Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
************
Приручая дьявола
https://ficbook.net/readfic/12236708
***********************************************************************************
************
Направленность: Слэш
Автор: Anna Fishman (https://ficbook.net/authors/3267741)
Описание:
Натаниэль забрал своих братьев из Гнезда. Выкупил их свободу. Он - ничто, тогда как
Жан и Кевин, его братья - единственное, что имеет значение. Он подстроит все
события, он будет контролировать ситуацию, чтобы с концами выбраться из ада, в
который его засунула судьба. И ничто не станет помехой на его пути. Даже Эндрю
Миньярд. Так он думал. Хотел в это верить. Но, оказывается, у Дьявола Эвермора есть
сердце, а у Монстра Пальметто душа, пусть они оба и отрицают это всеми силами.
Посвящение:
Я хочу посвятить эту работу своей прекрасной бете. Без нее этой работы не было бы
от слова совсем. Спасибо тебе за то, что поддерживала меня, читала эти главы
задолго до выпуска и помогала выбраться из, казалось, безвыходных ситуаций. Спасибо
тебе за всё! ❤️
Примечания:
— Думаешь, ты один такой умный, — хрипло прошептал Нат, находя в себе наконец силы
заговорить. — Ты такой же, — он чуть наклонился вперед, опаляя чужие губы горячим
дыханием, чувствуя, как рука чуть сильнее сдавливает его шею, но это было
последним, что его интересовало. — Ты сам говорил, что я идиот, а не дурак, —
парень скользнул взглядом по приоткрывшимся губам, а потом вернул свое внимание к
горящим карим глазам. — Я тебя вижу. Ты тоже наркоман. И твой наркотик — я.
— Ты слишком высокого о себе мнения, — так же тихо ответил Эндрю, изо всех сил
стараясь игнорировать то, как бешено колотится сердце в его груди, как плавится
кожа и как душно стало в комнате. — Ты — ничто.
— И ты всегда говорил, что ничего не хочешь, — оскалился Нат. — Думаешь, это игра?
— Именно она.
Спустившись наконец на свой этаж, Нат хотел было уже завалиться к себе в комнату и
уснуть самым крепким сном, как вдруг услышал приглушенный вскрик из соседней
комнаты. Может, он бы и проигнорировал это, мало ли кого решил помучать перед сном
Рико, но он узнал голос. Голос своего брата. Сорвавшись с места, дьявол Эвермора
ворвался в соседнюю дверь и замер на пороге. Искренний ужас пробежал по его спине.
Кевин лежал на полу, в его рту был импровизированный кляп, тогда как Рико стоял
ногой на кровоточащей ведущей руке своего названного брата, хищно скалясь.
Вырывающегося Жана держали еще двое воронов в другом конце комнаты. Кевин скулил и
безмолвно плакал в агонии, но даже не мог заставить себя пошевелиться. Когда дверь
распахнулась, все взгляды тут же были устремлены на третьего номера команды.
— В этом и прелесть, а то наш с тобой дорогой братец решил, что он тут лучше всех.
— Он лишь делал то, что ты говорил! — выкрикнул Моро, не прекращая предпринимать
попытки вырваться.
— Ты, — голос Рико предательски дрогнул, когда он увидел безумный блеск в глазах
третьего номера, — ты поклялся защищать меня.
— Нет, — Нат недовольно цокнул языком, — не было такого. Освежи свою память. Мне
сказали защищать тебя. Обещания не было.
— Ты не посмеешь…
— Жан, — голос Натаниэля звенел от напряжения, — тащи Кева к врачу. Ему должны
оказать помощь. Скажи, что это приказ нашего принца, — потрескавшиеся губы третьего
номера растянулись в оскале. Точно таком же, что был у его отца. — Собери его вещи
и ждите меня в машине.
— Нат…
— Я сказал, ждите там, когда Кев будет в норме! — рявкнул он.
— Думаешь, можешь командовать? Думаешь, это сойдет тебе с рук, а, дьявол? — хрипя,
рассмеялся Рико, следивший за тем, как четвертый номер поднимает на себе Дэя и
выводит из комнаты, тогда как к его собственному горлу прижимается нож. — Вы мои.
Наши.
— Ты явно кое-чего так и не понял, Рико, — Веснински медленно приблизился к лицу
Мориямы так, чтобы их разделяли лишь жалкие сантиметры. — Ты можешь играть и
развлекаться другими, но трогать моё, — он недовольно покачал головой. — Ты знал
это правило, но решил им пренебречь. Я терпел. Очень долго. Но ты перешел границу.
И ты поплатишься за это.
— Тогда…
— Сейчас я говорю! — рявкнул Натаниэль, явно удивив подобным тоном их обоих. — Он
сломал жизнь моему брату. Я забираю его. Сегодня же он покинет Гнездо.
— И куда ты денешь своего калеку? — в голосе японца проскользнул интерес. — Уж
извини, но вынужден напомнить, Нат, что вы все — собственность нашей семьи…
— И ваша же семья в лице Рико сломала эту собственность, — хмыкнул парень. — Я лишь
забочусь о том, чтобы обеспечить ему достойное место на свалке, — что-то внутри
рыкнуло от мерзости этих слов, но исправлять себя Веснински был не намерен.
— Кевина Дэя, каким его знали, больше не существует. И я забираю его осколки.
— Это вина Рико. С ним и разбирайся. И советую донести до него мысль, что ломать и
почти убивать лучших игроков поколения — дорогое развлечение для семьи.
— Открытый перелом, слишком много крови… Хорошо, если он вообще сможет ей шевелить.
Не представляю, чтобы человек восстановился после такого.
— От тебя это звучит в два раза правдоподобнее, — криво усмехнулся Ичиро. — Ладно,
забирай своего непутевого брата куда хочешь. Я разорву его контракт в ближайшие
часы. Что до Рико… я скажу тренеру поговорить с ним. У тебя есть сутки на то, чтобы
решить этот вопрос.
— Идёт.
Натаниэль сбросил вызов и выдохнул, чувствуя, как дрожь бьет всё его тело от мысли
о том, что он не смог сберечь брата. Чёрт, он ведь обещал! От отчаяния и бессилия
хотелось рвать на голове волосы. Что ж, всё, что он мог сделать теперь — найти
место, где Кевин будет в безопасности, чтобы потом… он постарается вырвать свободу
и себе с Жаном. Он ещё не знал как, но оставлять Дэя одного Веснински был не
намерен. Один раз он уже поплатился за это, а оставаться в Гнезде самому… Может,
его Рико и не тронет, боясь ножей, но это не значит, что Моро будет в безопасности,
а Нату слишком часто приходилось уезжать по работе, чтобы следить за вторым своим
братом круглосуточно.
Он сам собрал немногочисленные вещи Кевина, чтобы Жан случайно не попал под руку
Рико, который делил с Дэем комнату, а потом поспешил наверх, к свободе, к братьям,
которые уже ждали его у машины. Кевина положили на заднее сидение, а Моро сел
спереди. Сорвавшись с места, машина умчалась в ночь, нарушая все возможные и
невозможные правила дорожного движения. Сейчас у Натаниэля не было времени на такие
мелочи, как штрафы. Бросив: «Рассказывай» — рыжий принялся слушать сбивчивую
историю Жана о том, что произошло.
Это была обычная дополнительная тренировка, какую нередко устраивали король и его
свита, только в этот раз Рико решил сыграть один на один с Кевином, приказав не
сдерживаться, и Дэй, забыв о том, что его дьявола-хранителя нет рядом, поступил
именно так, как ему и сказали. Будь рядом Нат, он бы оттолкнул Рико, смог защитить,
остановил бы это безумие, но его не было. И поэтому, стоило Кевину и Жану
спуститься в комнату, как их скрутили другие вороны, которыми командовал Рико. Моро
оттащили в сторону, а Дэя повалили на пол, положив ведущую руку на книги, чтобы уже
через секунду на нее наступил Морияма, ломая кости, а потом ножом рисуя витиеватые
рисунки от тех мест, где дробленая кость порвала нежную кожу…
— Куда мы едем? — хрипло спросил Кевин с заднего сиденья, стоило ему открыть глаза
и понять, что он в машине с братьями. — Нат…
***
Когда они остановились у нужного дома, солнце уже начало подниматься над
горизонтом, но сна не было ни в одном глазу. Точнее у Ната. Он привык не спать
сутками, а потом довольствоваться жалкими часами отдыха. Заглушив мотор, парень
беззвучно выскользнул из машины и прикрыл дверь, даже не закрывая ее. Натянув на
лицо самую приветливую из своих улыбок, он постучал в дверь. Минута. Ещё раз. Он
уже собирался стучать в третий раз, когда дверь наконец-то открыл тренер лисов. Он
выглядел заспанным и уставшим. Что ж, Веснински не обладал такой ненужной вещью,
как совесть.
— Вижу, слава бежит впереди меня, — усмехнулся он. — Дэвид Ваймак, у меня к вам
деловое предложение. Не пропустите?
— Нет.
— Если ты помнишь, а я знаю, что ты прекрасно всё помнишь, я лучше других понимаю
это слово, только вот сейчас другая история, — Веснински все еще не видел Эндрю за
спиной Ваймака, но прекрасно знал, что тот тоже узнал его. — Знаю, что вам нужен
нападающий, — снова обратился к тренеру он. — У меня есть один, пусть и побитый.
Вас это никогда не смущало. Поэтому я повторю свой вопрос. Я могу войти?
Вместо ответа Ваймак чуть отошёл в сторону, пропуская ворона внутрь, где его уже
встречал Эндрю Миньярд со своей извечной ухмылкой на лице и ножом, вертящимся между
пальцами. Если других это и могло бы напугать, то Нат лишь криво усмехнулся и,
отсалютовав парню, которого видел лишь раз в жизни, двинулся в гостиную, где — о
чудо! — нашел уже открытую бутылку виски. Не желая отказывать себе в удовольствии,
Веснински сделал жадный глоток прямо из горла.
— Тогда начинай.
— Сегодня произошел инцидент, в результате которого Кевину Дэю сломали его ведущую
руку. Если он захочет, он сам расскажет вам, как это произошло. Я вывез его из
Гнезда, а его контракт с воронами уже расторгнут. Он свободен. Сейчас он сломлен,
но в его голове огромная гора знаний, а в сердце безмерная страсть и любовь к этому
спорту. Он поможет лисам подняться с колен и сделает из вас превосходную команду.
При должном уходе и мотивации, он снова возьмёт клюшку в руку, хоть и правую.
Боюсь, сам я проконтролировать это не смогу, все-таки буду в Эверморе, но, уверен,
вам хватит ума найти к нему подход и дать волшебного пенделя. Советую брать.
— Ты сам сказал, что левая рука сломана. На кой хер он нам сдался? — усмехнулся
Миньярд, приближаясь.
— А ты, видно, плохо услышал меня. Правую руку ему не оторвали и, в отличие от
тебя, у него есть желание играть. Безумное. Он отдаст свою жизнь за возможность
выйти на поле. И я уверен, что он это сделает. Для воронов он безвозвратно сломан.
Но как по мне, — Натаниэль перевел взгляд на тренера, — всё имеет право на жизнь.
Сломанное или нет. Решать только Кевину. Но, думаю, он вцепится в возможность
мертвой хваткой.
— И где же сам подбитый птенчик? — пропел Эндрю. — Или ты решил помотаться туда-
сюда только чтобы поболтать?
— Он в моей машине. И, да, ради него я бы приехал просто поболтать, только вот там
оставить я его не мог. Тренер, что скажете? Возьмёте моего брата к себе?
— Все мы калеки в том или ином смысле этого слова, — Натаниэль уверенно шагнул к
парню. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я вру. Что делаю это ради чего-то, кроме
как заботы о брате, Миньярд.
— Ты прав, я помню, как вы приехали тогда за мной. И уверен, единственные, кто мог
причинить вред Дэю — ты и Морияма. И ты, — он больно ткнул Ната в грудь, — никогда
бы не причинил этому принцу вред. Даже тогда ты встал на защиту нашего раненого
птенца.
— Нашего? — Ваймак неуверенно наблюдал за этими двумя, уже придумывая тысячу и одну
отговорку для нового голкипера, который уже показал, что именно он будет
устанавливать свои правила в команде.
— Вы ведь хотели взять его. Так берите! — Эндрю вальяжно отошел чуть назад,
неотрывно глядя в пронзительные голубые глаза. — А вот с тобой мы еще поболтаем,
Веснински…
— Зависит от…
— Что ты затеял, парень? — Ваймак повернул Ната к себе за плечо, отрывая его взгляд
от Эндрю. — Вы же… свита Рико, уж прости.
— Не прощу. Я, Кевин и Жан — семья, и я сделаю всё, чтобы они оказались в
безопасности. В Гнезде Жану не жить. Не теперь, когда я спас Кевина и забрал его.
Знаю, до начала сезона всего ничего, но я постараюсь сделать всё быстро. Он
отличный защитник.
— Может, помру, — безразлично пожал плечами Нат, словно это было ерундой. — Ещё не
знаю. Но я хочу, чтобы вы позаботились о них. Это возможно?
— Да, — уверенно ответил Ваймак, хоть на его лице и читалась неподдельная тревога.
— Тащи сюда своего брата. Общага откроется только через неделю, пока поживёт со
мной.
Со сдавленным вскриком Кевин опустился на диван, прикрыв глаза, тогда как Ваймак
уже схватился за телефон, набирая чей-то номер, а Жан был рядом, шепча что-то на
французском. Неподвижен остался только Эндрю, задумчиво наблюдавший за представшей
перед ним картиной. Только поймав взгляд Ната, Миньярд кивнул ему в сторону выхода
и, не дожидаясь ответа, двинулся на улицу.
— Это я тебя слушаю. Если хочешь, чтобы твои дети остались здесь, рассказывай. Всё.
И не советую врать.
— Так интересна моя биография? — не удержался от ухмылки Веснински, вытаскивая из
кармана пачку сигарет и прикуривая. Он даже не дрогнул, когда ловкие пальцы
голкипера обворовали его.
— Вороны. Гнездо. Почему сбежали от того, кого на всю страну обзывали братом.
— Вороны — ёбаный пиздец, который хер разобьешь на поле. Гнездо — ад под землей,
где пытки — милая обыденность, а братом мы его называли потому, что к спинам Кева и
Жана был приставлен нож. Ещё вопросы?
Эндрю остался стоять на крыльце курить, задумчиво глядя на то, как сизый дым
растворяется в воздухе. Чем-то его мысли были похожи на этот дым. Такие же нечёткие
и неясные даже ему самому. И всё из-за этих долбаных таблеток. А теперь в его
скучную и однообразную жизнь вновь ворвался этот Натаниэль Веснински. Нет, в тот
раз он, конечно, тоже был замечен. В отличие от того же Дэя он не был тенью. Не был
надменным и горделивым, как Рико. Нет. Натаниэль походил на хищное животное,
которое и само прекрасно знает, кто здесь главный. Он с интересом осматривал
Миньярда, но подходить не спешил, как не спешил и открывать свой рот. Только после
приказа Мориямы он расплылся в ухмылке и сказал фразу, которая еще неделю сидела в
голове Эндрю: «Такие нам не пригодятся, я тебе это уже говорил. Он не поддастся
ничьей дрессировке и не сделает ничего, что его будут заставлять делать. Он скажет
«нет». Оставь его уже в покое, Рико». И Рико оставил. Как ни странно, он
подчинился, садясь в машину, тогда как Натаниэль продолжал стоять, прислонившись к
капоту машины, докуривая сигарету и рассматривая Миньярда перед собой. Сейчас же,
вспоминая покрытую тряпками руку Кевина, вспоминая его отрывистые фразы об
Эверморе… Эндрю думал, а чего же ему удалось избежать? И почему Натаниэль тогда
даже не попытался настоять на ином решении? Он ведь мог…
— Ты хотя бы понимаешь, о чем просишь? — Ичиро неверяще смотрел на мальчишку перед
собой, который внаглую развалился в кресле. — Нат, скажи честно, ты спятил?
— Нет.
— Ладно, Дэй, черт с ним, но я не могу отпустить тебя и Жана! Даже если захочу,
пойми! Это невозможно!
— И?
— Что? — Ичиро резко повернулся к мальчишке, который, да простит его господь, уже
умудрился стать чуть ли не другом.
— Я дам тебе необходимую власть. Тогда ты отпустишь меня с концами? — от волнения
Нат аж наклонился вперёд, растеряв всю свою расслабленную позу. — За Жана заплачу
какой-нибудь мёртвой шишкой, которую прикончить — сродни самоубийству, — небрежно и
торопливо махнул рукой рыжий.
***
Натаниэль вышел из кабинета Ичиро только спустя три часа, тогда как Жан покорно
ждал его в машине. Прошло три месяца с того момента, как они оставили Дэя в
Пальметто и… это были худшие три месяца в жизни Моро, как бы Веснински ни старался
уберечь его от Рико и воронов. Младший Морияма отлично усвоил урок, он не делал
ничего, что не смог бы пережить Жан, но… лучше бы он убил его. И Натаниэль
чувствовал, что ещё чуть-чуть и грань будет пройдена, Жан сломается, огонь в глазах
потухнет, плечи сгорбятся, страх завладеет его телом, а он сам потеряет брата
безвозвратно. Пусть дьявол Эвермора и был сильным бойцом, но даже он не мог сделать
ничего против семи человек, приставивших к нему ножи и приковавших его к кровати,
чтобы он смотрел. И он смотрел. Как Жана режут и бьют, как его топят и оставляют на
теле ожоги. Как его насилуют и рвут на части. Он рычал, рвался к брату, в мясо
сдирая запястья, но все было бесполезно. Он мог только смотреть. Разговор с Ичиро и
их кое-какое соглашение было лучшим, что случилось за последние месяцы. Жан уже
сейчас может бежать, а Нат… чёрт с ним, выкарабкается, когда получится.
— Ты готов увидеться с нашим братом, багет? — Нат хитро улыбнулся, глядя на то, как
удивление растекается по бледному лицу, а в глазах загорается надежда.
— Ты…
Жан несколько секунд смотрел на него, а потом крепко обнял, не скрывая нервного
смеха и крохотной слезы, скатившейся по щеке. Нат не возражал. Он крепко прижимал
брата к себе, чувствуя его дрожь, хоть и делал это с осторожностью, помня о каждой
ране и ушибе. Что ж, это меньшее, что он мог сделать после всего, что Моро пришлось
пережить за последние месяцы…
До Пальметто они добрались только глубокой ночью. Они ехали в сторону общежития,
когда заметили на парковке рядом со стадионом дорогую машину, и Нат тут же свернул
туда. Он знал только одного одержимого экси игрока, который в столь поздний час
наведался бы на корт, правда, чья это машина, Веснински не знал, что приподняло в
его груди лёгкое любопытство. Тенью вороны проскользнули по парковке к двери
стадиона, а потом и внутрь. Беззвучно они двигались по коридорам, идя на звук мяча,
отскакивавшего от стен. Нат как раз вышел на свет, когда заметил на периферии
своего зрения движение. Он повернулся как раз вовремя, чтобы рукой перехватить
полетевший в него нож. Сталь больно врезалась в грубую мозолистую кожу ладони, но
парень даже не обратил на это внимание, как не обратил внимание и на подавившегося
воздухом Жана у себя за спиной. Нат смотрел туда, откуда прилетел нож. Блондин
стоял на приличном расстоянии, но даже отсюда рыжий мог видеть его маниакальную
ухмылку. Что интересовало Веснински куда больше, чем эта дурацкая железка в его
руке — почему Эндрю согласился привезти Кевина на корт ночью? Почему сидит здесь
вместо того, чтобы спать.
— И тебе привет, — Натаниэль ловко убрал нож Миньярда к себе под одежду, словно это
была его собственность. — Негоже встречать таких желанных гостей попыткой убийства.
А если бы ты попал?
— На один кусок дерьма в мире меньше, — безразлично пожал плечами голкипер, лениво
спускаясь вниз. — Что вы здесь забыли?
— Приехали навестить брата, — Эндрю вскинул бровь, явно выказывая свое неверие,
поэтому Веснински все же продолжил, — и я говорил, что, возможно, привезу вам
защитника. Я привез.
— Как?
— На машине.
— Моя, если это будет угрожать моей семье, — процедил Эндрю, подходя вплотную.
— Это будет угрожать им?
— Нат!
— То, что в моей крови, по праву моё, — хмыкнул третий номер, а потом усмехнулся, —
но не могу же я отбирать что-то и не давать взамен, — он выудил незнакомый нож из-
под одежды и вложил в протянутую ладонь. — Смотри, не потеряй. Он мне слишком
нравится.
— Он не мой.
— И?
— Да ты псих, — губы Эндрю скривились в ухмылке, а ловкие пальцы тут же убрали
новый нож под повязки.
— Ты только понял? — Нат хитро улыбнулся, сверкнув голубыми глазами, но уже через
секунду отвернулся, чтобы со всей силы ударить кулаком по оргстеклу.
Кевин вздрогнул, резко оборачиваясь, а потом клюшка выпала из его рук, от чего на
губах Жана и Ната растянулись широкие улыбки. Не прошло и нескольких секунд, как
Дэй сорвался с места и бросился к братьям. Если бы не дверь, которую ему нужно было
открыть, чтобы добраться до них, нападающий точно снес бы их, как ураган. Схватив
Жана, Кевин стиснул его в объятьях, но, услышав приглушенный стон, тут же отпрянул,
испуганно глядя на брата.
— Что?..
— Встречай своего старого нового защитника, — Веснински шагнул к брату и сжал его в
объятьях. — Я не позволю этому повториться. Я вытащил вас оттуда с концами.
— А ты? — Кевин отстранился, с нескрываемым волнением осматривая рыжего. — Во что
ты влез, грёбаный мученик?
— Нат…
— Это был риторический вопрос, багет, — оборвал его Веснински, а всё веселье
пропало из его глаз. — Как справляешься правой рукой?
— Стой. Ты сказал, что «пора вытаскивать наши задницы из этого ада», — Жан
нахмурился, а в его глазах проскользнуло осуждение. — Ты не останешься?
— Потребуйте от него точную дату, — все трое воронов резко обернулись на голос.
Эндрю сидел неподалеку, подтянув колени к груди и скучающе наблюдал за
развернувшейся сценой.
— Не проблема. Незачем Жану и Кевину ждать мою болтливую задницу. Идите спать.
— Мы пешком, — качнул головой Дэй, вынуждая четвертого вернуть ключи рыжему. — Не
убейте друг друга.
— Это уже как пойдёт, — хором ответили парни, неотрывно глядя друг на друга.
Они дождались, когда оба бывших ворона покинут корт, но говорить не спешили, изучая
друг друга взглядами. Два хищника узнали друг друга и теперь, не двигаясь, ходили
кругами, готовые нападать. И никто не намеревался сдаваться.
Наконец, поднявшись на ноги, Эндрю кивнул в сторону выхода, прекрасно зная, что
Веснински последует за ним. И Нат оценил это. Оценил то, что Миньярд пошёл первым,
сознательно оставляя его самого у себя за спиной. Он видел достаточно, чтобы
понимать — если Нат захочет, то с легкостью нападёт, но он дал ему шанс не делать
этого.
— Скажем так…
Натаниэль дернулся, а его глаза хищно сверкнули. Такие угрозы явно были ему не по
душе. Судя по тому, что Эндрю видел, угрожай он самому рыжему, все было бы в
порядке, но вот угрожать его драгоценным братьям… Это было любопытно. Весьма
любопытно. Он скользнул взглядом по порезанной ладони третьего номера, отмечая, что
кровь все еще идёт, он лишь обтирал руку об собственную одежду, когда её
становилось слишком много.
— Так дела не делаются. Ты хочешь, чтобы я выложил тебе всю подноготную, а что
взамен?
— Куда проще будет просто убить тебя, — совершенно серьёзно ответил Натаниэль.
— Давай сыграем? Правда за правду. У меня тоже есть к тебе вопросы.
— Как ты вытащил вашу золотую троицу из воронов? — через минуту раздумий повторил
свой вопрос Эндрю, соглашаясь на условия.
— Заключил сделку с тем, кто стоит выше Рико и тренера, с тем, с кем, — он махнул
рукой, — я работаю уже несколько лет. Если всё сработает так, как я хочу, мы не
просто уйдём из воронов, но и станем по-настоящему свободными.
— Это уже второй вопрос подряд, — Натаниэль хитро улыбнулся, склонив голову к
плечу. Достав пачку, он покрутил сигарету между пальцев, а потом прикурил, но саму
упаковку так и не убрал, наоборот, кинул голкиперу. — Если нет, — он шумно выдохнул
отравляющий дым из легких, — больше некому будет защищать моих братьев, некому
будет останавливать Рико, некому будет… — он осёкся, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и
явно скажет лишнего. — Прошлое нагонит меня и сожрёт, даже не подавившись, — парень
стиснул зубы, отгоняя послышавшийся шёпот отца. — Теперь моя очередь. Почему
согласился стать лисом?
— Три контракта вместо одного, — нехотя ответил голкипер. — Ваймак взял моего брата
и кузена.
— Почему привёз Кевина ночью? Ты мог спать. Учитывая то, что я о тебе знаю, — Нат
криво усмехнулся, — ты бы скорее прирезал его во сне, считая, что он подсадная утка
и угрожает лисам.
— Ты ведь уже знаешь ответ на вопрос, который хочешь задать, — опередил его рыжий.
— Уверен, за эти месяцы Кев не раз нажирался водкой и трепал своим языком, как
помелом. Ты знаешь, что произошло, почему и из-за кого. И мою роль в этой истории
ты тоже знаешь.
— Как насчет сделки со мной? Если я перейду к лисам, ты слезешь с этой ебаной
хуйни. Я хочу поговорить с тобой, а не с хернёй в твоей крови, туманящей мозги.
— В отличие от меня, ты ничего не знаешь о том, кто сидит напротив, — резко ответил
Нат. — Я многое могу. Вопрос в том, хочешь ли ты слезть с них.
— У меня свои цели, — Эндрю вопросительно выгнул бровь, явно требуя конкретного
ответа. — Этот год будет спокойным и тихим, насколько это возможно, но вот
следующий, — он покачал головой. — Чувствую, начнется тотальный пиздец. И будет
куда проще, если ты будешь чист. Не хочу тратить силы на кого-то, кроме братьев.
— Я и не про тебя говорю. А про остальных лисов. Про твою семью.
***
Спать на мягком широком диване на протяжении добрых восьми часов не так плохо,
особенно если ты привык к жёсткой кровати и лишь жалким 130 минутам, если повезёт.
Но это не значит, что Нат не проснулся от первого же шороха на кухне, пусть он и не
открыл глаз. Прислушавшись к ощущениям и вслушавшись, он медленно проанализировал,
где находится и кто может быть в соседней комнате. Пальметто. Общага лисов. Он вне
опасности. Сев, Веснински мимоходом провел рукой по собственному телу, проверяя, на
месте ли все его ножи, хоть и знал, что проснулся бы от любого прикосновения. И всё
же он делал так каждый раз. Долбаные привычки, не раз спасавшие жизнь.
— Блять, фу, — брат Эндрю поморщился. — Ты нормальный вообще? Ты хоть знаешь, кто
он?
— Удиви.
— Ворон. Третий номер в свите короля. Начал бы интересоваться хоть чем-то, кроме
порнухи…
— Блять, завали свое хлебало! — Аарон зажал себе уши с таким видом, будто подобные
слова и правда могли довести его до инфаркта.
— Так и будешь там стоять или как? — усмехнулся Кевин на французском. Конечно, за
эти годы он прекрасно научился чувствовать дьявола Эвермора даже спиной. Аарон и
Ники вздрогнули от чужого голоса и языка, тут же уставившись на Дэя.
— Ох, ты бы знал, какие планы этот несчастный строит касательно моей задницы, —
протянул Нат, входя в комнату, заставляя парней снова вздрогнуть и тут же
посмотреть на себя.
— Ага. И при первой попытке осуществления этого плана ему вскроют глотку, — хмыкнул
Кевин. — Тебе как обычно?
— Блять, ну ты только послушай, как урчит его голос, когда он говорит по-
французски, — страдальчески протянул Ники, скатываясь по спинке стула. — Разве это
не охренительно?!
— Может, сказать им, что ты знаешь языков эдак десять? — поинтересовался Кевин,
протягивая брату кружку.
— Только попробуй! Я хочу насладиться этим шоу, а потом видеть весь ужас на их
лицах.
— Садист.
— Ты прекрасно знаешь, что нет, — наигранно непринужденно ответил Нат, однако его
плечи предательски напряглись. Он мог быть жестоким, но он не садист, как его отец.
— И, кстати, не удивляйся, когда мое поведение сильно изменится при лисах.
— Не смей! — рявкнул Аарон, словно эта угроза Ники была реальна. — Эндрю, умоляю,
заткни его!
— Эндрю, скажи, что я могу его трахнуть! — в тон кузену воскликнул Хэммик, тут же
привлекая внимание Ната и Кевина к безмолвной фигуре в черном в дверях.
— Нет.
Натаниэль подошёл к своей сумке, которую он оставил у дивана и выудил оттуда свои
джинсы и кофту. Несколько комплектов запасной одежды всегда валялись в машине, и
сейчас он был несказанно этому рад. Всё-таки хотелось бы принять душ и смыть с себя
тяжесть последних дней.
— Кев, можно принять душ? — крикнул он намеренно по-английски. Было что-то забавное
в том, чтобы издеваться над Хеммиком, а заодно слышать страдальческие комментарии
брата Эндрю.
Когда Натаниэль снова появляется в комнате в белой кофте и светлых голубых джинсах,
там собрались позавтракать уже все лисы и… на секунду в голове Миньярда происходит
короткое замыкание, потому что тот, кого он видит — определённо не Натаниэль
Веснински, с которым он говорил ночью, сидя на капоте машины. Изменились взгляд,
мимика, казалось, даже голос. Мельком глянув на Дэя, он увидел, как на секунду на
лице нападающего так же проскользнуло удивление, которое тут же исчезло. «Ага,
значит это не обычная фишка?» — пронеслось в голове голкипера, пока он устроился в
углу и начал наблюдать за новым шоу.
Отношение команды к Жану, который начал объяснять всем, как он здесь оказался и
почему, Эндрю не особо и интересно, хоть и слушал историю краем уха. Куда
внимательнее он следил за Натаниэлем. Оказавшись вне внимания, он встал в стороне,
в противоположной части комнаты, и, скрестив руки на груди, зорким взглядом
осматривал всех собравшихся. Он был внимателен. Чертовски внимателен, отмечая
каждое резкое движение, каждое грубое слово, словно просчитывал, кто из этих людей
мог причинить вред его братьям, которых он намеревался оставить здесь. Это было
даже забавно, видеть, как он выныривает из тела того Ната, которого он хотел
показать лисам, становясь… самим собой? Эндрю был не уверен, что то, что ему
показывали — это то, кем он является на самом деле.
— Вы не будете против, если я присоединюсь к тренировке? — снова нырнув под маску,
спросил Веснински, привлекая всеобщее внимание. — Знаю, на меня нет формы и клюшки,
но мне подойдёт что угодно. Кого вам не хватает?
— Полагаю, вратаря, — закатил глаза Кевин. — Эндрю, ты ведь снова будешь плевать в
потолок, утопая в своих глюках?
— Нат…
— Да, — лисы резко перевели удивлённые взгляды на Миньярда, однако тот никак не
отреагировал. Ему было правда, по-настоящему, интересно, что за чертовщина
происходит и кто же этот Натаниэль.
***
Он натянул на себя одежду Кевина, которая была ему чертовски велика, поэтому он
сделал то, за что Дэй, несомненно, порвёт его в клочья. Выхватив нож, без особых
усилий, Натаниэль отрезал длинные рукава и добрую половину штанов, превращая их в
шорты. Когда же он вышел на поле, то тут же приковал к себе внимание всех лисов.
Его руки почти до самых запястий были покрыты паутиной белесых шрамов. Эндрю,
сидевший на полу и выполнявший упражнения, на мгновенье задержал на нём свой
взгляд. Он определённо мог найти шрамы от ножей, ожоги, какие-то странные рваные
раны… но, что удивляло, Натаниэль ничуть их не стеснялся, наоборот, шёл уверенно,
словно это были его знаки отличия и гордость. «Он выжил после всего, тут есть, чем
гордиться» — пронеслось в мыслях Миньярда. Но вот, что именно это всё, пока что
было неясно.
— Да?
-…
— Ты чертовски не вовремя, Ичиро, — Эндрю заметил, как дернулись от этого имени Жан
и Кевин.
-…
— Ты дал мне время, и я его использую. Не включай истерику. Цепь все ещё на месте.
-…
-…
-…
-…
— Говори, что произошло, потому что я знаю, что ты мне что-то недоговариваешь. С
чего такие резкие изменения?
-…
— Да в рот я ебал всю эту хуету! — рявкнул Натаниэль, стянув волосы на затылке.
— Если я убью Рико, защищая себя…
-…
— Нет, не пойму и не войду в ситуацию. Сезон, не больше. Если снова решишь поменять
условия, я не постыжусь позвонить Стюарту и втянуть его в это, а потом вспороть
глотки каждому из вашей многоуважаемой семейки лично, ты меня понял?
-…
— О, уверен, он найдет, что сказать тебе. И обязательно донесет до твоего отца, как
ты относишься к честным сделкам.
-…
-…
— Да, да, понял я тебя. Собираюсь и еду обратно. Не выноси мне мозг, с этим
прекрасно справляются и другие. Надеялся, хоть ты войдешь в мою ситуацию, —
передразнил собеседника Натаниэль, после чего сбросил вызов. — Простите, но, судя
по всему, больше задерживаться я здесь не смогу.
— Ты не вернёшься в ближайшее время, да? — с искренней тоской и болью в голосе
почти прошептал Жан.
— Прости, багет, не судьба, — Нат горько усмехнулся, качая головой. — Но вы здесь.
И вы в безопасности. Постарайтесь не влезать в дерьмо. Вряд ли я смогу вас из него
вытащить.
Прошло… Семь месяцев, двенадцать дней и — Эндрю скосил глаза на часы — и пять часов
с момента отъезда Натаниэля. И больше они ничего о нём не слышали. Только видели в
трансляциях, как он выходит на поле, что свидетельствовало о том, что Веснински
вообще жив. Первые месяцы Кевин и Жан тут же бросались к телефону, стоило ему
зазвонить, но потом, кажется, отчаялись, хоть он и ловил редкие взгляды воронов,
полные надежды, посреди ночи, когда экраны их мобильников светились. Почему он сам
отмечал время, когда в последний раз видел дьявола Эвермора? Точно Эндрю ответить
на этот вопрос не мог. Возможно, дело было в том, что Натаниэль был головоломкой,
которую не помогли разгадать даже редкие пьяные рассказы Дэя. Моро, как назло,
почти не пил, а если и напивался, то молчал в тряпочку. Возможно, дело было в том,
что Веснински пообещал снять его с таблеток, которые Эндрю ненавидел всей душой.
Иногда ему и вовсе казалось, что всё, что произошло тогда — одна большая
галлюцинация, шутка его разбитого и потрёпанного мозга. Но ведь Кевин и Жан не
могли взяться из ниоткуда? На поле во время матчей воронов не могло быть на одного
человека меньше? Репортёры не могли брать интервью у воздуха? Хотя, последние пару
месяцев Натаниэля никто не видел без шлема на голове. И это наводило на не самые
лучшие мысли. По слухам, он даже не появился на банкете, где были обязаны
присутствовать все команды их округа, чем вызвал немало вопросов у журналистов.
Поймав пинту мороженого, которую ему без каких-либо предупреждений бросил брат,
Миньярд вернул свое внимание к телевизору, на котором показывали очередной матч
троянцев, которых так обожал Дэй и почему-то терпел Жан. Но Эндрю в этом матче
интересовали не ребята в яркой пёстрой одежде, а черные тени, носившиеся по полю, в
особенности, третий номер. Он двигался медленнее обычного, и если приглядеться,
можно было заметить, как тот стряхивает напряжение с ведущей руки раз в десять
минут. Пусть первое время Миньярд и пытался понять, в чём кроется его интерес к
Веснински, теперь он просто смирился с этим и наблюдал.
Было бы логично посадить Натаниэля на скамейку запасных, он заметно выдохся, пусть
это и было для него не свойственно, но тренер заменял кого угодно, но только не
рыжего защитника. Его впечатали в стену. Снова. И ему никто не помог. Снова. И его
даже не спросили, в порядке ли он. Снова. И его не отправили на скамейку, хотя
колени и тело дрожали. Снова. Кевин и Жан где-то неподалеку выругались, тогда как
Эндрю лишь чуть наклонил голову, думая, а что же будет дальше, вертя в пальцах
чужой нож. Он был тяжелее, чем тот, что остался у Веснински, но, черт, блондин
соврал бы, если бы сказал, что этот нож ему не нравится. Идеальный баланс,
невероятно прочная и качественная сталь… Было даже интересно, откуда у Ната такие
познания в оружии и любовь к нему, ведь лезвие было в идеальном состоянии, словно
только что купленное.
Натаниэль упал, когда в очередной раз к нему применили силовой прием. Но он не смог
встать. Судя по всему, просто потерял сознание. Но Рико привёл его в чувство,
вонзив древко клюшки в солнечное сплетение, а потом за ворот формы дёрнув на себя.
Они говорили о чём-то, пока вдруг Веснински не схватил его за форму в ответ и не
дёрнул с такой силой, что их шлемы ударились друг о друга, после чего оттолкнул
короля от себя и побрёл к своему месту на поле.
***
Игра закончилась. Их победа. Снова. И Натаниэль заставил себя двигать ногами, лишь
бы дойти до раздевалки. Снова. Схватив вещи, он почти упал в кабинку. Снова. А
потом стянул с себя шлем, вдыхая полной грудью, насколько это было возможно с
треснувшими ребрами, которые ещё толком не срослись. Тело гудело и ныло, скулило,
умоляло о перерыве, но Нат не мог позволить себе такой роскоши. Кое-как он стряхнул
с себя защиту и одежду, а потом встал под холодную воду, чувствуя, как дрожит
каждая его кость. Розовая от крови вода стекала в водопровод. Всё-таки шов
разошелся… Снова.
Осталось не так много. Протерпеть до конца сезона, а потом можно валить к лисам, к
братьям, в Пальметто. Да, у него все ещё будут обязательства перед Ичиро, да, над
его головой все ещё будет висеть тесак отца, если он оступится, но это лучше, чем
жить с Рико в одной комнате и терпеть все его издевательства, которые теперь были
направлены только на него одного. По какой-то причине Морияма потерял интерес ко
всем остальным воронам. Это ведь скучно. Куда интереснее уничтожать тело дьявола
Эвермора, доказывая всем, что он тут главный. Интересно, а почему он забыл о том,
что вообще-то Нат был почти неприкосновенен? Его нельзя было трогать без особой на
то надобности, но, видимо, все с годами меняется…
Нат хотел дать сдачи. Всей душой. Но он знал, что если начнёт, то не остановится. И
тогда убьют его братьев. И его самого. Но последнее мало интересовало Веснински. А
позвонить Ичиро и настучать нельзя. Рико чётко дал понять, что тогда будет с его
сбежавшей свитой. Не для этого Нат выгрыз Жана и Кевина, чтобы потом убить их почти
собственными руками только из-за отсутствия терпения. Он будет терпеть. Он будет в
порядке.
Он повторял себе это снова и снова, когда нож Рико вонзался в его плоть, когда
лёгкие заполняла ледяная вода, а шею сдавливала верёвка… Он просто отключал свое
сознание, укрываясь в воспоминаниях. И почему-то в них начал изредка мелькать
взгляд пристальных, хоть и затуманенных таблетками, янтарных глаз. Эндрю Миньярд,
гори он в аду, со своими вопросами и внимательными взглядами, со своим ножом,
который теперь всегда был с Натом, пока его не забирал Рико.
***
Была середина июля, когда среди ночи его разбудил звонок с незнакомого номера.
Выругавшись, Миньярд сбросил, но не успел он закрыть глаза, чтобы попытаться снова
уснуть, как звонок повторился. Выругавшись, он взял трубку:
— Привет, Эндрю, — от этого хриплого голоса, который сейчас почти невозможно было
узнать, по спине побежали мурашки. — Не окажешь мне услугу?
— Натаниэль Веснински, — кажется, голкипер сам не верил, что произносит это имя.
Без каких-либо угрызений совести Миньярд включил свет в гостиной, разбудив тем
самым Ваймака, бросив: «Собирайтесь» — после чего повторил ту же самую процедуру со
светом в спальне Эбби, лишь смягчив фразу: «Надо ехать». Подхватив ключи от
собственной машины, он, ничего не объясняя, пошел на выход из дома, заметив лишь,
как, матерясь и проклиная его, натягивает свежую кофту Дэвид.
— Ты можешь объяснить, что происходит? — проворчал тренер, когда они уже выехали с
подъездной дорожки.
— За это как раз-таки платят, — не удержался Миньярд, ухмыляясь краем губ. Это была
не привычная его ухмылка в угаре под наркотой, которой он пичкал свой организм.
Нет. Это была искренняя, не затуманенная дрянью издёвка.
— Чего? — Дэвид резко повернул голову к водителю слева от себя. — Блять, Миньярд,
во что кто-то из вас опять влез?!
Но они оба были проигнорированы. Сейчас Эндрю было куда — интереснее? — он даже не
знал, что именно чувствует из-за всей этой хрени в своей крови, хоть она и начала
рассеиваться за ночь — что там с Веснински, который, судя по всему, подыхал на
крыльце у тренера. О, он не ошибся. Подъехав к дому Ваймака, в свете фар они тут же
увидели и «Порше» ворона, брошенный посередине дороги, и его самого, привалившегося
к двери, как брошенная кукла. С приглушенным вскриком Эбби выскочила из машины,
чтобы выполнить свои прямые обязанности, тогда как Ваймак потянулся за телефоном.
— Миньярд!
Натаниэль сидел у двери, хрипло дыша, изредка замирая. Его глаза были прикрыты,
бровь и губа разбиты, на лице слишком тяжелые тени, а все тело покрывала мешковатая
одежда, так что сказать, что там под ней, было сложно, но, судя по тому, как
блестела ткань, он точно истекал кровью.
— Боже… — Эбби подняла толстовку, открывая вид на торс, который сейчас весь блестел
от крови. — Это пули. Вызывайте скорую!
Эндрю колебался. Он отчётливо слышал «нет» Веснински на эту идею. Но пусть Миньярд
и не врач, он прекрасно понимал, что без хирурга этот идиот долго не протянет, а
ему слишком хотелось услышать ответы на свои вопросы. Пока он думал, Эбби уже
достала собственный телефон и позвонила, поэтому ему ничего не оставалось, кроме
как опуститься на корточки рядом с рыжим. Его грудь неровно вздымалась. Из
нескольких точечных ран сочилась кровь. Как он доехал сюда и не умер по дороге —
загадка на миллион. Еще одна загадка в копилку с именем Натаниэль. Но даже так, в
свете фар собственной машины и под слоем еще не засохшей крови, он отчётливо мог
видеть его шрамы. Их было много. Очень много. Казалось, он был соткан из них…
Некоторые даже перекрывали друг друга.
***
Болела каждая клеточка его тела, но мозг плавал где-то в вате. О, Натаниэль
прекрасно знал это чувство, поэтому постарался выбраться из него как можно быстрее.
Эндрю не послушал. Эндрю вызвал скорую. Он был в больнице. Ему вкололи наркотики,
которые должны были унять боль. Рывком Нат заставил себя открыть глаза и сесть.
Боль вспыхнула с новой силой, от чего голова закружилась, а к горлу поднялась
тошнота, но они были им проигнорированы, как и вскрик медсестры, попытавшейся его
удержать. Одним рваным дёрганым движением Нат вырвал капельницу из своей руки и
зажал рану, осматриваясь по сторонам. Обычная палата. Обычные белые стены. Обычный…
Эндрю Миньярд, сидевший на подоконнике и смотревший на него с толикой любопытства.
— Тогда что угодно из брошеных вещей. Да, я знаю, что так можно. Да, я готов надеть
чужую одежду. Да, мне плевать какого она размера, — дождавшись, пока потерявшая дар
речи молоденькая девушка выйдет за дверь, Натаниэль вперил полный ненависти взгляд
в блондина. — Я вроде отчётливо дал тебе понять, что против вызова скорой помощи!
— Не пизди! Мы оба прекрасно знаем, что если ты хочешь сказать нет, это услышит
каждый, — огрызнулся Веснински, но почувствовав, как теряет опору, опустился на
кровать. — Что мне кололи?
— Мне откуда знать. Я пришёл двадцать минут назад, чтобы ненадолго сменить Ваймака,
пока он отошёл поесть.
— У тебя эйдетическая память, и я почти уверен, что ты уже прекрасно обо всем
осведомлен. Не беси еще больше, чем обычно.
— Какое?
— Морфин и трамадол.
Что самое страшное может произойти? Ломка. Он переживёт это. Не страшно. Всё, чем
он мог себя утешить — тогда были лишь тяжелые антидепрессанты, хоть в них и были
наркотические вещества… Нет, утешение всё ещё было слабым. Его ждёт ломка. И это
пиздец. Он больше не ляжет в больницу. Он не даст врачам контролировать процесс
очищения своего организма, он не дастся им, пока так слаб и беззащитен. Значит,
ломка на дому. Без помощи. Пиздец в квадрате.
Именно в этот момент в комнату вошла та самая медсестра, но вместе с врачом и, чтоб
его, Ваймаком. Шумно выдохнув, Нат приготовился к тираде о том, что ему ещё рано
покидать больницу, что ему нужен уход, постельный режим, медикаменты… О, точно,
именно об этом и завёл свою шарманку врач.
— Давайте упростим жизнь всем нам, — перебил его парень. — По своему незнанию, вы
вкололи человеку с зависимостью серьёзные наркотические вещества. Нет, я не сижу на
коксе или чём-то таком, но у меня была зависимость от тяжёлых лекарств. Так вот. Я
не знаю, какой будет реакция моего организма. И нет, я не намерен здесь оставаться.
Что делать с пулевыми ранениями, я прекрасно знаю. Мне нужны документы на выписку,
одежда, телефон и ключи от машины.
— У тебя зависимость? — на лице Ваймака не было страха перед этим фактом. Не
впервой иметь дело с наркоманами, но ему было важно знать, к чему быть готовым.
— Была. Расскажу как-нибудь на досуге, когда буду объяснять значение слова «нет»,
даже если оно завуалировано в шутку о том, что у меня аллергия на больницы, — он
метнул гневный взгляд на Миньярда.
Эндрю, казалось, прирос к подоконнику, тогда как все посторонние звуки были лишь
белым шумом. Он не просто ошибся. Он проебался. Натаниэль Веснински, вероятно, знал
его куда лучше, чем показывал. И поэтому он позвонил именно ему ночью два дня
назад. Позвонил, прекрасно осознавая свое состояние, и сказал не вызывать скорую,
потому что знал, что ему сделают операцию, знал, какие лекарства ему дадут, и знал,
что за этим последует для его организма. Он не позвонил Кевину или Жану, которые
проигнорировали бы его просьбу и запрет, видя умирающего брата, не позвонил
Ваймаку… Он позвонил Эндрю, человеку, который еле знал его, человеку, которому
должно было быть плевать, умрёт он или нет, но ему должно было быть не наплевать на
«нет». Вот почему Нат позвонил именно ему. Но Миньярд потащил за собой Эбби и
Дэвида, а из-за шлейфа наркоты в организме не смог различить в хриплой кровоточащей
шутке твёрдый отказ. Он не услышал «нет».
От осознания этого всё внутри похолодело, а в голове стало пусто. Только одна эта
мысль крутилась на повторе: «Я не услышал «нет». Я не услышал «нет». Я не услышал
«нет». Я не…»
— Именно. А мне нельзя за руль, и я без понятия, где моя тачка. А ехать куда-либо с
Ваймаком я отказываюсь. Или мне позвонить Кевину и Жану и сказать, что вы вот уже
вторые сутки скрываете от них, что я вообще в этом штате?
— Мне плевать.
— Я знаю, что делать с огнестрелом, — перебил его Веснински, который явно терял
всякое терпение. — Спасибо, одного раза вашей заботы мне хватило по горло. Впереди
меня, вероятнее всего, ждут минимум две недели ада. А теперь разрешите удалиться и
разгрести дерьмо, в которое вы меня засунули.
— Ты приехал к нам, — Ваймак преградил ему дорогу и сменил тон с мягкого на
требовательный, каким обычно и разговаривал со своими идиотами. — Ты сам решил так.
Ты сидел под моей дверью, истекая кровью. Что-то мне подсказывает, парень, что это
было последнее место, куда ты хотел прийти, а значит, у тебя просто не было выбора.
Ты сам влез в дерьмо, и, уж извини, если мы поступили не так, как сказал твой
умирающий мозг, а как привыкли поступать нормальные люди, когда видят
подстреленного человека. Вместо отказа от госпитализации ты мог сказать про
зависимость.
— Ну, ломка, если она будет, начнётся где-то через десять часов, — Нат выпустил
струйку дыма. — Сначала было бы неплохо поесть и сделать пару звонков.
— Пока что её нет, — безразлично пожал плечами рыжий, делая еще одну дрожащую
затяжку. — Как раз позвоню, организую весь этот процесс.
— С чего ты взял, что я буду с тобой возиться? — Эндрю наконец повернул голову в
его сторону, чувствуя, как губы растягиваются в этой ненавистной ему ухмылке.
— С того, что я знаю о тебе куда больше, чем тебе хотелось бы, но, уж извини,
память стереть я себе не могу. Если хочешь, можно сделать проще. Сделка. Ты
помогаешь мне сейчас, а я, взамен, как только стану чистым, снимаю тебя с таблеток.
Тогда мы сделку так и не заключили, только обсудили, — Натаниэль повернулся к нему,
уверенно, хоть и устало, глядя в глаза.
Эндрю хотелось плюнуть ему в лицо, рявкнуть, что никакие подачки ему не нужны, что
ему не нужна жалость, но этого не было в лице, голосе и глазах Веснински. Он не
жалел его. Нет. Он понимал. И от этого становилось до невозможности противно и
мерзко. Как кто-то вообще мог его понимать?! Но, судя по всему, Натаниэль мог. Этот
чертов третий номер из свиты короля, ворон, о котором не известно ничего, знал о
нем слишком много и понимал так, как не понимал, кажется, даже брат. Он не
испугался ножа, который летел ему прямо в глаз, не испугался оскала и угроз. Он
лишь смеялся. Он был таким же опасным и диким хищником, только вот… Эндрю о нём не
знал ничего. Совсем. И это нужно было исправлять, потому что Натаниэль был чистой
воды угрозой, хоть и обёрнутой в плюшевое одеяло нескончаемых улыбок и смеха. Он
был опасен. От него веяло кровью и смертью.
Но он молча кивнул, затушив сигарету, и двинулся к своей машине. Эта забегаловка
была достаточно далеко от домов Ваймака и Эбби, чтобы быть уверенными в том, что
сюда не завалятся Жан и Кевин. Чуть липкие столы, слишком шумные посетители и
открытая кухня, много совершенно нездоровой еды в меню. Да, два брата Ната точно
здесь не появятся.
Сев на мягкий диван, Веснински просто откинулся на спинку, прикрыв глаза. Ему уже
было плохо. Или всё ещё. Просто игнорировать своё состояние было уже не так легко,
как раньше. Когда официантка пришла записать их заказ, Нат, не глядя, ткнул в меню
в разделе сэндвичей и выдохнул: «Чёрный кофе» — прежде чем его рука снова
безвольной плетью упала вдоль тела. Эндрю заказал гору вафель, политых карамельным
сиропом, и шоколадный милкшейк, после чего снова обратил свой взгляд к парню
напротив. Он сказал в больнице, что уже имел дело с огнестрельными ранениями.
Почему? Как? Во что он вляпался, что к своим девятнадцати годам уже получал пулю?
Наконец, Натаниэль ожил. Разлепив глаза, он шумно втянул воздух через нос, а потом
сел ровно, напуская на себя лживую расслабленную позу. На губах лёгкая ухмылка,
глаза блестят. Так и не скажешь, что ему больно. Выдают только напряжённые плечи и
стиснутые зубы. Достав телефон, он кому-то позвонил.
— Да так, — Нат бросил взгляд на Эндрю. — Рико подарили новую игрушку, которая чуть
не стоила мне жизни, но вопрос не в этом. Не организуешь мне квартиру в Пальметто
на, скажем, месяц?
— Нат, давай без загадок, — устало вздохнул Хэтфорд на другом конце. — Во что ты
вляпался?
— Просто… — рыжий зажмурился. Говорить правду ему явно не хотелось. — Тренер и врач
моей новой команды вызвали скорую, я не успел сказать им, что лучше этого не
делать, — Миньярд чуть повернул голову, а его брови приподнялись. — Меня
прооперировали и вкололи морфин и трамадол. В общем, вероятнее всего, меня ждет
ломка.
— Ну, тут такое дело, — Нат потёр вспотевшую шею и поджал губы, глядя то на окно,
то на блондина рядом с собой. А, к чёрту. — В общем, когда мне было шестнадцать,
тренер решил, что надо бы сбить с меня спесь и не придумал ничего лучше, кроме как
подсадить меня на таблетки. Они напортачили с дозой и, вот это ужас, я стал почти
овощем. Как-то так. С этой дряни я слез, но вот как мой организм отреагирует на
наркоту снова, я не знаю. Нужна квартира с крепкими замками, минимум на тринадцатом
этаже.
— Не должен, — всё веселье тут же испарилось с лица Веснински. — Я ничего и никому
не должен, пока сам не решу иначе.
— Ладно, — Нат почти видел, как Стюарт сокрушённо качает головой на другом конце
мира. — Держи меня в курсе хотя бы на этот раз.
— И ещё кое-что. Я, наверное, наглею, но не спросить не могу. У меня в команде есть
парень. Он на таблетках по предписанию суда. Мне это не нравится. Знаешь, слишком
велик соблазн урвать пару штучек. Он от них так завидно всё время улыбается, прям
не могу…
Эндрю смотрел на парня перед собой и окончательно переставал понимать, что видит.
Маски менялись слишком часто и быстро, сменяя друг друга. Вот улыбчивый заботливый
мальчишка, вот саркастичный парень, который ничуть не боится боли и считает всё это
одной большой шуткой жизни, а вот брошенный человек, рассказывающий кому-то, кому
на него не наплевать, утаённую историю прошлого, на его место пришёл наглый
паренек, который прекрасно знал, что получит всё, на что не посмотрит в этом мире…
Эндрю тряхнул головой, словно стараясь убрать все эти маски и увидеть кого-то
настоящего под ними. Было ли там хоть что-то? Остался ли после стольких слоев лжи?
Миньярд был так погружён в свои размышления, что не заметил девушку официантку,
подошедшую к ним, чтобы подлить кофе. Только вот она совершила ошибку и решила
построить ему глазки, а точнее, ненавязчиво коснуться руки. Эндрю вздрогнул, когда
прямо перед его лицом что-то промелькнуло, а потом раздался вскрик. Он дёрнулся от
неожиданности, возвращаясь в реальность. Перегнувшись через весь стол, Нат схватил
девушку за запястье, тогда как её пальцы были в опасной близости к оголённой коже
руки Миньярда.
— Не советую, — рыжий оттолкнул её, тогда как сам, скрипя зубами, вернулся на своё
прежнее место, все еще держа телефон у уха.
— Ты идиот? — Эндрю склонил голову к плечу, видя, как Нат запускает руку под
одежду, проверяя собственное тело.
— Вот чёрт, — Веснински откинулся на спинку дивана, словно это и правда было самым
тяжёлым, что он мог сделать в своей жизни. — Ладно.
— Истхейвен…
— Нет! — рыжий дёрнулся, как от удара, но тут же взял себя в руки. — Никакого
Истхейвена, ясно? Посидит взаперти дома, тут есть врач. И нет, ты не сможешь меня
уговорить. Я знаю, что такое Истхейвен, а этот парень нужен мне живым и
дееспособным.
Еще один кусочек пазла лег на место в голове Миньярда. Как он раньше не понял?
Веснински подготавливал почву. Весь этот год он медленно, по нитке подтягивал
нужных ему людей и события, чтобы всё сложилось так, как ему нужно, чтобы его
братья были в безопасности. Сначала он вывез Кевина. Почему именно Пальметто —
загадка, но с ней Эндрю еще разберётся. Возможно, дело в том, что Ваймак никогда не
отказывал во втором шансе. Нат знал, что здесь рукам Дэя дадут второй шанс. Уже
тогда в его рыжей безумной голове начал зреть план. В доме тренера он увидел
Миньярда. Человека, которого собственноручно должен был утянуть в Гнездо, но
почему-то не сделал этого. Истинные мотивы? Да чёрт его знает. Тот разговор ночью
на парковке у стадиона… Они обменивались вопросами, но с совершенно разными целями.
Натаниэль узнавал, сможет ли передать своих братьев в руки лисов с концами. Он
понимал, что, вероятно, может и не вернуться. Он был к этому готов. Но сейчас он
здесь. Тогда почему всё еще ведёт себя так, будто уже запущен обратный отсчет дней
до его смерти? Он знает про сделку Эндрю и Кевина. Знает, что брата есть кому
защитить. Предполагает, что, вероятно, Жан так же попадёт под крыло Миньярда, ведь
Кевин того никогда не бросит. Следовательно…
Эндрю был готов зарычать от ярости. Мысли совсем не хотели слушаться и начинали
путаться, когда он думал слишком долго. Они мешались между собой, и самые важные
терялись. А ему сейчас слишком нужно было понять, во что его втянули. Как его
используют?! А используют ли вообще?.. Всё, что касалось Натаниэля Веснински,
казалось совершенно нелогичным и абсурдным, но потом каким-то образом начинало
складываться в единую мозаику. Нужно было лишь подождать. А Эндрю ненавидел ждать.
И он начинал ненавидеть за это человека, что сидел напротив.
— Кому ты звонил? — наконец смирившись с тем, что мысли не вернутся в нужное русло,
спросил Миньярд.
— Своему дяде по маминой линии. Скажем так, он самое близкое, что есть в моей
жизни, к привычному пониманию слова семья.
— И кто же он такой, раз может щелчком пальцев отменить решение суда?
— Я правда не знаю. Я собрал о тебе информацию еще когда мы должны были забрать
тебя в Гнездо. Кстати, Рико планировал дать тебе пятый номер. Ну да не суть. Я лишь
собрал информацию и наблюдал. Но я не знаю всего. Так ты ответишь на мой вопрос?
— Нет.
— Нет.
— Ладно.
Аарон, как и всегда летом, проснулся поздно. В эти три месяца он переставал пить
энергетики и учиться, и тело с огромной радостью навёрстывало всё упущенное за
время учебы. В доме Эбби было непривычно тихо. Часы показывали двенадцать. Ники,
вероятно, свалил куда-то со своими многочисленными друзьями, которые появлялись из
ниоткуда и исчезали так же быстро. Жан и Кевин, которые были, казалось, машинами,
наверняка торчали в зале или на поле. Оставался Эндрю. Где он — загадка, потому что
брат не нашёл его ни на кухне, ни в гостиной. Выйдя на улицу, Аарон обнаружил, что
машины Эндрю тоже нет. Уехал? Куда? Из них всех плохой Миньярд выходил из дома реже
всего, только если ездил на приёмы к Би, но сегодня был вторник, а сеансы проходили
по четвергам. Хмыкнув, Аарон вернулся на кухню, чтобы позавтракать.
Через пару часов на телефон пришло сообщение от Ваймака, в котором говорилось, что
сегодня они с Эбби не вернутся домой. Супер. Аарон закатил глаза и отбросил
телефон. Такое ощущение, будто тренер и их врач и правда считали команду идиотами.
Если они младше, это не значит, что они слепые и не видят всех этих переглядок и
улыбок между ними. Дверь скрипнула, послышалась приглушённая курлыкающая
французская речь. Жан и Кевин. Аарон даже не обратил на них внимания, продолжая
тупо смотреть в телевизор. Еще отрезок вечности, и он услышал возгласы своего
кузена. А, плевать. Всё равно весь мир был как в тумане. Пока рядом с ним не
рухнуло тяжёлое тело, от которого Миньярда чуть не подбросило вверх.
— Его дома нет, — буркнул Аарон, смирившийся со своей участью и устроившийся в углу
дивана.
— Ну вот так. Его нет. С самого утра, как я понял. Машины тоже нет. Тебе-то что?
— Кев, ему придется все по слогам объяснять, не распинайся, — лениво протянул Моро,
вошедший в гостиную.
-…
-…
— Как и всегда, — закатил глаза Кевин. — И чем он таким может быть занят,
интересно.
— Кажется, пытает кого-то, иначе я никак не могу объяснить хриплое дыхание на фоне,
— по-французски сказал Жан.
— Тебе сколько раз говорили руки не распускать? — Жан фыркнул и оттолкнул мелкого
от себя, но прежде чем Аарон поднялся, блондина за локоть крепко схватил Кевин в
попытке предотвратить разборки.
Моро дёрнулся, побледнел, уже хотел было схватить наглеца за грудки, но, к своему
удивлению, напоролся на Кевина, который прикрыл Аарона, оставшегося на диване,
собой. Это определённо было что-то новенькое в их репертуаре… Жан был немного выше
Кевина, чуть уже в плечах, но в любом случае, это неожиданное столкновение походило
на противостояние титанов. Ники появился неожиданно вовремя. Втиснувшись между
братьями, он начал отпускать шутки о том, что они похожи на двух мухтаров, но оба
этого не слышали. Кажется, что-то в глазах Моро треснуло, и он сам отшатнулся,
прошептав лишь одно единственное слово:
— Traitre.
Кевин дёрнулся, как от удара, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Жан уже
развернулся и ушёл, хлопнув за собой дверью.
— Встал на мою сторону, — хрипло ответил Аарон, неверяще глядя на широкую спину
перед собой. — Ты долбоёб, Кевин.
Это прозвучало слишком жалостливо, чтобы быть оскорблением. И оба знали, почему.
Сколько бы ни прошло времени, оба бывших ворона ждали своего третьего брата, ждали
своего дьявола, и запрещали кому бы то ни было говорить о том, какие на самом деле
отношения связывают их с Веснински. Они были слабым местом друг друга. Даже Эндрю
ходил по этому тонкому льду с осторожностью. Остальные же и вовсе, затрагивая эту
тему, рисковали получить вывих или перелом. Но сегодня всё изменилось. Кевин закрыл
собой Аарона. Он безмолвно дал добро на то, чтобы кто-то кроме них двоих говорил о
Натаниэле, обсуждал его, имел своё мнение о нем. И Жан, знавший Дэя уже много лет,
увидел в его глазах то, о чем сам Кевин предпочитал молчать. Он уже не ждал. Он
смирился с тем, что больше не увидит брата. Он смирился с тем, что теперь их двое и
шел вперёд. Он перестал верить в их дьявола. И для Жана это был удар ниже пояса.
***
***
Он знал, что уже почти пережил вторую стадию ломки, включавшую в себя жар, тошноту,
рвоту, потливость и ломоту в теле. Поэтому он забился в ванную комнату, где были
такие приятные разгорячённой коже холодные стены. Он помнил, как в Истхейвене его
просто запихнули в ванную со льдом. Сейчас же он был в арендованной квартире, где
его по какой-то причине никак не хотели оставлять одного. Только вот проблема в
том, что Нат знал, что во время ломки наркоманы становятся агрессивными. И он не
знал, что будет с его психикой. Он и правда с лёгкостью мог убить Миньярда и даже
не заметить. Паршиво? Весьма.
— Д-думаешь, я не смогу убить тебя голыми руками? — Нат хрипло рассмеялся, больно
ударяясь затылком о холодный кафель у себя за спиной. — Я был уверен, что ты умнее.
Точно надо снимать тебя с этого дерьма…
— Себе помоги.
— Почему ты здесь? — вся истеричность исчезла из голоса рыжего, оставив место лишь
слабости и усталости. — Почему ты не уходишь даже после того, как я сказал тебе это
сделать?
— Глупец…
— Поднимайся.
— Уходи…
И всё же Эндрю заставил его поесть. Это был последний прием пищи, который Нат
помнил, после того как ломка взяла своё. Пришла третья стадия. Он чувствовал, как
его тело рушится, кричит в агонии, подгоняемое жаждущим дозы разумом, но хуже всего
была его собственная фантазия, подбрасывавшая образы и воспоминания. Отец, Рико,
Пруст, убитые им люди, те, кого он не успел спасти, Кевин в крови, Жан, умолявший
помочь, пока его насиловали. Кажется, Нат плакал. Он не знал. Он чувствовал только
всепоглощающую боль, которая не походила ни на что другое. Лучше бы его отправили
убивать кого-нибудь, лучше бы он попал под пули или… На него накинули что-то
холодное и мокрое. Это помогло. Казалось, еще немного, и от его раскалённой кожи
пойдёт пар, но… он провалился в темноту.
Отойдя на кухню, Эндрю взял одну из бутылок виски, которая стояла в холодильнике,
забитом продуктами, и сделал щедрый глоток, чувствуя, как огонь растекается по
венам. Время превратилось в ничто. Слышен был лишь гул машин где-то вдалеке,
приглушённая музыка с этажа ниже и хрипы Натаниэля с дивана. Как тот при ломке
умудрялся не двигаться, Эндрю не знал. Аарон метался в агонии, но не Веснински. Он
отличился даже тут.
***
— Привет, Эндрю, — голос Би на той стороне телефонного звонка мягко обволакивал его
сознание. — Как ты сегодня?
— Уверен, что вам не нужна помощь? — в голосе ни капли укора, лишь искренняя
обеспокоенность.
— Нет.
— Я… не знаю.
— Он отказался от помощи.
— Нет.
— Тогда разреши спросить тебя, — Би подождала, давая ему возможность остановить её,
— ты уверен, что ему не нужна помощь? Может ли быть так, что он просто пытается
защитить тебя от себя? Мы ведь оба знаем, как опасно может быть находиться рядом с
людьми в таком состоянии.
***
— Его нет уже вторую неделю! — рявкнул Аарон, прямо как брат, без предупреждения
ворвавшись в квартиру к тренеру. — Где он?!
— Сказать тебе успокоиться, — Дэвид встал во весь рост, а его терпение почти
закончилось. — Твой брат прекрасно знает, что делает.
***
— Ты дебил? — Эндрю сидел на барном стуле, широко улыбаясь своей улыбкой, которую
почти никогда не мог стереть со своего лица. — У тебя только-только закончилась
ломка. Ничего острее ложки ты не получишь.
— Я не могу ходить с этим, — Нат провел рукой по своей щетине. — Просто… — так и
хотелось сказать, что она напоминает ему об отце, но язык словно присох к нёбу. —
Просто дай мне бритву. Она безопасная.
И всё же он пошел за ним в ванную, чтобы проследить за тем, чтобы этот идиот и
правда не умер после того, как пережил ломку на дому, без каких-либо капельниц и
врачей. Руки Натаниэля слегка тряслись, дыхание было рваным, но как только он
почувствовал сталь, хоть и безопасную, на своей коже, тут же изменился. Его
движения были ровными и выверенными, а Эндрю отчётливо слышал, как лезвие скребёт
кожу подбородка. Никогда раньше он не видел никого таким сосредоточенным во время
бритья. Но стоило Нату закончить, как он тут же облегчённо выдохнул, опираясь
руками о края раковины, слабо улыбаясь, словно бритьё — единственное, в чём он
нуждался всё это время.
За время ломки Веснински похудел, есть он просто не мог, пусть и пытался. Уже через
десять минут всё обязательно оказывалось выблевано в унитаз, но это не помешало ему
после принятия душа тут же начать сначала отжиматься, а потом подтягиваться на
турнике. Эндрю же следил за всем этим со стороны, не до конца понимая, откуда в
этом потрёпанном теле силы. Аарон тогда еще несколько недель восстанавливался
только чтобы снова начать нормально ходить! А Натаниэль… казалось, он просто
споткнулся о ломку, а теперь был готов продолжить бежать.
— Ты просто наркоман, — пробормотал Миньярд, когда увидел, как рыжий идёт уже на
третий подход. Натаниэль замер, перевёл на него суровый взгляд голубых глаз, а
потом, словно поняв, о чём говорит голкипер, приглушённо рассмеялся. И правда
понял? Неожиданно. Как, в общем-то, и всё, что было связано с ним.
— Так я быстрее вернусь к нормальному состоянию. У меня нет времени на то, чтобы
валяться в кровати.
И никогда не было.
— За то, что по сути дал тебе наркоту? Обращайся, всегда рад помочь.
— Думал, мы уже прошли этот этап выяснения виноватых, — Натаниэль закатил глаза и
прошёл мимо, чтобы налить себе воды. — Спасибо за то, что не ушёл. Не думаю, что
всё прошло бы так гладко, если бы я остался один.
— Потому что ты не будешь меня жалеть, как Жан или Кевин. Они бы носились со мной,
как с хрустальным, вызвали бы врачей, — он поморщился, словно его заставили
откусить лимон.
— За тобой уже слишком много вопросов, — качнул головой Нат, включая кофеварку. —
Моя очередь. Откуда ты знаешь, что делать при ломке?
— Снимал с этого дерьма Аарона, — Веснински промычал что-то, явно принимая такой
ответ, но продолжать эту тему не стал. — Так что было в прошлый раз?
— И как?
— Я тоже.
***
Аарон подорвался с места, когда увидел, кто звонит. Тут же схватив телефон, он
ответил на звонок.
— Уже еду к Эбби, — безразлично бросил Эндрю на том конце. Слышны были щелчки
включённого поворотника, но машина стояла. Видимо, на светофоре. — Жан и Кевин там?
— Сейчас вопрос в том, где ты шлялся почти три недели! — а в ответ тишина… и как с
ним общаться?! — Да, они здесь. Опять дрочат на экси.
И всё. Он просто сбросил. Это нормально?! Но Аарону ничего не оставалось, кроме как
передать врачу инструкции Эндрю, из-за которых женщина почему-то засияла, словно ей
сказали лучшую новость года. «Они все психи» — решил Миньярд, возвращаясь на своё
место на диване рядом с Дэем, который даже не обратил на резкое описание их с Моро
занятия никакого внимания. После той ссоры бывшие вороны продолжили общаться. На
первый взгляд могло показаться, что ничего не изменилось, всё как всегда, но больше
эти стены не слышали французской речи. Даже когда Кевин пытался начать разговор,
Жан обязательно отвечал только на английском. И вот хоть убей его. Один раз, когда
Аарон вернулся из магазина с новыми дисками фильмов, он услышал их ссору, но всё
тут же стихло, стоило двери за его спиной неосторожно громко захлопнуться. Моро
тогда вышел ему навстречу, окинул придирчивым взглядом, но, ничего не сказав, вышел
на пробежку. В десять часов вечера. В дождь. Ага. Супер.
Когда раздалось шуршание шин на подъездной дорожке, все тут же вывалили из дома, но
так и замерли на крыльце, когда увидели, кто выходит из машины Эндрю. Кевин издал
звук, сравнимый с жалобным скулёжем щенка, тогда как Жан забормотал что-то на
французском. Это был Натаниэль-мать-его-Веснински. Он похудел, на лице слабые тени
усталости, но в остальном он казался всё таким же, как в последний раз, когда Аарон
видел его. Даже одет почти так же. Во всё черное.
Жан приглушённо рассмеялся, спустился по ступеням вниз, а потом вжал Ната в свою
грудь, казалось, собой укрывая того от всего этого долбаного мира. Рыжий и не
возражал, обнял брата в ответ, игнорируя легкую слабость в теле. Сейчас ему было на
это плевать. Он был рядом с братьями. Вне Гнезда.
— Кев, а тебе особое приглашение нужно? Или не рад меня видеть? — Нат отстранился
от Моро, но руки с его спины так и не убрал.
— Ты всё-таки вернулся, — это всё, что Дэй мог сказать, всё, что мог из себя
выдавить.
— Я обещал.
Какое-то время они ещё стояли, а Кевин всё не мог заставить себя сделать и шага.
Грустно усмехнувшись, Нат покачал головой, а потом послал брату ослепительную
искреннюю улыбку. Что ж, именно этого он сам и хотел, верно? Чтобы Жан и Кевин
научились жить без него, чтобы они начали идти вперед, и если он умрет, смогли
потом встать с колен. Кто же знал, что это так больно — отпускать.
Эндрю стоял рядом с открытой дверью машины и смотрел на всё это со стороны. Он
видел, как рука Веснински стиснула кофту на спине Жана, как тот напрягся, а потом
словно опал, когда Дэй даже не подошёл к нему. Он видел промелькнувшую лишь на
мгновенье горькую боль, которую тут же сменили понимание и принятие. И Эндрю
задавался вопросом, как он мог так себя вести. Как мог так легко смотреть на то,
как брат, пусть и названный, брат, ради которого он столько сделал и столько
стерпел, просто отворачивается от него и уходит в дом. Эти трое воронов не были
Миньярдами, которые узнали о существовании друг друга совершенно неожиданно. Они
росли вместе, они защищали друг друга и, Эндрю знал, проливали друг за друга кровь.
Но больше всего Натаниэль. И вот так просто Кевин отвернулся.
— Ты куда? — в глазах Моро проскользнул искренний страх. Боялся, что брат снова
исчезнет? Вероятно.
— Квартиру?
— Да, снял тут относительно неподалеку. Прости, но ютиться со всеми вами я не смогу
просто физически. Плюс работа.
— Двенадцатая улица, дом номер семь, пятнадцатый этаж, 48 квартира, ключ под
ковриком, — пробормотал Натаниэль, неотрывно глядя в потемневшие глаза Моро, после
чего отвернулся и поспешил сесть в машину.
Возможно, только что он совершил ошибку. Огромную ошибку, разрешая Жану остаться
рядом с собой, но… он просто не мог заставить себя сказать «нет» своему брату,
который… Просто не мог. Они проигнорировали и Ники, который уже начал засыпать
кузена вопросами на немецком, и Аарона, который пока что направлял все свои силы на
сдерживание крика, и Эбби, которая уже хотела подойти и узнать о самочувствии, и
молчащего Ваймака. Натаниэль приехал, чтобы дать братьям знать, что он жив, что с
началом сезона он будет играть за лисов, но не более того. Они уже отъехали от дома
Эбби на приличное расстояние, когда Эндрю заговорил, скучающе глядя на дорогу:
— И что это было?
— Почему и зачем?
— Я поверил. Поверил, что здесь мне смогут помочь. Поверил, сейчас Жану. Поверил
тебе. Поверил… — он тряхнул головой. — Мне было страшно, когда я решил пройти через
ломку, хотя мог бы просто попить таблетки, пусть и в малых дозах. Чёрт, мне было
пиздецки страшно, потому что… — он снова замолк. Что ж, Эндрю и не требовал от него
слов. Он и так почти знал ответы, лишь хотел убедиться в своей правоте. — Я
попросил тебя о помощи, хотя всегда справлялся сам. Я доверился тебе, Ваймаку и
Эбби. Я ждал тогда под дверью, когда ты сказал не умирать в течение двадцати минут,
и…
— Ты надеешься.
— Что же за дерьмо в твоём прошлом, раз Кевина и Жана надо от него прятать, —
присвистнул Миньярд, отвлекаясь от дороги, чтобы скосить глаза на рыжего на
пассажирском сидении рядом с собой. — Что за работа?
— Хах! — Нат запрокинул голову, качая головой. — Скажем так, я бываю на переговорах
вместо Ичиро, на которого и работаю. И… — он задумался, но потом покачал головой, —
пока что на этом всё.
— Лжец.
— Что, не такой удобный, как твои? — спросил блондин, однако руку протягивать не
спешил.
— Я ничего не хочу, — скривился Миньярд, словно этот вопрос и правда мог причинить
ему боль.
— Как скажешь, — Нат убрал нож в рукав, ближе к коже, где и носил его все
предыдущие месяцы. — Тогда, — он прислонился спиной к машине, — увидимся в начале
осени.
— А как же Жан?
— Он знает, где меня найти. Если буду нужен, ты тоже знаешь. Мой телефон у тебя
есть.
Скучал ли Эндрю по Натаниэлю? В его скудном арсенале эмоций такого выбора не было.
Но без рыжего было по-другому. Тот был словно бомба с красками, взрывавшаяся в
жизни Миньярда, приносившая хоть что-то интересное, хоть что-то, прояснявшее его
туманные мысли. И тогда блондин начинал думать об обещании Натаниэля снять его с
таблеток. Неужели всё и правда настолько просто? Один звонок — и он свободен?
Почему? «Потому что я хочу поговорить с тобой» — услышал он голос этого наркомана в
своей голове. Кто-то хотел поговорить именно с ним, кто-то понимал, что под
дурманом таблеток на самом деле скрывается другая личность. Натаниэль даже не знал
его до, но он это понимал. Желание придушить засранца при встрече от мысли о том,
что он его понимает, увеличивалось стократ.
Пару раз в неделю Жан уходил к Натаниэлю, но чаще всего возвращался или почти
сразу, или спустя пару часов пребывания там, лишь сокрушенно качая головой, не
застав его дома. Только дважды он исчезал на несколько дней, но возвращался мрачный
и отрешённый. И всё это раздражало. Он как рыба молчал о том, что происходило с
Веснински, отказывался рассказывать что-либо даже Дэю.
Чем ближе был сентябрь, тем чаще Эндрю ловил себя на том, что держит в руках
телефон с открытым пустым диалогом с контактом «Наркоман». Но, как только он
понимал, что пытается сделать его тело, тут же отбрасывал телефон в сторону. А
смысл писать? Зачем вообще ему писать? Какое Эндрю дело, что там с этим Веснински?
Всё было именно так, пока в очередной раз, когда он держал телефон, ему не пришло
сообщение от того самого наркомана.
Иди на хуй.
Так себе перспектива, потому что на данный момент я направляюсь прямиком в пизду.
Вернуться в Пальметто я смогу только к концу недели. Увидимся, когда ты станешь
собой.
***
Выйдя, Нат присел на капот машины, закуривая. Он правда надеялся, что сможет
увидеть лицо Эндрю, когда тому придет это оповещение. Он хотел кое-что проверить —
осталось ли что-то от настоящего Миньярда под тоннами того дерьма, что свалилось на
него за всю жизнь и приумножилось с этими таблетками. Конечно, он бы не стал
искренне улыбаться, бросаться семье на шею или что-то в этом духе. От представления
такой картины Веснински скривился. Но он хотел бы увидеть что-то искреннее, что
промелькнуло бы в этих янтарных глазах, которые на свету казались золотыми. В этих
глазах, что удерживали его в реальности над бездной ада, когда он умирал во время
ломки.
Юркнуть в пустое пространство, выстрелить, понять, что пули сейчас принесут больше
вреда, чем пользы, достать ножи, удар в сонную артерию, в бедренную, отскочить в
сторону, выбить оружие, вспороть глотку, увернуться, вонзить нож прямо в глаз… что-
то задело ногу. Плохо, но не критично. Сейчас не об этом. На это нет времени. Цель
уже начинают выводить… Плюнув на всё, Нат перемахнул через ограждение и соскочил на
первый этаж, слава небесам, тут не так высоко. Перекатиться через плечо, выхватить
нож на руке, лежавший ближе всего к коже, и метнуть. В яблочко. Пора убираться,
только вот… Натаниэль выругался, прекрасно понимая, что на ноже могут быть
отпечатки Миньярда. Поэтому он снова ринулся вперёд. Кто-то сильно задел его бровь,
от чего только-только затянувшаяся кожа лопнула. Она когда-нибудь вообще заживёт?
Вряд ли. Подрезать сухожилия, обездвижить, укрыться чьим-то телом и… выхватить нож.
Можно уходить.
В чём плюс быть маленьким? Тебя легко потерять в толпе, особенно, когда это ночь,
когда ты весь в чёрном и имеешь тысячи масок. Выбежать из клуба с ошарашенным
лицом, спрашивать у прохожих, вызвали ли они полицию, а потом… юркнуть на парковку,
плюхнуться на водительское место, на кресло которого уже натянут чехол от крови и
нарочито спокойно уехать, не вызывая подозрений.
Натаниэль остановился только когда покинул территорию города. Это было слишком,
слишком просто. Пара царапин и всё. Так в чем проблема? Почему… Он понял ответ на
свой вопрос уже через несколько секунд, когда услышал рык моторов мотоциклов и
первый выстрел. Выругавшись, он нырнул в машину, провернул ключи и сорвался с
места. Погоня? Серьёзно?! И куда ему, спрашивается, бежать, если он даже не знает
этот город?! Выхватив телефон, не глядя, Нат набрал номер Ичиро и поставил на
громкую.
— Натаниэль?
— Нет.
— Так вот именно это тебя и ждет, если ты сейчас же не объяснишь мне, какого хуя не
предупредил, что самое сложное в этом деле не убить Липрина, а оторваться от его
банды!
— А, все-таки сыновья были рядом, — приглушённо рассмеялся Морияма на том конце.
— Тебе смешно?! А мне вот не очень! — Нат резко свернул в сторону, дернул ручник и,
развернувшись, помчался обратно в город. — Ты мне как минимум должен ремонт машины,
которую сейчас превратят в решето!
— Убить тебя хочу не я, а отец. Он узнал о нашей сделке касательно Жана и тебя.
Кажется, немножко разозлился и запретил предупреждать тебя.
— О, я обожаю его чувство юмора, — хрипло рассмеялся Натаниэль. — Дай угадаю,
помогать ты мне не можешь?
— Нет.
— Черта с два.
— А, это типа такая мотивация выбраться еле живым, но всё-таки живым, чтобы
надавить тебе на жалость?
Он снова въехал на территорию города и… свернул в сторону порта. Там есть, где
спрятаться, правда, в маневренности машина явно будет уступать мотоциклам. Да,
давно Натаниэль не матерился так много.
У него было две минуты. Вытащил всё, что можно засунуть в и под одежду. Он
прихватил с собой снайперскую винтовку в мягком чехле, закинул себе за спину и
поспешил смыться, уже слыша моторы. Слава всем богам, здесь было темно. Ещё
немного, и он официально заявит о том, что ненавидит солнце. Шутка о том, что он
едет в пизду, перестала быть шуткой, но от этого хотелось смеяться лишь громче.
***
Эбби как раз накрыла на стол, чтобы они все могли поужинать и отпраздновать то, что
Эндрю наконец-то по какой-то совершенно непонятной причине разрешили досрочно
слезть с лекарств, когда из гостиной послышалась музыка. На мгновенье Эндрю
хотелось рассмеяться. Если Ники решил по-быстрому организовать какой-то сюрприз —
этот день пробьёт очередное дно. Миньярд и правда не понимал, что такого важного в
том, что ему разрешили бросить. Вот когда он слезет с этой дряни — да. Он
отпразднует это событие ящиком виски. А сейчас рано радоваться. И всё же за столом
все молчали, переглядываясь и не узнавая песню.
— Куда ты?
— К брату.
— Неужели тот снизошел до просьбы о помощи у своего… — он хотел сказать «ручного
щенка», но язык почему-то не повернулся.
— Просто я знаю, когда его слово «уходи» значит «иди на хуй», а когда «мне нужна
помощь, и я немножко умираю», — Жан уже хотел было побежать, но Миньярд окликнул
его:
— Да что?!
— Довези его, — Эндрю подбросил ключи от машины, после чего затушил сигарету
ботинком и, не говоря больше ничего, ушёл обратно в дом, оставляя бывших воронов
позади.
***
Кевин безмолвной тенью стоял в стороне, пока Жан помогал Нату, валявшемуся в
прихожей, дойти до кровати, а потом начал обрабатывать его раны, как делал это уже
много лет. Машины внизу не было, но в руках рыжий держал нож, который Дэй никогда
не видел в Эверморе, но не раз замечал между пальцев Эндрю. Это определенно был он.
И Кевин несколько раз замечал в руках блондина один из любимых ножей брата.
— Какая реакция была у Эндрю? — хрипло прошептал он, залпом выпив бутылку воды.
Судя по всему, он ехал сюда много часов без остановки.
— На оповещение, которое пришло сегодня из суда. Какая была реакция? — тихо
посмеиваясь, пояснил свой вопрос Натаниэль.
***
О, теперь Эндрю определенно точно перестал понимать и осознавать физические
способности Натаниэля Веснински, потому что он хотел содрать с себя эту гребаную
кожу! Он скулил, забившись в угол, дрожащими руками стараясь скрести собственную
шею, но чьи-то слишком горячие руки убирали его пальцы, удерживали его… «Оставьте
меня! Хватит! Прекратите! Уйдите! Не трогайте! Убейте!» — хотелось кричать ему, но
челюсти свело с такой силой, что он мог лишь стонать, чувствуя, как стирается
эмаль. Сколько прошло времени? Казалось, целая вечность. Кажется, к нему заходила
Би, которая по сути и вела его детоксикацию об руку с Эбби, но… Миньярду было
плевать. Он не слышал и не видел их. Лишь изредка все его сознание вспыхивало ярким
синим и насыщенным землистым оранжевым. Как вдруг его накрыли чем-то холодным.
Боже, это было прекрасно!
— Ты сам изобрёл этот метод, — тихий шелестящий голос. Его голос. «Всё-таки
галлюцинация…» — пронеслось в сознании Миньярда.
— Сгинь…
— Ты мне сейчас ничего не сделаешь, — бросило его сознание его же слова. Нет, точно
глюки… — Я знаю, что все твои ножи у тебя забрали, и всё острое, что было в
комнате, тоже.
— Я же дебил, помнишь? И раз я — твоя шиза, как я мог не прийти к тебе сейчас, —
Миньярд зажмурился, чувствуя, как боль снова начинает наполнять его тело. — К тому
же, ты послал меня на хуй. Я пришел.
— А на чей? Ники? Учитывая то, какие планы он строил касательно моего бренного
тела — это весьма опасно для жизни.
Его глюки шутят с ним? Это что-то новенькое. И всё же Эндрю издал хриплый смешок.
Может, это предсмертная агония? Тогда он не против. Это хотя бы не скучно. Нет
никаких демонов из преисподней. Только дьявол.
— Я уже Нат, а не Натаниэль, — присвистнул парень напротив. — Уверен, что я не знаю
немецкий?
— Я ни разу не соврал тебе, Эндрю. И не совру. Мы ведь играем в правду, помнишь?
Тебе нужно только спросить. Что бы ты хотел спросить? У тебя есть один вопрос, на
который я дам тебе максимально полный ответ.
— Кто такой Ичиро? — этот вопрос и правда давно, очень давно мучал Миньярда.
— Это старший брат Рико, — глюк сдвинулся и, судя по звуку, сел на пол. — Видишь
ли, Морияма на самом деле — одна из сильнейших криминальных семей Америки. По сути,
они — якудза, перекочевавшая в Штаты пару десятилетий назад, благодаря их лидеру —
Кенго Морияме, отцу Рико и Ичиро. Семья состоит из двух ветвей. Основной — к ним
относятся первые сыновья — и второстепенной — к ним относятся все остальные, в том
числе тренер Тетсуи и Рико. Как понимаешь, вторых это сильно бесит. Особенно Рико,
который так жаждет внимания брата. Он нередко хотел убить меня только за то, что я
вижусь с ним. Представляешь, какой была бы его реакция, если бы он узнал, что мы с
Ичиро почти друзья, если у таких людей, как он, могут быть таковые, — раздался
приглушённый смех, от которого по спине Эндрю побежали мурашки. — Я отвлёкся.
Основная семья живет в Нью-Йорке и ведёт дела оттуда, но иногда, бывает,
заглядывает в Эвермор, когда надо беспалевно и безопасно провести какую-нибудь
встречу шишек. Сейчас Кенго… Он уже стар, но позиций не сдает до последнего, хоть и
начинает понемногу передавать свои полномочия. Я же в этой системе, — глюк хмыкнул.
— Это уже другой вопрос.
— Ага, давай я еще тебе поклонюсь и ноги расцелую, — и снова этот приглушённый,
явно смягчённый смех. Его шиза заботится о том, чтобы у него не было приступа
адской головной боли? А что ещё она умеет?
— Эндрю, я здесь, — звонкий голос Эбби ударил по ушам, от чего Миньярд тут же
застонал. Ну почему люди не могут говорить так же тихо, как его шиза.
Его заставили пить какую-то горькую жидкость. Боже, какая мерзость. Потом, кажется,
спросили, откуда на нем мокрая простынь. Или это опять глюки. Эндрю не знал и
поэтому решил просто проигнорировать всё, что происходило дальше. В голове плавали
красочные картинки, сменявшие друг друга, как в кино. Там была японская мафия,
экси, суровый жирный дядька с редкими усами по имени Ичиро и Натаниэль, который…
ехал верхом на розовом пони. Чертова галлюцинация. Этот рыжий — точно был побочкой
от таблеток.
***
Эндрю сидел в кресле в гостиной и смотрел в пустоту перед собой, пока Эбби и Би, по
его же просьбе, рассказывали ему всё, что с ним было в эти три недели. Он бредил,
он кричал, он бился о стены, а после одной ночи притих и начал бормотать что-то про
Нью-Йорк и пони, после чего его мысли начали проясняться. Ему ставили капельницы,
когда это стало возможно, поэтому сейчас рука неприятно ныла, но в остальном…
Голова раскалывалась, его все еще мутило, но мысли — они были чисты. Совершенно. А
этой ненавистной ему ухмылки не было на губах. Он контролировал себя от пяток до
кончиков волос. И это было… хорошо. Единственное, что раздражало — благодарить за
это надо было Натаниэля, если тот вообще существовал, в чем Миньярд всё ещё чутка
сомневался. Как и в существовании Кевина и Жана, а точнее в их присутствии в
Пальметто. Потому что было уже два часа дня, а ни один из свиты короля так и не
появился, хотя Эндрю выпустили из комнаты в восемь.
Он уже видел брата. Они играли в гляделки около пяти минут, пока наконец Аарон не
кивнул и не протянул ему кружку с кофе. Видел он и Ники, который, казалось, был
готов броситься кузену на шею, но инстинкт самосохранения у него явно еще не
атрофировался. Он не осмелился подойти. Только сказал, что рад. Пусть блондину ещё
не вернули его ножи, руки у него были, а, значит, придушить Хэммика он мог с
лёгкостью и изяществом. Но ни Кевина, ни Жана, ни Натаниэля не было. Эндрю уже
начал было размышлять, а хорошо это или плохо, что ему всё привиделось, пока дверь
не открылась и в дом не ввалились три причины его тревог. С раскрасневшимися
щеками, в спортивной одежде, они тяжело дышали, словно бежали марафон все это
время, но Моро и Дэй тут же притихли, стоило им увидеть совершенно безразличного
Миньярда. Без улыбки, без ухмылки, без оскала. Его лицо было совершенно
бесстрастным. И только Натаниэль продолжал улыбаться.
***
Эндрю неделю ходил вокруг него кругами, как акула, плавающая над своей жертвой
перед нападением, однако Натаниэль искусно делал вид, что совершенно этого не
замечает. Выдавало его лишь то, что почти все свое время он проводил в доме Эбби,
хоть у него и была своя квартира. И за всю неделю они не говорили. Ни разу. Эндрю
молчал, а Нат его не трогал, тогда как все остальные учились заново общаться с
Миньярдом. Хотя, они просто учились понимать, что теперь ещё реже могут услышать от
него ответ на любой вопрос. Голкипер словно воды в рот набрал.
Это был вечер воскресенья. Завтра они все должны были вернуться в общежитие, должны
были начать подтягиваться остальные лисы, возвращавшиеся с летних каникул, тогда
как парни решили отметить последний вечер без тирании Кевина на поле просмотром
какого-то боевика. Точнее, как. Решил Аарон, которого каким-то образом поддержал
Дэй и Моро, скривившийся от тычка второго номера под ребра. Ники остался в
меньшинстве. Эндрю было глубоко насрать, а Нат сказал, что отдаёт свой голос
братьям. Поэтому сейчас из гостиной доносились звуки взрывов, тогда как на улице
было почти тихо и прохладно.
Веснински сидел на ступенях крыльца и курил, потягивая из кружки крепкий черный чай
с лимоном, когда перед ним на корточки опустился Эндрю. Несколько минут он
внимательно всматривался в лицо перед собой, пока наконец не схватил Ната за
подбородок и не дернул на себя. Но и на это рыжий никак не отреагировал. Просто
продолжал улыбаться уголками губ и смотреть своими светящимися в темноте глазами.
Улыбка Ната стала чуть шире, а глаза весело заблестели. Сделав затяжку, он выдохнул
дым вверх, так, чтобы тот не попал в золотые глаза напротив, а потом хрипло ответил
на немецком:
Эндрю отдернул руку, словно обжёгся, а в его глазах проскользнули сразу несколько
эмоций. Часть из них Нат даже успел различить: удивление, страх и что-то сродни
восхищению — от чего его улыбка стала ещё шире, но он поспешил спрятать ее за
сигаретой, продолжая наблюдать за Эндрю. Он мог сказать, что знает его манеру
поведения под таблетками, но он определённо точно не знал такого Эндрю. И это было
в разы интереснее.
— А они и не знают, — Нат пожал плечами. — Не думал же ты, что я не умею взламывать
такие простые замки.
— Зачем?
Потому что тебе нужна была помощь и это игнорировали, считая, что это лишь часть
ломки, хоть отчасти так и было. Потому что когда было плохо мне, рядом был ты.
Потому что ты звал. Все эти недосказанные слова повисли в воздухе, но оба их
прекрасно слышали. Что-то в животе Эндрю скрутилось в узел и никак не хотело
отпускать. Так и хотелось стереть Веснински с лица земли. Просто уничтожить его.
Его слишком умный рот, слишком яркие и пронзительные глаза, его ухмылку.
— Иди, Кев. Мы с Жаном всё равно будем рядом. Это лишь кровати. Это ничего не
меняет.
— А мне казалось, я Нат, — в тон ему ответил рыжий. — У тебя свои правила. У меня
свои.
— Вы можете объяснить, о чем идет речь?! — Кевин, казалось, был готов взорваться от
этого короткого и совершенно лишённого логики диалога.
— Даже не пытайся, — устало вздохнул Аарон, после чего, схватив Дэя за рукав,
потянул в комнату. — Устраивайте разборки где-нибудь ещё, — близнец захлопнул за
собой дверь спальни, а потом толкнул нападающего на его старую кровать. — Объясни-
ка мне кое-что. Что за чертовщина творится с этим твоим братцем?
— В смысле?
— Он весь из себя белый и пушистый, просто мечта, если бы не одно маленькое «но».
Его поведение рядом с моим братом. Видел, как они смотрят друг на друга? Как два
хищника. И если для Эндрю это норма, то вот твой братец… Такое ощущение, будто волк
выглядывает из-под овечьей шкуры. А если вспомнить как он язвил на интервью
воронов, когда был их частью, и, по твоим словам, удерживал Рико, вообще появляется
такое ощущение, будто это разные люди. Вот и объясни мне. Что за хуйня?
— Я не…
Кевин осёкся, переводя взгляд с близнеца перед собой на закрытую дверь, из-за
которой даже не слышно было, живы Эндрю и Натаниэль или уже вскрыли друг другу
глотки. До вопроса Аарона он даже не задумывался о поведении брата. Да, он и правда
выглядел не так, как в Гнезде, но он списывал это на то, что отсутствует какая-либо
угроза для него и Жана, и он никогда особо не следил за тем, как Нат общается с
Эндрю. Да, он знал, что тогда Эндрю пропадал именно с Веснински, хоть те так и не
рассказали, что произошло, но не более того. После того, как Миньярд слез с
таблеток, он даже ни разу не видел, чтобы они говорили, только бросали друг на
друга взгляды, наблюдая.
— А не всё ли равно? — подал голос Ники, уже забравшийся на второй этаж их с
Аароном кровати. — Ну, типа, — Хэммик пожал плечами, — Нат милашка. Он теперь лис.
Может, он просто стал самим собой?
***
— Ты и правда дурак или просто притворяешься? — Эндрю прислонился плечом к косяку
двери. — Дэй на тебя щенячьими глазками смотрит, а ты его гонишь взашей.
— Не совсем верно, — Нат хитро улыбнулся, снимая наконец свою маску простого
парнишки, из-под которой до этого выглядывал лишь звериный блеск в глазах.
— Рассказываю. Кевин отчаялся тогда. Он перестал верить в то, что я вернусь. И, так
уж вышло, что багет назвал его предателем. В общем, поцапались мои мальчики. А ты,
прекрасный и неповторимый, — Эндрю поморщился, но не перебил, — умудрился отправить
их обоих ко мне на сеанс терапии прямо перед тем, как тебя заперли в комнате. В
общем, как настоящей мамочке, мне пришлось мирить двух упрямцев и объяснять им, что
я вообще-то не пуп земли, и это нормально, что Кевин защитил кого-то, кроме меня.
Кстати, защитил он Аарона, забавно, да? А теперь Кев смотрит мне и Жану в рот и
боится допустить ошибку. Он считает, что балансирует на грани между нами и лисами,
никак не понимая, что грани больше нет, ведь и я, и Жан тоже часть команды. Только
вот багет пока что не хочет отпускать меня, как мартышка.
— Может, всё дело в том, что Моро умнее и понимает, что в какой-то момент ты снова
исчезнешь, но на этот раз не вернёшься? — Эндрю слегка прищурился, внимательно
вглядываясь в лицо своей шизы, которая оказалась, наверное, самым настоящим и в то
же время нереальным, что есть в его жизни.
— Еще один талант нашей чёрной лошадки, — хмыкнул Миньярд, а уголок его губ
дернулся чуть вверх. — Что же ещё ты умеешь?
— У меня весьма богатый спектр талантов, но не думаю, что все они тебя
заинтересуют, а теперь извини, но мне нужно обследовать свою новую комнату.
— О, — Нат вскинул брови, а во взгляде проскользнуло то, что Эндрю так и не успел
распознать, но это было определенно тёплым. — Я учту.
***
Лисы вернулись в своё логово. Все. И все, конечно, обратили свое внимание на
Натаниэля, который в этой отвратительной рыжей толстовке с лапой лиса на спине
походил на солнце. Эндрю казалось, что его сейчас стошнит. Он помнил, слишком
отчетливо помнил Веснински во всем чёрном, сидевшего на капоте своей машины с
сигаретой между губ. Помнил его хищные холодные глаза, светившиеся в темноте, его
полуулыбку, его расслабленную позу и рану на ведущей руке, которая никак его не
смущала. А этот парнишка, смеявшийся и улыбавшийся всему миру… Это был не он. Когда
же Дэн потрепала рыжего по волосам, словно тот был ребёнком… Эндрю не сдержался и
фыркнул, выказывая этим всё своё отвращение к происходящему, за что был награждён
хитрой улыбкой этого… лиса? Да. Натаниэль Веснински был лисом по своей натуре, но
куда более опасным, чем могло бы показаться на первый взгляд.
Конечно же, девочки решили, что они все просто обязаны отметить начало учебного
года, в честь чего решили устроить посиделки в их гостиной. Отказы просто не
принимались, поэтому сейчас Эндрю сидел в кресле-мешке, держа в руках стакан с
виски, и наблюдал за тем, как Ники и Элисон обсуждали последние сплетни мира звезд,
расставляя закуски и открывая коробки с пиццей. Кевин неподалеку тихо
переговаривался о чём-то с Жаном, Дэн и Мэтт обступили Ната, тогда как Сет, вот это
поворот, говорил с как всегда спокойной и улыбчивой Рене. Когда же Аарон подошел к
брату, тот даже позволил себе слегка удивленно приподнять бровь.
— Выйдем?
Хмыкнув, Эндрю поставил стакан с виски на пол рядом с бутылкой и пошёл к двери.
Если обычно Аарон и говорил с ним, то это было что-то ну очень срочное и важное.
Вопрос лишь в том, что же такого успело произойти. Было даже… интересно? Да,
определённо.
— Что не так с этим Веснински? — тут же спросил Аарон, стоило двери в гостиную
закрыться, и Эндрю закатил глаза. Ну конечно, всё интересное в его жизни теперь
связано с этим рыжим. Не комично ли?
— Не говори, что таблетки делали тебя внимательнее, — фыркнул Аарон. — Я вижу, что
и ты ему не доверяешь, но не гонишь. Поэтому я повторю свой вопрос. Что не так с
этим Веснински?
— Он бывший ворон. С ним всё не так, — о, это была чистая правда.
С Натом не так было буквально всё, и это… было чертовски интересно, ведь он был
совершенно непредсказуем. Особенно сейчас, когда он решил скрыться за маской
новенького доброжелательного парнишки команды. Доверяет ли ему Эндрю? Это был
весьма сложный вопрос. С одной стороны, он не верил ему от слова совсем, готовый к
тому, что любое его слово окажется ложью, как и его личина, но на деле… Нат не
соврал ему ни разу и держал свое слово, как и сам Миньярд, будь тот проклят. Он
сказал, что снимет его с таблеток? Он снял. Сказал, что доживет до сентября?
Живехонький сидит с лисами. И даже такой человек, как Ичиро, верил слову Натаниэля.
Это наводило на определённые мысли.
— Как?
— Из нас двоих вроде ты сидишь над учебниками и строишь из себя самого умного, —
Эндрю прислонился спиной к стене, готовый вот-вот выпустить тот привычный оскал,
что не сходил с его лица, пока он сидел на таблетках. — Подумай.
— А тебе плевать?
— Я знаю и узнаю достаточно, чтобы выполнять условия нашей сделки, — качнул головой
голкипер и, не желая больше продолжать этот разговор, вернулся в гостиную.
Было и правда любопытно, что же такое надумает его братец. Эндрю знал, что Аарон
пытался раскрутить на рассказы о Нате Кевина, но тот, даже будучи пьяным в мясо,
умудрялся не говорить ничего конкретного, только упоминал о том, как рыжий защищал
своих братьев в Гнезде. Не забавно ли это? Такая преданность вызывала… зависть?
Восхищение? Было даже любопытно, чем же Веснински заслужил такое, ведь Жан и вовсе
отказывался говорить что-либо о брате. Казалось, спроси они у него, какого цвета у
Натаниэля глаза, он бы не сказал и этого. Смех, да и только. Но это было так.
Вернувшись на прежнее место, Эндрю снова стал наблюдать. За тем, как лисы
поперхнулись, когда Нат сказал, что не пьёт; как дёрнулся рыжий, когда Мэтт хлопнул
ему по бедру, сказав, что он должен выпить хотя бы пива… О, Аарон вернулся и открыл
рот. Неожиданно он предложил сыграть в «правду или действие», чтобы, ну конечно,
Натаниэль узнал их всех получше. Как мило со стороны нормального Миньярда. Эндрю
видел удивлённые взгляды, обращённые на его брата, но лисы наивно тут же подхватили
идею, тогда как Веснински заметно напрягся. Неужели ему не нравилась перспектива
делиться правдой со всей командой? Какая жалость.
— Я пас, ребят, — наконец выдохнул он, с лёгкостью выворачиваясь из-под рук Бойда и
направляясь в сторону Миньярда, чтобы опуститься на свободный мешок рядом.
— Да ладно, даже Эндрю сыграет, верно? — Аарон бросил взгляд на брата, как бы
говоря: «Я подумал. Тебе нужно лишь подыграть». Что ж, противостояние его братца и
Ната и правда могло быть интересным. Почему бы и нет.
— Верно, — Эндрю отпил глоток прямо из горла. — Примешь вызов, наркоман? — еле
слышно спросил он, но Нат точно услышал его. В голубых глазах блеснул тот самый,
настоящий звериный блеск, а уголки губ чуть приподнялись.
— Ну раз сам Эндрю Миньярд согласился, — протянул он, внаглую забирая из рук
голкипера бутылку и делая глоток.
— На трезвую голову я это не переживу, — Нат скривился, словно никогда в жизни не
пил ничего крепче сидра, и вытер губы тыльной стороной ладони, возвращая бутылку
Миньярду. — Объясняйте правила.
— Раздевайся!
— У нас ещё вся ночь впереди, гномик, — отмахнулась девушка. — Ну так что, Нат?
— Тебя так интересует мой член? — с самым невинным видом поинтересовался Веснински,
однако присутствующие, кто рискнул в этот момент что-то выпить, поперхнулись.
— Сет, ты разве не против?
Натаниэль склонил голову набок, а всё веселье исчезло с его лица, уступая место
холоду и безразличию. Хмыкнув, он цокнул языком, а потом, встав, одним лёгким
движением через голову стянул с себя одежду, вырывая шумные вздохи из лёгких Дэн,
Мэтта и Элисон и бормотание из Ники. Сет поморщился, Рене перестала улыбаться,
Аарон не сдержал удивления на лице, тогда как Жан и Кевин стыдливо отвели взгляды,
словно они были виновниками того, как выглядело тело Веснински. И только Эндрю лишь
моргнул, тут же фиксируя в своей памяти то, что видел. У Натаниэля было крепкое
рельефное тело, особенно яркими были кубики пресса и косые мышцы, уходившие под
резинку спортивных штанов, но вот кожа… походила на поле боя худшей из битв.
Белесые шрамы плелись и переплетались, складываясь в единую картину, которая была…
слишком необычной, чтобы дать ей оценку. Но один шрам отличался куда сильнее. Тот,
что был на плече. По форме он был слишком ровным, треугольным, а внутри были какие-
то слишком симметричные кружочки. «Утюг» — эта мысль казалась громом среди ясного
неба, а в горле Эндрю встал ком тошноты: «Кто ты, чёрт возьми, такой и что
пережил?»
— Так что там за пари? — ухмыльнулся Нат, определённо развеселённый шоком на лицах
своей команды.
— У кого тело лучше, — хрипло ответила Элисон, стыдливо отводя глаза. — У тебя или
Кевина.
— Ты считаешь, что раз ты показал всем свои шрамы, то после этого ты не можешь
выиграть это пари? — Эндрю было плевать на реакцию других. Ему хотелось не только
мельком вытянуть из рыжего еще одну маленькую правду, но и плюнуть: «Думаешь, ты
отвратителен?»
— Мне плевать, выиграю я или нет, — Нат перевёл на него резко посерьёзневший
взгляд. Ему определённо хотелось сказать что-то, что не поняли бы другие, но он не
знал, как. — Я прекрасно знаю, как выглядит мое тело и как выглядит тело Кевина. Я
знаю, что моё тело может как отталкивать, так и вызывать влечение. Просто мне куда
интереснее смотреть на то, как эти гении попадают в яму, которую сами себе вырыли.
— Это нормально, — пропел на немецком Нат, уже натянувший толстовку, тут же вновь
приковывая к себе взгляды всех. — Правда. Особенно если учитывать, сколько у тебя
фетишей. Хотя, я бы сказал, что у тебя один большой фетиш на меня.
Ники открыл было рот, но тут же закрыл его, бледнея на глазах, а Эндрю не мог
сдержать слабо дёрнувшийся вверх уголок губ, наблюдая за тем, как удивление и ужас
расплываются на лицах его родственников. Нат определённо выбрал лучший момент,
чтобы показать свое знание языка. Ники уже хотел было что-то сказать в свое
оправдание, но, напоровшись на веселый взгляд Веснински, начал стремительно
краснеть, из-за чего поспешил спрятать свое лицо в ладонях. Если учитывать то, что
Хэммик и стыд — вещи совершенно несовместимые, этот вечер можно было занести в
книгу рекордов Гиннеса и подписать как «Максимальный стыд». И, наверное, как
никогда раньше Эндрю был рад своей памяти. Он определённо будет вспоминать этот
момент и не раз.
— А можно перевод? — поинтересовался Мэтт, в плечо которого уже вцепился Ники.
— Да так, просто Ники все время щебетал о том, как бы трахнуть меня, на немецком,
не зная, что я тоже прекрасно владею этим языком, — пожал плечами Натаниэль, тогда
как все лисы, кроме заворчавшего Сета и все ещё шокированного Аарона, разразились
хохотом. — Так мы продолжаем игру? — он раскрутил бутылочку, и она указала на
Кевина. — Правда или действие, братец?
— Действие.
— Ага, я в курсе.
Парень фыркнул, но отправил девушке тёплую улыбку и подмигнул. Лисам пока не нужно
было знать, что и Натаниэль на тренировках превращался в монстра и мог гонять всех
не хуже старшего брата. Игра продолжалась, пока, наконец, впервые за вечер,
горлышко не показало на Эндрю.
— Эээээ… — судя по всему, Эндрю здесь побаивались все. — Отдай кому-нибудь все свои
ножи до конца вечера.
Игра продолжалась, тогда как алкоголя в крови всех присутствовавших становилось всё
больше. А Аарон злился, потому что не учёл в своем хитром плане маленький нюанс — в
команде очень много народу, и даже когда бутылочка была в его руках, вероятность
того, что она покажет на Ната — один к десяти. Но и ему повезло.
— Это не ответ.
— Почему? Ты спросил, что было. Я ответил. Если ответ тебя не устраивает, это
только твои проблемы. Мирись с этим.
И снова из-под шкуры невинной овечки выскользнул волк, показывая всем свои острые
зубы, пуская по спинам мурашки. Это был не милый мальчик с растрёпанными
непослушными волосами, и Аарон чувствовал, что если продолжит давить, его не спасёт
ничто и никто, даже Эндрю. И от этого было по-настоящему жутко. Но его брат почему-
то даже не дёрнулся. Знает об истинной сути Веснински или знает, что Аарон не
полезет дальше? Хороший близнец не знал.
— А потом?
— Жан, а это так важно? — с лёгкостью перешел на французский Натаниэль на зависть
остальным. — Я в порядке.
— Господи боже, — закатил глаза рыжий, явно чувствуя себя ребенком, которого
отчитывают родители. — Включите мозг. У меня было четыре пули в теле, а врачи не
знали о моей прошлой проблеме, поэтому и вкололи обезболивающее с сюрпризом. Всё?
— Ага, конечно, — фыркнул Эндрю, заставляя всех трёх воронов посмотреть на себя, но
не желая продолжать этот идиотский разговор, вместо Ната раскрутил бутылочку.
— Нат, а можно один вопрос вне очереди?! — влез Ники, уже оправившийся от шока
после собственного рассекречивания. — Какая у тебя ориентация? — не дожидаясь
ответа, спросил он, как вдруг Жан и Кевин хором рассмеялись. — Что?!
— Да нет, нет, ничего, — помахал руками Моро, стараясь сделать совершенно спокойное
лицо. — Дьявол, какая у тебя ориентация?
— Как можно не знать таких элементарных вещей, — поддержала Дэн, однако Нат остался
невпечатлённым всеми этими фразами. — Вы знаете друг друга со скольки? С десяти
лет, с одиннадцати?
— Видишь ли, — пьяно протянул Кевин, для храбрости опрокинувший в себя стопку
водки, — дело в том, что наш дорогой братец, когда кто-то последний раз распускал
руки, сломал этой девушке пальцы.
— Так что? Парни или девушки? — не унимался Ники, но снова не получив ответа, решил
сменить тактику. — Ладно, Элисон или, скажем, Мэтт.
— Чтобы тебе было проще, — почти шёпотом по-немецки заговорил Нат, глядя прямо в
горящие энтузиазмом глаза Хэммика, — я могу отрезать тебе яйца без анестезии,
поджарить и заставить сожрать их, чтобы гормоны так по мозгу не ебали, — Ники
замер, тогда как Нат снова юркнул в шкурку белого и пушистого, широко и приветливо
улыбнувшись, чтобы заговорить уже со всей командой. — Мне правда не особо интересна
эта тема. В Гнезде как-то было не до этого. Во всяком случае мне.
— Зато у тебя было время ломать пальцы и отрезать яйца тем, кто касался тебя без
спроса, да? — по-немецки хмыкнул Эндрю.
— А как, по-твоему, я должен был поступить с девушкой, которой я дважды сказал
«нет», а после этого она буквально полезла ко мне в штаны? — поинтересовался Нат,
скосив глаза на совершенно безразличное лицо Миньярда рядом. — Советую приберечь
вопросы, вдруг закончатся на самом интересном.
Хмыкнув, Эндрю промолчал. А что он мог ему сказать? Будь он на месте Ната, был бы
большой вопрос, пережила бы девушка такую встречу вообще. Он заметил, как
внимательно на них смотрел Аарон, но лишь с вызовом встретил взгляд брата. Даже
если хорошего Миньярда и распирало любопытство, он решил, что сейчас лезть — опасно
для жизни. И это было верное решение.
Лисы же продолжили игру, когда Нату позвонили. Он махнул ребятам рукой, типа,
продолжайте, тогда как сам прижал телефон к плечу, слушая. Из-за голосов Эндрю
ничего не мог разобрать на той стороне и еле слышал шепот Веснински.
— Я тогда согласился, но это уже перебор. Нет, Ичиро, — от знакомого имени мышцы
всего тела Миньярда напряглись. — Да, терпеть его семь месяцев ради братьев, потом
бегать по твоим поручениям и не возникать я могу, но это уже слишком. Ах, ну
спасибо. Слушай, со всем уважением и так далее, но ты рехнулся? Ты сам знаешь, что
начнётся. С каждым звонком я ненавижу его всё больше… Ладно, да. Придется
потратиться на водку для одного алкаша, но в остальном… Чего? Что он сделал? Ну
приехали. Супер. Хах! Ладно, да, я разберусь. Наверное. Не знаю. Пришлёшь мне
подарочек? Да, броши и костюмы. Ага. Ладно, вырулю. Ой, да пошёл ты. А потому что
нефиг было покупать новую тачку вместо ремонта старой. Представляешь, да, у меня
есть глаза. Нет, они проделали отличную работу, но свою я любил больше. Ладно, всё.
Я позвоню, если будет нужно, — Нат фыркнул, сбросив вызов, возвращая свое внимание
к лисам, снимавшим на видео Жана, которого они заставили танцевать какой-то глупый
танец, завирусившийся в сети, чтобы потом выложить на страницу команды в инстаграм.
— Скорее, его мелкая бешеная копия, — так же тихо ответил ему рыжий. — Я говорил,
что этот год будет безумным, так вот, я ошибся. Это будет полный пиздец.
— Почему?
— Найдём.
***
Наблюдая за тем, как без слов Кевин указывает Нату на ошибки, Эндрю даже задумался,
а не сыграть ли ему всерьёз на воротах. Хотя бы пару раз только против Веснински,
когда тот бьёт. Удары рыжего оказались на удивление точными и сильными. Один раз по
клюшке Миньярда даже прошла неприятная дрожь, передавшаяся и рукам, но он лишь
приподнял брови, удивлённый такой реакцией своего тела.
После тренировки Ваймак собрал всех лисов в комнате отдыха, сказав, что у него для
них новости, и по короткому предупреждающему взгляду Натаниэля, блондин понял, что
пришло время бутылки водки, которая лежала в его спортивной сумке. Слова слетали с
губ тренера, и Эндрю впитывал их, как губка, однако… смысл был странным. Вороны
перешли в их округ. На этой новости бутылка водки оказалась в руках Кевина, правда,
её как-то быстро перехватил Моро. Все три бывших ворона приглашены на интервью к
Кэти Фердинанд. Эндрю кивнул собственным мыслям. Точно, ведь ещё вчера утром
Ваймаку пришлось оповестить ассоциацию о составе команды, в которую теперь включён
и Веснински. Еще один ворон, прилетевший в Лисью нору… Да, рыжий не соврал, когда
сказал, что этот год будет похож на ад. Голкипер перевёл взгляд на Ната, и в его
голове снова ничего не сходилось. Он сидел, а точнее лежал в кресле, закинув ноги
на подлокотник кресла и, как ни в чем не бывало, подкидывал в воздух орешки, чтобы
поймать их ртом. И это чертовски раздражало, казалось, всю команду.
— Может, хоть что-то скажешь, камикадзе? — рыкнул Сет. — Это, вообще-то, всё из-за
тебя! — и конечно, он был проигнорирован. — Алло! — парень столкнул ноги рыжего с
кресла, из-за чего он чуть не свалился. А вот это он, кажется, сделал очень зря…
— Из-за меня, — эхом отозвался Нат, поднимаясь на ноги. — Ага, Рико жив только из-
за меня, это правда. А вот хреново играете вы явно не из-за меня, — он щелчком
отправил фисташку прямо Гордону в лоб. — Хочешь услышать мое мнение о ситуации? Так
слушай. Ты — дерьмо, которое не умеет играть в команде и срывает всё нападение.
Тебе надо работать и работать, но куда важнее слушать тех, кто вокруг. Если они
указывают на твои ошибки, это не значит, что они хотят тебя унизить. Смирись с тем,
что здесь никто не будет обращаться с тобой так, будто ты хрустальный. Они будут
говорить правду в лицо. Научись слышать. Дэн — ты из шкуры вон лезешь, чтобы они
все работали как единый организм, но это бессмысленно, пока они сами этого не
захотят. Нужно найти для них мотивацию. Вот в чём твоя задача. А еще стоит
поработать над точностью твоих пасов и плечами. Мэтт — ты используешь слишком много
силовых приемов. Да, это оправдано, учитывая твой рост и комплекцию, но таким
образом ты загоняешь себя в угол. Элисон — поубавь самооценку. Может, ты и хороша,
но это не значит, что ты тут королева. Сними корону и начни работать над своими
мышцами. Тебе нужно укрепить руки и бедра. Аарон — перестань подражать брату. Тебе
это не идёт. Тебе не хватает скорости и ловкости, но я бы сказал, это лишь потому,
что ты ленивая задница, которая никак не хочет понять, что всё, что в тебе, как ты
думаешь, есть ценного, на деле — напускное. Пора повзрослеть и начать реально
смотреть на вещи. Ники — такая же хрень, повзрослей. Я не говорю, что у тебя
ужасный характер, нет, ты буквально спасаешь команду своими шутками, но тебе пора
серьёзнее смотреть на тренировки. Как минимум потому, что ты заигрываешься и
упускаешь важные моменты. Станешь внимательнее и меньше будешь отвлекаться на чужие
задницы — можешь и преуспеть. Рене — ангел во плоти. Знаю, тебе не хочется
выпускать демонов на свободу, но на поле это необходимо, если ты хочешь двигаться
вперед. Больше упражнений на спину, нужно укрепить голеностоп. Если чуть выйдешь из
зоны комфорта и будешь больше думать на поле, предугадывая движения соперника,
может, что дельное, на самом деле дельное, Рене, и выйдет.
Лисы и Ваймак, казалось, потеряли дар речи, тогда как Эндрю… Господа и дамы, он
впервые искренне расхохотался так, будто он всё еще под таблетками. Он был готов
аплодировать стоя! Эти лица, перекошенные от гнева и злости, перемешанных с
удивлением. Это же просто прекрасно! Даже Рене выглядела поражённой, хоть по ней,
явно сознательно, Веснински прошёлся мягче всего. За подобное шоу Эндрю был готов
платить каждый день! На это нужно было продавать билеты, они бы разбогатели за
считаные недели! Кто бы мог подумать, что рыжий вот так легко выйдет из своего
образа только из-за Гордона. Если бы Миньярд знал, подтолкнул бы его к подобному
еще вчера.
Окинув взглядом всю команду, Натаниэль хмыкнул и снова подбросил орешек, ловя его
ртом.
— А, значит всеми нами можно полы вытирать, а Эндрю и твои дорогие братья идеальны?
— прорычал Сет, хватая парня за ворот кофты, от чего фисташка упала на пол.
Это была его роковая ошибка. Одним движением Нат отцепил от себя его руку,
вывернул, а потом ударил по задней стороне коленей, вынуждая упасть прямо перед
Кевином и Жаном, как перед королями.
— Вот в такой позе ты должен стоять перед ними, — зашипел ему на ухо рыжий, —
потому что они возятся с тобой, как с ребёнком и ласково учат тому, что сами узнали
через кровь, боль и унижения. Жан и Кевин прекрасно знают свои слабости и, в
отличие от тебя, пашут, не поднимая головы, без конца совершенствуясь. Что до
Эндрю, поверь, вот кому уж точно не нужно говорить о недостатках. Он так же всё
прекрасно знает.
— А ты выскажись, — хохотнул Миньярд, уголки губ которого все еще были приподняты.
— Ты вроде как-то сказал, что я не смогу тебя убить. Мнение поменял?
— Нет, — Нат оттолкнул от себя Сета, вынуждая его упасть в ноги братьям. — Но я
знаю, что то, что я тебе скажу, новостью для тебя, как для них, не станет. Ты
единственный здесь, кто прекрасно знает свои слабые и сильные стороны. Другой
вопрос, что ты делаешь с этим знанием.
— Натаниэль, думаю, тебе стоит засунуть свой язык в задницу и сесть, — прорычал
Ваймак.
— Что? Гордон же спросил мое бесценное мнение, — пожал плечами Веснински, весело и
тепло улыбаясь. Опять эта маска невинной овечки… — Я и ответил. Что до ситуации с
воронами, — он устало вздохнул, падая в кресло. — Постарайтесь не влипать в
неприятности, насколько это возможно, и играйте. Если выиграем, — его голубые глаза
остекленели, а голос стал глухим, словно он говорил из-под воды, — награда окажется
весьма более неожиданной.
Весь день лисы обходили Натаниэля за километр, словно тот был бомбой, которая может
взорваться в любой момент. Только Рене подошла к нему, слабо улыбаясь, и спросила,
какие упражнения он может ей посоветовать, и… парень так же мягко улыбнулся ей,
после чего начал объяснять и показывать те или иные упражнения на своём компьютере,
пообещав, что поможет на следующей тренировке и в зале, если она попросит. Жан и
Кевин, казалось, тоже были поражены подобным взрывом брата, правда на их
перешептывания на французском Натаниэль только весело фыркал и смеялся. Эндрю же
наблюдал за всеми, пытаясь понять, а поведутся ли лисы после подобного выступления
на образ невинного агнца, который так старательно строил Веснински. Ответ не
заставил себя долго ждать. Уже на следующий день всё начало возвращаться на круги
своя, а через три все, кроме Сета, Аарона и самого Эндрю словно забыли о
произошедшем. Напоминало о случившемся лишь то, что теперь в большинстве своём в
спортзале и на площадке упражнения и команды раздавал Нат, но он тут же прятался в
тени, когда вперёд выступали Дэн или Кевин. Он был терпеливым, говорил спокойно и,
если требовалось, пояснял свои слова, ничуть не походя этим на своих братьев. Да,
Жан тоже был терпелив, но он, как попугай, повторял одно и то же из раза в раз,
тогда как рыжий находил всё новые и новые пути для объяснения чего бы то ни было.
— Ты же понимаешь, что в какой-то момент они все поймут, кто ты такой?
— поинтересовался Эндрю, когда они первыми вышли из раздевалки и двинулись к
машинам, чтобы потом отвезти свои семьи обратно в общежитие.
— С каких пор ты ставишь окружающих на один уровень с собой? — хитро улыбаясь,
поинтересовался Нат. — Они будут уверены, что подобные вспышки — отголоски прежнего
Натаниэля, тени со времён Гнезда, считай, защитный рефлекс, ведь в остальное время
я такой замечательный.
— Зачем?
— Потому что люди боятся таких, как я. А я этого не хочу. Лисам не нужно меня
бояться. Я не причиню им вреда. Но страх затмевает разум. Всегда. Он не позволяет
мыслить здраво. А мне это не нужно.
— А смысл? — он выудил из пачки сигарету, и Эндрю повторил его движение, и они оба
закурили, прислоняясь к капотам своих машин, походя на отражения друг друга. — Во-
первых, я не хочу тебе врать. Это бы всё усложнило. Во-вторых, тебя хрен обманешь,
у тебя чуйка лучше, чем у кого бы то ни было. Ты бы не повёлся на весь этот
спектакль. В-третьих, ты познакомился с Натаниэлем Веснински, ты видел меня, тебя
это не испугало и не оттолкнуло. Тогда зачем? Знаешь, иногда комфортно побыть самим
собой.
