, неся тяжелые грузы в
каждой руке. Напрягая свои мышцы, свою выносливость, свою золотую сердцевину,
просто чтобы почувствовать, что он что-то сделал, чтобы меньше чувствовать, что он
все время застаивается на месте.

Это то, что он делает в сгущающихся сумерках, когда два огонька в небе привлекают
его внимание. Сверкание меча - в глубоком рубине и бледном сапфире, сочетание,
которое может означать только одно.

Его мышцы уже горят, но он толкает себя в спринте, чтобы добраться до них, когда
они приземляются. Попо как раз выходит из дома. Ни его молодость, ни сыновняя
набожность не заставят его придержать язык и воздержаться от расспросов о них.

Даже если Попо, по крайней мере, задержит его в этом, отправив смывать пот от его
усилий.

Когда он присоединяется к ним, Вэй Усянь растягивается у ног А-Цзе, бесстыдно

хлопая ресницами, когда она протягивает ему торт. Тан Чжэньян сидит за столом с
Попо, который изучает свою металлическую перчатку. Тан Чжэнянь, как всегда,
держится прямо, и его маска скрывает выражение лица, но Вэй Вусянь выглядит
измученным. Он часто играет в беспомощного ребенка с А-Цзе, но Цзян Чэн
подозревает, что это не такой спектакль, как обычно.

Улыбка Вэй Вусяня, когда он видит Цзян Чэна, все еще освещает комнату.

"Цзян Чэн!" Он поднимается на ноги с меньшим отскоком, чем обычно, но с настоящим

энтузиазмом. "У нас есть для тебя подарок".
"О?" - спрашивает Цзян не совсем осторожно. Вэй Вусянь иногда обладает сомнительным
чувством юмора.

"да. Лучший подарок". Он лезет в рукав и -

- он абсолютно прав, - думает Цзян Чен, - это лучший подарок, потому что это Санду.

"Как?" - благоговейно спрашивает он. Вес Санду в его руке, сила знакомо пульсирует
в его ладони - он снова чувствует себя целым.

Вэй Усянь улыбается ему. "Мы поехали в Цишань и забрали его", - говорит он легко,
как будто это было тривиальным делом. "У нас есть еще несколько других, и нам нужно
вернуть их владельцам, но мы все равно пришли за тобой". Выражение его лица
становится серьезным. "Твой отец, лидер Секты Цзян, призывает тебя присоединиться к
нему. Пирс Лотоса подвергся нападению вэнь, и ваш народ находится в состоянии
войны."

У Цзян Чэна кровь стынет в жилах. "На пирс Лотоса было совершено нападение?
Насколько все было плохо?"

Вэй Вусянь встречается с ним взглядом. "Число жертв было ограниченным. Я с

сожалением должен сообщить вам, что ваша леди-мать была тяжело ранена. Целители
ожидают, что она со временем поправится. Твоя старшая тетя по материнской линии
упала в обморок от перенапряжения." Он достает что-то еще из рукава и вкладывает в
свободную руку Цзян Чэна. "Твоя мать хотела бы, чтобы ты пока носила это".

Цзян Чэн смотрит вниз, даже когда Зидянь с треском оживает и садится на его палец.

Он чувствует себя так, словно его ударили кулаком в грудь. Опасность-часть жизни
земледельцев, но его мать всегда была сильной и умелой. Всегда казался непобедимым.

"Ты говоришь, целители уверены, что мама поправится?" -спрашивает А-Цзе, голос лишь
слегка дрожит.

"Конечно", - подтверждает Тан Чжэньян.

Цзян Чэн медленно кивает.

Его мать ранена, отец зовет его.

Он так долго ничего существенного не делал, пока на его дом не напали и не ранили
его мать. Он с облегчением думает, что, по крайней мере, остался преданным своему
обучению, потому что он больше не может быть мальчиком в игре.

Он идет на войну. У него больше нет времени на детство.

Глава 10
Примечания:
Пожалуйста, обратите внимание на обновленные теги!

Эти теги, повторяю, НЕ имеют никакого отношения к ЭТОЙ главе ни в коем случае,
которые люди, вероятно, сочтут шокирующими. (Я имею в виду, вы знаете, что кампания
Sunshot начинается, некоторые люди умрут. Рискуя спойлерами, в этом fic нет,
скажем, дуги выкупа Вэнь Руохань.)

Я просто забыл надеть эти бирки в самом начале.

(Дополнительные примечания см. в конце главы.)

Текст главы
Освобождение Гусу, уверен Сичэнь, - это лишь предварительный просмотр жестокости
того, что должно произойти, но, тем не менее, это достаточно плохо. Вэнь были
жестоки к не-культиваторам, и это причиняет ему некоторый дискомфорт, когда его с
таким облегчением встречают люди, которые были так несчастны всего за несколько
месяцев оккупации Вэнь.

Демонтаж контрольного офиса и возвращение Облачных ниш-это процесс напряжения и

беспокойства. Его шуфу был взят в заложники против восстания Лань, и, к счастью, в
нападении Не наступил короткий период неопределенности, в течение которого Сичэнь и
Минцзюэ-сюн оба опасаются, что Лань Кирен будет казнен, хотя сами Лань не участвуют
в осаде. (Сичэнь все еще одет в черное и красное и держит свою ленту вне поля
зрения.)

Он отчаянно благодарен, когда, наконец, голову Вэнь Сюя уносят, чтобы украсить
ворота Нечистого Царства, и Шуфу освобождают из его тюрьмы, избитый и раздраженный,
но в целом невредимый.

"Сичэнь", - говорит Шуфу со слезами на глазах и заключает его в грубые объятия.

"Вэнь утверждали, что поймали тебя. Я отказывался в это верить".

Сичэнь закрывает глаза, сердце болит от того, что, должно быть, пережил его дядя.
Они так долго были единственной семьей друг друга.

"Они этого не сделали", - честно говорит он. "Мне помогли". Он делает глубокий
вдох. Он так долго ждал этого шанса. "Шуфу, мой брат помог мне. А-Жан жив".

Шуфу на мгновение замирает, затем медленно отстраняется, вглядываясь в лицо Сичэня.

"А-Хуан". Его голос внезапно становится хриплым. "Ты уверен?"

Сичэнь улыбается, не стыдясь слез, которые, как он чувствует, начинают капать. "Я
уверен, Шуфу", - уверяет он его. "Он выглядит так же, как я, и он помнит нас. Это
действительно он. Это действительно А-Жан."

Дядя несколько раз сглатывает, его глаза блестят от собственных слез. "А-Чжань
жив", - говорит он, как бы озвучивая слова, а затем улыбается так, как Сичэнь
никогда раньше не видел. "А-Жан жив", - повторяет он тоном удивления и радости.

---

Тан Чжань начал первую в своей памяти кампанию "Солнечный удар" рядом с Цзян
Ваньинем, отчаянно разыскивая Вэй Ина.

Его второй совсем другой.

Он ни на минуту не расставался с Вэй Ин с тех пор, как Вэй Ин вернулся после того,
как доставил брата Тан Чжаня в относительную безопасность Не. После битвы у пирса
Лотоса они пробыли там достаточно долго, чтобы оказать помощь в ликвидации
последствий, а затем направились в сторону Цишаня, чтобы забрать украденные мечи.

Лидер секты Цзян возразил, что это слишком опасно. Госпожа Юй, которая к тому
времени пришла в сознание, нахмурилась, а затем поручила им Зидянь доставить Цзян
Чэну вместе с его мечом.

Это было интересное проявление уверенности, подумал Тан Чжань.

Борьба за возвращение мечей не обошлась без вызова, но Тан Чжань все еще никогда не
думал, что они действительно в опасности. Тогда Вэнь не ожидал их нападения, и
после того, как они провели время в Цишане, перехватывая угрозы ученикам,
проходящим идеологическую обработку Вэнь, Вэй Ин и Тан Чжань очень, очень хорошо
знали местность.

Когда Вэй Ин рядом с ним, он должен постоянно напоминать себе, что они не
непобедимы, что он все равно должен помнить о том, чтобы проявлять должную
осторожность, когда этого требуют обстоятельства (потому что Вэй Ин, он знает, не
будет).

Это трудно, потому что он чувствует себя непобедимым. Даже борьба с Сюаньву Бойни
представляла собой лишь умеренную проблему, поскольку они были предупреждены и
хорошо вооружены своим собственным духовным оружием.

В своей первой юности он считался одаренным. Теперь у него те же врожденные

способности, но его прогресс был дополнен преимуществами стольких лет опыта в его
прошлой жизни.

Вэй Ин, которого он помнит, был вундеркиндом, тем, кто мог сравниться с доблестью
молодого Лань Ванцзи, даже не приложив никаких реальных усилий. Тот, чье развитие
было настолько сильным, что меч, которым он никогда не пользовался в подростковом
возрасте, все еще был достаточно сильным духовным оружием, чтобы защититься от
прикосновения незнакомых рук.

Этот Вэй Ин очень силен. В течение некоторого времени своего детства он,
несомненно, работал усерднее, чем раньше, потому что уроки Попо были сложными и
интересными. Даже после того, как они вернулись в более широкий мир, Вэй Ин все еще
улучшал свои способности. Приложив огромные усилия, Тан Чжань мог продолжать
бросать ему вызов, и у Вэй Ина никогда не было причин сдерживаться из-за страха
гнева госпожи Ю или унижения Цзян Чэна.

Когда Тан Чжань совершил досадную ошибку, положив руку на испорченный меч в логове
Сюаньву Бойни, гения Вэй Ина было достаточно, чтобы сохранить ему жизнь достаточно
долго, чтобы добраться и получить помощь Вэнь Цина, а затем Попо.

И теперь у Вэй Ина есть новая стигийская тигровая печать, переделанная с помощью
Попо, хотя у него все еще есть его золотая сердцевина.

Лань Ванцзи часто спорил с Вэй Инем о демоническом культивировании. Он пытался

удержать его от выкапывания трупов, отчаянно пытался напомнить ему о цене, которую
такая практика потребует от него, тела и души.

Тан Чжань более умерен в своем подходе, потому что у Лань Ванцзи были причины для
сожаления.

Вэй Ин сейчас не выкапывает трупы, но он манипулирует энергией обиды, когда ему это
нужно, иногда с большим эффектом. Тан Чжань напоминает ему, чтобы он заботился о
себе, пытается удержать его от переусердствования (или необходимости); он помнит,
что, когда у Вэй Ина снова появилось золотое ядро - хотя оно принадлежало Мо Сюанью
и поначалу было действительно очень слабым, - он значительно оправился от ущерба,
нанесенного его прошлыми подвигами.

Тан Чжань верит, что Вэй Ин теперь справится достаточно хорошо, его собственное
золотое ядро все еще сильно.

Часто ему вообще не нужно использовать демоническое культивирование, потому что они
оба являются мощными культиваторами. Тан Чжань научил Вэй Ина многим вещам, которым
когда-то научился у Вэй Ина. Вэй Ин, такой же блестящий, как и всегда, опирался на
них. К своим талантам культиваторов и фехтовальщиков они добавляют широкий спектр
талисманов и техник, с которыми Вэнь не готовы и не могут быть готовы столкнуться.
Сожаления Лань Ванцзи принадлежат другой жизни. Тан Чжань больше не будет жить с
ними.

Они проводят свое время, слабо привязанные к операциям Цзяна и Не, когда они не
заняты другими целями. Тан Чжань не часто использует свой гуцинь; в этом нет особой
необходимости, и это явно Лань-средство борьбы. Он работает в основном в поддержку
Вэй Ина, потому что раньше и сейчас он подозревает, что дело союзников безнадежно
без Вэй Ина.

Иногда они оказываются в перерывах между битвами и каким-то образом обладают и

временем, и уединением, и Вэй Ин разберет его на части с целеустремленной
сосредоточенностью. Многое изменилось по сравнению с тем, что было раньше - Вэй Ин
все еще остается самим собой, все еще в своем собственном теле, и никогда не знал
ужасов, которые постигали его раньше. Тан Чжань не знает, в чем конкретно
заключается причина его совершенно иного подхода к сексу.

Муж Лань Ванцзи редко брал на себя инициативу в их сексуальных контактах. Это Вэй
Ин всегда делает, и к настоящему времени Тан Чжань мгновенно становится беспомощным
всякий раз, когда Вэй Ин смотрит на него с этим хищным блеском в глазах. Он привык
страстно желать Вэй Ина; к постоянному испытанию его самодисциплины всегда нужно
держать руки подальше от него. Это относительно ново-испытывать боль, как он это
делает как от прикосновения Вэй Ин, так и из-за него.

Вэй Ин применил свои поразительные таланты к изучению тела Тан Чжаня так же
искусно, как он владеет мечом или луком. Тан Чжань честно сказал ему, что ему
нравится ублажать Вэй Ин. Ему больше ничего не нравится. И когда они в постели -
или где - то еще-из уст Вэй Ина льется непрерывный поток похвал, постоянно
рассказывая ему, каким очень, очень приятным Вэй Ин находит его, и Тан Чжань
погибает.

Он думает, что, возможно, благодарен судьбе за то, что все еще носит свою маску; он
не уверен, что смог бы скрыть свою тоску по Вэй Ин, если бы попытался, даже в
компании других.

---

"Сичэнь, я не понимаю, почему ты так подозрительно относишься к нему",-хмуро

говорит Минцзюэ-сюн. "Он очень талантлив и много работает".

"Я не сомневаюсь в его талантах или его усилиях", - говорит Сичэнь как можно более
нейтральным тоном.

"Только его преданность?" Минцзюэ-сюн фыркает. "Он молод, но пережил много

трудностей. Я думаю, что это его заслуга в том, что он добрался сюда и так быстро
отличился".

"Без сомнения", - говорит Сичэнь, не желая снова втягиваться в эту дискуссию.

"Я думаю, что он готов возглавить",-настаивает Минцзюэ-сюн.

"Очень хорошо", - говорит Сичэнь, стараясь не показывать своего нежелания. Кто - то

должен командовать силами, посланными для усиления шаткого фланга сил,
продвигающихся вверх по реке, чтобы Вэнь не прорвался через слабое место и не
окружил либо Не, либо - возможно, менее вероятно, но гораздо более неловко-
укрепленные линии Цзяна.

По крайней мере, с Цзяном могло бы быть лучше. У юй уже давно царит атмосфера
таинственности - они редко вмешиваются в дела остального культурного мира.
Возможно, они опасаются, что взгляд Вэнь Руоханя может повернуться в сторону
Мэйшаня, когда все остальные секты будут подавлены. Возможно, они обиделись на
ранение Третьей леди Ю.

По какой-то причине юи присоединились к военным усилиям более искренне, чем даже

цзинь, которых по праву должны были привлечь их давние отношения с другими элитными
сектами.

И они сильны. Многие из их культиваторов принесли с собой мощное духовное оружие,

точно так же, как юный Цзян Ваньинь теперь носит отличительное оружие своей
знаменитой матери Юй Цзыюань. Сама Фиолетовая Паучиха в драку не вступала, хотя, по
слухам, она хорошо поправляется. Ее сын быстро завоевывает собственную известность,
производя впечатление на многих.

Сичэнь благодарен за силу Ю и Цзяна и задается вопросом, должен ли он сожалеть о

том, что согласился на настойчивое требование Минцзюэ-сюна о готовности Мэн Яо,
когда не прошло и двух недель, линия прогибается именно в том месте, где Мэн Яо
взял людей для усиления.

Быстрые действия Цзяна-это все, что предотвращает катастрофу для Не. Цзян Ваньинь
ведет горстку культиваторов своего отца в пролом и с отчаянной храбростью
сдерживает Вэнь. Цзян сильно превосходят численностью, но благодаря смелости и
мастерству некоторые из них выживают достаточно долго, чтобы Вэй Вусянь прибыл -
несомненно, в сопровождении брата Сичэня, но в отчетах о нем не упоминается - и
обнаружил, что Цзян Ваньинь ранен, но все еще сражается.

Сичэнь не может до конца поверить отчетам, когда у него появляется возможность их

прочитать. Или, возможно, он просто не хочет этого делать, потому что он прекрасно
знает, что не подлежит сомнению, что Вэй Вусянь любим его давно потерянным братом.

Он не хочет верить, что это может быть правдой, или что А-Чжань может каким-то
образом поддерживать это, когда читает, что Вэй Вусянь обрушился на поле боя, как
зимняя буря.

Этот Вэй Вусянь, казалось, был причиной того, что павшие, и Вэнь, и Цзян, поднялись
с земли и сражались с Вэнь, почти неудержимые.

Конечно, сообщения должны быть неверными, думает он; очаровательный, жизнерадостный

юноша, которого любит его брат, не может нести ответственность за такие злые
выходки, даже в разгар самой мрачной из битв.

Его беспокоит еще одна заметка из отчетов.

Тело Мэн Яо не было найдено среди павших Не.

---

Работа в полевом госпитале утомительна, а иногда и душераздирающа, но Цзян Яньли

нашел ее полезной. Раненые нуждаются в уходе, и она в состоянии его оказать. Это
вклад в военные усилия, каким бы незначительным он ни был.

Она работает в сострадании.

Ей требуется время до того дня, когда привезут ее брата, чтобы понять, насколько
сострадание может отличаться от истинной заботы.

Вэй Вусянь и Тан Чжэнянь привозят А-Чэна в больницу. Его одежда пропитана кровью,
кожа ужасающе бледна, и сердце Цзян Яньли бьется у нее во рту с того момента, как
она узнает своего младшего брата.
А-Ченг укладывают на поддон. Его дыхание поверхностное. Целители бросаются к нему.
Вэй Усянь присел рядом с ним на корточки, осторожно подпитывая его духовной
энергией.

"Мне очень жаль", - тяжело говорит главный целитель. "Он вне всякой надежды".

Цзян Яньли чувствует себя так, словно ее собственное сердце просто перестало
биться.

Вэй Вусянь резко поднимает глаза, хотя поток его духовной энергии, кажется, не
мерцает. "Не будь смешным", - огрызается он. "Помоги ему".

"Я не могу, молодой господин", - отвечает целитель. "Извините меня. Есть и другие,
которых еще можно спасти".

"Чжаньчжань, возьми управление на себя",-требует Вэй Вусянь, и Тан Чжэньян подходит

к А-Чэну и, безмолвно опустившись на колени, начинает передавать свою собственную
духовную энергию. Вэй Вусянь выпрямляется и поворачивается туда, где оставил свой
меч, упавший на землю.

"Ты можешь поддерживать его, пока не истощишь себя, и тогда он все равно умрет", -
говорит целитель, и Цзян Яньли не может подавить рыдания. Вэй Вусянь смотрит на
нее, но не останавливается.

"Встаньте на пути Жанжана, и я убью вас, когда вернусь", - холодно объявляет он,
окидывая взглядом всех остальных, и поднимается в воздух.

Цзян Яньли бдит рядом со своим братом. Она греет его руку в своей, чувствует слабое
мерцание его пульса и обнаруживает, что повторяет его дыхание. Она готовится занять
место Тан Чжэньяна, если его энергия иссякнет.

А потом Вэй Вусянь возвращается. Цзян Яньли отводит взгляд от лица А-Чэна, бледного
и неподвижного, и видит, как Вэй Вусянь приземляется, неся второго человека на
своем мече. С него сняли верхнюю одежду. Другой человек носит его, хотя он слишком
велик для них.

Вскоре она понимает, почему. Второй человек-женщина, которая снимает с плеч халат
Вэй Вусянь, приближаясь к А-Чэну.

Под ним она носит одежду женщины.

Вэй Усянь идет рядом с ней, внимательно наблюдая за зрителями. Его меч все еще
обнажен в его руке, явная угроза от того, кто, как известно, является одним из
выдающихся фехтовальщиков в мире.

Женщина опускается на колени рядом с А-Чэном и осматривает его, слегка хмурится и

вытаскивает иглы, которые она с быстрой точностью накладывает на брата Цзян Яньли.

"Здесь должны быть места, более подходящие для хирургии", - говорит она, бросая
неодобрительный взгляд на пыльный больничный комплекс.

"Да", - слышит Цзян Яньли свой собственный голос. "Сюда".

"Я понесу его", - говорит новый голос. Она отстраненно опознает Цзинь Цзисюаня,
который с большой осторожностью поднимает А-Чэна. Тан Чжэнянь все еще поддерживает
жизнь А-Чэна, а Вэй Вусянь наблюдает за толпой, явно готовый уничтожить любого, кто
попытается вмешаться.
Цзинь Цзисюань уводит Цзян Яньли, когда женщина Вэнь готовится оперировать своего
младшего брата. Он отводит ее к Ло Циняну, который сидит с ней в течение
бесконечных последующих часов, который мягко уговаривает ее выпить и даже немного
поесть.

Со своей стороны, Цзинь Цзисюань занимает позицию за пределами палатки, в которой

Вэнь оперирует младшего брата Цзян Яньли, высоко подняв голову, и властно
отказывается входить всем и каждому.

"У него есть свои недостатки", - говорит Ло Цинян с печальной улыбкой человека,
который присутствовал всего несколько дней назад, когда Цзинь Цзисюань унизил Цзян
Яньли за супом, и который пытался разрядить ситуацию. "Но у него доброе сердце".

Цзян Яньли видит, где кровь ее брата окрашивает одежду Цзинь Цзисюаня, когда он нес
его внутрь, и она думает, что может простить его за все те обиды, которые он когда-
либо причинял ей, только за это.

Наконец Вэй Вусянь выходит из палатки и сразу же направляется к Цзян Яньли. "С ним
все будет в порядке", - говорит он без предисловий, и тень улыбки скользит по его
губам. "Он будет невыносим, пока будет выздоравливать, - добавляет он, - но это не
моя проблема".

Цзян Яньли не знает, смеется она или плачет. "Спасибо", - удается сказать ей.

"Спасибо Вэнь Цин", - отвечает он, выглядя смущенным. "Только тебе придется сделать
это сейчас. Она говорит, что здешние целители должны быть в состоянии позаботиться
о нем достаточно хорошо сейчас, так что мне нужно увезти ее отсюда."

Цзян Яньли благодарит Вэнь Цин, которая смотрит на нее с тем, что Цзян Яньли
считает искренним сочувствием. "Я сожалею, что это было необходимо", - говорит она.
"Эта война не была бы моим выбором". Она кланяется Цзян Яньли.

"Цзе Цзе, не переутомляйся", - говорит Вэй Вусянь Цзян Яньли. "Я вернусь после
того, как отведу Вэнь Цин в безопасное место. Я надеюсь, что к тому времени вы с
Жанжаном оба сможете немного отдохнуть".

"Я просто ..." Ей нужно увидеть А-Ченга.

"Да, иди, а потом вытащи Жанжана", - говорит Вэй Вусянь. Его улыбка не совсем
касается его глаз. "Это было... много, в конце концов. Он устал".

Он исчерпал себя, вкладывая свою энергию в А-Ченга, чтобы поддерживать свою жизнь
достаточно долго, чтобы Вэнь Цин спасла его. Цзян Яньли так благодарен.

Она входит в палатку с трепетом, который, безусловно, иррационален. Вэй Вусянь не

стал бы лгать ей, не сказал бы, что с А-Ченгом все будет в порядке, если бы это
было неправдой, но -

А-Ченг без сознания, яркие серебряные иглы все еще на месте, без сомнения, чтобы
держать его в таком состоянии. Тан Чжэньян сидит рядом с ним. Выражение его лица,
как всегда, скрыто маской, но ей кажется, что его плечи опущены сильнее, чем она
когда-либо видела, а спина нехарактерно согнута.

Измученный, сказал Вэй Вусянь. Она в это верит.

Но А-Ченг дышит, медленно и ровно.

Он жив.
"Спасибо",-говорит она Тан Чжэньяню, беря А-Чэна за руку. Его пульс кажется
сильнее.

Ей кажется, что Тан Чжэньян смотрит на нее. Иногда трудно сказать наверняка. Его
губы на мгновение плотно сжимаются, а затем ей кажется, что она видит слабый намек
на вздох.

"Много чувств, но это все равно, как будто их не существует", - тихо говорит он и
медленно встает. "Возможно, можно было бы поступить хуже, чем судить о человеке по
качествам тех, кто его любит, даже если они не слепы к его недостаткам". Кажется,
он смотрит вниз, на А-Ченга. "По таким стандартам твой брат-великий человек". Он
поворачивается к Цзян Яньли и кланяется. "Я надеюсь, что его выздоровление будет
быстрым".

Примечания:
[多情却似总无情 / 多情却似總無情]

Много чувств, но это точно так же, как если бы их не существовало, - цитата из "На
прощание" поэта Ду Му.

Существуют и другие переводы, этот показался мне наименее неловким из тех, что я
видел.

Тан Чжэнянь имел возможность познакомиться с Цзян Чэном - более молодым, гораздо
менее эмоционально раненым Цзян Чэном - и сделал выводы.

(В отличие от Лань Ванцзи из "Для нас обоих" (А Время-всего лишь Бумажная Луна), у
Тан Чжэньяна было гораздо меньше причин по-настоящему задумываться о том, как он
относился к Оригиналу!Цзян Чэн, потому что на самом деле он не работает над своими
чувствами по поводу того, чтобы принять примирительный подход и работать с ним.
Лань Ванцзи пришлось примирить свое прошлое с будущим, которое они хотели
построить. Тан Чжэньян должен оставить это позади.)

Глава 11
Текст главы
Лань Сичэнь неохотно опускается на колени во Дворце Солнца Вэнь Руохань.

Он не знает, ошибся ли он, или ему не повезло... или его предали. Он оперировал
информацией, полученной Не Минцзюэ из источника, неизвестного Лань Сичэню. Не
Минцзюэ получил много информации о передвижениях Вэнь из источника, неизвестного
Лань Сичэню.

Глядя на Мэн Яо, стоящего во Дворце Солнца, казалось бы, в безопасности и на

свободе, он подозревает, что на самом деле теперь знает источник.

Мэн Яо подходит и опускается на колени перед Лань Сиченем. "Я никогда бы не

подумал, что ты окажешься в такой ужасной ситуации", - говорит он.

Лань Сичэнь невозмутимо отвечает ему взглядом. "Это все еще не мой худший день".

"Конечно", - говорит Мэн Яо с неискренней улыбкой. "Сегодня тебе выпало счастье

увидеть Солнечный дворец".

Лань Сичэнь оглядывается по сторонам с невозмутимым выражением лица. Если ему

суждено умереть, он умрет так, как подобает его положению племянника и наследника
Лань Кирена. "Не предавайтесь показухе", - говорит он. "Красота заключается в
элегантности необходимости. Избегайте излишеств".

"Ты думаешь, что это твое место, чтобы читать здесь дисциплины секты Лан?" -
спрашивает Мэн Яо с насмешливым недоверием в голосе, выпрямляясь. "Лидер секты Лан
убил своего собственного брата. Интересно, он один такой? Ваш собственный брат
умер, когда был совсем маленьким, не так ли?"

Сичэнь поднимает бровь. Использование исчезновения А-Чжана для издевательств над

ним, возможно, когда-то было эффективным; это была действительно глубокая рана на
многие годы. Но он знает, что его брат выжил.

"Ты забыла предположить, что моя мать соблазнила моего дядю или что мой отец принес
их обоих в жертву какому-то темному ритуалу", - отвечает он сухим тоном. "Я
полагаю, что эти слухи также распространились довольно далеко". Он позволяет себе
такт. "Или, возможно, вы не забыли, но просто предпочли бы, чтобы мы не упоминали
матерей друг друга".

Выражение лица Мэн Яо темнеет.

Откуда-то из другого конца зала Сичэнь слышит легкий, молодой голос, издевательски
смеющийся.

Вэнь Руохань.

---

Цзян Чэн на полной скорости мчится по Ночному городу, но едва поспевает за Вэй
Вусяном и Тан Чжэняном.

Они оба были в таком состоянии с тех пор, как до них дошла весть о том, что Лань
Сичэнь был схвачен.

В этом есть смысл. Лань Сичэнь-друг для всех них, и Цзян Чэн слышал, что они
сделали для него, когда он был тем, кто попал в беду. Ему потребовалось почти два
месяца, чтобы восстановиться, даже с его золотым ядром, и он знает, что умер бы,
если бы не они двое - сохранившие ему жизнь и осмелившиеся доставить Вэнь Цина в
полевой госпиталь союзников.

Между ними троими им даже не нужно замедляться, чтобы убрать горстку Вэнь, которые
пытаются преградить им путь к дверям Дворца Солнца, где Вэй Вусянь щелкает сигилой
на дверях и смотрит на Цзян Чэна, который понимает его намек и рубит их Зидяном.

Двери разлетаются вдребезги.

Лань Сичэнь и молодой человек, которого Цзян Чэн не знает, стоят лицом друг к другу
в тронном зале Дворца Солнца. Похоже, произошла ужасная драка. Лань Сичэнь
окровавлен и стоит на одном колене, и повсюду тела, Вэнь и союзников.

А другой мужчина стоит над трупом Вэнь Руоханя.

"Он друг или враг?" - спрашивает Цзян Чэн, настороженно глядя на незнакомца, когда
он и его друзья спешат к Лань Сичэню.

"Друг, уверяю тебя", - говорит мужчина с улыбкой с ямочками на щеках. "Разве враг
убил бы Вэнь Руоханя?"

"Если бы он думал, что это спасет его собственную жизнь, он мог бы", - отвечает
Лань Сичэнь, когда Тан Чжэнянь помогает ему подняться на ноги.

"Я иногда задаюсь вопросом, как и когда я обидел тебя, Зеву-Джун". Ямочки на щеках
исчезают, сменяясь печальным взглядом, которому Цзян Чэн не доверяет от человека,
которого Лань Сичэнь так явно не любит. "Конечно, я должен был это сделать, чтобы
заслужить такое противодействие со стороны человека с такой известностью".

Лань Сичэнь тонко улыбается. "Тебе не нужно принимать это на свой счет", - говорит
он холодным тоном. "Возможно, это случилось в другой жизни. В этом..."

Цзян Чэну не удается выяснить, что он собирался сказать, потому что именно тогда
прибывает больше союзных культиваторов, и внезапно в зал набиваются десятки и
десятки людей.

Торжества, похоже, начнутся немедленно; только Лань Сичэнь, сославшись на травму и

истощение, выводит их четверых - Лань Сичэнь, Цзян Чэна, Вэй Вусяня и Тан Чжэньяна
- из комнаты, а трое его друзей заявляют о необходимости сопровождать его, чтобы
убедиться, что он здоров.

"По крайней мере, все закончилось", - говорит Вэй Вусянь, когда они вдыхают дымный
воздух за пределами дворца. Цзян Чэн готов согласиться, но Вэй Вусянь делает
гримасу. "По крайней мере, война".

Лань Сичэнь кивает. "Я рад, что вы все в безопасности", - говорит он. Он смотрит на
Цзян Чэна с полуулыбкой. "Приятно видеть, что ты снова здоров. Я беспокоился."

"Я в порядке", - говорит Цзян Чэн. "Кто-то нашел мне хорошего врача".

Вэй Усянь лучезарно улыбается, не потускнев даже после всего, что произошло.
"Конечно", - говорит он.

"Теперь все будет странно", - говорит Лань Сичэнь. "Я надеюсь, что мы можем
доверять дружбе друг друга". В его голосе слышится намек на вопрос.

"Всегда!" - весело говорит Вэй Вусянь.

Цзян Чэн сглатывает. Он самый младший, и это кажется... самонадеянным или что-то в
этом роде, но события уже разлучили его с друзьями больше, чем ему хотелось бы. "Мы
могли бы". Он прочищает горло. "Сделай это официально".

Лань Сичэнь улыбается. Вэй Вусянь каким-то образом загорается еще ярче. Тан
Чжэньян, кажется, колеблется, а затем кивает, всего один раз.

Утром, после того, как травмы Лань Сичэня были обработаны, после того, как им
удалось найти кровати и поспать несколько часов, Цзян Чэн клянется в братстве с
Лань Сичэнем и Вэй Вусяном. Тан Чжэнянь не участвует - Цзян Чэн думает, что это
потому, что он и Вэй Вусянь, несомненно, рано или поздно поженятся. Он бы охотно
согласился, но никто из остальных троих, похоже, не считает это правильным.

Неважно; что всегда было ясно, так это то, что Вэй Вусянь и Тан Чжэньян в любом
случае идут в комплекте.

После этого они расстаются, но Цзян Чэн ожидает, что они скоро увидятся. По не
совсем ясным причинам первый (из многих, он не сомневается) банкет состоится в
Цзиньлиньтай, и они снова встретятся там.

---

Юй Цзыюань узнает, что война окончена, когда Вэй Ин и Тан Чжэньян прибывают на пирс
Лотоса.

Ради Тан Лицзюань она собрала всю информацию об их местонахождении, которая могла
до нее добраться. Насколько можно судить по сообщениям, поступившим с полей
сражений, эти двое в разное время были, несомненно, героическими или вызывающими
тревогу, отсутствовали в поле зрения. (Одно дело, если бы между их великими
подвигами и мастерством были просто промежутки, но в течение нескольких недель, а
иногда и месяцев, она ничего не могла узнать об их местонахождении.)

Поскольку одно из их героических выступлений спасло жизнь ее сыну, Юй Цзыюань не

подаст никаких жалоб.

"Война окончена, и мы победили", - говорит Тан Чжэньян официальным тоном.

"Цзян Чэн и Сичэнь-гэ направляются в Цзиньлиньтай", - добавляет Вэй Ин, и Юй

Цзыюань чувствует, как железный обруч, который был у нее на груди все время войны,
ослабевает.

"Ты должен присоединиться к ним?" - спрашивает Тан Лицзюань.

"Ну". Вэй Ин выглядит странно изворотливой. "Наша секта на самом деле еще не
создана, поэтому я не уверен, что мы должны быть на собрании секты". Он бросает
взгляд на Тан Чжэньяна. "Мы, э-э, на самом деле хотели попросить вас обоих помочь
нам кое в чем".

"О?" - спрашивает Тан Лицзюань. Юй Цзыюань предполагает, что сотрудничество Тан

Лицзюань гарантировано - это ее мальчики - и воображает, что ее собственное будет
гарантировано.

А-Ченг жив. Она в некотором долгу перед ними.

"да." Вэй Ин опускает глаза, а затем серьезно смотрит на Ю Цзыюаня. "Мадам Ю. Я так
понимаю, вы знали моих родителей."

Это не то направление, которого она ожидала. "Я сделала", - соглашается она.

Вэй Ин кивает. "Нам с Жанжаном нужно пожениться как можно скорее", - говорит он."
Я". Он сглатывает. "Ты бы встал на их место?"

Он не знает, думает она, он не может знать, о чем он ее просит. Стоять на месте его
родителей на его свадьбе - почему это вдруг так срочно, удивляется она, - на месте
Зангсе Санрена, которого она любила и потеряла, и Вэй Чанцзе, который женился на
ней и не смог защитить ее.

Но она слышала, как был спасен Цзян Чэн. Как Тан Чжэньян поддерживал его своей
собственной жизненной силой, в то время как Вэй Ин каким-то образом нашел врача
лучше, чем любой из союзников, имевшихся у Вэнь. Как это они с самого начала
привели Цзян Чэна с поля боя.

"Я сделаю это", - слышит она свой голос.

Приготовления идут в спешке. Будь у нее выбор, она бы не сказала, что это свадьба,
подходящая для любого ее ребенка, но мальчики настаивают на том, что есть
срочность. (Юй Цзыюань провела достаточно времени в беседе с Тан Лицзюань, чтобы
знать, что ее мальчики-нечто сверх своевольное; в частности, А-Чжань никогда с
младенчества не склонялась перед волей других, как это понимает Юй Цзыюань.)

Тем не менее, это свадьба. Мальчики почти до боли искренни в этом, и Ю Цзыюань
давится слезами, когда Вэй Ин кланяется ей. Когда сын Зангсе Санрена кланяется ей
на своей свадьбе.

Зангсе Санрен должен был дожить до того, чтобы увидеть это.

Но если бы Юй Цзыюань не потеряла свою любовь, мальчик никогда бы не дожил до того,

чтобы это произошло.

Это горько-сладко.

---

Цзян Чэн уже не в первый раз оглядывается по сторонам, обшаривая ряды собравшихся
культиваторов. Он думает, что его старший названый брат, стоящий рядом с ним,
делает то же самое.

Вэй Вусянь и Тан Чжэнъянь нигде не видно.

Не то чтобы они очень многого лишились. Празднование довольно утомительное. Цзинь

Гуаншань, похоже, считает, что вклад недавно переименованного Цзинь Гуаняо в войну
означает, что Цзинь каким-то образом были ее героями, хотя они сделали очень мало.
Он почти уверен, что у Цзинь Цзисюаня даже не было отцовского благословения на
участие, как у него.

Цзинь, конечно, не принесли себе достаточной славы, чтобы Цзинь Гуаншань пытался
настоять на том, чтобы Цзинь Цзисюань немедленно женился на А-Цзе. Цзян Чэн
предпочел бы, чтобы у него было время все организовать должным образом; однако он
немного встревожен тем, что его отец, похоже, неохотно подтверждает, что это вообще
произойдет.

Конечно, его отец не может все еще думать, что А-Цзе мог бы жениться на Вэй Вусянь,
думает он.

Конечно.

После банкета той ночью Лань Сичэнь спрашивает его, видел ли он вообще Вэй Вусяня и
Тан Чжэньяна.

"Я этого не делал", - говорит Цзян Чэн. "Но я уверен, что с ними все в порядке. В
конце концов, они, возможно, и не думали, что должны быть здесь, так как у них нет
хорошо зарекомендовавшей себя секты."

"Я полагаю", - грустно говорит Лань Сичэнь. "Это прискорбно. Я действительно хотел,
чтобы мой шуфу встретился с ними".

"Может быть, в следующий раз", - говорит Цзян Чэн.

---

Вэй Вусянь знает, что Жанжан не любит оставлять Маму в качестве одного из
единственных настоящих земледельцев, охраняющих их молодое поселение, - он тоже не
в восторге от этого.

Но она действительно не должна этого видеть. Поэтому, пока у них есть момент
относительного покоя, когда все секты заняты празднованием окончания войны, пришло
время воспользоваться своим шансом сделать это до того, как Вэй Вусянь, Жанжан и
Вэнь Нин снова отправятся в путь.

Пока Вэнь Цин заканчивает с Жанжаном, он проверяет животных.

Ему их жаль, но иногда приходится задумываться о своих приоритетах.

На данный момент они не знают, какой будет лучшая цель для этой процедуры, поэтому
у него есть варианты.
Между черепахой в ведре и плененным тигром, тщательно прикованным между двумя
деревьями, он знает, на какое из них он надеется.

"Готов", - наконец говорит Вэнь Цин. "Сделай это поскорее. Это причинит ему вред,
если он будет находиться в таком состоянии слишком долго".

Вэй Вусянь видит, что рукава Жанжана завязаны сзади, а в руке у него иглы. "Ты
точно ничего не чувствуешь?" он подтверждает, приближаясь, и Жанжан кивает. "Тогда
все в порядке".

Он приступает к снятию металлической перчатки Жанжана. Он никогда раньше не делал

этого вне воды. Контакт с воздухом делает боль намного сильнее.

Жанжан при этом смотрит прямо перед собой.

Без завесы и при дневном свете это выглядит еще более ужасно, чем когда-либо.

Во время войны они могли ухаживать за ним хуже, и Жанжану приходилось тратить так
много духовной энергии на борьбу, а не на исцеление. Повреждение превысило
способность его тела восстановить его. Почерневшая плоть на его ладони и пальцах,
где он коснулся меча, не изменилась, но разложение распространилось дальше, чем
когда - либо-кожа Жанжана, где она все еще остается, мертвенно-белая до локтя, а в
местах, где его гнилая плоть осыпалась, видны кости.

Вэй Вусянь более или менее привык к ее виду, но вода всегда защищала его от запаха.
Он старается не подавиться.

В конце концов, он также находит в себе силы рассматривать черепаху и тигра как
одноразовых.

Жанжан стоит в приготовленном строю, и Вэй Вусянь подносит свой дизи к губам.

---

Цзян Чэн подавляет вздох. Секта Цзинь действительно слишком утомительна, думает он.

После всего, что они провели на войне, он уверен, что все хотят вернуться домой и
отдохнуть, хотя бы ненадолго, но Цзинь продолжают придумывать новые оправдания,
почему они все должны остаться в Цзиньлиньтай больше чем через неделю.

Культиваторы Цзинь почему - то кажутся такими занятыми, как никогда, - они все
время выходят и приходят.

"Предположительно, они собирают последних Вэнь, - шепчет Не Хуайсан, - но они

возвращаются с очень небольшим количеством заключенных. Некоторые из них
утверждают, что поймали некоторых, но потом что-то случилось, и они проснулись,
обнаружив, что их пленники ушли. А лидер секты Цзинь продолжает проводить частные
встречи с различными лидерами сект".

Цзян Чэн удивляется этому, когда его приглашают сопровождать отца на такую встречу.

Цзинь Гуаншань, кажется, пытается казаться веселым, но на самом деле он, кажется,
не в очень хорошем настроении.

"Жаль, что Мэйшань Юй не остался, чтобы отпраздновать с нами, тебе не кажется?" в

конце концов он спрашивает.

Отец Цзян Чэна вежливо улыбается. "Они редко приезжают в эту часть света", -
говорит он.
"Но они же семья вашей жены, не так ли?" Цзинь Гуаншань толкает.

"Так и есть".

"Я не знал, что у них было так много интересного и мощного духовного оружия", -
продолжает Цзинь Гуаншань. "Должно быть, это большое бремя-нести ответственность за
такие объекты. Не так ли, Цзян Чэн?"

Цзян Чэн моргает от того, что к нему так внезапно обратились. "Зидиан принадлежит
моей матери", - осторожно говорит он. "Это не обуза".

"Как вы и сказали, без сомнения", - говорит Цзинь Гуаншань с неубедительной

улыбкой. "Возможно, это всего лишь вопрос времени, когда мы обнаружим, что боимся
Мэйшань Юя так же сильно, как мы боялись Цишань Вэнь, ха-ха! Кажется, они
накапливают так много силы. Единственный, кто может соперничать с ними, - это Вэй
Усянь и его Тигровый Тюлень!"

Цзян Чэн не смеется.

---

Лань Сичэнь хотел бы знать, где его брат.

Он хотел бы знать, где был его брат большую часть своей жизни, но, по крайней мере,
теперь, как он полагает, это несколько менее болезненно.

Тем не менее, он отчаянно хочет его увидеть, и ему больно за разочарование своего
шуфу, что у него все еще не было возможности.

Он не беспокоится до тех пор, пока довольно неприятный Цзинь Цзисунь не вернется в

Цзиньлиньтай, чтобы громко рассказать о подозрительных действиях Вэй Вусяня на
очередном банкете.

"На мой патруль напал чудовищный яо", - говорит заметно невредимый Цзинь Цзисунь.
"Порочная штука, размером с дом", - добавляет он. "Он пронесся по целым улицам
Ночного Города, круша все на своем пути. И Вэй Усянь был тем, кто преследовал его
там!"

"Конечно, - слышит Лань Сичэнь свой голос, - улицы Ночного города в настоящее время
необитаемы".

"Ну, да", - довольно неохотно говорит Цзинь Цзисунь. "Но все равно было много
повреждений. И это сделал Вэй Усянь!"

"Значит, ты сам сражался с яо?" - резко спрашивает Цзян Чэн. "Поскольку тебе не
понравилось, как он, по-видимому, это делал?"

Цзинь Цзисунь свирепо смотрит. "Нет", - говорит он очень неохотно. "Зверь был уже
ранен, и он и другой прикончили его".

"Под другим, - говорит Лань Сичэнь, - я полагаю, вы имеете в виду Тан Чжэнъяна".

"Я так не думаю", - пренебрежительно говорит Цзинь Цзисунь, и Лань Сичэнь

чувствует, как лед пробегает у него по спине. "Разве Тан Чжэнянь не носит маску,
чтобы скрыть какое-то уродство? У этого не было маски, и он выглядел совершенно
обычным."

"Это не мог быть А-Чжань", - думает Лань Сичэнь. А-Чжань совсем не изуродован, но
даже Цзинь Цзисунь, конечно, не мог не заметить сходства между А-Чжань и Лань
Сиченем.

"Итак, Вэй-гунцзы охотился ночью с другим человеком, и они убили очень большого и
опасного яо", - говорит Хуайсан со скучающим видом. "Я полагаю, они молодцы, но
почему ты рассказываешь нам об этом?"

"Вызывает беспокойство, как он наткнулся на такого яо", - говорит Цзинь Гуаншань.

"А что, если его Тигровая печать действует на зверей?"

"Мы, несомненно, узнали бы об этом раньше", - предполагает Лань Сичэнь. "И он,
вероятно, не стал бы охотиться на него сам. Кажется более вероятным, что он просто
столкнулся с особенно злобным существом и прогнал его из населенных районов. Ночной
охотой пренебрегали по всей стране на протяжении всей войны".

Цзинь Цзисунь свирепо смотрит.

Проходит еще неделя, прежде чем Шуфу действительно теряет терпение и вежливо, но
твердо заявляет, что им пора возвращаться в Гусу, и они сделают это немедленно.

Это вызывает значительный исход, к очевидному, но непонятному раздражению Цзинь

Гуаншаня.

Лань Сичэнь не может понять, к чему он пытался подтолкнуть, но это определенно было
что-то.

Это действительно означает, что возвращение в Облачные Ниши приносит облегчение,

хотя они все еще находятся в руинах.

Он старается не слишком беспокоиться об А-Чжане, о том, что Вэй Ина увидят

сражающимся с чудовищным яо с кем-то другим. Предстоит проделать так много работы.

Через три недели они получают первый приятный сюрприз, когда Цзян Чэн прибывает с
помощью: ремесленники и материалы, два самых дефицитных товара, доступных прямо
сейчас.

Через неделю после этого они получают второе.

Вэй Ин заходит. Его заявление о том, что он и Тан Чжэньян теперь женаты, не совсем
приветствуется. (Он заверяет Лань Сичэня и Цзян Чэна, что они были и остаются очень
сожалеющими, что не смогли пригласить их, но, похоже, были неуказанные причины для
срочности.) Лань Сичэнь ожидала, что они поженятся... но он действительно хотел
присутствовать, когда они это сделают.

Что приветствуется, так это приглашение, которое он предлагает как Лань Сичэню, так
и его шуфу приехать и навестить их.

Пройдет еще несколько недель, прежде чем они действительно смогут уйти, потому что
у них много обязанностей.

Лань Сичэнь хранит жетон пропуска, оставленный ему Вэй Инем, - маленький серебряный
диск, исписанный знаками, которые он не может прочитать, - близко к сердцу. Он
запомнил указания, которые оставила Вэй Ин. Он почти уверен, что они приведут куда-
нибудь в Цишань, что, по его мнению, не самое странное, когда Цишань-это
территория, которая довольно быстро меняется.

Его шуфу предполагает, что Лань Сичэнь мог бы пойти один, но Лань Сичэнь
отказывается; приглашение было адресовано им обоим, и он знает, что Шуфу жаждет
снова увидеть А-Чжань.
Наконец приходит время, когда они могут уйти. Они путешествуют через Юньменг,
поэтому Цзян Чэн может сопроводить ремесленников Пирса Лотоса домой, а затем
сопровождать их дальше, так как его также пригласили приехать и посмотреть новый
дом их названых братьев.

Указания действительно ведут их в Цишань. Они требуют, чтобы они путешествовали по

земле большую часть пути.

