Все десять истребителей вышли из боя, все семь целей были обезврежены.

Далеко
внизу ведущий «Хеллхаммер» выстрелил вспышкой, которую Чансай истолковал как
жест благодарности.
— Ха! — громко расхохотался он, искренне довольный. «Теперь следующий».
После этого стало тяжелее. Шквал первоначальных ударов истребителей застал
Гвардию Смерти врасплох, но, несмотря на то, что они предпочитали наземный бой,
они не были дураками. Более тяжелые боевые корабли продолжали атаку по
наземным целям, в то время как более маневренные подразделения поднимались
выше, готовые вступить в бой со своими атакующими.
В быстрой последовательности последовали новые воздушные бои, перехватчики
наносили мощные удары, стремясь поразить цель быстро и на расстоянии, прежде
чем можно будет пустить в ход более тяжелое вооружение. Грозовой орел может
выдержать целую кучу наказаний, прежде чем разобьется, в то время как ксифон
может быть выведен из строя одним точным выстрелом. Таким образом, эскадрилья
Чансая начала рассеиваться: летательный аппарат Коджара был взорван тяжелыми
болтерами «Громового ястреба», Ксой-Мэн получил удары от «Грозовой птицы»,
подбросившей его в зону обстрела орбитальной пластины, Хибан был поражен
управляемой духом машины ракетой, которая сразу же оторвал правое крыло, выбив
его из-под контроля, прежде чем он разбился о заброшенный фланг пустого жилого
блока.
Но изобилие никогда не было помятым. Истребители сбрасывали в воздух еще
больше тоннажа, по одному бесстрастному куску за раз, расчищая небо над постоянно
движущейся бронетехникой под ними. Их импульс был неудержим, темп не
ослабевал. Чансай ринулся вперед, чтобы обстрелять медленно движущийся
«Громовой ястреб», уничтожив все системы на его фланге, прежде чем его братья
отправили лазерные заряды в его кабину. Он опередил редкий бомбардировщик
«Корсар», истязая его ракетным ударом, прежде чем пронестись под ним, проткнуть
лазерными лучами его бомбоотсек и взорвать их всех.
Шаг за шагом, мгновение за мгновением танки приближались к своей цели. Башни
космопорта Львиные врата становились все ближе, вздымаясь, закрывая последние
клочки открытого неба впереди. Зеленые осколки молнии бежали по почерневшей
земле, цепляясь за край ада, зажженного плитой Скаи, и все это было загрязнено
следами дыма, выпущенными испорченным сердцем крепости. Искусственная ночь
становилась темнее и гуще, каждый телескоп заилял, а каждая турбина задыхалась от
пепла. Ксифоны активировали свои мощные люмены, отказавшись от секретности
ради дополнительной визуальной ясности.
Каким-то образом во всей этой летящей жиже ведомый Чансая, Селик, заметил
приближающийся строй «Грозовых птиц» — три из них, быстро проносились сквозь
клубящийся столб смога, выискивая цели на земле. Эти корабли были достаточно
большими, чтобы нести пехотные отделения, и поэтому были основными целями для
нейтрализации.
— Вниз на них! — немедленно приказал Чансай, дергая штурвалы управления и круто
виляя.
Семь оставшихся ксифонов устремились к земле, мощные двигатели гудели, когда
законцовки их крыльев наклонялись параллельно. Они падали, как соколы, почти
вертикально для пикирования, прежде чем лазпушки разразились четырехсторонней
атакой. «Грозовые птицы» мгновенно сломали строй, отклоняясь от приближающегося
шквала, а их собственные болтеры открыли ответный огонь.
 Чансай бросился вдогонку за головным самолетом, изо всех сил пытаясь захватить
ракету. Его сетки прыгали и поворачивались, изо всех сил пытаясь зацепиться за
вращающуюся цель. В кабине прозвучал предупреждающий сигнал, но он
проигнорировал его, зная, что находится всего в нескольких микросекундах от него.
Но затем болт-снаряды с хрустом пронзили его хвостовой плавник, сбив конструкцию
с крепления и нарушив равновесие «Ксифона». Мир безумно вращался снова и снова,
пока Чансай пытался восстановить контроль. Он даже не видел, откуда прилетели
снаряды — может быть, из одного из других «Грозовых птиц», или даже с земли.
Впрочем, это не имело большого значения, так как единственный удар сделал его
истребитель нелетным.