— Только вот видел ли я тебя или очередную маску? — протянул Миньярд, выдыхая дым
прямо рыжему в лицо, но тот даже не дёрнулся. Он был слишком заинтересован тем,
чтобы смотреть прямо в янтарные глаза, которые горели золотом в лучах солнца и не
были затуманены наркотиками, от чего становились острыми, как ножи.
— Вот как. Интересное видение. Согласен, у меня много личин. Вопрос лишь в том,
хочешь ли ты докопаться до сути? Думаешь, оно стоит того?
— Ненавижу ложь.
— Нет.
— Как тебе идея заключить ещё одну сделку? — Натаниэль вдруг откинул еще
недокуренную сигарету в сторону и шагнул вперёд. Его голубые глаза сияли азартом и
любопытством, которые так и распирали его. — Начни играть. По-настоящему, изо всех
сил. А взамен я сделаю всё, чтобы ты как можно чаще видел настоящего меня.
— С чего ты взял, — Эндрю шагнул ему навстречу, вторгаясь в чужое пространство, —
что меня это заинтересует?
— Я взял это с того, — Нат чуть наклонился, еще больше сокращая расстояние, но все
ещё не касаясь, лишь опаляя его лицо своим дыханием, — что я вижу тебя, — он
прождал несколько секунд, после чего сделал шаг назад, оставляя после себя лишь
раскалённый воздух. — Подумай на досуге.
Эндрю хотелось разорвать этого наглеца в клочья. Хотелось стереть это победное
выражение с его лица. Хотелось… Мысли замерли в его голове. Ему хотелось. Он
заставил его хотеть. При этом толком ничего и не делая, просто будучи собой.
***
На интервью было решено ехать всем вместе. Точнее так, Дэн, как настоящая мать,
сказала, что просто не отпустит их троих одних. Как результат — лисы были закрыты в
одном автобусе на долгие часы. Кевин сел вместе с Жаном, чтобы обсудить их первых в
сезоне соперников, Рене сидела впереди с Эбби, за ней устроилась Элисон,
укутавшаяся в Сета, неподалеку Мэтт с Дэн, Аарон послал Ники далеко и надолго,
чтобы уже через час они вместе рубились в какую-то игру на приставке, тогда как
Эндрю, как всегда, развалился в конце автобуса, чтобы контролировать ситуацию.
Каково же было удивление, когда на противоположный конец ряда плюхнулся Веснински.
Он окинул внимательным взглядом автобус, когда двери закрылись, а потом начал
копаться в своём новом навороченном телефоне. Прошло минут сорок, когда рыжий кинул
смартфон прямо в Миньярда, следившего за ним из-под прикрытых век.
— Что это?
— Твой телефон. Новый.
— Нужен, если хочешь говорить со мной, при этом будучи не услышанным никем лишним.
Плюс, так ты всегда будешь знать, где я, — Нат достал из кармана точно такой же
телефон. — Они синхронизированы.
— Потому что, пусть до конца октября я и в отпуске, время идёт очень быстро. И,
боюсь, будут происходить ситуации, когда со мной нужно будет срочно связаться, а
учитывая, где и кем я работаю, — он хмыкнул. — Просто позвонить или написать ты мне
не сможешь.
— Твой розовый пони вообще в курсе, какие финты ушами ты тут выделываешь?
— Может, да, — он сделал самое невинное выражение лица, а потом криво усмехнулся.
— А может и нет. Тебе-то какая разница. Намного важнее то, что твоя семья будет в
безопасности, верно? Кстати, ты подумал над моим предложением?
— Допустим, я соглашусь. И что тогда? Вся команда увидит тебя и в ужасе разбежится?
— Эндрю фыркнул и опустил взгляд на телефон, чтобы разблокировать экран и
покопаться в содержимом. — Противоречишь сам себе, лис.
— Нет, я лишь буду чаще рисковать быть разоблачённым. И разве это не моя забота?
Тебе нужно будет лишь играть.
Эндрю уже хотел было убрать новый телефон в карман, как вдруг на него пришло
сообщение от… «Безликий»? Закатив глаза, Миньярд решил, что следующие двадцать
минут потратит на то, что будет переименовывать всех в контактах, как это было на
его старом телефоне.
Он несколько раз перечитал сообщение, прежде чем поднять глаза на Веснински, но тот
уже откинул голову на окно и, кажется, провалился в полудрёму. Его лицо было
расслаблено, отросшая чёлка спадала на лоб, а длинные темные ресницы отбрасывали
длинные тени. Сейчас его губы не кривились в ухмылке, не растягивались в улыбке. Он
казался моложе и невиннее, словно ангел. Но Эндрю знал, стоит этому ангелу открыть
глаза, как все демоны ада вырвутся на свободу.
Миньярд и правда подумывал над тем, чтобы согласиться. Видимо, Нат как-то понял,
что залез ему в голову, забрался под кожу, и обрёл какую-то странную власть, и
теперь был намерен использовать это. Блондин же… не был против, если благодаря
этому сможет избавиться от этого странного чувства, не дававшего ему покоя с того
самого момента, как Веснински поймал его нож рукой за лезвие и открыл свой слишком
умный рот. Пока он был под таблетками, чувство походило на дым от сигареты, но
теперь безостановочно тлело внутри, вспыхивая каждый раз, когда рыжий оказывался
близко.
***
Ваймак выгонял лисов из автобуса, не забывая напоминать о том, что они не в цирке,
пока Натаниэль стоял в стороне, покуривая сигарету, не отрывая глаз от телефона. Он
не должен был опоздать. Иначе план будет подпорчен. Нужно… Чёрная машина с
тонированными стеклами остановилась прямо рядом с ярким автобусом команды, выводя
Веснински из транса. Отбросив сигарету, он поспешил навстречу вышедшему водителю,
который был чуть старше самого лиса. Они не были знакомы, но тот явно знал к кому и
по чьему приказу приехал, поэтому склонился в поклоне. Закатив глаза, Нат тут же
бросил ему на японском переходить к делу. Три идентичных идеально отглаженных
костюма были не столь интересны, как кейс, который он получил в руки в последнюю
очередь. «Всё-таки придется сказать Ичиро спасибо» — пронеслось в голове Натаниэля,
когда он забрал самое важное. Кивком отпустив своеобразного курьера, парень
поспешил вернуться к членам команды, которые всё ещё были слишком увлечены
привычными спорами, чтобы заметить то, что происходило прямо у них под носом.
— Ты где это взял, парень? — удивлённо вскинул брови Ваймак, отвлекаясь от того,
что разнимал друг от друга грызущихся Сета и Ники.
— Да так, реквизит для сегодняшнего выступления в цирке, — Нат подмигнул Кевину и
Жану.
— Расслабься, багет, это просто хорошие костюмы, а вот это, — рыжий приподнял
кейс, — вот это на самом деле будет весело.
— Кэти, Кэти, ты, как всегда, всё узнала первой, — в тон ей ответил Веснински,
тогда как Моро галантно поцеловал кончики пальцев девушки.
— Всё самое лучшее для самой прекрасной телеведущей, — лучезарно улыбнулся Кевин
своей улыбкой для СМИ, обнимая ее и невесомо целуя в щеку.
Эндрю было не сложно отделиться от остальной группы, когда они начали рассаживаться
по своим местам, пока Кэти в сотый раз по собственной инициативе разъясняла
Ваймаку, как всё будет проходить, не сложно было найти нужную дверь, не сложно было
войти. Все трое были уже одеты в… идентичные белые костюмы, шикарно подчеркивавшие
их фигуры, с оранжевыми платками в нагрудных карманах. Но отличительной деталью,
которая почти сразу бросалась в глаза, были броши на лацканах. У всех трёх братьев
это был какой-то символ, но только у Веснински от него во все стороны расходились
словно солнечные лучи, упиравшиеся в круг.
— Блять, Эндрю, — Кевин дернулся, словно увидел призрака. — А ещё тише ходить
можно?! Что ты здесь делаешь?!
— Ты, вроде, говорил, что рад, что обязанность защищать Кевина легла на мои
плечи, — Эндрю шагнул ближе, рассматривая золото на фоне дорогой белой ткани.
— И это так. Но сегодня тебя рядом не будет, ты будешь в зале, так что придется мне
вернуться в игру. А я привык делать все в лучшем виде.
— Говори.
— Кэти обожает сенсации и скандалы. Уверен, она не упустит возможность. Вся свита и
без своего короля? Когда Эдгар Аллан перешел в наш округ? Простое интервью? Не
смешите.
— Рико здесь, — тут же понял Эндрю, а его кулаки сами собой сжались.
— Я даю тебе слово, что смогу защитить вас сегодня. Но для этого ты должен
довериться мне. Отойди в сторону.
***
Свиту короля встретили бурными аплодисментами и свистом. Просканировав глазами зал,
стараясь различить лица за светом прожекторов, Нат не без труда, но всё же
рассмотрел нескольких воронов и… своего старого тренера. Он еле заметно кивнул,
усмехнувшись уголками губ, давая понять, что он знает, что он предвидел всё это,
после чего перевел взгляд на лисов. Эндрю сидел между Рене и Ники, неотрывно следя
за ним. И Нат снова кивнул. Он сдержит обещание.
Кэти начала щебетать о том, как рада их видеть, как скучала по ним в своей студии,
на что Нат только улыбался уголками губ, чувствуя на себе его взгляд из-за кулис.
Они специально сели так, чтобы Жан оказался ближе к Кэти, Нат у края, а Кевин в
безопасности между ними. Конечно, пока работают камеры, никакой угрозы быть не
могло, но… Веснински готовился к любому развитию событий.
— И мои любимые мальчики снова сидят передо мной, — Кэти хлопнула в ладоши, любуясь
ими. — Так непривычно видеть вас в белом.
— Теперь мы лисы, — пожал плечами Жан, словно этим всё было сказано.
— Верно. Три брата. Все мы знаем, какое несчастье случилось с тобой, Кевин. Та
поездка на мотоциклах стала губительной для твоей карьеры, но почему же ты, Жан,
последовал за братом? Натаниэль, прошло так много времени, ты отыграл весь сезон,
но спустя год так же ушёл за ними. И почему лисы Пальметто? Ах, у меня к вам
столько вопросов!
— Я не мог бросить его одного в столь тяжелой период жизни, — подхватил Моро. — Мы
с Кевином и Натом неразлучны с малых лет. Как ты и сказала, мы братья. Разве семья
отворачивается от тебя, когда в дом приходит горе? Нет. Вот и мы не отвернулись.
— Нат присоединился к нам, как только смог, — как и прежде, они трое были единым
механизмом с нерушимой связью, поэтому единая речь стекала с их губ, словно они
были единым водопадом. — Всё-таки не так легко уйти из команды в середине года. Что
касается выбора, всё очень просто. Моя мать дружила с тренером Ваймаком, я связался
с ним, и он… Дэвид, — Кевин повернулся к залу, глазами находя мужчину, — спасибо
большое, что не отказал мне в помощи, когда я был так слаб и уязвим, — Ваймак
улыбнулся и кивнул.
— Вы не отвернулись друг от друга, но как же Рико? Он ведь тоже ваш брат, а вы
оставили его одного. Натаниэль, ты ведь пробыл с братом ещё целый сезон. С тех пор,
как ты ушёл, вас даже не видели вместе. Ты и вовсе пропал со всех радаров на это
лето. Какие у вас отношения сейчас? Уход Кевина и Жана стал переломным?
— Знаешь, Кэти, — Натаниэль, сидевший до этого момента тише воды, наконец подал
голос, наклонился вперед и заговорил тихим заговорщическим голосом, словно
рассказывал самую большую тайну, — мы с Кевином и Жаном, как приёмные дети, нашли
пристанище в Эверморе, но Рико был там рожден. Он навсегда привязан к Гнезду. Если
мы улетели, то он, — Нат хмыкнул, — он другой. Как бы грустно это ни звучало.
— Ох, тогда ты будешь очень рад тому, что я скажу, ведь я подготовила для вас
сюрприз!
Вот он. Этот момент, который Натаниэль надеялся оттягивать как можно дольше. Не
получилось. Он слышал, как Кэти зовет на сцену Рико, как взревели фанаты в зале,
почувствовал, как напрягся рядом Кевин, но всё, о чем мог думать сам Нат — ножи под
его одеждой, которые так и хотелось пустить в ход. Одна секунда и… Но это было
возможно лишь в его мечтах.
— Младший братец, — пропел Морияма, притягивая Ната к себе для объятий, от которых
всё тело напряглось, как струна, — ты отлично выглядишь!
— Не без помощи, — позволил себе ухмылку Нат, чуть отталкивая Рико от себя, в
противоположную сторону, чтобы он сел на диваны напротив.
— Как все неожиданно обернулось, верно? — в тон ему заговорил Нат и как бы
невзначай провёл рукой по лацкану своего пиджака, привлекая внимание Рико к броши.
— Так много произошло за то время, что мы не виделись.
— Я, как и ты, Кэти, люблю сюрпризы, — не отрывая глаз от Рико, ответил рыжий.
— Ты защитник.
— Я был защитником в воронах, — Нат от души наслаждался яростью первого номера, —
но больше я не ворон. Как я и говорил, ты слишком много пропустил.
— Ты ушел, не сказав ни слова на прощанье, словно мы чужие. Разве так делается? Мои
братья, — Рико поочерёдно посмотрел на каждого из троицы, отмечая на их пиджаках
такие же броши, — которые бросили меня.
— Ты явно забыл, — голос Кевина дрогнул, но он поднял уверенный взгляд на бывшего
капитана, — что сам сказал мне, что больше на поле мне не стоять. Ты ошибся. Мне не
стоять на поле рядом с тобой.
— Да, — уверенно ответил Рико. — Кевин и сам знает, что после такой травмы ему не
восстановиться, что и показал прошлый год. Пусть в лисах и было два сильных игрока,
как команда они — ничто. Поэтому мы предлагали тебе место тренера и…
— И ты снова ошибся, — перебил его Натаниэль. — Мы с тобой, в свое время, столько
говорили о командах, семье, — он недовольно цокнул языком. — Всё дело во времени.
Костям нужно время, чтобы срастись, мышцам нужен отдых, чтобы они снова могли
функционировать. То же самое и с командой. Ей нужно время, чтобы стать таковой.
Говоришь, что даже с Кевином и Жаном лисы не добились ничего? Пусть. Но теперь я
тоже один из них. Как думаешь, что смогу сделать я? Что сможем сделать мы втроём? И
что сможешь сделать ты без нас? Время, — Нат протянул это слово, смакуя его. — Ты
даже не представляешь, какие чудеса оно способно творить. Говорят, что время лечит.
Ты знаешь, что у меня иное мнение об этом.
— И какое же? — Кэти, казалось, даже не понимала, в какие дебри лезет этот
разговор.
— Время — самый ценный ресурс. Оно не лечит. Больно будет всегда. Но время даёт
возможность привыкнуть. Спустя время ты перестаёшь замечать старую боль. Спустя
время эта боль становится частью тебя. У тебя было время, Рико? Тебе его хватило?
— А у тебя? — не получив желанного ответа, Морияма переключился на другого брата,
который всё время с его появления молчал. — Жан, тебе хватило времени?
— Отчасти, — верхняя губа Моро дернулась в отвращении. — Нат прав. Время не лечит.
Но я привык к боли.
— Хорошо, давайте поговорим о грядущих играх. Впереди нас ждет целый сезон. Рико,
каково это будет, снова выйти на поле со своими братьями, но уже как соперники?
— Признаюсь, я взволнован. Но куда больше, чем игра, меня беспокоишь ты, Кевин.
Если ты продолжишь с таким остервенением биться в закрытые двери, — Морияма
сокрушённо покачал головой. — Как бы твоя одержимость не сыграла с тобой злую
шутку. Еще одна травма может оказаться фатальной, брат.
Пусть голос Рико и был обманчиво мягким и взволнованным, в словах открыто читалась
угроза. Натаниэль почти чувствовал, как забурлила кровь в венах у Дэя, видел, как
заострились черты его лица. Он хотел было уже вступиться, как обычно, но тут
произошло то, чего он не ожидал от слова совсем. Кевин осмелел.
— Кев, — Натаниэль зажал микрофон, зашипев на брата, стиснув его руку. — Прекрати
немедленно.
— Вы буквально закапываете свои таланты, сидя в Пальметто, — Рико, как и всегда,
бесился, когда они говорили на языке, которого он сам не понимал. — Вы ушли в
команду, которая заслуживает лишь жалости за эти оскорбительные попытки играть.
Натаниэль, уж ты-то должен понимать, чем это всё для тебя закончится.
Эндрю сидел в первом ряду, наблюдая за всем со стороны, чувствуя, как по коже
бегают мурашки. Всё выходило из-под контроля. В Кевине и Жане взыграли гордость и
смелость, граничащие с идиотизмом, а всё из-за их преданности Натаниэлю. Они
видели, как младший брат отдувается за них, как буквально словами грызётся с Рико в
смертельной схватке, но у всего есть предел. Сначала Дэй вспомнил о том, что теперь
он не один, что теперь ему есть, на кого опереться, а потом и Моро, как верный пес,
вцепился в глотку Рико, когда тот заикнулся о свободе рыжего. Это было бы даже
смешно, если бы не было так опасно. Всё существо Миньярда кричало о том, что он
должен броситься вперёд, но он сидел, помня данное Веснински обещание. Сегодня он
на скамейке запасных.
Как только появилась возможность, все трое бывших воронов скрылись со сцены, тогда
как лисы поспешили к ним. Они, как охранники, стояли у двери гримёрной, пока те
переодевались, а потом единой массой под руководством Ваймака и Эбби двинулись на
выход. Всё могло бы обойтись, если бы у автобуса их не ждало чёрное пятно в виде
воронов. Их было ровно столько же, сколько и лисов, а рядом стоял тренер Тетсуи.
Пользуясь положением, он отозвал Ваймака и Эбби в сторону, давая племяннику полный
карт-бланш. Лисы ощетинились, казалось, приготовившись к драке, но Рико это только
развеселило, как и Натаниэля. Рыжий хлопнул Мэтта по плечу и вышел вперёд. Как и
обещал, он защитит сегодня свою команду.
— Ой, Рико, я тебя умоляю, — Нат недовольно цокнул языком. — Кевин и Жан не твоя
собственность, — он скрестил руки на груди. — Больше нет.
— Ты вот об этом? — Морияма показал на бледный шрам на своей шее. — А помнишь, чего
тебе это стоило? — он оскалился, подходя ближе. Лисы зашевелились, но Натаниэль
властно вскинул руку, призывая их не вмешиваться. — Ты, кстати, кое-что забыл,
убегая, — в руке первого номера сверкнул нож. — Может, все-таки вернёшься, пока не
поздно? — одним резким движением Рико оказался рядом с ним, приставив клинок к
горлу рыжего.
— И правда, забыл, — Натаниэль улыбнулся улыбкой отца, проведя языком по ряду
верхних зубов, чувствуя, как струйка крови начинает стекать вниз под одежду. — Я
тогда промахнулся, всё-таки четыре пули мешают сосредоточиться. Но кровь никогда
меня не пугала, верно? — он сам наклонился вперёд, нажимая горлом на лезвие. — Ты
хочешь напугать меня, братец? Меня? Ты помнишь, чей я сын? Помнишь, кем меня
растили и кем я являюсь? Да у тебя кишка тонка даже представить то, что делали мои
руки, — выплюнул Натаниэль и, почувствовав, как ослабла на мгновенье хватка Рико,
тут же выхватил нож. — Вот и вся твоя бравада. Что, воспоминания накатили? Так
катись вместе с ними и своей командой подальше от моей семьи. Увидимся на корте.
Эндрю не видел лица Веснински, только спину, но этого было достаточно. Его плечи
напряглись, когда Морияма назвал его этим прозвищем, а волосы на затылке, казалось,
встали дыбом. Блондин не знал, что такого в простом слове, но он точно знал, что
оно несло с собой что-то ужасное.
— Сказал мне тот, кто всю свою жизнь пытается доказать свое первенство, когда на
самом деле навсегда останется вторым.
Лисы не сдвинулись с места, когда Нат прошел сквозь них, чтобы покурить, не
сдвинулись, когда вороны чёрной рекой обтекли их, как камень на своем пути, чтобы
вернуться в студию. Ожили они лишь когда вернулся Ваймак и прикрикнул, чтобы они
тащили свои задницы в автобус.
— Всё еще думаешь, что это нормально? — выплюнул Аарон, прежде чем уйти.
Но Эндрю даже не моргнул. Он смотрел на то, как Нат пачкает указательный и средний
палец в собственной крови, а потом растирает её между пальцами.
— Он сдержал обещание. Наклеим на него пластырь и будет как новенький. Идите, мы
догоним, — ответил Эндрю, после чего двинулся к парню. — Не объяснишь? — он
остановился прямо перед ним, стараясь поймать взгляд.
— Если так продолжится, придется тебе за один раз вывалить всю правду.
— Обстоятельства поменялись.
— Ты защищаешь Кевина, а не меня, забыл? — Нат наконец приоткрыл глаза, устало
глядя на него из-под ресниц.
Рыжий хрипло, еле слышно рассмеялся, зажмурив глаза, после чего устремил взгляд в
чистое голубое небо, словно впитывая его. В Эверморе он очень скучал по небу, по
солнцу, по свету, по звездам, по луне. Он скучал по очень многому. Теперь он это
получил. Выгрыз и продолжал выгрызать каждый день по кусочкам. Всё это казалось
одной большой предсмертной галлюцинацией. А особенно Эндрю. Эндрю, который слышал
его и понимал, который был внимательнее, чем все, кого Нат знал, который был умнее
их, терпеливее и в то же время нетерпеливее. Он был всем и сразу. Он не просил
ничего, за что не мог заплатить. Он уважал границы. Эндрю был тем, чего Нату так не
хватало в Гнезде, да и на протяжении всей жизни, наверное. Был чем-то надёжным, на
что можно опереться и сейчас… Нату чертовски хотелось на него опереться, потому что
паника и воспоминания об отце начинали душить, раздирая горло и легкие. У Рико
получилось. Снова.
Он сполз по стене, и чертов Эндрю опустился вместе с ним, всё еще ожидая, когда
Веснински снова на него посмотрит. Нат знал, что стоит ему сказать «нет», и Миньярд
уйдет, но этого так не хотелось. Так не хотелось оставаться одному на растерзание
воспоминаний и кошмаров. Чертовски хотелось опереться…
— Ты хоть представляешь, какому монстру ты предлагаешь защиту? Это от меня надо
защищать людей.
— Ты сам сказал, что не причинишь лисам вреда. Расскажи всю правду, — настаивал
Эндрю.
Он почти видел, как Нат борется с самим собой, чтобы наконец открыть рот и дать
правде соскользнуть с его губ. По плотине пошли трещины, и она должна была вот-вот
рассыпаться в ничто. Нужно было лишь немного подождать, чуточку надавить. И Эндрю
хотел услышать все эти слова, хотел, чтобы дамба рухнула. Он хотел знать, кто такой
Натаниэль Веснински.
— Ты подумал над моим предложением? — вдруг спросил Натаниэль, распахнув свои
глаза. Они были всё такими же яркими, но теперь… они были полны боли и, казалось,
отчаяния. — Решил?
И трещины снова начали затягиваться, а плотина крепчать. А ведь он был так близок!
Так близок к тому, чтобы сорваться и рассказать, чтобы положить конец этой глупой
игре в правду и довериться. Но старые привычки, убеждения были сильнее.
— Хорошо, — Нат снова прикрыл глаза, чувствуя, как паника понемногу отступает.
— Хорошо…
— Ты не сможешь защитить то, что не твоё. Ты не сможешь защитить то, что уже…
— Говори.
— То, что уже уничтожено, сломано и убито. Я ходячий мертвец, Эндрю, — Нат резко
встал, сбрасывая с плеч напряжение. — Вопрос только в том, когда меня положат в
землю.
Это была первая тренировка лисов после злосчастного интервью и, как говорится,
ничего не предвещало беды. Пока они не вышли на корт. На корт, залитый кровью. На
корт, посередине которого стоял стол, на котором лежала разодранная лиса и три
дохлых ворона. А на них сидела четвертая чёрная птица, уже выклевавшая им глаза и
начавшая отдирать мясо от костей.
Он понял, что стоит не один, только когда почувствовал запах сигарет. Эндрю стоял
рядом, так же глядя в небо, но во второй руке он держал еще одну сигарету, которую
протягивал Натаниэлю. Они не говорили. Просто курили, глядя в небо, словно всё ещё
могли видеть птицу, которая обрела свободу.
— Ты тоже так когда-нибудь сможешь, — сказал наконец Эндрю, вставая прямо перед ним
и заставляя одним своим желанием смотреть прямо в глаза. — Я в это верю.
***
Первый матч сезона. Первая игра. Первый раз, когда Натаниэль вышел на поле в
оранжевой форме лисов с совершенно незнакомой цифрой одиннадцать на спине. Первый
раз, когда Натаниэль стоял так близко к воротам и должен был забивать, заменив
Сета, который подвернул ногу. Первый раз, когда он играл в связке с Кевином, а не с
Жаном. Первый раз, когда впереди не маячил номер один с фамилией Морияма. Первый
раз, когда он искренне и без задней мысли наслаждался игрой, зная, что даже если
они проиграют, на теле не прибавится ран, а ночью он сможет спокойно закрыть глаза.
Первый раз, когда Эндрю перед игрой пообещал, что прикроет их спины. Его спину.
Словно, и правда, самый первый раз.
Прогудела сирена, оповещавшая о конце игры, и, подняв глаза, Натаниэль увидел счет.
Впервые, узнав, что они победили, он испытал радость, а не облегчение. Впервые он
позволил себе искренне улыбнуться и, подойдя к Дэю, ударить по его клюшке своей.
Впервые он позволил себе притянуть Жана вниз и потрепать его по волосам. Впервые он
смотрел и на остальную команду, а не только на своих братьев. Впервые он посмотрел
на голкипера и кивнул ему, благодаря, хоть и знал, что это тому не нужно.
Вместе с улюлюкающей командой он пошёл в раздевалку, тогда как Кевин и Жан под
присмотром Эндрю отправились на растерзание репортеров. Ваймак предлагал пойти и
Нату, но тот отказался. Он не чувствовал, что сможет выдавить из себя хоть слово. С
выходом с поля он почувствовал, будто из него выкачали все силы. Он шёл по светлому
коридору Лисьей норы, но видел чёрные стены Эвермора, а где-то вдалеке слышно было
постукивание трости. Натаниэль прекрасно знал, что с ним происходит, поэтому, даже
не снимая с себя одежду, он поспешил скрыться в кабине душевой, соскальзывая по
гладкому кафелю вниз. Тело била крупная дрожь, лёгкие сжались и все никак не хотели
раскрываться, а горло пересохло так, что он не мог даже сглотнуть. Ослабевшей рукой
Нат дотянулся до крана с холодной водой и выкрутил его на максимум, чувствуя, как
лёд врезается в одежду, достигая кожи. Боль должна была его отрезвить. Боль всегда
помогала ему открыть глаза и продолжить бороться. Должна была помочь и сейчас. Но
она не помогла. Он заскулил, как собака, сжимаясь в комок. Хотелось выключить воду,
но сил на то, чтобы подняться, просто не было. Оставалось только ждать.
С той стороны двери послышались голоса. Кто-то стучал, дёргал за ручку… От этого
звука дрожь только усилилась, а страх обжёг кожу. Нат знал, что следует за такими
звуками. Он потянулся к своим ножам, но… их не оказалось на месте. Почему их нет?!
Где они?! Где его ножи?! Они всегда с ним!
— Нет! — Жан преградил дорогу Ники, который уже хотел было выломать дверь ногой.
— Отойди, Хэммик.
— Твой дорогой Натаниэль там скулит, как умирающее животное, — хмыкнул Сет, вокруг
бёдер которого было обмотано полотенце. — Или у вас в Эверморе принято давать
товарищам по команде подыхать в душевых?
Услышав это, Моро отшатнулся, словно обжёгся, в ужасе глядя на дверь душевой.
Несколько секунд он стоял неподвижно, а потом развернулся и просто ушел.
— Блять, да что он такого… — Сет уже потянулся было к ручке, но его руку
перехватили ледяные пальцы Эндрю, а к рёбрам прикоснулась теплая сталь:
— Ты плохо услышал? Развернулся и ушел, — дождавшись, пока все парни вытекут
обратно в раздевалку, Миньярд перевёл холодный взгляд на Кевина. — Что с ним?
— Почему Моро убежал, поджав хвост? — но чёртов преданный Дэй молчал. — Я не смогу
ничего сделать, если ты не откроешь свой рот.
Уйти, как остальные… Нет, Эндрю не мог просто уйти и подождать. Потому что он
прекрасно знал, что может произойти за то время, что ты остаёшься один. Он не знал
точно, что происходило с Веснински, пока тот был в Эверморе, но смутное
представление уже имел. Сейчас у Ната определённо была паническая атака. И не
такая, как та, что была после слова «младший», брошенного Рико. Ту он смог
проглотить. Сейчас было в разы хуже. И таких людей, как Натаниэль, в такие моменты
одних оставлять было нельзя. Потому что нельзя было оставлять и Эндрю. Обычно Аарон
звонил Би. Но у Ната Би не было.
— Почему? — Миньярд приподнял нож, чтобы тот оказался ближе к шее Кевина.
— Потому что, — Дэй сглотнул, нервно облизнув губы, — именно эту фразу он сказал
перед тем, как вспорол брюхо одному ворону в душе, когда тот попытался…
Договаривать ему было и не нужно. Конец был очевиден, от чего Эндрю отшатнулся от
нападающего, тут же убирая нож. А вселенная может быть еще смешнее?
— Он был новеньким, не знал Ната и решил, что он — лёгкая добыча из-за его роста.
Он…
— Эндрю, не…
— Выметайся.
Эндрю казалось, что перед ним выросла непреодолимая стена, верх которой путался
среди облаков. Он уже знал, что стучать или пытаться открыть дверь — опасно, но ещё
опаснее было оставлять Натаниэля одного. А потом он вспомнил, что перегородки,
отделявшие душевые друг от друга, имели внизу достаточно широкие щели. Зайдя в
соседнюю кабинку, Эндрю лёг на пол, игнорируя то, как форма впитывает холодную
воду, разлитую по полу. И тогда он смог увидеть его. Натаниэль лежал на полу,
сжавшись в клубок, его била крупная дрожь не то от холода воды, лившейся на него
сверху, не то от панической атаки, а изо рта вырывались редкие хрипы.
— Абрам.
Миньярд не знал, почему Жан звал Ната этим именем, но прекрасно помнил эффект. Тот
отозвался. Имя не подвело и в этот раз. Веснински распахнул глаза, вперив в него
просто безумный взгляд, в котором были перемешаны, казалось, все эмоции, которые
только возможно вообразить.
— Эн… дрю.
Нат слушал уверенный и ровный голос Миньярда, чувствуя, как тело хочет подчиниться.
Этот голос обволакивал, заглушая остальные звуки и даже его собственные хрипы. При
первой попытке вдохнуть Нат задохнулся и закашлялся, болезненно сжимаясь, как и при
второй, и третьей… Наконец у него получилось, но от этого лучше не стало. Голова
кружилась, а к горлу подступила тошнота.
— Да.
Эндрю резко встал на ноги, тут же оказываясь у двери. Замок был до невозможности
простой. На внешней стороне даже была прорезь, которая говорила, закрыта дверь или
открыта. Нужно было лишь упереть нож тупым ребром и повернуть. Раздался щелчок, и
вот он уже видит Натаниэля, скрученного на полу. Внутри до невозможности холодно
из-за не перестающей литься воды, которую Миньярд поспешил выключить. Он протянул
руку, чувствуя, как лёд обжигает кожу даже сквозь ткань повязок, а потом дёрнул
кран. Всё тут же стихло, осталось лишь тяжёлое дыхание на полу. Опустившись на
корточки, Эндрю осмотрел рыжего. Кожа — красная от холодной воды, волосы потемнели
и спутались, а одежда прилипла к телу.
— Не уходи на новый виток, — устало закатил глаза Эндрю, слыша в голосе рыжего
нотки истерики.
— Дай угадаю, Кевин? — Миньярд промолчал, что было куда громче, чем любой ответ.
— В Эверморе всем плевать на твои желания. Но физиологию никто не отменял. Кто-то
трахался между собой по договорённости, кто-то дрочил на Рико, — Нат хохотнул,
словно это была его лучшая шутка. — А кто-то брал то, что хотел. Все знали, что
если наши с Жаном двери в душевую и спальню закрыты — пытаться заходить себе
дороже. Кевина это всё не касалось. Он был вторым после Рико. Неприкосновенным в
этом смысле. А вот мы с Жаном второсортная свита. И тот гений решил, что раз я дышу
ему в грудь, значит, можно вломиться ко мне после матча, когда я отыграл почти всю
игру, и взять то, что хочется, не прилагая особых усилий. Он не учёл, что я никогда
не снимал ножей. Даже когда спал. Вот он и напоролся на один из них, когда
попытался нагнуть.
Несколько секунд Эндрю думал, глядя в такие открытые и честные сейчас голубые
глаза. Да, он видел именно Натаниэля. Того самого. Он не был красив, наоборот, даже
уродлив. Грязный, побитый и поломанный, но настолько честный и откровенный, что аж
ослеплял.
Нат оценивающе осмотрел протянутую ладонь, после чего осторожно вложил в нее
собственную, словно давая привыкнуть к прикосновению. Только после того, как Эндрю
сжал пальцы и потянул, он позволил себе ухватиться в ответ. Миньярд удержал его за
плечо, когда тот пошатнулся, но не отошел, становясь опорой, пусть Нат его и не
касался нигде, кроме той самой руки, где ему позволили. Эндрю прислушался к себе.
Кожу кололо от того, каким холодным был Веснински, но отвращения не было.
— Абрам?
— Мое второе имя, — как и всегда, это рыжее недоразумение понял вопрос. — Так меня
звала моя мама. Если была опасность, она звала меня Натаниэль, а если нет, если я
правда мог выйти, то Абрам.
— Хорошо, потому что иначе я снова перестану играть. И больше никаких сделок.
Всё-таки Нат позволил Эндрю стать своей опорой, хоть и на эти жалкие мгновения.
***
— Мы все прекрасно помним, чем в прошлый раз закончилась поездка в Колумбию кого-то
не из вашей банды, — зарычала Элисон.
— Рене, хватит! Ты всё время встаешь на сторону этого Монстра, когда он только и
делает, что!..
— Портишь мне весь имидж, — фыркнул по-немецки Эндрю, однако в его глазах
проскользнуло веселье.
— Уверен, в Колумбии нет ничего такого, что я бы не смог пережить. Тем более, что
туда, как я понял, всегда ездит еще и Кевин, значит, я смогу прихватить и Жана.
— Ну Жанчик, ну расскажи! — заскулил Ники. — Я уже так давно не виделся с Эриком, а
слушать про гетеросексуальные отношения Элисон и Дэн просто сил уже нет!
— Начинай, — и Ники и правда взвыл, вырывая из лёгких остальных смех. — Какой он,
оказывается, послушный, когда надо… — пробормотал себе под нос Моро, ухмыляясь
уголком губ.
— Тебя подбросить или мечта Кевина сам тебя заберёт? — перешел на французский Нат.
— Главное, Кевину не проболтайся, а то он меня во сне подушкой придушит. И мне уже
пора, — Жан захлопнул книгу, поднимаясь на ноги.
— Как вы ещё не задолбались мотаться друг к другу на разные концы страны, — покачал
головой рыжий.
— Чувствую себя сутенером. Прись уже отсюда, пока я и правда не растрепал всё
Кевину, — он толкнул брата в спину, закатывая глаза. — И не смей выключать телефон!
— бросил он уже по-английски, когда Моро почти ушел, подхватив свою дорожную сумку.
— Конечно, мам.
— Ты точно знаешь ответы на мои вопросы! — Ники соскочил на пол и начал медленно
надвигаться на рыжего. — Колись, с кем встречается наш французик?
— Ага, видишь, уже доклад для тебя пишу. Эндрю, во сколько выезжаем?
***
Монстры уже собирались уезжать, когда Эндрю пошёл за Натом, который после отъезда
Моро решил насладиться покоем одиночества в своей комнате. Войдя без стука,
голкипер застал странную картину. Веснински сидел на полу с завязанными глазами и
жонглировал ножами. Вслепую. Он даже не остановился, хоть определённо слышал, что
кто-то пришёл. Вероятно, он как-то узнал Миньярда, потому что иначе его можно было
бы смело назвать телепатом.
— Я всё еще не хочу ехать на твоей машине, — он поймал последний нож и стянул
повязку с глаз.
— У нас вроде как сделка. Или мне прямо сейчас послать ваше долбаное экси на хуй?
— А что не так? — Нат сделал самое невинное выражение лица, но по весёлым искрам в
голубых глазах напротив Эндрю тут же понял, что засранец просто выводит его из
себя.
— Я тебя ненавижу, — он с силой оттолкнул от себя лицо Веснински, но тот лишь
рассмеялся, по инерции откидываясь на спину на пол. Казалось бы, он лежит, а Эндрю
стоит, но от рыжего так и веяло непоколебимой силой и уверенностью. И за это
Миньярд тоже ненавидел его. — У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в
божеский вид.
— И даже не оставишь такого скромного меня в одиночестве? — одним гибким и слишком
плавным для обычного человека движением Нат поднялся на ноги, тут же скидывая
рубашку на кровать.
— Будто я там чего-то не видел в раздевалке, — фыркнул Эндрю, но все равно сел на
кровать Жана и, откинув голову, закрыл глаза. — У тебя есть пять минут, пока я не
уснул.
— М-м-м-м, — протянул Нат, копаясь в шкафу. — И как же потратишь это время?
— одежда зашуршала, оповещая о том, что рыжий и правда послушно переодевается.
— Каждый наш обмен правдой явно длится дольше пяти минут, — лениво протянул Эндрю.
— Да и у тебя есть дело поважнее, чем, как обычно, чесать своим языком.
— Я думал, тебе нравится мой язык, — ухмылка в голосе Веснински была слишком
отчётливой.
— Как мило.
В коридоре их уже ждали остальные. Ники, как и всегда, поспешил высказать свое
мнение касательно внешнего вида Ната, за что был награждён гневным взглядом Эндрю,
матом Аарона, закатанными глазами Кевина и насмешливым взглядом самого рыжего. Пока
они шли до машины, разговор зашёл о каком-то фильме, который Хэммик хотел заставить
посмотреть всю команду, но трое болтунов так и замерли, когда Нат потянулся к
передней двери рядом с водительским сиденьем.
— Прости, дьявол, но это моё место, — хмыкнул Дэй. — Ты знаешь, я ненавижу ездить
сзади.
— А я ненавижу сидеть не за рулем. Видишь, сегодня вечер обломов. Вали назад.
— Какая жалость, что мне насрать, — вздохнул голкипер, садясь за руль. — Наркоман,
ты так и будешь стоять?
Ники присвистнул, тогда как Кевин, кажется, забыл как дышать. Нет, он, конечно,
привык к наглости брата, но тот всегда шёл ему навстречу. В любых вопросах. С
какого перепуга вдруг сейчас он решил не уступать?! Выругавшись, Дэй сел
посередине, обмениваясь недовольными взглядами с Аароном, который был так же
возмущён и, казалось, удерживался от взрыва только на честном слове, чтобы не
подпортить весь вечер.
Они ехали в тишине, хоть она и не была комфортной. Эндрю и Нат спереди просто
молчали, глядя на дорогу, что обоих весьма устраивало, Кевин дулся, как ребенок,
Аарон сверлил взглядом кресло Веснински, а Ники, чувствуя всю эту атмосферу, боялся
даже вякнуть. Спустя минут сорок, Нат выругался на японском, после чего повернулся
к Миньярду, сидевшему сзади.
— И ты соврёшь.
— Врешь.
— Наверное, я впервые согласен с ним, — подал голос Эндрю, находя брата взглядом в
зеркале заднего вида. — Он ещё ни разу не соврал. Спрашивай.
— Я не сильнее Кева. Он искуснее, чем я. Может, я и хороший защитник, может, могу
встать на любую позицию, но я третий номер, и это факт.
— Отец вёл дела с семьей Морияма, а я любил экси, — Нат заметно напрягся, как и
Кевин, и Аарон почувствовал, что напал на след.
— Пересекались в бизнесе.
— Человек.
— Да ладно. А я думал, пришелец, — закатил глаза Аарон, на что Нат как-то зло
усмехнулся. Нет, Натан лишь человек. И именно этим младший утешал себя каждый раз.
Его отец человек. Он смертен. Его можно убить. — Что с тобой было в Гнезде, когда
Жан уехал к нам? — Эндрю чуть крепче сжал руль, но останавливать брата не стал. С
чего бы?
— Много чего.
— Да.
— Тебя резали?
— Да.
— Тебя душили?
— Да.
— Нат, Аарон, хватит… — зашептал Кевин, но был проигнорирован, как рыжим, так и
Аароном.
— Тебя топили?
— Да.
— Тебя насиловали? — Эндрю почувствовал, как в горле встаёт ком, а воздух не желает
проникать в лёгкие. Веснински слишком долго не отвечал… Почему ты не отвечаешь?!
Ответь!
— Попытки были, но нет, — Кевин громко выругался, тогда как Ники нервно икнул, но
Аарона, похоже, такое заявление не впечатлило.
— Почему нет?
— Что?
— Почему нет? Что, тебе понравилось? Или они увидели твои шрамы и блеванули?
Эндрю резко вывернул руль и дал по тормозам, съезжая на обочину, чтобы уже через
секунду выскочить из машины и отойти в ночь, тяжело дыша. Его руки мелко дрожали, и
как бы он ни пытался достать сигарету, пальцы не слушались. И тогда кто-то протянул
ему уже прикуренную палочку с табаком. Резко повернувшись, он увидел Натаниэля. Он
был один. Аарон, Кевин и Ники остались у машины, хоть и высыпали наружу и старались
рассмотреть их двоих в густой темноте ночи. Кивнув вперёд, рыжий, не оборачиваясь,
поплелся во тьму, дальше от света фар и фонарей, дальше от лишних глаз и ушей. Нат
не был дураком, они оба это понимали. Как понимали то, что, вероятно, он уже начал
догадываться. Эндрю мало что волновало в жизни, скорее, вообще ничего, но сейчас…
он выглядел потерянным и напуганным.
— Ты не ответил на его вопрос, — хрипло сказал Миньярд, принимая от рыжего уже
третью сигарету. Она была сладкой, карамельной. Он сам такие ни разу не курил, но
сделал пометку в голове чаще воровать сигареты у третьего номера.
— Они не смогли, потому что… — Нат шумно выдохнул, но даже в темноте Эндрю мог
различить его кривую болезненную ухмылку, а может, он ее придумал, слыша её в
голосе, — потому что я сделал это, — он расстегнул рубашку, но из-за отсутствия
света видно было слишком плохо. — Ты можешь прикоснуться, если хочешь, я направлю
твою руку, не касаясь твоей кожи.
— Что там?
— Я пробил себе лёгкое. Если бы мне срочно не оказали медицинскую помощь, я бы
умер.
— И ты рискнул, — Эндрю повел пальцами туда обратно, непроизвольно поглаживая шрам,
спасший Натаниэля от очередного круга ада. — И после операции не было наркотиков?
— Не было, потому что в скором времени была игра, я был нужен им на поле, — Миньярд
не хотел знать, как в таком состоянии рыжий был способен отстоять хотя бы десять
минут на корте. — Я знал, что они не позволят мне умереть.
— Веришь в это?
— Верил на тот момент, — кивнул Нат, стараясь не обращать внимание на то, что рука
блондина всё ещё лежит на его боку, еле заметно очерчивая контур того самого шрама,
от чего сердце почему-то ускоряло свой бег. — Я не спрошу, пока ты не разрешишь.
— Спрашивай.
— Их, — поправил Эндрю, отдёргивая руку, словно своим прикосновением мог сделать
больно, мог передать своих собственных демонов, хоть и понимал, что это глупо.
— Дрейк, — почти шёпотом сказал голкипер, а потом повторил уже увереннее. — Дрейк
Спир.
— Я запомню.
— И больше ничего не спросишь? — в голосе Эндрю слышалась отчетливая горькая
ухмылка, граничащая с истерикой.
— Это не та правда, которую я буду вытягивать из тебя нашей игрой. Я не имею на это
права. Если ты захочешь, ты можешь мне рассказать, — качнул головой Натаниэль.
Эндрю захотелось его ударить. Захотелось разбить и уничтожить. Потому что… ещё
никто и никогда не уважал его так, как уважал этот рыжий. Он даже спросил
разрешение задать вопрос! Простой вопрос, который, Эндрю знал, он сможет
проигнорировать, и Нат на это ничего не скажет, лишь кивнёт, принимая. Он не боялся
блондина, как другие, потому что считал себя еще большим монстром. Откровенно
веселился, выводя его из себя, шутил и, казалось, неосознанно флиртовал, словно
показывая этим Эндрю, кто из них двоих настоящее чудовище. Но что на деле?! Нат
кровью выкупает своих братьев, буквально насаживается на нож в руках Рико, защищая
команду и братьев, уважает человека, на которого все смотрят, как на мусор, да ещё
и делает для него то, что не смог до этого никто. На секунду Эндрю даже показалось,
что где-то глубоко за этими масками и личинами, за всеми демонами в голубых глазах
кроется маленький испуганный ангел с потухающим нимбом, который из последних сил
старается делать добро руками, которые пропитаны кровью…
— Ты точно моя шиза.
— Ты только что касался меня. Слишком реалистично для галлюцинации, не находишь?
— Откуда это? — Эндрю показал на скрытое чёрной тканью плечо, где прятался ожог от
утюга.
— А, это, — грудь Ната задрожала от смеха под тяжёлой рукой. — Утюг. Отец оставил
на память. Это первое, что тогда попалось ему под руку, — непроизвольно всё его
тело передернуло от воспоминания, но блондин понял это иначе:
— Тебе не нужно терпеть мои прикосновения просто потому, что я что-то сказал, —
Эндрю резко отдёрнул руку. — Я видел, как ты вздрогнул, когда тебя по бедру через
одежду хлопнул Мэтт. Сейчас то же самое.
— И после этого я дурак, — пробормотал себе под нос Натаниэль. — Если бы я не
хотел, чтобы ты ко мне прикоснулся, ты бы уже лежал на земле с переломанными
костями. Так что не взлетай, Дамбо. И нас ждут. У тебя ещё будет время поспрашивать
про каждый из них.
Всю оставшуюся дорогу Кевин спасал ситуацию, вспоминая похождения их трио, когда
они были воронами, словно отвлекая от того, что произошло. И Нат подыграл ему,
снова широко улыбаясь и смеясь. Вскоре к их веселью присоединился и Ники,
выпрашивавший подробности того или иного действа, но близнецы сидели молча. Если
Аарон думал о том, что ему пора научиться затыкаться, то у Эндрю в ушах звенели
слова рыжего: «Если бы я не хотел, чтобы ты ко мне прикоснулся, ты бы уже лежал на
земле с переломанными руками». «То есть он хотел, чтобы я к нему прикоснулся?» — к
сожалению, ответа на этот вопрос у Миньярда не было, но от этой мысли щекам стало
слишком тепло, и голкипер порадовался тому, что они едут ночью и освещение слишком
слабое, чтобы кто-то это заметил. Он крепко держал руками руль, но все еще
чувствовал подушечками пальцев тот шрам на ребрах, что спас Ната…
Оставив всю свою семью и Кевина на Веснински, или его на них, Эндрю не решил, он
уехал на парковку. Ники тут же двинулся вперёд, зная клуб как свои пять пальцев, а
за ним поспешили и остальные. Найти столик оказалось несколько проблематичным,
людей сегодня было много, но лисы прекрасно справились со своей задачей. Нат окинул
взглядом темное помещение, вспоминая, по какой причине оказался в схожем месте в
прошлый раз. Тогда он был в крови, потный… Тряхнув головой, рыжий отогнал
непрошеные воспоминания. Сейчас он с товарищами по команде и братом пришел
отдохнуть и, вероятно, продолжить игру в правду с Эндрю. Было любопытно, почему
вдруг голкипер решил потащить его с собой, но тратить на это драгоценный вопрос он
был не намерен, будучи уверенным, что и так скоро всё поймет.
Миньярд не заставил себя долго ждать, появился рядом с их столиком уже с целым
подносом выпивки, на которую с радостью набросились Кевин, Ники и Аарон. Нат же
даже не дёрнулся, хоть и понимал, что из двух стаканов с виски один предназначен
для него. С одной стороны, ему хотелось доверять, но старые инстинкты подсказывали,
что нельзя пить то, что ты не видел, как наливали. Эндрю, сидевший рядом с ним,
несколько секунд внимательно наблюдал за сосредоточенным выражением лица рыжего, а
потом сделал глоток из первого попавшегося стакана, чтобы потом подтолкнуть его к
Нату. Парень внимательно посмотрел на него, словно стараясь понять что-то для себя,
а потом, не отрывая взгляда от почти чёрных в темноте глаз Эндрю, так же сделал
глоток, прикасаясь губами к стеклу точно в том же месте, где прикасался Миньярд.
Что блондин точно смог понять — Нату тяжело доверять незнакомым людям, он даже не
особо пытается, но он делает это для Эндрю, он пробует, понемногу опуская стену и
показывая осколки острой правды. И тот был готов лишний раз подтолкнуть рыжего к
тому, чтобы понять, что ему можно и нужно верить. Ведь он хотел разгадать его. Он
хотел наконец избавиться от этого жжения под кожей, но… Не получалось. С каждой
правдой, каждый раз, когда Веснински выдерживал границы и даже лишний раз отходил
назад, оно начинало разгораться всё сильнее, а когда он коснулся кожи Ната, и вовсе
на секунду вспыхнуло настоящим огнем.
Кевин методично поглотил всю предложенную водку, в то время как Ники выпил свой
коктейль, а Аарон виски. И конечно, родственники Эндрю не могли упустить
возможность поймать еще не упившегося в усмерть Дэя, чтобы потянуть его на танцпол.
Глядя на то, как брат несколько неловко, но искренне расслабленно танцует, Нат
приглушённо рассмеялся, откидываясь на спинку мягкого дивана, закидывая на нее
локти.
— Не пойдёшь к ним? — поинтересовался Миньярд, чуть повернув голову, чтобы краем
глаза наблюдать ещё и за своей непутёвой семьей.
— Зачем? — рыжий хитро улыбнулся. — Тебе так хочется растоптать самооценку Ники?
— Нет, я просто реально смотрю на вещи. А ещё… Не моё это, знаешь ли. В толпе, без
должного пространства и обзора, — он фыркнул. — Кстати, Кевин скоро выдохнется, а
его бензина нет. Надо сходить за водкой.
— Не только для твоего братца это бензин, — хмыкнул Эндрю, поднимаясь со своего
места, утаскивая с собой пустой поднос и безмолвно говоря идти следом.
О том, что место занято, говорили только брошенные близнецами куртки. Миньярд
расталкивал локтями толпу, тогда как Нат просто шел за ним, искоса оценивая
обстановку. Как бы он ни хотел, не мог этого не делать почти на автомате. За барной
стойкой буквально плясал бармен, подбрасывая бутылки, устраивая шоу, тряся шейкером
и воспламеняя то, что должно было уже через несколько секунд оказаться в чьём-то
горле. Хмыкнув, Нат внимательно осмотрел ассортимент и остался весьма доволен
выбором. Заметив Эндрю, бармен просиял и тут же оказался рядом.
— Как видишь. Роланд, это Нат. Нат, это Роланд. Мы с Ники и Аароном раньше работали
здесь…
— Так что теперь они мои самые любимые клиенты, — расплылся в улыбке бармен,
протягивая руку для рукопожатия, мысленно задаваясь вопросом, с каких это пор Эндрю
так легко по собственной воле рассказывает о своем прошлом. — Нат это от Натана?
Веснински дёрнулся, а его грудь сдавило от невырвавшегося вскрика, тогда как глаза
безумно вспыхнули от ужаса. Его назвали именем отца… Он смотрел на Роланда и изо
всех сил старался вспомнить, вёл ли его отец дела с Колумбией, с клубом «Райские
сумерки», с Роландом… Всё это какой-то бред. Нет, этого не может быть. Это говорит
его паранойя. Просто бармен неудачно предположил имя…
— Меня зовут Натаниэль, — сквозь зубы процедил Нат, но руку пожать так и не смог.
— Ох, прости, парень. Я не хотел тебя обидеть. Что будете на второй заход?
— Как обычно, мне две порции виски, этот не пьет, — отозвался Эндрю, продолжая
внимательно следить за тем, как паника Ната понемногу отступает. — Что не так с
этим именем? — спросил он достаточно тихо, чтобы слова почти смешались с какофонией
звуков вокруг и его вопрос не услышал никто, кроме Ната.
— Всё не так, — рыжий выхватил из рук Роланда стакан с виски и опустошил за один
глоток, тут же опровергая слова Миньярда о своем трезвом образе жизни. — Это имя
моего отца.
— Я сейчас очень хочу ответить тебе жестокой грубостью, которая не просто разозлит
тебя, а заденет за то, что ты прячешь очень глубоко внутри, так что лучше
остановись, — предупредил Натаниэль, поджав губы, глядя куда-то вглубь клуба. — Мне
надо покурить.
— А он красавчик, — голос Роланда вывел Эндрю из раздумий. — Ты поэтому перестал ко
мне заглядывать? — бармен хитро выгнул бровь. — Что ж, могу понять. Фигура у него,
конечно…
— Нарываешься.
— Говорю тебе правду, — Роланд вскинул руки, отступая назад. — Кто он, кстати?
— Лис.
— Лис?
— Лис.
***
Вернулся Натаниэль только спустя тридцать минут, и ничто не напоминало о том его
выражении лица и сдержанном предупреждении, что были у бара. Он уселся на диван и
внаглую закинул ноги на свободное пространство, поворачиваясь к Эндрю спиной и
делая жадный глоток алкоголя из стакана блондина, после чего, подумав какое-то
время, выпил всё без остатка.
— Я не рассказываю тебе об отце не потому, что не верю, что ты не сохранишь это в
тайне, — Нат втянул носом затхлый воздух, глядя на блондина только уголком глаз.
— Просто, если расскажу про него, придется рассказать и всё остальное.
— Покатилось к чертям давным-давно, — кивнул он. — Но знаешь, какой мой самый
большой страх? Что он сделал меня тем, кто я есть, а не одну из моих личин.
Эндрю внимательно посмотрел на очертания лица Натаниэля рядом с собой, на контур
его губ и разрез глаз, на скулы, линию подбородка… Он чувствовал, что плотина
правды снова задрожала под натиском желания открыться. И, небеса, как же ему
хотелось, чтобы Веснински наконец прорвало. Да, он знал, что с той стороны его ждут
ужасы и демоны, но он сам варился в них, знал, что мало что может его испугать, а
жжение под кожей всё не давало покоя. Он должен знать.
— Мне надо следить за этими идиотами, — блондин кивнул на мелькавшие в толпе лица
лисов.
— Точно. И если я спрошу, чего ты хочешь, ты ответишь "ничего", верно? — губы Ната
изогнулись в хитрой улыбке.
— Именно.
— Я не привык танцевать в клубах без железа и свинца, — всё веселье, что было на
лице Натаниэля, сменилось едкостью и каким-то ядовитым выражением надменности.
— Ну потанцуй с нами! — даже не задумавшись над ответом друга, продолжил канючить
Ники. — Тебе нужно развеяться, расслабиться!
— Вот! Даже Эндрю понимает, что тебе нужно к нам присоединиться! — воскликнул уже
изрядно пьяный парень, который явно не слышал в голосе голкипера издёвку и желчь.
— Вали на танцпол.
Ошибка. Угроза. Катастрофа. Все эти слова определенно точно относились к танцующему
Натаниэлю, а точнее к Эндрю, внимательно следившему за ним со своего места. Ошибкой
было отправлять его туда. Он угроза. Угроза для всех и особенно для Эндрю. Он
катастрофа в лучшем из значений этого слова. Его движения были плавными, тягучими и
гибкими, никакой резкости и спешки, и дело совсем не в алкоголе. В сознании
Миньярда было пусто. Он просто смотрел, как, наверное, и половина клуба, на рыжего
дьявола Эвермора, который танцевал так, будто он здесь один, ничуть не стесняясь и
не обращая внимания на хищные и голодные взгляды, которыми его одаривали. Зачем,
если он знает, что, если кто-то приблизится, то его тело само быстрее молнии
отреагирует и защитит своего хозяина.
— Ты идёшь на наш с Рене спарринг, — сказал Эндрю, когда несколько растрёпанный и
вспотевший рыжий вернулся за стол.
— Почему это звучит скорее как награда для тебя? — хитро улыбнулся Нат, но спорить
не стал.
Аарон сидел в гостиной, глядя на кухню, от которой его отделяла лишь барная стойка.
Диван рядом скрипнул под весом тела Кевина, который страдальчески застонал от
головной боли, но Миньярд даже не повернул голову. Все его внимание было обращено
на брата и Ната, которые стояли друг напротив друга на кухне и изредка обменивались
фразами настолько тихими, что даже на таком небольшом расстоянии Аарон не мог
разобрать ни слова. Но было удивительно то, как расслаблены были они оба. Плечи
Эндрю слегка опущены, брови не нахмурены, губы не поджаты, а волосы в беспорядке
после сна, тогда как Нат и вовсе походил на маленького ребенка в этой футболке с
единорогами, которую стащил из шкафа Хэммика.
— Наших братьев.
— Ну, они разговаривают и пьют кофе. Нат, сука такая, как и всегда, не мается от
похмелья, а у Эндрю рожа кирпичом.
— Ага, а теперь вспомни о том, что мой брат никогда ни с кем не говорит после
Колумбии. Что с ним не так?
— Не думал, что, возможно, ему просто становится лучше? — Кевин недоверчиво
посмотрел на парней на кухне, а потом на близнеца рядом с собой.
— Иначе ты что? — достаточно громко спросил Нат с кухни, открыв холодильник. — Ну,
чего притих? Что ты сделаешь моему брату? — Эндрю повел бровью. Он давно знал, что
можно угрожать самому Веснински хоть до посинения, но вот трогать его братьев —
очень плохая идея. — Молчишь? — рыжий захлопнул холодильник, одним махом
перепрыгнул через барную стойку и за один миг оказался над Аароном. — Говори.
— Не думал, что мне может надоесть твой напускной пафос, а, Аари? — не слыша
Кевина, продолжил давить Натаниэль, почти напевая слова. — Чего сжался в комок?
— Дьявол!
— Я знаю, как меня зовут, Кев, но, видимо, наш маленький защитник не понимает, что
это имя заслужено.
— Именно потому, что я понимаю, что оно заслужено, я и не верю тебе, — выплюнул
Аарон, вжавшийся в спинку дивана. — Ты ведешь себя при лисах, как паинька, а потом
становишься совершенно незнакомым человеком. Ты выдрал вас троих из Гнезда и
пережил пытки. Что еще было в твоей жизни, судя по твоим шрамам, знает один Бог. К
тебе приезжает водитель, который тебе чуть ли ноги не целует; у тебя слишком
хорошая машина; ты не доверяешь людям и всегда ходишь с ножами, а еще ты двигаешься
как черти кто, но точно не человек. Ты отвечаешь на вопросы, но толком ничего не
рассказываешь. Ты!..
— Аарон, какие отношения у тебя были с матерью? — вдруг ласково спросил Натаниэль.
— А чего так? Я же просто хочу понять, что ты за человек, — рыжий состроил невинную
мордашку, отходя назад. — Не нравится, когда лезут в болезненное прошлое?
— Нат, хватит, — Кевин дернул его за руку, поворачивая к себе. — Ты переходишь
грань. Ты не в Гнезде. Меня больше не надо защищать, тебе не надо защищаться. Не от
лисов.
— Уверен?
— Да, — Эндрю отставил кружку и подошел к барной стойке, переходя почти на шепот.
— Ты сам сказал, что лисам не нужно тебя бояться. Он лис. И мой брат, — Нат дернул
подбородком, но спорить не стал.
Его злило то, что Эндрю так легко и быстро прочитал его, что знал, что он не
причинит настоящей боли Аарону, что не тронет того… кто был дорог Монстру лисов.
Нат не хотел делать Эндрю больно. И не сделает. И они оба это знали, что выводило
из себя обоих. Поэтому он предпринял первую и последнюю попытку объяснить все
второму Миньярду, надеясь, что тот в этом смысле хоть немного похож на своего
близнеца.
— Хочешь знать. Ладно, — рыжий повернулся к Аарону, который все еще сидел на
диване, чуть ли не рыча. — Я веду себя при лисах «как паинька», потому что не
намерен защищать их. Это работа дьявола Эвермора, а им я являюсь только для своего
прошлого и братьев. Я лишь паренек, который будет вытаскивать ваши задницы на поле,
когда всё покатится в пекло. Я могу показываться, чтобы указать Сету его место,
когда он заигрывается, я могу показываться, когда Рико достает нож и почти доводит
моих братьев до панической атаки, когда вороны собираются напасть на мою новую
безоружную команду, но не более того.
— Да, его здесь нет. Но я дал кое-кому слово, а я привык держать обещания. Ты
можешь метаться в агонии, можешь бросаться на меня, но будь готов к тому, что в
следующий раз, когда скажешь хоть слово Кевину или Жану, я не просто поставлю тебя
на место, а дам сдачи, — предупредил Натаниэль.
— Ты же сказал, что он ничего мне не сделает, — Аарон метнул взгляд к брату,
которого, казалось, вообще не касалось происходящее.
— Так, мне это уже надоело, — шумно выдохнул Кевин. — Нат, Эндрю, берёте свой кофе
и сваливаете курить, — парни удивленно приподняли брови, но с места не сдвинулись.
— Я серьезно. Идите. Эндрю, тебе плевать, в какую стену вдуплять, а тебе, братец,
определенно стоит сбавить обороты. А ты, — Дэй вперил взгляд в Аарона, походившего
на загнанного кролика, — прекрати до него докапываться. Не веришь Нату, ладно, но
поверь мне. Он не представляет опасности, — блондин уже открыл было рот, но
нападающий не дал ему сказать и слова. — Будешь катить на него бочки, он будет их
отбивать. Если думал, что он, как Ники, будет проглатывать всю твою желчь, то ты
определенно не на того напал. Скажи спасибо, что в тебе еще не торчит
предупреждающий нож, хоть я и не понимаю, почему, — честно сказал он, бросив на
брата, который уже двинулся на выход из дома, взгляд, полный подозрений. — Просто
прими то, что не знаешь о его жизни столько, сколько хочешь. Все. Разошлись.
***
Прошел месяц. И целый месяц Аарон больше не возникал, а если и пытался, у него на
пути тут же вставал Кевин, рычавший ему что-то в лицо. Это казалось даже
любопытным, однако Нат никак на это не реагировал. Его не трогали, к нему не лезли,
и этого было достаточно. Даже если Аарона разорвет от любопытства — это будут
проблемы Эндрю, а не его. Куда интереснее Веснински сейчас казались спокойные
тренировки лисов — по сравнению с воронами они и вовсе казались раем — еженедельные
поездки в Колумбию и, конечно, спарринги с Рене и Эндрю. Девушка оказалась быстрой
и ловкой. Было даже весело. Когда Нат спросил, где она этому научилась, ангел
рассказала ему о своем прошлом с грустной улыбкой на губах. Рыжий тогда прокрутил в
воспоминаниях все банды, с которыми имел дело отец, вспомнил всех членов, кого знал
лично, но Натали среди знакомых точно не было. Поэтому он никак не стал это
комментировать. С Эндрю драться было сложнее. И не потому, что он был ловчее Рене,
просто почти всё свое внимание Нат тратил на то, чтобы не касаться оголенной кожи
блондина, когда он, будто назло, ходил в майке, открывавший вид на сильные руки,
предплечья которых были скрыты повязками.
На секунду Эндрю опешил, хоть он знал, что его лицо и осталось невозмутимым, как и
всегда. Натаниэль определенно идиот. Он ведь прекрасно видел, как дрались они с
Рене, как девушка хватала его за руки и ноги, как делала захваты… «Но, во-первых,
она девушка, а, во-вторых, ты давал ей на всё это разрешение больше года назад,
когда вы в первый раз вошли в этот зал. И Нат это понимает. Ему разрешения ты не
давал. Поэтому он только ставит блоки, уклоняется и изредка делает подсечки, когда
ты приходишь в штанах, а не шортах, как сегодня. Идиот. Идиот, которого так и
хочется придушить за то, какой он».
— Уверен?
В этот раз Нат схватился за протянутую руку куда более уверенно и крепко, сразу
подтягивая свое тело наверх, хоть они оба и понимали, что в помощи он не нуждается.
Отойдя на пару метров, рыжий стряхнул с себя невидимые напряжение и запрет. Он
может прикоснуться. Голубые глаза загорелись, а на губах заплясала легкая ухмылка.
Нет, не та, что была у Натана. Это была легкой, игривой, она будто говорила: «Давай
потанцуем?»
Эндрю снова нападал, но он чувствовал, как теперь, отводя удары, Нат касался его то
тут, то там, пару раз перехватывал руки, выворачивая, но лишь для того, чтобы потом
оттолкнуть блондина от себя. Миньярду это уже начинало надоедать, тогда как Рене,
которую Нат отправил в аут четыре раза подряд, явно веселилась, сидя в сторонке.
Конечно, когда еще увидишь такое шоу: с Эндрю возятся, как с ребенком, осторожно
исполняя все силовые приемы, почти ласково.
— Значит, ты не услышал.
— Кевин мне потом а-та-та скажет, если синяки останутся, но раз уж на то пошло…
Выругавшись, Эндрю откинул голову на пол, прикрывая глаза. Он знал, прекрасно знал,
что проиграет, его это ничуть не заботило, но вот этот контроль собственного тела и
чужих границ, который Нат поддерживал даже сейчас, его просто убивал. Столкнув в
сторону рыжего, он сел, глядя на то, как Веснински приглушенно смеется рядом.
Смешно ему… Со стороны раздался смешок, и Эндрю вперил гневный взгляд в Рене,
которая так старательно убеждала его в том, что просто кашляет. Ну конечно… Она,
как и всегда, что-то увидела и что-то для себя поняла. Он недовольно закатил глаза.
Его уже тошнило от них обоих.
— Ладно тебе, — отдышавшись, Нат принял, видимо, свою любимую позу лежа, опираясь
на локти, — если хочешь, могу встать, и ты меня отдубасишь, а потом повалишь на
пол, как обычно. Будет легче?
— А как на счет ножей? Нат, ты умеешь ими пользоваться, ведь так? — влезла девушка.
— Он отлично умеет их ловить и, судя по всему, всеми частями своей потрепанной
шкуры, — фыркнул Эндрю.
— Прости, пользуюсь только своими, — мягко ответил Веснински, немало удивив этим
блондина. Он еще не забыл, что один из его ножей был у рыжего, и был уверен, что
клинок не лежит без дела. — Они в сумке. Если хочешь, можем попрактиковаться.
— Да, если тебе не сложно, — Рене обаятельно улыбнулась. — Мне явно есть, чему у
тебя поучиться.
И Натаниэль не отказал ей. Он чувствовал себя комфортно здесь, в этом зале, рядом с
Эндрю и Рене. Девушка не спрашивала, у кого и почему он научился так драться, она
вообще не задавала лишних вопросов, не говорила, если чувствовала, что может
перейти какую бы то ни было границу, и рыжий был готов поклониться в ноги ее такту.
Они с ней танцевали по площадке, а ножи сверкали в их руках. Невольно, совершенно
случайно, он задел краешком лезвия ее плечо, и тут же отшатнулся, увидев капельки
крови, выступившие на порезе, который на деле был простой царапиной, но Рене этого
даже не заметила. Только благодаря этому и смогла впервые повалить его. Поэтому,
когда на площадку с ножами в руках вышел Эндрю, Нат лишь покачал головой, уступая
свое место девушке. Он мог не удержать руки вовремя, мог ранить Миньярда, задев его
слишком чувствительную кожу. И если ранить Рене было просто неприятно, и теперь он
понимал, что вряд ли когда-нибудь встанет против нее с оружием, он не знал, что
будет вообще делать с собой, если станет тем, кто причинит боль Эндрю. Натаниэль
поймал самую главную мысль в своей голове — он больше не хотел быть монстром.
— Кто бы мог подумать, что даже здесь я наткнусь на тебя, — пробормотал себе под
нос Натаниэль. — Я могу остаться здесь покурить?
Нат подчинился, опустился, свесив ноги так же, как и Миньярд, оставляя между ними
пространство. Он смотрел на скучную парковку, заставленную машинами студентов, на
заснувший городок, на всё то, что раньше мог лишь представлять в мечтах. Он видел
обычную жизнь. И та мысль, что не давала ему спать, снова заскреблась под черепом.
Шумно выдохнув, Нат выудил из пачки сигарету и закурил, стараясь сосредоточиться на
том, как еле различимо потрескивает табак, как выдыхает дым Эндрю, как где-то
вдалеке рычит мотор одинокого мотоцикла. Стараясь сосредоточиться хоть на чем-то,
кроме этой треклятой мысли.
— Не послушал твоего совета. Думал, — горько усмехнулся Нат, сбивая пепел с
сигареты. — Вот, маюсь теперь, — он затянулся, чувствуя, как голова начинает
кружиться. — Я больше не хочу быть монстром, которым меня делали, — на грани
слышимости прошептал Нат.
Часть его надеялась, что Эндрю не услышал, но другая, совсем крохотная, молилась об
обратном, молилась о том, чтобы кто-то сказал, что он не тот, кем его растил отец,
не тот, кем приходилось быть, чтобы защитить единственное ценное в жизни — своих
братьев. Эта маленькая частица мечтала о том, чтобы Эндрю схватил его за подбородок
своими твердыми мозолистыми пальцами и плюнул ему в лицо, что он идиот, что ему
даже не стоило пытаться думать, потому что это попросту не его!
Эндрю опустил взгляд на свои руки. Было уже три часа ночи, но они не дрожали от
того, что он давно не принимал таблетку, как раньше, потому что больше он не был
зависим. Он был свободен. Благодаря монстру рядом с ним. К нему не прикасались, его
не задели ножом, его не спрашивали, хоть и могли, его не держали и не давили. Он
был совершенно свободен рядом с этим монстром, как не был свободен ни с кем в своей
жизни. Все привыкли ждать от него чего-то — плохого или хорошего. Не важно. Нат не
ждал от него ничего. И давал всё, довольствуясь той малой платой, что предлагали
ему взамен.
— Все мы отчасти монстры, — голос у Эндрю был хриплым и тихим, и виновата в этом
была далеко не шестая по счету сигарета между пальцев. — Ты хороший человек,
которому всю жизнь приходилось быть плохим, чтобы вырвать у жизни то, что по праву
твое.
— Знаешь, почему? Не потому, что иначе бы я умер, а потому что это давало мне силы
жить, а не существовать. Для тебя это, наверное, прозвучит как бред, но жизнь
играет совершенно другими красками, если ты начинаешь брать у нее то, что на самом
деле можешь получить. А я стараюсь брать даже больше.
— Я бы мог встретиться с Аароном на много лет раньше, — после нескольких минут
молчания вдруг заговорил Эндрю, резко меняя тему. — Я… — он хмыкнул, — тогда я
очень хотел иметь брата, семью, друга. Хоть кого-то. Я всю жизнь летал из семьи в
семью, но у меня никогда не было дома, а когда я узнал про Аарона… — он покачал
головой, шумно втягивая носом воздух. Нат уже хотел было заикнуться о том, что он
не обязан говорить, но вспомнил, что голкипер никогда не делает того, чего не
хочет, поэтому продолжил слушать. — Он сказал, что будет рад встретиться с ним.
Сказал, что наконец-то соберет полный комплект.
— Аарон знает? Знает, почему ты не захотел видеть его тогда? Знает хоть что-то о
твоем прошлом?
— Нет. И никогда не узнает. Кевин и Жан знают о том, что с тобой было в Гнезде?
Знают, откуда у тебя след утюга на плече?
— Ну, благодаря Аарону, Кевин знает в общих чертах, уверен, растрепал все Жану, как
только увидел, — хрипло рассмеялся Веснински. — Что до моего отца… Кевин видел кое-
что, когда мы были совсем детьми. Это была наша первая встреча, меня отбирали в
вороны, а у отца была встреча с Кенго. И за эти годы я рассказал им пару историй,
но… Нет. Они не знают. И не думаю, что когда-нибудь расскажу им.
— Кто сказал, что я их ненавижу? — Нат удивленно вскинул брови и впервые за ночь
посмотрел прямо в глаза Эндрю. — Я привык, что прикосновения приносят боль. В
детстве, — он облизнул губы, обдумывая, говорить ли, но потом пересилил себя, —
отец бил и… — рыжий махнул рукой, как бы говоря, что удары — самое лучшее, что он
мог получить, — только сильнее, если я пытался увернуться или отойти. Он считал,
что это значит мое непринятие наказания, а он хотел, чтобы я понимал и признавал
свою вину. А мама… — он на секунду задохнулся, словно одна мысль о матери выбила из
него весь воздух. Он даже не помнил, когда последний раз позволял себе думать о
Мэри, — не пережила всего этого.
— Он убил ее. И по кускам отправлял моему дяде в Англию. Она хотела сбежать,
прихватив и меня. Не получилось. Она была еще живой, когда Стюард получил все куски
ее конечностей спустя месяц после первого подарка, — Нат закусил нижнюю губу до
крови, зажмуривая глаза. — Видишь ли, все, кто когда-либо пытались заботиться обо
мне, платили за это кровью. Или жизнью.
Миньярд и сам не заметил, как плотину рыжего, если не прорвало то… он открыл ее, и
струи правды рванули на свободу. Вот он, настоящий, самый искренний Натаниэль
Веснински из возможных. Казалось бы, эта правда должна была потушить всё внутри
блондина, наконец подарить ему покой, но всё произошло прямо наоборот. Эндрю
захотелось остаться рядом. Сейчас вечно сильный, язвительный и надменный Натаниэль
казался маленьким, а все его внутренние раны и язвы были обнажены. Их хотелось
залечить, очистить от гноя, промыть, а потом покрыть прохладной мазью, утоляющей
боль и дарящей покой. Потому что Эндрю хотел, чтобы кто-то сделал для него то же
самое.
Вдруг Нат вздрогнул, а потом хрипло рассмеялся, запрокидывая голову и закрывая лицо
рукой. Это был смех умирающего, осознавшего, что вместо лекарства он принял яд,
смех того, кто плыл и понял, что двигался в противоположном от берега направлении,
но уже не осталось сил, чтобы развернуться и остается только утонуть.
«Ты открылся. Ты по собственной воле рассказал мне правду. Ты рассказал мне то, что
не рассказывал даже братьям и больше не сможешь молчать об оставшемся. Ты дал себе
опереться на меня. Ты снял все маски и оголил свою душу» — говорили глаза Эндрю. Но
в них не было надменности или эйфории от победы в негласном соревновании. Потому
что он тоже проебался. И они оба это понимали. Это не была игра в правду. Они сами
решили поделиться этим. Эндрю решил. Потому что доверял.
— Запомни то, что я скажу, потому что больше я никогда этого не повторю, — Миньярд
ухватился рукой за затылок Ната, притягивая как можно ближе к своему лицу, глядя
прямо в голубые глаза, в которых он видел сейчас столько незнакомых эмоций. — Ты не
тот, кем тебя делал твой отец, Рико, Ичиро и ты сам. Как бы ты ни пытался, сколько
бы ты ни врал, сколько бы тебе ни верили, я вижу тебя. И ты проебался. Я уже знаю
тебя. Праведность для тех, кто ни черта не понимает в этой жизни. Ты можешь тонуть,
но я протяну тебе руку, если ты позволишь, и тебе нужно будет лишь ухватиться. Дай
мне протянуть руку, — Эндрю сглотнул ком в горле, на секунду опуская глаза, чтобы
потом с решимостью снова посмотреть в глаза Натаниэля, которые, казалось, выпивали
его всего без остатка. — Нарушь свое правило шести «не» ради меня еще раз.
Последний. Поверь мне. Доверься мне. Жди. Надейся. Один раз.
— Один раз это ведь не так страшно, да? — еле слышно зашептал ему в губы Нат.
— Если я испугаюсь, не произойдет ничего ужасного, если я просто попрошу твоей
помощи?
— Я уже сказал, что не буду повторять, — зарычал Эндрю, с силой сжимая затылок
рыжего под своими пальцами.
— Я же тупой, забыл? — весело спросил Нат, а его голубые глаза, которые сейчас были
так близко, озорно сверкнули.
И это было слишком. Слишком много правды, слишком много искренности и слов, слишком
много обещаний и уверенности. Слишком много настоящего. И Эндрю срочно нужно было
заткнуть этот слишком умный рот, чтобы он не сказал что-то такое, что его
поломанные душа и сердце просто не переживут, хоть он и отрицал их существование.
— Ты должен был меня остановить, — выдохнул Эндрю, словно не до конца осознавая,
что только что сделал.
— С чего бы? — рыжий приподнял бровь. — Думал, я имею право самостоятельно решать,
когда и кому говорить «да».
— Это не «да», не настоящее «да», а банальный нервный срыв. И я это вижу, даже если
не видишь ты.
— Чтобы все мои нервные срывы были такими, — усмехнулся Нат, зачесывая волосы
назад. — Аминь.
— Назови мне хоть одну причину, чтобы прямо сейчас не сбросить тебя с крыши, —
прорычал Эндрю, чувствуя, как злость поднимается в горле. Злость на эту легкость,
злость на принятие и ухмылку. Злость на то, что этот Веснински просто существует.
— Я утяну тебя за собой, — легко отозвался Натаниэль. — И это очень долгий путь
вниз, — он щелчком отправил сигарету, дотлевшую до фильтра, в полет. — Но судя по
твоему настроению, мне и правда стоит покинуть столь небезопасное место, — он, как
и всегда, слишком легко поднялся на ноги.
— Трус.
— Эндрю, давай честно, — Нат подошел к нему, встал за спиной и наклонился так,
чтобы опалить своим дыханием изгиб шеи, — мы оба прекрасно знаем, что я кто угодно,
но только не трус. И ты никогда не сбросишь меня с этой крыши.
— Я ненавижу тебя, — выдохнул Миньярд, не находя в себе сил даже повернуть голову
или в немой угрозе схватить идиота за кофту, как бы говоря, что, соверши тот одно
неверное движение, и голкипер перекинет его через себя, отправляя в полет вслед за
окурком сигареты.
Миньярд дернулся, но Кевин держал крепко. Его и без того острые черты лица
ожесточились, а зеленые глаза озверели. Казалось, одно неверное движение, и Дэй и
правда разорвет ему глотку, как дикое животное. Такой взгляд Аарон знал хорошо —
видел у брата. И тогда самым главным было контролировать себя, чтобы не
спровоцировать другого на нападение. Вот и сейчас, стараясь смотреть прямо в
изумрудные глаза, блондин восстанавливал сбившееся дыхание, игнорируя то, что
тяжелое тело придавливало его. С мокрых черных волос нападающего капала вода и, как
назло, прямо на лицо Миньярду, от чего он непроизвольно вздрагивал.
— Слушай, это была просто шутка. Ты уже третий день будильник не слышишь. Выдохни.
— Шутка? — Кевин жестко усмехнулся и тряхнул головой, как пёс, стараясь убрать
мешавшиеся мокрые волосы. — Вылить на меня, пока я сплю, не понимаю, где нахожусь,
кто находится рядом со мной и что происходит, стакан холодной воды?
— Блять… — Аарон понял, что проебался. Снова. Он каждый гребаный раз проебывался,
когда дело касалось бывших воронов, потому что он не успевал или просто не хотел
думать о том, как то или иное действие скажется на их травмированной психике.
— Именно, — Дэй с силой надавил ему на горло предплечьем, стиснув зубы, словно не
давая чему-то вырваться, а потом резко встал, чтобы распахнуть окно и шумно втянуть
носом воздух. — Свали на хуй.
— Кевин…
— Аарон, ты меня заебал! — взорвался бывший ворон. — Ты помогал мне тогда, когда я
только приехал. И я безмерно за это благодарен, пусть ты и делал это потому, что
тебя заставил Эндрю. Но я заебался! Я заебался закрывать тебя собой, когда ты
открываешь свой рот, не подумав, когда ты бросаешься на Ната или Жана. Ты, кажется,
забыл, но они мои братья. А я, как идиот, ведомый чувством долга, защищаю тебя,
дебила, который привык, что ему ничего не бывает, потому что рядом брат, который за
тебя перегрызет любому глотку. Пойми наконец, в один момент ты не откроешь свои
глаза, твое сердце перестанет биться, а врачи скажут, что все это из-за долбаных
энергетиков, которые ты хлещешь, как воду!
Сказав это, Кевин схватил первую попавшуюся футболку и, хлопнув дверью, вышел из
комнаты. Вскоре послышался еще один хлопок. Видимо, ушел на пробежку. Или к
братьям. Аарон не знал. Он и не хотел. Всё, что он мог — неподвижно сидеть на
мокрой кровати, не в силах вздохнуть, глядя туда, где минуту назад стоял Кевин. В
голове одновременно не было ничего и сразу всё. Он никогда не думал о том, как
защита семьи отражается на Эндрю, никогда не думал, что… И он никогда не думал о
том, почему у Кевина так мало шрамов по сравнению с Натом. Он думал… Да ничего он
не думал! Но перед глазами уже сами собой возникли картинки. Вот Тетсуи
замахивается на маленького Кевина за то, что он снова не пробил защиту противника,
а потом Нат, который был быстрее молнии, в последний момент падает на брата,
закрывая собой и принимая удар. В ушах стоял хруст костей и приглушенный вскрик,
вырывавшийся из легких маленького рыжего мальчишки вместе со всем воздухом.
Пусть для всех Аарон и Эндрю были самыми странными близнецами, на самом деле они
оба знали, что дорожат друг другом… Так Аарон думал до сегодняшнего дня. Знает ли
Эндрю, что на самом деле брат не ненавидит его? Что он хотел помочь, когда у того
была ломка, но даже не смог себя заставить попросить об этом Би? Что он каждый раз
замирает, когда краем глаза видит порезы на запястьях, когда после душа Эндрю
меняет повязки? Что он всегда мечтал о брате и семье, о чувстве защищенности,
которое теперь дарил ему близнец? Знал ли тот хоть что-то из этого? Знал ли, что
Аарон даже отказался от своей влюбленности в чирлидершу Кейтлин, помня
договоренность?
Он лишь человек… Эндрю знал всё о своем брате, но Аарон не знал ничего о жизни
близнеца до их встречи. Вообще ничего. Ни о семьях, в которых тот был, ни о
детстве… Почему Эндрю не терпит прикосновения? Почему он всегда ходит с ножами?
Почему всегда спит спиной к стене? Почему просыпается от каждого шороха? Почему
резал собственное тело? Почему так зациклен на сделках? Почему никогда ни о чем не
просит? Почему? Почему? Почему? Тысячи почему, на которые у Аарона не было ответов.
Он знал лишь, что в прошлом Эндрю темно, грязно и больно. И слова Кевина снова
зазвучали в голове: «пока твой брат не сделал то, что в результате лишит тебя
близнеца…» Неужели своими действиями он и правда подталкивает Эндрю к краю,
медленно уничтожая его? Неужели он… убивает его? От этой мысли к горлу подступила
тошнота. Что, если Кевин прав? Что, если Эндрю рассыплется на тысячи осколков и
даже Би не сможет его собрать? Впервые Аарон так отчетливо ощутил потребность
увидеть брата и поговорить с ним. Именно поговорить, пусть это и будет стоить ему
нервов и седых волос.
Он обошел все комнаты, искал, казалось, везде, где мог, рискнул даже заглянуть на
крышу, хоть в первый и последний раз, когда он застал брата здесь, тот метнул в
него нож, пусть и попал в стену. Аарон позвонил ему, написал, но был
проигнорирован. Сегодня у Эндрю была только одна пара, но начиналась она только в
одиннадцать, а на пробежку, как вороны, блондин никогда не ходил. Обыскав их
комнату, Миньярд убедился в том, что брат должен быть где-то неподалеку, потому что
ключи от машины всё еще лежали на столике при входе. Но его нигде не было. Даже
Кевин уже вернулся с пробежки, смерив Аарона злобным взглядом, а Эндрю не было…
— Рене, еще немного, и я просто вылью этот милкшейк тебе на голову, — прорычал
голкипер, глядя на совершенно расслабленную девушку перед собой, которая и позвала
его позавтракать вместе.
— Это ты хочешь поговорить, а не я, — мягко улыбнулась она. — Я не буду давить.
Если хочешь, мы можем вернуться.
— С чего ты взяла, что я хочу говорить? — фыркнул Эндрю, закидывая в рот картошку
фри, хоть и так прекрасно знал ответ на этот вопрос.
— Вообще.
— Я думаю, что Нату очень не нравится, когда кто-то без разрешения сует нос в его
дела. Он очень осторожен и, вероятно, не просто так. Он вытащил их троих из Гнезда,
и это уже о многом говорит. Ты меня знаешь, Эндрю, я никогда не лезу туда, куда не
просят, только наблюдаю.
— Что вы с Натом круги друг вокруг друга наматываете, а воздух между вами чуть ли
не плавится, — скажи это кто-то другой, Миньярд, вероятно, тут же бы замахнулся для
удара, но Рене говорила так мягко и понимающе, что ему лишь оставалось закатить
глаза. — Думаю, Нат опасен для своих врагов, но пока мы ими не являемся, это не
должно нас касаться. Думаю, понемногу он начинает привязываться к команде, хоть и
старается не делать этого всеми силами. Он лидер по натуре, но предпочитает стоять
в тени и контролировать весь процесс со стороны. Я слышала, как он обсуждает с
Ваймаком и Кевином наши тренировки и подход к каждому. И, как бы то ни было, Дэвид
прислушался, но всем сказал, что это Кевин предложил эти новые упражнения. Он
сказал, что они несколько изменили их, доработали специально для лисов, но я
уверена, всё это сделал Нат. Не знаю, почему, но он не хочет, чтобы и мы
привязывались к нему.
— Но он проебался, — слова, сказанные несколько дней назад на крыше, вырвались сами
собой, а легкие Эндрю сжались.
Натаниэль искренне ненавидел долбаные пары в университете, когда на носу был такой
важный матч, а преподаватель так и требовал внимания к своей скучной персоне.
Кевин, как и всегда, загонялся, Жан был спокоен, как танк, но его выдавала привычка
разделять еду на тарелке. А еще он постоянно проверял телефон и писал кому-то. И
только Нат знал, что брат пишет Джереми Ноксу.
Вообще, как так вышло, что эти двое не просто поладили, но еще и начали
встречаться, Веснински толком не понимал. Жан не распространялся, а рыжий не лез
ему в душу. Все, что он знал — после очередного матча воронов и троянцев — они
устраивали их, чтобы потягаться, как одни из сильнейших команд, хоть и были в
разных округах — солнце Калифорнии подошел к французу, обеспокоенный его рукой и
тем, что его так и не посадили на скамейку. Джереми тогда хотел лишь извиниться, но
у парней как-то завязалось общение, а потом Нат спалил брата на том, как он слабо
улыбается экрану своего телефона. И вот Жан вышел на свободу. Сначала Нокс тайком
приезжал, когда мог, а потом и Моро решился навестить тогда еще друга. Когда все
закрутилось, Нат не знал, но был рад видеть искреннее счастье на лице брата, был
рад видеть его по-настоящему живым.
— Лжец, — плюнул ему в лицо Эндрю, как только бывший ворон остановился в метре от
него.
— И тебе привет. Соизволь объясниться, ибо я не делал ничего, чтобы получать такое
оскорбление, — Нат с вызовом вздернул подбородок.
— Дата.
— Да, розовый пони, вероятно, скоро снова свистнет, призывая своего верного пса, но
это не значит, что я намереваюсь умереть, — в голосе парня не было ни капли
сомнения или наигранности, только правда, от которой внутренности Эндрю неприятно
крутило. — В чем проблема? И почему я лжец?
Нат замер, а на его лице растеклось удивление, словно он и сам не понимал этого до
того, как Эндрю озвучил простую мысль. Голкипер почти видел, как тело парня
дернулось, желая отступить, но он заставил себя стоять, заставил себя смотреть во
внимательные янтарные глаза напротив. Нат открыл было свой умный рот, но тут же
закрыл, не зная, что сказать. Он качнул головой, облизнул губы, но выдавить из себя
так ничего и не смог.
— Так значит не лжец, а просто идиот, — хмыкнул Эндрю, понимая его без слов. — Лис
запутался и попал в капкан, засыпанный осенней листвой. Что будешь делать?
— Не знаю, — снова слишком честно и открыто. А в голубых глазах искреннее смятение.
— Я правда не знаю. Видимо, придется постараться не умереть.
— В этом-то и проблема, что выбор есть, — и впервые за весь разговор Нат отвел
взгляд. — У меня есть выбор…
— Не здесь, — рыжий тряхнул головой, а потом выдавил из себя улыбку. — И это не на
пять минут, а меня скоро начнут искать Жан и Кевин.
— Нат, — Эндрю схватил его за руку, когда тот уже развернулся, чтобы уходить. — Мы
не вороны. Мы лисы. С нами тебе не нужно летать, но это не значит, что ты не можешь
быть свободным.
Он не ответил, лишь кивнул, говоря о том, что услышал и еще подумает об этом. Кафе
встретило Ната легкой музыкой и гамом собравшихся студентов. Братья и правда уже
были тут, поэтому рыжий сел на оставленное для него место у стены. Жан и Кевин
поприветствовали его улыбками, а потом продолжили свой спор, связанный с их
последней совместной парой по культурологии. Нат не слушал. Сейчас его голова была
занята совсем другим. Эндрю. Он общался с ним, будучи уверенным, что не привяжется,
ведь… они просто обмениваются правдой, а Миньярду наплевать на весь мир. Заботят
его лишь брат и кузен, отчасти Кевин, из-за их сделки, но не более того. Это был
холодный расчет. Общаться с человеком, который умнее других, но при этом никогда не
пойдет навстречу. Но что-то пошло не так. Нат старательно пытался понять, в какой
момент он просчитался. В какой момент его игривость стала чем-то большим, и как он
оказался на крыше целующимся с блондином. В чем он просчитался? В какой момент и
почему его начал успокаивать взгляд янтарных глаз напротив? Он не знал. Как не знал
и того, что теперь с этим делать. После того поцелуя на крыше не изменилось ничего
от слова совсем. Нат даже не особо остро об этом думал, памятуя о том, что Эндрю
назвал все это банальным нервным срывом. Может быть, так и было, только это он
поцеловал рыжего, а не наоборот. Понятно было, что… ничего не понятно, как и всё,
связанное с Миньярдом. Поэтому для себя Нат принял одно единственное верное
решение — жить дальше и стараться не умереть.
В какой момент все пошло кувырком? Когда он неосознанно ждал возвращение ворона в
Пальметто? Когда вместо того, чтобы уйти, остался и помог преодолеть ломку? В какой
момент он потерял контроль? И терял ли вообще? Вроде бы и нет, Нат ни разу не
нарушил его границ, ни разу не сделал чего-то, что заставило бы животное внутри
начать кричать об опасности, хоть сам по себе Веснински и был одной сплошной
опасностью. Все это никак не хотело складываться в единую картинку. Даже тот
дурацкий поцелуй на крыше, из которого рыжий, кажется, вышел победителем. Обычно в
такие моменты Эндрю просто забывался, простая физическая потребность, за которой
шла естественная разрядка, но Нат и тут не мог быть, как другие. Блондин помнил
каждое мгновенье, каждое прикосновение губ и языка, каждый хриплый вздох. И
отстранился он лишь потому, что знал, что еще немного и остановиться просто не
сможет. И будь проклят этот дьявол, он тоже отстранился. Он не требовал больше, чем
Эндрю мог ему дать, даже не пытался просить. Ни разу. И Нат, кусок идиота, не задал
ни одного вопроса. Просто принял всё как данность.
— Ты вернулся, — Аарон. Он сидел всё это время на диване и теперь подорвался
навстречу.
— Интересная реакция, — Эндрю скептически выгнул бровь, подходя к брату. — Во что
ты опять вляпался?
— А я нет.
— Я хочу расторгнуть нашу сделку, — слова Аарона больно ударили по вискам, а нож
упал на подоконник.
— Нет.
— Я хочу, чтобы ты остался рядом, но я не хочу, чтобы ты защищал меня собой.
— Я уже сказал. Нет. Кто положил эту идиотскую мысль в твою голову?
— Натаниэль.
Эндрю резко повернул голову, вперив в брата внимательный взгляд. Нат старался
контактировать со вторым близнецом по минимуму. Он вряд ли бы стал разговаривать с
Аароном и уж тем более на такие щепетильные темы. И рыжий не знал о той сделке, что
была между братьями. Во всяком случае, Эндрю ему не рассказывал.
Миньярд сделал затяжку, осмысливая услышанное. Нат сам не знает, что вложил какую-
то идею в голову Аарона. Если бы он и правда что-то сказал, он бы прекрасно знал,
какие слова и для чего он выбирает. Брат не говорил с Натом, но узнал что-то,
связанное с этим рыжим идиотом. Что-то, связанное с защитой и братскими
отношениями. Ответ оказался до невозможности простым.
— Как ты?.. — Аарон пораженно смотрел на брата, но тут же взял себя в руки.
— Наконец открыл свой рот. Это не важно.
— И снова нет, — Эндрю устало прикрыл глаза. Ему это уже надоело. — Что бы не
сказал Кевин…
— Я не гребаный мученик, чтобы повторять его судьбу, какой бы она там ни была, —
медленно проговорил Эндрю, старательно подбирая слова. — И тебя это должно касаться
в последнюю очередь. У нас сделка. Как я выполняю свою часть — не твоего ума дело.
— Я что? — Эндрю встал и подошел вплотную к брату, глядя в собственное отражение.
— Ты чужой. Ты знаешь всё и обо всех, но сам, — Аарон рассмеялся, всплеснув руками.
— Что такого было в прошлом, что ты даже мне ничего не рассказываешь? Я же твой
брат. Мы, блять, близнецы! Мы отражение друг друга!
— Благодари небеса за то, что ты не точное мое отражение, — Эндрю схватил его за
ворот толстовки и дернул на себя. — Я знаю, кто ты и что ты для меня, но это не
значит, что я дам тебе влезть в дерьмо своего прошлого.
— А Веснински даешь? — не унимался защитник. — Думаешь, все мы слепые и не видим,
что ты говоришь с ним даже больше, чем с Рене? Может, мне пойти к нему и
расспросить? От него я, видно, узнаю больше, чем от тебя.
— Он был прав, когда говорил, что ты тот еще идиот, — Эндрю оттолкнул от себя
брата, стараясь унять рвущийся из груди гнев. — Можешь пойти к нему и спросить, но
ты ничего от него не узнаешь, только получишь нож под ребра. И это будет
оправданно, потому что ты все никак не научишься не лезть туда, куда не просят. Мое
прошлое тебя не касается. И не коснется. Об этом я позабочусь.
Эндрю был готов рассмеяться. И вот снова от него чего-то требовали, просили отдать
безвозмездно. Аарон, кричавший минуту назад о том, что он его брат, о том, что ему
можно и нужно доверять, что он имеет право знать, не понимал простых истин. Его
брат никогда не делает ничего просто так. Интересно, а что такого рассказал ему
Кевин, что Аарон прыгает вокруг близнеца, как верный щенок, и даже пропустил пары?
Нужно будет вытрясти из Дэя всё, а потом свалить на крышу и рассказать Веснински,
что учудили их братья. Зачем? Эндрю не знал. Просто хотел увидеть реакцию рыжего.
Может, услышать более подробный рассказ, узнать о его прошлом, может… снова
поцеловать его, разложить на атомы настолько, чтобы он был не в состоянии ни
язвить, ни усмехаться, чтобы все маски бессильно слетели с его лица…
— Какую цену ты хочешь, чтобы я заплатил? Что сделал? Сказал? — а нет, Аарон все-
таки не забыл. Но у этой правды не было цены.
— Нет, — Эндрю затушил сигарету и выбросил окурок в окно. — Я ничего не хочу. Ни от
тебя, ни от кого-либо еще.
***
Нат смотрел на близнеца перед собой и, казалось, был готов расхохотаться в любой
момент, тогда как Жан уже скулил от смеха на своей кровати, шепча на французском,
умоляя прекратить убивать его. Это и правда было смешно. Без стука Аарон влетел к
ним в комнату после тренировки и потребовал, чтобы Нат рассказал всё, что говорил
ему брат, потому что он имеет право знать. И рыжий даже не понимал, как толком на
это реагировать. С одной стороны, можно было просто послать дурака, но, с другой,
было как-то… скучно. Он просто не мог себе позволить упустить такую возможность
повеселиться.
— Умоляю, дьявол, прекрати это, — заскулил Жан, стараясь отдышаться. — Он пытается
тебе угрожать, серьезно?!
— Дай мальчику помечтать, — махнул кистью Нат, закладывая руки за голову. — Аари,
ты не думал поговорить об этом с братом, а не со мной? Я все-таки не википедия,
чтобы знать ответы на все вопросы.
— Но ты их знаешь.
— Этого я не говорил.
— Просто ответь.
— С какого перепуга? — Нат резко встал и двинулся на выход из комнаты. — Потому что
тебе в голову взбрело, что я что-то кому-то должен? Потому что ты решил, что мне не
плевать? Почему ты вообще решил, что я что-то знаю? — он приглушенно рассмеялся,
двигаясь по коридору в сторону комнаты банды Эндрю. — Тебе вроде Кевин достаточно
ясно дал понять, что в следующий раз, когда ты полезешь в мои дела, получишь.
Инстинкт самосохранения окончательно атрофировался? — он открыл дверь и без усилий
вошел в комнату к монстрам. — Эндрю, забирай свой комок любопытства и бестактности.
Опа, — Нат замер, глядя на то, как второй Миньярд вжимает Кевина в диван, приставив
нож к его горлу. — А я как всегда вовремя. Что делаете?
— Эндрю, убери нож от его горла, иначе точно такой же окажется у глотки твоего
брата, — помедлив секунду, блондин подчинился, с ненавистью глядя на вошедшего.
— Отлично, а теперь, Аарон, сядь рядом с Кевином.
— Мы ждем.
— Пизди больше, — кивнул Нат. — Кев? Или мне самому начать делать предположения?
Молчишь. Ладно. Ты рассказал, как мне ломали пальцы? Нет. Как заставили играть со
сломанными ребрами и трещиной в бедренной кости? Тоже нет. Эндрю, не подскажешь, в
каком направлении двигаться?
— Сказал правду?! Ты рассказал о том, что я могу быть слаб! Ты знал, что!.. Блять,
Дэй, ты не имел на это права! — Веснински закусил нижнюю губу, стараясь успокоить
рвущееся из груди сердце, после чего заговорил на английском. — В точности
рассказал мне всё. Сейчас же.
И Кевин рассказал. Его голос был тихим, но каждое слово звенело в тишине, как звон
колокола. Дэй не смотрел в глаза брату, прятал взгляд, чувствуя себя совершенно
ужасно, тогда как Аарон рядом сжался в комок. Они оба и правда чувствовали себя
провинившимися детьми, которые сейчас сидели перед родителями. С каждым словом Нат
становился все мрачнее, тогда как Эндрю на первый взгляд казался совершенно
невозмутим. Выдавал его лишь слишком яркий и пронзительный взгляд, которым он
сверлил щеку Веснински. Он слушал слова Кевина и начинал понимать, что же такого
произошло с его собственным братом, раз он впервые за годы решил полезть в его
прошлое. И от этого становилось тошно. Аарон волновался. Аарон заботился. Аарон
переживал. Эндрю захотелось выплюнуть собственный желудок.
— Знаете, что, — голос Ната был сухим и хриплым, — рассказывайте друг другу всё,
что хотите. Мне плевать. Я серьезно, Кев, хоть книгу пиши.
— Нат…
— Я, блять, говорил тебе! Я говорил тебе, чем это может для меня обернуться! Для
нас троих! Думаешь, этот дебил будет держать язык за зубами?! Мне глубоко насрать
на то, что знает он, но если об этом узнает и остальная команда… И что прикажешь
мне с этим делать? М?! Я просто прекрасно балансировал на грани, когда скармливал
им по кусочкам правду. Да, они расплывчато знают о том пиздеце в Гнезде, но теперь…
Они будут жалеть меня и в то же время восхищаться. Хрен мне теперь, а не втихую
сидеть в тени, прикрывая ваши задницы! Нас троих это коснется. Чем ты думал?!
Думаешь, после такого они не начнут задавать вопросы?! Они не понимают слово «нет»
и лезут со своими дебильными расспросами! И ты будешь взрываться и рассказывать им
всё больше и больше. Чего ты, блять, добивался?! Думал вправить ему мозги?!
— Абрам, — Миньярд схватил его за запястье, и парню показалось, что из него выбили
весь воздух, таким осторожным и в то же время крепким было прикосновение. — Память
ты ему не сотрешь.
Нат уже открыл было рот, чтобы ответить, когда зазвонил телефон. Его телефон. И он
узнал эту мелодию, которую установил пару недель назад. Всё внутри сжалось, а
желание продолжать улетучилось. Тяжело вздохнув, он забрал свою руку из хватки
Эндрю, отошел на несколько шагов и наконец принял вызов.
— Я ничего не хочу, — пробормотал себе под нос Веснински, падая в кресло мешок,
одной этой фразой заставляя замереть всех в комнате.
— Я не… — он заставил себя проглотить протест, закрывая глаза. — Когда?
Кевин смотрел на брата и чувствовал, как внутри него что-то ломается. Нат сейчас не
притворялся, не играл. Он ничего больше не хотел. Он умирал. Но когда по его щеке
скатилась слеза — все внутри Дэя просто рухнуло. Последний раз он видел, как брат
плачет, когда тому было тринадцать. Но он плакал сейчас. Не было ни криков, ни
истерики, но эта одна маленькая соленая капля, скатившаяся по тройке на его скуле…
разрывала душу.
— Делайте, что хотите, — прохрипел Веснински, снова открывая глаза, но… его взгляд
был пустым, мертвым. — Правда, Кев, делай, что хочешь. Я устал. Рассказывай, что
хочешь. Играй, как и с кем хочешь. Но больше я твою задницу прикрывать не буду. Для
этого у тебя теперь есть Эндрю.
— Нат…
— Я устал, брат. Ты не слышишь меня. Это не значит, что я ухожу. Я остаюсь. Всегда
буду оставаться, потому что ты мой брат. Но рвать задницу ради тебя я больше просто
не могу. Спасать в самый последний момент, если буду понимать, что иначе тебе
пизда — да, но не больше. Делай, что хочешь, Кев.
— Нат, пожалуйста…
— Не смей ни о чем меня просить, — он даже не повысил голоса. И это было страшнее
всего. Натаниэль, из которого эмоции и жизнь били фонтаном, притих. — Я устал. Я
привез тебя в Пальметто. Я сказал тебе тогда, что не сдержал свое слово. Ты сказал,
что справишься сам, что больше мне не нужно тебя защищать. Ты верил в это. А я, как
дурак, продолжал снова и снова, несмотря на то, что ты… Я устал. Можешь сам? Делай.
Я буду за твоей спиной, этого не изменить, но больше… И, Аарон, совет на будущее, —
он перевел бесстрастный взгляд с брата на блондина, — цени то, что имеешь. Даже
если тебе кажется, что этого мало.
— А что мне тебе сказать? — Нат засунул руки в карманы, тяжело вздыхая. — Наши
сделки в силе. Я уеду на пару дней, но вернусь. И всё будет, как раньше. Советую
спрятать алкоголь на некоторое время, потому что этот идиот захочет нажраться. А
лучше спрятать и его, потому что Жан заметит, что что-то не так. Как ты и говорил,
он умный. Он всё поймет. Больше мне нечего тебе сказать. Во всяком случае сейчас.
И он ушел, оставив после себя липкую тишину, пропитанную виной и болью. Кевин и
Аарон очень быстро скрылись в комнате, прихватив с собой и бутылку виски, тогда как
Эндрю остался сидеть на подоконнике, куря сигареты со вкусом карамели. Видеть Ната
таким было… больно? Даже во время ломки тот не плакал, его взгляд никогда раньше не
был таким так долго, а слова не были настолько пустыми. Выругавшись, Эндрю соскочил
с подоконника и пошел в комнату к двум бывшим воронам. Но там был только Жан,
который сказал, что рыжий уехал. Уехал? Он же сказал, что уедет только завтра…
Внутри что-то неприятно заворочалось, заставляя схватить ключи от собственной
машины, выйти на парковку и поехать вперед, одной рукой набирая рыжего. Минута.
Целая минута гудков, пока наконец тот не взял трубку:
— Что?
— Где ты?
— Корт.
— Наркоман.
— Значит, вернешься?
— Лжец.
— Нет. Я не вру. Я правда устал, Эндрю. Я чертовски устал. Я всю жизнь рвусь к
свободе, к воздуху, стараюсь прожить хоть еще один день, но у меня больше нет сил.
Я не могу. Кажется, даже не хочу. Кевин и Жан…
— Но ты заключил какую-то сделку с розовым пони. Какую? И почему ты едешь завтра,
если у тебя отпуск?
— Я… я и правда заключил сделку. Сейчас у него нет власти, чтобы отпустить меня, он
стоит ниже отца, но если его не станет… Я придумал, как сделать это и не оставить
следов. Процесс уже запущен, но я должен сделать еще и так, чтобы потом все прошло
гладко. Поэтому и уезжаю. Надо укрепить позиции.
— Да.
— Почему?
— Потому что он в тюрьме. Пока что. А когда выйдет… убьет меня, вероятно. Я забрал
его силу, его власть, его статус и имя. Его люди служат мне, хоть и скрипя зубами.
Мне нужно было всё это, чтобы не подохнуть в Гнезде, это было единственное решение
проблемы, а розовый пони и его отец были только рады такому профессионалу. И вот я
здесь. И у меня есть выбор. Я могу продолжить рвать себя на части ради свободы, с
которой не знаю, что делать, а могу… успокоиться. Просто остановиться. И с концами
занять место отца. Или умереть. Хотя, можно сказать, что это и есть «и умереть».
Это, на самом деле, не такая плохая перспектива…
— Лжец, — снова повторил Эндрю, поворачивая к нему голову. — Ты вздрагиваешь, когда
кто-то вспоминает о нем, ты вздрагиваешь, когда вспоминаешь сам. И я слышал и видел
тебя сегодня. Ты умрешь, если согласишься.
— Я устал, Эндрю, — Нат тоже повернул к нему голову, глядя на него пустым взглядом.
— Я просто устал.
— Не смей, — Миньярд схватил его за подбородок, словно стараясь удержать, сделать
хоть что-то. Одна единственная мысль взорвалась в его голове на секунду, ослепляя:
«Я не хочу, чтобы он уходил. Я хочу, чтобы он остался. Насовсем.» — Ты сказал, что
останешься, — голос надломился.
Эндрю сам не верил, что его голос может звучать так жалостливо. Нат ничего ему не
обещал, лишь сказал, что останется. Пока что. Он ведь предупреждал, что не
принадлежит себе, что он ходячий мертвец, но Эндрю не слушал, не хотел слышать. Он
шел вперед, навстречу, а Веснински не возражал и так же шагал к нему. И где они
теперь? Лежат на поле для гребаного экси, а в глазах рыжего пустота, которая была
так присуща самому блондину. Нат передал ему себя, передал ему свой огонь, вложил в
его грудь, но что осталось ему самому? Пустота. «Он уйдет, как остальные? Они все
уходили… Он тоже уйдет. Я сам виноват. Он говорил…»
— Я останусь, — казалось, Нат читал его, как открытую книгу. — Я никуда не уйду. И
даже если меня заберут… Я навсегда останусь здесь. Я ведь не умею летать, помнишь?
— он болезненно усмехнулся, а потом заставил себя встать, оставляя Эндрю на полу.
Нат стоял к нему спиной, не уходил, слушая тяжелое дыхание, пока наконец не
обернулся. Взгляд голубых глаз прожигал, раздирал на части, заставляя всё внутри
гореть и рассыпаться. И Эндрю не мог ничего с собой поделать, как бы ни старался.
И, кажется, рыжий все это прекрасно видел, понимал, потому что с ним творилось то
же самое. Забрать это… Они могли лишь перекидывать это между собой, как горящий
мяч, но выбросить уже просто не получится. Не с памятью Миньярда, не с
внимательностью и чувствительностью Веснински.
За два шага Нат преодолел разделявшее их расстояние, чтобы оказаться так близко,
что он мог рассмотреть свое отражение в золотистых глазах, в которых сейчас было
столько эмоций. Хотелось рассмеяться. Над самим собой, над иронией этого мира, над
тем, что это были именно они двое, а не кто-нибудь другой. Человек, который никого
к себе не подпускал, потерявший надежду, ненавидевший эту жизнь, и человек, который
рвался к свободе, цеплявшийся за жизнь когтями, менявший маски и личины. Два лжеца,
которые говорили только правду. Две птицы с поломанными крыльями. Два хищника,
которые никогда не тронут друг друга.
— А ты отдашь?
Такой простой вопрос… Эндрю так и хотелось крикнуть: «Будто ты сам не знаешь!» — но
он не мог заставить себя даже пошевелиться. Конечно, нет. Он не отдаст. Он будет
вариться в этом, но не отведет взгляд. Он будет тонуть, но не сделает ничего для
собственного спасения, потому что спасение ему и не нужно вовсе. Он слишком склонен
к саморазрушению, чтобы отказываться от этого.
— Я, например, не отдам, — Нат приподнял свою раскрытую ладонь на уровень лица, но
так и не коснулся, хоть Эндрю уже и чувствовал тепло его кожи рядом со своей. Он
сам не заметил, как еле заметно наклонил голову к руке, позволяя коснуться себя,
чувствуя лишь чужие удивительно мягкие подушечки пальцев, контрастировавших с
мозолистой ладонью. — Я обожгусь когда-нибудь…
— Время — самый ценный ресурс, — голос Эндрю хрипел, когда он начал возвращать Нату
слова, которые были сказаны Рико больше месяца назад на интервью, но в совершенно
ином контексте. — Оно не лечит. Больно будет всегда. Но время дает возможность
привыкнуть. Спустя время ты перестаешь замечать старую боль. Спустя время эта боль
становится частью тебя. Но это не значит, что боль будет бесконечной. Есть жизнь и
без нее.
— Да?
— Да.
И снова в голосе Ната проскользнула эта еле заметная игривая интонация, которая
заставляла что-то внутри Эндрю переворачиваться. Так и хотелось разорвать его,
заткнуть слишком умный рот, заставить закрыть эти прекрасные голубые глаза,
смотревшие прямо в суть. Нат усмехнулся уголками губ, чувствуя, с какой силой
Миньярд стиснул зубы, но первый не двигался. Он, будь проклят весь этот мир, как
всегда, уважал границы и давал выбор.
Прошла минута, другая, а они оба не двигались с места, словно проверяя, у кого
выдержка лучше. И Эндрю чувствовал, что начинает проигрывать. Кончики его пальцев
покалывало, внутренности крутило, а все тело так и кричало о том, что невесомого
прикосновения руки недостаточно, но Нат отстранился, словно почувствовал это,
выходя из личного пространства, лишая своего тепла и прикосновения. Он мягко
улыбался, а в его глазах снова сверкали эмоции, словно Эндрю был для него какой-то
батарейкой. Или он был его солнцем, которое заряжало батарейку Ната. Они не знали.
Но это было.
Стоять по правую руку от Ичиро, тихо шептать ему на ухо перевод, когда того требует
контекст, но при этом не выдавать своего знания языка, делать вид, что ты вообще
здесь из праздного интереса… Натаниэль молился, чтобы сами переговоры длились целую
вечность, чтобы никто не вводил в эти двери этого мужчину, чтобы ему не приносили
набор «рабочих инструментов», чтобы не приходилось снимать пиджак и лениво
закатывать рукава, чтобы на губах не появлялась жесткая ухмылка отца. Но когда кто-
то спрашивал его мнение? Ах да, Эндрю спрашивал… Но сейчас Веснински гнал любые
мысли о блондине прочь, потому что даже косвенно он не должен был касаться всей
этой грязи и боли. Ичиро сказал не спешить, и Натаниэль, как послушный пес,
выполнял приказы своего хозяина. Он делал работу своего отца даже лучше, чем Натан,
потому что в отличие от старшего, младший в разы лучше понимал людей, их психологию
и эмоции. Натаниэль имел индивидуальный подход. От осознания этого к горлу рыжего
подступала тошнота, но он сглатывал ее, прекрасно понимая, что это лишь цена,
которую он должен заплатить, хоть и паршивая.
Сколько прошло времени? Он по привычке осмотрел собственное тело, ища новые травмы,
которых не было. Только кровь. На ботинках, которые придется выкинуть, как и
десятки предыдущих, на строгих штанах и слишком белой рубашке, ткань которой
омерзительно прилипала к телу из-за обилия кровавых разводов… Захотелось сходить в
душ. Простоять под водой несколько часов, отскоблить собственную кожу, но сейчас он
мог только криво усмехнуться, повторяя мимику отца, и отойти в сторону. Он не
кланялся Морияме, как это всегда делал отец. У Натаниэля иной статус. Он не просто
послушная псина, он приближенный, его слушают, его слово и мнение имеет вес. Ну и,
конечно, все знают, что Натаниэль буквально вырос под рукой у Ичиро, был чуть ли не
его другом.
Они просидели в комнате еще час. Целый час, когда рядом был стол, залитый кровью,
хоть тело и убрали. «Понимания» они все достигли, показательная «порка» всегда
имела такой эффект. А Натаниэль считал секунды до того момента, когда они наконец
смогут встать, когда подручный Ичиро отведет его наверх, в пентхаус Мориямы, и
затолкает в ванную, предварительно оставив рядом с раковиной чистую мешковатую
одежду и сменную обувь.
Нат встал под горячие струи и скатился по мраморной стене вниз, не чувствуя
собственного тела. Так было всегда, как только он мог вздохнуть спокойно. Иногда он
несколько часов сидел в своей машине, иногда прямо в той треклятой комнате в
Эверморе, иногда в кабинете Ичиро — везде, где мог наконец вздохнуть и не
чувствовать запаха смерти. Он не торопил себя, давал Нату вернуться в тело и
забрать себе контроль, который был у Натаниэля, но эмоции еще оставались
подавленными где-то внутри. Это Морияме видеть было не нужно.
— Ты сегодня был на высоте, — хмыкнул японец. — Даже у меня мурашки по спине
побежали.
— Ты прекрасно знаешь, что для меня это не комплимент, — огрызнулся рыжий. — Я могу
ехать?
— Я хотел сказать, что твой план работает. Всё, как ты и говорил.
— Органическая химия, — отмахнулся он. — Учиться в школе надо было лучше, сам бы
все придумал.
— Мы оба прекрасно знаем, что это не так. Кстати, подручные твоего отца опять
начали бесноваться. Ты им не нравишься. Не нравится то, что ты делаешь. Они требуют
его возвращения.
— Ты же понимаешь, что мне глубоко насрать на их мнение? — Нат тяжело вздохнул, но
все-таки сел ровно и открыл глаза. — Мешают, могу убрать. И мы оба прекрасно знаем,
что так будет в разы проще.
— Нам нужен «Мясник», Нат. У вас это семейное. Просто скажи, что с концами займешь
его место, и я его уберу.
— Цена за весь мой план — свобода, Ичиро. Безоговорочная, полная. Меня вычеркнут
отовсюду. Если я не справлюсь, если план полетит к чертям, ты знаешь, что все улики
укажут на меня. Ты будешь чист, как младенец. Меня, вероятнее всего, казнят. Если
нет, то я так и останусь вашим рабом, но уже навсегда. Пусть время разрешит наш с
тобой спор.
— Не говори мне, что не продумал отходные пути, — рассмеялся Морияма. — Я в жизни в
это не поверю!
— Как знаешь, — покачал головой мужчина и залпом выпил остатки виски в своем
стакане. — Пока ты плескался, тебе звонили.
— Кто?
— Архангел. Руки так и чесались взять трубку, но я знаю, что тогда ты бы их мне
оторвал. Не поделишься?
У него и правда был один пропущенный звонок от Миньярда и одно сообщение от него
же. Разблокировав телефон, Нат пробежался глазами по тексту:
Лучше бы тебе было взять трубку, потому что теперь мне приходится иметь дело со
скулящим пьяным Кевином, разгневанным Жаном, пытающимся его убить, и Аароном с
Ники, лезущими их растаскивать. Если присоединится и остальная команда, пеняй на
себя. Я предупредил.
Был в душе.
Инструкция по примирению:
— Дай Кевину и Жану бутылку водки, а потом их двоих запри в нашей с багетом
комнате до утра. Утрясется.
— Аарону расскажи какую-нибудь незначительную историю из прошлого,
он тут же притихнет, гарантирую. Если вариант не подходит, отбери у него все
энергетики (заначка в столе, под диваном, в верхнем ящике на кухне) и вручи
чай со снотворным. И полезно и действенно.
— Ники… просто позвони Эрику. У него сразу мозг отключится.
Займешь часа на два, а потом он уже обо всем забудет.
Нат усмехнулся собственному сообщению и уже хотел было убрать телефон и вернуть
свое внимание к Ичиро, когда получил ответ.
Прибежали все. В комнате дурдом. Тебя, кстати, ищут. В следующий раз предупреждай
об отъезде не только Ваймака. И у всех вопросы, из-за чего кипиш. Дэн точно не
отстанет.
Скажи, что мне срочно приспичило увидеться с главной любовью
всей своей жизни, и теперь я попиваю с ним радужные коктейли,
заедая все это розовой ватой и мороженым с фруктовой присыпкой.
Идиот.
Весело фыркнув, Нат убрал телефон в задний карман, почти видя, как Эндрю картинно
закатывает на его предыдущее сообщение глаза. Он долго думал над тем, как записать
Миньярда в своей телефонной книжке, но потом остановился именно на «Архангеле».
Блондин обладал какой-то неземной внешностью, за него цеплялся взгляд, но ангелом
он не был. Далеко не невинное и чистое создание. Он был защитником, мстителем,
хранителем.
***
Слава небесам, он вернулся в Лисью башню ночью, когда все уже спали. Почти все.
Эндрю сидел на крыше. Нат видел его еще с парковки, а точнее маленькую точку
зажженной зажигалки, когда Миньярд прикуривал очередную сигарету. Хмыкнув, рыжий
поплелся на крышу, игнорируя боль во всем теле. Он опустился на то же место, где
сидел в прошлый раз, и выудил из пачки сигарету. Судя по тому, как блондин
передернул плечами, сидел он здесь давно. Ждал его? От одного этого предположения
на губах сама собой расплылась улыбка, а внутри потеплело. Его ждали. О нем
помнили. О нем думали. Он был нужен.
— Проследи утром за тем, чтобы Аарон меня не убил, а Ники не поимел, — фыркнул
Натаниэль, но кивнул и двинулся следом.
Весь следующий день Ната почти не было видно. Он скрывался в своей комнате вместе с
Жаном и Кевином, а когда появился на тренировке, выглядел, как побитая собака. Он
почти не двигался без нужды, хотя обычно носился по полю, как угорелый. Ваймак
подозвал его к себе, перебросился парой фраз, а потом, крепко сжав плечо, отправил
прочь с поля. Вопросов никто не задавал, во всяком случае Нату, хоть на лицах лисов
так и плясали удивление и любопытство. Но они все слишком отчетливо помнили, как
Эндрю разбил о стену бутылку с пивом и приставил к горлу Сета нож, когда вся
команда старательно расспрашивала монстров о том, куда исчез рыжий.
***
— Потому что я не хочу, чтобы кто-то убил моих родителей, — первым ответил Ники.
— Потому что я не смогу один остановить каждого из них, — фыркнул Кевин, недовольно
скрестив руки на груди. — Жан?
— У меня планы, — отмахнулся Моро, у которого уже был забронирован билет в
Калифорнию.
— И всё потому, что родители Ники решили попробовать… — Нат неоднозначно махнул
рукой, — наладить отношения? Ребят, вы, конечно, меня извините, но я слишком далек
от понимания того, что такое семья. Кто-нибудь может мне описать картину целиком?
— Мои родители!..
Будто это могло все объяснить, могло оправдать. Веснински этого понять не мог.
Подобные чувства ему были чужды. Семья? Родители? Родительская любовь? Он не знал
ничего из этого. Дядя Стюарт, который пытался стать для него семьей, за все годы
смог добиться лишь звания друга, к которому можно обратиться за помощью, но не
более того. Нат просто не понимал, как можно по собственной воле идти к тем, кто
причинил тебе столько боли. Это то же самое, как если бы он собственноручно вытащил
Натана из тюрьмы, а потом приехал в Балтимор на ужин. Самоубийство в чистом виде.
— Так, давайте спокойно расставим все по полочкам. Послезавтра у нас игра с торнадо
юристов, потом долбаный День Благодарения, на который вы хотите затащить меня на
какой-то семейный ужин, после которого, вероятно придется откачивать как минимум
Ники, а как максимум всех, а потом, шестнадцатого числа, у нас треклятый банкет,
где мы встретимся с воронами, — Нат окинул взглядом каждого в комнате. — Вам
адреналина в крови не хватает?
— Согласен с наркоманом, это идиотская затея, — хмыкнул Эндрю, прикуривая сразу две
сигареты в немом приглашении, которое было тут же принято рыжим, и он опустился на
подоконник рядом.
— Смотри, какая вырисовывается цепочка, — устало вздохнул Жан. — Ники поедет. Тут
хоть в лепешку расшибись. За ним потянется Аарон, а его Эндрю одного не отпустит,
прихватив при этом Кевина. Ты можешь и не ехать, но тогда никто не знает, вернутся
ли эти четыре идиота.
— Я поеду, но при одном условии, — Эндрю приподнял левую бровь, заметив характерный
блеск в голубых глазах. — Кев, ты расскажешь своему отцу о том, что он твой отец.
— Блять.
— Потому что я заебался слушать твой пьяный скулёж о том, как ты этого хочешь, а
всё никак не решаешься, — отмахнулся Веснински, однако на его губах сияла
самодовольная ухмылка. — Ну что, Кев? Решишься? Все-таки на носу День Благодарения.
Заодно поблагодаришь его за все. Благодарить ведь есть за что.
— Иди ты на хуй.
— С каждым таким диалогом у меня все больше вопросов о твоей ориентации, —
присвистнул Ники. — Нет, серьезно, Нат. Ты девственник?
— Николас, я, конечно, понимаю, что лезть ко мне в штаны куда интереснее и
приятнее, чем думать о грядущей встрече с родителями, — закатил глаза рыжий, — но
угроза про яйца и барбекю все еще в силе.
***
Дорога была тяжелой, слишком мучительной и тихой. Никто не думал говорить, но
напряжение в воздухе почти искрилось разрядами тока, перемешиваясь с запахом табака
от сигарет в пальцах Эндрю, которые безостановочно сменяли друг друга. Машина
остановилась у дома, но никто не спешил выходить. Нат окинул здание перед собой
скользящим взглядом. Слишком белый, слишком идеальный и чистый. Обычно за такими
стенами не происходило ничего хорошего. Нат первым вышел из машины, всё еще
оглядывая дом перед собой, закуривая сигарету, когда заметил движение в окне на
втором этаже. Кто-то наблюдал за ними, но тут же задернул занавеску, скрываясь.