"Ха", - внезапно говорит Цзян Чэн, когда они идут. Он смотрит на карту. "Я понял,
куда мы направляемся".

"Где это?" - спросил я. - с любопытством спрашивает Лань Сичэнь.

"Это то место, где Вэнь проводил лекции по идеологической обработке", - говорит ему
Цзян Чэн. "Они сказали, что забрали мечи учеников, так что... Я думаю, они могли бы
знать эту часть достаточно хорошо. И там есть здания, и общежития, и там были
какие-то сады и все такое".

Лань Сичэнь медленно кивает. "Я полагаю, мы посмотрим", - говорит он.

Глава 12
Текст главы
Прохождение через палаты-это удивительный опыт. Лань Сичэнь подозревает, что они
намного сильнее, чем те, которыми всегда пользовался Лань; у него есть ощущение
огромной силы, омывающей его кожу, как ощущение тепла огня, когда вы подносите к
нему руки, но не достаточно близко, чтобы обжечься.

Они явно настроены на то, чтобы подавать сигналы тревоги, потому что они прошли
совсем немного дальше, когда встретили кого-то, идущего по тропинке.

Лань Сичэнь требуется мгновение, чтобы понять, что эта женщина-Вэнь Цин. Он и
раньше видел ее на конференциях, где Вэнь Руохань слишком стремилась показать ее,
но тогда она была одета в наряд Вэнь, и выражение ее лица всегда было холодным и
отчужденным.

Теперь она носит черную мантию поверх красной, как А-Чжань и Вэй Ин, и выражение ее
лица не такое решительное. Она настороженно смотрит на них.

"Лань-цзунчжу", - говорит она, глядя на Шуфу. "И Цзеву-Цзюнь, и Цзян Ваньинь". Она
оглядывает Цзян Чэна с ног до головы. "Как ты себя чувствуешь? Какая-нибудь
затяжная боль? Головные боли? Одышка или трудности с едой?"

Вэнь Цин, вспоминает Лань Сичэнь, спас жизнь своему названому брату во время войны.

Цзян Чэн кланяется. "Я в порядке", - говорит он. "Этот ученик в большом долгу перед
Вэнь Цин".

Ее губы кривятся, не совсем в улыбке. "Так получилось, что ты мне ничего не

должен", - говорит она. "Мои услуги были запрошены другим человеком, который
пообещал всю причитающуюся оплату. Пожалуйста, пройдите сюда. Вы все трое-
приглашенные гости."

Сети LAN Xichen чудеса, которые они, кажется, довольно заботящихся о безопасности,
и но их гостей встречает доктор - пока Вэй Ин и еще один молодой человек (тоже в
черных одеждах на красный) возникают из-за кустов вокруг них, как они ходят, и он
понимает, что они попали в засаду позиции где-нибудь по пути.

Он думает, что, возможно, слышит шаги других, все еще невидимых.

"Рад, что ты смог прийти!" - весело говорит Вэй Ин. "Для меня большая честь
познакомиться с вами, Лан-цзунчжу". Он не представляет другого молодого человека.

"Вэй Вусянь", - признает Шуфу. Он больше ничего не говорит. Лань Сичэнь надеется,
что Вэй Ин оставит его там.

Это неуловимо, но Лань Сичэнь достаточно хорошо знает своего дядю, чтобы видеть,
что он едва сдерживает свои эмоции.

Где-то, недалеко впереди, их, надеюсь, ждет А-Жан.

"Это место-интересный выбор", - говорит Цзян Чэн, когда они выходят из леса, и Вэй
Ин смеется.

"Да, хорошо. Некоторое время назад мы довольно хорошо узнали этот район, и там есть
то, что нам действительно нужно прямо сейчас", - легко говорит он. Они приближаются
к широкой лестнице, которая ведет в большой внутренний двор, окруженный зданиями в
разной степени ремонта.

"Именно здесь Вэнь Чао читал свои ужасные лекции", - замечает Цзян Чэн.

"Ну, теперь это то место, где мы проводим занятия", - говорит Вэй Ин. "Добро
пожаловать в дом секты Цишань Вэй". Он поворачивается, чтобы улыбнуться им. "Это
немного, и на этот раз ты не увидишь большинство людей. Но теперь это мой дом."

"Цишань Вэй, да?" Говорит Цзян Чэн. "Тогда мне следует называть тебя Вэй-цзунчжу?"

"Только если ты хочешь, чтобы я подрался с тобой, младший брат", - со смехом

говорит Вэй Ин. "Сейчас. Боюсь, что именно здесь вы будете разлучены. Цзян Чен,
Вэнь Цин хочет осмотреть тебя и сама убедиться, что другие врачи не испортили всю
ее тяжелую работу".

Вэнь Цин кивает, и Цзян Чэн позволяет увлечь себя в одно из зданий. Вэй Ин
поворачивается к Лань Сичэню и Шуфу.

"Лань-цзунчжу", - говорит он очень серьезно. "Я должен предупредить вас, что Цишань
Вэй будет рассматривать любые враждебные действия по отношению к нашему народу как
акт войны, и в это мы включаем любые попытки удалить кого-либо с нашей территории
или ограничить свободу любого из наших людей, если они будут найдены за ее
пределами".

Шуфу долго смотрит на него, а затем ясно понимает это. "У меня нет намерения
предпринимать какие-либо действия против Тан Лицзюаня", - говорит он слегка хрипло.
"Я понимаю ваши слова так, что она жива, и я рад этому".

Лань Сичэнь старается не показывать своих эмоций. Его мать тоже здесь?

Улыбка Вэй Ина подобна восходу солнца над горой. "Тогда иди сюда", - говорит он.

Он ведет их в здание - холл, как предполагает Лань Сичэнь, хотя мебели здесь
немного. Он видит то, что выглядит как сломанные стулья и столы, довольно аккуратно
сложенные у стены. "Подожди здесь", - говорит Вэй Ин и уходит трусцой.

Шуфу, замечает Лань Сичэнь, делает очень осторожные вдохи, руки сжимаются и
разжимаются по бокам.

А потом Вэй Ин возвращается. А-Жан входит следом за ним. На нем маска, и его правая
рука снова сильно забинтована.
За ним следует третий человек.

Женщина. Высокая, с грациозными движениями.

Лань Сичэнь перестает дышать.

Дверь закрывается, и А-Жан поднимает левую руку, чтобы снять маску. Лань Сичэнь
едва замечает это; он провел время с А-Чжанем до войны, привык к лицу своего брата.

Теперь он смотрит только на женщину, которая снимает вуаль, открывая лицо, которое
он лишь смутно помнил. Он боялся того дня, когда поймет, что забыл об этом.

В последний раз, когда он видел ее, она грустно улыбалась, когда они прощались во
время его последнего визита в ее коттедж. Вот уже столько лет он с болью и
сожалением вспоминает, как мало заботился о своем прощании с ней. С болью подумала,
не показал ли он этим, что стыдится ее, обманутый выборочным рассказом Старейшин о
событиях.

На этот раз она ярко улыбается, несмотря на слезы в ее глазах, на ее щеках. "Лань
Хуань", - шепчет она, и его пожизненной дисциплины недостаточно, чтобы удержать его
от того, чтобы броситься к ней.

Он был бы больше обеспокоен неодобрением своего дяди, если бы Шуфу так же

нетерпеливо не бросился к А-Чжан.

"Мама", - всхлипывает Лань Сичэнь. Он сейчас выше ее, это так неправильно - и все
же так правильно, когда он плачет в объятиях своей матери, когда она крепко
обнимает его и плачет так же сильно. "Я скучала по тебе, я так сильно скучала по
тебе".

"Я скучала по тебе", - говорит она ему. "Ты теперь такой высокий, такой красивый -
мой милый малыш, я не могу поверить, какой ты большой. Мне так жаль, что меня так
долго не было."

"Все в порядке", - шепчет он, потому что, зная то, что он знает сейчас, это так. "Я
просто так рада, что ты жив".

---

С тех пор как Сичэнь сказал ему, что А-Чжань все еще жив, что он снова видел его,
Лань Кирэнь хранил надежду и страх в своем сердце. Надеюсь, что он снова увидит
своего потерянного племянника. Боялся, что с ним что-нибудь случится раньше, чем он
успеет, или что Сичэнь каким-то образом мог быть обманут.

Когда А-Чжань входит рядом с Тан Лицзюанем, он больше не сомневается, что это его
давно потерянный племянник. Сичэнь не мог быть обманут простым случайным сходством.

Его тело толкает его вперед без участия его разума в принятии решения, несмотря на
то, что А-Чжань больше не тот маленький ребенок, которого Лань Кирэнь однажды
поспешил подхватить на руки, когда обнаружил его убегающим по дороге. Сейчас он
такой же высокий, как Сичэнь.

Лань Кирен колеблется, когда подходит ближе. Выражение лица А-Чжаня серьезное, как
и тогда, когда он был маленьким, но Лань Кирен больше не знает, как это читать, и
это заставляет его сердце болеть.

Но затем А-Чжань покачивается на ногах, совсем чуть-чуть, как будто Вэй Вусянь
толкнул его сзади. Что у него, несомненно, есть, осознает Лань Кирен, когда Вэй
Вусянь наклоняется через плечо А-Чжаня и что-то шепчет ему на ухо. Очень близко,
явно так знакомо, и Лань Кирэнь связывает это с заявлением, когда Вэй Вусянь пришел
в Облачные Глубины, что Вэй Вусянь женился на Тан Чжэньян. Тан Чжэнянь - это А-
Чжань. Вэй Вусянь-муж А-Чжань.

Часть его протестует против того, что А-Жану все еще пять лет, он все еще слишком
молод, чтобы жениться, хотя А-Жану сейчас двадцать и он стоит перед ним полностью
взрослым.

Возможно, по какой-то подсказке Вэй Вусяня А-Чжань нерешительно раскрывает объятия.

Тело Лань Кирена снова действует без его сознательного импульса.

Он не держал мальчика на руках с тех пор, как в последний раз нес его домой после
очередной попытки сбежать, но теперь он понимает, что ему это нужно. Ему нужно
прикоснуться, чтобы убедиться самому себе, что А-Жан реален. Что он здесь, что он
жив.

Возможно, это не самое худшее, что он мог бы сделать, - обнять своего племянника.
Чувствовать, что он силен и тверд, после всех этих лет страха и горя. А-Жан
осторожно возвращает ему объятия.

"А-Жан сожалеет о трудностях, которые он причинил своему шуфу",-говорит А-Жан. Его

голос ровный и глубокий, утонченный, даже с мейшанским акцентом. Его осанка прямая.

"Это прощено", - отвечает Лань Кирен голосом, полным слез, которые текут по его
щекам. "Этот дядя сожалеет, что не смог уберечь А-Чжана, и просит у него прощения".

Руки А-Чжана сжимаются вокруг него. "Это была не твоя вина",-говорит А-Жан. "Если
ты когда-нибудь обидел меня, это прощено", - и Лань Кирен трясется.

---

В конце концов они все садятся за стол в скудно обставленном зале, и Вэй Вусянь
наливает чай, он единственный, у кого руки достаточно устойчивы, чтобы пить.

"Сейчас. Лан-цзунчжу ... - начинает он, и выражение лица Лан Кирена явно что-то
делает, потому что он останавливается и ждет.

Лань Кирен прочищает горло. "Шуфу", - грубо говорит он. "Пожалуйста". Этот мальчик-
муж А-Чжан. Этот мальчик-часть семьи, которую Лань Кирен жаждет вернуть.

Улыбка Вэй Вусяня яркая и знакомая, потому что его племянник женился на сыне Зангсе
Санрена.

В каком-то смысле это приятно. Такое чувство, что А-Чжань больше похож на самого
Лань Кирена, чем на Цинхэн-Цзюня, чтобы любить сына женщины, которую когда-то любил
Лань Кирен.

"Тогда шуфу", - тепло говорит Вэй Вусянь. "И да-ге. Я знаю, что это уже много, на
самом деле, но сейчас мы должны сказать тебе кое-что еще". Он колеблется. "Если
позволите, я начну с своего рода истории". Он смотрит куда-то вдаль.

"Представьте, если хотите, что в деревне живет молодая женщина. Она добрый человек
и хорошая, но она также очень красива, что иногда может быть опасно. Это опасно для
нее, потому что наступает день, когда деревня принимает гостя. Его зовут Вэнь Сюй,
и он сын Вэнь Руоханя. Жизни жителей деревни могли быть уничтожены по его указанию,
и никто вообще ничего не мог сделать, чтобы помочь им. Но Вэнь Сюй желает женщину,
и ей предлагают выбор. Если она станет его любовницей, деревня будет спасена".
"Иногда женщина должна идти на компромиссы даже с самой собой", - тихо говорит Тан
Лицзюань, и Лань Кирэнь опускает глаза.

"Совершенно верно", - говорит Вэй Вусянь. "У этой женщины есть сын. Мальчик - сын и
внук могущественных людей, и, несомненно, он должен быть в безопасности-и все же,
спустя совсем немного времени, мир культивирования погружается в войну. Вскоре она
уже не любовница могущественного мужчины. Она любовница ненавистного злодея,
который уже был убит, и она и ее сын находятся в ужасной опасности. Возможно, ей
повезло. Возможно, она встречает двух молодых людей, которые стремятся основать
свою собственную новую секту. Возможно, они хотят предложить ей защиту. Они могли
бы предложить ей дом и усыновить ее ребенка. Или может быть другая история."

Он встает и слегка отворачивается.

"Представьте теперь, пожалуйста, вместо этого, что в деревне живет молодая женщина.
Она добрый человек, и хороший, и очень красивый, и она привлекает внимание Вэнь
Сюя, и должна пойти на компромисс ради безопасности своей деревни. Но примерно в то
же время она встречает двух молодых людей, которые посещают этот район по своим
собственным причинам".

Он прочищает горло. "Один из них также поражен ее красотой, и ему не нравится Вэнь,
и он соблазняет любовницу Вэнь Сюя. Никто, конечно, не может доказать, что он этого
не делал или что он не является отцом ребенка этой женщины. И после войны молодой
человек поспешно женится на своей нареченной, чтобы лучше заявить права на женщину
как на свою наложницу, а на ее сына как на своего собственного. Его нареченный-
мужчина, и он не родит ему наследников для новой секты, которую сейчас возглавляет
этот человек". Он оглядывается на Лань Кирена. "Как ты думаешь, какая история
лучше?" он спрашивает.

Лань Кирен тщательно обдумывает это. Сын Вэнь Сюя определенно стал бы мишенью. Быть
потомством не преступление, но они живут в такое время, когда многие мстительны до
такой степени, что это... проблема.

Но ребенок сомнительной легитимности, на которого, тем не менее, когда-то

претендовал отец, являющийся лидером своей собственной секты... небольшой скандал,
если таковой вообще будет, когда Цзинь Гуаняо встанет по правую руку от своего
отца.

Он смотрит на А-Чжаня и видит теплоту привязанности во взгляде своего племянника,

когда тот смотрит на Вэй Вусяня. А-Жан, думает он, здесь не предали.

"Второй этаж выше", - говорит он вслух, и Вэй Вусянь поворачивается к нему,

улыбаясь.

"Ты так думаешь? Как интересно." Он кланяется. "Извините меня на минутку, если
позволите". Он быстро выходит из зала.

"Иногда он действительно любит драматизировать", - с нежностью говорит Тан

Лицзюань.

"Как вы впервые встретились с ним?" - спрашивает Сичэнь. "Я никогда не спрашивал".

Улыбка Тан Лицзюаня дрогнула. "Мы нашли его на улицах Илинга", - говорит она, и
Лань Кирен приходит в ужас. Он понятия не имел, что Вэй Ин где - то поблизости-он
думал поискать мальчика, когда услышал о смерти его родителей, но в то время он был
так нужен дома. Она продолжает. "Он был полуголоден, и за ним гнались дикие собаки.
Это было ужасно. Очевидно, мы не могли оставить его в таком состоянии. Это было,
ах, сразу после того, как мы... покинули Гусу."
Когда они бежали от злоупотреблений Цинхэн-Цзюня, думает Лань Кирэнь. "Я рад, что
ты сбежала", - тихо говорит он. "Что ты живешь. Мы боялись худшего".

"Я сожалею об этом",-говорит А-Жан. "Я беспокоился о последствиях, если позволю

тебе узнать,кем я был".

Был. Поскольку А-Чжань больше не Лань Чжань, он не будет носить вежливое имя
Ванцзи.

"Я понимаю это", - говорит Лань Кирен, потому что он понимает. А-Чжань был
ребенком, у которого были безграничные причины бояться Цинхэн-Цзюня. "Если ты все
еще хочешь сохранить свою... прошлую личность... в секрете, я буду уважать это. Я
благодарен судьбе за то, что воссоединился со своим племянником".

Именно тогда открывается дверь в холл.

---

Наблюдая, как Вэй Ин провожает молодую женщину в зал, Лань Сичэнь замечает, что он
не проявляет того легкого комфорта с ней, как с А-Чжан. Вэй Ин и А-Чжань, как
правило, стоят близко друг к другу, и Вэй Ин вообще не заботится о личном
пространстве А-Чжаня.

Вэй Ин, кажется, заботится о молодой женщине, возможно, защищая ее, переводя взгляд
с нее на людей за столом, но он ведет себя так, как будто неосязаемая, невидимая
защита опалит его, если он приблизится к ней ближе, чем на определенное минимальное
расстояние.

Он также носит малыша.

Женщина, кажется, немного нервничает, когда садится рядом с мамой. Вэй Ин сидит
рядом с А-Чжан, все еще держа на руках ребенка, который, задумчиво нахмурившись,
оглядывает стол.

"Это Фан Сяолинь", - говорит Вэй Вусянь, улыбаясь. "И наш сын Вэй Юань". Ребенок
смотрит на него снизу вверх, натягивая мантию, и выражение лица Вэй Вусяня
становится еще милее, когда он опускает глаза. "Да, баобэй?"

"А-умри", - говорит ребенок.

"Я пытаюсь представить тебя важным людям, а ты хочешь умереть? Это поведение
наследника секты?" -дразняще спрашивает Вэй Вусянь, притворяясь возмущенным, но
передает ребенка А-Чжан.

У Лань Сичэня сжимается горло, когда он наблюдает за тем, как осторожно и нежно А-
Чжань поддерживает мальчика здоровой рукой, когда Вэй Ин сажает его к себе на
колени, и за мягким теплом в выражении его лица.

По крайней мере, совершенно ясно, что А-Жан любит этого ребенка, независимо от его
происхождения.

Однако, когда Лань Сичэнь смотрит на ребенка, он замечает странный взгляд глубокого
(хотя и очаровательного) неодобрения, направленный на него.

"Баба", - говорит ребенок, и Вэй Вусянь смотрит на него. "Баба, не умирай". Он

обвиняюще указывает на Лань Сичэнь.

Вэй Усянь смеется. "Правильно, А-Юань, это не твоя а-смерть. Это твой дядя. А
другой мужчина-твой двоюродный дедушка.

А-Юань не перестает хмуриться. Он все еще смотрит на Лань Сичэнь. "Не умри",-
бормочет он и свирепо смотрит на Лань Сичэнь. "Это а-смерть",-добавляет он,
хватаясь за одежду А-Чжана.

Лань Сичэнь подозревает, что ему потребуется время, чтобы завоевать расположение
своего племянника.

---

Цзян Чэна осматривает Вэнь Цин, и он пытается притвориться, что ему не кажется
невероятно странным раздеваться до одних брюк перед женщиной, которую он едва
знает.

Вэнь Цин-врач. Более того, она-врач, который спас ему жизнь. Она, несомненно, уже
знакома с его телом - действительно, видела его части, которых он сам не видел,
поскольку ему достоверно известно, что она потратила значительное количество
времени на реконструкцию внутренних органов, о которых он лишь смутно догадывается.

Осмотр щекочет. Он тоже старается этого не показывать.

Выражение ее лица невозможно прочесть, пока она не закончит осмотр, и в этот момент
она наконец улыбается.

"Вы можете снова одеться и считать себя таким здоровым, как будто вас вообще
никогда не ранили", - говорит она с явным удовлетворением. "Я впечатляю даже самого
себя".

Цзян Чэн на мгновение останавливается, чтобы подобрать свою одежду. "действительно?

Это было так важно?"

Вэнь Цин поднимает бровь, глядя на него. "Цзян-гонцзы, Вэй Вусянь совершил очень
опасное путешествие на вражескую территорию, чтобы забрать меня, потому что
целители в больнице союзников считали, что у тебя нет никакой надежды на спасение",
- напоминает она ему. "Даже учитывая твою силу как культиватора, я едва ли
осмеливался надеяться, что ты вернешься к полному здоровью".

Цзян Чэн вздрагивает. "Я по-прежнему очень благодарен", - говорит он, и ее улыбка
исчезает. Она отводит взгляд.

"Именно из-за действий Вэнь ты был ранен, а я тогда была Вэнь не только по имени",
- говорит она ему. "Я не был недоволен тем, что у меня была возможность возместить
часть нанесенного ущерба". Она оглядывается на него. "Вэй Усянь очень заботится о
тебе".

Цзян Чэн старается, чтобы выражение его лица не показывало, как ему это нравится.
"И теперь, как я понимаю, он лидер вашей секты?"

Она смеется. Это похоже на достижение. "Несмотря на его нежелание, да", - говорит
она. "Тан Чжэнянь настоял на этом".

"Сколько людей в секте?" - с любопытством спрашивает Цзян Чэн.

"Будет лучше, если я позволю им обсудить это с тобой". Вэнь Цин идет к двери.
"Когда вы оденетесь, пожалуйста, оставайтесь здесь, пока кто-нибудь не придет за
вами".

Она уходит, и Цзян Чэн осторожно одевается. Он думает, что в здешних водах есть
какие-то странные течения, но они его не слишком беспокоят. Вэй Вусянь и Тан
Чжэньян-его друзья, они не представляют для него угрозы.

Если бы Вэй Вусянь хотел его смерти, он мог бы просто позволить этому случиться во
время войны.

Он ждет некоторое время, прежде чем Вэй Усянь постучит в дверь и войдет.

"Извините за это", - говорит Вэй Вусянь. "Нам нужно было кое - что обсудить с
локальной сетью. А теперь нам нужно обсудить их с вами. Пошли."

Он ведет Цзян Чэна в одно из больших зданий. Внутри Лань сидит с Тан Чжэньянем и
леди Тан. Есть также женщина, которую Цзян Чэн не знает, и у Тан Чжэньяна на
коленях малыш.

То, что Вэй Вусянь взял наложницу и утверждает, что мальчик-его сын, - это то, что,
по мнению Цзян Чэна, он примет за чистую монету и больше не будет рассматривать.
Малыш очень милый. Цзян Чэн теперь мой дядя. Его это вполне устраивает.

Это гораздо меньший шок, чем информация о том, что госпожа Тан-давно потерянная
мать Лань Сичэня, а Тан Чжэньян-его брат. Они вдвоем прожили на пирсе Лотоса много
лет, и Цзян Чэн так и не узнал об этом.

"Мне жаль, что ты не знал", - искренне говорит Вэй Вусянь. "Мы никому не говорили.
Это все еще секрет."

Цзян Чэн умеет хранить секреты. "Хорошо", - говорит он.

Глава 13
Краткие сведения:
*отдел кадров*

Ладно, итак.

Я знаю, что некоторые из вас пропускают теги, а это значит, что я должен поместить
предупреждение в эту главу.

Потому что эта глава?

Это одна из глав, в которой этот вымысел получил пометку Откровенного сексуального
содержания.

Текст главы
Теперь, когда он не совсем такой... эмоциональный, Лань Сичэнь может уделять больше
внимания своему окружению, когда они выходят из зала.

В том, что он видит, есть несоответствия.

Есть много зданий, в которых видны признаки ремонта, гораздо больше, чем было бы
необходимо для горстки людей, находящихся на виду. В садах полным ходом идет
обширная пересадка - и даже расширение. Ферм, достаточных для того, чтобы
прокормить больше, чем эта небольшая группа людей, а также небольшое стадо кур.

И когда он следует за своей матерью и Фан Сяолином в хорошо вымытую кухню, он

подозревает, что видит признаки гораздо большей пользы, чем просто угол, в который
сейчас идут женщины.

"Я могу помочь", - говорит он своей матери, которая бросает на него долгий взгляд,
а затем с улыбкой отпускает Фань Сяолиня.
Лань Сичэнь улыбается так сильно, что у него болит лицо, когда он моется, режется и
шевелится в соответствии с указаниями своей матери.

Когда он был ребенком, его мать готовила для него и А-Чжан в дни их назначенных
визитов, и он отдаленно помнит, что они делали это. Мать позволяла ему помогать, в
то время как А-Жан сидел где-нибудь достаточно высоко, чтобы он мог наблюдать. Его
самодостаточный младший брат всегда будет таким тихим, а Лань Сичэнь будет
безраздельно завладевать вниманием матери. Обычно он этого не хотел - А-Чжань так
сильно любил маму, а Лань Сичэнь любила видеть их вместе, - но готовить вместе было
их время.

А потом, когда еда была готова, они ели вместе. Чудесная, ароматная еда, какой
никогда не было в Облачных Глубинах в остальное время. Еду, которую они приготовили
вместе, с любовью, чтобы поделиться ею втроем.

В детстве он видел свою мать только один день в месяц. Ее уход из Облачных Глубин
едва ли изменил то, как сильно он видел ее в реальном мире, и все же это так долго
оставалось зияющей раной в его сердце.

Он думает, что спросит, можно ли ему теперь навещать ее два раза в месяц. Через
пятнадцать лет он наверстает все то время, что провел с ней, которое потерял.

Сейчас они готовят гораздо больше еды, но все по-прежнему так, как он помнит. Он
вкусно пахнет и имеет восхитительный вкус, когда его мать кормит его кусочками,
пока они готовят, - говорит она, чтобы проверить это, но он думает, что, возможно,
она тоже пропустила это.

Когда все готово, молодой человек, которого он видел ранее - тот, чьего имени он не
знает, - приходит, чтобы помочь ему отнести посуду в зал. Мать называет его Вэнь
Нин. Он кажется очень застенчивым.

Еда подается на блюдах из чистого золота, за что хозяева приносят свои извинения.

"Похоже, со времен войны всего не хватает, - объясняет Вэй Вусянь, - и мы слишком

заняты, чтобы искать рынки и так далее. Почти все, что у нас есть, было извлечено
из хранилищ Вэнь. Мы знаем, что это смешно. Мы не хотим быть показными." Он
ухмыляется. "Очевидно, мы слишком бедны, чтобы не есть прямо сейчас на тарелках из
чистого золота".

Лань Сичэнь оглядывает стол, пока они едят. У него есть привычка молчать во время
еды, но это явно не привычка секты Вэй. Вэй Ин расспрашивает Цзян Чэна о разных
людях, которых он знает по всему пирсу Лотоса. Вэй Юань, очаровательно, спрашивает:
"Что это?" каждый раз, когда ему предлагают еду, и А-Чжань отвечает ему очень
серьезно. Вэнь Цин и Фан Сяолинь тихо разговаривают. Мать смотрит то на А-Чжаня с
А-Юанем, то на самого Лань Сичэня. Ее глаза блестят, но она улыбается.

Мать сняла вуаль перед едой. Цзян Чэн делает вид, что не замечает, думает Лань
Сичэнь.

А-Чжань сменил маску перед тем, как Вэй Ин привел Цзян Чэна в зал, и не снял ее.

А-Жан тоже ест левой рукой. Лань Сичэнь не уверен, что сможет заставить себя
спросить.

К счастью, его младший названый брат менее сдержан по натуре.

"Что случилось с твоей рукой?" - спрашивает Цзян Чэн, приступая к еде. Лань Сичэнь
напрягается, вспоминая сцену, которую он видел в реке той ночью, но Вэй Ин легко
улыбается, и А-Чжань, похоже, не был недоволен вопросом.

"Это исцеляет", - говорит он. "Я страдал от разложения плоти, похожего на

проклятие. До недавнего времени мы могли только ограничивать его прогрессирование.
Вэй Ин изобрел метод, чтобы освободить меня от источника травмы. Вэнь Цин уверена,
что теперь, со временем, она полностью заживет".

Шуфу говорит, хотя трапеза еще не закончена. "Это было больно?" - спрашивает он
слегка сдавленным голосом. Лань Сичэнь знает почему. А-Чжань не хотел сообщать
какие-либо подробности о том, как они с матерью совершили побег, но очень вероятно,
что в этом был виноват Цинхэн-Цзюнь.

Он знает, что это было больно, но он ничего не может сказать, потому что его знания
украдены.

А-Жан не отвечает, что само по себе является ответом.

Наступает долгое молчание.

"По крайней мере, сейчас она заживает", - очень тихо говорит Шуфу. "Спасибо, лидер
Секты Вэй".

Вэй Ин смеется, снимая напряжение в комнате. "Это все еще так странно слышать", -
беспечно говорит он. "Разве мы не семья, Шуфу? Вэй Ин в порядке".

---

Тан Чжань отмокает в ванне в их комнатах, тщательно сохраняя свою забинтованную

руку сухой. Издалека, если он сконцентрируется, он может слышать голоса Вэй Ин и
Цзян Чэна - он был бы рад присоединиться к ним, он знает, но он чувствует себя...
сырым.

Прошло много лет с тех пор, как он привык обнажать свое лицо в присутствии любого,
кто не является Вэй Ин или его матерью, а теперь А-Юань (и, очень редко, Фан Сяолин
и Вэнь Цин). Это было неудобно.

В его первой жизни люди часто пялились на него, и он ненавидел это. Только его брат
и Вэй Ин когда-либо видели его, и груз ожиданий и пристального внимания со стороны
других был сокрушительным. В этом он был в маске. Он был защищен от посторонних
взглядов, в безопасности, какой он никогда раньше не знал.

Часто казалось, что он почти невидим. Глаза других людей скользят от него - они не
могут видеть его лица, и он редко разговаривает с незнакомыми людьми, и они как
будто забывают о его существовании.

Ему это нравится.

Не то чтобы он возражал против того, чтобы кто-нибудь из присутствующих видел его с

открытым лицом, как такового, но их было так много, всех сразу, и он видел своего
дядю впервые за столько лет. Он решил, что предпочитает провести тихий вечер в их
каюте. На самом деле он предпочел бы провести вечер с Вэй Ин, но он понимает, что
Цзян Чэн-друг и названый брат Вэй Ина, и Вэй Ин скучала по нему.

Хорошо, что они могут провести некоторое время вместе. Это просто прискорбно для
Тан Чжаня, который должен заниматься собой в одиночестве, хотя его кожа кажется
неподходящей, и он отчаянно желает, чтобы Вэй Ин был здесь, чтобы заземлить его в
себе. Его кости кажутся неправильной формы или, возможно, неправильного размера.
Кажется, он не может дышать достаточно глубоко.
Вздохнув, он начинает выбираться из воды. Он хотел бы сыграть на своем гуцине, но в
настоящее время его рука слишком повреждена.

Даже вытираться полотенцем насухо неловко. Обычно Вэй Ин делает это за него.

Он снова вздыхает.

А затем он идет за чистым халатом, который собирался надеть, и обнаруживает, что

есть препятствие.

Бумажный человечек сидит на мантии Тан Чжана. Он складывает свои маленькие ручки и
качает головой.

Тан Чжань моргает и позволяет намеку на улыбку тронуть его губы. Казалось бы,
вечера с Цзян Чэном недостаточно, чтобы полностью отвлечь внимание Вэй Ина от него.

Он наклоняется к бумажному человеку, чувствует прикосновение крошечного бумажного

поцелуя к кончику своего пальца.

"Я надеюсь, ты наслаждаешься своим вечером", - торжественно говорит он и снова

тянется за халатом.

Бумажный человечек пробегает по ткани и проскальзывает под его рукой, ловит ее и

толкает вверх.

"Нет?" Он отдергивает руку. Вечер достаточно теплый, полагает он.

Голова газетчика мотается вперед и назад. Оно осматривает его с ног до головы. Тан
Чжань слишком остро осознает свою наготу, но она ему нравится - это тоже заземляет.
Может быть, через талисман, но это тяжесть взгляда Вэй Ина на нем, удерживающего
его в своей коже.

Он всегда чувствовал себя красивым в глазах Вэй Ин.

"Очень хорошо", - говорит он и протягивает руку ладонью вверх. Газетчик легко

запрыгивает на него и несет его с собой к столу.

Он намеревался провести вечер за чтением в тишине. (Его каллиграфия левой рукой

недостаточно хороша, чтобы работать над написанием книг, которые они хотят
предоставить своим ученикам.)

Но бумажный человек там, и концентрация ускользает от него.

Бумажный человек не будет стоять на месте. Оно ходит вокруг стола, явно наблюдая за
ним. (Даже сейчас он привлекает внимание Вэй Ина.) Иногда она забирается на него,
легчайшим прикосновением касается его плеч, скользит вниз по груди.

Он обнажен, потому что Вэй Ин хочет, чтобы он был, и даже когда Вэй Ин все еще
разговаривает со своим другом, Вэй Ин тоже наблюдает за ним. Тан Чжань более чем
наполовину тверд.

Она приземляется ему на колени и садится на него, беззаботно откинувшись назад,

повернув лицо к его собственному.

Он пытается сохранить видимость спокойствия. "Ты чего-то хотел?" - спрашивает он, и

его голос почти нормальный.

Почти.
Газетчик кивает и подпрыгивает в воздух. Он провожает его взглядом, пока он, как
лист, плывет по комнате, приземляясь на -

Ах.

На банке с вязким маслом, которую они держат у кровати. Она пинает крышку и манит
его.

Тан Чжань чувствует себя очень тепло во всем теле. Его уши горят, когда он встает и
подходит к кровати.

У него только одна здоровая рука. Позиционирование здесь потенциально неудобно.

Он сдвигает подушку на середину кровати, чтобы было легче держать бедра

приподнятыми, и перемещает банку туда, где он сможет дотянуться до нее левой рукой.
Газетчик следит за каждым его движением, приземляясь в изножье кровати.

Оттуда будет очень хорошая точка обзора, думает Тан Чжань, чувствуя, как румянец на
его коже усиливается, когда он устраивается на месте.

Он скользит пальцами, делает глубокий вдох и вдавливает один в себя.

Это немного неловко. Он не левша, и он никогда на самом деле не делал этого раньше
для себя-и вообще не делал этого ни для кого в этой жизни. Вэй Ин всегда так
делала.

Но это то, чего хочет Вэй Ин, и он наблюдает, и Тан Чжань эгоистично думает, что,
возможно, он захочет привлечь больше внимания Вэй Ина от Цзян Чэна к себе.

Поэтому он наклоняет бедра навстречу взгляду бумажного человека и, не сдерживая

вздоха, раскрывает пальцы, позволяет векам затрепетать, когда он исследует их для
собственного удовольствия. Вэй Ин любит, когда его реакция так очевидна.

Он уже жаждет освобождения, но его левая рука занята, а правая ранена, и Вэй Ина на
самом деле здесь нет.

Он на три пальца глубже и отстраненно осознает, как он сейчас стонет, тихо и

хрипло, когда внезапно появляется Вэй Ин. Тан Чжань не слышал, как он вошел. Он
осознает присутствие Вэй Ин, когда слышит шорох одежды Вэй Ин, падающей на пол. Он
открывает глаза и видит своего мужа, стоящего над ним, почти ослепительно красивого
в свете свечей.

"Вэй Ин", - пытается сказать он, но не уверен, что произносит больше первого слога.

"Иногда я не могу поверить, насколько ты прекрасен", - выдыхает Вэй Ин и

наклоняется, чтобы поцеловать его-сначала нежно и сладко, но затем он читает смысл
в прерывистом всхлипывании Тан Чжаня, и поцелуй становится острее, яростнее, когда
Вэй Ин накрывает его тело своим и прижимает к кровати.

"Пожалуйста", - умоляет Тан Чжань. Он даже не уверен, о чем просит, но Вэй Ин

знает. Вэй Ин всегда знает.

Он подтягивается и вытягивает руку Тан Чжана. Пустота причиняет боль, но лишь на

мгновение, прежде чем Вэй Ин толкается в него.

"Мой Жанжан, такой совершенный", - выдыхает Вэй Ин, по самую рукоять вложенный в
ножны. "Как я мог остаться в стороне? Как я могу хотеть смотреть на что-то, кроме
тебя?" Он отступает назад, недалеко, и толкается вперед. "Я думал, что смогу
заставить тебя ждать. Я бы не вернулся, пока ты не была бы в отчаянии, ты была бы в
полном беспорядке". Его темп увеличивается вместе с силой его толчков. Тан Чжань не
знает, как сказать ему, что он уже был в отчаянии - слова выше его сил.

Вэй Ин продолжает говорить, и он цепляется за голос своей возлюбленной. Так долго

он никогда не слышал его - не этого голоса, того, который был у него первым, того,
который действительно принадлежал ему. "Я должен был знать, что никогда не смогу
устоять перед тобой", - говорит он, с силой вонзаясь в тело Тан Чжана. "Не тогда,
когда ты нуждаешься во мне, а я знаю, что ты нуждался во мне. Я знаю, что тебе это
было нужно."

Тан Чжань не может не чувствовать благодарности - Вэй Ин знает, понимает, а это

значит, что ему не нужно искать способ сказать это.

"Я здесь", - выдыхает Вэй Ин. "Я здесь, Жанжан, я всегда буду здесь". Он
наклоняется, сминая их губы в обжигающем поцелуе. "Ты моя. Ты всегда будешь моей".

Тан Чжань разливается по его собственной груди, все его тело сжимается вместе с
ним.

После этого он плывет, не в силах сосредоточиться настолько, чтобы более чем смутно
осознавать, что Вэй Ин движется - берет мягкую ткань, теплую и влажную, и вытирает
грязь с груди Тан Чжаня и между его ног.

Он приходит в себя в объятиях Вэй Ина после того, как Вэй Ин перестроил его тело.
Тан Чжань находится на руках у Вэй Ина, его раненая рука осторожно и безопасно
положена на грудь Вэй Ина. Вэй Ин целует его волосы.

"Ты всегда так добр ко мне", - шепчет Вэй Ин, и Тан Чжань легко дышит.

---

Их гости уезжают утром. У всех и везде слишком много дел для длительного визита.

Их отъезд немного сложнее, чем предполагалось.

Тан Чжань кланяется Шуфу, который все еще, по-своему, кажется очень эмоциональным,
когда они прощаются. Вэй Ин разговаривает с Цзян Чэном, а брат Тан Чжаня прощается
с их матерью.

Или пытается это сделать.

"Нет!" -кричит А-Юань расстроенным и сердитым голосом, и Тан Чжань сразу же

оглядывается, чтобы увидеть, как А-Юань вырывает свою руку из руки Вэй Ин и бежит к
Матери и Брату, извиваясь между ними, чтобы решительно оттолкнуть Брата. "нет!”

"А-Юань ..." - начинает говорить Вэй Ин.

"Найнай, нет",-говорит А-Юань, выглядя искренне расстроенным. "Не ... умри! Не ...
умри!" Он свирепо смотрит на Брата и поднимает свои маленькие кулачки.

А-Юань едва проходит мимо колен Лань Сичэня, но, кажется, готов сражаться с ним,
тем не менее, чтобы защитить свою бабушку от незваного гостя.

Тан Чжань не уверен, что переживет этот натиск эмоций.

Мать подхватывает А-Юаня, и они с Вэй Ин снова пытаются объяснить А-Юаню, что Брат-
его дядя, и на самом деле не пытается выдавать себя за Тан Чжаня или заменить его.

"Он напоминает мне тебя, когда ты был в этом возрасте", - тихо говорит Шуфу. "Ты
был ничем иным, как решительным, когда дело касалось тех, кого ты любил".

Тан Чжань чувствует странную боль. Он задается вопросом, что подумал бы Лань Кирен
в его первой жизни об этой сцене - в своем первом, более истинном детстве он был
менее непримиримым во многих отношениях. Он жил в бесконечном страхе перед
Старшими, перед тем, что скажет или сделает что-то не то, и его визиты к Матери
будут отменены.

Тем не менее, у него были свои моменты. Какое-то время он очень ревновал Не Минцзюэ
к дружбе с Братом, и он думает, что тот мог бы точно так же попытаться защитить
его.

Не Минцзюэ был очарован, и юный Лань Ванцзи нашел это приводящим в бешенство. Он
помнит, как сильно пнул старшего мальчика в голень. (Брат был ошеломлен. Не Минцзюэ
был в восторге, преисполнен похвалы за его дух и решимость, и настоял, чтобы Брат
никому в Секте Лань не сказал, что это произошло, если такое действие приведет к
его наказанию.)

"Я подозреваю, что это вызвало у вас большие трудности", - говорит он Шуфу, который
прерывает его, прежде чем он может продолжить.

"Не извиняйся", - твердо говорит он. "Я гордился твоей храбростью". Он долго
молчит. "Я понимаю, почему ты не вернулась к нам", - говорит он наконец. "Я
понимаю, почему ты этого не сделаешь. Я желаю вам всяческих успехов и счастья в
этом деле". Он оглядывает их поселение. "Но я надеюсь, вы знаете, что если бы вы
решили вернуться, вам и вашей семье всегда были бы рады".

---

Как только их гости очистят палаты, они проводят большую часть дня, привозя своих
людей обратно в новое поселение.

Огромная пещера, в которой когда-то находилось логово Сюаньву Бойни, в наши дни
довольно хорошо оборудована; люди, которые укрывались там на протяжении всей
кампании Sunshot, сделали много улучшений, выровняли или построили полы и даже
установили мебель. Дорожки хорошо освещены световыми талисманами.

Вся секта Вэй может укрыться там. Сейчас он довольно хорошо скрыт и чрезвычайно
защищен, и достаточно обеспечен для осады. Река обеспечивает их водой, и они хранят
большую часть своих запасов пищи там, в темных, сухих и прохладных частях пещеры.
Пещера находится недалеко от их нового дома.

Но никто на самом деле не хочет проводить там больше времени, чем это необходимо.
Теперь, когда они установили, по крайней мере, зачатки союза с Сектой Лань - и их
отношения с Цзяном остаются хорошими, - они, возможно, больше не будут прятать
подавляющее большинство своих людей при приближении посетителей.

Некоторые, вероятно, предпочтут спрятаться. Некоторые Вэнь все еще нервничают. Вэй
Ин и Тан Чжань спасли многих из плена до того, как Цзинь смогли забрать их на свою
территорию, но они, по понятным причинам, опасаются, что их увидят другие секты.

Тан Чжань уверен, что он и Вэй Ин могли бы сдержать вторжение, но он абсолютно

предпочел бы избежать его - это был бы ужасный опыт, и потенциальная стоимость для
благополучия Вэй Ин значительно выше, чем он когда-либо хотел заплатить.

В значительной степени это зависело бы от них двоих. До сих пор у Цишань Вэй было
лишь ограниченное число культиваторов, и многие из них были врачами, а не бойцами,
родственниками Вэнь Цина. Вэнь Нин привел с собой своих людей, но их немного... и
все они такие же робкие, как и он.
У них действительно есть немало многообещающих детей. Более половины их народа -
дети, некоторые из них-дети некультурных людей, но Вэй Ина мало волнуют такие
различия. Их люди, почти все они, беженцы и сироты во время войны. Что имеет
значение, так это выживание небольшого сообщества, которое они сформировали. Что у
каждого ребенка есть взрослые, которые заботятся о них, и у каждого члена секты
есть еда и безопасное место для сна.

В своей первой жизни Лань Ванцзи провел это время... в борьбе. Неудача.
Неспособность помочь кому-либо, в том числе Вэй Ину, поскольку ужасные вещи
случались с невинными людьми.

В этом случае у Тан Чжаня есть некоторые причины беспокоиться о будущем, но очень
мало причин для сожаления. Он и Вэй Ин спасли многих, многих людей во время
кампании "Солнечный удар", и теперь они строят - дом, секту, жизнь.

Это тяжелая работа, и на данный момент здесь гораздо меньше роскоши, чем он привык,
но в некотором смысле его жизнь никогда не была лучше.

У него есть мать, и Вэй Ин, и А-Юань, и каждый из них любит других, что само по
себе является источником большой радости.

И есть еще кое-что.

Сейчас Тан Чжань не может нести столько, сколько сможет, когда его рука заживет, но
он помогает, как может, когда вещи перемещают.

Сегодня его вклад заключается в том, чтобы помочь стабилизировать и продвинуть

тяжело нагруженную ручную тележку, когда она поднимается по крутому каменистому
склону. (Они избегали оставлять какие-либо очевидные следы между одним местом и
другим; туннель почти закончен, и тогда они вообще не будут двигаться над землей.)

Когда они добираются до дороги, ведущей к поселению, дядя Четыре улыбается ему.
"Спасибо, Вэй-фурен", - говорит он с теплотой, и Тан Чжань кивает.

Не обращая внимания на его склонность к скрытности, здешние люди относятся к нему

как к одному из своих. Вэй Ин очарователен и дружелюбен, и его люди обожают его.
Тан Чжань не обаятелен и не дружелюбен, но он женат на Вэй Ин, и Вэй - Вэй, есть
люди, которые смотрят на Вэй Ина, которые верны ему, которые любят его - никогда не
задумаются о том, что Тан Чжань принадлежит Вэй Ину. Принадлежит Вэй Ин.

Большинство из них обращаются к нему как Вэй-фурен. Это немного шутка, но нежная, в
основном искренняя, и это каждый раз радует его.

Это Вэй Ин и Вэнь пытаются построить дом и будущее, но это начало города в залитых
солнцем горах Цишань, а не темнота Могильных курганов Илин.

И он там, рядом с Вэй Ин, чтобы вместе пройти по мосту из одной доски.

Глава 14
Примечания:
(Примечания см. в конце главы.)

Текст главы
В течение десяти лет Юй Цзыюань изо всех сил пыталась сохранить самообладание перед
лицом существования Тан Лцзюаня.

Существование Тан Лицзюаня бросает вызов. Она красива, грациозна и добра, и она
смотрит на Ю Цзыюаня с теплотой и юмором, которые, кажется, всегда будут ее губить.
Даже после всего этого времени, находясь рядом с ней, сердце Ю Цзыюаня учащенно
бьется, а дыхание становится тяжелым.

Теперь Тан Лицзюань ушел. Она сопровождает своих мальчиков в новый дом. Юй Цзыюань
говорит себе, что она должна чувствовать облегчение, освободившись от бесконечного
напряжения тоски и искушения, но это не так, потому что Тан Лицзюань была больше
всего на свете другом, и она скучает по ней.

Она привыкнет. Она это сделает. Но этот процесс не происходит мгновенно.

Видимо, это заметно, потому что Иньчжу приносит ей сообщение от мужа. Он хотел бы
поговорить с ней - наедине.

"Миледи". Он приветствует ее улыбкой.

"Цзян Фэнмянь". Ее тон совершенно нейтрален. Он был разочаровывающим мужем, но это

был не совсем его выбор, и их дети достаточно хорошо дожили до зрелого возраста. А-
Ченг хорошо поработал. Это все, на что она когда-либо могла надеяться от своего
брака.

"Я подумал, - мягко говорит он, - что, возможно, пришло время обдумать положение
вещей". Он отводит взгляд, засовывает руки в рукава. "Я счастливый человек", -
отстраненно говорит он. "Мой брак сослужил мне хорошую службу. Моя жена родила мне
детей и охраняла мой дом в темные годы войны. Но война уже закончилась, и мои дети
выросли".

