Prirucaa D Avola

***********************************************************************************
************
Приручая дьявола
https://ficbook.net/readfic/12236708
***********************************************************************************
************
Направленность: Слэш
Автор: Anna Fishman (https://ficbook.net/authors/3267741)
Беты (редакторы): goodbyelenin
Фэндом: Сакавич Нора «Все ради игры»

Пэйринг и персонажи: Нил Абрам Джостен/Эндрю Джозеф Миньярд, Натаниэль Абрам
Веснински/Эндрю Джозеф Миньярд, Кевин Дэй/Аарон Майкл Миньярд, Жан Моро/Джереми
Нокс, Элисон Джамайка Рейнольдс, Брайан Сет Гордон, Мэтью Донован Бойд, Николас
Эстебан Хэммик, Дэвид Винсент Ваймак, Эбигейл Мари Уинфилд, Рико Морияма, Ичиро
Морияма, Даниэль Ли Уайлдс, Натали Рене Уокер
Рейтинг: NC-17
Размер: 550 страниц

Кол-во частей: 40
Статус: завершён
Метки: Счастливый финал, Отклонения от канона, Психологические травмы, Упоминания
наркотиков, Алкоголь, Курение, Убийства, Упоминания убийств, ООС, Насилие,
Нецензурная лексика, Ангст, Драма, Hurt/Comfort, AU, Жестокость, Смерть
второстепенных персонажей, Вымышленные виды спорта, Здоровые отношения,
Обоснованный ООС
Описание:
Натаниэль забрал своих братьев из Гнезда. Выкупил их свободу. Он - ничто, тогда как
Жан и Кевин, его братья - единственное, что имеет значение. Он подстроит все
события, он будет контролировать ситуацию, чтобы с концами выбраться из ада, в
который его засунула судьба. И ничто не станет помехой на его пути. Даже Эндрю
Миньярд. Так он думал. Хотел в это верить. Но, оказывается, у Дьявола Эвермора есть
сердце, а у Монстра Пальметто душа, пусть они оба и отрицают это всеми силами.
Посвящение:
Я хочу посвятить эту работу своей прекрасной бете. Без нее этой работы не было бы
от слова совсем. Спасибо тебе за то, что поддерживала меня, читала эти главы
задолго до выпуска и помогала выбраться из, казалось, безвыходных ситуаций. Спасибо
тебе за всё! ❤️
Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
Примечания:
— Думаешь, ты один такой умный, — хрипло прошептал Нат, находя в себе наконец силы
заговорить. — Ты такой же, — он чуть наклонился вперед, опаляя чужие губы горячим
дыханием, чувствуя, как рука чуть сильнее сдавливает его шею, но это было
последним, что его интересовало. — Ты сам говорил, что я идиот, а не дурак, —
парень скользнул взглядом по приоткрывшимся губам, а потом вернул свое внимание к
горящим карим глазам. — Я тебя вижу. Ты тоже наркоман. И твой наркотик — я.
— Ты слишком высокого о себе мнения, — так же тихо ответил Эндрю, изо всех сил
стараясь игнорировать то, как бешено колотится сердце в его груди, как плавится
кожа и как душно стало в комнате. — Ты — ничто.
— И ты всегда говорил, что ничего не хочешь, — оскалился Нат. — Думаешь, это игра?
— Именно она.
— Тогда мы оба проиграли, — он облизнул пересохшие губы, даже не стараясь выровнять

свое сбившееся дыхание. — Причем давно. Не пытайся обмануть хитреца.
__________________________
23.10.2022 - №12 по популярности в фандоме "Все ради игры"
Мой телеграмм канал:

https://t.me/annafishmanandlinamus
========== Глава 1 - Свита короля ==========
Треклятое Гнездо, к сожалению, не сгорело за то время, что Натаниэль отсутствовал.

Заглушив мотор своего "Порше", подаренного дядей на шестнадцатилетие, парень вышел
из машины и двинулся к неприметной железной двери. Желание покурить было невероятно
велико, но, к сожалению, сигареты закончились десять миль назад, а остальные пачки
лежали в комнате в недрах замка Эвермор. Насвистывая приставучую песенку,
услышанную недавно по радио, Нат неторопливо спускался вниз, игнорируя боль в
ребрах, которая осталась после того, как один из громил знатно припечатал его к
стенке. Хотя… его испуг, когда Веснински вонзил нож ему прямо в подбородок левой
рукой, определенно стоил того.
Спустившись наконец на свой этаж, Нат хотел было уже завалиться к себе в комнату и
уснуть самым крепким сном, как вдруг услышал приглушенный вскрик из соседней
комнаты. Может, он бы и проигнорировал это, мало ли кого решил помучать перед сном
Рико, но он узнал голос. Голос своего брата. Сорвавшись с места, дьявол Эвермора
ворвался в соседнюю дверь и замер на пороге. Искренний ужас пробежал по его спине.
Кевин лежал на полу, в его рту был импровизированный кляп, тогда как Рико стоял
ногой на кровоточащей ведущей руке своего названного брата, хищно скалясь.
Вырывающегося Жана держали еще двое воронов в другом конце комнаты. Кевин скулил и
безмолвно плакал в агонии, но даже не мог заставить себя пошевелиться. Когда дверь
распахнулась, все взгляды тут же были устремлены на третьего номера команды.
— А-а-а-а-а, — сладко протянул Рико, — Нат, вот ты и вернулся. А мы тут

рассказываем Кевину…
Договорить он не успел, потому что, сорвавшись с места, Веснински впечатал его в

стену, приставив нож к глотке, из которой вырвался безумный смех.
— Тише, мы же играем, ещё…
— Ты окончательно спятил?! — зашипел Натаниэль. — Это его ведущая рука!
— В этом и прелесть, а то наш с тобой дорогой братец решил, что он тут лучше всех.
— Он лишь делал то, что ты говорил! — выкрикнул Моро, не прекращая предпринимать
попытки вырваться.
— Отпустили его и исчезли, — прохрипел Натаниэль. Вороны дернулись, замерли, а

потом поспешили отпустить Жана, выполняя приказ. — На этот раз ты зашел слишком
далеко…
— И что ты сделаешь? М? Дьявол Эвермора? Так я твой хозяин!
— Ошибаешься, — Веснински криво усмехнулся. — Ты мне не хозяин. Ты моя головная

боль, которую я вынужден терпеть уже много лет.
— Ты, — голос Рико предательски дрогнул, когда он увидел безумный блеск в глазах
третьего номера, — ты поклялся защищать меня.
— Нет, — Нат недовольно цокнул языком, — не было такого. Освежи свою память. Мне
сказали защищать тебя. Обещания не было.
— Ты не посмеешь…
— Жан, — голос Натаниэля звенел от напряжения, — тащи Кева к врачу. Ему должны
оказать помощь. Скажи, что это приказ нашего принца, — потрескавшиеся губы третьего
номера растянулись в оскале. Точно таком же, что был у его отца. — Собери его вещи
и ждите меня в машине.
— Нат…
— Я сказал, ждите там, когда Кев будет в норме! — рявкнул он.
— Думаешь, можешь командовать? Думаешь, это сойдет тебе с рук, а, дьявол? — хрипя,
рассмеялся Рико, следивший за тем, как четвертый номер поднимает на себе Дэя и
выводит из комнаты, тогда как к его собственному горлу прижимается нож. — Вы мои.
Наши.
— Ты явно кое-чего так и не понял, Рико, — Веснински медленно приблизился к лицу
Мориямы так, чтобы их разделяли лишь жалкие сантиметры. — Ты можешь играть и
развлекаться другими, но трогать моё, — он недовольно покачал головой. — Ты знал
это правило, но решил им пренебречь. Я терпел. Очень долго. Но ты перешел границу.
И ты поплатишься за это.
— Ты лишь цепной пес моей семьи!
— И ты подошёл слишком близко.
Натаниэль с силой надавил на бледную кожу Мориямы, с наслаждением наблюдая за

побежавшей по шее алой кровью. Шрам точно останется… И этого было достаточно. Пока
что. Оттолкнув от себя мерзость, Веснински вышел из комнаты, на ходу вынимая из
кармана телефон, держа путь в единственное место здесь, где его не могли услышать.
Поднявшись на крышу и шумно втянув холодный воздух, Натаниэль набрал номер. Ждать
пришлось не так долго.
— Возникли какие-то затруднения? — холодный голос Ичиро резанул по ушам.
— Возникли затруднения с твоим младшим братом, — выплюнул Веснински, ничуть не

сдерживая презрения к Рико. — Он сломал Кевину ведущую руку в нескольких местах.
Вероятно, он больше не сможет играть.
— Тогда…
— Сейчас я говорю! — рявкнул Натаниэль, явно удивив подобным тоном их обоих. — Он
сломал жизнь моему брату. Я забираю его. Сегодня же он покинет Гнездо.
— И куда ты денешь своего калеку? — в голосе японца проскользнул интерес. — Уж
извини, но вынужден напомнить, Нат, что вы все — собственность нашей семьи…
— И ваша же семья в лице Рико сломала эту собственность, — хмыкнул парень. — Я лишь
забочусь о том, чтобы обеспечить ему достойное место на свалке, — что-то внутри
рыкнуло от мерзости этих слов, но исправлять себя Веснински был не намерен.
— Кевина Дэя, каким его знали, больше не существует. И я забираю его осколки.
— И ты хочешь, чтобы я просто позволил этому случиться?
— Это вина Рико. С ним и разбирайся. И советую донести до него мысль, что ломать и
почти убивать лучших игроков поколения — дорогое развлечение для семьи.
— Возможно, ты прав, — задумчиво протянул Ичиро. — Что конкретно с рукой?
— Открытый перелом, слишком много крови… Хорошо, если он вообще сможет ей шевелить.
Не представляю, чтобы человек восстановился после такого.
— От тебя это звучит в два раза правдоподобнее, — криво усмехнулся Ичиро. — Ладно,
забирай своего непутевого брата куда хочешь. Я разорву его контракт в ближайшие
часы. Что до Рико… я скажу тренеру поговорить с ним. У тебя есть сутки на то, чтобы
решить этот вопрос.
— Двое суток. И Жан едет со мной.
— Один день и Моро.
— Идёт.
Натаниэль сбросил вызов и выдохнул, чувствуя, как дрожь бьет всё его тело от мысли
о том, что он не смог сберечь брата. Чёрт, он ведь обещал! От отчаяния и бессилия
хотелось рвать на голове волосы. Что ж, всё, что он мог сделать теперь — найти
место, где Кевин будет в безопасности, чтобы потом… он постарается вырвать свободу
и себе с Жаном. Он ещё не знал как, но оставлять Дэя одного Веснински был не
намерен. Один раз он уже поплатился за это, а оставаться в Гнезде самому… Может,
его Рико и не тронет, боясь ножей, но это не значит, что Моро будет в безопасности,
а Нату слишком часто приходилось уезжать по работе, чтобы следить за вторым своим
братом круглосуточно.
Выдохнув, парень посмотрел на время. У него осталось 23 часа и 57 минут, чтобы

доставить Кевина в безопасность. И Веснински знал лишь одно подходящее место.
Он сам собрал немногочисленные вещи Кевина, чтобы Жан случайно не попал под руку
Рико, который делил с Дэем комнату, а потом поспешил наверх, к свободе, к братьям,
которые уже ждали его у машины. Кевина положили на заднее сидение, а Моро сел
спереди. Сорвавшись с места, машина умчалась в ночь, нарушая все возможные и
невозможные правила дорожного движения. Сейчас у Натаниэля не было времени на такие
мелочи, как штрафы. Бросив: «Рассказывай» — рыжий принялся слушать сбивчивую
историю Жана о том, что произошло.
Это была обычная дополнительная тренировка, какую нередко устраивали король и его
свита, только в этот раз Рико решил сыграть один на один с Кевином, приказав не
сдерживаться, и Дэй, забыв о том, что его дьявола-хранителя нет рядом, поступил
именно так, как ему и сказали. Будь рядом Нат, он бы оттолкнул Рико, смог защитить,
остановил бы это безумие, но его не было. И поэтому, стоило Кевину и Жану
спуститься в комнату, как их скрутили другие вороны, которыми командовал Рико. Моро
оттащили в сторону, а Дэя повалили на пол, положив ведущую руку на книги, чтобы уже
через секунду на нее наступил Морияма, ломая кости, а потом ножом рисуя витиеватые
рисунки от тех мест, где дробленая кость порвала нежную кожу…
— Что сказал врач? — хрипло спросил Натаниэль.
— Открытый перелом, часть кости раздроблена.

И они оба прекрасно знали, что это значит. Больше Кевин не сыграет. Не в этом
сезоне и, вероятно, никогда больше. От осознания этого хотелось выть, но Веснински
только коротко кивнул. Он ведь не мог вернуться в прошлое и перерезать глотку
Морияме прежде, чем тот шагнёт на руку Кевину? Нет. Прошлое не изменить, но вот
будущее…
— Куда мы едем? — хрипло спросил Кевин с заднего сиденья, стоило ему открыть глаза
и понять, что он в машине с братьями. — Нат…
— В безопасное место, где ты сможешь восстановиться. Спи.
***
Когда они остановились у нужного дома, солнце уже начало подниматься над
горизонтом, но сна не было ни в одном глазу. Точнее у Ната. Он привык не спать
сутками, а потом довольствоваться жалкими часами отдыха. Заглушив мотор, парень
беззвучно выскользнул из машины и прикрыл дверь, даже не закрывая ее. Натянув на
лицо самую приветливую из своих улыбок, он постучал в дверь. Минута. Ещё раз. Он
уже собирался стучать в третий раз, когда дверь наконец-то открыл тренер лисов. Он
выглядел заспанным и уставшим. Что ж, Веснински не обладал такой ненужной вещью,
как совесть.
— Пацан, ты чего тут… — взгляд мужчины упал на чернильную тройку. — Натаниэль

Веснински.
— Вижу, слава бежит впереди меня, — усмехнулся он. — Дэвид Ваймак, у меня к вам
деловое предложение. Не пропустите?
— Нет.
— Не люблю говорить на пороге, — всё так же приветливо улыбаясь, продолжил

уговаривать Натаниэль. — Да и примета не самая лучшая.
— Ты не понимаешь слово «нет»? — послышалось откуда-то изнутри. О, Натаниэль

прекрасно знал этот голос. Слышал, когда они с Рико и Кевином подъехали к школе
Миньярда, желая предложить ему стать частью воронов.
— Если ты помнишь, а я знаю, что ты прекрасно всё помнишь, я лучше других понимаю
это слово, только вот сейчас другая история, — Веснински все еще не видел Эндрю за
спиной Ваймака, но прекрасно знал, что тот тоже узнал его. — Знаю, что вам нужен
нападающий, — снова обратился к тренеру он. — У меня есть один, пусть и побитый.
Вас это никогда не смущало. Поэтому я повторю свой вопрос. Я могу войти?
Вместо ответа Ваймак чуть отошёл в сторону, пропуская ворона внутрь, где его уже
встречал Эндрю Миньярд со своей извечной ухмылкой на лице и ножом, вертящимся между
пальцами. Если других это и могло бы напугать, то Нат лишь криво усмехнулся и,
отсалютовав парню, которого видел лишь раз в жизни, двинулся в гостиную, где — о
чудо! — нашел уже открытую бутылку виски. Не желая отказывать себе в удовольствии,
Веснински сделал жадный глоток прямо из горла.
— А я думал, мои ребята наглые, — присвистнул Ваймак, идя следом.
— Поверьте, я наглее всех их вместе взятых, — Натаниэль тяжело вздохнул, а от его

улыбки не осталось и следа. — Сначала я скажу всё, что хочу, потом вы ответите, а
после выскажется Эндрю. Да, я знаю, как его зовут. Да, ты можешь попытаться меня
убить, но, нет, у тебя не получится, даже если ты очень захочешь. Да, мы можем
проверить, но только после этого разговора.
Нож замер в пальцах Миньярда, а улыбка стала шире. Он не сказал ни слова, но этот
ворон понял его, казалось, по одной фразе. Это было… интересно. Определённо
интересно, ведь почти никто не понимал его, даже когда он говорил. Что ж, возможно,
за это стоит дать птенчику открыть свой умный рот?
— Тогда начинай.
— Сегодня произошел инцидент, в результате которого Кевину Дэю сломали его ведущую
руку. Если он захочет, он сам расскажет вам, как это произошло. Я вывез его из
Гнезда, а его контракт с воронами уже расторгнут. Он свободен. Сейчас он сломлен,
но в его голове огромная гора знаний, а в сердце безмерная страсть и любовь к этому
спорту. Он поможет лисам подняться с колен и сделает из вас превосходную команду.
При должном уходе и мотивации, он снова возьмёт клюшку в руку, хоть и правую.
Боюсь, сам я проконтролировать это не смогу, все-таки буду в Эверморе, но, уверен,
вам хватит ума найти к нему подход и дать волшебного пенделя. Советую брать.
— Ты сам сказал, что левая рука сломана. На кой хер он нам сдался? — усмехнулся
Миньярд, приближаясь.
— А ты, видно, плохо услышал меня. Правую руку ему не оторвали и, в отличие от
тебя, у него есть желание играть. Безумное. Он отдаст свою жизнь за возможность
выйти на поле. И я уверен, что он это сделает. Для воронов он безвозвратно сломан.
Но как по мне, — Натаниэль перевел взгляд на тренера, — всё имеет право на жизнь.
Сломанное или нет. Решать только Кевину. Но, думаю, он вцепится в возможность
мертвой хваткой.
— И где же сам подбитый птенчик? — пропел Эндрю. — Или ты решил помотаться туда-
сюда только чтобы поболтать?
— Он в моей машине. И, да, ради него я бы приехал просто поболтать, только вот там
оставить я его не мог. Тренер, что скажете? Возьмёте моего брата к себе?
— Эндрю, он может нам пригодиться, и ты это знаешь, — словно спиной, почувствовав

неодобрительный взгляд Миньярда, глухо сказал Ваймак.
— Пригодится, — эхом отозвался блондин. — Он калека.
— Все мы калеки в том или ином смысле этого слова, — Натаниэль уверенно шагнул к
парню. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я вру. Что делаю это ради чего-то, кроме
как заботы о брате, Миньярд.
Эндрю несколько секунд смотрел на него пустым взглядом, а потом дёрнул за

подбородок на себя, вынуждая наклониться. Нат вздрогнул от непрошеного
прикосновения, но подчинился, уверенно глядя в раскалённые, обострившиеся карие
глаза напротив. Не отрываясь, они смотрели друг другу в глаза в безмолвном диалоге,
пока на губах Миньярда не растянулась хищная ухмылка. Казалось, он и правда умел
читать мысли, ведь иначе Нат никак не мог объяснить следующую фразу:
— Рико явно зря растоптал свой второй номер.
— Как ты понял? — не удержался от вопроса Веснински.
— Ты прав, я помню, как вы приехали тогда за мной. И уверен, единственные, кто мог
причинить вред Дэю — ты и Морияма. И ты, — он больно ткнул Ната в грудь, — никогда
бы не причинил этому принцу вред. Даже тогда ты встал на защиту нашего раненого
птенца.
— Нашего? — Ваймак неуверенно наблюдал за этими двумя, уже придумывая тысячу и одну
отговорку для нового голкипера, который уже показал, что именно он будет
устанавливать свои правила в команде.
— Вы ведь хотели взять его. Так берите! — Эндрю вальяжно отошел чуть назад,
неотрывно глядя в пронзительные голубые глаза. — А вот с тобой мы еще поболтаем,
Веснински…
— На всякий случай, — протянул Нат, так же продолжая смотреть на голкипера, —

готовы будете принять еще двух игроков? Это не точно, но посмею надеяться, что это
произойдет. Один защитник и один… — он задумался, — тот, что будет вам нужен.
— Зависит от…
— Я и Моро, — выпалил парень, и гостиная тут же наполнилась хохотом Миньярда.
— Что ты затеял, парень? — Ваймак повернул Ната к себе за плечо, отрывая его взгляд
от Эндрю. — Вы же… свита Рико, уж прости.
— Не прощу. Я, Кевин и Жан — семья, и я сделаю всё, чтобы они оказались в
безопасности. В Гнезде Жану не жить. Не теперь, когда я спас Кевина и забрал его.
Знаю, до начала сезона всего ничего, но я постараюсь сделать всё быстро. Он
отличный защитник.
— Ты не сказал про себя. Что будет с тобой?
— Может, помру, — безразлично пожал плечами Нат, словно это было ерундой. — Ещё не
знаю. Но я хочу, чтобы вы позаботились о них. Это возможно?
— Да, — уверенно ответил Ваймак, хоть на его лице и читалась неподдельная тревога.
— Тащи сюда своего брата. Общага откроется только через неделю, пока поживёт со
мной.
Кивнув, Натаниэль выскользнул из квартиры, но уже через пару минут вернулся с

братьями. Кевин еле стоял на ногах, все еще будучи на грани сознания, тогда как его
рука просто была замотана в какие-то грязные тряпки. Казалось, его предплечье
обработал не профессиональный врач, а какой-то любитель. Но это было лучше, чем
ничего, а сам Веснински им заняться на тот момент не мог. Важна была каждая
секунда…
Со сдавленным вскриком Кевин опустился на диван, прикрыв глаза, тогда как Ваймак
уже схватился за телефон, набирая чей-то номер, а Жан был рядом, шепча что-то на
французском. Неподвижен остался только Эндрю, задумчиво наблюдавший за представшей
перед ним картиной. Только поймав взгляд Ната, Миньярд кивнул ему в сторону выхода
и, не дожидаясь ответа, двинулся на улицу.
Солнце уже встало, хоть и не поднялось слишком высоко. Поморщившись от слишком

яркого света, Эндрю вытащил из кармана ненавистные таблетки и проглотил одну, уже
прекрасно зная, что через добрые десять минут почувствует, как его накрывает волной
этой дряни. Но какой у него выход? Усмехнувшись, Миньярд запрокинул голову, глотая
эту гадость.
— Они тебя уничтожают, — хмыкнул Нат у него за спиной.
— Какой ужас, — наигранно грустно протянул Эндрю. — Пойду поплачу.
— Ты хотел поговорить. Я тебя слушаю.
— Это я тебя слушаю. Если хочешь, чтобы твои дети остались здесь, рассказывай. Всё.
И не советую врать.
— Так интересна моя биография? — не удержался от ухмылки Веснински, вытаскивая из
кармана пачку сигарет и прикуривая. Он даже не дрогнул, когда ловкие пальцы
голкипера обворовали его.
— Вороны. Гнездо. Почему сбежали от того, кого на всю страну обзывали братом.
— Вороны — ёбаный пиздец, который хер разобьешь на поле. Гнездо — ад под землей,
где пытки — милая обыденность, а братом мы его называли потому, что к спинам Кева и
Жана был приставлен нож. Ещё вопросы?
— Нат! — от отрывистого крика Жана откуда-то изнутри Веснински вздрогнул и,

отбросив сигарету, бросился туда.
Эндрю остался стоять на крыльце курить, задумчиво глядя на то, как сизый дым
растворяется в воздухе. Чем-то его мысли были похожи на этот дым. Такие же нечёткие
и неясные даже ему самому. И всё из-за этих долбаных таблеток. А теперь в его
скучную и однообразную жизнь вновь ворвался этот Натаниэль Веснински. Нет, в тот
раз он, конечно, тоже был замечен. В отличие от того же Дэя он не был тенью. Не был
надменным и горделивым, как Рико. Нет. Натаниэль походил на хищное животное,
которое и само прекрасно знает, кто здесь главный. Он с интересом осматривал
Миньярда, но подходить не спешил, как не спешил и открывать свой рот. Только после
приказа Мориямы он расплылся в ухмылке и сказал фразу, которая еще неделю сидела в
голове Эндрю: «Такие нам не пригодятся, я тебе это уже говорил. Он не поддастся
ничьей дрессировке и не сделает ничего, что его будут заставлять делать. Он скажет
«нет». Оставь его уже в покое, Рико». И Рико оставил. Как ни странно, он
подчинился, садясь в машину, тогда как Натаниэль продолжал стоять, прислонившись к
капоту машины, докуривая сигарету и рассматривая Миньярда перед собой. Сейчас же,
вспоминая покрытую тряпками руку Кевина, вспоминая его отрывистые фразы об
Эверморе… Эндрю думал, а чего же ему удалось избежать? И почему Натаниэль тогда
даже не попытался настоять на ином решении? Он ведь мог…
========== Глава 2 - Многоликий лис ==========
— Ты хотя бы понимаешь, о чем просишь? — Ичиро неверяще смотрел на мальчишку перед
собой, который внаглую развалился в кресле. — Нат, скажи честно, ты спятил?
— Нет.
— Ладно, Дэй, черт с ним, но я не могу отпустить тебя и Жана! Даже если захочу,
пойми! Это невозможно!
— Значит, придумаем вариант, где это возможно, — безразлично пожал плечами

Веснински. — Ты же всегда отдаешь мне дела, где «это невозможно». Я хоть раз тебя
подвёл?
— Сезон уже начался.
— И?
— У меня нет такой власти.
— А если я дам её тебе? Ты отпустишь меня? Насовсем?
— Что? — Ичиро резко повернулся к мальчишке, который, да простит его господь, уже
умудрился стать чуть ли не другом.
— Я дам тебе необходимую власть. Тогда ты отпустишь меня с концами? — от волнения
Нат аж наклонился вперёд, растеряв всю свою расслабленную позу. — За Жана заплачу
какой-нибудь мёртвой шишкой, которую прикончить — сродни самоубийству, — небрежно и
торопливо махнул рукой рыжий.
— Ты точно спятил… Но мы обговорим все возможные варианты развития событий.
***
Натаниэль вышел из кабинета Ичиро только спустя три часа, тогда как Жан покорно
ждал его в машине. Прошло три месяца с того момента, как они оставили Дэя в
Пальметто и… это были худшие три месяца в жизни Моро, как бы Веснински ни старался
уберечь его от Рико и воронов. Младший Морияма отлично усвоил урок, он не делал
ничего, что не смог бы пережить Жан, но… лучше бы он убил его. И Натаниэль
чувствовал, что ещё чуть-чуть и грань будет пройдена, Жан сломается, огонь в глазах
потухнет, плечи сгорбятся, страх завладеет его телом, а он сам потеряет брата
безвозвратно. Пусть дьявол Эвермора и был сильным бойцом, но даже он не мог сделать
ничего против семи человек, приставивших к нему ножи и приковавших его к кровати,
чтобы он смотрел. И он смотрел. Как Жана режут и бьют, как его топят и оставляют на
теле ожоги. Как его насилуют и рвут на части. Он рычал, рвался к брату, в мясо
сдирая запястья, но все было бесполезно. Он мог только смотреть. Разговор с Ичиро и
их кое-какое соглашение было лучшим, что случилось за последние месяцы. Жан уже
сейчас может бежать, а Нат… чёрт с ним, выкарабкается, когда получится.
— Ты готов увидеться с нашим братом, багет? — Нат хитро улыбнулся, глядя на то, как
удивление растекается по бледному лицу, а в глазах загорается надежда.
— Ты…
— Пора вытаскивать наши задницы из этого ада.
Жан несколько секунд смотрел на него, а потом крепко обнял, не скрывая нервного
смеха и крохотной слезы, скатившейся по щеке. Нат не возражал. Он крепко прижимал
брата к себе, чувствуя его дрожь, хоть и делал это с осторожностью, помня о каждой
ране и ушибе. Что ж, это меньшее, что он мог сделать после всего, что Моро пришлось
пережить за последние месяцы…
До Пальметто они добрались только глубокой ночью. Они ехали в сторону общежития,
когда заметили на парковке рядом со стадионом дорогую машину, и Нат тут же свернул
туда. Он знал только одного одержимого экси игрока, который в столь поздний час
наведался бы на корт, правда, чья это машина, Веснински не знал, что приподняло в
его груди лёгкое любопытство. Тенью вороны проскользнули по парковке к двери
стадиона, а потом и внутрь. Беззвучно они двигались по коридорам, идя на звук мяча,
отскакивавшего от стен. Нат как раз вышел на свет, когда заметил на периферии
своего зрения движение. Он повернулся как раз вовремя, чтобы рукой перехватить
полетевший в него нож. Сталь больно врезалась в грубую мозолистую кожу ладони, но
парень даже не обратил на это внимание, как не обратил внимание и на подавившегося
воздухом Жана у себя за спиной. Нат смотрел туда, откуда прилетел нож. Блондин
стоял на приличном расстоянии, но даже отсюда рыжий мог видеть его маниакальную
ухмылку. Что интересовало Веснински куда больше, чем эта дурацкая железка в его
руке — почему Эндрю согласился привезти Кевина на корт ночью? Почему сидит здесь
вместо того, чтобы спать.
— И тебе привет, — Натаниэль ловко убрал нож Миньярда к себе под одежду, словно это
была его собственность. — Негоже встречать таких желанных гостей попыткой убийства.
А если бы ты попал?
— На один кусок дерьма в мире меньше, — безразлично пожал плечами голкипер, лениво
спускаясь вниз. — Что вы здесь забыли?
— Приехали навестить брата, — Эндрю вскинул бровь, явно выказывая свое неверие,
поэтому Веснински все же продолжил, — и я говорил, что, возможно, привезу вам
защитника. Я привез.
— Как?
— На машине.
— Ты понял вопрос.
— А, ты об этом, — протянул Натаниэль, не упуская возможности хоть капельку

побесить блондина. — Так это не твоя забота.
— Моя, если это будет угрожать моей семье, — процедил Эндрю, подходя вплотную.
— Это будет угрожать им?
— Возможно, — наконец вздохнул рыжий, но взгляда не отвел. — Врать я тебе не

намерен. Но предлагаю поступить проще. Поговорить, когда эти двое, — он указал на
Жана за своей спиной и Кевина, который на поле продолжал с остервенением
расстреливать ворота правой рукой, — уснут крепким сном. С ними будет
проблематичнее.
— Нат!
— Багет, не лезь, тебе вообще прописаны покой и забота. Так что?
— Нож, — Эндрю требовательно протянул руку в безмолвном согласии на сделку.
— То, что в моей крови, по праву моё, — хмыкнул третий номер, а потом усмехнулся, —
но не могу же я отбирать что-то и не давать взамен, — он выудил незнакомый нож из-
под одежды и вложил в протянутую ладонь. — Смотри, не потеряй. Он мне слишком
нравится.
— Он не мой.
— И?
— Да ты псих, — губы Эндрю скривились в ухмылке, а ловкие пальцы тут же убрали
новый нож под повязки.
— Ты только понял? — Нат хитро улыбнулся, сверкнув голубыми глазами, но уже через
секунду отвернулся, чтобы со всей силы ударить кулаком по оргстеклу.
Кевин вздрогнул, резко оборачиваясь, а потом клюшка выпала из его рук, от чего на
губах Жана и Ната растянулись широкие улыбки. Не прошло и нескольких секунд, как
Дэй сорвался с места и бросился к братьям. Если бы не дверь, которую ему нужно было
открыть, чтобы добраться до них, нападающий точно снес бы их, как ураган. Схватив
Жана, Кевин стиснул его в объятьях, но, услышав приглушенный стон, тут же отпрянул,
испуганно глядя на брата.
— Что?..
— Жить буду, — отмахнулся Моро.
— Встречай своего старого нового защитника, — Веснински шагнул к брату и сжал его в
объятьях. — Я не позволю этому повториться. Я вытащил вас оттуда с концами.
— А ты? — Кевин отстранился, с нескрываемым волнением осматривая рыжего. — Во что
ты влез, грёбаный мученик?
— Ты преувеличиваешь мои склонности к самопожертвованию, — рассмеялся Натаниэль.

— Главное, что вы будете свободны от этого дерьма, верно?
— Нат…
— Это был риторический вопрос, багет, — оборвал его Веснински, а всё веселье
пропало из его глаз. — Как справляешься правой рукой?
— Пока на поле не выхожу, да и на ворота кое-кто вставать не хочет, — Кевин

неодобрительно глянул на Миньярда.
— Значит, проверим завтра. У меня есть пара дней…
— Стой. Ты сказал, что «пора вытаскивать наши задницы из этого ада», — Жан
нахмурился, а в его глазах проскользнуло осуждение. — Ты не останешься?
— Не сегодня, но, думаю, скоро приеду.
— Потребуйте от него точную дату, — все трое воронов резко обернулись на голос.
Эндрю сидел неподалеку, подтянув колени к груди и скучающе наблюдал за
развернувшейся сценой.
— Нат, поехали в общагу, завтра поговорите с Ваймаком и…
— Жан, — Веснински подбросил ключи от машины, перекидывая их брату, — поезжайте без

нас.
— Ты уже решаешь всё за всех? — поинтересовался Миньярд.
— Привычка. Есть другие предложения?
— Ты пойдешь до общаги пешком. Я тебя не повезу.
— Не проблема. Незачем Жану и Кевину ждать мою болтливую задницу. Идите спать.
— Мы пешком, — качнул головой Дэй, вынуждая четвертого вернуть ключи рыжему. — Не
убейте друг друга.
— Это уже как пойдёт, — хором ответили парни, неотрывно глядя друг на друга.
Они дождались, когда оба бывших ворона покинут корт, но говорить не спешили, изучая
друг друга взглядами. Два хищника узнали друг друга и теперь, не двигаясь, ходили
кругами, готовые нападать. И никто не намеревался сдаваться.
Наконец, поднявшись на ноги, Эндрю кивнул в сторону выхода, прекрасно зная, что
Веснински последует за ним. И Нат оценил это. Оценил то, что Миньярд пошёл первым,
сознательно оставляя его самого у себя за спиной. Он видел достаточно, чтобы
понимать — если Нат захочет, то с легкостью нападёт, но он дал ему шанс не делать
этого.
Выйдя на воздух, в тишине они преодолели парковку и забрались на капоты своих

машин, припаркованных друг напротив друга. Эндрю скользнул взглядом по машине перед
собой, отмечая, что всё-таки у этого рыжего придурка отличный вкус не только в
одежде. Снова подняв глаза на парня напротив, Миньярд решил прикинуть, сколько у
него ножей, но… он не видел ничего под черной мешковатой одеждой. А потом он снова
посмотрел в эти слишком яркие и внимательные пронзительные льдисто-голубые глаза.
Натаниэль видел, что он изучает его, но не имел ничего против, терпеливо ждал,
давая ему столько времени, сколько было нужно. Эндрю почувствовал приступ тошноты.
Он давно не принимал таблетки, черт бы их подрал…
— Как ты вытащил вашу золотую троицу из Гнезда? От вас обычные игроки уйти не
могут, а вы сама свита короля.
— Скажем так…
— Правду, Веснински, а не отговорки, а иначе я превращу жизнь твоих братьев в ад.
Натаниэль дернулся, а его глаза хищно сверкнули. Такие угрозы явно были ему не по
душе. Судя по тому, что Эндрю видел, угрожай он самому рыжему, все было бы в
порядке, но вот угрожать его драгоценным братьям… Это было любопытно. Весьма
любопытно. Он скользнул взглядом по порезанной ладони третьего номера, отмечая, что
кровь все еще идёт, он лишь обтирал руку об собственную одежду, когда её
становилось слишком много.
— Так дела не делаются. Ты хочешь, чтобы я выложил тебе всю подноготную, а что
взамен?
— Твои братья будут живы.
— Куда проще будет просто убить тебя, — совершенно серьёзно ответил Натаниэль.
— Давай сыграем? Правда за правду. У меня тоже есть к тебе вопросы.
— Как ты вытащил вашу золотую троицу из воронов? — через минуту раздумий повторил
свой вопрос Эндрю, соглашаясь на условия.
— Заключил сделку с тем, кто стоит выше Рико и тренера, с тем, с кем, — он махнул
рукой, — я работаю уже несколько лет. Если всё сработает так, как я хочу, мы не
просто уйдём из воронов, но и станем по-настоящему свободными.
— А если нет? — не удержался Миньярд.
— Это уже второй вопрос подряд, — Натаниэль хитро улыбнулся, склонив голову к
плечу. Достав пачку, он покрутил сигарету между пальцев, а потом прикурил, но саму
упаковку так и не убрал, наоборот, кинул голкиперу. — Если нет, — он шумно выдохнул
отравляющий дым из легких, — больше некому будет защищать моих братьев, некому
будет останавливать Рико, некому будет… — он осёкся, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и
явно скажет лишнего. — Прошлое нагонит меня и сожрёт, даже не подавившись, — парень
стиснул зубы, отгоняя послышавшийся шёпот отца. — Теперь моя очередь. Почему
согласился стать лисом?
— Три контракта вместо одного, — нехотя ответил голкипер. — Ваймак взял моего брата
и кузена.
— Почему привёз Кевина ночью? Ты мог спать. Учитывая то, что я о тебе знаю, — Нат
криво усмехнулся, — ты бы скорее прирезал его во сне, считая, что он подсадная утка
и угрожает лисам.
— У нас с ним… — Миньярд скривился, — сделка. И ты явно будешь в ярости.
— В ярости? — Натаниэль гортанно рассмеялся. — Ну попытайся. Какую сделку вы

заключили?
— Я защищаю его, а он даёт мне повод оставаться в живых.
Эндрю прищурился, внимательно следя за реакцией Веснински в свете фонарных столбов,

стараясь игнорировать головную боль и головокружение, которые лишь нарастали. Нат
замер, потом медленно осмотрел парня перед собой, а его губы дрогнули в подобии
улыбки, которую он поспешил скрыть сигаретой. Он долго не говорил, молча курил,
выпуская сизый дым, пока наконец удовлетворенно не кивнул.
— Отличная сделка. Кев сдержит свою часть.
— Он не верит в твои силы. Считает, ты не сможешь его защитить.
— Ты ведь уже знаешь ответ на вопрос, который хочешь задать, — опередил его рыжий.
— Уверен, за эти месяцы Кев не раз нажирался водкой и трепал своим языком, как
помелом. Ты знаешь, что произошло, почему и из-за кого. И мою роль в этой истории
ты тоже знаешь.
— Ты готов отпустить их обоих, — на лице Миньярда расцвела широкая неконтролируемая

улыбка, которую он попытался стереть пальцами, но губы не поддались. — Грёбаный
мученик.
— Как насчет сделки со мной? Если я перейду к лисам, ты слезешь с этой ебаной
хуйни. Я хочу поговорить с тобой, а не с хернёй в твоей крови, туманящей мозги.
— О, конечно. Как только, так сразу.
— В отличие от меня, ты ничего не знаешь о том, кто сидит напротив, — резко ответил
Нат. — Я многое могу. Вопрос в том, хочешь ли ты слезть с них.
— Ты не похож на главного благотворителя страны. В чём подвох?
— У меня свои цели, — Эндрю вопросительно выгнул бровь, явно требуя конкретного
ответа. — Этот год будет спокойным и тихим, насколько это возможно, но вот
следующий, — он покачал головой. — Чувствую, начнется тотальный пиздец. И будет
куда проще, если ты будешь чист. Не хочу тратить силы на кого-то, кроме братьев.
— Мне не нужна нянька.
— Я и не про тебя говорю. А про остальных лисов. Про твою семью.
— И мы вернулись к главному вопросу. Это будет угрожать моей семье?
***
Спать на мягком широком диване на протяжении добрых восьми часов не так плохо,
особенно если ты привык к жёсткой кровати и лишь жалким 130 минутам, если повезёт.
Но это не значит, что Нат не проснулся от первого же шороха на кухне, пусть он и не
открыл глаз. Прислушавшись к ощущениям и вслушавшись, он медленно проанализировал,
где находится и кто может быть в соседней комнате. Пальметто. Общага лисов. Он вне
опасности. Сев, Веснински мимоходом провел рукой по собственному телу, проверяя, на
месте ли все его ножи, хоть и знал, что проснулся бы от любого прикосновения. И всё
же он делал так каждый раз. Долбаные привычки, не раз спасавшие жизнь.
Натянув кроссовки, бесшумной тенью Натаниэль скользнул в сторону кухни и, оставшись

незамеченным, решил понаблюдать за развернувшейся перед ним картиной. За столом
сидят двое, тогда как Кевин стоит перед кофеваркой. Догадаться, кто эта парочка, не
так сложно. Один из парней — определенно не Эндрю, судя по взгляду и позе, а
значит, его брат, как оказывается, близнец, — а второй, вероятнее всего, кузен. У
него звонкий голос и искренний чистый смех. Близнец Эндрю — его отражение, но в то
же время он совершенно другой. Это кажется Натаниэлю интересным, но вот разговор
кузенов на немецком быстро привлекает его внимание:
— Аарон, ты видел этого красавчика в гостиной? Господи, я бы отдал всё, чтобы он

разделся! Ты видел его задницу?!
— Блять, фу, — брат Эндрю поморщился. — Ты нормальный вообще? Ты хоть знаешь, кто
он?
— Удиви.
— Ворон. Третий номер в свите короля. Начал бы интересоваться хоть чем-то, кроме
порнухи…
— Так он не только сексуальный красавец, так еще и опасный?! — присвистнул Никки.

— Мамочка, я весь горю. Делай, что хочешь, но он мой! Я его…
— Блять, завали свое хлебало! — Аарон зажал себе уши с таким видом, будто подобные
слова и правда могли довести его до инфаркта.
— Так и будешь там стоять или как? — усмехнулся Кевин на французском. Конечно, за
эти годы он прекрасно научился чувствовать дьявола Эвермора даже спиной. Аарон и
Ники вздрогнули от чужого голоса и языка, тут же уставившись на Дэя.
— Ох, ты бы знал, какие планы этот несчастный строит касательно моей задницы, —
протянул Нат, входя в комнату, заставляя парней снова вздрогнуть и тут же
посмотреть на себя.
— Ага. И при первой попытке осуществления этого плана ему вскроют глотку, — хмыкнул
Кевин. — Тебе как обычно?
— Будь так добр.
— Блять, ну ты только послушай, как урчит его голос, когда он говорит по-
французски, — страдальчески протянул Ники, скатываясь по спинке стула. — Разве это
не охренительно?!
— Может, сказать им, что ты знаешь языков эдак десять? — поинтересовался Кевин,
протягивая брату кружку.
— Только попробуй! Я хочу насладиться этим шоу, а потом видеть весь ужас на их
лицах.
— Садист.
— Ты прекрасно знаешь, что нет, — наигранно непринужденно ответил Нат, однако его
плечи предательски напряглись. Он мог быть жестоким, но он не садист, как его отец.
— И, кстати, не удивляйся, когда мое поведение сильно изменится при лисах.
— Господи, я сейчас кончу!
— Не смей! — рявкнул Аарон, словно эта угроза Ники была реальна. — Эндрю, умоляю,
заткни его!
— Эндрю, скажи, что я могу его трахнуть! — в тон кузену воскликнул Хэммик, тут же
привлекая внимание Ната и Кевина к безмолвной фигуре в черном в дверях.
— Ты, конечно, можешь попытаться, — протянул Миньярд, так же поддерживая разговор

на немецком, подходя к воронам и протягивая руку к пустой кружке на полке сверху, —
но, вероятнее всего, он убьёт тебя быстрее, чем ты успеешь к нему прикоснуться.
Если бы Натаниэль не был собой, он бы точно не смог сдержать рвущуюся на свободу

ухмылку, чем выдал бы себя с потрохами, но он был Натаниэлем Веснински, поэтому
просто отпил глоток обжигающего кофе, искоса наблюдая за несколько дёргаными и
резкими движениями Эндрю, которые говорили о том, что он уже принял таблетку. Нату
так и хочется фыркнуть, когда Николас продолжает рассуждать о его фигуре, скрытой
под одеждой и пятой точке, которая была так отчётливо видна во сне, когда он
свернулся клубочком на диване, но тогда ему в голову приходит идея получше. Оттянув
ворот, как бы давая всем понять, что ему жарко, парень, не говоря ни слова, стянул
с себя тяжёлую чёрную толстовку, оставшись в одной кофте из тонкого материала,
плотно прилегавшей к коже, под страдальческий стон Хеммика. Будто удивлённый такой
реакцией, Нат глянул на Ники, а потом пожал плечами, мол, странно. Но он-то сам
прекрасно знал, как люди реагируют на его фигуру. Накаченный торс, достаточно
широкие плечи и крепкие руки. Всё-таки он был защитником, и пусть его преимуществом
была скорость, он не брезговал и силовыми приёмами.
Конечно, он заметил, как по нему скользнул безразличный взгляд Миньярда. На секунду

рыжий подумал, а не выдал ли этим своим действием свои навыки языков, но потом
отбросил эту мысль. Даже если и так, пока что Эндрю оставит эту информацию при
себе.
— Умоляю, скажите, что он останется с нами!
— Нет, — голос Эндрю был заглушён кружкой с кофе у его губ.
— Но почему?! Ты не разрешил?..
— Нет.
Натаниэль подошёл к своей сумке, которую он оставил у дивана и выудил оттуда свои
джинсы и кофту. Несколько комплектов запасной одежды всегда валялись в машине, и
сейчас он был несказанно этому рад. Всё-таки хотелось бы принять душ и смыть с себя
тяжесть последних дней.
— Кев, можно принять душ? — крикнул он намеренно по-английски. Было что-то забавное
в том, чтобы издеваться над Хеммиком, а заодно слышать страдальческие комментарии
брата Эндрю.
— Да, дверь с замком. Я дам полотенце.
Конечно, никто бы не обратил на подобный ответ особого внимания, но не Миньярд. Он

метнул взгляд в сторону Дэя, словно тот только что взорвался. Нат был прав вчера,
когда сказал, что, напиваясь, Кевин становился болтливее, чем тот же Ники, но вот
про необходимость запираться в ванной тот никогда не говорил. Но Миньярд поспешил
отогнать от себя эти мысли. Это не его дело. Его это не касается. Но почему-то он
слишком отчётливо слышит, как закрываются и открываются двери, как щёлкает замок и
шелестит вода в душе.
Когда Натаниэль снова появляется в комнате в белой кофте и светлых голубых джинсах,
там собрались позавтракать уже все лисы и… на секунду в голове Миньярда происходит
короткое замыкание, потому что тот, кого он видит — определённо не Натаниэль
Веснински, с которым он говорил ночью, сидя на капоте машины. Изменились взгляд,
мимика, казалось, даже голос. Мельком глянув на Дэя, он увидел, как на секунду на
лице нападающего так же проскользнуло удивление, которое тут же исчезло. «Ага,
значит это не обычная фишка?» — пронеслось в голове голкипера, пока он устроился в
углу и начал наблюдать за новым шоу.
Нат широко и открыто улыбается, знакомится с лисами, треплет по волосам сонного

Жана, шепча ему что-то на французском. Так и хотелось выплюнуть: «Ты кто, блять,
такой?!» — но Эндрю лишь смотрел, запоминая всё и сразу. Вот Дэн удивлённо
приподнимает брови, окидывая незнакомца оценивающим взглядом, тогда как Мэтт
улыбается во весь рот. Вот Рене протягивает руку для рукопожатия. Сэт, как обычно,
фыркает и отмахивается, что ничуть не волнует ворона, а Элисон сканирует мальчишку
оценивающим и сладким взглядом, прежде чем кивнуть своим мыслям и игриво
улыбнуться. Но Эндрю замечает кое-что ещё. Шрамы, которые выглядывают из-под
кипенно белой кофты, когда Нат решает её одернуть. И в голове снова вспыхивает
интерес. Что за шрамы? Откуда? Как он их получил? Эндрю видел Кевина, когда тот
переодевался. Конечно, у него тоже были шрамы, но всего пара, как, наверное, и у
многих других людей. Под одеждой Натаниэля же, судя по всему, скрывался целый холст
из рубцовой кожи.
Отношение команды к Жану, который начал объяснять всем, как он здесь оказался и
почему, Эндрю не особо и интересно, хоть и слушал историю краем уха. Куда
внимательнее он следил за Натаниэлем. Оказавшись вне внимания, он встал в стороне,
в противоположной части комнаты, и, скрестив руки на груди, зорким взглядом
осматривал всех собравшихся. Он был внимателен. Чертовски внимателен, отмечая
каждое резкое движение, каждое грубое слово, словно просчитывал, кто из этих людей
мог причинить вред его братьям, которых он намеревался оставить здесь. Это было
даже забавно, видеть, как он выныривает из тела того Ната, которого он хотел
показать лисам, становясь… самим собой? Эндрю был не уверен, что то, что ему
показывали — это то, кем он является на самом деле.
— Вы не будете против, если я присоединюсь к тренировке? — снова нырнув под маску,
спросил Веснински, привлекая всеобщее внимание. — Знаю, на меня нет формы и клюшки,
но мне подойдёт что угодно. Кого вам не хватает?
— Полагаю, вратаря, — закатил глаза Кевин. — Эндрю, ты ведь снова будешь плевать в
потолок, утопая в своих глюках?
— Захлопнись, — резко рявкнул по-французски Нат, от чего все в комнате вздрогнули.

И только Эндрю чуть склонил голову к плечу, отмечая в памяти перевести всё то, что
услышит после. — Мне освежить тебе память?
— Нат…
— Тогда закрой пасть, — Веснински пристально смотрел в изумрудные глаза брата, и

только когда тот отдёрнул взгляд, вновь расслабился, натягивая приветливую улыбку.
— Значит, буду вратарем, — он снова вернулся к английскому. — Эндрю, одолжишь свою
клюшку?
— Ты играешь явно на другой позиции.
— Да, но и на воротах я стоял нередко, — открыто улыбаясь, ответил Нат. — Так

разрешишь?
— Да, — лисы резко перевели удивлённые взгляды на Миньярда, однако тот никак не
отреагировал. Ему было правда, по-настоящему, интересно, что за чертовщина
происходит и кто же этот Натаниэль.
***
Он натянул на себя одежду Кевина, которая была ему чертовски велика, поэтому он
сделал то, за что Дэй, несомненно, порвёт его в клочья. Выхватив нож, без особых
усилий, Натаниэль отрезал длинные рукава и добрую половину штанов, превращая их в
шорты. Когда же он вышел на поле, то тут же приковал к себе внимание всех лисов.
Его руки почти до самых запястий были покрыты паутиной белесых шрамов. Эндрю,
сидевший на полу и выполнявший упражнения, на мгновенье задержал на нём свой
взгляд. Он определённо мог найти шрамы от ножей, ожоги, какие-то странные рваные
раны… но, что удивляло, Натаниэль ничуть их не стеснялся, наоборот, шёл уверенно,
словно это были его знаки отличия и гордость. «Он выжил после всего, тут есть, чем
гордиться» — пронеслось в мыслях Миньярда. Но вот, что именно это всё, пока что
было неясно.
Нат разминался отдельно от остальных, вместе с Кевином и Жаном. Они втроём

определенно делали более сложные упражнения, но их дыхание даже не сбивалось.
Только закончив, они присоединились к лисам, тогда как Веснински ушел в сторону,
явно оценивая способности команды. Он то хмурился, то щурился, то усмехался, но
молчал, не говоря ничего. Пока не пришло его время занять чужое место на воротах.
Эндрю бросил ему клюшку и… Нат схватил её той самой рукой, которую порезал вчера,
даже не морщась. Привык к боли? Не хочет показаться слабым? Выделывается? Вряд ли.
Что-то подсказывало блондину, что Нату глубоко насрать на мнение окружающих.
Пока шла тренировочная игра, Эндрю сидел на трибунах, но он не отрывал глаз от

поля, следя за человеком без номера. И он должен был признать, что Веснински
справлялся весьма неплохо, а если учитывать то, что он не голкипер, то даже
блестяще. Это заметили и лисы, и Ваймак. Но вот когда они начали причитать, что,
будь у них такой голкипер, они бы давно выиграли чемпионат, Нат выдал очередную
умную и колкую фразу: «У вас есть голкипер в разы лучше меня. Только вот проблема в
том, что мячи попадают в ворота не потому, что голкипер плох, а потому что
остальная команда допускает это. Вас много, а он один. Защищать ворота — задача
всей команды, а не только его». Даже Ваймак на секунду опешил от того, как резко и
раздражённо была брошена эта фраза. Нат не смотрел на Эндрю, не смотрел на Кевина
или Жана. Он смотрел куда-то в пустоту перед собой, словно тонул в собственных
мыслях, но из них его тут же выдернул звонок. Резкая музыка разорвала тишину, и Нат
за мгновенье оказывается рядом с телефоном, лежавшим на скамье.
— Да?
-…
— Ты чертовски не вовремя, Ичиро, — Эндрю заметил, как дернулись от этого имени Жан
и Кевин.
-…
— Ты дал мне время, и я его использую. Не включай истерику. Цепь все ещё на месте.
-…
— Что? — Нат, кажется, побледнел на несколько тонов. — Такого не было в нашем

уговоре, — зашипел он. — Ты знаешь, что моему слову можно верить, и!..
-…
— Ладно. Да. Я скоро вернусь.
-…
— Издеваешься?! Это гребаный сезон! Рико порвёт меня на британский флаг!
-…
— Говори, что произошло, потому что я знаю, что ты мне что-то недоговариваешь. С
чего такие резкие изменения?
-…
— Да в рот я ебал всю эту хуету! — рявкнул Натаниэль, стянув волосы на затылке.
— Если я убью Рико, защищая себя…
-…
— Да. Я понял тебя.

-…
— Нет, не пойму и не войду в ситуацию. Сезон, не больше. Если снова решишь поменять
условия, я не постыжусь позвонить Стюарту и втянуть его в это, а потом вспороть
глотки каждому из вашей многоуважаемой семейки лично, ты меня понял?
-…
— О, уверен, он найдет, что сказать тебе. И обязательно донесет до твоего отца, как
ты относишься к честным сделкам.
-…
— А ибо нефиг!
-…
— Да, да, понял я тебя. Собираюсь и еду обратно. Не выноси мне мозг, с этим
прекрасно справляются и другие. Надеялся, хоть ты войдешь в мою ситуацию, —
передразнил собеседника Натаниэль, после чего сбросил вызов. — Простите, но, судя
по всему, больше задерживаться я здесь не смогу.
— Ты не вернёшься в ближайшее время, да? — с искренней тоской и болью в голосе
почти прошептал Жан.
— Прости, багет, не судьба, — Нат горько усмехнулся, качая головой. — Но вы здесь.
И вы в безопасности. Постарайтесь не влезать в дерьмо. Вряд ли я смогу вас из него
вытащить.
========== Глава 3 - Аллергия ==========
Прошло… Семь месяцев, двенадцать дней и — Эндрю скосил глаза на часы — и пять часов
с момента отъезда Натаниэля. И больше они ничего о нём не слышали. Только видели в
трансляциях, как он выходит на поле, что свидетельствовало о том, что Веснински
вообще жив. Первые месяцы Кевин и Жан тут же бросались к телефону, стоило ему
зазвонить, но потом, кажется, отчаялись, хоть он и ловил редкие взгляды воронов,
полные надежды, посреди ночи, когда экраны их мобильников светились. Почему он сам
отмечал время, когда в последний раз видел дьявола Эвермора? Точно Эндрю ответить
на этот вопрос не мог. Возможно, дело было в том, что Натаниэль был головоломкой,
которую не помогли разгадать даже редкие пьяные рассказы Дэя. Моро, как назло,
почти не пил, а если и напивался, то молчал в тряпочку. Возможно, дело было в том,
что Веснински пообещал снять его с таблеток, которые Эндрю ненавидел всей душой.
Иногда ему и вовсе казалось, что всё, что произошло тогда — одна большая
галлюцинация, шутка его разбитого и потрёпанного мозга. Но ведь Кевин и Жан не
могли взяться из ниоткуда? На поле во время матчей воронов не могло быть на одного
человека меньше? Репортёры не могли брать интервью у воздуха? Хотя, последние пару
месяцев Натаниэля никто не видел без шлема на голове. И это наводило на не самые
лучшие мысли. По слухам, он даже не появился на банкете, где были обязаны
присутствовать все команды их округа, чем вызвал немало вопросов у журналистов.
Поймав пинту мороженого, которую ему без каких-либо предупреждений бросил брат,
Миньярд вернул свое внимание к телевизору, на котором показывали очередной матч
троянцев, которых так обожал Дэй и почему-то терпел Жан. Но Эндрю в этом матче
интересовали не ребята в яркой пёстрой одежде, а черные тени, носившиеся по полю, в
особенности, третий номер. Он двигался медленнее обычного, и если приглядеться,
можно было заметить, как тот стряхивает напряжение с ведущей руки раз в десять
минут. Пусть первое время Миньярд и пытался понять, в чём кроется его интерес к
Веснински, теперь он просто смирился с этим и наблюдал.
Было бы логично посадить Натаниэля на скамейку запасных, он заметно выдохся, пусть
это и было для него не свойственно, но тренер заменял кого угодно, но только не
рыжего защитника. Его впечатали в стену. Снова. И ему никто не помог. Снова. И его
даже не спросили, в порядке ли он. Снова. И его не отправили на скамейку, хотя
колени и тело дрожали. Снова. Кевин и Жан где-то неподалеку выругались, тогда как
Эндрю лишь чуть наклонил голову, думая, а что же будет дальше, вертя в пальцах
чужой нож. Он был тяжелее, чем тот, что остался у Веснински, но, черт, блондин
соврал бы, если бы сказал, что этот нож ему не нравится. Идеальный баланс,
невероятно прочная и качественная сталь… Было даже интересно, откуда у Ната такие
познания в оружии и любовь к нему, ведь лезвие было в идеальном состоянии, словно
только что купленное.
Натаниэль упал, когда в очередной раз к нему применили силовой прием. Но он не смог
встать. Судя по всему, просто потерял сознание. Но Рико привёл его в чувство,
вонзив древко клюшки в солнечное сплетение, а потом за ворот формы дёрнув на себя.
Они говорили о чём-то, пока вдруг Веснински не схватил его за форму в ответ и не
дёрнул с такой силой, что их шлемы ударились друг о друга, после чего оттолкнул
короля от себя и побрёл к своему месту на поле.
***
Игра закончилась. Их победа. Снова. И Натаниэль заставил себя двигать ногами, лишь
бы дойти до раздевалки. Снова. Схватив вещи, он почти упал в кабинку. Снова. А
потом стянул с себя шлем, вдыхая полной грудью, насколько это было возможно с
треснувшими ребрами, которые ещё толком не срослись. Тело гудело и ныло, скулило,
умоляло о перерыве, но Нат не мог позволить себе такой роскоши. Кое-как он стряхнул
с себя защиту и одежду, а потом встал под холодную воду, чувствуя, как дрожит
каждая его кость. Розовая от крови вода стекала в водопровод. Всё-таки шов
разошелся… Снова.
Осталось не так много. Протерпеть до конца сезона, а потом можно валить к лисам, к
братьям, в Пальметто. Да, у него все ещё будут обязательства перед Ичиро, да, над
его головой все ещё будет висеть тесак отца, если он оступится, но это лучше, чем
жить с Рико в одной комнате и терпеть все его издевательства, которые теперь были
направлены только на него одного. По какой-то причине Морияма потерял интерес ко
всем остальным воронам. Это ведь скучно. Куда интереснее уничтожать тело дьявола
Эвермора, доказывая всем, что он тут главный. Интересно, а почему он забыл о том,
что вообще-то Нат был почти неприкосновенен? Его нельзя было трогать без особой на
то надобности, но, видимо, все с годами меняется…
Нат хотел дать сдачи. Всей душой. Но он знал, что если начнёт, то не остановится. И
тогда убьют его братьев. И его самого. Но последнее мало интересовало Веснински. А
позвонить Ичиро и настучать нельзя. Рико чётко дал понять, что тогда будет с его
сбежавшей свитой. Не для этого Нат выгрыз Жана и Кевина, чтобы потом убить их почти
собственными руками только из-за отсутствия терпения. Он будет терпеть. Он будет в
порядке.
Он повторял себе это снова и снова, когда нож Рико вонзался в его плоть, когда
лёгкие заполняла ледяная вода, а шею сдавливала верёвка… Он просто отключал свое
сознание, укрываясь в воспоминаниях. И почему-то в них начал изредка мелькать
взгляд пристальных, хоть и затуманенных таблетками, янтарных глаз. Эндрю Миньярд,
гори он в аду, со своими вопросами и внимательными взглядами, со своим ножом,
который теперь всегда был с Натом, пока его не забирал Рико.
Изредка в голове мелькала мысль о том, чтобы вернуться к долбаным антидепрессантам,

на которых он сидел в шестнадцать. Тогда тренер решил, что таблетками угасит
внутренний гнев и строптивый дух Веснински. О, как он ошибался. Стало только хуже.
Та, хоть и серая, но мораль, что изредка сдерживала Натаниэля, пропадала с приходом
дозы, и его не могли удержать даже Жан с Кевином. Только если собственной грудью
закрывали противника, и то, чаще всего были просто отброшены в сторону с фразой «не
лезь» или «не мешай». И тогда в Гнезде решили увеличить дозу. О, они добились своей
цели. Натаниэль затих, утонул под натиском лекарств, потеряв собственную личность.
И это бы устроило всех, если бы не отразилось на его игре, к которой он потерял
интерес, как и ко всему в этом мире. Он стал вялым, ленивым, не двигался даже когда
его избивали, а на его лице было полнейшее умиротворение и смирение. Поэтому и было
принято решение снять его с этой дряни. А потом гребаные Истхейвен и Пруст, ебаный
ад на земле, когда Натаниэль впервые подумал о том, чтобы перестать бороться. А
что, перспектива сдохнуть от передоза какой-нибудь дряни не казалась такой
плачевной, как необходимость провести еще хоть день там. Но он вытерпел. Ради
братьев. Ведь знал, что без него никто не защитит их от Рико. Поэтому он вернулся.
И он стерпит снова.
***
Сезон закончился. Вороны снова забрали первое место. Но Натаниэль не появился. Ни в

первый день, ни в первую неделю, ни в первый месяц. Кевин и Жан уже рвались было в
Гнездо, но их за шкирки удерживали Эндрю и Ваймак. Было даже как-то забавно
наблюдать за тем, как они мечутся по дому Эбби, крича о том, что их брат не мог не
приехать, если бы это не было так… дискомфортно? Эндрю не знал определение того
странного шевеления в районе живота, что он испытывал. Но еще больше ему не
нравилось то, что он не понимал, почему он это испытывает. Просто это было.
Была середина июля, когда среди ночи его разбудил звонок с незнакомого номера.
Выругавшись, Миньярд сбросил, но не успел он закрыть глаза, чтобы попытаться снова
уснуть, как звонок повторился. Выругавшись, он взял трубку:
— Блять, кто бы ты ни был!..
— Привет, Эндрю, — от этого хриплого голоса, который сейчас почти невозможно было
узнать, по спине побежали мурашки. — Не окажешь мне услугу?
— Натаниэль Веснински, — кажется, голкипер сам не верил, что произносит это имя.
— Единственный и неповторимый. Тут такое дело, я на пороге Ваймака, но дверь

почему-то не открывают так любезно, как в прошлый раз. Не впустишь?
— Там никого нет.
На том конце телефона раздалось харканье, перешедшее в неконтролируемый кашель.

Прошла почти минута, прежде чем Натаниэль снова смог заговорить, но давалось ему
это определенно с большим трудом.
— Жаль. До другого места я явно не доберусь. Ладно, по…
— Придурок, вызови скорую.
— Уж извини, но у меня аллергия на больницы, — он сплюнул куда-то в сторону.
— Попытайся не сдохнуть за двадцать минут, — бросил Эндрю и отключил звонок, уже

поднимаясь на ноги.
Без каких-либо угрызений совести Миньярд включил свет в гостиной, разбудив тем
самым Ваймака, бросив: «Собирайтесь» — после чего повторил ту же самую процедуру со
светом в спальне Эбби, лишь смягчив фразу: «Надо ехать». Подхватив ключи от
собственной машины, он, ничего не объясняя, пошел на выход из дома, заметив лишь,
как, матерясь и проклиная его, натягивает свежую кофту Дэвид.
— Ты можешь объяснить, что происходит? — проворчал тренер, когда они уже выехали с
подъездной дорожки.
— Мы едем к вам домой.
— В… — тренер глянул на часы, — пол-четвёртого утра?! На кой черт?!
— Дэвид, — Эбби успокаивающе погладила плечо мужчины, — уверена, Эндрю не поднял бы

нас среди ночи просто так.
— Мне за это не платят, — проворчал Ваймак свою излюбленную фразу.
— За это как раз-таки платят, — не удержался Миньярд, ухмыляясь краем губ. Это была
не привычная его ухмылка в угаре под наркотой, которой он пичкал свой организм.
Нет. Это была искренняя, не затуманенная дрянью издёвка.
— Чего? — Дэвид резко повернул голову к водителю слева от себя. — Блять, Миньярд,
во что кто-то из вас опять влез?!
— Дэвид, язык! — воскликнула Эбби, сидевшая сзади.
Но они оба были проигнорированы. Сейчас Эндрю было куда — интереснее? — он даже не
знал, что именно чувствует из-за всей этой хрени в своей крови, хоть она и начала
рассеиваться за ночь — что там с Веснински, который, судя по всему, подыхал на
крыльце у тренера. О, он не ошибся. Подъехав к дому Ваймака, в свете фар они тут же
увидели и «Порше» ворона, брошенный посередине дороги, и его самого, привалившегося
к двери, как брошенная кукла. С приглушенным вскриком Эбби выскочила из машины,
чтобы выполнить свои прямые обязанности, тогда как Ваймак потянулся за телефоном.
— Никакой скорой, — Эндрю выхватил мобильник из его рук.
— Миньярд!
— Нет, — голкипер безразлично пожал плечами и двинулся в сторону защитника

Эвермора.
Натаниэль сидел у двери, хрипло дыша, изредка замирая. Его глаза были прикрыты,
бровь и губа разбиты, на лице слишком тяжелые тени, а все тело покрывала мешковатая
одежда, так что сказать, что там под ней, было сложно, но, судя по тому, как
блестела ткань, он точно истекал кровью.
— Боже… — Эбби подняла толстовку, открывая вид на торс, который сейчас весь блестел
от крови. — Это пули. Вызывайте скорую!
Эндрю колебался. Он отчётливо слышал «нет» Веснински на эту идею. Но пусть Миньярд
и не врач, он прекрасно понимал, что без хирурга этот идиот долго не протянет, а
ему слишком хотелось услышать ответы на свои вопросы. Пока он думал, Эбби уже
достала собственный телефон и позвонила, поэтому ему ничего не оставалось, кроме
как опуститься на корточки рядом с рыжим. Его грудь неровно вздымалась. Из
нескольких точечных ран сочилась кровь. Как он доехал сюда и не умер по дороге —
загадка на миллион. Еще одна загадка в копилку с именем Натаниэль. Но даже так, в
свете фар собственной машины и под слоем еще не засохшей крови, он отчётливо мог
видеть его шрамы. Их было много. Очень много. Казалось, он был соткан из них…
Некоторые даже перекрывали друг друга.
***
Болела каждая клеточка его тела, но мозг плавал где-то в вате. О, Натаниэль
прекрасно знал это чувство, поэтому постарался выбраться из него как можно быстрее.
Эндрю не послушал. Эндрю вызвал скорую. Он был в больнице. Ему вкололи наркотики,
которые должны были унять боль. Рывком Нат заставил себя открыть глаза и сесть.
Боль вспыхнула с новой силой, от чего голова закружилась, а к горлу поднялась
тошнота, но они были им проигнорированы, как и вскрик медсестры, попытавшейся его
удержать. Одним рваным дёрганым движением Нат вырвал капельницу из своей руки и
зажал рану, осматриваясь по сторонам. Обычная палата. Обычные белые стены. Обычный…
Эндрю Миньярд, сидевший на подоконнике и смотревший на него с толикой любопытства.
— Молодой человек, вам надо…
— Мне нужны документы на выписку и моя одежда, — оборвал медсестру Нат.
— Она… боюсь, она вся в крови…
— Тогда что угодно из брошеных вещей. Да, я знаю, что так можно. Да, я готов надеть
чужую одежду. Да, мне плевать какого она размера, — дождавшись, пока потерявшая дар
речи молоденькая девушка выйдет за дверь, Натаниэль вперил полный ненависти взгляд
в блондина. — Я вроде отчётливо дал тебе понять, что против вызова скорой помощи!
— Это не я, а Эбби. Я сказал, что ты против, меня не послушали.
— Не пизди! Мы оба прекрасно знаем, что если ты хочешь сказать нет, это услышит
каждый, — огрызнулся Веснински, но почувствовав, как теряет опору, опустился на
кровать. — Что мне кололи?
— Мне откуда знать. Я пришёл двадцать минут назад, чтобы ненадолго сменить Ваймака,
пока он отошёл поесть.
— У тебя эйдетическая память, и я почти уверен, что ты уже прекрасно обо всем
осведомлен. Не беси еще больше, чем обычно.
— Ну вкололи тебе обезболивающее, и что?
— Какое?
— Морфин и трамадол.
— Блять, — Нат стянул волосы на затылке, заставляя себя мыслить трезво.
Что самое страшное может произойти? Ломка. Он переживёт это. Не страшно. Всё, чем
он мог себя утешить — тогда были лишь тяжелые антидепрессанты, хоть в них и были
наркотические вещества… Нет, утешение всё ещё было слабым. Его ждёт ломка. И это
пиздец. Он больше не ляжет в больницу. Он не даст врачам контролировать процесс
очищения своего организма, он не дастся им, пока так слаб и беззащитен. Значит,
ломка на дому. Без помощи. Пиздец в квадрате.
— Что не так, ворон?
— Я в порядке, — на автомате выдохнул Натаниэль, снова поднимая взгляд на парня

напротив. — Но больше никогда, слышишь, никогда не привозите меня в больницу, если
я говорю «нет».
— Лучше умереть? — в голосе Миньярда не было насмешки. Ни капли.
— Будешь читать мне мораль? — рыжий хохотнул.
Именно в этот момент в комнату вошла та самая медсестра, но вместе с врачом и, чтоб
его, Ваймаком. Шумно выдохнув, Нат приготовился к тираде о том, что ему ещё рано
покидать больницу, что ему нужен уход, постельный режим, медикаменты… О, точно,
именно об этом и завёл свою шарманку врач.
— Давайте упростим жизнь всем нам, — перебил его парень. — По своему незнанию, вы
вкололи человеку с зависимостью серьёзные наркотические вещества. Нет, я не сижу на
коксе или чём-то таком, но у меня была зависимость от тяжёлых лекарств. Так вот. Я
не знаю, какой будет реакция моего организма. И нет, я не намерен здесь оставаться.
Что делать с пулевыми ранениями, я прекрасно знаю. Мне нужны документы на выписку,
одежда, телефон и ключи от машины.
— У тебя зависимость? — на лице Ваймака не было страха перед этим фактом. Не
впервой иметь дело с наркоманами, но ему было важно знать, к чему быть готовым.
— Была. Расскажу как-нибудь на досуге, когда буду объяснять значение слова «нет»,
даже если оно завуалировано в шутку о том, что у меня аллергия на больницы, — он
метнул гневный взгляд на Миньярда.
Эндрю, казалось, прирос к подоконнику, тогда как все посторонние звуки были лишь
белым шумом. Он не просто ошибся. Он проебался. Натаниэль Веснински, вероятно, знал
его куда лучше, чем показывал. И поэтому он позвонил именно ему ночью два дня
назад. Позвонил, прекрасно осознавая свое состояние, и сказал не вызывать скорую,
потому что знал, что ему сделают операцию, знал, какие лекарства ему дадут, и знал,
что за этим последует для его организма. Он не позвонил Кевину или Жану, которые
проигнорировали бы его просьбу и запрет, видя умирающего брата, не позвонил
Ваймаку… Он позвонил Эндрю, человеку, который еле знал его, человеку, которому
должно было быть плевать, умрёт он или нет, но ему должно было быть не наплевать на
«нет». Вот почему Нат позвонил именно ему. Но Миньярд потащил за собой Эбби и
Дэвида, а из-за шлейфа наркоты в организме не смог различить в хриплой кровоточащей
шутке твёрдый отказ. Он не услышал «нет».
От осознания этого всё внутри похолодело, а в голове стало пусто. Только одна эта
мысль крутилась на повторе: «Я не услышал «нет». Я не услышал «нет». Я не услышал
«нет». Я не…»
— Эндрю! — от резкого и требовательного голоса Натаниэля блондин вздрогнул, но он

не мог выдавить из себя ни слова, лишь смотрел в пронзительные голубые глаза
человека, который смог пересилить собственную зависимость, а из-за него оказался
под угрозой упасть на дно. — Поведёшь?
— У меня своя машина.
— Именно. А мне нельзя за руль, и я без понятия, где моя тачка. А ехать куда-либо с
Ваймаком я отказываюсь. Или мне позвонить Кевину и Жану и сказать, что вы вот уже
вторые сутки скрываете от них, что я вообще в этом штате?
— Мне плевать.
— Верю. Но я повторю свою просьбу. Подбросишь до квартиры?
— Натаниэль, послушай меня, — Ваймак, видимо, уже не первый раз старался

достучаться до парня. Что ж, Эндрю был в прострации, чтобы запомнить предыдущие
попытки, — ты перенёс огнестрельные ранения. Тебе нужен уход. Если учитывать еще и
то, что…
— Я знаю, что делать с огнестрелом, — перебил его Веснински, который явно терял
всякое терпение. — Спасибо, одного раза вашей заботы мне хватило по горло. Впереди
меня, вероятнее всего, ждут минимум две недели ада. А теперь разрешите удалиться и
разгрести дерьмо, в которое вы меня засунули.
— Ты приехал к нам, — Ваймак преградил ему дорогу и сменил тон с мягкого на
требовательный, каким обычно и разговаривал со своими идиотами. — Ты сам решил так.
Ты сидел под моей дверью, истекая кровью. Что-то мне подсказывает, парень, что это
было последнее место, куда ты хотел прийти, а значит, у тебя просто не было выбора.
Ты сам влез в дерьмо, и, уж извини, если мы поступили не так, как сказал твой
умирающий мозг, а как привыкли поступать нормальные люди, когда видят
подстреленного человека. Вместо отказа от госпитализации ты мог сказать про
зависимость.
«Нет, не мог» — пронеслось в сознании Эндрю и пазл сложился. Не весь, конечно, но

хотя бы фрагмент. Натаниэль не мог сказать о своей слабости — это стало бы для него
смертельно опасно. Натаниэль не мог сказать, потому что тогда бы Миньярд понял, что
его желание снять голкипера с таблеток обусловлено не только логикой и расчётом.
Тогда бы все поняли, что у Веснински есть что-то, что обычные люди называют
состраданием. Никто не должен был знать, через что он проходил. Никто не должен
был… А Эндрю заставил его рассказать. Заставил его раскрыть тайны, которые должны
были быть похоронены. Стыд? Совесть? Нет. Этого не было. Была лишь злость на то,
что он не услышал «нет». Эта ненависть к самому себе перекрывала все остальные
чувства.
Бросив: «Поехали» — Миньярд толкнул плечом Ваймака и, не оборачиваясь, двинулся по

коридору на выход из треклятой больницы. Он не старался идти медленнее, хоть и
знал, что сейчас каждый шаг отдавался болью в теле рыжего. Плевать. Ему самому
срочно нужно было покурить, что он и сделал, как только вышел через раздвижные
двери. Он уже закурил вторую сигарету, когда к стене рядом привалился Натаниэль.
Тяжесть его состояния выдавало только хриплое дыхание, но несмотря на это, он
выудил из кармана пачку сигарет, на которой остались багряные разводы его
собственной крови. Странно, что сигареты не промокли…
— И куда везти твое тело?
— Ну, ломка, если она будет, начнётся где-то через десять часов, — Нат выпустил
струйку дыма. — Сначала было бы неплохо поесть и сделать пару звонков.
— Ты говорил про квартиру.
— Пока что её нет, — безразлично пожал плечами рыжий, делая еще одну дрожащую
затяжку. — Как раз позвоню, организую весь этот процесс.
— С чего ты взял, что я буду с тобой возиться? — Эндрю наконец повернул голову в
его сторону, чувствуя, как губы растягиваются в этой ненавистной ему ухмылке.
— С того, что я знаю о тебе куда больше, чем тебе хотелось бы, но, уж извини,
память стереть я себе не могу. Если хочешь, можно сделать проще. Сделка. Ты
помогаешь мне сейчас, а я, взамен, как только стану чистым, снимаю тебя с таблеток.
Тогда мы сделку так и не заключили, только обсудили, — Натаниэль повернулся к нему,
уверенно, хоть и устало, глядя в глаза.
Эндрю хотелось плюнуть ему в лицо, рявкнуть, что никакие подачки ему не нужны, что
ему не нужна жалость, но этого не было в лице, голосе и глазах Веснински. Он не
жалел его. Нет. Он понимал. И от этого становилось до невозможности противно и
мерзко. Как кто-то вообще мог его понимать?! Но, судя по всему, Натаниэль мог. Этот
чертов третий номер из свиты короля, ворон, о котором не известно ничего, знал о
нем слишком много и понимал так, как не понимал, кажется, даже брат. Он не
испугался ножа, который летел ему прямо в глаз, не испугался оскала и угроз. Он
лишь смеялся. Он был таким же опасным и диким хищником, только вот… Эндрю о нём не
знал ничего. Совсем. И это нужно было исправлять, потому что Натаниэль был чистой
воды угрозой, хоть и обёрнутой в плюшевое одеяло нескончаемых улыбок и смеха. Он
был опасен. От него веяло кровью и смертью.
Но он молча кивнул, затушив сигарету, и двинулся к своей машине. Эта забегаловка
была достаточно далеко от домов Ваймака и Эбби, чтобы быть уверенными в том, что
сюда не завалятся Жан и Кевин. Чуть липкие столы, слишком шумные посетители и
открытая кухня, много совершенно нездоровой еды в меню. Да, два брата Ната точно
здесь не появятся.
Сев на мягкий диван, Веснински просто откинулся на спинку, прикрыв глаза. Ему уже
было плохо. Или всё ещё. Просто игнорировать своё состояние было уже не так легко,
как раньше. Когда официантка пришла записать их заказ, Нат, не глядя, ткнул в меню
в разделе сэндвичей и выдохнул: «Чёрный кофе» — прежде чем его рука снова
безвольной плетью упала вдоль тела. Эндрю заказал гору вафель, политых карамельным
сиропом, и шоколадный милкшейк, после чего снова обратил свой взгляд к парню
напротив. Он сказал в больнице, что уже имел дело с огнестрельными ранениями.
Почему? Как? Во что он вляпался, что к своим девятнадцати годам уже получал пулю?
Наконец, Натаниэль ожил. Разлепив глаза, он шумно втянул воздух через нос, а потом
сел ровно, напуская на себя лживую расслабленную позу. На губах лёгкая ухмылка,
глаза блестят. Так и не скажешь, что ему больно. Выдают только напряжённые плечи и
стиснутые зубы. Достав телефон, он кому-то позвонил.
— Привет, прости, что так поздно. В Лондоне сейчас сколько?
— Не важно. Что стряслось?
— Да так, — Нат бросил взгляд на Эндрю. — Рико подарили новую игрушку, которая чуть
не стоила мне жизни, но вопрос не в этом. Не организуешь мне квартиру в Пальметто
на, скажем, месяц?
— Нат, давай без загадок, — устало вздохнул Хэтфорд на другом конце. — Во что ты
вляпался?
— Просто… — рыжий зажмурился. Говорить правду ему явно не хотелось. — Тренер и врач
моей новой команды вызвали скорую, я не успел сказать им, что лучше этого не
делать, — Миньярд чуть повернул голову, а его брови приподнялись. — Меня
прооперировали и вкололи морфин и трамадол. В общем, вероятнее всего, меня ждет
ломка.
— С какого перепуга ломка? — опешил Стюарт.
— Ну, тут такое дело, — Нат потёр вспотевшую шею и поджал губы, глядя то на окно,
то на блондина рядом с собой. А, к чёрту. — В общем, когда мне было шестнадцать,
тренер решил, что надо бы сбить с меня спесь и не придумал ничего лучше, кроме как
подсадить меня на таблетки. Они напортачили с дозой и, вот это ужас, я стал почти
овощем. Как-то так. С этой дряни я слез, но вот как мой организм отреагирует на
наркоту снова, я не знаю. Нужна квартира с крепкими замками, минимум на тринадцатом
этаже.
— Ты должен был рассказать раньше!
— Не должен, — всё веселье тут же испарилось с лица Веснински. — Я ничего и никому
не должен, пока сам не решу иначе.
— Ладно, — Нат почти видел, как Стюарт сокрушённо качает головой на другом конце
мира. — Держи меня в курсе хотя бы на этот раз.
— И ещё кое-что. Я, наверное, наглею, но не спросить не могу. У меня в команде есть
парень. Он на таблетках по предписанию суда. Мне это не нравится. Знаешь, слишком
велик соблазн урвать пару штучек. Он от них так завидно всё время улыбается, прям
не могу…
Эндрю смотрел на парня перед собой и окончательно переставал понимать, что видит.
Маски менялись слишком часто и быстро, сменяя друг друга. Вот улыбчивый заботливый
мальчишка, вот саркастичный парень, который ничуть не боится боли и считает всё это
одной большой шуткой жизни, а вот брошенный человек, рассказывающий кому-то, кому
на него не наплевать, утаённую историю прошлого, на его место пришёл наглый
паренек, который прекрасно знал, что получит всё, на что не посмотрит в этом мире…
Эндрю тряхнул головой, словно стараясь убрать все эти маски и увидеть кого-то
настоящего под ними. Было ли там хоть что-то? Остался ли после стольких слоев лжи?
Миньярд был так погружён в свои размышления, что не заметил девушку официантку,
подошедшую к ним, чтобы подлить кофе. Только вот она совершила ошибку и решила
построить ему глазки, а точнее, ненавязчиво коснуться руки. Эндрю вздрогнул, когда
прямо перед его лицом что-то промелькнуло, а потом раздался вскрик. Он дёрнулся от
неожиданности, возвращаясь в реальность. Перегнувшись через весь стол, Нат схватил
девушку за запястье, тогда как её пальцы были в опасной близости к оголённой коже
руки Миньярда.
— Не советую, — рыжий оттолкнул её, тогда как сам, скрипя зубами, вернулся на своё
прежнее место, все еще держа телефон у уха.
— Ты идиот? — Эндрю склонил голову к плечу, видя, как Нат запускает руку под
одежду, проверяя собственное тело.
— Не горю желанием возиться сегодня с трупами. Да, дядя, я тут.
— Я разберусь с судьей, но ты будешь мне за это должен целые рождественские

каникулы.
— Вот чёрт, — Веснински откинулся на спинку дивана, словно это и правда было самым
тяжёлым, что он мог сделать в своей жизни. — Ладно.
— Истхейвен…
— Нет! — рыжий дёрнулся, как от удара, но тут же взял себя в руки. — Никакого
Истхейвена, ясно? Посидит взаперти дома, тут есть врач. И нет, ты не сможешь меня
уговорить. Я знаю, что такое Истхейвен, а этот парень нужен мне живым и
дееспособным.
Еще один кусочек пазла лег на место в голове Миньярда. Как он раньше не понял?
Веснински подготавливал почву. Весь этот год он медленно, по нитке подтягивал
нужных ему людей и события, чтобы всё сложилось так, как ему нужно, чтобы его
братья были в безопасности. Сначала он вывез Кевина. Почему именно Пальметто —
загадка, но с ней Эндрю еще разберётся. Возможно, дело в том, что Ваймак никогда не
отказывал во втором шансе. Нат знал, что здесь рукам Дэя дадут второй шанс. Уже
тогда в его рыжей безумной голове начал зреть план. В доме тренера он увидел
Миньярда. Человека, которого собственноручно должен был утянуть в Гнездо, но
почему-то не сделал этого. Истинные мотивы? Да чёрт его знает. Тот разговор ночью
на парковке у стадиона… Они обменивались вопросами, но с совершенно разными целями.
Натаниэль узнавал, сможет ли передать своих братьев в руки лисов с концами. Он
понимал, что, вероятно, может и не вернуться. Он был к этому готов. Но сейчас он
здесь. Тогда почему всё еще ведёт себя так, будто уже запущен обратный отсчет дней
до его смерти? Он знает про сделку Эндрю и Кевина. Знает, что брата есть кому
защитить. Предполагает, что, вероятно, Жан так же попадёт под крыло Миньярда, ведь
Кевин того никогда не бросит. Следовательно…
Эндрю был готов зарычать от ярости. Мысли совсем не хотели слушаться и начинали
путаться, когда он думал слишком долго. Они мешались между собой, и самые важные
терялись. А ему сейчас слишком нужно было понять, во что его втянули. Как его
используют?! А используют ли вообще?.. Всё, что касалось Натаниэля Веснински,
казалось совершенно нелогичным и абсурдным, но потом каким-то образом начинало
складываться в единую мозаику. Нужно было лишь подождать. А Эндрю ненавидел ждать.
И он начинал ненавидеть за это человека, что сидел напротив.
— Кому ты звонил? — наконец смирившись с тем, что мысли не вернутся в нужное русло,
спросил Миньярд.
— Своему дяде по маминой линии. Скажем так, он самое близкое, что есть в моей
жизни, к привычному пониманию слова семья.
— И кто же он такой, раз может щелчком пальцев отменить решение суда?
— Моя очередь задавать вопросы, — напомнил Натаниэль, пригубив кофе, игнорируя

прозвучавшие слова. — Почему ты не терпишь прикосновения?
— Говоришь так, будто не знаешь, — Эндрю подозрительно прищурился, улыбаясь. Опять

эта улыбка…
— Я правда не знаю. Я собрал о тебе информацию еще когда мы должны были забрать
тебя в Гнездо. Кстати, Рико планировал дать тебе пятый номер. Ну да не суть. Я лишь
собрал информацию и наблюдал. Но я не знаю всего. Так ты ответишь на мой вопрос?
— Нет.
— Ладно, — удивительно легко согласился Натаниэль, отворачиваясь к окну.
— Кто такой Ичиро?
Рыжий дёрнулся от вопроса, а потом перевёл внимательный взгляд на Эндрю. Он долго

молчал, явно взвешивая все за и против, вглядываясь в затуманенные янтарные глаза
напротив, тогда как Миньярд почти мог видеть, как крутятся шестерёнки в его голове.
Наконец, кивнув самому себе, Нат снова отвернулся к окну:
— Нет.
— Ладно.
========== Глава 4 - Наркоман ==========
Аарон, как и всегда летом, проснулся поздно. В эти три месяца он переставал пить
энергетики и учиться, и тело с огромной радостью навёрстывало всё упущенное за
время учебы. В доме Эбби было непривычно тихо. Часы показывали двенадцать. Ники,
вероятно, свалил куда-то со своими многочисленными друзьями, которые появлялись из
ниоткуда и исчезали так же быстро. Жан и Кевин, которые были, казалось, машинами,
наверняка торчали в зале или на поле. Оставался Эндрю. Где он — загадка, потому что
брат не нашёл его ни на кухне, ни в гостиной. Выйдя на улицу, Аарон обнаружил, что
машины Эндрю тоже нет. Уехал? Куда? Из них всех плохой Миньярд выходил из дома реже
всего, только если ездил на приёмы к Би, но сегодня был вторник, а сеансы проходили
по четвергам. Хмыкнув, Аарон вернулся на кухню, чтобы позавтракать.
Через пару часов на телефон пришло сообщение от Ваймака, в котором говорилось, что
сегодня они с Эбби не вернутся домой. Супер. Аарон закатил глаза и отбросил
телефон. Такое ощущение, будто тренер и их врач и правда считали команду идиотами.
Если они младше, это не значит, что они слепые и не видят всех этих переглядок и
улыбок между ними. Дверь скрипнула, послышалась приглушённая курлыкающая
французская речь. Жан и Кевин. Аарон даже не обратил на них внимания, продолжая
тупо смотреть в телевизор. Еще отрезок вечности, и он услышал возгласы своего
кузена. А, плевать. Всё равно весь мир был как в тумане. Пока рядом с ним не
рухнуло тяжёлое тело, от которого Миньярда чуть не подбросило вверх.
— Блять, ты ахуел?! — рявкнул Аарон, метнув ненавидящий взгляд в сторону Кевина, но

тот лишь оттолкнул от себя разгневанное бледное лицо своей огромной пятернёй,
вырвав второй рукой пульт и переключая канал. — Эй, я же смотрю!..
— Ты слюни пускаешь, а сейчас будут показывать повтор игры троянцев и кашалотов, —

отмахнулся Дэй. — Жан, позовешь Эндрю?!
— Его дома нет, — буркнул Аарон, смирившийся со своей участью и устроившийся в углу
дивана.
— В смысле? — Кевин замер.
— Ну вот так. Его нет. С самого утра, как я понял. Машины тоже нет. Тебе-то что?
— Кев, ему придется все по слогам объяснять, не распинайся, — лениво протянул Моро,
вошедший в гостиную.
— Ты серьёзно не помнишь вчерашний разговор? Эндрю сказал, что…
— Алло? — Жан поднес ухо к телефону. — Ты где?
— Это мой телефон?! — Аарон подскочил к французу, но тот с лёгкостью отошел в

сторону. — Багет, не беси меня!
— Да. Это твой брат верещит.
-…
— Нет, мы его не убиваем, хотя руки так и чешутся. Ты где?
-…
— Познавательно, — хмыкнул Моро, тут же подбрасывая телефон в воздух, зная, что

Миньярд его поймает. — Эндрю сказал, чтобы я шёл на хуй, а он занят.
— Как и всегда, — закатил глаза Кевин. — И чем он таким может быть занят,
интересно.
— Кажется, пытает кого-то, иначе я никак не могу объяснить хриплое дыхание на фоне,
— по-французски сказал Жан.
— А ну перевёл! — Аарон схватил четвертого за руку, но Моро среагировал мгновенно,

повалив его на диван. — Пусти, кретин!
— Тебе сколько раз говорили руки не распускать? — Жан фыркнул и оттолкнул мелкого
от себя, но прежде чем Аарон поднялся, блондина за локоть крепко схватил Кевин в
попытке предотвратить разборки.
— Вы бы так за своего брата переживали, а не за моего, — выплюнул Миньярд, не

удержавшись, хоть и знал, какой гнев любые слова о Веснински вызывают в груди
бывших воронов.
Моро дёрнулся, побледнел, уже хотел было схватить наглеца за грудки, но, к своему
удивлению, напоролся на Кевина, который прикрыл Аарона, оставшегося на диване,
собой. Это определённо было что-то новенькое в их репертуаре… Жан был немного выше
Кевина, чуть уже в плечах, но в любом случае, это неожиданное столкновение походило
на противостояние титанов. Ники появился неожиданно вовремя. Втиснувшись между
братьями, он начал отпускать шутки о том, что они похожи на двух мухтаров, но оба
этого не слышали. Кажется, что-то в глазах Моро треснуло, и он сам отшатнулся,
прошептав лишь одно единственное слово:
— Traitre.
Кевин дёрнулся, как от удара, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Жан уже
развернулся и ушёл, хлопнув за собой дверью.
— Что?.. Что он сказал? — пробормотал Ники.
— Предатель, — выдохнул Дэй и упал на диван, закрывая лицо руками.
— Но почему? — никак не мог угомониться Хеммик. — Что ты такого сделал?!
— Встал на мою сторону, — хрипло ответил Аарон, неверяще глядя на широкую спину
перед собой. — Ты долбоёб, Кевин.
Это прозвучало слишком жалостливо, чтобы быть оскорблением. И оба знали, почему.
Сколько бы ни прошло времени, оба бывших ворона ждали своего третьего брата, ждали
своего дьявола, и запрещали кому бы то ни было говорить о том, какие на самом деле
отношения связывают их с Веснински. Они были слабым местом друг друга. Даже Эндрю
ходил по этому тонкому льду с осторожностью. Остальные же и вовсе, затрагивая эту
тему, рисковали получить вывих или перелом. Но сегодня всё изменилось. Кевин закрыл
собой Аарона. Он безмолвно дал добро на то, чтобы кто-то кроме них двоих говорил о
Натаниэле, обсуждал его, имел своё мнение о нем. И Жан, знавший Дэя уже много лет,
увидел в его глазах то, о чем сам Кевин предпочитал молчать. Он уже не ждал. Он
смирился с тем, что больше не увидит брата. Он смирился с тем, что теперь их двое и
шел вперёд. Он перестал верить в их дьявола. И для Жана это был удар ниже пояса.
Выругавшись, Аарон поспешил покинуть комнату, лишь бы убраться от странного чувства

признательности. Кто-то встал на его сторону, даже когда он был, возможно, не прав.
Кевин закрыл его собой. Черт бы побрал это странное тёплое чувство в груди!
***
Эндрю не появился ни ночью, ни на следующий день. И это уже начинало беспокоить

всех. Он брал телефон, посылал всех на хуй и сбрасывал. Утешало лишь то, что он
вообще жив, но Ники определённо не устраивало то, что он не знает, где его кузен,
за которого он все еще чувствовал ответственность. И именно поэтому первое, что он
сказал Ваймаку и Эбби, когда те появились дома, было:
— Нужно найти Эндрю.
— Не нужно, — устало вздохнул тренер. — Я знаю, где он. Примерно. Он появится,

когда… — Эбби несильно толкнула его в плечо. — Да, ты права. Просто подождём.
— Нет, не подождём, — зарычал Аарон. — Где он?!
— Он в Пальметто, — вздохнула женщина, — если тебя это утешит, но большего сказать

мы просто не можем. Прости.
***
— Я вроде сказал тебе уходить, — прохрипел Натаниэль, забившийся в угол ванной.
Он знал, что уже почти пережил вторую стадию ломки, включавшую в себя жар, тошноту,
рвоту, потливость и ломоту в теле. Поэтому он забился в ванную комнату, где были
такие приятные разгорячённой коже холодные стены. Он помнил, как в Истхейвене его
просто запихнули в ванную со льдом. Сейчас же он был в арендованной квартире, где
его по какой-то причине никак не хотели оставлять одного. Только вот проблема в
том, что Нат знал, что во время ломки наркоманы становятся агрессивными. И он не
знал, что будет с его психикой. Он и правда с лёгкостью мог убить Миньярда и даже
не заметить. Паршиво? Весьма.
— Какая жалость, что я никогда не поддавался дрессировке, — усмехнулся Эндрю,

садясь перед ним на корточки. — Слабовато тебя ломает. Значит, всё не так плохо.
— Блять, Миньярд, последний раз говорю, уходи!
— Ты мне сейчас ничего не сделаешь, — голкипер окинул его оценивающим взглядом. — Я

знаю, что все твои ножи остались в машине, а всё острое, что было в квартире, уже
под ключом.
— Д-думаешь, я не смогу убить тебя голыми руками? — Нат хрипло рассмеялся, больно
ударяясь затылком о холодный кафель у себя за спиной. — Я был уверен, что ты умнее.
Точно надо снимать тебя с этого дерьма…
— Себе помоги.
— Почему ты здесь? — вся истеричность исчезла из голоса рыжего, оставив место лишь
слабости и усталости. — Почему ты не уходишь даже после того, как я сказал тебе это
сделать?
— Потому что, — только и ответил Эндрю. Он уже поднялся на ноги, когда

почувствовал, как парень слабо ухватился за штанину его джинсов. Обернувшись, он
увидел пронзительный, почти умоляющий взгляд голубых глаз. Наверное, это было самое
настоящее, что он видел в Натаниэле за всё время… — Потому что ты оказался здесь
из-за меня.
— Глупец…
— Поднимайся.
— Уходи…
— Встал и пошёл за мной на кухню!
И всё же Эндрю заставил его поесть. Это был последний прием пищи, который Нат
помнил, после того как ломка взяла своё. Пришла третья стадия. Он чувствовал, как
его тело рушится, кричит в агонии, подгоняемое жаждущим дозы разумом, но хуже всего
была его собственная фантазия, подбрасывавшая образы и воспоминания. Отец, Рико,
Пруст, убитые им люди, те, кого он не успел спасти, Кевин в крови, Жан, умолявший
помочь, пока его насиловали. Кажется, Нат плакал. Он не знал. Он чувствовал только
всепоглощающую боль, которая не походила ни на что другое. Лучше бы его отправили
убивать кого-нибудь, лучше бы он попал под пули или… На него накинули что-то
холодное и мокрое. Это помогло. Казалось, еще немного, и от его раскалённой кожи
пойдёт пар, но… он провалился в темноту.
Эндрю задумчиво смотрел на скрючившегося на диване парня, гоняя во рту ещё не

начавшую таять таблетку. Было любопытно то, что ломка Аарона была совершенно иной.
Тогда он умолял о помощи, умолял выпустить его из той ванной, умолял о дозе и…
Натаниэль не просил ни о чем. Ни разу с его губ не слетело столь ненавистное
Миньярду слово. Даже сейчас Веснински лишь шептал, кривясь в агонии от боли, до
крови сжимая кулаки, судорожно дёргаясь. Он шептал имена своих братьев и имена
совершенно незнакомых людей, и их все Эндрю непроизвольно запоминал. По слишком
бледной коже, долго лишённой солнечного света, стекали капли холодного пота, когда
голкипер встал и, намочив под душем одеяло, накинул его на содрогавшееся тело.
Натаниэль вскрикнул, словно обжёгся, но уже через минуту притих, тогда как Миньярд
почувствовал, как волна наркотика завладевает его собственным разумом. Он думал, а
сможет ли сам пройти через что-то подобное? А потом? Не сорвётся ли? Нет, не
сорвётся. Он не будет зависим ни от чего, не позволит больше никому и ничему
управлять своим телом, а главное, разумом.
Отойдя на кухню, Эндрю взял одну из бутылок виски, которая стояла в холодильнике,
забитом продуктами, и сделал щедрый глоток, чувствуя, как огонь растекается по
венам. Время превратилось в ничто. Слышен был лишь гул машин где-то вдалеке,
приглушённая музыка с этажа ниже и хрипы Натаниэля с дивана. Как тот при ломке
умудрялся не двигаться, Эндрю не знал. Аарон метался в агонии, но не Веснински. Он
отличился даже тут.
Помня о необходимости поддерживать питьевой баланс, голкипер налил стакан

прохладной, но не ледяной воды и двинулся обратно. Схватив Ната за волосы, он
заставил его поднять голову, после чего влил воду в его рот и запустил таймер на
телефоне. Следующие несколько дней обещали быть весёлыми и скучными одновременно.
После полуночи Натаниэль окончательно пропал, утонув в своих демонах и

галлюцинациях. Он всё же начал дёргаться, рычать сквозь стиснутые зубы, а когда
открывал глаза, смотрел на Эндрю, как загнанный зверь. Что странно, по-настоящему
странно — он не нападал, хоть это и было бы предсказуемо. Но Нат, наоборот,
сжимался в комок, как маленький ребёнок, и словно старался спрятаться. Из всего его
бормотания Миньярд смог разобрать только одно слово: «папа». И из этого слова так и
сочился искренний ужас, звериный и неподвластный, который добрался даже до
затуманенного сознания Эндрю. Кем бы ни был Веснински старший — Натаниэль боялся
его больше, чем кого бы то ни было. «Может, это именно об отце он говорил тогда на
парковке, сказав про прошлое, которое его нагонит?» — подумал голкипер, наливая
очередной стакан воды.
***
— Привет, Эндрю, — голос Би на той стороне телефонного звонка мягко обволакивал его
сознание. — Как ты сегодня?
— Всё ещё смотрю, как этот идиот корчится от детоксикации.
— Уверен, что вам не нужна помощь? — в голосе ни капли укора, лишь искренняя
обеспокоенность.
— Нет.
— Хорошо. Как скажешь. О чём бы ты хотел поговорить?
— Я не понимаю, что я делаю здесь, Би. Он сказал мне уйти, а я остался.
— Тогда давай поговорим об этом, — послышался приглушенный шелест бумаги. — В

прошлый раз ты сказал, что не услышал его отказ, что чувствуешь злость на себя. Это
не изменилось?
— Я… не знаю.
— Хорошо. Но ты пытаешься ему помочь. Это ведь хорошо?
— Он отказался от помощи.
— Он сказал, что ему не нужна помощь?
— Нет.
— Тогда разреши спросить тебя, — Би подождала, давая ему возможность остановить её,
— ты уверен, что ему не нужна помощь? Может ли быть так, что он просто пытается
защитить тебя от себя? Мы ведь оба знаем, как опасно может быть находиться рядом с
людьми в таком состоянии.
***
— Его нет уже вторую неделю! — рявкнул Аарон, прямо как брат, без предупреждения
ворвавшись в квартиру к тренеру. — Где он?!
— Я не знаю адрес, — честно ответил Ваймак, поворачиваясь в кресле на колесиках. —

Он не говорил.
— Хорошо, чем он занят?
— А вот этого я сказать не могу.
— Тогда что вы можете?!
— Сказать тебе успокоиться, — Дэвид встал во весь рост, а его терпение почти
закончилось. — Твой брат прекрасно знает, что делает.
— Он может читать книгу, а может убивать кого-то. И в обоих случаях он будет

прекрасно знать, что делает, — огрызнулся Миньярд.
***
— Дай мне бритву.
— Ты дебил? — Эндрю сидел на барном стуле, широко улыбаясь своей улыбкой, которую
почти никогда не мог стереть со своего лица. — У тебя только-только закончилась
ломка. Ничего острее ложки ты не получишь.
— Я не могу ходить с этим, — Нат провел рукой по своей щетине. — Просто… — так и
хотелось сказать, что она напоминает ему об отце, но язык словно присох к нёбу. —
Просто дай мне бритву. Она безопасная.
— Смотри, не вскройся, — сдался наконец Миньярд и, открыв один из ящиков, на

которых стоял замок, достал желанный предмет, который тут же оказался в руках
рыжего.
И всё же он пошел за ним в ванную, чтобы проследить за тем, чтобы этот идиот и
правда не умер после того, как пережил ломку на дому, без каких-либо капельниц и
врачей. Руки Натаниэля слегка тряслись, дыхание было рваным, но как только он
почувствовал сталь, хоть и безопасную, на своей коже, тут же изменился. Его
движения были ровными и выверенными, а Эндрю отчётливо слышал, как лезвие скребёт
кожу подбородка. Никогда раньше он не видел никого таким сосредоточенным во время
бритья. Но стоило Нату закончить, как он тут же облегчённо выдохнул, опираясь
руками о края раковины, слабо улыбаясь, словно бритьё — единственное, в чём он
нуждался всё это время.
За время ломки Веснински похудел, есть он просто не мог, пусть и пытался. Уже через
десять минут всё обязательно оказывалось выблевано в унитаз, но это не помешало ему
после принятия душа тут же начать сначала отжиматься, а потом подтягиваться на
турнике. Эндрю же следил за всем этим со стороны, не до конца понимая, откуда в
этом потрёпанном теле силы. Аарон тогда еще несколько недель восстанавливался
только чтобы снова начать нормально ходить! А Натаниэль… казалось, он просто
споткнулся о ломку, а теперь был готов продолжить бежать.
— Ты просто наркоман, — пробормотал Миньярд, когда увидел, как рыжий идёт уже на
третий подход. Натаниэль замер, перевёл на него суровый взгляд голубых глаз, а
потом, словно поняв, о чём говорит голкипер, приглушённо рассмеялся. И правда
понял? Неожиданно. Как, в общем-то, и всё, что было связано с ним.
— Так я быстрее вернусь к нормальному состоянию. У меня нет времени на то, чтобы
валяться в кровати.
И никогда не было.
— Я не буду извиняться перед тобой.
— За что? — Нат подпрыгнул, хватаясь руками за турник.
— За то, что допустил скорую, реанимацию. Я не буду извиняться.
— Кто сказал, что я вообще жду извинений? — выдохнул Веснински, подтягиваясь. — У

вас и правда не было выбора, — ещё одно движение наверх на слегка дрожащих от
напряжения руках. — Да и Ваймак с Эбби, — еще раз, — хотели, — четвертый раз, — как
лучше, — пятый. — Я сам дурак, — шестой. Откуда в нём столько сил? — И ты, —
седьмой раз, — последний человек, — восьмой, — от которого я жду чего-либо, —
девятый. — Спасибо, — он спрыгнул на пол.
— За то, что по сути дал тебе наркоту? Обращайся, всегда рад помочь.
— Думал, мы уже прошли этот этап выяснения виноватых, — Натаниэль закатил глаза и
прошёл мимо, чтобы налить себе воды. — Спасибо за то, что не ушёл. Не думаю, что
всё прошло бы так гладко, если бы я остался один.
— Почему ты принял мою помощь?
— Потому что ты не будешь меня жалеть, как Жан или Кевин. Они бы носились со мной,
как с хрустальным, вызвали бы врачей, — он поморщился, словно его заставили
откусить лимон.
— Что было с тобой, когда ты слезал с наркоты в прошлый раз?
— За тобой уже слишком много вопросов, — качнул головой Нат, включая кофеварку. —
Моя очередь. Откуда ты знаешь, что делать при ломке?
— Снимал с этого дерьма Аарона, — Веснински промычал что-то, явно принимая такой
ответ, но продолжать эту тему не стал. — Так что было в прошлый раз?
— Были весьма неквалифицированные врачи, которых подкупил Рико, — Натаниэль

запрыгнул на столешницу рядом с плитой, пока варился кофе, и вместо того, чтобы
отвести взгляд, смотрел Эндрю прямо в глаза. — Видишь ли, в Гнезде надо мной нельзя
было прям издеваться. Пока я не выкрал Жана и Кевина. Потом всё покатилось к
чертям, но сейчас не об этом. Я не просто ворон, а у Рико руки так и чесались. А
то, что я попал в Истхейвен, стало для него отличной возможностью. Там был один
врач, Пруст, так вот, он просто обожал ставить на мне эксперименты. Проверял,
насколько у меня крепкая психика.
— И как?
— Ну, — парень усмехнулся даже как-то ласково, — ты быстро учишься прятать

панические атаки или прогонять их, чтобы они продлились все те полтора два часа,
что отведены тебе на сон, если знаешь, что, задрожав на поле, получишь тростью с
железным набалдашником по рёбрам. Это я усвоил быстро. Что до остального, — он
пожал плечами. — Алкоголь помогает не так хорошо, как может показаться на первый
взгляд, зато сигареты отвлекают. Не помогают, но… — он хмыкнул, поджав губы. — Не
знаю, как объяснить.
Эндрю и не надо было. Он понимал. Чёрт, он понимал, и от этого становилось

некомфортно в собственной же шкуре.
— Поэтому ты сказал — никакого Истхейвена.
— Я ненавижу твою память, — рассмеялся Натаниэль, которого так легко поймали.
— Я тоже.
***
Аарон подорвался с места, когда увидел, кто звонит. Тут же схватив телефон, он
ответил на звонок.
— Где ты, блять?!
— Уже еду к Эбби, — безразлично бросил Эндрю на том конце. Слышны были щелчки
включённого поворотника, но машина стояла. Видимо, на светофоре. — Жан и Кевин там?
— Сейчас вопрос в том, где ты шлялся почти три недели! — а в ответ тишина… и как с
ним общаться?! — Да, они здесь. Опять дрочат на экси.
— Скажи Эбби дать им успокоительное.
И всё. Он просто сбросил. Это нормально?! Но Аарону ничего не оставалось, кроме как
передать врачу инструкции Эндрю, из-за которых женщина почему-то засияла, словно ей
сказали лучшую новость года. «Они все психи» — решил Миньярд, возвращаясь на своё
место на диване рядом с Дэем, который даже не обратил на резкое описание их с Моро
занятия никакого внимания. После той ссоры бывшие вороны продолжили общаться. На
первый взгляд могло показаться, что ничего не изменилось, всё как всегда, но больше
эти стены не слышали французской речи. Даже когда Кевин пытался начать разговор,
Жан обязательно отвечал только на английском. И вот хоть убей его. Один раз, когда
Аарон вернулся из магазина с новыми дисками фильмов, он услышал их ссору, но всё
тут же стихло, стоило двери за его спиной неосторожно громко захлопнуться. Моро
тогда вышел ему навстречу, окинул придирчивым взглядом, но, ничего не сказав, вышел
на пробежку. В десять часов вечера. В дождь. Ага. Супер.
Когда раздалось шуршание шин на подъездной дорожке, все тут же вывалили из дома, но
так и замерли на крыльце, когда увидели, кто выходит из машины Эндрю. Кевин издал
звук, сравнимый с жалобным скулёжем щенка, тогда как Жан забормотал что-то на
французском. Это был Натаниэль-мать-его-Веснински. Он похудел, на лице слабые тени
усталости, но в остальном он казался всё таким же, как в последний раз, когда Аарон
видел его. Даже одет почти так же. Во всё черное.
— Я же обещал вернуться, багет, — криво усмехнулся рыжий.
Жан приглушённо рассмеялся, спустился по ступеням вниз, а потом вжал Ната в свою
грудь, казалось, собой укрывая того от всего этого долбаного мира. Рыжий и не
возражал, обнял брата в ответ, игнорируя легкую слабость в теле. Сейчас ему было на
это плевать. Он был рядом с братьями. Вне Гнезда.
— Кев, а тебе особое приглашение нужно? Или не рад меня видеть? — Нат отстранился
от Моро, но руки с его спины так и не убрал.
— Ты всё-таки вернулся, — это всё, что Дэй мог сказать, всё, что мог из себя
выдавить.
— Я обещал.
Какое-то время они ещё стояли, а Кевин всё не мог заставить себя сделать и шага.
Грустно усмехнувшись, Нат покачал головой, а потом послал брату ослепительную
искреннюю улыбку. Что ж, именно этого он сам и хотел, верно? Чтобы Жан и Кевин
научились жить без него, чтобы они начали идти вперед, и если он умрет, смогли
потом встать с колен. Кто же знал, что это так больно — отпускать.
Эндрю стоял рядом с открытой дверью машины и смотрел на всё это со стороны. Он
видел, как рука Веснински стиснула кофту на спине Жана, как тот напрягся, а потом
словно опал, когда Дэй даже не подошёл к нему. Он видел промелькнувшую лишь на
мгновенье горькую боль, которую тут же сменили понимание и принятие. И Эндрю
задавался вопросом, как он мог так себя вести. Как мог так легко смотреть на то,
как брат, пусть и названный, брат, ради которого он столько сделал и столько
стерпел, просто отворачивается от него и уходит в дом. Эти трое воронов не были
Миньярдами, которые узнали о существовании друг друга совершенно неожиданно. Они
росли вместе, они защищали друг друга и, Эндрю знал, проливали друг за друга кровь.
Но больше всего Натаниэль. И вот так просто Кевин отвернулся.
— Поехали, — выдохнул наконец рыжий, отпуская от себя Жана.
— Ты куда? — в глазах Моро проскользнул искренний страх. Боялся, что брат снова
исчезнет? Вероятно.
— Надо забрать мою тачку со штрафстоянки и закинуть вещи в квартиру.
— Квартиру?
— Да, снял тут относительно неподалеку. Прости, но ютиться со всеми вами я не смогу
просто физически. Плюс работа.
— С тобой нельзя, да?
— Прости, багет, но… — Натаниэль сглотнул ком в горле, а потом перешёл на

французский. — Тебе лучше поступить, как Кевин. Иди вперед, оставь меня позади.
Знаю, ты привык, что я всегда рядом, но… иди вперёд.
— Ты идиот, дьявол, — Жан схватил брата за подбородок и заставил смотреть на себя.

— Ты мой брат. Был, есть и будешь, что бы ни произошло. А Дэй предатель. Я никогда
тебя не брошу. Ты меня понял? Никогда! Даже если ты исчезнешь, если умрешь, — его
голос сел и надломился, — это все равно не изменится. Ты мой брат. Запомни это,
напиши на подкорках своего гениального мозга. Мне плевать. Сколько бы ты меня не
отталкивал, я всё равно пойду за тобой. Смирись.
— Двенадцатая улица, дом номер семь, пятнадцатый этаж, 48 квартира, ключ под
ковриком, — пробормотал Натаниэль, неотрывно глядя в потемневшие глаза Моро, после
чего отвернулся и поспешил сесть в машину.
Возможно, только что он совершил ошибку. Огромную ошибку, разрешая Жану остаться
рядом с собой, но… он просто не мог заставить себя сказать «нет» своему брату,
который… Просто не мог. Они проигнорировали и Ники, который уже начал засыпать
кузена вопросами на немецком, и Аарона, который пока что направлял все свои силы на
сдерживание крика, и Эбби, которая уже хотела подойти и узнать о самочувствии, и
молчащего Ваймака. Натаниэль приехал, чтобы дать братьям знать, что он жив, что с
началом сезона он будет играть за лисов, но не более того. Они уже отъехали от дома
Эбби на приличное расстояние, когда Эндрю заговорил, скучающе глядя на дорогу:
— И что это было?
— У меня всегда было правило. Правило 6 «не». Не верь. Не бойся. Не проси. Не

доверяй. Не жди. Не надейся, — Нат приглушённо рассмеялся, руками зачесывая назад
свои слегка вьющиеся волосы. — Угадай, сколько из этих правил я нарушил за то
время, что пробыл в этом долбаном городе?
— Почему и зачем?
— Я поверил. Поверил, что здесь мне смогут помочь. Поверил, сейчас Жану. Поверил
тебе. Поверил… — он тряхнул головой. — Мне было страшно, когда я решил пройти через
ломку, хотя мог бы просто попить таблетки, пусть и в малых дозах. Чёрт, мне было
пиздецки страшно, потому что… — он снова замолк. Что ж, Эндрю и не требовал от него
слов. Он и так почти знал ответы, лишь хотел убедиться в своей правоте. — Я
попросил тебя о помощи, хотя всегда справлялся сам. Я доверился тебе, Ваймаку и
Эбби. Я ждал тогда под дверью, когда ты сказал не умирать в течение двадцати минут,
и…
— Ты надеешься.
— Это опасное. Очень опасное чувство.
— Поэтому ты бежишь, — Эндрю хрипло рассмеялся. — Ты трус.
— Не думал, что я бегу не от чувства, а от тех, кого оно может затронуть?
— Что же за дерьмо в твоём прошлом, раз Кевина и Жана надо от него прятать, —
присвистнул Миньярд, отвлекаясь от дороги, чтобы скосить глаза на рыжего на
пассажирском сидении рядом с собой. — Что за работа?
— Хах! — Нат запрокинул голову, качая головой. — Скажем так, я бываю на переговорах
вместо Ичиро, на которого и работаю. И… — он задумался, но потом покачал головой, —
пока что на этом всё.
— Лжец.
— Нет. Ты знаешь, что я не вру. Возможно, лишь не говорю всего.
Оставшийся путь до штрафстоянки они преодолели в тишине, которая удивительным

образом не давила ни на одного из них. Решить проблему со всеми документами и
прочей гадостью, которую так не любил Нат, помогла жалкая для него пара сотен
баксов, и вот он уже стоит у своей обожаемой машины. Первым делом он сорвал с
водительского сиденья дурацкий чехол, измазанный в запекшейся крови, который позже
старательно вытрет. Все же ему нередко приходилось водить «грязным», но это не
означало, что от этого должна была страдать его любимая машина. Вторым пунктом в
списке дел было положить ножи на свои места. Он как раз заканчивал, когда увидел
нож Эндрю. Тот самый, который не отпускал от себя все эти месяцы.
— Не хочешь забрать? — Веснински повернулся к голкиперу, который стоял у него за

спиной и наблюдал за всем процессом с коронной ухмылкой.
— Что, не такой удобный, как твои? — спросил блондин, однако руку протягивать не
спешил.
— Нет. Он мне нравится. Но вопрос в том, чего хочешь ты.
— Я ничего не хочу, — скривился Миньярд, словно этот вопрос и правда мог причинить
ему боль.
— Как скажешь, — Нат убрал нож в рукав, ближе к коже, где и носил его все
предыдущие месяцы. — Тогда, — он прислонился спиной к машине, — увидимся в начале
осени.
— А как же Жан?
— Он знает, где меня найти. Если буду нужен, ты тоже знаешь. Мой телефон у тебя
есть.
— Только вот ты трубку не брал последние?.. Семь? Восемь месяцев?
— Не говори, что ты скучал по мне, — звонко рассмеялся Веснински, но прежде чем

Эндрю смог ответить грубостью, он продолжил открывать свой отвратительный рот. —
Обещаю не подыхать до осени. Всё-таки ты много сил потратил на меня за последние
пару недель. Увидимся, Эндрю, — он отсалютовал ему двумя пальцами, сел в машину и…
уехал. Просто уехал, оставив после себя пустоту.
========== Глава 5 - Побочные эффекты и розовые пони ==========
Скучал ли Эндрю по Натаниэлю? В его скудном арсенале эмоций такого выбора не было.
Но без рыжего было по-другому. Тот был словно бомба с красками, взрывавшаяся в
жизни Миньярда, приносившая хоть что-то интересное, хоть что-то, прояснявшее его
туманные мысли. И тогда блондин начинал думать об обещании Натаниэля снять его с
таблеток. Неужели всё и правда настолько просто? Один звонок — и он свободен?
Почему? «Потому что я хочу поговорить с тобой» — услышал он голос этого наркомана в
своей голове. Кто-то хотел поговорить именно с ним, кто-то понимал, что под
дурманом таблеток на самом деле скрывается другая личность. Натаниэль даже не знал
его до, но он это понимал. Желание придушить засранца при встрече от мысли о том,
что он его понимает, увеличивалось стократ.
Пару раз в неделю Жан уходил к Натаниэлю, но чаще всего возвращался или почти
сразу, или спустя пару часов пребывания там, лишь сокрушенно качая головой, не
застав его дома. Только дважды он исчезал на несколько дней, но возвращался мрачный
и отрешённый. И всё это раздражало. Он как рыба молчал о том, что происходило с
Веснински, отказывался рассказывать что-либо даже Дэю.
Чем ближе был сентябрь, тем чаще Эндрю ловил себя на том, что держит в руках
телефон с открытым пустым диалогом с контактом «Наркоман». Но, как только он
понимал, что пытается сделать его тело, тут же отбрасывал телефон в сторону. А
смысл писать? Зачем вообще ему писать? Какое Эндрю дело, что там с этим Веснински?
Всё было именно так, пока в очередной раз, когда он держал телефон, ему не пришло
сообщение от того самого наркомана.
Мне вот интересно, как ты отреагируешь, если я скажу,

что уже завтра тебе придет письмо с заключением суда о том,
что ты можешь слезть с таблеток?
Скажу, что не поверю в это, пока сам не увижу
Я же не смогу увидеть твою реакцию. Хоть опиши примерно.

Мне правда любопытно.
Тебе до дома Эбби ехать долбаные пятнадцать минут.

Подними свою задницу и посмотри сам, если так интересно
Я бы с радостью, но тут есть маленькая загвоздка. Я в другом штате.

Так что придется тебе написать.
Иди на хуй.
Так себе перспектива, потому что на данный момент я направляюсь прямиком в пизду.
Вернуться в Пальметто я смогу только к концу недели. Увидимся, когда ты станешь
собой.
С чего ты взял, что я вообще хочу тебя видеть?
Точно, ты ведь ничего не хочешь… А жаль. Но я дал одному самоуверенному

голкиперу команды лисов обещание, что не сдохну до осени, так что
придется вернуться. Мне ещё минимум четыре недели жить.
И да, Эндрю, я всё еще хочу поговорить с тобой.
Миньярд хмыкнул, глядя на последнее предложение сообщения. С одной стороны можно

было бы снова послать этого идиота, но он уже дал свой ответ на подобное заявление.
Сказать, что и у него ещё есть к рыжему вопросы? Это очевидно. Тем более это было
очевидно Нату. Поэтому Эндрю просто захлопнул крышку и отбросил телефон в сторону,
чтобы откинуться на подушку и уставиться в потолок, на котором знал каждую
трещинку. Чертов Веснински заразил его своими нарушениями шести «не». Миньярд уснул
с мыслью о том, что надеется.
***
Натаниэль широко улыбнулся своему собственному сообщению, после чего отбросил

телефон на соседнее пассажирское сиденье, возвращая свое внимание к дороге, тогда
как улыбка начала понемногу стекать с его лица, возвращая в реальность. Как только
он вернулся в квартиру после ломки, парень тут же позвонил Ичиро и объяснил
ситуацию. Дали ли ему отдых? Целых три дня! А потом он козлёнком скакал по штатам,
выполняя любую прихоть Мориямы. Ну, как сказать, прихоть. Ичиро просто снова
разленился и отправлял на переговоры вместо себя обаятельного молодого парня без
имени, который владел огромным количеством языков. А если рядом была работёнка для
ножей, так это вообще сказка! Но сегодня… Сегодня был важный день. Он платит за
Жана. Если не справится, все покатится в пекло. Натаниэль стиснул руль до белых
костяшек и резко свернул на обочину. Ему срочно нужно покурить, а он терпеть не
мог, когда ветер хлопал в щели окна, когда он открывал его на такой высокой
скорости.
Выйдя, Нат присел на капот машины, закуривая. Он правда надеялся, что сможет
увидеть лицо Эндрю, когда тому придет это оповещение. Он хотел кое-что проверить —
осталось ли что-то от настоящего Миньярда под тоннами того дерьма, что свалилось на
него за всю жизнь и приумножилось с этими таблетками. Конечно, он бы не стал
искренне улыбаться, бросаться семье на шею или что-то в этом духе. От представления
такой картины Веснински скривился. Но он хотел бы увидеть что-то искреннее, что
промелькнуло бы в этих янтарных глазах, которые на свету казались золотыми. В этих
глазах, что удерживали его в реальности над бездной ада, когда он умирал во время
ломки.
Выдохнув удушающий дым, он постарался отогнать такие ненужные мысли. И не только о

Миньярде, но и о Жане и Кевине. Братья, ради которых он был готов разорвать глотку
любому. Братья, от которых он намеренно отстранялся, но… они не хотели оставлять
его, въевшись в кожу, растворившись в крови. Что бы Нат ни делал, он не мог
перестать думать о них, не мог перестать хотеть их в своей жизни.
Клуб встретил Натаниэля тяжелыми басами, запахом пота и алкоголя. «Какая же

банальщина» — он сел за барную стойку и заказал стакан виски со льдом, оценивая
обстановку. Ему нужна была ВИП-ложа. Добраться туда не так сложно, только вот
охраны многовато, а жертвы среди мирных — последнее, чего хотел парень. Обычно.
Сейчас все это уходило на второй план. Была лишь цель, отделявшая Жана от свободы.
Если Нат справится, Моро будет свободен. С концами. А сам Веснински сможет начать
организовывать процесс и собственного освобождения. Это ли не прекрасно?! Но от
цели его отделяло двенадцать вооруженных амбалов под два метра ростом и толпа
невинных людей, пришедших сюда лишь для того, чтобы повеселиться и отдохнуть.
Он достал из кармана монетку. Орёл — он сделает предупреждающий выстрел, чтобы

спугнуть посетителей, после чего двинется за своей жертвой. Решка — никаких
предупреждений и плевать на погрешность. Монета полетела в воздух и… Нат поймал её,
тут же принимая решение, даже не глядя на сам кругляшок металла. Он всегда делал
так, когда сомневался. Ни разу метод не подвел. Убрав монетку в карман, Веснински
залпом выпил остатки виски, после чего чёрным пятном скользнул к лестнице на второй
этаж, где и была его цель.
Притворившись пьяным, Натаниэль навалился на одного из охранников и… выстрел. О,

музыка здесь такая громкая, что глушитель сработал превосходно. Выстрел не привлёк
никакого внимания. Медленно опустить тело, тенью заскользить вверх… Его заметили
слишком рано. Слишком. С лестницы никуда не деться, поэтому приходится просто
надеяться на то, что мерцающие софиты и лазеры клуба отвлекут от него охранников,
превращая в слишком сложную цель. Выстрел, укрыться оседающим телом, как щитом… О,
люди начали понимать, что что-то не так, началась паника, девушки бегут кто куда.
За ними можно спрятаться, как бы низко это не было. И, конечно, когда он видит, что
в очередную девушку могут попасть, он выставляет ей подножку, чтобы она вовремя
упала на пол, а пуля пролетела у нее над головой. Так кто он? Трус или благородный
убийца? Натаниэль так и не понял. У него не было времени на размышления.
Юркнуть в пустое пространство, выстрелить, понять, что пули сейчас принесут больше
вреда, чем пользы, достать ножи, удар в сонную артерию, в бедренную, отскочить в
сторону, выбить оружие, вспороть глотку, увернуться, вонзить нож прямо в глаз… что-
то задело ногу. Плохо, но не критично. Сейчас не об этом. На это нет времени. Цель
уже начинают выводить… Плюнув на всё, Нат перемахнул через ограждение и соскочил на
первый этаж, слава небесам, тут не так высоко. Перекатиться через плечо, выхватить
нож на руке, лежавший ближе всего к коже, и метнуть. В яблочко. Пора убираться,
только вот… Натаниэль выругался, прекрасно понимая, что на ноже могут быть
отпечатки Миньярда. Поэтому он снова ринулся вперёд. Кто-то сильно задел его бровь,
от чего только-только затянувшаяся кожа лопнула. Она когда-нибудь вообще заживёт?
Вряд ли. Подрезать сухожилия, обездвижить, укрыться чьим-то телом и… выхватить нож.
Можно уходить.
В чём плюс быть маленьким? Тебя легко потерять в толпе, особенно, когда это ночь,
когда ты весь в чёрном и имеешь тысячи масок. Выбежать из клуба с ошарашенным
лицом, спрашивать у прохожих, вызвали ли они полицию, а потом… юркнуть на парковку,
плюхнуться на водительское место, на кресло которого уже натянут чехол от крови и
нарочито спокойно уехать, не вызывая подозрений.
Натаниэль остановился только когда покинул территорию города. Это было слишком,
слишком просто. Пара царапин и всё. Так в чем проблема? Почему… Он понял ответ на
свой вопрос уже через несколько секунд, когда услышал рык моторов мотоциклов и
первый выстрел. Выругавшись, он нырнул в машину, провернул ключи и сорвался с
места. Погоня? Серьёзно?! И куда ему, спрашивается, бежать, если он даже не знает
этот город?! Выхватив телефон, не глядя, Нат набрал номер Ичиро и поставил на
громкую.
— Натаниэль?
— Привет, — сладко пропел Веснински. — Любовь моя, тебе когда-нибудь угрожали

содрать с тебя кожу, сделав это так, чтобы ты всё чувствовал и не умирал, потом
перерезать каждую мышцу, выжечь глаза и вырвать язык раскалёнными щипцами?
— Нет.
— Так вот именно это тебя и ждет, если ты сейчас же не объяснишь мне, какого хуя не
предупредил, что самое сложное в этом деле не убить Липрина, а оторваться от его
банды!
— А, все-таки сыновья были рядом, — приглушённо рассмеялся Морияма на том конце.
— Тебе смешно?! А мне вот не очень! — Нат резко свернул в сторону, дернул ручник и,
развернувшись, помчался обратно в город. — Ты мне как минимум должен ремонт машины,
которую сейчас превратят в решето!
— Если выживешь, обязательно.
— Блять, если ты хотел меня убить, мог просто сказать.
— Убить тебя хочу не я, а отец. Он узнал о нашей сделке касательно Жана и тебя.
Кажется, немножко разозлился и запретил предупреждать тебя.
— О, я обожаю его чувство юмора, — хрипло рассмеялся Натаниэль. — Дай угадаю,
помогать ты мне не можешь?
— Нет.
— За это ты мне должен.
— Черта с два.
— Больше никакой работы до октября, понял? Заикнёшься, свалю в Англию к ебеням!

— заднее стекло со звоном разбилось. — Блять!
— А как же экси?
— Буду приезжать на игры. Могу себе позволить.
— Поговорим об этом, когда выберешься.
— А, это типа такая мотивация выбраться еле живым, но всё-таки живым, чтобы
надавить тебе на жалость?
— Давить не на что, Нат. Удачи.
Он снова въехал на территорию города и… свернул в сторону порта. Там есть, где
спрятаться, правда, в маневренности машина явно будет уступать мотоциклам. Да,
давно Натаниэль не матерился так много.
У него было две минуты. Вытащил всё, что можно засунуть в и под одежду. Он
прихватил с собой снайперскую винтовку в мягком чехле, закинул себе за спину и
поспешил смыться, уже слыша моторы. Слава всем богам, здесь было темно. Ещё
немного, и он официально заявит о том, что ненавидит солнце. Шутка о том, что он
едет в пизду, перестала быть шуткой, но от этого хотелось смеяться лишь громче.
Следующие тридцать минут прошли как в тумане. Он использовал все патроны в

винтовке, потом пистолеты… кажется, от одного из ножей откололся кончик. Придется
выбросить. А жаль. Этот нож ему подарил Стюарт. Еще одна пуля задела плечо. Вспышка
боли и пятна перед глазами, но он даже не дал крику вырваться из груди. Всё потом,
когда он завалится в какую-нибудь дыру, чтобы подлатать себя, а потом… как-нибудь
доберется до Пальметто. Как-нибудь… Он еле мог дышать, когда понял, что стоит один
посреди трупов. Сколько их? Кто они? Кто он? Натаниэль не знал.
Все, что он мог — оценить состояние и дееспособность собственного тела, сесть за

руль и, превозмогая боль, уехать в другую часть порта, чтобы достать из бардачка
аптечку, а из двери бутылку виски. Сделать несколько глотков, облить свои раны,
нащупать пулю, вытащить ее, проливая еще больше своей крови, а потом заштопать,
вцепившись зубами в какую-то тряпку. Он открыл глаза и… о, кажется, он ненадолго
отключился. Снова осмотреть тело. Перебинтовать руку, понять, что рана на ноге —
простая царапина и… дать по газам. Он не хотел оставаться здесь ни минуты. Уже на
трассе он дотянулся до телефона, но лишь для того, чтобы набрать последний номер и
сказать всего несколько слов:
— Ты должен мне машину и никакой работы до конца октября.
***
Эбби как раз накрыла на стол, чтобы они все могли поужинать и отпраздновать то, что
Эндрю наконец-то по какой-то совершенно непонятной причине разрешили досрочно
слезть с лекарств, когда из гостиной послышалась музыка. На мгновенье Эндрю
хотелось рассмеяться. Если Ники решил по-быстрому организовать какой-то сюрприз —
этот день пробьёт очередное дно. Миньярд и правда не понимал, что такого важного в
том, что ему разрешили бросить. Вот когда он слезет с этой дряни — да. Он
отпразднует это событие ящиком виски. А сейчас рано радоваться. И всё же за столом
все молчали, переглядываясь и не узнавая песню.
They call me devil

My heart is empty
They call me devil
Just try and tempt me
I'll steal your soul

I'll eat you whole
Aint no other way
Жан сорвался с места, бросился к своему телефону, который оставил в соседней

комнате, и в звенящей тишине отчётливо было слышно, как с облегчением он выдыхает
имя брата. И снова это чувство заинтересованности. Как Веснински умудряется делать
это, даже находясь в другом штате?! Выругавшись себе под нос, Эндрю встал из-за
стола и просто двинулся к двери, чтобы покурить. Но и там его не оставили одного.
Ну как так?! Он уже готов был сорваться на нежелательного гостя, но… это оказался
Жан с приличной сумкой в руках.
— Куда ты?
— К брату.
— Неужели тот снизошел до просьбы о помощи у своего… — он хотел сказать «ручного
щенка», но язык почему-то не повернулся.
— Просто я знаю, когда его слово «уходи» значит «иди на хуй», а когда «мне нужна
помощь, и я немножко умираю», — Жан уже хотел было побежать, но Миньярд окликнул
его:
— Стой, Наполеон. Дэй!
— Да что?!
— Довези его, — Эндрю подбросил ключи от машины, после чего затушил сигарету
ботинком и, не говоря больше ничего, ушёл обратно в дом, оставляя бывших воронов
позади.
Он не думал о Натаниэле, когда вернулся за стол. Не думал о нём, когда ложился

спать и когда утром впервые за долгое время не принял таблетки. Не думал, когда за
ним закрылась дверь в спальню. Не думал, когда тело начал бить озноб, а суставы
жалобно заскулили. Просто память услужливо подбрасывала ему воспоминания. Обо всех
тех днях, что он сам сидел рядом с Веснински, пока того ломало. И молча наблюдал. С
ним будет так же? Или по-другому? Страх начал медленно забираться под кожу. Что с
ним вообще будет? Кем он будет без таблеток? Что он без них? Есть ли вообще он под
всем этим?
***
Кевин безмолвной тенью стоял в стороне, пока Жан помогал Нату, валявшемуся в
прихожей, дойти до кровати, а потом начал обрабатывать его раны, как делал это уже
много лет. Машины внизу не было, но в руках рыжий держал нож, который Дэй никогда
не видел в Эверморе, но не раз замечал между пальцев Эндрю. Это определенно был он.
И Кевин несколько раз замечал в руках блондина один из любимых ножей брата.
Жан не обращал на второго никакого внимания, полностью сосредоточившись на

состоянии Ната. Лицо помято, но можно сказать, что в порядке. Костяшки сбиты в
кровь, в теле новая рана от пули, несколько порезов, некоторые и правда были
глубокие, но ничего, с чем Веснински не мог бы справиться сам. Жан просто не
понимал, почему брат позвонил ему. Зачем?
— Какая реакция была у Эндрю? — хрипло прошептал он, залпом выпив бутылку воды.
Судя по всему, он ехал сюда много часов без остановки.
— Что? О чём ты?
— На оповещение, которое пришло сегодня из суда. Какая была реакция? — тихо
посмеиваясь, пояснил свой вопрос Натаниэль.
***
О, теперь Эндрю определенно точно перестал понимать и осознавать физические
способности Натаниэля Веснински, потому что он хотел содрать с себя эту гребаную
кожу! Он скулил, забившись в угол, дрожащими руками стараясь скрести собственную
шею, но чьи-то слишком горячие руки убирали его пальцы, удерживали его… «Оставьте
меня! Хватит! Прекратите! Уйдите! Не трогайте! Убейте!» — хотелось кричать ему, но
челюсти свело с такой силой, что он мог лишь стонать, чувствуя, как стирается
эмаль. Сколько прошло времени? Казалось, целая вечность. Кажется, к нему заходила
Би, которая по сути и вела его детоксикацию об руку с Эбби, но… Миньярду было
плевать. Он не слышал и не видел их. Лишь изредка все его сознание вспыхивало ярким
синим и насыщенным землистым оранжевым. Как вдруг его накрыли чем-то холодным.
Боже, это было прекрасно!
— Ты сам изобрёл этот метод, — тихий шелестящий голос. Его голос. «Всё-таки
галлюцинация…» — пронеслось в сознании Миньярда.
— Сгинь…
— Ты мне сейчас ничего не сделаешь, — бросило его сознание его же слова. Нет, точно
глюки… — Я знаю, что все твои ножи у тебя забрали, и всё острое, что было в
комнате, тоже.
А почему бы не поиграть с собственным воспалённым мозгом? В конце концов, когда он

говорит — или шипит, он не знает — боль в теле немного отступает, он отвлекается от
неё. Кажется, если он откроет глаза, то даже сможет увидеть перед собой дьявола
Эвермора. И он делает это. Заставляет веки разлепиться. В комнате темно, но
серебристый свет луны всё-таки льется сквозь окно. Нат и правда сидит перед ним на
корточках, а на лице ни капли жалости. От лунного света его волосы отливают каким-
то странным холодным огнем, а в тенях кажутся почти черными, но вот глаза… кажется,
они горят в темноте, как два драгоценных камня, глядя прямо в душу.
— Как настоящий… Пиздец, — на губах рыжего появляется искренняя ухмылка, но Эндрю

продолжает игру со старыми словами. — Думаешь, в таком состоянии я не смогу убить
тебя голыми руками? Я был уверен, что ты умнее.
— Я же дебил, помнишь? И раз я — твоя шиза, как я мог не прийти к тебе сейчас, —
Миньярд зажмурился, чувствуя, как боль снова начинает наполнять его тело. — К тому
же, ты послал меня на хуй. Я пришел.
— Не на мой же.
— А на чей? Ники? Учитывая то, какие планы он строил касательно моего бренного
тела — это весьма опасно для жизни.
Его глюки шутят с ним? Это что-то новенькое. И всё же Эндрю издал хриплый смешок.
Может, это предсмертная агония? Тогда он не против. Это хотя бы не скучно. Нет
никаких демонов из преисподней. Только дьявол.
— Точно шиза. Нат не знает немецкий.
— Я уже Нат, а не Натаниэль, — присвистнул парень напротив. — Уверен, что я не знаю
немецкий?
— С ним я ни в чём не уверен.
— Я ни разу не соврал тебе, Эндрю. И не совру. Мы ведь играем в правду, помнишь?
Тебе нужно только спросить. Что бы ты хотел спросить? У тебя есть один вопрос, на
который я дам тебе максимально полный ответ.
Играть с собственной головой? Почему бы и нет! Можно заодно узнать, насколько же у

него богатая фантазия. Может, пошлёт к черту криминалистику, которую изучает в
универе, и сядет писать романы? Если мозг его не подведет, можно будет неплохо
подзаработать на своих же глюках.
— Кто такой Ичиро? — этот вопрос и правда давно, очень давно мучал Миньярда.
— Это старший брат Рико, — глюк сдвинулся и, судя по звуку, сел на пол. — Видишь
ли, Морияма на самом деле — одна из сильнейших криминальных семей Америки. По сути,
они — якудза, перекочевавшая в Штаты пару десятилетий назад, благодаря их лидеру —
Кенго Морияме, отцу Рико и Ичиро. Семья состоит из двух ветвей. Основной — к ним
относятся первые сыновья — и второстепенной — к ним относятся все остальные, в том
числе тренер Тетсуи и Рико. Как понимаешь, вторых это сильно бесит. Особенно Рико,
который так жаждет внимания брата. Он нередко хотел убить меня только за то, что я
вижусь с ним. Представляешь, какой была бы его реакция, если бы он узнал, что мы с
Ичиро почти друзья, если у таких людей, как он, могут быть таковые, — раздался
приглушённый смех, от которого по спине Эндрю побежали мурашки. — Я отвлёкся.
Основная семья живет в Нью-Йорке и ведёт дела оттуда, но иногда, бывает,
заглядывает в Эвермор, когда надо беспалевно и безопасно провести какую-нибудь
встречу шишек. Сейчас Кенго… Он уже стар, но позиций не сдает до последнего, хоть и
начинает понемногу передавать свои полномочия. Я же в этой системе, — глюк хмыкнул.
— Это уже другой вопрос.
— Ты — моя шиза. Говори.
— Ага, давай я еще тебе поклонюсь и ноги расцелую, — и снова этот приглушённый,
явно смягчённый смех. Его шиза заботится о том, чтобы у него не было приступа
адской головной боли? А что ещё она умеет?
— Тогда расскажи ещё что-нибудь.
— Ладно. Розовые пони. Они живут…

— Пиздец.
— Ты сказал, рассказать что-нибудь, не вор… — глюк замолк на полуслове,

прислушиваясь. — Мне пора сваливать. Ты справишься, Эндрю. Я в тебя верю.
— Стой, подожди, нет…
— Эндрю, я здесь, — звонкий голос Эбби ударил по ушам, от чего Миньярд тут же
застонал. Ну почему люди не могут говорить так же тихо, как его шиза.
Его заставили пить какую-то горькую жидкость. Боже, какая мерзость. Потом, кажется,
спросили, откуда на нем мокрая простынь. Или это опять глюки. Эндрю не знал и
поэтому решил просто проигнорировать всё, что происходило дальше. В голове плавали
красочные картинки, сменявшие друг друга, как в кино. Там была японская мафия,
экси, суровый жирный дядька с редкими усами по имени Ичиро и Натаниэль, который…
ехал верхом на розовом пони. Чертова галлюцинация. Этот рыжий — точно был побочкой
от таблеток.
***
Эндрю сидел в кресле в гостиной и смотрел в пустоту перед собой, пока Эбби и Би, по
его же просьбе, рассказывали ему всё, что с ним было в эти три недели. Он бредил,
он кричал, он бился о стены, а после одной ночи притих и начал бормотать что-то про
Нью-Йорк и пони, после чего его мысли начали проясняться. Ему ставили капельницы,
когда это стало возможно, поэтому сейчас рука неприятно ныла, но в остальном…
Голова раскалывалась, его все еще мутило, но мысли — они были чисты. Совершенно. А
этой ненавистной ему ухмылки не было на губах. Он контролировал себя от пяток до
кончиков волос. И это было… хорошо. Единственное, что раздражало — благодарить за
это надо было Натаниэля, если тот вообще существовал, в чем Миньярд всё ещё чутка
сомневался. Как и в существовании Кевина и Жана, а точнее в их присутствии в
Пальметто. Потому что было уже два часа дня, а ни один из свиты короля так и не
появился, хотя Эндрю выпустили из комнаты в восемь.
Он уже видел брата. Они играли в гляделки около пяти минут, пока наконец Аарон не
кивнул и не протянул ему кружку с кофе. Видел он и Ники, который, казалось, был
готов броситься кузену на шею, но инстинкт самосохранения у него явно еще не
атрофировался. Он не осмелился подойти. Только сказал, что рад. Пусть блондину ещё
не вернули его ножи, руки у него были, а, значит, придушить Хэммика он мог с
лёгкостью и изяществом. Но ни Кевина, ни Жана, ни Натаниэля не было. Эндрю уже
начал было размышлять, а хорошо это или плохо, что ему всё привиделось, пока дверь
не открылась и в дом не ввалились три причины его тревог. С раскрасневшимися
щеками, в спортивной одежде, они тяжело дышали, словно бежали марафон все это
время, но Моро и Дэй тут же притихли, стоило им увидеть совершенно безразличного
Миньярда. Без улыбки, без ухмылки, без оскала. Его лицо было совершенно
бесстрастным. И только Натаниэль продолжал улыбаться.
— Добро пожаловать обратно, Эндрю Джозеф Миньярд.
***
Эндрю неделю ходил вокруг него кругами, как акула, плавающая над своей жертвой
перед нападением, однако Натаниэль искусно делал вид, что совершенно этого не
замечает. Выдавало его лишь то, что почти все свое время он проводил в доме Эбби,
хоть у него и была своя квартира. И за всю неделю они не говорили. Ни разу. Эндрю
молчал, а Нат его не трогал, тогда как все остальные учились заново общаться с
Миньярдом. Хотя, они просто учились понимать, что теперь ещё реже могут услышать от
него ответ на любой вопрос. Голкипер словно воды в рот набрал.
Это был вечер воскресенья. Завтра они все должны были вернуться в общежитие, должны
были начать подтягиваться остальные лисы, возвращавшиеся с летних каникул, тогда
как парни решили отметить последний вечер без тирании Кевина на поле просмотром
какого-то боевика. Точнее, как. Решил Аарон, которого каким-то образом поддержал
Дэй и Моро, скривившийся от тычка второго номера под ребра. Ники остался в
меньшинстве. Эндрю было глубоко насрать, а Нат сказал, что отдаёт свой голос
братьям. Поэтому сейчас из гостиной доносились звуки взрывов, тогда как на улице
было почти тихо и прохладно.
Веснински сидел на ступенях крыльца и курил, потягивая из кружки крепкий черный чай
с лимоном, когда перед ним на корточки опустился Эндрю. Несколько минут он
внимательно всматривался в лицо перед собой, пока наконец не схватил Ната за
подбородок и не дернул на себя. Но и на это рыжий никак не отреагировал. Просто
продолжал улыбаться уголками губ и смотреть своими светящимися в темноте глазами.
— Кто такой Ичиро? — вкрадчиво спросил Эндрю.
Улыбка Ната стала чуть шире, а глаза весело заблестели. Сделав затяжку, он выдохнул
дым вверх, так, чтобы тот не попал в золотые глаза напротив, а потом хрипло ответил
на немецком:
— Розовый пони. Но я очень надеюсь, что ты никому об этом не расскажешь.
Эндрю отдернул руку, словно обжёгся, а в его глазах проскользнули сразу несколько
эмоций. Часть из них Нат даже успел различить: удивление, страх и что-то сродни
восхищению — от чего его улыбка стала ещё шире, но он поспешил спрятать ее за
сигаретой, продолжая наблюдать за Эндрю. Он мог сказать, что знает его манеру
поведения под таблетками, но он определённо точно не знал такого Эндрю. И это было
в разы интереснее.
— Эбби и Би не говорили, что кто-то, кроме них, заходил.
— А они и не знают, — Нат пожал плечами. — Не думал же ты, что я не умею взламывать
такие простые замки.
— Зачем?
— Потому что я слышал тебя.
Потому что тебе нужна была помощь и это игнорировали, считая, что это лишь часть
ломки, хоть отчасти так и было. Потому что когда было плохо мне, рядом был ты.
Потому что ты звал. Все эти недосказанные слова повисли в воздухе, но оба их
прекрасно слышали. Что-то в животе Эндрю скрутилось в узел и никак не хотело
отпускать. Так и хотелось стереть Веснински с лица земли. Просто уничтожить его.
Его слишком умный рот, слишком яркие и пронзительные глаза, его ухмылку.
— Почему ты позвонил тогда Жану?
— Я же сказал, что хочу знать, какая у тебя реакция.
— И всё? У Моро было такое лицо, будто ты там подыхаешь.
— Просто слегка потрепали. Не больше. Зато я с концами выкупил Жана.
— Ты должен был быть побочкой моих таблеток.
— Разочарован? — Нат склонил голову к плечу, не переставая ухмыляться. Господи, как

Эндрю хотел заткнуть его… Поэтому он просто зажал его рот своей ладонью, чувствуя,
как тот усмехается в его горячую мозолистую руку. Нет, это не помогло. Его глаза
продолжали смеяться, веселиться и говорить.
— Ты чёртова катастрофа. Ты угроза и проблема, — Эндрю почувствовал, как губы под
его ладонью улыбнулись. — И я уже тебя ненавижу.
Комментарий к Глава 5 - Побочные эффекты и розовые пони
Речь идет о песне "Call Me Devil" by Friends in Tokyo
========== Глава 6 - Лучше не вынуждайте меня говорить ==========
Университет Пальметто начинал оживать вместе со студентами, которые возвращались в

свои общежития. Лисья башня не стала исключением. То тут, то там уже слышны были
редкие голоса, на парковке появились первые машины. Утром Натаниэль заехал за
Кевином и Жаном, чтобы помочь им перебраться в общагу, после чего они с бандой
Эндрю на двух машинах поехали в новое пристанище. Но каково было удивление всех,
когда кроме вещей братьев рыжий вытащил и свои. Не удивлен был только Моро. И
причина этому стала ясна почти сразу, когда он со своим младшим братом скрылся за
одной из дверей, тогда как раньше ютился в комнате с Сетом и Мэттом. Эндрю
проследил за тем, как рыжая макушка исчезает в дверном проеме, а потом повёл свою
банду в их старую комнату. Замешкался только Кевин. Он стоял на пороге комнаты, в
которой прожил весь прошлый год, но так и не решался войти, пока не услышал
приглушённый смех рядом. Повернув голову, он встретился взглядом с весёлыми
голубыми глазами брата.
— Иди, Кев. Мы с Жаном всё равно будем рядом. Это лишь кровати. Это ничего не
меняет.
— Может, хватит? — Эндрю выскользнул в коридор. — Мне казалось, ты не такой идиот,

Натаниэль.
— А мне казалось, я Нат, — в тон ему ответил рыжий. — У тебя свои правила. У меня
свои.
— Ты пожалеешь об этом.
— Но так будет лучше.
— Вы можете объяснить, о чем идет речь?! — Кевин, казалось, был готов взорваться от
этого короткого и совершенно лишённого логики диалога.
— Даже не пытайся, — устало вздохнул Аарон, после чего, схватив Дэя за рукав,
потянул в комнату. — Устраивайте разборки где-нибудь ещё, — близнец захлопнул за
собой дверь спальни, а потом толкнул нападающего на его старую кровать. — Объясни-
ка мне кое-что. Что за чертовщина творится с этим твоим братцем?
— В смысле?
— Он весь из себя белый и пушистый, просто мечта, если бы не одно маленькое «но».
Его поведение рядом с моим братом. Видел, как они смотрят друг на друга? Как два
хищника. И если для Эндрю это норма, то вот твой братец… Такое ощущение, будто волк
выглядывает из-под овечьей шкуры. А если вспомнить как он язвил на интервью
воронов, когда был их частью, и, по твоим словам, удерживал Рико, вообще появляется
такое ощущение, будто это разные люди. Вот и объясни мне. Что за хуйня?
— Я не…
Кевин осёкся, переводя взгляд с близнеца перед собой на закрытую дверь, из-за
которой даже не слышно было, живы Эндрю и Натаниэль или уже вскрыли друг другу
глотки. До вопроса Аарона он даже не задумывался о поведении брата. Да, он и правда
выглядел не так, как в Гнезде, но он списывал это на то, что отсутствует какая-либо
угроза для него и Жана, и он никогда особо не следил за тем, как Нат общается с
Эндрю. Да, он знал, что тогда Эндрю пропадал именно с Веснински, хоть те так и не
рассказали, что произошло, но не более того. После того, как Миньярд слез с
таблеток, он даже ни разу не видел, чтобы они говорили, только бросали друг на
друга взгляды, наблюдая.
— А не всё ли равно? — подал голос Ники, уже забравшийся на второй этаж их с
Аароном кровати. — Ну, типа, — Хэммик пожал плечами, — Нат милашка. Он теперь лис.
Может, он просто стал самим собой?
— Ага, тогда я педик, — хмыкнул Аарон, скрестив руки на груди.
— Заметь, ты сам это сказал, — хохотнул Ники и поспешил уклониться от полетевшей в

него подушки.
***
— Ты и правда дурак или просто притворяешься? — Эндрю прислонился плечом к косяку
двери. — Дэй на тебя щенячьими глазками смотрит, а ты его гонишь взашей.
— Не совсем верно, — Нат хитро улыбнулся, снимая наконец свою маску простого
парнишки, из-под которой до этого выглядывал лишь звериный блеск в глазах.
— Рассказываю. Кевин отчаялся тогда. Он перестал верить в то, что я вернусь. И, так
уж вышло, что багет назвал его предателем. В общем, поцапались мои мальчики. А ты,
прекрасный и неповторимый, — Эндрю поморщился, но не перебил, — умудрился отправить
их обоих ко мне на сеанс терапии прямо перед тем, как тебя заперли в комнате. В
общем, как настоящей мамочке, мне пришлось мирить двух упрямцев и объяснять им, что
я вообще-то не пуп земли, и это нормально, что Кевин защитил кого-то, кроме меня.
Кстати, защитил он Аарона, забавно, да? А теперь Кев смотрит мне и Жану в рот и
боится допустить ошибку. Он считает, что балансирует на грани между нами и лисами,
никак не понимая, что грани больше нет, ведь и я, и Жан тоже часть команды. Только
вот багет пока что не хочет отпускать меня, как мартышка.
— Может, всё дело в том, что Моро умнее и понимает, что в какой-то момент ты снова
исчезнешь, но на этот раз не вернёшься? — Эндрю слегка прищурился, внимательно
вглядываясь в лицо своей шизы, которая оказалась, наверное, самым настоящим и в то
же время нереальным, что есть в его жизни.
— Ну, как минимум до конца октября я никуда не денусь, — голкипер вопросительно

выгнул бровь, и Нат кивнул, мягко объясняя. — В тот день, когда я позвонил Жану,
меня неплохо потрепали, но не потому, что я плохо справился, а потому, что меня не
предупредили о некоторых аспектах. По сути это была подстава свыше, о которой мой
дорогой розовый пони знал, но предотвратить не мог. Вот я выцыганил у него отпуск
до конца октября, а заодно и ремонт машины. Правда, он сжульничал, — Эндрю выгнул
бровь ещё сильнее, от чего на губах Веснински расцвела ухмылка. — Я знаю свою
машину лучше, чем собственное тело. Они постарались сделать ее идентичной той, что
у меня была, только вот они не учли некоторых мелочей, которые не найдет никто.
Некоторые тайники в ней я делал сам.
— Еще один талант нашей чёрной лошадки, — хмыкнул Миньярд, а уголок его губ
дернулся чуть вверх. — Что же ещё ты умеешь?
— У меня весьма богатый спектр талантов, но не думаю, что все они тебя
заинтересуют, а теперь извини, но мне нужно обследовать свою новую комнату.
— Загляни под половицы.
— О, — Нат вскинул брови, а во взгляде проскользнуло то, что Эндрю так и не успел
распознать, но это было определенно тёплым. — Я учту.
***
Лисы вернулись в своё логово. Все. И все, конечно, обратили свое внимание на
Натаниэля, который в этой отвратительной рыжей толстовке с лапой лиса на спине
походил на солнце. Эндрю казалось, что его сейчас стошнит. Он помнил, слишком
отчетливо помнил Веснински во всем чёрном, сидевшего на капоте своей машины с
сигаретой между губ. Помнил его хищные холодные глаза, светившиеся в темноте, его
полуулыбку, его расслабленную позу и рану на ведущей руке, которая никак его не
смущала. А этот парнишка, смеявшийся и улыбавшийся всему миру… Это был не он. Когда
же Дэн потрепала рыжего по волосам, словно тот был ребёнком… Эндрю не сдержался и
фыркнул, выказывая этим всё своё отвращение к происходящему, за что был награждён
хитрой улыбкой этого… лиса? Да. Натаниэль Веснински был лисом по своей натуре, но
куда более опасным, чем могло бы показаться на первый взгляд.
Конечно же, девочки решили, что они все просто обязаны отметить начало учебного
года, в честь чего решили устроить посиделки в их гостиной. Отказы просто не
принимались, поэтому сейчас Эндрю сидел в кресле-мешке, держа в руках стакан с
виски, и наблюдал за тем, как Ники и Элисон обсуждали последние сплетни мира звезд,
расставляя закуски и открывая коробки с пиццей. Кевин неподалеку тихо
переговаривался о чём-то с Жаном, Дэн и Мэтт обступили Ната, тогда как Сет, вот это
поворот, говорил с как всегда спокойной и улыбчивой Рене. Когда же Аарон подошел к
брату, тот даже позволил себе слегка удивленно приподнять бровь.
— Выйдем?
Хмыкнув, Эндрю поставил стакан с виски на пол рядом с бутылкой и пошёл к двери.
Если обычно Аарон и говорил с ним, то это было что-то ну очень срочное и важное.
Вопрос лишь в том, что же такого успело произойти. Было даже… интересно? Да,
определённо.
— Что не так с этим Веснински? — тут же спросил Аарон, стоило двери в гостиную
закрыться, и Эндрю закатил глаза. Ну конечно, всё интересное в его жизни теперь
связано с этим рыжим. Не комично ли?
— А что с ним?
— Не говори, что таблетки делали тебя внимательнее, — фыркнул Аарон. — Я вижу, что
и ты ему не доверяешь, но не гонишь. Поэтому я повторю свой вопрос. Что не так с
этим Веснински?
— Он бывший ворон. С ним всё не так, — о, это была чистая правда.
С Натом не так было буквально всё, и это… было чертовски интересно, ведь он был
совершенно непредсказуем. Особенно сейчас, когда он решил скрыться за маской
новенького доброжелательного парнишки команды. Доверяет ли ему Эндрю? Это был
весьма сложный вопрос. С одной стороны, он не верил ему от слова совсем, готовый к
тому, что любое его слово окажется ложью, как и его личина, но на деле… Нат не
соврал ему ни разу и держал свое слово, как и сам Миньярд, будь тот проклят. Он
сказал, что снимет его с таблеток? Он снял. Сказал, что доживет до сентября?
Живехонький сидит с лисами. И даже такой человек, как Ичиро, верил слову Натаниэля.
Это наводило на определённые мысли.
— Я не верю ни единому его слову.
— Так выведи его на чистую воду, раз тебе так хочется.
— Как?
— Из нас двоих вроде ты сидишь над учебниками и строишь из себя самого умного, —
Эндрю прислонился спиной к стене, готовый вот-вот выпустить тот привычный оскал,
что не сходил с его лица, пока он сидел на таблетках. — Подумай.
— А тебе плевать?
— Я знаю и узнаю достаточно, чтобы выполнять условия нашей сделки, — качнул головой
голкипер и, не желая больше продолжать этот разговор, вернулся в гостиную.
Было и правда любопытно, что же такое надумает его братец. Эндрю знал, что Аарон
пытался раскрутить на рассказы о Нате Кевина, но тот, даже будучи пьяным в мясо,
умудрялся не говорить ничего конкретного, только упоминал о том, как рыжий защищал
своих братьев в Гнезде. Не забавно ли это? Такая преданность вызывала… зависть?
Восхищение? Было даже любопытно, чем же Веснински заслужил такое, ведь Жан и вовсе
отказывался говорить что-либо о брате. Казалось, спроси они у него, какого цвета у
Натаниэля глаза, он бы не сказал и этого. Смех, да и только. Но это было так.
Вернувшись на прежнее место, Эндрю снова стал наблюдать. За тем, как лисы
поперхнулись, когда Нат сказал, что не пьёт; как дёрнулся рыжий, когда Мэтт хлопнул
ему по бедру, сказав, что он должен выпить хотя бы пива… О, Аарон вернулся и открыл
рот. Неожиданно он предложил сыграть в «правду или действие», чтобы, ну конечно,
Натаниэль узнал их всех получше. Как мило со стороны нормального Миньярда. Эндрю
видел удивлённые взгляды, обращённые на его брата, но лисы наивно тут же подхватили
идею, тогда как Веснински заметно напрягся. Неужели ему не нравилась перспектива
делиться правдой со всей командой? Какая жалость.
— Я пас, ребят, — наконец выдохнул он, с лёгкостью выворачиваясь из-под рук Бойда и
направляясь в сторону Миньярда, чтобы опуститься на свободный мешок рядом.
— Да ладно, даже Эндрю сыграет, верно? — Аарон бросил взгляд на брата, как бы
говоря: «Я подумал. Тебе нужно лишь подыграть». Что ж, противостояние его братца и
Ната и правда могло быть интересным. Почему бы и нет.
— Верно, — Эндрю отпил глоток прямо из горла. — Примешь вызов, наркоман? — еле
слышно спросил он, но Нат точно услышал его. В голубых глазах блеснул тот самый,
настоящий звериный блеск, а уголки губ чуть приподнялись.
— Ну раз сам Эндрю Миньярд согласился, — протянул он, внаглую забирая из рук
голкипера бутылку и делая глоток.
— Ты же… сказал, что не пьёшь, — опешил Мэтт.
— На трезвую голову я это не переживу, — Нат скривился, словно никогда в жизни не
пил ничего крепче сидра, и вытер губы тыльной стороной ладони, возвращая бутылку
Миньярду. — Объясняйте правила.
Им всем пришлось сесть в круг на раскиданных подушках и пледах. По левую руку от

Ната сидел Эндрю, тогда как по правую Жан, а за ним Кевин. Бутылка виски, которую
так нагло отобрал Веснински, теперь стояла между ним и Миньярдом, как и стакан.
Что-то подсказывало блондину, что крепкий алкоголь нравится и интересен лису куда
больше, чем он хотел показать, однако… пока что решил не заострять на этом
внимание. У него ещё будет возможность узнать это на практике.
— Ну вы посмотрите, как у него щёчки румянцем залились! — по-немецки воскликнул

Ники. — Аарон, я помню, что ты говорил, что он опасен, но ты посмотри на него!
— Эндрю скосил глаза на рыжего рядом с собой. И правда, на уже слегка посмуглевших
щеках появился легкий румянец. — А ты представь, как он будет смущаться, если
уложить его на лопатки, обхватить!.. — Аарон застонал, делая вид, будто его вот-вот
стошнит, тогда как Нату и его невозмутимости могли позавидовать лучшие актеры этого
мира.
Первое время Веснински везло. Бутылочка указывала на кого угодно, но не на него, а

лисы дурачились и напивались, пока стекла не коснулась Элисон. На блондинке везение
Ната и закончилось. Бросив безразличное: «действие» — рыжий таки потянулся к
стакану Эндрю и сделал глоток виски. Рейнольдс засияла, словно выиграла джекпот,
что, вероятно, не было далеко от правды, и начала активно думать, закусив губу,
пока не выдала:
— Раздевайся!
— Серьёзно?! Ты на это решила потратить действие?! — возмутился Аарон.
— У нас ещё вся ночь впереди, гномик, — отмахнулась девушка. — Ну так что, Нат?
— Тебя так интересует мой член? — с самым невинным видом поинтересовался Веснински,
однако присутствующие, кто рискнул в этот момент что-то выпить, поперхнулись.
— Сет, ты разве не против?
— Слышь, ты, мелочь!..
— Только толстовку, — проигнорировав рычание своего парня, отозвалась блондинка.

— У нас тут пари, что же под ней скрывается, хочу выиграть.
Натаниэль склонил голову набок, а всё веселье исчезло с его лица, уступая место
холоду и безразличию. Хмыкнув, он цокнул языком, а потом, встав, одним лёгким
движением через голову стянул с себя одежду, вырывая шумные вздохи из лёгких Дэн,
Мэтта и Элисон и бормотание из Ники. Сет поморщился, Рене перестала улыбаться,
Аарон не сдержал удивления на лице, тогда как Жан и Кевин стыдливо отвели взгляды,
словно они были виновниками того, как выглядело тело Веснински. И только Эндрю лишь
моргнул, тут же фиксируя в своей памяти то, что видел. У Натаниэля было крепкое
рельефное тело, особенно яркими были кубики пресса и косые мышцы, уходившие под
резинку спортивных штанов, но вот кожа… походила на поле боя худшей из битв.
Белесые шрамы плелись и переплетались, складываясь в единую картину, которая была…
слишком необычной, чтобы дать ей оценку. Но один шрам отличался куда сильнее. Тот,
что был на плече. По форме он был слишком ровным, треугольным, а внутри были какие-
то слишком симметричные кружочки. «Утюг» — эта мысль казалась громом среди ясного
неба, а в горле Эндрю встал ком тошноты: «Кто ты, чёрт возьми, такой и что
пережил?»
— Так что там за пари? — ухмыльнулся Нат, определённо развеселённый шоком на лицах
своей команды.
— У кого тело лучше, — хрипло ответила Элисон, стыдливо отводя глаза. — У тебя или
Кевина.
— Зависит от вкуса, — рыжий плюхнулся на место рядом с Миньярдом, откидываясь на

спину, опираясь на локти, от чего мышцы его пресса напряглись. — Так чьё лучше?
— Ты считаешь, что раз ты показал всем свои шрамы, то после этого ты не можешь
выиграть это пари? — Эндрю было плевать на реакцию других. Ему хотелось не только
мельком вытянуть из рыжего еще одну маленькую правду, но и плюнуть: «Думаешь, ты
отвратителен?»
— Мне плевать, выиграю я или нет, — Нат перевёл на него резко посерьёзневший
взгляд. Ему определённо хотелось сказать что-то, что не поняли бы другие, но он не
знал, как. — Я прекрасно знаю, как выглядит мое тело и как выглядит тело Кевина. Я
знаю, что моё тело может как отталкивать, так и вызывать влечение. Просто мне куда
интереснее смотреть на то, как эти гении попадают в яму, которую сами себе вырыли.
— Прикройся уже, — фыркнул Кевин, швыряя в брата его же толстовку.

— Вот, например, одна из предсказуемых реакций, — хрипло рассмеялся Веснински.
— Что, Кев, завидно? Так кто выиграл пари, ребят?
— Ничья, — сокрушённо покачал головой Ники, после чего переключился на немецкий.

— Слушайте, это вообще нормально возбуждаться от его шрамов и наглости?
— Это нормально, — пропел на немецком Нат, уже натянувший толстовку, тут же вновь
приковывая к себе взгляды всех. — Правда. Особенно если учитывать, сколько у тебя
фетишей. Хотя, я бы сказал, что у тебя один большой фетиш на меня.
Ники открыл было рот, но тут же закрыл его, бледнея на глазах, а Эндрю не мог
сдержать слабо дёрнувшийся вверх уголок губ, наблюдая за тем, как удивление и ужас
расплываются на лицах его родственников. Нат определённо выбрал лучший момент,
чтобы показать свое знание языка. Ники уже хотел было что-то сказать в свое
оправдание, но, напоровшись на веселый взгляд Веснински, начал стремительно
краснеть, из-за чего поспешил спрятать свое лицо в ладонях. Если учитывать то, что
Хэммик и стыд — вещи совершенно несовместимые, этот вечер можно было занести в
книгу рекордов Гиннеса и подписать как «Максимальный стыд». И, наверное, как
никогда раньше Эндрю был рад своей памяти. Он определённо будет вспоминать этот
момент и не раз.
— А можно перевод? — поинтересовался Мэтт, в плечо которого уже вцепился Ники.
— Да так, просто Ники все время щебетал о том, как бы трахнуть меня, на немецком,
не зная, что я тоже прекрасно владею этим языком, — пожал плечами Натаниэль, тогда
как все лисы, кроме заворчавшего Сета и все ещё шокированного Аарона, разразились
хохотом. — Так мы продолжаем игру? — он раскрутил бутылочку, и она указала на
Кевина. — Правда или действие, братец?
— Действие.
— Не говори об экси сутки.
— Стой, — вмешалась Дэн, — но ведь завтра тренировка.
— Именно, — расплылся в улыбке Нат.
— Я же не смогу даже!.. — казалось, еще чуть-чуть и Дэй просто задохнётся.

— Дьявол!
— Ага, я в курсе.
— Нат, я готова тебя расцеловать! — воскликнула просиявшая Элисон. — Всё, теперь ты

мой любимый сокомандник!
Парень фыркнул, но отправил девушке тёплую улыбку и подмигнул. Лисам пока не нужно
было знать, что и Натаниэль на тренировках превращался в монстра и мог гонять всех
не хуже старшего брата. Игра продолжалась, пока, наконец, впервые за вечер,
горлышко не показало на Эндрю.
— Ой… — Мэтт заметно растерялся. — Ну, это, правда или действие?
— Действие, — безразлично ответил Миньярд, не собиравшийся говорить что-либо

компрометирующее своей команде.
— Эээээ… — судя по всему, Эндрю здесь побаивались все. — Отдай кому-нибудь все свои
ножи до конца вечера.
Голкипер приподнял бровь, словно говорил этим: «А не оборзел ли ты в край?» — но

кивнул и привычным движением вытащил из-под рукавов ножи, кладя их на ковер перед
Натом. То, что теперь эти ножи не идентичны друг другу — отметили все, но куда
больше удивило их всех то, что он отдал свое оружие Веснински, а не Рене, с
которой, как все знали, неплохо ладил. Ничем не выдав себя, Нат кивнул, но к
клинкам даже не прикоснулся. И они оба знали, почему. Если понадобится, рыжий в
любой момент выдернет их прямо из-под рук Миньярда, но пока что они лежали так,
чтобы Эндрю в любой момент мог до них дотянуться, в любой момент воспользоваться,
если появится опасность, и за это он был… благодарен? Нет, он определённо точно с
каждым днем ненавидел этого рыжего все больше.
Игра продолжалась, тогда как алкоголя в крови всех присутствовавших становилось всё
больше. А Аарон злился, потому что не учёл в своем хитром плане маленький нюанс — в
команде очень много народу, и даже когда бутылочка была в его руках, вероятность
того, что она покажет на Ната — один к десяти. Но и ему повезло.
— Правда, — все три шанса ответить действие Веснински уже растратил.
— Что было до того, как Эндрю привез тебя к Эбби?
Нат напрягся, переведя медленный внимательный взгляд на близнеца, глазами словно

сканируя его или читая мысли. Вопрос явно был ему неприятен, но Эндрю знал, что тот
ответит правду. Проблема лишь в том, повернёт ли он её так, чтобы остальные не
узнали всего, или ответит прямо в лоб. И Натаниэль явно думал над тем, что сказать.
— Справлялся с последствиями пребывания в больнице, — медленно, выговаривая каждую

букву, сказал он, неотрывно глядя в глаза Аарону.
— Это не ответ.
— Почему? Ты спросил, что было. Я ответил. Если ответ тебя не устраивает, это
только твои проблемы. Мирись с этим.
И снова из-под шкуры невинной овечки выскользнул волк, показывая всем свои острые
зубы, пуская по спинам мурашки. Это был не милый мальчик с растрёпанными
непослушными волосами, и Аарон чувствовал, что если продолжит давить, его не спасёт
ничто и никто, даже Эндрю. И от этого было по-настоящему жутко. Но его брат почему-
то даже не дёрнулся. Знает об истинной сути Веснински или знает, что Аарон не
полезет дальше? Хороший близнец не знал.
— А что ты забыл в больнице? — Жан строго смотрел на брата.
— Да так, с Рико кое-что не поделили.
— А потом?
— Жан, а это так важно? — с лёгкостью перешел на французский Натаниэль на зависть
остальным. — Я в порядке.
— Самая лживая из твоих фраз.
— Он прав, — поддержал Кевин. — Что было после больницы?
— Господи боже, — закатил глаза рыжий, явно чувствуя себя ребенком, которого
отчитывают родители. — Включите мозг. У меня было четыре пули в теле, а врачи не
знали о моей прошлой проблеме, поэтому и вкололи обезболивающее с сюрпризом. Всё?
— Почему ты не сказал?! — казалось, Жан был готов придушить его собственноручно.
— Вот именно поэтому и не сказал, — вернулся к английскому Веснински, пальцем в

воздухе обводя лицо француза. — Мне не нужны няньки.
— Ага, конечно, — фыркнул Эндрю, заставляя всех трёх воронов посмотреть на себя, но
не желая продолжать этот идиотский разговор, вместо Ната раскрутил бутылочку.
— Нат, а можно один вопрос вне очереди?! — влез Ники, уже оправившийся от шока
после собственного рассекречивания. — Какая у тебя ориентация? — не дожидаясь
ответа, спросил он, как вдруг Жан и Кевин хором рассмеялись. — Что?!
— Да нет, нет, ничего, — помахал руками Моро, стараясь сделать совершенно спокойное
лицо. — Дьявол, какая у тебя ориентация?
— Вы не знаете? — удивлённо спросила Элисон. — Вы же его братья!
— Как можно не знать таких элементарных вещей, — поддержала Дэн, однако Нат остался
невпечатлённым всеми этими фразами. — Вы знаете друг друга со скольки? С десяти
лет, с одиннадцати?
— Видишь ли, — пьяно протянул Кевин, для храбрости опрокинувший в себя стопку
водки, — дело в том, что наш дорогой братец, когда кто-то последний раз распускал
руки, сломал этой девушке пальцы.
— Это не ответ на вопрос, — хмыкнул Мэтт.
— Так что? Парни или девушки? — не унимался Ники, но снова не получив ответа, решил
сменить тактику. — Ладно, Элисон или, скажем, Мэтт.
— Ты дебил? — подал наконец голос Веснински.
— Ну чтобы было проще!
— Чтобы тебе было проще, — почти шёпотом по-немецки заговорил Нат, глядя прямо в
горящие энтузиазмом глаза Хэммика, — я могу отрезать тебе яйца без анестезии,
поджарить и заставить сожрать их, чтобы гормоны так по мозгу не ебали, — Ники
замер, тогда как Нат снова юркнул в шкурку белого и пушистого, широко и приветливо
улыбнувшись, чтобы заговорить уже со всей командой. — Мне правда не особо интересна
эта тема. В Гнезде как-то было не до этого. Во всяком случае мне.
— Зато у тебя было время ломать пальцы и отрезать яйца тем, кто касался тебя без
спроса, да? — по-немецки хмыкнул Эндрю.
— А как, по-твоему, я должен был поступить с девушкой, которой я дважды сказал
«нет», а после этого она буквально полезла ко мне в штаны? — поинтересовался Нат,
скосив глаза на совершенно безразличное лицо Миньярда рядом. — Советую приберечь
вопросы, вдруг закончатся на самом интересном.
Хмыкнув, Эндрю промолчал. А что он мог ему сказать? Будь он на месте Ната, был бы
большой вопрос, пережила бы девушка такую встречу вообще. Он заметил, как
внимательно на них смотрел Аарон, но лишь с вызовом встретил взгляд брата. Даже
если хорошего Миньярда и распирало любопытство, он решил, что сейчас лезть — опасно
для жизни. И это было верное решение.
Лисы же продолжили игру, когда Нату позвонили. Он махнул ребятам рукой, типа,
продолжайте, тогда как сам прижал телефон к плечу, слушая. Из-за голосов Эндрю
ничего не мог разобрать на той стороне и еле слышал шепот Веснински.
— Я тогда согласился, но это уже перебор. Нет, Ичиро, — от знакомого имени мышцы
всего тела Миньярда напряглись. — Да, терпеть его семь месяцев ради братьев, потом
бегать по твоим поручениям и не возникать я могу, но это уже слишком. Ах, ну
спасибо. Слушай, со всем уважением и так далее, но ты рехнулся? Ты сам знаешь, что
начнётся. С каждым звонком я ненавижу его всё больше… Ладно, да. Придется
потратиться на водку для одного алкаша, но в остальном… Чего? Что он сделал? Ну
приехали. Супер. Хах! Ладно, да, я разберусь. Наверное. Не знаю. Пришлёшь мне
подарочек? Да, броши и костюмы. Ага. Ладно, вырулю. Ой, да пошёл ты. А потому что
нефиг было покупать новую тачку вместо ремонта старой. Представляешь, да, у меня
есть глаза. Нет, они проделали отличную работу, но свою я любил больше. Ладно, всё.
Я позвоню, если будет нужно, — Нат фыркнул, сбросив вызов, возвращая свое внимание
к лисам, снимавшим на видео Жана, которого они заставили танцевать какой-то глупый
танец, завирусившийся в сети, чтобы потом выложить на страницу команды в инстаграм.
— Что, розовый пони на дыбы встал? — еле слышно спросил Эндрю.
— Скорее, его мелкая бешеная копия, — так же тихо ответил ему рыжий. — Я говорил,
что этот год будет безумным, так вот, я ошибся. Это будет полный пиздец.
— Почему?
— Завтра узнаешь. Есть запас водки?
— Найдём.
***
Вести тренировку вместо Кевина вызвался Жан. Он отличался спокойствием и

терпеливостью, что не могло не радовать лисов. Единственный, с кем они не знали,
что делать — был Натаниэль, который сказал, что может встать на любую позицию. И он
правда мог, потому что именно на нём обычно отрабатывал все свои приёмы Рико. Он
мог и на ворота встать, и в защиту, и даже в нападение. И тогда всё решил Дэй,
просто указав на место рядом с собой. Не сказать, чтобы Веснински был не готов,
просто обычно он использовал другую группу мышц при игре и работал в паре с другим
братом. Ваймак же принял решение, что рыжий будет их тайным оружием, которое можно
выставить на любую замену, если это понадобится.
Наблюдая за тем, как без слов Кевин указывает Нату на ошибки, Эндрю даже задумался,
а не сыграть ли ему всерьёз на воротах. Хотя бы пару раз только против Веснински,
когда тот бьёт. Удары рыжего оказались на удивление точными и сильными. Один раз по
клюшке Миньярда даже прошла неприятная дрожь, передавшаяся и рукам, но он лишь
приподнял брови, удивлённый такой реакцией своего тела.
После тренировки Ваймак собрал всех лисов в комнате отдыха, сказав, что у него для
них новости, и по короткому предупреждающему взгляду Натаниэля, блондин понял, что
пришло время бутылки водки, которая лежала в его спортивной сумке. Слова слетали с
губ тренера, и Эндрю впитывал их, как губка, однако… смысл был странным. Вороны
перешли в их округ. На этой новости бутылка водки оказалась в руках Кевина, правда,
её как-то быстро перехватил Моро. Все три бывших ворона приглашены на интервью к
Кэти Фердинанд. Эндрю кивнул собственным мыслям. Точно, ведь ещё вчера утром
Ваймаку пришлось оповестить ассоциацию о составе команды, в которую теперь включён
и Веснински. Еще один ворон, прилетевший в Лисью нору… Да, рыжий не соврал, когда
сказал, что этот год будет похож на ад. Голкипер перевёл взгляд на Ната, и в его
голове снова ничего не сходилось. Он сидел, а точнее лежал в кресле, закинув ноги
на подлокотник кресла и, как ни в чем не бывало, подкидывал в воздух орешки, чтобы
поймать их ртом. И это чертовски раздражало, казалось, всю команду.
— Может, хоть что-то скажешь, камикадзе? — рыкнул Сет. — Это, вообще-то, всё из-за
тебя! — и конечно, он был проигнорирован. — Алло! — парень столкнул ноги рыжего с
кресла, из-за чего он чуть не свалился. А вот это он, кажется, сделал очень зря…
— Из-за меня, — эхом отозвался Нат, поднимаясь на ноги. — Ага, Рико жив только из-
за меня, это правда. А вот хреново играете вы явно не из-за меня, — он щелчком
отправил фисташку прямо Гордону в лоб. — Хочешь услышать мое мнение о ситуации? Так
слушай. Ты — дерьмо, которое не умеет играть в команде и срывает всё нападение.
Тебе надо работать и работать, но куда важнее слушать тех, кто вокруг. Если они
указывают на твои ошибки, это не значит, что они хотят тебя унизить. Смирись с тем,
что здесь никто не будет обращаться с тобой так, будто ты хрустальный. Они будут
говорить правду в лицо. Научись слышать. Дэн — ты из шкуры вон лезешь, чтобы они
все работали как единый организм, но это бессмысленно, пока они сами этого не
захотят. Нужно найти для них мотивацию. Вот в чём твоя задача. А еще стоит
поработать над точностью твоих пасов и плечами. Мэтт — ты используешь слишком много
силовых приемов. Да, это оправдано, учитывая твой рост и комплекцию, но таким
образом ты загоняешь себя в угол. Элисон — поубавь самооценку. Может, ты и хороша,
но это не значит, что ты тут королева. Сними корону и начни работать над своими
мышцами. Тебе нужно укрепить руки и бедра. Аарон — перестань подражать брату. Тебе
это не идёт. Тебе не хватает скорости и ловкости, но я бы сказал, это лишь потому,
что ты ленивая задница, которая никак не хочет понять, что всё, что в тебе, как ты
думаешь, есть ценного, на деле — напускное. Пора повзрослеть и начать реально
смотреть на вещи. Ники — такая же хрень, повзрослей. Я не говорю, что у тебя
ужасный характер, нет, ты буквально спасаешь команду своими шутками, но тебе пора
серьёзнее смотреть на тренировки. Как минимум потому, что ты заигрываешься и
упускаешь важные моменты. Станешь внимательнее и меньше будешь отвлекаться на чужие
задницы — можешь и преуспеть. Рене — ангел во плоти. Знаю, тебе не хочется
выпускать демонов на свободу, но на поле это необходимо, если ты хочешь двигаться
вперед. Больше упражнений на спину, нужно укрепить голеностоп. Если чуть выйдешь из
зоны комфорта и будешь больше думать на поле, предугадывая движения соперника,
может, что дельное, на самом деле дельное, Рене, и выйдет.
Лисы и Ваймак, казалось, потеряли дар речи, тогда как Эндрю… Господа и дамы, он
впервые искренне расхохотался так, будто он всё еще под таблетками. Он был готов
аплодировать стоя! Эти лица, перекошенные от гнева и злости, перемешанных с
удивлением. Это же просто прекрасно! Даже Рене выглядела поражённой, хоть по ней,
явно сознательно, Веснински прошёлся мягче всего. За подобное шоу Эндрю был готов
платить каждый день! На это нужно было продавать билеты, они бы разбогатели за
считаные недели! Кто бы мог подумать, что рыжий вот так легко выйдет из своего
образа только из-за Гордона. Если бы Миньярд знал, подтолкнул бы его к подобному
еще вчера.
Окинув взглядом всю команду, Натаниэль хмыкнул и снова подбросил орешек, ловя его
ртом.
— А, значит всеми нами можно полы вытирать, а Эндрю и твои дорогие братья идеальны?
— прорычал Сет, хватая парня за ворот кофты, от чего фисташка упала на пол.
Это была его роковая ошибка. Одним движением Нат отцепил от себя его руку,
вывернул, а потом ударил по задней стороне коленей, вынуждая упасть прямо перед
Кевином и Жаном, как перед королями.
— Вот в такой позе ты должен стоять перед ними, — зашипел ему на ухо рыжий, —
потому что они возятся с тобой, как с ребёнком и ласково учат тому, что сами узнали
через кровь, боль и унижения. Жан и Кевин прекрасно знают свои слабости и, в
отличие от тебя, пашут, не поднимая головы, без конца совершенствуясь. Что до
Эндрю, поверь, вот кому уж точно не нужно говорить о недостатках. Он так же всё
прекрасно знает.
— А ты выскажись, — хохотнул Миньярд, уголки губ которого все еще были приподняты.
— Ты вроде как-то сказал, что я не смогу тебя убить. Мнение поменял?
— Нет, — Нат оттолкнул от себя Сета, вынуждая его упасть в ноги братьям. — Но я
знаю, что то, что я тебе скажу, новостью для тебя, как для них, не станет. Ты
единственный здесь, кто прекрасно знает свои слабые и сильные стороны. Другой
вопрос, что ты делаешь с этим знанием.
— Натаниэль, думаю, тебе стоит засунуть свой язык в задницу и сесть, — прорычал
Ваймак.
— Что? Гордон же спросил мое бесценное мнение, — пожал плечами Веснински, весело и
тепло улыбаясь. Опять эта маска невинной овечки… — Я и ответил. Что до ситуации с
воронами, — он устало вздохнул, падая в кресло. — Постарайтесь не влипать в
неприятности, насколько это возможно, и играйте. Если выиграем, — его голубые глаза
остекленели, а голос стал глухим, словно он говорил из-под воды, — награда окажется
весьма более неожиданной.
========== Глава 7 - Одинокий король ==========
Весь день лисы обходили Натаниэля за километр, словно тот был бомбой, которая может
взорваться в любой момент. Только Рене подошла к нему, слабо улыбаясь, и спросила,
какие упражнения он может ей посоветовать, и… парень так же мягко улыбнулся ей,
после чего начал объяснять и показывать те или иные упражнения на своём компьютере,
пообещав, что поможет на следующей тренировке и в зале, если она попросит. Жан и
Кевин, казалось, тоже были поражены подобным взрывом брата, правда на их
перешептывания на французском Натаниэль только весело фыркал и смеялся. Эндрю же
наблюдал за всеми, пытаясь понять, а поведутся ли лисы после подобного выступления
на образ невинного агнца, который так старательно строил Веснински. Ответ не
заставил себя долго ждать. Уже на следующий день всё начало возвращаться на круги
своя, а через три все, кроме Сета, Аарона и самого Эндрю словно забыли о
произошедшем. Напоминало о случившемся лишь то, что теперь в большинстве своём в
спортзале и на площадке упражнения и команды раздавал Нат, но он тут же прятался в
тени, когда вперёд выступали Дэн или Кевин. Он был терпеливым, говорил спокойно и,
если требовалось, пояснял свои слова, ничуть не походя этим на своих братьев. Да,
Жан тоже был терпелив, но он, как попугай, повторял одно и то же из раза в раз,
тогда как рыжий находил всё новые и новые пути для объяснения чего бы то ни было.
— Ты же понимаешь, что в какой-то момент они все поймут, кто ты такой?
— поинтересовался Эндрю, когда они первыми вышли из раздевалки и двинулись к
машинам, чтобы потом отвезти свои семьи обратно в общежитие.
— С каких пор ты ставишь окружающих на один уровень с собой? — хитро улыбаясь,
поинтересовался Нат. — Они будут уверены, что подобные вспышки — отголоски прежнего
Натаниэля, тени со времён Гнезда, считай, защитный рефлекс, ведь в остальное время
я такой замечательный.
— Зачем?
— Потому что люди боятся таких, как я. А я этого не хочу. Лисам не нужно меня
бояться. Я не причиню им вреда. Но страх затмевает разум. Всегда. Он не позволяет
мыслить здраво. А мне это не нужно.
— Почему тогда не играешь передо мной?
— А смысл? — он выудил из пачки сигарету, и Эндрю повторил его движение, и они оба
закурили, прислоняясь к капотам своих машин, походя на отражения друг друга. — Во-
первых, я не хочу тебе врать. Это бы всё усложнило. Во-вторых, тебя хрен обманешь,
у тебя чуйка лучше, чем у кого бы то ни было. Ты бы не повёлся на весь этот
спектакль. В-третьих, ты познакомился с Натаниэлем Веснински, ты видел меня, тебя
это не испугало и не оттолкнуло. Тогда зачем? Знаешь, иногда комфортно побыть самим
собой.
— Только вот видел ли я тебя или очередную маску? — протянул Миньярд, выдыхая дым
прямо рыжему в лицо, но тот даже не дёрнулся. Он был слишком заинтересован тем,
чтобы смотреть прямо в янтарные глаза, которые горели золотом в лучах солнца и не
были затуманены наркотиками, от чего становились острыми, как ножи.
— А сам как думаешь?
— Думаю, ты заврался. И уже сам не знаешь, где ложь, а где правда.
— Вот как. Интересное видение. Согласен, у меня много личин. Вопрос лишь в том,
хочешь ли ты докопаться до сути? Думаешь, оно стоит того?
— Ненавижу ложь.
— Я хоть раз соврал?
— Нет.
— Как тебе идея заключить ещё одну сделку? — Натаниэль вдруг откинул еще
недокуренную сигарету в сторону и шагнул вперёд. Его голубые глаза сияли азартом и
любопытством, которые так и распирали его. — Начни играть. По-настоящему, изо всех
сил. А взамен я сделаю всё, чтобы ты как можно чаще видел настоящего меня.
— С чего ты взял, — Эндрю шагнул ему навстречу, вторгаясь в чужое пространство, —
что меня это заинтересует?
Он не врал себе. Никогда. И он был готов признать, что Натаниэль Веснински

интересует его до мурашек, до зуда под кожей, до пересохшего горла. Ему так и
хотелось разложить рыжего на атомы и изучить с маниакальной одержимостью каждый
кусочек, чтобы наконец эта головоломка, мешавшая спать и думать, сложилась. Вроде,
Нат подкидывал ему все новые и новые подсказки, но от этого становилось только
труднее. И сейчас, стоя так близко, что он мог рассмотреть собственное отражение в
пронзительных голубых глазах, чувствуя запах хвои и соли от парня напротив, Эндрю
не мог даже ухватиться за кончик этого спутанного клубка. Казалось бы, вот, прямо
перед тобой, только возьми, но он не мог.
— Я взял это с того, — Нат чуть наклонился, еще больше сокращая расстояние, но все
ещё не касаясь, лишь опаляя его лицо своим дыханием, — что я вижу тебя, — он
прождал несколько секунд, после чего сделал шаг назад, оставляя после себя лишь
раскалённый воздух. — Подумай на досуге.
Эндрю хотелось разорвать этого наглеца в клочья. Хотелось стереть это победное
выражение с его лица. Хотелось… Мысли замерли в его голове. Ему хотелось. Он
заставил его хотеть. При этом толком ничего и не делая, просто будучи собой.
***
На интервью было решено ехать всем вместе. Точнее так, Дэн, как настоящая мать,
сказала, что просто не отпустит их троих одних. Как результат — лисы были закрыты в
одном автобусе на долгие часы. Кевин сел вместе с Жаном, чтобы обсудить их первых в
сезоне соперников, Рене сидела впереди с Эбби, за ней устроилась Элисон,
укутавшаяся в Сета, неподалеку Мэтт с Дэн, Аарон послал Ники далеко и надолго,
чтобы уже через час они вместе рубились в какую-то игру на приставке, тогда как
Эндрю, как всегда, развалился в конце автобуса, чтобы контролировать ситуацию.
Каково же было удивление, когда на противоположный конец ряда плюхнулся Веснински.
Он окинул внимательным взглядом автобус, когда двери закрылись, а потом начал
копаться в своём новом навороченном телефоне. Прошло минут сорок, когда рыжий кинул
смартфон прямо в Миньярда, следившего за ним из-под прикрытых век.
— Что это?
— Твой телефон. Новый.
— Мне не нужен новый телефон, — Эндрю бросил предмет обратно.
— Нужен, если хочешь говорить со мной, при этом будучи не услышанным никем лишним.
Плюс, так ты всегда будешь знать, где я, — Нат достал из кармана точно такой же
телефон. — Они синхронизированы.
— С чего ты взял, что я хочу знать, где ты?
— Потому что, пусть до конца октября я и в отпуске, время идёт очень быстро. И,
боюсь, будут происходить ситуации, когда со мной нужно будет срочно связаться, а
учитывая, где и кем я работаю, — он хмыкнул. — Просто позвонить или написать ты мне
не сможешь.
— Твой розовый пони вообще в курсе, какие финты ушами ты тут выделываешь?
— Может, да, — он сделал самое невинное выражение лица, а потом криво усмехнулся.
— А может и нет. Тебе-то какая разница. Намного важнее то, что твоя семья будет в
безопасности, верно? Кстати, ты подумал над моим предложением?
— Допустим, я соглашусь. И что тогда? Вся команда увидит тебя и в ужасе разбежится?
— Эндрю фыркнул и опустил взгляд на телефон, чтобы разблокировать экран и
покопаться в содержимом. — Противоречишь сам себе, лис.
— Нет, я лишь буду чаще рисковать быть разоблачённым. И разве это не моя забота?
Тебе нужно будет лишь играть.
— Сначала покажи, что можешь предложить, а потом я дам тебе ответ.
— Идёт, — глухо отозвался Нат, но в его голосе отчётливо читалось веселье.
Эндрю уже хотел было убрать новый телефон в карман, как вдруг на него пришло
сообщение от… «Безликий»? Закатив глаза, Миньярд решил, что следующие двадцать
минут потратит на то, что будет переименовывать всех в контактах, как это было на
его старом телефоне.
Смотри внимательнее. Возможно, ты сможешь понять, что я никогда не вру,

как и ты, а лишь поворачиваю правду разными боками.
Он несколько раз перечитал сообщение, прежде чем поднять глаза на Веснински, но тот
уже откинул голову на окно и, кажется, провалился в полудрёму. Его лицо было
расслаблено, отросшая чёлка спадала на лоб, а длинные темные ресницы отбрасывали
длинные тени. Сейчас его губы не кривились в ухмылке, не растягивались в улыбке. Он
казался моложе и невиннее, словно ангел. Но Эндрю знал, стоит этому ангелу открыть
глаза, как все демоны ада вырвутся на свободу.
Миньярд и правда подумывал над тем, чтобы согласиться. Видимо, Нат как-то понял,
что залез ему в голову, забрался под кожу, и обрёл какую-то странную власть, и
теперь был намерен использовать это. Блондин же… не был против, если благодаря
этому сможет избавиться от этого странного чувства, не дававшего ему покоя с того
самого момента, как Веснински поймал его нож рукой за лезвие и открыл свой слишком
умный рот. Пока он был под таблетками, чувство походило на дым от сигареты, но
теперь безостановочно тлело внутри, вспыхивая каждый раз, когда рыжий оказывался
близко.
***
Ваймак выгонял лисов из автобуса, не забывая напоминать о том, что они не в цирке,
пока Натаниэль стоял в стороне, покуривая сигарету, не отрывая глаз от телефона. Он
не должен был опоздать. Иначе план будет подпорчен. Нужно… Чёрная машина с
тонированными стеклами остановилась прямо рядом с ярким автобусом команды, выводя
Веснински из транса. Отбросив сигарету, он поспешил навстречу вышедшему водителю,
который был чуть старше самого лиса. Они не были знакомы, но тот явно знал к кому и
по чьему приказу приехал, поэтому склонился в поклоне. Закатив глаза, Нат тут же
бросил ему на японском переходить к делу. Три идентичных идеально отглаженных
костюма были не столь интересны, как кейс, который он получил в руки в последнюю
очередь. «Всё-таки придется сказать Ичиро спасибо» — пронеслось в голове Натаниэля,
когда он забрал самое важное. Кивком отпустив своеобразного курьера, парень
поспешил вернуться к членам команды, которые всё ещё были слишком увлечены
привычными спорами, чтобы заметить то, что происходило прямо у них под носом.
— Ты где это взял, парень? — удивлённо вскинул брови Ваймак, отвлекаясь от того,
что разнимал друг от друга грызущихся Сета и Ники.
— Да так, реквизит для сегодняшнего выступления в цирке, — Нат подмигнул Кевину и
Жану.
— Если это то, о чём я думаю, я это не надену, — зашипел Моро.
— Расслабься, багет, это просто хорошие костюмы, а вот это, — рыжий приподнял
кейс, — вот это на самом деле будет весело.
— Натаниэль, Кевин, Жан! — Кэти выпорхнула на улицу с распростёртыми объятиями.

— Как я рада вас видеть!
— Кэти, Кэти, ты, как всегда, всё узнала первой, — в тон ей ответил Веснински,
тогда как Моро галантно поцеловал кончики пальцев девушки.
— Ах, ваши манеры вгоняют меня в краску.
— Всё самое лучшее для самой прекрасной телеведущей, — лучезарно улыбнулся Кевин
своей улыбкой для СМИ, обнимая ее и невесомо целуя в щеку.
— Ох, так непривычно видеть вас не вчетвером и не в черном, — вздохнула Фердинанд,

но тут же встрепенулась. — Но об этом мы поговорим позже. Мальчики, уверена, вам
нужно подготовиться. Та же гримёрка, что и в прошлые разы, а я пока, — она окинула
взглядом притихшую команду, — провожу ваших друзей.
— Не будь строга с ними, — мягко попросил Дэй.
Эндрю было не сложно отделиться от остальной группы, когда они начали рассаживаться
по своим местам, пока Кэти в сотый раз по собственной инициативе разъясняла
Ваймаку, как всё будет проходить, не сложно было найти нужную дверь, не сложно было
войти. Все трое были уже одеты в… идентичные белые костюмы, шикарно подчеркивавшие
их фигуры, с оранжевыми платками в нагрудных карманах. Но отличительной деталью,
которая почти сразу бросалась в глаза, были броши на лацканах. У всех трёх братьев
это был какой-то символ, но только у Веснински от него во все стороны расходились
словно солнечные лучи, упиравшиеся в круг.
— Блять, Эндрю, — Кевин дернулся, словно увидел призрака. — А ещё тише ходить
можно?! Что ты здесь делаешь?!
— Выметайтесь, — безразлично бросил он, вперив пронзительный взгляд в Ната, только

вот ни один из бывших воронов не двинулся с места. Эта чёртова преданность…
— Ребят, сгоняете за кофе?
— Если он перегрызет тебе глотку, мы не поможем, — фыркнул Жан.

— Что за маскарад? — хмуро спросил Эндрю по-немецки, стоило двери за его спиной
закрыться. — Я видел водителя. Розовый пони? Ты вроде хотел оградить от этого
братьев.
— Сколько вопросов и все по мою душу, — позволил себе ухмылку Натаниэль,

поддерживая разговор на иностранном языке. — Всё это — одно большое шоу. И не
только для Рико. Нельзя резко сказать ему, что вернуть свою свиту он не сможет. От
этого он придет в ярость, и тогда лисы окажутся в опасности, но двигаться в эту
сторону нужно. Это еще один шаг. Даже когда Кевин был в этой студии в последний
раз, он был в чёрном, — рыжий встал, выпрямляясь во весь рост. — Вот это, — Нат
провёл пальцами по броши, — означает «свободный». И не просто на японском. Рико
поймет. И да, розовый пони помог, но лишь как мой друг. Но что бы сегодня не
произошло во время эфира, не вмешивайся, ладно?
— Ты, вроде, говорил, что рад, что обязанность защищать Кевина легла на мои
плечи, — Эндрю шагнул ближе, рассматривая золото на фоне дорогой белой ткани.
— И это так. Но сегодня тебя рядом не будет, ты будешь в зале, так что придется мне
вернуться в игру. А я привык делать все в лучшем виде.
— Что ты недоговариваешь? — Эндрю перевёл взгляд с броши на горевшие решительностью

пронзительные голубые глаза.
— У меня есть лишь предположения.
— Говори.
— Кэти обожает сенсации и скандалы. Уверен, она не упустит возможность. Вся свита и
без своего короля? Когда Эдгар Аллан перешел в наш округ? Простое интервью? Не
смешите.
— Рико здесь, — тут же понял Эндрю, а его кулаки сами собой сжались.
— Я даю тебе слово, что смогу защитить вас сегодня. Но для этого ты должен
довериться мне. Отойди в сторону.
— Нас? — блондин вскинул бровь.
— Это Рико. Пообещай.
По зданию разнеслась сирена, оповещающая о скором начале эфира, однако ни один из

них не сдвинулся с места. Они стояли, глядя друг другу в глаза, словно старались
понять, что видят перед собой. Эндрю видел человека, полного решимости и силы,
человека, знавшего себе цену, человека, готового действовать. Натаниэль еще ни разу
не говорил, не подумав и не оценив обстановку. Даже когда он размазал всех лисов по
стенке после первой тренировки, он говорил, опираясь на факты, помня тренировку, на
которой был в прошлом году, и ту, что они провели в тот день. Сегодняшний день он
планировал, вероятно, с того звонка Ичиро, когда вся команда играла в «правду или
действие». Но готов ли был Эндрю доверить ему то, что считал своей работой? Своим
долгом? Вспомнился их разговор о шести «не». Почти все из них Нат тогда нарушил
именно из-за него, пусть и знал его всего ничего. Да, он собрал на него информацию,
знал прошлое, но этого редко хватало для того, чтобы доверять. Знал ли Эндрю
Натаниэля? Он знал его кусками, частями, но он точно мог сказать, что этот человек
не бросает слов на ветер и всегда знает, на что идёт.
— Ладно, — наконец кивнул он. — Я отойду в сторону. Но последствия будешь

разгребать сам. И упаси тебя Бог от ошибки, потому что тогда, каким бы ловким ты ни
был, я убью тебя.
— Спасибо.
***
Свиту короля встретили бурными аплодисментами и свистом. Просканировав глазами зал,
стараясь различить лица за светом прожекторов, Нат не без труда, но всё же
рассмотрел нескольких воронов и… своего старого тренера. Он еле заметно кивнул,
усмехнувшись уголками губ, давая понять, что он знает, что он предвидел всё это,
после чего перевел взгляд на лисов. Эндрю сидел между Рене и Ники, неотрывно следя
за ним. И Нат снова кивнул. Он сдержит обещание.
Кэти начала щебетать о том, как рада их видеть, как скучала по ним в своей студии,
на что Нат только улыбался уголками губ, чувствуя на себе его взгляд из-за кулис.
Они специально сели так, чтобы Жан оказался ближе к Кэти, Нат у края, а Кевин в
безопасности между ними. Конечно, пока работают камеры, никакой угрозы быть не
могло, но… Веснински готовился к любому развитию событий.
— И мои любимые мальчики снова сидят передо мной, — Кэти хлопнула в ладоши, любуясь
ими. — Так непривычно видеть вас в белом.
— Теперь мы лисы, — пожал плечами Жан, словно этим всё было сказано.
— Верно. Три брата. Все мы знаем, какое несчастье случилось с тобой, Кевин. Та
поездка на мотоциклах стала губительной для твоей карьеры, но почему же ты, Жан,
последовал за братом? Натаниэль, прошло так много времени, ты отыграл весь сезон,
но спустя год так же ушёл за ними. И почему лисы Пальметто? Ах, у меня к вам
столько вопросов!
— Ты права, Кэти, то событие было переломным, губительным, — тяжело вздохнул

Кевин, — но я никогда не сдаюсь так просто.
— Я не мог бросить его одного в столь тяжелой период жизни, — подхватил Моро. — Мы
с Кевином и Натом неразлучны с малых лет. Как ты и сказала, мы братья. Разве семья
отворачивается от тебя, когда в дом приходит горе? Нет. Вот и мы не отвернулись.
— Нат присоединился к нам, как только смог, — как и прежде, они трое были единым
механизмом с нерушимой связью, поэтому единая речь стекала с их губ, словно они
были единым водопадом. — Всё-таки не так легко уйти из команды в середине года. Что
касается выбора, всё очень просто. Моя мать дружила с тренером Ваймаком, я связался
с ним, и он… Дэвид, — Кевин повернулся к залу, глазами находя мужчину, — спасибо
большое, что не отказал мне в помощи, когда я был так слаб и уязвим, — Ваймак
улыбнулся и кивнул.
— Вы не отвернулись друг от друга, но как же Рико? Он ведь тоже ваш брат, а вы
оставили его одного. Натаниэль, ты ведь пробыл с братом ещё целый сезон. С тех пор,
как ты ушёл, вас даже не видели вместе. Ты и вовсе пропал со всех радаров на это
лето. Какие у вас отношения сейчас? Уход Кевина и Жана стал переломным?
— Знаешь, Кэти, — Натаниэль, сидевший до этого момента тише воды, наконец подал
голос, наклонился вперед и заговорил тихим заговорщическим голосом, словно
рассказывал самую большую тайну, — мы с Кевином и Жаном, как приёмные дети, нашли
пристанище в Эверморе, но Рико был там рожден. Он навсегда привязан к Гнезду. Если
мы улетели, то он, — Нат хмыкнул, — он другой. Как бы грустно это ни звучало.
— Ох, тогда ты будешь очень рад тому, что я скажу, ведь я подготовила для вас
сюрприз!
Вот он. Этот момент, который Натаниэль надеялся оттягивать как можно дольше. Не
получилось. Он слышал, как Кэти зовет на сцену Рико, как взревели фанаты в зале,
почувствовал, как напрягся рядом Кевин, но всё, о чем мог думать сам Нат — ножи под
его одеждой, которые так и хотелось пустить в ход. Одна секунда и… Но это было
возможно лишь в его мечтах.
Подорвавшись с места, он преградил Рико путь к братьям и Кэти, широко улыбаясь. На

первый взгляд могло показаться, что он рад видеть названного брата, своего короля,
однако в горящих голубых глазах читался холод и одно единственное желание — убить.
— Младший братец, — пропел Морияма, притягивая Ната к себе для объятий, от которых
всё тело напряглось, как струна, — ты отлично выглядишь!
— Не без помощи, — позволил себе ухмылку Нат, чуть отталкивая Рико от себя, в
противоположную сторону, чтобы он сел на диваны напротив.
— Вот и великолепный квартет! Король площадки и…
— Его свита, — ядовито процедил Морияма, заканчивая фразу за ведущую.
— Как все неожиданно обернулось, верно? — в тон ему заговорил Нат и как бы
невзначай провёл рукой по лацкану своего пиджака, привлекая внимание Рико к броши.
— Так много произошло за то время, что мы не виделись.
— Уверен, вы скучаете по дому и своей семье, — Жан заметно дёрнулся, но Кевин

поспешил схватить его за колено, тогда как на губах Рико расцвела довольная
ухмылка.
— Я скучаю лишь по тому, как отбивал любые удары нападающих.
— Кстати, об этом! — Кэти, находившаяся между двух огней, поспешила вмешаться.