Нутро рыжего замерло и напряглось, шипя одно единственное слово: «опасность». Но
пока что делиться своими подозрениями с остальными он не намеревался. Следом вышли
и остальные, так же чувствуя себя неловко и неуверенно.
— Ну надо же, дошло, — фыркнул Эндрю, даже не глядя, забирая сигарету из руки Ната
и делая затяжку. — Поздняк метаться.
Ники шумно втянул носом воздух и всё же нашел в себе силы позвонить в дверной
звонок. Прошло некоторое время, пока дверь им не открыла Мария Хэммик. Теперь Нат
понимал, почему кузены так не похожи друг на друга. Мария была высокой мексиканкой,
и было видно, как много от ее внешности взял Ники. Она даже не улыбнулась, лишь
окинула всех своих гостей коротким взглядом, прежде чем вернуть свое внимание к
сыну:
— Мог бы и не звонить.
Пока Мария отходила в сторону и пропускала гостей в дом, Нат старался отделаться от
мерзкого ощущения, что он, как мышь, влезает в сложную мышеловку. Он ненавидел
подобное чувство, слишком отвратительные события обычно следовали за ним, но ничего
поделать с собой не мог, лишь оставался начеку и проверил, на месте ли его ножи.
Эндрю заметил это движение, вопросительно приподнял бровь, словно спрашивая, что не
так, но Нат лишь качнул головой. Пока что можно было списать всё на паранойю.
— Вы, должно быть, Нат и Кевин, — женщина постаралась дружелюбно улыбнуться, однако
узнавания в ее глазах не проскользнуло. Она даже не смотрела матчи сына…
— Аарон, давно не виделись, — предприняла еще одну попытку Мария, и Нат был готов
зарычать, потому что она умудрилась перепутать близнецов, хотя сегодня они словно
намеренно оделись совершенно по-разному. Эндрю, как всегда, в черном, тогда как
Аарон чуть ли не светился от количества белого в своей одежде.
— Аарон я, — хмыкнул хороший близнец, уже снимая верхнюю одежду вместе с
остальными.
— Да, конечно…
Они прошли внутрь дома. Нат шел последним и, казалось, запоминал каждую половицу, в
голове выстраивая планировку дома. Ему уже не нравилось то, что он здесь, не
нравились давление и напряжение в воздухе, не нравилось состояние друзей, не
нравились атмосфера и те чувства, что заставляли подрагивать кончики пальцев.
«Опасность. Опасность. Опасность!» — кричало подсознание.
— Не нравится мне всё это, — пробормотал он на немецком, кладя салфетку себе на
колени.
— Нат? — Эндрю вопросительно выгнул бровь, видя, как кузен рядом с ним съеживается.
— Мы ему поверим? — Аарон не выглядел издевающимся или насмехающимся. Он, как и они
все, чувствовал напряжение в воздухе.
— Я попросил говорить на том языке, который понимают все! — повысил голос Лютер,
привлекая к себе внимание компании.
Стиснув зубы, Лютер шумно выдохнул, явно еле сдерживая себя, однако это мало кого
волновало. Точно не Ната, особенно после того, как он поймал веселый взгляд Эндрю.
Судя по всему, подобная выходка всё же помогла снять хотя бы каплю напряжения.
Когда Лютер начал молиться, Нат не сдержался и закатил глаза. Он не намерен был
участвовать в этом. Он уважал веру людей, уважал веру Рене, но никто не имел права
заставлять его принимать участие во всем этом бессмысленном действе. Если бы Бог
был, Нат плюнул бы ему в лицо, а потом воткнул нож в глаз за все испытания, которые
он, видимо, по мнению этого старика, просто обязан был пройти. Будь покорным и
смиренным, принимай все, следуй заповедям божьим… Хах, если бы Нат следовал
заповедям, то не дожил бы и до пятнадцати!
А Лютер все напевал свою бессмысленную молитву, тогда как Эндрю, словно от нечего
делать, барабанил зубчиками вилки по тарелке, сбивая весь ритм, вызывая этим
ухмылку на губах брата и Веснински.
Кажется, Кевин чем-то подавился, Ники закрыл лицо руками, так что увидеть его
эмоции было просто невозможно, тогда как Аарон тупо уставился в свою тарелку, хотя
его губы были слишком напряжены для человека, который не пытался сдерживать улыбку
или смех. Несколько секунд Эндрю осмысливал услышанное, а потом мысли замерли в его
голове, слившись до одной единственной: «О». Он перевел взгляд на совершенно
довольного своей выходкой Натаниэля, который с самым невинным видом пил воду, тогда
как фантазия тут же нарисовала отвратительно реалистичную картинку, прогнать
которую оказалось так же до невозможности ужасно сложно. Над кем конкретно из
присутствующих издевался этот рыжий демон, было совершенно непонятно, но Эндрю
пообещал себе, что непременно придушит его при случае и наконец заткнет этот
слишком умный и язвительный рот.
— Почему меня всегда затыкают, когда я выражаю свое искреннее мнение? — обиженно
спросил Нат, скрестив руки на груди и надув губы, глядя на Эндрю, сидевшего
напротив, который, казалось, был готов вот-вот расхохотаться.
— Может, потому, что это неизбежно приводит к нервным срывам, скандалам и чуть ли
не смертям? — меланхолично сказал Миньярд, откидываясь на спинку стула. — Твой
длинный язык отвратителен.
— Давайте сменим тему, — прохрипел Ники, явно чувствуя, что еще несколько минут, и
кто-то из них точно не выдержит. — Поговорим об экси? — он с надеждой посмотрел на
Кевина.
— Вчера у нас была выездная игра во Флориде, мы отлично справились, — сжалился Дэй.
— Победа далась легко.
— Два года назад, — ответила Мария. — Человек, который делал ремонт — прихожанин
нашей церкви. Симпатично получилось, да? — когда Ники одобрительно кивнул, она
перевела взгляд на мужа, ища в нем поддержки, но не получив ее, попыталась завести
разговор на другую столь же нейтральную тему: — Так какая у тебя специализация,
Николас?
Нату казалось, что ему не повезло с родителями, но теперь он определенно точно мог
сказать, что лучше не иметь родителей вовсе, чем таких. Люди, которые даже не
знали, на кого учится их сын, которые не знали о нем ничего. То, что они обращались
к нему полным именем, и вовсе резало слух. Обычно лисы обращались так к Ники, когда
были в ярости, это было словно предупреждением для него, но тут… Нат устало
вздохнул, уже осознавая, каким адом будут следующие часы. Не надо было соглашаться,
надо было отговорить Ники, объяснить, что сломанное не починишь, что сломанное и не
надо чинить вовсе.
— Да. Там у Эрика карьера. Я не вправе просить его всё бросить ради меня, да и сам
бы этого не хотел. Мне нравится жить в Германии, это потрясающая страна. Вам стоит
как-нибудь навестить нас.
— Да, мы всё еще вместе, — закончил за нее Ники. — Я вернулся, чтобы присмотреть за
Эндрю и Аароном, а не потому, что расстался с Эриком. Я его люблю. Всегда любил и
буду любить. Когда вы уже это поймете?
— Когда ты наконец поймешь, что это дурно? — подал голос Лютер. — Гомосексуализм —
это…
— Ох, дайте угадаю, — протянул Нат, которому определенно надоел весь этот фарс.
— Это болезнь? Это грех? Если подумать, то вся наша жизнь — один большой грех и
насмешка над Богом. Так зачем противиться, если это и есть наше естество? Чтобы
зачать ребенка, нужно согрешить. По вашей логике, мы все должны перестать траха…
— Нат, захлопнись, — выдохнул Эндрю, скосив глаза на и без того зажавшегося Ники,
хоть и видел, что такая резкая вставка Веснински дала кузену время передохнуть от
давления родителей.
— Я его люблю, — решительно повторил Ники, бросив на рыжего короткий благодарный
взгляд. — Неужели для вас это ничего не значит? Почему вы не можете порадоваться за
нас? Почему не даете ему ни единого шанса?
— Вы не обязаны любить грех, но вам ведь полагается прощать и любить грешников.
Разве не в этом суть веры?
— Суть веры в том, чтобы следовать заповедям божьим, — отрезал Лютер, стараясь не
смотреть на Натаниэля, который в любой момент был готов открыть свой рот, но не
делал это только благодаря строгому взгляду Эндрю.
— Но человек не бывает однозначно плохим или хорошим. Я тоже не такой и таким не
буду. Зачем вы нас позвали, если опять заводите старую песню?
— Проясните для меня кое-что, — впервые за все время заговорил Аарон. — Вы хотите
примирения, но при этом продолжаете мешать Ники с грязью. Вы хотите примирения, но
даже не способны отличить меня от брата. Вы хотите примирения, но боитесь взглянуть
Эндрю в глаза. Начните хотя бы с принятия нас такими, какие мы есть. Примите то,
что Ники не ваш идеал и любит не девушку из церкви, а прекрасного, образованного,
интеллигентного молодого человека, который готов носить его на руках и целовать
землю, по которой он ходит. Примите то, что Эндрю не веселый и улыбчивый, что он не
будет бросаться вам на шею при встрече, что он такой, какой есть. Это ведь не
плохо, что он отличается от других. Он просто такой. Примите это.
В комнате повисла тишина, а все взгляды были обращены к Аарону. Казалось, еще чуть-
чуть и Ники просто расплачется от признательности и переполнявшей его любви, тогда
как Эндрю… Он нахмурился и склонил голову набок, словно пытался понять что-то для
себя, лишь рассматривая профиль брата. Еще ни разу Аарон так открыто не вставал на
их сторону, еще ни разу он не выказывал такой поддержки, но одно было точно — всё,
что он говорит — правда. Чистая, неприкрытая, такая, какой не было места в их
обычной жизни. Нат кивнул собственным мыслям, спрятав ухмылку. Наверное, стоило
сделать ставку вместе со старшими лисами и сгрести неплохой выигрыш, поставив на
то, что на самом деле Эрик нравится Аарону, а брата он любит и дорожит им. Скосив
глаза на Кевина, Нат поймал теплый взгляд собственного брата. Видимо, думали они об
одном и том же.
Покачав головой, Эндрю встал и ушел в дом, и за ним тут же последовал Лютер, чтобы
поговорить наедине. Нат насторожился, но вставать следом не спешил, краем уха
слушая разговор Ники, Аарона и Марии, которые старались придерживаться максимально
нейтральных тем, вспоминая каких-то своих знакомых и прихожан церкви. Он изо всех
сил старался разобрать слова Лютера и Эндрю откуда-то из-за стены, но, увы,
слышимость была слишком плохой, а когда те начали повышать тона, громче заговорила
и Мария, от чего рыжему захотелось ее придушить.
Вскоре Лютер вернулся, но… один. «ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ!» — уже кричало
подсознание Ната, и он решил ему верить. Всегда верил, и оно, в свою очередь,
спасало ему жизнь. Махнув рукой, рыжий совершенно случайно пролил на себя стакан
воды, вскочил на ноги, чертыхаясь, и тут же извинившись, побежал внутрь дома,
бросив, что сам найдет ванную и переживать не о чем. Он заглянул на кухню, в
гостиную — во все двери первого этажа, но Эндрю не было. «Можно начинать
переживать» — пронеслось в его голове, как вдруг он услышал приглушенный стук
сверху. Не громкий, но достаточно различимый, чтобы Нат сорвался с места и бросился
на второй этаж. Он перепрыгивал через две ступени, пронесся по коридору, распахивая
двери, но то, что он увидел за одной из них, заставило его замереть.
Простая комната в светлых тонах, стол у стены, зеркало, стул, платяной шкаф, легкие
занавески и кровать… в которую огромное тело мужчины вдавливало вырывающегося
Эндрю, душа его огромными татуированными руками. У блондина уже начал расцветать
фингал под глазом, была разбита губа, а его ножи валялись на полу. Нат среагировал
почти мгновенно. Не думая ни о чем, он ядром влетел в человека, сбрасывая его с
кровати и с Эндрю, тут же оказываясь сверху. Ох, он узнал его, видел это лицо,
когда пробивал всю информацию по Дрейку Спиру. Он не просто так сказал тогда Эндрю,
что запомнит. Он подумывал убить это отребье, но решил, что не имеет на это права…
Этой секундной заминки Дрейку хватило, чтобы стряхнуть с себя рыжего мальчишку,
который был чуть ли не в два раза меньше него самого. Нат почувствовал, как его
тело ударяется о какой-то угол, слышал хрип Эндрю, старавшегося глотнуть побольше
воздуха, но всё отошло на второй план, когда Спир подобрал с пола один из ножей
Миньярда, а точнее нож самого Веснински, который уже больше года неизменно
прижимался к горячей коже блондина. Нат знал, что Дрейк был морпехом, знал, что он
прекрасно умеет драться и, конечно, владеть ножами. Вероятно, только поэтому этот
амбал и смог обезоружить Эндрю, но Нат был дьяволом.
Нат вскочил на ноги, тут же переключая всё свое внимание на Эндрю. Он уже скатился
с кровати на пол и вжался в стену, как загнанный зверь, тяжело дыша и во все глаза
глядя на еще живого Дрейка, который должен был умереть за считаные минуты без
медицинской помощи. Нат опустился на корточки, сознательно закрывая за собой Спира,
глазами ловя дикий взгляд карих глаз.
— Я слышал тебя, — Нат не приближался, оставляя между ними добрый метр спертого
воздуха. — Я почувствовал, что что-то не так. Я пошел за тобой, — золотые глаза
снова постарались заглянуть рыжему за спину, но он не позволил ему. — Эндрю, —
взгляд тут же вернулся к пронзительным голубым глазам, — тебе сейчас нужно дышать.
Вдох и выдох. Хорошо. Еще раз. Сюда могут ворваться люди, но ты должен помнить, что
никто к тебе не прикоснется, пока ты сам этого не захочешь, ладно?
— Уходи… Он…
— Он больше никогда не встанет, а я обещал тебе, что останусь. Ты знаешь, что я
держу свое слово. Эндрю, мне нужно вывести тебя отсюда, — он протянул руку в
предложении. — Ты сможешь подняться?
— Нет, Эндрю, не уходи в панику, — опередил его Нат, упрямо держа протянутую руку
перед собой. — Ты сказал, что протянешь мне руку, когда это будет нужно. Ты тогда
сказал, что мне нужно будет лишь ухватиться. Эндрю, мне нужна твоя рука, чтобы
ухватиться. Ты протянешь мне руку?
Нат знал, что это опасно, что сейчас блондин в таком состоянии, что даже такое
прикосновение может причинить ему боль, но вывести Эндрю отсюда было просто
необходимо. Сейчас он выглядел маленьким и беззащитным, каким не выглядел даже во
время ломки, и всем своим существом Нат хотел защитить его, укрыть от этого мира и
дать такое важное чувство спокойствия и безопасности.
Сердце замерло, когда Эндрю неуверенно протянул руку, а потом упало куда-то вниз от
соприкосновения их кожи, но Нат заставил себя не вздрагивать, становясь
непоколебимой и несгибаемой опорой. Очень медленно он поднялся, все еще не отпуская
вспотевшей от страха ладони, как вдруг Эндрю резко дернул, чтобы подтянуть свое
тело вверх и ухватиться за толстовку, чтобы не потерять равновесие.
Эндрю казалось, что он сходит с ума, что он очутился в одном из своих кошмаров. Его
кожа горела, а сознание было в каком-то тумане, когда он наконец понял, что уже
вышел из той комнаты, что он в коридоре. Руку саднило от соприкосновения с рукой
Ната, и Миньярд дернулся, стараясь вырваться, но его никто и не держал. Точно… этот
рыжий никогда его не держал, если он не хотел. Эндрю соскользнул по стене вниз на
пол и сжал голову руками, чувствуя, как его накрывает истерика. Из горла сам собой
вырвался сдавленный смех, который он попросту не мог контролировать, а легкие
горели. Нат кому-то звонил, кажется, вызвал полицию и скорую…
Всё было как-то смазано и неясно, всё, кроме пронзительного взгляда голубых глаз, в
которых… не было жалости. От этого было проще дышать. Было понимание, было
сочувствие, был гнев, но жалости не было.
— Что здесь происходит?! — Эндрю дернулся от громкого голоса брата, тогда как Нат
почти инстинктивно прикрыл его собой. — Мы слышали крик.
— Просто я убил человека, — безразлично бросил рыжий, словно делал это каждый день.
— Да, полицию и скорую я уже вызвал, и, да, это была самооборона.
— Ты сделал что?! — Кевин, кажется, стал бледнее, чем сам снег, но на улице уже
послышались сирены.
— Ты идиот, лис, — прохрипел Эндрю, откинув голову на стену, тут же привлекая
внимание брата и Кевина. — Тебя посадят.
— Ебаный мученик.
— Да, это я уже в свой адрес слышал, — послышались тяжелые шаги на лестнице… — Ты
понимаешь, что им придется объяснить, что произошло?
— Кевин…
— Его имя Дрейк Спир, — прохрипел Эндрю, даже не пытаясь подняться с пола. — Сын
Касс и Ричарда Спиров, они были моими… приемной семьей.
— Я понимаю, тебе сложно об этом говорить, но я должен задать вопросы, ладно?
— офицер кивнул своему напарнику, чтобы тот вошел и осмотрел комнату. — Что
произошло? Как вообще вышло, что твоему другу пришлось вмешаться и…
— Это дом моего биологического дяди. Он… позвал нас на День Благодарения. Я…
— Эндрю, не надо, — перебил его Нат, видя, с каким трудом дается каждое слово.
— Нет, — Веснински почувствовал, как руки так и чешутся свернуть тонкую шею
старшего Хэммика.
— Позволь спросить, а как я должен был поступить? Встать в сторонке и сказать: «Да,
конечно, изнасилуй моего друга, я тут постою»?! — Нат еле сдерживал рвущуюся наружу
злобу. Он итак просидел в участке шесть часов, а ему еще предстояло ехать в общагу
с Ваймаком, который непременно тоже выскажет свое ценное мнение.
— Я не об этом.
— А тогда о чем?! У меня прекрасный адвокат. Это была самооборона. Меня выпустили
под залог. Точка, — он достал пачку сигарет и закурил, нервно облизывая пересохшие
губы. — Если бы мне дали выбор, я бы поступил точно так же бесконечное множество
раз. Ты знаешь мое отношение к такому.
— Он — моя забота, а не твоя, — Нат увидел, как Ваймак вышел из машины и
прислонился к ней спиной. — Я разберусь с этим. Если это всё, то мне уже пора.
— Я хочу, чтобы ты знал, что когда ты попадаешь в такие ситуации, ты можешь
позвонить мне.
— А я хочу, чтобы ты помнил, что я всегда со всем справляюсь сам. Ладно. Увидимся
на Рождество.
Скинув звонок, Нат выпустил из лёгких дым и запрокинул голову к небу, которое уже
окрасилось в алые и оранжевые цвета. К счастью, было больше золота, чем багряных
оттенков. Иначе небо слишком походило бы на окно с разводами крови, а это
последнее, что Нат хотел видеть сейчас. Не сказать чтобы он часто жалел тех, на
кого поднимал руку, но сегодня он был даже рад тому, что его нож вонзился в чужую
плоть. Дрейк заслужил ещё больших мук, но тогда на первом месте была безопасность
Эндрю, если так вообще можно сказать, учитывая ту ситуацию.
— Поехали, парень, — хриплый голос Ваймака заставил рыжего вернуться в реальность.
— Ты защищал себя и Эндрю, — уточнил Ваймак, скосив на него глаза. — Или это была
не самооборона?
— Он душил его и хотел изнасиловать, а когда я сбросил его на пол, взял в руки
нож, — Нат смотрел прямо тренеру в глаза, стараясь уловить каждую эмоцию.
— Самооборона. И хочу напомнить тебе, парень, что среди лисов встречаются и те, кто
на самом деле убивал людей, так что не думай, что меня это испугает. Что меня
волнует — твоя реакция.
— Ты спокоен. Ты не выглядишь как тот, кто только что убил человека, скорее как
тот, кто вернул книгу в библиотеку.
— Это вопрос? — Нат вздёрнул бровь, готовый защищаться, однако тренер лишь
приглушенно хмыкнул:
— Это наблюдение. Я вам не мать. Просто я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, если ты
захочешь поговорить. Можешь заглянуть к Би. Просто знай, что ты не один, и мы все
готовы тебя поддержать, если ты позволишь.
— Я в порядке.
***
Эндрю задумчиво смотрел на свою семью, которая, казалось, все ещё плавала в озере
ледяной воды. Он видел, как Аарон мечется между желанием заговорить и спрятаться,
видел слезы вины, которые Ники старался смахнуть прежде, чем они скатятся по его
щекам, видел болезненно бледного Кевина, который был готов выплюнуть собственные
кишки, ловя воспоминания о Гнезде. Но никто из них не мог найти в себе сил
взглянуть на него. Ну конечно, это ведь так ужасно. Ему так и хотелось рассмеяться,
громко, запрокинув голову… Он был на грани истерики. Снова. Но перед ним не было
человека с пронзительными голубыми глазами, который удерживал его в реальности,
который не позволял ему сорваться, который остановил этот ад и которого вывели из
дома Хэммиков в наручниках. Бросив Ники, чтобы тот остановился, Эндрю отошел как
можно дальше от машины и позвонил Би. Мысли путались и никак не хотели складываться
в единый поток, но Миньярд был уверен, что женщина и так поймет его.
— Я хочу спрятаться, — еле слышно сказал он. — Так, чтобы никто меня не трогал,
чтобы никто не смотрел и не говорил. Чтобы… — Эндрю шумно выдохнул через стиснутые
зубы, зажмурив глаза.
— Ты говорил мне, что он всегда слышит, когда ты говоришь «нет». Почему сегодня
что-то должно измениться?
— Потому что… — Эндрю запнулся. Он и сам не знал. Может… Нет, все равно не знал.
Он не знал ответа на этот вопрос. Он уже ничего не знал. А ведь всё было так
нормально. Даже хорошо моментами. Но ему обязательно нужно было в кои-то веки
поддаться на уговоры Ники и согласиться поехать, нужно было заговорить с Лютером, а
потом пойти наверх за бутылкой виски, нужно было войти в ту комнату… Как чертовски
глупо. Тряхнув головой, Эндрю постарался сдержать тошноту и сбросил вызов. Сил
возвращаться к машине просто не было, но это было необходимо сделать, чтобы
вернуться в общежитие.
«Он больше никогда не встанет» — так сказал Нат, когда еще живой Дрейк лежал за его
спиной. Самооборона? Что-то подсказывало Эндрю, что это не так. И, судя по реакции
Веснински на все происходившее, это было далеко не первое его убийство. «Думаю, Нат
опасен для своих врагов, но пока мы ими не являемся, это не должно нас касаться» —
так сказала Рене в тот день в забегаловке. Как оказалось, Нат очень опасен, раз за
несколько секунд может убить морпеха, который вооружен и в два раза больше него
самого. И он только подтвердил теорию Рене, когда влетел в ту комнату. «А еще он
приписал Дрейка к своим врагам. Из-за меня. Или ради?» — ответа на эти вопросы
Эндрю так же не знал. Но он думал. Всё думал и думал, тогда как Би молча сидела
рядом на диване, ожидая, когда он снова заговорит с ней или скажет уйти.
— Кажется, я снова могу дышать, Би, — наконец сказал он, затушив очередную
сигарету.
— Я рада это слышать, — отозвалась она, но с места не поднялась. — Ты хочешь, чтобы
я позвала кого-то? Или хочешь ещё поговорить?
***
Аарон, не веря своим глазам, смотрел на Бетси. Неужели она и правда думала, что
какие-то глупые разговоры могут помочь?! Его брата чуть не изнасиловал тот, кто
насиловал его на протяжении долгого времени, а она хочет поговорить?! Но Ники
отреагировал совсем иначе. Он покорно кивнул и неожиданно для всех крепко обнял
женщину, утыкаясь лицом в её плечо. Би мягко обняла его в ответ, поглаживая по
голове и успокаивая. И это было слишком. Выругавшись, Аарон схватил ключи от машины
и поспешил выйти. Ему нужно было уехать. Как можно дальше. И не думать. Ни о чем.
Совсем.
— Я прослежу за ним, — бросил Кевин и, даже не надев куртку, выскочил следом.
Он сбежал вниз по лестнице, выскочил на улицу и увидел, как Аарон уже заводит
двигатель. Чертыхнувшись, Дэй рванул к машине и уперся руками в капот, когда
блондин тронулся, словно мог так его остановить.
— Ты спятил?! — Миньярд вывалился из машины, ошалело глядя на парня перед собой.
— А если бы я не затормозил?! Или тебе одного трупа за день мало?!
— Не просто представляю, а знаю, — в тон ему ответил Кевин, от чего Аарон замер и,
кажется, забыл, как дышать.
— Но… Нат не… Жан, — теперь всё встало на свои места. И нелюбовь Моро к
прикосновениям, и его скрытность касательно личной жизни, и… блондину захотелось
взвыть от отчаяния. — Я не… блять, я не думал, я…
— Мы уже привыкли к тому, что ты никогда не думаешь, если дело не касается учебы, —
криво усмехнулся Кевин. — А теперь садись за руль и поехали на корт.
— Водка будет потом, а сейчас нам нужно на корт. Я знаю, что делаю. Поехали.
Они переоделись в тишине, но броню и шлемы оставили без внимания, это было лишним.
Корт встретил их оглушающей тишиной. Обычно тут слышны были крики и смех лисов,
рычание тренера, фырканье девчонок, но сейчас… сейчас не было ничего. Пока Кевин не
сказал Аарону встать на место нападающего. Это было странно, непривычно, но Миньярд
подчинился. Он рвался вперёд снова и снова, напарываясь на тело Дэя. Он бился об
него, об его клюшку, падал на паркет и снова поднимался, пока в какой-то момент не
врезался в брюнета с такой силой, что с приглушённым вскриком повалил их обоих на
пол. И на этом его силы закончились. Аарон просто закрыл глаза, уперевшись лбом
Кевину куда-то в грудь, и старался заставить себя дышать, тогда как всё его
собственное тело мелко дрожало.
Теперь он понял, зачем Дэй притащил его сюда. Он выпустил весь гнев, всю злость,
всё отчаяние, и теперь осталась только боль. Боль за брата. Боль за то, что он
ничего не мог изменить. Боль за то, что мать бросила Эндрю в детстве, за то, что
они вообще были рождены в такой семье. Боль за то, что Лютер предал их. И Аарон
даже не заметил, в какой момент Кевин обнял его, но когда осознал, тут же
отшатнулся, словно обжегся.
— Ага, чтобы ты тут вскрылся? — хмыкнул Кевин, лениво поднимаясь на ноги. — Не
хочешь говорить? Никто и не требует. Но Эндрю будет в ярости, если ты будешь
смотреть на него, как на побитого щенка — это я тебе гарантирую. Ему это не нужно.
— У него на это чуйка. Когда кому-то из его… — Кевин запнулся, чуть не сказав слово
«семья». Это неожиданное осознание поразило его, но он поспешил проглотить его,
возвращая все внимание к Миньярду перед собой, — людей грозит опасность, он тут же
это чувствует. Это инстинкт. Если ты чувствуешь себя виноватым в том, что не был
там вместо него… Копы сказали, что он морпех. Ты бы ничего не смог сделать.
— Но Нат смог. Кто он такой? Почему он понял? Почему он не выглядел удивленным или
пораженным? На его лице даже не было ужаса от осознания того, что он убил человека.
И Эндрю… Эндрю тоже не был удивлен. Он гнал нас, но не его. Объясни мне!
— Я не могу тебе объяснить реакцию твоего брата. Что до моего… Его не просто так
зовут дьяволом.
— Я просто, — Кевин нервно облизнул губы, — говорю себе, что он сильнее кого-либо,
потому что после всего, что он пережил, он идёт вперёд. Он сильнее тех, кто пытался
сломать его.
— Жана тоже, но он идёт дальше, собрав свои осколки. Как и Эндрю. Эндрю сломали, но
не сломили. Он боролся. И борется. И всегда будет бороться. Это достойно уважения,
а не жалости. И если я увижу на твоем лице жалость к кому-то из них, Аарон, я лично
набью тебе морду.
— Как ты это делаешь? — он запрокинул голову, пряча лицо в ладонях. — Кев, как ты
это делаешь?
— С трудом, — Дэй подошел к нему и, заставив отнять руки от лица, заглянул в карие
глаза. — Никто не говорил, что будет просто. Но ты нужен брату. Мы оба нужны нашим
братьям.
***
Поблагодарив Ваймака за отсутствие расспросов и бесконечных разговоров, Нат вышел
из машины и тут же скрылся за стенами общежития. Всё, о чем он сейчас мечтал —
тишина его пустой комнаты. Слава небесам, Жан свалил к Джереми в солнечную
Калифорнию. Нет, Моро, конечно, всегда знал, когда стоит помолчать, но сейчас Нат
особенно остро нуждался в одиночестве. Подойдя к двери, он похлопал себя по
карманам и… страдальчески застонал, осознав, что посеял где-то свои ключи. Первой
мыслью было пойти в комнату к монстрам, но, учитывая обстоятельства, видеться с
кем-то из них — худшая затея, в первую очередь для самих ребят. Разговаривать с
Мэттом и Сетом? Нет, спасибо. Девчонки тоже не вариант, а напрашиваться к Ваймаку
или Эбби как-то по-детски. Поэтому он решил сделать то, что умел весьма неплохо —
вскрыть замок и занять свое законное место. В конце концов, это даже не
проникновение, ведь это его же комната. Пошарив по карманам и в сумке, он нашел
подходящие скрепки и уже опустился было на колени перед замком, как вдруг раздался
щелчок и дверь перед ним открылась.
На секунду Нат замер, стараясь понять, что Миньярд вообще забыл в его комнате и как
там оказался. Эндрю выглядел удивительно спокойным, а события сегодняшнего дня
выдавало лишь его побитое лицо, тогда как всё тело было скрыто под глухой черной
одеждой. Поднявшись на ноги, рыжий уже хотел было сделать шаг назад, чтобы не
нарушать личного пространства голкипера, но вспомнив, что и у того есть ноги,
остановил себя. Вести себя с блондином, как с хрустальным, он не намеревался в
первую очередь потому, что тот сам бы это не оценил, а, скорее, сорвался бы.
— Прячешься в моей комнате от семьи, — вздохнул наконец Нат, собрав все мысли в
кучу.
— Нарываешься.
— Переночую где-нибудь ещё, — честно ответил Веснински. — Денег на отель мне точно
хватит.
— У меня хороший адвокат. И есть деньги. А как известно, деньги смазывают колеса
этого мира даже лучше, чем кровь.
Хмыкнув, Миньярд окинул парня перед собой цепким взглядом. Он и правда выглядел
измотанным и помятым, на светлой одежде всё ещё были небольшие, но слишком заметные
почти почерневшие пятна крови, хоть руки ему и дали помыть. Странно, что одежду не
забрали, как улики. Вероятно, всё сфотографировали… От осознания того, чья это
кровь, стало тошно, но Эндрю нашел в себе силы лишь на то, чтобы отойти в сторону,
тогда как его лицо скривилось в отвращении. Словно поняв его, Нат первым делом,
швырнув сумку куда-то в сторону дивана, стянул с себя кофту и поплелся к шкафу.
Эндрю заметил, что ножей нет… Видимо, их забрали. Закончив с одеждой, Нат взял
линейку и поддел одну из половиц, из которой вытащил какую-то сумку. Она была не
плотно набитой, но явно тяжелой. Порывшись в ней, рыжий вытащил несколько ножей,
после чего вернул всё на свои места.
— Зачем?
— Твои тебе вряд ли вернут в ближайшее время, они числятся как улики, а ходить без
ножей, — он пожал плечами, словно этим всё было сказано.
— Типа того, — снова донельзя честно ответил Натаниэль. — Так ты берешь или мне
пойти в магазин за обновками? — снова хмыкнув, Эндрю забрал сталь и тут же спрятал
под повязки, определенно чувствуя себя… привычнее, спокойнее и целее. Чёртов рыжий.
— Пить будешь?
Он игнорировал его. Лазал по шкафчикам, вытащил стакан, налил себе выпить, добавил
лед, взял какие-то снеки из холодильника. А Эндрю, севшему на подоконник, казалось,
что это всё одна большая шутка. Нат вел себя так, будто блондин зашел к нему в
гости, а не… Словно это обычный день, но почему-то голкипер не чувствовал
раздражение. Не касательно этого. Если его что и злило, так это то, что Веснински
игнорирует его вопросы, занимаясь своими делами. Наконец он вышел с кухни и окинул
подоконник взглядом, явно желая занять место рядом, чтобы покурить, но не желая
нарушить чужое пространство. Закатив глаза, Эндрю прислонился спиной к стене,
согнув одну ногу в колене, а вторую свесив вниз, таким образом оставляя половину
подоконника свободным. Кивнув, Нат сел напротив в точно такую же позу, поставив
между ними бутылки с джином и тоником, тогда как Миньярд кинул в него его же почти
пустую пачку сигарет.
— Ай-яй, — протянул рыжий, — хорошо хоть у меня пара блоков в запасе, — он закурил,
жмурясь, как кот. — Отвечая на твои предыдущие вопросы. Нет, меня не посадят. Не на
того напали. Максимум — получу по башке от розового пони, но он скорее раскошелится
на судью, чем отпустит меня такого распрекрасного отдыхать в тюрьму. Да, я на
личном опыте знаю, что деньги бывают куда действеннее крови. И да, для меня куда
сложнее говорить с копами, чем убить человека, хотя я не считаю, что сегодня я убил
человека. Это не человек. Опережая вопросы. Да, я убивал людей. Нет, не из
самообороны. Нет, мне это не нравится. Да, мне приходилось. И приходится. И да,
если у меня получится провернуть то, что я затеял, больше мне не придется этого
делать, — Нат наконец открыл глаза, встречаясь с пронзительным золотым взглядом
напротив. — Я говорил, это от меня надо защищать людей вокруг.
— Сегодня была не самооборона, верно? — тихо спросил Эндрю, еле двигая губами.
Натаниэль нахмурился и поджал губы, явно задумываясь над тем, как ответить, хоть
они оба и так уже знали ответ. Что-то внутри Эндрю надломилось, когда он
представил, как Касс рассказывают о том, что случилось с ее сыном, когда он
представил ее крик и слезы, ее боль… И все из-за… Ната? Из-за него самого?
— Нет. Это была самооборона до того момента, как я вогнал нож по самую рукоять, а
потом провернул. Да, я убил его. Нет, я не жалею. И нет, ты в этом не виноват.
— Об этом я не спрашивал, — зарычал Эндрю, глядя прямо ему в глаза. — Кто тебя
просил?!
— Врешь. Но могу говорить я, — подождав, давая Миньярду возможность остановить его,
бывший ворон продолжил. — Ты должен был стать сыном Касс. Всё почти получилось.
Оставались формальности. Но потом что-то пошло не так, и ты оказался в колонии для
малолетних. Дай угадаю, именно тогда с тобой и связался Аарон, верно? Дрейк сказал,
что хочет полный комплект, и это была единственная возможность оградить брата. Ты
отказался от Касс, — Эндрю вздрогнул, отдернул взгляд, но не оспорил его слова, не
возразил и не сказал замолчать. — Ты так сильно любил ее? Что решил, что Дрейк —
сопутствующий ущерб, да? Потому что такое случалось и раньше, и ты решил, что готов
терпеть его, когда он приезжает. Но не мог позволить этому случиться с Аароном, это
было выше тебя. И ты не рассказывал ей. Почему? Потому что думал, что она тебе не
поверит? — Нат склонил голову к плечу. — Или потому, что не хотел портить хоть что-
то хорошее в своей жизни? Не хотел терять это? Не хотел делать больно той, кто
делала тебя счастливым, любимым и желанным?
— Хорошо. Но я тебе кое-что расскажу. Те, кто на самом деле дорожат тобой, никогда
не будут невнимательны к тебе. Они заметят синяки, даже если ты в глухой одежде.
Они заметят, что ты хромаешь. И они никогда не поверят в ложь, потому что
почувствуют ее. И я уверен, что те, кто дорожат тобой, знают, что скрывается под
повязками. И я не про ножи, — сказав это, он соскочил на пол, залпом выпивая джин.
— Спроси как-нибудь Аарона. Думаю, он замечает и замечал куда больше, чем ты хотел
ему показать, пусть и был слеп.
— Ты ничего о ней не знаешь, — хрипло сказал Эндрю, уставившись на свои ладони.
— Ты ничего не знаешь обо мне…
— Не знаю, — эхом отозвался Нат, а потом рассмеялся. — Я не знаю тебя? Если тебе
так проще, то ладно. Я не знаю ее, но знаю, что она предпочитала жить в сказке и
мнить себя лучшей и добрейшей, не желая смотреть правде в глаза. Она не заметила,
точнее, не захотела заметить не только то, что происходит с тобой, но и еще с
шестью детьми. Да, я пробил имя «Дрейк Спир», вспомнив, что это фамилия одной из
семей, где ты жил. У меня нет твоей памяти, но и моя меня устраивает. Я сказал, что
запомню. И сегодня я спас не только тебя, но еще и Лиама, и Фрэнка, и…
— Замолчи, хватит…
— Я не Би, Эндрю. Я говорил, что не буду сюсюкаться. А еще я обещал не врать.
— Замолчи! Заткнись! — он схватил Ната за ворот чистой толстовки и встряхнул.
— Почему ты не можешь просто заткнуться?!
Боже… интересно, на самом деле интересно, как она объясняла себе все это? Как
объясняла то, что он не может ходить? Как объясняла пятна на простынях? Как
объясняла бесконечные пластыри на руках? Как объясняла небольшие красные разводы,
которые оставались на скатерти, если Эндрю долго не менял повязки, раны
открывались, а потом… Как?! Нат был прав. Как же чертовски прав он был. И от этого
было больно. До безумия. До адского пламени внутри, сжигавшего всё. Хотелось убить
его, заставить забрать свои слова обратно, но… это было невозможно.
«Те, кто на самом деле дорожат тобой, никогда не будут невнимательны к тебе» —
сказал Нат. Но понял ли он, что на самом деле сказал? Понял ли, что невольно выдал
себя? Аарон и Ники были внимательны. Они замечали всё, что происходило с Эндрю,
хоть и не знали, как помочь, они были недостаточно сломлены для этого. Эбби и
Ваймак были внимательны. Они предлагали свою помощь, протягивали руку, но он почти
никогда не хватался за эту руку, предпочитая отталкивать их, помня, что было, когда
он доверял кому-то. Би была внимательна. О, она была безмерно внимательна и
осторожна. Даже слишком. И внимательным был Нат. Натаниэль Веснински, который не
был осторожен или мягок, который снова и снова протягивал руку, который всегда
понимал его, даже когда тот был под таблетками, и говорил с ним на одном языке. Но
так ли это? Он был осторожен с прикосновениями, с границами, но не когда дело
касалось правды. Он говорил прямо, не желая никого щадить, даже самого себя.
Натаниэль Веснински был внимателен. И он дорожил Эндрю. И этого осознания хватило,
чтобы в голове стало пусто.
***
— А какого хрена ты делаешь в нашей с дьяволом комнате? — ошарашенно спросил через
два дня Жан, когда вернулся из своей поездки.
— Ясно, — спустя почти минуту молчания сказал Моро. — Оставайся здесь, сколько
хочешь, но с алкоголем лучше притормози. У нас тренировка вечером. Будет неплохо,
если ты сможешь хотя бы на своих двух стоять.
— Без понятия.
***
— Кевин, Жан, где ваш безумный брат и по совместительству моя главная головная
боль?! — крикнул через всё поле Ваймак, когда от тренировки прошло уже добрых
тридцать минут.
Эндрю пришел. И честно даже делал что-то наподобие дурацких упражнений, но лишь для
того, чтобы тренер не орал так громко и часто. Голова страшно болела, его мутило от
количества выпитого алкоголя за последние дни, а мысли никак не давали покоя,
поэтому последнее, чего хотелось Миньярду — слышать лишние бесполезные крики. Но
вот этот вопрос и правда был любопытным. Веснински не явился на тренировку, никого
не предупредив. Этот наркоман, который так любил этот глупый спорт. Просто не
пришел? Эндрю внимательно посмотрел на воронов, которые пожали плечами, говоря
этим, что не имеют ни малейшего представления о том, где их брат.
— Так, стоп! — рявкнул тренер, после чего подозвал к себе всю команду. — Кто
последним видел Ната?
— Ну, я видела его в последний раз утром, когда вот эти пятеро уехали на День
Благодарения, — отозвалась Элисон, кивнув на монстров. Ники тут же поник, но больше
никак себя не выдал, памятуя о том, что кроме их пятерки команда не знает о том,
что произошло. Пусть лисы и пытались узнать о том, кто побил Эндрю, им хватило
одного ножа в руке Миньярда, чтобы замолкнуть.
— Я тогда вечером его привез и видел, как он ушел в общежитие, — Ваймак пристально
посмотрел на каждого присутствующего. — Хоть кто-то видел его тем вечером?
— Гребаный мученик, — пробормотал Эндрю и, впихнув свою клюшку в руки Дэю, пошел в
сторону раздевалки.
— Ставлю на то, что этот мелкий опять влез в какое-то дерьмо, — закатил глаза Сет.
— А Эндрю?.. — Элисон махнула рукой, как бы требуя продолжения логической цепочки.
— Этот асоциальный гном всегда всё про всех знает. Пора бы уже привыкнуть.
— Ничего. Мы же тогда только под утро вернулись. Жан? — Кевин глянул на брата.
— Знаю только, что они тогда говорили о чем-то, что явно не понравилось нашему
голкиперу, — по-французски отозвался четвертый номер.
— Господи, как они меня достали. Как дети малые, — запричитал Кевин, садясь прямо
на поле. — То одно, то другое, то грызутся, то разборки устраивают…
— Когда это они грызлись? — усмехнулся Жан, глядя на брата с высоты своего роста.
— Они скорее из интереса, как коты, цапаются, но когти не выпускают, если ты не
заметил.
— Это ты к чему?
— Да так, — Моро хитро улыбнулся, глянув на замершего рядом с ними Аарона, который
явно старался понять хоть слово. — Ты сначала со своим Миньярдом разберись, чтобы к
чужому лезть.
— В смысле?!
Эндрю лениво дошел до раздевалки и, открыв шкафчик, достал из сумки телефон. Сев на
скамейку, он несколько минут тупо смотрел на ставшую достаточно длинной переписку.
Он и сам не понял, как это произошло. Просто этот рыжий идиот писал ему какой-то
бред, но такой донельзя остроумный, что руки так и чесались ответить. Но последнее
сообщение пришло четыре дня назад. А после - тишина. Ничего. В голове зазвучали
слова Би: «Ты говорил мне, что он всегда слышит, когда ты говоришь «нет». Почему
сегодня что-то должно измениться?» А это и не изменилось. Эндрю сказал ему уйти и
не возвращаться. Вот он и ушел. И не вернулся. Хотел избавиться от слишком умного и
честного рыжего? Получите и распишитесь. Выругавшись, он позвонил. Прошла почти
минута, прежде чем Нат взял трубку, но говорить он не спешил. Просто еле слышно
дышал где-то там, на том конце телефонного звонка.
— Я и не исчезал.
— Уверен?
— Что? — Эндрю невольно оглянулся, словно рыжий прямо сейчас должен был оказаться у
него за спиной.
— Делай что хочешь. Скажу тренеру, что ты жив, он сам тебе голову и открутит.
— Ты и так знал, что я жив. Если бы только это тебя интересовало, ты бы не
позвонил. Так что нужно?
— И это тоже часть настоящего Натаниэля, — вот теперь Эндрю отчетливо слышал
смеющиеся нотки в голосе этого рыжего идиота. — Я не прихожу туда, где не нужен.
Если мне говорят уйти, я ухожу.
— Встал с подоконника, затушил сигарету, сел за руль и притащил свой зад на поле, —
процедил Миньярд, теряя всякое терпение. — Живо.
— Вот как, — Нат приглушенно рассмеялся. — Ну-ну, Эндрю, попробуй еще разок. Твоему
голосу не хватает истеричных ноток. Добавь, и тогда будет точь в точь как у
Ваймака.
— Веснински…
— Я уже почти девятнадцать лет Веснински, это не новость, — голкипер услышал, как
хлопнула дверь. — Ладно, дай мне пятнадцать минут, и я покажу, как надо.
Сказав это, Нат сбросил вызов, вызывая раздраженное шипение Эндрю. Придурок.
Сказочный идиот. Только вот о ком он так думал — о себе или о рыжем, Миньярд так и
не понял. Выругавшись, он положил телефон на место и захлопнул шкафчик, пообещав
себе избить это недоразумение мячами, когда он выйдет на поле. Вернувшись на корт,
Эндрю смерил ненавидящим взглядом всю команду, которая во все глаза смотрела на
него, а потом сел на трибуны.
— Мои единственные возможные подельники стоят прямо перед тобой, — голкипер кивнул
на свою семью, — так что нет, — он заметил, как засиял Ники, как весело закатил
глаза Кевин и криво, но признательно усмехнулся Аарон, но решил не акцентировать на
этом внимание, иначе это еле заметное чувство в груди так и грозило разлиться
теплом по всему телу.
— И по опыту могу сказать, что Ната такой фигней от тренировки не отвлечешь, — со
знанием дела хмыкнул Жан.
— Чего? — Сет поперхнулся водой, которую пил, но Моро лишь криво ухмыльнулся.
— Блять, вы точно ебанутые.
— Так, все, подняли свои задницы и за дело, — хлопнул Ваймак. — Давайте, нечего
штаны просиживать. То, что ваш дьявол только тащится сюда, не повод бездельничать.
— Он наш дьявол! — напомнил Кевин, но все лисы на это только рассмеялись.
— Прости, Кев, но ты явно отстаешь, — Элисон сделала самое невинное лицо. — Нат
теперь и наш тоже. Учись делиться.
— Он никогда на нас не срывается, — хмыкнул Эндрю, неотрывно глядя в голубые глаза,
которые были прикованы к его лицу.
— Во-первых, ты любишь экси, а во-вторых, там еще девять человек. Научись считать.
— Но ни один из них мне не интересен на данный момент, так что повторюсь. Подъем.
— Ты человек, Эндрю, — все веселье пропало из голубых глаз, оставив место лишь
серьезности.
Ты человек, а не вещь. Ты человек, у тебя есть душа и сердце, у тебя есть эмоции и
мнение. Для меня ты человек. Ты не предмет. Не для меня.
— Ох, черт, это было громче, чем я думал, — Нат потер свое ухо. — Ники, я тебя даже
с ней познакомлю. Смотри, — он потряс клюшкой в своих руках. — Скажи, она предел
мечтаний?! — лисы, за исключением Эндрю, конечно, разразились хохотом, тогда как
Ники выглядел, как ребенок, которому сказали, что на самом деле облака сделаны не
из сахарной ваты. — А ты о чем подумал, извращенец?
Время неизбежно бежало вперед, а Дэй все никак не исполнял данное брату обещание
поговорить с отцом. Это была пятница. Лисы, закончив тренировку, шумной гурьбой
вывалились из раздевалки, обсуждая, какой фильм они посмотрят сегодня, и только
Кевин остался сидеть на скамейке. Он смотрел на свою руку, на которой молнией кожу
разрезал уродливый шрам, оставшийся после травмы. И пережил он это только благодаря
Ваймаку. Человеку, который сначала выхаживал его, как самого настоящего раненого
птенца, а потом учил заново держать клюшку в руках, часами стоя рядом с ним на
поле, держа за плечо, когда Кевин с криком падал на колени, чувствуя свои бессилие
и беспомощность, свою бесполезность…
Шумно втянув носом воздух, второй номер встал на ноги и, подхватив свою сумку,
двинулся в сторону кабинета тренера, где, он был уверен, сейчас и сидел его отец. И
он не ошибся. Ваймак сидел за столом, перебирая какие-то бумаги, бормоча что-то не
очень цензурное себе под нос. Постучав по косяку двери, Кевин дождался, когда
тренер обратит на него внимание. На секунду его дыхание перехватило. Дэвид никогда
не смотрел на него, иначе чем на игрока, тогда как Дэй непроизвольно замечал их
схожесть. Подбородок, скулы, изгиб носа… Эта схожесть была еле уловимой из-за
сильных генов матери, ее невозможно было заметить, если не знать о родстве и…
— Ты хотел что-то обсудить? — голос Ваймака с ноткой беспокойства вывел Кевина из
прострации.
— Да, кое-что…
— Тогда садись, чего встал, как не родной, — парень вздрогнул всем телом, а лёгкие
сдавило, но он заставил себя сделать несколько шагов и сесть на стул рядом,
исступленно глядя на свои ладони. — Так, что случилось? Рассказывай, потому что я
вижу, что кто-то во что-то влип.
— Кевин, я тебя в таком состоянии видел лишь пару раз. И это всегда было связано с
каким-то пиздецом, — не сдерживая себя в выражениях, сказал Ваймак. — Выкладывай.
— Вы знаете, почему Нат привез меня именно в Пальметто? — хрипло спросил Кевин,
никак не находя в себе сил поднять глаза.
— Потому что это другой округ и потому что он был уверен, что здесь тебе помогут?
— предположил Дэвид, стараясь заглянуть в глаза парню, но не получив ответа,
продолжил перебирать варианты. — Знал, что я приму тебя и дам второй шанс? Потому
что заботился о тебе? Потому что я дружил с твоей матерью?
— Он привез меня к отцу, — еле слышно прошептал Кевин, зажмурив глаза.
Он просто не мог смотреть в глаза Ваймаку сейчас. Он даже не знал, чего боится,
какой реакции, но он просто не мог.
— Почему не сказал раньше? — выдавил наконец из себя мужчина, сцепляя руки в замок,
чтобы не выдать свою дрожь.
— Как минимум то, что я получу официальное право называть тебя своим идиотом, — с
горечью усмехнулся Дэвид, качая головой, и Кевин невольно повторил его действие.
— Ты думал, что ты мне не нужен или?..
— Ты нужен, Кев. Запомни это, — перебил его Ваймак. — И плевать я хотел на то, что
Кейли мне тогда не рассказала. Но выбор только за тобой. Я могу остаться просто
тренером, если ты этого хочешь. Если нет… просто скажи об этом. Мы что-нибудь
придумаем.
— Вы никогда ни для кого из нас не были просто тренером, — Дэй наконец нашел в себе
силы посмотреть прямо на отца. — Вы не просто тренер для нас. Для меня.
Ваймак нервно сглотнул, глядя в эти пронзительные зеленые глаза напротив, которые
сейчас были полны какой-то детской боли, тоски и в то же время тепла. Никогда
раньше он не видел у Кевина такого взгляда. Не видел его таким открытым и уязвимым.
Руки так и хотели обнять и спрятать этого побитого жизнью ребенка, его ребенка,
защитить и утешить, но Дэвид лишь стиснул зубы, удерживая себя на месте. Он не
должен был пугать его, не должен был… быть тем, кем он не являлся для Кевина. Или…
он запутался. Всё запуталось. Но одно было неизменно: Кевин Дэй — его лис, и он
позаботится о нём, убережет и поможет встать ровно.
***
— Кевин, водка — не вода, — услужливо напомнила Дэн, которая, как и вся команда,
наблюдала за тем, как методично Дэй поглощает алкоголь.
— Иди на хуй.
— Я тебя сейчас сам на тот свет отправлю! — взревел Дэй и ринулся было на брата, но
тот с лёгкостью нагнулся, от чего Кевин просто перелетел через его спину,
грохнувшись на пол. — Блять…
— Ты забыл, что я защитник, да? — криво усмехнулся Нат. — Полежи тут, отдохни.
— На-а-а-ат, — протянул Ники со своего места на диване. Вся команда знала этот
веселый тон, что говорило только об одном — Хэммик хочет полезть во что-то
личное, — с кем ты пойдёшь на банкет?
— Эм, с командой? — отозвался рыжий, садясь на второй мешок рядом с Эндрю, залезая
в свой телефон.
От Ичиро давно не было вестей. Он не звонил, не вызывал к себе, ничего. Это было
подозрительно. Можно было бы порадоваться и расслабиться, только вот Нат
чувствовал, что это не предвещает ничего хорошего. Особенно паршиво было то, что
Морияма даже не позвонил после того, как Ната арестовали на День Благодарения, а
сомнений в том, что ему сообщили, не было никаких. Можно было бы позвонить и всё
разузнать, но что-то подсказывало рыжему, что лучше просто подождать и не
нарываться…
— Не надейся, — фыркнул Нат, убирая телефон. — А продолжишь, я еще Эрику пожалуюсь
на твое отвратительное поведение.
— И Эрик поверит Ники, — усмехнулась Элисон, игнорируя недовольное ворчание Сета
над ухом.
— Если бы, — тоскливо вздохнул Хэммик. — Они поговорили каких-то жалких десять
минут и чуть ли не лучшими друзьями стали.
— Кажется, у тебя уводят парня, — протянул Мэтт, за что тут же получил подзатыльник
от своей девушки. — Ну что?! Это же смешно! В Ната все, с кем его не познакомь,
влюбляются! Он даже Сету нравится!
— Пиздёж и провокация! — крикнул Гордон, после чего покрепче обнял Элисон,
зарываясь носом в её густые светлые волосы. — Он мелкая быстрая сволочь!
— Да ла-а-а-адно тебе, — рыжий лукаво улыбнулся. — Может, если мы полистаем твои
тетради, то найдем сердечки на полях с моим именем?
— А к чему эти вопросы, кто с кем идёт? — спросил Веснински, решив оставить
товарища по команде в покое. — Типа, если я пойду один, то меня не пустят?
Нововведение такое?
— Нет, просто Ники так и жаждет прижаться к тебе и облизать, как чупа-чупс, —
ухмыльнулся Жан.
— Боже, мерзость, — застонал Аарон, и, кажется, даже сам Хэммик поморщился от такой
интерпретации.
— Они все еще не закрыли свою ставку? — спросил Эндрю таким тоном, будто кроме них
с Рене никого в комнате и не было.
— Разлад? — Дэн удивленно вскинула брови. — Неужели наш Монстр смог разозлить даже
ангела?
— Или Нат отбил Рене у Эндрю, — прыснул Мэтт. — Он же ходит с ними на спарринги.
— А так вообще можно было? — удивленно вскинул брови Ники. — Тогда я заберу Мэтта
себе! Вот и решили!
— А меня спросить никто не хочет?! — возмутилась Дэн. — Нат, ты, конечно, солнышко,
но…
— Да, — сокрушённо вздохнул Нат, — как бы ужасно это ни было, Эндрю меня
ненавидит, — он покачал головой, но его голубые глаза озорно сверкнули.
— Ненавидишь ведь?
— Да. 90, — только и ответил голкипер, прекрасно зная, что Веснински поймет. И он
понял. Состроил самую сокрушённую и обиженную мордашку из всех, с болью глядя на
старшекурсников, будто говоря им: «Вот видите? Я такой белый и пушистый, а он меня
обижает». Хотелось рассмеяться.
— Как ты можешь такое говорить? — на немецком прошептал Ники. — После того, что…
— Нат, еще немного, и ты заберёшь себе звание ангела, — вздохнул Ники, вставая с
дивана, садясь на пол рядом и притягивая друга к себе за плечи. — Ты просто
замечательный! Ты!..
— Он есть.
Нат резко перевел взгляд со вздыхающего на его плече Ники на Миньярда. В его
голубых глазах промелькнуло смятение и удивление, которые сменились чем-то мягким и
невероятно теплым, от чего Эндрю тут же пришлось отдернуть взгляд. Смотреть сейчас
на рыжего было просто невыносимо. Он словно видел самую его суть, видел сквозь
сотни стен и блоков, сквозь безразличную маску на лице и отчуждение в голосе. И это
было отвратительно.
Бросив что-то про потребность в никотине, Нат поднялся на ноги и, даже не взглянув
на блондина, вышел. Ему не нужно было звать его с собой или говорить, где он будет.
Ответы слишком очевидны. Подождав минут пять, дождавшись, пока лисы забудут обо
всем, увлеченные очередным спором, Эндрю выскользнул из комнаты и двинулся в
сторону лестницы. Веснински был там, стоял на крыше и, зажмурив глаза, вдыхал
прохладный ночной воздух, так и не прикоснувшись к сигаретам, которые лежали в его
кармане. Встав рядом, блондин запрокинул голову, но небо сегодня было затянуто
тяжелыми тучами, от чего казалось ровным бархатным полотном без единой крапинки
звезд. Не было видно даже света луны.
— Чего хотел?
— Кто сказал, что я чего-то хотел? — Нат повернулся к нему, хитро улыбаясь.
— Не прикидывайся дураком. Тебе не идёт, — закатил глаза Миньярд, чуть повернув
голову в его сторону.
— Это разные вещи, — с самым деловым видом серьезно кивнул рыжий. — Я тебя не звал.
Ты сам пришел.
— Да?
— Да.
Миньярд приподнял бровь, явно не понимая, о чем говорит этот идиот, тогда как Нат
повернулся спиной к обрыву и начал делать маленькие шажки к краю. Метр, полметра,
двадцать сантиметров, десять, пять… Нат уже стоял на мысочках, балансируя на краю,
но на его лице не было ни капли страха, тогда как сердце блондина гулко билось в
груди. «Он не прыгнет. Этот идиот слишком любит жизнь и просто провоцирует тебя. Не
смей поддаваться…» — но ноги против воли сделали шаг вперед, словно тела Эндрю и
Ната связывала какая-то невидимая нить. И они стояли так — один на самом краю,
когда любой сильный порыв ветра мог столкнуть его вниз, а второй на твердой
поверхности совсем рядом, готовый в любой момент ухватить за ворот толстовки и не
дать упасть.
— Толкай, — уверенно сказал Нат, глядя ему прямо в глаза. — Ну же. Сам ведь сказал,
что сбросишь, не моргнув и глазом.
Это казалось безумием. Человек, который столько отдал ради свободы, который каждый
раз, уходя из общежития, боролся за свою жизнь, так легко вверял ее в чужие руки,
готовый принять смерть, если другой человек так решит. Слабоумие и отвага?
Вероятно, если вторым человеком, удерживавшим, был Эндрю Миньярд. Так было бы, если
бы на краю был кто-то другой. Но там был Натаниэль Веснински, который не просто не
боялся играть с огнем, он плясал в нём, ничуть не боясь обжечься. Он, казалось,
вообще ничего не боялся. И всё это время он смотрел прямо в карие глаза напротив.
Отпустив ворот толстовки, пальцы блондина скользнули вверх и прижались к сонной
артерии, считая убийственно ровный пульс, после чего вернулись на прежнее место.
Эндрю надавил снова, но уже сильнее. И снова Натаниэль не сопротивлялся, даже не
попытался ухватиться за одежду, чтобы сдержать свое обещание и утащить за собой.
«Потому что он знает, что ты его удержишь и не сбросишь» — тут же понял Миньярд, от
чего злость заклокотала где-то в горле. Скривив губы, он резко дернул на себя,
вынуждая рыжего сделать шаг от края, шаг к нему, и замереть в нескольких жалких
сантиметрах.
— Ненавижу тебя.
— О, я большой мальчик, могу и сам спросить, — Нат поднял руку на уровень его лица,
но, как и всегда, не прикоснулся. — Да или нет?
— Удиви.
Эндрю стиснул зубы, лишь бы рык не вырвался из его легких, стараясь совладать со
своим телом и не врезать этому идиоту, которому требуется точное и безоговорочное
согласие. Фыркнув недовольное «да», голкипер начал наблюдать. За тем, как на губах
рыжего появляется мягкая улыбка, как он относит руку от его лица, целует подушечку
большого пальца, а потом накрывает ладонью его щеку, чтобы тем самым пальцем
провести по почти сошедшему синяку под глазом. Эндрю замер, боясь шелохнуться,
чувствуя лишь мягкое, почти невесомое прикосновение к собственной коже и видя
светящиеся в темноте голубые глаза. Глаза, в которых не было ни страха, ни злости,
ни угрозы, только спокойствие и уверенность, которые почему-то передавались и
самому Миньярду. А потом Нат ушел, ничего не сказав и не объяснив. Как и всегда,
просто ушел, оставив после себя пустоту и легкое покалывание на коже там, где он ее
касался. Проверял? Выяснял что-то для самого себя? Вероятно. Но Эндрю так и остался
стоять на крыше, даже не думая закуривать сигарету, потому что она была
карамельной. Пачку он украл еще вчера.
***
Лисы вышли из общежития, Ваймак должен был подогнать автобус в ближайшее время,
чтобы отправиться на треклятый банкет в Эвермор. Они старались не акцентировать
внимание на том, что едут в Гнездо, однако это не помогало бывшим воронам забыть о
том, куда именно они направляются. Жан молчал, не говорил даже по-французски,
просто смотрел в пустоту перед собой, еле удерживаясь от того, чтобы утонуть в
своих воспоминаниях, тогда как Кевин пил кофе, в котором от кофе осталось только
одно название, а процент виски стремительно приближался к ста. Почему не водка? Она
была в сумке. И если обычно Нат останавливал брата, то сегодня был не тот случай.
Он стоял в стороне, куря одну сигарету за другой, даже не замечая этого. Боялся ли
он Рико? Нет. Ему самому Морияма ничего не сделает. Но там будут все вороны, а их в
разы больше, чем лисов. Он просто не сможет уследить за всеми. И еще большой
вопрос, будет ли он в состоянии. Панические атаки никто не отменял, а Рико,
несомненно, постарается сделать всё, чтобы спровоцировать их.
— Не сегодня, — покачал головой Веснински, сразу давая понять, что на их обычные
словесные дуэли сегодня сил у него просто нет.
— Кевин— моя забота, не твоя, — напомнил Миньярд, забирая из его пальцев сигарету,
за что был награжден недовольным ворчанием. — Закуришь ещё одну, выкину.
— Я не ленивый.
— Тогда спрошу прямо. Что ты здесь забыл? — Веснински выпрямился, с вызовом глядя в
черные глаза.
— Это кто вообще?! — возмутился Сет, но был проигнорирован всеми и сразу. Бывшие
вороны пока что заново учились дышать, лисы же притихли, не то вслушиваясь, не то
ощущая звериную угрозу, исходившую от незнакомца.
— Ты теперь курьером подрабатываешь? — сухо спросил Нат. Кто-то, кажется, Кевин,
закашлялся.
— Уж очень хотелось вживую посмотреть на этих твоих лисов. Ты мне тогда говорил,
что Дэй больше не выйдет на поле, — протянул Ичиро, глядя своему рыжему другу за
спину. — Но что я вижу?..
— Я сказал тебе тогда, что Кевина Дэя, каким его знали, больше не существует, —
уточнил Нат, сделав шаг вправо и тем самым загородив брата. — Я не соврал. Он уже
другой человек. Что касается его восстановления, я и правда удивлен.
— Это моя команда. Лапы прочь. Что же касается того, видел ли ты такое прежде…
посмотри на воронов. Они выглядят как шедевр, но на деле то ещё убожество.
— У меня намечено свидание с Рико, а ты знаешь, как он не любит, когда его
игнорируют. Не хочу ранить его нежные чувства.
— Потерпит.
— А придется, потому что силой ты меня не затащишь. У тебя только один человек. Не
хочу, чтобы психованный мальчишка сорвался на моей семье, когда они одни.
— Не сейчас.
— Ты меня не понял, — Эндрю схватил его за ворот рубашки, а потом, оттащив в
сторону, вжал в стену и приставил нож к горлу. — Это что за хуета?
— Ты сам сказал, что не хочешь, чтобы психованный мальчишка сорвался на твоей
семье, когда они одни, — Эндрю выгнул бровь, внимательно следя за малейшими
изменениями на лице рыжего. — Ты привязался. Это не новость. Дашь протянуть руку?
— Кажется, моя очередь говорить твою любимую фразу, — пробормотал себе под нос Нат,
тяжело вздыхая. — Я тебя ненавижу. Да, дам. А теперь отпусти.
Миньярд тут же шагнул назад, отпуская его рубашку, кивая собственным мыслям и
убирая нож, который держал у горла рыжего всё это время, к себе под повязки.
Кажется, команда выдохнула с облегчением, и только на лице Ники и Аарона читалась
нескрываемая тревога, ведь они, хоть и не слышали всего разговора, кое-какие слова
всё же разобрали. И если Ники просто был встревожен таким резким, грубым и, по его
мнению, необоснованным поведением, то Аарон понял куда больше. Он был внимательнее.
Он видел, как Эндрю напрягся от одного только появления незнакомца, видел, как тот
вытащил нож еще до того, как Нат на французском начал говорить что-то братьям.
Агрессия Эндрю была направлена не на Веснински, за рыжего он… переживал? Нет, это
слово не могло подходить брату Аарона, но синоним он пока что подобрать не мог.
Пусть лицо плохого Миньярда и оставалось совершенно непроницаемым, в карих глазах
было слишком много эмоций, которые горели даже из-за пелены безразличия.
— Дэн, — Нат одернул помятую одежду и широко улыбнулся своему капитану, — я поеду
своим ходом, ладно?
— Всё в порядке, — рыжий чуть сжал ее плечо. — Я могу немного опоздать, но обещаю,
что не пропущу ничего важного. Справитесь без меня?
— Вали уже, — закатил глаза Сет, за что тут же получил тычок локтем от Элисон.
— Ладно-ладно, идите, пожалуйста, мистер Веснински, мы обещаем не загрызть друг
друга, пока вы не соизволите явиться. Шоу не пропустите.
— Потому что у меня язык будет половчее, — подмигнул другу Нат и поспешил к машине,
пока Элисон за руку удерживала матерящегося Гордона, который так и хотел вырвать
тот самый умелый язык.
— Эй, — Нат слабо, но искренне улыбнулся, — всё в порядке. Относись к этому проще,
ладно? Меня просто подбросят на банкет. Присмотришь за этими оболтусами, хорошо?
— Конечно, — она в последний раз сжала его плечо, а потом шагнула назад. — Ты нам
нужен, всем нам.
Нат скривился, как от удара, но кивнул. На слова сил просто не осталось, а впереди
его еще ждал разговор с Ичиро на несколько часов и, вероятно, не самый приятный.
Смотреть на команду или братьев он тоже был не в силах, поэтому… смотрел на
Морияму, уголки губ которого были слегка приподняты, а глаза внимательно следили за
каждым из лисов.
— Наркоман!
Рыжий почти инстинктивно обернулся на голос и еле успел поймать то, что бросил в
него Эндрю. Опустив взгляд, он увидел, что сжимает в пальцах небольшую связку
ключей. Было не сложно угадать, от чего они. Один определенно был от машины, второй
— от комнаты в общежитии (они все были почти одинаковыми), но вот третий… от дома в
Колумбии?
— Вернешь.
— Верну.
Водитель открыл дверь, пропуская своих хозяев, вынуждая сесть, после чего скрылся
спереди, и уже через минуту машины не было, как и рыжего лиса.
— Отец был в ярости от твоей выходки. Убить человека при свидетелях? Ты чем думал?!
— зарычал Ичиро, еле сдерживаясь от того, чтобы схватить Ната за волосы. — И ради
чего?! Поломанного мальчишки, которого…
— Это был мой выбор, и я осознавал все последствия, — перебил его Натаниэль. — И я
убил бы снова. И снова. И снова.
— Вот оно что, — протянул мужчина, с удивлением рассматривая решительное лицо лиса.
— Что?
— Знаю, — сдавленно ответил рыжий, чувствуя, как напрягаются все мышцы его тела.
— Только одна просьба. Сделай это быстро. А потом отвези меня на банкет. Меня ждет
семья.
— Ты не сможешь…
***
На то, чтобы объяснить Ваймаку, куда делся Нат, ушло не так много времени, куда
больше пришлось потратить на то, чтобы его успокоить и заверить в том, что тот
будет на банкете, в чём все, по правде говоря, сомневались. Эндрю не намерен был в
этом участвовать. Он первым вошел в автобус и занял последний ряд, где обычно
молчаливую компанию ему составлял второй хищник команды. Но сегодня его нет.
Сегодня Миньярд один. Вытащив один из ножей из-под повязок, он начал вертеть его в
руках, старательно думая.
Нат явно не соврал, когда сказал, что они с Ичиро почти друзья. Он вел себя весьма
развязно и легко, как всегда, даже нагло, в своем стиле, тогда как Жан и Кевин чуть
ли не теряли сознание от одного осознания, кто перед ними. И всё же Веснински не
пересекал опасной черты. Это было почти незаметно, но всё же видно. Как было видно
и то, что это его хозяин, а он его цепной пес, пусть и любимый. Но почему сейчас?
Ичиро не появлялся уже… Мысли замерли в голове блондина, а взгляд метнулся к окну,
словно там все еще должна была стоять черная машина с тонированными окнами. Морияма
не появлялся после событий Дня Благодарения, когда Ната забрала полиция. Это не
могло не привлечь внимания мафиози, не могло не быть проблемой, но вот какие будут
последствия? Понимал ли рыжий, на что идет, когда убивал Дрейка? Вероятно, да, но
его это не остановило, он ведь тогда сам сказал: «Нет, меня не посадят. Не на того
напали. Максимум — получу по башке от розового пони, но он скорее раскошелится на
судью, чем отпустит меня такого распрекрасного отдыхать в тюрьму» — но был ли это и
правда максимум? Или Нат в своей привычной манере умалчивал правду, не желая
вываливать на других тьму и мерзость своей жизни? Это куда более вероятно. «Да, я
убил его. Нет, я не жалею. И нет, ты в этом не виноват» — уверенно ответил тогда
ему этот рыжий идиот. Ничто тогда не остановило бы его от защиты Эндрю. От этого
стало противно в собственной шкуре. Хотелось вывернуться, а потом найти этого
идиота и дать подзатыльник. Но всё, что мог сделать Миньярд — сидеть на своем
месте, чувствуя, как заводится двигатель автобуса, готовясь к встрече с воронами.
Казалось, они идут по сплошной черноте. Как здесь можно жить — весьма философский
вопрос, учитывая то, что всё не черное было красным, словно облитым кровью. И
подобное дизайнерское решение явно не оценил никто из лисов, а особенно бывшие
вороны, у которых с этими стенами было куда больше отрицательных, даже убивающих
воспоминаний, чем положительных или хотя бы нейтральных.
Следующий пункт, благодаря которому Эндрю с новой силой возненавидел этот день —
они сидели за одним столом с воронами. Ну какое совпадение! Прям лотерею выиграли!
Завидев фигуры в черном и красном, Миньярд незаметно переместился ближе к Кевину и
Жану, прикрывая их собой, что могло бы показаться комичным, учитывая рост вратаря,
однако все, кто его знали, понимали, что его рост — скорее преимущество, чем
недостаток.
Заметив приближающихся лисов, Рико расплылся в улыбке, словно увидел своих лучших
друзей, а вороны оживились и зашевелились. Дэн села прямо напротив него, бесстрашно
протягивая руку для рукопожатия, а в ее взгляде читались решимость и спокойствие.
Пусть она и не была лучшим игроком, пусть её и могли затмевать другие члены
команды, Уайлдс несомненно была той, кто уверенно закрывал собой их всех и
пользовалась авторитетом.
— Рико, — она даже не отвела от сверкнувших черных глаз взгляда, — Дэн Уайлдс.
— Я знаю, кто ты, — Морияма великодушно протянул руку в ответ, словно делал этим
одолжение. — Как же не знать. Единственная девушка-капитан команды первого
дивизиона. Довольно прилично справляешься, несмотря на недостатки.
— Ты и правда хочешь поговорить об этом? — Рико широко улыбнулся, а его брови
приподнялись вверх. — Банкет рассчитан всего на два дня, Хеннесси, времени не
хватит.
— Попридержи свой язык, Рико, — рыкнул Мэтт, но Дэн остановила парня, стиснув его
руку.
— Верно, что это я такое говорю, — первый номер махнул рукой, после чего стыдливо
прикрыл пальцами рот. — Хотя у вас и так полкоманды ложатся подо всё, что движется…
— он замолк, глядя на стол перед собой, а потом криво усмехнулся. — Ну, или их
вынуждают. Как прошел День Благодарения?
— Ах ты тварь!.. — рявкнул Аарон и дернулся было вперед, но его удержали железные
руки Эндрю, который только и смог, что схватить брата, тогда как его горящие
ненавистью глаза были прикованы к бледному от природы лицу Рико.
— Оу, а я смотрю, не вся команда в курсе, — протянул Морияма, видя, как непонимающе
переглядываются старшие.
— Что же, Дэй и Моро вам ничего о себе не рассказали? — поинтересовалась девушка,
сидевшая по правую руку от своего капитана. — Жанчик, а ты всё такой же молчун, —
хихикнула она. Француз метнул в нее ненавидящий взгляд, прекрасно помня, что именно
Кейси была одной из тех, кто удерживал Ната, когда тот пытался прийти на помощь, но
заставил себя стиснуть зубы.
— А где же наш главный герой? — поинтересовался Рико, кивнув на пустующий стул.
— Неужто Натаниэль с вами стал ещё и трусом?
— За этим столом много трусов, — прошелестел голос где-то рядом, — но ты по праву
носишь корону. Ты первый среди них, братишка.
Все за столом резко повернули головы и увидели его. Это был не тот Нат, что уезжал
из Пальметто на машине Ичиро. Даже одет иначе. Это был кто-то другой. Его глаза
хищно светились, на губах холодная ухмылка, а руки лениво сложены в карманах его
брюк. Вопреки тому, что он теперь не в воронах, Веснински был одет во всё черное,
ни единого проблеска света. И он выглядел слишком дорого и величественно для
обычного игрока в экси. Для посвященных ответ был очевиден — сейчас перед ними
приближенный Ичиро Мориямы.
— Мне обещали, что шоу я не пропущу. Сет, — Веснински посмотрел на Гордона из-под
прикрытых век, — я много пропустил?
— Вот видишь. Я вовремя. А словам своей команды я доверяю куда больше, чем тебе.
— Мы твоя команда! Ваша! — воскликнул какой-то парень, голос которого рыжий
распознал, как голос Франклина. О, у него было припасено много оскорблений для
этого прекрасного человека. — Вы — предатели, которые!..
— Не запугивай моих людей, дьявол, у тебя не получится, — прошипел Рико, веселье
которого испарилось.
— А мне кажется, у него просто превосходно выходит, — уголок губ Эндрю
издевательски приподнялся. — Они того и гляди в штаны наложат. Позволь уточнить, а
точно ли ты король? Или все-таки Натаниэль?
— Ты упустил важный момент, — вздохнул Веснински, снова медленно, слишком медленно,
как отметил про себя Миньярд, откидываясь назад. — Рико зовет себя королем экси,
хотя это заявление так же стоит под знаком вопроса.
— Возможно, тогда ему стоит подышать воздухом? — мягко предложила Рене, невинно
улыбаясь.
— Я лишь переживаю за твое здоровье, — пояснила она. — У тебя нездоровый румянец.
Может, это от духоты, но если нет, тебе лучше обратиться к врачу, а то ведь не
сможешь выйти на поле. Вороны и так потеряли самых ценных своих игроков.
Лисы удивленно смотрели на Рене, будто видели ее впервые, тогда как сама Уокер так
и излучала миролюбие и тепло, а ее улыбка не дрогнула ни на секунду. Выдавали ее
лишь глаза. Они были острыми, как ножи, которыми она превосходно владела, и были
готовы порезать любого ворона на лоскуты. После первой тренировки, когда Нат сказал
ей, что пора бы выпускать своих демонов на поле, девушка и правда начала пробовать.
Ее игра стала чуть агрессивнее и резче, но впервые она показала свою темную сторону
вне поля и вне тренажерного зала, где упражнялась с Эндрю и Натом. Хотя, по сути,
они ведь все еще были на поле для экси…
— Да нет, — пожал плечами Мэтт, гордо вскинув подбородок. — Мы просто воспитаннее,
старше, должны подавать пример и всё такое. И нам капитан с тренером сказали вести
себя хорошо. А Нат немного припозднился и не слышал этой просьбы. Ему можно. Но
если ты настаиваешь, то я точно с удовольствием присоединюсь.
— Всё еще цепной пес, — хмыкнула Кейси. — Натаниэль, ты никогда не изменишься. Как
был сторожевой шавкой, так и остался. Только цепь теперь в других руках.
— Элисон, иди за тренером, — шепнула Дэн, чувствуя, что еще чуть-чуть и нависшее
напряжение взорвется, но заворожённая действом девушка даже не дернулась.
— Быстро, — словно очнувшись, Рейнольдс кивнула и тут же исчезла.
— Вот как вы его видите? — подал голос Жан, подняв таки взгляд на бывшую команду.
— А вы забыли, кто оберегал вас всех? — несколько воронов дернулись, явно понимая,
о чем речь, а один парень даже пристыженно опустил взгляд. — Он защищал не только
меня и Кевина. Хоть раз Нат сделал вам хоть что-то необоснованно, не защищаясь? Или
это простая зависть? — Моро хмыкнул, скосив глаза на уставшего брата рядом с собой.
— Нат и правда один из самых преданных людей, кого я когда-либо встречал. И, в
отличие от вас, — он снова повернул голову к команде, — он не продается.
— Зато продаешься ты? — хрипло спросила Кейси. — А что? Это ведь выход, верно? Ты
слабак, Жан. Сбежал, поджав хвост, зная, что Натаниэль прикроет твою спину.
— Верно сказал, зависть, — пробормотал Кевин, чем вызвал удивление абсолютно всех.
Было видно, как тяжело ему дается каждое слово, как он пересиливает себя, но все
равно упорно идет вперед. Ради братьев и своей новообретенной семьи. Ради всех
лисов. — Вы никак не можете понять одну простую вещь. То, что вы называете
подчинением, на деле ничто иное как преданность, желание защитить. Для вас же нет
разницы между этими понятиями. Мы семья. И мы не бросим друг друга. И будем
бороться. Не только Нат за нас, но и мы за него.
— Вы что тут устроили, мать вашу? — прогремел голос Ваймака над их головами.
— Мы еще вернемся к этому, верно? — пропел на японском Морияма. — Мы ведь семья.
Должны говорить о таких вещах.
— Мы-то семья, — кивнул Кевин, поднимаясь на ноги, непроизвольно шагая чуть ближе к
отцу, так же говоря на японском. — Но ты нам не семья.
— Какая жалость, — протянул молчавший до этого ворон. — А мы хотели еще поболтать.
Лисы нестройным рядом двинулись прочь, в противоположную часть корта, где другая
команда уже освободила для них места. Нат шумно выдохнул, расслабляя плечи, но тут
же об этом пожалел. Кожа на спине натянулась, от чего тело пронзила острая боль.
Вздрогнув, он снова выпрямился, хоть ему так и хотелось свернуться комочком и
уснуть. Но не судьба. Впереди еще несколько часов этой пытки, а потом еще нужно
будет трястись в автобусе с остальными… Хотелось заскулить от отчаяния. Нет, он все
еще не жалел о содеянном. И не пожалеет. Но вот как смягчить последствия, рыжий еще
не придумал. Утешило лишь то, что сели они за стол ни с кем иным, как с троянцами.
Кевин тут же заметно оживился, в его глазах появился характерный блеск, когда им
навстречу вышел Джереми Нокс, тогда как Жан лишь сдержанно, но от этого не менее
тепло улыбнулся. И, конечно, солнце экси совсем незаметно поменялся с одной из
девушек местами, чтобы сидеть с краю и так, чтобы рядом сел Моро. Нат был готов
рассмеяться, наблюдая за их конспирацией, но лишь устало кивнул капитану
Калифорнийцев.
Спустя какое-то время троянцы начали отходить на танцпол, зазывая с собой лисов, на
что вторые с легкостью соглашались. Калифорнийцы были легкими и улыбчивыми. Пусть
они и были соперниками, но сегодня отбросили все эти чувства, становясь хорошими
знакомыми, с которыми было приятно разговаривать и смеяться. Но Нат, хоть его и
звали, не шевельнулся, даже не открыл глаза, а на вопрос Мэтта, всё ли хорошо,
ответил свое коронное «я в порядке». Это стало последней каплей. Когда за столом
осталась только парочка троянцев, Эндрю пересел к Веснински, крепко хватая его за
подбородок и поворачивая к себе лицом.
— Что за черт?
— Я в поря…
— Ты обещал не врать, — перебил его Миньярд. — Еще одна попытка, последняя. И если
скажешь, что ты в порядке, я вырву тебе язык.
— Полуправда.
— Дай протянуть руку, — почти шепотом сказал Эндрю, злясь от того, что не может
видеть пронзительные голубые глаза, чтобы полностью оценить ущерб.
— Не в этот раз и не сейчас, — качнул головой рыжий. — И вообще, что-то ты
зачастил. Мне нечем платить тебе за это.
— Ты уже.
— Я ничего и никому не должен, пока сам не решу иначе, — сказал Миньярд, наблюдая
за тем, как удивление растекается по лицу этого идиота, после того, как он узнаёт в
фразе собственные слова.
Эндрю проследил за тем, как плечи бывшего ворона расслабляются, глаза снова
закрываются, а дыхание становится тяжелее. Неужели решил подремать? Здесь? Когда
рядом Рико и другие вороны? Хмыкнув себе под нос, Миньярд скрестил руки на груди и
глазами нашел Кевина и Жана. Сейчас их дьявол спит, но это не значит, что они
остались без защиты.
— Я не поддаюсь дрессировке и не слушаю ничьи команды, — сухо ответил Эндрю. — Что
касается Натаниэля, — он сочувственно развел руками, — абонент временно недоступен
или находится вне зоны действия вашей сети. Перезвоните позже. Скажем, с
двенадцатого никогдабря по первое хрен вам. Тебе как, подойдет?
— А может, хочу? — с вызовом ответил Эндрю поднимаясь на ноги. — Знаешь, я личность
просто невероятная, но весьма склонная к саморазрушению. Так удиви меня, Рико,
предложи мне что-то такое, что и правда сможет оказать эффект. Что ты можешь? М?
— Рико, — лисы оказались рядом как раз вовремя, а Сет встал рядом с Миньярдом, что
говорило о том, что где-то сейчас упадёт метеорит, не иначе, — вы же на другом
конце поля остались. Чего приперлись? От ворот поворот и полетели, голуби.
— Моя команда явно не раз дала тебе понять, что не желает поддерживать разговор, —
Дэн вышла вперед, останавливаясь прямо перед первым номером. — Так что же ты никак
не засунешь свой язык себе в задницу и не съебешь к чертовой матери? — прошипела
она, а ее темные глаза опасно сверкнули.
— Не лезь не в свое дело, малявка, — отмахнулась от нее Уайлдс. — Вы, ребята, мне
уже правда надоели. Оставили мою команду в покое и убрались отсюда. Думаете, тут
только Нат и Эндрю опасные? Так мы вам покажем свои зубы и когти. Поверьте, вы вряд
ли это переживете.
— Как страшно, прям трясусь от ужаса, — протянул Рико, но все же отступил назад.
— Жан, тебе привет от Ричарда, он приболел, но очень скучает.
— Да пошел ты на хуй! — рявкнул француз, бросившийся вперед с таким рвением, что
его пришлось удерживать сразу Кевину и Мэтту. — Твоя сила кроется лишь в твоей
фамилии, дерьма ты кусок! Ты ничто без этого! Ты никто!
— О, так ты еще не разучился говорить после всего! — расхохотался Морияма, а его
глаза зло блеснули, выдавая всю его ярость. — Кев, да не держи ты его, пусть
выскажется впервые в жизни. Посмотрим, во что ему это обойдется. Всем вам.
— Дэн, — Нат через силу заставил себя встать, чувствуя, что еще немного, и всё это
превратится в полномасштабную драку, — уводи всех.
— Наркоман…
— Нам пора, — качнул головой Нат, сдавленно сглатывая, лишь на секунду скосив глаза
на Миньярда. — Мы и так слишком задержались.
— Переживем.
— Что со спиной, младший? — по-японски крикнул Рико в спины уже уходящим лисам.
— Уж не то ли это, о чем я думаю? — Нат замер и, кажется, забыл, как дышать, видя
обеспокоенные и почти испуганные взгляды братьев, чувствуя, как собственные волосы
встают дыбом. — Даже для тебя такой косяк не прошел бесследно, да? Первая или уже
вторая? Как долго тебе еще дышать?
Эндрю не понимал ни слова, но интонация говорила сама за себя, как и реакция трех
бывших воронов, поэтому он мысленно перерезал Морияме глотку, а потом, схватив
рыжего за рукав пиджака, потянул на выход, кивнув Ники и Аарону, чтобы они занялись
двумя другими истуканами. Они уже вышли на улицу, когда Натаниэль наконец отмер. Он
забрал свою руку из хватки голкипера и первым влетел в автобус так, будто за ним
кто-то гнался. Если бы он мог, то, наверное, оградился бы сейчас от всех глухой
стеной, но он не мог. Жан и Кевин тут же подлетели к брату, шипя что-то на
французском, тогда как остальная команда могла лишь переглядываться, не понимая ни
слова. Не хватало только криков Ники и стонов Аарона на немецком. Но что странно,
на все возмущения братьев Нат молчал, даже головы не поднимал. К всеобщему
удивлению, первым сдался Моро, а вот Дэю понадобилось еще около двух минут, чтобы
понять, что никакой реакции от рыжего он не получит, как бы ни старался.
— Я сделаю, что захочешь, только не впускай их обоих в нашу с Жаном комнату, — по-
немецки прошептал Нат, когда они уже отъехали от Эвермора.
— Почему?
***
— Я сказал, ты ночуешь у нас. Кто-то же должен зализать душевные раны Кевина, а я в
этом не мастер. Всё, ушел.
— Нет.
— А это был не вопрос, — голкипер с силой толкнул француза в грудь и тут же скрылся
за дверью, закрывая на замок.
— Я попросил не пускать его, но это не значит, что я хочу видеть тебя, — почти
шепотом сказал Веснински, стоя в гостиной.
— Нат, пусти! — донесся крик Жана из коридора. — Тебе всё равно придется
рассказать, придурок!
— Сладких снов, — пропел Эндрю, подпирая дверь стулом. — А твоего мнения касательно
моей дислокации никто и не спрашивал, — обратился он уже к рыжему. — Давай,
показывай, что там у тебя.
— Эндрю…
Пробормотав себе под нос ругательства, Нат обреченно кивнул и начал медленно
стягивать со своих плеч пиджак, что явно причиняло ему неудобство, если не боль, но
он не издал ни звука. На черной рубашке расплылось странное пятно между лопатками,
однако, что это было - было не понятно. До тех пор, пока Веснински не снял и
рубашку. Эндрю сглотнул поднявшуюся тошноту и заставил себя дышать, глядя на
отвратительное клеймо, которое буквально выжгли на коже. Не было даже повязки,
чтобы хоть как-то смягчить боль. Весь день этот идиот мучился от каждого своего
движения, стоило ткани коснуться раны. Это был какой-то символ, но значения его
Миньярд не знал.
— Потому что Эбби слишком добра и… небезразлична. Это мешает, — Нат повел плечами,
и Эндрю не смог сдержать гримасы, видя, как на воспаленной коже появляется
сукровица. Не глядя на блондина, рыжий подошел к шкафу и достал оттуда внушительную
коробку, которая оказалась аптечкой.
— О, вот кого мне точно не хватает для полного счастья, — зло рассмеялся Нат.
— Обычно тебя латал Жан или Кевин, но ты их к себе не подпустил. Они знают. Что
значит символ? И что тебе сказал Рико?
— Он догадался о том, что у меня со спиной, — Нат попытался завести руку за спину и
болезненно зашипел. Выругавшись, Эндрю тут же оказался рядом и перехватил руку,
опуская ее.
— За что? — хрипло спросил Миньярд, еле выдавив из себя эти два слова, но Натаниэль
молчал. — За что, Нат? — повторил он. Ответом ему послужило лишь приглушенное
подушкой дыхание, которое значило куда больше, чем любые слова. — Идиот… Лучше бы о
себе думал, а не…
— Да ладно, одним шрамом больше, одним меньше, — сдавленно ответил рыжий, нервно
хихикнув. — Я этого даже не замечу.
— Да? — Эндрю накрыл прохладной тканью ожог, от чего Веснински болезненно зашипел,
стиснув пальцами простынь. — Как ты играть собираешься?
Дальше он делал всё в тишине, не говоря ни слова, стараясь даже не дышать. Ожог
выглядел ужасно, но, судя по всему, его уже обработали, хоть повязку и не наложили.
Если и можно было найти хоть что-то хорошее в сложившейся ситуации — то это было
оно. Эндрю замер, когда пришло время накладывать повязку. Он неожиданно понял, что
просто не может сейчас посмотреть в лицо, в глаза этому человеку. Человеку, который
вот так просто сделал то, на что другие могли бы не пойти даже ради самых близких
людей, сделал это и ничего не требовал взамен, наоборот, отталкивал помощь. И ради
кого? Ради Монстра без чувств, ради того, чтобы сохранить сотни раз разбитые
осколки.
И всё же повязку нужно было наложить. Щелкнув Ната по плечу, Эндрю отстранился,
давая тому сесть на кровати, а потом стал фиксировать ткань, обматывая марлей и без
того потрепанное тело, полностью сосредоточившись на своих действиях, даже не глядя
в голубые глаза, взгляд которых чувствовал на своей скуле.
Нат сидел неподвижно, как шарнирная кукла, отдавая себя в руки Миньярда, будучи
уверенным в том, что боли ему не причинят. Его не будут отчитывать за глупость на
протяжении часа, не будут носиться и, главное, не будут жалеть. В этом был минус
Жана. Как бы он ни старался, в его косых взглядах, когда он думал, что брат не
видел, так и сквозило это омерзительное чувство. Пусть ожог на спине и выглядел
ужасным, заживет он достаточно быстро, Ичиро не прижимал раскаленный метал слишком
сильно или долго, он делал это потому, что должен был, а потом тут же подозвал
врача, чтобы рану промыли и обработали. Он бы сказал наложить и повязку, но это
было против гребаных правил. Морияма сделал все, что мог…
— Лучше бы я был побочкой? — весело спросил Нат, словно мог читать его мысли, но
вот ответ удивил, кажется, их обоих:
— Да.
Эндрю не тянул его на себя, помня о спине, сам подался вперед, путаясь пальцами в
густых рыжих волосах, ставя колено на матрас рядом с бедром Натаниэля. В поцелуе не
было мягкости или нежности, но эти жадные касания губ и языков могли передать все
те чувства, что они испытывали, как бы ни хотели скрыть. Миньярда разрывало от
злости и ненависти, душивших его, от этого отвратительного чувства признательности
и благодарности, которые Нат, несомненно, понимал, но не требовал ничего. Он сделал
так, как хотел, как считал нужным, и он не будет оправдываться, он не примет это…
Веснински не был галлюцинацией, он был реален, был здесь, совсем рядом. Он отвечал
на каждое прикосновение рваными вздохами, он слабо улыбался в поцелуй, словно
получил главный приз в этой жизни, от чего всё внутри сжималось и закручивалось.
— Это нормально, — Нат поднял на него взгляд пронзительных голубых глаз, которые
потемнели и чуть заволоклись пеленой желания. И они снова замерли, тяжело дыша,
просто глядя друг на друга и утопая. Эндрю тонул в успокаивающей, умиротворяющей
голубизне, а Нат плавился в золотом огне.
— Пялишься.
— Ты тоже.
— Не смей спать на спине, иначе сдам тебя Ваймаку и Эбби, — Миньярд оттолкнулся и
тут же почувствовал, как теплая рука исчезает с его затылка, который тут же обдало
прохладой.
— Ты сказал вернуть, — Нат выудил из кармана небольшую связку ключей и кинул
блондину.
Эндрю опустил взгляд на металл в своих руках, еще сохранивший тепло тела рыжего, а
потом внимательно посмотрел на самого парня, словно пытался прочитать что-то в его
взгляде. Нат не знал, что он надеялся увидеть, но смотрел в ответ. Наконец,
голкипер кивнул и скрылся в соседней комнате. Нат не знал, будет ли Эндрю спать на
кровати Жана, устроится ли на диване… У него не осталось сил на решение этих
проблем, да и Миньярд - не ребенок. Он снова лег на живот, прикрыл глаза и… тут же
провалился в сон.
Подойдя к своим машинам, которые, как и все последние месяцы, были припаркованы
рядом, Нат и Эндрю замерли как вкопанные, чувствуя, как к горлу каждого подступает
тошнота паники, перемешавшейся с гневом. На капоте машины голкипера было написано
слово «шлюха», а на Порше - «младший убийца». Мэтт уже вызывал полицию, Дэн звонила
тренеру, Элисон названивала своему страховому агенту, тогда как монстры и бывшие
вороны пораженными статуями стояли напротив двух машин, не в силах даже
пошевелиться.
Сорвавшись с места, Аарон подлетел к Веснински и со всей силы толкнул в грудь. Тот,
все еще пребывая в прострации, не удержал равновесия, сделал несколько шагов назад,
а потом упал, ударяясь спиной об асфальт. В ту же секунду, стоило телу
соприкоснуться с неровным колючим покрытием, Натаниэль взвыл, его тело свело
судорогой, а он сам попытался перевернуться на бок…
— Ты!..
Не успел Аарон сказать и двух слов, как его за шкирку схватил Кевин, оттаскивая
назад, тогда как Жан оказался рядом со своим младшим братом, но, что странно, рядом
оказался и Эндрю. В отличие от Моро, он прекрасно знал, где можно прикоснуться к
рыжему, при этом не причинив ему вреда. Натаниэль старался заставить себя дышать,
пальцами мертвой хваткой вцепившись в руку Жана и край толстовки Миньярда, однако
тело не слушалось, пораженное пронзившей его болью.
— Думаешь, там осталось что-то после падения? — Нат свистяще рассмеялся, делая
короткие вздохи.
— Ты охерел?! — взревел Кевин, отрывая внимание Аарона от брата и этого рыжего
придурка.
— Он не хрустальный. А вот то, что это, — он ткнул пальцем в изувеченную машину, —
из-за вас — очевидно любому! Вы спровоцировали Рико и!..
— Кев…
Кевину захотелось взвыть. Он просто не мог так больше, разрываться между братьями и
командой, а точнее «нормальным» близнецом, становилось всё невыносимее. Конечно, он
мог понять, с чем связан гнев Аарона, но вот его вспыльчивость, необдуманные
поступки, которые причиняли боль Нату, а иногда и Жану… Миньярд подсадил его на
банальные эмоциональные качели. Или Кевин сам сделал это? Он не знал. Сейчас просто
не было сил разбираться со всем этим. Хотелось забиться в угол и переждать весь
этот ад, всё это безумие…
— Ты меня не понял, — Уайлдс вплотную подошла к голкиперу, строго глядя прямо на
него. — Мы сейчас поднимаемся наверх и ставим все точки над «и». Нат рассказывает
нам всё. Ты рассказываешь всё. Кевин рассказывает всё. Жан рассказывает всё. Вы
четверо явно знаете больше, чем говорите. Мы не лезли, но это перешло за грань. Мы
команда, и огребаем все вместе. Так что будьте добры, хотя бы расскажите, за что.
— А вот я на стороне Дэн, — подал голос Аарон. — Меня затрахали все его секреты.
— Я не буду ничего рассказывать, — качнул головой голкипер, смерив брата гневным
взглядом. — И эти три идиота тоже.
— Нет, Монстр, расскажешь, — хмыкнула Элисон. — Ваши тайны стоили мне машины и
нервной системы. Прости, Нат, — она повернулась к Веснински, который уже стоял
ровно, хоть за его спиной и маячил Моро, — я тебя люблю, правда, но больше всего
вопросов к тебе. Это все началось с твоим приходом. Когда здесь были Кевин и Жан,
Рико было плевать, но пришел ты, и наша жизнь превратилась в ад.
Мысли в голове Эндрю замерли, и он резко вперил взгляд в рыжего. Он понял. Только
сейчас он понял, что делал Нат, как продумал всё с самого начала. Он предупреждал,
он говорил, он всё просчитал… Нат знал, что уход Кевина, который остался без своей
ведущей руки, не вызовет у Морияма особо сильного раздражения, не будет
всепоглощающей ярости, что появилась теперь. Жана он вывез после начала сезона,
когда Рико уже ничего не мог сделать, ведь они были в другом округе. Нат должен был
присоединиться к братьям в ближайшее время, но что-то пошло не так, вмешался Ичиро,
и рыжему пришлось задержаться в Гнезде. И его жизнь превратилась в ад. Вероятно,
изначально он планировал так же просидеть в Эверморе до начала сезона, выиграть
время, но позже понял, что может просто не дожить. Те четыре пули стали последней
каплей, и он буквально сбежал. И уход дьявола стал спусковым крючком для Рико. За
это время у Жана и Кевина было время на то, чтобы отойти, освоиться, окрепнуть,
почувствовать свою свободу и какую-никакую защищенность. Натаниэль просчитал всё,
что только мог, подтягивая и подстраивая события под себя, достигая своих личных
целей. Даже то интервью у Кэти… Он проверял, насколько далеко может зайти Рико,
проверял, на что тот способен без тормозов. Всё было так просто, всё лежало на
поверхности. Как Эндрю не понял этого раньше?! Как не догадался?! Нат ведь давал
ему столько подсказок, буквально рассказывал всё, о чём бы голкипер его не спросил.
Миньярд смотрел на рыжего, словно видел его впервые, а на обветренных губах бывшего
ворона расцвела ухмылка. Видимо, по лицу, по золотым глазам, он понял, что Эндрю
наконец сложил все воедино, увидел картинку, если не целиком, то хотя бы в общих
чертах.
Ждать Ваймака пришлось добрые двадцать минут. И всё это время прошло в гробовой
тишине. Единственное, что произошло — Рене, сжалившись и проигнорировав ворчание
Элисон, подошла к окну, которое распахнула настежь, давая Эндрю безмолвное
разрешение на курение, после чего принесла с кухни использованную консервную банку
из-под каких-то бобов, в которую налила воды, чтобы использовать ее вместо
пепельницы, и вручила Нату. Криво ухмыльнувшись, рыжий благодарно кивнул и
переместился на подоконник к Миньярду, чтобы покурить. Они добросовестно выдыхали
весь дым в окно и топили окурки в воде, даже не думая осквернять комнату своей
подруги едким горьким запахом или серым пеплом, уважение к Уокер было выше их
капризов и злости.
Войдя в гостиную, Ваймак осмотрел всю команду, словно считывая настроение каждого,
после чего, потерев лицо ладонью, двинулся к дивану и сел между Кевином и Дэн.
Склонившись к Дэю, он прошептал что-то, что не смогла расслышать даже девушка, и
услышав такой же тихий ответ, кивнул, потрепав по плечу.
— Думаю, можно начинать, — Уайлдс окинула взглядом всю свою команду. — Ребята, я
понимаю, что вам может быть очень неприятно говорить об этом, но мы должны
понимать, что происходит. Объясните нам. Жан? — француз отвернулся, разглядывая до
невозможности интересную стену с фотографиями. — Кевин? — нападающий дернулся от
собственного имени, но продолжил играть в молчанку. — Эндрю?
— А что вы хотите от меня услышать? — поинтересовался Натаниэль, глядя при этом
прямо на Миньярда перед собой. — Про пытки в Эверморе? Про насилие? Про что, Дэн?
— Не могу.
— Просто многое из того, что вы хотите знать, не мои тайны, вот и всё. Если вы
хотите знать о Гнезде и Рико, ладно, — он затушил окурок и повернулся к команде.
— Рико - садист, наделённый властью. Тетсуи плевать, чем занят племянник, пока
вороны побеждают. Мы трое были его свитой, приближенными. Это одновременно и
власть, и наказание. Кевина я вывез сразу после травмы, Жана чуть позже, выкупил
его этим летом, а сам… за себя я еще не до конца заплатил, но все идет хорошо. В
прошлом году Рико не мог ничего сделать, потому что уход Кевина был чуть ли не его
инициативой, а багета я вывез уже после начала сезона.
— Что значит, выкупил, — перебила Элисон. — Рико все время называет вас своей
собственностью. Это из-за татуировок?
— Блять, меня это заебало, — выругался Кевин, резко поднимаясь на ноги. Подойдя к
холодильнику, он взял бутылку пива, открыл ее, а потом осушил за несколько жадных
глотков. — Хотите правду. Получайте.
— Кев, нет…
— Мы собственность Мориямы в прямом смысле этого слова. Не только Рико, а всей
семьи. Они — долбаная якудза. Нас с Рико растили с детства звездами, чтобы мы
окупили вложенные в наше содержание деньги, а потом приносили прибыль. Жана продала
его же семья. Ната отдал отец, но, так как он первый сын…
— Он должен был занять место своего отца, что, в общем-то, и сделал. Меня списали
со счетов из-за травмы, как он провернул остальное, я не знаю.
— Я тебе сейчас глотку вскрою! — Нат сорвался с места, но его успел перехватить
Ваймак, схватив за торс. Веснински вскрикнул, и его тут же отпустили, но от резкой
боли он упал на колени.
— Что у тебя со спиной? — Аарон вперил взгляд в тяжело дышащего третьего номера.
— Поранился.
— Пиздёж! — рыкнул Кевин, ничуть не пугаясь гневного взгляда брата. — Тебя пометили
за то, что ты подставился на День Благодарения.
— По тонкому льду ходишь, братец, — зашипел Нат, медленно поднимаясь на ноги.
— Будь очень осторожен со словами…
— Я убил человека, — тут же выпалил рыжий, прежде чем кто-то скажет хоть слово, и
медленно попятился к окну, чувствуя, что еще немного, и он попросту взорвется.
— Самооборона, — Эндрю фыркнул, но спорить не стал.
— Он убил человека, — сухо повторил Аарон. — Защищая… — он помедлил, — нас.
— То есть вы хотите сказать, что вы трое собственность мафии, которую Нат каким-то
волшебным образом выкупил, а Рико теперь отыгрывается на всех лисах за то, что от
него сбежали его любимые игрушки? — Сет впервые выглядел настолько пораженным. — И
не забудем о том, что вот эта мелкая хрень, оказывается, кого-то убил.
Миньярд вздрогнул, резко выхватил телефон из рук подруги и впился глазами в текст
статьи. Там были фотографии их машин с надписями и снимки Ната, выходящего из
полицейского участка в одежде с пятнами крови. И, конечно, статья. Со всей правдой.
Со всей информацией, с именами. Эндрю поспешил бросить телефон обратно Рене, чтобы
не разбить его об стену. Всё внутри клокотало от паники, мышцы мелко дрожали… это
была паническая атака. Он знал это, но заставить себя сказать хоть что-то, не мог,
как вдруг кто-то вложил в его ладонь нож, при этом не касаясь кожи, а в сознание
ворвался вкрадчивый голос, говоривший по-немецки:
— Нет, — Эндрю стиснул рукоять с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.
— Я не…
— Тренер, это должны убрать, пока новость не разлетелась, — шепнула Дэн, не в силах
оторвать глаз от телефона Рене в своих руках.
— А ты думаешь, чем я занимаюсь? — рыкнул Ваймак, уже написывая кому-то.
— Нат, есть что-то ещё, что мы должны знать? — сдавленно спросил Ники, который,
казалось, стал бледнее даже своих кузенов.
— Ты сейчас не прав, — строго сказала Дэн. — Мы лишь хотим помочь.
— Нам нельзя помочь, — тихо отозвался Кевин. — Всё, что мы можем — размазать Рико
по полю. Он не отстанет. Он будет давить и уничтожать. У него есть власть и деньги.
А ещё он в ярости. Наш уход отразился на команде. Это не сильно заметно для тех,
кто не был в воронах, но их стиль изменился. Если раньше мы вчетвером шли единым
фронтом, то теперь все крутится вокруг Рико. А остальные его боятся. Они больше не
так уверены в своих действиях. Думаю, на Рико давят. Он хочет, чтобы мы вернулись
или умерли.
— Гордон, сел, — рявкнул Ваймак, понимая, чувствуя, что ситуация выходит из-под
контроля окончательно. — Так, слушайте меня внимательно, — он встал, хмуро осмотрев
всю команду. — Мы в заднице. Это не новость. Но Кевин, Натаниэль и Жан — лисы. Вы
все одна команда. Эндрю, — он дождался, пока блондин переведет на него затравленный
взгляд, — это уберут в течение следующих десяти минут. Больше статья пока никуда не
потекла, они уже блокировали возможность распространения. Кевин, напьешься сейчас в
дрова, неделю на корт пускать не буду. Нат, — Ваймак перевел дыхание, старательно
собирая мысли в кучу, — ты можешь не доверять нам, ты можешь молчать, но я прошу
тебя, делись тем, что может привести вот к такому пиздецу, потому что мы должны
быть готовы. Если для тебя важны только Кевин и Жан… мы одна команда, Нат. Мы всё,
что у нас есть. И мы не можем…
— Кто сказал вам, что мне плевать на остальных? — поинтересовался рыжий, делая шаг
к тренеру. — Думаете, мне насрать, что с ними будет? — что-то холодное и
болезненное проскользнуло в голубых глазах. — Думаете, мне плевать на Элисон,
которая при любой возможности вытаскивает меня из общаги, зная, как мне нравится
чувствовать себя обычным? Она дурачится со мной, будто я ребенок, но если видит,
что мне становится некомфортно, мы тут же едем обратно, даже если не зашли туда,
куда она хотела. Думаете, мне плевать на Мэтта, который изо дня в день упрямо
спрашивает, как я, искренне надеясь на то, что когда-нибудь я переступлю через себя
и смогу попросить о помощи, будучи готовым оказать ее мне, стоит лишь сказать.
Думаете, мне плевать на Дэн, которая уважает мое мнение и прислушивается ко мне, а
если не согласна, объясняет свою точку зрения, даже не повышая голос? Она безмерно
любит всех нас и заботится, как может, терпя закидоны каждого. Думаете, мне плевать
на Рене? — Нат коротко рассмеялся. — Да она лучшая! Думаете, мне плевать на Сета,
который тот еще дурак, но по чуть-чуть учится слышать других и работать в связке?
Думаете, что мне плевать на ребят, которых вы называете монстрами? Вы правда так
думаете?! Тогда я сильно разочарован.
— Нат…
— Мне не плевать на команду. Я не знал, что всё будет так. Я не знал, что они
пострадают. Я не хотел этого. И, обещаю, я придумаю, как защитить их. Мне просто
нужно время.
— Тебе не нужно этого делать, — вмешалась Дэн. — Мы не дети, Нат. Нас не нужно
защищать. Мы справимся. Просто говори с нами. Предупреждай нас, если видишь то, что
не видим мы. О большем и не просим. Просто… дай нам помогать тебе так же, как ты
помогаешь нам. Дайте помочь вам всем. Все вы, — Дэн посмотрела на бывших воронов,
на зажавшихся монстров, — дайте нам наконец шанс. Неужели мы этого не заслужили?
— Но мы все лисы. И мы можем дать друг другу то, что не дали остальные, — Рене с
надеждой посмотрела на Миньярда, а потом на Натаниэля. — Просто попробуйте. Почему
бы не попробовать самую капельку? Один маленький шаг навстречу. Дайте протянуть вам
руку, — оба парня резко дернулись, узнав фразу, которую больше месяца назад сказал
сам Эндрю, и переглянулись. — Людей объединяет цель, верно? — видя их сомнения,
продолжила говорить девушка. — Так давайте найдем эту общую цель. Нат, вам троим
нужно окончательно вырваться из лап Мориямы. Эндрю, ты обещал защиту Кевину.
Хорошо. Аарон, Ники, вы пойдете за братом?
— А нам нужно защитить друг друга, — Рене повернулась к старшекурсникам. — Защитить
то, что нам дорого, потому что, думаю, на машинах Рико не остановится. Значит, мы
должны его остановить. Вот наша общая цель. Остановить Рико. Разбить его, чтобы он
больше не поднялся.
— Идет, — пожал плечами Сет после почти минуты молчания. — И как мы можем
остановить пиздюка, который по сути является отпрыском мафии?
— От вас требуется только дотянуть до конца года и разбить воронов на поле, — Нат
вырвал из подоконника нож и посмотрел на лезвие. — Если Рико проиграет… я сделаю
так, чтобы больше его сердце не билось.
— Нет, — он спрятал нож под одежду. — Хотите помочь? Ладно. Выиграем чемпионат в
этом году. Остальное на мне.
— О, да, всё просто прекрасно! Так, идиоты, к насущным проблемам. Машины.
Разберитесь со страховыми. Если будут проблемы, обращайтесь, помогу, чем смогу.
Следующий пункт. Тренировки сегодня отменяются. Нат, что бы там ни было с твоей
спиной, пошел прочь к Эбби, — Веснински открыл уже было рот, но Ваймак опередил
его: — Не хочешь расспросов, просто скажи ей об этом. Она умеет молчать, в отличие
от тебя, — Элисон, Мэтт, Сет и Ники подавились смехом, однако поспешили сделать
серьезные лица. — Кевин, Жан, пока ваш нерадивый брат будет страдать от заботы
Эбби, мы с вами подумаем, как усложнить тренировки, — лисы взвыли. — Цыц, алкашня,
переживете. Скажите спасибо, что эти трое не таскают вас на стадион по ночам.
Кстати, Кевин, можешь попрактиковать. Все, бездари, разошлись.
— Мэтт?
— Рейнольдс?
— Значит, едем только мы, — рыжий резко переключился на немецкий и спрятал телефон
в карман. — Такси через семь минут.
— Куда?
— Денег не хватит.
— Да кто ты, блять, такой? — пробормотал Аарон, словно видел рыжего впервые.
— Я дьявол, — по-английски ответил Веснински. — Но сегодня сыграю в Санту. А теперь
извините, но я вынужден откланяться, мне надо позвонить.
— Ты едешь к Эбби, — строго сказал Ваймак и хотел было уже схватить непутевого
мальчишку за шкирку, но вовремя вспомнил про поврежденную спину и отдернул руку,
благодаря чему рыжий прошмыгнул прямо под его предплечьем.
— Ага.
— Я одного не могу понять, чего ты добиваешься, братишка? — от этого обращения по
спине голкипера побежали мурашки. Несложно было догадаться, с кем говорил третий
номер.
- …
— Я, кстати, все хотел спросить, не боишься, что дьявол вернется в Эвермор, но уже
по твою душу?
- …
— Вот как… Нет, отчасти ты прав, конечно, — Нат хрипло рассмеялся, поворачиваясь на
пятках и замечая Эндрю. — Только ты не понял, что за них я разорву твою глотку
собственными зубами, — прорычал он, глядя прямо в горящие золотые глаза. — Смотри,
не оступись. Ты привык сидеть в своей песочнице и не знаешь, как всё устроено,
тогда как я плаваю с акулами с пятнадцати лет.
- …
— Рискни, Рико. Только помни о том, что у каждого действия есть последствия, даже
если ты к этому не привык. Последствия есть у всего. Ты всё тычешь в меня палкой,
будто тебя от меня отделяет железная клетка, будто ты в безопасности, но ты всё
никак не можешь понять, что я лишь не хочу развязывать настоящую кровавую войну.
Это никому не поможет, не сделает лучше.
- …
— Вот как. Очень жаль это слышать. Я тебя предупредил. Это последнее моё тебе
словесное предупреждение, — не дожидаясь ответа, Веснински сбросил вызов. Ему
понадобилось несколько секунд подержать глаза закрытыми, чтобы потушить гнев, после
чего он открыто посмотрел на Эндрю. — Куда поедем?
— Это последний пункт назначения. Вопрос в том, хочешь ли ты поехать куда-то ещё.
— Идиот, — Эндрю закатил глаза, скрестив руки на груди и подперев спиной стену.
— Ты это предвидел?
— Не совсем. Знал, что Рико что-то выкинет, рассчитывал на кровавую ванну для себя
или что-то типа того, но не порчу общего имущества. И, возможно, чисто
гипотетически, я веду свою игру, втягивая в неё ещё и одного розового пони. Но это
ведь всё фантазии.
— От тебя мертвого будет больше проблем, чем от тебя живого, — Эндрю чувствовал,
как что-то внутри скручивается от этого внимательного и веселого взгляда голубых
глаз, и он никак не мог отмахнуться от этого. Поэтому просто смотрел в ответ.
***
— Так, это я слышать точно не намерен! — замахал руками Ваймак, спеша покинуть
гостиную общежития девушек.
— Ты издеваешься? — даже не слыша слов тренера, спросил Сет. — Пятьдесят против.
— Сто баксов на то, что Элисон, как и всегда, всё придумала, — покачала головой
капитан команды. — Нат слишком умен, чтобы влезать в подобное. Ники, а что говорит
твой гей радар?
— Мой гей радар пищит от одного вида этого красавца, — мечтательно вздохнул Хэммик,
на что Аарон и Сет издали страдальческие стоны. — Что?! Или вы хотите сказать, что
он не красивый?! Вот не надо! Даже такие гомофобы, как вы, должны это видеть! Но
вот, есть ли что-то между ними… Нет, я не хочу в это верить. Сто против.
— Блять, даже у меня уши вянут, — поморщился Кевин. — Можно мы не будем лезть в
кровать к моему брату?
— Тогда просто молчите, — отмахнулась Элисон. — Рене, ангел мой, что скажешь?
— Я ставлю двести баксов на то, что между ними всё же что-то есть, — вдруг выдал
Жан, тут же привлекая внимание всей команды.
— Я заинтересованное лицо, — хмыкнул француз. — И, в конце концов, мне тоже нужно
вливаться в коллектив.
— Это?.. — лисы неверяще глядели на две новые черные сверкающие машины у общежития.
— А что? — невинно спросил рыжий, стряхивая пепел с сигареты. — Не думал же ты, что
я всю оставшуюся жизнь буду ездить на стареньком арендованном Форде?
— Кто бы мог подумать, что столько эмоций у него может вызывать что-то, кроме
экси, — прыснула Дэн и поспешила передать Жану свои деньги. Ее примеру последовали
и остальные, потому что Моро был единственным, кто поставил на то, что Кевин хоть
как-то отреагирует на новую машину брата. За последнюю неделю он вообще очень
быстро втянулся во всю эту историю со ставками и явно вошел во вкус.
— Знала бы, что могу получить такую тачку, не отмахивалась бы, — присвистнула
Элисон. — Так, где этот ваш Рико? Я требую повторить, потому что я тоже хочу такую!
— Элли, твой кабриолет прекрасен, — как можно мягче сказал Нат, однако в его глазах
плясало веселье. — На этом шоу окончено. У нас тренировка, если не забыли.
— Можешь идти пешком, — пожал плечами Эндрю, однако в его золотистых глазах
проскользнули надменные и издевающиеся нотки.
Миньярд соврал бы, если бы сказал, что новая машина ему не нравится. Он прекрасно
помнил свое удивление, когда они доехали до фешенебельного распальцованного
автосалона, в котором Ната почему-то встретили как самого желанного гостя из
возможных. Вероятно, он просто предупредил о своем приезде, потому что иначе Эндрю
никак не мог объяснить, почему рядом с ними тут же оказался этот зализанный
консультант, начавший расхваливать те или иные модели автомобилей, сравнивая их с
Порше Веснински. Не сказать, чтобы рыжий его особо слушал, но заметив во взгляде
Эндрю легкое раздражение на нескончаемую болтовню, тут же отослал менеджера,
сказав, что они сами разберутся. И они разобрались. Они ходили между машин,
задумчиво рассматривая их, изредка обмениваясь мнениями. Миньярд старался не
смотреть на ценники, старался не вешать цену на то, что делал для него этот рыжий
мученик, но когда подписывал документы, невольно взглянул на цифры. Это походило на
удар под дых. Особенно когда Нат с легкостью расплатился за полную комплектацию, не
забыв набрать все, что считал необходимым. И это странное чувство в груди лишь
усилилось, когда бывшему ворону позвонил дядя, а парень лишь отшутился. Но одна
фраза ударила по вискам, пустив мурашки по спине: «Я не для левого человека это
делаю. Это мой человек». Слова до сих пор эхом звучали в сознании. «Мой человек» —
сказал Нат. Сказал так легко, непринужденно, и эти слова звучали так правильно из
его уст, что Эндрю вздрогнул всем телом. Он был чьим-то человеком. И в этом не было
ни капли собственничества, скорее признание и принятие, от чего внутри становилось
совершенно неправильно тепло и уютно.
Нат задумчиво смотрел на то, как Ники и Аарон заваливаются в новую машину Эндрю,
тогда как его собственные братья садились в блестящую Феррари. В тот день, когда
Ваймак раздал ценные указания, когда все лисы увидели статью, но даже никак ее не
прокомментировали, когда они предложили помощь и не испугались, когда сказали, что
они все — одна команда и не только на поле, Нат неожиданно резко осознал, что он и
правда в безопасности. Нет, он и до этого не испытывал особого дискомфорта рядом с
лисами, но только в тот день он осознал, что ему и правда не надо от них прятаться,
что ему можно говорить, когда он «не в порядке» хоть иногда. Это было до
невозможности странное и незнакомое чувство. Но еще больше его поразило резкое
невероятно сильное желание отплатить им чем-то. Хоть чем-то. А особенно Эндрю.
Эндрю, который не проронил ни слова, не выдал ничего, что знал о Натаниэле тогда,
когда заговорил даже Кевин. Веснински знал, как сильно блондин любил свою машину,
как сильно он любил сидеть за рулем, придерживая его одной рукой, во второй держа
сигарету. И если он мог купить ему эту несчастную машину, то почему нет? Почему он
не мог хотя бы раз в жизни принести кому-то не разрушения и боль, а покой и
умиротворение?
Нат не знал, в какой момент его стало так сильно заботить настроение и состояние
Миньярда. Сначала все это походило на игру в кошки-мышки, в метание ножей и танец
на самом острие, а потом… в какой-то момент он, как и сам сказал, «проебался».
Перестал быть хищным животным, которое скалило зубы или рычало. Нет, он все еще
показывал свои клыки, но они оба знали, что он не нападет, а теперь… Что с ним
стало? Он походил на ручного домашнего кота, хоть и с очень длинными острыми
когтями. И это раздражало. Безумно. Но в то же время это было так спокойно, что
злость тут же исчезала. Он просто мог плавиться в золотом пламени чужих глаз, мог
скинуть всю броню, зная, что ему не причинят боли, не скинут с крыши и не сделают
ничего, чего бы он не хотел. Поэтому он наслаждался каждым таким мгновением. Пока
мог.
***
— Я вас ненавижу, — скулил Ники, который, еле перебирая ногами, плелся к своей
комнате. — Кевин, ну что плохого мы тебе сделали?
— Официально заявляю, что сегодня мы все собираемся у нас, чтобы напиться в хлам,
прежде чем разъедемся на Рождество! — вскинула руку Элисон, наваливаясь плечом на
дверь своей комнаты. — Кто против, тот дурак.
— Это как? — Нат замер, держа руку на ручке двери своей комнаты.
— Монстры?
— Кто-то, кроме Рене, должен следить за вашими набуханными телами, — пожал плечами
второй Миньярд.
— Ты понимаешь, что для того, чтобы остаться трезвым, тебе надо будет...
— Кто сказал, что я буду играть по вашим правилам? — Эндрю смерил Бойда пустым
взглядом, после чего скрылся за дверью.
Можно было бы дождаться вечера, когда лисы соберутся вместе, но делать это перед
командой не хотелось от слова совсем. Эндрю хотел отдать ключи Натаниэлю, увидеть
именно его реакцию, а не то, что можно показать лисам. Поэтому, сунув свой
«подарок» в карман, он написал одно единственное слово на телефоне, а потом
двинулся на крышу. Аарон, Ники и Кевин даже ничего не спросили, просто кинули на
голкипера пустые взгляды, после чего вернулись к своим делам. Блондин даже не ждал
ответа от рыжего, зная, что он придет.
Выйдя на крышу, он сел на край и устремил взгляд на горизонт. После этой дурацкой
тренировки плечи и икры ныли, как ее выдержал Веснински, учитывая его спину, Эндрю
даже думать не хотел. Похлопав себя по карманам, Эндрю был готов застонать —
сигареты остались в комнате в сумке с вещами, которые нужно было постирать. Но Нат
появился, как и всегда, вовремя. Помедлив, он неловко опустился рядом и под
пристальным взглядом Миньярда повел плечами, словно проверяя, в порядке ли его
тело, а потом кивнул собственным мыслям. Заметив, что руки блондина пусты, Нат
вытащил из кармана толстовки пачку и протянул ее голкиперу.
— И никаких вопросов? — спросил бывший ворон, когда они докурили уже вторую
сигарету.
— Почему ты не сидишь на трибунах? — Эндрю повернулся к нему лицом, подтянув ноги к
груди.
— Я не могу терять форму. Ребята знают, что валить меня на спину нельзя. Эбби,
конечно, ворчит, Ваймак кроет матом, но они видят, что я берегу себя, — он пожал
плечами, как-то тепло улыбаясь. — Вот кто мне точно голову оторвет — Стюарт.
— У нас с ним сделка. За то, что тебя сняли с таблеток, я провожу у него Рождество.
Правда, думаю, придется его огорчить и перенести эту прекрасную семейную вакханалию
на год, — Нат поджег новую сигарету. — Не нравится мне настрой Рико.
— Рассказывай.
— Видишь ли, Рико нестабилен, но если что-то взбредет ему в голову, — рыжий
неодобрительно покачал головой. — Он становится одержимым. Сдохнет, но добьется
своего. Раньше его тормозами был я, но теперь… Рико не просто так все время
называет меня своим цепным псом, — Эндрю поморщился, но бывший ворон и глазом не
повел. — Я следил за тем, чтобы Рико не влезал в большие неприятности, чтобы не
заходил слишком далеко, выполнял кое-какие поручения, собирал информацию на
возможных членов команды прежде, чем мы ехали за ними. Я был младше, но мозгов у
меня было куда больше. Теперь же… Рико хитер, хоть и безумно вспыльчив. От него
можно ждать чего угодно.
— Ты сказал, что такие вам не пригодятся, что я не поддаюсь дрессировке и не сделаю
ничего, если меня будут заставлять. Откуда ты это узнал? — он склонил голову, чуть
прищурившись.
— По тебе это видно, — пожал плечами Натаниэль, поворачиваясь к нему корпусом. — Во
всяком случае мне, — поспешил добавить он. — На поле ты до невозможности упрям,
стоишь насмерть, если считаешь это необходимым. А в тюрьме извращался над
несчастными, из всей религиозной литературы выбирая Данте и Дэна Брауна. Второе —
вообще восторг, — Нат приглушенно рассмеялся, словно и правда видел, как с самым
невозмутимым видом Эндрю объяснял в колонии, почему произведения Дэна Брауна можно
отнести к религиозной литературе. — По тебе просто было видно. И я знал, какие у
Рико на тебя планы. А зная все это… Ох, нет, конечно, это было бы то еще шоу, не
для слабонервных, но я решил, что не хочу так рисковать.
— И это дьявол Эвермора, — протянул Миньярд, а в его голосе отчетливо слышался
смех.