Ее глаза сужаются. Куда он клонит с этим?

Он все еще не смотрит ей в глаза. "Конечно, я бы никогда не счел уместным

рассматривать возможность развода", - продолжает он. "Но я думаю, что, возможно, я
должен...должен прояснить, что, хотя я благодарен за преданность моей леди, я
чувствую, что..." Он останавливается, переводит дыхание. "Должно быть, леди Тан
очень одиноко жить со своими мальчиками и без компаньонов ее возраста, тебе не
кажется?" Теперь он смотрит на нее со странной мольбой. "Вы понимаете меня,
миледи?"

Она действительно этого не делает. "Цзян Фэнмянь, ты не можешь предполагать, что

думаешь, будто я когда-либо предавала свой брак", - говорит она, осознавая, что ее
тон резок.

"Я уверен, что вы этого не сделали", - твердо говорит он. "Я предполагаю, что,
возможно, - в конце концов, теперь, когда дети выросли, - человек, безусловно, не
может быть предан тем, на что он дал свое согласие". Он делает паузу. "И что,
возможно, в случае с леди Тан было бы понятно, если бы сдержанность нашла свои
пределы, если бы вы отправились навестить своего друга, который, в конце концов,
может быть очень одинок".

Она пристально смотрит. Теперь она действительно думает, что понимает, что он
говорит, - но не то, что он это говорит. "Вы предполагаете, что я ... что она и
я..."

Он выглядит успокоенным. "Именно так, миледи. Ради детей я бы попросил вас

сохранять благоразумие, но уверяю вас, что такой выбор будет иметь мое
благословение".

Юй Цзыюань заставляет себя не краснеть. Каждая мысль, которую она пыталась подавить
в течение десяти лет, возвращается к ней. - Понятно, - еле слышно произносит она, и
он грустно улыбается.
"Я бы не стал отказывать тебе в шансе вернуть счастье, которое мы оба потеряли
давным-давно", - тихо говорит он. Он прочищает горло. "Мои мысли блуждали. На самом
деле я попросил о встрече с вами в надежде, что смогу попросить вас о любезности.
Последствия войны заставляют меня быть довольно занятым. Я подумал, что, возможно,
вы могли бы сделать Вэй Ину подарок от моего имени, чтобы поздравить его с
основанием его новой секты".

"Конечно", - слабо говорит она.

"Я так понимаю, что они пока довольно избирательны в выборе гостей, но А-Ченг,
возможно, сможет отвести вас туда".

---

Конечно, многое еще предстоит сделать, чтобы вернуть Облачные ниши к их прежним
стандартам.

Помощь квалифицированных и опытных ремесленников секты Цзян - и значительные запасы

качественных пиломатериалов, которые они привезли, - обеспечили, что все Лань будут
иметь дома, наступит зима, но некоторые вспомогательные здания все еще нуждаются в
ремонте, и восстановление истинной красоты их дома займет время.

Сичэнь и его шуфу по-прежнему очень благодарны Цзяну за помощь. В настоящее время
трудно найти ремесленников и материалы. Люди секты Цзян работали быстро и хорошо.

"Когда вы живете на реке, как мы, вы привыкаете к восстановлению", - сказал Цзян

Чэн довольно легко. "Мы стараемся, чтобы русло реки оставалось чистым, но шторм на
западе, который мы даже не видим, все равно может неожиданно вызвать наводнение".

Он не упомянул, что это риск для Пирса Лотоса, если скоро начнется наводнение, -
окунуться в их магазины на благо локальной сети, но и Сичэнь, и его шуфу знают об
этом. Если у Lotus Pier возникнет необходимость, локальная сеть сделает все
возможное, чтобы помочь.

Еще многое предстоит сделать, но у Цзян есть свои собственные потребности после
войны, и они уже сделали больше, чем когда-либо просил Лань. Сичэнь возвращается к
работе.

Он хотел бы поскорее вернуться в Цишань, чтобы снова навестить мать и брата, но у

него слишком много дел.

Но потом его шуфу вызывает его.

"Мир неустроен", - говорит Шуфу, не встречаясь с ним взглядом. "У меня есть
опасения. Я думаю, что мы должны играть более активную роль в установлении более
тесных отношений с другими сектами. После падения Цишань Вэнь, я думаю, что очень
возможно, что среди элитных сект появится другая секта". Он перебирает бумаги на
своем столе. "Учитывая огромную силу и мощь, уже проявленные Лидером Секты Вэй, я
думаю, что нам было бы неплохо зарекомендовать себя как друзья Цишань Вэй, пока их
статус еще не определен".

Сичэнь моргает. "Шуфу?"

"Иди и навести их еще раз", - приказывает Шуфу. "Останься подольше, если тебе будут
рады". Он берет свою щетку. "Я справлюсь здесь без тебя, как делал это на
протяжении всей войны".

"Шуфу..."
"Я был неясен?" Шуфу наконец смотрит на него, и что-то в выражении его лица
успокаивает все, что мог бы сказать Сичэнь.

"Нет, Шуфу. Да, Шуфу."

---

Они сказали, что он может приехать в любое время, но он все еще хотел бы отправить
им письмо, в котором сказать, что он уже намерен это сделать. К сожалению, он не
может придумать, как это сделать. Сягуан, дом секты Вэй, сильно охраняется, и нет
никакой возможности отправить какого-либо посланника или сообщение.

Только что миновал закат, когда он приближается к границам области, которую они так
тщательно охраняли. Он останавливается у последней гостиницы по пути и
обнаруживает, что она на удивление оживлена, переполнена земледельцами, которые,
похоже, находятся в кислом настроении.

Он не уверен, почему, но это очень неудобно. Свободных номеров вообще нет.

Оставаться в общей комнате даже для еды-не заманчивая перспектива, учитывая, что
так много злых людей сильно пьют. Он уходит и подумывает о том, чтобы найти место
для лагеря.

"Да-ге", - произносит знакомый голос, и он с удивлением оборачивается, чтобы

увидеть Цзян Чэна. Его младшего названого брата сопровождает мать, и Сичэнь
кланяется.

"Мадам Ю", - говорит он почтительно.

"Зеву-Джун". В ее поведении есть что-то странное, но он не может понять, что

именно. Ей почти кажется, что она может нервничать или беспокоиться, но это было бы
немыслимо.

"Ты тоже собираешься в Сягуан?" -спрашивает А-Ченг, и Сичэнь кивает.

"Я планировал закончить свое путешествие утром", - говорит он. "Я не ожидал, что в
гостинице будет так... оживленно".

"Мы тоже не знали. Я ненавижу приходить так поздно, но, полагаю, ничего не
поделаешь, - говорит Цзян Чэн, и Сичэнь моргает, глядя на него.

"Ты все равно собираешься продолжать?"

"Еще довольно рано вечером", - отмечает Цзян Чэн. "Как ты думаешь, что сказал бы
Вэй Вусянь, если бы узнал, что мы спали в лесу вместо того, чтобы пойти к нему?
Даже если бы моей матери здесь не было, он бы очень обиделся."

"Это правда", - признает Сичэнь. Вэй Ин больше заботится о комфорте своих друзей,
чем о церемонии.

Они быстро идут дальше. А-Ченг интересуется ходом ремонта с тех пор, как он уехал.
Мадам Ю напряженно молчит.

За пределами палат Цзян Чэн останавливается. "Раз уж ты здесь, да-ге, не мог бы ты

продолжить? У меня нет пропуска для моей матери. Не могли бы вы, пожалуйста,
передать Вэй Вусянь, что она собирается навестить госпожу Тан?"

"Конечно", - говорит Сичэнь, улыбаясь. Это имеет смысл; он знает, что его мать
много лет жила на пирсе Лотоса, и, без сомнения, она и мадам Ю стали друзьями.
Он проходит через палаты.

Он не удивлен, что его встретили, когда он не продвинулся далеко по дороге. Сегодня

это не Вэнь Цин, а сам Вэй Ин, рядом с ним А-Чжань. Вэй Ин улыбается.

"С возвращением!" - говорит он. "Ты здесь, чтобы убедить А-Юаня, что ты не
замышляешь украсть его семью?"

Сичэнь улыбается. "Не совсем", - говорит он. "Мой дядя отправил меня обратно".
Теперь он подошел к ним поближе и понизил голос. "Официально я здесь для того,
чтобы способствовать дружбе между Цишань Вэй и Гусу Лан. На самом деле я думаю, что
мой дядя проявляет доброту".

Улыбка Вэй Ин становится почему-то еще ярче. "Лань-цзунчжу действительно очень

добра", - тихо говорит он. "Мама будет очень рада тебя видеть".

"Я не буду ее единственным гостем, если Вэй-цзунчжу согласится", - говорит ему

Сичэнь. "Цзян Чэн находится прямо за пределами палат. Он привел свою мать, которая
хочет навестить тебя".

Наш, он имеет в виду, но он опасается риска быть подслушанным, когда не знает, кто
может быть рядом или насколько широко известны вещи среди вэй.

"Еще лучше", - весело говорит Вэй Вусянь. "Жанжан отвезет тебя обратно в наш
маленький городок. Сейчас почти все дома, так что, пожалуйста, не будьте слишком
шокированы. Я пойду позову Цзян Чэна и приведу мадам Юй в палаты. Мы бы не хотели
заставлять ее ждать!"

Он убегает трусцой, а Сичэнь идет с А-Чжан обратно к Сягуану. Его шаги замедляются,
когда они проходят последний поворот дороги, и он видит это место за деревьями.

Его не было чуть больше недели. Когда он в последний раз видел здания, которые его
братья называют домом, они были тихими и пустыми. Для штаб-квартиры секты или даже
фермерской деревни они казались совершенно пустынными.

Сегодня вечером широкие дорожки между зданиями хорошо освещены, и там есть люди-
много людей. Там играют дети, а взрослые проходят мимо, разговаривают, работают -
даже при свете талисманов. Он видит людей, работающих вместе над дальнейшим
ремонтом и пристройками к зданиям, и, когда они приближаются, он слышит стук
молотков и пиление.

Они проходят мимо большого здания, двери которого широко распахнуты навстречу
вечернему воздуху, и внутри Сичэнь видит людей, которые усердно работают - делают
мебель, думает он.

В секте Вэй, по крайней мере, сотни людей, осознает он.

"Откуда они все взялись?" -удивленно спрашивает он А-Чжана.

Выражение лица А-Чжана скрыто за маской. "Они члены секты Цишань Вэй", - говорит
он, и Сичэнь очень ясно слышит: "Не спрашивай больше этого".

Без сомнения, Фан Сяолинь не единственный, кто ранее находился под властью Вэнь.

Он надеется, что Вэй Ин и А-Чжань знают, что делают. Постыдный инстинкт настаивает
на том, что никому из тех, кто был Вэнь, нельзя доверять.

А-Жан провожает его в ту же комнату, в которой он останавливался в прошлый раз,

когда был здесь. "Уже почти девять",-говорит А-Жан беззлобно. "Мы с мамой увидимся
с тобой утром".

---

Юй Цзыюань ждет со своим сыном за пределами палаты Цишань Вэй.

Она не думает, что это просто летний вечер, от которого ей становится слишком
тепло.

Она скучала по своей подруге и действительно хочет увидеть ее ради дружбы, но -

Как она должна затронуть тему того, что мой муж освободил меня от моих обещаний в
верности? Сочтет ли Тан Лицзюань ее неподобающей? Что, если она даже не
заинтересована? Что, если Юй Цзыюань ошибалась, все время она думала, что
кинетическое притяжение между ними было взаимным?

Что, если она расскажет людям? Такое смущение - есть причины, по которым Юй Цзыюань
даже не привела своих служанок в этот визит.

Юй Цзыюань тяжело дышит и старается не показывать своего беспокойства. Она видит,

как Вэй Ин поднимается по дороге. Она не может позволить себе волноваться прямо
сейчас.

Сын Зангсе Санрена приветствует ее улыбкой своей матери, и она задается вопросом,
не предательски ли с ее стороны вообще иметь такие мысли о Тан Лицзюане - но нет,
говорит она себе, это не так, этого не может быть. Она и Зангсе Санрен расстались
за много лет до смерти Зангсе Санрена. Они оба вышли замуж за других людей.

То, чем они были друг для друга, осталось в прошлом.

"Мадам Ю!" - радостно восклицает он. "Этот скромный человек имеет честь
приветствовать вас в своей деревне". Он рисует в воздухе жест. Она чувствует, как
расходятся обереги, и делает шаг вперед.

Подопечные Цишань Вэя очень впечатляют. Она этому рада. Она подозревает, что в мире
все еще существует большая опасность, даже для таких ужасающих молодых людей, как
Вэй Ин и Тан Чжэньян.

"Спасибо, Вэй-цзунчжу", - говорит она, и ее забавляет выражение его лица. "Или ты

все еще предпочитаешь Вэй Ин?"

"От тебя Вэй Ин в порядке!" - поспешно говорит он. "Ты дал мне дом в моем детстве,
и ты был хорошим другом матери. Вы хотели бы ее увидеть или предпочитаете сначала
отдохнуть? Она еще не легла спать на этот вечер." Он провожает их обратно по
дороге.

"Если она захочет принять меня сегодня вечером, я буду рада", - говорит она. Чем
скорее, тем лучше, говорит она себе. Пусть все это закончится.

"Это хорошо", - говорит Вэй Ин и печально усмехается. "Я боюсь, что на данный
момент у нас очень мало подготовлено для размещения гостей, и мама, вероятно,
предложит вам остаться с ней, поэтому нам не нужно заставлять Цзян Чэна и Сичэнь-гэ
делиться. Я приношу извинения за то, что был таким ужасным хозяином".

"В данных обстоятельствах это..." Они выходят из-за деревьев, и у нее перехватывает
дыхание. "Понятно".

Откуда взялись все эти люди, удивляется она, оглядывая Сягуана опытным взглядом
администратора.

Размещение гостей действительно будет очень коротким, думает она. Для того
количества людей, которых она может видеть, количество зданий, которые у них есть,
будет едва ли достаточным, и, несомненно, есть другие, которых в настоящее время
нет в поле зрения.

Зимы в Цишане могут быть суровыми. Ей придется попросить Цзян Чэна серьезно
обсудить с ними их планы; мальчики - хорошие друзья, и с его стороны это будет
менее неуместно, но она не допустит, чтобы Вэй Ин и Тан Чжэнянь - или их люди-
замерзли в снегу.

Время еще есть, но такие вещи лучше всего устраивать, когда это не чрезвычайная
ситуация.

Пока они идут, она как можно незаметнее оглядывает людей.

Дети кажутся вполне счастливыми. Некоторые взрослые кажутся довольно измученными

заботами - некоторые смотрят на нее и Цзян Чэна довольно нервно, - но люди выглядят
так, как будто они, по крайней мере, не голодают. Некоторые из них носят одежду,
которая имеет признаки починки, но она была починена, и она хорошо знает, что в
настоящее время некоторые вещи в дефиците.

Она думает, что ей будет о чем поговорить с Вэй Ин. Цзян имеют большое влияние в
мире текстиля и обширные контакты среди торговцев и торговцев, которые курсируют по
реке. А-Ченг упомянул, что у секты Вэй, похоже, есть деньги, но им трудно найти
возможности потратить их на то, что им нужно.

Даже если бы она не заботилась об этих мальчиках и не заботилась о людях, в ее

собственных интересах, чтобы секта Вэй преуспевала. Если Вэй Ин хорошо замужем и
имеет собственную секту, ее муж не может предложить ему брак с А-Ли или место в
секте Цзян, которое могло бы угрожать положению А-Чэна.

И она действительно немного заботится о мальчиках - и о Тан Лицзюане, который уйдет

вместе с ними. Мальчики преданы ей, а она им.

Вэй Ин ведет их к двери одного из самых красивых - и самых нетронутых - зданий

Сягуана, где он стучит и ждет звонка Тан Лицзюаня, прежде чем открыть дверь.

"Мама, у нас гости", - объявляет он. "Чжаньчжань отвел Сичэнь-гэ отдохнуть до утра,
и госпожа Юй и Цзян Чэн здесь".

Выражение лица Тан Лицзюань показывает ее теплоту, когда она смотрит в сторону Юй
Цзыюаня. "Как мило", - говорит она.

"Ты же знаешь, как обстоят дела". Вэй Ин потирает нос. "Ничего, если госпожа Ю
останется здесь?"

"Конечно, баобэй". Тан Лицзюань поднимается с захватывающей дух грацией. "У меня
есть комната, а у большинства жителей города ее нет". Она манит его, и он идет к
ней, наклоняясь так, чтобы она могла поцеловать его в лоб. (Он не сильно
наклоняется - Тан Лицзюань высокий.) "Вы с Цзян Чэном можете идти вместе. Не
засиживайся сегодня допоздна."

"Конечно, мама",-говорит он, тепло улыбаясь, а затем они с А-Ченгом уходят. Он

закрывает дверь.

Юй Цзыюань остается наедине с Тан Лицзюанем.

Кто улыбается ей, и у Ю Цзыюаня снова сжимается грудь.

"Когда у нас было меньше зданий, я делил их с Вэнь Цин и Фан Сяолином", -
легкомысленно говорит Тан Лицзюань. "Теперь свободная кровать обычно предназначена
для моего внука. Мальчики подумали, что если мы хотим начать представлять себя
серьезно, то матери лидера секты не подобает делить с ней комнату".

"В этом есть смысл", - справляется Ю Цзыюань, стараясь, чтобы ее голос звучал
ровно, и уверенная, что ей это не совсем удается. Она почти неуклюже снимает туфли.

Время, проведенное врозь, не облегчило отношения с Тан Лицзюанем... всё. Во всяком

случае, совсем наоборот. То сопротивление, которое ей удалось создать, было явно
подавлено.

"Надеюсь, нам не нужно церемониться? Пожалуйста, садитесь,-говорит Тан Лицзюань и

жестом приглашает Ю Цзыюаня присоединиться к ней, когда она снова садится на
покрытый шелком диван.

Ю Цзыюань делает это, потому что ее колени скоро могут ослабеть настолько, что она
не сможет держаться, но это не поможет ей сохранить самообладание. Она сидит на
самом другом конце, лицом прямо вперед, но Тан Лицзюань наклоняет свое тело к Ю
Цзыюаню, и у нее длинные ноги. Ее колени почти достаточно близко, чтобы задеть ноги
Ю Цзыюаня.

"У меня есть кухня и ванная комната. Не хотели бы вы как-нибудь освежиться после
вашего путешествия?" - спрашивает Тан Лицзюань, и Юй Цзыюань пользуется этой
возможностью, заявляя о желании искупаться.

Она не утруждает себя нагреванием воды в тщетной надежде, что охлаждение поможет.

Что-то в том, как Тан Лицзюань смотрит на нее, невыносимо.

Однако - этим поздним вечером - ей приходит в голову, что она, тем не менее,
просчиталась, потому что они, несомненно, скоро отправятся спать, и у нее мало
поводов одеваться больше, чем в обычную одежду, когда она будет спать на второй
кровати в покоях своей дорогой подруги.

Выходя из ванной комнаты, она чувствует себя такой незащищенной.

Тан Лицзюань снова улыбается ей. "Надеюсь, на пирсе Лотоса все будет хорошо?"

"Так и есть", - удается Ю Цзыюаню.

"Я полагаю, что это должно сработать, если Цзян-цзунчжу сможет избавить вас и Цзян
Чэна сразу". В то время как Юй Цзыюань купалась, Тан Лицзюань разделась до своей
средней одежды и полулежала на своей кровати. Она читала свиток, но отложила его в
сторону.

"Он предложил мне прийти повидаться с тобой", - слышит Ю Цзыюань свой голос. Это
правда, но ужасающее признание, потому что оно приглашает к следующему вопросу, и
Тан Лицзюань задает его.

"ой? Чтобы увидеть меня, а не А-Ин?" Улыбка Тан Лицзюаня становится шире. "По
какой-то определенной причине?"

Она все еще смотрит на Ю Цзыюаня.

Потому что ты мой друг, думает она.

"Эм", - говорит она.

Тан Лицзюань выгибает изящную бровь. Положение, в котором она находится, трудно для
Ю Цзыюаня. Ее средняя одежда делает видимыми длину ее ног и их форму. Юй Цзыюань
отчаянно пытается оторвать взгляд от изящной шелковой драпировки, покрывающей ее
тело.

И потерпел неудачу.

Было бы понятно, если бы сдержанность нашла свои пределы, сказал Цзян Фэнмянь.

Когда она снова переводит взгляд на лицо Тан Лицзюань, Юй Цзыюань обнаруживает, что
ее подруга очень тонко ухмыляется ей.

"Тебе нехорошо, Цзыюань?" - спрашивает Тан Лицзюань с невинностью, в которой Юй

Цзыюань уверен, притворяется. "Ночи здесь все еще прохладные, я думал, после
Юньменга, и все же тебе кажется, что тебе, возможно, слишком тепло. Возможно, нам
следует немедленно удалиться. Она потягивается, выгибая спину, свет свечей
отражается на изгибе ее груди и изгибе конечностей, а во рту у Ю Цзыюаня слишком
пересохло, чтобы говорить.

Она шатается на кухню Тан Лицзюаня и ищет воду, но не находит там передышки, потому
что Тан Лицзюань, похоже, молча последовал за ней.

"Вот", - говорит она на ухо Ю Цзыюаню. Юй Цзыюань чувствует тепло у себя за спиной,
когда Тан Лицзюань проходит мимо нее, чтобы открыть шкафчик с несколькими
бамбуковыми бутылками. "Некоторые из наших людей проводят техническое обслуживание
труб, идущих от горных источников. В настоящее время мы полагаемся на
транспортируемую питьевую воду".

Она отступает и выходит из комнаты, а Ю Цзыюань пьет воду и размышляет о том, чтобы
упасть на свой меч.

Она-Юй Цзыюань. Она-Фиолетовый Паук. Она никогда не была побеждена в бою. Теперь
она не дрогнет только потому, что Тан Лицзюань красива.

Решительно поставив бутылку, она направляется обратно в спальню Тан Лицзюаня.

Стратегическое мышление - это то, что ей нужно. План. Например, не смотреть в

глаза.

Но смотреть в сторону не намного лучше. Она поймала себя на том, что смотрит на
ноги Тан Лицзюаня. Изящный изгиб ее подъема обнажен для света.

Это невозможно.

Она хотела бы сказать что-нибудь осторожное, деликатное и, возможно, даже

очаровательное.

Вместо этого она выпаливает: "Мой муж освободил меня от моих обещаний в верности".
Щеки горят, она смотрит в пол. "Я не знаю, так ли это..." Она колеблется.
"Представляет для вас интерес".

Тан Лицзюань хихикает, низко и гортанно. "Цзыюань, посмотри на меня", - говорит

она, и Ю Цзыюань не в силах ничего сделать, кроме как. Она наблюдает, как Тан
Лицзюань поднимается со своей кровати с хищной грацией, замирает, затаив дыхание,
когда она сокращает расстояние между ними и наклоняется ближе. "Единственная
причина, по которой я никогда не брала тебя в постель, - тихо говорит она, почти
касаясь губами губ Ю Цзыюаня, - это то, что ты женат, и никогда не предполагала,
что ты будешь готов пренебречь этим".

"Единственная причина?" - шепчет Юй Цзыюань.

"Мм". Пальцы Тан Лицзюань легко скользят от плеча Юй Цзыюань к ее локтю. "Я был бы
плохим другом, если бы соблазнил тебя раньше, когда знал, что ты пожалеешь об
этом".

"О", - удается Ю Цзыюаню. Она не может отрицать, что Тан Лицзюань, несомненно, мог
соблазнить ее. Она всегда была такой -

"Поэтому я должен спросить", - тихо бормочет Тан Лицзюань. "Теперь вы готовы

пренебречь этим?"

Она отчаянно пытается не обращать на это внимания. "Да", - вырывается она.

"Хорошо", - говорит Тан Лицзюань и целует ее.

Примечания:
霞光光 - ся гуань - разноцветный солнечный свет восхода или заката

Глава 15
Примечания:
В этой главе также содержится предупреждение за откровенный сексуальный контент.

Я не могу поверить, что это само собой разумеется, но на самом деле я не хочу
слышать о том, как это не согласуется с вашими личными причинами.

Это не Трут. Я не собираюсь встречаться. Если бы я хотел знать о ваших личных

причудах, я бы уже знал о ваших причудах.

Текст главы
На следующий день она выходит из комнат Тан Лицзюаня в середине утра, и есть
реальная вероятность, что она была бы беспомощна сопротивляться тому, чтобы ее
снова затянуло в постель, если бы у Тан Люань не было причин покинуть ее самой. Но
Тан Лицзюань ведет занятия для многих детей секты Вэй, и ее навещает ее старший
сын, с которым она рассталась большую часть своей жизни; Юй Цзыюань не ожидает
увидеть ее снова до тех пор, пока не ляжет спать.

У Ю Цзыюань ужасное чувство, что теперь, когда она знает, каково это-быть
затащенной в постель Тан Лицзюань, она всегда будет беспомощна перед ней. Прошлая
ночь была напряженной.

Она задавалась вопросом, может ли власть Тан Лицзюаня над ней уменьшиться, как
только между ними больше не будет многолетнего неразрешенного влечения. Во всяком
случае, она думает, что могло быть и хуже. Кажется очевидным, что Тан Лицзюань
потратила много времени на размышления о том, что она хотела сделать с Ю Цзыюанем,
и они едва коснулись поверхности ее списка.

Юй Цзыюань не уверена, что переживет это. Но почему-то ее протесты о том, что это
уже слишком, стали нет, не останавливайтесь, как только Тан Лицзюань выслушала их,
до сих пор, сегодня, все ее тело болит, и она все еще хочет сделать все это снова.

Она просто надеется, что этого не будет видно. Осторожность по-прежнему важна.

Когда она ходит по Сягуану, она замечает, как люди смотрят на нее. Дети беззаботно
пробегают мимо нее, но взрослые, которых она видит, как правило, находятся где-то
между настороженностью и откровенным страхом.
Боялся ее. Они не боятся, когда общаются между собой, но этим людям некомфортно с
посторонними, думает она.

Есть люди, работающие на фермах, и люди, которые строят мебель, ремонтируют здания
или даже, с одобрением отмечает она, работают над фундаментами новых зданий. Дети,
похоже, в основном находятся в классных группах или помогают взрослым в их задачах.

Сягуан недолго будет выглядеть таким маленьким и убогим, как сейчас, это кажется
несомненным.

Блеск серебра бросается ей в глаза, и она идет быстрее.

Тан Чжэнянь находится с Вэнь Цин и небольшой группой людей - не культиваторов, как
она подозревает. Все они выглядят гораздо старше, чем обычно выглядят земледельцы.
Они все смотрят в сторону фермы.

"...очень повезло", - говорит пожилая женщина.

"Стаям всегда везет", - говорит мужчина. "Но это скоро привлечет больше, чем пчел".

"Обереги могут быть настроены на зверей", - говорит Тан Чжэньян. "Но пока обереги
отталкивают их, охота будет возможна только снаружи".

"У нас есть рыба", - говорит пожилая женщина. "И цзунчжу очень хорошо охотится для
нас".

"И все же", - говорит другой мужчина.

"Мы купим скот, когда сможем", - говорит Тан Чжэньян. "В настоящее время здесь мало
что продается".

"Спасибо, Вэй-фурен", - говорит пожилая женщина и бросает странно многозначительные

взгляды на мужчин. Группа расходится, оставляя только Вэнь Цина и Тан Чжэньяна.

"Они чувствуют, что это должно быть проще, чем сейчас, когда они знают, сколько у
нас денег", - говорит Вэнь Цин устало. "Они хотят добра".

"Деньги ничего не стоят, когда нечего купить", - отвечает Тан Чжэньян. "Последствия
войны-это дефицит. Нам повезло, что мы не живем в голоде".

"Если бы только Вэнь Руохань хранил свое богатство в рисе, а не в золоте", - криво
добавляет Вэнь Цин.

Юй Цзыюань делает шаг вперед. "Возможно, я смогу вам помочь", - говорит она.

---

Она слегка удивлена, обнаружив, что Тан Чжэньян довольно хорошо понимает общее
руководство крупной сектой - если у нее хорошие торговые отношения. Он ничего не
знает о том, как установить хорошие торговые отношения, и его понимание мелких
деталей более ограничено.

Можно было бы подумать, что он раньше был лидером секты - просто не женой лидера
секты.

Она задается вопросом, что должно было случиться с Лань Сиченем в его предыдущей
жизни, если младший из сыновей Тан Лицзюаня мог оказаться во главе Секты Лань.

Юй Цзыюань может быть полезен. Она была хозяйкой пирса Лотоса в течение многих лет,
и большинство крупных торговых домов ведут свою торговлю вдоль реки, которая
проходит через ее территорию. Мало кто осмелился бы отказаться от встречи с
представителями секты Вэй, когда они несут ее рекомендательное письмо.

Она проводит большую часть дня с Тан Чжэнянем и Вэнь Цин. (Вэй Ин, как она узнает,
сегодня действительно отправилась на охоту с А-Ченгом, потому что, если кто-то не
будет охотиться, у секты Вэй нет мяса, и их запасы продовольствия не продержатся
без него.)

Он с особым утверждением, что она отмечает, что, когда, в течение дня разные люди
приходят, чтобы задать Тан Чжэнянь принимать решения о вещах, при этом он может
консультироваться с Вэнь Цин - и госпожа Ю. - свое мнение на лучшее решение, он не
стесняется принимать решения, а также людей, которые называют его Вэй-фюрен ,
кажется, приняла его власть абсолютно.

Мужчина или женщина, она очень убеждена, что авторитет жены лидера секты не должен
подвергаться сомнению.

До сегодняшнего дня она не осознавала, сколько работы и мыслей она обычно

вкладывает в долгосрочное планирование Секты Цзян. Но по мере того, как день
клонится к вечеру, она придумывает все больше и больше вещей, чтобы рассказать им.

Для такого количества учеников потребуется много классных комнат, и они уничтожат
множество воздушных змеев, горшков, луков, униформы, кроватей и всякой всячины; это
те вещи, которые нужно хорошо хранить, в то время как их можно хранить на низком
уровне, потому что это не катастрофа, если они закончатся. У вас есть представление
о том, сколько еды едят ваши люди, но именно столько вам нужно, чтобы подготовиться
к суровой зиме. Вот насколько больше, чем это, если вы намерены поддерживать
некультиваторов и крестьян вашей местности, если с ними случится беда.

Они оба уделяют этому очень пристальное внимание.

Она также дает им имена и адреса портных и кузнецов, которых она предпочитает. У
них есть возможность взять на себя больше работы, и она бы не хотела, чтобы секта
Вэй была вынуждена полагаться на низших мастеров. Вэй Ин и Тан Чжэньян не ее дети,
но они дети Тан Лицзюаня - и они выросли в Мэйшане и на пирсе Лотоса.

Необходимо соблюдать определенный стандарт.

---

Вэй Вусянь провожает Цзян Чэна до края палат и надеется, что он скоро навестит его
снова. Охота вдвоем была гораздо веселее, чем охота в одиночку, и к тому же более
эффективной.

Вэнь Цин думает, что пройдет еще несколько недель, прежде чем Жанжан выздоровеет
настолько, чтобы охотиться.

Но визит Цзян Чэна заставил Вэй Вусяня на несколько дней опередить потребности
своего народа. Теперь у него может быть пара свободных дней, и это кажется
невообразимой роскошью после последних двух лет.

Он может провести с детьми несколько дополнительных уроков, думает он, и он сможет

провести еще немного времени с А-Юанем. Его сын.

Сначала он не был уверен в этом - насчет того, чтобы считать ребенка своим, насчет
отцовства, - но Жанжан явно уже был так привязан. Сказал, что А-Юань принадлежал им
раньше, хотя тогда он был сиротой. Вэй Вусянь тоже не был уверен, стоит ли брать
наложницу.
Но Фан Сяолинь прекрасна. Она милая и добрая, и Вэй Вусянь она очень нравится. Он
тоже думает, что он ей нравится.

По крайней мере, она добрее к нему, чем Вэнь Цин, и это не пустяки.

На обратном пути в город он встречает Вэнь Нина, который как раз выходит с
несколькими своими людьми.

"Удачи и будь осторожен", - наставляет его Вэй Вусянь. "Пошлите сигнал, если вам
понадобится помощь".

"Да, лидер Секты", - говорит Вэнь Нин, как всегда, мило и серьезно. Вэй Усянь
ухмыляется, хлопает его по плечу и продолжает возвращаться к Сягуану.

Это почти неузнаваемо по сравнению с тем, что было раньше, когда здесь были Вэнь.
Вэй Вусянь хорошо знал это место, проведя много часов, крадучись вокруг него,
подслушивая планы Вэнь в отношении плененных учеников.

Иногда он скучает по простой жизни, которая была у них с Жанжаном, когда они могли
бродить по своему желанию, в основном не обремененные обязанностями, но...

"Баба!" -зовет А-Юань и бежит от матери к Вэй Вусяну.

Есть определенные компенсации. Вэй Вусянь подхватывает А-Юаня и осторожно

подбрасывает его в воздух. Он визжит от смеха. Как оказалось, отцовство-это
здорово.

"Я как раз отвозил его к тете Тан", - говорит Фан Сяолинь, улыбаясь. "Сегодня днем
я помогаю бабушке сохранять продовольственные запасы".

"Я возьму его", - говорит Вэй Вусянь. "Цзян Чэн и я привезли достаточно оленей,
чтобы мне не нужно было охотиться, пока, по крайней мере, часть из них не будет
съедена или убрана".

"Баба играет?" -с надеждой спрашивает А-Юань. "Баба флай?"

"На некоторое время", - соглашается Вэй Вусянь.

Сначала он заезжает повидаться с мамой, чтобы она не провела весь день в ожидании
внука, который не прибудет вовремя, а затем осторожно держит А-Юань и облетает
границы.

В любом случае, им нравится регулярно проверять их, а А-Юань любит летать. Вэй
Вусянь позволяет достаточно легкому ветерку их движения подойти к ним, чтобы А-Юань
захихикал от восторга.

Обереги прочные и нетронутые, и, судя по всему, дядя Второй и его помощники почти
закончили работу над трубами, по которым пресная вода поступает с горы в Сягуан.

Вскоре после того, как он приземляется в городе, Вэнь Цин находит его.

"Линглинг говорит, что ты свободен сегодня днем", - говорит она без предисловий.
"Нам нужны эти вещи". Она протягивает ему список. "Попробуй Фэнсян и Цзыбайцунь".

"Я собирался провести занятие для учеников", - протестует он.

"Это более срочно".

"Но..."

"Вэй Вусянь". Она прищуривается, глядя на него.

"Я лидер секты. Разве технически я не должен отвечать за тебя? - он скулит так по-
детски, как только может, и она улыбается, хотя и слабо.

"Я не могу себе представить, что могло натолкнуть тебя на эту идею", - говорит она.

Он бы с удовольствием взял с собой А-Юань, но... не за пределами палат. Он не может

вынести мысли о том, что с ним что-то происходит, и независимо от того, полностью
ли это оправдано, секта Вэй в настоящее время действует исходя из предположения,
что мир для них опасен.

Он оставляет своего сына с матерью, которая от всего сердца приняла А-Юань как
своего внука, и с Сичэнь-гэ, которая все еще навещает его. (Как и мадам Ю. По-
видимому, Жанжан и Вэнь Цин находят ее очень полезной для разговора о вопросах
управления сектой. Вэй Вусянь сказала Цзян Чэну, что все будет в порядке, если
служанки госпожи Юй присоединятся к ней - почти странно видеть ее без них.)

Ему приходится поспрашивать, но на самом деле он может купить большую часть того,
что им нужно в Фэнсяне. Рынки на самом деле еще не вернулись, но все еще есть люди,
у которых есть вещи, которые они готовы ему продать. В Зибайкуне он находит все
остальное.

Успех.

В Зибайкуне он также встречает странствующего разносчика и, вероятно, проводит с

ним всю неделю.

---

Пока Вэй Ин отсутствует, Тан Чжань пьет чай днем со своей матерью, братом и сыном.
Все идет плохо.

Тан Чжань не левша, и, несмотря на то, что он технически много лет носил травму
правой руки, мастерство, с которым была изготовлена его металлическая перчатка,
означало, что почти все это время он все еще мог использовать правую руку для
большинства задач.

У него также все еще больше воспоминаний о том, как он был Лан Ванцзи, Вторым
Нефритом Лана, чем о том, как он был Тан Чжэнъянем.

Поэтому он по привычке тянется правой рукой за чайником и рефлекторно нащупывает

его от острой, разрывающей боли. Горячий чай проливается, брызгает на его бинты, и
это тоже больно.

Он не уверен, насколько слезы, которые наворачиваются на его глаза, вызваны болью,

а насколько-шоком и унижением. Правила, по которым он когда - то жил, приходят на
ум непрошеными - будь осторожен, не расточай, не причиняй ущерба-и на мгновение он
ожидает, что его накажут за его ошибку.

Что происходит, так это то, что его брат делает выпад, чтобы оттащить А-Юаня с пути
разрушения, а его мать хватает Тан Чжаня за запястье и отводит его от того места,
где он пытался удержать поток чая от выливания на пол.

"А-Чжан, с тобой все в порядке?" - обеспокоенно спрашивает его брат. "Ты что,
сгорел?"
"Нет", - удается ему. Его рука агонизирует, но он не думает, что обжегся - просто
части его руки все еще очень сырые, плоть лишь частично отросла, и прикосновение
горячей воды сильно жжет.

"Лань Хуань, беги и позови Вэнь Цин, пожалуйста", - настойчиво говорит мама.
"Возьми А-Юаня с собой и уведи его отсюда. Повязки А-Чжань должны оставаться
сухими, и Вэнь Цин нужно будет их сменить."

"Конечно", - говорит Брат.

"А-умереть раненым?" -обеспокоенно спрашивает А-Юань, и Брат улыбается ему.

"С ним все будет в порядке",-уверенно говорит он, неся с собой А-Юань, когда быстро
выходит из комнаты.

Хорошо еще, что А-Юань больше не реагирует на Брата с таким недоверием, Тан Чжань
относится к этому отстраненно.

У него действительно болит рука. Все было не так плохо с тех пор, как Вэй Ин удалил
коррупцию.

"Просто дыши, баобэй, Вэнь Цин скоро будет здесь", - говорит ему мама, придвигаясь
ближе, чтобы обнять его, баюкая его руку в своей. Она целует его волосы.

Тан Чжань чувствует, как слезы текут у него по щекам, и жалеет, что снял маску,
чтобы выпить чаю со своей семьей, потому что его мать увидит.

Единственный человек, который когда-либо пытался утешить его, когда он был ранен
раньше, - это Вэй Ин. В своем первом детстве он иногда получал незначительные
травмы, но быстро научился скрывать их, если мог, чтобы Старшие не наказали его за
неосторожность, которая их вызвала.

Во втором у него были преимущества, и в значительной степени ему удалось избежать

таких ошибок. (Он ценил, что мама всегда была нежна с Вэй Инем и его
многочисленными царапинами и синяками.)

Но теперь мама гладит его по спине и шепчет что-то успокаивающее, и он не знает,

как попросить ее остановиться, не раскрывая ужасного, дрожащего чувства, которое
это вызывает в нем.

Ему удается сдержать любой звук, но его слезы не прекращаются.

Достаточно быстро, чтобы он понял, что она пришла, как только услышала: "Вэнь Цин
прибывает". Вэнь Цин есть... острый по натуре, и он ожидает, что тогда она
успокоится и отругает его, но она этого не делает.

"Дай-ка я посмотрю", - вот и все, что она говорит, и начинает с изысканной

осторожностью разматывать промокшие бинты.

Маме приходится крепко сжимать его запястье. Его трясет.

Это заставляет Вэнь Цин нахмуриться, посмотреть на него и положить конец наполовину
развернутой повязки на накрытый чаем стол, чтобы она могла схватить его за
свободное запястье.

"Хм", - это все, что она говорит, и вытаскивает иглы, которые быстро кладет. Боль
значительно ослабевает, и Вэнь Цин снова берет его за запястье. "Хм", - добавляет
она и поднимает бровь, глядя на него.
Она берет все еще полную чашку его брата и достает что-то из рукава, чтобы добавить
в нее. "Выпей это", - приказывает она. Мама берет чашку и подносит ее к его губам.

Он пьет. Это неприятно сладко - так сладко, что он даже не чувствует вкуса чая. Но
он начинает чувствовать себя спокойнее, когда Вэнь Цин возвращает свое внимание к
снятию его повязок, и он перестает дрожать.

Его пальцы кровоточат в тех местах, где вес чайника разорвал их наполовину выросшую
плоть, а кожа на его ладони выглядит воспаленной там, где ее коснулась горячая
вода.

"Не так плохо, как я боялся", - говорит Вэнь Цин мягким тоном. Она наносит свежую
мазь, которая значительно притупляет его боль, а затем обматывает его руку свежей
сухой повязкой, прежде чем вынуть иглы. "Хорошо, что ты позвонил мне. Всегда звони
мне, если что-нибудь помешает ране или перевязке". Она натянуто улыбается им обоим.
"Я отправлю Цзеву-Цзюня и А-Юаня обратно".

Она уходит, и Тан Чжань не совсем знает, что с собой делать.

"А-Жан сожалеет о своей беспечности", - пытается сказать он матери, которая слегка

дергает его за волосы.

"Не говори глупостей", - твердо говорит она. "Несчастные случаи случаются".

Когда он возвращается, Брат убирает за ним беспорядок, в то время как мать обнимает
его, а А-Юань забирается к нему на колени.

"Тетя Фикс?" -спрашивает А-Юань, разглядывая свои бинты.

"Да", - дрожащим голосом говорит Тан Чжань.

"Хорошо",-говорит А-Юань с яркой улыбкой и наклоняется, чтобы очень нежно

поцеловать его повязку. "Все лучше!"

---

"Я победил", - гордо объявляет Вэй Вусянь по возвращении. Он находит Вэнь Цина и
Чжаньчжаня, сидящих за столом, заваленным бумагами.

"Ты действительно", - говорит Вэнь Цин, вставая. Жанжан с нежностью смотрит на

него. Он должен быть в восторге, Вэй Вусянь чрезвычайно победоносен.

"Так и есть. Я нашел все в твоем списке и даже больше." Вэй Усянь торжествует.

"Покупка ненужных вещей-это не совсем достижение", - говорит Вэнь Цин холодным

тоном.

"Но они были необходимы!" Вэй Вусянь протестует. "Дядя Первый уже несколько месяцев
спрашивал о том, чтобы мы завели несколько свиней, и я купил нам трех поросят. И я
купил игрушки за А-юань, что, по-моему, тоже было очень необходимо". Он ухмыляется.

"Полагаю, я позволю это", - говорит Вэнь Цин.

За вечерней трапезой он делит стол с Чжаньчжанем, и матерью, и госпожой Юй, и

Сичэнь-гэ, и А-Юанем, и Фан Сяолином, и Вэнь Цин. Все они, с радостью осознает он,
его семья - даже мадам Ю, которая, по крайней мере, мать его названого брата.

Основание их секты, на самом деле и должным образом, сильно ограничило их свободу,

но это действительно дает замечательную компенсацию.
После этого он намеревается немного поработать над запасными талисманами, которые
он хочет иметь на складе, но замечает, что Жанжан, похоже, в странном настроении.

Спокойствие-это нормально, но беспокойство-нет. Жанжан, похоже, никак не может

освоиться с какой-то деятельностью. Это очень на него не похоже. Он читает,
возможно, одну строчку свитка, а затем встает, пересекает комнату и начинает
просматривать содержимое сумки цянькунь. Он убирает несколько вещей, затем
возвращается к свитку.

"Жанжан? Что случилось?" - спрашивает Вэй Усянь. На самом деле он не ожидает, что
это далеко его заведет, но это место для начала.

Его муж замирает, затем поворачивается к нему. Он пристально смотрит на уровень

ключицы Вэй Вусяня, а не на его лицо.

Подозрительный.

"Вэй Ин. Я хочу." Он останавливается.

Вэй Усянь ждет. Он почти уверен, что не угадает правильно, если попытается.

Жанжан делает глубокий вдох, явно собираясь с духом. "Хочу... секса".

Вэй Вусянь тщательно обдумывает это. Странно, что Жанжан так говорит. Они часто
занимаются сексом. Почти каждую ночь и большую часть дней, когда у них есть время.
Что-то здесь есть... ненормально. "Ты имеешь в виду определенный вид секса?" -
осторожно спрашивает он.

Его муж отрывисто кивает. "Хочу, чтобы Вэй Ин". Он останавливается. Дышит. "Сделай
мне больно".

Вэй Усянь пристально смотрит на него. "Мне нужно, чтобы ты сказала мне, почему", -
говорит он ровно. Он не думает, что ему нравится эта идея. Жанжан уже много лет
испытывает постоянную боль. Он надеется, что Жанжан через несколько недель наконец
перестанет страдать. Вэй Вусянь ненавидит, сколько боли Жанжан уже перенес в этой
жизни в одиночку - и он почти уверен, что Жанжан тоже сильно пострадал в своей
первой жизни, - и ему не нравится мысль о том, чтобы причинить ему еще больше.

Жанжан закрывает глаза. "Нужно наказать", - говорит он, его голос едва громче
шепота.

"почему?”

Он видит, как двигается горло Жанжана, когда он сглатывает. "Раньше. Я уронила

чайник."

Вэй Вусянь ждет продолжения, но, похоже, на этом все. Конечно, этого не может быть.

"И?" он подсказывает.

"Чай пролился на стол. Надел мои бинты. Вэнь Цин пришлось прервать свою работу,
чтобы заменить их."

Он снова замолкает.

Вэй Вусянь дает ему время, но... похоже, на этом все. "И?" он повторяет.

Жанжан наконец открывает глаза, но, похоже, все еще не может взглянуть в лицо Вэй
Вусяня. "Мама утешала меня. Брат принес Вэнь Цин, а потом убрал со стола для меня."

"Похоже, ситуация разрешилась", - говорит ему Вэй Вусянь, и это, наконец,

заставляет его посмотреть ему в глаза, хотя бы на короткое время.

"Это не так", - говорит Жанжан. "Я был неуклюж. Никто меня не наказывал. Ты должен.
Пожалуйста". Он снова отводит взгляд.

Впечатление Вэй Вусяня о секте Лань... в лучшем случае неоднозначное. Сичэнь-гэ-

Лань, и Вэй Вусянь его очень любит. Шуфу также Лан - это Лан-цзунчжу, даже - и он
кажется хорошим человеком - он вырастил Сичэнь-гэ, и он явно очень любит Жанжан, и
он ясно дал понять, что не намерен причинять матери неприятности.

Но Лан действительно посадил Маму в тюрьму. Жанжану пришлось украсть ее и бежать, и

прятаться в течение многих лет так тщательно, что он даже не мог сказать Сичэнь-гэ
и Шуфу, что он жив.

А теперь вот что.

Обычно Жанжан никогда не устраивает беспорядков. Он поддерживает порядок в их жилых

помещениях, и он слишком грациозен и сдержан, чтобы что-то опрокинуть или пролить.
Даже когда они были детьми, Жанжан был осторожен.

Сегодня он опрокинул чайник и, похоже, борется с самим фактом, что его никто за это
не наказал.

Каким было его первое детство, когда он рос с локальной сетью?

"Раздевайся и ложись на кровать", - говорит он, и на лице Жанжана появляется

облегчение, причиняющее боль.