У него был отвратительный вид местности, стремительно приближающейся к нему,

перегрузки почти полностью ослепили его, прежде чем ему удалось каким-то образом
повернуть перехватчик вниз, чтобы он скользил вперед, всего в нескольких метрах от
земли. Теперь все это содрогнулось, неустойчиво, как брошенный диск. Чансай
увидел космопорт, возвышающийся над ним прямо впереди, его внешние укрепления
возвышались беспорядочными террасами, увенчанными мерцанием выстрелов и
паутиной ударов артиллерийских орудий. Он прикинул, сможет ли он пройти весь путь
— врезаться перехватчиком в один из парапетов и вывести из строя одну или две
батареи защиты, — когда еще один удар болтерного огня швырнул его ниже, пробив
правое крыло и разорвав его. скудная броня бесплатно. «Ксифон» рухнул на землю,
все еще несясь вперед, но теперь совершенно неуправляемый.

Чансай ударил по элементам управления катапультированием, и крышка кабины

взорвалась. Следующим его вышвырнуло в вихрь струящихся огненных хлопьев.
Двигатели кресла пилота ожили, отбросив его от места удара, где его ксифон врезался
в землю, образовав борозду из перепаханной грязи и обломков. Мимо со свистом
просвистело еще несколько болт-снарядов, может быть, нацеленных на него, а может
быть, просто густо полетели после воздушного боя, но затем выбрасыватель швырнул
его вниз. Чансай высвободился, прежде чем сам стул рухнул на землю, тяжело
пригнувшись с уже обнаженным лезвием.
Измученное небо ревело над головой, яркое, как печь, и мчалось с пересекающимися
инверсионными следами. Впереди были внешние укрепления, чернильно-черные,
возвышающаяся местность из лесов и бастионов. Земля под его ногами непрестанно
тряслась, раскачиваясь от массы гусениц, прорезавших ее на километры вокруг. Мрак
за первой линией руин уже был пронизан парами бледно-зеленых линз, неуклюже
поднимавшихся из дрейфующей тьмы с мерцающими испорченными лезвиями.
Джангсай активировал дисраптор на клинке Аджака, и вспыхнувшее энергетическое
поле стало похоже на белоснежную звезду на фоне дымовой завесы бурлящей тьмы.

Иди сюда, напыщенная мразь, — прорычал он, ухмыляясь под шлемом и готовясь
рвануться вперед. «Посмотрим, как ты справишься с этим».
Полная боевая тревога раздражала его. Крозий надеялся провести еще несколько
часов исследований в подвалах — он только что получил очередную доставку еще
двадцати субъектов в сознании — но вы не могли игнорировать вызов с приоритетом
один. Он взглянул на крошечное существо, взгромоздившееся на полку над ним,
которое грызло клочок кожи со скальпа и очаровательно пускало слюни, и вздохнул.
 — Тогда пойдем со мной, — сказал он, и существо спрыгнуло на его наплечник. Он
уткнулся носом в щель между краем наплечника и нагрудником, щель, которая
увеличилась по мере того, как тело Крозиуса раздувалось. 'Долг зовет.'
Он проковылял обратно к дверям, на ходу подхватив свой старый цепной клинок. Его
адамантийовая окантовка была покрыта ржавчиной и гнила, но теперь из выпускных
отверстий сочилось что-то интересное — он предположил, что оно должно быть
ядовитым. Повсюду внутри скрипящего космопорта звучали сигналы тревоги,
некоторые из них были частью старой имперской сети, некоторые раздавались с более
новых станций оповещения Легиона. Грохот раздражал и, похоже, никого не торопил
— легионеры сгрудились и с лязгом пробирались к своим позициям, словно в полусне,
едва переговариваясь друг с другом.
Другое дело демоны. Эти мерцающие монстры, меняющие миры, бесшабашно
резвились вместе с настоящим возбуждением, слюнявя и хихикая, время от времени
теряя контроль над физическим окружением и полностью соскальзывая с пола. Они
выглядели почти пьяными или одурманенными, как будто одно только присутствие
здесь — в такой близости от Анафемы и Его постоянной защиты от них — превращало
их в слабоумных. В качестве компенсации за это медленная трансформация
внутренностей космопорта сильно ускорилась: старые простые металлические стены
изогнулись в новые и органические формы, просочились химикаты и выплеснулись
лианы с темными краями. Воздух вокруг них был густой, как рвота, а видимость в
более глубоких ямах падала до нескольких десятков метров.
Он усмехнулся от удовольствия и обнаружил, что лелеет надежду, что, когда битва
закончится, Легион никогда не покинет это место.