— Какой есть, — так же весело ответил Нат, а в уголках его глаз появились маленькие
морщинки от искренней улыбки, которая неожиданно резко померкла, оставляя в голубых
глазах смятение. — Черт, опять…
Эндрю выгнул бровь в искреннем любопытстве, а рыжий даже не знал, как и что ему
ответить. Он просто сидел здесь, на холодной крыше, обдуваемый ветром, но
чувствовал себя до невозможности теплым и целостным. Закатное солнце мягко ласкало
их лица, окрашивало волосы Миньярда в золотой цвет, от чего они походили на
настоящие лучи света, а его глаза, казалось, загорались. И Нату это нравилось. Все
и сразу. Ему нравилось сидеть вот так, неспешно разговаривая, имея возможность и
помолчать, и вывалить все свои мысли, которые не давали покоя. Ему просто было
хорошо рядом с Эндрю. Рядом с ним он становился настолько искренним, мягким и
незащищенным, что вообще не знал, что может быть таким. Нат чувствовал себя
ласкающимся котом, который жмурится и урчит от удовольствия, и это все так не
походило на него самого, что попросту пугало. Он даже задумывался, а не врет ли сам
себе, но не находил ни одного намека на что-то лживое ни в своих чувствах, ни в
своих мыслях. Да и Эндрю сразу бы понял, если бы он врал.
Заметив, что блондин все еще пристально рассматривает его лицо, словно стараясь
что-то понять, Нат лишь улыбнулся и покачал головой. Что он мог ему сказать? Что
чувствует, будто Эндрю пробрался к нему под кожу, залез в грудь и уютно устроился
внутри, грея его лучше, чем любой костер? Миньярду это не нужно. Возможно, он и сам
понимает, что происходит, но говорить об этом…
— Мне не дает покоя осознание того, что ты имеешь на меня какой-то эффект, который
я не могу контролировать. От слова совсем, — честно, предельно честно выдохнул Нат,
на секунду прикрывая глаза, словно собираясь с мыслями. — Это не хорошо и не плохо.
Но это есть.
— И, судя по всему, у меня куда больше зависимостей, чем я думал, — Нат хитро
улыбнулся, после чего хотел было медленно откинуться на спину, чтобы посмотреть на
подсвеченные заходящим солнцем облака, как вдруг почувствовал крепкую хватку на
своей толстовке. — Что?
— Спина, идиот.
— Так будет куда проще распознать твой труп, — хмыкнул голкипер, внимательно
наблюдая за тем, как удивление растекается по лицу рыжего идиота. Он должен был бы
ответить какой-нибудь колкостью, но все его внимание сейчас было привязано к
ключам.
— Ты не… — Нат замолк на полуслове, сжав металл в руках, словно это было чем-то до
невозможности важным, необходимым и спасающим. Качнув головой, он поднялся на ноги
и напряженно посмотрел в карие глаза напротив. — Спасибо.
***
Гостиная девчонок по привычке стала пристанищем всех лисов. Ники притащил подушки и
алкоголь, Аарон фыркал на все и вся, но завалился на ковер, тут же хватая бутылку
холодного пива, тогда как Мэтт и Сет уже о чем-то спорили, однако не на повышенных
тонах, а лишь огрызаясь друг на друга, так что все было нормально. Кевин,
превратившись в статую из холода и гнева, внимательно следил за Жаном, тогда как
тот, сделав самое невинное лицо из всех возможных, обсуждал с Рене что-то
касательно помощи детям. Нат удивленно приподнял брови и тут же повернулся к Ники,
который, казалось, сиял от радости.
— Что я пропустил?
— Наш французик оставил телефон на столе и отошел, чтобы взять себе выпить, —
зашептал Ники, притянув Ната к себе за плечо, хотя его слова, конечно же, слышала
вся команда. — И как же не вовремя телефончик зазвонил. И не просто зазвонил!
Звонил кто-то, записанный как «Солнце»! Кевин, как самый лучший брат, взял трубочку
и… завис. Нат, ты должен знать, кто это!
— Ой, отстань!
— Ты знал?! — тут же оживился Кевин, вперив в рыжего гневный взгляд. — Если ты
знал, ты должен был остановить его!..
— Ты можешь думать хоть о чем-то, кроме экси? Например, о счастье своего брата? Так
попробуй, потому что иначе!..
— Нат, ладно тебе, — влез Жан. — Это его вариант заботы. Я ценю это, Кев, но я сам
разберусь. А ты лучше следи за собой.
— За собой? — Веснински удивленно приподнял брови. — Почему мне кажется, что я
здесь знаю меньше всех?
— Ты забрал одного близнеца, а Кев, судя по всему, нацелился на второго, — невинно
ответил Моро, при этом предусмотрительно отступив назад, чтобы ни один из братьев
не смог до него дотянуться.
— Ты дебил? Эта полторашка с энергетиками вместо крови мне и даром не сдалась.
— Думаю, — она постучала пальцем по подбородку, словно поняла каждое слово диалога
на французском, — весьма приличные. Этого может хватить.
— Кто-то должен следить за вами, — пожала плечами девушка. — Буду платить деньгами.
— Оставь свои деньги себе, — отмахнулась Дэн. — Давай, начали, — она азартно
потерла руки, когда одним махом Рейнольдс наполнила рюмки, выставленные в ряд. — Я
первая. Ставлю на то, — капитан лисов задумалась на секунду, окинув взглядом всю
свою команду, — что никто кроме Ники, Кевина и Рене не сможет отличить близнецов
друг от друга, если они одинаково оденутся!
— Пффф, бред, — фыркнула Элисон. — У Монстра такая рожа, что его ни с кем не
спутаешь! Я смогу отличить их друг от друга.
— Тебе что, сложно? — надулась Элисон. — Просто притащи две любые толстовки и
переоденьтесь в нашей спальне. У вас джинсы одинаковые.
— Вы не угадаете, — вдруг подал голос Эндрю, бросив хитрый взгляд на брата. — Вы
для этого слишком тупые.
— Не говори гоп, пока не обхитрил, — в тон ему ответил Нат, а потом перешел на
немецкий. — Если не различу вас, буду должен по желанию каждому. Любому. Пойдет
такая мотивация?
— Псих, — весело фыркнул голкипер, вставая. — Аарон, поднимай свою ленивую жопу.
— Это как работает? — удивленно вскинула брови Элисон, когда оба близнеца вышли из
комнаты.
— Они же совсем не похожи, — пожал плечами рыжий и влил в себя алкоголь победителя,
тепло улыбаясь со своего места. Эндрю устроился неподалеку, тогда как Аарон
поспешил переодеться и вылезти из одежды брата, зная, как тот не любит давать
другим свои вещи.
— Ну конечно, — хмыкнул Эндрю, хотя он определенно точно понял, о чем говорило это
рыжее недоразумение. Нат просто чувствовал его, он мог отличить его от других,
казалось, даже с закрытыми глазами. И это было… странно, но в то же время приятно.
Оказалось, что вечер ставок — это до невозможности весело, а алкоголь тек рекой.
Лисы и правда спорили буквально обо всем! Чаще всего это были просто попытки взять
друг друга на слабо. Так, Ники должен был поцеловать Сета в губы, правда,
закончилось это тем, что Хэммик с хохотом и безумным криком носился по гостиной,
тогда как Гордон убегал от него, выкрикивая проклятья. Следующим прекрасным
зрелищем стал весьма неоднозначный танец Дэн для Мэтта, от которого добрая половина
команды залилась краской, а сам Бойд, казалось, был готов не то провалиться под
землю, не то загрести свою девушку в объятья, чтобы эту красоту не видел никто, не
то и вовсе наброситься на нее прямо здесь и сейчас. Когда же Кевин решил
поиздеваться над братом и поставил на то, что тот не сможет поцеловать никого из
команды, Нат на секунду замер, смерив его взглядом. Ники, конечно, тут же предложил
собственную кандидатуру, однако рыжий от него только отмахнулся. За секунду
оказавшись рядом с Дэем, он поймал буйную голову брата в захват, а потом крепко
поцеловал в макушку, чтобы отпустить через секунду и, выхватив чужой алкоголь,
влить в себя.
— Он сказал поцеловать, — пожал плечами Нат. — Я поцеловал. На будущее — больше
конкретики.
Мэтт и Дэн рассмеялись, тогда как Аарон закатил глаза на этого умника, но его
обида, вероятно, была вызвана тем, что пил он сегодня меньше всех. Эндрю сидел в
стороне, сверля взглядом рыжую макушку. Он бы не в жизни не признался в том, что
внутри все зарычало, когда он услышал ставку, и уж тем более не сознался бы в том,
как его отпустило, когда Нат просто поцеловал брата в макушку. Ревность? Нет, бред
какой-то, Веснински же не был ему… да никем он не был! Он просто был. И это все еще
вызывало беспокойный зуд под кожей, который могло утолить лишь прикосновение. И это
выводило Эндрю из себя. Он держался долго. Очень долго. Но потом, казалось, просто
набрасывался на дьявола Эвермора, крепко держась за него, словно он мог исчезнуть.
Даже сегодня на крыше. Он впился в его толстовку, чувствуя, как внутри все
клокочет. Да, он смог одернуть себя, но вот выйдет ли в следующий раз?..
Когда все, не считая Рене, Ната и Эндрю, который просто пил, ни на что не ставя,
поставили против того, что Жан осмелится позвонить тому самому «Солнцу» по громкой
связи, француз, кажется, был оскорблен. Фыркнув, он набрал номер, но первым делом
спросил разрешения, объяснив ситуацию. Это вызвало у голкипера легкий интерес. Судя
по всему, Моро был больше похож на своего названного брата, чем тот же Кевин, и так
же соблюдал границы. Пролистав в памяти все воспоминания о четвертом номере, Эндрю
кивнул себе. Так и было, Жан почти никогда не пересекал чужие границы.
Когда на всю гостиную послышался отдаленно знакомый голос, лисы замерли, но после
того, как парень представился Джереми Ноксом, они взревели и заулюлюкали, Кевин
страдальчески взвыл, Аарон закатил глаза, тогда как Сет скривился, словно проглотил
лимон. Кажется, радостнее всех и вовсе был Ники, но он тут же скуксился, вспомнив,
как Жан обманывал его, говоря о том, что его планы — девушка.
— Как ты мог мне врать! — воскликнул Хэммик, тогда как лисы валились со смеху
вместе с Джереми на том конце звонка. — Ну почему так?! Почему я не могу получить
ни одного из самых сексуальных парней, когда они все прямо передо мной?! Нат!
— На меня вообще не смотри! И у тебя есть Эрик, — сквозь смех выдавил из себя
рыжий.
— Вы, ребята, как вообще? — посмеиваясь, спросил Нокс. — Видел ужас про машины в
новостях неделю назад. Жан говорил, у вас половину тачек пришлось заменить.
— Сегодня Нат приехал на Феррари, а Миньярд на Мазерати, так что все отлично, —
отозвался Жан. — Созвонимся завтра, а то я сейчас от них оглохну.
— Договорились, — было слышно, что Джереми широко улыбается, а в его голосе так и
сквозила нежность, — хороших вам всем каникул.
— Пока, mon soleil{?}[мое солнце], — почти промурлыкал Жан, после чего сбросил
вызов.
— Ставлю на то, что Кевин сможет целоваться с Аароном на протяжении минуты, — криво
ухмыльнулся рыжий, от чего веселые лисы тут же зависли.
— Нат, ты же, если что, приютишь меня? — Ники опасливо покосился на кузена рядом, а
потом соскользнул в сторону, боясь получить кулаком в живот. — Станешь моим
дьяволом-хранителем, пока он не остынет?
— Да, — уверенно кивнул Мэтт, тогда как Сет закатил глаза и воздержался, как и
Рене.
— Да, — Жан зло усмехнулся. Они-то с Натом прекрасно знали о том, что Кевин не
такой уж гетеросексуал, каким хочет казаться, но был еще и факт того, что Моро был
куда внимательнее, чем остальные. Он знал, что Дэй и правда может это сделать, а
вот видеть смущение, стыд и гнев Миньярда…
— Я вас всех ненавижу, — зашипел Аарон, затравленно оглядываясь по сторонам, словно
желая найти поддержку, но даже Эндрю не двинулся с места.
Они оба понимали — Аарон может сказать «нет», и тогда все закончится. Кевин не
прикоснется к нему, прекрасно помня о ножах Эндрю, он не сделает ничего, что будет
против воли защитника, но тот явно колебался. И это вызывало невероятный интерес.
Если остальные и думали, что могут надавить на Аарона своим мнением, то Эндрю
прекрасно знал, что это не так. Его брат скорее из духа противоречия и презрения ко
всем вокруг попросту откажется и пошлет всех далеко и надолго, оставляя без
алкоголя. Но он молчал.
Пока внимание всех лисов было приковано к нему, Эндрю заметил облегченный и
благодарный взгляд, который кинул его брат, тогда как Нат криво усмехнулся, словно
этого и добивался. Голкипер даже пожалел, что его семья знает немецкий, слишком уж
велик был соблазн спросить у Веснински, чем же он так доволен и что знает, чего не
знает сам блондин. Казалось, Нат ничуть не расстроен фактом того, что его ставка не
сыграла, даже наоборот, и это было интересно. Интересно, что за мысли у него в
голове, какие цели он преследует, зачем делает это. Эндрю сделал большой глоток
виски, надеясь, что алкоголь хоть чуть-чуть смягчит это любопытство. Не помогло.
Ставка Мэтта на то, что Нат не сможет победить Эндрю в кулачном бою, для всех
казалась самой интригующей, тогда как оба парня лишь закатили глаза, хмуро глянув
на Рене, которая еле сдерживала смех, но не останавливала этот бред. Как
результат — выиграли пари только Жан, Кевин и сама Уокер, потому что только они
трое знали о способностях дьявола, тогда как остальные сидели в немом шоке. Эндрю
же лишь фыркнул. Он и не думал особо сильно сопротивляться, знал, что из этого все
равно ничего не выйдет. Но его до невозможности взбесило то, что этот рыжий
придурок почти осторожно перекинул его через себя и не куда-то, а на диван. При
этом тут же убрав руки, стоило ему показать, что он выиграл. И, не желая сдерживать
своего раздражения, Миньярд с силой задел его плечо своим, на что Нат лишь
усмехнулся, запрокидывая голову в немом смехе.
— Слушайте, а почему вы все еще ходите с этими номерами? — пьяно протянула Элисон,
когда на полу стояло уже пять пустых бутылок текилы.
— Кстати, да, парни, — подхватил Мэтт, однако его голос был заглушен из-за того,
что он зарылся лицом в изгиб шеи Дэн.
— Вы явно не понимаете, что это не просто номера, — устало вздохнул Жан. — Мы не
можем просто взять и, — он махнул рукой. — Это же не переводной рисунок.
— Так перекройте чем-нибудь другим, — закатил глаза Аарон. — Вон, у Ваймака точно
есть хороший тату мастер. Ставлю на то, что вы просто ссыкуны.
— Вопрос не в нашем страхе перед тем, кем мы станем без этих номеров, — глухо
ответил Нат. — Вопрос в том, какие будут последствия…
— А не все ли равно? — Сет откинулся на колени Элисон, подставляя голову под ее
массирующие пальцы. — Ну что еще он может сделать? Опять разъебашит наши тачки? Ты
сам говорил, что вы больше не его собственность. Так уберите это дерьмо со своих
лиц. Перекройте другими рисунками.
— Какими? Смайликами эмоджи? — Кевин хрипло рассмеялся. — Пусть будет как есть.
Зато мы никогда не забудем… — он осекся.
— Не забудете что? — ядовито выплюнул Аарон. — Где ваше место, да? Ты дебил, Дэй.
Все вы трое. Вы брыкаетесь, огрызаетесь на Рико, но вы — никто. Вы лишь номера в
его тени. И пока вы трое не поймете, что это не так, пока вы правда в это не
поверите, ничерта не изменится. Долбоеб, ты меньше двух лет назад взял клюшку в
правую руку, считай, начал играть заново, но снова считаешься одним из лучших
нападающих в дивизионе. Только Рико не опередил потому, что не сошелся с ним на
поле и потому, что ссышь посмотреть ему в лицо. На его скуле единица, а на твоем
двойка? Ты второй? Так докажи обратное, кретин!
— Да ладно, Рене! — возмутился Миньярд. — Ваш дьявол, например! Это дерьмо может
встать на любую позицию. Весь из себя тихий и невинный, а на деле ядерный пиздец,
который может потягаться с любой командой. И, конечно, наш багет. Блять, да его
даже Кевин обойти не может! И после этого вы хотите сказать мне, что вы хуже? Чем
вы, блять, хуже Рико?! Только тем, что вы долбоебы и смотрите не на свою игру, а на
тупые метки на своих рожах, которые на самом деле уже давно ничего не значат! — он
подскочил на ноги, вперив взгляд в каждого из троицы, но остановился таки на
Кевине. — Поебать на последствия. Если хотите по-настоящему стать свободными,
уберите эту хуету со своего лица, — он пушечным ядром вылетел из комнаты, громко
хлопнув дверью, от чего, казалось, задрожали стены, оставляя ошарашенных лисов за
спиной.
Нат невольно кинул взгляд на Эндрю, словно по его лицу мог что-то прочитать,
понять, не показалось ли ему вовсе, но он вздрогнул, когда понял, что голкипер все
это время смотрел только на него. Лицо было, как и всегда, пустым, однако в глазах
теплилось какое-то подозрение и вопрос, который рыжий не мог прочитать.
Выругавшись, Кевин поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся прочь. Его примеру
последовал и Жан. Никто не пытался остановить воронов, все понимали, что веселье и
покой, что были у команды последние несколько часов, были безвозвратно потеряны.
Ники страдальчески заскулил, но сказал, что отказывается возвращаться в комнату,
когда Аарон и Кевин, вероятно, желают смерти друг другу, и растянулся на диване.
— О, их всегда приходится растаскивать по углам, но один из них и твой брат, — зло
хохотнул Нат, двигаясь в сторону лестницы. — Если услышите крики и мат, не
переживайте, — уже по английски через плечо кинул Веснински. — Максимум — кто-то
покалечится, но не настолько, чтобы не выйти на поле.
— Для меня это и правда прекраснейший вид, — пожал плечами Нат, опускаясь на бетон
и медленно прислоняясь спиной к выступу.
— А на самом деле, — Эндрю опустился рядом с ним, разглядывая угольно черную тройку
на скуле, — почему не уберешь?
— Я не… — он запнулся. Нат мог бы сказать, что не думал об этом, но это было бы
ложью. — Знаешь, Рико не всегда был таким, — еле слышно заговорил Веснински, не в
силах посмотреть в карие глаза рядом. — Когда я только пришел, он был просто
капризным мальчишкой, который любил задирать других. Тогда еще ничего не выдавало в
нем этого. Они с Кевином росли вместе чуть ли не с младенчества. Для них это было
как игра. Но потом… Думаю, он просто жаждал внимания, любви, тепла, но эта жажда
его и сломала. И тогда он начал причинять боль другим. Если все думают, что Рико не
доставалось от Тетсуи, они глубоко заблуждаются. У Рико никогда не было права на
ошибку. Иногда, — Нат сглотнул загустевшую слюну, — иногда я скучаю по тому
мальчишке. Тогда цифры значили для нас иное. Тогда это объединяло нас, а не
расставляло на места на пьедестале. Тогда мы и правда были братьями, детьми,
которые нашли утешение друг в друге. Мы были неразлучны. Совсем. Везде и всегда
вместе, готовые биться до конца. А потом он впервые ударил Жана. Не Кевина, не
меня, а именно Жана, сказав ему: «знай свое место, четвертый». В нем что-то
изменилось в тот момент, когда из носа багета пошла кровь. Он словно почувствовал
от этого удовольствие. Наверное, тогда все и пошло крахом. Но цифры остались, — Нат
покачал головой, шумно втянув носом воздух. — Я должен был остановить его. Должен
был успеть.
— Ты не мог изменить его суть, — Эндрю легко, почти невесомо коснулся подбородка,
поворачивая лицо Веснински к себе, заглядывая в погасшие тоскливые голубые глаза.
— Было уже поздно. Похорони его прежде, чем он похоронит тебя, — он надавил
подушечкой большого пальца на тройку, словно хотел стереть ее. — И три — это мой
номер, а не твой.
— Так измени это, — рука сама против воли Миньярда скользнула бывшему ворону на
затылок, притягивая ближе. — Хочешь быть первым? Стань. Хочешь снести Рико с
пьедестала, но остаться в тени, поставь Кевина. Ты один из лучших хитрецов и лжецов
из всех, кого я видел, — донельзя честно сказал он, глядя прямо в глаза. Пусть его
лицо и было таким же безразличным, как и всегда, во взгляде и голосе горела
решимость. — Тебе это по силам. Прекрати сидеть на своей заднице и прятаться.
Покажи уже свои зубы.
— Показать зубы, значит? — хмыкнул Нат, а в его глазах проскользнул тот самый
звериный блеск, что с первых секунд заинтересовал Эндрю и не отпускал вот уже
полтора года с их встречи на квартире у Ваймака. — Уверен?
— Да.
— Да или нет? — хрипло спросил он, чувствуя, как медленно, но верно ускоряется
сердце.
— Да. Где? — на секунду в голове Эндрю произошло короткое замыкание. Только сейчас
он заметил, как сильно сжаты кулаки рыжего, словно он сам еле сдерживался от того,
чтобы ухватиться за него.
— Голова, — и прежде чем Нат успел ответить что-либо, голкипер поймал его едкие
слова губами, чувствуя их вкус на своем языке.
Нат шумно выдохнул ему в губы, начал отклоняться назад, но прежде чем Миньярд понял
это, запустил подрагивающие от напряжения пальцы в светлые волосы, приглашающе
утягивая того за собой. Он не настаивал, делал все нарочито медленно, давая Эндрю
возможность контролировать ситуацию, но и не был лишь простой покладистой игрушкой.
Это было не про него. И это тоже бесило, как и все, что связано с ним. Эндрю
тянулся за Натом, как за солнцем, а когда тот окончательно откинулся на бетонный
выступ, легко сел сверху. Он опускался медленно, давая рыжему остановить его, но
когда этого не произошло, переместил весь свой вес на крепкие ноги.
Они целовались так, будто воздух и правда был чем-то совершенно ненужным,
посредственным, без чего можно было обойтись им обоим. Они задыхались, сминая губы
друг друга, сплетая языки, путаясь пальцами в волосах друг друга, когда Эндрю
почувствовал, как Нат ухватился зубами за его нижнюю губу и потянул на себя, но так
мягко, что даже не повредил нежную кожу. «Он показал зубы» — пронеслась смеющаяся
мысль в сознании, но Миньярд тут же утопил ее в требовательном и грубом поцелуе,
возвращая себе безоговорочную власть. И Нат поддался, отступая, отдаваясь ему,
словно платил этим за свою выходку, но улыбка выдавала его с головой.
Но этого было недостаточно. Соскользнув рукой вниз, Эндрю приподнял рукой край
толстовки, касаясь замерзшими пальцами разгоряченной кожи, испещренной шрамами, по
которой побежали мурашки от холода. Нат вздрогнул, но, прежде чем блондин убрал
ладонь, чуть выгнулся навстречу, безмолвно разрешая. И Эндрю все равно чуть
отстранился, оставляя между их лицами несколько сантиметров морозного ночного
воздуха, вглядываясь в приоткрывшиеся и слегка затуманенные потемневшие глаза
напротив.
Они сидели так, греясь друг в друге, обмениваясь поцелуями, изредка прерываясь на
сдавленные вздохи и комментарии Ната о том, откуда он получил тот или иной шрам,
который оказывался под грубыми пальцами Миньярда. И обоих это устраивало. Для обоих
это было безопасно, потому что Нат не касался нигде, кроме волос, а Эндрю двигался
медленно и ровно, позволяя привыкнуть и принять прикосновение, но не давя слишком
сильно. Они нашли свой баланс.
***
— Блять, Дэй! — кто-то резко схватил его за плечи, и Кевин инстинктивно дернулся в
сторону, загнанно глядя на человека, в котором через несколько секунд узнал Аарона.
— Да что с тобой?!
— Отпусти меня, — захрипел нападающий, откинув голову на стену, что было просто
глупостью. Если бы он хотел, вырвался бы в ту же секунду. Аарон лишь придерживал
его за плечо и упирался предплечьем в грудь, не давая упасть на себя. — Я больше
так не могу. Хватит, хватит, хватит… пожалуйста.
— Кевин, еб твою мать, смотри на меня! — рявкнул Аарон, дотянувшись до затылка Дэя
и дернув на себя. — Смотри на меня! Ты в Пальметто, долбоеб. И ты все сможешь.
Прекрати истерить. Рико здесь нет.
— Я знаю… — Кевин всхлипнул, словно в этом и была проблема, от чего Миньярд чуть не
отпрянул. — Рико нет…
— Его нет, — уже на несколько тонов тише кивнул Аарон. — И это хорошо. Потому что
ты не заслужил подобного обращения. Никто из вас, — он очень надеялся, что ничего
из этого на утро бывший ворон не вспомнит. — Ты не его тень, Кевин. Ты не его
слуга. Ты личность. Тебе лучше без него. Ты выбрался из Гнезда — и это все, что
имеет значение. Теперь ты здесь. Ты с нами. И ты идиот, если считаешь, что раньше
было лучше. Оставь уже прошлое в прошлом. Перешагни через это.
— Я не могу…
— Можешь! — он сильнее сжал шею Дэя, заставляя смотреть ему в глаза, заставляя
слушать и вникать в смысл сказанных слов, принимать их и пропускать внутрь. — Ты,
блять, Кевин Дэй. Ты — лучший игрок дивизиона. Это факт. Мы сметем Рико, понял
меня? Ты собственными руками забьешь решающий гол. И никто тебя не остановит.
Никогда. Но для этого тебе надо вытереть сопли и начать дышать, понял? Так что
приводи себя в порядок.
— Ты справишься, Кев, — неожиданно тихо и мягко даже для самого себя сказал
Миньярд. — Ты справишься со всем этим. Мы все справимся.
Первыми уехали Сет и Элисон, у них была запланирована поездка в Австрию. Как и
всегда, девушка выбрала все самое лучшее и нашла восхитительный отель прямо на
склоне, в котором был просто волшебный спа, чтобы после катания она могла отдохнуть
там и уже вечером быть самой роскошной из красавиц. Самолет Дэн и Мэтта, которые
должны были уехать в Бразилию, был только вечером, поэтому оба еще нежились в
кровати. Жан уже собирал последние вещи, чтобы улететь в Калифорнию, тогда как
Рене, тепло со всеми попрощавшись, отправилась к матери. Нат, как и говорил,
отменил полет в Англию. Чутье подсказывало ему, что лучше остаться в Штатах, а
Стюарт, хоть и поворчал, как старик, все же согласился. Положение сейчас было не
стабильное, да и Морияма могли взбеситься в любой момент. Монстры же оставались в
общежитии. Можно было бы поехать в Колумбию, но Кевин не хотел уезжать далеко от
корта, крича о том, что им всем нужно тренироваться, тогда как остальным было лень
собирать столько вещей, чтобы уезжать впустую. Здесь у них был налаженный быт и
жизнь, а дом в Колумбии превратился во временное пристанище.
— Я прекрасно знаю, что у него работа, — закатил глаза Нат и, подойдя к кровати,
стянул с друга одеяло. — И его работа на следующие две недели — ты. Подъем. Я не
намерен объяснять Эрику, когда он приедет, какого черта ты не встретил его в
аэропорту.
— Нат!.. — Ники резко сел и замер, наконец посмотрев рыжему в глаза. Они искрились
весельем и предвкушением, но в них не было ни капли лжи. — Стой, ты серьезно?..
— Ты… Как ты?!. Правда?! — Ники подорвался с места и тут же бросился к другу,
стискивая его в объятьях. — Что бы ты ни сделал, спасибо тебе, я…
— Ты меня сейчас задушишь, — смеясь, прохрипел Натаниэль, чувствуя себя донельзя
неловко. — Мне еще раз напомнить, что мы опаздываем?
— Эрик прилетает? — тупо спросил Аарон, когда чуть не задушенный Нат вернулся в
гостиную.
— Это мой подарок Ники на Рождество, — невинно пожал плечами третий номер. — Я
слышал, как он чуть ли не рыдал, когда Эрик сказал, что не сможет прилететь, вот и
решил помочь.
— Сделал то, что умею лучше всего. Выкупил его у его же работы.
Эндрю, который до этого момента и вовсе не замечал ничего вокруг себя, опустил
книгу и перевел пустой взгляд на рыжего, словно тот только что сморозил какую-то
несусветную глупость. Нат с вызовом вскинул подбородок и выгнул бровь, как бы
говоря: «Ну, и что же ты об этом думаешь? Давай, выдай очередную колкость. Я хочу
слышать тебя». Хмыкнув, Миньярд в который раз поймал себя на мысли, что хотел бы
знать язык, который не знает никто, кроме них двоих, но тут же отбросил это, как
что-то постороннее, что сейчас не требует его внимания. Может, когда-нибудь… Нет.
Он не будет строить планы на будущее. Есть только сейчас.
— Я отказываюсь жить здесь, если Эрик приедет, — отойдя от шока, вскинул руки
Аарон. — Не-а, я пас.
— Что угодно!
Эндрю окинул взглядом брата и Кевина, после чего спрыгнул с подоконника и, ничего
не объясняя, двинулся на выход, а Ники тут же понесся следом. Он уже гудел изнутри,
в нетерпении от встречи со своим парнем, по которому так скучал. Поездка до
аэропорта обещала занять добрый час, особенно учитывая пробки, когда все так
спешили улететь куда подальше на время праздников.
— Ты мне теперь даже в глаза смотреть не можешь? — от спокойного и тихого голоса
Кевина стало тяжело дышать.
— Ты о чем? — Аарон поморщился, беря пульт от телевизора и начиная листать каналы.
— Забудь Рико и Гнездо, — фыркнул Миньярд, проклиная себя за решение пойти следом.
— На трезвую голову слушать все это в разы невыносимее, — закатил глаза Аарон, сев
на столешницу. — Почему дьявол вчера поставил на то, что ты сможешь меня
поцеловать?
— Потому что ты, как и всегда, сказал, не подумав, — Кевин подошел к нему, наконец
глядя почти не сверху вниз, за счет того, что блондин сидел на возвышении. — Я не
знаю немецкий, но ты явно сказал что-то весьма неприятное, когда Жан прощался с
Ноксом. И у меня вот возник вопрос. Ты же не дурак, Аарон, тогда почему, как только
речь заходит о моих братьях, твой мозг стремительно атрофируется? Так сложно
потратить лишнюю секунду на то, чтобы подумать, какими будут последствия того, что
ты скажешь?
— С чего ты взял, что мне не насрать на мнение твоих дорогих братцев? Багет — тот
еще хитрожопый гад, который умело влился к старшим, легко маневрируя между всеми.
Он говорит только процентов двадцать от того, что думает, а его серые глазенки
следят за каждым. Уверен, он не такой беззащитный, каким хочет казаться. А Нат, —
Аарон рассмеялся. — Он машина для убийства. Во всех смыслах этого слова. Морально,
физически, в плане экси.
— Только ты забываешь то, что я говорил тебе уже давно. Они лишь люди, — Кевин
подошел к нему, заглядывая в лицо. — Меня тоже считают непоколебимым. Дитя экси,
любимец публики, феникс, восставший из пепла. Похож я на это описание? — все эмоции
спали с лица Миньярда, как осенние листья при порыве ветра. Он плотно стиснул зубы,
глядя прямо в изумрудные глаза напротив, не в силах выдавить из себя ответ. «Нет,
Кевин, они тебя не знают. И никто не знает. Кроме твоих братьев. И… меня» — эта
мысль обожгла кипятком, и Аарон дернулся, что не укрылось от внимательных глаз
напротив. — Хочешь защититься от них? Тогда ты выбрал наихудшую тактику. Ты похож
на мышонка, который колоском пшеницы пытается отогнать от себя лису, которая в тебе
ничуть не заинтересована. Хочешь привлечь к себе внимание? Тогда…
— Прекрати пытаться вести себя как Веснински, тебе не идет, и получается херово, —
перебил его Аарон и попытался соскочить на пол, чтобы уйти, но Дэй преградил ему
путь, надменно усмехаясь. Ничего в нем не осталось от того разбитого, растоптанного
человека, что был вчера. Он спрятал его где-то глубоко внутри, закрылся крепкими
стенами и теперь был куда сильнее. — Свали, Кевин.
— А что, не нравится? Скажи спасибо, что я вчера не поцеловал тебя при всех. Вот
тогда было бы весело.
— Из нас двоих тонкие кишки только у тебя, — хохотнул Кевин, а потом наклонился к
самому его лицу, от чего Аарон замер и даже перестал дышать. — Может, я и заливаю
свои проблемы алкоголем, может, и боюсь Рико, но трусом в этом плане я не был
никогда.
Несколько секунд он простоял так, совсем рядом, глядя в испуганные карие глаза
напротив, а потом усмехнулся, кивнув, тем самым подтверждая собственные слова.
Резко отпрянув, он расслабленно засунул руки в карманы и пошел в гостиную, оставляя
похолодевшего Миньярда за собой. Аарону пришлось постараться, чтобы заставить себя
снова дышать. Он даже не понимал, откуда взялся этот ком в его горле, почему так
скрутило все внутри, но эти наглость и самодовольство, что были на лице Кевина…
поражали. И, наверное, только сейчас он понял, что Дэй отказался целовать его вчера
не потому, что ему было противно или что-то еще, а потому что даже сквозь пелену
алкоголя он видел реакцию самого Миньярда, который походил на загнанного кролика.
Недовольно фыркнув, блондин соскочил на пол и залез в холодильник. Первой мыслью
было взять бутылку виски, но все же он решил, что нажираться в хлам с самого утра —
не лучшая затея, поэтому остановился на апельсиновом соке, стараясь не думать о
том, что Кевин, тварь такая, как всегда, пил из горла всего минуту назад. Когда он
вернулся в гостиную, то обнаружил, что нападающий уже снова залип в свой ноутбук и
даже не поднял на него глаза, когда тот вошел в комнату.
Выйдя из общежития, Нат уже подошел было к Феррари, но замер, увидев, что Эндрю
подошел к пассажирскому сиденью Мазерати. Секунду Веснински внимательно смотрел на
него, после чего достал свои ключи от машины и сел за руль. К счастью, Ники был
слишком взволнован фактом приезда Эрика, чтобы прокомментировать или хотя бы
обратить на это внимание. Быстро отрегулировав сиденье, Нат завел машину и выехал с
парковки. Первые минут пятнадцать Хэммик щебетал, как соловей, а потом притих, чуть
ли не дрожа от предвкушения, тогда как Эндрю, привалившись к окну, прикрыл глаза и,
кажется, даже провалился в сон. Нат ехал нарочито осторожно, плавно и объезжал
каждую выбоину в дороге, искоса поглядывая на Миньярда. Несмотря на неподвижность,
его тело было словно готово к атаке, а между бровей пролегла напряженная складка.
Коснись его, и взорвался бы в ту же секунду.
— Он плохо спит последнее время, — шепнул Ники, заметив что-то, кроме собственных
мыслей. — Кошмары, наверное…
— Ники, Эрик не знает, что ты его будешь ждать. Он думает, что в аэропорту его
встретит заказчик, так что не порть человеку сюрприз.
— Нет. Он уверен, что его заберет Нил Джостен, которому и необходим пиарщик на
следующие две недели.
— Не все же мне делать от своего имени, — пожал плечами Нат, сворачивая в сторону
аэропорта.
Аэропорт бурлил от количества людей. Все кричали, толкались, спешили, кто куда, в
предвкушении будущего отпуска. Ники все время оглядывался по сторонам, словно Эрик
должен был уже быть здесь, хотя его самолет приземлился всего пять минут назад,
тогда как Эндрю стоял за спиной кузена, глубоко засунув руки в карманы, зло глядя
на любого, кто подходил слишком близко. Ему определенно было неприятно находиться
среди такого количества людей, где он не мог контролировать ситуацию, где не знал
местности, тогда как в тех же «Райских сумерках» он чувствовал себя как дома.
Когда начали выходить первые пассажиры, прилетевшие из Штутгарта, Нат толкнул Ники
в сторону колонны, и Эндрю перехватил кузена, чтобы тот не вылезал раньше времени.
Эрик вышел через пару минут, сонно оглядываясь по сторонам, даже не пытаясь
поправить помявшиеся в дороге светлые волосы. Перелет в 16 часов с пересадкой явно
давал знать о себе, но он замер, когда увидел перед собой яркую рыжую шевелюру.
Конечно, Клозе знал, как выглядят все члены команды его парня, он смотрел каждую
игру, а с Натом они еще и виделись, когда Ники звонил по видеочату. Подойдя ближе,
Эрик неловко почесал затылок, глядя на Веснински с высоты своего роста, явно даже
не зная толком, что сказать.
— Меня зовут Нил Джостен, и я бы хотел представить вам вашу работу на следующие две
недели, — он показал рукой куда-то в сторону, и уже через секунду из-за колонны
выскочил Ники.
Вся усталость исчезла с лица Эрика, он засиял, и тут же подхватил своего парня,
когда тот бросился к нему на шею, крепко прижимая к себе, совсем забывая про своего
«работодателя» и чемодан. Ему не нужно было ничего объяснять, все тут же встало на
свои места и… это была его лучшая работа из всех. Усмехнувшись, Нат тактично
отвернулся, давая парням время друг на друга, и подошел к Эндрю, который все так же
стоял за колонной, буравя взглядом толпу, но стоило ему увидеть боковым зрением
рыжего, как он тут же повернул к нему голову. Нат не вздрогнул, не отвернулся,
принял этот пылающий взгляд с мягкой улыбкой, словно успокаивая, охлаждая и даря
покой, но это только злило Эндрю еще больше. Ему было даже интересно, что сильнее —
его золотой гнев или всепоглощающее голубое умиротворение.
— Ну, Элисон с Сетом и Дэн с Мэттом значительно упростили мне задачу, когда пару
месяцев назад решили улететь из страны, — как всегда правильно понял вопрос Нат.
— За Рене не стоит беспокоиться, но, перед тем как она уехала, мы договорились
списываться раз в день. Тут остаемся мы. Я хотел, чтобы всем было, за кем
присмотреть, и чтобы при этом вы были там, куда я быстро смогу добраться. Я в пару
с Кевином, ты с Аароном, а вот Ники один. А учитывая его гиперактивность, —
Веснински усмехнулся, словно вспоминая все веселые моменты, связанные с Хэммиком.
— И я решил, почему бы не совместить приятное с полезным. Тем более, они оба это
заслужили.
— Наполеон.
— Да, тут возникла проблема, — признал Нат. — Я думал притащить Джереми в Пальметто
неделю назад, но когда все произошло, все билеты уже раскупили. Поэтому пришлось
отпустить багета. Но, думаю, все будет в порядке. Жан не такой беззащитный, да и
Нокс не промах. Если что, они оба мне напишут.
Эндрю прищурился, рассматривая человека перед собой. Или у него было бесконечное
количество личин или бесконечное количество граней, потому что сейчас он видел что-
то новое. Это был не наглый мальчишка, не позер, не хищник, не защитник, не
солнечный мальчик и не тень — это был мягкий добрый человек, который своей жаждой
помочь каждому отдаленно напоминал Рене. Был ли Нат дьяволом? Возможно. Но ведь и
дьявол когда-то был прекраснейшим из божьих ангелов… Был ли монстром сам Эндрю? Все
старшекурсники называли его так. Всю жизнь люди бросали ему мерзкие слова.
Говорили, что он психопат, бесчувственный… Сглотнув ком в горле, Эндрю вернулся
мыслями в настоящее, старательно отгоняя образы, которые снились ему вот уже
несколько ночей подряд. Словно заметив, конечно, этот рыжий идиот заметил, смену
настроения Миньярда, он обеспокоенно склонил голову к плечу, а его улыбка погасла,
но, как и всегда, он не лез в душу и не спрашивал без разрешения, лишь проявляя
интерес и говоря о том, что готов выслушать.
— Тогда мне безусловно стоит поговорить об этом с врачом, — кивнул Нат, приглушенно
смеясь. — Жаль, что я их не перевариваю. Слушай, может в этом и состоит проблема
наших отношений с Аароном — я просто терпеть не могу врачей?
— Ты вроде говорил, что от мертвого меня больше проблем, чем от живого, — лукаво
улыбнулся Нат, склонив голову к плечу.
— Помнил бы ты что-то полезное так же хорошо, как весь бред, который говорю я.
По дороге до общежития Нат наблюдал самое невероятное зрелище из всех. Ники притих.
Он был безмятежен, спокоен и, казалось, растекался от одного только присутствия
Эрика рядом, который в свою очередь задремал, устроив голову на его коленях. Это
было так нежно, мягко и трепетно, что рыжий отдернул взгляд от зеркала заднего
вида, перенаправляя все свое внимание на дорогу. Ему казалось, что если он будет
смотреть слишком долго, то непременно разрушит это. Ему казалось, он не был
способен на подобное. Все, что он мог — биться до конца, защищать, рвать врагов в
клочья, но в остальном… Именно в этот момент Нат почувствовал на себе пристальный
взгляд золотых глаз. Эндрю. С ним он, казалось, становился другим человеком, а
может, просто выворачивал себя наизнанку. Понять, что между ними происходит,
казалось вовсе чем-то невозможным. Есть «это», которое, Нат был уверен, они оба в
жизни не признают. Хотя, его жизнь может быть и не такой длинной… Эта мысль окатила
его сознание ледяной водой, а пальцы до побеления костяшек сжали руль, тогда как
дышать стало в разы тяжелее.
Пока что все хорошо, просто прекрасно. Ухудшение состояния Кенго списывали на его
возраст, а не постороннее вмешательство, но даже если все получится, оставался
Натан, который когда-нибудь да выйдет из тюрьмы. Ичиро сам сказал, что ему нужен
Мясник. И если не один Веснински, то другой. Только вот проблема в том, что ему
плевать, кто из них двоих это будет и что станет со вторым. Конечно, Нат понимал,
что Морияма ему не друг, что они скорее играют в дружбу, а на деле Ичиро относится
к нему никак иначе, кроме как к послушному, интересному и строптивому щенку, с
которым можно увлекательно провести время, но все равно почему-то стало обидно. Его
попросту использовали. А когда он становился не нужен, вышвыривали. Если Нат станет
свободным и откажется от титула, Морияма выпустит старого дьявола, а тот, в свою
очередь, поспешит уничтожить того, кто и посадил его. Не было сомнений в том, что
Натан догадался, кто нашептал копам о грязных делах непогрешимого бизнесмена… Он
убьет его. И остается молиться о том, чтобы до этого он не убил всех, кто дорог его
сыну.
Эндрю со скукой на лице наблюдал за тем, как на глазах мрачнеет Натаниэль, как его
езда становится резче и агрессивнее. Он о чем-то думал, словно осознавал что-то,
что раньше было ему совершенно недоступно. Или, может, он просто гнал это от себя?
Но что его злило — он не мог понять причины смены настроения рыжего, не мог
разгадать его. Тот просто начал темнеть и тонуть в себе. Ни с чего.
Когда они доехали до общежития, Нат тут же вышел из машины, словно руль и сиденье
обжигали его, после чего тут же закурил, прислоняясь спиной к закрытой двери и
зажмурив глаза. Он не хотел смотреть на то, как Ники ласково будит Эрика, как они
забирают чемодан и уходят наверх в общежитие, крепко держась за руки и… Хотелось
взвыть. Причем Нат сам не понимал, от чего. От отчаяния? От безысходности?
— Говори, наркоман, — тихий голос Эндрю совсем рядом дернул рыжего обратно, в
реальность.
— Ничего, я в порядке.
— Не расскажешь, я не смогу протянуть тебе руку, — упрямо сказал Миньярд, тогда как
Нат слегка нахмурился. Он не сказал, что ему плевать?..
— Увы, даже ты не сможешь вскрыть мой мозг и вырезать оттуда все то дерьмо, что не
дает мне дышать, — вместо этого сказал рыжий, выдавливая из себя кривую ухмылку.
— В конце концов, я ведь все равно умру.
— Все идет хорошо. С моей свободой. Просто прекрасно. И я… — Нат закусил губу и
отвел взгляд, не в силах смотреть Миньярду в глаза. — Я не хочу бросать все это.
Лисы стали… — он поджал губы, заставляя себя поменять курс своих слов. Об этом
говорить сейчас он был не готов. — Я хочу остаться, как и обещал. Это значит
отказаться от титула «Мясника», от работы. И я хочу этого. Но розовый пони четко
дал мне понять, что ему нужен «Мясник». Если не я, так мой отец. А он… Он убьет
меня, как только выйдет на свободу, — рыжий зажмурился, стараясь прогнать
вспыхнувший образ Натана.
— Ты не умрешь, — твердые пальцы коснулись затылка Ната, снова возвращая его в этот
мир, поворачивая голову и заставляя снова начать плавиться в золотом огне. — Хочешь
остаться, останешься. Научись наконец вовремя вытаскивать свой язык из задницы и
использовать по назначению. Может, тогда твоя жизнь станет проще.
— По назначению, значит? — хитро усмехнулся Нат, решив не говорить, что если он
втянет в семейные разборки лисов, они все покойники. И в первую очередь Эндрю. Им
Нат просто не мог рисковать.
Когда они поднялись в общежитие, Веснински пошел следом за Эндрю в свою временную
обитель, но понял, что допустил одну важную стратегическую ошибку — не забрал свои
вещи прежде, чем запустил туда Ники и Эрика, которые так давно не виделись. В том,
что дверь уже закрыта, он не сомневался. Мысль о том, чтобы завалиться туда без
спроса, так же не прельщала. Нет, не то чтобы он, как Аарон орал: «выколите мне
глаза» или «сотрите мне память» — но становиться свидетелем он желанием не горел.
Поэтому пришлось смириться и просто довольствоваться тем, что он мог найти в
комнате монстров, пока Ники и Эрик не выползут из его комнаты, чтобы хотя бы поесть
или купить что-то необходимое. Все было бы отлично, если бы эти двое так и не вышли
из комнаты даже к ночи. Фыркнув что-то про собственную неосмотрительность, Нат уже
полез было в шкаф Кевина, как вдруг тот резко появился рядом и выхватил свою одежду
из рук брата.
— Последний раз, когда я дал тебе свою одежду, ты ее искромсал своими ножами! Иди в
задницу!
— Это было сто лет назад, — закатил глаза Натаниэль. — И это было на тренировке.
— Пошел нахуй, — вкрадчиво ответил Кевин, тогда как Аарон где-то справа на своей
кровати подавился смехом.
— Ты только что просрал свой мизерный шанс получить одежду, — сквозь стиснутые зубы
на английском прорычал Дэй.
— С Ники и то проще, — хмыкнул Эндрю, вышедший из ванной. Подойдя к своему шкафу,
он выудил какую-то одежду, а потом швырнул ее в Ната. — Прикройся и не смей
щеголять здесь своей голой задницей.
— Ты понимаешь, что в какой-то момент тебя просто повесят на твоем же языке?
— Хватит, блять, читать мне морали! — ощетинился Аарон. — Тебя и на поле с лихвой
хватает.
— Ты, ебанат, закроешь свою пасть. Потому что в какой-то момент даже у Эндрю
кончится терпение. Тебя Нат не грохнул еще, наверное, только из-за него. Я заебался
с тобой разговаривать.
— О, наши пташки вообще отличаются редкостным терпением, — протянул Эндрю. — Но
взрываются они ярче суперновой. Так что лучше послушай Кевина, пока не поздно, —
хмыкнул он.
— Ты говоришь, слушать Кевина? — Нат появился в дверях комнаты. — Вот теперь мне и
правда стало интересно. Хотя, подожди, дай угадаю, он снова пытается привить Аарону
такое незнакомое ему понятие, как благоразумие? Кев, бесполезно. Он не обучаем.
Миньярд сорвался с места, проскользнув под рукой Дэя, и влетел в Натаниэля, но тот,
казалось, только этого и ждал. Он схватил блондина за руку, а потом резко, грубо
вывернул, но не настолько, чтобы нанести травму. Для себя Эндрю отметил, что с ним
Нат никогда не позволял себе подобного, с ним его движения были мягче и имели
меньший диапазон, никогда не причиняя настоящей боли, тогда как Аарон сейчас
вскрикнул и попытался вырваться, но не смог. Веснински грубо ударил его по коленям,
вынуждая упасть на пол, а потом ткнул лицом в пол. Кевин страдальчески закатил
глаза и потер лицо ладонью, но вмешиваться не спешил, как и второй Миньярд, который
даже не пошевелился. Нат никогда по-настоящему не навредит никому из лисов, и уж
тем более брату Эндрю.
— Мне вот одно интересно, — рыжий чуть изменил угол положения руки Аарона,
выдавливая из него шипение, — чем я заслужил такое твое отношение. Нет, серьезно,
что я тебе сделал? А Ники? Ладно, официальная версия — ты гомофоб, а Ники гей, но
мы ведь все прекрасно понимаем, что суть не в этом. А Жан? Старшие? Или тебе просто
не нравится факт того, что ты контактируешь хоть с кем-то?
— Ну пиздец, — он резко оттолкнул от себя Аарона и тут же вышел из комнаты, оставив
после себя открытую дверь. Закатив глаза, Эндрю все-таки поднялся и, плотно закрыв
за собой дверь, двинулся в сторону кухни, где Нат уже включил свет. — Не смей
дергать меня за поводок, — Нат стоял, прислонившись спиной к столешнице, зло глядя
на только вошедшего блондина. — Я не твой ручной пес.
— Вот не надо, — Веснински шагнул вперед, нависая над голкипером. — Ты прекрасно
все понимаешь, Эндрю! И ты знаешь, что ты можешь, а что нет. Не смей.
— Так моя вина в том, что мне хватило мозгов воспользоваться тем, что и так в моих
руках? — усмехнулся Миньярд, выгнув бровь, уверенно встречая искрящийся
раздражением взгляд голубых глаз. — Ты тоже прекрасно все понимаешь. Хотел бы,
вырвался. Но ты этого не хочешь, — Эндрю положил руку на тяжело вздымающуюся грудь
и без труда толкнул Ната назад, тут же прижимая его к столешнице собственным телом,
но оставляя между ними считаные сантиметры, которые, он знал, рыжий не сократит без
разрешения. — Ты знаешь, что можешь оттолкнуть, ты знаешь, что можешь сказать
«нет», но ты этого не делаешь. Так на что ты злишься? На моего глупого брата? — он
обхватил рукой шею Веснински и чуть сдавил, в противовес этому движению притягивая
чуть ближе. — Или на самого себя?
Они дышали друг другу в губы, ничуть не заботясь о Кевине и Аароне в соседней
комнате. Их братья попросту не рискнут выйти после случившегося. И это давало им
обоим полную свободу действий, пусть и тихих.
Нат тяжело дышал, справляясь с собственной яростью, тогда как Эндрю, казалось,
наслаждался ею, плавал в ней, греясь, как в горячей ванне, чувствуя себя, как рыба
в воде, уверенно и невозмутимо. Его лицо было, как и всегда, ровным, но от
привычной скуки не осталось и следа. Золотые глаза сверкали, плавились от веселья и
какого-то животного удовлетворения происходящим. И они оба понимали, почему. Нат не
был на цепи, нет, он по собственной воле подчинялся, отступал, прогибался, хоть мог
этого и не делать. Монстр приручил дьявола, но, в отличие от остальных, он не
просто не нацепил на него ошейник или цепь, а наоборот, снял все путы, давая полную
свободу. И от осознания этого Нат злился только больше. Он не понимал, как это
вообще могло произойти, как он докатился до этого. Хотелось зарычать, щелкнуть
зубами у самой глотки Миньярда, но оба прекрасно понимали, что эти самые зубы не
навредят, не причинят боли, поэтому даже не напугают. И Эндрю, казалось, ликовал от
того, что видел, искрился и светился от какого-то всепоглощающего его восторга и ни
с чем не сравнимой эйфории.
— Думаешь, ты один такой умный, — хрипло прошептал Нат, находя в себе наконец силы
заговорить. — Ты такой же, — он чуть наклонился вперед, опаляя чужие губы горячим
дыханием, чувствуя, как чужая рука чуть сильнее сдавливает его шею, но это было
последним, что его интересовало. — Ты сам говорил, что я идиот, а не дурак, —
парень скользнул взглядом по приоткрывшимся губам, а потом вернул свое внимание к
горящим карим глазам. — Я тебя вижу. Ты тоже наркоман. И твой наркотик — я.
— Ты слишком высокого о себе мнения, — так же тихо ответил Эндрю, изо всех сил
стараясь игнорировать то, как бешено колотится сердце в его груди, как плавится
кожа и как душно стало в комнате. — Ты — ничто.
— И ты всегда говорил, что ничего не хочешь, — оскалился Нат. — Думаешь, это игра?
— Именно она.
Пришла очередь Эндрю злиться. Это всепоглощающее рычащее чувство поднялось в его
груди, сдавливая легкие, мешая дышать свободно и контролировать свое тело. Пальцы
сами сжали горло этого слишком умного, внимательного и проницательного человека
напротив, словно хотели выдавить из него жизнь, но Натаниэль не шевелился, лишь
хрипло дышал ему в лицо, завороженно глядя в горящие глаза, словно не чувствовал
никакого дискомфорта. Они стоили друг друга, были искаженным отражением, которое
было почти невозможно узнать. Эндрю потянулся ближе, замирая в жалких миллиметрах
от губ рыжего, словно борясь с собой, пока не услышал слегка насмешливое «да».
Из легких Миньярда вырвался приглушенный рык, который уже через мгновенье вибрацией
прошел по горлу Ната, в губы которого он впился грубым поцелуем, словно хотел
уничтожить. И Веснински отвечал с тем же остервенением, запоздало отмечая, что
хватка на его шее ослабла и стала почти ласкающей, тогда как мозолистые пальцы
начали поглаживать тонкую чувствительную кожу, пуская мурашки по позвоночнику. Нат
не хотел оставаться в долгу, поэтому невесомо коснулся пальцами шелковистых светлых
волос и, не почувствовав сопротивления, запутался в мягких прядях, чуть оттягивая
их, с упоением слушая легкое утробное рычание, походившее больше на урчание, в
котором не слышалось ни капли угрозы. Они кусали губы друг друга, сталкиваясь
языками и зубами. Эндрю старательно вырывал из Ната шумные вздохи и тут же заглушал
их собственными губами, запустив свободную руку под собственную футболку на рыжем,
исследуя уже знакомую карту шрамов, освежая воспоминания, делая их ярче и
отчетливее. Но он хотел еще больше. Все время. Единственное, что его остановило —
отголосок мысли о том, что Кевин и Аарон в соседней комнате, а это на данный момент
единственная одежда рыжего. Грубо оттолкнувшись от крепкой груди напротив, Миньярд
втянул носом горячий воздух, чувствуя, как покалывает каждый миллиметр его кожи, с
незнакомым для самого себя волнением и восторгом глядя на Натаниэля. Его губы
потемнели и распухли, на щеках был лихорадочный румянец, а голубые глаза, зрачки
которых почти полностью поглотили радужку, потемнели и подернулись пеленой желания.
И даже шальная мысль, пронесшаяся в опьяненном сознании, его не испугала:
«Идеально».
— Он же вроде как отдал вам свою комнату, — закатил глаза Аарон, — нафига тогда вы
приперлись сюда?
— Это будет весело, — подхватил Эрик, на голове которого уже был пушистый колпак.
— Не люблю праздники, — честно сказал Нат, скосив глаза на Кевина, который вот уже
час не мог собраться с силами, чтобы пойти на праздничный ужин к Ваймаку, хоть они
вроде как договорились провести это время вместе, чтобы получше узнать друг друга.
— Советую сваливать, потому что он добьется своего, а близнецы захотят его
придушить, — на французском шепнул брату Веснински.
— Конечно, заберу, дурачина. Давай, иди, отцу привет, — Кевин обреченно кивнул,
словно собирался на казнь, а потом, никому ничего не объясняя, двинулся прочь.
— И какая же награда для нас? — Аарон ядовито усмехнулся, хоть и поддержал разговор
на иностранном языке.
— Хорошо, тогда чего ты хочешь? — спросил Нат, даже не заостряя внимание на том,
как удивленно вскидывает брови «нормальный».
— Чтобы ты исчез.
— Нет, ты никуда не исчезнешь просто потому, что Аарон ворчун! — возмутился Ники.
— У меня никогда не было нормальных праздников, — пожал плечами Натаниэль. — Они
всегда были… — он запнулся, старательно подбирая слова, чтобы не спугнуть Эрика да
и Ники, — полны злости, насилия и жестокости. Вот я и подумал, может, семейные
праздники и не так ужасны, если выбрать верную компанию? Хочу дать Рождеству второй
шанс.
— Ну, начнем с того, что ты не психопат, — закатил глаза рыжий, словно только что
голкипер сказал какую-то несусветную глупость, — а твоя агрессия всегда оправдана.
Если другие этого не понимают — это их проблемы. Таблетки? Напоминаю, что я сам на
них сидел. Аарон меня не ненавидит. Он меня боится, — Миньярд вспыхнул и открыл уже
было рот, но Нат не дал ему сказать, — что весьма оправданно. Ники… Ники — просто
сексуально озабоченный комок позитива, а против Эрика я вообще ничего не имею. Так
что да, думаю, это весьма неплохой выбор.
Ники замер, Аарон удивленно вскинул брови и метнул взгляд в брата, который, закрыв
глаза, старался восстановить дыхание, сбившееся из-за вспышки гнева,
спровоцированной рыжим. Он впервые за долгое время нашел интересную книгу, сюжет
которой не мог угадать с первых страниц, он наконец-то мог погрузиться в процесс, а
Нат только что испортил просто все. И ладно, если бы он соврал, бросив первые
попавшиеся имена героев, так нет, он, судя по уверенности в голосе, читал и знал,
кто убийца. Желание повторить судьбу Жаклин и Саймона вспыхнуло в груди и, резко
захлопнув книгу, Эндрю подорвался с места, чтобы уже в следующую секунду прижать
Натаниэля к стенке. Но этот идиот даже не вздрогнул. Смотрел спокойно и ровно,
словно знал, что так и будет.
— У меня приоритет, — зашипел Эндрю, надавливая чуть сильнее. — Последнее желание?
— Исполни все мои желания, — тут же отозвался рыжий, улыбаясь еще шире.
— Отпразднуй с нами Рождество, ну же, это не так страшно, — шепотом сказал Нат,
после чего в его голосе появилась характерная хрипотца. — Выполню любое твое
желание. Что захочешь. Будет подарком.
— Серьезно? — Аарон смотрел на брата, будто у того посинела кожа. — Ты угораешь?!
— Иди ты на хуй.
— Еще раз спросишь про мою ориентацию, откручу тебе то, что так радует Эрика, —
рыкнул рыжий, тогда как Клозе приглушенно рассмеялся:
— Тебе определенно стоит подтянуть свои знания в этой сфере. Тогда ты поймешь, что…
— Блять, если в этот вечер мы не будем обсуждать, кто кого и как ебет, я согласен,
только заткнитесь! — воскликнул Аарон, вызывая тем самым уже смех всех троих, тогда
как Эндрю остался совершенно невпечатленным, как, наверное, и всегда.
Ворча, как старая бабка, Аарон все же поплелся с Эриком на кухню, чтобы показать
тому, где что лежит, тогда как Ники принялся, как единственный человек выше 170 см,
развешивать какие-то гирлянды и украшения, которые в комнате монстров выглядели,
как инородные тела. Когда с кухни послышался веселый смех Клозе и довольное
бормотание Миньярда, Нат решил, что пора сваливать. Не то чтобы он не хотел здесь
быть, скорее, не хотел мешать кузенам становиться теми, кем они должны были быть —
семьей. Он же не был частью этого. У него были братья, но они сейчас уехали, так
что… он просто укутается в свое пальто, засядет на крыше и будет курить, пока не
станет совсем поздно и Хэммик не заметит его пропажи. Тогда нужно будет спуститься,
поприсутствовать, а потом слиться в комнату под предлогом усталости. Да, именно так
он и поступит.
Жан прислал их с Джереми фото c побережья Лонг-Бич, где они гуляли пару часов назад
на закате. Оба, казалось, светились в лучах заходящего солнца, и, хоть и выглядели,
как две противоположности, их объединяло тепло в глазах. И Нат не мог не улыбнуться
фотографии, видя такого искренне счастливого брата. Он наконец и правда был
свободен во всех смыслах этого слова, а главное, был свободен в том, чтобы
испытывать чувства. В Гнезде не было места улыбкам, счастью, грусти или тоске. Но с
Джереми Жан был в безопасности, что бы ни испытывал. И это отдавало какой-то ноткой
тоски и зависти в груди Ната.
Ему не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто говорит, не нужно было слышать,
он мог бы просто прочитать эту фразу, напечатанную на машинке, и все равно узнал
бы, кому она принадлежит. И рядом с этим человеком можно было не сдерживать смех.
Запрокинув голову, Нат расхохотался, прекрасно зная, что сейчас Эндрю стоит в паре
метрах от него, засунув руки в карманы, чуть склонив голову на бок и скептически
выгнув бровь, глядя на него, как на настоящего идиота, что, наверное, было не так
далеко от правды.
— Так уверен, что я бы помог? — Нат все-таки повернул к нему голову, сигаретой
стараясь прикрыть свою воистине лисью ухмылку.
— Ты должен мне желание.
— И ты бы потратил его на такую мелочь? — он снова рассмеялся, откидывая голову на
бетонный выступ. — А я верил в твою изобретательность.
— Сколько языков ты знаешь? — пропустив его комментарий мимо ушей, Эндрю опустился
прямо перед ним, подтянув одну ногу к груди.
— Много чего, — пожал плечами Веснински. — Я хорошо двигаюсь за счет всех
тренировок. Я умею делать все, что нужно было уметь сыну «Мясника», его наследнику,
и подручному Ичиро. Вот как-то и вышло. Я умею делать все, что гарантирует мне
выживание, но, например, я не умею кататься на роликах и велосипеде. Я не умею
рисовать и петь. Я… — он задумался, а потом криво усмехнулся. — Я не умею почти
ничего, чем могут увлекаться обычные люди. Я умею только выживать, защищать и
нападать.
— И убивать.
— И убивать, — легко согласился он. — Я за практичность навыков. Единственное, что
не вписывалось раньше — экси, а потом… Это тоже стало частью выживания. Как-то так.
— Придется тебе спуститься вниз, потому что я не намерен терпеть этих идиотов. И
выучить еще один язык.
— Какой?
— Уверен, ты обгонишь меня, учитывая твою эйдетическую память, — Нат поднялся ему
навстречу, хитро прищурив глаза. — Хотя… — он наклонился, словно всматриваясь в
лицо напротив, стараясь найти там ответы на свои вопросы. — Может, я и преуспею.
Все-таки опыт.
— Потому что я идиот, а не дурак, — невинно пожал плечами Нат, задом наперед идя к
двери с крыши.
— Ну-ну.
***
— Упс, — защитник нажал что-то на экране. — Какая жалость, это уже в сети.
Когда раздался стук в дверь, все дружно застонали, проклиная доставщика пиццы и
Эрик, как гость и, как оказалось, инициатор всего происходящего, поплелся
открывать. Ники как раз занимался тем, что подключал еще два джойстика к экрану,
чтобы можно было сыграть всем вместе, как вдруг со стороны прихожей раздался
приглушенный удар. Нат и Эндрю подорвались с места, но рыжий был быстрее. Всегда
быстрее. Он вылетел в коридор, но так и замер, неверяще глядя на человека, который
точно не был доставщиком пиццы. Рико Морияма во всей свой красе, прихвативший с
собой с десяток воронов. Как они пробрались в кампус — вопрос, который Веснински
решит позже. Что его волновало куда больше — нож, приставленный к горлу Эрика.
— С Рождеством, братишка, — пропел первый номер, вальяжно подходя ближе, скользящим
взглядом проходясь по Эндрю, который был где-то за спиной у Ната. — Не впустишь
меня? Рождество — семейный праздник.
— И я со своей семьей, — достаточно громко, чтобы услышали все, ответил третий
номер, напрягаясь каждой клеточкой своего тела. — Отпусти его, Лиам, этот парень
здесь ни при чем, — обратился он к тому ворону, что удерживал Эрика.
— Да, верно, ты прав, он ведь просто не хотел нас пускать… Лиам, — нож тут же
исчез, и Нат мертвой хваткой вцепился в новогодний свитер Клозе, чтобы тут же
оттянуть его себе за спину и отдать на попечительство Эндрю.
— Зачем пришел? Путь от Гнезда далекий, да и выпускают вас редко. Повод должен быть
весомым.
— Или говори, зачем пришел, или проваливай, — Нат дернулся было вперед, но это
стало его ошибкой.
Всё вокруг тут же пришло в движение. Вороны рванули к нему на перехват, Эндрю за
спиной, видимо, тоже дернулся, поэтому трое парней тут же выкрутили ему руки, тогда
как остальные бросились к Аарону, Ники и Эрику, чтобы не позволить им вмешаться.
Рико собственноручно вжал Веснински в стену, приставив нож к горлу, но это не
помешало Нату увидеть, как Лиам, Калеб и Франклин скручивают рычащего и
вырывающегося Эндрю на полу. Причиняя ему физическую боль. И не только касаниями.
— Отпустили голкипера сейчас же, и тогда я не сдеру с вас кожу живьем, уебки
сраные! — рявкнул на японском Нат, от чего все трое парней вздрогнули и чуть
ослабили хватку. Этого было достаточно, чтобы Эндрю вывернулся, отскочил назад и…
— Не двигайся! — уже по-немецки крикнул он, вынуждая Миньярда замереть. — Не
двигайся, понял меня? Не вмешивайся. Я прошу тебя.
— Какая красота… — Рико окинул восторженным взглядом блондина, который выглядел как
лев, готовый в любой момент броситься в атаку, и брата, который, казалось, одним
взглядом заставлял Эндрю стоять на месте. — Натаниэль, что я вижу, ты, оказывается,
отличный дрессировщик.
— Не смей! — в голос крикнули Аарон, Ники и Эндрю, чем явно удивили друг друга. Вот
от кого этого ожидать точно было нельзя — «нормальный» Миньярд.
— Хватит строить из себя гребаного мученика! — на немецком зашипел Эндрю, зная, что
Морияма не владеет этим языком. — Мы уже это обсуждали! И твои братья не простят
тебе этого!
— Он оставит вас в покое, — еле слышно заговорил Нат, глядя при этом только на
Рико. — Всех вас. Вы будете в безопасности. И Кевин, и Жан, и твоя семья, и
старшие… и ты.
Эндрю еле удерживал себя на месте, еле заставлял себя стоять, чтобы не рвануть
вперед и не вспороть всем этим уродам глотки, чтобы не отшвырнуть Рико в сторону и…
закрыть Ната собой, крича: «Он остается!» — потому что ему нужно было, чтобы рыжий
идиот остался. Потому что он уже привык к тому, что тот где-то рядом, к тому, что
тренировки, когда неподалеку слышатся едкие насмешливые комментарии Ната, стали
терпимыми, потому что вечера в компании старших стали не такими уж невыносимыми, а
сидеть на крыше в одиночестве стало чем-то странным. Миньярд лихорадочно перебирал
в своей памяти все их разговоры, стараясь вычленить хоть какое-то обещание, которое
могло бы удержать Ната, стараясь зацепиться хоть за что-то, оправдывая свои
действия тем, что Кевин потом будет выть, как оборотень на луну, а… да плевать, как
и почему! Нат должен остаться! Он — лис! И тут Эндрю осенило.
— Ты — лис, — уверенно сказал он, надеясь, что рыжий наконец посмотрит на него,
прочитает все по глазам, как делал это обычно, пусть Эндрю и ненавидел его за это.
— Тебе не нужно летать, — другим могло показаться, что он говорит какой-то бред, но
они двое понимали…
Нат резко перевел на него взгляд, полный отчаяния, словно своим согласием на
предложение Рико он не подписывает себе смертный приговор, словно Эндрю вынуждает
его сделать что-то донельзя неправильное, противоречащее самому бытию. Может, так и
было. Но они оба понимали, что в Гнезде он не выживет. Что если однажды он и смог
вырваться оттуда, второго раза не будет. И Эндрю ненавидел этот искренний и
совершенно открытый взгляд, предназначенный только для него одного, но видный всем
в комнате. Нат смотрел на него так, будто он был последним, за что тот цеплялся,
был последним, что вообще давало ему дышать и жить. От этого взгляда хотелось
отвернуться, спрятаться, но Эндрю смотрел в ответ, потому что знал — закроет глаза,
и Веснински тут же исчезнет. Но на этот раз навсегда. А это было… неправильно.
— Правило семи «не», — хрипло отозвался наконец Нат. — Оно не действительно, — что-
то сломленное, но от этого не менее облегченное, проскользнуло во взгляде, прежде
чем он ожесточился, врезаясь в силуэты воронов, которые все еще были готовы в любой
момент ринуться в бой. — Они пожалеют.
— Что слышал, — Нат с силой оттолкнул от себя человека, которого когда-то называл
братом. — Забирай своих воронов и съебывай на хуй из моего дома, блядина ты
подзаборная!
Рико побледнел, его дыхание сбилось, тогда как Нат… он и правда походил на дьявола
из глубин преисподней, который впервые за долгое время вырвался на свободу. Эта
холодная жесткая улыбка, спокойный, но острый взгляд, плавные, но выверенные и
быстрые движения — все говорило о том, что нужно бежать и прятаться, что этот
человек убьет и уничтожит. И Эндрю против воли и какого-либо здравого смысла ощутил
еле различимый восторг на кончиках пальцев.
— Я говорил тебе, братишка, что у всех действий есть последствия. Говорил? Говорил.
Готовься. Потому что поднятая тобой волна утопит тебя. Ты разбудил дьявола. И он не
уснет, пока не добьется своего. А теперь… — он улыбнулся еще шире, приобретая
безумный оттенок, от чего Рико невольно сделал шаг назад. — Беги.
Стоило двери захлопнуться, как Веснински словно обмяк, а эмоции соскользнули с его
лица, уступая место всепоглощающей апатии. Он знал, что сделал только что, от чего
отказался, на что согласился, и кого выпустил из глубин своей души. Но куда
страшнее ему сейчас было посмотреть на лисов, на Ники, который называет его своим
другом и солнечным мальчиком, на Эрика, с которым они смеялись всего полчаса назад,
на Аарона, который и так считал его угрозой и… на Эндрю. Потому что если раньше Нат
и показывал ему своих демонов, то лишь чуть-чуть, давал взглянуть краем глаза, но
никогда не представал во всей красе, выворачивая всю тьму и грязь. Вот такого
Натаниэля он не хотел показывать ни лисам, ни даже братьям, ведь даже Жан и Кевин
вздрагивали, видя этот блеск в глазах, эту ухмылку, присущую старшему Веснински.
«Мяснику».
— У тебя фетиш какой-то насаживаться на ножи? — спустя, наверное, десять минут
тишины спросил Аарон.
Нат дернулся, как от удара, затравленно глядя на близнеца, который все еще казался
полуживым, но уже через секунду тот двинулся в ванную, чтобы вернуться с небольшой
аптечкой. Все это походило на одну большую гребаную шутку. Аарон Миньярд по
собственной воле решил помочь ему?! Аарон Миньярд не попытался — даже не попытался!
— наорать на него или выдавить что-то?! А просто кивнул на диван?!
— Я на врача учусь, — напомнил защитник, явно неверно истолковав поведение рыжего
придурка. — Ясно, выходи из прострации. Эрик?
— Это ссадина, — отмахнулся Клозе, но Ники тут же толкнул своего парня к кузену.
— Мне объяснят, что это вообще было?
— Наш ядерный пиздец, — хмыкнул Аарон, уже начиная промывать небольшую рану.
— Видишь ли, мы — лисы. Как все, жить просто не можем. А Нат, Кевин и Жан — бывшие
вороны, которыми одержим тот урод, прижавший Веснински к стенке, и они прибавляют
нашей жизни перчинки. У нас половина команды — бывшие наркоманы, вот и
довольствуемся новым наркотиком, — рассуждал Миньярд с какой-то легкостью и
небрежностью в голосе, что явно было в разы чудесатее, чем налет воронов на Лисью
башню в Рождество. — На самом деле, это и правда ядерный пиздец, столько дерьма, и
всё из-за какого-то капризного ребенка, который не может контролировать собственные
эмоции, наделенный властью, но, как видишь, и этот рыжий урод не промах, — хоть
что-то не менялось. — Кстати, было весьма эффектно, вынужден признать.
— Что? — глухо спросил Нат, который, казалось, все еще не понимал происходящего.
— Этот твой монолог, — пояснил Миньярд, отпуская таки Эрика, бросив при этом Ники
мазь от синяков. — Уверен, один из них точно наложил в штаны. Ты отошел или
продолжишь заляпывать своей кровью одежду?
— Нет! — Нат дернулся, от чего Аарону пришлось так же отпрянуть. — Он сейчас…
— рыжий поджал губы. Брат не запрещал ему рассказывать остальным, кто его отец, да
и учитывая, сколько всего Дэй растрепал остальным о Нате, он имел право один раз
распустить язык. — Он с Кевином. У Дэя инфаркт случится, когда он узнает, просто…
расскажем завтра утром.
— А что Кевин забыл у тренера в Рождество? — удивленно вскинул брови защитник. — Он
же вроде к отцу должен был… Стой! Ваймак — отец Кевина?!
— Эн…
— Вон.
Выругавшись себе под нос, Ники поднялся со своего места и потянул за собой Эрика,
прекрасно понимая, что, дай бог, если Аарон будет сегодня ночевать в своей постели,
а не на диване в комнате Жана и Ната, хотя, учитывая то, какие волны ненависти
исходили от голкипера во все стороны… Скорее всего, на диване Аарон проведет даже
не одну ночь. «Нормальный» близнец несколько секунд смотрел то на брата, то на
оказавшуюся достаточно глубокой рану Ната, но, наконец, решив, что рыжий и не из
такого дерьма выбирался без помощи, двинулся на выход. Возможно, как только они
войдут в другую комнату, Ники набросится на него с вопросами, почему он вдруг стал
таким дружелюбным, белым и пушистым, но… тот ему не ответит. Не ответит, потому что
не скажет этого вслух никогда в своей жизни. Он видел, как три ворона скрутили
брата, выворачивая его руки, причиняя физическую и ментальную боль своими руками, и
он видел, как рванул с места Веснински. Помнил, как после резких слов, выкрикнутых
на японском, Эндрю отпустили… Но прежде, чем он ринулся в бой, прежде, чем поставил
себя под удар, Нат сказал ему не вмешиваться, не рисковать собой. Этот рыжий
придурок защищал их. Защищал Эндрю, защищал всю семью Аарона, что была в комнате,
защищал всех лисов. Он был готов согласиться на сделку, это было отчетливо видно по
его лицу. Он был готов согласиться на ад и мучения, если после этого его команда
окажется в безопасности. А потом Эндрю сказал ему те совершенно непонятные
остальным слова, которые послужили спусковым крючком. Он словно разрешил Нату
спустить своих демонов с цепи…
Не сказать, чтобы Аарон совершенно поменял свое мнение об этом человеке или
почувствовал вину за все, что говорил раньше. Нет. Но он принял решение. Нат — не
угроза для них. Нат — не враг. Нат — свой. Пусть он его и не переваривал.
Эндрю стоял все там же, не двинулся с места с того самого момента, как вороны
отпустили его. Тело все еще гудело от напряжения, а в груди клокотала ярость. И он
даже не знал толком, на что злился. Наверное, на весь этот мир.
— Я могу уехать, — почти шепотом сказал Нат, все так же откинув голову на подушки,
прикрыв глаза.
— Я тебе ответил, Эндрю, — он устало выдохнул, но заставил себя сесть ровно, однако
смотрел куда-то в сторону, мимо Миньярда. — Правило не действительно и уже давно. И
кто-то говорил мне показать зубы. Видимо, пришло время.
И будь проклят этот рыжий идиот, потому что Эндрю и правда знал, но не хотел верить
в это. Ему требовалось подтверждение. Как точное «да», когда он целовал его или
касался груди под одеждой, пусть и знал заранее ответ наркомана. Он просто не мог
вот так взять и поверить, принять.
— Говори.
— Согласился, потому что моя семья стала больше. Потому что я не допущу, чтобы кто-
то из вас пострадал. Не допущу, чтобы пострадал ты. Ты не виноват в том, что я тот,
кто я есть, в том, что я существую. Передумал, потому что… — он запнулся, но
взгляда не отвел, уверенно глядя прямо в лицо Эндрю. — Потому что ты сказал.
Потому что ты говорил мне остаться. Потому что ты обещал протянуть руку. Потому что
я привязался. Потому что ты дал ключи, и я назвал это домом. Потому что здесь мне
не нужно врать. Мне не нужно врать рядом с тобой. И за вас я порву им глотки.
Миньярд зло поджал губы, скривился, попытался выдавить из себя что-то сквозь
стиснутые зубы, но попросту не смог. Что он мог ему сказать? Что он идиот?
— Ты недоговариваешь.
— И тут есть, чего бояться, — хмыкнул Эндрю, ничуть не заботясь о том, как больно
его слова били рыжего. — Но не нам. И не мне.
— Потому что я тебя знаю, — Миньярд криво усмехнулся, словно это и правда
достижение, коим это знание, наверное, и было. — И вот уж кем ты точно не
являешься, так это трусом, так что посмотри правде в глаза.
Натаниэль открыл было рот, чтобы ответить, он хотел ответить, но когда набрал в
легкие воздух, понял, что слова просто закончились, а в голове было пусто. Не было
совсем ничего. Не осталось ни злости, ни страха, ни раскаяния, ни волнения, ни
радости, ни даже облегчения. Простая пустота и небытие. Понурив голову, он закрыл
глаза, стараясь собрать себя по частям, стараясь понять, есть ли внутри хоть что-
то, как вдруг раздалась легкая французская песня:
Все тело сковал ужас. Нет. Это не могло быть случайностью… «Жана ты сплавил в
Калифорнию, ладно, ему мой подарок дойдет» — сказал совсем недавно Рико, когда
ввалился в общежитие. Подорвавшись с места, чуть не налетев на отпрянувшего Эндрю,
с замиранием сердца Нат поднял трубку.
— Натаниэль?
— Нокс… — это был не Жан. Это был Джереми, и от этого было только хуже. Нет…
— Жан сказал… я… — НЕТ! НЕТ! НЕТ!
— Джереми, слушай меня! — Веснински стиснул телефон с такой силой, что казалось, он
вот-вот должен был затрещать. — Что произошло? Конкретно.
— На нас напали. Меня отшвырнули в сторону, а Жан… Он в больнице. Врачи сказали…
— Несколько ножевых ранений, — голос Нокса надломился. Видимо, на нем было лишь
несколько царапин, и он чувствовал себя виноватым, но сейчас это было последним,
что интересовало бывшего ворона. — Я пытался… Жан сказал звонить тебе, если… Черт,
я должен был…
— Нет.
Нат тут же сбросил вызов, до крови закусывая нижнюю губу. Его грудь тяжело
вздымалась, мысли лихорадочно носились взад-вперед, тогда как перед глазами поплыли
алые пятна. Он отказал Рико, и тот, как только покинул кампус, отдал приказ. Он не
мог причинить вреда Нату, поэтому напал на Жана. Он сделал первый шаг в их кровавой
войне. И будь проклят Веснински, если оставит это без ответа.
— Что с Наполеоном?
— Несколько ножевых ранений. Через три дня, наверное, припрется сюда с Ноксом. Он
как пес, все заживает быстро, но… — Нат тряхнул головой, словно стараясь сбить с
себя спесь. — Я его, блять, закопаю! — дернув телефон на себя, он за несколько
секунд нашел нужный контакт. Человек не заставил себя долго ждать и почти тут же
взял трубку:
— Мать моя, малыш, ты про меня вспомнил?! — девушка на том конце звонко
рассмеялась.
— Не до хуйни сейчас, — зло ответил Веснински, еле сдерживая рык, рвущийся из
груди.
— Где бы ты сейчас ни была, чтобы завтра к двенадцати часам была около общежития
спортсменов в университете Пальметто.
— Это мои разборки с Рико, Морияма ни при чем. Они на мне. Выполнять.
— Как прикажете, — в голосе ни капли веселья. Она знала, что сейчас не до шуток,
могла различить эхо ада, сквозящее в железном голосе Веснински.
И снова сбросить вызов, снова шумно выдохнуть, стараясь привести себя в чувство,
снова зажмурить глаза, лишь бы убрать эти ненавистные цветные пляшущие пятна. Нат
должен был прийти в себя, он должен был собрать свои мысли воедино, должен был
заставить себя встать и идти дальше, бороться, бить, защищать, убивать…
— Сядь.
Ровный голос Эндрю врезался в голову, выбивая все остальное. Рыжему показалось, что
он рухнул в прорубь, но эти прохлада и тишина были такими манящими, такими
ласкающими и нужными, что он тут же подчинился, возвращаясь на прежнее место на
диване, упираясь локтями в колени и стягивая волосы пальцами. Сердце глухо билось о
ребра, а во рту было сухо. Он ошибся, он виноват, он проигрывает, он дал слабину,
он… умрет, если все не исправит. Если Жан не оправится на этот раз и сломается,
если кто-то из лисов пострадает просто потому, что их команда подобрала сбежавших
птенцов, если Рико не остановится, если все это будет напрасно — Нат просто себя не
простит. Нужно было что-то делать. Срочно. Но сейчас… он мог только сидеть и ждать
утра, когда приедет та, что была рядом с ним с ранних лет. Та, что пережила не
меньший ад, но вместо того, чтобы сдаться, стала его королевой и… Холодные пальцы
коснулись его волос и проскользнули под его собственные руки, словно останавливая
панику.
— Прекрати, — голос Эндрю был ровным, слегка небрежным, но без капли злости. — Ты
сейчас только дров наломаешь.
— Кому?
— Ах, да, я и забыла, какой подарочек тебе подсунул говнистый младенец ночью, —
хохотнула девушка, по голосу поняв, что вчерашняя буря уже прошла. — Миньярд,
отпусти меня.
— Он такой всегда, смирись, — отмахнулся Нат. — Пошли, кофе тебе налью, — он как
раз отвернулся, чтобы вернуться на кухню, когда девушка прыгнула ему на спину,
крепко обнимая за шею и оплетая ногами талию. — Слезь.
— Не-а. Я восемь часов за рулем просидела, — она уткнулась носом в изгиб его шеи.
— М-м-м-м, одеколон поменял?
— Да, мартышка, — подхватив ее под бедра и чуть подбросив, устраивая удобнее, Нат
пошел на кухню со своим грузом. Он знал, что Оливия скучала по нему, как и он по
ней, поэтому не мог отказать подруге в этих ее детских забавах. — Тебе как обычно?
— девушка проурчала ему что-то на ухо, на что рыжий кивнул и принялся наливать
кофе, смешивая с молоком и добавляя сахар, ничуть не замечая ее веса на своем теле.
В конце концов, он всегда был в прекрасной физической форме.
— Нат, что это за чудесное и необычное создание? — сияя, спросил Ники, оказываясь
рядом и с любопытством рассматривая незнакомку, словно этой ночью ничего и не
произошло, а за стенкой не спал его парень и почти жених.
— Это одна из самых опасных девушек на всем восточном побережье, — невинно ответил
Веснински, осторожно опуская девушку на столешницу и тут же вручая ей кофе, —
Полуночница Балтимора, ведьма, дочь Лолы Малкольм, правой руки моего отца, и та,
что вот уже три года, назло всем, ведет дела, пока я играю в экси.
— А может я тоже захочу остаться и поиграть? — фыркнула она, недовольно скрестив
руки на груди. — Нет, ну серьезно, я уже сколько лет не могу лицезреть тебя на
постоянной основе! Я скучаю! А вдруг у тебя кто-то появится?! Что я тогда буду
делать? Пускать по тебе слюни, пока ты ни с кем не встречаешься, в разы проще,
чем!..
— Я тебе рот зашью когда-нибудь, поняла? — строго сказал Нат, однако его выдали
веселые искры в голубых глазах. Нет, он определенно скучал по этой занозе в своей
заднице.
— Я знаю его с рождения, — с гордостью вскинула подбородок Лив. — Мы росли и
тренировались вместе, хоть я и старше на два года. Так что… Кстати! — она соскочила
на пол и, покопавшись в карманах джинс, достала какую-то сложенную пополам
фотографию. — Смотри, что есть!
Нат взял из ее рук снимок и еле сдержал рвущийся из груди смех. Лив ненавидела свою
мать и дядю, наверное, так же сильно, как и Нат своего отца, но, в отличие от
Веснински, она была не в такой выигрышной ситуации. Пусть, заняв место Натана,
дьявол и запретил всем трогать младшую Малкольм, это не значило, что трое
родственничков прекратили свою войну. То и дело они устраивали друг другу подставы
и ловушки, которые никак не влияли на бизнес. То Лола подставит дочь, из-за чего ей
приходится чуть ли не по канализации бежать от фараонов, то Лив отправит наряд
туда, где засели ее мать и дядя. Наблюдать за этим было просто невероятно прекрасно
и захватывающе, но снимок… Нат не знал, как подруга провернула это, но был готов
аплодировать стоя. Лола и Ромеро, прижавшись друг к другу, стояли на каком-то
контейнере и отгоняли швабрами рвущихся к ним собак. Судя по всему, это был один из
их складов в порту.
— Хоть кто-то соизволит объяснить что за хуйня, блять, происходит? — не выдержал
наконец Аарон.
— Полагаю, приехала та, что поможет Натаниэлю отомстить Рико, — хмыкнул Эндрю,
игнорируя то, как рыжий дернулся от собственного полного имени.
Несколько секунд они просто прожигали друг друга взглядами, пока наконец на губах
Веснински не расцвела надменная ухмылка. Если блондин считал, что его пустая мина
может обмануть Ната или он думал, что рыжий все это время не следил за ним краем
глаза, то глубоко заблуждался. Он видел недоверие, когда Лив только завалилась,
видел глухое раздражение, когда она вела себя с Натом, как со своим любимым
плюшевым медведем, а тот гнев, что проскользнул в золотых глазах, когда она крепко
поцеловала его, проглядел бы только слепой. Эндрю определенно бесился от непонятно
откуда взявшейся собственницы, которая только вслух не сказала, что этот рыжий
идиот принадлежит ей, тогда как сам Миньярд… а что, собственно? Этот вопрос повис в
воздухе, а карие глаза за мгновенье потеряли всякую концентрацию.
Он целовал Ната, он хотел его, он позволял тому касаться себя и не испытывал при
этом дискомфорта, он доверял Нату, он хотел, чтобы тот остался. Это ведь просто
игра, верно?.. Тогда почему так хочется, чтобы эта девчонка исчезла или хотя бы
перестала так любовно смотреть на совершенно невозмутимого рыжего? На языке почему-
то вертелось слишком много неправильных странных вопросов, которые Эндрю бы никогда
не задал до этого момента.
Словно не видя напряженных взглядов обоих близнецов, Лив притянула к себе рюкзак за
лямку, а потом достала какие-то скрученные бумаги, которые оказались чертежами и
схемами…
— Завтрак, — только и сказал Эндрю, после чего пошел в свою комнату, давая этим
понять, что есть они будут не дома и это не предложение.
— Он ужасно хмурый, — хмыкнула Лив, а потом широко и хищно улыбнулась. — Ставлю на
то, что в постели он просто бог!
— О, тройничок!
— Увы, да. Характер у нее дерьмовый, язык и того хуже, но вот таланты и связи, — он
развел руками. — Она — лучшая.
— Фу, противный. Чуть что, сразу в могилу, — дверь спальни хлопнула, оповещая о
том, что Эндрю собирается уходить. — Куда идем? — с готовностью спросила девушка,
поднимаясь на ноги.
— Лив, не дай им умереть, руки не распускать, язык тоже. О, и если придет Кевин, не
задуши его.
***
У Жана болело все, каждая клеточка его и без того потрепанного тела, но он гнал
боль прочь, восстанавливая в голове события. Они с Джереми гуляли, все было хорошо,
они уже шли к дому, когда на них напали. Их было пятеро, у них были ножи, они
оттолкнули капитана троянцев, зажав самого Моро в угол. Он отбивался. А потом был
сильный удар в живот. Удар ножом, Жан знал эту боль. А потом еще, кажется, два или
три раза. На них напали. Он пострадал. Что с Джереми?! Парень резко сел в кровати,
застонав от боли, как вдруг в его плечи вцепились чьи-то руки. «НЕТ!» — взревело
все его существо. Жан дернулся, одним резким и сильным движением стряхивая с себя
руки, а потом скатился с кровати на пол, больно ударяясь о кафель. Плевать. Надо
вырваться, надо найти укрытие, закрыть дверь, подпереть ее чем-нибудь, а потом
позвонить Нату и…
Загнанные глаза Жана метнулись туда, откуда исходил звук. Только теперь, наверное,
он мог по-настоящему видеть, до этого все было размыто или вовсе не складывалось в
изображение реальности. Он был в палате. В больнице. Он оттолкнул от себя
медсестру. Он… Что он…
Паника начала отступать. И тогда пришла боль. Зашипев, Жан обмяк на полу,
привалившись спиной к стене, скривившись от того, как заныло его тело. Видимо,
когда он свалился с кровати, он сильно ударился животом, где были раны, но до
прихода Джереми он не ощущал боли, гонимый страхом… В Гнезде он мог не чувствовать
боль очень долго. Но он больше не в Эверморе. И рядом есть Джереми. Словно в
подтверждение этого, осторожные, но крепкие руки приподняли его и помогли
опуститься обратно на кровать, а после и занять горизонтальное положение.
Пробормотав себе что-то нечленораздельное под нос, Жан откинулся на подушки,
стараясь игнорировать темные пятна перед глазами.
— Мне надо домой… — прошептал он, чувствуя тепло Нокса рядом. — Мне надо к братьям,
я должен…
— Ты пролежишь здесь три дня, это не обсуждается, — словно не своим, слишком
строгим и сухим голосом сказал Джереми.
— Нет, я…
— Я звонил Натаниэлю, Жан, — на этих словах серые глаза француза резко
распахнулись. — Ты остаешься в больнице, пока хоть немного не придешь в себя. Я
никуда не уйду, хорошо? Но тебе нужно восстановиться. Это не просто растяжение.
Невольно Жан улыбнулся на эту корявую, но такую искреннюю и теплую фразу на его
родном языке, прикрыв глаза. Хотелось просто рассмеяться. Раньше, если он
просыпался после каких-то травм, то всегда надеялся очнуться в своей комнате, на
кровати, чувствуя себя побитой собакой, ощущая на себе тяжелый пристальный взгляд
голубых глаз брата, а теперь… он знал, что когда проснется, почувствует тепло вечно
сухих, но мягких ладоней, увидит теплую улыбку и получит поцелуй в лоб, не
принуждающий ни к чему, лишь дарящий заботу и покой. И этого было достаточно, чтобы
он провалился в столь нужный ему сейчас сон.
Заметив, что дыхание Жана выровнялось и стало глубоким, Джереми облегченно выдохнул
и кивнул собственным мыслям. Если он не смог защитить его тогда, отделавшись лишь
ссадинами и сильными ушибами ребер, то теперь он точно не отойдет от Моро ни на шаг
и сделает все, чтобы тот не подвергал себя опасности. От Жана его отвлекло еле
различимое шелестение. Обернувшись, он увидел, как ему пододвинула кресло
медсестра. Она сдержанно и тепло улыбнулась, после чего вышла из палаты, оставляя
парней наедине. Джереми предупредил персонал о том, какой может быть реакция
больного на больницы, успокоительное было наготове, но, как известно, в некоторых
ситуациях, особенные люди могут быть куда действеннее, чем лекарства.
***
Эндрю даже не посмотрел в меню. Он бывал здесь с Рене несколько раз и прекрасно
знал весь список блюд. Все его внимание сейчас было направлено на Натаниэля. С
одной стороны, можно было бы сказать: «Раз он доверяет ей, значит и я могу» — но
нет, Эндрю не мог. Эта девушка была странной, какой-то неправильной. То она
походила на безумную Харли Куин, которая с восторгом смотрит на прижатый к ее горлу
нож, то она становится женской копией самого Ната, веселясь и фыркая, то урчит и
ластится к рыжему, словно кошка… У нее тоже было много масок. Но чего-то в ней не
хватало, чтобы вызвать в Эндрю интерес, который вспыхнул в нем при первой же
встрече с Веснински. И пока что он не мог понять, что именно. Может, она не была
искренней, тогда как Нат показывал скорее грани своей личности, а она именно
притворялась? Может, в ней не было чего-то человечного и мирного? Того самого
магнетического спокойствия, что плескалось в голубых глазах? Или легкости? Эндрю
нахмурился, стараясь понять, а почему он вообще сравнивает этих двоих.
— Я, конечно, проницателен, но мысли читать еще не научился, — мягко сказал Нат,
как бы подталкивая к разговору. И это был не тот Веснински, что возился с Лив, как
с ребенком, не тот Натаниэль, что дал ей холодное и жуткое задание. Такой мягкий,
открытый, с лисьей полуулыбкой на губах — Нат был только с Эндрю. И это почему-то
успокаивало, качало, как легкие волны океана в штиль.
— Тогда начинай.
— А что мне тебе рассказать? — рыжий весело усмехнулся, склонив голову набок и
положив подбородок на сплетенные руки на столе.
— Так что мне тебе рассказать? — повторил свой вопрос рыжий идиот, как только
девушка ушла на кухню отдавать заказ. — Если тебя беспокоит Лив, то поверь, это
пустое, — Миньярд мысленно опешил. Интересно, а этот придурок вообще понимает,
насколько двусмысленно это звучит?! — Она хоть и выглядит слегка безумной, но и
мухи без повода не обидит. Аарона она, может, и погрызет, но не тронет. Кстати,
если бы ты не был в этом уверен, думаю, не оставил бы их троих. Так что, да, мне
нужна твоя подсказка, чтобы заговорить.
— Что ты затеял?
— Ты бы мог не тащить меня сюда для этого. Не думал же ты, что я запрусь на кухне с
Лив и ничего тебе не расскажу? — Нат приглушенно рассмеялся, покачав головой.
— Эндрю, ну это даже не серьезно, — и все же он ответил на вопрос: — Я планирую
нанести воронам шикарную психологическую травму, а так же напугать Рико до усрачки.
Будет им ответный подарок на Новый год. Но это если в общих чертах. Подробнее
расскажу в общаге, потому что дважды рассказывать всё я задолбаюсь.
Эндрю задумался, а подходит ли ему такой ответ. Наверное, если он скажет рассказать
все детали, Веснински поломается, но все же скажет. В голове было много, очень
много вопросов, но все они были слишком… неправильными. Нат ведь никто, так,
развлечение на… «Пиздеж чистой воды», — хмыкнул внутренний голос, и Эндрю был готов
зарычать от раздражения. Конечно, он врал себе, точнее, отрицал правду. Ночью,
когда Нат чуть не согласился уехать с воронами, всё внутри Миньярда натянулось,
зарычало против этого, и это было не нормально, это было не правильно. Но глупо
отрицать то, что это было. Рыжий идиот — не галлюцинация. Он есть. И вечера, и ночи
на крыше есть. И поцелуи есть. И это его «твой наркотик — я» — дрейфовавшее на
задворках сознания.
Неужели все и правда настолько банально? Он стал зависим? Нашел новую возможность
словить кайф, но теперь от человека? Интересно, а если Нат исчезнет, у него будет
ломка? Эндрю вспомнил, как странно чувствовал себя, когда Веснински уезжал по
поручениям розового пони, и ответ пришел сам собой — ломка будет похлеще, чем от
таблеток. Сначала это будет легкое замешательство, потом глухое раздражения от
того, что люди слишком глупы, что они не могут видеть и слышать его, понимать и
держать дистанцию, когда это необходимо, а в конце концов он просто начнет
бросаться на всех. Только одного Эндрю не мог представить — чем все закончится.
Каким он станет? Станет как прежде? А каким он вообще был «до»? До Ната он был на
таблетках, был заглушен, подавлен и искусственен, а когда он слез с лекарств, этот
рыжий идиот уже был. Постоянно рядом, где-то неподалеку, только позови и появится,
выскользнет из-за угла, обретет плотность из сигаретного дыма и растворится, как
мираж, как только скажешь. Только вот проблема заключалась в том, что он не хотел,
чтобы этот мираж исчезал…
— Знаешь, что-то подсказывает мне, что Лив и Ники неплохо споются. Они оба просто
неугомонные, — поняв, что ждать от Миньярда чего-либо просто бессмысленно, снова
заговорил Нат. — Конечно, это еще надо попасть ей в настроение, но думаю, если эти
двое объединятся, превратятся в настоящий ураган. Помню, в детстве мама была против
нашего общения, потому что была уверена, что именно Лив втягивает меня во все
неприятности.
— Она… — Веснински покачал головой, поджав губы. — Лив случайно метнула в него нож
и попала в плечо, — на лице Ната появилась счастливая улыбка. — Сказала, что
промахнулась мимо цели. Мне тогда было восемь, а ей десять, так что старшие
поверили. Пусть наказание это и не отменило, но хотя бы смягчило.
— А должен был? С чего бы? Лив… она как призрак. Я даже не знаю, занесена ли она в
государственную базу данных или все ее документы — подделка. Наверное, для
остального мира она даже не существует.
— Но она — важная часть твоей жизни, — Эндрю прищурился, поймав еле заметные тоску
и боль, проскользнувшие в глазах напротив. — Что она сделала, что ты перестал с ней
видеться?
— Я не… — Нат запнулся и закусил нижнюю губу, заставляя себя замолчать. Почти
минуту он смотрел в окно, как тогда, когда Миньярд впервые спросил его, кто такой
Ичиро. Он явно медлил, раздумывал, стоит ли говорить о подобном, хочет ли. — Она
полезла не в свое дело. В мою кровать. Решила, что вправе лезть в мою личную жизнь.
И… — он хмыкнул. — Мы поссорились. Сильно. Вот и все.
— Говно-ответ.
— А что тебя не устраивает в таком ответе? — Веснински откинулся на спинку стула,
вскинув левую бровь.
— Хочешь пересказ событий? — Нат оскалился, показывая свои острые клыки, а его
глаза зло загорелись. — Ладно. У Лив было много вопросов касательно моей
ориентации, или, как она сказала, ее отсутствия. Сначала она таскала меня по барам
и клубам, пытаясь поработать сводницей. Потом были ее собственные попытки переспать
со мной. И в один прекрасный день я обнаружил в своей комнате в Гнезде двух шлюх на
выбор. Парень и девушка. Именно той девушке я и сломал пальцы. Еще вопросы? Нет?
Отлично, потому что я не собираюсь выворачивать перед тобой грязное белье просто,
чтобы позабавить!
— Но ты только что это сделал, — хмыкнул Эндрю совершенно не впечатленный тем, как
у лиса дыбом встала шерсть. Хотя, возможно, это было бы даже забавно, если бы тема
разговора не была столь острой и провокационной. — Возникает вопрос. Зачем?
— Ты бы не отстал.
— Ничего ты не сделаешь.
— Твой язык только твоя проблема, — безразлично ответил Миньярд, чувствуя, как
против его воли холодок бежит по спине. Нет, он точно жаждет умереть здесь и сейчас
самой медленной и мучительной смертью, раз решил вывести рыжего из себя после того,
что произошло ночью.
— Тогда теперь вопросы задавать буду я, за мной их много, — Нат хищно провел языком
по верхнему ряду зубов, словно зверь, почуявший запах крови. — Почему тебя так
интересует… нет, она тебя не интересует, она тебя раздражает. Почему тебя так
раздражает Лив? Почему ты так злишься, когда видишь, как она ведет себя со мной?
Почему тебе так важно знать нашу с ней историю? Почему ты считаешь Лив угрозой?
Угрозой чему? — челюсти Эндрю плотно сжались, глаза заострились, а между бровей
пролегла глубокая складка. Казалось, еще хоть одно слово, и он просто ударит Ната
лицом об стол, но парня это, казалось, ничуть не волновало. Он мстил. И они оба это
понимали. Если для Ната было болезненно лезть в прошлое, в их с Лив прошлое, то для
Эндрю было болезненно все, что связано с чувствами и особенно с теми ощущениями,
что он испытывал рядом с бывшим вороном. — Мой язык мне не враг, — заключил Нат.
— Мой язык — мое отточенное годами оружие, которое я всегда готов пустить в ход. И
оно не пощадит никого. Даже тебя.
— Даже меня? — Эндрю показалось, что еще чуть-чуть и на его губах растянется тот
оскал, что был его вечным спутником, пока он сидел на таблетках. — Ты кем меня
рисуешь в своей голове, а? — он чувствовал, как инстинкты говорят защищаться, хоть
он сам все это и начал. — Что ты там себе напридумывал?
— Кем я рисую тебя в своей голове? — продолжил Нат, когда девушка снова скрылась.
— Я уже говорил. Я вижу тебя. Слышу тебя. А кем ты рисуешь меня? Что ты видишь? Ну
же, Эндрю. Честность за честность. Что ты надумал? Как сгладил неудобные тебе края?
Представляешь себе послушного и покладистого, который никогда не скажет слова
против? Придумал парнишку с темным прошлым, который рвется к свету и свободе, так
благородно рискуя всем ради братьев? Нарисовал образ опасного мальчишки, играющего
секретами и жизнями, картинку потерянного, что наконец обрел веру и идет по
праведному пути? Как ты оправдываешь монстра, которого видишь перед собой? Или ты
просто не хочешь на него смотреть, пряча за всем остальным? — Нат приглушенно, зло
и ядовито рассмеялся, глядя в горящие золотые глаза напротив. — Я дьявол, Эндрю.
Меня боятся. И правильно делают. Я убиваю и пытаю, я причиняю только боль, приношу
разрушения и смерть. Я не вестник смерти, я и есть смерть. Так вот у меня к тебе
вопрос. Ты точно видишь то, что есть, а не то, что хочется?
***
Прошло больше часа с тех пор, как Эндрю вернулся в общежитие. Ники и Аарон бросили
на брата косые вопросительные взгляды, но тут же пожалели об этом. Казалось,
голкипер мог убить, просто моргнув. Громко хлопнув дверью, он прогремел шагами по
коридору, а потом забрался на свой подоконник, откидывая голову на стену. Вторым
поражением стало то, что, открыв окно, он уже прикурил было сигарету, но тут же
смачно выругался, сплюнул на асфальт внизу сигарету вместе со слюной, а потом
вышвырнул и всю пачку. Сигареты были карамельными, из чужих запасов. Поэтому он
просто сидел, сверля взглядом стену напротив, даже не думая посмотреть на кого-то
из родственников или на особу, с которой все началось. Было бы достаточно легко
обвинить во всем Лив, как вздохнуть, но разум не давал забыть, что во всем виноват
он сам. Эндрю ведь видел, как непросто Нату далось даже расплывчатое объяснение
того, почему они с Малкольм давно не виделись, но нет, он продолжил давить, желая
поиграть. И он проиграл. Терпение Ната было не бесконечным. «Но даже тогда он не
сделал тебе по-настоящему больно, хоть ты сам вложил в его руку пистолет с полной
обоймой» — насмешливо заметил голос в голове, от чего захотелось взвыть. Нат и
правда мог ударить так, что земля ушла бы из-под ног. Он сам сказал — его язык —
его лучшее оружие, но он не сделал этого, не перешел границу. Будь он проклят!
Нат вернулся почти бесшумно, но Эндрю даже не повернул головы. Особенно сложно было
не смотреть на рыжего идиота, когда он поставил на подоконник рядом с бедром
Миньярда большой милкшейк и коробку с завтраком, к которому тот даже не
прикоснулся. А потом скрылся на кухне, где была Лив. И как его не ненавидеть?
Вопрос был весьма философский и, казалось, ответа на него просто не существует.
— Эй, Эльза с повадками неандертальца, тащи свою задницу сюда! — крикнула Лив, даже
не соизволив выйти из кухни.
— Кажется, это тебя, — прыснул Аарон, обращаясь к брату, явно рискуя собственным
здоровьем.
Лив и Нат стояли над столом на кухне, обговаривая какую-то часть плана, показывая
на петляющие коридоры на плане Эвермора, когда рыжий, не глядя, протянул Миньярду
начатую пачку сигарет, в которой блондин через секунду узнал ту… что выбросил в
окно. Нат увидел ее. Понял, что произошло. Подобрал. Убить его и правда простейшее
решение всех проблем. Наверное. Эндрю сел за стол, чуть сдвинул планы и открыл
контейнер, принимаясь за еду. Лив, кажется, пыталась возмутиться его пофигизмом, но
Веснински тут же отвлек ее, прекрасно зная, что присутствие здесь голкипера чуть ли
не верх участия. Он все услышит и увидит, он запомнит и скажет, если посчитает
нужным. «Где он шлялся целый час?» — Эндрю отправил в рот маленький квадратик
вафли. Хмыкнув, блондин поднял глаза на стонавшую от отчаяния Лив, которая была
недовольна тем, что Нат запретил причинять физическую боль кому-то из воронов, а о
Рико решил позаботиться самостоятельно. Чего это этой девчонке так неймется
поработать руками и вдохнуть запах крови? Сделал ли Морияма что-то именно ей, или
она так лично принимала угрозы, адресованные ее другу? Братом и сестрой их назвать
язык не поворачивался после того, как Нат рассказал, что Малкольм пыталась с ним
переспать.
— Даже в таком состоянии Рико будет вырываться, — закатила глаза девушка, рухнув на
стул. — Придется ему что-то сломать.
— Скрутить его вдвоем мы точно как-нибудь сможем, — это было первое, что Эндрю
сказал с того момента, как вернулся с «завтрака».
— Ты не идешь, — качнул головой Нат. — Значит, повысим дозу. Это не должно повлиять
на сезон. Если я что-то ему сломаю, сломают меня. Он все еще инвестиция основной
ветви. Так не сработает.
— Не у нас, — терпеливо ответил Нат, поворачивая таки голову к Миньярду и показывая
собственные руки, в которых, казалось, не было ничего особенного. У него был
уставший, даже сонный вид, но от злости не осталось и следа. И это не сильно
утешало. Казалось, Нату просто надоело, и он отключил все свои чувства или выкрутил
на минимум. — Нам в детстве на подушечки пальцев пересадили кожу с других участков
тела.
— Нат, какого хуя внизу тачка с балтиморскими номерами?! — разнесся грубый хриплый
голос Кевина на всю квартиру.
Не прошло и секунды, как Лив подорвалась с места и рванула в коридор, откуда тут же
послышался вопль Дэя и издевательский ребяческий смех самой девушки. Выругавшись,
Нат поспешил следом за подругой, тогда как Эндрю, страдальчески закатив глаза,
лениво поднялся на ноги и поплелся последним. Сцена выглядела весьма комично. Кевин
забился в угол, выставив перед собой неиспользованный зонт-трость, который зачем-то
осенью купил Ники, отмахивался от Малкольм, тогда как девушка изящно выгибалась,
стараясь подобраться ближе, при этом не вырывая из рук Дэя оружие. Ваймак застыл в
дверях, а Ники и Аарон выглядывали из гостиной. Хэммик, кажется, был готов к
очередной хихикающей истерике, тогда как Миньярд не разделял его веселья. Подойдя к
девушке со спины, он обхватил ее за талию поверх рук и оттащил от Кевина, словно та
была заигравшимся ребенком, но как только Лив оказалась достаточно далеко, тут же
отпрянул и стряхнул невидимую грязь с рук.
— Какого хуя она здесь делает?! — рявкнул Кевин, метнув ненавидящий взгляд в
совершенно невозмутимого, но уставшего брата.
— Вообще, это тренер виноват, — пожал плечами Нат, одним строгим взглядом
останавливая подругу от новых попыток игривого нападения-приветствия на Дэя.
— А попойка так и не состоялась, — все монстры, Нат, Лив и тренер разбрелись по
небольшой гостиной. Рыжий сел на стол, но окно так и не открыл. — Видите ли, ваш
прокол в том, что охрана кампуса какого-то хера пропускает несколько машин воронов
прямо на территорию, а потом они еще и заваливаются к нам в общагу.
— Что им было нужно? — хмуро спросил Дэвид, пропустив все рычание Натаниэля мимо
ушей, зная, что сейчас это не так важно.
— Я, — Нат покрутил сигарету между пальцев, а потом сломал ее пополам и смял. — И
Жан минимум две недели вне игры. На него напали. Уверен, Нокс приедет с ним за
ручку через пару дней. О, и еще кое-что, — Нат соскочил со стола, стряхивая сухой
табак с джинс прямо на ковер. — Я уезжаю. Лив, королева моей преисподней, собирай
вещи. Если возникнут вопросы, то: за подробной историей к Ники, за язвительной и
полной мата к Аарону, за короткой, но информативной к Эндрю, за непредвзятой к
Эрику. Кстати, Ники, советую его проверить и не трепаться слишком сильно. Ну все, я
пошел, — отсалютовав всем и одновременно никому двумя пальцами, Нат уже хотел было
пойти на выход, когда тренер преградил ему путь.
— Ты обещал рассказывать нам, помнишь? — он скрестил руки на груди и прищурился.
— Куда ты едешь? Я по твоей роже вижу, что что-то произойдет. Выкладывай.
— До вчерашнего вечера только вороны по-настоящему знали, что значит мое
прозвище, — спустя несколько секунд молчания все же заговорил Нат, глядя прямо в
глаза Ваймаку. — Дьявол — это не преувеличение или метафора. Но Рико и вороны явно
соскучились по мне, так что я напомню им, кто я такой. Это не коснется лисов. Это
только наши с Рико разборки. Точка. Но с безопасностью кампуса лучше разобраться, а
теперь извините, меня ждут много дел.
— Последний вопрос, и можешь идти, — кивнул Дэвид, отходя в сторону. — Когда ждать
тебя обратно?
— Не знаю, — приторно честно ответил Веснински. — До Нового года меня точно не
будет. А потом как пойдет, но к первой тренировке вернусь, — он помолчал, после
чего кивнул своим мыслям. — Мне еще в Нью-Йорк нужно заглянуть.
— Там ты что забыл? — удивленно вскинул брови Ваймак, на что рыжий только
усмехнулся. — Черт с тобой. Сгинь с глаз моих и не смей даже открывать рот о том,
что собираешься сделать, — заворчал мужчина, потирая лицо ладонью. — Я не хочу
этого знать. И так еле всех вас терплю. Мне за это не платят… Так, Миньярд,
рассказываешь мне все коротко и ясно, как умеешь. Мат не воспрещен. Кев, быстро
переодевайся и сюда слушать сказку на завтрак. Аарон, Ники… потом дополните
рассказ.
— Не такой плохой город, если подумать, — Нат поймал свое пальто, которое ему
бросила Лив, уже собравшая все вещи на кухне, а потом подхватил ключи со столика,
давая понять, что обещание возвращаться все еще в силе. — Там есть пара весьма
неплохих казино. Загляну на досуге, а то как настоящий наркоман приобрел новую
зависимость, подсел на одну игру. Я бы мог предложить привезти сувениры, но ты ведь
ничего не хочешь, верно?
— Значит, спущу все деньги, — Нат остановился в дверях, взвешивая связку ключей в
руке. — А может, выиграю. Но ведь иногда сама игра бывает куда волнительнее, чем
результат, — он взглянул на потолок, словно там могли быть подсказки, как
продолжить эту маленькую речь. — Только если это не экси, конечно.
— Наркоман.
— От наркомана слышу, — уголок губ Эндрю предательски дернулся, но тут же вернулся
на прежнее место, скрывая все безразличием.
И он снова ушел. Закрыл за собой дверь, даже не взяв ничего из одежды. Значило ли
это, что где-то еще у Ната припрятан целый гардероб? А какая разница? Он все равно
не вернется еще как минимум пять дней. И даже Бог не узнает, где дьявол провел это
время. Но Эндрю хотел знать. Отчетливее, чем когда-либо, он почувствовал вес
телефона в заднем кармане своих джинсов. Он мог написать Нату в любой момент, мог
позвонить и задать вопрос. Но сегодня Веснински показал, что не только Эндрю может
ставить вопросительный знак в конце предложения. И его вопросы были острыми и
точными, как его ножи. Как ножи под повязками Миньярда. Как те ножи, что ни разу не
причинили ему настоящей боли.
Рассказ Эндрю был не просто сжатым, он продлился меньше минуты, словно он делал
это, лишь бы от него отстали, что не было далеко от правды: «Рико ввалился к нам.
Прижал Ната. Сказал, что отстанет от лисов, если Нат уйдет. Он отказался. Рико
ушел. После на Жана напали» — вот и весь рассказ. Но и этого хватило, чтобы Кевин
побелел, а когда Ники и Аарон сжалились и рассказали все в подробностях, Дэй
позеленел, тогда как Ваймак удивил своих подопечных знанием матерных выражений и их
вариациями. Тренеру понадобилось две минуты нескончаемого рычания и бормотания и
три сигареты из пачки Веснински Миньярда, чтобы прийти в чувство и взять все под
контроль, насколько это вообще было возможно. Кевин тут же был отправлен в душ,
Ники к Эрику, тогда как близнецов ненадолго оставили в покое, пока Ваймак из кухни
звонил в управление университета, чтобы покрыть их трехэтажными наинецензурнейшими
выражениями, что было весьма заслуженно, учитывая ситуацию и, конечно, то, что
после побитых машин уже должны были быть предприняты меры.
Какое-то время Аарон просто стоял у стены, глядя на то, как его брат крутит в руках
пачку карамельных сигарет, которую определенно всего пару часов назад выкинул в
окно, пока его терпению и, будем честны, любопытству, не пришел конец. Все-таки все
происходящее было слишком необычным и нестандартным, чтобы не залезть в это с
головой.
— Что ты сказал ему? — пятый номер подошел ближе к голкиперу, но границ не нарушил.
— Что такого ты сказал, что он почти тут же изменил свое решение, ставя под угрозу
братьев, ради которых готов не просто умереть или убивать, а готов жить?
Эндрю внутри себя чуть нахмурился. Нат готов умереть за братьев. Нат готов убить за
братьев. Нат готов жить ради братьев. Он не то что не думал над этим в таком ключе,
скорее не совмещал эти три фразы в единую мысль, как только что сделал его близнец.
Но больше всего его — смутило? — то, что именно он сказал Нату ночью: «Ты — лис.
Тебе не нужно летать». Не нужно летать с лисами. Не нужно летать с Эндрю. Потому
что ни у кого из них не было крыльев. Всю свою жизнь они или прятались по норам,
или нападали на тех, кто причинял им боль, или охотились ради выживания. Но что
вспомнил Нат? Правило семи «не»… Сводка правил, которая обеспечивала ему выживание
и безопасность, сводка правил, которую он нарушил с, из-за, ради или благодаря
Эндрю. Шальная мысль о том, что Дьявол Эвермора остался ради Монстра, прошмыгнула
где-то на задворках сознания достаточно медленно, чтобы Эндрю ее заметил, но и
достаточно быстро, чтобы смог ее отогнать.
— Я сказал ему, что он и лис, ты сам слышал, — пожал плечами голкипер, вытаскивая
наконец одну сигарету из пачки и открывая окно, чтобы покурить.
— И?
— Это его место, — «нормальный» ткнул пальцем в подоконник под собой. — И его
сигареты, — он показал на пачку в руках брата, словно это было чем-то новым или
доказывало великую теорему.
Это казино не сильно отличалось от трех предыдущих, в которых за эти жалкие дни
побывали Нат и Лив. Оба сейчас не походили на себя. Веснински в дорогом костюме с
душной бабочкой и зализанными волосами, и Малкольм в роскошном вечернем платье
изумрудного цвета и тяжелыми серьгами рука об руку шли к столу с техасским
холдемом, чтобы ограбить всех. На руках у них были лишь жалкие пять тысяч, однако
они планировали увеличить эту сумму как минимум в двадцать раз. Просто явиться к
Ичиро и оповестить его о том, что они планируют сделать — не вариант, у Ната скорее
на спине еще одна метка появится, однако, как он и сказал Эндрю перед отъездом,
игра его слишком привлекала. Парочка знала, что не сегодня, так завтра, юный лорд
несомненно явится лично, ведь они уже и так «ограбили» немало завсегдатаев, а такое
хозяева заведений редко пропускают мимо своего внимания.
— Заканчивай.
— Да, а ты, как всегда, поднимаешь мне настроение и обеспечиваешь головную боль, —
Морияма скосил глаза на Лив, которая походила на сытую кошку. — Иди сыграй где-
нибудь еще, — но девушка не сдвинулась с места, уверенно глядя в глаза молодому
мужчине, поглаживая кисть Веснински, лежавшую на столе.
— Лив, будь добра, раздень вон тех джентельменов, что пытаются обанкротиться уже в
пятый раз, ставя на зеро.
— Зови, если что, — Малкольм хитро улыбнулась, подмигнув, после чего, виляя
бедрами, пошла к столу с рулеткой.
— Зачем приехал?
— Флэш-рояль, — не отрывая от него глаз, Нат бросил пиковые туз и десятку на стол.
— Ты, как всегда, вовремя.
— Паршивец, — криво усмехнулся Ичиро, после чего кивнул. — Господа, будьте так
добры, найдите другой стол, — подождав, пока все места освободятся, Морияма сел
напротив Веснински. — На что сыграем, Натаниэль?
— На желание.
— Фортуна весьма капризна. Даже я не могу предсказать, какие карты мне выпадут.
Играем лишь один раз. Сбрасываешь — проигрываешь, так что никакие мои
математические способности не помогут.
— Это русская рулетка, — Ичиро склонил голову к плечу, внимательно глядя на своего
цепного пса. — Я попрошу о чем угодно, если ты проиграешь, ты же это понимаешь?
— Идет. Играем на желание. Льюис, будь добр, возьми новую колоду, перемешай ее, а
потом раздай.
— Он решил, что может лезть в наши дела. Пришел, заявил, что оставит в покое мою
семью, если я вернусь в Гнездо. А потом было совершено покушение на Жана. Скажи
мне, Ичиро, с каких это пор вторые лезут в дела основной ветви?
— Еще даже не начал, — все веселье исчезло с лица Ната, обнажая личину дьявола. — И
свое место я прекрасно помню. Думаешь, раз я твой, я не имею силы? Не забывай, дом
без фундамента рухнет. Я — твой фундамент. А Рико — побочная пристройка. Смотри,
как бы он не разрушил твою пирамидку своими капризами. Она еще слишком нестабильна,
может, как карточный домик, рассыпаться от дуновения ветерка. Подумай, что удержит
этот домик. Рико или я? — подождав, пока черные глаза напротив достаточно
ожесточатся, Нат кивнул и откинулся на спинку стула, уже почти не чувствуя боли от
такого движения. — Мне он надоел. Мешает и нервирует.
— Так мы играем?
— Мой рост — жалкие сто шестьдесят сантиметров. Прыгать выше головы — мои
упражнения в спортзале, — усмехнулся он, вертя в руках несколько черных фишек,
которые потом сунул себе в карман. — Благодарю за вечер, — он подвинул внушительную
стопку оставшихся фишек в сторону крупье, глаза которого удивленно распахнулись,
после чего двинулся на выход. Он не прошел и пяти метров, как к нему подтекла Лив,
которая тут же скользнула рукой по его плечу, а потом взялась за локоть, ничуть не
смущаясь того, что сейчас на каблуках была на добрые полголовы выше.
***
Жан и правда приехал вместе с Ноксом через три дня. Он отказался ехать в больницу,
поэтому Эбби тут же посадила бывшего ворона под домашний арест у себя. Кевин был на
удивление тихим и, казалось, каким-то потерянным. Он не так много времени проводил
с братом, особенно после того, как в первый день увидел Джереми, который, казалось,
делал даже воздух вокруг своего парня комфортнее и мягче, лишь бы тому было хорошо.
Большую часть времени Дэй был словно не в себе. Он часто просто зависал,
уставившись куда-то в пустоту перед собой. Даже на корте, куда его с фырканьем и
ворчанием возили близнецы, Кевин иногда просто замирал, глядя куда-то, будто
оказываясь в другом месте и времени, а когда его окликали, вздрагивал всем телом и
выглядел потерянным.
Несложно было догадаться, что с ним. Нат не просто уехал. Уехал в личине дьявола,
пообещав отомстить. И, наверное, только Кевин мог в полной мере представить, что
значит месть дьявола Эвермора и сына «Мясника». Эндрю слышал план Веснински, но
тот, словно в отместку, не рассказал сути, лишь обсуждал с Лив какие-то технические
детали, так и не рассказав, что же должно выйти в результате. Наверное, будь это
обычная отлучка рыжего идиота, Миньярд сидел бы на крыше, зачем-то высматривая
черную Феррари, но сейчас это было просто бессмысленно. Нат ведь сказал, что раньше
первого числа не вернется. А сегодня только тридцатое. Но Эндрю сидел и смотрел. И
курил карамельные сигареты, запивая их отвратительно крепким кофе, который в
сочетании со сладковатым вкусом, остававшимся от фильтра на губах, был почти
терпимым. Почти. Наверное, будь Нат рядом, блондин высказал бы ему все, что думает
об этой гадости, сказал бы принести сахар… Хотя, кому он врет, Нат бы и так принес
кофе с сахаром.
Закурив еще одну сигарету, Эндрю постарался вспомнить, когда он последний раз
говорил с кем-то дольше десяти секунд. Ники снова окунулся в счастливый и блестящий
Эриклэнд, тогда как Аарон, словно чувствуя, не приближался и не трогал брата.
Вообще, было странно то, что близнец стал каким-то… понимающим? Если вспомнить их
отношения даже в начале года, Аарон больше походил на истеричного ребенка, тогда
как сейчас, хоть в нем и осталась желчь, появилось и что-то холодно-расчетливое.
Случилось ли это благодаря времени, благодаря чуть ли не разрывающему защитника
Натаниэлю или долгим разговорам с Кевином, Эндрю не знал, но, наверное, мог бы
сказать, что чувствовал что-то схожее с глухим удовлетворением. Несомненно, Аарон
никогда не простит ему смерть Тильды, но еще два года назад Ники запер их всех
троих в комнате в Колумбии, чтобы обговорить этот момент. Не то чтобы близнецы
тогда «помирились», если такое вообще можно сказать о них, но они услышали друг
друга. Спустя три часа и четыре бутылки виски. Но желанного результата Хэммик все
же добился, как ни странно. И до чего они докатились? Аарон обвиняет брата в том,
что между ним и рыжим придурком что-то есть. И Эндрю за это не отрывает ему голову.
В какой момент это вообще произошло?!
Тогда, когда после «визита» воронов они «завтракали» в закусочной, Эндрю думал над
тем, а будет ли у него ломка, если убрать из своего рациона наркотик в виде рыжего
придурка дольше, чем на пару дней. Что ж, прошло уже почти пять. Если подводить
итоги, то результаты следующие: одновременное желание выкинуть все, к чему
прикасался этот идиот, и в то же время даже ночевать на крыше, нескончаемая скука,
бесконечная апатия из-за отсутствия хоть чего-то стоящего и по-настоящему
интересного, неожиданное пристрастие к черному кофе без сахара и сливок,
перечитанная трижды книга Ницше, в которой он знал уже каждое слово, потребность
постоянно крутить в руках хотя бы один нож и дурацкая привычка вертеть в пальцах
телефон, который, будь он проклят, не оповещал о новых сообщениях от рыжего
наркомана. По сути все шло именно так, как он и предсказывал. Сейчас была стадия
легкого замешательства и непонимания, какого черта его вообще все это заботит, но
Эндрю уже чувствовал, как внутри него начинает назревать злость. Она тлела, как
почти погасшие угли, но он был уверен, она разгорится с новой силой уже где-то
через десять часов. И вот тогда начнется веселье. Потому что Эндрю будет приходить
в ярость от всего. Даже от того, что этот мир существует. Во всяком случае это было
бы предсказуемым.