Несколько завязок на одежде Жанжана неудобны для него, и Вэй Вусянь расстегивает их
для него, а затем оставляет его, пока он возвращается к своему столу и рвет бумагу
на полоски.

Новые заглушающие талисманы, потому что сегодня вечером он не хочет рисковать теми,
которые у них не работают. Как только они будут на месте, он создаст другие. К тому
времени, как он закончил, Жанжан лежит голый на кровати, и Вэй Вусянь берет
талисманы с собой, когда идет присоединиться к нему.

"Рассредоточьтесь", - говорит он. У них большая кровать, и Жанжану есть где

повиноваться.

Вэй Вусянь аккуратно кладет талисманы. Он накидывает две сначала на правый локоть
Жанжана, затем по одной на другое запястье и лодыжки. Дополнительный на его правой
руке-это новый дизайн. пока это работает не так, как он хочет, но для этого все
будет отлично, и он не хочет рисковать - не тогда, когда Жанжан может причинить
себе боль, просто согнув поврежденную правую руку.

Жанжан моргает на него широко раскрытыми темными глазами. "Я не могу пошевелить
рукой", - говорит он.

"Я знаю", - говорит ему Вэй Вусянь с легкой улыбкой. Другие талисманы будут
удерживать его, но новый полностью парализует его руку и кисть.

Предполагается, что они предназначены для оказания первой помощи - работают как
иглы Вэнь Цина, но требуют меньшего опыта для применения. Они еще не в порядке,
потому что они не останавливают боль, только движение, и они сильнее, чем он хочет,
чтобы они были. Он не хочет, чтобы они служили оружием.
Вэй Вусянь, все еще полностью одетый, наклоняется и целует своего мужа, медленно,
нежно и безжалостно отказываясь делать что-либо, кроме этого, затем садится на
пятки и позволяет себе смотреть на него, на него всего, медленно обводя глазами
каждую идеально сформированную часть его тела.

"Так красиво", - говорит он вслух. Жанжан становится все тверже. Ему нравится,
когда Вэй Вусянь смотрит на него.

"Вэй Ин", - говорит Жанжан с ноткой мольбы в голосе, и Вэй Вусянь улыбается ему.

"Такой нетерпеливый", - говорит он и выпрямляется.

Он медленно раздевается, наблюдая за тем, как Жанжан наблюдает за ним. К тому

времени, как он раздевается догола, Жанжан полностью возбуждается и утыкается в
свой живот, и это, по мнению Вэй Вусяня, так же дразнит, как и его возлюбленная
сегодня вечером.

Он тянется за маслом, смачивает пальцы и присоединяется к мужу на кровати,

устраивается у него между ног. Берет Жанжан в рот, даже когда он тянется назад,
чтобы осторожно погладить, с бесконечной осторожностью вдавливает в него кончик
пальца.

"Вэй Ин", - говорит Жанжан, теперь уже полностью умоляя. Однако он все еще не
совсем смотрит на Вэй Вусянь.

Вэй Вусянь напевает вокруг него и не останавливается, открывая его так медленно и
нежно, как только может, поглаживая его пальцами так, как, он знает, ему нравится,
пока Жанжан не выливается ему в горло с придушенным звуком.

Это должно снять напряжение.

Он отстраняется, прижимаясь мягким поцелуем к его кончику, и не убирает руку.

"Вэй Ин, пожалуйста", - шепчет Жанжан.

"Да, милая?" - спрашивает Вэй Усянь, глядя на него сквозь ресницы. Его голос слегка
хриплый, и он знает, что иногда Жанжан это сводит с ума.

"Пожалуйста", - снова говорит Жанжан. "Я просил тебя ..." - Он останавливается.

"Ты просил меня наказать тебя", - напоминает ему Вэй Вусянь. Он скручивает пальцы,
ровно настолько, чтобы их было достаточно, и смотрит, как прыгают мышцы на бедрах и
животе Жанжан. "И я". Он целует внутреннюю сторону бедра Жанжан. "Знаешь, ты так
хорошо себя чувствуешь. Я люблю это. Иногда мне хочется, чтобы у нас не было
никаких обязанностей, ничего, что нам когда-либо приходилось делать, чтобы я мог
просто прикасаться к тебе все время. Проведу весь день внутри тебя. Как будто ты
был создан для меня".

"Вэй Ин, это не ..." - он обрывает, когда Вэй Вусянь снова сгибает пальцы.

"Так и есть". Он улыбается ему снизу вверх. "Ты хотел причинить боль моему Жанжану.
Мне это не нравится. И чтобы наказать тебя, я этого не делаю." Он прижимается щекой
к тому месту, где Жанжан едва начал размягчаться, чувствует, как тот дергается. "Ты
не заслуживаешь того, чтобы тебе причинили боль. Ни за что, включая чай."

Движение его пальцев может успокаивать кожу, но, как бы то ни было, Вэй Вусянь
может чувствовать возвращающееся напряжение в бедрах своей возлюбленной, то, как
его мышцы дергаются в такт движениям Вэй Вусяня.
"Пожалуйста", - умоляет Жанжан.

"Нет", - говорит ему Вэй Вусянь. "Я не хочу". Он прижимает нежнейший из поцелуев с
открытым ртом к своим яйцам, скользит языком по ним, пробуя соленый пот и его, а
затем осторожно, осторожно убирает пальцы и ползет по кровати, чтобы поцеловать
Жанжан в челюсть.

Жанжан слишком хорошо прижат, чтобы иметь рычаги даже для того, чтобы поднять
собственные бедра, но Вэй Вусянь более чем достаточно силен. Он тщательно
раскладывает подушки, чтобы Жанжан было удобно.

И затем, наконец, он скользит и прижимается, внимательно наблюдая за лицом Жанжана,

пока полностью не погружается в тело Жанжана.

Он останавливается, крепко держась за самообладание, и смотрит в глаза Жанжан. "Я

не хочу, чтобы мой Жанжан чувствовал боль", - выдыхает он. "Ты слишком хорош.
Баобэй, посмотри на меня."

Жанжан отвел взгляд, и Вэй Усянь ждет, когда он оглянется. "Ты добрая, заботливая и
всегда такая милая. Посмотри на меня, - добавляет он и снова ждет.

Он действительно просил о наказании.

Вэй Вусянь медленно входит в него, когда он выдыхает похвалу ему в губы,
останавливаясь каждый раз, когда Жанжан отводит взгляд, пока он снова не вернется.
Единственное, чего Жанжан не может испытывать, так это боли - когда он прикусывает
собственную губу, Вэй Вусянь снова останавливается, целует его, нежно посасывает
его губу там, где оставили следы зубы Жанжана.

"Нет", - говорит он ему. "Никакой боли. Это не то, чего я хочу для тебя." Он
улыбается. "Теперь я лидер твоей секты. Я решаю, как тебя следует наказать. Ты моя,
и ты живешь по моим правилам".

Наконец, это делает свое дело. Жанжан смотрит на него, пристально смотрит на него,
как будто больше не может отвести взгляд, выражение его лица становится открытым,
когда его тело расслабляется.

"Вот ты где", - говорит Вэй Вусянь, тепло и мягко. Жанжан всегда смотрит на него.
Жанжан сильно предпочитает позиции, где он может его видеть, все время, когда они
это делают, всегда.

"Вэй Ин", - кожа Жанжана покраснела, зрачки расширились, дыхание стало неровным.

"Я не хочу, чтобы тебе было больно", - говорит Вэй Вусянь, более энергично двигая
бедрами вперед. "Я слишком сильно люблю тебя, чтобы когда-либо видеть, как тебе
больно".

Жанжан вздрагивает под ним, когда его освобождение накрывает их обоих живот. Вэй Ин
позволяет себе входить в него сильнее, быстрее, пока он не найдет своего.

Он перевернул бы мир с ног на голову, чтобы дать своей возлюбленной все, что он мог
бы пожелать, кроме этого. Жанжан и так уже слишком сильно пострадал.

После этого он очищает их обоих и освобождает Жанжана от оков, и его муж

сворачивается в нем калачиком, мягкий и податливый. "Лучше?" - спрашивает Вэй
Усянь.

"Да", - сонно отвечает ему Жанжан.

Глава 16
Примечания:
Эта глава содержит диалог, взятый из книги или очень похожий на диалог в книге.

Текст главы
Вэй Усянь нервничает из-за посещения своего первого банкета в качестве лидера
секты. Ни один из еще не составленных планов по созданию Цишань Вэй как грозной и
респектабельной секты не предполагал, что они уже будут включены в такое
мероприятие, пока госпожа Юй не предложила этого.

К счастью, у них там будут друзья; Цзян-их хозяева, и Лань будет присутствовать, и
Вэй Вусянь, по крайней мере, достаточно хорошо ладит с Не Хуайсанем. И после того,
как они смогли начать пользоваться советами госпожи Ю, он и Жанжан появляются с
хорошей внешностью.

У них новые одежды, очень красивые. Черная вышивка на их черных внешних одеждах
тонко показывает выбранную эмблему Цишань Вэй, когда она освещается, а их
внутренние одежды ярко-малинового цвета. Блеск серебра от маски Жанжана и колец,
которые они носят на левой руке, приятно контрастируют.

Жанжан также носит черную шелковую перчатку на правой руке. Его раны зажили
достаточно, чтобы он не нуждался в повязках и даже мог пользоваться рукой, но все
еще видны шрамы. Вэнь Цин считает, что со временем это улучшится.

Люди толпятся вокруг, приветствуя друг друга. Он не знает, кто многие из них, и в
воздухе витают течения, которые, как он знает, он не до конца понимает.

Всего на мгновение у него возникает искушение убежать. Забрать Жанжан, найти маму и
вернуться в дом Попо, где только они и луга и вообще никаких обязанностей.

"Лидер секты Вэй", - слышит он и поворачивается, улыбаясь.

"Лидер секты Цзян". Он почтительно кланяется. Цзян Фэнмянь всегда казался ему
немного странным человеком, но он приветствовал Вэй Вусяня, Чжаньчжаня и Мать в
доме своей секты и не протестовал против того, что Цзян Чэн часто навещает Сягуана,
и что его собственная жена в последнее время бывала там чаще, чем на пирсе Лотоса.

Достаточно часто Цзян Яньли приезжала в Сягуан только для того, чтобы повидать свою
собственную мать, чем Вэй Вусянь наслаждалась - она похожа на сестру, которой у
него никогда не было, и для Вэнь Цин и Фан Сяолина приятно иметь еще одну подругу-
культиватора.

Цзян Фэнмянь, должно быть, все еще согласился провести банкет и пригласить Вэй
Вусяня и Чжаньчжаня в качестве гостей.

Обмен любезностями с Цзян Фэнмяном, а затем также с Лань Киренем и Не Минцзюэ - и

затем, к счастью, возможность поговорить отдельно с Цзян Чэном, Сичэнь-гэ и Не
Хуайсанем, что гораздо удобнее, заставляет его чувствовать себя гораздо более
непринужденно, и меньше похоже на то, что этот случай будет просто невозможен.

Банкет начинается. Еда довольно приятная. Вэй Вусянь большую часть своей жизни
привык есть пищу, приготовленную Попо, или Матерью, или Чжаньчжанем, или в
последнее время бабушкой Вэнь и ее различными помощниками, и приготовление Цзяна не
так нравится ему, как, скажем, Мэйшань, но он ел и хуже. И это знакомо - это
напоминает ему о счастливых годах, которые они с Жанжаном провели, живя здесь.

Однако в еде есть странное напряжение. Джин - и несколько других - смотрят на него
гораздо чаще, чем он ожидал. Один Цзинь, в частности, кажется, склонен насмехаться.
Жанжан шепчет, что его зовут Цзинь Цзисунь. (Жанжан шепчет много имен, чтобы Вэй
Вусянь не рисковал опозорить их секту.)

Цзинь Цзисунь-это тот, кто повышает голос во время банкета.

"Разве это не оскорбление для всех нас, что они здесь?" он говорит. Якобы он
разговаривает с Цзинь Гуаншанем, думает Вэй Вусянь, но он явно намерен быть
услышанным.

В зале становится очень тихо.

"Как так?" - спрашивает мадам Ю холодным тоном. "Может ли секта Цзян не приглашать,
кого нам заблагорассудится, в наши собственные залы?"

"Я думал, что этот банкет должен был отпраздновать великие секты", - говорит Цзинь
Цзисунь. "Но ты заставляешь нас есть с негодяями-культиваторами, и к тому же
доставляющими много хлопот!"

Вэй Усянь моргает. "Почему мы доставляем тебе столько хлопот?" - спрашивает он,
старательно сохраняя мягкий тон. "Цишань Вэй-это оседлая секта, а вовсе не бродячие
земледельцы, и мы держимся на своей территории и никого не беспокоим".

"Твоя территория!" Цзинь Цзисунь усмехается. "Этот регион был назначен Ланьлин
Цзинь, а не вам".

Вэй Усянь наклоняет голову. Он действительно ничего об этом не знает. "Эта область
была занята Вэнь, пока мы сами ее не очистили. Это мы сражались там, чтобы вернуть
мечи учеников многих сект. Вэнь исчезли из этого района еще до того, как многие
другие секты вообще вышли на поле битвы". Он позволяет своим глазам скользнуть по
Джину. Цзинь в любой момент послали очень немногих своих культиваторов
присоединиться к войне. Вэй Вусянь все еще не понимает, почему они, похоже, думают,
что вышли из всего этого, покрытые славой. "Там никто не сражался с Вэнь, кроме
секты Вэй. Кто мог передать завоеванную нами территорию кому-то другому?"

Лицо Цзинь Цзисюня темнеет. "Это было назначено на встречах после окончания
кампании Sunshot. Ты не присутствовал."

Вэй Усянь улыбается. "Я не помню, чтобы кто-то просил меня быть там, и в любом
случае, у меня было много дел".

"Вэй-цзунчжу приводит очень разумный аргумент",-любезно говорит Сичэнь-гэ. "Я знаю,

что Ланы не одиноки в нашей благодарности за возвращение мечей наших учеников".

"Я действительно вижу здесь много знакомого оружия", - говорит Вэй Вусянь и
опускает глаза на меч Цзинь Цзисюня.

"Вклад Вэй-цзунчжу был велик", - твердо говорит Цзян Фэнмянь. "Мы, конечно, не
можем утверждать, что Цишань Вэй не имеют права претендовать на свой дом".

"Тогда на что еще может претендовать Вэй Вусянь?" - требует Цзинь Цзисунь. "Мы все
знаем, что в кампании Sunshot он использовал много злых трюков! Разве он не
переправил Курицу контрабандой через линию фронта?"

"Будь осторожен, Цзинь Цзисунь", - ледяным тоном говорит мадам Юй. "Вэй Вусянь
привел врача, чтобы спасти жизнь моего сына после того, как он был ранен, держась
за эти самые линии. Интересно, по чьей вине наши войска подверглись такой
опасности?"

"Несчастный случай", - хрипло говорит Не Минджуэ. "Такие вещи случаются. Мужество и

мастерство Цзян Ваньиня были образцовыми".

"И если бы он не продержался достаточно долго, чтобы мы добрались туда, Вэнь

окружил бы Не", - говорит Вэй Вусянь с легкостью, которой он не чувствует.

"Ты все еще привел Вэнь среди союзников! Таким людям нельзя доверять. Разве ты все
еще не скрываешь это?" Цзинь Цзисунь плюет, а Вэй Усянь смеется.

"Теперь у вас есть перебежчики из Вэнь среди вашей собственной секты", - говорит
он. "Некоторые из них дрались. Некоторые из них убьют людей на нашей стороне войны.
Вэнь Цин теперь член моей секты, да. Она врач. Она никогда никого не убивала". Он
наклоняется вперед. "Молодой господин, я обещаю вам, что я подвергаю вас большему
риску, чем она".

"Вэй Ин", - тихо говорит Жанжан.

Верно.

Вэй Усянь снова выпрямляется. "И, конечно, в мои намерения вовсе не входит угрожать
вам", - добавляет он так любезно, как только может.

Он не уверен, что это помогает, но тогда снова вмешивается мадам Юй.

"Мы очень благодарны Вэнь Цин за ее помощь", - говорит она, глядя на Цзинь Цзисюня.
"Я уверен, что никто здесь не сказал бы, что Вэй-цзунчжу был неправ, приняв все
необходимые меры для спасения жизни моего сына".

"Конечно, нет", - говорит Цзинь Гуаншань с радостью, которая кажется Вэй Вусяну
очень фальшивой. "Я надеюсь, что скоро мой собственный сын назовет его братом. Мы
действительно должны назначить дату свадьбы Цзисюань и Цзян Яньли, тебе не
кажется?"

Вэй Усянь моргает. Конечно, должно быть неуместно говорить такие вещи в подобной
обстановке.

"Вряд ли это тема для такого случая, как этот", - говорит Цзян Фэнмянь с натянутой
улыбкой. "Давайте выпьем за возвращение мира и за общение с хорошими людьми". Он
поднимает свою чашку.

Вэй Вусянь допивает свою чашку досуха и задается вопросом, чего добиваются Цзинь.

Перед окончанием банкета они объявляют массовую охоту на горе Феникс. Секта Вэй
специально приглашена.

---

Цзинь Цзисюань молчит, когда они возвращаются в Цзиньлинтай.

"Вэй занимает территорию, которая должна быть нашей, а Лань и Цзян совсем не
помогают", - жалуется его двоюродный брат Цзысунь. "Они не могут так его бояться,
не так ли?"

Возможно, думает Цзинь Цзисюань, дело в том, что аргумент Вэй Вусяня является
разумным. Он крепче сжимает ножны Суйхуа, чувствуя знакомое прикосновение к своей
ладони. Он был так благодарен, что вернул его, и Цзинь до сих пор процветали без
территории Цишань Вэй.

"Это тот Тигровый Тюлень", - рычит его отец. "Кто знает, что он мог бы с этим
сделать? Они писают в штаны при мысли о том, чтобы пойти против него. Гуаняо!" Он
смотрит на сводного брата Цзинь Цзисюаня. "Если бы мы должны были сражаться с ними,
стали бы Разведчики тоже сражаться? Мы могли бы позволить им занять главную линию
фронта".

"В настоящее время это маловероятно", - извиняющимся тоном говорит Цзинь Гуаняо.
"Вклад Вэй Вусяня во время войны был значительным, и с момента окончания военных
действий секта Вэй в основном держалась особняком. Я вижу только два пути для
достижения наших целей. Ни то, ни другое не является немедленным, но если
общественное мнение может быть обращено против него или будет найден способ
нейтрализации Тигрового Тюленя, мы все еще можем добиться прогресса".

Прогресс в чем, задается вопросом Цзисюань.

"Работай над этим", - рявкает его отец. "Если мы не сможем одолеть какого-нибудь
маленького самонадеянного мошенника-культиватора и не сможем подняться после
падения Яйцеклетки, то тебе нет смысла здесь находиться".

Улыбка его сводного брата не дрогнула. "Конечно, отец".

Цзинь Цзисюань ловит его на выходе. "Он ошибается", - неловко говорит он Цзинь
Гуаняо. "Ты должен быть здесь. Просто. Потому что ты должен быть здесь".

Цзинь Гуаняо долго молча смотрит на него. "Спасибо", - наконец говорит он.

---

В охотничьих угодьях горы Феникс сейчас осень.

Вэй Усянь едет рядом со своим мужем в строю с небольшой группой своих учеников. Их
формирование выглядит хорошо за то, как мало времени у них было на подготовку, как
только они, наконец, собрали всех лошадей.

Он и его ученики тоже хорошо выглядят. Теперь у них есть новые одежды для всех, и
они очень хорошо смотрятся вместе, с настоящим стилем, и каждый ученик носит
соответствующие серебряные кольца.

Он впервые по-настоящему принимает участие в совместных празднествах основных сект,

и Цишань Вэй должен хорошо выглядеть. Это их время, чтобы оставить свой след и
утвердить свой собственный статус секты.

Многое из того, что происходит, кажется огромным количеством суеты из-за очень
малого, но он здесь, чтобы представлять свой народ.

Он смотрит на наблюдательные вышки, надеясь увидеть Цзян Яньли, но ее нигде не

видно - не видно даже там, где мадам Юй и мадам Цзинь сидят вместе на одной из
платформ.

Он немного разочарован - он не видел ее несколько недель и скучает по ней, - но и

немного нет. По крайней мере, ей не придется находиться рядом с Джином.

Впереди них Цзинь Цзисюань выезжает на целевую арену. Цели имеют семь
концентрических колец, каждое из которых представляет один из семи путей входа;
чтобы охотиться в горах, человек должен поразить цель с определенного расстояния.

Не замедляя скорости, Цзинь Цзисюань выпускает стрелу и поражает цель во внутреннем

кольце. С наблюдательных вышек доносятся радостные возгласы.

Вэй Вусянь слышит, как кто-то кричит. "Если кого-то здесь это не убедит, то не
стесняйтесь попробовать, если вы умеете стрелять лучше, чем Цзисюань!"
О, он понимает. Это тот надоедливый парень Джин.

Он здесь для того, чтобы сделать заявление.

Он едет вперед и осматривает арену, считая цели и запоминая их местоположение, а

затем вытаскивает ленту из волос.

Церемония его совершеннолетия немного затянулась из-за войны, но мать все равно
позаботилась о том, чтобы она у него была, и он носит волосы, высоко поднятые
серебряной гуань, подходящей для лидера секты. Но Жанжану нравится, когда он
добавляет красную ленту, поэтому он носит красную ленту в волосах.

Теперь он оборачивает его вокруг глаз, как повязку, быстро и плавно, и тянется к
мешочку на бедре за стрелами, когда он переводит свою лошадь в галоп.

Ему приходит в голову, что есть небольшой шанс, что он будет выглядеть
действительно глупо, если все испортит, но сейчас он предан делу. Его лук
появляется при одной мысли, и он выпускает стрелы быстрыми, уверенными залпами.
Три, пять, два, три, два и четыре - и после мгновения ошеломленной тишины для него
начинаются аплодисменты, громче и выразительнее, чем привлек Цзинь Цзисюань.

Он старается не выглядеть слишком самодовольным, когда тянется, чтобы развязать

ленту.

Раздается громкое фырканье. "Это всего лишь первое мероприятие по стрельбе из лука,
и ты занимаешься такими показными вещами. Сейчас у тебя закрыты глаза, но сможешь
ли ты держать их закрытыми на протяжении всей охоты? Позже, на горе Феникс, мы
сможем показать наши настоящие способности и посмотреть, кто из нас лучше!"

Вэй Усянь снимает ленту, не оглядываясь, и не отвечает.

Он попал в центральное кольцо по каждой мишени.

Он пытается выглядеть спокойным по этому поводу.

Жанжан отвечает. "Если молодой мастер хочет бросить вызов секте Вэй, он может
встретиться с учеником на тренировочных полях", - говорит он ровно. "Если Ланьлин
Цзинь захочет бросить вызов Цишань Вэю, цзунчжу встретится с Цзинь-цзунчжу лично".

С удовольствием, думает Вэй Вусянь. Ему не нравится Цзинь Гуаншань. Он бы с

удовольствием воспользовался шансом поколотить его, совсем чуть-чуть.

Раздражающий парень Цзинь издает легкий шипящий звук, но не отвечает, и Вэй Вусянь
ведет своих учеников на гору.

---

Внутри они разделились на две группы, потому что лучшие ученики Вэй Вусяня молоды,
но очень талантливы.

"Лао Вэнь, веди свою группу северным путем", - приказывает он. "Вы двое с нами. Сун
Лань, не дай своему младшему брату пострадать, потому что я обязательно скажу Вэнь
Цин, что это была твоя вина". Он ухмыляется.

"Я не пострадаю, шифу", - жалуется Сюэ Ян.

"Лучше бы тебе этого не делать! Я отправлю тебя обратно в храм Байшуэ!"

"Мы будем осторожны", - серьезно говорит Сон Лан.

Вэй Вусянь иногда задается вопросом, не объединяют ли в пару в Храме Байшуэ всех
своих учеников и не учат ли их, что только одному из каждой пары разрешено уметь
улыбаться.

Конечно, Сон Цзичэнь не может быть таким холодным, каким кажется, думает он, иначе
его шиди не был бы так отчаянно готов последовать за ним в секту Вэй, когда он
присоединился. Обожание Сюэ Яном своего шисюна видно с горных вершин.

Охота идет хорошо, насколько он может судить. Они с Жанжаном позволили мальчикам
отловить более слабую добычу, а самим сразиться с более сильными зверями. Они
двигаются довольно быстро, и Вэй Вусянь думает, что они, вероятно, выставляют по
крайней мере приличный счет на ходу.

Однако он не знает, сколько там было добычи, что затрудняет оценку их успеха.

Когда добычу становится трудно найти, они покидают охотничью зону, и он снова видит
мадам Юй, все еще с мадам Цзинь. Она кивает, когда их взгляды встречаются, и он с
некоторым смущением вспоминает, что должен был передать ей посылку, которую мама
послала с ним. Он не знает, что в нем, он не спрашивал, но мама будет разочарована,
если он не доставит его.

"Мне все еще нужно отдать госпоже Ю эту штуку", - бормочет он Жанжану, который
кивает, и Вэй Вусянь спешит вперед.

"Приношу свои извинения за это вторжение", - говорит он, почтительно кланяясь. "Я
надеюсь, что ты сможешь простить этого скромного человека. Моя мать поручила мне
доставить этот предмет госпоже Ю, и я не мог ее разочаровать". Он достает из рукава
мамин сверток и протягивает его мадам Ю, снова кланяясь.

Мадам Юй кивает и берет его. "Спасибо. Надеюсь, твоя мама хорошо себя чувствует с
тех пор, как я видел ее в последний раз?"

Он предполагает, что госпожа Юй не была в Сягуане почти две недели, что в наши дни
является необычно длительным отсутствием. "У нее есть", - говорит он. "Она просила,
чтобы я передал вам подобные надежды".

Тогда госпожа Юй спрашивает об А-Юане и рассказывает госпоже Цзинь о достижениях

его сына, как будто она сама была его гордой бабушкой.

Это довольно приятная беседа - до тех пор, пока не появляется раздражающий парень
Джин, за которым следует небольшая толпа людей.

"Тетя! Вэй создает тебе проблемы?" - спрашивает он.

Прежде чем Вэй Вусянь успевает что-либо сказать, госпожа Ю поворачивается к госпоже
Цзинь. "Дуань Ай, я удивлена, что молодые люди вашей секты сочли бы уместным
прервать разговор между лидером секты и женами лидеров секты", - говорит она
запрещающим тоном.

"Если вам вообще нужно обращаться ко мне, молодой мастер, вы должны обращаться ко
мне как к Лидеру Секты Вэй", - холодно добавляет Вэй Вусянь. Если секта Вэй хочет
зарекомендовать себя достойно, он не может позволить такому человеку, как
надоедливый парень Цзинь, обращаться к нему так грубо.

"Ты смеешь так обращаться ко мне? Ты вообще смеешь разговаривать с моей тетей или
мадам Ю? Это немного самонадеянно, не так ли?"
Вэй Усянь поднимает бровь. "Если бы Цишань Вэй мог терпеть грубость, подобную
вашей, то какой сектой мы были бы? Как это самонадеянно?"

Он видит, как Жанжан приближается, двигаясь быстро, ученики следуют за ним. Вокруг
них собирается толпа.

Парень Джин усмехается. "Как это самонадеянно? Как какая-то часть вас может не быть
самонадеянной? Сегодня, в такой важной охоте с участием всех сект, ты действительно
продемонстрировал свои способности, не так ли? Одна треть добычи была захвачена
вами. Ты действительно чувствуешь себя довольным, не так ли?"

Вэй Вусянь улыбается, когда Жанжан подходит к его плечу, а их ученики следуют за
ним. "Разве охота не была целью упражнения?" - мягко спрашивает он. "Мы привели с
собой гораздо меньше учеников, чем большинство. Должны ли мы извиниться за то, что
проявили мастерство? Как это самонадеянно?"

"Ты не заботишься о других людях и заботишься только о себе! Разве это не

достаточно самонадеянно?"

Вэй Усянь смеется. "Разве не ты хотел, чтобы мы показали наши настоящие способности
на горе Феникс?"

"Ha! Все знают, что ты используешь злые трюки! Как это может считаться проявлением
реальных способностей?"

Госпожа Юй приподнимает бровь, и госпожа Цзинь слегка краснеет. "Цзысунь, хватит",

- решительно говорит она.

"Тогда я не знаю, что ты считаешь реальными способностями", - растягивает слова Вэй

Вусянь. Он охотился с мечом и луком. "Но, во что бы то ни стало, не стесняйтесь
демонстрировать".

"Шифу, неуважительный не достоин спорить с тобой", - скромно говорит Сон Лан. "Если
будет борьба, пожалуйста, позвольте этому ученику сражаться вместо вас".

Наступает долгое молчание.

"У меня нет привычки участвовать в подобных охот, - говорит госпожа Ю, - но я

должна сказать, что никогда не слышала о правиле, запрещающем кому-либо охотиться
на слишком много добычи".

Снова наступает долгое молчание.

"Госпожа Юй, это было бы не лучшим способом выразить это", - говорит лидер Секты Яо
из толпы. "Хотя некоторые правила не прописаны, все их понимают и следуют им".

Откуда-то из толпы раздается чей-то крик. "Сколько всего добычи в горе Феникс? Это
хотя бы пятьсот? Сколько человек участвует в охоте? Больше пяти тысяч! Начнем с
того, что мы боремся за добычу. Если он держит столько добычи при себе, используя
такие злые средства, что могут сделать другие люди?"

Другой человек звонит: "Да, иначе я бы смог его достать".

Губы мадам Ю скривились в усмешке. "Вряд ли лидер Секты Вэй виноват в том, что
другие не могут поймать добычу. Если он не захватил треть добычи, или даже если
Цишань Вэй не присутствовал, любой, кому не хватает навыков для захвата добычи, все
равно потерпит неудачу".

"Мадам Юй прекрасно подметила". Сичэнь-гэ уже прибыл, видит Вэй Вусянь, и Не

Минцзюэ только что прибыл с Цзинь Гуаняо.

"Что здесь произошло?" - мягко спрашивает Цзинь Гуаняо, приятно улыбаясь.

Мадам Джин хмурится. "Все еще улыбаешься? Случилось такое важное событие, а ты все
еще улыбаешься! Только посмотри на охоту, которую ты организовал, ты, ни на что не
годный!"

Вэй Усянь старается не морщиться. Он может понять женщину, которой не нравится

результат супружеской измены ее мужа, живущего в ее доме, но это кажется немного
неловким.

Улыбка Цзинь Гуаняо исчезает. "Мама, что, черт возьми, происходит?"

Глаза мадам Джин сужаются. "Что, черт возьми, происходит - разве ты сам не видишь?
Разве ты не должен хорошо разбираться в атмосфере?"

Цзинь Цзисунь говорит громче. "Одна треть всей добычи во всей горе Феникс исчезла.
За чем здесь будут охотиться пять тысяч человек?!"

"Ляньфан-Цзун уже приступил к расширению ареала охотничьих угодий", - хрипло

говорит Не Минцзюэ. "Это похоже на суету из-за пустяков. Я взял столько же добычи,
сколько Вэй-цзунчжу. Кто-нибудь так сильно возражает против меня?"

Цзинь Цзисунь фыркает и бросает стрелу на землю. Вэй Вусянь с некоторым весельем
наблюдает, как, несмотря на увещевания Цзинь Гуаняо, Цзинь Цзисунь бросает охоту и
уносится прочь.

А-Юань никогда в жизни не устраивал такой истерики.

"Какой беспокойный мальчик", - фыркает мадам Юй. "Если он снова заговорит так в
моем присутствии, Дуань Ай, я не обещаю сдерживаться".

Мадам Джин машет рукой. "Ты можешь делать с этим отродьем все, что захочешь", -
вздыхает она. "Я помогу".

"Если охота продлится, не вернуться ли нам к наблюдательным башням?" - предлагает

мадам Ю, засовывая мамин сверток в рукав. "Возможно, Вэй-цзунчжу и Вэй-фурэнь могли
бы присоединиться к нам".

Вэй Вусянь бросает взгляд на Жанжана, который слегка кивает. "Мы были бы рады", -
любезно говорит Вэй Вусянь. "Лао Вэнь, возможно, ты мог бы пригласить учеников на
обед. Все сегодня очень хорошо поработали".

---

Банкеты Цзинь должны продолжаться в течение нескольких дней, но Вэй Вусянь не

приглашен и не заинтересован в том, чтобы остаться. Они направляются домой и
проводят ночь в гостинице в Цинхэ.

Где, как только они добираются до своей комнаты, Вэй Вусянь оказывается прижатым к
стене почти сразу же, как закрывается дверь. Грудь Жанжана прижата к его груди,
руки Жанжана на бедрах, но их губы не совсем соприкасаются, и когда Вэй Вусянь
подходит, чтобы закрыть разрыв, Жанжан отодвигается достаточно далеко.

"Произнеси мое имя", - шепчет он, дыша теплым и влажным дыханием на губы Вэй
Вусянь.

"Жанжан", - говорит Вэй Вусянь. "Тан Чжань. Тан Чжэньян. Фурен, Вей-фурен ..."
Вот тогда Жанжан целует его, жестко, кусаче, агрессивно, как никогда раньше.

Вэй Вусянь это обожает.

Они раздевают друг друга, и они делали это так много раз раньше, но Жанжан никогда
не был таким - таким смелым, и Вэй Вусянь уже много лет хотел о чем-то попросить,
но это никогда не казалось подходящим временем. Это было похоже на большое дело.

Может быть, думает он, сейчас самое время просто спросить.

"Жанжан", - вырывается он между поцелуями. "Ты хочешь трахнуть меня?"

Жанжан рычит и кусает его за ключицу. "Да".

Глава 17
Примечания:
Больше диалогов прямо из книги!

Текст главы
В Сягуане Вэнь Нин только что пришел с новой группой людей. Вэй Вусянь старается
сохранить дружелюбное и приветливое выражение лица - эти новички кажутся
испуганными и встревоженными, и все они слишком худые.

"Они работают уже несколько месяцев", - тихо говорит Вэнь Цин. "Ходят ужасные слухи
о том, что с ними случится, если их поймают джины".

Жанжан хмурится при этих словах.

"Цзинь так мало сделал на войне", - говорит Вэй Вусянь. "Как получилось, что теперь
они пытаются настаивать на уничтожении вэнь?" Он качает головой. "Пока мы
путешествовали, у меня появилась идея, как укрепить обереги. Я собираюсь сделать
это прямо сейчас".

Он берет с собой Жанжан и Сон Лан. Сон Лан стал его старшим учеником. Он всего на
несколько лет моложе самого Вэй Вусяня, но Вэй Вусянь очень молод для лидера секты,
так что с этим ничего не поделаешь, а Сон Лань быстро учится, очень серьезен и
считает себя очень преданным.

Что важно, потому что Вэй Вусянь обучал его некоторым техникам, которые они не
хотят, чтобы стали достоянием общественности.

Жанжан подчеркнул, что они не собираются позволять посторонним изучать вещи,

которыми можно злоупотреблять или использовать в качестве оружия в руках других. У
них есть много секретных техник, которые сейчас составляют учение секты Вэй.
Некоторые вещи, по словам Жанжана, он узнал от Вэй Вусяня в своей предыдущей жизни,
и Вэй Вусянь верит ему - он может видеть пути своего собственного мышления.

Другие вещи он придумал сам, сейчас. Потому что он может видеть свое собственное
мышление и может опираться на свою собственную работу.

И, конечно, есть все преимущества обучения, которое они прошли, с Попо, Сектой Цзян
и первой жизнью Чжаньчжаня, но они не учат своих учеников всему этому. Жанжан не
обучает культивированию Лань гуциня, хотя сам он в этом очень хорош - он вообще
старается не делать этого там, где его увидят люди.

Выполнение полного цикла оберегов занимает несколько дней, и к тому времени Вэнь
Нин снова вышел. Вэй Вусянь упустил свой шанс провести с ним время, но...
безопасность важна, когда Цзинь собираются уничтожить Вэнь, и к настоящему времени
кажется, что большинство выживших Вэнь, которые не нашли места в других сектах,
находятся здесь.

По крайней мере, они привезли свою съедобную добычу с горы Феникс, так что он может
успокоиться, чтобы прогнать учеников по классам и провести время с А-Юанем.

У него есть несколько спокойных дней, прежде чем Жанжан нападет на него из засады.

Он не может придумать, как Жанжан мог бы поднять эту тему, чтобы это не выглядело
как засада, но дело не в этом.

"В своей первой жизни я был воспитан как второй сын лидера великой секты", -
говорит Жанжан, не встречаясь с ним глазами. Они одни в своей комнате, и Вэй Вусянь
невинно работал над написанием учебника для учеников. "Мой сюнчжан был бездетен, и
мой единственный сын не был ребенком моего тела, но линия Лан Ан продолжалась".

Вэй Усянь моргает. "Это... хорошо?" он догадывается. Чувства Жанжана по поводу

локальной сети всегда казались очень сложными.

Жанжан наконец смотрит на него. "Ты должен основать клан, а не просто секту. Было
бы хорошо, если бы ты стал отцом большему количеству детей, чем просто А-Юань".

Даже наедине они не признают вслух, что Вэй Усянь не является отцом А-Юаня по
крови.

"Я старался изо всех сил", - со смехом говорит Вэй Вусянь. "Может быть, ты еще не
забеременела от меня, но я не сдаюсь".

Глаза Жанжана темнеют, а уши немного розовеют, замечает Вэй Вусянь. Очаровательный.
Ему определенно придется изучить это еще немного.

Но его муж, по-видимому, не будет отвлекаться сегодня вечером. "Для тебя было бы
хорошо иметь больше детей", - повторяет он. "Со своими наложницами".

Вэй Вусянь замирает. "У меня только одна наложница", - говорит он. "И я не делаю с
ней вещей, которые могли бы сделать ее беременной". Он даже почти не разговаривает
с ней о предметах, которые не являются их сыном.

Жанжан отводит взгляд. "Я разговаривал с Вэнь Цин", - говорит он, и у Вэй Вусяня
возникает ужасное чувство, что он не меняет тему. "Она была бы согласна занять
место твоей наложницы. Она не склонна к сексуальной активности с целью получения
удовольствия, но она уверяет меня, что, рассматриваемое как медицинская процедура,
зачатие не является сложным. Вэнь Цин и Фан Сяолинь оба готовы родить вам детей".

"Я думал, это было понятно", - слабо говорит Вэй Вусянь, - "что я ... что ты ...
что мы..."

"Да", - говорит Жанжан. "Но если рассматривать это как медицинскую процедуру, то
для меня это было бы приемлемо", - он оглядывается на Вэй Вусянь. "Я бы хотел,
чтобы у нас было больше детей, Вэй Ин".

Вэй Вусянь чувствует себя странно, как будто его только что ударили в грудь,
полностью лишив дыхания. "О", - с трудом произносит он. Дети. Еще больше детей.
Больше его детей - в целом в Сягуане не так уж мало детей. Ему действительно
нравится отцовство, ему просто... раньше не нужно было ничего делать, чтобы достичь
этого.

Но если он думает об идее детей, а не о том, как их сделать...

"Да", - слышит он свой голос. «Хорошо. Определенно."

---

Они делают свою первую попытку три дня спустя. Вэнь Цин достаточно уверен в этом,
по медицинским причинам он не хочет, чтобы она объясняла. На самом деле он никогда
больше не захочет думать об этом конкретном опыте.

Это не неприятно, но странно. Вэнь Цин-один из его ближайших друзей, а Вэнь Цин-не
Жанжан, это странно.

Очевидно, они все равно не узнают об этом сразу, и жизнь вернется в свое обычное
русло. Он охотится, он учит, он работает и занимается сексом исключительно со своим
мужем, он осторожно нежен с уменьшающимся числом отчаявшихся, измученных людей,
которых Вэнь Нин приводит домой. (Вэй Вусянь подозревает, что Вэнь Нин, возможно,
единственный человек в мире - кроме Цзян Яньли, возможно, - который достаточно мил,
чтобы даже самые напуганные беглецы не убежали от него.)

Госпожа Юй, конечно, снова навещает ее, и Вэй Вусянь, Чжаньчжань и Вэнь Цин
рассказывают ей о странном поведении Цзинь.

"Цзинь Гуаншань никогда не заботился ни о ком и ни о чем, кроме себя", - прямо

говорит госпожа Юй. "Он хочет власти. Он хочет занять место Вэнь Руоханя. Цзинь не
любят тебя, Вэй Ин, потому что знают, что не могут контролировать тебя. Все
остальные секты понесли гораздо большие потери в кампании "Солнечный удар", чем
Цзинь. Это делает их сильными прямо сейчас, но все знают, что ты мог бы справиться
с ними в одиночку, если бы тебе пришлось".

Вэй Вусянь скорчила гримасу. "Это было бы действительно неприятно", - отмечает он.
Использование всей мощи Тигрового Тюленя болезненно.

"Без сомнения", - говорит мадам Юй. "Но ты бы сделал это для этих людей?"

"Ну, да", - признает он. Его люди-хорошие люди. Никто из них не был ответственен за
зверства Вэнь. Вэнь Цин рисковала своей жизнью, чтобы спасти Цзян Чэна, и Вэй
Вусянь должен признать, что он сжег бы весь мир за А-Юань.

Он все еще думает об этом несколько недель спустя, когда Вэнь Цин говорит ему, что
все еще не уверен, что все получится, по причинам, которые он все еще не хочет
знать, но она беременна.

И через два дня после этого он все еще пытается думать о чем-то другом, кроме того,
что Вэнь Цин беременна, когда Вэнь Нин не приходит домой вовремя.

---

"Никто не покидает палат",-приказывает Вэй Вусянь и берет с собой Чжаньчжаня и

дюжину учеников, когда он отправляется в Фэнсян, чтобы проконсультироваться с
хозяином гостиницы, который принимает сообщения для секты Вэй от людей, которые не
могут пройти мимо палат.

От Вэнь Нина ничего нет.

---

Лань Сичэнь сидит на очередном банкете, устроенном Ланьлин Цзинь.

Он представляет Лан, потому что его дядя просто не мог отнять у Гусу время для
этого. Цзинь Гуаншань, похоже, действительно не понимает, что у других людей есть
работа, которую они должны выполнять, - но с другой стороны, Цзинь Гуаншань,
похоже, не делает никакой собственной работы. Кажется, что почти все сделано Цзинь
Гуаняо.

Как человек, который уже несколько лет помогает руководить сектой своего дяди, Лань
Сичэнь не может не задаться вопросом, осознает ли Цзинь Гуаншань, сколько власти он
передал своему незаконнорожденному сыну. Даже по прошествии всех этих лет его дядя
едва ли начал добиваться какого-либо прогресса в попытках вернуть контроль над
сектой у Старейшин, несмотря на то, что Шуфу и Сичэнь сами выполняют большую часть
работы.

С тех пор как возникли проблемы, вызванные Цинхэн-Цзюнем, старейшины были сильно
склонны к вмешательству, утверждая, что секта явно отклонилась от праведности,
чтобы такие события вообще имели место.

Здесь так шумно. Он спокойно сидел за своим столом и признает, что Цзинь Гуаняо, по
крайней мере, очень вежлив. За его столом не было поставлено никакого спиртного,
только чай и несколько довольно сдержанных блюд.

Но потом он видит, что кто-то приближается к нему.

"Зеву-Джун!" - громко говорит Цзинь Цзисунь. "Тост за тебя!"

Цзинь Цзисунь уже некоторое время произносит тосты за людей. Лань Сичэнь вздыхает с
облегчением, когда Цзинь Гуаняо спешит к нему. "Цзысунь, Цзу-Цзюнь вырос в Облачных
Глубинах. На их каменной стене написано более трех тысяч правил. Вместо того, чтобы
просить его выпить, почему бы не ...

Цзинь Цзисунь прерывает его. "Секта Цзинь и Секта Лань всегда были как одна семья.
Мы все одинаковые. Мой брат Лан, если ты не будешь пить, то будешь смотреть на меня
свысока!"

Лань Сичэнь не требует, чтобы алкоголь был предметом спора, чтобы смотреть свысока
на Цзинь Цзисюня, думает он. Некоторые из нелепых подхалимов Цзинь Цзисюня хвалят
его поведение, и Лань Сичэнь отмечает, что Цзинь Гуаняо, хотя его улыбка не
дрогнула, кажется явно недовольным этим.

Цзинь Гуаняо-очень вежливый человек, и Лань Сичэнь иногда ловит себя на том, что
жалеет, что не верит, что может доверять ему.

Он встает, намереваясь вежливо отказаться от вина.

Цзинь Цзисунь поворачивается к нему. "Ничего не говори. Лидер секты Лан, наши две
секты не чужие друг другу. Не обращайся со мной так, как ты обращаешься с
незнакомцами! Просто скажи мне одну вещь—ты пьешь это или нет?"

Улыбка Цзинь Гуаняо начинает дрожать. "После этого Цзеву-Цзюнь вернется со своим
мечом", - пытается он, извиняющимся взглядом глядя на Лань Сичэнь. "Пьянство может
повлиять на его..."

"Это не значит, что они напьются всего за несколько чашек. Даже если бы я выпил
восемь больших чаш, я все равно смог бы улететь!" Цзинь Цзисунь заявляет, и Лань
Сичэнь хочет, чтобы он это доказал.

"Гостеприимство секты Цзинь оправдывает ее репутацию", - слышит он, и это голос Вэй
Ина. "В том смысле, что это не является необязательным и навязывается тем, кто
искренне этого не желает, несмотря на все приличия и вежливость". Его тон холоден.
Он берет чашку из рук Цзинь Цзисюня и очень осторожно выливает ее на пол у ног
Цзинь Цзисюня.
Лань Сичэнь оглядывается по сторонам.

Насколько он может видеть, двери в зал все еще закрыты, но Вэй Ин внезапно
появляется там. А-Чжан и Сон Цзичэнь стоят у него за плечами. То, что А-Чжань и Сун
Цзичэнь не улыбаются, ничего не значит, но выражение лица Вэй Вусяня серьезное,
даже сердитое.

"Когда они пришли сюда?" - шепчет кто-то.

"Всего минуту назад", - говорит Вэй Ин, опуская чашку в маленькую лужицу вина.

Цзинь Гуаняо все еще говорит тепло. "Я не знал о прибытии лидера Секты Вэй в Башню
Кои. Отсутствие радушного приема было моей виной. Не хотите ли присесть? Ах, точно
- у тебя есть приглашение?"

"нет. Я не знаю." Вэй Ин по-прежнему говорит категорично. "Молодой мастер Цзинь, я

хочу поговорить с вами".

Цзинь Цзисунь свирепо смотрит. "Увидимся после окончания банкета".

"Нет". Лань Сичэнь видел Вэй Ина в бою. Он никогда не видел Вэй Ин такой сердитой.
"Это дело не будет ждать".

Цзинь Цзисунь усмехается. "Тебе придется подождать, даже если ты не сможешь".

Входит Цзинь Гуаняо. "Вэй-цзунчжу, для чего тебе нужен Цзысунь? Это срочное дело?"

Вэй Вусянь пристально посмотрел на него. "да. Если это не будет быстро решено,
секта Вэй вступит в войну против Цзинь".

В комнате воцаряется тишина.