Пусть у Гора будет Дворец, который он так жаждал разрушить — им будет достаточно
этой интригующей башни распада. Они могли бы превратить его в инкубатор,
величайший из когда-либо существовавших, настолько созревший в силе и
ядовитости, что сама галактика была бы непоправимо заражена.
Однако сначала они должны были защитить его. Он хрипел через ребризер,
поднимаясь по длинной лестнице, цепляясь за перила, чтобы тащиться вперед. Он
вышел в длинный зал, который тянулся на сотни метров вверх к большим воротам в
западном конце галерей на уровне земли. Огромная масса тел пришла в движение,
все они топали и ковыляли к крепостным валам — несломленные марши отрядами,
оборванные банды культистов, вытащенные из пустошей, мерцающие свечи демоны
то появлялись, то исчезали из поля зрения. Пол сотрясался под всем этим, его
основание грохотало, когда настенные орудия открыли огонь. Мобилизация могла
быть преждевременной, проведенной без достаточной подготовки или
предусмотрительности, но, по крайней мере, она шла полным ходом, набирая силу
через ржавые шестеренки.
В конце концов он вышел на юго-западный бруствер, на высоте трехсот метров от
уровня флигеля, в окружении тяжелых артиллерийских орудий и оборонительных
башен. Более половины этих огневых точек вышли из строя, разбитые Пертурабо на
подходе. Некоторые из них были восстановлены, а другие пушки были доставлены по
воздуху из собственных припасов Легиона, но впечатление все еще оставалось
ветхим.
Крозий поправил запутанные органы управления на забрале шлема и почувствовал,
как механизм лязгнул. На мгновение все, что он мог видеть, был туман помех, прежде
чем вялый машинный дух, наконец, вспомнил о своем деле, и линии прицеливания
пронеслись по обостряющемуся тактическому обзору.
На западе небо было в огне, и его источник все время приближался, окруженный
вспышками и стрелами сражающихся атмосферных эскадрилий. Ниже этой
надвигающейся грозовой тучи, шириной в самый горизонт, завоеванные территории,
ведущие вниз к Колоссам, были теперь скрыты клубящимся ковром пыли — не
ленивыми сугробами, рассеивающимися с мест прежних разрушений, а взбитыми
следами движущихся транспортных средств. , мчащиеся с безрассудной скоростью,
кишащие среди остатков старого городского пейзажа, как стая крыс.
Крозий не был мастером-стратегом, но цифры выглядели… тревожными. Враг не
предпринимал контратак такого масштаба уже несколько месяцев, во всяком случае,
после их пропитанных кровью неудач на Переднем фронте. Это, однако, было
сосредоточено. Он выглядел решительным и двигался быстро.
Тогда он вспомнил слова Тифа, сказанные ему. Ты узнаешь.
Так что, возможно, ему стоит призвать его обратно. Может быть, это была та
возможность, о которой он беспокоился. Крозий поднял толстого демона, погладил его
по подбородку, чтобы тот захихикал, и задумался. Крошечное чудовище не выглядело
обеспокоенным. Он указал на приближающуюся броню, затем развернулся и пукнул в
них.
Крозий рассмеялся и похлопал его по шипам. — Похвально, — пробормотал он. — И
не больше, чем они заслуживают.
Это его успокоило. Он засунул существо обратно в паз в своей броне и нащупал
переключатель на своем оружии. Далеко внизу сгущались клубы пыли.