Затушив сигарету об бетон и скинув окурок вниз, Миньярд тяжело поднялся на ноги,
покачиваясь, а потом, прихватив с собой пустой термос из-под кофе, побрел в сторону
двери. Общежитие казалось почти вымершим, и это не могло не радовать. Аарон был в
гостиной, сидел за столом над учебниками — зубрилка картонная — тогда как Кевин,
как, наверное, и всегда, отсматривал очередной матч, делая пометки. Закатив глаза,
Эндрю бесшумной тенью скользнул в спальню и замер на месте, когда уже почти
забрался на второй ярус, обнаружив на своей кровати посторонние предметы, которые
ну никак не могли здесь оказаться. Он даже моргнул несколько раз, словно это должна
была быть какая-то галлюцинация, но нет. Они были все там же. Черная толстовка с
надписью «Я ненавижу…», пять черных фишек из казино Нью-Йорка номиналом в 100
долларов каждая, те самые ножи, что полиция изъяла, как улики, и ключ от Феррари.
Эндрю даже потрогал холодный металл, чтобы убедиться в том, что это реально. И все
это мог оставить только один человек. Человек, которого он против воли выглядывал,
сидя на крыше, и просто никак не мог пропустить. Вылетев из комнаты, как пушечное
ядро, он резко повернул кресло брата и навис над ним, вглядываясь в испуганные
глаза:
— Никто, — опешил Аарон, скосив глаза на Кевина, который даже снял наушники, будучи
в замешательстве от происходящего. — Что случилось?
— Я здесь уже третий час над долбаной фармацевтикой сижу. Я слышал только ворчание
Кева, твои шаги и моторы с улицы. Никто не приходил. Что, блять, произошло?!
— Ничего, — Эндрю отступил назад, поджав губы, глядя в пол, после чего так же
быстро убрался в спальню, как и появился.
Как?
Ответа не было долгие пятнадцать минут, пока наконец Нат не соизволил взять телефон
в руки. А может, он просто решил поиздеваться, что тоже весьма возможно. Он же сам
говорил, что просто обожает выводить Миньярда из себя и всегда будет это делать.
Ножи?
Еду в точку встречи с командой. И нет, я не скажу где, потому что ты приедешь, а я
уже говорил, ты не участвуешь.
Почему?
Потому что это только мои дела, Дрю. Я не потяну тебя вниз. С наступающим Новым
Годом.
Эндрю тупо уставился на последнее сообщение, а в его голове было пусто. Как он его
только что назвал?! Что это вообще за?! Его мозг точно отказывался понимать и
принимать эти три странные буквы, являвшиеся последним слогом его имени. Казалось,
в его голове что-то сломалось, выпала какая-то шестеренка и не хотела вставать на
место.
Тряхнув головой, Эндрю отбросил телефон в сторону, словно тот вот-вот должен был
взорваться, а потом снова опустил взгляд на толстовку на своих коленях. Что он
вообще должен делать со всем этим?! И тогда он вспомнил про мороженое, которое Нат
оставил на кухне. Соскользнув со второго яруса на пол, он вынырнул из спальни,
краем глаза замечая, что брат уже затянул Кевина в какую-то стрелялку на приставке,
а потом двинулся в другую комнату. На столе и правда стояла большая сумка-
морозильник, который, в отличие от полиэтилена, не шуршал, а внутри… был целый
магазин мороженого, но только с любимыми вкусами Миньярда. Определенно нужно было
отдать этому рыжему наркоману должное. Он умудрился не просто беззвучно проникнуть
в Башню, так еще и притащил с собой эту сумку килограммов на восемь. Конечно, для
спортсмена это не вес, но звука прибавляет. Пробормотав ругательства себе под нос
скорее по привычке, Эндрю начал загружать в почти пустую морозилку запас мороженого
на, как минимум, следующий месяц.
Он все еще не понимал, почему Нат отказался брать его с собой или, как говорил он
сам, тянуть его на дно. Что такого он задумал? Веснински же прекрасно осведомлен о
том, что насилие Эндрю не чуждо, а эмпатия — пустой звук. Есть только минимальный
список людей, на которых ему не насрать, остальные — безликие картонки на улицах.
Так в чем проблема? Почему бы не повеселиться? Но нет, Нат оставил его дома, как
маленького ребенка. И при этом не поленился припереться из Нью-Йорка в Пальметто
только для того, чтобы оставить — подарки? — при этом даже не появившись. Хотя…
может он поднялся на крышу и беззвучно простоял за спиной у Эндрю какое-то время?
Нет, он бы точно его… просто почувствовал бы. А ведь он мог и не ехать лишние 4
часа в каждую сторону, а остановиться где-то неподалеку от Университета Эдгара
Аллана. Если Лив была с ним, то, Эндрю был уверен, ворчала и скулила. Хоть что-то
хорошее. Кроме мороженого, любимых и привычных ножей и… толстовки и ключей Ната.
Что делать с дурацкой одеждой, пропахшей рыжим, Эндрю еще не придумал, поэтому
рухнул на насыпной мешок, лежавший неподалеку от дивана, и уставился в экран
телевизора, делая вид, что наблюдает за игрой. Первой мыслью было выкинуть тряпку и
покончить с этим, но что-то внутри воспротивилось такому решению недовольным
ворчанием. Поэтому Эндрю сунул в рот огромный кусок мороженого, от сладости
которого заскулили вкусовые рецепторы. Можно было ее выстирать раз пять или шесть,
точно ничего не останется, но тогда она перестанет па… быть такой мягкой. Да.
Именно это ему не нравилось. И только потому что у него не было сил запихивать ее в
шкаф, он оставил ее на кровати перед собой, когда уснул. И потому, что это была
ближайшая одежда, он надел ее утром, почти урча от мягкости, натягивая и без того
длинные рукава до самых костяшек, чувствуя еще не выветрившийся запах, который,
конечно, разумеется, обязательно, его раздражал и ничуть не успокаивал. Нет.
Вопрос Аарона взбодрил Эндрю лучше кружки черного кофе, которую он держал в руках.
Хмыкнув, голкипер изо всех сил постарался заглушить желание подойти к зеркалу и
посмотреть на рисунок на спине. Если там и правда были какие-то глупые крылышки, то
Нат мог рыть себе могилу. Выпив кофе и позавтракав с сонным Кевином и вечно хмурым
Аароном, не менее хмурый Эндрю лениво двинулся в ванную. Стоило двери закрыться,
как он тут же метнулся к зеркалу и извернулся так, чтобы посмотреть на рисунок.
Такими же белыми нитями был вышит контур красивых ангельских крыльев. Это не был
тот дешевый рисунок, он не отличался детализацией и казался почти незаконченным,
если бы не был таким гармоничным. Не были прорисованы перья, были лишь намеки,
направляющие… и вся работа была очень тонкой, в отличие от жирной надписи на груди.
Наверное, только поэтому Эндрю не заметил ее еще вчера ночью. Закатив глаза,
Миньярд сделал в голове пометку в свободное время вспороть нитки и убрать этот
дурацкий узор. В конце концов, толстовка и правда оказалась теплой и уютной, ее
можно было оставить…
***
Рико бился в агонии, стараясь повернуться, но всюду были давящие на него стены. Он
помнил, как его разбудил грохот, как он выскочил в коридор, но свет был почему-то
красным, а не холодным белым, как обычно. Он помнил, как шел по коридору, пока не
увидел на том конце знакомую с детства фигуру брата, что казалось почти немыслимым.
Нат просто не мог быть здесь. А потом дьявол скользнул за угол, в сторону лестницы,
что вела наверх, на корт. Рико почувствовал, как в горле встает ком, а по спине
бегут мурашки. Где-то он уже это видел, чувствовал что-то схожее.
— Думаешь, это смешно, Нат? Хочешь поиграть? — Морияма криво усмехнулся, закусив
нижнюю губу. — Я тебя убью, дерьма ты кусок.
Уверенно он двинулся вверх по лестнице, как вдруг дверь за его спиной с грохотом
захлопнулась, отрезая от общежития. А потом он услышал это — их детские голоса и
смех, его самого и братьев. Все походило на какой-то сон. Рико шел по бесконечно
длинной лестнице, слушая собственные воспоминания, почти видя перед глазами
маленьких Кевина, Ната и Жана. Разговоры стихали, голоса ломались и становились
мрачнее, взрослее, пока не раздался оглушительный вопль, после которого все стихло.
Осталось только тяжелое дыхание самого Рико, его ошалевшее сердцебиение и шаркающие
шаги. Было слишком тихо даже для Гнезда.
— С Новым Годом, братишка! — Рико закрутил головой, но Ната нигде не было видно. —
Не думал же ты, что я оставлю тебя без подарка после того, какой щедрый дар ты
преподнес мне? Скажи, красиво? Все, как ты любишь! Правда, пришлось попотеть, чтобы
найти тело, походящее на тебя, но… воронов, оказывается, так просто убить, —
раздался гортанный смех, от которого Рико дернулся в сторону. Это был смех
«Мясника». Тот самый смех, что он слышал много лет назад… — Что ты так волнуешься?!
У тебя же огромная команда! На пять больше, на пять меньше… Ты даже не заметишь!
Король площадки! Великий и неповторимый Рико Морияма! Так давай пройдемся по твоей
биографии? Вспомним самые яркие моменты?
А потом была резкая боль в шее и темнота. И сейчас он бился об стены какой-то
коробки, изо всех сил стараясь выбраться, пока не раздался щелчок, и он не
вывалился на пол, но… лучше бы он этого не делал. В воздухе висел запах железа,
крови и трав, которыми обычно пахло в медпункте… Лучше бы его убили, лучше бы
похоронили в этом самом гробу, в котором он узнал гроб матери. Он не хотел это
видеть и слышать, он не хотел сидеть в протухшей крови, он не хотел, не хотел, не
хотел…
***
Вопросы о том, что же такое затеял Нат, рассеялись в утро первого числа вместе с
новостями на телевидении, которые рассказывали о том, как неизвестные ворвались в
Гнездо и: «Оставили угрожающую кровавую инсталляцию с использованием неопознанных
тел людей, которые выглядели в точности, как игроки основного состава воронов.
Тренер Тетсуи Морияма официально заявил, что никто из игроков и сотрудников не
пострадал, а также попросил фанатов не вмешиваться в это, так как делом уже
занимается полиция. Предположительно, виновниками являются фанаты аллигаторов,
которых накануне праздников вышибли из чемпионата студенты Эдгара Аллана, однако
это лишь предположения. К сожалению, мы не можем показать снимки, но они уже есть в
сети. Заранее прошу не смотреть тех, у кого слабая или шаткая психика. То, что
сотворили эти люди…» Никто из лисов уже не слушал то, что вещала телеведущая.
Схватившись за телефоны, а Кевин за ноутбук, они полезли в сеть и… даже Аарон,
который уже вскрывал трупы, почувствовал, как завтрак хочет вырваться на свободу.
Все поле Гнезда было залито кровью — чьей, непонятно — а посередине стояла
висельница, на которой болтались пять тел, одетых в черно-красную форму для экси с
соответствующими именами и номерами. Все они были в общежитии лисов на Рождество…
Их тела не просто болтались на веревках, но также были выпотрошены, кишки
обматывали трупы и светились изнутри, лишь отдаленно напоминая гирлянды на елках, а
на лицах вырезаны широкие улыбки. Но хуже всего выглядел труп рядом с висельницей.
Это был труп Рико, насаженный на кол. В его глотку была вбита клюшка для экси, руки
и ноги переломаны под странными углами и топорщились в разные стороны, словно у
замеревшей марионетки, а на полу валялась корона. Король экси был мертв.
Пока все внимание было приковано к Дэю, Эндрю перелистнул окно на телефоне и
перешел в переписку с рыжим дьяволом.
Он мертв?
Король пал. Да здравствует король.
— Ты знаешь, где он? — Миньярд бросил на него пустой взгляд через плечо и уже вышел
в коридор, когда Жан догнал его, не забыв при этом закрыть дверь в комнату
монстров. — Ну же, уверен, он тебе сказал. Слушай, если его сейчас не остановить,
он уйдет в пике, понимаешь?
— Я похож на няньку?
— Это не шутки.
— Так и я не клоун.
— Эндрю!
— Багет, он большой мальчик, сам разберется, как, дай подумать, — блондин достал из
пачки сигарету, рассмотрел ее, а потом указал ею на француза, — точно, как и
всегда. Оставьте меня уже в покое, — он развернулся на пятках и пошел к двери на
крышу, однако слова Моро догнали его у самого выхода:
— Я знаю, что тебе не плевать на него. Кевин не должен был позволять ему делать
это. Верни его домой.
Подойдя к самому краю, встав рядом, стараясь игнорировать то, как учащенно от
высоты бьется сердце, Эндрю, не глядя, протянул парню сигарету. Прошла секунда,
другая, и папироса выскользнула из пальцев, перекочевав в чужую руку. Это уже было
не плохо. Это было хоть какое-то действие, выдававшее в Нате живого человека, а не
статую. Пока он курил, Эндрю не сдержался и скосил на него глаза. На лице была
неподдельная всепоглощающая скука, но одна четкая деталь бросилась в глаза и
заставила весь посторонний мир исчезнуть. Тройка на левой скуле — ее не было. Ее
перекрыл другой рисунок. Песочные часы. В памяти тут же всплыли слова Ната на
интервью с Кэти Фердинанд: «Время — самый ценный ресурс. Оно не лечит. Больно будет
всегда. Но время дает возможность привыкнуть. Спустя время ты перестаешь замечать
старую боль. Спустя время эта боль становится частью тебя». Но сам Эндрю потом чуть
изменил его слова, добавив: «Но это не значит, что боль будет бесконечной. Есть
жизнь и без нее». Вопрос, о чем именно думал Нат, когда изменял рисунок, оставался
открытым, но Миньярд ничего не мог с собой поделать и продолжал смотреть на
угольно-черный рисунок.
— Приехал не ты, — перебил Эндрю, уверенно глядя в пустые голубые глаза, надеясь
рассмотреть за этим льдом привычный огонь. — Ты говорил, что не боишься крови.
Уверен, трупы и увечья тебя так же не пугают. Так в чем проблема?
— Пиздеж. Уверен, твоя дорогая Оливия прекрасно со всем справляется. Еще одна
попытка.
— Ошибочное суждение, врешь сам себе, — Эндрю запустил пальцы в волосы на затылке
Ната и чуть сжал, но тут же ослабил хватку, заметив, как плотно стиснулись челюсти
рыжего. — Что не так, Абрам?
— Так я и не давал команды, — хмыкнул Нат, наконец открывая глаза. Они стали яснее,
острее и живее, хоть все еще выглядели несколько блеклыми. — Я просто поставил тебя
перед фактом. Не моя вина, что ответ не пришелся тебе по душе. Ты бы отлично
вписался, даже не спорю, но вопрос в том, что я не хотел, чтобы ты туда вписывался.
— Меня не нужно держать за шкирку, как ребенка, — Эндрю чуть надавил на затылок,
притягивая к себе ближе, и Нат беспрекословно подчинился. — Я могу решать
самостоятельно.
— Я и не спорю. Ты главный, — парень усмехнулся, облизнув губы. — Тут. Но не там.
Ты не знаешь правил того мира. И я сделаю все, чтобы не узнал. Хоть убей меня.
— Ну, у меня же нет второй метки на спине за все это веселье, значит, выиграл.
— Ты идиот.
— Ладно тебе, — протянул Веснински, улыбаясь уже привычной лисьей улыбкой, когда в
его глазах загорелись азартные искры, — придумай что-нибудь новое, а то я начинаю
сомневаться в твоей изобретательности. Идиот — слишком размазанное понятие для моей
многострадальной мученической личности, тебе не кажется?
— Нет, не кажется. Оно максимально точно описывает тебя, — Эндрю окинул пустым
взглядом лицо Ната, словно оценивая вид. — Все такой же идиот, наркоман и лис.
— Я не хочу оставаться здесь, пока не… — Нат махнул рукой, но Миньярд понял его.
Может, сейчас рыжий идиот и вернулся к себе, стал мягким и расслабленным, но это
было… лишь из-за Эндрю. Из-за его пристального взгляда и тяжелой руки в волосах,
его спокойного ровного голоса и запаха сигарет. — Поэтому уеду. Но вернусь к началу
тренировок, как и обещал.
— Но я не…
— Ты сам сказал. Здесь главный я. Точка. Пришла твоя очередь сидеть тихо и молчать
в тряпочку, пока я разгребаю твои проблемы. Ты меня понял?
— Да.
— Если я оставлю тебя здесь одного, не грохнешься вниз, Абрам? — с крохотной ноткой
издевки спросил Эндрю, а перед глазами Ната всплыли воспоминания о первой игре в
этом году и панической атаке в душе.
Выйдя в пустой коридор, он спустился вниз и нашел Ната у самого входа под
козырьком, смотрящим в пустоту, но он тут же отмер, стоило двери закрыться за
спиной Эндрю. Несколько секунд он тупо смотрел на него, словно не понимал, что
видит перед собой, а потом поплелся к Феррари и сел на пассажирское сиденье,
прислоняясь к окну и прикрывая глаза. Он отдавал себя в руки Эндрю, доверяя не
только отвезти себя в безопасность, но после этого и собрать себя по кускам. Он
знал, что так и будет. Они оба это знали.
Жан удрученно покачал головой и, плюнув на истерику брата, двинулся на выход, чтобы
дождаться Джереми и Ваймака внизу, но так и замер у двери, заметив ключ от
Мазерати. Секунду он осознавал то, что видит, а потом, наплевав на свое состояние,
бросился к окну. На парковке все так же стояла черная машина Миньярда, но на
главную дорогу выезжала машина, которую Моро узнал бы из тысячи других — черная
Феррари. Почему-то внутри стало чуть тише. Если Нат приехал, значит, он готов
принять помощь. И, возможно, помощь Эндрю — это именно то, что ему нужно. Очевидно,
говорить об этом остальным не имеет никакого смысла, поэтому, бросив Джереми на
французском, что он будет внизу на лавке, Моро вышел из комнаты. Как минимум о
младшем брате беспокоиться было не нужно.
Эндрю выкрутил музыку радио на минимум, краем глаза следя за тем, как постепенно
Нат проваливается в сон. На его лице были тяжелые тени, которые появлялись лишь
после нескольких бессонных ночей. Эндрю был уверен, если он спросит этого идиота:
«Стоило ли оно того?» — Веснински лишь рассмеется, качая головой, глядя куда-то в
даль. Голкипер ехал нарочито осторожно и плавно, мягко ускоряясь и тормозя, не будя
тем самым спящего придурка. Остановившись у супермаркета, Эндрю оставил Ната спать,
а сам набрал продуктов, но когда вернулся на парковку, обнаружил бывшего ворона
сидящим на капоте машины с сигаретой между пальцев, смотрящим на какую-то семью.
Отец говорил по телефону, тогда как мать пыталась успокаивать маленького плачущего
мальчика, который хотел получить внимание мужчины, но тот от него лишь отмахивался.
— Помню, в детстве, когда я еще не понимал всего, я так же хотел получить внимание
отца, — пробормотал в фильтр сигареты Нат. — Только потом я понял, что лучше, чтобы
он не замечал меня.
— Разве Оливия не научила тебя не бояться? — Эндрю опустил тяжелые пакеты и встал
рядом.
— Я не боялся. Уже не так, как раньше. Но если он замечал меня, то нередко хотел
узнать, чему меня научили, — Нат провел рукой по своим предплечьям, на которых,
вероятно, были ножны с ножами. — Лучше было не высовываться.
— Но ты не мог?
— Не мог, потому что он поднимал руку на маму. Не знаю, как она вообще могла выйти
за него.
— А разве так бы не было лучше? Если бы меня просто не существовало? — Нат отдернул
взгляд, глядя на шумную дорогу. — Иногда я задумываюсь над тем, чтобы плюнуть на
все и просто убежать. Спрятаться там, где никто не найдет, а если найдут, то
убежать снова. Я хочу найти место, где меня не будут знать, где я смогу не
прислушиваться к каждому шагу, не буду следить за людьми, не буду проверять, на
месте ли мои ножи и вздрагивать, когда не нахожу их рядом. Я хочу… покоя.
Когда они подъехали к дому, Нат хотел было помочь с пакетами, но получил лишь
легкий хлопок по рукам от Миньярда, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как
пойти вперед первым и открыть дом собственным ключом. Несколько секунд он стоял в
прихожей, а потом стянул с себя пальто, швырнул дорогой пиджак куда-то в угол, куда
через секунду полетела и рубашка, чтобы снять ножны. Он взвесил оружие в руках, а
потом положил на столик. Он прошелся руками по телу, приподнял край брюк, чтобы
вытащить еще три ножа, и только после этого спокойно, ничуть не стесняясь своего
тела, не чувствуя холода, двинулся на кухню, чтобы поставить кофе. Эндрю проследил
за его действиями, после чего посмотрел на ножи, которые лежали, как какие-то ключи
или мелочь из заднего кармана джинс.
Пройдя на кухню, Миньярд поставил пакеты на стол и начал разбирать продукты, даже
не глядя на Ната, который методично собирал кофейник, а потом заваривал кофе,
оживляя дом запахом. Подумав немного, Эндрю вернулся в прихожую, снял свое пальто,
оставшись в одной подаренной толстовке, и снял повязки, набитые ножами, оставив их
рядом с ножами Ната. Так казалось правильным и, почему-то, нужным. Первые несколько
минут кожа предплечий слегка зудела, не привыкшая к отсутствию плотной ткани, но
скоро это прошло. И материал внутри толстовки был достаточно мягким, чтобы не
причинять дискомфорта. Когда он вошел на кухню, его уже ждала кружка кофе с сахаром
и сливками, как он пил всегда. Но вместо того, чтобы взять его, Эндрю подошел к
Нату и забрал из его рук кружку с чистым черным кофе и сделал глоток, морщась,
сопровождаемый кривой ухмылкой Веснински, склонившего голову к плечу.
— Пялишься.
— Отъебись, — закатил глаза Эндрю, делая еще один глоток. Нат послушно отодвинулся
и запрыгнул на столешницу, самодовольно усмехаясь. — Идиот, — блондин отставил
кружку и скептически осмотрел подтянутый торс парня напротив, испещренный шрамами.
— Тренировки с пятого числа.
— Ты? — Эндрю шагнул вплотную к нему, поставив руки по обе стороны от Ната, не
позволяя ни уйти, ни спрыгнуть вниз, хоть тот и мог это сделать, стоило лишь
сказать. — Или Натаниэль и дьявол?
— А как лучше?
— Да.
— Мне не нужны подачки, — Нат недовольно поморщился, а уголок его губ дернулся. — Я
не…
— Спасибо, — пробормотал Нат в изгиб его шеи, обдавая кожу теплым дыханием.
Нат хмыкнул, после чего чуть зашевелился и… мягкие губы коснулись точки, где бился
пульс. Эндрю вздрогнул, его пальцы сильнее сжали рыжие волосы, но не оттянули
назад, поэтому Нат поцеловал снова, чуть выше и увереннее, проходясь по мягкой коже
языком, ни на секунду не задевая чужое тело зубами, но уже через несколько секунд
ощущение исчезло, оставляя после себя прохладу.
***
— Тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо? Он написал тебе, что в порядке. Что
еще тебе нужно?
— Кев, скажи честно, ты дебил?! — Миньярд вперил в друга гневный взгляд карих глаз.
— На Рождество был тот пиздец. Потом твой братец исчез, на Новый Год устроив
кровавое шоу, а теперь Эндрю просто пропал!
— Господи, — закатил глаза нападающий, пропустив шпильку мимо ушей, после чего взял
свой телефон и позвонил. Каково было удивление обоих, когда Миньярд ответил:
— Где ты?! — Аарон подорвался с места, выхватывая телефон из рук друга, но Эндрю
уже сбросил вызов.
— Ну, никто даже не умер. Это можно считать победой, — пожал плечами Дэй, беря
пульт и начиная листать каналы на телевизоре.
***
Эндрю устало закатил глаза и положил телефон рядом со своим бедром, возвращая свое
внимание к подъездной дорожке к дому, на которой впервые стояла не Мазерати, а
Феррари. Небо уже потемнело, стало бархатистым и тяжелым, но звезд все еще не было
видно, только один участок позолоченных облаков указывал на местоположение луны.
Выдохнув в воздух сизую струйку дыма, Миньярд ненадолго прикрыл глаза,
прислушиваясь к шелесту ветра и тишине. Нат скрылся в комнате Ники уже больше
десяти часов назад. И от него не было слышно ничего. Совсем. Казалось, рыжего и
вовсе не было в доме. И сколько бы раз за этот год Нат не уходил из общежития по
приказу розового пони, Эндрю ни разу не видел, что с ним происходило после.
Веснински всегда запирался в своей комнате с Жаном, выползал только на тренировки,
а на них выглядел как тень себя. Несколько раз Ваймак выпроваживал того с корта, а
потом просто смирился и махнул рукой. Даже в таком состоянии Нат мог играть и,
кажется, ему это даже помогало прийти в себя. Но вот что именно с ним происходило,
знал, наверное, только Моро. Хотя, не факт, что он знал все. Нат как-то уже сказал
ему, что братья никогда не увидят всего. Значит, вряд ли они видели то, что на
самом деле происходило с ним после.
Разлепив веки, блондин сделал последнюю затяжку, после чего, подхватив телефон и
пачку сигарет, двинулся обратно в дом, чтобы потом зайти в незапертую дверь комнаты
Ники. Нат был там, что уже утешало, но вот его вид… Он забился в угол, сжался в
комок и пустыми глазами смотрел на свои дрожащие руки. На его коже выступил
холодный пот, а сколько он так просидел, было непонятно. Возможно, несколько минут,
а может, он сидел так уже много часов. Эндрю осмотрел комнату, которая казалась
нетронутой. Кровать все так же ровно застелена, вещи, которые он оставил на
тумбочке, не двигали, не переложили. Все-таки Нат просто упал в этот угол и все.
Дойдя до парня, голкипер сел на пол прямо напротив него, скрестив ноги по-турецки,
наблюдая за тем, как бывший ворон даже не замечает его. Кажется, он потерялся
внутри себя, заплутал в лабиринте своих мыслей и никак не мог найти выход. Но что
было хуже — Эндрю не знал, что делать. Таким Ната он еще не видел. Блондин не знал,
в каком именно аду находится Веснински, что видит или о чем думает. Тогда, после
первой игры, Кевин дал подсказку, тогда у него были зацепки, сейчас же Нат тонул в
том аду, в который не пускал никого.
— Абрам, — позвал он, но парень даже не поднял головы. — Абрам, хватит. Посмотри на
меня.
Руки дрогнули чуть сильнее, словно Нат пытался вырваться, но не мог. И тогда Эндрю
сделал то, что не позволил бы себе, будь это кто-то другой. Он схватил Веснински за
правую руку, надавив пальцем на тот самый шрам, что сам оставил больше года назад.
Нат дернулся, вскинул испуганный взгляд и, кажется, даже перестал дышать, но руки
забрать не попытался, наоборот, к удивлению, сжал ее, словно цепляясь за
реальность.
— Я стал им… — хрипло прошептал Нат. Казалось, его горло разодрали наждачной
бумагой. — Я стал «Мясником», я…
Нат согнулся пополам, словно слова причиняли ему физическую боль, сжался… прижимая
к себе руку Эндрю. Шумно выдохнув, блондин покачал головой, а потом придвинулся
ближе, оставляя между ними лишь жалкие сантиметры, запуская пальцы в спутавшиеся
потные рыжие волосы, наклоняясь к самому уху бывшего ворона.
— Тогда не надо.
А что еще он мог сказать? Нет, соберись и иди дальше? Плевать на все, подними свой
зад и ебашь? Бред. Наверное, именно так Нат и поступит, всегда так поступал, но
сейчас ему нужен был отдых. Эндрю почувствовал, как свинцом наливается и его
собственное тело. Отдых был нужен им обоим. Миньярд молился лишь об одном — чтобы
завтра не наступил «плохой» день, когда у него не будет сил даже на то, чтобы
подняться с кровати.
— Нет.
— Не знаю…
— Тебе нужно поспать, — повторил Эндрю. Ему казалось, что он говорит с маленьким
мальчиком, а не тем Натом, которого знал, который хитро ухмылялся и легко вертел
словами, который мог поставить на место даже Рико, который не боялся Ичиро,
который… — На кухне есть снотворное. Да или нет?
Первой мыслью Миньярда было разразиться гневным ворчанием, он уже открыл было рот,
но тут его окатило смыслом слов. Нат не хотел не спать, а видеть сны, он не хотел
отпускать тормоза и выдержку своего изощренного мозга. И Эндрю мог его понять.
После злосчастного Дня Благодарения он напивался в стельку, лишь бы его мозг стал
настолько бесполезным, чтобы не быть в состоянии формировать хоть какие-то образы.
Вероятно, Нат так же хотел бы спрятаться от собственной памяти? Нет, он не был
трусом, он был идиотом, который во все глаза смотрел своему страху в лицо. В этом
был весь он. Можно было бы потащить его на корт, но уже слишком поздно. Спарринг
предлагать было глупо, ножи — слишком отчетливая дорога к воспоминаниям…
— Когда они виделись в прошлый раз, он сожрал все мое мороженое, скупил весь
шоколад в округе и неделю питался одним фастфудом. Кевин его чуть не убил, — кивнул
Эндрю, вспоминая, как держал кузена за шкирку, Дэй отчитывал его и орал.
— Я как-нибудь и сам справлюсь. Лучше своего брата в узде держи. Когда дело
касается питания, он превращается в настоящую королеву драмы, будто сахар и
углеводы могут нас убить. И это учитывая то, что он пьет водку вместо воды,
особенно когда тебя нет рядом.
— На самом деле сахар и правда может убить. Смертельная доза — 700 грамм. Это не
так много, если подумать, — Нат слабо усмехнулся, качая головой. — Хотя, Кев умрет,
если скормить ему и сто грамм.
— Может, стоит проверить на практике? Пусть это будет практическая работа Аарона.
Уверен, он будет в восторге.
— Тогда мне придется влить в твоего брата 12 банок энергетиков. Ну, знаешь, чтобы
наверняка.
— Звучит как план, — кивнул Эндрю, прекрасно зная, что ни один из них не навредит
семье другого, которая постепенно каким-то чудным образом становилась одним целым.
***
— Ники, вылези уже из задницы Эрика! — рявкнул Аарон, который вот уже пять минут
как пытался достучаться в комнату парней.
— Да. Мой брат пропал три дня назад, а все ведут себя так, будто ничего и не
произошло, — прорычал Аарон, сверля взглядом Эрика, который спокойно открывал
ключом дверь.
— Машина внизу.
— Слушай, я говорю с тобой только потому, что когда-то ты вытащил моего кузена чуть
ли не с того света. Это единственная причина!..
— Да-да, я кусок дерьма, и ты меня ненавидишь всей душой, я тебе отвратителен, как
и все, что со мной связано, я понял, — устало вдохнул Эрик, прислонившись спиной к
столешнице. — Но на секунду забудь об этом и подумай головой. Ты ведешь себя, как
истеричка.
***
Это утро не отличалось от двух предыдущих. Когда Эндрю просыпался, Ната уже не
было, но ножи все так же лежали на столике при входе, ведь тот просто отправлялся
на пробежку. Поэтому Миньярд шел на кухню и ставил кофе, который был еще почти
горячим, когда рыжий возвращался. Он даже успевал принять быстрый душ. За все эти
дни, после той ночи, они оба почти не говорили, словно израсходовали весь свой
запас слов. Но ни один из них и не требовал обратного. Им обоим было комфортно в
этой тишине. В доме было несколько книг и телевизор, так что обоих такое
времяпрепровождение устраивало. Что странно, Нат ни разу не вспомнил про экси,
словно этого спорта и не существовало, словно он не был одержим этой игрой. Но
Эндрю мог это понять. Он видел, как понемногу Веснински оживает, не просто толкая
себя в реальность и заставляя себя идти вперед, а дает себе вернуться,
восстанавливается, соединяясь воедино, сливаясь во что-то целостное. И именно этого
Эндрю и хотел, поэтому лишь наблюдал со стороны, будучи рядом, если понадобится.
Вчера они даже обсудили бредовость одного боевика, перебросившись фырканьем, что
определенно можно было считать победой.
Нат сидел на стуле, потягивая кофе в своих растянутых штанах и слишком большой для
него футболке с мокрыми после душа волосами, тогда как Эндрю стоял напротив почти в
такой же одежде. В первое утро, когда он увидел блондина в футболке и без повязок,
рыжий даже не замер, просто кивнул в собственных мыслях, тогда как внешне его выдал
лишь скользнувший, ничуть не беспокоящий взгляд. И за это Эндрю был ему благодарен.
Именно и только поэтому на следующее утро он вышел в той же футболке, а не кофте с
длинными рукавами. И Нат снова не подвел. Он не пялился, он не задавал вопросов.
Казалось, он вообще не замечал. Просто принимал. И самого Эндрю, и его прошлое, и
его поведение. Он ничего не просил, не давил, вообще никак не акцентировал внимание
на том, что могло причинить блондину неудобство или дискомфорт.
— Это ты мне ответь, — Эндрю скрестил руки на груди, вопросительно выгнув бровь. —
Да или нет?
— Да.
— Ладно.
— Спасибо.
— За что?
— Кому? — Нат запрокинул голову, а в его глазах вспыхнул столь характерный азарт и
вызов. — Тебе? Уж не думал ли ты, что я упрощу тебе жизнь по собственной воле, Дрю?
— Не называй меня так, — тут же выпалил блондин, игнорируя то, как внутри все
начинает теплеть. Это снова был Нат. Его Нат, а не жалкая тень. И это было
правильно. Это было хорошо.
— То есть тебе можно называть меня идиотом, наркоманом и далее по списку, а мне и
на одно слово от правил отойти нельзя? Нечестно, — Веснински подался вперед, ничуть
не смущенный разницей в росте, связанной с тем, что он сидел. — В конце концов, я
никогда не играл по чужим правилам. И по твоим не буду.
— Уверен? — одним гибким движением Нат встал, а потом мягко оттеснил Эндрю обратно
к столешнице, при этом не касаясь его. Они словно танцевали, чувствуя друг друга. —
Играй я по твоим правилам до конца, я бы не был тебе интересен. И это не твои
правила. Они наши.
— Нет, — одним легким движением Эндрю повернул их, чтобы оказаться спиной к кухне,
вжав при этом Ната в холодильник рядом, — правила мои. И ты это знаешь. Ты просто
присвоил их себе.
— Возможно, — рыжий хитро улыбнулся, чувствуя столь характерную для них химию. Их
химию. Когда весь мир исчезал, когда вокруг плясало пламя, не касавшееся их тел,
успокаивавшее, согревающее и в то же время бодрящее. — Но тебе это нравится, — Нат
наклонился вперед, оставляя между их лицами жалкие сантиметры, — Дрю, — и наградой
ему за эту наглость послужили тихое шипение и потемневшие не то от злости, не то от
желания карие глаза, радужку которых почти поглотили зрачки. — Да. Что бы ты ни
затеял…
— Не называй меня так, — пробормотал Эндрю и, прежде чем из этого умного рта
вырвалось еще хоть одно умное или язвительное слово, он впился в губы Ната,
впечатывая его в прохладную дверцу холодильника, предусмотрительно переместив руку
с шеи на затылок.
Да, Нат был его наркотиком. И Эндрю был готов это признать. Наркотиком, от
которого, казалось, было невозможно отказаться. Наркотиком, который ничуть не
вредил и имел сильнейшее действие. Наркотиком, от которого кружилась голова,
сбивался пульс, а все существо просто переворачивалось. И каждый шумный вздох,
который вот-вот мог перерасти в стон, служил ему наградой, поощрением, ласкал слух
и заставлял все внутри плавиться. В этот момент он позволял себе забыть, хотя бы
попытаться, потому что Нат не делал ничего, что могло бы подтолкнуть воспоминания к
поверхности. И жгучая ненависть растекалась по груди, по венам, по всему телу,
заполняя каждый уголок его существа.
Казалось, они бились в этой схватке не на жизнь, а на смерть, пока Нат не подавился
собственным вздохом и замер, почувствовав ладонь Эндрю у себя между ног. И этой
секундной заминки почти хватило, чтобы блондин отпрянул. Почти. Нат удержал его
рядом, чуть подавшись бедрами вперед, лишь качнув ими, но этого хватило, чтобы
объяснить: «Не испуг и не протест — лишь неожиданность. Зеленый. Да.» Но Эндрю все
равно сбавил ритм. Поцелуи были все такими же жесткими и сильными, но не такими
сумасшедшими, словно это были их последние секунды жизни, теперь они походили на
патоку или застывающую карамель с привкусом кофе. И оказалось, что такие поцелуи
еще хуже, как и рука Миньярда, которая двигалась мучительно медленно и уверенно,
словно испытывая Ната на прочность. Как долго он сможет стоять на месте и не
подаваться вперед? Сколько продержит руки только там, где ему разрешили? Когда
потеряет контроль?
Почувствовав, что еще немного и все предохранители в его сознании полетят к чертям,
Нат отдернул свои руки, тут же убирая их себе за спину и придавливая собственным
телом к прохладной двери холодильника, запрокидывая голову, стараясь просто…
держать себя в себе. Потому что слишком велик был соблазн прильнуть к Эндрю,
притянуть его к себе, забрать контроль и… Но все полетело в тартарары, когда Нат
почувствовал укус на своей шее у сползшего в сторону воротника футболки. Из его
легких вырвался тяжелый протяжный стон, поясница выгнулась, перед глазами вспыхнули
искры, а Эндрю… хмыкнул ему в плечо, словно только этого и добивался, медленно, но
верно оттесняя Ната к потере того самого контроля, что злил его все это время. И он
добился желаемого. Наверное, рыжий не соскользнул вниз по холодильнику только
благодаря крепкой руке Миньярда, удерживавшей его. Решив оставить и без того
истерзанные губы Ната, позволяя ему судорожно хватать ртом воздух, которыми он
старался заглушить вырывающиеся звуки, Эндрю пустился в изучение тонкой кожи шеи,
языком считая бешеный пульс, чуть прикусывая его, но не оставляя следов, ускоряя
движение руки.
***
— Где ты был?! — Аарон подорвался с места, когда в комнату вошел Эндрю. На улице
было уже темно, старшие лисы вернулись в Башню, но защитник не находил себе места,
пока не увидел брата.
— Курил, — пожал плечами Эндрю, что, по сути, даже не было ложью. Он и правда
курил. С Натом. На крыше. После того, как они полчаса назад вернулись из Колумбии.
— Четыре дня?!
— Аарон, серьезно, ты уже задолбал даже меня, — закатил глаза Кевин, отрываясь от
своих записей, кажется, по истории, тогда как Жан, примостившийся неподалеку,
только криво ухмыльнулся. — Все, он вернулся, угомонись.
Эндрю приподнял левую бровь, выказывая этим свое удивление, снова скользнул
взглядом по брату, после чего скрылся в спальне, чтобы разложить вещи, краем уха
слушая препирания Дэя и брата. Кажется, близнец был весьма возмущен его столь
длительным отсутствием и тем, что он даже не брал трубку, посылая их далеко и
надолго, как тогда летом. Прикинув, Эндрю криво усмехнулся собственным мыслям.
Выходила определенная закономерность. Если он пропадал и не отвечал на звонки
больше трех часов — он непременно был с рыжим наркоманом. На той съемной квартире,
когда помогал пережить ломку, на крыше, в Колумбии, где угодно, но с Натом. От
осознания этого Миньярд повел плечами, чувствуя глухое раздражения, но переубеждать
или обманывать себя не стал. Это было просто бесполезно. Пора бы и правда
смириться. Нат не галлюцинация, он помешательство, он есть, и даже если он уйдет,
он обязательно вернется. К нему. Фыркнув, Эндрю затолкал грязные вещи в мешок и
кинул в угол, чтобы потом швырнуть в стирку.
Нат вошел в комнату только спустя полтора часа, когда все остальные монстры уже
развалились по гостиной кто где. Ники, конечно, сразу бросился к другу, тараторя о
том, в порядке ли он, цел ли и далее по списку, все еще сохраняя остатки энергии
после длительного пребывания с Эриком, Кевин сверлил брата взглядом, явно готовя
тираду на французском, Жан смотрел слишком хитро и внимательно, Аарон нахмурился,
словно оценивая то, что видит, тогда как Эндрю лишь скользнул по рыжему пустым
взглядом, отмечая, что его руки побелели от холода крыши, на которой он отсиживался
все это время, готовясь таки ко встрече с семьей.
— Ты где, блять, был? — прорычал Кевин, поднимаясь на ноги. — И что это за кровавая
бойня в Гнезде?! — он на секунду замер, неверяще глядя на лицо брата, бледнея на
глазах, уставившись на измененную татуировку. — И что это?!
— И тебе привет, — Нат выпутался из хватки Ники и стянул с себя пальто. — Был в
безопасности и даже никого не убил. Что до кровавой бойни, повторюсь, я даже никого
не убил. Это были трупы бездомных или наркоманов с улиц.
— Если бы меня посадили за все мои преступления, и пяти жизней не хватило бы, чтобы
отсидеть срок, — отмахнулся Нат, уходя на кухню, чтобы заварить себе чай. К его
радости, чайник был еще горячим. — Как прошли каникулы?
— Это правда то, что ты хочешь спросить? — криво усмехнулся Жан со своего места. —
У нас всех весьма разнообразно. Кто чуть не подох от ножа, кто от шока, кто от
перетраха, — он кивнул на Ники, который залился румянцем, но не перестал счастливо
улыбаться. — Ты как?
— Знаешь, сгонял в Нью-Йорк к будущему главе якудзы, помотался там немного, потом
мы с Лив помчали обратно, был еще Балтимор, гори он в аду, навел там порядок, Новый
год отпраздновал в Гнезде, устроил Рико турне по его личному аду, а потом нежился
на солнышке и курил бамбук, — беззаботно пожал плечами Нат, игнорируя насмешливый
взгляд Эндрю.
— Где-то посередине, — махнул рукой Веснински, делая большой глоток чая. — Кстати,
и вам советую. Ощущения восхитительные, а рожа Рико определенно того стоила.
— Мне одному кажется, что за эти дни он спятил сильнее, чем раньше? — скептически
выгнув бровь, спросил Аарон.
— Да откуда у тебя все время такие мерзкие мысли?! — возмутился Ники. — Нат, не
слушай его, тебе очень идет эта новая татуировка, а этот пиздец Рико заслужил!
— Еще наклейку ему за старания на лоб наклей, — хмыкнул пятый номер, закатывая
глаза, однако его выдала предательская ухмылка.
— Круто, просто ахуенно, — пробормотал Кевин, качая головой и пряча лицо в ладонях.
***
— Прием, — Аарон щелкнул пальцами прямо перед лицом Дэя, задев кончик носа.
Нападающий дернулся всем телом и чуть не свалился со стула от неожиданности, на что
Миньярд лишь закатил глаза. — Я зря говорил последние пять минут, да?
— Я не слышал, — пробубнил себе под нос Кевин, уткнувшись взглядом в стол.
— Я не знаю, на что… — Дэй коснулся скулы, но тут же отдернул пальцы. — Всегда было
так.
— Нет, все-таки ты реально королева драмы, — закатил глаза Аарон. Уперевшись руками
в колени, он вгляделся в профиль друга, разглядывая его, после чего пожал плечами.
— Ферзь.
— Что?
— Да, но…
— Тогда просто набей бутылку водки, чтобы все знали, что ты алкаш, — хохотнул
Аарон, отпивая кофе из кружки. — Не все ли равно? Просто перекрой двойку и забухай
вечером.
— Нат и Эндрю ввели сухой закон до первой игры, — сокрушенно покачал головой
нападающий.
***
Игра против медведей на территории Лисьей норы вот-вот должна была начаться.
Репортеры кружили вокруг тройки бывших воронов, тут же заметив, что их скулы скрыты
крупными пластырями, но лисы отгоняли всех журналистов от товарищей, как назойливых
мух, даже не давая приблизиться. И вот наконец они вышли из раздевалки, толпились у
оргстекла, ожидая, когда же их наконец начнут объявлять и выпустят на поле. Это
была первая их игра после каникул. Это была первая игра трех воронов, окончательно
отрекшихся от своих крыльев, но обретших свободу. Ваймак подошел к трем братьям,
которые замерли на своих местах, иступленно глядя на поле. Он крепко сжал плечо
Кевина, заглянул в глаза Жану и криво улыбнулся Нату.
— Нет никакого «подведем», — качнул головой тренер. — Просто покажите им всем, кто
вы есть на самом деле. Готовы?
— Да, — уверенно кивнул Кевин и сам сорвал пластырь со своей скулы. Жан и Нат
последовали его примеру, чувствуя, как прохладный воздух обдает щеки. — Погнали.
Комментаторы начали объявлять номера, имена и позиции, на которых играли лисы,
однако в этот раз они выстроились не как обычно в одну шеренгу. Кевин вышел вперед,
тогда как остальные лисы выстраивались в ряд за его спиной. Когда пришла очередь
Жана, он встал рядом с братом, а за ним тут же последовал и Нат. Они стояли
посередине поля, слушая бормотание толпы, чувствуя прикованные к их лицам взгляды,
видя вспышки камер, а потом одновременно вскинули свои клюшки, образуя над своей
головой что-то наподобие пирамиды. Лисы взревели и повторили их действие,
представая перед зрителями единым фронтом с тремя ведущими игроками. Больше они не
были вторым, третьим и четвертым номером. Они больше не были свитой короля. Был
ферзь, самая опасная и непредсказуемая фигура на поле, возродившийся из пепла. Была
королевская лилия, ознаменовавшая пришествие чистоты, плодородия и истинной власти.
Было время. Самый ценный ресурс, сама вечность. И никакой король не мог повелевать
ими.
Ваймак и Эбби стояли за оргстеклом, с гордостью смотря на своих детей. На тех, что
пробивали себе дорогу вперед, расчищали путь, разрывая в клочья противников, не
боясь ничего и никого. На тех, кто из разбитых одиночек превращался в непоколебимую
силу.
— Кажется, я знаю, кого хочу назначить на роль капитана, — усмехнулся Дэвид, глядя
на то, как все лисы, кроме Эндрю, мрачной тенью оставшимся в стороне, охраняя,
наваливаются на трех своих товарищей.
Не сказать, чтобы эта игра должна была сильно отличаться от предшествующих, если не
считать этой показательной сцены с татуировками. Нат, как и всегда, начинал на
скамейке запасных, тогда как на поле в связке с Жаном стоял Мэтт. Эндрю был на
воротах, а Кевин и Сет в нападении. Свисток, мяч в игре. Миньярд, закинув клюшку на
плечи и чуть согнув колени, был готов в любой момент защищать свою территорию и
внимательно следил за баталией, развернувшейся перед ним. Игроки сталкивались то
тут, то там, был слышен гул болельщиков, щебетание комментаторов, скрип кроссовок и
стук клюшек друг о друга. Медведи были суровыми и агрессивными соперниками,
полностью оправдывая свое имя. Они играли как в последний раз и не боялись
схлопотать карточку, имея достаточное количество игроков в запасе. И это было
проблемой. Когда Эндрю в третий раз за семь минут отбил мяч, послышалось утробное
рычание. Нападающий по фамилии Вуд уже хотел было броситься вперед, но его удержал
товарищ по команде.
Первым звоночком стало нападение на Мэтта. Двое парней впечатали Бойда в стену,
нанесли несколько ударов и остановили их лишь судьи. Из-за этого на поле вышел
Аарон. Их связка с Жаном была удивительно дееспособной, несмотря на то, что вне
поля они почти не контактировали. Но тут, с клюшками в руках, они умудрялись
поддерживать друг друга, вовремя приходя на помощь.
Вторым под раздачу попал Кевин, когда легко и весьма элегантно забил мяч прямо
между ног вратаря. Дэя повалили на пол и даже попытались наступить на левую руку,
но Гордон вовремя оказался рядом, со звериной яростью отшвыривая противника от их
второго номера, готовый защищать не только территорию, но и товарища.
Эндрю видел Ната за оргстеклом. Тот уже подорвался на ноги и оставался на месте,
казалось, только благодаря Ваймаку, который удерживал его за локоть. Это было даже
забавно, как от такого на вид маленького и невинного Веснински во все стороны
волнами исходили агрессия и гнев. И Эндрю знал этот взгляд, полный ярости, уже
видел за пределами поля, но ни разу не наблюдал за тем, как играет дьявол. В полную
силу. Было… любопытно до тока под кожей.
А потом случился «упс». Эндрю в прыжке поймал мяч, который определенно точно должен
был попасть в левый верхний угол, и также в полете отдал пас Кевину, ничуть не
заботясь о болезненном приземлении. Только почему-то Вуду в этот раз никто не
мешал. Седьмой номер медведей впечатал тело Миньярда в оргстекло, выбивая воздух,
душа одним своим присутствием, отбрасывая тяжелую клюшку, которая могла послужить
прекрасным оружием, а потом швырнул вратаря на пол, как какую-то игрушку, и
навалился сверху. Наверное, если бы не броня, Эндрю смог бы отбиться, но сейчас он
определенно был в проигрышной позиции. Особенно когда его начали душить тяжелые
руки. Это длилось недолго, лишь несколько секунд, но для Миньярда это было похоже
на вечность. Картинки сменялись перед глазами, тело непроизвольно забилось в
агонии, стараясь вырваться, увернуться, освободиться, сделать хоть что-то, тогда
как сознание вопило сгорая в бесконтрольном пламени: «Нет! Только не снова! Нет!
Отпусти меня! Нет! НЕТ! НЕТ!»
Эндрю шумно выдохнул, стягивая волосы на затылке, тогда как к ним уже трусцой
приближался судья. Вуду дали желтую карточку. Игра должна была уже вновь начаться,
как вдруг дверь со стороны лисов открылась и на площадку ступил Натаниэль. На его
голове еще не было шлема, а ледяные глаза внимательно осматривали медведей, словно
он был хищником, решавшим, кого убить первым.
— Нат? — Жан на удивление спокойно посмотрел на брата, словно зная, что значит
такая интонация его голоса и поза.
— Играем. Максимум — желтая карточка. За грань не уходим. Береги себя, если что, я
разберусь, — предупредил на французском рыжий, но Кевин услышал и тут же обернулся
к братьям.
Не прошло и трех минут, когда Эндрю понял, что значит такое поведение рыжего на
поле. Что значит дьявол экси. Если раньше Нат выходил на позицию защитника только
если все катилось к чертям и обычно играл в нападении, то сегодня… Медведи
разозлили того, кого лучше было не будить. Миньярд не знал, откуда в теле Натаниэля
такая сила. Он впечатывал противников в стекло, сбивал с ног, заставляя скулить от
боли в телах, а потом легко забирал мяч и отправлял вперед Кевину. И Жан не
отставал от брата, хоть и действовал хитрее, помня о ранах и швах, пусть они и
заживали. Он умудрялся юлить и вертеться так, что медведь напротив просто путался в
собственных ногах и чуть ли не падал, тогда как Моро с легкостью забирал мяч. Когда
Вуд в очередной раз оказался в опасной близости от ворот, Эндрю уже собирался
отбивать, как вдруг в нападающего влетел Натаниэль и прыгнул на него под каким-то
странным углом, словно был взлетающей после пике птицы. Раздался хруст, а потом Вуд
с воем упал на корт, хватаясь за свой шлем. Веснински же это ничуть не впечатлило.
Он сделал шаг назад, давая судьям знать, что это не вспышка гнева, а лишь защита
ворот, часть игры, и закинул клюшку на плечи. Это была лишь самооборона
одиннадцатого номера…
Эндрю удивленно приподнял брови, хоть и знал, что за решеткой шлема этого не видно,
глядя прямо на Ната. Рыжий был спокоен, почти безразличен, когда смотрел на то, как
медведи подбегают к товарищу и буквально выносят его с поля. Его поза чуть ли не
кричала о скуке, тогда как кисти расслабленно свисали с клюшки, закинутой на плечи.
— Я еще не закончил, — по-немецки через плечо бросил Нат, и Эндрю почувствовал, как
что-то холодное пробегает по его телу. В памяти вновь всплыли старые слова Рене:
«Нат опасен для своих врагов» — вспыхнули воспоминания о Рождестве и утре первого
января, когда он увидел мраморную статую Натаниэля на крыше. И сейчас его врагами
стали медведи, которые играли слишком грубо, забыв о том, что среди лисов тоже есть
те, кто может бить и остаться безнаказанными.
Нат не соврал, когда сказал, что не закончил. Он выбивал каждого медведя, который
приближался к воротам, ничуть не беспокоясь о собственных повреждениях, которые,
несомненно, были, и тут же оказывался рядом, если нападали на Кевина или Сета. Не
сказать, чтобы он ввязывался в драки, он скорее их прекращал, но почему-то все
участвовавшие после этого выглядели подавленными. И Эндрю не знал, что в том клубке
из тел говорил или делал Веснински. И это продолжалось бы и дальше, если бы Ваймак
не решил заменить изрядно уставшего Сета на Дэн, и не подозвал к себе Миньярда с
ворот.
— Мы оба прекрасно знаем, что станет, если ты подберешь верные слова, — Ваймак
снова опустил взгляд на Миньярда, перейдя почти на шепот. — Не пудри мне мозги,
Эндрю. Вперед.
— Нет.
— Да, Эндрю. Если он продолжит в том же духе, мне придется посадить его на скамейку
и надолго. Мы сегодня и так дали Рико под дых. Они дали. Думаешь, то, что Нат
играет сейчас даже лучше, чем в прошлом году, облегчит ситуацию, несмотря на то,
что он большую часть игр проводит в нападении? Подумай головой. Знаю, она у тебя
прекрасно работает.
— Ладно.
Если угроза про скамейку запасных и была не особо действующей — без Ната, конечно,
было бы сложно тягаться с командами, все-таки они уже прокладывали себе дорогу в
финал — но Эндрю это не сильно беспокоило. А вот то, что Рико снова мог объявиться
— вот это весьма неплохая мотивация, особенно если учитывать то, что произошло в
прошлую их встречу. Сейчас Нату только младшего Мориямы для полного счастья не
хватало. И Эндрю слишком отчетливо помнил того рассыпавшегося в ничто Веснински в
спальне Ники, чтобы отмахнуться от слов тренера. Ваймак не был дураком и никогда не
желал никому из них зла.
— Я знаю, что это тебя заземляет, — Эндрю чуть крепче сжал руку, вынуждая Ната
посмотреть себе в глаза, словно читая мысли. — Продолжишь, тебя надолго посадят на
скамейку. Поэтому я повторю. В последний раз, прежде чем херакну в тебя мячом.
Прекрати. Ты понял меня? — несколько секунд Нат внимательно всматривается в его
лицо, словно мог прочитать что-то, найти ответы на свои вопросы, пока наконец не
фыркнул, как недовольный кот.
— Ладно, — наконец сдался рыжий, чувствуя, как хватка на руке смягчается. — Все
равно основное, что хотел, я уже сделал.
— Какой ты болтун, — криво усмехнулся Нат, сверкая улыбкой, но прежде чем Эндрю
успел ответить, добавил: — Не ворчи, твой язык в такие моменты теряет всю остроту и
изящество, Дрю.
Лисы выиграли с восхитительным счетом "10:6", что, по большей части, было заслугой
Ната. Но он не радовался, как обычно, даже не подошел к братьям. Просто поднял
глаза наверх, посмотрел на счет и кивнул собственным мыслям. Не было ни широкой
улыбки, ни слов на французском, что он обычно кидал братьям, ни прикосновений. Но
особенно Эндрю заметил, как, прежде чем двинуться на выход, Нат сделал, как сам ее
называл, «каракатицу». Легкое, почти незаметное движение ног, походившее на
переступь с ноги на ногу или малюсенький прыжок, который помогал сбросить
напряжение с затекших и уставших нижних конечностей перед броском. Когда мышцы
наливались свинцом, когда отказывались работать, такое маленькое движение и правда
выручало. Но вопрос, зачем делать это сейчас, когда им осталось только вялыми
мухами выкатиться с поля? Ответ пришел почти незамедлительно. Нат хромал. Причем
достаточно сильно. И это заметили все, что уже говорило о том, что боль настолько
сильная, что Веснински просто не в состоянии ее прятать. Эндрю не был оптимистом и
не поверил бы в то, что Нат решил показать всем свою слабость. На поле. Перед
камерами. После матча, который обязательно посмотрит Рико. Не в этой жизни и не в
этой реальности.
Эбби хотела подойти к Нату, даже сделала это и начала что-то говорить, но он легко
увильнул от нее, направив все внимание врача на Жана, который слегка морщился,
стараясь держать руку поближе к швам. И это, конечно, было куда важнее, чем какое-
нибудь растяжение мышц. У Моро могло открыться внутреннее кровотечение, да что
угодно, только вот почему-то материнский инстинкт не дал Эбби быстро осознать, что
будь это правда так серьезно, на светлой форме француза уже выступили бы пятна
крови — это было бы неизбежно, ведь это не черно-красная форма воронов — но когда
она снова обернулась, чтобы спросить Ната, как он, того уже и след простыл.
Может, Веснински искренне верил, что он смог оторваться от всех — тогда он был еще
большим идиотом, чем Эндрю думал — а может, он не возражал против того, что
голкипер шел за ним по пятам, но вот что он точно должен был предугадать, что в
коридоре, который вел к раздевалке, их будут поджидать репортеры. И как было не
наброситься на одну из главных звезд сегодняшнего вечера?! Скорее, даже на самую
яркую звезду, учитывая то, как Нат бился с каждым на поле, отключая в себе все
человеческое, кроме ярости и инстинкта защищать свое. И когда на него со всех
сторон набросились журналисты, он явно выглядел пораженным, словно совсем забыл о
их существовании. «Ну что за сказочный идиот?» — пронеслась насмешливая мысль в
голове Миньярда. Он остановился в нескольких метрах и, не чувствуя ни капли
угрызений совести, в существование которой вообще мало верил, решил послушать и
посмотреть, а во что же все это выльется.
— Значит ли это, что вы все отреклись от своего брата и идеальный корт больше не
воссоединится?!
Эндрю чуть склонил голову к плечу. Он и сам задавался этим вопросом, но вслух еще
ни разу не озвучил, так что ему определенно было интересно послушать. И плевать,
что он видел и слышал, как Нат начинает медленно отпускать своих демонов, а его
речь приобретать провокационный характер. Это того стоило.
— Я всегда говорил, что время — самый ценный ресурс. Мне его всегда не хватало.
Время всесильно. Ему подчиняются все и всё, — Нат скосил глаза на Эндрю и криво
усмехнулся. — Я надеюсь, что мне будет хватать того времени, что у меня есть. Вот и
всё. Рико может иметь об этом любое мнение, я с удовольствием его выслушаю, когда
вы будете брать у него интервью на следующей игре, но я очень надеюсь, что он не
натворит дел. Все-таки его вспыльчивость и несдержанность когда-нибудь сыграют с
ним злую шутку. Тот же подарок, что противники предоставили ему на Новый год, уже о
многом говорит. Рико, если ты меня слышишь, — Нат повернулся к одной из камер,
натянув на лицо обеспокоенную мину, — я искренне волнуюсь за тебя. Что, если в
следующий раз на подставных телах не остановятся? От корта до двери в общежитие не
так далеко, замок там простой, а двери в комнаты редко заперты. Будь осторожен.
Эндрю хмыкнул, уже практически видя, какими последствиями этот прекрасный монолог
обернется для лисов. Собственно, на большинство из них Миньярду плевать, хотя… если
включить математику, то в его семью можно было вписать еще и трех бывших воронов, а
в сумме это уже шесть человек, что больше половины команды. Докатился. Ему
определенно нужно было придумать способ затыкать Ната, когда его мозг отключался —
другого объяснения этому слабоумию и отваге он просто не находил — а длинный,
острый и ядовитый язык становился отдельной личностью. А пока, к великому
сожалению, надо было вмешаться. Как бы сильно он не ненавидел делать хоть что-то на
глазах у людей с камерами.
— Тебе надо к Эбби, — Эндрю скользнул к Нату, вставая прямо перед камерами, спиной
к репортерам. — Быстро.
— Думаешь, лучше дать Кевину говорить? — неразборчиво, чтобы потом мало кто мог
перевести, на немецком спросил рыжий.
— Думаю, нам всем пизда, если ты скажешь еще хоть слово. Сгинул в раздевалку, пока
я не свернул тебе шею на глазах у всей страны, — Нат уже открыл было рот, но тут же
получил слабый подзатыльник и захлопнулся, зажмурив глаза. — Я непонятно сказал?
— Зануда, — проворчал рыжий. — Всё течет и изменяется, — уже без какой-либо ухмылки
и надменности ответил репортерам Нат, медленно пятясь в сторону раздевалок. — Это
всё, что я могу вам сказать, — и поковылял в сторону двери, провожаемый десятками
вопросов и раздраженным взглядом Эндрю, который тут же развернулся, чтобы позвать
Эбби, которая должна была успеть поймать Ната, пока тот снова не смылся.
Не сказать, чтобы кто-то из парней был прям сильно против присутствия врача в
раздевалке, это лишь вынудило их переодеваться в душевых, но ворчания прибавило, а
особенно когда Сет узнал, что все это из-за Ната, который чуть ли не бегал от
женщины. Он даже попытался притвориться, что «в порядке», но его выдал Аарон,
который с силой толкнул его в плечо, от чего рыжий буквально взвыл и чуть не
взлетел от боли, пронзившей плечо. Как результат — Кевин на пару с Сетом насильно
усадили идиота на скамейку и заставили снять форму, тогда как Жан с Мэттом стояли в
стороне, готовые действовать в любой момент. Эбби уже не раз видела потрепанный
годами приключений торс Веснински, но в этот раз не сдержала вздоха удивления,
которым подавился и Ники. Плечи Ната были почти фиолетовыми, то тут то там на груди
расплывались новые синяки, а сустав правого плеча и вовсе казался каким-то
неправильным, что лишь подтвердило ворчание Аарона. Когда Эбби опустила руку на
сустав, рыжий снова зашипел, за что тут же получил подзатыльник от Дэя.
— Следующий, кто даст мне подзатыльник, получит сдачи, — фыркнул Нат, после чего
стиснул в зубах полотенце, кивнув врачу.
Она не стала медлить, одним резким движением без промедления вправила вывих, даже
не дернувшись от приглушенного рыка Ната, который уже через секунду затих и
благодарно улыбнулся, выплевывая полотенце себе на колени. Поморщившись, он повел
плечом, помахал рукой, игнорируя недовольство Эбби, после чего лучезарно улыбнулся,
за что был награжден сбитым хором бормотания товарищей: «Идиот. Сказочный дебил.
Долбоеб. Просто пиздец. Эбби, вправь ему еще и мозги, пожалуйста.»
— Я в порядке.
— Нат.
— Мышцы и сухожилия голеностопа правой ноги, икры левой, возможно, бедренные мышцы,
— за рыжего идиота ответил Эндрю, после чего подхватил свои вещи и двинулся в
сторону душевых, проворчав что-то, что определенно звучало, как «сраный мученик».
Уже привычно лисы договорились отпраздновать попойкой через час у девочек, потому
что их комната была единственной прибранной и устраивавшей Элисон. Когда Эндрю,
ничего не говоря, двинулся на крышу, Нат был готов рассыпаться тирадой на японском,
но сдержался и просто зашел следом за Жаном в комнату, чтобы закинуть вещи. Даже
ничего не объясняя брату, Веснински просто пошел наверх, чувствуя глухую ноющую
боль в ногах, которая обещала продлиться добрых три дня. О том, что тренер
отстранил его от тренировок, он вообще не хотел думать. Спасибо, блять, Эндрю и его
внимательности.
И Миньярд ждал его. Стоял на крыше, скучающе глядя со стороны, однако Ната не
обманула эта фальшивая расслабленная поза. В карих глазах отчетливо читались
раздражение и усталость. И это точно было не то, что он хотел видеть. Повертев
между пальцев зажигалку, он все-таки сунул ее в передний карман своих джинс, после
чего, скрестив руки на груди, прислонился спиной к стене, как бы говоря этим, что
первым говорить он не намерен, в своих действиях не раскаивается и вины не
признает.
— Где у тебя кнопка выключить и включить? — Эндрю засунул руки в карманы, закатив
глаза.
— Ну не знаю. Ты мне скажи, — Нат оторвал свое тело от стены и подошел к Миньярду,
тогда как на дне его глаз можно было различить такие знакомые смешинки. — Это было
весело?
— Это было по-идиотски. Начиная с того, что ты в любой момент мог схлопотать
красную карточку и покалечиться, заканчивая почти открытой угрозой Рико, завернутой
в шарфик заботы.
Он был в ярости от того, что Нат помнил, что он запоминал все это, потому что
считал важным и нужным. А еще его безумно злила та уверенность и беззаботность, с
которой были сказаны слова. Нат прекрасно знал, что за это ему ничего не будет.
Максимум — раздраженный взгляд, который на деле никогда не пугал Веснински. Его
вообще не пугало ничто из вещей, связанных с Эндрю. Поэтому он фривольно делал и
говорил все, что ему вздумается. Так могло показаться на первый взгляд. Но на деле
он не пересекал границ и очень осторожно обходил каждую мину на поле под именем
Эндрю Джозеф Миньярд. Талант просто необыкновенный, если подумать, ведь за эти
месяцы он не подорвался ни разу.
— Какая жалость, — Нат подошел к самому краю, словно так и норовя испытать судьбу,
а потом плюхнулся на край, чтобы откинуться на спину, закинув руки за голову. —
Придется потерпеть меня еще немного.
— Нет еще. Да и не думаю, что будет что хоронить, — от того, как серьезно были
сказаны эти слова, Эндрю напрягся и без сомнений легонько дернул Ната за волосы,
заставляя посмотреть на себя. — Кенго осталось недолго. И потом все кончится. Я не
буду «Мясником». А «Мясник» нужен, — Нат тяжело вздохнул, прикрывая глаза и,
кажется, стараясь отогнать от себя не то образы, нарисованные фантазией, не то
воспоминания. — И если честно, то я немножко не знаю, что делать. Была идея сбежать
или спрятаться в Англии у дяди, но… Это не жизнь, знаешь?
— Да?
— Не говори, что ты не думал об этом, когда только начинал все это дерьмо, —
поморщился Эндрю, запустив пятерню в рыжие волосы. Нат шумно выдохнул и невольно,
даже не заметив этого, чуть придвинул голову к его руке, словно тянулся ближе. И он
выглядел настолько расслабленным, податливым и доверяющим, что внутри Миньярда что-
то невольно сжалось и защемило.
— Нет, — Нат, как и всегда, правильно понял его. Он мягко смотрел в раскаленные
сосредоточенные карие глаза, словно обволакивая своей голубизной и покоем. — Я
остаюсь. Я обещал.
Они оба молчали, думая о своем и об одном и том же одновременно. Нат перебирал в
голове все возможные варианты развития событий, но перед глазами то и дело
всплывали лисы, братья и… Эндрю. Блондин, который просто взял и оккупировал его
сознание и мысли с такой завидной легкостью, что было даже сложно поверить. Он
просто был. Постоянно. И избавиться от него было бы куда болезненнее, чем
смириться, да Нат и не горел желанием. Ему просто было спокойно и мирно. Он начал
привыкать вот к таким посиделкам на крыше, давно перестал убирать пачку сигарет в
задний карман, пока Миньярд не украдет одну для себя, давно начал замечать разницу
между обычным ворчанием Эндрю и его плохими днями, когда его лучше не трогать.
Эндрю смотрел на расслабленное лицо Ната перед собой, неосознанно считая слабые
веснушки на переносице, которые были еле различимы в темноте. Он думал, разрешая
своим мыслям бессвязно перетекать друг к другу, не встречая никаких преград на
пути. Рядом с этим рыжим идиотом почему-то было спокойно. Да, он страшно раздражал
своим умным языком и слишком многозначительными взглядами, но это скорее поддевает
что-то внутри, чуть подбрасывая вверх, помогая, подталкивая и подначивая, словно
говоря сделать еще один крохотный шаг вперед в будущее, а не застревать где-то
посередине в прошлом. И Эндрю шел. Ворчал, но шел вперед, засматриваясь в эти
слишком яркие голубые глаза. Все вышло из-под контроля, оставаясь совершенно
контролируемым. Но одного Эндрю понять до конца не мог — почему все внутри
запротестовало и зарычало, когда Нат так спокойно заговорил о своей смерти. И тем
более он не понимал, почему так тяжело было выплюнуть слова «Уходи. И живи свою
глупую жизнь», ведь на деле в этом нет ничего такого. Верно? Верно ведь?! Почему он
так… чувствует себя? Это же просто… Не просто.
Шумно выдохнув, Эндрю зажмурился, неосознанно сильнее сжимая рыжие волосы, но его
тут же вернул в реальность голос Ната, который напевал себе что-то под нос, чтобы
привлечь внимание.
— Что?
— Нет.
Эндрю тут же отдернул руку, а Веснински резко сел. Все его тело напряглось за
считаные мгновенья. И только через несколько секунд голкипер понял, что что-то не
так не из-за него, а из-за телефона в руках Ната. Пробормотав себе под нос какие-то
ругательства, бывший ворон взял трубку, поднимаясь на ноги и отходя на несколько
шагов, словно стараясь оградить Миньярда от глупого звонка.
— Надеюсь…
— Я уже говорил тебе звонить мне только по экстренным вопросам, а еще лучше вовсе
этого не делать. Ты знаешь иерархию, — холодно ответил Нат, стараясь игнорировать
то, как ужас сковывает легкие и забирается под одежду от одного ее сладкого тона,
который он не слышал уже много лет. Она бы просто не осмелилась. Что-то произошло…
— Потому что тогда твой папочка точно будет недоволен, — рыжий подавился воздухом,
а его сердце упало куда-то вниз. Нет… Нет, нет, нет, еще слишком рано! Он не был
готов. Он…
— При чем здесь он? — бесцветным голосом отчужденно спросил Нат, замирая. — Не
забывайся.
— О, я не забываюсь, мой милый малыш, — Лола звучно рассмеялась, прямо как Лив,
однако в ее голосе отчетливо слышалось безумие. — У тебя есть пятьдесят дней, чтобы
закончить все дела. Сегодня первый.
— Нет.
— А твоего мнения никто и не спрашивал. Документы уже в суде, это лишь вопрос
времени. Считай, это предупреждение — подарок Натана тебе на День Рождение,
возможность попрощаться.
— Вот как… — Нат хмыкнул, подходя к краю, а потом его лицо исказилось от знакомой
Эндрю маски «Мясника». — Смотри, какая ситуация у нас складывается, — протянул он,
зачесывая свободной рукой свои слегка растрепанные благодаря Миньярду волосы. — Ты
говоришь мне такое и думаешь, что раз ты в Балтиморе, а я здесь, я тебя не достану?
Думаешь, я просто склоню голову и смирюсь? Ты сама воспитывала меня, Лола, ты
знаешь, каким я могу быть. Если я и вернусь домой, то только на своих условиях. Так
и передай ему, раз у него кишка тонка позвонить мне и сказать это лично. Пусть
заглядывает, мы ведь с ним так давно не виделись. Спасибо за поздравления, — и не
дожидаясь ответа старшей Малкольм, Нат сбросил вызов, тут же отбрасывая телефон в
сторону, ничуть не заботясь о том, насколько сильно пострадает корпус.
Эндрю шагнул к нему, хотел подойти, кажется, даже спросить что-то, но замер, стоило
голове Ната повернуться, стоило их глазам встретиться. Он казался мертвым,
совершенно отчаявшимся и… скорбящим, словно только что потерял самое дорогое, что
вообще имел в своей жизни. Неловко, совсем непривычно для себя, Нат поднялся на
ноги, подошел вплотную, неотрывно глядя в глаза Эндрю, и, прежде чем блондин
спросил хоть что-то, задал их привычный вопрос:
— Да или нет?
В момент, когда Нат накрыл его губы своими, мир покачнулся, а земля ушла из-под
ног. Прикосновение было мягким, не давящим, намеренно сдерживаемым, но настолько
отчаянным и умоляющим, что все внутри Эндрю свернулось и закрутилось. Он ухватился
за воротник Ната, удерживая их обоих, стараясь просто не упасть, тогда как пальцы
Веснински уже были в его волосах, такие привычные, знакомые и безопасные…
Пока он не отходит, делая широкий шаг назад, невесомо очерчивая контур скул Эндрю,
отпечатывая их в памяти. Пока не подхватывает свой брошенный телефон, не шепчет
«спасибо» на русском языке и не уходит. Пока не исчезает, как мираж. Пока сам не
оставляет Эндрю одного, хоть и просил об обратном.
Когда Миньярд спускается вниз и заходит в комнату двух бывших воронов, он находит
Жана потерянным и опустошенным, несмотря на победу. Он смотрит в пустоту перед
собой, а на столе неподалеку стоит подарочная коробка со снятой крышкой. А внутри…
Отрезанная голова маленького поросенка с открыткой, в которой написано лишь
несколько кровавых слов: «С Днем Рождения, младший».
Эндрю не нужно было спрашивать о чем-либо Жана или Кевина, он даже не помнил, как
чуть ли не скатился вниз по лестнице, чтобы оказаться на улице на парковке, где
рядом с их Мазерати… было пустое место. Ната не было. И он не появился ни через
час, ни через два на общей пирушке лисов, которым Моро бросил что-то о плохом
самочувствии и усталости младшего брата. И эти придурки приняли слова за чистую
монету. А Эндрю сидел в стороне, вертя в руках телефон, словно тот должен был
ожить. Прямо сейчас. Должны были посыпаться тысячи сообщений от одного рыжего
идиота, который просто… ушел. Понятно было лишь одно — сегодня, девятнадцатого
января, девятнадцатый День Рождения дьявола, о чем знают разве что его братья. И
Нату позвонила мать Оливии, Лола, подручная отца. После чего… Он ушел. Нарушив
обещание. Эндрю был в этом уверен. Потому что Нат не появился ни утром, ни на
следующий день. Он не отвечал на звонки и сообщения лисов и Ваймака, только прислал
тренеру сообщение рано утром, что уехал по делам и больше не выходил на связь, а
Миньярд… просто не находил в себе сил прикоснуться к треклятому телефону, который
ему дал Веснински.
В этот раз ломку подгоняла шипящая, клокочащая ярость. Не прошло и суток, как к
горлу подступила злость ко всем вокруг. Даже к Рене, которая пыталась поговорить с
ним. Ники был послан далеко и надолго, Эндрю не забыл пройтись и по «глупым»
отношениям с Эриком, и по легкомысленности кузена. Когда за него вступился Аарон,
наплевав на все, голкипер просто на немецком спросил, с каких это пор брат не
ненавидит его за то, что он убил их мать, ведь она «так любила его». Сету он
предложил вместе сгонять за наркотиками, а когда полез Мэтт, тот и вовсе еле успел
увернуться от ножа. Не досталось, наверное, только Жану. Он не приближался, не
говорил ничего, пока наконец не встал между всей командой и Миньярдом… занимая
сторону блондина.
— Лучше прикуси свой язык, Рейнольдс, пока я тебя не научил, — удивительно тихо и
мягко, с характерным курлыканьем промурлыкал Моро, ласково улыбаясь. — Ты можешь
казаться королевой и богиней, но не думай, что я не вижу в тебе маленькую
недолюбленную родителями девочку. Будь осторожна, потому что я не такой, как вы. Я
был вороном слишком долго, чтобы когда-нибудь разучиться бить в ответ. Если ты не
забыла, я брат Ната, так что, поверь, многое от него почерпнул. Не советую вставать
на моем пути. А теперь, будьте так добры, покиньте эту комнату, пока наш конфликт
не зашел так далеко, что мы будем разгребать его дольше нескольких дней, — Кевин
открыл было рот, но подавился воздухом и, пробормотав что-то на французском, вышел
прочь, а за ним и остальные.
— Нет.
От того, что это сказано вслух, стало паршиво. Им обоим. Почему Эндрю не стал
отрицать что-либо при Жане… он даже не знал. Не видел смысла? Ему было плевать?
Наверное, всё и сразу. Сейчас вообще ничего не имело значения от слова совсем.
Потому что еще одно стеклянное обещание, которое казалось прочнее бетона,
разрушилось, рассыпалось в ничто. Вроде он сам сказал Нату бежать, вроде… но было
паршиво. Поэтому Эндрю сидел на подоконнике в комнате багета и наркомана, курил его
сигареты, дышал его воздухом и смотрел на его вещи, которые он даже не подумал
забрать. Обувь все так же валяется в углу, толстовка брошена кое-как на диван,
новый нож на журнальном столике, спортивная сумка, набитая грязной формой с матча,
неподалеку. Он ушел с пустыми руками, в том, в чем был, забрав с собой только ключи
и телефон.
Когда на тренировке вместо обычных ленивых действий Эндрю просто сел на трибунах,
чего за ним не наблюдалось уже много месяцев, ярость вновь поднялась среди лисов,
но их снова остановил Жан. Простым холодным взглядом и вытянутой вперед клюшкой, он
преградил им всем путь и вкрадчиво велел вернуться на свои места. Ваймак
недоверчиво косился то на своих ребят, то на затихшего Миньярда, пока наконец не
поднялся к нему и не сел через одно место, помня, что когда голкипер был в таком
настроении, было лучше держать еще большую дистанцию, чем обычно.
— Мне стоит знать что-то? — осторожно и тихо спросил Дэвид, не отрывая глаз от
поля.
Он знал, лучше не смотреть, не давить, ничем не выдавать того, что Эндрю должен
сделать хоть что-то. Потому что он не должен. И только если будет понимать это,
чувствовать, заговорит.
— Он не вернется, — слова звучали как приговор, как свист топора над головой того,
кого приговорили к казни.
— Уверен?
Эндрю боролся между «да» и «нет», между надеждой и привычным рассудком, который
шептал о том, что так и должно было произойти, что так всегда происходит, что в его
жизни не может быть ничего хорошего. Челюсти свело от напряжения, а воздух казался
слишком сухим и спертым. Но Ваймак не давил, он лишь кивнул, принимая и такой
неопределенный ответ. Он не спрашивал, что произошло, что послужило причиной, не
пытался узнать мнение. Он просто принимал и был готов услышать что-то еще, если
Эндрю захочет это сказать.
— Без него они проиграют, — наконец выдавил из себя Миньярд, поворачивая голову к
тренеру. — Ты ведь знаешь это?
— Смог, — эхом повторил Эндрю, пробуя слово на вкус, перекатывая его по своему
языку. — Смог.
— Он жив?
— Не знаю.
И они правда не знали ответ на этот вопрос. Четыре следующих дня. От Ната не было
никаких вестей, пока в ту среду он не пришел на поле, как ни в чем не бывало,
широко улыбаясь лисам, виновато потирая затылок и объясняя Ваймаку, что срочно
должен был уехать и забыл телефон в общежитии. Поверил ли кто-то в это оправдание?
Нет. Но все были слишком рады видеть это рыжее недоразумение. Они обнимали его,
Мэтт и Ники трепали парня по его и без того взлохмаченным волосам, Элисон крепко
целовала в щеку, наплевав на ворчание Сета. Ваймак отвел Ната в сторону и тихо о
чем-то спросил, после чего, получив такой же тихий ответ, толкнул на поле. Все вели
себя как обычно. Все, кроме Эндрю, который просто бросил свою клюшку Дэю и, смерив
Ната ненавидящим взглядом, ушел в раздевалку. Он почти ждал, что дверь распахнется,
и Веснински войдет следом, что он откроет свой слишком умный рот, объяснит все… но
этого не произошло. Он не пришел. И после тренировки даже не встал покурить у
машины, а просто сел за руль, хоть у них и была негласная традиция стоять у капотов
их машин и курить, перекидываясь словами, общий смысл которых был понятен только
им. И он не поднялся на крышу, как делал это всегда. Он не сказал Эндрю ни слова.
— Блять, Ники, что тебе нужно?! — почти крик Ната вырвал Эндрю из прострации.
Несколько секунд ему понадобилось на то, чтобы понять, где он находится. Он был в
общежитии. В гостиной. Сидел на подоконнике. За окном было темно. Когда прошел
день? Он даже как-то не заметил… И снова перед глазами все запестрило от сочетания
оранжевого и голубого. Слишком ярко, слишком живо и слишком много.
— Нужно мне, — строго сказал Кевин. О, он сидел на диване. Эндрю его и не увидел…
Там же и Аарон. — Он, — Дэй ткнул пальцем в голкипера у окна, — перестал играть. И
не реагирует ни на что. Уже почти неделю! — интересно, а какой сегодня день?..
Может, он просидел на этом подоконнике не несколько часов, а несколько суток? Ноги
определенно онемели…
— Я тут при чем? — хмуро спросил Нат, вывернувшись из хватки Ники и одним взглядом
дав понять, что прикасаться к нему снова — очень плохая идея.
— Блять, Нат, хватит, — на французском взмолился Кевин. — Мы оба знаем, что с тобой
он разговаривает. Вразуми его! Пожалуйста!
Это был не тот Нат, к которому привыкли лисы. Это был кто-то другой. Расчетливый,
холодный и резкий. Кажется, таким Эндрю его еще не видел… И будь проклято это
чувство любопытства, что снова зародилось в груди. Вата в голове начала
растворяться, мысли структурировались, взгляд заострился… «Черт, что вообще
происходит?!» — уголок губ Миньярда непроизвольно дернулся в раздражении. Он не
понимал, что происходит!
— Я похож на психолога? Звони Би, если так хочешь лезть в чужую голову. Может, она
сможет объяснить тебе, что не стоит трогать людей, которые не хотят иметь ни с кем
дело.
Ники ахнул, Кевин удивленно распахнул глаза, и только Аарон криво усмехнулся,
словно предвидел подобное. А Эндрю… Не понимал. Нат не говорил с ним, даже не
смотрел в его сторону. Нарочно. Это было заметно по тому, как он тут же отдергивал
взгляд, стоило ему приблизиться к тому месту, где сидел блондин. Но он все равно…
отстаивал границы Эндрю, хоть его об этом никто и не просил. Он не сказал позвонить
Би, чтобы она вразумила голкипера, нет, он предложил позвонить ей, чтобы Дэй
отвалил. Чтобы Эндрю оставили в покое, когда он не хотел ни с кем говорить.
— Смотри, — словарный запас обоих был не так велик, они могли говорить только на
самые простые темы, и Эндрю не знал, какие из тех слов, что знает он, знает и Нат.
— Смотри!
И Нат распахнул глаза, впиваясь в его лицо взглядом, шумно выдыхая, словно отпуская
всё то, что в нем вообще было. И Эндрю вздрогнул от того, что увидел. То же
отчаяние, та же боль, что была тогда на крыше, когда они говорили последний раз, но
за всем этим… обожание, сравнимое… Ни с чем. Оно было всепоглощающим и почти
удушающим. Могло бы им быть. Если бы не обволакивало Эндрю теплым мягким одеялом,
заставляя утихнуть, замереть и раствориться в тишине. Стать желанным ничем.
— Привет, — тихо, хрипяще, еле слышно сказал Нат, а его глаза потеплели, словно
растаяли, хоть на лице не было и намека на улыбку.
Это был другой человек. Не тот, что вошел в комнату. Этот казался уничтоженным.
Рассыпавшимся в ничто. Призраком, который почему-то все еще бродит по земле. И о
его реальности говорило только тело, которое Эндрю со всей силой прижимал к стене,
хоть Нат и не пытался вырваться. Даже, кажется, расслабился, словно такая поза — с
острым ножом у его сонной артерии — успокаивала его, а не пугала. Нат был
неправильным, поломанным и исковерканным до невозможности, но при этом идеально
вставал на то место, что было рядом с Эндрю, пусть даже и не понимал этого. Или
понимал? Понимал ли Эндрю?
— Почему? — повторил свой вопрос блондин, чуть ослабив давление на нож, но так и не
убрав его от кожи.
— Так будет лучше, — на английском ответил Нат, явно не находя подходящих слов на
русском, чувствуя потребность сказать именно то, о чем думает, не ошибившись ни в
одной букве, ни в одном звуке, чтобы Эндрю точно понял, что он хочет сказать. Но
его голос был достаточно тихим, так что остальные и не расслышали всего. Но сейчас
это было последним, о чем они двое думали. Остальной мир снова исчез для них. — Для
всех. Я проебался. Снова. Сейчас. Этого не изменить. Но я могу сделать так, чтобы
об этом никто не узнал. Чтобы ничего не произошло. Чтобы… — он запнулся, поджал
губы и, кажется, хотел отвести взгляд, но заставил себя смотреть прямо Миньярду в
лицо, — хотя бы часть сказок исполнилась. Пусть и не моих. Я могу это. Хотя бы это.
Дай мне это сделать.
— Нет.
— Пожалуйста.
— Так не честно.
Они оба это знали. Знали, что это запрещенный прием. Знали, что Эндрю ненавидит это
слово и что не может ответить на него прямым «нет». Не когда его просил Нат. Не
когда просил отойти в сторону и дать действовать самому. Не когда просил о свободе.
— Правила не твои, — напомнил Веснински, и нож будто сам по себе сильнее вжался в
его плоть.
— Эндрю, хватит! — голос Ники ударил по ушам. И без того напряженное тело блондина
натянулось как струна, послышалось бормотание Кевина… Они не одни. Он не может
сказать то, что хочет, он не…
— Крыша, — русский словно расчистил им путь, позволил сделать еще один глоток
воздуха, прежде чем они продолжили тонуть в голосах остальных.
— Эндрю, успокойся! — Аарон подорвался с места. Кажется, это стало последней каплей
и для него. — Это, блять, Ники!
Но Эндрю лишь смерил брата пустым взглядом. Они правда думали, что ему не насрать,
что Ники чуть не обделался от страха? Серьезно? Он обернулся, но… Ната уже и след
простыл. Казалось, парня даже не было в этой комнате. Он воспользовался той
секундой, когда все отвлеклись на Хэммика, чтобы просто раствориться, исчезнуть без
единого шороха. Поэтому как можно быстрее Эндрю добрался до подоконника, схватил
свою пачку не карамельных сигарет и, даже не думая о куртке, ринулся на выход. Он
не хотел об этом думать, но где-то глубоко внутри шевелился страх, что когда он
поднимется на крышу, она снова будет пуста. И в это было не сложно поверить. Ответы
Ната, понятные только Эндрю, были слишком… неправильными.
— Ты соврал.
— Нет. Я вернулся.
Он снова не понял. Не понял до конца. Понял слишком поздно. Тогда, месяцы назад,
рыжий говорил не только с Эндрю в настоящем. Он говорил и с Эндрю в будущем, ведь
Нат навсегда останется с ним. В его памяти. В его идеальной памяти, которая
сохраняла каждую минуту, секунду, мгновение. Даже когда остальные его заберут, Нат
останется с Эндрю. Другие забудут. Образ в их памяти сотрется, затуманится, четкие
картинки превратятся в мутные фигуры, но Эндрю будет помнить всегда. Он будет
помнить каждую веснушку, каждую ресницу, каждую искру в глазах, каждую эмоцию,
улыбку… каждое прикосновение, которое не причинило боли. Нат останется с ним
навсегда, как бы долго это "всегда" не продлилось: месяц, год или десятки лет. Он
навсегда останется здесь. В его голове и памяти. Возможно, если чуточку
постараться, Эндрю даже сможет представить Ната рядом, как если бы он был живым,
сможет услышать его голос… И тогда он станет настоящей галлюцинацией. Только его.
Станет побочным эффектом таблетки под названием жизнь. Или смерть.
— Ты знал.
— И?
Ты занял его место? Ты согласился? Ты выбрал смерть души ради жизни тела? Что ты
сделал? Что ты сделал?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, ЧТО УНИЧТОЖИЛО ТО, ЧТО Я ВИДЕЛ?!
— Ты сам говорил мне, что я не тот, кем меня делал мой отец. Я не он. И не хочу
быть. Я дал тебе слово. Я обещал. Я остаюсь.
— Да, наверное, если ничего не придумаю. Хочу придумать. Но пока что в голове
пусто. Я больше не принадлежу Морияме. Совсем. Но я навсегда его сын.
— Дай протянуть руку, — Эндрю опустился на корточки рядом с буйной рыжей головой,
свесив руки, которые почти касались кожи лица напротив. Злость еще была внутри,
шипела и ворочалась, но ее глушили эти спокойные голубые глаза.
— Прости, — Нат до омерзения тепло и мягко улыбнулся, так ласково и искренне, что
Миньярда замутило, — не в этот раз. Я очень надеюсь, что ты и правда ненавидишь
меня. И я очень надеюсь, что… Просто если он увидит, как я смотрю на тебя, ты
пострадаешь. Он убьет меня через тебя. А этого я допустить ну никак не могу. Прости
меня, Дрю.
— Не прощу.
— Может, когда-нибудь.
Нат приподнял руку, но тут же одернул себя и перевел взгляд с лица Эндрю на небо.
Так соблазн попросить о прикосновении был меньше. Было просто смешно. Все это.
Миньярд не возмутился ни от этого ласкового обращения «Дрю», что для него придумал
Нат, ни заострил внимание на том, что тот признал его своей слабостью и погибелью…
На секунду рыжий пожалел, что не может залезть Эндрю в голову и услышать мысли. Он
бы хотел. Потому что даже собственные мысли еле подчинялись. Все эти дни он еле
заставлял себя дышать. А все из-за звонка Лолы. Это была особенная пытка — знать,
сколько тебе осталось, иметь возможность сбежать, но не делать этого, с болью
проживая любимую жизнь, получить то, к чему так долго стремился, зная, сколько
осталось, когда все закончится.
Натан знал, что сын может дать деру, но так же он знал, что вытащит его из-под
земли, из преисподней, чтобы погрузить в еще больший физический и совершенно
реальный ад. Да, Натаниэль мог сбежать в Англию к дяде, мог забиться под половицы и
никогда больше не высовывать своего носа, но… это был не он. И оба Веснински это
знали. Нат был слишком дерзким и смелым, слишком глупым и слишком эмоциональным,
чтобы вот так просто сдаться. А если Натан знал о лисах, если видел, то… Это было
еще хуже. Парень даже не рассказал ничего Стюарту, тогда бы его просто выкрали и
спрятали так далеко и глубоко, что он бы не пробился сквозь охрану, даже если бы
захотел. А отец… убил бы братьев? Эндрю? Всех лисов? Отправлял бы их по кускам, как
когда-то отправлял Мэри Хэтфордам?
— Конкретнее.
— Натан выходит из тюрьмы. Какого блядского хера, Ичиро?! С какого ебаного хуя?!
— Я не закончил начатое.
— Ты ставишь на него.
— Да.
— Ладно. Хорошо, — Нат шумно сглотнул, а потом провернул нож между пальцев. —
Помнишь, мы с тобой играли в покер недавно? Ты тогда сказал мне помнить свое место
и не прыгать выше головы, — клинок замер и исчез под одеждой, а сам Веснински за
мгновенье оказался рядом с Ичиро. — Я — твой фундамент, а не Натан. Он не признает
какого-то юнца, который нихера из себя не представляет!
— Осторожнее, Натаниэль…
— Похуй! Ты думал, что, загнав хищника в угол, натравив на него старого пса, ты
выиграешь? Так ты думал?! Не-е-е-е-ет, Ичи, даже не мечтай! Я не сдамся. НИ-КО-ГДА!
— «Мясник» служит…
— «Мясник» — безумец, который уважал твоего отца, — без капли страха перебил
Морияму Нат. — И их время прошло. Мы оба это знаем. Новое поколение берет власть в
свои руки. Думаешь, это верно? Надеяться на вечно барахлящий механизм, которым ты
ни разу не управлял?
— Стань «Мясником», и его убьют.
Нат гортанно рассмеялся, пятясь назад, наконец понимая. Ичиро и сам не хотел иметь
дело с Натаном. Он надеялся припугнуть Натаниэля, чтобы тот прибежал к нему за
защитой, чтобы согласился на любые условия, лишь бы не видеть того монстра,
настоящего монстра, что породил его. Но Ичиро просчитался. Как же он ошибся…
— Натани…
— Я твой цепной пес, это правда. Но это не значит, что я не укушу. И упаси тебя Бог
от того, чтобы ты пытался меня остановить! Потому что тогда я перегрызу тебе
глотку!
И где он теперь? Лежит все на той же крыше с тем же человеком. Все так же жаждет
его прикосновений или хотя бы присутствия рядом, хотя бы взгляда. Ничегошеньки не
изменилось.
— Нет! Не смей! — он резко сел и еле успел отдернуть руку, чтобы не закрыть рот
Миньярда ладонью, чтобы не заставить его замолчать, просто не говорить этих слов.
Слов, которые он не сможет забрать назад. Обещание, которое должен будет сдержать.
— Нет. Я не просил об этом. Не надо.
— Сколько раз я говорил тебе высунуть свой язык из задницы и не решать за меня?
Слова окатили ведром холодной воды. Нат надеялся, что он правда его ненавидит. Он
сам это сказал. И он надеялся, что Эндрю выиграет в их игре, цель которой было
убедить себя, что нет никакой привязанности, что все это лишь… ничто. Что этого
нет. И если вслух Миньярд и мог это повторять снова и снова, внутри себя он
прекрасно понимал, что проиграл. С концами. Как и Нат. Как и Нат, сказавший, что
если Натан причинит боль Эндрю — это будет худшей пыткой. И осознание этого
оставило их обоих совершенно пустыми.
***
— Ты все еще с энергетиком в руках, так что нет, — совершенно беззлобно ответил
брюнет, лишь ненадолго оторвав глаза от компьютера. — У вас с братом фишка такая:
гробить свой организм, убивая сердце и сосуды?
— Было бы, что убивать, — закатил глаза Аарон, садясь рядом и заглядывая в экран. —
Господи, это не экси?! Кто-то где-то умер. Надеюсь, Веснински за стенкой.
— Если ищешь порнуху, то лучше возьми ноут Ники, — смирившись со своим положением,
Кевин скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана.
— Ага, а потом выколю себе глаза и оглохну от твоих криков из-за того, что не смогу
играть. Не горю желанием становиться инвалидом, — Аарон поморщился, листая историю
поиска. — Ты реально гуглил рецепт лазаньи или кто-то спиздил твой комп?
— Мне было любопытно, — поспешил оправдаться Кевин, после чего вцепился в корпус
ноутбука и потянул на себя, но Миньярд ухватился за крышку и теперь пытался
отобрать его. — Эй, хватит, отдай!
— Это мое!
— Это так не работает! — изловчившись, Аарон сильно ущипнул его за правую руку и,
воспользовавшись моментом, выхватил компьютер, чтобы уже через секунду отскочить со
своей добычей и вернуться к изучению. — Так, что тут у нас…
— Кто бы говорил, — хмыкнул защитник. — Что такого страшного там может быть? Я тебя
голого видел, твои интимки меня не удивят… Гордость и предубеждение? Кев, серьезно?
— Это прекрасные произведения, над которыми стоит задуматься, так что завались и
ХВАТИТ КОПАТЬСЯ В МОЕМ КОМПЬЮТЕРЕ!
— У тебя кишка тонка, чтобы озвучить это, не то что сделать, — усмехнулся бывший
ворон и, игнорируя чужой вес на своем теле, сел, от чего блондин чуть не грохнулся
на пол. Снова. — Говорили же уже, — поморщившись от тупой боли в спине, Кевин
забрал ноутбук с пола и вернулся на прежнее место на диване. — И только попробуй
снова это провернуть, я даже гнева Эндрю не испугаюсь, — предупредил Дэй со своего
места, не заметив того, как на ковре замер Аарон.
Последнюю фразу друга он просто пропустил мимо ушей, а его мозг закоротило на
предыдущей: «Говорили же уже». О, он до сих пор помнил тот тупой разговор после
дурацкой игры лисов перед самым Рождеством, как такое забудешь… Он не забыл и ночь,
когда увидел его приступ. Назвать это истерикой язык не поворачивался. Кевин тогда
рассыпался, буквально умирал изнутри, но Аарон удержал его и, видимо, сказал то,
что было нужно, то, что дало Дэю силы встать утром и перед всей командой сделать
вид, что ничего не было. И утром Кевин точно дал ему понять: «трусом в этом плане
он не был никогда». Он мог бы это сделать. С легкостью.
— Почему ты тогда не поцеловал меня? — вопрос вырвался сам по себе, Аарон даже не
успел остановить себя, хоть это и было бы куда правильнее. Пальцы Кевина замерли
над клавиатурой, а потом он перевел внимательный цепкий взгляд на Миньярда.
— А надо было?
Аарон не ответил, просто поднялся на ноги и, подойдя ближе, посмотрел на Дэя в кои-
то веки сверху вниз. На этого странного человека, который ворвался в их жизнь,
попал под защиту Эндрю, а потом стал частью семьи. Моментами он был просто
невыносим, вспыльчив и раздражителен, но в то же время мог быть совсем другим,
казалось, мальчишкой, а не взрослым и сильным мужчиной, сверкающем в свете софитов.
Он был тем, кто без причины вставал на сторону Аарона, кто помогал ему и
поддерживал, когда остальные говорили: «ему просто нужно побыть одному». Нет, тогда
Аарону нельзя было быть одному. И Кевин это понял. И нашел идеальное решение,
затащив его на гребаный корт. Он не переставал вбивать в его голову мысли, которые
сам блондин отказывался принимать, открывал глаза, пусть и в яростной форме…
Кевин Дэй и терпение… вещи несовместимые. Его хватило на три секунды, после чего он
ухватил Аарона за воротник футболки и сам подался вперед. Это было простое
соприкосновение губ, пока блондин не подался чуть вперед, отвечая нерешительно,
словно сомневаясь. Кевину захотелось рассмеяться, так неуверенно и неловко это
было, поэтому он попытался отстраниться, как вдруг Аарон решительно запустил руку в
его волосы, удерживая рядом и углубляя поцелуй. Что-то внутри замерло, а потом
ухнуло вниз, потому что такого развития событий Дэй точно не ожидал. И тем более он
не ожидал, что для удобства его вдавят в спинку дивана, ни на секунду не переставая
языком исследовать его рот. А потом все исчезло. Аарон просто отстранился,
выдерживая на лице маску, столь присущую его брату, почти скучающе глядя на
удивленного и заинтересованного парня перед собой.
Наверное, это выглядело просто прекрасно. Очень уверенно и надменно. Пока Аарон не
скрылся в комнате, плотно закрыв дверь за собой, и не втянул носом воздух,
прислоняясь к ней спиной, с силой сжимая волосы. Ну и нахуя он это сделал?! Кевин
определенно тогда решил поиздеваться над ним, усмехнуться над замешательством, но
все немножко пошло не по плану… «Этого не было!» — уверенно решил для себя Аарон.
«Просто тупая шутка, вышедшая из-под контроля» — повторял он себе, когда ложился
спать, заворачиваясь в одеяло и стараясь думать о чем угодно, кроме как о ярких
зеленых глазах совсем рядом. «Эндрю меня убьет…» — пронеслось в голове прежде, чем
он заставил себя уснуть.
Кевин в замешательстве сидел на диване, глядя на то место, где только что стоял
Аарон, не понимая, что это вообще сейчас было. Он хотел просто поиздеваться над
блондином, который так внимательно рассматривал его, заведя какой-то бессмысленный
разговор о несостоявшемся поцелуе, когда их попросту брали на слабо. И результат…
немножко удивил. Как и странное чувство удовлетворения внутри. Не-а, ну его это
чувство, Кевин не намерен был к нему прислушиваться. Это Аарон — сосед по комнате,
друг и брат Эндрю, а у Дэя есть семья и экси. Точка. Да и пятый номер был ярым
гетеросексуалом. Спасибо, не надо.
***
— Что с тобой?! — Кевин навис над Миньярдом, но того это, кажется, ничуть не
впечатлило. Лицо осталось все таким же скучающим и пустым. — Какого хрена, Эндрю?!
Игнорируешь нас? Ладно. Нужно пространство и время? Хорошо. Блять, хуй с ним, но
прошла уже ебаная неделя! Мы все ближе к финалу, и!..
— Встань на ворота.
— Нет.
— Ты же играл все эти месяцы! Что не так?! — взбесился Дэй. Сделав над собой
усилие, он перешел на шепот, чтобы остальные не услышали. — Он вернулся. Он в
порядке, — что-то проскользнуло во взгляде Эндрю так быстро, что Кевин даже не
успел разобрать, а потом он устало вздохнул, словно нападающий был маленьким
ребенком, умолявшим купить ему шоколадку.
— Похуй?! — Дэй преодолел какую-то черту. Ярость закипела в груди, окрашивая щеки и
шею в алый цвет, а глаза ожесточились и сузились. — Ну разумеется! Тебе ведь на все
насрать! Всегда! Только бы втуплять в потолок и тонуть в самом себе! Не хочешь
работать на ночных тренировках?! Хуй с тобой! Но здесь ты обязан впахивать! У тебя
контракт! Так что поднял свою задницу, и!..
— Еще одно слово, и я забуду о том, что ты мой брат, а я когда-либо обещал тебе
что-то, — тихо-тихо по-французски сказал Нат, приближение которого не заметил
никто, все были слишком увлечены распаляющимся конфликтом Дэя и Миньярда. —
Повернись, Кевин, — от этого загробного, нарочито мягкого голоса по позвоночнику
нападающего побежали мурашки, а дыхание застряло где-то в глотке. — Я жду. Не
заставляй меня прикасаться к тебе.
— Нат, он…
— Не ты.
— Правда.
Их словарный запас был слишком мал. Но они слишком хорошо понимали друг друга,
чтобы не услышать самую суть, благодаря жалким обрывистым словам. Подумав немного,
Нат отвернулся от брата и, так и не взглянув на голкипера, уже двинулся на поле,
когда его остановил севший голос Кевина:
— Что. Он. Блять. С тобой. Сделал? — Кевин поднялся на ноги, явно растеряв инстинкт
самосохранения. Его отголоски — то, что они все еще говорили на французском и
понять их мог разве что Жан. — Я всегда знал тебя. А сейчас, — он хохотнул,
всплеснув руками, — что с тобой происходит?! И изменилось только одно. Он! — Дэй
ткнул пальцем в Эндрю, который выдал свое внимание и интерес к происходящему лишь
тем, что чуть выгнул бровь.
— Тренер? — Дэн опасливо покосилась на Ваймака, который сжимал свой планшет с такой
силой, что, казалось, еще чуть-чуть и он попросту треснет.
Дэвид видел, что с Эндрю что-то не так больше, чем раньше. Заметил, что Нат
напряжен и как-то наигран, тогда как Моро то и дело бросал опасливый взгляд на
брата, словно тот в любой момент мог взорваться. Видимо, время пришло.
Единственное, о чем молился Ваймак — что эти трое не переломают друг друга. Он мог
бы влезть, растащить по углам, но тогда ничего не изменится. Парни должны
разобраться между собой, иначе станет только хуже. А учитывая то, что он знал о
них… это могло закончиться слишком плохо. Для всех.
— Он, — эхом повторил Нат, а потом его губы изогнулись в зверином оскале. В том
самом, от которого вороны убегали в страхе, а Эндрю ощущал восторг. — Да что ты
вообще знаешь, Дэй? — от такого обращения брюнет отступил назад, словно от удара. —
Думаешь, кто-то может заставить меня? Влиять на меня? Управлять?! По-настоящему
управлять, не имея на меня ничего?!
Звуки для Ната пропали, а в голове лишь стучали слова Кевина: «Он никогда ничего не
хотел. А потом начал оживать рядом с тобой». Не выдержав, Веснински перевел
ошарашенный взгляд на Эндрю. За это время скука на ровном лице сменилась
внимательностью, он следил за языками тел братьев, за их эмоциями, стараясь так
перевести слова с французского. Нат не знал, каким именно сейчас было его лицо, но,
видимо, на нем отразились все его чувства, потому что Эндрю нахмурился. А он
чувствовал слишком много. И слишком по-разному… Он, вроде, сам говорил, что стал
наркотиком для Миньярда, а тот звал его наркоманом, но… Нат и не задумывался о том,
как это выглядит со стороны. Ему просто было плевать.
— Заткнись, — хрипло по-английски отозвался Нат, удивив этим всех, даже Эндрю. — Ты
сейчас же закроешь свой рот, Кев, и больше никогда не будешь говорить об этом.
Потому что тогда… — рыжий сокрушенно покачал головой, а потом поднял пристальный
взгляд на брата, прожигая в нем дыры. — Я должен сказать спасибо. Я должен
кланяться в ноги. Ты не знаешь и малой толики того, что произошло. Ты привык к
тому, что я хочу показать. Ты привык видеть только силу. Это не так. Вспомни, что
ты сказал в день ссоры Аарону про маленького мальчика. Так вот, он все еще жив.
Пока что. И только благодаря этому. Так что даже не смей открывать своего рта, ты
меня понял?
— Нат…
— Да, — сдавленно отозвался Кевин, а весь гнев исчез с его лица, уступая место боли
и раскаянию. — Я просто хотел…
— Через пять минут, или я сделаю так, чтобы рисунок трещин на твоих ребрах сложился
в хуй.
Нат тяжело дышал, тогда как каждая мышца его тела мелко подрагивала, пуская ток под
кожей. Мысли в голове смешались и перебивали друг друга. Они созависимы… Лисы
увидели дьявола… Он размяк… Эндрю менялся рядом с ним… Оживал. Они оживали рядом
друг с другом.
— Дыши, Абрам, — ровный голос блондина прозвучал как рокот грома, заставил
дернуться, но потом по телу растеклось какое-то неправильное спокойствие. Он
заземлялся. — Не снизойдешь до перевода?
— Тебе не понравится, — поморщился Нат, а потом сел прямо на пол между рядами, у
ног Эндрю. — Да и ответ ты слышал, — хмыкнул он, смотря не то в никуда, не то на
Ваймака, который что-то объяснял команде, боявшейся даже посмотреть на парней на
трибунах.
— Это отвратительно, — наверное, это были одни из самых лицемерных слов в жизни
Миньярда. — Ты точно идиот.
— Он спросил, что ты со мной сделал, — нога Миньярда напряглась. Нат был готов
поклясться, что сейчас Эндрю стирает свои зубы друг о друга, но продолжил говорить.
— Сказал, что ты влияешь на меня, управляешь мной. Сказал, что я зависим от тебя, а
ты от меня. Сказал… — дышать стало трудно, но тогда он почувствовал в своих волосах
уверенные знакомые пальцы и чуть откинулся на них, позволяя удерживать себя, — что
как только я перестал плясать под твою дудку — ты сдулся, а я следом за тобой,
будто жить разучился. Он сказал…
— Абрам, — Эндрю напоминал ему о том, что нужно дышать. О том, что рядом с ним Нат
в безопасности. И от этого хотелось рассмеяться.
— И? — Нат почувствовал, как против воли Миньярд сильнее сжал его волосы, почти
болезненно, но не настолько, чтобы он сказал ему убрать ладонь. Он хотел
обернуться, посмотреть на вратаря, увидеть его глаза, но сдержался.
— Я знаю, что я тебя ненавижу, — Эндрю провел рукой вверх, против роста волос Ната,
именно так, как нравилось его лису, замечая легкую дрожь удовольствия, которую тот
даже не пытался подавить. — Остальное не имеет значения.
— Да.
Эндрю чуть потянул, чтобы Нат откинул голову и наконец посмотрел на него, что тот и
сделал. Он выглядел уставшим, но довольным, спокойным, словно сейчас, сидя вот так,
он мог позволить себе забыться ненадолго и вздохнуть свободно. Наверное, так и
было. Если раньше они все время были где-то рядом друг с другом, маячили на
периферии зрения, перебрасывались словами, то сейчас все было совсем по-другому.
Они исчезали из жизней друг друга, чтобы потом врезаться, как два магнита, со
звучным щелчком, да так, что потом не оттянешь.
Уже явно прошло больше пяти минут, которые Нат обещал Кевину, но им обоим было
плевать. К черту все. Определенно Нат пытался слезть со своего личного наркотика,
правда пытался, но этим делал хуже только самому себе. И Эндрю. И, кажется, они оба
это понимали. Только слишком поздно. Они оба упустили тот момент, когда разделение,
чистка организма не принесет им такой мучительной боли, которую они, возможно, не
переживут.
Нат ломался, рассыпался в ничто, а его яд вытекал из каждой поры, отравляя все
вокруг, как бы он ни пытался сдерживаться. Они понимали: стычка и почти драка с
Кевином — только начало. Прошло всего девять дней с того злосчастного звонка. Нат
умирал изнутри, но рядом с Эндрю… Миньярд словно стал его антидотом, его лекарством
от всех болезней.
— Девяносто три.
— Не надейся.
— Еще хуже.
Хмыкнув, Эндрю наклонился, замирая в нескольких сантиметрах над головой Ната, еле
сдерживаясь от того, чтобы зарыться лицом в его отросших волосах и вдохнуть запах.
Он помнил его, запах хвои и соли, он помнил все, но ведь лучше освежать
воспоминания, чтобы они точно не растворились? Да? Ведь да?! Да… Именно так. Но он
не сделал этого, потому что все еще видел лисов на поле. Они начали цапаться между
собой и, кажется, не собирались приступать к игре, тогда как Ваймак удерживал за
шкирку Сета, который, судя по всему, хотел разорвать Ники, нагло усмехавшегося из-
за спин Кевина и Аарона.
— Тебе надо идти, — кажется, это был вопрос. Нат не был в этом уверен и все же
кивнул, подтверждая. — А хочешь?
— Тогда пошли.
— С чего вдруг?
— У нас сделка.
Даже Сет забыл об очередной словесной бредне, которую бросил ему в лицо Ники, когда
на поле вышел не просто Нат, а с Эндрю на прицепе. Хэммик засиял, даже открыл было
рот, чтобы что-то сказать, но тут же заткнулся, напоровшись на уничтожающий взгляд
кузена. Остальные последовали примеру Ники, но уже по другой причине. Они видели
взгляд Веснински. Холодный, предостерегающий, советующий молчать, потому что иначе
рот откроет дьявол. И если сегодня он буквально отшвырнул от себя брата, то
неизвестно, что сделает с остальными. Но это не помешало Кевину проворчать себе
что-то под нос, за что он тут же получил клюшкой по плечу от Жана и был награжден
слишком пристальным и внимательным взглядом Аарона. Это отвлекло лисов, а потом
инициативу на себя взял Ваймак. Тренировка продолжилась уже полным составом, пусть
Нат и казался затуманенным, а Эндрю защищал ворота словно из одолжения и далеко не
в полную силу. Но это было лучше, чем «до».
— Нат, зайди ко мне, — бросил Ваймак, когда лисы нестройным рядом двинулись в
сторону раздевалок. Нат застонал на японском, но это ничуть не смутило тренера,
который закатил глаза. — Не смей материть меня в моем присутствии, Веснински! Если
это японский или какой это сейчас был язык, полиглот бронированный, это не значит,
что я не пойму.
Не сказать, что бы Нат спешил, когда переодевался с остальными, скорее даже был
медленнее, чем обычно. Ему не нравилось, что Ваймак хочет поговорить с ним один на
один. Это точно не могло быть что-то приятное. Но деваться было некуда. В пятый раз
за последние две минуты убрав мокрую челку с лица, рыжий наконец обреченно вздохнул
и, подхватив сумку, двинулся в сторону кабинета тренера. Тот ждал его, присев на
край стола. Дэвид приглашающе кивнул на стул, однако Нат отрицательно качнул
головой и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной.
— Рассказывай.
— Слушайте, а точно Кев ваш сын, а не Эндрю? — криво усмехнулся Нат, натягивая
привычную шкуру наглеца и подстрекателя.
— Тебе паршиво. И это заметно. Заметнее, чем обычно, если быть точным.
— Я в порядке.
— А в тот самый момент, когда ты решил поиграть в родителя, — все веселье исчезло
из голубых глаз, оставив место только для холодной ярости. Ваймак знал причину,
знал, что ходит по опасному льду, вот так резко вторгаясь в личное пространство
рыжего, но он должен был попытаться. — Без обид, уверен, тот же Мэтт или Ники будут
просто в восторге, но со мной такое не работает. Тебе ведь за это не платят, разве
нет?
— Парень, давай честно, без вот этой вот напускной мишуры и пугающих до усрачки
немых угроз. Это не работает со мной. Считай, я забочусь о том, чтобы команда вышла
в финал. А если ты бросаешься на Кева… Это звоночки.
— Что произошло за те четыре дня, что тебя не было? Я никому не расскажу. Ты это
знаешь. Я лишь хочу помочь.
— Серьезно? — Ваймак удивленно вскинул брови, хохотнув. — Миньярд что, всех вас
троих подобрал?
— Что?
— Пока тебя не было, ребята чуть глотки друг другу не перегрызли, с рассказов Рене.
Эндрю было на все плевать. Он засел в вашей с Жаном комнате, и когда дело запахло
жареным, именно Моро послал всех на хуй, — Нат позволил удивлению растечься по его
лицу на добрые десять секунд. Вот такого он точно не ожидал. — И потом отгонял их,
когда Эндрю сидел и пинал балду.
— Эх, тренер, все-таки ты точно отец всех этих идиотов, — закатил глаза Веснински
после почти минуты молчания и обдумывания своих поступков. Он ведь может разок
сыграть с Ваймаком в правду. Он рассказал ему весьма интересную и важную
информацию, нужно ответить. Все-таки времени и так осталось мало… Каких-то сорок
дней. Чуть больше месяца… — Я сорвался, потому что появился кое-кто из моего
прошлого. Кое-кто, кто хочет моей смерти. Кстати, я теперь окончательно свободен. С
концами. Думаю, этого хватит.
— Я не напуган.
Я в ужасе.
— Я тоже благодарен. За все. Спасибо. И прости за то, что втянул тебя и твоих ребят
в это дерьмо. И, знаешь… Я ведь тогда летом пришел именно к тебе, хоть мне и было
куда пойти.
Прохладный воздух парковки ударяет в грудь, выбивая из легких Ната хрип, который
переходит в кашель, будто его душили. Но при виде лисов становится только хуже.
Потому что они все стояли и ждали его. Взгляды разные, у них разные интонации и
степени, но есть кое-что общее — волнение, от которого Нату хочется блевануть. Но
он до крови закусывает губу, зажмурившись. Ему точно нужно дышать, но почему-то не
выходит. Как бы ни хотелось. Он открывает глаза, находит взглядом братьев, которые,
судя по всему, еле сдерживаются от того, чтобы ринуться к нему и подхватить, если
он начнет падать. Он видит недоверчивый и подозрительный взгляд Аарона.
Взволнованного и суетливого Ники. Обеспокоенного Мэтта, встревоженную Дэн и
смутившуюся Элисон, вечно раздражённого, но все-таки неравнодушного Сета и все
понимающую Рене. Это проклятье. Его личное проклятье. Обрести столь желанное и
знать, что конец наступит через конкретное количество дней. Это не позволяло
насладиться, вкусить, прочувствовать. Потому что Нат чувствовал тяжелое дыхание
отца на своем затылке. Наверное, было бы лучше, если бы его никто не предупреждал.
Да, определенно точно. Было бы проще увидеть отца в первом ряду на трибунах на игре
в Бингемтоне, которая будет в день X, было бы проще встретить свою смерть
неожиданно, а не жить в ожидании таковой, было бы…
Они снова были в Райских сумерках, снова пили все вместе, на танцполе уже
развлекался Ники, но кое-что поменялось. Улыбка Ната стала не насмешливой, а какой-
то тусклой и тоскующей, глаза регулярно подернуты пеленой, хоть он почти не пил,
лишь изредка воровал глоток из стакана Эндрю. И второй никак на это не реагировал,
только ставил свой стакан с виски не по правую сторону от себя, а левее, чтобы
Веснински не нужно было тянуться далеко. О, и, конечно, Дэй, который пытался
ступить на путь истинный и хотя бы не напиваться до беспамятства.
— Факт, — буркнул Кевин, уже несколько минут думавший над тем, стоит ли ему пить
еще один шот. В результате он тряхнул головой и отставил рюмку.
— Ты сам сказал, — пожал плечами нападающий. — Да и стоит признать, что они сейчас
будто слиплись. Мне кажется, что-то происходит, о чем знают только они двое.
— Что ты видел?
— Когда Нат отшвырнул тебя, а потом Эндрю снова наконец-то вышел на поле? —
догадался Аарон.
— Да. И, если я что и понимаю, то… — Кевин покачал головой. — Это что-то серьезное.
Я тогда сорвался и наговорил всякого. Сказал, что они созависимые, что Эндрю
пытается контролировать Ната, что это не нормально, и вообще, что он стал, как
собака, прыгать на задних лапах, — когда-то второй номер покачал головой, потирая
лицо. — Нат… защищал его. Рьяно. До одури. Мне казалось, если еще чуть надавлю, он
и правда на меня нападет.
— Ничего он тебе не сделает. Он за вас с Жаном кого угодно порвет, — фыркнул Аарон,
забирая шот Дэя и вливая в себя.
— В этом и суть, — глухо отозвался Кевин. Он говорил так тихо, что Миньярд еле мог
разобрать его слова за грохотом музыки. — За нас с Жаном он порвет любого, а за
Эндрю, кажется, порвет даже нас.
Аарон подавился воздухом и резко повернулся корпусом к другу, стараясь найти хоть
какой-то намек на ложь, но… его не было. Дэй был честен и, кажется, почти не пьян.
Кевин искренне верил, что за Эндрю Миньярда Натаниэль порвет в клочья даже тех,
кого клялся защищать, кого оберегал даже от косых взглядов и гипотетических
опасностей. В этот момент он перестал понимать что-либо. Окончательно. Потому что…
когда он начал складывать все, что он знал, начал вспоминать и анализировать,
появились страшные и совсем неправильные предположения, ведь… Эндрю психопат? Он не
способен на чувства, верно? Но в памяти вспыхнули не столь старые слова Ната,
которые он бросил голкиперу на Рождество: «Никакой ты не психопат». Веснински
понимал брата Аарона. Понимал причины его поведения и поступков. Он помнил, как еще
осенью, когда Эндрю по какой-то очередной причине впечатал Гордона в стену, когда
вся команда была в ярости и не понимала происходящего, когда они умоляли Миньярда
остановиться, Нат даже не удивился. Он одобряюще кивнул, словно так и надо, а потом
сказал Сету извиниться, потому что он виноват. «А твоя агрессия всегда оправдана» —
сказал Нат на Рождество. Сколько он знал об Эндрю? Что было в его прошлом, раз он
так легко читал человека, которого не понимали даже самые близкие его люди?
***
— Никто не запрещает мне помечтать, — приглушенно рассмеялся Нат, но… все веселье,
если оно вообще было, соскользнуло с его лица. — Я хочу…
— Чего?
— Как в обычные дни тогда в сентябре. Или после Нового Года. Когда я мог не думать
о том, что мне сейчас позвонят и дернут. Когда я просто пробовал жить своей жизнью,
— тихо ответил Веснински, а потом вынул из кармана свою правую руку и посмотрел на
ладонь, перечеркнутую белой полосой — шрамом, оставленным Эндрю. Нат явно хотел
сказать что-то еще, но тряхнул головой, заставляя себя замолчать.
— Что это было? — Нат секунду смотрел перед собой, а потом перевел взгляд на Эндрю
и широко зло улыбнулся:
— Зубная щетка.
— Зубная щетка, — эхом повторил Миньярд, а на его губах мелькнула ухмылка. — Может,
и не такой идиот.
— Да нет, я идиот, просто изобретательный.
Нат протянул руку к нему, но не касался, лишь держал рядом с повисшей рукой
голкипера и, когда тот кивнул, зацепился мизинцем за его указательный палец. И
этого хватило, чтобы он снова откинул голову на кирпичную кладку и расслабленно,
почти блаженно прикрыл глаза.
Эндрю не мог этого понять. Это прикосновение было таким маленьким, совсем не
тревожащим, почти не ощутимым, но его было достаточно, чтобы Нат затих. Точно
наркоман. И никакой он не дьявол. И не монстр. Эндрю сделал шаг ближе, оставляя
между ними совсем немного пространства. Вот настоящий Натаниэль. Он был уверен. А
личины чудовищ, которые ему приходилось принимать — лишь броня, которую он надевал,
чтобы выжить. И он надевал ее так часто, что поверх нее выросла кожа, что он
поверил, что это и есть его суть. Но это не так. Это было, несомненно, но настоящий
Натаниэль — тот ласковый парень с горящими волосами и мягким взглядом, что сидел
рядом с Эндрю и жмурился на солнце, тепло улыбаясь и игриво отвечая ему на все
колкости. И на той крыше было спокойно. Плевать на высоту. Там было тихо. Там было
хорошо.
***
Всю дорогу до дома Ники не переставал тараторить. Нат даже пожалел о том, что,
оценив состояние рыжего, Эндрю просто сказал своей семье, что они уезжают, хоть
стрелки часов еще даже не перевалили за час ночи. Сейчас больше всего Веснински
хотелось просто влить в глотку товарища бутылку водки или вырубить его до утра,
лишь бы он заткнулся. Судя по кислым минам Аарона и Кевина, в кои-то веки их
желания совпадали. Но, конечно, расходиться они не спешили, потому что Ники-Мать-
Его-Не-Могу-Жить-В-Тишине-И-Покое захотел есть. И его поддержали Аарон и Кевин. Нат
устало тер лицо рукой, наблюдая за тем, как Хэммик, припевая, достает из
холодильника полуфабрикаты и отправляет в микроволновку, пока не занял свое
законное место. Прислонившись к прохладной дверце холодильника, рыжий прикрыл
глаза, одновременно наслаждаясь и раздражаясь от легкого гула на кухне. Аарон
толкался с кузеном, Кевин ворчал об их детском поведении и несамостоятельности,
тогда как Эндрю, кажется, рылся в приборах. Это чувствовалось так приятно, обыденно
и уютно, что захотелось остаться в этом моменте навсегда…
Как вдруг что-то металлическое несильно ударило его по лбу. Вздрогнув, Нат
распахнул глаза и увидел перед собой Эндрю с длинной ложкой для мороженого в руках.
Он окинул рыжего скучающим взглядом, в котором промелькнуло что-то яркое и хищное,
а потом выгнул бровь.
— Ты глухой?
— М?
— Я почти трезв!
— Уверен, его пресак покрепче твоего будет, — пьяно хохотнул Ники, вступая в
разговор и отвлекаясь от макарон в микроволновке. — Эндрю, ты сколько вообще жмешь
лежа? В два раза больше своего веса?
— Убить его? — почти мечтательно протянул по-русски Эндрю, глядя в потолок, держа
ложку у губ.
— Он такой один, — прыснул Нат, отходя, чтобы взять стакан и налить себе воды. —
Нет.
— Точно убить.
— Идиот.
— Алло?! Мне кто-нибудь ответит?! — второй Миньярд вперил гневный взгляд в брата и
Ната, тогда как они в ответ спокойно смотрели на него, будто не понимали такого его
поведения.
— Нет, что ты, как бы я посмел, — всплеснул руками Нат и вовремя увернулся от
полетевшей в него солонки. — Осторожнее, рассыпать соль — к несчастью.
— К твоей смерти!
— Блять, я же уже говорил, что Жан тупит! — тут же вспыхнул Дэй, но это лишь
развеселило его младшего брата. А вот самому Кевину было не до смеха… При каждой
такой шутке в голове вспыхивали воспоминания, которые он определенно решил стереть.
Не получалось…
— Потому что если мы будем пить два дня подряд, то уйдем в запой, — Ники достал
наконец макароны и поставил на середину стола. — Налетай.