"Почему это так?" - осторожно спрашивает Лань Сичэнь. Еще одна война прямо сейчас
была бы... плохой. Он не может себе представить, что Шуфу встанет на сторону А-
Чжана, но Лань все еще восстанавливают свой дом и, вероятно, тоже не могут
позволить себе встать на его сторону. Не может встать на сторону Цзинь, а Цзян - на
сторону Вэй-опустошение будет ужасающим.

"Две недели назад Цзинь Цзисунь охотился в районе Ганьцюань и столкнулся с группой
людей", - говорит Вэй Ин холодным тоном. "Он загнал свою добычу в их лагерь. Он
хотел, чтобы они несли флаги привлечения духов в качестве приманки. Они отказались.
Один человек попытался урезонить его. Цзинь Цзисунь и его люди напали на группу,
избили их и увели силой". Его голос слегка дрожит от явной ярости. "Эти люди были
членами секты Вэй. Тот, кто пытался урезонить его, был Вэнь Нин, брат Вэнь Цин".

Цзинь Цзисунь усмехается. "Эти люди были вен-собаками", - пренебрежительно говорит

он. "Ты же не заступаешься за Вен-собак, не так ли?"

Вэй Ин приподнимает бровь. "Здесь много тех, у кого в сектах есть перебежчики из
Вэнь. Некоторые целые секты, которые были привязаны к Вэнь, преуспевают довольно
хорошо. Ты тоже планируешь убить их всех?"

Цзинь Цзисунь краснеет. "Вэй Усянь, ты слишком смелый! Вас пригласили сюда сегодня?
И ты посмел здесь разгуляться. Ты действительно думаешь, что ты непобедим, что ни у
кого не хватит смелости противостоять тебе? Ты хочешь перевернуть Небеса?"

"Ты считаешь себя Небесами? У тебя слишком толстое лицо. Неужели ты думаешь, что
только потому, что Секта Вэнь ушла, Секта Цзинь заменит ее?"
Тогда заговаривает Цзинь Гуаншань. "Вы, молодежь, слишком много суетитесь из-за
всего", - говорит он, как будто он добрый. "Вэй-цзунчжу, врываться на частный
банкет совершенно неуместно".

"Как и похищение учеников других сект", - категорично говорит Вэй Ин.

"Я уверен, что этот вопрос может подождать", - говорит Цзинь Гуаншань. "Почему бы
тебе не присесть? Мы можем спокойно поговорить об этом".

Цзинь Гуаняо уже приготовил другое место, видит Лань Сичэнь, и тихо приказывает
слугам приготовить еще больше для учеников Вэй Ина.

"Я не останусь", - говорит Вэй Ин. "Я не могу смириться с задержкой".

Цзинь Гуаншань машет рукой. "Нет необходимости торопиться. Если мы разберем вещи,
между нами действительно есть несколько вещей, которые еще не были учтены, вещи,
которые нельзя откладывать. Теперь, когда ты здесь, как насчет того, чтобы мы тоже
воспользовались возможностью разобраться в этих вещах?"

Глаза Вэй Ин сузились. "Какие вещи?"

Цзинь Гуаншань улыбается. "Я полагаю, что мы уже обсуждали это с вами раньше. Во
время кампании "Солнечный удар" вы однажды использовали определенный предмет".

Лань Сичэнь оглядывается на делегацию Вэй и видит, что губы А-Чжаня плотно сжаты.

"Я думаю, ты как-то упоминал об этом", - говорит Вэй Ин, в его голосе слышится
раздражение. "Тигровый тюлень".

"Тогда ты однажды использовал его на поле боя. Его сила была ужасающей, в
результате чего даже несколько наших собственных культиваторов пострадали от его
остаточной силы..."

Вэй Усянь закатывает глаза. "Переходи к делу".

"В том-то и дело. В сражении, помимо секты Вэнь, наши стороны также понесли большие
потери. На мой взгляд, таким оружием довольно сложно управлять. Для того, чтобы это
было в руках только одного человека, может быть..."

Вэй Усянь фыркает. "Ты действительно слишком много значишь. Я удивляюсь, что
остальные из вас мирятся с этим, я действительно удивляюсь. Зачем утруждать себя
борьбой с империей секты Вэнь, если эта секта немедленно заменит ее?"

"Следи за своими словами!" - кричит кто-то.

Взгляд Вэй Вусяня скользит по комнате. "Я был неправ? Похищать людей и избивать их,
когда они отказываются подчиняться, пытаться вымогать что - то у лидеров сект-чем
это отличается от того, что делал Вэнь Руохань? Те из вас, у кого есть бывшие Вэнь
среди ваших учеников - я советую вам хорошо охранять их".

Напряженная тишина.

"Подожди", - говорит Не Минджуэ. "Вэй-цзунчжу. Это кажется ненужным". Он смотрит на

Цзинь Гуаняо. "А-Яо, у Цзинь есть ученики секты Вэй?"

"Я не знаю ничего подобного", - быстро говорит Цзинь Гуаняо.

Вэй Вусянь смотрит на Цзинь Гуаншаня. "Я тебе не верю", - решительно говорит он. "Я
дам тебе счет три, Цзинь-цзунчжу, и тогда сейчас начнется война, и Цзинь Цзисунь
умрет первым. Не обманывай себя, думая, что кто-то здесь может остановить меня.
Три."

Он щелкает пальцами, и светящийся оранжевый шнур обвивается вокруг горла Цзинь

Цзисюня. "Два".

Больше никто не двигается. Оранжевый шнур, кажется, сжимается, начиная вдавливаться

в плоть шеи Цзинь Цзисюня.

"Отлично!" - кричит Цзинь Цзисунь. "Это всего лишь несколько Вен-собак! Идите и
сами найдите их в Тунфусяне!"

---

Уже темнеет и идет сильный дождь, когда они добираются до Тунфусяна.

В своей первой жизни Лань Ванцзи не пошел с Вэй Инем по Пути Цюнци, чтобы
освободить захваченного Вэня.

Он задается вопросом, было ли это лучше или хуже, чем сейчас. Путь Цюнци сейчас
лежит в пределах секты Вэй, но Тунфусян стал местом ужасов.

Первый признак, с которым они сталкиваются, - труп старика, лежащий на дороге рядом
с изуродованным флагом Вэнь на шесте. Возможно, этот человек и раньше нес его, но
он упал, и краткий осмотр показывает, что он мертв.

Они быстро идут дальше.

Тан Чжань боится обнаружить, что Вэнь Нин или кто-либо из их других учеников был
убит. Джины были жестоки. Они останавливаются на холме, откуда открывается вид на
Тунфусян.

Вспышка молнии показывает длинную цепочку заключенных, скованных вместе снаружи под
проливным дождем. Инспекторы на лошадях, с черными зонтиками в руках, едут вдоль
рядов, ругая измученных пленников.

Некоторые из людей в цепях-дети.

"Защитите заключенных", - говорит Вэй Ин. Его тон холоден. "Убейте инспекторов,
если придется, но я хочу, чтобы по крайней мере некоторые из них были живы для
допроса. Сон Лан, иди налево. Я пойду направо. Жанжан, посмотри, сможешь ли ты
найти наших людей."

"Да, шифу", - говорит Сон Лан и вытаскивает свой меч.

"Как только ваши глаза привыкнут к свету, двигайтесь", - добавляет Вэй Ин. Он
рисует в воздухе символ и щелчком поднимает его вверх.

Когда молния ударяет снова, она не гаснет. Полоска света застыла в небе, и
актинический блик освещает сцену.

Они входят, в то время как инспекторы все еще смотрят в шоке.

Сонг Лан и другие ученики эффективно наносят удары, сбивая инспекторов с их лошадей
и заставляя зверей убегать в ночь. Есть только несколько коротких стычек, когда
другие выходят из зданий от шума и странного света.

Тан Чжань движется вдоль линии заключенных. Он не находит Вэнь Нина, но он находит
Вэнь Шуна, который зовет его. "Вэй-фурэнь! Большинство из нас здесь, но Вэнь
Цюньлинь был доставлен туда!" Вэнь Шунь указывает на здание.

Вэй Ин оставляет Сонг Лана и учеников с инспекторами, чтобы следовать за Тан Чжан в
здание.

Их пропавший ученик привязан к столу внутри.

"Это ужасно", - говорит Вэй Ин, спеша осмотреть Вэнь Нина. "Они были ... они
экспериментируют". Он осторожно снимает талисманы, прилипшие к окровавленной коже
Вэнь Нина.

Ему приходится насвистывать сложную мелодию Тигровому Тюленю, чтобы прорваться

сквозь то, что удерживает некоторых из них там, но ему это удается.

Вэнь Нин стонет, и Тан Чжань почти падает на колени от облегчения.

"Он все еще жив, - говорит Вэй Ин, - но не надолго. Доставь его в Вэнь Цин как
можно быстрее. Я не осмеливаюсь вмешиваться в его дела прямо сейчас, когда на него
повлияло так много ужасных вещей".

Тан Чжань кивает и осторожно поднимает Вэнь Нина.

Он самый быстрый.

Ему все равно придется поторопиться.

---

Вэй Вусянь отстраненно думает, что он не уверен, что когда-либо был так зол раньше.

Снаружи инспекторы сбились в кучу, окруженные его учениками.

"Шифу", - говорит Сон Лан. "У них было вот это".

Предмет, который он держит в руках, - это клеймо, похожее на те, которые обычно
носили Вэнь. Вечно обжигающе горячие, злобные маленькие твари.

Но вместо символа Вэнь на них изображены Искры Среди снежных пионов Ланьлин Цзинь.

По крайней мере, теперь он знает, как произошло одно из ранений Вэнь Нина.

"Понятно", - тихо говорит Вэй Вусянь. "Вы клеймите людей?"

"Абсолютно нет! Мы бы никогда не стали использовать их на людях!" - отвечает лидер

инспекторов, и Вэй Вусянь делает медленный, осторожный вдох.

"Это потому, что все эти заключенные-Вен-собаки, а Вен-собаки-не люди? Что-нибудь,

что ты можешь им сделать, не считается?"

Главный инспектор бледнеет.

"Некоторые из этих людей-мои ученики. Назови мне хоть одну причину не убивать
каждого из вас, - говорит Вэй Вусянь, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

"Ланьлин Цзинь могущественны", - дрожит ведущий инспектор. "Они будут..."

Вэй Вусянь рисует Суйбянь и наносит удар. Ради своих собственных наблюдающих
учеников он бьет плашмя лезвием.
"Снимите цепи с пленников", - приказывает он. "Надень цепи вот на этих". Сон Лань
кивает и спешит подчиниться, а Вэй Вусянь поворачивается к заключенным. "Вэнь
Шунь", - говорит он, разрывая руками кандалы молодого человека. "Вы знаете, какие
люди могли быть сторонниками Вэнь Руоханя. Эти могут остаться здесь или убежать,
мне все равно, но они не вернутся с нами". Он говорит это громко, повышая голос,
чтобы его услышали. "Остальные из них могут пойти с нами, если захотят".

"Да, шифу!"

"Приведи лошадей".

Глава 18
Примечания:
не может быть, чтобы у меня снова были строки прямо из книги, о, подождите, это
может быть, и это так

Текст главы
В ту ночь мир культивирования затопил чрезвычайный кризис.

В полночь в Золотом павильоне Цзиньлиньтай сидело более пятидесяти лидеров сект из

сект всех размеров. Цзинь Гуаншань сидел на переднем сиденье. Цзинь Цзисюань был в
отъезде, а у Цзинь Цзисюня не было достаточного опыта, поэтому Цзинь Гуаняо был
единственным, кто стоял рядом с ним. В первом ряду сидели знаменитые лидеры сект и
культиваторы, такие как Не Минцзюэ, Цзян Фэнмянь, Юй Цзыюань, Цзян Чэн, Лань Кирэнь
и Лань Сичэнь. Все их выражения были серьезными. В следующем ряду сидели лидеры
сект меньшей важности.

---

"Четыре инспектора пострадали", - говорит Цзинь Гуаняо. "Вэй Вусянь сбежал примерно
с сотней оставшихся Вэнь. Они отступили в охраняемую часть Цишаня, где никто не мог
последовать за ними".

"Некоторые из людей, которых они взяли, были учениками Вэй. Одним из них был Вэнь
Нин, брат Вэнь Цина", - говорит Цзян Чэн. "Вэнь Цин-врач, который спас мне жизнь во
время кампании"Солнечный удар", и Вэй Вусянь взял ее в наложницы".

"Заключенные были Вэнь", - говорит Цзинь Гуаняо мягким и уважительным тоном.

"Должны ли вэнь ожидать, что к ним будут относиться с уважением, после всех их
злодеяний?"

Кто-то говорит из дальнего ряда. "Вэнь Цин был одним из самых доверенных людей Вэнь
Руоханя. Я не могу поверить, что она никогда не участвовала в преступлениях Вэнь.
Есть ли хоть один Вен-пес без единой капли крови на руках?"

При упоминании о прошлых жестокостях Вэнь толпа наполняется болтовней, пока голос
мадам Юй не перекрывает все это.

"Руки Вэнь Цин, несомненно, были в крови, когда она проводила операцию, которая
спасла жизнь моему сыну", - холодно говорит она. "Я не слышал даже слухов о том,
чтобы она причинила кому-либо какой-либо вред".

Цзинь Гуаняо повышает голос. "Все, пожалуйста, успокойтесь. Это не суть того, что
мы сегодня обсуждаем". Появляются слуги с тарелками охлажденных фруктов.

Входит Цзинь Гуаншань. "Мы должны обсудить серьезную проблему Вэй Вусяня. Цзян Чэн
и Лань Сичэнь, я знаю, что вы оба любите его, но трудно сказать, уважает ли он наши
обычаи. Он сын слуги, и все же он такой высокомерный, такой гордый".
"Он много лет жил на пирсе Лотоса", - говорит Цзян Фэнмянь. "Я полностью оспариваю
это описание. Он всегда был очень скромным, вплоть до скрытности".

"И теперь он лидер секты", - говорит Шуфу. "Тот, кто внес большой вклад во время
кампании Sunshot".

Один из лидеров секты заговаривает. "Честно говоря, я давно хотел это сказать. Хотя
Вэй Вусянь сделал несколько вещей во время кампании Sunshot, есть много
приглашенных культиваторов, которые сделали больше, чем он. Иногда его месяцами
никто не видел. Я никогда не видел никого более самодовольного, чем он. Как мог сын
слуги быть таким высокомерным?"

Лань Сичэнь стискивает зубы, когда все больше людей решают внести свой вклад.

"В начале лидер Секты Цзинь попросил у Вэй Ина Тигровую печать только с добрыми
намерениями, беспокоясь, что он не сможет контролировать ее и приведет к
катастрофе. Он, однако, использовал свой собственный критерий, чтобы измерить
намерения другого. Неужели он думал, что все охотятся за его сокровищем? Что за
шутка. Что касается сокровищ, есть ли какая-нибудь секта, у которой нет нескольких
сокровищ?"

"Я знал, что в конце концов что—то произойдет, если он продолжит идти по
призрачному пути-смотри! Его намерения по убийству уже раскрываются. Убивая без
разбора тех, кто с нашей стороны, только из-за нескольких Вен-собак..."

Но затем раздается женский голос. "Это ведь не убийство без разбора, не так ли?" -
осторожно спрашивает она. Лань Сичэнь поворачивается, чтобы посмотреть. Это Ло
Цинян.

"Что ты имеешь в виду?" - спрашивает кто-то рядом с ней.

Она выглядит взволнованной. "Я не имею в виду ничего большего, чем это. Я просто не
думаю, что эти слова уместны".

Кто-то другой плюет: "Как это непригодно? Вэй Усянь убивал без разбора со времен
кампании "Солнечный удар". Вы можете это опровергнуть?"

"Кампания Sunshot была полем битвы", - говорит Ло Цинян. "Тогда все убивали. Я не
слышал, чтобы он убивал людей с тех пор до сегодняшнего вечера, и если бы
инспекторы издевались над заключенными и пытали Вэнь Нина, то это не было бы
беспорядочным. Это было бы местью. Эти люди-члены его секты".

"Но инспекторы действительно делали все это?" кто-то спрашивает.

"Мы знаем, что они это сделали", - категорично говорит Цзян Чэн.

"За Вен-собак", - раздается голос из толпы.

"Это только сегодня вечером", - заявляет лидер секты. "Есть все остальные его
ошибки, которые нужно учитывать. Только посмотрите, как он вел себя на охоте на
горе Феникс! Нагло отнимая так много добычи!"

"Это была охота", - сказал Ло Цинян, выглядя сбитым с толку.

"Не слушай ее", - насмехается кто-то. "Нет смысла тратить свое время на споры с
кем-то, у кого другие мотивы".

"Какие еще мотивы?" - спрашивает она, выглядя шокированной.

"Лань Сичэнь и Цзян Ваньинь спасли тебя от Вэнь Чао в пещере в Цишане, поэтому,
естественно, ты защищаешь их друга".

"Она, наверное, тоже думает, что он красивый", - предполагает другой. "Типичная

женщина".

Один из Джинов заговаривает. "Перестань тратить на нее свое время. Как такая, как
она, может быть из нашей секты? И она даже нашла дорогу в Золотой Павильон. Мне
неловко просто стоять рядом с ней."

Ло Цинян выглядит расстроенной, но она берет себя в руки с хрупким достоинством.

"Отлично! Ваши голоса стали громче! Отлично! Вы же разумные люди!" Она снимает свой
верхний халат с хохолком и швыряет его на стол.

Насмешливые оклики следуют за ней, когда она выходит из зала. Лань Сичэнь
обменивается взглядом с Цзян Чэном, который кивает и идет за ней.

"Хватит", - рявкает Шуфу.

"Так и есть", - говорит Цзян Фэнмянь. "Цзинь Гуаняо настаивал на том, что Цзинь не
брал учеников Вэй в плен. Независимо от того, кем они могли быть раньше, теперь они
ученики Вэй Вусяня. Если бы Цзинь не заключил в тюрьму учеников Вэй Вусяня, как
Цзинь Цзисюнь мог сообщить о своем местонахождении? Как Вэй Вусянь смог причинить
вред инспекторам заключенных, которых, как вы сказали, не существовало?"

Цзинь Гуаняо моргает, а затем выражение его лица становится очень грустным. "Вы
правильно подметили", - говорит он мягким трагическим тоном. "Похоже, что Цзинь
Цзисунь стал негодяем и предал моего отца". Он искоса смотрит на Цзинь Гуаншаня.
"Очевидно, мы должны извиниться за то, что вызвали вас всех сюда сегодня вечером.
Преступления Вэй Вусяня - это не проблема. Это внутренний дисциплинарный вопрос для
секты Цзинь". Он кланяется. "Я распоряжусь, чтобы слуги проводили вас в ваши
комнаты".

Резкое изменение курса выбивает ветер из парусов всех присутствующих, и Цзинь

Гуаняо быстро завершает встречу после этого.

Лань Сичэнь не в восторге от этого, потому что одним махом Цзинь Гуаняо переложил
всю вину с Цзинь на Цзинь Цзисюня в одиночку - и закрыл совещание при упоминании
преступлений Вэй Вусяня.

Какие преступления?

---

Тан Чжань оставляет Вэнь Цин лихорадочно работать над лечением ран Вэнь Нина, а
Фань Сяолинь помогает ей.

Он дает маме свое лучшее объяснение происходящему, и они с бабушкой Вэнь начинают
готовить еду и жилье для прибывающих новых людей.

Мать велит ему переодеться в промокшую от дождя одежду, но он этого не делает и не

может. Он не может тратить время и все равно ожидает, что снова промокнет.

Он достаточно сильный культиватор, чтобы холод, пробирающий его до костей, не

вызвал у него болезни.

Прямо сейчас ему нужно вернуться в Тунфусян, чтобы снова найти Вэй Ина, с учениками
и людьми, которых они спасают, потому что он не может ждать в Сягуане в чистой
сухой одежде, пока все это происходит.

Будь у него выбор, он не расстался бы с Вэй Ин даже на мгновение в эту ночь.

Гремит гром, и он вспоминает, как стоял под дождем, наблюдая, как Вэй Ин проезжает
мимо, чувствуя себя таким беспомощным, что не мог этого вынести.

По крайней мере, дождь и маска скроют его слезы.

Он находит Вэй Ина, ведущего большую конную группу по Тропе Цюнци, уже в пределах
палат.

Когда Вэй Ин видит его, он все еще улыбается и не отсылает Тан Чжаня прочь.

---

К утру ни Тан Чжань, ни Вэй Ин не спали. Они оба все еще одеты во влажные,
забрызганные грязью одежды, и было подтверждено, что Вэнь Нин будет жить-хотя
очень, очень повезло, что Вэй Ин развил такие навыки в очищении от обиженной
энергии и коррупции, потому что его физические раны не были худшими травмами,
которые он перенес.

Тан Чжань сопровождает Вэй Ина, когда они осматривают границы своей охраняемой
территории. Он не очень хорошо проводит время.

Вэй Ин в холодной ярости, какой он не был раньше, в этой жизни - и это не было
признаком ничего хорошего, когда он был таким в предыдущей жизни Тан Чжаня.

Несмотря на то, что они были вместе почти все время с тех пор, как им исполнилось
пять лет, Тан Чжань осознает, что он все еще не до конца понимал масштабы
гениальности Вэй Ина.

Лань Ванцзи был ровней Вэй Ину, когда они впервые были молоды, но он был таким,
потому что работал очень, очень усердно. Он постоянно тренировался и учился, а Вэй
Ин вообще никогда не делал ни того, ни другого, насколько он мог судить. Вэй Ин без
труда сравнялась с ним.

Это похоже на то, как если бы Вэй Ину нужно было только находиться рядом со
знанием, чтобы получить его через какой-то осмос.

В этой жизни Вэй Ин начал обучение культиватора намного моложе и начал его под
руководством Тан Чжана, обладая знаниями за всю жизнь - включая большую часть
собственных изобретений и достижений Вэй Ина, которые он смог ему показать, - и
Попо, Бессмертного, сфера знаний которого, несомненно, выходит за рамки понимания
Тан Чжана.

На самом деле он не знает ничего близкого к тому, чему Попо научил Вэй Ина,
особенно в то время, когда Тан Чжань вообще ничего не знал, в то время как Вэй Ин
работал с Вэнь Цином и Попо, чтобы найти способ спасти свою жизнь после того, как
он прикоснулся к мечу в логове Сюаньву Бойни.

Поэтому он с благоговением, но без реального понимания наблюдает, как Вэй Ин вносит

изменения в функции своих подопечных.

"Я не понимаю, почему они просто не оставят нас в покое", - говорит Вэй Ин с
опасным блеском в глазах. Он делает... что-то, и обереги становятся видимым
радужным мерцанием в воздухе, где они ловят свет. "Но они не заберут меня у тебя
снова. Они не заберут никого из нас."
---

"Мой отец расторг мою помолвку с Цзинь Цзисюанем", - говорит Цзян Яньли, слегка
шмыгая носом. "Он говорит, что секта Цзян не может установить такую связь с сектой,
ученики которой совершают такие предосудительные действия".

"Тебе лучше", - прямо говорит Вэнь Цин. "Когда он когда-нибудь обращался с тобой
прилично или вежливо?" Та, кто стала наложницей, не может отрицать, что женщине
иногда хорошо служат, чтобы позволить связать себя с мужчиной, но, конечно, у нее
все еще могут быть стандарты. Вэй Вусянь сильна и достаточно порядочна, чтобы
защитить ее и ее большую семью. Некоторое время назад она пришла к выводу, что
будет безопасно позволить себе испытывать к нему привязанность, пока он об этом не
узнает.

Он неисправим и в лучшие времена, и она не признается, что находит это

очаровательным.

"У него доброе сердце", - слабо говорит Цзян Яньли.

"Он пытается", - говорит Мяньмянь со вздохом. "Он не очень умен, а его отец и
двоюродный брат ужасны".

"Действительно". Выражение лица мадам Юй раздраженное. "Технически я не могу винить

Цзян Фэнмяня за это в настоящее время. Я действительно хотел бы, чтобы Дуань Ай
убила своего мужа раньше".

Цзян Яньли выглядит слегка шокированным. Тан Лицзюань слегка смеется.

"Я признаюсь, что есть много вещей, по которым я не скучаю в Цзиньлиньтай", -

говорит Мяньмянь. "Цзинь-цзунчжу-первый среди них".

"Мы очень рады, что вы здесь", - говорит Тан Лицзюань.

"Действительно, - вставляет Вэнь Цин. - Кому-то нужно будет присматривать за Вэй

Вусяном, пока я нездорова".

"Разве это не моя обязанность?" - спрашивает Тан Лицзюань мягким тоном.

"Ты слишком снисходительна к нему", - фыркает мадам Юй.

"Я очень благодарен за это", - тихо говорит Линглинг. "Он хороший и любящий отец, и
я подозреваю, что он научился этому у тебя".

Вэнь Цин полагает, что это хороший аргумент. Вэй Вусянь действительно обожает сына
Линглинга. Если бы он был менее преданным отцом А-Юаня, она сомневается, что
захотела бы даже подумать о том, чтобы самой выносить его ребенка.

"А-Сянь-хороший человек", - вздыхает Цзян Яньли. "Я думаю, что Цзинь Цзисюань тоже
был бы хорошим отцом".

"Ну... конечно, лучше, чем его собственный", - говорит Мяньмянь. "Но это не говорит
о многом".

---

Лань Сичэнь сидит в холодных источниках Облачных Глубин, пытаясь обуздать бурлящую
в нем ярость.

Старейшины считают, что секте Лань неразумно привязываться к Цишань Вэю еще ближе,
чем они это уже сделали.

Старейшины считают прискорбным, что лидер Секты Вэй уже является его названым
братом.

Старейшины не считают, что Лань Сичэнь должен больше посещать Цишань.

Старейшины подразумевали, что Лань Сичэнь должен стараться не следовать по пути

фиксации Цинхэн-Цзюня, хотя они не уточнили, кто, по их мнению, может быть объектом
такой фиксации.

Старейшины предложили, чтобы Лань Сичэнь и Шуфу попытались укрепить связи с Ланьлин
Цзинь.

Лань Сичэнь зол, оскорблен и испытывает искушение, если уж на то пошло, пойти по

пути А-Чжаня, отказавшись от всякого притворства послушания Старшим в пользу того,
чтобы навестить свою мать.

От его внимания не ускользнуло, что Лань Тингуан, сын младшего сына прадеда Лань
Сичэня, внезапно стал гораздо заметнее. Он присутствует, когда встречаются
Старейшины, хотя он и не один из них. Он внезапно вовлекается во что-то.

Если Шуфу и Лань Сичэнь будут свергнуты, Лань Тингуан станет лидером секты Лань. Но
после того, что случилось с Цинхэн-Цзюнем, это должно быть слишком скандальной
идеей, чтобы даже думать об этом...

Лань Тингуан, похоже, думает, что его просят внести свой вклад. Что он помогает,
ведь еще так много работы предстоит сделать, чтобы восстановить Облачные ниши.

Похоже, он не понимает, что Старейшины используют его как угрозу.

---

Слухи циркулировали в мире культивирования с тех пор, как секта Вэй столкнулась с
сектой Цзинь, а затем отступила в свои пределы.

Говорят, что Вэй Усянь проводит чудовищные эксперименты над людьми, которые были
достаточно глупы, чтобы последовать за ним.

Говорят, что Вэй Усянь и его люди живут в праздной роскоши, не обращая внимания на
борьбу тех, кто находится за пределами палат.

Лань Сичэнь может посетить нас дважды в последующие месяцы и знает, что ни то, ни
другое не является правдой. (Он глубоко возмущен тем, что может посетить только два
раза.) Секта Вэй живет спокойно - они ухаживают за своими фермами и добывают как
можно больше еды, не выходя из палат. Люди процветают, но это происходит за счет
вознаграждения за очень тяжелый труд.

Окрестные города переполнены приезжими. Некоторые люди, похоже, полны возмущения и

стремятся доказать правдивость слухов. Другие, похоже, ищут места в качестве
учеников Вэй Ина.

Как один из немногих людей, которые действительно могут пройти через палаты, Лань
Сичэнь также знает, что Вэй Ин в настоящее время не принимает их. Единственным
новым учеником, которого он взял извне, не спасая их в первую очередь, в последнее
время, является Ло Цинян, который прибыл в сопровождении Цзян Чэна и с его и Лань
Сичэнь рекомендациями.

Когда Лань Сичэнь находится в Сягуане, он видит А-Чжань и Вэй Ин лишь очень
недолго. Они оба сильно заняты - выполняют упражнения со своими учениками и делают
что-то в соответствии с правилами прихода.

Его мать выглядит несчастной, когда он спрашивает ее об этом.

"В первой жизни А-Чжана А-Ин был осажден примерно в это время, и он умер", - тихо
говорит она. "Они оба верят, что есть люди, замышляющие что-то против нас, и полны
решимости подготовиться к этому".

Лань Сичэнь чувствует себя плохо.

"Но он ничего не сделал", - протестует он. Конечно, были истории о том, что
произошло во время войны, но ... это была война, и в то время все были благодарны,
что Вэй Вусянь спас их всех.

Мама вздыхает. "А-Жан говорит, что тогда он тоже был невиновен", - говорит она. "Но
это ничего не изменило. Тогда, как и сейчас, он отказывался подчиняться воле
других. Он отказался подчиняться и отдать свои духовные инструменты Цзинь
Гуаншаню".

Это последний раз, когда он может навестить меня в течение некоторого времени.
Старейшины категорически против его дальнейшей связи с сектой Вэй.

Мать сказала, что если бы ему пришлось, он мог бы сейчас сказать Старейшинам, что
Тан Чжэньян-это А-Чжань. Он обсуждает это с Шуфу, и Шуфу говорит им об этом.

Лань Сичэнь удивлен и разочарован тем, что это ничего не меняет.

"Они говорят, что это показывает, что он вообще больше не Лан", - тяжело говорит
Шуфу. "Что он больше не наша забота, и что мы с тобой должны посвятить наше
внимание восстановлению этой линии нашего клана".

Лань Сичэнь должен снова пойти и медитировать в Холодных Источниках.

Он думал, что понимает, что Секта Лань не в состоянии выбрать сторону между Вэй и
Цзинь; они не могут позволить себе участвовать в другой войне прямо сейчас.

Но когда они получают приглашение посетить месячное празднование второго сына Вэй
Вусяня, и Старейшины посылают отказ еще до того, как Лань Сичэнь или его шуфу
узнают, что приглашение прибыло, он злится больше, чем когда-либо прежде.

Это выбор сторон.

"Это всего лишь ребенок наложницы", - фыркает старейшина Пин. "Вряд ли вообще стоит
праздновать".

"Жена Вэй-цзунчжу-мужчина, и она не родит ему детей", - указывает Шуфу. "И это
первый ребенок лидера секты, родившийся с момента основания секты. Ребенок все еще
может быть наследником Вэй-цзунчжу".

"Тем не менее", - говорит старейшина Шэнь.

Лань Сичэнь всегда будет задаваться вопросом, могло ли бы все пойти лучше, если бы
Лань присутствовала.

---

Это первый раз, когда секта Вэй открыла свои обители для стольких людей с тех пор,
как они впервые поселились в Цишане, в месте, которое стало известно как Радужные
холмы.

Зоркие ученики повсюду, их больше, чем ожидало большинство посетителей. Ясно, что
Вэй настороженно относятся к своим гостям.

Но, тем не менее, повод веселый. Явное празднование дня рождения Вэй Бая (白).

Есть некоторые заметные упущения со стороны гостей, которые приходят

засвидетельствовать свое почтение.

Гусу Лан были приглашены, но отклонили приглашение.

Ланьлин Цзинь не были приглашены.

Цинхэ Не были приглашены, но Не Минцзюэ не пришел лично. Присутствовал его младший

брат Не Хуайсан.

Юньменг Цзян были приглашены и приняли приглашение. Юй Цзыюань уже была там,
навещала свою подругу, Тан Лицзюань, бабушку ребенка. Цзян Ваньинь, названый брат
отца ребенка, также был там до начала празднования вместе со своей сестрой Цзян
Яньли.

Ожидалось, что Цзян Фэнмянь прибудет в тот же день, чтобы присоединиться к своей
семье и навестить молодого лидера секты, которого он, как было известно, любил.

Цзян Фэнмянь не пришел.

---

Юй Цзыюань быстро движется по дороге в Юньмэн. Она не может представить, что Цзян
Фэнмянь просто забыл об этом случае. Если на пирсе Лотоса произошло что-то, что
задержало его, это вызывает некоторое беспокойство. Это важный день - она знает,
что он хочет выразить свою поддержку Вэй Ин, и она предпочла бы, чтобы у него была
возможность сделать это.

И тут она это видит.

Она осторожно приближается. Иньчжу и Цзиньчжу осторожно следуют за ним, обнажая

клинки и высматривая признаки того, что засада все еще ждет, но, глядя на то, как
кровь застыла и начала высыхать, Юй Цзыюань думает, что это, должно быть, произошло
несколько часов назад.

Цзян Фэнмянь мертв на дороге, и с ним полдюжины учеников Цзяна.

Она внимательно осматривает сцену, поднимая свой меч, чтобы ни на что не наступить.
Цзиньчжу и Иньчжу делают то же самое.

Многие стрелы попали в тела, когда они были еще достаточно живы, чтобы истекать
кровью, но она отмечает, что многие из них были плохо нацелены, и часто они не
очень глубоко вонзались.

"Я кое-что нашел", - говорит Цзинчжу.

"Я тоже", - добавляет Иньчжу.

Цзиньчжу нашел кусок ткани. Он выглядит так, как будто его срезали с чьей-то
одежды; черная ткань, вышитая черным. Вышивка имеет четкую форму стрелы, символа
Цишань Вэй, но наконечник стрелы изогнут.
Иньчжу нашел инкрустированное серебряное кольцо, из тех, что носят ученики секты
Вэй.

Юй Цзыюань рассматривает открывшееся перед ней зрелище и вытаскивает носовые платки

из рукавов, чтобы поднять ткань и кольцо, не прикасаясь к ним.

"Оставайтесь здесь", - говорит она своим служанкам. "Присматривай за ними, пока не

придут другие".

Сначала она отправляется на пирс Лотоса и посылает большую колонну культиваторов,

чтобы они отправились за телами.

А затем с тяжелым сердцем она возвращается в Сягуан.

Глава 19
Примечания:
еще больше книжных диалогов в этой главе

Текст главы
Вэй Вусянь наслаждается собой больше, чем он думал. После всего того напряженного
времени, которое у них было, приятно иметь возможность просто отпраздновать, что А-
Бай существует и, вообще говоря, настолько совершенен, насколько может быть
ребенок.

Он слегка обеспокоен тем, что Цзян Фэнмянь не пришел, но не обиделся. Тетя Юй-его
жена, и, похоже, она не думала, что это было оскорблением.

Его беспокойство резко возрастает, когда он видит, что она вернулась после того,
как отправилась посмотреть, что его задержало, - одна, даже без своих служанок.

Она напряженно объявляет, что ей нужно поговорить с несколькими людьми - с ним,

Чжаньчжанем, Цзян Чэном и Цзян Яньли, - и он дает А-Бай Вэнь Цин и без жалоб
следует в комнаты матери. (Чем тетя Ю всегда делится, когда она здесь.)

"Нет хорошего способа сказать тебе это", - говорит она, глядя на Цзян Чэна. "Цзян
Фэнмянь мертв. А-Ченг, теперь тебе предстоит возглавить секту Цзян. Я сделаю все,
что в моих силах, чтобы поддержать тебя".

Цзян Чэн побледнел, и Вэй Вусянь ободряюще сжимает его плечо. "Мне так жаль", -
искренне говорит он. "Если мы можем чем-то вам помочь, мы это сделаем".

"Как?" -шепчет Янли-цзе.

Тетя Ю делает глубокий вдох. "Он был убит, как и ученики, которые были с ним", -
говорит она. "Они попали в засаду на дороге".

"Кто посмел?" Цзян Чэн рычит.

Тетя Ю колеблется. "Это интересный вопрос", - говорит она. "Это было на месте
преступления".

Она достает носовые платки и осторожно разворачивает их, чтобы показать -

"Нет", - говорит Вэй Вусянь. "Мы этого не делали. Мы бы не стали!"

"Ты этого не делал", - твердо соглашается тетя Юй. "А-Ченг, твой брат не предавал
тебя. Но кто-то хочет, чтобы вы думали, что это сделал он." Она указывает на кусок
ткани. "Вышивка здесь сделана плохо, в лучшем случае поспешно. Униформу секты Вэй
шьют швеи, которых я рекомендовал, которые никогда бы не сделали такую дрянную
работу, как эта. А что касается кольца - то, безусловно, так же вероятно, что я
оставлю Зидиана позади, как и то, что ученик Вэй каким-то образом уронит свое
кольцо и не заметит его".

"Кольца-это их ключи от палат", - тихо говорит Жанжан. "Они не могли вернуться

домой без них".

"Поэтому я спрашиваю тебя, Вэй Ин, что бы ты сказала об этом кольце", - говорит
тетя Ю, глядя на Вэй Усянь.

Вэй Усянь моргает.

Она верит ему. Она уже знала, что это были не они.

Он испытывает головокружительное облегчение. Цзян Чэну теперь придется иметь дело

со стольким. Его отец умер, и он только что стал лидером секты - ему не нужно
думать, что Вэй Усянь из всех людей рискует предать его.

Он наклоняется вперед, чтобы рассмотреть кольцо. Похоже, это один из их. И он может
чувствовать -

Нахмурившись, он протягивает руку и держит ее прямо над кольцом, не прикасаясь к

нему.

"Это один из наших", - говорит он, внезапно разозлившись по новой причине. "Это
принадлежало Вэнь Нину. Это тот, который джины украли у него, когда захватили наших
учеников."

"Ты уверен?" - напряженно спрашивает тетя Юй.

"да. Каждое кольцо настроено на владельца", - объясняет он. "Если бы кто-нибудь

попытался использовать украденное кольцо, чтобы пройти через обереги, это было бы
очень плохо для них. Этот был настроен на Вэнь Нина, но он не покидал Сягуан с тех
пор, как мы вернули его. Он определенно никуда бы сегодня не пошел. Это месячное
празднование первого ребенка его сестры".

"Стрельба из лука Вэнь Нина тоже лучше, чем было видно на телах", - говорит тетя
Юй. "А-Ченг, это действительно были не они".

"Я знаю", - говорит Цзян Чэн, вытирая слезы со щек. "Но это был кто-то". Он делает
глубокий вдох. "Кто-то хочет прогнать меня от Вэй Вусяня. Чтобы разлучить нас."

"Возможно, нам следует притвориться, что это сработало", - тихо говорит Цзян Яньли.
"Иначе они могли бы продолжать попытки".

"Цзе-цзе..." - беспомощно говорит Вэй Вусянь. "Ты, наверное, права, но ты

знаешь ... ты знаешь, что я бы никогда..."

Она одаривает его слабой улыбкой. "Я знаю, А-Сиань. Ты всегда будешь нашим другом и
нашим братом. Но в это время кто-то строит козни против всех нас. Возможно, если
они решат, что это работает, они раскроются".

---

Лань Сичэнь слышит об этом от Не Минцзюэ.

Вэй Вусянь и его ученики убили Цзян Фэнмяня.

Цзян Ваньинь был в то время на Радужных холмах Цишаня! Он забрал свою мать и сестру
и немедленно ушел, совершенно взбешенный.

Да, несомненно, что Вэй были ответственны за это. Когда он сопротивлялся, Цзян
Фэнмянь отрезал кусок от одной из их мантий, и одно из их колец осталось на месте
преступления.

Он немедленно отправляется на пирс Лотоса.

Белые пояса, украшающие одежду членов секты Цзян, лишают его всякой надежды на то,
что Цзян Фэнмянь все еще жив.

"Мне так жаль", - говорит он своему младшему названому брату. А-Чэн выглядит так,
словно постарел на десять лет с тех пор, как Лань Сичэнь видел его в последний раз.

"Я тоже",-натянуто говорит А-Ченг. "Как ты узнал? Что ты слышал?"

"Не Минцзюэ сказал мне", - объясняет Лань Сичэнь. "Он сказал ... он сказал, что
ответственность лежит на секте Вэй. Что на месте преступления были найдены обрывок
одной из их униформ и кольцо."

"Действительно ли он это сделал", - говорит мадам Ю, поднимая глаза от стола, за

которым она работала. "Как интересно".

"Интересно, кто ему сказал?" А-Ченг говорит кислым тоном, которого Лань Сичэнь не
понимает.

Госпожа Ю ясно видит его замешательство. "Цзеву-Цзюнь, мы не можем сказать тебе,

почему в это время, когда мы знаем, что положение Секты Лан... не определено". Лань
Сичэнь старается не показывать стыда, который он чувствует. "Мы бы попросили вас не
говорить на эту тему, если вы можете избежать этого, но, поскольку он тоже ваш
брат, я скажу вам, что Вэй Вусянь и секта Вэй не были ответственны за смерть моего
мужа".

А-Ченг коротко кивает. "Но кто-то был", - добавляет он. "И когда-нибудь они
заплатят".

---

"Абсолютно нет", - говорит Лань Кирен. "На основании таких скудных доказательств,
как это, вы считаете, что Секта Лань должна принять участие в конференции по
клятвам против Вэй Вусяня?"

"Да", - говорит старейшина Тонг. "Мы не можем позволить себе оскорблять Цзинь и Не.
Предлагаемые доказательства не имеют значения. Несомненно, что Вэй Вусянь укрывает
многих выживших после Вэнь. Да ведь мать его нового ребенка - Вэнь-та, которая
занимала очень высокое положение при Вэнь Руохане."

"Если мы не можем позволить себе оскорбить Цзинь, мы в равной степени не можем

позволить себе оскорбить Вэй", - огрызается Лань Кирен. "Неужели ты забыл, что Вэй
Вусянь один удерживал оборону, когда в противном случае она бы дрогнула? Что он
могущественен?"

"Он-мошенник-земледелец с претензиями на дворянство. Сын слуги", - заявляет

старейшина. "Ему нельзя позволить продолжать проявлять подобную неблагодарность".

"Благодарность? За что?" - вспыхивает А-Хуан. "Никто из нас не сделал для него

ничего такого, за что он должен быть благодарен".

"Цзян Фэнмянь сделал это, и он убил его!"

"Нет никаких доказательств этого!" -говорит А-Хуан, повышая голос. и Лань Кирен
трогает племянника за плечо.

"Я не буду участвовать в такой конференции по обещаниям", - твердо говорит он.

"Тщательно обдумай свои слова, Лань Кирэнь", - говорит старейшина Шэнь. "Старейшины
несут ответственность за то, чтобы Секта Лан продолжалась так, как должна. Ни
одному человеку, даже если он является лидером секты, не может быть позволено
сбивать ее с пути истинного".

Прародительница Лань Кирена Лань И, отстраненно думает он, изобрела Убийство

Аккордов, чтобы иметь дело именно с такими диссидентами, как эти. Он завидует ее
силе.

"Говори прямо", - говорит он ровным тоном.

"Если ты не будешь представлять Секту Лань на конференции по клятвам, твое время в

качестве Лидера Секты должно печально закончиться", - говорит ему старейшина Шэнь с
намеком на самодовольство в голосе. "Лань Тингуан займет твое место. Мы расскажем
людям, что вы ушли в уединение".

"Лгать запрещено, и я не буду этого делать", - говорит Лань Кирен. Если они захотят
пойти таким путем, чтобы сместить его с поста лидера и лишить А-Хуана его
первородства, он заставит их смириться с унижением секты.

"Интересно, что сказал бы твой покойный отец", - усмехается Старейшина Он. "Или что
с ним было не так, что его линия оказалась такой... ущербной".

"Я правильно понимаю, что вы настроены решительно?" - спрашивает Лань Кирен.

"Так и есть".

"Очень хорошо". Он встает. "Мне кажется, я должен пойти и собрать вещи".

"Вы можете подготовиться к уединению, или вы можете уйти", - огрызается старейшина

Шэнь. "Какое, по-твоему, ты имеешь право что-то упаковывать?"

Лань Кирен позволяет себе улыбнуться. Он чувствует себя странно легким. "Очень
хорошо", - говорит он, поворачивается и выходит из комнаты.

А-Хуан следует за ним.

"Возможно, ты сможешь остаться ..." - начинает он, но племянник обрывает его.

"Я не хочу", - решительно говорит он. "Я отправлюсь на Радужные холмы. Вэй Ин-мой
брат, и я уверен, что он примет меня с распростертыми объятиями".

Лань Кирен кивает. "Я думаю, что буду сопровождать вас, хотя мое приветствие менее
определенно. Возможно, секта Вэй сможет найти работу для учителя". Менее
определенно, думает он, но все же вероятно. Вэй Ин не его названый брат, но А-Чжань
все еще его племянник.

Есть только один человек, с которым он хочет попрощаться. Заявление Старейшин о

том, что они не могут ничего взять с собой, его не беспокоит - его гуцинь в рукаве
цянькуня, его меч в руке, а племянник рядом с ним. Здесь мало что еще он по-
настоящему ценит.

На кухне Найнай, похоже, недовольна причиной их визита.

"Отсылаю тебя прочь? Чтобы они могли ... Лан Хенг, я думала, что знаю предел их
идиотизма, - она хмурится. "Иди сюда. Я дам тебе немного еды для твоего
путешествия".

"Они сказали нам не паковать вещи",-извиняющимся тоном говорит А-Хуан, когда они
послушно входят в запретное святилище-кухню, и Найнай усмехается.

"Пусть они спорят со мной, если осмелятся. Я приправлю их еду специями, чтобы
выжечь им языки из их глупых ртов, - огрызается она. "Лань Хэн, ты поменял замки в
хранилище лидера секты?"

Лань Кирен моргает. "У меня нет", - говорит он. Только он и Найнай знают, как
получить к нему доступ. Там хранится много ценных вещей, как денежных, так и
исторических.

"Ну", - шмыгает она носом. "Тогда я полагаю, что это ужасный позор, что я теперь
старая женщина, а иногда забывчивая. Им придется жить без содержимого, пока я не
вспомню... если я когда-нибудь это сделаю."

Она складывает завернутые пакеты на стол. "Это для тебя", - говорит она, а затем
добавляет еще. "А это для маленькой А-Чжан и той бедной женщины Тан. Проследите,
чтобы они их получили, - резко говорит она им. "Скажи им, что Найнай не забыла их,
даже если мелкие злобные глупцы, которыми являются эти Старейшины, не дают им
причин возвращаться сюда".

Лань Кирен склоняет голову. "Да, Найнай".

Он будет скучать по ней.

---

Ночной город лежит в руинах, великолепный, но пустой.

Обычно.

Сегодня на широкой площади, где когда-то стояли дворцы Вэнь Руоханя, собралась
большая толпа.

Квадратные ряды сект, больших и малых, стоят рядами, заполняющими всю площадь,
развеваются флаги с вышитыми гербами.

Впереди стоит временный алтарь.

Стоя перед каждой из своих сектантских групп, каждый лидер секты получает чашу вина
и торжественно выливает ее на землю.

"Независимо от секты, независимо от фамилии, эта чаша вина посвящается погибшим

солдатам", - нараспев произносит Цзинь Гуаншань.

"Пусть их души живут дальше", - добавляет Не Минджуэ.

"Покойся с миром", - говорит Лань Тингуан.

Цзинь Гуаняо выходит из рядов цзинь и обеими руками протягивает квадратную коробку
из черного железа. Цзинь Гуаншань берет его и высоко поднимает.