Пусть она и любила скандалы, она слишком отчётливо чувствовала слишком угрожающее
напряжение, от которого воздух казался тяжелым и спёртым. — Натаниэль, на какой
позиции ты будешь играть? Эта информация всё еще не была разглашена.
— Я, как и ты, Кэти, люблю сюрпризы, — не отрывая глаз от Рико, ответил рыжий.
— Ты защитник.
— Я был защитником в воронах, — Нат от души наслаждался яростью первого номера, —
но больше я не ворон. Как я и говорил, ты слишком много пропустил.
— Ты ушел, не сказав ни слова на прощанье, словно мы чужие. Разве так делается? Мои
братья, — Рико поочерёдно посмотрел на каждого из троицы, отмечая на их пиджаках
такие же броши, — которые бросили меня.
— Ты явно забыл, — голос Кевина дрогнул, но он поднял уверенный взгляд на бывшего
капитана, — что сам сказал мне, что больше на поле мне не стоять. Ты ошибся. Мне не
стоять на поле рядом с тобой.
— Это правда? — Кэти ухватилась за столь провокационную фразу, наплевав на сюжет и

вопросы, прописанные сценарием. Зачем, если тут такие горячие разборки среди звезд
мира экси?!
— Да, — уверенно ответил Рико. — Кевин и сам знает, что после такой травмы ему не
восстановиться, что и показал прошлый год. Пусть в лисах и было два сильных игрока,
как команда они — ничто. Поэтому мы предлагали тебе место тренера и…
— И ты снова ошибся, — перебил его Натаниэль. — Мы с тобой, в свое время, столько
говорили о командах, семье, — он недовольно цокнул языком. — Всё дело во времени.
Костям нужно время, чтобы срастись, мышцам нужен отдых, чтобы они снова могли
функционировать. То же самое и с командой. Ей нужно время, чтобы стать таковой.
Говоришь, что даже с Кевином и Жаном лисы не добились ничего? Пусть. Но теперь я
тоже один из них. Как думаешь, что смогу сделать я? Что сможем сделать мы втроём? И
что сможешь сделать ты без нас? Время, — Нат протянул это слово, смакуя его. — Ты
даже не представляешь, какие чудеса оно способно творить. Говорят, что время лечит.
Ты знаешь, что у меня иное мнение об этом.
— И какое же? — Кэти, казалось, даже не понимала, в какие дебри лезет этот
разговор.
— Время — самый ценный ресурс. Оно не лечит. Больно будет всегда. Но время даёт
возможность привыкнуть. Спустя время ты перестаёшь замечать старую боль. Спустя
время эта боль становится частью тебя. У тебя было время, Рико? Тебе его хватило?
— А у тебя? — не получив желанного ответа, Морияма переключился на другого брата,
который всё время с его появления молчал. — Жан, тебе хватило времени?
— Отчасти, — верхняя губа Моро дернулась в отвращении. — Нат прав. Время не лечит.
Но я привык к боли.
— Хорошо, давайте поговорим о грядущих играх. Впереди нас ждет целый сезон. Рико,
каково это будет, снова выйти на поле со своими братьями, но уже как соперники?
— Признаюсь, я взволнован. Но куда больше, чем игра, меня беспокоишь ты, Кевин.
Если ты продолжишь с таким остервенением биться в закрытые двери, — Морияма
сокрушённо покачал головой. — Как бы твоя одержимость не сыграла с тобой злую
шутку. Еще одна травма может оказаться фатальной, брат.
Пусть голос Рико и был обманчиво мягким и взволнованным, в словах открыто читалась
угроза. Натаниэль почти чувствовал, как забурлила кровь в венах у Дэя, видел, как
заострились черты его лица. Он хотел было уже вступиться, как обычно, но тут
произошло то, чего он не ожидал от слова совсем. Кевин осмелел.
— Я с лисами. И я знаю, что с ними я в безопасности. Я знаю, что, что бы ни

произошло, я встану с колен. Мне протянут руку помощи моя команда и мои братья. Я
могу падать сколько угодно, потому что они рядом. Лучше беспокойся о том, что в
твоей защите теперь не хватает дьявола Эвермора, беспокойся о том, что больше никто
не прикроет твою спину, никто не примет твой пас.
— Кев, — Натаниэль зажал микрофон, зашипев на брата, стиснув его руку. — Прекрати
немедленно.
— Я говорю правду. Её ведь все так хотят знать.
— Я сказал тебе прекратить, — он перешел на французский. — Сейчас вопрос не в

правде. Ты натравливаешь их на нас. Его.
— Вы буквально закапываете свои таланты, сидя в Пальметто, — Рико, как и всегда,
бесился, когда они говорили на языке, которого он сам не понимал. — Вы ушли в
команду, которая заслуживает лишь жалости за эти оскорбительные попытки играть.
Натаниэль, уж ты-то должен понимать, чем это всё для тебя закончится.
— Знаешь, — Жан неожиданно открыто и весело улыбнулся, — думаю, мы сами можем

решать, что и как нам делать. Говоришь, что лисы позорят экси? Говоришь, что мы
жалкая команда? Давай всё решим старым и проверенным способом. На поле. Заодно и
узнаем, оправданно ли это, — Моро как бы случайно провёл рукой по своей скуле,
после чего убрал прядь волос с лица. — Ты ведь любишь играть.
Зал взорвался аплодисментами, тогда как Кэти светилась от счастья. Послышалась

музыка, оповещавшая о конце выпуска, но никто из них четверых не слышал этого. Они
сверлили друг друга взглядами, а в воздухе вот-вот должно было вспыхнуть пламя.
Казалось, одно неверное движение, и Рико сорвется с цепи, тогда как Нат грудью
закроет братьев. Но этого не происходило.
Эндрю сидел в первом ряду, наблюдая за всем со стороны, чувствуя, как по коже
бегают мурашки. Всё выходило из-под контроля. В Кевине и Жане взыграли гордость и
смелость, граничащие с идиотизмом, а всё из-за их преданности Натаниэлю. Они
видели, как младший брат отдувается за них, как буквально словами грызётся с Рико в
смертельной схватке, но у всего есть предел. Сначала Дэй вспомнил о том, что теперь
он не один, что теперь ему есть, на кого опереться, а потом и Моро, как верный пес,
вцепился в глотку Рико, когда тот заикнулся о свободе рыжего. Это было бы даже
смешно, если бы не было так опасно. Всё существо Миньярда кричало о том, что он
должен броситься вперёд, но он сидел, помня данное Веснински обещание. Сегодня он
на скамейке запасных.
Как только появилась возможность, все трое бывших воронов скрылись со сцены, тогда
как лисы поспешили к ним. Они, как охранники, стояли у двери гримёрной, пока те
переодевались, а потом единой массой под руководством Ваймака и Эбби двинулись на
выход. Всё могло бы обойтись, если бы у автобуса их не ждало чёрное пятно в виде
воронов. Их было ровно столько же, сколько и лисов, а рядом стоял тренер Тетсуи.
Пользуясь положением, он отозвал Ваймака и Эбби в сторону, давая племяннику полный
карт-бланш. Лисы ощетинились, казалось, приготовившись к драке, но Рико это только
развеселило, как и Натаниэля. Рыжий хлопнул Мэтта по плечу и вышел вперёд. Как и
обещал, он защитит сегодня свою команду.
— Так-так… Погляжу, верные псы отбились от рук.
— Ой, Рико, я тебя умоляю, — Нат недовольно цокнул языком. — Кевин и Жан не твоя
собственность, — он скрестил руки на груди. — Больше нет.
— Но вот ты мой.
— Я принадлежу не тебе, — уточнил Веснински. — И ты об этом прекрасно осведомлен.

Прекрати делать вид, будто мы оба не знаем, как всё устроено. Рико, Рико — он
неодобрительно покачал головой, — ничему тебя жизнь не учит.
— Ты вот об этом? — Морияма показал на бледный шрам на своей шее. — А помнишь, чего
тебе это стоило? — он оскалился, подходя ближе. Лисы зашевелились, но Натаниэль
властно вскинул руку, призывая их не вмешиваться. — Ты, кстати, кое-что забыл,
убегая, — в руке первого номера сверкнул нож. — Может, все-таки вернёшься, пока не
поздно? — одним резким движением Рико оказался рядом с ним, приставив клинок к
горлу рыжего.
— И правда, забыл, — Натаниэль улыбнулся улыбкой отца, проведя языком по ряду
верхних зубов, чувствуя, как струйка крови начинает стекать вниз под одежду. — Я
тогда промахнулся, всё-таки четыре пули мешают сосредоточиться. Но кровь никогда
меня не пугала, верно? — он сам наклонился вперёд, нажимая горлом на лезвие. — Ты
хочешь напугать меня, братец? Меня? Ты помнишь, чей я сын? Помнишь, кем меня
растили и кем я являюсь? Да у тебя кишка тонка даже представить то, что делали мои
руки, — выплюнул Натаниэль и, почувствовав, как ослабла на мгновенье хватка Рико,
тут же выхватил нож. — Вот и вся твоя бравада. Что, воспоминания накатили? Так
катись вместе с ними и своей командой подальше от моей семьи. Увидимся на корте.
— Тебе не победить, младший.
Эндрю не видел лица Веснински, только спину, но этого было достаточно. Его плечи
напряглись, когда Морияма назвал его этим прозвищем, а волосы на затылке, казалось,
встали дыбом. Блондин не знал, что такого в простом слове, но он точно знал, что
оно несло с собой что-то ужасное.
— Сказал мне тот, кто всю свою жизнь пытается доказать свое первенство, когда на
самом деле навсегда останется вторым.
Натаниэль не боялся повернуться к Рико спиной, не боялся, что на него нападут, но

так он давал понять, что заканчивает разговор. Что это точка. Когда он повернулся к
команде, его лицо было пустым и безразличным ко всему, но хуже всего были глаза.
Совершенно мертвые. Эндрю повернул голову в сторону Жана и Кевина, но они были
бледнее снега и неотрывно смотрели на своего брата и защитника, тогда как Рико
медленно пятился к воронам. Его лицо было полно ненависти и раздражения, однако в
глазах читалась паника. Что бы эти двое не сказали друг другу, поняли это только
король и его свита.
Лисы не сдвинулись с места, когда Нат прошел сквозь них, чтобы покурить, не
сдвинулись, когда вороны чёрной рекой обтекли их, как камень на своем пути, чтобы
вернуться в студию. Ожили они лишь когда вернулся Ваймак и прикрикнул, чтобы они
тащили свои задницы в автобус.
— Всё еще думаешь, что это нормально? — выплюнул Аарон, прежде чем уйти.
Но Эндрю даже не моргнул. Он смотрел на то, как Нат пачкает указательный и средний
палец в собственной крови, а потом растирает её между пальцами.
— Что с ним? Откуда кровь?
— Он сдержал обещание. Наклеим на него пластырь и будет как новенький. Идите, мы
догоним, — ответил Эндрю, после чего двинулся к парню. — Не объяснишь? — он
остановился прямо перед ним, стараясь поймать взгляд.
— А что объяснять? — Натаниэль хрипло рассмеялся, откидывая голову на кирпичную

кладку стены, на которую опирался спиной. — Рико капельку разозлился, а я сдержал
данное тебе обещание. Вот и всё.
— Если так продолжится, придется тебе за один раз вывалить всю правду.
— Наша игра так не работает.
— Обстоятельства поменялись.
— Ты защищаешь Кевина, а не меня, забыл? — Нат наконец приоткрыл глаза, устало
глядя на него из-под ресниц.
— А может, стоит?
Рыжий хрипло, еле слышно рассмеялся, зажмурив глаза, после чего устремил взгляд в
чистое голубое небо, словно впитывая его. В Эверморе он очень скучал по небу, по
солнцу, по свету, по звездам, по луне. Он скучал по очень многому. Теперь он это
получил. Выгрыз и продолжал выгрызать каждый день по кусочкам. Всё это казалось
одной большой предсмертной галлюцинацией. А особенно Эндрю. Эндрю, который слышал
его и понимал, который был внимательнее, чем все, кого Нат знал, который был умнее
их, терпеливее и в то же время нетерпеливее. Он был всем и сразу. Он не просил
ничего, за что не мог заплатить. Он уважал границы. Эндрю был тем, чего Нату так не
хватало в Гнезде, да и на протяжении всей жизни, наверное. Был чем-то надёжным, на
что можно опереться и сейчас… Нату чертовски хотелось на него опереться, потому что
паника и воспоминания об отце начинали душить, раздирая горло и легкие. У Рико
получилось. Снова.
Он сполз по стене, и чертов Эндрю опустился вместе с ним, всё еще ожидая, когда
Веснински снова на него посмотрит. Нат знал, что стоит ему сказать «нет», и Миньярд
уйдет, но этого так не хотелось. Так не хотелось оставаться одному на растерзание
воспоминаний и кошмаров. Чертовски хотелось опереться…
— Ты хоть представляешь, какому монстру ты предлагаешь защиту? Это от меня надо
защищать людей.
— Ты сам сказал, что не причинишь лисам вреда. Расскажи всю правду, — настаивал
Эндрю.
Он почти видел, как Нат борется с самим собой, чтобы наконец открыть рот и дать
правде соскользнуть с его губ. По плотине пошли трещины, и она должна была вот-вот
рассыпаться в ничто. Нужно было лишь немного подождать, чуточку надавить. И Эндрю
хотел услышать все эти слова, хотел, чтобы дамба рухнула. Он хотел знать, кто такой
Натаниэль Веснински.
— Ты подумал над моим предложением? — вдруг спросил Натаниэль, распахнув свои
глаза. Они были всё такими же яркими, но теперь… они были полны боли и, казалось,
отчаяния. — Решил?
И трещины снова начали затягиваться, а плотина крепчать. А ведь он был так близок!
Так близок к тому, чтобы сорваться и рассказать, чтобы положить конец этой глупой
игре в правду и довериться. Но старые привычки, убеждения были сильнее.
— Мой ответ «да».
— Хорошо, — Нат снова прикрыл глаза, чувствуя, как паника понемногу отступает.
— Хорошо…
— А ты над моим?
— Ты не сможешь защитить то, что не твоё. Ты не сможешь защитить то, что уже…
— Говори.
— То, что уже уничтожено, сломано и убито. Я ходячий мертвец, Эндрю, — Нат резко
встал, сбрасывая с плеч напряжение. — Вопрос только в том, когда меня положат в
землю.
========== Глава 8 - Я запомню, я поверю, я скажу ==========
Это была первая тренировка лисов после злосчастного интервью и, как говорится,
ничего не предвещало беды. Пока они не вышли на корт. На корт, залитый кровью. На
корт, посередине которого стоял стол, на котором лежала разодранная лиса и три
дохлых ворона. А на них сидела четвертая чёрная птица, уже выклевавшая им глаза и
начавшая отдирать мясо от костей.
Ваймак звонил в полицию, слышались вскрики. Кажется, кого-то стошнило. Натаниэль не

слышал ничего из этого. Видимо, Рико всё же стоит проверить слух. Нат не боялся
крови. Сколько бы ее ни было. Поэтому он уверенно зашагал вперёд, к столу с
трупами, слыша, как чавкает уже загустевшая кровь под ногами, чувствуя запах гнили
и железа в воздухе. Он не боялся смерти. Но он никогда не терпел убийства невинных.
Он ненавидел, когда издевались над животными. Встав прямо рядом с живым вороном,
Нат внимательно посмотрел в умные глаза-бусинки. Можно было бы сломать этой птице
крылья или свернуть шею и отправить Рико. Но ведь птица ни в чём не виновата. И
судя по тому, что она ничуть не боится человека напротив, она и вовсе ручная.
Устало вздохнув, Нат протянул руку, словно приглашая, и острые когти тут же впились
в его кожу. Всё-таки ручной… От этого стало как-то горько. Он мог лишь выпустить
ворона на свободу. И он сделал это. Проигнорировал товарищей по команде, братьев,
Ваймака и кровавые отпечатки ботинок, которые оставлял. Просто вышел на улицу,
подняв руку над головой, а потом смотрел, как птица взлетает, довольно каркая, и
превращается в простую точку на небе. Нат тоже так хотел. Выйти из крови, оставить
трупы позади и взлететь в небо.
Он понял, что стоит не один, только когда почувствовал запах сигарет. Эндрю стоял
рядом, так же глядя в небо, но во второй руке он держал еще одну сигарету, которую
протягивал Натаниэлю. Они не говорили. Просто курили, глядя в небо, словно всё ещё
могли видеть птицу, которая обрела свободу.
— Ты тоже так когда-нибудь сможешь, — сказал наконец Эндрю, вставая прямо перед ним
и заставляя одним своим желанием смотреть прямо в глаза. — Я в это верю.
***
Первый матч сезона. Первая игра. Первый раз, когда Натаниэль вышел на поле в
оранжевой форме лисов с совершенно незнакомой цифрой одиннадцать на спине. Первый
раз, когда Натаниэль стоял так близко к воротам и должен был забивать, заменив
Сета, который подвернул ногу. Первый раз, когда он играл в связке с Кевином, а не с
Жаном. Первый раз, когда впереди не маячил номер один с фамилией Морияма. Первый
раз, когда он искренне и без задней мысли наслаждался игрой, зная, что даже если
они проиграют, на теле не прибавится ран, а ночью он сможет спокойно закрыть глаза.
Первый раз, когда Эндрю перед игрой пообещал, что прикроет их спины. Его спину.
Словно, и правда, самый первый раз.
Натаниэль носился по полю и играл, как в последний раз, не боясь прибегать к

грязным приёмам. Честная игра? На грани. Но он знал, что и как делать, чтобы не
схлопотать карточку. Он знал, как отдать Кевину такой пас, чтобы он попал точно в
угол ворот. Он знал, как провернуть клюшку в руках, чтобы мяч при столкновении с
противником не вылетел из сетки. Он знал, как нырнуть прямо вниз, плечом врезаясь в
корпус парня напротив, чтобы выбить из того воздух, а потом увернуться и продолжить
бежать. Он знал, что бежит к своей свободе.
Прогудела сирена, оповещавшая о конце игры, и, подняв глаза, Натаниэль увидел счет.
Впервые, узнав, что они победили, он испытал радость, а не облегчение. Впервые он
позволил себе искренне улыбнуться и, подойдя к Дэю, ударить по его клюшке своей.
Впервые он позволил себе притянуть Жана вниз и потрепать его по волосам. Впервые он
смотрел и на остальную команду, а не только на своих братьев. Впервые он посмотрел
на голкипера и кивнул ему, благодаря, хоть и знал, что это тому не нужно.
Вместе с улюлюкающей командой он пошёл в раздевалку, тогда как Кевин и Жан под
присмотром Эндрю отправились на растерзание репортеров. Ваймак предлагал пойти и
Нату, но тот отказался. Он не чувствовал, что сможет выдавить из себя хоть слово. С
выходом с поля он почувствовал, будто из него выкачали все силы. Он шёл по светлому
коридору Лисьей норы, но видел чёрные стены Эвермора, а где-то вдалеке слышно было
постукивание трости. Натаниэль прекрасно знал, что с ним происходит, поэтому, даже
не снимая с себя одежду, он поспешил скрыться в кабине душевой, соскальзывая по
гладкому кафелю вниз. Тело била крупная дрожь, лёгкие сжались и все никак не хотели
раскрываться, а горло пересохло так, что он не мог даже сглотнуть. Ослабевшей рукой
Нат дотянулся до крана с холодной водой и выкрутил его на максимум, чувствуя, как
лёд врезается в одежду, достигая кожи. Боль должна была его отрезвить. Боль всегда
помогала ему открыть глаза и продолжить бороться. Должна была помочь и сейчас. Но
она не помогла. Он заскулил, как собака, сжимаясь в комок. Хотелось выключить воду,
но сил на то, чтобы подняться, просто не было. Оставалось только ждать.
С той стороны двери послышались голоса. Кто-то стучал, дёргал за ручку… От этого
звука дрожь только усилилась, а страх обжёг кожу. Нат знал, что следует за такими
звуками. Он потянулся к своим ножам, но… их не оказалось на месте. Почему их нет?!
Где они?! Где его ножи?! Они всегда с ним!
— Нет! — Жан преградил дорогу Ники, который уже хотел было выломать дверь ногой.
— Отойди, Хэммик.
— Твой дорогой Натаниэль там скулит, как умирающее животное, — хмыкнул Сет, вокруг
бёдер которого было обмотано полотенце. — Или у вас в Эверморе принято давать
товарищам по команде подыхать в душевых?
— Нат, — Моро оттолкнул Ники, проигнорировав Гордона, как и всегда, и коротко

постучал. — Нат, ответь. Нат, это я, багет. Нат. Абрам, — скулёж затих. — Абрам, ты
меня слышишь? Ты не в Гнезде. Ты в Пальметто.
— Уходи, — еле различимое бормотание почти заглушил шум воды.
— Нат, тебе нужна помощь. Впусти меня.
— Зря ты прикоснулся к этой двери, — раздалось звериное рычание с той стороны.
Услышав это, Моро отшатнулся, словно обжёгся, в ужасе глядя на дверь душевой.
Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом развернулся и просто ушел.
— Уходите. Все, — коротко сказал Кевин, который только вернулся от репортеров,

почти шёпотом. — Не смейте трогать дверь. Не смейте приближаться, если хотите жить.
Просто уходите. Помоетесь или у девчонок, или в общаге.
— Блять, да что он такого… — Сет уже потянулся было к ручке, но его руку
перехватили ледяные пальцы Эндрю, а к рёбрам прикоснулась теплая сталь:
— Ты плохо услышал? Развернулся и ушел, — дождавшись, пока все парни вытекут
обратно в раздевалку, Миньярд перевёл холодный взгляд на Кевина. — Что с ним?
— Наверное, думает, что он в Гнезде.
Эндрю был готов зарычать от раздражения. Ну почему окружающие не могут понимать

суть его вопросов так, как Веснински?! Почему надо пояснять и объяснять?! Это что,
так сложно — включить мозг?!
— Почему Моро убежал, поджав хвост? — но чёртов преданный Дэй молчал. — Я не смогу
ничего сделать, если ты не откроешь свой рот.
— Просто уйди, как и остальные. Через время его отпустит.
Уйти, как остальные… Нет, Эндрю не мог просто уйти и подождать. Потому что он
прекрасно знал, что может произойти за то время, что ты остаёшься один. Он не знал
точно, что происходило с Веснински, пока тот был в Эверморе, но смутное
представление уже имел. Сейчас у Ната определённо была паническая атака. И не
такая, как та, что была после слова «младший», брошенного Рико. Ту он смог
проглотить. Сейчас было в разы хуже. И таких людей, как Натаниэль, в такие моменты
одних оставлять было нельзя. Потому что нельзя было оставлять и Эндрю. Обычно Аарон
звонил Би. Но у Ната Би не было.
— Почему? — Миньярд приподнял нож, чтобы тот оказался ближе к шее Кевина.
— Потому что, — Дэй сглотнул, нервно облизнув губы, — именно эту фразу он сказал
перед тем, как вспорол брюхо одному ворону в душе, когда тот попытался…
Договаривать ему было и не нужно. Конец был очевиден, от чего Эндрю отшатнулся от
нападающего, тут же убирая нож. А вселенная может быть еще смешнее?
— Он был новеньким, не знал Ната и решил, что он — лёгкая добыча из-за его роста.
Он…
— Заткнись, Дэй, — прошипел голкипер, глядя на закрытую дверь. — Выметайся. И не

смей возвращаться.
— Эндрю, не…
— Выметайся.
Эндрю казалось, что перед ним выросла непреодолимая стена, верх которой путался
среди облаков. Он уже знал, что стучать или пытаться открыть дверь — опасно, но ещё
опаснее было оставлять Натаниэля одного. А потом он вспомнил, что перегородки,
отделявшие душевые друг от друга, имели внизу достаточно широкие щели. Зайдя в
соседнюю кабинку, Эндрю лёг на пол, игнорируя то, как форма впитывает холодную
воду, разлитую по полу. И тогда он смог увидеть его. Натаниэль лежал на полу,
сжавшись в клубок, его била крупная дрожь не то от холода воды, лившейся на него
сверху, не то от панической атаки, а изо рта вырывались редкие хрипы.
— Абрам.
Миньярд не знал, почему Жан звал Ната этим именем, но прекрасно помнил эффект. Тот
отозвался. Имя не подвело и в этот раз. Веснински распахнул глаза, вперив в него
просто безумный взгляд, в котором были перемешаны, казалось, все эмоции, которые
только возможно вообразить.
— Смотри на меня. Ты не в Гнезде. Ты знаешь, кто я?
— Эн… дрю.
— Хорошо. А теперь постарайся дышать. Ты должен дышать. Ты можешь дышать, потому

что ты в Пальметто. Здесь нет Рико. Здесь нет воронов. Здесь нет вообще никого,
кроме меня. И ты можешь дышать. Ты все ещё жив, поэтому твоим лёгким нужен
кислород.
Нат слушал уверенный и ровный голос Миньярда, чувствуя, как тело хочет подчиниться.
Этот голос обволакивал, заглушая остальные звуки и даже его собственные хрипы. При
первой попытке вдохнуть Нат задохнулся и закашлялся, болезненно сжимаясь, как и при
второй, и третьей… Наконец у него получилось, но от этого лучше не стало. Голова
кружилась, а к горлу подступила тошнота.
— Теперь ты должен разрешить мне открыть дверь. Да или нет?
— Да.
Эндрю резко встал на ноги, тут же оказываясь у двери. Замок был до невозможности
простой. На внешней стороне даже была прорезь, которая говорила, закрыта дверь или
открыта. Нужно было лишь упереть нож тупым ребром и повернуть. Раздался щелчок, и
вот он уже видит Натаниэля, скрученного на полу. Внутри до невозможности холодно
из-за не перестающей литься воды, которую Миньярд поспешил выключить. Он протянул
руку, чувствуя, как лёд обжигает кожу даже сквозь ткань повязок, а потом дёрнул
кран. Всё тут же стихло, осталось лишь тяжёлое дыхание на полу. Опустившись на
корточки, Эндрю осмотрел рыжего. Кожа — красная от холодной воды, волосы потемнели
и спутались, а одежда прилипла к телу.
— Всё-таки тебе просто жизненно необходимо докапываться до правды, — хрипло

рассмеялся Натаниэль, переворачиваясь на спину и морщась от боли во всём теле.
— Ты мог тут подохнуть.

— Так оставил бы. Меньше проблем.
— Чтобы потом вытирать сопли Кевину? Такое себе удовольствие.
— Зато вытаскивать человека, которого ты ненавидишь, из панички — прям кайф.
— Не уходи на новый виток, — устало закатил глаза Эндрю, слыша в голосе рыжего
нотки истерики.
— Ну ты же хотел видеть настоящего Натаниэля. Прошу. Любуйся.
— Что тогда произошло?
— Сейчас мозг ватный, уточни.
— Когда ты вспорол брюхо ворону.
— Дай угадаю, Кевин? — Миньярд промолчал, что было куда громче, чем любой ответ.
— В Эверморе всем плевать на твои желания. Но физиологию никто не отменял. Кто-то
трахался между собой по договорённости, кто-то дрочил на Рико, — Нат хохотнул,
словно это была его лучшая шутка. — А кто-то брал то, что хотел. Все знали, что
если наши с Жаном двери в душевую и спальню закрыты — пытаться заходить себе
дороже. Кевина это всё не касалось. Он был вторым после Рико. Неприкосновенным в
этом смысле. А вот мы с Жаном второсортная свита. И тот гений решил, что раз я дышу
ему в грудь, значит, можно вломиться ко мне после матча, когда я отыграл почти всю
игру, и взять то, что хочется, не прилагая особых усилий. Он не учёл, что я никогда
не снимал ножей. Даже когда спал. Вот он и напоролся на один из них, когда
попытался нагнуть.
— Ты убил его?
— Нет, слишком много хлопот, но урок усвоили все.
Несколько секунд Эндрю думал, глядя в такие открытые и честные сейчас голубые
глаза. Да, он видел именно Натаниэля. Того самого. Он не был красив, наоборот, даже
уродлив. Грязный, побитый и поломанный, но настолько честный и откровенный, что аж
ослеплял.
— Вставай, — Эндрю поднялся на ноги, протягивая ему руку.
— Ты не переносишь прикосновений.
— Я не делаю ничего, чего бы не хотел. Вставай.
Нат оценивающе осмотрел протянутую ладонь, после чего осторожно вложил в нее
собственную, словно давая привыкнуть к прикосновению. Только после того, как Эндрю
сжал пальцы и потянул, он позволил себе ухватиться в ответ. Миньярд удержал его за
плечо, когда тот пошатнулся, но не отошел, становясь опорой, пусть Нат его и не
касался нигде, кроме той самой руки, где ему позволили. Эндрю прислушался к себе.
Кожу кололо от того, каким холодным был Веснински, но отвращения не было.
— Абрам?
— Мое второе имя, — как и всегда, это рыжее недоразумение понял вопрос. — Так меня
звала моя мама. Если была опасность, она звала меня Натаниэль, а если нет, если я
правда мог выйти, то Абрам.
— Если я оставлю тебя здесь одного, не грохнешься обратно?

— Нет.
— Хорошо, потому что иначе я снова перестану играть. И больше никаких сделок.
Всё-таки Нат позволил Эндрю стать своей опорой, хоть и на эти жалкие мгновения.
***
— Никуда он с вами не поедет! — воскликнула Дэн, закрывая Натаниэля собой.

Материнский инстинкт явно делал свое дело, только подтверждая то, каким прекрасным
актером был рыжий.
— Не тебе решать, — спокойно ответил Эндрю.
— Мы все прекрасно помним, чем в прошлый раз закончилась поездка в Колумбию кого-то
не из вашей банды, — зарычала Элисон.
— Я уверена, что ничего страшного не произойдёт, если…
— Рене, хватит! Ты всё время встаешь на сторону этого Монстра, когда он только и
делает, что!..
— Простите, кого? — тихо переспросил Нат.
— Монстра, — ухмыльнулась Элисон, тыкнув пальцем в Миньярда. — Он — Монстр.
— Монстр, — эхом повторил Веснински, а потом расхохотался, чуть ли не падая со

стула. Спасло его лишь то, что он успел ухватиться за край кухонного стола. — Да,
ребята, смешно, — он встал на ноги, смахивая с глаз несуществующие слезы. — Если он
Монстр, то я Санта Клаус.
— Портишь мне весь имидж, — фыркнул по-немецки Эндрю, однако в его глазах
проскользнуло веселье.
— Уверен, в Колумбии нет ничего такого, что я бы не смог пережить. Тем более, что
туда, как я понял, всегда ездит еще и Кевин, значит, я смогу прихватить и Жана.
— Не сможешь, — отозвался Моро. — У меня планы.
— Чего? — Ники, сидевший рядом с плитой, резко перевёл взгляд на француза,

читавшего книгу, и тут же широко улыбнулся. — И как же зовут наши планы?
— Их зовут Отъебись-Николас-Это-Не-Твое-Дело, — совершенно серьёзно и спокойно

ответил Жан, переворачивая страницу книги на французском, которую читал.
— Ну Жанчик, ну расскажи! — заскулил Ники. — Я уже так давно не виделся с Эриком, а
слушать про гетеросексуальные отношения Элисон и Дэн просто сил уже нет!
— С чего ты взял, что это не девушка?
— Потому что если это девушка, я разрыдаюсь.
— Начинай, — и Ники и правда взвыл, вырывая из лёгких остальных смех. — Какой он,
оказывается, послушный, когда надо… — пробормотал себе под нос Моро, ухмыляясь
уголком губ.
— Тебя подбросить или мечта Кевина сам тебя заберёт? — перешел на французский Нат.
— Главное, Кевину не проболтайся, а то он меня во сне подушкой придушит. И мне уже
пора, — Жан захлопнул книгу, поднимаясь на ноги.
— Конечно, придушит, ты ведь не таскаешь ему сувениры с автографами, — прыснул

Веснински. — Тебя когда ждать обратно?
— Утром в понедельник уже буду тут.
— Как вы ещё не задолбались мотаться друг к другу на разные концы страны, — покачал
головой рыжий.
— Так ты же платишь, — рассмеялся Жан.
— Чувствую себя сутенером. Прись уже отсюда, пока я и правда не растрепал всё
Кевину, — он толкнул брата в спину, закатывая глаза. — И не смей выключать телефон!
— бросил он уже по-английски, когда Моро почти ушел, подхватив свою дорожную сумку.
— Конечно, мам.
— Ты точно знаешь ответы на мои вопросы! — Ники соскочил на пол и начал медленно
надвигаться на рыжего. — Колись, с кем встречается наш французик?
— Ага, видишь, уже доклад для тебя пишу. Эндрю, во сколько выезжаем?
— Через два часа. И мы едем на моей.
— Ты же знаешь, что я ненавижу сидеть на пассажирском, — скривился Натаниэль.
— А я ненавижу тебя, но ведь терплю.
***
Монстры уже собирались уезжать, когда Эндрю пошёл за Натом, который после отъезда
Моро решил насладиться покоем одиночества в своей комнате. Войдя без стука,
голкипер застал странную картину. Веснински сидел на полу с завязанными глазами и
жонглировал ножами. Вслепую. Он даже не остановился, хоть определённо слышал, что
кто-то пришёл. Вероятно, он как-то узнал Миньярда, потому что иначе его можно было
бы смело назвать телепатом.
— Я всё еще не хочу ехать на твоей машине, — он поймал последний нож и стянул
повязку с глаз.
— Ты собрался ехать в этом? — Эндрю окинул взглядом парня.
Он был в светлых джинсах и голубой рубашке, надетой поверх белой футболки. Не

сказать, что он выглядел плохо. Просто… Это был не Натаниэль. Недовольно цокнув
языком, Эндрю подошел к рыжему вплотную и, крепко ухватив за подбородок, запрокинул
голову.
— У нас вроде как сделка. Или мне прямо сейчас послать ваше долбаное экси на хуй?
— А что не так? — Нат сделал самое невинное выражение лица, но по весёлым искрам в
голубых глазах напротив Эндрю тут же понял, что засранец просто выводит его из
себя.
— Думаешь, это весело, бесить меня?
— Это просто восхитительно, — приторно честно ответил парень, задирая подбородок

ещё сильнее, расплываясь в самодовольной ухмылке. — И я никогда не перестану этого
делать.
— Я тебя ненавижу, — он с силой оттолкнул от себя лицо Веснински, но тот лишь
рассмеялся, по инерции откидываясь на спину на пол. Казалось бы, он лежит, а Эндрю
стоит, но от рыжего так и веяло непоколебимой силой и уверенностью. И за это
Миньярд тоже ненавидел его. — У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в
божеский вид.
— И даже не оставишь такого скромного меня в одиночестве? — одним гибким и слишком
плавным для обычного человека движением Нат поднялся на ноги, тут же скидывая
рубашку на кровать.
— Будто я там чего-то не видел в раздевалке, — фыркнул Эндрю, но все равно сел на
кровать Жана и, откинув голову, закрыл глаза. — У тебя есть пять минут, пока я не
уснул.
— М-м-м-м, — протянул Нат, копаясь в шкафу. — И как же потратишь это время?
— одежда зашуршала, оповещая о том, что рыжий и правда послушно переодевается.
— Вообще-то попытаюсь поспать.
— И никаких вопросов?
— Каждый наш обмен правдой явно длится дольше пяти минут, — лениво протянул Эндрю.
— Да и у тебя есть дело поважнее, чем, как обычно, чесать своим языком.
— Я думал, тебе нравится мой язык, — ухмылка в голосе Веснински была слишком
отчётливой.
— Осторожнее, ты же не умеешь это делать. Смотри, чтобы мозги от старания не

вскипели.
— Как мило.
Послышался щелчок карабина, от которого Эндрю невольно вздрогнул и открыл глаза. И

тут же об этом пожалел. Нат стоял перед зеркалом в одних обтягивающих его длинные
крепкие ноги черных джинсах и тяжелых ботинках. Он застегивал цепочки на поясе,
тогда как его торс был совершенно голым. Как оказалось, спина рыжего так же была
испещрена паутиной шрамов, но таких примечательных, как ожог от утюга, не
наблюдалось. Поймав внимательный взгляд блондина в зеркале, Нат усмехнулся, но
комментировать это никак не стал, только закрепил на талии уже забитые ножны. Они
не походили на обычные, были сделаны из очень тонкой кожи так, что почти не
занимали пространства и, наверное, были не видны под одеждой. Накинув на плечи
черную рубашку, Нат намеренно небрежно закатал рукава, после чего повернулся к
Миньярду, разведя руки в стороны, словно спрашивая, доволен ли тот тем, что видит.
Вот это был Натаниэль Веснински. С нагловатой ухмылкой на губах и азартом в глазах.
Это было именно то, что Эндрю хотел увидеть, но говорить об этом он не собирался.
Просто встал и первым вышел из спальни.
В коридоре их уже ждали остальные. Ники, как и всегда, поспешил высказать свое
мнение касательно внешнего вида Ната, за что был награждён гневным взглядом Эндрю,
матом Аарона, закатанными глазами Кевина и насмешливым взглядом самого рыжего. Пока
они шли до машины, разговор зашёл о каком-то фильме, который Хэммик хотел заставить
посмотреть всю команду, но трое болтунов так и замерли, когда Нат потянулся к
передней двери рядом с водительским сиденьем.
— Прости, дьявол, но это моё место, — хмыкнул Дэй. — Ты знаешь, я ненавижу ездить
сзади.
— А я ненавижу сидеть не за рулем. Видишь, сегодня вечер обломов. Вали назад.
— Блять, Эндрю, серьезно? — возмутился Аарон. — Сначала ты тащишь его с нами, а

теперь он устанавливает свои правила?! Кевин всегда ездит спереди.
— Какая жалость, что мне насрать, — вздохнул голкипер, садясь за руль. — Наркоман,
ты так и будешь стоять?
Ники присвистнул, тогда как Кевин, кажется, забыл как дышать. Нет, он, конечно,
привык к наглости брата, но тот всегда шёл ему навстречу. В любых вопросах. С
какого перепуга вдруг сейчас он решил не уступать?! Выругавшись, Дэй сел
посередине, обмениваясь недовольными взглядами с Аароном, который был так же
возмущён и, казалось, удерживался от взрыва только на честном слове, чтобы не
подпортить весь вечер.
Они ехали в тишине, хоть она и не была комфортной. Эндрю и Нат спереди просто
молчали, глядя на дорогу, что обоих весьма устраивало, Кевин дулся, как ребенок,
Аарон сверлил взглядом кресло Веснински, а Ники, чувствуя всю эту атмосферу, боялся
даже вякнуть. Спустя минут сорок, Нат выругался на японском, после чего повернулся
к Миньярду, сидевшему сзади.
— Ты во мне сейчас дырку сделаешь. Хочешь спрашивать, спрашивай.
— И ты соврёшь.
— За всё это время я ни разу не соврал.
— Врешь.
— Господи, ты серьёзно такой тупой?
— Наверное, я впервые согласен с ним, — подал голос Эндрю, находя брата взглядом в
зеркале заднего вида. — Он ещё ни разу не соврал. Спрашивай.
— Почему у тебя третий номер, если ты по сути своей сильнее Кевина?
— Эй! — Дэй возмущенно толкнул локтем Аарона, но был проигнорирован.
— Я не сильнее Кева. Он искуснее, чем я. Может, я и хороший защитник, может, могу
встать на любую позицию, но я третий номер, и это факт.
— Как ты попал в Гнездо?
— Отец вёл дела с семьей Морияма, а я любил экси, — Нат заметно напрягся, как и
Кевин, и Аарон почувствовал, что напал на след.
— Что связывает твоего отца и Морияму?
— Пересекались в бизнесе.
— Кто твой отец?
— Человек.
— Да ладно. А я думал, пришелец, — закатил глаза Аарон, на что Нат как-то зло
усмехнулся. Нет, Натан лишь человек. И именно этим младший утешал себя каждый раз.
Его отец человек. Он смертен. Его можно убить. — Что с тобой было в Гнезде, когда
Жан уехал к нам? — Эндрю чуть крепче сжал руль, но останавливать брата не стал. С
чего бы?
— Много чего.
— Ладно. Думаешь, такой умный? Хорошо. Тебя били?
— Да.
— Тебя резали?
— Да.
— Тебя душили?
— Да.
— Нат, Аарон, хватит… — зашептал Кевин, но был проигнорирован, как рыжим, так и
Аароном.
— Тебя топили?
— Да.
— Тебя насиловали? — Эндрю почувствовал, как в горле встаёт ком, а воздух не желает
проникать в лёгкие. Веснински слишком долго не отвечал… Почему ты не отвечаешь?!
Ответь!
— Попытки были, но нет, — Кевин громко выругался, тогда как Ники нервно икнул, но
Аарона, похоже, такое заявление не впечатлило.
— Почему нет?
— Что?
— Почему нет? Что, тебе понравилось? Или они увидели твои шрамы и блеванули?
Эндрю резко вывернул руль и дал по тормозам, съезжая на обочину, чтобы уже через
секунду выскочить из машины и отойти в ночь, тяжело дыша. Его руки мелко дрожали, и
как бы он ни пытался достать сигарету, пальцы не слушались. И тогда кто-то протянул
ему уже прикуренную палочку с табаком. Резко повернувшись, он увидел Натаниэля. Он
был один. Аарон, Кевин и Ники остались у машины, хоть и высыпали наружу и старались
рассмотреть их двоих в густой темноте ночи. Кивнув вперёд, рыжий, не оборачиваясь,
поплелся во тьму, дальше от света фар и фонарей, дальше от лишних глаз и ушей. Нат
не был дураком, они оба это понимали. Как понимали то, что, вероятно, он уже начал
догадываться. Эндрю мало что волновало в жизни, скорее, вообще ничего, но сейчас…
он выглядел потерянным и напуганным.
— Ты не ответил на его вопрос, — хрипло сказал Миньярд, принимая от рыжего уже
третью сигарету. Она была сладкой, карамельной. Он сам такие ни разу не курил, но
сделал пометку в голове чаще воровать сигареты у третьего номера.
— Они не смогли, потому что… — Нат шумно выдохнул, но даже в темноте Эндрю мог
различить его кривую болезненную ухмылку, а может, он ее придумал, слыша её в
голосе, — потому что я сделал это, — он расстегнул рубашку, но из-за отсутствия
света видно было слишком плохо. — Ты можешь прикоснуться, если хочешь, я направлю
твою руку, не касаясь твоей кожи.
Эндрю встретился взглядом с пронзительными голубыми глазами, которые блестели в

темноте, а потом поднял руку и невероятно медленно и непривычно мягко для себя
коснулся изуродованного тела. Из-за рубцов кожа была мягкой и слишком нежной, хоть
и совершенно неровной, словно сотканной из маленьких лоскутков. Казалось, чуть
надави, и навредишь. Нат обхватил его запястье поверх повязки, почти невесомо, и
повёл вверх по торсу, игнорируя мурашки, бежавшие по его собственной спине. Он
чувствовал, как пальцы Эндрю считают его ребра, а потом останавливаются на нужном
участке, поэтому Нат поспешил убрать собственную руку с его запястья.
— Чувствуешь вот этот шрам? Он небольшой, но рана была очень глубокой.
— Что там?
— Я пробил себе лёгкое. Если бы мне срочно не оказали медицинскую помощь, я бы
умер.
— И ты рискнул, — Эндрю повел пальцами туда обратно, непроизвольно поглаживая шрам,
спасший Натаниэля от очередного круга ада. — И после операции не было наркотиков?
— Не было, потому что в скором времени была игра, я был нужен им на поле, — Миньярд
не хотел знать, как в таком состоянии рыжий был способен отстоять хотя бы десять
минут на корте. — Я знал, что они не позволят мне умереть.
— Веришь в это?
— Верил на тот момент, — кивнул Нат, стараясь не обращать внимание на то, что рука
блондина всё ещё лежит на его боку, еле заметно очерчивая контур того самого шрама,
от чего сердце почему-то ускоряло свой бег. — Я не спрошу, пока ты не разрешишь.
— Спрашивай.
— Как его звали?
— Их, — поправил Эндрю, отдёргивая руку, словно своим прикосновением мог сделать
больно, мог передать своих собственных демонов, хоть и понимал, что это глупо.
— Как звали именно его? Ты понимаешь вопрос.
— Дрейк, — почти шёпотом сказал голкипер, а потом повторил уже увереннее. — Дрейк
Спир.
— Я запомню.
— И больше ничего не спросишь? — в голосе Эндрю слышалась отчетливая горькая
ухмылка, граничащая с истерикой.
— Это не та правда, которую я буду вытягивать из тебя нашей игрой. Я не имею на это
права. Если ты захочешь, ты можешь мне рассказать, — качнул головой Натаниэль.
Эндрю захотелось его ударить. Захотелось разбить и уничтожить. Потому что… ещё
никто и никогда не уважал его так, как уважал этот рыжий. Он даже спросил
разрешение задать вопрос! Простой вопрос, который, Эндрю знал, он сможет
проигнорировать, и Нат на это ничего не скажет, лишь кивнёт, принимая. Он не боялся
блондина, как другие, потому что считал себя еще большим монстром. Откровенно
веселился, выводя его из себя, шутил и, казалось, неосознанно флиртовал, словно
показывая этим Эндрю, кто из них двоих настоящее чудовище. Но что на деле?! Нат
кровью выкупает своих братьев, буквально насаживается на нож в руках Рико, защищая
команду и братьев, уважает человека, на которого все смотрят, как на мусор, да ещё
и делает для него то, что не смог до этого никто. На секунду Эндрю даже показалось,
что где-то глубоко за этими масками и личинами, за всеми демонами в голубых глазах
кроется маленький испуганный ангел с потухающим нимбом, который из последних сил
старается делать добро руками, которые пропитаны кровью…
— Ты точно моя шиза.
— Ты только что касался меня. Слишком реалистично для галлюцинации, не находишь?
— Откуда это? — Эндрю показал на скрытое чёрной тканью плечо, где прятался ожог от
утюга.
— Что именно? — стиснув зубы, Миньярд коснулся пальцем примерного места и,

почувствовав контур, очертил треугольник. Он не хотел давить слишком сильно,
прекрасно зная, как у таких людей, как они, могут возникать фантомные боли от
одного неверного движения.
— А, это, — грудь Ната задрожала от смеха под тяжёлой рукой. — Утюг. Отец оставил
на память. Это первое, что тогда попалось ему под руку, — непроизвольно всё его
тело передернуло от воспоминания, но блондин понял это иначе:
— Тебе не нужно терпеть мои прикосновения просто потому, что я что-то сказал, —
Эндрю резко отдёрнул руку. — Я видел, как ты вздрогнул, когда тебя по бедру через
одежду хлопнул Мэтт. Сейчас то же самое.
— И после этого я дурак, — пробормотал себе под нос Натаниэль. — Если бы я не
хотел, чтобы ты ко мне прикоснулся, ты бы уже лежал на земле с переломанными
костями. Так что не взлетай, Дамбо. И нас ждут. У тебя ещё будет время поспрашивать
про каждый из них.
Всю оставшуюся дорогу Кевин спасал ситуацию, вспоминая похождения их трио, когда
они были воронами, словно отвлекая от того, что произошло. И Нат подыграл ему,
снова широко улыбаясь и смеясь. Вскоре к их веселью присоединился и Ники,
выпрашивавший подробности того или иного действа, но близнецы сидели молча. Если
Аарон думал о том, что ему пора научиться затыкаться, то у Эндрю в ушах звенели
слова рыжего: «Если бы я не хотел, чтобы ты ко мне прикоснулся, ты бы уже лежал на
земле с переломанными руками». «То есть он хотел, чтобы я к нему прикоснулся?» — к
сожалению, ответа на этот вопрос у Миньярда не было, но от этой мысли щекам стало
слишком тепло, и голкипер порадовался тому, что они едут ночью и освещение слишком
слабое, чтобы кто-то это заметил. Он крепко держал руками руль, но все еще
чувствовал подушечками пальцев тот шрам на ребрах, что спас Ната…
Оставив всю свою семью и Кевина на Веснински, или его на них, Эндрю не решил, он
уехал на парковку. Ники тут же двинулся вперёд, зная клуб как свои пять пальцев, а
за ним поспешили и остальные. Найти столик оказалось несколько проблематичным,
людей сегодня было много, но лисы прекрасно справились со своей задачей. Нат окинул
взглядом темное помещение, вспоминая, по какой причине оказался в схожем месте в
прошлый раз. Тогда он был в крови, потный… Тряхнув головой, рыжий отогнал
непрошеные воспоминания. Сейчас он с товарищами по команде и братом пришел
отдохнуть и, вероятно, продолжить игру в правду с Эндрю. Было любопытно, почему
вдруг голкипер решил потащить его с собой, но тратить на это драгоценный вопрос он
был не намерен, будучи уверенным, что и так скоро всё поймет.
Миньярд не заставил себя долго ждать, появился рядом с их столиком уже с целым
подносом выпивки, на которую с радостью набросились Кевин, Ники и Аарон. Нат же
даже не дёрнулся, хоть и понимал, что из двух стаканов с виски один предназначен
для него. С одной стороны, ему хотелось доверять, но старые инстинкты подсказывали,
что нельзя пить то, что ты не видел, как наливали. Эндрю, сидевший рядом с ним,
несколько секунд внимательно наблюдал за сосредоточенным выражением лица рыжего, а
потом сделал глоток из первого попавшегося стакана, чтобы потом подтолкнуть его к
Нату. Парень внимательно посмотрел на него, словно стараясь понять что-то для себя,
а потом, не отрывая взгляда от почти чёрных в темноте глаз Эндрю, так же сделал
глоток, прикасаясь губами к стеклу точно в том же месте, где прикасался Миньярд.
Что блондин точно смог понять — Нату тяжело доверять незнакомым людям, он даже не
особо пытается, но он делает это для Эндрю, он пробует, понемногу опуская стену и
показывая осколки острой правды. И тот был готов лишний раз подтолкнуть рыжего к
тому, чтобы понять, что ему можно и нужно верить. Ведь он хотел разгадать его. Он
хотел наконец избавиться от этого жжения под кожей, но… Не получалось. С каждой
правдой, каждый раз, когда Веснински выдерживал границы и даже лишний раз отходил
назад, оно начинало разгораться всё сильнее, а когда он коснулся кожи Ната, и вовсе
на секунду вспыхнуло настоящим огнем.
Кевин методично поглотил всю предложенную водку, в то время как Ники выпил свой
коктейль, а Аарон виски. И конечно, родственники Эндрю не могли упустить
возможность поймать еще не упившегося в усмерть Дэя, чтобы потянуть его на танцпол.
Глядя на то, как брат несколько неловко, но искренне расслабленно танцует, Нат
приглушённо рассмеялся, откидываясь на спинку мягкого дивана, закидывая на нее
локти.
— Не пойдёшь к ним? — поинтересовался Миньярд, чуть повернув голову, чтобы краем
глаза наблюдать ещё и за своей непутёвой семьей.
— Зачем? — рыжий хитро улыбнулся. — Тебе так хочется растоптать самооценку Ники?
— Ты такого высокого о себе мнения?
— Нет, я просто реально смотрю на вещи. А ещё… Не моё это, знаешь ли. В толпе, без
должного пространства и обзора, — он фыркнул. — Кстати, Кевин скоро выдохнется, а
его бензина нет. Надо сходить за водкой.
— Не только для твоего братца это бензин, — хмыкнул Эндрю, поднимаясь со своего
места, утаскивая с собой пустой поднос и безмолвно говоря идти следом.
О том, что место занято, говорили только брошенные близнецами куртки. Миньярд
расталкивал локтями толпу, тогда как Нат просто шел за ним, искоса оценивая
обстановку. Как бы он ни хотел, не мог этого не делать почти на автомате. За барной
стойкой буквально плясал бармен, подбрасывая бутылки, устраивая шоу, тряся шейкером
и воспламеняя то, что должно было уже через несколько секунд оказаться в чьём-то
горле. Хмыкнув, Нат внимательно осмотрел ассортимент и остался весьма доволен
выбором. Заметив Эндрю, бармен просиял и тут же оказался рядом.
— Вы уже справились?
— Как видишь. Роланд, это Нат. Нат, это Роланд. Мы с Ники и Аароном раньше работали
здесь…
— Так что теперь они мои самые любимые клиенты, — расплылся в улыбке бармен,
протягивая руку для рукопожатия, мысленно задаваясь вопросом, с каких это пор Эндрю
так легко по собственной воле рассказывает о своем прошлом. — Нат это от Натана?
Веснински дёрнулся, а его грудь сдавило от невырвавшегося вскрика, тогда как глаза
безумно вспыхнули от ужаса. Его назвали именем отца… Он смотрел на Роланда и изо
всех сил старался вспомнить, вёл ли его отец дела с Колумбией, с клубом «Райские
сумерки», с Роландом… Всё это какой-то бред. Нет, этого не может быть. Это говорит
его паранойя. Просто бармен неудачно предположил имя…
— Меня зовут Натаниэль, — сквозь зубы процедил Нат, но руку пожать так и не смог.
— Ох, прости, парень. Я не хотел тебя обидеть. Что будете на второй заход?
— Как обычно, мне две порции виски, этот не пьет, — отозвался Эндрю, продолжая
внимательно следить за тем, как паника Ната понемногу отступает. — Что не так с
этим именем? — спросил он достаточно тихо, чтобы слова почти смешались с какофонией
звуков вокруг и его вопрос не услышал никто, кроме Ната.
— Всё не так, — рыжий выхватил из рук Роланда стакан с виски и опустошил за один
глоток, тут же опровергая слова Миньярда о своем трезвом образе жизни. — Это имя
моего отца.
— Ты никогда не говорил о нём толком.
— Я сейчас очень хочу ответить тебе жестокой грубостью, которая не просто разозлит
тебя, а заденет за то, что ты прячешь очень глубоко внутри, так что лучше
остановись, — предупредил Натаниэль, поджав губы, глядя куда-то вглубь клуба. — Мне
надо покурить.
И он исчез в толпе за секунду, просто растворился, вероятно, прекрасно умея это

делать. Но Эндрю и не думал гнаться за ним следом. Если Нат сказал, что ему надо
побыть одному, кто такой Миньярд, чтобы возражать или противиться, особенно после
того, как тот так честно сказал, что с ним, пусть и не раскрыв всего. Конечно, отец
не может быть нормальным, если оставил на плече сына след от утюга, но судя по
всему, было в Натане Веснински что-то такое, что пугало его отпрыска до безумия. И
снова это желание придушить рыжего вспыхнуло в груди. Он предупредил о своем
состоянии, о том, что может сделать больно, словами? Такого холодного и
безразличного человека, как Миньярд? Кто так вообще делает?!
— А он красавчик, — голос Роланда вывел Эндрю из раздумий. — Ты поэтому перестал ко
мне заглядывать? — бармен хитро выгнул бровь. — Что ж, могу понять. Фигура у него,
конечно…
— С чего ты взял, что он вообще мне интересен?
— Ты бы себя со стороны видел, — рассмеялся мужчина. — Казалось, еще чуть-чуть, и

ты в нём дыру проделаешь.
— Нарываешься.
— Говорю тебе правду, — Роланд вскинул руки, отступая назад. — Кто он, кстати?
— Лис.
— Лис?
— Лис.
***
Вернулся Натаниэль только спустя тридцать минут, и ничто не напоминало о том его
выражении лица и сдержанном предупреждении, что были у бара. Он уселся на диван и
внаглую закинул ноги на свободное пространство, поворачиваясь к Эндрю спиной и
делая жадный глоток алкоголя из стакана блондина, после чего, подумав какое-то
время, выпил всё без остатка.
— Я не рассказываю тебе об отце не потому, что не верю, что ты не сохранишь это в
тайне, — Нат втянул носом затхлый воздух, глядя на блондина только уголком глаз.
— Просто, если расскажу про него, придется рассказать и всё остальное.
— И ты боишься. Правило шести «не» уже не актуально?
— Покатилось к чертям давным-давно, — кивнул он. — Но знаешь, какой мой самый
большой страх? Что он сделал меня тем, кто я есть, а не одну из моих личин.
Эндрю внимательно посмотрел на очертания лица Натаниэля рядом с собой, на контур
его губ и разрез глаз, на скулы, линию подбородка… Он чувствовал, что плотина
правды снова задрожала под натиском желания открыться. И, небеса, как же ему
хотелось, чтобы Веснински наконец прорвало. Да, он знал, что с той стороны его ждут
ужасы и демоны, но он сам варился в них, знал, что мало что может его испугать, а
жжение под кожей всё не давало покоя. Он должен знать.
— Я не смогу опровергнуть это или подтвердить, пока ты не расскажешь, — Эндрю

недовольно прищурился, не имея возможности заглянуть в чужие глаза.
— Скука, — и снова плотина непоколебима. Миньярда даже начала раздражать выдержка

этого рыжего. С Кевином было в разы проще. Он растрепал о руке и Рико всё при
первой же возможности. — Как ты можешь сидеть здесь всю ночь и просто цедить виски?
— Мне надо следить за этими идиотами, — блондин кивнул на мелькавшие в толпе лица
лисов.
— Точно. И если я спрошу, чего ты хочешь, ты ответишь "ничего", верно? — губы Ната
изогнулись в хитрой улыбке.
— Именно.
— На-а-а-а-а-ат, — Ники, вынырнувший из толпы, рухнул за стол, вынуждая рыжего

зашипеть и опустить ноги, — ладно Эндрю, но ты-то чего такой скучный?! — заныл
Хэммик. — Потанцуй с нами!
— Я не привык танцевать в клубах без железа и свинца, — всё веселье, что было на
лице Натаниэля, сменилось едкостью и каким-то ядовитым выражением надменности.
— Ну потанцуй с нами! — даже не задумавшись над ответом друга, продолжил канючить
Ники. — Тебе нужно развеяться, расслабиться!
— Да, Нат, — поддержал Эндрю, копируя голос кузена, — расслабься.
— Вот! Даже Эндрю понимает, что тебе нужно к нам присоединиться! — воскликнул уже
изрядно пьяный парень, который явно не слышал в голосе голкипера издёвку и желчь.
— Расслабление мне приносит знание, что моя семья в безопасности, а развеиваюсь я,

когда сижу за рулем своей машины или на поле, так что всё мимо.
— Вали на танцпол.
— И что мне с этого будет?
— Я придумаю. Вали.
— Очень надеюсь на твою фантазию.
Ошибка. Угроза. Катастрофа. Все эти слова определенно точно относились к танцующему
Натаниэлю, а точнее к Эндрю, внимательно следившему за ним со своего места. Ошибкой
было отправлять его туда. Он угроза. Угроза для всех и особенно для Эндрю. Он
катастрофа в лучшем из значений этого слова. Его движения были плавными, тягучими и
гибкими, никакой резкости и спешки, и дело совсем не в алкоголе. В сознании
Миньярда было пусто. Он просто смотрел, как, наверное, и половина клуба, на рыжего
дьявола Эвермора, который танцевал так, будто он здесь один, ничуть не стесняясь и
не обращая внимания на хищные и голодные взгляды, которыми его одаривали. Зачем,
если он знает, что, если кто-то приблизится, то его тело само быстрее молнии
отреагирует и защитит своего хозяина.
— Ты идёшь на наш с Рене спарринг, — сказал Эндрю, когда несколько растрёпанный и
вспотевший рыжий вернулся за стол.
— Почему это звучит скорее как награда для тебя? — хитро улыбнулся Нат, но спорить
не стал.
========== Глава 9 - Я проебался ==========
Аарон сидел в гостиной, глядя на кухню, от которой его отделяла лишь барная стойка.
Диван рядом скрипнул под весом тела Кевина, который страдальчески застонал от
головной боли, но Миньярд даже не повернул голову. Все его внимание было обращено
на брата и Ната, которые стояли друг напротив друга на кухне и изредка обменивались
фразами настолько тихими, что даже на таком небольшом расстоянии Аарон не мог
разобрать ни слова. Но было удивительно то, как расслаблены были они оба. Плечи
Эндрю слегка опущены, брови не нахмурены, губы не поджаты, а волосы в беспорядке
после сна, тогда как Нат и вовсе походил на маленького ребенка в этой футболке с
единорогами, которую стащил из шкафа Хэммика.
— Что ты видишь? — тихо спросил блондин, привлекая внимание Дэя.
— Наших братьев.
— Спасибо, я не ослеп, — закатил глаза он. — Точнее.
— Ну, они разговаривают и пьют кофе. Нат, сука такая, как и всегда, не мается от
похмелья, а у Эндрю рожа кирпичом.
— Ага, а теперь вспомни о том, что мой брат никогда ни с кем не говорит после
Колумбии. Что с ним не так?
— Не думал, что, возможно, ему просто становится лучше? — Кевин недоверчиво
посмотрел на парней на кухне, а потом на близнеца рядом с собой.
— Становится лучше рядом с твоим братом? — Аарон перевел хмурый взгляд на

нападающего. — Расскажи мне о нем всё, Кев, потому что иначе я…
— Иначе ты что? — достаточно громко спросил Нат с кухни, открыв холодильник. — Ну,
чего притих? Что ты сделаешь моему брату? — Эндрю повел бровью. Он давно знал, что
можно угрожать самому Веснински хоть до посинения, но вот трогать его братьев —
очень плохая идея. — Молчишь? — рыжий захлопнул холодильник, одним махом
перепрыгнул через барную стойку и за один миг оказался над Аароном. — Говори.
— Нат, хватит, — Кевин подорвался с места, готовый в любой момент оттаскивать

брата, в глазах которого горел гнев, — пожалуйста.
— Не думал, что мне может надоесть твой напускной пафос, а, Аари? — не слыша
Кевина, продолжил давить Натаниэль, почти напевая слова. — Чего сжался в комок?
— Дьявол!
— Я знаю, как меня зовут, Кев, но, видимо, наш маленький защитник не понимает, что
это имя заслужено.
— Именно потому, что я понимаю, что оно заслужено, я и не верю тебе, — выплюнул
Аарон, вжавшийся в спинку дивана. — Ты ведешь себя при лисах, как паинька, а потом
становишься совершенно незнакомым человеком. Ты выдрал вас троих из Гнезда и
пережил пытки. Что еще было в твоей жизни, судя по твоим шрамам, знает один Бог. К
тебе приезжает водитель, который тебе чуть ли ноги не целует; у тебя слишком
хорошая машина; ты не доверяешь людям и всегда ходишь с ножами, а еще ты двигаешься
как черти кто, но точно не человек. Ты отвечаешь на вопросы, но толком ничего не
рассказываешь. Ты!..
— Аарон, какие отношения у тебя были с матерью? — вдруг ласково спросил Натаниэль.
— Что?! Да пошел ты нахуй!
— А чего так? Я же просто хочу понять, что ты за человек, — рыжий состроил невинную
мордашку, отходя назад. — Не нравится, когда лезут в болезненное прошлое?
— Нат, хватит, — Кевин дернул его за руку, поворачивая к себе. — Ты переходишь
грань. Ты не в Гнезде. Меня больше не надо защищать, тебе не надо защищаться. Не от
лисов.
— Согласен, хватит, — строго ответил Веснински, переключаясь на французский. — Я

только рад тому, что ты идешь вперед, Кев, но не стоит защищать идиота. Ему давно
пора понять, что лезть к кому-то из вас с расспросами обо мне в таком формате
опасно. Если он слышит тебя, советую донести до него, что совсем скоро он получит
нож в печень, — Нат обернулся к Эндрю, который все так же невозмутимо пил кофе на
кухне, и снова заговорил по-английски. — Оказывается, я был слишком плохого мнения
о твоем брате, он не такой дурак, но идиот еще тот. Научи его держать язык за
зубами, а то придется нам и правда перегрызть друг другу глотки.
— Ты его не тронешь.
— Уверен?
— Да, — Эндрю отставил кружку и подошел к барной стойке, переходя почти на шепот.
— Ты сам сказал, что лисам не нужно тебя бояться. Он лис. И мой брат, — Нат дернул
подбородком, но спорить не стал.
Его злило то, что Эндрю так легко и быстро прочитал его, что знал, что он не
причинит настоящей боли Аарону, что не тронет того… кто был дорог Монстру лисов.
Нат не хотел делать Эндрю больно. И не сделает. И они оба это знали, что выводило
из себя обоих. Поэтому он предпринял первую и последнюю попытку объяснить все
второму Миньярду, надеясь, что тот в этом смысле хоть немного похож на своего
близнеца.
— Хочешь знать. Ладно, — рыжий повернулся к Аарону, который все еще сидел на
диване, чуть ли не рыча. — Я веду себя при лисах «как паинька», потому что не
намерен защищать их. Это работа дьявола Эвермора, а им я являюсь только для своего
прошлого и братьев. Я лишь паренек, который будет вытаскивать ваши задницы на поле,
когда всё покатится в пекло. Я могу показываться, чтобы указать Сету его место,
когда он заигрывается, я могу показываться, когда Рико достает нож и почти доводит
моих братьев до панической атаки, когда вороны собираются напасть на мою новую
безоружную команду, но не более того.
— Сейчас Рико здесь нет, — выдавил из себя блондин.
— Да, его здесь нет. Но я дал кое-кому слово, а я привык держать обещания. Ты
можешь метаться в агонии, можешь бросаться на меня, но будь готов к тому, что в
следующий раз, когда скажешь хоть слово Кевину или Жану, я не просто поставлю тебя
на место, а дам сдачи, — предупредил Натаниэль.
— Ты же сказал, что он ничего мне не сделает, — Аарон метнул взгляд к брату,
которого, казалось, вообще не касалось происходящее.
— Так, мне это уже надоело, — шумно выдохнул Кевин. — Нат, Эндрю, берёте свой кофе
и сваливаете курить, — парни удивленно приподняли брови, но с места не сдвинулись.
— Я серьезно. Идите. Эндрю, тебе плевать, в какую стену вдуплять, а тебе, братец,
определенно стоит сбавить обороты. А ты, — Дэй вперил взгляд в Аарона, походившего
на загнанного кролика, — прекрати до него докапываться. Не веришь Нату, ладно, но
поверь мне. Он не представляет опасности, — блондин уже открыл было рот, но
нападающий не дал ему сказать и слова. — Будешь катить на него бочки, он будет их
отбивать. Если думал, что он, как Ники, будет проглатывать всю твою желчь, то ты
определенно не на того напал. Скажи спасибо, что в тебе еще не торчит
предупреждающий нож, хоть я и не понимаю, почему, — честно сказал он, бросив на
брата, который уже двинулся на выход из дома, взгляд, полный подозрений. — Просто
прими то, что не знаешь о его жизни столько, сколько хочешь. Все. Разошлись.
***
Прошел месяц. И целый месяц Аарон больше не возникал, а если и пытался, у него на
пути тут же вставал Кевин, рычавший ему что-то в лицо. Это казалось даже
любопытным, однако Нат никак на это не реагировал. Его не трогали, к нему не лезли,
и этого было достаточно. Даже если Аарона разорвет от любопытства — это будут
проблемы Эндрю, а не его. Куда интереснее Веснински сейчас казались спокойные
тренировки лисов — по сравнению с воронами они и вовсе казались раем — еженедельные
поездки в Колумбию и, конечно, спарринги с Рене и Эндрю. Девушка оказалась быстрой
и ловкой. Было даже весело. Когда Нат спросил, где она этому научилась, ангел
рассказала ему о своем прошлом с грустной улыбкой на губах. Рыжий тогда прокрутил в
воспоминаниях все банды, с которыми имел дело отец, вспомнил всех членов, кого знал
лично, но Натали среди знакомых точно не было. Поэтому он никак не стал это
комментировать. С Эндрю драться было сложнее. И не потому, что он был ловчее Рене,
просто почти всё свое внимание Нат тратил на то, чтобы не касаться оголенной кожи
блондина, когда он, будто назло, ходил в майке, открывавший вид на сильные руки,
предплечья которых были скрыты повязками.
— Ты так и собираешься пинать балду? — поинтересовался блондин, в очередной раз

повалив Ната на пол. Прошел уже месяц, как они занимались, а этот рыжий идиот так
ни разу и не смог его победить, хотя с Уокер справлялся с легкостью, а она была
опытнее блондина. — Или просто прижимать Рене к земле тебе нравится больше?
Девушка, пившая воду на скамейке, с интересом посмотрела на парней, но, как и

всегда, промолчала, лишь достала свой телефон, чтобы проверить, не пришли ли ей
новые сообщения от соседок по комнате.
— Носил бы глухую одежду, и никаких проблем.
На секунду Эндрю опешил, хоть он знал, что его лицо и осталось невозмутимым, как и
всегда. Натаниэль определенно идиот. Он ведь прекрасно видел, как дрались они с
Рене, как девушка хватала его за руки и ноги, как делала захваты… «Но, во-первых,
она девушка, а, во-вторых, ты давал ей на всё это разрешение больше года назад,
когда вы в первый раз вошли в этот зал. И Нат это понимает. Ему разрешения ты не
давал. Поэтому он только ставит блоки, уклоняется и изредка делает подсечки, когда
ты приходишь в штанах, а не шортах, как сегодня. Идиот. Идиот, которого так и
хочется придушить за то, какой он».
— Прекращай, наркоман, — Миньярд поднялся на ноги, протягивая руку. — Страдаешь

фигней. Давай нормально.
— Уверен?
— Да. Давай уже.
В этот раз Нат схватился за протянутую руку куда более уверенно и крепко, сразу
подтягивая свое тело наверх, хоть они оба и понимали, что в помощи он не нуждается.
Отойдя на пару метров, рыжий стряхнул с себя невидимые напряжение и запрет. Он
может прикоснуться. Голубые глаза загорелись, а на губах заплясала легкая ухмылка.
Нет, не та, что была у Натана. Это была легкой, игривой, она будто говорила: «Давай
потанцуем?»
Эндрю снова нападал, но он чувствовал, как теперь, отводя удары, Нат касался его то
тут, то там, пару раз перехватывал руки, выворачивая, но лишь для того, чтобы потом
оттолкнуть блондина от себя. Миньярду это уже начинало надоедать, тогда как Рене,
которую Нат отправил в аут четыре раза подряд, явно веселилась, сидя в сторонке.
Конечно, когда еще увидишь такое шоу: с Эндрю возятся, как с ребенком, осторожно
исполняя все силовые приемы, почти ласково.
— Я вроде сказал тебе не сдерживаться, — прорычал он.
— Ты не это сказал.
— Значит, ты не услышал.
— Кевин мне потом а-та-та скажет, если синяки останутся, но раз уж на то пошло…
Натаниэль сорвался с места. Его удары были сильными, ощутимыми, и до безумия

точными. За это время рыжий определенно узнал все его слабые точки. Эндрю даже не
успел понять, как вдруг его руку, занесенную для очередного удара, перехватили, а
потом Нат перекинул его через себя, чтобы в следующую секунду оказаться сверху и
предплечьем коснулся горла, при этом запястья он лишь накрыл своей рукой, как бы
говоря: «Я победил, но ты в любой момент можешь оттолкнуть». Рыжий не касался его
бедер, стоя на коленях, не касался живота и груди, только еле ощутимо поддерживал
контакт кожи своего правого предплечья и горла Миньярда.
Выругавшись, Эндрю откинул голову на пол, прикрывая глаза. Он знал, прекрасно знал,
что проиграет, его это ничуть не заботило, но вот этот контроль собственного тела и
чужих границ, который Нат поддерживал даже сейчас, его просто убивал. Столкнув в
сторону рыжего, он сел, глядя на то, как Веснински приглушенно смеется рядом.
Смешно ему… Со стороны раздался смешок, и Эндрю вперил гневный взгляд в Рене,
которая так старательно убеждала его в том, что просто кашляет. Ну конечно… Она,
как и всегда, что-то увидела и что-то для себя поняла. Он недовольно закатил глаза.
Его уже тошнило от них обоих.
— Ладно тебе, — отдышавшись, Нат принял, видимо, свою любимую позу лежа, опираясь
на локти, — если хочешь, могу встать, и ты меня отдубасишь, а потом повалишь на
пол, как обычно. Будет легче?
— Будет легче, если ты заткнешься. Еще раз.
— А как на счет ножей? Нат, ты умеешь ими пользоваться, ведь так? — влезла девушка.
— Он отлично умеет их ловить и, судя по всему, всеми частями своей потрепанной
шкуры, — фыркнул Эндрю.
— Покажешь? — Рене протянула рыжему один из своих ножей.
— Прости, пользуюсь только своими, — мягко ответил Веснински, немало удивив этим
блондина. Он еще не забыл, что один из его ножей был у рыжего, и был уверен, что
клинок не лежит без дела. — Они в сумке. Если хочешь, можем попрактиковаться.
— Да, если тебе не сложно, — Рене обаятельно улыбнулась. — Мне явно есть, чему у
тебя поучиться.
И Натаниэль не отказал ей. Он чувствовал себя комфортно здесь, в этом зале, рядом с
Эндрю и Рене. Девушка не спрашивала, у кого и почему он научился так драться, она
вообще не задавала лишних вопросов, не говорила, если чувствовала, что может
перейти какую бы то ни было границу, и рыжий был готов поклониться в ноги ее такту.
Они с ней танцевали по площадке, а ножи сверкали в их руках. Невольно, совершенно
случайно, он задел краешком лезвия ее плечо, и тут же отшатнулся, увидев капельки
крови, выступившие на порезе, который на деле был простой царапиной, но Рене этого
даже не заметила. Только благодаря этому и смогла впервые повалить его. Поэтому,
когда на площадку с ножами в руках вышел Эндрю, Нат лишь покачал головой, уступая
свое место девушке. Он мог не удержать руки вовремя, мог ранить Миньярда, задев его
слишком чувствительную кожу. И если ранить Рене было просто неприятно, и теперь он
понимал, что вряд ли когда-нибудь встанет против нее с оружием, он не знал, что
будет вообще делать с собой, если станет тем, кто причинит боль Эндрю. Натаниэль
поймал самую главную мысль в своей голове — он больше не хотел быть монстром.
Пробежка, домашка, ночная тренировка, но ничего из этого не смогло выгнать

отвратительную мысль из головы. Рыжий не имел права думать об этом, пока дело не
будет сделано, пока Ичиро не отпустит его с концами, пока… Шумно выдохнув, Нат
поднялся с кровати. Ему срочно нужно было покурить, чтобы все эти мысли
растворились в ночи вместе с ядовитым дымом. Схватив первую попавшуюся под руку
пачку сигарет, Веснински бесшумной тенью выскользнул в коридор, а потом отправился
на поиски двери на крышу. Каково было его удивление, когда в темноте он увидел, что
является далеко не единственным человеком, нуждавшимся в воздухе и одиночестве.
— Кто бы мог подумать, что даже здесь я наткнусь на тебя, — пробормотал себе под
нос Натаниэль. — Я могу остаться здесь покурить?
— Идиот, — хмыкнул Эндрю, сидевший на самом краю, узнавая голос. — Да.
Рыжий прошелся по крыше, останавливаясь на краю и глядя вниз. Башни Эвермора, на

которые он забирался, были в разы выше, но небо в Пальметто было чище, а, может,
ему просто казалось.
— Сядь уже, — бросил Эндрю, выпуская дым из легких. — Мельтешишь.
Нат подчинился, опустился, свесив ноги так же, как и Миньярд, оставляя между ними
пространство. Он смотрел на скучную парковку, заставленную машинами студентов, на
заснувший городок, на всё то, что раньше мог лишь представлять в мечтах. Он видел
обычную жизнь. И та мысль, что не давала ему спать, снова заскреблась под черепом.
Шумно выдохнув, Нат выудил из пачки сигарету и закурил, стараясь сосредоточиться на
том, как еле различимо потрескивает табак, как выдыхает дым Эндрю, как где-то
вдалеке рычит мотор одинокого мотоцикла. Стараясь сосредоточиться хоть на чем-то,
кроме этой треклятой мысли.
— Что? — голкипер повернул к нему голову.
— Не послушал твоего совета. Думал, — горько усмехнулся Нат, сбивая пепел с
сигареты. — Вот, маюсь теперь, — он затянулся, чувствуя, как голова начинает
кружиться. — Я больше не хочу быть монстром, которым меня делали, — на грани
слышимости прошептал Нат.
Часть его надеялась, что Эндрю не услышал, но другая, совсем крохотная, молилась об
обратном, молилась о том, чтобы кто-то сказал, что он не тот, кем его растил отец,
не тот, кем приходилось быть, чтобы защитить единственное ценное в жизни — своих
братьев. Эта маленькая частица мечтала о том, чтобы Эндрю схватил его за подбородок
своими твердыми мозолистыми пальцами и плюнул ему в лицо, что он идиот, что ему
даже не стоило пытаться думать, потому что это попросту не его!
Эндрю опустил взгляд на свои руки. Было уже три часа ночи, но они не дрожали от
того, что он давно не принимал таблетку, как раньше, потому что больше он не был
зависим. Он был свободен. Благодаря монстру рядом с ним. К нему не прикасались, его
не задели ножом, его не спрашивали, хоть и могли, его не держали и не давили. Он
был совершенно свободен рядом с этим монстром, как не был свободен ни с кем в своей
жизни. Все привыкли ждать от него чего-то — плохого или хорошего. Не важно. Нат не
ждал от него ничего. И давал всё, довольствуясь той малой платой, что предлагали
ему взамен.
— Все мы отчасти монстры, — голос у Эндрю был хриплым и тихим, и виновата в этом
была далеко не шестая по счету сигарета между пальцев. — Ты хороший человек,
которому всю жизнь приходилось быть плохим, чтобы вырвать у жизни то, что по праву
твое.
— Знаешь, почему? Не потому, что иначе бы я умер, а потому что это давало мне силы
жить, а не существовать. Для тебя это, наверное, прозвучит как бред, но жизнь
играет совершенно другими красками, если ты начинаешь брать у нее то, что на самом
деле можешь получить. А я стараюсь брать даже больше.
— Я бы мог встретиться с Аароном на много лет раньше, — после нескольких минут
молчания вдруг заговорил Эндрю, резко меняя тему. — Я… — он хмыкнул, — тогда я
очень хотел иметь брата, семью, друга. Хоть кого-то. Я всю жизнь летал из семьи в
семью, но у меня никогда не было дома, а когда я узнал про Аарона… — он покачал
головой, шумно втягивая носом воздух. Нат уже хотел было заикнуться о том, что он
не обязан говорить, но вспомнил, что голкипер никогда не делает того, чего не
хочет, поэтому продолжил слушать. — Он сказал, что будет рад встретиться с ним.
Сказал, что наконец-то соберет полный комплект.
— Аарон знает? Знает, почему ты не захотел видеть его тогда? Знает хоть что-то о
твоем прошлом?
— Нет. И никогда не узнает. Кевин и Жан знают о том, что с тобой было в Гнезде?
Знают, откуда у тебя след утюга на плече?
— Ну, благодаря Аарону, Кевин знает в общих чертах, уверен, растрепал все Жану, как
только увидел, — хрипло рассмеялся Веснински. — Что до моего отца… Кевин видел кое-
что, когда мы были совсем детьми. Это была наша первая встреча, меня отбирали в
вороны, а у отца была встреча с Кенго. И за эти годы я рассказал им пару историй,
но… Нет. Они не знают. И не думаю, что когда-нибудь расскажу им.
— Как объяснил им, что ненавидишь чужие прикосновения?
— Кто сказал, что я их ненавижу? — Нат удивленно вскинул брови и впервые за ночь
посмотрел прямо в глаза Эндрю. — Я привык, что прикосновения приносят боль. В
детстве, — он облизнул губы, обдумывая, говорить ли, но потом пересилил себя, —
отец бил и… — рыжий махнул рукой, как бы говоря, что удары — самое лучшее, что он
мог получить, — только сильнее, если я пытался увернуться или отойти. Он считал,
что это значит мое непринятие наказания, а он хотел, чтобы я понимал и признавал
свою вину. А мама… — он на секунду задохнулся, словно одна мысль о матери выбила из
него весь воздух. Он даже не помнил, когда последний раз позволял себе думать о
Мэри, — не пережила всего этого.
— Что с ней стало, Нат?
— Он убил ее. И по кускам отправлял моему дяде в Англию. Она хотела сбежать,
прихватив и меня. Не получилось. Она была еще живой, когда Стюард получил все куски
ее конечностей спустя месяц после первого подарка, — Нат закусил нижнюю губу до
крови, зажмуривая глаза. — Видишь ли, все, кто когда-либо пытались заботиться обо
мне, платили за это кровью. Или жизнью.
— Поэтому больше ты никого к себе не подпускаешь и пытаешься вытолкнуть братьев, —

прошептал Эндрю, наконец понимая.
Миньярд и сам не заметил, как плотину рыжего, если не прорвало то… он открыл ее, и
струи правды рванули на свободу. Вот он, настоящий, самый искренний Натаниэль
Веснински из возможных. Казалось бы, эта правда должна была потушить всё внутри
блондина, наконец подарить ему покой, но всё произошло прямо наоборот. Эндрю
захотелось остаться рядом. Сейчас вечно сильный, язвительный и надменный Натаниэль
казался маленьким, а все его внутренние раны и язвы были обнажены. Их хотелось
залечить, очистить от гноя, промыть, а потом покрыть прохладной мазью, утоляющей
боль и дарящей покой. Потому что Эндрю хотел, чтобы кто-то сделал для него то же
самое.
Вдруг Нат вздрогнул, а потом хрипло рассмеялся, запрокидывая голову и закрывая лицо
рукой. Это был смех умирающего, осознавшего, что вместо лекарства он принял яд,
смех того, кто плыл и понял, что двигался в противоположном от берега направлении,
но уже не осталось сил, чтобы развернуться и остается только утонуть.
— Я проебался, — выдохнул рыжий, снова глядя на Эндрю. — Совсем.
— Да, проебался, — согласился Эндрю.
«Ты открылся. Ты по собственной воле рассказал мне правду. Ты рассказал мне то, что
не рассказывал даже братьям и больше не сможешь молчать об оставшемся. Ты дал себе
опереться на меня. Ты снял все маски и оголил свою душу» — говорили глаза Эндрю. Но
в них не было надменности или эйфории от победы в негласном соревновании. Потому
что он тоже проебался. И они оба это понимали. Это не была игра в правду. Они сами
решили поделиться этим. Эндрю решил. Потому что доверял.
— Запомни то, что я скажу, потому что больше я никогда этого не повторю, — Миньярд
ухватился рукой за затылок Ната, притягивая как можно ближе к своему лицу, глядя
прямо в голубые глаза, в которых он видел сейчас столько незнакомых эмоций. — Ты не
тот, кем тебя делал твой отец, Рико, Ичиро и ты сам. Как бы ты ни пытался, сколько
бы ты ни врал, сколько бы тебе ни верили, я вижу тебя. И ты проебался. Я уже знаю
тебя. Праведность для тех, кто ни черта не понимает в этой жизни. Ты можешь тонуть,
но я протяну тебе руку, если ты позволишь, и тебе нужно будет лишь ухватиться. Дай
мне протянуть руку, — Эндрю сглотнул ком в горле, на секунду опуская глаза, чтобы
потом с решимостью снова посмотреть в глаза Натаниэля, которые, казалось, выпивали
его всего без остатка. — Нарушь свое правило шести «не» ради меня еще раз.
Последний. Поверь мне. Доверься мне. Жди. Надейся. Один раз.
— Один раз это ведь не так страшно, да? — еле слышно зашептал ему в губы Нат.
— Если я испугаюсь, не произойдет ничего ужасного, если я просто попрошу твоей
помощи?
— Я уже сказал, что не буду повторять, — зарычал Эндрю, с силой сжимая затылок
рыжего под своими пальцами.
— Я же тупой, забыл? — весело спросил Нат, а его голубые глаза, которые сейчас были
так близко, озорно сверкнули.
И это было слишком. Слишком много правды, слишком много искренности и слов, слишком
много обещаний и уверенности. Слишком много настоящего. И Эндрю срочно нужно было
заткнуть этот слишком умный рот, чтобы он не сказал что-то такое, что его
поломанные душа и сердце просто не переживут, хоть он и отрицал их существование.
Миньярд резко сократил мизерное расстояние между их лицами, болезненным поцелуем

впиваясь в чужие губы. Он целовал Ната так, словно хотел навсегда заставить его
замолчать, заставить его никогда больше не ухмыляться и не улыбаться, не смеяться и
не язвить. Голкипер ненавидел его всей своей душой: каждое слово, каждый взгляд,
каждое движение, каждый чертов вздох, каждый раз, когда он соблюдал границы, каждый
его понимающий кивок. Особенно он ненавидел этого идиота, когда он подался вперед,
приоткрывая губы, позволяя углубить поцелуй, но не давя, всё еще держа свои руки
при себе. Нат балансировал на грани между таким же яростным ответом и перехватом
контроля, слабо улыбаясь в поцелуй, изредка успевая схватить такой необходимый
глоток воздуха. Казалось, что для них обоих мир сосредоточился в этом моменте,
будто от этого зависели их жизни. Пока наконец Эндрю не подался назад и Нат не
сделал то же самое. Глаза Миньярда казались черными дырами, в которых был полный
беспорядок, хаос в чистом виде, но где-то на дне сверкало желание. Глаза Ната
выражали полный покой многовековых льдов, которые еле заметно дрейфуют по глади
океана, но на глубине зрачков плясало такое привычное и знакомое озорство.
— Ты должен был меня остановить, — выдохнул Эндрю, словно не до конца осознавая,
что только что сделал.
— С чего бы? — рыжий приподнял бровь. — Думал, я имею право самостоятельно решать,
когда и кому говорить «да».
— Это не «да», не настоящее «да», а банальный нервный срыв. И я это вижу, даже если
не видишь ты.
— Чтобы все мои нервные срывы были такими, — усмехнулся Нат, зачесывая волосы
назад. — Аминь.
— Назови мне хоть одну причину, чтобы прямо сейчас не сбросить тебя с крыши, —
прорычал Эндрю, чувствуя, как злость поднимается в горле. Злость на эту легкость,
злость на принятие и ухмылку. Злость на то, что этот Веснински просто существует.
— Я утяну тебя за собой, — легко отозвался Натаниэль. — И это очень долгий путь
вниз, — он щелчком отправил сигарету, дотлевшую до фильтра, в полет. — Но судя по
твоему настроению, мне и правда стоит покинуть столь небезопасное место, — он, как
и всегда, слишком легко поднялся на ноги.
— Трус.
— Эндрю, давай честно, — Нат подошел к нему, встал за спиной и наклонился так,
чтобы опалить своим дыханием изгиб шеи, — мы оба прекрасно знаем, что я кто угодно,
но только не трус. И ты никогда не сбросишь меня с этой крыши.
— Я ненавижу тебя, — выдохнул Миньярд, не находя в себе сил даже повернуть голову
или в немой угрозе схватить идиота за кофту, как бы говоря, что, соверши тот одно
неверное движение, и голкипер перекинет его через себя, отправляя в полет вслед за
окурком сигареты.
— Насколько сильно, позволь уточнить?
— 84 процента, Веснински.
— Хм, то есть шестнадцать процентов от всего времени не ненавидишь? — голос рыжего

так и звенел от веселья, но в нем слышалась характерная хрипотца, оставшаяся после
поцелуя, перераставшая в подобие урчания.
— Шестнадцать процентов от всего времени я не хочу тебя убить, — Эндрю наконец

повернул голову, снова находя эти светящиеся глаза, которые сейчас искрились
восторгом. — Ненавижу я тебя всегда, — он отметил, что и собственный голос чутка
подводил.
— М… Не забывай обновлять статистику.

***
Кевин проснулся от того, что он не понимает, где он и что происходит, а какая-то

охамевшая в край тварь вылила на него стакан воды. Стакан воды! Подорвавшись с
места, он схватил руку над собой и одним движением повалил наглеца на кровать,
оказываясь сверху. Его зеленые глаза горели праведным гневом, тогда как губы
скривились в оскале. Сердце лихорадочно стучало в груди, а вырванный из сна разум
старался понять, что происходит и откуда исходит угроза. Под ним, прижатым к
матрасу, был Аарон, на лице которого читалось искреннее удивление и замешательство,
словно он ничего не сделал, а теперь оказался зажат между кроватью и взбесившимся
нападающим.
Миньярд дернулся, но Кевин держал крепко. Его и без того острые черты лица
ожесточились, а зеленые глаза озверели. Казалось, одно неверное движение, и Дэй и
правда разорвет ему глотку, как дикое животное. Такой взгляд Аарон знал хорошо —
видел у брата. И тогда самым главным было контролировать себя, чтобы не
спровоцировать другого на нападение. Вот и сейчас, стараясь смотреть прямо в
изумрудные глаза, блондин восстанавливал сбившееся дыхание, игнорируя то, что
тяжелое тело придавливало его. С мокрых черных волос нападающего капала вода и, как
назло, прямо на лицо Миньярду, от чего он непроизвольно вздрагивал.
— Слушай, это была просто шутка. Ты уже третий день будильник не слышишь. Выдохни.
— Шутка? — Кевин жестко усмехнулся и тряхнул головой, как пёс, стараясь убрать
мешавшиеся мокрые волосы. — Вылить на меня, пока я сплю, не понимаю, где нахожусь,
кто находится рядом со мной и что происходит, стакан холодной воды?
— Блять… — Аарон понял, что проебался. Снова. Он каждый гребаный раз проебывался,
когда дело касалось бывших воронов, потому что он не успевал или просто не хотел
думать о том, как то или иное действие скажется на их травмированной психике.
— Именно, — Дэй с силой надавил ему на горло предплечьем, стиснув зубы, словно не
давая чему-то вырваться, а потом резко встал, чтобы распахнуть окно и шумно втянуть
носом воздух. — Свали на хуй.
— Кевин…
— Я сказал, уйди.
— Никуда я не пойду! Это и моя комната тоже!
— Аарон, ты меня заебал! — взорвался бывший ворон. — Ты помогал мне тогда, когда я
только приехал. И я безмерно за это благодарен, пусть ты и делал это потому, что
тебя заставил Эндрю. Но я заебался! Я заебался закрывать тебя собой, когда ты
открываешь свой рот, не подумав, когда ты бросаешься на Ната или Жана. Ты, кажется,
забыл, но они мои братья. А я, как идиот, ведомый чувством долга, защищаю тебя,
дебила, который привык, что ему ничего не бывает, потому что рядом брат, который за
тебя перегрызет любому глотку. Пойми наконец, в один момент ты не откроешь свои
глаза, твое сердце перестанет биться, а врачи скажут, что все это из-за долбаных
энергетиков, которые ты хлещешь, как воду!
— Твой Нат меня не тронет. Эндрю сказал…
— Да прекрати ты закрываться Эндрю, как щитом! — рявкнул Кевин, поворачиваясь к

нему лицом. — Ты все время пытался узнать у меня про Ната? Так я тебе расскажу! — и
его прорвало. Этот дурацкий стакан с водой, страх, который он почувствовал, не
понимая, что происходит, сломал все установки и блоки, и правда засочилась из всех
углов. — Он был для меня и Жана таким же щитом, каким для тебя является Эндрю,
только в разы дольше и крепче. Он защищал нас от всего, от чего мог. Почему на
наших телах так мало шрамов? Потому что они все на Нате! Знаешь, что было, когда
Тетсуи замахивался на нас? Нат накрывал нас собственным телом, — Аарон тряхнул
головой, даже не в силах представить подобное. — Этот мелкий засранец, который мне
в пупок дышит, да, ты не ослышался! Нат не спал по несколько суток, когда считал,
что нам угрожает опасность, Нат менялся со мной комнатой, зная, что Рико будет в
ярости, но куда больше значения для него имело то, что я буду спать свои жалкие три
часа, а не корчиться от боли и терять кровь. Он забивал на всех и всё, на себя,
лишь бы мы с Жаном чувствовали себя настолько хорошо, насколько это возможно. Он
ломался на наших глазах. Снова и снова, собирая себя по кусочкам. Ради чего? Ради,
блять, нас! А теперь, спустя столько лет… — Кевин хрипло рассмеялся. — Я не знаю,
какую сделку он заключил, я не знаю, как он выкупил нас. И не хочу думать. Потому
что я боюсь даже представить, какой была наша цена, прекрасно зная, что этот идиот
согласился бы на всё. Но есть одна малюсенькая проблема. Я не уверен, что внутри
моего брата осталось еще хоть что-то живое и настоящее, что там осталось хоть что-
то от того мальчика, с которым я познакомился, когда мне было одиннадцать, от того
мальчика, что рассказывал мне о созвездиях, которые видел с крыши своего дома, от
мальчика, умевшего мечтать и надеяться. Как думаешь, сколько еще Эндрю, блять,
продержится, защищая тебя, когда ты только и делаешь, что вставляешь пальцы в
розетку?! — Кевин навис над Аароном, который все еще пораженно сидел на его
кровати, стараясь слышать сквозь звон в ушах. — Он человек, Аарон! Он лишь человек,
пусть и очень сильный. Я учусь жить самостоятельно. Советую и тебе, пока твой брат
не сделал то, что в результате лишит тебя близнеца.
Сказав это, Кевин схватил первую попавшуюся футболку и, хлопнув дверью, вышел из
комнаты. Вскоре послышался еще один хлопок. Видимо, ушел на пробежку. Или к
братьям. Аарон не знал. Он и не хотел. Всё, что он мог — неподвижно сидеть на
мокрой кровати, не в силах вздохнуть, глядя туда, где минуту назад стоял Кевин. В
голове одновременно не было ничего и сразу всё. Он никогда не думал о том, как
защита семьи отражается на Эндрю, никогда не думал, что… И он никогда не думал о
том, почему у Кевина так мало шрамов по сравнению с Натом. Он думал… Да ничего он
не думал! Но перед глазами уже сами собой возникли картинки. Вот Тетсуи
замахивается на маленького Кевина за то, что он снова не пробил защиту противника,
а потом Нат, который был быстрее молнии, в последний момент падает на брата,
закрывая собой и принимая удар. В ушах стоял хруст костей и приглушенный вскрик,
вырывавшийся из легких маленького рыжего мальчишки вместе со всем воздухом.
Пусть для всех Аарон и Эндрю были самыми странными близнецами, на самом деле они
оба знали, что дорожат друг другом… Так Аарон думал до сегодняшнего дня. Знает ли
Эндрю, что на самом деле брат не ненавидит его? Что он хотел помочь, когда у того
была ломка, но даже не смог себя заставить попросить об этом Би? Что он каждый раз
замирает, когда краем глаза видит порезы на запястьях, когда после душа Эндрю
меняет повязки? Что он всегда мечтал о брате и семье, о чувстве защищенности,
которое теперь дарил ему близнец? Знал ли тот хоть что-то из этого? Знал ли, что
Аарон даже отказался от своей влюбленности в чирлидершу Кейтлин, помня
договоренность?
Он лишь человек… Эндрю знал всё о своем брате, но Аарон не знал ничего о жизни
близнеца до их встречи. Вообще ничего. Ни о семьях, в которых тот был, ни о
детстве… Почему Эндрю не терпит прикосновения? Почему он всегда ходит с ножами?
Почему всегда спит спиной к стене? Почему просыпается от каждого шороха? Почему
резал собственное тело? Почему так зациклен на сделках? Почему никогда ни о чем не
просит? Почему? Почему? Почему? Тысячи почему, на которые у Аарона не было ответов.
Он знал лишь, что в прошлом Эндрю темно, грязно и больно. И слова Кевина снова
зазвучали в голове: «пока твой брат не сделал то, что в результате лишит тебя
близнеца…» Неужели своими действиями он и правда подталкивает Эндрю к краю,
медленно уничтожая его? Неужели он… убивает его? От этой мысли к горлу подступила
тошнота. Что, если Кевин прав? Что, если Эндрю рассыплется на тысячи осколков и
даже Би не сможет его собрать? Впервые Аарон так отчетливо ощутил потребность
увидеть брата и поговорить с ним. Именно поговорить, пусть это и будет стоить ему
нервов и седых волос.
Он обошел все комнаты, искал, казалось, везде, где мог, рискнул даже заглянуть на
крышу, хоть в первый и последний раз, когда он застал брата здесь, тот метнул в
него нож, пусть и попал в стену. Аарон позвонил ему, написал, но был
проигнорирован. Сегодня у Эндрю была только одна пара, но начиналась она только в
одиннадцать, а на пробежку, как вороны, блондин никогда не ходил. Обыскав их
комнату, Миньярд убедился в том, что брат должен быть где-то неподалеку, потому что
ключи от машины всё еще лежали на столике при входе. Но его нигде не было. Даже
Кевин уже вернулся с пробежки, смерив Аарона злобным взглядом, а Эндрю не было…
— Рене, еще немного, и я просто вылью этот милкшейк тебе на голову, — прорычал
голкипер, глядя на совершенно расслабленную девушку перед собой, которая и позвала
его позавтракать вместе.
— Это ты хочешь поговорить, а не я, — мягко улыбнулась она. — Я не буду давить.
Если хочешь, мы можем вернуться.
— С чего ты взяла, что я хочу говорить? — фыркнул Эндрю, закидывая в рот картошку
фри, хоть и так прекрасно знал ответ на этот вопрос.
— Ты ведь никогда не делаешь ничего, чего не хочешь. Но ты здесь.
— Какие сейчас открытые ставки на Веснински?
— Ох, их очень много, — приглушенно рассмеялась Уокер. — Кажется, Ники и Элисон на

нем зациклились. Вопрос про ориентацию все еще открыт. Потом Дэн заявила, что он
сирота. Ставят на его умения драться. Ставят на то, сколько языков он знает. На то,
откуда у него деньги, учитывая машину. Ставят на то, подерется ли он с Аароном, с
тобой и с Рико. Что еще?.. Но список всё время пополняется, — пожала плечами
девушка.
— И что думаешь ты?
— О чем именно?
— Вообще.
— Я думаю, что Нату очень не нравится, когда кто-то без разрешения сует нос в его
дела. Он очень осторожен и, вероятно, не просто так. Он вытащил их троих из Гнезда,
и это уже о многом говорит. Ты меня знаешь, Эндрю, я никогда не лезу туда, куда не
просят, только наблюдаю.
— И что же ты видишь?
— Что вы с Натом круги друг вокруг друга наматываете, а воздух между вами чуть ли
не плавится, — скажи это кто-то другой, Миньярд, вероятно, тут же бы замахнулся для
удара, но Рене говорила так мягко и понимающе, что ему лишь оставалось закатить
глаза. — Думаю, Нат опасен для своих врагов, но пока мы ими не являемся, это не
должно нас касаться. Думаю, понемногу он начинает привязываться к команде, хоть и
старается не делать этого всеми силами. Он лидер по натуре, но предпочитает стоять
в тени и контролировать весь процесс со стороны. Я слышала, как он обсуждает с
Ваймаком и Кевином наши тренировки и подход к каждому. И, как бы то ни было, Дэвид
прислушался, но всем сказал, что это Кевин предложил эти новые упражнения. Он
сказал, что они несколько изменили их, доработали специально для лисов, но я
уверена, всё это сделал Нат. Не знаю, почему, но он не хочет, чтобы и мы
привязывались к нему.
— Но он проебался, — слова, сказанные несколько дней назад на крыше, вырвались сами
собой, а легкие Эндрю сжались.
И снова он не до конца понял этого наркомана. Он не просто доверился Миньярду, не

просто раскрыл себя, не просто… он привязался. Рука сама потянулась к телефону и с
какой-то горечью блондин посмотрел на дату. До Хэллоуина осталось чуть больше
недели. После этого… Ичиро снова призовет своего дьявола.
========== Глава 10 - Братья - наша головная боль ==========
Натаниэль искренне ненавидел долбаные пары в университете, когда на носу был такой
важный матч, а преподаватель так и требовал внимания к своей скучной персоне.
Кевин, как и всегда, загонялся, Жан был спокоен, как танк, но его выдавала привычка
разделять еду на тарелке. А еще он постоянно проверял телефон и писал кому-то. И
только Нат знал, что брат пишет Джереми Ноксу.
Вообще, как так вышло, что эти двое не просто поладили, но еще и начали
встречаться, Веснински толком не понимал. Жан не распространялся, а рыжий не лез
ему в душу. Все, что он знал — после очередного матча воронов и троянцев — они
устраивали их, чтобы потягаться, как одни из сильнейших команд, хоть и были в
разных округах — солнце Калифорнии подошел к французу, обеспокоенный его рукой и
тем, что его так и не посадили на скамейку. Джереми тогда хотел лишь извиниться, но
у парней как-то завязалось общение, а потом Нат спалил брата на том, как он слабо
улыбается экрану своего телефона. И вот Жан вышел на свободу. Сначала Нокс тайком
приезжал, когда мог, а потом и Моро решился навестить тогда еще друга. Когда все
закрутилось, Нат не знал, но был рад видеть искреннее счастье на лице брата, был
рад видеть его по-настоящему живым.
Стоило паре закончиться, как Веснински тут же выскочил из кабинета и ринулся на

улицу. Он уже вдохнул прохладный октябрьский воздух, намереваясь двинуться в кафе
неподалеку, чтобы выпить кофе и там дождаться братьев, как вдруг его взгляд
зацепился за неподвижную фигуру в черном. Светлые карие глаза прожигали насквозь, и
только по одному этому взгляду Нат понял — что-то не так. Не мешкая, рыжий двинулся
прямо к Миньярду.
— Лжец, — плюнул ему в лицо Эндрю, как только бывший ворон остановился в метре от
него.
— И тебе привет. Соизволь объясниться, ибо я не делал ничего, чтобы получать такое
оскорбление, — Нат с вызовом вздернул подбородок.
— Ты собрался подохнуть.
— Не припомню такого.
— Дата.
— Да, розовый пони, вероятно, скоро снова свистнет, призывая своего верного пса, но
это не значит, что я намереваюсь умереть, — в голосе парня не было ни капли
сомнения или наигранности, только правда, от которой внутренности Эндрю неприятно
крутило. — В чем проблема? И почему я лжец?
— Проблема во всем. А лжец ты потому, что не сказал о седьмом «не», которое

нарушил. Не привязываться.
Нат замер, а на его лице растеклось удивление, словно он и сам не понимал этого до
того, как Эндрю озвучил простую мысль. Голкипер почти видел, как тело парня
дернулось, желая отступить, но он заставил себя стоять, заставил себя смотреть во
внимательные янтарные глаза напротив. Нат открыл было свой умный рот, но тут же
закрыл, не зная, что сказать. Он качнул головой, облизнул губы, но выдавить из себя
так ничего и не смог.
— Так значит не лжец, а просто идиот, — хмыкнул Эндрю, понимая его без слов. — Лис
запутался и попал в капкан, засыпанный осенней листвой. Что будешь делать?
— Не знаю, — снова слишком честно и открыто. А в голубых глазах искреннее смятение.
— Я правда не знаю. Видимо, придется постараться не умереть.
— А ты хотел умереть?
— Нет. Не сейчас. Тогда в Истхейвене — да, но не сейчас.
— Тогда дай слово, что останешься.
— Остаться, — Нат усмехнулся, глядя на Миньярда с какой-то горечью. — Моя жизнь

была сосредоточена на том, что я защищал Кевина и Жана, служил Рико. Теперь всё это
в прошлом. Что теперь? У меня никогда не было желаний, кроме как освободиться, но я
даже не знаю, что такое настоящая свобода. Я умею лишь служить. Я родился с
подрезанными крыльями. Я не умею летать. И что мне говоришь делать ты?
— Тогда возвращайся в Гнездо, — безразлично пожал плечами Эндрю, словно возвращение

в Эвермор не означало спуск в ад, не означало уничтожение и боль. — Какой у тебя
выбор?
— В этом-то и проблема, что выбор есть, — и впервые за весь разговор Нат отвел
взгляд. — У меня есть выбор…
— Расскажешь или продолжишь строить из себя королеву драмы, как Кевин?
— Не здесь, — рыжий тряхнул головой, а потом выдавил из себя улыбку. — И это не на
пять минут, а меня скоро начнут искать Жан и Кевин.
— Нат, — Эндрю схватил его за руку, когда тот уже развернулся, чтобы уходить. — Мы
не вороны. Мы лисы. С нами тебе не нужно летать, но это не значит, что ты не можешь
быть свободным.
Он не ответил, лишь кивнул, говоря о том, что услышал и еще подумает об этом. Кафе
встретило Ната легкой музыкой и гамом собравшихся студентов. Братья и правда уже
были тут, поэтому рыжий сел на оставленное для него место у стены. Жан и Кевин
поприветствовали его улыбками, а потом продолжили свой спор, связанный с их
последней совместной парой по культурологии. Нат не слушал. Сейчас его голова была
занята совсем другим. Эндрю. Он общался с ним, будучи уверенным, что не привяжется,
ведь… они просто обмениваются правдой, а Миньярду наплевать на весь мир. Заботят
его лишь брат и кузен, отчасти Кевин, из-за их сделки, но не более того. Это был
холодный расчет. Общаться с человеком, который умнее других, но при этом никогда не
пойдет навстречу. Но что-то пошло не так. Нат старательно пытался понять, в какой
момент он просчитался. В какой момент его игривость стала чем-то большим, и как он
оказался на крыше целующимся с блондином. В чем он просчитался? В какой момент и
почему его начал успокаивать взгляд янтарных глаз напротив? Он не знал. Как не знал
и того, что теперь с этим делать. После того поцелуя на крыше не изменилось ничего
от слова совсем. Нат даже не особо остро об этом думал, памятуя о том, что Эндрю
назвал все это банальным нервным срывом. Может быть, так и было, только это он
поцеловал рыжего, а не наоборот. Понятно было, что… ничего не понятно, как и всё,
связанное с Миньярдом. Поэтому для себя Нат принял одно единственное верное
решение — жить дальше и стараться не умереть.
Выругавшись сквозь зубы, Эндрю побрел к своей машине, припаркованной неподалеку.

Будто только Нат проебался, привязавшись… Миньярд сам не заметил, в какой момент
начал пускать этого рыжего во все аспекты своей жизни. Тот не был рядом, казалось,
только ночью, и то, влез и туда, когда Эндрю поднялся покурить на крышу. Дьявол,
который к монстру был добрее, чем кто бы то ни было. Он был рядом. Он играл с Ники
и Кевином в приставку, он ездил с ними в Колумбию, он ходил с ним на спарринги, он
курил рядом, он защищал команду, он помогал, он… делал всё из тени, при этом
показывая себя настоящего только Эндрю. И почему-то от осознания этого внутри что-
то теплело. Он думал, что знает, что делает. Он думал, что жонглируя прошлым друг
друга, подкидывая всё новые и новые истории, они лишь играют в известную одному ему
игру, что выиграет он сам, узнав всё о Веснински и разгадав таки головоломку его
личности. Он был уверен, что наконец поймет для себя всё, а потом выбросит рыжего
из своей жизни. Что тот лишь интересная игрушка.
В какой момент все пошло кувырком? Когда он неосознанно ждал возвращение ворона в
Пальметто? Когда вместо того, чтобы уйти, остался и помог преодолеть ломку? В какой
момент он потерял контроль? И терял ли вообще? Вроде бы и нет, Нат ни разу не
нарушил его границ, ни разу не сделал чего-то, что заставило бы животное внутри
начать кричать об опасности, хоть сам по себе Веснински и был одной сплошной
опасностью. Все это никак не хотело складываться в единую картинку. Даже тот
дурацкий поцелуй на крыше, из которого рыжий, кажется, вышел победителем. Обычно в
такие моменты Эндрю просто забывался, простая физическая потребность, за которой
шла естественная разрядка, но Нат и тут не мог быть, как другие. Блондин помнил
каждое мгновенье, каждое прикосновение губ и языка, каждый хриплый вздох. И
отстранился он лишь потому, что знал, что еще немного и остановиться просто не
сможет. И будь проклят этот дьявол, он тоже отстранился. Он не требовал больше, чем
Эндрю мог ему дать, даже не пытался просить. Ни разу. И Нат, кусок идиота, не задал
ни одного вопроса. Просто принял всё как данность.
«В какой момент я ошибся? И ошибся ли я вообще?» — именно с такими мыслями он

вернулся в комнату, надеясь завалиться на диван и вперить взгляд в потолок. Может,
если он будет один и в тишине, если его не будут трогать, а рядом не окажется
человека с пронзительными голубыми глазами, в которых так и хочется утонуть, он
сможет подумать, сможет понять и разобраться?
— Ты вернулся, — Аарон. Он сидел всё это время на диване и теперь подорвался
навстречу.
— Интересная реакция, — Эндрю скептически выгнул бровь, подходя к брату. — Во что
ты опять вляпался?
— Я хочу поговорить.
— Да, сегодня определенно день сюрпризов и разговоров, — протянул голкипер,

запрокинув голову к потолку, думая, а на сколько его хватит. Сначала Рене, потом
Веснински, теперь еще и брат… — Если это не угрожает твоей жизни, то нет, — он
забрался на подоконник и открыл окно, чтобы покурить.
— Ты не понял. Я хочу поговорить.
— А я нет.
— Эндрю, нам надо поговорить. Мне надо.
— Если тебе что-то нужно, удовлетворяй свои потребности самостоятельно, не втягивай

меня в это, — переложив сигарету в левую руку, в правую блондин взял нож рыжего,
который лежал под повязкой.
— Я хочу расторгнуть нашу сделку, — слова Аарона больно ударили по вискам, а нож
упал на подоконник.
— Нет.
— Я хочу, чтобы ты остался рядом, но я не хочу, чтобы ты защищал меня собой.
— Я уже сказал. Нет. Кто положил эту идиотскую мысль в твою голову?
— Натаниэль.
Эндрю резко повернул голову, вперив в брата внимательный взгляд. Нат старался
контактировать со вторым близнецом по минимуму. Он вряд ли бы стал разговаривать с
Аароном и уж тем более на такие щепетильные темы. И рыжий не знал о той сделке, что
была между братьями. Во всяком случае, Эндрю ему не рассказывал.
— Врешь, — выдохнул наконец он, но головы не отвернул. — Попробуй еще разок.
— Я не вру. Просто он даже сам об этом не знает.
Миньярд сделал затяжку, осмысливая услышанное. Нат сам не знает, что вложил какую-
то идею в голову Аарона. Если бы он и правда что-то сказал, он бы прекрасно знал,
какие слова и для чего он выбирает. Брат не говорил с Натом, но узнал что-то,
связанное с этим рыжим идиотом. Что-то, связанное с защитой и братскими
отношениями. Ответ оказался до невозможности простым.
— Что наплел тебе Кевин?
— Как ты?.. — Аарон пораженно смотрел на брата, но тут же взял себя в руки.
— Наконец открыл свой рот. Это не важно.
— И снова нет, — Эндрю устало прикрыл глаза. Ему это уже надоело. — Что бы не
сказал Кевин…
— Я не хочу, чтобы ты повторил участь Натаниэля.
Сигарета замерла на полпути к обветренным губам, а по телу голкипера прошла мелкая

дрожь. Он снова внимательно посмотрел на брата, но уже совсем иначе, не так, как
раньше. Что-то изменилось. Ах да, Аарон переживал за него. Это определенно было
что-то новенькое и… странное. Всё внутри будто перевернулось, а в горле встал ком,
который никак не получалось сглотнуть. И опять всё в его жизни меняется из-за этого
долбаного рыжего идиота. Может, и правда стоило тогда сбросить его с крыши?..
— Я не гребаный мученик, чтобы повторять его судьбу, какой бы она там ни была, —
медленно проговорил Эндрю, старательно подбирая слова. — И тебя это должно касаться
в последнюю очередь. У нас сделка. Как я выполняю свою часть — не твоего ума дело.
— Нет, моего! Ты мой брат, черт возьми! Хватит!
— Иди прогуляйся. Пары ты и так пропустил.
— Прекрати меня игнорировать! Поговори со мной наконец! Ты игнорируешь меня уже

много лет! Ты ничего не говоришь, ты молчишь, ты!..
— Я что? — Эндрю встал и подошел вплотную к брату, глядя в собственное отражение.
— Ты чужой. Ты знаешь всё и обо всех, но сам, — Аарон рассмеялся, всплеснув руками.
— Что такого было в прошлом, что ты даже мне ничего не рассказываешь? Я же твой
брат. Мы, блять, близнецы! Мы отражение друг друга!
— Благодари небеса за то, что ты не точное мое отражение, — Эндрю схватил его за
ворот толстовки и дернул на себя. — Я знаю, кто ты и что ты для меня, но это не
значит, что я дам тебе влезть в дерьмо своего прошлого.
— А Веснински даешь? — не унимался защитник. — Думаешь, все мы слепые и не видим,
что ты говоришь с ним даже больше, чем с Рене? Может, мне пойти к нему и
расспросить? От него я, видно, узнаю больше, чем от тебя.
— Он был прав, когда говорил, что ты тот еще идиот, — Эндрю оттолкнул от себя
брата, стараясь унять рвущийся из груди гнев. — Можешь пойти к нему и спросить, но
ты ничего от него не узнаешь, только получишь нож под ребра. И это будет
оправданно, потому что ты все никак не научишься не лезть туда, куда не просят. Мое
прошлое тебя не касается. И не коснется. Об этом я позабочусь.
— Дай мне ответы.
Эндрю был готов рассмеяться. И вот снова от него чего-то требовали, просили отдать
безвозмездно. Аарон, кричавший минуту назад о том, что он его брат, о том, что ему
можно и нужно доверять, что он имеет право знать, не понимал простых истин. Его
брат никогда не делает ничего просто так. Интересно, а что такого рассказал ему
Кевин, что Аарон прыгает вокруг близнеца, как верный щенок, и даже пропустил пары?
Нужно будет вытрясти из Дэя всё, а потом свалить на крышу и рассказать Веснински,
что учудили их братья. Зачем? Эндрю не знал. Просто хотел увидеть реакцию рыжего.
Может, услышать более подробный рассказ, узнать о его прошлом, может… снова
поцеловать его, разложить на атомы настолько, чтобы он был не в состоянии ни
язвить, ни усмехаться, чтобы все маски бессильно слетели с его лица…
— Какую цену ты хочешь, чтобы я заплатил? Что сделал? Сказал? — а нет, Аарон все-
таки не забыл. Но у этой правды не было цены.
— Нет, — Эндрю затушил сигарету и выбросил окурок в окно. — Я ничего не хочу. Ни от
тебя, ни от кого-либо еще.
— Значит, пойду к Нату.
— Сходи, только не забудь снять всё на камеру и потом перекинуть мне.
***
Нат смотрел на близнеца перед собой и, казалось, был готов расхохотаться в любой
момент, тогда как Жан уже скулил от смеха на своей кровати, шепча на французском,
умоляя прекратить убивать его. Это и правда было смешно. Без стука Аарон влетел к
ним в комнату после тренировки и потребовал, чтобы Нат рассказал всё, что говорил
ему брат, потому что он имеет право знать. И рыжий даже не понимал, как толком на
это реагировать. С одной стороны, можно было просто послать дурака, но, с другой,
было как-то… скучно. Он просто не мог себе позволить упустить такую возможность
повеселиться.
— Умоляю, дьявол, прекрати это, — заскулил Жан, стараясь отдышаться. — Он пытается
тебе угрожать, серьезно?!
— Дай мальчику помечтать, — махнул кистью Нат, закладывая руки за голову. — Аари,
ты не думал поговорить об этом с братом, а не со мной? Я все-таки не википедия,
чтобы знать ответы на все вопросы.
— Но ты их знаешь.
— Этого я не говорил.
— Просто ответь.
— С какого перепуга? — Нат резко встал и двинулся на выход из комнаты. — Потому что
тебе в голову взбрело, что я что-то кому-то должен? Потому что ты решил, что мне не
плевать? Почему ты вообще решил, что я что-то знаю? — он приглушенно рассмеялся,
двигаясь по коридору в сторону комнаты банды Эндрю. — Тебе вроде Кевин достаточно
ясно дал понять, что в следующий раз, когда ты полезешь в мои дела, получишь.
Инстинкт самосохранения окончательно атрофировался? — он открыл дверь и без усилий
вошел в комнату к монстрам. — Эндрю, забирай свой комок любопытства и бестактности.
Опа, — Нат замер, глядя на то, как второй Миньярд вжимает Кевина в диван, приставив
нож к его горлу. — А я как всегда вовремя. Что делаете?
— Тебе, кстати, тоже будет интересно, — голкипер даже не оторвал взгляда от

побледневшего лица Дэя. — Может, ты расскажешь, что наплел Аарону, не мне, а моему
брату? Особенно учитывая то, что он, судя по всему, был главным героем твоих
сказок.
— Эндрю, убери нож от его горла, иначе точно такой же окажется у глотки твоего
брата, — помедлив секунду, блондин подчинился, с ненавистью глядя на вошедшего.
— Отлично, а теперь, Аарон, сядь рядом с Кевином.
— Да не буду я!..
— Сел! — рявкнул не своим голосом Веснински. — Умница. А теперь, мальчики,

рассказывайте своим большим и до невозможности злым братьям, что за хуйня
происходит и за что вы треплете нам обоим нервы, — Нат рухнул в кресло мешок,
пристально глядя на провинившихся.
— Тебя не смущает, что я старше? — проворчал Кевин, потирая шею.
— Мне глубоко насрать, рассказывай.
— Наркоман, — Эндрю сел на подоконник и пощелкал пальцами. Фыркнув, Нат тут же

бросил ему пачку своих сигарет, прекрасно зная, что тому нравится сладковатый вкус,
хоть он этого никогда и не признает.
— Мы ждем.
— Ничего он мне не рассказывал! — фыркнул Аарон.
— Пизди больше, — кивнул Нат. — Кев? Или мне самому начать делать предположения?
Молчишь. Ладно. Ты рассказал, как мне ломали пальцы? Нет. Как заставили играть со
сломанными ребрами и трещиной в бедренной кости? Тоже нет. Эндрю, не подскажешь, в
каком направлении двигаться?
— Что-то, связанное с защитой и братьями, — выдохнул ответ Миньярд вместе с дымом.

— После этого мой дорогой брат решил отказаться от нашей сделки, от моей защиты, и
потребовал рассказать о моем прошлом.
— А-а-а-а-а, — протянул рыжий, поднимаясь на ноги, чтобы взять сигарету из

собственной пачки, лежавшей рядом с бедром голкипера и закурить. — Дай подумать…
Черт, там было много всего, — и тут Нат замер, после чего медленно перевел взгляд
на замершего Кевина. — Ты не посмел… Скажи, что ты этого не сделал, — он выбросил в
окно только начатую сигарету и перешел на французский. — Скажи, что ты не рассказал
ему, Кев, потому что иначе я и правда приду в ярость!
— Я лишь сказал правду.
— Сказал правду?! Ты рассказал о том, что я могу быть слаб! Ты знал, что!.. Блять,
Дэй, ты не имел на это права! — Веснински закусил нижнюю губу, стараясь успокоить
рвущееся из груди сердце, после чего заговорил на английском. — В точности
рассказал мне всё. Сейчас же.
И Кевин рассказал. Его голос был тихим, но каждое слово звенело в тишине, как звон
колокола. Дэй не смотрел в глаза брату, прятал взгляд, чувствуя себя совершенно
ужасно, тогда как Аарон рядом сжался в комок. Они оба и правда чувствовали себя
провинившимися детьми, которые сейчас сидели перед родителями. С каждым словом Нат
становился все мрачнее, тогда как Эндрю на первый взгляд казался совершенно
невозмутим. Выдавал его лишь слишком яркий и пронзительный взгляд, которым он
сверлил щеку Веснински. Он слушал слова Кевина и начинал понимать, что же такого
произошло с его собственным братом, раз он впервые за годы решил полезть в его
прошлое. И от этого становилось тошно. Аарон волновался. Аарон заботился. Аарон
переживал. Эндрю захотелось выплюнуть собственный желудок.
— Знаете, что, — голос Ната был сухим и хриплым, — рассказывайте друг другу всё,
что хотите. Мне плевать. Я серьезно, Кев, хоть книгу пиши.
— Нат…
— Я, блять, говорил тебе! Я говорил тебе, чем это может для меня обернуться! Для
нас троих! Думаешь, этот дебил будет держать язык за зубами?! Мне глубоко насрать
на то, что знает он, но если об этом узнает и остальная команда… И что прикажешь
мне с этим делать? М?! Я просто прекрасно балансировал на грани, когда скармливал
им по кусочкам правду. Да, они расплывчато знают о том пиздеце в Гнезде, но теперь…
Они будут жалеть меня и в то же время восхищаться. Хрен мне теперь, а не втихую
сидеть в тени, прикрывая ваши задницы! Нас троих это коснется. Чем ты думал?!
Думаешь, после такого они не начнут задавать вопросы?! Они не понимают слово «нет»
и лезут со своими дебильными расспросами! И ты будешь взрываться и рассказывать им
всё больше и больше. Чего ты, блять, добивался?! Думал вправить ему мозги?!
— Нат, хватит, — совсем тихо сказал Эндрю, но был проигнорирован.
— Он не перестанет! Он будет!..
— Абрам, — Миньярд схватил его за запястье, и парню показалось, что из него выбили
весь воздух, таким осторожным и в то же время крепким было прикосновение. — Память
ты ему не сотрешь.
Нат уже открыл было рот, чтобы ответить, когда зазвонил телефон. Его телефон. И он
узнал эту мелодию, которую установил пару недель назад. Всё внутри сжалось, а
желание продолжать улетучилось. Тяжело вздохнув, он забрал свою руку из хватки
Эндрю, отошел на несколько шагов и наконец принял вызов.
— У меня отпуск до конца октября.
— Ты мне нужен.
— У нас уговор.
— У нас сделка. Или ты хочешь вернуться в Гнездо?
— Я ничего не хочу, — пробормотал себе под нос Веснински, падая в кресло мешок,
одной этой фразой заставляя замереть всех в комнате.
— Ты нужен мне здесь, в Нью-Йорке. У нас встреча и нужен «Мясник».
— Я не… — он заставил себя проглотить протест, закрывая глаза. — Когда?
— Послезавтра. Тебе ничего не будет угрожать, никаких подстав. Только показательная

порка для одного наглеца.
— Как же я это ненавижу… Ладно. Завтра выезжаю, — подождав секунду, он сбросил
вызов.
Никто не спешил начинать говорить, а Натаниэль старался заставить себя дышать. Он

так не хотел ехать, не хотел снова пачкать свои руки в крови, снова слышать крики и
мольбы о пощаде, не хотел чувствовать эту ухмылку отца на губах. Но сделка есть
сделка. Из груди вырвался нервный смешок. Он был готов каждый вечер грызться с
Аароном и братьями, слушать рычание Сета, который понемногу начинал принимать
критику, терпеть крики подгонявшего их всех Ваймака, смеяться с Ники и Элисон,
выворачиваться из объятий Дэн и Мэтта, драться с Рене и говорить с Эндрю… Но он
должен ехать. Вот так просто. Один звонок, и цепь на его шее натягивается, ошейник
душит, но сделать с ним ничего нельзя, и он послушно кивает, чтобы потом побежать к
ноге хозяина. Он — цепной пес.
Кевин смотрел на брата и чувствовал, как внутри него что-то ломается. Нат сейчас не
притворялся, не играл. Он ничего больше не хотел. Он умирал. Но когда по его щеке
скатилась слеза — все внутри Дэя просто рухнуло. Последний раз он видел, как брат
плачет, когда тому было тринадцать. Но он плакал сейчас. Не было ни криков, ни
истерики, но эта одна маленькая соленая капля, скатившаяся по тройке на его скуле…
разрывала душу.
— Делайте, что хотите, — прохрипел Веснински, снова открывая глаза, но… его взгляд
был пустым, мертвым. — Правда, Кев, делай, что хочешь. Я устал. Рассказывай, что
хочешь. Играй, как и с кем хочешь. Но больше я твою задницу прикрывать не буду. Для
этого у тебя теперь есть Эндрю.
— Нат…
— Я устал, брат. Ты не слышишь меня. Это не значит, что я ухожу. Я остаюсь. Всегда
буду оставаться, потому что ты мой брат. Но рвать задницу ради тебя я больше просто
не могу. Спасать в самый последний момент, если буду понимать, что иначе тебе
пизда — да, но не больше. Делай, что хочешь, Кев.
— Нат, пожалуйста…
— Не смей ни о чем меня просить, — он даже не повысил голоса. И это было страшнее
всего. Натаниэль, из которого эмоции и жизнь били фонтаном, притих. — Я устал. Я
привез тебя в Пальметто. Я сказал тебе тогда, что не сдержал свое слово. Ты сказал,
что справишься сам, что больше мне не нужно тебя защищать. Ты верил в это. А я, как
дурак, продолжал снова и снова, несмотря на то, что ты… Я устал. Можешь сам? Делай.
Я буду за твоей спиной, этого не изменить, но больше… И, Аарон, совет на будущее, —
он перевел бесстрастный взгляд с брата на блондина, — цени то, что имеешь. Даже
если тебе кажется, что этого мало.
— Мне ничего не скажешь? — лицо Эндрю ничуть не изменилось, но вот в голосе

сквозили какая-то горечь и боль.
— А что мне тебе сказать? — Нат засунул руки в карманы, тяжело вздыхая. — Наши
сделки в силе. Я уеду на пару дней, но вернусь. И всё будет, как раньше. Советую
спрятать алкоголь на некоторое время, потому что этот идиот захочет нажраться. А
лучше спрятать и его, потому что Жан заметит, что что-то не так. Как ты и говорил,
он умный. Он всё поймет. Больше мне нечего тебе сказать. Во всяком случае сейчас.
— Не принимай решения, о которых потом пожалеешь.
— Сожаления для слабаков. А я… — Нат замолчал на полуслове, наконец глядя в

пронзительные, сейчас невероятно острые золотые глаза. — Да, ты прав.
И он ушел, оставив после себя липкую тишину, пропитанную виной и болью. Кевин и
Аарон очень быстро скрылись в комнате, прихватив с собой и бутылку виски, тогда как
Эндрю остался сидеть на подоконнике, куря сигареты со вкусом карамели. Видеть Ната
таким было… больно? Даже во время ломки тот не плакал, его взгляд никогда раньше не
был таким так долго, а слова не были настолько пустыми. Выругавшись, Эндрю соскочил
с подоконника и пошел в комнату к двум бывшим воронам. Но там был только Жан,
который сказал, что рыжий уехал. Уехал? Он же сказал, что уедет только завтра…
Внутри что-то неприятно заворочалось, заставляя схватить ключи от собственной
машины, выйти на парковку и поехать вперед, одной рукой набирая рыжего. Минута.
Целая минута гудков, пока наконец тот не взял трубку:
— Что?
— Где ты?
— Это имеет значение?
— Ты сказал, что дашь протянуть руку. Где?
— Корт.
— Наркоман.
Он доехал быстро, наверное, быстрее чем когда-либо, но акцентировать на этом

внимание не хотелось. Когда Нат сказал, что он на корте, он не соврал. Он лежал
прямо на отпечатке лисьей лапы и смотрел куда-то вверх расфокусированным взглядом,
удобно положив руки под голову. Если бы не изредка вздымающаяся грудь, можно было
бы сказать, что это и вовсе труп. Он даже не моргал. Просто лежал и смотрел. Эндрю
был уверен, что рыжий слышит его шаги, но не поворачивает головы. Он подошел
вплотную, толкнул кроссовком в бок, но тот даже не дернулся, продолжая пялиться в
никуда. Голкипер попробовал снова, но снова был проигнорирован. Закатив глаза, он
опустился рядом и лег, так же стараясь рассмотреть что-то в темноте наверху, но там
не было ничего. Абсолютно ничего. То, чего они, как говорили, и хотели. Ничего.
Пустота. Тьма.
— Значит, вернешься?
— Вернусь, — эхом отозвался Нат.
— Но ты ли вернешься? — рыжий не ответил, а тишина была давящей. — Аарон будет

молчать.
— Я уже сказал, что мне плевать.
— Лжец.
— Нет. Я не вру. Я правда устал, Эндрю. Я чертовски устал. Я всю жизнь рвусь к
свободе, к воздуху, стараюсь прожить хоть еще один день, но у меня больше нет сил.
Я не могу. Кажется, даже не хочу. Кевин и Жан…
— У тебя есть ты сам. Позаботься о себе.
— Я уже говорил тебе, я себе не принадлежу.
— Но ты заключил какую-то сделку с розовым пони. Какую? И почему ты едешь завтра,
если у тебя отпуск?
— Я… я и правда заключил сделку. Сейчас у него нет власти, чтобы отпустить меня, он
стоит ниже отца, но если его не станет… Я придумал, как сделать это и не оставить
следов. Процесс уже запущен, но я должен сделать еще и так, чтобы потом все прошло
гладко. Поэтому и уезжаю. Надо укрепить позиции.
— Ты сказал, что твой отец работал с ними. Ты заменяешь его?
— Да.
— Почему?
— Потому что он в тюрьме. Пока что. А когда выйдет… убьет меня, вероятно. Я забрал
его силу, его власть, его статус и имя. Его люди служат мне, хоть и скрипя зубами.
Мне нужно было всё это, чтобы не подохнуть в Гнезде, это было единственное решение
проблемы, а розовый пони и его отец были только рады такому профессионалу. И вот я
здесь. И у меня есть выбор. Я могу продолжить рвать себя на части ради свободы, с
которой не знаю, что делать, а могу… успокоиться. Просто остановиться. И с концами
занять место отца. Или умереть. Хотя, можно сказать, что это и есть «и умереть».
Это, на самом деле, не такая плохая перспектива…
— Лжец, — снова повторил Эндрю, поворачивая к нему голову. — Ты вздрагиваешь, когда
кто-то вспоминает о нем, ты вздрагиваешь, когда вспоминаешь сам. И я слышал и видел
тебя сегодня. Ты умрешь, если согласишься.
— Я устал, Эндрю, — Нат тоже повернул к нему голову, глядя на него пустым взглядом.
— Я просто устал.
— Не смей, — Миньярд схватил его за подбородок, словно стараясь удержать, сделать
хоть что-то. Одна единственная мысль взорвалась в его голове на секунду, ослепляя:
«Я не хочу, чтобы он уходил. Я хочу, чтобы он остался. Насовсем.» — Ты сказал, что
останешься, — голос надломился.
Эндрю сам не верил, что его голос может звучать так жалостливо. Нат ничего ему не
обещал, лишь сказал, что останется. Пока что. Он ведь предупреждал, что не
принадлежит себе, что он ходячий мертвец, но Эндрю не слушал, не хотел слышать. Он
шел вперед, навстречу, а Веснински не возражал и так же шагал к нему. И где они
теперь? Лежат на поле для гребаного экси, а в глазах рыжего пустота, которая была
так присуща самому блондину. Нат передал ему себя, передал ему свой огонь, вложил в
его грудь, но что осталось ему самому? Пустота. «Он уйдет, как остальные? Они все
уходили… Он тоже уйдет. Я сам виноват. Он говорил…»
— Я останусь, — казалось, Нат читал его, как открытую книгу. — Я никуда не уйду. И
даже если меня заберут… Я навсегда останусь здесь. Я ведь не умею летать, помнишь?
— он болезненно усмехнулся, а потом заставил себя встать, оставляя Эндрю на полу.
— Забери это, — прохрипел блондин, неловко поднимаясь на ноги. — Забери.
Нат стоял к нему спиной, не уходил, слушая тяжелое дыхание, пока наконец не
обернулся. Взгляд голубых глаз прожигал, раздирал на части, заставляя всё внутри
гореть и рассыпаться. И Эндрю не мог ничего с собой поделать, как бы ни старался.
И, кажется, рыжий все это прекрасно видел, понимал, потому что с ним творилось то
же самое. Забрать это… Они могли лишь перекидывать это между собой, как горящий
мяч, но выбросить уже просто не получится. Не с памятью Миньярда, не с
внимательностью и чувствительностью Веснински.
За два шага Нат преодолел разделявшее их расстояние, чтобы оказаться так близко,
что он мог рассмотреть свое отражение в золотистых глазах, в которых сейчас было
столько эмоций. Хотелось рассмеяться. Над самим собой, над иронией этого мира, над
тем, что это были именно они двое, а не кто-нибудь другой. Человек, который никого
к себе не подпускал, потерявший надежду, ненавидевший эту жизнь, и человек, который
рвался к свободе, цеплявшийся за жизнь когтями, менявший маски и личины. Два лжеца,
которые говорили только правду. Две птицы с поломанными крыльями. Два хищника,
которые никогда не тронут друг друга.
— А ты отдашь?
Такой простой вопрос… Эндрю так и хотелось крикнуть: «Будто ты сам не знаешь!» — но
он не мог заставить себя даже пошевелиться. Конечно, нет. Он не отдаст. Он будет
вариться в этом, но не отведет взгляд. Он будет тонуть, но не сделает ничего для
собственного спасения, потому что спасение ему и не нужно вовсе. Он слишком склонен
к саморазрушению, чтобы отказываться от этого.
— Я, например, не отдам, — Нат приподнял свою раскрытую ладонь на уровень лица, но
так и не коснулся, хоть Эндрю уже и чувствовал тепло его кожи рядом со своей. Он
сам не заметил, как еле заметно наклонил голову к руке, позволяя коснуться себя,
чувствуя лишь чужие удивительно мягкие подушечки пальцев, контрастировавших с
мозолистой ладонью. — Я обожгусь когда-нибудь…
— Время — самый ценный ресурс, — голос Эндрю хрипел, когда он начал возвращать Нату
слова, которые были сказаны Рико больше месяца назад на интервью, но в совершенно
ином контексте. — Оно не лечит. Больно будет всегда. Но время дает возможность
привыкнуть. Спустя время ты перестаешь замечать старую боль. Спустя время эта боль
становится частью тебя. Но это не значит, что боль будет бесконечной. Есть жизнь и
без нее.
— Да?
— Да.
— Жалко только, что у меня сейчас очередной срыв, да?
И снова в голосе Ната проскользнула эта еле заметная игривая интонация, которая
заставляла что-то внутри Эндрю переворачиваться. Так и хотелось разорвать его,
заткнуть слишком умный рот, заставить закрыть эти прекрасные голубые глаза,
смотревшие прямо в суть. Нат усмехнулся уголками губ, чувствуя, с какой силой
Миньярд стиснул зубы, но первый не двигался. Он, будь проклят весь этот мир, как
всегда, уважал границы и давал выбор.
Прошла минута, другая, а они оба не двигались с места, словно проверяя, у кого
выдержка лучше. И Эндрю чувствовал, что начинает проигрывать. Кончики его пальцев
покалывало, внутренности крутило, а все тело так и кричало о том, что невесомого
прикосновения руки недостаточно, но Нат отстранился, словно почувствовал это,
выходя из личного пространства, лишая своего тепла и прикосновения. Он мягко
улыбался, а в его глазах снова сверкали эмоции, словно Эндрю был для него какой-то
батарейкой. Или он был его солнцем, которое заряжало батарейку Ната. Они не знали.
Но это было.
========== Глава 11 - Церковь дьяволу не помеха ==========
Стоять по правую руку от Ичиро, тихо шептать ему на ухо перевод, когда того требует
контекст, но при этом не выдавать своего знания языка, делать вид, что ты вообще
здесь из праздного интереса… Натаниэль молился, чтобы сами переговоры длились целую
вечность, чтобы никто не вводил в эти двери этого мужчину, чтобы ему не приносили
набор «рабочих инструментов», чтобы не приходилось снимать пиджак и лениво
закатывать рукава, чтобы на губах не появлялась жесткая ухмылка отца. Но когда кто-
то спрашивал его мнение? Ах да, Эндрю спрашивал… Но сейчас Веснински гнал любые
мысли о блондине прочь, потому что даже косвенно он не должен был касаться всей
этой грязи и боли. Ичиро сказал не спешить, и Натаниэль, как послушный пес,
выполнял приказы своего хозяина. Он делал работу своего отца даже лучше, чем Натан,
потому что в отличие от старшего, младший в разы лучше понимал людей, их психологию
и эмоции. Натаниэль имел индивидуальный подход. От осознания этого к горлу рыжего
подступала тошнота, но он сглатывал ее, прекрасно понимая, что это лишь цена,
которую он должен заплатить, хоть и паршивая.
Этот мужчина был… скучным. Средний возраст, обычное телосложение, никаких

примечательных черт, кроме татуировки с женским именем на предплечье. Судя по
состоянию рисунка, это не была ошибка молодости, нет, за татуировкой ухаживали, а
чувства к обладательнице имени были очень сильны. Поэтому первым делом Натаниэль
сказал, что было бы неплохо позвать и Беатрис. Мужчина зарычал, начал вырываться,
но ремни держали крепко. Это его дочь… На секунду Натаниэль стал противен сам себе.
Но и это чувство он проглотил, прекрасно зная, что потом всё это ураганом обрушится
на его голову. Сейчас была важна только работа. Надрез, еще один, еще… Он выполнял
все действия с хирургической точностью, пока не срезал татуировку с тела, чтобы
потом поджечь свежую кожу, заполняя всю комнату запахом жженой плоти.
Отвратительный запах… А потом он приступил к работе, к той, ради которой его и
призвали. Медленная и мучительная смерть. Кровь… Ее было много. Но Натаниэль её
никогда не боялся. Он не боялся причинять боль. От этого его быстро отучили, но вот
привить любовь к этому так и не смогли. Это было… хорошо. Хорошо, что он не
чувствовал удовольствия.
Наконец-то он получил от Ичиро разрешение убить несчастного. Веснински еле сдержал

облегченный вздох, который так и норовил вырваться из его груди. Один удар прямо в
сердце, провести и провернуть рукоять, иначе человек может мучиться слишком долго.
А этого Натаниэль не хотел.
Сколько прошло времени? Он по привычке осмотрел собственное тело, ища новые травмы,
которых не было. Только кровь. На ботинках, которые придется выкинуть, как и
десятки предыдущих, на строгих штанах и слишком белой рубашке, ткань которой
омерзительно прилипала к телу из-за обилия кровавых разводов… Захотелось сходить в
душ. Простоять под водой несколько часов, отскоблить собственную кожу, но сейчас он
мог только криво усмехнуться, повторяя мимику отца, и отойти в сторону. Он не
кланялся Морияме, как это всегда делал отец. У Натаниэля иной статус. Он не просто
послушная псина, он приближенный, его слушают, его слово и мнение имеет вес. Ну и,
конечно, все знают, что Натаниэль буквально вырос под рукой у Ичиро, был чуть ли не
его другом.
Они просидели в комнате еще час. Целый час, когда рядом был стол, залитый кровью,
хоть тело и убрали. «Понимания» они все достигли, показательная «порка» всегда
имела такой эффект. А Натаниэль считал секунды до того момента, когда они наконец
смогут встать, когда подручный Ичиро отведет его наверх, в пентхаус Мориямы, и
затолкает в ванную, предварительно оставив рядом с раковиной чистую мешковатую
одежду и сменную обувь.
Нат встал под горячие струи и скатился по мраморной стене вниз, не чувствуя
собственного тела. Так было всегда, как только он мог вздохнуть спокойно. Иногда он
несколько часов сидел в своей машине, иногда прямо в той треклятой комнате в
Эверморе, иногда в кабинете Ичиро — везде, где мог наконец вздохнуть и не
чувствовать запаха смерти. Он не торопил себя, давал Нату вернуться в тело и
забрать себе контроль, который был у Натаниэля, но эмоции еще оставались
подавленными где-то внутри. Это Морияме видеть было не нужно.
Веснински не знал, сколько прошло времени, когда он наконец вышел из ванной и

спустился в гостиную, где его уже ждал розовый пони с двумя стаканами виски. Они
оба знали, что сегодня Нат вряд ли куда-то поедет, а даже если и поедет… Полиция
никогда не останавливала его машину, узнавая номера, что было весьма удобно.
Опустившись на диван, Нат сделал глоток алкоголя и запрокинул голову, по которой,
казалось, били кувалдой.
— Ты сегодня был на высоте, — хмыкнул японец. — Даже у меня мурашки по спине
побежали.
— Ты прекрасно знаешь, что для меня это не комплимент, — огрызнулся рыжий. — Я могу
ехать?
— Я хотел сказать, что твой план работает. Всё, как ты и говорил.
— Органическая химия, — отмахнулся он. — Учиться в школе надо было лучше, сам бы
все придумал.
— Мы оба прекрасно знаем, что это не так. Кстати, подручные твоего отца опять
начали бесноваться. Ты им не нравишься. Не нравится то, что ты делаешь. Они требуют
его возвращения.
— Ты же понимаешь, что мне глубоко насрать на их мнение? — Нат тяжело вздохнул, но
все-таки сел ровно и открыл глаза. — Мешают, могу убрать. И мы оба прекрасно знаем,
что так будет в разы проще.
— Нат, он все равно когда-нибудь выйдет на свободу.
— Тогда сделай так, чтобы не вышел, — Веснински отставил стакан на низкий

стеклянный столик и пружинисто встал, подходя к огромным окнам, из которых
открывался восхитительный вид на весь город. — Просто убей его.
— Нам нужен «Мясник», Нат. У вас это семейное. Просто скажи, что с концами займешь
его место, и я его уберу.
— Цена за весь мой план — свобода, Ичиро. Безоговорочная, полная. Меня вычеркнут
отовсюду. Если я не справлюсь, если план полетит к чертям, ты знаешь, что все улики
укажут на меня. Ты будешь чист, как младенец. Меня, вероятнее всего, казнят. Если
нет, то я так и останусь вашим рабом, но уже навсегда. Пусть время разрешит наш с
тобой спор.
— Не говори мне, что не продумал отходные пути, — рассмеялся Морияма. — Я в жизни в
это не поверю!
— А я в жизни не расскажу. Какая жалость, да?
— Как знаешь, — покачал головой мужчина и залпом выпил остатки виски в своем
стакане. — Пока ты плескался, тебе звонили.
— Кто?
— Архангел. Руки так и чесались взять трубку, но я знаю, что тогда ты бы их мне
оторвал. Не поделишься?
— Я не привык делиться, — фыркнул Нат, беря протянутый телефон и проверяя

уведомления.
У него и правда был один пропущенный звонок от Миньярда и одно сообщение от него
же. Разблокировав телефон, Нат пробежался глазами по тексту:
Лучше бы тебе было взять трубку, потому что теперь мне приходится иметь дело со
скулящим пьяным Кевином, разгневанным Жаном, пытающимся его убить, и Аароном с
Ники, лезущими их растаскивать. Если присоединится и остальная команда, пеняй на
себя. Я предупредил.
Был в душе.
Инструкция по примирению:
— Дай Кевину и Жану бутылку водки, а потом их двоих запри в нашей с багетом
комнате до утра. Утрясется.
— Аарону расскажи какую-нибудь незначительную историю из прошлого,
он тут же притихнет, гарантирую. Если вариант не подходит, отбери у него все
энергетики (заначка в столе, под диваном, в верхнем ящике на кухне) и вручи
чай со снотворным. И полезно и действенно.
— Ники… просто позвони Эрику. У него сразу мозг отключится.
Займешь часа на два, а потом он уже обо всем забудет.
Нат усмехнулся собственному сообщению и уже хотел было убрать телефон и вернуть
свое внимание к Ичиро, когда получил ответ.
Прибежали все. В комнате дурдом. Тебя, кстати, ищут. В следующий раз предупреждай
об отъезде не только Ваймака. И у всех вопросы, из-за чего кипиш. Дэн точно не
отстанет.
Скажи, что мне срочно приспичило увидеться с главной любовью
всей своей жизни, и теперь я попиваю с ним радужные коктейли,
заедая все это розовой ватой и мороженым с фруктовой присыпкой.
Идиот.
Весело фыркнув, Нат убрал телефон в задний карман, почти видя, как Эндрю картинно
закатывает на его предыдущее сообщение глаза. Он долго думал над тем, как записать
Миньярда в своей телефонной книжке, но потом остановился именно на «Архангеле».
Блондин обладал какой-то неземной внешностью, за него цеплялся взгляд, но ангелом
он не был. Далеко не невинное и чистое создание. Он был защитником, мстителем,
хранителем.
— Мое любопытство меня погубит, — протянул Ичиро, — но я просто обязан спросить.

Кому ты писал?
— Господи, ты сейчас до безумия напоминаешь мне одного моего товарища по команде, —

рассмеялся Нат, услышав в ровном голосе Мориямы нотки интереса, столь присущие
Ники, когда он выпытывал что-то у друзей про их личную жизнь. — Я писал своему
человеку. Остальное тебя не касается. Поверь. Осталось еще что-то, что мы должны
обсудить, или я могу ехать? У лисов скоро игра. Мне нельзя пропускать много
тренировок.
— Поезжай, — махнул рукой Ичиро, возвращаясь к личине бесстрастного сына главы

якудзы. — И, Натаниэль, я не буду звать тебя без острой надобности.
— И я благодарен за это, — кивнул Веснински
***
Слава небесам, он вернулся в Лисью башню ночью, когда все уже спали. Почти все.
Эндрю сидел на крыше. Нат видел его еще с парковки, а точнее маленькую точку
зажженной зажигалки, когда Миньярд прикуривал очередную сигарету. Хмыкнув, рыжий
поплелся на крышу, игнорируя боль во всем теле. Он опустился на то же место, где
сидел в прошлый раз, и выудил из пачки сигарету. Судя по тому, как блондин
передернул плечами, сидел он здесь давно. Ждал его? От одного этого предположения
на губах сама собой расплылась улыбка, а внутри потеплело. Его ждали. О нем
помнили. О нем думали. Он был нужен.
Они курили в тишине, не глядя друг на друга, пока их сигареты не дотлели до

фильтров. Не сговариваясь, они поднялись на ноги и двинулись вниз. Слова были не
нужны. Они поздоровались, Эндрю убедился, что с идиотом ничего не случилось, что он
в относительном порядке, теперь они оба могли разойтись по комнатам и уснуть. И это
имело смысл для них обоих. Что-то подсказывало, что это станет традицией, но сейчас
всё, о чем хотел и мог думать Нат — столь желанный отдых и сон. Он не спал… с
отъезда. Сон был ему просто необходим. Дорога в 9 часов все же отнимала много сил.
— Там закрыто.
— Что? — Нат обернулся на голос, разлепляя глаза.
— Жан и Кевин. Ты сам сказал.
— Тогда придется тебе делиться диваном, — он устало потер лицо ладонью.
— Идиот. Кровать Кевина свободна. Спокойно ложись спать.
— Проследи утром за тем, чтобы Аарон меня не убил, а Ники не поимел, — фыркнул
Натаниэль, но кивнул и двинулся следом.
Бесшумно он открыл шкаф, выудил оттуда первую попавшуюся футболку и, раздевшись до

боксеров, нырнул в кровать под одеяло, игнорируя взгляд Миньярда, следившего за
всеми его действиями со стороны. Он видел, что даже на ночь Нат не снял ножи,
оставил жесткие ремни на своих руках… Забавно. Старые привычки или недоверие к
лисам? Эндрю решил не думать об этом. Он сможет спросить. Забравшись на второй
этаж, блондин прижался спиной к стене и медленно выдохнул, уже собираясь уснуть,
когда услышал приглушенный стук. Свиснув сверху, в темноте он разглядел то, как
рыжий все-таки снимает ножны, после чего ложится на спину и… смотрит прямо на него.
И они просто смотрели друг на друга. Нат моргал всё медленнее, сон утаскивал его в
темноту, но бороться он перестал только после того, как услышал еле разборчивое:
«спи».
Весь следующий день Ната почти не было видно. Он скрывался в своей комнате вместе с
Жаном и Кевином, а когда появился на тренировке, выглядел, как побитая собака. Он
почти не двигался без нужды, хотя обычно носился по полю, как угорелый. Ваймак
подозвал его к себе, перебросился парой фраз, а потом, крепко сжав плечо, отправил
прочь с поля. Вопросов никто не задавал, во всяком случае Нату, хоть на лицах лисов
так и плясали удивление и любопытство. Но они все слишком отчетливо помнили, как
Эндрю разбил о стену бутылку с пивом и приставил к горлу Сета нож, когда вся
команда старательно расспрашивала монстров о том, куда исчез рыжий.
***
— Напомните мне, почему я вообще должен на это согласиться? — поинтересовался Нат,

глядя на всех жильцов комнаты монстров.
— Потому что я не хочу, чтобы кто-то убил моих родителей, — первым ответил Ники.
— Потому что я не хочу потом неделю откачивать его, — отозвался Аарон.
— Потому что вдвоем трупы прятать проще, — хмыкнул Эндрю, проигнорировав

застонавшего кузена.
— Потому что я не смогу один остановить каждого из них, — фыркнул Кевин, недовольно
скрестив руки на груди. — Жан?
— У меня планы, — отмахнулся Моро, у которого уже был забронирован билет в
Калифорнию.
— И всё потому, что родители Ники решили попробовать… — Нат неоднозначно махнул
рукой, — наладить отношения? Ребят, вы, конечно, меня извините, но я слишком далек
от понимания того, что такое семья. Кто-нибудь может мне описать картину целиком?
— Мои родители!..
— Его родители религиозные фанатики и гомофобы, — выплюнул Эндрю, а каждое его

слово сочилось ядом, выдавая его с головой. Как бы он не ворчал на кузена, он
переживал за него чуть ли не больше, чем сам Хэммик. — Последний раз, когда Ники с
ними общался, он чуть коньки не отбросил. И вытащил его только Эрик. Вот и всё.
— Ники, скажи честно, ты дурак? — Нат удивленно вскинул брови.
— Они мои родители.
Будто это могло все объяснить, могло оправдать. Веснински этого понять не мог.
Подобные чувства ему были чужды. Семья? Родители? Родительская любовь? Он не знал
ничего из этого. Дядя Стюарт, который пытался стать для него семьей, за все годы
смог добиться лишь звания друга, к которому можно обратиться за помощью, но не
более того. Нат просто не понимал, как можно по собственной воле идти к тем, кто
причинил тебе столько боли. Это то же самое, как если бы он собственноручно вытащил
Натана из тюрьмы, а потом приехал в Балтимор на ужин. Самоубийство в чистом виде.
— Так, давайте спокойно расставим все по полочкам. Послезавтра у нас игра с торнадо
юристов, потом долбаный День Благодарения, на который вы хотите затащить меня на
какой-то семейный ужин, после которого, вероятно придется откачивать как минимум
Ники, а как максимум всех, а потом, шестнадцатого числа, у нас треклятый банкет,
где мы встретимся с воронами, — Нат окинул взглядом каждого в комнате. — Вам
адреналина в крови не хватает?
— Согласен с наркоманом, это идиотская затея, — хмыкнул Эндрю, прикуривая сразу две
сигареты в немом приглашении, которое было тут же принято рыжим, и он опустился на
подоконник рядом.
— Смотри, какая вырисовывается цепочка, — устало вздохнул Жан. — Ники поедет. Тут
хоть в лепешку расшибись. За ним потянется Аарон, а его Эндрю одного не отпустит,
прихватив при этом Кевина. Ты можешь и не ехать, но тогда никто не знает, вернутся
ли эти четыре идиота.
— Спасибо, багет, ты так добр, — скривился хороший Миньярд, недовольно морщась.
— Я поеду, но при одном условии, — Эндрю приподнял левую бровь, заметив характерный
блеск в голубых глазах. — Кев, ты расскажешь своему отцу о том, что он твой отец.
— Блять.
— Что?! — Ники подпрыгнул.
— Стой, так ты не сирота? — Аарон резко повернул голову к другу.
— Дьявол, ну почему ты не можешь оставить всё, как есть, почему?!
— Потому что я заебался слушать твой пьяный скулёж о том, как ты этого хочешь, а
всё никак не решаешься, — отмахнулся Веснински, однако на его губах сияла
самодовольная ухмылка. — Ну что, Кев? Решишься? Все-таки на носу День Благодарения.
Заодно поблагодаришь его за все. Благодарить ведь есть за что.
— Иди ты на хуй.
— Мы братья, а я не фанат таких извращений, — поморщился рыжий, а потом хохотнул,

словно вспомнил что-то по-настоящему смешное, но озвучивать мысль не стал. — Так
что, навестим благороднейших мистера и миссис Хэммик? Давай, Кев, не ломайся, как
девятиклассница.
— С каждым таким диалогом у меня все больше вопросов о твоей ориентации, —
присвистнул Ники. — Нет, серьезно, Нат. Ты девственник?
— Николас, я, конечно, понимаю, что лезть ко мне в штаны куда интереснее и
приятнее, чем думать о грядущей встрече с родителями, — закатил глаза рыжий, — но
угроза про яйца и барбекю все еще в силе.
***
Дорога была тяжелой, слишком мучительной и тихой. Никто не думал говорить, но
напряжение в воздухе почти искрилось разрядами тока, перемешиваясь с запахом табака
от сигарет в пальцах Эндрю, которые безостановочно сменяли друг друга. Машина
остановилась у дома, но никто не спешил выходить. Нат окинул здание перед собой
скользящим взглядом. Слишком белый, слишком идеальный и чистый. Обычно за такими
стенами не происходило ничего хорошего. Нат первым вышел из машины, всё еще
оглядывая дом перед собой, закуривая сигарету, когда заметил движение в окне на
втором этаже. Кто-то наблюдал за ними, но тут же задернул занавеску, скрываясь.
Нутро рыжего замерло и напряглось, шипя одно единственное слово: «опасность». Но
пока что делиться своими подозрениями с остальными он не намеревался. Следом вышли
и остальные, так же чувствуя себя неловко и неуверенно.
— Пожалуй, зря мы приехали, — пробормотал Ники, теребя край куртки.
— Ну надо же, дошло, — фыркнул Эндрю, даже не глядя, забирая сигарету из руки Ната
и делая затяжку. — Поздняк метаться.
— Мы еще об этом пожалеем, — пробормотал Аарон, вставая вплотную к брату,

соприкасаясь с ним плечами, но, к удивлению всех, голкипер даже не вздрогнул,
наоборот, чуть надавил, словно говоря этим, что он рядом и не бросит.
Ники шумно втянул носом воздух и всё же нашел в себе силы позвонить в дверной
звонок. Прошло некоторое время, пока дверь им не открыла Мария Хэммик. Теперь Нат
понимал, почему кузены так не похожи друг на друга. Мария была высокой мексиканкой,
и было видно, как много от ее внешности взял Ники. Она даже не улыбнулась, лишь
окинула всех своих гостей коротким взглядом, прежде чем вернуть свое внимание к
сыну:
— Мог бы и не звонить.
— Это больше не мой дом, — напомнил Ники.
Пока Мария отходила в сторону и пропускала гостей в дом, Нат старался отделаться от
мерзкого ощущения, что он, как мышь, влезает в сложную мышеловку. Он ненавидел
подобное чувство, слишком отвратительные события обычно следовали за ним, но ничего
поделать с собой не мог, лишь оставался начеку и проверил, на месте ли его ножи.
Эндрю заметил это движение, вопросительно приподнял бровь, словно спрашивая, что не
так, но Нат лишь качнул головой. Пока что можно было списать всё на паранойю.
— Вы, должно быть, Нат и Кевин, — женщина постаралась дружелюбно улыбнуться, однако
узнавания в ее глазах не проскользнуло. Она даже не смотрела матчи сына…
— Как вы догадливы, — не удержался рыжий, проигнорировав лживую теплоту в голосе

матери Ники.
— Аарон, давно не виделись, — предприняла еще одну попытку Мария, и Нат был готов
зарычать, потому что она умудрилась перепутать близнецов, хотя сегодня они словно
намеренно оделись совершенно по-разному. Эндрю, как всегда, в черном, тогда как
Аарон чуть ли не светился от количества белого в своей одежде.
— Аарон я, — хмыкнул хороший близнец, уже снимая верхнюю одежду вместе с
остальными.
— Да, конечно…
Они прошли внутрь дома. Нат шел последним и, казалось, запоминал каждую половицу, в
голове выстраивая планировку дома. Ему уже не нравилось то, что он здесь, не
нравились давление и напряжение в воздухе, не нравилось состояние друзей, не
нравились атмосфера и те чувства, что заставляли подрагивать кончики пальцев.
«Опасность. Опасность. Опасность!» — кричало подсознание.
Он не особенно слушал разговор, хотя Лютер — отец Ники — определенно смог на

несколько секунд завладеть его вниманием. Худощавый, резкий и слишком сухой — этот
мужчина не вызывал ни капли доверия. Стол был накрыт на восемь человек. Еще один
колокольчик присоединился к трели в голове: «Опасность! Опасность! Опасность!» Нат
заставил себя сесть, решив молчать, но обострить свое внимание настолько, насколько
это возможно. Нельзя было выпускать никого из друзей из-под своего наблюдения.
— Не нравится мне всё это, — пробормотал он на немецком, кладя салфетку себе на
колени.
— Говорите, пожалуйста, на языке, который понимают все, — хмуро сказал Лютер, но

был проигнорирован.
— Нат? — Эндрю вопросительно выгнул бровь, видя, как кузен рядом с ним съеживается.
— Просто… Что-то не так. Я еще не знаю, что, но… Просто чутье.
— Мы ему поверим? — Аарон не выглядел издевающимся или насмехающимся. Он, как и они
все, чувствовал напряжение в воздухе.
— Да, — Эндрю перевел взгляд на брата.
— Я попросил говорить на том языке, который понимают все! — повысил голос Лютер,
привлекая к себе внимание компании.
— Конечно, вы правы, — отозвался на английском Натаниэль. — Это не очень красиво с

нашей стороны. Как я мог забыть, что Кевин не знает этого языка, — рыжий тут же
переключился на французский. — Что-то здесь не так. Чую подвох. Сохраняй
бдительность, понял? — Дэй кивнул, стараясь сохранить самое невозмутимое выражение
лица, тогда как Мария расставила на столе последнюю еду и наконец опустилась на
свое место.
Стиснув зубы, Лютер шумно выдохнул, явно еле сдерживая себя, однако это мало кого
волновало. Точно не Ната, особенно после того, как он поймал веселый взгляд Эндрю.
Судя по всему, подобная выходка всё же помогла снять хотя бы каплю напряжения.
Когда Лютер начал молиться, Нат не сдержался и закатил глаза. Он не намерен был
участвовать в этом. Он уважал веру людей, уважал веру Рене, но никто не имел права
заставлять его принимать участие во всем этом бессмысленном действе. Если бы Бог
был, Нат плюнул бы ему в лицо, а потом воткнул нож в глаз за все испытания, которые
он, видимо, по мнению этого старика, просто обязан был пройти. Будь покорным и
смиренным, принимай все, следуй заповедям божьим… Хах, если бы Нат следовал
заповедям, то не дожил бы и до пятнадцати!
А Лютер все напевал свою бессмысленную молитву, тогда как Эндрю, словно от нечего
делать, барабанил зубчиками вилки по тарелке, сбивая весь ритм, вызывая этим
ухмылку на губах брата и Веснински.
— Нат, ты верующий? — вопрос Лютера выбил рыжего из его расслабленного задумчивого

состояния.
— Конечно, — весело отозвался Веснински, сверкнув глазами. Ники приглушенно

застонал, Аарон и Кевин поспешили спрятать улыбки, тогда как Эндрю хитро
прищурился. Они все уже давно научились различать именно эту интонацию в его
голосе, которая появлялась перед тем, как он по-настоящему открывал свой слишком
умный рот. — Я молюсь каждый день. На коленях. Ожидая, когда мой бог обратит на
меня свой взор и вобьёт в меня истинную любовь к ближним моим.
Кажется, Кевин чем-то подавился, Ники закрыл лицо руками, так что увидеть его
эмоции было просто невозможно, тогда как Аарон тупо уставился в свою тарелку, хотя
его губы были слишком напряжены для человека, который не пытался сдерживать улыбку
или смех. Несколько секунд Эндрю осмысливал услышанное, а потом мысли замерли в его
голове, слившись до одной единственной: «О». Он перевел взгляд на совершенно
довольного своей выходкой Натаниэля, который с самым невинным видом пил воду, тогда
как фантазия тут же нарисовала отвратительно реалистичную картинку, прогнать
которую оказалось так же до невозможности ужасно сложно. Над кем конкретно из
присутствующих издевался этот рыжий демон, было совершенно непонятно, но Эндрю
пообещал себе, что непременно придушит его при случае и наконец заткнет этот
слишком умный и язвительный рот.
— Если уж говорить серьезно, то нет, — удостоверившись в том, что его выпад

сработал, серьезно заговорил Веснински. — Я не верю ни в каких богов. Я верю только
в себя и свою семью. Если бы Бог был, я бы лично вспорол ему глотку за всё то…
— Лучше вам остановиться, юноша, — шумно выдохнула побледневшая Мария.
— Почему меня всегда затыкают, когда я выражаю свое искреннее мнение? — обиженно
спросил Нат, скрестив руки на груди и надув губы, глядя на Эндрю, сидевшего
напротив, который, казалось, был готов вот-вот расхохотаться.
— Может, потому, что это неизбежно приводит к нервным срывам, скандалам и чуть ли
не смертям? — меланхолично сказал Миньярд, откидываясь на спинку стула. — Твой
длинный язык отвратителен.
Нат оскалился. О, он прекрасно понимал, что Эндрю его провоцирует. Он чувствовал,

как что-то шевелится под его кожей, зудит, как бы прося его ответить. Сколько
прекрасных едких фраз он мог бросить в ответ, чтобы еще больше раззадорить
Миньярда, разозлить его или повеселить, но, окинув взглядом стол, Нат понял, что
сейчас это лишнее. Лютер сжимал вилку с такой силой, что она вот-вот должна была
согнуться, Кевин выглядел так, будто через секунду взорвется хохотом, тогда как
Ники бросал взгляд то на кузена, то на отца, а Мария была болезненно бледной. И
только Аарон казался довольным, что вообще было странным, учитывая то, что этот
близнец всегда был чем-то да недоволен. Видимо, их с Хэммиками история была весьма
неприятной, и подобные шутки даже не задевали гомофобное сознание защитника. Хотя,
что-то подсказывало Нату, что Аарон только строил из себя гомофоба.
— Тебе лучше знать, — наконец ответил рыжий, делая глоток воды.
— Давайте сменим тему, — прохрипел Ники, явно чувствуя, что еще несколько минут, и
кто-то из них точно не выдержит. — Поговорим об экси? — он с надеждой посмотрел на
Кевина.
— Вчера у нас была выездная игра во Флориде, мы отлично справились, — сжалился Дэй.
— Победа далась легко.
— Поздравляю, — механически ответила Мария, от чего Нат страдальчески закатил

глаза:
— Ага, от всего сердца.
Повисла неловкая тишина. Ники прервал ее, вяло поинтересовавшись:

— Когда перекрасили кухню?
— Два года назад, — ответила Мария. — Человек, который делал ремонт — прихожанин
нашей церкви. Симпатично получилось, да? — когда Ники одобрительно кивнул, она
перевела взгляд на мужа, ища в нем поддержки, но не получив ее, попыталась завести
разговор на другую столь же нейтральную тему: — Так какая у тебя специализация,
Николас?
Нату казалось, что ему не повезло с родителями, но теперь он определенно точно мог
сказать, что лучше не иметь родителей вовсе, чем таких. Люди, которые даже не
знали, на кого учится их сын, которые не знали о нем ничего. То, что они обращались
к нему полным именем, и вовсе резало слух. Обычно лисы обращались так к Ники, когда
были в ярости, это было словно предупреждением для него, но тут… Нат устало
вздохнул, уже осознавая, каким адом будут следующие часы. Не надо было соглашаться,
надо было отговорить Ники, объяснить, что сломанное не починишь, что сломанное и не
надо чинить вовсе.
— Маркетинг. Двоюродная сестра Эрика работает в PR-компании в Штутгарте. Она

сказала, что устроит меня в свою фирму, если я окончу универ с хорошими баллами.
— Ты собираешься вернуться в Германию? — Мария бросила на мужа встревоженный

взгляд.
— Да. Там у Эрика карьера. Я не вправе просить его всё бросить ради меня, да и сам
бы этого не хотел. Мне нравится жить в Германии, это потрясающая страна. Вам стоит
как-нибудь навестить нас.
— Нас, — эхом отозвалась Мария. — Значит, вы всё еще…
— Да, мы всё еще вместе, — закончил за нее Ники. — Я вернулся, чтобы присмотреть за
Эндрю и Аароном, а не потому, что расстался с Эриком. Я его люблю. Всегда любил и
буду любить. Когда вы уже это поймете?
— Когда ты наконец поймешь, что это дурно? — подал голос Лютер. — Гомосексуализм —
это…
— Ох, дайте угадаю, — протянул Нат, которому определенно надоел весь этот фарс.
— Это болезнь? Это грех? Если подумать, то вся наша жизнь — один большой грех и
насмешка над Богом. Так зачем противиться, если это и есть наше естество? Чтобы
зачать ребенка, нужно согрешить. По вашей логике, мы все должны перестать траха…
— Нат, захлопнись, — выдохнул Эндрю, скосив глаза на и без того зажавшегося Ники,
хоть и видел, что такая резкая вставка Веснински дала кузену время передохнуть от
давления родителей.
— Я его люблю, — решительно повторил Ники, бросив на рыжего короткий благодарный
взгляд. — Неужели для вас это ничего не значит? Почему вы не можете порадоваться за
нас? Почему не даете ему ни единого шанса?
— Мы не можем потворствовать греху, — сказала Мария, которая определенно точно

решила игнорировать все слова, которые говорит Натаниэль.
— Вы не обязаны любить грех, но вам ведь полагается прощать и любить грешников.
Разве не в этом суть веры?
— Суть веры в том, чтобы следовать заповедям божьим, — отрезал Лютер, стараясь не
смотреть на Натаниэля, который в любой момент был готов открыть свой рот, но не
делал это только благодаря строгому взгляду Эндрю.
— Но человек не бывает однозначно плохим или хорошим. Я тоже не такой и таким не
буду. Зачем вы нас позвали, если опять заводите старую песню?
— Недавно выяснились кое-какие обстоятельства, которые заставили нас пересмотреть

ситуацию, — сухо произнес Лютер. — Мы решили восстановить добрые отношения между
всеми членами нашей семьи, — он посмотрел на Марию и та радостно закивала, словно
именно ради этих слов они здесь и собрались. — Хоть и понимаем, что этот путь будет
долгим и тяжелым. И сегодня мы пригласили вас сюда, чтобы вместе обсудить первые
шаги.
— Проясните для меня кое-что, — впервые за все время заговорил Аарон. — Вы хотите
примирения, но при этом продолжаете мешать Ники с грязью. Вы хотите примирения, но
даже не способны отличить меня от брата. Вы хотите примирения, но боитесь взглянуть
Эндрю в глаза. Начните хотя бы с принятия нас такими, какие мы есть. Примите то,
что Ники не ваш идеал и любит не девушку из церкви, а прекрасного, образованного,
интеллигентного молодого человека, который готов носить его на руках и целовать
землю, по которой он ходит. Примите то, что Эндрю не веселый и улыбчивый, что он не
будет бросаться вам на шею при встрече, что он такой, какой есть. Это ведь не
плохо, что он отличается от других. Он просто такой. Примите это.
В комнате повисла тишина, а все взгляды были обращены к Аарону. Казалось, еще чуть-
чуть и Ники просто расплачется от признательности и переполнявшей его любви, тогда
как Эндрю… Он нахмурился и склонил голову набок, словно пытался понять что-то для
себя, лишь рассматривая профиль брата. Еще ни разу Аарон так открыто не вставал на
их сторону, еще ни разу он не выказывал такой поддержки, но одно было точно — всё,
что он говорит — правда. Чистая, неприкрытая, такая, какой не было места в их
обычной жизни. Нат кивнул собственным мыслям, спрятав ухмылку. Наверное, стоило
сделать ставку вместе со старшими лисами и сгрести неплохой выигрыш, поставив на
то, что на самом деле Эрик нравится Аарону, а брата он любит и дорожит им. Скосив
глаза на Кевина, Нат поймал теплый взгляд собственного брата. Видимо, думали они об
одном и том же.
Покачав головой, Эндрю встал и ушел в дом, и за ним тут же последовал Лютер, чтобы
поговорить наедине. Нат насторожился, но вставать следом не спешил, краем уха
слушая разговор Ники, Аарона и Марии, которые старались придерживаться максимально
нейтральных тем, вспоминая каких-то своих знакомых и прихожан церкви. Он изо всех
сил старался разобрать слова Лютера и Эндрю откуда-то из-за стены, но, увы,
слышимость была слишком плохой, а когда те начали повышать тона, громче заговорила
и Мария, от чего рыжему захотелось ее придушить.
Вскоре Лютер вернулся, но… один. «ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ!» — уже кричало
подсознание Ната, и он решил ему верить. Всегда верил, и оно, в свою очередь,
спасало ему жизнь. Махнув рукой, рыжий совершенно случайно пролил на себя стакан
воды, вскочил на ноги, чертыхаясь, и тут же извинившись, побежал внутрь дома,
бросив, что сам найдет ванную и переживать не о чем. Он заглянул на кухню, в
гостиную — во все двери первого этажа, но Эндрю не было. «Можно начинать
переживать» — пронеслось в его голове, как вдруг он услышал приглушенный стук
сверху. Не громкий, но достаточно различимый, чтобы Нат сорвался с места и бросился
на второй этаж. Он перепрыгивал через две ступени, пронесся по коридору, распахивая
двери, но то, что он увидел за одной из них, заставило его замереть.
Простая комната в светлых тонах, стол у стены, зеркало, стул, платяной шкаф, легкие
занавески и кровать… в которую огромное тело мужчины вдавливало вырывающегося
Эндрю, душа его огромными татуированными руками. У блондина уже начал расцветать
фингал под глазом, была разбита губа, а его ножи валялись на полу. Нат среагировал
почти мгновенно. Не думая ни о чем, он ядром влетел в человека, сбрасывая его с
кровати и с Эндрю, тут же оказываясь сверху. Ох, он узнал его, видел это лицо,
когда пробивал всю информацию по Дрейку Спиру. Он не просто так сказал тогда Эндрю,
что запомнит. Он подумывал убить это отребье, но решил, что не имеет на это права…
Этой секундной заминки Дрейку хватило, чтобы стряхнуть с себя рыжего мальчишку,
который был чуть ли не в два раза меньше него самого. Нат почувствовал, как его
тело ударяется о какой-то угол, слышал хрип Эндрю, старавшегося глотнуть побольше
воздуха, но всё отошло на второй план, когда Спир подобрал с пола один из ножей
Миньярда, а точнее нож самого Веснински, который уже больше года неизменно
прижимался к горячей коже блондина. Нат знал, что Дрейк был морпехом, знал, что он
прекрасно умеет драться и, конечно, владеть ножами. Вероятно, только поэтому этот
амбал и смог обезоружить Эндрю, но Нат был дьяволом.
Нырнув в сторону, Натаниэль оказался за спиной у Дрейка, выхватил свой нож и

прыгнул на него сзади, вонзая клинок прямо между позвонков шеи. Его вой сладостно
ласкал уши, но останавливаться на достигнутом Нат был не намерен. Резко провернув
нож в ране, он вонзил его еще глубже по самую рукоять, прекрасно зная, какие нервы,
вены и артерии режет. Тело под ним содрогнулось, а потом рухнуло на пол. Кровь
заливала руки и одежду, но ее было не так много. Пока что. Прошло не так много
времени…
Нат вскочил на ноги, тут же переключая всё свое внимание на Эндрю. Он уже скатился
с кровати на пол и вжался в стену, как загнанный зверь, тяжело дыша и во все глаза
глядя на еще живого Дрейка, который должен был умереть за считаные минуты без
медицинской помощи. Нат опустился на корточки, сознательно закрывая за собой Спира,
глазами ловя дикий взгляд карих глаз.
— Эндрю Джозеф Миньярд, теперь ты в безопасности. Он умрет через несколько секунд.

Он не прикоснется к тебе. Никто к тебе не прикоснется, слышишь?
— Что?.. Что ты здесь?..
— Я слышал тебя, — Нат не приближался, оставляя между ними добрый метр спертого
воздуха. — Я почувствовал, что что-то не так. Я пошел за тобой, — золотые глаза
снова постарались заглянуть рыжему за спину, но он не позволил ему. — Эндрю, —
взгляд тут же вернулся к пронзительным голубым глазам, — тебе сейчас нужно дышать.
Вдох и выдох. Хорошо. Еще раз. Сюда могут ворваться люди, но ты должен помнить, что
никто к тебе не прикоснется, пока ты сам этого не захочешь, ладно?
— Уходи… Он…
— Он больше никогда не встанет, а я обещал тебе, что останусь. Ты знаешь, что я
держу свое слово. Эндрю, мне нужно вывести тебя отсюда, — он протянул руку в
предложении. — Ты сможешь подняться?
— Я думал, что это осталось в прошлом, я думал…
— Нет, Эндрю, не уходи в панику, — опередил его Нат, упрямо держа протянутую руку
перед собой. — Ты сказал, что протянешь мне руку, когда это будет нужно. Ты тогда
сказал, что мне нужно будет лишь ухватиться. Эндрю, мне нужна твоя рука, чтобы
ухватиться. Ты протянешь мне руку?
Нат знал, что это опасно, что сейчас блондин в таком состоянии, что даже такое
прикосновение может причинить ему боль, но вывести Эндрю отсюда было просто
необходимо. Сейчас он выглядел маленьким и беззащитным, каким не выглядел даже во
время ломки, и всем своим существом Нат хотел защитить его, укрыть от этого мира и
дать такое важное чувство спокойствия и безопасности.
Сердце замерло, когда Эндрю неуверенно протянул руку, а потом упало куда-то вниз от
соприкосновения их кожи, но Нат заставил себя не вздрагивать, становясь
непоколебимой и несгибаемой опорой. Очень медленно он поднялся, все еще не отпуская
вспотевшей от страха ладони, как вдруг Эндрю резко дернул, чтобы подтянуть свое
тело вверх и ухватиться за толстовку, чтобы не потерять равновесие.
Эндрю казалось, что он сходит с ума, что он очутился в одном из своих кошмаров. Его
кожа горела, а сознание было в каком-то тумане, когда он наконец понял, что уже
вышел из той комнаты, что он в коридоре. Руку саднило от соприкосновения с рукой
Ната, и Миньярд дернулся, стараясь вырваться, но его никто и не держал. Точно… этот
рыжий никогда его не держал, если он не хотел. Эндрю соскользнул по стене вниз на
пол и сжал голову руками, чувствуя, как его накрывает истерика. Из горла сам собой
вырвался сдавленный смех, который он попросту не мог контролировать, а легкие
горели. Нат кому-то звонил, кажется, вызвал полицию и скорую…
Всё было как-то смазано и неясно, всё, кроме пронзительного взгляда голубых глаз, в
которых… не было жалости. От этого было проще дышать. Было понимание, было
сочувствие, был гнев, но жалости не было.
— Что здесь происходит?! — Эндрю дернулся от громкого голоса брата, тогда как Нат
почти инстинктивно прикрыл его собой. — Мы слышали крик.
— Просто я убил человека, — безразлично бросил рыжий, словно делал это каждый день.
— Да, полицию и скорую я уже вызвал, и, да, это была самооборона.
— Ты сделал что?! — Кевин, кажется, стал бледнее, чем сам снег, но на улице уже
послышались сирены.
— Откройте фараонам дверь и приведите сюда.
— Ты идиот, лис, — прохрипел Эндрю, откинув голову на стену, тут же привлекая
внимание брата и Кевина. — Тебя посадят.
— Это была самооборона. И ты знаешь, лучше так, чем если бы я не успел.
— Ебаный мученик.
— Да, это я уже в свой адрес слышал, — послышались тяжелые шаги на лестнице… — Ты
понимаешь, что им придется объяснить, что произошло?
— Кевин, забери Аарона, — почти шепотом сказал Эндрю.
— Нет, я никуда не пойду!
— Кевин…
— Парни, вы как? Поступил вызов и…
— Добрый день, — Нат поднялся на ноги и подошел к офицеру. — Сэр, я… я защищал

друга, не больше, я даже не знаю этого человека и…
— Его имя Дрейк Спир, — прохрипел Эндрю, даже не пытаясь подняться с пола. — Сын
Касс и Ричарда Спиров, они были моими… приемной семьей.
— Я понимаю, тебе сложно об этом говорить, но я должен задать вопросы, ладно?
— офицер кивнул своему напарнику, чтобы тот вошел и осмотрел комнату. — Что
произошло? Как вообще вышло, что твоему другу пришлось вмешаться и…
— Это дом моего биологического дяди. Он… позвал нас на День Благодарения. Я…
— Эндрю, не надо, — перебил его Нат, видя, с каким трудом дается каждое слово.
— Прости, парень, но нам нужно знать, что произошло, чтобы…

— Он хотел меня изнасиловать, вот что произошло, — рявкнул Эндрю, резко выхватывая
сигареты и, подрагивая, прикурил. Он слышал, как где-то в глубине коридора
забормотал Ники, видел краем глаза, как пошатнулся брат, которого тут же удержал
Дэй… Из легких вырвался новый приступ смеха. А ведь у него почти получилось
похоронить всё это, но тут его взгляд зацепился за Лютера, который до этого момента
скрывался за спиной Кевина. — О! Привет, Лютер. Не расскажешь, какого хера здесь
забыл Дрейк? Прямо не терпится услышать объяснение. Надеюсь, причина веская.
Особенно учитывая то, что ты все знал! — его голос сорвался и надломился, но никто
не сдвинулся с места, боясь пошевелиться. — Или, может, ты снова запоешь о том, что
все это чудовищное недоразумение?! Давай, повтори еще разок, что из-за расшатанной
психики я просто не понимаю, что такое настоящая братская любовь. Убеди меня, что
такие отношения нормальны. Только вот беда, теперь у меня есть свидетель. Нат, это
была братская любовь? Уж ты-то разбираешься в этом.
— Нет, — Веснински почувствовал, как руки так и чешутся свернуть тонкую шею
старшего Хэммика.
— Это… происходило и раньше? — кажется, Аарона должно было вот-вот стошнить.
— Теперь, думаю, ты понимаешь, что мы с тобой слишком далеки от того, чтобы

называться отражениями друг друга.
========== Глава 12 - Убирайся и не возвращайся, но обязательно останься ==========
— Натаниэль, скажи честно, ты не можешь жить без приключений? — устало вздохнул

Стюарт по ту сторону океана.
— Позволь спросить, а как я должен был поступить? Встать в сторонке и сказать: «Да,
конечно, изнасилуй моего друга, я тут постою»?! — Нат еле сдерживал рвущуюся наружу
злобу. Он итак просидел в участке шесть часов, а ему еще предстояло ехать в общагу
с Ваймаком, который непременно тоже выскажет свое ценное мнение.
— Я не об этом.
— А тогда о чем?! У меня прекрасный адвокат. Это была самооборона. Меня выпустили
под залог. Точка, — он достал пачку сигарет и закурил, нервно облизывая пересохшие
губы. — Если бы мне дали выбор, я бы поступил точно так же бесконечное множество
раз. Ты знаешь мое отношение к такому.
— Я-то понимаю и одобряю, — постарался объясниться Стюарт, — но вот Морияма…
— Он — моя забота, а не твоя, — Нат увидел, как Ваймак вышел из машины и
прислонился к ней спиной. — Я разберусь с этим. Если это всё, то мне уже пора.
— Я хочу, чтобы ты знал, что когда ты попадаешь в такие ситуации, ты можешь
позвонить мне.
— А я хочу, чтобы ты помнил, что я всегда со всем справляюсь сам. Ладно. Увидимся
на Рождество.
Скинув звонок, Нат выпустил из лёгких дым и запрокинул голову к небу, которое уже
окрасилось в алые и оранжевые цвета. К счастью, было больше золота, чем багряных
оттенков. Иначе небо слишком походило бы на окно с разводами крови, а это
последнее, что Нат хотел видеть сейчас. Не сказать чтобы он часто жалел тех, на
кого поднимал руку, но сегодня он был даже рад тому, что его нож вонзился в чужую
плоть. Дрейк заслужил ещё больших мук, но тогда на первом месте была безопасность
Эндрю, если так вообще можно сказать, учитывая ту ситуацию.
— Поехали, парень, — хриплый голос Ваймака заставил рыжего вернуться в реальность.
К его удивлению, тренер молчал, никак не привлекал внимания, полностью поглощенный

дорогой, лишь изредка постукивая пальцами в такт музыке, которая была еле слышна из
колонок. Или ему и правда было плевать на то, что, по сути, рядом с ним сидит
человек, который несколько часов назад убил другого человека, или он старался
просто не подавать виду.
— И ничего не скажете? — наконец спросил Нат, не в силах сдержать любопытство.
— Я рад, что ты оказался там и вовремя помог.
— Я убил человека.
— Ты защищал себя и Эндрю, — уточнил Ваймак, скосив на него глаза. — Или это была
не самооборона?
— Он душил его и хотел изнасиловать, а когда я сбросил его на пол, взял в руки
нож, — Нат смотрел прямо тренеру в глаза, стараясь уловить каждую эмоцию.
— Самооборона. И хочу напомнить тебе, парень, что среди лисов встречаются и те, кто
на самом деле убивал людей, так что не думай, что меня это испугает. Что меня
волнует — твоя реакция.
— А что не так с моей реакцией?
— Ты спокоен. Ты не выглядишь как тот, кто только что убил человека, скорее как
тот, кто вернул книгу в библиотеку.
— Это вопрос? — Нат вздёрнул бровь, готовый защищаться, однако тренер лишь
приглушенно хмыкнул:
— Это наблюдение. Я вам не мать. Просто я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, если ты
захочешь поговорить. Можешь заглянуть к Би. Просто знай, что ты не один, и мы все
готовы тебя поддержать, если ты позволишь.
— Я в порядке.
— Конечно, ты в порядке, — кажется, Дэвид был готов рассмеяться, но сдерживался изо

всех сил.
***
Эндрю задумчиво смотрел на свою семью, которая, казалось, все ещё плавала в озере
ледяной воды. Он видел, как Аарон мечется между желанием заговорить и спрятаться,
видел слезы вины, которые Ники старался смахнуть прежде, чем они скатятся по его
щекам, видел болезненно бледного Кевина, который был готов выплюнуть собственные
кишки, ловя воспоминания о Гнезде. Но никто из них не мог найти в себе сил
взглянуть на него. Ну конечно, это ведь так ужасно. Ему так и хотелось рассмеяться,
громко, запрокинув голову… Он был на грани истерики. Снова. Но перед ним не было
человека с пронзительными голубыми глазами, который удерживал его в реальности,
который не позволял ему сорваться, который остановил этот ад и которого вывели из
дома Хэммиков в наручниках. Бросив Ники, чтобы тот остановился, Эндрю отошел как
можно дальше от машины и позвонил Би. Мысли путались и никак не хотели складываться
в единый поток, но Миньярд был уверен, что женщина и так поймет его.
Он сел прямо на землю, запрокидывая голову к голубому небу, слушая ее голос,

стараясь собрать себя по кусочкам. Интересно, а будь он сейчас под таблетками, было
бы проще? Может, тогда его лёгкие не жгло бы так сильно, кожа не горела бы от
причиненной боли, горло не сдавливали бы тиски? Хотелось кричать. Очень громко и
долго. Но он лишь сидел на земле, глядя в небо, слушая голос Би и шум проезжающих
мимо машин.
— Я хочу спрятаться, — еле слышно сказал он. — Так, чтобы никто меня не трогал,
чтобы никто не смотрел и не говорил. Чтобы… — Эндрю шумно выдохнул через стиснутые
зубы, зажмурив глаза.
— Эндрю, ты прекрасно справляешься. Когда вы приедете в общежитие, я уже буду ждать

тебя там, — повторила, наверное, в пятый раз Би, понимая, как ему нужно это
услышать. — Уверена, если ты скажешь оставить тебя одного, твоя семья так и
поступит.
— Он не оставит. Он сам так сказал.
— Ты говорил мне, что он всегда слышит, когда ты говоришь «нет». Почему сегодня
что-то должно измениться?
— Потому что… — Эндрю запнулся. Он и сам не знал. Может… Нет, все равно не знал.
— Ты хочешь, чтобы он был рядом?
Он не знал ответа на этот вопрос. Он уже ничего не знал. А ведь всё было так
нормально. Даже хорошо моментами. Но ему обязательно нужно было в кои-то веки
поддаться на уговоры Ники и согласиться поехать, нужно было заговорить с Лютером, а
потом пойти наверх за бутылкой виски, нужно было войти в ту комнату… Как чертовски
глупо. Тряхнув головой, Эндрю постарался сдержать тошноту и сбросил вызов. Сил
возвращаться к машине просто не было, но это было необходимо сделать, чтобы
вернуться в общежитие.
Он помнил, как напоролся на Дэн в коридоре, но лишь отмахнулся от ее расспросов,

помнил, как завалился в комнату Жана и Ната, ключи от которой в машине оставил
рыжий, и закрылся там с Би, как курил, сидя на подоконнике, пользуясь пепельницей и
сигаретами человека, который без сомнений и промедлений, без раздумий защитил его.
Эти сигареты были его любимыми, карамельными, но он нашел и вишневые. Мысли
постепенно прояснялись. Хотелось не думать о том, что могло бы произойти, если бы
Нат опоздал, что было бы…
«Он больше никогда не встанет» — так сказал Нат, когда еще живой Дрейк лежал за его
спиной. Самооборона? Что-то подсказывало Эндрю, что это не так. И, судя по реакции
Веснински на все происходившее, это было далеко не первое его убийство. «Думаю, Нат
опасен для своих врагов, но пока мы ими не являемся, это не должно нас касаться» —
так сказала Рене в тот день в забегаловке. Как оказалось, Нат очень опасен, раз за
несколько секунд может убить морпеха, который вооружен и в два раза больше него
самого. И он только подтвердил теорию Рене, когда влетел в ту комнату. «А еще он
приписал Дрейка к своим врагам. Из-за меня. Или ради?» — ответа на эти вопросы
Эндрю так же не знал. Но он думал. Всё думал и думал, тогда как Би молча сидела
рядом на диване, ожидая, когда он снова заговорит с ней или скажет уйти.
— Кажется, я снова могу дышать, Би, — наконец сказал он, затушив очередную
сигарету.
— Я рада это слышать, — отозвалась она, но с места не поднялась. — Ты хочешь, чтобы
я позвала кого-то? Или хочешь ещё поговорить?
— Мне нужна другая одежда. И поговори с Аароном. И Ники. Им это нужно.
— Я попробую, но ты же знаешь, я не могу их заставить, — Бетси поднялась, поправляя

подушки. — Звони мне в любое время.
— Хорошо, — выдохнул он, откидывая голову на стену, и все, кто его знал, могли
распознать в этом простом слове «спасибо».
***
Аарон, не веря своим глазам, смотрел на Бетси. Неужели она и правда думала, что
какие-то глупые разговоры могут помочь?! Его брата чуть не изнасиловал тот, кто
насиловал его на протяжении долгого времени, а она хочет поговорить?! Но Ники
отреагировал совсем иначе. Он покорно кивнул и неожиданно для всех крепко обнял
женщину, утыкаясь лицом в её плечо. Би мягко обняла его в ответ, поглаживая по
голове и успокаивая. И это было слишком. Выругавшись, Аарон схватил ключи от машины
и поспешил выйти. Ему нужно было уехать. Как можно дальше. И не думать. Ни о чем.
Совсем.
— Я прослежу за ним, — бросил Кевин и, даже не надев куртку, выскочил следом.
Он сбежал вниз по лестнице, выскочил на улицу и увидел, как Аарон уже заводит
двигатель. Чертыхнувшись, Дэй рванул к машине и уперся руками в капот, когда
блондин тронулся, словно мог так его остановить.
— Ты спятил?! — Миньярд вывалился из машины, ошалело глядя на парня перед собой.
— А если бы я не затормозил?! Или тебе одного трупа за день мало?!
— Ты бы затормозил, а теперь выключи истерику.
— Выключить истерику? Выключить истерику?! Да ты хоть представляешь, что я

чувствую?!
— Не просто представляю, а знаю, — в тон ему ответил Кевин, от чего Аарон замер и,
кажется, забыл, как дышать.
— Но… Нат не… Жан, — теперь всё встало на свои места. И нелюбовь Моро к
прикосновениям, и его скрытность касательно личной жизни, и… блондину захотелось
взвыть от отчаяния. — Я не… блять, я не думал, я…
— Мы уже привыкли к тому, что ты никогда не думаешь, если дело не касается учебы, —
криво усмехнулся Кевин. — А теперь садись за руль и поехали на корт.
— Ты издеваешься? — каким-то слабым и надломившимся голосом прошептал парень.

— Тренировка — это твое решение?
— Водка будет потом, а сейчас нам нужно на корт. Я знаю, что делаю. Поехали.
И Аарон подчинился. Дождался, когда Кевин сядет в машину, а потом отвез их к

стадиону. Будь это обычный день, он бы обязательно ворчал всю дорогу, возмущался,
но не сегодня. Сегодня он был тихим, утопающим в своих мыслях, представляя
маленького Эндрю и… ужас был в том, что представить это не составляло никакого
труда, нужно было лишь вспомнить самого себя в том же возрасте. Хотелось кричать.
Хотелось схватить Эндрю за грудки и спросить, почему тот молчал, почему не
рассказывал, но Аарон и так знал ответ — брат его оберегал. От всего. Даже от
самого себя.
Они переоделись в тишине, но броню и шлемы оставили без внимания, это было лишним.
Корт встретил их оглушающей тишиной. Обычно тут слышны были крики и смех лисов,
рычание тренера, фырканье девчонок, но сейчас… сейчас не было ничего. Пока Кевин не
сказал Аарону встать на место нападающего. Это было странно, непривычно, но Миньярд
подчинился. Он рвался вперёд снова и снова, напарываясь на тело Дэя. Он бился об
него, об его клюшку, падал на паркет и снова поднимался, пока в какой-то момент не
врезался в брюнета с такой силой, что с приглушённым вскриком повалил их обоих на
пол. И на этом его силы закончились. Аарон просто закрыл глаза, уперевшись лбом
Кевину куда-то в грудь, и старался заставить себя дышать, тогда как всё его
собственное тело мелко дрожало.
Теперь он понял, зачем Дэй притащил его сюда. Он выпустил весь гнев, всю злость,
всё отчаяние, и теперь осталась только боль. Боль за брата. Боль за то, что он
ничего не мог изменить. Боль за то, что мать бросила Эндрю в детстве, за то, что
они вообще были рождены в такой семье. Боль за то, что Лютер предал их. И Аарон
даже не заметил, в какой момент Кевин обнял его, но когда осознал, тут же
отшатнулся, словно обжегся.
— Съебись! — рявкнул блондин, собирая остатки сил и отбрасывая клюшку.
— Ага, чтобы ты тут вскрылся? — хмыкнул Кевин, лениво поднимаясь на ноги. — Не
хочешь говорить? Никто и не требует. Но Эндрю будет в ярости, если ты будешь
смотреть на него, как на побитого щенка — это я тебе гарантирую. Ему это не нужно.
— Кевин, его насиловали! Годами! Его чуть не изнасиловали сегодня!
— Но Нат успел.
— Нат! Везде ваш гребаный Нат! Как?! Как он понял?!
— У него на это чуйка. Когда кому-то из его… — Кевин запнулся, чуть не сказав слово
«семья». Это неожиданное осознание поразило его, но он поспешил проглотить его,
возвращая все внимание к Миньярду перед собой, — людей грозит опасность, он тут же
это чувствует. Это инстинкт. Если ты чувствуешь себя виноватым в том, что не был
там вместо него… Копы сказали, что он морпех. Ты бы ничего не смог сделать.
— Но Нат смог. Кто он такой? Почему он понял? Почему он не выглядел удивленным или
пораженным? На его лице даже не было ужаса от осознания того, что он убил человека.
И Эндрю… Эндрю тоже не был удивлен. Он гнал нас, но не его. Объясни мне!
— Я не могу тебе объяснить реакцию твоего брата. Что до моего… Его не просто так
зовут дьяволом.
— Как ты смирился? Как ты… Жан ведь… Как ты это сделал?
— Я просто, — Кевин нервно облизнул губы, — говорю себе, что он сильнее кого-либо,
потому что после всего, что он пережил, он идёт вперёд. Он сильнее тех, кто пытался
сломать его.
— Но Эндрю сломали…
— Жана тоже, но он идёт дальше, собрав свои осколки. Как и Эндрю. Эндрю сломали, но
не сломили. Он боролся. И борется. И всегда будет бороться. Это достойно уважения,
а не жалости. И если я увижу на твоем лице жалость к кому-то из них, Аарон, я лично
набью тебе морду.
— Как ты это делаешь? — он запрокинул голову, пряча лицо в ладонях. — Кев, как ты
это делаешь?
— С трудом, — Дэй подошел к нему и, заставив отнять руки от лица, заглянул в карие
глаза. — Никто не говорил, что будет просто. Но ты нужен брату. Мы оба нужны нашим
братьям.
***
Поблагодарив Ваймака за отсутствие расспросов и бесконечных разговоров, Нат вышел
из машины и тут же скрылся за стенами общежития. Всё, о чем он сейчас мечтал —
тишина его пустой комнаты. Слава небесам, Жан свалил к Джереми в солнечную
Калифорнию. Нет, Моро, конечно, всегда знал, когда стоит помолчать, но сейчас Нат
особенно остро нуждался в одиночестве. Подойдя к двери, он похлопал себя по
карманам и… страдальчески застонал, осознав, что посеял где-то свои ключи. Первой
мыслью было пойти в комнату к монстрам, но, учитывая обстоятельства, видеться с
кем-то из них — худшая затея, в первую очередь для самих ребят. Разговаривать с
Мэттом и Сетом? Нет, спасибо. Девчонки тоже не вариант, а напрашиваться к Ваймаку
или Эбби как-то по-детски. Поэтому он решил сделать то, что умел весьма неплохо —
вскрыть замок и занять свое законное место. В конце концов, это даже не
проникновение, ведь это его же комната. Пошарив по карманам и в сумке, он нашел
подходящие скрепки и уже опустился было на колени перед замком, как вдруг раздался
щелчок и дверь перед ним открылась.
На секунду Нат замер, стараясь понять, что Миньярд вообще забыл в его комнате и как
там оказался. Эндрю выглядел удивительно спокойным, а события сегодняшнего дня
выдавало лишь его побитое лицо, тогда как всё тело было скрыто под глухой черной
одеждой. Поднявшись на ноги, рыжий уже хотел было сделать шаг назад, чтобы не
нарушать личного пространства голкипера, но вспомнив, что и у того есть ноги,
остановил себя. Вести себя с блондином, как с хрустальным, он не намеревался в
первую очередь потому, что тот сам бы это не оценил, а, скорее, сорвался бы.
— Прячешься в моей комнате от семьи, — вздохнул наконец Нат, собрав все мысли в
кучу.
— Нарываешься.
— Я не привык осторожничать и сюсюкаться, да тебе это и не нужно. Ты такое

ненавидишь. Мне можно зайти в мою же комнату?
— А если я скажу, что нет?
— Переночую где-нибудь ещё, — честно ответил Веснински. — Денег на отель мне точно
хватит.
— А говоришь, что не сюсюкаешься, — криво усмехнулся Эндрю. — Тебя посадят?
— Это тебя интересует?
— У меня вообще много вопросов.
— У меня хороший адвокат. И есть деньги. А как известно, деньги смазывают колеса
этого мира даже лучше, чем кровь.
— На личном опыте, полагаю?
— Если хочешь поговорить, то советую определиться с дислокацией, потому что стоять

в коридоре не удобно, — Нат устало прикрыл глаза, пощипывая свою переносицу,
стараясь сосредоточиться. — Я не говорю, что ты должен впустить меня в мою же
комнату или что я заставлю тебя делать что-то, но стоять в коридоре я не намерен. Я
устал, за спиной несколько часов пустой болтовни с копами, и если у меня есть силы
отвечать на твои вопросы, это не значит, что у меня есть силы стоять.
— Говорить с копами сложнее, чем убить человека? — поинтересовался Эндрю, выгнув

бровь, однако Нат не ответил, упёрто глядя на него в ответ.
Хмыкнув, Миньярд окинул парня перед собой цепким взглядом. Он и правда выглядел
измотанным и помятым, на светлой одежде всё ещё были небольшие, но слишком заметные
почти почерневшие пятна крови, хоть руки ему и дали помыть. Странно, что одежду не
забрали, как улики. Вероятно, всё сфотографировали… От осознания того, чья это
кровь, стало тошно, но Эндрю нашел в себе силы лишь на то, чтобы отойти в сторону,
тогда как его лицо скривилось в отвращении. Словно поняв его, Нат первым делом,
швырнув сумку куда-то в сторону дивана, стянул с себя кофту и поплелся к шкафу.
Эндрю заметил, что ножей нет… Видимо, их забрали. Закончив с одеждой, Нат взял
линейку и поддел одну из половиц, из которой вытащил какую-то сумку. Она была не
плотно набитой, но явно тяжелой. Порывшись в ней, рыжий вытащил несколько ножей,
после чего вернул всё на свои места.
— Держи, — он протянул Эндрю два незнакомых клинка.
— Зачем?
— Твои тебе вряд ли вернут в ближайшее время, они числятся как улики, а ходить без
ножей, — он пожал плечами, словно этим всё было сказано.
— У тебя там что, целый арсенал?
— Типа того, — снова донельзя честно ответил Натаниэль. — Так ты берешь или мне
пойти в магазин за обновками? — снова хмыкнув, Эндрю забрал сталь и тут же спрятал
под повязки, определенно чувствуя себя… привычнее, спокойнее и целее. Чёртов рыжий.
— Пить будешь?
— Я задал вопрос.
— Как хочешь, но у нас с Жаном неплохой выбор весьма высококлассного алкоголя.

Только не бери скотч, багет за него глотку порвет, это подарок.
Он игнорировал его. Лазал по шкафчикам, вытащил стакан, налил себе выпить, добавил
лед, взял какие-то снеки из холодильника. А Эндрю, севшему на подоконник, казалось,
что это всё одна большая шутка. Нат вел себя так, будто блондин зашел к нему в
гости, а не… Словно это обычный день, но почему-то голкипер не чувствовал
раздражение. Не касательно этого. Если его что и злило, так это то, что Веснински
игнорирует его вопросы, занимаясь своими делами. Наконец он вышел с кухни и окинул
подоконник взглядом, явно желая занять место рядом, чтобы покурить, но не желая
нарушить чужое пространство. Закатив глаза, Эндрю прислонился спиной к стене,
согнув одну ногу в колене, а вторую свесив вниз, таким образом оставляя половину
подоконника свободным. Кивнув, Нат сел напротив в точно такую же позу, поставив
между ними бутылки с джином и тоником, тогда как Миньярд кинул в него его же почти
пустую пачку сигарет.
— Ай-яй, — протянул рыжий, — хорошо хоть у меня пара блоков в запасе, — он закурил,
жмурясь, как кот. — Отвечая на твои предыдущие вопросы. Нет, меня не посадят. Не на
того напали. Максимум — получу по башке от розового пони, но он скорее раскошелится
на судью, чем отпустит меня такого распрекрасного отдыхать в тюрьму. Да, я на
личном опыте знаю, что деньги бывают куда действеннее крови. И да, для меня куда
сложнее говорить с копами, чем убить человека, хотя я не считаю, что сегодня я убил
человека. Это не человек. Опережая вопросы. Да, я убивал людей. Нет, не из
самообороны. Нет, мне это не нравится. Да, мне приходилось. И приходится. И да,
если у меня получится провернуть то, что я затеял, больше мне не придется этого
делать, — Нат наконец открыл глаза, встречаясь с пронзительным золотым взглядом
напротив. — Я говорил, это от меня надо защищать людей вокруг.
— Сегодня была не самооборона, верно? — тихо спросил Эндрю, еле двигая губами.
Натаниэль нахмурился и поджал губы, явно задумываясь над тем, как ответить, хоть
они оба и так уже знали ответ. Что-то внутри Эндрю надломилось, когда он
представил, как Касс рассказывают о том, что случилось с ее сыном, когда он
представил ее крик и слезы, ее боль… И все из-за… Ната? Из-за него самого?
— Нет. Это была самооборона до того момента, как я вогнал нож по самую рукоять, а
потом провернул. Да, я убил его. Нет, я не жалею. И нет, ты в этом не виноват.
— Об этом я не спрашивал, — зарычал Эндрю, глядя прямо ему в глаза. — Кто тебя
просил?!
— Никто, — согласился Натаниэль. — Это было мое решение. Но он бы и так умер.

Скорая могла бы спасти его, если бы приехала в течении пяти-семи минут после удара.
Этого бы в любом случае не произошло. Вот и все. Я лишь, — он хмыкнул, сбив
пепел, — ускорил процесс.
— Ты… — блондин замолк, заглотнув слова.
— Говори, — Нат затушил дотлевшую сигарету и откинулся на стену. — Давай, Эндрю.

Нельзя ранить человека, который прошел мясорубку. Говори.
— Мне нечего тебе сказать.
— Врешь. Но могу говорить я, — подождав, давая Миньярду возможность остановить его,
бывший ворон продолжил. — Ты должен был стать сыном Касс. Всё почти получилось.
Оставались формальности. Но потом что-то пошло не так, и ты оказался в колонии для
малолетних. Дай угадаю, именно тогда с тобой и связался Аарон, верно? Дрейк сказал,
что хочет полный комплект, и это была единственная возможность оградить брата. Ты
отказался от Касс, — Эндрю вздрогнул, отдернул взгляд, но не оспорил его слова, не
возразил и не сказал замолчать. — Ты так сильно любил ее? Что решил, что Дрейк —
сопутствующий ущерб, да? Потому что такое случалось и раньше, и ты решил, что готов
терпеть его, когда он приезжает. Но не мог позволить этому случиться с Аароном, это
было выше тебя. И ты не рассказывал ей. Почему? Потому что думал, что она тебе не
поверит? — Нат склонил голову к плечу. — Или потому, что не хотел портить хоть что-
то хорошее в своей жизни? Не хотел терять это? Не хотел делать больно той, кто
делала тебя счастливым, любимым и желанным?
— Хватит! — рявкнул Эндрю, тяжело дыша и стягивая волосы на затылке. — Хватит…
— Хорошо. Но я тебе кое-что расскажу. Те, кто на самом деле дорожат тобой, никогда
не будут невнимательны к тебе. Они заметят синяки, даже если ты в глухой одежде.
Они заметят, что ты хромаешь. И они никогда не поверят в ложь, потому что
почувствуют ее. И я уверен, что те, кто дорожат тобой, знают, что скрывается под
повязками. И я не про ножи, — сказав это, он соскочил на пол, залпом выпивая джин.
— Спроси как-нибудь Аарона. Думаю, он замечает и замечал куда больше, чем ты хотел
ему показать, пусть и был слеп.
— Ты ничего о ней не знаешь, — хрипло сказал Эндрю, уставившись на свои ладони.
— Ты ничего не знаешь обо мне…
— Не знаю, — эхом отозвался Нат, а потом рассмеялся. — Я не знаю тебя? Если тебе
так проще, то ладно. Я не знаю ее, но знаю, что она предпочитала жить в сказке и
мнить себя лучшей и добрейшей, не желая смотреть правде в глаза. Она не заметила,
точнее, не захотела заметить не только то, что происходит с тобой, но и еще с
шестью детьми. Да, я пробил имя «Дрейк Спир», вспомнив, что это фамилия одной из
семей, где ты жил. У меня нет твоей памяти, но и моя меня устраивает. Я сказал, что
запомню. И сегодня я спас не только тебя, но еще и Лиама, и Фрэнка, и…
— Замолчи, хватит…
— Я не Би, Эндрю. Я говорил, что не буду сюсюкаться. А еще я обещал не врать.
— Замолчи! Заткнись! — он схватил Ната за ворот чистой толстовки и встряхнул.
— Почему ты не можешь просто заткнуться?!
Он смотрел в пронзительные голубые глаза напротив, в которых не было ни капли

жалости, и ненависть клокотала внутри. Нат не чувствовал вины, не испытывал
сочувствия, он говорил правду. Ту правду, которую Эндрю не признавал годами,
которой избегал всеми возможными способами. И что теперь? Веснински просто вывалил
ее на него, тем самым доказывая, что эта правда существует, что она есть не только
в его голове, что она реальна. Нат и правда не знал Касс, поэтому и говорил так
легко, так правдиво… От этого хотелось блевать. Но Эндрю смог только зажмуриться,
сильнее сжимая окаменевшими пальцами материал толстовки.
— Убирайся и не возвращайся, — он оттолкнул от себя бывшего ворона, стараясь

сглотнуть вставший в горле ком.
— Хорошо, — легко согласился Нат и, подхватив свою сумку, которая валялась у

дивана, вышел, только достал из шкафа блоки сигарет и положил на стол.
И он не вернулся. Ни через час, ни через два. Эндрю сидел на подоконнике, дрожа от

холода окна, но не мог заставить себя двигаться. Правда кувалдой била по вискам,
сдавливая и разрывая на части. А разве он сам не понимал всего этого? Понимал. Но
со словами Ната это стало реальностью, которую больше нельзя было отрицать. Где-то
в глубине сознания Касс знала, понимала, что ее родной сын делает с Эндрю, но
предпочитала не замечать и придумывать тысячи отговорок, чтобы не разрушать свою
идеальную картину мира. Блондин нервно рассмеялся, закрыв лицо руками, а на его
губах появилась безумная улыбка.
Боже… интересно, на самом деле интересно, как она объясняла себе все это? Как
объясняла то, что он не может ходить? Как объясняла пятна на простынях? Как
объясняла бесконечные пластыри на руках? Как объясняла небольшие красные разводы,
которые оставались на скатерти, если Эндрю долго не менял повязки, раны
открывались, а потом… Как?! Нат был прав. Как же чертовски прав он был. И от этого
было больно. До безумия. До адского пламени внутри, сжигавшего всё. Хотелось убить
его, заставить забрать свои слова обратно, но… это было невозможно.
«Те, кто на самом деле дорожат тобой, никогда не будут невнимательны к тебе» —
сказал Нат. Но понял ли он, что на самом деле сказал? Понял ли, что невольно выдал
себя? Аарон и Ники были внимательны. Они замечали всё, что происходило с Эндрю,
хоть и не знали, как помочь, они были недостаточно сломлены для этого. Эбби и
Ваймак были внимательны. Они предлагали свою помощь, протягивали руку, но он почти
никогда не хватался за эту руку, предпочитая отталкивать их, помня, что было, когда
он доверял кому-то. Би была внимательна. О, она была безмерно внимательна и
осторожна. Даже слишком. И внимательным был Нат. Натаниэль Веснински, который не
был осторожен или мягок, который снова и снова протягивал руку, который всегда
понимал его, даже когда тот был под таблетками, и говорил с ним на одном языке. Но
так ли это? Он был осторожен с прикосновениями, с границами, но не когда дело
касалось правды. Он говорил прямо, не желая никого щадить, даже самого себя.
Натаниэль Веснински был внимателен. И он дорожил Эндрю. И этого осознания хватило,
чтобы в голове стало пусто.
***
— А какого хрена ты делаешь в нашей с дьяволом комнате? — ошарашенно спросил через
два дня Жан, когда вернулся из своей поездки.
— Твоего дьявола здесь нет.
— Прекрасно. Но ты не ответил на вопрос, — француз кинул сумку в сторону и

недовольно скрестил руки на груди. — Миньярд, какого черта?
— О, ничего особенного. Просто меня попытались изнасиловать в доме моего дяди, и
Нат убил его. А вернувшись из участка, твой дорогой брат решил открыть свой рот, в
связи с чем был послан далеко и надолго. Вот как-то так, — беззаботно ответил
Эндрю, вливая в себя виски. Жан побледнел, всё его недовольство словно испарилось,
тогда как в глазах появились страх и… понимание? Вот это что-то неожиданное.
— Ясно, — спустя почти минуту молчания сказал Моро. — Оставайся здесь, сколько
хочешь, но с алкоголем лучше притормози. У нас тренировка вечером. Будет неплохо,
если ты сможешь хотя бы на своих двух стоять.
— Как милостиво с вашей стороны, Наполеон!
— Прекращай. Где Нат? В вашей комнате?
— Без понятия.
— Ясно, — снова кивнул Жан, после чего ушел к себе в спальню.
***
— Кевин, Жан, где ваш безумный брат и по совместительству моя главная головная
боль?! — крикнул через всё поле Ваймак, когда от тренировки прошло уже добрых
тридцать минут.
Эндрю пришел. И честно даже делал что-то наподобие дурацких упражнений, но лишь для
того, чтобы тренер не орал так громко и часто. Голова страшно болела, его мутило от
количества выпитого алкоголя за последние дни, а мысли никак не давали покоя,
поэтому последнее, чего хотелось Миньярду — слышать лишние бесполезные крики. Но
вот этот вопрос и правда был любопытным. Веснински не явился на тренировку, никого
не предупредив. Этот наркоман, который так любил этот глупый спорт. Просто не
пришел? Эндрю внимательно посмотрел на воронов, которые пожали плечами, говоря
этим, что не имеют ни малейшего представления о том, где их брат.
— Так, стоп! — рявкнул тренер, после чего подозвал к себе всю команду. — Кто
последним видел Ната?
— Ну, я видела его в последний раз утром, когда вот эти пятеро уехали на День
Благодарения, — отозвалась Элисон, кивнув на монстров. Ники тут же поник, но больше
никак себя не выдал, памятуя о том, что кроме их пятерки команда не знает о том,
что произошло. Пусть лисы и пытались узнать о том, кто побил Эндрю, им хватило
одного ножа в руке Миньярда, чтобы замолкнуть.
— Я тогда вечером его привез и видел, как он ушел в общежитие, — Ваймак пристально
посмотрел на каждого присутствующего. — Хоть кто-то видел его тем вечером?
— Вы пробовали ему звонить? — спросила Дэн.
— Я похож на идиота? Чем я, по-твоему, занимался последние полчаса?
— Гребаный мученик, — пробормотал Эндрю и, впихнув свою клюшку в руки Дэю, пошел в
сторону раздевалки.
— Кто что понял? — Мэтт переглянулся с остальными старшекурсниками.
— Ставлю на то, что этот мелкий опять влез в какое-то дерьмо, — закатил глаза Сет.
— А Эндрю?.. — Элисон махнула рукой, как бы требуя продолжения логической цепочки.
— Этот асоциальный гном всегда всё про всех знает. Пора бы уже привыкнуть.
— А сам ты прям донельзя общительный и коммуникабельный, — огрызнулся Аарон. — Ты

правда ничего не знаешь? — он скосил глаза на Дэя.
— Ничего. Мы же тогда только под утро вернулись. Жан? — Кевин глянул на брата.
— Знаю только, что они тогда говорили о чем-то, что явно не понравилось нашему
голкиперу, — по-французски отозвался четвертый номер.
— Господи, как они меня достали. Как дети малые, — запричитал Кевин, садясь прямо
на поле. — То одно, то другое, то грызутся, то разборки устраивают…
— Когда это они грызлись? — усмехнулся Жан, глядя на брата с высоты своего роста.
— Они скорее из интереса, как коты, цапаются, но когти не выпускают, если ты не
заметил.
— Это ты к чему?
— Да так, — Моро хитро улыбнулся, глянув на замершего рядом с ними Аарона, который
явно старался понять хоть слово. — Ты сначала со своим Миньярдом разберись, чтобы к
чужому лезть.
— В смысле?!
— Знаете, иногда я начинаю жалеть о том, что не знаю французский, — прыснула

Элисон, прикрыв рот ладонью.
— Да, — в тон ей протянул Ники. — Чую, мы многое упускаем. Мальчики, с классом не

поделитесь?
Эндрю лениво дошел до раздевалки и, открыв шкафчик, достал из сумки телефон. Сев на
скамейку, он несколько минут тупо смотрел на ставшую достаточно длинной переписку.
Он и сам не понял, как это произошло. Просто этот рыжий идиот писал ему какой-то
бред, но такой донельзя остроумный, что руки так и чесались ответить. Но последнее
сообщение пришло четыре дня назад. А после - тишина. Ничего. В голове зазвучали
слова Би: «Ты говорил мне, что он всегда слышит, когда ты говоришь «нет». Почему
сегодня что-то должно измениться?» А это и не изменилось. Эндрю сказал ему уйти и
не возвращаться. Вот он и ушел. И не вернулся. Хотел избавиться от слишком умного и
честного рыжего? Получите и распишитесь. Выругавшись, он позвонил. Прошла почти
минута, прежде чем Нат взял трубку, но говорить он не спешил. Просто еле слышно
дышал где-то там, на том конце телефонного звонка.
— Ты тренировку пропускаешь, — молчание. — Веснински, какого хера?!
— Ты сказал уйти и не возвращаться.
— Ты сказал, что останешься.
— Я и не исчезал.
— Тебя нет ни в общаге, ни на корте. Не пудри мне мозги!
— Уверен?
— Что? — Эндрю невольно оглянулся, словно рыжий прямо сейчас должен был оказаться у
него за спиной.
— А ты неплохо поработал с нашим запасом алкоголя. Хорошо, что не прикоснулся к

скотчу… — послышался характерный звон бутылок.
— Ты был на корте, пока мы были в общаге, — догадался Миньярд.
— В точку. Я не имею права подводить команду, пропуская тренировки и не

компенсируя, — на том конце щелкнула зажигалка. — Черт, ты сколько сигарет
выкурил?! Надо будет в магазин сгонять…
— Тащи свой зад на поле.
— М-м-м-м, — он определенно держал сигарету между губ. — Нет.
— Я просить не буду.
— О нет, я бы никогда о подобном даже и не подумал, — в голосе ни капли смеха.