Ники подавился воздухом, Нат замер на полпути к столу, тогда как Эндрю выдал себя
лишь удивленно приподнятой бровью. За несколько секунд Дэй покраснел до не самого
красивого, но достаточно яркого красного цвета, тогда как Аарон завис, явно
осознавая, что только что ляпнул. Алкоголь делал свое дело, язык развязался и
работал быстрее, чем мозг. Несколько секунд Эндрю бездействовал, переваривая
полученную информацию и сопоставляя факты, после чего отставил мороженое и двинулся
было уже на Кевина, но ему дорогу тут же преградил один придурок со слишком широкой
улыбкой и внимательными голубыми глазами.
— Уйди.
— Даже не мечтай, — усмехнулся Нат, скрестив руки на груди. Эндрю сделал шаг в
сторону, чтобы обойти его, но Веснински отзеркалил движение. — Не-а, не сработает.
Эндрю, я защитник, а ты голкипер, ты мимо меня не пройдешь.
— Веснински…
— Уже проходили, девятнадцать лет как Веснински, — почти забавляясь, ответил Нат. —
Твое рычание, кстати, этого не изменит.
Рыжий не видел, но определенно чувствовал, как трое парней за его спиной замерли и
съежились. Наверное, их можно было понять. Эндрю сейчас походил на белого волка,
который вот-вот бросится на жертву, только вот Ната это ничуть не пугало. Во-
первых, он знал, что не сделал ничего, что заставило бы Миньярда по-настоящему
желать ему смерти. Он просто встрял, что делал с завидной регулярностью. Во-вторых,
Эндрю никогда не сможет навредить ему. Может, он и неплохо владеет ножами, дерется,
двигается, но Нат профи. Они оба это знали. Поэтому все, что оставалось блондину —
скалить зубы и метать глазами молнии. И это выглядело почти комично. Потому что
именно для Ната не несло за собой никаких реальных угроз.
— Смотри, какая погода хорошая сегодня, даже не так холодно, — Ники за спиной
истерично хохотнул. — Возьмешь с собой мороженое, как всегда, своруешь мои
сигареты, а Аарон и Кевин пока быстренько поедят и свалят, чтобы не попадаться тебе
на глаза до завтрашнего дня. Звучит как план, верно?
— И пока они будут прятаться, я убью тебя без свидетелей, — прошипел Миньярд, на
что Нат лишь улыбнулся, будь он проклят. Потому что понимал — наличие ответа и
упоминание убийства его скромной рыжей персоны означает, что голкипер медленно
успокаивается.
— Супер, — но блондин не двинулся с места. — Эндрю, я так хоть всю ночь могу
стоять. Это же совсем не интересно. Лучше бери мои сигареты и иди на крыльцо, чтобы
потом постараться уничтожить мою психику. Выбирай равного соперника.
— Тебя?
— Просто ты самый тупой, — Миньярд окинул его уже остывшим и почти пустым взглядом,
после чего подхватил мороженое и двинулся в сторону прихожей. Раздалось шуршание, а
потом хлопок двери.
— Как ты, блять, это делаешь? — еле слышно пробормотал Аарон где-то сзади. Он был
уверен, что брат вот-вот бросится, что ничто не остановит его, а потом вынырнул
Веснински и все. Как по щелчку пальцев все прошло. Раз — и Эндрю спокоен, ну или
хотя бы не на грани убийства. И Аарон был слишком удивлен, чтобы окончательно
стереть толику восхищения из своего голоса.
— Помолись об этом перед сном, — кивнул рыжий. — Ники, с тебя чистая посуда. Твоя
очередь.
И Нат просто вышел следом на улицу. Несколько минут трое парней на кухне сидели в
тишине, вслушиваясь в каждый шорох, но их не было. Полная, гробовая тишина.
Кажется, два психа на улице даже не говорили.
Наконец, первым отмер Кевин. Он просто начал впихивать в себя еду, прикидывая, а
где ему спать. Обычно он дрых на диване с Натом, но брат точно дал понять, что
сегодняшней ночью попадаться на глаза Эндрю — себе дороже. Поэтому оставалось два
варианта — Аарон или Ники. Второе означало бесконечные тупые шутки, попытки пьяных
обнимашек, за которыми не стояло ничего, кроме желания поржать, и слишком громкие
причитания на утро. Аарон — раздраженное ворчание, фырканье и один протяжный стон
от похмелья с утра. О возможностях тупых разговоров и речи быть не могло. Они оба
определенно вычеркнули случившееся в те выходные, отказываясь признавать. Поэтому
ответ был очевидным.
Миньярд скосил глаза на нападающего рядом с собой, попытался даже поесть, но быстро
отбросил эту затею. Его тошнило. Потому что, конечно, он не был рыжим придурком, но
понимал причину вспышки злости близнеца. Их с братом сделка. Одно из условий —
никаких отношений. И, вроде как, он ничего не нарушал. Нет, ну серьезно, он даже ту
чирлидершу вышвырнул из своей жизни, хоть она и была ему симпатична, но Эндрю
увидел угрозу в Кевине. Что за бред?! Дэй просто друг! Да, когда тот только
приперся в Пальметто, именно Аарон приглядывал за ним. Да, они ладили. Да, Кевин
закрывал его собой, защищая от гнева своих братьев, и отбирал энергетики, когда
видел, что блондин уже на пределе. Да, какого-то хрена именно Аарон оказывался
рядом когда надо и не надо. И, да, он все-таки приготовил ту несчастную лазанью,
потому что это было одно из пяти блюд, которые у него выходили. И что?! Что
теперь?! Тот глупый поцелуй не видел никто, свидетелей не было, а они оба вели
себя, как и раньше, будто ничего не произошло. Эндрю ведь не был телепатом, чтобы
узнать о случившемся! Ники тоже вокруг всех вертится винтом, Рене, которая готова
помочь каждому… Но это ведь еще ничего не значит!
— Какого хуя вообще произошло? — спросил Аарон, когда уже стелил плед на полу, а
Кевин выходил из ванной.
— Харэ бухать, — блондин вырвал из его рук алкоголь и сунул между кроватью и
стеной, где нападающий не мог ее достать. — Что произошло?
— Ты про то, что Нат по своей идиотской привычке закрыл нас собой или про то, что
он за пять минут умудрился сменить настроение Эндрю с «я убью тебя» до «плевать,
делайте что хотите»? — Кевин откинул голову на кровать, к которой прислонился
спиной, прикрыв глаза. — В любом случае, ответа у меня…
— А между нами что-то есть? — не удержался от ухмылки Дэй, за что тут же получил
подзатыльник, прыснув от вида возмущенного и даже испуганного Аарона. Ладно, это
того определенно стоило. — Господи Боже, да не знаю я! Отвали!
— Он взбесился после того, как я сказал про лазанью. Вопрос на миллион — с чего
вдруг?
— С Натом безопасно.
— С ножом от моего брата, — уточнил Аарон, слыша в ответ судорожный вздох. — Ага,
второе куда опаснее, чем твое рыжее бесячее недоразумение.
***
Эндрю плюхнулся на ступени дома, вообще не понимая, какого черта он здесь делает.
Нет, ну серьезно. Какого черта он не отшвырнул Ната в сторону, а просто стоял там,
как дебил, всматриваясь в эти глубокие голубые глаза, в которых плескалось веселье
и озорство? Что с ним вообще не так? Он определенно точно хотел выбить все дерьмо
из Дэя, прежде чем то, что происходило между ним и его братом, перерастет во что-то
такое, что сделает Аарону больно. Он явно потянулся к повязкам. А потом «стоп». А
потом Нат и его насмешливые слова, произнесенные ровным мягким голосом, его
ухмылка, переросшая в улыбку. И теперь Эндрю сидит здесь с мороженым. Черт. Руки
сами тянутся к карамельным сигаретам, зажигалка послушно чиркает, и уже через
несколько секунд легкие наполняются ядовитым дымом. Он курит, пока не слышит, как
за спиной тихо открывается и закрывается дверь. Нат. Однозначно он. Никто другой
просто не осмелился бы сейчас выйти из дома. Мысли Эндрю спотыкаются, когда что-то
тяжелое и теплое накидывают ему на плечи, а потом лихорадочно мечутся по его
черепу, когда рядом, всего в нескольких сантиметрах от него опускается рыжий идиот.
Нат не курит. Он смотрит. Как всегда. Сидит и молча смотрит. Не пристально, не
причиняя дискомфорта, но под этим мягким взглядом все равно хочется зашевелиться.
— Нет.
— Если ты хочешь убить Кевина, то это моя проблема. Ты это знаешь. Захочешь
вытрясти из него дурь, наткнешься на меня. И тогда у нас будут проблемы. Потому что
брата я буду защищать до последнего. Если решишь обойти меня, то возникнет другая
проблема. Пока ты будешь увлечен убийством моего брата, я закопаю твоего, — Нат
говорил все это совершенно ровным, почти ласковым голосом, как будто был учителем в
младших классах. И это бесило. Безумно.
— Не может.
— М-м-м-м, — промурлыкал себе под нос Нат, а потом повернулся полностью, спиной
прислонившись к перегородкам перил, подтянув колено к груди, а второе вытянув вниз.
— Думаешь, он сорвется и снова начнет принимать? — Эндрю дернулся, а его брови чуть
не поползли вверх, но он все же успел удержать маску на своем лице. — Знаешь, не
только срач с людьми может подтолкнуть к подобному. За этот год у Аарона были
тысяча и один повод, чтобы вернуться к старым привычкам. Но он этого не сделал.
— Что именно? Что твой брат заботится о моем и наоборот? Я обещал тебе не врать. Я,
кстати, должен был заметить это раньше, — Нат поморщился, а потом тряхнул головой.
— В любом случае, думаю, что все не так критично, как ты это, возможно, видишь.
Конечно, пресекать все на корню — хорошая тактика, но, думаю, Аарон уже большой
мальчик.
— Он больше пяти месяцев потратил на то, чтобы понять, что лучше не лезть к тебе, —
напомнил Миньярд.
— Но ведь понял. Кстати, не без помощи Кевина, — какое-то время они молчали, куря
одну сигарету на двоих. — Слушай, убивать своего брата ты не собираешься. Убивать
Кевина — тоже не вариант. Может, просто оставишь это? Я не говорю совсем, —
поспешил пояснить Нат, заметив, как ожесточились карие глаза напротив. — Просто дай
ему шанс доказать тебе, что он взрослый. Это не значит расторжение сделки. Это не
значит, что это конец или что ты не сдержишь данное слово. Это просто, — он махнул
рукой, явно подбирая слова, — попытка смягчить контроль. Ты ведь оставил его тогда
на Новый Год, и ничего не произошло. В какой-то момент срок сделки закончится,
верно? И тогда ему придется идти вперед самому. Как думаешь, у него получится, если
он привыкнет к тому, что ты всегда за его спиной? Он сможет идти сам? Не упадет при
первой же преграде?
— Тебе обязательно всюду совать свой нос, а, главное, рот? — Эндрю стиснул зубы,
мысленно разрывая человека перед собой на куски.
— Эх, придется подождать следующую пару тысяч лет, — приглушенно рассмеялся Нат. —
В любом случае, как насчет того, чтобы поговорить о чем-то менее тяготящем, чем
твой брат? Я не причисляю себя к его фанатам, уж извини.
— Вот и все? — Эндрю скептически выгнул бровь, но, закатив глаза, кивнул, вроде как
и не соглашаясь, но и не отрицая.
Поэтому они просто сидели на ступенях дома и разговаривали, передавая друг другу
сигареты. Плевать на сон. Нат решил, что сможет отоспаться на том свете, а у Эндрю
на это были вся суббота и воскресенье. И ведь не так важно, что в результате рыжий
задремал прям там, а потом был разбужен слишком непривычным и мягким прикосновением
к щеке? Просто Миньярд не хотел, чтобы он орал от резкого прикосновения, не хотел,
чтобы тот дрых на улице. Просто хотел… Просто хотел. Вот и все.
***
Нат сидел на кухне и вот уже двадцать минут слушал ворчливую тираду Жана. Моро
повторял ему это снова и снова последние десять дней, чуть ли не насильно впихивая
ему снотворное, которое неизменно оказывалось в мусорке. И так же неизменно француз
покупал новое. И так по кругу. Просто Жан, мягко говоря, задолбался просыпаться от
приглушенных вскриков брата, а потом видеть, как тот не может успокоиться добрый
час. И он начинал переживать. Обычно у Веснински бывали такие приступы, они
накатывали раз в пару месяцев, как по расписанию, длились тройку дней, а потом так
же уходили, как волны на море. Иногда это было связано еще и с годовщинами каких-то
событий. Но в этот раз все «веселье» затянулось, а кошмары, кажется, были хуже, чем
обычно. Они не просто тревожили и будили, они выкачивали жизнь. И если раньше Нат с
ловкостью делал вид, что он «в порядке», то теперь выходило не так искусно. Он
клевал носом, был не так внимателен на тренировках, а его движения чуть замедлились
и стали рваными, как клочки бумаги.
— Вы уже заебали, — Аарон без стука вошел в их комнату, хмурым взглядом оглядывая
двух бывших воронов. — Что за шарманка на каждый день?
— Ничего? Ладно, как скажете, — Миньярд достал телефон и набрал чей-то номер. —
Ага, и тебе всего ужасного, — он закатил глаза на слова по ту сторону. — Собираем
весь дурдом у двух крикливых долбоебов. Иди нахуй. Я знаю, что и вас это уже
затрахало в край. Пять минут или натравлю на вас всех Ники.
— Кто куда, а я по съебам, — выдохнул Нат, хлопнув себя по бедрам. Он уже даже
поднялся на ноги, когда Аарон и Жан одновременно с силой надавили на его плечи,
почти роняя обратно на стул. — Я даже не знаю, от кого из вас я этого меньше
ожидал, — пробормотал себе под нос Веснински, зарываясь лицом в ладони.
Не прошло и пяти минут, как в коридоре послышались голоса и шаги… всей команды.
Дэн, видимо, вытолкала из комнаты Элисон и Сета, потащила за собой Мэтта, заглянула
и к монстрам, разбудив при этом Кевина. Последнее даже не подлежало сомнениям,
учитывая рокотавший японский мат. Нат запрокинул голову, уставившись в потолок. Вот
надо было Жану делать из его кошмаров проблему вселенского масштаба? Ну спит он
плохо, но ведь все еще учится и тренируется! В Гнезде бывало и хуже… Только вот он
больше не в Эверморе. Привык ко сну в восемь часов на мягкой кровати и даже начал
мириться с заботой команды. Как он до этого докатился?.. Наверное, отец имеет
полное право спустить с сына шкуру только за это. Может, еще не поздно все
исправить?
— Очень надеюсь, что повод этого бреда весомый, — звонко пропела Элисон, входя в
комнату, на буксире тянувшая за собой злого, как черт, Сета.
— Уверена, Аарон не позвонил бы Дэн без повода, — мягко сказала Рене, заходя
следом. — Доброе утро, Нат.
— Ты бы все равно визжал, как раненная свинья, — закатил глаза Эндрю, тут же
залезая в холодильник в поиске чего-то съедобного.
Их собственный холодильник был пуст, а времени на то, чтобы зайти куда-то за едой
перед занятиями, у Эндрю явно не будет. Ничего сладкого, конечно, там не было, но
вот запеканка с яблоками определенно могла сойти за что-то сносное. И плевать он
хотел на то, что это завтрак багета. Хотелось спать. Ужасно. За эту ночь он
выхватил только три часа небытия, желанной тьмы и пустоты. И было паршиво. Как и
все предыдущие ночи. И, судя по внимательному, чуть прищуренному взгляду Ната, он
это заметил. Заметил, что и без того светлая кожа Эндрю стала прозрачнее, а тени
под глазами сгустились. Разумеется, он заметил. Наверное, даже несколько дней
назад. Но, как и всегда, молчал. Не лез не в свое дело. Придурок.
— Все просто, — Жан скосил глаза на свой завтрак, но лишь недовольно цокнул на это
языком, зная, что сейчас есть дела поважнее. — Нат…
— Я в порядке.
— Цыц, не тебя спрашивали, — Эндрю стукнул рыжего изгибом вилки по лбу, чтобы уже
через секунду вернуться к еде с таким видом, будто он в комнате и вовсе один.
— Нат не в порядке, — продолжил Моро. — И мы ссоримся, потому что он не хочет
принимать помощь. А Аарон приперся и вторгся на нашу территорию, решив сделать эту
проблему достоянием общества.
— Сет обязательно сможет отлизать тебе и после занятий, — перебил ее Ники. — Нат,
дорогой, багет не расколется, — Хэммик повис на плечах друга, — но мы тоже за тебя
переживаем. Что с тобой?
— Я просто сплю чуть меньше, чем обычно, — уклончиво ответил Веснински, вставая и
выворачиваясь из-под тяжести друга.
— Никогда еще не слышал, чтобы кого-то так мягко и почти ласково посылали «нахуй»,
— пожал плечами Бойд, — но он прав. Если ты не можешь спать…
— А ты иди к Дэн, — тут же почти крикнул рыжий, нырнув под чужую руку, чтобы
вырваться на свободу, но его, как ребенка, схватили за шкирку.
— Ему за это не платят, — Нат с силой оттолкнул от себя Мэтта, а его лицо
ожесточилось. — И именно результаты и есть самое важное. А я в порядке. Я играю, я
ничуть не уступаю себе прежнему и даже не приношу неприятностей, — он окинул
взглядом скептические лица товарищей по команде и еле сдержал рвущуюся наружу
агрессию. Он не чертов ребенок! Хватит, ясно?! Я в порядке! Это просто глупые
кошмары! Это пройдет! А багет просто раздул из мухи слона! Все!
— Мне одному кажется, что нам пиздят? — поинтересовался Сет. — Ну, как бы… Моро не
орал, даже когда это недоразумение с реактивным двигателем черти где пропадал, а
потом на его теле были раны и швы, а теперь устроил такой кипиш.
— Они мне понадобятся, если эти два дебила снова будут орать завтра на всю общагу с
утра пораньше! — попытался защититься второй близнец, но это явно не произвело
никакого впечатления на голкипера.
— Да, — на русском сказал Нат, при этом отрицательно покачав головой. На секунду в
голове Эндрю произошло короткое замыкание, а потом он чуть не рассмеялся: «Ну что
за идиот?!»
— Блять, ну что с ним делать? — страдальчески простонал Дэй, утыкаясь лицом в стол.
— Подсыпь ему снотворное.
— Ты прекрасно знаешь, что он не пьет ничего, что не наливает сам, — фыркнул Жан.
— Так и в чем проблема? — Ники заметно оживился, что означало, что ему в голову
пришла «гениальная» идея. — Просто надо подсыпать снотворное в виски Эндрю. Им
обоим будет полезно.
— Кевин уже давно перестал пить каждый вечер, — мягко сказала Рене, посылая теплую
улыбку нападающему. — Может, я просто попробую с ним поговорить?
— Ах ты засранец!
Подбрасывая красное яблоко, которое чисто гипотетически должно было послужить ему
завтраком, Нат вышел из общаги и… Эндрю уже ждал его. Стоял у капота Мазерати,
крутя между пальцев незажженную сигарету, взглядом проделывая в нем дыры. Это было
почти ожидаемо. Почти приятно. Почти. Все портило осознание того, что надо выложить
Миньярду всю подноготную, всю правду о кошмарах, а тогда придется упомянуть и о
таймере жизни. Нат искренне надеялся оттянуть этот разговор до вечера, до крыши,
хоть и сам ответил «да». Все-таки за десять часов он мог придумать, каким боком
осторожно, бережно повернуть правду, на какое ребро ее поставить, чтобы не выдать
всего. Но, нет, видно, не судьба. Поэтому он поймал яблоко и сунул его в карман
пальто, лихорадочно думая, считая каждый шаг до голкипера. Десять… пятнадцать…
двадцать три… тридцать один. Тридцать один шаг. Ему осталось меньше дней с лисами,
чем шагов до Мазерати, чем шагов до Эндрю.
— От тех, кто может захотеть забрать меня. И если они прийдут, они могут решить,
что все лисы — погрешность, сопутствующий ущерб.
— Уверен?
— Да.
Нат не врал. Это и правда его дурная голова и фантазия. Только вот она была
обоснованной. За ним придут. И он пойдет с ними. Потому что устраивать кровавую
баню — не вариант. У отца слишком много людей. Кто-нибудь его все-таки достанет. А
если он пошлет нескольких или целую группу, реально оценивая навыки своего сына, то
можно даже не сопротивляться. Все равно ничего не выйдет. Поэтому он не спал. Уже
видя почти наяву, как отец пытает его. Слыша крики братьев, команды… Эндрю. Видя их
изуродованные тела. Причиняя им боль собственными руками. Разум Ната — тот еще
предатель.
— Куда едем? — доверчивый, доверчивый только с ним рыжий идиот сел на пассажирское.
— К Би. Она выпишет тебе снотворное. Потом обратно. Перетащишь все вещи своего
брата с хрустящей корочкой и оповестишь о том, что он временно переезжает к трем
придуркам.
— Подумай головой, а не тем, чем ты думаешь обычно, — закатил глаза Эндрю, уже
отъезжая от Лисьей Башни. — Если я просыпаюсь от храпа Ники, как думаешь, я
проснусь, если кто-то войдет в комнату?
Жан тупо смотрел на дверь своей комнаты, не до конца понимая язык записки, который,
в общем-то, был ему почти как родной: «Отправляйся на медовый месяц к трем психам.
Или куда-нибудь еще. Мне похуй. Арэвуар». Почерк определенно точно принадлежал
Миньярду и не тому, что устроил сегодня утром переполох. Вообще-то Жан просто
пришел, чтобы кинуть сумку с учебниками, сменив ее на спортивную с чистой формой,
но он никак не думал, что поцелуется с дверью. И в его карманах было подозрительно
пусто. Кажется, кто-то очень ловкий и хитрый стырил его ключи…
Выругавшись на всех трех известных ему языках, Моро шумно втянул носом воздух и
двинулся в комнату к монстрам, которая оказалась на удивление не заперта, а с
внутренней стороны был воткнут чужой ключ, который, судя по всему, теперь
принадлежал французу. И, как ни странно, там, на одном из столов он нашел завалы
своих вещей, в шкафу одежду, а одна из кроватей, та, что на втором этаже над
Кевином, застелена его бельем. Если сложить все, что имелось, выходила следующая
ситуация — Жана без его ведома выселил из комнаты бешеный гном, который каким-то
образом залез под кожу его младшему брату. Восхитительно. Нужно было успокоиться,
выдохнуть, рассудительно подойти к данной ситуации, мирно поговорить с Натом и,
возможно, самим Миньярдом, но… Это явно стало последней каплей.
— Миньярд, это моя комната! Хочешь оккупировать подоконник, валяй, но сплю и живу
здесь я! И Нат!..
— Сейчас в кои-то веки спит уже дольше четырех часов, так что лучше не ори, —
подозрительно тихо и спокойно сказал голкипер, перебивая.
Несколько секунд Эндрю сурово смотрел на Моро из-под бровей, после чего закатил
глаза и, оставив дверь открытой, двинулся внутрь. Они прошли мимо кухни, которая
только утром кишила лисами, а потом, через гостиную, вошли в спальню. Шторы были
задернуты, но, судя по лишним тряпкам и слишком густой темноте внутри, их завесили
не то дополнительными слоями ткани, не то какой-то плотной одеждой. Но несмотря на
это, Жан смог рассмотреть брата, который… и правда мирно спал на своей кровати,
чуть обнимая подушку, как всегда неподвижно, словно замерев, но его тело было почти
расслаблено, а дыхание не срывалось, тогда как руки… были чисты. Ножи лежали на
прикроватной тумбочке так, чтобы он мог дотянуться до них за мгновенье. И все же он
снял их. Моро просто не мог поверить в то, что видит.
— Как? — вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел остановить себя.
— Он же сказал, что это пройдет, — пожал плечами Эндрю, отталкивая Жана и закрывая
дверь в спальню. — А теперь вали и дай поспать и мне тоже.
— Нет, просто… как ты это сделал? Я серьезно. Эндрю, я его много лет знаю и… —
бывший ворон осекся, как только вспомнил, с кем говорит. — Знаешь, забудь, но, что
бы ты ни сделал, я тебе благодарен.
— Все, теперь могу собирать свои манатки и возвращаться, моя миссия выполнена, —
закатил глаза голкипер, подходя к входной двери и толкая ее, намекая, чтобы Жан
уматывал. — И не забудь послать нахуй Кевина, если он хотя бы заикнется о том,
чтобы зайти сюда. Я лично обеспечу ему инвалидность в связи с отсутствием одной
почки.
— Нет.
— Ладно.
Непривычно тихо для себя закрыв дверь и дважды провернув ключ, Эндрю повернулся к
небольшому комоду, думая. Он не открыл сразу, потому что и сам спал, наконец не
тревожимый криками из-за стены, но тут же подорвался с места, когда услышал грохот.
Первой мыслью было схватиться за ножи, отбиваться, делать, что угодно, чтобы
защитить себя, оказавшись в непонятном месте, но потом все встало на свои места. Он
был в своей новой комнате. На соседней кровати беззвучно, к счастью, мирно спал Нат
и пока что не проснулся от звука, но это могло произойти в любой момент. Когда они
были у Би, она точно дала понять, что это лишь легкое снотворное, оно не заставит
спать беспробудным сном, как другие препараты, ведь к ним может появиться
зависимость. За то, что она сделала на этом акцент, Нат тускло, но искренне
улыбнулся и благодарно кивнул. Это было важно для него. Поэтому Эндрю поплелся к
двери, но уже взявшись за ключ, чуть не облажался. Он забыл про повязки, которые
снял. Здесь были только они двое, и, как тогда в Колумбии, Миньярд планировал
снимать повязки, обнажая себя, как это делал и Нат с ножнами. Это было честно. Как
и спать тогда, когда спит второй, учитывая,что всю предыдущую неделю они
просыпались вместе, хоть и не знали об этом. Первой мыслью было прогнать багета к
чертовой бабушке, но потом он понял, что у него просто не будет сил на то, чтобы
вдалбливать нововведения брату, Дэю, и уж тем более Ники. Пусть этим займется Моро.
Поэтому было куда проще просто показать ему мирно спящего брата, который во сне
становился младше и мягче, почти походя на ребенка, чем спорить с ним и что-то
доказывать, рискуя разбудить Ната.
Но сейчас Эндрю снова стоял перед комодом, думая, снимать ли ему повязки. А что,
собственно, изменилось? За все это время от Ната не было ни одной физической
угрозы, он всегда сначала предупреждал и только потом бил, и Миньярд не был
исключением из правил. Опасаться рыжего олуха бессмысленно. Пялиться на шрамы или,
упаси Бог, трогать их он также не будет. Проверяли. Ножи?.. Ножи на тумбочке. На
обеих тумбочках и разбросаны еще кое-где по комнате. Перечислив все это в своей
голове, Эндрю кивнул и без сомнений стянул плотную ткань с рук, обнажая испещренные
белыми полосами предплечья, но заставил себя не смотреть на них слишком долго. Ему
нужен сон. Много много сна. И, желательно, без его личных кошмаров. Было бы просто
замечательно. Поэтому он вернулся в спальню и, вжавшись спиной в стену, укутался в
одеяло, позволяя сонливости закрасться в тело. Мышцы постепенно расслаблялись, а
мысли медленно расползались в разные стороны, возвращая Эндрю в подобие покоя. Он
моргал все медленнее, разрешая себе уснуть, отдохнуть, затихнуть, но все равно
смотрел на Ната, спавшего напротив. Впервые спавшего больше трех часов за раз.
Рыжий лежал на боку, приобняв подушку, в которую зарылся лицом. Сейчас он казался
мирным, расслабленным и совсем юным. Не было ни оскала, ни жесткости… «Сейчас он
спит не так, как когда вернулся после работы в сентябре… Почему? Почему принял мою
руку, хотя отталкивал Жана? И это не в первый раз. Почему? Почему?.. Поче…» —
додумать он не смог, провалившись в сон.
***
Они спорили на тему комиксов Марвел и ДС, хоть оба мало что в этом смыслили, когда
зашли в свою комнату и подавились словами, наблюдая слишком странную и непривычную
картину. Жан сидел за столом, заваленным его учебниками и тетрадями, делая не то
домашнюю работу, не то доклад, тогда как Ники завис прямо рядом с ним. Он молчал.
Не двигался. А на его лице не было ни единой эмоции, словно Хэммик превратился в
куклу. И это было неправильно. Ники всегда был в движении, всегда менялся и
говорил, а не был копией Эндрю.
— Багет, ты хрен ли тут делаешь? — тупо спросил Аарон, замеревший в дверях с Дэем
на пару.
— Живет, — отозвался Ники, переведя пустой взгляд на кузена. — Эндрю собрал свои
вещи и переехал, а на двери Ната была вот эта записка, — Хэммик показал тот самый
лист бумаги, что Моро обнаружил, только вернувшись в общежитие.
— В смысле?! Он не может!
— В смысле?
— Повторю слова твоего близнеца, которыми он меня встретил, когда чуть не перегрыз
глотку: «На кровати. Знаешь, люди таким занимаются, когда устают. И, да, не
поверишь, но твой брат тоже человек. Так что угомонись и вали». И трогать кого бы
то ни было из них сейчас себе дороже. Лучше дождитесь завтрашнего дня.
— Думаешь, я горю желанием ютиться с вами тремя, когда мог бы шиковать в просторной
комнате с Натом? Серьезно? Но, видишь ли, твой дорогой брат пообещал, что сделает
инвалидом любого, кто сегодня приблизится. Я желанием проверять это не горю, — Жан
отбросил ручку и встал, разминая спину. — Если заставишь его вернуться восвояси,
буду благодарен, но пока что об этом остается только мечтать.
— Нет, знаешь, это уже перебор! Пошли вы на хуй со всеми своими угрозами и
Натаниэлем! Заебало!
— При чем здесь Нат? — удивленно спросил Ники, склонив голову на бок.
— Ты дебил? Из-за чего еще Эндрю переезжать?! — Аарон швырнул свою сумку куда-то в
сторону. — И он же не к Мэтту с Сетом свалил. И, знаете, меня это правда заебало.
— Остынь, — Кевин преградил ему дорогу, выставив вперед руки. — У нас скоро игра.
Нужно тренироваться, а не устраивать разборки. Обещаю, завтра пойду вместе с тобой
и дам пизды своему брату, пока ты будешь разбираться с Эндрю, но сейчас нам надо
ехать на корт.
— Жан? — Дэй с надеждой посмотрел на брата, словно тот мог вытащить ключи, как
фокусник кролика из шляпы.
— А как мы остальным это объясним? — вклинился Ники, который, кажется, был готов
заплакать.
— Никак, — качнул головой Кевин. — Собираемся и едем, а эти два гения пусть сами
всем все объясняют.
И теперь Аарон отчетливее, чем когда-либо, понял, что он тоже хочет особенного
человека в своей жизни. Он заслужил это, он имел на это право. И было только два
решения этой проблемы. Или загнать Эндрю обратно, чтобы он на своей шкуре
почувствовал то, что ощущал его брат, или потребовать изменения правил. И еще не
известно, что из этого опаснее…
***
Нат проснулся от… просто проснулся. Его сознание не металось в агонии, дыхание не
разрывало грудную клетку, а кровь не бурлила в венах. Он просто проснулся. Открыл
глаза, понимая, что без понятия, сколько проспал и который сейчас час. И он, черт
возьми, чувствовал себя отдохнувшим. Приподняв голову, Нат увидел, что кровать
напротив занята Эндрю, который все еще спал. Он выглядел зажатым, скованным.
Вжавшись спиной в стену, блондин с силой сжимал одеяло, его брови были нахмурены, а
губы поджаты. «И этот человек говорит мне принимать снотворное, чтобы не мучаться
от кошмаров?» — Нат был готов прыснуть, но сдержался, памятуя о чутком сне
Миньярда. Бесшумно выскользнув из кровати и подхватив телефон, рыжий вышел из
комнаты, остерегаясь наступать на скрипучие участки пола, после чего скрылся на
кухне, предусмотрительно закрыв дверь и в эту комнату, лишь бы не разбудить Эндрю.
Он прекрасно помнил, что и голкипер последнее время плохо спал…
Шумно выдохнув и отложив телефон, Нат вернул свое внимание к кофе. Есть не
хотелось, но от кофеина он отказаться попросту не мог. Голод должен был проснуться
в нем где-то через час… Можно было сходить на пробежку, но ему слишком хотелось
курить, а после этого легким нужно было отдохнуть какое-то время. Соблазн надеть
кроссовки и выйти в прохладный воздух был, конечно, велик, но все же Нат решил
остаться на месте. Осталось совсем немного времени, так зачем его тратить на бег?
«Я еще успею побегать от тесака отца» — мрачно подумал Веснински и криво усмехнулся
тонкой пенке на своем кофе.
Он уже ставил вторую кружку, когда дверь на кухню открылась. Нат даже не попытался
сдержать искреннюю улыбку, увидев сонного помятого Эндрю, который выглядел слишком
мягким по сравнению с собой обычным. Его волосы были в полном беспорядке, футболка
в складках, но в остальном он выглядел лучше, чем вчера утром. Они оба смогли
выспаться. И все же взгляд Эндрю был слишком внимательным, придирчивым и
недовольным.
— Когда ты проснулся?
— Тебе-то что?
— Не могу представить. Я не ты. Могу лишь сказать, что у меня схожая ситуация с
воспоминаниями, но чаще всего фантазия берет бразды правления в свои руки, — Нат
поморщился, на секунду видя один из своих недавних кошмаров, после которых руки не
слушались, а ребра чуть не разрезали легкие. — Это отвратно.
— Самое? — бывший ворон проследил за тем, как последняя капля падает в кружку. — Не
знаю, наверное… Их много. Но если самое худшее, — Нат размышлял вслух и был
благодарен Миньярду за то, что тот не торопил, а просто ждал максимально точного и
честного ответа. — Наверное, смерть мамы.
— Смерть?
— Я убил ее, — рыжий шумно сглотнул, чувствуя, как во рту пересыхает, а горло
сдавливает тисками. — Она мучалась слишком долго. И отец дал мне выбор. Или я
убиваю ее, или он будет мучать ее до годовщины свадьбы. Был октябрь. Они поженились
в конце февраля. Мне было десять. Я ударил прямо в сердце, думал, так будет проще,
но… ошибся. Она умирала почти три минуты. Тогда на крыше я сказал тебе, что это
отец убил ее, но… это был я, — он закусил губу почти до крови, а потом тряхнул
головой. Он должен объяснить, должен объяснить, что то была не ложь, не совсем, что
он никогда не хотел предавать доверие Эндрю и все это было лишь… — Просто проще
говорить и верить, что это из-за него, что он не оставил мне выбора, но… нож был в
моей руке. Я вонзил его в ее сердце. И ночами память догоняет меня, бросая правду в
лицо.
— Нет. Еще на первой неделе отец отрезал ей язык, так что она просто не смогла. Но
я видел ее глаза. Знаешь, самое худшее смотреть в глаза тех, кого ты убиваешь,
когда не ненавидишь их.
— От этого легче не становится. Знаешь, это как если бы тебе пришлось убить Аарона,
сразу после объявления о том, что у него последняя стадия рака. Вроде, освобождаешь
от страшных мук, но…
Конечно, эти слова были слабым утешением, Эндрю понимал, но он не ожидал, что Нат
вздрогнет всем телом и отшатнется, словно обжегся, глядя на него так, будто увидел
ожившего мертвеца. В голубых глазах проскользнул звериный ужас, который совсем не
стыковался с той глухой тоской и печалью, что были секунду назад. Первой мыслью
было соскочить на пол и подойти, но Эндрю остался сидеть, внимательно глядя на
парня напротив.
— Забудь.
— Не она одна становится гостем моих кошмаров. Мне просто почудилось, — расплывчато
ответил рыжий и, словно извиняясь, вернулся на прежнее место. — Как насчет того,
чтобы обсудить что-то другое? — кажется, он просто отмахнулся от воспоминаний,
толкнул их вглубь себя, следом закрывая все могильной плитой. — Лисы сегодня
устроят нам допрос. И я намерен молчать, потому что, по сути, это была твоя
инициатива.
— С каких пор я начинаю говорить раньше тебя? — уголок губ Эндрю чуть дрогнул
вверх. — Придется им мириться с тишиной.
— Ты прекрасно знаешь, что я не боюсь, — бывший ворон намеренно сделал шаг вперед,
останавливаясь совсем рядом. Их тела разделяли жалкие сантиметры, но у Эндрю был
путь к отступлению. Он не был, не чувствовал себя в ловушке. — Если бы боялся, был
бы с ножами.
— Думаю, даже если бы они были, исчезли бы благодаря тысячам комментариев Ники за
этот год, — приглушенно рассмеялся Нат.
— Сомнительное достижение.
— У меня дежавю, — прыснул рыжий идиот, однако его глаза слишком ярко светились,
чтобы не выдать с головой. — Фетиш на кухни?
— Нет.
Хмыкнув собственным мыслям, Эндрю убрал руку с чужой шеи, а потом, не забыв
подхватить кофе, двинулся в гостиную, откуда уже через несколько секунд послышалось
бормотание телевизора и голос журналистки, рассказывавшей последние новости. Нат
взял свой кофе и вышел следом, но замер у стены, прислонился к ней плечом и
устремил взгляд на экран, стараясь заставить себя не смотреть на голкипера.
— Да.
Рыжий резко повернул голову к Миньярду, который даже не посмотрел на него. Секунду
он стоял, после чего двинулся к дивану. Поставив кружку на журнальный столик,
парень сел, подложив одну ногу под бедро, предусмотрительно оставив между ними
сантиметров тридцать пространства. Мысленно ухмыльнувшись, Эндрю так же убрал
сейчас совершенно лишний кофе, после чего одним легким движением оказался сверху,
руками упираясь в спинку дивана, поставив колени по обе стороны от чужих бедер. Нат
не вздрогнул, не сжался, но он был слишком напряжен, внимательно наблюдая за
голкипером, чуть нахмурившись, явно стараясь осознать причины и мотивы его
поступков.
— Все еще «да»? — почти насмешливо спросил Эндрю, запоминая это выражение легкого
замешательства.
— Сейчас моя очередь спрашивать, мой ответ ты знаешь, — качнул головой Нат. — Да
или нет, Дрю?
— Да, — бывший ворон приподнял руку, услышав ответ, но замер, останавливая себя от
привычного движения. Кажется, сейчас он чувствовал себя на минном поле, не зная,
чего ожидать. — Трус, — криво усмехнулся Эндрю, наклоняясь к самым его губам. — Я
дал тебе ответ.
— Я буду спрашивать всегда, — возразил Нат, пуская ток злости по чужому телу. —
Где?
— Как скажешь.
Эндрю почти слышал раздражение Ната от того, что он понял, что его проверяли, но
оно было смазано пониманием и принятием. Чертовым осознанием и согласием. Это было
скорее раздражение на то, что в нем усомнились. Эндрю ощутил вкус этого чувства на
своем языке, когда поцеловал Ната, когда придавил его своим телом к дивану, когда
почувствовал еле различимое, мягкое прикосновение к своему позвоночнику сквозь
ткань футболки. Но Веснински не оставил руки там, вернул наверх, к безопасной и
проверенной зоне волос, словно такими редкими почти несуществующими касаниями давал
привыкнуть, принять… как Эндрю давал ему привыкнуть к собственным рукам на своем
теле тогда на крыше, касаясь медленно и размеренно.
В этот раз Миньярду не пришлось вспоминать шрамы по ощущениям под пальцами, потому
что в какой-то момент Нат просто стянул с себя футболку, швырнув куда-то в сторону
с приглушенным «да», хоть вопрос еще не сорвался с чужих губ. Из горла Эндрю
вырвалось что-то наподобие гудения, но оно тут же перешло в грудь Ната, когда их
губы снова встретились. И Нат старался дышать, отчаянно хватаясь за контроль и свой
здравый рассудок. Он хотел больше, он хотел все и сразу, а внутри стучал механизм
часов, отсчитывавших время до настоящего конца, но он лишь топил это в себе. Пока
он жив, пока он есть, он не посмеет требовать что-либо от Миньярда, никогда даже не
заикнется. И не позволит другим.
Они дрифтовали на грани сознания, чуть ли не падая в пропасть, пока Эндрю не принял
решение, пока не понял, что этого ему не достаточно. Он хочет больше. И возьмет
больше, если Нат захочет ему это дать, если позволит и разрешит. Он хочет этого. К
черту!
— Да или… — Эндрю замер в нескольких сантиметрах от лица рыжего, дыша с ним одним
раскаленным воздухом.
— Да, — Нат мягко сжал его волосы на затылке, поглаживая, отвлекая от любых мыслей.
— Идиот…
— Да, — легко согласился Веснински. Он уже потянулся было за новым поцелуем, когда
в дверь грозно постучали. — Ставлю на то, что это наши братья, — усмехнулся рыжий,
но руки от чужой головы не отнял, лишь скосил глаза в сторону двери. — Да или нет,
Дрю?
— Нет, — Миньярд поймал его губы, утягивая в новые поцелуи, наплевав на человека
или людей по ту сторону двери. "Уйдите, просто исчезните. Не сейчас. Оставьте меня.
Нас. Просто свалите… " — шептало его сознание, пока он почти с отчаянием целовал
губы Ната, слыша, что шум не стихает, оставаясь все таким же настойчивым. — Блять!
Резко оторвавшись от Ната, он встал и, подхватив на ходу футболку Веснински с пола,
швырнул ее в парня. Натянув повязки, лежавшие при входе, Эндрю распахнул дверь,
ненавидящим взглядом впиваясь в лица… Аарона и Кевина. Закатив глаза, голкипер был
готов проклясть рыжего идиота за своей спиной, но лишь буркнул недовольное «Ванга»,
после чего прислонился плечом к косяку двери и вздернул подбородок, с вызовом глядя
на нежданных гостей. Ему даже было плевать на то, как он выглядит. Вероятно, волосы
в полном беспорядке, на лице легкий румянец, который, наверное, не виден в
полумраке — солнце еще не взошло, а свет они включить не удосужились — а губы
припухли от долгих горячих поцелуев. Каково же было его удивление, когда близнец
толкнул его в грудь, впихивая в комнату, расчищая себе путь и давая Кевину так же
войти. Воспользовавшись секундным удивлением Эндрю, Дэй проскользнул внутрь, чтобы
настигнуть своего брата, который с самым невинным лицом попивал кофе на диване,
смотря новости.
— Как видишь, могу, — пожал плечами Эндрю, ставя кружку под кофеварку.
— У нас сделка.
— И?
— Никаких отношений, не забыл? — зашипел Аарон так тихо, что Нат и Кевин, точно не
могли услышать.
— Это тут при чем? — Эндрю напрягся, чувствуя нервозность в каждой клеточке тела.
Между ними с Натом… Это не отношения. Он не… Черт!
— Не ври, что ты переехал просто потому, что мы слишком шумные. Ты бы не сделал это
без повода. Или если бы не хотел. Значит, хотел. И ты возишься с Веснински, как с
раненым котенком. Вы все время рядом, ты…
— Это твое хобби, не мое, — качнул головой второй Миньярд, беря в руки кофе. — Я
здесь только для…
— Нат! — близнецы резко обернулись на сорвавшийся голос Дэя. — Прекрати вести себя
как ребенок!
— Там твое дитя обижают, — криво усмехнулся Аарон. — Чего не бежишь защищать?
— С какого перепуга? — Эндрю склонил голову к плечу, глядя на брата, как на идиота.
— Это мир надо защищать от него, а не его от мира, — процитировал старые слова Ната
он, после чего кивнул собственным мыслям. Да, он определенно точно в это не
полезет. Не сейчас.
— Не спорю, наверное, это весело, но это перешло все границы, Эндрю, — качнул
головой второй близнец. — Это должно прекратиться.
— Без понятия.
— Там твое недоразумение обижают, — криво усмехнулся Эндрю, невинно попивая кофе. —
Не побежишь спасать?
Представшая перед ними картина явно могла повеселить любого. Кевин на полу, на его
голову был вылит кофе, тогда как Нат невинно валялся все на том же месте на диване,
глядя в экран телевизора, вертя в руках пустую кружку. Эндрю остановился в
коридоре, тогда как его брат замер где-то посередине комнаты, стараясь понять, что
на самом деле произошло. Можно было предположить, что Дэй допытывался до брата,
после чего тот не выдержал, вскочил с места, вылил на него кофе, а потом вернулся
на прежнее место, расслабляясь и забывая о существовании брюнета.
— Может, тебе просто стоило думать, прежде чем доебываться до меня по своей обычной
привычке? — поинтересовался Веснински, откинув голову на спинку дивана и глядя на
брата из-под опущенных век. — Серьезно, Кев, мое поведение вне поля не должно тебя
волновать.
— Я более в порядке, чем был раньше, — пожал плечами рыжий. — Это явно должно тебя
хотя бы успокоить, если не обрадовать.
— Ты снова бросаешь нас с Жаном одних! Я помню, что бывало после подобного!
— Я ведь сейчас рот открою, — предупредил Нат, скосив глаза на голкипера, на что
тот только закатил глаза. Ну конечно, он, как и всегда, предупредил, прежде чем
сделать. Бесит. До ужаса. До мелкой дрожи мышц и тока под кожей.
— Наша сделка никого не касается. Точка. Как тебя не касается то, где я живу, брат.
Нам нечего обсуждать, — Эндрю сделал глоток и собирался было уже уйти, когда слова
близнеца ударили в спину:
— Заткнись, — Кевин зажал его рот своей широкой ладонью, а свободной обхватил
голову. — И даже не пытайся вырваться, мы иначе отсюда живыми не уйдем, — прорычал
он, когда Аарон начал барахтаться и пытаться вырваться.
— Кев, отпусти его, — удивительно мягко и ласково почти попросил Нат, поднимаясь на
ноги.
— Нет. Нат, стоп, хватит, ладно? — Дэй чувствовал, как к горлу подступает паника.
Сейчас Натаниэль походил на хищное животное, на кота, лапой игравшего с полудохлой
мышью. Это плохо. Очень и очень плохо… — Просто он, как обычно, сболтнул лишнего и
не успел вовремя заткнуться, — удерживая Миньярда перед собой, брюнет попятился в
сторону, утягивая за собой и мелкого парня. — Выдохни, ты сейчас взглядом убить
можешь.
— Хочу сказать, что ты нашел себе новую шлюху, — выплюнул Аарон, вытирая рот
рукавом, даже не обращая внимания на то, как от мерзкого слова поморщился
Натаниэль. — Раньше был Роланд, теперь, видимо, он. Только вот беда, на Роланда
тебе всегда было насрать, как в общем-то и ему на тебя. Так, перепихон в каморке. А
что тут? Заботишься о нем? Прибегаешь, как только узнаешь, что ему плохо, и
выхаживаешь, как какого-то маленького зверька? У меня есть глаза, и я не дурак! Ты
нарушил условия сделки!
— Эй, если говорите обо мне, то говорите на языке, который я понимаю! — вмешался
Дэй, но Аарон лишь оттолкнул его назад, к себе за спину.
Ната трясло. Он стоял спиной ко всем, стиснув ручки сумки, а его мозг плыл, тогда
как слова Миньярда эхом бились о его череп, заглушая остальные мысли. Он
ничтожество. Он маньяк. Он трус. Он слабак. Он… Нат был уверен, что еще чуть-чуть и
ему скажут, что он — его отец, пусть Аарон ничего не знал о Натане. Но этого рыжий
вынести просто не мог. Он и так слишком долго видел чужое отражение в зеркале,
видел чужое лицо напротив, чтобы не поверить в правдивость слов, как бы сильно не
отрицал это. Нет, он просто не мог перенести, если еще и кто-то здесь, в Лисьей
Норе, кто-то, кто даже не знал его отца лично, сравнит Ната с Натаном. Это просто
невозможно. Руки чесались, а подошвы ног горели. Он хотел ударить, заткнуть,
причинить боль и заставить передумать. Он не «Мясник», ведь так?.. Он не…
Эндрю еле заметно нахмурился, отмечая как с каждым словом брата тело Ната все
сильнее сжимается и напрягается. Когда он научился так легко читать его? Не просто
замечать изменения, но и с точностью переводить чувства в слова? Это было не важно.
Важно, что Нат был готов взорваться. И никто, наверное, даже сам Веснински не знал,
каким будет этот взрыв. Удар? Слова, которые уничтожат саму суть Аарона? Смех и
издевки? Истерика? Банальный побег, чтобы не навредить тому, кто дорог Эндрю, а
потом забиться в угол и пережить приступ? Ничто из этого блондину не нравилось.
Утро явно было слишком хорошим, чтобы продолжиться так, как он хотел…
— Он не дает нам всем умереть, — хмыкнул Эндрю, почти наслаждаясь удивлением, что
растекалось на лице его близнеца. Он бы даже насладился, если бы все еще не видел
Ната. Он был напряжен, его мышцы мелко подрагивали и, судя по спине, он был готов
вот-вот превратиться в глыбу изо льда без чувств и сил. — Не думал же ты, что он
делал это все по доброте душевной?
— Нат? — Кевин отшатнулся от брата, словно видел его впервые. — Ты правда делал все
это только потому, что…
— Какую? Что ты собрал меня? Что собирал всегда? Что поэтому я… — Нат запнулся,
качнув головой.
У него не было сил на то, чтобы выворачивать душу перед тем, кто и так видел ее.
Эндрю знал все это, он был уверен. Миньярд знал, что их сделка стала слишком
расплывчатой, что Нат сделает что угодно, лишь бы лисы, братья, сам Эндрю
оставались в безопасности. Не было никакой сделки. Были они. Были их поцелуи и
касания, их признания на крыше и дубликаты ключей друг у друга, а теперь и
совместная комната. Были «да» или «нет», которые слышали и уважали. Они были. И это
все, что имело для них значения. К черту сделку. Тогда, уже в прошлом календарном
году, наверное, это имело смысл. Но не теперь. Теперь они сами решали, когда должны
что-то другому. А они не были должны. И все равно делали. Это потеряло смысл очень
давно, но обрело новое значение, которое было в разы важнее.
— Так проще? — наконец сипло спросил Нат, все еще глядя в пустоту перед собой.
— Так проще, — кивнул Миньярд, хоть и знал, что рыжий этого не увидит. — Все еще
тренировка?
— Нет.
— Ладно, — Нат послушно, слишком послушно, скинул сумку прямо посередине коридора,
но не для того, чтобы обуться, а чтобы войти в кухню и заглянуть в холодильник. Он
снова заканчивался и отдавал себя в руки Эндрю, веря, что тот о нем позаботится,
что не причинит вреда.
— Эндрю, он!..
— Кев, подожди!..
— Нам пора. Уходим. Нат… — Дэй на секунду замер в дверях, глядя на профиль брата,
который делал вид, что рассматривает содержимое холодильника. Подумав, он перешел
на французский. — Это то, что я думаю?
— Нат, я просто переживаю за тебя, пойми. Ты уверен, что это верный выбор и…
— Ладно, — услышав эту рычаще-гудящую нотку в голосе брата Кевин тут же пошел на
попятную. Он знал этот тон, знал, что последует после, поэтому предпочел просто
уйти, вытаскивая за собой и Аарона.
Когда они снова остались в комнате вдвоем, они не заговорили. Эндрю не просил о
переводе, а Нат не отвечал на пустоту. Эта глупая стычка забрала все силы. И они не
соприкасались, когда устроились на диване, хоть и сидели неподалеку друг от друга.
На все это не было сил ни у одного из них. Они просто молчали, слыша шум телевизора
и дыхание друг друга. Так было проще. Так было правильно.
— Он жестокий. Он пропитан кровью и болью. И мой брат пережил слишком много дерьма,
чтобы иметь дело еще и с этим. Я должен защитить его…
— Что плохого Нат сделал за это время? — мирным голосом спросил нападающий, и
поймав удивленный взгляд, помахал руками. — Нет, я серьезно. Отбрось его
нестандартные методы, и ответь. Он причинил хоть кому-то настоящую боль? Может, он
навредил Эндрю? Как по мне, нет. Не скажу, что их тандем мне нравится. Он скорее
пугает, потому что они два психа без тормозов, но, судя по всему, они тормозят друг
друга. Так, может, все не так плохо?
— Ты сейчас пытаешься убедить меня в том, что это нормально?! — зашипел Аарон,
сдерживая крик лишь потому, что за стенкой сопел Ники.
— Нет, это точно не нормально, — приглушенно рассмеялся Кевин. — Но, возможно, это
хорошо для них.
Не сказать, чтобы после той сцены, что устроил Аарон при поддержке Кевина, кто-то
из команды лез в сложившуюся ситуацию. Только старшие изредка перешептывались с
Ники и пытались вытянуть хоть какую-то информацию из Жана, но все терпели неудачу.
И даже не потому, что парни не хотели говорить. Им попросту не о чем было
рассказывать. Просто Моро выперли из его же комнаты, ничего не объяснив. Вот и
сказочке конец. А Аарон ходил мрачнее тучи, неизменно сверля Ната ненавидящим
взглядом, пока тот тренировался впереди на позиции нападающего вместе с Кевином и
Сетом. Последний, кстати, на удивление, меньше всех интересовался происходящим, но
можно было предположить, что именно он был инициатором и исполнителем этой шутки,
которую Веснински обнаружил утром.
Нат вышел из своей комнаты и уже вставил ключ в замок, когда увидел это. Над дверью
была закреплена лента или плакат, он так толком и не понял, с одной единственной
надписью: «Преисподняя». Смешок вырвался из его легких против воли. Не задумываясь,
он сделал снимок, а потом отправил Эндрю, который уже больше часа назад ушел на
занятия.
Нет.
Снимать?
Мне плевать. Отъебись.
Кивнув своим мыслям, Нат таки закрыл дверь, чтобы потом со спокойной душой
отправиться на занятия. Преисподняя так преисподняя. Меньше вероятность того, что к
ним кто-то захочет войти. Все-таки надпись черного цвета на алом фоне выглядела
весьма угрожающе, но совсем не соответствовала реальности. Если другие Лисы думали,
что внутри происходит какой-то ад, то они очень заблуждались. Комната Эндрю и Ната
была воплощением покоя и тишины, насколько это возможно для таких людей, как они.
Оба не трогали друг друга, когда видели, что у второго плохое самочувствие,
безошибочно читая настроение и язык тела, «незаметно» приносили друг другу кофе и
курили на подоконнике, уходили спать в одно время, и Нат неизменно просыпался, если
Эндрю было плохо. Блондин не звал его, нет, но если Миньярду было слишком плохо, он
непроизвольно становился шумным — он издавал звуки, что по сравнению с ним обычным
можно было назвать громкими — тогда как теперь, уже отошедший от адского марафона
без сна, организм Веснински с легкостью пробуждался. Снотворное лишь помогало
погрузиться ему в темноту и делало спокойнее, чем обычно, но не более того.
В одну из таких ночей, услышав глухой удар тела, Нат резко распахнул глаза, тут же
находя вжавшегося в стену Эндрю. Он походил на ребенка и безумными глазами смотрел
куда-то в темноту, а когда рыжий попытался приблизиться, отшатнулся. Нат больше не
предпринимал подобных попыток. В сумрачном свете луны он стянул с себя футболку,
обнажая свой испещренный шрамами торс, который Эндрю не перепутал бы ни с одним
другим, а потом стал тихо звать его, напоминая о реальности. Понадобилось больше
десяти минут, пока наконец Миньярд не послал его на хуй, на что Нат одобрительно
кивнул и вышел, спросив: «Кофе или чай?» — и получил ответ: «Подавись своей травой,
парнокопытное» — что определенно было конкретным ответом. Он заварил кофе, поставил
на подоконник, достав карамельные сигареты, и стал ждать. Когда Эндрю появился,
кофе с сахаром, молоком и взбитыми сливками еще был горячим. Получив на вопрос: «Да
или нет?» — тихое шелестящее: «Нет, иди дрыхни дальше», — Нат лишь понимающе кивнул
и правда ушел, тут же сворачиваясь в клубок в своей кровати. Он не стал ждать,
когда Эндрю вернется. В этом попросту не было нужды. Но утром его ждала яичница с
беконом и сыром.
Так что, да, их комнату точно нельзя было назвать Преисподней, пусть это и был дом
для Монстра Пальметто и Дьявола Эвермора. Для них это была тихая гавань из чистой
правды, доверия и принятия, куда не мог зайти никто без разрешения. Даже семья.
Кевин знал, что Нат и Эндрю придут на ночную тренировку, поэтому просто ждал их в
коридоре. И они не опаздывали, неизменно появляясь, тогда как старшие еще не
растеряли свой инстинкт самосохранения, чтобы соваться туда просто из любопытства.
Да и дверь обычно была закрыта изнутри.
Коридоры корпуса шумели, студенты спешили на свои занятия, которые должны были
начаться через пять минут, когда у Веснински завибрировал телефон. Глянув на номер,
он замер на месте, из-за чего об него споткнулась группка первогодок, но он даже не
повернул головы. Шумно выдохнув, Нат отошел к окну и, забравшись на подоконник,
принял вызов:
— Нат…
— Передай ему трубку, — прохрипел Нат, чувствуя, как каменеет его тело, от
осознания того, что он был на громкой связи. — Лив, передай ему телефон.
— Ну, девочка, не шипи на меня, — пророкотал Натан. Парню показалось, что сейчас он
откинет коньки только от этого голоса. — Ну здравствуй, младший, — Нату почудилось,
что он в одном из своих кошмаров. Этот голос, рычавший в самое ухо… Он почти видел
ухмылку отца.
— Нат, нет!
— Молчать! — рявкнула на свою дочь Лола, но после этого послышался удар и женское
шипение. Кто кого ударил и кого оттаскивали, Нат не знал. Сейчас он был
сосредоточен только на отце по ту сторону телефона.
Тяжелые протяжные гудки — это последнее, что Нат помнил. Он сорвался с места.
Побежал. Побежал просто, чтобы бежать. Он несся, толкая студентов и не различая
лиц, он бежал, игнорируя болтавшуюся на спине сумку, перекинутую через плечо, и
жгучую боль в неразогретых мышцах. Он просто должен был бежать от страха, от этого
ужаса и знания, что будет дальше, от вероятности того, что кто-то из семьи увидит
его и поймет, что происходит. От внимательных глаз Эндрю, которые бы нашли все
ответы лишь на его лице. Натаниэль бежал, пока мысли не исчезли, пока бешеный пульс
не прогнал наваждение и голоса, пока он не остановился, чтобы понять, что времени
осталось в обрез и пора заканчивать. Что спектакль подошел к концу, а его герой
скоро драматично умрет за кулисами, чтобы потом основные действующие лица
громогласно оплакивали его на сцене. Он даже не заметил, что ему пришло сообщение
от Лив. И от этого сообщения гнев забурлил в его венах: «Это Рико придумал».
***
Никто из лисов не был удивлен, когда Кевин и Жан включили игру своей бывшей команды
и потенциального соперника. Они просто подтянулись из разных комнат и расселись кто
где. Пришли даже Нат и Эндрю. Миньярд устроился на своем привычном месте на
насыпном кресле, тогда как рыжий примостился у ног братьев на полу, пристально
глядя в плоский экран. Все были в напряжении, безусловно, но не Нат. Ему в кои-то
веки было глубоко наплевать на игру. Его интересовал только Рико. Только первый
номер, который сегодня обещал ответить на вопросы репортеров. И это наконец
случилось.
Игра завершилась победой университета Эдгара Аллана, что было весьма предсказуемо,
и пока Жан и Кевин переругивались касательно новой стратегии черно-красных, Нат
ухватился за телефон. Найти контакт бывшего тренера, позвонить… Он видел Тетсуи на
экране, видел, как тот смотрит на свой телефон с каменным лицом, а потом наконец
отвечает. Веснински не дал ему сказать ни слова, просто потребовал передать трубку
племяннику. О, это прекрасное выражение замешательства и даже испуга на лице Рико,
ужас, проскользнувший в его глазах, когда он прочитал имя контакта, услышал от
дяди: «дьявол».
— Не смей уходить от камер, — заговорил Нат, стоило Морияме поднести трубку к уху.
Лисы затихли, тут же поворачиваясь к нему, наконец замечая. — Я хочу видеть твое
лицо, хочу видеть тебя.
— Причина должна быть веской, полагаю, — выдавил из себя Рико, тогда как его глаза
бегали от одной камеры к другой, словно он мог увидеть за ними своего бывшего
сторожевого пса.
— Весьма. Мне тут одна птичка напела, — Кевин ухватил брата за плечо, попытался
дернуть, но тот легко вывернулся и встал на ноги, неотрывно глядя на экран, — что
это ты подстроил одну маленькую конфузную ситуацию, что сейчас так меня нервирует.
Знаешь, я даже не буду угрожать тебе или говорить, что за этим последует, мы ведь
взрослые люди. Мне лишь одно интересно. Как, зачем и почему?
— Я знаю тебя лучше, чем кто-либо, — Рико остановил взгляд на одной из камер, а на
его губах растянулась подрагивающая улыбка, от чего белый неровный шрам на скуле в
форме пятна, там, где раньше была единица, сморщился. Все-таки столько ударов
кастетом… Эта татуировка все равно была отвратительна. — Я никогда не остаюсь в
долгу, а один наш общий знакомый спросил моего мнения. Я решил, что это лучшее
решение. Ведь… почему бы и нет? Это решит все мои проблемы.
— Как верно сказано, — протянул Нат, а потом хохотнул. — Ты превзошел все мои
ожидания! Знаешь, просто восхитительно. Я правда не ожидал от тебя такого, хвалю.
Высоко взлетел. Только ты забыл продумать следующие свои шаги.
— Ты проиграешь.
— Стой! — кажется, Рико чуть не дернулся вперед, словно пытался схватить брата за
руку, удержать, а потом что-то в нем переменилось. Тени легли на лицо, глаза
ожесточились, а губы скривились, произнося рычащие японские слова. — Ты не
выиграешь. Я сделаю все, чтобы твоя голова полетела с плеч. Ты умрешь, как твоя
мамаша. У тебя даже могилы не будет! И, даже если выживешь, на поле тебе конец. Мы
вас уничтожим! Или тебе не хватило доказательств? Я сильнее чем!..
— Сильнее? — перебил его Веснински, даже не думая менять язык. — Братишка, ты даже
убить никого из моих лисов не смог, что уж об остальном говорить, хоть и пытался, —
команда за спиной Ната ахнула, а Эндрю даже подался вперед. — Или думаешь, что тот
парнишка-наркоша просто в канаве по пути сюда подох? Ты действуешь низко и подло,
никакой фантазии. Только последний твой выпад и правда заслуживает внимания. И то,
ты смог сделать это только благодаря брату. Говорю же, скука. Ну да ладно.
Увидимся, верно? И сделай лицо попроще, а то такое ощущение, будто тебя сейчас
стошнит, — Нат поднялся на ноги. — О, и чуть не забыл. Ты только что на весь мир
угрожал меня убить. Как думаешь, что скажет твой дорогой дядюшка на такой прокол? В
Америке много людей, кто говорит по-японски. Думаю, они с легкостью переведут твои
слова и выложат все в сеть… — он снова хохотнул. — Счастливо оставаться, второй, —
и сбросил звонок, не дожидаясь слов Рико, глядя на то, как тот дергается, а потом
испуганно смотрит на взбесновавшихся репортеров, заваливавших его вопросами. — Ну
что за красота, — широко улыбнулся Веснински.
— Нат, что это сейчас было? — хрипло прошептал Ники, замеревший на своем месте.
— Да ладно, чего у вас такие лица кислые? — парень плюхнулся на свое прежнее место
между братьев.
— Ты реально тупой или просто хочешь поскорее умереть, утянув нас за собой? —
прошипел Аарон.
— Как я уже сказал, убить никого из вас у Рико не вышло и не выйдет. Это лишь моя
ему маленькая месть за головную боль.
— Типа того, — пожал плечами рыжий. — Я тогда уезжал, но сути это не поменяло. Тот
мальчишка был бывшим вороном и меня боялся куда больше чем Рико, так что просто
позвонил и рассказал все, как есть, за что был оправдан и отправлен в прекрасное
далеко, где его не найдут, — Нат посмотрел на шрам на правой ладони, а потом с
силой сжал кулак.
— Да, и слава Богу, нормальный не пошел бы на такое. Без обид, Рене, — Нат сладко
потянулся.
— Ты роешь нам всем могилу, — зашипел пятый номер, поднимаясь на ноги. — Мы из-за
твоей несдержанности умереть можем!
— Рико роет мне яму, — согласился Веснински, а потом широко открыто улыбнулся. —
Так зачем мешать ему упрощать мне работу? Я его в этой яме и закопаю. Так же проще,
разве нет? — рыжий воодушевленно посмотрел на братьев, а потом слишком весело
фыркнул. — Ладно, Кев, что по их линии защиты? Мне показалось, или они стали вести
себя агрессивнее?
Мысли споткнулись, и он подавился вздохом. Его заберут. Нет, не так. Он сам уйдет.
Потому что так надо. Потому что это неизбежно. Но постарается сделать все, чтобы
вернуться. Даже если будет один. В голове закопошились новые мысли. Совсем недавно
он сказал Эндрю, что, если будет уходить, то сделает это молча, не попрощавшись, но
теперь в голову закрались сомнения. А сможет ли? Хватит ли духу? Наверное, нет. Он
все равно сболтнет что-нибудь, что Эндрю поймет. И поэтому полезет следом,
попытается остановить, предотвратить. А этого Нат допустить просто не мог.
***
Время вышло. Сегодня был последний день. Сегодня они играли в Бингемтоне, но назад
в Лисью Башню Нат не вернется. С какой-то детской обидой он смотрел на гостиную,
одной рукой удерживая сумку на своем плече. Его Преисподняя. То тут, то там лежали
его вещи, перемешанные с вещами Эндрю, которые они договорились убрать еще вчера,
но слишком увлеклись друг другом, на журнальном столике одна кружка, из которой они
пили кофе сегодня утром, потому что отъезд назначен на шесть утра, пепельница на
подоконнике и пачка карамельных сигарет, которые всегда были на месте, толстовка
Ната, которую он скинул вчера вечером, чтобы рукам блондина ничто не мешало изучать
его торс, а потом и все его тело…
— Ты стоя заснул? — голос Эндрю выдернул его в реальность. Резко обернувшись, Нат
увидел голкипера, стоявшего в дверях. — Подрыхнешь в автобусе. Пошли.
Вместе они привычно забрались на задние сидения автобуса, наблюдая за тем, как
вваливается остальная команда. Они походили на сонных мух или зомби, которых
подняли из могил. Даже Элисон, которая всегда хотела выглядеть идеально, сейчас
улеглась на груди Сета, свернувшись клубочком, тогда как ее длинные золотистые
волосы были закручены во что-то странное, что должно было быть пучком. Кевин и
вовсе походил на тень себя с этими синяками под глазами и помятым лицом. И это было
так по-домашнему, что что-то в груди Ната защемило, пусть он и выдал это чуть
приподнятыми уголками губ.
Закончив с проверкой последних новостей, Эндрю выдохнул, чувствуя, что еще может
поспать. Это было весьма неплохой перспективой, учитывая то, что они с Рене
договорились, что он простоит две трети матча, она заменит его лишь в середине, дав
тем самым приличное время на отдых, если брать в расчет еще и перерыв между
таймами. Скосив глаза на Ната, который развалился почти на весь ряд, голкипер
боролся с желанием скинуть его длинные ноги к чертовой бабушке, но в результате
лишь положил собственные параллельно, соприкасаясь икрами. Почувствовав это,
Веснински замер, после чего посмотрел на парня напротив с немым вопросом, однако
ответом ему послужила лишь изогнутая бровь. Хмыкнув, Нат кивнул и вернул взгляд к
телефону, даже не попытавшись соприкасаться еще большей площадью их ног, хоть это и
было не сложно, нужно было сдвинуться лишь на пару сантиметров. Но он этого не
сделал. И, видимо, они уже слишком хорошо знали друг друга, ведь им даже не нужны
были слова для этого диалога:
— Уверен?
— Пялюсь, — кивнул Веснински прежде, чем голкипер озвучил свою привычную фразу,
после чего довольно усмехнулся, наблюдая проскользнувшее на ровном лице легкое
недовольство. Но вместо язвительных комментариев и ворчания Эндрю просто надел свою
пару и включил музыку на телефоне, закрывая глаза, говоря этим, что разговор
окончен, не начавшись.
Мысленно запоминая песни, Нат также позволил себе задремать, погрузиться в легкий
полумрак и туман своих мыслей. Нат слушал чужую музыку, прокручивая в своей голове
все варианты развития событий, стараясь понять мотивы отца, хоть и осознавал, что
лезть в настолько больную голову практически бесполезно. Что было определенно ясно
— отец хочет его смерти. За все: за то, что посадил в тюрьму, за то, что отобрал
власть и имя, за то, что вышел из-под власти Мориямы, за то, что смог превзойти.
Мотив очевиден даже ребенку. Почему дал пятьдесят дней? Это же так весело, когда
твоя жертва чувствует страх, просто прекрасно! Такие садисты, как Натан, подобное
просто обожают. Натаниэль бы не удивился, если бы отец дал ему выбор, каким тесаком
его будут линчевать.
Будь это обычный человек из его мира, Нат предложил бы ему сделку, заплатил бы чем-
то, чем угодно, но старшему Веснински было плевать. Его сын должен был стать чем-то
вроде примера для других, доказательством того, что Натан не пощадит никого, ведь
не пожалел даже собственного сына. Предлагать ему что-либо… Но можно было
попытаться. Он обязан был попытаться.
Другой вариант — дать бой. Физический. Но Натан был выше, и вряд ли в тюрьме он
валялся на диване, просиживая штаны. Он точно не растерял свои навыки, надеяться на
это было глупо, да и все оружие у Ната, вероятнее всего, отберут. И честный бой —
это не про Веснински. Ни про кого из них. На сторону старшего стопроцентно встанут
его приближенные, и, если о том, чтобы победить отца, парень еще мог помечтать, то
справиться сразу с Натаном и Лолой одновременно можно было даже не надеяться. Без
шансов.
«У меня нет шансов» — эта мысль клокотала в его сознании, душила и тянула на дно,
как бы сильно он не старался отрицать.
Пойти в ФБР. Эта идея была максимально простой, но совершенно нереальной. Во-
первых, будет очень сложно отделить деятельность отца от Мориямы, что еще сложнее —
объяснить, как вся система работала, пока он сидел в тюрьме. Если же ФБР возьмут
«Мясника», он непременно расскажет им все о своем любимом сыночке. А бегать от них
куда сложнее, чем от полиции. В любом случае, бег не входил в планы Натаниэля,
поэтому приходилось слать федералов лесом. Можно, конечно, попытаться выцыганить
сделку… но тогда хрен ему, а не месть, а оставлять все так, как есть — не вариант.
Звонок дяде Стюарту. Нат с легкостью мог это сделать. Один звонок, одна просьба, и
его заберут отсюда навсегда, спрячут и… он навечно превратится в призрака, который
лишится настоящей жизни. Его запихнут в какую-нибудь дыру, окружив охраной, и Нат
потеряет все, что имел: братьев, семью, лисов, экси, университет и… и Эндрю. Он не
мог потерять это. Не мог потерять все это. Лучше умереть. К черту бег, страхи и
инстинкт самосохранения. Он не уйдет. Он не сбежит. Он вернется. Он обещал.
— Чего тебе? — Эндрю стянул наушники, выглядя как старший ребенок, которому
наскучил младший.
— С чего ты это взял? — Нат с вызовом вскинул бровь, старательно заглушая растущую
в груди панику. Нет, он просто не может дать Эндрю увидеть!
— Волнуюсь перед игрой, — по сути это была даже правда. Нат волновался перед игрой,
потому что знал, что будет после нее.
— Раздражаешь меня ты. Постоянно, — Эндрю говорил это с таким ровным лицом и таким
уверенным голосом, что Веснински, наверное, мог бы и поверить. Если бы не знал его,
если бы не чувствовал прикосновение на своем лице и если бы не услышал следующий
вопрос. — Да или нет?
— Да.
Это был просто поцелуй. Без ярости или безумного напора, без какого-либо шума или
спешки. Просто поцелуй. Но он был настолько желанным и нужным, что Нат еле сдержал
стон. Он хотел всего этого. На постоянной основе. В своей жизни, а не в последние
секунды. Нат хотел вот такого Эндрю. Слегка ленивого, с первого взгляда делающего
одолжение, но на деле желающего этих касаний не меньше. Он хотел снова оказаться на
их подоконнике с кофе и одной сигаретой на двоих в руках, хотел задать вопрос, а
потом потянуть Миньярда на себя, чтобы тот чуть ли не падал ему на грудь, из опоры
имея лишь стену за спиной рыжего и плечо, на котором под толстовкой был ожог от
утюга. Нат хотел снова поехать в Колумбию. Вдвоем или со всеми — не важно. Хотя…
Лучше вдвоем. Он хотел еще больше времени только с Эндрю, пусть это и было
эгоистично. Какой же он все-таки слабак… Но с Миньярдом он был готов признать себя
слабаком, был готов отступить от штурвала корабля и отдать бразды правления в чужие
руки. Он доверял и был спокоен.
— Перекур, — Нат отстранился первым. Потому что пальцы кололо от желания спуститься
вниз от мягких светлых волос, возможно, очертить изгибы позвонков… Но это было
делать категорически нельзя. Как бы ни хотелось. Как бы мало времени не было. Даже
если никогда…
***
Когда они подъехали к стадиону, лисы уже наверстали упущенный сон и даже отдохнули
больше обычного. Кевин еще час назад завел свою шарманку о команде противников, Жан
вставлял свои пять копеек, непременно цапаясь с Сетом или Аароном, пока в дело не
вступал или приказной тон Дэн, или ласковый говор Рене. Ната Дэй не трогал, потому
что знал, что тот и так все давным-давно вызубрил, а Эндрю… спал. Точнее, делал
вид, что спит. И трогать его сейчас было опасно. Поэтому его и оставили в покое.
— Нат…
— Лив, — он выдохнул в ее кожу, зажмурив глаза. Малкольм была жива, могла ходить
сама. Отец и остальные ничего ей не сделали. — Мартышка, ты в порядке? Цела? —
хрипло шептал он, даже не пытаясь оторвать подругу от себя, лишь сжимая крепче,
наплевав на то, что репортеры уже делают снимки и засыпают их вопросами.
— Ты уедешь, поняла меня? Не смей оставаться. Отвези меня, а потом уходи. Стюарт
позаботится о тебе. Я не позволю тебе так глупо умереть.
— Нат?
— Поговорим после игры, — кивнул он, неохотно отпуская девушку от себя. Рыжий уже
почти отошел от нее, как вдруг Лив схватила его за руку и крепко сжала:
Натаниэль первым вошел в раздевалку и уже даже стянул толстовку и футболку, когда
комната погрузилась в гул команды. Кевин и Жан переругивались друг с другом, Ники
цапался с Сетом, изредка их разнимал Аарон. Мэтт же на все это фыркал и, как и
пятый номер, влезал между двумя драчунами. Только Эндрю молчал. Совсем. Он не
произносил ни слова, на что никто особо не обращал внимания, ведь голкипер, мягко
говоря, не был общительным человеком, но только Нат заметил то, как внимательно
острые золотые глаза следили за ним самим.
На мгновенье сердце Веснински ушло в пятки, но уже через секунду он заставил себя
выдохнуть и кивнуть, сев на лавку, чтобы сделать вид, что проверяет клюшку. Блондин
не мог узнать или догадаться, просто невозможно. Вероятно, он лишь что-то
подозревает и хочет докопаться до правды. И Нат позволит ему это. Он дождется, пока
остальные выйдут, дверь закроется, а Эндрю нависнет над ним, крепко ухватив за
подбородок, подняв лицо к себе.
— Я тебя вижу, — тихо сказал блондин, смягчая хватку. — Дай протянуть руку.
От этой фразы все внутри Натаниэля болезненно сжалось, и он еле сдержал гримасу на
лице, продолжая смотреть в такие уже родные светлые карие глаза. Он правда хотел
сказать, поделиться, опереться на Эндрю и отдать себя в его крепкие руки, которые,
Нат знал, обязательно удержат его. Как же ему хотелось навсегда остаться в этой
безопасности Миньярда…
— Все в порядке, Дрю, — он мягко улыбнулся. — Просто чувствую, что еще чуть-чуть и
мы правда добьемся своего и… — не врать, не врать, ни в коем случае не врать! —
Переживаю, что все сорвется в последний момент.
— Не верю.
— Что мне нужно сделать, чтобы ты поверил? — это и правда был важный, очень важный
вопрос, потому что Нат нуждался в этом, как ни в чем другом. Он нуждался в знании,
что Эндрю в безопасности вместе с остальными лисами.
— Не знаю.
***
— Или что? — Нат сделал самое удивленное лицо из тех, что было в его арсенале.
— Если бы там и правда был он, думаешь, я бы вел себя так спокойно? — рыжий
приглушенно рассмеялся, а потом обнял брата за плечи. — Давай, багет, разомнемся, а
то от Кева получим по башке.
Пас Кевина, мяч попал прямо в клюшку. Нат сделал несколько шагов, ловко увернулся
от защитника, оборачиваясь вокруг свей оси и, не останавливая кручения, ударил по
воротам, которые в ту же секунду вспыхнули алым и зазвенели. Рев толпы, улюлюканье
Ники где-то за спиной, радостный короткий крик Кевина, свист лисов из-за оргстекла
— все это опьяняло, позволяло парить, почти не чувствуя пола. Позволяло жить. Он
живой. Он всегда будет таким. Здесь.
Эндрю стоял на воротах и… почти отказывался верить в то, что видел. Это была
безумная игра. Нат не был дьяволом, как на той игре с медведями, нет, это было что-
то другое. Он играл, как в последний раз. Его переполняли эмоции, он носился, как
заведенный, радуясь каждому очку так, будто они выиграли чемпионат. Нат казался
живее, чем когда-либо. И то, как он повис на плечах братьев после финальной сирены…
Никогда раньше он не казался таким счастливым, почти светящимся изнутри.
***
— Ебал я все это. Если не скажу, что ухожу, они поднимут шум, — прорычал рыжий,
ведя ее в сторону комнаты отдыха. — И у меня есть для тебя маленькое задание,
которое даст нам время. Держи. Незаметно подложишь Ники, когда он полезет
обниматься, — он сунул ей что-то в карман куртки. — И, Лив, максимально незаметно,
ясно?
— Уверена? — он хитро улыбнулся, стараясь соврать скорее себе, чем подруге, после
чего вошел. — Тренер, я!..
— Нат, нет! — оборвал его Дэвид, даже не выслушав. — Чего бы ты там от меня не
хотел, катись лесом, я серьезно!
— Лив, я требую новую порцию позорных историй! — выкрикнул Ники со своего места.
Девушка тут же широко улыбнулась, нырнув к нему, крепко обнимая. — Я тоже рад тебя
видеть, — рассмеялся Хэммик, зажмурившись. — Ну так и?
— Вас сложно не понять, — рассмеялся Нат и махнул рукой Лив, которая тут же отлипла
от Ники, которому шептала что-то на ухо, и поспешила на выход. — Ладно, увидимся,
ребят, — он отсалютовал им двумя пальцами и уже почти вышел, когда почувствовал на
своей спине внимательный взгляд карих глаз. К черту! — Кстати, Эндрю, — Нат
обернулся, пятясь к выходу, засунув руки в карманы куртки, лучезарно и искренне
улыбаясь, — ты потрясающий, ты в курсе? — он закусил губу, а потом добавил по-
русски: — Спасибо, что ты есть.
«Что не так? Что ты мне не рассказал? Что произошло? Нат, что не так?.. Что?!» — но
ответа не было. Эндрю попросту не понимал, что происходит, он не контролировал
ситуацию, от чего его пульс участился, а дыхание стало поверхностным. Он должен был
думать, вспоминать, сопоставлять факты. Быстрее, быстрее, быстрее… пока не поздно.
Возможно, все это началось не сегодня? Возможно, те звоночки, что Эндрю принимал за
проявление травм, на деле были чем-то иным? Когда? Когда все началось?! Думай,
думай, думай… «Звонок. Тот звонок, когда мы были на крыше после матча в феврале», —
осенило голкипера, а все звуки вокруг превратились в белый шум, тогда он сам
оказался в своих воспоминаниях. «Его день рождения, после которого он исчез на
четыре дня», — время начало ускоряться, а перед глазами мелькали воспоминания.
Странное поведение Ната, его отстранённость, а потом тот умоляющий и обожающий
взгляд. Снова крыша, снова разговор. Надежда на искреннюю ненависть и снова тишина.
А потом корт и стычка с Кевином и… Все началось с того звонка. Он был от Лолы,
подчиненной отца Ната, от матери Лив…
Эндрю моргнул, а все его тело покрылось льдом. Этого просто не могло быть. Нет. Нат
бы рассказал ему. Ведь рассказал бы?! Выхватив телефон, подрагивающими пальцами
Миньярд пробил имя и… чуть не выронил смартфон. Потому что Натан Веснински уже был
на свободе. «Не рассказал бы», — горько усмехнулся Эндрю в собственных мыслях, но
ему тут же ответил Нат. Он ответил еще тогда на крыше: «Просто, если он увидит, как
я смотрю на тебя, ты пострадаешь. Он убьет меня через тебя. А этого я допустить ну
никак не могу. Прости меня, Дрю». Он не заметил вовремя… Даже сегодня, когда он
спрашивал Ната, что не так, этот идиот отвечал. Нат ведь давал ему ответы, но Эндрю
все еще не научился распутывать их до конца, делать это в срок, пока не становилось
поздно.
— Куртка, — щелкнула пальцами Лив, когда они трусцой приблизились к дверям на выход
из стадиона.
— Ненавижу все это… — прошептал Нат, но заставил себя снять яркую оранжевую куртку
с цифрой 11 и своей фамилией на спине. — Не смей выбрасывать, — он свернул одежду,
вывернув наизнанку, и кинул в угол. — Оставила?
— Обижаешь.
— Кто выбирал?
— Взяла из твоих.
— Не-а. Ни единой мысли, — Нат тихо рассмеялся, запрокинув голову. — Все варианты,
что я перебирал, ведут или в могилу, или в бега, или в тюрьму. А я хочу домой.
— Ты умрешь, Нат, — прошептала Лив. — Ты это понимаешь? Это не пуля и не удар. Это
конец. Насовсем.
— Тогда начинай думать еще активнее, потому что у тебя осталось около трех часов… —
она сильнее стиснула руль, сосредотачиваясь на дороге. — Наверное… я просто
завидую.
— Чему?
— Нат, ты нашел в себе силы жить по-другому. Ты нашел в себе силы, ты борешься. А я
нет. Я смирилась и приняла это.
— Давай сделку? — выпалил Нат, поворачиваясь к ней лицом. — Если оба выживем, если
убьем его… Империя будет твоей. Только твоей. Я отойду от дел и перепишу все на
тебя. Я организую все так, чтобы тебя признали. Но ты, в свою очередь,
проконтролируешь, чтобы все забыли о том, что я хоть как-то причастен к этому. Ты
сотрешь фамилию Веснински из истории нашего мира.
— Ты же понимаешь, что я все равно всегда приду тебе на помощь, да? — Лив тускло
улыбнулась, позволяя мыслям превратиться в мечты. В несбыточные, совершенно
невозможные, но такие манящие…
— Если переживем эту ночь, — Лив ухватилась мизинцем за его палец и оторвала глаза
от пустой дороги, — я сделаю все, что ты скажешь и что захочешь. Мы сделаем это.
— Идет, — они крепко переплели пальцы, а потом дернули. — Я не умру так просто, без
борьбы.
Ники вывернул карманы куртки наизнанку и вытащил на свет два предмета. Две вещи,
которыми, Эндрю знал, Нат безмерно дорожил. Телефон, который звонил, и связка
ключей. За два шага он оказался рядом с кузеном и выхватил их из неровных рук.
Звонил… «Архангел». Вот как он был записан у Ната. Вот, кем он его видел… Дурак,
идиот, придурок… Пальцы сами стиснули ключи, а ноги сделали шаг назад. Прочь, прочь
от всех, прочь от этих глаз и шепчущих голосов. Нат ушел. Он ушел, защищая. Он
оставил то, что забирал даже тогда, после своего Дня Рождения. Дрожащими пальцами
Эндрю перебрал ключи. Феррари. Мазерати. Их Мазерати. Корт. Ключ от комнаты
монстров. От их комнаты и… Ключа от дома в Колумбии не было. Эндрю снова и снова
перебирал ключи, но ключа от дома не было. Нат снял его со связки и забрал с собой,
как последнюю ниточку, державшую его на плаву. Последнее, что говорило о том, что
все произошедшее реально. Что они есть. Нат еще надеялся на то, что сможет
вернуться. Самую капельку он верил в это. «Так будет куда проще распознать твой
труп», — сказал Миньярд незадолго до Рождества, швыряя эти ключи. Какая ирония
судьбы… Но Эндрю был не готов узнавать труп по ключу. Его труп по их ключу. Нет…
Нет, нет, нет…
— Кев, я тебя умоляю, оставь эту тираду до завтра, — застонал Жан, вошедший в
комнату на пару с братом. — Уверен, Нат… — оба бывших ворона замерли в дверях,
глядя на лисов, которые опасливо косились на Эндрю, походившего на привидение,
цеплявшееся за две единственные реальные вещи — ключи и телефон.
— Когда мы вышли на поле на разминку, мне показалось, что я увидел отца Ната,
уходившего с трибун, но Нат сказал, что я обознался. А теперь он ушел с Лив. И
оставил телефон и ключи. Пока нас с тобой здесь не было. Пораскинь мозгами! Он ушел
к нему!
— Да?! Уверен?! — Жан швырнул свою сумку в угол, еле сдерживаясь от того, чтобы
ударить кого-то. — А если отец поставил ему условие, что, если он не придет, то
переубивает нас всех? Или будет убивать по очереди, по номерам, пока Нат не явится
сам? Как думаешь, что бы он сделал?!
— Сели! — рявкнул Ваймак, тут же оборвав спор. — Объяснили мне все ясно и понятно.
Почему у вас истерика и что такого ужасного в том, что Нат уехал со своей подругой,
которая помогла провернуть ему тот фокус?
— Он уехал к отцу. Его отец… опасный человек, — выдохнул Кевин, садясь на свободное
место рядом с Аароном, даже не обращая внимание на тяжесть веса севшего рядом
багета. — Он хочет убить Ната, потому что он посадил его в тюрьму и… еще за
некоторые вещи. И в полицию звонить не вариант. Потому что тогда Ната или посадят,
или убьют. При перестрелке или на электрическом стуле, не столь важно.
— И Морияме звонить не вариант, потому что дьявол свободен. Видимо, поэтому Натан и
вышел из тюрьмы, — добавил Жан. — Надо звонить его дяде, Стюарту. Он единственный,
кто может помочь.
— И он?.. — Дэн махнула рукой. — Ребят, мы не смыслим в делах мафии, да и про дядю
Нат никогда не говорил.
— У Ната на телефоне всегда стоял сложный пароль. Там слишком много слишком опасной
информации. А в его телефонной книжке черт ногу сломает. Клички, прозвища, коды,
расшифровку которых знает только он, — Жан удрученно покачал головой.
— Больше половины шрамов на его теле оставил отец, — оборвал товарища по команде
Кевин. — Еще вопросы?
— Никаких разборок, — взмахнул руками Ваймак, предотвращая спор. — Давайте лучше
подумаем, что нам…
«Привет, Дрю. Значит, я все-таки не успел придумать, как выкрутиться, и ушел с Лив?
Не очень хорошо. Но ведь это еще не конец, правильно? У меня еще есть время. Я
постараюсь. Я обещал, помнишь? А я всегда держу обещания. Но это ты и так знаешь. Я
хотел просто попросить тебя забрать лисов и ехать в Пальметто. Если выберусь, я все
равно поеду именно туда. Я поеду домой, ладно?
Эндрю читал и почти слышал приглушенный смех Ната, видел улыбку и смеющиеся голубые
глаза… Да, он видел. Он прекрасно их помнил.
«Видишь, я оптимист! Я как-то сказал тебе, что если уйду, то сделаю это молча.
Сделаю так, чтобы когда ты понял, было уже слишком поздно, но что-то мне
подсказывает, что у меня не получилось. Я таки открыл свой рот, верно? Уверен, ты
был в ярости. Но за это ты меня и ненавидишь, так что ничего нового.
Вообще, я не до конца понимаю, зачем пишу это. У меня слишком много слов для тебя,
которые я так и не сказал, но когда думаю, как их завернуть в буквы, почему-то не
выходит. Но я все равно попытаюсь, ладно? В этот раз ты не сможешь меня заткнуть.
Дрю, спасибо тебе за то, что ты есть, за то что ты существуешь. Ты — лучшее, что
было в моей жизни. Скажешь, что это ложь? Это не так. Ты — лучшее, что происходило
со мной. Ты дал мне то, что не смог никто. И я не знаю, смогу ли хоть когда-нибудь
отплатить. Ты дал мне дом, ты дал мне веру и уверенность, ты дал мне безопасность,
доверие и покой. Тот самый покой, которого я так хотел. Спасибо тебе за это. И
спасибо за то, что снова и снова собирал мои осколки. Знаешь, кажется, я начинаю
наконец понимать, кто я. Кто я на самом деле. Спасибо тебе за все. Ты
замечательный. Не слушай никого, кто пытается доказать обратное. Хотел бы я, чтобы
ты увидел себя моими глазами…
Надеюсь, процент ненависти все же опустился хотя бы до семидесяти. Я же… проиграл.
Я это признаю. Увидимся, Дрю. Мы еще обязательно увидимся».
И все. Конец. Эндрю не был готов к концу. Он был готов читать и читать. Без
остановки, часами напролет, лишь бы оттянуть этот момент, когда хрустальный мир
падает на брусчатку и рассыпается в ничто, а все тело начинает кровоточить, крича
от боли. Вот как на самом деле прощается дьявол… Нет. Это не дьявол. Это Нат. Так
прощался Нат. «Но он забрал ключ. Он сказал, что мы еще увидимся. Мы еще…» — Эндрю
скрутило изнутри. Надеяться… Он должен надеяться, но как же это сложно! Как Нат это
делал из раза в раз?! Как он верил в него и надеялся, что Эндрю появится из
ниоткуда чтобы подхватить его?! Как он это делал?! Как слепо доверял, вверяя себя в
чужие грубые руки?!
Карие глаза снова и снова бегали по строчкам, но буквы уже не складывались в слова.
Только мысли лихорадочно метались в сознании, замораживая тело. Глупый-глупый лис…
Из горла Эндрю вырвался судорожный вздох. Нужно просто чуть-чуть постараться и
поверить в Ната, поверить в то, что он справится со своим монстром так же, как
расправился с монстром из прошлого Эндрю. Он ведь смог… И сейчас сможет. Он ведь
сможет, правда? Как Эндрю хотелось в это верить. Но разум злорадствовал, прибивая
его к земле: «Никогда никого не подпускай к себе. Никогда. Все причиняют боль.
Всегда. И он тоже. Он такой же, как и все. Ты заигрался. Глупец. Ты сам во всем
виноват. Думал, что сможешь, думал, это тебе по силам. Ты ничего не можешь! Ты не
сдержал обещание! Ты снова облажался. Его забрали, а ты ничего не сделал!» Эндрю
хотел тряхнуть головой, хотел заглушить этот голос, но смог лишь зажмуриться и…
увидеть Ната. Они снова сидели на крыше. Эндрю устроился на его коленях, одна рука
была в густых, преступно спутавшихся рыжих волосах, а другая очерчивала контуры
изученных вдоль и поперек шрамов. На его губах было чужое теплое дыхание, а
напротив только светящиеся нежностью и восхищением голубые глаза. Глаза, в которые
он был готов смотреть всегда. И пусть весь мир горит синим пламенем. Были только
эти глаза, дарившие покой и безопасность. «Я не попросил тебя протянуть руку, Дрю»,
— прошептал Нат, мягко коснувшись кончиком носа его щеки. «Это мой мир. Не твой. Ты
не знаешь правил того мира. И я сделаю все, чтобы не узнал. Я сам ушел, но я
вернусь. Я обещал…».
Эндрю хотелось взвыть от этой безумной игры собственного разума, раздиравшего его
на части. Одна кричала убить в себе все, что еще было способно чувствовать, а
другая цеплялась за Ната, за их сделки и уговоры, за их обмены и решения. Они
привязались. Нет, не так. Они слились в одно целое, научились балансировать над
безднами, удерживая друг друга. И Эндрю не был готов так просто это отпустить. Он
просто не мог.
— Почему?
— За кем бы пошел?
Нужно было верить и надеяться. Блондин этого не умел. Разучился много лет назад. Он
пробовал это делать вместе с Натом. Маленькими шажками они продвигались вперед,
словно шли по тонкому льду. Нат всегда шел первым, постукивал по льду, прыгал на
нем, показывая, что здесь безопасно, а Эндрю шел следом, опасливо косясь на белые
прожилки на толстом слое замороженной воды. Но что теперь? Он должен пробежаться по
этому самому льду, упасть прямо на него посередине озера, веря в то, что тот не
треснет и не провалится прямо под ним, роняя в ледяную воду, которая обязательно
утянет его на самое дно, удушит и не позволит всплыть снова. Но дышать было тяжело
уже сейчас.
— Эндрю, — Рене. Он узнал ее голос, но сил даже на то, чтобы поднять голову, у него
не было. — Эндрю, чтобы помочь Нату, нужно позвонить его дяде Стюарту. Ты сможешь
разблокировать телефон?
Ему хотелось рассмеяться. Неужели лисы думали, что если бы кто-то мог помочь, Нат
бы не обратился за этой помощью? Если бы что-то могло спасти его жизнь, если бы
могло помочь остаться, рыжий обязательно бы это сделал. В этом Эндрю был уверен.
Все, что он смог — поднять голову и с презрением посмотреть на мягкое опечаленное
лицо девушки, которая сидела перед ним на корточках, предусмотрительно даже не
пытаясь забрать телефон, который он сжимал в пальцах с такой силой, словно от этого
зависела жизнь рыжего придурка.
Это было чертовски сложно, поверить, хотя бы попытаться. Может быть, Нат и правда
недооценил своего дядю? Пусть он и в Лондоне, но лететь где-то восемь часов… Может,
он сможет что-то сделать, даже находясь на другом конце океана? Нужно попытаться,
хотя бы попробовать…
— Натаниэль Абрам Веснински, я очень надеюсь, что причина веская, потому что я в
кои-то веки пытаюсь выспаться! — спустя секунд тридцать проворчал мужчина, взяв
трубку.
— Ната… нет, — хрипло ответил голкипер. Почему-то произносить это вслух оказалось
до безумия трудно.
— Эндрю Миньярд.
— Миньярд, — эхом отозвался Хэтфорд, явно понимая, что за человек на другом конце.
— Как у тебя оказался телефон моего племянника, как ты его разблокировал и почему
звонишь мне?
У него не было сил на то, чтобы пересказывать всю историю. Он просто хотел домой.
Свернуться под одеялом, зажмурив глаза, и провалиться в воспоминания, а утром
обнаружить на противоположной кровати буйную рыжую голову. Это было бы просто
идеально. Он бы злился, страшно злился на Ната за то, что тот заставил его испытать
столько эмоций, но он прижал бы его к себе и никуда не отпускал, как что-то до
невозможности ценное, важное и безумно хрупкое.
— Да, — Эндрю прочистил горло, собирая всю силу воли в кулак, заставляя себя
говорить. — Он изменил пароль и… Он бы не оставил все…так. Он попрощался.
Несколько секунд Стюарт молчал. Он слушал тяжелое дыхание парня на том конце, как
можно быстрее складывая мозаику в своей голове. Нат уехал. Нат уехал и оставил свой
телефон, предварительно сменив пароль на тот, что смог отгадать или который знал
Эндрю Миньярд. Нат хотел, чтобы этот парень мог воспользоваться его телефоном.
Звонили не Кевин или Жан, а именно Эндрю Миньярд. Тот самый парень, которого Стюарт
почти год назад снял с таблеток, тот самый, ради которого Нат влез в неприятности и
при свидетелях убил человека, и, видимо, тот самый, ради которого он остался на
Рождество в Пальметто. Судя по всему, Эндрю Миньярд был важен. И именно для него
Нат, судя по всему, оставил след из хлебных крошек, уходя на верную смерть. Нат
ушел к отцу. Натан хотел смерти сына. Вероятнее всего, он не убьет сына сразу, но
нужно было спешить. Времени не так много. Но втягивать в это команду нельзя. Дети
вообще ни при чем.
— И все?
— Для вас все. Уверен, Нат не хотел бы, что бы вы во всем этом варились.
Возвращайтесь домой, а я постараюсь сделать все, чтобы вернуть своего племянника.
Кажется, Эндрю хотел спросить или сказать что-то еще, но в горле встал ком, не
позволявший даже вздохнуть, а даже если бы он и смог… Стюарт уже скинул вызов.
Осталась только тишина, нарушаемая короткими рваными гудками. Нет, конечно, были
еще и шум улицы, люди, машины, но все это было каким-то нереальным и далеким. Для
Эндрю существовали только эти гудки. Кажется, ничего необычного, но для голкипера
они гремели набатом, будто именно так звучал конец. Но что он мог сделать?
Сорваться и поехать в Балтимор? Конечно, по расплывчатым описаниям Ната, что он
давал ему за все это время, Миньярд мог попытаться найти нужный дом, мог постучать
в треклятую дверь, но что потом? Он не был дураком. Он тут ничем не поможет, если
не сделает хуже. А если он не в Балтиморе? Если он уехал к отцу, но тот решил
навестить и Ичиро в Нью-Йорке? Это бесполезно. Он бесполезен. Он ничтожество,
которое ни на что не способно.
Слова Ната все еще шумели в голове: «Просто, если он увидит, как я смотрю на тебя,
ты пострадаешь. Он убьет меня через тебя. А этого я допустить ну никак не могу». Ну
что за!.. Шумно выдохнув, Эндрю опустил руку с телефоном, закрыв глаза и стараясь
сосредоточиться… хоть на чем-то. Казалось, волны в открытом океане шатают его из
стороны в сторону, но нет даже намека на опору.
— Ехать в Пальметто.
— Я никуда не поеду без брата! — крик Кевина не дал Эндрю и шанса на мнимый и такой
лживый покой. — Эндрю, скажи им!
— Кевин, сядь! — Ваймак с силой надавил на плечо сына, стараясь посадить его, но
тот оттолкнул руку тренера и шагнул назад. — Мы сделали все, что могли, и Стюарт
сказал нам ехать обратно. Они помогут Нату и привезут его…
— Я его не брошу, ясно! Я никуда без него не поеду! Плевать я хотел на Стюарта и
все это дерьмо! Эндрю! — снова позвал Дэй, поворачиваясь к голкиперу и делая
несколько шагов вглубь автобуса. — Скажи им, черт возьми! Мы никуда не поедем!
«Я хотел просто попросить тебя забрать лисов и ехать в Пальметто. Если выберусь, я
все равно поеду именно туда. Я поеду домой, ладно?»
— Кевин, не стоит, — Рене встала со своего места, заметив, с какой силой Эндрю
давит на левое предплечье. Да, он старался ощутить ключи, но там же лежал и нож
Ната. — Мы все переживаем за него, но ничего не можем сделать. Все, что нам
остается — ехать домой и ждать его там.
— Ждать чего?! Когда нас позовут на опознание?! — Кевин смерил девушку ненавидящим
взглядом, а потом ринулся на Миньярда, даже не заметив, как тот нервно вздрогнул от
его слов. — Отомри, блять! Кто орал на каждом углу, что все вокруг дебилы?! Так
придумай что-то! Он верил тебе! Он доверял тебе и помогал! Он защищал тебя!
«Он защищал тебя», — лисы даже не представляли, насколько. И это стало последней
каплей, поднявшей цунами в его душе. Нат ушел, Нат - гребаный мученик, которого об
этом никто не просил. Он просто принял решение. Он выбрал не себя, а лисов, жизнь,
Эндрю. Неужели Кевин и правда смел думать, что ему насрать?! Ему?! Человеку,
который видел и слышал больше, чем кто-либо из команды?! Желание причинить боль
окружающим взревело с новой силой и, к несчастью Кевина и остальных, рядом не было
человека, кто мог бы остановить его одной своей наглой и веселой ухмылкой. Сломать,
разорвать в клочья, выпустить своего монстра и дать ему наконец настоящей крови,
которой так не хватало. Спарринги и все прочее — это не то… Нет, он убьет. Свернет
кому-нибудь шею и!..
— Эндрю.
От этого голоса по телу Миньярда прошла дрожь, и он, сам того не понимая,
отшатнулся в сторону, безумными глазами ища его. Это ведь не могла быть шутка его
разума? Он просто не мог его слышать, если… Жан поднял телефон, показывая какое-то
видео, поставленное на паузу. Кажется, они сидели в общежитии на очередной ночи
кино и опять занимались какое-то фигней, а Нат устроился на подоконнике и, судя по
поднятой руке с лишней сигаретой, звал блондина присоединиться. Это случайно попало
на камеру, а голос записался и…
— Думаешь, мне не насрать?! — Эндрю провернул нож Ната и крепко сжал, но это ничуть
не испугало француза, тогда как Кевин, кряхтя, начал подниматься на ноги.
— Да ладно? — Моро скептически выгнул бровь, а потом закатил глаза, решив все же не
развивать эту тему, жалея непонятно кого из всех присутствующих. Возможно, самого
себя. — Почему мы должны возвращаться без него? Ты знаешь больше нас. Объясни.
— Он сам так сказал. Так что опустили свои задницы, тренер заводит автобус, и мы
едем, — Эндрю бросил полный ненависти взгляд на Дэя, а потом ушел на прежнее место,
на этот раз притянув одно колено к груди. — Он сам так сказал…
— Что ты знаешь?! — рявкнул Кевин, однако его тут же назад оттянул Жан, пихая в
руки Аарону, но голкипер и не думал отвечать. Он просто надел наушники, подключив
его к телефону Ната, и включил первый попавшийся плейлист.
Лисы цапались. Кевин, Ники и Дэн с Мэттом и Элисон отказывались уезжать без рыжего
безумия, тогда как Жан, Сет и Рене, наоборот, твердили о том, что нужно вернуться,
но… Эндрю было плевать. Он слушал музыку, откинувшись на окно, и старался дышать.
Просто дышать, потому что это должно было помочь ему верить и надеяться. Он так
думал. Он не знал, что еще могло помочь. Блондин цеплялся за телефон в своих руках,
массировал ключи под повязками, и это было все, что он мог сделать. И это было
таким глупым и бессмысленным, что хотелось взвыть. Он убьет Ната. Если даже
Веснински умрет, он воскресит его и убьет, а потом… воскресит снова и никуда не
отпустит.
Потому что теперь Нат был неотъемлемой частью его самого. Он стал воплощением
спокойствия и безопасности. Он был несбыточной мечтой, которую Эндрю каким-то
образом смог получить. И он хотел еще. И дело даже не в том, что Нат каким-то
образом умудрялся успокоить его одним своим взглядом, присутствием рядом. Плевать
Эндрю хотел на то, что о нем подумают, что снова будут шептать о его агрессии и
вспыльчивости за спиной. Нет. Изо всех сил он хотел верить в то, что снова сможет
чувствовать это. Чувствовать безопасность и защищенность, хотел снова подняться на
крышу не в одиночестве, хотел снова почувствовать эти горечь и сладость на чужом
языке, хотел снова и снова видеть эти светящиеся голубые глаза. Он хотел
чувствовать это. Покой. Тот самый покой, о котором в начале года говорил Нат.
Как же глупо… Сколько бы Эндрю ему не говорил принять руку, сколько бы не повторял
вытащить язык из задницы, Нат снова и снова словно старался доказать, что он
самостоятельный. В этом никто и не сомневался! Просто… Эндрю стянул волосы на
затылке и выдохнул спертый воздух из легких. Сколько прошло времени? Где он? Кто
он?.. Он один. Совсем. И почему-то это не радует и не успокаивает. Потому что
больше он не хотел быть один.
***
— Знаешь, чую, так или иначе, если наши сердца будут биться завтра на закате, мы
нажремся в стельку.
— Времени на это у нас не будет, — фыркнул Нат. — Тебе надо будет быстренько
вернуть все на круги своя, разобраться с бардаком, а я поеду домой.
— Очень уверенно звучит. Почему мне кажется, что ты что-то уже придумал?
— Тебе не кажется, — Нат зло усмехнулся, сделал последнюю затяжку, а потом бросил
окурок на щебень, даже не удосужившись затушить. — Пошли, а то нехорошо это —
опаздывать на собственную смерть.
Комментарий к Глава 27 - Я поеду домой, ладно?
Песня "Лего" - Ваня Дмитриенко
Говорят, что, когда ты умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. Нат не хотел
проверять, правда ли это, но сейчас, идя по гравийной дорожке к крыльцу дома, в
котором он родился и вырос, он и правда видел совсем иное. Он видел счастливые дни
вместе с братьями, когда они еще были детьми и знали, что такое безудержное веселье
без последствий. Он видел их первую игру против старших, когда они вчетвером
вырвали победу из лап взрослых игроков, а потом все вместе, вместе с Рико,
праздновали, поедая мороженое с фруктовой посыпкой. Нат вспоминал каждую улыбку
Жана и каждый приступ смеха Кевина, он вспоминал объятья лисов, их совместные
шумные вечера за алкоголем, фильмами и играми. И он вспоминал Эндрю. Каждый момент,
каждый поцелуй, взгляд и прикосновение. Пока Нат ехал сюда, думать о Миньярде было
больно, дыхание замирало, а ребра душительно сжимали легкие, но теперь было иначе.
Теперь была светлая тоска, печаль и нотка надежды с примесью остроты обещаний.
— Ты возмужал.
— Попридержи свой язык! — зашипела Лола, однако старшего Веснински дерзость сына
только рассмешила.
Как только отец был отправлен в тюрьму, дом полностью заняла Лив, а Марисса стала
главной, следя за порядком, организуя торжественные вечера и встречи. Она всегда
ходила с поднятой головой и расправленными плечами, чувствуя уважение к себе даже
со стороны хозяйки. Сейчас же ее было не узнать.
— У Вас найдется что-нибудь перекусить для меня? — Нат тепло улыбнулся, заглядывая
в болотные глаза.
— Натаниэль, я…
Старый страх пронзил кости, заставляя их мелко задрожать, а сердце ухнуть куда-то
вниз. «Нет, нет, нет… НЕТ! Убери от меня свои руки! Уйди! Отпусти!» — кричал
маленький Нат где-то внутри, но, стиснув кулаки, Натаниэль заставил себя лишь
захрипеть, напрягшись каждой мышцей своего тела, а потом со всей силы вонзить ногти
в открывшееся запястье, чтобы оторвать его от себя и дернуться назад. Натан коротко
рыкнул, глядя на кровавые полумесяцы, чтобы потом снова посмотреть на сына. Он
походил на загнанного зверя. Грудь тяжело вздымалась, глаза горели ненавистью,
губы, хватающие воздух, приоткрыты, а крылья носа раздуты. Натаниэль был готов к
бою, он не сдастся, не послушает собственное подсознание, кричавшее об опасности и
о том, что нужно бежать… Нет. Он не уйдет. Он сразится. Он вырвет свою жизнь из
чужих рук. Он больше никому не принадлежит, а прерогатива на убийство у Эндрю.
— Называть Лолу дамой — оскорбление всех женщин, — достаточно громко, чтобы старшая
Малкольм точно услышала, ответил Натаниэль.
— Тебе так не терпится умереть? — Лив медленно опустилась на стул, который для нее
отодвинул друг.
— Нет, что ты, я лишь говорю правду. Как и всегда, — рыжий положил руку ей на плечо
и легонько сжал. — Ты превосходна.
Недолго думая, Нат занял место во главе стола прямо напротив отца. Если уж бросать
вызов, то до конца. Натаниэль никогда не был приверженцем полумер. Сегодняшний день
не будет исключением. Если это его последний день… Что ж, Натаниэль Абрам Веснински
будет сиять во всей своей красе, чтобы его помнили таким, какой он есть, а не
дрожащим от страха трусом. Он никогда им не был. Он другой.
Людей за столом было много. Даже слишком. И все они с нескрываемым интересом
наблюдали за обоими мужчинами, что по праву звали себя хозяевами Балтимора. Одного
из гостей звали Чан, и Натаниэль прекрасно знал, что тот — стукач, докладывавший
обо всем Морияме. Узнал он об этом совершенно случайно два года назад, когда сидел
в кабинете у Ичиро после очередной «работы» и краем глаза увидел имя звонившего
контакта, а потом услышал и сам разговор. Было даже смешно. Хотя, можно было бы
списать все на неопытность сына Кенго. Все же тогда он только вступал в силу. Но
Нат и Лив легко обернули это в свою пользу, давая Чану только ту информацию,
которую они хотели, чтобы якудзы знали.
— Все-таки ему интересно знать, как все пройдет, верно? — на японском пропел
младший, со сладкой улыбкой наблюдая за тем, как резко дергается мужчина в трех
стульях от него. — Не думал же ты, что умнее всех?
— Как ты смеешь говорить в таком тоне! Помни свое место! — рявкнул Натан.
— Если бы господин и правда был такого мнения о ситуации, — Натан шумно втянул
носом воздух, откидываясь на спинку стула и сбрасывая с лица все эмоции, — он бы
определенно не позволил этой встрече случится. Мы оба это знаем. Ты здесь только
для того, чтобы распутать весь тот клубок дерьма, что ты спутал, пока меня не было,
а потом умереть.
— Правду говорят, что все счастливые семьи похожи друг на друга, — вздохнул
Натаниэль, закидывая в рот кусочек картофеля, решив даже не отрицать. — Зато все
несчастные семьи несчастны по-своему. Они все уникальны. Как и мы с тобой. Где еще
такое увидишь? Но, знаешь, я не хочу умирать. Сегодня не в настроении, — парень
развел руки в стороны, виновато опустив голову. — Возможно, мы сможем договориться?
— нет, не смогут. Никогда. А даже если и смогут, Натаниэль никогда не поверит слову
отца. Он не раз доказывал, что обещания для него лишь удобный рычаг давления, но не
безоговорочное решение. И все же он попытается выиграть время. Он должен
попытаться. Потому что он обещал. — Я дам тебе то, что ты хочешь, а ты меня
отпустишь. Как тебе сделка?
— Что бы ты не скрывал, я все равно получу это. Смысл мне сохранять тебе жизнь? Ты
как бельмо на глазу.
— Вы сами воспитывали нас, — подала голос Лив, подняв уверенный взгляд на Натана и
Лолу. — Вы знаете, что мы сильнее кого бы то ни было. То, что работает на других,
для нас будет не больше чем укус комара. Так почему бы не согласиться? Да и кто
продолжит ваше дело, если не мы. Или хотите отдать наш дом каким-то чужакам,
которых назначат Морияма? — девушка вскинула брови, а потом фыркнула. — Никто не
подчинится. Балтимор наш по праву. По крови. Мы заслужили то, что имеем.
— Ты все говоришь и говоришь… — Натан посмотрел в потолок, словно мог найти там
что-то, что ответило бы ему на вопросы, — будто ты и правда можешь что-то решать.
Но это не так. Ты не всесилен. И сегодня твоим песням придет конец.
— Люди так хрупки, да, младший? Нажмешь немного, и сломаются. Добавишь что-то в
стакан — отравятся, — Натаниэль замер, тут же скосив глаза на свой стакан с водой.
Он отчетливо помнил, как сам открыл эту бутылку, как налил воду в чистый бокал…
Нет, не мог же он… — Мне сказали, что ты завел весьма полезную привычку не пить то,
что не наливаешь сам. Но ты, как всегда, делаешь все не до конца.
— Наркотик? — переборов дрожь в голосе, спросил младший.
— Нет, что ты, лишь снотворное, — промурлыкала Лола. — Мы хотим, чтобы твое
сознание было кристально чистым.
— Что ж, — Нат опустился на свое прежнее место и распределил вес так, чтобы при
отключке сознания не грохнуться на пол, — мне не помешает сон, полагаю.
— Это просто подло, — фыркнул Дэвид Рамзен, резко поднимаясь со своего стула. —
Имей хоть подобие чести, Натан!
— Нат, черт тебя дери, ты!.. — голос Лив доносится словно из-под воды. Он хотел
махнуть ей рукой, мол, ничего страшного, бывало и хуже, но сил на это уже нет.
Остается только криво усмехнуться краем губ и прикрыть глаза, погружаясь в темноту.
Может, там он увидит то, что хочет? — Блядский ты выродок, — зашипела Лив, глядя на
обмякшего друга, а потом, схватив свой собственный нож для мяса, сорвалась с места.
Она походила на дикую кошку, рвавшуюся к последней добыче в радиусе ста километров.
И этой добычей был Натан. Ромеро выскочил прямо перед ней, успел даже схватить за
руку, но, ничуть не церемонясь, племянница полоснула ножом по его лицу, вырывая
сладостный крик боли. Капля крови попала на ее светлую фарфоровую кожу, но Оливия
этого даже не заметила. Воспользовавшись моментом, пока Ромеро схватился за свое
лицо и, кажется, раненый глаз, она бездушно вонзила столовый прибор ему в глотку,
наваливаясь сверху, придавливая к земле, а потом с силой дернула в сторону, в
ошметки разрывая кожу и плоть. Нож был слишком тупым по сравнению с теми, какими
она орудовала обычно, но ведь это лишь формальность. Убить можно и ложкой.
Кажется, она была готова облизнуться, видя, как хрипя, хватаясь за горло, под ней
дергается любимый дядюшка. Лола издала душераздирающий крик, люди вокруг пришли в
движение, но младшая Малкольм тоже не собиралась сидеть на месте. Было еще много,
очень много людей, чью кровь она хотела почувствовать на своих руках. Выхватив
пистолет из кобуры на бедре помирающего дядюшки, она вскочила на ноги, попутно
прячась за одним из гостей — Майклом, чтобы потом выскочить из-за его спины и
попасть в плечо матери. Не то что бы ей не было плевать, кто, кроме них с Натом,
пострадает, но Майкл ей не нравился никогда, так что, если его превратят в решето —
скорбеть или тосковать она не будет. К сожалению, в обойме только двенадцать
патронов. Она успела израсходовать семь. Три прямо в цель — в головы тех, кто
ненароком не успевал спрятаться, два в мать. Задела плечо и цепанула левую руку.
Две в Натана. Одна прошла мимо, но вот вторая… была самой сладкой, задевшей щеку.
Самый край, обычная царапина, но… его кровь была ценнее любого золота или
бриллианта этого мира. Он смертен! Он человек! Нат должен видеть это, когда откроет
глаза… Это должно дать ему сил.
***
— Кев, я умоляю тебя, угомонись! — воскликнул Ваймак, когда сын попытался выхватить
его ключи от автобуса, пока они остановились, чтобы все лисы могли передохнуть,
размять ноги, купить перекусить или справить нужду.
Единственный, кто не сдвинулся с места, когда двери открылись — Эндрю. Он все так
же сидел на последнем ряду, тупо глядя на пустое место, которое должно было быть
занято, слушая третий по счету плейлист на чужом телефоне. Казалось, левое
предплечье горит огнем от соприкосновения с чужими ключами и ножом. Но это… ничерта
это не помогало! Эндрю в сотый, если не тысячный раз шумно выдохнул, упираясь лбом
в колени, еще туже натягивая себя, удерживаясь на поверхности. Он должен ждать, он
должен надеяться и верить… Если Нат… Нет. Когда Нат вернется, он собственноручно
свернет ему шею, и!.. Да кому он врет?! Прижмет к себе и прошипит самые изощренные
угрозы на всех языках, которые знает, потом прочитает эти же фразы в переводчике на
всех языках, которые знает сам Веснински, но ничего он не сделает этому лису.
Только уткнется в его волосы лицом, вдыхая запах хвои и соли, постарается вдавить в
себя чужое тело, лишь бы наконец снова почувствовать себя целостным, а потом
заключит сделку, чтобы… чтобы он просто не уходил. Никогда. Потому что… без него
Эндрю уже тонул. Тонул, потому что понимал, что это не разлука на неделю или месяц,
не «увидимся», а разлука навсегда, без встречи в конце. Это — никогда и «прощай». А
к этому Миньярд был просто не готов.
Из мыслей Эндрю выбила приземлившаяся на грудь только что купленная Аароном пачка
карамельных сигарет. Он стоял в метре от близнеца, выглядел слишком хмурым и
замученным для человека, который искренне ненавидел Веснински, и удовлетворенно
кивнул, только когда брат зашевелился, чтобы все-таки встать и выйти из автобуса на
перекур. И Аарон — Аарон, ворчавший на привычку Эндрю курить — стоял рядом с ним на
протяжении всего времени, даже не морщась от запаха сигаретного дыма.
— Ебал я все эти возможности и его слова! Он идиот, который никогда не думает о
себе! — Эндрю поморщился, слыша истину в словах, уж да простит его господь, друга.
Нат гребаный мученик, которого никто об этом не просил. — Он уехал не решить
проблему! Он уехал умереть! И пока вы здесь по привычке видите его всесильным и
выполняете команды, он умирает! — голкипер дернулся, заслужив этим какой-то
странный, словно обеспокоенный взгляд брата. Правда волнуется?..
Эндрю не знал. Сейчас он был не в состоянии читать чужие эмоции. В голове только
скакала мысль о том, что он совершает ошибку, доверяя Нату. Возможно, впервые,
доверившись дьяволу, он ошибается. Что, если Кевин прав? Что, если они должны
сейчас ехать в противоположную сторону? Если они могут сделать хоть что-то?
— Мне поддержать истеричку? — еле слышно спросил Аарон, но от его вопроса Эндрю
дернулся, как-то иступленно глядя в точно такое же лицо, как и его собственное. —
Мне посрать, что я чувствую и думаю по этому поводу, но ты сейчас разваливаешься, —
от такого заявления в груди голкипера зарычала ярость, но Аарон затушил ее так же
быстро, как и зажег. — Эндрю, предлагаю сделку. Я помогаю сейчас, пока он не
вернется, а ты потом даешь мне добро на одну любую просьбу, не связанную с
нарушением закона.
Брат понимал его? Слышал? Видел? Был готов принять правила и привычки, чтобы
помочь? Понимал настолько, что… Сейчас Эндрю послал бы любого с предложением о
помощи. Ему мог помочь только его наркотик, но Аарон предложил сделку. Это было
привычно и знакомо. Это был блаженный контроль. Хотя бы ниточка, которая поможет…
просто не утонуть и не задохнуться от никотина, который всегда помогал. Хотелось
истерично рассмеяться. Снова все в жизни Миньярдов меняется только благодаря рыжему
идиоту и из-за него. Ну что за наказание?! Но Эндрю только закрыл глаза, делая
новую убивающе-тяжелую и глубокую затяжку, чтобы потом коротко кивнуть. Он
переживет одну прихоть близнеца, если она не навредит ему. Он бы и так дал добро.
Наверное. Хотя, что-то подсказывало Эндрю, что брат и так это знал. Сделка лишь
предлог, чтобы… помочь. И он сам не понял, как плечом привалился к плечу близнеца.
Но Аарон не вздрогнул, только чуть надавил в ответ, даже не пытаясь обнять. Это
было… правильно.
Аарон сам не понимал до конца, что делает. Просто он видел, как его брат, брат,
который и так пережил столько боли, сейчас окончательно ломается. Просто
рассыпается в ничто. И этого он допустить не мог. Никогда. Животное внутри
взревело, требуя защитить, помочь, сделать хоть что-то, чтобы сохранить самое
дорогое. И плевать он хотел на остальных. Важен был только Эндрю. И только он.
Потому что Эндрю за все эти годы сделал слишком много для Аарона. Для Ники. Для
всех, чтобы сейчас умереть, пока остальные грызутся между собой. Аарон не мог этого
допустить. Засунув подальше всю агрессию и злобу, он постарался влезть в шкуру
близнеца, в шкуру волка, охранявшего свою стаю, которую голкипер носил каждый день.
— Пальметто, — словно мантру повторил свои уже не раз сказанные за сегодня слова
Эндрю, и брат лишь кивнул. Он сделает так, как скажет Эндрю. Так и только так.
— Хватит!
— Даже если ты мой отец, ты не можешь диктовать мне, что делать! — рявкнул Кевин, и
все старшие замерли. Сет даже выронил свой батончик, который так и не донес до рта,
тогда как Аарон остановился, пусть уже и двигался в сторону друга.
— Я знаю, — Аарон подошел к нему, а потом дернул за воротник куртки так, чтобы Дэй
наклонился, и его ухо оказалось на одном уровне с лицом Миньярда. — А это мой брат,
— зашептал он так тихо, что даже Ваймак, стоявший неподалеку, не услышал ни единого
слова. — И если ты продолжишь, я лично заберу ножи из его рук и исполосую тебя так,
что ты месяц даже двигаться не сможешь. Я знаю, что ты боишься. Знаю, что Нат твой
брат. Но сейчас для меня куда важнее сделать возможное, а не волшебное, то, до чего
я могу дотянуться. Нату ты не помощник. Даже Эндрю не дергается туда. Потому что
понимает, что только помешает Нату выжить. Так что позаботься о том, что важно для
твоего брата. О себе. Вас обоих я, блять, не потяну. Ты меня понял?
— Можешь! Ты сказал, что набьешь мне морду, если увидишь жалость на моем лице. Так
вот, я набью твою, если еще раз увижу истерику. Ты убиваешь его. Их обоих. Поэтому
я повторю вопрос. Ты меня понял?
— Что я могу сделать? — хрипло спросил Кевин. Он обмяк, поник, почти навалился на
Аарона, но тот этого даже не заметил. — Я просто…
— Знаю. Все, что ты можешь — своим видом показать другим, как себя вести. Верь в
своего брата и дьявола, — сказав это, Миньярд на удивление мягко оттолкнул от себя
нападающего, а потом развернулся и под напряженными и даже удивленными взглядами
лисов вернулся к брату, чтобы тут же подставить свое плечо, на которое Эндрю без
слов облокотился. Единственный, на кого он посмотрел — Ники, который, казалось, был
готов заплакать от вида буквально соприкасающихся близнецов. Он-то понимал, как
много на самом деле значит этот жест. — Он больше не будет мельтешить, — оповестил
Аарон брата, будучи не уверенным в том, открывал ли тот глаза все это время. — Еда?
— отрицательный кивок головы. — Алкоголь? — снова «нет».
Аарон скользнул взглядом по телу брата, оценивая его вид. Выглядел он… паршиво.
Эндрю все еще был в куртке с фамилией «Веснински», а в руках держал телефон рыжего
придурка и уже новую сигарету. Да, Аарон не был Натаниэлем, который понимал
голкипера почти без слов. Ему нужно было прикладывать огромные усилия, чтобы
прочитать хоть что-то на пустом лице, но… он был готов хоть в кольцо скрутиться
сейчас, когда видел, что происходит с его отражением, которое он обрел и начал
ценить слишком поздно.
Обычно в дороге они оба спали или тихо переговаривались на немецком. Теперь
пробовали на русском. Ни один из них не был фанатом игр в телефонах или чего-то
подобного. Только сегодня Миньярд придумал эту штуку с музыкой…
Если бы ему раньше сказали, что он по собственной воле будет шататься туда сюда,
рычать на Кевина и метать в остальных лисов ненавидящие холодные взгляды для того,
чтобы уберечь и защитить рассыпающегося в ничто Эндрю, Аарон бы точно не поверил. И
непонятно, что из этого более фантастическое. Его поведение или состояние брата. Но
одно было ясно точно — плевать он хотел на ожидания и весь этот мир. Он еще убьет
Натаниэля, когда тот вернется. Наверное… Может, просто впечатает в стену. Но
маленький росток благоразумия, который в нем уже много месяцев уперто взращивал
Кевин, шептал, что вообще-то Веснински делал все это как раз для того, чтобы
защитить лисов в общем и, вероятно, Эндрю в частности. И от этого хотелось лезть на
стену. От банальной безысходности. Эндрю разваливается, потому что Натаниэль ушел.