"Вот прах убийц Цзян Фэнмяня!" Коробка разлетается вдребезги, и пепел разносится по
ветру. "Завтра это будут остальные Вэнь-собаки и узурпатор Радужных холмов, Вэй
Ин!"

Тихий смех прерывает его речь.

Крыша разрушенного Дворца Солнца и Пламени имеет двенадцать гребней. В конце

каждого хребта находятся восемь небесных зверей.

Именно в этот момент многие из собравшихся понимают, что по этому случаю у одного
из них есть десять.

Фигура в черном делает шаг вперед.

Цзинь Гуаншань хмурится. "Вэй Ин! Как ты смеешь показываться здесь?"

Вэй Вусянь складывает руки на груди и смотрит на него сверху вниз. "Вэй-цзунчжу, к
тебе", - мягко говорит он. "Почему бы мне не быть здесь? Разве ты только что не
говорил о том, как сильно надеялся меня увидеть? Как я любезен, что избавил вас от
необходимости искать меня!"

"Так неуважительно", - хмурится Не Минджуэ.

Вэй Усянь усмехается. "Что мне тут уважать? Я спас вас всех во время войны и не
требовал ничего, чего бы я не заработал. Моя территория-это только то, что мы
завоевали сами, и все же ты возражаешь против того, чтобы мы пытались жить на ней,
а теперь обещаешь убить меня. Почему я вообще должен уважать кого-либо из вас?"

Цзинь Гуаншань кричит в ответ. "Посмотрите, что происходит, когда какой-нибудь

молодой выскочка вырастает без помощи авторитетной секты! Давайте рассмотрим, как
обстоят дела! Цзян Фэнмянь давал тебе убежище в течение многих лет, и все же ты
убил его!"

Вэй Усянь поднимает бровь. "Неужели я? Почему ты так думаешь? Как вы думаете, какой
у меня был мотив? Как ты думаешь, какие у тебя есть доказательства?"

Не Минджуэ отвечает на это. "Часть вашей униформы и одно из ваших колец были
оставлены на месте преступления!"

«действительно?» Вэй Усянь изображает удивление. "Я не знал, что ты был тем, кто
нашел тело, Не-цзунчжу".

"Я не был!"

"Тогда почему вы говорите, что эти вещи были найдены там? Человек, который нашел
тело, сказал вам об этом?"

"Я слышал это от ..." - Не Минджуэ колеблется. "Кто-то, кому я доверяю больше, чем
тебе".

"Ах, конечно", - говорит Вэй Вусянь. "Без сомнения, тот же самый человек, который
сказал вам, что Джин не похищал моих учеников, прямо перед тем, как кто-то другой
сказал мне, куда были увезены мои похищенные ученики. Вы знали, что все их кольца
были украдены?"

Не Минджуэ пристально смотрит. Позади него его брат Не Хуайсан выглядит задумчивым.

"Раньше я восхищался тобой", - с горечью кричит культиватор из одной из

второстепенных сект. "Я думал, что, по крайней мере, ты основал свою собственную
секту. Теперь, когда я думаю об этом, это почти отвратительно. С этого момента я
всегда буду стоять по другую сторону от тебя!"
Вэй Усянь пристально смотрит. "Если ты так говоришь", - говорит он. "Если ты
хочешь, чтобы я заботился, в какой-то момент ты должен попросить кого-нибудь
сказать мне твое имя".

В этот момент тень позади него резко двигается. Вспышка бледно-сапфирового света-
это меч Тан Чжэнъяна, разрубающий что-то в воздухе.

Стрела.

Перед множеством культиваторов небольшой секты все еще стоит молодой культиватор с
луком в руке.

"И, конечно, вы, люди, тоже такие благородные", - усмехается Вэй Вусянь. "Это очень
достойно моего уважения". Он оглядывается по сторонам. "Как бы то ни было, ни один
из моих учеников не пропал без вести. Я не знаю, высыпал ли Цзинь Гуаншань пепел из
своего кухонного очага или убил каких-то случайных людей, но это был пепел ни от
кого из секты Вэй". Он невесело улыбается. "Конечно, возможно, это были убийцы Цзян
Фэнмяня. Цзинь Гуаншань знал бы, кто они такие, лучше, чем я".

"Как ты смеешь?!" - кричит Цзинь Гуаншань. "Установите боевые порядки! Мы не

позволим ему уйти отсюда живым, несмотря ни на что!"

Вэй Усянь закатывает глаза. Он щелкает сигилой в воздухе, и хотя он говорит

довольно тихо, каждый присутствующий может слышать его, как если бы он говорил
прямо им в уши.

"Я иду домой", - говорит он. "Секта Вэй не намерена ни на кого нападать. Однако,
если вы нападете на нас, мы не даем никаких обещаний, что проявим милосердие к
любому из вас. Помните, что я дал вам это предупреждение. Другого такого не будет".

Он щелкает пальцами, и тетива лука молодого земледельца, который пытался выстрелить

в него, рвется.

А потом он поворачивается, и между одним вдохом и следующим он и Тан Чжэньян

исчезают.

---

"Они не будут слушать", - тихо говорит Жанжан.

"Я знаю", - говорит Вэй Вусянь. "Но мы будем готовы к ним".

---

"Да-ге, подожди", - говорит Не Хуайсан. Марш к Радужным холмам только начался.

"почему?” - огрызается его брат. "Для чего?"

"Так что ты можешь выслушать меня", - раздраженно говорит Не Хуайсан. Он не часто

вмешивается в дела секты, но когда он это делает, у него есть причина.

Да-ге хмурится, но поднимает руку, и марширующие культиваторы останавливаются. "что

это?"

"Кто рассказал вам о вещах, найденных у тела Цзян Фэнмяня?" - настойчиво спрашивает
он.

"А-Яо",-говорит Да-ге, и Не Хуайсан не удивлен.

"Но Цзинь не нашел тело, это сделал Цзян", - говорит Не Хуайсан. "У джинов вообще
нет причин идти по этой дороге. А Цзян-сюн сказал только, что его отец был убит.
Вэй Вусянь-названый брат Цзян Сюна. Тебе не кажется, что если бы Вэй Вусянь так
предал его, Цзян Сюн был бы на конференции по клятвам?"

"Секта Цзян в трауре",-говорит да-ге, но в его голосе слышится нотка сомнения.

"Вы думаете, это означает, что они не захотят участвовать в отмщении за убийство
Цзян Фэнмяня?"

Да-ге пристально смотрит на него.

Не Хуайсан продолжает, быстро говоря. "Цзинь Гуаняо сказал вам, что Цзинь не
забирал никого из учеников секты Вэй, но они забрали. Да-ге, либо он солгал тебе,
либо джины солгали ему. В любом случае, не всему, что он говорит, можно доверять".

"Я уже дал свое обещание, Хуайсан",-говорит да-ге.

"Ты этого не сделал", - говорит Не Хуайсан. "Это не зашло так далеко, прежде чем
Вэй Вусянь прервал меня".

"Что ты хочешь, чтобы я сделал?"

"Будь осторожен. Давайте не будем бросаться в бой против Вэй Вусяня. Он силен, и
он, казалось, не удивился. Я думаю, что нападение будет сопряжено с ужасной
опасностью, и причина может быть несправедливой".

"Хуайсан. Формальности не были завершены, но я считаю себя обязанным убить тех, кто
несет ответственность за убийство Цзян Фэнмяня".

"Это хорошо, да-ге. Но давайте подождем, пока мы не будем уверены, что знаем, кто
это".

Глава 20
Примечания:
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!

Эта глава содержит несколько наглядное описание (ранних стадий) утопления.

Если это вас беспокоит, пропустите остальную часть сцены после того, как персонаж
смотровой площадки нырнет в воду.

Текст главы
Цзинь Гуаншань осматривает силы, собирающиеся для нападения на секту Вэй, и
хмурится.

"Похоже, здесь присутствуют не все мелкие секты", - говорит он.

Сукин сын кивает. "Это не так. Некоторые из них могут быть на другой стороне с
Разведкой".

"Может быть?" Отвратительный. "Они уже прошли обереги?"

"Не совсем", - почтительно говорит сукин сын. "Однако некоторые из наших

разведчиков пролетели над ними. Они сообщают, что не видят признаков активности
вокруг города. У Цзисюня было предложение."

"Ну? В чем дело?"

Его племянник подходит, с отвращением глядя на шлюху, которую понимает Цзинь
Гуаншань. "Во время этих лекций по идеологической обработке мы зашли в очень
большую пещеру", - самодовольно говорит он. "Без сомнения, они будут прятаться там.
Мы можем обойти его и добраться туда по реке.

"Возьмите отряд", - приказывает Цзинь Гуаншань. "Убей их всех".

Теоретики полагали, что обереги здесь будет легче всего взломать - именно здесь они
опустили обереги, чтобы впустить людей на месячное празднование рождения Вэй
Вусяня. Это, наверное, самое близкое место к воротам.

Почти сотня культиваторов в настоящее время систематически наносят удары по

палатам. Им приходится делать это посменно, потому что, если кто-то ударит слишком
сильно, ответная реакция сожжет их заживо.

Они уже поняли это на собственном горьком опыте.

Это занимает несколько часов, и пятьдесят три культиватора мертвы и более сотни
ранены, прежде чем обереги сломаются.

Они не разбиваются вдребезги. С большим огорчением Цзинь Гуаншань отмечает, что

обереги на большей части территории региона все еще существуют - они сломали только
один узкий участок.

Этого достаточно.

Их силы вливаются в образовавшуюся брешь. Он только надеется, что Разведка была

столь же успешной.

Внутри кажется, что летать трудно, почти невозможно, и их силы вынуждены двигаться
по земле.

Цзинь Цзисунь ведет группу к горе Сумеречный Ручей. Цзинь Гуаншань, все еще
наблюдающий с холмов за пределами палат, обеспокоен долгим путешествием по тропе
Цюнци, по которой должно пройти большинство их сил - высокие скалы по обе стороны
долины были бы отличной возможностью для засады.

Но Вэй, похоже, об этом не подумал.

Ничего не происходит, поскольку все больше и больше их бойцов стекаются в длинную,

длинную долину.

---

За входом в пещеру будут наблюдать и охранять, без сомнения, думает Цзинь Цзысунь.

Но тот, кто не был вынужден использовать его, может не знать, что в реке есть
туннель, и люди Вэя не участвовали в лекциях по индоктринации.

Цзинь Цзысунь ухмыляется, когда первые группы его культиваторов заплывают в

туннель.

У них есть приказ немедленно отступить, если они столкнутся с сопротивлением -

выход из воды является большим недостатком, если их ожидают, - но ни один из них не
вернулся к тому времени, когда вошла последняя группа.

Он думает, что вряд ли хочет упустить славу. Там не может быть много культиваторов,
чтобы защищать гражданское население.
Он ныряет в воду.

Похоже, в туннеле что - то вроде засора культиваторов-люди движутся недостаточно

быстро.

Цзинь Цзисунь недолго ждет, но, кажется, никто не двигается, и его грудь начинает
сжиматься.

Он толкает одного из мужчин перед собой и в ужасе отшатывается от того, как

безвольно тело поддается под его толчком.

Культиватор не ждет.

Он мертв.

Цзинь Цзисунь поворачивается, чтобы снова выплыть. Что-то пошло совсем не так -

Он вплывает в стену. Он думает, что, возможно, сломал нос, но не может

остановиться, чтобы проверить. Он отворачивается и плывет к свету.

И снова ударяется о стену.

И еще раз.

Он постепенно выдыхает, пытаясь убедить свое тело, что воздух скоро придет, но он
напрягается, напрягается. Его тело отчаянно хочет дышать, как будто невыносимая,
ноющая пустота давит ему на грудь, и тогда он понимает, что с ним происходит.

В туннеле есть лабиринт. В воде.

Его внимание рассеивается, и его тело пытается вдохнуть против его воли.

Задыхаясь, Цзинь Цзисунь снова пытается найти выход, отчаянно барахтаясь в воде.

Он снова ударяется о стену.

---

Тысячи культиваторов сейчас прокладывают свой путь по пути Цюнци. Цзинь Гуаншань
думает, что, возможно, ему пора последовать за ним, его сыновья рядом с ним.

Этот сукин сын улыбается. Цзысюань-нет. Ему все это не понравилось - он мягкий, вот
в чем беда. Цзинь Гуаншань винит во всем мать мальчика.

И вдруг впереди вспыхивает свет.

Свет вспыхивает по всей долине, как белая молния, которая дугой проходит по всей
длине пути Цюнги.

Все движение прекращается.

Радужное мерцание подопечных секты Вэй отражает самую странную сцену, которую
когда-либо видел Цзинь Гуаншань.

Что-то случилось... произошло... к вторгшимся культиваторам.

Он прищуривается, чтобы разглядеть любые детали в напрягающей глаза панораме.

Он думает, что фигуры культиваторов, возможно, все еще там. Трудно сказать
наверняка. Все - все - в долине внезапно покрылось зеркальным блеском. Все, что он
может видеть, - это отражения всего вокруг них, а каскадные радуги отраженного неба
делают невозможным разглядеть какие-либо детали.

"Что он сделал?" - спрашивает он.

Сукин сын качает головой. "Я не знаю", - выдыхает он. "Но он остановил их всех". Он
опускает меч и начинает рисовать в воздухе символ.

Только тогда кто-нибудь из них замечает шепот движения поблизости. Цзинь Гуаншань
поворачивается и тянется за своим мечом -

- который вырывают у него из рук, и его толкают на колени.

Его больше нет на склоне холма.

Он в коридоре.

Перед ним низкое возвышение. На возвышении стоят два стула. Вэй Вусянь развалился в
одном из них, Цзян Чэн сидит прямо в другом.

Тот, что в маске, стоит рядом с Вэй Вусяном, Юй Цзыюань рядом с Цзян Чэном. Лань
Кирэнь и Лань Сичэнь стоят на ступенях возвышения по обе стороны, оба одеты в цвета
Вэй, а затем стоят ряды стульев.

В креслах он может видеть Не Минцзюэ и его брата, несколько человек в одеждах Вэй и
ряд лидеров меньших сект.

Все они смотрят на него.

Вэй Вусянь перекинул одну ногу через подлокотник кресла в оскорбительной позе и
лениво пинает ногой.

Не Хуайсан осторожно обмахивается веером.

В коридоре больше нет никакого движения.

"Наконец-то, - растягивает слова Вэй Вусянь, - мы пришли к Лидеру Секты Цзинь".

---

(Но это будет позже.)

---

Вэй Вусянь проверяет, устойчива ли печать на Цзинь Гуаншане и его сыновьях.

"Хорошо", - говорит он. "Это цзинь, Лань и второстепенные секты. Разведка все еще
числится пропавшей без вести?"

"А-Ян наблюдает за ними", - сообщает Сон Лан. "Он говорит, что они не двигаются.
Не-цзунчжу и его брат, похоже, о чем-то спорили, и с тех пор не двигались с места".

"Скажи ему, чтобы он продолжал наблюдать, но если он попытается подобраться ближе и

его поймают, он будет чистить загоны и конюшни в течение года", - отвечает Вэй
Вусянь. "Пойдем проверим речные ловушки. Это может быть рыба, но ты бы поставил на
это сегодня?"

"Нет, шифу". Сон Лан не улыбается, но, с другой стороны, Сон Лан редко улыбается.
Речные ловушки-это не рыба.

Туннель забит телами.

Вэй Вусянь приходится потратить мгновение, чтобы отдышаться от ярости.

Не то чтобы он не рассматривал возможность того, что они узнают, что пещера там, и
пошлют кого - нибудь, чтобы напасть на нее-он это сделал, он сделал, именно поэтому
он установил ловушки в подводном туннеле.

Но в данный момент обитатели пещеры-это горстка земледельцев, на всякий случай

ожидающих там, а в остальном-это не земледельцы, слуги, фермеры, дети. И
захватчики, несомненно, должны были ожидать, что ... что эта самая защищенная
позиция, которую они имеют, будет там, куда они отправят некомбатантов.

Там его дети.

"Мы должны вытащить их, пока они не загрязнили воду больше, чем уже есть", -
говорит он, и они приступают к работе.

Им потребовались недели, чтобы в первую очередь очистить воду - уничтожить останки

Убойного Сюаньву и его жертв, а также убрать остатки и упавшее оружие мертвых.

Там довольно много тел. Все они носят цвета Цзинь, и он узнает в одном из них Цзинь
Цзисюня.

"Вэй Ин", - говорит Жанжан.

"Да", - соглашается Вэй Вусянь. "Вы знаете, я держу пари, что человек, которого
Цзинь Гуаншань послал бы, чтобы попытаться убить наших не-культиваторов и детей,
вероятно, уже делал свою грязную работу раньше, не так ли?"

"Вероятно".

Вэй Усянь невесело улыбается. "Сон Лан, возьми повозку", - говорит он. "То, что мы
имеем здесь, - это свидетели".

"Разве у них не было церемоний, успокаивающих душу? Это сработает, шифу?"

Вэй Вусянь смотрит на груду трупов, которые они перетащили на берег реки. "Если у
меня будет немного времени, чтобы сначала поработать над ними... Я так думаю."

Они пытались убить его детей. Простая смерть не позволит им избежать правосудия за
это.

---

"Да-ге, смотри", - говорит Не Хуайсан.

"А". Да-ге кивает. "Цзян пришли, чтобы присоединиться к борьбе".

"Нет", - медленно говорит Хуайсан. "Я действительно не думаю, что они это сделали".

Цзян Сюн приближается к подопечным Радужных холмов с госпожой Юй рядом с ним и

рядами учеников позади него, но они ничего не делают, чтобы попытаться прорваться.
Цзян Сюн на мгновение прикладывает руку к оберегам и ждет.

Через некоторое время небольшая группа появляется в поле зрения из глубины

территории Вэй. Они летят быстро и приземляются прямо за барьером. Ему кажется, что
он видит Вэй Вусяня, и он уверен, что видит Тан Чжэнъяна. Маска очень заметна даже
на расстоянии.

"Я собираюсь поговорить с ними", - решает Не Хуайсан.

«Что? Нет,-рычит Да-ге. "Тебя убьют".

"Не говори глупостей". Не Хуайсан улыбается. "Они мои друзья".

Он уклоняется от хватки да-ге и, пошевелившись, бежит к их маленькой встрече. Да-ге

не может последовать за ним, не приведя с собой свою армию, и да-ге прекрасно
знает, что, скорее всего, начнется битва, чем нет.

Не Хуайсан машет рукой очаровательному юному ученику Вэй, который наблюдал за ними,
проходя мимо. Он сомневается, что кто-либо еще из его секты заметил это, но Не
Хуайсан гораздо более опытен, чем большинство, в выслеживании существ в лесах.

"Вэй-сюн! Цзян-сюн!" - зовет он, потому что на самом деле не хочет их удивлять.

Выражение лица Цзян Сюна суровое, но это не очень много значит, особенно с белым
поясом, который он носит. Вэй-сюн лучезарно улыбается ему, но это тоже ничего не
значит.

Тем не менее, ни один из них не вытаскивает оружие.

"Ваши люди не очень хороши в безжалостном нападении",-говорит Вэй-сюн, очевидно, в

качестве приветствия.

"Вы привели веские аргументы, и я уговорил да-ге подождать", - отвечает Не Хуайсан.

"Если Цзян Сюн здесь, чтобы сразиться с тобой, Не немедленно присоединится к нему.
Да-ге считает себя обязавшимся убить тех, кто несет ответственность за убийство
Цзян Фэнмяня".

"Ну что ж",-говорит Вэй-сюн. "Не хотели бы вы и ваш брат войти и присоединиться к
нам? Мы как раз собираемся выяснить, кто это".

"Потому что это не Вэй",-добавляет Цзян Сюн, хмурясь.

Они оставляют армию снаружи.

---

"Что ты сделал?" Не Хуайсан дышит, когда они идут среди тысяч культиваторов,
замерзших и неподвижных, покрытых идеальным, зеркально-ярким блеском.

"У них нет времени",-говорит Вэй-сюн. "С их точки зрения, не пройдет и мгновения,
как они будут... проснулся."

"Как?" Это такая удивительная вещь.

"Я понял, как это сделать много лет назад",-беспечно говорит Вэй-сюн. "Я должен
был. Жанжану оставалось жить самое большее несколько минут. Это поддерживало его
жизнь до тех пор, пока некоторые люди не смогли помочь мне понять, как его спасти".

"Это удивительно".

Вэй-сюн усмехается. "Тоже полезно, оно отлично подходит для консервирования

продуктов".
"Почему ты никому не сказал?" Не Хуайсан пристально вглядывается в фигуру перед
ним. "Кстати, это лидер Секты Яо". Он помогает им найти как можно больше лидеров
сект, как они могут.

"Потому что это также невероятно мощное оружие",-говорит Вэй-сюн, указывая на

огромное поле зеркальных статуй. "И я бы предпочел не отдавать ничего из этого".

Разумный.

Вэй Ин обвязывает голову лидера Секты Яо куском ткани.

Не Хуайсан думает, что это действительно хорошо, что никто из лидеров секты не
узнает о случайных унижениях, которыми они были отмечены, чтобы быть доставленными
в Сягуан учениками секты Вэй.

Пока они идут дальше, двое людей Вэй-сюна поднимают Лидера Секты Яо и несут его к
большой повозке, которую они привезли, на которой лидеры сект сложены, как бревна.

Не Хуайсан пытается не показать своего веселья, разглядывая очередную блестящую

фигуру. Это либо Лидер Секты Чжоу, либо его брат, он совершенно уверен, но сказать
это труднее, чем он мог подумать - он щурится, чтобы разглядеть фигуры за
искаженными отражениями их окружения.

В конце концов, это занимает несколько дней, и к тому времени, когда они думают,
что у них есть, по крайней мере, большинство из них, жители Сягуана вернулись в
свои дома. Они мало обращают внимания на статуи лидеров сект, даже несмотря на то,
что некоторые из них находятся в беспорядочной куче на площади Сягуана.

Невозможно различить личности фигур после наступления темноты - все прямые

источники света вносят слишком много путаницы в отражения, а рябые отражения
подопечных еще хуже. По вечерам Не Хуайсан знакомится с семьей Вэй-сюна.

Его дети очаровательны, его наложницы прекрасны, а его мать удивительно

очаровательна. Не Хуайсан, как ни странно, не удивлен присутствием Лань Кирена и
Лань Сиченя или откровением о том, что Тан Чжэнянь на самом деле давно потерянный
брат Лань Сиченя.

Он немного более удивлен, заметив, что мать Цзян Сюна абсолютно спит с матерью Вэй
Сюна. Ему интересно, заметили ли это его друзья.

---

Лидеры сект просыпаются по одному и обезоруживаются в моменты комичного

замешательства от внезапной перемены, которую они заметили в своем окружении.

К тому времени прошло уже больше недели с момента первого нападения на Радужные
холмы, и Не Хуайсан очень рад трюку Вэй-сюна с остановкой времени и его
использованию для сохранения, потому что он должен присутствовать на допросе тел,
которые они выловили из реки, и это могло быть намного неприятнее, чем это.

Все лидеры секты стоят, сгрудившись вокруг стола, на котором было разложено тело
Цзинь Цзисюня. Они беспокойны, но сильно уступают по численности объединенным
ученикам Цзяна и Вэя, все из которых смотрят на них с холодным, застывшим
выражением лица.

Лань Тингуан, новый лидер секты Лань, предстает перед толпой наблюдателей.

"Мы не будем просить вас участвовать",-говорит Вэй-сюн с холодной улыбкой. "Но в

случае, если кто-то сомневается в честности Учителя Лана, вы можете быть уверены,
что расскажете всем, если он лжет о том, что говорит дух".

А потом Лань Кирен достает гуцинь и разыгрывает Дознание.

Кто ты?

Цзинь Цзисунь.

Как ты умер?

Я утонул. В воде были лабиринты.

Почему ты был в воде?

Мы пытались проникнуть в пещеру.

Почему?

Мы были уверены, что там будут люди.

Какие люди?

Пожилые люди. Не культиваторы. Дети.

Что вы намеревались сделать?

Убейте их.

По собравшимся лидерам сект пробегает ропот.

Вы присутствовали при смерти Цзян Фэнмяня?

ДА.

Как он умер?

Стреляли множеством стрел.

Кто это заказал?

Цзинь Гуаншань.

При этом раздается гораздо более громкий ропот.

"Это, должно быть, ложь!" - кричит кто-то из толпы, но Лан Тингуан, очень бледный,
качает головой.

"Так сказал дух", - говорит он. "Я ..." Он смотрит на Вэй Вусянь. "Можно мне?"

Вэй Вусянь машет рукой. "Конечно", - протягивает он.

Лань Тингуан достает гуцинь из своего рукава и разыгрывает свой собственный запрос.

Кто приказал убить Цзян Фэнмяня?

Цзинь Гуаншань.

Почему?
Ответ занимает больше времени, заметки, сделанные на его гуцине, кажутся более
неохотными.

Он слишком благоволил Вэй. Вся его семья слишком благоволила к Вэй. Сын шлюхи
сказал, что это настроит Цзяна против Вэя. Настроить всех против Вэя.

Не Хуайсан тянется, чтобы схватить брата за плечо.

Лан Тингуан качает головой. "Дух не может лгать", - хрипло говорит он. "Это истина,
какой ее знал Цзинь Цзисунь".

"Цзинь Гуаншань должен был быть другом Цзян Фэнмяня!"Лидер секты Оуян кричит. "Как
он мог приказать его убить?"

"Чтобы начать борьбу, которая оставила бы его неоспоримым у власти", - с горечью

говорит лидер Секты Яо. "Он знал, что Вэй Усянь слишком силен, и будет
противостоять ему. Вэй Усянь был всем, что стояло между ним и заменой империи Вэнь
Руоханя!"

"Мы все должны быть благодарны за милосердие Вэй Вусяня", - горячо говорит лидер
Секты Оуян. "Он мог бы убить нас всех, защищая свой дом и свой народ, но он этого
не сделал! Были убиты только те, кто пытался убить его детей, и те, кто по глупости
бросился на его подопечных и умер от своих собственных действий".

"да! Спасибо, Вэй Вусянь!" - раздается крик, за которым быстро следует: "Смерть
Цзинь Гуаншаню! Смерть Цзинь Гуаншаню!"

Не Хуайсан поднимает веер, чтобы скрыть выражение своего лица.

Потрясенный вид Вэй-сюна очарователен.

---

"Кто-нибудь, объясните мне это", - причитает Вэй Вусянь, падая на пол в своих
комнатах, где женщины ждали его с детьми. "Разве они не ненавидели меня несколько
часов назад?" Его муж Цзян Чэн, Шуфу и Сичэнь-гэ следуют за ним.

"Я так понимаю, все прошло так, как мы и ожидали", - сухо говорит тетя Ю. Она
держит на руках А-Бая, который, кажется, крепко спит. А-Юань, стоявший на коленях у
матери, ковыляет и с хихиканьем плюхается на Вэй Вусянь.

"Привет, А-Юань", - говорит Вэй Вусянь в пол.

"Баба!"-говорит А-Юань. Он ползет по спине Вэй Вусяня к его голове. "Баба играет?"

"да." Вэй Вусянь осторожно приподнимается, удерживая А-Юаня на плечах, затем

выныривает из-под него и ловит сына прежде, чем тот успевает упасть на землю. А-
Юань хихикает. "Оказывается, я ничего не понимаю, и мне явно не следует быть
лидером секты, поэтому я собираюсь уйти и просто играть с А-Юанем вечно".

"Бедная А-Ин". Мама ерошит ему волосы. "Боюсь, я думаю, что уже слишком поздно
выбираться из этого".

"Нееет". Вэй Вусянь на этот раз плюхается на спину, неся с собой А-Юань. "Заставь
Вэнь Цин сделать это. Заставь Жанжан сделать это. Заставь А-Юаня сделать это. А-
Юань, ты хочешь быть Вэй-цзунчжу сейчас?"

"Цзунчжу!"-восклицает А-Юань.
"Я принимаю это как "да"". Вэй Вусянь подбрасывает А-Юаня в воздух, садится и ловит
его, когда он радостно визжит. "Честно говоря, хотя, сколько времени пройдет, пока
они снова не набросятся на меня?"

"Я думаю, что они не должны этого делать, пока вы не станете агрессивными или не
приобретете серьезные территориальные устремления",-мягко говорит Сичэнь-гэ.
"Теперь им удобно сказать себе, что ты действительно самый благородный и
милосердный из людей, и что только вероломство и коварство джинов когда-либо
заставляли их противостоять тебе".

"А как насчет моего неуважительного поведения и всего такого?" А-Юань извивается в
его объятиях. Вэй Вусянь ставит его на ноги и смотрит, как он идет к Шуфу, который
поднимает его и сажает себе на колено.

"Юношеское изобилие и естественный результат того, что такой невероятно талантливый

молодой культиватор вырос за пределами признанной секты, конечно",-объясняет
Сичэнь-гэ.

"Я думал, что со мной было что-то не так, когда я рос вне признанной секты?"

"Так и было. И теперь это добродетель". Лань Сичэнь криво улыбается.

"Было удобно ненавидеть тебя", - объясняет мама. "И теперь им гораздо удобнее
любить тебя".

"Я не думаю, что такая любовь многого стоит", - с сомнением говорит Вэй Вусянь.

"Это не так", - говорит Шуфу. "Но безопасность ваших людей стоит всего".

"Лан примет тебя обратно, сейчас?" Вэй Вусянь понравилось, что они здесь. Жанжан
любит их, и мама очень, очень скучала по Сичен-ге.

"Я не собираюсь спрашивать", - твердо говорит Шуфу. "Если цзунчжу согласится, с

завтрашнего дня я буду одеваться как ученик секты Вэй. До сегодняшнего дня в
появлении в качестве локальной сети были преимущества, но не более того".

"Как и я",-добавляет Сичэнь-гэ.

Вэй Усянь улыбается. "Цзунчжу согласен", - говорит он. "Жанжан?"

Его муж лезет в мешочек и протягивает ладонь. На нем два серебряных кольца. "Я
надеялся", - тихо говорит он, и Шуфу улыбается.

Сичэнь-гэ протягивает руку, чтобы взять кольцо с ладони Жанжана. "Нет, другой", -
говорит Вэй Вусянь. "Этот настроен на Шуфу". Он кашляет. "Пытаться пройти через
обереги с неправильным кольцом было бы... плохо".

---

Впервые с тех пор, как он был маленьким мальчиком, Лань Кирэнь встает утром и не
повязывает ленту вокруг лба.

Это кажется... странным.

Он одевается в одежды секты Вэй, а не Лань, и его постоянно нервируют проблески в

его периферийном зрении таких странных, темных цветов.

Это никогда не было его способом слишком легко отказаться от выполнения задачи, но
бремя попыток исправить курс Секты Лан было снято с него, и он даже не уверен, что
сожалеет об этом.

Лвс ничто, если они не настроены по-своему.

Он периодически конфликтовал со Старейшинами с момента рождения своего первого

племянника. А-Хуань балансирует на грани восстания с тех пор, как А-Чжань исчез
вместе с их матерью; Лань Кирен подозревает, что он так и не простил задержку до
того, как начались их поиски.

Лань Кирен мог бы остаться навсегда, делая все возможное, чтобы продолжать
выполнять свои обязанности и не допустить, чтобы все стало хуже, чем было бы в
противном случае.

Этому не суждено было случиться. Потеряв его однажды раньше, А-Хуан не хотел, не
мог противостоять собственному брату. (Лань Кирен гордится им, гордится его
преданностью. Он гораздо лучший человек, чем когда-либо был родной брат Лань
Кирена.)

Что касается его самого, Лань Кирен давно забыл, чего он, возможно, когда-то хотел
в своей жизни, но есть одна уверенность, которая никогда не колебалась: его
преданность своим племянникам.

Лань Чжань потерялся, когда ему было всего пять лет. В каком-то смысле он был
потерян навсегда. Тан Чжэнянь, уверен Лань Кирэнь, не тот человек, которым стал бы
Лань Ванцзи, но он хороший человек, сильный и принципиальный.

А-Хуань-это мальчик, за которым Лань Кирэнь наблюдал, как он взрослеет, не

согнувшись под тяжестью своего горя.

Старейшины заставили бы его выбирать между своими племянниками и Сектой Лань, но

для Лань Кирена это вообще не могло быть выбором.

Возможно, еще более странно видеть А-Хуана в черно - красном, с непокрытым лбом, но
он не может не думать, что - даже несмотря на все напряжение и трудности, связанные
с последствиями конфликта-племянник, которого он вырастил, никогда не выглядел
счастливее.

Лань Кирен сровнял бы горы с землей голыми руками, чтобы вернуть ему мать и брата
А-Хуана. Если все, чего ему это будет стоить, - это единственный дом, который он
когда-либо знал, и вся жизнь, которую он построил для себя на руинах своих
мечтаний, это будет дешево по такой цене, и он будет благодарен за это.

Глава 21
Текст главы
Цзинь Цзисюань моргает. Минуту назад он стоял рядом со своим отцом на склоне холма
за пределами Радужных холмов. Теперь он стоит в зале. Суйхуа вырывают из его рук, и
сильные руки толкают его на колени.

Он оглядывается по сторонам.

Не Минцзюэ находится с одной стороны от него, ученик Вэй, который почти так же
велик, с другой.

Перед ним Цзян Ваньинь, госпожа Юй, Цзян Яньли, Вэй Вусянь и Тан Чжэнянь.

И Мяньмянь.

"Ты уверен?" - спрашивает Вэй Усянь мягким тоном.

"Я знаю его с тех пор, как он был ребенком", - говорит мадам Юй. "Он ужасный лжец".

"Я не думаю, что он попытался бы солгать мне", - тихо говорит Мяньмянь.

"Если он мне соврет, ему будет очень тяжело", - строго говорит госпожа Юй, глядя на
Цзинь Цзисюаня.

Он сглатывает. Он не знает, о чем его сейчас спросят, но они совершенно правы, что
он даже не подумал бы пытаться обмануть ни мадам Юй, ни Мяньмянь.

"Что вы знали об убийстве Цзян Фэнмяня?" - спрашивает мадам Юй.

Цзинь Цзисюань старается этого не делать, но не может не нервно поглядывать на Вэй

Вусяня. "Мой отец сказал мне, что ..." Он делает вдох и старается, чтобы его голос
не дрожал. "Что Вэй-цзунчжу был виноват".

"Ты ему поверил?" - спрашивает мадам Юй.

Он опускает глаза. Никто не пялится на госпожу Ю. "Я об этом не думал", -

признается он.

Наступает долгое молчание.

"Цзинь Цзисюань". Это говорит Цзян Яньли, и он поднимает глаза, услышав это.
Выражение ее лица печально, и у него болит сердце от этого. Когда-то они были
помолвлены. Он бы потратил всю свою жизнь, пытаясь сделать ее счастливой.

"Цзян-гуньян". Он подозревает, что в конце концов ему не предложат жениться на ней.

"Мой отец был убит Цзинь Цзисюнем и другими учениками Цзинь. Это было сделано по
приказу Цзинь Гуаншаня, по предложению Цзинь Гуаняо".

Он склоняет голову, испуганный и пристыженный. "Мне жаль", - шепчет он. Он не

спрашивает, уверена ли она. Они бы не сказали этого, если бы это было не так.

"Я знаю", - говорит она. "Цзян не будет считать тебя ответственным за преступления
твоего рода".

Он не уверен, что заслуживает такой доброты. Как он мог этого не понять? Были ли
признаки, которые он должен был увидеть, которые заставили бы его осознать -
которые позволили бы ему попытаться отговорить своего отца от такого
катастрофического пути? Или даже предупредить Цзяна?

"Цзян-гунян и Цзян-цзунчжу добрее, чем заслуживает этот", - говорит он и склоняет

голову к полу.

---

Они снимают временную печать с культиваторов в долине небольшими группами, в

присутствии лидеров их сект, чтобы ряд за рядом их собственные лидеры могли сказать
им, что битва все-таки не состоится, и отправить их домой.

Культиваторы очень сбиты с толку. Вэй Вусянь очень, очень устает слышать одни и те
же объяснения и одно и то же недоверие снова и снова.

Решив, что позволять враждебным культиваторам видеть, как он стоит так дружелюбно
со своими лидерами сект, возможно, не стоит, он в конце концов решает и призывает
Жанжана занять его место.
Культиваторы определенно не останутся. Они отправляют их обратно по Тропе Цюнци
туда, где Сун Лан и Лао Вэнь ждут с группой учеников, чтобы выпустить их через
обереги.

Вэй Усянь идет в свои комнаты, чтобы попытаться наверстать упущенное на работе.

Всегда так много нужно сделать. Он работал над своим учебником для учеников с тех
пор, как они основали секту, и он все еще только наполовину дочитал вторую
страницу.

В настоящее время ученики изучают копии, которыми они делились с очень хорошо
организованными заметками Сон Лана. Вэй Вусянь начинает испытывать ужасное чувство,
что это не изменится.

Может быть, к тому времени, когда А-Бай начнет свои занятия, думает он, берясь за
бумагу.

Он успевает написать все три символа, прежде чем раздается стук в его дверь. "Шифу,
Фан-фурен зовет тебя",-говорит А-Ян.

"Иду", - со вздохом говорит Вэй Вусянь.

---

Дело в том, что весь мир культивирования пытался убить нас всех, это не значит, что
повседневная жизнь их секты фактически прекращается, так как, в конце концов, они
не преуспели.

Им нужно кормить людей, заботиться о детях и учить их. Некоторые из детей долгое
время жили в страхе и ужасе во время войны, прежде чем Вэй Вусянь и Жанжан нашли их
и отвели в безопасную пещеру. Так много из них потеряли своих родителей, и теперь
секта Вэй-это все, что у них есть.

Некоторые из них снова борются с последствиями нападения.

Многие взрослые секты в настоящее время допоздна не спят каждую ночь, успокаивая
кошмары и успокаивая детей. У мамы это очень хорошо получается. Так же как и Цзян
Яньли, на чьей ответственности нет детей, и которая все еще в трауре по своему
отцу, но, тем не менее, не ложится спать до рассвета, чтобы вытереть слезы младших
учеников Вэй Вусяня. Сичэнь-гэ, Шуфу и Жанжан по очереди не спят всю ночь, играя
успокаивающую музыку.

Когда у Вэй Вусяня есть свободное от работы время, чтобы обеспечить более
безопасное будущее для всех них, его часто призывают прийти к детям, когда они
становятся... раздражительными.

Как сейчас.

"Из-за чего весь этот шум?"- требует он, входя в класс. По меньшей мере дюжина
детей сразу же столпились вокруг него, все переговариваясь друг с другом. "Тихо!
Тише! Тишина!" Он ждет, пока какофония стихнет. "Так-то лучше. Что происходит?
Разве я не говорил тебе не вызывать меня, если что-то не горит? Почему ничего не
горит? Я научил каждого из вас, как поджигать вещи, я уверен в этом".

Это вызывает у него пару тихих смешков, но дети все еще подавлены, и он видит, что
некоторые из них плакали.

"Есть некоторые опасения, что на нас все-таки нападут, теперь, когда вы

освобождаете земледельцев в долине", - говорит ему Фан Сяолинь. Ее тон, как всегда,
ласков и нежен.

"Понятно", - говорит он. Разумное беспокойство, полагает он. "Полная чушь", -

говорит он вслух. "Если они попытаются, я просто уничтожу их. Я мог бы взять пять
тысяч из них сам, если бы мне пришлось, и мы отпускаем их только по несколько
десятков за раз". Он насмешливо-строго оглядывает комнату. "Я очень зол, что кто-то
из вас сомневается в моей силе". Он присаживается на корточки, чтобы не просто
нависать над ними всеми. "Я обещаю вам всем, что буду оберегать вас", - говорит он
более мягким тоном.

Очень маленький ученик дергает его за рукав. "Я сказал, что шифу-самый сильный из
всех, кто есть", - говорит ребенок. "Шифу мог бы сразиться со всем миром".

Вэй Усянь улыбается. "Конечно", - соглашается он. "Солнце, и облака, и звери, и

цветы в полях". Он постукивает крошечного ученика по носу. "Но не река или лотос,
потому что Цзян - наши друзья".

Ребенок хихикает, и за ним следуют другие.

"Я могу побыть с тобой немного", - решает Вэй Вусянь. "Почему бы нам не поработать
над твоими талисманами "не смотри сюда"? Потому что я знаю, что вы все знаете, что
вам следует делать, если вы в опасности, не так ли?"

"Мы убегаем и прячемся", - хором повторяют дети.

"Шифу спасет нас", - настаивает крошечный ученик.

"Да, я сделаю это", - твердо говорит им Вэй Вусянь. "К своим столам! Сделайте свои
талисманы! Я хочу забыть, что ты вообще здесь!"

Дети разбегаются по своим маленьким партам.

"Они любят тебя", - тихо говорит Фан Сяолинь, улыбаясь ему.

"Они вырастут из этого", - отвечает Вэй Вусянь. "Но это мило".

---

Не Хуайсан осторожно поправляет свою чрезвычайно помятую одежду.

Он самым настойчивым образом протестовал, что он вообще не способен на это.

Вэй-сюн улыбнулся ему и со знанием дела сказал, что он совершенно уверен, что Не-
сюн обладает несказанными глубинами.

Это было немного тревожно.

И вот он здесь, в маленькой пустой комнате.

Цзинь Гуаняо, все еще окутанный сверкающим зеркальным блеском, был распростерт на
полу. Вэй-сюн стоит у двери.

Не Хуайсан делает глубокий вдох и кивает.

"Ты можешь это сделать!"-ободряюще говорит Вэй-сюн, а затем щелкает пальцами и

закрывает дверь.

Через несколько мгновений раздается шуршащий звук, когда тело Цзинь Гуаняо оседает
на землю.

Это начинается.

---

Мгновение назад Цзинь Гуаняо стоял на солнце за Радужными холмами.

Теперь он в темноте, лежит на твердой поверхности. Возможно, этаж.

Он моргает, когда его глаза привыкают к полумраку, и в фокусе появляется лицо

Хуайсана. Младший брат Цинхэ склонился над ним, выглядя встревоженным и
обеспокоенным.

"Э-э-э, ты не ранен?" Он осторожно, нежно проводит пальцами по голове Цзинь Гуаняо,

снимая шляпу. "Кажется, у тебя нет кровотечения. Ты помнишь, что случилось?"

"Я ... нет". Он не.

Хуайсан помогает ему сесть. "Ты потерял сознание и попал в плен", - говорит он ему.
"По крайней мере, ты жив".

"Это что-то", - признает Цзинь Гуаняо. Он оглядывается по сторонам. Они находятся в

маленькой пустой комнате - несомненно, в камере, предполагает он. "Я так понимаю,
что битва прошла не очень хорошо для нас".

"Нет", - печально говорит Хуайсан. "Вэй Вусянь обладает великими и злыми силами, и
мы не ожидали, что Цзян присоединится к нему - или что Юй из Мэйшаня вернется на
поле боя".

Цзинь Гуаняо чувствует, как по спине пробегает холодок. "Тот самый Ю?"

"да." Хуайсан садится и прислоняется спиной к стене. "Похоже, что ни госпожа Юй, ни
Цзян Ваньинь не верят, что Вэй были виновны в убийстве Цзян Фэнмяня". Похоже, что
его нелепый веер был конфискован. Хуайсан обмахивается рукой. "Они полны решимости
наказать виновных. Репутация Фиолетового Паука за суровость вполне заслужена. Она
демонстрирует всю свою способность к жестокости. Я наблюдал, как она пытала Лань
Сичэнь, которая была Нефритом Гусу Лань".

"Лань Сичэнь, пытали?" - спрашивает Цзинь Гуаняо, позволяя своему смятению

проявиться в его голосе и выражении лица.

Это была привилегия, которую он предпочел бы оставить полностью за собой.

"Он настаивал на своей невиновности до самого конца", - печально говорит Хуайсан,

смахивая слезу.

"Они убили его?"

"Они сделали это". Хуайсан вздыхает. "И мы следующие". Он качает головой. "Они уже
знали о невиновности Зеву-Джуна". Он отводит взгляд. "Твой двоюродный брат Цзинь
Цзисунь сказал им, что ты несешь ответственность".

Кровь Цзинь Гуаняо превращается в лед.

"Он так сказал?" - удается спросить ему.

"Он сделал это". Хуайсан наклоняет голову. "Зачем ты это сделал, э-ге? Цзян были
друзьями Цзинь в течение очень долгого времени. Цзян Фэнмянь никому не причинил
вреда".

Цзинь Гуаняо сознательно разжимает челюсть. "Цзян Фэнмянь был добр к Вэй Вусяну.
Мой отец думал, что это настроит весь мир против Вэй Вусяня, если он отвернется от
своего благодетеля".

Хуайсан смотрит на него широко раскрытыми глазами. "Но почему твой отец хотел
напасть на Вэй Вусянь?" - спрашивает он приглушенным голосом.

Цзинь Гуаняо не позволяет своему выражению лица измениться. "Он жаждет Тигрового
Тюленя, которым владеет, и, возможно, другого своего духовного оружия", - говорит
он. "Без Вэй Вусяня кампания" Солнечный удар " закончилась бы поражением. Он был бы
величайшей угрозой, способной перевернуть Небеса, если бы Цзинь вообще занял наше
место там... он подумал."

Если у него вообще есть хоть какая-то надежда выжить, какой бы слабой она ни была,
ему, скорее всего, лучше всего будет избежать признания какой-либо роли, которую он
сыграл в планировании. Сыну, чье место в доме отца было столь шатким, можно было
простить соучастие.

Может. Когда даже невинные умирают в агонии, их тела измучены, он сомневается в

своих собственных шансах.

"Так... значит, за власть", - грустно говорит Хуайсан. "Просто сила".

"да."

И тут дверь со скрипом открывается.

Цзинь Гуаняо поднимает глаза и видит Фиолетового Паука с ледяным выражением лица,
ее служанок на плечах.

"Вот этот", - говорит она, презрительно указывая на Хуайсана.

Входит высокий, крепко сложенный ученик Вэй и хватает Хуайсана за руку.

"Нет, пожалуйста, я ничего не знаю, я не знаю ..." - завывает Хуайсан, когда его
вытаскивают, в его голосе звучит ужас, и Цзинь Гуаняо концентрируется на том, чтобы
сохранить самообладание, когда его протесты затихают вдали.

Хуайсан был относительно добр к нему, когда Мэн Яо жил среди Не.

Дверь снова хлопает.

Вдалеке он слышит крик Хуайсана, всего один раз.

Цзинь Гуаняо надеется, что ради Хуайсана он упал в обморок.

---

Вэй Вусянь возвращает Не-Сюну его веер.

"Как я справился?" -спрашивает Не-Сюн, открывая ее.

"Мастерски", - уверяет его Вэй Вусянь. Жанжан был уверен, что он справится с этой
задачей, и, как обычно, оказался прав.

"Цзян Сюн, мне так жаль",-говорит Не-Сюн, поворачиваясь к Цзян Чэну.

Цзян Чэн коротко кивает. На его челюсти подрагивает мускул, и Вэй Вусянь не
собирается комментировать то, как его глаза блестят от непролитых слез, или то, как
он ни с кем не встречается взглядом.

Джин убил своего отца ради власти, не более того. Не было никакой тайной обиды или
вражды, просто тот факт, что Цзян Фэнмянь был добр к Вэй Вусяну.

Он думает, что на самом деле это может быть хуже, чем преступления Вэнь.

Как Цзян Чэн мог даже смотреть на него? Вэй Вусянь-причина, по которой Цзян Чэн
потерял своего отца.