Эндрю пожалел, что не может видеть его пронзительные голубые глаза, чтобы
распознать эмоции.
— Делай что хочешь. Скажу тренеру, что ты жив, он сам тебе голову и открутит.
— Ты и так знал, что я жив. Если бы только это тебя интересовало, ты бы не
позвонил. Так что нужно?
— Не притащишь свое тело на поле, играть я больше не буду.
— О-о-о, шантаж и угрозы. Люблю такое. Только ты просчитался. Ты обещал играть,

если будешь видеть настоящего Натаниэля.
— И я его не вижу.
— И это тоже часть настоящего Натаниэля, — вот теперь Эндрю отчетливо слышал
смеющиеся нотки в голосе этого рыжего идиота. — Я не прихожу туда, где не нужен.
Если мне говорят уйти, я ухожу.
— Ты хотел сказать, если я говорю уходить, то ты уходишь.
— Твое «нет» сложно не услышать, так что… мы там, где мы есть.
— Встал с подоконника, затушил сигарету, сел за руль и притащил свой зад на поле, —
процедил Миньярд, теряя всякое терпение. — Живо.
— Вот как, — Нат приглушенно рассмеялся. — Ну-ну, Эндрю, попробуй еще разок. Твоему
голосу не хватает истеричных ноток. Добавь, и тогда будет точь в точь как у
Ваймака.
— Веснински…
— Я уже почти девятнадцать лет Веснински, это не новость, — голкипер услышал, как
хлопнула дверь. — Ладно, дай мне пятнадцать минут, и я покажу, как надо.
Сказав это, Нат сбросил вызов, вызывая раздраженное шипение Эндрю. Придурок.
Сказочный идиот. Только вот о ком он так думал — о себе или о рыжем, Миньярд так и
не понял. Выругавшись, он положил телефон на место и захлопнул шкафчик, пообещав
себе избить это недоразумение мячами, когда он выйдет на поле. Вернувшись на корт,
Эндрю смерил ненавидящим взглядом всю команду, которая во все глаза смотрела на
него, а потом сел на трибуны.
— Припрется ваше рыжее недоразумение, — фыркнул он.

— Магия, не иначе, — присвистнула Дэн. — Ты его закопал где-то и только сейчас дал
своему подельнику сигнал выкапывать?
— Мои единственные возможные подельники стоят прямо перед тобой, — голкипер кивнул
на свою семью, — так что нет, — он заметил, как засиял Ники, как весело закатил
глаза Кевин и криво, но признательно усмехнулся Аарон, но решил не акцентировать на
этом внимание, иначе это еле заметное чувство в груди так и грозило разлиться
теплом по всему телу.
— И по опыту могу сказать, что Ната такой фигней от тренировки не отвлечешь, — со
знанием дела хмыкнул Жан.
— Чего? — Сет поперхнулся водой, которую пил, но Моро лишь криво ухмыльнулся.
— Блять, вы точно ебанутые.
— Так, все, подняли свои задницы и за дело, — хлопнул Ваймак. — Давайте, нечего
штаны просиживать. То, что ваш дьявол только тащится сюда, не повод бездельничать.
— Он наш дьявол! — напомнил Кевин, но все лисы на это только рассмеялись.
— Прости, Кев, но ты явно отстаешь, — Элисон сделала самое невинное лицо. — Нат
теперь и наш тоже. Учись делиться.
Это была правда. Как бы рыжий не старался не привязываться, противореча себе, он

всегда сидел с командой, когда девчонки устраивали вечера кино, и тянул за собой и
монстров, даже Эндрю, хоть большую часть времени он и сидел в стороне, цедя виски.
Они разговаривали, смеялись и кидались едой. Ната нередко тискали в объятьях Дэн и
Мэтт, тогда как Элисон не упускала возможности прихватить рыжего с собой, чтобы
прошмыгнуться по магазинам, а когда Сет начинал ворчать, отмахивалась, ссылаясь на
его нелюбовь к подобным мероприятиям и отсутствию вкуса. С одной стороны, Нат все
время был в тени, он не привлекал к себе внимание, но втихую помогал каждому. То
Ники подбросит какую-нибудь одежду или побрякушку, которая тому безумно
понравилась, но он так и не решился ее купить, то Дэн подбросит список с «верными»
фразами, которые подтолкнут команду вперед, то Сету шепнет что-то, от чего парень
на секунду замрет, а потом стыдливо отведет взгляд, но кивнет, потом станет тихим и
послушным, то Мэтту поможет с математикой, то поговорит с Рене, когда заметит на ее
лице тени. Да даже тот же Аарон несколько раз находил в своих вещах непонятно
откуда взявшиеся подробные и понятные конспекты по химии по теме, которую он никак
не мог выучить. Один раз он и вовсе проспал важную контрольную и… узнал, что у него
уже стоит автомат, когда еще вчера преподаватель вещал о том, что никаких автоматов
не будет. Пятый номер тогда поблагодарил брата, но… Эндрю лишь бросил пронзительный
взгляд на усмехавшегося на другом конце раздевалки Веснински. О, и, конечно, стоит
не забывать о том, как он одной фразой умудрялся остановить любой спор, тут же
приковывая всё внимание к себе. На это можно было смотреть бесконечно. А так нет,
Нат не делал ничего, тихонько сидел в стороне, посмеиваясь и перекидываясь с
братьями фразами на французском. И это только то, на чем Эндрю его поймал.
Оставался большой вопрос, сколько всего ещё этот лис делал за спинами товарищей по
команде.
— Смотри-ка, бегают, как заведенные, — Миньярд вздрогнул от тихого голоса рядом.

Резко обернувшись, он увидел Ната, сидевшего прямо у него за спиной на один ряд
выше уже в форме и с клюшкой в руках. Как рыжий умудрился подкрасться к нему,
оставалось загадкой. — Что, Ваймак сорвался на них?
— Он никогда на нас не срывается, — хмыкнул Эндрю, неотрывно глядя в голубые глаза,
которые были прикованы к его лицу.
— Тебе лучше знать. Как твое похмелье?

— От тебя башка трещит.
— Какая жалость, — Нат сделал сочувственную мордашку, которую тут же испортила

веселая ухмылка. — Подъем. Не буду же я один страдать.
— Во-первых, ты любишь экси, а во-вторых, там еще девять человек. Научись считать.
— Но ни один из них мне не интересен на данный момент, так что повторюсь. Подъем.
— Интересен? — Эндрю всерьез начал опасаться, а не обладает ли этот рыжий

телепатическими способностями. — Я тебе книга какая-то что ли?
— Ты человек, Эндрю, — все веселье пропало из голубых глаз, оставив место лишь
серьезности.
Ты человек, а не вещь. Ты человек, у тебя есть душа и сердце, у тебя есть эмоции и
мнение. Для меня ты человек. Ты не предмет. Не для меня.
— Дьявол! — радостный крик Элисон заставил их обоих повернуть головы к полю, а

потом и вовсе спуститься вниз. — Ты где шлялся, проказник?
— Элли, ты себе даже не представляешь! — протянул Нат, подходя к девушке, свободно

обнимая ее за талию, прекрасно зная, что даже ревнивец Сет уже смирился с такой их
манерой общения. — Она была просто невероятна! — громко «зашептал» он. — Другой
такой не найти. Изящная, гибкая, когда это нужно, идеально ложилась в руки…
— Чего?! — от визга Ники поморщилась даже Рене.
— Ох, черт, это было громче, чем я думал, — Нат потер свое ухо. — Ники, я тебя даже
с ней познакомлю. Смотри, — он потряс клюшкой в своих руках. — Скажи, она предел
мечтаний?! — лисы, за исключением Эндрю, конечно, разразились хохотом, тогда как
Ники выглядел, как ребенок, которому сказали, что на самом деле облака сделаны не
из сахарной ваты. — А ты о чем подумал, извращенец?
— Сейчас я стану извращенцем, если не вернетесь к тренировке, — весело крикнул

Ваймак. — Давайте, черти, за работу! Ваш дьявол с вами, так что вперед!
========== Глава 13 - Он есть. И он заплатит ==========
Время неизбежно бежало вперед, а Дэй все никак не исполнял данное брату обещание
поговорить с отцом. Это была пятница. Лисы, закончив тренировку, шумной гурьбой
вывалились из раздевалки, обсуждая, какой фильм они посмотрят сегодня, и только
Кевин остался сидеть на скамейке. Он смотрел на свою руку, на которой молнией кожу
разрезал уродливый шрам, оставшийся после травмы. И пережил он это только благодаря
Ваймаку. Человеку, который сначала выхаживал его, как самого настоящего раненого
птенца, а потом учил заново держать клюшку в руках, часами стоя рядом с ним на
поле, держа за плечо, когда Кевин с криком падал на колени, чувствуя свои бессилие
и беспомощность, свою бесполезность…
Шумно втянув носом воздух, второй номер встал на ноги и, подхватив свою сумку,
двинулся в сторону кабинета тренера, где, он был уверен, сейчас и сидел его отец. И
он не ошибся. Ваймак сидел за столом, перебирая какие-то бумаги, бормоча что-то не
очень цензурное себе под нос. Постучав по косяку двери, Кевин дождался, когда
тренер обратит на него внимание. На секунду его дыхание перехватило. Дэвид никогда
не смотрел на него, иначе чем на игрока, тогда как Дэй непроизвольно замечал их
схожесть. Подбородок, скулы, изгиб носа… Эта схожесть была еле уловимой из-за
сильных генов матери, ее невозможно было заметить, если не знать о родстве и…
— Ты хотел что-то обсудить? — голос Ваймака с ноткой беспокойства вывел Кевина из
прострации.
— Да, кое-что…
— Тогда садись, чего встал, как не родной, — парень вздрогнул всем телом, а лёгкие
сдавило, но он заставил себя сделать несколько шагов и сесть на стул рядом,
исступленно глядя на свои ладони. — Так, что случилось? Рассказывай, потому что я
вижу, что кто-то во что-то влип.
— Да не то, что бы влип или случилось, — пробормотал Дэй.
— Кевин, я тебя в таком состоянии видел лишь пару раз. И это всегда было связано с
каким-то пиздецом, — не сдерживая себя в выражениях, сказал Ваймак. — Выкладывай.
— Вы знаете, почему Нат привез меня именно в Пальметто? — хрипло спросил Кевин,
никак не находя в себе сил поднять глаза.
— Потому что это другой округ и потому что он был уверен, что здесь тебе помогут?
— предположил Дэвид, стараясь заглянуть в глаза парню, но не получив ответа,
продолжил перебирать варианты. — Знал, что я приму тебя и дам второй шанс? Потому
что заботился о тебе? Потому что я дружил с твоей матерью?
— Он привез меня к отцу, — еле слышно прошептал Кевин, зажмурив глаза.
Он просто не мог смотреть в глаза Ваймаку сейчас. Он даже не знал, чего боится,
какой реакции, но он просто не мог.
Дэвид замер с приоткрытым ртом, из которого хотели были вылететь очередные

предположения. «Он привез меня к отцу» — слова набатом звучали в голове, ударяясь о
виски и затылок. Не нужно было быть гением, чтобы понять смысл этих слов. У него
есть сын. Он сидит прямо перед ним. И он лучший игрок из всех, кого Ваймак видел в
своей жизни. Он сильный и целеустремленный, он гордый и упрямый, он — Кевин Дэй.
Кевин Дэй, который пережил ад. И что он мог ему ответить? Что сказать? Броситься на
шею? Бред. Обнять, улыбнуться? Кевин сидел всего в метре от него, сжавшись, словно
приготовившись к удару, зажмурив глаза и, кажется, даже не дыша.
— Почему не сказал раньше? — выдавил наконец из себя мужчина, сцепляя руки в замок,
чтобы не выдать свою дрожь.
— А смысл? Что это изменит?
— Как минимум то, что я получу официальное право называть тебя своим идиотом, — с
горечью усмехнулся Дэвид, качая головой, и Кевин невольно повторил его действие.
— Ты думал, что ты мне не нужен или?..
— А разве нужен? Вы даже не знали о моем существовании, смысл сейчас…
— Ты нужен, Кев. Запомни это, — перебил его Ваймак. — И плевать я хотел на то, что
Кейли мне тогда не рассказала. Но выбор только за тобой. Я могу остаться просто
тренером, если ты этого хочешь. Если нет… просто скажи об этом. Мы что-нибудь
придумаем.
— Вы никогда ни для кого из нас не были просто тренером, — Дэй наконец нашел в себе
силы посмотреть прямо на отца. — Вы не просто тренер для нас. Для меня.
Ваймак нервно сглотнул, глядя в эти пронзительные зеленые глаза напротив, которые
сейчас были полны какой-то детской боли, тоски и в то же время тепла. Никогда
раньше он не видел у Кевина такого взгляда. Не видел его таким открытым и уязвимым.
Руки так и хотели обнять и спрятать этого побитого жизнью ребенка, его ребенка,
защитить и утешить, но Дэвид лишь стиснул зубы, удерживая себя на месте. Он не
должен был пугать его, не должен был… быть тем, кем он не являлся для Кевина. Или…
он запутался. Всё запуталось. Но одно было неизменно: Кевин Дэй — его лис, и он
позаботится о нём, убережет и поможет встать ровно.
***
— Кевин, водка — не вода, — услужливо напомнила Дэн, которая, как и вся команда,
наблюдала за тем, как методично Дэй поглощает алкоголь.
— Ты рассказал, да? — Нат пригубил пива.
— Иди на хуй.
— О, всё настолько хорошо? — голубые глаза рыжего вспыхнули восторгом.
— Иди. На. Хуй.
— Повторяешься, — закатил глаза Веснински и, поднявшись на ноги, с легкостью вырвал

из рук брата бутылку. — Всё, баста, водички попьешь. И нет, хрен тебе, а не
понижать градус. Сдохнешь ещё от отравления, а нам перед Ваймаком отчитываться.
— Я тебя сейчас сам на тот свет отправлю! — взревел Дэй и ринулся было на брата, но
тот с лёгкостью нагнулся, от чего Кевин просто перелетел через его спину,
грохнувшись на пол. — Блять…
— Ты забыл, что я защитник, да? — криво усмехнулся Нат. — Полежи тут, отдохни.
— На-а-а-ат, — протянул Ники со своего места на диване. Вся команда знала этот
веселый тон, что говорило только об одном — Хэммик хочет полезть во что-то
личное, — с кем ты пойдёшь на банкет?
— Эм, с командой? — отозвался рыжий, садясь на второй мешок рядом с Эндрю, залезая
в свой телефон.
От Ичиро давно не было вестей. Он не звонил, не вызывал к себе, ничего. Это было
подозрительно. Можно было бы порадоваться и расслабиться, только вот Нат
чувствовал, что это не предвещает ничего хорошего. Особенно паршиво было то, что
Морияма даже не позвонил после того, как Ната арестовали на День Благодарения, а
сомнений в том, что ему сообщили, не было никаких. Можно было бы позвонить и всё
разузнать, но что-то подсказывало рыжему, что лучше просто подождать и не
нарываться…
— Отлично, значит ты идёшь со мной! — хлопнул в ладоши Ники, вырывая друга из

размышлений.
— Не надейся, — фыркнул Нат, убирая телефон. — А продолжишь, я еще Эрику пожалуюсь
на твое отвратительное поведение.
— И Эрик поверит Ники, — усмехнулась Элисон, игнорируя недовольное ворчание Сета
над ухом.
— Если бы, — тоскливо вздохнул Хэммик. — Они поговорили каких-то жалких десять
минут и чуть ли не лучшими друзьями стали.
— Кажется, у тебя уводят парня, — протянул Мэтт, за что тут же получил подзатыльник
от своей девушки. — Ну что?! Это же смешно! В Ната все, с кем его не познакомь,
влюбляются! Он даже Сету нравится!
— Пиздёж и провокация! — крикнул Гордон, после чего покрепче обнял Элисон,
зарываясь носом в её густые светлые волосы. — Он мелкая быстрая сволочь!
— Да ла-а-а-адно тебе, — рыжий лукаво улыбнулся. — Может, если мы полистаем твои
тетради, то найдем сердечки на полях с моим именем?
— Фу, блять! Долбоёб.
— А к чему эти вопросы, кто с кем идёт? — спросил Веснински, решив оставить
товарища по команде в покое. — Типа, если я пойду один, то меня не пустят?
Нововведение такое?
— Нет, просто Ники так и жаждет прижаться к тебе и облизать, как чупа-чупс, —
ухмыльнулся Жан.
— Боже, мерзость, — застонал Аарон, и, кажется, даже сам Хэммик поморщился от такой
интерпретации.
— Зато у Рене будет самый молчаливый, но при этом буквально сногсшибательный

спутник, — хихикнула Элисон. — Сет, не напрягайся так, на тебе лежать становится не
удобно.
— Они все еще не закрыли свою ставку? — спросил Эндрю таким тоном, будто кроме них
с Рене никого в комнате и не было.
— Нет. И я иду одна.
— Разлад? — Дэн удивленно вскинула брови. — Неужели наш Монстр смог разозлить даже
ангела?
— Или Нат отбил Рене у Эндрю, — прыснул Мэтт. — Он же ходит с ними на спарринги.
— Смотри, как бы я твою девушку не отбил, — как бы невзначай бросил рыжий.
— А так вообще можно было? — удивленно вскинул брови Ники. — Тогда я заберу Мэтта
себе! Вот и решили!
— А меня спросить никто не хочет?! — возмутилась Дэн. — Нат, ты, конечно, солнышко,
но…
— Вы дебилы? — Эндрю скосил глаза на команду. — Он — дьявол.
— Ах да, мы забыли про единственного человека, на которого не распространяется

обаяние Ната, — хохотнул Кевин, при этом внимательно наблюдая как за братом,
который даже не дёрнулся, так и за Миньярдом, глаза которого чуть сузились. Дэй еще
помнил слова Жана о том, чтобы он не лез к «чужому» близнецу.
— Да, — сокрушённо вздохнул Нат, — как бы ужасно это ни было, Эндрю меня
ненавидит, — он покачал головой, но его голубые глаза озорно сверкнули.
— Ненавидишь ведь?
— Да. 90, — только и ответил голкипер, прекрасно зная, что Веснински поймет. И он
понял. Состроил самую сокрушённую и обиженную мордашку из всех, с болью глядя на
старшекурсников, будто говоря им: «Вот видите? Я такой белый и пушистый, а он меня
обижает». Хотелось рассмеяться.
— Как ты можешь такое говорить? — на немецком прошептал Ники. — После того, что…
— Именно поэтому он меня и ненавидит, — перебил Нат, не давая Хэммику полезть в

дебри, которые непременно приведут к катастрофе. — Тебе просто… лучше не лезь в
это.
— Нат, еще немного, и ты заберёшь себе звание ангела, — вздохнул Ники, вставая с
дивана, садясь на пол рядом и притягивая друга к себе за плечи. — Ты просто
замечательный! Ты!..
— Мученик, — пренебрежительно фыркнул Эндрю, закатывая глаза, однако Нат услышал в

его голосе еле различимую ухмылку.
— Монстр, ну серьезно, что такого плохого он тебе сделал?! — возмутилась Элисон.
— Он есть.
Нат резко перевел взгляд со вздыхающего на его плече Ники на Миньярда. В его
голубых глазах промелькнуло смятение и удивление, которые сменились чем-то мягким и
невероятно теплым, от чего Эндрю тут же пришлось отдернуть взгляд. Смотреть сейчас
на рыжего было просто невыносимо. Он словно видел самую его суть, видел сквозь
сотни стен и блоков, сквозь безразличную маску на лице и отчуждение в голосе. И это
было отвратительно.
Бросив что-то про потребность в никотине, Нат поднялся на ноги и, даже не взглянув
на блондина, вышел. Ему не нужно было звать его с собой или говорить, где он будет.
Ответы слишком очевидны. Подождав минут пять, дождавшись, пока лисы забудут обо
всем, увлеченные очередным спором, Эндрю выскользнул из комнаты и двинулся в
сторону лестницы. Веснински был там, стоял на крыше и, зажмурив глаза, вдыхал
прохладный ночной воздух, так и не прикоснувшись к сигаретам, которые лежали в его
кармане. Встав рядом, блондин запрокинул голову, но небо сегодня было затянуто
тяжелыми тучами, от чего казалось ровным бархатным полотном без единой крапинки
звезд. Не было видно даже света луны.
— Я есть, значит? — насмешливо спросил Натаниэль, приоткрыв один глаз.
— Ты дышишь. Одно это уже бесит.
— Верю, — приглушенно рассмеялся он.
— Чего хотел?
— Кто сказал, что я чего-то хотел? — Нат повернулся к нему, хитро улыбаясь.
— Не прикидывайся дураком. Тебе не идёт, — закатил глаза Миньярд, чуть повернув
голову в его сторону.
— Я уже не идиот? Какая неожиданность.
— Ты идиот, но не дурак.
— Это разные вещи, — с самым деловым видом серьезно кивнул рыжий. — Я тебя не звал.
Ты сам пришел.
— Сказал тот, кто сбежал под предлогом покурить, но так и не прикоснулся к

сигаретам.
— Я наркоман другого сорта. Тебе ли не знать.
— Сброшу тебя с крыши и никаких проблем, — безразлично пожал плечами голкипер,

наконец полностью поворачиваясь к парню напротив.
— Эндрю, мы ведь уже вроде решили, что с крыши ты меня не сбросишь?
— Это ты так сказал, не я, — напомнил Эндрю. — Сброшу и глазом не моргну.
— Да?
— Да.
— Так я упрощу тебе задачу.
Миньярд приподнял бровь, явно не понимая, о чем говорит этот идиот, тогда как Нат
повернулся спиной к обрыву и начал делать маленькие шажки к краю. Метр, полметра,
двадцать сантиметров, десять, пять… Нат уже стоял на мысочках, балансируя на краю,
но на его лице не было ни капли страха, тогда как сердце блондина гулко билось в
груди. «Он не прыгнет. Этот идиот слишком любит жизнь и просто провоцирует тебя. Не
смей поддаваться…» — но ноги против воли сделали шаг вперед, словно тела Эндрю и
Ната связывала какая-то невидимая нить. И они стояли так — один на самом краю,
когда любой сильный порыв ветра мог столкнуть его вниз, а второй на твердой
поверхности совсем рядом, готовый в любой момент ухватить за ворот толстовки и не
дать упасть.
— Толкай, — уверенно сказал Нат, глядя ему прямо в глаза. — Ну же. Сам ведь сказал,
что сбросишь, не моргнув и глазом.
Эндрю подошел еще на шаг, пальцами хватаясь за ворот отвратительной оранжевой

толстовки. Он и правда мог его сбросить. И Нат это знал. Но доверял настолько, что
позволял удерживать себя на самом краю. Он буквально вверил свою жизнь в руки
монстра… которого не боялся. Потому что верил и читал по глазам каждую эмоцию:
злость, раздражение, веселье, терзание — он видел всё своими пронзительными
голубыми глазами и понимал слишком умным сознанием. Эндрю чуть надавил, и Нат, не
сопротивляясь, чуть качнулся назад, но ткань толстовки тут же натянулась, возвращая
в прежнее положение.
Это казалось безумием. Человек, который столько отдал ради свободы, который каждый
раз, уходя из общежития, боролся за свою жизнь, так легко вверял ее в чужие руки,
готовый принять смерть, если другой человек так решит. Слабоумие и отвага?
Вероятно, если вторым человеком, удерживавшим, был Эндрю Миньярд. Так было бы, если
бы на краю был кто-то другой. Но там был Натаниэль Веснински, который не просто не
боялся играть с огнем, он плясал в нём, ничуть не боясь обжечься. Он, казалось,
вообще ничего не боялся. И всё это время он смотрел прямо в карие глаза напротив.
Отпустив ворот толстовки, пальцы блондина скользнули вверх и прижались к сонной
артерии, считая убийственно ровный пульс, после чего вернулись на прежнее место.
Эндрю надавил снова, но уже сильнее. И снова Натаниэль не сопротивлялся, даже не
попытался ухватиться за одежду, чтобы сдержать свое обещание и утащить за собой.
«Потому что он знает, что ты его удержишь и не сбросишь» — тут же понял Миньярд, от
чего злость заклокотала где-то в горле. Скривив губы, он резко дернул на себя,
вынуждая рыжего сделать шаг от края, шаг к нему, и замереть в нескольких жалких
сантиметрах.
— Я же говорю, решили, — самодовольно усмехнулся Нат.
— Ненавижу тебя.
— И с каждым разом я верю тебе всё меньше.
— А тебя никто и не спрашивал.
— О, я большой мальчик, могу и сам спросить, — Нат поднял руку на уровень его лица,
но, как и всегда, не прикоснулся. — Да или нет?
— Удиви.
— Да или нет?
Эндрю стиснул зубы, лишь бы рык не вырвался из его легких, стараясь совладать со
своим телом и не врезать этому идиоту, которому требуется точное и безоговорочное
согласие. Фыркнув недовольное «да», голкипер начал наблюдать. За тем, как на губах
рыжего появляется мягкая улыбка, как он относит руку от его лица, целует подушечку
большого пальца, а потом накрывает ладонью его щеку, чтобы тем самым пальцем
провести по почти сошедшему синяку под глазом. Эндрю замер, боясь шелохнуться,
чувствуя лишь мягкое, почти невесомое прикосновение к собственной коже и видя
светящиеся в темноте голубые глаза. Глаза, в которых не было ни страха, ни злости,
ни угрозы, только спокойствие и уверенность, которые почему-то передавались и
самому Миньярду. А потом Нат ушел, ничего не сказав и не объяснив. Как и всегда,
просто ушел, оставив после себя пустоту и легкое покалывание на коже там, где он ее
касался. Проверял? Выяснял что-то для самого себя? Вероятно. Но Эндрю так и остался
стоять на крыше, даже не думая закуривать сигарету, потому что она была
карамельной. Пачку он украл еще вчера.
***
Лисы вышли из общежития, Ваймак должен был подогнать автобус в ближайшее время,
чтобы отправиться на треклятый банкет в Эвермор. Они старались не акцентировать
внимание на том, что едут в Гнездо, однако это не помогало бывшим воронам забыть о
том, куда именно они направляются. Жан молчал, не говорил даже по-французски,
просто смотрел в пустоту перед собой, еле удерживаясь от того, чтобы утонуть в
своих воспоминаниях, тогда как Кевин пил кофе, в котором от кофе осталось только
одно название, а процент виски стремительно приближался к ста. Почему не водка? Она
была в сумке. И если обычно Нат останавливал брата, то сегодня был не тот случай.
Он стоял в стороне, куря одну сигарету за другой, даже не замечая этого. Боялся ли
он Рико? Нет. Ему самому Морияма ничего не сделает. Но там будут все вороны, а их в
разы больше, чем лисов. Он просто не сможет уследить за всеми. И еще большой
вопрос, будет ли он в состоянии. Панические атаки никто не отменял, а Рико,
несомненно, постарается сделать всё, чтобы спровоцировать их.
— Ты решил, что лёгкие — не жизненно необходимый орган? — полюбопытствовал Эндрю,

вставая прямо перед ним.
— Не сегодня, — покачал головой Веснински, сразу давая понять, что на их обычные
словесные дуэли сегодня сил у него просто нет.
— Кевин— моя забота, не твоя, — напомнил Миньярд, забирая из его пальцев сигарету,
за что был награжден недовольным ворчанием. — Закуришь ещё одну, выкину.
— У меня две пачки.
— Я не ленивый.
Хмыкнув, Нат откинулся на стену, вслушиваясь в бормотание команды. Наверное, это

было бы даже хорошо. Даже Сет сегодня оделся как человек, Элисон смогла уложить его
непослушные волосы… Послышался шелест шин, но неправильный. Это была машина.
Приоткрыв глаза, рыжий тут же подобрался и выпрямился, тогда как волосы на его
затылке зашевелились. Пассажирская дверь еще не открылась, а он уже двинулся
вперед, словно желая скрыть всю команду за своей спиной. Когда водитель отошел в
сторону, Ичиро лениво, но при этом безмерно грациозно вышел из машины, поправляя
свой идеальный пиджак. Со стороны послышалось бормотание Жана, но это сейчас было
последним, что интересовало Натаниэля. Скользнув взглядом по парковке, он не увидел
больше машин, которые могли бы принадлежать кому-то из его мира, но он все равно
уважительно склонил голову.
— Спектакль ни к чему, — усмехнулся Морияма.
— Тогда спрошу прямо. Что ты здесь забыл? — Веснински выпрямился, с вызовом глядя в
черные глаза.
— Ты едешь со мной.
— Это кто вообще?! — возмутился Сет, но был проигнорирован всеми и сразу. Бывшие
вороны пока что заново учились дышать, лисы же притихли, не то вслушиваясь, не то
ощущая звериную угрозу, исходившую от незнакомца.
— Ты теперь курьером подрабатываешь? — сухо спросил Нат. Кто-то, кажется, Кевин,
закашлялся.
— Уж очень хотелось вживую посмотреть на этих твоих лисов. Ты мне тогда говорил,
что Дэй больше не выйдет на поле, — протянул Ичиро, глядя своему рыжему другу за
спину. — Но что я вижу?..
— Я сказал тебе тогда, что Кевина Дэя, каким его знали, больше не существует, —
уточнил Нат, сделав шаг вправо и тем самым загородив брата. — Я не соврал. Он уже
другой человек. Что касается его восстановления, я и правда удивлен.
— Твоя новая команда — просто нечто. Такого убожества и в то же время шедевра я в

жизни своей не видел.
— Это моя команда. Лапы прочь. Что же касается того, видел ли ты такое прежде…
посмотри на воронов. Они выглядят как шедевр, но на деле то ещё убожество.
— Я и не претендую, — приглушенно рассмеялся мужчина. — А они о тебе переживают.

Того и гляди бросятся, — Нат чуть повернул голову и краем глаза заметил, что вся
команда и правда стояла напряженной, тогда как Эндрю будто от нечего делать крутил
в руках нож. Его нож. — Нам нужно о многом поговорить, Натаниэль. Нам с тобой по
пути, так что, так и быть, подброшу.
— У меня намечено свидание с Рико, а ты знаешь, как он не любит, когда его
игнорируют. Не хочу ранить его нежные чувства.
— Потерпит.
— Дай мне пять минут.
— Я не люблю ждать.
— А придется, потому что силой ты меня не затащишь. У тебя только один человек. Не
хочу, чтобы психованный мальчишка сорвался на моей семье, когда они одни.
— Только из-за нашей с тобой крепкой дружбы и моей заинтересованности в

происходящем, — великодушно кивнул Ичиро, и Нат, не желая терять ни секунды, тут же
двинулся к команде.
— Кевин, Жан, — по-французски заговорил Веснински, стоило ему оказаться рядом с

братьями, — я ухожу, но постараюсь прийти как только смогу. Не отходите от команды,
всё время будьте на виду. Плевать, как всё будет выглядеть со стороны, не
позволяйте загнать себя в угол, прячьтесь за чужими спинами, цепляйтесь за Ваймака,
делайте что угодно, но дотерпите до момента, когда я приду.
— Лис, — немецкая речь ударила по ушам, заставляя обернуться к Миньярду, — соизволь

объясниться.
— Не сейчас.
— Ты меня не понял, — Эндрю схватил его за ворот рубашки, а потом, оттащив в
сторону, вжал в стену и приставил нож к горлу. — Это что за хуета?
— Знакомься, розовый пони, — хрипло усмехнулся Нат, даже не пытаясь вырваться.

Услышав ответ, Эндрю еле сдержался от того, чтобы обернуться на Морияму, который с
нескрываемым интересом наблюдал за сценой. — Я уезжаю, но он, судя по всему, так же
едет в Гнездо, уж не знаю, что он там забыл, и подбросит меня. Как только смогу,
приду. Совет, следи за своей семьёй как никогда прежде.
— Ты хотел сказать, за всей командой?
— С каких пор тебя волнует кто-то кроме твоей семьи?
— Ты сам сказал, что не хочешь, чтобы психованный мальчишка сорвался на твоей
семье, когда они одни, — Эндрю выгнул бровь, внимательно следя за малейшими
изменениями на лице рыжего. — Ты привязался. Это не новость. Дашь протянуть руку?
— Кажется, моя очередь говорить твою любимую фразу, — пробормотал себе под нос Нат,
тяжело вздыхая. — Я тебя ненавижу. Да, дам. А теперь отпусти.
Миньярд тут же шагнул назад, отпуская его рубашку, кивая собственным мыслям и
убирая нож, который держал у горла рыжего всё это время, к себе под повязки.
Кажется, команда выдохнула с облегчением, и только на лице Ники и Аарона читалась
нескрываемая тревога, ведь они, хоть и не слышали всего разговора, кое-какие слова
всё же разобрали. И если Ники просто был встревожен таким резким, грубым и, по его
мнению, необоснованным поведением, то Аарон понял куда больше. Он был внимательнее.
Он видел, как Эндрю напрягся от одного только появления незнакомца, видел, как тот
вытащил нож еще до того, как Нат на французском начал говорить что-то братьям.
Агрессия Эндрю была направлена не на Веснински, за рыжего он… переживал? Нет, это
слово не могло подходить брату Аарона, но синоним он пока что подобрать не мог.
Пусть лицо плохого Миньярда и оставалось совершенно непроницаемым, в карих глазах
было слишком много эмоций, которые горели даже из-за пелены безразличия.
— Дэн, — Нат одернул помятую одежду и широко улыбнулся своему капитану, — я поеду
своим ходом, ладно?
— Ты уверен? — девушка покосилась на все еще ждавшего Морияму.
— Всё в порядке, — рыжий чуть сжал ее плечо. — Я могу немного опоздать, но обещаю,
что не пропущу ничего важного. Справитесь без меня?
— Вали уже, — закатил глаза Сет, за что тут же получил тычок локтем от Элисон.
— Ладно-ладно, идите, пожалуйста, мистер Веснински, мы обещаем не загрызть друг
друга, пока вы не соизволите явиться. Шоу не пропустите.
— Почему он слушается тебя, а не Дэн? — вскинул брови Мэтт, словно подобное

произошло впервые.
— Потому что у меня язык будет половчее, — подмигнул другу Нат и поспешил к машине,
пока Элисон за руку удерживала матерящегося Гордона, который так и хотел вырвать
тот самый умелый язык.
— Натаниэль, — рыжий дернулся от звонкого голоса Рене и тут же обернулся, находя ее

глазами. Девушка подошла к нему и заглянула в лицо, словно старалась рассмотреть
что-то. — Я знаю, что я вижу, — еле слышно зашептала Уокер. — Если мы с Эндрю и
будем молчать, это не значит, что будут молчать остальные. Я понимаю, что ты хочешь
оградить и защитить нас от этого, — поспешила объяснить она, почувствовав, как
напряглось плечо под ее рукой, — но тебе придется в какой-то момент рассказать всю
правду. Если ты…
— Эй, — Нат слабо, но искренне улыбнулся, — всё в порядке. Относись к этому проще,
ладно? Меня просто подбросят на банкет. Присмотришь за этими оболтусами, хорошо?
— Конечно, — она в последний раз сжала его плечо, а потом шагнула назад. — Ты нам
нужен, всем нам.
Нат скривился, как от удара, но кивнул. На слова сил просто не осталось, а впереди
его еще ждал разговор с Ичиро на несколько часов и, вероятно, не самый приятный.
Смотреть на команду или братьев он тоже был не в силах, поэтому… смотрел на
Морияму, уголки губ которого были слегка приподняты, а глаза внимательно следили за
каждым из лисов.
— Наркоман!
Рыжий почти инстинктивно обернулся на голос и еле успел поймать то, что бросил в
него Эндрю. Опустив взгляд, он увидел, что сжимает в пальцах небольшую связку
ключей. Было не сложно угадать, от чего они. Один определенно был от машины, второй
— от комнаты в общежитии (они все были почти одинаковыми), но вот третий… от дома в
Колумбии?
— Вернешь.
— Верну.
Водитель открыл дверь, пропуская своих хозяев, вынуждая сесть, после чего скрылся
спереди, и уже через минуту машины не было, как и рыжего лиса.
Не спрашивая разрешения, Нат открыл встроенный ящик с алкоголем и налил им обоим

выпить, прекрасно зная пристрастие Мориямы к крепким напиткам. Он покрутил в
пальцах граненый стакан, словно раздумывая, но всё же к виски не прикоснулся.
Сейчас ему нужно было пережить встречу с Ичиро, а потом и с Рико, а два отпрыска
Кенго за одни сутки — это перебор даже для Натаниэля. Но, что удивительно, юный
лорд не спешил говорить, делая вид, что он безмерно увлечен разглядыванием вида за
окном.
— Удивительная команда, — вздохнул наконец Морияма. — Но что еще удивительнее — на

что ты пошел ради них.
— Не ходи кругами. Давай напрямую.
— Отец был в ярости от твоей выходки. Убить человека при свидетелях? Ты чем думал?!
— зарычал Ичиро, еле сдерживаясь от того, чтобы схватить Ната за волосы. — И ради
чего?! Поломанного мальчишки, которого…
— Это был мой выбор, и я осознавал все последствия, — перебил его Натаниэль. — И я
убил бы снова. И снова. И снова.
— Вот оно что, — протянул мужчина, с удивлением рассматривая решительное лицо лиса.
— Что?
— Он и есть архангел, верно? Этот мальчишка.
— Я не понимаю, о чём ты.

— Ты идиот, Натаниэль. Ты понимаешь, что тебе придется заплатить? Я должен.
— Знаю, — сдавленно ответил рыжий, чувствуя, как напрягаются все мышцы его тела.
— Только одна просьба. Сделай это быстро. А потом отвези меня на банкет. Меня ждет
семья.
— Ты не сможешь…
— Я в порядке. Потерплю.
***
На то, чтобы объяснить Ваймаку, куда делся Нат, ушло не так много времени, куда
больше пришлось потратить на то, чтобы его успокоить и заверить в том, что тот
будет на банкете, в чём все, по правде говоря, сомневались. Эндрю не намерен был в
этом участвовать. Он первым вошел в автобус и занял последний ряд, где обычно
молчаливую компанию ему составлял второй хищник команды. Но сегодня его нет.
Сегодня Миньярд один. Вытащив один из ножей из-под повязок, он начал вертеть его в
руках, старательно думая.
Нат явно не соврал, когда сказал, что они с Ичиро почти друзья. Он вел себя весьма
развязно и легко, как всегда, даже нагло, в своем стиле, тогда как Жан и Кевин чуть
ли не теряли сознание от одного осознания, кто перед ними. И всё же Веснински не
пересекал опасной черты. Это было почти незаметно, но всё же видно. Как было видно
и то, что это его хозяин, а он его цепной пес, пусть и любимый. Но почему сейчас?
Ичиро не появлялся уже… Мысли замерли в голове блондина, а взгляд метнулся к окну,
словно там все еще должна была стоять черная машина с тонированными окнами. Морияма
не появлялся после событий Дня Благодарения, когда Ната забрала полиция. Это не
могло не привлечь внимания мафиози, не могло не быть проблемой, но вот какие будут
последствия? Понимал ли рыжий, на что идет, когда убивал Дрейка? Вероятно, да, но
его это не остановило, он ведь тогда сам сказал: «Нет, меня не посадят. Не на того
напали. Максимум — получу по башке от розового пони, но он скорее раскошелится на
судью, чем отпустит меня такого распрекрасного отдыхать в тюрьму» — но был ли это и
правда максимум? Или Нат в своей привычной манере умалчивал правду, не желая
вываливать на других тьму и мерзость своей жизни? Это куда более вероятно. «Да, я
убил его. Нет, я не жалею. И нет, ты в этом не виноват» — уверенно ответил тогда
ему этот рыжий идиот. Ничто тогда не остановило бы его от защиты Эндрю. От этого
стало противно в собственной шкуре. Хотелось вывернуться, а потом найти этого
идиота и дать подзатыльник. Но всё, что мог сделать Миньярд — сидеть на своем
месте, чувствуя, как заводится двигатель автобуса, готовясь к встрече с воронами.
========== Глава 14 - Добро пожаловать домой ==========
Треклятое Гнездо, к сожалению, не сгорело за то время, что Кевин и Жан

отсутствовали, всё так же возвышалось, больше походя на уродливую черную кляксу с
зазубренными краями. Лисы были последними, кто приехал, но они не спешили отходить
от своего яркого автобуса, глядя на Эвермор. Всё их существо кричало об угрозе, но
выбора у них и не было. К счастью, репортеров было уже не так много, многие,
вероятно, ушли внутрь, так и не дождавшись команду университета Пальметто, однако
Элисон вызвалась разобраться с мухами, видя, в каком состоянии сейчас любимец
публики Дэй. За время дороги они с Жаном на двоих раздавили бутылку водки и думали
уже приступить ко второй, однако их остановил Аарон. Вырвав из их рук алкоголь, он
рыкнул что-то неразборчивое, а потом оттащил Моро к Рене, а сам сел рядом со вторым
номером. Эндрю наблюдал за всем этим с легким интересом, но вмешиваться не спешил.
Он пообещал, что не даст двум идиотам умереть, а вот переживать о их печени не
входило в список его обязанностей. Зато он отметил несколько странное поведение
Ваймака. Для человека, который на каждом углу кричит, что он лишь тренер и «ему за
это не платят», Дэвид слишком внимательно следил за Кевином и даже подошел ближе,
чтобы сжать плечо и зашептать что-то на ухо. Что-то такое, от чего нападающий даже
несколько расслабился. И что за магия?
Эндрю выкинул докуренную сигарету и достал телефон, чтобы проверить сообщения в

переписке с наркоманом, который вообще-то уже должен был быть здесь. Но его не
было. Не было от него и сообщений, хоть Миньярд как бы невзначай написал ему около
сорока минут назад, а жив ли он вообще. Душа в машине точно быть не могло, а
значит, рыжий занят чем-то таким, что… Эндрю решил не заканчивать эту мысль, а
отвлечься на то, что команда все же решилась двинуться в сторону Эвермора.
Казалось, они идут по сплошной черноте. Как здесь можно жить — весьма философский
вопрос, учитывая то, что всё не черное было красным, словно облитым кровью. И
подобное дизайнерское решение явно не оценил никто из лисов, а особенно бывшие
вороны, у которых с этими стенами было куда больше отрицательных, даже убивающих
воспоминаний, чем положительных или хотя бы нейтральных.
Следующий пункт, благодаря которому Эндрю с новой силой возненавидел этот день —
они сидели за одним столом с воронами. Ну какое совпадение! Прям лотерею выиграли!
Завидев фигуры в черном и красном, Миньярд незаметно переместился ближе к Кевину и
Жану, прикрывая их собой, что могло бы показаться комичным, учитывая рост вратаря,
однако все, кто его знали, понимали, что его рост — скорее преимущество, чем
недостаток.
Заметив приближающихся лисов, Рико расплылся в улыбке, словно увидел своих лучших
друзей, а вороны оживились и зашевелились. Дэн села прямо напротив него, бесстрашно
протягивая руку для рукопожатия, а в ее взгляде читались решимость и спокойствие.
Пусть она и не была лучшим игроком, пусть её и могли затмевать другие члены
команды, Уайлдс несомненно была той, кто уверенно закрывал собой их всех и
пользовалась авторитетом.
— Рико, — она даже не отвела от сверкнувших черных глаз взгляда, — Дэн Уайлдс.
— Я знаю, кто ты, — Морияма великодушно протянул руку в ответ, словно делал этим
одолжение. — Как же не знать. Единственная девушка-капитан команды первого
дивизиона. Довольно прилично справляешься, несмотря на недостатки.
— Недостатки? Позволь же узнать, какие?
— Ты и правда хочешь поговорить об этом? — Рико широко улыбнулся, а его брови
приподнялись вверх. — Банкет рассчитан всего на два дня, Хеннесси, времени не
хватит.
— Попридержи свой язык, Рико, — рыкнул Мэтт, но Дэн остановила парня, стиснув его
руку.
— Верно, что это я такое говорю, — первый номер махнул рукой, после чего стыдливо
прикрыл пальцами рот. — Хотя у вас и так полкоманды ложатся подо всё, что движется…
— он замолк, глядя на стол перед собой, а потом криво усмехнулся. — Ну, или их
вынуждают. Как прошел День Благодарения?
— Ах ты тварь!.. — рявкнул Аарон и дернулся было вперед, но его удержали железные
руки Эндрю, который только и смог, что схватить брата, тогда как его горящие
ненавистью глаза были прикованы к бледному от природы лицу Рико.
— Оу, а я смотрю, не вся команда в курсе, — протянул Морияма, видя, как непонимающе
переглядываются старшие.
— Что же, Дэй и Моро вам ничего о себе не рассказали? — поинтересовалась девушка,
сидевшая по правую руку от своего капитана. — Жанчик, а ты всё такой же молчун, —
хихикнула она. Француз метнул в нее ненавидящий взгляд, прекрасно помня, что именно
Кейси была одной из тех, кто удерживал Ната, когда тот пытался прийти на помощь, но
заставил себя стиснуть зубы.
— А где же наш главный герой? — поинтересовался Рико, кивнув на пустующий стул.
— Неужто Натаниэль с вами стал ещё и трусом?
— За этим столом много трусов, — прошелестел голос где-то рядом, — но ты по праву
носишь корону. Ты первый среди них, братишка.
Все за столом резко повернули головы и увидели его. Это был не тот Нат, что уезжал
из Пальметто на машине Ичиро. Даже одет иначе. Это был кто-то другой. Его глаза
хищно светились, на губах холодная ухмылка, а руки лениво сложены в карманах его
брюк. Вопреки тому, что он теперь не в воронах, Веснински был одет во всё черное,
ни единого проблеска света. И он выглядел слишком дорого и величественно для
обычного игрока в экси. Для посвященных ответ был очевиден — сейчас перед ними
приближенный Ичиро Мориямы.
Обойдя стол, Натаниэль опустился на единственный свободный стул между Жаном и

Эндрю, болезненно поморщившись, медленно откидываясь на мягкую спинку, после чего
блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь повисшей ненадолго тишиной. Ему ее хотелось.
Сейчас не было никакого настроения выслушивать истерики Рико или говорить что-то в
ответ… Все тело ломило, но вот спина… Натаниэль знал, какой будет плата за то, что
он засветился перед копами, за то, что он теперь у всех на слуху из-за этого
скандального дела, из-за чего не сможет какое-то время работать, ведь если
попадется хоть на одну камеру, почти любой фараон его узнает. Он был готов к этому,
когда садился в машину. Но боль все равно была адской. Сейчас бы поспать…
— А вот и ты, — хмыкнул Рико. — Опаздываешь.
— Мне обещали, что шоу я не пропущу. Сет, — Веснински посмотрел на Гордона из-под
прикрытых век, — я много пропустил?
— Как раз вовремя, — сквозь стиснутые зубы прорычал нападающий.
— Вот видишь. Я вовремя. А словам своей команды я доверяю куда больше, чем тебе.
— Мы твоя команда! Ваша! — воскликнул какой-то парень, голос которого рыжий
распознал, как голос Франклина. О, у него было припасено много оскорблений для
этого прекрасного человека. — Вы — предатели, которые!..
— Предатели? Франклин, ты хочешь поговорить со мной о предательстве? — Натаниэль с

усталым вздохом открыл глаза, словно делал всем одолжение. — Человек, который за
возможность вылезти из Гнезда, чтобы поиметь свою милую и обожаемую Фелисити
Самерс, ночью сбил все камеры наблюдения, а потом переломал клюшки? — парень
напротив побледнел, опасливо покосился на Рико, а потом, кажется, еле удержал себя
от того, чтобы не убежать прочь. — Мне продолжить список твоих прегрешений? — так
же безразлично спросил Веснински. — Я могу. Кто-то еще желает? — он окинул взглядом
свою бывшую команду. — Вы, ребята, вроде, никогда не страдали плохой памятью.
Забыли, кто я? Забыли лицо дьявола? — Натаниэль хрипло рассмеялся, а потом резко
подался вперед, от чего несколько человек вздрогнули. — Я дьявол Эвермора! Я знаю
всё о каждом из вас. Уверены, что ваши кости и расшатанная психика достаточно
крепкие, чтобы проверять?
— Не запугивай моих людей, дьявол, у тебя не получится, — прошипел Рико, веселье
которого испарилось.
— А мне кажется, у него просто превосходно выходит, — уголок губ Эндрю
издевательски приподнялся. — Они того и гляди в штаны наложат. Позволь уточнить, а
точно ли ты король? Или все-таки Натаниэль?
— Ты упустил важный момент, — вздохнул Веснински, снова медленно, слишком медленно,
как отметил про себя Миньярд, откидываясь назад. — Рико зовет себя королем экси,
хотя это заявление так же стоит под знаком вопроса.
— Возможно, тогда ему стоит подышать воздухом? — мягко предложила Рене, невинно
улыбаясь.
— Что ты сказала? — Морияма вперил в девушку полный ненависти взгляд.
— Я лишь переживаю за твое здоровье, — пояснила она. — У тебя нездоровый румянец.
Может, это от духоты, но если нет, тебе лучше обратиться к врачу, а то ведь не
сможешь выйти на поле. Вороны и так потеряли самых ценных своих игроков.
Лисы удивленно смотрели на Рене, будто видели ее впервые, тогда как сама Уокер так
и излучала миролюбие и тепло, а ее улыбка не дрогнула ни на секунду. Выдавали ее
лишь глаза. Они были острыми, как ножи, которыми она превосходно владела, и были
готовы порезать любого ворона на лоскуты. После первой тренировки, когда Нат сказал
ей, что пора бы выпускать своих демонов на поле, девушка и правда начала пробовать.
Ее игра стала чуть агрессивнее и резче, но впервые она показала свою темную сторону
вне поля и вне тренажерного зала, где упражнялась с Эндрю и Натом. Хотя, по сути,
они ведь все еще были на поле для экси…
— Как вы осмелели, — криво усмехнулся Рико. — Думаете, Веснински сможет защитить

вас?
— Да нет, — пожал плечами Мэтт, гордо вскинув подбородок. — Мы просто воспитаннее,
старше, должны подавать пример и всё такое. И нам капитан с тренером сказали вести
себя хорошо. А Нат немного припозднился и не слышал этой просьбы. Ему можно. Но
если ты настаиваешь, то я точно с удовольствием присоединюсь.
— Всё еще цепной пес, — хмыкнула Кейси. — Натаниэль, ты никогда не изменишься. Как
был сторожевой шавкой, так и остался. Только цепь теперь в других руках.
— Элисон, иди за тренером, — шепнула Дэн, чувствуя, что еще чуть-чуть и нависшее
напряжение взорвется, но заворожённая действом девушка даже не дернулась.
— Быстро, — словно очнувшись, Рейнольдс кивнула и тут же исчезла.
— Вот как вы его видите? — подал голос Жан, подняв таки взгляд на бывшую команду.
— А вы забыли, кто оберегал вас всех? — несколько воронов дернулись, явно понимая,
о чем речь, а один парень даже пристыженно опустил взгляд. — Он защищал не только
меня и Кевина. Хоть раз Нат сделал вам хоть что-то необоснованно, не защищаясь? Или
это простая зависть? — Моро хмыкнул, скосив глаза на уставшего брата рядом с собой.
— Нат и правда один из самых преданных людей, кого я когда-либо встречал. И, в
отличие от вас, — он снова повернул голову к команде, — он не продается.
— Зато продаешься ты? — хрипло спросила Кейси. — А что? Это ведь выход, верно? Ты
слабак, Жан. Сбежал, поджав хвост, зная, что Натаниэль прикроет твою спину.
— Верно сказал, зависть, — пробормотал Кевин, чем вызвал удивление абсолютно всех.
Было видно, как тяжело ему дается каждое слово, как он пересиливает себя, но все
равно упорно идет вперед. Ради братьев и своей новообретенной семьи. Ради всех
лисов. — Вы никак не можете понять одну простую вещь. То, что вы называете
подчинением, на деле ничто иное как преданность, желание защитить. Для вас же нет
разницы между этими понятиями. Мы семья. И мы не бросим друг друга. И будем
бороться. Не только Нат за нас, но и мы за него.
— А ты знаешь, чего им стоила эта преданность, Кевин? — поинтересовался Рико.

— Что? — Дэй замер, а из его легких будто выбили воздух. Он знал. Не всё, но знал.
И просто не верил в то, что Рико и правда посмеет выносить это на свет, обсуждать
при всех. На это у него не было права. — Только попробуй сказать хоть слово, потому
что!..
— Вы что тут устроили, мать вашу? — прогремел голос Ваймака над их головами.
— Мы еще вернемся к этому, верно? — пропел на японском Морияма. — Мы ведь семья.
Должны говорить о таких вещах.
— Мы-то семья, — кивнул Кевин, поднимаясь на ноги, непроизвольно шагая чуть ближе к
отцу, так же говоря на японском. — Но ты нам не семья.
— Поднимайтесь, — махнул рукой Дэвид, подозрительно глядя то на сына, то на

напрягшихся Жана и Ната, которые явно понимали язык. — Эбби договаривается с
администраторами, чтобы вас пересадили за другой стол.
— Какая жалость, — протянул молчавший до этого ворон. — А мы хотели еще поболтать.
— Тогда я с удовольствием с тобой поговорю, ты только скажи, — огрызнулся на

японском Нат, зная, что его поймет каждый ворон. — Приблизитесь и пожалеете о том,
что родились.
Лисы нестройным рядом двинулись прочь, в противоположную часть корта, где другая
команда уже освободила для них места. Нат шумно выдохнул, расслабляя плечи, но тут
же об этом пожалел. Кожа на спине натянулась, от чего тело пронзила острая боль.
Вздрогнув, он снова выпрямился, хоть ему так и хотелось свернуться комочком и
уснуть. Но не судьба. Впереди еще несколько часов этой пытки, а потом еще нужно
будет трястись в автобусе с остальными… Хотелось заскулить от отчаяния. Нет, он все
еще не жалел о содеянном. И не пожалеет. Но вот как смягчить последствия, рыжий еще
не придумал. Утешило лишь то, что сели они за стол ни с кем иным, как с троянцами.
Кевин тут же заметно оживился, в его глазах появился характерный блеск, когда им
навстречу вышел Джереми Нокс, тогда как Жан лишь сдержанно, но от этого не менее
тепло улыбнулся. И, конечно, солнце экси совсем незаметно поменялся с одной из
девушек местами, чтобы сидеть с краю и так, чтобы рядом сел Моро. Нат был готов
рассмеяться, наблюдая за их конспирацией, но лишь устало кивнул капитану
Калифорнийцев.
Пусть внимание всех сейчас и было сосредоточенно на обсуждении произошедшего, а

потом и на новых соседях по столу, которые были в разы дружелюбнее и добрее, Эндрю
откровенно пялился на Натаниэля, прожигая его взглядом. Так и хотелось рявкнуть на
команду: «Вы что, слепые?!» — но это ведь ничего бы не изменило… Веснински, поняв,
что больше опасности, во всяком случае пока, нет, снова болезненно медленно
откинулся на спинку стула, морщась, а потом замер, прикрыв глаза. Ему было не
просто плохо. Ему было хуже, чем в тот день, когда Эндрю забрал его из больницы
после операции, когда начала подкрадываться ломка. Что блондин понял — Нат
прекрасно умеет притворяться, играть и терпеть боль, но судя по тому, что он видел
сейчас, рыжему придурку было настолько плохо, что сил на притворство и маски просто
не осталось. Хотя, нет, кое-кто все же заметил состояние Веснински — Жан, но в
ответ он получил лишь шепот и вялый взмах руки.
Спустя какое-то время троянцы начали отходить на танцпол, зазывая с собой лисов, на
что вторые с легкостью соглашались. Калифорнийцы были легкими и улыбчивыми. Пусть
они и были соперниками, но сегодня отбросили все эти чувства, становясь хорошими
знакомыми, с которыми было приятно разговаривать и смеяться. Но Нат, хоть его и
звали, не шевельнулся, даже не открыл глаза, а на вопрос Мэтта, всё ли хорошо,
ответил свое коронное «я в порядке». Это стало последней каплей. Когда за столом
осталась только парочка троянцев, Эндрю пересел к Веснински, крепко хватая его за
подбородок и поворачивая к себе лицом.
— Что за черт?
— Я дьявол, — напомнил Нат, но глаза так и не открыл, как и не вздрогнул от

прикосновения, по легкой грубости тут же узнавая голкипера.
— Ты понял вопрос, не беси больше, чем обычно.
— Я в поря…
— Ты обещал не врать, — перебил его Миньярд. — Еще одна попытка, последняя. И если
скажешь, что ты в порядке, я вырву тебе язык.
— Я устал. Такой ответ тебя устроит?
— Полуправда.
— Но ведь правда, — уголки губ Ната болезненно приподнялись.
— Дай протянуть руку, — почти шепотом сказал Эндрю, злясь от того, что не может
видеть пронзительные голубые глаза, чтобы полностью оценить ущерб.
— Не в этот раз и не сейчас, — качнул головой рыжий. — И вообще, что-то ты
зачастил. Мне нечем платить тебе за это.
— Ты уже.
— Эй, — Нат приоткрыл глаза, встретившись с раскаленным золотом, — роль мученика —

моя, не забыл? Не воруй чужое. Ты мне ничего не должен.
— Я ничего и никому не должен, пока сам не решу иначе, — сказал Миньярд, наблюдая
за тем, как удивление растекается по лицу этого идиота, после того, как он узнаёт в
фразе собственные слова.
— Тогда… — Нат попытался сглотнуть сухость в горле. — Мне нужно дотянуть до

Пальметто.
— Всегда бы так, — не удержался от ухмылки голкипер и, кивнув, отстранился, давая

рыжему столь желанный покой.
Эндрю проследил за тем, как плечи бывшего ворона расслабляются, глаза снова
закрываются, а дыхание становится тяжелее. Неужели решил подремать? Здесь? Когда
рядом Рико и другие вороны? Хмыкнув себе под нос, Миньярд скрестил руки на груди и
глазами нашел Кевина и Жана. Сейчас их дьявол спит, но это не значит, что они
остались без защиты.
Время тянулось неимоверно медленно, хотелось курить, но особо большого выбора не

было, поэтому голкипер сидел на своем месте, следя за обстановкой в зале. Кое-где
мелькали вороны, но они не осмеливались нападать поодиночке. Он видел, как пара из
них бросали заинтересованные взгляды на притихшего, на вид, спящего Натаниэля, но и
к нему не приближались. И это было верное решение, особенно учитывая то, каким
гневным взглядом Эндрю смерил Ники, когда тот хотел прикоснуться к рыжему, чтобы
потащить с собой на танцпол. Нат же даже не вздрогнул, ни разу не пошевелился за
всё это время, словно превратившись в статую. Не мешали ему ни музыка, ни
разговоры, ни громкий смех лисов и троянцев, которые изредка возвращались за стол,
чтобы отдохнуть или перекусить. И всё могло бы закончиться мирно, если бы к их
столу не подошел Рико, будь он проклят.
— Ох, он и правда чувствует себя дома, — почти ласково проговорил Морияма, вызывая
смех у других воронов.
— Встанешь, и я переломаю тебе ноги, у нас уговор, — на немецком сказал Эндрю,

когда заметил, как замерла до этого медленно вздымавшаяся грудь Натаниэля. Ответом
ему послужило лишь восстановившееся дыхание. — Рико, чего тебе не гуляется
спокойно? — как-то даже устало спросил блондин, откидываясь на спинку своего стула.
— Иди развлекайся, у вас ведь так редко бывают гости.
— Я хочу поговорить с братом, Доу, так что исчезни.
— Я не поддаюсь дрессировке и не слушаю ничьи команды, — сухо ответил Эндрю. — Что
касается Натаниэля, — он сочувственно развел руками, — абонент временно недоступен
или находится вне зоны действия вашей сети. Перезвоните позже. Скажем, с
двенадцатого никогдабря по первое хрен вам. Тебе как, подойдет?
— Последнее предупреждение, если не хочешь…
— А может, хочу? — с вызовом ответил Эндрю поднимаясь на ноги. — Знаешь, я личность
просто невероятная, но весьма склонная к саморазрушению. Так удиви меня, Рико,
предложи мне что-то такое, что и правда сможет оказать эффект. Что ты можешь? М?
— Неужели мои братья не рассказывали тебе? Ни разу? — Рико хрипло рассмеялся.

— Какая жалость. Я думал, ты знаешь, что упустил, отказываясь от места среди нас.
— Рико, — лисы оказались рядом как раз вовремя, а Сет встал рядом с Миньярдом, что
говорило о том, что где-то сейчас упадёт метеорит, не иначе, — вы же на другом
конце поля остались. Чего приперлись? От ворот поворот и полетели, голуби.
— А вот и остальные отбросы…
— Моя команда явно не раз дала тебе понять, что не желает поддерживать разговор, —
Дэн вышла вперед, останавливаясь прямо перед первым номером. — Так что же ты никак
не засунешь свой язык себе в задницу и не съебешь к чертовой матери? — прошипела
она, а ее темные глаза опасно сверкнули.
— Вам бы такую сплоченность на поле, — надменно фыркнула Кейси.
— Не лезь не в свое дело, малявка, — отмахнулась от нее Уайлдс. — Вы, ребята, мне
уже правда надоели. Оставили мою команду в покое и убрались отсюда. Думаете, тут
только Нат и Эндрю опасные? Так мы вам покажем свои зубы и когти. Поверьте, вы вряд
ли это переживете.
— Как страшно, прям трясусь от ужаса, — протянул Рико, но все же отступил назад.
— Жан, тебе привет от Ричарда, он приболел, но очень скучает.
— Да пошел ты на хуй! — рявкнул француз, бросившийся вперед с таким рвением, что
его пришлось удерживать сразу Кевину и Мэтту. — Твоя сила кроется лишь в твоей
фамилии, дерьма ты кусок! Ты ничто без этого! Ты никто!
— Угомонись! — прикрикнул Дэй, оттаскивая брата назад. — Жан, хватит!
— О, так ты еще не разучился говорить после всего! — расхохотался Морияма, а его
глаза зло блеснули, выдавая всю его ярость. — Кев, да не держи ты его, пусть
выскажется впервые в жизни. Посмотрим, во что ему это обойдется. Всем вам.
— Дэн, — Нат через силу заставил себя встать, чувствуя, что еще немного, и всё это
превратится в полномасштабную драку, — уводи всех.
— Наркоман…
— Нам пора, — качнул головой Нат, сдавленно сглатывая, лишь на секунду скосив глаза
на Миньярда. — Мы и так слишком задержались.
— Даже не останетесь ночевать? — один из воронов удивленно вскинул брови с

напускным волнением. — До вашей Норы так далеко…
— Переживем.
— Надо быть добрее к людям, Веснински.
— Доброту ищешь? Иди в церковь. А сейчас ты в Гнезде и говоришь с самим дьяволом,

так что закругляйся. Я устал. Пошли, ребят.
— Что со спиной, младший? — по-японски крикнул Рико в спины уже уходящим лисам.
— Уж не то ли это, о чем я думаю? — Нат замер и, кажется, забыл, как дышать, видя
обеспокоенные и почти испуганные взгляды братьев, чувствуя, как собственные волосы
встают дыбом. — Даже для тебя такой косяк не прошел бесследно, да? Первая или уже
вторая? Как долго тебе еще дышать?
Эндрю не понимал ни слова, но интонация говорила сама за себя, как и реакция трех
бывших воронов, поэтому он мысленно перерезал Морияме глотку, а потом, схватив
рыжего за рукав пиджака, потянул на выход, кивнув Ники и Аарону, чтобы они занялись
двумя другими истуканами. Они уже вышли на улицу, когда Натаниэль наконец отмер. Он
забрал свою руку из хватки голкипера и первым влетел в автобус так, будто за ним
кто-то гнался. Если бы он мог, то, наверное, оградился бы сейчас от всех глухой
стеной, но он не мог. Жан и Кевин тут же подлетели к брату, шипя что-то на
французском, тогда как остальная команда могла лишь переглядываться, не понимая ни
слова. Не хватало только криков Ники и стонов Аарона на немецком. Но что странно,
на все возмущения братьев Нат молчал, даже головы не поднимал. К всеобщему
удивлению, первым сдался Моро, а вот Дэю понадобилось еще около двух минут, чтобы
понять, что никакой реакции от рыжего он не получит, как бы ни старался.
— Я сделаю, что захочешь, только не впускай их обоих в нашу с Жаном комнату, — по-
немецки прошептал Нат, когда они уже отъехали от Эвермора.
— Почему?
— Потому что я прошу тебя, — он поднял взгляд на голкипера, сидевшего на

противоположном крае ряда, а в его глазах была надежда, перемешанная с мольбой, от
чего Миньярд невольно скривился. — Эндрю, пожалуйста.
— Я ненавижу это слово.
— Я тоже. Но я прошу тебя. Пожа…
— Тогда захлопнись и спи.
***
— Не сегодня, Наполеон, — хмыкнул Эндрю, преграждая Моро дорогу.
— Миньярд, это моя комната, — напомнил Жан. — Хочешь пошушукаться с Натом…
— Я сказал, ты ночуешь у нас. Кто-то же должен зализать душевные раны Кевина, а я в
этом не мастер. Всё, ушел.
— Нет.
— А это был не вопрос, — голкипер с силой толкнул француза в грудь и тут же скрылся
за дверью, закрывая на замок.
— Я попросил не пускать его, но это не значит, что я хочу видеть тебя, — почти
шепотом сказал Веснински, стоя в гостиной.
— Нат, пусти! — донесся крик Жана из коридора. — Тебе всё равно придется
рассказать, придурок!
— Сладких снов, — пропел Эндрю, подпирая дверь стулом. — А твоего мнения касательно
моей дислокации никто и не спрашивал, — обратился он уже к рыжему. — Давай,
показывай, что там у тебя.
— Эндрю…
— Идиот, у тебя повреждена спина. Сам ты себя не залатаешь, — устало вздохнул

голкипер. — Ну не скрутишься ты так.
Пробормотав себе под нос ругательства, Нат обреченно кивнул и начал медленно
стягивать со своих плеч пиджак, что явно причиняло ему неудобство, если не боль, но
он не издал ни звука. На черной рубашке расплылось странное пятно между лопатками,
однако, что это было - было не понятно. До тех пор, пока Веснински не снял и
рубашку. Эндрю сглотнул поднявшуюся тошноту и заставил себя дышать, глядя на
отвратительное клеймо, которое буквально выжгли на коже. Не было даже повязки,
чтобы хоть как-то смягчить боль. Весь день этот идиот мучился от каждого своего
движения, стоило ткани коснуться раны. Это был какой-то символ, но значения его
Миньярд не знал.
— Почему не сказал? Эбби…
— Потому что Эбби слишком добра и… небезразлична. Это мешает, — Нат повел плечами,
и Эндрю не смог сдержать гримасы, видя, как на воспаленной коже появляется
сукровица. Не глядя на блондина, рыжий подошел к шкафу и достал оттуда внушительную
коробку, которая оказалась аптечкой.
— Аарон учится на врача.
— О, вот кого мне точно не хватает для полного счастья, — зло рассмеялся Нат.
— Обычно тебя латал Жан или Кевин, но ты их к себе не подпустил. Они знают. Что
значит символ? И что тебе сказал Рико?
— Он догадался о том, что у меня со спиной, — Нат попытался завести руку за спину и
болезненно зашипел. Выругавшись, Эндрю тут же оказался рядом и перехватил руку,
опуская ее.
— Пошли, идиот, — он взял аптечку, которая до этого стояла на низком журнальном

столике, и ушел в спальню, вынуждая Ната следовать за ним. — На живот - и
инструкции.
— Ты не… — Нат прикусил язык. Он чувствовал себя недозволительно беспомощным и

жалким. И последнее, чего он хотел — чтобы с ним возился Миньярд. Но особо большого
выбора у него не было. Все остальные стали бы не только задавать вопросы, но еще и
проявляли бы слишком много эмоций, после желая докопаться до правды, не забывая при
этом рассказывать всё остальным. Он лег на кровать, морщась от боли, и уткнулся
лицом в подушку. — Ненавижу тебя… Промыть холодной водой, обработать кожу
антисептиком без спирта, наложить стерильную повязку.
— Если у Аарона будут проблемы со сдачей зачетов по травмам, я знаю, к кому его
послать, — хмыкнул Эндрю, поднимаясь на ноги, чтобы набрать воды и взять полотенца.
— Я всё еще жду объяснения, — напомнил блондин. Послышался шум воды, возня, а потом
он вернулся на прежнее место.
— Это… — Нат вздрогнул, почувствовав холод на коже, но постарался сосредоточиться

на словах, — предупреждение. Такая метка состоит из двух частей, — прикосновения
Эндрю не были мягкими или аккуратными, но отличались четкостью и выверенностью.
— Две выжигают на твоей коже, а если ты облажаешься и в третий раз… Пуля в лоб, —
рука Эндрю замерла, а по и без того израненной коже рыжего побежали мурашки.
— За что? — хрипло спросил Миньярд, еле выдавив из себя эти два слова, но Натаниэль
молчал. — За что, Нат? — повторил он. Ответом ему послужило лишь приглушенное
подушкой дыхание, которое значило куда больше, чем любые слова. — Идиот… Лучше бы о
себе думал, а не…
— Да ладно, одним шрамом больше, одним меньше, — сдавленно ответил рыжий, нервно
хихикнув. — Я этого даже не замечу.
— Да? — Эндрю накрыл прохладной тканью ожог, от чего Веснински болезненно зашипел,
стиснув пальцами простынь. — Как ты играть собираешься?
— Осторожно, — сквозь стиснутые зубы выдохнул Нат, стараясь расслабить тело.
Голкипер удивленно приподнял брови, не веря собственным глазами и ушам, глядя на

идиота перед собой. Он собрался играть? В таком состоянии?! И снова Эндрю задумался
над столь соблазнительной мыслью, как убить этого наркомана. Потому что сейчас он
страдал из-за Миньярда, за него. Если бы он тогда не влез, если бы просто позвал на
помощь, а не ведомый инстинктами бросился вперед…
Дальше он делал всё в тишине, не говоря ни слова, стараясь даже не дышать. Ожог
выглядел ужасно, но, судя по всему, его уже обработали, хоть повязку и не наложили.
Если и можно было найти хоть что-то хорошее в сложившейся ситуации — то это было
оно. Эндрю замер, когда пришло время накладывать повязку. Он неожиданно понял, что
просто не может сейчас посмотреть в лицо, в глаза этому человеку. Человеку, который
вот так просто сделал то, на что другие могли бы не пойти даже ради самых близких
людей, сделал это и ничего не требовал взамен, наоборот, отталкивал помощь. И ради
кого? Ради Монстра без чувств, ради того, чтобы сохранить сотни раз разбитые
осколки.
И всё же повязку нужно было наложить. Щелкнув Ната по плечу, Эндрю отстранился,
давая тому сесть на кровати, а потом стал фиксировать ткань, обматывая марлей и без
того потрепанное тело, полностью сосредоточившись на своих действиях, даже не глядя
в голубые глаза, взгляд которых чувствовал на своей скуле.
Нат сидел неподвижно, как шарнирная кукла, отдавая себя в руки Миньярда, будучи
уверенным в том, что боли ему не причинят. Его не будут отчитывать за глупость на
протяжении часа, не будут носиться и, главное, не будут жалеть. В этом был минус
Жана. Как бы он ни старался, в его косых взглядах, когда он думал, что брат не
видел, так и сквозило это омерзительное чувство. Пусть ожог на спине и выглядел
ужасным, заживет он достаточно быстро, Ичиро не прижимал раскаленный метал слишком
сильно или долго, он делал это потому, что должен был, а потом тут же подозвал
врача, чтобы рану промыли и обработали. Он бы сказал наложить и повязку, но это
было против гребаных правил. Морияма сделал все, что мог…
Закончив, Эндрю отстранился. Какое-то время он смотрел куда-то в сторону, а потом

всё же поднял взгляд на Натаниэля. И этот идиот смотрел на него со слабой улыбкой
на губах и безмерной благодарностью, от которой всё внутри переворачивалось.
— Не смотри на меня так, — сдавленно сказал Эндрю, не в силах отвести взгляд. Это
походило на чертово помешательство. Стоило ему заглянуть в эти голубые глаза, как
он уже не мог отвести взгляд, он тонул в этой голубизне.
— Лучше бы я был побочкой? — весело спросил Нат, словно мог читать его мысли, но
вот ответ удивил, кажется, их обоих:
— Нет, — он приблизился, вглядываясь в пронзительные глаза, в которых сейчас горели

уже привычные искорки озорства. — Ты не галлюцинация… — пробормотал блондин,
чувствуя, как ускоряется сердце в его груди. — Ты — одно сплошное помешательство, —
они замирают ненадолго, кажется, даже не дышат. А может, остановился весь мир?
Просто замерз? — Да или нет?
— Да.
Эндрю не тянул его на себя, помня о спине, сам подался вперед, путаясь пальцами в
густых рыжих волосах, ставя колено на матрас рядом с бедром Натаниэля. В поцелуе не
было мягкости или нежности, но эти жадные касания губ и языков могли передать все
те чувства, что они испытывали, как бы ни хотели скрыть. Миньярда разрывало от
злости и ненависти, душивших его, от этого отвратительного чувства признательности
и благодарности, которые Нат, несомненно, понимал, но не требовал ничего. Он сделал
так, как хотел, как считал нужным, и он не будет оправдываться, он не примет это…
Веснински не был галлюцинацией, он был реален, был здесь, совсем рядом. Он отвечал
на каждое прикосновение рваными вздохами, он слабо улыбался в поцелуй, словно
получил главный приз в этой жизни, от чего всё внутри сжималось и закручивалось.
— Да или нет? — хрипло спросил Нат между поцелуями.
Эндрю скосил глаза на приподнятую руку, которая зависла в нескольких сантиметрах от

его волос. Как и всегда, этот наркоман держал дистанцию и не брал больше, чем ему
могли дать, не касался без разрешения… Рыкнув, Миньярд снова впился в его губы,
вслепую находя руку Натаниэля и опуская ее себе на затылок, чувствуя, как мягко и
осторожно пальцы касаются кожи его головы, зарываясь в почти белых прядях, при этом
ничуть не давя. Это злило, бесило, просто выводило из себя, потому что таким
осторожным и бережным Веснински был только с ним. И он ненавидел его за это. Всей
душой, существование которой отрицал.
— Ненавижу тебя, — сдавленно прошептал Эндрю, чуть отстранившись, чтобы вдохнуть

хоть немного воздуха. Но это не помогло. Всё внутри плавилось, голова кружилась, а
кончики пальцев покалывало от соприкосновения с горячей кожей, покрытой шрамами.
— Это нормально, — Нат поднял на него взгляд пронзительных голубых глаз, которые
потемнели и чуть заволоклись пеленой желания. И они снова замерли, тяжело дыша,
просто глядя друг на друга и утопая. Эндрю тонул в успокаивающей, умиротворяющей
голубизне, а Нат плавился в золотом огне.
— Пялишься.
— Ты тоже.
— Не смей спать на спине, иначе сдам тебя Ваймаку и Эбби, — Миньярд оттолкнулся и
тут же почувствовал, как теплая рука исчезает с его затылка, который тут же обдало
прохладой.
— Ты сказал вернуть, — Нат выудил из кармана небольшую связку ключей и кинул
блондину.
Эндрю опустил взгляд на металл в своих руках, еще сохранивший тепло тела рыжего, а
потом внимательно посмотрел на самого парня, словно пытался прочитать что-то в его
взгляде. Нат не знал, что он надеялся увидеть, но смотрел в ответ. Наконец,
голкипер кивнул и скрылся в соседней комнате. Нат не знал, будет ли Эндрю спать на
кровати Жана, устроится ли на диване… У него не осталось сил на решение этих
проблем, да и Миньярд - не ребенок. Он снова лег на живот, прикрыл глаза и… тут же
провалился в сон.
========== Глава 15 - И правда польется рекой ==========
Эндрю проснулся от грохота и криков, которые почти не заглушили не такие уж и

толстые стены общежития. Подскочив в кровати, он на секунду замер, а всё тело
сковал страх. Он был не в своей комнате. Но уже через несколько мгновений разум
проснулся вслед за своим хозяином, подбрасывая воспоминания о вчерашнем дне.
Повернув голову, он увидел Ната, который так же медленно разлепил глаза и старался
подняться, при этом не напрягая спину. Поймав взгляды друг друга, они поняли всё
без слов. Открыв шкаф, Миньярд схватил первую попавшуюся толстовку и кинул в
рыжего, после чего они вместе вывалились в коридор, где царил настоящий хаос. Не
поддаваясь панике, оба поспешили следом за другими спортсменами общежития. То, что
они увидели внизу, не поддавалось никаким объяснениям и описаниям. Все до единой
машины, что стояли на парковке, были разбиты, искарёжены и безжалостно уничтожены.
Стекла разбиты, железо помято, кое-где даже пробито насквозь, шины вспороты или
вовсе превращены в труху… валялись трупы сбитых лис. И ни у кого не было сомнений в
том, чьих рук это дело.
Подойдя к своим машинам, которые, как и все последние месяцы, были припаркованы
рядом, Нат и Эндрю замерли как вкопанные, чувствуя, как к горлу каждого подступает
тошнота паники, перемешавшейся с гневом. На капоте машины голкипера было написано
слово «шлюха», а на Порше - «младший убийца». Мэтт уже вызывал полицию, Дэн звонила
тренеру, Элисон названивала своему страховому агенту, тогда как монстры и бывшие
вороны пораженными статуями стояли напротив двух машин, не в силах даже
пошевелиться.
Первым очнулся Аарон. Он обеспокоенно смотрел на замершего брата, а потом перевёл

взбешённый взгляд на бывших воронов. Не сложно было сложить два плюс два и
догадаться, из-за чего всё это произошло. И если раньше можно было остановить лисов
от расспросов о том, что произошло на День Благодарения, теперь они точно
докопаются до правды. Еще вчера, когда они вернулись, Дэн попыталась выяснить, о
чем говорил Рико, и была послана уставшими монстрами, но теперь… Бросаться на Жана
или Кевина просто глупо, они слишком высокие и крепкие, а вот Нат… И все прекрасно
понимали, что он, как Эндрю среди монстров, является лидером.
Сорвавшись с места, Аарон подлетел к Веснински и со всей силы толкнул в грудь. Тот,
все еще пребывая в прострации, не удержал равновесия, сделал несколько шагов назад,
а потом упал, ударяясь спиной об асфальт. В ту же секунду, стоило телу
соприкоснуться с неровным колючим покрытием, Натаниэль взвыл, его тело свело
судорогой, а он сам попытался перевернуться на бок…
— Ты!..
Не успел Аарон сказать и двух слов, как его за шкирку схватил Кевин, оттаскивая
назад, тогда как Жан оказался рядом со своим младшим братом, но, что странно, рядом
оказался и Эндрю. В отличие от Моро, он прекрасно знал, где можно прикоснуться к
рыжему, при этом не причинив ему вреда. Натаниэль старался заставить себя дышать,
пальцами мертвой хваткой вцепившись в руку Жана и край толстовки Миньярда, однако
тело не слушалось, пораженное пронзившей его болью.
— Ты должен вздохнуть, — зашипел на немецком Эндрю. — Нат.
— Когда-нибудь я и правда изобью его, — прохрипел Веснински, стараясь сгорбиться,

но голкипер не позволил, ладонью упираясь в его лоб:
— Потрескается, хуже сделаешь.
— Думаешь, там осталось что-то после падения? — Нат свистяще рассмеялся, делая
короткие вздохи.
— Ты охерел?! — взревел Кевин, отрывая внимание Аарона от брата и этого рыжего
придурка.
— Он не хрустальный. А вот то, что это, — он ткнул пальцем в изувеченную машину, —
из-за вас — очевидно любому! Вы спровоцировали Рико и!..
— Кажется, не мы одни тогда защищались, — зашипел Кевин, наклонившись к самому лицу

блондина. — Что у тебя за двойные стандарты такие? Как задевают твоего брата, ты
сразу вперёд, рвать глотку, и невиновен. Как задевают нашего, так молчите в
тряпочку. Думаешь, Рико просто бросался неприятными словами? — нападающий зло
оскалился. — Представь, о чём он говорил нам, зная нас, живя с нами годами, если
смог задеть вас парой фраз! — Аарон дёрнулся в крепкой хватке, но вырваться не
смог. — И ещё кое-что. У Ната, вероятно, очень сильно повреждена спина. А ты его
только что херакнул об асфальт. А теперь представь, скольких сил мне сейчас стоит
не разбить твою заебавшую меня рожу!
— Кев…
— Завались, Миньярд! — брюнет с силой оттолкнул от себя защитника и двинулся к

брату, который уже поднимался на ноги не без помощи Жана, тогда как Эндрю,
убедившись, что Веснински в порядке, двинулся к своему близнецу. — Ты как?
— Мечусь между желанием сдохнуть и убить кого-нибудь, — честно ответил рыжий,

морщась от боли.
Кевину захотелось взвыть. Он просто не мог так больше, разрываться между братьями и
командой, а точнее «нормальным» близнецом, становилось всё невыносимее. Конечно, он
мог понять, с чем связан гнев Аарона, но вот его вспыльчивость, необдуманные
поступки, которые причиняли боль Нату, а иногда и Жану… Миньярд подсадил его на
банальные эмоциональные качели. Или Кевин сам сделал это? Он не знал. Сейчас просто
не было сил разбираться со всем этим. Хотелось забиться в угол и переждать весь
этот ад, всё это безумие…
— Полиция скоро приедет, — Дэн подошла к их компании и строго посмотрела на

каждого. — Наше присутствие не нужно, мы пришли слишком поздно, чтобы что-то
увидеть, но нам всем надо поговорить.
— Ох, как жаль, что мы неразговорчивы, верно? — протянул Эндрю, запрокидывая

голову. — Что, капитан, мозгов не хватает, чтобы понять всё самостоятельно, и нужна
пояснительная бригада?
— Ты меня не понял, — Уайлдс вплотную подошла к голкиперу, строго глядя прямо на
него. — Мы сейчас поднимаемся наверх и ставим все точки над «и». Нат рассказывает
нам всё. Ты рассказываешь всё. Кевин рассказывает всё. Жан рассказывает всё. Вы
четверо явно знаете больше, чем говорите. Мы не лезли, но это перешло за грань. Мы
команда, и огребаем все вместе. Так что будьте добры, хотя бы расскажите, за что.
— Эй, Нат, слышал? Тебя тут к исповеди принуждают.
— А вот я на стороне Дэн, — подал голос Аарон. — Меня затрахали все его секреты.
— Я не буду ничего рассказывать, — качнул головой голкипер, смерив брата гневным
взглядом. — И эти три идиота тоже.
— Нет, Монстр, расскажешь, — хмыкнула Элисон. — Ваши тайны стоили мне машины и
нервной системы. Прости, Нат, — она повернулась к Веснински, который уже стоял
ровно, хоть за его спиной и маячил Моро, — я тебя люблю, правда, но больше всего
вопросов к тебе. Это все началось с твоим приходом. Когда здесь были Кевин и Жан,
Рико было плевать, но пришел ты, и наша жизнь превратилась в ад.
Мысли в голове Эндрю замерли, и он резко вперил взгляд в рыжего. Он понял. Только
сейчас он понял, что делал Нат, как продумал всё с самого начала. Он предупреждал,
он говорил, он всё просчитал… Нат знал, что уход Кевина, который остался без своей
ведущей руки, не вызовет у Морияма особо сильного раздражения, не будет
всепоглощающей ярости, что появилась теперь. Жана он вывез после начала сезона,
когда Рико уже ничего не мог сделать, ведь они были в другом округе. Нат должен был
присоединиться к братьям в ближайшее время, но что-то пошло не так, вмешался Ичиро,
и рыжему пришлось задержаться в Гнезде. И его жизнь превратилась в ад. Вероятно,
изначально он планировал так же просидеть в Эверморе до начала сезона, выиграть
время, но позже понял, что может просто не дожить. Те четыре пули стали последней
каплей, и он буквально сбежал. И уход дьявола стал спусковым крючком для Рико. За
это время у Жана и Кевина было время на то, чтобы отойти, освоиться, окрепнуть,
почувствовать свою свободу и какую-никакую защищенность. Натаниэль просчитал всё,
что только мог, подтягивая и подстраивая события под себя, достигая своих личных
целей. Даже то интервью у Кэти… Он проверял, насколько далеко может зайти Рико,
проверял, на что тот способен без тормозов. Всё было так просто, всё лежало на
поверхности. Как Эндрю не понял этого раньше?! Как не догадался?! Нат ведь давал
ему столько подсказок, буквально рассказывал всё, о чём бы голкипер его не спросил.
Миньярд смотрел на рыжего, словно видел его впервые, а на обветренных губах бывшего
ворона расцвела ухмылка. Видимо, по лицу, по золотым глазам, он понял, что Эндрю
наконец сложил все воедино, увидел картинку, если не целиком, то хотя бы в общих
чертах.
Их почти запихали в гостиную к девчонкам и усадили кого на пол, кого на диван.

Единственным приятным бонусом была предложенная с утра пораньше выпивка, но, к
удивлению команды, отказался даже Кевин. Он упёрто смотрел на свои ладони, хмуря
брови, и жевал свою нижнюю губу, так и норовя прокусить кожу до крови. Нат сидел
неподвижно, одними глазами следя за всеми, словно зверь, которого вот-вот должны
были пристрелить, тогда как Жан забился в угол, вертя в руках телефон. Эндрю
забрался на подоконник и достал было сигарету, но поймав обеспокоенный взгляд Рене,
закатил глаза и убрал пачку обратно в карман. Всё это походило на одну большую и
совершенно неправильную шутку. Особенно когда Дэн сказала, что они дождутся
Ваймака. Ну что за бред?! Тренер тут при чем?! Но спорить было бесполезно, как и
пытаться вырваться, потому что Сет на пару с Мэттом забаррикадировали дверь, словно
чувствуя, что ещё немного, и Веснински рванет туда, не брезгуя даже ножами,
которые, несомненно, были при нем.
Ждать Ваймака пришлось добрые двадцать минут. И всё это время прошло в гробовой
тишине. Единственное, что произошло — Рене, сжалившись и проигнорировав ворчание
Элисон, подошла к окну, которое распахнула настежь, давая Эндрю безмолвное
разрешение на курение, после чего принесла с кухни использованную консервную банку
из-под каких-то бобов, в которую налила воды, чтобы использовать ее вместо
пепельницы, и вручила Нату. Криво ухмыльнувшись, рыжий благодарно кивнул и
переместился на подоконник к Миньярду, чтобы покурить. Они добросовестно выдыхали
весь дым в окно и топили окурки в воде, даже не думая осквернять комнату своей
подруги едким горьким запахом или серым пеплом, уважение к Уокер было выше их
капризов и злости.
Войдя в гостиную, Ваймак осмотрел всю команду, словно считывая настроение каждого,
после чего, потерев лицо ладонью, двинулся к дивану и сел между Кевином и Дэн.
Склонившись к Дэю, он прошептал что-то, что не смогла расслышать даже девушка, и
услышав такой же тихий ответ, кивнул, потрепав по плечу.
— Думаю, можно начинать, — Уайлдс окинула взглядом всю свою команду. — Ребята, я
понимаю, что вам может быть очень неприятно говорить об этом, но мы должны
понимать, что происходит. Объясните нам. Жан? — француз отвернулся, разглядывая до
невозможности интересную стену с фотографиями. — Кевин? — нападающий дернулся от
собственного имени, но продолжил играть в молчанку. — Эндрю?
— Идите-ка вы все на хуй.
— Нат, пожалуйста, хотя бы ты, — взмолилась девушка.
— А что вы хотите от меня услышать? — поинтересовался Натаниэль, глядя при этом
прямо на Миньярда перед собой. — Про пытки в Эверморе? Про насилие? Про что, Дэн?
— Парень, не выёживайся, ладно? — устало вздохнул Ваймак. — Мы не собираемся

осуждать или кричать…
— Говорите за себя, — фыркнул Сет.
— Не собираемся, — с нажимом повторил тренер. — Но мы должны понимать, во что

ввязались, к чему быть готовыми. Расскажи все по порядку. Целиком.
— Не могу.
— Язык отсох? — криво ухмыльнулся Гордон. — Да ладно?
— Просто многое из того, что вы хотите знать, не мои тайны, вот и всё. Если вы
хотите знать о Гнезде и Рико, ладно, — он затушил окурок и повернулся к команде.
— Рико - садист, наделённый властью. Тетсуи плевать, чем занят племянник, пока
вороны побеждают. Мы трое были его свитой, приближенными. Это одновременно и
власть, и наказание. Кевина я вывез сразу после травмы, Жана чуть позже, выкупил
его этим летом, а сам… за себя я еще не до конца заплатил, но все идет хорошо. В
прошлом году Рико не мог ничего сделать, потому что уход Кевина был чуть ли не его
инициативой, а багета я вывез уже после начала сезона.
— Что значит, выкупил, — перебила Элисон. — Рико все время называет вас своей
собственностью. Это из-за татуировок?
— Блять, меня это заебало, — выругался Кевин, резко поднимаясь на ноги. Подойдя к
холодильнику, он взял бутылку пива, открыл ее, а потом осушил за несколько жадных
глотков. — Хотите правду. Получайте.
— Кев, нет…
— Мы собственность Мориямы в прямом смысле этого слова. Не только Рико, а всей
семьи. Они — долбаная якудза. Нас с Рико растили с детства звездами, чтобы мы
окупили вложенные в наше содержание деньги, а потом приносили прибыль. Жана продала
его же семья. Ната отдал отец, но, так как он первый сын…
— Кев, завались! — рявкнул рыжий, но Дэя уже было не остановить.
— Он должен был занять место своего отца, что, в общем-то, и сделал. Меня списали
со счетов из-за травмы, как он провернул остальное, я не знаю.
— Я тебе сейчас глотку вскрою! — Нат сорвался с места, но его успел перехватить
Ваймак, схватив за торс. Веснински вскрикнул, и его тут же отпустили, но от резкой
боли он упал на колени.
— Что у тебя со спиной? — Аарон вперил взгляд в тяжело дышащего третьего номера.
— Поранился.
— Пиздёж! — рыкнул Кевин, ничуть не пугаясь гневного взгляда брата. — Тебя пометили
за то, что ты подставился на День Благодарения.
— По тонкому льду ходишь, братец, — зашипел Нат, медленно поднимаясь на ноги.
— Будь очень осторожен со словами…
— И мы плавно перетекли к следующему вопросу, — хмыкнула Элисон, которую, судя по

всему, ничуть не трогала агрессия и желание ее солнечного мальчика убить Кевина.
— Что было на День Благодарения?
— Я убил человека, — тут же выпалил рыжий, прежде чем кто-то скажет хоть слово, и
медленно попятился к окну, чувствуя, что еще немного, и он попросту взорвется.
— Самооборона, — Эндрю фыркнул, но спорить не стал.
— Чего? — Мэтт поперхнулся воздухом.
— Он убил человека, — сухо повторил Аарон. — Защищая… — он помедлил, — нас.
— Ребята… — позвала Рене, но была проигнорирована.
— То есть вы хотите сказать, что вы трое собственность мафии, которую Нат каким-то
волшебным образом выкупил, а Рико теперь отыгрывается на всех лисах за то, что от
него сбежали его любимые игрушки? — Сет впервые выглядел настолько пораженным. — И
не забудем о том, что вот эта мелкая хрень, оказывается, кого-то убил.
— Ребята! — лисы наконец обратили внимание на Рене, которая с ужасом смотрела на

телефон. — У нас проблемы…
— Да ты что?! — взвился Гордон.
— Эндрю, — девушка медленно приблизилась к блондину, — это в сети.
Миньярд вздрогнул, резко выхватил телефон из рук подруги и впился глазами в текст
статьи. Там были фотографии их машин с надписями и снимки Ната, выходящего из
полицейского участка в одежде с пятнами крови. И, конечно, статья. Со всей правдой.
Со всей информацией, с именами. Эндрю поспешил бросить телефон обратно Рене, чтобы
не разбить его об стену. Всё внутри клокотало от паники, мышцы мелко дрожали… это
была паническая атака. Он знал это, но заставить себя сказать хоть что-то, не мог,
как вдруг кто-то вложил в его ладонь нож, при этом не касаясь кожи, а в сознание
ворвался вкрадчивый голос, говоривший по-немецки:
— Ты в Пальметто. Здесь ты в безопасности. Эндрю, держись за нож, за реальность.

Да, все узнали, но это можно убрать.
— Нет, — Эндрю стиснул рукоять с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.
— Я не…
— Это правда?.. — послышался сдавленный голос Элисон откуда-то со стороны. — Мон…

Эндрю? Нат, ты убил?..
— Завалитесь! — рявкнул Аарон.
— Тренер, это должны убрать, пока новость не разлетелась, — шепнула Дэн, не в силах
оторвать глаз от телефона Рене в своих руках.
— А ты думаешь, чем я занимаюсь? — рыкнул Ваймак, уже написывая кому-то.
— Нат, есть что-то ещё, что мы должны знать? — сдавленно спросил Ники, который,
казалось, стал бледнее даже своих кузенов.
— О, а вам поводов для сплетен недостаточно? — огрызнулся рыжий.
— Ты сейчас не прав, — строго сказала Дэн. — Мы лишь хотим помочь.
— Помочь? — Нат широко улыбнулся. — Помочь?! Вы хотите помочь?!
— Нат, хватит, — одернул Жан, молчавший до этого момента. — Они не виноваты, и ты

это знаешь. Здесь нет угрозы. Они правда хотят помочь.
— Нам нельзя помочь, — тихо отозвался Кевин. — Всё, что мы можем — размазать Рико
по полю. Он не отстанет. Он будет давить и уничтожать. У него есть власть и деньги.
А ещё он в ярости. Наш уход отразился на команде. Это не сильно заметно для тех,
кто не был в воронах, но их стиль изменился. Если раньше мы вчетвером шли единым
фронтом, то теперь все крутится вокруг Рико. А остальные его боятся. Они больше не
так уверены в своих действиях. Думаю, на Рико давят. Он хочет, чтобы мы вернулись
или умерли.
— Супер, просто шикарно! — всплеснул руками Сет.
— Гордон, сел, — рявкнул Ваймак, понимая, чувствуя, что ситуация выходит из-под
контроля окончательно. — Так, слушайте меня внимательно, — он встал, хмуро осмотрев
всю команду. — Мы в заднице. Это не новость. Но Кевин, Натаниэль и Жан — лисы. Вы
все одна команда. Эндрю, — он дождался, пока блондин переведет на него затравленный
взгляд, — это уберут в течение следующих десяти минут. Больше статья пока никуда не
потекла, они уже блокировали возможность распространения. Кевин, напьешься сейчас в
дрова, неделю на корт пускать не буду. Нат, — Ваймак перевел дыхание, старательно
собирая мысли в кучу, — ты можешь не доверять нам, ты можешь молчать, но я прошу
тебя, делись тем, что может привести вот к такому пиздецу, потому что мы должны
быть готовы. Если для тебя важны только Кевин и Жан… мы одна команда, Нат. Мы всё,
что у нас есть. И мы не можем…
— Кто сказал вам, что мне плевать на остальных? — поинтересовался рыжий, делая шаг
к тренеру. — Думаете, мне насрать, что с ними будет? — что-то холодное и
болезненное проскользнуло в голубых глазах. — Думаете, мне плевать на Элисон,
которая при любой возможности вытаскивает меня из общаги, зная, как мне нравится
чувствовать себя обычным? Она дурачится со мной, будто я ребенок, но если видит,
что мне становится некомфортно, мы тут же едем обратно, даже если не зашли туда,
куда она хотела. Думаете, мне плевать на Мэтта, который изо дня в день упрямо
спрашивает, как я, искренне надеясь на то, что когда-нибудь я переступлю через себя
и смогу попросить о помощи, будучи готовым оказать ее мне, стоит лишь сказать.
Думаете, мне плевать на Дэн, которая уважает мое мнение и прислушивается ко мне, а
если не согласна, объясняет свою точку зрения, даже не повышая голос? Она безмерно
любит всех нас и заботится, как может, терпя закидоны каждого. Думаете, мне плевать
на Рене? — Нат коротко рассмеялся. — Да она лучшая! Думаете, мне плевать на Сета,
который тот еще дурак, но по чуть-чуть учится слышать других и работать в связке?
Думаете, что мне плевать на ребят, которых вы называете монстрами? Вы правда так
думаете?! Тогда я сильно разочарован.
— Нат…
— Мне не плевать на команду. Я не знал, что всё будет так. Я не знал, что они
пострадают. Я не хотел этого. И, обещаю, я придумаю, как защитить их. Мне просто
нужно время.
— Тебе не нужно этого делать, — вмешалась Дэн. — Мы не дети, Нат. Нас не нужно
защищать. Мы справимся. Просто говори с нами. Предупреждай нас, если видишь то, что
не видим мы. О большем и не просим. Просто… дай нам помогать тебе так же, как ты
помогаешь нам. Дайте помочь вам всем. Все вы, — Дэн посмотрела на бывших воронов,
на зажавшихся монстров, — дайте нам наконец шанс. Неужели мы этого не заслужили?
— Если бы мы получали то, что заслуживаем, мы не были бы лисами, — хрипло ответил

Эндрю, резко вонзая нож в подоконник. Пока внимание остальных было переключено на
Ната, он смог собраться, смог подавить в себе страх.
— Но мы все лисы. И мы можем дать друг другу то, что не дали остальные, — Рене с
надеждой посмотрела на Миньярда, а потом на Натаниэля. — Просто попробуйте. Почему
бы не попробовать самую капельку? Один маленький шаг навстречу. Дайте протянуть вам
руку, — оба парня резко дернулись, узнав фразу, которую больше месяца назад сказал
сам Эндрю, и переглянулись. — Людей объединяет цель, верно? — видя их сомнения,
продолжила говорить девушка. — Так давайте найдем эту общую цель. Нат, вам троим
нужно окончательно вырваться из лап Мориямы. Эндрю, ты обещал защиту Кевину.
Хорошо. Аарон, Ники, вы пойдете за братом?
— Тупой вопрос, — отозвался «нормальный».
— А нам нужно защитить друг друга, — Рене повернулась к старшекурсникам. — Защитить
то, что нам дорого, потому что, думаю, на машинах Рико не остановится. Значит, мы
должны его остановить. Вот наша общая цель. Остановить Рико. Разбить его, чтобы он
больше не поднялся.
— Идет, — пожал плечами Сет после почти минуты молчания. — И как мы можем
остановить пиздюка, который по сути является отпрыском мафии?
— От вас требуется только дотянуть до конца года и разбить воронов на поле, — Нат
вырвал из подоконника нож и посмотрел на лезвие. — Если Рико проиграет… я сделаю
так, чтобы больше его сердце не билось.
— Самооборона? — криво усмехнулся Эндрю.
— Нет, — он спрятал нож под одежду. — Хотите помочь? Ладно. Выиграем чемпионат в
этом году. Остальное на мне.
— Оказывается, чтобы лисы сплотились, нужно, чтобы их тачки разгромил мелкий

мальчишка, возомнивший себя богом из-за того, что он сын мафии, — закатил глаза
Ваймак, вызывая на лицах некоторых ребят нервные улыбки. — А я-то мучился столько
лет. Ладно, спокойно, это просто…
— Тренер, ты в порядке? — опасливо спросил Кевин у отца.
— О, да, всё просто прекрасно! Так, идиоты, к насущным проблемам. Машины.
Разберитесь со страховыми. Если будут проблемы, обращайтесь, помогу, чем смогу.
Следующий пункт. Тренировки сегодня отменяются. Нат, что бы там ни было с твоей
спиной, пошел прочь к Эбби, — Веснински открыл уже было рот, но Ваймак опередил
его: — Не хочешь расспросов, просто скажи ей об этом. Она умеет молчать, в отличие
от тебя, — Элисон, Мэтт, Сет и Ники подавились смехом, однако поспешили сделать
серьезные лица. — Кевин, Жан, пока ваш нерадивый брат будет страдать от заботы
Эбби, мы с вами подумаем, как усложнить тренировки, — лисы взвыли. — Цыц, алкашня,
переживете. Скажите спасибо, что эти трое не таскают вас на стадион по ночам.
Кстати, Кевин, можешь попрактиковать. Все, бездари, разошлись.
— Не знаю, как вы, а я планирую нажраться в усмерть, — фыркнула Элисон.

— Элли, даже я присоединюсь, но давай вечером, — Нат достал телефон и набрал
сообщение. — У меня дела. У всех тачки подлежат ремонту?
— У меня нет, — качнул головой Эндрю, проверяя сообщения от страховой.
— Мэтт?
— Займет две недели.
— Рейнольдс?
— Назовешь меня так еще раз, и сверну шею. Куплю новую.
— Значит, едем только мы, — рыжий резко переключился на немецкий и спрятал телефон
в карман. — Такси через семь минут.
— Куда?
— Грабить моего дядю и вызывать у него инфаркт, — блондин вопросительно выгнул

бровь, на что Нат только закатил глаза. — Есть три варианта. Первый — ты остаешься
без тачки. Второй — ты посылаешь меня сейчас на хуй, и я выбираю машину на свой
вкус. Третий — ты едешь со мной и выбираешь ту машину, которую хочешь. Что скажешь?
— Денег не хватит.
— Ты меня недооцениваешь, — криво усмехнулся он.
— Да кто ты, блять, такой? — пробормотал Аарон, словно видел рыжего впервые.
— Я дьявол, — по-английски ответил Веснински. — Но сегодня сыграю в Санту. А теперь
извините, но я вынужден откланяться, мне надо позвонить.
— Ты едешь к Эбби, — строго сказал Ваймак и хотел было уже схватить непутевого
мальчишку за шкирку, но вовремя вспомнил про поврежденную спину и отдернул руку,
благодаря чему рыжий прошмыгнул прямо под его предплечьем.
— Ага.
Нат отсалютовал ошарашенной команде двумя пальцами и выскользнул в коридор, тогда

как Эндрю, покрутив начатую сигарету между пальцев, кивнул своим мыслям, после чего
пошел за ним следом. С одной стороны, это было странно, до невозможности
раздражало, а с другой… он уже смирился с тем, что этот рыжий идиот есть в его
жизни. «Мне нужна машина» — на этой мысли Эндрю решил поставить точку. Потому что
он не хотел думать о том, что появился человек, который, не задумываясь, на раз-два
решает его проблемы, который делает что-то хорошее просто потому что может. Потому
что он не хотел думать о том, что, по сути, это будет не его машина, а их. Потому
что он не хотел думать о том, что сейчас Нат думает о нём, а не о себе. Эндрю не
хотел думать ни о чём из этого. А особенно он не хотел думать о том, что хочет
заглянуть в голубые глаза и сказать, как же сильно он ненавидит это рыжее
недоразумение. И он тут же смог отвлечься, когда услышал отрывок телефонного
разговора Натаниэля, который ждал его на улице, куря сигарету.
— Я одного не могу понять, чего ты добиваешься, братишка? — от этого обращения по
спине голкипера побежали мурашки. Несложно было догадаться, с кем говорил третий
номер.
- …
— Я, кстати, все хотел спросить, не боишься, что дьявол вернется в Эвермор, но уже
по твою душу?
- …
— Вот как… Нет, отчасти ты прав, конечно, — Нат хрипло рассмеялся, поворачиваясь на
пятках и замечая Эндрю. — Только ты не понял, что за них я разорву твою глотку
собственными зубами, — прорычал он, глядя прямо в горящие золотые глаза. — Смотри,
не оступись. Ты привык сидеть в своей песочнице и не знаешь, как всё устроено,
тогда как я плаваю с акулами с пятнадцати лет.
- …
— Рискни, Рико. Только помни о том, что у каждого действия есть последствия, даже
если ты к этому не привык. Последствия есть у всего. Ты всё тычешь в меня палкой,
будто тебя от меня отделяет железная клетка, будто ты в безопасности, но ты всё
никак не можешь понять, что я лишь не хочу развязывать настоящую кровавую войну.
Это никому не поможет, не сделает лучше.
- …
— Вот как. Очень жаль это слышать. Я тебя предупредил. Это последнее моё тебе
словесное предупреждение, — не дожидаясь ответа, Веснински сбросил вызов. Ему
понадобилось несколько секунд подержать глаза закрытыми, чтобы потушить гнев, после
чего он открыто посмотрел на Эндрю. — Куда поедем?
— Ты сказал, что за машинами.
— Это последний пункт назначения. Вопрос в том, хочешь ли ты поехать куда-то ещё.
— Идиот, — Эндрю закатил глаза, скрестив руки на груди и подперев спиной стену.
— Ты это предвидел?
— Не совсем. Знал, что Рико что-то выкинет, рассчитывал на кровавую ванну для себя
или что-то типа того, но не порчу общего имущества. И, возможно, чисто
гипотетически, я веду свою игру, втягивая в неё ещё и одного розового пони. Но это
ведь всё фантазии.
— Смотри, не заиграйся, — хмыкнул блондин.
— Неужто переживаешь за меня? — Нат подошел чуть ближе, хитро улыбаясь.
— От тебя мертвого будет больше проблем, чем от тебя живого, — Эндрю чувствовал,
как что-то внутри скручивается от этого внимательного и веселого взгляда голубых
глаз, и он никак не мог отмахнуться от этого. Поэтому просто смотрел в ответ.
— Мотивируешь, — Нат закусил нижнюю губу, словно хотел что-то сказать, но

сдерживался, а потом покачал головой, отходя назад. И, к сожалению, именно в этот
момент приехала машина такси.
***
Лисы удивленно смотрели на дверь, которая минуту назад с грохотом захлопнулась за

Эндрю. Только сейчас все их мысли начинали оседать и доходить до взволнованных
мозгов. Прошлое Монстра, Морияма, туманное прошлое Ната, события Дня Благодарения…
Всё складывалось воедино, но в то же время казалось каким-то бредом. Кевин выглядел
подавленным, как и Ники с Аароном, тогда как Жан словно находился мыслями далеко
отсюда. Каждый думал о своем, даже Ваймак, который всего несколько минут назад
раздавал им ценные указания, пока звонкий голос Элисон не разбил тишину:
— Ставлю на то, что они вместе.
— Кто? — Мэтт уставился на блондинку невидящим взглядом.
— Нат и Эндрю, — пояснила она. — Ставлю сотку.
— Так, это я слышать точно не намерен! — замахал руками Ваймак, спеша покинуть
гостиную общежития девушек.
— Ты издеваешься? — даже не слыша слов тренера, спросил Сет. — Пятьдесят против.
— Нет, вы просто подумайте! — возмутилась Элисон. — Вы видели их вообще? Просто

даже если перебирать всё в голове. Начнем с того, что Эндрю вообще с ним
разговаривает. Не просто коротко отвечает, а именно разговаривает! Та поездка в
Колумбию. Ничего ведь не произошло. Нат вернулся живой и невредимый. Ходят на
спарринги с Рене, таскают друг у друга сигареты, у них какие-то свои дела, Эндрю
защищал его перед Рико, как и Нат его, хотя второе… — девушка поморщилась, — Ладно,
Нат защищает всех. Да он даже согласился поехать с вами на тот треклятый День
Благодарения! И, как вишенка на торте, он убил того урода, — воскликнула она,
словно убийство было чем-то обыденным, не выходящим за рамки. — И после этого
Монстр знал, куда делся Нат, ну, или нет, но дозвонился ему, в отличие от тренера
и, магия, через пятнадцать минут наше солнце уже было на поле! И вообще, если кто-
то не заметил, хочу добавить, что эти двое выгнали вчера вечером Жана из комнаты.
Вопрос — зачем? Ну же! Это же очевидно!
— Не-а, — Мэтт удивительно весело улыбнулся. — Уж извини, но я в это не поверю. Ни

в жизни. Ты разве не помнишь, как Эндрю точно сказал, что ненавидит его? Ставлю
сотку, что нет между ними ничего, кроме каких-то там личных сделок, как у Миньярда
с Кевином. Дэн?
— Сто баксов на то, что Элисон, как и всегда, всё придумала, — покачала головой
капитан команды. — Нат слишком умен, чтобы влезать в подобное. Ники, а что говорит
твой гей радар?
— Мой гей радар пищит от одного вида этого красавца, — мечтательно вздохнул Хэммик,
на что Аарон и Сет издали страдальческие стоны. — Что?! Или вы хотите сказать, что
он не красивый?! Вот не надо! Даже такие гомофобы, как вы, должны это видеть! Но
вот, есть ли что-то между ними… Нет, я не хочу в это верить. Сто против.
— Блять, даже у меня уши вянут, — поморщился Кевин. — Можно мы не будем лезть в
кровать к моему брату?
— Поддерживаю, — фыркнул Аарон. — Это мерзко.
— Тогда просто молчите, — отмахнулась Элисон. — Рене, ангел мой, что скажешь?
— Я ставлю двести баксов на то, что между ними всё же что-то есть, — вдруг выдал
Жан, тут же привлекая внимание всей команды.
— Багет, ты заболел? — не веря собственным ушам, пробормотал единственный Миньярд в

комнате. — Ты же никогда не участвовал. Тем более сейчас, вообще-то, ставка
касательно твоего обожаемого брата!
— Я заинтересованное лицо, — хмыкнул француз. — И, в конце концов, мне тоже нужно
вливаться в коллектив.
— Сказал он спустя почти полтора года, — закатил глаза Гордон. — Вовремя

спохватился. Рене?
— Я доверюсь чутью Жана, — девушка обменялась с Моро хитрыми взглядами. — Сто
долларов «за».
— Пиздец, — сокрушенно покачал головой Аарон. — Кто-нибудь, сотрите мне память.
========== Глава 16 - Ставки сделаны ==========
— Это?.. — лисы неверяще глядели на две новые черные сверкающие машины у общежития.
— Нат, ты купил Мазерати и Феррари? — Кевин посмотрел на брата таким взглядом,

будто у того выросла вторая голова.
— А что? — невинно спросил рыжий, стряхивая пепел с сигареты. — Не думал же ты, что
я всю оставшуюся жизнь буду ездить на стареньком арендованном Форде?
— Нет, но… Мазерати и Феррари?!
— Кто бы мог подумать, что столько эмоций у него может вызывать что-то, кроме
экси, — прыснула Дэн и поспешила передать Жану свои деньги. Ее примеру последовали
и остальные, потому что Моро был единственным, кто поставил на то, что Кевин хоть
как-то отреагирует на новую машину брата. За последнюю неделю он вообще очень
быстро втянулся во всю эту историю со ставками и явно вошел во вкус.
— Знала бы, что могу получить такую тачку, не отмахивалась бы, — присвистнула
Элисон. — Так, где этот ваш Рико? Я требую повторить, потому что я тоже хочу такую!
— Элли, твой кабриолет прекрасен, — как можно мягче сказал Нат, однако в его глазах
плясало веселье. — На этом шоу окончено. У нас тренировка, если не забыли.
— Где чья? — с нескрываемым восторгом спросил Ники, потирая руки.
— Дурдом, — фыркнул Эндрю, выкидывая сигарету и подходя к их своей Мазерати. — У

вас есть двадцать секунд, чтобы сесть.
— Да! — Хэммик подпрыгнул от радости и поспешил к задней двери.
— Просто пиздец, — пробормотал Аарон, подходя к пассажирскому сиденью, хоть в его

взгляде все же можно было разглядеть восхищение.
— Можешь идти пешком, — пожал плечами Эндрю, однако в его золотистых глазах
проскользнули надменные и издевающиеся нотки.
Миньярд соврал бы, если бы сказал, что новая машина ему не нравится. Он прекрасно
помнил свое удивление, когда они доехали до фешенебельного распальцованного
автосалона, в котором Ната почему-то встретили как самого желанного гостя из
возможных. Вероятно, он просто предупредил о своем приезде, потому что иначе Эндрю
никак не мог объяснить, почему рядом с ними тут же оказался этот зализанный
консультант, начавший расхваливать те или иные модели автомобилей, сравнивая их с
Порше Веснински. Не сказать, чтобы рыжий его особо слушал, но заметив во взгляде
Эндрю легкое раздражение на нескончаемую болтовню, тут же отослал менеджера,
сказав, что они сами разберутся. И они разобрались. Они ходили между машин,
задумчиво рассматривая их, изредка обмениваясь мнениями. Миньярд старался не
смотреть на ценники, старался не вешать цену на то, что делал для него этот рыжий
мученик, но когда подписывал документы, невольно взглянул на цифры. Это походило на
удар под дых. Особенно когда Нат с легкостью расплатился за полную комплектацию, не
забыв набрать все, что считал необходимым. И это странное чувство в груди лишь
усилилось, когда бывшему ворону позвонил дядя, а парень лишь отшутился. Но одна
фраза ударила по вискам, пустив мурашки по спине: «Я не для левого человека это
делаю. Это мой человек». Слова до сих пор эхом звучали в сознании. «Мой человек» —
сказал Нат. Сказал так легко, непринужденно, и эти слова звучали так правильно из
его уст, что Эндрю вздрогнул всем телом. Он был чьим-то человеком. И в этом не было
ни капли собственничества, скорее признание и принятие, от чего внутри становилось
совершенно неправильно тепло и уютно.
Нат задумчиво смотрел на то, как Ники и Аарон заваливаются в новую машину Эндрю,
тогда как его собственные братья садились в блестящую Феррари. В тот день, когда
Ваймак раздал ценные указания, когда все лисы увидели статью, но даже никак ее не
прокомментировали, когда они предложили помощь и не испугались, когда сказали, что
они все — одна команда и не только на поле, Нат неожиданно резко осознал, что он и
правда в безопасности. Нет, он и до этого не испытывал особого дискомфорта рядом с
лисами, но только в тот день он осознал, что ему и правда не надо от них прятаться,
что ему можно говорить, когда он «не в порядке» хоть иногда. Это было до
невозможности странное и незнакомое чувство. Но еще больше его поразило резкое
невероятно сильное желание отплатить им чем-то. Хоть чем-то. А особенно Эндрю.
Эндрю, который не проронил ни слова, не выдал ничего, что знал о Натаниэле тогда,
когда заговорил даже Кевин. Веснински знал, как сильно блондин любил свою машину,
как сильно он любил сидеть за рулем, придерживая его одной рукой, во второй держа
сигарету. И если он мог купить ему эту несчастную машину, то почему нет? Почему он
не мог хотя бы раз в жизни принести кому-то не разрушения и боль, а покой и
умиротворение?
Нат не знал, в какой момент его стало так сильно заботить настроение и состояние
Миньярда. Сначала все это походило на игру в кошки-мышки, в метание ножей и танец
на самом острие, а потом… в какой-то момент он, как и сам сказал, «проебался».
Перестал быть хищным животным, которое скалило зубы или рычало. Нет, он все еще
показывал свои клыки, но они оба знали, что он не нападет, а теперь… Что с ним
стало? Он походил на ручного домашнего кота, хоть и с очень длинными острыми
когтями. И это раздражало. Безумно. Но в то же время это было так спокойно, что
злость тут же исчезала. Он просто мог плавиться в золотом пламени чужих глаз, мог
скинуть всю броню, зная, что ему не причинят боли, не скинут с крыши и не сделают
ничего, чего бы он не хотел. Поэтому он наслаждался каждым таким мгновением. Пока
мог.
***
— Я вас ненавижу, — скулил Ники, который, еле перебирая ногами, плелся к своей
комнате. — Кевин, ну что плохого мы тебе сделали?
— Отвратительно играли? — невинно предположил Жан.
— Официально заявляю, что сегодня мы все собираемся у нас, чтобы напиться в хлам,
прежде чем разъедемся на Рождество! — вскинула руку Элисон, наваливаясь плечом на
дверь своей комнаты. — Кто против, тот дурак.
— Предлагаю устроить вечер ставок, — улыбнулась Дэн.
— Это как? — Нат замер, держа руку на ручке двери своей комнаты.
— Мы делаем ставки. На все подряд. Кто выигрывает, тот пьет.
— Просто берут всех на слабо, — фыркнул Аарон.
— Почему нет, — переглянувшись с Жаном, пожал плечами рыжий.
— Монстры?
— Хватит их так называть, — одернул Мэтта Веснински.

— Смотреть на то, как вы вытворяете полнейший дебилизм? — Аарон приподнял бровь, а
потом усмехнулся. — Услада для моих глаз. Эндрю?
— Кто-то, кроме Рене, должен следить за вашими набуханными телами, — пожал плечами
второй Миньярд.
— Ты понимаешь, что для того, чтобы остаться трезвым, тебе надо будет...
— Кто сказал, что я буду играть по вашим правилам? — Эндрю смерил Бойда пустым
взглядом, после чего скрылся за дверью.
За спиной послышалось недовольное ворчание старшекурсников и громкий смех Ники, за

которым можно было разобрать и приглушенный смех бывших воронов. Это звучало…
уютно? Совершенно неправильно и в то же время именно так, как и должно было быть.
Эндрю никогда бы не признал этого, но он был благодарен старшекурсникам за то, что
их отношение к нему не поменялось от слова совсем, будто они и не видели той
статьи, не знали о его прошлом и травмах, словно он все тот же агрессивный псих,
слезший с таблеток, с мутным прошлым и судимостью. Чего он не понимал, так это
каких-то странных и почти опасливых взглядов, которые старшие бросали на Аарона,
словно это он был Монстром Пальметто, а не Эндрю. И дело было не в том, что их
путали, нет, дело было в чем-то другом. Откуда же голкиперу было знать, что в
лучших убийственных интонациях брата, когда тот вместе с Натом уехал смотреть
машины, Аарон предупредил всех, что сделает с ними, если они начнут лезть к его
близнецу с расспросами, а потом и вовсе вдавил Сета в стену, что было какой-то
магией, учитывая разницу их комплекции. Может быть, старшекурсники и правда поняли,
не без помощи Рене, а, может, были слишком поражены поведением «нормального», но
взгляды на Эндрю они и правда не кидали.
Зайдя в спальню, голкипер кинул взгляд на дверь и, удостоверившись в том, что

остальные члены его семьи задержались в гостиной или на кухне, он выудил из своей
сумки связку ключей, идентичную той, что он держал в собственных руках. Он уже
думал об этом какое-то время, но теперь прикрепил к связке еще и ключ от новой
машины, потому что она была не только его, она была их. Нат дал ему много и
продолжал безвозмездно давать, не требуя ничего в ответ. Он давал якоря, дарил
заземленность, и недавно Эндрю почувствовал острую потребность отплатить тем же. Он
хотел дать рыжему такой же якорь, каким для Миньярда стали чужие ножи под
повязками. Он хотел дать Нату какое-то напоминание о том, что теперь он лис, что он
не один, что есть тот, кто протянет ему руку.
Можно было бы дождаться вечера, когда лисы соберутся вместе, но делать это перед
командой не хотелось от слова совсем. Эндрю хотел отдать ключи Натаниэлю, увидеть
именно его реакцию, а не то, что можно показать лисам. Поэтому, сунув свой
«подарок» в карман, он написал одно единственное слово на телефоне, а потом
двинулся на крышу. Аарон, Ники и Кевин даже ничего не спросили, просто кинули на
голкипера пустые взгляды, после чего вернулись к своим делам. Блондин даже не ждал
ответа от рыжего, зная, что он придет.
Выйдя на крышу, он сел на край и устремил взгляд на горизонт. После этой дурацкой
тренировки плечи и икры ныли, как ее выдержал Веснински, учитывая его спину, Эндрю
даже думать не хотел. Похлопав себя по карманам, Эндрю был готов застонать —
сигареты остались в комнате в сумке с вещами, которые нужно было постирать. Но Нат
появился, как и всегда, вовремя. Помедлив, он неловко опустился рядом и под
пристальным взглядом Миньярда повел плечами, словно проверяя, в порядке ли его
тело, а потом кивнул собственным мыслям. Заметив, что руки блондина пусты, Нат
вытащил из кармана толстовки пачку и протянул ее голкиперу.
— И никаких вопросов? — спросил бывший ворон, когда они докурили уже вторую
сигарету.
— Почему ты не сидишь на трибунах? — Эндрю повернулся к нему лицом, подтянув ноги к
груди.
— Я не могу терять форму. Ребята знают, что валить меня на спину нельзя. Эбби,
конечно, ворчит, Ваймак кроет матом, но они видят, что я берегу себя, — он пожал
плечами, как-то тепло улыбаясь. — Вот кто мне точно голову оторвет — Стюарт.
— И как же он узнает?
— У нас с ним сделка. За то, что тебя сняли с таблеток, я провожу у него Рождество.
Правда, думаю, придется его огорчить и перенести эту прекрасную семейную вакханалию
на год, — Нат поджег новую сигарету. — Не нравится мне настрой Рико.
— Рассказывай.
— Видишь ли, Рико нестабилен, но если что-то взбредет ему в голову, — рыжий
неодобрительно покачал головой. — Он становится одержимым. Сдохнет, но добьется
своего. Раньше его тормозами был я, но теперь… Рико не просто так все время
называет меня своим цепным псом, — Эндрю поморщился, но бывший ворон и глазом не
повел. — Я следил за тем, чтобы Рико не влезал в большие неприятности, чтобы не
заходил слишком далеко, выполнял кое-какие поручения, собирал информацию на
возможных членов команды прежде, чем мы ехали за ними. Я был младше, но мозгов у
меня было куда больше. Теперь же… Рико хитер, хоть и безумно вспыльчив. От него
можно ждать чего угодно.
— Почему тогда ты не настоял на том, чтобы я присоединился к воронам? — наконец

спросил Эндрю то, о чем на самом деле думал уже не один год.
— Я тогда ответил.
— Ты сказал, что такие вам не пригодятся, что я не поддаюсь дрессировке и не сделаю
ничего, если меня будут заставлять. Откуда ты это узнал? — он склонил голову, чуть
прищурившись.
— По тебе это видно, — пожал плечами Натаниэль, поворачиваясь к нему корпусом. — Во
всяком случае мне, — поспешил добавить он. — На поле ты до невозможности упрям,
стоишь насмерть, если считаешь это необходимым. А в тюрьме извращался над
несчастными, из всей религиозной литературы выбирая Данте и Дэна Брауна. Второе —
вообще восторг, — Нат приглушенно рассмеялся, словно и правда видел, как с самым
невозмутимым видом Эндрю объяснял в колонии, почему произведения Дэна Брауна можно
отнести к религиозной литературе. — По тебе просто было видно. И я знал, какие у
Рико на тебя планы. А зная все это… Ох, нет, конечно, это было бы то еще шоу, не
для слабонервных, но я решил, что не хочу так рисковать.
— И это дьявол Эвермора, — протянул Миньярд, а в его голосе отчетливо слышался
смех.
— Какой есть, — так же весело ответил Нат, а в уголках его глаз появились маленькие
морщинки от искренней улыбки, которая неожиданно резко померкла, оставляя в голубых
глазах смятение. — Черт, опять…
Эндрю выгнул бровь в искреннем любопытстве, а рыжий даже не знал, как и что ему
ответить. Он просто сидел здесь, на холодной крыше, обдуваемый ветром, но
чувствовал себя до невозможности теплым и целостным. Закатное солнце мягко ласкало
их лица, окрашивало волосы Миньярда в золотой цвет, от чего они походили на
настоящие лучи света, а его глаза, казалось, загорались. И Нату это нравилось. Все
и сразу. Ему нравилось сидеть вот так, неспешно разговаривая, имея возможность и
помолчать, и вывалить все свои мысли, которые не давали покоя. Ему просто было
хорошо рядом с Эндрю. Рядом с ним он становился настолько искренним, мягким и
незащищенным, что вообще не знал, что может быть таким. Нат чувствовал себя
ласкающимся котом, который жмурится и урчит от удовольствия, и это все так не
походило на него самого, что попросту пугало. Он даже задумывался, а не врет ли сам
себе, но не находил ни одного намека на что-то лживое ни в своих чувствах, ни в
своих мыслях. Да и Эндрю сразу бы понял, если бы он врал.
Заметив, что блондин все еще пристально рассматривает его лицо, словно стараясь
что-то понять, Нат лишь улыбнулся и покачал головой. Что он мог ему сказать? Что
чувствует, будто Эндрю пробрался к нему под кожу, залез в грудь и уютно устроился
внутри, грея его лучше, чем любой костер? Миньярду это не нужно. Возможно, он и сам
понимает, что происходит, но говорить об этом…
— У тебя сейчас пар из ушей пойдет, идиот. Говори.
— Мне не дает покоя осознание того, что ты имеешь на меня какой-то эффект, который
я не могу контролировать. От слова совсем, — честно, предельно честно выдохнул Нат,
на секунду прикрывая глаза, словно собираясь с мыслями. — Это не хорошо и не плохо.
Но это есть.
— Эффект? — Эндрю скептически выгнул бровь, однако понимание, скользнувшее в карих

глазах, выдало его с головой. — Ты точно наркоман.
— И, судя по всему, у меня куда больше зависимостей, чем я думал, — Нат хитро
улыбнулся, после чего хотел было медленно откинуться на спину, чтобы посмотреть на
подсвеченные заходящим солнцем облака, как вдруг почувствовал крепкую хватку на
своей толстовке. — Что?
— Спина, идиот.
— Зануда, — фыркнул Веснински, но послушно начал поднимать свой корпус в

вертикальное положение. Он уже сидел ровно, однако хватка на его толстовке не
ослабла, Эндрю все так же держал его, словно он мог куда-то исчезнуть. — Я никуда
не ухожу, — почти прошептал Нат, словно кто-то мог их подслушать. Эндрю моргнул,
после чего отдернул руку и резко встал, будто проснувшись от наваждения, и
подбросил в воздух что-то тяжелое и металлическое, что Нат распознал, как ключи,
когда поймал.
— Так будет куда проще распознать твой труп, — хмыкнул голкипер, внимательно
наблюдая за тем, как удивление растекается по лицу рыжего идиота. Он должен был бы
ответить какой-нибудь колкостью, но все его внимание сейчас было привязано к
ключам.
— Ты не… — Нат замолк на полуслове, сжав металл в руках, словно это было чем-то до
невозможности важным, необходимым и спасающим. Качнув головой, он поднялся на ноги
и напряженно посмотрел в карие глаза напротив. — Спасибо.
— Ты обещал возвращаться. Так вот, возвращайся.
***
Гостиная девчонок по привычке стала пристанищем всех лисов. Ники притащил подушки и
алкоголь, Аарон фыркал на все и вся, но завалился на ковер, тут же хватая бутылку
холодного пива, тогда как Мэтт и Сет уже о чем-то спорили, однако не на повышенных
тонах, а лишь огрызаясь друг на друга, так что все было нормально. Кевин,
превратившись в статую из холода и гнева, внимательно следил за Жаном, тогда как
тот, сделав самое невинное лицо из всех возможных, обсуждал с Рене что-то
касательно помощи детям. Нат удивленно приподнял брови и тут же повернулся к Ники,
который, казалось, сиял от радости.
— Что я пропустил?
Дьявол Эвермора задержался в душе и пришел последним, поэтому определенно не

понимал, что могло вызвать такое поведение его братьев. Только если Моро сказал
что-то весьма компромитирующее, а Дэй это услышал и…
— Наш французик оставил телефон на столе и отошел, чтобы взять себе выпить, —
зашептал Ники, притянув Ната к себе за плечо, хотя его слова, конечно же, слышала
вся команда. — И как же не вовремя телефончик зазвонил. И не просто зазвонил!
Звонил кто-то, записанный как «Солнце»! Кевин, как самый лучший брат, взял трубочку
и… завис. Нат, ты должен знать, кто это!
— Багет, ты серьезно?! — Веснински секунду смотрел на помрачневшего Жана, а потом

разразился хохотом. — Господи, так спалиться!
— Ой, отстань!
— Ты знал?! — тут же оживился Кевин, вперив в рыжего гневный взгляд. — Если ты
знал, ты должен был остановить его!..
— Чего? — все веселье резко пропало с лица Натаниэля. — Остановить? Я сейчас не

ослышался, Кев? — он вывернулся из хватки Ники и тут же оказался рядом с Дэем,
перейдя на французский. — Ты, идиота кусок, хоть понимаешь, о чем говоришь?! Если у
тебя кишка тонка, не смей лезть к другим.
— Не в этом дело! В профессиональном спорте!..
— Ты можешь думать хоть о чем-то, кроме экси? Например, о счастье своего брата? Так
попробуй, потому что иначе!..
— Нат, ладно тебе, — влез Жан. — Это его вариант заботы. Я ценю это, Кев, но я сам
разберусь. А ты лучше следи за собой.
— За собой? — Веснински удивленно приподнял брови. — Почему мне кажется, что я
здесь знаю меньше всех?
— Ты забрал одного близнеца, а Кев, судя по всему, нацелился на второго, — невинно
ответил Моро, при этом предусмотрительно отступив назад, чтобы ни один из братьев
не смог до него дотянуться.
— Никого я не забирал, — закатил глаза Натаниэль, но отошел в сторону, чтобы

рухнуть на один из насыпных мешков.
— Ты дебил? Эта полторашка с энергетиками вместо крови мне и даром не сдалась.
— Ага, кому-нибудь другому сказки рассказывайте, — приглушенно рассмеялся Моро,

возвращая свое внимание к Рене, которая наблюдала за всем этим с умилительной
улыбкой и вновь переходя на английский. — Рене, как думаешь, сколько денег мы с
тобой сможем сгрести, если перестанем сдерживаться моральными принципами и жалостью
к кошелькам остальных лисов?
— Думаю, — она постучала пальцем по подбородку, словно поняла каждое слово диалога
на французском, — весьма приличные. Этого может хватить.
— О чем бы вы там не шушукались, я требую начинать! — воскликнула Элисон, входя в

гостиную с бутылкой текилы. — Рене, ангел мой, ты не пьешь?
— Кто-то должен следить за вами, — пожала плечами девушка. — Буду платить деньгами.
— Оставь свои деньги себе, — отмахнулась Дэн. — Давай, начали, — она азартно
потерла руки, когда одним махом Рейнольдс наполнила рюмки, выставленные в ряд. — Я
первая. Ставлю на то, — капитан лисов задумалась на секунду, окинув взглядом всю
свою команду, — что никто кроме Ники, Кевина и Рене не сможет отличить близнецов
друг от друга, если они одинаково оденутся!
— Ты смеешься? — Аарон посмотрел на девушку, как на дуру.
— Поддерживаю, — подмигнул Мэтт.
— Пффф, бред, — фыркнула Элисон. — У Монстра такая рожа, что его ни с кем не
спутаешь! Я смогу отличить их друг от друга.
— Думаю, я тоже смогу отличить, — вдруг подключился Нат.
— Самонадеянно, — хмыкнул Эндрю из угла.
— Я пас, — покачал Сет, трезво оценивая свои силы.
— Я в этом не участвую, — качнул головой Аарон, недовольно нахохлившись.
— Тебе что, сложно? — надулась Элисон. — Просто притащи две любые толстовки и
переоденьтесь в нашей спальне. У вас джинсы одинаковые.
— Вы не угадаете, — вдруг подал голос Эндрю, бросив хитрый взгляд на брата. — Вы
для этого слишком тупые.
— Не говори гоп, пока не обхитрил, — в тон ему ответил Нат, а потом перешел на
немецкий. — Если не различу вас, буду должен по желанию каждому. Любому. Пойдет
такая мотивация?
— Псих, — весело фыркнул голкипер, вставая. — Аарон, поднимай свою ленивую жопу.
— Да етить вас всех долбоебов…
— Это как работает? — удивленно вскинула брови Элисон, когда оба близнеца вышли из
комнаты.
— Я просто попросил, — невинно пожал плечами Нат.
Не прошло и пяти минут, когда Миньярды вернулись и… у всех на секунду произошло

короткое замыкание, потому что они были совершенно одинаковыми в этих черных
толстовках. Даже волосы были лишний раз намеренно зачесаны на одну сторону. Встань
они друг напротив друга, точно можно было бы сказать, что они отражения друг друга.
Выругавшись, Элисон отодвинула от себя стопку алкоголя, за что была награждена
победным взглядом Сета, который ее и выпил. Рене осмотрела братьев со стороны, а
потом указала на одного из них, назвав Аароном, но на лице парня не проскользнуло и
капли эмоций. Кевин, который до этого момента был уверен в том, что сможет их
отличить, сокрушенно покачал головой, тоскливо глядя на стопку текилы, признавая
свою капитуляцию. Ники подошел к кузенам поближе, осмотрел их лица, после чего
назвал имена. То же самое проделал и Жан. Нат был последним. Он встал, разглядывая
их со стороны. Из-за свободной одежды невозможно было оценить состояние мышц, не
было видно ни единого шрама или хотя бы чего-то, что подсказало бы ему, кто из
близнецов кто, поэтому он подошел вплотную. Почему-то он был уверен, что сможет
различить их по взгляду. Первый близнец смотрел на него совершенно безразлично, а в
его глазах было глухое раздражение. Подойдя ко второму Миньярду, Нат увидел за
безразличием и нотки издевки, которые тут же передались ему самому. Он был уверен,
что перед ним стоит именно Эндрю, чувствовал это на кончиках пальцев. Сделав свою
ставку, он не оторвал глаз от голкипера перед собой и, словно в подтверждение своей
правоты, увидел, как еле заметно расширились зрачки блондина, выдавая его легкое
удивление и… что-то еще.
Эндрю смотрел в эти до невозможности внимательные голубые глаза напротив и

чувствовал, как что-то внутри медленно закручивается. Нат узнал его? Кажется, да,
но он словно тянул время, рассматривая его. Так и хотелось сказать: «Пялишься» — но
тогда бы он выдал себя с головой. Нат смотрел, казалось, ему в душу, видя все и
сразу, чувствуя его собственную заинтересованность происходящим и нотку веселья от
того замешательства, что читалось на лицах лисов. А потом Веснински огласил свой
вердикт и внутри почему-то растеклось удовлетворение. Он узнал его. Не угадал, а
именно узнал… А вот Жан нет.
— Как ты их отличил?! — воскликнул Ники, который оказался единственным, не считая

Рене и самого Ната, кто смог узнать близнецов.
— Они же совсем не похожи, — пожал плечами рыжий и влил в себя алкоголь победителя,
тепло улыбаясь со своего места. Эндрю устроился неподалеку, тогда как Аарон
поспешил переодеться и вылезти из одежды брата, зная, как тот не любит давать
другим свои вещи.
— Мы близнецы, — напомнил голкипер.
— Это не значит, что вас невозможно отличить, — Нат повернул голову,

предусмотрительно не напрягая мышцы спины. — У вас совершенно разные взгляды. И не
только.
— Ну конечно, — хмыкнул Эндрю, хотя он определенно точно понял, о чем говорило это
рыжее недоразумение. Нат просто чувствовал его, он мог отличить его от других,
казалось, даже с закрытыми глазами. И это было… странно, но в то же время приятно.
Оказалось, что вечер ставок — это до невозможности весело, а алкоголь тек рекой.
Лисы и правда спорили буквально обо всем! Чаще всего это были просто попытки взять
друг друга на слабо. Так, Ники должен был поцеловать Сета в губы, правда,
закончилось это тем, что Хэммик с хохотом и безумным криком носился по гостиной,
тогда как Гордон убегал от него, выкрикивая проклятья. Следующим прекрасным
зрелищем стал весьма неоднозначный танец Дэн для Мэтта, от которого добрая половина
команды залилась краской, а сам Бойд, казалось, был готов не то провалиться под
землю, не то загрести свою девушку в объятья, чтобы эту красоту не видел никто, не
то и вовсе наброситься на нее прямо здесь и сейчас. Когда же Кевин решил
поиздеваться над братом и поставил на то, что тот не сможет поцеловать никого из
команды, Нат на секунду замер, смерив его взглядом. Ники, конечно, тут же предложил
собственную кандидатуру, однако рыжий от него только отмахнулся. За секунду
оказавшись рядом с Дэем, он поймал буйную голову брата в захват, а потом крепко
поцеловал в макушку, чтобы отпустить через секунду и, выхватив чужой алкоголь,
влить в себя.
— Но… Так не честно! — возмутилась Элисон.
— Он сказал поцеловать, — пожал плечами Нат. — Я поцеловал. На будущее — больше
конкретики.
Мэтт и Дэн рассмеялись, тогда как Аарон закатил глаза на этого умника, но его
обида, вероятно, была вызвана тем, что пил он сегодня меньше всех. Эндрю сидел в
стороне, сверля взглядом рыжую макушку. Он бы не в жизни не признался в том, что
внутри все зарычало, когда он услышал ставку, и уж тем более не сознался бы в том,
как его отпустило, когда Нат просто поцеловал брата в макушку. Ревность? Нет, бред
какой-то, Веснински же не был ему… да никем он не был! Он просто был. И это все еще
вызывало беспокойный зуд под кожей, который могло утолить лишь прикосновение. И это
выводило Эндрю из себя. Он держался долго. Очень долго. Но потом, казалось, просто
набрасывался на дьявола Эвермора, крепко держась за него, словно он мог исчезнуть.
Даже сегодня на крыше. Он впился в его толстовку, чувствуя, как внутри все
клокочет. Да, он смог одернуть себя, но вот выйдет ли в следующий раз?..
Когда все, не считая Рене, Ната и Эндрю, который просто пил, ни на что не ставя,
поставили против того, что Жан осмелится позвонить тому самому «Солнцу» по громкой
связи, француз, кажется, был оскорблен. Фыркнув, он набрал номер, но первым делом
спросил разрешения, объяснив ситуацию. Это вызвало у голкипера легкий интерес. Судя
по всему, Моро был больше похож на своего названного брата, чем тот же Кевин, и так
же соблюдал границы. Пролистав в памяти все воспоминания о четвертом номере, Эндрю
кивнул себе. Так и было, Жан почти никогда не пересекал чужие границы.
Когда на всю гостиную послышался отдаленно знакомый голос, лисы замерли, но после
того, как парень представился Джереми Ноксом, они взревели и заулюлюкали, Кевин
страдальчески взвыл, Аарон закатил глаза, тогда как Сет скривился, словно проглотил
лимон. Кажется, радостнее всех и вовсе был Ники, но он тут же скуксился, вспомнив,
как Жан обманывал его, говоря о том, что его планы — девушка.
— Как ты мог мне врать! — воскликнул Хэммик, тогда как лисы валились со смеху
вместе с Джереми на том конце звонка. — Ну почему так?! Почему я не могу получить
ни одного из самых сексуальных парней, когда они все прямо передо мной?! Нат!
— На меня вообще не смотри! И у тебя есть Эрик, — сквозь смех выдавил из себя
рыжий.
— Вы, ребята, как вообще? — посмеиваясь, спросил Нокс. — Видел ужас про машины в
новостях неделю назад. Жан говорил, у вас половину тачек пришлось заменить.
— Сегодня Нат приехал на Феррари, а Миньярд на Мазерати, так что все отлично, —
отозвался Жан. — Созвонимся завтра, а то я сейчас от них оглохну.
— Договорились, — было слышно, что Джереми широко улыбается, а в его голосе так и
сквозила нежность, — хороших вам всем каникул.
— Пока, mon soleil{?}[мое солнце], — почти промурлыкал Жан, после чего сбросил
вызов.
— Мерзость, — по-немецки фыркнул Аарон, тут же привлекая к себе внимание Натаниэля,

тогда как Эндрю закатил глаза, готовый официально и во всеуслышанье признать, что
его брат и правда идиот. Когда он уже выучит простое правило — не трогать братьев
Веснински при нем.
— Ставлю на то, что Кевин сможет целоваться с Аароном на протяжении минуты, — криво
ухмыльнулся рыжий, от чего веселые лисы тут же зависли.
— Вот черт… — выдохнула Дэн.
— Полностью поддерживаю, — кивнула Элисон, а потом оскалилась, — но я хочу это

видеть! Ставлю на «да».
— Нат, ты же, если что, приютишь меня? — Ники опасливо покосился на кузена рядом, а
потом соскользнул в сторону, боясь получить кулаком в живот. — Станешь моим
дьяволом-хранителем, пока он не остынет?
— Первое — да. Второе не обещаю.
— Черт, ставлю на «да»! — не выдержал Хэммик.
— Да, — уверенно кивнул Мэтт, тогда как Сет закатил глаза и воздержался, как и
Рене.
— Да, — Жан зло усмехнулся. Они-то с Натом прекрасно знали о том, что Кевин не
такой уж гетеросексуал, каким хочет казаться, но был еще и факт того, что Моро был
куда внимательнее, чем остальные. Он знал, что Дэй и правда может это сделать, а
вот видеть смущение, стыд и гнев Миньярда…
— Я вас всех ненавижу, — зашипел Аарон, затравленно оглядываясь по сторонам, словно
желая найти поддержку, но даже Эндрю не двинулся с места.
Они оба понимали — Аарон может сказать «нет», и тогда все закончится. Кевин не
прикоснется к нему, прекрасно помня о ножах Эндрю, он не сделает ничего, что будет
против воли защитника, но тот явно колебался. И это вызывало невероятный интерес.
Если остальные и думали, что могут надавить на Аарона своим мнением, то Эндрю
прекрасно знал, что это не так. Его брат скорее из духа противоречия и презрения ко
всем вокруг попросту откажется и пошлет всех далеко и надолго, оставляя без
алкоголя. Но он молчал.
— Я пас, — вдруг выдал Кевин.
Пока внимание всех лисов было приковано к нему, Эндрю заметил облегченный и
благодарный взгляд, который кинул его брат, тогда как Нат криво усмехнулся, словно
этого и добивался. Голкипер даже пожалел, что его семья знает немецкий, слишком уж
велик был соблазн спросить у Веснински, чем же он так доволен и что знает, чего не
знает сам блондин. Казалось, Нат ничуть не расстроен фактом того, что его ставка не
сыграла, даже наоборот, и это было интересно. Интересно, что за мысли у него в
голове, какие цели он преследует, зачем делает это. Эндрю сделал большой глоток
виски, надеясь, что алкоголь хоть чуть-чуть смягчит это любопытство. Не помогло.
Ставка Мэтта на то, что Нат не сможет победить Эндрю в кулачном бою, для всех
казалась самой интригующей, тогда как оба парня лишь закатили глаза, хмуро глянув
на Рене, которая еле сдерживала смех, но не останавливала этот бред. Как
результат — выиграли пари только Жан, Кевин и сама Уокер, потому что только они
трое знали о способностях дьявола, тогда как остальные сидели в немом шоке. Эндрю
же лишь фыркнул. Он и не думал особо сильно сопротивляться, знал, что из этого все
равно ничего не выйдет. Но его до невозможности взбесило то, что этот рыжий
придурок почти осторожно перекинул его через себя и не куда-то, а на диван. При
этом тут же убрав руки, стоило ему показать, что он выиграл. И, не желая сдерживать
своего раздражения, Миньярд с силой задел его плечо своим, на что Нат лишь
усмехнулся, запрокидывая голову в немом смехе.
— Слушайте, а почему вы все еще ходите с этими номерами? — пьяно протянула Элисон,
когда на полу стояло уже пять пустых бутылок текилы.
— Кстати, да, парни, — подхватил Мэтт, однако его голос был заглушен из-за того,
что он зарылся лицом в изгиб шеи Дэн.
— Вы явно не понимаете, что это не просто номера, — устало вздохнул Жан. — Мы не
можем просто взять и, — он махнул рукой. — Это же не переводной рисунок.
— Так перекройте чем-нибудь другим, — закатил глаза Аарон. — Вон, у Ваймака точно
есть хороший тату мастер. Ставлю на то, что вы просто ссыкуны.
— Вопрос не в нашем страхе перед тем, кем мы станем без этих номеров, — глухо
ответил Нат. — Вопрос в том, какие будут последствия…
— А не все ли равно? — Сет откинулся на колени Элисон, подставляя голову под ее
массирующие пальцы. — Ну что еще он может сделать? Опять разъебашит наши тачки? Ты
сам говорил, что вы больше не его собственность. Так уберите это дерьмо со своих
лиц. Перекройте другими рисунками.
— Какими? Смайликами эмоджи? — Кевин хрипло рассмеялся. — Пусть будет как есть.
Зато мы никогда не забудем… — он осекся.
— Не забудете что? — ядовито выплюнул Аарон. — Где ваше место, да? Ты дебил, Дэй.
Все вы трое. Вы брыкаетесь, огрызаетесь на Рико, но вы — никто. Вы лишь номера в
его тени. И пока вы трое не поймете, что это не так, пока вы правда в это не
поверите, ничерта не изменится. Долбоеб, ты меньше двух лет назад взял клюшку в
правую руку, считай, начал играть заново, но снова считаешься одним из лучших
нападающих в дивизионе. Только Рико не опередил потому, что не сошелся с ним на
поле и потому, что ссышь посмотреть ему в лицо. На его скуле единица, а на твоем
двойка? Ты второй? Так докажи обратное, кретин!
— Аарон, лучше не…
— Да ладно, Рене! — возмутился Миньярд. — Ваш дьявол, например! Это дерьмо может
встать на любую позицию. Весь из себя тихий и невинный, а на деле ядерный пиздец,
который может потягаться с любой командой. И, конечно, наш багет. Блять, да его
даже Кевин обойти не может! И после этого вы хотите сказать мне, что вы хуже? Чем
вы, блять, хуже Рико?! Только тем, что вы долбоебы и смотрите не на свою игру, а на
тупые метки на своих рожах, которые на самом деле уже давно ничего не значат! — он
подскочил на ноги, вперив взгляд в каждого из троицы, но остановился таки на
Кевине. — Поебать на последствия. Если хотите по-настоящему стать свободными,
уберите эту хуету со своего лица, — он пушечным ядром вылетел из комнаты, громко
хлопнув дверью, от чего, казалось, задрожали стены, оставляя ошарашенных лисов за
спиной.
Нат невольно кинул взгляд на Эндрю, словно по его лицу мог что-то прочитать,
понять, не показалось ли ему вовсе, но он вздрогнул, когда понял, что голкипер все
это время смотрел только на него. Лицо было, как и всегда, пустым, однако в глазах
теплилось какое-то подозрение и вопрос, который рыжий не мог прочитать.
Выругавшись, Кевин поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся прочь. Его примеру
последовал и Жан. Никто не пытался остановить воронов, все понимали, что веселье и
покой, что были у команды последние несколько часов, были безвозвратно потеряны.
Ники страдальчески заскулил, но сказал, что отказывается возвращаться в комнату,
когда Аарон и Кевин, вероятно, желают смерти друг другу, и растянулся на диване.
— Ставлю на то, — по-немецки заговорил Нат, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к

Эндрю, — что мы пропустим что-то весьма интересное, но я слишком хочу курить.
— Наркоша, — фыркнул Миньярд, вставая, не забыв прихватить свою бутылку с виски.

— Откачивать их будешь сам.
— О, их всегда приходится растаскивать по углам, но один из них и твой брат, — зло
хохотнул Нат, двигаясь в сторону лестницы. — Если услышите крики и мат, не
переживайте, — уже по английски через плечо кинул Веснински. — Максимум — кто-то
покалечится, но не настолько, чтобы не выйти на поле.
— А вы куда?! — воскликнула Элисон, даже не стараясь выбраться из-под Сета.
— Лицезреть прекраснейший вид, — отмахнулся четвертый номер.
— Прекраснейший вид? — хмыкнул Миньярд, когда они поднялись на крышу. — Лжец.
— Для меня это и правда прекраснейший вид, — пожал плечами Нат, опускаясь на бетон
и медленно прислоняясь спиной к выступу.
— А на самом деле, — Эндрю опустился рядом с ним, разглядывая угольно черную тройку
на скуле, — почему не уберешь?
— Я не… — он запнулся. Нат мог бы сказать, что не думал об этом, но это было бы
ложью. — Знаешь, Рико не всегда был таким, — еле слышно заговорил Веснински, не в
силах посмотреть в карие глаза рядом. — Когда я только пришел, он был просто
капризным мальчишкой, который любил задирать других. Тогда еще ничего не выдавало в
нем этого. Они с Кевином росли вместе чуть ли не с младенчества. Для них это было
как игра. Но потом… Думаю, он просто жаждал внимания, любви, тепла, но эта жажда
его и сломала. И тогда он начал причинять боль другим. Если все думают, что Рико не
доставалось от Тетсуи, они глубоко заблуждаются. У Рико никогда не было права на
ошибку. Иногда, — Нат сглотнул загустевшую слюну, — иногда я скучаю по тому
мальчишке. Тогда цифры значили для нас иное. Тогда это объединяло нас, а не
расставляло на места на пьедестале. Тогда мы и правда были братьями, детьми,
которые нашли утешение друг в друге. Мы были неразлучны. Совсем. Везде и всегда
вместе, готовые биться до конца. А потом он впервые ударил Жана. Не Кевина, не
меня, а именно Жана, сказав ему: «знай свое место, четвертый». В нем что-то
изменилось в тот момент, когда из носа багета пошла кровь. Он словно почувствовал
от этого удовольствие. Наверное, тогда все и пошло крахом. Но цифры остались, — Нат
покачал головой, шумно втянув носом воздух. — Я должен был остановить его. Должен
был успеть.
— Ты не мог изменить его суть, — Эндрю легко, почти невесомо коснулся подбородка,
поворачивая лицо Веснински к себе, заглядывая в погасшие тоскливые голубые глаза.
— Было уже поздно. Похорони его прежде, чем он похоронит тебя, — он надавил
подушечкой большого пальца на тройку, словно хотел стереть ее. — И три — это мой
номер, а не твой.
— Придется делиться, — горько усмехнулся рыжий. — Меня навсегда запомнят, как

тройку за спиной короля площадки, как его младшего брата и цепного пса.
— Так измени это, — рука сама против воли Миньярда скользнула бывшему ворону на
затылок, притягивая ближе. — Хочешь быть первым? Стань. Хочешь снести Рико с
пьедестала, но остаться в тени, поставь Кевина. Ты один из лучших хитрецов и лжецов
из всех, кого я видел, — донельзя честно сказал он, глядя прямо в глаза. Пусть его
лицо и было таким же безразличным, как и всегда, во взгляде и голосе горела
решимость. — Тебе это по силам. Прекрати сидеть на своей заднице и прятаться.
Покажи уже свои зубы.
— Показать зубы, значит? — хмыкнул Нат, а в его глазах проскользнул тот самый
звериный блеск, что с первых секунд заинтересовал Эндрю и не отпускал вот уже
полтора года с их встречи на квартире у Ваймака. — Уверен?
— Да.
Натаниэль Веснински, живой и обжигающий, с огнем в глазах, с ядом на клыках, с

острыми когтями, которые он никогда не выпустит на голкипера лисов… Все это Эндрю
хотел почувствовать. Он хотел почувствовать остроту этого языка, хотел впитать в
себя сладковатую горечь, хотел утонуть в сверкающей синеве, хотел ощутить
прикосновение этих самых когтей, которые, он знал, никогда не причинят вреда его
израненной временем коже. Он хотел Натаниэля Веснински. Всего и без остатка, а
незначительного касания его собственной руки не хватало.
— Да или нет? — хрипло спросил он, чувствуя, как медленно, но верно ускоряется
сердце.
— Да. Где? — на секунду в голове Эндрю произошло короткое замыкание. Только сейчас
он заметил, как сильно сжаты кулаки рыжего, словно он сам еле сдерживался от того,
чтобы ухватиться за него.
— Голова, — и прежде чем Нат успел ответить что-либо, голкипер поймал его едкие
слова губами, чувствуя их вкус на своем языке.
Нат шумно выдохнул ему в губы, начал отклоняться назад, но прежде чем Миньярд понял
это, запустил подрагивающие от напряжения пальцы в светлые волосы, приглашающе
утягивая того за собой. Он не настаивал, делал все нарочито медленно, давая Эндрю
возможность контролировать ситуацию, но и не был лишь простой покладистой игрушкой.
Это было не про него. И это тоже бесило, как и все, что связано с ним. Эндрю
тянулся за Натом, как за солнцем, а когда тот окончательно откинулся на бетонный
выступ, легко сел сверху. Он опускался медленно, давая рыжему остановить его, но
когда этого не произошло, переместил весь свой вес на крепкие ноги.
Они целовались так, будто воздух и правда был чем-то совершенно ненужным,
посредственным, без чего можно было обойтись им обоим. Они задыхались, сминая губы
друг друга, сплетая языки, путаясь пальцами в волосах друг друга, когда Эндрю
почувствовал, как Нат ухватился зубами за его нижнюю губу и потянул на себя, но так
мягко, что даже не повредил нежную кожу. «Он показал зубы» — пронеслась смеющаяся
мысль в сознании, но Миньярд тут же утопил ее в требовательном и грубом поцелуе,
возвращая себе безоговорочную власть. И Нат поддался, отступая, отдаваясь ему,
словно платил этим за свою выходку, но улыбка выдавала его с головой.
Но этого было недостаточно. Соскользнув рукой вниз, Эндрю приподнял рукой край
толстовки, касаясь замерзшими пальцами разгоряченной кожи, испещренной шрамами, по
которой побежали мурашки от холода. Нат вздрогнул, но, прежде чем блондин убрал
ладонь, чуть выгнулся навстречу, безмолвно разрешая. И Эндрю все равно чуть
отстранился, оставляя между их лицами несколько сантиметров морозного ночного
воздуха, вглядываясь в приоткрывшиеся и слегка затуманенные потемневшие глаза
напротив.
— Да, — хрипло выдохнул Нат.
— Откуда это? — Миньярд провел рукой по большому рваному шраму на груди,

наслаждаясь вырванным судорожным вздохом.
— Выпрыгнул из машины на ходу, — пальцы скользнули чуть вниз и вправо, и Нат

ответил прежде, чем блондин задал вопрос. — Прыжок со второго этажа. Там было битое
стекло и арматура, — рука под одеждой чуть дернулась, а потом сильнее вжалась в
крепкое тело.
Они сидели так, греясь друг в друге, обмениваясь поцелуями, изредка прерываясь на
сдавленные вздохи и комментарии Ната о том, откуда он получил тот или иной шрам,
который оказывался под грубыми пальцами Миньярда. И обоих это устраивало. Для обоих
это было безопасно, потому что Нат не касался нигде, кроме волос, а Эндрю двигался
медленно и ровно, позволяя привыкнуть и принять прикосновение, но не давя слишком
сильно. Они нашли свой баланс.
***
Кевин влетел в комнату, громко хлопнув дверью, и рухнул на диван, зарываясь

пальцами в волосах. Он выпил много, очень много, но даже такое количество алкоголя
не помогало ему заглушить голоса и воспоминания в его голове. Сухой рассказ Жана
годичной давности о том, что было в Гнезде, когда Кевина оттуда вывез Нат, его
пустые серые глаза, не выражавшие ни капли эмоций, и ровный металлический голос без
капли эмоций. Дэй тогда закрыл их в комнате, требуя объяснить, рассказать, и
защитник сдался, безразлично пожав плечами. Он говорил точно, без каких-либо теней,
рассказывая о каждом приступе ярости Рико, о том, как именно он причинял боль
своему четвертому номеру, и о том, как бессилен был Нат, как этим вороны мучали их
обоих. В его памяти всплыли старые образы… Когда их дьявол врезался в Рико,
отбрасывая его назад, а потом оказывался сверху, прожигая взглядом и напоминая о
границах; когда Тетсуи избивал их своей тростью; когда в голову непослушному ворону
вбивали правила, а они должны были стоять и смотреть или и вовсе говорить, как надо
делать; когда их троих заставили набить клеймо; когда Рико впервые ударил его за
то, что Кевин первым смог забить их новому вратарю; когда они только учились
играть; когда еще не было ни Ната, ни Жана, а они вдвоем играли в прятки в
Эверморе; когда они воровали клюшки старших и пробовали играть; когда они рисовали
себе форму на белых футболках; когда Рико брал на себя ответственность за разбитую
кружку перед Тетсуи; когда они были настоящими братьями.
Он сам не понял, в какой момент сжался в комок и начал сдавленно плакать, не в

силах вздохнуть. Воспоминания, холодные пальцы Рико душили его, не давая сделать ни
единого глотка воздуха. Мир перед глазами плыл не то от слез, не то от нехватки
кислорода. Кевин все время прятался за экси, он выматывал себя на тренировках,
чтобы потом провалиться в сон, как только его голова касалась подушки, а в
остальное время заливал себя алкоголем, не давая мыслям и воспоминаниям догнать
себя. Но нельзя убежать от себя. Каким бы быстрым и ловким ты ни был. И Кевин не
смог. Он догнал сам себя. Он знал, что Рико был монстром, что он буквально
уничтожил его, пытался превратить Жана в ничто, причинял боль всем и сразу, но где-
то глубоко внутри все еще был маленький мальчик, который сам рисовал на щеке своего
названного брата единицу, а потом подставлял лицо для двойки. Тот самый мальчик,
который не представлял своей жизни без доброго и верного Рико, который, он был
уверен, всегда будет на его стороне.
— Блять, Дэй! — кто-то резко схватил его за плечи, и Кевин инстинктивно дернулся в
сторону, загнанно глядя на человека, в котором через несколько секунд узнал Аарона.
— Да что с тобой?!
— Отъебись нахуй! — рявкнул второй номер, пружинисто поднимаясь на ноги.
Но он переоценил себя и чуть не повалился, не то от алкоголя, не то от паники,

которая сотрясала все его тело. Аарон еле успел оказаться рядом, чтобы хоть как-то
подхватить парня, а потом привалил к стене, понимая, что сам вряд ли его удержит.
На секунду он просто замер, даже не зная, что делать. Никогда, ни разу за все это
время, Миньярд не видел Кевина таким слабым, разрушенным и обессиленным. Его грудь
содрогалась от сдерживаемых рыданий, сердце бешенно колотилось о ребра, на щеках
дорожки от слез, а глаза поблекли и стали почти прозрачными. Первой мыслью было
позвать Ната или Жана, чтобы они разобрались с этим. Аарон был уверен — хотя бы
надеялся — что бывшие вороны знают, что делать, но он понял, что, если оставит
Кевина, неизвестно, что он успеет сделать.
— Отпусти меня, — захрипел нападающий, откинув голову на стену, что было просто
глупостью. Если бы он хотел, вырвался бы в ту же секунду. Аарон лишь придерживал
его за плечо и упирался предплечьем в грудь, не давая упасть на себя. — Я больше
так не могу. Хватит, хватит, хватит… пожалуйста.
— Кевин, еб твою мать, смотри на меня! — рявкнул Аарон, дотянувшись до затылка Дэя
и дернув на себя. — Смотри на меня! Ты в Пальметто, долбоеб. И ты все сможешь.
Прекрати истерить. Рико здесь нет.
— Я знаю… — Кевин всхлипнул, словно в этом и была проблема, от чего Миньярд чуть не
отпрянул. — Рико нет…
— Его нет, — уже на несколько тонов тише кивнул Аарон. — И это хорошо. Потому что
ты не заслужил подобного обращения. Никто из вас, — он очень надеялся, что ничего
из этого на утро бывший ворон не вспомнит. — Ты не его тень, Кевин. Ты не его
слуга. Ты личность. Тебе лучше без него. Ты выбрался из Гнезда — и это все, что
имеет значение. Теперь ты здесь. Ты с нами. И ты идиот, если считаешь, что раньше
было лучше. Оставь уже прошлое в прошлом. Перешагни через это.
— Я не могу…
— Можешь! — он сильнее сжал шею Дэя, заставляя смотреть ему в глаза, заставляя
слушать и вникать в смысл сказанных слов, принимать их и пропускать внутрь. — Ты,
блять, Кевин Дэй. Ты — лучший игрок дивизиона. Это факт. Мы сметем Рико, понял
меня? Ты собственными руками забьешь решающий гол. И никто тебя не остановит.
Никогда. Но для этого тебе надо вытереть сопли и начать дышать, понял? Так что
приводи себя в порядок.
Слова Аарона доходили до него с опозданием, задержкой, а потом долго никак не

хотели складываться в единое целое, но когда он наконец понял… Кевин просто уронил
голову на чужое плечо, наваливаясь всем весом. У него не было сил ни на что, он
просто не мог стоять, не мог быть собой. Он никогда не был собой. Он был кем-то
другим, кем его делали. И все это время он бежал, бежал, бежал… а потом они
заговорили про эти дурацкие татуировки. Он был свободен, он мог перекрыть эту
мерзость, он мог превзойти Рико, он больше не был номером, он был человеком, он мог
сам решать, что, как и почему делать. Хотелось взвыть, но из горла вырвался лишь
сдавленный хрип.
— Ты справишься, Кев, — неожиданно тихо и мягко даже для самого себя сказал
Миньярд. — Ты справишься со всем этим. Мы все справимся.
Но Дэй ему не ответил. Кажется, он просто провалился в пустоту собственного разума.

Поэтому Аарон медленно повел его в сторону спальни, почти таща на себе, чтобы
уложить спать. Он стряхнул с себя Кевина на кровать, устало глядя на парня с
прикрытыми глазами. Единственное, что выдавало в нем жизнь, неровно вздымающаяся
грудная клетка. Проворчав проклятья себе под нос, блондин грубо стянул с него
ботинки, а потом затолкал ватные конечности на матрас, чтобы потом грузно
опуститься рядом. Кевин, оравший на них на тренировках, рвавший себя и других на
части ради победы, сейчас походил на сломанную марионетку. Аарон пообещал себе, что
никогда и никому не расскажет то, что увидел сегодня, как никогда не расскажет
Кевину о том, что помогал ему год назад не по просьбе брата.
========== Глава 17 - Победители и проигравшие ==========
Первыми уехали Сет и Элисон, у них была запланирована поездка в Австрию. Как и
всегда, девушка выбрала все самое лучшее и нашла восхитительный отель прямо на
склоне, в котором был просто волшебный спа, чтобы после катания она могла отдохнуть
там и уже вечером быть самой роскошной из красавиц. Самолет Дэн и Мэтта, которые
должны были уехать в Бразилию, был только вечером, поэтому оба еще нежились в
кровати. Жан уже собирал последние вещи, чтобы улететь в Калифорнию, тогда как
Рене, тепло со всеми попрощавшись, отправилась к матери. Нат, как и говорил,
отменил полет в Англию. Чутье подсказывало ему, что лучше остаться в Штатах, а
Стюарт, хоть и поворчал, как старик, все же согласился. Положение сейчас было не
стабильное, да и Морияма могли взбеситься в любой момент. Монстры же оставались в
общежитии. Можно было бы поехать в Колумбию, но Кевин не хотел уезжать далеко от
корта, крича о том, что им всем нужно тренироваться, тогда как остальным было лень
собирать столько вещей, чтобы уезжать впустую. Здесь у них был налаженный быт и
жизнь, а дом в Колумбии превратился во временное пристанище.
Часы показывали за полдень, когда Нат проскользнул в комнату к Миньярдам. Эндрю

сидел на подоконнике с книгой в руках, Аарон пялился в телевизор, тогда как Кевин
старательно прятался за своим ноутбуком. Не наблюдалось только того, за кем и
пришел Веснински.
— Где Ники? — без приветствий спросил он.
— Дрыхнет, наверное, — отмахнулся пятый номер, однако перевел слегка

заинтересованный взгляд на рыжего. — Тебе-то он зачем?
— Ники! — Нат распахнул дверь спальни, тут же будя своим криком Хэммика. — Подъем!
— Что за?.. Нат?! — парень приподнялся в кровати, щуря глаза.
— Ты опаздываешь в аэропорт, — хмыкнул Веснински, швыряя в друга одежду. — Самолет

Эрика приземлится через полтора часа, и если ты не хочешь заставлять его томиться в
зоне ожидания, тебе стоит сейчас же поднять свою задницу.
— Отвратительная шутка, — проворчал Ники, заворачиваясь в одеяло с головой. — У

него работа. Нельзя так шутить.
— Я прекрасно знаю, что у него работа, — закатил глаза Нат и, подойдя к кровати,
стянул с друга одеяло. — И его работа на следующие две недели — ты. Подъем. Я не
намерен объяснять Эрику, когда он приедет, какого черта ты не встретил его в
аэропорту.
— Нат!.. — Ники резко сел и замер, наконец посмотрев рыжему в глаза. Они искрились
весельем и предвкушением, но в них не было ни капли лжи. — Стой, ты серьезно?..
— С Рождеством, — криво, но искренне усмехнулся Веснински, скрестив руки на

груди, — а теперь поднимай свой зад.
— Ты… Как ты?!. Правда?! — Ники подорвался с места и тут же бросился к другу,
стискивая его в объятьях. — Что бы ты ни сделал, спасибо тебе, я…
— Ты меня сейчас задушишь, — смеясь, прохрипел Натаниэль, чувствуя себя донельзя
неловко. — Мне еще раз напомнить, что мы опаздываем?
— Черт! — Хэммик тут же отпрыгнул в сторону и помчался в ванную, чтобы привести

себя в порядок.
— Эрик прилетает? — тупо спросил Аарон, когда чуть не задушенный Нат вернулся в
гостиную.
— Это мой подарок Ники на Рождество, — невинно пожал плечами третий номер. — Я
слышал, как он чуть ли не рыдал, когда Эрик сказал, что не сможет прилететь, вот и
решил помочь.
— И как же ты это провернул? — Кевин наконец оторвался от своего ноутбука и

посмотрел на брата.
— Сделал то, что умею лучше всего. Выкупил его у его же работы.
Эндрю, который до этого момента и вовсе не замечал ничего вокруг себя, опустил
книгу и перевел пустой взгляд на рыжего, словно тот только что сморозил какую-то
несусветную глупость. Нат с вызовом вскинул подбородок и выгнул бровь, как бы
говоря: «Ну, и что же ты об этом думаешь? Давай, выдай очередную колкость. Я хочу
слышать тебя». Хмыкнув, Миньярд в который раз поймал себя на мысли, что хотел бы
знать язык, который не знает никто, кроме них двоих, но тут же отбросил это, как
что-то постороннее, что сейчас не требует его внимания. Может, когда-нибудь… Нет.
Он не будет строить планы на будущее. Есть только сейчас.
— Я отказываюсь жить здесь, если Эрик приедет, — отойдя от шока, вскинул руки
Аарон. — Не-а, я пас.
— Нет, Аарон, ну пожалуйста! — Ники вывалился из ванной, прыгая в джинсах.
— Это ты у нас мистер непредусмотрительность, а не я, — закатил глаза Нат.

— Пораскинь мозгами, Миньярд. Жан уехал. Вернется только когда Эрик уже улетит. А
мне с Ники поменяться комнатой на пару недель не так уж и сложно. Смекаешь?
— Ты самый лучший! — взвизгнул Ники, натягивая толстовку.
— Два условия, — предупредил рыжий, снимая ключ со связки. — Первое — не трогать

наш алкоголь и вещи. Второе — тотальная уборка, включающая в себя смену и стирку
всего белья, полотенец и далее по списку, мытье полов и стирание всех улик вашего
там пребывания.
— Что угодно!
— Вот и отлично, — Нат перекинул ему ключ.
— А ты рисковый, — хохотнул Кевин. — Тебе же потом кровать менять придется.
— И не брезгливый, — скривился Аарон.
— Дорогуша, в отличие от тебя, я умею радоваться за других, — сладко, но от этого

не менее ядовито улыбнулся Веснински. — Про уборку я не шутил. Понадобится, вызову
клининг прямо в общагу. А теперь извините, вынужден откланяться, дабы воссоединить
два любящих сердца.
Эндрю окинул взглядом брата и Кевина, после чего спрыгнул с подоконника и, ничего
не объясняя, двинулся на выход, а Ники тут же понесся следом. Он уже гудел изнутри,
в нетерпении от встречи со своим парнем, по которому так скучал. Поездка до
аэропорта обещала занять добрый час, особенно учитывая пробки, когда все так
спешили улететь куда подальше на время праздников.
Когда дверь за Веснински закрылась, Аарон почувствовал мурашки по коже. С самого

утра он намеренно избегал Кевина и хвостиком ходил за братом, ни на секунду не
оставаясь один на один с нападающим. Это было глупо, просто по-детски, но Миньярд
не мог простить себе того, что… а что, собственно? Поддержал кого-то? Оказался
рядом в тяжелый момент? Или потому, что в кои-то веки признал в Кевине талант и
силу, которые отрицал все это время при лисах, называя Дэя зазнавшимся
выпендрежником? О, и, конечно, это было не потому, что Аарону было стыдно за его
поведение в прошлом. Ни за что.
— Ты мне теперь даже в глаза смотреть не можешь? — от спокойного и тихого голоса
Кевина стало тяжело дышать.
— Ты о чем? — Аарон поморщился, беря пульт от телевизора и начиная листать каналы.
— Если ты считаешь, что твое поведение незаметно, то ты охренительно ошибаешься, —

бывший ворон поднялся на ноги, отложив ноутбук, и двинулся на кухню. — Мне просто
забыть это?
— Забудь Рико и Гнездо, — фыркнул Миньярд, проклиная себя за решение пойти следом.
— Такое не забывается, — Кевин выудил из холодильника пакет апельсинового сока и

начал пить прямо из горла. — Несправедливо будет сказать, что вы совсем не
понимаете нас, — он вытер рот тыльной стороной ладони и, закрыв дверь холодильника,
оперся об нее спиной. — Все лисы пережили кучу дерьма. Просто оно у всех разное. И
поверь, мы были бы рады просто взять и забыть.
— На трезвую голову слушать все это в разы невыносимее, — закатил глаза Аарон, сев
на столешницу. — Почему дьявол вчера поставил на то, что ты сможешь меня
поцеловать?
— Потому что ты, как и всегда, сказал, не подумав, — Кевин подошел к нему, наконец
глядя почти не сверху вниз, за счет того, что блондин сидел на возвышении. — Я не
знаю немецкий, но ты явно сказал что-то весьма неприятное, когда Жан прощался с
Ноксом. И у меня вот возник вопрос. Ты же не дурак, Аарон, тогда почему, как только
речь заходит о моих братьях, твой мозг стремительно атрофируется? Так сложно
потратить лишнюю секунду на то, чтобы подумать, какими будут последствия того, что
ты скажешь?
— С чего ты взял, что мне не насрать на мнение твоих дорогих братцев? Багет — тот
еще хитрожопый гад, который умело влился к старшим, легко маневрируя между всеми.
Он говорит только процентов двадцать от того, что думает, а его серые глазенки
следят за каждым. Уверен, он не такой беззащитный, каким хочет казаться. А Нат, —
Аарон рассмеялся. — Он машина для убийства. Во всех смыслах этого слова. Морально,
физически, в плане экси.
— Только ты забываешь то, что я говорил тебе уже давно. Они лишь люди, — Кевин
подошел к нему, заглядывая в лицо. — Меня тоже считают непоколебимым. Дитя экси,
любимец публики, феникс, восставший из пепла. Похож я на это описание? — все эмоции
спали с лица Миньярда, как осенние листья при порыве ветра. Он плотно стиснул зубы,
глядя прямо в изумрудные глаза напротив, не в силах выдавить из себя ответ. «Нет,
Кевин, они тебя не знают. И никто не знает. Кроме твоих братьев. И… меня» — эта
мысль обожгла кипятком, и Аарон дернулся, что не укрылось от внимательных глаз
напротив. — Хочешь защититься от них? Тогда ты выбрал наихудшую тактику. Ты похож
на мышонка, который колоском пшеницы пытается отогнать от себя лису, которая в тебе
ничуть не заинтересована. Хочешь привлечь к себе внимание? Тогда…
— Прекрати пытаться вести себя как Веснински, тебе не идет, и получается херово, —
перебил его Аарон и попытался соскочить на пол, чтобы уйти, но Дэй преградил ему
путь, надменно усмехаясь. Ничего в нем не осталось от того разбитого, растоптанного
человека, что был вчера. Он спрятал его где-то глубоко внутри, закрылся крепкими
стенами и теперь был куда сильнее. — Свали, Кевин.
— А что, не нравится? Скажи спасибо, что я вчера не поцеловал тебя при всех. Вот
тогда было бы весело.
— Да у тебя кишка тонка.
— Из нас двоих тонкие кишки только у тебя, — хохотнул Кевин, а потом наклонился к
самому его лицу, от чего Аарон замер и даже перестал дышать. — Может, я и заливаю
свои проблемы алкоголем, может, и боюсь Рико, но трусом в этом плане я не был
никогда.
Несколько секунд он простоял так, совсем рядом, глядя в испуганные карие глаза
напротив, а потом усмехнулся, кивнув, тем самым подтверждая собственные слова.
Резко отпрянув, он расслабленно засунул руки в карманы и пошел в гостиную, оставляя
похолодевшего Миньярда за собой. Аарону пришлось постараться, чтобы заставить себя
снова дышать. Он даже не понимал, откуда взялся этот ком в его горле, почему так
скрутило все внутри, но эти наглость и самодовольство, что были на лице Кевина…
поражали. И, наверное, только сейчас он понял, что Дэй отказался целовать его вчера
не потому, что ему было противно или что-то еще, а потому что даже сквозь пелену
алкоголя он видел реакцию самого Миньярда, который походил на загнанного кролика.
Недовольно фыркнув, блондин соскочил на пол и залез в холодильник. Первой мыслью
было взять бутылку виски, но все же он решил, что нажираться в хлам с самого утра —
не лучшая затея, поэтому остановился на апельсиновом соке, стараясь не думать о
том, что Кевин, тварь такая, как всегда, пил из горла всего минуту назад. Когда он
вернулся в гостиную, то обнаружил, что нападающий уже снова залип в свой ноутбук и
даже не поднял на него глаза, когда тот вошел в комнату.
Выйдя из общежития, Нат уже подошел было к Феррари, но замер, увидев, что Эндрю
подошел к пассажирскому сиденью Мазерати. Секунду Веснински внимательно смотрел на
него, после чего достал свои ключи от машины и сел за руль. К счастью, Ники был
слишком взволнован фактом приезда Эрика, чтобы прокомментировать или хотя бы
обратить на это внимание. Быстро отрегулировав сиденье, Нат завел машину и выехал с
парковки. Первые минут пятнадцать Хэммик щебетал, как соловей, а потом притих, чуть
ли не дрожа от предвкушения, тогда как Эндрю, привалившись к окну, прикрыл глаза и,
кажется, даже провалился в сон. Нат ехал нарочито осторожно, плавно и объезжал
каждую выбоину в дороге, искоса поглядывая на Миньярда. Несмотря на неподвижность,
его тело было словно готово к атаке, а между бровей пролегла напряженная складка.
Коснись его, и взорвался бы в ту же секунду.
— Он плохо спит последнее время, — шепнул Ники, заметив что-то, кроме собственных
мыслей. — Кошмары, наверное…
— Твой храп мешал бы любому нормальному человеку, — проворчал Эндрю, разлепив

глаза. Он чуть повернулся, но поняв, что потерял ту еле ощутимую дрему, недовольно
цокнул языком.
— Прости, я не хотел тебя будить, — виновато пробормотал Хэммик и сжался на заднем

сиденье.
— Ники, Эрик не знает, что ты его будешь ждать. Он думает, что в аэропорту его
встретит заказчик, так что не порть человеку сюрприз.
— Ты ему не сказал? — удивленно вскинул брови защитник.
— Нет. Он уверен, что его заберет Нил Джостен, которому и необходим пиарщик на
следующие две недели.
— Нил Джостен? — переспросил Эндрю, а в его голосе слышалась отчетливая насмешка.
— Не все же мне делать от своего имени, — пожал плечами Нат, сворачивая в сторону
аэропорта.
Аэропорт бурлил от количества людей. Все кричали, толкались, спешили, кто куда, в
предвкушении будущего отпуска. Ники все время оглядывался по сторонам, словно Эрик
должен был уже быть здесь, хотя его самолет приземлился всего пять минут назад,
тогда как Эндрю стоял за спиной кузена, глубоко засунув руки в карманы, зло глядя
на любого, кто подходил слишком близко. Ему определенно было неприятно находиться
среди такого количества людей, где он не мог контролировать ситуацию, где не знал
местности, тогда как в тех же «Райских сумерках» он чувствовал себя как дома.
Когда начали выходить первые пассажиры, прилетевшие из Штутгарта, Нат толкнул Ники
в сторону колонны, и Эндрю перехватил кузена, чтобы тот не вылезал раньше времени.
Эрик вышел через пару минут, сонно оглядываясь по сторонам, даже не пытаясь
поправить помявшиеся в дороге светлые волосы. Перелет в 16 часов с пересадкой явно
давал знать о себе, но он замер, когда увидел перед собой яркую рыжую шевелюру.
Конечно, Клозе знал, как выглядят все члены команды его парня, он смотрел каждую
игру, а с Натом они еще и виделись, когда Ники звонил по видеочату. Подойдя ближе,
Эрик неловко почесал затылок, глядя на Веснински с высоты своего роста, явно даже
не зная толком, что сказать.
— Добро пожаловать в Колумбию, — на чистом немецком заговорил Нат, а серые глаза

гостя широко распахнулись, когда он узнал голос.
— Натаниэль?! Так это ты?..
— Меня зовут Нил Джостен, и я бы хотел представить вам вашу работу на следующие две
недели, — он показал рукой куда-то в сторону, и уже через секунду из-за колонны
выскочил Ники.
Вся усталость исчезла с лица Эрика, он засиял, и тут же подхватил своего парня,
когда тот бросился к нему на шею, крепко прижимая к себе, совсем забывая про своего
«работодателя» и чемодан. Ему не нужно было ничего объяснять, все тут же встало на
свои места и… это была его лучшая работа из всех. Усмехнувшись, Нат тактично
отвернулся, давая парням время друг на друга, и подошел к Эндрю, который все так же
стоял за колонной, буравя взглядом толпу, но стоило ему увидеть боковым зрением
рыжего, как он тут же повернул к нему голову. Нат не вздрогнул, не отвернулся,
принял этот пылающий взгляд с мягкой улыбкой, словно успокаивая, охлаждая и даря
покой, но это только злило Эндрю еще больше. Ему было даже интересно, что сильнее —
его золотой гнев или всепоглощающее голубое умиротворение.
— Как давно ты это планировал?
— Ну, Элисон с Сетом и Дэн с Мэттом значительно упростили мне задачу, когда пару
месяцев назад решили улететь из страны, — как всегда правильно понял вопрос Нат.
— За Рене не стоит беспокоиться, но, перед тем как она уехала, мы договорились
списываться раз в день. Тут остаемся мы. Я хотел, чтобы всем было, за кем
присмотреть, и чтобы при этом вы были там, куда я быстро смогу добраться. Я в пару
с Кевином, ты с Аароном, а вот Ники один. А учитывая его гиперактивность, —
Веснински усмехнулся, словно вспоминая все веселые моменты, связанные с Хэммиком.
— И я решил, почему бы не совместить приятное с полезным. Тем более, они оба это
заслужили.
— Наполеон.
— Да, тут возникла проблема, — признал Нат. — Я думал притащить Джереми в Пальметто
неделю назад, но когда все произошло, все билеты уже раскупили. Поэтому пришлось
отпустить багета. Но, думаю, все будет в порядке. Жан не такой беззащитный, да и
Нокс не промах. Если что, они оба мне напишут.
Эндрю прищурился, рассматривая человека перед собой. Или у него было бесконечное
количество личин или бесконечное количество граней, потому что сейчас он видел что-
то новое. Это был не наглый мальчишка, не позер, не хищник, не защитник, не
солнечный мальчик и не тень — это был мягкий добрый человек, который своей жаждой
помочь каждому отдаленно напоминал Рене. Был ли Нат дьяволом? Возможно. Но ведь и
дьявол когда-то был прекраснейшим из божьих ангелов… Был ли монстром сам Эндрю? Все
старшекурсники называли его так. Всю жизнь люди бросали ему мерзкие слова.
Говорили, что он психопат, бесчувственный… Сглотнув ком в горле, Эндрю вернулся
мыслями в настоящее, старательно отгоняя образы, которые снились ему вот уже
несколько ночей подряд. Словно заметив, конечно, этот рыжий идиот заметил, смену
настроения Миньярда, он обеспокоенно склонил голову к плечу, а его улыбка погасла,
но, как и всегда, он не лез в душу и не спрашивал без разрешения, лишь проявляя
интерес и говоря о том, что готов выслушать.
— У тебя определенно множественная личность, — буркнул блондин, дернув плечом.
— Тогда мне безусловно стоит поговорить об этом с врачом, — кивнул Нат, приглушенно
смеясь. — Жаль, что я их не перевариваю. Слушай, может в этом и состоит проблема
наших отношений с Аароном — я просто терпеть не могу врачей?
— Уверен, услышав это, он разрыдается и поспешит поменять профиль, — хмыкнул Эндрю,

а уголки его губ приподнялись, тогда как Нат громко расхохотался, явно представив
эту сцену.
— Скорее, он меня придушит во сне, пока я буду жить у вас, — успокоившись,

улыбнулся Веснински.
— А тебя можно убить во сне? Почему ты раньше не сказал, я бы давно тебя прибил.
— Ты вроде говорил, что от мертвого меня больше проблем, чем от живого, — лукаво
улыбнулся Нат, склонив голову к плечу.
— Помнил бы ты что-то полезное так же хорошо, как весь бред, который говорю я.
— Я помню только то, что считаю нужным и важным.
По дороге до общежития Нат наблюдал самое невероятное зрелище из всех. Ники притих.
Он был безмятежен, спокоен и, казалось, растекался от одного только присутствия
Эрика рядом, который в свою очередь задремал, устроив голову на его коленях. Это
было так нежно, мягко и трепетно, что рыжий отдернул взгляд от зеркала заднего
вида, перенаправляя все свое внимание на дорогу. Ему казалось, что если он будет
смотреть слишком долго, то непременно разрушит это. Ему казалось, он не был
способен на подобное. Все, что он мог — биться до конца, защищать, рвать врагов в
клочья, но в остальном… Именно в этот момент Нат почувствовал на себе пристальный
взгляд золотых глаз. Эндрю. С ним он, казалось, становился другим человеком, а
может, просто выворачивал себя наизнанку. Понять, что между ними происходит,
казалось вовсе чем-то невозможным. Есть «это», которое, Нат был уверен, они оба в
жизни не признают. Хотя, его жизнь может быть и не такой длинной… Эта мысль окатила
его сознание ледяной водой, а пальцы до побеления костяшек сжали руль, тогда как
дышать стало в разы тяжелее.
Пока что все хорошо, просто прекрасно. Ухудшение состояния Кенго списывали на его
возраст, а не постороннее вмешательство, но даже если все получится, оставался
Натан, который когда-нибудь да выйдет из тюрьмы. Ичиро сам сказал, что ему нужен
Мясник. И если не один Веснински, то другой. Только вот проблема в том, что ему
плевать, кто из них двоих это будет и что станет со вторым. Конечно, Нат понимал,
что Морияма ему не друг, что они скорее играют в дружбу, а на деле Ичиро относится
к нему никак иначе, кроме как к послушному, интересному и строптивому щенку, с
которым можно увлекательно провести время, но все равно почему-то стало обидно. Его
попросту использовали. А когда он становился не нужен, вышвыривали. Если Нат станет
свободным и откажется от титула, Морияма выпустит старого дьявола, а тот, в свою
очередь, поспешит уничтожить того, кто и посадил его. Не было сомнений в том, что
Натан догадался, кто нашептал копам о грязных делах непогрешимого бизнесмена… Он
убьет его. И остается молиться о том, чтобы до этого он не убил всех, кто дорог его
сыну.
Эндрю со скукой на лице наблюдал за тем, как на глазах мрачнеет Натаниэль, как его
езда становится резче и агрессивнее. Он о чем-то думал, словно осознавал что-то,
что раньше было ему совершенно недоступно. Или, может, он просто гнал это от себя?
Но что его злило — он не мог понять причины смены настроения рыжего, не мог
разгадать его. Тот просто начал темнеть и тонуть в себе. Ни с чего.
Когда они доехали до общежития, Нат тут же вышел из машины, словно руль и сиденье
обжигали его, после чего тут же закурил, прислоняясь спиной к закрытой двери и
зажмурив глаза. Он не хотел смотреть на то, как Ники ласково будит Эрика, как они
забирают чемодан и уходят наверх в общежитие, крепко держась за руки и… Хотелось
взвыть. Причем Нат сам не понимал, от чего. От отчаяния? От безысходности?
— Говори, наркоман, — тихий голос Эндрю совсем рядом дернул рыжего обратно, в
реальность.
— Ничего, я в порядке.
— Пиздеж. Вторая попытка.
— Кажется, я разваливаюсь, — на немецком зашептал Нат, словно их кто-то мог

подслушать, хотя на парковке не было ни души. — Я просто… забудь, — он оттолкнулся
тазом от машины и хотел было уже пойти вперед, но Эндрю мягко толкнул его обратно.
— Что?
— Ты не закончил. Я все еще жду.
— А не все ли равно?
— Не расскажешь, я не смогу протянуть тебе руку, — упрямо сказал Миньярд, тогда как
Нат слегка нахмурился. Он не сказал, что ему плевать?..
— Увы, даже ты не сможешь вскрыть мой мозг и вырезать оттуда все то дерьмо, что не
дает мне дышать, — вместо этого сказал рыжий, выдавливая из себя кривую ухмылку.
— В конце концов, я ведь все равно умру.
— Откуда такая уверенность?
— Все мы когда-нибудь умрем.
— Ты понял вопрос. Не юли.
— Все идет хорошо. С моей свободой. Просто прекрасно. И я… — Нат закусил губу и
отвел взгляд, не в силах смотреть Миньярду в глаза. — Я не хочу бросать все это.
Лисы стали… — он поджал губы, заставляя себя поменять курс своих слов. Об этом
говорить сейчас он был не готов. — Я хочу остаться, как и обещал. Это значит
отказаться от титула «Мясника», от работы. И я хочу этого. Но розовый пони четко
дал мне понять, что ему нужен «Мясник». Если не я, так мой отец. А он… Он убьет
меня, как только выйдет на свободу, — рыжий зажмурился, стараясь прогнать
вспыхнувший образ Натана.
— Ты не умрешь, — твердые пальцы коснулись затылка Ната, снова возвращая его в этот
мир, поворачивая голову и заставляя снова начать плавиться в золотом огне. — Хочешь
остаться, останешься. Научись наконец вовремя вытаскивать свой язык из задницы и
использовать по назначению. Может, тогда твоя жизнь станет проще.
— По назначению, значит? — хитро усмехнулся Нат, решив не говорить, что если он
втянет в семейные разборки лисов, они все покойники. И в первую очередь Эндрю. Им
Нат просто не мог рисковать.
— Идиот, — закатил глаза Эндрю и отпустил его затылок, направляясь в общежитие, но

рыжий успел заметить, как чуть расширились зрачки напротив. А этот урок Нат выучил
уже очень давно: слова могут сочиться ложью, но тело никогда не врет.
Когда они поднялись в общежитие, Веснински пошел следом за Эндрю в свою временную
обитель, но понял, что допустил одну важную стратегическую ошибку — не забрал свои
вещи прежде, чем запустил туда Ники и Эрика, которые так давно не виделись. В том,
что дверь уже закрыта, он не сомневался. Мысль о том, чтобы завалиться туда без
спроса, так же не прельщала. Нет, не то чтобы он, как Аарон орал: «выколите мне
глаза» или «сотрите мне память» — но становиться свидетелем он желанием не горел.
Поэтому пришлось смириться и просто довольствоваться тем, что он мог найти в
комнате монстров, пока Ники и Эрик не выползут из его комнаты, чтобы хотя бы поесть
или купить что-то необходимое. Все было бы отлично, если бы эти двое так и не вышли
из комнаты даже к ночи. Фыркнув что-то про собственную неосмотрительность, Нат уже
полез было в шкаф Кевина, как вдруг тот резко появился рядом и выхватил свою одежду
из рук брата.
— Даже не надейся! — Дэй затолкал футболку и треники обратно, прислонившись спиной

к шкафу. — Мою одежду ты не получишь!
— Предлагаешь мне ходить голым? — скептически выгнув бровь, спросил рыжий.
— Последний раз, когда я дал тебе свою одежду, ты ее искромсал своими ножами! Иди в
задницу!
— Это было сто лет назад, — закатил глаза Натаниэль. — И это было на тренировке.
— Пошел нахуй, — вкрадчиво ответил Кевин, тогда как Аарон где-то справа на своей
кровати подавился смехом.
— Я и тебя могу послать, — усмехнулся Нат, говоря на французском. — Идти-то

недалеко. Вон, на первом ярусе ржет сидит.
— Ты только что просрал свой мизерный шанс получить одежду, — сквозь стиснутые зубы
на английском прорычал Дэй.
— С Ники и то проще, — хмыкнул Эндрю, вышедший из ванной. Подойдя к своему шкафу,
он выудил какую-то одежду, а потом швырнул ее в Ната. — Прикройся и не смей
щеголять здесь своей голой задницей.
Веселье тут же исчезло с лица Аарона, уступив место удивлению и озадаченности,

тогда как Кевин словно завис. Все соседи голкипера прекрасно знали — трогать его
вещи опасно для жизни, не то что надевать его одежду. Нат же лишь пожал плечами и,
бросив «спасибо», скрылся в ванной, чтобы переодеться, краем уха слыша
неразборчивое ворчливое бормотание Аарона, смешавшееся с рычанием Кевина.
Не обращая ни на кого внимания, Эндрю забрался к себе в кровать, но краем уха он

все равно слушал шипение брата и Дэя. Может, он бы и не обратил на это внимание,
если бы речь не шла о нем самом и о воронах. Что странно, эти двое даже не подумали
выйти, а говорили прямо здесь, будто голкипера и вовсе не было.
— Ты понимаешь, что в какой-то момент тебя просто повесят на твоем же языке?
— Хватит, блять, читать мне морали! — ощетинился Аарон. — Тебя и на поле с лихвой
хватает.
— Ты, ебанат, закроешь свою пасть. Потому что в какой-то момент даже у Эндрю
кончится терпение. Тебя Нат не грохнул еще, наверное, только из-за него. Я заебался
с тобой разговаривать.
— А что, рука не поднимается? Ты все угрожаешь, но ни хуя не делаешь.
— О, наши пташки вообще отличаются редкостным терпением, — протянул Эндрю. — Но
взрываются они ярче суперновой. Так что лучше послушай Кевина, пока не поздно, —
хмыкнул он.
— Ты говоришь, слушать Кевина? — Нат появился в дверях комнаты. — Вот теперь мне и
правда стало интересно. Хотя, подожди, дай угадаю, он снова пытается привить Аарону
такое незнакомое ему понятие, как благоразумие? Кев, бесполезно. Он не обучаем.
— Ах ты сука! — рявкнул Аарон.
Миньярд сорвался с места, проскользнув под рукой Дэя, и влетел в Натаниэля, но тот,
казалось, только этого и ждал. Он схватил блондина за руку, а потом резко, грубо
вывернул, но не настолько, чтобы нанести травму. Для себя Эндрю отметил, что с ним
Нат никогда не позволял себе подобного, с ним его движения были мягче и имели
меньший диапазон, никогда не причиняя настоящей боли, тогда как Аарон сейчас
вскрикнул и попытался вырваться, но не смог. Веснински грубо ударил его по коленям,
вынуждая упасть на пол, а потом ткнул лицом в пол. Кевин страдальчески закатил
глаза и потер лицо ладонью, но вмешиваться не спешил, как и второй Миньярд, который
даже не пошевелился. Нат никогда по-настоящему не навредит никому из лисов, и уж
тем более брату Эндрю.
— Пусти меня, мразь!
— Мне вот одно интересно, — рыжий чуть изменил угол положения руки Аарона,
выдавливая из него шипение, — чем я заслужил такое твое отношение. Нет, серьезно,
что я тебе сделал? А Ники? Ладно, официальная версия — ты гомофоб, а Ники гей, но
мы ведь все прекрасно понимаем, что суть не в этом. А Жан? Старшие? Или тебе просто
не нравится факт того, что ты контактируешь хоть с кем-то?
— Нат, — предупреждающе позвал Эндрю, уловив мысль рыжего. Веснински вел к

изоляции, которую голкипер сам устроил брату во время ломки, хотел надавить на
больные места, сделать больно. Натаниэль скользнул по нему взглядом, прищурился,
словно решая что-то для себя, а потом качнул головой, недовольно кривя губы.
— Ну пиздец, — он резко оттолкнул от себя Аарона и тут же вышел из комнаты, оставив
после себя открытую дверь. Закатив глаза, Эндрю все-таки поднялся и, плотно закрыв
за собой дверь, двинулся в сторону кухни, где Нат уже включил свет. — Не смей
дергать меня за поводок, — Нат стоял, прислонившись спиной к столешнице, зло глядя
на только вошедшего блондина. — Я не твой ручной пес.
— Я никогда и не говорил, что ты ручной пес. И я не дергал за поводок. Я

предупредил.
— Вот не надо, — Веснински шагнул вперед, нависая над голкипером. — Ты прекрасно
все понимаешь, Эндрю! И ты знаешь, что ты можешь, а что нет. Не смей.
— Так моя вина в том, что мне хватило мозгов воспользоваться тем, что и так в моих
руках? — усмехнулся Миньярд, выгнув бровь, уверенно встречая искрящийся
раздражением взгляд голубых глаз. — Ты тоже прекрасно все понимаешь. Хотел бы,
вырвался. Но ты этого не хочешь, — Эндрю положил руку на тяжело вздымающуюся грудь
и без труда толкнул Ната назад, тут же прижимая его к столешнице собственным телом,
но оставляя между ними считаные сантиметры, которые, он знал, рыжий не сократит без
разрешения. — Ты знаешь, что можешь оттолкнуть, ты знаешь, что можешь сказать
«нет», но ты этого не делаешь. Так на что ты злишься? На моего глупого брата? — он
обхватил рукой шею Веснински и чуть сдавил, в противовес этому движению притягивая
чуть ближе. — Или на самого себя?
Они дышали друг другу в губы, ничуть не заботясь о Кевине и Аароне в соседней
комнате. Их братья попросту не рискнут выйти после случившегося. И это давало им
обоим полную свободу действий, пусть и тихих.
Нат тяжело дышал, справляясь с собственной яростью, тогда как Эндрю, казалось,
наслаждался ею, плавал в ней, греясь, как в горячей ванне, чувствуя себя, как рыба
в воде, уверенно и невозмутимо. Его лицо было, как и всегда, ровным, но от
привычной скуки не осталось и следа. Золотые глаза сверкали, плавились от веселья и
какого-то животного удовлетворения происходящим. И они оба понимали, почему. Нат не
был на цепи, нет, он по собственной воле подчинялся, отступал, прогибался, хоть мог
этого и не делать. Монстр приручил дьявола, но, в отличие от остальных, он не
просто не нацепил на него ошейник или цепь, а наоборот, снял все путы, давая полную
свободу. И от осознания этого Нат злился только больше. Он не понимал, как это
вообще могло произойти, как он докатился до этого. Хотелось зарычать, щелкнуть
зубами у самой глотки Миньярда, но оба прекрасно понимали, что эти самые зубы не
навредят, не причинят боли, поэтому даже не напугают. И Эндрю, казалось, ликовал от
того, что видел, искрился и светился от какого-то всепоглощающего его восторга и ни
с чем не сравнимой эйфории.
— Думаешь, ты один такой умный, — хрипло прошептал Нат, находя в себе наконец силы
заговорить. — Ты такой же, — он чуть наклонился вперед, опаляя чужие губы горячим
дыханием, чувствуя, как чужая рука чуть сильнее сдавливает его шею, но это было
последним, что его интересовало. — Ты сам говорил, что я идиот, а не дурак, —
парень скользнул взглядом по приоткрывшимся губам, а потом вернул свое внимание к
горящим карим глазам. — Я тебя вижу. Ты тоже наркоман. И твой наркотик — я.
— Ты слишком высокого о себе мнения, — так же тихо ответил Эндрю, изо всех сил
стараясь игнорировать то, как бешено колотится сердце в его груди, как плавится
кожа и как душно стало в комнате. — Ты — ничто.
— И ты всегда говорил, что ничего не хочешь, — оскалился Нат. — Думаешь, это игра?
— Именно она.
— Тогда мы оба проиграли, — он облизнул пересохшие губы, даже не стараясь выравнять

свое сбившееся дыхание. — Причем, давно. Не пытайся обмануть хитреца.
Пришла очередь Эндрю злиться. Это всепоглощающее рычащее чувство поднялось в его
груди, сдавливая легкие, мешая дышать свободно и контролировать свое тело. Пальцы
сами сжали горло этого слишком умного, внимательного и проницательного человека
напротив, словно хотели выдавить из него жизнь, но Натаниэль не шевелился, лишь
хрипло дышал ему в лицо, завороженно глядя в горящие глаза, словно не чувствовал
никакого дискомфорта. Они стоили друг друга, были искаженным отражением, которое
было почти невозможно узнать. Эндрю потянулся ближе, замирая в жалких миллиметрах
от губ рыжего, словно борясь с собой, пока не услышал слегка насмешливое «да».
Из легких Миньярда вырвался приглушенный рык, который уже через мгновенье вибрацией
прошел по горлу Ната, в губы которого он впился грубым поцелуем, словно хотел
уничтожить. И Веснински отвечал с тем же остервенением, запоздало отмечая, что
хватка на его шее ослабла и стала почти ласкающей, тогда как мозолистые пальцы
начали поглаживать тонкую чувствительную кожу, пуская мурашки по позвоночнику. Нат
не хотел оставаться в долгу, поэтому невесомо коснулся пальцами шелковистых светлых
волос и, не почувствовав сопротивления, запутался в мягких прядях, чуть оттягивая
их, с упоением слушая легкое утробное рычание, походившее больше на урчание, в
котором не слышалось ни капли угрозы. Они кусали губы друг друга, сталкиваясь
языками и зубами. Эндрю старательно вырывал из Ната шумные вздохи и тут же заглушал
их собственными губами, запустив свободную руку под собственную футболку на рыжем,
исследуя уже знакомую карту шрамов, освежая воспоминания, делая их ярче и
отчетливее. Но он хотел еще больше. Все время. Единственное, что его остановило —
отголосок мысли о том, что Кевин и Аарон в соседней комнате, а это на данный момент
единственная одежда рыжего. Грубо оттолкнувшись от крепкой груди напротив, Миньярд
втянул носом горячий воздух, чувствуя, как покалывает каждый миллиметр его кожи, с
незнакомым для самого себя волнением и восторгом глядя на Натаниэля. Его губы
потемнели и распухли, на щеках был лихорадочный румянец, а голубые глаза, зрачки
которых почти полностью поглотили радужку, потемнели и подернулись пеленой желания.
И даже шальная мысль, пронесшаяся в опьяненном сознании, его не испугала:
«Идеально».
========== Глава 18 - Рождество - это красный ==========
— Это же Рождество! — воскликнул Ники, таща за собой небольшую, уже украшенную

елочку. — Хватит кукситься! Нат, помоги мне, ну же!
— Он же вроде как отдал вам свою комнату, — закатил глаза Аарон, — нафига тогда вы
приперлись сюда?
— Потому что Рождество — семейный праздник, который нужно праздновать вместе, —

Ники поставил елку неподалеку от телевизора и скрестил руки на груди. — Я же не
говорю вам бежать за подарками, которые вы не подготовили! Просто посидим, выпьем…
— Это будет весело, — подхватил Эрик, на голове которого уже был пушистый колпак.
— Не люблю праздники, — честно сказал Нат, скосив глаза на Кевина, который вот уже
час не мог собраться с силами, чтобы пойти на праздничный ужин к Ваймаку, хоть они
вроде как договорились провести это время вместе, чтобы получше узнать друг друга.
— Советую сваливать, потому что он добьется своего, а близнецы захотят его
придушить, — на французском шепнул брату Веснински.
— Если что, заберешь меня?
— Конечно, заберу, дурачина. Давай, иди, отцу привет, — Кевин обреченно кивнул,
словно собирался на казнь, а потом, никому ничего не объясняя, двинулся прочь.
— Пожалуйста, — не унимался Ники, даже не глянув на Дэя. — Всего одну ночь! Я же не

говорю, что вы должны куда-то идти или делать что-то из ряда вон выходящее. Просто…
Эрик приготовит глинтвейн. Эндрю, я купил тебе рождественские сладости, Аарон,
поиграем в приставку, — Хэммик умоляюще смотрел на обоих кузенов, которым эта идея
не нравилась от слова совсем. У каждого явно были свои воспоминания, связанные с
Рождеством, и не самые приятные. И Нат мог их понять, но смотреть на Ники, который
из кожи вон лез и чуть ли не плакал, было просто больно.
— Давайте найдем компромисс? Мы устраиваем Рождество, о котором говорит Ники, а на

Новый Год сваливаем в Колумбию? — предложил Веснински, перейдя на немецкий, чтобы
Эрику было комфортнее. Пусть Клозе и знал английский, но владел он им далеко не в
совершенстве.
— И какая же награда для нас? — Аарон ядовито усмехнулся, хоть и поддержал разговор
на иностранном языке.
— Хорошо, тогда чего ты хочешь? — спросил Нат, даже не заостряя внимание на том,
как удивленно вскидывает брови «нормальный».
— Чтобы ты исчез.
— Могу не попадаться тебе на глаза до конца каникул, но уехать не могу.
— Нет, ты никуда не исчезнешь просто потому, что Аарон ворчун! — возмутился Ники.
— Откуда такая жажда страдать фигней? — подал голос Эндрю.
— У меня никогда не было нормальных праздников, — пожал плечами Натаниэль. — Они
всегда были… — он запнулся, старательно подбирая слова, чтобы не спугнуть Эрика да
и Ники, — полны злости, насилия и жестокости. Вот я и подумал, может, семейные
праздники и не так ужасны, если выбрать верную компанию? Хочу дать Рождеству второй
шанс.
— И ты считаешь, что я, психопат со вспышками неконтролируемой агрессии, слезший с

таблеток, мой брат, который ненавидит тебя каждым своим атомом, Ники, визжащий от
вида твоей задницы, и его парень — хороший выбор? — скептически спросил Эндрю,
выгнув бровь.
— Ну, начнем с того, что ты не психопат, — закатил глаза рыжий, словно только что
голкипер сказал какую-то несусветную глупость, — а твоя агрессия всегда оправдана.
Если другие этого не понимают — это их проблемы. Таблетки? Напоминаю, что я сам на
них сидел. Аарон меня не ненавидит. Он меня боится, — Миньярд вспыхнул и открыл уже
было рот, но Нат не дал ему сказать, — что весьма оправданно. Ники… Ники — просто
сексуально озабоченный комок позитива, а против Эрика я вообще ничего не имею. Так
что да, думаю, это весьма неплохой выбор.
— Идиот, — качнул головой Эндрю, возвращаясь к своей книге.
— Знаешь, кто убийца? — вдруг спросил Веснински.
— Отъебись, — рыкнул Миньярд, стараясь сосредоточиться на «Смерти на Ниле».
— Жаклин и Саймон. Все, ты лишен досуга на вечер. Соглашайся.
Ники замер, Аарон удивленно вскинул брови и метнул взгляд в брата, который, закрыв
глаза, старался восстановить дыхание, сбившееся из-за вспышки гнева,
спровоцированной рыжим. Он впервые за долгое время нашел интересную книгу, сюжет
которой не мог угадать с первых страниц, он наконец-то мог погрузиться в процесс, а
Нат только что испортил просто все. И ладно, если бы он соврал, бросив первые
попавшиеся имена героев, так нет, он, судя по уверенности в голосе, читал и знал,
кто убийца. Желание повторить судьбу Жаклин и Саймона вспыхнуло в груди и, резко
захлопнув книгу, Эндрю подорвался с места, чтобы уже в следующую секунду прижать
Натаниэля к стенке. Но этот идиот даже не вздрогнул. Смотрел спокойно и ровно,
словно знал, что так и будет.
— Упс, а ты что, не знал? — весело спросил он, вскинув брови и расслабленно

откинувшись на стену.
— Я убью тебя.
— Встань в очередь, — криво усмехнулся Нат.
— У меня приоритет, — зашипел Эндрю, надавливая чуть сильнее. — Последнее желание?
— Исполни все мои желания, — тут же отозвался рыжий, улыбаясь еще шире.
— Эндрю… — попытался вмешаться Ники, но был проигнорирован. — Слушай, это же просто

книга…
— Отпразднуй с нами Рождество, ну же, это не так страшно, — шепотом сказал Нат,
после чего в его голосе появилась характерная хрипотца. — Выполню любое твое
желание. Что захочешь. Будет подарком.
— Идиот, — Эндрю оттолкнулся от его груди и вернулся на свое нагретое место,

отбрасывая уже ненужную книгу в сторону. — Делайте, что хотите.
— Серьезно? — Аарон смотрел на брата, будто у того посинела кожа. — Ты угораешь?!
— Ладно тебе, — усмехнулся Веснински, который даже не потрудился отойти от стены.