— Беги так быстро, как хочешь, — сказал он, взбираясь по ступеням к краю
крепостного вала. Вокруг него воины Легиона опускали стволы орудий, подтягивали
тележки с боеприпасами, приводили в действие тяжелые двигатели, которые должны
были вращать поворотные платформы. Воздух трещал демоническими очертаниями,
рокритовые флаги дрожали от массированного марша раздвоенных сапог.
— Мы заставим тебя страдать за это.
Наранбаатар выпрыгнул из открытого люка «Громового ястреба». Секунду он падал,
окруженный только пламенем и воздухом, прежде чем рухнуть в грязь и приступить к
работе.
Справа от него был остов сбитого десантного корабля, огромная труба из
потемневшего металла высотой и длиной более ста метров. Слева от него была
захлебнувшаяся трясина из искривленной арматуры и каменных секций, кошмар
нагромождения давно обрушившихся строений, почти непроходимых даже для пехоты.
Проспект впереди, расчищенный всего несколько часов назад инженерными
подразделениями V легиона, был единственным маршрутом в этом секторе атаки, и
наступление уже замедлялось.
Все маршруты были тщательно спланированы. Недели исследований,
подкрепленные опасными разведывательными миссиями, открыли им сеть путей к
врагу. Были очерчены три фронта — Золотой, Эбеновый и Янтарный. Первым
командовал Ганзориг, и ему было поручено провести наконечник стрелы через
северные участки подходов к космопорту. Цинь Фай вел Эбони, прорубая себе путь
вдоль южного фланга. Сам Каган вел Амбер, взяв самый прямой курс, прямо на
вражеские артиллерийские линии.
 На этих различных фронтах были сотни расчищенных ходов для атаки, очищенных от
мин, гибкой проволоки и траншей, чтобы танки могли беспрепятственно грохотать по
ним. Чтобы наступление достигло своей цели, чтобы ударить по стенам с
необходимой силой и количеством, чтобы нанести раны внутрь, более восьмидесяти
процентов этих проходов должны были быть завершены вовремя. Эта цель была
невероятно трудной, особенно из-за деградации каждой части снаряжения, которым
все еще обладал Легион. Остановиться на открытом месте означало смерть, поэтому
танки нужно было продолжать двигаться любой ценой.
Наранбаатар взмахнул вокруг себя посохом, собирая кинетическую силу шторма.
Кончик черепа вспыхнул чистым серебристым светом, заливая продуваемую ветром
землю.
— Та макай! — воскликнул он и вытянул вперед обе руки.
Двойные дуги грубого фульгурации вырвались наружу, поджигая заряженный воздух
вокруг себя. Его цель, вражеская спартанская боевая машина, несущаяся по узкому
каналу, была отброшена от оси и кувырком отброшена назад на путь транспорта
"Носорог" позади. Это затруднило наступление колонны Гвардии Смерти — десять
гусеничных подразделений с пехотой по флангам — что позволило имперским силам
за спиной Наранбаатара — двенадцать основных боевых танков плюс три реактивных
мотоцикла, несущихся по боковым каналам, — продвинуться вперед. Наранбаатар
продолжал обстрел, поворачиваясь на каблуках, чтобы обрушить на врага еще больше
магии погоды, разбивая стволы орудий и разрывая гусеницы. Как только орудия Terran
Armoured оказались в пределах досягаемости, разразилась настоящая бойня, когда и
доспехи предателей, и пехотинцы были уничтожены каскадом метких артиллерийских
орудий.
Но затем воздух содрогнулся, лопнул, как пузырьковая кожа, и земля взорвалась.
Купол с прожилками грязи взорвался над землей, расколотый появившимися
очертаниями чего-то чудовищного. Он был огромен, выше и шире горящего скелета
спартанца. Его дряблое полупрозрачное тело вывалилось из своего родового кратера,
дымя и плача, вскоре костлявые пальцы разжались из дюжины рук, и белоглазое лицо
поднялось из того, что считалось впалым торсом, все это окружало во вспышках и
мазках сернистого газа.
— Отойти! — приказал Наранбаатар ведущему Леману Руссу, который теперь яростно
стрелял по существу и стрелял из своей лазпушки.