Это его вина.

Он начинает отворачиваться, и тут его внезапно пронзает резкая боль в затылке.

Тетя Ю только что ударила его.

Звук пощечины привлекает всеобщее внимание.

Он потрясенно смотрит на нее.

"Я видела это выражение на твоем лице", - резко говорит она. "Вэй Ин. Действия
Цзинь не являются вашей ответственностью, и смерть моего мужа не была вашей виной".

"Но ..." - начинает он говорить.

"Тишина".

Технически, отстраненно думает он, он лидер секты, и ей, вероятно, не следует так с
ним разговаривать, но она знает его с десяти лет, и они с мамой очень близки,
поэтому он на самом деле не думает, что сможет ее остановить.

Она прищуривается, глядя на него. "Действия Цзинь лишили моих детей их отца. Я не
допущу, чтобы эта кража усугубилась потерей того, кто был им как брат. А-Ченг, ты
винишь в этом Вэй Ина?"

"Что?" Цзян Чэн хмурится. "нет! Кто бы стал винить тебя за это? Не будь идиотом".

"О", - шепчет Вэй Вусянь. "хорошо."

---

Тан Чжань держит А-Бая в одной руке. Ребенок сонный, но еще не спит и, кажется, в
хорошем настроении.

Они одни; все остальные заняты, но Тан Чжэньяню не нужно было этого делать, и,
поскольку ребенка недавно покормили, в данный момент ему не нужно быть со своей
матерью.

Он такой маленький. Тан Чжань никогда не видел А-Юаня, когда он был таким
маленьким. Он редко видел такого крошечного ребенка.

У Вэй Бая тонкие черты лица. Как сын Вэй Ин и Вэнь Цин, неудивительно, думает Тан
Чжань, что он так красив - несомненно, самый красивый новорожденный ребенок,
который когда-либо жил, с самыми совершенными крошечными пальчиками на руках и
ногах.

Тан Чжань завладел вниманием ребенка. Свободной рукой он берет свою маску и
надевает ее.

Важно, чтобы А-Бай понял, что маска все еще принадлежит ему.

Всего через мгновение Тан Чжань снимает маску. Еще слишком рано переусердствовать.

И А-Бай улыбается ему.

Он не делал этого раньше, и Тан Чжань чувствует себя странно, как будто его ударили
в грудь, но почему-то это было приятное ощущение. Он смаргивает слезы.

Сын Вэй Ина впервые улыбается ему. Брат А-Юаня.

Вэнь Цин и Фан Сяолинь предположили, что - как только они закончат с последствиями
нападения и уберут посторонних из своего дома - Фан Сяолинь готов завести еще
одного ребенка, если он и Вэй Ин пожелают.

Тан Чжань надеется, что Вэй Ин согласится. Это небольшая жертва для Тан Чжаня,
ничтожная по сравнению с радостью другого ребенка, но Вэй Ин - тот, кто должен
подчиниться процессу его отцовства, и у Тан Чжаня складывается впечатление, что это
не особенно приятно. Это не секс как выражение любви и желания, это медицинская
процедура.

Но награда за это так велика. Тан Чжань примет столько детей, сколько женщины
готовы выносить.

В своей первой жизни у А-Юаня было более одинокое детство, чем хотелось бы Лань
Ванцзи. У него не было ни братьев, ни сестер, ни родителей - то, что Вэй Ин и Лань
Ванцзи могли быть его родителями, официально не признавалось до тех пор, пока Сычуй
не стал взрослым. Детство в секте Лан может быть суровым опытом.

В этом фильме у А-Юаня есть его мать, его собственная мать, а также Вэнь Цин,
которая будет матерью по крайней мере одного из его братьев и сестер. У него есть
Вэй Ин, и он всегда будет знать его как своего отца, и Тан Чжань, который, как
юаньпэй Вэй Ина, тоже всегда будет их родителем.

Он прижимает А-Бая к груди. Сын Вэй Ина. Их сын.

Глава 22
Текст главы
Цзинь Гуаняо и Не Минцзюэ поклялись в братстве после кампании "Солнечный удар".

Не Минцзюэ не утверждает, что Цзинь Гуаняо должен избежать казни за свои

преступления.

К удивлению многих, именно Тан Чжэньян обращается с просьбой о снисхождении.

Он цитирует принципы и прецеденты, а также бремя, которое Цзинь Гуаняо нес как сын
такого ужасного отца; лишения его воспитания и влияние, которое, должно быть,
оказало на него стремление получить одобрение такого родителя.

Его призыв весьма трогателен, и, как отмечают несколько человек, трудно полностью
игнорировать такой вклад того, кто вообще никогда раньше не выступал в совете. У
Тан Чжэньяна есть привычка молча сидеть рядом с Вэй Усяном.

Собравшиеся лидеры секты соглашаются быть милосердными, и его приговор сводится к

смерти от удушения.

Это осуществляется без фанфар. Хотя Не Минджуэ поклялся убить тех, кто несет
ответственность за убийство Цзян Фэньмяня, он не мог хладнокровно убить своего
названого брата.

Цзинь Гуаняо умирает от рук одной из служанок, которые ухаживают за женой покойного
Цзян Фэнмяня. Не записано, кто из них совершил это деяние, но сказано, что она не
дрогнула.

---

Осталось сделать всего несколько вещей, прежде чем вся эта уродливая неразбериха
закончится и секта Вэй сможет полностью очистить свою территорию от незваных
гостей.

Некоторые из лидеров секты уже ушли, но многие еще нет; они, как правило, очень
громко говорят, как будто полны решимости продемонстрировать свою лояльность и
поддержку Вэй Вусяну и секте Вэй, и он находит это все более утомительным.

Он уверен, что они набросились бы на него в любой момент, если бы думали, что это
будет в их интересах. Он просто хочет, чтобы все это поскорее закончилось. Если бы
Шуфу не занялся преподаванием того, что обычно было бы занятиями Вэй Вусяня со
своими учениками, секта Вэй развалилась бы.

У них так много детей. Дело не только в том, что он хочет, чтобы они процветали, а
для этого им нужно получить образование, - им также нужно быть занятыми, иначе весь
Сяцзян погрузится в хаос.

Хорошо иметь таких друзей, как у них. Джиджи по-прежнему бесценна, потому что дети
обожают ее, и она готова помочь им занять себя. Не Хуайсан руководит ими в играх
(когда ему удается избежать поимки на собраниях), а ученики Цзян Чэна учат детей
делать воздушных змеев, чтобы стрелять в воздушных змеев.

Иногда Вэй Вусянь с тоской вспоминает свое детство, когда они еще жили с Попо. Как
иногда ему хотелось, чтобы они жили где-нибудь, где было бы больше людей, чем
только они четверо, где был бы шум, а не тихие луга, которые шелестели на ветру.

Он действительно не ценил это так сильно, как мог бы.

Они собирают лидеров секты в зале, и Сон Лань и Лао Вэнь приводят Цзинь Гуаншаня и
ставят его перед ними.

Сон Лань и Лао Вэнь занимают позиции по обе стороны от него, Сон Лань сжимает меч
Цзинь Гуаншаня, а затем Вэй Вусянь отпирает печать, которая удерживала его вне
времени.

Сун Лань немедленно разоружает его, и Лао Вэнь с силой толкает его на землю.

"Наконец-то, - растягивает слова Вэй Вусянь, - мы пришли к Лидеру Секты Цзинь".

"Что все это значит?" - спросил я. - требует Цзинь Гуаншань, и Сон Лань бьет его по
плечам своим собственным мечом в ножнах. Не очень трудно. Просто поучительно.

Если Цзинь Гуаншань окажется медлительным учеником, тетя Юй выразила желание

продолжить его образование с Зидяном.

"Не говори без разрешения", - строго говорит Сун Лан. Глаза Цзинь Гуаншаня
выпучиваются от возмущения.

"Как ты думаешь, кто ..." - начинает говорить он, и терпение тети Ю, похоже, уже
иссякло.
На мгновение в зале вспыхивает яркая вспышка, когда Зидянь выскакивает с того
места, где она стоит, и сбивает Цзинь Гуаншаня с ног.

У Вэй Вусянь сложилось впечатление, что она ужасно долго хотела это сделать и
просто ждала предлога. Она выглядит в основном собранной, но с едва уловимым
выражением большого удовлетворения.

"У нас подготовлен список ваших преступлений", - говорит Вэй Вусянь, и Шуфу выходит
вперед, разворачивая свиток.

"Цзинь Гуаншань был признан ответственным за следующие смерти. Цзян Фэнмянь. Цзян
Динсян. Цзян Вэйчжэ..."

Список можно продолжать довольно долго, поскольку лидеры сект, потерявшие людей в
попытках разрушить обереги, настаивали на том, что вина за эти смерти также должна
лежать на Цзинь Гуаншане.

Даже после того, как он заканчивает этот список, он продолжает наматывать свиток
дальше. Вэй Вусянь подтягивается.

Дальнейшие расследования действий Цзинь Гуаншаня за последние несколько недель

привели к довольно неприятным результатам.

"Цзинь Гуаншань был признан виновным в изнасиловании следующих женщин", - говорит

Шуфу. "Цинь-фурэнь. Мо Фан..."

"Это полная чушь!" - кричит Цзинь Гуаншань. "Они всего лишь..."

Естественное любопытство Вэй Вусяня не распространяется на заботу о том, как бы

закончилась эта фраза, если бы Зидянь ее не прервал. На этот раз Цзинь Гуаншань не
сразу поднимается на колени, а ложится на землю, издавая сдавленные звуки, в то
время как голос Шуфу продолжает звучать уверенно.

Когда ужасный список завершен, Сон Лань снова приходится тащить Цзинь Гуаншаня за
воротник на колени.

"Вы можете говорить, если считаете, что можете сказать что-то ценное", - говорит
Вэй Вусянь.

"Это был не я", - скрипит зубами Цзинь Гуаншань, вытирая кровь с губ. "Цзысунь убил
Цзян Фэнмяня, ты можешь забрать его".

"Он уже мертв", - скучающим тоном говорит ему Вэй Вусянь. "Он умер во время
нападения".

"Попытка сломать защиту была идеей Гуаняо", - пытается Цзинь Гуаншань.

"Цзинь Гуаняо был казнен на прошлой неделе", - вздыхает Вэй Вусянь. "Я больше думал
о том, что тебе, возможно, есть что сказать Цзинь Цзисюаню и другим твоим
оставшимся в живых детям. Твоя собственная жизнь уже потеряна".

Цзинь Гуаншань оглядывает комнату. "Вы все внезапно оказались в плену у Вэй Усяня?"
он плюет, но Вэй Вусянь думает, что видит настоящий страх в глазах этого человека.

"Он не убивал моего отца", - говорит Цзян Чэн с холодной яростью.

"Конечно, он сделал это!" - кричит Цзинь Гуаншань. "Были доказательства! Кусок их

униформы, кольцо!"
"Что заставляет тебя так говорить?" - резко спрашивает тетя Юй. "Я был тем, кто
нашел тела Цзян Фэнмяня и его учеников. Я не сообщал о таких доказательствах".

"Как и культиваторы Цзян, которые их извлекли", - добавляет Цзян Чэн. "Они очень
тщательно обыскали местность и ничего не нашли".

Цзинь Гуаншань пристально смотрит на тетю Юй. "Ты защищаешь его?" - спрашивает он.
"Я знаю, что эти штуки были там, Зиксун положил..."

Он останавливается, но уже слишком поздно.

"Именно по вашему предложению мы поклялись уничтожить тех, кто несет

ответственность за смерть Цзян Фэнмяня", - рычит Не Минцзюэ. "Я прослежу, чтобы мое
обещание было выполнено, Цзинь Гуаншань".

---

Лань Кирен сидит в одном из залов, которые секта Вэй в настоящее время использует
для занятий.

С тех пор как он прибыл, он был включен в планирование расширения Сягуана в

надлежащую штаб-квартиру секты. До сих пор вэй более или менее обходились тем, что
они могли сделать, чтобы обеспечить своих людей жильем и питанием. Они хотят чего-
то лучшего, где классы и мастерские не разбросаны случайным образом по домам (а
иногда и полностью в домах людей), и ему льстит, что с ним консультировались по
вопросу о том, как лучше всего организовать учебу.

Если бы процесс был завершен, Лань Кирен мог бы заняться чем-нибудь другим, пока
Вэй Ин возглавляет свой нынешний класс, но любая реальная работа ждет, пока они
наконец не избавятся от последнего из посторонних.

По крайней мере, в его классе сейчас тихо. Он использует это время для работы над
написанием учебника. У секты Вэй очень мало письменных рекомендаций для своих
учеников. Лань Кирен-один из нескольких человек, работающих над исправлением этого.

Он прочитал одну из копий заметок юной Сон Цзичэнь, которые дети передают друг
другу, и на самом деле был несколько впечатлен - но им нужно больше.

Лань Кирен, соответственно, не особенно рад, что его прервал один из посетителей.

"Лань Кирен", - говорит Лань Тингуан с порога. "Тебя сегодня было довольно трудно
найти".

Лань Кирен бросает на своего двоюродного брата равнодушный взгляд. "Я не могу
представить, почему вы сочли это необходимым", - категорично говорит он, и Лан
Тингуан хмурится, входя в комнату.

"Ты высказала свою точку зрения", - говорит он. "Мы должны были прислушаться к
тебе, а не становиться на сторону Цзинь. Будь Вэй Ин менее милосердна, это было бы
катастрофой".

"Вэй-цзунчжу", - поправляет его Лань Кирэнь. Мальчик-лидер секты, и Лань Тингуан-не

его семья.

Лан Тингуан хмурится все сильнее. "Ты можешь снова надеть ленту и одеться как
следует, Лань Кирен", - настойчиво говорит он. "Ты не можешь вернуться к своим
обязанностям в таком виде".
"Напротив", - отвечает Лань Кирен. "В этот самый момент я выполняю свои
обязанности, одетый вот так".

"Твои обязанности в Гусу", - говорит Лан Тингуанг резче. "В локальную сеть".
"У меня больше нет никаких обязанностей перед Лан". Лан Кирен одаривает его тонкой
улыбкой. "Место этого скромного учителя здесь".

Глаза Лань Тингуана сузились. "Я должен был знать", - презрительно говорит он. "Без
сомнения, эта женщина тоже здесь, если Тан Чжэньян - твой бесчестный племянник-или
я должен сказать, твой сын?"

Лань Кирэнь не знает, как бы он отреагировал на это, если бы был один в комнате до
прихода Лань Тингуана.

Но он не был.

Таким образом, что у него немного болят глаза, неуместные детали фона в комнате
внезапно становятся менее неуместными, привлекая внимание. Через мгновение комната,
в которой, казалось, не было ничего особенного, полна детей, выстроившихся у стены
вместе с Вэй Ин.

Они практиковали свои талисманы "не смотри сюда" со своим молодым лидером секты. У
них все шло очень хорошо - даже Лань Кирен забыл, что они там были.

"Занятия заканчиваются рано", - говорит Вэй Ин. "Молодец, хорошая работа. Иди
посмотри, сможешь ли ты найти кого-нибудь, кто возьмет тебя на охоту на воздушных
змеев".

"Да, шифу!" - хором повторяют дети с большим энтузиазмом, чем приличия, и

устремляются мимо очень испуганного Лань Тингуана.

"Вэй-цзунчжу", - сухо произносит Лань Тингуан.

"Лань-цзунчжу". Улыбка Вэй Ина не касается его глаз. "Что ты только что говорил о
маме?"

Глаза Лань Тингуана расширяются, и он не отвечает.

"Я полагаю, - продолжает Вэй Ин, - вы намекали, что она может быть прелюбодейкой,
которая солгала об отцовстве моего мужа".

"Я сожалею о своих необдуманных словах", - неохотно говорит Лан Тингуан.

"Нет, пока ты этого не делаешь". Вэй Ин неторопливо подходит к нему, стоит чуть
слишком близко, немного нависая. "Я хочу быть предельно ясным, Лань-цзунчжу", -
говорит он мягко и шелковисто. "В ваших интересах было бы посоветовать вашим
ученикам, что, если они когда - нибудь столкнутся с Леди Тан в любой точке мира,
они должны сделать все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность-до тех пор, пока
они ее не беспокоят. Потому что, видите ли, она действительно когда-то содержалась
в Гусу в качестве пленницы Лан."

"Тогда ..." - начинает говорить Лань Тингуан, но выражение лица Вэй Ина должно
измениться так, чтобы Лань Кирен не мог видеть под этим углом, потому что он резко
останавливается.

"Если с ней когда - нибудь что - нибудь случится-если она пострадает, или пропадет
без вести, или что-нибудь в этом роде-Лан будет моим первым подозреваемым", -
продолжает Вэй Ин. "И я увижу, как все Облачные Ниши превратятся в пепел, если они
задержат ее хотя бы на мгновение или нанесут ей хотя бы царапину".
"Ты не можешь ..." - начинает говорить Лань Тингуан, но запинается.

"О, я могу", - мурлычет Вэй Ин. "В Городе Без Ночи я не обещал милосердия, но, тем
не менее, я был очень, очень милосерден. В конце концов, многие люди были введены в
заблуждение. Но здесь нет никаких недоразумений, Лань-цзунчжу. Эта сирота была
воспитана Тан Лицзюань, матерью Цзеву-Цзюня и Вэй-фурен. И я говорю вам, очень
ясно, что если какой-либо член Секты Лан каким-либо образом побеспокоит ее, пощады
не будет вообще". Он покачивается на пятках, и его поза становится менее
угрожающей, более беззаботной. "Есть вопросы? Что-нибудь вам все еще кажется
неясным?"

"Мир культивирования этого не потерпит", - говорит Лань Тингуан, и Вэй Ин

откровенно смеется.

"действительно? Ты думаешь, что теперь сможешь спровоцировать их на то, чтобы они

повернулись против меня? Я мог бы убить их всех, но предпочел этого не делать. Ты
думаешь, они пойдут навстречу своей гибели, потому что я не позволил бы тебе
угрожать моей свекрови?"

"Она убийца", - говорит Лан Тингуан слишком громко.

"Никто тебе не поверит",-огрызается Лань Кирен. "Я расскажу миру о преступлениях

Цинхэн-Цзюня и Лань Няньцзу, пока у Лань вообще не останется лица".

"Ты бы этого не сделал!"

"Лань Тингуан, - говорит Лань Кирен, встречаясь с ним взглядом, - после всего, что
произошло, я бы наслаждался этим". Он встает. "Уходи. Возвращайтесь в Гусу. Я не
сомневаюсь, что вас ждет очень много работы. Не ищи дальнейших контактов с моими
племянниками или их матерью".

"И молись, чтобы никто больше никогда не пытался причинить вред маме",-добавляет
Вэй Ин. "Потому что, если с ней что-то случится, и я не смогу найти доказательств
того, кто виноват... Я буду считать, что это был ты".

Лань Тингуан уходит, угрюмый, и Вэй Ин поворачивается обратно к Лань Кирену.

"Ты бы действительно сделал это?" - спрашивает Лань Кирен с любопытством, и Вэй Ин

лучезарно улыбается, улыбается, как его собственная мать.

"Я бы предпочел, чтобы в этом не было необходимости", - беспечно говорит он. "Но
если они толкнут меня, я разобью саму гору на гравий".

---

Цзян Яньли улыбается, глядя на ребенка у нее на руках. Вэй Бай улыбается ей в ответ
и издает негромкий булькающий звук.

Для нее не удивительно, что сын А-Сянь такой милый, когда сам А-Сянь-один из самых
милых людей на свете.

И к тому же дядя мальчика-просто прелесть.

Сначала Вэнь Цюнлинь был очень застенчив в ее присутствии, но со временем он все

больше привык к ней.

Она проводит много времени с Вэнь Цин и Фан Сяолином. Они хорошие друзья, и их
компания-утешение в это трудное время, как и их дети. (Вэнь Цин часто работает с
книгами за письменным столом, но, тем не менее, следит за разговором, и Цзян Яньли
не будет жаловаться на большую возможность провести А-Бай.)

С детьми приходит Вэнь Цюнлинь, потому что в Сягуане есть чужие люди, а это сыновья
Вэй-цзунчжу. Вэнь Цюнлинь-их страж. Мяньмянь тоже, но Цзян Яньли уже довольно
хорошо ее знает.

Ясно, что А-Юань безмерно обожает Вэнь Цюнлиня. Мальчик разочарован, когда Вэнь
Цюнлинь извиняющимся тоном говорит ему, что сегодня он не может играть, потому что
он настороже и должен быть всегда готов.

А-Юань, похоже, находит это неубедительным. К счастью, Тан Чжань тоже часто бывает
там, чтобы поиграть с ним.

Вэнь Цюнлинь также, кажется, обожает свою сестру и души не чает в А-Бай. Он все
время остается настороже, но время от времени все еще робко участвует в разговорах.
Он, кажется, испытывает благоговейный трепет перед Цзян Яньли.

Поведение большинства людей по отношению к ней находится где-то в диапазоне между

вежливостью и презрением. В конце концов, ее репутация в лучшем случае скромна.

Вэнь Цюнлинь - первый молодой человек после ее братьев-она включает в эту категорию
А - Сянь и Тан Чжаня-который относится к ней так, как будто она особенная.

---

Цзинь Цзисюань тяжелой поступью поднимается по ступеням Цзиньлиньтая.

Он уверен, что среди его секты есть люди, которые уже замышляют его свержение. Если
бы только он мог сказать им, что, будь у него выбор, он бы обменял весь Цзиньлинтай
на палочку бин тангулу и блестящий камешек.

Его отец, его брат и двоюродный брат мертвы, и вся секта Цзинь в опале. Цзинь
Цзисюань, похоже, дурак, который никогда не видел преступлений, совершаемых вокруг
него.

Цзян Яньли никогда не выйдет за него замуж. Его отец был ответственен за ее
убийство. Для нее было бы немыслимо даже подумать об этом.

Некоторые из тех, кто когда-то был их сильнейшими союзниками, обратились против

них.

Он так устал.

Секта Вэй, в целом, была удивительно гостеприимна к нему, пока он был там,
наблюдая, как все, что, как он думал, он знал, и все, чем, как он думал, он мог
гордиться, рассыпается в пыль, но он плохо спал.

Он также редко мог появляться за едой, но, несмотря на обстоятельства ее ухода из

секты Цзинь, Мяньмянь - теперь ученица Вэй и выглядевшая счастливее, чем он когда -
либо видел ее, - все еще была склонна быть доброй к нему и приносила ему еду в
отведенную ему комнату.

Несмотря на отсутствие аппетита, он заставил себя поесть. Он не в том положении,

чтобы отвергать такую доброту от кого-либо, кто все еще готов даровать ее ему.

В Сягуане Вэй Вусянь со своими женами и детьми живет в комнатах, которые в

Цзиньлиньтае считались бы ниже достоинства самого низкого младшего ученика. Вэй
Вусянь ест за переполненными столами со своей семьей и друзьями. Слуги
разговаривают с ним с уважением, но и с доверием; иногда кажется, что они боятся
посторонних, но они явно не боятся его.

Его жены прекрасны, его дети очаровательны, его ученики верны. Мяньмянь
присоединилась к его секте, и она дразняще улыбается ему в знак явной дружбы.

Цзинь Цзисюань болен завистью.

Он думает, что пришло время изменить жизнь в Цзиньлиньтай. Он прикажет убрать

ненужную роскошь. Джины были унижены, и теперь их жизнь должна отражать это.

Либо они станут лучшими людьми, либо свергнут его. Если ему особенно повезет, они
могут убить его на месте. Любой из этих результатов приведет к улучшению нынешней
ситуации.

Глава 23
Текст главы
Даже после того, как лидеры секты окончательно разошлись, жизнь в Сягуане не
возвращается к комфорту изоляции.

Команды ремесленников с пирса Лотоса прибывают - в сопровождении культиваторов в их

путешествии - чтобы помочь перепрофилировать строительные материалы, которые секта
Вэй извлекает из руин Ночного города, для строительства новых домов.

Эти гости приветствуются. В меньшей степени это касается эмиссаров других сект и
случайных возвращений их лидеров.

Тан Чжань не особенно удивлен этим. В своей предыдущей жизни Лань Ванцзи в течение
ряда лет служил Главным Культиватором, и у него есть опыт работы с бесконечными
мелкими жалобами, которые будут поданы любому, кто, как считается, в состоянии их
услышать.

Секта Вэй внезапно резко возросла в популярности, в то время как Цзинь сократилась,
Лань снова смутилась во второй раз менее чем за двадцать лет, а секта Цзян в
трауре. (И никто даже не подумал бы представлять такие вопросы перед неуверенным
характером Не Минджуэ.)

Тан Чжань тоже не в восторге от этого. У него много целей в этой жизни. Некоторые
из них находятся в конфликте и должны быть сбалансированы. Его желание посвятить
себя Вэй Ину и счастью Вэй Ина противоречит его обязанностям перед другими; если на
то пошло, его желание посвятить себя Вэй Ину противоречит его желанию, чтобы Вэй Ин
был счастлив, потому что Вэй Ин счастливее всего, когда в его жизни есть другие
люди, кроме просто Тан Чжаня.

Вэй Ин любит легко. Это одна из вещей, которая делает его таким замечательным, и
Тан Чжань не должен пытаться помешать Вэй Ину завести друзей.

Он хотел, чтобы Вэй Ина уважали, чтобы его величие было понято и признано - но это
приводит к тому, что череда людей осмеливается пытаться навязываться во времена Вэй
Ина.

К счастью, семья Тан Чжаня воссоединилась.

В своей предыдущей жизни Лань Ванцзи был вынужден выполнять обязанности Главного
Культиватора и управлять Сектой Лань при небольшой поддержке своего брата, который
оставался в уединении.

В этом случае он не несет такого бремени.

Его дядя все еще жив и активно участвует в управлении сектой Вэй, терпеливо обучая
детей и учеников теории культивирования.

Его брат помогает с этой задачей, но также взял на себя другую.

Когда посетители приходят в поисках аудиенции у Вэй Ина, они неизменно

обнаруживают, что он недоступен. Объясняется, что он, к сожалению, очень занят
(даже когда он занят тем, что прячется от посетителей - однажды он зашел для этого
на пирс Лотоса).

Вместо этого им предоставляются встречи с Цзеву-Цзюнем, который любезен и

дипломатичен и который с неизменной вежливостью выступает посредником в
рассмотрении жалоб просителей.

Лань Ванцзи ненавидел иметь дело с чужаками из других сект. Он ненавидел то, как
они смотрели на него - он чувствовал, что за ним наблюдают и осуждают, но никогда
не видел. Это намного лучше. Тан Чжань всегда маскируется в присутствии тех, кто не
является его семьей. Он невидим, если только он специально не решил быть видимым.

И его брат там, чтобы защитить его и Вэй Ин, как он защищал Лань Ванцзи в детстве,
потому что на этот раз Брат выбрал его, и их мать тоже. На этот раз они вместе.
Бесконечные подарки Брата людям защитят Тан Чжаня от необходимости иметь с ними
дело, и Тан Чжань сможет разделить с ним свою семью.

К тому времени, когда Лань Ванцзи создал семью, которая принесла ему такую радость
в дальнейшей жизни, его брат был вне пределов его досягаемости. Это никогда не
переставало причинять боль.

У Тан Чжаня теперь новая дилемма. Проблема, с которой он сталкивается, заключается

в том, что он не уверен в своих собственных мотивах.

В то время как Сягуан был окружен вторгающимися лидерами сект, Тан Чжань проводил
большую часть своего времени с женщинами и детьми - там, чтобы заботиться о детях и
охранять их, если это необходимо, вместе с Вэнь Нином, который все время находился
там.

Он был там, чтобы увидеть развитие явного восхищения Вэнь Нин Цзян Яньли - и, как
он думает, определенной привязанности от нее к нему.

Тан Чжань очень привязался к Цзян Яньли. В своей предыдущей жизни у него никогда
по-настоящему не было возможности узнать ее, но он знал, насколько она была важна
для Вэй Ин. В этом он лично переживает ее теплоту и доброту, и он полностью
понимает любовь Вэй Ин к ней.

Ее помолвка с Цзинь Цзисюанем расторгнута и не будет восстановлена. Это

несправедливо, но ее репутация может пострадать еще больше, если она останется
незамужней слишком долго. Ей уже за двадцать, и она пользуется незаслуженно низким
уважением.

Из тех молодых людей, за которых она могла бы выйти замуж, Вэнь Нин, безусловно, не
плохой выбор. Кажется, Не Минджуэ... вряд ли. Никакой Джин-это не вариант. Хотя
знания Тан Чжаня о молодых людях Секты Лань устарели на целую жизнь, он не может
придумать никого, кто подошел бы ей, за исключением, возможно, его брата... который
также кажется маловероятным. Вэй Ин и Не Хуайсан уже женаты, и было бы ниже
достоинства Цзян Яньли как сестры лидера секты Цзян стать наложницей.

Вэнь Нин не низкого происхождения, и он уважаемый ученик секты Вэй, который

приобрел известность... но и его статус тоже не самый высокий.
Об этом не могло быть и речи для него в ручжуе, особенно если Цзян Чэн вряд ли
произведет на свет собственных наследников.

Цзян Ваньинь никогда раньше не был женат, но ... произошло много ужасных вещей.
Трудно сказать, имеет ли это значение.

Самая большая неопределенность для Тан Чжана-это его собственная мотивация. Пока он
не сможет решить это, он не может заставить себя предложить это, хотя, как Вэй-
фурэнь, это его место, как и любого другого.

Если бы Вэнь Нин женился на секте Цзян, он переехал бы на Пирс Лотоса, и ни он, ни
Цзян Яньли не приезжали бы в Сягуан так часто. Ни он, ни Цзян Яньли не стали бы
отнимать у Вэй Ина так много времени.

Вэй Ин будет скучать по ним, но вряд ли он станет винить Тан Чжаня. Искренне ли он
думает о том, что лучше для всех, или он эгоистичен?

Он совершает путешествие к пирсу Лотоса. Секта Цзян в трауре, и Цзян Чэн все еще
приспосабливается к своей новой роли, и он не был в Сягуане с тех пор, как уехали
лидеры секты. (Как и его мать, которая вернулась, чтобы сыграть роль хозяйки Пирса
Лотоса, и Тан Чжань знает, что мать скучает по своей подруге. Ее настроение стало
менее радостным. Если бы Цзян Яньли осталась на пирсе Лотоса, она могла бы взять на
себя эту роль; это еще одна причина, по которой Тан Чжань подозревает здесь свои
собственные мотивы.)

Он идет один. Путешествие по воздуху не слишком длинное, хотя пешком оно занимает
несколько дней. Дети находятся со своими матерями и его, а Вэй Ин сегодня занят
проектом.

Цзян Чэн принимает его в своем кабинете и приветствует так тепло, как Цзян Чэн
способен приветствовать любого, потому что Цзян Чэн считает, что он и Тан Чжань
друзья. (Тан Чжань не сказал бы, что это не так, но это кажется... странным...
чтобы предположить, что так оно и есть.)

"Что привело тебя на пирс Лотоса?" - спрашивает Цзян Чэн.

"У меня есть посылка от моей матери к тебе", - правдиво говорит Тан Чжань, - "но я
также хотел поговорить с тобой".

"Ты потерял меня, когда сказал, что хочешь поговорить",-говорит Цзян Чэн с
полуулыбкой, которая говорит, что это шутка. Тан Чжань наклоняет голову, чтобы
признать это.

Это будет неловко, но Тан Чжан не чужд чувства неловкости. В своей первой жизни ему
потребовалось много лет, чтобы научиться разговаривать с кем бы то ни было, не
чувствуя неловкости.

Но он не может просто предполагать.

В этой жизни он видел, как вырос Цзян Чен, но Цзян Чен всегда был очень озабочен
тем, чтобы хорошо представлять свою семью, и, возможно, просто всегда был
осторожен, чтобы никто не видел, как он смотрит на кого-то неподобающим образом.

"Я сожалею, что этот разговор может быть неприятным для вас, - говорит он, - но, к
сожалению, это необходимо". Он делает глубокий вдох. "Есть ли кто-нибудь, за кого
ты могла бы выйти замуж? С кем-нибудь, за кого, как вы думали, вы могли бы захотеть
выйти замуж?"

Цзян Чэн скорчил гримасу. "Это моя мать подговорила тебя на это?" - криво
спрашивает он. "Честно говоря, у меня всегда были другие проблемы". Он вздыхает.
"Но нет, я никогда этого не делал". Он колеблется. "Так и есть... Я имею в виду,
как ты узнал? На что это должно быть похоже? Как долго вы знали Вэй Усяня, прежде
чем подумали, что он может вам... понравиться?"

Тан Чжань моргает. Честным ответом был бы тот момент, когда я увидела его, я так
сильно хотела его, что не знала, что с собой делать, но это был бы очень странный
ответ для того, кто знает, что в этой жизни он и Вэй Ин были едины с тех пор, как
им исполнилось пять лет.

"Не так долго, как вы могли бы подумать", - говорит он, уклоняясь так ловко, как
только может придумать. "Я не могу выразить это словами, но я мог бы ..." Он делает
глубокий вдох, выдыхает и поднимает руку, кончики пальцев светятся. "Покажу тебе".

Выглядя очень неуверенным в том, уверен ли он, что хочет это сделать, Цзян Чэн
протягивает руку и осторожно касается пальцами Тан Чжаня.

Тан Чжань думает о Вэй Ин, смеющейся в лунном свете, не разделяет ни образа, ни
деталей, но чувства, и -

Цзян Чэн отшатывается. "О, нет", - говорит он с отвращением в голосе. "Я никогда не
чувствовал ничего даже близкого к этому", - он качает головой. "Я имею в виду, я не
хотел тебя обидеть". Он выглядит слегка смущенным, явно вспоминая, что это были
собственные чувства Тан Чжана, которые он разделял.

"Ничего особенного", - отвечает Тан Чжань, потому что он воображает, что такие вещи
показались бы странными и неприятными, если бы вы не привыкли к ним.

"Я думаю, что я..." - вздыхает Цзян Чэн. "Я пока оставлю это. У меня есть другие
дела, с которыми нужно разобраться."

"Избегайте опрометчивых действий", - соглашается Тан Чжань.

Если бы Вэнь Нин вышла замуж за Цзян Яньли, то их дети могли бы стать наследниками
Цзян Чэна, и Цзян Чэну никогда не пришлось бы жениться.

Это дилемма.

Он думает об этом на обратном пути в Сягуан. Это трудно. Тан Чжань придает большое
значение тому, чтобы быть праведным, не быть эгоистичным, но отрицать свои
собственные эгоистичные желания-это постоянное упражнение в самодисциплине. Он
просто убеждает себя, что ведет себя добродетельно? Он с подозрением относится к
образу действий, который так соответствует его худшим побуждениям.

Но когда он добирается до их дома, он обнаруживает, что все изменилось.

---

Вэй Вусянь с огромной гордостью осматривает свое новейшее изобретение.

Теоретически, все готово.

В теории.

"Ты уверен?" - спрашивает мама.

"Я уверен!" он говорит, и он почти прав. Это потребует огромного количества

энергии, и мама, Шуфу и Сичэнь-гэ помогают ему.
Он бы спросил Жанжана, но оказалось, что Жанжан отправился на пирс Лотоса.

Это немного иронично.

"Другой конец будет настроен правильно?" - спрашивает Шуфу.

"Определенно", - уверенно говорит Вэй Вусянь. "Цзян Чэн все еще держит для нас
комнату на Пирсе Лотоса, и я устроил ее там в прошлый раз, когда ездил. Никто его
не потревожит".

"Если ты так говоришь",-с сомнением говорит Сичэнь-гэ.

"Я так и говорю". Они занимают позиции по сторонам света. Вэй Усянь делает глубокий
вдох. "Три. Два. Один."

По его сигналу все они продвигаются вперед и направляют свою духовную энергию в
массив.

Это почти -

"Сильнее", - говорит Вэй Ин, и комната наполняется светом от этого всплеска.

И затем -

- он ловит, и вместо своего отражения в зеркале он смотрит на свою и Жанжана

комнату в Пирсе Лотоса.

Мимо него проносится ветерок, вливаясь в зеркало. Из символов, начертанных снаружи,

горит только самый нижний.

Он чувствует, что его лицо вот-вот треснет от чистого счастья и удовлетворения,

когда он отступает назад и подбирает кусок дров. (Это сломанный кусок старого стула
- они все еще не прошли через все обломки и сломанные материалы войны.)

Еще два символа мгновенно загораются, когда он бросает дрова в огонь, и Вэй Вусянь
не может не рассмеяться от восторга. Он был прав, он был прав во всем этом.

Все, что проходит от Цишаня до пирса Лотоса, будет заряжаться; путешествие в другую
сторону будет стоить энергии.

Но Вэй Вусянь изобрел статический транспортный массив.

Путешествие между пирсом Лотоса и Сягуаном будет мгновенным для немногих избранных.
В любом случае, он не мог выдержать слишком много, но он не хотел бы, чтобы слишком
много незнакомцев проходило через сердца Пирса Лотоса и Сягуана.

Важно то, что Вэй Вусянь больше не будет находиться на расстоянии от Цзян Чэна и
Цзе Цзе, а мать-от тети Юй.

Это Портал Дружбы!

---

Тан Чжань смотрит на портал и знакомый вид их спальни на пирсе Лотоса за ним.

Блеск Вэй Ина так же безграничен, как и всегда.

Они, по-видимому, оставляют его стоять до утра, прежде чем через него пройдут
какие-либо люди, чтобы убедиться, что он стабилен, и позволить порталу заряжаться
от постоянного дуновения воздуха, проходящего через него.

Тан Чжань не совсем понял объяснение Вэй Ина о том, почему это будет заряжать его,
или, если на то пошло, почему воздух вообще будет проходить, когда каждый
культиватор, который когда-либо летал на высоте, знает, что воздух на высоте
разрежен, а Сягуан находится в горах. Он был немного отвлечен осознанием того, что
для тех, кто дорог Вэй Ину, Сягуан и Пирс Лотоса теперь так же близки, как соседние
комнаты.

Женитьба Вэнь Нина на Цзян Яньли больше не будет отделять их обоих от Вэй Ин.

И он все еще думает, что это хорошая идея. Ему больше не нужно зацикливаться на
собственных мотивах.

Он поговорит с Вэнь Цин, потому что она все еще любящая и заботливая старшая сестра
Вэнь Нина, и если она одобрит это, они могут обратиться к госпоже Юй.

---

Цзян Чэн сидит за своим столом в своем кабинете, работая над корреспонденцией
секты. Его мать и сестра помогают, потому что так много - очень много всего связано
со смертью его отца. Мама уверяет его, что так бывает не всегда.

Его мать много помогала ему с его новыми обязанностями. Он благодарен. Я тоже
благодарен ей за то, что она так часто бывала дома. Когда его отец был жив, она
часто покидала Пирс Лотоса, чтобы отправиться на ночную охоту или, совсем недавно,
навестить Тан Лицзюаня, теперь, когда ее друг живет в Цишане, но в последнее время
она осталась, чтобы поделиться с ним своим большим опытом в качестве хозяйки Пирса
Лотоса.

Он много работает, но, по крайней мере, он не одинок, даже если его названых
братьев здесь нет.

А потом раздается стук в его дверь.

Он зовет их войти, и -

"Шуфу!" -радостно кричит А-Юань и рысцой вбегает в свой кабинет. Цзян Чэн
чувствует, что улыбается впервые за несколько дней, может быть, недель. Он скучает
по своему племяннику с тех пор, как вернулся из -

"Как он сюда попал?" - удивленно спрашивает его сестра, и Цзян Чэн сразу понимает,
что это очень хороший вопрос.

Цзян Чэн ловит А-Юаня, когда очень маленький ребенок налетает на него и поднимает
его. Он смотрит в сторону двери и -

Вэй Усянь ухмыляется ему. У него на руках А-Бай. "Мои бедные дети были так
заброшены своим шуфу",-говорит он насмешливо-серьезно. "Я подумал, что должен
напомнить тебе о твоих обязательствах".

Цзян Чэн ухмыляется. "Это ..." - Он останавливается. "Подожди. Вы летали с рассвета

с двумя маленькими детьми? Кто еще ...

"Нет!" Вэй Вусянь позволяет А-Цзе взять ребенка, каким-то образом ухмыляясь еще
шире. "Пойдем, я хочу тебе кое-что показать".

Сияющий А-Юань на бедре, Цзян Чэн следует за ним. "Баба сделал дверь",-шепчет А-
Юань. "Это сюрприз".
Вэй Вусянь ведет их всех в свою комнату и комнату Тан Чжэньяна, ту, которую Цзян
Чэн не решился переделать, потому что это слишком похоже на окончательное
расставание с непринужденной, легкой дружбой, которая у них была, когда они были
моложе. Теперь они лидеры секты, они больше не могут просто так останавливаться,
чтобы повидаться друг с другом -

- за исключением того, что, как выясняется, возможно, они могут, потому что дверь
Вэй Вусяня проходит от пирса Лотоса до Сягуана в один шаг.

Вэй Вусянь дает Цзян Чэну, его матери и сестре каждый свои собственные жетоны для
портала, и названые братья Цзян Чэна внезапно снова оказываются в нескольких
минутах ходьбы.

У Вэй Вусяня есть лучшие сюрпризы.

Глава 24
Текст главы
Юй Цзыюань все равно не смогла бы посетить Сягуан, если бы не блеск Вэй Ин, и
поэтому она очень благодарна за это.

По крайней мере, скоро она снова сможет свободно путешествовать. Ей никогда

особенно не нравилось останавливаться на пирсе Лотоса, но она меньше готова
оставить А-Ченга, чтобы справиться в ее отсутствие, чем Цзян Фэнмянь.

Предложение Тан Чжэньяна о том, чтобы А-Ли вышла замуж за Вэнь Нина, является
хорошим. А-Ли, похоже, совсем не возражает и уже выполняет некоторые обязанности
хозяйки Пирса Лотоса более счастливо, чем когда-либо делала сама Юй Цзыюань; Секта
Цзян будет процветать, думает она, даже если А-Чен никогда не выйдет замуж.

Она неохотно принуждает его к этому, когда он слишком похож на нее, чтобы быть
счастливым в неудачном браке. Если А-Ли хочет остаться Цзян, брак А-Ченга вовсе не
является срочным приоритетом. Он может поручить своей сестре управлять теми делами,
которые до сих пор были провинцией Юй Цзыюань, а дети А-Ли могут стать его
наследниками.

Солнце уже скрылось за горами в Сягуане, и днем прохладнее, чем в Юньмене. Она
дрожит, когда ее тело приспосабливается, когда она проходит через портал.

Такая замечательная вещь, что она может проводить свои дни в Юньмене, а ночи в
Сягуане.

Лицзюань с Фань Сяолином. А-Бай дремлет на руках у Лицзюань; Вэнь Цин, вероятно,
работает. Вэнь Цин много делает в управлении сектой Вэй и, конечно же, в высшей
степени одаренный врач. У нее никогда не бывает недостатка в работе.

Юй Цзыюань знает, что Лицзюань любит матерей своих внуков и хорошо ладит с ними, а
также довольно часто заботится о самих детях. Она удивлена, обнаружив ее с Фан
Сяолином, но не с сыном Фан Сяолина.

"Где А-Юань?" - спросил я. - с любопытством спрашивает она. Она сама очень любит А-
Юань. Он милый ребенок, ясноглазый и умный.

Лицзюань улыбается. "С его отцами", - говорит она. "Они везут его на встречу с
Попо. У них уже некоторое время не было возможности навестить ее."

Юй Цзыюань хмурится.

Вэнь Нин находится на пирсе Лотоса, и она видела Сон Лань снаружи, а также, по
крайней мере, одного из сильнейших культиваторов секты Вэй.

"Кого они взяли в качестве своего эскорта?" - спрашивает она, несколько

обеспокоенная.

"Они не взяли эскорт", - слишком небрежно говорит ей Лицзюань. "Попо вряд ли будет
приветствовать незнакомцев".

Юй Цзыюань пристально смотрит на нее, но только на мгновение. "Они поехали по

главной дороге?" - спрашивает она, зная, что ее тон слишком резок.

"Конечно?" Теперь Лицзюань и сама хмурится. "Цзыюань, что..."

Юй Цзыюань не дожидается вопроса.

Если им очень повезет, она становится параноиком.

Если это не так, у нее нет времени ждать.

---

Тан Чжань держит А-Юаня перед собой на лошади, когда они едут в сторону Мэйшаня. А-
Юань довольно хорошо путешествует; в настоящее время он держит двух травяных
бабочек и рассказывает с ними маленькие истории. Сладость этого причиняет боль; он
вспоминает одетого в лохмотья мальчика в Илинге, семью, частью которой он не знал,
как быть.

Вэй Ин едет рядом с ними, жадно прислушиваясь к рассказу А-Юаня. Оказавшись между
моментом и горько-сладкими воспоминаниями, Тан Чжан занимает больше времени, чем
следовало бы, даже для того, чтобы осознать, что произойдет дальше.

Сначала он задается вопросом, моргнул ли он, и А-Юань уронил одну из своих бабочек,
потому что внезапно у А-Юаня осталась только одна, и он скулит, предвестник вопля,
поворачивается к Тан Чжану и поднимает руку. Кончики его пальцев краснеют.

Но падение травяной бабочки не вызвало бы странного, неприятного шума рядом с ним.

Вэй Ин наклонился вперед в седле.

Вэй Ин сжимает стрелу, которая попала ему в грудь.

У Тан Чжана на руках ребенок. Его положение неудобно для защиты от фигур,
появляющихся из-за деревьев вокруг них, но у него нет такой возможности.

Вэй Ин достает что-то из рукава и крутится в седле. Хлопает им по плечу Тан Чжана,
и -

- вспышка света, ослепительно яркая, и Тан Чжань падает, рефлекторно обвиваясь

вокруг своего сына, когда он падает на землю. Его лошадь исчезла из-под него -

- нет.

Он исчез с коня.

Он падает на землю перед домом Попо.

Они носили транспортные талисманы для этого места в течение многих лет, и Вэй Ин
только что использовал один из них.
На Тан Чжана и А-Юаня, но не на себя. Вэй Ина здесь нет.

Вэй Ин просто отправил их в безопасное место, оставив себя в опасности - раненый

Тан Чжань даже не знает, насколько сильно, и теперь он существенно истощит свою
духовную энергию.

Попо выходит из своего дома.

"Сяо-Чжань?" Она хмурится. "Что происходит?"

Тан Чжань берет себя в руки и А-Юаня. А-Юань не совсем плачет, но и не совсем нет -
каждый вздох заканчивается небольшим прерывистым всхлипом. Он все еще поднимает
руку, пальцы красные и, без сомнения, жалят в том месте, где стрела вырвала
травяную бабочку из его пальцев, направляясь поразить его отца.

Тан Чжану потребуется несколько часов, чтобы вернуться.

"Попо, это наш сын, Вэй Юань", - быстро говорит он. "Пожалуйста, позаботьтесь о нем
на короткое время. Я должен вернуться в Вэй Ин".

Он сует А-Юань в ее объятия и берет свой меч.

Он может только отчаянно надеяться, что еще не слишком поздно.

---

Вэй Вусянь пошатывается в сгущающихся сумерках, опускается на одно колено и

удерживается от падения только потому, что сильно опирается на Суйбяня, даже когда
его скользкая от крови рука слегка скользит по рукояти.

Он должен, по крайней мере, отдать им должное за хорошо спланированную засаду.