— Какое твое желание? Рождество ведь. Мечты исполняются.
— Иди ты на хуй.
— Проблематично исполнить, но я могу попытаться.
— Вот такого поворота событий даже я не ожидал, — выдохнул Ники. — На-а-а-а-ат…
— Еще раз спросишь про мою ориентацию, откручу тебе то, что так радует Эрика, —
рыкнул рыжий, тогда как Клозе приглушенно рассмеялся:
— Тебе определенно стоит подтянуть свои знания в этой сфере. Тогда ты поймешь, что…
— Блять, если в этот вечер мы не будем обсуждать, кто кого и как ебет, я согласен,
только заткнитесь! — воскликнул Аарон, вызывая тем самым уже смех всех троих, тогда
как Эндрю остался совершенно невпечатленным, как, наверное, и всегда.
Ворча, как старая бабка, Аарон все же поплелся с Эриком на кухню, чтобы показать
тому, где что лежит, тогда как Ники принялся, как единственный человек выше 170 см,
развешивать какие-то гирлянды и украшения, которые в комнате монстров выглядели,
как инородные тела. Когда с кухни послышался веселый смех Клозе и довольное
бормотание Миньярда, Нат решил, что пора сваливать. Не то чтобы он не хотел здесь
быть, скорее, не хотел мешать кузенам становиться теми, кем они должны были быть —
семьей. Он же не был частью этого. У него были братья, но они сейчас уехали, так
что… он просто укутается в свое пальто, засядет на крыше и будет курить, пока не
станет совсем поздно и Хэммик не заметит его пропажи. Тогда нужно будет спуститься,
поприсутствовать, а потом слиться в комнату под предлогом усталости. Да, именно так
он и поступит.
На крыше было предсказуемо холодно, но снега не было, температура опустилась ниже

нуля, что в Пальметто уже считалось редкостным морозом. Опустившись на бетон, Нат
нахохлился, как воробей, накинув капюшон на голову, и закурил, параллельно доставая
телефон и начиная листать фотографии. Раньше в его фотопленке были лишь полезные
скриншоты, снимки каких-то статей, изредка встречались их с братьями фото, но
теперь… Там были фото с посиделок с лисами, когда Ники воровал его телефон, видео,
которые ему скидывали Дэн и Мэтт из отпуска, огромное количество фотографий Элисон,
где она просила его совета с выбором одежды, были даже фото всех монстров и воронов
вместе. Нат внимательно всмотрелся в одно из них. Ники делает селфи, показывая всю
комнату, Жан с мягкой улыбкой сидит в телефоне, Аарон и Кевин рубятся в приставку,
открыв рты в немом крике, тогда как Эндрю и сам Нат сидят на подоконнике друг
напротив друга и курят, глядя прямо друг другу в глаза. Он криво усмехнулся,
склонив голову к плечу, ловя за хвост забавную мысль: «Учитывая то, сколько мы
курим, странно, что еще не подохли от рака легких… Как мы оба вообще бегаем и
играем? Бедные наши легкие…» Хмыкнув, Нат отогнал от себя тепло, окутавшее его, и
перешел в мессенджер. Рене писала, что она в полном порядке, дома тишь да гладь, а
еще обещала привезти всем подарки.
Жан прислал их с Джереми фото c побережья Лонг-Бич, где они гуляли пару часов назад
на закате. Оба, казалось, светились в лучах заходящего солнца, и, хоть и выглядели,
как две противоположности, их объединяло тепло в глазах. И Нат не мог не улыбнуться
фотографии, видя такого искренне счастливого брата. Он наконец и правда был
свободен во всех смыслах этого слова, а главное, был свободен в том, чтобы
испытывать чувства. В Гнезде не было места улыбкам, счастью, грусти или тоске. Но с
Джереми Жан был в безопасности, что бы ни испытывал. И это отдавало какой-то ноткой
тоски и зависти в груди Ната.
— Ты и правда идиот.
Ему не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто говорит, не нужно было слышать,
он мог бы просто прочитать эту фразу, напечатанную на машинке, и все равно узнал
бы, кому она принадлежит. И рядом с этим человеком можно было не сдерживать смех.
Запрокинув голову, Нат расхохотался, прекрасно зная, что сейчас Эндрю стоит в паре
метрах от него, засунув руки в карманы, чуть склонив голову на бок и скептически
выгнув бровь, глядя на него, как на настоящего идиота, что, наверное, было не так
далеко от правды.
— Что, Ники попытался надеть на тебя оленьи рога?
— Тогда я пришел бы со словами «мне нужно спрятать труп».
— Так уверен, что я бы помог? — Нат все-таки повернул к нему голову, сигаретой
стараясь прикрыть свою воистине лисью ухмылку.
— Ты должен мне желание.
— И ты бы потратил его на такую мелочь? — он снова рассмеялся, откидывая голову на
бетонный выступ. — А я верил в твою изобретательность.
— Сколько языков ты знаешь? — пропустив его комментарий мимо ушей, Эндрю опустился
прямо перед ним, подтянув одну ногу к груди.
— Ну, английский, французский, немецкий и японский, что очевидно, — Миньярд

хмыкнул, отмечая, что его рыжий наркоман, как и всегда, правильно понял вопрос. — Я
неплохо знаю итальянский и испанский, эти языки похожи. Китайский, будь он проклят.
Пытался учить финский, но… у меня чуть мозг не вскипел, да и смысла это делать не
было.
— Что ты не умеешь делать?
— Много чего, — пожал плечами Веснински. — Я хорошо двигаюсь за счет всех
тренировок. Я умею делать все, что нужно было уметь сыну «Мясника», его наследнику,
и подручному Ичиро. Вот как-то и вышло. Я умею делать все, что гарантирует мне
выживание, но, например, я не умею кататься на роликах и велосипеде. Я не умею
рисовать и петь. Я… — он задумался, а потом криво усмехнулся. — Я не умею почти
ничего, чем могут увлекаться обычные люди. Я умею только выживать, защищать и
нападать.
— И убивать.
— И убивать, — легко согласился он. — Я за практичность навыков. Единственное, что
не вписывалось раньше — экси, а потом… Это тоже стало частью выживания. Как-то так.
— Придется тебе спуститься вниз, потому что я не намерен терпеть этих идиотов. И
выучить еще один язык.
— Какой?
— Русский, — Эндрю поднялся на ноги и посмотрел на него сверху вниз. — Подъем.
— Уверен, ты обгонишь меня, учитывая твою эйдетическую память, — Нат поднялся ему
навстречу, хитро прищурив глаза. — Хотя… — он наклонился, словно всматриваясь в
лицо напротив, стараясь найти там ответы на свои вопросы. — Может, я и преуспею.
Все-таки опыт.
— С чего ты взял, что я тоже буду учить русский?
— Потому что я идиот, а не дурак, — невинно пожал плечами Нат, задом наперед идя к
двери с крыши.
— Ну-ну.
***
Нат с ненавистью смотрел на совершенно довольных близнецов и катающегося по полу

Ники, тогда как Эрик, давился собственным смехом, стоя над ним, как над маленьким
ребенком. Веснински понурил голову, и раздался перезвон колокольчиков, от чего
Хэммик окончательно потерял связь с реальностью. Смотреть на себя в зеркало Нат не
хотел от слова совсем. Ему хватало его фантазии, чтобы представить, как он выглядит
с оленьими рогами, на которых висели бубенчики, и с красным носом. Раздался щелчок
камеры, и рыжий вскинул голову, чтобы увидеть Аарона, который уже делал его
фотографии.
— Только попробуй, — прорычал бывший ворон, уже поднимаясь на ноги.
— Упс, — защитник нажал что-то на экране. — Какая жалость, это уже в сети.
— В сети, значит…
Он подорвался с места, бренча бубенцами на голове, и навалился на Миньярда, хватая

на пути вторые оленьи рога, лежавшие на столе. Эндрю как раз вовремя отстранился,
тогда как Аарон успел только выкрикнуть «блять», прежде чем Нат навалился на него
сверху. Не прошло и пяти минут, как в сети оказалась еще и фотография блондина в
точно таких же рогах, тогда как Ники, валявшийся на полу в истерике, чуть ли не
умирал, давясь смехом, к которому тут же присоединился и Эрик. Завершив свою
праведную миссию, Нат удовлетворенно кивнул и вернулся на свое место, попутно
снимая свои рога и красный нос-шарик. Аарон ворчал, проклинал его и материл, но в
ответ не бросался, а подергивающиеся уголки губ выдавали его с головой. Может, он и
ненавидел все, что происходило, может, он и не был доволен, но он бы соврал, если
бы сказал, что ему это не нравилось. Ему нравилось тепло, нравился запах глинтвейна
и сладостей в воздухе, нравился звонкий смех кузена и его парня, нравились мигающие
гирлянды и шарики на елке, нравилось то, что он знал, что он в безопасности и может
уйти, как только захочет. И ему определенно нравилось то, что рядом был брат. Эндрю
сидел на другом конце дивана, наблюдая за всем этим дурдомом, подозрительно прикрыв
рот ладонью и чуть выгнув бровь, но его поза была совершенно расслабленной и почти
безмятежной.
Когда раздался стук в дверь, все дружно застонали, проклиная доставщика пиццы и
Эрик, как гость и, как оказалось, инициатор всего происходящего, поплелся
открывать. Ники как раз занимался тем, что подключал еще два джойстика к экрану,
чтобы можно было сыграть всем вместе, как вдруг со стороны прихожей раздался
приглушенный удар. Нат и Эндрю подорвались с места, но рыжий был быстрее. Всегда
быстрее. Он вылетел в коридор, но так и замер, неверяще глядя на человека, который
точно не был доставщиком пиццы. Рико Морияма во всей свой красе, прихвативший с
собой с десяток воронов. Как они пробрались в кампус — вопрос, который Веснински
решит позже. Что его волновало куда больше — нож, приставленный к горлу Эрика.
— С Рождеством, братишка, — пропел первый номер, вальяжно подходя ближе, скользящим
взглядом проходясь по Эндрю, который был где-то за спиной у Ната. — Не впустишь
меня? Рождество — семейный праздник.
— И я со своей семьей, — достаточно громко, чтобы услышали все, ответил третий
номер, напрягаясь каждой клеточкой своего тела. — Отпусти его, Лиам, этот парень
здесь ни при чем, — обратился он к тому ворону, что удерживал Эрика.
— Да, верно, ты прав, он ведь просто не хотел нас пускать… Лиам, — нож тут же
исчез, и Нат мертвой хваткой вцепился в новогодний свитер Клозе, чтобы тут же
оттянуть его себе за спину и отдать на попечительство Эндрю.
— Зачем пришел? Путь от Гнезда далекий, да и выпускают вас редко. Повод должен быть
весомым.
— Ох, ну я же скучаю по вам! — воскликнул Рико, медленно надвигаясь и вынуждая Ната

отступать назад, в гостиную. — Хотел навестить, да и ребята тоже с вами давно не
виделись. А где же Кевин? — Морияма окинул комнату взглядом. — Жана ты сплавил в
Калифорнию, ладно, ему мой подарок дойдет, но где же…
— Или говори, зачем пришел, или проваливай, — Нат дернулся было вперед, но это
стало его ошибкой.
Всё вокруг тут же пришло в движение. Вороны рванули к нему на перехват, Эндрю за
спиной, видимо, тоже дернулся, поэтому трое парней тут же выкрутили ему руки, тогда
как остальные бросились к Аарону, Ники и Эрику, чтобы не позволить им вмешаться.
Рико собственноручно вжал Веснински в стену, приставив нож к горлу, но это не
помешало Нату увидеть, как Лиам, Калеб и Франклин скручивают рычащего и
вырывающегося Эндрю на полу. Причиняя ему физическую боль. И не только касаниями.
— Отпусти их! — холодная сталь болезненно врезалась в кожу шеи.
— Они их отпустят, когда я скажу, — ядовито улыбнулся Морияма.
— Отпустили голкипера сейчас же, и тогда я не сдеру с вас кожу живьем, уебки
сраные! — рявкнул на японском Нат, от чего все трое парней вздрогнули и чуть
ослабили хватку. Этого было достаточно, чтобы Эндрю вывернулся, отскочил назад и…
— Не двигайся! — уже по-немецки крикнул он, вынуждая Миньярда замереть. — Не
двигайся, понял меня? Не вмешивайся. Я прошу тебя.
— Какая красота… — Рико окинул восторженным взглядом блондина, который выглядел как
лев, готовый в любой момент броситься в атаку, и брата, который, казалось, одним
взглядом заставлял Эндрю стоять на месте. — Натаниэль, что я вижу, ты, оказывается,
отличный дрессировщик.
— Дрессировщиком я был в Гнезде, — хрипло ответил Веснински, снова глядя на

Морияму. — Тебе ли не знать, ты же мой самый строптивый зверек, — он дернулся и
шумно выдохнул, когда нож вонзился глубже в плоть, но так и не попытался вырваться.
Знал, что против всех воронов он проиграет, знал, что будет защищать Эндрю и
остальных, ничуть не заботясь о себе, знал, что бывшая команда этим воспользуется.
— Говори, зачем пришел.
— За тобой, — Рико определенно намеренно говорил по-английски. — Вернешься в

Гнездо, и никто больше не пострадает, — он даже убрал нож от горла Веснински в знак
доброй воли. — Больше никаких сюрпризов и драк, больше никакой крови, как ты всегда
и хотел. Все это закончится. Ты только должен поехать с нами, — он видел, как
сомнение плещется в пронзительных голубых глазах напротив, поэтому поспешил
добавить. — Я даже оставлю в покое Жана и Кевина.
— Не смей! — в голос крикнули Аарон, Ники и Эндрю, чем явно удивили друг друга. Вот
от кого этого ожидать точно было нельзя — «нормальный» Миньярд.
— Хватит строить из себя гребаного мученика! — на немецком зашипел Эндрю, зная, что
Морияма не владеет этим языком. — Мы уже это обсуждали! И твои братья не простят
тебе этого!
— Он оставит вас в покое, — еле слышно заговорил Нат, глядя при этом только на
Рико. — Всех вас. Вы будете в безопасности. И Кевин, и Жан, и твоя семья, и
старшие… и ты.
Эндрю еле удерживал себя на месте, еле заставлял себя стоять, чтобы не рвануть
вперед и не вспороть всем этим уродам глотки, чтобы не отшвырнуть Рико в сторону и…
закрыть Ната собой, крича: «Он остается!» — потому что ему нужно было, чтобы рыжий
идиот остался. Потому что он уже привык к тому, что тот где-то рядом, к тому, что
тренировки, когда неподалеку слышатся едкие насмешливые комментарии Ната, стали
терпимыми, потому что вечера в компании старших стали не такими уж невыносимыми, а
сидеть на крыше в одиночестве стало чем-то странным. Миньярд лихорадочно перебирал
в своей памяти все их разговоры, стараясь вычленить хоть какое-то обещание, которое
могло бы удержать Ната, стараясь зацепиться хоть за что-то, оправдывая свои
действия тем, что Кевин потом будет выть, как оборотень на луну, а… да плевать, как
и почему! Нат должен остаться! Он — лис! И тут Эндрю осенило.
— Ты — лис, — уверенно сказал он, надеясь, что рыжий наконец посмотрит на него,
прочитает все по глазам, как делал это обычно, пусть Эндрю и ненавидел его за это.
— Тебе не нужно летать, — другим могло показаться, что он говорит какой-то бред, но
они двое понимали…
Нат резко перевел на него взгляд, полный отчаяния, словно своим согласием на
предложение Рико он не подписывает себе смертный приговор, словно Эндрю вынуждает
его сделать что-то донельзя неправильное, противоречащее самому бытию. Может, так и
было. Но они оба понимали, что в Гнезде он не выживет. Что если однажды он и смог
вырваться оттуда, второго раза не будет. И Эндрю ненавидел этот искренний и
совершенно открытый взгляд, предназначенный только для него одного, но видный всем
в комнате. Нат смотрел на него так, будто он был последним, за что тот цеплялся,
был последним, что вообще давало ему дышать и жить. От этого взгляда хотелось
отвернуться, спрятаться, но Эндрю смотрел в ответ, потому что знал — закроет глаза,
и Веснински тут же исчезнет. Но на этот раз навсегда. А это было… неправильно.
— Правило семи «не», — хрипло отозвался наконец Нат. — Оно не действительно, — что-
то сломленное, но от этого не менее облегченное, проскользнуло во взгляде, прежде
чем он ожесточился, врезаясь в силуэты воронов, которые все еще были готовы в любой
момент ринуться в бой. — Они пожалеют.
— Пожалеют, — кивнул Эндрю, понимая его с полуслова. Прошло не больше минуты, но им

обоим это время показалось вечностью.
— Надеюсь, ты прощался, — устало вздохнул Рико, — потому что…
— Я остаюсь. Выметайтесь.
— Что? — первый номер, кажется, и правда оглох в этот момент.
— Что слышал, — Нат с силой оттолкнул от себя человека, которого когда-то называл
братом. — Забирай своих воронов и съебывай на хуй из моего дома, блядина ты
подзаборная!
— Ты пожалеешь об этом.
— Нет, второй, это ты пожалеешь, — голубые глаза загорелись и ожесточились, тогда

как мускулы на лице зашевелились. — Съебались на хуй! — на японском рявкнул
Веснински. — А ты, — он вплотную придвинулся к замершему Рико, — начинай молиться,
потому что я приду по твою душу, я выцарапаю ее из твоей грудной клетки и скормлю
всем демонам ада, после чего превращу твое тело в подобие мяса и смешаю с кормом
для свиней в Балтиморе.
Рико побледнел, его дыхание сбилось, тогда как Нат… он и правда походил на дьявола
из глубин преисподней, который впервые за долгое время вырвался на свободу. Эта
холодная жесткая улыбка, спокойный, но острый взгляд, плавные, но выверенные и
быстрые движения — все говорило о том, что нужно бежать и прятаться, что этот
человек убьет и уничтожит. И Эндрю против воли и какого-либо здравого смысла ощутил
еле различимый восторг на кончиках пальцев.
— Я говорил тебе, братишка, что у всех действий есть последствия. Говорил? Говорил.
Готовься. Потому что поднятая тобой волна утопит тебя. Ты разбудил дьявола. И он не
уснет, пока не добьется своего. А теперь… — он улыбнулся еще шире, приобретая
безумный оттенок, от чего Рико невольно сделал шаг назад. — Беги.
И вороны попятились на выход, словно забыв о своем короле и предыдущих приказах

Мориямы. Потому что инстинкт самосохранения был сильнее, потому что они знали, что
Натаниэль, каким они видели его сейчас, был куда страшнее даже Рико в гневе. Потому
что именно так выглядел дьявол Эвермора. Таким был Натаниэль, когда трое воронов
решили напасть на Жана и отыметь его по кругу, именно таким он был, когда кто-то
угрожал его семье оружием. Именно таким он стал, когда кто-то посмел угрожать
лисам.
Стоило двери захлопнуться, как Веснински словно обмяк, а эмоции соскользнули с его
лица, уступая место всепоглощающей апатии. Он знал, что сделал только что, от чего
отказался, на что согласился, и кого выпустил из глубин своей души. Но куда
страшнее ему сейчас было посмотреть на лисов, на Ники, который называет его своим
другом и солнечным мальчиком, на Эрика, с которым они смеялись всего полчаса назад,
на Аарона, который и так считал его угрозой и… на Эндрю. Потому что если раньше Нат
и показывал ему своих демонов, то лишь чуть-чуть, давал взглянуть краем глаза, но
никогда не представал во всей красе, выворачивая всю тьму и грязь. Вот такого
Натаниэля он не хотел показывать ни лисам, ни даже братьям, ведь даже Жан и Кевин
вздрагивали, видя этот блеск в глазах, эту ухмылку, присущую старшему Веснински.
«Мяснику».
— У тебя фетиш какой-то насаживаться на ножи? — спустя, наверное, десять минут
тишины спросил Аарон.
Нат дернулся, как от удара, затравленно глядя на близнеца, который все еще казался
полуживым, но уже через секунду тот двинулся в ванную, чтобы вернуться с небольшой
аптечкой. Все это походило на одну большую гребаную шутку. Аарон Миньярд по
собственной воле решил помочь ему?! Аарон Миньярд не попытался — даже не попытался!
— наорать на него или выдавить что-то?! А просто кивнул на диван?!
— Я на врача учусь, — напомнил защитник, явно неверно истолковав поведение рыжего
придурка. — Ясно, выходи из прострации. Эрик?
— Это ссадина, — отмахнулся Клозе, но Ники тут же толкнул своего парня к кузену.
— Мне объяснят, что это вообще было?
— Наш ядерный пиздец, — хмыкнул Аарон, уже начиная промывать небольшую рану.
— Видишь ли, мы — лисы. Как все, жить просто не можем. А Нат, Кевин и Жан — бывшие
вороны, которыми одержим тот урод, прижавший Веснински к стенке, и они прибавляют
нашей жизни перчинки. У нас половина команды — бывшие наркоманы, вот и
довольствуемся новым наркотиком, — рассуждал Миньярд с какой-то легкостью и
небрежностью в голосе, что явно было в разы чудесатее, чем налет воронов на Лисью
башню в Рождество. — На самом деле, это и правда ядерный пиздец, столько дерьма, и
всё из-за какого-то капризного ребенка, который не может контролировать собственные
эмоции, наделенный властью, но, как видишь, и этот рыжий урод не промах, — хоть
что-то не менялось. — Кстати, было весьма эффектно, вынужден признать.
— Что? — глухо спросил Нат, который, казалось, все еще не понимал происходящего.
— Этот твой монолог, — пояснил Миньярд, отпуская таки Эрика, бросив при этом Ники
мазь от синяков. — Уверен, один из них точно наложил в штаны. Ты отошел или
продолжишь заляпывать своей кровью одежду?
— Не нужна мне!.. — Нат осекся на полуслове, замер, глядя в совершенно

расслабленное лицо Аарона, который сейчас, как никогда прежде, походил на брата,
если бы не надменность во взгляде, а потом рухнул на диван. — Да.
— Надо Ваймаку позвонить, — пробормотал Ники, уже доставая телефон.
— Нет! — Нат дернулся, от чего Аарону пришлось так же отпрянуть. — Он сейчас…
— рыжий поджал губы. Брат не запрещал ему рассказывать остальным, кто его отец, да
и учитывая, сколько всего Дэй растрепал остальным о Нате, он имел право один раз
распустить язык. — Он с Кевином. У Дэя инфаркт случится, когда он узнает, просто…
расскажем завтра утром.
— А что Кевин забыл у тренера в Рождество? — удивленно вскинул брови защитник. — Он
же вроде к отцу должен был… Стой! Ваймак — отец Кевина?!
— Я этого не говорил, — пробормотал Нат, откидываясь обратно на подушки.
— Вышли все, — хриплый голос Эндрю разорвал реальность на сотни кусков.
— Эн…
— Вон.
Выругавшись себе под нос, Ники поднялся со своего места и потянул за собой Эрика,
прекрасно понимая, что, дай бог, если Аарон будет сегодня ночевать в своей постели,
а не на диване в комнате Жана и Ната, хотя, учитывая то, какие волны ненависти
исходили от голкипера во все стороны… Скорее всего, на диване Аарон проведет даже
не одну ночь. «Нормальный» близнец несколько секунд смотрел то на брата, то на
оказавшуюся достаточно глубокой рану Ната, но, наконец, решив, что рыжий и не из
такого дерьма выбирался без помощи, двинулся на выход. Возможно, как только они
войдут в другую комнату, Ники набросится на него с вопросами, почему он вдруг стал
таким дружелюбным, белым и пушистым, но… тот ему не ответит. Не ответит, потому что
не скажет этого вслух никогда в своей жизни. Он видел, как три ворона скрутили
брата, выворачивая его руки, причиняя физическую и ментальную боль своими руками, и
он видел, как рванул с места Веснински. Помнил, как после резких слов, выкрикнутых
на японском, Эндрю отпустили… Но прежде, чем он ринулся в бой, прежде, чем поставил
себя под удар, Нат сказал ему не вмешиваться, не рисковать собой. Этот рыжий
придурок защищал их. Защищал Эндрю, защищал всю семью Аарона, что была в комнате,
защищал всех лисов. Он был готов согласиться на сделку, это было отчетливо видно по
его лицу. Он был готов согласиться на ад и мучения, если после этого его команда
окажется в безопасности. А потом Эндрю сказал ему те совершенно непонятные
остальным слова, которые послужили спусковым крючком. Он словно разрешил Нату
спустить своих демонов с цепи…
Не сказать, чтобы Аарон совершенно поменял свое мнение об этом человеке или
почувствовал вину за все, что говорил раньше. Нет. Но он принял решение. Нат — не
угроза для них. Нат — не враг. Нат — свой. Пусть он его и не переваривал.
Эндрю стоял все там же, не двинулся с места с того самого момента, как вороны
отпустили его. Тело все еще гудело от напряжения, а в груди клокотала ярость. И он
даже не знал толком, на что злился. Наверное, на весь этот мир.
— Я могу уехать, — почти шепотом сказал Нат, все так же откинув голову на подушки,
прикрыв глаза.
— Ты почти согласился. Почему?
— Я тебе ответил, Эндрю, — он устало выдохнул, но заставил себя сесть ровно, однако
смотрел куда-то в сторону, мимо Миньярда. — Правило не действительно и уже давно. И
кто-то говорил мне показать зубы. Видимо, пришло время.
— Пришло время? — за секунду Эндрю преодолел разделявшее их расстояние и дернул

Ната за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Ты чуть не согласился!
Смотри на меня! — рыкнул он, когда рыжий попытался отвести взгляд. — Смотри на меня
и не смей врать. Какого черта ты чуть не согласился?! И почему потом передумал?
— Ты и сам знаешь ответы.
И будь проклят этот рыжий идиот, потому что Эндрю и правда знал, но не хотел верить
в это. Ему требовалось подтверждение. Как точное «да», когда он целовал его или
касался груди под одеждой, пусть и знал заранее ответ наркомана. Он просто не мог
вот так взять и поверить, принять.
— Говори.
— Согласился, потому что моя семья стала больше. Потому что я не допущу, чтобы кто-
то из вас пострадал. Не допущу, чтобы пострадал ты. Ты не виноват в том, что я тот,
кто я есть, в том, что я существую. Передумал, потому что… — он запнулся, но
взгляда не отвел, уверенно глядя прямо в лицо Эндрю. — Потому что ты сказал.
Потому что ты говорил мне остаться. Потому что ты обещал протянуть руку. Потому что
я привязался. Потому что ты дал ключи, и я назвал это домом. Потому что здесь мне
не нужно врать. Мне не нужно врать рядом с тобой. И за вас я порву им глотки.
Миньярд зло поджал губы, скривился, попытался выдавить из себя что-то сквозь
стиснутые зубы, но попросту не смог. Что он мог ему сказать? Что он идиот?
— Ты недоговариваешь.
— Недоговариваю, — легко согласился Веснински. — Больше всего я не хотел показывать

это. Именно это я прятал от остальных.
— И от меня, — слова почему-то отдавались горечью на языке.
— Показывал, но не все. И ты знаешь, почему. Я просто… — все-таки он опустил

взгляд, но Эндрю чуть дернул, заставляя снова смотреть ему в глаза. — Я просто
хотел остаться хотя бы Натаниэлем, а не «Мясником» и дьяволом Эвермора, — признался
наконец он. — Именно это дьявол, а не то, что вы видели. Вот чего боится даже Рико.
— И тут есть, чего бояться, — хмыкнул Эндрю, ничуть не заботясь о том, как больно
его слова били рыжего. — Но не нам. И не мне.
— Откуда такая уверенность? — Нат и правда этого не понимал. Он и сам не знал,

сможет ли сдержаться, если…
— Потому что я тебя знаю, — Миньярд криво усмехнулся, словно это и правда
достижение, коим это знание, наверное, и было. — И вот уж кем ты точно не
являешься, так это трусом, так что посмотри правде в глаза.
Натаниэль открыл было рот, чтобы ответить, он хотел ответить, но когда набрал в
легкие воздух, понял, что слова просто закончились, а в голове было пусто. Не было
совсем ничего. Не осталось ни злости, ни страха, ни раскаяния, ни волнения, ни
радости, ни даже облегчения. Простая пустота и небытие. Понурив голову, он закрыл
глаза, стараясь собрать себя по частям, стараясь понять, есть ли внутри хоть что-
то, как вдруг раздалась легкая французская песня:
Je veux d'l'amour, d'la joie, de la bonne humeur,{?}[Я хочу любви, веселья,

хорошего настроения!]
Ce n'est pas votre argent qui f'ra mon bonheur,{?}[Ваши деньги не принесут мне
радости.]
Moi j'veux crever la main sur le coeur papalapapapala{?}[Я хочу прожить жизнь с
чистым сердцем. Папалапапапала!]
Все тело сковал ужас. Нет. Это не могло быть случайностью… «Жана ты сплавил в
Калифорнию, ладно, ему мой подарок дойдет» — сказал совсем недавно Рико, когда
ввалился в общежитие. Подорвавшись с места, чуть не налетев на отпрянувшего Эндрю,
с замиранием сердца Нат поднял трубку.
— Натаниэль?
— Нокс… — это был не Жан. Это был Джереми, и от этого было только хуже. Нет…
— Жан сказал… я… — НЕТ! НЕТ! НЕТ!
— Джереми, слушай меня! — Веснински стиснул телефон с такой силой, что казалось, он
вот-вот должен был затрещать. — Что произошло? Конкретно.
— На нас напали. Меня отшвырнули в сторону, а Жан… Он в больнице. Врачи сказали…
— Что произошло? — до ужаса спокойно повторил свой вопрос Нат.
— Несколько ножевых ранений, — голос Нокса надломился. Видимо, на нем было лишь
несколько царапин, и он чувствовал себя виноватым, но сейчас это было последним,
что интересовало бывшего ворона. — Я пытался… Жан сказал звонить тебе, если… Черт,
я должен был…
— Слушай меня внимательно, — перебил Натаниэль. — Ты, наверное, это знаешь, но я

все повторю, а потом сброшу. Звонить мне можно будет только в экстренной ситуации.
В остальных случаях звони Кевину или Эндрю Миньярду, нашему голкиперу. Жан боится
врачей до усрачки, но не позволяй ему выписываться следующие три дня. Он должен
лежать. Хоть наручниками его прикуй, плевать. Потом отпусти. Он рванет в Пальметто.
Не останавливай его, он переломает тебе все кости и психику, пожалеешь, что на свет
родился. Если переживаешь, приезжай с ним. Алкоголь только на пятый день и не
больше двух стопок водки, потом можно постепенно увеличивать дозу, Кевин расскажет.
Если будет спрашивать, где я и что делаю, отвечай, что ушел погулять. Больше ничего
не говори. Скажи, что понял меня.
— Прости, я должен был присматривать за ним, а я…
— Прекрати винить себя в том, что не мог контролировать. Захочешь поплакаться в

жилетку, обратись к психологу или кому-нибудь, у кого есть эмпатия. Вопросы?
— Нет.
Нат тут же сбросил вызов, до крови закусывая нижнюю губу. Его грудь тяжело
вздымалась, мысли лихорадочно носились взад-вперед, тогда как перед глазами поплыли
алые пятна. Он отказал Рико, и тот, как только покинул кампус, отдал приказ. Он не
мог причинить вреда Нату, поэтому напал на Жана. Он сделал первый шаг в их кровавой
войне. И будь проклят Веснински, если оставит это без ответа.
— Что с Наполеоном?
— Несколько ножевых ранений. Через три дня, наверное, припрется сюда с Ноксом. Он
как пес, все заживает быстро, но… — Нат тряхнул головой, словно стараясь сбить с
себя спесь. — Я его, блять, закопаю! — дернув телефон на себя, он за несколько
секунд нашел нужный контакт. Человек не заставил себя долго ждать и почти тут же
взял трубку:
— Мать моя, малыш, ты про меня вспомнил?! — девушка на том конце звонко
рассмеялась.
— Не до хуйни сейчас, — зло ответил Веснински, еле сдерживая рык, рвущийся из
груди.
— Воу, полегче. Полагаю, сейчас я говорю с дьяволом… Чем могу помочь?
— Где бы ты сейчас ни была, чтобы завтра к двенадцати часам была около общежития
спортсменов в университете Пальметто.
— Что делать будем?

— Разъебем Эвермор на хуй и укажем Рико его место.
— Но Кенго и Ичиро…
— Это мои разборки с Рико, Морияма ни при чем. Они на мне. Выполнять.
— Как прикажете, — в голосе ни капли веселья. Она знала, что сейчас не до шуток,
могла различить эхо ада, сквозящее в железном голосе Веснински.
И снова сбросить вызов, снова шумно выдохнуть, стараясь привести себя в чувство,
снова зажмурить глаза, лишь бы убрать эти ненавистные цветные пляшущие пятна. Нат
должен был прийти в себя, он должен был собрать свои мысли воедино, должен был
заставить себя встать и идти дальше, бороться, бить, защищать, убивать…
— Сядь.
Ровный голос Эндрю врезался в голову, выбивая все остальное. Рыжему показалось, что
он рухнул в прорубь, но эти прохлада и тишина были такими манящими, такими
ласкающими и нужными, что он тут же подчинился, возвращаясь на прежнее место на
диване, упираясь локтями в колени и стягивая волосы пальцами. Сердце глухо билось о
ребра, а во рту было сухо. Он ошибся, он виноват, он проигрывает, он дал слабину,
он… умрет, если все не исправит. Если Жан не оправится на этот раз и сломается,
если кто-то из лисов пострадает просто потому, что их команда подобрала сбежавших
птенцов, если Рико не остановится, если все это будет напрасно — Нат просто себя не
простит. Нужно было что-то делать. Срочно. Но сейчас… он мог только сидеть и ждать
утра, когда приедет та, что была рядом с ним с ранних лет. Та, что пережила не
меньший ад, но вместо того, чтобы сдаться, стала его королевой и… Холодные пальцы
коснулись его волос и проскользнули под его собственные руки, словно останавливая
панику.
— Прекрати, — голос Эндрю был ровным, слегка небрежным, но без капли злости. — Ты
сейчас только дров наломаешь.
— Поэтому я позвонил ей.
— Кому?
— Полуночнице Балтимора… — Оливии Малкольм.
========== Глава 19 - Что это? ==========
За ночь ни Нат, ни Эндрю не уснули ни на минуту. Они не говорили, не касались друг

друга, но были поблизости, то и дело маячили на периферии зрения, словно говоря
этим, что они оба не одиноки. А к трем часам ночи Нат и вовсе оставил после себя на
подоконнике старую потрепанную книгу Фридриха Ницше на немецком, которая,
несомненно, лежала там не просто так и служила, вероятно, извинением за «Убийство
на Ниле». За окном начинало светать, когда рыжий решил, что пришло время сварить
свежий кофе. Все его действия были ровными, выверенными и доведенными до
автоматизма. Он не думал. Ни о чем. Просто делал, глядя на то, как перемалываются
зерна, слушая урчание, а потом шипение кофеварки. Это было обыденностью, это было
нормально, это помогало не думать о том, что было до и после. Сейчас был только
кофе. Пока не раздался стук в дверь. Нат дернулся, рванул к двери, но Эндрю уже был
там. Вероятно, он, ведомый запахом кофе, поплелся на кухню, поэтому и оказался
ближе к входной двери, и теперь стоял в коридоре, вжимая девушку в стену, приставив
нож к ее горлу, тогда как она… казалось, была готова рассмеяться, но не
предпринимала никаких попыток вырваться. Ее длинные жесткие черные волосы были
собраны в высокий хвост, в ухе, как заметил Нат, появился новый прокол в хряще, а
кольцо в брови заменили черные шарики. Как и всегда, на губах почти черная помада,
а слегка узкие глаза подведены стрелками.
— Оливия, не пробовала предупреждать? — поинтересовался рыжий, подперев плечом
косяк двери.
— Ах, да, я и забыла, какой подарочек тебе подсунул говнистый младенец ночью, —
хохотнула девушка, по голосу поняв, что вчерашняя буря уже прошла. — Миньярд,
отпусти меня.
— Отпусти ее, своя, — кивнул Нат на слегка вопросительный взгляд Эндрю.
— Все живы? — из соседней двери показалась голова Ники.
— Где трупы? — за ним появилась и макушка Аарона.
— Гостеприимство у вас, конечно, на высоте, — присвистнула Малкольм, от которой уже

отошел голкипер, игнорируя два новых лица. — Я и правда до последнего не верила в
то, что ты осел тут…
— Лучше бы я прозябал в Гнезде? — скептически выгнув бровь, спросил Веснински.
— Эвермор тебе хотя бы внешне подходил.
— Это кто? — второй Миньярд вышел в коридор, хмуро осматривая девушку.

— Потерявшаяся сестра Рико?
— Мелочь, поосторожнее на поворотах, — предупредила Оливия, ощетинившись, хоть и

была от силы на пару сантиметров выше Ната. — За такое сравнение можно и языка
лишиться.
— Он такой всегда, смирись, — отмахнулся Нат. — Пошли, кофе тебе налью, — он как
раз отвернулся, чтобы вернуться на кухню, когда девушка прыгнула ему на спину,
крепко обнимая за шею и оплетая ногами талию. — Слезь.
— Не-а. Я восемь часов за рулем просидела, — она уткнулась носом в изгиб его шеи.
— М-м-м-м, одеколон поменял?
— Да, мартышка, — подхватив ее под бедра и чуть подбросив, устраивая удобнее, Нат
пошел на кухню со своим грузом. Он знал, что Оливия скучала по нему, как и он по
ней, поэтому не мог отказать подруге в этих ее детских забавах. — Тебе как обычно?
— девушка проурчала ему что-то на ухо, на что рыжий кивнул и принялся наливать
кофе, смешивая с молоком и добавляя сахар, ничуть не замечая ее веса на своем теле.
В конце концов, он всегда был в прекрасной физической форме.
— Нат, что это за чудесное и необычное создание? — сияя, спросил Ники, оказываясь
рядом и с любопытством рассматривая незнакомку, словно этой ночью ничего и не
произошло, а за стенкой не спал его парень и почти жених.
— Это одна из самых опасных девушек на всем восточном побережье, — невинно ответил
Веснински, осторожно опуская девушку на столешницу и тут же вручая ей кофе, —
Полуночница Балтимора, ведьма, дочь Лолы Малкольм, правой руки моего отца, и та,
что вот уже три года, назло всем, ведет дела, пока я играю в экси.
— Да ты мастер представлений, — фыркнула девушка, не отрываясь от кофе. — Меня

зовут Оливия, но можно просто Лив. Если коротко и просто, я решаю проблемы и
вытаскиваю вот эту симпатичную попку из всего дерьма, которое он не может разгрести
сам, — она собственнически притянула к себе Ната и крепко поцеловала его в щеку, на
что парень не отреагировал никак от слова совсем. — Кстати, твоя пятая точка стала
еще прекраснее. Для меня старался?
— А твои ручки еще шаловливее. Для меня старалась? — вернул ей ее же мяч Нат. — Мой
телефон, — он вытянул руку, в которую тут же лег смартфон. — Умница. И не
заигрывайся, ты тут по делу.
— А может я тоже захочу остаться и поиграть? — фыркнула она, недовольно скрестив
руки на груди. — Нет, ну серьезно, я уже сколько лет не могу лицезреть тебя на
постоянной основе! Я скучаю! А вдруг у тебя кто-то появится?! Что я тогда буду
делать? Пускать по тебе слюни, пока ты ни с кем не встречаешься, в разы проще,
чем!..
— Я тебе рот зашью когда-нибудь, поняла? — строго сказал Нат, однако его выдали
веселые искры в голубых глазах. Нет, он определенно скучал по этой занозе в своей
заднице.
— Умоляю, не делай этого, я готов слушать ее вечность! — воскликнул Ники,

пробираясь к девушке, но рыжий мягко оттолкнул друга назад. — Как давно ты знаешь
нашего симпатяшку?
— Я знаю его с рождения, — с гордостью вскинула подбородок Лив. — Мы росли и
тренировались вместе, хоть я и старше на два года. Так что… Кстати! — она соскочила
на пол и, покопавшись в карманах джинс, достала какую-то сложенную пополам
фотографию. — Смотри, что есть!
Нат взял из ее рук снимок и еле сдержал рвущийся из груди смех. Лив ненавидела свою
мать и дядю, наверное, так же сильно, как и Нат своего отца, но, в отличие от
Веснински, она была не в такой выигрышной ситуации. Пусть, заняв место Натана,
дьявол и запретил всем трогать младшую Малкольм, это не значило, что трое
родственничков прекратили свою войну. То и дело они устраивали друг другу подставы
и ловушки, которые никак не влияли на бизнес. То Лола подставит дочь, из-за чего ей
приходится чуть ли не по канализации бежать от фараонов, то Лив отправит наряд
туда, где засели ее мать и дядя. Наблюдать за этим было просто невероятно прекрасно
и захватывающе, но снимок… Нат не знал, как подруга провернула это, но был готов
аплодировать стоя. Лола и Ромеро, прижавшись друг к другу, стояли на каком-то
контейнере и отгоняли швабрами рвущихся к ним собак. Судя по всему, это был один из
их складов в порту.
— Умница, пять с плюсом. Возьми с полки конфетку.
— Спасибо, папочка, — съязвила девушка, выхватывая у него из рук снимок и, скинув

рюкзак, стянула с себя верхнюю одежду, оставаясь в одном обтягивающем топе,
открывая вид на свои забитые татуировками руки. — Так какой план? — она села за
стол, вальяжно откинувшись на спинку стула.
— Хоть кто-то соизволит объяснить что за хуйня, блять, происходит? — не выдержал
наконец Аарон.
— Полагаю, приехала та, что поможет Натаниэлю отомстить Рико, — хмыкнул Эндрю,
игнорируя то, как рыжий дернулся от собственного полного имени.
Несколько секунд они просто прожигали друг друга взглядами, пока наконец на губах
Веснински не расцвела надменная ухмылка. Если блондин считал, что его пустая мина
может обмануть Ната или он думал, что рыжий все это время не следил за ним краем
глаза, то глубоко заблуждался. Он видел недоверие, когда Лив только завалилась,
видел глухое раздражение, когда она вела себя с Натом, как со своим любимым
плюшевым медведем, а тот гнев, что проскользнул в золотых глазах, когда она крепко
поцеловала его, проглядел бы только слепой. Эндрю определенно бесился от непонятно
откуда взявшейся собственницы, которая только вслух не сказала, что этот рыжий
идиот принадлежит ей, тогда как сам Миньярд… а что, собственно? Этот вопрос повис в
воздухе, а карие глаза за мгновенье потеряли всякую концентрацию.
Он целовал Ната, он хотел его, он позволял тому касаться себя и не испытывал при
этом дискомфорта, он доверял Нату, он хотел, чтобы тот остался. Это ведь просто
игра, верно?.. Тогда почему так хочется, чтобы эта девчонка исчезла или хотя бы
перестала так любовно смотреть на совершенно невозмутимого рыжего? На языке почему-
то вертелось слишком много неправильных странных вопросов, которые Эндрю бы никогда
не задал до этого момента.
Словно не видя напряженных взглядов обоих близнецов, Лив притянула к себе рюкзак за
лямку, а потом достала какие-то скрученные бумаги, которые оказались чертежами и
схемами…
— Что? Я хорошая девочка, подготовилась, — пожала плечами девушка, заметив

удивленный взгляд Ната.
— Завтрак, — только и сказал Эндрю, после чего пошел в свою комнату, давая этим
понять, что есть они будут не дома и это не предложение.
— Он ужасно хмурый, — хмыкнула Лив, а потом широко и хищно улыбнулась. — Ставлю на
то, что в постели он просто бог!
— Нат, я ее забираю! — воскликнул Хэммик.
— Ники, ты гей, — усмехнулся Нат, — и твой любимый в соседней комнате.
— Уверен, он меня поймет, — отмахнулся Ники.
— О, тройничок!
— Блять, я уже ее не перевариваю, — застонал Аарон. — Она точно тебе нужна?

— обратился он уже к Веснински.
— Увы, да. Характер у нее дерьмовый, язык и того хуже, но вот таланты и связи, — он
развел руками. — Она — лучшая.
— Я тоже тебя люблю, карапуз.
— Еще раз меня так назовешь, отправлю к твоему отцу.
— Фу, противный. Чуть что, сразу в могилу, — дверь спальни хлопнула, оповещая о
том, что Эндрю собирается уходить. — Куда идем? — с готовностью спросила девушка,
поднимаясь на ноги.
— Аарон, Ники, присмотрите за этой, не оставляйте одну и следите за каждым шагом, —

спокойно сказал Миньярд, глядя при этом только на Ната. — А ты идешь со мной.
— Лив, не дай им умереть, руки не распускать, язык тоже. О, и если придет Кевин, не
задуши его.
— Кевин?! — она подпрыгнула на месте, а ее черные глаза восторженно вспыхнули.

— Где этот алкаш?!
— Сиди тихо и не высовывайся, — шикнул на нее рыжий. — Найди людей, которые

подгонят нам шесть трупов комплекции основного состава воронов, — уже совершенно
серьезно заговорил он, — и хирурга, который согласится подправить им лица. Нужно
будет провернуть все очень быстро и тихо. Команда из пяти-семи человек на ночь, не
больше.
— Притащи мне что-нибудь сладкое и соленое, — закатила глаза Лив, возвращаясь на

свое место и доставая ноутбук, тогда как с ее лица резко исчезли все озорство и
веселье. Она стала совершенно серьезной, а ее и без того тонкие скулы заострились.
— Что он сейчас сказал? — хрипло пробормотал Ники, отшатнувшись.
— Прости, солнышко ушло на перекур, встречай дьявола Эвермора, — хищно усмехнулся

Нат и, отсалютовав другу двумя пальцами от виска, двинулся следом за Эндрю на
выход.
— Мда, пизда Рико, — хмыкнула Оливия.
***
У Жана болело все, каждая клеточка его и без того потрепанного тела, но он гнал
боль прочь, восстанавливая в голове события. Они с Джереми гуляли, все было хорошо,
они уже шли к дому, когда на них напали. Их было пятеро, у них были ножи, они
оттолкнули капитана троянцев, зажав самого Моро в угол. Он отбивался. А потом был
сильный удар в живот. Удар ножом, Жан знал эту боль. А потом еще, кажется, два или
три раза. На них напали. Он пострадал. Что с Джереми?! Парень резко сел в кровати,
застонав от боли, как вдруг в его плечи вцепились чьи-то руки. «НЕТ!» — взревело
все его существо. Жан дернулся, одним резким и сильным движением стряхивая с себя
руки, а потом скатился с кровати на пол, больно ударяясь о кафель. Плевать. Надо
вырваться, надо найти укрытие, закрыть дверь, подпереть ее чем-нибудь, а потом
позвонить Нату и…
— Не трогайте его! — голос Джереми разорвал мир на части.
Загнанные глаза Жана метнулись туда, откуда исходил звук. Только теперь, наверное,
он мог по-настоящему видеть, до этого все было размыто или вовсе не складывалось в
изображение реальности. Он был в палате. В больнице. Он оттолкнул от себя
медсестру. Он… Что он…
— Жан, ты не в Гнезде, — мягко сказал Джереми, медленно приближаясь к нему, словно

Моро был напуганным зверьком. — Ты со мной, все хорошо, ma lune{?}[моя луна], тебе
не причинят вреда. Ты слышишь меня?
Паника начала отступать. И тогда пришла боль. Зашипев, Жан обмяк на полу,
привалившись спиной к стене, скривившись от того, как заныло его тело. Видимо,
когда он свалился с кровати, он сильно ударился животом, где были раны, но до
прихода Джереми он не ощущал боли, гонимый страхом… В Гнезде он мог не чувствовать
боль очень долго. Но он больше не в Эверморе. И рядом есть Джереми. Словно в
подтверждение этого, осторожные, но крепкие руки приподняли его и помогли
опуститься обратно на кровать, а после и занять горизонтальное положение.
Пробормотав себе что-то нечленораздельное под нос, Жан откинулся на подушки,
стараясь игнорировать темные пятна перед глазами.
— Мне надо домой… — прошептал он, чувствуя тепло Нокса рядом. — Мне надо к братьям,
я должен…
— Ты пролежишь здесь три дня, это не обсуждается, — словно не своим, слишком
строгим и сухим голосом сказал Джереми.
— Нет, я…
— Я звонил Натаниэлю, Жан, — на этих словах серые глаза француза резко
распахнулись. — Ты остаешься в больнице, пока хоть немного не придешь в себя. Я
никуда не уйду, хорошо? Но тебе нужно восстановиться. Это не просто растяжение.
— Джереми, я не могу здесь оставаться, я просто…

— Я знаю, но я рядом, — сухие пальцы переплелись с холодными пальцами Моро. — Мы
будем в порядке. Tu te réveilles et je suis proche{?}[Ты проснуться, и я быть
рядом].
Невольно Жан улыбнулся на эту корявую, но такую искреннюю и теплую фразу на его
родном языке, прикрыв глаза. Хотелось просто рассмеяться. Раньше, если он
просыпался после каких-то травм, то всегда надеялся очнуться в своей комнате, на
кровати, чувствуя себя побитой собакой, ощущая на себе тяжелый пристальный взгляд
голубых глаз брата, а теперь… он знал, что когда проснется, почувствует тепло вечно
сухих, но мягких ладоней, увидит теплую улыбку и получит поцелуй в лоб, не
принуждающий ни к чему, лишь дарящий заботу и покой. И этого было достаточно, чтобы
он провалился в столь нужный ему сейчас сон.
Заметив, что дыхание Жана выровнялось и стало глубоким, Джереми облегченно выдохнул
и кивнул собственным мыслям. Если он не смог защитить его тогда, отделавшись лишь
ссадинами и сильными ушибами ребер, то теперь он точно не отойдет от Моро ни на шаг
и сделает все, чтобы тот не подвергал себя опасности. От Жана его отвлекло еле
различимое шелестение. Обернувшись, он увидел, как ему пододвинула кресло
медсестра. Она сдержанно и тепло улыбнулась, после чего вышла из палаты, оставляя
парней наедине. Джереми предупредил персонал о том, какой может быть реакция
больного на больницы, успокоительное было наготове, но, как известно, в некоторых
ситуациях, особенные люди могут быть куда действеннее, чем лекарства.
***
Круглосуточная закусочная, в которую они пришли, была пуста, а официантка смотрела

на двух парней, как на главных врагов народа. Она почти швырнула меню на стол, даже
не стараясь быть приветливой, а потом вернулась за стойку, прикладывая к голове
прохладную бутылку воды, судя по всему, маясь от похмелья. Нат спрятал ухмылку,
опустив голову, а потом пробежался глазами по тексту на глянцевой бумаге. Есть не
особо хотелось, но он понимал, что организму просто необходимо топливо, особенно
учитывая то, что весь день он, вероятно, проведет с Лив, продумывая план до
мельчайших деталей.
Она была просто невыносима моментами, травмирована не хуже самого Ната, а

татуировками скрывала свои шрамы, которые считала уродством, но он никогда не
осуждал ее. Они росли вместе, цеплялись друг за друга и помогали, когда могли. Она
была единственной, кто навещал его в Гнезде просто потому, что хотела. И именно она
была той, кто сообщил о приговоре над Натаном. Как только дьявол занял место отца,
он начал доверять многие дела Лив, чтобы поднять ее в глазах остальных, чтобы
назначение ее на такой высокий пост было обоснованным, и после она ни разу его не
подвела. Не сказать, чтобы ей было чуждо насилие, скорее, наоборот, но у Малкольм
были свои правила. Она запрещала трогать детей и карала тех, кто поступал подобным
образом. Для нее дети — неприкосновенны, кем бы они ни были, кем бы ни были их
родители. И Нат уважал это правило.
Эндрю даже не посмотрел в меню. Он бывал здесь с Рене несколько раз и прекрасно
знал весь список блюд. Все его внимание сейчас было направлено на Натаниэля. С
одной стороны, можно было бы сказать: «Раз он доверяет ей, значит и я могу» — но
нет, Эндрю не мог. Эта девушка была странной, какой-то неправильной. То она
походила на безумную Харли Куин, которая с восторгом смотрит на прижатый к ее горлу
нож, то она становится женской копией самого Ната, веселясь и фыркая, то урчит и
ластится к рыжему, словно кошка… У нее тоже было много масок. Но чего-то в ней не
хватало, чтобы вызвать в Эндрю интерес, который вспыхнул в нем при первой же
встрече с Веснински. И пока что он не мог понять, что именно. Может, она не была
искренней, тогда как Нат показывал скорее грани своей личности, а она именно
притворялась? Может, в ней не было чего-то человечного и мирного? Того самого
магнетического спокойствия, что плескалось в голубых глазах? Или легкости? Эндрю
нахмурился, стараясь понять, а почему он вообще сравнивает этих двоих.
— Я, конечно, проницателен, но мысли читать еще не научился, — мягко сказал Нат,
как бы подталкивая к разговору. И это был не тот Веснински, что возился с Лив, как
с ребенком, не тот Натаниэль, что дал ей холодное и жуткое задание. Такой мягкий,
открытый, с лисьей полуулыбкой на губах — Нат был только с Эндрю. И это почему-то
успокаивало, качало, как легкие волны океана в штиль.
— Тогда начинай.
— А что мне тебе рассказать? — рыжий весело усмехнулся, склонив голову набок и
положив подбородок на сплетенные руки на столе.
— Что будете? — официантка устало посмотрела на парней.
— Черный кофе и оладьи с фруктами, а с собой вафли с кленовым сиропом и большую

картошку фри с сыром и беконом, — отозвался Нат, даже не повернув головы.
— Шоколадный милкшейк и оладьи с шоколадом, — фыркнул Эндрю. Это он хотел взять

вафли с кленовым сиропом, но в жизни не взял бы то же, что и Лив.
— Так что мне тебе рассказать? — повторил свой вопрос рыжий идиот, как только
девушка ушла на кухню отдавать заказ. — Если тебя беспокоит Лив, то поверь, это
пустое, — Миньярд мысленно опешил. Интересно, а этот придурок вообще понимает,
насколько двусмысленно это звучит?! — Она хоть и выглядит слегка безумной, но и
мухи без повода не обидит. Аарона она, может, и погрызет, но не тронет. Кстати,
если бы ты не был в этом уверен, думаю, не оставил бы их троих. Так что, да, мне
нужна твоя подсказка, чтобы заговорить.
— Что ты затеял?
— Ты бы мог не тащить меня сюда для этого. Не думал же ты, что я запрусь на кухне с
Лив и ничего тебе не расскажу? — Нат приглушенно рассмеялся, покачав головой.
— Эндрю, ну это даже не серьезно, — и все же он ответил на вопрос: — Я планирую
нанести воронам шикарную психологическую травму, а так же напугать Рико до усрачки.
Будет им ответный подарок на Новый год. Но это если в общих чертах. Подробнее
расскажу в общаге, потому что дважды рассказывать всё я задолбаюсь.
Эндрю задумался, а подходит ли ему такой ответ. Наверное, если он скажет рассказать
все детали, Веснински поломается, но все же скажет. В голове было много, очень
много вопросов, но все они были слишком… неправильными. Нат ведь никто, так,
развлечение на… «Пиздеж чистой воды», — хмыкнул внутренний голос, и Эндрю был готов
зарычать от раздражения. Конечно, он врал себе, точнее, отрицал правду. Ночью,
когда Нат чуть не согласился уехать с воронами, всё внутри Миньярда натянулось,
зарычало против этого, и это было не нормально, это было не правильно. Но глупо
отрицать то, что это было. Рыжий идиот — не галлюцинация. Он есть. И вечера, и ночи
на крыше есть. И поцелуи есть. И это его «твой наркотик — я» — дрейфовавшее на
задворках сознания.
Неужели все и правда настолько банально? Он стал зависим? Нашел новую возможность
словить кайф, но теперь от человека? Интересно, а если Нат исчезнет, у него будет
ломка? Эндрю вспомнил, как странно чувствовал себя, когда Веснински уезжал по
поручениям розового пони, и ответ пришел сам собой — ломка будет похлеще, чем от
таблеток. Сначала это будет легкое замешательство, потом глухое раздражения от
того, что люди слишком глупы, что они не могут видеть и слышать его, понимать и
держать дистанцию, когда это необходимо, а в конце концов он просто начнет
бросаться на всех. Только одного Эндрю не мог представить — чем все закончится.
Каким он станет? Станет как прежде? А каким он вообще был «до»? До Ната он был на
таблетках, был заглушен, подавлен и искусственен, а когда он слез с лекарств, этот
рыжий идиот уже был. Постоянно рядом, где-то неподалеку, только позови и появится,
выскользнет из-за угла, обретет плотность из сигаретного дыма и растворится, как
мираж, как только скажешь. Только вот проблема заключалась в том, что он не хотел,
чтобы этот мираж исчезал…
— Знаешь, что-то подсказывает мне, что Лив и Ники неплохо споются. Они оба просто
неугомонные, — поняв, что ждать от Миньярда чего-либо просто бессмысленно, снова
заговорил Нат. — Конечно, это еще надо попасть ей в настроение, но думаю, если эти
двое объединятся, превратятся в настоящий ураган. Помню, в детстве мама была против
нашего общения, потому что была уверена, что именно Лив втягивает меня во все
неприятности.
— И была права?
— Отчасти, — согласился рыжий. — Лив помогла мне обрести бесстрашие. Я бы сказал,

что она безбашенная. Всегда такой была. С вызовом встречала все угрозы и наказания,
словно считала все это какой-то мелочью. Она жить не может без адреналина. А я,
когда был маленьким, боялся. Очень боялся отца. До сих пор боюсь. Но именно Лив
помогла мне, доказав, что он лишь человек, что он, как и все, смертен. Лив… Она
подталкивала меня вперед, пока я наконец не понял, что могу идти самостоятельно, а
потом и бежать. По головам. По трупам, если придется.
— Как она это сделала? — Эндрю подозрительно прищурился и внимательно посмотрел в

голубые глаза напротив. Он знал, Нат ему не соврет, но хотел видеть каждую эмоцию,
каждый тон.
— Она… — Веснински покачал головой, поджав губы. — Лив случайно метнула в него нож
и попала в плечо, — на лице Ната появилась счастливая улыбка. — Сказала, что
промахнулась мимо цели. Мне тогда было восемь, а ей десять, так что старшие
поверили. Пусть наказание это и не отменило, но хотя бы смягчило.
— Ты никогда не говорил о ней.
— А должен был? С чего бы? Лив… она как призрак. Я даже не знаю, занесена ли она в
государственную базу данных или все ее документы — подделка. Наверное, для
остального мира она даже не существует.
— Но она — важная часть твоей жизни, — Эндрю прищурился, поймав еле заметные тоску
и боль, проскользнувшие в глазах напротив. — Что она сделала, что ты перестал с ней
видеться?
— Я не… — Нат запнулся и закусил нижнюю губу, заставляя себя замолчать. Почти
минуту он смотрел в окно, как тогда, когда Миньярд впервые спросил его, кто такой
Ичиро. Он явно медлил, раздумывал, стоит ли говорить о подобном, хочет ли. — Она
полезла не в свое дело. В мою кровать. Решила, что вправе лезть в мою личную жизнь.
И… — он хмыкнул. — Мы поссорились. Сильно. Вот и все.
— Говно-ответ.
— А что тебя не устраивает в таком ответе? — Веснински откинулся на спинку стула,
вскинув левую бровь.
— Ники занимается этим последние полгода. И? Ты исполняешь его мечты на Рождество.

Не сходится дебет с кредитом.
— Хочешь пересказ событий? — Нат оскалился, показывая свои острые клыки, а его
глаза зло загорелись. — Ладно. У Лив было много вопросов касательно моей
ориентации, или, как она сказала, ее отсутствия. Сначала она таскала меня по барам
и клубам, пытаясь поработать сводницей. Потом были ее собственные попытки переспать
со мной. И в один прекрасный день я обнаружил в своей комнате в Гнезде двух шлюх на
выбор. Парень и девушка. Именно той девушке я и сломал пальцы. Еще вопросы? Нет?
Отлично, потому что я не собираюсь выворачивать перед тобой грязное белье просто,
чтобы позабавить!
— Но ты только что это сделал, — хмыкнул Эндрю совершенно не впечатленный тем, как
у лиса дыбом встала шерсть. Хотя, возможно, это было бы даже забавно, если бы тема
разговора не была столь острой и провокационной. — Возникает вопрос. Зачем?
— Ты бы не отстал.
— Отстал бы. И ты это знаешь.
— Осторожнее, Эндрю, — почти зашептал Нат, наклоняясь к нему, — я ведь могу и в

нападение перейти.
— Ничего ты не сделаешь.
— Язык мой — враг твой.
— Твой язык только твоя проблема, — безразлично ответил Миньярд, чувствуя, как
против его воли холодок бежит по спине. Нет, он точно жаждет умереть здесь и сейчас
самой медленной и мучительной смертью, раз решил вывести рыжего из себя после того,
что произошло ночью.
— Тогда теперь вопросы задавать буду я, за мной их много, — Нат хищно провел языком
по верхнему ряду зубов, словно зверь, почуявший запах крови. — Почему тебя так
интересует… нет, она тебя не интересует, она тебя раздражает. Почему тебя так
раздражает Лив? Почему ты так злишься, когда видишь, как она ведет себя со мной?
Почему тебе так важно знать нашу с ней историю? Почему ты считаешь Лив угрозой?
Угрозой чему? — челюсти Эндрю плотно сжались, глаза заострились, а между бровей
пролегла глубокая складка. Казалось, еще хоть одно слово, и он просто ударит Ната
лицом об стол, но парня это, казалось, ничуть не волновало. Он мстил. И они оба это
понимали. Если для Ната было болезненно лезть в прошлое, в их с Лив прошлое, то для
Эндрю было болезненно все, что связано с чувствами и особенно с теми ощущениями,
что он испытывал рядом с бывшим вороном. — Мой язык мне не враг, — заключил Нат.
— Мой язык — мое отточенное годами оружие, которое я всегда готов пустить в ход. И
оно не пощадит никого. Даже тебя.
— Даже меня? — Эндрю показалось, что еще чуть-чуть и на его губах растянется тот
оскал, что был его вечным спутником, пока он сидел на таблетках. — Ты кем меня
рисуешь в своей голове, а? — он чувствовал, как инстинкты говорят защищаться, хоть
он сам все это и начал. — Что ты там себе напридумывал?
— О, как мило, мы говорим о фантазиях. А все начиналось так невинно.
— Ваш заказ, — оба даже не повернули головы к официантке, не посмотрели на заказ,

буравя взглядами друг друга.
— Кем я рисую тебя в своей голове? — продолжил Нат, когда девушка снова скрылась.
— Я уже говорил. Я вижу тебя. Слышу тебя. А кем ты рисуешь меня? Что ты видишь? Ну
же, Эндрю. Честность за честность. Что ты надумал? Как сгладил неудобные тебе края?
Представляешь себе послушного и покладистого, который никогда не скажет слова
против? Придумал парнишку с темным прошлым, который рвется к свету и свободе, так
благородно рискуя всем ради братьев? Нарисовал образ опасного мальчишки, играющего
секретами и жизнями, картинку потерянного, что наконец обрел веру и идет по
праведному пути? Как ты оправдываешь монстра, которого видишь перед собой? Или ты
просто не хочешь на него смотреть, пряча за всем остальным? — Нат приглушенно, зло
и ядовито рассмеялся, глядя в горящие золотые глаза напротив. — Я дьявол, Эндрю.
Меня боятся. И правильно делают. Я убиваю и пытаю, я причиняю только боль, приношу
разрушения и смерть. Я не вестник смерти, я и есть смерть. Так вот у меня к тебе
вопрос. Ты точно видишь то, что есть, а не то, что хочется?
Эндрю смотрел на человека напротив него и… терялся. Может быть, он и молчал, но

мысленно он и правда пытался ответить на все эти вопросы, как вслух на них ответил
Нат. Он сказал ему правду. Он видит именно его. И от этого ответа все внутри
скручивалось и переворачивалось. Но вот что видел он сам? Он видел много, наверное,
даже слишком много. Эндрю видел злого Ната, грустного, скучающего, тоскливого,
разбитого, смеющегося, радующегося, игривого, казалось, любого. И все это был один
человек, хоть могло и показаться иначе. Нат был разным. Переливался всеми цветами и
эмоциями, как жемчужина. Сглаживал ли он неудобные края? А какие они, эти неудобные
края? Если они и были, то, казалось, идеально вставали в пустоты самого Эндрю,
заполняя, дополняя и выравнивая. Представлял покладистого и послушного, который не
скажет слово против? Что за бред?! Нат был пламенем, неудержимым и всепоглощающим.
Как его точно нельзя было описать, так это — покладистый и послушный. Он —
строптивый, гордый, самодостаточный и уверенный в себе. Он мог идти на уступки, мог
прогнуться, но лишь для собственного комфорта или комфорта тех, кто ему дорог.
Иначе он всегда будет стоять на своем, его не сломать. Прогнуть его нельзя. Только
он сам может решить, когда прогнуться. Придумал ли Эндрю парнишку с темным прошлым,
который рвется к свету и свободе, так благородно рискуя всем ради братьев? Нет, он
сидел прямо перед ним. Но казалось, такими словами Нат насмехается над самим собой.
Хотя… благородства в нем нет, Гнездо, а, может, отец, давно отучили его от подобных
глупостей. Оправдывает ли он монстра? Нет, даже не пытается, потому что не считает
Ната таковым. Он убивал? Эндрю тоже. Причинял боль? Бесчисленное множество раз. Да
и в чем смысл? Оправдания — слова, которые говорят, когда сожалеют, а сожаления —
бессмысленная вещь. Если ты совершил что-то, то смысл об этом жалеть?
— Что я вижу? — спустя, казалось, целую вечность, заговорил Миньярд. — Это, — он

резко схватил Ната за его правую руку, лежавшую на столе, и дернул вверх, показывая
тонкий белый шрам от ножа на ладони. Единственный шрам, который оставил на его теле
именно блондин, на который рыжий уставился с таким видом, будто впервые видел. — Я
вижу того самодовольного засранца, я вижу того гребаного мученика, я вижу того
лиса, что был даже в вороньем оперении, я вижу угрозу в самом ее естественном виде,
я вижу дьявола, который всегда плясал где-то далеко в темноте. И если ты считаешь,
что я себе что-то рисую, — Эндрю схватил его ладонь и с силой надавил на самый
центр, на середину тонкой белой полосы, — то ты идиот. Если бы я не видел тебя,
этого бы не было, — он с силой оттолкнул от себя чужую руку и, ничего больше не
говоря, просто ушел, так и не прикоснувшись к еде.
***
Прошло больше часа с тех пор, как Эндрю вернулся в общежитие. Ники и Аарон бросили
на брата косые вопросительные взгляды, но тут же пожалели об этом. Казалось,
голкипер мог убить, просто моргнув. Громко хлопнув дверью, он прогремел шагами по
коридору, а потом забрался на свой подоконник, откидывая голову на стену. Вторым
поражением стало то, что, открыв окно, он уже прикурил было сигарету, но тут же
смачно выругался, сплюнул на асфальт внизу сигарету вместе со слюной, а потом
вышвырнул и всю пачку. Сигареты были карамельными, из чужих запасов. Поэтому он
просто сидел, сверля взглядом стену напротив, даже не думая посмотреть на кого-то
из родственников или на особу, с которой все началось. Было бы достаточно легко
обвинить во всем Лив, как вздохнуть, но разум не давал забыть, что во всем виноват
он сам. Эндрю ведь видел, как непросто Нату далось даже расплывчатое объяснение
того, почему они с Малкольм давно не виделись, но нет, он продолжил давить, желая
поиграть. И он проиграл. Терпение Ната было не бесконечным. «Но даже тогда он не
сделал тебе по-настоящему больно, хоть ты сам вложил в его руку пистолет с полной
обоймой» — насмешливо заметил голос в голове, от чего захотелось взвыть. Нат и
правда мог ударить так, что земля ушла бы из-под ног. Он сам сказал — его язык —
его лучшее оружие, но он не сделал этого, не перешел границу. Будь он проклят!
Нат вернулся почти бесшумно, но Эндрю даже не повернул головы. Особенно сложно было
не смотреть на рыжего идиота, когда он поставил на подоконник рядом с бедром
Миньярда большой милкшейк и коробку с завтраком, к которому тот даже не
прикоснулся. А потом скрылся на кухне, где была Лив. И как его не ненавидеть?
Вопрос был весьма философский и, казалось, ответа на него просто не существует.
— Эй, Эльза с повадками неандертальца, тащи свою задницу сюда! — крикнула Лив, даже
не соизволив выйти из кухни.
— Кажется, это тебя, — прыснул Аарон, обращаясь к брату, явно рискуя собственным
здоровьем.
— Да ты и правда гений, красавица, — рыкнул Эндрю, слезая с подоконника, не забыв

прихватить с собой еду. Несколько секунд его близнец осознавал сказанное, а потом
начал медленно заливаться краской ярости.
Лив и Нат стояли над столом на кухне, обговаривая какую-то часть плана, показывая
на петляющие коридоры на плане Эвермора, когда рыжий, не глядя, протянул Миньярду
начатую пачку сигарет, в которой блондин через секунду узнал ту… что выбросил в
окно. Нат увидел ее. Понял, что произошло. Подобрал. Убить его и правда простейшее
решение всех проблем. Наверное. Эндрю сел за стол, чуть сдвинул планы и открыл
контейнер, принимаясь за еду. Лив, кажется, пыталась возмутиться его пофигизмом, но
Веснински тут же отвлек ее, прекрасно зная, что присутствие здесь голкипера чуть ли
не верх участия. Он все услышит и увидит, он запомнит и скажет, если посчитает
нужным. «Где он шлялся целый час?» — Эндрю отправил в рот маленький квадратик
вафли. Хмыкнув, блондин поднял глаза на стонавшую от отчаяния Лив, которая была
недовольна тем, что Нат запретил причинять физическую боль кому-то из воронов, а о
Рико решил позаботиться самостоятельно. Чего это этой девчонке так неймется
поработать руками и вдохнуть запах крови? Сделал ли Морияма что-то именно ей, или
она так лично принимала угрозы, адресованные ее другу? Братом и сестрой их назвать
язык не поворачивался после того, как Нат рассказал, что Малкольм пыталась с ним
переспать.
— Даже в таком состоянии Рико будет вырываться, — закатила глаза девушка, рухнув на
стул. — Придется ему что-то сломать.
— Скрутить его вдвоем мы точно как-нибудь сможем, — это было первое, что Эндрю
сказал с того момента, как вернулся с «завтрака».
— Ты не идешь, — качнул головой Нат. — Значит, повысим дозу. Это не должно повлиять
на сезон. Если я что-то ему сломаю, сломают меня. Он все еще инвестиция основной
ветви. Так не сработает.
— С какого перепуга я не иду?
— Как минимум потому, что у тебя есть отпечатки пальцев.
— Они есть у всех, идиот.
— Не у нас, — терпеливо ответил Нат, поворачивая таки голову к Миньярду и показывая
собственные руки, в которых, казалось, не было ничего особенного. У него был
уставший, даже сонный вид, но от злости не осталось и следа. И это не сильно
утешало. Казалось, Нату просто надоело, и он отключил все свои чувства или выкрутил
на минимум. — Нам в детстве на подушечки пальцев пересадили кожу с других участков
тела.
— Мерзость, — фыркнула Лив, разглядывая собственные ногти, — но удобно.

— Перчатки теперь не существуют?
— Ты не идешь. Точка. Это не вопрос, выдвигаемый на голосование. Если не

согласен, — Веснински хмыкнул и пожал плечами, — мирись с этим. Сегодня я главный.
Можешь уйти, тебя никто не держит, — карие глаза потемнели от злости, челюсти
плотно сжались, и, кажется, Эндрю уже был готов ответить что-то шипящее и ядовитое,
как вдруг входная дверь с грохотом распахнулась.
— Нат, какого хуя внизу тачка с балтиморскими номерами?! — разнесся грубый хриплый
голос Кевина на всю квартиру.
Не прошло и секунды, как Лив подорвалась с места и рванула в коридор, откуда тут же
послышался вопль Дэя и издевательский ребяческий смех самой девушки. Выругавшись,
Нат поспешил следом за подругой, тогда как Эндрю, страдальчески закатив глаза,
лениво поднялся на ноги и поплелся последним. Сцена выглядела весьма комично. Кевин
забился в угол, выставив перед собой неиспользованный зонт-трость, который зачем-то
осенью купил Ники, отмахивался от Малкольм, тогда как девушка изящно выгибалась,
стараясь подобраться ближе, при этом не вырывая из рук Дэя оружие. Ваймак застыл в
дверях, а Ники и Аарон выглядывали из гостиной. Хэммик, кажется, был готов к
очередной хихикающей истерике, тогда как Миньярд не разделял его веселья. Подойдя к
девушке со спины, он обхватил ее за талию поверх рук и оттащил от Кевина, словно та
была заигравшимся ребенком, но как только Лив оказалась достаточно далеко, тут же
отпрянул и стряхнул невидимую грязь с рук.
— Какого хуя она здесь делает?! — рявкнул Кевин, метнув ненавидящий взгляд в
совершенно невозмутимого, но уставшего брата.
— Вообще, это тренер виноват, — пожал плечами Нат, одним строгим взглядом
останавливая подругу от новых попыток игривого нападения-приветствия на Дэя.
— Веснински, ты в край обнаглел? — поинтересовался Ваймак, входя таки в общежитие и

направляясь в гостиную. — Или еще не отошел от вчерашней попойки?
— А попойка так и не состоялась, — все монстры, Нат, Лив и тренер разбрелись по
небольшой гостиной. Рыжий сел на стол, но окно так и не открыл. — Видите ли, ваш
прокол в том, что охрана кампуса какого-то хера пропускает несколько машин воронов
прямо на территорию, а потом они еще и заваливаются к нам в общагу.
— Что?! — Кевин, кажется, за одну секунду постарел на несколько лет.
— Что им было нужно? — хмуро спросил Дэвид, пропустив все рычание Натаниэля мимо
ушей, зная, что сейчас это не так важно.
— Я, — Нат покрутил сигарету между пальцев, а потом сломал ее пополам и смял. — И
Жан минимум две недели вне игры. На него напали. Уверен, Нокс приедет с ним за
ручку через пару дней. О, и еще кое-что, — Нат соскочил со стола, стряхивая сухой
табак с джинс прямо на ковер. — Я уезжаю. Лив, королева моей преисподней, собирай
вещи. Если возникнут вопросы, то: за подробной историей к Ники, за язвительной и
полной мата к Аарону, за короткой, но информативной к Эндрю, за непредвзятой к
Эрику. Кстати, Ники, советую его проверить и не трепаться слишком сильно. Ну все, я
пошел, — отсалютовав всем и одновременно никому двумя пальцами, Нат уже хотел было
пойти на выход, когда тренер преградил ему путь.
— Ты обещал рассказывать нам, помнишь? — он скрестил руки на груди и прищурился.
— Куда ты едешь? Я по твоей роже вижу, что что-то произойдет. Выкладывай.
— До вчерашнего вечера только вороны по-настоящему знали, что значит мое
прозвище, — спустя несколько секунд молчания все же заговорил Нат, глядя прямо в
глаза Ваймаку. — Дьявол — это не преувеличение или метафора. Но Рико и вороны явно
соскучились по мне, так что я напомню им, кто я такой. Это не коснется лисов. Это
только наши с Рико разборки. Точка. Но с безопасностью кампуса лучше разобраться, а
теперь извините, меня ждут много дел.
— Последний вопрос, и можешь идти, — кивнул Дэвид, отходя в сторону. — Когда ждать
тебя обратно?
— Не знаю, — приторно честно ответил Веснински. — До Нового года меня точно не
будет. А потом как пойдет, но к первой тренировке вернусь, — он помолчал, после
чего кивнул своим мыслям. — Мне еще в Нью-Йорк нужно заглянуть.
— Там ты что забыл? — удивленно вскинул брови Ваймак, на что рыжий только
усмехнулся. — Черт с тобой. Сгинь с глаз моих и не смей даже открывать рот о том,
что собираешься сделать, — заворчал мужчина, потирая лицо ладонью. — Я не хочу
этого знать. И так еле всех вас терплю. Мне за это не платят… Так, Миньярд,
рассказываешь мне все коротко и ясно, как умеешь. Мат не воспрещен. Кев, быстро
переодевайся и сюда слушать сказку на завтрак. Аарон, Ники… потом дополните
рассказ.
— Нью-Йорк, значит? — по-немецки протянул Эндрю. Он прекрасно знал, что эту

маленькую и, казалось, неважную фразу Нат бросил специально для него. Только он и,
наверное, Кевин знали о том, что, а точнее кто засел в этом городе небоскребов.
— Не такой плохой город, если подумать, — Нат поймал свое пальто, которое ему
бросила Лив, уже собравшая все вещи на кухне, а потом подхватил ключи со столика,
давая понять, что обещание возвращаться все еще в силе. — Там есть пара весьма
неплохих казино. Загляну на досуге, а то как настоящий наркоман приобрел новую
зависимость, подсел на одну игру. Я бы мог предложить привезти сувениры, но ты ведь
ничего не хочешь, верно?
— Именно, — сквозь стиснутые зубы выдавил из себя голкипер.
— Значит, спущу все деньги, — Нат остановился в дверях, взвешивая связку ключей в
руке. — А может, выиграю. Но ведь иногда сама игра бывает куда волнительнее, чем
результат, — он взглянул на потолок, словно там могли быть подсказки, как
продолжить эту маленькую речь. — Только если это не экси, конечно.
— От наркомана слышу, — уголок губ Эндрю предательски дернулся, но тут же вернулся
на прежнее место, скрывая все безразличием.
И он снова ушел. Закрыл за собой дверь, даже не взяв ничего из одежды. Значило ли
это, что где-то еще у Ната припрятан целый гардероб? А какая разница? Он все равно
не вернется еще как минимум пять дней. И даже Бог не узнает, где дьявол провел это
время. Но Эндрю хотел знать. Отчетливее, чем когда-либо, он почувствовал вес
телефона в заднем кармане своих джинсов. Он мог написать Нату в любой момент, мог
позвонить и задать вопрос. Но сегодня Веснински показал, что не только Эндрю может
ставить вопросительный знак в конце предложения. И его вопросы были острыми и
точными, как его ножи. Как ножи под повязками Миньярда. Как те ножи, что ни разу не
причинили ему настоящей боли.
Рассказ Эндрю был не просто сжатым, он продлился меньше минуты, словно он делал
это, лишь бы от него отстали, что не было далеко от правды: «Рико ввалился к нам.
Прижал Ната. Сказал, что отстанет от лисов, если Нат уйдет. Он отказался. Рико
ушел. После на Жана напали» — вот и весь рассказ. Но и этого хватило, чтобы Кевин
побелел, а когда Ники и Аарон сжалились и рассказали все в подробностях, Дэй
позеленел, тогда как Ваймак удивил своих подопечных знанием матерных выражений и их
вариациями. Тренеру понадобилось две минуты нескончаемого рычания и бормотания и
три сигареты из пачки Веснински Миньярда, чтобы прийти в чувство и взять все под
контроль, насколько это вообще было возможно. Кевин тут же был отправлен в душ,
Ники к Эрику, тогда как близнецов ненадолго оставили в покое, пока Ваймак из кухни
звонил в управление университета, чтобы покрыть их трехэтажными наинецензурнейшими
выражениями, что было весьма заслуженно, учитывая ситуацию и, конечно, то, что
после побитых машин уже должны были быть предприняты меры.
Какое-то время Аарон просто стоял у стены, глядя на то, как его брат крутит в руках
пачку карамельных сигарет, которую определенно всего пару часов назад выкинул в
окно, пока его терпению и, будем честны, любопытству, не пришел конец. Все-таки все
происходящее было слишком необычным и нестандартным, чтобы не залезть в это с
головой.
— Что ты сказал ему? — пятый номер подошел ближе к голкиперу, но границ не нарушил.
— Что такого ты сказал, что он почти тут же изменил свое решение, ставя под угрозу
братьев, ради которых готов не просто умереть или убивать, а готов жить?
Эндрю внутри себя чуть нахмурился. Нат готов умереть за братьев. Нат готов убить за
братьев. Нат готов жить ради братьев. Он не то что не думал над этим в таком ключе,
скорее не совмещал эти три фразы в единую мысль, как только что сделал его близнец.
Но больше всего его — смутило? — то, что именно он сказал Нату ночью: «Ты — лис.
Тебе не нужно летать». Не нужно летать с лисами. Не нужно летать с Эндрю. Потому
что ни у кого из них не было крыльев. Всю свою жизнь они или прятались по норам,
или нападали на тех, кто причинял им боль, или охотились ради выживания. Но что
вспомнил Нат? Правило семи «не»… Сводка правил, которая обеспечивала ему выживание
и безопасность, сводка правил, которую он нарушил с, из-за, ради или благодаря
Эндрю. Шальная мысль о том, что Дьявол Эвермора остался ради Монстра, прошмыгнула
где-то на задворках сознания достаточно медленно, чтобы Эндрю ее заметил, но и
достаточно быстро, чтобы смог ее отогнать.
— Я сказал ему, что он и лис, ты сам слышал, — пожал плечами голкипер, вытаскивая
наконец одну сигарету из пачки и открывая окно, чтобы покурить.
— Врешь, — Аарон легко запрыгнул на подоконник на место Ната и криво усмехнулся,

заметив, как в недовольстве дернулась верхняя губа его брата. — Барби, багет и Рене
загребут огромный выигрыш, — хмыкнул Аарон, на что Эндрю лишь вопросительно
приподнял бровь. — Они поставили на то, что между тобой и этим рыжим придурком что-
то есть. Уверен, ты знаешь это.
— И?
— Это его место, — «нормальный» ткнул пальцем в подоконник под собой. — И его
сигареты, — он показал на пачку в руках брата, словно это было чем-то новым или
доказывало великую теорему.
— Ваймак только что курил мои сигареты. И?
— Ты не делишься. Никогда. Ничем. И ни с кем, — перед глазами обоих близнецов

всплыли отрывки воспоминаний, когда Нат и Эндрю воровали сигареты друг друга, когда
Миньярд дал тому свою клюшку, когда только приехал Жан, и совсем недавно одежду,
когда Веснински забрал его нож, а потом Эндрю не забрал его обратно… Когда Эндрю не
стал делиться с Рико Натом, оставив того себе.
========== Глава 20 - Игра стоит свеч ==========
Это казино не сильно отличалось от трех предыдущих, в которых за эти жалкие дни
побывали Нат и Лив. Оба сейчас не походили на себя. Веснински в дорогом костюме с
душной бабочкой и зализанными волосами, и Малкольм в роскошном вечернем платье
изумрудного цвета и тяжелыми серьгами рука об руку шли к столу с техасским
холдемом, чтобы ограбить всех. На руках у них были лишь жалкие пять тысяч, однако
они планировали увеличить эту сумму как минимум в двадцать раз. Просто явиться к
Ичиро и оповестить его о том, что они планируют сделать — не вариант, у Ната скорее
на спине еще одна метка появится, однако, как он и сказал Эндрю перед отъездом,
игра его слишком привлекала. Парочка знала, что не сегодня, так завтра, юный лорд
несомненно явится лично, ведь они уже и так «ограбили» немало завсегдатаев, а такое
хозяева заведений редко пропускают мимо своего внимания.
Опустившись на последнее свободное место, Нат кивнул крупье и присутствующим за

столом, двоих из которых он знал. Они поморщились, словно младшее поколение
Балтимора одним своим существованием оскверняли землю, однако парочка и глазом не
повела. Лив промурлыкала другу что-то на ухо, после чего оставила невесомый поцелуй
на его щеке и отошла, чтобы захватить ему виски, а себе шампанское. Чаще всего
девушка просто стояла рядом, мягко обнимая парня за плечи, тогда как Нат играл.
Все-таки из них двоих карты считать умел только он. Веснински уже ограбил
присутствующих на двадцать тысяч пятьсот долларов, когда на плечо ему легла тяжелая
рука.
— Математик против богатых джентельменов — это даже не смешно, — хмыкнул Ичиро.
— Ты что-то поздно, — промурлыкал Нат, даже не повернув голову.
— Заканчивай.
— Нет, — рыжий дважды стукнул пальцами по зеленой обивке стола. — Присоединяйся к

нам. Уверен, умираешь от скуки, а так хоть разомнешься.
— Да, а ты, как всегда, поднимаешь мне настроение и обеспечиваешь головную боль, —
Морияма скосил глаза на Лив, которая походила на сытую кошку. — Иди сыграй где-
нибудь еще, — но девушка не сдвинулась с места, уверенно глядя в глаза молодому
мужчине, поглаживая кисть Веснински, лежавшую на столе.
— Лив, будь добра, раздень вон тех джентельменов, что пытаются обанкротиться уже в
пятый раз, ставя на зеро.
— Зови, если что, — Малкольм хитро улыбнулась, подмигнув, после чего, виляя
бедрами, пошла к столу с рулеткой.
— Зачем приехал?
— В Пальметто скучно, — вздохнул Нат. — Три тысячи, — он лениво бросил на стол

фишки, тогда как остальные зашевелились, ворча, но ставку все же поддержали, и
только одна пожилая женщина, понимающе закивав, сбросила карты. — И по тебе,
конечно, соскучился. Тут вот недавно с Рико повидался, — рыжий поморщился, глядя на
пиковую даму, которая легла рядом с валетом. — У него просто отвратительный
характер. Неужели он поддается только моей дрессировке? Стареет Тетсуи, стареет,
теряет хватку. Вот я и думаю, может, оставить ему ответный подарок на Новый Год,
как он принес мне на Рождество. Сыграешь со мной, Ичиро? — Нат наконец повернул к
Морияма голову, вслепую ставя все фишки на центр стола.
— Если выиграешь сейчас, — кивнул мужчина. — Вскрывайтесь.
— Флэш-рояль, — не отрывая от него глаз, Нат бросил пиковые туз и десятку на стол.
— Ты, как всегда, вовремя.
— Паршивец, — криво усмехнулся Ичиро, после чего кивнул. — Господа, будьте так
добры, найдите другой стол, — подождав, пока все места освободятся, Морияма сел
напротив Веснински. — На что сыграем, Натаниэль?
— На желание.
— Ты математик и умеешь считать карты. Как я могу выиграть у тебя?
— Фортуна весьма капризна. Даже я не могу предсказать, какие карты мне выпадут.
Играем лишь один раз. Сбрасываешь — проигрываешь, так что никакие мои
математические способности не помогут.
— Это русская рулетка, — Ичиро склонил голову к плечу, внимательно глядя на своего
цепного пса. — Я попрошу о чем угодно, если ты проиграешь, ты же это понимаешь?
— Разумеется, — кивнул Нат. — Но разве игра не волнительнее, когда на кону жизнь?

Что нам деньги — скука. Но вот такие ставки… Это интригует, оживляет и бодрит,
согласись.
— Идет. Играем на желание. Льюис, будь добр, возьми новую колоду, перемешай ее, а
потом раздай.
— Как прикажете, господин.
— Рассказывай, Натаниэль, — мужчина щелкнул пальцами, и им тут же принесли два

стакана виски. К своему рыжий даже не прикоснулся. — Что натворил мой брат?
— Он решил, что может лезть в наши дела. Пришел, заявил, что оставит в покое мою
семью, если я вернусь в Гнездо. А потом было совершено покушение на Жана. Скажи
мне, Ичиро, с каких это пор вторые лезут в дела основной ветви?
— Ты заигрываешься. Помни свое место.
— Еще даже не начал, — все веселье исчезло с лица Ната, обнажая личину дьявола. — И
свое место я прекрасно помню. Думаешь, раз я твой, я не имею силы? Не забывай, дом
без фундамента рухнет. Я — твой фундамент. А Рико — побочная пристройка. Смотри,
как бы он не разрушил твою пирамидку своими капризами. Она еще слишком нестабильна,
может, как карточный домик, рассыпаться от дуновения ветерка. Подумай, что удержит
этот домик. Рико или я? — подождав, пока черные глаза напротив достаточно
ожесточатся, Нат кивнул и откинулся на спинку стула, уже почти не чувствуя боли от
такого движения. — Мне он надоел. Мешает и нервирует.
— Хочешь убить его? — крупье начал раздавать карты.
— Нет. Но в Эвермор я загляну. И напомню маленькому засранцу его место. Видимо,

многие начали забывать о том, что Балтимор мой не только по крови. Я заслужил это.
— Полагаю, на это и играем? — Ичиро посмотрел карты. — На мое разрешение и

отсутствие наказания?
— Так мы играем?
— Я никогда не отказываюсь от своих слов, — карты легли на стол. — Две пары.

Натаниэль?
— Чуть-чуть не дотянул, — вздохнул Веснински. — Тройка, — он встал со своего места,

одергивая пиджак. — Был рад увидеться. Скоро ты услышишь мой голос. Советую к нему
прислушаться. Сейчас я буду почти шептать. Подумай, как я могу кричать.
— Смотри, не прыгни выше головы.
— Мой рост — жалкие сто шестьдесят сантиметров. Прыгать выше головы — мои
упражнения в спортзале, — усмехнулся он, вертя в руках несколько черных фишек,
которые потом сунул себе в карман. — Благодарю за вечер, — он подвинул внушительную
стопку оставшихся фишек в сторону крупье, глаза которого удивленно распахнулись,
после чего двинулся на выход. Он не прошел и пяти метров, как к нему подтекла Лив,
которая тут же скользнула рукой по его плечу, а потом взялась за локоть, ничуть не
смущаясь того, что сейчас на каблуках была на добрые полголовы выше.
***
Жан и правда приехал вместе с Ноксом через три дня. Он отказался ехать в больницу,
поэтому Эбби тут же посадила бывшего ворона под домашний арест у себя. Кевин был на
удивление тихим и, казалось, каким-то потерянным. Он не так много времени проводил
с братом, особенно после того, как в первый день увидел Джереми, который, казалось,
делал даже воздух вокруг своего парня комфортнее и мягче, лишь бы тому было хорошо.
Большую часть времени Дэй был словно не в себе. Он часто просто зависал,
уставившись куда-то в пустоту перед собой. Даже на корте, куда его с фырканьем и
ворчанием возили близнецы, Кевин иногда просто замирал, глядя куда-то, будто
оказываясь в другом месте и времени, а когда его окликали, вздрагивал всем телом и
выглядел потерянным.
Несложно было догадаться, что с ним. Нат не просто уехал. Уехал в личине дьявола,
пообещав отомстить. И, наверное, только Кевин мог в полной мере представить, что
значит месть дьявола Эвермора и сына «Мясника». Эндрю слышал план Веснински, но
тот, словно в отместку, не рассказал сути, лишь обсуждал с Лив какие-то технические
детали, так и не рассказав, что же должно выйти в результате. Наверное, будь это
обычная отлучка рыжего идиота, Миньярд сидел бы на крыше, зачем-то высматривая
черную Феррари, но сейчас это было просто бессмысленно. Нат ведь сказал, что раньше
первого числа не вернется. А сегодня только тридцатое. Но Эндрю сидел и смотрел. И
курил карамельные сигареты, запивая их отвратительно крепким кофе, который в
сочетании со сладковатым вкусом, остававшимся от фильтра на губах, был почти
терпимым. Почти. Наверное, будь Нат рядом, блондин высказал бы ему все, что думает
об этой гадости, сказал бы принести сахар… Хотя, кому он врет, Нат бы и так принес
кофе с сахаром.
Закурив еще одну сигарету, Эндрю постарался вспомнить, когда он последний раз
говорил с кем-то дольше десяти секунд. Ники снова окунулся в счастливый и блестящий
Эриклэнд, тогда как Аарон, словно чувствуя, не приближался и не трогал брата.
Вообще, было странно то, что близнец стал каким-то… понимающим? Если вспомнить их
отношения даже в начале года, Аарон больше походил на истеричного ребенка, тогда
как сейчас, хоть в нем и осталась желчь, появилось и что-то холодно-расчетливое.
Случилось ли это благодаря времени, благодаря чуть ли не разрывающему защитника
Натаниэлю или долгим разговорам с Кевином, Эндрю не знал, но, наверное, мог бы
сказать, что чувствовал что-то схожее с глухим удовлетворением. Несомненно, Аарон
никогда не простит ему смерть Тильды, но еще два года назад Ники запер их всех
троих в комнате в Колумбии, чтобы обговорить этот момент. Не то чтобы близнецы
тогда «помирились», если такое вообще можно сказать о них, но они услышали друг
друга. Спустя три часа и четыре бутылки виски. Но желанного результата Хэммик все
же добился, как ни странно. И до чего они докатились? Аарон обвиняет брата в том,
что между ним и рыжим придурком что-то есть. И Эндрю за это не отрывает ему голову.
В какой момент это вообще произошло?!
Тогда, когда после «визита» воронов они «завтракали» в закусочной, Эндрю думал над
тем, а будет ли у него ломка, если убрать из своего рациона наркотик в виде рыжего
придурка дольше, чем на пару дней. Что ж, прошло уже почти пять. Если подводить
итоги, то результаты следующие: одновременное желание выкинуть все, к чему
прикасался этот идиот, и в то же время даже ночевать на крыше, нескончаемая скука,
бесконечная апатия из-за отсутствия хоть чего-то стоящего и по-настоящему
интересного, неожиданное пристрастие к черному кофе без сахара и сливок,
перечитанная трижды книга Ницше, в которой он знал уже каждое слово, потребность
постоянно крутить в руках хотя бы один нож и дурацкая привычка вертеть в пальцах
телефон, который, будь он проклят, не оповещал о новых сообщениях от рыжего
наркомана. По сути все шло именно так, как он и предсказывал. Сейчас была стадия
легкого замешательства и непонимания, какого черта его вообще все это заботит, но
Эндрю уже чувствовал, как внутри него начинает назревать злость. Она тлела, как
почти погасшие угли, но он был уверен, она разгорится с новой силой уже где-то
через десять часов. И вот тогда начнется веселье. Потому что Эндрю будет приходить
в ярость от всего. Даже от того, что этот мир существует. Во всяком случае это было
бы предсказуемым.
Затушив сигарету об бетон и скинув окурок вниз, Миньярд тяжело поднялся на ноги,
покачиваясь, а потом, прихватив с собой пустой термос из-под кофе, побрел в сторону
двери. Общежитие казалось почти вымершим, и это не могло не радовать. Аарон был в
гостиной, сидел за столом над учебниками — зубрилка картонная — тогда как Кевин,
как, наверное, и всегда, отсматривал очередной матч, делая пометки. Закатив глаза,
Эндрю бесшумной тенью скользнул в спальню и замер на месте, когда уже почти
забрался на второй ярус, обнаружив на своей кровати посторонние предметы, которые
ну никак не могли здесь оказаться. Он даже моргнул несколько раз, словно это должна
была быть какая-то галлюцинация, но нет. Они были все там же. Черная толстовка с
надписью «Я ненавижу…», пять черных фишек из казино Нью-Йорка номиналом в 100
долларов каждая, те самые ножи, что полиция изъяла, как улики, и ключ от Феррари.
Эндрю даже потрогал холодный металл, чтобы убедиться в том, что это реально. И все
это мог оставить только один человек. Человек, которого он против воли выглядывал,
сидя на крыше, и просто никак не мог пропустить. Вылетев из комнаты, как пушечное
ядро, он резко повернул кресло брата и навис над ним, вглядываясь в испуганные
глаза:
— Кто заходил к нам в комнату?!
— Никто, — опешил Аарон, скосив глаза на Кевина, который даже снял наушники, будучи
в замешательстве от происходящего. — Что случилось?
— Уверен, что никто не заходил? Сколько ты здесь? Ты точно ничего не слышал?
— Я здесь уже третий час над долбаной фармацевтикой сижу. Я слышал только ворчание
Кева, твои шаги и моторы с улицы. Никто не приходил. Что, блять, произошло?!
— Ничего, — Эндрю отступил назад, поджав губы, глядя в пол, после чего так же
быстро убрался в спальню, как и появился.
— Ты хоть что-то понял? — тупо спросил Аарон, повернувшись к Дэю.
— Не-а. Но это твой брат, а не мой.
— Будто ты своего рыжего понимаешь, — закатил глаза Миньярд, полностью

поворачиваясь к другу и надменно глядя на него из-под ресниц.
Эндрю вернулся в комнату, забрался на кровать и осмотрел вещи. Первым делом он

вернул свои старые ножи на место, тогда как те, что носил сейчас, сунул под
подушку. Если Веснински думал, что он вернет ему оружие, то сильно заблуждался.
Ключ от Феррари он прицепил к своей связке ключей, фишки он повертел между пальцев,
после чего сунул в задний карман. Осталась только толстовка. Взяв ее в руки,
Миньярд осмотрел вышитую надпись, даже провел по ней пальцами, но так и не смог
принять решение выбросить ее к чертям. Особенно когда он поднес ее ближе и
почувствовал слабый запах хвои, соли и карамельного табака. Запах Ната. Он носил
эту толстовку как минимум один день… Хмыкнув, Эндрю запустил руку под ткань и
удивленно приподнял брови. Внутри толстовка была не просто мягкой, а почти
ласкающей, от чего тут же захотелось залезть в нее целиком, укрыться капюшоном и не
вылезать. Но вопрос, как Нат пробрался в общежитие незамеченным и оставил все это,
оставался открытым. Не в силах побороть себя, Эндрю написал короткое сообщение,
состоявшее из одного слова:
Как?
Ответа не было долгие пятнадцать минут, пока наконец Нат не соизволил взять телефон
в руки. А может, он просто решил поиздеваться, что тоже весьма возможно. Он же сам
говорил, что просто обожает выводить Миньярда из себя и всегда будет это делать.
Решил, что нужно все-таки притащить что-то из Нью-Йорка. Я бы заглянул к тебе на

крышу, но у меня было мало времени, а быстро уйти от тебя не смог бы. И я пока не
решил, что хочу сказать. Кевину стоит убавить звук у матчей, а Аарону сидеть не
спиной к входу. А что до меня… я умею быть тихим, когда этого требуют
обстоятельства. Кстати, советую убрать мороженое в морозилку, а то ведь растает,
стоя на столе уже добрых сорок минут. О, и если тебя волнует вопрос, как я
проскользнул мимо тебя… Я видел тебя на крыше, когда собирался заехать на парковку,
и решил проскользнуть с задней части здания. Замки тут так себе. И да, я не на
своей тачке, ты не мог заметить.
Ножи?
Деньги прекрасно смазывают колеса мира, помнишь?

Где ты?
Еду в точку встречи с командой. И нет, я не скажу где, потому что ты приедешь, а я
уже говорил, ты не участвуешь.
Почему?
Потому что это только мои дела, Дрю. Я не потяну тебя вниз. С наступающим Новым
Годом.
Эндрю тупо уставился на последнее сообщение, а в его голове было пусто. Как он его
только что назвал?! Что это вообще за?! Его мозг точно отказывался понимать и
принимать эти три странные буквы, являвшиеся последним слогом его имени. Казалось,
в его голове что-то сломалось, выпала какая-то шестеренка и не хотела вставать на
место.
Тряхнув головой, Эндрю отбросил телефон в сторону, словно тот вот-вот должен был
взорваться, а потом снова опустил взгляд на толстовку на своих коленях. Что он
вообще должен делать со всем этим?! И тогда он вспомнил про мороженое, которое Нат
оставил на кухне. Соскользнув со второго яруса на пол, он вынырнул из спальни,
краем глаза замечая, что брат уже затянул Кевина в какую-то стрелялку на приставке,
а потом двинулся в другую комнату. На столе и правда стояла большая сумка-
морозильник, который, в отличие от полиэтилена, не шуршал, а внутри… был целый
магазин мороженого, но только с любимыми вкусами Миньярда. Определенно нужно было
отдать этому рыжему наркоману должное. Он умудрился не просто беззвучно проникнуть
в Башню, так еще и притащил с собой эту сумку килограммов на восемь. Конечно, для
спортсмена это не вес, но звука прибавляет. Пробормотав ругательства себе под нос
скорее по привычке, Эндрю начал загружать в почти пустую морозилку запас мороженого
на, как минимум, следующий месяц.
Он все еще не понимал, почему Нат отказался брать его с собой или, как говорил он
сам, тянуть его на дно. Что такого он задумал? Веснински же прекрасно осведомлен о
том, что насилие Эндрю не чуждо, а эмпатия — пустой звук. Есть только минимальный
список людей, на которых ему не насрать, остальные — безликие картонки на улицах.
Так в чем проблема? Почему бы не повеселиться? Но нет, Нат оставил его дома, как
маленького ребенка. И при этом не поленился припереться из Нью-Йорка в Пальметто
только для того, чтобы оставить — подарки? — при этом даже не появившись. Хотя…
может он поднялся на крышу и беззвучно простоял за спиной у Эндрю какое-то время?
Нет, он бы точно его… просто почувствовал бы. А ведь он мог и не ехать лишние 4
часа в каждую сторону, а остановиться где-то неподалеку от Университета Эдгара
Аллана. Если Лив была с ним, то, Эндрю был уверен, ворчала и скулила. Хоть что-то
хорошее. Кроме мороженого, любимых и привычных ножей и… толстовки и ключей Ната.
Что делать с дурацкой одеждой, пропахшей рыжим, Эндрю еще не придумал, поэтому
рухнул на насыпной мешок, лежавший неподалеку от дивана, и уставился в экран
телевизора, делая вид, что наблюдает за игрой. Первой мыслью было выкинуть тряпку и
покончить с этим, но что-то внутри воспротивилось такому решению недовольным
ворчанием. Поэтому Эндрю сунул в рот огромный кусок мороженого, от сладости
которого заскулили вкусовые рецепторы. Можно было ее выстирать раз пять или шесть,
точно ничего не останется, но тогда она перестанет па… быть такой мягкой. Да.
Именно это ему не нравилось. И только потому что у него не было сил запихивать ее в
шкаф, он оставил ее на кровати перед собой, когда уснул. И потому, что это была
ближайшая одежда, он надел ее утром, почти урча от мягкости, натягивая и без того
длинные рукава до самых костяшек, чувствуя еще не выветрившийся запах, который,
конечно, разумеется, обязательно, его раздражал и ничуть не успокаивал. Нет.
— У тебя крылья на спине?
Вопрос Аарона взбодрил Эндрю лучше кружки черного кофе, которую он держал в руках.
Хмыкнув, голкипер изо всех сил постарался заглушить желание подойти к зеркалу и
посмотреть на рисунок на спине. Если там и правда были какие-то глупые крылышки, то
Нат мог рыть себе могилу. Выпив кофе и позавтракав с сонным Кевином и вечно хмурым
Аароном, не менее хмурый Эндрю лениво двинулся в ванную. Стоило двери закрыться,
как он тут же метнулся к зеркалу и извернулся так, чтобы посмотреть на рисунок.
Такими же белыми нитями был вышит контур красивых ангельских крыльев. Это не был
тот дешевый рисунок, он не отличался детализацией и казался почти незаконченным,
если бы не был таким гармоничным. Не были прорисованы перья, были лишь намеки,
направляющие… и вся работа была очень тонкой, в отличие от жирной надписи на груди.
Наверное, только поэтому Эндрю не заметил ее еще вчера ночью. Закатив глаза,
Миньярд сделал в голове пометку в свободное время вспороть нитки и убрать этот
дурацкий узор. В конце концов, толстовка и правда оказалась теплой и уютной, ее
можно было оставить…
***
Рико бился в агонии, стараясь повернуться, но всюду были давящие на него стены. Он
помнил, как его разбудил грохот, как он выскочил в коридор, но свет был почему-то
красным, а не холодным белым, как обычно. Он помнил, как шел по коридору, пока не
увидел на том конце знакомую с детства фигуру брата, что казалось почти немыслимым.
Нат просто не мог быть здесь. А потом дьявол скользнул за угол, в сторону лестницы,
что вела наверх, на корт. Рико почувствовал, как в горле встает ком, а по спине
бегут мурашки. Где-то он уже это видел, чувствовал что-то схожее.
— Думаешь, это смешно, Нат? Хочешь поиграть? — Морияма криво усмехнулся, закусив
нижнюю губу. — Я тебя убью, дерьма ты кусок.
Уверенно он двинулся вверх по лестнице, как вдруг дверь за его спиной с грохотом
захлопнулась, отрезая от общежития. А потом он услышал это — их детские голоса и
смех, его самого и братьев. Все походило на какой-то сон. Рико шел по бесконечно
длинной лестнице, слушая собственные воспоминания, почти видя перед глазами
маленьких Кевина, Ната и Жана. Разговоры стихали, голоса ломались и становились
мрачнее, взрослее, пока не раздался оглушительный вопль, после которого все стихло.
Осталось только тяжелое дыхание самого Рико, его ошалевшее сердцебиение и шаркающие
шаги. Было слишком тихо даже для Гнезда.
Дойдя до двери, Морияма на секунду заколебался, а потом отбросил все сомнения. Он

дома. Он в Гнезде. Он в своем замке. Он здесь король! И даже дьявол не посмеет!..
Все мысли тут же исчезли, когда он увидел это. К горлу подступила тошнота, а мир
поплыл. Из легких вырвался сдавленный хрип, а ноги сами дернулись в сторону, однако
глаза не хотели отрываться от представшей картины. И тогда он услышал его. Услышал
голос дьявола Эвермора, голос самой тьмы этого места.
— С Новым Годом, братишка! — Рико закрутил головой, но Ната нигде не было видно. —
Не думал же ты, что я оставлю тебя без подарка после того, какой щедрый дар ты
преподнес мне? Скажи, красиво? Все, как ты любишь! Правда, пришлось попотеть, чтобы
найти тело, походящее на тебя, но… воронов, оказывается, так просто убить, —
раздался гортанный смех, от которого Рико дернулся в сторону. Это был смех
«Мясника». Тот самый смех, что он слышал много лет назад… — Что ты так волнуешься?!
У тебя же огромная команда! На пять больше, на пять меньше… Ты даже не заметишь!
Король площадки! Великий и неповторимый Рико Морияма! Так давай пройдемся по твоей
биографии? Вспомним самые яркие моменты?
А потом была резкая боль в шее и темнота. И сейчас он бился об стены какой-то
коробки, изо всех сил стараясь выбраться, пока не раздался щелчок, и он не
вывалился на пол, но… лучше бы он этого не делал. В воздухе висел запах железа,
крови и трав, которыми обычно пахло в медпункте… Лучше бы его убили, лучше бы
похоронили в этом самом гробу, в котором он узнал гроб матери. Он не хотел это
видеть и слышать, он не хотел сидеть в протухшей крови, он не хотел, не хотел, не
хотел…
***
Вопросы о том, что же такое затеял Нат, рассеялись в утро первого числа вместе с
новостями на телевидении, которые рассказывали о том, как неизвестные ворвались в
Гнездо и: «Оставили угрожающую кровавую инсталляцию с использованием неопознанных
тел людей, которые выглядели в точности, как игроки основного состава воронов.
Тренер Тетсуи Морияма официально заявил, что никто из игроков и сотрудников не
пострадал, а также попросил фанатов не вмешиваться в это, так как делом уже
занимается полиция. Предположительно, виновниками являются фанаты аллигаторов,
которых накануне праздников вышибли из чемпионата студенты Эдгара Аллана, однако
это лишь предположения. К сожалению, мы не можем показать снимки, но они уже есть в
сети. Заранее прошу не смотреть тех, у кого слабая или шаткая психика. То, что
сотворили эти люди…» Никто из лисов уже не слушал то, что вещала телеведущая.
Схватившись за телефоны, а Кевин за ноутбук, они полезли в сеть и… даже Аарон,
который уже вскрывал трупы, почувствовал, как завтрак хочет вырваться на свободу.
Все поле Гнезда было залито кровью — чьей, непонятно — а посередине стояла
висельница, на которой болтались пять тел, одетых в черно-красную форму для экси с
соответствующими именами и номерами. Все они были в общежитии лисов на Рождество…
Их тела не просто болтались на веревках, но также были выпотрошены, кишки
обматывали трупы и светились изнутри, лишь отдаленно напоминая гирлянды на елках, а
на лицах вырезаны широкие улыбки. Но хуже всего выглядел труп рядом с висельницей.
Это был труп Рико, насаженный на кол. В его глотку была вбита клюшка для экси, руки
и ноги переломаны под странными углами и топорщились в разные стороны, словно у
замеревшей марионетки, а на полу валялась корона. Король экси был мертв.
— Он же не мог его… — прохрипел Аарон, не в силах оторвать глаза от фотографий.
— Нет, — отозвался Эндрю. — Их подправили. Грим или операции. Рико жив.
— Он бы не оставил его просто спать в кровати, — Кевин схватил телефон и быстро

набрал брата, однако на том конце ему сообщили, что абонент временно недоступен или
находится вне зоны действия сети. — Блять! Нат, что же ты натворил?! — он звонил
снова и снова, но результат был неизменен.
Пока все внимание было приковано к Дэю, Эндрю перелистнул окно на телефоне и
перешел в переписку с рыжим дьяволом.
Он мертв?
Король пал. Да здравствует король.
Моргнув, Эндрю вернулся к созерцанию мечущегося Кевина, уже предчувствуя, что в

скором времени к ним ворвутся Ники и Эрик, а за ними, где-то минут через двадцать,
и тренер. И он не ошибся. Сначала ворвался верещащий кузен, которого пытался
удержать удивительно спокойный Клозе, а потом в общежитие, как проклятье, влетел
Ваймак, да и не один, а с багетом и Ноксом наперевес. Окинув их всех скучающим
взглядом, Эндрю закатил глаза и двинулся к двери, чтобы потом спрятаться на крыше,
как вдруг его окликнул Моро:
— Ты знаешь, где он? — Миньярд бросил на него пустой взгляд через плечо и уже вышел
в коридор, когда Жан догнал его, не забыв при этом закрыть дверь в комнату
монстров. — Ну же, уверен, он тебе сказал. Слушай, если его сейчас не остановить,
он уйдет в пике, понимаешь?
— Я похож на няньку?
— Это не шутки.
— Так и я не клоун.
— Эндрю!
— Багет, он большой мальчик, сам разберется, как, дай подумать, — блондин достал из
пачки сигарету, рассмотрел ее, а потом указал ею на француза, — точно, как и
всегда. Оставьте меня уже в покое, — он развернулся на пятках и пошел к двери на
крышу, однако слова Моро догнали его у самого выхода:
— Я знаю, что тебе не плевать на него. Кевин не должен был позволять ему делать
это. Верни его домой.
Хмыкнув, Эндрю, не оборачиваясь, пнул ногой дверь и вышел на улицу. Он и не глядя

мог бы дойти до самого края и не оступиться, зная здесь каждую выбоину. Мурлыча
себе что-то под нос, он прикурил сигарету, глядя на загоревшийся кончик, который он
прикрывал ладонью, после чего поднял взгляд и замер на месте. Он был не один. Нат
стоял на самом краю, засунув руки в карманы своего дорогого пальто. Его волосы были
неправильно зачесаны и даже залиты лаком, плечи слишком расправлены и напряжены, а
поза была непривычно строгой и властной. Натаниэль Абрам Веснински. Он не
повернулся, хотя определенно точно слышал, как вышел на крышу Миньярд, как прикурил
сигарету. Казалось, Нат был где-то далеко отсюда, улетел прочь или не вернулся.
Против воли Эндрю почувствовал. Почувствовал урчащее удовлетворение от того, что на

крыше он не один, что рыжий идиот снова дома, что все вернулось на круги своя, но
логика говорила, что все не так просто. Если бы это было так, Нат бы уже сидел на
диване в общежитии, он был бы одет в толстовку, джинсы и кеды, а не дорогой костюм
и блестящие начищенные ботинки.
Подойдя к самому краю, встав рядом, стараясь игнорировать то, как учащенно от
высоты бьется сердце, Эндрю, не глядя, протянул парню сигарету. Прошла секунда,
другая, и папироса выскользнула из пальцев, перекочевав в чужую руку. Это уже было
не плохо. Это было хоть какое-то действие, выдававшее в Нате живого человека, а не
статую. Пока он курил, Эндрю не сдержался и скосил на него глаза. На лице была
неподдельная всепоглощающая скука, но одна четкая деталь бросилась в глаза и
заставила весь посторонний мир исчезнуть. Тройка на левой скуле — ее не было. Ее
перекрыл другой рисунок. Песочные часы. В памяти тут же всплыли слова Ната на
интервью с Кэти Фердинанд: «Время — самый ценный ресурс. Оно не лечит. Больно будет
всегда. Но время дает возможность привыкнуть. Спустя время ты перестаешь замечать
старую боль. Спустя время эта боль становится частью тебя». Но сам Эндрю потом чуть
изменил его слова, добавив: «Но это не значит, что боль будет бесконечной. Есть
жизнь и без нее». Вопрос, о чем именно думал Нат, когда изменял рисунок, оставался
открытым, но Миньярд ничего не мог с собой поделать и продолжал смотреть на
угольно-черный рисунок.
— Пялишься, — Веснински сделал последнюю затяжку, а потом сбросил сигарету вниз. —

Я приехал, чтобы сказать, что…
— Приехал не ты, — перебил Эндрю, уверенно глядя в пустые голубые глаза, надеясь
рассмотреть за этим льдом привычный огонь. — Ты говорил, что не боишься крови.
Уверен, трупы и увечья тебя так же не пугают. Так в чем проблема?
— Я уезжаю. Есть дела, требующие…
— Пиздеж. Уверен, твоя дорогая Оливия прекрасно со всем справляется. Еще одна
попытка.
— Я не намерен отчитываться перед тобой.
— Ошибочное суждение, врешь сам себе, — Эндрю запустил пальцы в волосы на затылке
Ната и чуть сжал, но тут же ослабил хватку, заметив, как плотно стиснулись челюсти
рыжего. — Что не так, Абрам?
Нат дернулся от собственного имени, но Миньярд плотнее притянул его к себе,

неотрывно глядя в глаза, забыв о том, что они оба стоят на самом краю. Казалось,
медленно, очень медленно, Нат зашевелился, выворачиваясь из собственной скорлупы,
из своей брони, чувствуя, что снова в безопасности, снова дома, что больше не нужно
притворяться. Он словно оживал. Его плечи расслабились и опустились, лицо
разгладилось, смягчилось, а дыхание стало легче, пусть все это и заняло добрые
десять минут тишины и ожидания. Удовлетворенно хмыкнув, Эндрю провел рукой по его
волосам, взъерошивая и чуть спутывая, словно эта маленькая и незначительная деталь
делала Ната самим собой. И каково было его внутреннее удивление, когда рыжий идиот
облегченно вздохнул и почти блаженно прикрыл глаза, окончательно расслабляясь и,
казалось, тая.
— Все еще есть дела?
— Возможно, — Нат не открыл глаза, наслаждаясь тишиной и прохладой воздуха. —

Ваймак мне голову открутит за эту выходку.
— Что сделал с Рико?
— Выкрал из Гнезда, запер в гробу на пару часов, а потом устроил марафон

воспоминаний, финалом которого служило уничтожение единицы на его скуле метким
ударом кастета. Ничего, что бы он не мог пережить, но и ничего, что бы он смог
забыть.
— Почему не пустил меня? Помнится, кто-то говорил, что здесь дрессировщиком не

работает.
— Так я и не давал команды, — хмыкнул Нат, наконец открывая глаза. Они стали яснее,
острее и живее, хоть все еще выглядели несколько блеклыми. — Я просто поставил тебя
перед фактом. Не моя вина, что ответ не пришелся тебе по душе. Ты бы отлично
вписался, даже не спорю, но вопрос в том, что я не хотел, чтобы ты туда вписывался.
— Меня не нужно держать за шкирку, как ребенка, — Эндрю чуть надавил на затылок,
притягивая к себе ближе, и Нат беспрекословно подчинился. — Я могу решать
самостоятельно.
— Я и не спорю. Ты главный, — парень усмехнулся, облизнув губы. — Тут. Но не там.
Ты не знаешь правил того мира. И я сделаю все, чтобы не узнал. Хоть убей меня.
— Убью. Когда-нибудь. Выиграл? — секунду Нат непонимающе смотрел на него,

удивленный такой резкой смене темы, а потом расплылся в улыбке.
— Ну, у меня же нет второй метки на спине за все это веселье, значит, выиграл.
— Ты идиот.
— Ладно тебе, — протянул Веснински, улыбаясь уже привычной лисьей улыбкой, когда в
его глазах загорелись азартные искры, — придумай что-нибудь новое, а то я начинаю
сомневаться в твоей изобретательности. Идиот — слишком размазанное понятие для моей
многострадальной мученической личности, тебе не кажется?
— Нет, не кажется. Оно максимально точно описывает тебя, — Эндрю окинул пустым
взглядом лицо Ната, словно оценивая вид. — Все такой же идиот, наркоман и лис.
— Я не хочу оставаться здесь, пока не… — Нат махнул рукой, но Миньярд понял его.
Может, сейчас рыжий идиот и вернулся к себе, стал мягким и расслабленным, но это
было… лишь из-за Эндрю. Из-за его пристального взгляда и тяжелой руки в волосах,
его спокойного ровного голоса и запаха сигарет. — Поэтому уеду. Но вернусь к началу
тренировок, как и обещал.
— Колумбия, — вдруг выдал Эндрю, отступая на шаг назад. — Мы едем в Колумбию.
— Но я не…
— Ты сам сказал. Здесь главный я. Точка. Пришла твоя очередь сидеть тихо и молчать
в тряпочку, пока я разгребаю твои проблемы. Ты меня понял?
— Да.
— Если я оставлю тебя здесь одного, не грохнешься вниз, Абрам? — с крохотной ноткой
издевки спросил Эндрю, а перед глазами Ната всплыли воспоминания о первой игре в
этом году и панической атаке в душе.
— Нет. Я хочу, чтобы ты продолжил играть.
— Наркоман, — хмыкнул блондин, после чего медленно убрал руку и, удостоверившись,

что Нат не начинает вновь тонуть, шагнул назад. Подождал, и лишь после этого
скрылся за дверью, чтобы собрать вещи и забрать ключи.
В гостиной царила легкая суматоха. Кевин и Жан препирались на французском, Аарон

требовал, чтобы они говорили по-английски, тренер говорил по телефону с Дэн и
Мэттом, Нокс звонил кому-то еще, тогда как Ники и Эрик тихо переговаривались на
немецком. Это сыграло Эндрю на руку. На него не обратили никакого внимания. Зайдя в
спальню, голкипер вытащил из шкафа сумку, запихнул несколько предметов одежды для
себя и Ната, а потом так же вышел, не сказав ни слова, лишь оставил ключ от
Мазерати на столике при входе. Все были слишком увлечены происходящим, чтобы
заметить тень в лице Миньярда.
Выйдя в пустой коридор, он спустился вниз и нашел Ната у самого входа под
козырьком, смотрящим в пустоту, но он тут же отмер, стоило двери закрыться за
спиной Эндрю. Несколько секунд он тупо смотрел на него, словно не понимал, что
видит перед собой, а потом поплелся к Феррари и сел на пассажирское сиденье,
прислоняясь к окну и прикрывая глаза. Он отдавал себя в руки Эндрю, доверяя не
только отвезти себя в безопасность, но после этого и собрать себя по кускам. Он
знал, что так и будет. Они оба это знали.
Жан удрученно покачал головой и, плюнув на истерику брата, двинулся на выход, чтобы
дождаться Джереми и Ваймака внизу, но так и замер у двери, заметив ключ от
Мазерати. Секунду он осознавал то, что видит, а потом, наплевав на свое состояние,
бросился к окну. На парковке все так же стояла черная машина Миньярда, но на
главную дорогу выезжала машина, которую Моро узнал бы из тысячи других — черная
Феррари. Почему-то внутри стало чуть тише. Если Нат приехал, значит, он готов
принять помощь. И, возможно, помощь Эндрю — это именно то, что ему нужно. Очевидно,
говорить об этом остальным не имеет никакого смысла, поэтому, бросив Джереми на
французском, что он будет внизу на лавке, Моро вышел из комнаты. Как минимум о
младшем брате беспокоиться было не нужно.
Эндрю выкрутил музыку радио на минимум, краем глаза следя за тем, как постепенно
Нат проваливается в сон. На его лице были тяжелые тени, которые появлялись лишь
после нескольких бессонных ночей. Эндрю был уверен, если он спросит этого идиота:
«Стоило ли оно того?» — Веснински лишь рассмеется, качая головой, глядя куда-то в
даль. Голкипер ехал нарочито осторожно и плавно, мягко ускоряясь и тормозя, не будя
тем самым спящего придурка. Остановившись у супермаркета, Эндрю оставил Ната спать,
а сам набрал продуктов, но когда вернулся на парковку, обнаружил бывшего ворона
сидящим на капоте машины с сигаретой между пальцев, смотрящим на какую-то семью.
Отец говорил по телефону, тогда как мать пыталась успокаивать маленького плачущего
мальчика, который хотел получить внимание мужчины, но тот от него лишь отмахивался.
— Помню, в детстве, когда я еще не понимал всего, я так же хотел получить внимание
отца, — пробормотал в фильтр сигареты Нат. — Только потом я понял, что лучше, чтобы
он не замечал меня.
— Разве Оливия не научила тебя не бояться? — Эндрю опустил тяжелые пакеты и встал
рядом.
— Я не боялся. Уже не так, как раньше. Но если он замечал меня, то нередко хотел
узнать, чему меня научили, — Нат провел рукой по своим предплечьям, на которых,
вероятно, были ножны с ножами. — Лучше было не высовываться.
— Но ты не мог?
— Не мог, потому что он поднимал руку на маму. Не знаю, как она вообще могла выйти
за него.
— Если бы она этого не сделала, тебя бы не было, — Эндрю оттолкнулся от капота и

встал перед парнем, закрывая ему вид на семью.
— А разве так бы не было лучше? Если бы меня просто не существовало? — Нат отдернул
взгляд, глядя на шумную дорогу. — Иногда я задумываюсь над тем, чтобы плюнуть на
все и просто убежать. Спрятаться там, где никто не найдет, а если найдут, то
убежать снова. Я хочу найти место, где меня не будут знать, где я смогу не
прислушиваться к каждому шагу, не буду следить за людьми, не буду проверять, на
месте ли мои ножи и вздрагивать, когда не нахожу их рядом. Я хочу… покоя.
— Его не будет. Ты никогда не забудешь. Это останется с тобой до конца, — Эндрю

мягко забрал из его пальцев сигарету и сделал глубокую затяжку, даже не
закашлявшись, после чего выдохнул дым вверх, чтобы он не попал рыжему в лицо. — Но
это не значит, что однажды, проснувшись без ножей, ты не будешь спокоен. Одно не
отменяет другое.
— Звучит, как сказка.
— Да, несбыточная мечта. Прям как ты.

— Но я есть.
— Значит, и это может быть.
Когда они подъехали к дому, Нат хотел было помочь с пакетами, но получил лишь
легкий хлопок по рукам от Миньярда, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как
пойти вперед первым и открыть дом собственным ключом. Несколько секунд он стоял в
прихожей, а потом стянул с себя пальто, швырнул дорогой пиджак куда-то в угол, куда
через секунду полетела и рубашка, чтобы снять ножны. Он взвесил оружие в руках, а
потом положил на столик. Он прошелся руками по телу, приподнял край брюк, чтобы
вытащить еще три ножа, и только после этого спокойно, ничуть не стесняясь своего
тела, не чувствуя холода, двинулся на кухню, чтобы поставить кофе. Эндрю проследил
за его действиями, после чего посмотрел на ножи, которые лежали, как какие-то ключи
или мелочь из заднего кармана джинс.
Пройдя на кухню, Миньярд поставил пакеты на стол и начал разбирать продукты, даже
не глядя на Ната, который методично собирал кофейник, а потом заваривал кофе,
оживляя дом запахом. Подумав немного, Эндрю вернулся в прихожую, снял свое пальто,
оставшись в одной подаренной толстовке, и снял повязки, набитые ножами, оставив их
рядом с ножами Ната. Так казалось правильным и, почему-то, нужным. Первые несколько
минут кожа предплечий слегка зудела, не привыкшая к отсутствию плотной ткани, но
скоро это прошло. И материал внутри толстовки был достаточно мягким, чтобы не
причинять дискомфорта. Когда он вошел на кухню, его уже ждала кружка кофе с сахаром
и сливками, как он пил всегда. Но вместо того, чтобы взять его, Эндрю подошел к
Нату и забрал из его рук кружку с чистым черным кофе и сделал глоток, морщась,
сопровождаемый кривой ухмылкой Веснински, склонившего голову к плечу.
— Пялишься.
— А ты не пьешь черный кофе.
— Отъебись, — закатил глаза Эндрю, делая еще один глоток. Нат послушно отодвинулся
и запрыгнул на столешницу, самодовольно усмехаясь. — Идиот, — блондин отставил
кружку и скептически осмотрел подтянутый торс парня напротив, испещренный шрамами.
— Тренировки с пятого числа.
— Это я тут наркоман. И я обещал Ваймаку быть. Я буду.
— Ты? — Эндрю шагнул вплотную к нему, поставив руки по обе стороны от Ната, не
позволяя ни уйти, ни спрыгнуть вниз, хоть тот и мог это сделать, стоило лишь
сказать. — Или Натаниэль и дьявол?
— А как лучше?
— Вечно думаешь не о себе. В этом твоя проблема.
— Если буду думать о себе, задам вопрос: да или нет.
— Да.
— Мне не нужны подачки, — Нат недовольно поморщился, а уголок его губ дернулся. — Я
не…
— Да или нет? — Эндрю не прикоснулся к нему, даже не повернул подбородок привычной

хваткой, лишь стоял совсем рядом, пристально глядя на четко очерченный профиль и
татуировку песочных часов на скуле. Но парень не поворачивался, продолжал смотреть
в окно, словно выискивая там что-то. — Я все еще жду от тебя ответа, Нат. Да или
нет? Это не сложно. Ты знаешь, что можешь отказать.
— Знаю, — он наконец повернул голову, а в его взгляде читалась какая-то отчаянная
нотка, плещущаяся в море признательности и мягкости. — Но не хочу. И меня это почти
перестало беспокоить. Да.
Нат приподнял правую руку, но привычно остановился в нескольких сантиметрах от

головы Эндрю, давая тому возможность остановить его. Но этого не произошло, поэтому
Нат запустил пальцы в мягкие светлые волосы, потянулся вперед, и Эндрю поймал его
губы на полпути. В этот раз не было места спешке или небрежности. Они целовались
медленно, словно пробуя и проверяя, есть ли этому сейчас место. Кончики пальцев
Миньярда покалывало от желания прикоснуться к знакомым узорам на чужой коже, но
сейчас это было слишком рискованно. Сначала он положил руки на колени Ната,
чувствуя гладкую ткань брюк, и, не почувствовав сопротивления, повел вверх по
бедрам, а наградой ему служил судорожный вздох, когда его прохладные пальцы
заскользили по открытой коже, задевая края шрамов, освежая их контуры в памяти.
Сознание медленно плавилось и растекалось в тепле между ними. Касания были не

такими жадными и тяжелыми, как на крыше, где они сидели часами. Сейчас было по-
другому, но по-своему хорошо. Они словно тихо переговаривались, касаниями губ и
языков. Эндрю возвращал Ната из Нью-Йорка, возвращал на крышу и на поле, в их
общежитие и Колумбию, в Мазерати и Феррари, в реальность, которая была ему так
дорога. В этой реальности от Натаниэля остались только ножи на столике при входе,
обостренные рефлексы и паутина шрамов на теле. В этой реальности был человек,
который назовет его Абрам, и он поверит, был человек, который не жалеет и не боится
его, а просто… принимает. Говорит «да» и протягивает руку. И это было одно из самых
приятных чувств, что Нат когда-либо испытывал. Безопасность, заземленность и,
кажется, тот самый покой, которого он так хотел. Шумно выдохнув, Нат чуть
отстранился, но лишь для того, чтобы вздохнуть полной грудью, прикрыв глаза.
Несколько секунд Эндрю внимательно всматривался в его расслабленное и уставшее
лицо, после чего опустил чужую голову себе на плечо.
— Спасибо, — пробормотал Нат в изгиб его шеи, обдавая кожу теплым дыханием.
— Не вздумай заснуть здесь.
Нат хмыкнул, после чего чуть зашевелился и… мягкие губы коснулись точки, где бился
пульс. Эндрю вздрогнул, его пальцы сильнее сжали рыжие волосы, но не оттянули
назад, поэтому Нат поцеловал снова, чуть выше и увереннее, проходясь по мягкой коже
языком, ни на секунду не задевая чужое тело зубами, но уже через несколько секунд
ощущение исчезло, оставляя после себя прохладу.
— Думаю, мне и правда стоит поспать.
========== Глава 21 - Прячась в норе и отрекаясь от крыльев ==========
Бывают такие люди, напоминающие обряд.

Находясь с ними рядом, испытываешь покой.
Возвращаешься к жизни и не помнишь, кто ты такой.
Они возвращают тебе самого тебя.
Автор: Семен Пегов
***
— Он не берет трубку, — шумно выдохнул Аарон, плюхнувшись на диван под скептическим

взглядом Дэя. — Не смотри на меня так.
— Тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо? Он написал тебе, что в порядке. Что
еще тебе нужно?
— Кев, скажи честно, ты дебил?! — Миньярд вперил в друга гневный взгляд карих глаз.
— На Рождество был тот пиздец. Потом твой братец исчез, на Новый Год устроив
кровавое шоу, а теперь Эндрю просто пропал!
— Он оставил ключ от Мазерати, значит, все в порядке, — пожал плечами Дэй. —

Подумай головой, если бы его забрали силой, он бы не смог оставить ключ. И тогда
он, вроде, уходил с сумкой. Ты раздуваешь из мухи слона.
— Может, ты и привык, что твой брат пропадает на неопределенный срок, а потом

возвращается с парочкой новых шрамов, но я нет! — огрызнулся Аарон, снова набирая
номер.
— Господи, — закатил глаза нападающий, пропустив шпильку мимо ушей, после чего взял
свой телефон и позвонил. Каково было удивление обоих, когда Миньярд ответил:
— Отъебитесь от меня оба. Если что-то случится, пишите.
— Где ты?! — Аарон подорвался с места, выхватывая телефон из рук друга, но Эндрю
уже сбросил вызов.
— Во всяком случае, он в порядке, — пожал плечами Кевин, забирая свой телефон и

отбрасывая его в сторону.
— Нат тоже всегда в порядке, — огрызнулся блондин, рухнув на диван рядом. —

Ахуенные праздники, ничего не скажешь, просто шик.
— Ну, никто даже не умер. Это можно считать победой, — пожал плечами Дэй, беря
пульт и начиная листать каналы на телевизоре.
— Сходи в ломбард и купи себе чувство юмора.
***
Эндрю устало закатил глаза и положил телефон рядом со своим бедром, возвращая свое
внимание к подъездной дорожке к дому, на которой впервые стояла не Мазерати, а
Феррари. Небо уже потемнело, стало бархатистым и тяжелым, но звезд все еще не было
видно, только один участок позолоченных облаков указывал на местоположение луны.
Выдохнув в воздух сизую струйку дыма, Миньярд ненадолго прикрыл глаза,
прислушиваясь к шелесту ветра и тишине. Нат скрылся в комнате Ники уже больше
десяти часов назад. И от него не было слышно ничего. Совсем. Казалось, рыжего и
вовсе не было в доме. И сколько бы раз за этот год Нат не уходил из общежития по
приказу розового пони, Эндрю ни разу не видел, что с ним происходило после.
Веснински всегда запирался в своей комнате с Жаном, выползал только на тренировки,
а на них выглядел как тень себя. Несколько раз Ваймак выпроваживал того с корта, а
потом просто смирился и махнул рукой. Даже в таком состоянии Нат мог играть и,
кажется, ему это даже помогало прийти в себя. Но вот что именно с ним происходило,
знал, наверное, только Моро. Хотя, не факт, что он знал все. Нат как-то уже сказал
ему, что братья никогда не увидят всего. Значит, вряд ли они видели то, что на
самом деле происходило с ним после.
Разлепив веки, блондин сделал последнюю затяжку, после чего, подхватив телефон и
пачку сигарет, двинулся обратно в дом, чтобы потом зайти в незапертую дверь комнаты
Ники. Нат был там, что уже утешало, но вот его вид… Он забился в угол, сжался в
комок и пустыми глазами смотрел на свои дрожащие руки. На его коже выступил
холодный пот, а сколько он так просидел, было непонятно. Возможно, несколько минут,
а может, он сидел так уже много часов. Эндрю осмотрел комнату, которая казалась
нетронутой. Кровать все так же ровно застелена, вещи, которые он оставил на
тумбочке, не двигали, не переложили. Все-таки Нат просто упал в этот угол и все.
Дойдя до парня, голкипер сел на пол прямо напротив него, скрестив ноги по-турецки,
наблюдая за тем, как бывший ворон даже не замечает его. Кажется, он потерялся
внутри себя, заплутал в лабиринте своих мыслей и никак не мог найти выход. Но что
было хуже — Эндрю не знал, что делать. Таким Ната он еще не видел. Блондин не знал,
в каком именно аду находится Веснински, что видит или о чем думает. Тогда, после
первой игры, Кевин дал подсказку, тогда у него были зацепки, сейчас же Нат тонул в
том аду, в который не пускал никого.
— Абрам, — позвал он, но парень даже не поднял головы. — Абрам, хватит. Посмотри на
меня.
Руки дрогнули чуть сильнее, словно Нат пытался вырваться, но не мог. И тогда Эндрю
сделал то, что не позволил бы себе, будь это кто-то другой. Он схватил Веснински за
правую руку, надавив пальцем на тот самый шрам, что сам оставил больше года назад.
Нат дернулся, вскинул испуганный взгляд и, кажется, даже перестал дышать, но руки
забрать не попытался, наоборот, к удивлению, сжал ее, словно цепляясь за
— Что бы ты сейчас ни видел, это лишь издевательство твоего разума, — ровным

голосом сказал Эндрю, стараясь не акцентировать внимание на крепкой хватке. — Ты в
Колумбии. Дома. Хватит.
— Я стал им… — хрипло прошептал Нат. Казалось, его горло разодрали наждачной
бумагой. — Я стал «Мясником», я…
— Ты Нат, Абрам. Ты лис. Ты не твой отец. И никакой ты не «Мясник». Хватит, — с

нажимом повторил Миньярд, в ответ сжимая его руку. — Прекрати это.
Нат согнулся пополам, словно слова причиняли ему физическую боль, сжался… прижимая
к себе руку Эндрю. Шумно выдохнув, блондин покачал головой, а потом придвинулся
ближе, оставляя между ними лишь жалкие сантиметры, запуская пальцы в спутавшиеся
потные рыжие волосы, наклоняясь к самому уху бывшего ворона.
— Прекрати это, наркоман. Ты не трус. Ты сильнее этого дерьма. Хватит.
— Я устал, — прошептал Нат. Казалось, он начинал разваливаться, нарушая все законы

физики, и тогда Эндрю позволил его голове упереться ему в грудь. Он позволил Нату
опереться на себя и вдохнуть запах сигарет и лимонного геля для душа. — Я больше не
могу… — признание было таким тихим, что, будь Эндрю чуточку дальше, точно не
услышал бы. Голос Ната был слабым, надломленным и почти детским, как у ребенка,
который уже много ночей мучается от кошмаров и не может нормально спать, пугаясь
собственной тени.
— Тогда не надо.
А что еще он мог сказать? Нет, соберись и иди дальше? Плевать на все, подними свой
зад и ебашь? Бред. Наверное, именно так Нат и поступит, всегда так поступал, но
сейчас ему нужен был отдых. Эндрю почувствовал, как свинцом наливается и его
собственное тело. Отдых был нужен им обоим. Миньярд молился лишь об одном — чтобы
завтра не наступил «плохой» день, когда у него не будет сил даже на то, чтобы
подняться с кровати.
— Тебе надо поспать.
— Нет.
— Да. Сколько ты не спал?
— Не знаю…
— Тебе нужно поспать, — повторил Эндрю. Ему казалось, что он говорит с маленьким
мальчиком, а не тем Натом, которого знал, который хитро ухмылялся и легко вертел
словами, который мог поставить на место даже Рико, который не боялся Ичиро,
который… — На кухне есть снотворное. Да или нет?
— Нет, — Нат зашевелился, кажется, попытался встать, но ничего не вышло. Что

странно, он все еще держал Эндрю за руку, что блондин старательно игнорировал. — Я
не хочу спать.
Первой мыслью Миньярда было разразиться гневным ворчанием, он уже открыл было рот,
но тут его окатило смыслом слов. Нат не хотел не спать, а видеть сны, он не хотел
отпускать тормоза и выдержку своего изощренного мозга. И Эндрю мог его понять.
После злосчастного Дня Благодарения он напивался в стельку, лишь бы его мозг стал
настолько бесполезным, чтобы не быть в состоянии формировать хоть какие-то образы.
Вероятно, Нат так же хотел бы спрятаться от собственной памяти? Нет, он не был
трусом, он был идиотом, который во все глаза смотрел своему страху в лицо. В этом
был весь он. Можно было бы потащить его на корт, но уже слишком поздно. Спарринг
предлагать было глупо, ножи — слишком отчетливая дорога к воспоминаниям…
— Ники, наверное, разрыдается, когда будет отвозить Эрика в аэропорт, — пробормотал

себе под нос Нат, словно таким простым и обыденным разговором хотел вернуть себя в
— Когда они виделись в прошлый раз, он сожрал все мое мороженое, скупил весь
шоколад в округе и неделю питался одним фастфудом. Кевин его чуть не убил, — кивнул
Эндрю, вспоминая, как держал кузена за шкирку, Дэй отчитывал его и орал.
— Я куплю тебе мороженое.
— Я как-нибудь и сам справлюсь. Лучше своего брата в узде держи. Когда дело
касается питания, он превращается в настоящую королеву драмы, будто сахар и
углеводы могут нас убить. И это учитывая то, что он пьет водку вместо воды,
особенно когда тебя нет рядом.
— На самом деле сахар и правда может убить. Смертельная доза — 700 грамм. Это не
так много, если подумать, — Нат слабо усмехнулся, качая головой. — Хотя, Кев умрет,
если скормить ему и сто грамм.
— Может, стоит проверить на практике? Пусть это будет практическая работа Аарона.
Уверен, он будет в восторге.
— Тогда мне придется влить в твоего брата 12 банок энергетиков. Ну, знаешь, чтобы
наверняка.
— Звучит как план, — кивнул Эндрю, прекрасно зная, что ни один из них не навредит
семье другого, которая постепенно каким-то чудным образом становилась одним целым.
И они сидели так на полу, говоря о каких-то глупостях, которые никогда не

произойдут, придумывая новые и новые способы, как поиздеваться над психикой лисов.
Эндрю все так же держал руку в спутавшихся рыжих волосах, неосознанно перебирая их,
тогда как Нат мягко держался за его пальцы, чуть ослабив хватку, но не убирая
совсем. Так было безопасно, спокойно и тихо. Они говорили, а когда Нат затихал,
когда Эндрю чувствовал, что тот проваливается в сон, он будил его, чуть оттягивая
волосы или сильнее сжимая руку, и этого было достаточно, чтобы вырвать рыжего из
полудремы. Они просидели так много часов, пока наконец Нат не сказал «да» сну.
Миньярд помог ему встать, потянув за руку, а потом тут же отпрянул, убедившись, что
тот может стоять на своих двоих. Он не стал ждать или наблюдать за тем, как Нат
натягивает футболку на голое тело и стягивает брюки, он просто ушел, вышел из дома,
вернувшись на свое крыльцо и закурил, глядя на все такое же черное небо. За это
время было сказано слишком много слов, было слишком много прикосновений. Эндрю
ожидал, что на него накатит усталость, что ему захочется помыться или разбить что-
то, но этого почему-то не было. Он просто курил, пока не понял, что и его тело
требует сна.
***
— Ники, вылези уже из задницы Эрика! — рявкнул Аарон, который вот уже пять минут
как пытался достучаться в комнату парней.
— И тебе привет, — хмыкнул кто-то за спиной на немецком. Резко обернувшись, Миньярд

увидел Эрика с пакетами в руках. — Ники внизу, разгружает продукты, — совершенно
спокойно ответил Клозе. — Что-то случилось?
— Да. Мой брат пропал три дня назад, а все ведут себя так, будто ничего и не
произошло, — прорычал Аарон, сверля взглядом Эрика, который спокойно открывал
ключом дверь.
— Я не хочу лезть, но тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? В смысле… Сейчас

каникулы. Он мог уехать куда-то, чтобы просто отдохнуть, — пожал плечами мужчина,
ставя пакеты на стол.
— Машина внизу.
— Значит, не один, — Эрик начал перекладывать полуфабрикаты в холодильник. — Есть

хоть один настоящий повод для волнения, кроме того, что брат впервые за столько лет
оставил тебя на самого себя?
— Слушай, я говорю с тобой только потому, что когда-то ты вытащил моего кузена чуть
ли не с того света. Это единственная причина!..
— Да-да, я кусок дерьма, и ты меня ненавидишь всей душой, я тебе отвратителен, как
и все, что со мной связано, я понял, — устало вдохнул Эрик, прислонившись спиной к
столешнице. — Но на секунду забудь об этом и подумай головой. Ты ведешь себя, как
истеричка.
— Ты мне не отвратителен, — зачем-то сказал Аарон, после чего развернулся и вышел

из комнаты. Он даже поднялся на крышу в надежде, что каким-то волшебным образом
Эндрю окажется там. Но его не было. Была только тишина.
***
Это утро не отличалось от двух предыдущих. Когда Эндрю просыпался, Ната уже не
было, но ножи все так же лежали на столике при входе, ведь тот просто отправлялся
на пробежку. Поэтому Миньярд шел на кухню и ставил кофе, который был еще почти
горячим, когда рыжий возвращался. Он даже успевал принять быстрый душ. За все эти
дни, после той ночи, они оба почти не говорили, словно израсходовали весь свой
запас слов. Но ни один из них и не требовал обратного. Им обоим было комфортно в
этой тишине. В доме было несколько книг и телевизор, так что обоих такое
времяпрепровождение устраивало. Что странно, Нат ни разу не вспомнил про экси,
словно этого спорта и не существовало, словно он не был одержим этой игрой. Но
Эндрю мог это понять. Он видел, как понемногу Веснински оживает, не просто толкая
себя в реальность и заставляя себя идти вперед, а дает себе вернуться,
восстанавливается, соединяясь воедино, сливаясь во что-то целостное. И именно этого
Эндрю и хотел, поэтому лишь наблюдал со стороны, будучи рядом, если понадобится.
Вчера они даже обсудили бредовость одного боевика, перебросившись фырканьем, что
определенно можно было считать победой.
Нат сидел на стуле, потягивая кофе в своих растянутых штанах и слишком большой для
него футболке с мокрыми после душа волосами, тогда как Эндрю стоял напротив почти в
такой же одежде. В первое утро, когда он увидел блондина в футболке и без повязок,
рыжий даже не замер, просто кивнул в собственных мыслях, тогда как внешне его выдал
лишь скользнувший, ничуть не беспокоящий взгляд. И за это Эндрю был ему благодарен.
Именно и только поэтому на следующее утро он вышел в той же футболке, а не кофте с
длинными рукавами. И Нат снова не подвел. Он не пялился, он не задавал вопросов.
Казалось, он вообще не замечал. Просто принимал. И самого Эндрю, и его прошлое, и
его поведение. Он ничего не просил, не давил, вообще никак не акцентировал внимание
на том, что могло причинить блондину неудобство или дискомфорт.
— Завтра начнутся тренировки, — прочистив горло, сказал Веснински, отставляя

кружку. — Нам надо возвращаться.
— Мне плевать на экси.
— Я хочу вернуться. Да или нет?
— Это ты мне ответь, — Эндрю скрестил руки на груди, вопросительно выгнув бровь. —
Да или нет?
— Да.
— Ладно.
— Спасибо.
— За что?
— Не притворяйся дураком, — закатил глаза рыжий. — Тебе не идет. Ты знаешь, за что.

Полагаю, я…
— Слишком много думаешь. Постоянно. Это приводит к неприятностям. — Эндрю за два

шага преодолел разделявшее их расстояние и навис сверху, ткнув пальцем в лоб. —
Прекрати. Думать. Черт. Тебя. Дери. Это мешает.
— Кому? — Нат запрокинул голову, а в его глазах вспыхнул столь характерный азарт и
вызов. — Тебе? Уж не думал ли ты, что я упрощу тебе жизнь по собственной воле, Дрю?
— Не называй меня так, — тут же выпалил блондин, игнорируя то, как внутри все
начинает теплеть. Это снова был Нат. Его Нат, а не жалкая тень. И это было
правильно. Это было хорошо.
— То есть тебе можно называть меня идиотом, наркоманом и далее по списку, а мне и
на одно слово от правил отойти нельзя? Нечестно, — Веснински подался вперед, ничуть
не смущенный разницей в росте, связанной с тем, что он сидел. — В конце концов, я
никогда не играл по чужим правилам. И по твоим не буду.
— Да ну? — уголки губ голкипера дернулись в ухмылке. — Ты только и делаешь, что

играешь по моим правилам, — он ухватился рукой за чужое горло, легонько сжав, но
лишь для того, чтобы пальцы не заскользили вниз по гладкой коже к ключицам, а сам
наклонился как можно ниже, с жгучим восторгом внутри глядя в сияющие голубые глаза
напротив. «Вот! Вот он!» — кричало его сознание.
— Уверен? — одним гибким движением Нат встал, а потом мягко оттеснил Эндрю обратно
к столешнице, при этом не касаясь его. Они словно танцевали, чувствуя друг друга. —
Играй я по твоим правилам до конца, я бы не был тебе интересен. И это не твои
правила. Они наши.
— Нет, — одним легким движением Эндрю повернул их, чтобы оказаться спиной к кухне,
вжав при этом Ната в холодильник рядом, — правила мои. И ты это знаешь. Ты просто
присвоил их себе.
— Возможно, — рыжий хитро улыбнулся, чувствуя столь характерную для них химию. Их
химию. Когда весь мир исчезал, когда вокруг плясало пламя, не касавшееся их тел,
успокаивавшее, согревающее и в то же время бодрящее. — Но тебе это нравится, — Нат
наклонился вперед, оставляя между их лицами жалкие сантиметры, — Дрю, — и наградой
ему за эту наглость послужили тихое шипение и потемневшие не то от злости, не то от
желания карие глаза, радужку которых почти поглотили зрачки. — Да. Что бы ты ни
затеял…
— Не называй меня так, — пробормотал Эндрю и, прежде чем из этого умного рта
вырвалось еще хоть одно умное или язвительное слово, он впился в губы Ната,
впечатывая его в прохладную дверцу холодильника, предусмотрительно переместив руку
с шеи на затылок.
Мир исчез. Он был лишним, каким-то совершенно ненужным и незначительным. Остались

только они двое, их губы, руки Эндрю, забравшиеся под тонкую футболку… и пальцы
Ната, уже привычно зарывшиеся в светлые волосы. И это было правильно. Для них
обоих. Потому что тело Ната уже знало, что эти руки не причинят вреда, что в этих
руках он в безопасности, потому что эти сейчас уже смелые прикосновения были
знакомыми. Эти пальцы уже медленно блуждали по его неровной коже, медленно
прокладывая себе путь, давая понять, что они и есть сама суть спокойствия, тогда
как теперь могли беспрепятственно оказаться где угодно в любой момент, везде и
сразу, не пугая при этом сознание. И Нат таял, полностью отдавая контроль,
расслабляя каждый мускул своего тела, отпуская все мысли, которые только были в его
сознании, удерживая себя в реальности лишь благодаря запутавшимся в светлых прядях
пальцам.
Да, Нат был его наркотиком. И Эндрю был готов это признать. Наркотиком, от
которого, казалось, было невозможно отказаться. Наркотиком, который ничуть не
вредил и имел сильнейшее действие. Наркотиком, от которого кружилась голова,
сбивался пульс, а все существо просто переворачивалось. И каждый шумный вздох,
который вот-вот мог перерасти в стон, служил ему наградой, поощрением, ласкал слух
и заставлял все внутри плавиться. В этот момент он позволял себе забыть, хотя бы
попытаться, потому что Нат не делал ничего, что могло бы подтолкнуть воспоминания к
поверхности. И жгучая ненависть растекалась по груди, по венам, по всему телу,
заполняя каждый уголок его существа.
Казалось, они бились в этой схватке не на жизнь, а на смерть, пока Нат не подавился
собственным вздохом и замер, почувствовав ладонь Эндрю у себя между ног. И этой
секундной заминки почти хватило, чтобы блондин отпрянул. Почти. Нат удержал его
рядом, чуть подавшись бедрами вперед, лишь качнув ими, но этого хватило, чтобы
объяснить: «Не испуг и не протест — лишь неожиданность. Зеленый. Да.» Но Эндрю все
равно сбавил ритм. Поцелуи были все такими же жесткими и сильными, но не такими
сумасшедшими, словно это были их последние секунды жизни, теперь они походили на
патоку или застывающую карамель с привкусом кофе. И оказалось, что такие поцелуи
еще хуже, как и рука Миньярда, которая двигалась мучительно медленно и уверенно,
словно испытывая Ната на прочность. Как долго он сможет стоять на месте и не
подаваться вперед? Сколько продержит руки только там, где ему разрешили? Когда
потеряет контроль?
Почувствовав, что еще немного и все предохранители в его сознании полетят к чертям,
Нат отдернул свои руки, тут же убирая их себе за спину и придавливая собственным
телом к прохладной двери холодильника, запрокидывая голову, стараясь просто…
держать себя в себе. Потому что слишком велик был соблазн прильнуть к Эндрю,
притянуть его к себе, забрать контроль и… Но все полетело в тартарары, когда Нат
почувствовал укус на своей шее у сползшего в сторону воротника футболки. Из его
легких вырвался тяжелый протяжный стон, поясница выгнулась, перед глазами вспыхнули
искры, а Эндрю… хмыкнул ему в плечо, словно только этого и добивался, медленно, но
верно оттесняя Ната к потере того самого контроля, что злил его все это время. И он
добился желаемого. Наверное, рыжий не соскользнул вниз по холодильнику только
благодаря крепкой руке Миньярда, удерживавшей его. Решив оставить и без того
истерзанные губы Ната, позволяя ему судорожно хватать ртом воздух, которыми он
старался заглушить вырывающиеся звуки, Эндрю пустился в изучение тонкой кожи шеи,
языком считая бешеный пульс, чуть прикусывая его, но не оставляя следов, ускоряя
движение руки.
И на этом Нат просто кончился. Он со стоном выгнулся навстречу, с силой сжимая

кулаки, выворачивая собственные руки, чувствуя, как все его тело рассыпается в
ничто. Но Эндрю не дал ему даже пошатнуться, держал крепко и ровно, давая
восстановить дыхание и ритм сердца, запечатлевая в своей идеальной памяти то, что
видел. Растрепанные волосы, тяжело вздымающаяся грудь, блестящие опухшие губы,
затуманенные, опьяненные потемневшие голубые глаза, заметные пятна румянца на щеках
и шее, на изгибе которой проступали две небольшие, но заметные отметины — Миньярд
был официально готов признать, что это лучший вид Натаниэля из всех, что он видел
прежде.
***
— Где ты был?! — Аарон подорвался с места, когда в комнату вошел Эндрю. На улице
было уже темно, старшие лисы вернулись в Башню, но защитник не находил себе места,
пока не увидел брата.
— Курил, — пожал плечами Эндрю, что, по сути, даже не было ложью. Он и правда
курил. С Натом. На крыше. После того, как они полчаса назад вернулись из Колумбии.
— Четыре дня?!
— Аарон, серьезно, ты уже задолбал даже меня, — закатил глаза Кевин, отрываясь от
своих записей, кажется, по истории, тогда как Жан, примостившийся неподалеку,
только криво ухмыльнулся. — Все, он вернулся, угомонись.
Эндрю приподнял левую бровь, выказывая этим свое удивление, снова скользнул
взглядом по брату, после чего скрылся в спальне, чтобы разложить вещи, краем уха
слушая препирания Дэя и брата. Кажется, близнец был весьма возмущен его столь
длительным отсутствием и тем, что он даже не брал трубку, посылая их далеко и
надолго, как тогда летом. Прикинув, Эндрю криво усмехнулся собственным мыслям.
Выходила определенная закономерность. Если он пропадал и не отвечал на звонки
больше трех часов — он непременно был с рыжим наркоманом. На той съемной квартире,
когда помогал пережить ломку, на крыше, в Колумбии, где угодно, но с Натом. От
осознания этого Миньярд повел плечами, чувствуя глухое раздражения, но переубеждать
или обманывать себя не стал. Это было просто бесполезно. Пора бы и правда
смириться. Нат не галлюцинация, он помешательство, он есть, и даже если он уйдет,
он обязательно вернется. К нему. Фыркнув, Эндрю затолкал грязные вещи в мешок и
кинул в угол, чтобы потом швырнуть в стирку.
Нат вошел в комнату только спустя полтора часа, когда все остальные монстры уже
развалились по гостиной кто где. Ники, конечно, сразу бросился к другу, тараторя о
том, в порядке ли он, цел ли и далее по списку, все еще сохраняя остатки энергии
после длительного пребывания с Эриком, Кевин сверлил брата взглядом, явно готовя
тираду на французском, Жан смотрел слишком хитро и внимательно, Аарон нахмурился,
словно оценивая то, что видит, тогда как Эндрю лишь скользнул по рыжему пустым
взглядом, отмечая, что его руки побелели от холода крыши, на которой он отсиживался
все это время, готовясь таки ко встрече с семьей.
— Ты где, блять, был? — прорычал Кевин, поднимаясь на ноги. — И что это за кровавая
бойня в Гнезде?! — он на секунду замер, неверяще глядя на лицо брата, бледнея на
глазах, уставившись на измененную татуировку. — И что это?!
— И тебе привет, — Нат выпутался из хватки Ники и стянул с себя пальто. — Был в
безопасности и даже никого не убил. Что до кровавой бойни, повторюсь, я даже никого
не убил. Это были трупы бездомных или наркоманов с улиц.
— Ты же в курсе, что это статья и причем весьма серьезная? — хмыкнул Аарон,

скрестив руки на груди.
— Если бы меня посадили за все мои преступления, и пяти жизней не хватило бы, чтобы
отсидеть срок, — отмахнулся Нат, уходя на кухню, чтобы заварить себе чай. К его
радости, чайник был еще горячим. — Как прошли каникулы?
— Это правда то, что ты хочешь спросить? — криво усмехнулся Жан со своего места. —
У нас всех весьма разнообразно. Кто чуть не подох от ножа, кто от шока, кто от
перетраха, — он кивнул на Ники, который залился румянцем, но не перестал счастливо
улыбаться. — Ты как?
— Знаешь, сгонял в Нью-Йорк к будущему главе якудзы, помотался там немного, потом
мы с Лив помчали обратно, был еще Балтимор, гори он в аду, навел там порядок, Новый
год отпраздновал в Гнезде, устроил Рико турне по его личному аду, а потом нежился
на солнышке и курил бамбук, — беззаботно пожал плечами Нат, игнорируя насмешливый
взгляд Эндрю.
— Продуктивно, — хмыкнул Моро, пристально вглядываясь в брата. — Когда перекрыл

тройку?
— Где-то посередине, — махнул рукой Веснински, делая большой глоток чая. — Кстати,
и вам советую. Ощущения восхитительные, а рожа Рико определенно того стоила.
— Мне одному кажется, что за эти дни он спятил сильнее, чем раньше? — скептически
выгнув бровь, спросил Аарон.
— Да откуда у тебя все время такие мерзкие мысли?! — возмутился Ники. — Нат, не
слушай его, тебе очень идет эта новая татуировка, а этот пиздец Рико заслужил!
— Еще наклейку ему за старания на лоб наклей, — хмыкнул пятый номер, закатывая
глаза, однако его выдала предательская ухмылка.
— Прекрасно, нам теперь из-за твоих тараканов переться к тренеру и напрашиваться на

сеанс к тату-мастеру, — проворчал Кевин, зарываясь в насыпной мешок.
— Почему? — удивленно вскинул брови Ники. — Вы же не обязаны…
— Потому что если он один появится с переделанной татуировкой на публике, это не

сыграет. Они трое идут единым фронтом. Один за всех и прочая херня, — криво
усмехнулся Эндрю со своего места. Нат расплылся в улыбке, еле сдерживаясь от
комментария, и вместо этого опустился в свободный кресло-мешок, поджимая колени к
груди и грея руки об раскаленную кружку. — Налепи на себя пока что пластырь, чтобы
не палиться, — добавил Миньярд.
— Круто, просто ахуенно, — пробормотал Кевин, качая головой и пряча лицо в ладонях.
***
— Прием, — Аарон щелкнул пальцами прямо перед лицом Дэя, задев кончик носа.
Нападающий дернулся всем телом и чуть не свалился со стула от неожиданности, на что
Миньярд лишь закатил глаза. — Я зря говорил последние пять минут, да?
— Я не слышал, — пробубнил себе под нос Кевин, уткнувшись взглядом в стол.
— Ты опаздываешь. Жан уже ушел.
— Я не знаю, на что… — Дэй коснулся скулы, но тут же отдернул пальцы. — Всегда было
так.
— Нет, все-таки ты реально королева драмы, — закатил глаза Аарон. Уперевшись руками
в колени, он вгляделся в профиль друга, разглядывая его, после чего пожал плечами.
— Ферзь.
— Что?
— Ферзь, — раздраженно повторил блондин, отходя к кофейнику. — По-другому,

королева. Шахматная фигура. Ты же у нас королева драмы, вот пусть все и видят это
сразу.
— Гениальное умозаключение, — Кевин заставил себя встать, но не сделал и шага.
— Ферзь — самая опасная фигура на шахматной доске, придурок. Рико — король, но в

шахматах король почти бесполезен. Он лишь символ, цель, его нужно уничтожить. А вот
ферзь считается самой важной, опасной и непредсказуемой фигурой. Уловил логику?
— Да, но…
— Тогда просто набей бутылку водки, чтобы все знали, что ты алкаш, — хохотнул
Аарон, отпивая кофе из кружки. — Не все ли равно? Просто перекрой двойку и забухай
вечером.
— Нат и Эндрю ввели сухой закон до первой игры, — сокрушенно покачал головой
нападающий.
— Пиздец, — выдохнул Миньярд, — хуже Ваймака, честное слово.
***
Игра против медведей на территории Лисьей норы вот-вот должна была начаться.
Репортеры кружили вокруг тройки бывших воронов, тут же заметив, что их скулы скрыты
крупными пластырями, но лисы отгоняли всех журналистов от товарищей, как назойливых
мух, даже не давая приблизиться. И вот наконец они вышли из раздевалки, толпились у
оргстекла, ожидая, когда же их наконец начнут объявлять и выпустят на поле. Это
была первая их игра после каникул. Это была первая игра трех воронов, окончательно
отрекшихся от своих крыльев, но обретших свободу. Ваймак подошел к трем братьям,
которые замерли на своих местах, иступленно глядя на поле. Он крепко сжал плечо
Кевина, заглянул в глаза Жану и криво улыбнулся Нату.
— Вы справитесь, ребята, — достаточно громко, чтобы парни услышали его, сказал

Дэвид, но так, чтобы не услышал никто лишний. — Помните, вы не одни. Мы все за
вашими спинами.
— Спасибо, — Моро на секунду зажмурился, а потом распахнул глаза, шумно выдохнув,

расправив плечи. — Мы не подведем вас. Мы выиграем.
— Нет никакого «подведем», — качнул головой тренер. — Просто покажите им всем, кто
вы есть на самом деле. Готовы?
— Да, — уверенно кивнул Кевин и сам сорвал пластырь со своей скулы. Жан и Нат
последовали его примеру, чувствуя, как прохладный воздух обдает щеки. — Погнали.
Комментаторы начали объявлять номера, имена и позиции, на которых играли лисы,
однако в этот раз они выстроились не как обычно в одну шеренгу. Кевин вышел вперед,
тогда как остальные лисы выстраивались в ряд за его спиной. Когда пришла очередь
Жана, он встал рядом с братом, а за ним тут же последовал и Нат. Они стояли
посередине поля, слушая бормотание толпы, чувствуя прикованные к их лицам взгляды,
видя вспышки камер, а потом одновременно вскинули свои клюшки, образуя над своей
головой что-то наподобие пирамиды. Лисы взревели и повторили их действие,
представая перед зрителями единым фронтом с тремя ведущими игроками. Больше они не
были вторым, третьим и четвертым номером. Они больше не были свитой короля. Был
ферзь, самая опасная и непредсказуемая фигура на поле, возродившийся из пепла. Была
королевская лилия, ознаменовавшая пришествие чистоты, плодородия и истинной власти.
Было время. Самый ценный ресурс, сама вечность. И никакой король не мог повелевать
ими.
Ваймак и Эбби стояли за оргстеклом, с гордостью смотря на своих детей. На тех, что
пробивали себе дорогу вперед, расчищали путь, разрывая в клочья противников, не
боясь ничего и никого. На тех, кто из разбитых одиночек превращался в непоколебимую
силу.
— Кажется, я знаю, кого хочу назначить на роль капитана, — усмехнулся Дэвид, глядя
на то, как все лисы, кроме Эндрю, мрачной тенью оставшимся в стороне, охраняя,
наваливаются на трех своих товарищей.
— Нат, — кивнула Эбби.
— Да. Натаниэль Абрам Веснински.
Не сказать, чтобы эта игра должна была сильно отличаться от предшествующих, если не
считать этой показательной сцены с татуировками. Нат, как и всегда, начинал на
скамейке запасных, тогда как на поле в связке с Жаном стоял Мэтт. Эндрю был на
воротах, а Кевин и Сет в нападении. Свисток, мяч в игре. Миньярд, закинув клюшку на
плечи и чуть согнув колени, был готов в любой момент защищать свою территорию и
внимательно следил за баталией, развернувшейся перед ним. Игроки сталкивались то
тут, то там, был слышен гул болельщиков, щебетание комментаторов, скрип кроссовок и
стук клюшек друг о друга. Медведи были суровыми и агрессивными соперниками,
полностью оправдывая свое имя. Они играли как в последний раз и не боялись
схлопотать карточку, имея достаточное количество игроков в запасе. И это было
проблемой. Когда Эндрю в третий раз за семь минут отбил мяч, послышалось утробное
рычание. Нападающий по фамилии Вуд уже хотел было броситься вперед, но его удержал
товарищ по команде.
Первым звоночком стало нападение на Мэтта. Двое парней впечатали Бойда в стену,
нанесли несколько ударов и остановили их лишь судьи. Из-за этого на поле вышел
Аарон. Их связка с Жаном была удивительно дееспособной, несмотря на то, что вне
поля они почти не контактировали. Но тут, с клюшками в руках, они умудрялись
поддерживать друг друга, вовремя приходя на помощь.
Вторым под раздачу попал Кевин, когда легко и весьма элегантно забил мяч прямо
между ног вратаря. Дэя повалили на пол и даже попытались наступить на левую руку,
но Гордон вовремя оказался рядом, со звериной яростью отшвыривая противника от их
второго номера, готовый защищать не только территорию, но и товарища.
Эндрю видел Ната за оргстеклом. Тот уже подорвался на ноги и оставался на месте,
казалось, только благодаря Ваймаку, который удерживал его за локоть. Это было даже
забавно, как от такого на вид маленького и невинного Веснински во все стороны
волнами исходили агрессия и гнев. И Эндрю знал этот взгляд, полный ярости, уже
видел за пределами поля, но ни разу не наблюдал за тем, как играет дьявол. В полную
силу. Было… любопытно до тока под кожей.
А потом случился «упс». Эндрю в прыжке поймал мяч, который определенно точно должен
был попасть в левый верхний угол, и также в полете отдал пас Кевину, ничуть не
заботясь о болезненном приземлении. Только почему-то Вуду в этот раз никто не
мешал. Седьмой номер медведей впечатал тело Миньярда в оргстекло, выбивая воздух,
душа одним своим присутствием, отбрасывая тяжелую клюшку, которая могла послужить
прекрасным оружием, а потом швырнул вратаря на пол, как какую-то игрушку, и
навалился сверху. Наверное, если бы не броня, Эндрю смог бы отбиться, но сейчас он
определенно был в проигрышной позиции. Особенно когда его начали душить тяжелые
руки. Это длилось недолго, лишь несколько секунд, но для Миньярда это было похоже
на вечность. Картинки сменялись перед глазами, тело непроизвольно забилось в
агонии, стараясь вырваться, увернуться, освободиться, сделать хоть что-то, тогда
как сознание вопило сгорая в бесконтрольном пламени: «Нет! Только не снова! Нет!
Отпусти меня! Нет! НЕТ! НЕТ!»
Вуда оттащили, кто-то сорвал с Эндрю шлем, даже не пытаясь прикоснуться, и он

наконец смог вздохнуть, бешеным взглядом осматриваясь по сторонам. Рядом с ним
Аарон. Он внимательно всматривался в лицо близнеца, словно стараясь поставить
диагноз, тогда как Жан так крепко держал Вуда в захвате, что он мог сломать себе
что-то, если бы попытался вырваться. В этом весь Моро. Вроде и не опасен, но только
попробуй дернись — переломает все кости. Непонятно, как Эбби согласилась выпустить
его на поле, учитывая то, что с нападения на Жана не прошло и месяца, но он был
здесь и, казалось, был свежее и сильнее чем когда-либо.
Эндрю шумно выдохнул, стягивая волосы на затылке, тогда как к ним уже трусцой
приближался судья. Вуду дали желтую карточку. Игра должна была уже вновь начаться,
как вдруг дверь со стороны лисов открылась и на площадку ступил Натаниэль. На его
голове еще не было шлема, а ледяные глаза внимательно осматривали медведей, словно
он был хищником, решавшим, кого убить первым.
— Аарон, вали, — безэмоционально бросил Веснински, надевая таки шлем.
— Нат? — Жан на удивление спокойно посмотрел на брата, словно зная, что значит
такая интонация его голоса и поза.
— Играем. Максимум — желтая карточка. За грань не уходим. Береги себя, если что, я
разберусь, — предупредил на французском рыжий, но Кевин услышал и тут же обернулся
к братьям.
— Нат, нет. Это просто…
— Играем, — отрезал Веснински, сгибая колени, словно готовясь к прыжку.
Не прошло и трех минут, когда Эндрю понял, что значит такое поведение рыжего на
поле. Что значит дьявол экси. Если раньше Нат выходил на позицию защитника только
если все катилось к чертям и обычно играл в нападении, то сегодня… Медведи
разозлили того, кого лучше было не будить. Миньярд не знал, откуда в теле Натаниэля
такая сила. Он впечатывал противников в стекло, сбивал с ног, заставляя скулить от
боли в телах, а потом легко забирал мяч и отправлял вперед Кевину. И Жан не
отставал от брата, хоть и действовал хитрее, помня о ранах и швах, пусть они и
заживали. Он умудрялся юлить и вертеться так, что медведь напротив просто путался в
собственных ногах и чуть ли не падал, тогда как Моро с легкостью забирал мяч. Когда
Вуд в очередной раз оказался в опасной близости от ворот, Эндрю уже собирался
отбивать, как вдруг в нападающего влетел Натаниэль и прыгнул на него под каким-то
странным углом, словно был взлетающей после пике птицы. Раздался хруст, а потом Вуд
с воем упал на корт, хватаясь за свой шлем. Веснински же это ничуть не впечатлило.
Он сделал шаг назад, давая судьям знать, что это не вспышка гнева, а лишь защита
ворот, часть игры, и закинул клюшку на плечи. Это была лишь самооборона
одиннадцатого номера…
Эндрю удивленно приподнял брови, хоть и знал, что за решеткой шлема этого не видно,
глядя прямо на Ната. Рыжий был спокоен, почти безразличен, когда смотрел на то, как
медведи подбегают к товарищу и буквально выносят его с поля. Его поза чуть ли не
кричала о скуке, тогда как кисти расслабленно свисали с клюшки, закинутой на плечи.
— Хватит, — выдохнул Миньярд, делая шаг к дьяволу.
— У нас игра, — за брата ответил Жан, кивая тому на их позицию.
— Я еще не закончил, — по-немецки через плечо бросил Нат, и Эндрю почувствовал, как
что-то холодное пробегает по его телу. В памяти вновь всплыли старые слова Рене:
«Нат опасен для своих врагов» — вспыхнули воспоминания о Рождестве и утре первого
января, когда он увидел мраморную статую Натаниэля на крыше. И сейчас его врагами
стали медведи, которые играли слишком грубо, забыв о том, что среди лисов тоже есть
те, кто может бить и остаться безнаказанными.
Нат не соврал, когда сказал, что не закончил. Он выбивал каждого медведя, который
приближался к воротам, ничуть не беспокоясь о собственных повреждениях, которые,
несомненно, были, и тут же оказывался рядом, если нападали на Кевина или Сета. Не
сказать, чтобы он ввязывался в драки, он скорее их прекращал, но почему-то все
участвовавшие после этого выглядели подавленными. И Эндрю не знал, что в том клубке
из тел говорил или делал Веснински. И это продолжалось бы и дальше, если бы Ваймак
не решил заменить изрядно уставшего Сета на Дэн, и не подозвал к себе Миньярда с
ворот.
— Скажи своему взбесившемуся дьяволу остыть, пока он не убил кого-нибудь на поле, —

рыкнул Дэвид, скользнув взглядом по внешне совершенно спокойному Эндрю, чтобы потом
вернуться глазами к Нату, который потягивал свои напряженные руки, прислонив клюшку
к груди.
— Во-первых, «взбесившийся дьявол» — это плеоназм, — закатил глаза голкипер, — а,

во-вторых, он не мой пес. Я ему приказы не отдаю. Он не станет меня слушать.
— Мы оба прекрасно знаем, что станет, если ты подберешь верные слова, — Ваймак
снова опустил взгляд на Миньярда, перейдя почти на шепот. — Не пудри мне мозги,
Эндрю. Вперед.
— Нет.
— Да, Эндрю. Если он продолжит в том же духе, мне придется посадить его на скамейку
и надолго. Мы сегодня и так дали Рико под дых. Они дали. Думаешь, то, что Нат
играет сейчас даже лучше, чем в прошлом году, облегчит ситуацию, несмотря на то,
что он большую часть игр проводит в нападении? Подумай головой. Знаю, она у тебя
прекрасно работает.
— Ладно.
Если угроза про скамейку запасных и была не особо действующей — без Ната, конечно,
было бы сложно тягаться с командами, все-таки они уже прокладывали себе дорогу в
финал — но Эндрю это не сильно беспокоило. А вот то, что Рико снова мог объявиться
— вот это весьма неплохая мотивация, особенно если учитывать то, что произошло в
прошлую их встречу. Сейчас Нату только младшего Мориямы для полного счастья не
хватало. И Эндрю слишком отчетливо помнил того рассыпавшегося в ничто Веснински в
спальне Ники, чтобы отмахнуться от слов тренера. Ваймак не был дураком и никогда не
желал никому из них зла.
— Прекращай этот пиздец, наркоман, — на немецком заговорил Эндрю, двигаясь прямиком

на защитника. — Ты делаешь только хуже самому себе и своей семье.
— Я защищаю свою семью. И я сам решу, — рыкнул Нат, как вдруг почувствовал крепкую
хватку на своем предплечье. Нет, Миньярд должен отпустить его, сейчас же, потому
что иначе он расслабится, иначе он успокоится, иначе огонь в крови потухнет,
сменившись на ту карамель, что растекалась по его венам каждый раз, когда они
поднимались на крышу, касались друг друга…
— Я знаю, что это тебя заземляет, — Эндрю чуть крепче сжал руку, вынуждая Ната
посмотреть себе в глаза, словно читая мысли. — Продолжишь, тебя надолго посадят на
скамейку. Поэтому я повторю. В последний раз, прежде чем херакну в тебя мячом.
Прекрати. Ты понял меня? — несколько секунд Нат внимательно всматривается в его
лицо, словно мог прочитать что-то, найти ответы на свои вопросы, пока наконец не
фыркнул, как недовольный кот.
Больше не было того холодного и расчетливого Веснински, что вышел на поле. Он

нырнул куда-то в глубину, оставляя привычного Ната. Его Ната. И это было хорошо.
Слишком хорошо, до урчания большого зверя в глубине груди Эндрю.
— Ладно, — наконец сдался рыжий, чувствуя, как хватка на руке смягчается. — Все
равно основное, что хотел, я уже сделал.
— И об этом мы тоже поговорим.
— Какой ты болтун, — криво усмехнулся Нат, сверкая улыбкой, но прежде чем Эндрю
успел ответить, добавил: — Не ворчи, твой язык в такие моменты теряет всю остроту и
изящество, Дрю.
— Выиграем игру, и я тебя убью.
— Сбросишь с крыши, — кивнул Веснински, отворачиваясь и подходя к своему месту на

поле.
========== Глава 22 - Стекло или бриллиант? ==========
Лисы выиграли с восхитительным счетом "10:6", что, по большей части, было заслугой
Ната. Но он не радовался, как обычно, даже не подошел к братьям. Просто поднял
глаза наверх, посмотрел на счет и кивнул собственным мыслям. Не было ни широкой
улыбки, ни слов на французском, что он обычно кидал братьям, ни прикосновений. Но
особенно Эндрю заметил, как, прежде чем двинуться на выход, Нат сделал, как сам ее
называл, «каракатицу». Легкое, почти незаметное движение ног, походившее на
переступь с ноги на ногу или малюсенький прыжок, который помогал сбросить
напряжение с затекших и уставших нижних конечностей перед броском. Когда мышцы
наливались свинцом, когда отказывались работать, такое маленькое движение и правда
выручало. Но вопрос, зачем делать это сейчас, когда им осталось только вялыми
мухами выкатиться с поля? Ответ пришел почти незамедлительно. Нат хромал. Причем
достаточно сильно. И это заметили все, что уже говорило о том, что боль настолько
сильная, что Веснински просто не в состоянии ее прятать. Эндрю не был оптимистом и
не поверил бы в то, что Нат решил показать всем свою слабость. На поле. Перед
камерами. После матча, который обязательно посмотрит Рико. Не в этой жизни и не в
этой реальности.
Эбби хотела подойти к Нату, даже сделала это и начала что-то говорить, но он легко
увильнул от нее, направив все внимание врача на Жана, который слегка морщился,
стараясь держать руку поближе к швам. И это, конечно, было куда важнее, чем какое-
нибудь растяжение мышц. У Моро могло открыться внутреннее кровотечение, да что
угодно, только вот почему-то материнский инстинкт не дал Эбби быстро осознать, что
будь это правда так серьезно, на светлой форме француза уже выступили бы пятна
крови — это было бы неизбежно, ведь это не черно-красная форма воронов — но когда
она снова обернулась, чтобы спросить Ната, как он, того уже и след простыл.
Может, Веснински искренне верил, что он смог оторваться от всех — тогда он был еще
большим идиотом, чем Эндрю думал — а может, он не возражал против того, что
голкипер шел за ним по пятам, но вот что он точно должен был предугадать, что в
коридоре, который вел к раздевалке, их будут поджидать репортеры. И как было не
наброситься на одну из главных звезд сегодняшнего вечера?! Скорее, даже на самую
яркую звезду, учитывая то, как Нат бился с каждым на поле, отключая в себе все
человеческое, кроме ярости и инстинкта защищать свое. И когда на него со всех
сторон набросились журналисты, он явно выглядел пораженным, словно совсем забыл о
их существовании. «Ну что за сказочный идиот?» — пронеслась насмешливая мысль в
голове Миньярда. Он остановился в нескольких метрах и, не чувствуя ни капли
угрызений совести, в существование которой вообще мало верил, решил послушать и
посмотреть, а во что же все это выльется.
— Скажите, из-за чего вы с братьями перекрыли татуировки?!
— Натаниэль, почему именно песочные часы, лилия и ферзь?!
— Рико знает о том, что вы перекрыли татуировки?!
— Значит ли это, что вы все отреклись от своего брата и идеальный корт больше не
воссоединится?!
— Признаюсь, я несколько устал за эту игру, — Нат постарался перенести вес на

другую ногу и все же поморщился. Интересно, на нем есть хоть одно живое место? —
Думаю, вы заметили, что по сравнению со мной медведи будут покрупнее, — раздались
приглушенные смешки. — Все вы знаете, что мы ушли из воронов. Кевин и Жан еще в
прошлом году, я этим летом. Мы больше не часть Эдгара Аллана, мы не часть воронов,
и мы не свита короля. Да, я знаю, что нас так называют. Так вот, все прозвища, что
нам давали, более не действительны. Ну, разве что кроме моего, — холодная улыбка
коснулась губ, а глаза на несколько секунд заострились. — Дьявол — всегда и везде
дьявол, верно? Что касается значения наших татуировок, тут каждый имеет право
решать самостоятельно, я же не могу отвечать за братьев…
— А за себя?! Что эта татуировка значит для вас, Натаниэль?!
Эндрю чуть склонил голову к плечу. Он и сам задавался этим вопросом, но вслух еще
ни разу не озвучил, так что ему определенно было интересно послушать. И плевать,
что он видел и слышал, как Нат начинает медленно отпускать своих демонов, а его
речь приобретать провокационный характер. Это того стоило.
— Я всегда говорил, что время — самый ценный ресурс. Мне его всегда не хватало.
Время всесильно. Ему подчиняются все и всё, — Нат скосил глаза на Эндрю и криво
усмехнулся. — Я надеюсь, что мне будет хватать того времени, что у меня есть. Вот и
всё. Рико может иметь об этом любое мнение, я с удовольствием его выслушаю, когда
вы будете брать у него интервью на следующей игре, но я очень надеюсь, что он не
натворит дел. Все-таки его вспыльчивость и несдержанность когда-нибудь сыграют с
ним злую шутку. Тот же подарок, что противники предоставили ему на Новый год, уже о
многом говорит. Рико, если ты меня слышишь, — Нат повернулся к одной из камер,
натянув на лицо обеспокоенную мину, — я искренне волнуюсь за тебя. Что, если в
следующий раз на подставных телах не остановятся? От корта до двери в общежитие не
так далеко, замок там простой, а двери в комнаты редко заперты. Будь осторожен.
Эндрю хмыкнул, уже практически видя, какими последствиями этот прекрасный монолог
обернется для лисов. Собственно, на большинство из них Миньярду плевать, хотя… если
включить математику, то в его семью можно было вписать еще и трех бывших воронов, а
в сумме это уже шесть человек, что больше половины команды. Докатился. Ему
определенно нужно было придумать способ затыкать Ната, когда его мозг отключался —
другого объяснения этому слабоумию и отваге он просто не находил — а длинный,
острый и ядовитый язык становился отдельной личностью. А пока, к великому
сожалению, надо было вмешаться. Как бы сильно он не ненавидел делать хоть что-то на
глазах у людей с камерами.
— Идеальный корт, как вы называете…
— Тебе надо к Эбби, — Эндрю скользнул к Нату, вставая прямо перед камерами, спиной
к репортерам. — Быстро.
— Думаешь, лучше дать Кевину говорить? — неразборчиво, чтобы потом мало кто мог
перевести, на немецком спросил рыжий.
— Думаю, нам всем пизда, если ты скажешь еще хоть слово. Сгинул в раздевалку, пока
я не свернул тебе шею на глазах у всей страны, — Нат уже открыл было рот, но тут же
получил слабый подзатыльник и захлопнулся, зажмурив глаза. — Я непонятно сказал?
— Зануда, — проворчал рыжий. — Всё течет и изменяется, — уже без какой-либо ухмылки
и надменности ответил репортерам Нат, медленно пятясь в сторону раздевалок. — Это
всё, что я могу вам сказать, — и поковылял в сторону двери, провожаемый десятками
вопросов и раздраженным взглядом Эндрю, который тут же развернулся, чтобы позвать
Эбби, которая должна была успеть поймать Ната, пока тот снова не смылся.
Не сказать, чтобы кто-то из парней был прям сильно против присутствия врача в
раздевалке, это лишь вынудило их переодеваться в душевых, но ворчания прибавило, а
особенно когда Сет узнал, что все это из-за Ната, который чуть ли не бегал от
женщины. Он даже попытался притвориться, что «в порядке», но его выдал Аарон,
который с силой толкнул его в плечо, от чего рыжий буквально взвыл и чуть не
взлетел от боли, пронзившей плечо. Как результат — Кевин на пару с Сетом насильно
усадили идиота на скамейку и заставили снять форму, тогда как Жан с Мэттом стояли в
стороне, готовые действовать в любой момент. Эбби уже не раз видела потрепанный
годами приключений торс Веснински, но в этот раз не сдержала вздоха удивления,
которым подавился и Ники. Плечи Ната были почти фиолетовыми, то тут то там на груди
расплывались новые синяки, а сустав правого плеча и вовсе казался каким-то
неправильным, что лишь подтвердило ворчание Аарона. Когда Эбби опустила руку на
сустав, рыжий снова зашипел, за что тут же получил подзатыльник от Дэя.
— Следующий, кто даст мне подзатыльник, получит сдачи, — фыркнул Нат, после чего
стиснул в зубах полотенце, кивнув врачу.
Она не стала медлить, одним резким движением без промедления вправила вывих, даже
не дернувшись от приглушенного рыка Ната, который уже через секунду затих и
благодарно улыбнулся, выплевывая полотенце себе на колени. Поморщившись, он повел
плечом, помахал рукой, игнорируя недовольство Эбби, после чего лучезарно улыбнулся,
за что был награжден сбитым хором бормотания товарищей: «Идиот. Сказочный дебил.
Долбоеб. Просто пиздец. Эбби, вправь ему еще и мозги, пожалуйста.»
— Что еще? — строго спросила женщина.
— Нат.
— Мышцы и сухожилия голеностопа правой ноги, икры левой, возможно, бедренные мышцы,
— за рыжего идиота ответил Эндрю, после чего подхватил свои вещи и двинулся в
сторону душевых, проворчав что-то, что определенно звучало, как «сраный мученик».
Кажется, тишина за спиной была слишком звенящей и удивленной, но Миньярд закрылся

от нее в кабине душевой с мыслью: «Гори оно все синим пламенем. Заебали». Но даже
за шумом воды он отчетливо слышал ругань на французском, строгие комментарии Эбби,
которая, судя по всему, старалась оттащить двух братьев-шкафов от младшего, который
не переставал препираться, а потом и шипение Ваймака. Правда, оно переросло почти в
крик, когда Эбби доложила ему о каждом повреждении этого суицидника. О, а потом
раздался хлопок соседней кабинки, и все стихло. Будь Эндрю таким же азартным, как
старшие лисы, он бы без сомнений поставил на то, что через тонкую стенку от него
стоит Нат. И он выиграл пари с собой, когда услышал недовольное ворчание на
французском, тут же узнав голос.
Уже привычно лисы договорились отпраздновать попойкой через час у девочек, потому
что их комната была единственной прибранной и устраивавшей Элисон. Когда Эндрю,
ничего не говоря, двинулся на крышу, Нат был готов рассыпаться тирадой на японском,
но сдержался и просто зашел следом за Жаном в комнату, чтобы закинуть вещи. Даже
ничего не объясняя брату, Веснински просто пошел наверх, чувствуя глухую ноющую
боль в ногах, которая обещала продлиться добрых три дня. О том, что тренер
отстранил его от тренировок, он вообще не хотел думать. Спасибо, блять, Эндрю и его
внимательности.
И Миньярд ждал его. Стоял на крыше, скучающе глядя со стороны, однако Ната не
обманула эта фальшивая расслабленная поза. В карих глазах отчетливо читались
раздражение и усталость. И это точно было не то, что он хотел видеть. Повертев
между пальцев зажигалку, он все-таки сунул ее в передний карман своих джинс, после
чего, скрестив руки на груди, прислонился спиной к стене, как бы говоря этим, что
первым говорить он не намерен, в своих действиях не раскаивается и вины не
признает.
— Где у тебя кнопка выключить и включить? — Эндрю засунул руки в карманы, закатив
глаза.
— Зависит от того, что ты хочешь заставить работать и не работать, — копируя его

апатию, пожал плечами Нат.
— Мозг. Он у тебя сегодня явно отсутствовал. Куда дел?
— Не знаю. Он, наверное, с вороной разговаривал. Но насколько я помню, ты вообще

утверждал, что я идиот. Идиотам мозгами пользоваться не положено.
— Думаешь, это смешно?
— Ну не знаю. Ты мне скажи, — Нат оторвал свое тело от стены и подошел к Миньярду,
тогда как на дне его глаз можно было различить такие знакомые смешинки. — Это было
весело?
— Это было по-идиотски. Начиная с того, что ты в любой момент мог схлопотать
красную карточку и покалечиться, заканчивая почти открытой угрозой Рико, завернутой
в шарфик заботы.
— Позволь уточнить, что было более идиотским?
— Сложный выбор, учитывая то, что ты — один сплошной идиотизм.
— Я думал, я — помешательство, — самодовольно усмехнулся рыжий, с радостью замечая,

как в недовольстве дернулась щека Миньярда.
Он был в ярости от того, что Нат помнил, что он запоминал все это, потому что
считал важным и нужным. А еще его безумно злила та уверенность и беззаботность, с
которой были сказаны слова. Нат прекрасно знал, что за это ему ничего не будет.
Максимум — раздраженный взгляд, который на деле никогда не пугал Веснински. Его
вообще не пугало ничто из вещей, связанных с Эндрю. Поэтому он фривольно делал и
говорил все, что ему вздумается. Так могло показаться на первый взгляд. Но на деле
он не пересекал границ и очень осторожно обходил каждую мину на поле под именем
Эндрю Джозеф Миньярд. Талант просто необыкновенный, если подумать, ведь за эти
месяцы он не подорвался ни разу.
— Одно другому не мешает, — наконец выдал голкипер.
— Что там с угрозой падения с крыши?
— Слишком много свидетелей будет.
— Какая жалость, — Нат подошел к самому краю, словно так и норовя испытать судьбу,
а потом плюхнулся на край, чтобы откинуться на спину, закинув руки за голову. —
Придется потерпеть меня еще немного.
— Запланировал откинуться? — Эндрю подошел к нему и сел прямо у головы. — Дату

похорон уже назначил?
— Нет еще. Да и не думаю, что будет что хоронить, — от того, как серьезно были
сказаны эти слова, Эндрю напрягся и без сомнений легонько дернул Ната за волосы,
заставляя посмотреть на себя. — Кенго осталось недолго. И потом все кончится. Я не
буду «Мясником». А «Мясник» нужен, — Нат тяжело вздохнул, прикрывая глаза и,
кажется, стараясь отогнать от себя не то образы, нарисованные фантазией, не то
воспоминания. — И если честно, то я немножко не знаю, что делать. Была идея сбежать
или спрятаться в Англии у дяди, но… Это не жизнь, знаешь?
— Да?
— Я буду прятаться до конца своих дней. Я не смогу иметь никаких отношений ни с

кем, люди будут в опасности только из-за того, что знают, как я выгляжу или где
обедаю. Не смогу учиться или играть в экси. Наверное, даже на улицу не смогу выйти,
потому что весь мир будет искать резко пропавшую восходящую звезду. Может быть,
перекрашу волосы, сведу татуировку или буду перекрывать ее чем-то еще… Я должен
буду просто исчезнуть. Разве это жизнь?
— Не говори, что ты не думал об этом, когда только начинал все это дерьмо, —
поморщился Эндрю, запустив пятерню в рыжие волосы. Нат шумно выдохнул и невольно,
даже не заметив этого, чуть придвинул голову к его руке, словно тянулся ближе. И он
выглядел настолько расслабленным, податливым и доверяющим, что внутри Миньярда что-
то невольно сжалось и защемило.
— Думал. Но тогда это не казалось такой большой проблемой, — честно, до омерзения

приторно честно ответил идиот. — Но теперь… Знаешь, как говорят, попробовав хорошее
вино, пакетированное ты пить уже не сможешь. Вот и я, как дурак, попробовал хорошую
свободную жизнь с вами. Теперь бежать — не вариант. Я скорее подохну, пытаясь
отвоевать эту свою жизнь.
— Твоя жажда умереть просто отвратительна и безмерно бессмысленна, — Эндрю чуть

потянул рыжие пряди, снова заставляя парня рядом открыть глаза и посмотреть на
него. — Уходи. И живи свою глупую жизнь.
— Нет, — Нат, как и всегда, правильно понял его. Он мягко смотрел в раскаленные
сосредоточенные карие глаза, словно обволакивая своей голубизной и покоем. — Я
остаюсь. Я обещал.
— Подавись своими обещаниями и съебись на хуй в свой туманный Альбион.
— Не-а, — он весело улыбнулся, глядя на скривившееся в отвращении лицо Миньярда, а

потом приглушенно рассмеялся. — Ладно тебе, это как минимум будет интересно и
развлечет тебя. Я правда буду пытаться выжить, а ты будешь сидеть в первом ряду с
попкорном. Когда еще увидишь такое шоу?
— Загуглю любой боевик.
— Вот сейчас было обидно.
— Мне глубоко насрать.
— Верю, — Нат снова прикрыл глаза.
Они оба молчали, думая о своем и об одном и том же одновременно. Нат перебирал в
голове все возможные варианты развития событий, но перед глазами то и дело
всплывали лисы, братья и… Эндрю. Блондин, который просто взял и оккупировал его
сознание и мысли с такой завидной легкостью, что было даже сложно поверить. Он
просто был. Постоянно. И избавиться от него было бы куда болезненнее, чем
смириться, да Нат и не горел желанием. Ему просто было спокойно и мирно. Он начал
привыкать вот к таким посиделкам на крыше, давно перестал убирать пачку сигарет в
задний карман, пока Миньярд не украдет одну для себя, давно начал замечать разницу
между обычным ворчанием Эндрю и его плохими днями, когда его лучше не трогать.
Эндрю смотрел на расслабленное лицо Ната перед собой, неосознанно считая слабые
веснушки на переносице, которые были еле различимы в темноте. Он думал, разрешая
своим мыслям бессвязно перетекать друг к другу, не встречая никаких преград на
пути. Рядом с этим рыжим идиотом почему-то было спокойно. Да, он страшно раздражал
своим умным языком и слишком многозначительными взглядами, но это скорее поддевает
что-то внутри, чуть подбрасывая вверх, помогая, подталкивая и подначивая, словно
говоря сделать еще один крохотный шаг вперед в будущее, а не застревать где-то
посередине в прошлом. И Эндрю шел. Ворчал, но шел вперед, засматриваясь в эти
слишком яркие голубые глаза. Все вышло из-под контроля, оставаясь совершенно
контролируемым. Но одного Эндрю понять до конца не мог — почему все внутри
запротестовало и зарычало, когда Нат так спокойно заговорил о своей смерти. И тем
более он не понимал, почему так тяжело было выплюнуть слова «Уходи. И живи свою
глупую жизнь», ведь на деле в этом нет ничего такого. Верно? Верно ведь?! Почему он
так… чувствует себя? Это же просто… Не просто.
Шумно выдохнув, Эндрю зажмурился, неосознанно сильнее сжимая рыжие волосы, но его
тут же вернул в реальность голос Ната, который напевал себе что-то под нос, чтобы
привлечь внимание.
— Что?
— Нет.
Эндрю тут же отдернул руку, а Веснински резко сел. Все его тело напряглось за
считаные мгновенья. И только через несколько секунд голкипер понял, что что-то не
так не из-за него, а из-за телефона в руках Ната. Пробормотав себе под нос какие-то
ругательства, бывший ворон взял трубку, поднимаясь на ноги и отходя на несколько
шагов, словно стараясь оградить Миньярда от глупого звонка.
— Надеюсь…
— С Днем Рождения, младший, — пропела Лола на том конце телефонной трубки.
— Я уже говорил тебе звонить мне только по экстренным вопросам, а еще лучше вовсе
этого не делать. Ты знаешь иерархию, — холодно ответил Нат, стараясь игнорировать
то, как ужас сковывает легкие и забирается под одежду от одного ее сладкого тона,
который он не слышал уже много лет. Она бы просто не осмелилась. Что-то произошло…
— И все это скоро канет в лету. Ты не доживешь до двадцати.