Было слишком поздно. С поразительным рывком демоноформа устремилась прямо на

танк, вцепившись в него множеством мерцающих рук. Он развернул корпус, подняв
его и сильно врезавшись в корпус поврежденного посадочного модуля. Блок
взорвался при столкновении, осыпая монстра горящим металлом, который
воспламенялся зеленоватым пламенем везде, где вырывались газовые сгустки.
Другие имперские подразделения остановились или двинулись задним ходом. Если
бы они были без сопровождения, они бы яростно нацелились на эту штуку из своих
главных орудий, но сам Наранбаатар к тому времени стремительно мчался навстречу,
и протоколы боя были строгими — они не рисковали попасть в него. Реактивные
мотоциклы Белых Шрамов устремились вперед, чтобы связать уцелевшие наземные
войска противника, предоставив «Провидцу бури» полную свободу действий в борьбе
с истинной угрозой.
Якша набросился на него, окружив их обоих ядовитыми перьями, пытаясь затащить
его в свои изможденные объятия. Теперь Наранбаатар использовал свой посох как
копье, обвив его потрескивающими копьями штормовой силы. Он ударил вниз, раз,
другой, разорвав неестественные сухожилия и сломав ненастоящую кость. Существо
попыталось задушить его, обхватить его своими водянистыми конечностями и сжать
его доспехи, чтобы они треснули, но его движения были неестественными, еще не
привыкшими к миру чувств и все еще частично погруженными в сон за его пределами.
Ему удалось вытянуть непристойно длинный язык вокруг шеи Наранбаатара, скрутив
его туго и напрягшись, чтобы втянуть его внутрь, но движение было заранее
предусмотрено — Штормовой провидец резко полоснул посохом, полностью перерезав
мышцу, прежде чем быстро развернуться, чтобы набрать скорость для удара.
смертельный удар. Рычащий стержень вонзился глубоко в горло существа,
погрузившись глубоко в вздымающиеся мешочки стекловидной плоти, прежде чем
Наранбаатар высвободил всю свою силу.
Демон побледнел, раздулся, а затем взорвался, разорвавшись на куски летящего жира
и хрящей, которые беспорядочно шлепались по всем открытым поверхностям на
протяжении тридцати метров. Сам Наранбаатар остался стоять в самом центре,
опустив голову и расправив плечи, остатки убийства превращались в черную кашу на
его потрескивающем посохе.
Только после того, как приземлились последние помои и замерли последние
отголоски его жутких криков, он погасил пламя, упал на одно колено, глубоко вздохнул
и попытался восстановить равновесие.
Он далеко не был самым сильным в своем роде, но с каждым шагом армии, с каждым
пройденным километром земли существа становились все более многочисленными и
могущественными. Как только они окажутся у самих ворот, в темных шахтах и
​разлагающихся подземельях, демоны станут поистине грозными.
Имперские танки снова двинулись в путь, их вторичное вооружение усилилось, чтобы
поддержать реактивные мотоциклы Легиона. Наранбаатару нужно было вызвать
поддержку с воздуха и лететь к следующему потенциальному узкому месту. Каждый
уцелевший задьин арга в Легионе делал то же самое, поднимаясь от кризиса к кризису,
выдалбливая, поражая и разделывая проглоченных варпом существ, которые,
казалось, выползали из каждой тени и края кратера. Скоро все начнет сказываться.
Их конечности станут тяжелее, их мастерство в искусстве станет менее уверенным.
Каждое проявление власти требовало цены, и эта цена могла только расти.
Поднявшись на ноги, Наранбаатар снова поймал себя на мыслях о Есугее. Никто из
Ви никогда не был таким могущественным, как он; мало кто из псайкеров легиона
имел. Если бы он все еще был с ними, если бы он командовал конклавами
одаренных, имело бы это значение? Будут ли они уже в стенах, уверенно следуя за
его яркой звездой в глубины?
До сих пор трудно было поверить, что его больше нет. Его присутствие всегда было
великим проводником, голосом спокойствия и уверенности, который говорил с ними с
самого начала. Оставшиеся не подходили к той же степени терпеливого
командования, и Наранбаатар, за все долгие десятилетия службы и глубокий боевой
опыт, никогда бы не стал с этим спорить.
«Мы бы радостно последовали за тобой, мой старший брат, — размышлял он про
себя. Вы бы сделали ночь немного менее темной для нас.
Но тут его разбудил вой приближающегося реактивного мотоцикла. Машина резко
остановилась, и всадник спешился — сержант в забрызганной грязью и кровью броне,
все символы его братства были полностью скрыты, но с ростом и походкой новокровки,
а не чогорийца.
— Тебе нужна помощь, задьин арга? — спросил он, низко кланяясь. — Я могу
что-нибудь сделать для вас?
На заднем плане все еще продолжались звуки боя. Войска все еще сражались, танки
снова двигались, и посреди всего этого, когда опасность была очень сильна, этот
сержант счел важным обеспечить внимание своему штурмовику.

Они смотрят на меня так же, как когда-то я смотрел на него, подумал Наранбаатар. И
у них не может быть воспоминаний о том времени, когда все это началось, когда мы
тоже были детьми.
— Ты великолепно сражаешься, дарга, — сказал он, возвращая поклон.
«Пожалуйста, продолжайте, я буду в порядке».
Затем Наранбаатар двинулся дальше, позволив сержанту пересесть и вернуться к
своей задаче. На дисплее штурвала мигали прерывистые сигналы — «Громовой
ястреб» резко разворачивался, поворачивая под огнем, и скоро должен был
снижаться. Затем последовала следующая битва, а затем следующая, а затем
следующая.
— Потому что мы не можем сравниться с теми, кто был до нас, — сказал он вслух,
взбираясь на посадочную площадку и повторяя мантру, которую говорил еще со
времен Катулла, в надежде, что однажды он действительно поверит в нее. — Иди так
далеко, как позволяют память и месть.