Эта дорога настолько далека, насколько это вообще возможно от любых городов или
даже деревень. У него не было трупов, которые он мог бы использовать, пока не
сделает несколько, а к тому времени он уже был в беде.

Ни одному из их лучников не удалось поразить его в жизненно важный орган, но он

сбился со счета где-то после шестого раза, когда они ударили его, и они получили
его дизи.

Он убил нескольких из них, и падшие сейчас сражаются за него, но без его дизи его
контроль ограничен, и он проигрывает.

На самом деле он почти уверен, что умрет, и ему ненавистно, как сильно он знает,
что это причинит боль Жанжану.

Он выдергивает стрелу из бедра и бросает ее в одного из нападавших, который падает.

Они все еще идут, но убийство Вэй Вусяня дорого им обойдется.

А затем раздается раскат грома, когда фиолетовая молния освещает сцену.

Вэй Вусянь поднимает голову, моргая, чтобы кровь отхлынула от его глаз.

Фиолетовый Паук прибыл.

Он только однажды видел, как она по-настоящему сражалась, в битве за Пирс Лотоса, и
тогда она была великолепна, сражаясь в окружении своих замечательных служанок.
Сегодня она одна, но все равно великолепна.

Зидянь вспыхивает снова и снова, гром непрерывно раскатывается, когда она отгоняет
нападавших Вэй Вусяня назад.

Засадники кричат, но он думает, что, может быть, это не только они - разве это не
голос Сон Лана, выкрикивающий приказы? Разве это не так -

Он моргает. Каким - то образом он больше не стоит на коленях, и Суйбиана нет в его

руке. Он лежит лицом вниз в грязи, и его собственная кровь превращается в грязь.

Когда он снова моргает, он лежит на спине, и кто-то склонился над ним, но его
зрение слишком затуманено, чтобы опознать их.

У него такие тяжелые глаза. Он позволяет им закрыться.

---

Тан Чжань выжимает из себя всю возможную скорость во время полета.

Рационально он знает, что к тому времени, когда он доберется туда, вполне вероятно,
что борьба закончится.

Рационально он знает, что, какую бы роль он ни играл в событиях, скорее всего,

будет полезно, если он не слишком истощит свою собственную духовную силу, пытаясь
летать быстрее, чем когда-либо прежде.

Сейчас все это не имеет значения, потому что он также знает, что они совсем
недалеко ушли от даты, когда Лань Ванцзи впервые услышал, что Вэй Ин мертв, и Тан
Чжань не переживет, если ему снова скажут такое.

Уже стемнело, когда он добрался до дороги, на которой они попали в засаду, но он

видит огни - не блеск мечей, не пламя или битву. Ровный блеск осветительных
талисманов.

Если бы он мог, он бы ускорился.

Сцена ужасающая - так много крови и тела, разложенные рядами, но пламя свечи
надежды, все еще горящее в его сердце, мерцает немного ярче, когда он понимает, что
живые люди, которых он видит, работающие на этом участке, носят одежды секты Вэй.
Что фигура с мрачным лицом, направляющая их усилия, - это Сонг Лан.

Однако свеча опасно мерцает, когда Сон Лань видит Тан Чжаня, и выражение его лица
становится окрашенным состраданием.

Тан Чжань замедляется, зависает низко над землей, но не совсем приземляется.

"Вэй Ин?" он справляется.

"Они отвезли его обратно в Сягуан", - говорит ему Сон Лан.

Тан Чжань заставляет свою челюсть разжаться настолько, чтобы спросить. "Он жив?" -
спросил я.

"Он был тогда", - говорит Сон Лан, и Тан Чжань может прочитать тома в деталях этого
ответа.

Он уже устал, но собирается с силами, чтобы набрать всю скорость, на какую только
способен, чтобы двигаться дальше.
Стражи Радужных Холмов находятся в полной боевой готовности, но Сягуан, тем не
менее, явно находится в состоянии повышенной готовности. Похоже, что каждый
культиватор, который у них есть, бодрствует, Сягуан усиленно охраняется, и Тан
Чжань может видеть учеников, патрулирующих территорию вокруг Сягуана.

Вэнь Фучжи, похоже, направляет их, и Тан Чжань снова останавливается на своем
месте.

"Лао Вэнь", - говорит он, несмотря на чувство удушья в горле.

"Вэнь-фурэнь все еще работает", - говорит Вэнь Фучжи. "В третьем зале".

Тан Чжань слишком устал, чтобы снова подняться в воздух. Он бежит.

Он не понимает, что его мать там, пока она не ловит его за дверями. Инстинкт,
проникающий в его душу, не позволит ему оттолкнуть ее в сторону.

"А-Жан, не надо", - говорит она, отталкивая его назад, подальше от дверей. "Вэнь
Цин сделает все, что можно сделать".

"Но ..." - начинает говорить он, но она резко качает головой.

"Тебе не нужно видеть его таким", - твердо говорит она. "Где А-Юань?"

"С Попо". Он смотрит мимо нее на двери зала.

"Это уже кое-что", - вздыхает его мать. "Я уверен, что он нигде не может быть в
большей безопасности".

"Он послал ..." - начинает говорить он, но ему почему-то не хватает воздуха, чтобы
продолжить.

"Он бы сделал это". Его мать обнимает его. "Баобэй. Дыши со мной".

Ночь-это агония.

Его мать сидит с ним, и Шуфу, выглядящий измученным, присоединяется к ним вскоре
после полуночи. Он поддерживал Вэй Ина, отдавая ему свою духовную энергию, чтобы
поддержать его, но теперь его место заняли другие.

"Когда я вышел из комнаты, он был жив", - говорит Шуфу, и Тан Чжань пытается
сдержать рыдания, которые вырываются у него тогда.

До сих пор нет уверенности в том, что Вэй Ин будет жить, только в том, что он еще
не умер.

Его брат присоединяется к ним на рассвете. Спустя несколько часов после этого
появляются Цзян Чэн и мадам Юй, оба покачивающиеся от собственного изнеможения.

Брат идет поддержать Цзян Чэна, а мать-госпожу Юй, помогая им сесть, а не просто
рухнуть.

"Ты сказал, что не будешь перенапрягаться", - говорит мама укоризненным тоном.

"Я жива", - пренебрежительно говорит мадам Юй. "Мы сделаем для Вэй Ина не меньше,
чем он сделал для нас".

Цзян Чэн устало кивает. "Вэй Ин тоже жив", - говорит он. "Вэнь Цин просила передать
тебе, что она еще не закончила, но он больше не в опасности".

Впервые за несколько часов Тан Чжань может дышать.

---

Юй Чэнмяо (成妙) воображает, что тот, кто на горе, рассмеялся бы, увидев ее еще раз
с единственной заботой о ребенке.

Даже когда она позволила отцам этого мальчика остаться, она просто помогала им в
обучении. Их забота была прерогативой девушки Тан.

Она беспокоится за сяо-Чжань и сяо-Ин. Прибытие и отъезд Сяо-Чжаня одинаково сильно

беспокоили.

Сяо-Юань смущен и встревожен по прибытии, встревожен внезапными изменениями в своем

окружении и встревожен тем, что остался с тем, кто ему незнаком.

Она отвлекает его сладостями и игрушечным барабаном, который при ударе посылает в
воздух искры радужного света. Он в восторге и восхищен.

Это довольно громко. Она отправит его домой вместе с ним, когда родители заберут
его. Наверняка они скоро придут за ним.

Но наступает ночь, и час становится поздним, и никто не приходит за ним, и по мере

того, как мальчик устает, он становится раздражительным и расстроенным.

Он хочет, чтобы его мама, или его баба, или его а-умерла, а она не из тех. Уже
далеко за полночь, когда он наконец засыпает, а ей так и не удалось уложить его в
постель - он спит у нее на руках, уткнувшись заплаканным лицом ей в шею.

Это, думает она, очень любимое дитя. То, что его родители не вернулись за ним,
настораживает.

Ночь проходит медленно.

Утром он плачет по своей семье, и Юй Чэнмяо вызвала бы одного из своих потомков,

чтобы отправить в Цишань, если бы тот уже не был в пути.

Вместо этого она кормит сяо-Юаня - он сам воплощение трагического страдания,

поскольку он неохотно принимает самые вкусные угощения, которыми, как он помнит,
когда - либо наслаждался, - и купает его, и делает все возможное, чтобы снова
отвлечь его, пока не придет время приветствовать того, кто, как она предполагает,
придет, чтобы забрать его домой.

---

Сопровождающие Цзян Яньли занимают позицию для ожидания в лесах за пределами

деревни Хуацяо. Это достаточно близко к границам территории Попо, и маловероятно,
что какая-либо погоня могла или последовала бы за всем этим в Мэйшань.

Ее двоюродная сестра Ю Чуньцин остается с ними. Она прибыла с почти двумя сотнями
культиваторов секты Цзян. Было понятно, что ее дедушка послал делегацию, чтобы
спросить, почему; Ю Чуньцин-удивительно приятный молодой человек, и остался с ними,
чтобы сгладить любые трудности, которые могли возникнуть.

Она спешит вперед.

Хотя она с радостью измотала бы себя так же основательно, как ее мать и брат к
настоящему времени, ради А-Сианя, если бы ей была предоставлена такая возможность,
ее задача, которую А-Сиань мог бы посчитать более важной: вернуть своего сына,
который, должно быть, обезумел и растерян.

И, конечно, делать это безопасно. Обычно она не приводила двести сильнейших бойцов
своей секты в гости к своему Попо.

Она знала, что Тан Чжань оставил здесь А-Юаня, но все равно испытывает облегчение,
увидев, как Попо выходит поприветствовать ее с ребенком на руках.

"Тетя!" - вопит он и тянется к ней. Попо позволяет Цзян Яньли забрать его. "Тетя,
хочу маму! Хочу бабу! Хочу ... умереть!"-хнычет он, и она целует его волосы, сердце
болит.

"Скоро, милый", - говорит она ему. "Мы сразу же вернемся к маме и умрем, я обещаю".
Она не знает, когда ему разрешат увидеться со своей бабой.

“что случилось?” - спрашивает Попо, и Цзян Яньли колеблется. А-Юань, вероятно,

видел кое-что из этого, но он не должен слышать больше, прямо сейчас, даже если ей
почти нечего сказать. "Глаза", - командует Попо, и Цзян Яньли встречается с ней
взглядом.

Уже поздний вечер, и Цзян Яньли как раз возвращается на пирс Лотоса с Вэнь Нин. Они
вместе гуляли по городу. Она прекрасно провела время. Вэнь Нин стал менее
застенчивым с ней, но он все еще такой милый и восхищенный, очаровательный, не
пытаясь казаться очаровательным.

А потом тетя Тан выходит из комнаты у портала, бледная, встревоженная и торопливая.

"А-Нин!" - кричит она, когда видит его. "Ты нужна своей сестре, сейчас".

"Я ..." Он обеспокоенно смотрит на Цзян Яньли.

"Иди, конечно!" - быстро говорит она, и он убегает бегом. Вэнь Цин не стала бы
звать его, если бы это не было важно.

А-Ченг выходит из своих комнат, нахмурившись.

"Что ..." - начинает он и замолкает, когда тетя Тан качает головой.

"Твоя мама хочет тебя",-говорит она А-Ченгу. "А-Ин подвергся нападению. Вэнь Цин
сейчас работает".

Он кивает и мчится за Вэнь Нином. Цзян Яньли начинает следовать за ней, но тетя Тан
останавливает ее.

"А-Чжань оставил А-Юаня в доме Попо", - настойчиво говорит она. "Твоя мать говорит,
что ты должен взять самых сильных бойцов, которые у тебя есть, и вернуть его. А-Ин
отправил их обоих туда, но А-Чжан сразу же вернулся без него."

"Конечно", - говорит Цзян Яньли. "Это ... это А - Сиань..."

"Мы еще не знаем". Голос тетушки срывается. "Пожалуйста. Отведи моего внука домой."

"Как ужасно". Попо качает головой. "Отведи его домой. Скажи своей матери, что я
хочу, чтобы кто-нибудь вернулся и рассказал мне, что случилось, и что сяо-Ин в
порядке". Она засовывает игрушечный барабан в рукав Цзян Яньли. "Теперь это
ребенок", - добавляет она.
На обратном пути Цзян Яньли и А-Юань путешествуют в окружении небольшой армии,
находящейся в состоянии повышенной готовности. Неудивительно, что их ничто не
беспокоит. Она понятия не имеет, могло ли это произойти, но любые потенциальные
засадники, несомненно, были бы остановлены даже от попытки такой силы, в чем,
скорее всего, и был смысл.

От пирса Лотоса осталось всего несколько шагов, чтобы доставить его домой в Цишань,
где он чувствует облегчение и счастлив воссоединиться со своей плачущей матерью.

"Баба?" -жалобно спрашивает А-Юань.

"Баба - баба спит, милый", - говорит ему Фань Сяолинь. "Он очень устал".

"Он ..." Цзян Яньли не может удержаться от вопроса.

"Вэнь Цин говорит, что с ним все будет в порядке", - говорит Фан Сяолинь, и Цзян
Яньли не вздрагивает от облегчения, но это почти так. "Но он собирается ... немного
вздремнуть", - говорит она, слегка натянуто улыбаясь сыну. "Он оберегал тебя,
баобэй, но это было ..." Она сглатывает. "Утомительно". Она смотрит на Цзян Яньли.
"Поговори со своей матерью, когда она проснется. Сейчас она знает больше, чем кто-
либо другой."

---

Вэй Усянь просыпается, что является чем-то вроде сюрприза.

Все болит.

Он открывает глаза и моргает, пока пятно не начинает расплываться в потолок. Он

может видеть слегка несовпадающие бревна среди признаков тщательного ремонта,
которые все еще являются отличительной архитектурной отличительной чертой старых
зданий в Сягуане.

Очевидно, он дома.

В поле зрения появляется лицо Вэнь Цин. "Не пытайся двигаться", - говорит она ему.
"Ты накачан наркотиками настолько, насколько это безопасно, прямо сейчас, но если
ты попытаешься двигаться без посторонней помощи, это будет больно".

Он ей верит. Он не пытался пошевелиться, и это уже причиняет боль.

Он сгибает руки там, где они безвольно висят по бокам, и даже это вызывает боль в
плечах - порезы на предплечьях, думает он.

Вэнь Цин закатывает глаза, когда он шипит. "Я предупреждала тебя", - говорит она.

Нежные руки поднимают его с изысканной осторожностью - это тоже все еще больно - и
укладывают на подушки. Вэй Вусянь понимает, что это Вэнь Нин и мама. Он даже не
осознавал, что они там были.

Мама выглядит так, словно плакала, и он хмурится, хотя от этого у него болят
ушибленные щеки. "Мама? Что случилось?" Если кто-то ее расстроил -

Она бросает на него взгляд. "На моего сына напали и он чуть не умер".

Ах да. Тот.

"Мне очень жаль", - говорит он. "Это Жанжан и А-Юань..."

"С ними все в порядке", - уверяет его мама. "Они оба были очень расстроены, но ни
один из них не пострадал".

По крайней мере, это уже кое-что.

"Ты увидишь их через мгновение", - говорит Вэнь Цин, делая что-то с его лицом
влажной тряпкой, затем натягивает одеяло, прикрывающее его до шеи, и набрасывает
его на плечи. "У нас будет короткий парад людей, которые пройдут, чтобы они могли
увидеть, что ты жив, а затем ты снова заснешь".

"Но ..." - начинает говорить он и замолкает, увидев выражение лица Вэнь Цин.

Он на мгновение подумывает о том, чтобы напомнить ей, что он ее лидер секты и ее

муж, но ни одна из этих вещей никогда не производила на нее впечатления раньше, и,
вероятно, они не начнут производить на нее впечатление сейчас.

Поэтому он получает краткие визиты от Фан Сяолина и А-Юаня, от Сичэнь-гэ и Шуфу, а

также от Цзян Чэна и тети Ю. Чжаньчжань приходит первым и остается -
предположительно, потому что он не мог прийти раньше, иначе, конечно, он был бы там
все это время.

Вэй Вусянь на самом деле не получает возможности много поговорить ни с кем из них,
даже с Жанжаном - он приветствует их, видно, что он способен на это, и посетители
уходят, а Жанжан сидит у его кровати. На нем маска, так что все, что Вэй Вусянь
может видеть, - это то, что его губы немного сжаты.

А потом Вэй Вусянь выпивает чашку, которую держит для него Вэнь Цин, и снова
засыпает.

Глава 25
Примечания:
(Примечания см. в конце главы.)

Текст главы
Тан Чжань не любит, когда его снова отрывают от постели Вэй Ина, но теперь, когда
непосредственный кризис миновал и Вэй Ин наверняка поправится, госпожа Юй
чрезвычайно настаивает на встрече с ним, и его мать не позволит ему отказаться.

Цзян Чэн, Брат и Сун Лань также там, а также Мать, Шуфу и Цзян Чиджун, старший
ученик Цзян Чэна. Сун Лань, должно быть, покинула Вэнь Фучжи, чтобы продолжить
охоту на тех, кто устроил засаду.

"Я должна спросить", - начинает мадам Ю с резкостью в голосе. "Почему Вэй Ин, Тан
Чжэньян и А-Юань путешествовали без сопровождения?

Тан Чжань на мгновение замирает. "Мы собирались навестить Попо", - отвечает он.

"Это не ответ на вопрос", - жестко говорит Цзян Чэн. "Почему ты не взял

сопровождающего отсюда до Мейшана?"

У Тан Чжаня нет ответа на этот вопрос.

Мадам Ю хмурится. "У Вэй Ин есть враги", - огрызается она. "Вы отразили нападение
многих сект вместе взятых. Многим из них это не понравится, но они будут
воздерживаться от того, чтобы говорить об этом открыто, потому что их мнение
непопулярно. Среди тех, кто недоволен, найдутся те, кто готов и горит желанием
устроить заговор против секты Вэй и против самого Вэй Ина".

"Мой отец нанес только умеренное оскорбление одной секте", - добавляет Цзян Чэн.
"Он все равно был убит, потому что эскорт, который он взял, был неадекватным".

"Лидер секты не имеет права путешествовать в одиночку", - заявляет госпожа Юй.

"Особенно тот, кто был таким противоречивым, как Вэй Ин. Конечно, тебе следовало бы
знать лучше?" Она смотрит на Брата и Шуфу.

"Я предполагал, что они знали", - тяжело говорит Шуфу. "Я не спрашивал их об их
планах путешествия. Я сожалею о допущенной оплошности".

"Хм", - говорит мадам Юй.

Говорит Цзян Чиджун. "Молодой мастер Сонг, я бы посоветовал вам также считать это
своей ответственностью", - серьезно говорит он. "Не секрет, что лидеры сект
проявляют слишком большую уверенность в своих силах и демонстрируют доброту,
пытаясь ограничить помехи своим ученикам, вызванные их собственными движениями.
Сделайте все возможное, чтобы препятствовать такому выбору".

"Я сделаю это", - говорит Сон Лан, широко раскрыв глаза и серьезно.

Тан Чжань пытается сдержать собственную тошноту.

Он думал, что поступил так хорошо.

Эту Вэй Ин любили и поддерживали с детства. С Тан Чжаном рядом и большей

уверенностью в себе он быстро поднялся до известности, до величия. Вместе они
защищали уязвимых, и он думал, что ни у кого из них не будет причин жить с
сожалением - особенно когда Брат и Шуфу присоединились к ним, когда их семьи
объединились.

С тех пор как Вэй Ин создал свой портал, они даже преодолели любое разделение между
Цишанем и Юньмэном.

У Вэй Ина есть семья, и ему не нужно ни убегать от них, ни отталкивать людей, чтобы
он мог идти своим путем в одиночку.

Тан Чжань помнит Цзинь Гуаняо и его уверенность в том, что Вэй Ин рано или поздно
будет осажден - но они победили. Они победили так, что почти никому не причинили
вреда. Он думал, что этого будет достаточно, когда Вэй Ин теперь восхищается и
прославляется.

Теперь он осознает, что его успех оказался не таким полным, как он думал.

У них есть дом и их семья - мать и Шуфу, братья и сестры, дети и матери детей.

Но счастье Вэй Ина будет ограниченным, потому что Вэй Ин никогда больше не сможет
жить свободно. Они могут быть в безопасности здесь, в Цишане.

Но их убежище - это еще и тюрьма.

---

Выздоровление Вэй Усяня идет удручающе медленно.

Прошло больше недели, прежде чем ему разрешили даже встать с постели, и еще две,
прежде чем Вэнь Цин разрешила ему делать что-то большее, чем просто совершать
короткие прогулки с Чжаньчжанем и Вэнь Нин, раздраженно топчущимися у его локтей.

Единственная действительно хорошая новость, которую он получает, - это то, что Фан
Сяолинь беременна. Это и к лучшему - похоже, пройдет довольно много времени, прежде
чем он поправится настолько, чтобы они могли рассмотреть еще одну попытку, если бы
первая была неудачной.

Отчеты, которые ему дает Сон Лан, менее хороши. Нападение было совершено
мошенниками-земледельцами и наемниками, которые были наняты анонимно. Охота не
находит ничего, кроме тупиков.

Вэй Усянь не уверен, что его это так уж сильно волнует. У него есть другие заботы.

После нападения А-Юань цеплялся за Сяолиня и Чжаньчжаня и, похоже, беспокоился

всякий раз, когда его приводили повидаться с Вэй Вусяном, пока он сам не убедился -
снова - что Вэй Вусянь жив и снова будет здоров.

Каждый день А-Юань так осторожно кладет крошечный, нежный поцелуй на линию тонких,
аккуратных стежков вдоль щеки Вэй Вусяня, где он почти увернулся от нападения.

У Вэй Вусяня каждый раз болит сердце. Он благодарен А-Баю за то, что он слишком
мал, чтобы понять, что происходит.

Цзян Чэн сочувствует страданиям выздоровления, но также зол на то, что это вообще
произошло.

Очевидно, Вэй Вусянь больше не может ходить по местам без вооруженного

сопровождения.

Ему не нравится эта идея, но... Вэнь Цин уже очень ясно дал понять, насколько
близок он был к смерти, и никто в его семье сейчас не в порядке с этим, и А-Юань
все еще смотрит на него так, словно боится, что он исчезнет. Попо отправила его
домой с новым игрушечным барабаном, и до сих пор он отказывается прикасаться к нему
снова.

Мысль о том, что его дети растут без него, причиняет боль.

Он знает, что для них это было бы не так плохо, как для него. Они не были бы
сиротами, у них были бы свои матери и Жанжан, и его мать тоже.

Но они бы его не взяли. И он слишком хорошо знает, что потерять кого-то в раннем
детстве-это рана, которая не совсем заживет, даже если у тебя есть другие люди,
даже если тебя все равно любят и о тебе заботятся.

Насколько ему известно, в прошлой жизни Чжаньчжань дольше жил на улицах Илина,
прежде чем его приняла секта Цзян. Он думает, что это, вероятно, было немного
сложнее и неудобнее, чем мирные годы с Попо, матерью и Чжаньчжанем, и если бы Цзян
Фэньмянь все еще был странно увлечен Вэй Вусяном, это могло бы стать проблемой... и
хуже, после нападения Вэнь, потому что он знает, что все прошло очень плохо.

Когда его раздражает неспособность свободно путешествовать, он думает, что ему

придется напомнить себе о том, как А-Юань все еще плачет, видя его каждый день, и
как близко он был к тому, чтобы вообще не иметь возможности встретиться со своим
третьим ребенком.

Его дочь родилась в горьких глубинах ледяной зимы Цишань.

Вэй Гуйин (贵萤), к его легкому удивлению, самая лучшая и самая совершенная девушка
в мире. Это удивительное совпадение, что она на самом деле его дочь.

Хорошо, что он полностью выздоровел, потому что до того, как Вэнь Цин постановил,
что он снова полностью здоров, все были так осторожны с ним и вокруг него. Цзян Чэн
ни за что бы не обнял его, пока не почувствовал, как скрипят кости, как он делает,
когда Вэй Вусянь отправляется на пирс Лотоса, чтобы объявить о рождении своей
дочери, и это было бы настоящей потерей.

А-Юань восхищен и очарован своей младшей сестрой. А-Бай, похоже, немного смущен ею,
но, как надеется Вэй Вусянь, смутно одобряет ее.

Между тем, как он согревает и кормит своих людей, проводит занятия для учеников и
своих детей, он достаточно занят, чтобы не обращать внимания на то, что он никуда
не может пойти, не утащив орду своих людей из их жизни просто для того, чтобы
сопровождать его.

Присутствующим на свадьбе Вэнь Нина с Цзян Яньли, по крайней мере, не нужно, чтобы
его люди шли за ним по снегам - они могут провести свою делегацию через портал,
хотя это означает временную передачу нескольких больших предметов мебели, чтобы
сбалансировать заряд.

Цзян Яньли в качестве невесты-самая красивая женщина, которую когда-либо видел Вэй
Вусянь, которая не является матерью. Вэнь Нин проводит церемонию и банкет, как
громом пораженный; Вэй Вусянь должен был заверить его, прежде чем они пришли, что
не было никакой ошибки, это определенно должно было произойти, и нет, они не
перепутали его имя с чьим-то другим где-то.

Вэй Вусянь полагает, что женитьба на такой удивительной женщине, как Цзе Цзе,
нарочно должна показаться очень странной. У него есть собственные жены, и они два
его самых дорогих друга и матери его детей, и он любит их, но это так... не то же
самое, думает он. Он им не муж, как Жанжан.

Зима все еще тянется, кажется, целую вечность. Вся секта празднует день рождения А-
Юаня и тридцать дней А-Ин- это оживляет темные, холодные вечера.

Весенняя оттепель-это большое облегчение.

---

Секта Вэй выходит на массовую охоту поздней весной. Вэй Вусянь сам не участвует, но
он наслаждается празднествами. Его ученики хорошо представляют свою секту, но
первое место занимает молодой человек, о котором никто раньше никогда не слышал.

Когда Вэй Вусянь слышит, кто он такой, он пользуется своей престижной репутацией -
Сичэнь-гэ провел все мероприятие, дипломатично перехватив как можно больше людей,
желающих поговорить с ним, - чтобы пропустить очередь лидеров сект, надеющихся
убедить его присоединиться к их сектам.

Сяо Синчэнь переносил череду потенциальных рекрутеров с замечательным терпением и

изяществом, и он приветствует Вэй Вусяня с такой же вежливостью.

"Для меня большая честь познакомиться с вами, Вэй-цзунчжу, но я с сожалением должен

сказать, что в настоящее время я не желаю вступать ни в какую секту", -
извиняющимся тоном говорит он.

"Все в порядке", - говорит Вэй Вусянь. "Мы были бы рады вам, если бы вы этого
пожелали, но я не поэтому хотел с вами поговорить". Он переводит дыхание,
необъяснимо нервничая больше, чем когда-либо в своей жизни. "Моей матерью была Сяо
Сюлань, Зангсе Санрен. Твоя шидзи. Я надеялся ... я думал, что, возможно, вы
захотите просто навестить меня. Она умерла вместе с моим отцом, когда я был совсем
маленьким, и мне бы очень хотелось познакомиться с кем-нибудь из ее семьи".

Сяо Синчэнь на мгновение выглядит удивленным, а затем мягко улыбается. "конечно."

Вэй Усянь улыбается. "Спасибо тебе, шишу".

---

Сяо Синчэнь страстно желал узнать больше о мире за горой.

Его учитель предупредил его, что если он уйдет, то не сможет вернуться, но какова
цель их безопасной, довольной жизни? Ничто никогда не менялось, и ничто из того,
что они там делали, не могло изменить мир в целом.

Некоторые из его братьев и сестер плакали при его отъезде. Его хозяин был опечален,
но она дала ему деньги и свое благословение, когда он решил, что уверен.

Он скучает по тем, кого оставил позади.

Бесконечные приглашения присоединиться к той или иной секте были утомительными, но

он старался оставаться вежливым. Его учитель рассказал ему о том, как все устроено
в мире. Все секты построены вокруг семейных линий, и у Сяо Синчэня сейчас нет
семьи. Он хочет попробовать построить что-то новое.

Но потом выясняется, что у него действительно есть семья.

Вэй Ин-сирота, как Сяо Синчэнь и все, кого он когда-либо знал до сих пор, но он не
жил среди семьи сирот, как Сяо Синчэнь. Он вырос в мире за горой.

Сяо Синчэнь подумал бы, что это будет очень сложно и странно, но Вэй Ин, похоже,
очень хорошо справился с собой. Он уже основал собственную секту. У него тоже есть
своя семья - Сяо Синчен знакомится с высоким мужчиной в маске, мужем своего
племянника. (Это, по-видимому, вещь.)

Он также знакомится с женами Вэй Ина. Вэнь Цин напоминает ему его учителя -
блестящих женщин с твердыми углами и мягкими сердцами. Фан Сяолинь ведет себя
мягче, теплее, и Сяо Синчэнь думает, что они уже друзья к тому времени, как он и
люди секты Вэй доберутся до своего дома в Сягуане.

Вэй Ин дает ему серебряный жетон за мощные обереги, которые окружают этот район.

Вэй-фурэнь поручает старшему ученику секты Вэй сопровождать Сяо Синчэня в качестве
гида, пока он осваивается и привыкает к Сягуану. Сяо Синчэнь хочет возразить, что в
этом нет необходимости, он не хотел бы навязываться таким образом, когда у старшего
ученика должно быть так много других обязанностей...

... но Вэй-фурэнь на самом деле не дает ему времени, и тогда он встречает Сон
Цзичэнь.

Сун Цзичэнь тоже высокого роста. Он даже немного выше Вэй-фурена.

И он прекрасен.

Он серьезно кланяется и, кажется, не возражает против того, чтобы поиграть в няньку

для подростка-шишу лидера своей секты, и Сяо Синчэнь совсем не протестует.

Когда Вэй Ин занят - а это очень много, хотя Сяо Синчэнь знает, что он находит для
Сяо Синчэня как можно больше времени, просто у него целая секта, а также трое его
собственных восхитительных детей - Сон Цзичэнь показывает Сяо Синчэню Радужные
холмы.

Его тихая, сдержанная гордость за то, что построила и строит секта Вэй, очень,
очень хорошо смотрится на нем.
"Была война", - объясняет Сон Цзичэнь. "Это было ужасно, и, возможно, было бы
потеряно, если бы не он. Он спас так много человеческих жизней на поле боя, и он
спас так много людей, которые были бы убиты в противном случае - за то, что
оказались не в том месте или имели не ту фамилию. Шифу принял так много людей и
сохранил их в безопасности". Его глаза сияют от восхищения. "И теперь, когда им так
восхищаются, сюда приходит много людей, которые хотят присоединиться к его секте
ради власти и славы, но он им отказывает. Он не хочет править, как правили Вэнь. Он
просто хочет, чтобы мы были в безопасности и под защитой".

Сяо Синчэнь не может не улыбнуться. Он никогда не знал Сяо Сюланя. Она покинула
гору до того, как он отправился туда. Но старшие иногда говорили о ней, и из того,
что он знает, он думает, что она гордилась бы своим сыном.

И Сон Цзичэнь очень, очень красив, когда у него есть эта крошечная улыбка гордости
за свою секту.

Вэй Ин очень ясно дал понять, что Сяо Синчэнь может оставаться здесь так долго и
так часто, как ему заблагорассудится, и Сяо Синчэнь, похоже, не находит достаточно
срочной причины, чтобы уехать, в течение нескольких месяцев. Он знакомится с
некоторыми другими учениками, играет с сыновьями своего племянника (и ему
разрешается держать на руках дочь своего племянника), и он больше гуляет с Сон-
геге.

Иногда они сопровождаются шиди А-Янг Сон-геге. У Сун-геге, конечно, много шиди, но
А-Ян особенный; еще один сирота, которого очень рано отвели в храм Байшуэ, где
также жила Сун-геге, и который затем настоял, несмотря ни на что, на том, чтобы
последовать за Сун-геге в секту Вэй.

А-Ян явно обожает своего шисюна. Сначала он настороженно относится к Сяо Синчэню,
возможно, даже ревнует, но Сяо Синчэнь покоряет его, давая ему конфеты.

Он даже не собирался этого делать, у него просто было чем поделиться.

Большую часть времени А-Ян проводит на занятиях, а Сяо Синчэнь и Сон Геге остаются
одни.

У Сон-гэге иногда снова есть обязанности, но Вэй-фурэнь странно настаивает на том,

чтобы все еще освобождать его от большинства из них, чтобы сопровождать Сяо
Синчэня, хотя Сяо Синчэнь теперь знает, как себя вести. Сяо Синчэнь не думает, что
это недоверие или что - то в этом роде-это странно.

Однажды днем они гуляют у реки. Солнце низко склоняется к горизонту, окрашивая мир
в золотые тона. Лес вокруг них выглядит так, как будто он в огне, красные листья
падают с деревьев на ветру, и Сун Цзичэнь так прекрасна, что Сяо Синчэнь не может
этого вынести. Они целуются в первый раз там и тогда, и не останавливаются, пока
солнце не скроется за горами и ветерок не станет прохладным.

Они поправляют свою одежду - все еще одетую, но слегка растрепанную, и на белых
одеждах Сяо Синчэня видны пятна грязи и травы, которые он не учел, когда Сон Лань
прижимала его обратно к берегу реки и целовала в шею-и возвращаются в Сягуан.

Закат уже ранний, так как год идет на убыль, и они возвращаются как раз к вечерней
трапезе, где Сяо Синчэнь не может удержаться от того, чтобы не покраснеть от
понимающих взглядов, которые они получают от некоторых взрослых.

Вэй Ин выглядит довольным, даже ликующим, но Вэй-фурэнь наклоняется и что-то тихо

говорит ему, а он ничего не говорит, что, скорее, приносит облегчение.
Сон Лань целует Сяо Синчэня везде, где они могут уединиться, по всем Радужным
холмам, всякий раз, когда они проводят время вместе - у него все еще есть
обязанности перед своими учениками, и некоторые из его занятий возвращаются к нему.
Это достаточно справедливо. Вместо этого Вэй-фурен учил их, и у Вэй-фурена есть
своя работа, которую нужно сделать, особенно с приближением зимы, и когда семья Вэй
Ин готовится к рождению еще одного ребенка.

Второй ребенок Вэнь Цина рождается всего через несколько недель после того, как
Секта Вэй провозгласила объявление о рождении Цзян Ганляня (甘莲), которого Сяо
Синчэнь узнает от Сун Лань, который является дочерью брата Вэнь Цина, который
женился на сестре лидера секты Цзян, который сам является названым братом Вэй Ина.

Вэй Ин заявляет, что его племянница-прекрасный, драгоценный ребенок, который почти

слишком мил для любого простого человека, чтобы выжить, глядя на него, что странно,
думает Сяо Синчэнь, потому что Вэй Ин не уезжал из Сягуана достаточно долго, чтобы
посетить Пирс Лотоса, чтобы встретиться с ней.

Унылая, суровая зима в любом случае скрашивается радостными новостями и

празднованиями дня рождения Вэй Юаня и Вэй Гуйина. Вэй Ин упоминает, что скоро тоже
день рождения его мужа, но этот "Чжаньчжань" не любит быть в центре суеты - и тогда
даже небольшое семейное дело, на которое был приглашен Сяо Синчэнь, уходит на
второй план, потому что рано утром Вэй Ин рождается четвертый ребенок.

Вэй Чжи меньше, чем Сяо Синчэнь может себе представить. Он хотел бы, чтобы его
давно потерянный шицзе был здесь, на его месте; не совсем правильно, что с ним
обращаются как с семьей, даже доверяют держать эту крошечную, бесконечно
драгоценную вещь.

Он здесь уже почти год. Ему, наверное, следует уйти, перестать вторгаться в семью,
которая на самом деле ему не принадлежит, но...

Он не может взять с собой Сон Лан.

"Пожалуйста, не проси меня уйти", - говорит он Сяо Синчэню, намеренно и искренне.

"Если ты продолжишь спрашивать, я скажу "да". Я последую за тобой куда угодно. Но я
об этом пожалею. У меня здесь есть обязанности. Я пообещал свою верность шифу. Я
нужна ему. Мои шиди тоже нуждаются во мне, и ... - В его глазах слезы.

Сяо Синчэнь целует его, целует его слезы, губы и горло, толкает его обратно в яркую
весеннюю траву и целует его в шею, грудь, снимает слои его одежды и целует его
везде, где он может найти.

Они никогда не делали этого раньше. Он не знает, что делает, когда берет Сон Лан в
рот, но между ними они это понимают.

И когда они возвращаются в Сягуан, Сяо Синчэнь находит Вэй Ина и спрашивает, может
ли он все-таки остаться навсегда.

---

Вэй Вусянь не уверен, что его сердце выдержит еще много визитов на пирс Лотоса,
чтобы увидеть, как Цзе Цзе и Вэнь Нин воркуют вместе над своим ребенком. Он всего
лишь один человек. У него есть пределы.

И лучше от этого не становится.

Каким-то образом А-Лянь становится только симпатичнее каждый раз, когда видит ее,
независимо от того, приходит ли он, чтобы найти Цзян Чэна, обучающего ее плавать,
или Вэнь Нина, держащего ее и... рассказывал ей истории или что-то в этом роде? Вэй
Вусянь слишком потрясена, чтобы отследить это, или ее мать мягко улыбается, держа
ребенка на руках.

Он не может.

"Как ты думаешь, что я чувствую?" Цзян Чэн говорит, когда жалуется. "Я живу здесь.
Я вижу ее каждый день."

"Если кто-нибудь когда-нибудь доставит ей неприятности..."

"Мы убьем их, очевидно".

"Хорошо", - твердо говорит Вэй Ин.

Цзе Цзе, ее муж и ребенок едут с ними, когда они, наконец, снова отправятся - на
этот раз в тяжелом сопровождении - в Мэйшань, чтобы отвезти детей на встречу с
Попо.

Сун Лань, конечно, с ними, чтобы сопровождать их, пока семья посещает Попо, и куда
отправляется Сун Лань, туда же отправляется и шишу Вэй Вусяня. Но шишу на самом
деле очень полезен, потому что сейчас детей больше, чем их родителей, особенно
когда Сяолинь остается дома со своей новорожденной второй дочерью.

На то, чтобы все это устроить, ушло достаточно времени, чтобы даже А-Чжи заковылял.
А-Юань в семь лет-милый мальчик и очень хорошо себя ведет, но А-Бай любознателен,
беспокойен и его трудно сдерживать, а А-Ин может каким-то образом сбежать от кого
угодно, кроме Жанжана и шишу. Они приводят шишу с собой в дом Попо - он член семьи,
и Вэй Вусянь не хочет просить Попо помочь ему найти А-Ин, когда она исчезнет в
большом и сложном доме Попо.

Вэй Вусянь иногда задается вопросом, должен ли он бояться хаоса, когда А-Чжи станет
достаточно большим, чтобы не отставать от следующих двух, или дети будут больше
похожи на А-Юаня, когда они приблизятся к его нынешнему возрасту.

Сейчас у него пятеро детей. Он бы задался вопросом, достаточно ли этого, но на

самом деле он знает, что они слишком восхитительны, и они тоже делают Чжаньчжаня
очень счастливым - пока Вэнь Цин и Сяолинь склонны к большему, он не думает, что
когда-нибудь скажет "нет".

Приятно видеть Попо. Он скучал по ней больше, чем думал, и дети обожают ее, хотя А
- Юань поначалу немного колеблется.

Прежде чем они уходят, Попо отводит его в сторону.

"Ты взял одного из детей горы в свой дом", - говорит она, а не спрашивает.

"Да, конечно", - отвечает он, улыбаясь.

Попо не улыбается. "Посмотрите на него внимательно", - приказывает он.

Сбитая с толку, Вэй Вусянь так и делает.

Сяо Синчэнь сидит на корточках на полу, наклонившись, чтобы серьезно послушать, как
трехлетняя дочь Вэй Вусяня очень серьезно рассказывает ему что-то. Он держит А-Чжи,
который выглядит измученным, но в то же время очень, очень старается не заснуть.

Его шишу выглядит нормально. Немного похоже на то, что он не уверен, что он здесь
делает - он всегда так выглядит, Вэй Вусянь думает, что понимает это, и надеется,
что со временем он научится принимать то, что он часть семьи Вэй Вусянь - и в
основном похож на очень милого и серьезного молодого человека, чья бесконечная
доброта включает в себя выслушивание трехлетней девочки, когда у нее есть что
сказать. А-Ин его обожает.

Вэй Вусянь подходит к ним, берет А-Чжи и прижимает его к своему плечу, потирая
спину. А-Ин оценит безраздельное внимание Сяо Синчэня.

Когда они проходят мимо дремлющего младенца между ними, Вэй Вусянь внимательно
смотрит на своего шишу.

И тогда он это видит.

Под кожей Сяо Синчэня клубится какое-то темное пятно.

Попо сопровождает Вэй Вусяня, когда он отводит А-Чжи в более тихую комнату в другом
месте дома, чтобы уложить его спать. Она снисходительно наблюдает, как Вэй Усянь
усыпляет своего сына, а затем они могут поговорить, не вызывая ничьих подозрений.

"что это?" он спрашивает.

"Смерть", - просто говорит она. "Смерть ждет детей горы".

---

Дело в том, что Вэй Вусянь имеет некоторый опыт общения с тьмой и смертью, а также
с последствиями приближающейся гибели.

После того, как Жанжан прикоснулся к стигийскому мечу в пещере Сюаньву Бойни, его
смерть была почти мгновенной. Вэй Вусянь вовремя разгадал свой трюк с временным
стазисом, а затем провел месяцы в ужасе и одиночестве, ища способ сохранить его в
живых как нечто большее, чем статуя.

Сяо Синчэнь-это его шишу, связь с его матерью. Он хороший, добрый человек, который
делает мир лучше. И в данный момент, по крайней мере, он очень любим старшим
учеником Вэй Вусяня.

Любая из этих вещей была бы достаточной причиной, чтобы попытаться спасти его.

Поэтому, когда они возвращаются в Сягуан, Вэй Вусянь говорит об этом Сяо Синчэню,
очень, очень внимательно изучает его и разрабатывает план.

Это не совсем то же самое, что болезнь Жанжана. Коррозия носит духовный, а не

физический характер.

Но Вэй Вусянь все еще считает, что лучше лечить его раньше, чем позже, потому что
он растет.

Для этого все равно нужно чем-то пожертвовать. Вэй Wuxian думает, что он может
сделать это нужно меньше конкретики, чем когда он был Жанжан, а также убедиться,
что ЯО, что результаты будут менее разрушительными, так он занимает Сяо Xingchen и
песни локальной сети на приятное утро - это деятельность, которая также привлекает
никаких подозрений, поскольку его старший ученик и нового члена своей секты, кто
еще учится их стороны - и ловит рыбу.

Рыба не должна быть в состоянии буйствовать по всему ландшафту. У него даже нет
ног. (Он не идиот - это не карп.)

Они кладут его в ведро подальше от воды - он тщательно планирует - и он начинает

настраивать массив.
Это работает.

---

Когда Вэй Ин возвращается и сообщает, что его усилия увенчались успехом, Тан Чжань
чувствует, как какая-то часть его самого, которую он даже не заметил, становится
напряженной.

Катастрофы в Йи-Сити не должны повторяться. (Он думает, что, возможно, девочка А-

Цин уже родилась; ему придется найти время, чтобы пойти и поискать ее.)

Цзинь Гуаняо мертв, а Не Минцзюэ жив, так что Не Хуайсан не должен представлять ни
для кого угрозы. Мир погружается в новую стабильность. Цзян Чэн говорит, что другие
лидеры секты спрашивали его мнение по поводу того, станет ли Лань Сичэнь новым
Главным Культиватором.

Брат ведет все дискуссии с теми, кто хотел бы обратиться в Секту Вэй, будь то по
вопросам, которые их действительно касаются, или по просьбам о том, чтобы они могли
выступить посредником в споре между другими. У него это хорошо получается. Тан
Чжань подозревает, что только Лань может возражать против такого выбора - и даже у
них может не хватить смелости.

Передавая их младшего ребенка Вэй Ину, Тан Чжань размышляет о том, что их жизней
достаточно. Вэй Ин приветствует Цзинкая с искренней радостью. Он обожает всех
детей, восхищается ими и, похоже, считает, что ограничения его свободы не являются
невыносимой ценой за счастье, которое они обрели в Цишане.

Тан Чжань задается вопросом, не эгоистично ли с его стороны думать, что этого
достаточно для них обоих, когда у него самого есть все, что он хочет: Вэй Ин, и его
семья, и их семья. Пятеро детей, а вскоре и шестой, потому что Вэнь Цин снова
беременна. Шумный гвалт стольких людей, когда от них зависит целая секта.

Он не уверен, что это имеет большое значение, когда сейчас он ничего не может
сделать, чтобы это изменить. Он старался изо всех сил.

Этого вполне могло быть недостаточно. Если бы не гениальность Вэй Ина, Тан Чжань
умер бы в шестнадцать лет. Если бы не инстинкты и сила госпожи Ю, Вэй Ин погибла бы
в засаде.

Иногда он действительно задается вопросом, почему это вообще произошло. Что пытался
сделать другой Вэй Ин, первый Вэй Ин, и преуспел ли он в этом.

Только иногда.

Все меньше и меньше проходит времени, и его время слишком полно для таких мыслей -
со своими обязанностями, сектой, учениками, детьми, его матерью и с Вэй Инем,
который есть он сам, в своем собственном теле, с которым он никогда не расставался.

Это все, чего он когда-либо хотел.

Примечания:
Ну что ж! Похоже, мы подходим к концу другого.

Будьте добры к себе.

Серия эта работа относится к:

← Предыдущая работа Часть 39 из той же серии "Лунное сияние"
Часть 1 из серии "Встряхни тебя до основания"
Работы, вдохновленные этим:
Тан Чжань | Тан Чжэньян Автор: этот другой палец
[Подфик] Холодное чтение о мечтах юности Автор: кисахоклин
Действия
↑ Топ Комментарии (2123)
йогабунни, КирикаМиу27, Показной_пенгин, Древний, Хранилище, r3nlock, b00kworm14,
Артиен, Znyourwayинтомия Сердца, Святые_сины, Солнцестояние_хопе, ФиринСпарки,
Айреми, посинение, хейзелгарай20, ihnasarima, мир правил, Шепот_сумире, херувимчик,
Йоланна, Кукито, Foxy_Fennec, умате, Рииза, Калисса, MinYoongi_AMB, лентяй,
пернатый пух99, shinigamikiller16, j3lli3b3an, schatzii, Цыганский, Маанае,
kmo75947, Даабивал, Спатчи, КаринаВА, ильзе, TheVoice21, меняешь все на свете,
Сыворотка24, The_fanfic_addict, К311ш11, плутофигаро, Ворчун, Писака1, kkerui_56,
Шеллибу, кробре52, Celebrusc, и 2022 больше пользователей а также 883 гостя
оставили отзыв об этой работе!

Комментарии
Комментарий к сообщению
Примечание:Все поля обязательны для заполнения. Ваш адрес электронной почты не
будет опубликован.Имя гостя:
Электронная почта гостя:
(Обычный текст с ограниченным HTML ?)
Комментарий
осталось 10000 символов
Нижний колонтитул
Об архиве
Карта сайта
Заявление о разнообразии
Условия обслуживания
Политика DMCA
Связаться с нами
Сообщить о нарушении
Техническая поддержка и обратная связь
Развитие
архив v0.9.307.10
известные проблемы
GPL от OTW