— Позволь узнать, почему я не должен прямо сейчас отдать приказ о твоей казни? —
Эндрю встал и сделал шаг к нему, но Нат отзеркалил движение, отходя назад.
— Потому что тогда твой папочка точно будет недоволен, — рыжий подавился воздухом,
а его сердце упало куда-то вниз. Нет… Нет, нет, нет, еще слишком рано! Он не был
готов. Он…
— При чем здесь он? — бесцветным голосом отчужденно спросил Нат, замирая. — Не
забывайся.
— О, я не забываюсь, мой милый малыш, — Лола звучно рассмеялась, прямо как Лив,
однако в ее голосе отчетливо слышалось безумие. — У тебя есть пятьдесят дней, чтобы
закончить все дела. Сегодня первый.
— Нет.
— А твоего мнения никто и не спрашивал. Документы уже в суде, это лишь вопрос
времени. Считай, это предупреждение — подарок Натана тебе на День Рождение,
возможность попрощаться.
— Вот как… — Нат хмыкнул, подходя к краю, а потом его лицо исказилось от знакомой
Эндрю маски «Мясника». — Смотри, какая ситуация у нас складывается, — протянул он,
зачесывая свободной рукой свои слегка растрепанные благодаря Миньярду волосы. — Ты
говоришь мне такое и думаешь, что раз ты в Балтиморе, а я здесь, я тебя не достану?
Думаешь, я просто склоню голову и смирюсь? Ты сама воспитывала меня, Лола, ты
знаешь, каким я могу быть. Если я и вернусь домой, то только на своих условиях. Так
и передай ему, раз у него кишка тонка позвонить мне и сказать это лично. Пусть
заглядывает, мы ведь с ним так давно не виделись. Спасибо за поздравления, — и не
дожидаясь ответа старшей Малкольм, Нат сбросил вызов, тут же отбрасывая телефон в
сторону, ничуть не заботясь о том, насколько сильно пострадает корпус.
Его дыхание сбилось, а костяшки сжавшихся кулаков побелели настолько, что,

казалось, кости вот-вот должны были разорвать кожу. Несколько секунд он дрожал от
еле сдерживаемой ярости, а потом упал на колени, а из его легких вырвался
оглушающий крик, тогда как руки больно ударились о бетон. А потом наступила
оглушающая тишина. Не слышно было ничего. Казалось, весь Пальметто в ужасе замер,
не зная толком, что произошло. И видел все это только Эндрю, стоявший чуть в
стороне. Он видел, как судорожно дрожат плечи Ната, как он в отчаянии ударяет
кулаком по крыше, а потом обмякает, чуть ли не падая вниз. Как в течении нескольких
минут он борется с желанием свалиться через край, а потом выпрямляется, с широкой
безумной улыбкой глядя на черное небо, беззвучно смеясь, хватаясь за голову, но
лишь для того, чтобы вскоре затихнуть и замереть.
Эндрю шагнул к нему, хотел подойти, кажется, даже спросить что-то, но замер, стоило
голове Ната повернуться, стоило их глазам встретиться. Он казался мертвым,
совершенно отчаявшимся и… скорбящим, словно только что потерял самое дорогое, что
вообще имел в своей жизни. Неловко, совсем непривычно для себя, Нат поднялся на
ноги, подошел вплотную, неотрывно глядя в глаза Эндрю, и, прежде чем блондин
спросил хоть что-то, задал их привычный вопрос:
— Что произошло? — но рыжий лишь отрицательно качнул головой и повторил свой

вопрос. Он был готов услышать «нет», и Эндрю знал, что тот отойдет, выйдет из его
личного пространства и не прикоснется, лишь услышав одно это слово, но… что-то
подсказало Миньярду согласиться. — Да.
В момент, когда Нат накрыл его губы своими, мир покачнулся, а земля ушла из-под
ног. Прикосновение было мягким, не давящим, намеренно сдерживаемым, но настолько
отчаянным и умоляющим, что все внутри Эндрю свернулось и закрутилось. Он ухватился
за воротник Ната, удерживая их обоих, стараясь просто не упасть, тогда как пальцы
Веснински уже были в его волосах, такие привычные, знакомые и безопасные…
В голове Эндрю тысяча и одно «хочу» и одновременно ничего, совершенная блаженная

пустота, тогда как Нат всем своим существом чуть ли не кричит «не оставляй меня!».
И он шепчет это между поцелуями, пуская дрожь по всему телу, заставляя задохнуться
на секунду, но уже в следующее мгновенье притянуть для нового, еще более яростного
и безумного поцелуя. И они рядом, они есть. Когда их дыхание сбивается, когда
пальцы начинают подрагивать, а Нат стонет в поцелуй, чуть ли не рассыпаясь в ничто.
Они есть.
Пока он не отходит, делая широкий шаг назад, невесомо очерчивая контур скул Эндрю,
отпечатывая их в памяти. Пока не подхватывает свой брошенный телефон, не шепчет
«спасибо» на русском языке и не уходит. Пока не исчезает, как мираж. Пока сам не
оставляет Эндрю одного, хоть и просил об обратном.
Когда Миньярд спускается вниз и заходит в комнату двух бывших воронов, он находит
Жана потерянным и опустошенным, несмотря на победу. Он смотрит в пустоту перед
собой, а на столе неподалеку стоит подарочная коробка со снятой крышкой. А внутри…
Отрезанная голова маленького поросенка с открыткой, в которой написано лишь
несколько кровавых слов: «С Днем Рождения, младший».
Эндрю не нужно было спрашивать о чем-либо Жана или Кевина, он даже не помнил, как
чуть ли не скатился вниз по лестнице, чтобы оказаться на улице на парковке, где
рядом с их Мазерати… было пустое место. Ната не было. И он не появился ни через
час, ни через два на общей пирушке лисов, которым Моро бросил что-то о плохом
самочувствии и усталости младшего брата. И эти придурки приняли слова за чистую
монету. А Эндрю сидел в стороне, вертя в руках телефон, словно тот должен был
ожить. Прямо сейчас. Должны были посыпаться тысячи сообщений от одного рыжего
идиота, который просто… ушел. Понятно было лишь одно — сегодня, девятнадцатого
января, девятнадцатый День Рождения дьявола, о чем знают разве что его братья. И
Нату позвонила мать Оливии, Лола, подручная отца. После чего… Он ушел. Нарушив
обещание. Эндрю был в этом уверен. Потому что Нат не появился ни утром, ни на
следующий день. Он не отвечал на звонки и сообщения лисов и Ваймака, только прислал
тренеру сообщение рано утром, что уехал по делам и больше не выходил на связь, а
Миньярд… просто не находил в себе сил прикоснуться к треклятому телефону, который
ему дал Веснински.
В этот раз ломку подгоняла шипящая, клокочащая ярость. Не прошло и суток, как к
горлу подступила злость ко всем вокруг. Даже к Рене, которая пыталась поговорить с
ним. Ники был послан далеко и надолго, Эндрю не забыл пройтись и по «глупым»
отношениям с Эриком, и по легкомысленности кузена. Когда за него вступился Аарон,
наплевав на все, голкипер просто на немецком спросил, с каких это пор брат не
ненавидит его за то, что он убил их мать, ведь она «так любила его». Сету он
предложил вместе сгонять за наркотиками, а когда полез Мэтт, тот и вовсе еле успел
увернуться от ножа. Не досталось, наверное, только Жану. Он не приближался, не
говорил ничего, пока наконец не встал между всей командой и Миньярдом… занимая
сторону блондина.
— Хватит, — не своим голосом рявкнул Моро, кажется, еле сдерживая и собственное

раздражение. — Сколько раз еще нужно сказать, чтобы вы ушли?
— Он не имеет права!.. — начала было Элисон, но тут же замолкла, напоровшись на

уничтожающий взгляд француза. — Жан, он псих! Видимо, последствия таблеток прошли,
и он снова озверел. Он просто опасен!
— Лучше прикуси свой язык, Рейнольдс, пока я тебя не научил, — удивительно тихо и
мягко, с характерным курлыканьем промурлыкал Моро, ласково улыбаясь. — Ты можешь
казаться королевой и богиней, но не думай, что я не вижу в тебе маленькую
недолюбленную родителями девочку. Будь осторожна, потому что я не такой, как вы. Я
был вороном слишком долго, чтобы когда-нибудь разучиться бить в ответ. Если ты не
забыла, я брат Ната, так что, поверь, многое от него почерпнул. Не советую вставать
на моем пути. А теперь, будьте так добры, покиньте эту комнату, пока наш конфликт
не зашел так далеко, что мы будем разгребать его дольше нескольких дней, — Кевин
открыл было рот, но подавился воздухом и, пробормотав что-то на французском, вышел
прочь, а за ним и остальные.
— Не нужна мне твоя помощь, — озлобленно прорычал Эндрю, забираясь на подоконник и

натягивая на руки рукава черной толстовки с вышивкой на груди и спине.
— Я помогаю не тебе, — легко отозвался Жан. — Мы оба за него переживаем, — Миньярд

метнул в Моро ненавидящий взгляд, но тот даже не дернулся. — Он вернется.
— Нет.
— С чего ты это взял? Он всегда возвращается.
— Потому что он попрощался.
От того, что это сказано вслух, стало паршиво. Им обоим. Почему Эндрю не стал
отрицать что-либо при Жане… он даже не знал. Не видел смысла? Ему было плевать?
Наверное, всё и сразу. Сейчас вообще ничего не имело значения от слова совсем.
Потому что еще одно стеклянное обещание, которое казалось прочнее бетона,
разрушилось, рассыпалось в ничто. Вроде он сам сказал Нату бежать, вроде… но было
паршиво. Поэтому Эндрю сидел на подоконнике в комнате багета и наркомана, курил его
сигареты, дышал его воздухом и смотрел на его вещи, которые он даже не подумал
забрать. Обувь все так же валяется в углу, толстовка брошена кое-как на диван,
новый нож на журнальном столике, спортивная сумка, набитая грязной формой с матча,
неподалеку. Он ушел с пустыми руками, в том, в чем был, забрав с собой только ключи
и телефон.
Когда на тренировке вместо обычных ленивых действий Эндрю просто сел на трибунах,
чего за ним не наблюдалось уже много месяцев, ярость вновь поднялась среди лисов,
но их снова остановил Жан. Простым холодным взглядом и вытянутой вперед клюшкой, он
преградил им всем путь и вкрадчиво велел вернуться на свои места. Ваймак
недоверчиво косился то на своих ребят, то на затихшего Миньярда, пока наконец не
поднялся к нему и не сел через одно место, помня, что когда голкипер был в таком
настроении, было лучше держать еще большую дистанцию, чем обычно.
— Мне стоит знать что-то? — осторожно и тихо спросил Дэвид, не отрывая глаз от
поля.
Он знал, лучше не смотреть, не давить, ничем не выдавать того, что Эндрю должен
сделать хоть что-то. Потому что он не должен. И только если будет понимать это,
чувствовать, заговорит.
— Он не вернется, — слова звучали как приговор, как свист топора над головой того,
кого приговорили к казни.
— Уверен?
Эндрю боролся между «да» и «нет», между надеждой и привычным рассудком, который
шептал о том, что так и должно было произойти, что так всегда происходит, что в его
жизни не может быть ничего хорошего. Челюсти свело от напряжения, а воздух казался
слишком сухим и спертым. Но Ваймак не давил, он лишь кивнул, принимая и такой
неопределенный ответ. Он не спрашивал, что произошло, что послужило причиной, не
пытался узнать мнение. Он просто принимал и был готов услышать что-то еще, если
Эндрю захочет это сказать.
— Без него они проиграют, — наконец выдавил из себя Миньярд, поворачивая голову к
тренеру. — Ты ведь знаешь это?
— Догадываюсь. Он склеил их в единое целое. Знаешь, — мужчина криво усмехнулся, — я

хотел сделать его капитаном, когда Дэн уйдет. Он бы идеально подошел. Он бы… смог.
— Смог, — эхом повторил Эндрю, пробуя слово на вкус, перекатывая его по своему
языку. — Смог.
— Он жив?
— Не знаю.
И они правда не знали ответ на этот вопрос. Четыре следующих дня. От Ната не было
никаких вестей, пока в ту среду он не пришел на поле, как ни в чем не бывало,
широко улыбаясь лисам, виновато потирая затылок и объясняя Ваймаку, что срочно
должен был уехать и забыл телефон в общежитии. Поверил ли кто-то в это оправдание?
Нет. Но все были слишком рады видеть это рыжее недоразумение. Они обнимали его,
Мэтт и Ники трепали парня по его и без того взлохмаченным волосам, Элисон крепко
целовала в щеку, наплевав на ворчание Сета. Ваймак отвел Ната в сторону и тихо о
чем-то спросил, после чего, получив такой же тихий ответ, толкнул на поле. Все вели
себя как обычно. Все, кроме Эндрю, который просто бросил свою клюшку Дэю и, смерив
Ната ненавидящим взглядом, ушел в раздевалку. Он почти ждал, что дверь распахнется,
и Веснински войдет следом, что он откроет свой слишком умный рот, объяснит все… но
этого не произошло. Он не пришел. И после тренировки даже не встал покурить у
машины, а просто сел за руль, хоть у них и была негласная традиция стоять у капотов
их машин и курить, перекидываясь словами, общий смысл которых был понятен только
им. И он не поднялся на крышу, как делал это всегда. Он не сказал Эндрю ни слова.
Он и не должен был, в общем-то. Он ничего не должен Миньярду, ведь… Между ними

ничего нет, ведь так? Это просто игра… в которой они давно оба проиграли. Потому
что Эндрю ждал его на крыше, когда тот уезжал, он дал ему свои ключи, дал свою
одежду, разрешил касаться себя и касался в ответ. Потому что Нат открылся ему,
потому что он не прятал от него самого себя и позволял протягивать руку, всегда
знал, когда отойти, а когда быть ближе, всегда говорил и… Просто был. Но не сейчас.
Сейчас его не было.
— Блять, Ники, что тебе нужно?! — почти крик Ната вырвал Эндрю из прострации.
Несколько секунд ему понадобилось на то, чтобы понять, где он находится. Он был в
общежитии. В гостиной. Сидел на подоконнике. За окном было темно. Когда прошел
день? Он даже как-то не заметил… И снова перед глазами все запестрило от сочетания
оранжевого и голубого. Слишком ярко, слишком живо и слишком много.
— Нужно мне, — строго сказал Кевин. О, он сидел на диване. Эндрю его и не увидел…
Там же и Аарон. — Он, — Дэй ткнул пальцем в голкипера у окна, — перестал играть. И
не реагирует ни на что. Уже почти неделю! — интересно, а какой сегодня день?..
Может, он просидел на этом подоконнике не несколько часов, а несколько суток? Ноги
определенно онемели…
— Я тут при чем? — хмуро спросил Нат, вывернувшись из хватки Ники и одним взглядом
дав понять, что прикасаться к нему снова — очень плохая идея.
— Блять, Нат, хватит, — на французском взмолился Кевин. — Мы оба знаем, что с тобой
он разговаривает. Вразуми его! Пожалуйста!
— Ты кем меня видишь? — нарочно на английском спросил Веснински, а его брови

сошлись на переносице. В голосе не было ни тепла, ни насмешки, только злоба.
Это был не тот Нат, к которому привыкли лисы. Это был кто-то другой. Расчетливый,
холодный и резкий. Кажется, таким Эндрю его еще не видел… И будь проклято это
чувство любопытства, что снова зародилось в груди. Вата в голове начала
растворяться, мысли структурировались, взгляд заострился… «Черт, что вообще
происходит?!» — уголок губ Миньярда непроизвольно дернулся в раздражении. Он не
понимал, что происходит!
— Я похож на психолога? Звони Би, если так хочешь лезть в чужую голову. Может, она
сможет объяснить тебе, что не стоит трогать людей, которые не хотят иметь ни с кем
дело.
Ники ахнул, Кевин удивленно распахнул глаза, и только Аарон криво усмехнулся,
словно предвидел подобное. А Эндрю… Не понимал. Нат не говорил с ним, даже не
смотрел в его сторону. Нарочно. Это было заметно по тому, как он тут же отдергивал
взгляд, стоило ему приблизиться к тому месту, где сидел блондин. Но он все равно…
отстаивал границы Эндрю, хоть его об этом никто и не просил. Он не сказал позвонить
Би, чтобы она вразумила голкипера, нет, он предложил позвонить ей, чтобы Дэй
отвалил. Чтобы Эндрю оставили в покое, когда он не хотел ни с кем говорить.
— Почему? — от русского языка Нат дернулся, а его дыхание сбилось. Он вздрогнул,

осознав, что не он один не забросил изучение языка, потому что… — Говори, — но
вместо ответа Веснински стиснул кулаки, упрямо смотря в сторону.
И это стало последней каплей. Сорвавшись с места, с невероятной скоростью обогнув

Кевина и проскользнув мимо Ники, Эндрю оказался рядом с Натом и впечатал его в
стену, с такой силой прижав нож к светлой и тонкой коже горла, что вот-вот должна
была потечь кровь. Рыжий шумно схватил ртом воздух и… зажмурил глаза, как какой-то
ребенок, который не хочет смотреть в лицо своему страху. Он не пытался вырваться,
хоть они оба прекрасно знали, что Нат может сделать это с завидной легкостью, даже
не глядя; не оттолкнул, а, наоборот… убрал руки в передние карманы своих спортивных
штанов. Эндрю был готов зарычать. От раздражения, от чистого бешенства, что бурлило
в венах. Он чуть не взорвался, когда Ники начал приближаться, но кто-то, кто был
умнее, чем кузен Миньярдов, остановил его, оттягивая назад. Кажется, это был Кевин.
— Смотри, — словарный запас обоих был не так велик, они могли говорить только на
самые простые темы, и Эндрю не знал, какие из тех слов, что знает он, знает и Нат.
Парень снова вздрогнул, словно от удара, но не вырвался. Казалось, в нем борются

две личности: та, что хочет заговорить, рассказать всё, как когда они сидели на
крыше, и та, что вернулась в Пальметто, та, что изменилась и стала почти
неузнаваемой. Лисы, конечно, этого не заметили, не хотели замечать, но Нат стал
другим после последней поездки. Он стал резче, его движения агрессивнее, а улыбка
приближалась к оскалу, тогда как голубые глаза никогда больше не сверкали и не
светились. Они оставались пустыми, нетронутыми эмоциями. Но сейчас эти самые глаза
были закрыты. И Эндрю отчетливо чувствовал потребность посмотреть в них, найти
ответы на все свои вопросы.
— Смотри!
И Нат распахнул глаза, впиваясь в его лицо взглядом, шумно выдыхая, словно отпуская
всё то, что в нем вообще было. И Эндрю вздрогнул от того, что увидел. То же
отчаяние, та же боль, что была тогда на крыше, когда они говорили последний раз, но
за всем этим… обожание, сравнимое… Ни с чем. Оно было всепоглощающим и почти
удушающим. Могло бы им быть. Если бы не обволакивало Эндрю теплым мягким одеялом,
заставляя утихнуть, замереть и раствориться в тишине. Стать желанным ничем.
— Привет, — тихо, хрипяще, еле слышно сказал Нат, а его глаза потеплели, словно
растаяли, хоть на лице не было и намека на улыбку.
Это был другой человек. Не тот, что вошел в комнату. Этот казался уничтоженным.
Рассыпавшимся в ничто. Призраком, который почему-то все еще бродит по земле. И о
его реальности говорило только тело, которое Эндрю со всей силой прижимал к стене,
хоть Нат и не пытался вырваться. Даже, кажется, расслабился, словно такая поза — с
острым ножом у его сонной артерии — успокаивала его, а не пугала. Нат был
неправильным, поломанным и исковерканным до невозможности, но при этом идеально
вставал на то место, что было рядом с Эндрю, пусть даже и не понимал этого. Или
понимал? Понимал ли Эндрю?
— Почему? — повторил свой вопрос блондин, чуть ослабив давление на нож, но так и не
убрав его от кожи.
— Так будет лучше, — на английском ответил Нат, явно не находя подходящих слов на
русском, чувствуя потребность сказать именно то, о чем думает, не ошибившись ни в
одной букве, ни в одном звуке, чтобы Эндрю точно понял, что он хочет сказать. Но
его голос был достаточно тихим, так что остальные и не расслышали всего. Но сейчас
это было последним, о чем они двое думали. Остальной мир снова исчез для них. — Для
всех. Я проебался. Снова. Сейчас. Этого не изменить. Но я могу сделать так, чтобы
об этом никто не узнал. Чтобы ничего не произошло. Чтобы… — он запнулся, поджал
губы и, кажется, хотел отвести взгляд, но заставил себя смотреть прямо Миньярду в
лицо, — хотя бы часть сказок исполнилась. Пусть и не моих. Я могу это. Хотя бы это.
Дай мне это сделать.
— Нет.
— Пожалуйста.
— Так не честно.
Они оба это знали. Знали, что это запрещенный прием. Знали, что Эндрю ненавидит это
слово и что не может ответить на него прямым «нет». Не когда его просил Нат. Не
когда просил отойти в сторону и дать действовать самому. Не когда просил о свободе.
— Правила не твои, — напомнил Веснински, и нож будто сам по себе сильнее вжался в
его плоть.
— Эндрю, хватит! — голос Ники ударил по ушам. И без того напряженное тело блондина
натянулось как струна, послышалось бормотание Кевина… Они не одни. Он не может
сказать то, что хочет, он не…
— Крыша, — русский словно расчистил им путь, позволил сделать еще один глоток
воздуха, прежде чем они продолжили тонуть в голосах остальных.
— Я убью тебя, — на английском прорычал Эндрю и оттолкнулся от Ната, но лишь для

того, чтобы развернуться и метнуть нож в Ники. Тот взвизгнул, дернулся в сторону,
но это было и не нужно — клинок и так пролетел бы в десяти сантиметрах от его
головы.
— Эндрю, успокойся! — Аарон подорвался с места. Кажется, это стало последней каплей
и для него. — Это, блять, Ники!
Но Эндрю лишь смерил брата пустым взглядом. Они правда думали, что ему не насрать,
что Ники чуть не обделался от страха? Серьезно? Он обернулся, но… Ната уже и след
простыл. Казалось, парня даже не было в этой комнате. Он воспользовался той
секундой, когда все отвлеклись на Хэммика, чтобы просто раствориться, исчезнуть без
единого шороха. Поэтому как можно быстрее Эндрю добрался до подоконника, схватил
свою пачку не карамельных сигарет и, даже не думая о куртке, ринулся на выход. Он
не хотел об этом думать, но где-то глубоко внутри шевелился страх, что когда он
поднимется на крышу, она снова будет пуста. И в это было не сложно поверить. Ответы
Ната, понятные только Эндрю, были слишком… неправильными.
========== Глава 23 - Созависимые ==========
Он не исчез, не растворился, не сбежал. Он сидел на корточках на краю крыши. На

самом, мать его, краю! Одно неловкое движение, дуновение ветра, хоть что-то, что
нарушит равновесие, и он полетит вниз. За секунду преодолев разделявшее их
расстояние, Эндрю с силой дернул Ната за капюшон, повалив на крышу, с ненавистью
глядя сверху вниз на совершенно спокойное и ровное лицо. Он не испугался. Вообще
никак не отреагировал, и, кажется, не потому, что это был Эндрю. Ему просто было
плевать. Если бы его толкнули в противоположную сторону, наверное, реакция была бы
точно такой же.
— Привет, Дрю, — на грани слышимости пробормотал Нат и, кажется, подуй в этот

момент ветер, проедь по дороге машина, блондин и вовсе не услышал бы его. Но это
было не важно. Потому что все внутри оборвалось и рассыпалось. И он не знал почему.
Он чувствовал. Слишком много. Постоянно. Без остановки и… это было.
— Ты соврал.
— Нет. Я вернулся.
— Нет, не вернулся. И не вернешься.
— Я сказал тебе тогда. Вспомни. И подумай.
И Эндрю правда постарался вспомнить. Разборки с Кевином и Аароном, звонок Ичиро,

вид разбитого Ната, корт. Они лежали на паркете и смотрели в никуда, пока не
повернули головы друг к другу, пока их глаза не встретились. Тогда взгляд Ната был
таким же пустым, как и сейчас, но в нем хотя бы можно было различить личность,
пусть Эндрю и думал, что они выглядят мертвыми. Что ж, все познается в сравнении. И
он не хотел знать, могут ли эти глаза быть еще более пустыми. Еще тогда он подумал
о том, что Нат предупреждал его. Веснински говорил: он — ходячий мертвец. Но ведь
он был таким живым… Эндрю видел его лицо перед собой, будто все происходило сейчас,
а потом услышал и слова: «Я никуда не уйду. И даже если меня заберут… Я навсегда
останусь здесь».
Он снова не понял. Не понял до конца. Понял слишком поздно. Тогда, месяцы назад,
рыжий говорил не только с Эндрю в настоящем. Он говорил и с Эндрю в будущем, ведь
Нат навсегда останется с ним. В его памяти. В его идеальной памяти, которая
сохраняла каждую минуту, секунду, мгновение. Даже когда остальные его заберут, Нат
останется с Эндрю. Другие забудут. Образ в их памяти сотрется, затуманится, четкие
картинки превратятся в мутные фигуры, но Эндрю будет помнить всегда. Он будет
помнить каждую веснушку, каждую ресницу, каждую искру в глазах, каждую эмоцию,
улыбку… каждое прикосновение, которое не причинило боли. Нат останется с ним
навсегда, как бы долго это "всегда" не продлилось: месяц, год или десятки лет. Он
навсегда останется здесь. В его голове и памяти. Возможно, если чуточку
постараться, Эндрю даже сможет представить Ната рядом, как если бы он был живым,
сможет услышать его голос… И тогда он станет настоящей галлюцинацией. Только его.
Станет побочным эффектом таблетки под названием жизнь. Или смерть.
— Ты знал.
— Предполагал и опасался, — поправил Нат, даже не пытаясь встать. Он не боялся.

Никогда не боялся Эндрю. Не видел в нем никакой угрозы, потому что… понимал. — Не
сказать, чтобы я был к этому готов. Но так уж вышло. Обидно немного, если честно.
Кстати, я свободен. Совсем. Кенго умер два дня назад. Прям подарок мне на День
Рождения, — Нат болезненно рассмеялся, прикрыв глаза, после чего погрузился в
какую-то мертвую тишину и оцепенение.
— И?
Ты занял его место? Ты согласился? Ты выбрал смерть души ради жизни тела? Что ты
сделал? Что ты сделал?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, ЧТО УНИЧТОЖИЛО ТО, ЧТО Я ВИДЕЛ?!
— Ты сам говорил мне, что я не тот, кем меня делал мой отец. Я не он. И не хочу
быть. Я дал тебе слово. Я обещал. Я остаюсь.
— Пока тебя не заберут.
— Да, наверное, если ничего не придумаю. Хочу придумать. Но пока что в голове
пусто. Я больше не принадлежу Морияме. Совсем. Но я навсегда его сын.
— Дай протянуть руку, — Эндрю опустился на корточки рядом с буйной рыжей головой,
свесив руки, которые почти касались кожи лица напротив. Злость еще была внутри,
шипела и ворочалась, но ее глушили эти спокойные голубые глаза.
— Прости, — Нат до омерзения тепло и мягко улыбнулся, так ласково и искренне, что
Миньярда замутило, — не в этот раз. Я очень надеюсь, что ты и правда ненавидишь
меня. И я очень надеюсь, что… Просто если он увидит, как я смотрю на тебя, ты
пострадаешь. Он убьет меня через тебя. А этого я допустить ну никак не могу. Прости
меня, Дрю.
— Не прощу.
— Может, когда-нибудь.
Нат приподнял руку, но тут же одернул себя и перевел взгляд с лица Эндрю на небо.
Так соблазн попросить о прикосновении был меньше. Было просто смешно. Все это.
Миньярд не возмутился ни от этого ласкового обращения «Дрю», что для него придумал
Нат, ни заострил внимание на том, что тот признал его своей слабостью и погибелью…
На секунду рыжий пожалел, что не может залезть Эндрю в голову и услышать мысли. Он
бы хотел. Потому что даже собственные мысли еле подчинялись. Все эти дни он еле
заставлял себя дышать. А все из-за звонка Лолы. Это была особенная пытка — знать,
сколько тебе осталось, иметь возможность сбежать, но не делать этого, с болью
проживая любимую жизнь, получить то, к чему так долго стремился, зная, сколько
осталось, когда все закончится.
Натан знал, что сын может дать деру, но так же он знал, что вытащит его из-под
земли, из преисподней, чтобы погрузить в еще больший физический и совершенно
реальный ад. Да, Натаниэль мог сбежать в Англию к дяде, мог забиться под половицы и
никогда больше не высовывать своего носа, но… это был не он. И оба Веснински это
знали. Нат был слишком дерзким и смелым, слишком глупым и слишком эмоциональным,
чтобы вот так просто сдаться. А если Натан знал о лисах, если видел, то… Это было
еще хуже. Парень даже не рассказал ничего Стюарту, тогда бы его просто выкрали и
спрятали так далеко и глубоко, что он бы не пробился сквозь охрану, даже если бы
захотел. А отец… убил бы братьев? Эндрю? Всех лисов? Отправлял бы их по кускам, как
когда-то отправлял Мэри Хэтфордам?
От этих мыслей все внутри болезненно сжалось, а к горлу подступила тошнота.

Наверное, его семья права, он гребаный мученик. Потому что когда за ним придут, он
уйдет с теплой улыбкой на лице. Потому что он не будет просить их о помощи или о
чем-то еще. Они не узнают о том, что он уходит в последний раз. Они ничего не
узнают. Он об этом позаботится. Он ведь сможет обмануть их? Это не так сложно… Уйти
и не попрощаться. Уйти и умолчать правду, которая никогда не будет сказана. Уйти и
оставить после себя дыру в пространстве. Уйти и знать, что этим сделает больно.
Уйти, уйти, уйти… Нат не хотел уходить!
Приглушенно рассмеявшись, он закрыл лицо руками, проваливаясь в ураган своих мыслей

и воспоминаний. Почти сбежав тогда от Эндрю, он зашел в их с Жаном комнату, чтобы
взять какие-то вещи, но тут же забыл про них, увидев брата, стоящего над подарочной
коробкой, внутри которой лежала отрубленная голова поросенка. Оба брата знали, что
это значит. Он тогда только бросил «убери это», а потом рванул прочь. Нат чуть не
перепутал Мазерати и Феррари, даже открыл дверь их машины, а потом чертыхнулся и
прыгнул в свою, чтобы в ту же секунду, как завелся двигатель, дать по газам. По
дороге в Нью-Йорк он остановился только раз, чтобы заправиться. Он тогда даже не
закурил. А потом ворвался к Ичиро, требуя объяснений, наплевав на все правила и
иерархию. Казалось, еще чуть-чуть, и Нат пустит в ход ножи, что было не так далеко
от правды. И, видимо, это отразилось на его лице, потому что впервые, впервые за
всю свою жизнь, Веснински увидел на лице Ичиро что-то очень близкое к страху.
— Лучше придумай объяснение, — прорычал Нат, медленно надвигаясь, — потому что

иначе я убью тебя. И плевать на последствия.
— Конкретнее.
— Натан выходит из тюрьмы. Какого блядского хера, Ичиро?! С какого ебаного хуя?!
— Мне нужен «Мясник», — спокойно ответил Морияма нарочито медленно поднимаясь на

ноги.
— Я не закончил начатое.
— Закончил. Почти. Не пройдет и недели, и ты будешь свободен. Больше ты не будешь

мне нужен. Ты бесполезен.
Холод пробежал по спине, и Нат еле сдержался, чтобы не отшатнуться. Он не нужен. Он

бесполезен. Он вещь. Он… все это знал, прекрасно знал, но реальность почему-то
больно ударила по вискам. Нат знал, что его используют, знал, что Ичиро никакой ему
не друг, но… все же надеялся, что сможет выцедить из Мориямы хоть что-то. Хоть
каплю… чего-то, что поможет ему выжить.
— Ты ставишь на него.
— Да.
— Ладно. Хорошо, — Нат шумно сглотнул, а потом провернул нож между пальцев. —
Помнишь, мы с тобой играли в покер недавно? Ты тогда сказал мне помнить свое место
и не прыгать выше головы, — клинок замер и исчез под одеждой, а сам Веснински за
мгновенье оказался рядом с Ичиро. — Я — твой фундамент, а не Натан. Он не признает
какого-то юнца, который нихера из себя не представляет!
— Осторожнее, Натаниэль…
— Похуй! Ты думал, что, загнав хищника в угол, натравив на него старого пса, ты
выиграешь? Так ты думал?! Не-е-е-е-ет, Ичи, даже не мечтай! Я не сдамся. НИ-КО-ГДА!
— «Мясник» служит…
— «Мясник» — безумец, который уважал твоего отца, — без капли страха перебил
Морияму Нат. — И их время прошло. Мы оба это знаем. Новое поколение берет власть в
свои руки. Думаешь, это верно? Надеяться на вечно барахлящий механизм, которым ты
ни разу не управлял?
— Стань «Мясником», и его убьют.
Нат гортанно рассмеялся, пятясь назад, наконец понимая. Ичиро и сам не хотел иметь
дело с Натаном. Он надеялся припугнуть Натаниэля, чтобы тот прибежал к нему за
защитой, чтобы согласился на любые условия, лишь бы не видеть того монстра,
настоящего монстра, что породил его. Но Ичиро просчитался. Как же он ошибся…
— Я не «Мясник», Ичи, не «Мясник», — покачал головой Веснински в каком-то безумном

угаре. — Я — дьявол. Я говорил это тысячи раз. Но ни ты, ни твой дорогой братец все
никак не хотели меня услышать. Вы оба просто глупцы… Я говорил тебе прислушаться к
моему голосу, к моему шепоту… Ты решил, что ты умнее. Так вот я закричу. И ты меня
услышишь.
— Натани…
— Я твой цепной пес, это правда. Но это не значит, что я не укушу. И упаси тебя Бог
от того, чтобы ты пытался меня остановить! Потому что тогда я перегрызу тебе
глотку!
Тогда он бросился прочь, наплевав на последствия, сел в машину и уехал из Нью-

Йорка. Можно было бы поехать в Балтимор, но это было слишком… безумно. Нат не знал,
вернулся ли его отец домой или дожидался заключения суда в тюрьме. Проверять не
хотелось. И тогда он поехал к побережью Вирджинии. Он просто сидел на капоте машины
и смотрел на то, как прибой ласкает берег. Кажется, он просидел так много часов.
Потом позвонил Лив. Предупредил. Услышал все, что она об этом думает. Предложил
бежать в Англию. Получил отказ. И затих. Ему нужно было подумать, найти решение.
Хоть что-то.
Но все, к чему он смог прийти — защитить лисов. И отдалиться от Эндрю. Провести

черту, отрезать, просто… Сделать все, чтобы Миньярд не стал сопутствующим ущербом в
планах отца, чтобы он не стал еще одной изощренной пыткой. И у Ната даже почти
получилось. Когда он вернулся на поле, он не смотрел на голкипера, не говорил с
ним, старался игнорировать одно только его существование, заталкивая все, что
копошилось внутри, как можно глубже. Слабость, угроза — все, что угодно, но не
ошибка. Даже в мыслях Нат не мог позволить себе назвать это так. У него почти
получилось. Он продержался целых три дня до этой треклятой среды. Пока Ники не
пришел в их Жаном комнату и не начал скулить. Пока он не схватил Ната за руку и не
потащил в комнату монстров, пока… Он не посмотрел в эти горящие жгучим пламенем
золотые глаза, которые разрушали все преграды, пробиваясь в самую суть.
И где он теперь? Лежит все на той же крыше с тем же человеком. Все так же жаждет
его прикосновений или хотя бы присутствия рядом, хотя бы взгляда. Ничегошеньки не
изменилось.
— Какой же я слабак, — прошептал Нат, убирая руки от лица.
— Ты попрощался, — Веснински чуть нахмурился, вглядываясь в ровное лицо блондина

над ним. Он уточнял? Напоминал, опровергая его слова? Прятал вопрос за
утверждением? Нат не понял.
— Если бы я прощался, на самом деле прощался, ты бы об этом узнал слишком поздно,

чтобы что-то сделать. Если меня заберут, я уйду молча.
— Они тебя не тронут, — хрипящий голос Эндрю заставил рыжего вздрогнуть, а от

пронзительного взгляда что-то холодное побежало по позвоночнику. — Я…
— Нет! Не смей! — он резко сел и еле успел отдернуть руку, чтобы не закрыть рот
Миньярда ладонью, чтобы не заставить его замолчать, просто не говорить этих слов.
Слов, которые он не сможет забрать назад. Обещание, которое должен будет сдержать.
— Нет. Я не просил об этом. Не надо.
— Сколько раз я говорил тебе высунуть свой язык из задницы и не решать за меня?
— Хочу заметить, что язык из задницы я высунул, а решений за тебя не принимал. Я

просто попросил, — Нат легко поднялся на ноги и, отвернувшись, отошел. — Я очень
хочу, чтобы ты выиграл в нашей игре.
Слова окатили ведром холодной воды. Нат надеялся, что он правда его ненавидит. Он
сам это сказал. И он надеялся, что Эндрю выиграет в их игре, цель которой было
убедить себя, что нет никакой привязанности, что все это лишь… ничто. Что этого
нет. И если вслух Миньярд и мог это повторять снова и снова, внутри себя он
прекрасно понимал, что проиграл. С концами. Как и Нат. Как и Нат, сказавший, что
если Натан причинит боль Эндрю — это будет худшей пыткой. И осознание этого
оставило их обоих совершенно пустыми.
***
— Мы не едем в Колумбию, мир перестал быть прежним, — страдальчески сказал Ники,

натягивая плед на плечи. — Не знаю, как вы, а я ухожу к девочкам. Пусть Элисон
заплетет мне косички, и мы утопим мое горе в текиле.
— Почему я не удивлен? — закатил глаза Аарон, доставая из холодильника энергетик. —

И не смей приходить пьяным в мясо, понял?
— Больно надо, — отмахнулся Хэммик. — Кевин, ты со мной?
— Пас, — отозвался Дэй из-за ноутбука, на что получил обиженное ворчание и

захлопнувшуюся дверь.
— С каких пор ты отказываешься от бесплатного бухла? — удивленно вскинул брови

защитник, даже не обратив внимание на уход кузена. — Сначала Эндрю отменил поездку
в Колумбию и свалил не пойми куда, теперь ты. Мир сошел с ума?
— Ты все еще с энергетиком в руках, так что нет, — совершенно беззлобно ответил
брюнет, лишь ненадолго оторвав глаза от компьютера. — У вас с братом фишка такая:
гробить свой организм, убивая сердце и сосуды?
— Было бы, что убивать, — закатил глаза Аарон, садясь рядом и заглядывая в экран. —
Господи, это не экси?! Кто-то где-то умер. Надеюсь, Веснински за стенкой.
— Вот поэтому ты всех и бесишь, — Кевин несильно толкнул блондина в плечо, но

злости на его лице не было. Он был лучше многих осведомлен о «легкой нелюбви» этих
двоих, но так же прекрасно знал, что именно смерти Аарон его брату не желал.
Обожать друг друга здесь никто никого не должен. Только слаженно играть на поле. —
Я что, не могу учить историю?
— Ну-ка, посмотрим, — Миньярд, не обращая внимание на ворчание Дэя, навалился на

него и начал копаться во вкладках ноутбука. — Экси, экси, вороны, Рико, экси, экси…
Натаниэль Веснински?! Серьезно?! Ты гуглил брата?!
— Просто держу руку на пульсе и…
— Вы, ребята, и правда одержимы, — фыркнул блондин, возвращая взгляд к экрану. —

Тут есть хоть что-то интересное?!
— Если ищешь порнуху, то лучше возьми ноут Ники, — смирившись со своим положением,
Кевин скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана.
— Ага, а потом выколю себе глаза и оглохну от твоих криков из-за того, что не смогу
играть. Не горю желанием становиться инвалидом, — Аарон поморщился, листая историю
поиска. — Ты реально гуглил рецепт лазаньи или кто-то спиздил твой комп?
— Мне было любопытно, — поспешил оправдаться Кевин, после чего вцепился в корпус
ноутбука и потянул на себя, но Миньярд ухватился за крышку и теперь пытался
отобрать его. — Эй, хватит, отдай!
— Ни в жизни. Я, кажется, добрался до самого интересного. Гони сюда!
— Это мое!
— Это так не работает! — изловчившись, Аарон сильно ущипнул его за правую руку и,
воспользовавшись моментом, выхватил компьютер, чтобы уже через секунду отскочить со
своей добычей и вернуться к изучению. — Так, что тут у нас…
— Миньярд! — Кевин подорвался с места и ринулся было к нему, но блондин с завидной

легкостью перескочил через кресло-мешок. — Хватит вести себя, как ребенок!
— Кто бы говорил, — хмыкнул защитник. — Что такого страшного там может быть? Я тебя
голого видел, твои интимки меня не удивят… Гордость и предубеждение? Кев, серьезно?
— Это классика, дебил, — прорычал парень, сверля защитника ненавидящим взглядом, но

его выдавали вспыхнувшие от смущения уши. — Все? Доволен?
— Дневник памяти, — продолжил читать названия книг Аарон, — До встречи с тобой,

Жена путешественника во времени… Я не удивлюсь, если увижу сагу Сумерки. Слушай, да
ты у нас романтик!
— Это прекрасные произведения, над которыми стоит задуматься, так что завались и
ХВАТИТ КОПАТЬСЯ В МОЕМ КОМПЬЮТЕРЕ!
Аарон, который слишком увлекся просмотром новой «игрушки», не успел отреагировать.

Во-первых, у Кевина были такие преимущества, как неожиданность и длинные ноги,
благодаря росту, а во-вторых, он все-таки был нападающим и превосходил Миньярда в
скорости, пусть и уступал в ловкости. Перемахнув через кресло-мешок, Дэй выхватил
свой ноутбук, уже почти успел улизнуть на безопасное расстояние, как вдруг
споткнулся обо что-то, а точнее ногу защитника, и полетел вниз. Он бы грохнулся
один, если бы не инстинкты, заставившие его схватиться хоть за что-то, пусть этим
чем-то и стал сам Аарон. Они с грохотом повалились на пол, а причина их беготни
ударилась углом о ковер и отскочила в сторону. Кевин застонал от боли и тяжести
упавшего на него сверху тела, откидывая голову назад, тогда как Аарон только
зашипел, морщась. Как Дэй мог быть таким большим и все еще безумно неудобным?!
Падать на него на корте в защите было куда менее болезненно…
— Из тебя вышла бы ужасная подушка, — проворчал блондин, морщась и потирая

ушибленный подбородок.
— Сказал придурок, не думающий о последствиях, — Кевин шумно выдохнул, а его тело

расслабилось, принимая тупую боль в спине. — В тебя что, Ники вселился, и шило в
жопе заиграло?
— Если бы в меня вселился Ники, я бы уже лепетал о твоем восхитительном теле,

желании тебя поцеловать, а потом оттрахать, — Аарон хотел подняться, но потом
передумал. Если его присутствие доставляло дискомфорт Дэю, он из принципа не
сдвинется с места. Это ведь не он виноват в падении?! Просто Кевин не умеет падать
один.
— У тебя кишка тонка, чтобы озвучить это, не то что сделать, — усмехнулся бывший
ворон и, игнорируя чужой вес на своем теле, сел, от чего блондин чуть не грохнулся
на пол. Снова. — Говорили же уже, — поморщившись от тупой боли в спине, Кевин
забрал ноутбук с пола и вернулся на прежнее место на диване. — И только попробуй
снова это провернуть, я даже гнева Эндрю не испугаюсь, — предупредил Дэй со своего
места, не заметив того, как на ковре замер Аарон.
Последнюю фразу друга он просто пропустил мимо ушей, а его мозг закоротило на
предыдущей: «Говорили же уже». О, он до сих пор помнил тот тупой разговор после
дурацкой игры лисов перед самым Рождеством, как такое забудешь… Он не забыл и ночь,
когда увидел его приступ. Назвать это истерикой язык не поворачивался. Кевин тогда
рассыпался, буквально умирал изнутри, но Аарон удержал его и, видимо, сказал то,
что было нужно, то, что дало Дэю силы встать утром и перед всей командой сделать
вид, что ничего не было. И утром Кевин точно дал ему понять: «трусом в этом плане
он не был никогда». Он мог бы это сделать. С легкостью.
— Почему ты тогда не поцеловал меня? — вопрос вырвался сам по себе, Аарон даже не
успел остановить себя, хоть это и было бы куда правильнее. Пальцы Кевина замерли
над клавиатурой, а потом он перевел внимательный цепкий взгляд на Миньярда.
— А надо было?
Аарон не ответил, просто поднялся на ноги и, подойдя ближе, посмотрел на Дэя в кои-
то веки сверху вниз. На этого странного человека, который ворвался в их жизнь,
попал под защиту Эндрю, а потом стал частью семьи. Моментами он был просто
невыносим, вспыльчив и раздражителен, но в то же время мог быть совсем другим,
казалось, мальчишкой, а не взрослым и сильным мужчиной, сверкающем в свете софитов.
Он был тем, кто без причины вставал на сторону Аарона, кто помогал ему и
поддерживал, когда остальные говорили: «ему просто нужно побыть одному». Нет, тогда
Аарону нельзя было быть одному. И Кевин это понял. И нашел идеальное решение,
затащив его на гребаный корт. Он не переставал вбивать в его голову мысли, которые
сам блондин отказывался принимать, открывал глаза, пусть и в яростной форме…
Недовольно цокнув языком, он наклонился к самому лицу Кевина, внимательно

рассматривая, словно мог найти ответы на свои вопросы. Все те же яркие зеленые
глаза, пусть он и видел их так близко только второй раз в жизни. Первый был, когда
Дэй вдавил его в матрас кровати после неудачного стакана воды в лицо. Все тот же
ровный нос и четкие контуры. Все еще новая татуировка ферзя на скуле, которая
смотрелась куда лаконичнее, чем уродливая двойка.
— Так и будешь стоять? — с ноткой насмешки и вызова спросил Кевин.
— Думаю, — отозвался Миньярд.
Кевин Дэй и терпение… вещи несовместимые. Его хватило на три секунды, после чего он
ухватил Аарона за воротник футболки и сам подался вперед. Это было простое
соприкосновение губ, пока блондин не подался чуть вперед, отвечая нерешительно,
словно сомневаясь. Кевину захотелось рассмеяться, так неуверенно и неловко это
было, поэтому он попытался отстраниться, как вдруг Аарон решительно запустил руку в
его волосы, удерживая рядом и углубляя поцелуй. Что-то внутри замерло, а потом
ухнуло вниз, потому что такого развития событий Дэй точно не ожидал. И тем более он
не ожидал, что для удобства его вдавят в спинку дивана, ни на секунду не переставая
языком исследовать его рот. А потом все исчезло. Аарон просто отстранился,
выдерживая на лице маску, столь присущую его брату, почти скучающе глядя на
удивленного и заинтересованного парня перед собой.
— Ты должен лисам текилу, — хмыкнул он, прежде чем просто уйти.
Наверное, это выглядело просто прекрасно. Очень уверенно и надменно. Пока Аарон не
скрылся в комнате, плотно закрыв дверь за собой, и не втянул носом воздух,
прислоняясь к ней спиной, с силой сжимая волосы. Ну и нахуя он это сделал?! Кевин
определенно тогда решил поиздеваться над ним, усмехнуться над замешательством, но
все немножко пошло не по плану… «Этого не было!» — уверенно решил для себя Аарон.
«Просто тупая шутка, вышедшая из-под контроля» — повторял он себе, когда ложился
спать, заворачиваясь в одеяло и стараясь думать о чем угодно, кроме как о ярких
зеленых глазах совсем рядом. «Эндрю меня убьет…» — пронеслось в голове прежде, чем
он заставил себя уснуть.
Кевин в замешательстве сидел на диване, глядя на то место, где только что стоял
Аарон, не понимая, что это вообще сейчас было. Он хотел просто поиздеваться над
блондином, который так внимательно рассматривал его, заведя какой-то бессмысленный
разговор о несостоявшемся поцелуе, когда их попросту брали на слабо. И результат…
немножко удивил. Как и странное чувство удовлетворения внутри. Не-а, ну его это
чувство, Кевин не намерен был к нему прислушиваться. Это Аарон — сосед по комнате,
друг и брат Эндрю, а у Дэя есть семья и экси. Точка. Да и пятый номер был ярым
гетеросексуалом. Спасибо, не надо.
Поэтому утром ни один из них даже не вспомнил о случившемся, словно этого не

происходило вовсе. Никакого напряжения и неловкости, все точно так же. Этого не
было.
***
Они не поехали в Колумбию. Просто потому, что Эндрю ни с кем не говорил и не

реагировал ни на какие слова, утонув в собственных мыслях. Если старшие лисы лишь
закатывали на это глаза, то монстры, не считая Ната и Жана, начинали беспокоиться.
Они были уверены, что появление Веснински все изменит, исправит, починит, но этого
не произошло. Ники пытался говорить об этом с Эндрю, но быстро пожалел, а когда он
пришел с той же тирадой в комнату к братьям, Жан еле успел выволочь Хэммика прочь,
видя, как последняя ниточка терпения рыжего трепещет, еле удерживаясь от надрыва.
Даже Моро не трогал брата. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять — в ответ он
получит только агрессию, направленную скорее на весь этот мир, а не конкретно на
него. И это его тревожило. Жалкой отрубленной свиной головой Веснински не напугать,
значит, случилось что-то еще. Он решил дать Нату время до первой тренировки в
понедельник.
Казалось, в понедельник все наладилось. Нат улыбался и смеялся со всеми на

тренировке, снова выполнял свою роль клея для команды, даже его движения, кажется,
стали как раньше, но… глаза оставались какими-то тоскующими. И Миньярд. Он сидел на
трибунах. Кевина хватило на жалкие двадцать минут. После этого Дэй плюнул на все, и
на предупреждающее ворчание Жана тоже, и ринулся к скучающему блондину. Нат,
объяснявший в этот момент что-то Мэтту, напрягся, замолк, но вмешиваться не спешил.
— Что с тобой?! — Кевин навис над Миньярдом, но того это, кажется, ничуть не
впечатлило. Лицо осталось все таким же скучающим и пустым. — Какого хрена, Эндрю?!
Игнорируешь нас? Ладно. Нужно пространство и время? Хорошо. Блять, хуй с ним, но
прошла уже ебаная неделя! Мы все ближе к финалу, и!..
— Ты даже не представляешь, насколько мне насрать на это, — тихо ответил голкипер,

подтягивая одно колено к груди и кладя на него щеку. — Еще вопросы?
— Встань на ворота.
— Нет.
— Ты же играл все эти месяцы! Что не так?! — взбесился Дэй. Сделав над собой
усилие, он перешел на шепот, чтобы остальные не услышали. — Он вернулся. Он в
порядке, — что-то проскользнуло во взгляде Эндрю так быстро, что Кевин даже не
успел разобрать, а потом он устало вздохнул, словно нападающий был маленьким
ребенком, умолявшим купить ему шоколадку.
— Мне похуй. Съебись. Воздух своей вонью портишь.
— Кев, — предупреждающе позвал Аарон, заметив, как пальцы брата приблизились к

краям повязок.
— Похуй?! — Дэй преодолел какую-то черту. Ярость закипела в груди, окрашивая щеки и
шею в алый цвет, а глаза ожесточились и сузились. — Ну разумеется! Тебе ведь на все
насрать! Всегда! Только бы втуплять в потолок и тонуть в самом себе! Не хочешь
работать на ночных тренировках?! Хуй с тобой! Но здесь ты обязан впахивать! У тебя
контракт! Так что поднял свою задницу, и!..
— Еще одно слово, и я забуду о том, что ты мой брат, а я когда-либо обещал тебе
что-то, — тихо-тихо по-французски сказал Нат, приближение которого не заметил
никто, все были слишком увлечены распаляющимся конфликтом Дэя и Миньярда. —
Повернись, Кевин, — от этого загробного, нарочито мягкого голоса по позвоночнику
нападающего побежали мурашки, а дыхание застряло где-то в глотке. — Я жду. Не
заставляй меня прикасаться к тебе.
— Нат, он…
— Как же непоследовательно, — промурлыкал Веснински, а потом одним резким и

невероятно сильным движением отшвырнул брата в сторону, роняя на пол спиной. — Я
сказал тебе повернуться. А ты сразу говоришь. Ты от Аарона тупостью заразился? —
Нат был спокоен. Совершенно спокоен. На его лице… не было ничего. Даже маниакальной
улыбки отца. — Тебе же сказали отстать. Так что же ты не вернешься на поле? Тебя
люди ждут. Я жду. Жан.
— Абрам, — по телу Ната прошла рябь, как по воде от брошенного камня.
— Нечестно, — по-русски сказал рыжий, даже не повернув голову в сторону блондина. —

Почему?
— Не ты.
— Правда.
Их словарный запас был слишком мал. Но они слишком хорошо понимали друг друга,
чтобы не услышать самую суть, благодаря жалким обрывистым словам. Подумав немного,
Нат отвернулся от брата и, так и не взглянув на голкипера, уже двинулся на поле,
когда его остановил севший голос Кевина:
— Да что он, блять, с тобой сделал?!
— Что? — Веснински замер, а потом медленно повернулся к второму. — Повтори-ка.
— Что. Он. Блять. С тобой. Сделал? — Кевин поднялся на ноги, явно растеряв инстинкт
самосохранения. Его отголоски — то, что они все еще говорили на французском и
понять их мог разве что Жан. — Я всегда знал тебя. А сейчас, — он хохотнул,
всплеснув руками, — что с тобой происходит?! И изменилось только одно. Он! — Дэй
ткнул пальцем в Эндрю, который выдал свое внимание и интерес к происходящему лишь
тем, что чуть выгнул бровь.
— Тренер? — Дэн опасливо покосилась на Ваймака, который сжимал свой планшет с такой
силой, что, казалось, еще чуть-чуть и он попросту треснет.
— Дай им время, — качнул головой Дэвид, неотрывно следя за тремя парнями.

— Они друг другу глотки перегрызут, — зашипел Аарон, но его успел перехватить Жан.
— Нормально все будет, не лезь.
Дэвид видел, что с Эндрю что-то не так больше, чем раньше. Заметил, что Нат
напряжен и как-то наигран, тогда как Моро то и дело бросал опасливый взгляд на
брата, словно тот в любой момент мог взорваться. Видимо, время пришло.
Единственное, о чем молился Ваймак — что эти трое не переломают друг друга. Он мог
бы влезть, растащить по углам, но тогда ничего не изменится. Парни должны
разобраться между собой, иначе станет только хуже. А учитывая то, что он знал о
них… это могло закончиться слишком плохо. Для всех.
— Он, — эхом повторил Нат, а потом его губы изогнулись в зверином оскале. В том
самом, от которого вороны убегали в страхе, а Эндрю ощущал восторг. — Да что ты
вообще знаешь, Дэй? — от такого обращения брюнет отступил назад, словно от удара. —
Думаешь, кто-то может заставить меня? Влиять на меня? Управлять?! По-настоящему
управлять, не имея на меня ничего?!
— Именно это я и вижу! Вы, блять, созависимые! Это не нормально! Он тобой

управляет! Только ты перестал плясать под его дудку, как он сдулся, а ты следом за
ним, будто жить разучился! ЭТО НЕ НОРМАЛЬНО! — сорвался на крик Кевин, подлетев к
брату, словно своим присутствием рядом мог его убедить, образумить. — Он никогда
ничего не хотел. А потом начал оживать рядом с тобой. Аарон еще тогда в первую ночь
в Колумбии заметил. Я был бы рад за тебя, правда, но это перешло грань. Как ты не
понимаешь?!
Звуки для Ната пропали, а в голове лишь стучали слова Кевина: «Он никогда ничего не
хотел. А потом начал оживать рядом с тобой». Не выдержав, Веснински перевел
ошарашенный взгляд на Эндрю. За это время скука на ровном лице сменилась
внимательностью, он следил за языками тел братьев, за их эмоциями, стараясь так
перевести слова с французского. Нат не знал, каким именно сейчас было его лицо, но,
видимо, на нем отразились все его чувства, потому что Эндрю нахмурился. А он
чувствовал слишком много. И слишком по-разному… Он, вроде, сам говорил, что стал
наркотиком для Миньярда, а тот звал его наркоманом, но… Нат и не задумывался о том,
как это выглядит со стороны. Ему просто было плевать.
— Видишь! — не унимался Кевин. — Он не понимает, о чем речь, но осознает, что что-

то не так. Он хочет контролировать!
— Заткнись, — хрипло по-английски отозвался Нат, удивив этим всех, даже Эндрю. — Ты
сейчас же закроешь свой рот, Кев, и больше никогда не будешь говорить об этом.
Потому что тогда… — рыжий сокрушенно покачал головой, а потом поднял пристальный
взгляд на брата, прожигая в нем дыры. — Я должен сказать спасибо. Я должен
кланяться в ноги. Ты не знаешь и малой толики того, что произошло. Ты привык к
тому, что я хочу показать. Ты привык видеть только силу. Это не так. Вспомни, что
ты сказал в день ссоры Аарону про маленького мальчика. Так вот, он все еще жив.
Пока что. И только благодаря этому. Так что даже не смей открывать своего рта, ты
меня понял?
— Нат…
— Ты. Меня. Понял?
— Да, — сдавленно отозвался Кевин, а весь гнев исчез с его лица, уступая место боли
и раскаянию. — Я просто хотел…
— Ебал я твои хотелки, когда ты переходишь давно обозначенные границы. Не смей. А

теперь вернись на поле. Я спущусь через пять минут.
— Нат…
— Через пять минут, или я сделаю так, чтобы рисунок трещин на твоих ребрах сложился
в хуй.
Больше Дэй не спорил, только бросил какой-то задумчивый, отчаянный и пораженный

взгляд на Эндрю, после чего тряхнул головой и поплелся к двери на поле. Ваймак
посмотрел на замеревшую команду, ребята все еще с замешательством и ужасом смотрели
то на двоих на трибунах, то на Кевина, а потом перевел взгляд на голкипера и темную
лошадку лисов чуть наверху. Решение было элементарным. Выйдя на поле, Дэвид плотно
закрыл за собой дверь и похлопал в ладони, тут же привлекая всеобщее внимание и
начиная разбор полетов, в котором никто особо и не нуждался. И все же это помогло
ребятам отвлечься, переключиться на что-то не столь… непривычное. Все-таки ни разу
еще Нат не поднимал руку на кого-то из своих братьев. Никогда не кричал так,
никогда не ожесточался и не зверел настолько, что Эндрю в ярости рядом с ним
казался просто капризным истеричным ребенком. Просто смешно!.. Совсем не смешно.
Нат тяжело дышал, тогда как каждая мышца его тела мелко подрагивала, пуская ток под
кожей. Мысли в голове смешались и перебивали друг друга. Они созависимы… Лисы
увидели дьявола… Он размяк… Эндрю менялся рядом с ним… Оживал. Они оживали рядом
друг с другом.
— Дыши, Абрам, — ровный голос блондина прозвучал как рокот грома, заставил
дернуться, но потом по телу растеклось какое-то неправильное спокойствие. Он
заземлялся. — Не снизойдешь до перевода?
— Тебе не понравится, — поморщился Нат, а потом сел прямо на пол между рядами, у
ног Эндрю. — Да и ответ ты слышал, — хмыкнул он, смотря не то в никуда, не то на
Ваймака, который что-то объяснял команде, боявшейся даже посмотреть на парней на
трибунах.
— Это отвратительно, — наверное, это были одни из самых лицемерных слов в жизни
Миньярда. — Ты точно идиот.
— Но это правда. Лучше один раз сказать ему. Иначе не отделаешься.
— Не нужны мне твои благодарности.
— Поэтому я и не благодарю, — еще одна ложь, но теперь уже от Ната.
«Спасибо» было в каждом поцелуе, в каждом прикосновении и, наверное, даже взгляде.

Они оба это знали. Как знали и то, что, если бы не Эндрю, сейчас Веснински уже был
бы или в предсмертном состоянии в Гнезде или в промерзшей земле. И они оба знали,
что, вероятно, он там окажется. И быстрее, чем им обоим хотелось бы. «Я ходячий
мертвец» — сказал Нат еще в начале года после интервью у Кэти. Он никогда не врал…
Лучше бы соврал. Наверное. Или оказался неправ.
— Что он сказал? — перефразировал вопрос Эндрю и прикоснулся коленом к плечу

рыжего. Тот хмыкнул и чуть качнулся навстречу движению, но лишь для того, чтобы
показать, что рад этому. Не больше.
— Он спросил, что ты со мной сделал, — нога Миньярда напряглась. Нат был готов
поклясться, что сейчас Эндрю стирает свои зубы друг о друга, но продолжил говорить.
— Сказал, что ты влияешь на меня, управляешь мной. Сказал, что я зависим от тебя, а
ты от меня. Сказал… — дышать стало трудно, но тогда он почувствовал в своих волосах
уверенные знакомые пальцы и чуть откинулся на них, позволяя удерживать себя, — что
как только я перестал плясать под твою дудку — ты сдулся, а я следом за тобой,
будто жить разучился. Он сказал…
— Абрам, — Эндрю напоминал ему о том, что нужно дышать. О том, что рядом с ним Нат
в безопасности. И от этого хотелось рассмеяться.
— Сказал, что ты оживаешь.
— И? — Нат почувствовал, как против воли Миньярд сильнее сжал его волосы, почти
болезненно, но не настолько, чтобы он сказал ему убрать ладонь. Он хотел
обернуться, посмотреть на вратаря, увидеть его глаза, но сдержался.
— Я уже давал тебе ответы, — хмыкнул Веснински, но все равно пробежался по

воспоминаниям, заставляя картинки мелькать перед глазами. — Ты и правда влияешь на
меня. Есть эффект, который я не могу контролировать, — они сидели на крыше на
закате. Нат жмурился, как кот, а все его существо, все его тело и нутро были
расслаблены и открыты перед Эндрю. — Мы оба наркоманы. Это факт. И мы оба проиграли
в этой игре, — кухня. Кевин и Аарон в соседней комнате, но Эндрю плевать. Он
чувствует пульс Ната под своими пальцами, видит сверкающие синие глаза напротив,
почти урчит от того, что происходит, как хищник, дорвавшийся до крови. А потом
поцелуй, от которого мир взрывается суперновой, и мысль: «Идеально» — которая
ничуть не смущает. — Про дудку… Он просто не знает, — снова крыша. Привычный острый
разговор, который, они знают, приносит удовольствие им обоим, а потом вдруг
перерастает во что-то совершенно неправильное. В то, о чем ни один не хочет не то,
что говорить, но и думать. Все разрушил звонок, разбивший Ната на тысячи осколков,
за которым последовал умоляющий поцелуй, который Эндрю счел прощанием. А потом
тишина, молчание, скука, серость, пустота. — А все остальное не касается меня так,
чтобы я мог дать тебе ответы. Их знаешь только ты.
— Я знаю, что я тебя ненавижу, — Эндрю провел рукой вверх, против роста волос Ната,
именно так, как нравилось его лису, замечая легкую дрожь удовольствия, которую тот
даже не пытался подавить. — Остальное не имеет значения.
— Ты давно не обновлял статистику, — заметил Веснински.
— Да.
Эндрю чуть потянул, чтобы Нат откинул голову и наконец посмотрел на него, что тот и
сделал. Он выглядел уставшим, но довольным, спокойным, словно сейчас, сидя вот так,
он мог позволить себе забыться ненадолго и вздохнуть свободно. Наверное, так и
было. Если раньше они все время были где-то рядом друг с другом, маячили на
периферии зрения, перебрасывались словами, то сейчас все было совсем по-другому.
Они исчезали из жизней друг друга, чтобы потом врезаться, как два магнита, со
звучным щелчком, да так, что потом не оттянешь.
Уже явно прошло больше пяти минут, которые Нат обещал Кевину, но им обоим было
плевать. К черту все. Определенно Нат пытался слезть со своего личного наркотика,
правда пытался, но этим делал хуже только самому себе. И Эндрю. И, кажется, они оба
это понимали. Только слишком поздно. Они оба упустили тот момент, когда разделение,
чистка организма не принесет им такой мучительной боли, которую они, возможно, не
переживут.
Нат ломался, рассыпался в ничто, а его яд вытекал из каждой поры, отравляя все
вокруг, как бы он ни пытался сдерживаться. Они понимали: стычка и почти драка с
Кевином — только начало. Прошло всего девять дней с того злосчастного звонка. Нат
умирал изнутри, но рядом с Эндрю… Миньярд словно стал его антидотом, его лекарством
от всех болезней.
Эндрю откатывался в прошлое, тонул в нем, даже не сопротивляясь. Раньше его на

плаву держали лекарства, если так вообще можно сказать. Они меняли его личность, но
не давали умереть, убивая медленнее, чем реальность, а потом… потом, на той
стороне, его уже ждала вспышка из землистого оранжевого и пронзительного голубого.
После лекарств Нат словно подхватил его и потянул за собой, вперед, но не насильно,
нет. Он был костылем, он был зарядкой, он был… Просто был, и этого почему-то было
достаточно. И сейчас Эндрю задумчиво осматривал его лицо, словно мог найти ответ,
подсчитав все веснушки, а потом кивнул своим мыслям, наконец решив.
— Девяносто три.
— Паршиво, — протянул Нат. — Сбить бы хотя бы до пятидесяти…
— Не надейся.
— Еще хуже.
Хмыкнув, Эндрю наклонился, замирая в нескольких сантиметрах над головой Ната, еле
сдерживаясь от того, чтобы зарыться лицом в его отросших волосах и вдохнуть запах.
Он помнил его, запах хвои и соли, он помнил все, но ведь лучше освежать
воспоминания, чтобы они точно не растворились? Да? Ведь да?! Да… Именно так. Но он
не сделал этого, потому что все еще видел лисов на поле. Они начали цапаться между
собой и, кажется, не собирались приступать к игре, тогда как Ваймак удерживал за
шкирку Сета, который, судя по всему, хотел разорвать Ники, нагло усмехавшегося из-
за спин Кевина и Аарона.
— Тебе надо идти, — кажется, это был вопрос. Нат не был в этом уверен и все же
кивнул, подтверждая. — А хочешь?
— Нет. Но я не могу подвести их.
— Они того не стоят.
— Стоят, — голос рыжего стал сладким с легкой горчинкой. — Они отвратительны, но я

люблю их. Всех их.
— Тогда пошли.
— С чего вдруг?
— У нас сделка.
Даже Сет забыл об очередной словесной бредне, которую бросил ему в лицо Ники, когда
на поле вышел не просто Нат, а с Эндрю на прицепе. Хэммик засиял, даже открыл было
рот, чтобы что-то сказать, но тут же заткнулся, напоровшись на уничтожающий взгляд
кузена. Остальные последовали примеру Ники, но уже по другой причине. Они видели
взгляд Веснински. Холодный, предостерегающий, советующий молчать, потому что иначе
рот откроет дьявол. И если сегодня он буквально отшвырнул от себя брата, то
неизвестно, что сделает с остальными. Но это не помешало Кевину проворчать себе
что-то под нос, за что он тут же получил клюшкой по плечу от Жана и был награжден
слишком пристальным и внимательным взглядом Аарона. Это отвлекло лисов, а потом
инициативу на себя взял Ваймак. Тренировка продолжилась уже полным составом, пусть
Нат и казался затуманенным, а Эндрю защищал ворота словно из одолжения и далеко не
в полную силу. Но это было лучше, чем «до».
— Нат, зайди ко мне, — бросил Ваймак, когда лисы нестройным рядом двинулись в
сторону раздевалок. Нат застонал на японском, но это ничуть не смутило тренера,
который закатил глаза. — Не смей материть меня в моем присутствии, Веснински! Если
это японский или какой это сейчас был язык, полиглот бронированный, это не значит,
что я не пойму.
— Ну ты же не понял сути, тренер, — хмыкнул Эндрю, заговоривший в присутствии

команды не под давлением, наверное, впервые за неделю. — Так что засчитано.
— Я просто сказал, что жизнь и так ебет меня во все дыры, чтобы еще и страдать под
его натиском, — по-немецки ответил Нат. — По сути даже не материл толком.
— Святоша, — фыркнул Миньярд, но переводить для старших, разумеется, не стал.

Достаточно было того, что понимали его брат и кузен. Это уже бесило. О, и, конечно,
понимали Жан и Кевин, знавшие японский.
Не сказать, что бы Нат спешил, когда переодевался с остальными, скорее даже был
медленнее, чем обычно. Ему не нравилось, что Ваймак хочет поговорить с ним один на
один. Это точно не могло быть что-то приятное. Но деваться было некуда. В пятый раз
за последние две минуты убрав мокрую челку с лица, рыжий наконец обреченно вздохнул
и, подхватив сумку, двинулся в сторону кабинета тренера. Тот ждал его, присев на
край стола. Дэвид приглашающе кивнул на стул, однако Нат отрицательно качнул
головой и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной.
— Рассказывай.
— Слушайте, а точно Кев ваш сын, а не Эндрю? — криво усмехнулся Нат, натягивая
привычную шкуру наглеца и подстрекателя.
— Не проймешь, парень, со мной не работает. Что стряслось?
— Вы не Би, тренер. А даже если бы и были, я бы молчал. Откуда такой интерес?
— Тебе паршиво. И это заметно. Заметнее, чем обычно, если быть точным.
— Брехня. Ты никогда не был в порядке.
— Тренер, неужто ты заботишься обо мне?! — Нат сделал самое удивленное и

признательное лицо, на которое был способен, но тут же расхохотался. Ах да, точно,
истерика ведь постоянно маячила где-то неподалеку…
— С каких это пор мы перешли на «ты»?
— А в тот самый момент, когда ты решил поиграть в родителя, — все веселье исчезло
из голубых глаз, оставив место только для холодной ярости. Ваймак знал причину,
знал, что ходит по опасному льду, вот так резко вторгаясь в личное пространство
рыжего, но он должен был попытаться. — Без обид, уверен, тот же Мэтт или Ники будут
просто в восторге, но со мной такое не работает. Тебе ведь за это не платят, разве
нет?
— Парень, давай честно, без вот этой вот напускной мишуры и пугающих до усрачки
немых угроз. Это не работает со мной. Считай, я забочусь о том, чтобы команда вышла
в финал. А если ты бросаешься на Кева… Это звоночки.
— Это твои родительские инстинкты, — парировал Нат.
— Что произошло за те четыре дня, что тебя не было? Я никому не расскажу. Ты это
знаешь. Я лишь хочу помочь.
— Я исчерпал количество согласий на предложения о помощи. Ты опоздал на добрые, —

он задумался, производя подсчеты в голове, на секунду позволяя себе вспомнить их с
Эндрю первый поцелуй на крыше, — три месяца.
— Серьезно? — Ваймак удивленно вскинул брови, хохотнув. — Миньярд что, всех вас
троих подобрал?
— Что?
— Пока тебя не было, ребята чуть глотки друг другу не перегрызли, с рассказов Рене.
Эндрю было на все плевать. Он засел в вашей с Жаном комнате, и когда дело запахло
жареным, именно Моро послал всех на хуй, — Нат позволил удивлению растечься по его
лицу на добрые десять секунд. Вот такого он точно не ожидал. — И потом отгонял их,
когда Эндрю сидел и пинал балду.
— Эх, тренер, все-таки ты точно отец всех этих идиотов, — закатил глаза Веснински
после почти минуты молчания и обдумывания своих поступков. Он ведь может разок
сыграть с Ваймаком в правду. Он рассказал ему весьма интересную и важную
информацию, нужно ответить. Все-таки времени и так осталось мало… Каких-то сорок
дней. Чуть больше месяца… — Я сорвался, потому что появился кое-кто из моего
прошлого. Кое-кто, кто хочет моей смерти. Кстати, я теперь окончательно свободен. С
концами. Думаю, этого хватит.
— Тебя не так просто напугать.
— Я не напуган.
Я в ужасе.
— Ну конечно, — закатил глаза мужчина. — Ладно. Я просто хочу, чтобы ты запомнил,

что ты всегда можешь прийти ко мне. Я помогу. Спасибо за то, что рассказал, —
недовольно фыркнув, Нат повернулся, уже открыл дверь и собирался выйти, но
задержался. Он вылез из шкуры наглеца, стараясь быть искренним настолько, насколько
это возможно, пусть и смотрел на пустой коридор, а не на Ваймака:
— Я тоже благодарен. За все. Спасибо. И прости за то, что втянул тебя и твоих ребят
в это дерьмо. И, знаешь… Я ведь тогда летом пришел именно к тебе, хоть мне и было
куда пойти.
Он не стал дожидаться ответа Дэвида, не обернулся, не увидел его пораженное лицо,

но определенно услышал шумный вздох. Этого было достаточно, чтобы рвануть с места
и… дать деру. Он хотел убежать. Чертовски сильно. От ощущения тоски, хоть конец
срока еще далеко, если так вообще можно сказать, от горечи и вкуса пепла на языке,
от тепла, которое скручивает внутренности и просит выпустить слова наружу.
Прохладный воздух парковки ударяет в грудь, выбивая из легких Ната хрип, который
переходит в кашель, будто его душили. Но при виде лисов становится только хуже.
Потому что они все стояли и ждали его. Взгляды разные, у них разные интонации и
степени, но есть кое-что общее — волнение, от которого Нату хочется блевануть. Но
он до крови закусывает губу, зажмурившись. Ему точно нужно дышать, но почему-то не
выходит. Как бы ни хотелось. Он открывает глаза, находит взглядом братьев, которые,
судя по всему, еле сдерживаются от того, чтобы ринуться к нему и подхватить, если
он начнет падать. Он видит недоверчивый и подозрительный взгляд Аарона.
Взволнованного и суетливого Ники. Обеспокоенного Мэтта, встревоженную Дэн и
смутившуюся Элисон, вечно раздражённого, но все-таки неравнодушного Сета и все
понимающую Рене. Это проклятье. Его личное проклятье. Обрести столь желанное и
знать, что конец наступит через конкретное количество дней. Это не позволяло
насладиться, вкусить, прочувствовать. Потому что Нат чувствовал тяжелое дыхание
отца на своем затылке. Наверное, было бы лучше, если бы его никто не предупреждал.
Да, определенно точно. Было бы проще увидеть отца в первом ряду на трибунах на игре
в Бингемтоне, которая будет в день X, было бы проще встретить свою смерть
неожиданно, а не жить в ожидании таковой, было бы…
Эндрю, до этого куривший и стоявший у стены корта, показательно для остальных

закатил глаза, после чего прошел мимо Ната, с силой врезаясь плечом в чужое тело,
буквально выталкивая из паники, которая накатила на рыжего. Тот по инерции сделал
шаг вперед, хрипло схватив ртом воздух, но этого было достаточно, чтобы голубые
глаза заострились и тут же нашли удаляющуюся спину Миньярда. Этого было достаточно,
чтобы доехать до общежития, чтобы дотянуть до крыши, где Нат просто упал на бетон,
а потом… его голова как-то сама собой перекочевала на колени к Эндрю. И рыжий идиот
доверчиво закрыл глаза, наконец вздыхая полной грудью, позволяя всем маскам
соскользнуть с лица, позволяя проступить усталости и боли, позволяя голкиперу
увидеть это, как Миньярд позволял ему видеть шрамы на своих руках. Это был их
честный обмен. И Эндрю позволял это: позволял Нату растечься и прижаться, позволял
закрыть глаза, позволял задремать. Он был рядом. Перебирал рыжие волосы, чуть
накручивая их на пальцы и стерег не глубокий, но такой нужный сон. И он думал.
Солнце уже село, когда Эндрю пришел к одному точному и сформулированному
умозаключению: «Если Нат снова скажет, что хочет остаться, хочет бороться до конца,
я никому не позволю забрать его». И, конечно, когда он спросил, этот идиот сказал
«да». Решение было принято. Обещание было дано. Пусть Эндрю и не сказал этого
вслух.
========== Глава 24 - Часики тикают ==========
— Элисон загребет огромный выигрыш, — хмыкнул Аарон, когда, кивнув в сторону

служебного выхода, Нат пошел на перекур, а Эндрю тут же, без каких-либо вопросов и
препирательств, даже без озвученного приглашения, двинулся следом.
Они снова были в Райских сумерках, снова пили все вместе, на танцполе уже
развлекался Ники, но кое-что поменялось. Улыбка Ната стала не насмешливой, а какой-
то тусклой и тоскующей, глаза регулярно подернуты пеленой, хоть он почти не пил,
лишь изредка воровал глоток из стакана Эндрю. И второй никак на это не реагировал,
только ставил свой стакан с виски не по правую сторону от себя, а левее, чтобы
Веснински не нужно было тянуться далеко. О, и, конечно, Дэй, который пытался
ступить на путь истинный и хотя бы не напиваться до беспамятства.
— Факт, — буркнул Кевин, уже несколько минут думавший над тем, стоит ли ему пить
еще один шот. В результате он тряхнул головой и отставил рюмку.
— Что? — Миньярд резко повернулся к нему. — В смысле?!
— Ты сам сказал, — пожал плечами нападающий. — Да и стоит признать, что они сейчас
будто слиплись. Мне кажется, что-то происходит, о чем знают только они двое.
— Что ты видел?
— Видел? Ничего. Но помнишь ту нашу ссору в понедельник?
— Когда Нат отшвырнул тебя, а потом Эндрю снова наконец-то вышел на поле? —
догадался Аарон.
— Да. И, если я что и понимаю, то… — Кевин покачал головой. — Это что-то серьезное.
Я тогда сорвался и наговорил всякого. Сказал, что они созависимые, что Эндрю
пытается контролировать Ната, что это не нормально, и вообще, что он стал, как
собака, прыгать на задних лапах, — когда-то второй номер покачал головой, потирая
лицо. — Нат… защищал его. Рьяно. До одури. Мне казалось, если еще чуть надавлю, он
и правда на меня нападет.
— Ничего он тебе не сделает. Он за вас с Жаном кого угодно порвет, — фыркнул Аарон,
забирая шот Дэя и вливая в себя.
— В этом и суть, — глухо отозвался Кевин. Он говорил так тихо, что Миньярд еле мог
разобрать его слова за грохотом музыки. — За нас с Жаном он порвет любого, а за
Эндрю, кажется, порвет даже нас.
Аарон подавился воздухом и резко повернулся корпусом к другу, стараясь найти хоть
какой-то намек на ложь, но… его не было. Дэй был честен и, кажется, почти не пьян.
Кевин искренне верил, что за Эндрю Миньярда Натаниэль порвет в клочья даже тех,
кого клялся защищать, кого оберегал даже от косых взглядов и гипотетических
опасностей. В этот момент он перестал понимать что-либо. Окончательно. Потому что…
когда он начал складывать все, что он знал, начал вспоминать и анализировать,
появились страшные и совсем неправильные предположения, ведь… Эндрю психопат? Он не
способен на чувства, верно? Но в памяти вспыхнули не столь старые слова Ната,
которые он бросил голкиперу на Рождество: «Никакой ты не психопат». Веснински
понимал брата Аарона. Понимал причины его поведения и поступков. Он помнил, как еще
осенью, когда Эндрю по какой-то очередной причине впечатал Гордона в стену, когда
вся команда была в ярости и не понимала происходящего, когда они умоляли Миньярда
остановиться, Нат даже не удивился. Он одобряюще кивнул, словно так и надо, а потом
сказал Сету извиниться, потому что он виноват. «А твоя агрессия всегда оправдана» —
сказал Нат на Рождество. Сколько он знал об Эндрю? Что было в его прошлом, раз он
так легко читал человека, которого не понимали даже самые близкие его люди?
***
— Ты так скуришься, а мы сюда приезжаем, чтобы умереть от цирроза печени, — хмыкнул

Эндрю, забирая из рук Ната сигарету и делая затяжку, а потом и вовсе отбрасывая ее
в сторону. — Что увидел, лис?
— Ничего, — рыжий откинулся на стену, убрав руки в карманы. — Я просто… устал,

наверное. И все уже осточертело. Хочу проснуться и оказаться в конце года. В
определенности.
— Наивный. Если бы это так работало.
— Никто не запрещает мне помечтать, — приглушенно рассмеялся Нат, но… все веселье,
если оно вообще было, соскользнуло с его лица. — Я хочу…
— Чего?
— Как в обычные дни тогда в сентябре. Или после Нового Года. Когда я мог не думать
о том, что мне сейчас позвонят и дернут. Когда я просто пробовал жить своей жизнью,
— тихо ответил Веснински, а потом вынул из кармана свою правую руку и посмотрел на
ладонь, перечеркнутую белой полосой — шрамом, оставленным Эндрю. Нат явно хотел
сказать что-то еще, но тряхнул головой, заставляя себя замолчать.
— Ты же свободен. Ты сам так сказал. Или нет?
— Свободен, — рыжий попробовал слово на вкус и усмехнулся. — Да, свободен. Я должен

был убить отца розового пони, чтобы ему досталась власть. И я это сделал. Знаешь,
это очень сложно, найти приближенного человека, который на протяжении полутора лет
будет травить кого-то и при этом не предаст тебя, служа другому. Это чертовски
сложно. Особенно когда появляются подозрения, начинается зачистка, а эта дурочка
начинает истерить, хоть на нее ничто не указывает. Она ведь никто, тень, на нее и
не подумают. Они ведь слишком тупы, чтобы проверять хоть что-то, кроме еды.
— Что это было? — Нат секунду смотрел перед собой, а потом перевел взгляд на Эндрю
и широко зло улыбнулся:
— Зубная щетка.
— Зубная щетка, — эхом повторил Миньярд, а на его губах мелькнула ухмылка. — Может,
и не такой идиот.
— Да нет, я идиот, просто изобретательный.
— Значит, придумаешь, как остаться.
— Придумаю, — это была надежда. Не ложь. Он никогда не врал Эндрю. Он еще не

придумал, но очень постарается. Он верил в это. Во всяком случае, очень хотел. Он
ведь всегда выкручивался, верно? Вот и сейчас сможет… Наверное.
Нат протянул руку к нему, но не касался, лишь держал рядом с повисшей рукой
голкипера и, когда тот кивнул, зацепился мизинцем за его указательный палец. И
этого хватило, чтобы он снова откинул голову на кирпичную кладку и расслабленно,
почти блаженно прикрыл глаза.
Эндрю не мог этого понять. Это прикосновение было таким маленьким, совсем не
тревожащим, почти не ощутимым, но его было достаточно, чтобы Нат затих. Точно
наркоман. И никакой он не дьявол. И не монстр. Эндрю сделал шаг ближе, оставляя
между ними совсем немного пространства. Вот настоящий Натаниэль. Он был уверен. А
личины чудовищ, которые ему приходилось принимать — лишь броня, которую он надевал,
чтобы выжить. И он надевал ее так часто, что поверх нее выросла кожа, что он
поверил, что это и есть его суть. Но это не так. Это было, несомненно, но настоящий
Натаниэль — тот ласковый парень с горящими волосами и мягким взглядом, что сидел
рядом с Эндрю и жмурился на солнце, тепло улыбаясь и игриво отвечая ему на все
колкости. И на той крыше было спокойно. Плевать на высоту. Там было тихо. Там было
хорошо.
***
— В следующий раз надо будет обязательно попасть на пенную вечеринку и!..
Всю дорогу до дома Ники не переставал тараторить. Нат даже пожалел о том, что,
оценив состояние рыжего, Эндрю просто сказал своей семье, что они уезжают, хоть
стрелки часов еще даже не перевалили за час ночи. Сейчас больше всего Веснински
хотелось просто влить в глотку товарища бутылку водки или вырубить его до утра,
лишь бы он заткнулся. Судя по кислым минам Аарона и Кевина, в кои-то веки их
желания совпадали. Но, конечно, расходиться они не спешили, потому что Ники-Мать-
Его-Не-Могу-Жить-В-Тишине-И-Покое захотел есть. И его поддержали Аарон и Кевин. Нат
устало тер лицо рукой, наблюдая за тем, как Хэммик, припевая, достает из
холодильника полуфабрикаты и отправляет в микроволновку, пока не занял свое
законное место. Прислонившись к прохладной дверце холодильника, рыжий прикрыл
глаза, одновременно наслаждаясь и раздражаясь от легкого гула на кухне. Аарон
толкался с кузеном, Кевин ворчал об их детском поведении и несамостоятельности,
тогда как Эндрю, кажется, рылся в приборах. Это чувствовалось так приятно, обыденно
и уютно, что захотелось остаться в этом моменте навсегда…
Как вдруг что-то металлическое несильно ударило его по лбу. Вздрогнув, Нат
распахнул глаза и увидел перед собой Эндрю с длинной ложкой для мороженого в руках.
Он окинул рыжего скучающим взглядом, в котором промелькнуло что-то яркое и хищное,
а потом выгнул бровь.
— Ты глухой?
— М?
— Идиот, — закатил глаза Миньярд и дернул парня за воротник футболки в сторону,

чтобы открыть холодильник и достать свою пинту мороженого, одной рукой все еще
удерживая за одежду, после чего толкнул обратно.
— Эндрю, будешь жрать столько мороженого, ворота животом закрывать будешь, —

проворчал Кевин. — Рацион профессионального спортсмена!..
— Точно не водка, — хмыкнул голкипер, показательно открывая мороженое и засовывая в
рот большой кусок.
— Я почти трезв!
— Уверен, его пресак покрепче твоего будет, — пьяно хохотнул Ники, вступая в
разговор и отвлекаясь от макарон в микроволновке. — Эндрю, ты сколько вообще жмешь
лежа? В два раза больше своего веса?
— Какого хрена даже по пьяни мы говорим об экси? — протянул Аарон, развалившийся на

стуле.
— Мы говорим не об экси, а о прессах наших дорогих мальчиков. Хотя, думаю, самые

классные кубики у Ната. Нет, серьезно, я никогда не забуду его косые мышцы…
— Убить его? — почти мечтательно протянул по-русски Эндрю, глядя в потолок, держа
ложку у губ.
— Он такой один, — прыснул Нат, отходя, чтобы взять стакан и налить себе воды. —
Нет.
— Так, это не первый раз, — встрепенулся второй близнец. — Что за хуйня?
— Точно убить.
— Он брат, — напомнил Веснински, от чего Эндрю недовольно поморщился. — Да, брат.

Все. Нет.
— Идиот.
— Алло?! Мне кто-нибудь ответит?! — второй Миньярд вперил гневный взгляд в брата и
Ната, тогда как они в ответ спокойно смотрели на него, будто не понимали такого его
поведения.
— Перевожу на человеческий. С какого хрена вы говорите на, — Кевин по птичьи

склонил голову на бок. — Это русский?
— Решили восстановить события второй мировой в два лица, — хмыкнул рыжий. —

Немецкий, французский, английский, итальянский, испанский и японский были. Только
русского не хватало.
— Ты меня за дебила принимаешь?! — рявкнул Аарон.
— Нет, что ты, как бы я посмел, — всплеснул руками Нат и вовремя увернулся от
полетевшей в него солонки. — Осторожнее, рассыпать соль — к несчастью.
— К твоей смерти!
— Это к счастью, — вставил комментарий Эндрю, отходя чуть в сторону, чтобы

наблюдать картину во всей красе.
— Ты, когда пьяный, всегда с полпинка заводишься, — закатил глаза Веснински, а

потом шкодливо улыбнулся и подмигнул Кевину, перепрыгнув на французский. —
Пользуйся.
— Блять, я же уже говорил, что Жан тупит! — тут же вспыхнул Дэй, но это лишь
развеселило его младшего брата. А вот самому Кевину было не до смеха… При каждой
такой шутке в голове вспыхивали воспоминания, которые он определенно решил стереть.
Не получалось…
— О, я предпочитаю доверять внимательным глазкам нашего багета, — рассмеялся Нат,

приваливаясь спиной к холодильнику, от которого его оторвали обстоятельства. —
Кстати! — рыжий встрепенулся, как кот, которого потеребили по холке и разбудили,
возвращаясь к английскому. — Почему вы всегда возвращаетесь в общежитие в субботу?
— Потому что если мы будем пить два дня подряд, то уйдем в запой, — Ники достал
наконец макароны и поставил на середину стола. — Налетай.
— Это нельзя есть, — поморщился Кевин.
— И это говорит человек, который недавно с щенячьими глазами упрашивал меня

приготовить лазанью? — скептически выгнул бровь Аарон, накручивая пасту на вилку.
Ники подавился воздухом, Нат замер на полпути к столу, тогда как Эндрю выдал себя
лишь удивленно приподнятой бровью. За несколько секунд Дэй покраснел до не самого
красивого, но достаточно яркого красного цвета, тогда как Аарон завис, явно
осознавая, что только что ляпнул. Алкоголь делал свое дело, язык развязался и
работал быстрее, чем мозг. Несколько секунд Эндрю бездействовал, переваривая
полученную информацию и сопоставляя факты, после чего отставил мороженое и двинулся
было уже на Кевина, но ему дорогу тут же преградил один придурок со слишком широкой
улыбкой и внимательными голубыми глазами.
— Уйди.
— Даже не мечтай, — усмехнулся Нат, скрестив руки на груди. Эндрю сделал шаг в
сторону, чтобы обойти его, но Веснински отзеркалил движение. — Не-а, не сработает.
Эндрю, я защитник, а ты голкипер, ты мимо меня не пройдешь.
— Лучше отойди, или…
— Никаких «или», я не отойду. Тебе стоит покурить.
— Веснински…
— Уже проходили, девятнадцать лет как Веснински, — почти забавляясь, ответил Нат. —
Твое рычание, кстати, этого не изменит.
Рыжий не видел, но определенно чувствовал, как трое парней за его спиной замерли и
съежились. Наверное, их можно было понять. Эндрю сейчас походил на белого волка,
который вот-вот бросится на жертву, только вот Ната это ничуть не пугало. Во-
первых, он знал, что не сделал ничего, что заставило бы Миньярда по-настоящему
желать ему смерти. Он просто встрял, что делал с завидной регулярностью. Во-вторых,
Эндрю никогда не сможет навредить ему. Может, он и неплохо владеет ножами, дерется,
двигается, но Нат профи. Они оба это знали. Поэтому все, что оставалось блондину —
скалить зубы и метать глазами молнии. И это выглядело почти комично. Потому что
именно для Ната не несло за собой никаких реальных угроз.
— Смотри, какая погода хорошая сегодня, даже не так холодно, — Ники за спиной
истерично хохотнул. — Возьмешь с собой мороженое, как всегда, своруешь мои
сигареты, а Аарон и Кевин пока быстренько поедят и свалят, чтобы не попадаться тебе
на глаза до завтрашнего дня. Звучит как план, верно?
— И пока они будут прятаться, я убью тебя без свидетелей, — прошипел Миньярд, на
что Нат лишь улыбнулся, будь он проклят. Потому что понимал — наличие ответа и
упоминание убийства его скромной рыжей персоны означает, что голкипер медленно
успокаивается.
— Супер, — но блондин не двинулся с места. — Эндрю, я так хоть всю ночь могу
стоять. Это же совсем не интересно. Лучше бери мои сигареты и иди на крыльцо, чтобы
потом постараться уничтожить мою психику. Выбирай равного соперника.
— Тебя?
— Разумеется, до тебя мне как до луны, — театрально протянул Нат, — но из нас

четверых, осмелюсь это произнести, я самое близкое к понятию «равный соперник». В
конце концов, я хотя бы не трясусь от вот этого твоего взгляда. Согласись, это уже
можно считать достижением.
— Просто ты самый тупой, — Миньярд окинул его уже остывшим и почти пустым взглядом,
после чего подхватил мороженое и двинулся в сторону прихожей. Раздалось шуршание, а
потом хлопок двери.
— Как ты, блять, это делаешь? — еле слышно пробормотал Аарон где-то сзади. Он был
уверен, что брат вот-вот бросится, что ничто не остановит его, а потом вынырнул
Веснински и все. Как по щелчку пальцев все прошло. Раз — и Эндрю спокоен, ну или
хотя бы не на грани убийства. И Аарон был слишком удивлен, чтобы окончательно
стереть толику восхищения из своего голоса.
— Языком, наверное? — Нат повернулся к столу, подцепил вилкой Кевина, которую с

легкостью забрал из обмякших рук, кусок курицы, после чего схватил бутылку виски,
которая предназначалась для всей компании. — Кстати, я не шутил. Советую до утра не
высовываться.
— Сам до утра доживи, — недоверчиво проворчал Дэй.
— Помолись об этом перед сном, — кивнул рыжий. — Ники, с тебя чистая посуда. Твоя
очередь.
И Нат просто вышел следом на улицу. Несколько минут трое парней на кухне сидели в
тишине, вслушиваясь в каждый шорох, но их не было. Полная, гробовая тишина.
Кажется, два психа на улице даже не говорили.
Наконец, первым отмер Кевин. Он просто начал впихивать в себя еду, прикидывая, а
где ему спать. Обычно он дрых на диване с Натом, но брат точно дал понять, что
сегодняшней ночью попадаться на глаза Эндрю — себе дороже. Поэтому оставалось два
варианта — Аарон или Ники. Второе означало бесконечные тупые шутки, попытки пьяных
обнимашек, за которыми не стояло ничего, кроме желания поржать, и слишком громкие
причитания на утро. Аарон — раздраженное ворчание, фырканье и один протяжный стон
от похмелья с утра. О возможностях тупых разговоров и речи быть не могло. Они оба
определенно вычеркнули случившееся в те выходные, отказываясь признавать. Поэтому
ответ был очевидным.
Миньярд скосил глаза на нападающего рядом с собой, попытался даже поесть, но быстро
отбросил эту затею. Его тошнило. Потому что, конечно, он не был рыжим придурком, но
понимал причину вспышки злости близнеца. Их с братом сделка. Одно из условий —
никаких отношений. И, вроде как, он ничего не нарушал. Нет, ну серьезно, он даже ту
чирлидершу вышвырнул из своей жизни, хоть она и была ему симпатична, но Эндрю
увидел угрозу в Кевине. Что за бред?! Дэй просто друг! Да, когда тот только
приперся в Пальметто, именно Аарон приглядывал за ним. Да, они ладили. Да, Кевин
закрывал его собой, защищая от гнева своих братьев, и отбирал энергетики, когда
видел, что блондин уже на пределе. Да, какого-то хрена именно Аарон оказывался
рядом когда надо и не надо. И, да, он все-таки приготовил ту несчастную лазанью,
потому что это было одно из пяти блюд, которые у него выходили. И что?! Что
теперь?! Тот глупый поцелуй не видел никто, свидетелей не было, а они оба вели
себя, как и раньше, будто ничего не произошло. Эндрю ведь не был телепатом, чтобы
узнать о случившемся! Ники тоже вокруг всех вертится винтом, Рене, которая готова
помочь каждому… Но это ведь еще ничего не значит!
— Какого хуя вообще произошло? — спросил Аарон, когда уже стелил плед на полу, а
Кевин выходил из ванной.
— Ты о чем? Конкретизируй, — Дэй плюхнулся на пол и взял в руки бутылку водки.
— Харэ бухать, — блондин вырвал из его рук алкоголь и сунул между кроватью и
стеной, где нападающий не мог ее достать. — Что произошло?
— Ты про то, что Нат по своей идиотской привычке закрыл нас собой или про то, что
он за пять минут умудрился сменить настроение Эндрю с «я убью тебя» до «плевать,
делайте что хотите»? — Кевин откинул голову на кровать, к которой прислонился
спиной, прикрыв глаза. — В любом случае, ответа у меня…
— Какого хуя Эндрю посчитал, что между нами что-то есть?
— А между нами что-то есть? — не удержался от ухмылки Дэй, за что тут же получил
подзатыльник, прыснув от вида возмущенного и даже испуганного Аарона. Ладно, это
того определенно стоило. — Господи Боже, да не знаю я! Отвали!
— Он взбесился после того, как я сказал про лазанью. Вопрос на миллион — с чего
вдруг?
— А я откуда знаю?! Это Эндрю. Он бесится от всего и сразу. Он же…
— Он никогда не бесится без повода. Так твой брат сказал.
— Тогда его и спроси, — буркнул Кевин, зачесывая растрепавшиеся волосы назад. — Я

не хочу участвовать в ваших разборках, понятно? Мне жизнь дорога.
— Судя по всему, ты уже влип, — фыркнул Аарон, забираясь на кровать, отталкивая

буйную черноволосую голову. — Свали.
— Это из-за тебя я сплю на полу, а не на удобном диване.
— Ага, зато один, а не с ножом под боком.
— С Натом безопасно.
— С ножом от моего брата, — уточнил Аарон, слыша в ответ судорожный вздох. — Ага,
второе куда опаснее, чем твое рыжее бесячее недоразумение.
— Он тебе сегодня жизнь спас, так-то.
— Ой, отъебись. И без тебя тошно.
***
Эндрю плюхнулся на ступени дома, вообще не понимая, какого черта он здесь делает.
Нет, ну серьезно. Какого черта он не отшвырнул Ната в сторону, а просто стоял там,
как дебил, всматриваясь в эти глубокие голубые глаза, в которых плескалось веселье
и озорство? Что с ним вообще не так? Он определенно точно хотел выбить все дерьмо
из Дэя, прежде чем то, что происходило между ним и его братом, перерастет во что-то
такое, что сделает Аарону больно. Он явно потянулся к повязкам. А потом «стоп». А
потом Нат и его насмешливые слова, произнесенные ровным мягким голосом, его
ухмылка, переросшая в улыбку. И теперь Эндрю сидит здесь с мороженым. Черт. Руки
сами тянутся к карамельным сигаретам, зажигалка послушно чиркает, и уже через
несколько секунд легкие наполняются ядовитым дымом. Он курит, пока не слышит, как
за спиной тихо открывается и закрывается дверь. Нат. Однозначно он. Никто другой
просто не осмелился бы сейчас выйти из дома. Мысли Эндрю спотыкаются, когда что-то
тяжелое и теплое накидывают ему на плечи, а потом лихорадочно мечутся по его
черепу, когда рядом, всего в нескольких сантиметрах от него опускается рыжий идиот.
Нат не курит. Он смотрит. Как всегда. Сидит и молча смотрит. Не пристально, не
причиняя дискомфорта, но под этим мягким взглядом все равно хочется зашевелиться.
— Пялишься, — выдал наконец Эндрю, чуть повернув голову.
— Да, — легко согласился Веснински и протянул руку в безмолвной просьбе. Закатив

глаза, голкипер передал ему сигарету. — Полагаю, мы поговорим?
— Нет.
— Если ты хочешь убить Кевина, то это моя проблема. Ты это знаешь. Захочешь
вытрясти из него дурь, наткнешься на меня. И тогда у нас будут проблемы. Потому что
брата я буду защищать до последнего. Если решишь обойти меня, то возникнет другая
проблема. Пока ты будешь увлечен убийством моего брата, я закопаю твоего, — Нат
говорил все это совершенно ровным, почти ласковым голосом, как будто был учителем в
младших классах. И это бесило. Безумно.
— Если он сделает больно Аарону, я его убью.
— Весьма обоснованное решение, — кивнул рыжий. — Но опять-таки, сначала тебе

придется грызться со мной. Но тебе не кажется, что двадцать лет — весьма осознанный
возраст. Аарон сам может решать.
— Не может.
— М-м-м-м, — промурлыкал себе под нос Нат, а потом повернулся полностью, спиной
прислонившись к перегородкам перил, подтянув колено к груди, а второе вытянув вниз.
— Думаешь, он сорвется и снова начнет принимать? — Эндрю дернулся, а его брови чуть
не поползли вверх, но он все же успел удержать маску на своем лице. — Знаешь, не
только срач с людьми может подтолкнуть к подобному. За этот год у Аарона были
тысяча и один повод, чтобы вернуться к старым привычкам. Но он этого не сделал.
— То есть ты даже не будешь отрицать?
— Что именно? Что твой брат заботится о моем и наоборот? Я обещал тебе не врать. Я,
кстати, должен был заметить это раньше, — Нат поморщился, а потом тряхнул головой.
— В любом случае, думаю, что все не так критично, как ты это, возможно, видишь.
Конечно, пресекать все на корню — хорошая тактика, но, думаю, Аарон уже большой
мальчик.
— Он больше пяти месяцев потратил на то, чтобы понять, что лучше не лезть к тебе, —
напомнил Миньярд.
— Но ведь понял. Кстати, не без помощи Кевина, — какое-то время они молчали, куря
одну сигарету на двоих. — Слушай, убивать своего брата ты не собираешься. Убивать
Кевина — тоже не вариант. Может, просто оставишь это? Я не говорю совсем, —
поспешил пояснить Нат, заметив, как ожесточились карие глаза напротив. — Просто дай
ему шанс доказать тебе, что он взрослый. Это не значит расторжение сделки. Это не
значит, что это конец или что ты не сдержишь данное слово. Это просто, — он махнул
рукой, явно подбирая слова, — попытка смягчить контроль. Ты ведь оставил его тогда
на Новый Год, и ничего не произошло. В какой-то момент срок сделки закончится,
верно? И тогда ему придется идти вперед самому. Как думаешь, у него получится, если
он привыкнет к тому, что ты всегда за его спиной? Он сможет идти сам? Не упадет при
первой же преграде?
— Тебе обязательно всюду совать свой нос, а, главное, рот? — Эндрю стиснул зубы,
мысленно разрывая человека перед собой на куски.
— Обязательно, если дело касается моей семьи, — легко отозвался Нат. — И я не

говорю тебе принять решение сейчас. Лишь предлагаю оттянуть казнь Кевина и пытку
Аарона до того момента, когда ты взвесишь все за и против. А заодно, возможно,
немного остудишь свой пыл.
— Не раньше, чем ты перестанешь играть в мученика.
— Эх, придется подождать следующую пару тысяч лет, — приглушенно рассмеялся Нат. —
В любом случае, как насчет того, чтобы поговорить о чем-то менее тяготящем, чем
твой брат? Я не причисляю себя к его фанатам, уж извини.
— С чего ты взял, что я вообще хочу с тобой говорить? Ты отвратителен.
— Ну разумеется, — Веснински откинул голову назад, глядя на блондина из-под

опущенных ресниц, лукаво и мягко улыбаясь. — Но ты хочешь говорить со мной. Потому
что тебе интересно. И потому, что со мной тебе не нужно объясняться. Вот и все.
— Вот и все? — Эндрю скептически выгнул бровь, но, закатив глаза, кивнул, вроде как
и не соглашаясь, но и не отрицая.
Поэтому они просто сидели на ступенях дома и разговаривали, передавая друг другу
сигареты. Плевать на сон. Нат решил, что сможет отоспаться на том свете, а у Эндрю
на это были вся суббота и воскресенье. И ведь не так важно, что в результате рыжий
задремал прям там, а потом был разбужен слишком непривычным и мягким прикосновением
к щеке? Просто Миньярд не хотел, чтобы он орал от резкого прикосновения, не хотел,
чтобы тот дрых на улице. Просто хотел… Просто хотел. Вот и все.
***
Нат сидел на кухне и вот уже двадцать минут слушал ворчливую тираду Жана. Моро
повторял ему это снова и снова последние десять дней, чуть ли не насильно впихивая
ему снотворное, которое неизменно оказывалось в мусорке. И так же неизменно француз
покупал новое. И так по кругу. Просто Жан, мягко говоря, задолбался просыпаться от
приглушенных вскриков брата, а потом видеть, как тот не может успокоиться добрый
час. И он начинал переживать. Обычно у Веснински бывали такие приступы, они
накатывали раз в пару месяцев, как по расписанию, длились тройку дней, а потом так
же уходили, как волны на море. Иногда это было связано еще и с годовщинами каких-то
событий. Но в этот раз все «веселье» затянулось, а кошмары, кажется, были хуже, чем
обычно. Они не просто тревожили и будили, они выкачивали жизнь. И если раньше Нат с
ловкостью делал вид, что он «в порядке», то теперь выходило не так искусно. Он
клевал носом, был не так внимателен на тренировках, а его движения чуть замедлились
и стали рваными, как клочки бумаги.
Наверное, он мог бы выпить лекарство, мог бы спокойно уснуть и проснуться только на

утро, но слишком велик был страх того, что ночью он не заметит угрозы. Пусть отец и
дал Натаниэлю сорок дней, пусть время еще и было, но… Дьявол начал бояться. Что
ночью за ним придут, что его выкрадут из его же дома, прирезав при этом всех лисов.
Поэтому он наотрез отказывался, поэтому раздражался. Поэтому снова спал с ножами,
словно вернулся в Гнездо.
— Вы уже заебали, — Аарон без стука вошел в их комнату, хмурым взглядом оглядывая
двух бывших воронов. — Что за шарманка на каждый день?
— Ничего! — хором ответили братья, метнув друг в друга раздраженные взгляды.
— Ничего? Ладно, как скажете, — Миньярд достал телефон и набрал чей-то номер. —
Ага, и тебе всего ужасного, — он закатил глаза на слова по ту сторону. — Собираем
весь дурдом у двух крикливых долбоебов. Иди нахуй. Я знаю, что и вас это уже
затрахало в край. Пять минут или натравлю на вас всех Ники.
— Кто куда, а я по съебам, — выдохнул Нат, хлопнув себя по бедрам. Он уже даже
поднялся на ноги, когда Аарон и Жан одновременно с силой надавили на его плечи,
почти роняя обратно на стул. — Я даже не знаю, от кого из вас я этого меньше
ожидал, — пробормотал себе под нос Веснински, зарываясь лицом в ладони.
Не прошло и пяти минут, как в коридоре послышались голоса и шаги… всей команды.
Дэн, видимо, вытолкала из комнаты Элисон и Сета, потащила за собой Мэтта, заглянула
и к монстрам, разбудив при этом Кевина. Последнее даже не подлежало сомнениям,
учитывая рокотавший японский мат. Нат запрокинул голову, уставившись в потолок. Вот
надо было Жану делать из его кошмаров проблему вселенского масштаба? Ну спит он
плохо, но ведь все еще учится и тренируется! В Гнезде бывало и хуже… Только вот он
больше не в Эверморе. Привык ко сну в восемь часов на мягкой кровати и даже начал
мириться с заботой команды. Как он до этого докатился?.. Наверное, отец имеет
полное право спустить с сына шкуру только за это. Может, еще не поздно все
исправить?
— Очень надеюсь, что повод этого бреда весомый, — звонко пропела Элисон, входя в
комнату, на буксире тянувшая за собой злого, как черт, Сета.
— Уверена, Аарон не позвонил бы Дэн без повода, — мягко сказала Рене, заходя
следом. — Доброе утро, Нат.
— Привет, — рыжий устало махнул рукой.
— Так, кто мертв? — Кевин по-хозяйски плюхнулся на один из стульев, ничуть не

заботясь о девушках, которые остались стоять.
— Никто, — отозвался пятый номер.
— Тогда какого хуя меня подняли на пол часа раньше времени?!
— Ты бы все равно визжал, как раненная свинья, — закатил глаза Эндрю, тут же
залезая в холодильник в поиске чего-то съедобного.
Их собственный холодильник был пуст, а времени на то, чтобы зайти куда-то за едой
перед занятиями, у Эндрю явно не будет. Ничего сладкого, конечно, там не было, но
вот запеканка с яблоками определенно могла сойти за что-то сносное. И плевать он
хотел на то, что это завтрак багета. Хотелось спать. Ужасно. За эту ночь он
выхватил только три часа небытия, желанной тьмы и пустоты. И было паршиво. Как и
все предыдущие ночи. И, судя по внимательному, чуть прищуренному взгляду Ната, он
это заметил. Заметил, что и без того светлая кожа Эндрю стала прозрачнее, а тени
под глазами сгустились. Разумеется, он заметил. Наверное, даже несколько дней
назад. Но, как и всегда, молчал. Не лез не в свое дело. Придурок.
— Минута на объяснения, — бросил Миньярд, доставая вилку и начиная есть, даже не

разогревая.
— Все просто, — Жан скосил глаза на свой завтрак, но лишь недовольно цокнул на это
языком, зная, что сейчас есть дела поважнее. — Нат…
— Цыц, не тебя спрашивали, — Эндрю стукнул рыжего изгибом вилки по лбу, чтобы уже
через секунду вернуться к еде с таким видом, будто он в комнате и вовсе один.
— Нат не в порядке, — продолжил Моро. — И мы ссоримся, потому что он не хочет
принимать помощь. А Аарон приперся и вторгся на нашу территорию, решив сделать эту
проблему достоянием общества.
— Конкретнее можно? — Элисон запрыгнула на столешницу. — Мы тут вообще-то от своих

дел отвлеклись и…
— Сет обязательно сможет отлизать тебе и после занятий, — перебил ее Ники. — Нат,
дорогой, багет не расколется, — Хэммик повис на плечах друга, — но мы тоже за тебя
переживаем. Что с тобой?
— Я просто сплю чуть меньше, чем обычно, — уклончиво ответил Веснински, вставая и
выворачиваясь из-под тяжести друга.
— О, конечно, ты просто вернулся к режиму Гнезда, — недовольно прорычал Жан. —

Просто пей снотворное!
— Жан, со всей любовью и уважением, иди-ка ты к Ноксу! — огрызнулся Нат. Он уже

почти вышел из кухни, когда ему дорогу, как шлагбаум, преградила дорогу рука Мэтта.
— Ты издеваешься?
— Никогда еще не слышал, чтобы кого-то так мягко и почти ласково посылали «нахуй»,
— пожал плечами Бойд, — но он прав. Если ты не можешь спать…
— А ты иди к Дэн, — тут же почти крикнул рыжий, нырнув под чужую руку, чтобы
вырваться на свободу, но его, как ребенка, схватили за шкирку.
— Мы расскажем все тренеру, — вмешалась Уайлдс. — Если ты не можешь нормально спать

— это является самым важным, а не результаты тренировок и матчей.
— Ему за это не платят, — Нат с силой оттолкнул от себя Мэтта, а его лицо
ожесточилось. — И именно результаты и есть самое важное. А я в порядке. Я играю, я
ничуть не уступаю себе прежнему и даже не приношу неприятностей, — он окинул
взглядом скептические лица товарищей по команде и еле сдержал рвущуюся наружу
агрессию. Он не чертов ребенок! Хватит, ясно?! Я в порядке! Это просто глупые
кошмары! Это пройдет! А багет просто раздул из мухи слона! Все!
— Мне одному кажется, что нам пиздят? — поинтересовался Сет. — Ну, как бы… Моро не
орал, даже когда это недоразумение с реактивным двигателем черти где пропадал, а
потом на его теле были раны и швы, а теперь устроил такой кипиш.
— Кипиш, как ты сказал, устроил Аарон, — уточнил Жан.
— Тик-так, — Эндрю кинул формочку в раковину, куда полетела и вилка. — Багет, ты в

пролете. Аарон, еще раз устроишь подобный пиздец из-за хуйни, вышвырну нахер все
твои энергетики и весь кофе.
— Они мне понадобятся, если эти два дебила снова будут орать завтра на всю общагу с
утра пораньше! — попытался защититься второй близнец, но это явно не произвело
никакого впечатления на голкипера.
— Эндрю, если Нату нужна помощь…
— Он о ней попросит, не маленький, — оборвал Рене блондин, взглядом пригвоздив к

месту.
— Он? Не маленький? — Элисон звонко рассмеялась. — Может он и гроза ада, но в делах

житейских — младенец! Если тебе насрать, вали, но нам!..
— Тебе нужна помощь? Да или нет? — проигнорировав слова блондинки, прямо спросил
Миньярд у рыжего идиота, который, кажется, мысленно уже линчевал всю команду.
Несколько секунд он старательно думал над ответом, сверля взглядом пустое лицо
Эндрю, пока наконец не выдавил из себя шипяще-рычащий ответ:
— Да, — на русском сказал Нат, при этом отрицательно покачав головой. На секунду в
голове Эндрю произошло короткое замыкание, а потом он чуть не рассмеялся: «Ну что
за идиот?!»
— Тема закрыта, — все так же на английском, чтобы понимали все, завершил

бессмысленную, по его мнению, дискуссию Миньярд, после чего вышел, оставляя всю
команду в замешательстве. Решив, что это прекрасная возможность, Нат проскользнул
мимо всех в комнату, чтобы переодеться и свалить наконец на свои занятия.
— Это сейчас что было? — пораженно спросила Дэн.
— Русский, — устало вздохнул Кевин, которому, кажется, было глубоко наплевать на

происходящее. — Даже не пытайтесь понять. Жан, все очень плохо?
— Кричит, не может проснуться, а потом долго отходит и не в состоянии уснуть снова,

— на французском отозвался Моро. — Почти ловит панички.
— Блять, ну что с ним делать? — страдальчески простонал Дэй, утыкаясь лицом в стол.
— Подсыпь ему снотворное.
— Ты прекрасно знаешь, что он не пьет ничего, что не наливает сам, — фыркнул Жан.
— Так и в чем проблема? — Ники заметно оживился, что означало, что ему в голову
пришла «гениальная» идея. — Просто надо подсыпать снотворное в виски Эндрю. Им
обоим будет полезно.
— И он тебя убьет, — хмыкнул Аарон, окинув кузена холодным взглядом. — И, в отличие

от нашей королевы драмы, Нат не нажирается каждый вечер, чтобы это сработало.
— Кевин уже давно перестал пить каждый вечер, — мягко сказала Рене, посылая теплую
улыбку нападающему. — Может, я просто попробую с ним поговорить?
— Может, мы просто, Господи, прости меня, я больше никогда не произнесу этого и

даже не подумаю о подобном, послушаем Монстра? — Сет скривился, словно только что
предал самого себя. — Ну серьезно! Нат сказал, что он в порядке. Смылся, как и
всегда, быстро. А мы здесь толпимся, как стая чаек, и решаем даже не свою проблему,
когда нас об этом не просили. Вопрос. На кой хрен?!
— Растешь, — Нат, уже переодевшийся и с сумкой на плече, хлопнул Гордона по плечу.

— Горжусь тобой. Кстати, у половины из вас занятия начинаются буквально через сорок
минут. Элли, а ты все еще не накрашена. Решила прогулять?
— Ах ты засранец!
— И тебе хорошего дня, — подхватив яблоко, рыжий отсалютовал команде, прошмыгнул

мимо разгневавшейся Рейнольдс и прыснувшего Мэтта, чтобы уже через секунду хлопнуть
дверью.
— Если он грохнется без сил на поле, я ответственность за это не несу! — объявил

Жан, направляясь в сторону спальни, чтобы последовать примеру брата, переодеться, а
потом свалить на занятия.
Подбрасывая красное яблоко, которое чисто гипотетически должно было послужить ему
завтраком, Нат вышел из общаги и… Эндрю уже ждал его. Стоял у капота Мазерати,
крутя между пальцев незажженную сигарету, взглядом проделывая в нем дыры. Это было
почти ожидаемо. Почти приятно. Почти. Все портило осознание того, что надо выложить
Миньярду всю подноготную, всю правду о кошмарах, а тогда придется упомянуть и о
таймере жизни. Нат искренне надеялся оттянуть этот разговор до вечера, до крыши,
хоть и сам ответил «да». Все-таки за десять часов он мог придумать, каким боком
осторожно, бережно повернуть правду, на какое ребро ее поставить, чтобы не выдать
всего. Но, нет, видно, не судьба. Поэтому он поймал яблоко и сунул его в карман
пальто, лихорадочно думая, считая каждый шаг до голкипера. Десять… пятнадцать…
двадцать три… тридцать один. Тридцать один шаг. Ему осталось меньше дней с лисами,
чем шагов до Мазерати, чем шагов до Эндрю.
— Я снова сплю с ножами, — даже не дожидаясь вопроса, заговорил Веснински. — Я не

пью снотворное не из упрямства, а потому что… — он запнулся о ненавистное слово,
которое в данном случае просто не мог заменить на синоним. — Я боюсь, что ночью не
услышу что-то важное, что не смогу защититься.
— От чего? — конечно, Эндрю услышал самое важное. Не о ножах, не о самом страхе, а

об угрозе…
— От тех, кто может захотеть забрать меня. И если они прийдут, они могут решить,
что все лисы — погрешность, сопутствующий ущерб.
— Но кошмары не из-за этого, — не вопрос. Утверждение. Неужели Миньярд уже так

хорошо его знает?!
— Не от этого, — обреченно кивнул рыжий. Он ведь никогда ему не врал… И не

собирался начинать сейчас. Не когда… — Просто… Не могу вывернуть свой мозг в
правильную сторону. И он догоняет меня ночью.
— Уверен?
— Да.
Нат не врал. Это и правда его дурная голова и фантазия. Только вот она была
обоснованной. За ним придут. И он пойдет с ними. Потому что устраивать кровавую
баню — не вариант. У отца слишком много людей. Кто-нибудь его все-таки достанет. А
если он пошлет нескольких или целую группу, реально оценивая навыки своего сына, то
можно даже не сопротивляться. Все равно ничего не выйдет. Поэтому он не спал. Уже
видя почти наяву, как отец пытает его. Слыша крики братьев, команды… Эндрю. Видя их
изуродованные тела. Причиняя им боль собственными руками. Разум Ната — тот еще
предатель.
— Садись, — Миньярд сунул сигарету обратно в пачку, направляясь к водительской

двери.
— Куда едем? — доверчивый, доверчивый только с ним рыжий идиот сел на пассажирское.
— К Би. Она выпишет тебе снотворное. Потом обратно. Перетащишь все вещи своего
брата с хрустящей корочкой и оповестишь о том, что он временно переезжает к трем
придуркам.
— И как это должно изменить ситуацию? — Нат скептически выгнул бровь.
— Подумай головой, а не тем, чем ты думаешь обычно, — закатил глаза Эндрю, уже
отъезжая от Лисьей Башни. — Если я просыпаюсь от храпа Ники, как думаешь, я
проснусь, если кто-то войдет в комнату?
— Значит, ты проснешься и от моих криков ночью. Это не вариант.

— Кто сказал, что я от них не просыпался? У нас кровати через стенку.
========== Глава 25 - Сделка потерявшая смысл, но не суть ==========
Жан тупо смотрел на дверь своей комнаты, не до конца понимая язык записки, который,
в общем-то, был ему почти как родной: «Отправляйся на медовый месяц к трем психам.
Или куда-нибудь еще. Мне похуй. Арэвуар». Почерк определенно точно принадлежал
Миньярду и не тому, что устроил сегодня утром переполох. Вообще-то Жан просто
пришел, чтобы кинуть сумку с учебниками, сменив ее на спортивную с чистой формой,
но он никак не думал, что поцелуется с дверью. И в его карманах было подозрительно
пусто. Кажется, кто-то очень ловкий и хитрый стырил его ключи…
Выругавшись на всех трех известных ему языках, Моро шумно втянул носом воздух и
двинулся в комнату к монстрам, которая оказалась на удивление не заперта, а с
внутренней стороны был воткнут чужой ключ, который, судя по всему, теперь
принадлежал французу. И, как ни странно, там, на одном из столов он нашел завалы
своих вещей, в шкафу одежду, а одна из кроватей, та, что на втором этаже над
Кевином, застелена его бельем. Если сложить все, что имелось, выходила следующая
ситуация — Жана без его ведома выселил из комнаты бешеный гном, который каким-то
образом залез под кожу его младшему брату. Восхитительно. Нужно было успокоиться,
выдохнуть, рассудительно подойти к данной ситуации, мирно поговорить с Натом и,
возможно, самим Миньярдом, но… Это явно стало последней каплей.
За несколько секунд Жан преодолел расстояние до двери своей комнаты, а потом со

всей силы заколотил в запертую дверь. Мазерати была внизу, а, значит, велика
вероятность того, что хотя бы один из нужных ему людей внутри. Он дубасил в
треклятую дверь, уже представляя, как за шкирку вышвырнет оттуда наглого блондина с
чистым адреналином вместо крови, как вдруг ему открыли. На пороге стоял… какой-то
неправильный Миньярд. Он выглядел уставшим и заспанным, словно только проснулся, в
растянутой потертой футболке, хотя обычно одевался с иголочки, а на его голове был
страшный беспорядок.
— Ты читать не умеешь? — сипло спросил Эндрю, прислонившись плечом к косяку двери.
— Миньярд, это моя комната! Хочешь оккупировать подоконник, валяй, но сплю и живу
здесь я! И Нат!..
— Сейчас в кои-то веки спит уже дольше четырех часов, так что лучше не ори, —
подозрительно тихо и спокойно сказал голкипер, перебивая.
— Спит? — тупо переспросил Жан, а вся злость куда-то испарилась. — Как?
— На кровати. Знаешь, люди таким занимаются, когда устают. И, да, не поверишь, но

твой брат тоже человек. Так что угомонись и вали.
— Но он не может спать, — пробормотал француз. — Нат… просто не может. Он засыпает

часа на три, а потом тут же просыпается и… — он прикусил язык, когда понял, что
чуть не разболтал все от шока. — Я тебе не верю.
Несколько секунд Эндрю сурово смотрел на Моро из-под бровей, после чего закатил
глаза и, оставив дверь открытой, двинулся внутрь. Они прошли мимо кухни, которая
только утром кишила лисами, а потом, через гостиную, вошли в спальню. Шторы были
задернуты, но, судя по лишним тряпкам и слишком густой темноте внутри, их завесили
не то дополнительными слоями ткани, не то какой-то плотной одеждой. Но несмотря на
это, Жан смог рассмотреть брата, который… и правда мирно спал на своей кровати,
чуть обнимая подушку, как всегда неподвижно, словно замерев, но его тело было почти
расслаблено, а дыхание не срывалось, тогда как руки… были чисты. Ножи лежали на
прикроватной тумбочке так, чтобы он мог дотянуться до них за мгновенье. И все же он
снял их. Моро просто не мог поверить в то, что видит.
— Как? — вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел остановить себя.
— Он же сказал, что это пройдет, — пожал плечами Эндрю, отталкивая Жана и закрывая
дверь в спальню. — А теперь вали и дай поспать и мне тоже.
— Нет, просто… как ты это сделал? Я серьезно. Эндрю, я его много лет знаю и… —
бывший ворон осекся, как только вспомнил, с кем говорит. — Знаешь, забудь, но, что
бы ты ни сделал, я тебе благодарен.
— Все, теперь могу собирать свои манатки и возвращаться, моя миссия выполнена, —
закатил глаза голкипер, подходя к входной двери и толкая ее, намекая, чтобы Жан
уматывал. — И не забудь послать нахуй Кевина, если он хотя бы заикнется о том,
чтобы зайти сюда. Я лично обеспечу ему инвалидность в связи с отсутствием одной
почки.
— Я скажу, что вас не будет на тренировке, — кивнул брюнет, выходя в коридор.

Заметив то, как подозрительно прищурился Эндрю, парень лишь усмехнулся. — Я рос с
Натом и знаком с таким видом угроз. Взятки принимаешь?
— Нет.
— Ладно.
Непривычно тихо для себя закрыв дверь и дважды провернув ключ, Эндрю повернулся к
небольшому комоду, думая. Он не открыл сразу, потому что и сам спал, наконец не
тревожимый криками из-за стены, но тут же подорвался с места, когда услышал грохот.
Первой мыслью было схватиться за ножи, отбиваться, делать, что угодно, чтобы
защитить себя, оказавшись в непонятном месте, но потом все встало на свои места. Он
был в своей новой комнате. На соседней кровати беззвучно, к счастью, мирно спал Нат
и пока что не проснулся от звука, но это могло произойти в любой момент. Когда они
были у Би, она точно дала понять, что это лишь легкое снотворное, оно не заставит
спать беспробудным сном, как другие препараты, ведь к ним может появиться
зависимость. За то, что она сделала на этом акцент, Нат тускло, но искренне
улыбнулся и благодарно кивнул. Это было важно для него. Поэтому Эндрю поплелся к
двери, но уже взявшись за ключ, чуть не облажался. Он забыл про повязки, которые
снял. Здесь были только они двое, и, как тогда в Колумбии, Миньярд планировал
снимать повязки, обнажая себя, как это делал и Нат с ножнами. Это было честно. Как
и спать тогда, когда спит второй, учитывая,что всю предыдущую неделю они
просыпались вместе, хоть и не знали об этом. Первой мыслью было прогнать багета к
чертовой бабушке, но потом он понял, что у него просто не будет сил на то, чтобы
вдалбливать нововведения брату, Дэю, и уж тем более Ники. Пусть этим займется Моро.
Поэтому было куда проще просто показать ему мирно спящего брата, который во сне
становился младше и мягче, почти походя на ребенка, чем спорить с ним и что-то
доказывать, рискуя разбудить Ната.
Но сейчас Эндрю снова стоял перед комодом, думая, снимать ли ему повязки. А что,
собственно, изменилось? За все это время от Ната не было ни одной физической
угрозы, он всегда сначала предупреждал и только потом бил, и Миньярд не был
исключением из правил. Опасаться рыжего олуха бессмысленно. Пялиться на шрамы или,
упаси Бог, трогать их он также не будет. Проверяли. Ножи?.. Ножи на тумбочке. На
обеих тумбочках и разбросаны еще кое-где по комнате. Перечислив все это в своей
голове, Эндрю кивнул и без сомнений стянул плотную ткань с рук, обнажая испещренные
белыми полосами предплечья, но заставил себя не смотреть на них слишком долго. Ему
нужен сон. Много много сна. И, желательно, без его личных кошмаров. Было бы просто
замечательно. Поэтому он вернулся в спальню и, вжавшись спиной в стену, укутался в
одеяло, позволяя сонливости закрасться в тело. Мышцы постепенно расслаблялись, а
мысли медленно расползались в разные стороны, возвращая Эндрю в подобие покоя. Он
моргал все медленнее, разрешая себе уснуть, отдохнуть, затихнуть, но все равно
смотрел на Ната, спавшего напротив. Впервые спавшего больше трех часов за раз.
Рыжий лежал на боку, приобняв подушку, в которую зарылся лицом. Сейчас он казался
мирным, расслабленным и совсем юным. Не было ни оскала, ни жесткости… «Сейчас он
спит не так, как когда вернулся после работы в сентябре… Почему? Почему принял мою
руку, хотя отталкивал Жана? И это не в первый раз. Почему? Почему?.. Поче…» —
додумать он не смог, провалившись в сон.
***
Они, как и последние несколько месяцев, вместе возвращались с занятий. Аарон и

Кевин заканчивали одними из последних, поэтому, встречаясь и взяв кофе, вместе
направлялись в общежитие. Миньярд обычно был мрачнее тучи после ненавистной ему
фармакологии, тогда как Дэй чуть ли не припрыгивал на ходу, воодушевленный своей
любимой историей. И идя до Лисьей Башни, они приходили в нейтральное состояние,
говоря о чем угодно. Так Аарон, постоянно закатывая глаза и ворча, стряхивал с себя
напряжение и скуку последней пары, тогда как Кевин, наоборот, остывал и
успокаивался. Сегодняшний день не был исключением. Ничего не поменялось. Ничего не
поменялось. Ничего не поменялось… Установка почти работала. Почти. Потому что то и
дело они ловили друг друга на том, что просто смотрят, слушая слишком внимательно,
выглядят слишком заинтересованно. И Аарону становилось не по себе, когда эти
зеленые глаза, взгляд которых был смягчен расслабленной улыбкой, скользили по его
лицу, запоминая. На него нельзя было так смотреть. Никому. Но Кевин смотрел. А
возмутиться по этому поводу Миньярд просто не мог, не находя в себе сил. Потому что
смотрел точно так же, пусть и без улыбки. Это походило на какой-то бред. Но ничего
не изменилось, ведь так?
Они спорили на тему комиксов Марвел и ДС, хоть оба мало что в этом смыслили, когда
зашли в свою комнату и подавились словами, наблюдая слишком странную и непривычную
картину. Жан сидел за столом, заваленным его учебниками и тетрадями, делая не то
домашнюю работу, не то доклад, тогда как Ники завис прямо рядом с ним. Он молчал.
Не двигался. А на его лице не было ни единой эмоции, словно Хэммик превратился в
куклу. И это было неправильно. Ники всегда был в движении, всегда менялся и
говорил, а не был копией Эндрю.
Не сказать, чтобы присутствие Моро в их комнате было чем-то безмерно новым. Он

регулярно появлялся здесь, как и их с Кевином младший брат, но один не заходил,
наверное, ни разу. И уж тем более не делал домашку за столом.
— Багет, ты хрен ли тут делаешь? — тупо спросил Аарон, замеревший в дверях с Дэем
на пару.
— Живет, — отозвался Ники, переведя пустой взгляд на кузена. — Эндрю собрал свои
вещи и переехал, а на двери Ната была вот эта записка, — Хэммик показал тот самый
лист бумаги, что Моро обнаружил, только вернувшись в общежитие.
— В смысле?! Он не может!
— Может и сделал это, — Жан наконец соизволил оторваться от своих записей. — И,

Кев, Ната и Эндрю на тренировке сегодня не будет.
— В смысле?
— Вы что, попугаи? — Моро окинул пустым взглядом новоприбывших. — Они спят. На

тренировке их не будет.
— Спят?! — Аарон, кажется, подпрыгнул на месте.
— Повторю слова твоего близнеца, которыми он меня встретил, когда чуть не перегрыз
глотку: «На кровати. Знаешь, люди таким занимаются, когда устают. И, да, не
поверишь, но твой брат тоже человек. Так что угомонись и вали». И трогать кого бы
то ни было из них сейчас себе дороже. Лучше дождитесь завтрашнего дня.
— Он не может просто взять и переехать! — взорвался Миньярд. — И с какого такого

волшебного хрена?! Если это шутка, то!..
— Думаешь, я горю желанием ютиться с вами тремя, когда мог бы шиковать в просторной
комнате с Натом? Серьезно? Но, видишь ли, твой дорогой брат пообещал, что сделает
инвалидом любого, кто сегодня приблизится. Я желанием проверять это не горю, — Жан
отбросил ручку и встал, разминая спину. — Если заставишь его вернуться восвояси,
буду благодарен, но пока что об этом остается только мечтать.
— Нет, знаешь, это уже перебор! Пошли вы на хуй со всеми своими угрозами и
Натаниэлем! Заебало!
— При чем здесь Нат? — удивленно спросил Ники, склонив голову на бок.
— Ты дебил? Из-за чего еще Эндрю переезжать?! — Аарон швырнул свою сумку куда-то в
сторону. — И он же не к Мэтту с Сетом свалил. И, знаете, меня это правда заебало.
— Остынь, — Кевин преградил ему дорогу, выставив вперед руки. — У нас скоро игра.
Нужно тренироваться, а не устраивать разборки. Обещаю, завтра пойду вместе с тобой
и дам пизды своему брату, пока ты будешь разбираться с Эндрю, но сейчас нам надо
ехать на корт.
— Ехать? — Миньярд истерично хохотнул. — На чем блять?! На ковре-самолете?!

Ключей-то от тачки у нас нет!
— Жан? — Дэй с надеждой посмотрел на брата, словно тот мог вытащить ключи, как
фокусник кролика из шляпы.
— Придется раскидаться по машинам Элисон и Мэтта, — покачал головой француз.
— А как мы остальным это объясним? — вклинился Ники, который, кажется, был готов
заплакать.
— Никак, — качнул головой Кевин. — Собираемся и едем, а эти два гения пусть сами
всем все объясняют.
Аарону пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не наплевать на

предупреждения и заверения и не рвануть в комнату, где сейчас был его брат. Это
было просто несправедливо! У них с Эндрю была сделка. Все было донельзя четко
сформулировано. Никаких отношений! Почему он должен был вышвырнуть из своей жизни
ту черлидершу, почему должен был вздрагивать от того, что просто сделал что-то для
друга, тогда как его близнец творил все, что ему взбредет в голову?! Так не честно!
Эндрю изолировал его, защищая, но это начинало походить на пытку, тогда как сам
голкипер, казалось, был совершенно свободен во всех своих действиях. И Аарон не был
идиотом. Да, ему понадобилось некоторое время на осознание и принятие, но между его
братом и этим рыжим идиотом точно что-то было, кроме сделки, или как они там это
называли. У Кевина с Эндрю тоже была сделка, но никогда не было подобных отношений,
не было таких взглядов и разговоров.
Натаниэль был особенным.
И теперь Аарон отчетливее, чем когда-либо, понял, что он тоже хочет особенного
человека в своей жизни. Он заслужил это, он имел на это право. И было только два
решения этой проблемы. Или загнать Эндрю обратно, чтобы он на своей шкуре
почувствовал то, что ощущал его брат, или потребовать изменения правил. И еще не
известно, что из этого опаснее…
***
Нат проснулся от… просто проснулся. Его сознание не металось в агонии, дыхание не
разрывало грудную клетку, а кровь не бурлила в венах. Он просто проснулся. Открыл
глаза, понимая, что без понятия, сколько проспал и который сейчас час. И он, черт
возьми, чувствовал себя отдохнувшим. Приподняв голову, Нат увидел, что кровать
напротив занята Эндрю, который все еще спал. Он выглядел зажатым, скованным.
Вжавшись спиной в стену, блондин с силой сжимал одеяло, его брови были нахмурены, а
губы поджаты. «И этот человек говорит мне принимать снотворное, чтобы не мучаться
от кошмаров?» — Нат был готов прыснуть, но сдержался, памятуя о чутком сне
Миньярда. Бесшумно выскользнув из кровати и подхватив телефон, рыжий вышел из
комнаты, остерегаясь наступать на скрипучие участки пола, после чего скрылся на
кухне, предусмотрительно закрыв дверь и в эту комнату, лишь бы не разбудить Эндрю.
Он прекрасно помнил, что и голкипер последнее время плохо спал…
Часы на телефоне показывали 6:49. Он проспал… сказать страшно, не то что осознать —

добрые восемнадцать часов. Интересно, он хоть раз в жизни столько спал? Наверное,
нет… Но Нат чувствовал себя в разы лучше, чем вчера.
Поставив кофе, он запрыгнул на столешницу, чтобы залезть в телефон и проверить

уведомления, коих было… мягко говоря, много. Лисы, кажется, успели сойти с ума за
то время, что он спал. Больше всего сообщений было, конечно, от Ники, но и Элисон
ему не уступала. Если бы Ната попросили коротко описать, о чем говорили лисы, всю
эту какофонию букв и символов можно было бы свести к одному вопросу: «Какого
хрена?!» И не то что бы у Веснински был ответ на этот вопрос. Он даже сам толком не
понял, как согласился на эту идею. Просто… наверное, он уже немного привык к тому,
что Эндрю говорит, что решит проблему, а потом и правда ее решает. Это ведь было
так просто. Сказать «да», дать протянуть руку, принять помощь, зная, что человек
напротив понимает тебя и не навредит. И это уже даже перестало быть страшным или не
комфортным. Нужно было просто сказать Эндрю «да», объяснить, почему он не хочет
пить снотворное, не говоря о том, о чем не хочется, а потом можно было выпасть из
реальности, полностью отдавая себя в чужие руки. И Нат собирался это делать до
последнего дня. Пока может. Пока есть силы. Пока он видит эти живые карие глаза
напротив, пока слышит ворчание и фырканье. Такое живое и искреннее. Как другие
могли говорить, что в Эндрю нет ничего кроме ярости?
Шумно выдохнув и отложив телефон, Нат вернул свое внимание к кофе. Есть не
хотелось, но от кофеина он отказаться попросту не мог. Голод должен был проснуться
в нем где-то через час… Можно было сходить на пробежку, но ему слишком хотелось
курить, а после этого легким нужно было отдохнуть какое-то время. Соблазн надеть
кроссовки и выйти в прохладный воздух был, конечно, велик, но все же Нат решил
остаться на месте. Осталось совсем немного времени, так зачем его тратить на бег?
«Я еще успею побегать от тесака отца» — мрачно подумал Веснински и криво усмехнулся
тонкой пенке на своем кофе.
Он уже ставил вторую кружку, когда дверь на кухню открылась. Нат даже не попытался
сдержать искреннюю улыбку, увидев сонного помятого Эндрю, который выглядел слишком
мягким по сравнению с собой обычным. Его волосы были в полном беспорядке, футболка
в складках, но в остальном он выглядел лучше, чем вчера утром. Они оба смогли
выспаться. И все же взгляд Эндрю был слишком внимательным, придирчивым и
недовольным.
— Когда ты проснулся?
— Если тебя беспокоит, сработало ли снотворное, то Би просто мастер. Проснулся

минут пятнадцать назад, — Нат взял кружку, из которой пил сам, после чего легко
добавил молока и две ложки сахара с горками. — Если же ты не понимаешь, как я
встал, не разбудив тебя, то я просто был весьма, весьма аккуратен, — закатив глаза,
Эндрю забрал кружку и сделал большой глоток, прикрыв глаза от удовольствия. Да, это
именно то, чего он хотел. — Я могу спросить, что тебе снилось? — Нат скрестил руки
на груди и склонил голову к плечу. На вопросительно выгнутую бровь он лишь
усмехнулся. — Ты был очень напряжен. Не похоже, что тебе снились радуга и облака из
сахарной ваты.
— Тебе-то что?
— Если ты не хочешь, чтобы я об этом спрашивал, просто скажи, — пожал плечами

Веснински, ставя еще одну кружку под кофеварку.
— Мне не снятся сны, я вижу воспоминания.
— Могу понять, — промычал Нат, глядя на струйку кофе.
— А чего ты не можешь? — раздраженно спросил Эндрю, устраиваясь на почти остывшем

месте рыжего на столешнице.
— Не могу представить. Я не ты. Могу лишь сказать, что у меня схожая ситуация с
воспоминаниями, но чаще всего фантазия берет бразды правления в свои руки, — Нат
поморщился, на секунду видя один из своих недавних кошмаров, после которых руки не
слушались, а ребра чуть не разрезали легкие. — Это отвратно.
— Какое самое худшее? — Эндрю отставил кружку и наклонился вперед.
— Самое? — бывший ворон проследил за тем, как последняя капля падает в кружку. — Не
знаю, наверное… Их много. Но если самое худшее, — Нат размышлял вслух и был
благодарен Миньярду за то, что тот не торопил, а просто ждал максимально точного и
честного ответа. — Наверное, смерть мамы.
— Смерть?
— Я убил ее, — рыжий шумно сглотнул, чувствуя, как во рту пересыхает, а горло
сдавливает тисками. — Она мучалась слишком долго. И отец дал мне выбор. Или я
убиваю ее, или он будет мучать ее до годовщины свадьбы. Был октябрь. Они поженились
в конце февраля. Мне было десять. Я ударил прямо в сердце, думал, так будет проще,
но… ошибся. Она умирала почти три минуты. Тогда на крыше я сказал тебе, что это
отец убил ее, но… это был я, — он закусил губу почти до крови, а потом тряхнул
головой. Он должен объяснить, должен объяснить, что то была не ложь, не совсем, что
он никогда не хотел предавать доверие Эндрю и все это было лишь… — Просто проще
говорить и верить, что это из-за него, что он не оставил мне выбора, но… нож был в
моей руке. Я вонзил его в ее сердце. И ночами память догоняет меня, бросая правду в
лицо.
Эндрю на секунду задумался и прислушался к себе. Злости на своеобразную ложь не

было. По сути Нат и не соврал толком, ведь старался верить в другое. Можно было
разозлиться и выплеснуть горячий кофе ему в лицо, но яростного желания делать это
не было. В конце концов Нат сказал правду, пусть для него это и было тяжело. Он
постепенно открывался, опуская все новые и новые стены, не просто говоря правду
Эндрю, но и признавая ее внутри себя, так что… Миньярд был готов подождать и
помолчать. Он умел это делать. И был готов это делать.
— Она сказала что-то?
— Нет. Еще на первой неделе отец отрезал ей язык, так что она просто не смогла. Но
я видел ее глаза. Знаешь, самое худшее смотреть в глаза тех, кого ты убиваешь,
когда не ненавидишь их.
— Ты ведь понимаешь, что правильно поступил? — Эндрю на удивление мягко коснулся

его подбородка и повернул к себе, внимательно рассматривая потухшее лицо напротив.
— От этого легче не становится. Знаешь, это как если бы тебе пришлось убить Аарона,
сразу после объявления о том, что у него последняя стадия рака. Вроде, освобождаешь
от страшных мук, но…
— Никаких «но», Нат, — мозолистые пальцы вздернули подбородок, заставляя смотреть

прямо, а не вниз. — Ты не виноват в ее смерти. Ты спас ее. Будь я на ее месте,
хотел бы того же.
Конечно, эти слова были слабым утешением, Эндрю понимал, но он не ожидал, что Нат
вздрогнет всем телом и отшатнется, словно обжегся, глядя на него так, будто увидел
ожившего мертвеца. В голубых глазах проскользнул звериный ужас, который совсем не
стыковался с той глухой тоской и печалью, что были секунду назад. Первой мыслью
было соскочить на пол и подойти, но Эндрю остался сидеть, внимательно глядя на
парня напротив.
— Что? — наконец спросил он, когда дыхание Ната начало выравниваться.
— Забудь.
— Я не умею забывать, — хмыкнул Миньярд, все еще не двигаясь и не провоцируя. —

Что?
— Не она одна становится гостем моих кошмаров. Мне просто почудилось, — расплывчато
ответил рыжий и, словно извиняясь, вернулся на прежнее место. — Как насчет того,
чтобы обсудить что-то другое? — кажется, он просто отмахнулся от воспоминаний,
толкнул их вглубь себя, следом закрывая все могильной плитой. — Лисы сегодня
устроят нам допрос. И я намерен молчать, потому что, по сути, это была твоя
инициатива.
— С каких пор я начинаю говорить раньше тебя? — уголок губ Эндрю чуть дрогнул
вверх. — Придется им мириться с тишиной.
— А семья? Аарон от тебя не отстанет.
— Нет причины, — отмахнулся голкипер и подался вперед, с ноткой веселья во взгляде

наблюдая за тем, как Нат делает шаг назад, давая ему пространство. — А кто говорил,
что не боится меня? — в голосе блондина отчетливо слышался вызов, который Веснински
с легкостью принял.
— Ты прекрасно знаешь, что я не боюсь, — бывший ворон намеренно сделал шаг вперед,
останавливаясь совсем рядом. Их тела разделяли жалкие сантиметры, но у Эндрю был
путь к отступлению. Он не был, не чувствовал себя в ловушке. — Если бы боялся, был
бы с ножами.
— О, тогда, наверное, ты просто не уверен в себе? Комплексы?
— Думаю, даже если бы они были, исчезли бы благодаря тысячам комментариев Ники за
этот год, — приглушенно рассмеялся Нат.
— Сомнительное достижение.
— Возможно, но твое внимание — точно лучшая награда, — чужая рука привычно

оказалась на шее и чуть сдавила, словно могла заставить слова остаться внутри. — Да
ладно, тебе нравится, когда я говорю, — словно прочитав мысли Миньярда, продолжил
подначивать Нат. — Тебе нравлюсь я.
— Ни черта подобного. Я тебя ненавижу, — голкипер толкнул его назад, впечатывая в

дверцу холодильника.
— У меня дежавю, — прыснул рыжий идиот, однако его глаза слишком ярко светились,
чтобы не выдать с головой. — Фетиш на кухни?
— Ты постоянно в них ошиваешься. Это твоя проблема, не моя.
— Разумеется. Да или нет?
— Нет.
Нат тут же отпрянул назад, расправив плечи и вжавшись лопатками в холодильник,

тогда как все веселье исчезло с его лица, уступив место тревоге, хоть он и
продолжал молчать. Не было ни вопроса «почему», ни «что я сделал не так». «Нет» для
него значило только «нет». Объяснения были попросту не нужны. Он принимал это так,
как есть. И почему-то это отдалось приятным гулом в костях Эндрю. Его услышали. С
первого раза. Услышали и тут же отпустили. «Несбыточная мечта» — пронесся его
собственный голос в его же голове. Как-то он уже сказал это, но при совершенно иных
обстоятельствах, имея в виду совершенно другую сторону личности Ната. И пока
Миньярд думал, пока внимательно рассматривал его лицо, лис не шелохнулся, кажется,
старался даже не дышать. Он не боялся реакции, нет, он оберегал от самого себя.
Идиот.
Хмыкнув собственным мыслям, Эндрю убрал руку с чужой шеи, а потом, не забыв
подхватить кофе, двинулся в гостиную, откуда уже через несколько секунд послышалось
бормотание телевизора и голос журналистки, рассказывавшей последние новости. Нат
взял свой кофе и вышел следом, но замер у стены, прислонился к ней плечом и
устремил взгляд на экран, стараясь заставить себя не смотреть на голкипера.
— Да.
Рыжий резко повернул голову к Миньярду, который даже не посмотрел на него. Секунду
он стоял, после чего двинулся к дивану. Поставив кружку на журнальный столик,
парень сел, подложив одну ногу под бедро, предусмотрительно оставив между ними
сантиметров тридцать пространства. Мысленно ухмыльнувшись, Эндрю так же убрал
сейчас совершенно лишний кофе, после чего одним легким движением оказался сверху,
руками упираясь в спинку дивана, поставив колени по обе стороны от чужих бедер. Нат
не вздрогнул, не сжался, но он был слишком напряжен, внимательно наблюдая за
голкипером, чуть нахмурившись, явно стараясь осознать причины и мотивы его
поступков.
— Все еще «да»? — почти насмешливо спросил Эндрю, запоминая это выражение легкого
замешательства.
— Сейчас моя очередь спрашивать, мой ответ ты знаешь, — качнул головой Нат. — Да
или нет, Дрю?
— Да, — бывший ворон приподнял руку, услышав ответ, но замер, останавливая себя от
привычного движения. Кажется, сейчас он чувствовал себя на минном поле, не зная,
чего ожидать. — Трус, — криво усмехнулся Эндрю, наклоняясь к самым его губам. — Я
дал тебе ответ.
— Я буду спрашивать всегда, — возразил Нат, пуская ток злости по чужому телу. —
Где?
— Голова, плечи и спина выше талии.
— Как скажешь.
Эндрю почти слышал раздражение Ната от того, что он понял, что его проверяли, но
оно было смазано пониманием и принятием. Чертовым осознанием и согласием. Это было
скорее раздражение на то, что в нем усомнились. Эндрю ощутил вкус этого чувства на
своем языке, когда поцеловал Ната, когда придавил его своим телом к дивану, когда
почувствовал еле различимое, мягкое прикосновение к своему позвоночнику сквозь
ткань футболки. Но Веснински не оставил руки там, вернул наверх, к безопасной и
проверенной зоне волос, словно такими редкими почти несуществующими касаниями давал
привыкнуть, принять… как Эндрю давал ему привыкнуть к собственным рукам на своем
теле тогда на крыше, касаясь медленно и размеренно.
В этот раз Миньярду не пришлось вспоминать шрамы по ощущениям под пальцами, потому
что в какой-то момент Нат просто стянул с себя футболку, швырнув куда-то в сторону
с приглушенным «да», хоть вопрос еще не сорвался с чужих губ. Из горла Эндрю
вырвалось что-то наподобие гудения, но оно тут же перешло в грудь Ната, когда их
губы снова встретились. И Нат старался дышать, отчаянно хватаясь за контроль и свой
здравый рассудок. Он хотел больше, он хотел все и сразу, а внутри стучал механизм
часов, отсчитывавших время до настоящего конца, но он лишь топил это в себе. Пока
он жив, пока он есть, он не посмеет требовать что-либо от Миньярда, никогда даже не
заикнется. И не позволит другим.
Эндрю не ласковый, не мягкий. Он жадный, грубый, надменный и резкий. Он человек,

который вгрызается в свое мертвой хваткой, и ничто не может заставить его
отпустить. Поэтому никто и никогда не узнает об этих медленных и тягучих поцелуях и
ровных касаниях. Потому что они одни. Потому что Нат никогда не расскажет, а сам
Эндрю никогда не признается. Он не признается в том, как с наслаждением посасывал
чужую нижнюю губу, как слушал приглушенные вздохи, как почти игриво покусывал
тонкую кожу шеи, которую тут же зализывал языком, словно боялся оставить след от
зубов, и как потом опустился губами к торсу, испещренному шелковыми шрамами,
которые так и хотелось попробовать на вкус. И Нат рассыпался под ним, таял,
удерживая себя в реальности лишь благодаря крепкой, но не уничтожающей хватке в
светлых волосах напротив.
Они дрифтовали на грани сознания, чуть ли не падая в пропасть, пока Эндрю не принял
решение, пока не понял, что этого ему не достаточно. Он хочет больше. И возьмет
больше, если Нат захочет ему это дать, если позволит и разрешит. Он хочет этого. К
черту!
— Да или… — Эндрю замер в нескольких сантиметрах от лица рыжего, дыша с ним одним
раскаленным воздухом.
— Да, — Нат мягко сжал его волосы на затылке, поглаживая, отвлекая от любых мыслей.
— Ты даже не знаешь вопроса, — недовольно проворчал блондин, уже видя растекающуюся

на чужом лице ухмылку.
— Что бы ты не спросил, это «да». Я тебе доверяю.
— Идиот…
— Да, — легко согласился Веснински. Он уже потянулся было за новым поцелуем, когда
в дверь грозно постучали. — Ставлю на то, что это наши братья, — усмехнулся рыжий,
но руки от чужой головы не отнял, лишь скосил глаза в сторону двери. — Да или нет,
Дрю?
— Нет, — Миньярд поймал его губы, утягивая в новые поцелуи, наплевав на человека
или людей по ту сторону двери. "Уйдите, просто исчезните. Не сейчас. Оставьте меня.
Нас. Просто свалите… " — шептало его сознание, пока он почти с отчаянием целовал
губы Ната, слыша, что шум не стихает, оставаясь все таким же настойчивым. — Блять!
Резко оторвавшись от Ната, он встал и, подхватив на ходу футболку Веснински с пола,
швырнул ее в парня. Натянув повязки, лежавшие при входе, Эндрю распахнул дверь,
ненавидящим взглядом впиваясь в лица… Аарона и Кевина. Закатив глаза, голкипер был
готов проклясть рыжего идиота за своей спиной, но лишь буркнул недовольное «Ванга»,
после чего прислонился плечом к косяку двери и вздернул подбородок, с вызовом глядя
на нежданных гостей. Ему даже было плевать на то, как он выглядит. Вероятно, волосы
в полном беспорядке, на лице легкий румянец, который, наверное, не виден в
полумраке — солнце еще не взошло, а свет они включить не удосужились — а губы
припухли от долгих горячих поцелуев. Каково же было его удивление, когда близнец
толкнул его в грудь, впихивая в комнату, расчищая себе путь и давая Кевину так же
войти. Воспользовавшись секундным удивлением Эндрю, Дэй проскользнул внутрь, чтобы
настигнуть своего брата, который с самым невинным лицом попивал кофе на диване,
смотря новости.
— Какого хуя, Эндрю?! — рявкнул Аарон, захлопнув за собой дверь.
Голкипер окинул близнеца скучающим взглядом, глянул на Ната, который сверлил

глазами брата, нависшего над ним, а потом, подумав секунду, вернулся в гостиную,
чтобы взять уже порядком остывший кофе и сварить новый, чувствуя на себе
замешательство и гнев Аарона. Это было даже забавно. Они ворвались, решили устроить
скандал… что дальше? Интересно, они готовились к этому? Подготовили аргументы? Если
да, это обещало быть интересным.
— Не смей уходить! Ты просто не можешь взять и переехать.
— Как видишь, могу, — пожал плечами Эндрю, ставя кружку под кофеварку.
— У нас сделка.
— И?
— Никаких отношений, не забыл? — зашипел Аарон так тихо, что Нат и Кевин, точно не
могли услышать.
— Это тут при чем? — Эндрю напрягся, чувствуя нервозность в каждой клеточке тела.
Между ними с Натом… Это не отношения. Он не… Черт!
— Не ври, что ты переехал просто потому, что мы слишком шумные. Ты бы не сделал это
без повода. Или если бы не хотел. Значит, хотел. И ты возишься с Веснински, как с
раненым котенком. Вы все время рядом, ты…
— У нас сделка. И с тобой, и с ним. Это лишь часть сделки.
— Да ладно? Серьезно?! — Аарон коротко хохотнул. — Не ври сам себе.
— Это твое хобби, не мое, — качнул головой второй Миньярд, беря в руки кофе. — Я
здесь только для…
— Нат! — близнецы резко обернулись на сорвавшийся голос Дэя. — Прекрати вести себя
как ребенок!
— Там твое дитя обижают, — криво усмехнулся Аарон. — Чего не бежишь защищать?
— С какого перепуга? — Эндрю склонил голову к плечу, глядя на брата, как на идиота.
— Это мир надо защищать от него, а не его от мира, — процитировал старые слова Ната
он, после чего кивнул собственным мыслям. Да, он определенно точно в это не
полезет. Не сейчас.
— Не спорю, наверное, это весело, но это перешло все границы, Эндрю, — качнул
головой второй близнец. — Это должно прекратиться.
— Что именно? Кофе? Тогда прекрати пить энергетики.
— Ты знаешь, о чем я, — зашипел защитник.
— Без понятия.
— Блять! — послышался глухой удар и, судя по звуку, Кевин грохнулся на пол.
— Там твое недоразумение обижают, — криво усмехнулся Эндрю, невинно попивая кофе. —
Не побежишь спасать?
— Он не мой, — зашипел Аарон, но в противовес своим словам сорвался с места под

насмешливым взглядом брата.
Представшая перед ними картина явно могла повеселить любого. Кевин на полу, на его
голову был вылит кофе, тогда как Нат невинно валялся все на том же месте на диване,
глядя в экран телевизора, вертя в руках пустую кружку. Эндрю остановился в
коридоре, тогда как его брат замер где-то посередине комнаты, стараясь понять, что
на самом деле произошло. Можно было предположить, что Дэй допытывался до брата,
после чего тот не выдержал, вскочил с места, вылил на него кофе, а потом вернулся
на прежнее место, расслабляясь и забывая о существовании брюнета.
— Вот об этом я и говорю! — рявкнул Кевин, неуклюже поднимаясь на ноги и стряхивая

с лица коричневые капли.
— Может, тебе просто стоило думать, прежде чем доебываться до меня по своей обычной
привычке? — поинтересовался Веснински, откинув голову на спинку дивана и глядя на
брата из-под опущенных век. — Серьезно, Кев, мое поведение вне поля не должно тебя
волновать.
— С каких пор?! Ты мой брат! И ты не в порядке!
— Я более в порядке, чем был раньше, — пожал плечами рыжий. — Это явно должно тебя
хотя бы успокоить, если не обрадовать.
— Ты снова бросаешь нас с Жаном одних! Я помню, что бывало после подобного!
— Я не бросаю, — Натаниэль наклонился вперед, устало глядя на брата. — Помнишь, что

я сказал в начале года? Это лишь кровати. Это не имеет значения. Что вы двое вообще
здесь делаете? Ну, кроме желания поорать с утра пораньше, конечно.
— Объясните толком что происходит, — потребовал Аарон, помогая Дэю подняться. —

Что у вас за сделка? Какого хрена вообще?..
— Я ведь сейчас рот открою, — предупредил Нат, скосив глаза на голкипера, на что
тот только закатил глаза. Ну конечно, он, как и всегда, предупредил, прежде чем
сделать. Бесит. До ужаса. До мелкой дрожи мышц и тока под кожей.
— Наша сделка никого не касается. Точка. Как тебя не касается то, где я живу, брат.
Нам нечего обсуждать, — Эндрю сделал глоток и собирался было уже уйти, когда слова
близнеца ударили в спину:
— Кроме того, что вы друг друга ебете, судя по всему. Или…
— Заткнись, — Кевин зажал его рот своей широкой ладонью, а свободной обхватил
голову. — И даже не пытайся вырваться, мы иначе отсюда живыми не уйдем, — прорычал
он, когда Аарон начал барахтаться и пытаться вырваться.
— Кев, отпусти его, — удивительно мягко и ласково почти попросил Нат, поднимаясь на
ноги.
— Нет. Нат, стоп, хватит, ладно? — Дэй чувствовал, как к горлу подступает паника.
Сейчас Натаниэль походил на хищное животное, на кота, лапой игравшего с полудохлой
мышью. Это плохо. Очень и очень плохо… — Просто он, как обычно, сболтнул лишнего и
не успел вовремя заткнуться, — удерживая Миньярда перед собой, брюнет попятился в
сторону, утягивая за собой и мелкого парня. — Выдохни, ты сейчас взглядом убить
можешь.
— Отпусти его, — казалось, от голоса Эндрю в комнате стало на несколько градусов

холоднее. И Дэй не нашел в себе сил сопротивляться, разжал руки, но назад не
отошел, остался рядом, тогда как близнецы перешли на немецкий. — Ты что сказать
хочешь?
— Хочу сказать, что ты нашел себе новую шлюху, — выплюнул Аарон, вытирая рот
рукавом, даже не обращая внимания на то, как от мерзкого слова поморщился
Натаниэль. — Раньше был Роланд, теперь, видимо, он. Только вот беда, на Роланда
тебе всегда было насрать, как в общем-то и ему на тебя. Так, перепихон в каморке. А
что тут? Заботишься о нем? Прибегаешь, как только узнаешь, что ему плохо, и
выхаживаешь, как какого-то маленького зверька? У меня есть глаза, и я не дурак! Ты
нарушил условия сделки!
— Нарушил условия сделки, — протянул Эндрю, пробуя слова на вкус и медленно

приближаясь к брату. — Ты это про себя? Потому что все, что ты описал, я наблюдаю
каждый день с твоей королевой драмы, — он выждал секунду, чтобы после этого добить
близнеца. — А до этого была та черлидерша-барби, — и без того светлая кожа Аарона
побледнела, но он не отпрянул, продолжил уперто смотреть в собственное отражение. —
Только это не у меня была наркотическая зависимость с ранних лет и…
— Ты говоришь мне про зависимости? — пятый номер походил на загнанного зверька, но

защищаться и нападать в ответ не переставал. Это было чем-то новым. Раньше он
всегда сдавался, стоило Эндрю вперить в него гневный взгляд… Может, Нат был прав и
Аарон уже может идти сам? — Серьезно?! Я знаю, что тогда наплел Дэй на трибунах, до
того, как ты вышел на поле. И знаю, что этот псих чуть ему глотку не порвал! Просто
потому, что Кевин высказал что-то, что тебе не понравилось! Он назвал вас
созависимыми. Это не так? Или ты правда подсел?
— Эй, если говорите обо мне, то говорите на языке, который я понимаю! — вмешался
Дэй, но Аарон лишь оттолкнул его назад, к себе за спину.
— Погнали, Кев, у нас незапланированная тренировка перед занятиями, — Нат щелкнул

пальцами и двинулся в сторону выхода, подхватывая на ходу свою спортивную сумку,
словно и не видел близнецов, готовых порвать друг друга в клочья.
— Бежишь, поджав хвост. Никакой ты не защитник и не стена. Ты сломленный трус,

который прячется за чем угодно, лишь бы не смотреть правде в лицо! — перебросился
на него Аарон, словно потерял всякий интерес к брату, который даже не пытался
опровергнуть его слова. — Ты трус, Натаниэль! Ты слабак! Ты ничтожество, утонувшее
в крови и насилии! Ты просто маньяк с поехавшей крышей, который очень хорошо умеет
притворяться нормальным! Ты!..
Ната трясло. Он стоял спиной ко всем, стиснув ручки сумки, а его мозг плыл, тогда
как слова Миньярда эхом бились о его череп, заглушая остальные мысли. Он
ничтожество. Он маньяк. Он трус. Он слабак. Он… Нат был уверен, что еще чуть-чуть и
ему скажут, что он — его отец, пусть Аарон ничего не знал о Натане. Но этого рыжий
вынести просто не мог. Он и так слишком долго видел чужое отражение в зеркале,
видел чужое лицо напротив, чтобы не поверить в правдивость слов, как бы сильно не
отрицал это. Нет, он просто не мог перенести, если еще и кто-то здесь, в Лисьей
Норе, кто-то, кто даже не знал его отца лично, сравнит Ната с Натаном. Это просто
невозможно. Руки чесались, а подошвы ног горели. Он хотел ударить, заткнуть,
причинить боль и заставить передумать. Он не «Мясник», ведь так?.. Он не…
Эндрю еле заметно нахмурился, отмечая как с каждым словом брата тело Ната все
сильнее сжимается и напрягается. Когда он научился так легко читать его? Не просто
замечать изменения, но и с точностью переводить чувства в слова? Это было не важно.
Важно, что Нат был готов взорваться. И никто, наверное, даже сам Веснински не знал,
каким будет этот взрыв. Удар? Слова, которые уничтожат саму суть Аарона? Смех и
издевки? Истерика? Банальный побег, чтобы не навредить тому, кто дорог Эндрю, а
потом забиться в угол и пережить приступ? Ничто из этого блондину не нравилось.
Утро явно было слишком хорошим, чтобы продолжиться так, как он хотел…
— Замолкни, — одно слово, и Аарон попросту подавился следующим оскорблением. — Ты

пришел поговорить. Ты сказал. Мой ответ ты услышал. А теперь уйди.
— Это не ответ! Что за сделка?!
— Он не дает нам всем умереть, — хмыкнул Эндрю, почти наслаждаясь удивлением, что
растекалось на лице его близнеца. Он бы даже насладился, если бы все еще не видел
Ната. Он был напряжен, его мышцы мелко подрагивали и, судя по спине, он был готов
вот-вот превратиться в глыбу изо льда без чувств и сил. — Не думал же ты, что он
делал это все по доброте душевной?
— Нат? — Кевин отшатнулся от брата, словно видел его впервые. — Ты правда делал все
это только потому, что…
— Лжец, — криво усмехнулся на русском Веснински. — Это не так работает.
— Для тебя, — отозвался Эндрю, поддерживая разговор на языке, известном лишь им

одним. К счастью, их словарный запас за эти недели неплохо расширился. — Можешь
сказать правду.
— Какую? Что ты собрал меня? Что собирал всегда? Что поэтому я… — Нат запнулся,
качнув головой.
У него не было сил на то, чтобы выворачивать душу перед тем, кто и так видел ее.
Эндрю знал все это, он был уверен. Миньярд знал, что их сделка стала слишком
расплывчатой, что Нат сделает что угодно, лишь бы лисы, братья, сам Эндрю
оставались в безопасности. Не было никакой сделки. Были они. Были их поцелуи и
касания, их признания на крыше и дубликаты ключей друг у друга, а теперь и
совместная комната. Были «да» или «нет», которые слышали и уважали. Они были. И это
все, что имело для них значения. К черту сделку. Тогда, уже в прошлом календарном
году, наверное, это имело смысл. Но не теперь. Теперь они сами решали, когда должны
что-то другому. А они не были должны. И все равно делали. Это потеряло смысл очень
давно, но обрело новое значение, которое было в разы важнее.
— Так проще? — наконец сипло спросил Нат, все еще глядя в пустоту перед собой.
— Так проще, — кивнул Миньярд, хоть и знал, что рыжий этого не увидит. — Все еще
тренировка?
— Ты скажи. Все еще тренировка?
— Нет.
— Ладно, — Нат послушно, слишком послушно, скинул сумку прямо посередине коридора,
но не для того, чтобы обуться, а чтобы войти в кухню и заглянуть в холодильник. Он
снова заканчивался и отдавал себя в руки Эндрю, веря, что тот о нем позаботится,
что не причинит вреда.
— Теперь доволен? — голкипер посмотрел на брата. Ему понадобилась лишь секунда,

чтобы принять это решение, которое почему-то оказалось слишком простым. Хотя,
может, все дело в том, что решение было принято уже давно? Эндрю не знал, но слова
с легкостью слетели с его языка. — И от нашей с тобой сделки остается только
обещание защиты с моей стороны и твое присутствие здесь до окончания учебы. Потом
иди на все четыре стороны. Ничего больше.
— Эндрю, он!..
— Аарон, пошли, — прошептал Кевин, пораженно глядя то на своего дьявола, то на

близнецов.
— Кев, подожди!..
— Нам пора. Уходим. Нат… — Дэй на секунду замер в дверях, глядя на профиль брата,
который делал вид, что рассматривает содержимое холодильника. Подумав, он перешел
на французский. — Это то, что я думаю?
— Я не экстрасенс, — так же на французском ответил Веснински.
— Ты любишь его? Вы…
— Он ненавидит меня, а я… — Нат опустил взгляд задумавшись, — я есть благодаря ему.

Именно я, а не кто-то другой. И он важен. Я уже говорил тебе все это. Прекрати
лезть, иначе наживешь себе проблем.
— Нат, я просто переживаю за тебя, пойми. Ты уверен, что это верный выбор и…
— Не лезь. Последний раз говорю.
— Ладно, — услышав эту рычаще-гудящую нотку в голосе брата Кевин тут же пошел на
попятную. Он знал этот тон, знал, что последует после, поэтому предпочел просто
уйти, вытаскивая за собой и Аарона.
Когда они снова остались в комнате вдвоем, они не заговорили. Эндрю не просил о
переводе, а Нат не отвечал на пустоту. Эта глупая стычка забрала все силы. И они не
соприкасались, когда устроились на диване, хоть и сидели неподалеку друг от друга.
На все это не было сил ни у одного из них. Они просто молчали, слыша шум телевизора
и дыхание друг друга. Так было проще. Так было правильно.
Аарон походил на дикое животное, запертое в слишком тесной комнате. Он ходил

кругами, буквально ни на секунду не останавливаясь, лихорадочно думая, что за
чертовщина только что произошла. Вроде он получил ответы, получил желанную свободу,
но что-то попросту не сходилось, ведь… нет, надо было смотреть сквозь слова брата,
надо было смотреть глубже, вслушиваться, а не принимать все за чистую монету. Это
было, как решать загадку. Когда Эндрю сидел на таблетках, его слова постоянно
граничили с безумием и было не понятно, то ли он серьезен, то ли издевается, тогда
как теперь слова скорее походили на одну большую головоломку, которую можно и не
разгадывать, но тогда велика вероятность не узнать всего. А Аарон хотел понять.
Чертовски хотел понять брата, что с ним происходит, почему он так поступил… Раньше,
когда он только заикался о расторжении сделки, о желании стать свободным и просто
остаться рядом, Эндрю приходил в ярость, но что сегодня? Он просто поставил
близнеца перед фактом — остается только защита и присутствие. И почему? Потому что
он давил на Ната, который по какой-то неведомой причине молчал, сдерживался и не
бил в ответ, что было на него совершенно не похоже.
— Прекрати загоняться, — закатил глаза Кевин, у которого уже голова кругом шла от
этих метаний.
— Не могу, — честно ответил Аарон, остановившись прямо перед другом. — Уж извини,

Кев, но твой брат не хороший человек. И мне не нравится то, что он рядом с Эндрю.
— Не хороший, — Дэй криво усмехнулся. — Это ты как понял?
— Он жестокий. Он пропитан кровью и болью. И мой брат пережил слишком много дерьма,
чтобы иметь дело еще и с этим. Я должен защитить его…
— Что плохого Нат сделал за это время? — мирным голосом спросил нападающий, и
поймав удивленный взгляд, помахал руками. — Нет, я серьезно. Отбрось его
нестандартные методы, и ответь. Он причинил хоть кому-то настоящую боль? Может, он
навредил Эндрю? Как по мне, нет. Не скажу, что их тандем мне нравится. Он скорее
пугает, потому что они два психа без тормозов, но, судя по всему, они тормозят друг
друга. Так, может, все не так плохо?
— Ты сейчас пытаешься убедить меня в том, что это нормально?! — зашипел Аарон,
сдерживая крик лишь потому, что за стенкой сопел Ники.
— Нет, это точно не нормально, — приглушенно рассмеялся Кевин. — Но, возможно, это
хорошо для них.
Это не нормально, но, возможно, хорошо. Миньярд отвернулся к окну, лишь бы не

смотреть на брюнета, но все равно увидел его отражение в темном стекле окна. Кевин
все так же сидел на диване и смотрел на него, словно выжидая, будто Аарон должен
был ответить. Он не ответит. Не сейчас. Не когда его буквально бросили в середине
бушующего моря без спасательного круга. Защитник и не думал, что отказ Эндрю будет
так ощущаться. Будто его бросили. Снова. Но бросили ли? Защита осталась. Эндрю
остался. Он совсем рядом, за стенкой, к нему можно прийти, можно попытаться
попросить… Но что-то, что Аарон еще не мог понять, увидеть, почувствовать,
изменилось безвозвратно. И он не знал, хорошо это или плохо.
========== Глава 26 - Как в последний раз ==========
Не сказать, чтобы после той сцены, что устроил Аарон при поддержке Кевина, кто-то
из команды лез в сложившуюся ситуацию. Только старшие изредка перешептывались с
Ники и пытались вытянуть хоть какую-то информацию из Жана, но все терпели неудачу.
И даже не потому, что парни не хотели говорить. Им попросту не о чем было
рассказывать. Просто Моро выперли из его же комнаты, ничего не объяснив. Вот и
сказочке конец. А Аарон ходил мрачнее тучи, неизменно сверля Ната ненавидящим
взглядом, пока тот тренировался впереди на позиции нападающего вместе с Кевином и
Сетом. Последний, кстати, на удивление, меньше всех интересовался происходящим, но
можно было предположить, что именно он был инициатором и исполнителем этой шутки,
которую Веснински обнаружил утром.
Нат вышел из своей комнаты и уже вставил ключ в замок, когда увидел это. Над дверью
была закреплена лента или плакат, он так толком и не понял, с одной единственной
надписью: «Преисподняя». Смешок вырвался из его легких против воли. Не задумываясь,
он сделал снимок, а потом отправил Эндрю, который уже больше часа назад ушел на
занятия.
Это было, когда ты уходил?
Нет.
Снимать?
Мне плевать. Отъебись.
Видимо, у Эндрю было не то важное, не то интересное занятие, потому что в остальных

случаях он не брезговал попереписываться, ядовито отвечая на все, что только мог. И
им обоим это на самом деле нравилось.
Кивнув своим мыслям, Нат таки закрыл дверь, чтобы потом со спокойной душой
отправиться на занятия. Преисподняя так преисподняя. Меньше вероятность того, что к
ним кто-то захочет войти. Все-таки надпись черного цвета на алом фоне выглядела
весьма угрожающе, но совсем не соответствовала реальности. Если другие Лисы думали,
что внутри происходит какой-то ад, то они очень заблуждались. Комната Эндрю и Ната
была воплощением покоя и тишины, насколько это возможно для таких людей, как они.
Оба не трогали друг друга, когда видели, что у второго плохое самочувствие,
безошибочно читая настроение и язык тела, «незаметно» приносили друг другу кофе и
курили на подоконнике, уходили спать в одно время, и Нат неизменно просыпался, если
Эндрю было плохо. Блондин не звал его, нет, но если Миньярду было слишком плохо, он
непроизвольно становился шумным — он издавал звуки, что по сравнению с ним обычным
можно было назвать громкими — тогда как теперь, уже отошедший от адского марафона
без сна, организм Веснински с легкостью пробуждался. Снотворное лишь помогало
погрузиться ему в темноту и делало спокойнее, чем обычно, но не более того.
В одну из таких ночей, услышав глухой удар тела, Нат резко распахнул глаза, тут же
находя вжавшегося в стену Эндрю. Он походил на ребенка и безумными глазами смотрел
куда-то в темноту, а когда рыжий попытался приблизиться, отшатнулся. Нат больше не
предпринимал подобных попыток. В сумрачном свете луны он стянул с себя футболку,
обнажая свой испещренный шрамами торс, который Эндрю не перепутал бы ни с одним
другим, а потом стал тихо звать его, напоминая о реальности. Понадобилось больше
десяти минут, пока наконец Миньярд не послал его на хуй, на что Нат одобрительно
кивнул и вышел, спросив: «Кофе или чай?» — и получил ответ: «Подавись своей травой,
парнокопытное» — что определенно было конкретным ответом. Он заварил кофе, поставил
на подоконник, достав карамельные сигареты, и стал ждать. Когда Эндрю появился,
кофе с сахаром, молоком и взбитыми сливками еще был горячим. Получив на вопрос: «Да
или нет?» — тихое шелестящее: «Нет, иди дрыхни дальше», — Нат лишь понимающе кивнул
и правда ушел, тут же сворачиваясь в клубок в своей кровати. Он не стал ждать,
когда Эндрю вернется. В этом попросту не было нужды. Но утром его ждала яичница с
беконом и сыром.
Так что, да, их комнату точно нельзя было назвать Преисподней, пусть это и был дом
для Монстра Пальметто и Дьявола Эвермора. Для них это была тихая гавань из чистой
правды, доверия и принятия, куда не мог зайти никто без разрешения. Даже семья.
Кевин знал, что Нат и Эндрю придут на ночную тренировку, поэтому просто ждал их в
коридоре. И они не опаздывали, неизменно появляясь, тогда как старшие еще не
растеряли свой инстинкт самосохранения, чтобы соваться туда просто из любопытства.
Да и дверь обычно была закрыта изнутри.
Коридоры корпуса шумели, студенты спешили на свои занятия, которые должны были
начаться через пять минут, когда у Веснински завибрировал телефон. Глянув на номер,
он замер на месте, из-за чего об него споткнулась группка первогодок, но он даже не
повернул головы. Шумно выдохнув, Нат отошел к окну и, забравшись на подоконник,
принял вызов:
— Привет, дьявол, — голос девушки казался надломившимся и чуть подрагивающим. — Как

ты?
— До твоего звонка определенно был лучше, уж извини. Что стряслось, Лив?
— У меня несколько новостей. Первая, — девушка кашлянула, а потом шумно втянула

носом воздух, — он дома, — Нат почувствовал, как холод ползет по его спине, но
заставил себя сосредоточиться на следующих словах. — Вторая — у тебя есть выбор,
кто и как тебя заберет. Могу я, а может…
— Ты, — перебил ее Веснински. — Я уйду с тобой без шума, поняла? Никакого

сопротивления не будет, обещаю, но только в том случае, если никого из моих людей
не тронут.
— Нат…
— Хах, а я говорила, — расхохоталась Лола где-то неподалеку. — Твой сын ничуть не

изменился!
— Передай ему трубку, — прохрипел Нат, чувствуя, как каменеет его тело, от
осознания того, что он был на громкой связи. — Лив, передай ему телефон.
— Ну, девочка, не шипи на меня, — пророкотал Натан. Парню показалось, что сейчас он
откинет коньки только от этого голоса. — Ну здравствуй, младший, — Нату почудилось,
что он в одном из своих кошмаров. Этот голос, рычавший в самое ухо… Он почти видел
ухмылку отца.
— К делу, — Веснински отбросил все чувства и откинулся на прохладное стекло. — Я

приеду в назначенную дату, но есть условия, если ты не хочешь жертв среди своих, —
Натан уже набрал в легкие воздуха для ответа, но сын не дал ему сказать ни единого
слова. — Я знаю, что ты не хочешь, потому что часть твоих людей отказалась
подчиняться после возвращения. Не думай, что я не слежу за ситуацией, — горд ли был
Натаниэль? Отчасти. Да, это, в основном, результат трудов Лив, но подчиненным
младший Веснински и его манера правления, когда они не боялись говорить и
спрашивать, нравилась куда больше, чем гнет «Мясника». — Условия следующие. Первое
— за мной приезжает Лив. Одна. Второе — никакого шума и последствий. Это только
наши дела. Третье — как только я переступаю порог дома, Лив может уходить.
— Нат, нет!
— Молчать! — рявкнула на свою дочь Лола, но после этого послышался удар и женское
шипение. Кто кого ударил и кого оттаскивали, Нат не знал. Сейчас он был
сосредоточен только на отце по ту сторону телефона.
— Ты подрос… Прям не узнать! А я так хотел посмотреть на твою игру, — почти

мечтательно протянул он.
— Перебьешься, — не своим голосом ответил Нат. — Мы поняли друг друга?
— Как я могу отказать сыну в последнем желании перед смертью?! — расхохотался

старший Веснински. Лис слушал его смех и уже чувствовал, как тупой тесак вспарывает
его кожу, как кровь сочится из его ран и как хрустят кости… — Скоро увидимся,
младший.
Тяжелые протяжные гудки — это последнее, что Нат помнил. Он сорвался с места.
Побежал. Побежал просто, чтобы бежать. Он несся, толкая студентов и не различая
лиц, он бежал, игнорируя болтавшуюся на спине сумку, перекинутую через плечо, и
жгучую боль в неразогретых мышцах. Он просто должен был бежать от страха, от этого
ужаса и знания, что будет дальше, от вероятности того, что кто-то из семьи увидит
его и поймет, что происходит. От внимательных глаз Эндрю, которые бы нашли все
ответы лишь на его лице. Натаниэль бежал, пока мысли не исчезли, пока бешеный пульс
не прогнал наваждение и голоса, пока он не остановился, чтобы понять, что времени
осталось в обрез и пора заканчивать. Что спектакль подошел к концу, а его герой
скоро драматично умрет за кулисами, чтобы потом основные действующие лица
громогласно оплакивали его на сцене. Он даже не заметил, что ему пришло сообщение
от Лив. И от этого сообщения гнев забурлил в его венах: «Это Рико придумал».
***
Никто из лисов не был удивлен, когда Кевин и Жан включили игру своей бывшей команды
и потенциального соперника. Они просто подтянулись из разных комнат и расселись кто
где. Пришли даже Нат и Эндрю. Миньярд устроился на своем привычном месте на
насыпном кресле, тогда как рыжий примостился у ног братьев на полу, пристально
глядя в плоский экран. Все были в напряжении, безусловно, но не Нат. Ему в кои-то
веки было глубоко наплевать на игру. Его интересовал только Рико. Только первый
номер, который сегодня обещал ответить на вопросы репортеров. И это наконец
случилось.
Игра завершилась победой университета Эдгара Аллана, что было весьма предсказуемо,
и пока Жан и Кевин переругивались касательно новой стратегии черно-красных, Нат
ухватился за телефон. Найти контакт бывшего тренера, позвонить… Он видел Тетсуи на
экране, видел, как тот смотрит на свой телефон с каменным лицом, а потом наконец
отвечает. Веснински не дал ему сказать ни слова, просто потребовал передать трубку
племяннику. О, это прекрасное выражение замешательства и даже испуга на лице Рико,
ужас, проскользнувший в его глазах, когда он прочитал имя контакта, услышал от
дяди: «дьявол».
— Не смей уходить от камер, — заговорил Нат, стоило Морияме поднести трубку к уху.
Лисы затихли, тут же поворачиваясь к нему, наконец замечая. — Я хочу видеть твое
лицо, хочу видеть тебя.
— Причина должна быть веской, полагаю, — выдавил из себя Рико, тогда как его глаза
бегали от одной камеры к другой, словно он мог увидеть за ними своего бывшего
сторожевого пса.
— Весьма. Мне тут одна птичка напела, — Кевин ухватил брата за плечо, попытался
дернуть, но тот легко вывернулся и встал на ноги, неотрывно глядя на экран, — что
это ты подстроил одну маленькую конфузную ситуацию, что сейчас так меня нервирует.
Знаешь, я даже не буду угрожать тебе или говорить, что за этим последует, мы ведь
взрослые люди. Мне лишь одно интересно. Как, зачем и почему?
— Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, — Рико остановил взгляд на одной из камер, а на
его губах растянулась подрагивающая улыбка, от чего белый неровный шрам на скуле в
форме пятна, там, где раньше была единица, сморщился. Все-таки столько ударов
кастетом… Эта татуировка все равно была отвратительна. — Я никогда не остаюсь в
долгу, а один наш общий знакомый спросил моего мнения. Я решил, что это лучшее
решение. Ведь… почему бы и нет? Это решит все мои проблемы.
— Как верно сказано, — протянул Нат, а потом хохотнул. — Ты превзошел все мои
ожидания! Знаешь, просто восхитительно. Я правда не ожидал от тебя такого, хвалю.
Высоко взлетел. Только ты забыл продумать следующие свои шаги.
— Ты проиграешь.
— А если нет? — Нат опустился на корточки прямо перед телевизором, всматриваясь в

лицо человека, которого когда-то называл братом, впитывая в себя проскользнувший
ужас, легкую дрожь и дернувшиеся плечи. — О, ты и правда не подумал, что делать,
если я не проиграю, верно? Как глупо с твоей стороны… Что ж, в любом случае,
спасибо за ответы. Ты мне помог. Увидимся в финале.
— Стой! — кажется, Рико чуть не дернулся вперед, словно пытался схватить брата за
руку, удержать, а потом что-то в нем переменилось. Тени легли на лицо, глаза
ожесточились, а губы скривились, произнося рычащие японские слова. — Ты не
выиграешь. Я сделаю все, чтобы твоя голова полетела с плеч. Ты умрешь, как твоя
мамаша. У тебя даже могилы не будет! И, даже если выживешь, на поле тебе конец. Мы
вас уничтожим! Или тебе не хватило доказательств? Я сильнее чем!..
— Сильнее? — перебил его Веснински, даже не думая менять язык. — Братишка, ты даже
убить никого из моих лисов не смог, что уж об остальном говорить, хоть и пытался, —
команда за спиной Ната ахнула, а Эндрю даже подался вперед. — Или думаешь, что тот
парнишка-наркоша просто в канаве по пути сюда подох? Ты действуешь низко и подло,
никакой фантазии. Только последний твой выпад и правда заслуживает внимания. И то,
ты смог сделать это только благодаря брату. Говорю же, скука. Ну да ладно.
Увидимся, верно? И сделай лицо попроще, а то такое ощущение, будто тебя сейчас
стошнит, — Нат поднялся на ноги. — О, и чуть не забыл. Ты только что на весь мир
угрожал меня убить. Как думаешь, что скажет твой дорогой дядюшка на такой прокол? В
Америке много людей, кто говорит по-японски. Думаю, они с легкостью переведут твои
слова и выложат все в сеть… — он снова хохотнул. — Счастливо оставаться, второй, —
и сбросил звонок, не дожидаясь слов Рико, глядя на то, как тот дергается, а потом
испуганно смотрит на взбесновавшихся репортеров, заваливавших его вопросами. — Ну
что за красота, — широко улыбнулся Веснински.
— Нат, что это сейчас было? — хрипло прошептал Ники, замеревший на своем месте.
— Да ладно, чего у вас такие лица кислые? — парень плюхнулся на свое прежнее место
между братьев.
— Ты реально тупой или просто хочешь поскорее умереть, утянув нас за собой? —
прошипел Аарон.
— Как я уже сказал, убить никого из вас у Рико не вышло и не выйдет. Это лишь моя
ему маленькая месть за головную боль.
— Он пытался убить кого-то из нас? — Дэн смотрела прямо на Ната, стараясь не

выдавать страха.
— Типа того, — пожал плечами рыжий. — Я тогда уезжал, но сути это не поменяло. Тот
мальчишка был бывшим вороном и меня боялся куда больше чем Рико, так что просто
позвонил и рассказал все, как есть, за что был оправдан и отправлен в прекрасное
далеко, где его не найдут, — Нат посмотрел на шрам на правой ладони, а потом с
силой сжал кулак.
— Ты спятил, — выдохнул наконец Аарон.
— Да, и слава Богу, нормальный не пошел бы на такое. Без обид, Рене, — Нат сладко
потянулся.
— Какие могут быть обиды, — хмыкнула девушка, тряхнув волосами.
— Ты роешь нам всем могилу, — зашипел пятый номер, поднимаясь на ноги. — Мы из-за
твоей несдержанности умереть можем!
— Рико роет мне яму, — согласился Веснински, а потом широко открыто улыбнулся. —
Так зачем мешать ему упрощать мне работу? Я его в этой яме и закопаю. Так же проще,
разве нет? — рыжий воодушевленно посмотрел на братьев, а потом слишком весело
фыркнул. — Ладно, Кев, что по их линии защиты? Мне показалось, или они стали вести
себя агрессивнее?
Несколько секунд Дэй походил на зависший компьютер, но потом подхватил тему, по

одному строгому взгляду брата понимая — тот не будет трепаться о произошедшем. Не
будет ведь? Только если Эндрю не спросит напрямую. Только если не потребует правды,
которую всегда получал за такое же откровение. Но Нат попросту не хотел говорить.
Осталось мало, так мало времени… Он не хотел тратить драгоценные часы, минуты, на
эту фигню. Взбесить Рико? Возможно, в последний раз вселить в Морияму страх,
который хоть как-то убережет команду до финала? Да, это он мог. И знал, что на этот
раз Рико ничего не сделает в ответ, ведь сам просчитался и дал волю чувствам на
камере. Это его ошибка. Нат лишь стал причиной. И если Морияма знал Веснински, то
дьявол знал короля. Они оба знали друг друга слишком хорошо, чтобы отрицать это.
Нат сделал это, зная, что последствий для команды не будет, что на них не нападут,
когда его заберут.
Мысли споткнулись, и он подавился вздохом. Его заберут. Нет, не так. Он сам уйдет.
Потому что так надо. Потому что это неизбежно. Но постарается сделать все, чтобы
вернуться. Даже если будет один. В голове закопошились новые мысли. Совсем недавно
он сказал Эндрю, что, если будет уходить, то сделает это молча, не попрощавшись, но
теперь в голову закрались сомнения. А сможет ли? Хватит ли духу? Наверное, нет. Он
все равно сболтнет что-нибудь, что Эндрю поймет. И поэтому полезет следом,
попытается остановить, предотвратить. А этого Нат допустить просто не мог.
***
Время вышло. Сегодня был последний день. Сегодня они играли в Бингемтоне, но назад
в Лисью Башню Нат не вернется. С какой-то детской обидой он смотрел на гостиную,
одной рукой удерживая сумку на своем плече. Его Преисподняя. То тут, то там лежали
его вещи, перемешанные с вещами Эндрю, которые они договорились убрать еще вчера,
но слишком увлеклись друг другом, на журнальном столике одна кружка, из которой они
пили кофе сегодня утром, потому что отъезд назначен на шесть утра, пепельница на
подоконнике и пачка карамельных сигарет, которые всегда были на месте, толстовка
Ната, которую он скинул вчера вечером, чтобы рукам блондина ничто не мешало изучать
его торс, а потом и все его тело…
— Увидимся в следущей жизни, — прошептал Веснински, позволяя себе на секунду

зажмуриться и впитать все это в себя каждой порой кожи.
— Ты стоя заснул? — голос Эндрю выдернул его в реальность. Резко обернувшись, Нат
увидел голкипера, стоявшего в дверях. — Подрыхнешь в автобусе. Пошли.
— Сам приучил к нормальному сну, нечего жаловаться, — беззлобно бросил рыжий,

направляясь на выход, слушая фырканье и боковым зрением видя закатанные глаза.
Вместе они привычно забрались на задние сидения автобуса, наблюдая за тем, как
вваливается остальная команда. Они походили на сонных мух или зомби, которых
подняли из могил. Даже Элисон, которая всегда хотела выглядеть идеально, сейчас
улеглась на груди Сета, свернувшись клубочком, тогда как ее длинные золотистые
волосы были закручены во что-то странное, что должно было быть пучком. Кевин и
вовсе походил на тень себя с этими синяками под глазами и помятым лицом. И это было
так по-домашнему, что что-то в груди Ната защемило, пусть он и выдал это чуть
приподнятыми уголками губ.
Удобно облокотившись спиной о прохладное стекло, парень закинул ноги на свободные

сиденья между собой и Эндрю, из-под прикрытых век смотря на блондина, который
сейчас копался в телефоне. Хмыкнув своим мыслям, Нат тоже достал телефон и начал
писать сообщение. Оно было длинным, но это все, что он мог, что просто должен был
сделать…
Закончив с проверкой последних новостей, Эндрю выдохнул, чувствуя, что еще может
поспать. Это было весьма неплохой перспективой, учитывая то, что они с Рене
договорились, что он простоит две трети матча, она заменит его лишь в середине, дав
тем самым приличное время на отдых, если брать в расчет еще и перерыв между
таймами. Скосив глаза на Ната, который развалился почти на весь ряд, голкипер
боролся с желанием скинуть его длинные ноги к чертовой бабушке, но в результате
лишь положил собственные параллельно, соприкасаясь икрами. Почувствовав это,
Веснински замер, после чего посмотрел на парня напротив с немым вопросом, однако
ответом ему послужила лишь изогнутая бровь. Хмыкнув, Нат кивнул и вернул взгляд к
телефону, даже не попытавшись соприкасаться еще большей площадью их ног, хоть это и
было не сложно, нужно было сдвинуться лишь на пару сантиметров. Но он этого не
сделал. И, видимо, они уже слишком хорошо знали друг друга, ведь им даже не нужны
были слова для этого диалога:
— Уверен?
— Что-то не устраивает? Да или нет?
— И после этого я идиот… конечно, «да».
Это было комфортно и безопасно. Их уже привычное легкое соприкосновение сквозь

одежду, без давления и чего-либо еще. Они просто были рядом и чувствовали, что они
не одни, и этого было более чем достаточно для них обоих. Пока что. Нат уже начал
клевать носом, когда что-то прилетело ему в грудь. Дернувшись, он встрепенулся, а
потом тупо уставился на наушники. Когда-нибудь он сможет привыкнуть к подобному.
Если переживет сегодняшний день, конечно, правда, пока что каких-то конкретных
идей, кроме трусливого побега, в голове не было. Стараясь ничем не выдать своей
нервозности, Нат надел наушники и, скрестив руки на груди, прикрыл глаза, но не до
конца, все еще наблюдая за Эндрю, который, по сути, занимался тем же самым.
— Пялюсь, — кивнул Веснински прежде, чем голкипер озвучил свою привычную фразу,
после чего довольно усмехнулся, наблюдая проскользнувшее на ровном лице легкое
недовольство. Но вместо язвительных комментариев и ворчания Эндрю просто надел свою
пару и включил музыку на телефоне, закрывая глаза, говоря этим, что разговор
окончен, не начавшись.
Мысленно запоминая песни, Нат также позволил себе задремать, погрузиться в легкий
полумрак и туман своих мыслей. Нат слушал чужую музыку, прокручивая в своей голове
все варианты развития событий, стараясь понять мотивы отца, хоть и осознавал, что
лезть в настолько больную голову практически бесполезно. Что было определенно ясно
— отец хочет его смерти. За все: за то, что посадил в тюрьму, за то, что отобрал
власть и имя, за то, что вышел из-под власти Мориямы, за то, что смог превзойти.
Мотив очевиден даже ребенку. Почему дал пятьдесят дней? Это же так весело, когда
твоя жертва чувствует страх, просто прекрасно! Такие садисты, как Натан, подобное
просто обожают. Натаниэль бы не удивился, если бы отец дал ему выбор, каким тесаком
его будут линчевать.
Будь это обычный человек из его мира, Нат предложил бы ему сделку, заплатил бы чем-
то, чем угодно, но старшему Веснински было плевать. Его сын должен был стать чем-то
вроде примера для других, доказательством того, что Натан не пощадит никого, ведь
не пожалел даже собственного сына. Предлагать ему что-либо… Но можно было
попытаться. Он обязан был попытаться.
Другой вариант — дать бой. Физический. Но Натан был выше, и вряд ли в тюрьме он
валялся на диване, просиживая штаны. Он точно не растерял свои навыки, надеяться на
это было глупо, да и все оружие у Ната, вероятнее всего, отберут. И честный бой —
это не про Веснински. Ни про кого из них. На сторону старшего стопроцентно встанут
его приближенные, и, если о том, чтобы победить отца, парень еще мог помечтать, то
справиться сразу с Натаном и Лолой одновременно можно было даже не надеяться. Без
шансов.
«У меня нет шансов» — эта мысль клокотала в его сознании, душила и тянула на дно,
как бы сильно он не старался отрицать.
Пойти в ФБР. Эта идея была максимально простой, но совершенно нереальной. Во-
первых, будет очень сложно отделить деятельность отца от Мориямы, что еще сложнее —
объяснить, как вся система работала, пока он сидел в тюрьме. Если же ФБР возьмут
«Мясника», он непременно расскажет им все о своем любимом сыночке. А бегать от них
куда сложнее, чем от полиции. В любом случае, бег не входил в планы Натаниэля,
поэтому приходилось слать федералов лесом. Можно, конечно, попытаться выцыганить
сделку… но тогда хрен ему, а не месть, а оставлять все так, как есть — не вариант.
Звонок дяде Стюарту. Нат с легкостью мог это сделать. Один звонок, одна просьба, и
его заберут отсюда навсегда, спрячут и… он навечно превратится в призрака, который
лишится настоящей жизни. Его запихнут в какую-нибудь дыру, окружив охраной, и Нат
потеряет все, что имел: братьев, семью, лисов, экси, университет и… и Эндрю. Он не
мог потерять это. Не мог потерять все это. Лучше умереть. К черту бег, страхи и
инстинкт самосохранения. Он не уйдет. Он не сбежит. Он вернется. Он обещал.
Из мыслей Ната вырвала остановка. Мотор заглох, а где-то вдалеке, за пределами

наушников и музыки, раздался голос Ваймака, гнавший всю команду на воздух для
недолгого перерыва. Ники одобрительно загудел, разбудил завалившихся в кучу Аарона
и Кевина, чтобы закупиться провизией, тогда как Элисон и Сет зло заворочались,
протестуя против звуков. Шумно выдохнув, рыжий перевел взгляд на часы, прикидывая,
сколько они спали. Вероятнее всего, Эндрю требовался перекур, да и сам Нат был бы
не против сигареты и, наверное, даже какой-то еды. Очень осторожно и плавно он
несильно надавил на ногу блондина там, где они уже и так соприкасались, а потом
слегка потер. Миньярд дернулся, но не вскочил с места, его лишь слегка передернуло,
после чего он тут же распахнул глаза, вперив взгляд в парня напротив. Вероятно,
тревогу смягчило то, что прикосновение было до этого, а так же не было рваным или
резким.
— Чего тебе? — Эндрю стянул наушники, выглядя как старший ребенок, которому
наскучил младший.
— Остановка. Перекур и еда?
— Ты просто не можешь сидеть на месте, да? — голкипер закатил глаза, поднимаясь на

ноги и разминая спину.
— Я лишь предложил, — заметил Нат, также вставая. — Так да или нет?
— Это мой вопрос, а не твой.
— Жадина, — рыжий усмехнулся, а потом скосил глаза на почти опустевший автобус.

Последним был Ваймак, и то он уже уходил. — Да или нет, Дрю?
— Хм, — Эндрю шагнул вплотную к нему и потянул за подбородок, внимательно

всматриваясь в лицо. — Что не так, наркоман? — он не знал точно, что ищет, но
просто чувствовал, что что-то не так, что-то изменилось. Это ощущение было почти
незаметным, как пыль на кончиках пальцев.
— С чего ты это взял? — Нат с вызовом вскинул бровь, старательно заглушая растущую
в груди панику. Нет, он просто не может дать Эндрю увидеть!
— Вижу. И уверен, если буду считать твой пульс, он будет зашкаливать.
— Волнуюсь перед игрой, — по сути это была даже правда. Нат волновался перед игрой,
потому что знал, что будет после нее.
— Интересно, почему я тебе не верю?
— Ты сегодня слишком подозрительный. И, наверное, тебя, как и всегда, страшно

раздражает то, какое сильное влияние на меня может оказывать этот «дурацкий вид
спорта», — Нат весело улыбнулся, склонив голову набок. — Или я не прав?
— Раздражаешь меня ты. Постоянно, — Эндрю говорил это с таким ровным лицом и таким
уверенным голосом, что Веснински, наверное, мог бы и поверить. Если бы не знал его,
если бы не чувствовал прикосновение на своем лице и если бы не услышал следующий
вопрос. — Да или нет?
— Да.
Это был просто поцелуй. Без ярости или безумного напора, без какого-либо шума или
спешки. Просто поцелуй. Но он был настолько желанным и нужным, что Нат еле сдержал
стон. Он хотел всего этого. На постоянной основе. В своей жизни, а не в последние
секунды. Нат хотел вот такого Эндрю. Слегка ленивого, с первого взгляда делающего
одолжение, но на деле желающего этих касаний не меньше. Он хотел снова оказаться на
их подоконнике с кофе и одной сигаретой на двоих в руках, хотел задать вопрос, а
потом потянуть Миньярда на себя, чтобы тот чуть ли не падал ему на грудь, из опоры
имея лишь стену за спиной рыжего и плечо, на котором под толстовкой был ожог от
утюга. Нат хотел снова поехать в Колумбию. Вдвоем или со всеми — не важно. Хотя…
Лучше вдвоем. Он хотел еще больше времени только с Эндрю, пусть это и было
эгоистично. Какой же он все-таки слабак… Но с Миньярдом он был готов признать себя
слабаком, был готов отступить от штурвала корабля и отдать бразды правления в чужие
руки. Он доверял и был спокоен.
— Перекур, — Нат отстранился первым. Потому что пальцы кололо от желания спуститься
вниз от мягких светлых волос, возможно, очертить изгибы позвонков… Но это было
делать категорически нельзя. Как бы ни хотелось. Как бы мало времени не было. Даже
если никогда…
***
Когда они подъехали к стадиону, лисы уже наверстали упущенный сон и даже отдохнули
больше обычного. Кевин еще час назад завел свою шарманку о команде противников, Жан
вставлял свои пять копеек, непременно цапаясь с Сетом или Аароном, пока в дело не
вступал или приказной тон Дэн, или ласковый говор Рене. Ната Дэй не трогал, потому
что знал, что тот и так все давным-давно вызубрил, а Эндрю… спал. Точнее, делал
вид, что спит. И трогать его сейчас было опасно. Поэтому его и оставили в покое.
Высыпавшись из автобуса и подхватив свои сумки и снаряжение, спортсмены двинулись в

сторону входа, где их уже поджидали репортеры. Дорогу расчищали Мэтт на пару с
Сетом, помогал и Ники, тогда как Кевин и Жан были чуть позади, готовые отмахиваться
и отбиваться от чужих вопросов. За ними по пятам плелся Аарон, потом девочки, а Нат
и Эндрю завершали сие шествие, пристально сканируя всех взглядом. Это было их
привычное построение, пока Веснински не услышал, как девушка за спиной выкрикнула
его имя. Она не была единственной, но ее голос рыжий узнал в ту же секунду. Резко
обернувшись, он нашел ее глазами. Она успешно пробиралась сквозь толпу, и, наконец
выпутавшись из моря тел, рванула к нему. Будь это какая-то фанатка, Нат бы просто
отступил, увернулся от соприкосновения и попросил бы больше так не делать, но это
был другой случай. Сумка слетела с его плеча, как что-то совершенно ненужное, а
ноги сами понесли вперед. Секунда, и вот со сдавленным всхлипом девушка уже повисла
у него на шее, оплела ногами талию, тогда как он сам крепко прижал ее к себе,
уткнувшись в изгиб шеи и вдыхая знакомый аромат духов.
— Нат…
— Лив, — он выдохнул в ее кожу, зажмурив глаза. Малкольм была жива, могла ходить
сама. Отец и остальные ничего ей не сделали. — Мартышка, ты в порядке? Цела? —
хрипло шептал он, даже не пытаясь оторвать подругу от себя, лишь сжимая крепче,
наплевав на то, что репортеры уже делают снимки и засыпают их вопросами.
— Пара трещин, ерунда…
— Ты уедешь, поняла меня? Не смей оставаться. Отвези меня, а потом уходи. Стюарт
позаботится о тебе. Я не позволю тебе так глупо умереть.
— Вместе до конца. Мы поклялись в детстве, — качнула головой девушка, вжимаясь в

его плечо. — Я тебя не брошу, понял меня?
— Нат! — от рокота голоса Ваймака они вздрогнули, но Лив и не подумала отпустить

друга, тогда как тот еще больше укутал ее в свои руки, словно скрывая от чужих
глаз. — Какого?!. Оливия?.. Так, к черту, какое бы прекрасное романтическое
воссоединение у вас тут не происходило, разошлись по углам. У нас игра, и!..
— Я была бы очень рада, если воссоединение было романтическим, — перебила его

Малкольм, без особого удовольствия опускаясь на землю, но даже не думая
выпутываться из объятий. — Увы, я просто пришла посмотреть на его игру. Все никак
не выпадало случая, а тут как раз была неподалеку.
— Тогда брысь на трибуны, — махнул рукой тренер. — Все, давай-давай, кыш.
— Нат?
— Поговорим после игры, — кивнул он, неохотно отпуская девушку от себя. Рыжий уже
почти отошел от нее, как вдруг Лив схватила его за руку и крепко сжала:
— Не смотри в глаза, — на китайском прошептала она, и сердце Веснински ушло в

пятки. Эта была их кодовая фраза в детстве: «Не смотри в глаза» — что значило, что
кто-то из старших поблизости и жаждет крови.
Нат попытался снова заговорить с подругой, но она попросту ускользнула, слилась с

толпой, тогда как ее место заняли журналисты, жаждавшие подробностей. А парню было
плевать. Он эхом слышал слова Лив, перед глазами плясали воспоминания, а старые
шрамы начали скулить от фантомной боли. Надо уходить, срочно, прочь отсюда, с чужих
глаз. Прочь с глаз Эндрю, который уже подозрительно прищурился и приблизился на
шаг. Задушить в себе чувства, замереть на мгновенье, позволяя всему этому утонуть
внутри, а потом вскинуть голову и широко и уверенно улыбнуться, чтобы двигаться
вперед. Только вперед. Не оборачиваться, не смотреть на репортеров, не отвечать на
вопросы. Нат слушал стук крови в висках и шел вперед, к полю, к своей последней
игре в этой жизни, к своему концу. Но он не боялся. Такого одолжения он отцу
никогда не окажет. Ни за что. И если он выживет, если он и правда сможет, он
заставит каждого, кто хоть чуть-чуть причастен к этому, заплатить. Он закопает их в
могилах, что были вырыты для него самого.
Натаниэль первым вошел в раздевалку и уже даже стянул толстовку и футболку, когда
комната погрузилась в гул команды. Кевин и Жан переругивались друг с другом, Ники
цапался с Сетом, изредка их разнимал Аарон. Мэтт же на все это фыркал и, как и
пятый номер, влезал между двумя драчунами. Только Эндрю молчал. Совсем. Он не
произносил ни слова, на что никто особо не обращал внимания, ведь голкипер, мягко
говоря, не был общительным человеком, но только Нат заметил то, как внимательно
острые золотые глаза следили за ним самим.
— Ты остаешься здесь, — хрипло на русском сказал Эндрю, проходя мимо.
На мгновенье сердце Веснински ушло в пятки, но уже через секунду он заставил себя
выдохнуть и кивнуть, сев на лавку, чтобы сделать вид, что проверяет клюшку. Блондин
не мог узнать или догадаться, просто невозможно. Вероятно, он лишь что-то
подозревает и хочет докопаться до правды. И Нат позволит ему это. Он дождется, пока
остальные выйдут, дверь закроется, а Эндрю нависнет над ним, крепко ухватив за
подбородок, подняв лицо к себе.
— Я тебя вижу, — тихо сказал блондин, смягчая хватку. — Дай протянуть руку.
От этой фразы все внутри Натаниэля болезненно сжалось, и он еле сдержал гримасу на
лице, продолжая смотреть в такие уже родные светлые карие глаза. Он правда хотел
сказать, поделиться, опереться на Эндрю и отдать себя в его крепкие руки, которые,
Нат знал, обязательно удержат его. Как же ему хотелось навсегда остаться в этой
безопасности Миньярда…
— Все в порядке, Дрю, — он мягко улыбнулся. — Просто чувствую, что еще чуть-чуть и
мы правда добьемся своего и… — не врать, не врать, ни в коем случае не врать! —
Переживаю, что все сорвется в последний момент.
— Не верю.
— Что мне нужно сделать, чтобы ты поверил? — это и правда был важный, очень важный
вопрос, потому что Нат нуждался в этом, как ни в чем другом. Он нуждался в знании,
что Эндрю в безопасности вместе с остальными лисами.
— Не знаю.
***
Они вышли на разминку на поле, окруженные аплодисментами и криками болельщиков.

Окинув взглядом корт, Нат криво усмехнулся, чувствуя, как эйфория и предвкушение
растекаются по его телу. Пока он не нашел глазами Лив. Пока он не увидел, кто сидит
рядом с ней. Он почти не изменился за те годы, что Натаниэль его не видел. Может,
появились новые морщины, но с такого расстояния младший этого не видел. Натан сидел
прямо рядом с девушкой, а по правую руку от него Лола, Ромеро и Джексон. Они сидели
там, надменно глядя на него с высоты. Поймав взгляд сына, Натан встал, расправив
плечи, а его губы растянулись в широкой улыбке, той самой, от которой колени
дрожали, а голос угасал, не родившись. Но, к своему удивлению, Натаниэль не испытал
этих чувств. Только глухую ярость и ненависть. Он ненавидел своего отца, он желал
ему смерти, мечтал убить собственными руками. И это было прекрасное чувство, не
испорченное страхом или пресмыканием. Нат чувствовал собственную силу,
пульсировавшую в каждой его вене, в каждой артерии, сочившуюся из пор, сиявшую в
глазах. И, видимо, Натан тоже это почувствовал. Он приглушенно рассмеялся и, кивнув
сыну, двинулся прочь с трибун, уводя за собой и троих подопечных.
— Нат? — парень резко обернулся на обеспокоенный голос Жана.
— Ничего страшного, — искренне ответил Веснински, больше даже не пытаясь убедить

себя. В его отце не было ничего страшного. Он человек. И он слабее, чем его сын,
пусть и не догадывается об этом. — Давай, у нас сегодня много работы.
— Мне показалось или?..
— Или что? — Нат сделал самое удивленное лицо из тех, что было в его арсенале.
— Там был твой отец.
— Если бы там и правда был он, думаешь, я бы вел себя так спокойно? — рыжий
приглушенно рассмеялся, а потом обнял брата за плечи. — Давай, багет, разомнемся, а
то от Кева получим по башке.
Впервые за весь сезон Нат вышел в стартовом составе нападающим. Он выпросил у

Ваймака возможность отстоять на поле всю игру и… Никто об этом не пожалел. Дьявол,
сорвавшийся с цепи, был безумен. Никогда раньше он не двигался так быстро, не
отдавал пасы так точно и не бил так сильно, пробивая любую защиту. Кажется, даже
Кевин был в шоке от игры брата. Но Нат не обращал ни на что внимания. Он словно был
в эйфории, дышал одной игрой, этим будоражащим кровь чувством, не обращая никакого
внимания на усталость или нехватку кислорода от участившегося дыхания. Он летал,
парил, он был свободен, как никогда. Наверное, со стороны он походил на безумца. Ну
и пусть. Он был счастлив, чертовски счастлив сейчас, стоя на одном поле с братьями
и Эндрю, со всеми лисами, со своей семьей. И плевать на то, что он умрет. Это будет
не сейчас. Сейчас он — дьявол экси, сейчас он — свободный ветер.
Пас Кевина, мяч попал прямо в клюшку. Нат сделал несколько шагов, ловко увернулся
от защитника, оборачиваясь вокруг свей оси и, не останавливая кручения, ударил по
воротам, которые в ту же секунду вспыхнули алым и зазвенели. Рев толпы, улюлюканье
Ники где-то за спиной, радостный короткий крик Кевина, свист лисов из-за оргстекла
— все это опьяняло, позволяло парить, почти не чувствуя пола. Позволяло жить. Он
живой. Он всегда будет таким. Здесь.
Эндрю стоял на воротах и… почти отказывался верить в то, что видел. Это была
безумная игра. Нат не был дьяволом, как на той игре с медведями, нет, это было что-
то другое. Он играл, как в последний раз. Его переполняли эмоции, он носился, как
заведенный, радуясь каждому очку так, будто они выиграли чемпионат. Нат казался
живее, чем когда-либо. И то, как он повис на плечах братьев после финальной сирены…
Никогда раньше он не казался таким счастливым, почти светящимся изнутри.
***
Уставшие, но невероятно довольные лисы начали подтягиваться в комнату отдыха, чтобы

после двинуться в обратный путь. Нат закончил одним из последних, остались только
братья, и, подхватив свою спортивную сумку, он выскользнул в коридор, где его уже
ждала Лив. Девушка окинула его тоскливым взглядом и хотела было уже двинуться на
выход, но Веснински поймал ее за руку и потянул в противоположную сторону.
— Что ты творишь?! — зашипела она. — Нам надо…
— Ебал я все это. Если не скажу, что ухожу, они поднимут шум, — прорычал рыжий,
ведя ее в сторону комнаты отдыха. — И у меня есть для тебя маленькое задание,
которое даст нам время. Держи. Незаметно подложишь Ники, когда он полезет
обниматься, — он сунул ей что-то в карман куртки. — И, Лив, максимально незаметно,
ясно?
— Ты же понимаешь, что, даже если выберешься, не сможешь вернуться? — тихо спросила

она, когда Веснински уже почти открыл дверь, кивнув на просьбу-приказ.
— Уверена? — он хитро улыбнулся, стараясь соврать скорее себе, чем подруге, после
чего вошел. — Тренер, я!..
— Нат, нет! — оборвал его Дэвид, даже не выслушав. — Чего бы ты там от меня не
хотел, катись лесом, я серьезно!
— Но я отлично сыграл сегодня, — возмутился парень, прислоняясь спиной к стене.
— Лив, я требую новую порцию позорных историй! — выкрикнул Ники со своего места.
Девушка тут же широко улыбнулась, нырнув к нему, крепко обнимая. — Я тоже рад тебя
видеть, — рассмеялся Хэммик, зажмурившись. — Ну так и?
— Лив, ни единого чертового слова! — предупредил Веснински, на что девушка лишь

отмахнулась, показав ему язык. — Тренер, эта маленькая зараза хочет меня утащить на
денек-другой. Можно?
— Какая я тебе маленькая?! — возмутилась брюнетка. — Я старше и выше!
— Но это не отменяет факта того, что ты маленькая, — пожал плечами Аарон.
— А это, собственно, кто? — хмуро спросил Сет, скрестив руки на груди.

— Это долгая история. Чтобы тебе было проще, моя подруга, — отмахнулся Нат. — Ну
так что, тренер? — рыжий делал все возможное, чтобы удерживать на лице эту маску
легкости и веселья, всеми силами избегая смотреть прямо в глаза Эндрю, как бы
сильно ему этого не хотелось. Так он прощался. Этой улыбкой и словами, которые лисы
никогда не поймут, этой открытостью, благодаря за все. Он не сможет уйти молча,
ничего не сказав. Он должен хотя бы посмотреть на них…
— Катись уже, — отмахнулся Ваймак. — Но чтобы в понедельник был, понял меня?!
— Вас сложно не понять, — рассмеялся Нат и махнул рукой Лив, которая тут же отлипла
от Ники, которому шептала что-то на ухо, и поспешила на выход. — Ладно, увидимся,
ребят, — он отсалютовал им двумя пальцами и уже почти вышел, когда почувствовал на
своей спине внимательный взгляд карих глаз. К черту! — Кстати, Эндрю, — Нат
обернулся, пятясь к выходу, засунув руки в карманы куртки, лучезарно и искренне
улыбаясь, — ты потрясающий, ты в курсе? — он закусил губу, а потом добавил по-
русски: — Спасибо, что ты есть.
Голкипер, развалившийся в кресле, тупо моргнул, не до конца осознавая смысл

сказанных слов, тогда как остальные лисы, кажется, просто были выбиты из реальности
этой легкой, но такой яркой фразой. Весь яд и язвительность Эндрю просто
испарились, оставив разум совершенно пустым. Нат не имел права говорить это так
просто, словно невзначай, словно это было чем-то обыденным. Но когда Миньярд вернул
себе контроль над сознанием и собственным телом, дверной проем был уже пуст, а по
ушам ударил раздосадованный стон Ники и радостное улюлюканье Элисон, которая
требовала свой выигрыш. Все, вроде бы, было нормально, но тревожное чувство не
давало блондину покоя, переворачивалось с бока на бок, елозило и шипело, поэтому он
лихорадочно начал делать то, что умел лучше всего — сопоставлять факты. Утром Нат
завис в комнате, но Эндрю списал это на недосып. Потом то его странное желание
спонтанно поцеловать блондина в автобусе, очень, слишком эмоциональная встреча с
Лив, странное поведение на поле, почти граничившее с безумием, а теперь это.
Веснински не был показушником в этом смысле, он бы никогда не вынес то, что
происходило между ними, на созерцание всей команды без повода, просто так, от
нечего делать. Кто угодно, но не Нат. Значит, повод был. Значит, он не мог сказать
это иначе. Или категорически не хотел.
«Что не так? Что ты мне не рассказал? Что произошло? Нат, что не так?.. Что?!» — но
ответа не было. Эндрю попросту не понимал, что происходит, он не контролировал
ситуацию, от чего его пульс участился, а дыхание стало поверхностным. Он должен был
думать, вспоминать, сопоставлять факты. Быстрее, быстрее, быстрее… пока не поздно.
Возможно, все это началось не сегодня? Возможно, те звоночки, что Эндрю принимал за
проявление травм, на деле были чем-то иным? Когда? Когда все началось?! Думай,
думай, думай… «Звонок. Тот звонок, когда мы были на крыше после матча в феврале», —
осенило голкипера, а все звуки вокруг превратились в белый шум, тогда он сам
оказался в своих воспоминаниях. «Его день рождения, после которого он исчез на
четыре дня», — время начало ускоряться, а перед глазами мелькали воспоминания.
Странное поведение Ната, его отстранённость, а потом тот умоляющий и обожающий
взгляд. Снова крыша, снова разговор. Надежда на искреннюю ненависть и снова тишина.
А потом корт и стычка с Кевином и… Все началось с того звонка. Он был от Лолы,
подчиненной отца Ната, от матери Лив…
Эндрю моргнул, а все его тело покрылось льдом. Этого просто не могло быть. Нет. Нат
бы рассказал ему. Ведь рассказал бы?! Выхватив телефон, подрагивающими пальцами
Миньярд пробил имя и… чуть не выронил смартфон. Потому что Натан Веснински уже был
на свободе. «Не рассказал бы», — горько усмехнулся Эндрю в собственных мыслях, но
ему тут же ответил Нат. Он ответил еще тогда на крыше: «Просто, если он увидит, как
я смотрю на тебя, ты пострадаешь. Он убьет меня через тебя. А этого я допустить ну
никак не могу. Прости меня, Дрю». Он не заметил вовремя… Даже сегодня, когда он
спрашивал Ната, что не так, этот идиот отвечал. Нат ведь давал ему ответы, но Эндрю
все еще не научился распутывать их до конца, делать это в срок, пока не становилось
поздно.
========== Глава 27 - Я поеду домой, ладно? ==========
— Куртка, — щелкнула пальцами Лив, когда они трусцой приблизились к дверям на выход
из стадиона.
— Ненавижу все это… — прошептал Нат, но заставил себя снять яркую оранжевую куртку
с цифрой 11 и своей фамилией на спине. — Не смей выбрасывать, — он свернул одежду,
вывернув наизнанку, и кинул в угол. — Оставила?
— Обижаешь.
— Тогда уходим и побыстрее, — Веснински натянул на свои яркие, слишком узнаваемые,

рыжие волосы капюшон черной толстовки, и они выскользнули наружу.
К счастью, у стадиона бурлила толпа, в которой было несложно затеряться, если ты не

облачен в спортивную форму игрока экси. Тенями проскользнув через это безумие, они
пробрались к машине и юркнули внутрь. Сев на пассажирское сидение, Нат недовольно
поморщился. В этом мире был только один человек, которого он не просто терпел, но и
был рад видеть за рулем, и это определенно была не Лив, но особо большого выбора у
парня не было. Стоило дверям закрыться, как девушка тут же вдавила педаль газа,
срываясь с места. Впереди у них было 4 часа дороги по шоссе и, судя по всему, в
тишине, потому что говорить не хотелось. Отвернувшись к окну, Нат постарался
сосредоточиться на себе, на подготовке ко встрече с отцом, которого видел совсем
недавно. Тогда, на поле, он, к собственному удивлению, не испугался, но сможет ли
его разум, а тем более тело отреагировать так же, когда Натан встанет рядом, когда
он прикоснется к нему? Натаниэль хотел в это верить, хотел верить всей душой, если
таковая у него вообще была, если она не прогнила и не сгорела за годы в аду.
Единственное, что заставляло верить в это — небольшой неровный кусочек железа в
сжатом кулаке. Он верил. Хотел верить изо всех сил. Эндрю всегда говорил, что сам
убьет его. Что у него приоритет. «Господи, если ты есть, пожалуйста, я прошу тебя,
услышь меня хотя бы раз, пусть он будет прав. Пусть у него будет приоритет на мою
жизнь», — мысленно шептал Нат, все сильнее и сильнее стискивая ключ в руке.
— Мы сделаем остановку посередине, — хриплый голос Малкольм выдернул парня из его

мыслей. — Он сказал, что не хочет видеть тебя в грязных тряпках. Костюм сзади.
— Кто выбирал?
— Взяла из твоих.
— Пойдет, — Нат откинулся на спинку кресла. — Как думаешь, я переживу сегодняшнюю

ночь?
— Честно? — в голосе Лив проскользнули истеричные нотки. — Я мечусь между тем,

чтобы пожелать тебе пережить эту ночь, и между пожеланием безболезненной смерти.
Боюсь, если переживешь, ад будет длиться куда дольше, а если нет… это хотя бы будет
быстро.
— Спасибо, умеешь поддержать.
— Ты ведь не придумал, как выбраться, да?
— Не-а. Ни единой мысли, — Нат тихо рассмеялся, запрокинув голову. — Все варианты,
что я перебирал, ведут или в могилу, или в бега, или в тюрьму. А я хочу домой.
— Может, еще не поздно позвонить Ичиро и согласиться стать «Мясником»? — девушка

скосила глаза на друга, отмечая то, как напрягается каждая мышца его тела. — Нат, я
серьезно. Так ты сможешь жить. Будешь почти свободен. Все у твоих ног. Хочешь
играть в экси? Жить в Пальметто с этим блондинчиком? Пожалуйста! Да, замараешь
руки, но разве…
— Нет, — отрезал рыжий, передернув плечами, а ключ больнее впился в ладонь. — Я не

для этого рвал жопу столько лет, ясно? Я никогда не займу его место.
— Ты умрешь, Нат, — прошептала Лив. — Ты это понимаешь? Это не пуля и не удар. Это
конец. Насовсем.
— Думаешь, я этого не понимаю?! — вспыхнул Веснински, сдерживавший отчаяние вот уже

сколько дней. — Я это прекрасно понимаю! Но если ты нашла прелесть в этой жизни, то
я нет! Я лучше сдохну в этом ебаном подвале, чем соглашусь, поняла! Я не стану им!
Я не он! Ни за что!
— Тогда начинай думать еще активнее, потому что у тебя осталось около трех часов… —
она сильнее стиснула руль, сосредотачиваясь на дороге. — Наверное… я просто
завидую.
— Чему?
— Нат, ты нашел в себе силы жить по-другому. Ты нашел в себе силы, ты борешься. А я
нет. Я смирилась и приняла это.
— Если хочешь, ты можешь уйти. Сегодня. Я сказал тебе — уходи и…
— Только вот я не хочу, — одним резким движением Малкольм вывернула музыку на

минимум, словно та была навязчивой мухой. — Я не хочу, понимаешь? Мне… нравится эта
жизнь. Я зависима от этого адреналина, от власти. И я… вроде, я понимаю, что
смерти, наркотики, оружие — все это не хорошо, но это так привычно, что я… Я не
хочу это менять. У меня есть власть, сила. Я что-то значу. А кто я за пределами
этого мира? Я ничто. Никто. Меня не существует. Тогда зачем… Если я постараюсь,
если буду трудиться, я смогу устанавливать свои правила. Уже делаю это и…
— Давай сделку? — выпалил Нат, поворачиваясь к ней лицом. — Если оба выживем, если
убьем его… Империя будет твоей. Только твоей. Я отойду от дел и перепишу все на
тебя. Я организую все так, чтобы тебя признали. Но ты, в свою очередь,
проконтролируешь, чтобы все забыли о том, что я хоть как-то причастен к этому. Ты
сотрешь фамилию Веснински из истории нашего мира.
— Ты же понимаешь, что я все равно всегда приду тебе на помощь, да? — Лив тускло
улыбнулась, позволяя мыслям превратиться в мечты. В несбыточные, совершенно
невозможные, но такие манящие…
— Знаю, — Нат выдавил из себя улыбку. — Договорились? — он протянул ей мизинец, как

когда-то в детстве. — Сегодня только мы с тобой. Один на один против прошлого. Мы
справимся.
— Если переживем эту ночь, — Лив ухватилась мизинцем за его палец и оторвала глаза
от пустой дороги, — я сделаю все, что ты скажешь и что захочешь. Мы сделаем это.
— Идет, — они крепко переплели пальцы, а потом дернули. — Я не умру так просто, без
борьбы.
— Знаю. Я тоже. Выпускай дьявола, Нат. Увидимся с тобой завтра утром.
— Некого выпускать, Лив. Я и есть дьявол.