Эндрю нужен Натаниэль. Натаниэль ушел, защищая Эндрю. И вот хоть башкой об стенку
бейся.
Аарон был уверен, когда этот рыжий идиот вернется, брат не отпустит его от себя ни
на шаг и убьет любого, кто даже косо посмотрит, пусть Веснински и сам мог неплохо
постоять за себя. Но теперь, когда Эндрю так остро ощущал свою беспомощность и
бесполезность, он будет из кожи вон лезть, чтобы доказать обратное. Хоть это никому
и не нужно. Все знают, что это попросту не так. Нат принял решение оградить
Миньярда. Точка. Он не просил о помощи, наоборот, сделал все, что бы лисы не
заметили подвоха. Сказал ехать домой. Но мозги это все не вправит. Ни Эндрю, ни
Кевину, ни кому-либо еще.
«Ох и достанется же ему… Если вернется» — от этой мысли стало почему-то не по себе,
а рука с деньгами зависла в воздухе, тогда как кассирша на заправке подозрительно
приподняла бровь, словно спрашивая, передумал ли Аарон покупать дурацкую зарядку.
«Он и правда может не вернуться. Совсем. Он может умереть. И тогда…» — Миньярд даже
не мог представить, что произойдет. Что будет с Эндрю? А с Кевином? Жаном? Ники? Со
всеми лисами, которые, казалось, держались на одном этом рыжем безумии? Что будет с
самим Аароном? Он, вроде, ненавидел его, да, но… в его жизни слишком многое
поменялось с приходом Натаниэля, и он бы соврал, если бы сказал, что в худшую
сторону. И что теперь? Это было чертовски эгоистично, но он хотел, чтобы рыжий
придурок вернулся. Неожиданно для самого себя Аарон понял, что отнимая чужую жизнь,
ты отнимаешь жизнь не только у человека. Нет, ты забираешь этого человека у других.
И это куда хуже. Человек умер, все. Но вот его близкие… Они все еще живы, дышат, и
почему-то должны учиться существовать без него, хоть этого могло и не происходить.
Неужели Натаниэль Веснински и правда незаменим? Для них для всех? Для него самого?
«Надо было убить его во сне. Было бы проще. Один удар и…» — но от одной картинки,
олицетворявшей это, Эндрю снова замутило, и он отшвырнул сигарету прочь, словно она
была тем ножом из его воображения. Нет, ни черта не проще. И никогда он больше не
навредит Нату. Одного шрама на ладони было более чем достаточно. Сожаления — это не
то, что Эндрю понимал, но каждый раз, глядя на белую полосу на ладони Веснински,
чувствуя ее на своих пальцах, блондин злился на самого себя, кипел и шипел, а
успокаивали его только глубокие голубые глаза с веселыми искрами на дне зрачков.
Они вернулись в автобус, Аарон положил рядом с ним уже распакованную зарядку, но,
вместо того чтобы уйти, сел на ряд спереди, предусмотрительно оставив место,
принадлежавшее Нату, свободным. Оно только его. Навсегда. Автобус тронулся, и Эндрю
снова прикрыл глаза, делая музыку на чужом телефоне, который он поставил
заряжаться, громче. Хотелось утонуть. С головой. И Эндрю утонул. В своем наркотике,
в своих воспоминаниях, которых почему-то оказалось очень много. Они все были
яркими, живыми, у них даже были запахи, а не только картинки и звуки.
Сегодняшний день был паршивым. Он понял это, как только прозвенел будильник, но сил
выключить его просто не нашлось. Блондин лежал с закрытыми глазами, борясь с
желанием… с отсутствием желаний, к которым он уже начал привыкать. Этого следовало
ожидать. Плохих дней не было слишком давно. А будильник все орал и орал… Пока дверь
не открылась, и чья-та рука наконец не отключила эту машину для пыток. Хотя, почему
чья-то? Сюда мог войти только один отвратительный человек. Он стоял рядом, смотрел,
но не пристально, нет, это был другой взгляд. Нат промурлыкал себе что-то под нос
на французском, а потом задернул шторы с характерным звуком, но, что еще лучше,
перед глазами теперь была темнота, а не красное расплывчатое пятно из-за света,
пробивающегося сквозь веки.
Это было забавно. Могло быть забавно в любой другой день. Было бы забавно, что Нат
просит проявить согласие именно так. Но сегодня было больно. От того, что этот
человек понял его состояние, пусть Эндрю даже не открыл глаз. Было больно от того,
как хорошо его понимают и не просят ничего говорить, ведь сил на это просто нет.
Его не вынуждают говорить «нет», наоборот, просят разрешить, а если он этого не
хотел, то мог даже не шевелиться. Не напрягать ни единый мускул своего тела. И
Эндрю не знал, хочет ли. Но Нат терпеливо ждал. И дождался, пока Миньярд все же
нахмурился, а потом отвернулся к стене. Этого было достаточно. Потому что через… он
не знал сколько, почувствовал запах горячего шоколада. Но вставать не пришлось. Нат
принес его, поставил на тумбочку, а, когда тот остыл, без каких-либо вопросов
заменил новым. И еще раз. И еще… Сработало только на пятый раз. Тот плед, в который
укутали Эндрю, когда он устроился на подоконнике, был мягким и теплым, словно его
заранее нагрели. А в комнате было подозрительно теплее, чем обычно. Нет, не жарко,
но и не прохладно, как обычно. Комфортно. Спокойно. И никаких тренировок. Никаких
людей вокруг, кроме Ната, который не приставал и не трогал. Он просто был
неподалеку, если понадобится. Он не заставлял двигаться, не говорил вставать и
жить, нет, он понимал, что Эндрю нужен перерыв.
Нат был зол. Нет, не так, он был просто в ярости. А Эндрю находил это уморительным.
Можно было бы даже сказать милым, но никогда вслух. Поэтому сейчас, когда они
вернулись с треклятой тренировки, на которой Кевин уже затрахал даже братьев,
которые так же любили этот дурацкий спорт, не то что остальных лисов, Миньярд с
нескрываемым весельем наблюдал за начавшим пыхтеть и ворчать рыжим. При команде он
сохранял скучающее, надменное и даже уставшее лицо, всем своим видом показывая, что
он морально стоит выше кричащего Дэя — ведь именно Нат в результате и заткнул его
одной фразой на французском — однако сейчас, вернувшись домой, Веснински походил на
обиженного ребенка. Влажные волосы уже успели растрепаться, хотя он точно их
расчесывал, брови нахмурены, а на щеках даже выступил румянец. И Эндрю следил за
всеми его передвижениями, весело кривя губы, даже не пытаясь отделаться от мысли,
что таким искренним и открытым этот идиот был только рядом с ним. Ну ребенок,
честное слово!
— Ты так пол протопчешь, — хмыкнул он наконец, доставая кружки, чтобы сделать кофе.
— Я не схожу с ума из-за любой игры, — закатил глаза рыжий, зачесывая волосы назад,
правда, это ничуть не помогло.
— Это экси, — казалось Нат был готов заскулить. — Нельзя играть и не получать
травмы.
— Да, если выключишь это дерьмо, — телевизор тут же щелкнул, потухая, а пульт с
глухим ударом упал на ковер. — Наркоман, — фыркнул Миньярд, но тут же накрыл чужие
губы, передавая вкус карамели со своего языка, которым совершенно собственнически
скользнул в чужой рот.
В поцелуе нет ярости, не сегодня. Она вообще стала появляться все реже, пусть
страсть и желание никуда и не уходили. Наоборот, они накатывают волнами с каждым
новым восхитительным звуком, который издает Нат, с каждым разом, когда он, кажется,
почти неосознанно выгибается навстречу. А потом Эндрю вспомнил про дурацкий след от
мороженого на чужом лбу и, к своему удивлению… сцеловал каждую малюсенькую
капельку, чуть помогая себе языком, чтобы не оставить ничего. Только вот Нат решил
этим воспользоваться и поцеловал его в шею, но не так, как в первый раз, а куда
увереннее, зная границы. Он скользил по натянувшейся коже, словно ища что-то, тогда
как Эндрю старательно его игнорировал. Не вышло. Потому что Нат нашел ту самую
точку, от которой все тело Миньярда вздрагивало, грудь напрягалась от сдерживаемого
стона, а сквозь зубы вылетало лишь шипение. Но нет, это целое шипение, которое
почему-то слишком нравится Веснински. И тогда он сделал то, чего блондин ну никак
не мог ожидать. Потому что это было слишком смело и ярко для его сознания. Втянув
тонкую кожу в свой рот, Нат чуть прикусил, но лишь для того, чтобы заскользить по
этому малюсенькому участку языком. И Эндрю был вынужден признать свою капитуляцию,
выпустив воздух из легких с еле различимым стоном, полностью падая на чужое тело.
Нат тут же отпустил, зная, как это много, но прежде, чем он что-то сказал, его
слишком умный рот заткнули поцелуем.
Это было совсем недавно, но, казалось, целую вечность назад. И это было слишком
ярко, чтобы забыть даже обычному человеку, не то что Эндрю с его-то памятью. И
пусть потом их снова прервал отвратительный стук в дверь — на этот раз это была
Рене, наверное, только поэтому и ушла живой — но Миньярд снова и снова, на зависть
самым лютым мазохистам, смаковал это воспоминание, вспоминая каждое прикосновение.
Нат был прав, когда говорил, что навсегда останется здесь. Эндрю никогда не
забудет. Как бы ни хотел, как бы ни желал вычеркнуть это из своей памяти, лишь бы
стало легче дышать, он бы убил любого, кто попытался бы это сделать. Потому что он
хотел помнить. Даже с болью, он хотел помнить каждую секунду.
Они вернулись в Пальметто глубокой ночью, почти ранним утром. Старшие тут же
скрылись в своих комнатах, только Рене бросила обеспокоенный взгляд на Эндрю, но ее
в спину подтолкнул Аарон. Плевать он хотел на ее всепоглощающе добрую натуру. Он
позаботится о брате. Он сделает всё… Эндрю не задержался в коридоре. Он не смотрел
ни на кого. С силой толкнув Жана, преграждавшего путь, Миньярд прошел вперед по
коридору, собственным ключом, из сумки, открыл дверь в «Преисподнюю» и вошел. Он
даже не обратил внимания на то, что семья двинулась за ним, что они видели, как
раздраженно он швырнул свою сумку куда-то в сторону, а потом безмерно осторожно
положил сумку Ната на диван, словно она могла исчезнуть просто из-за плохого
обращения. Словно от этого могла зависеть жизнь самого рыжего…
Ненадолго Эндрю замер. Просто стоял посередине гостиной, которая еще два дня назад
казалась ему одним из самых спокойных и безопасных мест в мире. Вещи Ната все еще
лежали то тут, то там… Точно, они ведь так и не убрались перед отъездом. И кружка.
Кружка с давно остывшим недопитым отвратительным крепким кофе, который они вдвоем
пили тем утром. Кружка, на которой могли бы быть отпечатки губ их обоих. «Тут даже
нет отпечатков его пальцев, потому что у него их попросту нет» — с какой-то
отчужденной горечью подумал Эндрю, беря в руки несчастную керамику. Он покрутил ее,
в точности вспоминая, как заспанный и помятый Нат ставил кружку под кофе машину, а
потом ронял голову на свои предплечья, почти засыпая, пока мимо не прошел сам
голкипер, запустив пальцы в его волосы, чтобы провести против роста, будя.
Казалось, это было так давно… словно в другой жизни. С совсем другими Эндрю и
Натом. Тот Миньярд весело кривил губы, видя, как заспанный мальчишка поднимает
голову, морщась, а потом расслабленно улыбается и кладет голову обратно, но уже под
таким углом, чтобы следить за Эндрю. Тот голкипер лисов всегда заходил сюда и
снимал повязки, он чувствовал себя здесь живым, чувствовал тепло в груди, пусть и
отрицал его существование всеми силами, но уж точно не был опустошенным и каким-то…
несуществующим. Они и правда созависимы. Кевин был прав. Если не будет одного —
исчезнет и второй. И Эндрю исчезал. Он не резал себя, как когда-то, он не бросался
на людей и… не делал ничего. Он растворялся в воздухе, как мираж. Он переставал
существовать. Он бесполезен и ничтожен, бессилен и не нужен. Он — ничто. И сил не
осталось даже на злость. Да и на кого ему злиться? На Ната или на себя. Ната здесь
не было. Поэтому оставалось только…
Поставив несчастную кружку на прежнее место, Эндрю секунду смотрел на нее, после
чего чуть повернул, чтобы ручка смотрела точно в ту же сторону, где ее оставили
сутки назад. Так было правильно. Не глядя на братьев и воронов, он зашел на кухню,
а потом запустил кофеварку, чтобы сделать себе добрый литр чистого черного кофе,
который он возьмет с собой, а потом занялся поиском сигарет. У них с Натом был
настоящий склад в одном из ящиков на кухне. Недолго думая, Эндрю взял целый блок,
потом покосился на джин и виски наверху, но отказался от этой идеи. Только его кофе
и его сигареты, пока он будет сидеть в его куртке на их крыше, слушая его музыку.
Эндрю ненавидел ложь в любых ее проявлениях, но сегодня… Он будет бесконечно врать
себе, изо всех сил цепляясь за призрачную надежду. Потому что понимал — отпустит
ее, и упадет навсегда.
Это не походило на него — сидеть и покорно ждать. Он должен был сорваться с места,
мчаться вперед, убивая всех на своем пути и сжигая города, но его останавливал
тихий голос Ната в голове, шептавший снова и снова: «Если выберусь, я все равно
поеду именно туда. Я поеду домой, ладно? Увидимся, Дрю. Мы еще обязательно
увидимся», — а если закрыть глаза, то он и вовсе мог увидеть ласковый взгляд мягких
голубых глаз. Для других они могли быть острыми, как ножи, могли быть дерзкими и
колючими, но не для Эндрю, не когда они были одни. И Миньярд не мог позволить себе
уехать, когда Нат мог вернуться в любую минуту. «Он вернется. Мы еще увидимся. Он
вернется. Он обещал. Он всегда держит свое слово. Он никогда не врет!» — повторял
себе голкипер всё это время. И он не собирался сдаваться. Он будет верить, как ему
всегда верил Нат, пока не… Просто будет верить, пока может.
Парни проводили взглядом Эндрю, который двинулся в сторону крыши с блоком сигарет и
огромным термосом кофе в руках, и ничего не сделали, просто ушли к себе. Даже Ники
сейчас был притихшим. Он бросил что-то о необходимости сна и скрылся в спальне,
тогда как Жан, постояв какое-то время в комнате, ушел прочь, не взяв с собой
ничего, оставив Кевина и Аарона одних.
— Может снять его оттуда? Здание в пять этажей — так себе трамплин, — как-то
слишком пусто сказал Аарон, словно говорил не о своем брате, за которым следил
последние часов двенадцать, а о ком-то другом. Он знал о шрамах на предплечьях,
знал о пристрастии Эндрю к саморазрушению, и это ничуть не утешало.
— Вы никогда не говорили о его отце. Даже имени вроде не упоминали. У Ната есть
шанс?
— Шанс есть всегда, но… я… черт, я не имею права даже думать об этом, — Кевин
опустил голову между колен, зарываясь пальцами в свои волосы. — Это я виноват.
— Вот это тебя, конечно, несет, — устало вздохнул Аарон. Несколько секунд он
мешкал, а потом положил руку на плечо Дэя и крепко сжал. — Ты ни в чем не виноват,
ладно? Так вышло. И вернется ваш Нат, никуда не денется. Эндрю его из-под земли
достанет.
— Не достанет. Доставать будет нечего. Надо было еще тогда ехать за ним, а не
сидеть и играть в демократию, — Кевин попытался встать, но был отброшен Аароном
обратно на диван. — Пусти меня.
— Ага. Как же. Я еще и с тобой в няньку играть должен? Угомонись. Иди спать.
— Неплохо получается для человека, который желал смерти Нату, — криво усмехнулся
Дэй.
— Я его ненавижу, это правда, но смерти я ему не желаю, — совсем тихо сказал
Миньярд, словно кто-то мог его услышать и пристыдить за это. — И я тоже хочу, чтобы
он вернулся. Давай просто… — он зажался, а потом шумно выдохнул, — просто ждать и
верить. И не уходить в пике. Где сейчас Жан?
— Наверное, ушел куда-то, чтобы созвониться с Джереми… — Кевин секунду думал, после
чего просто уткнулся лицом в грудь Аарона, словно прячась в нем.
— Эй, Кев, ты чего? — блондин вскинул руки, хотел было отстраниться, но крепкие
руки Дэя обняли его за поясницу. — Ты же вроде еще не пил…
— Я тебе что, плюшевая игрушка что ли? — скептически спросил он, наконец совладав с
собственным замешательством. Наверное, Кевину просто нужна поддержка и кто-то
рядом, а никого из братьев… Он был один. Но зато был Аарон. И Дэй решил, что лучше
он, чем ничего. — Ты просто большой ребенок, — хмыкнул защитник, а потом, шумно
вздохнув, подошел чуть ближе, кладя одну руку на жесткие черные волосы, а вторую на
напряженные плечи. — У тебя есть пять минут на то, чтобы вывалить на меня все.
Обещаю выслушать и не брыкаться, но потом я уйду, и никто из ныне живущих никогда
об этом больше не вспомнит, ясно?
— Поверь, из нас двоих я — худший брат. От меня куда больше проблем, чем от тебя, —
криво усмехнулся Аарон. Он даже сам не заметил, как начал перебирать чужие волосы,
тогда как Кевин… Он просто утопал в ощущениях, вжимаясь в чужое тело, кутаясь в
тепло. — Ты же не наркоман в завязке? Нат тебя любит, это факт. Какую бы хрень мы
не творили, наши братья от нас не отвернутся, — сказал Миньярд, и осознание ударило
по голове. Эндрю никогда от него не отвернется. Никогда. Что бы ни случилось, он
будет рядом. От этого почему-то стало спокойнее. — И ты не ничтожество, ладно?
Просто есть вещи, в которых ты не можешь ему помочь. Как сейчас. Только сам Нат
может себе помочь. Когда он вернется, ты снова прочитаешь ему лекцию, попытаешься
придушить за безрассудство, что-нибудь еще в этом духе.
— Если он вернется.
— Вернется он, никуда не денется, — усмехнулся Аарон. — Этот засранец так просто от
нас не отстанет. Да и от Эндрю тоже.
— Рико и так просто капризный ребенок, — закатил глаза блондин. — А теперь слушай
сюда. Твой брат вернется. И мы все ему накостыляем за эту его выходку, понял? —
Аарон секунду боролся с самим собой. Не быть хамоватой тварью, сочащейся ядом, все
еще было сложно, но он был готов попытаться. Тогда, когда кроме него никого не
было, когда близкие люди правда в нем нуждались. В конце концов, это ведь Кевин. —
Все будет хорошо, Кев, — он сказал это шепотом в самые волосы нападающего, чувствуя
запах его шампуня с какими-то тропическими фруктами. — С нами всеми все будет
хорошо. С тобой все будет хорошо.
***
Боль. Она, кажется, и разбудила Натаниэля. Казалось, она доставала его откуда-то
из-под воды, где ему было тихо и спокойно, где его держали крепкие и бережные руки,
очерчивавшие контуры шрамов. Там были слышны далекие голоса лисов, мурчащий
французский, хрипящий немецкий и пока что неровный русский, там были улыбки и
объятья. Там был Эндрю. Но боль все портила, искажала, разбивала. Натаниэль еще не
мог двигаться, не мог даже открыть глаза, но уже чувствовал ее. Боль, сжигающую
тело. И ее эпицентр был где-то на ребрах, там, где кожа была совсем тонкой и
нежной. Веснински знал это чувство, уже испытывал раньше. Кто-то очень медленно
вырезал что-то на его теле, метил, как свинью. Снова. Он попытался взбрыкнуть,
вывернуться, но всё, чего он достиг — дёрганое движение из-за импульса в мышцах. В
ответ он услышал омерзительный скрежещущий смех, словно кто-то водил железкой по
стеклу. Таким был смех Лолы, когда она находилась на грани истерики.
— Это было не снотворное, да? — хриплый голос Лив прорвался сквозь реальность. —
Что вы ему подсунули?
Нат постарался сосредоточиться и расправить путающиеся мысли. Если это было
снотворное, даже если от него могла появиться зависимость, он принял его лишь раз,
ломки быть не должно. Совсем другое дело, если это был наркотик. Если это был
наркотик, у него есть около десяти или двенадцати часов до ломки. За эти часы ему
нужно выбраться отсюда, предварительно убив отца и так много людей, сколько только
сможет, а потом добраться до дома. Пальметто. Эндрю. Ехать восемь часов. Если
гнать, а он будет гнать, как сумасшедший, то часов шесть с половиной. Это…
возможно. Первая часть плана весьма проблематична, особенно учитывая то, что его
руки, судя по всему, закованы в наручники, а на теле новые раны, которые,
безусловно, зарубцуются через месяц. Но это все еще возможно. Он просто должен
постараться. Он обещал. А он всегда держит данное слово. «Мы еще обязательно
увидимся» — пробормотал он в своем сознании и заставил себя открыть глаза.
Лучше бы он этого не делал. Потому что эту комнату Натаниэль узнал бы из тысяч
других. Этот подвал, являвшийся настоящим филиалом ада на земле. Младший Веснински
не заходил сюда с тех пор, как посадил отца. А место ничуть не изменилось. Всё то
же тусклое освещение, всё тот же бетонный пол с дорожками стоков для воды, всё те
же голые стены, увешанные тесаками и прочим холодным оружием… всё тот же Натан
Веснински. Босой, в брюках и светлой рубашке с закатанными рукавами, которую потом
придется выбросить, потому что столько крови, сколько было при их работе, отстирает
только кислота, сожрав всю ткань до последней ниточки. И в его руке уже был его
тесак. Тот, к которому Натаниэль никогда не прикасался. Он ненавидел этот
инструмент, отдавая свое предпочтение более легким и маленьким ножам, которыми
можно было крутить и вертеть…
— О, кажется, он пришел в себя, — пропела Лола, снова вонзая нож в чужую плоть.
— Лив, — Нат дернулся от собственного голоса. Казалось, это какой-то хрип, а не его
звонкий и веселый голос, что обычно слышали окружающие, — сколько я валялся и что
произошло?
— Как невежливо, — вздохнул Натан. — Валялся ты не так долго, всего пару часов, мы
за это время успели преподать твоей бешеной шлюхе урок хороших манер, а то, стоило
тебе отключиться, как она рванула убивать все вокруг. Даже дядю не пощадила.
Секунду царила тишина, а потом Натаниэль расхохотался. И плевать, что это было
больше похоже на карканье вороны. Это было настолько искренне, зло, ядовито, что он
удивился себе. Он и не думал, что смерть кого-то из приближенных отца вызовет в нем
столько счастья. Интересно, а если он сможет убить Натана собственными руками, как
это будет ощущаться? Ох, он должен сделать только ради этой секунды осознания
свободы. Истинной свободы без приписок мелким шрифтом в конце.
— Экси идет тебе на пользу, — хмыкнула Лола, вырывая нож из его тела и поднимаясь
на ноги. — У тебя все ребра синие, а ты так хохочешь.
— У тебя есть два варианта, — Натан кивнул кому-то, кто стоял у Натаниэля за
спиной, и уже через секунду парня дернули вверх, чтобы он встал. Ноги все еще почти
не слушались, подкашивались, поэтому двум амбалам пришлось удерживать его за
предплечья. — Ты рассказываешь всю систему, которую накрутил, и умираешь быстро.
Второй вариант — ты молчишь. Ну, насколько сможешь молчать. Оливия, полагаю,
бесполезна. Умирать ты будешь долго и болезненно. Выбирай, младший.
Натаниэль старательно вспоминал всё, что знает об этом месте и людях вокруг. Первое
— ему нужно освободить свои руки. Без них он точно не справится. Искать ключ —
слишком долго, значит… Нужно просто выбить палец. Можно один, ему еще выбираться
отсюда, вторую руку оставить в железе, а освободившийся круг металла использовать,
как кастет. Но этим сильно не повоюешь. Необходимо полноценное оружие, к счастью,
его вокруг полно, хоть оружейную открывай. Оставалась проблема его собственной
травмированности, маленькой вероятности выживания, отсутствия укрытий и
безопасности Лив. Можно было плюнуть и рискнуть, а можно попробовать заставить отца
поверить в то, что он решил сотрудничать, и уйти в кабинет или куда-то еще, где
будет побольше мебели.
— Ладно, — наконец кивнул он. — Оба выбора паршивые. Но у меня на этот случай есть
решение. Кто-нибудь может подбросить монетку? Орел — быстрая смерть, решка —
сопротивление.
На секунду, лишь на мгновение, Нат позволил себе закрыть глаза и, шумно втянув
носом воздух, вспомнить. Эндрю. Его мягкие волосы между пальцев, внимательные карие
глаза, которые в лучах солнца походили на расплавленное золото, его губы и
уверенные руки, которые никогда не причиняли боли, руки, которые были направлены к
Натаниэлю, но не прикасались без разрешения… И голос. Слегка хриплый после сигарет
и поцелуев, чуть вибрирующий, для кого-то слишком монотонный, но такой
успокаивающий и хранящий в себе столько эмоций, стоит лишь прислушаться. Нат был
виноват. Страшно виноват перед Эндрю, ведь он не бесчувственный, нет, он, наоборот,
чувствует куда больше и сильнее остальных. Но сейчас Нату хотелось лишь одного —
просто увидеть его снова. Знать, что они оба ходят по этой земле и, если ему
разрешат, позволят, соприкоснуться мизинцами, как тогда, когда они вышли покурить в
«Райских сумерках». Этого будет достаточно. Да, определенно.
Нат резко распахнул глаза, глядя на монетку, которая уже начала падать обратно в
вытянутую ладонь отца. Все было словно в замедленной съемке. А может он потерял
слишком много крови. Это было уже не важно, потому что решение пронзило его голову,
как молния. «Мы еще увидимся, Дрю. Я обещал тебе» — мысль пронеслась в сознании,
как пуля, и стала спусковым крючком. Резко вскинув голову, Нат со всей силы ударил
того, кто удерживал его правую руку, в ту же секунду дергая большой палец на левой
руке. Боль была на удивление сильной, но у него не было на это времени. Потом,
потом, потом, но не сейчас. Наручники были затянуты сильно, металл болезненно
впивался в кожу, сдирая ее, пока Нат выдергивал кисть из оков, и это заняло лишнее
мгновенье. Пусть первый громила уже упал на пол, хватаясь за свой сломанный нос,
второй встрепенулся, осознав, насколько опасен тот, кого он держит. Толстые пальцы
почти схватили младшего Веснински, когда он наконец смог схватить кольцо металла и
ударить противника, но, увы, тот пришелся лишь по скуле, а не в висок. В мыслях
пронеслась мысль о том, что братья и Ваймак с Эбби открутят ему голову за вывих
пальца, но Нат отмахнулся от этой мысли. Эта травма весьма оправдана.
Послышался крик Натана, визг Лолы и гортанный, истеричный хохот Лив. Что ж, он мог
понять их всех. Но у него не было времени на оценку ситуации. Нужно двигаться,
постоянно двигаться, а иначе он превратится в слишком легкую мишень, которую убить
— проще простого. Отскочив в сторону, Натаниэль подхватил руку мужика, которого
опрокинул на пол, выхватил пистолет и выстрелил тому в спину, пробивая легкое,
чтобы уже через секунду укрыться им, как щитом. Послышались новые выстрелы, крик,
топот ног… Какофония звуков, среди которых невозможно было вычленить хоть что-то
единое и целостное. Простое безумие. Такое знакомое и привычное. Так легко было
нырнуть в прошлое, натянуть на себя шкуру палача Ичиро, который даже не думает о
повреждениях и боли, который игнорирует всё, кроме мишени на спине того, кто
сегодня должен испустить свой последний вздох. Лица исчезли, как и любые ощущения.
Есть только задача, которую нужно решить. Убить Натана Веснински.
Лив давно не видела своего друга в действии, но то, что предстало перед ее глазами…
это был дьявол. Безжалостный, быстрый, смертоносный и, казалось, бессмертный.
Потому что он даже не вздрагивал, когда получал удары и порезы, когда его тело
задевали пули или оглушали звуки выстрелов. Он просто шел вперед, укрываясь за
другими людьми, убивая их, даже не замедляясь, не размышляя. И хуже всего — его
лицо. То, что эти люди видели перед смертью. Это был не Натаниэль, а кто-то другой.
С оскалом вместо улыбки, зубы и лицо в крови, бровь рассечена, на лице недавно
появился глубокий порез от ножа Лолы, пока он не отшвырнул ее от себя, ныряя куда-
то влево, и глаза. Безумные, полные ненависти и какой-то звериной ярости. Той,
которой Лив не видела у друга ни разу.
— Не так быстро… — нож матери болезненно прижался к горлу ровно в тот момент, когда
девушка смогла освободить одну руку. — Лучше не дергайся, если хочешь жить.
— Жизнь с такой матерью, как ты, не жизнь, — прошипела Лив, а потом ухватилась за
чужие волосы и перекинула старшую Малкольм через себя. — В этом мире слишком много
Малкольмов, — она навалилась на мать сверху, выбив нож из чужих пальцев, сжимая
слишком крепкое горло, наслаждаясь хрипом, перемешанным с рычанием и
ругательствами.
Это было бы слишком просто — просто взять и задушить Лолу. Так просто такие, как
они, не сдаются. Поэтому через несколько секунд женщина извернулась и со всей силы,
что была в ее теле, ударила дочь в висок, сбрасывая ее с себя, чтобы,
воспользовавшись преимуществом и дезориентацией девушки, схватить нож.
Натаниэль замер. На секунду он отвлекся, перевел взгляд на Лив, которая без помощи
могла бы и не справиться. Он видел ярость Лолы, видел, как ее нож уже впивается в
чужое горло, пуская слишком яркую кровь, которая вытекала слишком быстро. Младший
Веснински чувствовал, что и сам он уже далеко не в порядке. Было много неглубоких
порезов, руку задела пуля, но не так тяжело, а вот та самая рана, оставленная
старшей Малкольм… сильно его замедляла и посылала болезненные спазмы по всему телу.
О, и, кажется, что-то было не так с его лицом. Оно слишком сильно пульсировало для
обычных ушибов.
— Я нужен тебе живым, — Натаниэль сплюнул кровь на пол, покрепче сжимая в руке нож.
Как он оказался в руке, где он его нашел — парень не знал.
И он напал. Рванул вперед, к сыну, слишком быстро, чтобы Натаниэль успел уклониться
или выставить блок. Он терял кровь, это многое объясняло, но ничуть не помогало.
Почему-то падение на бетон было болезненнее, чем обычно, тело пронзило пламя,
оружие отлетело в сторону, а тесак отца врезался в плечо. Желание закричать было
слишком сильным, он просто не успел сдержать этот звук в своем горле. И он слишком
отвратительно эхом отскочил от стен, медом втекая в уши Мясника Балтимора.
— А как кичился, — сладко протянул Натан, сильнее вбивая тесак в тело сына. — Ты
умрешь, младший. Но за твое непослушание… должно быть наказание, верно? Так вот,
знай, что за это твое упрямство заплатят твои так называемые братья и новая семья.
Я убью каждого из них. Медленно. По номерам. Сначала вашего капитана, потом
мальчишку Дэя, потом психопата вратаря, затем…
В ушах стоял звон. Он убьет их. Убьет их всех. Дэн и Мэтта, Элисон, Сета, Рене,
Ники, Аарона… братьев. И Эндрю. Кровь, накалившаяся от ярости, вскипела в венах.
Натаниэль Веснински — цепной пес? Так он укусит! Натан был в разы крупнее сына,
сбросить его с себя в таком состоянии просто невозможно, но нужно было обезоружить
его. Поэтому, наплевав на боль и последствия, Натаниэль дернулся вперед, еще
сильнее насаживаясь на тесак, чтобы впиться зубами в чужую руку, прокусывая кожу,
чувствуя отвратительную, словно тухлую, кровь на языке. Натан взревел, отдернул
руку, и младший, воспользовавшись этим, оттолкнул его от себя, тогда как тесак
камнем упал ему на грудь.
«Как там говорят?» — Натаниэль начал медленно подниматься на ноги, игнорируя то,
как вертится комната: «Клин клином выбивают?» Он взялся за тесак, чувствуя, как
руки наливаются свинцом, а по спине бегут мурашки. «Интересно, а отец в молодости
выглядел так же, как я сейчас? Наверное, только был повыше и не имел такого
количества шрамов…» — младший попытался подойти к отцу, но оступился и повалился на
пол. Его тошнило, голова кружилась, а мир плыл перед глазами. «Я проглядел какую-то
рану? Что не так? Я вроде в порядке…»
Послышался хлопок. Выстрел? Да, наверное… Натаниэль не знал. Всё, что он чувствовал
— боль и шершавую рукоять тесака в руке, за которыми уже маячили холод и темнота.
Он уже умер? Или еще умирает, а отец просто смотрит? Он что-то сделал? Может,
научился убивать взглядом? Это было бы весьма полезное качество… Лив. Он про нее
забыл. Жива? Если нет… А это всё равно уже не важно. Он проиграл, просчитался,
переоценил себя. А ведь он просто хотел жить. Как все нормальные люди. Просто хотел
быть свободным. Хотел сидеть вечерами с друзьями и братьями, хотел ездить в
Колумбию с Эндрю и остальными, хотел учиться в университете и играть в экси. Разве
это так много? А как уверенно он тогда на крыше рассказывал Эндрю о том, что
пытается взять от жизни даже больше… Не получилось. Этот кусок оказался слишком
большим и встал поперек горла. Обидно даже как-то… Может, если бы он согласился на
предложение Ичиро?.. Нет. Никогда. Он бы просто не выжил, и даже с Эндрю, братьями
и остальными потерял бы самого себя. Что ж, во всяком случае, он попытался. Это
было достойно. Это заслуживает если не уважения, то хотя бы одобрения и…
— Натаниэль! — резкий запах ударил в нос, от чего Веснински зашелся хриплым кашлем.
— Не смей умирать!
— Дядя?.. Что ты?.. — голос лопался и срывался, но пусть звук и был тихим, его было
достаточно, чтобы Хэтфорд разобрал слова.
— Спасаю твою непутевую задницу, — раздраженно бросил он. — Тобой займутся. Тебе
делают капельницу и переливают кровь. Первым делом врач поможет Оливии, у нее
рассечено горло, нужно оказать первую помощь и отвезти в больницу, а потом сразу
займутся тобой, хорошо? — Ната не хватило ни на что, кроме кивка. — Как ты мог
поехать сюда без людей и поддержки?! Почему не сказал мне?!
— На хую я вертел твоих Мориям, если они устраивают такую кровавую бойню! —
несколько секунд мужчина боролся с собственной яростью, а потом выдохнул и
прислонился лбом ко лбу племянника. — Все мои седые волосы носят твое имя. Тебя
подлатают, и я забираю тебя в Англию. Ты восстановишься и…
— Нет.
— Я остаюсь, — Нат судорожно втянул воздух, чувствуя, как пульсирует его тело. — Я
не закончил. Я… обещал, что вернусь. Мне надо домой, — несколько секунд Хэтфорд
молчал, а потом криво усмехнулся, качая головой.
— Мне тебя не переспорить, да? Попробую, и ты свинтишь отсюда, угнав машину или
мотоцикл? — парень снова просто кивнул. — Полагаю, за это мне снова придется
благодарить Миньярда, — Стюарт отвлекся на секунду, глядя на врача, отпустившего
Лив, которую увезли на каталке. Мужчина за пятьдесят подошел к ним, присел рядом и
уже достал шприц с, видимо, обезболивающим, но Нат тут же дернулся, словно стараясь
отстраниться. — Это лекарство, чтобы тебя залатали, выдохни.
— Мне с твоего телефона позвонил Эндрю Миньярд. Хоть у кого-то хватило на это
мозгов, — Стюарт недовольно посмотрел на кровоточащий бок племянника, но промолчал.
— Я еле успел. Иначе ты бы уже лежал тут бездыханной тряпочкой.
— Не выбрасывайте трупы.
— Что?
— Мне нужны головы, — Нат откинулся назад и прикрыл глаза. Мир отвратительно
пульсировал и вспыхивал цветными пятнами. — Просто… сделай. Заморозь.
— Гарри, ты уже двадцать лет работаешь со мной, должен был ко многому привыкнуть, —
криво усмехнулся Стюарт.
— Просто… Сделайте.
— Вяневыф.
— Я не их, — Нат заставил себя сделать вдох, несмотря на тугую повязку на груди. —
Я выкупил себя. Я свободен. Отец был последней ступенью к свободе. Балтимор будет
принадлежать Лив. Я это организую.
— Убил кое-кого очень важного. Уже не так важно. Ичиро освободил меня где-то…
двадцать первого февраля. Он выпустил Натана из тюрьмы, чтобы я по собственной воле
стал «Мясником». Рико подсказал. С ним потом разберусь…
— И ты решил, что Лив, которая и так всем заправляла, с твоей помощью сможет занять
это место. А сам планировал свалить в закат, предварительно убив Натана? Чем ты
думал?! Он бы убил тебя!
— Попытаться стоило, — дрожащей рукой Веснински взял бутылку виски и сделал еще
пару глотков. — Нужно было немного по-другому драться. Я пропустил пару ударов и
потратил лишние пули, пока он прятался за другими. Надо было засесть за…
— Нет, всё было тихо, — Хэтфорд шумно выдохнул, пробормотал какие-то ругательства
себе под нос, а потом кивнул. — Всё, я не хочу ничего знать до завтрашнего дня.
Иначе просто убью тебя. Лучше поговорю с Лив, когда она придет в себя.
— Как она? — лис позволил Гарри поднять себя на ноги, а потом без зазрения совести
навалился на врача своим весом.
***
Сколько прошло времени? Эндрю не знал. Но солнце было высоко. Наверное, уже за
полдень. Не важно. Он не ощущал ни времени, ни вкуса сигарет, что сменяли друг
друга, ни холода или тепла. Он просто лежал на бетоне, глядя на яркое чистое
голубое небо. Небо, цвета его глаз. Интересно, а если Нат умрет, он это
почувствует? Почувствует хоть что-то? Хоть когда-нибудь? Потому что сейчас была
только пустота. Эндрю словно парил в вакууме, не чувствуя ни земного притяжения, ни
того, как поднимается его грудь, позволяя легким расширяться и вдыхать кислород или
никотин. Было просто пусто. Никакого заземления. Никакого якоря. Сначала он
чувствовал, казалось, каждую секунду, которая растягивалась в вечность, но теперь…
Не было ничего. Он просто существовал в ожидании… Хоть чего-то. Остальные лисы,
наверное, ушли на занятия. Кевин, возможно, свалил на поле, прихватив с собой
Аарона…
— Кто бы ты ни был…
— Привет, Дрю, — от этого хриплого голоса, который сейчас почти невозможно было
узнать, по спине побежали мурашки. Прям как тогда, в ночь, когда Эндрю нашел этого
идиота на пороге дома Ваймака. — Не окажешь мне услугу?
— Нат, — он сам не верил, что произносит это имя, что снова зовет, а не просто…
умоляет в собственной голове.
— Жаль. Но я дал обещание нарушить правило, — голкипер видел мягкий изгиб улыбки,
видел теплый взгляд голубых глаз, почти чувствовал на кончиках пальцев чужую кожу.
— Дрю, протянешь мне руку? Да или нет?
— Да.
— Привет, Дрю, — снова сказал рыжий идиот. Голос был все таким же уставшим и
хриплым, но от этого не менее радостным и будто облегченным. — Я же сказал, что мы
еще увидимся.
— Только ты, — кивнул Нат, а в его голосе слышна была улыбка. — У тебя приоритет.
— Ваймак меня убьет? — Натаниэль прикрыл глаза, когда Эндрю наконец опустил его на
диван.
— Пусть встанет в очередь. Перед ним, как минимум, человек семь, — Миньярд уже
хотел было отойти, но понял, что у него просто нет сил на то, чтобы отнять руку от
запястья рыжего, словно они склеились. — Что и где?
— Много всего, — Веснински сделал над собой усилие и задрал толстовку, скрывавшую
уже зашитые и перевязанные раны. — Меня врач уже подлатал, так что…
— Это Натаниэль?!
— Почему не сказал?
— Что я должен был сказать? — Нат отстранился, чтобы посмотреть прямо в карие
глаза, и Эндрю непроизвольно поморщился, потеряв такую важную и правильную тяжесть
на своем теле. — Дрю, я не сказал тебе, потому что ты ничего бы не смог сделать и
лишь пострадал бы. Я не беспомощный щенок и могу сам решать, как поступать! —
возмущенно почти воскликнул он.
Наверное, это звучало бы даже убедительно, если бы не этот уставший взгляд, новые
раны, обещавшие оставить шрамы, и вид промокшего под ливнем котенка, который
прижался к единственному источнику тепла. И источником был Эндрю. Не батарея, не
подушка, а именно голкипер, который крепко, но на удивление мягко держал Натаниэля
в своих руках, словно тот был самым важным, хрупким и нужным во всем этом долбаном
мире. Нат знал о ножах под повязками, точно чувствовал злость, бурлившую в
блондине, но, как и всегда, этот идиот ничуть его не боялся. Наоборот, он
расслабился, прижался и почти блаженно прикрыл глаза, размеренно и глубоко дыша.
— Да? — Миньярд скептически посмотрел на рыжего, словно мог видеть каждую рану на
его теле.
— И ты туда же… — Веснински обреченно повесил голову. — Если тебя это успокоит, мне
уже устроил головомойку Стюарт. Наверное, мне стоит сказать спасибо за то, что
позвонил ему…
Эндрю еле сдерживался от того, чтобы придушить этого идиота собственными руками. И
себя заодно. За то, что ломался, за то, что не позвонил Стюарту, как только
разблокировал телефон. Может, сделай он это, Хэтфорд явился раньше, помог бы,
уберег… сделал то, что не смог сам Эндрю. От осознания этого стало паршиво. Он
облажался. Вроде, он ничего не должен был делать, ведь Нат ушел сам, а он обещал не
дать никому увести его против воли, но почему-то внутри все кровоточило и словно
было исполосовано дикими кошками. Почему он ничего не сделал? Почему просто
послушно поехал в Пальметто? Точно… Потому что Нат его попросил.
— Твой отец? — это все, что он смог из себя выдавить, отведя взгляд.
Нужно было собраться, продержаться еще немного, чтобы потом… просто уснуть, зная,
что рядом лежит буйная рыжая голова, которая вечно находит приключения на свою
задницу, а потом созвониться с Би и позволить ей собрать себя по кускам.
— Мертв. И, знаешь, я рад, что смог улизнуть от тебя, что ты не пошел следом и
послушал меня.
А вот это уже было слишком. Как и всегда с Натом. Но сейчас Эндрю не был к этому
готов. Он просто зажал его рот своей грубой ладонью, стараясь пальцами не задевать
даже самые маленькие раны, гневно глядя в спокойные глаза. Те самые глаза, что
выравнивали его, охлаждали и затягивали, топя любую ярость. Магия? Да, другого
объяснения Эндрю просто не видел. Потому что злость уже даже не поднималась в
груди. Глаза Ната не оставляли этому чувству ни единого шанса.
— Дрю, — совсем тихо позвал рыжий, отведя чужую почти безвольную руку от своего
лица.
— Да или нет?
— Да.
Он был готов к этому, был готов снова почувствовать чужие губы на своих, был готов
задохнуться, был готов притянуть к себе своего наркомана, крепко прижимая его к
груди, но… Эндрю был не готов к тому, что идиот уткнется лицом ему в шею и оставит
невесомый слишком целомудренный и нежный поцелуй на его тонкой светлой коже там,
где бился пульс. И почему-то от этого действия все тело голкипера словно пронзило
током, а грудь сдавило невидимыми тисками. Миньярд еле сдержал шипение, скрывавшее
стон, лишь стиснул зубы и чуть крепче сжал пальцы на чужом плече. Но этого было
достаточно, чтобы на губах Ната растянулась довольная ухмылка, и он повторил
действие, наслаждаясь побежавшими мурашками.
Они сидели так в тишине, почти не двигаясь. Эндрю заново учился дышать, чувствуя
размеренное дыхание на своей шее, прижимая теплое, ослабшее, потрепанное тело,
стараясь поверить в реальность происходящего, тогда как Нат… просто растекался
рядом с ним, словно оказался в самом защищенном и безопасном месте на планете. Он
почти лежал, прикрыв глаза, чувствуя знакомый, уже родной запах Миньярда с
привкусом табака. Еще ничего не закончилось — рыжий это прекрасно понимал, но…
опасности, как раньше, не было. Охота закончилась. Больше никто не будет жаждать
его смерти, кроме Рико, который по сравнению с Натаном походил на назойливую муху,
которую Нат уже знал, как прихлопнуть. Щенок, выросший на цепи, оказался не просто
бойцовской собакой, а настоящим волком, хищником, жаждущим крови. И теперь он, как
и обещал, разорвет глотку всем и каждому, кто кидал в него камни, кто смел даже
косо смотреть в его сторону, ведь теперь он и правда был свободен, в безопасности,
дома, со своей семьей. И с Эндрю. Хотелось рассмеяться. Хотелось заплакать.
Хотелось закричать. Хотелось ударить что-то. Хотелось забиться в угол и спрятаться
от всего этого мира.
Нат смотрел в режущие карие глаза и просто рассыпался. Потому что он верил. Он
верил Эндрю: его глазам, словам, его рукам и крепкому телу, даже, казалось, его
запаху. Это нарушало все его внутренние установки. Снова. Что он там обычно
говорил? Я сам справлюсь? Сидите, я разберусь? Я в порядке? Ни черта он не в
порядке. И сам он не справился. Он жив только благодаря Стюарту. Он жив благодаря
Миньярду, который взял в руки его телефон. Он жив благодаря Эндрю, который залез к
нему под кожу и растворился в крови. Раньше он был уверен, что всегда будет
защищаться и бить врагов, всегда будет тем, кто врет, ставя безопасность родных на
первое место, но как же ему не повезло встретить такого же человека. Эндрю тоже был
защитником. Он защищал свое. Остервенело, безумно, со звериной яростью, как и сам
Нат. Только вот теперь они оказались под защитой друг друга. Они встали против
всех, спина к спине, крепко сросшись и не желая даже думать отрываться.
Так, может, стоит позволить Эндрю вести их обоих? Отдать штурвал управления?
Отступить на шаг? Веснински сосредоточился на себе, на том чувстве спокойствия и
умиротворения, что будил в нем голкипер, на том чувстве безопасности и комфорта. Он
вспомнил, как в его сознании проскальзывали мысли о том, что рядом с Эндрю он готов
быть слабаком. Хотя, нет. Он не был слабаком рядом с ним, никогда, он был… мягче и
расслабленнее. Он просто был собой, наверное.
Из мыслей Ната вырвал стук в дверь, но Миньярд не спешил подавать хоть каких-то
признаков, что они оба внутри. Он ждал ответа на свой вопрос.
— Мда, кажется, я начинаю понимать, почему ты меня ненавидишь, — уголки губ рыжего
дрогнули в подобии улыбки. — Да. Мой ответ — да.
— Ты всегда можешь поменять свой ответ. Всегда, — напомнил Эндрю. Дождавшись, пока
в голубых глазах проскользнет понимание, он кивнул и лишь после этого разрешил Эбби
войти: — Открыто.
— Где?.. Нат, — женщина облегченно выдохнула и тут же двинулась к ним, чтобы почти
упасть на колени перед диваном. — Живой.
— Сам в шоке, — не удержался парень, за что получил злой взгляд блондина и какой-то
укоризненный и в то же время облегченный врача.
— Ну, меня уже подлатал врач, а потом меня во второй раз за часов десять накачали
снотворным, — Миньярд навострил уши, хоть и думал, что еще внимательнее и
бдительнее он быть уже не может, — чтобы я поспал в машине, пока меня везли сюда,
так что я в…
— Если после этого меня покормят, — буркнул Нат, уже начиная тянуть толстовку
вверх.
Глядя на его старания и гримасу боли на лице, голкипер закатил глаза, стараясь
удушить в себе недовольный рык, чтобы не стукнуть его по буйной башке, после чего
помог, потянув плотную ткань, старательно избегая прикосновения как к коже, так и к
бинтам. Заметив внимательный взгляд Эбби, Эндрю на секунду напрягся. От мысли о
том, что к Нату будут прикасаться, все его существо взбунтовалось, словно от этого
рыжий мог вновь исчезнуть, но потом Веснински сам исправил проблему, хоть и не знал
о ней. Он доверчиво прикрыл глаза и облокотился на Эндрю. Дышать стало чуть легче,
а мысль о еще чьих-то прикосновениях к потрепанному телу, пока Нат прижимается и к
голкиперу, стала даже терпимой. Эбби пытается помочь. Эндрю сам позвонил ей, сам
позвал. Нужно лишь выдохнуть и сосредоточиться на тяжести чужого тела на своем
плече. Все прошло. Его рыжий идиот вернулся домой. К нему. Они в безопасности. Все
будет хорошо.
— Все раны были зашиты, обработаны и… — начал докладывать Нат, но женщина тут же
его прервала.
— Команда!..
— Команда поддержит Эбби, — хрипло ответил Эндрю, что означало одно — сомневаться,
препираться и возмущаться бесполезно. Поэтому Нату ничего не оставалось, кроме как
шумно выдохнуть и сдаться в руки женщине.
Она снимала с него бинты, которые, если подумать, покрывали почти весь его торс,
отклеивала пластыри, державшие компрессы, открывая вид на каждую рану и новые
уродливые швы, не считая огромного количества темных синяков. Эндрю не собирался
врать самому себе, эти швы были ничуть не симпатичны. Темные нити, стягивавшие
покрасневшую воспаленную кожу с кровавыми подтеками и засохшими почти черными
корочками. Один новый шрам обязательно появится на левом плече Ната, где большой
жирный шов стягивал кожу, уже и так украшенную следом от утюга, другой над полосой
штанов и тазобедренной костью… Больше всего было тонких, но, судя по всему,
глубоких ран, стянутых специальными пластырями, которые заменяли швы. Но одна
травма притянула к себе внимание куда быстрее, чем все остальные. Несколько секунд
Эндрю смотрел на порезы, а потом шумно выдохнул через зубы, потому что… он не
представлял кем надо быть, чтобы сделать такое.
— Эй, Эбби, — Нат махнул рукой, словно его голос не смог бы привлечь к себе
внимание женщины. — Не подскажешь, что у меня за красота на ребрах? — он показал
именно на ту область, к которой были прикованы глаза Миньярда.
— Крестики-нолики, — хрипло ответил Эндрю, поняв, что Эбби просто не сможет сказать
этого вслух. — Кто?
— Уже мертва, как и все, кто там был, не считая меня и Лив, — несколько секунд Нат
смотрел в потолок, а потом хрипло рассмеялся. — Черт, а ощущалось, как морской бой!
Эх, не видать мне больше рекламных контрактов с Кэльвин Кляйн… — Эндрю был готов и
правда его ударить. Со всей силы. Но лишь сильнее сжал пряди рыжих волос в своих
пальцах. — Что? Сложно будет объяснить, откуда у меня столь нестандартные шрамы, —
отозвался на его движение Нат, но тут же зашипел от прикосновения Эбби к своим
ранам с обеззараживающим средством.
— Потому что, — буркнул Нат, стиснув ткань толстовки, валявшейся рядом на диване,
стараясь отвлечься от боли. — Не люблю уколы, — совсем тихо сказал он. Если бы
голкипер не слушал, наверняка принял бы это за ругательства.
Несколько секунд Миньярд смотрел на свою рыжую головную боль, осознавая смысл
сказанного, а потом почувствовал, как дрогнули уголки его губ. Натаниэль Веснински
— безумец и наркоман, человек, который никогда не думал о своей сохранности,
который закрывал своих близких собственным телом и всегда игнорировал любые травмы
от ссадин до пулевых ранений… боялся уколов. Нет, это совершенно нормально, как и
бояться пауков или темноты, но… почему-то хотелось засмеяться. Все это слишком
выходило за рамки привычного.
Дальше работа шла в тишине, изредка прерываемой шипением и ворчанием Ната, который
в кои-то веки решил не притворяться, что все его нервные окончания отмерли или
потеряли чувствительность. И, почему-то, это успокаивало, а не напрягало, как
должно бы было. Закончив, Эбби оставила увесистый пакет лекарств, мазей и прочих
необходимых вещей, приложив к ним исписанный лист бумаги с инструкциями, хоть и
знала, что Эндрю запомнил каждое ее слово и движение. И все же так ей было
спокойнее.
— Я убью Веснински, — прорычал Аарон и уже хотел было прошмыгнуть мимо женщины, но
она успела поймать его за руку:
— Кто вернулся? Что?.. — Ники завертел головой, стараясь поймать хоть чей-то взгляд
и получить ответ на свои вопросы.
— Правда? — как маленький ребенок спросил Кевин, глядя на нее почти щенячьими
глазками, что было совершенно комично, учитывая то, что он был выше женщины почти
на голову.
— Правда. Я уже его осмотрела, — она положила руку на его плечо и легонько сжала. —
Думаю, сейчас он проваливается в сон, но к вечеру вы уже сможете попробовать
высказать ему все, что думаете, касательно его поведения.
— Удачи, — Жан отлип от стены и выпрямился в весь свой рост, расправляя плечи. —
Сначала тебе придется обойти меня, а потом попытаться не умереть от ножа брата. Или
ты думаешь, что он вот так просто теперь подпустит к Нату хоть кого-то? — француз
фыркнул, а на его губах появилась слабая, но искренняя улыбка. — Выдохни, ты можешь
отдохнуть.
— Нат вернулся? — все парни резко обернулись на голос и увидели зависшего в дверном
проеме Мэтта. Секунду парень осознавал происходящее, а потом заулюлюкал и нырнул
внутрь комнаты, чтобы разнести счастливую новость.
— Ненавижу этого рыжего придурка, — рыкнул Аарон, шумно выдохнув через нос, чтобы
потом двинуться обратно в свою комнату. Но его поведение изменилось. Его плечи
ссутулились, а шаги стали шаркающими и неловкими. Усталость от напряжения давала о
себе знать.
***
Эндрю стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на то, что хотел видеть
больше всего еще сутки назад. За окном стемнело, общежитие медленно погружалось в
сон и тишину, даже возбужденные лисы наконец перестали атаковать дверь в
«квартиру», признав, что их рыжему нужен отдых, а блондин, к своему удивлению, не
мог уснуть. Казалось, усталость должна была свалить его с ног, но страх, что,
проснувшись, он не найдет своего идиота на кровати напротив, не покидал тело.
Поэтому он стоял здесь, смотрел на спящего рыжего, слегка нахмурив брови,
анализируя его позу, впитывая образ в свою память, изо всех сил стараясь не
придавать этому значения. Нат спал в одних штанах, тогда как его торс, казалось,
полностью покрывали бинты, скрывавшие раны. Веснински лежал почти как всегда, но
его тело было более напряженным, чем обычно, а поза изредка менялась, хоть обычно
он и не двигался во сне, что выдавало боль, которую причиняли все его повреждения.
На пороге стояли двое. Оба одетые точно не как спортсмены или воришки. Слишком
дорого и сдержанно, слишком лаконично. Поэтому вариантов, кто это, было не много.
Сорвавшись с места, Эндрю на ходу перехватил нож поудобнее, а потом замахнулся, но
старший мужчина ничуть не удивился, двинулся ему навстречу и, перехватив обе руки,
прижал к стене. Он был выше и крупнее, хоть и не отличался особо яркой
мускулатурой. У него были светлые волосы, уложенные назад, строгие черты лица и
дымчатые не то серые, не то голубые глаза. Что странно, второй человек, достаточно
молодой парень, даже не попытался помочь ему, наоборот, ушел прочь, словно закончил
свою работу здесь, но Эндрю этого не заметил. Сейчас все его внимание было
сосредоточено на том, кто ворвался в его дом, в дом, где приходил в себя Нат,
который только-только увернулся от крепкой хватки смерти.
Не давая панике времени на то, чтобы она утащила его в новый приступ от давящего на
него тела, голкипер со всей силы, что была в его теле, а ее не мало, ударил головой
в грудь мужчине, выворачивая руки, чтобы снова начать свое нападение. Ему не
повезло, незнакомец встал спиной именно к комнате, а не внешнему коридору, поэтому
пришлось оттеснять его внутрь — в гостиную. Эндрю бил снова и снова, но незваный
гость умело ставил блоки, не позволяя ножам задеть свою светлую и ровную кожу.
— Ворвался в мой дом и ждешь теплой встречи? — Миньярд рыкнул и, вывернувшись, как
его учил Нат, сделал ловкую подсечку, а потом навалиться сверху, приставив нож к
чужому горлу. — Прогадал.
— Меня зовут Стюарт Хэтфорд, — усмехнулся мужчина, тяжело дыша, но почему-то даже
не пытаясь вырваться, хоть его руки и были свободны.
— Не верю.
— У Ната глубокая рана на плече, пришлось наложить швы, на ребрах Лола играла ножом
в крестики-нолики, рассечена бровь… — мужчина перевел дух, а потом продолжил уже
спокойнее и размереннее. — Он приехал к отцу с Лив. У нее сильно повреждено горло и
она в больнице, но уже в стабильном состоянии. Мой водитель привез Ната сюда, а
потом этот идиот удрал, так что Дональду пришлось просто смириться с этим и
вернуться в Балтимор, где мы разбирались с телами и морозили головы, как он и
сказал.
— Зачем пришел?
— Нож не уберешь?
— Не верю.
— У тебя детектор лжи в мозг встроен? — криво усмехнулся Стюарт. — Миньярд, если бы
я хотел, ты уже был бы мертв.
— Не лучшая фраза, которую может сказать человек, к горлу которого приставил нож
психопат, которого учил его племянник.
— Я хочу поговорить.
— Я сейчас явно не в настроении выслушивать чужое мнение. Или говори, что хочешь,
Хэтфорд, или уходи из нашего дома.
— Убедить? — Эндрю секунду смотрел на мужчину перед собой, а потом фыркнул, что на
деле было смехом. — Он не ребенок. А я не его нянька. Нат прекрасно может постоять
не только за себя, но и за других. И я не намерен решать что-то за него. Не имеешь
права и ты. Какое бы решение Нат ни принял — оно будет только его. И никто не
посмеет его оспорить. Вот об этом я точно позабочусь. А приходить сюда ночью и
требовать чего-то, — блондин покачал головой, вновь проворачивая ножи, один из
которых принадлежал рыжему. Это успокаивало. Хотя бы немного. Хоть чуть-чуть
помогало не вонзить этот самый нож Хэтфорду в глаз. — Уходи. Тебе здесь не рады.
— Я пришел к племяннику.
Эндрю стиснул ножи в руках, стараясь подавить панику. Вчера он был в отчаянии, он
был слаб, был готов на все, лишь бы сделать хоть что-то, что могло спасти Ната,
вернуть его домой, увидеть эти глаза, почувствовать тепло… Но теперь это, его
слабость, его слабое место, используют против него. Это был удар под дых для его и
без того истрепанных психики и тела. Контроль был на пределе. Еще немного, еще одно
слово и…
— Нат, мы уже видели, к чему приводит твоя манера решать проблемы. Тебе нужно
восстанавливаться. Я сам встречусь с Мориямой и…
— Или возвращайся сейчас, или я блокирую твой номер и сделаю все, чтобы ты больше
никогда не вышел со мной на связь! — зашипел Веснински. Он шагал неровно, почти
хромая, но от этого не выглядел менее угрожающим и ядовитым. — Я принял решение.
Точка! И Балтимор мой. Я буду решать его судьбу, а не ты.
— Значит, этот мальчишка и правда так важен для тебя? — на японском пробормотал
Стюарт, слегка пораженно глядя на племянника.
— Да, важен, — нарочно на английском ответил Нат. — Заговоришь с ним так еще раз,
поверь, нож будет в моей руке и оставит тебе напоминание на всю жизнь.
— Не думай, что ты спас мне жизнь. Он спас! Он спас, позвонив тебе! Ты бы даже не
узнал об этом!
И, кажется, это произвело куда большее впечатление на Стюарта, чем все слова, что
были сказаны до этого. Он моргнул, перевел взгляд с племянника на голкипера и
обратно, а потом обреченно покачал головой, словно признавая свое поражение.
— Тогда надо было убить Натана, как только он отдал своего сына в руки якудзы, а не
когда тот оказался в его доме для казни, — не сдержавшись, выплюнул каплю от всей
желчи Миньярд. На секунду лицо мужчины исказилось от злости, но он заставил себя
проглотить эти чувства под пристальным взглядом племянника.
— Тебе всего лишь нужно было поддержать маму, когда она хотела развода, — зашептал
Натаниэль. — Всего-то нужно было встать на ее сторону, и тогда ничего бы этого не
было, — сердце Эндрю упало куда-то вниз, а воздух застрял в легких. — Но ты
посчитал, что она преувеличивает, капризничает, как в детстве. Хотел проучить ее за
то, что она сбежала от давления семьи в Америку и там без разрешения вышла замуж за
того, за кого вы с дедом запретили.
— Нат…
— Тебе просто нужно было поверить ей! Поверить своей сестре! Помочь ей, когда она
попросила тебя об этом впервые за десять лет! И после этого ты говоришь мне о
ценности семьи?! — парень оттолкнулся от Эндрю и вплотную подошел к дяде. — Я знаю,
что такое семья. Я знаю ее истинную ценность. Не тебе меня учить. И не тебе решать
мою судьбу. Я сам принимаю решения и сам плачу за них. Я никогда не повторю ошибку
мамы.
Отцепившись от Эндрю, Нат двинулся обратно в сторону спальни, тогда как Миньярд
поспешил закрыть треклятую дверь не только на ключ, но и на цепочку, которую раньше
они никогда не использовали. Что ж, что-то всегда меняется. Проверив все замки,
голкипер снял таки с рук повязки, обнажая бесчисленное количество своих шрамов. В
комнатах снова стало тихо, но на этот раз в воздухе висело некоторое напряжение.
Войдя в спальню, Эндрю закрыл и эту дверь, а потом забрался на свою кровать,
прислонившись спиной к стене, стараясь насладиться ее твердостью и прохладой. И
если обычно она дарила чувство безопасности, то теперь лишь одиночества и
отчужденности, пусть и не отрицала первое. Приоткрыв глаза, блондин посмотрел на
парня напротив.
Нат сидел на сбитом одеяле, подтянув колени к груди, глядя куда-то в пустоту,
скривив губы, выдавая себя с головой. Он явно встал раньше и какое-то время просто
не выходил из своего убежища, давая Миньярду возможность самостоятельно решить
проблему, не вмешиваясь, памятуя о своем обещании разрешать прикрывать свою спину.
Но он слышал. Вопрос был лишь в том, что именно и сколько.
— Как много ты слышал? — тихо спросил Эндрю, поднимаясь со своего места и подходя
ближе, но не садясь на чужую кровать без разрешения. В ушах все еще звенели слова
Ната о матери, как бы Миньярд не старался отогнать их прочь.
— Да.
— Почему ты не спал?
— Я, конечно, не Шерлок, но даже я смог сложить два плюс два. Я знаю, как ты
выглядишь после сна, Дрю, — Нат не без труда поднял руку, чтобы смахнуть волосы со
своих глаз. — Он не имел права говорить такое. Я бы попросил прощения, но мне
извиняться не за что. Могу выбить извинения из него, если хочешь, — он криво
усмехнулся, а потом поморщился, — но точно не сегодня.
— Тебе тоже. Когда ты последний раз спал? — Миньярд поморщился, скосив глаза на
электронные часы на тумбочке рыжего, вспоминая, сколько часов он уже без сна.
Сейчас уже три часа ночи, а значит, с утра игры прошло… 46 часов. Это был перебор
даже для него. — Дрю, — рыжий покачал головой, а потом потянулся к руке голкипера,
и, не получив сопротивления, осторожно переплел их пальцы, готовый заурчать от
удовольствия, — давай спать, — блондин скривился, чувствуя, как тревога снова
начала подниматься в груди, как бы сильно он ни старался затолкнуть ее поглубже в
себя. — Даже если кто-то сюда ворвется, мы это услышим и проснемся. У нас будет
минимум десять секунд, чтобы принять меры.
Нат весело сверкнул своими пронзительными голубыми глазами, тонко намекая, что
слышал не только конец встречи со Стюартом, а потом отодвинулся от голкипера и
стены, чтобы лечь на противоположный край кровати лицом к Миньярду. Ноги блондина
почти касались бедер рыжего, тогда как тот подминал под себя подушку и устраивался
поудобнее, морщась, когда неудачно располагал вес и надавливал на те или иные раны.
Он даже попытался натянуть на себя свое огромное одеяло, но, напоровшись на
сопротивление — Эндрю все еще придавливал большую часть одеяла своим задом —
отбросил эту идею и прикрыл глаза.
— Откуда ты только такой идиот взялся? — пробормотал себе под нос блондин, хоть это
и прозвучало слишком мягко и тихо, чтобы быть настоящим раздражением. Он
зашевелился, приподнялся, выдергивая одеяло из-под себя, а потом набросил на рыжего
придурка.
— Никакой ты не дьявол, — хмыкнул Миньярд, глядя на то, как парень перед ним
медленно погружается в сон. — Сейчас ты больше похож на лисенка, которого подобрали
на обочине.
— Да пошел ты, — буркнул тот, даже не поленившись открыть глаза, чтобы бросить на
Эндрю обиженный и раздраженный взгляд, который встретился с совершенно пустым и
расслабленным лицом голкипера.
Какое-то время они молчали и, не дождавшись ответа, каким бы он ни был, Нат снова
закрыл глаза, погружаясь в сон. Пусть он и провалялся сегодня три часа на диване, а
потом еще какое-то время спал в кровати, после лекарств, сон — это все, что было
нужно его организму. И Эндрю. Его тепло неподалеку, сам факт его присутствия в
комнате. Это успокаивало, баюкало и расслабляло. И Миньярд был рядом, даже ближе,
чем Веснински надеялся. Он уже почти уснул, когда почувствовал ощутимое движение.
Нат думал, что Эндрю все-таки надоело просто сидеть, и он решил перебраться через
него, чтобы потом завалиться на свою кровать, но… вместо этого он почувствовал, как
кто-то лег рядом с ним, пусть и оставив между ними пространство. Сонно разлепив
глаза, он встретился с пристальным, внимательным взглядом, который, казалось,
должен был прожечь его насквозь. Однако Нат не чувствовал ничего, кроме спокойствия
и непонятно откуда взявшегося удовлетворения, словно только что он выиграл в какой-
то невероятно важной игре. Решив испытать свою удачу, которая так ярко улыбалась
ему последние сутки, рыжий медленно приподнял свою руку, а потом положил между
ними, словно приглашая. Прошла почти минута, пока наконец Эндрю не шевельнулся и…
не зацепился своим мизинцем за его. Это было еле ощутимое для других людей
прикосновение, почти случайное, но не для них двоих. Это было куда больше. Это был
шаг вперед, это было доверие, это было принятие. Это было обещание.
— И ты, — Нат слабо улыбнулся. — Когда ты проснешься, я буду рядом, держать тебя,
пока ты не скажешь мне «нет».
Как можно тише и незаметнее, голкипер вылез из кровати, схватил свой телефон и
выскочил прочь из комнаты, наплевав даже на повязки, которые он так и не надел. Он
взбежал на крышу, промчался по бетону и замер только на самом краю, глядя прямо
вниз. Страх ударил в голову, выбрасывая в кровь адреналин, отрезвляя на несколько
минут, которые были так нужны. Отшатнувшись, Эндрю попятился назад, а потом грузно
упал на пол, шумно втягивая носом прохладный воздух. Было утро, он проспал от силы
часов шесть, но тревожность давала о себе знать, не позволяя отрубиться на добрые
сутки.
— Доброе утро, Эндрю, — голос Добсон был ровным, расслабленным, но уже бодрым.
Наверное, она уже была на рабочем месте.
— Все хорошо, Эндрю, — она не начала паниковать, не пыталась заставить его что-то
сделать. Не сейчас. Сейчас она просто была рядом. — Слушай мой голос.
— А ты как думаешь? — спросила Би. Миньярд вздрогнул и только после этого понял,
что говорил вслух.
— Хорошо. Но я хочу спросить тебя. Что именно сломал в тебе Натаниэль? Сделал ли он
что-то плохое? Ты не должен отвечать мне сейчас или когда-либо, если ты не
захочешь, но я бы хотела, чтобы ты об этом подумал.
— Стало хуже?
— Не нужно спешить. Дай себе время, — Эндрю кивнул, слыша слабую, но искреннюю
улыбку в голосе Би. — Будь нежен с собой. Если захочешь, поговори с Натом. Уверена,
он не откажет тебе в словах. Возможно, это поможет разобраться в ситуации?
— Поправь меня, если я неправильно тебя поняла, — попросила Бетси. — И ты, и Нат
меняетесь, когда вы видите, что с другим что-то происходит, когда другой в
опасности или не в порядке?
Они уже поднимали эту тему после дня рождения Ната, говорили об этом, но Эндрю
закрылся после схожего вопроса. Потому что он просто не мог признать, что теперь
нуждается в ком-то, чтобы быть в норме, что переживает за кого-то, кто не является
его семьей, и заботится не только о физическом состоянии, но и психологическом. Он
хотел защищать Ната, хотел заботиться о нем. И это работало в обе стороны. Ната
никто не просил, но он рьяно защищал границы Миньярда, он рвал в клочья любого, кто
приближался слишком близко, кто пытался причинить вред…
— Да. Это… неправильно. Он стал моим слабым местом. А я его. И это используют.
Нат проснулся, как только почувствовал движение рядом с собой, но даже не открыл
глаза. Он сразу понял, где находится. Дома. В лисьей башне. В своей комнате, в
кровати, а рядом лежал Эндрю. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, Нат
зашевелился, чувствуя тупую боль, казалось, даже в кончиках пальцев ног. Нехотя, он
откинул тяжелое одеяло в сторону и, переборов желание не вылезать из кровати весь
день, встал, чтобы начать свой муторный путь на кухню. Движения явно были
замедленными, как и реакция, в голове был легкий туман, а сил заметно поубавилось.
Почему-то сейчас ему было даже хуже, чем после ломки, что определенно было странным
стечением обстоятельств. Может, дело было в том, что он отпустил все свои эмоции?
Нат не знал и не горел желанием выяснять.
Он просто поставил кружку под кофеварку, желая выпить наконец свой кофе, а потом
полез в холодильник в поисках еды, которой там, конечно, не оказалось. Последний
раз они с Эндрю покупали еду… Он не мог вспомнить, когда. Обычно парни просто
заказывали еду или брали в ресторанчиках неподалеку на вынос. И это было паршиво.
Есть ему хотелось, потому что вчера он уснул прежде, чем заполучил желаемое.
Проворчав себе проклятья под нос, Нат поплелся в сторону гостиной, где валялся его
телефон. Слава небесам и аду, он стоял на зарядке, поэтому парень полез в
приложение, чтобы заказать еды на весь день. Он выбирал удоны и вок, похлебывая
свежесваренный черный кофе, когда дверь распахнулась. Нат даже ухом не повел,
будучи уверенным, что это Эндрю вернулся, но тут же опроверг сам себя, увидев тех,
кого сейчас бы предпочел избегать.
— Черт, Хэммик, — Нат скривился и зашипел. Заметив его реакцию, Ники тут же
отпрыгнул, опасливо осматривая друга, словно только сейчас замечая бинты на его
торсе. — Я тоже рад вернуться, но следующие пару недель меня лучше не тискать, как
плюшевого мишку.
— Просто взял и ушел? — Аарон скептически выгнул бровь, но нападать не стал. Только
хмыкнул, словно оценивая ситуацию, а потом двинулся в гостиную, словно был у себя
дома.
— А теперь, когда все разобрались, кто куда ушел, — Кевин шумно втянул носом
воздух, явно стараясь успокоиться, — скажи мне, что за хрень ты сотворил?! Нат, чем
ты, блять, думал?! Как ты только додумался до этого?!
— Ники, посмотри, вдруг чего хочешь, и спроси заодно Аарона, — устало вздохнул
рыжий, передавая Хэммику свой телефон. Кузен близнецов недовольно цокнул языком, но
оставил черное трио в одиночестве. — Я сделал то, что должен был, Кев. Я вернулся.
Я дома. Успокойся.
— Ты чуть не умер!
— Нет, — Кевин с силой сжал кулаки и стиснул зубы, явно сдерживая свою ярость. —
Никто не звонил ни в органы, ни куда-либо еще.
— Я пропаду. Со всех радаров. Логично, что я не выйду играть следующий месяц, меня
скорее убьют, чем пустят на поле, но, — Нат хитро улыбнулся, глядя то на одного
брата, то на другого, — лучше мне вообще не появляться. Нигде. Даже на трибунах.
— Нет, я хочу доказать всему миру, что лисы могут выиграть и без меня, что с нами
надо считаться. Что мы выигрываем не только благодаря мне. А еще хочу потрепать
нервы Морияме. Никто не знает, чем закончилось веселье в Балтиморе. Выжили только
мы с Лив и люди Стюарта. Пусть Рико ликует, Ичиро истерит, а потом…
— Потому что еще ничего не закончилось, — рыкнул рыжий. — Мой отец мертв?
Определенно. В безопасности ли мы? Нет. И пока это не изменится, я не успокоюсь. Я
похороню Рико и каждого, кто помыкал мной или вами.
Как для себя отметил Натаниэль, были плюсы в том, что он почти помер — диван был в
полном его распоряжении, никто, даже Аарон, не пытался завоевать хотя бы треть
территории, что определенно можно было считать победой. Найдя удобную позу, рыжий
завис, копаясь в своем телефоне, завершив онлайн-заказ еды. Ники, Кевин и Аарон
воевали за пульт от телевизора, выбирая не то фильм, не то сериал, тогда как Жан
притих в стороне, что-то старательно ища в сети. Именно за этим их и застал Эндрю
спустя почти два часа отсутствия. Он замер в коридоре с пакетами доставки, которую
нашел под дверью, глядя на эту картину спокойствия и умиротворения. Все, казалось,
были на своих местах. На по-настоящему своих местах.
— Что за сборище? — все в комнате, кроме Ната, резко вскинули головы, а на лице
Ники на секунду даже проскользнул искренний страх.
— Почему они здесь? — на русском спросил Эндрю, почти кинув пакеты на низкий
столик, встав прямо над рыжим.
— Они уже ответили. Почему не ушли? Не знаю. Но там много еды. Если хочешь, —
Веснински наконец поднял на него взгляд, — они уйдут.
— Мне плевать, — закатил глаза Эндрю, садясь на пол рядом с плечом Ната.
Спорить Натаниэль не стал, даже не думал об этом, потому что, в общем-то, встал он
только для того, чтобы выпить кофе и поесть. Правда он никак не предполагал, что
закончится этот его поход таким образом. Он уже съел половину своей порции, как
вдруг его телефон зазвонил. Почти сбросив контейнер с едой на пол, Веснински, забыв
о своих травмах, подскочил на ноги, широко улыбаясь, словно сумасшедший. Секунды
казались мучительными, пока наконец… он не услышал спокойный мужской голос. Человек
на том конце представился Робертом, личным медбратом Лив, и объяснил, что сейчас и
в ближайшее время говорить девушка просто не сможет из-за повреждения голосовых
связок. Она жива, восстанавливается и общается с людьми с помощью записок и жестов.
Но худшей стала другая новость — вероятность того, что последняя Малкольм снова
сможет говорить, пятьдесят на пятьдесят.
Нату показалось, что весь воздух выбили из его легких, а он сам грузно упал обратно
на диван, словно его подкосили. Улыбка медленно сползла с лица, оставляя место
какому-то жестокому и обозленному выражению, которое явно было присуще совсем
другому человеку, голова которого была заморожена людьми Стюарта. Шумно сглотнув,
Веснински на секунду отключился от этого мира. Лив может навсегда потерять голос,
остаться немой. Из-за него. Из-за того, что когда-то в детстве они поклялись
никогда не бросать друг друга. Как она сможет занять его место, как сможет владеть
Балтимором, если станет немой? Бесспорно, девушка справится с этим, иначе она не
была бы собой, но трудностей на ее пути станет в разы больше. И только одну вещь
Нат понял четко и ясно — он не оставит ее, не отвернется и сделает все, что в его
силах.
— Дайте ей телефон, — наконец выдавил из себя он, неловко поднимаясь на ноги, снова
открывая глаза и заново учась дышать. — Слушай меня внимательно и не старайся что-
нибудь сказать. Мы решим это. Я тебя не брошу. Что бы ни случилось, мы справимся с
этим, поняла меня? Я найду лучших врачей. Но для меня важно только одно — чтобы ты
знала, что ты в безопасности. Знаю, от меня это прозвучит лицемерно, но сейчас тебе
нужно позаботиться о себе и о своем здоровье. Остальное я беру на себя. Я решу все
проблемы. Я дал тебе слово. Ты знаешь, я никогда не нарушаю обещания, поэтому,
мартышка, что бы ни случилось, сначала думай о себе. И помни, что я рядом. Ты
всегда можешь мне написать. Что бы тебе ни понадобилось, оно у тебя будет.
Несколько секунд на той стороне слышались лишь помехи, а потом девушка хлюпнула
носом. Натаниэлю было сложно представить свою подругу плачущей, последний раз он
видел ее слезы, когда девочке было одиннадцать, но от одного этого звука его сердце
сжалось. А потом Лив сбросила вызов. Сердце глухо стучало в груди, а глаза начала
застилать пелена ярости. Он был бессилен, не мог сделать ничего, даже убить тех,
кто совершил это, ведь все уже мертвы. Из горла Веснински вырвался крик отчаяния, и
он в ту же секунду швырнул телефон в стену. Тяжело дыша, он неосознанно начал
метаться по комнате, словно животное в клетке, сбрасывая все, что попадалось под
руку, пока кто-то не схватил его за предплечье.
Это могло бы быть верное замечание. Команда, и уж тем более монстры, даже не
помнили, когда Нат последний раз называл Эндрю по фамилии, в каком бы состоянии они
оба ни были, как бы ни злились и чуть ли не дрались. Он всегда называл голкипера по
имени.
— Лучше уйди с моего пути, иначе!.. — кажется, сейчас для рыжего существовали
только какая-то призрачная цель и преграда в лице Эндрю.
— Что ты мне сделаешь? — с вызовом спросил голкипер. — Ударишь? Откроешь свой рот?
Ты знаешь, куда бить. Давай. Но обратного пути не будет.
— Сядь. Ты дал мне слово меньше суток назад. Или теперь твои обещания — пустой
звук?
Взгляд сам по себе скользнул от голубых глаз к татуировке песочных часов на скуле,
которая только каким-то чудом не пострадала после встречи с Натаном. Время — самый
ценный ресурс… Как верно подмечено. И его всем и всегда не хватает. Сейчас Эндрю
был готов отдать все деньги мира за то, чтобы ему дали хотя бы несколько часов на
самоанализ, на распутывание такой сложной головоломки, как он сам. Этот клубок
нитей был так глубоко, был так сильно запущен и испорчен, что даже Би продвигалась
очень медленно, а сейчас ему нужно было за секунды дорваться до самой сути, до
сердцевины, и не просто посмотреть на нее и не убежать прочь, а еще и показать
Нату. Если это не изощренная пытка, тогда Эндрю не знал, что это.
Ломал ли его Натаниэль? Делал ли больно? Заставлял зверя внутри кричать, желать
отбиваться, защищаться? Нет. Он не делал больно просто так, он всегда делал
«предупреждающий выстрел» в воздух, говоря о своих намерениях, умел отступать, а
что до зверя внутри… Тот встретил равного себе, он урчал и рычал от удовольствия,
он переминался с ноги на ногу и устраивался поудобнее, греясь в тепле жара
Веснински. Натаниэль менял его, но точно не ломал. Дрейк ломал Эндрю. Лютер ломал
своим неверием и предательством. Все те, что не понимали «нет» и не слышали
«пожалуйста», когда это слово еще было допустимо. Нат был не похож на них. От одной
мысли о сравнении рыжего урагана с ними становилось тошно. Нет! Нат не…
— Как она? — перебил остальных Жан, тут же сбивая шаткое веселое настроение.
— Она может остаться немой на всю жизнь, — Нат поднял голову, встречаясь тусклыми
глазами с режущим взглядом брата. — Лола пыталась перерезать ей горло и задела
голосовые связки.
***
Все лисы по привычке собрались в комнате девочек. Добрые пятнадцать минут пришлось
потратить на слезливые радости старшекурсников — кроме Сета, разумеется, конечно,
ему глубоко наплевать, он ни в коем случае не обнял этого идиота, нет — которые
разве что не обливались слезами при виде живого комка с рыжими волосами, тогда как
Ваймак угрюмо стоял в дверях, ожидая, когда же Веснински объяснит, на кой черт
собрал всех здесь. Выпутавшись наконец из чужих рук, Нат широко улыбнулся,
устраиваясь в насыпном мешке рядом с таким же, на котором уже сидел Эндрю:
— Согласен. Ты теперь у нас под строгим наблюдением за такой дурдом, и если нам и
пофиг, то еще один такой водопад слез и ураган истерики Элисон я не переживу, —
фыркнул Сет, за что тут же получил локтем под ребра. — Черт, Элли!
— Мне вот интересно, они реально такие тупые и слепые, или им просто хочется верить
в то, что ты какой-то беззащитный раненый зверек, которого надо любить, кормить и
обнимать без остановки? — пробормотал себе под нос Жан на французском, глядя в
потолок.
— Для всех наблюдателей я исчезну. Мориямы будут предполагать, что я погиб, публика
заволнуется, ну а вы продолжите выигрывать, доказывая всем, что лисы сильны не из-
за меня.
— А его точно нельзя прибить? — прорычал Сет, готовый броситься на рыжего, как в
старые добрые времена.
— Чтобы потом я уничтожил всех тех, кто хотел уничтожить меня и мою семью. Это я
про всех вас, если вдруг не поняли, — с готовностью ответил Веснински. — Сейчас мне
нужно выиграть время. Меня должны искать и не находить.
— Мне одному кажется, что мы еще об этом пожалеем? — запрокинув голову к потолку,
спросил Гордон.
— Так от тебя тут особо ничего и не требуется, кроме как не трепаться, — фыркнула
Элисон. — С твоей маскировкой разберемся, но придется поработать и над гардеробом.
Ты слишком… — она махнула рукой. — Красавчик. Даже если мы покрасим тебе волосы,
замажем всю мордашку и скроем эти восхитительные глаза, в неприметного гадкого
утенка ты не превратишься.
— И определенно точно тебе надо вырвать язык, — хохотнул Аарон. — Тебя по манере
речи за пять секунд узнают.
— Ставлю сотку, что он все равно спалится, — пятый номер надменно посмотрел на
рыжего, который удобно развалился в кресле мешке.
— Ну все, это уже не остановить, — закатил глаза Ваймак, голос которого потонул в
переругивающихся возгласах лисов, делавших ставки. — Я-то как-нибудь тебя отмажу,
но ты уверен, что это хорошая идея? — спросил Дэвид у Ната, который сидел совсем
рядом.
— Пока все не заживет, на корт не выйдешь, — тихо, чтобы услышали только они,
сказал Эндрю, на что Нат с готовностью кивнул.
— Ты, — Ваймак указал пальцем на рыжего, — моя самая большая головная боль, парень.
Миньярд, умоляю тебя, присмотри за этим недоразумением, чтобы не вытворял ну уж
слишком безумные вещи, потому что еще одни такие выходные не переживу уже я, —
голкипер коротко кивнул. — И, Нат, какие бы цели ты не преследовал… если выбор
встанет между местью и будущим, умоляю, выбери будущее.
— Я и делаю это все ради своего будущего, — приторно честно ответил Нат. — Спасибо,
тренер.
***
Прошли две недели, и Нат активно шел на поправку, если так вообще можно сказать.
Первую неделю он вовсе не выходил из общежития, а потом начал делать вылазки на
корт ночью с Кевином, Жаном и обоими Миньярдами, пусть только и делал, что сидел на
трибунах, изредка комментируя действия братьев, привалившись плечом к плечу
голкипера. Было заметно, как у него так и чесались руки взяться за клюшку, но
стоило ему хотя бы направиться в сторону инвентаря, как рядом тут же появлялся
раздраженный Эндрю, обещавший вспороть ему глотку за попытку играть, пока тот не
выздоровеет. И Нату не оставалось ничего, кроме как смириться, втайне делая
отжимания и прочие легкие упражнения, когда блондин уходил на занятия. Он просто не
мог пересилить себя и жить без нагрузок, кто бы что ни говорил и в каком бы
состоянии он ни был.
Наконец пришло время первой игры без Веснински. Если лисы и волновались, то
старались не подавать вида. В конце концов игра проходила на их территории, а дома
и стены помогают. Главной же частью подготовки Ната к игре стал забег в комнату
девчонок, где он провел добрые три часа. И его новый вид был… странным до
невозможности. Эндрю смотрел на этого парнишку и почти не узнавал. Какой-то грязный
коричневый цвет волос, карие, почти черные, глаза, длинная челка, которая теперь
спадала на лицо, вместо того, чтобы быть зачесанной назад в прическу а ля
творческий беспорядок, и убогая безразмерная одежда. Бесспорно, Элисон, Рене и Дэн
провели восхитительную работу. Встреть Эндрю такого парня на улице, даже не
посмотрел бы на него. Особенно учитывая то, что Нат даже изменил поведение и
мимику. Только кривая ухмылка, изредка вспыхивавшая на лице, напоминала о том самом
дьяволе, что перевернул их жизни.
— Именно, она уже сняла швы! — всплеснул руками Нат. — Я не могу терять форму.
Пусть я пока не играю, но…
— Наркоман, что у тебя за шило в заднице? Скучно? Так почитай умные книжки.
— Я и так веду все дела по телефону, — цокнул языком Веснински, поднимаясь на ноги
и недовольно кривя губы. — Да, Лив уже выписали, а ее голос, вероятно, все-таки
вернется, пусть и будет поломанным, но это не решит проблемы! Я не хрустальный. Да,
меня потрепали, но я не могу всю жизнь сидеть здесь, обложенный подушками. Скоро
нужно будет навестить Ичиро. Объявить о смене власти и…
— Нат, через два часа у нас игра, — перебил его Эндрю, запрокидывая голову к
потолку, прислоняясь спиной к стене. — Дэй ебёт нам всем мозги уже неделю.
Постоянно. И его не может остановить даже Наполеон. Сегодня будет то еще
развлечение как на игре, так и после на интервью. И мне надо следить не только за
Ники и Аароном, но еще и за твоими братьями. Чего ты от меня хочешь?
— Честно? — Нат встал и подошел к нему, заставляя смотреть себе в лицо. — Чтобы ты
перестал кружить надо мной. Я знаю, что ты присматриваешь за мной, но в этом больше
нет необходимости. Мне не нужна охрана. Я ценю это, правда, но…
— Нет. Просто смягчить надзор. Я… — парень качнул головой, а потом зацепился своим
мизинцем за указательный палец Миньярда в уже привычном жесте. — Я хочу попросить
тебя подумать над тем, чтобы доверить мне самого себя, как это было до Балтимора.
Время идет. Мне нужно закончить свои дела, встретиться с Лив, нанести визит Ичиро и
многое другое. Как бы мы не оттягивали этот момент, это необходимо. Я должен все
это закончить.
Эндрю шумно втянул носом воздух, полноценно переплетая их пальцы, закусив нижнюю
губу. Он понимал, о чем говорит Нат и почему. После произошедшего Миньярд и правда
старался не выпускать парня из виду, иногда даже пропуская занятия, списывая все
это на плохое самочувствие, прекрасно зная, что учеба от этих прогулов ничуть не
пострадает. Конечно, остальные объясняли все это очередным депрессивным периодом в
жизни голкипера, но Ната было не обмануть. Он все видел и понимал, замечал слишком
пристальные взгляды, нервное поведение по ночам, пока они еще сидели у телевизора
на диване, когда в коридоре за дверью слышались тяжелые шаги… Конечно, Эндрю знал,
что Веснински прекрасно сможет позаботиться о себе, понимал это головой, но перед
глазами снова и снова всплывали воспоминания о дне игры в Бингемтоне, часы, когда
все вокруг сходили с ума, а сам Миньярд буквально тонул в себе… Тот ураган чувств,
когда он буквально упал на колени рядом с Натом у двери «Преисподней». Но он
вспомнил и другое. Слова, которые Эндрю сказал Стюарту в ту ночь: «Какое бы решение
Нат ни принял — оно будет только его. И никто не посмеет его оспорить. Вот об этом
я точно позабочусь». И свое слово нарушать он был не намерен.
***
Когда комментаторы объявляли составы команд, все лисы выдерживали широкие улыбки на
лицах, но когда список закончился на десятом номере Жане Моро, по трибунам прошел
ропот непонимания и негодования. Кто-то выкрикнул: «А где дьявол?!» — и Эндрю не
сдержал ухмылку, которая сверкнула на его губах буквально на секунду. Дьявол был
здесь, совсем рядом, Миньярд был в этом уверен, пусть пока и не нашел его глазами
на трибунах. Сейчас Ната было бы сложно заметить, даже если бы он сидел в первом
ряду, но он точно был здесь.
Переглянувшись между собой, названные братья без обсуждения пошли в комнату для
общения с прессой, тогда как Эндрю последовал за ними тенью. Привычно он встал в
углу, глазами сканируя комнату, как вдруг… его глаза напоролись на него. Сейчас он
казался еще меньше, чем был в реальности, сгорбленный, со спутанными волосами, в
мешковатой серой одежде и с бейджем репортера на шее, Натаниэль-Мать-Его-Веснински,
стоял в дальнем углу комнаты с камерой в руках! Он прятался буквально на виду у
всех! Если бы окружающие были чуть внимательнее, если бы обращали внимание, то
смогли бы узнать его. Играть с огнем — явно любимое развлечение этого идиота.
Поймав взгляд Эндрю, тот криво усмехнулся, подмигнул и еле заметно отсалютовал ему
двумя пальцами от виска.
— Я вас умоляю, не наломайте дров, — прошептал Ваймак, прежде чем уйти. — Мне
вашего брата по горло хватает. Эндрю?
— Иди уже, тренер, не трепи себе нервы лишний раз, — хмыкнул голкипер, неотрывно
глядя на Ната на другом конце комнаты.
— Но где он? — выкрикнул другой репортер. — Натаниэль пропал со всех радаров, как
почти год назад, когда сменил команду. Он снова ушел? Снова меняет университет? Он
бросил вас?
— Нат никогда нас не бросит, — зло огрызнулся Жан, явно задетый словами. — Мы
семья. Что бы ни произошло, мы будем вместе. Но сейчас он и правда временно отошел
от игр по личным причинам. Мы ждем его возвращения и надеемся увидеть как можно
скорее.
— Когда-нибудь я и правда придушу его, — пробормотал себе под нос Эндрю, но вопрос,
брошенный Натом, проигнорировал, выталкивая бывших воронов в коридор, оставляя
репортеров позади.
Скосив глаза на экран, Веснински замер, а потом медленно поднялся, за что был
удостоен недовольным взглядом карих глаз. Зарываться пальцами, а иногда и лицом в
вечно растрепанных чужих волосах стало уже привычкой для Миньярда. Казалось,
подобное времяпрепровождение действовало на голкипера максимально успокаивающе и
благоприятно. Однако он терпеть не мог, когда его отвлекали от этого занятия,
словно прерывали посередине молитвы.
— Да, Стюарт?
Атмосфера в комнате резко изменилась. Эндрю показалось, что между ним и Натом вдруг
возвысилась толстая ледяная стена, хотя еще секунду назад они оба таяли в тепле и
комфорте, наслаждаясь мягкими прикосновениями, словно между делом. Теперь же Нат
встал, отошел на несколько шагов, а его до этого расслабленное тело, что
растекалось по бедрам Эндрю, подобралось и превратилось в скрученную до максимума
пружину. Одно неловкое движение и взорвется.
— Что?
— Я вроде точно дал понять, что один ты никуда больше не попрешься, учитывая твой
талант находить приключения на свою задницу, — хмуро ответил Эндрю, поднимаясь на
ноги и подходя к нему вплотную. — И я прекрасно помню тот сногсшибательный диалог в
ночь твоего возвращения, — Веснински дернулся, как от удара током, и стыдливо отвел
взгляд. — Ты никогда не говорил о том, как Стюарт повлиял на твою жизнь.
— Нат.
Голос Эндрю был сухим и каким-то болезненным, словно слова парня причиняли ему
боль, поэтому когда-то рыжий осекся. Да, он давно привык к своей реальности, не раз
задумывался над тем, что, вероятно, зачали его далеко не по любви и не обоюдному
согласию, но услышать подобное, наверное, было ужасно. Особенно для Эндрю. Да и
нельзя было забывать о том, как он отреагировал еще в начале января на слова Ната о
том, что было бы лучше, если бы его вовсе не было. Пробормотав себе что-то
нечленораздельное под нос, Нат потер лицо, стараясь отогнать от себя образы матери
на снимках в фотоальбомах, что он когда-то нашел на чердаке их дома. Там она
держала на руках маленький сверток, а на ее губах была тоскливая улыбка, словно
Мэри уже тогда видела, каким будет будущее ее сына. По ее щеке катилась слеза.
Казалось, будто молодую женщину разрывает от противоречивых чувств. С одной
стороны, она уже безмерно любила свое дитя, а с другой, будто ненавидела.
— В общем, вышла и вышла. Потом родился я. Детство было так себе, как понимаешь, —
Нат качнул рукой, показывая на собственное тело, стараясь не акцентировать внимание
на том, как потемнели глаза Миньярда и как плотно он стиснул зубы. — Она пыталась,
правда. Ну, мне так кажется. Казалось в детстве. Не знаю, — Нат шумно выдохнул,
останавливая сбивчивый поток слов. — Сложно что-то сказать. Наверное, если бы Би
препарировала мой мозг, то сказала бы, что я многое оправдываю в ее поведении,
потому что хочу верить, что меня любила хотя бы она. Что меня любил хоть кто-то из
моих родителей, а я, как ребенок, жаждавший этой самой любви, оправдывал ее
поступки, приписывая к заботе и прочему… Правда, в это сложно верить, учитывая то,
что я был вылитой копией отца. Такое сложно любить, да и…
— Нат, — снова требовательно позвал Эндрю, хотя его голос стал ниже и приобрел
рычащие нотки.
— Ну и когда мне было семь, она захотела подать на развод, — снова вернулся к
скупому повествованию Веснински. — Не знаю, может и раньше, но я узнал только
тогда. Отец, разумеется, не хотел отпускать ее. Как и меня. Скандалы тогда были
страшные. Если бы кто-то зашел в дом, подумали бы, что предметы летают из-за
какого-нибудь экзорцизма… А потом я подслушал ее телефонный разговор со Стюартом,
когда мне было девять. Мама была в отчаянии, а он сказал, что она преувеличивает,
что ей пора вырасти и нести ответственность за свои решения, поступки. И… — Нат
болезненно усмехнулся, проведя языком по верхнему ряду зубов. — Он сказал, что раз
она смогла влезть в этот брак сама, то сможет и выбраться. Не смогла. Я потом нашел
документы… Мама пыталась получить опеку надо мной. Единоличную. Но ей отказали. А
без меня она, видимо, уходить не хотела. Остальное ты и так знаешь, — парень
перевел взгляд на собственные ладони и нахмурился, явно что-то обдумывая. — Надо ей
было бежать без меня. Просто уйти, улететь в Англию. Сейчас она была бы жива.
Наверное.
— Поэтому ты идешь на контакт со Стюартом только тогда, когда это тебе выгодно?
— Я иду на, как ты выразился, контакт, когда понимаю, что именно я буду
контролировать ситуацию, что я буду использовать, а не меня. Потому что… Я уже
видел, что происходит с человеком, который был вынужден подчиняться, — Нат тряхнул
головой, а потом соскочил с подоконника, выдавливая из себя широкую вымученную
улыбку. — В любом случае, это я изменить уже не смогу, как и Стюарт. Мы там, где мы
есть, и…
— Нат, — Эндрю мягко поймал его за запястье, подушечками пальцев касаясь шального
пульса, — ты не должен терпеть его просто потому, что у вас одна кровь.
Наверное, раньше мысль о том, чтобы оставить свою семью, вызвала бы у голкипера
ужас и протест, но теперь… Он знал, что их можно оставить на самих себя. Они
справятся и присмотрят друг за другом. Аарон, как и говорил Веснински, вырос. Он
мог позаботиться не только о себе, но и об окружающих. И как бы он не ворчал и не
фыркал, ради семьи он сделает все. А они были этой семьей. Чертовски поломанной и
неправильной, но настоящей семьей.
— Да, — закатив глаза, кивнул Миньярд и позволил чужим рукам мягко окутать его,
словно делая одолжение.
Нат не жался к нему всем телом, просто скрестил руки на его плечах и уткнулся носом
в светлые волосы, довольствуясь этим малым, стараясь не брать больше, чем ему дали,
на что Эндрю лишь недовольно заворчал куда-то ему в грудь, а потом притянул своего
идиота ближе, крепко обнимая за поясницу. В комнате не было никого, кроме них
двоих, так что оба могли себе позволить быть тихими, поломанными и немножко
ослабшими в руках друг друга, зная, что второй будет держать крепко и бережно,
отпустит, как только попросят… И поэтому это могло продолжаться очень долго. Тихое
дыхание, размеренное биение сердец и уютное тепло тел друг друга, которое не
вызывало внутри ничего, кроме умиротворения. Возможно, они оба нашли в этом что-то
приятное, возможно, решили для себя, что объятия, именно вот такие, в тишине и
одиночестве, это не что-то фальшивое и ненужное, но об этом они подумают потом.
Потому что сейчас было куда лучше просто дышать друг другом.
***
Перелеты — это отвратительно.
Даже если вы летите частным самолетом и незаконно, без паспортов, что означает
никакого досмотра и прочей белиберды. Даже если там наливают первоклассный, ваш
любимый джин и виски. Даже если стюардесса, скрепя сердце и опасливо косясь, все же
разрешает покурить. Даже если можно вертеть в руках нож. Даже если Нат держит вашу
руку и терпеливо и нежно круговыми движениями массирует тыльную сторону ладони.
Теперь Эндрю мог сказать это без капли сомнений. Это не помогало. Особенно из-за
того, что полет длился так долго. Из треклятого самолета Миньярд почти выбежал и
смог вздохнуть полной грудью только когда его ноги коснулись асфальта. Что ж, какое
никакое, но утешение. И эту мягкую, понимающую и слегка виноватую улыбку на лице
Веснински он ненавидел. Всей душой. Так сильно, что захотелось стереть ее с
отвратительных губ своими собственными. Но их уже ждала машина.
Заметив водителя, Нат тут же изменился. Все мягкость и нежность, которые были ему
так присущи теперь рядом с Миньярдом, исчезли, уступив место какой-то маске. Маске,
которую Эндрю еще ни разу не видел. Эта была высокомерной, властной, отчужденной,
холодной, расчетливой и жесткой. И это, определенно, было интересно. Особенно
интересно стало, когда водитель открыл для них дверь, а Нат смерил его полным
пренебрежения взглядом и показательно закурил, что сделал и Эндрю. Это было
привычным для них обоих. И привычным было то, как Веснински незаметно зацепился
мизинцем свободной руки за мизинец блондина.
— В маму. Она свободно говорила на одиннадцати языках и бегло еще на пяти, — Нат
сделал последнюю затяжку и бросил окурок на асфальт, но даже не подумал затушить. —
Уверен?
— Ты знаешь ответы на все свои гребаные вопросы, — как можно небрежнее бросил
голкипер, стараясь отогнать картинку, где он собственноручно перерезает глотку
сначала Натану, а потом и Стюарту.
Они ехали в тишине. Эндрю против собственной воли чувствовал себя мышью, которая
лезет в мышеловку, но он гнал от себя это чувство прочь. Сейчас все, что должно его
интересовать — состояние Ната. Эмоциональное и физическое. Он здесь только из-за и
ради него. В третий раз за последние десять минут проверив ножи под повязками,
Миньярд повернулся к окну, наблюдая за тем, как меняется пейзаж города… К которому
они не ехали. Это заставило его насторожиться. На секунду он скосил глаза на Ната,
но тот был совершенно спокоен, и это было хорошо, если бы он не походил на себя
первого января, когда Эндрю нашел его на крыше. Те же пустота и полная
неподвижность, словно он статуя, а не человек, но было место и для сосредоточенного
задумчивого выражения, что оставляло дорожку спокойствия. Возможно, Нату нужно было
время наедине с собой, чтобы решить, какие границы выстроить. Куда он готов пускать
Стюарта, а куда нет…
Особняк Хэтфордов оказался классическим британским поместьем и, судя по тому, что
видел Миньярд, весьма богатым. Клумбы начали зацветать первыми цветами, листья на
деревьях распускались, но все это было видно лишь благодаря прекрасному освещению,
что дарили высокие кованые фонари. Выйдя, оба лиса окинули особняк таким взглядом,
словно оба впервые его видели. На лице Ната не было ни радости, ни грусти, ни
злости — вообще никаких эмоций, лишь глухая пустота, словно он смотрел на руины
того, что когда-то очень давно было ему дорого. Настолько давно, что он даже успел
об этом позабыть, но теперь вернулся и не чувствовал ничего своей огрубевшей душой.
— Такое ощущение, будто мы в каком-то паршивом фильме две тысячи десятых годов о
мажорной элите, — пренебрежительно фыркнул блондин на немецком.
— Это не так далеко от правды, — хмыкнул Нат на том же языке, но Эндрю услышал в
его голосе ухмылку. — Ты еще не видел конюшню.
— Отвратительно.
— Нат, я просто хочу провести время с тобой. Тебя же, кроме как сделкой, сюда не
затащишь, — вздохнул Стюарт. — Тем более после случившегося, — за спиной зашуршали
колеса отъезжающей машины. Ловушка захлопнулась… — Ты скрываешься. Провести
каникулы с друзьями явно будет проблематично. Кто-нибудь тебя заметит, как бы
хорошо ты не прятался. Новый цвет волос, кстати, не так плох. Если сделать его…
— Да, — сдался Стюарт, отходя в сторону. — Для твоего гостя комнату не подготовили,
но…
— Нет, — отозвался голкипер, тенью следуя за Веснински, даже не думая о том, что
хамит хозяину дома, в котором будет жить следующие три дня.
Пусть Стюарт скажет спасибо, что он не прирезал его к чертовой матери, как только
оказался на расстоянии вытянутой руки. И не важно, что, вероятно, у него это вряд
ли бы вышло, учитывая прошлую встречу. Эндрю все равно не оставил бы своих попыток.
Уж слишком велик был соблазн.
— Тебе просто нравится выводить его из себя, да? — криво усмехнулся Натаниэль,
когда они уже поднимались по лестнице наверх.
— Так я продлеваю его жизнь, — пожал плечами Эндрю, за что был награжден теплой
улыбкой, спрятанной в поджатых губах, и качанием головы, что означало, что слова
попали точно в цель.
— Вот же сука, — пробормотал себе под нос Веснински, глядя на какую-то фотографию в
рамке. Кажется, он попытался к ней прикоснуться, но рука дрогнула, а потом
безвольной плетью упала вниз.
Эндрю подошел ближе, хотел было уже задать вопрос, но проглотил его. Все встало на
свои места, когда он увидел фотографию. На ней был изображен сам Натаниэль,
сидевший на коленях женщины, а по правую руку от нее, кажется, стоял мужчина, но
его изображение было не то отрезано, не то загнуто. Мальчишке на фото было лет
пять, может, шесть. У него не хватало передних зубов. Эндрю надеялся, что они
просто выпали, меняясь на коренные. Все те же безумные растрепанные рыжие волосы,
что он знал, светящиеся голубые глаза… Взгляд голкипера перекочевал на мать Ната.
Она казалась невысокой и хрупкой, но руки были жилистыми и крепко держали мальчика,
словно она в любой момент готова сорваться с места и убежать вместе с ним. У нее
были длинные золотистые волосы, в точности, как у Стюарта, красивые, воистину
аристократичные черты лица и внимательные острые серые глаза. Да, они с братом
определенно были похожи.
— Нет, — глухо отозвался Нат. — Она не была красивой. Я помню ее резкой, нервной,
угловатой и напуганной. Я не помню ее такой, — он наконец заставил себя взять
фоторамку в руки, а потом, не утруждая себя, разбил стекло о край стола, чтобы
вытащить всю фотографию и развернуть, показывая и Натана. На снимке он выглядел
упитаннее и крупнее, чем на фотографии, что Эндрю нашел в статье в Бингемтоне. —
Никто из нас не был красивым, — пробормотал последний Веснински. Голкиперу очень
захотелось сказать ему, что он не прав, что Натаниэль красивый. И что имеет он
ввиду не только внешнюю красоту, но и внутреннюю, но почему-то слова застряли в
горле. — Думаю, я поменяю фамилию при удобном случае. Не хочу быть Веснински, — он
достал из кармана зажигалку, а потом безжалостно поджег снимок, который тут же
бросил в мусорное ведро умирать. — Она не была красивой. Но я все равно любил ее, —
Нат смотрел, как пламя сжирает фигуру его матери, возможно, последнее, что от нее
осталось. — Нужно, чтобы кто-нибудь объяснил детям, что родители не заслуживают
любви и преданности просто за то, что они породили их на свет. Было бы куда проще.
Для всех.
— Отец?
— Очень давно, — кивнул парень, прекрасно понимая Эндрю даже без пояснений. — Страх
был всегда, но когда-то очень давно, где-то очень глубоко… Я, наверное, любил. По-
другому не могу объяснить, почему надеялся, что вместо удара получу искреннюю
улыбку, объятия или похвалу, — Ната передернуло, а из горла вырвался
нечленораздельный нечеловеческий звук. — Если найдешь здесь какие-нибудь
фотографии, сжигай.
***
Одна вещь в этом доме все-таки была хорошей — шторы. Тяжелые и плотные, они не
пропускали свет в комнату от слова совсем. Несмотря на то, что летать боялся Эндрю,
он же и проснулся первым. И перед ним предстала одна из лучших картин, если не
самая — спящий Нат. После Балтимора они нередко засыпали вместе, просто потому, что
могли, держась за мизинцы, если только это не были паршивые дни, и обоих это
устраивало. Единственное разочарование — Натаниэль — сволочь, которая вечно
просыпается рано. Раньше Эндрю. И лишь несколько раз Миньярду удалось наблюдать
этот вид. Нат не говорил, но голкипер догадывался, что эта зараза нередко,
просыпаясь первым, лежит и просто смотрит на него, прежде чем пошевелиться и
встать. Но сейчас Эндрю выиграл в их маленькой игре и смотрел на расслабленного
спящего Натаниэля. Его волосы были в страшном беспорядке, глаза закрыты и изредка
подрагивали, губы слегка приоткрыты, а одна щека забавно помялась и набежала вперед
из-за подушки. Сейчас не было никакого дьявола, никакого дерзкого, наглого,
самоуверенного, властного… Был только Нат. Его Нат. Совершенно открытый и
расслабленный. И он был таким, потому что рядом лежал Эндрю. Во всяком случае, тому
очень хотелось в это верить. Он был таким, когда они сидели на крыше в хорошие дни,
когда заваливались на диван, и Миньярд разрешал лечь на себя, что, казалось, стало
одним из любимых занятий Веснински.
— Нет, — на самом деле, Эндрю не знал. Может, пять минут назад, а, может, час. Но
для него это все равно было бы недавно. — Да или нет?
Как же чертовски сильно Миньярд его ненавидел… Всем своим существом. Но это мягкое
соприкосновение губ казалось самым верным и правильным из всех. Оперевшись одной
рукой о мягкую подушку, Эндрю позволил себе слегка навалиться на Ната своим весом,
словно проверяя, а когда Веснински выдал очередной прекрасный тихий мурлыкающий
звук, он отпустил ситуацию, насколько мог себе позволить. Он просто лежал на своем
наркомане, ласково очерчивая контуры его лица, медленно целуя, постепенно углубляя
каждое движение и растягивая их общее удовольствие, которое растекалось по венам.
Им некуда было спешить, да и не хотелось вылезать из этой новой пещеры покоя, чтобы
столкнуться с миром и чертовым Стюартом. Нат был готов просто лежать вот так,
пальцами перебирая мягкие светлые пряди, чувствуя поцелуи не только на губах, но и
на шее. Сначала нежные, потом более напористые и смелые, переходящие в легкие
укусы.
Они спрашивали разрешения, шепча друг другу в губы и тут же проглатывая ответы,
корректируя свои действия. Хотя, скорее, просто продвигаясь вперед.
Собственнический язык Эндрю, захвативший рот Натаниэля, его горячие руки на полотне
старых и новых шрамов, мозолистые пальцы, идеально помнившие дорогу и не задевавшие
ни единой болезненной зоны… Почти невесомые прикосновения Ната, его мягкие губы,
ладони, с разрешения спустившиеся на лопатки, блуждавшие по волнам перекатывающихся
мышц…
«Мало» — пронеслось в сознании Миньярда уже далеко не в первый раз. Ему все время
было мало его наркотика. Он хотел больше. И больше. И еще больше. Он хотел всего
Ната себе и только себе, пусть никогда бы в этом и не признался. И Эндрю не
отпустит свое. У него столько раз забирали то, что ему было дорого… Больше он
никогда не допустит такой ошибки. Пока Нат не скажет «нет», пока будет хотеть
находиться рядом, Миньярд не отпустит его от себя ни на шаг. Больше никогда и ни за
что. В памяти до безумия отчетливо всплыло воспоминание о том, как восхитительно
тогда выглядел разрушенный Нат на его кухне в Колумбии, как отзывчив он был и как
мастерски при этом держал руки при себе… А потом в гостиной их комнаты, на кровати,
на крыше, на… Он не нарушил границ даже тогда, поэтому любые сомнения Миньярда
испарились. Нату можно доверять. Эндрю может ему довериться. Во всем и всегда.
Вопрос вышел приглушенным из-за того, что губы блондина мягко ласкали ключицу, а
ответ вышел протянутым стоном из-за нежных укусов. Конечно, этот наркоман
согласился… Всегда соглашался, всегда отдавал всего себя, даже не задумываясь. И
Эндрю смотрел в его голубые глаза, полные обожания и… тонул в нем, чувствуя себя
желаннее, нужнее и целостнее, чем когда-либо. «Да, мы созависимые» — думал Эндрю,
опускаясь медленными поцелуями вниз по изношенной коже с неровными мягкими шрамами:
«Но в этом нет ничего, что делало бы мне плохо. Он не разрушает меня, а я его. Это
хорошо. И это есть. И должно быть. Это Нат». Подбираясь все ближе, Эндрю целовал
каждый шрам, посылая разряды тока по чужому телу, замечая пробегающие мурашки и
мелкую дрожь. Кажется, он хотел коснуться губами каждого миллиметра кожи Веснински,
каждой выступающей кости, за что был награжден сбившимся дыханием, стонами и
изредка руганью на незнакомых ему самому языках.
И если раньше Эндрю был уверен, что уже видел своего наркомана, теряющим контроль и
рассыпающимся в ничто, то теперь был готов забрать свои слова назад. Тогда Нат
держал себя в руках, тогда как сейчас и правда разваливался в ничто, кажется, даже
не стараясь сдерживать свой голос и тело, которое было таким податливым, отзывчивым
и чутким. И Эндрю наслаждался этим зрелищем, впитывая его в себя, с каждым
движением опускаясь все ниже, заглатывая глубже, пальцами оглаживая выемки на
выступающих тазобедренных костях. Он ласкал, целовал, дразнил и оттягивал,
доставляя этим удовольствие им обоим. Самым сложным было не хотеть еще больше, не
думать о том, какой Нат внутри, потому что… Это слишком много. Пока что. Даже с
ним.
Нат терялся в ощущениях, изо всех сил стараясь не тянуть за давно спутавшиеся
светлые волосы и не толкаться навстречу горячему рту, до крови закусывая губы, тем
самым заглушая еще и собственные стоны. И плевать он хотел, что они в доме Стюарта,
что их кто-то может услышать, что вот-вот может прийти Фиона, чтобы позвать их на
завтрак, который они, вероятно, и так пропускали… Сейчас существовал только Эндрю,
и этого было куда больше, чем достаточно. Существовал Эндрю, удержавший руку Ната в
своих волосах, пусть тот и хотел ее убрать, боясь, что окончательно перестанет
соображать, Эндрю, который был настолько близко, насколько мог себе это позволить
на данный момент, Эндрю, доверявший и готовый пробовать идти вперед рука об руку…
Эндрю, который потом вновь поднялся наверх и поцеловал так мягко и нежно, что Нат
был готов рассыпаться в ничто, хоть ему итак казалось, что он уже уничтожен. От
тяжести дыхания легкие горели огнем, в ушах стоял стук крови, а тело окатило такой
волной расслабленности и лени, что, казалось, сегодня Веснински попросту не встанет
с кровати. И он не был против, если Эндрю просто останется рядом. Что там говорил
Кевин? Они созависимы? Ну и пусть. Потому что только благодаря этой связи Натаниэль
Абрам Веснински все еще был жив, все еще был собой. Лучшей из своих версий, что
когда-либо существовали. И пусть видеть это мог только Эндрю, пусть только ему он
доверял эти свои хрупкие осколки… Все-таки он был.
***
— Напомни мне, почему я должен терпеть тебя в своем доме? — все же Стюарт смог
подловить момент, когда Нат отошел в туалет, чтобы перехватить оставшегося в
одиночестве Эндрю. На самом деле, наверное, у него были причины злиться и
недолюбливать голкипера. Ну, как минимум за то, что он буквально послал его на хуй
за обедом…
— Ты ведь понимаешь, что одно мое слово, и твое бездыханное тело сбросят в
ближайшее болото?
— Рад слышать, — голкипер наконец выключил телефон и поднял взгляд пустых карих
глаз на Хэтфорда. — Если это все, то не порть реальность своим присутствием.
— Собирай вещи и улетай. Дай мне побыть с племянником наедине. Я куплю тебе билет.
Хочешь, полетишь частным рейсом. Могу даже заплатить тебе за это. Сколько хочешь?
Сто тысяч долларов? Двести?
— Я не продаюсь, — холодная ярость начала подниматься в Эндрю, как пена над краями
бокала с шампанским.
— Кажется, я уже просил не говорить с ним так, — Нат появился, как и всегда,
бесшумно, словно тень, что явно говорило о том, что он выздоравливает. — Ты явно не
понял моих тонких намеков. Я благодарен за то, что ты тогда помог в Балтиморе, но
это не дает тебе права командовать моей жизнью, дядя. Пусть я и сын твоей сестры, я
не Хэтфорд. Я не отказываюсь от семьи, как она, но и не питаю столь же сильных
привязанностей и нужды в общении, как ты, — когда-то рыжий подал Эндрю руку и
потянул наверх, помогая встать. — Я приехал, потому что таким был уговор, но о
времяпрепровождении 24 на 7 речи не шло, как, в общем-то, и о любых других
коммуникациях. Я не фанат подобного, предпочитаю тишину или общение на расстоянии,
если ты не заметил, — Эндрю был готов фыркнуть и закатить глаза, вспоминая, как Нат
любит проводить время со всей командой в общем и с братьями в частности. Тишина и
расстояние? Ага, он поверил, конечно. — Так я лучше могу контролировать ситуацию.
Так что я искренне не понимаю причину твоего недовольства.
Эндрю смотрел на Натаниэля и почти видел, как, словно в замедленной съемке, тот
начинает сжиматься, а потом взрывается не хуже сверхновой. Его спокойные голубые
глаза загорелись пламенем праведного гнева, черты лица ожесточились, а каждая мышца
тела напряглась, словно он готовился ударить. И Миньярд не мог не задаваться
вопросом, а точно ли Стюарт был дядей его наркомана. Потому что только дурак мог
нести такую чушь. И Нат это только подтвердил.
— В Америке все, что мне дорого. Все, что я люблю, — процедил Веснински, делая шаг
вперед и, кажется, даже этого не замечая. — У меня есть дом. Мой. Настоящий. Дом. И
у меня есть семья. У меня есть братья. У меня есть… — заминка была незаметной,
наверное, сошла бы за то, что парень просто переводит дух, но оба лиса знали, что
он хотел сказать, — команда. У меня есть все, что мне нужно. И я не перееду в
Англию для твоего спокойствия. Если мне будет нужна твоя помощь, я об этом скажу.
Только из-за твоего непомерного желания защитить меня любой ценой, из-за твоей
слепоты к моему мнению и моим желаниям ты не узнал о Балтиморе заранее. Я знаю,
чего ты хочешь, но дать я тебе это не могу. Будешь давить и дальше, я и правда
оборву с тобой любые связи. Услышь меня наконец! Я. НЕ. ХОЧУ. ВСЕГО. ЭТОГО! Я хочу
быть обычным студентом, хочу играть в экси и дерзить репортерам, хочу по выходным
тихо сидеть в сторонке рядом с командой, слушая их споры, хочу быть просто
мальчишкой, а не ребенком двух криминальных семей. Мне это не нужно. Тех денег, что
принес мне Балтимор за эти годы, хватит на такую жизнь с лихвой. Я не против того,
чтобы в моей жизни был дядя, но я не хочу быть племянником Стюарта Хэтфорда. А это
неизбежно. В этом и проблема. И ты не хочешь верить в то, что я не могу
позаботиться о самом себе. Я могу.
— В последний раз ты чуть не умер! — рявкнул Стюарт. — Ты это понимаешь?! Ты почти
умер! Совсем! — что-то болезненно забилось в груди Эндрю, но он заставил себя
сохранить ровное выражение лица. — А ты?! — британец обратил свое внимание на
голкипера. — Давай, выскажи свое бесценное мнение!
***
После отъезда Ната и Эндрю отношения внутри команды стали… странными. Они словно не
понимали, а как теперь вести себя друг с другом. С одной стороны, между ними не
было больше буфера в виде Натаниэля, но за все эти месяцы они уже так привыкли
спускать все ссоры на тормозах, так привыкли к тараканам друг друга, что монстры и
старшие даже не бросались друг на друга, как раньше. Утром они пять минут сидели в
тишине, тупо глядя друг на друга. То один открывал рот, но тут же закрывал его, то
другой. Казалось, они потерялись среди трех елей, ходя кругами. Тихо сидел даже
Ники. Поэтому лисы безмолвно решили, что пока что оставят все так, как есть, давая
себе время осознать то, что теперь в команде и правда мир, пока они все будут
собирать вещи. Без Натаниэля было не так, не хватало огонька, зажигавшего фитиль их
веселья, а Эндрю… Эндрю скорее был крепкими берегами их бурлящей реки, решавший,
куда свернуть, когда сбавить обороты, а когда, наоборот, ускориться. Поэтому… Они
просто разошлись по комнатам, чтобы собрать вещи для поездки, в которую они
отправятся завтра. Нужно было занять руки, пока головы кипели от переизбытка
мыслей.
— Я не верю, что говорю это, но хочу, чтобы Нат и Эндрю скорее вернулись, —
простонал Аарон, заваливаясь в кресло-мешок, в котором обычно сидел брат.
— Ты заболел? — криво усмехнулся Кевин, вставая над ним. — С каких пор ты жаждешь
видеть наших с тобой братьев и уж тем более вместе?
— Фу, блять, нет, это я точно не хочу представлять, — поморщился Аарон, зажмурив
глаза. — Вот зачем ты это сказал? Я не хочу представлять, как мой брат занимается
сексом, ясно?
— Потому что теперь я представил еще отчетливее! Завались! — качая головой, Миньярд
поднялся на ноги. — Блять… Ну вот зачем?! Вот теперь я не хочу видеть Ната!
— А до этого откуда такое желание?
— Да с ним проще было, — признался блондин, потирая шею. — Все всегда знали, что
когда тут наш рыжий пиздец, можно говорить что угодно. Даже если будет конфликт,
Нат все быстро разрулит, переведет в шутку и так далее…
— Пока его не было, ты тоже неплохо справлялся, — пожал плечами Кевин, подходя
ближе. — Ты тогда всех нас контролировал.
— Сказал человек, который рыдал в мою несчастную одежду, — хмыкнул близнец, скосив
глаза на усмехающееся лицо друга. — Мне кажется или ты уже выпил?
— Нет, — Дэй тут же поник. — У нас с Натом договор. Я не пью, не считая вечеров с
лисами, а он принимает лекарства.
— Эндрю надоумил?
— Ты же понимаешь, что даже без этой тупой сделки мой брат не позволил бы Веснински
пропустить ни одного приема лекарств, да? — Кевин замер, а его лицо комично
вытянулось. Глядя на эту прелестную картину, Аарон не сдержал задушенного смеха. —
Господи, какой же ты иногда дурак, — блондин спрятал свое лицо за пятерней, лишь бы
Дэй не увидел, как он откровенно беззвучно смеется. — Поздравляю, Кев, тебя
развели, как ребенка, только отобрали не конфеты, а алкоголь.
— Меня наебали…
— Именно. Сочувствую твоему горю. Не от всей души, конечно, — Аарон выскользнул из-
под нападающего, из-за чего тот чуть не упал, — только процентов на сорок, потому
что остальные шестьдесят аплодируют моему брату и этому рыжему придурку, но
сочувствую.
— Ага, конечно, тогда следующее расставание Сета и Элисон будет последним, они
разойдутся, как в море корабли, Рейнольдс будет встречаться с тем, на кого укажут
ее родители, а Гордон… Не знаю, с какой-нибудь замухрышкой. Это же бред!
— Смотри, чтобы тебя не услышали, — все веселье пропало с лица Кевина, уступив
место слабой, но самой искренней его улыбке, — а то не только я буду знать, что ты
внимателен к тем, кто тебя окружает.
Подавиться воздухом? Нет, Аарону показалось, что его легкие попросту исчезли. Это
было ужасное обвинение, за подобное можно было бы и врезать, но только не Дэю.
Потому что этот гад знал, что он прав, знал, о чем говорит. Потому что именно Аарон
был тем, кто удерживал его осколки, когда он разваливался, был тем, кто находил
если не идеальные, то хотя бы чуть-чуть верные слова. И почему-то щекам против воли
стало тепло. Выругавшись на немецком, Миньярд смерил совершенно спокойного
нападающего ненавидящим взглядом и поспешил свалить хоть куда-нибудь. Да хоть на
крышу, лишь бы подальше от этого внимательного и понимающего взгляда изумрудных
глаз. Ничего не изменилось. Ничего. Совсем. Всё так же. Просто теперь Кевин читает
его, как открытую книгу, а Аарон позволяет тому виснуть на себе, шутить над собой и
бросаться такими обвинениями. Все как всегда. И он совсем не вспоминает о том, как
обнимал тогда Кевина в день исчезновения Ната, как утешающе гладил по спине и
перебирал жесткие черные волосы. Нет. Совсем нет, ни за… Больше все эти убеждения
не работали, потому что все это Аарон делал. И если раньше в такие моменты где-то
на задворках сознания начинала мельтешить легкая паника, то теперь она хорошо так
захватывала его с головой.