***
«Кстати, Эндрю, ты потрясающий, ты в курсе? Спасибо, что ты есть», — слова эхом

стучали в висках, но никак не утихали. «Потрясающий… Спасибо, что ты есть… Ты есть…
Спасибо… Потрясающий…» — снова и снова, заглушая все вокруг. Его кто-то звал? Эндрю
не знал. Он смотрел на экран собственного телефона, глядя на фотографию Натана
Веснински, отголоском сознания понимая, почему Нат каждый раз вздрагивал, когда его
сравнивали с отцом. Они были чертовски похожи внешне, но глаза отличались.
Совершенно разные. У Натана они были острыми, режущими, колючими и злыми, у
Натаниэля они были совсем другими. Эндрю это знал…
Черта с два! Дернувшись, Миньярд подскочил на ноги и дрожащими пальцами набрал

номер, подписанный как «Наркоман». Гудки пошли и… по комнате разнеслась мелодия. На
русском языке. Мелодия, которая могла стоять на телефоне только у одного человека.
Ники вздрогнул, начал копаться в карманах, но Эндрю этого не видел. Он слышал
только песню, впитывая в себя слова:
Я увидел тебя и действовал по инструкции

Собирал по крупинкам к сердцу тропинку
Лишь бы коснуться рук твоих
Так боялся, что не совпадем не сладим не склеимся
Но мы как две Лего детали
Походу совпали
Мы как конструктор Лего

Может быть построим
Чистую и светлую
Крепкую историю
Как конструктор Лего
Сжимаем ладони
Как детали по схеме
Мы друг другу подходим
Ники вывернул карманы куртки наизнанку и вытащил на свет два предмета. Две вещи,
которыми, Эндрю знал, Нат безмерно дорожил. Телефон, который звонил, и связка
ключей. За два шага он оказался рядом с кузеном и выхватил их из неровных рук.
Звонил… «Архангел». Вот как он был записан у Ната. Вот, кем он его видел… Дурак,
идиот, придурок… Пальцы сами стиснули ключи, а ноги сделали шаг назад. Прочь, прочь
от всех, прочь от этих глаз и шепчущих голосов. Нат ушел. Он ушел, защищая. Он
оставил то, что забирал даже тогда, после своего Дня Рождения. Дрожащими пальцами
Эндрю перебрал ключи. Феррари. Мазерати. Их Мазерати. Корт. Ключ от комнаты
монстров. От их комнаты и… Ключа от дома в Колумбии не было. Эндрю снова и снова
перебирал ключи, но ключа от дома не было. Нат снял его со связки и забрал с собой,
как последнюю ниточку, державшую его на плаву. Последнее, что говорило о том, что
все произошедшее реально. Что они есть. Нат еще надеялся на то, что сможет
вернуться. Самую капельку он верил в это. «Так будет куда проще распознать твой
труп», — сказал Миньярд незадолго до Рождества, швыряя эти ключи. Какая ирония
судьбы… Но Эндрю был не готов узнавать труп по ключу. Его труп по их ключу. Нет…
Нет, нет, нет…
— Кев, я тебя умоляю, оставь эту тираду до завтра, — застонал Жан, вошедший в
комнату на пару с братом. — Уверен, Нат… — оба бывших ворона замерли в дверях,
глядя на лисов, которые опасливо косились на Эндрю, походившего на привидение,
цеплявшееся за две единственные реальные вещи — ключи и телефон.
— Почему мне кажется, что что-то произошло, а мы пропустили? — почти шепотом

спросил Кевин.
— Мы бы тоже хотели узнать, — недовольно фыркнула Элисон, — но ваше ручное чудовище

позвонило Ники, а потом вцепилось в его телефон и ключи и…
— Это не мои! — встрял Хэммик.
— Это Ната, — не своим голосом ответил Моро, медленно приближаясь к голкиперу,

словно тот был активированной миной, а в руках держал кнопку спуска. — Эндрю, он
ушел с Лив, да? — все, что смог выдавить из себя блондин — рваный кивок. — Черт…
Блять, Нат, еблан ты тупоголовый! — лисы вздрогнули от взорвавшегося Жана, и даже
Рене отшатнулась. — Нужно звонить Стюарту. Срочно!
— Что, блять, происходит?! — Кевин дернул брата за руку, поворачивая к себе.
— Когда мы вышли на поле на разминку, мне показалось, что я увидел отца Ната,
уходившего с трибун, но Нат сказал, что я обознался. А теперь он ушел с Лив. И
оставил телефон и ключи. Пока нас с тобой здесь не было. Пораскинь мозгами! Он ушел
к нему!
— Он не самоубийца, — фыркнул Кевин, явно стараясь отрицать очевидное и обманывая

себя.
— Да?! Уверен?! — Жан швырнул свою сумку в угол, еле сдерживаясь от того, чтобы
ударить кого-то. — А если отец поставил ему условие, что, если он не придет, то
переубивает нас всех? Или будет убивать по очереди, по номерам, пока Нат не явится
сам? Как думаешь, что бы он сделал?!
— Сели! — рявкнул Ваймак, тут же оборвав спор. — Объяснили мне все ясно и понятно.
Почему у вас истерика и что такого ужасного в том, что Нат уехал со своей подругой,
которая помогла провернуть ему тот фокус?
— Он уехал к отцу. Его отец… опасный человек, — выдохнул Кевин, садясь на свободное
место рядом с Аароном, даже не обращая внимание на тяжесть веса севшего рядом
багета. — Он хочет убить Ната, потому что он посадил его в тюрьму и… еще за
некоторые вещи. И в полицию звонить не вариант. Потому что тогда Ната или посадят,
или убьют. При перестрелке или на электрическом стуле, не столь важно.
— И Морияме звонить не вариант, потому что дьявол свободен. Видимо, поэтому Натан и
вышел из тюрьмы, — добавил Жан. — Надо звонить его дяде, Стюарту. Он единственный,
кто может помочь.
— И он?.. — Дэн махнула рукой. — Ребят, мы не смыслим в делах мафии, да и про дядю
Нат никогда не говорил.
— Наверное, говорил, но мы могли просто не акцентировать на этом внимание, — пожал

плечами Мэтт. — Но вопрос актуальный. Кто он?
— Брат его матери. Весьма… влиятельный человек, — с натяжкой ответил француз. —

Только номера у нас нет. Он был только у Ната. И как он записан, мы тоже не знаем.
— В смысле? — Ваймак удивленно приподнял брови.
— У Ната на телефоне всегда стоял сложный пароль. Там слишком много слишком опасной
информации. А в его телефонной книжке черт ногу сломает. Клички, прозвища, коды,
расшифровку которых знает только он, — Жан удрученно покачал головой.
— А вам не кажется, что вы немного драматизируете? — скептически выгнув бровь

спросил Сет. — Ребят, без обид, но все это как-то перебор. Все-таки Нат его сын и…
— Больше половины шрамов на его теле оставил отец, — оборвал товарища по команде
Кевин. — Еще вопросы?
— Никаких разборок, — взмахнул руками Ваймак, предотвращая спор. — Давайте лучше
подумаем, что нам…
Эндрю не слушал. Он тупо смотрел на экран телефона, который держал в руках, на

заставке которого был закат. Через тяжелые зимние, почти черные тучи, пробивались
яркие длинные лучи солнца, окрасившие небо в пурпурные цвета. Фото было сделано на
крыше Пальметто. Он это знал не только потому, что узнал вид, а потому, что Нат
сделал эту фотографию при нем. Когда лежал на его коленях, куря сигарету, изредка
ловя губами короткие и мягкие поцелуи.
Переборов себя, Миньярд смахнул фотографию, открывая строку с паролем и… замер на

секунду, потому что там был только один вопрос: «Да или нет, Дрю?» Нат знал, что
его заберут сегодня, он планировал оставить здесь телефон, и он знал, что тот
попадет в руки к блондину. Нужно было лишь написать одно короткое слово из двух
букв. Не нужно было даже озвучивать это вслух, но все тело словно сковали тиски.
Простое слово. Но оно было таким важным… Стиснув зубы, Эндрю нажал на «д», а потом
на «а». Прошла секунда, другая, и наконец он ткнул на «ввод». Мгновенье, и он
увидел основную страницу с приложениями и мессенджерами, а на фоне… они двое сидят
на подоконнике и курят, глядя друг другу в глаза. Судя по плохому качеству,
обрезанным ногам Кевина и какому-то коричневому пятну, походившему на чьи-то волосы
— это была обрезанная фотография, но… она была важна для Ната. И дорога. Зайдя в
диалоги, Эндрю без труда нашел их с ним переписку и открыл. Только вот он не ожидал
увидеть вместо пустой строки огромное неотправленное сообщение:
«Привет, Дрю. Значит, я все-таки не успел придумать, как выкрутиться, и ушел с Лив?
Не очень хорошо. Но ведь это еще не конец, правильно? У меня еще есть время. Я
постараюсь. Я обещал, помнишь? А я всегда держу обещания. Но это ты и так знаешь. Я
хотел просто попросить тебя забрать лисов и ехать в Пальметто. Если выберусь, я все
равно поеду именно туда. Я поеду домой, ладно?
Глупо получилось. Знаешь, я правда постарался придумать, как выпутаться. Ты,

наверное, сейчас скажешь, что я идиот, должен был попросить помощи, но, нет, не
мог. Потому что тогда я бы втянул тебя во все это. А это, с вероятностью в
девяносто пять процентов, билет в один конец. Ты же любишь измерять все в
процентах?»
Эндрю читал и почти слышал приглушенный смех Ната, видел улыбку и смеющиеся голубые
глаза… Да, он видел. Он прекрасно их помнил.
«Видишь, я оптимист! Я как-то сказал тебе, что если уйду, то сделаю это молча.
Сделаю так, чтобы когда ты понял, было уже слишком поздно, но что-то мне
подсказывает, что у меня не получилось. Я таки открыл свой рот, верно? Уверен, ты
был в ярости. Но за это ты меня и ненавидишь, так что ничего нового.
Вообще, я не до конца понимаю, зачем пишу это. У меня слишком много слов для тебя,
которые я так и не сказал, но когда думаю, как их завернуть в буквы, почему-то не
выходит. Но я все равно попытаюсь, ладно? В этот раз ты не сможешь меня заткнуть.
Дрю, спасибо тебе за то, что ты есть, за то что ты существуешь. Ты — лучшее, что
было в моей жизни. Скажешь, что это ложь? Это не так. Ты — лучшее, что происходило
со мной. Ты дал мне то, что не смог никто. И я не знаю, смогу ли хоть когда-нибудь
отплатить. Ты дал мне дом, ты дал мне веру и уверенность, ты дал мне безопасность,
доверие и покой. Тот самый покой, которого я так хотел. Спасибо тебе за это. И
спасибо за то, что снова и снова собирал мои осколки. Знаешь, кажется, я начинаю
наконец понимать, кто я. Кто я на самом деле. Спасибо тебе за все. Ты
замечательный. Не слушай никого, кто пытается доказать обратное. Хотел бы я, чтобы
ты увидел себя моими глазами…
Надеюсь, процент ненависти все же опустился хотя бы до семидесяти. Я же… проиграл.
Я это признаю. Увидимся, Дрю. Мы еще обязательно увидимся».
И все. Конец. Эндрю не был готов к концу. Он был готов читать и читать. Без
остановки, часами напролет, лишь бы оттянуть этот момент, когда хрустальный мир
падает на брусчатку и рассыпается в ничто, а все тело начинает кровоточить, крича
от боли. Вот как на самом деле прощается дьявол… Нет. Это не дьявол. Это Нат. Так
прощался Нат. «Но он забрал ключ. Он сказал, что мы еще увидимся. Мы еще…» — Эндрю
скрутило изнутри. Надеяться… Он должен надеяться, но как же это сложно! Как Нат это
делал из раза в раз?! Как он верил в него и надеялся, что Эндрю появится из
ниоткуда чтобы подхватить его?! Как он это делал?! Как слепо доверял, вверяя себя в
чужие грубые руки?!
Карие глаза снова и снова бегали по строчкам, но буквы уже не складывались в слова.
Только мысли лихорадочно метались в сознании, замораживая тело. Глупый-глупый лис…
Из горла Эндрю вырвался судорожный вздох. Нужно просто чуть-чуть постараться и
поверить в Ната, поверить в то, что он справится со своим монстром так же, как
расправился с монстром из прошлого Эндрю. Он ведь смог… И сейчас сможет. Он ведь
сможет, правда? Как Эндрю хотелось в это верить. Но разум злорадствовал, прибивая
его к земле: «Никогда никого не подпускай к себе. Никогда. Все причиняют боль.
Всегда. И он тоже. Он такой же, как и все. Ты заигрался. Глупец. Ты сам во всем
виноват. Думал, что сможешь, думал, это тебе по силам. Ты ничего не можешь! Ты не
сдержал обещание! Ты снова облажался. Его забрали, а ты ничего не сделал!» Эндрю
хотел тряхнуть головой, хотел заглушить этот голос, но смог лишь зажмуриться и…
увидеть Ната. Они снова сидели на крыше. Эндрю устроился на его коленях, одна рука
была в густых, преступно спутавшихся рыжих волосах, а другая очерчивала контуры
изученных вдоль и поперек шрамов. На его губах было чужое теплое дыхание, а
напротив только светящиеся нежностью и восхищением голубые глаза. Глаза, в которые
он был готов смотреть всегда. И пусть весь мир горит синим пламенем. Были только
эти глаза, дарившие покой и безопасность. «Я не попросил тебя протянуть руку, Дрю»,
— прошептал Нат, мягко коснувшись кончиком носа его щеки. «Это мой мир. Не твой. Ты
не знаешь правил того мира. И я сделаю все, чтобы не узнал. Я сам ушел, но я
вернусь. Я обещал…».
Эндрю хотелось взвыть от этой безумной игры собственного разума, раздиравшего его
на части. Одна кричала убить в себе все, что еще было способно чувствовать, а
другая цеплялась за Ната, за их сделки и уговоры, за их обмены и решения. Они
привязались. Нет, не так. Они слились в одно целое, научились балансировать над
безднами, удерживая друг друга. И Эндрю не был готов так просто это отпустить. Он
просто не мог.
Не глядя на остальных, он с силой сжал корпус телефона и связку ключей, а потом

вышел прочь из этой душной и неожиданно слишком узкой комнаты. Ему нужно было
покурить. Покурить сигареты со вкусом карамели. А потом выпить чистый черный кофе.
Эндрю сунул ключи под повязки, поближе к ножу, который почти два года назад еще
принадлежал Нату, поближе к коже, а телефон стиснул в дрожащих пальцах. Он уже был
почти у двери, когда увидел комок слишком знакомой ткани. Опустившись на корточки,
Миньярд взял сверток и развернул. Его куртка. Куртка с фамилией «Веснински» и двумя
единицами. От нее пахло табаком, солью и хвоей. Все так же. А куртка Эндрю валялась
в сумке в той самой комнатушке, набитой лисами. Недолго думая, он завернулся в
ткань, вдыхая запах, а потом выскользнул на улицу. Плевать он хотел на ревущую
толпу и каких-то людей, которые пытались к нему подойти. Ему нужен был никотин со
вкусом карамели. И он его получил. Закрыв глаза, Эндрю позволил себе утонуть. В
этом запахе, во вкусе и ощущении, что кто-то стоит рядом с ним.
— Знаешь, во время зомби-апокалипсиса мы, по определению, будем в выигрышном

положении, — хмыкнул Нат, сидевший на крыше, поджав одно колено к груди. — Мы оба
просыпаемся от любого постороннего звука, умеем драться и привыкли выживать. Для
нас мир не сильно изменится.
— Тебя бы убили одним из первых, — хмыкнул Эндрю, выдыхая дым куда-то вверх.
— Почему?
— Ты же мученик. Поперся бы спасать всех и сразу.
— Все не настолько плохо, — Нат приглушенно рассмеялся и, сделав последнюю затяжку,

бросил сигарету вниз. — Я бы вернулся далеко не за всеми.
— За кем бы пошел?
— За Кевином и Жаном. Автоматом в сцепке с ними идут Джереми, Ваймак, за ним и

Эбби, думаю, Аарон и Ники, Рене, Лив… — он задумался, а потом усмехнулся. — Я бы
пошел за тобой, но, думаю, это бы не понадобилось. А ты? Пошел бы за мной?
— С чего бы? — Эндрю криво ухмыльнулся. — Ты у нас весь из себя самостоятельный.

Колупайся, как хочешь.
Конечно, он бы за ним пошел. Черт, конечно! Почему он не сказал этого? Почему не

говорил… стольких вещей, фыркая и ворча, скрывая все за своим извечным сарказмом?!
Нат заслуживал этих слов. Заслуживал, как никто другой. Эндрю медленно сполз по
стене вниз, упираясь лбом в колени.
Нужно было верить и надеяться. Блондин этого не умел. Разучился много лет назад. Он
пробовал это делать вместе с Натом. Маленькими шажками они продвигались вперед,
словно шли по тонкому льду. Нат всегда шел первым, постукивал по льду, прыгал на
нем, показывая, что здесь безопасно, а Эндрю шел следом, опасливо косясь на белые
прожилки на толстом слое замороженной воды. Но что теперь? Он должен пробежаться по
этому самому льду, упасть прямо на него посередине озера, веря в то, что тот не
треснет и не провалится прямо под ним, роняя в ледяную воду, которая обязательно
утянет его на самое дно, удушит и не позволит всплыть снова. Но дышать было тяжело
уже сейчас.
Эндрю облажался. И он не знал, в какой именно момент. Когда разрешил Кевину

остаться? Когда обратил внимание на Ната в ночь на стадионе? Когда заговорил с ним,
играя в правду? Когда примчался к дому Ваймака после одного звонка? Когда помогал
пережить ломку? Когда? Когда все стало так, как есть? Когда он стал так зависим,
что от одной мысли, что Нат не вернется, тело скручивало и выворачивало наизнанку?
Веснински нужен ему здесь и сейчас. Нужны его спокойные понимающие голубые глаза, в
которых не будет и капли жалости, наверное, нужно даже его прикосновение. Да, Эндрю
был бы не против. Он бы… Но Ната не было. Его не было. Он ушел, защищая их всех,
защищая Эндрю, прекрасно зная, чем это закончится, с вероятностью в девяносто пять
процентов. Нет, для блондина пять процентов — это слишком мало. Слишком, слишком,
слишком… С Натом не бывает нормально. С ним всегда всего слишком слишком. Может, в
этом и есть проблема? Может, проблема в их голоде и желании взять слишком много от
этой жизни? Взять то, что не предназначено для них? Может, они просто попытались
украсть чужое и теперь получали по заслугам?
— Эндрю, — Рене. Он узнал ее голос, но сил даже на то, чтобы поднять голову, у него
не было. — Эндрю, чтобы помочь Нату, нужно позвонить его дяде Стюарту. Ты сможешь
разблокировать телефон?
Ему хотелось рассмеяться. Неужели лисы думали, что если бы кто-то мог помочь, Нат
бы не обратился за этой помощью? Если бы что-то могло спасти его жизнь, если бы
могло помочь остаться, рыжий обязательно бы это сделал. В этом Эндрю был уверен.
Все, что он смог — поднять голову и с презрением посмотреть на мягкое опечаленное
лицо девушки, которая сидела перед ним на корточках, предусмотрительно даже не
пытаясь забрать телефон, который он сжимал в пальцах с такой силой, словно от этого
зависела жизнь рыжего придурка.
— Эндрю, мы должны хотя бы попытаться. Для нас он бы сделал все возможное. Мы

должны бороться.
Это было чертовски сложно, поверить, хотя бы попытаться. Может быть, Нат и правда
недооценил своего дядю? Пусть он и в Лондоне, но лететь где-то восемь часов… Может,
он сможет что-то сделать, даже находясь на другом конце океана? Нужно попытаться,
хотя бы попробовать…
Задеревеневшими пальцами Миньярд снова без труда разблокировал телефон, а потом

зашел в переписки, стараясь игнорировать собственное «имя». Он без труда
ориентировался в этом, на первый взгляд, новом пространстве, с легкостью
расшифровывая клички и прозвища, но нужного не нашел. Видимо, своему дяде Нат не
писал, а только звонил. Зайдя в контакты, Эндрю начал листать на удивление длинный
список. Багет, Королева драмы — Эндрю был уверен, что Кевин раньше был записан
иначе, потому что эту кличку ему дали уже в Пальметто — Энергетический дебил,
Радужное безумие, Вознесшаяся, ТОП-звезда, Броневичок, Кэп — это было даже как-то
скучно, очевидно же, что это Дэн — Дурачина активноагрессивный, Царь и бог,
Асклепия, Снотра — наверное, Би? — Эндрю даже не знал, что Веснински ей писал — и
многие многие другие, но ничего, что могло бы походить на прозвище для Стюарта.
Ничто особо не привлекало его внимания, пока он не увидел контакт, записанный, как
«Нянь». Зайдя, он посмотрел на номер, код которого определенно был Лондонским —
ноль двадцать. Не особо сильно задумываясь о разнице во времени, Эндрю нажал вызов.
— Натаниэль Абрам Веснински, я очень надеюсь, что причина веская, потому что я в
кои-то веки пытаюсь выспаться! — спустя секунд тридцать проворчал мужчина, взяв
трубку.
— Ната… нет, — хрипло ответил голкипер. Почему-то произносить это вслух оказалось
до безумия трудно.
— С кем я говорю? — тут же взбодрился Стюарт.
— Эндрю Миньярд.
— Миньярд, — эхом отозвался Хэтфорд, явно понимая, что за человек на другом конце.
— Как у тебя оказался телефон моего племянника, как ты его разблокировал и почему
звонишь мне?
— Он уехал к отцу, — только и смог сказать блондин.
У него не было сил на то, чтобы пересказывать всю историю. Он просто хотел домой.
Свернуться под одеялом, зажмурив глаза, и провалиться в воспоминания, а утром
обнаружить на противоположной кровати буйную рыжую голову. Это было бы просто
идеально. Он бы злился, страшно злился на Ната за то, что тот заставил его испытать
столько эмоций, но он прижал бы его к себе и никуда не отпускал, как что-то до
невозможности ценное, важное и безумно хрупкое.
— К отцу?.. Нет, он бы не… Уверен? — послышалось шелестение, хлопнула дверь.
— Да, — Эндрю прочистил горло, собирая всю силу воли в кулак, заставляя себя
говорить. — Он изменил пароль и… Он бы не оставил все…так. Он попрощался.
Несколько секунд Стюарт молчал. Он слушал тяжелое дыхание парня на том конце, как
можно быстрее складывая мозаику в своей голове. Нат уехал. Нат уехал и оставил свой
телефон, предварительно сменив пароль на тот, что смог отгадать или который знал
Эндрю Миньярд. Нат хотел, чтобы этот парень мог воспользоваться его телефоном.
Звонили не Кевин или Жан, а именно Эндрю Миньярд. Тот самый парень, которого Стюарт
почти год назад снял с таблеток, тот самый, ради которого Нат влез в неприятности и
при свидетелях убил человека, и, видимо, тот самый, ради которого он остался на
Рождество в Пальметто. Судя по всему, Эндрю Миньярд был важен. И именно для него
Нат, судя по всему, оставил след из хлебных крошек, уходя на верную смерть. Нат
ушел к отцу. Натан хотел смерти сына. Вероятнее всего, он не убьет сына сразу, но
нужно было спешить. Времени не так много. Но втягивать в это команду нельзя. Дети
вообще ни при чем.
— Собирайте свою команду и уезжайте обратно в Пальметто, — выдохнул Хэтфорд,

потирая лицо. — Спасибо, что позвонил. Я сообщу, если… — он запнулся, стараясь
подобрать слова. — Если что-то изменится.
— И все?
— Для вас все. Уверен, Нат не хотел бы, что бы вы во всем этом варились.
Возвращайтесь домой, а я постараюсь сделать все, чтобы вернуть своего племянника.
Кажется, Эндрю хотел спросить или сказать что-то еще, но в горле встал ком, не
позволявший даже вздохнуть, а даже если бы он и смог… Стюарт уже скинул вызов.
Осталась только тишина, нарушаемая короткими рваными гудками. Нет, конечно, были
еще и шум улицы, люди, машины, но все это было каким-то нереальным и далеким. Для
Эндрю существовали только эти гудки. Кажется, ничего необычного, но для голкипера
они гремели набатом, будто именно так звучал конец. Но что он мог сделать?
Сорваться и поехать в Балтимор? Конечно, по расплывчатым описаниям Ната, что он
давал ему за все это время, Миньярд мог попытаться найти нужный дом, мог постучать
в треклятую дверь, но что потом? Он не был дураком. Он тут ничем не поможет, если
не сделает хуже. А если он не в Балтиморе? Если он уехал к отцу, но тот решил
навестить и Ичиро в Нью-Йорке? Это бесполезно. Он бесполезен. Он ничтожество,
которое ни на что не способно.
Слова Ната все еще шумели в голове: «Просто, если он увидит, как я смотрю на тебя,
ты пострадаешь. Он убьет меня через тебя. А этого я допустить ну никак не могу». Ну
что за!.. Шумно выдохнув, Эндрю опустил руку с телефоном, закрыв глаза и стараясь
сосредоточиться… хоть на чем-то. Казалось, волны в открытом океане шатают его из
стороны в сторону, но нет даже намека на опору.
— Эндрю, — Рене. Он совсем про нее забыл, — что он сказал?
— Ехать в Пальметто.
— Что мы будем делать?
Он открыл глаза и посмотрел на собственные кроссовки. «Я хотел просто попросить

тебя забрать лисов и ехать в Пальметто. Если выберусь, я все равно поеду именно
туда. Я поеду домой, ладно?» — написал Нат в том треклятом сообщении. Значит,
домой?.. Но Эндрю не мог заставить себя сделать ни шага, словно он прирос к этому
месту. Он должен идти вперед, должен сесть в автобус и поехать в Пальметто, но
почему одна эта мысль ощущалась как предательство? Будто он сдается, отворачивается
и сжигает за собой все мосты? С силой он надавил на свое левое предплечье, на
повязку, под которой лежали чужие ключи и нож. Нет, он не сдается. Еще нет. Он
просто… доверяет Нату. Эндрю сможет это сделать. Сможет впустить кислород в легкие,
а потом сделать шаг вперед к автобусу лисов, чтобы потом в одиночестве сесть на
последний ряд, надеть наушники и, закрыв глаза, перенестись во времени в утро,
когда к его ногам прижималось чужое теплое тело.
— Я никуда не поеду без брата! — крик Кевина не дал Эндрю и шанса на мнимый и такой
лживый покой. — Эндрю, скажи им!
— Кевин, сядь! — Ваймак с силой надавил на плечо сына, стараясь посадить его, но
тот оттолкнул руку тренера и шагнул назад. — Мы сделали все, что могли, и Стюарт
сказал нам ехать обратно. Они помогут Нату и привезут его…
— Я его не брошу, ясно! Я никуда без него не поеду! Плевать я хотел на Стюарта и
все это дерьмо! Эндрю! — снова позвал Дэй, поворачиваясь к голкиперу и делая
несколько шагов вглубь автобуса. — Скажи им, черт возьми! Мы никуда не поедем!
«Я хотел просто попросить тебя забрать лисов и ехать в Пальметто. Если выберусь, я
все равно поеду именно туда. Я поеду домой, ладно?»
— Пальметто, — тихо отозвался Миньярд, сдергивая наушники. С каждым словом, и

своим, и чужим, сдерживаться и притворяться было все сложнее. И куртка Ната, в
которую он все еще был укутан, ничуть не помогала, пусть и создавала видимость.
Хотелось кричать, рвать и метать, делать хоть что-то, но Эндрю только закрывал
глаза, придавливал к коже ключи и вспоминал теплые ласкающие голубые глаза.
— Ты спятил?! Какое Пальметто! Блять, Эндрю, как ты можешь просто!.. — Кевин

всплеснул руками, показывая на голкипера, который сидел в той же позе, в какой ехал
сюда утром. — Он, блять, верил тебе! Как ты можешь такое говорить?!
— Кевин, не стоит, — Рене встала со своего места, заметив, с какой силой Эндрю
давит на левое предплечье. Да, он старался ощутить ключи, но там же лежал и нож
Ната. — Мы все переживаем за него, но ничего не можем сделать. Все, что нам
остается — ехать домой и ждать его там.
— Ждать чего?! Когда нас позовут на опознание?! — Кевин смерил девушку ненавидящим
взглядом, а потом ринулся на Миньярда, даже не заметив, как тот нервно вздрогнул от
его слов. — Отомри, блять! Кто орал на каждом углу, что все вокруг дебилы?! Так
придумай что-то! Он верил тебе! Он доверял тебе и помогал! Он защищал тебя!
— Захлопнись! — Эндрю сорвался с места и опрокинул Дэя на соседний ряд, приставив

нож к горлу.
«Он защищал тебя», — лисы даже не представляли, насколько. И это стало последней
каплей, поднявшей цунами в его душе. Нат ушел, Нат - гребаный мученик, которого об
этом никто не просил. Он просто принял решение. Он выбрал не себя, а лисов, жизнь,
Эндрю. Неужели Кевин и правда смел думать, что ему насрать?! Ему?! Человеку,
который видел и слышал больше, чем кто-либо из команды?! Желание причинить боль
окружающим взревело с новой силой и, к несчастью Кевина и остальных, рядом не было
человека, кто мог бы остановить его одной своей наглой и веселой ухмылкой. Сломать,
разорвать в клочья, выпустить своего монстра и дать ему наконец настоящей крови,
которой так не хватало. Спарринги и все прочее — это не то… Нет, он убьет. Свернет
кому-нибудь шею и!..
— Эндрю.
От этого голоса по телу Миньярда прошла дрожь, и он, сам того не понимая,
отшатнулся в сторону, безумными глазами ища его. Это ведь не могла быть шутка его
разума? Он просто не мог его слышать, если… Жан поднял телефон, показывая какое-то
видео, поставленное на паузу. Кажется, они сидели в общежитии на очередной ночи
кино и опять занимались какое-то фигней, а Нат устроился на подоконнике и, судя по
поднятой руке с лишней сигаретой, звал блондина присоединиться. Это случайно попало
на камеру, а голос записался и…
— Он не оценит, если ты покалечишь кого-то из нас, — тихо и, на удивление, спокойно

сказал Жан.
— Думаешь, мне не насрать?! — Эндрю провернул нож Ната и крепко сжал, но это ничуть
не испугало француза, тогда как Кевин, кряхтя, начал подниматься на ноги.
— Да ладно? — Моро скептически выгнул бровь, а потом закатил глаза, решив все же не
развивать эту тему, жалея непонятно кого из всех присутствующих. Возможно, самого
себя. — Почему мы должны возвращаться без него? Ты знаешь больше нас. Объясни.
— Он сам так сказал. Так что опустили свои задницы, тренер заводит автобус, и мы
едем, — Эндрю бросил полный ненависти взгляд на Дэя, а потом ушел на прежнее место,
на этот раз притянув одно колено к груди. — Он сам так сказал…
— Что ты знаешь?! — рявкнул Кевин, однако его тут же назад оттянул Жан, пихая в
руки Аарону, но голкипер и не думал отвечать. Он просто надел наушники, подключив
его к телефону Ната, и включил первый попавшийся плейлист.
Лисы цапались. Кевин, Ники и Дэн с Мэттом и Элисон отказывались уезжать без рыжего
безумия, тогда как Жан, Сет и Рене, наоборот, твердили о том, что нужно вернуться,
но… Эндрю было плевать. Он слушал музыку, откинувшись на окно, и старался дышать.
Просто дышать, потому что это должно было помочь ему верить и надеяться. Он так
думал. Он не знал, что еще могло помочь. Блондин цеплялся за телефон в своих руках,
массировал ключи под повязками, и это было все, что он мог сделать. И это было
таким глупым и бессмысленным, что хотелось взвыть. Он убьет Ната. Если даже
Веснински умрет, он воскресит его и убьет, а потом… воскресит снова и никуда не
отпустит.
Потому что теперь Нат был неотъемлемой частью его самого. Он стал воплощением
спокойствия и безопасности. Он был несбыточной мечтой, которую Эндрю каким-то
образом смог получить. И он хотел еще. И дело даже не в том, что Нат каким-то
образом умудрялся успокоить его одним своим взглядом, присутствием рядом. Плевать
Эндрю хотел на то, что о нем подумают, что снова будут шептать о его агрессии и
вспыльчивости за спиной. Нет. Изо всех сил он хотел верить в то, что снова сможет
чувствовать это. Чувствовать безопасность и защищенность, хотел снова подняться на
крышу не в одиночестве, хотел снова почувствовать эти горечь и сладость на чужом
языке, хотел снова и снова видеть эти светящиеся голубые глаза. Он хотел
чувствовать это. Покой. Тот самый покой, о котором в начале года говорил Нат.
Как же глупо… Сколько бы Эндрю ему не говорил принять руку, сколько бы не повторял
вытащить язык из задницы, Нат снова и снова словно старался доказать, что он
самостоятельный. В этом никто и не сомневался! Просто… Эндрю стянул волосы на
затылке и выдохнул спертый воздух из легких. Сколько прошло времени? Где он? Кто
он?.. Он один. Совсем. И почему-то это не радует и не успокаивает. Потому что
больше он не хотел быть один.
***
Натаниэль Веснински вернулся в отчий дом, который никогда таковым не был.

Прислонившись к капоту машины, он подрагивающей рукой вытащил пачку сигарет и
закурил. Горький дым заскользил в легкие, замедляя время. Нат курил, смотрел на
фасад особняка и с такой силой водил подушечкой большого пальца по контуру ключа,
что, казалось, вот-вот должна была пойти кровь. Но этого почему-то не происходило.
Мир не рушился, апокалипсис не случался, а он сам оставался стоять на месте. Лив
примостилась рядом, так же сверля взглядом белоснежный фасад. Вот за такими чистыми
стенами, большими высокими окнами и красивыми садами обычно и скрывается больше
всего тьмы. Но сейчас на крыльце… были люди. Натан, Лола и остальные уже ждали их.
Стояли, даже не торопя, прекрасно зная, что Натаниэль и Оливия сами покорно придут
к ним, сами выроют свои могилы и лягут в них, попросив закопать.
— Если переживем, снесу его к чертовой матери, — хмыкнул Веснински, выпуская

очередную порцию сизого дыма.
— Заманчиво. Может лучше сжечь? — Лив прижалась плечом к нему.

— Красиво должен гореть, — протянул парень. — Посмотрим. У нас будет время решить.
— Знаешь, чую, так или иначе, если наши сердца будут биться завтра на закате, мы
нажремся в стельку.
— Времени на это у нас не будет, — фыркнул Нат. — Тебе надо будет быстренько
вернуть все на круги своя, разобраться с бардаком, а я поеду домой.
— Домой? — Лив толкнула его в плечо, вынуждая посмотреть на нее. — А как же

обещание?!
— Бесспорно. Я никогда не отказываюсь от обещаний и держу данное слово, ты это

знаешь. Но оставаться здесь я не собираюсь. Мне нужно будет домой. Пусть даже
полудохлым, но я поеду туда. Я обещал.
— Очень уверенно звучит. Почему мне кажется, что ты что-то уже придумал?
— Тебе не кажется, — Нат зло усмехнулся, сделал последнюю затяжку, а потом бросил
окурок на щебень, даже не удосужившись затушить. — Пошли, а то нехорошо это —
опаздывать на собственную смерть.
Комментарий к Глава 27 - Я поеду домой, ладно?
Песня "Лего" - Ваня Дмитриенко
========== Глава 28 - Все несчастные семьи несчастны по-своему ==========
Говорят, что, когда ты умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. Нат не хотел
проверять, правда ли это, но сейчас, идя по гравийной дорожке к крыльцу дома, в
котором он родился и вырос, он и правда видел совсем иное. Он видел счастливые дни
вместе с братьями, когда они еще были детьми и знали, что такое безудержное веселье
без последствий. Он видел их первую игру против старших, когда они вчетвером
вырвали победу из лап взрослых игроков, а потом все вместе, вместе с Рико,
праздновали, поедая мороженое с фруктовой посыпкой. Нат вспоминал каждую улыбку
Жана и каждый приступ смеха Кевина, он вспоминал объятья лисов, их совместные
шумные вечера за алкоголем, фильмами и играми. И он вспоминал Эндрю. Каждый момент,
каждый поцелуй, взгляд и прикосновение. Пока Нат ехал сюда, думать о Миньярде было
больно, дыхание замирало, а ребра душительно сжимали легкие, но теперь было иначе.
Теперь была светлая тоска, печаль и нотка надежды с примесью остроты обещаний.
Натан смотрел на сына с превосходством, с победной улыбкой на губах, словно уже

доказал всем, что именно он здесь главный. Младший, медленно поднимаясь по
лестнице, почувствовал жгучее желание стереть эту улыбку с омерзительного лица. А
лучше уничтожить и человека. «Я сделаю это. Я убью его. Он всего лишь человек. Он
так же смертен, как и все», — мысленно повторял себе Натаниэль. Он должен был
остановиться на последней ступени, остановиться там и смотреть на отца снизу вверх,
запрокинув голову, но он бы не был собой, если бы преклонился. «Я справлюсь. Я
смогу. Я сильнее», — стиснув зубы, Нат сделал еще один шаг, вплотную подходя к
отцу, почти соприкасаясь грудью с чужим телом, а потом гордо вскинул голову,
уверено глядя в чужие глаза, которые были точно такими же, как и его собственные.
«Пора показать зубы», — сказал ему Эндрю еще до Рождества. Что ж, он покажет. Да
так, что больше никто не посмеет на него скалиться. Натан «Мясник»? Так пусть он
знает, что породил еще большее чудовище. Потому что в отличие от него, Натаниэлю не
были чужды эмоции. Он понимал людей, чувствовал их, наверное, даже слишком хорошо.
И это было его оружием. Это не слабость. Чувствовать, позволять себе чувствовать не
только себя, но и других — это сила.
— Ну здравствуй, младший, — Натан чуть вскинул подбородок, но это не произвело на

парня никакого эффекта.
Потому что больше в нем не было страха. Никакого. Он отказался от этого чувства,
когда бросил окурок на гравий. Потом, когда он выберется, когда убьет свой ночной
кошмар, он будет биться в истерике, он будет дрожать и задыхаться, но не сейчас.
Такого удовольствия он отцу не предоставит.
— Ты возмужал.
— А ты думал, что я навсегда останусь ребенком, которого ты можешь пинать и

швырять, как какую-то куклу? — Нат сложил руки в карманах, скептически выгнув
бровь. Да, все-таки отец и правда не понимает людей и сына. В костюме, в своем
костюме, сшитом на заказ, он чувствовал себя лишь сильнее. — Не прокатило, не
фартануло. Я вырос.
— Попридержи свой язык! — зашипела Лола, однако старшего Веснински дерзость сына
только рассмешила.
— Он просто боится. Смотри, как нахохлился. Прям воробей.
— Я лис и дьявол, а не воробей, — фыркнул Натаниэль и, окинув отца и его

подчиненных взглядом, закатил глаза. — И что за показуха, — толкнув Ромеро в плечо,
младший расчистил им с Лив путь и первым вошел внутрь. — Нас обязательно надо
покормить. Мы столько часов в дороге, а у меня еще игра была… Марисса, — он нашел
глазами гувернантку, которая сейчас стояла, понурив голову и в защитном рефлексе
ссутулив плечи, — все хорошо?
— Да, — женщина подняла взгляд на Натаниэля.
Как только отец был отправлен в тюрьму, дом полностью заняла Лив, а Марисса стала
главной, следя за порядком, организуя торжественные вечера и встречи. Она всегда
ходила с поднятой головой и расправленными плечами, чувствуя уважение к себе даже
со стороны хозяйки. Сейчас же ее было не узнать.
— У Вас найдется что-нибудь перекусить для меня? — Нат тепло улыбнулся, заглядывая
в болотные глаза.
— Стол уже накрыт.
— Как предусмотрительно и любезно, — парень зло усмехнулся, скосив глаза на Натана

и остальных, вошедших следом. — Сегодня у вас всех выходной. Отправляйтесь домой и
проведите время с семьей.
— Натаниэль, я…
— Увидимся завтра днем, Марисса, — парень сдержанно улыбнулся, а потом почтительно

склонил голову.
— Ты не имеешь права командовать в моем доме, — хмыкнул Натан.
— Это мой дом, — младший повернулся спиной к гувернантке, закрывая ее собой, с

вызовом глядя в лицо отцу. — Уже несколько лет я хозяин. Если бы ты хотел меня
убить, сделал бы это, не утруждался всем этим, — Нат неопределенно махнул рукой. —
Значит, тебе что-то от меня нужно. Что-то, что ты не смог получить от Лив, что-то,
что знаю я один. О, ну и, конечно, не будем забывать про показательную порку. Ты
ведь не можешь просто закрыть глаза на то, — Нат медленно подошел к отцу, а потом
оскалился, видя, как злоба просачивается сквозь маску надменности и брезгливости
того, кто породил его, — что я отобрал у тебя всё, — лицо Натана исказилось от
ненависти, губы скривились, а глаза сузились, тогда как младший усмехнулся, словно
хищник, почувствовавший запах крови. Да, язык — его лучшее оружие. — Полагаю, гости
уже прибыли.
— Ты забываешься, маленькое дерьмо, — зашипел старший, резко схватив сына за
глотку, сдавливая шею своими грубыми пальцами.
Старый страх пронзил кости, заставляя их мелко задрожать, а сердце ухнуть куда-то
вниз. «Нет, нет, нет… НЕТ! Убери от меня свои руки! Уйди! Отпусти!» — кричал
маленький Нат где-то внутри, но, стиснув кулаки, Натаниэль заставил себя лишь
захрипеть, напрягшись каждой мышцей своего тела, а потом со всей силы вонзить ногти
в открывшееся запястье, чтобы оторвать его от себя и дернуться назад. Натан коротко
рыкнул, глядя на кровавые полумесяцы, чтобы потом снова посмотреть на сына. Он
походил на загнанного зверя. Грудь тяжело вздымалась, глаза горели ненавистью,
губы, хватающие воздух, приоткрыты, а крылья носа раздуты. Натаниэль был готов к
бою, он не сдастся, не послушает собственное подсознание, кричавшее об опасности и
о том, что нужно бежать… Нет. Он не уйдет. Он сразится. Он вырвет свою жизнь из
чужих рук. Он больше никому не принадлежит, а прерогатива на убийство у Эндрю.
— Где твои манеры? — прохрипел младший, возвращая себе собственный голос, не

удосужившись даже потереть горло. — Тут дама, а нас ждет накрытый стол. Еще успеешь
поразвлечься, — выпрямившись, он одернул пиджак, расправляя плечи, беря себя самого
под контроль. Галантно приподняв локоть, Натаниэль безмолвно подозвал к себе Лив, а
потом, повернувшись к отцу спиной, двинулся в сторону столовой.
— Ты хотел сказать, дамы? — тихо спросила брюнетка, крепко вцепившись в его

предплечье.
— Называть Лолу дамой — оскорбление всех женщин, — достаточно громко, чтобы старшая
Малкольм точно услышала, ответил Натаниэль.
— Тебе так не терпится умереть? — Лив медленно опустилась на стул, который для нее
отодвинул друг.
— Нет, что ты, я лишь говорю правду. Как и всегда, — рыжий положил руку ей на плечо
и легонько сжал. — Ты превосходна.
Недолго думая, Нат занял место во главе стола прямо напротив отца. Если уж бросать
вызов, то до конца. Натаниэль никогда не был приверженцем полумер. Сегодняшний день
не будет исключением. Если это его последний день… Что ж, Натаниэль Абрам Веснински
будет сиять во всей своей красе, чтобы его помнили таким, какой он есть, а не
дрожащим от страха трусом. Он никогда им не был. Он другой.
Людей за столом было много. Даже слишком. И все они с нескрываемым интересом
наблюдали за обоими мужчинами, что по праву звали себя хозяевами Балтимора. Одного
из гостей звали Чан, и Натаниэль прекрасно знал, что тот — стукач, докладывавший
обо всем Морияме. Узнал он об этом совершенно случайно два года назад, когда сидел
в кабинете у Ичиро после очередной «работы» и краем глаза увидел имя звонившего
контакта, а потом услышал и сам разговор. Было даже смешно. Хотя, можно было бы
списать все на неопытность сына Кенго. Все же тогда он только вступал в силу. Но
Нат и Лив легко обернули это в свою пользу, давая Чану только ту информацию,
которую они хотели, чтобы якудзы знали.
— Все-таки ему интересно знать, как все пройдет, верно? — на японском пропел
младший, со сладкой улыбкой наблюдая за тем, как резко дергается мужчина в трех
стульях от него. — Не думал же ты, что умнее всех?
— Он шлет Вам свои наилучшие пожелания, — забормотал Чан, нервно глядя то на

младшего, то на старшего Веснински. — Надеется, что Вы…
— Ебал я твою брехню, — громко по-английски ответил Натаниэль, откинувшись на

спинку стула. — Я знаю, что твой хозяин лишь хочет как можно быстрее узнать, чем же
закончится этот день и то, из личных соображений. Передай ему, что я достану его
даже с того света и сдержу данное при последней встрече обещание.
— Как ты смеешь говорить в таком тоне! Помни свое место! — рявкнул Натан.
— О, я прекрасно знаю свое место, — хохотнул Натаниэль. — Или ты не знаешь? Неужели

твой дорогой господин не доверяет тебе? — парень скользнул взглядом по собравшимся,
отмечая недоверие на их лицах. — Лив, дорогая, как думаешь, пора сообщить им
прелестную новость?
— Полагаю, да, — промурлыкала девушка, лукаво улыбнувшись.
— Я больше не принадлежу клану Морияма! — громогласно провозгласил младший

Веснински, неотрывно глядя в глаза отцу. — Я свободен. Навсегда. Ото всех. Никто
больше не властен указывать мне, когда и что делать. Я не раб, — он выдержал паузу,
чувствуя, как холодная улыбка кривит лицо, — как ты.
Лицо Натана вытянулось от удивления, глаза распахнулись, а губы скривились.

Господи, Натаниэль был готов всю жизнь смотреть на это его выражение, если бы мог.
Но еще прекраснее был ропот среди сидевших за столом. Они начали сомневаться.
Сомневаться в том, что старший Веснински все еще имеет силу, что он не растерял
хватку, а решение о казни младшего разумно, раз старший не знает о таких важных
вещах. И, конечно, они теперь видели всю силу Натаниэля. Он смог сделать то, что не
мог никто до него. Плевать, что он выкупил Жана и Кевина, хоть это в свое время так
же привлекло внимание, нет, теперь он выкупил себя. А это было бесценно. Это было
доказательством его ума, доказательством его веса в обществе. Он встал выше отца.
Он не был простым подчиненным, нет, он был свободным, решившим занять это место. Он
не был Натаном, который много лет назад отдал свою территорию, лишь бы сохранить
свою шкуру. Все это лишь подтверждало, что Натаниэль сильнее, что он лучше, что он
и есть будущее. Яркое, дерзкое будущее, которое им никогда не сможет дать Натан,
который от силы проживет еще лет тридцать, тогда как у его сына впереди еще как
минимум пятьдесят лет.
— Ох, отец, — младший сокрушенно покачал головой, решив давить дальше, — ты и

правда не знал. Видимо, мой дорогой друг и правда решил, что наша с тобой встреча
лишь формальность, которая не изменит ничего от слова совсем.
— Если бы господин и правда был такого мнения о ситуации, — Натан шумно втянул
носом воздух, откидываясь на спинку стула и сбрасывая с лица все эмоции, — он бы
определенно не позволил этой встрече случится. Мы оба это знаем. Ты здесь только
для того, чтобы распутать весь тот клубок дерьма, что ты спутал, пока меня не было,
а потом умереть.
— Клубок дерьма? — переспросил Натаниэль. — Это ты о сложной структуре, которую я

выстроил, дабы избежать утечки информации, а так же для повышения дохода? — парень
хмыкнул, поддев вилкой кусок телятины. — Как жаль, что тебе не понравилось. Не
стесняйтесь, — обратился он уже ко всем собравшимся, — угощайтесь. В конце концов,
сегодня назначена моя казнь, а не ваша, — дождавшись, когда гости нерешительно
примутся за еду, Натаниэль кивнул. Ему нужно было время. Как можно больше времени.
— Я все хотел спросить, — вновь обратился он к отцу, — за что ты меня так
ненавидишь? Неужели я разочаровал тебя? Только посмотри. Ты ушел, оставил свою
империю, а я не просто сохранил ее, но и приумножил. Чем тебе не повод для
гордости?
— Гордости? — Натан приподнял брови, а потом расхохотался. Громко, гортанно,

хрипло, так, что его сын судорожно выдохнул, еле удерживая маску напускной легкости
и превосходства на лице. — Ты мое величайшее разочарование. Такой же, как и мать.
Мягкотелый, неженка, подбирающий любую раненую тварь с обочины.
— У нас с тобой и правда разный подход. Там, где ты выбираешь страх, я выбираю
уважение.
— Страх — самое сильное чувство. Ты — прямое тому доказательство, младший. Ты

можешь врать им всем, себе, но меня ты не обманешь. Я вижу твой страх.
— Правду говорят, что все счастливые семьи похожи друг на друга, — вздохнул
Натаниэль, закидывая в рот кусочек картофеля, решив даже не отрицать. — Зато все
несчастные семьи несчастны по-своему. Они все уникальны. Как и мы с тобой. Где еще
такое увидишь? Но, знаешь, я не хочу умирать. Сегодня не в настроении, — парень
развел руки в стороны, виновато опустив голову. — Возможно, мы сможем договориться?
— нет, не смогут. Никогда. А даже если и смогут, Натаниэль никогда не поверит слову
отца. Он не раз доказывал, что обещания для него лишь удобный рычаг давления, но не
безоговорочное решение. И все же он попытается выиграть время. Он должен
попытаться. Потому что он обещал. — Я дам тебе то, что ты хочешь, а ты меня
отпустишь. Как тебе сделка?
— Что бы ты не скрывал, я все равно получу это. Смысл мне сохранять тебе жизнь? Ты
как бельмо на глазу.
— Вы сами воспитывали нас, — подала голос Лив, подняв уверенный взгляд на Натана и
Лолу. — Вы знаете, что мы сильнее кого бы то ни было. То, что работает на других,
для нас будет не больше чем укус комара. Так почему бы не согласиться? Да и кто
продолжит ваше дело, если не мы. Или хотите отдать наш дом каким-то чужакам,
которых назначат Морияма? — девушка вскинула брови, а потом фыркнула. — Никто не
подчинится. Балтимор наш по праву. По крови. Мы заслужили то, что имеем.
— Не забывайся, девочка, — глухо пророкотал Натан. — Может ты и шлюха моего сына,

но не больше, — Лив прыснула, а сам Натаниэль сцедил улыбку в кулак, обменявшись
веселым взглядом с подругой. Ох, знал бы отец, насколько он не прав… Убил бы в ту
же секунду, так что пусть думает так. — Вы сами не добились ничего. Мы создали вас.
— Кланяемся в ноги, — кивнул Натаниэль.
— Ты все говоришь и говоришь… — Натан посмотрел в потолок, словно мог найти там
что-то, что ответило бы ему на вопросы, — будто ты и правда можешь что-то решать.
Но это не так. Ты не всесилен. И сегодня твоим песням придет конец.
— Ты прав только в одном. Человек смертен, — младший встал, отодвинув стул

настолько далеко, чтобы, чуть что, не споткнуться от него. — Но это только пол
беды. Плохо то, что иногда он внезапно смертен, — схватив нож для стейка, Натаниэль
метнул его в отца, и клинок вонзился прямо рядом с лицом, всего в нескольких
сантиметрах. — Вот в чем фокус. А ты точно такой же человек.
Натан медленно повернул голову к клинку, видя отражение собственных глаз в

отполированном серебре, тогда как на его губах растянулась улыбка. Подняв руку, он
одним резким движением вырвал прибор из деревянной спинки, взвешивая в руке,
разглядывая, словно это была перламутровая жемчужина, а потом резко вонзил в
деревянный стол. Туда, где и так было множество выбоин. Он делал так всегда,
предвещая бурю. Раньше Натаниэль вздрагивал, бросал испуганный взгляд на мать, а
когда ее не стало, краем глаз находил ближайший выход, рассчитывая, сможет ли
убежать. Но не теперь. Он не уйдет, пока не останется последним Веснински в
Балтиморе.
— Люди так хрупки, да, младший? Нажмешь немного, и сломаются. Добавишь что-то в
стакан — отравятся, — Натаниэль замер, тут же скосив глаза на свой стакан с водой.
Он отчетливо помнил, как сам открыл эту бутылку, как налил воду в чистый бокал…
Нет, не мог же он… — Мне сказали, что ты завел весьма полезную привычку не пить то,
что не наливаешь сам. Но ты, как всегда, делаешь все не до конца.
— Наркотик? — переборов дрожь в голосе, спросил младший.
— Нет, что ты, лишь снотворное, — промурлыкала Лола. — Мы хотим, чтобы твое
сознание было кристально чистым.
— Что ж, — Нат опустился на свое прежнее место и распределил вес так, чтобы при
отключке сознания не грохнуться на пол, — мне не помешает сон, полагаю.
— Это просто подло, — фыркнул Дэвид Рамзен, резко поднимаясь со своего стула. —
Имей хоть подобие чести, Натан!
— По отношению к кому? — хмыкнул Леон Калорц. — Натаниэль сдал его фараонам!
— Сам виноват, что попался на такой мелочи, — отмахнулся Дэвид. — Мы говорим о

чести.
— Это борьба за власть. Все методы хороши.
— Это не борьба! Он его просто!..
— Господа, не стоит, — протянул Натаниэль, откинув голову и прикрыв глаза, в

последний раз запустив руку в карман, чтобы плотно очертить подушечкой пальца
контур ключа от дома. Он уже чувствовал, как его мысли замедляются, а тело
наливается свинцом. — Мы имеем, что имеем. Рассудит нас лишь время. Будем честны… —
язык заплетался, пора было завязывать. Как, наверное, драматично это выглядит со
стороны! Хотелось даже рассмеяться, — изменить мы ничего не можем. Полагаю, еще
увидимся, а сейчас вынужден откланяться, меня накрывает.
— Нат, черт тебя дери, ты!.. — голос Лив доносится словно из-под воды. Он хотел
махнуть ей рукой, мол, ничего страшного, бывало и хуже, но сил на это уже нет.
Остается только криво усмехнуться краем губ и прикрыть глаза, погружаясь в темноту.
Может, там он увидит то, что хочет? — Блядский ты выродок, — зашипела Лив, глядя на
обмякшего друга, а потом, схватив свой собственный нож для мяса, сорвалась с места.
Она походила на дикую кошку, рвавшуюся к последней добыче в радиусе ста километров.
И этой добычей был Натан. Ромеро выскочил прямо перед ней, успел даже схватить за
руку, но, ничуть не церемонясь, племянница полоснула ножом по его лицу, вырывая
сладостный крик боли. Капля крови попала на ее светлую фарфоровую кожу, но Оливия
этого даже не заметила. Воспользовавшись моментом, пока Ромеро схватился за свое
лицо и, кажется, раненый глаз, она бездушно вонзила столовый прибор ему в глотку,
наваливаясь сверху, придавливая к земле, а потом с силой дернула в сторону, в
ошметки разрывая кожу и плоть. Нож был слишком тупым по сравнению с теми, какими
она орудовала обычно, но ведь это лишь формальность. Убить можно и ложкой.
Кажется, она была готова облизнуться, видя, как хрипя, хватаясь за горло, под ней
дергается любимый дядюшка. Лола издала душераздирающий крик, люди вокруг пришли в
движение, но младшая Малкольм тоже не собиралась сидеть на месте. Было еще много,
очень много людей, чью кровь она хотела почувствовать на своих руках. Выхватив
пистолет из кобуры на бедре помирающего дядюшки, она вскочила на ноги, попутно
прячась за одним из гостей — Майклом, чтобы потом выскочить из-за его спины и
попасть в плечо матери. Не то что бы ей не было плевать, кто, кроме них с Натом,
пострадает, но Майкл ей не нравился никогда, так что, если его превратят в решето —
скорбеть или тосковать она не будет. К сожалению, в обойме только двенадцать
патронов. Она успела израсходовать семь. Три прямо в цель — в головы тех, кто
ненароком не успевал спрятаться, два в мать. Задела плечо и цепанула левую руку.
Две в Натана. Одна прошла мимо, но вот вторая… была самой сладкой, задевшей щеку.
Самый край, обычная царапина, но… его кровь была ценнее любого золота или
бриллианта этого мира. Он смертен! Он человек! Нат должен видеть это, когда откроет
глаза… Это должно дать ему сил.
***
— Кев, я умоляю тебя, угомонись! — воскликнул Ваймак, когда сын попытался выхватить
его ключи от автобуса, пока они остановились, чтобы все лисы могли передохнуть,
размять ноги, купить перекусить или справить нужду.
Единственный, кто не сдвинулся с места, когда двери открылись — Эндрю. Он все так
же сидел на последнем ряду, тупо глядя на пустое место, которое должно было быть
занято, слушая третий по счету плейлист на чужом телефоне. Казалось, левое
предплечье горит огнем от соприкосновения с чужими ключами и ножом. Но это… ничерта
это не помогало! Эндрю в сотый, если не тысячный раз шумно выдохнул, упираясь лбом
в колени, еще туже натягивая себя, удерживаясь на поверхности. Он должен ждать, он
должен надеяться и верить… Если Нат… Нет. Когда Нат вернется, он собственноручно
свернет ему шею, и!.. Да кому он врет?! Прижмет к себе и прошипит самые изощренные
угрозы на всех языках, которые знает, потом прочитает эти же фразы в переводчике на
всех языках, которые знает сам Веснински, но ничего он не сделает этому лису.
Только уткнется в его волосы лицом, вдыхая запах хвои и соли, постарается вдавить в
себя чужое тело, лишь бы наконец снова почувствовать себя целостным, а потом
заключит сделку, чтобы… чтобы он просто не уходил. Никогда. Потому что… без него
Эндрю уже тонул. Тонул, потому что понимал, что это не разлука на неделю или месяц,
не «увидимся», а разлука навсегда, без встречи в конце. Это — никогда и «прощай». А
к этому Миньярд был просто не готов.
Из мыслей Эндрю выбила приземлившаяся на грудь только что купленная Аароном пачка
карамельных сигарет. Он стоял в метре от близнеца, выглядел слишком хмурым и
замученным для человека, который искренне ненавидел Веснински, и удовлетворенно
кивнул, только когда брат зашевелился, чтобы все-таки встать и выйти из автобуса на
перекур. И Аарон — Аарон, ворчавший на привычку Эндрю курить — стоял рядом с ним на
протяжении всего времени, даже не морщась от запаха сигаретного дыма.
— Кев, мы должны ехать в Пальметто. Точка. Я понимаю, что ты переживаешь за брата.

Мы тоже за него волнуемся, — вкрадчиво объяснял Ваймак, упрямо глядя сыну в глаза,
— но мы ничего не можем сделать. И Эндрю уже сказал тебе, Нат велел ехать в
Пальметто. Значит, мы доверимся ему и сделаем так, как он сказал. Ты это понимаешь?
— Ебал я все эти возможности и его слова! Он идиот, который никогда не думает о
себе! — Эндрю поморщился, слыша истину в словах, уж да простит его господь, друга.
Нат гребаный мученик, которого никто об этом не просил. — Он уехал не решить
проблему! Он уехал умереть! И пока вы здесь по привычке видите его всесильным и
выполняете команды, он умирает! — голкипер дернулся, заслужив этим какой-то
странный, словно обеспокоенный взгляд брата. Правда волнуется?..
Эндрю не знал. Сейчас он был не в состоянии читать чужие эмоции. В голове только
скакала мысль о том, что он совершает ошибку, доверяя Нату. Возможно, впервые,
доверившись дьяволу, он ошибается. Что, если Кевин прав? Что, если они должны
сейчас ехать в противоположную сторону? Если они могут сделать хоть что-то?
— Мне поддержать истеричку? — еле слышно спросил Аарон, но от его вопроса Эндрю
дернулся, как-то иступленно глядя в точно такое же лицо, как и его собственное. —
Мне посрать, что я чувствую и думаю по этому поводу, но ты сейчас разваливаешься, —
от такого заявления в груди голкипера зарычала ярость, но Аарон затушил ее так же
быстро, как и зажег. — Эндрю, предлагаю сделку. Я помогаю сейчас, пока он не
вернется, а ты потом даешь мне добро на одну любую просьбу, не связанную с
нарушением закона.
Брат понимал его? Слышал? Видел? Был готов принять правила и привычки, чтобы
помочь? Понимал настолько, что… Сейчас Эндрю послал бы любого с предложением о
помощи. Ему мог помочь только его наркотик, но Аарон предложил сделку. Это было
привычно и знакомо. Это был блаженный контроль. Хотя бы ниточка, которая поможет…
просто не утонуть и не задохнуться от никотина, который всегда помогал. Хотелось
истерично рассмеяться. Снова все в жизни Миньярдов меняется только благодаря рыжему
идиоту и из-за него. Ну что за наказание?! Но Эндрю только закрыл глаза, делая
новую убивающе-тяжелую и глубокую затяжку, чтобы потом коротко кивнуть. Он
переживет одну прихоть близнеца, если она не навредит ему. Он бы и так дал добро.
Наверное. Хотя, что-то подсказывало Эндрю, что брат и так это знал. Сделка лишь
предлог, чтобы… помочь. И он сам не понял, как плечом привалился к плечу близнеца.
Но Аарон не вздрогнул, только чуть надавил в ответ, даже не пытаясь обнять. Это
было… правильно.
— Поддержать его и угнать автобус? — повторил свой вопрос защитник.
Аарон сам не понимал до конца, что делает. Просто он видел, как его брат, брат,
который и так пережил столько боли, сейчас окончательно ломается. Просто
рассыпается в ничто. И этого он допустить не мог. Никогда. Животное внутри
взревело, требуя защитить, помочь, сделать хоть что-то, чтобы сохранить самое
дорогое. И плевать он хотел на остальных. Важен был только Эндрю. И только он.
Потому что Эндрю за все эти годы сделал слишком много для Аарона. Для Ники. Для
всех, чтобы сейчас умереть, пока остальные грызутся между собой. Аарон не мог этого
допустить. Засунув подальше всю агрессию и злобу, он постарался влезть в шкуру
близнеца, в шкуру волка, охранявшего свою стаю, которую голкипер носил каждый день.
— Пальметто, — словно мантру повторил свои уже не раз сказанные за сегодня слова
Эндрю, и брат лишь кивнул. Он сделает так, как скажет Эндрю. Так и только так.
— Я должен хотя бы попытаться! — все это время не унимался Дэй.
— Хватит!
— Даже если ты мой отец, ты не можешь диктовать мне, что делать! — рявкнул Кевин, и
все старшие замерли. Сет даже выронил свой батончик, который так и не донес до рта,
тогда как Аарон остановился, пусть уже и двигался в сторону друга.
— Захлопнись, — пятый номер подошел к нападающему, а потом с силой толкнул его в

грудь. — Я серьезно, Кевин. Завали свое хлебало, скупи всю водку в магазине,
нажрись в мясо, хоть беги туда, куда хочешь, но заткнись, ты меня понял? — тихо
почти прошипел Аарон, чувствуя в собственном голосе интонации, столь присущие
Эндрю.
— Он мой брат! — почти в отчаянии крикнул Кевин и умоляюще посмотрел на лисов,

которые все еще не двигались со своих мест, пораженные новостью о новых
родственниках в их кругу.
— Я знаю, — Аарон подошел к нему, а потом дернул за воротник куртки так, чтобы Дэй
наклонился, и его ухо оказалось на одном уровне с лицом Миньярда. — А это мой брат,
— зашептал он так тихо, что даже Ваймак, стоявший неподалеку, не услышал ни единого
слова. — И если ты продолжишь, я лично заберу ножи из его рук и исполосую тебя так,
что ты месяц даже двигаться не сможешь. Я знаю, что ты боишься. Знаю, что Нат твой
брат. Но сейчас для меня куда важнее сделать возможное, а не волшебное, то, до чего
я могу дотянуться. Нату ты не помощник. Даже Эндрю не дергается туда. Потому что
понимает, что только помешает Нату выжить. Так что позаботься о том, что важно для
твоего брата. О себе. Вас обоих я, блять, не потяну. Ты меня понял?
— Аарон, я просто не могу…
— Можешь! Ты сказал, что набьешь мне морду, если увидишь жалость на моем лице. Так
вот, я набью твою, если еще раз увижу истерику. Ты убиваешь его. Их обоих. Поэтому
я повторю вопрос. Ты меня понял?
— Что я могу сделать? — хрипло спросил Кевин. Он обмяк, поник, почти навалился на
Аарона, но тот этого даже не заметил. — Я просто…
— Знаю. Все, что ты можешь — своим видом показать другим, как себя вести. Верь в
своего брата и дьявола, — сказав это, Миньярд на удивление мягко оттолкнул от себя
нападающего, а потом развернулся и под напряженными и даже удивленными взглядами
лисов вернулся к брату, чтобы тут же подставить свое плечо, на которое Эндрю без
слов облокотился. Единственный, на кого он посмотрел — Ники, который, казалось, был
готов заплакать от вида буквально соприкасающихся близнецов. Он-то понимал, как
много на самом деле значит этот жест. — Он больше не будет мельтешить, — оповестил
Аарон брата, будучи не уверенным в том, открывал ли тот глаза все это время. — Еда?
— отрицательный кивок головы. — Алкоголь? — снова «нет».
Аарон скользнул взглядом по телу брата, оценивая его вид. Выглядел он… паршиво.
Эндрю все еще был в куртке с фамилией «Веснински», а в руках держал телефон рыжего
придурка и уже новую сигарету. Да, Аарон не был Натаниэлем, который понимал
голкипера почти без слов. Ему нужно было прикладывать огромные усилия, чтобы
прочитать хоть что-то на пустом лице, но… он был готов хоть в кольцо скрутиться
сейчас, когда видел, что происходит с его отражением, которое он обрел и начал
ценить слишком поздно.
— Он может разрядиться. В автобусе есть розетки. Зарядка есть? — некоторое время

Эндрю не двигался, только курил, кажется, вспоминая, брал ли он или Нат зарядку для
телефона, а потом снова отрицательно кивнул.
Обычно в дороге они оба спали или тихо переговаривались на немецком. Теперь
пробовали на русском. Ни один из них не был фанатом игр в телефонах или чего-то
подобного. Только сегодня Миньярд придумал эту штуку с музыкой…
— Я куплю зарядку? — положительный кивок. Наконец-то. Аарону показалось, что с его

плеч сошла целая гора, дарящая слишком уж маленькую каплю облегчения.
Если бы ему раньше сказали, что он по собственной воле будет шататься туда сюда,
рычать на Кевина и метать в остальных лисов ненавидящие холодные взгляды для того,
чтобы уберечь и защитить рассыпающегося в ничто Эндрю, Аарон бы точно не поверил. И
непонятно, что из этого более фантастическое. Его поведение или состояние брата. Но
одно было ясно точно — плевать он хотел на ожидания и весь этот мир. Он еще убьет
Натаниэля, когда тот вернется. Наверное… Может, просто впечатает в стену. Но
маленький росток благоразумия, который в нем уже много месяцев уперто взращивал
Кевин, шептал, что вообще-то Веснински делал все это как раз для того, чтобы
защитить лисов в общем и, вероятно, Эндрю в частности. И от этого хотелось лезть на
стену. От банальной безысходности. Эндрю разваливается, потому что Натаниэль ушел.
Эндрю нужен Натаниэль. Натаниэль ушел, защищая Эндрю. И вот хоть башкой об стенку
бейся.
Аарон был уверен, когда этот рыжий идиот вернется, брат не отпустит его от себя ни
на шаг и убьет любого, кто даже косо посмотрит, пусть Веснински и сам мог неплохо
постоять за себя. Но теперь, когда Эндрю так остро ощущал свою беспомощность и
бесполезность, он будет из кожи вон лезть, чтобы доказать обратное. Хоть это никому
и не нужно. Все знают, что это попросту не так. Нат принял решение оградить
Миньярда. Точка. Он не просил о помощи, наоборот, сделал все, что бы лисы не
заметили подвоха. Сказал ехать домой. Но мозги это все не вправит. Ни Эндрю, ни
Кевину, ни кому-либо еще.
«Ох и достанется же ему… Если вернется» — от этой мысли стало почему-то не по себе,
а рука с деньгами зависла в воздухе, тогда как кассирша на заправке подозрительно
приподняла бровь, словно спрашивая, передумал ли Аарон покупать дурацкую зарядку.
«Он и правда может не вернуться. Совсем. Он может умереть. И тогда…» — Миньярд даже
не мог представить, что произойдет. Что будет с Эндрю? А с Кевином? Жаном? Ники? Со
всеми лисами, которые, казалось, держались на одном этом рыжем безумии? Что будет с
самим Аароном? Он, вроде, ненавидел его, да, но… в его жизни слишком многое
поменялось с приходом Натаниэля, и он бы соврал, если бы сказал, что в худшую
сторону. И что теперь? Это было чертовски эгоистично, но он хотел, чтобы рыжий
придурок вернулся. Неожиданно для самого себя Аарон понял, что отнимая чужую жизнь,
ты отнимаешь жизнь не только у человека. Нет, ты забираешь этого человека у других.
И это куда хуже. Человек умер, все. Но вот его близкие… Они все еще живы, дышат, и
почему-то должны учиться существовать без него, хоть этого могло и не происходить.
Неужели Натаниэль Веснински и правда незаменим? Для них для всех? Для него самого?
Выругавшись, Аарон наконец заплатил за треклятую зарядку и поспешил обратно к

брату. Эндрю. Эндрю — это все, что сейчас имеет значение. И ничего больше. Он
разберется с остальным потом. Как-нибудь. Может, в обнимку с водкой, отобранной у
Кевина. Просто стащит ее у Дэя или… сядет вместе с ним. Потому что у этого алкаша
каким-то волшебным образом получается дать Аарону пенделя здравомыслия, при этом не
поднимая руки, лишь иногда голос, но в последнее время такое случалось все реже.
«На-та-ни-эль» — мысленно протянул уже такое знакомое имя Эндрю, прикуривая… он не

знал, какая это по счету сигарета. «Не-а, никакой ты не Натаниэль. Ты Нат. Ты лис.
Наркоман. Идиот. Ты…» — блондин прикрыл глаза, чувствуя, как все выворачивается
наизнанку, а к горлу подступает тошнота. Он не позволит себе подумать об этом
местоимении из трех букв, говорящем о принадлежности. Нет. Просто не мог. Потому
что тогда будет еще больнее, тогда он захлебнется и тут же пойдет на дно. Потому
что эта ломка отличается от остальных. Она тихая, медленная, тягучая, но в разы
болезненнее. Она просто душит, сдавливая горло все сильнее с каждым вздохом,
оставляя все меньше кислорода. Она сжигает плоть по миллиметру. Она срезает кожу,
вскрывает грудную клетку, а потом всаживает все новые и новые ржавые стержни в
сердце, которое все еще почему-то работает, ничуть не заботясь о том, какую боль
приносит своему хозяину. Отчетливо захотелось закинуться теми самыми таблетками,
затуманить мозги и, если повезет, все то, что люди называют душой. Оказывается, у
Эндрю она есть. Он и не знал… А она была. Болела. Кровоточила, требуя лекарства, а
его не было. Его не было. И от этого становилось так паршиво, что хотелось взвыть.
«Надо было убить его во сне. Было бы проще. Один удар и…» — но от одной картинки,
олицетворявшей это, Эндрю снова замутило, и он отшвырнул сигарету прочь, словно она
была тем ножом из его воображения. Нет, ни черта не проще. И никогда он больше не
навредит Нату. Одного шрама на ладони было более чем достаточно. Сожаления — это не
то, что Эндрю понимал, но каждый раз, глядя на белую полосу на ладони Веснински,
чувствуя ее на своих пальцах, блондин злился на самого себя, кипел и шипел, а
успокаивали его только глубокие голубые глаза с веселыми искрами на дне зрачков.
Они вернулись в автобус, Аарон положил рядом с ним уже распакованную зарядку, но,
вместо того чтобы уйти, сел на ряд спереди, предусмотрительно оставив место,
принадлежавшее Нату, свободным. Оно только его. Навсегда. Автобус тронулся, и Эндрю
снова прикрыл глаза, делая музыку на чужом телефоне, который он поставил
заряжаться, громче. Хотелось утонуть. С головой. И Эндрю утонул. В своем наркотике,
в своих воспоминаниях, которых почему-то оказалось очень много. Они все были
яркими, живыми, у них даже были запахи, а не только картинки и звуки.
«Преисподняя» — это совсем не то название, которое Эндрю мог бы дать их комнате,

однако, видя насмешливый взгляд, который Нат каждый раз кидал на эту глупую
надпись, Миньярд лишь фыркал и закатывал глаза. «А, черт с ним, пусть будет» —
думал он каждый раз.
Сегодняшний день был паршивым. Он понял это, как только прозвенел будильник, но сил
выключить его просто не нашлось. Блондин лежал с закрытыми глазами, борясь с
желанием… с отсутствием желаний, к которым он уже начал привыкать. Этого следовало
ожидать. Плохих дней не было слишком давно. А будильник все орал и орал… Пока дверь
не открылась, и чья-та рука наконец не отключила эту машину для пыток. Хотя, почему
чья-то? Сюда мог войти только один отвратительный человек. Он стоял рядом, смотрел,
но не пристально, нет, это был другой взгляд. Нат промурлыкал себе что-то под нос
на французском, а потом задернул шторы с характерным звуком, но, что еще лучше,
перед глазами теперь была темнота, а не красное расплывчатое пятно из-за света,
пробивающегося сквозь веки.
— Дрю, — от этого мягкого и сейчас удивительно ласкового, и не тревожащего, а

непривычно игривого, обращения по спине пробежали мурашки, — я могу и хочу
остаться. Но решать только тебе. Если да, нахмурь брови.
Это было забавно. Могло быть забавно в любой другой день. Было бы забавно, что Нат
просит проявить согласие именно так. Но сегодня было больно. От того, что этот
человек понял его состояние, пусть Эндрю даже не открыл глаз. Было больно от того,
как хорошо его понимают и не просят ничего говорить, ведь сил на это просто нет.
Его не вынуждают говорить «нет», наоборот, просят разрешить, а если он этого не
хотел, то мог даже не шевелиться. Не напрягать ни единый мускул своего тела. И
Эндрю не знал, хочет ли. Но Нат терпеливо ждал. И дождался, пока Миньярд все же
нахмурился, а потом отвернулся к стене. Этого было достаточно. Потому что через… он
не знал сколько, почувствовал запах горячего шоколада. Но вставать не пришлось. Нат
принес его, поставил на тумбочку, а, когда тот остыл, без каких-либо вопросов
заменил новым. И еще раз. И еще… Сработало только на пятый раз. Тот плед, в который
укутали Эндрю, когда он устроился на подоконнике, был мягким и теплым, словно его
заранее нагрели. А в комнате было подозрительно теплее, чем обычно. Нет, не жарко,
но и не прохладно, как обычно. Комфортно. Спокойно. И никаких тренировок. Никаких
людей вокруг, кроме Ната, который не приставал и не трогал. Он просто был
неподалеку, если понадобится. Он не заставлял двигаться, не говорил вставать и
жить, нет, он понимал, что Эндрю нужен перерыв.
Тот день был паршивым. Просто отвратительным. Но почему-то в груди от воспоминания

стало болезненно тепло. Что ж, Эндрю всегда отличался пристрастием к
саморазрушению. Поэтому он не отгонял воспоминания. Не отгонял даже тогда, когда
они сменились на другие. Горящие, скользящие, почти взрывающиеся фейерверками.
Нат был зол. Нет, не так, он был просто в ярости. А Эндрю находил это уморительным.
Можно было бы даже сказать милым, но никогда вслух. Поэтому сейчас, когда они
вернулись с треклятой тренировки, на которой Кевин уже затрахал даже братьев,
которые так же любили этот дурацкий спорт, не то что остальных лисов, Миньярд с
нескрываемым весельем наблюдал за начавшим пыхтеть и ворчать рыжим. При команде он
сохранял скучающее, надменное и даже уставшее лицо, всем своим видом показывая, что
он морально стоит выше кричащего Дэя — ведь именно Нат в результате и заткнул его
одной фразой на французском — однако сейчас, вернувшись домой, Веснински походил на
обиженного ребенка. Влажные волосы уже успели растрепаться, хотя он точно их
расчесывал, брови нахмурены, а на щеках даже выступил румянец. И Эндрю следил за
всеми его передвижениями, весело кривя губы, даже не пытаясь отделаться от мысли,
что таким искренним и открытым этот идиот был только рядом с ним. Ну ребенок,
честное слово!
— Ты так пол протопчешь, — хмыкнул он наконец, доставая кружки, чтобы сделать кофе.
— Потому что когда-нибудь паранойя Кевина доканает меня! — признался Нат, но

послушно рухнул на стул. — Паранойя должна быть вещью сугубо индивидуальной, а не
заразой, передающейся воздушно-капельным путем! Да, скоро игра в Бингемтоне, но это
не повод сходить с ума. Я скоро сам начну подливать ему водку, лишь бы выкрутить
его звук на минимум, — Нат тогда недовольно покачал головой. Эндрю думал, он
раздосадован именно братом, но, видимо, ему было достаточно собственных нервов,
чтобы быть выведенным из себя еще и истериками Дэя.
— Ты такой же, — фыркнул Миньярд, ставя первую кружку под кофеварку. — В чужом
глазу соринку увидел, а в своем бревна не замечаешь.
— Я не схожу с ума из-за любой игры, — закатил глаза рыжий, зачесывая волосы назад,
правда, это ничуть не помогло.
— Да, ты просто сходишь с ума на поле.
— Это нормально. Плюс, далеко не каждый раз.
— Ага, когда ты выходил после игры без травм?
— Это экси, — казалось Нат был готов заскулить. — Нельзя играть и не получать
травмы.
— В твоем теле есть хоть одна не сломанная кость?
— Да, — Веснински с благодарным кивком принял кофе и сделал глоток. — Я не ломал

большие пальцы рук, ни один палец на ноге, все позвонки целы и ребер семь, — он
задумался, а потом кивнул, — ноги и руки пострадали больше, было много трещин, но
прям переломов не так много, что определенно точно можно считать победой.
— Пиздец, — Эндрю поморщился. — Когда всем при рождении раздавали инстинкт

самосохранения, до тебя очередь не дошла?
— Нет, что ты, я просто прошмыгнул мимо, — усмехнулся Нат.
— Сказочный идиот, — голкипер открыл дверцу холодильника, достал мороженое и,

прихватив две ложки, двинулся в сторону гостиной, оставив после себя немое
приглашение. — Включишь экси, и я сверну тебе шею, — сказал Эндрю, когда рыжий
опустился рядом с ним на диване.
— О, тогда мелодраму, — воодушевленно, прекрасно копируя интонацию Ники, воскликнул

Нат, за что тут же получил испачканной в мороженом ложкой по лбу, и громко
рассмеялся. — Может, все-таки экси?
— Только попробуй, — прорычал Миньярд.
Рыжий медленно повернул голову, а на его губах растянулась шкодливая улыбка,

которую последнее время Эндрю видел все чаще. Даже не глядя на экран, на ощупь Нат
нажал на кнопку один, потом на четыре, и телевизор щелкнул, переключаясь… на канал
экси. Где-то в стороне взревели трибуны, защебетали комментаторы, но ни одного из
парней это не интересовало. Эндрю неотрывно смотрел на совершенно довольного своей
выходкой Веснински с пультом в руках, тогда как внутри все начинало клокотать. «Вот
же засранец!» — воскликнул у себя в голове голкипер, а потом дернулся к рыжему
идиоту, собираясь вырвать пульт, по пути оставляя мороженое на низком столике. С
веселым фырканьем Нат откинулся на спину, оттягивая руку назад, с азартом глядя в
горящие раздражением карие глаза, не чувствуя ни капли страха. Может, ему при
рождении в прошивку и правда не впаяли такую вещь, как инстинкт самосохранения? И
еле заметный след мороженого, оставленный ложкой, ничуть не помогал сделать эту
ситуацию серьезнее.
— Да или нет, Дрю? — не переставая тяжело дышать и посмеиваться, спросил Нат.
— Да, если выключишь это дерьмо, — телевизор тут же щелкнул, потухая, а пульт с
глухим ударом упал на ковер. — Наркоман, — фыркнул Миньярд, но тут же накрыл чужие
губы, передавая вкус карамели со своего языка, которым совершенно собственнически
скользнул в чужой рот.
В поцелуе нет ярости, не сегодня. Она вообще стала появляться все реже, пусть
страсть и желание никуда и не уходили. Наоборот, они накатывают волнами с каждым
новым восхитительным звуком, который издает Нат, с каждым разом, когда он, кажется,
почти неосознанно выгибается навстречу. А потом Эндрю вспомнил про дурацкий след от
мороженого на чужом лбу и, к своему удивлению… сцеловал каждую малюсенькую
капельку, чуть помогая себе языком, чтобы не оставить ничего. Только вот Нат решил
этим воспользоваться и поцеловал его в шею, но не так, как в первый раз, а куда
увереннее, зная границы. Он скользил по натянувшейся коже, словно ища что-то, тогда
как Эндрю старательно его игнорировал. Не вышло. Потому что Нат нашел ту самую
точку, от которой все тело Миньярда вздрагивало, грудь напрягалась от сдерживаемого
стона, а сквозь зубы вылетало лишь шипение. Но нет, это целое шипение, которое
почему-то слишком нравится Веснински. И тогда он сделал то, чего блондин ну никак
не мог ожидать. Потому что это было слишком смело и ярко для его сознания. Втянув
тонкую кожу в свой рот, Нат чуть прикусил, но лишь для того, чтобы заскользить по
этому малюсенькому участку языком. И Эндрю был вынужден признать свою капитуляцию,
выпустив воздух из легких с еле различимым стоном, полностью падая на чужое тело.
Нат тут же отпустил, зная, как это много, но прежде, чем он что-то сказал, его
слишком умный рот заткнули поцелуем.
Это было совсем недавно, но, казалось, целую вечность назад. И это было слишком
ярко, чтобы забыть даже обычному человеку, не то что Эндрю с его-то памятью. И
пусть потом их снова прервал отвратительный стук в дверь — на этот раз это была
Рене, наверное, только поэтому и ушла живой — но Миньярд снова и снова, на зависть
самым лютым мазохистам, смаковал это воспоминание, вспоминая каждое прикосновение.
Нат был прав, когда говорил, что навсегда останется здесь. Эндрю никогда не
забудет. Как бы ни хотел, как бы ни желал вычеркнуть это из своей памяти, лишь бы
стало легче дышать, он бы убил любого, кто попытался бы это сделать. Потому что он
хотел помнить. Даже с болью, он хотел помнить каждую секунду.
========== Глава 29 - Подбрось монетку ==========
Они вернулись в Пальметто глубокой ночью, почти ранним утром. Старшие тут же
скрылись в своих комнатах, только Рене бросила обеспокоенный взгляд на Эндрю, но ее
в спину подтолкнул Аарон. Плевать он хотел на ее всепоглощающе добрую натуру. Он
позаботится о брате. Он сделает всё… Эндрю не задержался в коридоре. Он не смотрел
ни на кого. С силой толкнув Жана, преграждавшего путь, Миньярд прошел вперед по
коридору, собственным ключом, из сумки, открыл дверь в «Преисподнюю» и вошел. Он
даже не обратил внимания на то, что семья двинулась за ним, что они видели, как
раздраженно он швырнул свою сумку куда-то в сторону, а потом безмерно осторожно
положил сумку Ната на диван, словно она могла исчезнуть просто из-за плохого
обращения. Словно от этого могла зависеть жизнь самого рыжего…
Ненадолго Эндрю замер. Просто стоял посередине гостиной, которая еще два дня назад
казалась ему одним из самых спокойных и безопасных мест в мире. Вещи Ната все еще
лежали то тут, то там… Точно, они ведь так и не убрались перед отъездом. И кружка.
Кружка с давно остывшим недопитым отвратительным крепким кофе, который они вдвоем
пили тем утром. Кружка, на которой могли бы быть отпечатки губ их обоих. «Тут даже
нет отпечатков его пальцев, потому что у него их попросту нет» — с какой-то
отчужденной горечью подумал Эндрю, беря в руки несчастную керамику. Он покрутил ее,
в точности вспоминая, как заспанный и помятый Нат ставил кружку под кофе машину, а
потом ронял голову на свои предплечья, почти засыпая, пока мимо не прошел сам
голкипер, запустив пальцы в его волосы, чтобы провести против роста, будя.
Казалось, это было так давно… словно в другой жизни. С совсем другими Эндрю и
Натом. Тот Миньярд весело кривил губы, видя, как заспанный мальчишка поднимает
голову, морщась, а потом расслабленно улыбается и кладет голову обратно, но уже под
таким углом, чтобы следить за Эндрю. Тот голкипер лисов всегда заходил сюда и
снимал повязки, он чувствовал себя здесь живым, чувствовал тепло в груди, пусть и
отрицал его существование всеми силами, но уж точно не был опустошенным и каким-то…
несуществующим. Они и правда созависимы. Кевин был прав. Если не будет одного —
исчезнет и второй. И Эндрю исчезал. Он не резал себя, как когда-то, он не бросался
на людей и… не делал ничего. Он растворялся в воздухе, как мираж. Он переставал
существовать. Он бесполезен и ничтожен, бессилен и не нужен. Он — ничто. И сил не
осталось даже на злость. Да и на кого ему злиться? На Ната или на себя. Ната здесь
не было. Поэтому оставалось только…
Поставив несчастную кружку на прежнее место, Эндрю секунду смотрел на нее, после
чего чуть повернул, чтобы ручка смотрела точно в ту же сторону, где ее оставили
сутки назад. Так было правильно. Не глядя на братьев и воронов, он зашел на кухню,
а потом запустил кофеварку, чтобы сделать себе добрый литр чистого черного кофе,
который он возьмет с собой, а потом занялся поиском сигарет. У них с Натом был
настоящий склад в одном из ящиков на кухне. Недолго думая, Эндрю взял целый блок,
потом покосился на джин и виски наверху, но отказался от этой идеи. Только его кофе
и его сигареты, пока он будет сидеть в его куртке на их крыше, слушая его музыку.
Эндрю ненавидел ложь в любых ее проявлениях, но сегодня… Он будет бесконечно врать
себе, изо всех сил цепляясь за призрачную надежду. Потому что понимал — отпустит
ее, и упадет навсегда.
Это не походило на него — сидеть и покорно ждать. Он должен был сорваться с места,
мчаться вперед, убивая всех на своем пути и сжигая города, но его останавливал
тихий голос Ната в голове, шептавший снова и снова: «Если выберусь, я все равно
поеду именно туда. Я поеду домой, ладно? Увидимся, Дрю. Мы еще обязательно
увидимся», — а если закрыть глаза, то он и вовсе мог увидеть ласковый взгляд мягких
голубых глаз. Для других они могли быть острыми, как ножи, могли быть дерзкими и
колючими, но не для Эндрю, не когда они были одни. И Миньярд не мог позволить себе
уехать, когда Нат мог вернуться в любую минуту. «Он вернется. Мы еще увидимся. Он
вернется. Он обещал. Он всегда держит свое слово. Он никогда не врет!» — повторял
себе голкипер всё это время. И он не собирался сдаваться. Он будет верить, как ему
всегда верил Нат, пока не… Просто будет верить, пока может.
Парни проводили взглядом Эндрю, который двинулся в сторону крыши с блоком сигарет и
огромным термосом кофе в руках, и ничего не сделали, просто ушли к себе. Даже Ники
сейчас был притихшим. Он бросил что-то о необходимости сна и скрылся в спальне,
тогда как Жан, постояв какое-то время в комнате, ушел прочь, не взяв с собой
ничего, оставив Кевина и Аарона одних.
— Может снять его оттуда? Здание в пять этажей — так себе трамплин, — как-то
слишком пусто сказал Аарон, словно говорил не о своем брате, за которым следил
последние часов двенадцать, а о ком-то другом. Он знал о шрамах на предплечьях,
знал о пристрастии Эндрю к саморазрушению, и это ничуть не утешало.
— Он не прыгнет, если ты об этом, — Кевин сел на диван, вертя в руках не начатую

бутылку водки. — Он ждет его. Когда перестанет… — парень запнулся. — Он ничего не
сделает, пока верит, что Нат вернется. Пока пытается в это верить.
— А ты? — Аарон плюхнулся рядом, откидываясь на подушки. — Ты веришь, что этот

долбоёб вернется?
— Честно? — нападающий криво усмехнулся, а потом отставил бутылку водки, чтобы

положить левую руку и посмотреть на уродливый шрам. — Я не знаю. Хочу верить. Но я
видел Натана, отца Ната, за работой. Я… потом еще неделю спать не мог. Даже сейчас
иногда снится. Ты как-то крикнул, что Нат — псих, потонул в крови… Он не такой, как
его отец. Он умеет им быть, но он никогда не получал удовольствия от крови, как тот
же Рико.
— Вы никогда не говорили о его отце. Даже имени вроде не упоминали. У Ната есть
шанс?
— Шанс есть всегда, но… я… черт, я не имею права даже думать об этом, — Кевин
опустил голову между колен, зарываясь пальцами в свои волосы. — Это я виноват.
— Вот это тебя, конечно, несет, — устало вздохнул Аарон. Несколько секунд он
мешкал, а потом положил руку на плечо Дэя и крепко сжал. — Ты ни в чем не виноват,
ладно? Так вышло. И вернется ваш Нат, никуда не денется. Эндрю его из-под земли
достанет.
— Не достанет. Доставать будет нечего. Надо было еще тогда ехать за ним, а не
сидеть и играть в демократию, — Кевин попытался встать, но был отброшен Аароном
обратно на диван. — Пусти меня.
— Ага. Как же. Я еще и с тобой в няньку играть должен? Угомонись. Иди спать.
— Спать? Ты надо мной издеваешься?!
— Я бы предложил корт, как ты любишь, но я не могу уходить далеко от брата, а Эндрю

не уйдет с крыши. Так что просто… — он запнулся, стараясь подобрать слова. — Кев,
просто жди.
— Ждать? Извини, Аарон, но тебе меня не понять. И советчик ты говенный.
— Знаю, — сокрушенно покачал головой блондин, а потом поднялся, вставая перед

нападающим, задумчиво глядя на него сверху вниз. — Но это все, что я могу.
— Неплохо получается для человека, который желал смерти Нату, — криво усмехнулся
Дэй.
— Я его ненавижу, это правда, но смерти я ему не желаю, — совсем тихо сказал
Миньярд, словно кто-то мог его услышать и пристыдить за это. — И я тоже хочу, чтобы
он вернулся. Давай просто… — он зажался, а потом шумно выдохнул, — просто ждать и
верить. И не уходить в пике. Где сейчас Жан?
— Наверное, ушел куда-то, чтобы созвониться с Джереми… — Кевин секунду думал, после
чего просто уткнулся лицом в грудь Аарона, словно прячась в нем.
— Эй, Кев, ты чего? — блондин вскинул руки, хотел было отстраниться, но крепкие
руки Дэя обняли его за поясницу. — Ты же вроде еще не пил…
— Отвали, — буркнул нападающий, в противовес своим словам крепче вжимая себя в

Миньярда, который боялся шевельнуться.
— Я тебе что, плюшевая игрушка что ли? — скептически спросил он, наконец совладав с
собственным замешательством. Наверное, Кевину просто нужна поддержка и кто-то
рядом, а никого из братьев… Он был один. Но зато был Аарон. И Дэй решил, что лучше
он, чем ничего. — Ты просто большой ребенок, — хмыкнул защитник, а потом, шумно
вздохнув, подошел чуть ближе, кладя одну руку на жесткие черные волосы, а вторую на
напряженные плечи. — У тебя есть пять минут на то, чтобы вывалить на меня все.
Обещаю выслушать и не брыкаться, но потом я уйду, и никто из ныне живущих никогда
об этом больше не вспомнит, ясно?
— Я ничего не могу сделать. Никогда не мог, — спустя, наверное, минуту, забормотал

Кевин. — Он защищал меня и Жана, а мы только и могли, что латать его, глядя на то,
как он мучается. Он никогда не спрашивал нас, когда давал обещания, просто защищал,
просто выкупил у Мориямы, просто… И я ничего не мог сделать. Я только боялся, а
потом… Я ничтожество, — непроизвольно его голос сорвался, а Аарон сжал его плечи
чуть сильнее. Опять он был единственным, кто видел такого живого и настоящего
Кевина Дэя. Можно было плюнуть на все, позвать Жана, но… Они уже это проходили,
поэтому Миньярд только еще крепче обнял разваливающегося парня. Он уже делал это.
Он знал, что делать, и хотел помочь. — Я ужасный брат. Наверное, Нату было бы
лучше, если бы меня просто не было. От меня одни проблемы.
— Поверь, из нас двоих я — худший брат. От меня куда больше проблем, чем от тебя, —
криво усмехнулся Аарон. Он даже сам не заметил, как начал перебирать чужие волосы,
тогда как Кевин… Он просто утопал в ощущениях, вжимаясь в чужое тело, кутаясь в
тепло. — Ты же не наркоман в завязке? Нат тебя любит, это факт. Какую бы хрень мы
не творили, наши братья от нас не отвернутся, — сказал Миньярд, и осознание ударило
по голове. Эндрю никогда от него не отвернется. Никогда. Что бы ни случилось, он
будет рядом. От этого почему-то стало спокойнее. — И ты не ничтожество, ладно?
Просто есть вещи, в которых ты не можешь ему помочь. Как сейчас. Только сам Нат
может себе помочь. Когда он вернется, ты снова прочитаешь ему лекцию, попытаешься
придушить за безрассудство, что-нибудь еще в этом духе.
— Если он вернется.
— Вернется он, никуда не денется, — усмехнулся Аарон. — Этот засранец так просто от
нас не отстанет. Да и от Эндрю тоже.
— Ты не знаешь его отца. Он… чудовище. Он безжалостный психопат. Он… Рико по

сравнению с ним просто капризный ребенок.
— Рико и так просто капризный ребенок, — закатил глаза блондин. — А теперь слушай
сюда. Твой брат вернется. И мы все ему накостыляем за эту его выходку, понял? —
Аарон секунду боролся с самим собой. Не быть хамоватой тварью, сочащейся ядом, все
еще было сложно, но он был готов попытаться. Тогда, когда кроме него никого не
было, когда близкие люди правда в нем нуждались. В конце концов, это ведь Кевин. —
Все будет хорошо, Кев, — он сказал это шепотом в самые волосы нападающего, чувствуя
запах его шампуня с какими-то тропическими фруктами. — С нами всеми все будет
хорошо. С тобой все будет хорошо.
***
Боль. Она, кажется, и разбудила Натаниэля. Казалось, она доставала его откуда-то
из-под воды, где ему было тихо и спокойно, где его держали крепкие и бережные руки,
очерчивавшие контуры шрамов. Там были слышны далекие голоса лисов, мурчащий
французский, хрипящий немецкий и пока что неровный русский, там были улыбки и
объятья. Там был Эндрю. Но боль все портила, искажала, разбивала. Натаниэль еще не
мог двигаться, не мог даже открыть глаза, но уже чувствовал ее. Боль, сжигающую
тело. И ее эпицентр был где-то на ребрах, там, где кожа была совсем тонкой и
нежной. Веснински знал это чувство, уже испытывал раньше. Кто-то очень медленно
вырезал что-то на его теле, метил, как свинью. Снова. Он попытался взбрыкнуть,
вывернуться, но всё, чего он достиг — дёрганое движение из-за импульса в мышцах. В
ответ он услышал омерзительный скрежещущий смех, словно кто-то водил железкой по
стеклу. Таким был смех Лолы, когда она находилась на грани истерики.
— Не дергайся, малыш, а то некрасиво получится, — прошептала ему на ухо старшая

Малкольм, а потом боль возобновилась.
— Он пришел в себя? — лениво спросил Натан, а потом… послышались шлепки по бетону.

Старший Веснински ходил босиком, передвигаясь по комнате, перекладывая… Натаниэль
прислушался и чуть не вздрогнул против воли. Он прекрасно знал все эти звуки. Отец
перекладывал инструменты для работы…
— Еще нет, но начинает просыпаться, — отозвалась Лола.
— Это было не снотворное, да? — хриплый голос Лив прорвался сквозь реальность. —
Что вы ему подсунули?
Нат постарался сосредоточиться и расправить путающиеся мысли. Если это было
снотворное, даже если от него могла появиться зависимость, он принял его лишь раз,
ломки быть не должно. Совсем другое дело, если это был наркотик. Если это был
наркотик, у него есть около десяти или двенадцати часов до ломки. За эти часы ему
нужно выбраться отсюда, предварительно убив отца и так много людей, сколько только
сможет, а потом добраться до дома. Пальметто. Эндрю. Ехать восемь часов. Если
гнать, а он будет гнать, как сумасшедший, то часов шесть с половиной. Это…
возможно. Первая часть плана весьма проблематична, особенно учитывая то, что его
руки, судя по всему, закованы в наручники, а на теле новые раны, которые,
безусловно, зарубцуются через месяц. Но это все еще возможно. Он просто должен
постараться. Он обещал. А он всегда держит данное слово. «Мы еще обязательно
увидимся» — пробормотал он в своем сознании и заставил себя открыть глаза.
Лучше бы он этого не делал. Потому что эту комнату Натаниэль узнал бы из тысяч
других. Этот подвал, являвшийся настоящим филиалом ада на земле. Младший Веснински
не заходил сюда с тех пор, как посадил отца. А место ничуть не изменилось. Всё то
же тусклое освещение, всё тот же бетонный пол с дорожками стоков для воды, всё те
же голые стены, увешанные тесаками и прочим холодным оружием… всё тот же Натан
Веснински. Босой, в брюках и светлой рубашке с закатанными рукавами, которую потом
придется выбросить, потому что столько крови, сколько было при их работе, отстирает
только кислота, сожрав всю ткань до последней ниточки. И в его руке уже был его
тесак. Тот, к которому Натаниэль никогда не прикасался. Он ненавидел этот
инструмент, отдавая свое предпочтение более легким и маленьким ножам, которыми
можно было крутить и вертеть…
— О, кажется, он пришел в себя, — пропела Лола, снова вонзая нож в чужую плоть.
От боли тело Ната непроизвольно дернулось, а в наказание за это старшая Малкольм

вонзила нож глубже. Резко, с силой, скребя сталью по ребрам. Натаниэль вскрикнул,
не в силах сейчас полностью контролировать свои тело и голос, чувствуя себя тем
маленьким мальчиком, которого наказывали за каждую ошибку, за то, что он неровно
заправил рубашку в брюки и взял нож не так, как показывала Лола, а так, как ему
было удобнее. Его ладошка тогда была слишком маленькой, пальцы короткими, и он
просто не мог держать оружие так же, как взрослая женщина. Но это никого не
интересовало: ни его отца, который отдал приказ, ни Лолу, которая била младшего, ни
Ромеро, который держал мальчишку.
— Лив, — Нат дернулся от собственного голоса. Казалось, это какой-то хрип, а не его
звонкий и веселый голос, что обычно слышали окружающие, — сколько я валялся и что
произошло?
— Как невежливо, — вздохнул Натан. — Валялся ты не так долго, всего пару часов, мы
за это время успели преподать твоей бешеной шлюхе урок хороших манер, а то, стоило
тебе отключиться, как она рванула убивать все вокруг. Даже дядю не пощадила.
Секунду царила тишина, а потом Натаниэль расхохотался. И плевать, что это было
больше похоже на карканье вороны. Это было настолько искренне, зло, ядовито, что он
удивился себе. Он и не думал, что смерть кого-то из приближенных отца вызовет в нем
столько счастья. Интересно, а если он сможет убить Натана собственными руками, как
это будет ощущаться? Ох, он должен сделать только ради этой секунды осознания
свободы. Истинной свободы без приписок мелким шрифтом в конце.
— Экси идет тебе на пользу, — хмыкнула Лола, вырывая нож из его тела и поднимаясь
на ноги. — У тебя все ребра синие, а ты так хохочешь.
— О, я думал, что просто отлежал, — стараясь отдышаться, выплюнул младший, стараясь

пошевелить руками. Не вышло. — Какой план?
— У тебя есть два варианта, — Натан кивнул кому-то, кто стоял у Натаниэля за
спиной, и уже через секунду парня дернули вверх, чтобы он встал. Ноги все еще почти
не слушались, подкашивались, поэтому двум амбалам пришлось удерживать его за
предплечья. — Ты рассказываешь всю систему, которую накрутил, и умираешь быстро.
Второй вариант — ты молчишь. Ну, насколько сможешь молчать. Оливия, полагаю,
бесполезна. Умирать ты будешь долго и болезненно. Выбирай, младший.
— Меня ни один из вариантов как-то не прельщает, — честно ответил Нат, несколько

сумбурно думая, что делать.
Натаниэль старательно вспоминал всё, что знает об этом месте и людях вокруг. Первое
— ему нужно освободить свои руки. Без них он точно не справится. Искать ключ —
слишком долго, значит… Нужно просто выбить палец. Можно один, ему еще выбираться
отсюда, вторую руку оставить в железе, а освободившийся круг металла использовать,
как кастет. Но этим сильно не повоюешь. Необходимо полноценное оружие, к счастью,
его вокруг полно, хоть оружейную открывай. Оставалась проблема его собственной
травмированности, маленькой вероятности выживания, отсутствия укрытий и
безопасности Лив. Можно было плюнуть и рискнуть, а можно попробовать заставить отца
поверить в то, что он решил сотрудничать, и уйти в кабинет или куда-то еще, где
будет побольше мебели.
— Ладно, — наконец кивнул он. — Оба выбора паршивые. Но у меня на этот случай есть
решение. Кто-нибудь может подбросить монетку? Орел — быстрая смерть, решка —
сопротивление.
— Да ты надо мной издеваешься… — пробормотала Лив.
Но Натан не знал об этой привычке сына. Конечно, он не знал. Он ничего не знал о

Натаниэле. Поэтому гортанно расхохотался и кивнул, после чего один из амбалов
протянул своему боссу несчастную монетку. Он, посмеиваясь, вертел в руках кусочек
металла, перекатывая по своим сухим костяшкам, тогда как младший, затаив дыхание,
смотрел на грани. Секунды тикали, а сердце бешено колотилось в груди, выталкивая
такую непослушную кровь из раны на груди. Нужно было лишь решить… Просто решить. Но
от этого решения зависело слишком многое. Щелчок, и монета отправилась в полет.
На секунду, лишь на мгновение, Нат позволил себе закрыть глаза и, шумно втянув
носом воздух, вспомнить. Эндрю. Его мягкие волосы между пальцев, внимательные карие
глаза, которые в лучах солнца походили на расплавленное золото, его губы и
уверенные руки, которые никогда не причиняли боли, руки, которые были направлены к
Натаниэлю, но не прикасались без разрешения… И голос. Слегка хриплый после сигарет
и поцелуев, чуть вибрирующий, для кого-то слишком монотонный, но такой
успокаивающий и хранящий в себе столько эмоций, стоит лишь прислушаться. Нат был
виноват. Страшно виноват перед Эндрю, ведь он не бесчувственный, нет, он, наоборот,
чувствует куда больше и сильнее остальных. Но сейчас Нату хотелось лишь одного —
просто увидеть его снова. Знать, что они оба ходят по этой земле и, если ему
разрешат, позволят, соприкоснуться мизинцами, как тогда, когда они вышли покурить в
«Райских сумерках». Этого будет достаточно. Да, определенно.
Нат резко распахнул глаза, глядя на монетку, которая уже начала падать обратно в
вытянутую ладонь отца. Все было словно в замедленной съемке. А может он потерял
слишком много крови. Это было уже не важно, потому что решение пронзило его голову,
как молния. «Мы еще увидимся, Дрю. Я обещал тебе» — мысль пронеслась в сознании,
как пуля, и стала спусковым крючком. Резко вскинув голову, Нат со всей силы ударил
того, кто удерживал его правую руку, в ту же секунду дергая большой палец на левой
руке. Боль была на удивление сильной, но у него не было на это времени. Потом,
потом, потом, но не сейчас. Наручники были затянуты сильно, металл болезненно
впивался в кожу, сдирая ее, пока Нат выдергивал кисть из оков, и это заняло лишнее
мгновенье. Пусть первый громила уже упал на пол, хватаясь за свой сломанный нос,
второй встрепенулся, осознав, насколько опасен тот, кого он держит. Толстые пальцы
почти схватили младшего Веснински, когда он наконец смог схватить кольцо металла и
ударить противника, но, увы, тот пришелся лишь по скуле, а не в висок. В мыслях
пронеслась мысль о том, что братья и Ваймак с Эбби открутят ему голову за вывих
пальца, но Нат отмахнулся от этой мысли. Эта травма весьма оправдана.
Послышался крик Натана, визг Лолы и гортанный, истеричный хохот Лив. Что ж, он мог
понять их всех. Но у него не было времени на оценку ситуации. Нужно двигаться,
постоянно двигаться, а иначе он превратится в слишком легкую мишень, которую убить
— проще простого. Отскочив в сторону, Натаниэль подхватил руку мужика, которого
опрокинул на пол, выхватил пистолет и выстрелил тому в спину, пробивая легкое,
чтобы уже через секунду укрыться им, как щитом. Послышались новые выстрелы, крик,
топот ног… Какофония звуков, среди которых невозможно было вычленить хоть что-то
единое и целостное. Простое безумие. Такое знакомое и привычное. Так легко было
нырнуть в прошлое, натянуть на себя шкуру палача Ичиро, который даже не думает о
повреждениях и боли, который игнорирует всё, кроме мишени на спине того, кто
сегодня должен испустить свой последний вздох. Лица исчезли, как и любые ощущения.
Есть только задача, которую нужно решить. Убить Натана Веснински.
Лив давно не видела своего друга в действии, но то, что предстало перед ее глазами…
это был дьявол. Безжалостный, быстрый, смертоносный и, казалось, бессмертный.
Потому что он даже не вздрагивал, когда получал удары и порезы, когда его тело
задевали пули или оглушали звуки выстрелов. Он просто шел вперед, укрываясь за
другими людьми, убивая их, даже не замедляясь, не размышляя. И хуже всего — его
лицо. То, что эти люди видели перед смертью. Это был не Натаниэль, а кто-то другой.
С оскалом вместо улыбки, зубы и лицо в крови, бровь рассечена, на лице недавно
появился глубокий порез от ножа Лолы, пока он не отшвырнул ее от себя, ныряя куда-
то влево, и глаза. Безумные, полные ненависти и какой-то звериной ярости. Той,
которой Лив не видела у друга ни разу.
Воспользовавшись этим безумием, девушка поджала ноги к груди, а потом с завидной

гибкостью вывела руки из-за спины вперед, протягивая их под собой, чтобы уже через
мгновение рвануть с места. Она помнила, у кого из людей Натана был ключ от
наручников — Керл, тот еще гад без принципов — он сейчас валялся на полу, истекая
кровью, тогда как его сердце, наверное, уже не билось. Это было не важно. Лив
нырнула вниз, перекатилась по полу и, оказавшись рядом с трупом, или будущим
трупом, это лишь вопрос времени, начала лихорадочно искать небольшой ключик в
складках его карманов. Секунда, другая, и вот нужный предмет наконец был в ее
пальцах. Он отвратительно скользил из-за крови, но Оливия старалась не паниковать и
действовать размеренно. Господи, как Нат только мог додуматься нападать именно
сейчас?! Но об этом она спросит его позже, когда…
— Не так быстро… — нож матери болезненно прижался к горлу ровно в тот момент, когда
девушка смогла освободить одну руку. — Лучше не дергайся, если хочешь жить.
— Жизнь с такой матерью, как ты, не жизнь, — прошипела Лив, а потом ухватилась за
чужие волосы и перекинула старшую Малкольм через себя. — В этом мире слишком много
Малкольмов, — она навалилась на мать сверху, выбив нож из чужих пальцев, сжимая
слишком крепкое горло, наслаждаясь хрипом, перемешанным с рычанием и
ругательствами.
Это было бы слишком просто — просто взять и задушить Лолу. Так просто такие, как
они, не сдаются. Поэтому через несколько секунд женщина извернулась и со всей силы,
что была в ее теле, ударила дочь в висок, сбрасывая ее с себя, чтобы,
воспользовавшись преимуществом и дезориентацией девушки, схватить нож.
— Лола, заканчивай! — рявкнул Натан, снимая тесак со стены.
Натаниэль замер. На секунду он отвлекся, перевел взгляд на Лив, которая без помощи
могла бы и не справиться. Он видел ярость Лолы, видел, как ее нож уже впивается в
чужое горло, пуская слишком яркую кровь, которая вытекала слишком быстро. Младший
Веснински чувствовал, что и сам он уже далеко не в порядке. Было много неглубоких
порезов, руку задела пуля, но не так тяжело, а вот та самая рана, оставленная
старшей Малкольм… сильно его замедляла и посылала болезненные спазмы по всему телу.
О, и, кажется, что-то было не так с его лицом. Оно слишком сильно пульсировало для
обычных ушибов.
— Что-то пошло не по плану, верно, младший? — ухмыльнулся старший Веснински,

медленно приближаясь к сыну. — Много народу ты положил, но смысла в этом никакого.
— Я нужен тебе живым, — Натаниэль сплюнул кровь на пол, покрепче сжимая в руке нож.
Как он оказался в руке, где он его нашел — парень не знал.
— К черту. От тебя слишком много проблем. Разберусь сам.
И он напал. Рванул вперед, к сыну, слишком быстро, чтобы Натаниэль успел уклониться
или выставить блок. Он терял кровь, это многое объясняло, но ничуть не помогало.
Почему-то падение на бетон было болезненнее, чем обычно, тело пронзило пламя,
оружие отлетело в сторону, а тесак отца врезался в плечо. Желание закричать было
слишком сильным, он просто не успел сдержать этот звук в своем горле. И он слишком
отвратительно эхом отскочил от стен, медом втекая в уши Мясника Балтимора.
— А как кичился, — сладко протянул Натан, сильнее вбивая тесак в тело сына. — Ты
умрешь, младший. Но за твое непослушание… должно быть наказание, верно? Так вот,
знай, что за это твое упрямство заплатят твои так называемые братья и новая семья.
Я убью каждого из них. Медленно. По номерам. Сначала вашего капитана, потом
мальчишку Дэя, потом психопата вратаря, затем…
В ушах стоял звон. Он убьет их. Убьет их всех. Дэн и Мэтта, Элисон, Сета, Рене,
Ники, Аарона… братьев. И Эндрю. Кровь, накалившаяся от ярости, вскипела в венах.
Натаниэль Веснински — цепной пес? Так он укусит! Натан был в разы крупнее сына,
сбросить его с себя в таком состоянии просто невозможно, но нужно было обезоружить
его. Поэтому, наплевав на боль и последствия, Натаниэль дернулся вперед, еще
сильнее насаживаясь на тесак, чтобы впиться зубами в чужую руку, прокусывая кожу,
чувствуя отвратительную, словно тухлую, кровь на языке. Натан взревел, отдернул
руку, и младший, воспользовавшись этим, оттолкнул его от себя, тогда как тесак
камнем упал ему на грудь.
«Как там говорят?» — Натаниэль начал медленно подниматься на ноги, игнорируя то,
как вертится комната: «Клин клином выбивают?» Он взялся за тесак, чувствуя, как
руки наливаются свинцом, а по спине бегут мурашки. «Интересно, а отец в молодости
выглядел так же, как я сейчас? Наверное, только был повыше и не имел такого
количества шрамов…» — младший попытался подойти к отцу, но оступился и повалился на
пол. Его тошнило, голова кружилась, а мир плыл перед глазами. «Я проглядел какую-то
рану? Что не так? Я вроде в порядке…»
Послышался хлопок. Выстрел? Да, наверное… Натаниэль не знал. Всё, что он чувствовал
— боль и шершавую рукоять тесака в руке, за которыми уже маячили холод и темнота.
Он уже умер? Или еще умирает, а отец просто смотрит? Он что-то сделал? Может,
научился убивать взглядом? Это было бы весьма полезное качество… Лив. Он про нее
забыл. Жива? Если нет… А это всё равно уже не важно. Он проиграл, просчитался,
переоценил себя. А ведь он просто хотел жить. Как все нормальные люди. Просто хотел
быть свободным. Хотел сидеть вечерами с друзьями и братьями, хотел ездить в
Колумбию с Эндрю и остальными, хотел учиться в университете и играть в экси. Разве
это так много? А как уверенно он тогда на крыше рассказывал Эндрю о том, что
пытается взять от жизни даже больше… Не получилось. Этот кусок оказался слишком
большим и встал поперек горла. Обидно даже как-то… Может, если бы он согласился на
предложение Ичиро?.. Нет. Никогда. Он бы просто не выжил, и даже с Эндрю, братьями
и остальными потерял бы самого себя. Что ж, во всяком случае, он попытался. Это
было достойно. Это заслуживает если не уважения, то хотя бы одобрения и…
— Натаниэль! — резкий запах ударил в нос, от чего Веснински зашелся хриплым кашлем.
— Не смей умирать!
Разлепить глаза казалось непомерной задачей. Люди вокруг говорили и говорили, но

слова были странными. Никаких приказов о его казни, никаких криков и ругательств.
Кто-то помог ему сесть, осторожно придерживая за плечи, чтобы потом прислонить к
чему-то мягкому. Это странно. Так не должно было быть. Его должны были бить,
резать, уничтожать, но никак не… помогать. Приложив титаническое усилие, Нат открыл
глаза и… увидел обеспокоенное бледное лицо Стюарта, которого здесь просто не могло
быть от слова совсем.
— Дядя?.. Что ты?.. — голос лопался и срывался, но пусть звук и был тихим, его было
достаточно, чтобы Хэтфорд разобрал слова.
— Спасаю твою непутевую задницу, — раздраженно бросил он. — Тобой займутся. Тебе
делают капельницу и переливают кровь. Первым делом врач поможет Оливии, у нее
рассечено горло, нужно оказать первую помощь и отвезти в больницу, а потом сразу
займутся тобой, хорошо? — Ната не хватило ни на что, кроме кивка. — Как ты мог
поехать сюда без людей и поддержки?! Почему не сказал мне?!
— Тебе… нельзя влезать. Морияма…
— На хую я вертел твоих Мориям, если они устраивают такую кровавую бойню! —
несколько секунд мужчина боролся с собственной яростью, а потом выдохнул и
прислонился лбом ко лбу племянника. — Все мои седые волосы носят твое имя. Тебя
подлатают, и я забираю тебя в Англию. Ты восстановишься и…
— Нет.
— Что? — Стюарт вздрогнул и отпрянул.
— Я остаюсь, — Нат судорожно втянул воздух, чувствуя, как пульсирует его тело. — Я
не закончил. Я… обещал, что вернусь. Мне надо домой, — несколько секунд Хэтфорд
молчал, а потом криво усмехнулся, качая головой.
— Мне тебя не переспорить, да? Попробую, и ты свинтишь отсюда, угнав машину или
мотоцикл? — парень снова просто кивнул. — Полагаю, за это мне снова придется
благодарить Миньярда, — Стюарт отвлекся на секунду, глядя на врача, отпустившего
Лив, которую увезли на каталке. Мужчина за пятьдесят подошел к ним, присел рядом и
уже достал шприц с, видимо, обезболивающим, но Нат тут же дернулся, словно стараясь
отстраниться. — Это лекарство, чтобы тебя залатали, выдохни.
— Я не… лучше так. Или с виски.
— Ты не в поле, есть лекарства и…
— Вы боитесь уколов? — тут же догадался мужчина. Веснински поморщился от такой

формулировки, но был вынужден кивнуть. — Молодой человек, вы не боитесь схлопотать
пулю или нож, но боитесь маленькой иголочки, которая поможет вам не чувствовать
боль? Ох, просто немыслимо… Эй, вы двое, принесите пару бутылок виски или чего
покрепче! — крикнул он кому-то, кто стоял в стороне.
— Как ты тут?.. — Нат захрипел, а потом закашлялся. Было паршиво. Он и правда не

мог сказать ни одного полного предложения.
— Мне с твоего телефона позвонил Эндрю Миньярд. Хоть у кого-то хватило на это
мозгов, — Стюарт недовольно посмотрел на кровоточащий бок племянника, но промолчал.
— Я еле успел. Иначе ты бы уже лежал тут бездыханной тряпочкой.
— Не выбрасывайте трупы.
— Что?
— Мне нужны головы, — Нат откинулся назад и прикрыл глаза. Мир отвратительно
пульсировал и вспыхивал цветными пятнами. — Просто… сделай. Заморозь.
— Вот я вроде врач, а не перестаю удивляться своей работе, — проворчал незнакомый

мужчина.
— Гарри, ты уже двадцать лет работаешь со мной, должен был ко многому привыкнуть, —
криво усмехнулся Стюарт.
— Просто… Сделайте.
— Виски, — рядом появилась рука с бутылкой.
— Отлично, я спаиваю ребенка, — закатил глаза Стюарт, но принял бутылку и помог

Нату сделать около пяти больших глотков, после чего дал полотенце, которое парень
зажал в зубах. — Гарри, шей. А мы пока поговорим с тобой. Точнее, говорить буду я,
а ты слушай. Ты останешься здесь, но при нескольких условиях. Больше ты не будешь
устраивать подобные рандеву, — Нат застонал не то в знак протеста, не то от боли,
когда игла с ниткой пронзила его кожу. — Не перебивай. Ты будешь постоянно писать
мне, и если возникнут хоть какие-то проблемы, ты тут же мне все расскажешь, чтобы я
мог помочь. Ты мой племянник, моя плоть и кровь, моя семья. И это не обсуждается.
О, и ты дашь мне номер этого Миньярда, потому что что-то мне подсказывает, что он
куда разумнее и адекватнее тебя, — Нат не выдержал и заскулил, давясь смехом.
Докатился. — Да, он куда рассудительнее. Если ты не будешь выходить на связь, я
свяжусь с ним. И, Нат, еще одна такая история и почти смерть, и я без каких-либо
обсуждений забираю тебя в Англию. И плевать я хотел на Мориям.
— Вяневыф.
— Готово, — Гарри щелкнул ножницами. — Остальное просто перевязать.
— Хорошо, делай, он даже не заметит. А ты повтори, я не разобрал, — Стюарт вытащил

полотенце из зубов племянника. — Что ты сказал?
— Я не их, — Нат заставил себя сделать вдох, несмотря на тугую повязку на груди. —
Я выкупил себя. Я свободен. Отец был последней ступенью к свободе. Балтимор будет
принадлежать Лив. Я это организую.
— Ты сделал что?! — Стюарт вскочил на ноги, от чего мир рыжего болезненно

пошатнулся. — Черт тебя дери, Нат, что ты натворил?!
— Убил кое-кого очень важного. Уже не так важно. Ичиро освободил меня где-то…
двадцать первого февраля. Он выпустил Натана из тюрьмы, чтобы я по собственной воле
стал «Мясником». Рико подсказал. С ним потом разберусь…
— И ты решил, что Лив, которая и так всем заправляла, с твоей помощью сможет занять
это место. А сам планировал свалить в закат, предварительно убив Натана? Чем ты
думал?! Он бы убил тебя!
— Попытаться стоило, — дрожащей рукой Веснински взял бутылку виски и сделал еще
пару глотков. — Нужно было немного по-другому драться. Я пропустил пару ударов и
потратил лишние пули, пока он прятался за другими. Надо было засесть за…
— Ты меня слышишь вообще?! Ты чуть не умер!

— Ну не умер же, — буркнул рыжий. — Это уже можно считать за успех… И не тебе меня
судить, — он замолк, а потом добавил совсем тихо на японском: — Если бы не ты,
всего этого не было бы.
— Гарри, дай ему какое-нибудь снотворное, пока я не придушил его собственными

руками, а потом брось в машину к Дональду, пусть отвезет его в Пальметто, — Стюарт
отошел, потирая лицо руками, стараясь отогнать от себя шелестящее обвинение
племянника, пропитанное болью. — Просто невероятно. Ты идиот!
— Знаю, — Нат широко улыбнулся дрожащей кровавой улыбкой. — Надеюсь, никто не

знает, что вы приехали?
— Нет, всё было тихо, — Хэтфорд шумно выдохнул, пробормотал какие-то ругательства
себе под нос, а потом кивнул. — Всё, я не хочу ничего знать до завтрашнего дня.
Иначе просто убью тебя. Лучше поговорю с Лив, когда она придет в себя.
— Как она? — лис позволил Гарри поднять себя на ноги, а потом без зазрения совести
навалился на врача своим весом.
— Жива. Уже в операционной, наверное. Лола сильно повредила ее горло, но за это

получила от любимой дочурки нож в висок.
— Не забудь про головы, — пробормотал парень, почти проваливаясь в сон, еле

перебирая ногами.
***
Сколько прошло времени? Эндрю не знал. Но солнце было высоко. Наверное, уже за
полдень. Не важно. Он не ощущал ни времени, ни вкуса сигарет, что сменяли друг
друга, ни холода или тепла. Он просто лежал на бетоне, глядя на яркое чистое
голубое небо. Небо, цвета его глаз. Интересно, а если Нат умрет, он это
почувствует? Почувствует хоть что-то? Хоть когда-нибудь? Потому что сейчас была
только пустота. Эндрю словно парил в вакууме, не чувствуя ни земного притяжения, ни
того, как поднимается его грудь, позволяя легким расширяться и вдыхать кислород или
никотин. Было просто пусто. Никакого заземления. Никакого якоря. Сначала он
чувствовал, казалось, каждую секунду, которая растягивалась в вечность, но теперь…
Не было ничего. Он просто существовал в ожидании… Хоть чего-то. Остальные лисы,
наверное, ушли на занятия. Кевин, возможно, свалил на поле, прихватив с собой
Аарона…
Его мысли прервала противная вибрация телефона. Не думая, он наощупь сбросил. А

потом еще раз и еще, пока ему это не надоело. Взглянув на пропущенные, Эндрю понял,
что всё это один и тот же номер. Ошибки быть не могло. И когда телефон зазвонил
снова, он взял трубку:
— Кто бы ты ни был…
— Привет, Дрю, — от этого хриплого голоса, который сейчас почти невозможно было
узнать, по спине побежали мурашки. Прям как тогда, в ночь, когда Эндрю нашел этого
идиота на пороге дома Ваймака. — Не окажешь мне услугу?
— Нат, — он сам не верил, что произносит это имя, что снова зовет, а не просто…
умоляет в собственной голове.
— Единственный и неповторимый, — в голосе сквозило неподдельное веселье. Такое

родное и ненавистное, неисчерпаемое и искреннее. И оно заставило Эндрю подскочить
на ноги и против воли начать всматриваться в парковку под ногами. — Тут такое дело,
я пришел домой, а дверь закрыта, — не только блондин помнил каждое слово. Нат тоже
помнил. И говорил. — Не впустишь?
— Там никого нет, — Миньярду казалось, что он оказался в своем воспоминании. Он

ничего не мог поделать, просто стоял, как какой-то идиот, не в силах даже
шевельнуться.
— Жаль. Но я дал обещание нарушить правило, — голкипер видел мягкий изгиб улыбки,
видел теплый взгляд голубых глаз, почти чувствовал на кончиках пальцев чужую кожу.
— Дрю, протянешь мне руку? Да или нет?
— Да.
И Эндрю сорвался с места, помчался к двери, с грохотом распахивая ее, и только

каким-то чудом не покатился по лестнице вниз. Лихорадочные мысли пульсировали в его
сознании: «Нат. Нат дома. Он вернулся. Он здесь. Он жив. Нат…» — Эндрю несся, как
сумасшедший. Будь сейчас утро, впечатывал бы всех в стены, плевать. Имел значение
только Нат. Только бы успеть, не опоздать снова, не упустить. Он, наверное, был
даже рад, что спортсмены в большинстве своем были на занятиях или в комнатах.
Влетев в нужный коридор и не рассчитав скорость, Миньярд врезался плечом в стену,

но тут же побежал дальше. Он видел. Видел, что кто-то сидел под дверью,
привалившись к ней спиной, видел вытянутые на полу ноги. Он не мог бежать быстрее,
но хотел. И ненавидел себя за то, что тратил драгоценные секунды на то, чтобы
шевелить ногами, вместо того, чтобы просто оказаться на месте. А потом он просто
как-то оказался на полу рядом с Натом. Это был он. Сидел, глядя из-под опущенных
век, слабо улыбаясь. Его бровь была уже почти привычно рассечена, на одной из щек
порез, который стягивали пластыри. Явно постарался врач… Но Эндрю был не в силах
пошевелиться. Он просто сидел на коленях, глядя на человека, который сдержал свое
слово, и не мог даже вздохнуть. Будто, сделай он это, Нат растворился бы, как
мираж. Он умирал и оживал одновременно. Сгорал и тонул. Но всё это не имело
значения, пока он мог смотреть в самые синие в мире глаза, которые были ярче неба
даже сейчас.
— Привет, Дрю, — снова сказал рыжий идиот. Голос был все таким же уставшим и
хриплым, но от этого не менее радостным и будто облегченным. — Я же сказал, что мы
еще увидимся.
— Сказал, — эхом отозвался Миньярд. И тут он почувствовал острую потребность

прикоснуться, убедиться, что Нат и правда жив, поэтому тут же запустил пальцы в
спутанные грязные рыжие волосы, которые сейчас были пыльными и слегка жесткими. —
Когда ты наконец научишься вытаскивать свой язык из задницы?! — злость поднялась в
груди с новой силой, словно его организм, погруженный в анабиоз, возвращался к
жизни. Он злился на всё: на то, что Нат не сказал, что не попросил помочь, что не
дал протянуть руку… Злость на то, что сам чуть не потерял то, что оказалось чуть ли
не самым важным.
— Прости, — вместо обычной колкости почти прошептал Веснински.
— Я тебя ненавижу, — Эндрю закрыл глаза, непроизвольно наклоняясь вперед, чувствуя

чужое дыхание на своем лице, сжимая в пальцах чужие волосы. — И я убью тебя.
— Только ты, — кивнул Нат, а в его голосе слышна была улыбка. — У тебя приоритет.
«Я не твой, но моя жизнь и смерть только твоя» — осталось висеть в воздухе

несказанным.
— Мне можно домой?
— Да, — Миньярд упал лбом на чужое лицо, словно теряя опору.

Он и не догадывался, насколько он устал, насколько вымотался. Все натянутые струны
души вдруг резко ослабли, обмякли, и он вместе с ними. Нат был здесь. Он вернулся.
Он жив. Он рядом. И Эндрю снова мог дышать. По-настоящему. От чего его голова
закружилась. А может, это было облегчение, от которого ослабли ноги. Наверное, если
бы он сейчас стоял, упал бы без сил. Но он сидел на полу, рядом с Натом, почти
накрывая его тело своим, снова чувствуя себя целостным и полным.
— Я больше никогда не исчезну вот так. Обещаю.
========== Глава 30 - Слабаки, которые не скажут "нет" ==========
— Ваймак меня убьет? — Натаниэль прикрыл глаза, когда Эндрю наконец опустил его на
диван.
— Пусть встанет в очередь. Перед ним, как минимум, человек семь, — Миньярд уже
хотел было отойти, но понял, что у него просто нет сил на то, чтобы отнять руку от
запястья рыжего, словно они склеились. — Что и где?
— Много всего, — Веснински сделал над собой усилие и задрал толстовку, скрывавшую
уже зашитые и перевязанные раны. — Меня врач уже подлатал, так что…
— Заткнись, — зло рыкнул голкипер, тут же переключив внимание на телефон, который

достал из заднего кармана. Он быстро нашел нужный номер и тут же позвонил. Эбби
взяла через два гудка:
— Эндрю? Ты в порядке? Нужна помощь? — было слишком много вопросов, а в голосе

женщины слышалось слишком отчетливое беспокойство.
— Ты нужна в общежитии. Моя комната.
— Она наша, — недовольно буркнул Нат, откидывая голову на подушки, но Миньярд

потянул его за руку к себе, чтобы уложить чужую буйную голову на свое плечо. Он не
отпустит его от себя. Никогда. Больше никогда.
— Это Натаниэль?!
— Я тебя жду, — сказал блондин и тут же сбросил вызов. — Рассказывай.
— А что рассказывать? — Веснински заерзал, устраиваясь удобнее, но не касаясь

нигде, кроме плеча и руки, где ему разрешили. Он проспал всю дорогу до Пальметто,
но тяжесть в теле, а, главное, голове, никуда не делась. — Я немножко не рассчитал
свои силы, но дядя появился как раз вовремя. Лив уже в палате. У нее было сильно
повреждено горло, но жить будет…
— Почему не сказал?
— Что я должен был сказать? — Нат отстранился, чтобы посмотреть прямо в карие
глаза, и Эндрю непроизвольно поморщился, потеряв такую важную и правильную тяжесть
на своем теле. — Дрю, я не сказал тебе, потому что ты ничего бы не смог сделать и
лишь пострадал бы. Я не беспомощный щенок и могу сам решать, как поступать! —
возмущенно почти воскликнул он.
Наверное, это звучало бы даже убедительно, если бы не этот уставший взгляд, новые
раны, обещавшие оставить шрамы, и вид промокшего под ливнем котенка, который
прижался к единственному источнику тепла. И источником был Эндрю. Не батарея, не
подушка, а именно голкипер, который крепко, но на удивление мягко держал Натаниэля
в своих руках, словно тот был самым важным, хрупким и нужным во всем этом долбаном
мире. Нат знал о ножах под повязками, точно чувствовал злость, бурлившую в
блондине, но, как и всегда, этот идиот ничуть его не боялся. Наоборот, он
расслабился, прижался и почти блаженно прикрыл глаза, размеренно и глубоко дыша.
— Да? — Миньярд скептически посмотрел на рыжего, словно мог видеть каждую рану на
его теле.
— И ты туда же… — Веснински обреченно повесил голову. — Если тебя это успокоит, мне
уже устроил головомойку Стюарт. Наверное, мне стоит сказать спасибо за то, что
позвонил ему…
Эндрю еле сдерживался от того, чтобы придушить этого идиота собственными руками. И
себя заодно. За то, что ломался, за то, что не позвонил Стюарту, как только
разблокировал телефон. Может, сделай он это, Хэтфорд явился раньше, помог бы,
уберег… сделал то, что не смог сам Эндрю. От осознания этого стало паршиво. Он
облажался. Вроде, он ничего не должен был делать, ведь Нат ушел сам, а он обещал не
дать никому увести его против воли, но почему-то внутри все кровоточило и словно
было исполосовано дикими кошками. Почему он ничего не сделал? Почему просто
послушно поехал в Пальметто? Точно… Потому что Нат его попросил.
— Твой отец? — это все, что он смог из себя выдавить, отведя взгляд.
Нужно было собраться, продержаться еще немного, чтобы потом… просто уснуть, зная,
что рядом лежит буйная рыжая голова, которая вечно находит приключения на свою
задницу, а потом созвониться с Би и позволить ей собрать себя по кускам.
— Мертв. И, знаешь, я рад, что смог улизнуть от тебя, что ты не пошел следом и
послушал меня.
А вот это уже было слишком. Как и всегда с Натом. Но сейчас Эндрю не был к этому
готов. Он просто зажал его рот своей грубой ладонью, стараясь пальцами не задевать
даже самые маленькие раны, гневно глядя в спокойные глаза. Те самые глаза, что
выравнивали его, охлаждали и затягивали, топя любую ярость. Магия? Да, другого
объяснения Эндрю просто не видел. Потому что злость уже даже не поднималась в
груди. Глаза Ната не оставляли этому чувству ни единого шанса.
— Заткнись, — прошипел он, стараясь сохранить хотя бы какое-то нейтральное

выражение лица, но, судя по легкой морщинке между бровей Ната, получалось у него
паршиво.
— Дрю, — совсем тихо позвал рыжий, отведя чужую почти безвольную руку от своего
лица.
— Заткнись, — повторил Миньярд, а в его голосе проскользнула какая-то надрывная

нотка. Несколько секунд Нат молчал, а потом кивнул:
— Да.
Он был готов к этому, был готов снова почувствовать чужие губы на своих, был готов
задохнуться, был готов притянуть к себе своего наркомана, крепко прижимая его к
груди, но… Эндрю был не готов к тому, что идиот уткнется лицом ему в шею и оставит
невесомый слишком целомудренный и нежный поцелуй на его тонкой светлой коже там,
где бился пульс. И почему-то от этого действия все тело голкипера словно пронзило
током, а грудь сдавило невидимыми тисками. Миньярд еле сдержал шипение, скрывавшее
стон, лишь стиснул зубы и чуть крепче сжал пальцы на чужом плече. Но этого было
достаточно, чтобы на губах Ната растянулась довольная ухмылка, и он повторил
действие, наслаждаясь побежавшими мурашками.
Они сидели так в тишине, почти не двигаясь. Эндрю заново учился дышать, чувствуя
размеренное дыхание на своей шее, прижимая теплое, ослабшее, потрепанное тело,
стараясь поверить в реальность происходящего, тогда как Нат… просто растекался
рядом с ним, словно оказался в самом защищенном и безопасном месте на планете. Он
почти лежал, прикрыв глаза, чувствуя знакомый, уже родной запах Миньярда с
привкусом табака. Еще ничего не закончилось — рыжий это прекрасно понимал, но…
опасности, как раньше, не было. Охота закончилась. Больше никто не будет жаждать
его смерти, кроме Рико, который по сравнению с Натаном походил на назойливую муху,
которую Нат уже знал, как прихлопнуть. Щенок, выросший на цепи, оказался не просто
бойцовской собакой, а настоящим волком, хищником, жаждущим крови. И теперь он, как
и обещал, разорвет глотку всем и каждому, кто кидал в него камни, кто смел даже
косо смотреть в его сторону, ведь теперь он и правда был свободен, в безопасности,
дома, со своей семьей. И с Эндрю. Хотелось рассмеяться. Хотелось заплакать.
Хотелось закричать. Хотелось ударить что-то. Хотелось забиться в угол и спрятаться
от всего этого мира.
— Дыши, наркоман, — рука Миньярда скользнула в спутанные рыжие волосы и чуть

оттянула. Нат и не заметил, как сбилось его дыхание, став рваным и тяжелым. — Ты в
безопасности. Ты дома. Расскажи мне все, чтобы… — в горле почему-то встал ком, а
слова потухли внутри. — Прекращай бегать. Прекращай драться. Дай другим прикрыть
твою непутевую задницу. Мир от этого не рухнет. Ты заслужил это.
— А кто говорил, — Натаниэль шумно втянул носом воздух, стараясь вернуться в

состояние покоя, — что мы не были бы лисами, если бы получали то, что заслуживаем?
— рыжий зашевелился, а потом отстранился. — Я просто… не могу втягивать кого-то в
это.
— Ты уже втянул, — безжалостно ответил Эндрю. — Думаешь, после случившегося, когда

остальные узнают, что ты вернулся, они спустят с тебя глаза? — «Думаешь я спущу?» —
осталось висеть в воздухе несказанным. — Дай протянуть руку. Да или нет?
Нат смотрел в режущие карие глаза и просто рассыпался. Потому что он верил. Он
верил Эндрю: его глазам, словам, его рукам и крепкому телу, даже, казалось, его
запаху. Это нарушало все его внутренние установки. Снова. Что он там обычно
говорил? Я сам справлюсь? Сидите, я разберусь? Я в порядке? Ни черта он не в
порядке. И сам он не справился. Он жив только благодаря Стюарту. Он жив благодаря
Миньярду, который взял в руки его телефон. Он жив благодаря Эндрю, который залез к
нему под кожу и растворился в крови. Раньше он был уверен, что всегда будет
защищаться и бить врагов, всегда будет тем, кто врет, ставя безопасность родных на
первое место, но как же ему не повезло встретить такого же человека. Эндрю тоже был
защитником. Он защищал свое. Остервенело, безумно, со звериной яростью, как и сам
Нат. Только вот теперь они оказались под защитой друг друга. Они встали против
всех, спина к спине, крепко сросшись и не желая даже думать отрываться.
Так, может, стоит позволить Эндрю вести их обоих? Отдать штурвал управления?
Отступить на шаг? Веснински сосредоточился на себе, на том чувстве спокойствия и
умиротворения, что будил в нем голкипер, на том чувстве безопасности и комфорта. Он
вспомнил, как в его сознании проскальзывали мысли о том, что рядом с Эндрю он готов
быть слабаком. Хотя, нет. Он не был слабаком рядом с ним, никогда, он был… мягче и
расслабленнее. Он просто был собой, наверное.
Из мыслей Ната вырвал стук в дверь, но Миньярд не спешил подавать хоть каких-то
признаков, что они оба внутри. Он ждал ответа на свой вопрос.
— Мда, кажется, я начинаю понимать, почему ты меня ненавидишь, — уголки губ рыжего
дрогнули в подобии улыбки. — Да. Мой ответ — да.
— Ты всегда можешь поменять свой ответ. Всегда, — напомнил Эндрю. Дождавшись, пока
в голубых глазах проскользнет понимание, он кивнул и лишь после этого разрешил Эбби
войти: — Открыто.
— Где?.. Нат, — женщина облегченно выдохнула и тут же двинулась к ним, чтобы почти
упасть на колени перед диваном. — Живой.
— Сам в шоке, — не удержался парень, за что получил злой взгляд блондина и какой-то
укоризненный и в то же время облегченный врача.
— Эндрю не сказал, что с тобой и…
— Ну, меня уже подлатал врач, а потом меня во второй раз за часов десять накачали
снотворным, — Миньярд навострил уши, хоть и думал, что еще внимательнее и
бдительнее он быть уже не может, — чтобы я поспал в машине, пока меня везли сюда,
так что я в…
— Только попробуй это сказать, — прорычал Эндрю у него под боком.
— Я хотел сказать, что я в относительно сносном состоянии, — закатил глаза

Веснински. — Очевидно, что я не в порядке.
Если бы не ситуация, Эндрю точно съязвил бы, сказал бы что-то о грядущем

апокалипсисе, болезни Веснински или чем-то еще, но сейчас его хватило лишь на
нахмуренные брови. Натаниэль признал, что он не в порядке. Все. Остановите Землю,
Миньярду нужно сойти и подышать. В космосе, где кислорода нет и в помине, это
получится и то лучше, чем в этой комнате.
— И все же я бы хотела тебя осмотреть, — мягко сказала Эбби, открывая свою

увесистую сумку, в которой было большое количество медикаментов и все для оказания
помощи, всеми силами стараясь спрятать удивление на своем лице. — Можно? — она
кивнула подбородком на одежду парня.
— Если после этого меня покормят, — буркнул Нат, уже начиная тянуть толстовку
вверх.
Глядя на его старания и гримасу боли на лице, голкипер закатил глаза, стараясь
удушить в себе недовольный рык, чтобы не стукнуть его по буйной башке, после чего
помог, потянув плотную ткань, старательно избегая прикосновения как к коже, так и к
бинтам. Заметив внимательный взгляд Эбби, Эндрю на секунду напрягся. От мысли о
том, что к Нату будут прикасаться, все его существо взбунтовалось, словно от этого
рыжий мог вновь исчезнуть, но потом Веснински сам исправил проблему, хоть и не знал
о ней. Он доверчиво прикрыл глаза и облокотился на Эндрю. Дышать стало чуть легче,
а мысль о еще чьих-то прикосновениях к потрепанному телу, пока Нат прижимается и к
голкиперу, стала даже терпимой. Эбби пытается помочь. Эндрю сам позвонил ей, сам
позвал. Нужно лишь выдохнуть и сосредоточиться на тяжести чужого тела на своем
плече. Все прошло. Его рыжий идиот вернулся домой. К нему. Они в безопасности. Все
будет хорошо.
— Все раны были зашиты, обработаны и… — начал докладывать Нат, но женщина тут же
его прервала.
— Слушай меня внимательно. Я очень рада, что тебе помогли, но я не поверю ни

единому твоему слову, — Эндрю одобрительно хмыкнул, за что получил полный злости
взгляд рыжего. — Здесь твоих полевых врачей нет. Я несу ответственность за твое
здоровье. А, учитывая наш предыдущий опыт, я тебя даже из общежития выпускать не
буду, пока не заживет даже самая глубокая рана. Сейчас я осмотрю все твои
повреждения, от швов до ссадин на костяшках, заново все обработаю и дам свой
вердикт. Я назначу тебе лекарства, которые ты будешь принимать. Один пропущенный
прием лекарств — на одну неделю дольше на скамейке запасных.
— Эбби!
— Ты меня услышал, Натаниэль Абрам Веснински! — безапелляционно отрезала врач. —

Или ты лечишься, или никакого экси.
— Команда!..
— Команда поддержит Эбби, — хрипло ответил Эндрю, что означало одно — сомневаться,
препираться и возмущаться бесполезно. Поэтому Нату ничего не оставалось, кроме как
шумно выдохнуть и сдаться в руки женщине.
Она снимала с него бинты, которые, если подумать, покрывали почти весь его торс,
отклеивала пластыри, державшие компрессы, открывая вид на каждую рану и новые
уродливые швы, не считая огромного количества темных синяков. Эндрю не собирался
врать самому себе, эти швы были ничуть не симпатичны. Темные нити, стягивавшие
покрасневшую воспаленную кожу с кровавыми подтеками и засохшими почти черными
корочками. Один новый шрам обязательно появится на левом плече Ната, где большой
жирный шов стягивал кожу, уже и так украшенную следом от утюга, другой над полосой
штанов и тазобедренной костью… Больше всего было тонких, но, судя по всему,
глубоких ран, стянутых специальными пластырями, которые заменяли швы. Но одна
травма притянула к себе внимание куда быстрее, чем все остальные. Несколько секунд
Эндрю смотрел на порезы, а потом шумно выдохнул через зубы, потому что… он не
представлял кем надо быть, чтобы сделать такое.
— Эй, Эбби, — Нат махнул рукой, словно его голос не смог бы привлечь к себе
внимание женщины. — Не подскажешь, что у меня за красота на ребрах? — он показал
именно на ту область, к которой были прикованы глаза Миньярда.
— Это… — она шумно сглотнула, не выдержала и бросила задушенный взгляд на рыжего,

словно он был ее собственным ребенком, над которым надругались. — Нат, это…
— Крестики-нолики, — хрипло ответил Эндрю, поняв, что Эбби просто не сможет сказать
этого вслух. — Кто?
— Уже мертва, как и все, кто там был, не считая меня и Лив, — несколько секунд Нат
смотрел в потолок, а потом хрипло рассмеялся. — Черт, а ощущалось, как морской бой!
Эх, не видать мне больше рекламных контрактов с Кэльвин Кляйн… — Эндрю был готов и
правда его ударить. Со всей силы. Но лишь сильнее сжал пряди рыжих волос в своих
пальцах. — Что? Сложно будет объяснить, откуда у меня столь нестандартные шрамы, —
отозвался на его движение Нат, но тут же зашипел от прикосновения Эбби к своим
ранам с обеззараживающим средством.
— Знаю, больно, прости, но придется немного потерпеть.
— Обезболивающее, — рыкнул Эндрю, мысленно взвешивая все за и против того, чтобы

прямо сейчас свернуть шею этому идиоту. Ну, или самому себе. Потому что это просто
противозаконно вызывать в Миньярде столько эмоций одним своим присутствием.
— Не могу, — Эбби почему-то мягко улыбнулась, но, почувствовав на себе испепеляющий

взгляд блондина, подняла взгляд. — Я обещала никому не рассказывать, почему не
делаю ему уколы, — все так же тепло ответила она, еще нежнее глядя на Веснински,
словно тот и правда был каким-то маленьким и милым зверьком.
— Почему? — Эндрю вперил взгляд в морщащегося рядом парня.
— Потому что, — буркнул Нат, стиснув ткань толстовки, валявшейся рядом на диване,
стараясь отвлечься от боли. — Не люблю уколы, — совсем тихо сказал он. Если бы
голкипер не слушал, наверняка принял бы это за ругательства.
Несколько секунд Миньярд смотрел на свою рыжую головную боль, осознавая смысл
сказанного, а потом почувствовал, как дрогнули уголки его губ. Натаниэль Веснински
— безумец и наркоман, человек, который никогда не думал о своей сохранности,
который закрывал своих близких собственным телом и всегда игнорировал любые травмы
от ссадин до пулевых ранений… боялся уколов. Нет, это совершенно нормально, как и
бояться пауков или темноты, но… почему-то хотелось засмеяться. Все это слишком
выходило за рамки привычного.
— Оставь обезболивающие в таблетках, которые выдаются без рецепта, с точной

дозировкой и порядком принятия, — совладав с собой, выдал блондин. Нат проворчал
себе что-то под нос, кажется, на японском, но спорить в открытую не стал. Он просто
смирился с тем, что о нем будут заботиться.
Эбби несколько мгновений смотрела на совершенно серьезного Миньярда, а потом мягко

улыбнулась и кивнула, решив, что навещать своего рыжего и строптивого пациента ей
придется не так часто, ведь за ним непрерывно будет следить самый внимательный,
строгий и, судя по всему, заинтересованный в его выздоровлении человек. Учитывая
то, как Эндрю следил за каждым действием врача, он без труда сможет выполнить все
необходимые махинации, чтобы позаботиться о потрепанном теле защитника лисов.
Дальше работа шла в тишине, изредка прерываемой шипением и ворчанием Ната, который
в кои-то веки решил не притворяться, что все его нервные окончания отмерли или
потеряли чувствительность. И, почему-то, это успокаивало, а не напрягало, как
должно бы было. Закончив, Эбби оставила увесистый пакет лекарств, мазей и прочих
необходимых вещей, приложив к ним исписанный лист бумаги с инструкциями, хоть и
знала, что Эндрю запомнил каждое ее слово и движение. И все же так ей было
спокойнее.
Одарив почти засыпающего Ната последним тоскливым и в то же время облегченным

взглядом, женщина поспешила уйти, видя, как напряжение начинает накапливаться в
мышцах Миньярда, что не предвещало для нее самой ничего хорошего. Выйдя в коридор и
закрыв за собой дверь, она опустила свою огромную сумку на пол, чтобы ровно
распределить вес всевозможных лекарств по дну, а потом застегнуть молнию. Она уже
встала, чтобы направиться к лифту, когда соседняя дверь распахнулась и ей на
встречу вывалилась почти целая толпа.
— Эбби! — Аарон еле успел затормозить, чтобы не врезаться в женщину.
— Аарон? Кевин, Жан, Ники? Все хорошо?
— Что с Эндрю?! — выпалил близнец, с нескрываемым ужасом глядя на дверь за спиной

врача команды.
— Все хорошо… — ошарашено ответила она. — Он просто…
— Я убью Веснински, — прорычал Аарон и уже хотел было прошмыгнуть мимо женщины, но
она успела поймать его за руку:
— Сделай это позже. Сейчас ему нужен отдых.
— Что? — Кевин, кажется, наконец обрел дар речи.
— Вернулся, — прошептал Жан, а потом хрипло рассмеялся, припадая плечом к стене,

словно был готов упасть на пол в любой момент. — Вот же гаденыш…
— Кто вернулся? Что?.. — Ники завертел головой, стараясь поймать хоть чей-то взгляд
и получить ответ на свои вопросы.
— Эндрю вам не сказал? — Эбби удивленно осмотрела мальчишек, а потом покачала

головой. Конечно, ей нужно было это предвидеть… — Нат жив. Он вернулся домой. Вам
не о чем переживать.
— Правда? — как маленький ребенок спросил Кевин, глядя на нее почти щенячьими
глазками, что было совершенно комично, учитывая то, что он был выше женщины почти
на голову.
— Правда. Я уже его осмотрела, — она положила руку на его плечо и легонько сжала. —
Думаю, сейчас он проваливается в сон, но к вечеру вы уже сможете попробовать
высказать ему все, что думаете, касательно его поведения.
— Попробовать? — Аарон оскалился. — О, я ему все выскажу! Я!..
— Удачи, — Жан отлип от стены и выпрямился в весь свой рост, расправляя плечи. —
Сначала тебе придется обойти меня, а потом попытаться не умереть от ножа брата. Или
ты думаешь, что он вот так просто теперь подпустит к Нату хоть кого-то? — француз
фыркнул, а на его губах появилась слабая, но искренняя улыбка. — Выдохни, ты можешь
отдохнуть.
— Нат вернулся? — все парни резко обернулись на голос и увидели зависшего в дверном
проеме Мэтта. Секунду парень осознавал происходящее, а потом заулюлюкал и нырнул
внутрь комнаты, чтобы разнести счастливую новость.
— Ненавижу этого рыжего придурка, — рыкнул Аарон, шумно выдохнув через нос, чтобы
потом двинуться обратно в свою комнату. Но его поведение изменилось. Его плечи
ссутулились, а шаги стали шаркающими и неловкими. Усталость от напряжения давала о
себе знать.
***
Эндрю стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на то, что хотел видеть
больше всего еще сутки назад. За окном стемнело, общежитие медленно погружалось в
сон и тишину, даже возбужденные лисы наконец перестали атаковать дверь в
«квартиру», признав, что их рыжему нужен отдых, а блондин, к своему удивлению, не
мог уснуть. Казалось, усталость должна была свалить его с ног, но страх, что,
проснувшись, он не найдет своего идиота на кровати напротив, не покидал тело.
Поэтому он стоял здесь, смотрел на спящего рыжего, слегка нахмурив брови,
анализируя его позу, впитывая образ в свою память, изо всех сил стараясь не
придавать этому значения. Нат спал в одних штанах, тогда как его торс, казалось,
полностью покрывали бинты, скрывавшие раны. Веснински лежал почти как всегда, но
его тело было более напряженным, чем обычно, а поза изредка менялась, хоть обычно
он и не двигался во сне, что выдавало боль, которую причиняли все его повреждения.
Наверное, Эндрю так и продолжил бы стоять, если бы не услышал приглушенный удар

чего-то маленького, упавшего на пол. Резко обернувшись, Миньярд внимательно
осмотрел гостиную, которую освещал только фонарь на улице, и тут же достал ножи из-
под повязок, снять которые просто не было времени. Сейчас он был этому безмерно
рад. Послышалось тихое шуршание, а потом все стихло. Звук определенно исходил от
двери. Медленно ступая по паркету, обходя каждую скрипящую половицу, блондин
бесшумно приближался к двери, ругая себя за то, что так и не включил свет, посчитав
это лишней роскошью, в которой он не нуждался. И все же он смог увидеть ключи,
лежавшие на полу, хоть, он был уверен, до этого они были в двери. Прошло еще
несколько секунд, а потом скребущиеся звуки металла о металл возобновилось. Тени в
щели под дверью подсказали Эндрю, что кто-то пытается вскрыть дверь. И не прошло и
нескольких секунд, как та отворилась.
На пороге стояли двое. Оба одетые точно не как спортсмены или воришки. Слишком
дорого и сдержанно, слишком лаконично. Поэтому вариантов, кто это, было не много.
Сорвавшись с места, Эндрю на ходу перехватил нож поудобнее, а потом замахнулся, но
старший мужчина ничуть не удивился, двинулся ему навстречу и, перехватив обе руки,
прижал к стене. Он был выше и крупнее, хоть и не отличался особо яркой
мускулатурой. У него были светлые волосы, уложенные назад, строгие черты лица и
дымчатые не то серые, не то голубые глаза. Что странно, второй человек, достаточно
молодой парень, даже не попытался помочь ему, наоборот, ушел прочь, словно закончил
свою работу здесь, но Эндрю этого не заметил. Сейчас все его внимание было
сосредоточено на том, кто ворвался в его дом, в дом, где приходил в себя Нат,
который только-только увернулся от крепкой хватки смерти.
Не давая панике времени на то, чтобы она утащила его в новый приступ от давящего на
него тела, голкипер со всей силы, что была в его теле, а ее не мало, ударил головой
в грудь мужчине, выворачивая руки, чтобы снова начать свое нападение. Ему не
повезло, незнакомец встал спиной именно к комнате, а не внешнему коридору, поэтому
пришлось оттеснять его внутрь — в гостиную. Эндрю бил снова и снова, но незваный
гость умело ставил блоки, не позволяя ножам задеть свою светлую и ровную кожу.
— Может, сначала послушаешь? — усмехнулся мужчина, снова перехватывая руки

голкипера.
— Ворвался в мой дом и ждешь теплой встречи? — Миньярд рыкнул и, вывернувшись, как
его учил Нат, сделал ловкую подсечку, а потом навалиться сверху, приставив нож к
чужому горлу. — Прогадал.
— Меня зовут Стюарт Хэтфорд, — усмехнулся мужчина, тяжело дыша, но почему-то даже
не пытаясь вырваться, хоть его руки и были свободны.
— Не верю.
— У Ната глубокая рана на плече, пришлось наложить швы, на ребрах Лола играла ножом
в крестики-нолики, рассечена бровь… — мужчина перевел дух, а потом продолжил уже
спокойнее и размереннее. — Он приехал к отцу с Лив. У нее сильно повреждено горло и
она в больнице, но уже в стабильном состоянии. Мой водитель привез Ната сюда, а
потом этот идиот удрал, так что Дональду пришлось просто смириться с этим и
вернуться в Балтимор, где мы разбирались с телами и морозили головы, как он и
сказал.
— Зачем пришел?
— Нож не уберешь?
— Нет, — сухо ответил Эндрю, восстанавливая дыхание и участившее сердцебиение.
— Я хочу узнать, в безопасности ли мой племянник.
— Не верю.
— У тебя детектор лжи в мозг встроен? — криво усмехнулся Стюарт. — Миньярд, если бы
я хотел, ты уже был бы мертв.
— Не лучшая фраза, которую может сказать человек, к горлу которого приставил нож
психопат, которого учил его племянник.
— Я хочу поговорить.
— В дверь обычно стучат, а не вскрывают ее отмычками.
— Как я уже сказал, я хочу проверить, в безопасности ли мой племянник, — напомнил

Хэтфорд. — Он пытался заверить меня, что будет в порядке здесь, но я перестал ему
верить, как и его заверениям, касательно его здоровья и безопасности.
— И если он соврал? — Эндрю убрал нож от чужого горла и поднялся на ноги.
— Приставлю к нему охрану. Или заберу его в Англию. Еще не решил.
— И Нат пошлет тебя далеко и надолго, — парень провернул оружие в руках, но в

повязки так и не убрал. — Как и я. Уходи, откуда пришел.
— Не стоит меня недооценивать, Эндрю, — дядя Ната поднялся на ноги и одернул

водолазку под пиджаком. — Я не драться и спорить пришел. У нас у обоих одна цель —
чтобы Нат был по-настоящему в порядке. И, нет, я не решаю за тебя. Я делаю выводы
из того, что вижу.
— Я сейчас явно не в настроении выслушивать чужое мнение. Или говори, что хочешь,
Хэтфорд, или уходи из нашего дома.
— Убеди меня, что я могу оставить Ната здесь.
— Убедить? — Эндрю секунду смотрел на мужчину перед собой, а потом фыркнул, что на
деле было смехом. — Он не ребенок. А я не его нянька. Нат прекрасно может постоять
не только за себя, но и за других. И я не намерен решать что-то за него. Не имеешь
права и ты. Какое бы решение Нат ни принял — оно будет только его. И никто не
посмеет его оспорить. Вот об этом я точно позабочусь. А приходить сюда ночью и
требовать чего-то, — блондин покачал головой, вновь проворачивая ножи, один из
которых принадлежал рыжему. Это успокаивало. Хотя бы немного. Хоть чуть-чуть
помогало не вонзить этот самый нож Хэтфорду в глаз. — Уходи. Тебе здесь не рады.
— Я пришел к племяннику.
— Не ври. Ты пришел ко мне. И все, что хотел, я уже сказал.
— Когда ты звонил мне, ты не звучал таким уверенным и наглым, — усмехнулся Стюарт,

медленно приближаясь. — Что же поменялось? Твоя напускная надменность и
самоуверенность со мной не сработает.
Эндрю стиснул ножи в руках, стараясь подавить панику. Вчера он был в отчаянии, он
был слаб, был готов на все, лишь бы сделать хоть что-то, что могло спасти Ната,
вернуть его домой, увидеть эти глаза, почувствовать тепло… Но теперь это, его
слабость, его слабое место, используют против него. Это был удар под дых для его и
без того истрепанных психики и тела. Контроль был на пределе. Еще немного, еще одно
слово и…
— Тебе сказали уходить, — Эндрю резко обернулся на хриплый, но от этого не менее

раздраженный голос Натаниэля. Он стоял в дверном проеме спальни, придерживаясь
рукой о стену, ненавидящим взглядом сверля своего дядю. — Я, вроде, четко сказал,
что благодарен за помощь, но больше в ней не нуждаюсь.
— И тебе доброй ночи, — лицо Стюарта заметно расслабилось и разгладилось, а голос

потерял железные и надменные нотки. — Как ты себя чувствуешь?
Если бы Эндрю сейчас был в более стабильном состоянии, он бы обязательно отметил

двуличие этого человека. Было почти незаметно, что эти двое — родственники, но если
присмотреться, можно было заметить схожесть в ровности и тонкости черт их лиц. Но,
что определенно точно объединяло их обоих — умение быстро менять маски и манеры
поведения. Если перед Миньярдом предстал расчетливый мужчина, который чувствовал
свою силу и превосходство, который использовал свои знания и умения, чтобы
управлять ситуацией, то сейчас посреди гостиной стоял взволнованный дядюшка, пусть
и с несколько искривлённым понятием безопасности, мягко смотревший на своего
единственного и любимого племянника.
— Прекрасно, пока спал в своей кровати, — огрызнулся рыжий. — Полагаю, тебя сюда
привело твое желание меня защитить. Но я дома. Со своей семьей. Больше опасности
нет. Спасибо за помощь, но отправляйся обратно в Англию. Мы с Лив решим все
вопросы.
— Нат, мы уже видели, к чему приводит твоя манера решать проблемы. Тебе нужно
восстанавливаться. Я сам встречусь с Мориямой и…
— Или возвращайся сейчас, или я блокирую твой номер и сделаю все, чтобы ты больше
никогда не вышел со мной на связь! — зашипел Веснински. Он шагал неровно, почти
хромая, но от этого не выглядел менее угрожающим и ядовитым. — Я принял решение.
Точка! И Балтимор мой. Я буду решать его судьбу, а не ты.
— Значит, этот мальчишка и правда так важен для тебя? — на японском пробормотал
Стюарт, слегка пораженно глядя на племянника.
— Да, важен, — нарочно на английском ответил Нат. — Заговоришь с ним так еще раз,
поверь, нож будет в моей руке и оставит тебе напоминание на всю жизнь.
— Нат, я прошу тебя, послушай меня…
— Не думай, что ты спас мне жизнь. Он спас! Он спас, позвонив тебе! Ты бы даже не
узнал об этом!
Голос парня сорвался, он пошатнулся, но Эндрю тут же оказался рядом, подхватывая

его, располагая руки точно так, чтобы не надавить ни на одну рану, хоть это и было
сложно, учитывая их количество. Нат шумно выдохнул, явно стараясь привыкнуть к
тому, что и правда может на кого-то опереться, что можно проявить слабость еще и
физическую, а не только эмоциональную. И все же он перенес вес на чужое плечо и
позволил себе передохнуть несколько секунд. Это оказало на Эндрю куда больший
эффект, чем он хотел бы признать. По телу прошла мелкая дрожь, а мышцы
непроизвольно расслабились и смягчились, словно наконец получили столь нужную
обезболивающую мазь.
И, кажется, это произвело куда большее впечатление на Стюарта, чем все слова, что
были сказаны до этого. Он моргнул, перевел взгляд с племянника на голкипера и
обратно, а потом обреченно покачал головой, словно признавая свое поражение.
— Хорошо. Признаю, возможно, я был слишком напорист, но я лишь пытаюсь позаботиться

о тебе. Пойми и ты меня. Сколько бы я ни пытался, что бы ни делал, ты отталкиваешь
меня и мою помощь. Мы ведь семья. Я — твоя семья.
— Тогда надо было убить Натана, как только он отдал своего сына в руки якудзы, а не
когда тот оказался в его доме для казни, — не сдержавшись, выплюнул каплю от всей
желчи Миньярд. На секунду лицо мужчины исказилось от злости, но он заставил себя
проглотить эти чувства под пристальным взглядом племянника.
— Ты не знаешь историю и ситуацию нашей семьи, Эндрю. Не говори о том, чего не

знаешь. Ты можешь…
— Тебе всего лишь нужно было поддержать маму, когда она хотела развода, — зашептал
Натаниэль. — Всего-то нужно было встать на ее сторону, и тогда ничего бы этого не
было, — сердце Эндрю упало куда-то вниз, а воздух застрял в легких. — Но ты
посчитал, что она преувеличивает, капризничает, как в детстве. Хотел проучить ее за
то, что она сбежала от давления семьи в Америку и там без разрешения вышла замуж за
того, за кого вы с дедом запретили.
— Нат…
— Тебе просто нужно было поверить ей! Поверить своей сестре! Помочь ей, когда она
попросила тебя об этом впервые за десять лет! И после этого ты говоришь мне о
ценности семьи?! — парень оттолкнулся от Эндрю и вплотную подошел к дяде. — Я знаю,
что такое семья. Я знаю ее истинную ценность. Не тебе меня учить. И не тебе решать
мою судьбу. Я сам принимаю решения и сам плачу за них. Я никогда не повторю ошибку
мамы.
— Не проходит ни дня, чтобы я не вспоминал ее и не винил себя, — зашептал Стюарт,

но племянник отшатнулся от него, чуть ли не падая в руки Миньярда. — Я делаю все
это именно для того, чтобы не повторить ту ужасную ошибку. Позвоните мне, если вам
понадобится помощь. Я всегда рядом, Нат, — он с мольбой смотрел на племянника, но
не получив от него ответа, двинулся к двери. — Я все еще жду тебя на Рождество, —
бросил он, уже закрывая за собой дверь.
— Я дал слово, — процедил рыжий.
Отцепившись от Эндрю, Нат двинулся обратно в сторону спальни, тогда как Миньярд
поспешил закрыть треклятую дверь не только на ключ, но и на цепочку, которую раньше
они никогда не использовали. Что ж, что-то всегда меняется. Проверив все замки,
голкипер снял таки с рук повязки, обнажая бесчисленное количество своих шрамов. В
комнатах снова стало тихо, но на этот раз в воздухе висело некоторое напряжение.
Войдя в спальню, Эндрю закрыл и эту дверь, а потом забрался на свою кровать,
прислонившись спиной к стене, стараясь насладиться ее твердостью и прохладой. И
если обычно она дарила чувство безопасности, то теперь лишь одиночества и
отчужденности, пусть и не отрицала первое. Приоткрыв глаза, блондин посмотрел на
парня напротив.
Нат сидел на сбитом одеяле, подтянув колени к груди, глядя куда-то в пустоту,
скривив губы, выдавая себя с головой. Он явно встал раньше и какое-то время просто
не выходил из своего убежища, давая Миньярду возможность самостоятельно решить
проблему, не вмешиваясь, памятуя о своем обещании разрешать прикрывать свою спину.
Но он слышал. Вопрос был лишь в том, что именно и сколько.
— Как много ты слышал? — тихо спросил Эндрю, поднимаясь со своего места и подходя
ближе, но не садясь на чужую кровать без разрешения. В ушах все еще звенели слова
Ната о матери, как бы Миньярд не старался отогнать их прочь.
— Достаточно, чтобы захотеть врезать собственному дяде, — глухо ответил рыжий,

кивая на неозвученный вопрос и чуть пододвигаясь в сторону. — Если я попытаюсь
сказать тебе спасибо, ты меня придушишь, верно?
— Да.
— Почему ты не спал?
— С чего ты это взял?
— Я, конечно, не Шерлок, но даже я смог сложить два плюс два. Я знаю, как ты
выглядишь после сна, Дрю, — Нат не без труда поднял руку, чтобы смахнуть волосы со
своих глаз. — Он не имел права говорить такое. Я бы попросил прощения, но мне
извиняться не за что. Могу выбить извинения из него, если хочешь, — он криво
усмехнулся, а потом поморщился, — но точно не сегодня.
— Тебе надо спать.
— Тебе тоже. Когда ты последний раз спал? — Миньярд поморщился, скосив глаза на
электронные часы на тумбочке рыжего, вспоминая, сколько часов он уже без сна.
Сейчас уже три часа ночи, а значит, с утра игры прошло… 46 часов. Это был перебор
даже для него. — Дрю, — рыжий покачал головой, а потом потянулся к руке голкипера,
и, не получив сопротивления, осторожно переплел их пальцы, готовый заурчать от
удовольствия, — давай спать, — блондин скривился, чувствуя, как тревога снова
начала подниматься в груди, как бы сильно он ни старался затолкнуть ее поглубже в
себя. — Даже если кто-то сюда ворвется, мы это услышим и проснемся. У нас будет
минимум десять секунд, чтобы принять меры.
— Слава богам, что ты учишься на факультете математики, а не психологии, и

планируешь всю жизнь обниматься с клюшкой, — закатил глаза Эндрю, поскорее
выпутывая руку из чужой хватки, лишь бы не поддаться соблазну сгрести рыжего,
притянуть к себе и зарыться в густые волосы.
— Ладно, сдаюсь, делай, что хочешь. Ты не ребенок, а я не твоя нянька.
Нат весело сверкнул своими пронзительными голубыми глазами, тонко намекая, что
слышал не только конец встречи со Стюартом, а потом отодвинулся от голкипера и
стены, чтобы лечь на противоположный край кровати лицом к Миньярду. Ноги блондина
почти касались бедер рыжего, тогда как тот подминал под себя подушку и устраивался
поудобнее, морщась, когда неудачно располагал вес и надавливал на те или иные раны.
Он даже попытался натянуть на себя свое огромное одеяло, но, напоровшись на
сопротивление — Эндрю все еще придавливал большую часть одеяла своим задом —
отбросил эту идею и прикрыл глаза.
— Откуда ты только такой идиот взялся? — пробормотал себе под нос блондин, хоть это
и прозвучало слишком мягко и тихо, чтобы быть настоящим раздражением. Он
зашевелился, приподнялся, выдергивая одеяло из-под себя, а потом набросил на рыжего
придурка.
— Из ада выперли, — фыркнул в подушку Нат.
— Никакой ты не дьявол, — хмыкнул Миньярд, глядя на то, как парень перед ним
медленно погружается в сон. — Сейчас ты больше похож на лисенка, которого подобрали
на обочине.
— Да пошел ты, — буркнул тот, даже не поленившись открыть глаза, чтобы бросить на
Эндрю обиженный и раздраженный взгляд, который встретился с совершенно пустым и
расслабленным лицом голкипера.
Какое-то время они молчали и, не дождавшись ответа, каким бы он ни был, Нат снова
закрыл глаза, погружаясь в сон. Пусть он и провалялся сегодня три часа на диване, а
потом еще какое-то время спал в кровати, после лекарств, сон — это все, что было
нужно его организму. И Эндрю. Его тепло неподалеку, сам факт его присутствия в
комнате. Это успокаивало, баюкало и расслабляло. И Миньярд был рядом, даже ближе,
чем Веснински надеялся. Он уже почти уснул, когда почувствовал ощутимое движение.
Нат думал, что Эндрю все-таки надоело просто сидеть, и он решил перебраться через
него, чтобы потом завалиться на свою кровать, но… вместо этого он почувствовал, как
кто-то лег рядом с ним, пусть и оставив между ними пространство. Сонно разлепив
глаза, он встретился с пристальным, внимательным взглядом, который, казалось,
должен был прожечь его насквозь. Однако Нат не чувствовал ничего, кроме спокойствия
и непонятно откуда взявшегося удовлетворения, словно только что он выиграл в какой-
то невероятно важной игре. Решив испытать свою удачу, которая так ярко улыбалась
ему последние сутки, рыжий медленно приподнял свою руку, а потом положил между
ними, словно приглашая. Прошла почти минута, пока наконец Эндрю не шевельнулся и…
не зацепился своим мизинцем за его. Это было еле ощутимое для других людей
прикосновение, почти случайное, но не для них двоих. Это было куда больше. Это был
шаг вперед, это было доверие, это было принятие. Это было обещание.
— Я остаюсь здесь. Что бы Стюарт не говорил и не обещал, я не повторю ошибку мамы.

Я сам выбираю себе семью и дом. Я выбрал.
— Спи, наркоман, — одними губами прошептал Эндрю, но сам глаз так и не закрыл.
— И ты, — Нат слабо улыбнулся. — Когда ты проснешься, я буду рядом, держать тебя,
пока ты не скажешь мне «нет».
========== Глава 31 - Восставший из пепла и скрывшийся в тени ==========
Комментарий к Глава 31 - Восставший из пепла и скрывшийся в тени

Кто не знает, у меня есть телеграмм канал:
Заглядывайте, вдруг понравится)

Эндрю проснулся резко, а первым его чувством был страх. Страх, что воспоминания о
прошедшем дне лишь сон. Но стоило ему открыть глаза, как страх медленно начал
отступать, потому что… Нат лежал прямо перед ним. Свернувшись клубочком, он тихо
дышал, его ресницы подрагивали во сне, а мизинец все так же невесомо касался
мизинца Миньярда. Он был жив. Он был рядом. Ему не приснилось. Нат не мираж и не
галлюцинация. Он есть. И от осознания реальности к горлу медленно начала подступать
истерика, которую Эндрю гнал от себя все это время. Она, как патока, растекалась
внутри него, сжирая все на своем пути, не оставляя ни единого сантиметра для покоя
или контроля.
Как можно тише и незаметнее, голкипер вылез из кровати, схватил свой телефон и
выскочил прочь из комнаты, наплевав даже на повязки, которые он так и не надел. Он
взбежал на крышу, промчался по бетону и замер только на самом краю, глядя прямо
вниз. Страх ударил в голову, выбрасывая в кровь адреналин, отрезвляя на несколько
минут, которые были так нужны. Отшатнувшись, Эндрю попятился назад, а потом грузно
упал на пол, шумно втягивая носом прохладный воздух. Было утро, он проспал от силы
часов шесть, но тревожность давала о себе знать, не позволяя отрубиться на добрые
сутки.
Нащупав телефон, голкипер судорожно перебирал телефонные номера, пока наконец не

нашел нужный. Нажав вызов, он повернулся на бок, свернулся калачиком и прижался
ухом к телефону, который положил на бетон. Сил держать его просто не было. Миньярду
нужно было вцепиться дрожащими пальцами в самого себя, словно это могло помочь ему
не развалиться на части.
— Доброе утро, Эндрю, — голос Добсон был ровным, расслабленным, но уже бодрым.
Наверное, она уже была на рабочем месте.
— Би… — это больше походило на мольбу, чем на приветствие, от чего парень

скривился, словно его ударили. Слишком много. Слишком сильно. Он не справлялся.
Совсем.
— Все хорошо, Эндрю, — она не начала паниковать, не пыталась заставить его что-то
сделать. Не сейчас. Сейчас она просто была рядом. — Слушай мой голос.
И он слушал. Впитывал в себя ее слова, чувствуя, как постепенно дрожь в теле

утихает, а потом к нему начали возвращаться способность говорить и даже осознавать
самого себя. И он говорил. Отрывисто, сухо и хрипло, но говорил, чтобы потом
замолчать и дать Би сделать свою работу, собрать его, покрыть воспаленное сознание
охлаждающей и лечебной мазью, успокоить его взбесившееся и обезумевшее нутро.
Спустя почти час он смог сесть на край крыши и вздохнуть полной грудью, держа
телефон в окаменевших пальцах, слушая все такой же ровный голос. Паника ушла,
контроль снова был с ним, как и желанная ширма апатии, хоть за ней и маячило что-
то… странное. Но теперь, когда разум вновь остыл, когда логика взяла вверх, у Эндрю
появилось много вопросов. Он так увлекся, так ослеп от урагана чувств, что
окончательно потерял контроль не только над самим собой, но и над происходящим
вокруг него. Что сейчас с Аароном? С Ники? С Кевином? С Жаном? Он даже не подумал
об их состоянии, не смотрел, не спрашивал, так утонул в себе, что забыл о данных
обещаниях. Эндрю закрылся в себе, замкнулся, а потом видел только Ната, когда тот
вернулся. Плевать было на весь остальной мир… И Нат тоже навредил себе из-за этой
связи. Если бы не Эндрю и лисы, если бы не все это, он бы сбежал, как только
получил тот звонок, он бы просто скрылся в Англии. Миньярд почти видел, как рыжий
закатывает глаза на это заявление, но легче от этого не становилось.
Так стоит ли оно того?
— А ты как думаешь? — спросила Би. Миньярд вздрогнул и только после этого понял,
что говорил вслух.
— Я думаю… — он замолчал, стараясь услышать хоть что-то конкретное внутри себя. —

Что он — проблема. И угроза всему. Он… ломает меня. И себя.
— Хорошо. Но я хочу спросить тебя. Что именно сломал в тебе Натаниэль? Сделал ли он
что-то плохое? Ты не должен отвечать мне сейчас или когда-либо, если ты не
захочешь, но я бы хотела, чтобы ты об этом подумал.
— Все поменялось, — качнул головой голкипер. — Сильно.
— Стало хуже?
— Нет? Просто… не так.
— Не нужно спешить. Дай себе время, — Эндрю кивнул, слыша слабую, но искреннюю
улыбку в голосе Би. — Будь нежен с собой. Если захочешь, поговори с Натом. Уверена,
он не откажет тебе в словах. Возможно, это поможет разобраться в ситуации?
— Хорошо. Просто… — он замолчал ненадолго, стараясь сформулировать свою мысль. — Мы

созависимые. Мне это не нравится.
— В чем именно проявляется ваша созависимость?
— Я… Он… ломаемся, когда… не рядом.
— Поправь меня, если я неправильно тебя поняла, — попросила Бетси. — И ты, и Нат
меняетесь, когда вы видите, что с другим что-то происходит, когда другой в
опасности или не в порядке?
Они уже поднимали эту тему после дня рождения Ната, говорили об этом, но Эндрю
закрылся после схожего вопроса. Потому что он просто не мог признать, что теперь
нуждается в ком-то, чтобы быть в норме, что переживает за кого-то, кто не является
его семьей, и заботится не только о физическом состоянии, но и психологическом. Он
хотел защищать Ната, хотел заботиться о нем. И это работало в обе стороны. Ната
никто не просил, но он рьяно защищал границы Миньярда, он рвал в клочья любого, кто
приближался слишком близко, кто пытался причинить вред…
— Да. Это… неправильно. Он стал моим слабым местом. А я его. И это используют.
— Думаешь, он опасен для тебя? Или ты для него?
— Нет, — слишком быстро, даже к собственному удивлению, ответил Эндрю. — Просто… —

он шумно выдохнул и с силой сжал кулаки.
— Не мучай себя. Тебе не обязательно отвечать сейчас. Отдохни. Ты отлично

справляешься.
***
Нат проснулся, как только почувствовал движение рядом с собой, но даже не открыл
глаза. Он сразу понял, где находится. Дома. В лисьей башне. В своей комнате, в
кровати, а рядом лежал Эндрю. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, Нат
зашевелился, чувствуя тупую боль, казалось, даже в кончиках пальцев ног. Нехотя, он
откинул тяжелое одеяло в сторону и, переборов желание не вылезать из кровати весь
день, встал, чтобы начать свой муторный путь на кухню. Движения явно были
замедленными, как и реакция, в голове был легкий туман, а сил заметно поубавилось.
Почему-то сейчас ему было даже хуже, чем после ломки, что определенно было странным
стечением обстоятельств. Может, дело было в том, что он отпустил все свои эмоции?
Нат не знал и не горел желанием выяснять.
Он просто поставил кружку под кофеварку, желая выпить наконец свой кофе, а потом
полез в холодильник в поисках еды, которой там, конечно, не оказалось. Последний
раз они с Эндрю покупали еду… Он не мог вспомнить, когда. Обычно парни просто
заказывали еду или брали в ресторанчиках неподалеку на вынос. И это было паршиво.
Есть ему хотелось, потому что вчера он уснул прежде, чем заполучил желаемое.
Проворчав себе проклятья под нос, Нат поплелся в сторону гостиной, где валялся его
телефон. Слава небесам и аду, он стоял на зарядке, поэтому парень полез в
приложение, чтобы заказать еды на весь день. Он выбирал удоны и вок, похлебывая
свежесваренный черный кофе, когда дверь распахнулась. Нат даже ухом не повел,
будучи уверенным, что это Эндрю вернулся, но тут же опроверг сам себя, увидев тех,
кого сейчас бы предпочел избегать.
— Я тебе голову оторву! — рявкнул Кевин, врываясь на кухню. — Чем ты думал?!
— Не так громко и яростно, но с посылом согласен, — хмыкнул Жан, зашедший следом.
— Могли бы просто порадоваться, что он вернулся! — воскликнул Ники и, проскользнув

мимо двоих бывших воронов, почти прыгнул на рыжего. — Наш симпатяжка снова с нами!
— Черт, Хэммик, — Нат скривился и зашипел. Заметив его реакцию, Ники тут же
отпрыгнул, опасливо осматривая друга, словно только сейчас замечая бинты на его
торсе. — Я тоже рад вернуться, но следующие пару недель меня лучше не тискать, как
плюшевого мишку.
— Где мой брат?
— И тебе привет, — Веснински еле сдержался от закатывания глаз и вперил взгляд во

второго Миньярда. — Не знаю. Эндрю ушел, пока я спал.
— Просто взял и ушел? — Аарон скептически выгнул бровь, но нападать не стал. Только
хмыкнул, словно оценивая ситуацию, а потом двинулся в гостиную, словно был у себя
дома.
— А теперь, когда все разобрались, кто куда ушел, — Кевин шумно втянул носом
воздух, явно стараясь успокоиться, — скажи мне, что за хрень ты сотворил?! Нат, чем
ты, блять, думал?! Как ты только додумался до этого?!
— Ники, посмотри, вдруг чего хочешь, и спроси заодно Аарона, — устало вздохнул
рыжий, передавая Хэммику свой телефон. Кузен близнецов недовольно цокнул языком, но
оставил черное трио в одиночестве. — Я сделал то, что должен был, Кев. Я вернулся.
Я дома. Успокойся.
— Ты чуть не умер!
— А теперь альтернативная версия, — Жан подошел к младшему брату и строго посмотрел

на него с высоты своего роста. — Ты соврал мне тогда, на поле. Ты сбежал, снова
жертвуя собой. Ты никому ничего не сказал, уехал, и спас тебя, судя по всему, твой
дядя, номер телефона которого каким-то чудом нарыл Эндрю. Это было глупо. Ты снова
не думаешь о последствиях и…
— А теперь послушайте меня, — перебил брата Натаниэль. — Я прекрасно все продумал и

действовал далеко не на эмоциях. Я знал, что уеду еще до своего дня рождения. Я
продумывал сотни вариантов развития событий, но только этот мог привести меня
обратно. К вам, идиотам! В остальных случаях я или сидел бы в тюрьме, или умер бы,
или Стюарт закрыл бы меня в какой-то заднице мира. Так что попридержите свои лекции
о поведении и моих умственных способностях. Я знаю, что напугал вас, мне жаль, но
по-другому было нельзя. Главное — я вернулся. И буду в порядке. А теперь обсудим
кое-что очень важное, — Нат поставил уже пустую кружку под кофеварку и запустил
машину, чтобы ее урчание заглушало их голоса. — Никто вне команды не знает, что
произошло?
— Нет, — Кевин с силой сжал кулаки и стиснул зубы, явно сдерживая свою ярость. —
Никто не звонил ни в органы, ни куда-либо еще.
— Отлично. У меня есть восхитительная идея…
— Она мне уже не нравится, — предупредил Дэй.
— Что за идея? — закатил глаза Жан.
— Я пропаду. Со всех радаров. Логично, что я не выйду играть следующий месяц, меня
скорее убьют, чем пустят на поле, но, — Нат хитро улыбнулся, глядя то на одного
брата, то на другого, — лучше мне вообще не появляться. Нигде. Даже на трибунах.
— Ты хочешь создать инфобомбу? — Моро скептически выгнул бровь.
— Нет, я хочу доказать всему миру, что лисы могут выиграть и без меня, что с нами
надо считаться. Что мы выигрываем не только благодаря мне. А еще хочу потрепать
нервы Морияме. Никто не знает, чем закончилось веселье в Балтиморе. Выжили только
мы с Лив и люди Стюарта. Пусть Рико ликует, Ичиро истерит, а потом…
— Феерическое возвращение, — кивнул Жан. — Ты уверен, что ты это переживешь?
— О, конечно, в этом я даже не сомневаюсь, — Веснински коротко хохотнул,

подхватывая свежесваренный кофе и делая обжигающий глоток.
— Как не сомневался и в своих действиях позавчера? — хмуро спросил Кевин. — Нат, я

устал от твоих безумных игр со смертью. Почему ты не можешь просто спокойно…
— Потому что еще ничего не закончилось, — рыкнул рыжий. — Мой отец мертв?
Определенно. В безопасности ли мы? Нет. И пока это не изменится, я не успокоюсь. Я
похороню Рико и каждого, кто помыкал мной или вами.
— Нат, послушай меня, — Жан постарался собраться с мыслями и положил руку на не

поврежденное плечо брата, заглядывая в пылающие решимостью голубые глаза. — Хватит.
Мы в безопасности. По-настоящему. Мы с лисами. Вороны позади. Мы выиграем в этом
сезоне. А даже если и нет… — он качнул головой. — Это не стоит твоей жизни.
— Думаешь, если я сдамся сейчас, то я доживу до 20? — Натаниэль зло усмехнулся. —

Это моя жизнь. Мне решать. И я решил еще когда вез Кева в Пальметто. Или ты
думаешь, я изобретал все это на ходу? В дороге отлично думается, я все спланировал,
ну, кроме вот этого, — он махнул рукой, показывая на свое потрепанное тело. — Я не
намерен всю жизнь опасливо озираться по сторонам и терпеть Рико, когда могу
изменить это.
Сжав предплечье брата, Нат подождал секунду, а потом мягко оттолкнул Жана, чтобы
уйти в гостиную к Ники и Аарону, которые спорили, какой сет суши лучше. Оставшиеся
на кухне лисы тоскливо переглянулись, прекрасно понимая, что ничего не смогут
сделать. Их младший брат принял решение, значит, не изменит его даже под дулом
пистолета, и если в этот раз Стюарт успел примчаться, то в следующий раз может не
так повезти.
Как для себя отметил Натаниэль, были плюсы в том, что он почти помер — диван был в
полном его распоряжении, никто, даже Аарон, не пытался завоевать хотя бы треть
территории, что определенно можно было считать победой. Найдя удобную позу, рыжий
завис, копаясь в своем телефоне, завершив онлайн-заказ еды. Ники, Кевин и Аарон
воевали за пульт от телевизора, выбирая не то фильм, не то сериал, тогда как Жан
притих в стороне, что-то старательно ища в сети. Именно за этим их и застал Эндрю
спустя почти два часа отсутствия. Он замер в коридоре с пакетами доставки, которую
нашел под дверью, глядя на эту картину спокойствия и умиротворения. Все, казалось,
были на своих местах. На по-настоящему своих местах.
Жан был неподалеку от братьев, но в то же время в своем мире. Ники воодушевленно

смотрел какой-то дурацкий фильм про супергероев, даже уже не стараясь втянуть в это
остальных. Кевин сидел в своем телефоне, явно смотря что-то про экси, изредка
толкая Аарона, устроившегося рядом, чтобы привлечь внимание к очередному посту в
сети. Миньярд с безразличным лицом смотрел на экран, кидал пустой взгляд на Дэя или
закатывал глаза, а потом возвращался к своему смартфону. Нат же валялся на диване
со слишком сосредоточенным лицом для человека, который сутки назад чуть не отбросил
коньки и должен был отдыхать.
— Что за сборище? — все в комнате, кроме Ната, резко вскинули головы, а на лице
Ники на секунду даже проскользнул искренний страх.
— Несанкционированное, — отозвался наконец Моро. — Мы с Кевом решили навестить

своего младшего брата, предприняли даже попытку вправить ему мозги, но вышло не
очень. Ники увязался за нами, чтобы увидеться с обожаемым рыжим солнышком
Пальметто, а Аарон… — француз махнул рукой, описывая какой-то круг в воздухе. —
Видимо, решил проверить тебя.
— Проверили? Валите отсюда.
— В пакетах твой любимый вок со свининой в медовом соусе, — даже не оборачиваясь,

сказал Нат. — Там же есть шоколадный милкшейк и фондан.
— Он взятки не берет, — фыркнул Жан, но с места не сдвинулся.
— Почему они здесь? — на русском спросил Эндрю, почти кинув пакеты на низкий
столик, встав прямо над рыжим.
— Они уже ответили. Почему не ушли? Не знаю. Но там много еды. Если хочешь, —
Веснински наконец поднял на него взгляд, — они уйдут.
— Мне плевать, — закатил глаза Эндрю, садясь на пол рядом с плечом Ната.
— Все в порядке? Прости, если разбудил тебя.
— Отвали, придурок, — буркнул голкипер и, достав контейнер с рисовой кашей —

единственной кашей, которую признавал его наркоман, сунул ту ему в руки. — Ешь.
Спорить Натаниэль не стал, даже не думал об этом, потому что, в общем-то, встал он
только для того, чтобы выпить кофе и поесть. Правда он никак не предполагал, что
закончится этот его поход таким образом. Он уже съел половину своей порции, как
вдруг его телефон зазвонил. Почти сбросив контейнер с едой на пол, Веснински, забыв
о своих травмах, подскочил на ноги, широко улыбаясь, словно сумасшедший. Секунды
казались мучительными, пока наконец… он не услышал спокойный мужской голос. Человек
на том конце представился Робертом, личным медбратом Лив, и объяснил, что сейчас и
в ближайшее время говорить девушка просто не сможет из-за повреждения голосовых
связок. Она жива, восстанавливается и общается с людьми с помощью записок и жестов.
Но худшей стала другая новость — вероятность того, что последняя Малкольм снова
сможет говорить, пятьдесят на пятьдесят.
Нату показалось, что весь воздух выбили из его легких, а он сам грузно упал обратно
на диван, словно его подкосили. Улыбка медленно сползла с лица, оставляя место
какому-то жестокому и обозленному выражению, которое явно было присуще совсем
другому человеку, голова которого была заморожена людьми Стюарта. Шумно сглотнув,
Веснински на секунду отключился от этого мира. Лив может навсегда потерять голос,
остаться немой. Из-за него. Из-за того, что когда-то в детстве они поклялись
никогда не бросать друг друга. Как она сможет занять его место, как сможет владеть
Балтимором, если станет немой? Бесспорно, девушка справится с этим, иначе она не
была бы собой, но трудностей на ее пути станет в разы больше. И только одну вещь
Нат понял четко и ясно — он не оставит ее, не отвернется и сделает все, что в его
силах.
— Дайте ей телефон, — наконец выдавил из себя он, неловко поднимаясь на ноги, снова
открывая глаза и заново учась дышать. — Слушай меня внимательно и не старайся что-
нибудь сказать. Мы решим это. Я тебя не брошу. Что бы ни случилось, мы справимся с
этим, поняла меня? Я найду лучших врачей. Но для меня важно только одно — чтобы ты
знала, что ты в безопасности. Знаю, от меня это прозвучит лицемерно, но сейчас тебе
нужно позаботиться о себе и о своем здоровье. Остальное я беру на себя. Я решу все
проблемы. Я дал тебе слово. Ты знаешь, я никогда не нарушаю обещания, поэтому,
мартышка, что бы ни случилось, сначала думай о себе. И помни, что я рядом. Ты
всегда можешь мне написать. Что бы тебе ни понадобилось, оно у тебя будет.
Несколько секунд на той стороне слышались лишь помехи, а потом девушка хлюпнула
носом. Натаниэлю было сложно представить свою подругу плачущей, последний раз он
видел ее слезы, когда девочке было одиннадцать, но от одного этого звука его сердце
сжалось. А потом Лив сбросила вызов. Сердце глухо стучало в груди, а глаза начала
застилать пелена ярости. Он был бессилен, не мог сделать ничего, даже убить тех,
кто совершил это, ведь все уже мертвы. Из горла Веснински вырвался крик отчаяния, и
он в ту же секунду швырнул телефон в стену. Тяжело дыша, он неосознанно начал
метаться по комнате, словно животное в клетке, сбрасывая все, что попадалось под
руку, пока кто-то не схватил его за предплечье.
Дернувшись, Нат попытался вырваться, уже замахнулся для удара, но замер,

напоровшись на строгий ровный взгляд карих глаз. Это был Эндрю. Казалось, он был
ничуть не впечатлен этой сценой, тогда как остальные лисы, что были в комнате,
замерли. Даже Жан казался пораженным. Но не Эндрю. Казалось, он прекрасно понимал,
что происходит с рыжим, и сейчас пытался удержать над пропастью почти безумия или
как минимум приступа. Только вот сознание Натаниэля сейчас было не в состоянии
соображать или понимать хоть что-то. Он жаждал крови, он жаждал отмщения и
справедливости. Юношеский максимализм ли это или просто буйный нрав, но сейчас
Веснински был просто не в состоянии сдерживать и контролировать себя, как обычно,
хоть и замер, так и не ударив голкипера.
— Свали, Миньярд, — ядовито выплюнул он, попытавшись вырваться, однако блондин

держал крепко.
— Тебя головой приложили? — скривился Аарон. — Не тот близнец.
Это могло бы быть верное замечание. Команда, и уж тем более монстры, даже не
помнили, когда Нат последний раз называл Эндрю по фамилии, в каком бы состоянии они
оба ни были, как бы ни злились и чуть ли не дрались. Он всегда называл голкипера по
имени.
— Он никогда вас не путал, — отозвался Кевин, медленно поднимаясь на ноги. — Нат…
— Лучше уйди с моего пути, иначе!.. — кажется, сейчас для рыжего существовали
только какая-то призрачная цель и преграда в лице Эндрю.
— Что ты мне сделаешь? — с вызовом спросил голкипер. — Ударишь? Откроешь свой рот?
Ты знаешь, куда бить. Давай. Но обратного пути не будет.
— Уйди, — хрипло прошептал Нат. — Я должен… просто… Я должен, понимаешь?!
— Сядь. Ты дал мне слово меньше суток назад. Или теперь твои обещания — пустой
звук?
— Это другое. Я… — он с силой тряхнул головой, от чего комната накренилась, но

крепкая рука Эндрю все еще удерживала его, не давая пошатнуться. — Я виноват, — на
русском прошептал он, казалось, готовый заплакать. — Я сломал ее. Я все ломаю. Прям
как он.
Миньярд хмыкнул, старательно раздумывая. Он прекрасно знал, что должен сказать,

какие слова, если не утешат, то хотя бы облегчат муку его глупого мученика, но
блондин не мог позволить лжи сорваться с его губ. Натаниэль ломает все, к чему
прикасается. Так ли это? Сломал ли он Эндрю? «Би, как же ты не вовремя», — парень
мысленно скривился и закатил глаза, поражаясь, как все в этой жизни бывает не
кстати. Что там говорила Бетси? Быть нежным с собой? Не спешить? Дать себе время? У
него нет времени. Если он не сделает, не скажет что-то прямо сейчас, якорь в виде
прикосновения перестанет работать, и Натаниэль сорвется с места, наплевав на себя и
всё в этом мире, чтобы… Наверное, даже сам рыжий еще не знал, что сделает, а
Миньярд и подавно. Но ничем хорошим это точно не закончится.
Взгляд сам по себе скользнул от голубых глаз к татуировке песочных часов на скуле,
которая только каким-то чудом не пострадала после встречи с Натаном. Время — самый
ценный ресурс… Как верно подмечено. И его всем и всегда не хватает. Сейчас Эндрю
был готов отдать все деньги мира за то, чтобы ему дали хотя бы несколько часов на
самоанализ, на распутывание такой сложной головоломки, как он сам. Этот клубок
нитей был так глубоко, был так сильно запущен и испорчен, что даже Би продвигалась
очень медленно, а сейчас ему нужно было за секунды дорваться до самой сути, до
сердцевины, и не просто посмотреть на нее и не убежать прочь, а еще и показать
Нату. Если это не изощренная пытка, тогда Эндрю не знал, что это.
Ломал ли его Натаниэль? Делал ли больно? Заставлял зверя внутри кричать, желать
отбиваться, защищаться? Нет. Он не делал больно просто так, он всегда делал
«предупреждающий выстрел» в воздух, говоря о своих намерениях, умел отступать, а
что до зверя внутри… Тот встретил равного себе, он урчал и рычал от удовольствия,
он переминался с ноги на ногу и устраивался поудобнее, греясь в тепле жара
Веснински. Натаниэль менял его, но точно не ломал. Дрейк ломал Эндрю. Лютер ломал
своим неверием и предательством. Все те, что не понимали «нет» и не слышали
«пожалуйста», когда это слово еще было допустимо. Нат был не похож на них. От одной
мысли о сравнении рыжего урагана с ними становилось тошно. Нет! Нат не…
— Ничего ты не ломаешь, — уверенно, без капли сомнения сказал Эндрю, прекрасно

зная, что дальше этого признания сегодня зайти он попросту не сможет. Иначе
развалится. Пока что, это все, на что он способен. — Никого. Ты не он. Прекрати.
— Ты не знаешь, на что я способен, — Нат потупил взгляд, попытался забрать свою

руку, но Эндрю так и не отпустил, молясь лишь о том, чтобы его лицо оставалось
таким же ровным, как и всегда, чтобы остальные, находившиеся в комнате и не
понимавшие русского, не смогли прочитать слова по их лицам.
— Фантазия богатая.
— Это другое. Я… Почему нет? Я не… Мне просто нужно к ней.
— Тебе нужно думать о себе. Ты никуда не едешь. Позвонишь с видео. Но ты остаешься

дома.
— Я обещал… — кивнул Нат. Шаркающими шагами он вернулся к дивану и рухнул на него,

опираясь локтями о колени, свешивая голову между ними. — Если я доживу до двадцати,
— на английском заговорил он, привлекая к себе внимание всех в комнате еще больше,
— я устрою такую пирушку, что бассейн из водки будет казаться обыденностью.
— Надеюсь, мы приглашены? — через силу усмехнулся Кевин.
— Куда он денется, — подхватил Ники. — Чур я помогаю с организацией! Уверен, Элисон

с тебя слезать не будет, ей только дай покомандовать…
— Как она? — перебил остальных Жан, тут же сбивая шаткое веселое настроение.
— Она может остаться немой на всю жизнь, — Нат поднял голову, встречаясь тусклыми
глазами с режущим взглядом брата. — Лола пыталась перерезать ей горло и задела
голосовые связки.
— Она сильная, выкарабкается.
***
Все лисы по привычке собрались в комнате девочек. Добрые пятнадцать минут пришлось
потратить на слезливые радости старшекурсников — кроме Сета, разумеется, конечно,
ему глубоко наплевать, он ни в коем случае не обнял этого идиота, нет — которые
разве что не обливались слезами при виде живого комка с рыжими волосами, тогда как
Ваймак угрюмо стоял в дверях, ожидая, когда же Веснински объяснит, на кой черт
собрал всех здесь. Выпутавшись наконец из чужих рук, Нат широко улыбнулся,
устраиваясь в насыпном мешке рядом с таким же, на котором уже сидел Эндрю:
— Дамы и господа, я предлагаю вам устроить невероятное шоу!
— А твоей почти смерти, типа, не хватило? — скептически выгнув бровь, спросил

Аарон.
— Согласен. Ты теперь у нас под строгим наблюдением за такой дурдом, и если нам и
пофиг, то еще один такой водопад слез и ураган истерики Элисон я не переживу, —
фыркнул Сет, за что тут же получил локтем под ребра. — Черт, Элли!
— Кому я говорила молчать в тряпочку?! — процедила девушка, но тут же расслабилась.

— Хотя, в чем-то он прав. Мы с тебя глаз не спустим, солнце.
— Мне вот интересно, они реально такие тупые и слепые, или им просто хочется верить
в то, что ты какой-то беззащитный раненый зверек, которого надо любить, кормить и
обнимать без остановки? — пробормотал себе под нос Жан на французском, глядя в
потолок.
— Я хочу пропасть, — не обращая внимания на слова семьи, продолжил Натаниэль. —

Никто не знает, что происходило последние двое суток. Мориямы не знают, кто выжил,
чем все закончилось. Не знает и Рико. Давайте честно, на корт вы меня ближайший
месяц не выпустите.
— Даже не мечтай, — буркнул Ваймак, на что остальные вразнобой закивали и

заворчали, соглашаясь с тренером.
— Для всех наблюдателей я исчезну. Мориямы будут предполагать, что я погиб, публика
заволнуется, ну а вы продолжите выигрывать, доказывая всем, что лисы сильны не из-
за меня.
— Отличный план. Просто восхитительный, если я правильно понял, — закатил глаза

Сет. — Надежный, как швейцарские часы. Особенно учитывая факт того, что мы и правда
выигрываем только благодаря тебе.
— Нет, — страдальчески протянул Веснински. — Не говори мне, Горди, что за те пару

дней, что ты меня не видел, весь наш прогресс по развитию твоего интеллекта и
самооценки пошел прахом!
— А его точно нельзя прибить? — прорычал Сет, готовый броситься на рыжего, как в
старые добрые времена.
— Слушайте, вы справитесь, — тут же переключился Нат. — Я это знаю. Мы с Кевином и

Жаном проработаем стратегию, изменим мелочи, чтобы вам было комфортнее. Поймите,
пусть я и сильный игрок, вы все тоже не пустое место.
— Допустим, лишь на секунду предположим, что мы сделаем то, что ты хочешь, —

вздохнул Ваймак, потирая переносицу. — Но как ты собираешься прятаться? У тебя не
самая незаметная внешность, да и твое лицо знает каждый, кто хоть что-то слышал об
экси.
— Элли, королева души моей, ты же сможешь немножко преобразить меня?
— Зависит от того, что ты хочешь, — пожала плечами девушка.
— Мне нужно скрыть татуировку и шрамы, — начал перечислять Нат. — Возможно, с

помощью макияжа чуть изменить черты лица. Рене, как специалист по окрашиванию,
проконсультируешь касательно красок, которые легко смываются? Нужен какой-то
грязный и незаметный цвет, но который я смогу вывести буквально за пару раз. Глаза
скрою линзами. Ники, умоляю, контролируй поток фотографий и видео, который будешь
выкладывать. Меня на них быть не должно. Жан, моя машина будет твоей. Выходить из
общежития буду только по особой нужде и ночью на корт…
— Никакого корта! — рявкнул тренер.
— Когда оправлюсь, — недовольно цокнул языком Натаниэль. — Я понимаю, что сейчас

мне там не место. Кев, тебе пора активнее тренировать левую руку. Эбби уже месяца
три как сказала, что она в полном порядке. Плюс, боюсь, тебе придется перетягивать
на себя все внимание от моей скромной пропавшей персоны. Вы все должны сделать вид,
что даже не знаете, куда я толком делся, и так далеки от меня, что не смогли
связаться.
— Ну допустим. А что потом? — Аарон окинул взглядом команду. — Нет, серьезно.

Допустим, мы и правда сможем что-то доказать на поле без него, но что потом? Зачем
так париться?
— Чтобы потом я уничтожил всех тех, кто хотел уничтожить меня и мою семью. Это я
про всех вас, если вдруг не поняли, — с готовностью ответил Веснински. — Сейчас мне
нужно выиграть время. Меня должны искать и не находить.
— Твои хитроумные планы прекрасны, но что с учебой? — спросил Ваймак. — Хочу

напомнить, что ты еще и студент. Если завалишь предметы, я просто не смогу тебя
выпустить на поле.
— С этим я разберусь, не переживай, тренер, — отмахнулся Нат. — Так что, поможете?
— Мне одному кажется, что мы еще об этом пожалеем? — запрокинув голову к потолку,
спросил Гордон.
— Зато не скучно, — широко улыбнулся Мэтт. — Я в деле!
— Так от тебя тут особо ничего и не требуется, кроме как не трепаться, — фыркнула
Элисон. — С твоей маскировкой разберемся, но придется поработать и над гардеробом.
Ты слишком… — она махнула рукой. — Красавчик. Даже если мы покрасим тебе волосы,
замажем всю мордашку и скроем эти восхитительные глаза, в неприметного гадкого
утенка ты не превратишься.
— И определенно точно тебе надо вырвать язык, — хохотнул Аарон. — Тебя по манере
речи за пять секунд узнают.
— На тебе потренируется, — хмыкнул Эндрю, заговоривший впервые за день. — Серьезно

думаешь, что этот идиот не умеет притворяться кем-то другим?
— Ставлю сотку, что он все равно спалится, — пятый номер надменно посмотрел на
рыжего, который удобно развалился в кресле мешке.
— Принимаю ставку, — подал голос Жан. — Ты будешь удивлен.
— Ну все, это уже не остановить, — закатил глаза Ваймак, голос которого потонул в
переругивающихся возгласах лисов, делавших ставки. — Я-то как-нибудь тебя отмажу,
но ты уверен, что это хорошая идея? — спросил Дэвид у Ната, который сидел совсем
рядом.
— О, это отвратительная идея, — заверил его парень, широко и счастливо улыбаясь, —

но результат будет восхитительным. Гарантирую. Если в игре все будет совсем тяжко,
обещаю, что выйду на поле. На первом месте у нас победа в чемпионате. Я не намерен
ставить вас всех на второе место.
— Пока все не заживет, на корт не выйдешь, — тихо, чтобы услышали только они,
сказал Эндрю, на что Нат с готовностью кивнул.
— Ты, — Ваймак указал пальцем на рыжего, — моя самая большая головная боль, парень.
Миньярд, умоляю тебя, присмотри за этим недоразумением, чтобы не вытворял ну уж
слишком безумные вещи, потому что еще одни такие выходные не переживу уже я, —
голкипер коротко кивнул. — И, Нат, какие бы цели ты не преследовал… если выбор
встанет между местью и будущим, умоляю, выбери будущее.
— Я и делаю это все ради своего будущего, — приторно честно ответил Нат. — Спасибо,
тренер.
— Ох, заткнись, воплощение противоречий, а то я начинаю чувствовать гордость за

тебя, — заворчал Ваймак под приглушенный смех рыжего недоразумения.
***
Прошли две недели, и Нат активно шел на поправку, если так вообще можно сказать.
Первую неделю он вовсе не выходил из общежития, а потом начал делать вылазки на
корт ночью с Кевином, Жаном и обоими Миньярдами, пусть только и делал, что сидел на
трибунах, изредка комментируя действия братьев, привалившись плечом к плечу
голкипера. Было заметно, как у него так и чесались руки взяться за клюшку, но
стоило ему хотя бы направиться в сторону инвентаря, как рядом тут же появлялся
раздраженный Эндрю, обещавший вспороть ему глотку за попытку играть, пока тот не
выздоровеет. И Нату не оставалось ничего, кроме как смириться, втайне делая
отжимания и прочие легкие упражнения, когда блондин уходил на занятия. Он просто не
мог пересилить себя и жить без нагрузок, кто бы что ни говорил и в каком бы
состоянии он ни был.
Наконец пришло время первой игры без Веснински. Если лисы и волновались, то
старались не подавать вида. В конце концов игра проходила на их территории, а дома
и стены помогают. Главной же частью подготовки Ната к игре стал забег в комнату
девчонок, где он провел добрые три часа. И его новый вид был… странным до
невозможности. Эндрю смотрел на этого парнишку и почти не узнавал. Какой-то грязный
коричневый цвет волос, карие, почти черные, глаза, длинная челка, которая теперь
спадала на лицо, вместо того, чтобы быть зачесанной назад в прическу а ля
творческий беспорядок, и убогая безразмерная одежда. Бесспорно, Элисон, Рене и Дэн
провели восхитительную работу. Встреть Эндрю такого парня на улице, даже не
посмотрел бы на него. Особенно учитывая то, что Нат даже изменил поведение и
мимику. Только кривая ухмылка, изредка вспыхивавшая на лице, напоминала о том самом
дьяволе, что перевернул их жизни.
— Отвратительно, — не сдержавшись, фыркнул Миньярд, глядя на то, как Нат, закинув

ноги в каких-то рыжих конверсах на журнальный столик, листал ленту новостей в
интернете.
— Согласен, — кивнул когда-то рыжий, — в этом и вся прелесть. За меня не цепляется

взгляд. Присмотришь сегодня за Кевином и Жаном, когда они будут давать интервью? —
наконец оторвав глаза от экрана, спросил Нат.
— Думаешь, все настолько плохо?
— О, уверен, это будет уморительно, — хохотнул он, закидывая руки за голову. —

Кстати, хотел спросить. Что мне нужно сделать, чтобы со следующей недели меня
выпустили на ночные тренировки?
— Иметь регенерацию Росомахи из комиксов, — закатил глаза Эндрю, закидывая вещи в

сумку. — Эбби только сняла швы. Тебе же сказали не напрягаться.
— Именно, она уже сняла швы! — всплеснул руками Нат. — Я не могу терять форму.
Пусть я пока не играю, но…
— Наркоман, что у тебя за шило в заднице? Скучно? Так почитай умные книжки.
— Я и так веду все дела по телефону, — цокнул языком Веснински, поднимаясь на ноги
и недовольно кривя губы. — Да, Лив уже выписали, а ее голос, вероятно, все-таки
вернется, пусть и будет поломанным, но это не решит проблемы! Я не хрустальный. Да,
меня потрепали, но я не могу всю жизнь сидеть здесь, обложенный подушками. Скоро
нужно будет навестить Ичиро. Объявить о смене власти и…
— Нат, через два часа у нас игра, — перебил его Эндрю, запрокидывая голову к
потолку, прислоняясь спиной к стене. — Дэй ебёт нам всем мозги уже неделю.
Постоянно. И его не может остановить даже Наполеон. Сегодня будет то еще
развлечение как на игре, так и после на интервью. И мне надо следить не только за
Ники и Аароном, но еще и за твоими братьями. Чего ты от меня хочешь?
— Честно? — Нат встал и подошел к нему, заставляя смотреть себе в лицо. — Чтобы ты
перестал кружить надо мной. Я знаю, что ты присматриваешь за мной, но в этом больше
нет необходимости. Мне не нужна охрана. Я ценю это, правда, но…
— Мне уйти? — стиснув зубы, спросил Эндрю.
— Нет. Просто смягчить надзор. Я… — парень качнул головой, а потом зацепился своим
мизинцем за указательный палец Миньярда в уже привычном жесте. — Я хочу попросить
тебя подумать над тем, чтобы доверить мне самого себя, как это было до Балтимора.
Время идет. Мне нужно закончить свои дела, встретиться с Лив, нанести визит Ичиро и
многое другое. Как бы мы не оттягивали этот момент, это необходимо. Я должен все
это закончить.
Эндрю шумно втянул носом воздух, полноценно переплетая их пальцы, закусив нижнюю
губу. Он понимал, о чем говорит Нат и почему. После произошедшего Миньярд и правда
старался не выпускать парня из виду, иногда даже пропуская занятия, списывая все
это на плохое самочувствие, прекрасно зная, что учеба от этих прогулов ничуть не
пострадает. Конечно, остальные объясняли все это очередным депрессивным периодом в
жизни голкипера, но Ната было не обмануть. Он все видел и понимал, замечал слишком
пристальные взгляды, нервное поведение по ночам, пока они еще сидели у телевизора
на диване, когда в коридоре за дверью слышались тяжелые шаги… Конечно, Эндрю знал,
что Веснински прекрасно сможет позаботиться о себе, понимал это головой, но перед
глазами снова и снова всплывали воспоминания о дне игры в Бингемтоне, часы, когда
все вокруг сходили с ума, а сам Миньярд буквально тонул в себе… Тот ураган чувств,
когда он буквально упал на колени рядом с Натом у двери «Преисподней». Но он
вспомнил и другое. Слова, которые Эндрю сказал Стюарту в ту ночь: «Какое бы решение
Нат ни принял — оно будет только его. И никто не посмеет его оспорить. Вот об этом
я точно позабочусь». И свое слово нарушать он был не намерен.
***
Когда комментаторы объявляли составы команд, все лисы выдерживали широкие улыбки на
лицах, но когда список закончился на десятом номере Жане Моро, по трибунам прошел
ропот непонимания и негодования. Кто-то выкрикнул: «А где дьявол?!» — и Эндрю не
сдержал ухмылку, которая сверкнула на его губах буквально на секунду. Дьявол был
здесь, совсем рядом, Миньярд был в этом уверен, пусть пока и не нашел его глазами
на трибунах. Сейчас Ната было бы сложно заметить, даже если бы он сидел в первом
ряду, но он точно был здесь.
Игра была напряженной. Лисы, привыкшие к безумному толчку в виде Веснински в

нападении, не без труда набирали все больше очков, хоть их соперники и наступали им
на пятки. В перерывах между таймами репортеры пытались поймать спортсменов на пути
к раздевалке, но Ваймак искусно отгонял мух от своих ребят. Выигрыш с отрывом в
одно очко был сладостнее чего-либо в этом мире. Казалось, можно наконец вздохнуть с
облегчением. Они не только сделали еще один шаг к победе, но и доказали, что
способны сделать это без своего дьявола, как и говорил Натаниэль, только вот ни на
лицах Кевина и Жана, ни на лицах остальных лисов такой радости не было. Впереди
была встреча с репортерами, и это не предвещало ничего хорошего.
Переглянувшись между собой, названные братья без обсуждения пошли в комнату для
общения с прессой, тогда как Эндрю последовал за ними тенью. Привычно он встал в
углу, глазами сканируя комнату, как вдруг… его глаза напоролись на него. Сейчас он
казался еще меньше, чем был в реальности, сгорбленный, со спутанными волосами, в
мешковатой серой одежде и с бейджем репортера на шее, Натаниэль-Мать-Его-Веснински,
стоял в дальнем углу комнаты с камерой в руках! Он прятался буквально на виду у
всех! Если бы окружающие были чуть внимательнее, если бы обращали внимание, то
смогли бы узнать его. Играть с огнем — явно любимое развлечение этого идиота.
Поймав взгляд Эндрю, тот криво усмехнулся, подмигнул и еле заметно отсалютовал ему
двумя пальцами от виска.
— Я вас умоляю, не наломайте дров, — прошептал Ваймак, прежде чем уйти. — Мне
вашего брата по горло хватает. Эндрю?
— Иди уже, тренер, не трепи себе нервы лишний раз, — хмыкнул голкипер, неотрывно
глядя на Ната на другом конце комнаты.
— Боги, спасибо вам за хотя бы одного адекватного человека, — пробормотал Дэвид,

кивнул и поспешил выйти, провожаемый удивленными взглядами Кевина и Жана.
— Давайте начнем, — вздохнул Дэй, обращаясь к репортерам. — Да, вы, — он указал на

женщину в первом ряду.
— Сегодня команда университета Пальметто показала прекрасную слаженную игру, но все

же было заметно, что без Натаниэля Веснински, так же известного как дьявол экси,
дела идут тяжелее. Он не просто не вышел на поле, но даже не был оглашен, как член
команды. Его не видели на трибунах, он вообще не появлялся нигде уже достаточно
давно. Как вы можете это прокомментировать?
— Нат и правда не присутствовал сегодня на игре, это очевидно, — кивнул Кевин. — Но

и без него лисы могут и будут побеждать. Он сильный игрок, но и мы сильная команда.
Мы еще не раз докажем это.
— Но где он? — выкрикнул другой репортер. — Натаниэль пропал со всех радаров, как
почти год назад, когда сменил команду. Он снова ушел? Снова меняет университет? Он
бросил вас?
— Нат никогда нас не бросит, — зло огрызнулся Жан, явно задетый словами. — Мы
семья. Что бы ни произошло, мы будем вместе. Но сейчас он и правда временно отошел
от игр по личным причинам. Мы ждем его возвращения и надеемся увидеть как можно
скорее.
— Вы не знаете, где он?
— После игры в Бингемтоне Нат уехал по семейным обстоятельствам, — старательно

подбирая слова, кивнул Кевин. — Мы не можем сказать, где он сейчас и что с ним. Но
уверены, что наш брат вернется к своей семье и команде.
— Подождите, вы хотите сказать, что Натаниэль Веснински пропал?!
— Нат… — Кевин скосил глаза на Жана в безмолвной мольбе.
— Наш брат имеет такую особенность — отлучаться и не выходить на связь, — попытался

выкрутиться Моро. — Ему нужно побыть наедине с самим собой или навестить семью, что
он предпочитает делать втайне и в одиночестве. Знаете, он… — француз запнулся,
случайно наткнувшись взглядом на Ната в последнем ряду. — Засранец, — выдохнул Жан,
сквозь стиснутые зубы.
— Что вы имеете ввиду?
— Он имеет ввиду, — Эндрю оттолкнулся от стены и вышел вперед, вставая рядом с

братьями, — что из всех рыжих не долбоеб только лиса. Задумайтесь над этим на
досуге, а нам пора, раз грязные сплетни вам интереснее, чем состоявшаяся игра, —
схватив обоих парней за шкирки, он уже потянул их на выход, когда веселый голос,
пусть и выше, чем обычно, ударил в спину:
— Разве Веснински не лис?
— Когда-нибудь я и правда придушу его, — пробормотал себе под нос Эндрю, но вопрос,
брошенный Натом, проигнорировал, выталкивая бывших воронов в коридор, оставляя
репортеров позади.
========== Глава 32 - Весенний кутеж. Часть 1 ==========
Искренне веселясь и улыбаясь, Натаниэль Веснински валялся на диване в общежитии

Лисьей Башни, глядя на громкие статьи со своим именем, где журналист рассуждал о
том, куда же запропастился дьявол экси. Кажется, эту ехидную статью уже растащили
на цитаты по всему интернету, учитывая, как хамовато и резко был написан текст, но
Нату нравилось. Конечно, как может не нравиться, если ты сам это и написал, пусть и
отправил другому человеку с припиской: «С наилучшими пожеланиями. Надеюсь, хватит
яиц выложить это». Джордж Финсер никогда не отличался сдержанностью, что уже
сыграло с ним злую шутку в карьере журналиста, но Нату нравились такие игры. И он
не мог отказать себе в маленькой шалости, которая взбаламутила общественность, пока
он сам прохлаждался, бездельничая.
— Думал, тщеславие — это грех Дэя, — хмыкнул Эндрю, на коленях которого и

развалилось это ранее рыжее недоразумение. — Сколько раз ты это перечитал?
— М-м-м-м… Не знаю. Много. Но это прекрасное развлечение для бедного заскучавшего

меня. Даже Рико высказался! Это ли не сказка? — не переставая задорно улыбаться,
ответил Нат, чуть повернув голову, чтобы массирующие пальцы голкипера сместились с
длинных влажных после душа прядей к коротко остриженному виску. Он смотрел на
подбородок Миньярда, почти не видя самого лица, но эта поза стала уже такой
привычной, что даже с такого места Нат мог понять, что блондин весело кривит губы,
от чего внутри становилось тепло. — Разве это не… — договорить он не успел, потому
что телефон в его руках зазвонил.
Скосив глаза на экран, Веснински замер, а потом медленно поднялся, за что был
удостоен недовольным взглядом карих глаз. Зарываться пальцами, а иногда и лицом в
вечно растрепанных чужих волосах стало уже привычкой для Миньярда. Казалось,
подобное времяпрепровождение действовало на голкипера максимально успокаивающе и
благоприятно. Однако он терпеть не мог, когда его отвлекали от этого занятия,
словно прерывали посередине молитвы.
— Да, Стюарт?
Атмосфера в комнате резко изменилась. Эндрю показалось, что между ним и Натом вдруг
возвысилась толстая ледяная стена, хотя еще секунду назад они оба таяли в тепле и
комфорте, наслаждаясь мягкими прикосновениями, словно между делом. Теперь же Нат
встал, отошел на несколько шагов, а его до этого расслабленное тело, что
растекалось по бедрам Эндрю, подобралось и превратилось в скрученную до максимума
пружину. Одно неловкое движение и взорвется.
— Да, спасибо, я прекрасно осведомлен о своем расписании каникул, — раздраженно

бросил Веснински, даже не глядя на голкипера, пусть и чувствовал его пристальный
взгляд каждым миллиметром своего голого торса. — Нет, мы договаривались не на это,
а на Рождество, — Нат нервно закусил нижнюю губу, явно сдерживаясь. — Слушай, я не
могу и не хочу лететь в Лондон на весенние каникулы. У меня планы с командой, — он
прислонился к столу и запрокинул голову, глядя в потолок. — Господи… Ты понимаешь,
насколько это не вовремя? — Пошарив за спиной, Веснински наощупь нашел пачку
сигарет и прикурил. — Ага, еще корт для экси построй, чтобы меня заманить… Да не
сомневаюсь я, что ты можешь это сделать, просто хочу провести это время с лисами!
Блять, ладно, да, всё, хорошо, только отстань. Но на Рождество ты меня не трогаешь…
Хорошо. Пришли дату и время. И вторую половину я провожу со своими. Да. Да, хорошо,
— сбросив, Нат оттолкнул от себя телефон, который заскользил по поверхности стола,
чуть не падая с края, и устало прикрыл глаза, массируя их сквозь закрытые веки. —
Черт, — затушив только начатую сигарету в пепельнице, он нервно передернул плечами.
— И? — подал голос Эндрю, даже не поднимаясь со своего места.
— На первую половину весенних каникул я лечу в Лондон, а потом уже присоединюсь к

остальным в домике в горах, — выдохнул Нат, поднимая на него глаза. — Дядя явно
переживает и хочет удостовериться, что я не влез в неприятности, пропав со всех
радаров. Или хочет загладить вину. Или заманить меня в Англию. Или еще что-то. В
любом случае мне надо лететь. Он не отстанет, пока я не явлюсь.
— Ты хотел сказать, мы летим в Лондон.
— Что?
— Я вроде точно дал понять, что один ты никуда больше не попрешься, учитывая твой
талант находить приключения на свою задницу, — хмуро ответил Эндрю, поднимаясь на
ноги и подходя к нему вплотную. — И я прекрасно помню тот сногсшибательный диалог в
ночь твоего возвращения, — Веснински дернулся, как от удара током, и стыдливо отвел
взгляд. — Ты никогда не говорил о том, как Стюарт повлиял на твою жизнь.
— Я никогда не говорил про маму, кроме рассказа о ее смерти, — уточнил Нат,

забираясь на подоконник с ногами. Его примеру последовал и Миньярд, давая понять,
что готов выслушать. — Она… Ей не нравилась такая жизнь. Она сбежала из дома, как
только ей исполнилось восемнадцать. Наверное, сказалось то, что ее хотели выдать
замуж за главу одной криминальной империи Европы, — он отвернулся к окну,
рассматривая не то собственное отражение, не то темнеющую в сумерках улицу. — Мама
сбежала в Америку, а потом вышла за отца, который официально числился врагом
Хэтфордов. Уж не знаю, чем она руководствовалась, когда делала это… Можно было
выбрать кого-то менее безумного. Ну или хотя бы не рожать ребенка. Хотя, не
удивлюсь, если это было не по ее воле, и отец просто не позволил ей избавиться от
меня, пока…
— Нат.
Голос Эндрю был сухим и каким-то болезненным, словно слова парня причиняли ему
боль, поэтому когда-то рыжий осекся. Да, он давно привык к своей реальности, не раз
задумывался над тем, что, вероятно, зачали его далеко не по любви и не обоюдному
согласию, но услышать подобное, наверное, было ужасно. Особенно для Эндрю. Да и
нельзя было забывать о том, как он отреагировал еще в начале января на слова Ната о
том, что было бы лучше, если бы его вовсе не было. Пробормотав себе что-то
нечленораздельное под нос, Нат потер лицо, стараясь отогнать от себя образы матери
на снимках в фотоальбомах, что он когда-то нашел на чердаке их дома. Там она
держала на руках маленький сверток, а на ее губах была тоскливая улыбка, словно
Мэри уже тогда видела, каким будет будущее ее сына. По ее щеке катилась слеза.
Казалось, будто молодую женщину разрывает от противоречивых чувств. С одной
стороны, она уже безмерно любила свое дитя, а с другой, будто ненавидела.
— В общем, вышла и вышла. Потом родился я. Детство было так себе, как понимаешь, —
Нат качнул рукой, показывая на собственное тело, стараясь не акцентировать внимание
на том, как потемнели глаза Миньярда и как плотно он стиснул зубы. — Она пыталась,
правда. Ну, мне так кажется. Казалось в детстве. Не знаю, — Нат шумно выдохнул,
останавливая сбивчивый поток слов. — Сложно что-то сказать. Наверное, если бы Би
препарировала мой мозг, то сказала бы, что я многое оправдываю в ее поведении,
потому что хочу верить, что меня любила хотя бы она. Что меня любил хоть кто-то из
моих родителей, а я, как ребенок, жаждавший этой самой любви, оправдывал ее
поступки, приписывая к заботе и прочему… Правда, в это сложно верить, учитывая то,
что я был вылитой копией отца. Такое сложно любить, да и…
— Нат, — снова требовательно позвал Эндрю, хотя его голос стал ниже и приобрел
рычащие нотки.
— Ну и когда мне было семь, она захотела подать на развод, — снова вернулся к
скупому повествованию Веснински. — Не знаю, может и раньше, но я узнал только
тогда. Отец, разумеется, не хотел отпускать ее. Как и меня. Скандалы тогда были
страшные. Если бы кто-то зашел в дом, подумали бы, что предметы летают из-за
какого-нибудь экзорцизма… А потом я подслушал ее телефонный разговор со Стюартом,
когда мне было девять. Мама была в отчаянии, а он сказал, что она преувеличивает,
что ей пора вырасти и нести ответственность за свои решения, поступки. И… — Нат
болезненно усмехнулся, проведя языком по верхнему ряду зубов. — Он сказал, что раз
она смогла влезть в этот брак сама, то сможет и выбраться. Не смогла. Я потом нашел
документы… Мама пыталась получить опеку надо мной. Единоличную. Но ей отказали. А
без меня она, видимо, уходить не хотела. Остальное ты и так знаешь, — парень
перевел взгляд на собственные ладони и нахмурился, явно что-то обдумывая. — Надо ей
было бежать без меня. Просто уйти, улететь в Англию. Сейчас она была бы жива.
Наверное.
— Поэтому ты идешь на контакт со Стюартом только тогда, когда это тебе выгодно?
— Я иду на, как ты выразился, контакт, когда понимаю, что именно я буду
контролировать ситуацию, что я буду использовать, а не меня. Потому что… Я уже
видел, что происходит с человеком, который был вынужден подчиняться, — Нат тряхнул
головой, а потом соскочил с подоконника, выдавливая из себя широкую вымученную
улыбку. — В любом случае, это я изменить уже не смогу, как и Стюарт. Мы там, где мы
есть, и…
— Нат, — Эндрю мягко поймал его за запястье, подушечками пальцев касаясь шального
пульса, — ты не должен терпеть его просто потому, что у вас одна кровь.
— Знаю, — улыбка соскользнула с лица когда-то рыжего. Он изловчился и вложил свою

ладонь в ладонь Миньярда, переплетая их пальцы. — Он хочет исправить свои ошибки.
Ты его слышал. Но есть то, что исправить нельзя. Маму не вернешь. Она мертва. Я
тоже… — Эндрю сжал его ладонь сильнее и потянул на себя, словно хотел убедиться в
том, что Нат здесь, и тот безропотно подчинился. — Думаю, я и хочу и не хочу
вычеркивать его из своей жизни. Знаешь, он многое сделал для меня. И показывал свою
любовь и заботу так, как умел. И как я ему позволял. Просто сейчас… Нужно снова
прочертить границы, которые размылись из-за Балтимора. Вот и все. Поедешь со мной?
— Не задавай тупые вопросы, на которые и так знаешь ответы, — фыркнул Эндрю, но в

противовес этому крепче сжал чужую руку.
Наверное, раньше мысль о том, чтобы оставить свою семью, вызвала бы у голкипера
ужас и протест, но теперь… Он знал, что их можно оставить на самих себя. Они
справятся и присмотрят друг за другом. Аарон, как и говорил Веснински, вырос. Он
мог позаботиться не только о себе, но и об окружающих. И как бы он не ворчал и не
фыркал, ради семьи он сделает все. А они были этой семьей. Чертовски поломанной и
неправильной, но настоящей семьей.
— Так я же идиот, — как-то грустно, но от этого не менее тепло улыбнулся Нат. — Я

хочу тебя обнять. Да или нет?
— Да, — закатив глаза, кивнул Миньярд и позволил чужим рукам мягко окутать его,
словно делая одолжение.
Нат не жался к нему всем телом, просто скрестил руки на его плечах и уткнулся носом
в светлые волосы, довольствуясь этим малым, стараясь не брать больше, чем ему дали,
на что Эндрю лишь недовольно заворчал куда-то ему в грудь, а потом притянул своего
идиота ближе, крепко обнимая за поясницу. В комнате не было никого, кроме них
двоих, так что оба могли себе позволить быть тихими, поломанными и немножко
ослабшими в руках друг друга, зная, что второй будет держать крепко и бережно,
отпустит, как только попросят… И поэтому это могло продолжаться очень долго. Тихое
дыхание, размеренное биение сердец и уютное тепло тел друг друга, которое не
вызывало внутри ничего, кроме умиротворения. Возможно, они оба нашли в этом что-то
приятное, возможно, решили для себя, что объятия, именно вот такие, в тишине и
одиночестве, это не что-то фальшивое и ненужное, но об этом они подумают потом.
Потому что сейчас было куда лучше просто дышать друг другом.
***
Перелеты — это отвратительно.
Даже если вы летите частным самолетом и незаконно, без паспортов, что означает
никакого досмотра и прочей белиберды. Даже если там наливают первоклассный, ваш
любимый джин и виски. Даже если стюардесса, скрепя сердце и опасливо косясь, все же
разрешает покурить. Даже если можно вертеть в руках нож. Даже если Нат держит вашу
руку и терпеливо и нежно круговыми движениями массирует тыльную сторону ладони.
Теперь Эндрю мог сказать это без капли сомнений. Это не помогало. Особенно из-за
того, что полет длился так долго. Из треклятого самолета Миньярд почти выбежал и
смог вздохнуть полной грудью только когда его ноги коснулись асфальта. Что ж, какое
никакое, но утешение. И эту мягкую, понимающую и слегка виноватую улыбку на лице
Веснински он ненавидел. Всей душой. Так сильно, что захотелось стереть ее с
отвратительных губ своими собственными. Но их уже ждала машина.
Заметив водителя, Нат тут же изменился. Все мягкость и нежность, которые были ему
так присущи теперь рядом с Миньярдом, исчезли, уступив место какой-то маске. Маске,
которую Эндрю еще ни разу не видел. Эта была высокомерной, властной, отчужденной,
холодной, расчетливой и жесткой. И это, определенно, было интересно. Особенно
интересно стало, когда водитель открыл для них дверь, а Нат смерил его полным
пренебрежения взглядом и показательно закурил, что сделал и Эндрю. Это было
привычным для них обоих. И привычным было то, как Веснински незаметно зацепился
мизинцем свободной руки за мизинец блондина.
— Некоторые люди здесь говорят на немецком. Но никто не знает русский, — на

немецком заговорил Нат, глядя в темное ночное небо. — Начинай со второго. Если
будет можно, я переключусь на первый.
— Какие языки знает твой дядя?
— Японский, английский и итальянский.
— В кого же ты такой полиглот? — криво усмехнулся Эндрю, но тут же помрачнел,

услышав глухой ответ.
— В маму. Она свободно говорила на одиннадцати языках и бегло еще на пяти, — Нат
сделал последнюю затяжку и бросил окурок на асфальт, но даже не подумал затушить. —
Уверен?
— Ты знаешь ответы на все свои гребаные вопросы, — как можно небрежнее бросил
голкипер, стараясь отогнать картинку, где он собственноручно перерезает глотку
сначала Натану, а потом и Стюарту.
— Но я никогда не перестану спрашивать, — на секунду на лице когда-то рыжего

проскользнула знакомая теплая улыбка, но она погасла так же быстро, как он
развернулся, чтобы сесть в машину.
Они ехали в тишине. Эндрю против собственной воли чувствовал себя мышью, которая
лезет в мышеловку, но он гнал от себя это чувство прочь. Сейчас все, что должно его
интересовать — состояние Ната. Эмоциональное и физическое. Он здесь только из-за и
ради него. В третий раз за последние десять минут проверив ножи под повязками,
Миньярд повернулся к окну, наблюдая за тем, как меняется пейзаж города… К которому
они не ехали. Это заставило его насторожиться. На секунду он скосил глаза на Ната,
но тот был совершенно спокоен, и это было хорошо, если бы он не походил на себя
первого января, когда Эндрю нашел его на крыше. Те же пустота и полная
неподвижность, словно он статуя, а не человек, но было место и для сосредоточенного
задумчивого выражения, что оставляло дорожку спокойствия. Возможно, Нату нужно было
время наедине с собой, чтобы решить, какие границы выстроить. Куда он готов пускать
Стюарта, а куда нет…
Особняк Хэтфордов оказался классическим британским поместьем и, судя по тому, что
видел Миньярд, весьма богатым. Клумбы начали зацветать первыми цветами, листья на
деревьях распускались, но все это было видно лишь благодаря прекрасному освещению,
что дарили высокие кованые фонари. Выйдя, оба лиса окинули особняк таким взглядом,
словно оба впервые его видели. На лице Ната не было ни радости, ни грусти, ни
злости — вообще никаких эмоций, лишь глухая пустота, словно он смотрел на руины
того, что когда-то очень давно было ему дорого. Настолько давно, что он даже успел
об этом позабыть, но теперь вернулся и не чувствовал ничего своей огрубевшей душой.
— Добро пожаловать домой, — Стюарт вышел им навстречу, одетый в светлые брюки и

рубашку. — Вижу, ты не шутил, когда сказал, что приедешь не один, — Хэтфорд окинул
Эндрю внимательным взглядом, после чего кивнул вместо приветствия.
— Такое ощущение, будто мы в каком-то паршивом фильме две тысячи десятых годов о
мажорной элите, — пренебрежительно фыркнул блондин на немецком.
— Это не так далеко от правды, — хмыкнул Нат на том же языке, но Эндрю услышал в
его голосе ухмылку. — Ты еще не видел конюшню.
— Отвратительно.
— Согласен, — кивнул когда-то рыжий. — Я приехал, как ты того и хотел, —

переключился на английский Веснински, а в его словах начал слышаться такой чужой
британский акцент, который раньше не слетал с его языка. — Что дальше?
— Нат, я просто хочу провести время с тобой. Тебя же, кроме как сделкой, сюда не
затащишь, — вздохнул Стюарт. — Тем более после случившегося, — за спиной зашуршали
колеса отъезжающей машины. Ловушка захлопнулась… — Ты скрываешься. Провести
каникулы с друзьями явно будет проблематично. Кто-нибудь тебя заметит, как бы
хорошо ты не прятался. Новый цвет волос, кстати, не так плох. Если сделать его…
— Он отвратительный, — в голос сказали оба парня и еле удержались от того, чтобы

переглянуться.
— Дорога была долгой и выматывающей, я бы предпочел сейчас завалиться спать.

Поговорим завтра, ладно? — выдохнул Нат, зачесывая свои волосы назад привычным
жестом, озвучивая скорее желания Эндрю, чем свои собственные. — Та же комната?
— Да, — сдался Стюарт, отходя в сторону. — Для твоего гостя комнату не подготовили,
но…
— Не понадобится, — предварительно скосив глаза на голкипера и получив еле заметный

кивок, ответил когда-то рыжий.
— Миньярд, задержись, нам надо поговорить.
— Нет, — отозвался голкипер, тенью следуя за Веснински, даже не думая о том, что
хамит хозяину дома, в котором будет жить следующие три дня.
Пусть Стюарт скажет спасибо, что он не прирезал его к чертовой матери, как только
оказался на расстоянии вытянутой руки. И не важно, что, вероятно, у него это вряд
ли бы вышло, учитывая прошлую встречу. Эндрю все равно не оставил бы своих попыток.
Уж слишком велик был соблазн.
— Тебе просто нравится выводить его из себя, да? — криво усмехнулся Натаниэль,
когда они уже поднимались по лестнице наверх.
— Так я продлеваю его жизнь, — пожал плечами Эндрю, за что был награжден теплой
улыбкой, спрятанной в поджатых губах, и качанием головы, что означало, что слова
попали точно в цель.
Комната, о которой говорил Нат, оказалась несколькими, состоявшими из спальни,

подобия гостиной-кабинета и ванной. Все было слишком дорого, пафосно и тяжело.
Казалось, из-за всего интерьера трудно дышать. Но все же один плюс был — балкон.
Это определенно можно было считать победой. Их один на двоих чемодан уже стоял в
углу, но Нат этого, кажется, даже не заметил. Он замер в дверях, словно увидел
какую-то страшную картину из прошлого, что, вероятно, так и было, а потом побрел по
периметру комнаты, пальцами оглаживая все поверхности.
— Вот же сука, — пробормотал себе под нос Веснински, глядя на какую-то фотографию в
рамке. Кажется, он попытался к ней прикоснуться, но рука дрогнула, а потом
безвольной плетью упала вниз.
Эндрю подошел ближе, хотел было уже задать вопрос, но проглотил его. Все встало на
свои места, когда он увидел фотографию. На ней был изображен сам Натаниэль,
сидевший на коленях женщины, а по правую руку от нее, кажется, стоял мужчина, но
его изображение было не то отрезано, не то загнуто. Мальчишке на фото было лет
пять, может, шесть. У него не хватало передних зубов. Эндрю надеялся, что они
просто выпали, меняясь на коренные. Все те же безумные растрепанные рыжие волосы,
что он знал, светящиеся голубые глаза… Взгляд голкипера перекочевал на мать Ната.
Она казалась невысокой и хрупкой, но руки были жилистыми и крепко держали мальчика,
словно она в любой момент готова сорваться с места и убежать вместе с ним. У нее
были длинные золотистые волосы, в точности, как у Стюарта, красивые, воистину
аристократичные черты лица и внимательные острые серые глаза. Да, они с братом
определенно были похожи.
— Она была красивой, — тихо сказал Эндрю, сам не зная, почему.
— Нет, — глухо отозвался Нат. — Она не была красивой. Я помню ее резкой, нервной,
угловатой и напуганной. Я не помню ее такой, — он наконец заставил себя взять
фоторамку в руки, а потом, не утруждая себя, разбил стекло о край стола, чтобы
вытащить всю фотографию и развернуть, показывая и Натана. На снимке он выглядел
упитаннее и крупнее, чем на фотографии, что Эндрю нашел в статье в Бингемтоне. —
Никто из нас не был красивым, — пробормотал последний Веснински. Голкиперу очень
захотелось сказать ему, что он не прав, что Натаниэль красивый. И что имеет он
ввиду не только внешнюю красоту, но и внутреннюю, но почему-то слова застряли в
горле. — Думаю, я поменяю фамилию при удобном случае. Не хочу быть Веснински, — он
достал из кармана зажигалку, а потом безжалостно поджег снимок, который тут же
бросил в мусорное ведро умирать. — Она не была красивой. Но я все равно любил ее, —
Нат смотрел, как пламя сжирает фигуру его матери, возможно, последнее, что от нее
осталось. — Нужно, чтобы кто-нибудь объяснил детям, что родители не заслуживают
любви и преданности просто за то, что они породили их на свет. Было бы куда проще.
Для всех.
— Отец?
— Очень давно, — кивнул парень, прекрасно понимая Эндрю даже без пояснений. — Страх
был всегда, но когда-то очень давно, где-то очень глубоко… Я, наверное, любил. По-
другому не могу объяснить, почему надеялся, что вместо удара получу искреннюю
улыбку, объятия или похвалу, — Ната передернуло, а из горла вырвался
нечленораздельный нечеловеческий звук. — Если найдешь здесь какие-нибудь
фотографии, сжигай.
***
Одна вещь в этом доме все-таки была хорошей — шторы. Тяжелые и плотные, они не
пропускали свет в комнату от слова совсем. Несмотря на то, что летать боялся Эндрю,
он же и проснулся первым. И перед ним предстала одна из лучших картин, если не
самая — спящий Нат. После Балтимора они нередко засыпали вместе, просто потому, что
могли, держась за мизинцы, если только это не были паршивые дни, и обоих это
устраивало. Единственное разочарование — Натаниэль — сволочь, которая вечно
просыпается рано. Раньше Эндрю. И лишь несколько раз Миньярду удалось наблюдать
этот вид. Нат не говорил, но голкипер догадывался, что эта зараза нередко,
просыпаясь первым, лежит и просто смотрит на него, прежде чем пошевелиться и
встать. Но сейчас Эндрю выиграл в их маленькой игре и смотрел на расслабленного
спящего Натаниэля. Его волосы были в страшном беспорядке, глаза закрыты и изредка
подрагивали, губы слегка приоткрыты, а одна щека забавно помялась и набежала вперед
из-за подушки. Сейчас не было никакого дьявола, никакого дерзкого, наглого,
самоуверенного, властного… Был только Нат. Его Нат. Совершенно открытый и
расслабленный. И он был таким, потому что рядом лежал Эндрю. Во всяком случае, тому
очень хотелось в это верить. Он был таким, когда они сидели на крыше в хорошие дни,
когда заваливались на диван, и Миньярд разрешал лечь на себя, что, казалось, стало
одним из любимых занятий Веснински.
— Пялишься, — хрипло пробормотал Натаниэль, вырывая голкипера из мыслей, лениво

приоткрыв один глаз. — Давно проснулся?
— Нет, — на самом деле, Эндрю не знал. Может, пять минут назад, а, может, час. Но
для него это все равно было бы недавно. — Да или нет?
— Да, — идиот тут же расплылся в слишком довольной улыбке и начал перекатываться на

спину, чтобы блондину было удобнее.
Как же чертовски сильно Миньярд его ненавидел… Всем своим существом. Но это мягкое
соприкосновение губ казалось самым верным и правильным из всех. Оперевшись одной
рукой о мягкую подушку, Эндрю позволил себе слегка навалиться на Ната своим весом,
словно проверяя, а когда Веснински выдал очередной прекрасный тихий мурлыкающий
звук, он отпустил ситуацию, насколько мог себе позволить. Он просто лежал на своем
наркомане, ласково очерчивая контуры его лица, медленно целуя, постепенно углубляя
каждое движение и растягивая их общее удовольствие, которое растекалось по венам.
Им некуда было спешить, да и не хотелось вылезать из этой новой пещеры покоя, чтобы
столкнуться с миром и чертовым Стюартом. Нат был готов просто лежать вот так,
пальцами перебирая мягкие светлые пряди, чувствуя поцелуи не только на губах, но и
на шее. Сначала нежные, потом более напористые и смелые, переходящие в легкие
укусы.
Они спрашивали разрешения, шепча друг другу в губы и тут же проглатывая ответы,
корректируя свои действия. Хотя, скорее, просто продвигаясь вперед.
Собственнический язык Эндрю, захвативший рот Натаниэля, его горячие руки на полотне
старых и новых шрамов, мозолистые пальцы, идеально помнившие дорогу и не задевавшие
ни единой болезненной зоны… Почти невесомые прикосновения Ната, его мягкие губы,
ладони, с разрешения спустившиеся на лопатки, блуждавшие по волнам перекатывающихся
мышц…
«Мало» — пронеслось в сознании Миньярда уже далеко не в первый раз. Ему все время
было мало его наркотика. Он хотел больше. И больше. И еще больше. Он хотел всего
Ната себе и только себе, пусть никогда бы в этом и не признался. И Эндрю не
отпустит свое. У него столько раз забирали то, что ему было дорого… Больше он
никогда не допустит такой ошибки. Пока Нат не скажет «нет», пока будет хотеть
находиться рядом, Миньярд не отпустит его от себя ни на шаг. Больше никогда и ни за
что. В памяти до безумия отчетливо всплыло воспоминание о том, как восхитительно
тогда выглядел разрушенный Нат на его кухне в Колумбии, как отзывчив он был и как
мастерски при этом держал руки при себе… А потом в гостиной их комнаты, на кровати,
на крыше, на… Он не нарушил границ даже тогда, поэтому любые сомнения Миньярда
испарились. Нату можно доверять. Эндрю может ему довериться. Во всем и всегда.
Вопрос вышел приглушенным из-за того, что губы блондина мягко ласкали ключицу, а
ответ вышел протянутым стоном из-за нежных укусов. Конечно, этот наркоман
согласился… Всегда соглашался, всегда отдавал всего себя, даже не задумываясь. И
Эндрю смотрел в его голубые глаза, полные обожания и… тонул в нем, чувствуя себя
желаннее, нужнее и целостнее, чем когда-либо. «Да, мы созависимые» — думал Эндрю,
опускаясь медленными поцелуями вниз по изношенной коже с неровными мягкими шрамами:
«Но в этом нет ничего, что делало бы мне плохо. Он не разрушает меня, а я его. Это
хорошо. И это есть. И должно быть. Это Нат». Подбираясь все ближе, Эндрю целовал
каждый шрам, посылая разряды тока по чужому телу, замечая пробегающие мурашки и
мелкую дрожь. Кажется, он хотел коснуться губами каждого миллиметра кожи Веснински,
каждой выступающей кости, за что был награжден сбившимся дыханием, стонами и
изредка руганью на незнакомых ему самому языках.
И если раньше Эндрю был уверен, что уже видел своего наркомана, теряющим контроль и
рассыпающимся в ничто, то теперь был готов забрать свои слова назад. Тогда Нат
держал себя в руках, тогда как сейчас и правда разваливался в ничто, кажется, даже
не стараясь сдерживать свой голос и тело, которое было таким податливым, отзывчивым
и чутким. И Эндрю наслаждался этим зрелищем, впитывая его в себя, с каждым
движением опускаясь все ниже, заглатывая глубже, пальцами оглаживая выемки на
выступающих тазобедренных костях. Он ласкал, целовал, дразнил и оттягивал,
доставляя этим удовольствие им обоим. Самым сложным было не хотеть еще больше, не
думать о том, какой Нат внутри, потому что… Это слишком много. Пока что. Даже с
ним.
Нат терялся в ощущениях, изо всех сил стараясь не тянуть за давно спутавшиеся
светлые волосы и не толкаться навстречу горячему рту, до крови закусывая губы, тем
самым заглушая еще и собственные стоны. И плевать он хотел, что они в доме Стюарта,
что их кто-то может услышать, что вот-вот может прийти Фиона, чтобы позвать их на
завтрак, который они, вероятно, и так пропускали… Сейчас существовал только Эндрю,
и этого было куда больше, чем достаточно. Существовал Эндрю, удержавший руку Ната в
своих волосах, пусть тот и хотел ее убрать, боясь, что окончательно перестанет
соображать, Эндрю, который был настолько близко, насколько мог себе это позволить
на данный момент, Эндрю, доверявший и готовый пробовать идти вперед рука об руку…
Эндрю, который потом вновь поднялся наверх и поцеловал так мягко и нежно, что Нат
был готов рассыпаться в ничто, хоть ему итак казалось, что он уже уничтожен. От
тяжести дыхания легкие горели огнем, в ушах стоял стук крови, а тело окатило такой
волной расслабленности и лени, что, казалось, сегодня Веснински попросту не встанет
с кровати. И он не был против, если Эндрю просто останется рядом. Что там говорил
Кевин? Они созависимы? Ну и пусть. Потому что только благодаря этой связи Натаниэль
Абрам Веснински все еще был жив, все еще был собой. Лучшей из своих версий, что
когда-либо существовали. И пусть видеть это мог только Эндрю, пусть только ему он
доверял эти свои хрупкие осколки… Все-таки он был.
***
— Напомни мне, почему я должен терпеть тебя в своем доме? — все же Стюарт смог
подловить момент, когда Нат отошел в туалет, чтобы перехватить оставшегося в
одиночестве Эндрю. На самом деле, наверное, у него были причины злиться и
недолюбливать голкипера. Ну, как минимум за то, что он буквально послал его на хуй
за обедом…
— Ты не должен, — пожал плечами Эндрю, продолжая листать новостную ленту в

телефоне, сидя на матах в тренировочном зале.
— Ты ведь понимаешь, что одно мое слово, и твое бездыханное тело сбросят в
ближайшее болото?
— Грубо и нелогично, — вздохнул Миньярд. Наверное, в обычный день он бы даже не

стал отвечать, но… утро было слишком хорошим и сделало его отвратительно
разговорчивым. — Но ты можешь попытаться.
— Ты мешаешься под ногами. Я…
— Рад слышать, — голкипер наконец выключил телефон и поднял взгляд пустых карих
глаз на Хэтфорда. — Если это все, то не порть реальность своим присутствием.
— Собирай вещи и улетай. Дай мне побыть с племянником наедине. Я куплю тебе билет.
Хочешь, полетишь частным рейсом. Могу даже заплатить тебе за это. Сколько хочешь?
Сто тысяч долларов? Двести?
— Я не продаюсь, — холодная ярость начала подниматься в Эндрю, как пена над краями
бокала с шампанским.
— Кажется, я уже просил не говорить с ним так, — Нат появился, как и всегда,
бесшумно, словно тень, что явно говорило о том, что он выздоравливает. — Ты явно не
понял моих тонких намеков. Я благодарен за то, что ты тогда помог в Балтиморе, но
это не дает тебе права командовать моей жизнью, дядя. Пусть я и сын твоей сестры, я
не Хэтфорд. Я не отказываюсь от семьи, как она, но и не питаю столь же сильных
привязанностей и нужды в общении, как ты, — когда-то рыжий подал Эндрю руку и
потянул наверх, помогая встать. — Я приехал, потому что таким был уговор, но о
времяпрепровождении 24 на 7 речи не шло, как, в общем-то, и о любых других
коммуникациях. Я не фанат подобного, предпочитаю тишину или общение на расстоянии,
если ты не заметил, — Эндрю был готов фыркнуть и закатить глаза, вспоминая, как Нат
любит проводить время со всей командой в общем и с братьями в частности. Тишина и
расстояние? Ага, он поверил, конечно. — Так я лучше могу контролировать ситуацию.
Так что я искренне не понимаю причину твоего недовольства.
— Нат, ты сам сказал, что ты теперь свободен, — Стюарт помассировал переносицу в

лучших традициях Ваймака. — Оставляешь Балтимор на Оливию? Прекрасно. Хочешь играть
в экси? Заниматься любимым делом? Восхитительно. Но я не понимаю, почему ты так
зациклен на Америке. Там у тебя нет ничего хорошего. Я хочу, чтобы ты нашел наконец
свой дом. Чтобы перешагнул боль прошлого и нашел свое счастье. Чтобы ты был со
мной, со своей семьей. Я не говорю о домашнем аресте или постоянным надзоре, но
если ты будешь хотя бы в моем полушарии, это сильно облегчит жизнь нам обоим и…
Эндрю смотрел на Натаниэля и почти видел, как, словно в замедленной съемке, тот
начинает сжиматься, а потом взрывается не хуже сверхновой. Его спокойные голубые
глаза загорелись пламенем праведного гнева, черты лица ожесточились, а каждая мышца
тела напряглась, словно он готовился ударить. И Миньярд не мог не задаваться
вопросом, а точно ли Стюарт был дядей его наркомана. Потому что только дурак мог
нести такую чушь. И Нат это только подтвердил.
— В Америке все, что мне дорого. Все, что я люблю, — процедил Веснински, делая шаг
вперед и, кажется, даже этого не замечая. — У меня есть дом. Мой. Настоящий. Дом. И
у меня есть семья. У меня есть братья. У меня есть… — заминка была незаметной,
наверное, сошла бы за то, что парень просто переводит дух, но оба лиса знали, что
он хотел сказать, — команда. У меня есть все, что мне нужно. И я не перееду в
Англию для твоего спокойствия. Если мне будет нужна твоя помощь, я об этом скажу.
Только из-за твоего непомерного желания защитить меня любой ценой, из-за твоей
слепоты к моему мнению и моим желаниям ты не узнал о Балтиморе заранее. Я знаю,
чего ты хочешь, но дать я тебе это не могу. Будешь давить и дальше, я и правда
оборву с тобой любые связи. Услышь меня наконец! Я. НЕ. ХОЧУ. ВСЕГО. ЭТОГО! Я хочу
быть обычным студентом, хочу играть в экси и дерзить репортерам, хочу по выходным
тихо сидеть в сторонке рядом с командой, слушая их споры, хочу быть просто
мальчишкой, а не ребенком двух криминальных семей. Мне это не нужно. Тех денег, что
принес мне Балтимор за эти годы, хватит на такую жизнь с лихвой. Я не против того,
чтобы в моей жизни был дядя, но я не хочу быть племянником Стюарта Хэтфорда. А это
неизбежно. В этом и проблема. И ты не хочешь верить в то, что я не могу
позаботиться о самом себе. Я могу.
— В последний раз ты чуть не умер! — рявкнул Стюарт. — Ты это понимаешь?! Ты почти
умер! Совсем! — что-то болезненно забилось в груди Эндрю, но он заставил себя
сохранить ровное выражение лица. — А ты?! — британец обратил свое внимание на
голкипера. — Давай, выскажи свое бесценное мнение!
— Он может позаботиться о себе, это правда, — Миньярд скосил глаза на Ната, и

уголки его губ издевательски приподнялись, — но у него есть проблемы с оценкой
своего состояния и рисков. Мы над этим работаем. Как и над тем, чтобы он вовремя
вытаскивал свой язык из задницы.
— О, спасибо, — закатил глаза Нат. — Ты так добр.
— Я никогда не вру, — пожал плечами Эндрю.
— Тогда даже ты понимаешь, что ему в Англии будет безопаснее.
— Но не лучше, — хмыкнул блондин. — Чувствуешь разницу, Хэтфорд? И я уже говорил.

Значение имеет только его решение.
— Господи, какого черта ты забыл в моем доме? — страдальчески простонал Стюарт,

даже не рассчитывая получить ответ. — Хорошо, тогда будь так добр, Нат,
проинструктируй, что мне делать, чтобы не потерять последнего члена своей семьи?
— Не пытайся быть мне родителем. Будь мне просто другом.
***
После отъезда Ната и Эндрю отношения внутри команды стали… странными. Они словно не
понимали, а как теперь вести себя друг с другом. С одной стороны, между ними не
было больше буфера в виде Натаниэля, но за все эти месяцы они уже так привыкли
спускать все ссоры на тормозах, так привыкли к тараканам друг друга, что монстры и
старшие даже не бросались друг на друга, как раньше. Утром они пять минут сидели в
тишине, тупо глядя друг на друга. То один открывал рот, но тут же закрывал его, то
другой. Казалось, они потерялись среди трех елей, ходя кругами. Тихо сидел даже
Ники. Поэтому лисы безмолвно решили, что пока что оставят все так, как есть, давая
себе время осознать то, что теперь в команде и правда мир, пока они все будут
собирать вещи. Без Натаниэля было не так, не хватало огонька, зажигавшего фитиль их
веселья, а Эндрю… Эндрю скорее был крепкими берегами их бурлящей реки, решавший,
куда свернуть, когда сбавить обороты, а когда, наоборот, ускориться. Поэтому… Они
просто разошлись по комнатам, чтобы собрать вещи для поездки, в которую они
отправятся завтра. Нужно было занять руки, пока головы кипели от переизбытка
мыслей.
— Я не верю, что говорю это, но хочу, чтобы Нат и Эндрю скорее вернулись, —
простонал Аарон, заваливаясь в кресло-мешок, в котором обычно сидел брат.
— Ты заболел? — криво усмехнулся Кевин, вставая над ним. — С каких пор ты жаждешь
видеть наших с тобой братьев и уж тем более вместе?
— Фу, блять, нет, это я точно не хочу представлять, — поморщился Аарон, зажмурив
глаза. — Вот зачем ты это сказал? Я не хочу представлять, как мой брат занимается
сексом, ясно?
— Ну да, тебе-то не сложно, — не удержавшись, хохотнул Дэй, за что в него тут же

прилетел джойстик от приставки. — Ай, черт! Больно!
— Потому что теперь я представил еще отчетливее! Завались! — качая головой, Миньярд
поднялся на ноги. — Блять… Ну вот зачем?! Вот теперь я не хочу видеть Ната!
— А до этого откуда такое желание?
— Да с ним проще было, — признался блондин, потирая шею. — Все всегда знали, что
когда тут наш рыжий пиздец, можно говорить что угодно. Даже если будет конфликт,
Нат все быстро разрулит, переведет в шутку и так далее…
— Пока его не было, ты тоже неплохо справлялся, — пожал плечами Кевин, подходя
ближе. — Ты тогда всех нас контролировал.
— И это страшно выматывает.
— О, учитывая то, насколько ты нервный, нестабильный и не умеешь заранее

продумывать то, что говоришь о моих братьях, — Кевин повис на его плече, говоря
заговорщическим шепотом, словно их мог кто-то подслушать, хотя Ники сходил с ума в
спальне, а Жан вообще свалил куда-то за кофе и завтраком, — ты справился просто
восхитительно!
— Сказал человек, который рыдал в мою несчастную одежду, — хмыкнул близнец, скосив
глаза на усмехающееся лицо друга. — Мне кажется или ты уже выпил?
— Нет, — Дэй тут же поник. — У нас с Натом договор. Я не пью, не считая вечеров с
лисами, а он принимает лекарства.
— Эндрю надоумил?
— Может быть, черт его знает.
— Ты же понимаешь, что даже без этой тупой сделки мой брат не позволил бы Веснински
пропустить ни одного приема лекарств, да? — Кевин замер, а его лицо комично
вытянулось. Глядя на эту прелестную картину, Аарон не сдержал задушенного смеха. —
Господи, какой же ты иногда дурак, — блондин спрятал свое лицо за пятерней, лишь бы
Дэй не увидел, как он откровенно беззвучно смеется. — Поздравляю, Кев, тебя
развели, как ребенка, только отобрали не конфеты, а алкоголь.
— Меня наебали…
— Именно. Сочувствую твоему горю. Не от всей души, конечно, — Аарон выскользнул из-
под нападающего, из-за чего тот чуть не упал, — только процентов на сорок, потому
что остальные шестьдесят аплодируют моему брату и этому рыжему придурку, но
сочувствую.
— Ты же в курсе, что он сейчас не рыжий?
— Ага, конечно, тогда следующее расставание Сета и Элисон будет последним, они
разойдутся, как в море корабли, Рейнольдс будет встречаться с тем, на кого укажут
ее родители, а Гордон… Не знаю, с какой-нибудь замухрышкой. Это же бред!
— Смотри, чтобы тебя не услышали, — все веселье пропало с лица Кевина, уступив
место слабой, но самой искренней его улыбке, — а то не только я буду знать, что ты
внимателен к тем, кто тебя окружает.
Подавиться воздухом? Нет, Аарону показалось, что его легкие попросту исчезли. Это
было ужасное обвинение, за подобное можно было бы и врезать, но только не Дэю.
Потому что этот гад знал, что он прав, знал, о чем говорит. Потому что именно Аарон
был тем, кто удерживал его осколки, когда он разваливался, был тем, кто находил
если не идеальные, то хотя бы чуть-чуть верные слова. И почему-то щекам против воли
стало тепло. Выругавшись на немецком, Миньярд смерил совершенно спокойного
нападающего ненавидящим взглядом и поспешил свалить хоть куда-нибудь. Да хоть на
крышу, лишь бы подальше от этого внимательного и понимающего взгляда изумрудных
глаз. Ничего не изменилось. Ничего. Совсем. Всё так же. Просто теперь Кевин читает
его, как открытую книгу, а Аарон позволяет тому виснуть на себе, шутить над собой и
бросаться такими обвинениями. Все как всегда. И он совсем не вспоминает о том, как
обнимал тогда Кевина в день исчезновения Ната, как утешающе гладил по спине и
перебирал жесткие черные волосы. Нет. Совсем нет, ни за… Больше все эти убеждения
не работали, потому что все это Аарон делал. И если раньше в такие моменты где-то
на задворках сознания начинала мельтешить легкая паника, то теперь она хорошо так
захватывала его с головой.
***
Дэн не просто так была капитаном. Она прекрасно умела делегировать обязанности, и
даже если кто-то пытался выеживаться, так или иначе все равно делал то, что ему
поручали, пусть и медленнее, чем при Нате. Поэтому результат был налицо. Выпихнуть
всю команду с их вещами из общежития, толкнуть монстров в Феррари Веснински,
которая теперь временно перешла во владение Жана, командным тоном сказать всем
заводить моторы, отдать каждой группе списки покупок, которые нужно будет совершить
по пути, проверить адрес в навигаторах и отправить в путь, проследив за тем, чтобы
все три машины точно выехали с парковки. Звучит не очень сложно, но учитывая то,
что все имели свое безмерно ценное мнение… В результате она просто пригрозила им,
что позвонит Натаниэлю и Эндрю, у которых сейчас было три часа ночи. Почему-то все
тут же затихли и расселись по местам. Магия, да и только.
Коттедж в горах, который арендовали по сути Веснински на пару с Рейнольдс, был

прекрасным шале в альпийском стиле с выходом к горячему источнику. Рай на земле, да
и только. Проблем с расселением избежать, конечно, не удалось, но, в результате,
ситуацию спас тот, кого не ждали — Джереми Нокс, примчавшийся как по волшебству на
арендованном Ниссане. Хотя, как оказалось позднее, просто по приглашению и звонку
своего парня. Результат? Расселение прошло весьма логично и быстро, а комнат
хватило на всех: Жан с Джереми, Кевин с Аароном — Ники они терпеть попросту
отказались и сказали, что хотят воспользоваться возможностью в кои-то веки пожить
без кузена — Мэтт с Дэн, Сет с Элисон, а Рене великодушно согласилась приютить
Хэммика, утешив того имбирным печеньем, за что была награждена лучезарной улыбкой.
Натаниэлю и Эндрю лисы, даже не обсуждая, оставили отдельную спальню под крышей,
решив, что обсуждать их отношения они на трезвую голову не готовы.
— Вообще, я должен был провести каникулы со своими ребятами, — Джереми вместе с

Мэттом стоял у барбекю и раскладывал котлеты для бургеров, тогда как Рене на
соседнем столе занималась соусами, а Дэн начинкой, — но Жан позвонил вчера и
сказал, что у вас ЧП, так что, — он пожал плечами, ловко переворачивая котлеты, — я
просто приехал. Кстати, спасибо Нату за билеты.
— Он еще не в курсе, что оплатил их, но ты сам ему скажешь, — усмехнулся Моро,
делая глоток пива. — Он приедет на вторую половину.
— Супер! — Джереми широко улыбнулся. — Уверен, нас ждет серия восхитительных

рассказов.
— А никого не смущает, что по сути Нокс не должен знать о том, что Нат вообще жив?
— скривившись, спросил Аарон.
— Хочу напомнить, что в отличие от тебя, я со своим братом общаюсь, — закатил глаза
Моро. — Он знал, что без них с Миньярдом будут проблемы, но быстро нашел решение.
— В лице Нокса? — Сет скептически посмотрел на троянца. — Человека, с которым мы

общались всего ничего?
— Просто я не конфликтный и, как капитан, привык мирить упрямцев. Не только вы

цапаетесь между собой. Дэн, не в обиду тебе, ты прекрасный капитан, — Джереми
поклонился девушке, — но с Натом, как я понял, вы разучились враждовать, а без него
мирно еще ни разу не сосуществовали. Вот я и приехал подправить ситуацию. Плюс,
никто не помешает мне провести каникулы со своим парнем.
— Я не знаю, боюсь ли я нашего рыжего придурка или уважаю, — пробормотал Аарон,

поднимаясь на ноги. — Но ни то, ни другое мне ни хуя не нравится.
Отойдя от засмеявшихся сокомандников подальше, блондин достал свой телефон и начал

вертеть его в пальцах, пока не решился открыть переписку с братом. Там было мало
сообщений, все они очень сухие, короткие и несли в себе только важную информацию.
Еще ни разу Аарон не писал близнецу просто потому, что хотел. Это было… чем-то
чуждым для них двоих. Они знали, что живы, остальное их не волновало. Обычно. Но
слова Жана о том, что он, в отличие от Аарона, общается с братом, почему-то задели.
Моро и Веснински ведь даже не были кровными родственниками! Они просто выбрали друг
друга… Наплевав на свои страхи и то, какой будет реакция близнеца на сообщение,
Аарон начал стучать пальцами по клавишам:
Ты там живой вообще или как?

Нам надо экстренно покупать билеты в Лондон?
Он хотел было уже убрать телефон в задний карман, но, к удивлению, ответ пришел
почти сразу, а за ним еще и фотография, от чего Аарон непроизвольно вздрогнул. Он
даже был не уверен, хочет ли открывать файл, но решив отбросить все страхи и
закончить то, что начал, посмотрел.
Не надейся. Не быть тебе одному.

Выбираю, какую книгу тебе привезти:
*фото*
Аарон открыл изображение и не смог сдержать кривую ухмылку. На длинном деревянном

столе в ряд были выложены книги «для чайников» по химии, органике, фармакологии,
анатомии и психологии. Так же там лежал словарь на французском, книга рецептов
итальянской кухни с аппетитной лазаньей на обложке и какой-то журнал про экси
столетней давности. На самом деле парочка из них и правда могли бы быть полезными,
но еще раз просмотрев все названия, Аарон завис. Если первые книги и могли быть ему
полезны из-за учебы, то второй список был определенно связан с одним придурком, что
сейчас сидел в кругу лисов и, как конь, ржал над тихой шуткой брата. Против воли
Миньярд залился краской, тогда как внутри… вместо ярости было смятение. Он стоял на
краю пропасти, а брат буквально дал ему поджопник этой фотографией.
Причем здесь гребаный Дэй?!
А причем здесь Дэй?
Я похож на дебила?!
Иногда. Но, заметь, ты сам это сказал.
Почему мне кажется, что сейчас пишет Веснински, а не ты?
Весьма проницательно. Ему лень. Он ищет книгу про сознательное мышление,

а я работаю секретаршей. Так причем тут мой брат?
Верни телефон МОЕМУ брату!
Он сказал себе оставить. Так причем тут мой брат?

Или ты наконец прозрел, а багет и Рене выиграли огромную кучу денег?
Удали это сообщение и передай Эндрю, что я жду его здесь.
Вы оба просто невыносимы…
Услада для наших душ. Скоро будем бесить тебя очно.
Никогда. Никогда Аарон не признается, что искренне улыбнулся этому сообщению и

почувствовал уютное тепло. И никогда никому не скажет, что сделал скриншот этой
короткой переписки. Никогда. Никогда он не признается, что Веснински, пусть и
невыносим, но не так уж плох и, возможно, чисто гипотетически, на жалкое мгновение
он чуточку понял, чем этот рыжий придурок так нравился его брату. Хотя, скорее, чем
он его так зацепил. Определенно. Потому что Эндрю ненавидел Натаниэля. Все в нем. И
Аарон понимал. И из-за того, что Веснински не девушка, его, в общем-то, не сильно
мутило. Только когда он представлял этих двоих вместе, и то потому, что видел себя
на месте брата из-за идентичной внешности. Вот от этого становилось дурно. Он не
хотел видеть это даже в своей голове.
От осознания этого стало душно, поэтому Миньярд решил вернуться к лисам, рухнуть на
диван рядом с Кевином и хорошенько так напиться. Да, это определенно лучшее решение
из возможных. Потому что он не хотел знать, куда его могут привести такие мысли. А
прятаться в алкоголе — это же так по-взрослому, верно?
Веснински, будь он проклят, оказался прав. Потому что с появлением Джереми-

Солнечного-Мальчика-Нокса неловкость и напряжение почти сошли на нет. Да, все еще
были склоки, споры и стычки — Сет и Ники, казалось, жить без этого не могли — но
калифорниец с легкостью разводил их по разным углам. Так успешно, что даже Дэн
объявила о том, что он обязан дать ей несколько уроков. Весь вечер превратился в
какие-то ходячие клише, когда все сидели вокруг стола, Нокс играл на гитаре, а они
пели песни… Пока Ники и Сет не начали цапаться и дружно не грохнулись в воду. Потом
к ним присоединились и остальные, толкаясь, брызгаясь, даже не думая о мокрой
одежде… И это было так комфортно, что они сами не заметили этого. Просто одна
большая семья, которая таковой не являлась.
— Магия, не иначе, — хмыкнул Жан, глядя на пьяных идиотов в воде.
— Я вообще волшебный, ты не знал? — улыбнулся Джереми, обнимая того сзади и целуя в

изгиб плеча.
— Если ты не забыл, я не раз тебе это говорил, — француз повернулся в его руках и
нежно улыбнулся. — Ты волшебный. Спасибо, что приехал.
— Всегда, ты же знаешь, — Нокс мягко огладил его скулу, а потом приглашающе потянул
на себя. И Жан тут же наклонился, целуя теплые губы… — Все-таки барбекю соус вышел
слишком острым, — еле сдерживая смех, пробормотал Джереми, за что был награжден
неразборчивым сдавленным звуком, что на самом деле было заглушенным звонким смехом.
— Твоя мама точно готовит вкуснее, но, думаю, после еще пары раз станет лучше, —
выдохнул наконец Жан, прижавшись носом к чужой щеке. — Может, мне все-таки
перевестись в Калифорнию?
— Ты не должен выбирать между мной и братьями. Тебе не нужно это делать, — вздохнул
Нокс. Они уже не раз говорили об этом, и каждый раз серые глаза его любимого
француза становились ужасно болезненными и грустными, что разрывало солнечное
сердце на куски. — Тебе вообще не нужно выбирать. У тебя будет все, что ты хочешь.
И я, и братья, и лисы. И, да, я знаю, что ты их любишь. Осталось два года.
Выпустимся и постараемся жить поближе, хорошо?
— Да, — облегченно выдохнул Жан, трепетно обнимая парня за плечи. — Спасибо… За

все.
========== Глава 33 - Весенний кутеж. Часть 2 ==========
Сбивать режим сна — это не то, что Натаниэль любил делать, но был один верный
способ решить его проблему с бессонницей — целительный бег. Мягко поцеловав уже
засыпающего Эндрю в висок, за что был награжден уютным ворчанием и фырканьем,
Веснински выскользнул из комнаты, а потом поспешил вниз, чтобы обежать всю обширную
территорию поместья, ничуть не беспокоясь о том, что его увидят ненужные глаза.
Ладно, возможно, после того, как Стюарт перестал пытаться разобраться в ситуации и
просто смирился с тем, что Нат будет далеко, жить стало проще. Хэтфорд все еще
отчаянно желал держать племянника поближе, кажется, мечтал искупить все грехи, но
понемногу свыкался с тем, что не выйдет. Натаниэль не отличался добротой или
всепрощением, как та же Рене. Он не верил во вторые шансы и в то, что люди
меняются. Он видел свое отражение в зеркале слишком часто, чтобы начать верить в
подобное, он был слишком честен с собой и имел слишком хорошую память, пусть и не
такую идеальную, как Эндрю. Натаниэль Абрам Веснински навсегда останется
мстительным защитником, который порвет в клочья любого, кто хотя бы косо посмотрит
на то, что его. Он не добрый, не мягкий и не милосердный. Он ненавидит почти всех
людей, прекрасно осведомленный об их двуличии, он жесток с теми, кто причиняет боль
и никогда не забывает лиц тех, кто нападает. Вся его нежность и расслабленность,
искренность и доброта предназначены лишь для избранных в этом мире. И, кажется,
даже Стюарт начинал с этим, наконец-то мириться. Для него же лучше.
— Сколько километров? — приглушенный голос дяди вырвал парня из мыслей, когда он

уставший и потный поднимался по лестнице к двери.
— Не знаю, — Нат остановился, а потом, дойдя до конца, прислонился тазом к перилам

веранды. — Судя по мышцам, минимум семь.
— Завтра ты улетаешь, — тоскливо улыбнувшись, сказал Хэтфорд. — Мне можно надеяться

на то, что в следующий раз ты появишься здесь по собственной воле, а не из-за
сделки?
— Мне здесь не нравится, — честно сказал Натаниэль, глядя на фасад здания. — Я не

против видеться с тобой, но… жить под одной крышей перебор. Как насчет того, чтобы
видеться на нейтральной территории?
— А можно?
— Я говорил, что я не против тебя в моей жизни, просто… Не пытайся «чинить» ее,
делая такой, какой хочешь видеть, ладно? Это мне совсем не нравится.
— Как и твоему цепному псу, — хмыкнул Хэтфорд, но тут же прикусил язык, поймав
суровый взгляд племянника. — Прости, не хотел. Я могу приехать на твою финальную
игру с воронами?
— Кто сказал, что мы пройдем в финал?
— Я тебя знаю, — Стюарт подошел ближе, поджав губы. — Знаю, ты не любишь, когда
тебя сравнивают с отцом и Мэри, — все тело парня напряглось, а кулаки сжались, — но
ты взял от них обоих только лучшее. Волшебство, не иначе. Глупо отрицать, что ты
сын Натана, но ты должен знать, что ты не он. Ты куда лучше.
— Приезжай, — кивнул Нат, проглотив ком в горле. — Но никогда больше не сравнивай

меня с отцом. Даже так.
— Хорошо.
Когда он вошел в спальню, Эндрю не пошевелился. Вместо привычного прохладного

бодрящего после пробежки душа, Нат принял горячий, разминающий мышцы и дарящий
желанную сонливость. Стараясь как можно незаметнее забраться в кровать, он,
конечно, потерпел неудачу, но, судя по тому, что Миньярд даже не вздрогнул, а
просто протянул руку, словно требуя сцепить их руки, проснулся он раньше. И Нат не
был бы собой, если бы отказался от этого прикосновения. Будь на то его воля, он бы
вовсе притянул к себе блондина, желая не то растворить его в себе, не то, наоборот,
раствориться в нем кутаясь в их общее тепло… но до этого пока что было далеко. Пока
что. У них есть время. Все время этого мира. Наконец-то Натаниэлю хватало времени,
хватало самого ценного и никому неподвластного ресурса.
***
— На-а-а-а-ат!
От радостного визга Ники, кажется, все птицы в округе поспешили покинуть ветки
деревьев. С разбегу Хэммик бросился на друга, повиснув на нем, как мартышка, что
выглядело весьма комично, учитывая разницу в росте, но младший не возражал, только
фыркнул и закатил глаза, не сдерживая своей улыбки.
— Ты вернулся!
— Ты мне так рад даже после игры в Бингемтоне не был, — усмехнулся Веснински, за
что был награжден тяжелыми взглядами от всей команды. — О, я вас умоляю, сто лет
уже прошло!
— Месяц — это не сто лет. И мы никогда не забудем те сутки, а потом твою

потрепанную шкурку, — недовольно хмыкнула Элисон.
— Это не тема для шуток, Нат, — согласилась Дэн. — Мы серьезно. Больше мы такого не
допустим.
— Меня и здесь отчитывают… Ну что за несправедливость!
— Стюарт еще жив? — поинтересовался Жан, подходя к брату.
— Чудо, не иначе, — кивнул Веснински. — Вы как?
— Я за ними присмотрел, не о чем переживать, — отозвался Нокс.
— Спасибо, Джереми, за мной не убудет.
— Забудь, я и так тебе должен, — подмигнул парню калифорниец.
Пока лисы окружили Ната, расспрашивая его о поездке и самочувствии, Эндрю остался в
стороне, тихо куря сигарету, глазами следя за тем, чтобы ситуация не вышла из-под
контроля. Это он знал, где тело идиота еще отзывалось тупой болью на прикосновения,
а где зажило почти с концами, насколько это было возможно. Лисы же не были так
внимательны. Они вообще казались Миньярду слепыми идиотами, которые старательно
делали вид, что они самые внимательные, заботливые и понимающие. Ага, тогда
голкипер — Николас Эстебан Хэммик.
— Все нормально? — тихо на немецком спросил Аарон, примостившись рядом с братом,

еле заметно соприкасаясь плечами.
— Откуда столько переживаний? — Эндрю криво усмехнулся, а потом чуть толкнул плечо
близнеца в своего рода приветствии.
— Не строй из себя идиота! — тихо зашипел нормальный. — У меня не твоя память, но

тоже не плохая. До Англии восемь часов лёта. И, если бы дядя этого придурка был
нормальным, ты бы не полетел с ним.
— Общение с Дэйем идет тебе на пользу. Или это из-за проживания с Моро под одной
крышей?
— Хочешь чтобы я отвалил, так и скажи, я это сделаю, — Аарон закатил глаза и,
обогнув близнеца, встал прямо перед ним. — Я не читаю тебя так, как этот рыжий
придурок, так что пока что мне нужны подсказки, чтобы понимать, когда оказаться
рядом, ладно? Если я не нужен, я пойду, — защитник уже повернулся и хотел отойти,
как вдруг почувствовал на своем плече крепкую хватку пальцев брата.
— Ты нужен, но не перегибай.
— Общение и проживание с Веснински идет тебе на пользу, — передразнил близнеца

Аарон, но тут же сдулся, заметив проскользнувшую ярость в глазах брата. — Выдохни.
Я тебя понял. Но не надейся на то, что я перестану быть собой, просто потому, что
понял что-то новое.
— Мы все те еще мрази. Такими и останемся. У нас это семейное.
— Ага, только какого-то хрена наша семья стала в два раза больше, — на
вопросительно изогнутую бровь брата, Аарон лишь закатил глаза. — Я тебя умоляю.
Дэй, Жан и этот придурок уже с нами навсегда. Даже я смирился, — они простояли
некоторое время в тишине, пока на губах «нормального» не растянулась ухмылка. —
Думаю, только что у нас состоялся самый длинный разговор за всю нашу жизнь, — на
это Эндрю только закатил глаза, а потом толкнул его в заднюю часть плеча.
— Ты же спал в самолете? — спросил Кевин, следующим перехватывая внимание брата. —

А, плевать, — отмахнулся он, не давая тому сказать и слова. — Эти идиоты ничего не
хотят делать, а столько дней без тренировок!..
— Иди на хуй, — беспечно отозвался Нат. — Я наркоман, но даже мне нужен отдых.
— Да ла-а-а-адно, — протянул Сет. — Неужели Натаниэль Веснински, наш дьявол экси,

отказывается от игры?
— Ох, мой бок, — одиннадцатый номер схватился за ребра, где сейчас были розовые
полосы заживающих крестиков ноликов и состроил гримасу, — нет, я умираю… Прости,
Кев, я люблю тебя, но просто не могу, — он начал хромать, протягивая руки к двери в
дом. — Нет, нет, я должен…
— Господи, какой же ты засранец! — приглушенно рассмеялся Жан, подтолкнув брата в

спину, от чего тот на секунду пошатнулся, чуть не прорыв носом землю, а потом круто
развернулся, чтобы дотянуться до шеи француза, сложить его почти пополам и
потрепать по волосам. — Ауч!
— Ты на всю страну заявил что я засранец, багет, нефиг выделываться!
— Он? — Аарон снова скосил глаза на Эндрю в каком-то неверии. — Серьезно? Он?
На это голкипер только пожал плечами, а потом, засунув руки в карманы, двинулся в
дом. Нат, заметив это движение, тут же отпустил брата и бодро двинулся следом.
Желание снять с себя тяжесть перелета была просто огромной, пусть он и не был
Миньярдом, который боялся высоты. И, если у Веснински были силы на то, чтобы
спуститься ко всем прямо сейчас, Эндрю послал все нахер и завалился спать. Нат на
это только улыбнулся и сделал на батареях температуру повыше, зная, что блондин
любит тепло. Сказав, что будет внизу и получив в ответ гудение, когда-то рыжий
выскользнул из комнаты, плотно закрыв дверь, а потом поспешил к остальным вниз.
Картина, которую он застал, была удивительно мирной и уютной. Лисы развалились кто
где по гостиной, занимаясь разными делами, которые были близки к безделью. Жан,
Джереми, Мэтт и Дэн играли в покер на пакетики с сахаром — как потом объяснила
Рене, Моро уже успел выиграть около шестисот баксов, после чего все решили перейти
на что-то более экономное. Ники на пару с Элисон смотрели какие-то интернет-
магазины, делая заказы, к явному недовольству Сета, но, судя по всему, тот был
послан далеко и надолго, поэтому был вынужден довольствоваться игрой в приставку с…
да обрушатся небеса Аароном и Кевином. У каждого была своя тарелка с чипсами, и они
нередко кидались ими друг в друга, когда не могли работать в команде в игре, убивая
ковер. Рене же сидела неподалеку и плела фенечки с бисером.
Решив не нарушать эту атмосферу и не притягивать всеобщее внимание снова к себе,

Нат скользнул в прихожую, чтобы взять сумку, где лежал его ноутбук, а потом обогнул
всех и устроился рядом с Уокер. Она поприветствовала его нежной улыбкой, на что
парень ответил ухмылкой, не привлекая к ним чужие взгляды лишним шумом. Надев
наушники, Веснински погрузился в работу, проверяя письма на почтовом ящике и
распределяя дела. Лив уже вернулась в Балтимор, но теперь устроила свою базу в
одном из элитных пентхаусов в новомодном многоэтажном комплексе. Судьбу дома
Мясника решать будет только сам Нат, и у него уже была пара идей.
К сожалению, кроме таких хороших новостей, как восстановление Малкольм, был еще и
огромный список паршивых. Волнения, попытки захвата власти и образование новых
подгрупп. Люди Мориямы и не только, шнырявшие по городу, решившие, что территория
пустует. Нужно было что-то с этим делать и срочно, а, значит, отпуск Натаниэля
Веснински, временно объявленного пропавшим без вести, подходил к концу. Решив, что
нужно сделать все как обычно красиво, изящно и, желательно, зрелищно, парень начал
писать свое маленькое сочинение в свободной форме. В голове пронеслась
издевательская мысль о том, что из него вышел бы неплохой сценарист или режиссёр,
но Нат отбросил эти шутки, возвращаясь к работе. Скоро должна была состояться
ежеквартальная встреча в Нью-Йорке, где собирался весь круг приближенных Мориямы.
Лучшего времени для возвращения и не придумаешь. Помогало и то, что Нат прекрасно
знал не только планировку заведения, но и работников. Да даже телохранителей Ичиро
он помогал отбирать, а все это в сумме весьма облегчало задачу.
— Да как ты это блять делаешь?! — воскликнул Сет, бросая джойстик на пол и нависая
над Аароном, на лице которого была маска безразличия, столь присущая брату.
— Шевелю пальцами и мозгами? — пожал плечами блондин. — Знаешь, попробуй, это

полезно — думать.
— О, сейчас начнется, — простонал Ники. — Сет, душка, выдохни, ладно?
— Захлопнись, Хэммик! Ты жульничаешь, Миньярд!
— Я работаю в команде, — поправил его защитник.
— При этом игнорируя меня! Если нужна помощь Дэю, ты тут как тут, а когда помощь
нужна мне, вы бросаете меня на растерзание зомби!
— Кто-то должен идти первым и отвлекать противника. Это просто тактика. Ты —

приманка.
— Это ты сейчас станешь!..
Сет ринулся на Аарона, Нат даже отставил компьютер, чтобы вовремя оказаться рядом,
но потом произошло то, что он хотел увидеть, но не ожидал. Кевин встал, а потом
оттолкнул Гордона с такой силой, что тот грохнулся на задницу, пораженно глядя то
на тяжело дышащего от ярости Дэя, то на спокойного Миньярда. Могло создаться
впечатление, что Аарон только этого и ждал, но Веснински успел заметить, как карие
глаза близнеца на секунду удивленно распахнулись и метнулись к Кевину, однако
блондин тут же взял себя в руки и вернул острый взгляд к Сету.
— Только попробуй поднять руку на кого-то из членов моей семьи, Гордон, — прорычал
Дэй, не обращая внимание на счастливый писк Ники.
— С каких пор этот гоблин твоя семья? — выплюнул второй нападающий, даже не
пытающийся подняться с пола.
— Тебе дату назвать? — подал голос Нат со своего места, тут же привлекая к себе
внимание команды. Кажется, Элисон шумно выдохнула. — Или мне напомнить тебе, что
происходит с теми, кто трогает мою семью? Тебе уже сказали, Сет, остынь. Это лишь
игра, в жизни тебя никогда не бросят.
— Хватит пытаться копаться в моей голове, блять!
— Я не пытаюсь, — Нат снял наушники и встал. — Я там себя чувствую, как дома, —
парень подождал, пока с Гордона сойдет первая пена гнева, а потом кивнул в сторону
выхода на веранду. — Пошли, я хочу курить.
— Да пошел ты нахуй!
— Элли, ну что у вас опять произошло? — простонал когда-то рыжий в потолок, а

потом, крепко ухватив Сета за руку, предварительно вывернув ее, чтобы тот не
брыкался, повел его на улицу. — Пошли, подышим свежим воздухом, я покурю, устроим
минутку сплетен, ты мне душу изольешь…
— Я страшно по тебе скучал, чувак! — рассмеялся Мэтт где-то сзади, на что Нат
только отсалютировал ему двумя пальцами от виска, не оборачиваясь. — Хоть кто-
нибудь знает, как он на самом деле это делает? — прошептал Бойд, когда оба парня
вышли на веранду.
— Полагаю, не так как я, — прыснул в кулак Джереми.
— Он точно делает это иначе, — тепло улыбнувшись, кивнул Жан. — Думаю, Нат играет
на контрасте. Давит на все болевые точки, а потом тут же дает что-то хорошее,
надежду или поощрение за прилежное поведение. Но это в случае с Сетом. У него
индивидуальный подход ко всем.
— Он просто пользуется мозгами, — все головы резко повернулись на голос, и лисы

увидели Эндрю, стоявшего в дверном проеме. — Попробуйте как-нибудь.
— Как давно ты тут стоишь? — возмущенно на немецком спросил Аарон, но ответом ему
послужила лишь кривая ухмылка и короткий взгляд, брошенный на Дэя. — Это не…
— Спалился, красавица. Смотри успей, пока все лепестки розы не опали.
— Ты о чем? — удивленно вскинул брови Ники, но кузену Эндрю ответить не соизволил.

Куда веселее ему было наблюдать панику на лице близнеца. Решив, что пока что с
Аарона достаточно, голкипер свернул в сторону кухни, чтобы налить себе виски, а
Нату джин. — Эндрю! Да стой же! Что ты имел ввиду?! Аарон?
— Несет какой-то бред, — на английском буркнул защитник, тряхнув головой, ерзая на

месте и выбирая оружие для следующей битвы с мертвецами. — Кев, игра.
— Ну не экси же… — проворчал Дэй, но вернулся на прежнее место.
— Ники, солнышко, а переведи-ка мне, что сказал наш Монстр, — промурлыкала Элисон
на ушко Хэммику.
— Да я сам толком не понял, это смысла не имеет, — пробормотал себе под нос Ники,
стараясь вернуть внимание к интернет-магазину, где они с Рейнольдс смотрели
рубашки.
Еле слышно напевая себе под нос, краем глаза следя за Натом и Сетом на веранде,
Эндрю разливал алкоголь по стаканам. Смешав джин с тоником, он ненадолго задумался,
а потом в голове блондина созрел коварный план. Не раздумывая, он выплеснул все
содержимое стакана в раковину и пробежался глазами по тому, что стояло на барной
стойке и в холодильнике. Кое-чего не хватало, но это были скорее мелочи для
декорации, которые он бы и так не стал использовать. Все-таки он уже не бармен в
Райских сумерках, обслуживающий пьяных тусовщиков, выкладывавших эстетичные
(насколько они могут быть таковыми, когда руки человека дрожат, а перед глазами все
плывет) фотографии в сеть. Миньярду даже не пришлось напрягаться, чтобы вспомнить
порядок действий.
Наполнив стакан доверху большими кубиками льда, он налил 20 миллилитров лимонного

сока и 10 сахарного сиропа (да, по рецепту нужно было чуть больше, но Эндрю решил
чуть изменить рецепт, чтобы все точно сработало), залил все это 60 миллилитрами
джина и какими-то жалкими 5 миллилитрами вишневого ликера, а потом хорошенько
перемешал ложкой для коктейлей. И плевать он хотел на ворчащий голос перфекциониста
в голове о том, что нужно было сначала перемешать, а потом уже добавлять ликер и
другого вкуса, чтобы содержимое стакана осталось практически прозрачным, а сверху
образовалась красивая насыщенная малиновая пленка. Все зависит от цели, а сейчас
Миньярд хотел медленно сформировать у Ната привычку употреблять сахар, от которого
рыжий воротил нос, признавая только фрукты. Начать он планировал как раз с сладких
сиропов в коктейлях на основе любимого идиотом джина.{?}[Верный рецепт со всеми
дозировками коктейля Брамбл будет в конце главы]
Нат же в это время, судя по всему, как раз заканчивал с Сетом, потому что тот
перестал наконец махать руками, кричать и плеваться, и теперь просто стоял понурив
голову, оперевшись локтями о перила веранды, кидая на Веснински редкие обиженные
взгляды, как щенок, которого лишили любимого лакомства. Нет, Эндрю никогда не
надоест смотреть на то, как его идиот учит остальных лисов вести себя в обществе.
Это было до того комично, что губы Миньярда против воли хозяина мелко подрагивали в
попытке приподняться.
Выкинув наконец сигарету в пепельницу, Нат похлопал Сета по плечу и двинулся

обратно внутрь, но, как только его глаза наткнулись на голкипера, он тут же сменил
свою траекторию с лисов в гостиной, на Эндрю за баром. Элисон же только щелкнула
пару раз пальцами, на что Дэн закатила глаза и передала подруге пять долларов —
все, что ей осталось после покера с Жаном.
— Пробуй.
Блондин толкнул полный до краев стакан вперед по стойке, и Нат с завидной ловкостью
перехватил его и тут же поднес к губам. Эндрю постарался проглотить это мягкое
чувство удовлетворения от того, что Веснински даже не спросил что в стакане, тогда
как раньше не мог себя заставить пить то, что наливали не при нем, а лучше не его
собственными руками. Но Нат доверял парню. Даже не задумываясь, он сделал небольшой
глоток, задержал жидкость на языке, явно смакуя вкус, стараясь распробовать и
определить ингредиенты, и только после этого проглотил, а на его лице появилось
странное выражение замешательства.
— Сладко, — изрек он, и Эндрю на секунду перестал дышать, — но вкусно. Почему это?
— Решил вспомнить старые времена, — пожал плечом Миньярд, на что Нат цокнул языком
и усмехнулся.
— Лжец. Но это вкусно, так что грех жаловаться.

— Вот и молчи, — хмыкнул Эндрю, делая глоток виски.
— А, — протянул Нат, обходя барную стойку, чтобы встать рядом, — ты прекрасно

знаешь, что заткнуть меня невозможно и, будем честны, это тебе во мне и нравится.
— Я тебя ненавижу, — напомнил блондин, чувствуя, как от одного этого задорного

блеска пронзительных голубых глаз, внизу его живота скручивается узел. Как же он
чертовски его ненавидел…
— Конечно, Дрю, — на русском ответил Веснински и потянулся к нему, но у самого лица

наклонился в сторону и ловкими пальцами подхватил клубнику из тарелки с фруктами,
что стояла неподалеку. — Что-то не так? — поинтересовался он, ехидно усмехаясь,
глядя на то, как сдавленно дышит Эндрю и как порозовели кончики его ушей.
— Мешать вишню и клубнику — кощунство, — процедил Миньярд.
— О, поверь, все зависит от пропорций и порядка. Можешь попробовать как-нибудь, —

подмигнул ему этот дьявол и слишком сладко откусил больше половины ягоды, не забыв
при этом провести языком по губам, чтобы слизать сок.
Только вот Эндрю думал определенно точно не о дурацких ягодах. Он смотрел на этого
наглого лиса и хотел его придушить. Просто впечатать его в треклятую стойку и
стереть собственными губами это отвратительное выражение с глупого лица. Натаниэль
выглядел слишком довольным своими выходками, слишком веселым и… победившим. А Эндрю
ненавидел проигрывать. Но он решил, что отыграется позже, сейчас было слишком много
глаз — лисы были бы отвратительными шпионами — поэтому он просто закатил глаза,
толкнул своего идиота в плечо, а потом с виски в руках двинулся в сторону команды,
чтобы примоститься рядом с Аароном и взять в руки джойстик, которым играл до этого
Сет. И плевать он хотел на ворчание Гордона, когда тот вернулся с веранды. Сейчас
ему нужно было срочно перестать думать о том, как на языке ощущается смесь
неправильного Брамбла и клубники, который он мог бы попробовать, если бы не чертова
команда. Хорошо, что тогда на Рождество он сказал Нату выучить русский… Или очень
плохо. Миньярд еще не определился.
***
— Я пас, — качнул головой Нат, устроившийся на полу, совсем рядом с Эндрю, рука
которого подозрительно свисала за спиной когда-то рыжего.
— Не-е-е-е-ет, — проскулил Ники. — Это же просто «правда или действие»! Ну давай!

Нат, пожалуйста!
— Он сказал «нет», — глухо ответил Эндрю, сверкнув глазами.
— Черт… — Хэммик дернулся и тут же поник. — Ну это же наши каникулы…
— Уверен, в какой-то момент, если захочет, Нат к нам присоединиться, —

примирительно улыбнулся Джереми. — Я сыграю за него. Сможешь спросить у меня все,
что захочешь. Надо мной вы еще не издевались.
— Ты даже не представляешь, на что сейчас подписываешься, чувак, — рассмеялся Мэтт.

— Ники тебя живьем сожрет и не подавится.
— Уверен, я найду чем ему ответить, — весело фыркнул Нокс, а в его глазах заплясали
черти.
.
.
.
— Я не буду этого делать, — прохрипел Ники, с ужасом глядя на Джереми, который
улыбался самой милой своей улыбкой. — Не-а…
Нат мысленно поаплодировал Ноксу и поставил тому жирный плюс, полностью одобряя
выбор брата. Лисы играли уже больше часа и, если сначала все было весьма невинно,
то теперь они разошлись не на шутку. Только Эндрю и Нат так и остались в стороне.
Веснински слишком соскучился по тишине и уединению, но чувствовал, что скоро сможет
присоединиться к остальным, у него была пара весьма заковыристых желаний для
друзей, и все же пока что он наслаждался страхом в глазах Ники. Так-то Джереми
ничего не сделал, просто… был гениален. Когда Хэммик гордо ответил действие,
калифорниец, невинно улыбаясь, сказал ему позвонить Ваймаку и сказать, что он его
сын. И втирать это тренеру нужно было до победного. Кевин, услышав желание, валялся
в пополаме на полу, Аарон подозрительно дрожал, зажав себе рот рукой, тогда как
старшие покатились со смеху, уже начав играть и показывать, как это будет
происходить.
— Ты сделаешь это, — ласково промурлыкал Нокс, определенно точно мстя Хэммику за

то, что он заставил самого парня отправить своей сестре целое письмо о том, что Жан
разбил ему сердце, а потом три часа не брать телефон в руки. — Давай. Ты уже
потратил свой раз, когда мог отказаться от задания. Делай.
— Это жестоко. И по отношению ко мне, и по отношению к Ваймаку, — из последних сил

старался сорваться с крючка защитник.
— Честно? — Джереми на секунду стал серьезным, а потом оскалился в лучших традициях

вороньих братьев. — Вообще не ебет. Исполняй!
— Еще немного, и я начну его видеть, — хмыкнул Эндрю на русском, вызывая на губах
Ната широкую улыбку.
— О, думаю, он еще удивит нас. У моего брата хороший вкус на людей.
— Это ты так себе цену набиваешь? — переключился на немецкий Миньярд.
— А зачем мне это делать? — Нат запрокинул голову, чтобы посмотреть блондину в
глаза, а потом лукаво улыбнулся, совсем тихо заговорив на, кажется, китайском. — 打
败自己对我来说毫无意义。我已经把最重要、最珍贵、最美丽的东西画在了自己身上。{?}[Мне нет смысла
набивать себе цену. Самое важное, драгоценное и прекрасное я уже и так обратил на
себя.]
— Переведи, — потребовал Эндрю, прекрасно понимая, что даже со своей памятью никак
не сможет преобразовать эти чужеродные звуки в иероглифы, чтобы потом понять смысл
сказанных слов.
— А как же интрига? — протянул когда-то рыжий, улыбаясь той самой паршивой улыбкой,
которая заставляла сердце голкипера ускоряться, а кончики ушей слегка краснеть. — Я
никогда не играл по твоим правилам, помнишь?
— Они наши, — хрипло выдохнул Эндрю. — Переведи.
— 那我为什么要学那么多语言呢？所有的工作都是徒劳的。不，没那么有趣。{?}[Тогда зачем я учил

столько языков? Все труды на смарку. Нет, так не интересно.]
— Нат… — угрожающе зашипел Миньярд.
— Это же просто восхитительно, — мечтательно зажмурившись почти замурлыкал

нападающий. — Бесить тебя, — пояснил он, открыв один глаз, сейчас до невозможности
походя на довольного сытого кота. — И я никогда не перестану это делать.
— Я ненавижу тебя.
— Знаю. Я тебя тоже.
***
Лисы были отличными друзьями, просто замечательными, но иногда их забота не знала

границ. Особенно после Балтимора. Почему-то они были уверены, что, раз Нат один раз
попался и его так потрепали, то теперь он больше просто не в состоянии постоять за
себя. Только вот проиграл отцу он тогда лишь потому, что его накачали чертовым
снотворным! Когда-то рыжий ненавидел, когда его жалели или считали слабым. Потому
что он никогда не был таким. Даже в самые худшие свои дни. Поэтому на второй день и
так крохотному терпению Ната пришел конец, чему, кажется, был безмерно рад Эндрю.
— Вы же любите ставки, да? — парень встал перед командой, недовольно скрестив руки
на груди. — Я буду без оружия. Рене и Эндрю будут нападать на меня с ножами
одновременно. Если я уложу их обоих на лопатки, вы захлопните свои рты, выкинете в
мусорку свою тупую заботу и перестанете смотреть на меня, как на побитого щенка
каждый раз, когда у меня что-то болит.
— Нат, если у тебя что-то болит, — начала было свою шарманку Дэн, но Эндрю уже
встал со своего места, достав ножи из-под повязок.
— Эй, нет, хватит! — попыталась вмешаться Элисон. — Он же еще даже!..
— Я не собираюсь сдерживаться только для того, чтобы ты выиграл этот дурацкий спор,
— неожиданно серьезно и хмуро сказала Рене со своего места, перебив подругу.
— Думать о подобном было бы оскорбительно, — кивнул Веснински. — Давай. Не жалей

меня.
— Эндрю?
— Идиотов надо учить, — пожал плечами Миньярд, понимая, что они проиграют. Он
помнил тренировки в Англии. Нат уже давно оправился, настолько, чтобы завалить на
маты не только самого Эндрю, но и еще трех людей Хэтфорда, а это о многом говорило.
При лисах Веснински не дрался еще ни разу, как и Рене. Как ножами владеет Эндрю они
видели лишь тогда, как тот приставлял сталь к горлу одного из них. Но теперь…
Блондин напал первым. И Нат просто увернулся, отведя чужую руку от себя. Казалось,
когда-то рыжий парень просто танцевал, цепляясь то за одну конечность, противников,
то за другую, а факт того, что оружия в руках у него нет, так же его не беспокоил.
Конечно, ему все еще было больно группироваться или перекатываться через бок, но
это больше походило на укус комара по сравнению с тем, что Нат мог на самом деле.
Наигравшись, лис решил сначала закончить с Рене. Не сдерживаясь он с силой ударил

Эндрю в грудь, выигрывая себе время, а потом набросился на девушку. Просто
опрокинуть ее на траву не вышло, все-таки они тренировались вместе уже достаточно
давно, но один нож выбить все же вышло. Даже не думая брать оружие, Нат просто
отбросил клинок ботинком ударив по лезвию, а потом нырнул под ноги Миньярду, снова
сбивая с ног. Время, ему снова нужно было время… Мысленно он проклял себя за то,
что в свое время учил ее новым трюкам, потому что теперь Рене использовала их
против самого Ната. Решив, что одного шрама на руке ему мало, Веснински поймал
второй нож подруги между ладоней, когда она замахнулась, а потом резко дернул,
только благодаря удаче и правда не порезав себе кожу. Девушка ахнула, попыталась
напасть, но парень легко поймал ее в удушающий захват, с помощью которого в
реальном бою легко можно было сломать шею. Рене дважды ударила ладонью по его
рукам, говоря этим, что сдается, и Нат тут же отпустил, еле успевая увернуться от
Эндрю, который до этого не нападал, боясь задеть Уокер. В другой ситуации у
Миньярда не было бы и шанса, но Рене успела хорошенько вымотать когда-то рыжего,
из-за чего сейчас он старался держать дистанцию. Блондин знал его как облупленного.
Мог просчитать любой ход… Но он смог. За два резких удара выбил оба ножа из рук
Эндрю, а потом прижал к стене, оставив предплечье на чужом горле.
— Теряешь хватку, — на немецком усмехнулся голкипер, когда Нат отступил.
— У меня слишком хорошие ученики, — на английском отозвался Веснински. — Все?

Больше у вас нет вопросов к моим навыкам и способностям защитить себя?
Если после этого лисы еще пять минут сидели в тишине… Нат был этим вполне доволен.
Главное — о нем больше не будут пытаться печься, как о слепом котенке. Он таковым
не был. И, если забота и помощь Эндрю была обоснованной, потому что он знал где,
как, когда и почему, то остальные члены команды походили на кудахтавших куриц
наседок. Особенно Ники и Кевин.
***
— Боже, Рене, я готов на тебя молиться! — воскликнул Натаниэль, поедая свежие

блинчики, только сошедшие со сковородки в последнее утро их каникул.
— Мне хватает твоей благодарности, — улыбнулась девушка, но когда-то рыжего было

уже не остановить. Особенно после того, как вчера Кевин умудрился сжечь пиццу.
Встав со стула, парень опустился на одно колено, а потом галантно поцеловал кончики
ее пальцев:
— Спасибо. Это невероятно вкусно.
— Черт, так и влюбиться можно, — присвистнула Элисон, поедавшая свой диетический

йогурт с гранолой. — Нат, я тоже так хочу!
— Элли, все для тебя, — парень подошел к ней, подхватил изящную руку и так же
поцеловал. — Дэн?
— А я не обделена мужским вниманием, чтобы выпрашивать подобное, — рассмеялась

девушка, за что Рейнольдс тут же бросила в нее салфетку.
Прервал их телефонный звонок. Закатив глаза, Нат достал смартфон из заднего

кармана, но тут же замер, увидев, кто ему звонит. Несколько секунд он тупо смотрел
на экран, а потом поспешил прочь из кухни, на веранду, но команда успела услышать
приветствие. Человека на том конце звали Дикенс.
— Это что было? — захлопал глазами Мэтт.
— Судя по всему, ничего хорошего, — отозвался Сет. — Эй, Монстр, что за Дикенс?
Эндрю, сидевший в полной тишине и спокойствие, поднял глаза от своих блинов,

которые он буквально утопил в сиропе, и скучающе осмотрел команду, чтобы потом
перевести взгляд на Ната на улице. Он догадывался кто это — адвокат Веснински — но
делиться мнением с остальными не собирался, поэтому просто безразлично пожал
плечами. Так было проще. Он спросит у Ната в машине, может, тот и сам расскажет, но
вот куда лисам точно нельзя было лезть — в дела когда-то рыжего. Эндрю надеялся,
что парень скоро вернет свой натуральный цвет волос…
— Так реши это! — кажется, от этого приказного рева задрожали окна. — Я не намерен
ебаться с этим сейчас, что бы этот придурок ни делал! Мне нужно время! — Нат
сбросил вызов, а потом поспешил обратно внутрь. Он бросил какой-то угрюмый взгляд
на команду, а потом тряхнул головой, стараясь вернуть прежнее веселье. Только вот
друзья не дали ему этого сделать:
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Никки. — Ты будто узнал, что Рико твою
машину угнал и покрасил в розовый.
— Я… — Нат запнулся, а потом перепрыгнул на немецкий. — Мой адвокат звонил. Дату

суда касательно самообороны, за которой последовала смерть, экстренно перенесли. На
послезавтра. И я должен явиться на заседание. Если я это сделаю, то все узнают не
только о том, что я жив, но и то, что произошло. Заседание должно было быть
закрытым и пройти летом. Видимо, моему дорогому японскому другу не терпится узнать,
сдох ли я.
— Стой, будет заседание? — Аарон опасливо покосился на замеревшего и побледневшего

брата. — Я думал…
— Разумеется будет, — огрызнулся Нат. — Только если раньше оно должно было быть
формальностью, я даже не должен был приходить, то теперь все будет серьезно, — он
выругался на незнакомом им всем языке, а потом поджал губы. — Вас всех могут
вызвать, как свидетелей.
— Правовая система так не работает! — возмутился Ники. — Они не имеют права!..
— Тут свои правила, — прервал брата Эндрю. — Самое худшее развитие событий?
— Не знаю, — приторно честно ответил Веснински, от чего все тело голкипера

покрылось мурашками. — Я не позволю закрыть меня, — на русском заговорил он. — И я
никогда не пожалею о том, что сделал. Даже не думай об этом. Это мои проблемы. Не
твои. Я разберусь и…
— Не мои проблемы?! — вдруг сорвался на почти крик Миньярд. — Да, не мои. Но они
из-за меня!
— Ты не прав, — осадил его когда-то рыжий. — Дикенс хорош. Думаю, он сможет

оттянуть весь процесс до момента, когда я смогу все разрулить. Забудь об этом.
— Я не умею забывать, — выплюнул Эндрю, а потом развернулся и широкими шагами

двинулся прочь.
Он почти взлетел в верх по лестнице, а потом захлопнул за спиной дверь, оседая по

стене на пол. Блондин и правда старался не думать о Дне Благодарения, не
вспоминать. Его самого даже не допрашивали! Миньярд был уверен, что дело замяли и
закрыли, но Нат, как обычно, просто не рассказывал о своих проблемах. Да, сейчас он
открыл свой глупый рот, вместо того, чтобы как обычно просто сказать, что позвонил
адвокат и возникли кое-какие проблемы. Только вот от осознания того, что может
грозить его идиоту, Эндрю почувствовал слишком много: панику, страх, вину, злость,
бессилие. Но сильнее всего, наверное, был именно страх. Что Ната заберут, что он не
вернется. Что он сам останется один.
За эти несколько дней с командой в горах, Миньярд даже как-то позабыл о том, что
есть что-то кроме этого. Он привык просыпаться и видеть перед собой мягкую улыбку и
ласковые голубые глаза цвета неба в солнечный полдень зимой, привык к нежным
поцелуям и бережным рукам, к безопасным прикосновениям, к чужому теплу, от которого
зверь внутри не начинал биться о прутья клетки, наоборот, успокаивался еще больше,
засыпая. Эндрю просто привык к покою с Натаниэлем. А теперь реальность обрушилась
на его голову. Суд, возможный арест и приговор, Морияма, опасность… Он не хотел,
чтобы все это возвращалось. Он хотел, как когда был совсем маленьким, спрятаться
под одеялом, веря, что там безопасно. Только теперь он бы взял с собой еще и своего
лиса.
— Эндрю, — от тихого голоса из-за двери, голкипер вздрогнул. — Да или нет?

— На что? — он не узнал собственный тихий и какой-то сломленный голос.
— Я хочу войти, собрать вещи и поехать домой. Если ты этого захочешь, то с тобой.
Если нет, то один, — отозвался Нат, кажется, даже не касаясь дверной ручки без
разрешения.
— Тебе нельзя ехать на своей машине… — это было глупо. Все это. Только вот когда-то
рыжий не ответил. Это было и не нужно. Тишина говорила лучше:
Я не нарушу твоих границ. Если тебе нужно пространство и время, я дам их тебе. И
мне плевать, что меня могут узнать по машине. Ты важнее. Ты для меня на первом
месте. Просто скажи мне, чего хочешь, и ты это получишь.
— Собирай свои тряпки и поехали отсюда, — выдохнул наконец Эндрю, наверное, спустя
целую вечность.
Их почти никто и ни о чем не спросил, но, по хмурым лицам и виноватому виду Никки,
не сложно было догадаться, что он перевел весь разговор. Поэтому оба не потрудились
даже попрощаться. Они просто сели в Мазерати и уехали. В дороге Нату звонили еще
пять раз. Дважды адвокат, которому в результате Веснински пообещал заплатить в два
раза больше, если он хотя бы оттянет суд, и в три, если закроет дело без личного
присутствия парня. Один раз Жан, который, пусть и был культурно послан, но получил
скомканное объяснение. Один раз администрация университета, уточнявшая, появится ли
он на занятиях, на что Нат дал неопределенный ответ, сказав, что, да, появится, но
не сразу, и один раз Лив. Разговор состоял из того, что помощник читал написанные
девушкой на листе слова, тогда как Веснински коротко отвечал. И за все это время
Эндрю не проронил ни слова. Им обоим нужны были тишина и время, чтобы обдумать
произошедшее и предстоящее, но им точно не нужно было тотальное одиночество. Они
должны были знать, что есть друг у друга.
Комментарий к Глава 33 - Весенний кутеж. Часть 2
Рецепт коктейля Брамбл:
- Наполни рокс кубиками льда доверху
- Налей лимонный сок 20 мл и сахарный сироп 15 мл
- Добавь ботаникал джин 50 мл и аккуратно размешай коктейльной ложкой
- Налей ликер ежевики 15 мл и добавь немного дробленого льда
- Укрась лимонной цедрой и двумя ягодами ежевики на коктейльной шпажке
Альтернативный вариант:
1) В барном стакане размять ложкой три ягоды ежевики. Влить джин, лимонный сок,
сахарный сироп, хорошо перемешать.
2) Перелить через стрейнер в коктейльный бокал, заполнить его колотым льдом почти
доверху. Влить ликер. Насыпать колотого льда с горкой.
3) Украсить парой ягод ежевики на шпажке и шариками съедобного серебра.
========== Глава 34 - Притча о маленьком лисе и большом злом... розовом пони

==========
— Еще раз! — приказным тоном крикнул Нат, закидывая клюшку себе на плечи. — Ты
снова и снова делаешь одну и ту же ошибку, Кев. Прекрати шугаться. Вперед!
— Я тебя пробью, — прорычал Дей, покрепче хватая клюшку левой рукой.
— Так мы этого и добиваемся уже два часа, — усмехнулся Натаниэль. — Давай!
Зашипев от злости, Кевин сорвался с места, подхватывая мяч с пола, сделал обманный
маневр, попытался обойти брата и… тот со всей силы врезался в его корпус плечом,
отбрасывая назад. От удара затрещала защита, а потом раздался приглушенный удар
упавшего на корт тела и стон, исполненный боли. Но Нат, кажется, даже не обратил на
это внимание. Встав над братом, он смотрел на него сверху вниз, кривя губы. Эндрю
прищурился, глядя на всю эту сцену с ворот, Аарон нахмурился и даже сделал шаг
вперед, но был остановлен Жаном, который, как и они все, смотрел на тренировку,
похожую на избиение, вот уже два часа и нервно облизывал губы. Откинувшись на
спину, Дэй зажмурил глаза, чувствуя, как боль пульсирует в каждой клеточке его
тела, пока не ощутил легкий толчок о собственное плечо. Разлепив веки, он увидел
усмехающегося Ната, протягивающего ему руку помощи. Подтянувшись, Кевин на секунду
навалился на брата, тяжело дыша, а потом начал отходить назад, чтобы повторить все
снова.
— Хватит с тебя, — качнул головой Веснински, снимая шлем, стараясь зачесать назад
свои временно грязно-серо-коричневые волосы.
— Нет, еще раз…
— Кев, хватит. У тебя дыхалка уже коньки отбросила. И проблема не в твоих навыках,
— Нат взял бутылку с водой и сделал несколько жадных глотков. — Ты трусишь. Тут
меня не обманешь. Я вижу, как ты сомневаешься каждый раз. Разберись с головой. В
игре с воронами у меня не будет времени на то, чтобы разгребать твое дерьмо и
вытаскивать тебя из панички, как только ты увидишь Рико.
— Нат, это переходит границу, — тихо сказал Жан. — Это не похоже на тебя.
— У тебя, кажется, цепь сорвало, — согласился Аарон. — Мы уже неделю приходим сюда
каждую ночь, но вместо тренировки ты его буквально избиваешь, хотя сам только
только восстановился, если так вообще можно сказать. Это я, если что, как будущий
врач говорю.
— Ваша забота тронула бы меня до глубины души, если бы таковая была, — кивнул
Веснински. — Но увы и ах. Ее нет. Кев, домашка у тебя есть. Пока не разберешься с
хуйней в голове, с мертвой точки не сдвинемся.
Сказав это, парень пошел в сторону коридора, что вел в раздевалки, оставляя семью
позади. Кевин стоял, тяжело дыша, держа клюшку в левой руке и глядя в пол, явно
сражаясь с собственными демонами, Жан словно порывался пойти за братом, но не
решался, тогда как Миньярды пристально смотрели друг на друга в безмолвном диалоге.
Наконец, кивнув близнецу, Эндрю подбородком показал на Дэя, а сам пошел следом за
Натом. Проводив брата взглядом, Аарон подошел ко второму номеру, а потом забрал
клюшку из его рук и подтолкнул в спину в сторону двери с поля, говоря что-то так
тихо, что не услышал даже Моро.
Найти Веснински не составило труда. Он стоял в раздевалке напротив зеркала, уперев

руки в борта раковины, пристально, со жгучей ненавистью всматриваясь в собственное
отражение. Сейчас на нем не было макияжа или линз, самый его естественный вид из
возможных на данный момент, но что-то точно было не так. Нат тяжело дышал, словно
только что вышел из драки, а на щеках и шее пятнами горел лихорадочный румянец.
Подойдя к нему со спины, Эндрю остановился в нескольких шагах, дожидаясь, когда тот
заметит его в отражении, и только потом подошел, пусть так и не коснулся.
— Что не так? Адвокат отсрочил суд, — тихо на немецком спросил Миньярд, вглядываясь
в скулу, украшенную татуировкой песочных часов.
— Вороны все ближе, — Нат закрыл глаза и повесил голову, словно в нем не осталось
сил. — Кев должен не просто взять клюшку в левую руку. Он должен побороть свой
страх с концами. Похоронить его, чтобы похоронить Рико. Только тогда мы сможем
выиграть. Без этого… Нам не победить.
— Хорошо, — кивнул голкипер. — А теперь всю правду, — лис вскинул голову, удивленно
приподняв брови. — Я не они, Нат. Я вижу тебя. И такое я видел перед Бингемтоном.
Ты ускоряешься, начинаешь бежать.
— Лив написала, — кивнул Веснински, сдаваясь. Пересилив себя, он повернулся к Эндрю

всем телом, тазом опираясь о раковину. — Еще тогда, когда мы были в горах. Я нужен
ей. Чтобы все расставить по местам.
— Поясни.
— Люди в смятении. Ходят слухи, — он зло усмехнулся, оскалившись. — Много слухов.

Кто-то говорит, что выжил я, кто-то говорит, что отец. Ни одного из нас после бойни
не видели, а в доме, если судить со стороны, жизнь идет своим чередом. Люди хотят
видеть своего лидера. Мориямы тоже задают вопросы, подсылают своих в Балтимор… — он
непроизвольно передернул плечами и, поймав себя на этом действии, скривился. —
Пришло время вернуться, — Эндрю поморщился и, не выдержав, отвел взгляд.
В раздевалке повисло напряженное молчание, а оба парня смотрели куда угодно, но

только не друг на друга. Они прекрасно понимали, что это значит. Снова кровь, снова
побег в ночи и танец со смертью, пусть он и обещал быть последним. Снова страх,
пробирающий до костей, и ненависть, поглощающая весь мир вокруг. Нат снова оставит
такой любимый им уют и тепло Пальметто, улыбнется Эндрю на прощание, сказав, что
помнит все данные обещания и выполнит их, а потом сольется с ночью, чтобы
вернуться. В крови. С пустыми глазами. С новыми ранами и болью. Но больше видеть
это Эндрю был не готов. Он просто не мог. Ему хватило той реакции его психики,
когда он узнал про возможный суд. Нет, больше он этого не допустит. Просто не
сможет.
— Я еду с тобой, — выдохнул голкипер, наконец поднимая взгляд. — Отказ не

принимается.
— Дрю…
— Я еду с тобой, — упрямо повторил блондин. — Или я сяду в твою машину, или буду
преследовать на своей, мне плевать. Один ты не поедешь. И Лив за «я иду не один» не
считается.
— Обратного пути не будет, — предупредил Натаниэль.
— Обратного пути нет с того момента, как я нашел тебя под дверью Ваймака, так что
поздняк метаться, — фыркнул Миньярд, стараясь скрыть еле различимое волнение в
голосе. Нападающий смотрел ему в глаза, словно стараясь найти ответы на свои
неозвученные вопросы, но соглашаться не спешил. Думал, явно просчитывая варианты
развития событий в голове.
— Ладно, — наконец кивнул Нат, шагая к нему навстречу. — Но если я скажу бежать, ты
побежишь. Если скажу…
— Нет, — оборвал его Эндрю. — Больше это так не работает.
— Дрю… — почти взмолился Натаниэль, зажмурившись, но тот и глазом не повел.
— Когда?
— На рассвете, пока все еще будут спать.
В общежитие они ехали вдвоем и в тишине. Голкипер, как и всегда, за рулем, а Нат на
пассажирском, отвернувшись к окну, считая фонарные столбы. Свет расплывчатыми
пятнами падал на его лицо, придавая крашеным волосам причудливый желтоватый цвет.
Казалось, естественный рыжий пытался пробиться через краску… Единственный плюс
того, что Натаниэль вернется на сцену — возвращение и его естественного внешнего
вида, по которому Эндрю успел соскучиться, пусть никогда в этом и не признается.
Войдя в «Преисподнюю», они оба ненадолго остановились в нерешительности, словно не

знали, что делать с тем, что у них есть, пока наконец Нат не протянул руку с
привычным вопросом, ответ на который был таким же привычным. Предусмотрительно
оставшись в своих спортивных штанах, пусть и сняв все остальное, Веснински встал
под душ, подставляя лицо под теплую воду. Эндрю смотрел на это со стороны,
прислонившись плечом к косяку двери и скрестив руки на груди, отмечая, как
стекающие струи приобретают еле заметный коричневатый оттенок. Рене предупреждала
об этом, поэтому бальзам приходилось наносить с завидной регулярностью, чтобы цвет
не вымывался, но теперь… Теперь цель была прямо противоположной. Нанеся на ладони
шампунь, Нат начал втирать его в свои волосы, расчесывая пальцами пряди, сцеживая
воду, надеясь, что этим ускорит процесс. Он смывал всю покоричневевшую пену и
повторял все снова, постепенно возвращая своим волосам естественный землисто-
оранжевый оттенок. На четвертый раз руки Ната обессилено повисли, а он сам
привалился к стене, устало вздыхая. Выматывающие тренировки давали о себе знать, да
и тело, уж если быть совсем честным с собой, еще не до конца восстановилось после
всех ран, из-за чего эта однообразная работа высасывала из него последние силы.
Наконец Эндрю надоело смотреть на его мучения, и он сделал несколько шагов вперед,
после чего шагнул внутрь кабинки, запуская собственные пальцы в нещадно спутавшиеся
и уже пересохшие от такого воздействия волосы. Нат приоткрыл глаза и тускло
улыбнулся, вставая ровно.
— Ты даже голову помыть не можешь самостоятельно, но твердишь, что ты в порядке и

можешь тренироваться вместе со всеми, как раньше, — хмыкнул голкипер, массируя его
голову.
— Посмотрел бы я на тебя, будь ты на моем месте. Плюс, в прошлом я тренировался,

когда находился в куда более плачевном состоянии, — криво усмехнулся Нат,
приближаясь к его лицу вплотную, но давая возможность отстраниться. — Могу оставить
этот цвет и просто дождаться, когда он вымоется сам.
— И это будет преступлением, — фыркнул Эндрю, даже не думая над словами, полностью
сосредоточившись на процессе. Вода заливала его одежду, из-за чего ткань неприятно
липла к телу, пусть и не была холодной, но ощущение все равно было не из лучших.
— А, значит, мой естественный цвет тебе все-таки нравится? — озорно сверкнув

глазами, спросил Нат. — Я это учту.
— Я не говорил ничего подобного, — ухватившись за шею Веснински, Эндрю затянул его

под воду, чтобы смыть очередную порцию шампуня. — Ты всегда отвратителен, но так
чуть лучше.
— И все же лучше, — улыбнулся идиот, почти мурлыча слова себе под нос. — Да или
нет?
— Да, — фыркнув, словно делая одолжение, ответил голкипер, и сам потянулся, ловя
чужие губы своими.
Поцелуй вышел с горьковатым привкусом шампуня, который еще не до конца смыла вода,
но не сделал его хуже. После треклятого Бингемтона, после тех суток отчаяния,
Эндрю, казалось, пытался не просто наверстать упущенное, а насытиться на будущее,
словно Ната могли снова забрать, отнять и не вернуть. Он цеплялся за него, как за
спасительный круг, и расслаблялся только тогда, когда их губы соприкасались, но эти
секунды «до» был напряжен до предела, будто рыжий вот-вот должен был раствориться в
воздухе, исчезнуть, как мираж. Но Нат не уставал убеждать его в обратном, бережно
держа в своих руках, лукаво улыбаясь, скользя своим языком по его, одним своим
существованием желая успокоить. Вот и сейчас на требовательность Эндрю он отвечал
мягкостью и лаской, нежным прикосновением к уже давно безопасной зоне шеи и головы,
пуская по телу блондина табун мурашек.
«Мало» — отметил про себя Миньярд и тут же поддался своему глупому желанию, которое
не имело никакого смысла или логики, ведь с возвращения Ната прошло не так много
времени, месяц, и иногда он все еще морщился от неприятных ощущений в собственном
теле, когда делал некоторые движения, например, наклонялся под определенным углом,
скручивая корпус. Но Эндрю — жадный самовлюбленный мудак, поэтому он мягко потянул
Веснински на себя, вытаскивая их обоих из-под воды, чтобы самому прислониться к
кафельной стене и притянуть уже вновь рыжего идиота к себе, руками заскользить по
гладкой и мокрой коже, очерчивая старые шрамы, избегая новых, расположение которых
он помнил в точности, не зря ведь сам их обрабатывал и перевязывал. Нат издал
мягкий преступно восхитительный вздох удовлетворения, а его мышцы мелко задрожали.
— Ненавижу тебя, — хрипло пробормотал Эндрю ему в губы, отстраняясь лишь на

миллиметр, чтобы вздохнуть влажный горячий воздух.
— И я тебя, — Нат наклонил голову, губами и языком собирая сбегающие по столбу

горла капли, наслаждаясь сдавленным шипением. — Скажи мне «нет», потому что иначе
ляжем мы не скоро, а вставать нам через шесть часов, — хрипло прошептал он.
Черт, это было сложно. Даже слишком. Эндрю не хотел отпускать его, хотел снова
притянуть к себе, прикусить губу, чуть оттягивая… но он выдохнул заветное «нет»,
которое таковым не было, чувствуя, как чужие руки тут же исчезают с его тела, как и
горячее дыхание с района шеи. Нат тряхнул головой, словно пес, и выскользнул из
душа, выключив за ними воду. Когда-нибудь Эндрю его убьет. Или повесится сам.
***
Ичиро стоял на веранде главного здания своего гольф клуба, прекрасно зная, что все
приглашенные уже собираются. Не знал он лишь, кто придет от лица Балтимора.
Натаниэль? Натан? Никто? Прошло больше месяца, а ни от одного из Веснински не было
ни слова. Молчали и люди, засланные им в город «Мясников». Все тщетно. И Лисы
Пальметто, интервью которых Морияме также пришлось посмотреть, хранили молчание вот
уже три игры к ряду. Натаниэль пропал. Его искали все, но тот словно в воду канул,
тогда как его названные братья, одетые в отвратительную оранжевую форму, снова и
снова говорили эту дурацкую и пустую фразу: «отсутствует по семейным
обстоятельствам». Ичиро уже сто раз успел пожалеть о содеянном, о том, что вообще
встретился в тот день с Рико, заговорил с ним. Было очевидно — младший брат
неконтролируем, жаден до внимания и силы, несдержан и слишком эмоционален — но
Морияма решил дать тому шанс. Видимо, зря. Мужчина планировал начать свое долгое
правление с непоколебимой стабильности, с доказательства силы руками или старшего,
или младшего Веснински. Но что теперь? Туман, смута в Балтиморе, вопросы, шепотки о
том, что он не способен контролировать даже своего цепного пса, что все сыпется,
стоило Кенго уйти в мир иной… Как же все это глупо. Возможно, Натаниэль был прав.
Возможно, Ичиро нужно было убить Натана, отпустить самого парня, а потом поставить
над Балтимором кого-то нового. Да, это бы понесло за собой неизбежные проблемы, но
было бы лучше, чем это — неизвестность, слабость, остановка поставок…
Оторвав взгляд от горизонта и одернув пиджак, Морияма двинулся внутрь, где кресла
уже были расставлены полукругом. Мужчины и женщины стояли, разговаривая,
обмениваясь новостями, кто-то уже занял свое место и потягивал напитки. Стоило
юному лорду войти, как все они затихли и склонили головы в будто насмешливом кивке,
чтобы потом занять свои места. И лишь одно кресло по правую руку Ичиро осталось
свободным.
— Мы можем начинать, — вздохнул наконец он, откидываясь на мягкую спинку.
— А как же представитель Балтимора? — с кривой ухмылкой спросила Ли Ран, китаянка

по происхождению, которая была весьма близко знакома с семьей Веснински. — Неужели
Натаниэль решил пропустить столь любимое им ежеквартальное собрание… снова. Не
явилась и Оливия. Как жаль, — женщина закинула ногу на ногу, длинными ногтями
оглаживая ножку своего бокала с шампанским. — А я так по ним соскучилась…
— В Балтиморе смута, а оба Веснински, как и все их приближенные, пропали, — хмыкнул

Дэвид Рамзен. — Я был там тогда. В день, когда Натаниэль сам приехал к отцу, —
мужчина ухмыльнулся глядя в глаза Ичиро. — Сколько нового я услышал… Что вам всем
нужно знать, так это то, что Натан подсыпал что-то сыну, из-за чего тот потерял
сознание, а Оливия бросилась на людей, убив своего дядю. Девочку, увы, скрутили, но
шоу было восхитительным.
— Хочешь сказать, что Натаниэль и Оливия мертвы? — полюбопытствовала Ли.
— Этого я не говорил, — рассмеялся Дэвид. — Мальчишка не дурак. И не слабак. Я

ставлю на него. И хочу видеть его на троне Балтимора. Натан слишком слеп из-за
своей жажды крови и безумия.
— Любопытно, что господин Морияма еще не рассказал нам, что с нашими доками, —
фыркнула женщина. — Или из-за своенравного мальчишки мы потеряли Балтимор?
— Балтимор был и останется нашей территорией, — прошипел Ичиро. — Этого не изменит…
— Дин-дон!
Двери с грохотом распахнулись, пропуская небольшую группу людей, одетых во все

черное. На мгновенье Морияма опешил. Он ждал, но не ожидал увидеть его. Натаниэль
Абрам Веснински во всей своей безумной красе, одетый в дорогой черный костюм, с
вольно растрепанными волосами цвета пламени, хотя обычно на работу он их укладывал,
лениво сложив руки в карманах, медленно подходил к ним, ведя за собой остальных.
Оливия Малкольм в представлении не нуждалась. Одетая, как всегда, с иголочки, на
каблуках и с большим количеством золотых украшений, она даже не пыталась скрыть
уродливый еще алый шрам на всю шею, пусть рубцы на остальном теле девушка и скрыла
татуировками. Но кого Ичиро точно не ожидал увидеть сегодня — голкипер лисов. Он
казался тенью. В черных джинсах, ботинках и водолазке, Миньярд шел со своим извечно
пустым выражением лица, глядя на всех собравшихся с легким интересом и презрением.
Трое амбалов, шедшие следом, не интересовали Морияму от слова совсем, разве что
контейнеры в их руках. «Морозильники» — понял он.
— Дамы, господа, — Нат подмигнул Ли, — доброго всем дня. Дико извиняюсь за
опоздание, но мне было слишком впадлу ехать на это сборище пресмыкающихся с
излишним содержанием яда. Как видите, я жив. Чудеса, да и только. Иисус воскрес!
Достаем пасхальные яйца! Но давайте перейдем к делу.
— Натани… — начал было Ичиро, но парень тут же перебил его:
— Сейчас говорю я! — рявкнул Веснински, а веселье в его пронзительных синих глазах

сменилось яростью. — Слушай внимательно хотя бы теперь. Может, на этот раз ты
усвоишь урок.
— Да как ты смеешь?!
— Смею! Для тех, кто в танке, запое, бункере или не доступен по другим
обстоятельствам, рассказываю. Клану Морияма я не принадлежу с конца февраля. Что
это значит? Правильно. Я имею право говорить, с кем хочу и как хочу. Все всё
поняли? — ответом ему была лишь тишина.
— Выслушаем его, — заговорил Фирнелли. — Мальчик имеет право голоса.

— Прекрасно. Хоть у кого-то из присутствующих есть мозг, а то я уже начал
сомневаться, — собравшиеся скривились, но спорить не спешили. Может, Нат и раньше
был весьма эксцентричным, но такое он делал впервые. — Новости городка. Я от всего
этого дерьма пиздецки устал, поэтому ухожу на заслуженную пенсию. Буду, как хороший
песик, играть в мячик и палки. А вот вам всем еще работать вместе, так что расскажу
прекрасную притчу, — Нат взял бутылку виски и налил два стакана, угощая своих
молчаливых спутников. Лив кивнула, тогда как Эндрю показательно отказался, за что
был награжден понимающей улыбкой Веснински. — Жил был как-то лисенок. Ему очень не
нравилось то, что им и его жизнью командовал большой и страшный дракон, поэтому он
пришел к нему и заключил сделку. Выкупил себе свободу, а взамен выполнил кое-какое
поручение. И все бы ничего, только вот дракон был не совсем честным. Он разрешил
старому злому лису вернуться в лес и убить лисенка, ведь младший слишком много
знал, имел большую власть, да и вообще, был неудобным, если не служил дракону. Но и
лисенок не дурак. Он сказал дракону, что не хочет бойни, не хочет войны, предложил
отменить решение, ведь знал, что выиграет, а потом непременно отомстит за
предательство и ложь. Но дракон оказался мазохистом. Ну, или придурком, черт его
знает. Он не отказался от плана. Лисенок попал в руки к старому лису. Уж не помню,
в чем там была мораль… — Нат за один глоток осушил стакан, который изначально
предназначался для Эндрю. — Но ты, Ичиро, не услышал моего шепота! — рыжий швырнул
стакан в стену рядом с головой Мориямы. Стекло с оглушительным звоном разбилось, а
янтарная жидкость уродливым пятном расплескалась по белой краске, почти прозрачными
дорожками стекая вниз.
— Я говорил, что мне нужен «Мясник», — прохрипел японец, сохраняя ровное лицо и
голос. — Хотел свободу? Ты ее получил. Со своими проблемами разбирайся сам.
— А я и разобрался, — усмехнулся рыжий и щелкнул пальцами. Неподвижные до этого

амбалы открыли морозильники, а потом выбросили что-то на пол. Откуда-то со стороны
послышался вздох удивления, но Нат был сосредоточен лишь на побледневшем лице
Мориямы. — Забирай своего «Мясника». Правда, осталась только голова. Тебя устроит?
— он пнул ботинком голову отца, покрытую инеем, оставив остальные без внимания.
— Прекрасное шоу, — справившись с собой, кивнул Ичиро. — Только для чего? Убил
Натана, молодец. Надо было сказать, я бы уже давно назначил на его место…
— Балтимор мой, — оскалился Веснински. — Или ты забыл о существовании такой вещи,

как завещание? — парень состроил сочувствующую мордашку, склонив голову набок. —
Эндрю, не напомнишь, что там было?
— Много хуеты, но третий раздел весьма важен, — тихо заговорил блондин, голос
которого в гнетущей тишине гремел, как гром. — В случае смерти Натана Веснински все
имущество, права и обязанности, титулы и звания переходят в твое единоправное
владение. Все принадлежит тебе.
— Если кто не верит, можете ознакомиться с документом. У нас множество копий для
общего пользования, — лучезарно улыбнулся рыжий, а Лив пошла по кругу, раздавая
экземпляры. — Так что, — Нат скинул пиджак на свое пустое кресло и закатал рукава
рубашки, — я имею полное право здесь находиться. Балтимор мой. Эти люди мои.
Территория моя. Тебе это все больше не принадлежит, Ичи. Ты проебался.
— Ты не посмеешь! — Морияма сорвался с места, но у его горла тут же оказался нож,

приставленный твердой рукой Эндрю, за секунду оказавшегося рядом. — Лучше отойди от
меня, а иначе!..
— Иначе что? — поинтересовался рыжий. — Твои парни или в отключке, или мертвы, или
согласились уйти, чтобы потом отправиться в Балтимор под мое заботливое крыло. Я же
сам их выбирал. Эх, Ичи, Ичи, говорил же тебе… Я — твой фундамент! А ты меня
подставил, предал, бросил. Почти убил. Больно, кстати, — нож голкипера плотнее
прижался к чужому горлу, словно сам Эндрю еле сдерживал себя, пусть его лицо и
оставалось совершенно бесстрастным. — Ты думал, что, загнав хищника в угол,
натравив на него старого пса, ты выиграешь. Ты думал, что я прогнусь, сдамся.
Думал, что, не нарушив сделку, ты так запугаешь меня отцом, что я сам приползу к
тебе на коленях, умоляя. Только вот я не «Мясник». Я — Дьявол. Я говорил это тысячи
раз. Но ни ты, ни твой дорогой братец все никак не хотели меня услышать. Ты решил,
что ты умнее.
Морияма замер, узнавая их диалог в тот день, когда Натаниэль ворвался к нему в
офис. Те же слова, но интонация, взгляд, поза — все было другим. Тогда Веснински
был в отчаянии, ужасе, безумии, но не сейчас. Сейчас он расслабленно стоял перед
всеми представителями районов, сейчас он был спокоен, самодоволен и уверен в своих
силах. Сейчас Натаниэль был сильнее. Из простого выдрессированного цепного пса он
превратился в свирепое, яростное, хищное животное, вдохнувшее запах свободы,
полюбившее ее, не готовое подчиняться никому. Веснински был в покое, совершенно
уравновешен, отдавал отчет каждому своему движению и слову. И от этого становилось
страшно.
И только сейчас Ичиро понял. Натаниэль просчитал все. С самого начала. С того
самого дня, когда пришел просить свободу для Жана Моро и для себя, если не раньше.
Он знал, что делает, еще тогда, почти два года назад. Медленно, через боль, кровь и
страдания Натаниэль двигался к своей цели, о существовании которой не знал,
наверное, никто. Он забрал братьев, чтобы те были в безопасности. Он выбрался из
Гнезда, чтобы усилить свое тело, дать себе отдых. Он убрал Кенго, чтобы работать с
Ичиро, чтобы тот дал ему желаемое. Единственное, что, вероятно, выбилось из плана —
возвращение из тюрьмы Натана. И это привело младшего в ярость. Если бы не это, они,
наверное, разошлись бы полюбовно. Возможно, все было бы иначе. Но Морияма разозлил
Дьявола, которого лучше было не будить. И Дьявол пришел за ним во всеоружии,
просчитав каждый свой шаг, прекрасно зная каждое слабое место, ведь… когда-то
Веснински сам создал их, просчитывая пути отхода и побега.
— Я был твоим цепным псом, это правда, — рыжий с мягкой улыбкой смотрел на панику в
черных глазах напротив, — но все меняется. Время — самый ценный ресурс. Я
предупреждал, говорил, что перегрызу тебе глотку, если ты будешь мешать мне
остаться свободным. Ты снова не услышал. Пришло время платить по счетам, Ичи.
— Хватит, — встрял Леон Калорц. — Твои претензии понятны, но прикажи своему

человеку убрать нож, Натаниэль. У тебя есть сила, но она не безгранична. Такими
действиями ты подписываешь себе смертный приговор.
— Я ему не указ. Как и любому другому, — невинно пожал плечами Веснински. — Я ведь
уже сказал. Я планирую уйти на пенсию. Что до моих действий, сейчас я говорю с
вашим лордиком, как с человеком, а не с главой якудзы. Видите ли, я пришел не
только для того, чтобы рассказать о произошедшем, но и чтобы представить вам новую
королеву Балтимора — Оливию Малкольм, с которой вы все прекрасно знакомы. Думаю,
никто не будет сомневаться в ее компетентности?
— У тебя нет такой власти.
— Есть. Перечитайте завещание, — отмахнулся Нат.
— И я не намерена играть по твоим правилам, Морияма, — впервые за все время

заговорила девушка, голос которой казался скрежетом железа о стекло. Врачи
говорили, что улучшения возможны, но маловероятны… обнадежили лишь тем, что боль от
каждого звука уйдет с годами. — Балтимор больше не принадлежит тебе. Хочешь вести
дела — выполняй условия.
— Дьявол… — протянул Ичиро, отходя назад, наконец переставая ощущать сталь на своем
горле и принимая происходящее. — Я спрошу лишь об одном. Как давно ты планировал
все это?
— Саму идею свалить? — уточнил Нат, но даже не дал Морияме шанса ответить. — Она
пришла мне в голову, когда я в гордом одиночестве в десять лет закапывал гроб
матери в промерзшей земле. Думаешь, на кой хрен я упек отца в тюрьму?! От скуки
таким не занимаются. Когда придумал план освободиться? Когда вез Кева в Пальметто.
Кстати, за это можешь сказать спасибо своему психованному братцу. Наверное, если бы
не Рико, я бы так и бегал туда сюда по твоим поручениям, зализывая раны в Гнезде.
Ну, или разошлись бы мы лучше. Это ведь он тебе нашептал, кем можно меня напугать.
Попытаться напугать, если быть точным. А вот с Балтимором все вышло забавно, — Нат
опустился на корточки, ухватился за влажные из-за тающего льда волосы отца и поднял
голову, вглядываясь в помутневшие глаза. — Я приехал тогда из Бингемтона, смотрел
на свой дом… И понял, что не готов умереть. Но так же я не хотел оставаться сыном
своего отца. Зато Лив очень нравилась ее жизнь, — отпустив голову, которая с
приглушенным стуком упала на паркет, Веснински снова поднял взгляд на Морияму. —
Завещание лишь оказалось приятным бонусом. Кстати, если бы не твое столь ярое
желание выкупить меня с помощью суда, условия по совместной работе в будущем также
были бы куда мягче. Но, как я говорил ранее, ты меня не услышал.
— Остановись, Натаниэль. Совет по старой дружбе.
— Не друг ты мне, Ичиро, — горько улыбнулся парень. — Увы. И ни хуя ты мне не

сделаешь. Не имеешь права. Я закрыл все свои долги и сделки, тебе не принадлежу,
твое не трогал, лишь распоряжался своим. Такие правила этого мира.
— Мальчик говорит верно, — расплылся в довольной улыбке Дэвид. — Ты не имеешь права

трогать его, господин Морияма. А если история с предательством правдива, так ты ему
еще и должен остаешься.
— Увы, — вздохнул Нат, подхватывая свой пиджак, а потом перешел на японский. — Мы

могли стать друзьями, но ты решил идти старой протоптанной дорожкой вместо того,
чтобы избрать свой путь. Мы там, где мы есть, Ичиро. Ты уничтожил свой фундамент, а
без фундамента развалился и твой дом. Больше я не часть этого мира, но я не советую
трогать меня, мою семью или друзей. Теперь ты знаешь, как я кусаю. Не думаю, что ты
захочешь испытать это вновь. Посмеешь поднять на меня руку, все кланы встанут
против тебя. По всему миру. Даже ты такое не переживешь. Кстати, да, они все уже
знают о произошедшем. Англичане, итальянцы, немцы и китайцы в ярости. Удачи с ними
в будущем.
— На прощание. Прежде чем ты исчезнешь из моего мира, — поджав губы, почти зашептал
Морияма на родном языке, неверяще глядя на Натаниэля, который сейчас выглядел таким
легким и счастливым. — Скажи… Оно того стоило? Все это? Свобода? Экси? Он? Это
стоило этой крови, боли, времени — всего?
— Стоило ли? — на английском переспросил рыжий, а потом искренне звонко рассмеялся,

солнечно улыбаясь. — Я бы сделал это снова. И пострадал бы в сотни раз больше. Ради
этого… Я бы умер. Все это… как по мне, я получил почти бесплатно.
— Смотри, как бы это не услышали твои сердобольные братья, — на немецком хмыкнул

Эндрю, вызывая новый приступ смеха у Ната.
— Лив, напиши мне, чтобы я забронировал тебе места на игре в финале чемпионата! —
бросил на прощание парень, направляясь в сторону выхода, тогда как Эндрю пошел с
ним плечо к плечу.
— Мы можем начать совет? — поинтересовалась Лив, алые губы которой сложились в

хищный оскал.
— Твой отец гордился бы тобой, — одобрительно кивнула Ли, глядя на то, как Малкольм
грациозно садится в свое кресло, которое раньше занимал Натаниэль.
— Благодарю. Мистер Морияма, мы приступим, или вы замерзли так же, как эти
головешки?
— Какие твои условия? — хрипло спросил Ичиро, скосив глаза на девушку.
— О, это будет слишком долгий разговор, чтобы тратить на это время сейчас, —
промурлыкала Лив. — Расскажите лучше, как обстоят дела клана.
***
Черная Феррари мягко отъехала от ворот в гольф клуб, вырулила на магистраль, а

потом двинулась на юг. Нат сидел за рулем, счастливо улыбаясь, без остановки кося
глаза на развалившегося в соседнем кресле Эндрю. Блондин выглядел довольным и
спокойным, его локоть лежал между сиденьями. Протянув руку ладонью вверх, Веснински
вопросительно выгнул бровь, на что получил закатанные глаза, но уже через секунду
голкипер переплел их пальцы и сжал.
— Ты и правда идиот, — пробормотал Эндрю, поглаживая тыльную сторону его ладони.
— Да. Я совершенно свободный идиот, вольный делать все, что ему вздумается. Я твой
идиот, наркоман, лис, мученик.
— Мой? — переспросил Миньярд, поперхнувшись воздухом, и Нату пришлось постараться,

чтобы не улыбнуться еще шире, когда рука блондина вздрогнула.
— В вопросе моей смерти у тебя приоритет. Она, как и жизнь, принадлежит тебе, так
что, — Веснински пожал плечом, — я твой. Насовсем. Никуда не денусь, пока ты сам не
решишь иначе. Или мне вернуться и сказать, что?..
— Захлопнись и веди машину, идиот, — пробормотал себе под нос Эндрю, соскальзывая
вниз по сиденью и отворачиваясь к окну, чувствуя, как теплеют его щеки.
Ему понадобились долгие тридцать минут, чтобы снова повернуться к Нату.
Когда они только ехали в Балтимор за Лив, Эндрю чувствовал страшную нервозность,
словно вот-вот должно было произойти что-то ужасное. Встреча с Лив прошла… ломанно.
Девушка была молчалива, а если и говорила, то очень тихо, хрипя, тогда как Нат не
переставал смотреть на нее щенячьими виноватыми глазами, за что в результате
получил от подруги локтем под ребра. Увидев голову в морозилке, Эндрю думал, что
должен почувствовать отвращение, тошноту, страх, хоть что-то отрицательное, но было
лишь разочарование в том, что сделал это не он, что умерли они быстро и не страдали
от его ножей.
Услышав о том, что Миньярд идет с ними, Малкольм пришла в ярость и, несмотря на
страшную боль в горле, высказала все, что об этом думает, а, как оказалось, думала
она много. «Ему там не место», «он не наш», «он все испортит», «ты подвергаешь его
опасности», «все может пойти по пизде, и тогда он будет только мешать» — говорила
она, но на Ната ничто из этого не произвело никакого впечатления. Веснински молча
слушал все, чтобы потом сказать лишь одно: «Эндрю идет. Это не вопрос». И блондин
не должен был чувствовать от этих слов такое глухое удовлетворение. Такие чувства
должны быть противозаконны. Но они были.
Видеть Натаниэля таким было… будоражуще. Он превратился в хищное животное, от

которого волнами исходили агрессия и тлеющая ярость. Казалось, он кругами ходил
вокруг своей жертвы, играясь, облизывая клыки в предвкушении кровавой трапезы, а
потом и правда вцепился в глотку Морияме на глазах у всех. И Эндрю был горд за
него. Чертовски сильно. Потому что Нат смог сделать все и даже больше, выйдя
победителем. Это, черт возьми, было восхитительно, несмотря на то, что Миньярд так
и не перерезал Ичиро глотку.
И сейчас этот человек, этот опасный хищник, охотившийся на других хищников, сидел
рядом, мягко улыбаясь, доверяя и ласкаясь. Казалось, если бы не необходимость вести
машину, рыжий и вовсе свернулся бы клубком у Эндрю на груди, блаженно прикрыв
глаза, отдавая всего себя. Все это только для него, того, кого называли Монстром и
Чудовищем… Миньярд не знал, что такого он сделал в своей жизни, но был благодарен
за то, что Натаниэль существовал и был его. Только его. Потому что больше никому и
никогда этот рыжий не будет так доверять, никого не увидит равным себе, чтобы
чувствовать себя защищающим и защищенным одновременно.
Они как раз проезжали мимо Балтимора, когда Нат вдруг свернул на съезд, ничего не
объясняя. Остановились они лишь у ворот, за которыми возвышался дорогой кипельно-
белый особняк. Все внутри Эндрю похолодело, когда он понял, где они. Дом семьи
Веснински.
Выйдя из машины, Нат присел на капот и закурил. На негнущихся ногах голкипер

вывалился из Феррари и встал рядом, но не нашел в себе сил даже достать пачку
сигарет. Он мог лишь смотреть на этот дом и воевать с собственным разумом, отгоняя
страшные фантазии о том, что происходило за этими стенами.
— Мы с Лив приехали так же, — почти шепотом заговорил Нат. — Я вышел из машины и
закурил, а отец и остальные стояли на крыльце и ждали. Они даже не предполагали,
что мы победим. Рико идиот, но кое в чем был прав. Я бы не сбежал, если бы это
означало опасность для тех, кто мне дорог. Но они не думали, что я дам бой, что не
сдамся.
— Потому что они все дебилы, — отозвался Эндрю, еле узнавая свой севший голос. —
Зачем мы здесь?
— Потому что у меня только один дом. И он точно не здесь, — Нат достал из кармана
дорогую зажигалку, которую Миньярд раньше не видел, щелкнул и бросил на
гравированную дорожку, которая вела к дому. Несколько секунд ничего не происходило,
а потом земля вспыхнула. Огонь, словно живой изголодавшийся зверь, галопом понесся
вперед, в сторону здания, а на лице Веснински засияла улыбка. — Поехали домой…
***
— Первый номер и капитан команды Лисов Пальметто — Дэн Уайлдс! — воскликнул

комментатор, и толпа взревела, встречая девушку. — Второй номер, ферзь экси, один
из лучших нападающих нашего времени, единственный и неповторимый Кевин Дэй!
Нат склонил голову к плечу, глядя на то, как брат перекидывает клюшку из руки в
руку и наконец все же останавливается на правой. «Все еще не готов» — проносится в
голове рыжего. По стадиону проносятся все новые и новые имена, медленно приближаясь
к одиннадцатому номеру.
— Уверен, что пора? — тихо на французском спросил Жан, который должен был выйти на
поле через несколько жалких секунд.
— Не сомневаюсь ни секунды, — Нат тепло улыбнулся брату. — Не переживай, я готов и

не буду калечить себя. Меня иначе Эндрю прибьет.
— Он, видимо, твой инстинкт самосохранения на ножках, — не удержался брюнет.
— Стена Пальметто, царская особа и воплощение искусства, десятый номер Жан Моро! —
кажется, само здание завибрировало, встречая парня.
— Увидимся на поле, багет.

Мир, казалось, замер. Коридор, ведший из раздевалки, опустел, а Нат все еще стоял
здесь с клюшкой в одной руке и шлемом в другой. Один. Последний. Он глубоко и
размеренно дышал, уже чувствуя, как начинает ускоряться сердце, как напрягаются
мышцы и как тело готовится к броску. Сейчас. Его объявят, он снова выйдет на свет,
воскреснет и возродится, как феникс. Бомба взорвется.
— Натаниэль Веснински!
Конечно, они начали с его имени, а не званий. Ведущий игрок, пропавший почти на два
месяца. Игрок, оставивший свою команду, которая, несмотря ни на что, продолжала
выигрывать, доказывая всем, чего они стоят. Истинный лис по своей натуре. Дьявол из
Преисподней.
Он не бежал в отличии от остальных. Очень медленно Натаниэль вышел из тени,

чувствуя, как уши закладывает от криков, свиста и аплодисментов. Комментаторы
продолжали называть все его достижения, позиции в топах: «Лучший защитник прошлого
года, дьявол экси, оружие и защита, универсал, бывший ворон, а ныне тайная сила
университета Пальметто…» — но Веснински не слушал. Он видел лишь корт и свою семью,
впервые не чувствуя груза ответственности и страха на плечах. Он шел свободно,
будучи свободным впервые за всю свою жизнь. Кажется, даже дышал он теперь иначе,
мир приобрел новые краски, а он сам был опьянен этим всепоглощающим чувством.
Потому что он смог. От начала и до конца Натаниэль Абрам Веснински отвоевал себя у
этого мира, освободив и своих братьев. Больше не было цепей, удерживавших или
дергавших его. Был только один человек, приручивший, но никогда не запрещавший.
Осторожно одиннадцатый номер ступил на корт, словно тот был тонким льдом на центре
глубокого озера, а потом ринулся вперед. К своему будущему, которое он сам выбрал
для себя.
— С возвращением, Нат, — прошептал Жан, скосив глаза.
— Да, теперь я и правда вернулся. Хуй избавитесь.
Официальное приветствие с троянцами заняло не так много времени, но как только с

этим было покончено, игроки начали пожимать друг другу руки, кто-то даже обнимался,
тогда как Джереми солнечно улыбался им всем. Только Ники стоял красный, как
помидор, потупив взгляд. Сколько бы он ни выпил тогда на каникулах, даже река
алкоголя не могла стереть из его памяти все содеянное за те дни.
— Боялся, ты и не почтишь нас своим присутствием, — приглушенно рассмеялся Нокс,

подходя к Нату.
— Как я смею, — протянул рыжий, склонившись в шуточном поклоне. — Это ведь такая
честь.
— Ага, конечно, — фыркнул блондин. — Мы играем не полным составом, потому что…
— Что?! — Кевин, находившийся, как им казалось, достаточно далеко, подпрыгнул и

метнулся к компании, бросив Альварес. — В смысле, не полным составом?!
— Играет только одиннадцать человек. Так будет честно.
— Долбаные моралисты, — фыркнул Эндрю. — Наркоман, может тебе к ним?
— Я точно не подойду, — усмехнулся Нат, сверкнув глазами. — Но нам это лишь на

руку. Удачи, Джереми. За выпивку платят проигравшие.
— Разумеется! Готовьте кошельки!

— Это вы собирайте мелочь по карманам, — надменно вскинув подбородок, заявил Сет. —
Мы вас размажем.
— Кевина надо изолировать. Его завышенное эго заразно, — проворчал голкипер,

направляясь к своим воротам для разминки, провожаемый дружным смехом как троянцев,
так и лисов.
========== Глава 35 - Первые шаги на новом пути ==========
— Проклятье! — Джереми шутливо стукнул клюшкой по плечу хохочущего Натаниэля, пас

которого он почти смог заблокировать. — Как ты черт возьми это сделал?! — до конца
первого тайма оставалось три секунды. Веснински кружил вокруг Нокса, который не
давал ему прохода, и в последний момент отдал пас Дэю, который просто одним махом
забил очко, снова сравняв счет. — Я же закрыл тебя со всех сторон! — не переставал
возмущаться блондин, стягивая шлем с головы.
— Я же дьявол, — Нат так же снял защиту, протянул ее другу и растрепал свои потные
волосы, принимая снаряжение обратно с благодарным кивком. — Подготовили деньги? За
алкоголь платить будете вы.
— Нет уж, мы так просто не сдадимся, — фыркнул Нокс. — Но пас был и правда
впечатляющим. Не хочешь к нам в команду?
— Нет, прости, я лис до мозга костей, — хохотнул рыжий. — Кев, меня тут украсть
пытаются! — крикнул он своему брату, который трусцой приближался к ним.
— Эта наша принцесса, Джереми, ищи себе другую, — Дэй шумно выдохнул, наваливаясь
на плечи калифорнийца. — Хотя, ты свою нашел. Вон идет потрепанный, — не
сдержавшись, прошептал он, улыбаясь Жану, который шел к ним.
— Согласен, я выбираю этого брата, — с самым серьезным из возможных лиц кивнул

Нокс. — А вообще, — он выскользнул из-под Кевина и спиной попятился в сторону Моро,
заговорщически ухмыляясь, — я так понял, блондины — это у вас семейное, да? — он
подмигнул нападающим, а потом пошел к Моро тепло улыбаясь.
— Прибить его что ли? — меланхолично протянул Нат.
— Скажем, мол, пал смертью храбрых, — подхватил Дэй, даже не пытаясь опровергнуть
слова капитана троянцев о блондинах. — Сам видел. Мяч в голову прилетел…
— Ага… Ладно, после игры с ним разберемся, а сейчас у нас заслуженный перерыв, —
рыжий хлопнул брата по плечу, начиная свой путь в сторону двери с поля, где их уже
ждал явно недовольный Ваймак. — Что я успел натворить? — спросил Нат, выходя с
корта.
— Из достоверных источников я знаю, что у тебя травма, но ты как всегда терпишь, —

сурово сказал тренер, зло нахмурившись и скрестив руки на груди.
— Стоп, что? — опешил Кевин. — Это правда?
— Ложь и провокация, — с готовностью отозвался Нат. — Кто-то, — он выразительно

посмотрел на Эндрю, тихо сидевшего на скамейке запасных, — ошибся. Я совершенно
здоров, и у меня определенно точно ничего не болит.
Да, у него слегка ныло плечо, где располагался новый шрам, поверх отпечатка утюга,
но это была мелочь. Досадное неудобство, которое он не ощущал благодаря адреналину
в крови. Злость медленно начала растекаться по телу Натаниэля. Вечер был
восхитительным, игра прекрасной, честной, благородной — сплошное удовольствие, но
одно это заявление испортило все за секунду. Веснински так старался показать всем и
вся, что он и правда в порядке, что он здоров и с ним не нужно возиться, как с
ребенком, но, оказалось, всего одного предположения хватило, чтобы разрушить этот
долбанный карточный домик. Конечно, если Эндрю заметил — а он заметил, иначе не
сказал бы тренеру — он теперь не отстанет, поэтому все мышцы тела рыжего
напряглись, готовясь к чему угодно.
— Пиздеж, — Миньярд поднялся со своего места и, не сдерживаясь, ударил Ната в

больное плечо. Лисы, краем глаза наблюдавшие за перепалкой, замерли, тогда как
Веснински лишь колыхнулся, а потом скептически выгнул бровь:
— Я сейчас должен был пополам согнуться или что? — сухо спросил он, тогда как все
веселье пропало из голубых глаз. Он чувствовал пульсирующую боль, но крови не было,
а, значит, Нат не выдаст и грамма чувств на своем лице. Репортеры, до этого
снимавшие веселых игроков на поле, зашевелились, почувствовав запах крови, но
парней это ничуть не интересовало. — Ты предупреждай, когда подыгрывать надо.
— Я знаю, что тебе больно, — прошипел Эндрю на немецком, оказавшись с рыжим нос к
носу. — Я не они. Я вижу тебя.
— Глаза подводят, — холодно отозвался Нат, делая шаг к нему, скаля зубы. — Мы,
вроде, обсуждали это. Или я что-то неправильно понял? Когда мне нужна протянутая
рука, я говорю об этом.
— У тебя заметные проблемы с оценкой своего состояния и рисков. Хватит. Иди к Эбби
и садись на скамейку.
— Нет. Я в порядке, — рыжий даже глазом не моргнул, когда голкипер скривился от

этой ненавистной фразы. — Я уже не раз доказал, что могу позаботиться о себе.
— Нат…
— Хватит, — Веснински сделал несколько шагов назад, неотрывно глядя в карие глаза,
как вдруг перескочил на русский. Первой мыслью было уйти, ничего не сказав, но
потом Нат передумал. Так он поступить просто не мог. Не с Эндрю. — Ты знаешь.
Впереди игра, в которой без меня им не справиться. И ты знаешь, что я ненавижу быть
слабым. Не могу быть. Только перед тобой, — дёргано сорвав с рук перчатки, Нат
сунул их, клюшку и шлем в руки Кевину, развернулся на пятках и, тряхнув головой,
поспешил внутрь стадиона, прячась от чужих глаз.
— Миньярд, до перевода не снизойдешь? — скептически выгнув бровь, спросил Ваймак.
— Нет, — выдохнул Эндрю, рухнув на скамейку.
Он не понимал, что сделал не так и почему Нат вообще вдруг так неожиданно вспылил.
Блондин и раньше «палил» его перед остальными, чтобы наркоман не убивал самого
себя, заботился о чужом здоровье, так чем же этот раз отличается от предыдущих?
Снова и снова голкипер прокручивал в голове сказанные рыжим слова, пока вдруг мысли
не замерли в голове. «Я — идиот» — осознание товарным поездом прогремело в тишине
вакуума.
Поднявшись на ноги и оставив все снаряжение вместе с командой позади, Эндрю

поспешил внутрь стадиона на поиски рыжей катастрофы. Нат не игнорировал травму, он
просто понимал, что, после Балтимора вся команда и тренер даже из-за ссадины будут
носиться с ним, как с хрустальным. И ни о какой игре в финале речи быть не могло.
Его просто не допустят. А Нату нужно было выйти на поле, нужно было победить и
сбросить Рико с пьедестала в пропасть, чтобы надеть корону на Кевина. Ему нужно
было завершить свой план. Легкая же боль в плече, которую заметил Эндрю, была для
Веснински лишь маленьким камешком под ботинками. Только одного Миньярд не учел. Что
если он сам просто посадил бы Ната на скамейку со льдом, после осмотра, дома укутал
бы в плед, положил на себя и запретил двигаться до утра, то вот остальные… Он все
испортил. Снова. Потому что не думал о других, а только о себе.
К счастью, найти рыжего идиота не составило труда. Он был в раздевалке. Стоял перед
зеркалом с голым торсом и втирал какую-то мазь в больное плечо, тогда как на
раковине лежали бинты, тейпы и еще какие-то мелочи. Заслышав легкие шаги по кафелю,
Нат скосил на вошедшего глаза, но даже не оторвался от своего занятия, тут же узнав
Эндрю, который внимательно осматривал травму. Новый шрам, который только-только
зажил, казался слегка распухшим и воспаленным, тогда как вокруг него расплывался
новый синяк. Ничего особенного, просто Натаниэль во всей своей идиотской красе
пытается заботиться о своем теле, хотя раньше никогда этого не делал. Теперь же… Он
учился и пытался. Потому что это было важно для Эндрю.
— Насколько все плохо? — тихо спросил блондин, подходя чуть ближе.
— Хоть одно слово и!..
— Затухни, — преодолев разделявшее их расстояние, Эндрю забрал мазь из чужих рук. —

Я задал вопрос.
— Своим глазам, вроде, ты веришь больше чем мне, — огрызнулся Нат, но послушно
развернулся и оперся бедрами о раковину, давая голкиперу доступ к своему телу.
— Ведешь себя, как ребенок, — выдавив немного мази себе на пальцы, Миньярд начал
осторожно втирать ее в чужую кожу. Он не мог заставить себя сказать, что был не
прав, что не подумал и допустил ошибку, но надеялся, что рыжий придурок и так
поймет его. Всегда понимал. — Просто сядь на скамейку, когда станет паршиво. Я
закрою ворота.
— Это не так работает.
— Именно так и работает, — перебил его Эндрю, а его карие глаза зло вспыхнули. —
Прекрати это, наркоман. Ты не один.
— А если не прекращу? — тихо спросил Нат, повесив голову. Остаточная злость еще
тлела в нем, но это мягкое прикосновение лечило, кажется, не только его плечо.
— Получишь по башке, а ночевать отправишься к Ники, Аарону, Жану и Кеву. Или и

вовсе к Мэтту и Сету. Сам решай, кто будет больше капать тебе на мозги: братья или
старшие.
— Тогда пойду домой, — буркнул рыжий, тут же получив невесомый щелбан. — Я не сяду
на скамейку, пока не буду уверен в победе. Если тренер посадит на скамейку, тело и
мышцы расслабятся, остынут, адреналин растворится в крови и придет боль. Если
сделаю так, как ты говоришь… выйти снова я не смогу. А я должен, Дрю. Знаю, это не
правильно, но… Я должен закончить этот год. Обещаю, потом стану самым послушным и
буду заботиться о своем здоровье…
— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, — Миньярд вытер руки о сухие

полотенца, а потом взялся за тейпы. — Ты можешь верить в то, что сможешь следить за
собой, но это все закончится с первой легкой травмой во время игры. Ты же их даже
не замечаешь.
— Не замечаю…
— Вот и молчи.
Ненадолго повисла тишина. Эндрю был сосредоточен на том, что клеил тейпы, тогда как
Нат покорно не двигался, как в ту ночь после банкета на Рождество. Следующими были
эластичные бинты, чтобы укрепить сустав, который, судя по всему, был в опасности.
Миньярду было плевать. Когда они придут домой, он все равно дотошно проверит все
тело рыжего лиса, потому что сам Веснински, конечно, не заметит травму, пока не
начнет обильно терять кровь. В этом был весь он. И было бесполезно пытаться его
переделать. Да, теперь он старался обращать на это внимание, но скорее потому, что
не хотел расстраивать лисов, а не ради самого себя. У Ната была какая-то волшебная
способность игнорировать состояние своего тела, свои шрамы, но в то же время всегда
выглядеть впечатляюще. И именно в такой формулировке. Он мог быть одет в обычные
потертые треники и какую-то застиранную футболку, но при этом казался звездой с
обложки. Эндрю это просто выводило из себя. Потому что выглядеть так даже после
трех часов сна с растрепанными волосами и заспанными восхитительными голубыми
глазами просто противозаконно.
— Я не сдам тебя, но дома ты честно скажешь что и где болит, — вынес наконец
вердикт Миньярд, закончив.
— Я и сам справлюсь с…
— Это был не вопрос. Или мне звонить Стюарту?
— А вот это уже не честно, — надулся Нат. И, нет, Эндрю ни в коей мере не считал,
что тот выглядел милым. Не-а. Хоть пытайте его, он этого не признает. — Ты первым
будешь против того, чтобы он меня забрал.
— Буду, — на удивление легко согласился голкипер. — Но я не буду против его лекции

лично для тебя, касательно здоровья. Ты все понял?
— Я не ребенок.
— Да? А очень не похоже. Свободен.
— Я… — Нат запнулся и отдернул взгляд, закусив полную губу чуть ли не до крови,

заставляя себя замолчать.
Эндрю закатил глаза, к собственному удивлению отмечая, что уголки губ так и хотят
слегка приподняться в снисходительной и теплой улыбке. Он не понимал, как этот
человек, что стоял напротив, мог быть таким ребенком и страшным взрослым
одновременно. В Нате было все и сразу, и иногда это попросту выбивало из колеи, но…
это Миньярду и нравилось. Поэтому, тяжело вздохнув, словно на его плечах была ноша
всего мира, блондин осторожно коснулся чужой губы, медленно вытягивая ее из зубов,
а потом приподнял подбородок рыжего, вынуждая смотреть на себя. Несколько секунд
Нат мучал самого себя молчанием, а потом наконец сдался под удивительно мягким
ожидающим взглядом карамельных глаз.
— Я правда хочу отдать тебе руль управления и отойти в сторону, но… я не хочу,
чтобы кто-то пострадал. Чтобы пострадал ты. Я должен закончить. Я должен закрыть
все эти двери в ад, чтобы потом идти вперед, не оглядываясь и не боясь оставлять
ножи при входе. Я не…
— Ты идиот, — перебил его Эндрю, еле сдерживая ухмылку. — Будешь пытаться себя
переделать, и я отправлю тебя прямиком к Стюарту. Я просто не намерен возиться с
тобой и выслушивать кудахтанье остальных из-за травм, — фыркнул он, как обычно, не
найдя в себе сил признаться, что беспоко… но Нат всегда понимал. — Все, чего от
тебя хотят — чтобы ты не колебался со всем этим один и не тонул в пиздеце. Но это
не значит, что ты обязан так делать.
— Но и не значит, что хочу, — тихо отозвался Нат. — Я просто… — он тряхнул головой,

устало вздыхая. — Я словно учусь жить заново. Я не привык, что кто-то стоит передо
мной. Обычно все у меня за спиной.
— Я заметил, — сухо ответил Эндрю, невольно вспоминая каждый шрам на чужом теле. —
А теперь я процитирую тебе тебя же. Разберись с головой.
— Отличный совет, — приглушенно рассмеялся рыжий. — Надо почаще слушать самого

себя.
— Нет, я правда не понимаю, как ты дожил до девятнадцати, — закатил глаза Миньярд,

а потом ухватился за чужую шею и чуть потянул на себя. — Да или…
— Да.
Нат не дал ему договорить, просто подался навстречу, ловя чужие губы, с которыми
было проще дышать. Когда Эндрю был рядом, все казалось до невозможности простым и
логичным, черным и белым, никаких сложностей и полутонов. Блондин целовал
требовательно, сильно, словно собой старался заглушить любые посторонние мысли и… у
него получалось. Если был он — все остальное отходило на второй план. И Натаниэль
был ужасным человеком, потому что пользовался этим.
Он понимал, что его действия импульсивны и нелогичны, что он сам — одни сплошные
эмоции, которые после Балтимора вырывались из-под контроля при каждом удобном и
неудобном случае, но это была новая реальность. Просто Нат не умел испытывать их
вот так, прямо сейчас, не привык не прятать их и не фильтровать, как это было
раньше. Тот колодец, в котором он топил себя, переполнился, места просто не
осталось, поэтому теперь, когда Веснински злился — это видели все, когда был
счастлив — не мог сдержать улыбку, а когда боялся, просыпаясь от кошмара… Но он
научится. У него есть время. Теперь есть. И есть Эндрю, который вот так приходил и
помогал, который разговаривал и распутывал клубок в чужой голове, а потом
успокаивал самыми странными путями. Но это помогало. И Нат был благодарен. За все.
***
— Он вообще в порядке? — тихо спросил Аарон, когда брат так же скрылся в глубине
корта, последовав за рыжим.
— Нат? — Кевин проглотил воду и вытер губы большим пальцем левой руки. — Не знаю.
Он не в норме, но и не в пике, как это бывало раньше. Таким я его еще не видел.
Если беспокоишься за Эндрю… — Дэй пожал плечами, разминая левую руку, словно
намеревался во втором тайме вложить клюшку именно в нее. — Вот кому Нат точно
ничего не сделает, так это ему.
— Знаешь чего я не понимаю? — брюнет вопросительно выгнул бровь в немом вопросе. —

Почему? Типа… Эндрю же никому особо не доверял, никого к себе не подпускал. Нат
постоянно строил из себя не пойми что, а в результате они теперь как два звена
одной цепи. Хоть сдохни — не разорвешь.
— Ну, не знаю… Может они просто нашли друг к другу подход? Дали то, что не могли
другие? — Кевин задумчиво провел кончиками пальцев по шрамам на руке. — Не знаю, —
повторил он. — В любом случае это для них работает. Если бы Эндрю не хотел, он бы
этого не делал, а Нат… — нападающий замолк, словно слова погасли в горле, как
фитили свечей.
— А Нат? — потребовал продолжения Миньярд.
— Ему важно доверять и чувствовать себя вне опасности, быть уверенным, что нож не
прилетит хотя бы с этой стороны, — вздохнул Дэй, поднимаясь на ноги. — Я не слышал
ни об одних его отношениях. Знаю только, что что-то в этом роде было, но никогда я
не видел его, — нападающий неопределенно махнул рукой в воздухе, — таким.
— Расслабленным?
— Искренним. Это куда важнее.
— Серьезно? И все? — Аарон удивленно вскинул брови, пораженно глядя на Кевина. — Ты

был искренним со мной, как и я с тобой. Это не…
Блондин запнулся, прикусив собственный язык, тогда как Дэй смотрел на него без
капли издевки, насмешки или удивления, совершенно спокойно, словно и так знал это,
лишь ждал, когда сам Миньярд озвучит очевидное. А это было очевидно. И это была
проблема. Очень большая. Потому что отрицать, что Кевин ему дорог было попросту
глупо. Только вот сейчас думать об этом Аарон точно был не готов. Недовольно цокнув
языком, он закатил глаза и прошел мимо, направляясь к Ники и Мэтту, но даже не
задел нападающего плечом. Ага, еще бы он его нахуй послал.
Последний месяц Миньярд только и делал, что был рядом и поддерживал, оправдываясь
тем, что Эндрю и Нат заняты, а хоть кто-то должен был присмотреть за этим большим
ребенком. Отличное оправдание. Только вот Жан всегда был рядом, всегда был готов
прийти на помощь, да и Кевин уже давно не был такой истеричкой. День пропажи Ната
не в счет. Вот и выходило… запутанно. Особенно для не тактильного Аарона, который
давно перестал обращать внимание на мимолетные прикосновения от Кевина, а иногда
делал это первым. Просто потому что хотел. И то, что в какой-то странный момент он
уснул на диване за зубрением анатомии, а проснулся на коленях у Дэя, который
смотрел что-то на ноутбуке, который поставил на подлокотник дивана…
У Аарона не было идеальной памяти близнеца, но даже со своей он прекрасно помнил

тот поцелуй, который затевался как издевка, а перерос во что-то совсем другое.
Более глубокое, требовательное и важное.
Делая самое заинтересованное лицо и слушая болтовню кузена и Мэтта, Миньярд скосил
глаза на Кевина, который стоял рядом с отцом и Дэн, активно что-то обсуждая,
мысленно признавая свою капитуляцию. Он просто… сдался под натиском обстоятельств и
реальности. Отпираться становилось все труднее, а, главное, бессмысленнее.
***
Троянцы чуть ли не скулили, глядя на счет после финальной сирены. Да, конечно,
проигрыш был весьма неприятным, но вот осознание того, что они будут платить за
выпивку лисов Пальметто, которые все, как один, славились таким броненосным
органом, как печень… Они даже боялись представить, сколько денег потратят сегодня
из собственных карманов. Отрыв был в два очка и, черт возьми, Лайла Дермот на пару
с Альварес была готова перегрызть Натаниэлю глотку! Он же играл в нападении жалкий
год! Правда, если Лайла планировала остановиться на убийстве рыжего и маленьком
блиц опросе с Миньярдом, который и правда походил на монстра после перерыва став
еще злее и агрессивнее, то ее девушка чуть ли не рвала на голове волосы, проклиная
и Дэя, и Моро, и обоих Миньярдов, и Хэммика… да всех лисов разом. Если в начале
года они просто удивляли, показывая отличные, а, учитывая прошлый сезон, просто
блестящие результаты, то теперь эта самая малочисленная команда превратилась в
отлаженный свирепый механизм, не делавший ни шагу назад. Они черт возьми только что
вышли в финал!
— Багет, я очень не хочу портить тебе настроение, но окажи мне услугу, будь так
добр, — широко улыбаясь, вися на плече брата, делая вид, что празднует, пропел
Натаниэль на французском.
— Удиви, — ухмыльнулся Моро, глазами уже найдя Джереми, к которому планировал

держать путь.
— Сделай вид, что я опьянен победой или пиздецки устал, но вынеси меня с поля в
течение минуты, — все так же бодро ответил рыжий.
— Что с тобой? — изо всех сил стараясь не подавать вида прохрипел Жан, а его
широкая довольная улыбка дрогнула на мгновенье.
— Еще не знаю, но я почти уверен, что, если сейчас опущу руку на форме может
выступить кровь, а еще, кажется, я снова буду какое-то время хромать. Мне экстренно
нужно свалить и как можно дольше не палиться перед Эндрю.
— Он тебя убьет, — впервые в жизни француз был рад, что вырос в Гнезде и прекрасно
умел держать лицо даже в таких ситуациях. Фальшиво смеясь, он потащил Ната за
собой. — У тебя же уже зажили шрамы.
— Такая потрепанная шкура, как моя, имеет свойство рваться. Плюс, зажили шрамы не
так давно. Кожа еще тонкая, — поддерживая веселую мину брата, шептал Веснински. —
Погнали в раздевалку, там разберемся.
Стоило им войти в коридор, как все веселье соскользнуло с лица Моро, уступая место
неподдельному беспокойству. Не долго думая, француз дал рыжему возможность
запрыгнуть себе на спину, а потом трусцой побежал в сторону раздевалки, прекрасно
зная, что тот ни в жизни сейчас не согласится оказаться в травмпункте. Как только
дверь закрылась, Нат тут же скатился на ближайшую скамейку и дрожащими от
переутомления руками стянул с себя форму, осматривая злосчастное плечо над которым
так старался Эндрю. Выругавшись себе под нос, Жан начал активно снимать эластичный
бинт, на котором и правда проступило небольшое пятнышко, чтобы увидеть… лишь
воспаленную чуть надорванную кожу из которой сочилась сукровица.
— Я даже боюсь представить, как это произошло, — ошалело пробормотал Моро.
— Шрамы свежие, рубцовая ткань тонкая, — начал объяснять Нат, ковыляя к своей сумке
и доставая оттуда перекись и вату.
— Ты знал, что это может произойти.
— Знал, — легко признался Веснински, лишь слегка дергаясь, обливая собственное

плечо. — Так вот. Удар был скользящий, но кожу потянуло и, барабанная дробь, она
решила, что я в край оборзел и мне пора преподать урок.
— И я совершенно с ней согласен. Как ты мог выйти!..
— Цыц, — осадил брата Натаниэль. — Не пали мою уютную и совершенно незаконную

контору. Я сделал все, чтобы предотвратить это. Растрепешь кому-нибудь, расскажу
Ники все о тебе и Джереми, а потом запру вас в одной комнате на трое суток. И я
серьезно. Молчи в тряпочку. Ты ничего не видел. Крови нет, могло быть в разы хуже.
— Я прекрасно помню, как ты играл со свежими швами, они расходились, и их

приходилось снова накладывать в перерыве между таймами, спасибо что напомнил, —
огрызнулся Моро. — Только мы больше не в Гнезде!
— Да, я знаю, по башке я сегодня еще получу, — проворчал Нат, уже предчувствуя
головомойку от Эндрю. Он небрежно замотал новый плотный бинт и снова встал,
перенеся вес на правую ногу. — Все, закончили, спасибо за то, что прикрыл.
— Я всегда буду прикрывать твою задницу, — покачал головой Жан. — Пошли, дьявол ты
мой непутевый.
— Эх, тут с тобой не согласятся, — искренне рассмеялся Нат, ныряя под руку брату,
давая обнять себя за плечи. — Пошли, пошли, а то кое-кто очень внимательный заметит
мою маленькую оплошность слишком рано.
— Думаю, он заметил еще тогда, когда ты даже не открыл рта.
— С чего ты это взял?
— С того, что прежде чем подойти к своему близнецу, он сказал мне не убивать тебя,
потому что он хочет сделать это сам, — широко улыбнулся Жан, выходя к оргстеклу,
глазами находя голкипера и кивая ему, говоря этим, что все в относительной норме.
— Блять, — сокрушенно выдохнул Нат, понурив голову. — Мне пиздец?
— О, да!
***
— Да сколько в вас влезает?! — страдальчески воскликнул Лиам, стартовый нападающий

троянцев, который искренне поклонился Жану после игры, выказывая уважение, сейчас с
ужасом глядя на то как Нат, до этого активно пародировавший на столе Бритни Спирс,
за один глоток осушил полный стакан виски. И полный стакан был именно полным, а не
классическими «двумя пальцами» или смесью с колой. Эндрю на это лишь проворчал что-
то на русском, а потом дернул рыжего вниз, к себе, слегка сжимая чужое больное
плечо в немой просьбе перестать страдать фигней.
— Очень много, — довольно и широко улыбнулся Сет, на руках которого рассмеялась

Элисон. — Но неоспоримый победитель у нас Кевин. Он пьет быстрее и больше всех.
— Пф, испугали ежа голой жопой! — пьяно воскликнул Харви, который сегодня всю игру
просидел на скамейке запасных.
— Двадцатка на Кева! — выкрикнул Ники.
— Пф, поддерживаю! — Альварес с хлопком опустила на столик купюру. Ее примеру

последовали и остальные троянцы кроме Джереми, который спрятал ухмылку в горлышке
бутылки пива. Еще в горах он убедился, что Дэя не сможет побить в этой игре никто,
даже Миньярды, Хэммик и Веснински. У Кевина было преимущество во всех смыслах этого
слова.
— Поддерживаю ставку Ники, — криво усмехнулся Аарон, выложив на стол целых

пятьдесят зеленых, приковав к себе десятки удивленных взглядов. — Что? Деньги
лишними не бывают.
— У тебя теперь огромный стимул выиграть, братишка, — прыснул на французском

Натаниэль, а потом шепнул перевод на русском Эндрю, уголки губ которого на секунду
приподнялись вверх. Стрельнув в близнеца глазами, голкипер хмыкнул, откидываясь на
стену и чуть наклоняясь в сторону Ната, чтобы их плечи соприкоснулись.
— Итак, — Рене трезво, она была единственной непьющей, улыбнулась, хлопнув в

ладоши. — Я так понимаю, троянцы хотят реванша. Ставки сделаны?
Все загудели, вытаскивая кошельки, бросая деньги на стол. Присоединился даже Эндрю,
который небрежно кинул сотку в общак за Кевина. На секунду все замерли, а потом Нат
фыркнул и поставил свои двести. Мнения разделились сильно не поровну, а общая
ставка сильно превышала две тысячи долларов, что определенно точно было приличной
суммой.
Удостоверившись, что ставки и правда сделаны, Рене забрала деньги со стола, а потом
собственной рукой расставила по десять стопок перед севшими друг напротив друга
парнями, вооружившись бутылкой водки, тогда как вторая стояла наготове на полу. Все
тут же стихло, выключили даже музыку, готовясь к началу гонки. Секунда, и вот Дэн и
Мэтт стукнулись горлышками своих бутылок, звон которых заменял сигнал сирены, и оба
спортсмена набросились на алкоголь.
На самом деле после шестой стопки все было кончено. Изначально поддерживавший ритм
Дэя Харви начал замедляться и делать глубокие вздохи. На одиннадцатой его уже
мутило, а тринадцатую он просто не смог влить в себя, чувствуя резкое
головокружение, тогда как Кевин уже резво прикончил семнадцатую рюмку. Его щеки
раскраснелись, глаза пьяно блестели, а из груди вырвался смешок, когда противник
заскулил, признавая свое поражение, и уронил голову на стол. Лисы взревели, словно
только что снова прошли в финал, тогда как сам нападающий гортанно расхохотался,
чуть ли не падая на бок.
— На тренировку ты завтра не идешь, — пользуясь страшным рокотом обеих команд,

прошептал Миньярд Нату на ухо, даже не повернув головы в его сторону.
— Дрю, ты же знаешь, что…
— Это был не вопрос. Иначе я и правда все расскажу Ваймаку.
— Шантажист, — на удивление тепло и удовлетворенно вздохнул рыжий, а потом

приподнял руку, что была ближе к голкиперу, с слегка оттопыренным мизинцем. Закатив
глаза, Эндрю фыркнул, но зацепился своим пальцем за его и опустил сцепленные руки
на пол, чтобы не привлекать к этому внимание, хоть он и сомневался, что кто-то из
этих слишком увлеченных процессом алкашей заметит. — Кстати, все хотел спросить. На
каком я там проценте?
— Хм, — блондин ненадолго задумался, а потом повернул наконец голову к своей

ходячей проблеме. — Сто восемь.
— Проценты так не работают, — приглушенно рассмеялся Нат.
— Не ебет. Сто восемь.
— Хорошо, — рыжий чуть придвинул свою руку, чтобы теперь соприкасаться с Эндрю еще
и безымянным и средним пальцами.
— Да.
***
— Раньше ты была куда многословнее, — хмыкнул Ичиро, глядя на девушку, которая по-
собственнически сидела в кресле для посетителей в его кабинете, играя пальчиками с
ножом для писем.
— Когда каждое слово причиняет адскую боль, ты быстро учишься их ценить, — тихо
отозвалась Оливия, явно говоря так лишь для собственного блага, а не чтобы
сохранить атмосферу загадочности. Это ей было не нужно от слова совсем. Она
предпочитала шик и пафос, предпочитала заходить с ноги, ослепляя всех своей
дерзостью и храбростью.
Сейчас, сидя в обтягивающей черной водолазке, кожанке с огромным количеством

железок, скинни джинсах и берцах на каблуке, девушка совсем не походила на ту
женщину в дорогом платье, что вошла на заседание совета вместе с Натаниэлем. Это
снова была Оливия Малкольм с большим количеством пирсинга, яркими темными губами и
резкими стрелками, подчеркивающими темные глаза и острые скулы. Длинные волосы, как
и всегда, собраны в высокий хвост и откинуты назад. Пусть сейчас она снова
выглядела как прежде, в ней чувствовался новый стержень силы и безукоризненной
власти. Она — королева Балтимора, и любой, кто посмеет оспорить это, лишится
головы. Даже Ичиро.
— Ты подумал над моим предложением?
— Ты не оставляешь мне выбора, — вздохнул Морияма. — Точнее не оставляешь

приемлемого выбора, потому что миллионы моих денег застряли на твоей территории, а
война — последнее, что мне и, думаю, тебе нужно. Только одно условие доставляет мне
особые неудобства — смерть Тетсуи и Рико. Они вторичная ветвь, но приносят огромные
деньги. И, будем честны, наш мир опасен. А больше Мориям нет. Мне нужна
подстраховка и…
— Тогда поспеши обзавестись потомством, — перебила его Малкольм. — Они оба должны
умереть. Будем честны, ни Рико, ни Тетсуи не признает никто.
— Это условие… — протянул Морияма, вставая и подходя к окнам, из которых открывался

прекрасный вид на Нью-Йорк. — Его ведь поставил Натаниэль, я прав?
— Не совсем, — Лив лукаво улыбнулась, наблюдая за тем, как напряглись плечи Ичиро,
при упоминания рыжего дьявола. — Он хотел только голову Рико и отставку Тетсуи, но
я не прощаю, когда поднимают руку на мою семью. Мне нужны их головы. И Нат должен
присутствовать. Пока эта часть сделки не будет выполнена, к остальным можешь даже
не приступать.
— И все же это переговоры, — качнул головой японец, вновь поворачиваясь к своей

гостье. — Я предлагаю чуть изменить условия. Если вороны проиграют в финале, а я
буду там, чтобы увидеть игру собственными глазами, обещаю, я собственноручно
приведу обоих в кабинет, поставлю перед дьяволом на колени и убью, если же они
выиграют… — мужчина замолк ненадолго, а потом кивнул собственным мыслям, —
Натаниэлю просто будет дано разрешение делать с ними все, что он хочет в течении
двенадцати часов. Я не буду ни прикрывать произошедшее, ни подкупать полицейских и
судей, чтобы замять дело. Он будет сам по себе. Но я оттяну момент спуска курка
закона на двенадцать часов.
— Я не хочу войны, — Лив грациозно поднялась со своего места, сверкнув своими

черными глазами. — Я согласна. Начинай искать жену.
— Смотрю сейчас на одну из возможных партий, — Ичиро подошел к девушке, спокойно

встречая ее возмущенный взгляд. — Объединим наши силы. Снова. Не будет войн и
дележки, распрей. Мы оба дети этого мира. Мы оба любим этот мир. Мы оба правители.
— Именно, — перебила его Малкольм. — Я не дура. И учусь на чужих ошибках. Найди

себе покладистую суку, которая до гроба не откроет рта и будет рожать тебе детей, а
в мою сторону даже не думай смотреть, — голос подвел девушку и слегка захрипел,
однако ее это ничуть не смутило. — Ты не получишь ни меня, ни мою кровь, ни мою
землю, ни титул. Пока я жива, этому не бывать.
— И все же я постараюсь, — усмехнулся Ичиро, впервые за встречу, выдавая хоть

какую-то эмоцию на своем лице. Он шагнул вплотную к девушке, глядя на нее с высоты
своего роста, однако она даже не вздрогнула. — Я уже сказал. Мы оба правители. И я
не отец. Один раз мне уже показали, что идти по его проторенной тропинке — не
лучшая идея. Как и ты, Оливия, я учусь на своих ошибках. Мое предложение не имеет
срока годности.
— Как и мой отказ, — бесстрастно отозвалась брюнетка. — Увидимся на игре воронов, —

бросила она, развернулась на каблуках своих берцев и размеренной ровной походкой
выплыла из кабинета Мориямы, чтобы потом спуститься на лифте в подземную парковку,
сесть за руль своего новенького Мерседеса и выехать из проклятого здания, где много
лет подряд страдал ее лучший друг и брат.
Конечно, объединение кланов — не самый плохой вариант, но Оливия насмотрелась в
детстве на Мэри Хэтфорд. Эта женщина не была слабой, нет, но Натан сломал ее. Не
такой судьбы для себя хотела последняя из Малкольм. Она больше никогда не позволит
никому встать выше нее самой, не позволит приставить нож к горлу. С нее хватит.
Игры с кланом Морияма всегда были опасны, но вот впускать их в свою жизнь настолько
— сродни самоубийству или лучше пытки средневековья — понравится только самому
отбитому мазохисту. А Лив такой не была. Она поставила точку, перешагнула свой ад и
намеревалась двигаться вперед.
Выезжая на трассу до Балтимора, она набрала номер, который стоял у нее на быстром
наборе, чтобы оставить лишь одно голосовое сообщение, решив, что писать такие
новости смс-кой — преступление: «Если выиграешь чемпионат, он поставит их перед
тобой на колени и убьет. Если нет, у нас будет двенадцать часов на то, чтобы
похитить их, доставить в Балтимор, а потом провести через все круги ада».
========== Глава 36 - Последствия есть у всего, даже у случайностей ==========
— Клянусь богом, это последний раз, когда я тащу твою тушу до кровати, — простонал
Аарон, почти скидывая Кевина со своих плеч.
— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, — приглушенно рассмеялся Дэй,

глядя на парня перед собой слегка затуманенным взглядом.
— Ага, сказал человек, который минимум раз в неделю клянется, что больше никогда не
будет пить, — усмехнулся Миньярд, беря со стола бутылку воды, открывая ее и отдавая
парню напротив. — Уверен, завтра ты именно эту песню и запоешь.
— Я не так много выпил, — фыркнул Кевин. — Ты прекрасно знаешь мою норму.
— Знаю, — легко согласился блондин. — Поэтому совсем не понимаю, на кой хрен тебе
было уходить, во-первых, с моей помощью, а во-вторых, от обожаемых тобой троянцев.
— Я вообще-то целую игру отбегал, если ты не заметил, — пожал плечами Дэй, все же
наконец принимая воду.
— Когда тебе это мешало? — рассмеялся Аарон, скептически выгнув бровь, мысленно
проклиная свой рост, ведь сейчас он был лишь самую малость выше Дэя, пусть тот и
сидел на кровати, хоть сам парень и стоял. — Вы же с братьями у нас как заведенные
болванчики. Бегаете без остановки, пока вас за шкирку не дернут.
— У тебя такая же история с учебой, — закатил глаза брюнет, протягивая уже почти
пустую бутылку воды обратно Миньярду. — Если мы одержимы экси, потому что это наше
будущее, то ты одержим учебой, потому что медицина — твое. Все просто.
— Неужели в кои-то веки ты признаешь, что не только ты прав?!
— Я просто вижу твой потенциал, зануда, — фыркнул Кевин. — Я же не заставлял тебя

таскаться на ночные тренировки. Ты сам решил ходить с нами, — Аарон вспыхнул и
хотел было уже возразить, но попросту не нашелся, что сказать, ведь его и правда
никто не заставлял. Первой мыслью было сделать то, что он умеет лучше всего —
закатить глаза и вывалить свою желчь на Кевина, защищаясь непонятно от чего, но все
мысли Миньярда были прерваны мягким смехом нападающего. — Успокойся. У тебя такое
лицо, будто я обвиняю тебя в убийстве!
— А ощущается, будто ты обвиняешь меня в том, что я влюбился в Натаниэля.
— Настолько плохо? — опешил Дэй, а потом расхохотался с новой силой, вызывая на

губах блондина тень улыбки. — На самом деле, как бы тупо это не прозвучало, я в
жизни не смогу представить вас двоих не припирающимися друг с другом.
— Тебя несет, Кев, — весело фыркнул Аарон. — Давай заваливайся спать, а я принесу
тебе таблетки от головы, чтобы завтра не просыпаться от твоего скулежа.
— Я не хочу спать, — отмахнулся брюнет, потянулся было за ноутбуком, чтобы,

защитник был уверен, включить экси, но его тут же оттолкнули обратно на кровать.
— Не мечтай. Хрен тебе, а не по пьяни куролесить всю ночь. В последний раз это
закончилось тем, что ты плавал в пруду в одежде и мокрый завалился в комнату,
бормоча что-то о том, что водоросли живые и заслуживают второго шанса.
— Не помню ничего такого.
— А я, увы, прекрасно помню. И помню, как таскал тебя в душ, а потом заставлял
спать, — закатил глаза Аарон. — Так что пока ты не перешел на эту стадию и все еще
понимаешь человеческую речь, давай на боковую.
— Ты не мог этого сделать, — подозрительно прищурился Кевин. — Ты для этого слишком

мелкий.
— Чего?! — Миньярд вспыхнул, как спичка. — Ты совсем охерел?! Да иди ты на хуй! —

крутанувшись, блондин уже собирался было пулей вылететь из комнаты, грозно хлопнув
дверью, как вдруг Кевин снова разразился хохотом и потянул его за руку, дергая
назад. — Блять, Дэй, я серьезно, угомонись! У меня на тебя нервов не хватит
такими!.. — следующими словами он попросту подавился, когда оказался нос к носу с
такими яркими изумрудными глазами напротив.
Чтобы не грохнуться прямо на Кевина, он уперся коленом в край матраса, а чужая рука
вдруг легла ему на тыльную сторону шеи, уберегая от наклона и последующего падения.
Так они и замерли. Чертово дежавю… Все то же чувство, от которого сердце в груди
замирало, а потом билось так сильно, что трещали ребра. Все те же яркие зеленые
глаза. Все тот же ровный нос и четкие контуры. Все та же уже не новая, привычная и
родная, татуировка ферзя на скуле, которая смотрелась куда лаконичнее, чем
уродливая двойка. Все та же ухмылка, правда, теперь не касавшаяся глаз, которые
смотрели слишком внимательно и пристально для человека, который выпил так много
алкоголя. Кевин смотрел так, словно еле сдерживал себя от какого-то опрометчивого
поступка, держась из последних сил, а Аарон не находил в себе сил даже отшатнуться.
Он просто смотрел на Дэя в ответ, боясь вздохнуть чуть глубже.
— Я хочу сделать глупость, — хрипло пробормотал брюнет, еле шевеля губами. И, черт
возьми, Миньярд прекрасно знал, что у того на уме, но логика помахала ему ручкой и
вышла из общежития, видимо, еще в тот момент, когда он ввалился сюда с Дэем на
плечах.
— И? Или мне тут всю ночь стоять, как по стойке смирно? — к сожалению, прозвучало
это не так язвительно и надменно, как хотелось бы. Голос на конце предложения
дрогнул и сел.
Рука на затылке Аарона стала восхитительно тяжёлой, потянула чуть вниз, и в

следующий момент его губ коснулось что-то горячее, терпкое, приятное. Он уже
целовал Кевина, но теперь все было по-другому. В этот раз Миньярд отдавал себе
полный отчет и, кажется, даже знал, почему это делает. Он хотел этого. Он должен
был понять для себя, стал ли тот раз просто ошибкой в его системе, сломавшей
механизм или…
Нападающий чуть надавил на его подбородок пальцами свободной руки, изменил угол и…
Нет, не ошибка. Со сдавленным вздохом Аарон сел на чужие колени, отталкивая Кевина
к стене, снова, как тогда, запуская пальцы в уже знакомые жесткие черные волосы. Он
не понимал, как, почему, зачем и что делать с этим потом, но был уверен, что
разберется с этим. Позже. Потому что сейчас значение имели только губы Дэя, его
язык, зубы, мягко прикусывавшие его собственные губы, руки, скользнувшие на талию и
прижимавшие ближе. Он как-нибудь с этим разберется. Но сейчас он будет до звездочек
перед глазами целовать Кевина, крепко удерживая его рядом с собой, как если бы он
был единственным источником кислорода на земле, чувствуя, как все внутри сжимается
и скручивается. Как-нибудь…
Дэй издал глухой стон, слабо ударившись затылком о стену, но это не имело никакого
значения. И плевать на неудобную позу или то, что в любой момент сюда могут
ввалиться Ники и Жан. Пусть после этого хоть кто-то посмеет заявить ему о вреде
изредка употребляемого алкоголя!
***
Эвермор погрузился в тишину, когда вороны безмолвными тенями расселись смотреть

игру троянцев против лисов, чтобы узнать, кто станет их соперниками в финале,
который они обязаны выиграть. Каково же было удивление всех, когда после десятого
номера был оглашен одиннадцатый. Им был никто иной, как Натаниэль Веснински.
Некоторые испытали дежавю. Точно то же самое они чувствовали после того, как год
назад рыжий дьявол исчез, а потом неожиданно оказался в списках игроков Пальметто.
Самые смелые покосились на Рико и увидели то, что запомнили на всю жизнь —
звериный, искренний, первобытный ужас. Его глаза были широко раскрыты, губы
поджаты, а и без того светлая кожа стала белой, как снег. Казалось, Морияма даже
перестал дышать. Он просто смотрел на лицо своего младшего брата и медленно
осознавал, что ошибся. Нет, не ошибся. Он подписал себе смертный приговор.
Да, на лице когда-то его третьего номера появилась парочка еле заметных тонких
белесых шрамов, но в остальном… Это был он. Живой. Нет, выживший. Возродившийся.
Победитель. «О, ты и правда не подумал, что делать, если я не проиграю, верно?» —
как наяву услышал Рико голос Ната в ухе. Нет, он не подумал, потому что был уверен,
что тот не выберется, что просто умрет под тесаком отца, как и многие другие.
Только вот Натаниэль не такой, как они. Он выжил. И не просто выжил, а спустя месяц
снова вышел на поле. И выиграл эту игру.
На негнущихся ногах поднявшись со своего места, Рико дошел до лестницы, что вела
наверх, а потом, обойдя корт, вышел на улицу, глядя на звездное небо, которое
сегодня было удивительно чистым и красивым. Но Морияме казалось, что оно давит на
него изо всех сил. Оставалось только вопросом времени, когда дьявол придет за ним.
Он явится сам? Приведет с собой кого-то? Пошлет людей? А Ичиро? Его планы явно были
нарушены Натаниэлем. Из-за слов Рико. Может, старший брат убьет его? Рико истерично
рассмеялся, падая на колени и хватаясь за голову. Это конец. Просто растянутый. И
ничто его не спасет, потому что Дьявол не прощает. Никогда. Боги, он же столько раз
его предупреждал, как взрослый ребенка, ворующего конфеты, что поставит в угол, что
будут последствия, но Рико был уверен, что сильнее. Всегда. Он ошибся. Он не был. И
он поплатится за все содеянное. Если не сегодня, так завтра. Не завтра, так
послезавтра. Бесшумная тень с огненными волосами, ледяными глазами и острой улыбкой
придет за ним и спросит по всем долгам.
***
Нат стянул с себя всю одежду, оставшись в одних боксерах, и послушно встал перед
Миньярдом, давая тому возможность осмотреть свое тело и, после кивка, ощупать
болезненные участки. То, что Эндрю пошел ему тогда навстречу и согласился не
докладывать Ваймаку и Эбби о травме — чудо, но это не означало, что голкипер сам
закроет на это глаза. С игры прошло почти две недели. Еще через две они столкнутся
с воронами в финале, но Миньярд продолжал упрямо после каждой тренировки проверять
состояние своей рыжей головной боли, пусть причин для этого не было уже целых пять
дней.
— Мне кажется, или тебе просто нравится смотреть на меня без одежды? —
усмехнувшись, спросил Нат, чуть наклонившись к Эндрю, который в этот момент
внимательнейшим образом осматривал многострадальное плечо.
— Тебе кажется, — карие глаза лениво скользнули наверх, чтобы найти пронзительные
голубые. — На удивление ты не напиздел и правда в порядке.
— Я учусь на своих ошибках, — пожал плечами рыжий.
— А я, судя по всему, нет, — пробормотал себе под нос Миньярд и, прежде чем идиот
успел выдать свою очередную гениальную мысль, задал их любимый вопрос. — Да или
нет?
— Точно не учишься. Да. С тобой всегда «да».
— Не надо мне твоих всегда.
— Тогда не задавай вопросов, если не готов услышать правду.
— Я ненавижу тебя.
— Знаю, — Нат расплылся в преступно нежной улыбке. — И я тебя. Где?
— Выше пояса, — словно обиженный ребенок, буркнул рассекреченный Эндрю и тут же

притянул ходячую проблему, стараясь не обращать внимание на то, как от
соприкосновения их губ дрогнули колени, а от чужих осторожных рук, заскользивших
вдоль позвоночника и запутавшихся в волосах, по всему телу побежали мурашки.
Если изначально Миньярд переехал к Нату просто, чтобы тот наконец-то смог нормально
спать, то теперь был безмерно рад, что принял именно такое решение, потому что по
сути в их распоряжении всегда была целая квартира, в которую никто не мог войти без
стука и опасности получить нож под ребра, в результате чего посетители были такими
же редкими, как и похвала от Кевина.
Издав очередной преступно прекрасный звук, сродни умоляющему о большем стону,

Веснински потянул Эндрю за собой на кровать, даже не думая давить или оказываться
сверху без разрешения. Возможно, теперь он мог касаться блондина выше плеч без
разрешения в хорошие дни, даже ловить мимолетные поцелуи, но никогда он не
переступит границ. Доверие, пусть и укреплявшееся с каждым днем, было слишком
ценным, чтобы вот так просто его подорвать. Потому что Натаниэль не мог потерять
этого человека, который теперь и правда видел его любым, но все равно оставался
рядом. Все равно ненавидел так искренне и сильно, что у рыжего подкашивались
колени, а дыхание замирало где-то в горле. Может, он сам и защищал лисов, может,
отдавал что-то, но Эндрю дарил куда больше. Поддержка, защищенность, честность,
искренность, безмолвное присутствие рядом, прикосновения без боли и нескончаемое
удовольствие. И Нат хотел вернуть ему все это. Если ему позволят.
— Я хочу отсосать тебе. Да или нет? — борясь со сбитым дыханием, спросил лис,
встречаясь взглядом с затуманенными от желания карими глазами.
На секунду, а может, и дольше, Эндрю замер и даже перестал дышать. В памяти

вспыхнул День Благодарения, но не в плохом смысле слова. В ушах снова зазвенели
слова Натаниэля: «Я молюсь каждый день. На коленях. Ожидая, когда мой бог обратит
на меня свой взор и вобьёт в меня истинную любовь к ближним моим». Тогда мысли
Миньярда замерли и сложились в одно онемевшее «О», но теперь это было хрипящее «Ох»
от слишком яркой и в разы более реалистичной картинки. Потому что он без труда мог
представить Ната на коленях перед собой, уже знал, как выглядят его глаза,
одурманенные пеленой желания… И он знал, что наркоман никогда не нарушит границ.
Соблазн согласиться был слишком велик, и все же Эндрю потратил несколько секунд на
самого себя, оценивая и решая, после чего наконец выдал утвердительный ответ,
который с первого мгновенья вертелся на языке.
Рыжий идиот тут же снова потянулся к нему, вовлекая в очередной безумный поцелуй,
от которого мир вокруг размывался и расплывался, как акварель под воздействием
воды. В какой-то момент они поменялись местами, но Нат предусмотрительно так и не
придавил его своим весом. Его губы опустились на шею, зубы слабо прикусывали тонкую
кожу, не оставляя следов, но пуская мурашки по спине, от чего Эндрю выгнулся в
спине, еле сдерживая рвущийся стон…
— Нет.
Все тут же исчезло. И нежные руки в волосах, и теплое прикосновение губ. Открыв
глаза, Миньярд увидел перед собой замеревшего Натаниэля, успевшего сделать целый
шаг назад от кровати. В его взгляде не было ни укора, ни раздражения, только
искреннее беспокойство и вопрос, который он пока еще не озвучил, стараясь понять,
что произошло, просто смотря.
— Не сегодня, — шумно выдохнул Эндрю, зажмурившись и смахнув растрепавшиеся волосы

с лица.
— Хорошо, — легко согласился Веснински. — Я могу подойти?
— Да, — это был глупый вопрос идиота, который, почувствовав опасность для
голкипера, не хотел делать ничего, что могло вызвать хоть какой-то дискомфорт. От
осознания этого хотелось заскулить.
— Я сделал что-то не так?
— Нет.
— Мне уйти?
— Нет.
— Я могу прикоснуться?
— Да.
Нат кивнул, а потом очень осторожно поднес руку к лежащей на заправленном одеяле
ладони Миньярда. Не встретив сопротивления, он положил свою руку рядом и лишь
соприкоснулся с ним мизинцем, но Эндрю даже не поднял головы, упрямо глядя в пол,
чувствуя клокочущую в груди злость на самого себя. Словно прочитав его мысли, рыжий
идиот тускло улыбнулся, кивнул и встал, бросив мягкое: «Я буду на кухне», — а потом
ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Это стало последней каплей и, словно потеряв
опору, Эндрю откинулся на кровать, закрывая лицо руками. Было тошно. От осознания
того, что его так хорошо понимают и, что еще хуже, принимают. Вот такого
поломанного, дерганого и неправильного. Нат просто собирал его по кусочкам и,
чувствуя, как никто другой, всегда знал, когда сделать шаг назад. Ведь он мог бы
сейчас сидеть рядом и докапываться, пытаться понять, что произошло, но вместо этого
он просто дал знать, что рядом, а потом отступил, обеспечивая голкиперу такое
нужное пространство и воздух.
Что самое обидное, Эндрю сам не знал, почему изменил свое решение. Слово вырвалось
само по себе. Он боялся? Чего? Натаниэля? Нет. Точно нет. Этот придурок скорее себе
глотку вспорет, чем нарушит границы дозволенного. Эмоций?.. Их?.. Того, что теперь
он сам потеряет контроль? Что, если такую реакцию в нем вызывали только поцелуи?..
Но ведь с другими людьми такого не было! Тот же Роланд!.. Только вот ради Роланда
Эндрю не был готов самолично поехать к главе якудзы и пытать того сутки напролет.
Ради Роланда он бы не сделал и одной десятой того, что сделал для рыжего идиота за
дверью. Так в этом проблема? В том, что он… чувствует слишком много и сильно? Или
все-таки сработал какой-то триггер? Что-то новое? Эндрю был без понятия.
Миньярд не знал, сколько времени прошло к тому моменту, когда он вышел из спальни,
но квартира уже была пуста. И дело было не в удушающей тишине. Нат и в обычные дни
мог быть до невозможности тихим, но Эндрю уже научился улавливать эти миниатюрные
шорохи, выдающие присутствие рыжего дома. Сейчас не было ничего. Зайдя на кухню,
где и должен был быть его наркоман, блондин нашел только записку:
«Ушел с Рене. Буду вечером. Телефон не на беззвучном, так что, только свистни, и я
приду. Обещаю вернуться без явных повреждений. Твой любимый горячий шоколад у
чайника, мороженое в морозилке есть, я проверил. Би сейчас, кстати, свободна.
До вечера, Дрю»
Судорожный вздох вырвался сам по себе, в горле встал ком, а в груди что-то
накалилось и треснуло. Нат не ушел. Он отошел в сторону, боясь сделать хуже. Он
продумал все и сразу. Ушел с Рене, вероятно, чтобы свалить в зал и потренироваться,
выпустить собственное беспокойство и нервы, при этом освобождая Эндрю от своего
присутствия, но не забыв дать знать, что телефон с собой и Миньярду нужно только
сказать, чтобы рыжее безумие снова оказалось рядом. Он проверил, есть ли дома все,
что нужно было голкиперу для успокоения, уже зная его, как облупленного, и даже
позвонил Бетси, чтобы узнать расписание, на случай, если блондину понадобится
помощь, которую сам Нат оказать не может. Заботился ли кто-нибудь когда-нибудь так
об Эндрю? Нет. И он просто не знал, что с этим делать. Почему-то хотелось, как
маленькому ребенку, заплакать. Так он плакал, когда на Рождество Касс повесила
носок с его именем на камин… Тряхнув головой, Миньярд дрожащими руками набрал номер
Би, поставил на громкую, и постарался отвлечься, делая себе горячий шоколад.
Он разберется с собой, придет в норму, укутавшись в плед, грея руки о горячую

кружку и слушая размеренный голос Добсон, а когда поздно вечером растрепанный и
уставший Нат вернется домой с содранными костяшками, предварительно постучав, он
мягко коснется его щеки, проведет большим пальцем по ушибу на скуле, а потом утянет
на диван, чтобы обработать кровоточащую кожу на суставах рук. Эндрю притянет рыжего
идиота к себе, не слушая его вопросы и опасения касательно своего состояния, уложит
на груди, включит какую-то дурацкую передачу и уткнется лицом в мягкие, чуть
вьющиеся волосы. Он даст Нату уснуть на себе, будет перебирать медные пряди,
разрешая собственным мыслям плавать вокруг образа Веснински, а потом и сам
провалится в сон, чтобы посередине ночи открыть глаза и… не испытать паники,
узнавая эту тяжесть на себе, эти волосы и чужую неровную кожу. Эндрю не сдвинется с
места, не разбудит Натаниэля, но он позволит себе на секунду тускло улыбнуться,
позволит зародиться где-то глубоко внутри маленькой надежде. Надежде на то, что все
пройдет, что наступит тот день, когда паника утонет, а покой наступит навсегда.
***
— У меня сейчас галлюцинации? — хрипло спросила Элисон, глядя на человека, ждавшего

их на парковке перед стадионом после тренировки.
— Тогда они у нас групповые, — хмуро отозвалась Дэн и хотела было уже двинуться на
гостя, но ее опередил Жан.
Позволив сумке упасть с плеча, Моро широкими тяжелыми шагами ринулся на Морияму, а
потом, схватив его за грудки, впечатал в водительскую дверь джипа, скаля зубы и
чуть ли не рыча, тогда как Рико, к удивлению всех, даже не попытался отбиться или
возразить, висел как покорная кукла, с глухой ненавистью глядя в серые глаза того,
кто когда-то был братом.
Это было далеко не типичное поведение для француза. Он, наверное, был одним из
самых спокойных членов команды, но в его памяти навсегда отпечатался образ его
побитого брата после Балтимора. Он никогда не забудет, как трясся от страха,
понимая, что может больше никогда не увидеть младшего, осознавая, что тогда на
трибунах и правда был Мясник. Тот страх за брата, тот ужас от осознания и
беспомощности, накатившие, как только Моро скрылся от посторонних глаз дома у Эбби…
Это был один из самых ужасных дней в его жизни. И он прекрасно знал, кто в этом
виноват.
— Да как тебе только мозгов хватило сюда явиться?! — зашипел Жан.
— Я приехал не к тебе, Моро. Отпусти меня.
— Я прекрасно знаю, к кому ты приехал. И пока он не вышел, садись в машину, уезжай

и не возвращайся.
— Что тут за?.. — голос Кевина, который шел вместе с Натом и обсуждал план на
ночную тренировку для его левой руки, сорвался на хрип. Нет, это был не страх, а
чистый шок. — Рико?..
— Да ладно? — секунду рыжий, не веря собственным глазам, смотрел на представшую

картину, а потом звонко и искренне рассмеялся. — Рико! Какие гости! Чем обязаны? —
Эндрю, шедший следом, ненавязчиво вытащил ножи, чувствуя, как медленно закипает
кровь.
— Нам надо поговорить, Натаниэль. Дай своему псу команду меня отпустить.
— С каких это пор Жан стал псом? — Веснински двинулся вперед, медленно приближаясь
к своей жертве, лениво засунув руки в карманы. — Он вроде всегда багетом был. Это я
цепная шавка, разве нет? — озабоченно спросил он, не обращая внимания на то, как
скривилась вся команда, а потом хлопнул себя по лбу. — Ах точно! Все ведь чуть-чуть
изменилось за последние полтора месяца.
— Ты выиграл. Молодец. А теперь скажи отпустить меня и поговорим, — прорычал Рико,

возвращаясь к своему куда более привычному амплуа. Жан на это только фыркнул и,
последний раз вдавив Морияму в машину, отшатнулся, стряхивая с рук невидимую грязь.
— Пошли, ребят, мы забыли отсмотреть игру с троянцами, — протянул Кевин, получив

при этом подтверждающий кивок от Натаниэля. Чего рыжий точно не хотел, так это,
чтобы еще какое-то дерьмо из его прошлого вновь касалось лисов, которые и так
сделали для него слишком много, ничего, по его мнению, не получая в ответ. — Эндрю…
— Кевин положил руку на плечо голкипера, чтобы потянуть его обратно в стадион, но
тот сбросил ее, не сдвинувшись с места.
— Любопытство или недоверие? — на немецком спросил Веснински.
— Ему я точно не доверяю, — хмыкнул голкипер, подходя ближе, пряча один из ножей,
но продолжая крутить второй.
— Справедливо, — кивнул Нат, вернувшись к английскому. — Так чего явился? — спросил

он у Рико, когда дверь на стадион закрылась, оповещая о том, что команда скрылась
внутри.
— Ты был прав. Я ошибся, — стиснув зубы, выдавил из себя Морияма. — Ты выжил,

совершил невозможное, а я не просчитал ходы. Я не думал, что хоть кто-то может
пережить встречу с Мясником.
— И это должна быть моя проблема? — скучающе протянул рыжий. — Сам дурак.
Напортачил? Разгребай. Я говорил тебе, учил. У всего есть последствия. А ты все не
слушал. И что теперь? — Нат презрительно фыркнул, выуживая из кармана карамельные
сигареты, без вопросов делясь с Миньярдом у себя под боком, но тот качнул головой,
отказываясь. Сейчас его руки должны быть свободны. — Я больше не принадлежу твоей
семье. Я вообще никому не принадлежу. Последний раз повторю свой вопрос, Рико. Чего
приперся?
— Я хочу заключить с тобой сделку. Защити меня.
Несколько секунд на парковке царила тишина, а потом Натаниэль разразился хохотом,

чуть не выронив сигарету из начавших подрагивать пальцев. Эндрю же, в свою очередь,
еле смог сдержать удивление на своем лице. Как только он увидел Морияму, то
почувствовал тревогу. Еще ни одно появление этого мудака не заканчивалось
нейтрально, не то что хорошо. Памятуя о их последней личной встрече на Рождество,
Эндрю еле сдерживался от того, чтобы напасть, но услышав причину появления…
Конечно, он понимал, для чего Нат делал все это, понимал, какой финал прописывал
для бывшего короля площадки, но чего Миньярд искренне не ожидал — что этот придурок
приползет к их корту и будет просить пощады.
— Защитить? — кое-как справившись с истерикой, переспросил рыжий. — Рико, братишка,

слишком поздно. Ты подписал себе смертный приговор еще когда сломал Кевину руку.
Никакой сделки не будет.
— Чего ты хочешь? Я дам тебе это. Только скажи.
— Я получил все, что хотел и даже больше, если ты еще не понял. Я дома. Со своей
семьей. Я свободен. Что еще нужно для счастья?
— Хочешь, вернись в Эвермор. Установи свои порядки. Бери с собой, кого хочешь.
Делай, что хочешь, Нат, я…
— Натаниэль, — поправил его Эндрю, заговоривший впервые за весь разговор. Миньярда

передернуло, когда он услышал, как это домашнее и родное имя срывается с губ
ублюдка. — И он сказал «нет». Или тебе сто раз надо повторить?
— Я не с тобой говорю, — по привычке огрызнулся Рико, но тут же почувствовал у

своего горла нож блондина, которому происходящее явно надоело.
— А следовало бы. Уходи.
— На…
— Уходи, — с нажимом повторил Эндрю, оттесняя Морияму назад, тогда как Нат не
сделал ни единого движения, чтобы прекратить происходящее, тем самым давая самый
что ни на есть точный ответ. — Скажи спасибо, что все еще жив.
— Это не надолго, — мечтательно протянул рыжий на немецком, тут же привлекая

внимание Эндрю, но лишь отмахнулся. — Потом сюрприз будет.
Дождавшись, пока Рико и правда сядет в машину и уедет с парковки, блондин подцепил
сигарету из чужих пальцев и сделал наконец столь желанную им затяжку, изо всех сил
стараясь игнорировать мягкую и лукавую улыбку Ната под боком. Миньярд не собирался
признаваться, что почувствовал глухое удовлетворение, когда идиот дал ему выйти
вперед в прямом и переносном смысле слова, отдавая штурвал. Он правда учился. Эндрю
не сомневался, что Нату непросто, но это был новый уровень доверия, к которому они
пришли. Теперь именно Веснински завязывал себе глаза, вкладывал руку в ладонь
блондина и шел следом, не видя ничего, ничуть не сомневаясь в том, что на его пути
не будет ни единой кочки или ямки, из-за которых он мог бы подвернуть ногу. Просто
шел, а Эндрю вел. И комфортно было обоим. Потому что Нат наконец-то получал столь
желанную им возможность выдохнуть и расслабиться, тогда как Эндрю знал, что рыжий в
любой момент может сорвать повязку с глаз и защитить не только их двоих, но и
абсолютно всех.
***
Нат подскочил в кровати, задыхаясь. Кожа была липкой от пота, волосы спутались, но
в его голове была только одна мысль — прочь отсюда. Он все еще чувствовал, как
тесак отца врезается в его тело, как жизнь покидает тело, а каждая рана пульсирует,
выдавливая кровь. Он слышал звенящие крики боли Лив, матери, Эндрю, Жана, Кевина,
Мэтта, Дэн, Ники, Рене, Элисон, Сета, Аарона, Ваймака, Эбби… И пока Эндрю медленно
открывал глаза, просыпаясь и открывая рот, чтобы задать вопрос, Нат уже сорвался с
места. Он не помнил, как обулся, но асфальт не впивался в его стопы. Не сказать,
чтобы его это сейчас волновало… Веснински бежал по темноте, задыхаясь, чувствуя,
как сердце разрывается в груди, а легкие горят из-за сбившегося дыхания, но не мог
заставить себя остановиться. Он не мог пережить это снова, не мог снова терять и
бояться, не мог снова терпеть, не мог, не мог, не мог…
Парень ударился о дверь дома, буквально врезаясь в нее, а потом упал, вжимаясь в
отполированное дерево, зажимая кричащую голову руками. Это было не нормально. После
Балтимора он справлялся, просыпался с Эндрю, цеплялся взглядом за его еще сонные,
но уже открывшиеся глаза…
— Натаниэль? — рыжий дернулся от низкого хриплого голоса, загнанно глядя на

высокого мужчину, нависшего над ним. — Ты что здесь делаешь, парень? — тренер. Это
был он. К нему домой прибежал Нат, сам того не зная. И именно Ваймак сейчас сидел
перед ним на корточках, стараясь глазами поймать мечущийся взгляд. — Эй, эй, Нат,
ты меня слышишь? Это я, Дэвид.
— Тренер… — судорожно выдохнул Веснински.
— Да, это я. Давай, — он протянул к нему руку, но так и не прикоснулся, — я отведу

тебя внутрь. Ты выдохнешь, расскажешь, что произошло…
— Я не… — Нат повис на плече тренера, стараясь собрать мысли в кучу. — Я не знаю,
я…
— Ну и не знай. Не проблема. А даже если проблема, мы с ней разберемся, — легко

заверил его Ваймак, сажая на свой диван, где два года назад валялся окровавленный
Кевин, и накидывая на дрожащие крепкие плечи теплый плед. — Прости, но виски ты от
меня пока что не получишь. Кофе или чай?
— Кофе.
Натаниэль не узнавал собственный голос. Что он здесь делает? Почему убежал? С каких
пор он вообще убегает? Он ведь никогда не убегал, наоборот, рвался в бой, даже если
он был заведомо проигрышным…
Дэвид поставил кружку и нажал кнопку на кофеварке, стараясь изо всех сил подавить
нервозность. Еще никогда мужчина не видел этого парнишку таким испуганным и
потрепанным. Ни когда тот притащил на плече Кевина, ни когда уезжал, а потом
возвращался с новыми шрамами, ни когда появился после Балтимора. Натаниэль всегда
стоял ровно, широко улыбаясь, хитро жмуря глаза, ухмыляясь, но никогда он не
боялся. Веснински всегда верил в свою силу, в отсутствие слабостей, в то, что может
справиться со всем, что подкинет ему жизнь. И он делал это. Каждый гребаный раз.
«Он всего лишь ребенок» — напомнил себе Ваймак: «Ему девятнадцать лет. Он просто
мальчик, который всю свою жизнь был очень сильным и храбрым. Он тот, кто защищал
всех и наконец-то смог защитить себя. Он просто ребенок, которому нужна защита,
помощь и забота. Он тот, благодаря кому жив твой сын». Шумно выдохнув, Дэвид забрал
кружку и понес в гостиную своему ночному гостю. В его сознании проскользнула мысль
о том, чтобы написать Миньярду, но он решил повременить. Конечно, он не был идиотом
и прекрасно знал не только о том, что эти двое неожиданно начали жить вместе после
Рождества. И все же, живя с лисами, Ваймак очень быстро научился до невозможности
бережно относиться к чужим границам. Поэтому эти дети ему и доверяли. Поэтому
доверял Нат.
— Держи, недолисенок, — грустно усмехнулся тренер, протягивая кружку и садясь рядом

с парнем.
Сейчас, укутанный в плед, дрожащий, он казался совсем маленьким и молодым,

настоящий ребенок, совсем не походящий на дерзкого чопорного молодого человека,
который, клацая зубами, отгонял всех воронов от команды.
— Расскажешь, что случилось?
— Я проснулся, — выпив половину кружки, выдавил из себя рыжий.
Он открыл было рот, чтобы пересказать свой кошмар, начавшийся с простого

воспоминания из детства, но слова застряли в горле. Картинки снова вспыхнули перед
глазами. Лица его любимых и родных, умиравших из-за него от рук отца, Рико и Ичиро,
их мольбы о помощи, тогда как его собственное тело отказывалось двигаться. А потом
Натан приказал, и он взял в руки нож. Натаниэль сопротивлялся. Изо всех сил, но не
мог заставить себя сделать ни одного движения наперекор отцу, срезая кожу Эндрю,
видя его слезы, слыша крики…
— Я даже… — голос рыжего сел и захрипел. — Просто проснулся и побежал.
— Кошмар? — осторожно спросил Ваймак, удивленный неожиданной честностью.
— Ага… — пробормотал парнишка, плотнее укутываясь в плед.
— Если хочешь поговорить, без проблем, — вздохнул Дэвид, понимая, что большего, чем
это, вряд ли добьется. — Если хочешь, чтобы я кому-то написал или позвонил, скажи
кому. Могу даже Бетси позвать. Уверен, она тут же приедет. Если хочешь побыть один,
мой диван весь твой. Но, Нат, это не дело, понимаешь? Ты пробежал почти десять
километров. Ночью. Даже не понимая, что делаешь. Повезло, что ты не попал под
машину.
— Да ладно, тренер, не попал же, — попытался, как обычно, отшутиться Веснински, но

его голос болезненно надломился, выдавая с потрохами. — Это получается, что из
общежития я ушел больше получаса назад?
— Учитывая твою скорость при беге и время твоего прибывания здесь, то минут сорок
пять минимум прошло, — удрученно покачал головой Ваймак, мирясь с тем, что их
разговор и правда уходит на обсуждение физических показателей парня. — Не думаю,
что ты побил мировой рекорд, а значит, пробежал это расстояние где-то минут за
тридцать пять, если, конечно, не задерживался на пешеходных переходах, дожидаясь
зеленого света, в чем я сильно сомневаюсь.
— На самом деле я вообще не уверен, что бежал по тротуару, — виновато и дерганно

улыбнувшись, признался Натаниэль, за что тут же заработал совершенно безболезненный
подзатыльник. — Заслуженно… Можешь написать Эндрю, что я здесь и ответ на его
вопрос «да»?
— Даже знать не хочу, — весело фыркнул мужчина, ухмыляясь. — Ты же понимаешь, что

он будет здесь минут через десять, если не раньше?
— Угу. И прибьет меня, наверное.

— Не прибьет, — махнул рукой тренер, начиная печатать сообщение. — У нас еще с
середины его первого курса правило — никаких убийств в моем доме. Он как-то
поцапался с Сетом, уже не помню из-за чего, прижал к стенке, а когда я озвучил эту
простую истину, попытался вывести Гордона на крыльцо, чтобы уже там попытаться
прибить, но Мэтт успел вовремя оттащить Сета подальше. Дурачина здесь три дня
просидел, прячась. Так я создал безопасный бункер для провинившихся.
— Весьма разумно с твоей стороны, — тихо и хрипло рассмеялся Натаниэль. — Прости за

все неприятности, что я с собой притащил.
— Поверь, парень, многие мои седые волосы носят твое имя, но, — Ваймак отправил
сообщение и повернул голову к поникшему мальчишке у себя под боком, — я безмерно
рад, что они есть. Может быть, не все ты делал правильно, но ты преследовал верные
цели. И ты их достиг. И лично я тебе благодарен, — Нат удивленно вскинул брови,
непонимающе хлопая глазами. — Ты защищал Кевина все эти годы. Он рассказал мне
несколько историй. Ты привез его ко мне. И, насколько я понимаю, признался мой
идиот только благодаря тебе.
— Он мой брат, — пожал плечом рыжий, словно все его действия были само собой
разумеющимися.
— Значит, ты тоже мой сын, пусть и косвенно, — подмигнул ему Ваймак, а потом
потрепал по и без того спутанным волосам. — Выдыхай. Ты в безопасности. И ты всегда
можешь обратиться к любому из нас за поддержкой. Или за местом, куда ненадолго
заныкаться и спрятаться ото всех.
— Прости, тренер, но называть тебя «папой» я не буду, — фыркнул Нат, даже не

стараясь вывернуться. — Только если в оскорбительном ключе.
— Тренер более, чем достаточно, — убедившись, что парень и правда уже почти
окончательно отошел, улыбнулся Дэвид. — А теперь поднимай свою задницу и пошли на
кухню. Я теперь тоже кофе хочу. Может быть, даже ирландский, раз на то пошло.
— Уже почти утро, — тактично напомнил Веснински, в который раз убеждаясь, что Кевин
и правда сын своего отца.
— Цыц, не порти мне всю малину.
***
Дверь хлопнула почти у Эндрю перед носом, окончательно вырывая из сна. Он даже
толком не успел понять, что произошло. Миньярд спал, когда почувствовал, как Нат
под его боком вздрогнул всем телом. Он начал открывать глаза, замечая, как тень
скатывается с кровати, а потом рыжий сорвался с места и выскочил из комнаты и
квартиры, словно за ним кто-то гнался. Эндрю даже не успел позвать его по имени.
Выругавшись, блондин вылез из кровати, наспех накинул куртку, буквально впрыгнул в

ботинки и поспешил вниз, прихватив с собой ключи от машины, но, конечно, этого
бегунка и след уже простыл. Проклиная весь этот мир и Веснински в особенности,
Эндрю сел в машину и поехал кружить по улицам, ища рыжего идиота. И, конечно, лис
растворился в темноте, будто его и не было. Просто исчез. Нервно отбивая дробь
пальцами по рулю, Миньярд сделал очередной поворот. Он не представлял, кем надо
быть, чтобы так бегать. И он думал и про скорость, и про умение мастерски исчезать.
Видимо, сказывался прошлый опыт Ната выполнять «заказы», а потом уматывать, не
оставляя следов. А еще этот придурок не взял с собой телефон, что логично.
Прошло черти сколько времени, как вдруг Миньярду на телефон пришло сообщение. Резко
остановившись на аварийке, голкипер схватил смартфон и несколько опешил, поняв, что
смс-ка пришла от тренера. Но все же он решил прочитать. И не разочаровался.
«Веснински у меня. Сказал написать тебе и передать, что ответ на какой-то твой
дурацкий вопрос «да». Я не знаю, что произошло, Миньярд, но разгребать это тебе,
потому что я без понятия, что делать с Натом, который буквально дрожит на моем
диване, закутавшись в плед, и хлебает кофе».
Забив на правила движения и развернувшись через две сплошные, Эндрю понесся к дому
тренера, слава богу, дорогу он, блять, помнил. Буквально влетев на подъездную
дорожку и чуть не врезавшись в тачку Ваймака, голкипер выскочил из машины, за
секунду оказался у двери и… замер, уже обхватив дверную ручку пальцами. Он даже не
знал, что произошло и почему Нат сорвался среди ночи, чего с ним не происходило ни
разу. Но блондин решил отбросить все эти вопросы куда подальше. Не зайдет — не
узнает, а он нужен был своему идиоту, раз тот попросил Ваймака написать и упомянуть
«да».
В гостиной, к удивлению Миньярда, никого не оказалось, но он услышал голоса на

кухне и поспешил туда. Что ж, тренер не соврал, когда сказал про плед. Пусть теперь
рыжего уже и не трясло, он и правда был укутан в огромный плюшевый плед, из
которого торчала только голова и кисти рук, обхватившие кружку с дымящимся кофе.
— О, ты быстро, — присвистнул Дэвид, посмотрев на свои часы. — Семь минут. Я ставил

на десять. Ладно, — он хлопнул себя по бедрам, поднимаясь. — Нат, если будет время,
буду рад твоей помощи с новичками. Кто-то должен сдерживать Кева. Эндрю, забирай
своего дьявола и больше не теряй, — голкипер, кажется, подавился вздохом, но, судя
по ровному лицу Ваймака, он этого не заметил, — а я пошел отсыпать свои несчастные
два часа.
— Я обязательно передам эти слова Эбби! — бросил тренеру в спину Нат, за что был
награжден ворчанием и глухими ругательствами мужчины.
— Ты убежал.
— Вау, а я думал, что открыл в себе дар телепортации, — закатил глаза Веснински,
поднимаясь и выливая остатки кофе в раковину, чтобы потом помыть кружку и убрать.
— Нат, что произошло?
— Кошмар.
— И все? — Эндрю недоверчиво вскинул брови, раздраженный тем, что может лицезреть
только рыжую макушку, но то, как замерли руки Ната, говорило о многом. — Я не буду
давить. Ты это знаешь. Но то, что ты убежал в ночь — просто опасно для твоей же
шкуры.
— Я не хотел убегать, — выдавил из себя Веснински спустя минуту молчания, наконец

поворачиваясь, но изо всех сил стараясь не смотреть голкиперу в глаза.
— В смысле, не хотел? — блондин сделал шаг на пробу к парню, сокращая расстояние.
— Я не совсем помню, как это произошло. Я просто проснулся и… была только одна
мысль — бежать оттуда, где я был. И я побежал. Только я не помню, как бежал.
— Идиот, — шумно выдохнул Эндрю, а потом, преодолев разделявшее их расстояние,

окончательно замер. — Я хочу тебя обнять. Да или нет? — Нат буркнул что-то
нечленораздельное, но раскрыл руки с пледом, позволяя. Блондин осторожно, словно
боясь спугнуть, прикоснулся к нему, укладывая чужую буйную голову на своем плече, и
наконец облегченно выдохнул. Его лис был с ним. Он не влип в неприятности.
Относительно. — Что это было?
— Я же уже говорил тебе, — заворчал ему в шею Нат, растекаясь по телу Миньярда,
словно таящий лед. — В кошмарах я вижу воспоминания, а потом фантазия берет вверх и
делает все еще хуже. А почвы для творчества у нее больше, чем у самых изощренных
шизофреников.
— Снотворное?
— Это была разовая акция, — рыжий вдруг отстранился, выпутался из рук голкипера и
словно приободрился. — Я в порядке, Дрю, правда. Просто, — он пожал плечами, —
голова немного вышла из-под контроля. Обещаю, если я пойму, что дело совсем туго,
пойду к Би. Она уже доказала, что может изредка вправлять мне мозг, когда все идет
совсем по пизде.
— Но на постоянке ты с ней работать не будешь.
— Ты слышишь, чтобы ангелы трубили в трубы, объявляя о начале Армагеддона? Вот и я

не слышу, так что нет, — спешно стянув с себя плед и сложив его, Нат выскользнул из
кухни в гостиную, чтобы оставить чужое имущество, не тонко давая понять, что у
тренера ночевать он не собирается.
— В следующий раз я херакну тебя клюшкой под ребра, потому что носиться за тобой по
городу слишком утомительно, — со знанием дела предупредил Миньярд, направляясь на
выход.
— Во-первых, ты мог бы этого и не делать, я бы все равно вернулся, как и всегда, а,

во-вторых, у нас дома нет клюшек. Они все на поле.
— Специально куплю для такой благородной миссии. Знаешь, вратарскую и потяжелее.
***
Надежды — пустое. И все-таки Нат надеялся, что ему больше не приснится ничего
подобного. Что его вырвавшееся из-под контроля сознание не будет пугать его так
сильно, что тело будет пытаться сбежать. Не повезло. Он просыпался, правда, теперь
Эндрю был готов и успевал его «ловить». Так продолжалось три ночи подряд, тогда как
голкипер дал ему неделю на то, чтобы справиться с кошмарами самостоятельно. Если не
выйдет — они подключат то снотворное, которое когда-то уже помогло Натаниэлю. Но
пока, раз в два или три часа Веснински вскакивал с безумными глазами и ошалевшим
сердцем, пытался сорваться с места, но потом оказывался в крепких и родных руках,
чувствовал запах, слышал голос, ощущал тепло. И постепенно он успокаивался, приходя
в себя, чтобы снова погрузиться в недолгий и неспокойный сон. На четвертую ночь
Миньярду надоело. Он сразу притянул Ната к себе, уложил на своей груди, обнял и
приказал спать без сновидений. Результат оказался неожиданным. Да, конечно, кошмары
не исчезли, но на этот раз рыжий проспал целых шесть часов, что уже было весьма
приличным, почти здоровым. Поэтому… у них появилось прекрасное обоснование для сна
в форме бутерброда — друг на друге.
========== Глава 37 - Закрывая двери в ад ==========
— Ага, привет, — Нат натянул на еще влажное после душа тело футболку и растрепал
свои мокрые волосы, стараясь услышать слова говорившего за гомоном команды в
раздевалке.
— Натаниэль, все-таки придется явиться в суд, — вздохнул Дикенс на том конце. — Я

смог лишь выбить список свидетелей, в который не входит Миньярд и остальные члены
твоей семьи. Прости. Это все, что я смог. Судья итак в ярости от того, что какие-то
шишки мотают его заседание то вперед, то назад и постоянно переносят, диктуя свои
правила. День будет длинным и тяжелым.
— Паршиво, — хмыкнул рыжий, пытаясь закинуть сумку на плечо, но ее тут же
перехватил Эндрю. — Когда?
— Завтра. Заседание будет закрытым. Никакой прессы, никакого внимания.
— Супер, с этого бы и начал! — Веснински широко улыбнулся. — Тогда увидимся там.

Скинь мне время и адрес. Я буду.
— Только, умоляю, сделай хоть немного виноватый и раскаивающийся вид, — почти

взмолился Дикенс, но ответом ему был лишь заливистый смех и долгие гудки.
— Кто звонил? — спросил Эндрю, когда они уже вышли на парковку и закинули сумки в
багажник.
— Дикенс. Ничего, что стоило бы твоего внимания. Нужно встретиться, обсудить кое-
какие мелочи и прочее, — невинно отмахнулся Нат, воруя из чужих пальцев сигарету.
— Ты недоговариваешь.
— Возможно, — даже не попытался отпираться Веснински. — Но тебе правда не о чем

переживать. Я смотаюсь к нему завтра и вернусь, а с собой привезу тебе гору
мороженого, чтобы вечером мы могли устроить марафон, скажем… — рыжий ненадолго
задумался, — Пираты Карибского моря?
— Без последней части, — подумав, кивнул Эндрю, все еще чувствуя на кончиках
пальцев недоверие к происходящему. Он знал, что Нат ему не врет, но, как и всегда,
с легкостью мог вилять между струек полной правды, выбирая лишь кусочки, которые
показывал Миньярду.
— Без последней части, — с готовностью согласился тот.
Не то, чтобы Эндрю об этом забыл, он никогда ничего не забывал, но он просто

отодвинул случившееся подальше. Наверное, нужно было подписывать документы
касательно передачи имущества и обязанностей Оливии и прочие мелочи, ведь суд
должен был проходить уже летом, после финала. О нем Миньярд тоже думать не очень
хотел. О том, что его могут вызвать на трибуну, что ему придется рассказывать все и
при всех, а не в маленьком кабинете, где его слышала только Би и ее стеклянные
фигурки… И он очень боялся увидеть Касс. Он просто не мог посмотреть ей в глаза
после всего произошедшего. Причем Эндрю сам не понимал, почему. Головой он
осознавал, что это ей должно быть тяжело смотреть ему в глаза, а не наоборот, но…
Блондин отбросил эти мысли подальше и, встав совсем рядом с Натом, так, чтобы их
бедра прижимались друг к другу, прикрыл глаза, наслаждаясь покоем, уже слыша, как
команда вываливается из стадиона.
Вечер был тихим. Они лежали на диване, изредка перебрасываясь словами, каждый
готовился к своим экзаменам. За этот сумасшедший год они почти забыли, что, вообще-
то, они еще и студенты университета, но, на удивление, рыжему идиоту учеба на его
профиле давалась легко. Видимо, сказывался его технический склад ума.
Насторожился Эндрю уже когда Нат отказался идти на ночную тренировку, после чего,
схватив свою куртку, свалил в закат, ничего не объяснив. Попахивало секретами, а в
случае с Веснински это всегда были секреты размером со слона и угрозой, как у
ядерной бомбы. Ничего хорошего быть не могло по определению. Вторым звоночком стала
смс-ка с объяснением, почему и куда он свинтил, пришедшая Миньярду на телефон, пока
он сам сидел на трибунах и смотрел на тренировку Дэя, брата и Моро. «Я у Ваймака,
приеду на поле еще до конца» — гласило короткое и сбивчивое сообщение. А где столь
любимые ими обоими колкости и словесные извращения? Где ехидство? Наверное, это
было глупо, но Эндрю начинал напрягаться из-за нормальности Натаниэля. До конца
тренировки оставалось всего ничего, но растрепанная рыжая катастрофа и правда
явилась, улыбаясь и виновато потирая затылок. Пункт номер три для беспокойства — он
был слишком искренним, теплым и уютным при всех. Этакое солнышко, завернутое в
плюшевый плед. Переглянувшись с Моро — Эндрю не хотел думать, с каких пор у него
появилась привычка сверяться и иногда даже разговаривать с багетом касательно
состояния Веснински — он понял, что не один заметил неладное, и это не просто его
паранойя. Что-то не так. Вишенкой же на этом подозрительном торте стало то, каким
тихим и ласковым Нат был дома, когда они вернулись. «Прям как в Бингемтоне», —
нервно подумал Миньярд, разрешая рыжей голове устроиться на своей груди, запуская
пальцы в мягкие волосы.
— Что происходит? — хрипло спросил он, понимая, что еще один Балтимор просто не
переживет.
Дело было не в том, что без Натаниэля он не мог жить. Мог. Смог бы, научился и
приспособился, как и всегда, просто… это было бы слишком больно. Рыжий проник так
глубоко, обволакивая кости, смешавшись с кровью, что вырвать его теперь казалось
просто невозможным. Он стал естественным продолжением. И Эндрю хотел, чтобы этот
идиот был рядом. Чтобы именно этот идиот был рядом, а не кто-то другой. Он бы смог
жить без своего наркомана, но вот какой была бы эта жизнь? Что бы стало с остатками
его и так не раз разбитой души?..
— Ты о чем? — Нат приподнял голову, чтобы смотреть ему в лицо, и сонно приоткрыл
глаза.
— Я тебя как облупленного знаю, идиот. Что-то происходит, что выводит тебя из
равновесия, но ты молчишь и очень старательно делаешь вид, что все в порядке. Для
справки, выходит хуево.
Веснински нахмурился, явно насильно прогоняя сладкую дрему и концентрируясь. Он

открыл было рот, чтобы ответить, но передумал, явно не удовлетворившись тем, какие
слова хотели слететь с его языка. Эндрю это не нравилось. Совсем. Параноик внутри
бил во все колокола, тогда как злость на то, что от него снова что-то скрывают,
начала медленно подниматься внутри. Да, он не мог требовать, чтобы Нат выложил ему
все свои секреты просто так, не мог заставлять, но это нервозное чувство мешало
даже дышать, не то что спать.
— Это еще одна дверь прошлого, которую нужно закрыть, — наконец ответил рыжий,
старательно выговаривая каждое слово, словно заставляя самого себя. — Ничего
опасного для жизни. Просто буду сидеть с хмурыми дядьками в костюмах и много-много
говорить.
— Тогда откуда столько нервов?
— Там будет один человек, которого я очень сильно хотел убить на эмоциях, а в
спокойном состоянии просто причинить боль, — Нат отдернул взгляд, словно стыдясь
самого себя. — Это не нормально, и я это знаю, но не могу ничего с собой поделать.
В любом случае, день будет тяжелым. Я просто… заряжаюсь, как батарейка.
— Так вот как это называется? — хмыкнул Миньярд, чувствуя, как напряжение начинает
отступать. — Зарядка?
— Ну да, — пожал плечам парень, устаиваясь на прежнем месте. — Я накапливаю

приятные воспоминания, чтобы в плохой момент они поддерживали меня на плаву. Для
меня это как якори и бензин одновременно. Заземляет, но и дает пинка, чтобы
двигаться, чтобы знать, куда вернуться.
— Работает?
— Как видишь.
Эндрю начал напевать себе что-то под нос, соглашаясь. Возможно, он примет это на
заметку и начнет делать так же, чтобы в плохие дни отгонять прошлое именно такими
воспоминаниями. Возможно, после всего, что случилось в этом году, он слишком
напряжен и дергается от каждого шороха, а Нат и правда всего навсего не хочет
встречаться с кем-то из прошлого, просто старается поскорее перевернуть страницу,
как бы болезненно это ни было.
***
Время было за полночь, но тренер лисов Пальметто и не думал ложиться спать, как и
всегда, засиживаясь за документами, планируя, как в следующем году снова будет
отстаивать своих ребят. Как старых, так и новых, которых возьмет. Правда, судя по
тому, как его лисята пробились в финал… проблем быть не должно. Он скорее маялся
над тем, как впихнуть Натаниэлю должность капитана. Парень уже не раз говорил и
показывал, что не горит желанием выходить на первые роли, предпочитая оставаться
кукловодом в тени, контролируя всю ситуацию, но глупо было отрицать факт того, что
рыжий дьявол и правда станет идеальным вожаком стаи. Веснински был тем, кто мог
контролировать любого, читая людей, как открытые книги. И он находил к ним подход.
Чего только стоят его взаимоотношения с Сетом или теми же Миньярдами. Боги, да он
даже поладил с Аароном! Об их отношениях с Эндрю Дэвид молчал, хотя нередко ловил
теплые взгляды Эбби, когда она замечала связь этих двоих. Поэтому да, Веснински
должен был стать капитаном лисов. Желательно, в следующем году, чтобы его
подстраховывала Дэн. Если нет, то в последующем, когда она уже уйдет.
Наверное, можно было обратиться за помощью к Кевину, хотя, что-то подсказывало

Ваймаку, что сын брата не сдаст даже под пулей пистолета. Про Жана можно было даже
не думать. Тот скорее спалит тренера перед рыжим. Оставался только один вариант —
Миньярд. Эндрю можно было попробовать подкупить или уговорить. И Натаниэлю он
ничего не расскажет, потому что голкиперу будет просто интересно наблюдать за их
противостоянием. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, как блондин завороженно
еще с осени наблюдает за любыми выходками дьявола.
Именно занятый этими раздумьями, Дэвид и услышал шорох. В доме кто-то был. Но он не
слышал, чтобы дверь открывалась, а гостей тренер не ждал. Плюс, его не звали.
Прихватив биту из угла, мужчина начал красться по коридору, видя включенный свет на
кухне. Он уже заглянул туда, замахнулся и!..
— Твою мать! — Ваймак шумно выдохнул, роняя бейсбольную биту на пол. — Парень, ты
Кева чуть сиротой не оставил!
— Ему не привыкать, — фыркнул Нат, помешивая чай, который по-хозяйски сделал на

чужой кухне, без предупреждения заявившись к тренеру, вместо того, чтобы переться
на ночную тренировку. — Дверь не пробовал закрывать?
— От таких, как вы с Миньярдом, все равно не помогает, — раздраженно фыркнул Дэвид,

доставая кружку и для себя. — Чего приперся?
— На удивление, по делу. Меня завтра вызывают в суд.
— Чего?! — поперхнулся воздухом тренер.
— Ну, помнишь, я на День Благодарения уебана убил? — называть Дрейка Спира

человеком Нат отказывался просто потому что. На то, как обыденно об убийстве
говорил Веснински, Ваймак решил внимания не обращать. — Это наказуемо. Даже если я
защищал себя и Эндрю. Вот, завтра разборки. Поэтому ни на учебе, ни на тренировке я
не появлюсь.
— Эндрю знает?
— Тебе в истерике звонила вся команда, потому что он разносит общежитие? —

скептически выгнул бровь Натаниэль. — Нет. Следовательно, не знает.
— Ты ему соврал.
— Я ему не сказал, — уточнил Веснински. — Я сказал, что встречаюсь со своим

адвокатом. Это правда. Скажу, что день будет тяжелым, проведу его с людьми в
костюмах и встречу того, кого тихо хочу грохнуть… Никакой лжи.
— Он убьет тебя, когда узнает.
— Возможно, — Нат помешал ложечкой чай, подавил кругляшок лимона… — но это мое
решение, на которое он не имеет никакого права влиять. Суд его не касается. Я убил
человека.
— Защищая его, — напомнил очевидную вещь тренер. — Ты защищал не себя, Нат. Ты

ворвался туда и защищал его. И это был родной сын его приемной семьи. Это был тот,
кто…
— Я прекрасно это знаю, — неожиданно яростно и зло зашипел рыжий. — Спасибо, что
напомнил. Но убил его я. Все случившееся останется в прошлом. Я никому не позволю
поднимать эти воспоминания со дна его сознания, когда он так старается идти дальше.
Ни тебе, ни кому бы то ни было еще. Это ясно?
— Я не враг, — Ваймак приподнял руки, словно желая показать, что он безоружен.
Дэвид прекрасно знал этот взгляд, этот голос, эту ауру. Это был не их домашний Нат.
Это был защитник. Это был дьявол, который перегрызет глотку любому за один неверный
шаг. Это было дикое хищное животное, горящее яростью. Веснински он таким видел
всего пару раз, но и их хватило, чтобы понять — лучше отойти назад, чем даже
качнуться вперед.
— Я не собираюсь причинять вред ни тебе, ни ему. Но суд может вызвать…
— Суд его не вызовет. Не вызовет никого из лисов. Я сам разберусь с этим, — качнул
головой Натаниэль, и гнев начал понемногу утихать в его глазах. — Я лишь хотел
предупредить тебя и сказать, где буду, чтобы не было шумихи.
— Если Эндрю придет ко мне с вопросом, я врать не стану.
— Конечно, не станешь. Но он не придет. И не узнает. Об этом я позабочусь. Как и

обо всем остальном.
— Нат, прошу, помни, что ты больше не один. Ты снова взваливаешь все это на себя.
— Я не один, я знаю, — рыжий вдруг сдулся и виновато потупил взгляд. — Просто я не

хочу приносить еще больше проблем. Я все это заварил. Я и разгребу. Мы уже говорили
об этом, — на секунду Ваймак нахмурился, не припоминая такого разговора, а потом
понял, что речь идет об Эндрю, а не о нем самом. Ну конечно. — Мне нужно закрыть
двери в прошлое, чтобы идти вперед.
— Я не хочу вытаскивать тебя из тюрьмы. Будь паинькой на суде, ладно?
— Ох, это вряд ли, — горько рассмеялся Нат, а потом встрепенулся. — Ну, раз мы друг
друга поняли, то я пошел, да?
— Мы друг друга не поняли, но вали отсюда, — удрученно покачал тренер. — За твою

жизнь ответственность я не несу.
— Конечно, тренер.
***
Проснувшись рано утром, Нат тут же встал, хотя обычно позволял себе пару минут
понежиться в кровати, а если он был достаточно терпелив, и день был хорошим, то он
даже удостаивался ленивых поцелуев от Эндрю. Но не сегодня. Сегодняшний день не был
хорошим. Не для Натаниэля. Выбравшись из кровати и приняв ледяной душ, словно
готовясь, Веснински оделся, но не застегнул рубашку, опасаясь посадить на нее
пятно. Он как раз заваривал кофе, когда услышал за спиной громкий зевок, говоривший
о том, что Эндрю выбрался из берлоги. Не сдержавшись, рыжий развернулся, глядя на
голкипера и чувствуя, как тепло топит все внутри. Миньярд в пижаме с помятыми
волосами выглядел таким мягким и домашним, что Нат почти задохнулся. Он заставил
себя подавить улыбку и отвернуться. Не сегодня. Сегодняшний день не для этого.
Сегодня он обернется в броню и натянет на лицо лживые маски, чтобы защитить то, что
любит.
Натаниэль не пялился, и это было странно. Он всегда пялился. А сейчас просто

отвернулся. Настороженность, что вчера была потушена, снова зашевелилась где-то
внутри. Эндрю взял свой кофе и стал следить, прислушиваясь к себе. Движения рыжего
были выверенными и ровными, а не ленивыми или слегка неловкими, как обычно по
утрам. Плечи уже расправлены, чего не случалось, пока он дома.
— Что не так? — вопрос вырвался прежде, чем блондин смог его обдумать.
— М? — Нат резко обернулся. — Ничего. Я в порядке.
— Не ври мне, наркоман. Ты напряжен.
— Я же уже говорил, день будет тяжелым, — вздохнул Нат, впервые не радуясь тому,
что голкипер так хорошо его знает. — Мне просто нужно пережить его. Не волнуйся, —
за несколько жадных глотков рыжий осушил кружку, а потом ловко застегнул пуговицы.
— Увидимся вечером, Дрю.
Он улыбнулся, казалось, как всегда, но даже не предпринял попытки прикоснуться,

хотя обычно не упускал возможности. Эндрю иногда казалось, что они два магнита,
просто не могут пройти мимо, не тяготея друг к другу, но не сегодня. И его это
нервировало. Нет, он знал, что Натаниэль ему не врет, он никогда не врал, у них не
было с этим проблем, но тот слишком любил юлить и недоговаривать. В этом была его
сила. И слабость. И корень многих проблем. И спасение. И чем это было в этот раз,
Миньярд не знал. Он очень надеялся, что это просто какая-то незначительная мелочь,
которую рыжий хотел оставить при себе, потому что если нет… Если это был Балтимор
2.0, Эндрю не знает, что сделает с ним, когда вернет себе.
Выскользнув из общежития и сев в машину, Нат поспешил убраться отсюда, пока никто
ничего не понял. Особенно Миньярд. Он убьет его, когда узнает, но рыжий был готов
принести такую маленькую жертву, если это будет означать покой для Эндрю. Остальное
не имело значения.
Доехав до Колумбии за положенное время, как и писал навигатор, Веснински оставил

машину на многоэтажной стоянке, поправил воротник рубашки, и только после этого
пружинистой походкой двинулся в сторону здания суда, где и должен был встретиться с
Дикенсом. Они уже спланировали это представление, расписали все шаги, но Нат
чувствовал, что ему понадобится вся его выдержка, чтобы не сорваться и не открыть
своего рта, как бы сильно ему этого не хотелось. Только поэтому он разрешил себе
чуть задержаться на улице с сигаретой, что и стало его роковой ошибкой, пусть он об
этом пока и не знал. Его заметила стайка подростков, спешивших в школу и, судя по
брелочкам с лисами на рюкзаках, они были его фанатами. И они попросили
сфотографироваться. Выкинув сигарету, Нат, конечно, согласился, как и всегда, когда
у него было время на подобное, а потом поспешил внутрь здания, где его уже ждал
адвокат. Он хотел покончить с этим как можно скорее.
***
Эндрю как раз закидывал в сумку последнюю тетрадь, когда в дверь Преисподней начали
ожесточенно и безумно колотить кулаками. Проворчав себе под нос проклятья, Миньярд
подошел к двери и распахнул ее, уже готовя тираду, но он точно не ожидал увидеть
побледневшего Жана и заспанного и помятого, но не менее бледного Кевина.
— Где он? — первое, что выдохнул Дэй.
— Твой будильник, из-за которого ты, видимо, проспал? — скептически выгнув бровь,
спросил Эндрю, старательно отгоняя нарастающую тревогу. — Не знаю, я не брал.
— Нат, — пояснил Моро. — Скажи, что он здесь.
— Он уехал часа три назад.
— Ну пиздец, — цокнул языком француз, тогда как Дэй страдальчески взвыл.
— И что я успел пропустить за три часа?
— Он в Колумбии. В суде. Какие-то подростки упросили его сделать фото и выложили в

сеть, но все тут же увидели здание суда на фоне и начали разглагольствовать, что на
его ступенях забыл наш непутевый брат. Так и знал, что он…
Эндрю уже не слышал. Он стоял на пороге их комнаты, смотрел на его братьев и

складывал в голове, как оказалось, совершенно элементарную головоломку. И так
каждый гребаный раз. Хотел что-то интересное в жизни?! Получай Натаниэля Абрама
Веснински во всей мученической красе! И нужно было быть дураком, чтобы не понять,
что придурок забыл в суде. Дело по самозащите, которое на самом деле было
преднамеренным убийством. Нат защищал Эндрю, когда Дрейк попытался изнасиловать
его, как когда-то давно. Но Нат не позволил. Сбросил чудовище с Миньярда, а потом
убил без капли сомнений. И лишь, чтобы добраться до Эндрю, чтобы протянуть руку и
вывести оттуда. А теперь был суд. Сегодня. И Нат улизнул, ничего не рассказав,
чтобы не тревожить и не заставлять воспоминания всплывать перед глазами, чтобы не
приходилось переживать все это снова. Голкиперу ведь даже не пришло извещение из
суда. Его не вызывали, как свидетеля. Почему? Нат и тут постарался?..
— Что вы тут устроили?! — голова Аарона вынырнула из-за двери соседней квартиры.
— Нат уехал на суд по самозащите, — выдавил из себя Эндрю, а потом, выругавшись,

схватил ключи от Мазерати и поспешил вниз, даже не глядя на трех идиотов,
последовавших за ним.
Сейчас ему было плевать. Верно ему подсказывало чутье! А Нат, как всегда,
превосходный пиздабол, говоривший только правду. Как он не понял?! И Веснински…
Моралист и защитник, которого об этом никто не просил. Эндрю мог это пережить. Он
не хрустальный. Он был готов это сделать, если это значило, что наркоман останется
с ним, если будет свободен, если продолжит улыбаться, быть рядом, целовать, мягко
касаться волос, соблюдать границы и… Миньярд знал, догадывался, что, а точнее кого,
увидит, когда войдет в этот зал, но он просто не мог позволить Нату остаться
одному, снова закрывая всех собой. Эндрю хотя бы встанет рядом. Он не позволит
своему лису проходить это в одиночку. Он протянет руку, как и обещал. И никому не
позволит забрать у него его счастье наркомана, как и обещал.
***
— И вы ударили его ножом?
Нат был готов взвыть. Все присутствующие прекрасно знали, как и что было. Он уже
рассказывал это, но адвокат обвинения не переставал его пилить, желая поймать на
лжи или несостыковках, поэтому рыжему ничего не оставалось, кроме как удрученно
повторять все по сто раз. Да, если бы здесь был Эндрю, чтобы подтвердить его слова,
как свидетель, все было бы проще, но он не собирался тянуть того на дно. Нат сам
принял решение тогда. Ему и отдуваться.
— Все верно. Дрейк Спир схватил нож и попытался напасть на меня. Он был в ярости.
Полагаю, если бы он убил меня тогда, то сказал бы сейчас, что находился в состоянии
аффекта. Я не мог позволить ему убить себя или моего товарища по команде. Я сделал
все, чтобы мы были в безопасности. Я даже не успел сказать что-то, как он бросился
на меня. Поймите, с моими габаритами глупо надеяться на то, что мужчина ростом под
сто восемьдесят пять, весящий под сто килограммов, с ножом в руке, только
поцарапает меня, или что я смогу прижать его к стенке и вразумить. Я не мог
поступить иначе.
— Патологоанатом, обследовавший тело, сказал, что удар был точным, выверенным, с

проворотом. Такое нельзя сделать случайно, мистер Веснински.
— Это нельзя сделать случайно, если вы впервые берете оружие в руки, — уточнил Нат.
— Я же прекрасно умею драться. Меня этому учили мой покойный отец и его любовница.
Да, у меня было странное детство, но я в этом не виноват. Удар был точным, это
правда, но лишь из-за годами отточенных движений, а не из-за желания. Я сделал это…
Дверь в зал бесшумно открылась, и слова застряли у Натаниэля в горле. Он был здесь.
Стоял, тяжело дыша, а за ним были Кевин, Жан и Аарон. Все краски за секунду сошли с
лица рыжего, сердце упало куда-то вниз, а в голове стало пусто. Нет… Эндрю не
должен быть здесь. Потому что если сейчас он чуть повернет голову в сторону
обвинения, то увидит Касс Спир, разодевшуюся во все черное, несмотря на то, что со
смерти ее выродка прошло уже много месяцев, хотя, пусть он и был ее сыном, он
причинял боль другим детям, которых она брала под опеку и называла своими. Нет,
Эндрю не должен был это видеть… Но он и не смотрел. Не отрывая глаз от Ната, на
удивление спокойный блондин прошел вперед, ведя за собой остальных, и сел прямо на
первом ряду за Дикенсом.
— Вы сделали это?.. — напомнил адвокат обвинения, возвращая парня в реальность.
— Я сделал это автоматически, — выдавил из себя Веснински, не отрывая взгляда от

потемневших карих глаз. — Я сделал это, чтобы защитить того, кто мне дорог, и себя
от чудовища.
— Вы сожалеете о содеянном?
— Нет, — честно ответил Нат. — И не буду сожалеть, каким бы не было решение суда. Я
убил человека. Это правда. Я убил. Но я сделал это не из мести или злости, не из
ревности или жажды денег. Какие еще там бывают мотивы? Я оказался в ситуации, где
передо мной встал выбор. Или он, или я и Эндрю. У меня были секунды на принятие
решения. И я его принял.
— Он был моим сыном!
Вот поэтому Нат не хотел, чтобы Миньярд приходил. Поэтому он не хотел рассказывать
никому о сегодняшнем суде. Потому что это было так чертовски предсказуемо. И ему
было буквально больно от того, как дернулся всем телом Миньярд, наконец замечая,
узнавая, поворачивая голову и… теряясь, видя женщину, которую когда-то был готов
назвать мамой.
— Он был вашим сыном, — согласился Нат, не обращая внимание на призывающего к

порядку судью. — Но так же, будучи взрослым и сильным, отдавая себе отчет, он
насиловал других детей, у которых не было родителей, чтобы защитить их, — его глаза
покрылись коркой льда, а голос звенел от сдерживаемой ярости и ненависти. — И даже
вы, миссис Спир, не защитили этих детей, хотя взяли на себя ответственность за них.
За всех них. Вы будете говорить мне о справедливости? О детях и их правах? От вас я
не намерен слушать упреков. Не от вас.
— Мистер Веснински, думаю, достаточно! — прорычал судья. — Об этом вас не

спрашивали.
— Простите, ваша честь.
— Сторона обвинения, это все ваши вопросы к подсудимому?
— Да, ваша честь.
— Полагаю, мы можем взять перерыв, прежде чем позвать свидетелей, — кивнул судья и
ударил молоточком. — Объявляю перерыв двадцать минут.
Голос судьи еще не стих, а Нат уже сорвался с места, чтобы оказаться перед
Миньярдами и братьями, игнорируя Дикенса. Он не стал слушать адвоката, не стал
ждать, когда Касс заметит, он просто схватил Эндрю за рукав толстовки и потянул
прочь из зала, почти побежал и остановился только когда они оказались в небольшой
нише под лестницей на второй этаж.
— Что ты тут забыл?
— Ты соврал, — процедил вместо ответа голкипер, но, прекрасно зная, какой услышит
ответ, поспешил исправиться. — Ты не рассказал.
— Потому что не хотел втягивать тебя в это. Эндрю, уходите. Я серьезно. Оставь это.
Все знают, как закончится это заседание. Поезжайте домой.
— Какого хера ты мне не рассказал?
— Потому что ты идешь вперед и ничто не должно тянуть тебя назад! — всплеснул
руками Нат, словно это было очевидно. Нервно он закатал рукава рубашки и начал
мельтешить, расхаживая туда сюда. — Я сделал все, чтобы тебя это не коснулось,
чтобы тебе не пришлось сюда ехать… Как ты узнал?!
— Фото с фанатами в сети.
— Блядство…
— Ты правда думал, что сделаешь это втихаря, и я ничего не узнаю? — Миньярд сам
удивился, когда услышал в своем голосе обиду.
— Нет. Я бы рассказал тебе. Но после этого. Когда это не могло бы тебя коснуться.
Вот и все. Это все чего я хотел. Безопасности и покоя для тебя. Ты имеешь на это
право.
Эндрю смотрел в эти пронзительные голубые глаза напротив и просто задыхался. От

возмущения, злости, раздражения… благодарности, тепла, привязанности, осознания,
что теперь его спину и правда прикрывают, пусть он об этом даже никогда и не
просил. Нат просто никому не позволит причинить Эндрю боль даже косым взглядом, не
то что словом или делом. И если для других «я убью за тебя» было лишь бравадой… для
Веснински это было что-то само собой разумеющееся. Он убьет, не моргнув и глазом.
Уже убил. И голкипер не знал, что делать с этим знанием. Он не жалел, что приехал,
он вообще не верил в сожаления, но он не был уверен, что был готов услышать
очередную правду, которая была для Ната простой истиной.
— Дрю, поезжайте домой, — устало вздохнул рыжий, нервно облизнув губы. — Я закончу
здесь и сразу домой. Тебе не нужно быть здесь.
— Я тебя не оставлю, — Эндрю сам подцепил своим пальцем его мизинец, сцепляя их. —
Ты не один. И не будешь, — он подумал, а не слишком ли много сказал, но потом
решил, что, если и вываливать, то все, чтобы не он один чувствовал, будто его
ударили мешком муки по голове. — Ты имеешь на это право. И ты это получишь. Об этом
я позабочусь.
Да, это выражение удивления и непонимания стоило того. Но вот потом… оно сменилось
на обожание, трепет и такую нежность, что Эндрю стало тесно в собственной коже. И
слишком жарко. И слишком… просто слишком. А Натаниэль ничуть не упрощал задачу,
ласково улыбнувшись и чуть сильнее сжав его пальцы. И все же им нужно было
вернуться. Веснински нужно было переговорить с Дикенсом, подготовиться к следующей
части… Кевин и Жан, на удивление, пока что не набросились на брата с расспросами,
только ворчали друг другу, но на Ната смотрели с верой и уверенностью, готовые
поддержать.
Куда страннее и чудесатее дела обстояли с Аароном. Он молчал. Стоял рядом с братом,
скрестив руки на груди, глазами сканируя окружающих их людей, словно выискивая
угрозу, пока наконец не хмыкнул с каким-то отвращением. Эндрю проследил за взглядом
близнеца и не смог сдержать гримасы. Аарон смотрел прямо на Касс.
— Это она, да? — на немецком спросил пятый номер. — Эта женщина?
— Она, — надсадно вздохнув, сдался второй Миньярд, решив, что лучше покончить с
этим сейчас, чем растягивать пытку. — Что ты хочешь спросить?
— Мы будем мстить? — от этого вопроса Эндрю опешил. Он был уверен, что Аарон
захочет покопаться в его прошлом, захочет узнать какие-то тайны, но он никак не
ожидал этого. Что с ними стало… — Уверен, Нат меня поддержит.
— Сдам тебя Кевину на перевоспитание с концами, — фыркнул Эндрю, отдергивая взгляд.

Он не хотел, не мог больше смотреть на Касс, которая так к ним и не подошла, хотя
определенно точно не могла не видеть. — Оставь это. Мы здесь, чтобы забрать Ната и
забыть все это.
— Я не забуду, пока не забудешь ты. Так что вопрос останется актуальным всегда,
пока ты на него не ответишь.
— Захлопнись, — рыкнул голкипер, на что его брат только удовлетворенно усмехнулся и

толкнул его плечо своим. Это сработало куда сильнее, чем Эндрю был готов признать,
но все же чуть качнулся в ответ. Он разберется в отношениях с Аароном потом.
Сейчас… Сейчас брат просто был рядом, о чем голкипер всегда втайне мечтал.
Когда заседание продолжилось, Нат чувствовал, что за его спиной стена, на которую
он мог облокотиться. Братья и Миньярды были безмолвной поддержкой, которую
Веснински и не надеялся получить, но все равно он не хотел, чтобы они видели то,
что будет дальше. Потому что в зал позвали свидетелей. Лиам Грей. Шестнадцать лет.
Фрэнк Верлоу. Четырнадцать лет. Уиллиам… Эндрю не мог смотреть на этих мальчишек, в
каждом из которых видел себя. Неужели Нат пойдет на это? Разрешит своему адвокату…
Веснински вцепился в манжет пиджака Дикенса, но тот только покачал головой, шепча
что-то сдержанно, но успокаивающе. Нат недоверчиво прищурился, а потом все же
кивнул.
К удивлению всех в зале, адвокат защиты не давил на детей, не требовал подробных
рассказов или пересказов всех самых страшных моментов в своей жизни. Нет. Он лишь
просил мальчишек рассказать, какие у них есть воспоминания о Дрейке. «Что первое
приходит на ум?» — мягко спрашивал Дикенс. «С какими эмоциями он у тебя
ассоциируется? А почему? Если не хочешь, ты можешь промолчать, никто тебя не
заставит, но ты бы не мог рассказать об этом поподробнее?»
Эндрю мутило. Хотелось курить. И посмотреть на землю с высоты, чтобы сознание

прояснилось, но он сидел и смотрел на знакомую, уже родную рыжую макушку, стараясь
не слушать. В его голове и так было слишком много воспоминаний, которые вырывались
из-под контроля из-за всего этого. Он не знал, сколько времени прошло, когда
вердикт наконец был объявлен. Оправдан. Миньярды и братья шумно и облегченно
выдохнули, тогда как Нат даже не шевельнулся.
— Это было так необходимо? — первые слова, что он сказал кому-то, Дикенсу, когда
они вышли из зала суда. — Зачем это было?
— Ты знаешь, как это работает, — вздохнул адвокат. — Да, это было грязно, но
система именно такова. Нат, моя работа — вытаскивать тебя из дерьма. Любыми
способами. Я и так пошел тебе навстречу, не вызвав ни одного свидетеля с того дня,
а детей…
— И должен был пойти еще больше. Плевать я хотел на условный срок и штрафы. Эти
дети не должны были даже переступать порог суда, — зло зашипел Веснински, а потом
тряхнул головой, отгоняя мысли. — Ладно, прошлое не изменить.
— Надеюсь, увидимся с тобой не скоро, — Дикенс ободряюще сжал его плечо, а потом,
обогнув, двинулся прочь.
— Ты не хотел вызывать вообще никого? — хрипло спросил Эндрю, заставляя рыжего

обернуться.
— Не хотел, — сознался он.
— А как собирался выиграть дело? — недоверчиво прищурился Кевин.
— Ну… — начал было он, но даже начать говорить ему не дали:
— Веснински! — Нат и бывшие вороны, стоявшие к нему ближе, чем Миньярды, обернулись
на голос, тогда как Эндрю замер, тут же узнав голос. — Ты должен сидеть в тюрьме за
содеянное. Каким бы человеком Дрейк ни был, ты не имел никакого права убивать его.
— Всегда завидовал детям, у которых такие родители. Приверженные, фанатично

защищающие, что бы не произошло, — протянул рыжий. — Но мы там, где мы есть. Ваш
сын пытался убить меня. Я убил его. Суд признал, что это было единственное, что
могло спасти мне жизнь. Точка.
— Как ты просыпаешься по утрам, зная?..
— Оставь его, Касс, — хрипло выдохнул Эндрю, появившись как из ниоткуда,

протиснувшись между Кевином и Натом, прикрыв собой рыжего.
Женщина вздрогнула всем телом, сделала шаг назад, а из ее горла вырвался судорожный
вздох, но голкипер не отступил, не шевельнулся, не отвел глаз. Просто смотрел в
глаза той, что предпочла видеть только то, что было удобно, что игнорировала правду
в угоду себе. Да, она сделала для него многое в свое время, она научила его
определенным вещам, но она же поспособствовала тому, что с ним стало. Не бывает
только белого и только черного, мир цветной и многогранный, но Касс Спир стала для
Эндрю резким инь и янь. Только черный и белый. Она собрала его, и она же разбила. И
сейчас эта женщина смотрела на него с болью, ужасом, сожалением и тоской, на
которые Миньярду нечем было ответить. Еще до Дня Благодарения, наверное, он бы
смог, но слова, сказанные Натом в тот день, изменили слишком многое. «Я не знаю ее,
но знаю, что она предпочитала жить в сказке и мнить себя лучшей и добрейшей, не
желая смотреть правде в глаза. Она не заметила, точнее, не захотела заметить не
только то, что происходит с тобой, но и еще с шестью детьми», — сказал тогда идиот,
вывалил болезненную правду, которая потом каким-то образом подействовала, как
заживляющая мазь. Щипало, саднило, горело на открытой ране, но теперь остался лишь
шрам, изредка реагировавший на погоду.
— Эндрю, — выдохнула она, словно только сейчас увидела, узнала. Может в зале суда
она и правда не видела никого, кроме Натаниэля?
— Оставь его в покое, — повторил блондин, чувствуя, как и сам внутри становится
тише и размереннее. — Хочешь злиться или ненавидеть? Злись и ненавидь меня, потому
что, если бы Дрейк не ударил меня бутылкой по виску, я бы сам его убил. И не из
самозащиты, — он подождал несколько секунд, даже не зная, хочет ли услышать что-то
от нее или нет, а потом отвернулся и, взяв Ната за руку, потянул прочь.
— Ты не… — начал было Веснински, но Эндрю крепче сжал его руку:
— Заткнись и садись в машину.
Спорить было бесполезно и глупо. Свистнув, Нат перебросил ключи от своей машины
Жану, крикнув этаж парковки, оставляя Аарона, Кевина и Моро за спиной. Их рядом с
собой Эндрю точно терпеть не станет. Только если своего близнеца.
— Как ты спишь по ночам? — вдруг спросил Аарон, выходя из-за спин бывших воронов,
которые до этого скрывали его от глаз Спир. — Нет, серьезно, как? Зная все. Зная,
какого монстра ты родила и воспитала. И именно воспитала, потому что, как человек,
изучающий других людей, их анатомию и строение мозга, я могу с точностью сказать,
что он стал таким, а не родился.
— Аарон…
— Нет, Кев, подожди, мне правда интересно, — отмахнулся от руки не то друга, не то

парня Миньярд. — Хочу напомнить, что я тогда связывался с братом и он послал меня
на хуй. Вероятнее всего, из-за нее! — Аарон ткнул пальцем в сторону Касс, которая
во все глаза смотрела на отражение Эндрю. — И, дамочка, сделай лицо попроще.
— Вы близнецы…
— Ага. И скорпионы по знаку зодиака, — закатил глаза он. — Ты не ответила на

вопрос. Как спится по ночам, зная, что, пока ты отворачивалась, твой родной сынишка
амбал буквально разрывал моего брата на части?!
— Аарон, он уже мертв, пошли отсюда, — Кевин обхватил его поперек груди и потянул
назад, видя, что еще немного, и эта маленькая бомба попросту взорвется.
— То, что он мертв, Эндрю не поможет! Пусти меня! Кев, пусти!
— В одном он не прав, — хмыкнул Жан, глядя на то, как, дернув, Дэй буквально поднял
мелкого защитника над землей и развернул их на сто восемьдесят градусов. — Смерть
помогает. Миссис Спир, мне жаль, что вы потеряли сына, — Моро подошел к женщине и
осторожно взял ее дрожащую руку в свою. — Для матери нет ничего страшнее, чем
пережить своего ребенка. И как матери, я вам соболезную.
— Правда?
— На эту ситуацию можно смотреть по-разному, — вздохнул Жан. — Никто из нас никогда
не простит того, кто делал подобное. Никогда мы этого не забудем. Но для вас он был
другим. Вы девять месяцев носили его под сердцем, вы вырастили его. Не думайте, что
я вас оправдываю или отрицаю вашу вину в произошедшем, — он отпустил ее руку и
отошел на шаг. — Но, как матери, я вам соболезную. Он все равно был вашим сыном.
— Я не могу поверить, что он делал это, — прошептала Касс, а по ее щекам покатились

новые слезы. — Просто… он не мог.
— Но он делал. Никогда нельзя судить книгу по обложке и даже по первым главам. Вы

поймете ее, лишь прочитав от корки до корки. Я тоже не думал, что мой брат,
Натаниэль, способен на такое, — пожал плечами Моро. Ему было плевать, что Касс
думала об убийстве, а он о том, с какой нежностью и трепетом рыжий смотрел на
Эндрю. — Не забывайте этот урок. Второй может оказаться куда болезненнее.
— Почему ты не проклинаешь меня? Не ненавидишь?
— Потому что я знаю, каково это, узнавать, что в твоем дорогом человеке живет
чудовище, видеть это чудовище и последствия его действий и все равно любить его,
даже когда он делает больно другому твоему дорогому человеку. Потому что я — это я.
В моих глазах ваш сын не получил даже толики того, что заслужил. Он умер быстро. Но
вы не он, пусть и причастны к этому. Уверен, вашим наказанием будет знание и
осознание, а это бывает куда хуже, чем смерть. Знать и не быть способным что-либо
изменить. Просто жить с чувством вины, которую не искупить. Поверьте, я знаю, что
это. Поэтому, наверное, и сочувствую.
========== Глава 38 - Больше они нам не нужны ==========
Комментарий к Глава 38 - Больше они нам не нужны

Я дико извиняюсь за длительное отсутствие. Больше постараюсь так не исчезать. Я
планировала написать только 39 глав, но, судя по всему, выйдет 40, потому что иначе
эта глава была бы длиной в добрые 30-35 страниц. Всем приятного чтения)
— Дьявол, а ну дуй сюда, где бы ты, блять, ни был! — взревел грозный голос Сета на
все общежитие, стены которого задрожали, как и его обитатели.
— Что ты успел натворить? — сонно спросил Эндрю, откровенно бездельничавший на

груди у Ната, который лежал на диване с учебником по математике в руках.
— Без понятия, — так же тихо отозвался рыжий, перелистывая страницу и даже не думая
вставать.
— Натаниэль Веснински! — кулак задолбил в дверь в Преисподнюю, которая жалобно

задрожала.
— Кажется, он отчаянно жаждет тебя увидеть.
— Пусть идет лесом. Отдыхай.
Нат, не глядя, запустил пальцы в светлые волосы и начал мягко массировать кожу
головы Миньярда, который разве что не заурчал от удовольствия, возвращая голову на
прежнее место во впадинке ключиц. Не сказать, чтобы сегодня у Эндрю был плохой
день, нет, но он был уставшим с самого утра, поэтому пользовался любой возможностью
отдохнуть. Когда же рыжий завалился на диван учиться, голкипер решил, что лучшего
места, чем чужая грудь, ему не найти, поэтому, после скомканного вопроса и мягкой
улыбки с согласием в ответ, лег сверху, устраиваясь поудобнее. Кажется, иногда он
проваливался в полудрему, но ему было плевать. Он просто наслаждался теплом,
тишиной и редким шелестом страниц.
— Нат, ебаный ты засранец, я знаю, что ты там! Выходи сейчас же!
— Мне кричать или встать? — спросил Нат, откладывая учебник.
— Иди, — Эндрю перекатился на бок, спиной к подушкам дивана, чтобы Веснински мог
из-под него выбраться.
Вздохнув, как истинный мученик, рыжий заставил себя встать, а потом поплелся ко все
еще содрогавшейся от ударов двери, чтобы театрально медленно открыть ее и устремить
на Гордона пустой совершенно незаинтересованный взгляд. Сет выглядел… паникующим.
Что было странно и совершенно на него не похоже. Решив дать смертнику шанс на
выживание, Нат вопросительно выгнул бровь, как бы давая понять, что готов
выслушать, но вместо этого нападающий просто распахнул дверь, совершенно наглым
образом вошел в чужую квартиру, даже не глянув на Эндрю, и, свернув на кухню,
рухнул за стол, на него же уронив голову. Несколько секунд рыжему понадобилось на
осознание ситуации и непомерной наглости, а потом он все же двинулся следом, дабы
выяснить, а каков собственно мотив самоубийства Сета, раз он вот так посмел сюда
ввалиться.
— Ты не охуел ли в край? — скрестив руки на груди и встав в проеме двери кухни,

спросил Веснински.
— Я пропал. Я в полной пизде. И мне нужна твоя помощь.
— А орал ты на все общежитие и ввалился ко мне домой, чтобы об этом узнали даже в
Колумбии?
— Это было срочно, — зло буркнул Гордон.
— И? — нетерпеливо протянул Нат. — Если это срочно, то прекращай тянуть кота за

яйца и начинай говорить.
— У нас с Элисон вчера была годовщина. Мы уже три года вместе. А я забыл. Я помню,
как клеил стикер с напоминанием на стол, честно! Вчера весь день она думала, что я
что-то планирую, а я забыл! И больше она со мной не разговаривает! Как и Дэн! И
Мэтт! Ники вообще чуть мне не врезал! Даже Рене дуется! Рене!
— Сет, притормози, — помахал руками рыжий. — Ты приперся ко мне, потому что проебал
годовщину с Элисон, а в результате получил бойкот чуть ли не от половины команды.
Это я понял. Но чего я не понял — при чем тут, блять, я?!
— Помоги мне, — Гордон оторвал наконец голову от стола и умоляющими глазами впился
в бывшего ворона. — Я сделаю что угодно, только помоги. Вы же с Элисон чуть ли не
лучшие подружки!
— Господи, — Нат зажмурился и схватился пальцами за переносицу, уже чувствуя

нарастающую головную боль. — Я еще об этом пожалею…
— Наркоман, — фыркнул Эндрю, незаметно подобравшийся со спины. — Ты ему не отец и

не старший брат.
— Я прекрасно помню, что я в этой команде самый младший, спасибо, — закатил глаза
Веснински. — Но это не мешает мне разгребать дерьмо всех.
— Так не разгребай, — безразлично пожал плечами Миньярд, ставя кипяток и доставая

горячий шоколад.
— Монстр, блять! — рявкнул Сет, наконец походя на самого себя. — Захлопни свой
ебальник или!..
— Это ты сейчас захлопываешь ебальник, или я стану вождем этого бойкота, понятно? —
прорычал Нат, из-за чего Гордон тут же скуксился. — Отлично.
— В чем вообще смысл годовщин? — вдруг спросил Эндрю, запрыгнувший на столешницу

рядом с плитой. — Какая разница, когда вы начали трахаться или первый раз
поцеловались?
— Монс!.. Миньярд, ты что, тупой?! Это же Элисон!
— Это должно что-то изменить? — полностью разделяя непонимание голкипера, уточнил

Нат.
— Ты шутишь? Ладно… для тупых. Вот вы помните, когда первый раз… — он запнулся, на
секунду задумался, не то формулируя мысль, не то раздумывая, а с каких это пор он
так спокойно относится к нетрадиционным отношениям. — Короче, первую близость или
что-то типа, когда вы поняли, что вы пара?
— Мы не пара, — одновременно отозвались они, от чего Гордон заскулил в лучшей

манере Ники.
— Ладно, что вы вместе, что вы — это вы или еще какая-то хуета, как бы она у вас не
называлась. Поверьте, мне глубоко похуй и влезать я в это не хочу. Короче.
Нормальные люди, адекватные такие, без ножей в каждом кармане и носке и без лишних
голосов в голове такие даты празднуют, потому что рады, что все еще вместе, потому
что хотят показать своему… партнеру, что это взаимно, что для них этот день важный
и особенный, навсегда останется в памяти. Понимаете?
Нат и Эндрю снова переглянулись и замерли, ведя безмолвный диалог. Они оба помнили
первую, самую первую встречу у дверей школы Миньярда. Вторую, когда рыжий так нагло
ворвался к Ваймаку, притащив на плечах Кевина. Третью, спустя три месяца, когда
подкинул Жана, когда поймал нож, когда они начали играть в правду. Четвертую, когда
голкипер, не услышав намека, отвез раненого Веснински в больницу, за которой
последовала долгая и изнурительная ломка. Сначала одного, а потом другого. Было
много всего. Очень. Крыша. Мельтешащий Нат со своей правдой. Правда Эндрю в ответ,
которую он сказал, что никогда не повторит. И это веселое: «Я же тупой, забыл?» —
за которым последовал их первый обжигающий поцелуй. Было много всего. Даже слишком.
Но ни один из них не знал, можно ли выделить один конкретный день или даже месяц,
когда это стало этим. Оно все как-то само. Поэтому они снова повернули голову к
Гордону и синхронно пожали плечами.
Они не понимали. Не понимали, зачем праздновать такое. Это же бессмысленно. Они

даже дни рождения не праздновали — слишком много болезненных воспоминаний, слишком
много всего, чтобы обращать внимание на цифру в календаре или делать ее особенной.
Наверное, другие предлагали встречаться или делали что-то в этом роде, как
маленькое предложение руки и сердца… А у них вместо этого были сигареты на двоих на
крыше, тихие разговоры, общие ножи и «да или нет».
— Господи, — Сет уронил голову обратно на стол. — Нат, не думай. Просто помоги мне
помириться с Элисон.
— Тебе нужно что-то не банальное. Букет цветов и ресторан она получит по щелчку
пальцев от любого встречного. Сделай какой-нибудь глупый романтический поступок.
Она должна это оценить.
— Какой?
— А я откуда знаю. Ты с ней встречаешься или кто? — Натаниэль подошел к

холодильнику и достал апельсиновый сок, чтобы отпить прямо из горла. — Просто
проори о своей тупости на весь мир, вымаливая при этом ее прощение на коленях.
Делай, что хочешь. Но чтобы завтра Элли была на двадцать первом небе от счастья.
— Обычно говорят, на седьмом, — встрял Эндрю, заливая порошок кипятком.
Конечно, он понимал, зачем его наркоман это делает. До игры с воронами осталось
всего ничего. Команда просто не может позволить себе расколоться. Нат не может
позволить им расколоться. Ему нужна эта победа, а получить он ее сможет, только
если каждый лис будет биться за остальных, если будет чувствовать и поддерживать,
если они будут одним механизмом.
— А Элли должна быть на двадцать первом, потому что в противном случае я откручу
нашему Горди его головешку. Все. Руки в ноги и пошел.
— А мозговой штурм? — с надеждой спросил Сет.
— Мозговой штурм тебе устрою я своими ножами, если не свалишь, — процедил голкипер,
скаля зубы.
Намек был понят. Тяжело поднявшись на ноги, Гордон бросил последний умоляющий
взгляд на Натаниэля, но не получив в ответ ничего, просто вышел, ворча себе под
нос. Он и так ворвался в Преисподнюю. Хорошо, что живым ушел.
Закрыв за незваным гостем дверь, Веснински вернулся на кухню и удобно расположился

между ног Эндрю, который снова сел на столешницу, только теперь его руки были
заняты кружкой. Они не говорили. Просто смотрели друг на друга, наслаждаясь
комфортной обволакивающей тишиной. Миньярд, казалось, почти засыпал от скуки, тогда
как Нат с каким-то благоговением и искорками восторга рассматривал расслабленное
лицо напротив.
— Пялишься, — устало вздохнул блондин, легонько тыкнув пальцем в чужую щеку.
— Да, — даже не стал отрицать Нат, прижавшись к чужой коже. — И я хочу тебе кое-что
дать. Браслет на руку. Можно?
— Делай что хочешь, вещь же твоя, — изо всех сил стараясь сохранить безразличное
лицо, фыркнул голкипер, чувствуя, как сердце чуть ли не выпрыгивает из груди от
непонятно откуда взявшегося волнения.
— Замок защелкивается со своеобразным звуком, — пожал плечом рыжий, а потом

развернулся и ушел в спальню, видимо, за тем самым браслетом.
Эндрю воспользовался этой минутой, чтобы передохнуть, чтобы втянуть побольше

воздуха в легкие, чтобы справиться с из ниоткуда взявшимся головокружением. Когда
Нат вернулся, он протянул руку в безмолвной просьбе, и, когда Миньярд вложил свою
ладонь в его, надел простенький и уже явно поношенный браслет на чужое запястье. Он
не выглядел дорогим, замок был на магните, легко снимался, а черная краска в
некоторых местах облупилась и отвалилась. Сам же браслет представлял из себя просто
несколько переплетенных между собой черных полосок отделанной кожи. Ничего больше.
Никаких украшений, безделушек, нашивок или надписей. Ничего лишнего.
Проведя большим пальцем по браслету, Нат хмыкнул, словно осознавая что-то, а потом
мягко улыбнулся, поднимая глаза на Эндрю, которому казалось, что он просто не может
дышать. Он не знал, что это за браслет, откуда он взялся, но эти несколько полосок
кожи явно что-то значили. Возможно, даже слишком много. Миньярд уже хотел задать
вопрос, но парень напротив чуть наклонился, слегка соприкасаясь своим лбом с его.
— Je n'ai plus besoin de lui, — еле слышно прошептал Нат в несколько сантиметров
между ними. — Merci.
Эндрю так и не смог выдавить вопрос из сжавшихся легких. Из сказанных мурлыкающих
слов он понял только благодарность, но не знал, за что. Что он успел сделать?
Ничего не изменилось за последние недели. Все было как всегда. Но, судя по тому,
как вел себя Нат, что-то изменилось чуть ли не кардинально. Этот браслет был важен.
И то, что он отдал его, подарил Эндрю, тоже было очень важно.
До позднего вечера Миньярд думал об этом, то и дело непроизвольно проходясь по

украшению на своей руке, которое было практически невозможно заметить. Из-за цвета
и простоты тот почти сливался с повязками, но голкиперу казалось, что ленточки кожи
чуть ли не светятся. Конец его терпению, которое пало в войне с любопытством,
пришел к ночной тренировке. Придержав Ната за локоть в раздевалке, он спросил его и
о браслете, и о переводе тех слов, но рыжий только как-то странно улыбнулся: «Это
просто подарок. Если он тебе не нравится — не носи. В этом нет ничего такого». И
это только подтвердило подозрения Эндрю. С браслетом что-то было не так. Как и с
Натом. Поэтому ему не оставалось ничего, кроме как пойти к достоверным хранителям
информации о биографии Веснински — его братьям. Выбор, конечно же, пал на Жана. Тот
был не так многословен, не так эмоционален и не стал бы копать. Просто ответил бы.
Может, попросил бы что-то взамен, но для Эндрю это не было проблемой. Написав
короткое смс, зная, что Моро постоянно проверяет телефон, голкипер ушел на
тренировку. После его уже ждал ответ.
***
— Предупреждаю, никакие секреты брата ты из меня не вытащишь, — хмыкнул Жан, когда

блондин вошел в кухню своей бывшей комнаты.
— Я в курсе. Это в план не входит, — Эндрю сел напротив и с звонким щелчком снял с
руки неприметное украшение. — Что это?
Француз закатил глаза, уже открыл было рот, чтобы выдать какую-то колкость, но
замер, когда его взгляд упал на браслет. Он моргнул один раз, другой, словно в
надежде, что предмет или исчезнет, или изменит форму, но этого не происходило.
— Я не знаю, где ты его нашел, но верни на место, — хрипло прошептал Моро, наконец
поднимая глаза на голкипера. — И я серьезно. Нат даже тебе за него глотку вскроет.
— Он сам мне его дал. И сказал что-то вроде: «Je n'ai plus besoin de lui. Merci», —
так что скажи, что это, и снизойди до перевода, багет, — глухо прорычал Миньярд.
— Он сам его тебе?! — кажется, защитник поперхнулся воздухом, что было слишком для
него эмоционально, но тут же замахал руками. — Не повторяй, знаю, тебе не нравится
это делать. Я просто…
— Охуел? Я заметил. Причина?
— Причина в том, что этот браслет ему подарила мать, — при одном только упоминании
о Мэри по спине голкипера побежали мурашки, но он заставил себя сидеть неподвижно,
пусть перед его глазами и встала фотография, которую рыжий сжег тогда в Англии. —
Нат носил его, не снимая, лет до пятнадцати, может, шестнадцати. Точно не помню. Он
говорил, что это единственное доказательство того, что она его любила. Что хоть
кто-то способен любить его просто так. Что он вообще достоин какого-либо теплого
чувства, — Эндрю замутило. Ему уже не нравилась эта история. — Когда я спросил,
почему, он сказал, что ему исполнилось семь, и они с матерью впервые провели его
день рождения без Натана. Тому нужно было срочно уехать. Это был единственный день
рождения, который он хотел помнить. Он говорил, что они гуляли в парке, играли в
снежки, ели мороженое, сходили в кино… Что тогда он впервые почувствовал себя
просто ребенком, который просто вышел погулять с мамой, которая его любила. А потом
она подарила ему этот браслет. Сказала, что сама его сделала. Это был единственный
настоящий подарок за все его годы. Не ножи или что-то в этом роде. Просто подарок
мамы своему сыну, — Эндрю почувствовал в горле ком. Ему было плохо. Он не хотел это
слушать. Он не хотел знать, что было дальше с этим маленьким мальчиком с горящими
от счастья голубыми глазами. — Нат носил его всегда. Не снимал даже на тренировках…
— Ты сказал, что он снял его в пятнадцать, — блондин не узнавал собственный голос.

Он был сломленным, сухим и слишком скорбящим. — Почему?
— Потому что он впервые поехал на задание от Ичиро, — Жан потупил глаза, и наконец
его механический голос сорвался и стал тише. — Я помню, как он вернулся тогда
белый, как полотно. Я никогда его таким не видел. Одежда чистая, волосы тоже,
только под ногтями немного крови, но я подумал, что это просто грязь. Войдя в нашу
комнату, он даже не посмотрел на меня. Просто зашел в ванную, снял этот браслет и
начал натирать его с мылом. На нем не было крови, но он оттирал его несколько
часов, — перед глазами Эндрю встали воспоминания, как он сам оттирал кровь и сперму
от одежды, которую ему с такой заботой подбирала Касс, как он застирывал постельное
белье, которое она ему купила, потому что видела, как оно ему понравилось… Миньярд
испугался, что его стошнит прямо сейчас. — Я боялся, что эти кожаные веревочки
просто протрутся или лопнут. А потом… Больше он его не надевал. Ни разу. Кажется,
даже не прикасался, словно боялся нанести заразу. Браслет лежал в небольшой
коробочке и… Нат просто на него смотрел, когда все было совсем паршиво, а потом
снова убирал.
— Что?.. — Эндрю кашлянул, стараясь сделать собственный голос не таким сломленным.

— Что значит «Je n'ai plus besoin de lui»?
— Больше он мне не нужен, — Жан поднял глаза на побледневшего голкипера и грустно

улыбнулся. — Спасибо, — еле слышно сказал он, а потом бесшумно ушел, прикрыв за
собой дверь, оставив Миньярда наедине с маленьким браслетом.
Кухня погрузилась в тишину. Был только Эндрю и несколько ленточек кожи в его руках.
Ленточек кожи, которые с любовью обработала Мэри Хэтфорд, которым придала форму,
думая о сыне. Ленточек кожи, которые значили для рыжего слишком много. И Эндрю
понимал. Для Ната это был не просто браслет или подарок умершей матери. Для него
это был символ, надежда… которую он потерял. После первого задания от Ичиро он
перестал верить, что заслуживает хоть чего-то хорошего по отношению к себе.
Уверился, что он монстр, дьявол во плоти, порождение ада. Браслет стал лишь
напоминанием, что когда-то он был тем, кто смог заслужить хотя бы каплю тепла. Что
был когда-то маленький мальчик, которого все же кто-то по-настоящему любил просто
за то, что он есть, у которого все же была мать. Хоть какая-то. Способная потратить
на него время, способная сделать что-то только для него и при этом совершенно
бескорыстно. А потом он убрал этот браслет, это знание и веру в коробку. Даже не
прикасался к ней, зная, что все равно не получит. Но сегодня он отдал ее Эндрю и
сказал, что больше ему это не нужно. Что больше ему не нужно надеяться и
вспоминать, что больше ему не нужно хотеть. Теперь у него это было. Теперь он это
чувствовал.
Вероятно, Нат сказал это на французском, прекрасно зная, что за объяснениями Эндрю
пойдет к Жану. Возможно, он просто не мог сформулировать все то, что хотел сказать,
не мог бросить это Миньярду в лицо, поэтому обернул в мягкие звуки незнакомого
голкиперу языка. Языка, который знали те, кто могли рассказать эту историю, кто мог
стать переводчиком и сказать то, что от Ната Эндрю был услышать, возможно, не
готов. Больше Натаниэль Веснински не чувствует себя недостойным, ненормальным,
чудовищем, дьяволом. Он чувствовал себя любимым и желанным. Не просто нужным или
удобным. Его хотели. Просто за то, какой он. Его хотел Эндрю, и этого оказалось
достаточно. Его, такого поломанного, резкого, острого и злого на весь мир,
оказалось достаточно, чтобы Нат не просто снова надел браслет, а отдал его. Отдал
его Эндрю. Почему-то глаза защипало, а ком в горле стал в разы ощутимее. Только
через минуту блондин понял, что с ним. Он хотел заплакать. Не от боли. Не от
разочарования. Не от обиды. Он хотел заплакать от того, что его распирало что-то
теплое и мягкое внутри, возникшее из-за осознания произошедшего и веса такого
хрупкого и потрепанного браслета в руке.
Ноги не хотели его держать, но голкипер заставил себя встать и пойти домой. К
человеку, которого хотел видеть, который хотел видеть его…
Нат сидел на диване, скрестив ноги по-турецки и печатал что-то на ноутбуке. Он даже
не повернул к Эндрю голову, просто улыбнулся и промычал что-то вместо приветствия.
Миньярд же завис в коридоре, глядя на этого комфортного и домашнего парня, одетого
в какие-то треники и футболку. После ночной тренировки и душа у него были
растрепанные волосы, на лице следы усталости, но, видимо, недостаточной для того,
чтобы отвлечь от работы, какой бы она ни была. Еще раз провернув на руке браслет,
Эндрю заставил себя судорожно вздохнуть, а потом зашевелить ногами, чтобы подойти к
дивану и протянуть ладонь. На большее сил у него не хватило. Пальцы Ната, плясавшие
по клавиатуре, замерли, а глаза метнулись от экрана к лицу блондина. Вся легкость
исчезла за секунду, сменившись на тревогу. Видимо, Миньярд не смог оставаться
невозмутимым, но сейчас это было не важно. Убрав ноутбук с колен и выпрямив ноги,
рыжий подцепил чужие пальцы и слегка потянул в безмолвном предложении, которое
голкипер тут же принял. Перекинув ногу через чужие бедра, Эндрю начал медленно
опускаться, давая возможность себя оттолкнуть, а когда этого не произошло, крепко
обнял Ната за плечи, лицом уткнувшись в шею.
— Где? — еле слышно спросил Веснински, мягко целуя его в волосы.
— Выше пояса, — еле смог выдавить из себя блондин, и после этого слова закончились.
Он просто повис на Нате, который бережно обнимал его и гладил по лопаткам, явно не
понимая всего, что происходит, но готовый поддержать. Видимо, все-таки он идиот,
раз не понимает… Но Эндрю было плевать. Он просто осознал, что был готов укрыть
собой этого человека от всего мира, был готов быть броней или одеялом. Не важно. Он
просто хотел быть. И это было взаимно. На все сто двадцать процентов, если не
больше. Нат давал слишком много. И пока что Эндрю не мог отдать столько же. Но он
будет стараться. Пока ему говорили «да», он никуда не уйдет.
— Больше дома они мне тоже не нужны, — хрипло прошептал Миньярд, дрожащими пальцами
стягивая повязки с рук и роняя их на пол вместе с ножами, пусть и так делал это
каждый день.
Раньше это был их взаимный обмен. Нат снимал ножи, а Эндрю обнажал шрамы на руках.
Но теперь это приобрело другое значение. Теперь Миньярд делал это не из-за не
озвученной сделки. Больше ему просто не нужно было прятаться, потому что его
принимали. Потому что ему тоже было комфортно и безопасно. Потому что он тоже
чувствовал, что его хотят и любят таким, какой он есть. Вот так просто. Со всеми
уродливыми тенями и острыми краями его бережно обнимают и нежно целуют. Его любят.
И пусть они этого, наверное, никогда друг другу не скажут, они любили… Нат под ним
вздрогнул, а потом обнял чуть крепче, прижимаясь губами к макушке:
— Но ты всегда можешь надеть их снова, если почувствуешь в этом необходимость,

хорошо? — Эндрю вжался в него крепче, мелко закивав, чувствуя себя снова маленьким
мальчиком. Чужие тихие слова чувствовались заживляющей мазью на старых гноящихся
ранах. Они лечили. — Все хорошо, Дрю, все хорошо.
— Да… все хорошо.
***
Треклятое Гнездо, к сожалению, не сгорело за то время, что лисов здесь не было, всё
так же возвышалось, больше походя на уродливую черную кляксу с зазубренными краями.
Ярко рыжий автобус университета Пальметто казался единственной светлой искрой в
этом черно-красном море фанатов. Для спортсменов была организована отдельная полоса
ко входу, чтобы толпа не напирала и не задавила лисов, но они все равно шли под вой
зрителей, скандировавших: «предатели» и «вон». Кевин, кажется, ссутулился и
держался поближе к Жану, который, наоборот, нахохлился, словно готовый к атаке, а
потом, словно его ударили током, гордо расправил плечи. Эти двое шли в середине,
между остальными членами команды, а Эндрю и Нат заключали их неровный строй.
Миньярд держался как можно ближе, почти терся своим плечом о плечо рыжего, и
чувствовал, насколько тот напряжен, готовый к атаке с любой стороны.
А потом все немножко вышло из-под контроля, потому что на лисов налетели репортеры.
И их бы оттащили, только вот Кев дернулся от одного из вопросов и ринулся к
журналисту с горящими глазами. Это было плохо. Очень плохо. Переглянувшись с Эндрю,
Нат отрицательно качнул головой, говоря этим не идти за ним и присмотреть за
остальными, пока сам Веснински будет разбираться с ситуацией. А разбираться было с
чем, потому что Дэй, как-то зло улыбаясь, бойко отвечал девушке с микрофоном, не
обращая внимания на раздраженное шипение Жана над ухом.
— … можем быть кем угодно, но больше мы никогда не вернемся. Из-за своих действий
Рико потерял не только нашу любовь, но и наше уважение.
— Что он творит?! — рыкнул Нат, дернув Моро за рукав.
— Видимо, копает нам могилы. Его спросили, почему нас троих и его в частности не
было двадцать седьмого мая на дне рождения Рико, — протараторил француз.
— Пизда рулю… — выдохнул рыжий, на секунду позволив губам дрогнуть в радостной и

гордой улыбке, а потом тут же оказался рядом со вторым братом. — Кев, что я
пропустил?
— Ничего, — невинно пожал плечами Дэй. — Просто объясняю, что я не намерен больше
иметь никаких дел с Рико, не намерен играть с ним в одной команде и уж тем более
приходить на его праздники, где все заняты только тем, что вылизывают его задницу,
— широко улыбнулся нападающий. Кто-то из лисов поперхнулся, Дэн заскулила не то от
отчаяния, не то от восторга, а Элисон, Мэтт и Сет передали деньги широко
ухмыляющемуся Аарону.
— Весьма грубая формулировка…
— Ты меня учить сдержанности будешь?!
— Я оскорбляю людей очень тонко и грациозно, не надо грязи, — фыркнул Нат. — Смотри
и учись, — он повернулся к репортерам и лучезарно улыбнулся. — Рико неповторим в
своих талантах, коих можно пересчитать на пальцах одной руки, однако далеко не все
из них приводят его к желанному результату, что можно было не раз наблюдать в этом
году, если вы, конечно, были достаточно внимательны и прозорливы. Я бы посоветовал
ему пересмотреть свои приоритеты, а так же ознакомиться с толковыми словарями
языков, которыми он владеет, ибо он явно неверно выразился в начале года, учитывая
то, что сегодня состоится игра воронов и лисов в финале. Я бы списал это все на
неопытность, но ведь Рико уже много лет в этом спорте, считайте, с рождения… Это
вызывает вопросы и опасения. Надеюсь, с ним все хорошо, — рыжий подмигнул камерам,
а потом снова повернулся к брату. — Вот как надо. Ни одного грубого слова не
сказал, а дерьмом облил, — фыркнул Веснински с таким видом, будто журналисты уже
ушли. — А теперь поворачивайся и пошли. Раздевалка ждет.
— Почему ваше мнение о брате так резко поменялось?
— Поменялось? — поперхнулся воздухом Жан, а потом смачно выругался на французском.

— В нашем отношении к нему ничего не менялось уже лет пять как.
— Пошли, — прошипел Нат, подталкивая обоих, уже чувствуя убойный взгляд Ваймака на
своей спине, почти кричащий: «Это ты их этому научил! Зачем мне детей испортил?!» —
а то я вас обоих на проживание с Элисон обязую!
— Да я скорее впервые на мотоцикл сяду, чем буду жить с ней в одной комнате дольше
недели, — злорадно усмехнулся Кевин и, совершенно гордый собой, двинулся вперед, на
ходу ударяясь кулаком о кулак Аарона.
— Эндрю, — прорычал рыжий, надвигаясь на голкипера, что пошел следом за

возобновившими движение лисами, — ты не хочешь стать единственным Миньярдом? Потому
что я готов поспорить, что это Аарон его подбил на это.
— Будут последствия? — на немецком спросил блондин.
— Уверен, Рико смотрит сейчас, — Веснински снова прижался к чужому крепкому плечу,
запрокидывая голову к небу, последним заходя на стадион. — Вороны загнаны в угол.
Они превратятся в бешеных животных на поле. Он превратится. А после этого так уж
точно. Может, журналюги еще не просекли, но они не дураки.
— М-м-м, — пропел Эндрю, а потом кивнул. — Одно действие, которое не приведет к

сильным повреждениям, — дал наконец добро он.
— Смерть это не повреждения, — мечтательно протянул Нат, за что тут же получил

острым локтем под ребра. — Ауч! Ладно-ладно, придумаю что-то менее кровавое и более
запоминающееся.
— Ты же сам еле сдерживаешь довольную лыбу, — хмыкнул Эндрю, просканировав взглядом

уже знакомое до каждой черточки лицо.
— Это так очевидно?
— Да. План не изменился?
— Нет, — все веселье, что появилось ненадолго, тут же исчезло из голубых глаз,
уступая место сосредоточенности. — Кев ворчит, конечно, но так будет лучше. Сет не
очень хорошо работает на долгую, но в рывках он неповторим. Выставлять против Рико
Мэтта бессмысленно, Жан подстрахует, но Аарон лучший вариант. Он справится.
— Я ему передам.
— Он мне этого никогда не забудет, но… — Нат безразлично пожал плечами. — Я выйду в
начале на защиту против Рико. На десять минут. Потом сяду, меня заменит Аарон, а
дальше все по плану. Если будет совсем туго, уйду с нападения в защиту.
— И выйдешь с поля полуживой, — недовольно проворчал Миньярд. — Это уже было. Не

канает.
— Канает. Не ворчи. Все будет нормально.
— Как с Кевином и мотоциклами? — почти прорычал блондин, а потом тряхнул головой,

одергивая себя. У них был договор. Они выигрывают чемпионат в этом году, а потом
Нат начинает заботиться о себе, а точнее, позволять другим делать это за него,
потому что инстинкт самосохранения для слабаков, а Веснински не слабак. И Нат
взрослый человек. Он в праве принимать самостоятельные решения, даже если они не
очень нравятся Эндрю. Им нужно было найти баланс… — Лив будет?
— Да, я же при тебе ей вчера звонил. С чего вдруг такой интерес к ее скромной
персоне? — удивленно вскинул брови Нат, прекрасно помня последнюю встречу этой
парочки.
— Ничего.
— Эндрю.
— Что, не нравится, когда против тебя используют твои же фокусы? — с каплей

самодовольства ухмыльнулся голкипер, кидая свою сумку на скамейку в раздевалке, не
обращая внимания на заинтересованные взгляды остальных. — Мы просто поговорим,
обсудим насущные новости.
— Бесишь, — беззлобно фыркнул рыжий, плюхнувшись рядом.
— В зеркало посмотри.
— Сказал человек, который недавно залип на то, как я готовлю ужин, — проворчал на
японском Веснински. Секунду ничего не происходило, а потом Кевин и Жан взорвались
хохотом. — Блять, — Нат сокрушенно повесил голову, — не тот язык…
— Вижу, вам очень весело, да? — Ваймак вошел в раздевалку и скептически осмотрел
всех парней. — Сейчас я поубавлю ваш пыл. Огласили стартовый состав воронов.
— В нем нет ни Ната, ни Жана, ни Кевина, так что переживать нам не о чем, — пожал
голыми плечами Сет, завязывая кроссовки.
— Кто в старте? — нахмурившись спросил Дэй, пропуская комментарий товарища мимо

ушей, прекрасно зная о силе своих бывших сокомандников.
— Морияма, Гейлз, Ширада, Кировски, Доуэлман и Фир.
— Блять… — Нат стянул свои волосы, а потом приглушенно рассмеялся. — Вот же гаденыш
азиатский. Ладно… Тренер, план поменялся. Пусти меня в защиту на первую половину
тайма. Вторую половину перерыв, потом половину второго в нападении и половину в
защите.
— Веснински, ты идиот? — Ваймак скептически осмотрел мальчишку с головы до ног. —

Тебя же с поля выносить надо будет. Дай бог, чтобы не ногами вперед.
— Не драматизируй, — отмахнулся рыжий. — Мое тело уже в полном порядке. Никакой

опасности. Свеж, как огурчик.
— Ага, маринованный, — хмыкнул Аарон, презрительно фыркнув. — Тебя головой вниз в

детстве не роняли?
— Откуда ты знаешь?! — деланно восхитился Веснински широко улыбнувшись, а потом тут

же посерьезнел. — Нет, меня головой вниз в детстве не роняли, меня просто по ней
дубасили. Иногда ножом. Так что претензия не засчитана, — Эндрю скривился,
вспоминая те тонкие шрамы, что пару раз находил пальцами под густой шевелюрой, а в
ответ на вопрос получал лишь смущенную улыбку. Придурок. — Так вот. Сделаешь,
тренер?
— После игры у тебя три дня отдыха, — сдался Дэвид.
— Неделя, — хмуро ответил Кевин, в упор глядя на брата. — И осмотр у Эбби. Они же
на тебя всех собак спустят.
— Лучше на меня, чем на всех вас, — пожал плечами рыжий. — Мэтт, помнишь тот фокус,
который я показывал?
— Когда ты делал ложный пас, проворачивал корпус, а потом по сути перекатывался по
мне? — усмехнулся Бойд, стараясь держать добродушное лицо.
— Ага. Готовься к такому, но куда более грубому. Ники, против тебя, думаю, будут
применять силовые приемы.
— Да блять, — заскулил Хэммик. — А можно без этого?!
— О, мы обязательно попросим Рико о таком одолжении. Знаешь, по большой братской

любви, — презрительно ответил Жан, но его передернуло от собственного голоса,
который стал так похож по интонации на голос Мориямы. — Я постараюсь простоять на
поле как можно дольше и подстрахую.
— Ладно, спокойно, — махнул рукой Ваймак, призывая подопечных к тишине. — Мы с вами

последние две недели просматривали игры воронов. Все будет хорошо. Вы их всех
знаете. Я пойду к девочкам.
— Скажите Элисон, чтобы держалась подальше от стен, — бросил тренеру в спину Моро.
— Багет, думаешь, они захотят пересчитать нам ребра? — хмыкнул Аарон.
— Уверен. Они будут идти напролом и оттеснять нас. Если прижмут к стене, повезет,
если отделаемся трещинами в ребрах.
В раздевалке повисла тишина, а три брата переглянулись между собой, явно вспоминая
одно и то же. Это было почти три года назад. Нат тогда опять выдал какую-то
колкость, защищая Жана, и в результате вороны озлобились на него, а Рико решил
преподать урок. Рыжего прижали к стене с такой силой, что затрещали кости. На
следующий день он отыграл матч со сломанными ребрами, одно из которых чуть ли не
пробило легкое… Он потерял сознание, так и не дойдя до раздевалки, и братьям
пришлось нести его на себе, чтобы не возникли вопросы, чтобы остальные не поняли,
что сейчас Веснински слаб и уязвим.
Переодевались они молча. Даже вечно активный Ники не проронил ни слова. Давящая
атмосфера, которая накатила на них, как только они вышли из автобуса и ненадолго
отступила после импровизированного интервью Кевина, снова навалилась на лисов,
придавливая к земле. Если игра с троянцами просто была сложной, но все же красивой
и честной, сегодня они все шли на войну. И их враги были подлыми, жестокими
садистами, мечтавшими сломить их, уничтожить, испепелить, а потом станцевать на
прахе. Вся напускная бравада растворилась в воздухе под гнетом реальности. Вороны
потеряли троих ведущих игроков, но их все еще было больше. Они все еще были сильны,
несмотря ни на что. Только вот было у них одно слабое место. Ими двигал страх перед
тренером и капитаном, тогда как лисы дрались друг за друга.
Стадион ревел еще до прихода команды Пальметто и походил на черное море с кровавыми
вкраплениями, тогда как напротив бушевал пожар из оранжевых языков пламени
болельщиков лисов. Ваймак утянул к себе троих бывших воронов и Дэн, чтобы обсудить
последние детали, как вдруг в их зону вошли две фигуры в черном. Кевин дернулся и
ощетинился, Жан замер, превращаясь в статую, и только Нат широко улыбнулся. Пусть
Ичиро он и хотел послать на хуй, но Лив он видеть был рад. Бросив тренеру, что
сейчас вернется, Веснински широким шагом двинулся к подруге, поймал ее в свои
объятья, а потом закружил вокруг себя, наслаждаясь хриплым, скрипящим, но все же
искренним смехом. Когда он наконец перестал ее крутить вокруг самого себя, Малкольм
обхватила его ногами, не желая слезать, слыша теперь и его заливистый смех.
— Привет, мартышка, — Нат стиснул ее в своих объятьях, щекой прижимаясь к волосам.

— Слезать не планируешь?
— Не-а, — Лив отодвинулась, заглядывая ему в лицо, широко улыбаясь. — Ты отлично

выглядишь, — еле слышно прошептала она, не нагружая свои голосовые связки. — Вижу,
ты не врал, когда говорил, что дома тебе будет хорошо, карапуз.
— Я никогда не вру, — рыжий поддел ее нос своим, вызывая из легких девушки кошачье
фырканье. — Ты тоже прекрасно выглядишь. Прям светишься от счастья.
— Продолжишь так себя вести, — перепрыгнула на китайский она, смотря Нату за спину,
— и твой блондинчик порвет меня на британский флаг. А еще придется доказывать
журналистам, что я с тобой не сплю.
— Но пусть учтут, что попытки были, — деловито заявил Веснински. — Что он забыл на
моей стороне?
— Он бегает за мной хвостиком с самой последней нашей встречи, — недовольно цокнула

языком Лив, все-таки спускаясь на землю. — Хочет брака.
— Мерзость какая, — скривился Нат, еле сдерживаясь от того, чтобы посмотреть на

молчавшего Морияму. — Ты же не собираешься?..
— А вот это уже оскорбление. Нет, конечно! Использую в своих целях и все. Тут
главное в собственные сети не попасться, все-таки он не мальчишка, которым можно
вертеть, как вздумается, и не влюблен, но я справлюсь.
— Моя девочка, — гордо кивнул парень, возвращаясь к английскому. — И я не вижу на

тебе атрибутики моей команды, предательница.
— Каюсь, еще не успела разукраситься, но обещаю исправиться до начала, — пожала

плечами она.
— Натаниэль, — Ичиро наконец шагнул к ним, но рядом с рыжим тут же оказался Эндрю,
прикрывший того собой. — И Миньярд. Разумеется. Архангел, — голкипер вскинул бровь,
но тут же, поняв, нахмурился. Видимо, Морияма-старший видел сообщения на экране
блокировки телефона Ната во время одного из заданий.
— На этой половине поля таким каркушам, как ты, не рады, — глухо прорычал блондин.
— С каких это пор тебе позволено говорить со мной в таком тоне?
— С каких нет? — Эндрю вскинул подбородок. — Моего уважения, чтобы я обращался на

«вы», ты не заработал и не заработаешь никогда. Убирайся.
— Ты явно забываешься.
— Не хочу показаться невежливым, — Ваймак вышел вперед, мягко оттесняя обоих парней
себе за спину, — но отчасти Эндрю прав, несмотря на присущую ему грубую
формулировку. Это сторона поля принадлежит университету Пальметто, мистер Морияма.
Если хотите поддержать брата, пожалуйста, пройдите на сторону Эдгара Аллана. Здесь
вам делать нечего. И вы не имеете никаких полномочий находиться здесь, — Жан нервно
усмехнулся, тогда как глаза Кевина, глядящие на отца, загорелись восторгом и
гордостью, однако Морияма не сдвинулся с места, лишь сузил глаза. — Сэр, вы не
понимаете по-английски? Если так, уверен, мои парни смогут перевести вам все
вышесказанное на немецкий, французский, ваш родной японский и еще с десяток языков.
— Я пришел к своим…
— Своего у тебя здесь ничего нет, — Дэвид за шаг оказался рядом с молодым
человеком. Ярость застилала ему глаза. Никогда он не забудет, как его сын истекал
кровью на диване со сломанной рукой, как ловил панические атаки от любого вздоха и
буквально заживо умирал, не имея возможности играть, потеряв все просто потому, что
японский выродок был не в настроении. — Отошел от моих детей. Хочешь кому-то
портить жизнь? Займись братом. Вот уж кому точно не повредит порка.
— Не стоит, — протянула Лив, вставая между мужчинами, как преграда. — Ичиро, мы же

с тобой уже обсудили все детали нашего с тобой сотрудничества и вашего с Натом
дальнейшего сосуществования на одном континенте, — девушка улыбнулась Морияме,
мягко надавив на его грудь, оттесняя назад, однако тот даже не шелохнулся,
ненавидящим взглядом сверля Натаниэля. — Сейчас у нас с тобой мир, — зашептала ему
на ухо Малкольм, подойдя вплотную, — но если ты сейчас же не начнешь двигаться в
сторону своего места на трибуне, я выброшу все твои поставки в Атлантический океан,
а потом разнесу половину Нью-Йорка. Отойди от моей семьи.
— Увидимся после игры, как и договаривались, — кивнул рыжему Морияма, наконец

отходя назад.
— Ах ты ж, блядина, — прорычал на китайском Нат, понимая, что его подловили.

Конечно, Ичиро не мог оставить безнаказанным то, что неприкосновенные теперь лисы
чуть ли не пинками под зад выдворили его отсюда. — Лив, умоляю, вскрой ему как-
нибудь горло между делом.
— После игры? — Эндрю резко обернулся к рыжему, вперив в него гневный взгляд,
потеряв на время интерес к уже уходящему Ичиро.
— Если выиграем, он убьет Рико и Тетсуи. Таков уговор, — на немецком ответил Нат,
встретившись глазами с Миньярдом. На секунду тот опешил, изумление проступило на
лице, а потом тут же исчезло, уступив место кое-чему похуже. Маниакальной, безумной
ухмылке, что была ему так свойственна во время принятия таблеток.
— Угадай, сколько мячей я пропущу сегодня? — почти промурлыкал голкипер и, поймав

мягкий благодарный взгляд голубых глаз, кивнул, показав пять пальцев, трезво
оценивая свои силы, а потом повернулся к Лив. — Если я когда-нибудь и заберу это,
то только с твоего трупа с твоей кровью под ногтями, — сказал он, а потом бросил
девушке небольшой пластиковый прозрачный пакетик, который до этого, судя по всему,
был под повязками.
Девушка ловко поймала мелкий предмет, а потом удивленно осмотрела его. Прошло
несколько секунд, прежде чем она хмыкнула, а уголки ее губ приподнялись в горькой
ухмылке. Это были серьги для всех ее проколов в ушах и не только, из дорогой и
качественной стали почти черного цвета. Такие, насколько она знала, делали на
заказ, в обычном магазине не найдешь. Видимо, произошедшее стало для Миньярда
последней точкой, после которой он принял окончательное решение, приписывая
Малкольм к списку своих людей. Не желая оставаться в долгу, Лив сняла с шеи кулон —
метеорит в серебре на длинной цепочке — и бросила голкиперу. На его вопросительный
взгляд она лишь усмехнулась:
— Та же история, Эльза с манерами неандертальца, — подмигнула ему она, слыша, как

Жан, Кевин и Дэн глушат смех за кашлем.
— Ну пиздец, теперь мне даже спрятаться будет негде, — страдальчески протянул Нат,
но его тут же за плечи обнял Ваймак:
— Не боись, пацан, у меня дома правило: никаких драк и убийств — все еще действует.
Если что — забегай.
— Спасибо, — Веснински вскинул голову и лучезарно улыбнулся. — Тренер.
— Пошли, недосын, нам еще игру выигрывать, а то я такими темпами поседею

окончательно. Придурки, а ну сюда! — крикнул лисам Дэвид, подзывая притихших
Аарона, Ники и старших.
Нат рассмеялся под боком у Ваймака, даже не пытаясь вывернуться из почти объятий.
Ему вдруг на секунду стало глубоко наплевать на игру, Мориям и вообще весь этот
мир. Ему просто было хорошо. Под боком у тренера, видя своих здоровых и довольных
братьев, чувствуя за своей спиной Эндрю и Лив. Он вдруг почувствовал себя дома.
Такое уютное чувство, похожее на дымку, заполнило все его тело, делая сытым и
ровным. Он был на своем месте. Со своей настоящей семьей.
Объявляя спортсменам, кто, когда и как выходит, Дэвид только отмахнулся от рыжего
идиота. "Я не намерен не давать тебе отдыхать совсем. Просидишь еще десять минут
второго тайма на скамейке. Сет прекрасно справится. Всё, не ворчи, а то заставлю
ходить к Бетси раз в неделю и Эбби навещать после каждой тренировки. И не надо
делать такое лицо" - чеканил Ваймак, поддерживаемый всей командой. Нату же
оставалось только понурить голову и смириться. Может, если все покатится в
тартарары, его выпустят раньше? Хотя, он надеялся, что это все же не понадобится...
А потом он увидел его — Рико. Он стоял полубоком к тренеру Тетсуи и сверлил глазами
команду лисов Пальметто, почти не моргая. Натаниэль прекрасно знал это выражение,
знал эту напряженную позу и мелко подрагивающие плечи. Незаметно для остальных, Нат
шевельнулся, закрывая собой большую часть команды, ловя ледяной взгляд Мориямы.
Угрожающе склонил голову на бок, на что Рико, запоздало моргнув, злорадно
ухмыльнулся, а потом провел указательным пальцем по белесому шраму на скуле, где
раньше красовалась единица.
Игра обещала быть смертоносной...

Комментарий к Глава 38 - Больше они нам не нужны
Финал воронов против лисов уже здесь.
========== Глава 39 - В последний раз ==========
Комментарий к Глава 39 - В последний раз

Вот и 39 глава. Она вышла большой и на удивление очень эмоциональной. Надеюсь,
ожидание стоило того. Всем приятного чтения)
— Кевин, — Дэвид поманил сына пальцем к себе. До выхода команды на поле оставались
жалкие минуты.
— Да? — Дэй нервно покосился на воронов на другом конце поля, а потом тряхнул
головой, отгоняя воспоминания. Нат и Жан дали ему обещание. Все будет хорошо.
— Я хочу, чтобы ты знал. Как бы ни закончилась сегодняшняя игра…
— Мы выиграем, — перебил отца Кевин, нахмурившись. — Другого варианта нет. Мы

разобьем их.
Ваймак мягко усмехнулся, качая головой. Ну конечно, чего еще он ждал от сына с
такими-то братьями? Это произошло не сразу, но медленно и верно Дэй перестал
оглядываться назад и начал ровно вставать на ноги самостоятельно. Да, наверное, у
него еще остались какие-то страхи, но Кевин боролся с ними изо всех сил, заметно
преуспевая. Чего только стоил недавний вброс репортерам касательно езды на
мотоциклах. И, разумеется, сил ему давала поддержка братьев. Жан, безмолвно
стоявший за спиной, и Натаниэль, в открытую влезавший в любую драку, не позволяя
никому, даже лисам, косо смотреть на своих. Ох уж этот Дьявол…
— Я горжусь тобой, Кев, — вздохнул Ваймак, крепко сжав плечо сына. — Будь Кейли
здесь, она бы тоже очень тобой гордилась.
— Не мной одним, — Дэй скосил глаза на команду, ловя слегка вопросительный взгляд
Аарона. — Хотя мне сложно судить. Я ее совсем не помню, если честно.
— Мне правда жаль, что это так. Что ты рос не со мной, — покачал головой тренер,
ненадолго погружаясь в старые воспоминания. — Кейли была такой же целеустремленной
и трудолюбивой, как и ты. И донельзя упрямой. Ты очень похож на нее.
— Поверю на слово, — усмехнулся нападающий. — Я буду играть левой рукой сегодня.

Попросишь Эбби, если что, подготовить шину?
— Кев, не уподобляйся Нату. Если есть угроза твоему здоровью…
— Угрозы нет, моя рука давно зажила, — упрямо тряхнул головой Дэй, скорее
интуитивно прижимаясь плечом к отцу, чем осознанно. — Просто я знаю воронов. Они
могут попытаться сломать ее снова. Тогда нужно будет…
— Попробуют тронуть хоть кого-то из вас, и руки им переломаю уже я.
— О, удачи опередить Ната, — горько хохотнул Кевин.
— Не хочу прерывать ваш разговор, но нам сейчас надо будет идти на поле, — Аарон
появился неожиданно и бесшумно, в лучших традициях своего близнеца.
— Миньярд, — Ваймак вздрогнул от неожиданности. — Ты от брата мрачностью заразился?
— Нет, у них это в ДНК, — фыркнул Кевин, закатывая глаза. — У Аарона эта
особенность просто реже активируется. Все будет хорошо, пап, — кивнул нападающий и,
вынырнув из-под ослабшей от удивления руки отца, пошел вместе с защитником к
остальной команде.
Ваймак подавился собственным воздухом и чуть пошатнулся, потеряв опору в виде

собственного сына. Он не думал, что когда-нибудь Кевин и правда назовет его так.
«Отец» — большее, на что Дэвид надеялся, но вот «папа»… Ему показалось, что мир
перевернулся. В ушах стоял звон, а все, что он видел — удаляющаяся спина сына. Его
родного сына. Его ребенка, который неожиданно ворвался в его жизнь. Черт возьми,
этот мальчишка, его сын, и правда был их с Кейли гремучей смесью с нотками
надменности и дерзости от Натаниэля, жаждой безоговорочной победы от Гнезда и
щепоткой иногда всплывавшей внимательности Моро.
— У тренера сейчас инфаркт случится, — заметил Аарон, еле сдерживая ухмылку.
— Ну ты же врач. Откачаешь. Плюс тут Эбби неподалеку, — весело отозвался Кевин,

скосив на блондина глаза.
— Не жалеешь ты своего несчастного отца. Он нам еще живым нужен. Сиротеть во второй
раз я желанием не горю, знаешь ли.
Кевин издал мягкий звук между фырканьем и смехом, заставляя тем самым Аарона
стиснуть кулаки, лишь бы не смотреть в лицо нападающему. Они с Дэем так ни разу и
не поговорили, пусть и продолжали то и дело, улавливая момент, когда рядом никого
не было, сливаться со стеной, жадно целуя губы друг друга… Наверное, им нужно все-
таки обсудить происходящее, но позже. После этой треклятой игры. Сейчас они должны
были сосредоточиться на воронах и Рико.
Скользнув взглядом по команде, Аарон нашел глазами Эндрю и Натаниэля, устроившихся

чуть в стороне. После появления Ичиро и Лив его брат, который и так ни на шаг не
отходил от Веснински, теперь и вовсе походил на змею, кольцами обвившуюся вокруг
рыжего. Тот сидел на скамейке, запрокинув голову, с безмерным обожанием и восторгом
глядя на голкипера, который в ответ смотрел на него, казалось, пустым взглядом.
Только вот Аарон прекрасно знал своего брата и за напускным безразличием видел
тихую уверенность и желание уберечь то, что дорого. Колени парней соприкасались, и,
судя по всему, это было все, что им и нужно. Эндрю был спокоен и доволен.
Не прошло и минуты, как начали объявлять состав воронов. Кевин затормозил у
оргстекла, наблюдая за тем, как черная река вытекает на поле. Аарон встал рядом и
незаметно для остальных сжал ладонь Дэя в своей, так же неотрывно глядя на их
противников. Повезет, если никто из них сегодня не откинется прямо на этом паркете.
— Дрю, зачем тебе стоять всю игру? Рене нас прикроет, — не унимался Нат, не обращая
внимания на то, что объявляют уже последних игроков Эдгара Аллана.
— Говорили же уже, — закатил глаза Миньярд, беря клюшку и вместе с рыжим подходя к
выходу. — Я стою столько, сколько считаю нужным. У меня будет большой перерыв в
середине, когда Рене выйдет на 5 минут в конце первого тайма и на 15 в начале
второго.
— Ты меня убиваешь, — вздохнул бывший ворон, качая головой.
— И спасаю твою непутевую задницу, — усмехнулся голкипер. — Видишь, совмещаю

приятное с полезным.
— А что из этого приятное, а что полезное? — не удержался от лукавой улыбки

Натаниэль, за что тут же получил слабый удар вратарской клюшки по лбу, больше
походивший на прикосновение.
— Цыц, лис. От тебя требуется слушать и молчать, а не блистать своим остроумием.
— Я так не умею, ты же знаешь. За это ты меня и любишь.
— Я тебя ненавижу, Веснински, — прорычал Эндрю, искренне скаля зубы на этого

совершенно довольного засранца.
— Верю, — с готовностью закивал Нат, но улыбка говорила об обратном. — Так на каком

я там проценте?
— Сто двенадцать, — голкипер оттолкнул его от себя и, игнорируя приятный узел

внутри, пошел вперед, чтобы выйти на поле следом за Кевином, который перекидывал
клюшку то в правую, то в левую руку, словно дразня этим всех вокруг.
Игнорируя правила, лисы не пожимали руки своим противникам, выходя на поле. Они
просто не собирались переступать через свою гордость и глухую ненависть. Особенно к
Рико. И плевать, что потом напишут журналисты. Да, лисы ненавидят воронов. И да,
это чувство взаимно. Можете хоть убить их. Они никогда не забудут ни сломанную руку
Кевина, ни зашуганного первое время Жана, ни Натаниэля, которого Морияма буквально
превратил в решето два года назад, а потом чужими руками отправил прямиком на
верную смерть к отцу пару месяцев назад. Это если не вспоминать про прочие истории
вроде трупов животных на корте, уничтоженных машин, нападения на Рождество и так и
не случившееся покушение на жизнь. Это же такие мелочи! А так все было просто
отлично.
— Что, наконец поняли свое место и не смеете даже прикасаться к нам? — усмехнулся
Рико, однако Нат заметил нервозность в его плечах и не сдержал острого оскала.
— Что с тобой случилось с тех пор, как ты чуть ли не на коленях приполз к нашему
стадиону? — решила не оставаться в долгу Дэн, гордо вскинув подбородок, выходя
вперед, закрывая собой всю команду. — Кстати, зачем? Нат нам так и не рассказал.
Молил о пощаде?
— Не твоего ума дело, шлю…
— Рико, Рико, — протянул Веснински, делая шаг вперед, — ну что за манеры. Как ты
разговариваешь с дамой? Поуважительнее, а не то, — Нат за секунду оказался с бывшим
капитаном нос к носу, — я тебе глотку вскрою раньше времени. Только попробуй
тронуть мою семью.
— Лучше сдайся сейчас, — согласился с братом Кевин, а потом окончательно перебросил

клюшку в левую руку, вызывая волну удивленных шепотков, пронесшихся по команде
воронов, и гордые одобрительные улыбки лисов, — и отделаешься только побитым эго.
— Что, рука давно не ныла? — огрызнулся Морияма, отступая к своему концу поля,
неотрывно глядя на чужое левое запястье и предплечье, покрытое паутинкой шрамов. —
Так ты скажи, Кев, я исправлю.
— Удачи, — ухмыльнулся Жан. — Посмотрим, как ты будешь играть после того, как мы
переломаем тебе все конечности, если сделаешь к Кевину хоть шаг. Ричард, — Моро
нашел взглядом девятнадцатый номер и зло ему ухмыльнулся, наслаждаясь легким
удивлением и испугом, промелькнувшим в болотных глазах, — заглядывай на мою сторону
поля как-нибудь, нападающий второго состава. Я давно хотел тебе все кости
пересчитать, да всё случая не выпадало. Рико говорил на банкете, что ты по мне
скучаешь. Вот и повеселимся.
Эндрю нейтрально относился к французу? Что ж, теперь он с точностью мог сказать,

что уважает его. Потому что он сам никогда бы не смог сказать подобного всем тем,
кто измывался над ним, как Ричард над Жаном. Он не представлял, как Моро мог стоять
в этой расслабленной позе, как мог смотреть прямо в глаза. И даже если все это была
маска, это было превосходно. Хмыкнув, Миньярд хлопнул багета по плечу в знак
одобрения и вместе с ним и двумя другими воронами двинулся на свою часть поля. Жан
не нуждался в переводе. Они на секунду встретились взглядами, и брюнет криво
усмехнулся, кивая, принимая чужое одобрение, даже если не нуждался в этом. Эндрю,
черт возьми, гордился им!
— Да начнется игра, верно? — улыбнулась Дэн, глядя вслед удаляющимся монстрам экси.
— Отбросы против короля.
— Надеюсь, у вашего врача с собой вагон лекарств, потому что целыми вы с поля не
выйдете, — сплюнул Морияма и махнул своим, приказывая расходиться.
— Что-то мне не хочется выходить на замену, — прошептал Ники, когда они с Аароном,
Рене, Мэттом и Элисон двинулись в сторону скамейки запасных, оставляя Сета и Дэн на
площадке.
— Я бы не переживал так сильно, — пожал своими широкими плечами Бойд. — Их на поле

будет столько же, сколько и нас. Никакого численного превосходства.
— Что-то мне подсказывает, что это станет их проблемой, — хмыкнула Рене, глядя на
Натаниэля, шептавшегося о чем-то с Жаном на линии защиты с хищным блеском в глазах.
— В одном Рико прав. Без серьезных травм не обойдется. Только не известно, с какой
стороны.
— С их точно, — фыркнул Аарон, падая на скамейку запасных. — Дьявол с Моро их по

оргстеклу размажут. Они вчера на кухне Кевину это пообещали.
— Ну если наше солнышко дало такое обещание, то я даже начинаю немножко

сочувствовать этим ублюдкам, — хохотнула Элисон. — Нат всегда держит свое слово.
— Главное, чтобы он не схлопотал за такое свое усердие красную карточку и не

покалечился сам, — озабоченно покачал головой Мэтт. — Без него мы вряд ли
справимся.
— Забыл игру с медведями? — ухмыльнулся Миньярд. — Веснински не из тех, кто

нарушает правила в открытую. Да и травмы он свои до победного не замечает.
— Он не будет рисковать, — тихо заговорила Рене, отмечая, как скалятся друг другу
их защитники. — Нат не покинет поле, пока не выиграет. Главное, чтобы с корта вышел
именно он.
— Ну, с этим уже будет разбираться Эндрю. У него, уверен, есть свои способы
привести нашего дьявола в чувство, — хохотнул Ники, мысленно удивляясь тому, что
Аарон на подобное высказывание лишь закатил глаза.
— Меньше трепа и больше дела, — перебил своих подопечных Ваймак. — Внимательно

следите за теми, кого будете заменять, и подмечайте ошибки, чтобы потом самим их не
допускать. Мы уйдем отсюда только с победой.
— Да, тренер! — нестройным хором ответили запасные игроки.
Несколько секунд было слышно только вой толпы болельщиков, но потом раздался
оглушающий свисток. Мяч взлетел в воздух, и демоны сорвались со своих мест. Со всем
остервенением, что было в его теле, Сет рванул вперед и прыгнул так высоко, что,
наверное, мог бы перескочить через всего Рико, даже не задев пахом, если бы
японский ублюдок так же не ринулся к мячу в воздухе. Поймав снаряд в сетку клюшки,
Гордон, еще не приземлившись, отдал пас Дэю, чувствуя, как на него начинает
наваливаться тело Мориямы. Кевин поймал мяч, увернулся от второго нападающего
воронов. Вместо того, чтобы начать свою дорожку шагов к воротам противника, он
начал отступать назад к Нату, Жану и Дэн, дожидаясь, когда Гордон снова будет на
ногах, готовый к атаке. Идти одному против всех воронов — слишком большая дурость и
самонадеянность даже для него. Рико, подорвавшись с места, ринулся к братьям, но
это означало и то, что Сет так же теперь был свободен. Подскочив на ноги, тот
побежал вперед, к воротам противника, только краем глаза наблюдая за Кевином. Лисы
дождались, когда первый номер воронов будет в зоне досягаемости защитников, и
только тогда Дэй решился на бросок, не обращая внимания на второго нападающего
Эдгара Аллана — Сэла, которого уже опекал Жан. Когда Рико попытался перехватить
мяч, рядом с ним, как черт из табакерки, появился Нат и с силой скрестил их клюшки,
не позволяя завладеть снарядом.
— Не сегодня, второй, — на японском прорычал Натаниэль, скаля белоснежные зубы.
Трибуны гудели, с азартом наблюдая за тем, как по корту мечутся игроки, борясь за
желанный мяч, который оказывался то на одной стороне поля, то на другой. Наконец,
спустя добрые десять минут, ловко увернувшись от защитника, как его учил Дэй, Сет
таки вырвался вперед, поймал пас Кевина с рикошетом от стены, а потом хлестнул
клюшкой, забивая очко в ворота у самого лица голкипера воронов. Лампочки вспыхнули
красным, а стадион задрожал от сирены и рева болельщиков. Лисы открыли счет.
Вскинув руку, Гордон победно оскалился воронам, пятясь к своей части поля, чувствуя
одобрительное похлопывание по плечу от Кевина — верх похвалы. Вороны же, казалось,
еле сдерживались, чтобы не наброситься на противников с кулаками. Как же, первое
очко и не за ними…
Происходившее было настоящим безумием. Стоило мячу снова оказаться в игре, как
черные рванули с мест, действуя еще яростнее, чем до этого. Дэн то и дело
оказывалась в опасной близости к оргстеклу, но, памятуя о предупреждении товарищей
по команде, в такие моменты предпочитала уйти с дороги, зная, что ее прикроют Жан и
Нат, а их и Эндрю. Сет, обычно любивший в свободные секунды крикнуть какое-нибудь
оскорбление, сейчас словно воды в рот набрал, сосредоточившись только на игре.
Спустя пять тщетных попыток, которые Миньярд доблестно отразил, мяч все же оказался
в его воротах стараниями Рико. Морияма оскалился, как хищник, увидевший раненую
лань, но так ничего и не сказал, только дошел до Ната, которого повалил на паркет и
шепнул что-то на японском, от чего лицо защитника побледнело и исказилось от
ярости. Только на секунду Веснински бросил нечитаемый взгляд на своего блондина, но
потом круто обернулся к середине поля, крепче сжимая клюшку в руках. И это было
плохо. Очень плохо. Эндрю не знал, что сказал Рико, но, судя по всему, речь шла и о
нем самом, а даже Элисон уже просекла, что трогать хоть одного из них значит
заслужить гнев второго. Если ярость голкипера обычно была холодной, то вот
Натаниэля… неконтролируемой и никому не подвластной.
Спустя еще три минуты игры Жан отправил Сэла в аут. Моро врезался в нападающего с
такой силой, что тот отлетел в сторону, а голова встретилась с ограждением. Не
помог даже шлем. Парень просто потерял сознание. Тогда на поле и вышел Ричард. Тот
самый девятнадцатый номер. На секунду Эндрю задумался, а не поменяться ли местами с
Веснински, чтобы от себя хорошенько вмазать ублюдку, но Моро снова удивил его своей
решимостью и твердостью. Конечно, Миньярд знал, что брат его рыжего идиота не слаб
и не так прост, но сейчас… Наполеон словно отсекал по одной нити прошлого каждой
защитой своей территории. Обычно спокойный, нейтральный, отчасти даже мягкий и
урчащий, француз превратился в еле сдерживаемую восхитительную нарастающую ярость.
Черт возьми, когда он отшвырнул от ворот Ричарда, перехватил мяч и отдал пас
Кевину, даже не вздрогнув, Эндрю снова испытал что-то схожее с гордостью, а его
губы на мгновенье дрогнули вверх. Видимо, после игры ему придется признать, что
теперь его семья состоит из шести человек без побочных веток, потому что он
собирался окончательно и бесповоротно приписать Жана к категории людей «мое».
Когда прошла первая половина тайма и лисы начали меняться, счет был равным — 2:2,
что не могло не вызывать бурю эмоций у фанатов. Только Эндрю, Кевин и Жан остались
неподвижны на поле. Нат заменил Сета, тогда как на его место уже шел Аарон, а на
место Дэн спешила Элисон. Ничего неожиданного. Только вот Веснински поймал не-
своего-Миньярда на середине пути и дернул на себя, наклоняясь к самому уху нового
защитника:
— Не подпускай Рико к Эндрю, — почти прорычал он на немецком.
— Да, да, знаю. Нам нужна победа, я должен охранять ворота и…
— Ты меня не понял, — припечатал блондина словами Натаниэль. — Не подпускай Рико к

Эндрю.
— Что? — опешил Аарон, но тут же подобрался. — Никто не посмеет прикоснуться к

моему брату.
— Отлично, — удовлетворенно кивнул рыжий, а потом криво усмехнулся. — Я присмотрю

за твоей королевой драмы.
— Он не мой, — ощетинился Миньярд, но бывшего ворона это, кажется, только

рассмешило.
— Конечно, нет, — хохотнул Нат. — А я никогда не разносил медведей из-за кого-то из

своих товарищей по команде. Разумеется.
— Вали на свою часть поля, придурок! — только и смог выдавить из себя Аарон, молясь
о том, чтобы сквозь сетку на шлеме не было видно предательского румянца, а у Эндрю
не было слишком острого слуха.
Что ж, было очевидно, что новый защитник не может тягаться с Рико, как тот же
Веснински, но все же он правда пытался, прикладывая все усилия. Жан честно
прикрывал его, когда мог, а Эндрю неустанно защищал ворота, словно от этого
зависела жизнь кого-то из членов его семьи. Кевин и Натаниэль двигались слаженно и
синхронно, как облупленных, зная своих противников, которых сами когда-то
тренировали и, конечно, ни от кого не укрылось, как защитники Эдгара Аллана
опасливо косились на безумного одиннадцатого номера лисов. Они были слишком хорошо
осведомлены о том, что его безумие — не пустой звук. Дьявол и Дэй нападали снова и
снова, изо всех сил стараясь ломать любое сопротивление. Все покатилось к чертовой
матери, когда уже у самых ворот воронов рыжего буквально сбили с ног, впечатав в
оргстекло, а потом повалив на паркет. Все бы ничего, только вот Феликс еще и
навалился на бывшего товарища сверху, придавливая своей тушей, от чего Нат
вскрикнул и захрипел.
Эндрю дернулся в воротах, но рядом с ним тут же оказался Аарон, удерживая на месте,
видя, что Рико, словно настоящий падальщик, кружит рядом, тогда как Жан поспешил
вперед на подмогу Кевину, который уже оттолкнул Феликса и проверял Ната вместе с
судьей. Не без чужой помощи Веснински смог сесть, держась за грудь, сдавленно дыша,
кашляя и зло шепчась о чем-то с братьями. Наконец Моро это надоело, и он подал
тренеру знак о необходимости смены игроков, игнорируя младшего, пытавшегося его
остановить.
— Я могу играть! — сопротивлялся Натаниэль, когда братья буквально волокли его под
руки к скамейке запасных, как буйного пациента психиатрической больницы. Только
смирительной рубашки не хватало.
— До конца тайма осталось десять минут. Посиди тут и отдохни, — фыркнул Кевин. — Ты
еле дышишь. Во втором тайме снова выйдешь.
— Не боись, прикрою, — хмыкнул Сет с клюшкой в руках.
— Я побуду с ним, чтобы не чудил и не убивал, — кивнул Жан. — Мэтт?
— Уже иду, чувак, — широко улыбнулся Бойд, меняясь местами с французом и так же
направляясь на поле.
— Пошевеливайтесь, — прикрикнул Ваймак. — Вы отлично идете, давайте, черти, вперед!
— Какая жалость, — протянул Рико, глядя исключительно на Эндрю, замеревшего в

глухом бешенстве в воротах. — Надеюсь, он не начнет кашлять кровью, как это было в
последнюю его игру в нашей команде.
— Завались, блядина! — рявкнул Аарон, вставая между братом и нападающим. — Закрой

свой ебальник!
— А не то что? — усмехнулся Морияма. — Что ты мне сделаешь, а? Верно, ничего. Сиди

тихо, малыш, а то и тебе прилетит.
— Ты умрешь сегодня, — холодно проговорил Эндрю, подходя к самой границе вратарской

зоны, клюшкой защищая брата, словно щитом. — Ты умрешь, а я станцую на твоей
могиле.
— Еще увидим, — выплюнул Рико, все же пятясь назад к своей половине поля.
— Он снесет меня, — прошептал Аарон, видя, как все встают на свои места.
— Снесет, — подтвердил опасения близнеца голкипер, а потом за плечо повернул его к

себе. — Поэтому пропусти его. Посмотрим что из этого выйдет.
— Эндрю…
— Пропусти его, — упрямо повторил он, а потом оттолкнул брата к его позиции на
линии защиты.
Покачав головой, Аарон подчинился, уходя, молясь о том, чтобы потом Натаниэль не
порвал его на британский флаг за то, что он пропустит Рико к воротам так просто.
Хотя, Веснински может не успеть, и Кевин сделает это первым. Но все же для Аарона
брат был на первом месте. Если Эндрю сказал сделать так — он подчинится, уважая его
решение. Они учились понимать и поддерживать друг друга. Медленно, очень медленно,
но все же это наконец происходило. И Аарон не готов был терять то, что было сейчас,
и уж тем более то, что могло вырасти из этого.
Нужно было быть слепым, чтобы не понять, что голкипер в ярости от того, что
Натаниэля не просто сбили с ног, но еще и так грязно вывели из игры, прижав сначала
к оргстеклу, а потом еще и к полу. А защитник воронов, между прочим, был ростом с
Жана и весил раза в два больше рыжего придурка. Это определенно было болезненным,
даже несмотря на защиту. Но никто из воронов не делал ничего без разрешения и
повеления своего капитана, а значит, Рико приказал вывести Веснински из игры именно
таким способом. Во что Аарон ни в жизни не поверит, так это в то, что брат не
захочет отомстить японскому ублюдку. На секунду в нем даже загорелось любопытство,
а что же сделает близнец, но уже прозвучал свисток, и мяч оказался в игре.
Снова крики, снова стук клюшек и скрип кроссовок, снова скорость, адреналин в крови
и пот, стекающий между лопаток. До выхода Рене, которая должна была сменить Эндрю,
оставалось две минуты, а счет был 4:3 в пользу лисов, когда Рико наконец не просто
завладел мячом, но и оказался в опасной близости к воротам. Памятуя о словах брата,
Аарон увильнул в сторону, пропуская Морияму, молясь о том, чтобы близнец знал, что
делает. Первый номер замахнулся, а потом со всей силы пустил мяч в верхний левый
угол — слабый участок Эндрю. Только вот голкипер словно заранее знал, что тот
поступит именно так. В прыжке Миньярд перехватил мяч, а потом в полете зарядил
снаряд прямо Рико в голову. Удар был таким сильным, что Морияма отшатнулся назад,
падая на спину. Только приземлившись, Эндрю тут же подхватил отскочивший от черного
шлема мяч и отдал мощный пас Кевину на другом конце поля, наслаждаясь тем, как
после удара Дэя загораются красным лампочки за спиной опешившего от удивления
вратаря воронов. Несколько секунд Аарон стоял в оцепенении, а потом разразился
лающим хохотом, глядя на пораженное лицо Рико, который все еще, не веря собственным
глазам, смотрел на самодовольного Эндрю, отсалютовавшего нападающему двумя пальцами
от виска. Не желая сдерживаться, защитник подошел к зоне брата и с надеждой
протянул кулак. Фыркнув и закатив глаза для поддержания репутации, третий номер
поломался для красоты картины, но потом все-таки лениво ударил своим кулаком в
большой вратарской перчатке по кулаку близнеца.
— Я же сказал, пропусти его, — на немецком ухмыльнулся Миньярд, глядя на трусящего

в сторону своего поля разгневанно матерящегося Морияму.
— И ты был прав. Это было охуенно, — хохотнул Аарон. — Черт, я готов заплатить
тебе, чтобы увидеть это снова!
— Фу, Дэй все-таки заразил тебя этой своей одержимостью экси, — скривился голкипер.
— Вали отсюда. На день рождения подарю тебе нарезку с этим моментом под музыку.
— Даже ты должен признать, что это мило, — на французском протянул Жан, краем глаза
глядя на горящие восторгом глаза Натаниэля, неотрывно смотревшего на Миньярда в
воротах. — Неужели ты потерял дар речи?
— Ни единого, мать его, слова на любом из языков, — пробормотал рыжий, закусив губу
и заставив себя отвести взгляд, однако Моро не мог не заметить легкий румянец и
неконтролируемую улыбку.
***
— Ты же знаешь, что меня не нужно защищать, — нахмурив брови, сказал Нат в

перерыве, кидая Эндрю бутылку с водой, говоря на немецком. — И мстить за меня тоже
не надо. Я сам справлюсь.
— Не понимаю, о чем ты, — сделал самое невинное лицо Миньярд, жадно глотая
жидкость.
— Не веди себя, как я.
— Что, не нравится? — усмехнулся голкипер, но, к его удивлению, Веснински не

ответил. Он отдернул взгляд, словно обжегся, и смотрел куда угодно, только не на
блондина. — А вот это что-то новенькое, — протянул Эндрю, перейдя на русский, и
поднимаясь на ноги. — Говори.
— Ничего, что стоило бы…
— Я хочу услышать. Говори.
— Ты же знаешь, что меня никто и никогда не защищал, — пробормотал на английском

Нат, словно стыдясь самого себя, а потом тряхнул головой. — Мне нужно обсудить
стратегию с Жаном и Кевином, — быстро придумал отмазку он и чуть ли не убежал в
сторону братьев, провожаемый внимательным взглядом ореховых глаз.
— Трус, — тепло фыркнул Эндрю себе под нос.
Он и не думал, что одна его выходка произведет такой эффект. На самом деле тогда на
поле он просто хотел поставить японского ублюдка на место, утереть ему нос в его же
игре, может, немного спустить пар после того короткого болезненного вскрика своего
рыжего, но… о том, как на это отреагирует сам Натаниэль, Миньярд правда не думал.
Не думал, что тот будет стоять перед ним с таким совсем детским лицом и светящимися
благодарностью и обожанием глазами. Черт, если уж на то пошло, Эндрю был готов
проворачивать подобное каждый гребаный день, лишь бы видеть это. На самом деле
иногда он и правда забывал, что за тщательно выстроенным фальшивым фасадом
Натаниэля скрывается что-то настолько нежное, ранимое и беззащитное. Черт возьми,
он надеялся, что после всего сможет видеть эту правду как можно чаще. И он сделает
все, чтобы никто не смел обидеть, навредить, даже косо посмотреть на эту мягкость
его рыжей катастрофы.
— Все хорошо? — Рене появилась, как всегда неожиданно, но не резко. Не тревожа.
— Откуда подобный вопрос? — фыркнул Эндрю, возвращаясь к позабытой им воде.
— Мне ответить на вопрос по-настоящему честно?
— Да.
— У тебя было такое выражение лица, граничащее с нежным трепетом, последние три
минуты, пока ты смотрел на Ната, — бодро отозвалась Уокер, садясь рядом с ним в
опасной близости. — Поэтому я и спросила, все ли хорошо.
— Нужно будет упомянуть при встрече с Би, что у тебя атрофировался инстинкт
самосохранения, — угрожающе протянул Миньярд, но девушка даже не дрогнула,
продолжая тепло ему улыбаться. — Все настолько плохо?
— Нет, другие не заметили. Со стороны, на самом деле, это было больше похоже на
подозрение в совершении убийства, — приободрила его Рене, чем заслужила целый
благодарный кивок.
— Какие ставки сейчас открыты?
— Хм, — Уокер даже не удивилась, что они говорят о таких вещах в середине игры
против воронов. — Ну, все еще открыт вопрос про ориентацию. После Бингемтона
закрыли ставку о том, вместе ли вы, — Эндрю нахмурился, но она только махнула
рукой. — Это их название для того, что происходит. Про его навыки драться тоже все
стало ясно. Мы узнали про Натана и Стюарта, так что ставки касательно семьи тоже
закрыли. Про языки… Они уверены, что его лимит — французский, немецкий, японский и
русский, но Жан вечно ухмыляется и говорит, что отказывается закрывать ставку, пока
не выудит из брата все языки…
— Он знает куда больше, — зачем-то сказал Эндрю, за что был награжден теплой
понимающей улыбкой. — Что еще?
— Про то, откуда деньги, разговор тоже закрыт, хотя, кажется, мы так и не знаем
всей правды. Про драки, увы, ставка еще открыта. Ты там, кстати, к моему удивлению,
все еще фигурируешь, ну да ладно. Еще есть ставка касательно того, встречались ли
они раньше с Лив или нет. Потом вопрос о том, как завершится сегодняшний день. О, и
о том, сколько травм будет после игры. Ну, про ставку сколько вы пробудете тем, что
вы есть сейчас, я даже говорить не буду толком. Как-то так.
— Занятно, — только и кивнул Эндрю, разминая свои уставшие пальцы. — Видимо, им

совсем нечем заняться, — хмыкнул голкипер, глядя на то, как Натаниэль под хохот
Кевина выворачивается из крепкой хватки Жана, дает французу локтем по ребрам, а
потом получает сдачи.
— Это плохо?
— Уже нет. Просто… По-другому.
— Аарон и…
— Я знаю. Не слепой.
— И что думаешь?
— Возможно, в один день мы с Натом из-за этого перегрызем друг другу глотки, —
пожал плечами Миньярд, снова возвращая взгляд к подруге. — Не впервой. Куда
любопытнее, хватит ли моему братцу сил сказать правду.
— Думаешь, Кевин уже рассказал братьям?
— Не думаю. Но я бы посмотрел на этот разговор, учитывая его реакцию, когда он

узнал про Наполеона и Нокса.
— Думаю, так он просто проявлял свою заботу, — протянула Рене, так же переводя
взгляд на троих братьев. Теперь Нат пытался достать Жана, который прятался за
умирающим от смеха Кевином, пока Ваймак стоял над ними тремя, устало потирая
переносицу, ворча что-то под нос, тогда как Ники снимал все это на камеру, как и
репортеры с фанатами на трибунах. — Они любят друг друга. Они — все, что у них было
долгое время. Думаю, они движутся вперед, несмотря на то, что для них всех это
очень непросто. Думаешь, если бы не Нат и Жан, Кевин мог бы сейчас выдавить из себя
хоть что-то, кроме хмурых бровей? Играл бы левой рукой, хотя раньше у него одна эта
мысль вызывала панику? А он хохочет, словно валяется с ними дома на ковре, а не
играет в финале против Рико.
— Идиот делает это специально, — презрительно фыркнул Эндрю, прекрасно зная своего
рыжего, который никогда бы, наверное, не занимался такой фигней без повода.
— Да, — согласилась Рене. — И это работает. Думаю, что бы ни произошло, Нат никогда
их не бросит, как и они его. Эти отношения… Это выше всего, что у него когда-либо
было раньше, — она помедлила, возвращая взгляд к блондину. — Но не выше тебя.
— Что? — Эндрю вздрогнул всем телом, а маска на лице треснула. Его глаза
распахнулись, а брови удивленно взметнулись вверх.
— Знаешь, Нат перегрызет глотку любому за своих братьев, но за тебя… — она остро
усмехнулась. — За тебя он перегрызет глотки и им. Не знаю, видишь ли это ты, но
они, — девушка кивнула на троих парней, которых начал растаскивать Ваймак, — точно
это знают. Подумай над этим.
— Врешь.
— Лишь говорю свое мнение, как и всегда.
Эндрю отвел от нее взгляд, пялясь на собственные потные и мозолистые ладони,

стараясь понять, что чувствует по этому поводу. Пытаясь понять, врет ли Рене,
ошибается ли? Нат и правда был готов убить любого, кто косо смотрит на его братьев,
но с самого начала он даже не поднимал руки на Аарона просто потому, что знал, что
это не понравится Эндрю. Он был готов испепелить любого, кто шипел в сторону
Миньярда или называл монстром, защищал, хоть это было и не нужно, уважал границы…
Перед глазами блондина встал тот день, зимой, когда Натаниэль отшвырнул от него
Кевина, когда Дэй допытывался, почему Эндрю не хочет вставать на ворота. Было
видно, сделай нападающий один неверный шаг, Веснински и правда припечатает его к
стене. Неужели… для Ната он стал важнее даже братьев? Дороже? Это было… слишком
приятно и слишком много, чтобы обдумывать сейчас. Поэтому Миньярд поднялся на ноги
и пошел на подмогу Ваймаку, отталкивая рыжего к оргстеклу, ставя предплечье на
чужое горло, ловя горящий взгляд бездонных голубых глаз, пока тренер разбирался с
остальными двумя.
— Решил слететь с катушек? — поинтересовался Эндрю, отчетливо видя, как быстро

маска безудержного веселья стекает с родного лица. — А, нет, просто, как и всегда,
театралишь.
— Виновен, — хрипло ответил рыжий. — Все еще планируешь выйти через пятнадцать
минут?
— Да. Все еще не собираешься, как адекватный человек, отсиживаться на скамейке с

ушибленными ребрами?
— Разумеется нет, — широко улыбнулся Веснински, а потом что-то в нем изменилось и

стало в разы мягче. — Спасибо, Дрю.
— Не нужны мне твои «спасибо».
— Знаю. Но это не помешает мне их сказать. Я уйду после игры с Ичиро и Лив, но
потом вернусь. Может быть, если они захотят попрощаться, со мной пойдут Жан и
Кевин.
— Так уверен в победе?
— Я верю в себя и братьев.
— А в меня? — не удержался от вопроса Миньярд.
— Чужая вера — это бремя, — качнул головой Нат, мягко цепляя чужую ладонь и отводя
руку от своего горла. — Я не намерен вешать его на тебя лишь из-за своей жажды
мести и победы.
— Мученик, которого об этом никто не просил.
— Возможно, — повел плечом рыжий, улыбаясь уже лишь уголками губ и глазами. — Но я
ничуть не жалею. И не пожалею. Любой, кто попытается это изменить, сильно
обломается и поплатится.
— В это я верю. Не переломайся. Я не намерен возиться с тобой в случае перелома.
— Конечно, Дрю.
Миньярд его ненавидел. И это обращение, через которое сквозила нескрываемая

нежность, тоже. Но больше всего, подумал голкипер, он ненавидел этот полный
искренности и честности взгляд таких ужасных бездонных голубых глаз, в которых он
каждый чертов раз тонул, не имея никаких шансов на спасение, которого, кажется, и
не искал вовсе.
«Ну на хуй все это», — буркнул про себя Эндрю, глядя на то, как Жан, Нат и Кевин
выходят на поле со скамейки запасных. Он даже не старался отрицать приятное тянущее
чувство внутри, когда Веснински встал против нового нападающего, пока Рико ушел на
перерыв. Единственное, на что надеялся голкипер — что все, что происходит внутри,
не отражается на его лице. Иначе от него ведь сто лет не отстанут. Если Рене
заметила это его выражение, ничего страшного — она не болтушка, как, например,
Ники…
Кажется, Натаниэль и правда был идиотом, раз не слушал свой собственный совет
держаться подальше от оргстекла, потому что сейчас он находился в опасной близости
от ограждения, а к нему несся защитник воронов. Эндрю сам не понял, в какой момент
задержал дыхание и напрягся. Время замедлилось. Он видел, как Кэмпбэлл несется на
рыжего, словно бык на красную тряпку. До столкновения оставались жалкие метры, как
вдруг Нат ринулся навстречу. В последнюю секунду он отдал пас Жану, туда, где не
было ни единого ворона, а сам прыгнул на защитника, чтобы потом, как чертов
акробат, перекатиться по его спине, не рискуя потерять снаряд, который был в
сохранности у брата, и понестись к воротам. Кэмпбэлл, не успевший затормозить,
врезался в оргстекло, а Моро уже вернул брату мяч по длинной низкой дуге. Дорожка
шагов. Пас Кевину. Пользуясь своими навыками защитника, Веснински оттеснил того
придурка, что опекал Дэя и… лампочки вспыхнули алым. Счет 6:5 в пользу воронов —
Рене все же пропустила один мяч Рико и два мяча от нового нападающего за десять
минут второго тайма. Парень был быстрым и бил прямо в ноги. Трибуны яростно
взревели, а Эндрю наконец смог выдохнуть воздух из легких.
Экси, блять, не должно было вызывать в нем ничего, кроме скуки! Хотя, наверное,
дело было в одиннадцатом номере. Другого разумного объяснения для себя Миньярд
найти просто не мог. Желая хоть как-то отвлечься от бардака в своей голове, пока
через пять минут ему не нужно будет выходить на поле, голкипер просканировал всех
сидящих рядом с ним в поисках жертвы. Варианты в виде Элисон и Сета сразу отпали.
Они были бы слишком противными и колючими. Плюс, они не смогли бы разграничить игру
и личную обиду. А еще отчасти потому, что Нат будет заниматься примирением вместо
того, чтобы проводить время с ним в преисподней… Он снова отвлекся. Бойд? Скука
смертная. Этого огромного плюшевого медведя можно было задеть только через Дэн, а
этим Миньярд заниматься не планировал. Оставался Аарон, потому что Ники страдал на
поле, поэтому блондин сделал выбор в пользу своего близнеца, который так удачно
сидел рядом под боком.
— Ну что, снова будешь до ночи сидеть в библиотеке? — на немецком спросил голкипер,

при этом глядя только на поле.
— Это проблема? — Аарон заметно напрягся и скосил на брата глаза.
— Ну не знаю… — сладко протянул третий номер. — Уверен, Жан будет рад уединению и
тишине в комнате, учитывая то, что вы с Дэем там не появляетесь.
— Серьезно, Эндрю? — защитник сверкнул глазами, стиснув кулаки, к удивлению

близнеца, не начав врать. — Сейчас?
— Почему нет?
— Мы в середине, мать ее, игры.
— Какой ужас, а я и не заметил.
— Что сказал этот рыжий придурок, что ты так резко снова стал засранцем? — не
удержался от ответной колкости Аарон. Вся напускная легкость пропала с лица Эндрю,
и он впился взглядом в почти идентичное лицо. — О, я попал в цель, да? —
самодовольно усмехнулся Миньярд.
— Не переводи стрелки.
— Я не!.. — «нормальный» прикусил язык, останавливая чуть не сорвавшуюся ложь,

которую так не любил его брат. — Что ты хочешь от меня услышать?
— Правду?
— Сделка уже не актуальна в этой сфере, помнишь? — Аарон откинулся на стену,

поджимая губы, явно чувствуя дискомфорт от всего происходящего.
— Я разве упоминал об этом?
— Тогда что? Тебе просто… Тебе интересно?.. — не веря собственным ушам, спустя
несколько секунд молчания почти прошептал защитник.
— Я этого не говорил.
— Черт возьми, тебе интересно!
— Нет, — ладно, да, возможно, ему и правда было самую капельку любопытно, как это
могло произойти, учитывая то, что его брат стоический гомофоб с многолетним стажем,
а Кевин ярый защитник мнения, что в спорте место только натуралам.
— Не лезь в это, — не предупредил, а попросил Аарон. Не хватало только

«пожалуйста», которое Миньярд не употребил, только памятуя о презрении брата к
этому слову.
— М-м-м-м, ну-ну. Такими темпами даже я присоединюсь к глупой игре в ставки этих
олухов.
— Ты не посмеешь, — щеки «нормального» залились краской не то смущения, не то

злости.
— Уверен?
— Тогда я тоже присоединюсь к ставкам касательно тебя и этого спятившего придурка.
— Эндрю, на поле! — крикнул Ваймак, параллельно давая знак судьям и Рене о смене
игрока.
— У тебя ничего нет, — пожал плечами голкипер, почти не скрывая веселья.
— Уверен? — глаза Аарона азартно и зло сверкнули. — Кевин бывает болтлив не только
после водки.
— Отвратительно, — примирительно кивнул Эндрю и вышел за оргстекло, провожаемый

сдерживаемым смехом брата.
Ладно, начинать все это было отвратительной идеей. Миньярд хотел отвлечься, а вышел
слишком задушевный и искренний разговор. Перебор по всем фронтам. Куда катится его
жизнь?.. Явно не туда, куда планировала, но что странно, Эндрю не чувствовал
отторжение. Это было непривычно, это было странно, но никаких тревожных звоночков в
голове не было, поэтому голкипер просто встал в ворота и приготовился к игре. У
него осталось еще два обещанных гола. Больше он пропустить не мог.
Следующее очко забил Кевин, выровняв счет. Это мог бы сделать и Нат, но он
милостиво отдал мяч брату, словно не хотел, чтобы на него обращали внимание, как на
забившего. Что ж, он облажался, потому что это был блестящий пас от потолка,
прилетевший прямо Дэю в сетку клюшки. Жана и Ники сменили Бойд с Аароном, и
ситуация заметно накалилась. Конечно, нападающие воронов не были Рико или Кевином,
но с ними все же было сложно справиться. Что-то подсказывало Миньярду, что после
этой игры клюшку ему можно будет отправить на покой на свалку вместе со своими
руками.
Все покатилось к чертовой матери, конечно, в самом конце. Разумеется, когда на поле
снова вышел Рико, злой, как… сравнение с чертом было бы весьма уместным, но для
Эндрю существовал один дьявол, и порочить его образ сравнением с японским ублюдком
было недозволительно. Состав лисов стал таким же, как в начале, за исключением
того, что вместо Дэн на позицию полузащитника встала Элисон. Жана и Ната то и дело
пытались буквально сравнять со всеми возможными поверхностями: полом, оргстеклом…
могли бы и с потолком, если бы туда можно было их закинуть. Только вот братья
оказались куда упрямее. Они не только сопротивлялись всем нападкам, но и отгоняли
воронов от ворот, оттесняя на другую сторону поля.
Эндрю не знал, сколько времени прошло и когда наконец закончится этот дурдом. Его
руки дрожали и скулили, буквально умоляя наконец перестать, а икры гудели от
напряжения. При одном из ударов Рико клюшка Миньярда даже затрещала. Теперь ей
точно пизда, а Натаниэль потащит его в магазин за новой… Вот же влип. Эндрю
фыркнул, отправляя мяч на противоположную часть поля, пытаясь дать Сету еще одну
попытку забить, только вот Рико оказался быстрее. Он умудрился перехватить снаряд,
закрутился и ударил Миньярду в ноги. Мяч отскочил от пола и попал в ворота,
заставляя лампочки загореться, а сирену загудеть. У воронов снова было преимущество
в одно очко, а Натаниэль получил от Мориямы клюшкой по бедру, на первый взгляд,
шлепок, но рыжий зашипел, и его рука дернулась к больному месту. Может, все-таки
грохнуть Рико для красоты картины прямо сейчас? Не просто же так у воронов черно-
красная форма. Они для этого и выбрали такие цвета, чтобы на одежде не была видна
кровь. Три брата с индивидуальными коллекциями шрамов, метавшиеся по полю, прямое
тому доказательство.
Сравнял счет Сет, а за пять минут до конца матча Кевин забил еще одно очко. 7:6 в
пользу лисов под конец второго тайма. Единственной их задачей стало просто удержать
счет и не дать эверморцам вернуть себе преимущество. Мысленно Эндрю списал
возможность пропустить еще один мяч себе за спину. Он, черт возьми, устал от дерьма
Мориямы в своей жизни. Осталось меньше минуты, и долбаные организаторы решили
запустить обратный отсчет, который с радостью поддержала толпа, словно они не
понимали, как это, блять, отвлекает. В голове и так барабанил зашкаливающий пульс,
стук клюшек и скрип кроссовок, кажется, звучали уже даже внутри его тела, от чего
становилось тошно, дышать было попросту нечем, а легкие горели. Впервые Миньярд
задумался над тем, чтобы бросить курить. Утешало его лишь то, что остальные
спортсмены на поле дышали так же тяжело, как и он сам.
А потом сирена. А потом оранжево-белая мишура, посыпавшаяся с потолка. А потом рев

толпы, от который сотрясся весь стадион. Все на поле замерли. Сет чуть не запутался
в своих ногах и не упал. Взгляды как воронов, так и лисов, метнулись к табло со
счетом. 7:6… в пользу университета Пальметто. Колени Эндрю подкосились, он осел на
пол и откинул голову на собственные ворота, чувствуя, как сил осталось, наверное,
только на то, чтобы дышать. Затуманенным не то усталостью, не то потом, взглядом
Миньярд смотрел на то, как Кевин, не веря собственным глазам, смотрит на счет, а
его губы дрожат в улыбке, как Жан снимает с головы шлем, как Нат, до этого в
очередной раз грохнувшийся от противостояния с Рико на пол, откидывается на спину и
заливисто смеется… Рико. Посмотрев на табло, Морияма перевел мертвый взгляд на
рыжего лиса. За секунду его лицо исказилось в гримасе ярости и ненависти. Он
замахнулся и…
Эндрю попытался подорваться с места и броситься к своему наркоману, попытался

схватить вратарскую клюшку, но он опаздывал. Он не успевал из-за того, что от
слабости сел на паркет, а древко рукоятки его клюшки было слишком тонким для
дрожащих уставших рук в толстых перчатках. Черно-красное дерево уже мчалось на
хохочущего Натаниэля, как вдруг кто-то со всей силы впечатал рыжую клюшку Морияме в
живот, а вторые руки отшвырнули первого номера назад, словно тот ничего не весил.
Это были Жан и Кевин. Пользуясь последними силами, оба парня сделали рывки к брату,
а потом отбросили Рико, собой закрывая смеющегося уже, кажется, в истерике
Веснински.
— Только попробуй его хоть пальцем тронуть, — прорычал Жан, стоя плечом к плечу с
Кевином, превращая их обоих в живую стену.
Миньярд заставил себя добраться до Натаниэля, который начал успокаиваться и теперь

просто тяжело дышал, зацепился за него, как за спасательный круг, и потянул в
вертикальное состояние, обхватывая пальцами чужое запястье, чтобы сосчитать пульс.
Результат был неутешительным, но руку от рыжего он не убрал, мысленно
удовлетворяясь сдавленными хрипами Рико. Эх, жаль ребро не пробило легкое…
— Я в порядке, — выдохнул Нат, наконец сбивая последнюю пену истеричного смеха. —

Просто устал.
— Ох, заткнись, — рыкнул Эндрю. Будь у него силы, дал бы подзатыльник. — Встать
сможешь?
— Куда я денусь.
Все, что происходило дальше, было как в тумане. Лисы выбежали на поле, прыгали друг
на друга, обнимались, Сет закрутил Элисон, крепко целуя… Но три игрока отошли в
сторону спустя жалкую минуту. У Эндрю закончился лимит на чужие прикосновения, Нат
чувствовал, что вот-вот выплюнет собственные легкие, а Жан… он почему-то не
чувствовал радости от победы. Только облегчение, словно наконец-то, спустя столько
времени, выбрался таки из болота. Ему даже не хотелось идти к Джереми, которого он
увидел на трибунах в перерыве между таймами, сидевшего рядом с Эриком, Би, мамой
Рене и другими. Сейчас единственные, кого Моро мог стерпеть рядом — тихий брат и
его безмолвный не давящий непарень.
— Я хочу сказать кое-что, из чего последует вопрос, — на французском еле слышно

заговорил Нат, даже не поворачивая голову к брату, но тот кивнул, давая знать, что
слушает. — После того, как я передал власть мартышке, она заключила сделку. Первый
умрет сразу после игры, если мы выиграем, — Моро вздрогнул всем телом, но не
перебил, безмолвно прося продолжать. — Я не знаю, захочешь ли ты попрощаться.
— Ты не скажешь Кевину?
— Нет. Ему лучше этого не знать, — Нат нашел глазами своего брата, трепавшего по
волосам ворчащего Аарона и Ники. — Это будет просто… что-то. Ему нужно идти дальше.
Он уже идет, а это может утянуть его в прошлое. Я не хочу этого для него.
— Но ты не можешь решать за него.

— Я бы не мог решать за него, если бы рассказал и запретил. Но он не знает, багет.
И не узнает.
— Уверен, что я не расскажу? — Жан наконец скосил глаза на брата, который плечом
привалился к своему Миньярду.
— Я не могу тебе что-то запрещать и не стану, но я прошу этого не делать.
— Нат…
— Пожалуйста, не говори ему.
— Ты ненавидишь просить.
— Но иногда я все же это делаю, — Веснински ровно встал на ноги и повернулся к

брату. — Не говори ему. Это может снова его сломать. И он может не выкарабкаться, —
подождав и убедившись, что смысл слов дошел до француза, Нат тряхнул головой. — А
теперь ответь на мой вопрос. Ты хочешь увидеть его в последний раз?
— Я… Да. Да, хочу.
— Хорошо. Тогда не пропусти, когда я улизну.
Жан кивнул, закусив губу, и на секунду снова посмотрел на Кевина. Внутри боролись
две стороны. Одна кричала не таить ничего от брата, а вторая… Он слишком отчетливо
помнил, как даже спустя три месяца после травмы от крика его брата просыпалось чуть
ли не все общежитие. Он помнил, как тот оставался на корте последним, брал в левую
руку клюшку скорее инстинктивно, чем осознанно, а потом… Один раз Жан нашел его
плачущим, сжавшимся в комок, словно Дэю снова двенадцать, а Тетсуи пересчитал ему
ребра тростью, сказав, что Кейли была бы разочарована, узнай она, каким дерьмом
растет ее сын. Если бы Кевин пошел с ним, было бы два варианта развития событий. Он
или бы стал еще сильнее, чем сейчас, или рассыпался бы на тысячи осколков. Только
вот не факт, что они бы смогли его собрать снова. Жан не был готов рисковать. Этот
поступок был подлым и не справедливым, но в этой жизни мало что бывает честным. Они
проверили это на своей шкуре не один раз. Поэтому Моро принял для себя решение
встать на сторону Натаниэля, как всегда, доверяя младшему брату.
В раздевалке лисы так и не успокоились, и Эндрю не мог их винить. Он просто

старался держаться как можно ближе к своему рыжему идиоту, то и дело кидая взгляд
на дверь раздевалки. Миньярд не причислял себя к списку дураков. Ичиро не мог
прийти в открытую на поле после игры, особенно после поражения брата на глазах у
камер. Все должно было быть тихо. Большая часть команды уже переоделась, когда в
дверь постучали и заглянул один из менеджеров воронов, одним взглядом дав понять
Веснински, что его ждут. Тот тут же подцепил Моро, видимо, об этом они и говорили
на поле после игры, и потянул за собой, но Эндрю успел на удивление мягко обхватить
чужое запястье. «Все дело в усталости» — поспешил объяснить самому себе нежность
голкипер.
— Жан идет со мной, — шепотом ответил на немое недовольство рыжий.
— Не в обиду Наполеону, но не считается, — так же тихо сказал Миньярд.
— Тогда… — Нат скользнул взглядом по менеджеру, что все еще маячил в приоткрытой
двери, — пошли, не привлекай внимание.
Эндрю тут же отпустил, и они короткой змейкой выскользнули из раздевалки, оставляя

лисов за спиной. К их удивлению, в коридоре их уже ждала Лив и пять высоких крепких
мужчин в костюмах, которых голкипер без труда узнал.
— Они присмотрят за ребятами, — хмыкнула девушка, отлипая от стены. — Пошли.
— А полный зал обязателен? — скривился Натаниэль.
— Если ты думаешь, что я оставлю тебя наедине хоть с одним из этих ублюдков, то
глубоко заблуждаешься. Плюс я должна лично проконтролировать весь процесс. Верить
Мориямам — это как проверять наличие газа в комнате зажжением зажигалки.
— Ты это мне рассказываешь? — не удержался от кривой болезненной ухмылки рыжий.
— Жан, ты в курсе? — Малкольм скосила глаза на вымотанного француза, ко лбу

которого липли мокрые после душа волосы.
— Очевидно, — фыркнул Моро.
Они лавировали по пустым коридорам стадиона, пока не подошли к лифту. Оба бывших
ворона замерли на мгновенье, когда двери распахнулись, словно окоченев, но потом
Нат решительно двинулся вперед. «Башня и кабинет Мориям» — догадался Эндрю, когда
двери лифта закрылись. Слишком много отвратительных и кровавых воспоминаний у этих
двоих было связано с этим черным мрамором пола. До двери они дошли в тишине. Когда
та открылась… Их уже ждали. Тренер Тетсуи, совсем не похожий на себя, стоял у
стены, тяжело опираясь на трость, которой Эндрю хотелось проломить ему голову. Рико
жался в спинку дивана, тяжело держась за ребра, тогда как Ичиро стоял у огромного
панорамного окна, глядя на пустеющее поле. Заслышав гостей, он махнул рукой,
отпуская охрану, но так и не поворачиваясь к ним лицом. Лив, чувствуя себя как
дома, прошествовала к хозяйскому креслу и села за стол, беря какие-то документы,
старательно делая вид, что не замечает ничего из происходящего вокруг.
— Он уже знает? — спросил Веснински, подбираясь и расправляя плечи.
— Разумеется, — хмыкнул Ичиро, наконец поворачиваясь к ним. — Это была достойная

игра, Натаниэль. Прими мои поздравления. И ты, Жан.
— Спасибо, — сдержанно, идеально выверенным голосом ответил рыжий, закрывая плечом

среднего брата. — Не оставишь нас одних?
— Конечно. Все-таки когда-то вы и правда были семьей, — криво ухмыльнулся молодой

мужчина, а потом его глаза на секунду зацепились за Миньярда. — Зачем он тебе
здесь? — поинтересовался Морияма на японском. — Не доверяешь мне?
— Я вроде говорил тебе не лезть не в свои дела и ничего не узнавать про архангела
еще осенью, — напомнил Нат. — Дай нам поговорить с Рико. А потом мы с тобой
навсегда разойдемся, как птицы в небе.
— Такова сделка, — кивнул Ичиро, а потом кивнул своему дяде, говоря следовать за
собой. — Оливия?
— Я спущусь, когда посчитаю нужным, — легко отмахнулась Малкольм, даже не подняв

головы от документов.
— Решил поиздеваться? — ядовито спросил Рико, как только брат ушел вместе с дядей.
— Нет, — честно ответил Натаниэль, переходя на японский. Все-таки этот разговор

должен был быть чем-то личным, а не показательной поркой. — Мы пришли попрощаться,
— Эндрю, проявляя верх своего такта, отошел к окнам и встал в полоборота, чтобы не
смотреть так откровенно, но и иметь возможность среагировать. — Когда-то мы и
правда были семьей. Много лет назад. Но мы это помним.
— А Кевин, полагаю, не снизошел, — с шипением Морияма встал на ноги.

— Он не знает, — за брата ответил Жан.
— Но знаешь ты.
— Но знаю я. Мне правда жаль, что это произошло с тобой, Рико.
— Нихера вам не жаль! — рявкнул первый номер, а его лицо исказилось от отчаяния. —
Вы всегда меня ненавидели!
— Мы тебя любили, — даже не обращая внимания на крик, тихо ответил Моро. — Когда-
то, когда были совсем детьми. Помнишь, что тогда для нас значили эти татуировки? И
я знаю, что ты тоже нас любил. Когда-то. Я бы хотел сказать, что прощаю тебя, но… —
парень качнул головой, поджав губы. — Но нет. Прости. Я не дам тебе своего
прощения.
— Чхать я хотел на ваше ебаное прощение! Для вас поражение — ничто, а для меня!..
Они убьют меня за это! Зовете себя семьей?! Только вот вы забыли!..
— Ты первым отвернулся от нас, когда уподобился Тетсуи, — перебил его Натаниэль. —

Мы ведь были всего лишь детьми, Рико. Просто маленькими детьми. Но это не
оправдывает ничего из того, что ты делал. Мы бы не отвернулись от тебя, если бы ты
не встал против, если бы не втоптал нас в грязь. Хочешь найти виноватого? Вини
меня.
— Нат… — прошептал Жан, но Веснински не обратил на это внимания.
— Я планировал наш побег с того момента, как ты сломал Кевину руку, если хочешь
знать. Но твоя смерть вошла в список только после того, как ты чуть не убил меня и
Жана. Я бы дал тебе жить. Сломал бы тебе руку. Глаз за глаз. Но ты бы жил. Потому
что когда-то был мне братом. Но ты уничтожил и это.
— Я просто хотел, что-то значить. Хотел перестать быть простой игрушкой. Ты хоть
понимаешь каково это? Я как обезьянка в цирке! Я просто хотел, чтобы… — Рико
запнулся, а потом истерично рассмеялся, хватаясь за голову. — Знаешь, не важно.
Просто убей меня, Дьявол. Давай. Знаю, рука у тебя поднимется.
— Плохо знаешь, — тихо на английском отозвался Нат, делая шаг назад. — Не

поднимется. Даже после всего этого. Увидимся в аду, Рико. Думаю, наши котлы будут
стоять рядом.
— Слабак! — крикнул Морияма, плюнув ему в ноги. — Каким был слабаком, таким и
остался! Жалкий выродок! Что, не можешь даже в глаза мне смотреть?! Повернись!
Посмотри на меня! Ну же!
— Жан?
— Пошли, — шепнул Моро, отворачиваясь от кричащего и брызжущего слюной капитана

ворона.
— Когда разделывал живых людей, тоже в глаза не смотрел?! Посмотри на меня!
— Он вскроет себе вены в ванной своей комнаты, а Тетсуи повесится здесь, — холодно
бросила им в спины Лив, словно говорила о том, что собирается приготовить на ужин.
— Нет! Ты не посмеешь меня тронуть, грязная шлюха! Ты!..
— Пошли отсюда, — Эндрю за несколько шагов преодолел расстояние до бывших воронов и

потянул их на выход, особенно цепко держа Натаниэля, который, кажется, был готов
упасть в любую секунду. Они уже были на первом этаже, когда рыжий осел по стене. —
Иди, — толкнул в плечо Жана Миньярд и сам опустился на пол, тут же концентрируя все
свое внимание на Веснински. — Абрам, дыши. Если бы его не убили они, убил бы я.
— Не в этом дело, — прошептал парень, подтянув колени к груди, уперевшись в них

локтями. — Я просто… Я…
— Скажи, иначе я не смогу протянуть тебе руку.
— Я говорил, что не пожалею.
— Ты можешь вернуться и остановить все это.
— Не хочу. И это меня пугает. И… я не знаю, что теперь делать. Вся моя жизнь была…
до этого. Для этого. Но что теперь?
— Мы разберемся, — почему-то последующие слова застряли у Эндрю в горле. Он хотел

сказать, что раньше тоже не знал, что делать со своей жизнью, что тоже не видел в
ней смысла еще в Пальметто, и уже тем более не думал, что она будет после, но
теперь… — Мы разберемся, — только и смог повторить он, оставаясь рядом. Прошло,
наверное, минут пять, пока Нат наконец не зашевелился, но… только чтобы зацепиться
своим пальцем за палец Миньярда.
— Если ты захочешь уйти, ты уйдешь, — не спросил, пообещал рыжий, медленно поднимая

на голкипера решительный взгляд прояснившихся глаз.
— Это «да», пока не станет «нет», — согласился Эндрю, хотя что-то подсказывало ему,
что никакого большого «нет» не будет. Потому что Нат всегда уважал маленькие.
До автобуса они дошли только спустя где-то двадцать минут, но не обратили никакого
внимания на слегка вопросительные взгляды. Лисы, пусть и были опьянены победой и
уже попивали пиво, которое им в награду раздал Ваймак, все же заметили и их
отсутствие и слишком задумчивые взгляды. Как обычно, устроившись на последнем ряду,
Эндрю дернул Ната за рукав, когда тот сел на другом конце. Миньярд еще научится
отпускать своего лиса, научится не проверять судорожно его местонахождение после
того, как он не отвечает дольше пяти минут, научится доверять ему самого себя, но
пока что… Он хотел, чтобы тот был как можно ближе.
Комментарий к Глава 39 - В последний раз
Вот и все. На самом деле это конец. На этом можно было бы и правда поставить
точку. Но я хочу написать эпилог, хочу показать жизнь лисов после этого, хочу
рассказать, как они идут вперед. Надеюсь, что смогу написать полноценную главу, а
не жалкие 6-10 страниц)
========== Глава 40 - Эпилог ==========
— Солнышко, я же не могу упрашивать тебя вечность, — заканючила Рейнольдс, обнимая

Веснински со спины за плечи прижимаясь щекой к растрепанным волосам. — Пожалуйста,
пожалуйста, пожалуйста!
— Элли, со всей моей любовью к тебе, отстань, — Натаниэль повернул голову к девушке
и мягко улыбаясь, но блондинке хватило одного взгляда его холодных голубых глаз,
чтобы понять, что пора прекратить.
Вскинув руки и фыркнув, Элисон тут же отстала, чтобы устроиться рядом с Ники и
Мэттом, оставляя Веснински с его братьями мурлыкать на французском.
Это был первый совместный вечер команды после летних каникул вместе с новичками.
Лисы не виделись целых два месяца, так что новостей было достаточно много. Ники
слетал в Германию к Эрику и все еще светился, как Рождественская елка; Элисон
помогала Сету с переездом в Лос-Анджелес, где играла его новая команда, контракт с
которой он подписал после выпуска; Рене провела время с мамой и съездила в Африку
волонтером на три недели, из-за чего теперь ее светлая кожа стала чуть смуглее; Дэн
и Мэтт были у миссис Бойд, а последние две недели отдыхали на Гавайах; Эндрю и Нат
уехали в первый же день лета, и, где они пропадали, не знал никто, но те честно
присылали одно-два сообщения в неделю; Жан отдыхал с Джереми, наконец-то
познакомился с семьей своего парня и, судя по всему, забрал с собой частичку солнца
Калифорнии, учитывая то, каким теплом светились его серые глаза даже сейчас; а
Кевин проводил время с отцом и Аароном, который остался, потому что он «не намерен
терпеть всех этих придурков больше необходимого, чтобы ехать с ними», но никто это
и не комментировал толком. Все просто понимали, что это обернется лишь ссорами и
склоками, которые сможет прекратить лишь оттягивающая Аарона назад рука Кевина. В
конце концов футболка, в которой сейчас был защитник, явно была ему великовата,
зато как раз пришлась бы в пору Дэю.
— Как прошло лето? — Рене присела на подлокотник кресла, в котором устроился Эндрю.
— Нормально. Наркоман нашел корт везде, — хмыкнул Эндрю, пряча ухмылку за стаканом
с виски, слушая приглушенный смех подруги. — Я почти приучил его употреблять кубик
сахара в день.
— Не представляю, как ты смог это сделать.
— Оливия приложила к этому руку, — с сожалением признал Миньярд, щелкнув пальцами

свободной руки по кулону, который носил с самой игры против воронов.
— Как она?
— Развлекается как может. Закрутила роман с итальянским мафиозником, когда мы были

в Неаполе. Цапается со Стюартом, — пожал плечами блондин, откидываясь назад,
глазами следя за Натаниэлем, который цокал языком и закатывал глаза, казалось, на
каждое слово Жана. — Тепло помогло ее горлу.
— М-м-м, — протянула Уокер, явно обдумывая свои слова. — Я рада, что ты хорошо
провел время. Понравились дороги в Европе?
— Серпантины в Италии — полное дерьмо, но автобаны Германии хороши.
— Но вы не заехали к Ники и Эрику.
— Он видит меня достаточно времени, чтобы трепать его еще и летом, —

пренебрежительно фыркнул голкипер, но Рене на это только улыбнулась, радуясь, что
друг смог не просто отпустить брата и кузена на целых два месяца, но еще и
сдержался от «проверки», когда был так близко к Хэммику. — Ливия?
— Там нужна была помощь. Ты знаешь, я всегда готова помочь, поэтому когда увидела
объявление, решила, что у меня есть и силы, и возможность, — Эндрю кивнул, давая
знать, что слушает. Они сидели так, чуть в стороне от других, и лишь изредка
Миньярд вставлял свои комментарии в рассказ Рене о ее поездке в Африку.
Спустя какое-то время, когда старый состав наболтался между собой, Дэн решила, что
пришло время объединить их всех с новенькими, которых было трое: Джек, Шина и
Ральф. Все они держались пока особняком и шептались между собой, косясь то на
одного члена команды, то на другого. Эндрю не горел желанием сидеть здесь весь
вечер, но Нат, вечная заноза, заключил с ним сделку — Миньярд идет на сходку, а
Веснински в свою очередь прочитает первые две части «Хроники Нарнии». Голкиперу это
казалось честным обменом, а идиот, как и всегда, сказал «да». Только поэтому он и
сидел сейчас здесь. Ники предложил сыграть в какую-то дурацкую игру, спорил с
Элисон, которая пыталась завоевать голоса согласия, затащив на свою сторону
Натаниэля и Жана, что делал и Хэммик. В результате рыжий просто встал и уселся у
ног Эндрю, на что Аарон фыркнул, а Моро бросил что-то ворчащее на французском.
— Кажется, ты снова был прав, — протянул на немецком Веснински, прикрыв глаза.
— Я всегда прав, — одобрительно кивнул голкипер. — Джин?
— Сделаешь ту штуку с сахаром и мятой?
— Не думаю, что у них есть все, что нужно, но что-нибудь придумаем. Кухня?
— Определенно.
Нат первым поднялся на ноги и побрел в сторону двери на кухню, а за ним пошел и
Эндрю, кивнув на прощание Рене, которая уже усаживалась на полу, чтобы сыграть с
остальными. Закрыв за собой дверь и оказавшись в относительной тишине, оба парня
почувствовали себя чуть уютнее. Миньярд занялся алкоголем, тогда как рыжий
устроился у него за спиной и, после разрешения, обнял за талию, положив подбородок
на плечо. Голкипер проворчал что-то про коал и излишнюю нежность, но Ната с себя не
скинул, наоборот боднул чужой висок головой, когда почувствовал, что вес становится
тяжелее, а, значит, Веснински постепенно засыпал прямо на нем.
— Я не потащу тебя до комнаты. Если засыпаешь, не пей.
— Мне просто тепло, — ответил ему куда-то в шею Натаниэль сквозь улыбку.
Слишком мягкий, слишком искренний, слишком доверчивый, чтобы быть тем парнем, что
два года назад поймал нож Эндрю налету. Но это был он. Тот самый маленький ангел с
окровавленными руками и гаснущим нимбом, что старался творить добро, доверившись
Миньярду и отдав ему контроль. И таким Нат был только рядом с ним. От осознания
этого было слишком тепло, но голкипер ни за что не отказался бы от этого чувства,
что наполняло его изнутри вот уже несколько месяцев. Казалось, он наконец нашел
свое место, только его и больше ничье.
Да, в их жизни были другие люди, семья, Оливия, которая на самом деле походила на
маленький ураган, сносившая даже Стюарта, но они все равно оставались друг у друга.
Даже тогда, во Флоренции, когда Нат на пару дней уехал чтобы провести время только
с Хэтфордом. Эндрю до сих пор помнил, как ему было неспокойно, как он выпадал из
реальности, а Малкольм обеспокоенно заглядывала ему в лицо, но они привыкали и
учились отпускать, веря в безопасность и силы друг друга, веря в то, что они и
правда вернутся без новых шрамов и боли.
— Хочешь поговорить о чем-то? — спросил Веснински, заметив, что блондин ушел в

собственные мысли.
— Нет, — Эндрю повернулся в чужих руках и бегло поцеловал свое рыжее

помешательство. — Бери свой джин и пошли. Раньше сядем, быстрее нас отсюда
выпустят.
— Если ты хочешь уйти, просто скажи. Ты же знаешь.
— Знаю. Пошли, — блондин поймал еще один беглый поцелуй и двинулся к двери.
Вернувшись к остальным, Миньярд пихнул кузена ногой, требуя свалить с дивана и

уступить ему место рядом с Кевином, а Нат сел чуть правее на полу, плечом
прислоняясь к колену голкипера. Эндрю тут же запустил пальцы в густые рыжие волосы,
награжденный за это одобрительным мягким хмыком снизу. Ники попытался запищать, но
тут же получил легкий подзатыльник от Жана, сидевшего по правую руку от Хэммика.
Аарон откинулся на спинку дивану и свистнул, привлекая внимание брата:
— Ты же в курсе, что это нихрена не незаметно? — на немецком с легким
пренебрежением спросил он.
— Ты хочешь, чтобы я прокомментировал то, что ты теперь живешь с королевой драмы

отдельно, ходишь в его футболках, а Ники, Жан и Мэтт ютятся в нашей бывшей комнате?
— парировал Эндрю.
— Вы же в курсе, что вы не единственные здесь говорите на немецком и окружающие

могут вам завидовать? — проскулил Хэммик.
— Единственный, кто может здесь завидовать — это ты, — самодовольно усмехнулся

Натаниэль, а потом с завидной легкостью, от которой у Эндрю сводило челюсть,
перескочил на французский. — Кев, как каникулы? У тренера хорошая звукоизоляция? —
Дэй тут же залился краской и вперил в младшего брата ненавидящий взгляд, а Жан
разразился хохотом, падая на Мэтта, который ободряюще похлопал парня по плечу, хоть
и не понял ни единого слова.
— Эй, не все тут говорят на этих языках! — возмутился новичок Джек.
— Какая жалость, я ведь так хотел, чтобы ты понял, что я говорю, — протянул на
английском Натаниэль, — Ну ничего. В другой раз повезет, — новенький ощетинился,
явно чувствуя чужое превосходство.
— На-а-а-а-ат, — заскулила Дэн, словно одиннадцатый номер был непослушным щенком. —

Ну хватит. Один вечер побудь паинькой.
— У него нет такого режима, — сыто ухмыльнулась Элисон. — Он вечное

неконтролируемое никем сексуальное безумие. За это я его и люблю.
— А твой парень из драконов Лос-Анджелеса в курсе, что ты шлюха? — зло выплюнул

Джек.
— Ох, блять, — прошептал Мэтт, — зря ты это сказал, чувак.
— Что? — возмутилась вторая новенькая, Шина. — Он разве не прав? Видно же, что она
трахается с этим татуированным придурком, который ни на одной позиции играть
нормально не умеет, поэтому и бегает туда сюда, — пальцы в волосах Натаниэля
дрогнули и чуть напряглись.
— Нет, не прав, — на удивление вежливо ответила Рейнольдс. — Я не сплю с Натом. Он

мое солнышко, я люблю его всем сердцем и нередко краду себе, но он мне как младший
брат.
— Осторожнее в выражениях, — предупредил Эндрю, казалось, всех сразу, а в его

голосе проскользнули рычащие нотки.
— Эй, я же сказала, как брата, — в защищающемся жесте вскинула руки блондинка, а

потом подмигнула. — Хочу напомнить, даже Сет уже смирился.
— В их защиту хочу сказать, что перед выпуском у нас с Сетом состоялся разговор,
после которого я пообещал, что ни один засранец не посмеет прикоснуться к нашей
принцессе, — встрял Нат.
— Это было на нашей кухне. Если я только проснулся, это не значит, что я не помню,
— закатил глаза Эндрю, а его рука в чужих волосах расслабилась.
— Стоп, что? — опешила Элисон.

— Это очень мило, — как всегда нежно и понимающе улыбнулась Рене. — Я рада, что вы
с Сетом нашли хоть одну тему, в которой ваши мнения сходятся.
— Нет, нет, нет, подождите! — замахала руками Рейнольдс. — Нат, ты хочешь сказать,
что Сет, мой Сет, пришел к вам с Миньярдом в Преисподнюю, и попросил тебя
приглядывать за мной?! Тебя?! Не Мэтта?! Не… Тебя?!
— Могу даже дословно процитировать этого придурка с горой комплексов, который лишил
меня завтрака, — проворчал Эндрю, а потом сделал высокенький голосок. — Натаниэль,
ну ты же знаешь какая она красивая, какая замечательная и бла-бла-бла. Ее точно
уведут, пока меня не будет. Ну, Натаниэль. Тебе же не сложно. Пообещай, — кривляясь
голкипер, от чего остальные лисы покатились со смеху, учитывая то, что его лицо
оставалось все таким же ровным как обычно.
— Боже, Дрю, хватит, — захрипел Нат, роняя лицо на чужое бедро. — Не так это было!
— Именно так и было, — безапелляционно качнул головой блондин. — И, насколько я

помню, ты атеист.
— Ты прекрасно знаешь, что я верю только в одного бога, — паршиво ухмыльнулся

Веснински, и Эндрю уже догадывался, что сейчас с чужих губ слетит что-то очень
двусмысленное и совершенно непристойное. Он лишь отдаленно надеялся на то, что тот
скажет это на русском или на худой конец на немецком, но… его надежды рассыпались в
ничто, когда он услышал продолжение слов. — Я молюсь ему каждый день. На коленях.
Ожидая, когда мой бог обратит на меня свой взор и вобьёт в меня истинную любовь к
ближним моим.
Дэн, рискнувшая в этот момент отпить пива, невольно закашлялась, из-за чего Мэтту
пришлось похлопать ее по спине, Ники, кажется, подавился воздухом, а Жан без каких-
либо слов, не отрывая глаз от брата, передал Элисон деньги, которая сидела
совершенно довольная и гордая рядом с чуть покрасневшей Рене, тогда как Аарон
ворчал что-то невразумительное под боком у прыснувшего Кевина. Наверное, в другой
ситуации Эндрю смерил бы их всех ненавидящим взглядом, заставляя заткнуться или
отвернуться, но все, что он видел сейчас — Натаниэль, прижавшийся щекой к его
бедру, с кривой острой ухмылкой на губах и сверкающими озорством пронзительными
голубыми глазами. Превосходная память ни черта не помогала, подкидывая воспоминания
о их последней ночи в Испании, куда они добрались на машине, когда рыжий после
хриплого «да» и правда опустился на колени, словно молясь, глядя на Миньярда с
таким обожанием и нежностью, что он уже начинал задыхаться. И сейчас Нат так же
смотрел на него снизу вверх, лежа лицом на его бедрах так, что даже сквозь грубую
ткань джинсов Эндрю чувствовал его тепло. Подстава. Проблема. Угроза. Только для
него. Но ни в коем случае не ошибка. Натаниэль был самым верным, что было в его
жизни.
— Фу, мерзость. Так ты трахаешься не с крашенной куклой, а с этим моральным уродом?
Слова ударили, как мешок муки по голове. Все веселье и озорство тут же исчезло из
глаз Ната, сменившись на холод и жестокость, которая уже была хорошо знакома Эндрю.
Он знал, что будет дальше. Даже не вставая с места, Веснински разорвет мальчишку на
части одними словами и заставит пожалеть о том, что он родился, со всей
жестокостью, присущей тем, кто вырос в насилии и знал в какую обертку ее завернуть.
— Вообще-то это мой натуральный цвет, — фыркнула Элисон прежде, чем кто-то успел
сказать еще хоть слово. — А свое дерьмо лучше попридержи, ни то утром проснешься в
гробу под десятью метрами земли. Кстати, мы должны были играть. Ники, дорогой, так
на чем мы остановились?
— Правда или действие, — с готовностью отозвался Хэммик, помогая спасти ситуацию,

краем глаза наблюдая за тем, как желание убийства не исчезает из голубых глаз его
друга, но хоть каплю притупляется. — Думаю, правила никому объяснять не надо, но
все же. Человек крутит бутылочку. Тот, на кого показывает горлышко, должен выбрать
правду или действие. Поехали.
***
Не сказать что бы Миньярд полюбил тренировки или экси в целом, но иногда это и
правда было интересно. Тут он должен был признать свое поражение и согласиться с
очевидным. Ему нравилось с ворот наблюдать за тем, как Нат носится по полю, как
перекрикивается с Кевином, Жаном и остальными, как снова и снова забивает. Но куда
больше ему нравилось не давать рыжему забивать в свои ворота, чтобы потом, как
только они добирались до дома, вжимать свою несбыточную мечту в стену, даже не
добираясь до спальни, и разбирать на части. Нат всегда был до безумия отзывчивым и
легким на подъем, он отвечал на каждое прикосновение, каждый поцелуй, словно от
этого зависела его жизнь, и отдавал всего себя. Эндрю не мог сделать с собой
ничего. Его тянуло к этому источнику тепла и жизни, как магнитом. Он тяготел к
пространству Натаниэля и уже давно перестал отрицать это или пытаться сдерживать. В
конце концов это было взаимно. В конце концов это было «да».
До конца тренировки оставалось не так много времени и Миньярд занимался своим

любимым делом, курил бамбук на воротах — потому что Жан и Аарон каким-то волшебным
образом превратились в непробиваемую стену, когда работали в тандеме — и наблюдал
за Натом, уничтожавшим Рене напротив. Все полетело к чертям, когда Джон-который-
Джек прижал рыжего к стене. Ничего особенного, регулярное событие, только вот он не
отошел в ту же секунду, а начал что-то шипеть Веснински в лицо. Тоже ничего
особенно нового, на самом деле. Обычно Эндрю, который после событий прошлого года и
правда встал у штурвала, или Кевин с Жаном, отшвыривали опарыша от рыжего, который
теперь принципиально отказывался без особой нужды играть в защитника, но вот в этот
раз… Натаниэль пришел в ярость. Это было то самое звериное бешенство, с которым не
был знаком никто из новичков, но которое отчетливо помнили все лисы. Был бы здесь
Сет, точно наложил бы в штаны, вспоминая каждый раз, когда чуть ли не прощался с
жизнью, видя у Веснински точно такое же выражение.
Эндрю двигается быстро, как тень. Ему глубоко наплевать, что будет с Джоном, но он
не простит себе, если не сможет вовремя удержать Ната. Слишком яркими были
воспоминания о той ночи в Райских сумерках, когда рыжий буквально выбил сустав
мудаку, пристававшему к девушке, а после сломал ему руку, вжав в стену и приказав
больше никогда не появляться в этом клубе, а еще лучше и в городе. Он сделал то,
что считал нужным, но потом, когда Веснински увидел ужас на лице девушки, на лицах
людей вокруг, замешательство в глазах Ники и удивление в глазах братьев, Джереми,
приехавшего на выходные, и Аарона, он просто ушел. Не давал прикасаться к себе даже
Эндрю и ни с кем не говорил до тренировки в понедельник, где был слишком зажатым,
дёрганным и нерешительным, словно боялся самого себя. Больше Миньярд этого не
допустит. Он дал себе слово, что будет оберегать нежную и невинную часть Ната,
оттесняя тьму в самый дальний угол.
— Повтори-ка, что ты сказал, самоубийца, — потребовал Веснински, оттолкнув от себя

Джека, когда Эндрю был уже совсем рядом.
— Я сказал, что ты такой заведенный, потому что, видимо, хочешь отыметь своего
ручного Монстра, Натаниэль, и что каждый свой перепихон вы, видимо, отмечаете
порезами. Вы просто два психа с ножами, которым давно пора в психушку.
Эндрю чуть не споткнулся и поперхнулся воздухом. Если первое заявление он еще мог с
легкостью проглотить и забыть, все-таки обычная хуета от Джека, то вот второе…
Плевать, что Джон увидел шрамы — за то, что посмел смотреть, еще получит свое — но
Нат никогда бы не причинил блондину боль. Он не просто так отказался заниматься с
Эндрю на ножах. Только теперь Миньярд знал почему и… это знание просто убивало его.
Убивало то, с каким трепетом и нежностью Нат относился к нему даже тогда. Но сейчас
нужно было остановить Дьявола. Потому что голкипер видел, как злая острая улыбка
растянула нежные губы, как вспыхнули глаза, как оскалились зубы. Плохо. Это было
очень плохо. Где-то на периферии зрения он увидел, как дернулся вперед Аарон, но
его тут же поймал Кевин, оттаскивая в сторону, зная, что сейчас опасно вмешиваться
даже им, семье.
— Нат, хватит, — Эндрю добрался до рыжего и преградил ему дорогу рукой не

прикасаясь, но ответ заставил блондина едва ли не отшатнуться.
— Нет.
— Пиздец, — выдохнул где-то сбоку Ники и был совершенно прав.
Обычно Нат тут же концентрировал все свое внимание на Эндрю, добровольно оказывался
в плену медовых глаз и успокаивался, но сейчас… Миньярд очень надеялся, что тот
знает, что делает, потому что он сам покорно отошел в сторону. Их отношения
строились именно на доверии и взаимоуважении. Такая мелочь, как гипотетическая
смерть Джека, не должна была этого изменить.
— Да нет, что ты, Ники, все хорошо, — тягуче пропел Веснински. — Говоришь, мы психи
с ножами, Джонни? — Нат лучезарно улыбнулся, а потом хохотнул. — Знаешь, ты правда
дурак, если считаешь, что для того, чтобы причинить тебе вред, мне нужны ножи. Или
что наличие свидетелей меня остановит, — рыжий начал медленно надвигаться, сняв
шлем и перчатки, которые полетели куда-то в сторону. — Видишь ли, меня не просто
так зовут Дьяволом. И дело тут совсем не в экси. Все началось в Гнезде, еще когда я
даже не входил в состав воронов. Как думаешь, почему меня могли так прозвать?
— Прекращай эту драму, психованный, — презрительно фыркнул Джек, но его голос на

конце предложения предательски дрогнул.
— Помогите ему! — воскликнула Шина. — Вы что, ничего не сделаете?!
— Зачем? — пожал плечами Жан. — Дьявол и сам справится.
— Ты ничего мне не сделаешь. А сделаешь, я тебя засажу за решетку до конца твоих

дней!
— Да ну? — несколько секунд ничего не происходило, а потом Нат сорвался с места. Он

походил на побежавшую по бензину искру пламени. Схватив Джека за ворот джерси, он
потянул его на себя, а потом впечатал в то самое место ограждения, к которому
только что был прижат сам. — Меня прозвали так за мое безумие, Джонни. Ты прав, я
псих, но здесь никого это не волнует, — Нат широко улыбался, почти касаясь своим
носом чужого лица, растягивая слова, словно напевая. — Засудишь меня? Ну попытайся.
Твое заявление даже не дойдет до фараонов, гарантирую. Думаешь сделать мне больно?
Дорогой, ты видел мои шрамы. Чтобы причинить мне боль, тебе понадобиться что-то
большее, чем обделенный интеллектом и изяществом рот. Но. Запомни. Умоляю, запомни,
потому что больше я повторять не буду. Скажешь хоть что-то в сторону моей семьи, и
я выпотрошу тебя, как свинью, кишки развешу по периметру поля, пока ты еще будешь
жив, и только потом сыграю в футбол твоей пустой головешкой. И мне ничего за это не
будет. А сейчас ты испытываешь мое терпение. Как думаешь, сколько еще у меня его
осталось? Давай не будем проверять? — Нат показательно мягко отпустил его,
пригладил появившиеся на чужом джерси складки и сделал плавный шаг назад. — Еще раз
я услышу такое дерьмо из твоего рта в сторону хоть кого-то из моей семьи, услышу
хоть что-то, что мне не понравится, и ты пожалеешь не только о том, что пришел в
эту команду, но и о том, что вообще родился. Ты меня понял?
— Не ты принимал меня в эту команду, а Кевин! Не тебе командовать!
— Вообще-то принял тебя именно я на правах одного из лучших игроков и сокапитана.

Кевин сказал, что ты дерьмо без будущего, а я сказал, что из тебя можно слепить
что-то дельное, — небрежно пожал плечом Веснински. — Но ведь это мелочи, верно?
Сколько там до конца тренировки? — он запрокинул голову, чтобы посмотреть на часы.
— Хм, думаю, мы можем закончить на этом сегодня, Дэн? Чтобы информация улеглась,
запомнилась.
— Мы же уже говорили с тобой об этом, Нат, — вздохнула Уайлдс, не находя в себе сил
шевельнуться.
— Да, и пришли к соглашению, что если дело касается моей семьи, я имею полное право
вспороть уебану глотку, — невинно улыбнулся Веснински, а потом хитро прищурил
глаза. — Ладно тебе, признай, что это полезно иногда все же делать.
— Я тебя терпеть не могу, честное слово, — простонала Дэн, старательно пряча

ухмылку. — Всё, все вы, вон!
— Вот и чудно, — хлопнул в ладони рыжий. — Эй, багет, — обратился он к брату,

который единственный казался не впечатленным, — погнали, нам еще попкорн к вечеру
купить нужно. Кев, хватай свою полторашку!
— Ты такими темпами не только окружающих, но и меня до дурки доведешь, — весело

фыркнул Жан, послушно направляясь к выходу.
— Какая я тебе полторашка?! — зашипел Аарон, явно пропустив обычно отрицаемое

обвинение в принадлежности Дэю. — Вообще-то мы с Эндрю одного роста!
— Хм… — Нат задумчиво осмотрел его с головы до ног, пятясь к выходу. — Нет, я
уверен, что выбрал высокого брата.
— Я придушу тебя во сне, придурок! — пообещал защитник.
— Успокойся ты, Аарон, он сейчас пар спустит и даже об этом не вспомнит, —

усмехнулся Кевин, утягивая своего Миньярда к выходу с поля, в кои-то веки не требуя
закончить тренировку, понимая, что сейчас это и правда будет бесполезно и,
вероятно, не безопасно.
— Нет, это слишком мило! — воскликнул Ники, спеша за ними следом. — Жан, нам срочно
нужны Эрик и Джереми!
— Джереми приедет на выходные, — пожал плечами француз, с улыбкой победителя на

лице глядя на скулящего Хэммика. — Не плачь, он обещал привезти тебе те
солнцезащитные очки.
— Правда?!
— Да. И я уже жалею, что когда-то вас познакомил.
— Увидимся вечером, — крикнул Нат старшим и первогодкам, которого уже чуть ли не за

шкирку тянул хмурый Эндрю.
— Не сдохните по пути, ты еще должен сходить со мной по магазинам! — лучезарно

улыбнулась ему Элисон, слишком довольная тем, что и правда сможет выкрасть
Веснински на целый день только для себя.
Завалившись в раздевалку, никто даже не заметил, как Эндрю утянул Натаниэля в

сторону душевых. Аарон старательно доказывал Кевину, что они с братом одного роста,
пока Дэй лишь нежно улыбался, кивая в такт его словам, тогда как Ники вился вокруг
вымотанного Жана, засыпая вопросами. Рыжий даже не отпирался, когда Миньярд прижал
его к стене, удерживая на месте правой рукой на шее. Это было достаточно привычная
для них поза, когда Эндрю был зол и чувствовал необходимость приковывать своего
идиота к одному месту.
— Что это сейчас было? — тихо спросил голкипер, цедя слова.
— Мне не понравились его слова, — невинно улыбнулся Веснински.
— Нат.
— Что? Я не вру.
— Ты ненавидишь свое амплуа большого злого брата, — хватка на шее нападающего

исчезла, и рука Эндрю скользнула в рыжие волосы. — Не нужно делать это из-за меня.
Его слова не имеют никакого значения.
— Но никто не посмеет говорить такое при мне, — упрямо ответил Нат, наклоняясь к
прикосновению, прикрывая глаза от удовольствия. — Это по-другому. И я буду это
делать всегда.
— Тебе не нужно это делать. Помнишь наш уговор?
— А если я хочу? — Нат приоткрыл глаза, встречаясь с внимательным взглядом цвета

плавленного золота, который, кажется, искал что-то на его лице. — Я в порядке, Дрю.
Правда.
— Как всегда упрямый идиот, — удрученно покачал головой Миньярд, а потом притянул
буйную голову к своему плечу и уткнулся носом в слегка влажные от пота волосы. Это
было то подобие объятий, которое было приемлемо для них в любой день и в любом
месте, которое дарило покой и заземленность. — Не делай так. Дай мне решить твои
проблемы, а сам отойди в сторону.
— Хорошо, Дрю.
Блондин почувствовал чужую улыбку на чувствительной коже своей шеи и испустил

короткий смешок, больше походивший на выдох в рыжие волосы. Конечно, этот наркоман
сделает это снова. Вероятно, если Джон спизданет что-то подобное, целым он не
уйдет, но… Эндрю все равно будет рядом, заберет своего идиота и будет стоять вот
так, удерживая его, заземляя и заряжая своим спокойствием, питаясь чужим теплом.
Это их обмен. Это их баланс. Это они.
***
— Нет, я должна была купить то платье!
Эндрю чуть не подпрыгнул на месте, когда дверь в их с Натом комнату распахнулась и

туда без разрешения или даже стука ворвалась Элисон с Ники на буксире. Руки девушки
были совершенно свободны, если не считать маленькой сумочки, поэтому она активно
жестикулировала, споря с Хэммиком о каком-то дурацком платье. И они оба не обращали
никакого внимания на Эндрю, который с холодной ненавистью смотрел на тех, кто
посмел потревожить его покой. Фыркнув на очередное замечание Ники, который уже
скинул сумки, блондинка по-хозяйски двинулась на кухню и, судя по звукам, начала
рыться в холодильнике.
— Какого?..
На секунду, на жалкое мгновенье, Миньярд уверовал в то, что ему это все, блять,
снится, потому что в его реальности ни один из этих идиотов не посмел бы даже войти
сюда без стука, ни то что рыться в их холодильнике. Закрыв книгу, Эндрю кошкой
соскользнул с дивана и ринулся к нарушителям своего спокойствия, чтобы за шкирку
выволочь их отсюда к чертовой матери. Войдя в кухню, он увидел прекрасную картину
того, как эти двое и правда заваривают чай. Хорошо, что не посмели тронуть горячий
шоколад, тогда бы они точно уже валялись дохлыми на полу.
— Привет, Эндрю, — махнул рукой Ники и продолжил спор. Отлично, значит голкипер не
стал привидением, а это они оборзели в край.
— Какого хера вы здесь делаете? Выметайтесь.
— Остынь, — закатила глаза Элисон, — Нат разрешил.
— Нат разрешил? — Миньярд скептически выгнул бровь. Что-то он в это не верил.

Веснински никогда бы так грубо не нарушил очерченные границы и уж тем более не
впустил бы никого в их дом, не предупредив.
— Нат разрешил тихо занести сумки с покупками и тут же уйти, а не превращать свою
кухню в собрание круглого стола шопоголиков, — пророкотал голос у Эндрю за спиной,
и блондин против воли расслабился. Его плечи опустились, а из горла вырвался
одобрительный хмык. — Какого хрена, Элли?
— Ники пытается доказать мне, что то восхитительное шелковое платье изумрудного

цвета мне не идет! — всплеснула руками Рейнольдс. — Это же просто немыслимо! Оно
восхитительно и подчеркивает цвет моих глаз! Оно, как вторая кожа, облегает каждый
изгиб моего тела! Это могло быть лучшее мое платье!
— Несомненно, — вздохнул Нат, прислоняясь к косяку двери прямо за спиной Эндрю, так
близко, что они чувствовали тепло друг друга, — но его качество оставляет желать
лучшего. Это не шелк, Элли, ты выше этого. Мы обязательно найдем что-то еще лучше в
другой раз.
Что? Эндрю не ослышался? Это просто не могло быть правдой. Натаниэль просто не мог…
Блондин обернулся на парня, глядя на него, как на ожившего Тетсуи, хотя того
определенно точно повесила Оливия на его же галстуке в кабинете в день, когда лисы
выиграли у воронов. Нет, Веснински стоял в расслабленной позе, скрестив руки на
груди с самым невозмутимым лицом. Эндрю даже захотелось ущипнуть себя.
— Ты издеваешься надо мной? — на русском спросил голкипер, глядя прямо на

расслабленного рыжего идиота.
— Что? Это был дешевый сатин. Ники прав.
— Невероятно, — пробормотал Миньярд на английском, потирая переносицу. — Я не

собираюсь в этом участвовать, выметайтесь.
— Нат, но такого платья больше нигде нет! Я искала по всему интернету, пока мы
ехали домой! — захныкала Рейнольдс, лишь на секунду обратив внимание на шипение
Эндрю. Кажется, он теряет хватку и авторитет, раз блондиночка его даже не слышит.
Хоть Ники дернулся и притих… Еще не все потеряно.
— Элли, обещаю, если в течение месяца мы не найдем тебе платье лучше этого, я
закажу такое из чистого шелка и ручной работы, — мягко ответил Нат, ласково
улыбаясь. — А теперь давайте вы соберете себя и переедете в другую локацию, потому
что в противном случае я буду или мертв, или бездомным. Ни то, ни другое мне не
нравится.
— Ладно, — цокнула языком Рейнольдс, подхватывая свою кружку, зная, что друг всегда
держит свои обещания. — Ники, ты обязан помочь мне с выбором! — она схватила
Хэммика за руку и потянула на выход. — На следующие выходные я еду к Сету и, если
нас заснимут журналисты, должна выглядеть просто идеально!
— Напомни мне, почему я не убил их, как только они вошли в эту дверь? — хмуро
спросил Эндрю, глядя на тот бардак, что Элисон на пару с его кузеном успели навести
за считанные минуты.
— Потому что я бы расстроился, мы бы поссорились, а потом я бы ныл еще несколько

дней к ряду? — предположил Нат, осторожно запуская пальцы в шелковые светлые волосы
на затылке голкипера. — Прости их. Ты же знаешь, что иногда и Ники, и Элисон несет.
— Мне плевать, пока их не несет к нам домой, — фыркнул Эндрю поворачиваясь к рыжему
и сурово глядя на него из-под бровей. — Сегодня выходной, и я имею полное право в
кои-то веки отдохнуть от своего вездесущего кузена и Рейнольдс.
— Мне тоже уйти? — почти промурлыкал Веснински, вставая вплотную к нему, хитро
улыбаясь.
— Ты — треклятое исключение из моих правил, наркоман, — сдался голкипер, наконец

кладя руки на чужую талию. — Больше ты не притащил никого из этого балагана домой?
— Никого.
— Отлично.
Эндрю потянул Ната на себя, целуя и за один шаг вжимая в несчастный косяк двери. Он
отдал своего идиота на растерзание Рейнольдс и Ники только для того, чтобы потом
никто их не трогал остаток дня, потому что из-за дурацкого экси, завала по учебе,
энтузиазма Дэя, поддерживаемого Жаном и самим Веснински, который теперь, не
вынужденный постоянно уезжать и зализывать раны, с головой окунулся в спорт, у них
оставалось совсем мало свободного времени, которое в основном уходило на банальный
сон. Но теперь Нат был в его руках. И сейчас это было все, чего Эндрю хотел. Он
запустил ладони под плотную ткань толстовки, очерчивая знакомые контуры шрамов,
один из которых проходил прямо по тазобедренной кости и тянулся вверх к ребрам.
Голкипер погладил его очертания, а потом пальцы заскользили вверх, без проблем
находя тот самый шрам, который ему показал Нат в первую их поездку в Колумбию.
Невольно он почувствовал горечь на языке, но рыжий тут же слизнул её, углубляя
поцелуй и слегка царапая тупыми ногтями кожу головы Эндрю. Все мысли исчезли, а сам
Миньярд превратился в одни чувства и оголенные нервы, на которых Нат играл с
завидной профессиональностью, задевая каждую струну, создавая собственную музыку.
Это был уже знакомый им обоим танец, который они каждый раз исполняли по-новому,
меняя и пробуя. Им понадобилось какое-то время, чтобы найти свой ритм, до сих пор
они двигались острожно, но оба знали, что всегда могут отступить, что это всегда
будет безопасно, что это «да», пока не станет «нет». Сам факт наличия возможности
уже успокаивал и дарил уверенность. Поэтому, получив ответ между поцелуями, Эндрю
потянул парня за собой в сторону спальни, лишь хмыкая, когда Нат фривольно швырнул
свою мешающую толстовку куда-то в сторону дивана по пути. Вечно этот рыжий
раскидывает свои вещи, а Миньярду убирать… На всякий случай он закрыл за ними дверь
в спальню, укладывая рыжего на кровать и устраиваясь сверху, кутаясь в их общее
тепло и уют.
— Выше пояса, — прошептал блондин, ловя блуждающий взгляд помутневших от желания

голубых глаз. — Пока что, — добавил он, возвращаясь к желанным губам, чувствуя как
на его бока тут же легли осторожные не давящие руки.
Весь мир вокруг перестал существовать. Остались только они двое, бережно державшие
друг друга. И, возможно, совсем тихо, в темноте и за закрытыми дверями Эндрю был
готов признать, что он, если не счастлив, то доволен. Что эта жизнь, та, что была у
него теперь, была на самом деле терпимой. Что, возможно, он смог. Что, возможно,
хорошие вещи иногда все-таки случаются с такими людьми, как он. А, может,
провидение просто не считало Натаниэля хорошим и поэтому подсунуло его Эндрю, но…
грех было жаловаться. Потому что для Миньярда этот Дьявол был несбыточной мечтой.
Со всеми его острыми краями, проблемами и особенностями. Они оба были далеки от
понятия нормальности, но каким-то образом умудрились лечь идеально друг напротив
друга, складываясь в единую картинку. Рядом с ним Натаниэль всегда был мягким,
открытым и почти беззащитным, но лишь потому, что чувствовал комфорт и
безопасность, а Эндрю в свою очередь… просто позволял своим стенам чуть опускаться,
позволял видеть себя изнутри, позволял касаться. И этого оказалось достаточно. Было
доверие. Было уважение. Была свобода. И это было все, что они искали в этом мире,
но нашли друг в друге.
Монстр приручил Дьявола, и тот не собирался никуда уходить.
Никогда.
Пока «да» не станет «нет».

Комментарий к Глава 40 - Эпилог
Мне все еще не верится, что это последняя часть. Что это конец. Кажется, прошла
целая жизнь. В моей жизни столько всего успело произойти за эти месяцы... Глядя на
эту работу, на ее объем, на все, я просто не верю, что и правда написала ее. Но это
так. И, наконец-то, у нее статус "завершен". Чудо.
Не волнуйтесь, недолго вам осталось скучать, потому что уже сейчас выходит фанфик
"Лис на его плечах", который мы пишем вместе со Шмелем, а так же у меня в
черновиках лежат уже три начатые работы. Два миди, которые выйдут страниц на 20-40,
и один макси о соулмейтах.
Спасибо, что оставались со мной все это время. Спасибо, что проделали этот путь и
прожили эту историю. Увидимся в новых реальностях!
Ваша А. Фишман ❤️
P.S. Мой тг канал с новостями о новых работах главах и не только:


Prirucaa D Avola

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Prirucaa D Avola

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

***********************************************************************************

Беты (редакторы): goodbyelenin

Фэндом: Сакавич Нора «Все ради игры»

Размер: 550 страниц

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

— Тогда мы оба проиграли, — он облизнул пересохшие губы, даже не стараясь выровнять

Мой телеграмм канал:

========== Глава 1 - Свита короля ==========

Треклятое Гнездо, к сожалению, не сгорело за то время, что Натаниэль отсутствовал.

— А-а-а-а-а, — сладко протянул Рико, — Нат, вот ты и вернулся. А мы тут

Договорить он не успел, потому что, сорвавшись с места, Веснински впечатал его в

— Тише, мы же играем, ещё…

— Ты окончательно спятил?! — зашипел Натаниэль. — Это его ведущая рука!

— Отпустили его и исчезли, — прохрипел Натаниэль. Вороны дернулись, замерли, а

— Ошибаешься, — Веснински криво усмехнулся. — Ты мне не хозяин. Ты моя головная

— Ты лишь цепной пес моей семьи!

— И ты подошёл слишком близко.

Натаниэль с силой надавил на бледную кожу Мориямы, с наслаждением наблюдая за

— Возникли какие-то затруднения? — холодный голос Ичиро резанул по ушам.

— Возникли затруднения с твоим младшим братом, — выплюнул Веснински, ничуть не

— И ты хочешь, чтобы я просто позволил этому случиться?

— Возможно, ты прав, — задумчиво протянул Ичиро. — Что конкретно с рукой?

— Двое суток. И Жан едет со мной.

— Один день и Моро.

Выдохнув, парень посмотрел на время. У него осталось 23 часа и 57 минут, чтобы

— Что сказал врач? — хрипло спросил Натаниэль.

— Открытый перелом, часть кости раздроблена.

— В безопасное место, где ты сможешь восстановиться. Спи.

— Пацан, ты чего тут… — взгляд мужчины упал на чернильную тройку. — Натаниэль

— Не люблю говорить на пороге, — всё так же приветливо улыбаясь, продолжил

— Ты не понимаешь слово «нет»? — послышалось откуда-то изнутри. О, Натаниэль

— А я думал, мои ребята наглые, — присвистнул Ваймак, идя следом.

— Поверьте, я наглее всех их вместе взятых, — Натаниэль тяжело вздохнул, а от его

— Эндрю, он может нам пригодиться, и ты это знаешь, — словно спиной, почувствовав

— Пригодится, — эхом отозвался блондин. — Он калека.

Эндрю несколько секунд смотрел на него пустым взглядом, а потом дёрнул за

— Рико явно зря растоптал свой второй номер.

— Как ты понял? — не удержался от вопроса Веснински.

— На всякий случай, — протянул Нат, так же продолжая смотреть на голкипера, —

— Я и Моро, — выпалил парень, и гостиная тут же наполнилась хохотом Миньярда.

— Ты не сказал про себя. Что будет с тобой?

Кивнув, Натаниэль выскользнул из квартиры, но уже через пару минут вернулся с

Солнце уже встало, хоть и не поднялось слишком высоко. Поморщившись от слишком

— Они тебя уничтожают, — хмыкнул Нат у него за спиной.

— Какой ужас, — наигранно грустно протянул Эндрю. — Пойду поплачу.

— Ты хотел поговорить. Я тебя слушаю.

— Нат! — от отрывистого крика Жана откуда-то изнутри Веснински вздрогнул и,

========== Глава 2 - Многоликий лис ==========

— Значит, придумаем вариант, где это возможно, — безразлично пожал плечами

— Сезон уже начался.

— У меня нет такой власти.

— А если я дам её тебе? Ты отпустишь меня? Насовсем?

— Ты точно спятил… Но мы обговорим все возможные варианты развития событий.

— Пора вытаскивать наши задницы из этого ада.

— Ты понял вопрос.

— А, ты об этом, — протянул Натаниэль, не упуская возможности хоть капельку

— Возможно, — наконец вздохнул рыжий, но взгляда не отвел. — Врать я тебе не

— Багет, не лезь, тебе вообще прописаны покой и забота. Так что?

— Нож, — Эндрю требовательно протянул руку в безмолвном согласии на сделку.

— Жить буду, — отмахнулся Моро.

— Ты преувеличиваешь мои склонности к самопожертвованию, — рассмеялся Натаниэль.

— Пока на поле не выхожу, да и на ворота кое-кто вставать не хочет, — Кевин

— Значит, проверим завтра. У меня есть пара дней…