***
Дэн не просто так была капитаном. Она прекрасно умела делегировать обязанности, и
даже если кто-то пытался выеживаться, так или иначе все равно делал то, что ему
поручали, пусть и медленнее, чем при Нате. Поэтому результат был налицо. Выпихнуть
всю команду с их вещами из общежития, толкнуть монстров в Феррари Веснински,
которая теперь временно перешла во владение Жана, командным тоном сказать всем
заводить моторы, отдать каждой группе списки покупок, которые нужно будет совершить
по пути, проверить адрес в навигаторах и отправить в путь, проследив за тем, чтобы
все три машины точно выехали с парковки. Звучит не очень сложно, но учитывая то,
что все имели свое безмерно ценное мнение… В результате она просто пригрозила им,
что позвонит Натаниэлю и Эндрю, у которых сейчас было три часа ночи. Почему-то все
тут же затихли и расселись по местам. Магия, да и только.
— Он еще не в курсе, что оплатил их, но ты сам ему скажешь, — усмехнулся Моро,
делая глоток пива. — Он приедет на вторую половину.
— А никого не смущает, что по сути Нокс не должен знать о том, что Нат вообще жив?
— скривившись, спросил Аарон.
— Хочу напомнить, что в отличие от тебя, я со своим братом общаюсь, — закатил глаза
Моро. — Он знал, что без них с Миньярдом будут проблемы, но быстро нашел решение.
Он хотел было уже убрать телефон в задний карман, но, к удивлению, ответ пришел
почти сразу, а за ним еще и фотография, от чего Аарон непроизвольно вздрогнул. Он
даже был не уверен, хочет ли открывать файл, но решив отбросить все страхи и
закончить то, что начал, посмотрел.
Я похож на дебила?!
От осознания этого стало душно, поэтому Миньярд решил вернуться к лисам, рухнуть на
диван рядом с Кевином и хорошенько так напиться. Да, это определенно лучшее решение
из возможных. Потому что он не хотел знать, куда его могут привести такие мысли. А
прятаться в алкоголе — это же так по-взрослому, верно?
— Если ты не забыл, я не раз тебе это говорил, — француз повернулся в его руках и
нежно улыбнулся. — Ты волшебный. Спасибо, что приехал.
— Всегда, ты же знаешь, — Нокс мягко огладил его скулу, а потом приглашающе потянул
на себя. И Жан тут же наклонился, целуя теплые губы… — Все-таки барбекю соус вышел
слишком острым, — еле сдерживая смех, пробормотал Джереми, за что был награжден
неразборчивым сдавленным звуком, что на самом деле было заглушенным звонким смехом.
— Твоя мама точно готовит вкуснее, но, думаю, после еще пары раз станет лучше, —
выдохнул наконец Жан, прижавшись носом к чужой щеке. — Может, мне все-таки
перевестись в Калифорнию?
— Ты не должен выбирать между мной и братьями. Тебе не нужно это делать, — вздохнул
Нокс. Они уже не раз говорили об этом, и каждый раз серые глаза его любимого
француза становились ужасно болезненными и грустными, что разрывало солнечное
сердце на куски. — Тебе вообще не нужно выбирать. У тебя будет все, что ты хочешь.
И я, и братья, и лисы. И, да, я знаю, что ты их любишь. Осталось два года.
Выпустимся и постараемся жить поближе, хорошо?
Сбивать режим сна — это не то, что Натаниэль любил делать, но был один верный
способ решить его проблему с бессонницей — целительный бег. Мягко поцеловав уже
засыпающего Эндрю в висок, за что был награжден уютным ворчанием и фырканьем,
Веснински выскользнул из комнаты, а потом поспешил вниз, чтобы обежать всю обширную
территорию поместья, ничуть не беспокоясь о том, что его увидят ненужные глаза.
Ладно, возможно, после того, как Стюарт перестал пытаться разобраться в ситуации и
просто смирился с тем, что Нат будет далеко, жить стало проще. Хэтфорд все еще
отчаянно желал держать племянника поближе, кажется, мечтал искупить все грехи, но
понемногу свыкался с тем, что не выйдет. Натаниэль не отличался добротой или
всепрощением, как та же Рене. Он не верил во вторые шансы и в то, что люди
меняются. Он видел свое отражение в зеркале слишком часто, чтобы начать верить в
подобное, он был слишком честен с собой и имел слишком хорошую память, пусть и не
такую идеальную, как Эндрю. Натаниэль Абрам Веснински навсегда останется
мстительным защитником, который порвет в клочья любого, кто хотя бы косо посмотрит
на то, что его. Он не добрый, не мягкий и не милосердный. Он ненавидит почти всех
людей, прекрасно осведомленный об их двуличии, он жесток с теми, кто причиняет боль
и никогда не забывает лиц тех, кто нападает. Вся его нежность и расслабленность,
искренность и доброта предназначены лишь для избранных в этом мире. И, кажется,
даже Стюарт начинал с этим, наконец-то мириться. Для него же лучше.
— А можно?
— Я говорил, что я не против тебя в моей жизни, просто… Не пытайся «чинить» ее,
делая такой, какой хочешь видеть, ладно? Это мне совсем не нравится.
— Как и твоему цепному псу, — хмыкнул Хэтфорд, но тут же прикусил язык, поймав
суровый взгляд племянника. — Прости, не хотел. Я могу приехать на твою финальную
игру с воронами?
— Я тебя знаю, — Стюарт подошел ближе, поджав губы. — Знаю, ты не любишь, когда
тебя сравнивают с отцом и Мэри, — все тело парня напряглось, а кулаки сжались, — но
ты взял от них обоих только лучшее. Волшебство, не иначе. Глупо отрицать, что ты
сын Натана, но ты должен знать, что ты не он. Ты куда лучше.
— Хорошо.
***
— На-а-а-а-ат!
От радостного визга Ники, кажется, все птицы в округе поспешили покинуть ветки
деревьев. С разбегу Хэммик бросился на друга, повиснув на нем, как мартышка, что
выглядело весьма комично, учитывая разницу в росте, но младший не возражал, только
фыркнул и закатил глаза, не сдерживая своей улыбки.
— Ты вернулся!
— Ты мне так рад даже после игры в Бингемтоне не был, — усмехнулся Веснински, за
что был награжден тяжелыми взглядами от всей команды. — О, я вас умоляю, сто лет
уже прошло!
— Это не тема для шуток, Нат, — согласилась Дэн. — Мы серьезно. Больше мы такого не
допустим.
Пока лисы окружили Ната, расспрашивая его о поездке и самочувствии, Эндрю остался в
стороне, тихо куря сигарету, глазами следя за тем, чтобы ситуация не вышла из-под
контроля. Это он знал, где тело идиота еще отзывалось тупой болью на прикосновения,
а где зажило почти с концами, насколько это было возможно. Лисы же не были так
внимательны. Они вообще казались Миньярду слепыми идиотами, которые старательно
делали вид, что они самые внимательные, заботливые и понимающие. Ага, тогда
голкипер — Николас Эстебан Хэммик.
— Откуда столько переживаний? — Эндрю криво усмехнулся, а потом чуть толкнул плечо
близнеца в своего рода приветствии.
— Хочешь чтобы я отвалил, так и скажи, я это сделаю, — Аарон закатил глаза и,
обогнув близнеца, встал прямо перед ним. — Я не читаю тебя так, как этот рыжий
придурок, так что пока что мне нужны подсказки, чтобы понимать, когда оказаться
рядом, ладно? Если я не нужен, я пойду, — защитник уже повернулся и хотел отойти,
как вдруг почувствовал на своем плече крепкую хватку пальцев брата.
— Ты нужен, но не перегибай.
— Ага, только какого-то хрена наша семья стала в два раза больше, — на
вопросительно изогнутую бровь брата, Аарон лишь закатил глаза. — Я тебя умоляю.
Дэй, Жан и этот придурок уже с нами навсегда. Даже я смирился, — они простояли
некоторое время в тишине, пока на губах «нормального» не растянулась ухмылка. —
Думаю, только что у нас состоялся самый длинный разговор за всю нашу жизнь, — на
это Эндрю только закатил глаза, а потом толкнул его в заднюю часть плеча.
— Иди на хуй, — беспечно отозвался Нат. — Я наркоман, но даже мне нужен отдых.
— Ох, мой бок, — одиннадцатый номер схватился за ребра, где сейчас были розовые
полосы заживающих крестиков ноликов и состроил гримасу, — нет, я умираю… Прости,
Кев, я люблю тебя, но просто не могу, — он начал хромать, протягивая руки к двери в
дом. — Нет, нет, я должен…
— Он? — Аарон снова скосил глаза на Эндрю в каком-то неверии. — Серьезно? Он?
На это голкипер только пожал плечами, а потом, засунув руки в карманы, двинулся в
дом. Нат, заметив это движение, тут же отпустил брата и бодро двинулся следом.
Желание снять с себя тяжесть перелета была просто огромной, пусть он и не был
Миньярдом, который боялся высоты. И, если у Веснински были силы на то, чтобы
спуститься ко всем прямо сейчас, Эндрю послал все нахер и завалился спать. Нат на
это только улыбнулся и сделал на батареях температуру повыше, зная, что блондин
любит тепло. Сказав, что будет внизу и получив в ответ гудение, когда-то рыжий
выскользнул из комнаты, плотно закрыв дверь, а потом поспешил к остальным вниз.
Картина, которую он застал, была удивительно мирной и уютной. Лисы развалились кто
где по гостиной, занимаясь разными делами, которые были близки к безделью. Жан,
Джереми, Мэтт и Дэн играли в покер на пакетики с сахаром — как потом объяснила
Рене, Моро уже успел выиграть около шестисот баксов, после чего все решили перейти
на что-то более экономное. Ники на пару с Элисон смотрели какие-то интернет-
магазины, делая заказы, к явному недовольству Сета, но, судя по всему, тот был
послан далеко и надолго, поэтому был вынужден довольствоваться игрой в приставку с…
да обрушатся небеса Аароном и Кевином. У каждого была своя тарелка с чипсами, и они
нередко кидались ими друг в друга, когда не могли работать в команде в игре, убивая
ковер. Рене же сидела неподалеку и плела фенечки с бисером.
К сожалению, кроме таких хороших новостей, как восстановление Малкольм, был еще и
огромный список паршивых. Волнения, попытки захвата власти и образование новых
подгрупп. Люди Мориямы и не только, шнырявшие по городу, решившие, что территория
пустует. Нужно было что-то с этим делать и срочно, а, значит, отпуск Натаниэля
Веснински, временно объявленного пропавшим без вести, подходил к концу. Решив, что
нужно сделать все как обычно красиво, изящно и, желательно, зрелищно, парень начал
писать свое маленькое сочинение в свободной форме. В голове пронеслась
издевательская мысль о том, что из него вышел бы неплохой сценарист или режиссёр,
но Нат отбросил эти шутки, возвращаясь к работе. Скоро должна была состояться
ежеквартальная встреча в Нью-Йорке, где собирался весь круг приближенных Мориямы.
Лучшего времени для возвращения и не придумаешь. Помогало и то, что Нат прекрасно
знал не только планировку заведения, но и работников. Да даже телохранителей Ичиро
он помогал отбирать, а все это в сумме весьма облегчало задачу.
— Да как ты это блять делаешь?! — воскликнул Сет, бросая джойстик на пол и нависая
над Аароном, на лице которого была маска безразличия, столь присущая брату.
— При этом игнорируя меня! Если нужна помощь Дэю, ты тут как тут, а когда помощь
нужна мне, вы бросаете меня на растерзание зомби!
Сет ринулся на Аарона, Нат даже отставил компьютер, чтобы вовремя оказаться рядом,
но потом произошло то, что он хотел увидеть, но не ожидал. Кевин встал, а потом
оттолкнул Гордона с такой силой, что тот грохнулся на задницу, пораженно глядя то
на тяжело дышащего от ярости Дэя, то на спокойного Миньярда. Могло создаться
впечатление, что Аарон только этого и ждал, но Веснински успел заметить, как карие
глаза близнеца на секунду удивленно распахнулись и метнулись к Кевину, однако
блондин тут же взял себя в руки и вернул острый взгляд к Сету.
— Только попробуй поднять руку на кого-то из членов моей семьи, Гордон, — прорычал
Дэй, не обращая внимание на счастливый писк Ники.
— С каких пор этот гоблин твоя семья? — выплюнул второй нападающий, даже не
пытающийся подняться с пола.
— Тебе дату назвать? — подал голос Нат со своего места, тут же привлекая к себе
внимание команды. Кажется, Элисон шумно выдохнула. — Или мне напомнить тебе, что
происходит с теми, кто трогает мою семью? Тебе уже сказали, Сет, остынь. Это лишь
игра, в жизни тебя никогда не бросят.
— Я не пытаюсь, — Нат снял наушники и встал. — Я там себя чувствую, как дома, —
парень подождал, пока с Гордона сойдет первая пена гнева, а потом кивнул в сторону
выхода на веранду. — Пошли, я хочу курить.
— Да пошел ты нахуй!
— Я страшно по тебе скучал, чувак! — рассмеялся Мэтт где-то сзади, на что Нат
только отсалютировал ему двумя пальцами от виска, не оборачиваясь. — Хоть кто-
нибудь знает, как он на самом деле это делает? — прошептал Бойд, когда оба парня
вышли на веранду.
— Он точно делает это иначе, — тепло улыбнувшись, кивнул Жан. — Думаю, Нат играет
на контрасте. Давит на все болевые точки, а потом тут же дает что-то хорошее,
надежду или поощрение за прилежное поведение. Но это в случае с Сетом. У него
индивидуальный подход ко всем.
— Как давно ты тут стоишь? — возмущенно на немецком спросил Аарон, но ответом ему
послужила лишь кривая ухмылка и короткий взгляд, брошенный на Дэя. — Это не…
— Ники, солнышко, а переведи-ка мне, что сказал наш Монстр, — промурлыкала Элисон
на ушко Хэммику.
— Да я сам толком не понял, это смысла не имеет, — пробормотал себе под нос Ники,
стараясь вернуть внимание к интернет-магазину, где они с Рейнольдс смотрели
рубашки.
Еле слышно напевая себе под нос, краем глаза следя за Натом и Сетом на веранде,
Эндрю разливал алкоголь по стаканам. Смешав джин с тоником, он ненадолго задумался,
а потом в голове блондина созрел коварный план. Не раздумывая, он выплеснул все
содержимое стакана в раковину и пробежался глазами по тому, что стояло на барной
стойке и в холодильнике. Кое-чего не хватало, но это были скорее мелочи для
декорации, которые он бы и так не стал использовать. Все-таки он уже не бармен в
Райских сумерках, обслуживающий пьяных тусовщиков, выкладывавших эстетичные
(насколько они могут быть таковыми, когда руки человека дрожат, а перед глазами все
плывет) фотографии в сеть. Миньярду даже не пришлось напрягаться, чтобы вспомнить
порядок действий.
Нат же в это время, судя по всему, как раз заканчивал с Сетом, потому что тот
перестал наконец махать руками, кричать и плеваться, и теперь просто стоял понурив
голову, оперевшись локтями о перила веранды, кидая на Веснински редкие обиженные
взгляды, как щенок, которого лишили любимого лакомства. Нет, Эндрю никогда не
надоест смотреть на то, как его идиот учит остальных лисов вести себя в обществе.
Это было до того комично, что губы Миньярда против воли хозяина мелко подрагивали в
попытке приподняться.
— Пробуй.
Блондин толкнул полный до краев стакан вперед по стойке, и Нат с завидной ловкостью
перехватил его и тут же поднес к губам. Эндрю постарался проглотить это мягкое
чувство удовлетворения от того, что Веснински даже не спросил что в стакане, тогда
как раньше не мог себя заставить пить то, что наливали не при нем, а лучше не его
собственными руками. Но Нат доверял парню. Даже не задумываясь, он сделал небольшой
глоток, задержал жидкость на языке, явно смакуя вкус, стараясь распробовать и
определить ингредиенты, и только после этого проглотил, а на его лице появилось
странное выражение замешательства.
— Сладко, — изрек он, и Эндрю на секунду перестал дышать, — но вкусно. Почему это?
— Решил вспомнить старые времена, — пожал плечом Миньярд, на что Нат цокнул языком
и усмехнулся.
Только вот Эндрю думал определенно точно не о дурацких ягодах. Он смотрел на этого
наглого лиса и хотел его придушить. Просто впечатать его в треклятую стойку и
стереть собственными губами это отвратительное выражение с глупого лица. Натаниэль
выглядел слишком довольным своими выходками, слишком веселым и… победившим. А Эндрю
ненавидел проигрывать. Но он решил, что отыграется позже, сейчас было слишком много
глаз — лисы были бы отвратительными шпионами — поэтому он просто закатил глаза,
толкнул своего идиота в плечо, а потом с виски в руках двинулся в сторону команды,
чтобы примоститься рядом с Аароном и взять в руки джойстик, которым играл до этого
Сет. И плевать он хотел на ворчание Гордона, когда тот вернулся с веранды. Сейчас
ему нужно было срочно перестать думать о том, как на языке ощущается смесь
неправильного Брамбла и клубники, который он мог бы попробовать, если бы не чертова
команда. Хорошо, что тогда на Рождество он сказал Нату выучить русский… Или очень
плохо. Миньярд еще не определился.
***
— Я пас, — качнул головой Нат, устроившийся на полу, совсем рядом с Эндрю, рука
которого подозрительно свисала за спиной когда-то рыжего.
— Уверен, я найду чем ему ответить, — весело фыркнул Нокс, а в его глазах заплясали
черти.
.
.
.
— Я не буду этого делать, — прохрипел Ники, с ужасом глядя на Джереми, который
улыбался самой милой своей улыбкой. — Не-а…
Нат мысленно поаплодировал Ноксу и поставил тому жирный плюс, полностью одобряя
выбор брата. Лисы играли уже больше часа и, если сначала все было весьма невинно,
то теперь они разошлись не на шутку. Только Эндрю и Нат так и остались в стороне.
Веснински слишком соскучился по тишине и уединению, но чувствовал, что скоро сможет
присоединиться к остальным, у него была пара весьма заковыристых желаний для
друзей, и все же пока что он наслаждался страхом в глазах Ники. Так-то Джереми
ничего не сделал, просто… был гениален. Когда Хэммик гордо ответил действие,
калифорниец, невинно улыбаясь, сказал ему позвонить Ваймаку и сказать, что он его
сын. И втирать это тренеру нужно было до победного. Кевин, услышав желание, валялся
в пополаме на полу, Аарон подозрительно дрожал, зажав себе рот рукой, тогда как
старшие покатились со смеху, уже начав играть и показывать, как это будет
происходить.
— Еще немного, и я начну его видеть, — хмыкнул Эндрю на русском, вызывая на губах
Ната широкую улыбку.
— А зачем мне это делать? — Нат запрокинул голову, чтобы посмотреть блондину в
глаза, а потом лукаво улыбнулся, совсем тихо заговорив на, кажется, китайском. — 打
败自己对我来说毫无意义。我已经把最重要、最珍贵、最美丽的东西画在了自己身上。{?}[Мне нет смысла
набивать себе цену. Самое важное, драгоценное и прекрасное я уже и так обратил на
себя.]
— Переведи, — потребовал Эндрю, прекрасно понимая, что даже со своей памятью никак
не сможет преобразовать эти чужеродные звуки в иероглифы, чтобы потом понять смысл
сказанных слов.
— А как же интрига? — протянул когда-то рыжий, улыбаясь той самой паршивой улыбкой,
которая заставляла сердце голкипера ускоряться, а кончики ушей слегка краснеть. — Я
никогда не играл по твоим правилам, помнишь?
***
— Вы же любите ставки, да? — парень встал перед командой, недовольно скрестив руки
на груди. — Я буду без оружия. Рене и Эндрю будут нападать на меня с ножами
одновременно. Если я уложу их обоих на лопатки, вы захлопните свои рты, выкинете в
мусорку свою тупую заботу и перестанете смотреть на меня, как на побитого щенка
каждый раз, когда у меня что-то болит.
— Нат, если у тебя что-то болит, — начала было свою шарманку Дэн, но Эндрю уже
встал со своего места, достав ножи из-под повязок.
— Я не собираюсь сдерживаться только для того, чтобы ты выиграл этот дурацкий спор,
— неожиданно серьезно и хмуро сказала Рене со своего места, перебив подругу.
— Эндрю?
— Идиотов надо учить, — пожал плечами Миньярд, понимая, что они проиграют. Он
помнил тренировки в Англии. Нат уже давно оправился, настолько, чтобы завалить на
маты не только самого Эндрю, но и еще трех людей Хэтфорда, а это о многом говорило.
При лисах Веснински не дрался еще ни разу, как и Рене. Как ножами владеет Эндрю они
видели лишь тогда, как тот приставлял сталь к горлу одного из них. Но теперь…
Блондин напал первым. И Нат просто увернулся, отведя чужую руку от себя. Казалось,
когда-то рыжий парень просто танцевал, цепляясь то за одну конечность, противников,
то за другую, а факт того, что оружия в руках у него нет, так же его не беспокоил.
Конечно, ему все еще было больно группироваться или перекатываться через бок, но
это больше походило на укус комара по сравнению с тем, что Нат мог на самом деле.
Если после этого лисы еще пять минут сидели в тишине… Нат был этим вполне доволен.
Главное — о нем больше не будут пытаться печься, как о слепом котенке. Он таковым
не был. И, если забота и помощь Эндрю была обоснованной, потому что он знал где,
как, когда и почему, то остальные члены команды походили на кудахтавших куриц
наседок. Особенно Ники и Кевин.
***
— Элли, все для тебя, — парень подошел к ней, подхватил изящную руку и так же
поцеловал. — Дэн?
— Судя по всему, ничего хорошего, — отозвался Сет. — Эй, Монстр, что за Дикенс?
— Так реши это! — кажется, от этого приказного рева задрожали окна. — Я не намерен
ебаться с этим сейчас, что бы этот придурок ни делал! Мне нужно время! — Нат
сбросил вызов, а потом поспешил обратно внутрь. Он бросил какой-то угрюмый взгляд
на команду, а потом тряхнул головой, стараясь вернуть прежнее веселье. Только вот
друзья не дали ему этого сделать:
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Никки. — Ты будто узнал, что Рико твою
машину угнал и покрасил в розовый.
— Разумеется будет, — огрызнулся Нат. — Только если раньше оно должно было быть
формальностью, я даже не должен был приходить, то теперь все будет серьезно, — он
выругался на незнакомом им всем языке, а потом поджал губы. — Вас всех могут
вызвать, как свидетелей.
— Тут свои правила, — прервал брата Эндрю. — Самое худшее развитие событий?
— Не мои проблемы?! — вдруг сорвался на почти крик Миньярд. — Да, не мои. Но они
из-за меня!
За эти несколько дней с командой в горах, Миньярд даже как-то позабыл о том, что
есть что-то кроме этого. Он привык просыпаться и видеть перед собой мягкую улыбку и
ласковые голубые глаза цвета неба в солнечный полдень зимой, привык к нежным
поцелуям и бережным рукам, к безопасным прикосновениям, к чужому теплу, от которого
зверь внутри не начинал биться о прутья клетки, наоборот, успокаивался еще больше,
засыпая. Эндрю просто привык к покою с Натаниэлем. А теперь реальность обрушилась
на его голову. Суд, возможный арест и приговор, Морияма, опасность… Он не хотел,
чтобы все это возвращалось. Он хотел, как когда был совсем маленьким, спрятаться
под одеялом, веря, что там безопасно. Только теперь он бы взял с собой еще и своего
лиса.
— Я хочу войти, собрать вещи и поехать домой. Если ты этого захочешь, то с тобой.
Если нет, то один, — отозвался Нат, кажется, даже не касаясь дверной ручки без
разрешения.
— Тебе нельзя ехать на своей машине… — это было глупо. Все это. Только вот когда-то
рыжий не ответил. Это было и не нужно. Тишина говорила лучше:
Я не нарушу твоих границ. Если тебе нужно пространство и время, я дам их тебе. И
мне плевать, что меня могут узнать по машине. Ты важнее. Ты для меня на первом
месте. Просто скажи мне, чего хочешь, и ты это получишь.
— Собирай свои тряпки и поехали отсюда, — выдохнул наконец Эндрю, наверное, спустя
целую вечность.
Их почти никто и ни о чем не спросил, но, по хмурым лицам и виноватому виду Никки,
не сложно было догадаться, что он перевел весь разговор. Поэтому оба не потрудились
даже попрощаться. Они просто сели в Мазерати и уехали. В дороге Нату звонили еще
пять раз. Дважды адвокат, которому в результате Веснински пообещал заплатить в два
раза больше, если он хотя бы оттянет суд, и в три, если закроет дело без личного
присутствия парня. Один раз Жан, который, пусть и был культурно послан, но получил
скомканное объяснение. Один раз администрация университета, уточнявшая, появится ли
он на занятиях, на что Нат дал неопределенный ответ, сказав, что, да, появится, но
не сразу, и один раз Лив. Разговор состоял из того, что помощник читал написанные
девушкой на листе слова, тогда как Веснински коротко отвечал. И за все это время
Эндрю не проронил ни слова. Им обоим нужны были тишина и время, чтобы обдумать
произошедшее и предстоящее, но им точно не нужно было тотальное одиночество. Они
должны были знать, что есть друг у друга.
Комментарий к Глава 33 - Весенний кутеж. Часть 2
Рецепт коктейля Брамбл:
- Наполни рокс кубиками льда доверху
- Налей лимонный сок 20 мл и сахарный сироп 15 мл
- Добавь ботаникал джин 50 мл и аккуратно размешай коктейльной ложкой
- Налей ликер ежевики 15 мл и добавь немного дробленого льда
- Укрась лимонной цедрой и двумя ягодами ежевики на коктейльной шпажке
Альтернативный вариант:
1) В барном стакане размять ложкой три ягоды ежевики. Влить джин, лимонный сок,
сахарный сироп, хорошо перемешать.
2) Перелить через стрейнер в коктейльный бокал, заполнить его колотым льдом почти
доверху. Влить ликер. Насыпать колотого льда с горкой.
3) Украсить парой ягод ежевики на шпажке и шариками съедобного серебра.
— Еще раз! — приказным тоном крикнул Нат, закидывая клюшку себе на плечи. — Ты
снова и снова делаешь одну и ту же ошибку, Кев. Прекрати шугаться. Вперед!
Зашипев от злости, Кевин сорвался с места, подхватывая мяч с пола, сделал обманный
маневр, попытался обойти брата и… тот со всей силы врезался в его корпус плечом,
отбрасывая назад. От удара затрещала защита, а потом раздался приглушенный удар
упавшего на корт тела и стон, исполненный боли. Но Нат, кажется, даже не обратил на
это внимание. Встав над братом, он смотрел на него сверху вниз, кривя губы. Эндрю
прищурился, глядя на всю эту сцену с ворот, Аарон нахмурился и даже сделал шаг
вперед, но был остановлен Жаном, который, как и они все, смотрел на тренировку,
похожую на избиение, вот уже два часа и нервно облизывал губы. Откинувшись на
спину, Дэй зажмурил глаза, чувствуя, как боль пульсирует в каждой клеточке его
тела, пока не ощутил легкий толчок о собственное плечо. Разлепив веки, он увидел
усмехающегося Ната, протягивающего ему руку помощи. Подтянувшись, Кевин на секунду
навалился на брата, тяжело дыша, а потом начал отходить назад, чтобы повторить все
снова.
— Хватит с тебя, — качнул головой Веснински, снимая шлем, стараясь зачесать назад
свои временно грязно-серо-коричневые волосы.
— Кев, хватит. У тебя дыхалка уже коньки отбросила. И проблема не в твоих навыках,
— Нат взял бутылку с водой и сделал несколько жадных глотков. — Ты трусишь. Тут
меня не обманешь. Я вижу, как ты сомневаешься каждый раз. Разберись с головой. В
игре с воронами у меня не будет времени на то, чтобы разгребать твое дерьмо и
вытаскивать тебя из панички, как только ты увидишь Рико.
— Нат, это переходит границу, — тихо сказал Жан. — Это не похоже на тебя.
— У тебя, кажется, цепь сорвало, — согласился Аарон. — Мы уже неделю приходим сюда
каждую ночь, но вместо тренировки ты его буквально избиваешь, хотя сам только
только восстановился, если так вообще можно сказать. Это я, если что, как будущий
врач говорю.
— Ваша забота тронула бы меня до глубины души, если бы таковая была, — кивнул
Веснински. — Но увы и ах. Ее нет. Кев, домашка у тебя есть. Пока не разберешься с
хуйней в голове, с мертвой точки не сдвинемся.
Сказав это, парень пошел в сторону коридора, что вел в раздевалки, оставляя семью
позади. Кевин стоял, тяжело дыша, держа клюшку в левой руке и глядя в пол, явно
сражаясь с собственными демонами, Жан словно порывался пойти за братом, но не
решался, тогда как Миньярды пристально смотрели друг на друга в безмолвном диалоге.
Наконец, кивнув близнецу, Эндрю подбородком показал на Дэя, а сам пошел следом за
Натом. Проводив брата взглядом, Аарон подошел ко второму номеру, а потом забрал
клюшку из его рук и подтолкнул в спину в сторону двери с поля, говоря что-то так
тихо, что не услышал даже Моро.
— Что не так? Адвокат отсрочил суд, — тихо на немецком спросил Миньярд, вглядываясь
в скулу, украшенную татуировкой песочных часов.
— Вороны все ближе, — Нат закрыл глаза и повесил голову, словно в нем не осталось
сил. — Кев должен не просто взять клюшку в левую руку. Он должен побороть свой
страх с концами. Похоронить его, чтобы похоронить Рико. Только тогда мы сможем
выиграть. Без этого… Нам не победить.
— Хорошо, — кивнул голкипер. — А теперь всю правду, — лис вскинул голову, удивленно
приподняв брови. — Я не они, Нат. Я вижу тебя. И такое я видел перед Бингемтоном.
Ты ускоряешься, начинаешь бежать.
— Поясни.
— Дрю…
— Я еду с тобой, — упрямо повторил блондин. — Или я сяду в твою машину, или буду
преследовать на своей, мне плевать. Один ты не поедешь. И Лив за «я иду не один» не
считается.
— Обратного пути нет с того момента, как я нашел тебя под дверью Ваймака, так что
поздняк метаться, — фыркнул Миньярд, стараясь скрыть еле различимое волнение в
голосе. Нападающий смотрел ему в глаза, словно стараясь найти ответы на свои
неозвученные вопросы, но соглашаться не спешил. Думал, явно просчитывая варианты
развития событий в голове.
— Ладно, — наконец кивнул Нат, шагая к нему навстречу. — Но если я скажу бежать, ты
побежишь. Если скажу…
— Когда?
В общежитие они ехали вдвоем и в тишине. Голкипер, как и всегда, за рулем, а Нат на
пассажирском, отвернувшись к окну, считая фонарные столбы. Свет расплывчатыми
пятнами падал на его лицо, придавая крашеным волосам причудливый желтоватый цвет.
Казалось, естественный рыжий пытался пробиться через краску… Единственный плюс
того, что Натаниэль вернется на сцену — возвращение и его естественного внешнего
вида, по которому Эндрю успел соскучиться, пусть никогда в этом и не признается.
Наконец Эндрю надоело смотреть на его мучения, и он сделал несколько шагов вперед,
после чего шагнул внутрь кабинки, запуская собственные пальцы в нещадно спутавшиеся
и уже пересохшие от такого воздействия волосы. Нат приоткрыл глаза и тускло
улыбнулся, вставая ровно.
— И это будет преступлением, — фыркнул Эндрю, даже не думая над словами, полностью
сосредоточившись на процессе. Вода заливала его одежду, из-за чего ткань неприятно
липла к телу, пусть и не была холодной, но ощущение все равно было не из лучших.
— И все же лучше, — улыбнулся идиот, почти мурлыча слова себе под нос. — Да или
нет?
— Да, — фыркнув, словно делая одолжение, ответил голкипер, и сам потянулся, ловя
чужие губы своими.
Поцелуй вышел с горьковатым привкусом шампуня, который еще не до конца смыла вода,
но не сделал его хуже. После треклятого Бингемтона, после тех суток отчаяния,
Эндрю, казалось, пытался не просто наверстать упущенное, а насытиться на будущее,
словно Ната могли снова забрать, отнять и не вернуть. Он цеплялся за него, как за
спасительный круг, и расслаблялся только тогда, когда их губы соприкасались, но эти
секунды «до» был напряжен до предела, будто рыжий вот-вот должен был раствориться в
воздухе, исчезнуть, как мираж. Но Нат не уставал убеждать его в обратном, бережно
держа в своих руках, лукаво улыбаясь, скользя своим языком по его, одним своим
существованием желая успокоить. Вот и сейчас на требовательность Эндрю он отвечал
мягкостью и лаской, нежным прикосновением к уже давно безопасной зоне шеи и головы,
пуская по телу блондина табун мурашек.
«Мало» — отметил про себя Миньярд и тут же поддался своему глупому желанию, которое
не имело никакого смысла или логики, ведь с возвращения Ната прошло не так много
времени, месяц, и иногда он все еще морщился от неприятных ощущений в собственном
теле, когда делал некоторые движения, например, наклонялся под определенным углом,
скручивая корпус. Но Эндрю — жадный самовлюбленный мудак, поэтому он мягко потянул
Веснински на себя, вытаскивая их обоих из-под воды, чтобы самому прислониться к
кафельной стене и притянуть уже вновь рыжего идиота к себе, руками заскользить по
гладкой и мокрой коже, очерчивая старые шрамы, избегая новых, расположение которых
он помнил в точности, не зря ведь сам их обрабатывал и перевязывал. Нат издал
мягкий преступно восхитительный вздох удовлетворения, а его мышцы мелко задрожали.
Черт, это было сложно. Даже слишком. Эндрю не хотел отпускать его, хотел снова
притянуть к себе, прикусить губу, чуть оттягивая… но он выдохнул заветное «нет»,
которое таковым не было, чувствуя, как чужие руки тут же исчезают с его тела, как и
горячее дыхание с района шеи. Нат тряхнул головой, словно пес, и выскользнул из
душа, выключив за ними воду. Когда-нибудь Эндрю его убьет. Или повесится сам.
***
Ичиро стоял на веранде главного здания своего гольф клуба, прекрасно зная, что все
приглашенные уже собираются. Не знал он лишь, кто придет от лица Балтимора.
Натаниэль? Натан? Никто? Прошло больше месяца, а ни от одного из Веснински не было
ни слова. Молчали и люди, засланные им в город «Мясников». Все тщетно. И Лисы
Пальметто, интервью которых Морияме также пришлось посмотреть, хранили молчание вот
уже три игры к ряду. Натаниэль пропал. Его искали все, но тот словно в воду канул,
тогда как его названные братья, одетые в отвратительную оранжевую форму, снова и
снова говорили эту дурацкую и пустую фразу: «отсутствует по семейным
обстоятельствам». Ичиро уже сто раз успел пожалеть о содеянном, о том, что вообще
встретился в тот день с Рико, заговорил с ним. Было очевидно — младший брат
неконтролируем, жаден до внимания и силы, несдержан и слишком эмоционален — но
Морияма решил дать тому шанс. Видимо, зря. Мужчина планировал начать свое долгое
правление с непоколебимой стабильности, с доказательства силы руками или старшего,
или младшего Веснински. Но что теперь? Туман, смута в Балтиморе, вопросы, шепотки о
том, что он не способен контролировать даже своего цепного пса, что все сыпется,
стоило Кенго уйти в мир иной… Как же все это глупо. Возможно, Натаниэль был прав.
Возможно, Ичиро нужно было убить Натана, отпустить самого парня, а потом поставить
над Балтимором кого-то нового. Да, это бы понесло за собой неизбежные проблемы, но
было бы лучше, чем это — неизвестность, слабость, остановка поставок…
Оторвав взгляд от горизонта и одернув пиджак, Морияма двинулся внутрь, где кресла
уже были расставлены полукругом. Мужчины и женщины стояли, разговаривая,
обмениваясь новостями, кто-то уже занял свое место и потягивал напитки. Стоило
юному лорду войти, как все они затихли и склонили головы в будто насмешливом кивке,
чтобы потом занять свои места. И лишь одно кресло по правую руку Ичиро осталось
свободным.
— Любопытно, что господин Морияма еще не рассказал нам, что с нашими доками, —
фыркнула женщина. — Или из-за своенравного мальчишки мы потеряли Балтимор?
— Дин-дон!
— Дамы, господа, — Нат подмигнул Ли, — доброго всем дня. Дико извиняюсь за
опоздание, но мне было слишком впадлу ехать на это сборище пресмыкающихся с
излишним содержанием яда. Как видите, я жив. Чудеса, да и только. Иисус воскрес!
Достаем пасхальные яйца! Но давайте перейдем к делу.
— Да как ты смеешь?!
— Смею! Для тех, кто в танке, запое, бункере или не доступен по другим
обстоятельствам, рассказываю. Клану Морияма я не принадлежу с конца февраля. Что
это значит? Правильно. Я имею право говорить, с кем хочу и как хочу. Все всё
поняли? — ответом ему была лишь тишина.
— Я говорил, что мне нужен «Мясник», — прохрипел японец, сохраняя ровное лицо и
голос. — Хотел свободу? Ты ее получил. Со своими проблемами разбирайся сам.
— Прекрасное шоу, — справившись с собой, кивнул Ичиро. — Только для чего? Убил
Натана, молодец. Надо было сказать, я бы уже давно назначил на его место…
— Много хуеты, но третий раздел весьма важен, — тихо заговорил блондин, голос
которого в гнетущей тишине гремел, как гром. — В случае смерти Натана Веснински все
имущество, права и обязанности, титулы и звания переходят в твое единоправное
владение. Все принадлежит тебе.
— Если кто не верит, можете ознакомиться с документом. У нас множество копий для
общего пользования, — лучезарно улыбнулся рыжий, а Лив пошла по кругу, раздавая
экземпляры. — Так что, — Нат скинул пиджак на свое пустое кресло и закатал рукава
рубашки, — я имею полное право здесь находиться. Балтимор мой. Эти люди мои.
Территория моя. Тебе это все больше не принадлежит, Ичи. Ты проебался.
— Иначе что? — поинтересовался рыжий. — Твои парни или в отключке, или мертвы, или
согласились уйти, чтобы потом отправиться в Балтимор под мое заботливое крыло. Я же
сам их выбирал. Эх, Ичи, Ичи, говорил же тебе… Я — твой фундамент! А ты меня
подставил, предал, бросил. Почти убил. Больно, кстати, — нож голкипера плотнее
прижался к чужому горлу, словно сам Эндрю еле сдерживал себя, пусть его лицо и
оставалось совершенно бесстрастным. — Ты думал, что, загнав хищника в угол,
натравив на него старого пса, ты выиграешь. Ты думал, что я прогнусь, сдамся.
Думал, что, не нарушив сделку, ты так запугаешь меня отцом, что я сам приползу к
тебе на коленях, умоляя. Только вот я не «Мясник». Я — Дьявол. Я говорил это тысячи
раз. Но ни ты, ни твой дорогой братец все никак не хотели меня услышать. Ты решил,
что ты умнее.
Морияма замер, узнавая их диалог в тот день, когда Натаниэль ворвался к нему в
офис. Те же слова, но интонация, взгляд, поза — все было другим. Тогда Веснински
был в отчаянии, ужасе, безумии, но не сейчас. Сейчас он расслабленно стоял перед
всеми представителями районов, сейчас он был спокоен, самодоволен и уверен в своих
силах. Сейчас Натаниэль был сильнее. Из простого выдрессированного цепного пса он
превратился в свирепое, яростное, хищное животное, вдохнувшее запах свободы,
полюбившее ее, не готовое подчиняться никому. Веснински был в покое, совершенно
уравновешен, отдавал отчет каждому своему движению и слову. И от этого становилось
страшно.
И только сейчас Ичиро понял. Натаниэль просчитал все. С самого начала. С того
самого дня, когда пришел просить свободу для Жана Моро и для себя, если не раньше.
Он знал, что делает, еще тогда, почти два года назад. Медленно, через боль, кровь и
страдания Натаниэль двигался к своей цели, о существовании которой не знал,
наверное, никто. Он забрал братьев, чтобы те были в безопасности. Он выбрался из
Гнезда, чтобы усилить свое тело, дать себе отдых. Он убрал Кенго, чтобы работать с
Ичиро, чтобы тот дал ему желаемое. Единственное, что, вероятно, выбилось из плана —
возвращение из тюрьмы Натана. И это привело младшего в ярость. Если бы не это, они,
наверное, разошлись бы полюбовно. Возможно, все было бы иначе. Но Морияма разозлил
Дьявола, которого лучше было не будить. И Дьявол пришел за ним во всеоружии,
просчитав каждый свой шаг, прекрасно зная каждое слабое место, ведь… когда-то
Веснински сам создал их, просчитывая пути отхода и побега.
— Я был твоим цепным псом, это правда, — рыжий с мягкой улыбкой смотрел на панику в
черных глазах напротив, — но все меняется. Время — самый ценный ресурс. Я
предупреждал, говорил, что перегрызу тебе глотку, если ты будешь мешать мне
остаться свободным. Ты снова не услышал. Пришло время платить по счетам, Ичи.
— Я ему не указ. Как и любому другому, — невинно пожал плечами Веснински. — Я ведь
уже сказал. Я планирую уйти на пенсию. Что до моих действий, сейчас я говорю с
вашим лордиком, как с человеком, а не с главой якудзы. Видите ли, я пришел не
только для того, чтобы рассказать о произошедшем, но и чтобы представить вам новую
королеву Балтимора — Оливию Малкольм, с которой вы все прекрасно знакомы. Думаю,
никто не будет сомневаться в ее компетентности?
— Дьявол… — протянул Ичиро, отходя назад, наконец переставая ощущать сталь на своем
горле и принимая происходящее. — Я спрошу лишь об одном. Как давно ты планировал
все это?
— Саму идею свалить? — уточнил Нат, но даже не дал Морияме шанса ответить. — Она
пришла мне в голову, когда я в гордом одиночестве в десять лет закапывал гроб
матери в промерзшей земле. Думаешь, на кой хрен я упек отца в тюрьму?! От скуки
таким не занимаются. Когда придумал план освободиться? Когда вез Кева в Пальметто.
Кстати, за это можешь сказать спасибо своему психованному братцу. Наверное, если бы
не Рико, я бы так и бегал туда сюда по твоим поручениям, зализывая раны в Гнезде.
Ну, или разошлись бы мы лучше. Это ведь он тебе нашептал, кем можно меня напугать.
Попытаться напугать, если быть точным. А вот с Балтимором все вышло забавно, — Нат
опустился на корточки, ухватился за влажные из-за тающего льда волосы отца и поднял
голову, вглядываясь в помутневшие глаза. — Я приехал тогда из Бингемтона, смотрел
на свой дом… И понял, что не готов умереть. Но так же я не хотел оставаться сыном
своего отца. Зато Лив очень нравилась ее жизнь, — отпустив голову, которая с
приглушенным стуком упала на паркет, Веснински снова поднял взгляд на Морияму. —
Завещание лишь оказалось приятным бонусом. Кстати, если бы не твое столь ярое
желание выкупить меня с помощью суда, условия по совместной работе в будущем также
были бы куда мягче. Но, как я говорил ранее, ты меня не услышал.
— На прощание. Прежде чем ты исчезнешь из моего мира, — поджав губы, почти зашептал
Морияма на родном языке, неверяще глядя на Натаниэля, который сейчас выглядел таким
легким и счастливым. — Скажи… Оно того стоило? Все это? Свобода? Экси? Он? Это
стоило этой крови, боли, времени — всего?
— Лив, напиши мне, чтобы я забронировал тебе места на игре в финале чемпионата! —
бросил на прощание парень, направляясь в сторону выхода, тогда как Эндрю пошел с
ним плечо к плечу.
— Твой отец гордился бы тобой, — одобрительно кивнула Ли, глядя на то, как Малкольм
грациозно садится в свое кресло, которое раньше занимал Натаниэль.
— Благодарю. Мистер Морияма, мы приступим, или вы замерзли так же, как эти
головешки?
— О, это будет слишком долгий разговор, чтобы тратить на это время сейчас, —
промурлыкала Лив. — Расскажите лучше, как обстоят дела клана.
***
— Да. Я совершенно свободный идиот, вольный делать все, что ему вздумается. Я твой
идиот, наркоман, лис, мученик.
— В вопросе моей смерти у тебя приоритет. Она, как и жизнь, принадлежит тебе, так
что, — Веснински пожал плечом, — я твой. Насовсем. Никуда не денусь, пока ты сам не
решишь иначе. Или мне вернуться и сказать, что?..
— Захлопнись и веди машину, идиот, — пробормотал себе под нос Эндрю, соскальзывая
вниз по сиденью и отворачиваясь к окну, чувствуя, как теплеют его щеки.
Когда они только ехали в Балтимор за Лив, Эндрю чувствовал страшную нервозность,
словно вот-вот должно было произойти что-то ужасное. Встреча с Лив прошла… ломанно.
Девушка была молчалива, а если и говорила, то очень тихо, хрипя, тогда как Нат не
переставал смотреть на нее щенячьими виноватыми глазами, за что в результате
получил от подруги локтем под ребра. Увидев голову в морозилке, Эндрю думал, что
должен почувствовать отвращение, тошноту, страх, хоть что-то отрицательное, но было
лишь разочарование в том, что сделал это не он, что умерли они быстро и не страдали
от его ножей.
Услышав о том, что Миньярд идет с ними, Малкольм пришла в ярость и, несмотря на
страшную боль в горле, высказала все, что об этом думает, а, как оказалось, думала
она много. «Ему там не место», «он не наш», «он все испортит», «ты подвергаешь его
опасности», «все может пойти по пизде, и тогда он будет только мешать» — говорила
она, но на Ната ничто из этого не произвело никакого впечатления. Веснински молча
слушал все, чтобы потом сказать лишь одно: «Эндрю идет. Это не вопрос». И блондин
не должен был чувствовать от этих слов такое глухое удовлетворение. Такие чувства
должны быть противозаконны. Но они были.
И сейчас этот человек, этот опасный хищник, охотившийся на других хищников, сидел
рядом, мягко улыбаясь, доверяя и ласкаясь. Казалось, если бы не необходимость вести
машину, рыжий и вовсе свернулся бы клубком у Эндрю на груди, блаженно прикрыв
глаза, отдавая всего себя. Все это только для него, того, кого называли Монстром и
Чудовищем… Миньярд не знал, что такого он сделал в своей жизни, но был благодарен
за то, что Натаниэль существовал и был его. Только его. Потому что больше никому и
никогда этот рыжий не будет так доверять, никого не увидит равным себе, чтобы
чувствовать себя защищающим и защищенным одновременно.
Они как раз проезжали мимо Балтимора, когда Нат вдруг свернул на съезд, ничего не
объясняя. Остановились они лишь у ворот, за которыми возвышался дорогой кипельно-
белый особняк. Все внутри Эндрю похолодело, когда он понял, где они. Дом семьи
Веснински.
— Мы с Лив приехали так же, — почти шепотом заговорил Нат. — Я вышел из машины и
закурил, а отец и остальные стояли на крыльце и ждали. Они даже не предполагали,
что мы победим. Рико идиот, но кое в чем был прав. Я бы не сбежал, если бы это
означало опасность для тех, кто мне дорог. Но они не думали, что я дам бой, что не
сдамся.
— Потому что они все дебилы, — отозвался Эндрю, еле узнавая свой севший голос. —
Зачем мы здесь?
— Потому что у меня только один дом. И он точно не здесь, — Нат достал из кармана
дорогую зажигалку, которую Миньярд раньше не видел, щелкнул и бросил на
гравированную дорожку, которая вела к дому. Несколько секунд ничего не происходило,
а потом земля вспыхнула. Огонь, словно живой изголодавшийся зверь, галопом понесся
вперед, в сторону здания, а на лице Веснински засияла улыбка. — Поехали домой…
***
Нат склонил голову к плечу, глядя на то, как брат перекидывает клюшку из руки в
руку и наконец все же останавливается на правой. «Все еще не готов» — проносится в
голове рыжего. По стадиону проносятся все новые и новые имена, медленно приближаясь
к одиннадцатому номеру.
— Уверен, что пора? — тихо на французском спросил Жан, который должен был выйти на
поле через несколько жалких секунд.
— Стена Пальметто, царская особа и воплощение искусства, десятый номер Жан Моро! —
кажется, само здание завибрировало, встречая парня.
— Натаниэль Веснински!
Конечно, они начали с его имени, а не званий. Ведущий игрок, пропавший почти на два
месяца. Игрок, оставивший свою команду, которая, несмотря ни на что, продолжала
выигрывать, доказывая всем, чего они стоят. Истинный лис по своей натуре. Дьявол из
Преисподней.
— Как я смею, — протянул рыжий, склонившись в шуточном поклоне. — Это ведь такая
честь.
— Я же дьявол, — Нат так же снял защиту, протянул ее другу и растрепал свои потные
волосы, принимая снаряжение обратно с благодарным кивком. — Подготовили деньги? За
алкоголь платить будете вы.
— Нет уж, мы так просто не сдадимся, — фыркнул Нокс. — Но пас был и правда
впечатляющим. Не хочешь к нам в команду?
— Нет, прости, я лис до мозга костей, — хохотнул рыжий. — Кев, меня тут украсть
пытаются! — крикнул он своему брату, который трусцой приближался к ним.
— Эта наша принцесса, Джереми, ищи себе другую, — Дэй шумно выдохнул, наваливаясь
на плечи калифорнийца. — Хотя, ты свою нашел. Вон идет потрепанный, — не
сдержавшись, прошептал он, улыбаясь Жану, который шел к ним.
— Скажем, мол, пал смертью храбрых, — подхватил Дэй, даже не пытаясь опровергнуть
слова капитана троянцев о блондинах. — Сам видел. Мяч в голову прилетел…
— Ага… Ладно, после игры с ним разберемся, а сейчас у нас заслуженный перерыв, —
рыжий хлопнул брата по плечу, начиная свой путь в сторону двери с поля, где их уже
ждал явно недовольный Ваймак. — Что я успел натворить? — спросил Нат, выходя с
корта.
Да, у него слегка ныло плечо, где располагался новый шрам, поверх отпечатка утюга,
но это была мелочь. Досадное неудобство, которое он не ощущал благодаря адреналину
в крови. Злость медленно начала растекаться по телу Натаниэля. Вечер был
восхитительным, игра прекрасной, честной, благородной — сплошное удовольствие, но
одно это заявление испортило все за секунду. Веснински так старался показать всем и
вся, что он и правда в порядке, что он здоров и с ним не нужно возиться, как с
ребенком, но, оказалось, всего одного предположения хватило, чтобы разрушить этот
долбанный карточный домик. Конечно, если Эндрю заметил — а он заметил, иначе не
сказал бы тренеру — он теперь не отстанет, поэтому все мышцы тела рыжего
напряглись, готовясь к чему угодно.
— Я сейчас должен был пополам согнуться или что? — сухо спросил он, тогда как все
веселье пропало из голубых глаз. Он чувствовал пульсирующую боль, но крови не было,
а, значит, Нат не выдаст и грамма чувств на своем лице. Репортеры, до этого
снимавшие веселых игроков на поле, зашевелились, почувствовав запах крови, но
парней это ничуть не интересовало. — Ты предупреждай, когда подыгрывать надо.
— Я знаю, что тебе больно, — прошипел Эндрю на немецком, оказавшись с рыжим нос к
носу. — Я не они. Я вижу тебя.
— Глаза подводят, — холодно отозвался Нат, делая шаг к нему, скаля зубы. — Мы,
вроде, обсуждали это. Или я что-то неправильно понял? Когда мне нужна протянутая
рука, я говорю об этом.
— У тебя заметные проблемы с оценкой своего состояния и рисков. Хватит. Иди к Эбби
и садись на скамейку.
— Нат…
— Хватит, — Веснински сделал несколько шагов назад, неотрывно глядя в карие глаза,
как вдруг перескочил на русский. Первой мыслью было уйти, ничего не сказав, но
потом Нат передумал. Так он поступить просто не мог. Не с Эндрю. — Ты знаешь.
Впереди игра, в которой без меня им не справиться. И ты знаешь, что я ненавижу быть
слабым. Не могу быть. Только перед тобой, — дёргано сорвав с рук перчатки, Нат
сунул их, клюшку и шлем в руки Кевину, развернулся на пятках и, тряхнув головой,
поспешил внутрь стадиона, прячась от чужих глаз.
Он не понимал, что сделал не так и почему Нат вообще вдруг так неожиданно вспылил.
Блондин и раньше «палил» его перед остальными, чтобы наркоман не убивал самого
себя, заботился о чужом здоровье, так чем же этот раз отличается от предыдущих?
Снова и снова голкипер прокручивал в голове сказанные рыжим слова, пока вдруг мысли
не замерли в голове. «Я — идиот» — осознание товарным поездом прогремело в тишине
вакуума.
К счастью, найти рыжего идиота не составило труда. Он был в раздевалке. Стоял перед
зеркалом с голым торсом и втирал какую-то мазь в больное плечо, тогда как на
раковине лежали бинты, тейпы и еще какие-то мелочи. Заслышав легкие шаги по кафелю,
Нат скосил на вошедшего глаза, но даже не оторвался от своего занятия, тут же узнав
Эндрю, который внимательно осматривал травму. Новый шрам, который только-только
зажил, казался слегка распухшим и воспаленным, тогда как вокруг него расплывался
новый синяк. Ничего особенного, просто Натаниэль во всей своей идиотской красе
пытается заботиться о своем теле, хотя раньше никогда этого не делал. Теперь же… Он
учился и пытался. Потому что это было важно для Эндрю.
— Своим глазам, вроде, ты веришь больше чем мне, — огрызнулся Нат, но послушно
развернулся и оперся бедрами о раковину, давая голкиперу доступ к своему телу.
— Ведешь себя, как ребенок, — выдавив немного мази себе на пальцы, Миньярд начал
осторожно втирать ее в чужую кожу. Он не мог заставить себя сказать, что был не
прав, что не подумал и допустил ошибку, но надеялся, что рыжий придурок и так
поймет его. Всегда понимал. — Просто сядь на скамейку, когда станет паршиво. Я
закрою ворота.
— Именно так и работает, — перебил его Эндрю, а его карие глаза зло вспыхнули. —
Прекрати это, наркоман. Ты не один.
— А если не прекращу? — тихо спросил Нат, повесив голову. Остаточная злость еще
тлела в нем, но это мягкое прикосновение лечило, кажется, не только его плечо.
— Тогда пойду домой, — буркнул рыжий, тут же получив невесомый щелбан. — Я не сяду
на скамейку, пока не буду уверен в победе. Если тренер посадит на скамейку, тело и
мышцы расслабятся, остынут, адреналин растворится в крови и придет боль. Если
сделаю так, как ты говоришь… выйти снова я не смогу. А я должен, Дрю. Знаю, это не
правильно, но… Я должен закончить этот год. Обещаю, потом стану самым послушным и
буду заботиться о своем здоровье…
— Не замечаю…
— Вот и молчи.
Ненадолго повисла тишина. Эндрю был сосредоточен на том, что клеил тейпы, тогда как
Нат покорно не двигался, как в ту ночь после банкета на Рождество. Следующими были
эластичные бинты, чтобы укрепить сустав, который, судя по всему, был в опасности.
Миньярду было плевать. Когда они придут домой, он все равно дотошно проверит все
тело рыжего лиса, потому что сам Веснински, конечно, не заметит травму, пока не
начнет обильно терять кровь. В этом был весь он. И было бесполезно пытаться его
переделать. Да, теперь он старался обращать на это внимание, но скорее потому, что
не хотел расстраивать лисов, а не ради самого себя. У Ната была какая-то волшебная
способность игнорировать состояние своего тела, свои шрамы, но в то же время всегда
выглядеть впечатляюще. И именно в такой формулировке. Он мог быть одет в обычные
потертые треники и какую-то застиранную футболку, но при этом казался звездой с
обложки. Эндрю это просто выводило из себя. Потому что выглядеть так даже после
трех часов сна с растрепанными волосами и заспанными восхитительными голубыми
глазами просто противозаконно.
— Я не сдам тебя, но дома ты честно скажешь что и где болит, — вынес наконец
вердикт Миньярд, закончив.
— Я и сам справлюсь с…
— А вот это уже не честно, — надулся Нат. И, нет, Эндрю ни в коей мере не считал,
что тот выглядел милым. Не-а. Хоть пытайте его, он этого не признает. — Ты первым
будешь против того, чтобы он меня забрал.
— Я не ребенок.
Эндрю закатил глаза, к собственному удивлению отмечая, что уголки губ так и хотят
слегка приподняться в снисходительной и теплой улыбке. Он не понимал, как этот
человек, что стоял напротив, мог быть таким ребенком и страшным взрослым
одновременно. В Нате было все и сразу, и иногда это попросту выбивало из колеи, но…
это Миньярду и нравилось. Поэтому, тяжело вздохнув, словно на его плечах была ноша
всего мира, блондин осторожно коснулся чужой губы, медленно вытягивая ее из зубов,
а потом приподнял подбородок рыжего, вынуждая смотреть на себя. Несколько секунд
Нат мучал самого себя молчанием, а потом наконец сдался под удивительно мягким
ожидающим взглядом карамельных глаз.
— Я правда хочу отдать тебе руль управления и отойти в сторону, но… я не хочу,
чтобы кто-то пострадал. Чтобы пострадал ты. Я должен закончить. Я должен закрыть
все эти двери в ад, чтобы потом идти вперед, не оглядываясь и не боясь оставлять
ножи при входе. Я не…
— Ты идиот, — перебил его Эндрю, еле сдерживая ухмылку. — Будешь пытаться себя
переделать, и я отправлю тебя прямиком к Стюарту. Я просто не намерен возиться с
тобой и выслушивать кудахтанье остальных из-за травм, — фыркнул он, как обычно, не
найдя в себе сил признаться, что беспоко… но Нат всегда понимал. — Все, чего от
тебя хотят — чтобы ты не колебался со всем этим один и не тонул в пиздеце. Но это
не значит, что ты обязан так делать.
— Да.
Нат не дал ему договорить, просто подался навстречу, ловя чужие губы, с которыми
было проще дышать. Когда Эндрю был рядом, все казалось до невозможности простым и
логичным, черным и белым, никаких сложностей и полутонов. Блондин целовал
требовательно, сильно, словно собой старался заглушить любые посторонние мысли и… у
него получалось. Если был он — все остальное отходило на второй план. И Натаниэль
был ужасным человеком, потому что пользовался этим.
Он понимал, что его действия импульсивны и нелогичны, что он сам — одни сплошные
эмоции, которые после Балтимора вырывались из-под контроля при каждом удобном и
неудобном случае, но это была новая реальность. Просто Нат не умел испытывать их
вот так, прямо сейчас, не привык не прятать их и не фильтровать, как это было
раньше. Тот колодец, в котором он топил себя, переполнился, места просто не
осталось, поэтому теперь, когда Веснински злился — это видели все, когда был
счастлив — не мог сдержать улыбку, а когда боялся, просыпаясь от кошмара… Но он
научится. У него есть время. Теперь есть. И есть Эндрю, который вот так приходил и
помогал, который разговаривал и распутывал клубок в чужой голове, а потом
успокаивал самыми странными путями. Но это помогало. И Нат был благодарен. За все.
***
— Он вообще в порядке? — тихо спросил Аарон, когда брат так же скрылся в глубине
корта, последовав за рыжим.
— Нат? — Кевин проглотил воду и вытер губы большим пальцем левой руки. — Не знаю.
Он не в норме, но и не в пике, как это бывало раньше. Таким я его еще не видел.
Если беспокоишься за Эндрю… — Дэй пожал плечами, разминая левую руку, словно
намеревался во втором тайме вложить клюшку именно в нее. — Вот кому Нат точно
ничего не сделает, так это ему.
— Ну, не знаю… Может они просто нашли друг к другу подход? Дали то, что не могли
другие? — Кевин задумчиво провел кончиками пальцев по шрамам на руке. — Не знаю, —
повторил он. — В любом случае это для них работает. Если бы Эндрю не хотел, он бы
этого не делал, а Нат… — нападающий замолк, словно слова погасли в горле, как
фитили свечей.
— Ему важно доверять и чувствовать себя вне опасности, быть уверенным, что нож не
прилетит хотя бы с этой стороны, — вздохнул Дэй, поднимаясь на ноги. — Я не слышал
ни об одних его отношениях. Знаю только, что что-то в этом роде было, но никогда я
не видел его, — нападающий неопределенно махнул рукой в воздухе, — таким.
— Расслабленным?
Блондин запнулся, прикусив собственный язык, тогда как Дэй смотрел на него без
капли издевки, насмешки или удивления, совершенно спокойно, словно и так знал это,
лишь ждал, когда сам Миньярд озвучит очевидное. А это было очевидно. И это была
проблема. Очень большая. Потому что отрицать, что Кевин ему дорог было попросту
глупо. Только вот сейчас думать об этом Аарон точно был не готов. Недовольно цокнув
языком, он закатил глаза и прошел мимо, направляясь к Ники и Мэтту, но даже не
задел нападающего плечом. Ага, еще бы он его нахуй послал.
Последний месяц Миньярд только и делал, что был рядом и поддерживал, оправдываясь
тем, что Эндрю и Нат заняты, а хоть кто-то должен был присмотреть за этим большим
ребенком. Отличное оправдание. Только вот Жан всегда был рядом, всегда был готов
прийти на помощь, да и Кевин уже давно не был такой истеричкой. День пропажи Ната
не в счет. Вот и выходило… запутанно. Особенно для не тактильного Аарона, который
давно перестал обращать внимание на мимолетные прикосновения от Кевина, а иногда
делал это первым. Просто потому что хотел. И то, что в какой-то странный момент он
уснул на диване за зубрением анатомии, а проснулся на коленях у Дэя, который
смотрел что-то на ноутбуке, который поставил на подлокотник дивана…
Делая самое заинтересованное лицо и слушая болтовню кузена и Мэтта, Миньярд скосил
глаза на Кевина, который стоял рядом с отцом и Дэн, активно что-то обсуждая,
мысленно признавая свою капитуляцию. Он просто… сдался под натиском обстоятельств и
реальности. Отпираться становилось все труднее, а, главное, бессмысленнее.
***
Троянцы чуть ли не скулили, глядя на счет после финальной сирены. Да, конечно,
проигрыш был весьма неприятным, но вот осознание того, что они будут платить за
выпивку лисов Пальметто, которые все, как один, славились таким броненосным
органом, как печень… Они даже боялись представить, сколько денег потратят сегодня
из собственных карманов. Отрыв был в два очка и, черт возьми, Лайла Дермот на пару
с Альварес была готова перегрызть Натаниэлю глотку! Он же играл в нападении жалкий
год! Правда, если Лайла планировала остановиться на убийстве рыжего и маленьком
блиц опросе с Миньярдом, который и правда походил на монстра после перерыва став
еще злее и агрессивнее, то ее девушка чуть ли не рвала на голове волосы, проклиная
и Дэя, и Моро, и обоих Миньярдов, и Хэммика… да всех лисов разом. Если в начале
года они просто удивляли, показывая отличные, а, учитывая прошлый сезон, просто
блестящие результаты, то теперь эта самая малочисленная команда превратилась в
отлаженный свирепый механизм, не делавший ни шагу назад. Они черт возьми только что
вышли в финал!
— Багет, я очень не хочу портить тебе настроение, но окажи мне услугу, будь так
добр, — широко улыбаясь, вися на плече брата, делая вид, что празднует, пропел
Натаниэль на французском.
— Сделай вид, что я опьянен победой или пиздецки устал, но вынеси меня с поля в
течение минуты, — все так же бодро ответил рыжий.
— Что с тобой? — изо всех сил стараясь не подавать вида прохрипел Жан, а его
широкая довольная улыбка дрогнула на мгновенье.
— Еще не знаю, но я почти уверен, что, если сейчас опущу руку на форме может
выступить кровь, а еще, кажется, я снова буду какое-то время хромать. Мне экстренно
нужно свалить и как можно дольше не палиться перед Эндрю.
— Он тебя убьет, — впервые в жизни француз был рад, что вырос в Гнезде и прекрасно
умел держать лицо даже в таких ситуациях. Фальшиво смеясь, он потащил Ната за
собой. — У тебя же уже зажили шрамы.
— Такая потрепанная шкура, как моя, имеет свойство рваться. Плюс, зажили шрамы не
так давно. Кожа еще тонкая, — поддерживая веселую мину брата, шептал Веснински. —
Погнали в раздевалку, там разберемся.
Стоило им войти в коридор, как все веселье соскользнуло с лица Моро, уступая место
неподдельному беспокойству. Не долго думая, француз дал рыжему возможность
запрыгнуть себе на спину, а потом трусцой побежал в сторону раздевалки, прекрасно
зная, что тот ни в жизни сейчас не согласится оказаться в травмпункте. Как только
дверь закрылась, Нат тут же скатился на ближайшую скамейку и дрожащими от
переутомления руками стянул с себя форму, осматривая злосчастное плечо над которым
так старался Эндрю. Выругавшись себе под нос, Жан начал активно снимать эластичный
бинт, на котором и правда проступило небольшое пятнышко, чтобы увидеть… лишь
воспаленную чуть надорванную кожу из которой сочилась сукровица.
— Шрамы свежие, рубцовая ткань тонкая, — начал объяснять Нат, ковыляя к своей сумке
и доставая оттуда перекись и вату.
— Да, я знаю, по башке я сегодня еще получу, — проворчал Нат, уже предчувствуя
головомойку от Эндрю. Он небрежно замотал новый плотный бинт и снова встал,
перенеся вес на правую ногу. — Все, закончили, спасибо за то, что прикрыл.
— Я всегда буду прикрывать твою задницу, — покачал головой Жан. — Пошли, дьявол ты
мой непутевый.
— Эх, тут с тобой не согласятся, — искренне рассмеялся Нат, ныряя под руку брату,
давая обнять себя за плечи. — Пошли, пошли, а то кое-кто очень внимательный заметит
мою маленькую оплошность слишком рано.
— Думаю, он заметил еще тогда, когда ты даже не открыл рта.
— С того, что прежде чем подойти к своему близнецу, он сказал мне не убивать тебя,
потому что он хочет сделать это сам, — широко улыбнулся Жан, выходя к оргстеклу,
глазами находя голкипера и кивая ему, говоря этим, что все в относительной норме.
— О, да!
***
— Пф, испугали ежа голой жопой! — пьяно воскликнул Харви, который сегодня всю игру
просидел на скамейке запасных.
Все загудели, вытаскивая кошельки, бросая деньги на стол. Присоединился даже Эндрю,
который небрежно кинул сотку в общак за Кевина. На секунду все замерли, а потом Нат
фыркнул и поставил свои двести. Мнения разделились сильно не поровну, а общая
ставка сильно превышала две тысячи долларов, что определенно точно было приличной
суммой.
Удостоверившись, что ставки и правда сделаны, Рене забрала деньги со стола, а потом
собственной рукой расставила по десять стопок перед севшими друг напротив друга
парнями, вооружившись бутылкой водки, тогда как вторая стояла наготове на полу. Все
тут же стихло, выключили даже музыку, готовясь к началу гонки. Секунда, и вот Дэн и
Мэтт стукнулись горлышками своих бутылок, звон которых заменял сигнал сирены, и оба
спортсмена набросились на алкоголь.
На самом деле после шестой стопки все было кончено. Изначально поддерживавший ритм
Дэя Харви начал замедляться и делать глубокие вздохи. На одиннадцатой его уже
мутило, а тринадцатую он просто не смог влить в себя, чувствуя резкое
головокружение, тогда как Кевин уже резво прикончил семнадцатую рюмку. Его щеки
раскраснелись, глаза пьяно блестели, а из груди вырвался смешок, когда противник
заскулил, признавая свое поражение, и уронил голову на стол. Лисы взревели, словно
только что снова прошли в финал, тогда как сам нападающий гортанно расхохотался,
чуть ли не падая на бок.
— Хорошо, — рыжий чуть придвинул свою руку, чтобы теперь соприкасаться с Эндрю еще
и безымянным и средним пальцами.
— Наркоман.
— Да.
***
— Раньше ты была куда многословнее, — хмыкнул Ичиро, глядя на девушку, которая по-
собственнически сидела в кресле для посетителей в его кабинете, играя пальчиками с
ножом для писем.
— Когда каждое слово причиняет адскую боль, ты быстро учишься их ценить, — тихо
отозвалась Оливия, явно говоря так лишь для собственного блага, а не чтобы
сохранить атмосферу загадочности. Это ей было не нужно от слова совсем. Она
предпочитала шик и пафос, предпочитала заходить с ноги, ослепляя всех своей
дерзостью и храбростью.
— Тогда поспеши обзавестись потомством, — перебила его Малкольм. — Они оба должны
умереть. Будем честны, ни Рико, ни Тетсуи не признает никто.
— Не совсем, — Лив лукаво улыбнулась, наблюдая за тем, как напряглись плечи Ичиро,
при упоминания рыжего дьявола. — Он хотел только голову Рико и отставку Тетсуи, но
я не прощаю, когда поднимают руку на мою семью. Мне нужны их головы. И Нат должен
присутствовать. Пока эта часть сделки не будет выполнена, к остальным можешь даже
не приступать.
Выезжая на трассу до Балтимора, она набрала номер, который стоял у нее на быстром
наборе, чтобы оставить лишь одно голосовое сообщение, решив, что писать такие
новости смс-кой — преступление: «Если выиграешь чемпионат, он поставит их перед
тобой на колени и убьет. Если нет, у нас будет двенадцать часов на то, чтобы
похитить их, доставить в Балтимор, а потом провести через все круги ада».
— Клянусь богом, это последний раз, когда я тащу твою тушу до кровати, — простонал
Аарон, почти скидывая Кевина со своих плеч.
— Ага, сказал человек, который минимум раз в неделю клянется, что больше никогда не
будет пить, — усмехнулся Миньярд, беря со стола бутылку воды, открывая ее и отдавая
парню напротив. — Уверен, завтра ты именно эту песню и запоешь.
— Знаю, — легко согласился блондин. — Поэтому совсем не понимаю, на кой хрен тебе
было уходить, во-первых, с моей помощью, а во-вторых, от обожаемых тобой троянцев.
— Я вообще-то целую игру отбегал, если ты не заметил, — пожал плечами Дэй, все же
наконец принимая воду.
— Когда тебе это мешало? — рассмеялся Аарон, скептически выгнув бровь, мысленно
проклиная свой рост, ведь сейчас он был лишь самую малость выше Дэя, пусть тот и
сидел на кровати, хоть сам парень и стоял. — Вы же с братьями у нас как заведенные
болванчики. Бегаете без остановки, пока вас за шкирку не дернут.
— У тебя такая же история с учебой, — закатил глаза брюнет, протягивая уже почти
пустую бутылку воды обратно Миньярду. — Если мы одержимы экси, потому что это наше
будущее, то ты одержим учебой, потому что медицина — твое. Все просто.
— Тебя несет, Кев, — весело фыркнул Аарон. — Давай заваливайся спать, а я принесу
тебе таблетки от головы, чтобы завтра не просыпаться от твоего скулежа.
— Не мечтай. Хрен тебе, а не по пьяни куролесить всю ночь. В последний раз это
закончилось тем, что ты плавал в пруду в одежде и мокрый завалился в комнату,
бормоча что-то о том, что водоросли живые и заслуживают второго шанса.
— А я, увы, прекрасно помню. И помню, как таскал тебя в душ, а потом заставлял
спать, — закатил глаза Аарон. — Так что пока ты не перешел на эту стадию и все еще
понимаешь человеческую речь, давай на боковую.
Чтобы не грохнуться прямо на Кевина, он уперся коленом в край матраса, а чужая рука
вдруг легла ему на тыльную сторону шеи, уберегая от наклона и последующего падения.
Так они и замерли. Чертово дежавю… Все то же чувство, от которого сердце в груди
замирало, а потом билось так сильно, что трещали ребра. Все те же яркие зеленые
глаза. Все тот же ровный нос и четкие контуры. Все та же уже не новая, привычная и
родная, татуировка ферзя на скуле, которая смотрелась куда лаконичнее, чем
уродливая двойка. Все та же ухмылка, правда, теперь не касавшаяся глаз, которые
смотрели слишком внимательно и пристально для человека, который выпил так много
алкоголя. Кевин смотрел так, словно еле сдерживал себя от какого-то опрометчивого
поступка, держась из последних сил, а Аарон не находил в себе сил даже отшатнуться.
Он просто смотрел на Дэя в ответ, боясь вздохнуть чуть глубже.
— Я хочу сделать глупость, — хрипло пробормотал брюнет, еле шевеля губами. И, черт
возьми, Миньярд прекрасно знал, что у того на уме, но логика помахала ему ручкой и
вышла из общежития, видимо, еще в тот момент, когда он ввалился сюда с Дэем на
плечах.
— И? Или мне тут всю ночь стоять, как по стойке смирно? — к сожалению, прозвучало
это не так язвительно и надменно, как хотелось бы. Голос на конце предложения
дрогнул и сел.
Нападающий чуть надавил на его подбородок пальцами свободной руки, изменил угол и…
Нет, не ошибка. Со сдавленным вздохом Аарон сел на чужие колени, отталкивая Кевина
к стене, снова, как тогда, запуская пальцы в уже знакомые жесткие черные волосы. Он
не понимал, как, почему, зачем и что делать с этим потом, но был уверен, что
разберется с этим. Позже. Потому что сейчас значение имели только губы Дэя, его
язык, зубы, мягко прикусывавшие его собственные губы, руки, скользнувшие на талию и
прижимавшие ближе. Он как-нибудь с этим разберется. Но сейчас он будет до звездочек
перед глазами целовать Кевина, крепко удерживая его рядом с собой, как если бы он
был единственным источником кислорода на земле, чувствуя, как все внутри сжимается
и скручивается. Как-нибудь…
Дэй издал глухой стон, слабо ударившись затылком о стену, но это не имело никакого
значения. И плевать на неудобную позу или то, что в любой момент сюда могут
ввалиться Ники и Жан. Пусть после этого хоть кто-то посмеет заявить ему о вреде
изредка употребляемого алкоголя!
***
Да, на лице когда-то его третьего номера появилась парочка еле заметных тонких
белесых шрамов, но в остальном… Это был он. Живой. Нет, выживший. Возродившийся.
Победитель. «О, ты и правда не подумал, что делать, если я не проиграю, верно?» —
как наяву услышал Рико голос Ната в ухе. Нет, он не подумал, потому что был уверен,
что тот не выберется, что просто умрет под тесаком отца, как и многие другие.
Только вот Натаниэль не такой, как они. Он выжил. И не просто выжил, а спустя месяц
снова вышел на поле. И выиграл эту игру.
На негнущихся ногах поднявшись со своего места, Рико дошел до лестницы, что вела
наверх, а потом, обойдя корт, вышел на улицу, глядя на звездное небо, которое
сегодня было удивительно чистым и красивым. Но Морияме казалось, что оно давит на
него изо всех сил. Оставалось только вопросом времени, когда дьявол придет за ним.
Он явится сам? Приведет с собой кого-то? Пошлет людей? А Ичиро? Его планы явно были
нарушены Натаниэлем. Из-за слов Рико. Может, старший брат убьет его? Рико истерично
рассмеялся, падая на колени и хватаясь за голову. Это конец. Просто растянутый. И
ничто его не спасет, потому что Дьявол не прощает. Никогда. Боги, он же столько раз
его предупреждал, как взрослый ребенка, ворующего конфеты, что поставит в угол, что
будут последствия, но Рико был уверен, что сильнее. Всегда. Он ошибся. Он не был. И
он поплатится за все содеянное. Если не сегодня, так завтра. Не завтра, так
послезавтра. Бесшумная тень с огненными волосами, ледяными глазами и острой улыбкой
придет за ним и спросит по всем долгам.
***
Нат стянул с себя всю одежду, оставшись в одних боксерах, и послушно встал перед
Миньярдом, давая тому возможность осмотреть свое тело и, после кивка, ощупать
болезненные участки. То, что Эндрю пошел ему тогда навстречу и согласился не
докладывать Ваймаку и Эбби о травме — чудо, но это не означало, что голкипер сам
закроет на это глаза. С игры прошло почти две недели. Еще через две они столкнутся
с воронами в финале, но Миньярд продолжал упрямо после каждой тренировки проверять
состояние своей рыжей головной боли, пусть причин для этого не было уже целых пять
дней.
— Мне кажется, или тебе просто нравится смотреть на меня без одежды? —
усмехнувшись, спросил Нат, чуть наклонившись к Эндрю, который в этот момент
внимательнейшим образом осматривал многострадальное плечо.
— Тебе кажется, — карие глаза лениво скользнули наверх, чтобы найти пронзительные
голубые. — На удивление ты не напиздел и правда в порядке.
— А я, судя по всему, нет, — пробормотал себе под нос Миньярд и, прежде чем идиот
успел выдать свою очередную гениальную мысль, задал их любимый вопрос. — Да или
нет?
— Я ненавижу тебя.
Если изначально Миньярд переехал к Нату просто, чтобы тот наконец-то смог нормально
спать, то теперь был безмерно рад, что принял именно такое решение, потому что по
сути в их распоряжении всегда была целая квартира, в которую никто не мог войти без
стука и опасности получить нож под ребра, в результате чего посетители были такими
же редкими, как и похвала от Кевина.
— Я хочу отсосать тебе. Да или нет? — борясь со сбитым дыханием, спросил лис,
встречаясь взглядом с затуманенными от желания карими глазами.
Рыжий идиот тут же снова потянулся к нему, вовлекая в очередной безумный поцелуй,
от которого мир вокруг размывался и расплывался, как акварель под воздействием
воды. В какой-то момент они поменялись местами, но Нат предусмотрительно так и не
придавил его своим весом. Его губы опустились на шею, зубы слабо прикусывали тонкую
кожу, не оставляя следов, но пуская мурашки по спине, от чего Эндрю выгнулся в
спине, еле сдерживая рвущийся стон…
— Нет.
Все тут же исчезло. И нежные руки в волосах, и теплое прикосновение губ. Открыв
глаза, Миньярд увидел перед собой замеревшего Натаниэля, успевшего сделать целый
шаг назад от кровати. В его взгляде не было ни укора, ни раздражения, только
искреннее беспокойство и вопрос, который он пока еще не озвучил, стараясь понять,
что произошло, просто смотря.
— Да, — это был глупый вопрос идиота, который, почувствовав опасность для
голкипера, не хотел делать ничего, что могло вызвать хоть какой-то дискомфорт. От
осознания этого хотелось заскулить.
— Нет.
— Мне уйти?
— Нет.
— Я могу прикоснуться?
— Да.
Нат кивнул, а потом очень осторожно поднес руку к лежащей на заправленном одеяле
ладони Миньярда. Не встретив сопротивления, он положил свою руку рядом и лишь
соприкоснулся с ним мизинцем, но Эндрю даже не поднял головы, упрямо глядя в пол,
чувствуя клокочущую в груди злость на самого себя. Словно прочитав его мысли, рыжий
идиот тускло улыбнулся, кивнул и встал, бросив мягкое: «Я буду на кухне», — а потом
ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Это стало последней каплей и, словно потеряв
опору, Эндрю откинулся на кровать, закрывая лицо руками. Было тошно. От осознания
того, что его так хорошо понимают и, что еще хуже, принимают. Вот такого
поломанного, дерганого и неправильного. Нат просто собирал его по кусочкам и,
чувствуя, как никто другой, всегда знал, когда сделать шаг назад. Ведь он мог бы
сейчас сидеть рядом и докапываться, пытаться понять, что произошло, но вместо этого
он просто дал знать, что рядом, а потом отступил, обеспечивая голкиперу такое
нужное пространство и воздух.
Что самое обидное, Эндрю сам не знал, почему изменил свое решение. Слово вырвалось
само по себе. Он боялся? Чего? Натаниэля? Нет. Точно нет. Этот придурок скорее себе
глотку вспорет, чем нарушит границы дозволенного. Эмоций?.. Их?.. Того, что теперь
он сам потеряет контроль? Что, если такую реакцию в нем вызывали только поцелуи?..
Но ведь с другими людьми такого не было! Тот же Роланд!.. Только вот ради Роланда
Эндрю не был готов самолично поехать к главе якудзы и пытать того сутки напролет.
Ради Роланда он бы не сделал и одной десятой того, что сделал для рыжего идиота за
дверью. Так в этом проблема? В том, что он… чувствует слишком много и сильно? Или
все-таки сработал какой-то триггер? Что-то новое? Эндрю был без понятия.
Миньярд не знал, сколько времени прошло к тому моменту, когда он вышел из спальни,
но квартира уже была пуста. И дело было не в удушающей тишине. Нат и в обычные дни
мог быть до невозможности тихим, но Эндрю уже научился улавливать эти миниатюрные
шорохи, выдающие присутствие рыжего дома. Сейчас не было ничего. Зайдя на кухню,
где и должен был быть его наркоман, блондин нашел только записку:
«Ушел с Рене. Буду вечером. Телефон не на беззвучном, так что, только свистни, и я
приду. Обещаю вернуться без явных повреждений. Твой любимый горячий шоколад у
чайника, мороженое в морозилке есть, я проверил. Би сейчас, кстати, свободна.
До вечера, Дрю»
Судорожный вздох вырвался сам по себе, в горле встал ком, а в груди что-то
накалилось и треснуло. Нат не ушел. Он отошел в сторону, боясь сделать хуже. Он
продумал все и сразу. Ушел с Рене, вероятно, чтобы свалить в зал и потренироваться,
выпустить собственное беспокойство и нервы, при этом освобождая Эндрю от своего
присутствия, но не забыв дать знать, что телефон с собой и Миньярду нужно только
сказать, чтобы рыжее безумие снова оказалось рядом. Он проверил, есть ли дома все,
что нужно было голкиперу для успокоения, уже зная его, как облупленного, и даже
позвонил Бетси, чтобы узнать расписание, на случай, если блондину понадобится
помощь, которую сам Нат оказать не может. Заботился ли кто-нибудь когда-нибудь так
об Эндрю? Нет. И он просто не знал, что с этим делать. Почему-то хотелось, как
маленькому ребенку, заплакать. Так он плакал, когда на Рождество Касс повесила
носок с его именем на камин… Тряхнув головой, Миньярд дрожащими руками набрал номер
Би, поставил на громкую, и постарался отвлечься, делая себе горячий шоколад.
***
— Тогда они у нас групповые, — хмуро отозвалась Дэн и хотела было уже двинуться на
гостя, но ее опередил Жан.
Позволив сумке упасть с плеча, Моро широкими тяжелыми шагами ринулся на Морияму, а
потом, схватив его за грудки, впечатал в водительскую дверь джипа, скаля зубы и
чуть ли не рыча, тогда как Рико, к удивлению всех, даже не попытался отбиться или
возразить, висел как покорная кукла, с глухой ненавистью глядя в серые глаза того,
кто когда-то был братом.
Это было далеко не типичное поведение для француза. Он, наверное, был одним из
самых спокойных членов команды, но в его памяти навсегда отпечатался образ его
побитого брата после Балтимора. Он никогда не забудет, как трясся от страха,
понимая, что может больше никогда не увидеть младшего, осознавая, что тогда на
трибунах и правда был Мясник. Тот страх за брата, тот ужас от осознания и
беспомощности, накатившие, как только Моро скрылся от посторонних глаз дома у Эбби…
Это был один из самых ужасных дней в его жизни. И он прекрасно знал, кто в этом
виноват.
— Что тут за?.. — голос Кевина, который шел вместе с Натом и обсуждал план на
ночную тренировку для его левой руки, сорвался на хрип. Нет, это был не страх, а
чистый шок. — Рико?..
— Нам надо поговорить, Натаниэль. Дай своему псу команду меня отпустить.
— С каких это пор Жан стал псом? — Веснински двинулся вперед, медленно приближаясь
к своей жертве, лениво засунув руки в карманы. — Он вроде всегда багетом был. Это я
цепная шавка, разве нет? — озабоченно спросил он, не обращая внимания на то, как
скривилась вся команда, а потом хлопнул себя по лбу. — Ах точно! Все ведь чуть-чуть
изменилось за последние полтора месяца.
— Ему я точно не доверяю, — хмыкнул голкипер, подходя ближе, пряча один из ножей,
но продолжая крутить второй.
— И это должна быть моя проблема? — скучающе протянул рыжий. — Сам дурак.
Напортачил? Разгребай. Я говорил тебе, учил. У всего есть последствия. А ты все не
слушал. И что теперь? — Нат презрительно фыркнул, выуживая из кармана карамельные
сигареты, без вопросов делясь с Миньярдом у себя под боком, но тот качнул головой,
отказываясь. Сейчас его руки должны быть свободны. — Я больше не принадлежу твоей
семье. Я вообще никому не принадлежу. Последний раз повторю свой вопрос, Рико. Чего
приперся?
— Я получил все, что хотел и даже больше, если ты еще не понял. Я дома. Со своей
семьей. Я свободен. Что еще нужно для счастья?
— Хочешь, вернись в Эвермор. Установи свои порядки. Бери с собой, кого хочешь.
Делай, что хочешь, Нат, я…
— На…
— Уходи, — с нажимом повторил Эндрю, оттесняя Морияму назад, тогда как Нат не
сделал ни единого движения, чтобы прекратить происходящее, тем самым давая самый
что ни на есть точный ответ. — Скажи спасибо, что все еще жив.
Дождавшись, пока Рико и правда сядет в машину и уедет с парковки, блондин подцепил
сигарету из чужих пальцев и сделал наконец столь желанную им затяжку, изо всех сил
стараясь игнорировать мягкую и лукавую улыбку Ната под боком. Миньярд не собирался
признаваться, что почувствовал глухое удовлетворение, когда идиот дал ему выйти
вперед в прямом и переносном смысле слова, отдавая штурвал. Он правда учился. Эндрю
не сомневался, что Нату непросто, но это был новый уровень доверия, к которому они
пришли. Теперь именно Веснински завязывал себе глаза, вкладывал руку в ладонь
блондина и шел следом, не видя ничего, ничуть не сомневаясь в том, что на его пути
не будет ни единой кочки или ямки, из-за которых он мог бы подвернуть ногу. Просто
шел, а Эндрю вел. И комфортно было обоим. Потому что Нат наконец-то получал столь
желанную им возможность выдохнуть и расслабиться, тогда как Эндрю знал, что рыжий в
любой момент может сорвать повязку с глаз и защитить не только их двоих, но и
абсолютно всех.
***
Нат подскочил в кровати, задыхаясь. Кожа была липкой от пота, волосы спутались, но
в его голове была только одна мысль — прочь отсюда. Он все еще чувствовал, как
тесак отца врезается в его тело, как жизнь покидает тело, а каждая рана пульсирует,
выдавливая кровь. Он слышал звенящие крики боли Лив, матери, Эндрю, Жана, Кевина,
Мэтта, Дэн, Ники, Рене, Элисон, Сета, Аарона, Ваймака, Эбби… И пока Эндрю медленно
открывал глаза, просыпаясь и открывая рот, чтобы задать вопрос, Нат уже сорвался с
места. Он не помнил, как обулся, но асфальт не впивался в его стопы. Не сказать,
чтобы его это сейчас волновало… Веснински бежал по темноте, задыхаясь, чувствуя,
как сердце разрывается в груди, а легкие горят из-за сбившегося дыхания, но не мог
заставить себя остановиться. Он не мог пережить это снова, не мог снова терять и
бояться, не мог снова терпеть, не мог, не мог, не мог…
Парень ударился о дверь дома, буквально врезаясь в нее, а потом упал, вжимаясь в
отполированное дерево, зажимая кричащую голову руками. Это было не нормально. После
Балтимора он справлялся, просыпался с Эндрю, цеплялся взглядом за его еще сонные,
но уже открывшиеся глаза…
— Я не… — Нат повис на плече тренера, стараясь собрать мысли в кучу. — Я не знаю,
я…
— Кофе.
Натаниэль не узнавал собственный голос. Что он здесь делает? Почему убежал? С каких
пор он вообще убегает? Он ведь никогда не убегал, наоборот, рвался в бой, даже если
он был заведомо проигрышным…
Дэвид поставил кружку и нажал кнопку на кофеварке, стараясь изо всех сил подавить
нервозность. Еще никогда мужчина не видел этого парнишку таким испуганным и
потрепанным. Ни когда тот притащил на плече Кевина, ни когда уезжал, а потом
возвращался с новыми шрамами, ни когда появился после Балтимора. Натаниэль всегда
стоял ровно, широко улыбаясь, хитро жмуря глаза, ухмыляясь, но никогда он не
боялся. Веснински всегда верил в свою силу, в отсутствие слабостей, в то, что может
справиться со всем, что подкинет ему жизнь. И он делал это. Каждый гребаный раз.
«Он всего лишь ребенок» — напомнил себе Ваймак: «Ему девятнадцать лет. Он просто
мальчик, который всю свою жизнь был очень сильным и храбрым. Он тот, кто защищал
всех и наконец-то смог защитить себя. Он просто ребенок, которому нужна защита,
помощь и забота. Он тот, благодаря кому жив твой сын». Шумно выдохнув, Дэвид забрал
кружку и понес в гостиную своему ночному гостю. В его сознании проскользнула мысль
о том, чтобы написать Миньярду, но он решил повременить. Конечно, он не был идиотом
и прекрасно знал не только о том, что эти двое неожиданно начали жить вместе после
Рождества. И все же, живя с лисами, Ваймак очень быстро научился до невозможности
бережно относиться к чужим границам. Поэтому эти дети ему и доверяли. Поэтому
доверял Нат.
— Если хочешь поговорить, без проблем, — вздохнул Дэвид, понимая, что большего, чем
это, вряд ли добьется. — Если хочешь, чтобы я кому-то написал или позвонил, скажи
кому. Могу даже Бетси позвать. Уверен, она тут же приедет. Если хочешь побыть один,
мой диван весь твой. Но, Нат, это не дело, понимаешь? Ты пробежал почти десять
километров. Ночью. Даже не понимая, что делаешь. Повезло, что ты не попал под
машину.
— Учитывая твою скорость при беге и время твоего прибывания здесь, то минут сорок
пять минимум прошло, — удрученно покачал головой Ваймак, мирясь с тем, что их
разговор и правда уходит на обсуждение физических показателей парня. — Не думаю,
что ты побил мировой рекорд, а значит, пробежал это расстояние где-то минут за
тридцать пять, если, конечно, не задерживался на пешеходных переходах, дожидаясь
зеленого света, в чем я сильно сомневаюсь.
— Поверь, парень, многие мои седые волосы носят твое имя, но, — Ваймак отправил
сообщение и повернул голову к поникшему мальчишке у себя под боком, — я безмерно
рад, что они есть. Может быть, не все ты делал правильно, но ты преследовал верные
цели. И ты их достиг. И лично я тебе благодарен, — Нат удивленно вскинул брови,
непонимающе хлопая глазами. — Ты защищал Кевина все эти годы. Он рассказал мне
несколько историй. Ты привез его ко мне. И, насколько я понимаю, признался мой
идиот только благодаря тебе.
— Он мой брат, — пожал плечом рыжий, словно все его действия были само собой
разумеющимися.
— Значит, ты тоже мой сын, пусть и косвенно, — подмигнул ему Ваймак, а потом
потрепал по и без того спутанным волосам. — Выдыхай. Ты в безопасности. И ты всегда
можешь обратиться к любому из нас за поддержкой. Или за местом, куда ненадолго
заныкаться и спрятаться ото всех.
— Тренер более, чем достаточно, — убедившись, что парень и правда уже почти
окончательно отошел, улыбнулся Дэвид. — А теперь поднимай свою задницу и пошли на
кухню. Я теперь тоже кофе хочу. Может быть, даже ирландский, раз на то пошло.
— Уже почти утро, — тактично напомнил Веснински, в который раз убеждаясь, что Кевин
и правда сын своего отца.
***
Дверь хлопнула почти у Эндрю перед носом, окончательно вырывая из сна. Он даже
толком не успел понять, что произошло. Миньярд спал, когда почувствовал, как Нат
под его боком вздрогнул всем телом. Он начал открывать глаза, замечая, как тень
скатывается с кровати, а потом рыжий сорвался с места и выскочил из комнаты и
квартиры, словно за ним кто-то гнался. Эндрю даже не успел позвать его по имени.
Прошло черти сколько времени, как вдруг Миньярду на телефон пришло сообщение. Резко
остановившись на аварийке, голкипер схватил смартфон и несколько опешил, поняв, что
смс-ка пришла от тренера. Но все же он решил прочитать. И не разочаровался.
«Веснински у меня. Сказал написать тебе и передать, что ответ на какой-то твой
дурацкий вопрос «да». Я не знаю, что произошло, Миньярд, но разгребать это тебе,
потому что я без понятия, что делать с Натом, который буквально дрожит на моем
диване, закутавшись в плед, и хлебает кофе».
Забив на правила движения и развернувшись через две сплошные, Эндрю понесся к дому
тренера, слава богу, дорогу он, блять, помнил. Буквально влетев на подъездную
дорожку и чуть не врезавшись в тачку Ваймака, голкипер выскочил из машины, за
секунду оказался у двери и… замер, уже обхватив дверную ручку пальцами. Он даже не
знал, что произошло и почему Нат сорвался среди ночи, чего с ним не происходило ни
разу. Но блондин решил отбросить все эти вопросы куда подальше. Не зайдет — не
узнает, а он нужен был своему идиоту, раз тот попросил Ваймака написать и упомянуть
«да».
— Я обязательно передам эти слова Эбби! — бросил тренеру в спину Нат, за что был
награжден ворчанием и глухими ругательствами мужчины.
— Ты убежал.
— Вау, а я думал, что открыл в себе дар телепортации, — закатил глаза Веснински,
поднимаясь и выливая остатки кофе в раковину, чтобы потом помыть кружку и убрать.
— Кошмар.
— И все? — Эндрю недоверчиво вскинул брови, раздраженный тем, что может лицезреть
только рыжую макушку, но то, как замерли руки Ната, говорило о многом. — Я не буду
давить. Ты это знаешь. Но то, что ты убежал в ночь — просто опасно для твоей же
шкуры.
— Я не совсем помню, как это произошло. Я просто проснулся и… была только одна
мысль — бежать оттуда, где я был. И я побежал. Только я не помню, как бежал.
— Снотворное?
— Это была разовая акция, — рыжий вдруг отстранился, выпутался из рук голкипера и
словно приободрился. — Я в порядке, Дрю, правда. Просто, — он пожал плечами, —
голова немного вышла из-под контроля. Обещаю, если я пойму, что дело совсем туго,
пойду к Би. Она уже доказала, что может изредка вправлять мне мозг, когда все идет
совсем по пизде.
— В следующий раз я херакну тебя клюшкой под ребра, потому что носиться за тобой по
городу слишком утомительно, — со знанием дела предупредил Миньярд, направляясь на
выход.
***
Надежды — пустое. И все-таки Нат надеялся, что ему больше не приснится ничего
подобного. Что его вырвавшееся из-под контроля сознание не будет пугать его так
сильно, что тело будет пытаться сбежать. Не повезло. Он просыпался, правда, теперь
Эндрю был готов и успевал его «ловить». Так продолжалось три ночи подряд, тогда как
голкипер дал ему неделю на то, чтобы справиться с кошмарами самостоятельно. Если не
выйдет — они подключат то снотворное, которое когда-то уже помогло Натаниэлю. Но
пока, раз в два или три часа Веснински вскакивал с безумными глазами и ошалевшим
сердцем, пытался сорваться с места, но потом оказывался в крепких и родных руках,
чувствовал запах, слышал голос, ощущал тепло. И постепенно он успокаивался, приходя
в себя, чтобы снова погрузиться в недолгий и неспокойный сон. На четвертую ночь
Миньярду надоело. Он сразу притянул Ната к себе, уложил на своей груди, обнял и
приказал спать без сновидений. Результат оказался неожиданным. Да, конечно, кошмары
не исчезли, но на этот раз рыжий проспал целых шесть часов, что уже было весьма
приличным, почти здоровым. Поэтому… у них появилось прекрасное обоснование для сна
в форме бутерброда — друг на друге.
— Ага, привет, — Нат натянул на еще влажное после душа тело футболку и растрепал
свои мокрые волосы, стараясь услышать слова говорившего за гомоном команды в
раздевалке.
— Кто звонил? — спросил Эндрю, когда они уже вышли на парковку и закинули сумки в
багажник.
— Дикенс. Ничего, что стоило бы твоего внимания. Нужно встретиться, обсудить кое-
какие мелочи и прочее, — невинно отмахнулся Нат, воруя из чужих пальцев сигарету.
— Ты недоговариваешь.
— Без последней части, — подумав, кивнул Эндрю, все еще чувствуя на кончиках
пальцев недоверие к происходящему. Он знал, что Нат ему не врет, но, как и всегда,
с легкостью мог вилять между струек полной правды, выбирая лишь кусочки, которые
показывал Миньярду.
Вечер был тихим. Они лежали на диване, изредка перебрасываясь словами, каждый
готовился к своим экзаменам. За этот сумасшедший год они почти забыли, что, вообще-
то, они еще и студенты университета, но, на удивление, рыжему идиоту учеба на его
профиле давалась легко. Видимо, сказывался его технический склад ума.
Насторожился Эндрю уже когда Нат отказался идти на ночную тренировку, после чего,
схватив свою куртку, свалил в закат, ничего не объяснив. Попахивало секретами, а в
случае с Веснински это всегда были секреты размером со слона и угрозой, как у
ядерной бомбы. Ничего хорошего быть не могло по определению. Вторым звоночком стала
смс-ка с объяснением, почему и куда он свинтил, пришедшая Миньярду на телефон, пока
он сам сидел на трибунах и смотрел на тренировку Дэя, брата и Моро. «Я у Ваймака,
приеду на поле еще до конца» — гласило короткое и сбивчивое сообщение. А где столь
любимые ими обоими колкости и словесные извращения? Где ехидство? Наверное, это
было глупо, но Эндрю начинал напрягаться из-за нормальности Натаниэля. До конца
тренировки оставалось всего ничего, но растрепанная рыжая катастрофа и правда
явилась, улыбаясь и виновато потирая затылок. Пункт номер три для беспокойства — он
был слишком искренним, теплым и уютным при всех. Этакое солнышко, завернутое в
плюшевый плед. Переглянувшись с Моро — Эндрю не хотел думать, с каких пор у него
появилась привычка сверяться и иногда даже разговаривать с багетом касательно
состояния Веснински — он понял, что не один заметил неладное, и это не просто его
паранойя. Что-то не так. Вишенкой же на этом подозрительном торте стало то, каким
тихим и ласковым Нат был дома, когда они вернулись. «Прям как в Бингемтоне», —
нервно подумал Миньярд, разрешая рыжей голове устроиться на своей груди, запуская
пальцы в мягкие волосы.
— Что происходит? — хрипло спросил он, понимая, что еще один Балтимор просто не
переживет.
Дело было не в том, что без Натаниэля он не мог жить. Мог. Смог бы, научился и
приспособился, как и всегда, просто… это было бы слишком больно. Рыжий проник так
глубоко, обволакивая кости, смешавшись с кровью, что вырвать его теперь казалось
просто невозможным. Он стал естественным продолжением. И Эндрю хотел, чтобы этот
идиот был рядом. Чтобы именно этот идиот был рядом, а не кто-то другой. Он бы смог
жить без своего наркомана, но вот какой была бы эта жизнь? Что бы стало с остатками
его и так не раз разбитой души?..
— Ты о чем? — Нат приподнял голову, чтобы смотреть ему в лицо, и сонно приоткрыл
глаза.
— Я тебя как облупленного знаю, идиот. Что-то происходит, что выводит тебя из
равновесия, но ты молчишь и очень старательно делаешь вид, что все в порядке. Для
справки, выходит хуево.
— Это еще одна дверь прошлого, которую нужно закрыть, — наконец ответил рыжий,
старательно выговаривая каждое слово, словно заставляя самого себя. — Ничего
опасного для жизни. Просто буду сидеть с хмурыми дядьками в костюмах и много-много
говорить.
— Там будет один человек, которого я очень сильно хотел убить на эмоциях, а в
спокойном состоянии просто причинить боль, — Нат отдернул взгляд, словно стыдясь
самого себя. — Это не нормально, и я это знаю, но не могу ничего с собой поделать.
В любом случае, день будет тяжелым. Я просто… заряжаюсь, как батарейка.
— Так вот как это называется? — хмыкнул Миньярд, чувствуя, как напряжение начинает
отступать. — Зарядка?
— Работает?
— Как видишь.
Эндрю начал напевать себе что-то под нос, соглашаясь. Возможно, он примет это на
заметку и начнет делать так же, чтобы в плохие дни отгонять прошлое именно такими
воспоминаниями. Возможно, после всего, что случилось в этом году, он слишком
напряжен и дергается от каждого шороха, а Нат и правда всего навсего не хочет
встречаться с кем-то из прошлого, просто старается поскорее перевернуть страницу,
как бы болезненно это ни было.
***
Время было за полночь, но тренер лисов Пальметто и не думал ложиться спать, как и
всегда, засиживаясь за документами, планируя, как в следующем году снова будет
отстаивать своих ребят. Как старых, так и новых, которых возьмет. Правда, судя по
тому, как его лисята пробились в финал… проблем быть не должно. Он скорее маялся
над тем, как впихнуть Натаниэлю должность капитана. Парень уже не раз говорил и
показывал, что не горит желанием выходить на первые роли, предпочитая оставаться
кукловодом в тени, контролируя всю ситуацию, но глупо было отрицать факт того, что
рыжий дьявол и правда станет идеальным вожаком стаи. Веснински был тем, кто мог
контролировать любого, читая людей, как открытые книги. И он находил к ним подход.
Чего только стоят его взаимоотношения с Сетом или теми же Миньярдами. Боги, да он
даже поладил с Аароном! Об их отношениях с Эндрю Дэвид молчал, хотя нередко ловил
теплые взгляды Эбби, когда она замечала связь этих двоих. Поэтому да, Веснински
должен был стать капитаном лисов. Желательно, в следующем году, чтобы его
подстраховывала Дэн. Если нет, то в последующем, когда она уже уйдет.
Именно занятый этими раздумьями, Дэвид и услышал шорох. В доме кто-то был. Но он не
слышал, чтобы дверь открывалась, а гостей тренер не ждал. Плюс, его не звали.
Прихватив биту из угла, мужчина начал красться по коридору, видя включенный свет на
кухне. Он уже заглянул туда, замахнулся и!..
— Твою мать! — Ваймак шумно выдохнул, роняя бейсбольную биту на пол. — Парень, ты
Кева чуть сиротой не оставил!
— Ты ему соврал.
— Возможно, — Нат помешал ложечкой чай, подавил кругляшок лимона… — но это мое
решение, на которое он не имеет никакого права влиять. Суд его не касается. Я убил
человека.
— Я прекрасно это знаю, — неожиданно яростно и зло зашипел рыжий. — Спасибо, что
напомнил. Но убил его я. Все случившееся останется в прошлом. Я никому не позволю
поднимать эти воспоминания со дна его сознания, когда он так старается идти дальше.
Ни тебе, ни кому бы то ни было еще. Это ясно?
Дэвид прекрасно знал этот взгляд, этот голос, эту ауру. Это был не их домашний Нат.
Это был защитник. Это был дьявол, который перегрызет глотку любому за один неверный
шаг. Это было дикое хищное животное, горящее яростью. Веснински он таким видел
всего пару раз, но и их хватило, чтобы понять — лучше отойти назад, чем даже
качнуться вперед.
— Суд его не вызовет. Не вызовет никого из лисов. Я сам разберусь с этим, — качнул
головой Натаниэль, и гнев начал понемногу утихать в его глазах. — Я лишь хотел
предупредить тебя и сказать, где буду, чтобы не было шумихи.
— Нат, прошу, помни, что ты больше не один. Ты снова взваливаешь все это на себя.
— Ох, это вряд ли, — горько рассмеялся Нат, а потом встрепенулся. — Ну, раз мы друг
друга поняли, то я пошел, да?
— Конечно, тренер.
***
Проснувшись рано утром, Нат тут же встал, хотя обычно позволял себе пару минут
понежиться в кровати, а если он был достаточно терпелив, и день был хорошим, то он
даже удостаивался ленивых поцелуев от Эндрю. Но не сегодня. Сегодняшний день не был
хорошим. Не для Натаниэля. Выбравшись из кровати и приняв ледяной душ, словно
готовясь, Веснински оделся, но не застегнул рубашку, опасаясь посадить на нее
пятно. Он как раз заваривал кофе, когда услышал за спиной громкий зевок, говоривший
о том, что Эндрю выбрался из берлоги. Не сдержавшись, рыжий развернулся, глядя на
голкипера и чувствуя, как тепло топит все внутри. Миньярд в пижаме с помятыми
волосами выглядел таким мягким и домашним, что Нат почти задохнулся. Он заставил
себя подавить улыбку и отвернуться. Не сегодня. Сегодняшний день не для этого.
Сегодня он обернется в броню и натянет на лицо лживые маски, чтобы защитить то, что
любит.
— Что не так? — вопрос вырвался прежде, чем блондин смог его обдумать.
— Я же уже говорил, день будет тяжелым, — вздохнул Нат, впервые не радуясь тому,
что голкипер так хорошо его знает. — Мне просто нужно пережить его. Не волнуйся, —
за несколько жадных глотков рыжий осушил кружку, а потом ловко застегнул пуговицы.
— Увидимся вечером, Дрю.
Выскользнув из общежития и сев в машину, Нат поспешил убраться отсюда, пока никто
ничего не понял. Особенно Миньярд. Он убьет его, когда узнает, но рыжий был готов
принести такую маленькую жертву, если это будет означать покой для Эндрю. Остальное
не имело значения.
***
Эндрю как раз закидывал в сумку последнюю тетрадь, когда в дверь Преисподней начали
ожесточенно и безумно колотить кулаками. Проворчав себе под нос проклятья, Миньярд
подошел к двери и распахнул ее, уже готовя тираду, но он точно не ожидал увидеть
побледневшего Жана и заспанного и помятого, но не менее бледного Кевина.
— Твой будильник, из-за которого ты, видимо, проспал? — скептически выгнув бровь,
спросил Эндрю, старательно отгоняя нарастающую тревогу. — Не знаю, я не брал.
— Что вы тут устроили?! — голова Аарона вынырнула из-за двери соседней квартиры.
Сейчас ему было плевать. Верно ему подсказывало чутье! А Нат, как всегда,
превосходный пиздабол, говоривший только правду. Как он не понял?! И Веснински…
Моралист и защитник, которого об этом никто не просил. Эндрю мог это пережить. Он
не хрустальный. Он был готов это сделать, если это значило, что наркоман останется
с ним, если будет свободен, если продолжит улыбаться, быть рядом, целовать, мягко
касаться волос, соблюдать границы и… Миньярд знал, догадывался, что, а точнее кого,
увидит, когда войдет в этот зал, но он просто не мог позволить Нату остаться
одному, снова закрывая всех собой. Эндрю хотя бы встанет рядом. Он не позволит
своему лису проходить это в одиночку. Он протянет руку, как и обещал. И никому не
позволит забрать у него его счастье наркомана, как и обещал.
***
Нат был готов взвыть. Все присутствующие прекрасно знали, как и что было. Он уже
рассказывал это, но адвокат обвинения не переставал его пилить, желая поймать на
лжи или несостыковках, поэтому рыжему ничего не оставалось, кроме как удрученно
повторять все по сто раз. Да, если бы здесь был Эндрю, чтобы подтвердить его слова,
как свидетель, все было бы проще, но он не собирался тянуть того на дно. Нат сам
принял решение тогда. Ему и отдуваться.
— Все верно. Дрейк Спир схватил нож и попытался напасть на меня. Он был в ярости.
Полагаю, если бы он убил меня тогда, то сказал бы сейчас, что находился в состоянии
аффекта. Я не мог позволить ему убить себя или моего товарища по команде. Я сделал
все, чтобы мы были в безопасности. Я даже не успел сказать что-то, как он бросился
на меня. Поймите, с моими габаритами глупо надеяться на то, что мужчина ростом под
сто восемьдесят пять, весящий под сто килограммов, с ножом в руке, только
поцарапает меня, или что я смогу прижать его к стенке и вразумить. Я не мог
поступить иначе.
— Это нельзя сделать случайно, если вы впервые берете оружие в руки, — уточнил Нат.
— Я же прекрасно умею драться. Меня этому учили мой покойный отец и его любовница.
Да, у меня было странное детство, но я в этом не виноват. Удар был точным, это
правда, но лишь из-за годами отточенных движений, а не из-за желания. Я сделал это…
Дверь в зал бесшумно открылась, и слова застряли у Натаниэля в горле. Он был здесь.
Стоял, тяжело дыша, а за ним были Кевин, Жан и Аарон. Все краски за секунду сошли с
лица рыжего, сердце упало куда-то вниз, а в голове стало пусто. Нет… Эндрю не
должен быть здесь. Потому что если сейчас он чуть повернет голову в сторону
обвинения, то увидит Касс Спир, разодевшуюся во все черное, несмотря на то, что со
смерти ее выродка прошло уже много месяцев, хотя, пусть он и был ее сыном, он
причинял боль другим детям, которых она брала под опеку и называла своими. Нет,
Эндрю не должен был это видеть… Но он и не смотрел. Не отрывая глаз от Ната, на
удивление спокойный блондин прошел вперед, ведя за собой остальных, и сел прямо на
первом ряду за Дикенсом.
— Вы сожалеете о содеянном?
— Нет, — честно ответил Нат. — И не буду сожалеть, каким бы не было решение суда. Я
убил человека. Это правда. Я убил. Но я сделал это не из мести или злости, не из
ревности или жажды денег. Какие еще там бывают мотивы? Я оказался в ситуации, где
передо мной встал выбор. Или он, или я и Эндрю. У меня были секунды на принятие
решения. И я его принял.
Вот поэтому Нат не хотел, чтобы Миньярд приходил. Поэтому он не хотел рассказывать
никому о сегодняшнем суде. Потому что это было так чертовски предсказуемо. И ему
было буквально больно от того, как дернулся всем телом Миньярд, наконец замечая,
узнавая, поворачивая голову и… теряясь, видя женщину, которую когда-то был готов
назвать мамой.
— Полагаю, мы можем взять перерыв, прежде чем позвать свидетелей, — кивнул судья и
ударил молоточком. — Объявляю перерыв двадцать минут.
Голос судьи еще не стих, а Нат уже сорвался с места, чтобы оказаться перед
Миньярдами и братьями, игнорируя Дикенса. Он не стал слушать адвоката, не стал
ждать, когда Касс заметит, он просто схватил Эндрю за рукав толстовки и потянул
прочь из зала, почти побежал и остановился только когда они оказались в небольшой
нише под лестницей на второй этаж.
— Ты соврал, — процедил вместо ответа голкипер, но, прекрасно зная, какой услышит
ответ, поспешил исправиться. — Ты не рассказал.
— Потому что не хотел втягивать тебя в это. Эндрю, уходите. Я серьезно. Оставь это.
Все знают, как закончится это заседание. Поезжайте домой.
— Потому что ты идешь вперед и ничто не должно тянуть тебя назад! — всплеснул
руками Нат, словно это было очевидно. Нервно он закатал рукава рубашки и начал
мельтешить, расхаживая туда сюда. — Я сделал все, чтобы тебя это не коснулось,
чтобы тебе не пришлось сюда ехать… Как ты узнал?!
— Блядство…
— Ты правда думал, что сделаешь это втихаря, и я ничего не узнаю? — Миньярд сам
удивился, когда услышал в своем голосе обиду.
— Нет. Я бы рассказал тебе. Но после этого. Когда это не могло бы тебя коснуться.
Вот и все. Это все чего я хотел. Безопасности и покоя для тебя. Ты имеешь на это
право.
— Дрю, поезжайте домой, — устало вздохнул рыжий, нервно облизнув губы. — Я закончу
здесь и сразу домой. Тебе не нужно быть здесь.
— Я тебя не оставлю, — Эндрю сам подцепил своим пальцем его мизинец, сцепляя их. —
Ты не один. И не будешь, — он подумал, а не слишком ли много сказал, но потом
решил, что, если и вываливать, то все, чтобы не он один чувствовал, будто его
ударили мешком муки по голове. — Ты имеешь на это право. И ты это получишь. Об этом
я позабочусь.
Да, это выражение удивления и непонимания стоило того. Но вот потом… оно сменилось
на обожание, трепет и такую нежность, что Эндрю стало тесно в собственной коже. И
слишком жарко. И слишком… просто слишком. А Натаниэль ничуть не упрощал задачу,
ласково улыбнувшись и чуть сильнее сжав его пальцы. И все же им нужно было
вернуться. Веснински нужно было переговорить с Дикенсом, подготовиться к следующей
части… Кевин и Жан, на удивление, пока что не набросились на брата с расспросами,
только ворчали друг другу, но на Ната смотрели с верой и уверенностью, готовые
поддержать.
Куда страннее и чудесатее дела обстояли с Аароном. Он молчал. Стоял рядом с братом,
скрестив руки на груди, глазами сканируя окружающих их людей, словно выискивая
угрозу, пока наконец не хмыкнул с каким-то отвращением. Эндрю проследил за взглядом
близнеца и не смог сдержать гримасы. Аарон смотрел прямо на Касс.
— Она, — надсадно вздохнув, сдался второй Миньярд, решив, что лучше покончить с
этим сейчас, чем растягивать пытку. — Что ты хочешь спросить?
— Мы будем мстить? — от этого вопроса Эндрю опешил. Он был уверен, что Аарон
захочет покопаться в его прошлом, захочет узнать какие-то тайны, но он никак не
ожидал этого. Что с ними стало… — Уверен, Нат меня поддержит.
— Я не забуду, пока не забудешь ты. Так что вопрос останется актуальным всегда,
пока ты на него не ответишь.
Когда заседание продолжилось, Нат чувствовал, что за его спиной стена, на которую
он мог облокотиться. Братья и Миньярды были безмолвной поддержкой, которую
Веснински и не надеялся получить, но все равно он не хотел, чтобы они видели то,
что будет дальше. Потому что в зал позвали свидетелей. Лиам Грей. Шестнадцать лет.
Фрэнк Верлоу. Четырнадцать лет. Уиллиам… Эндрю не мог смотреть на этих мальчишек, в
каждом из которых видел себя. Неужели Нат пойдет на это? Разрешит своему адвокату…
Веснински вцепился в манжет пиджака Дикенса, но тот только покачал головой, шепча
что-то сдержанно, но успокаивающе. Нат недоверчиво прищурился, а потом все же
кивнул.
К удивлению всех в зале, адвокат защиты не давил на детей, не требовал подробных
рассказов или пересказов всех самых страшных моментов в своей жизни. Нет. Он лишь
просил мальчишек рассказать, какие у них есть воспоминания о Дрейке. «Что первое
приходит на ум?» — мягко спрашивал Дикенс. «С какими эмоциями он у тебя
ассоциируется? А почему? Если не хочешь, ты можешь промолчать, никто тебя не
заставит, но ты бы не мог рассказать об этом поподробнее?»
— Это было так необходимо? — первые слова, что он сказал кому-то, Дикенсу, когда
они вышли из зала суда. — Зачем это было?
— Ты знаешь, как это работает, — вздохнул адвокат. — Да, это было грязно, но
система именно такова. Нат, моя работа — вытаскивать тебя из дерьма. Любыми
способами. Я и так пошел тебе навстречу, не вызвав ни одного свидетеля с того дня,
а детей…
— И должен был пойти еще больше. Плевать я хотел на условный срок и штрафы. Эти
дети не должны были даже переступать порог суда, — зло зашипел Веснински, а потом
тряхнул головой, отгоняя мысли. — Ладно, прошлое не изменить.
— Надеюсь, увидимся с тобой не скоро, — Дикенс ободряюще сжал его плечо, а потом,
обогнув, двинулся прочь.
— Веснински! — Нат и бывшие вороны, стоявшие к нему ближе, чем Миньярды, обернулись
на голос, тогда как Эндрю замер, тут же узнав голос. — Ты должен сидеть в тюрьме за
содеянное. Каким бы человеком Дрейк ни был, ты не имел никакого права убивать его.
Женщина вздрогнула всем телом, сделала шаг назад, а из ее горла вырвался судорожный
вздох, но голкипер не отступил, не шевельнулся, не отвел глаз. Просто смотрел в
глаза той, что предпочла видеть только то, что было удобно, что игнорировала правду
в угоду себе. Да, она сделала для него многое в свое время, она научила его
определенным вещам, но она же поспособствовала тому, что с ним стало. Не бывает
только белого и только черного, мир цветной и многогранный, но Касс Спир стала для
Эндрю резким инь и янь. Только черный и белый. Она собрала его, и она же разбила. И
сейчас эта женщина смотрела на него с болью, ужасом, сожалением и тоской, на
которые Миньярду нечем было ответить. Еще до Дня Благодарения, наверное, он бы
смог, но слова, сказанные Натом в тот день, изменили слишком многое. «Я не знаю ее,
но знаю, что она предпочитала жить в сказке и мнить себя лучшей и добрейшей, не
желая смотреть правде в глаза. Она не заметила, точнее, не захотела заметить не
только то, что происходит с тобой, но и еще с шестью детьми», — сказал тогда идиот,
вывалил болезненную правду, которая потом каким-то образом подействовала, как
заживляющая мазь. Щипало, саднило, горело на открытой ране, но теперь остался лишь
шрам, изредка реагировавший на погоду.
— Эндрю, — выдохнула она, словно только сейчас увидела, узнала. Может в зале суда
она и правда не видела никого, кроме Натаниэля?
— Оставь его в покое, — повторил блондин, чувствуя, как и сам внутри становится
тише и размереннее. — Хочешь злиться или ненавидеть? Злись и ненавидь меня, потому
что, если бы Дрейк не ударил меня бутылкой по виску, я бы сам его убил. И не из
самозащиты, — он подождал несколько секунд, даже не зная, хочет ли услышать что-то
от нее или нет, а потом отвернулся и, взяв Ната за руку, потянул прочь.
Спорить было бесполезно и глупо. Свистнув, Нат перебросил ключи от своей машины
Жану, крикнув этаж парковки, оставляя Аарона, Кевина и Моро за спиной. Их рядом с
собой Эндрю точно терпеть не станет. Только если своего близнеца.
— Как ты спишь по ночам? — вдруг спросил Аарон, выходя из-за спин бывших воронов,
которые до этого скрывали его от глаз Спир. — Нет, серьезно, как? Зная все. Зная,
какого монстра ты родила и воспитала. И именно воспитала, потому что, как человек,
изучающий других людей, их анатомию и строение мозга, я могу с точностью сказать,
что он стал таким, а не родился.
— Аарон…
— Вы близнецы…
— Аарон, он уже мертв, пошли отсюда, — Кевин обхватил его поперек груди и потянул
назад, видя, что еще немного, и эта маленькая бомба попросту взорвется.
— В одном он не прав, — хмыкнул Жан, глядя на то, как, дернув, Дэй буквально поднял
мелкого защитника над землей и развернул их на сто восемьдесят градусов. — Смерть
помогает. Миссис Спир, мне жаль, что вы потеряли сына, — Моро подошел к женщине и
осторожно взял ее дрожащую руку в свою. — Для матери нет ничего страшнее, чем
пережить своего ребенка. И как матери, я вам соболезную.
— Правда?
— На эту ситуацию можно смотреть по-разному, — вздохнул Жан. — Никто из нас никогда
не простит того, кто делал подобное. Никогда мы этого не забудем. Но для вас он был
другим. Вы девять месяцев носили его под сердцем, вы вырастили его. Не думайте, что
я вас оправдываю или отрицаю вашу вину в произошедшем, — он отпустил ее руку и
отошел на шаг. — Но, как матери, я вам соболезную. Он все равно был вашим сыном.
— Потому что я знаю, каково это, узнавать, что в твоем дорогом человеке живет
чудовище, видеть это чудовище и последствия его действий и все равно любить его,
даже когда он делает больно другому твоему дорогому человеку. Потому что я — это я.
В моих глазах ваш сын не получил даже толики того, что заслужил. Он умер быстро. Но
вы не он, пусть и причастны к этому. Уверен, вашим наказанием будет знание и
осознание, а это бывает куда хуже, чем смерть. Знать и не быть способным что-либо
изменить. Просто жить с чувством вины, которую не искупить. Поверьте, я знаю, что
это. Поэтому, наверное, и сочувствую.
— Без понятия, — так же тихо отозвался рыжий, перелистывая страницу и даже не думая
вставать.
Нат, не глядя, запустил пальцы в светлые волосы и начал мягко массировать кожу
головы Миньярда, который разве что не заурчал от удовольствия, возвращая голову на
прежнее место во впадинке ключиц. Не сказать, чтобы сегодня у Эндрю был плохой
день, нет, но он был уставшим с самого утра, поэтому пользовался любой возможностью
отдохнуть. Когда же рыжий завалился на диван учиться, голкипер решил, что лучшего
места, чем чужая грудь, ему не найти, поэтому, после скомканного вопроса и мягкой
улыбки с согласием в ответ, лег сверху, устраиваясь поудобнее. Кажется, иногда он
проваливался в полудрему, но ему было плевать. Он просто наслаждался теплом,
тишиной и редким шелестом страниц.
— Нат, ебаный ты засранец, я знаю, что ты там! Выходи сейчас же!
— Иди, — Эндрю перекатился на бок, спиной к подушкам дивана, чтобы Веснински мог
из-под него выбраться.
Вздохнув, как истинный мученик, рыжий заставил себя встать, а потом поплелся ко все
еще содрогавшейся от ударов двери, чтобы театрально медленно открыть ее и устремить
на Гордона пустой совершенно незаинтересованный взгляд. Сет выглядел… паникующим.
Что было странно и совершенно на него не похоже. Решив дать смертнику шанс на
выживание, Нат вопросительно выгнул бровь, как бы давая понять, что готов
выслушать, но вместо этого нападающий просто распахнул дверь, совершенно наглым
образом вошел в чужую квартиру, даже не глянув на Эндрю, и, свернув на кухню,
рухнул за стол, на него же уронив голову. Несколько секунд рыжему понадобилось на
осознание ситуации и непомерной наглости, а потом он все же двинулся следом, дабы
выяснить, а каков собственно мотив самоубийства Сета, раз он вот так посмел сюда
ввалиться.
— А орал ты на все общежитие и ввалился ко мне домой, чтобы об этом узнали даже в
Колумбии?
— У нас с Элисон вчера была годовщина. Мы уже три года вместе. А я забыл. Я помню,
как клеил стикер с напоминанием на стол, честно! Вчера весь день она думала, что я
что-то планирую, а я забыл! И больше она со мной не разговаривает! Как и Дэн! И
Мэтт! Ники вообще чуть мне не врезал! Даже Рене дуется! Рене!
— Сет, притормози, — помахал руками рыжий. — Ты приперся ко мне, потому что проебал
годовщину с Элисон, а в результате получил бойкот чуть ли не от половины команды.
Это я понял. Но чего я не понял — при чем тут, блять, я?!
— Помоги мне, — Гордон оторвал наконец голову от стола и умоляющими глазами впился
в бывшего ворона. — Я сделаю что угодно, только помоги. Вы же с Элисон чуть ли не
лучшие подружки!
— Я прекрасно помню, что я в этой команде самый младший, спасибо, — закатил глаза
Веснински. — Но это не мешает мне разгребать дерьмо всех.
— Монстр, блять! — рявкнул Сет, наконец походя на самого себя. — Захлопни свой
ебальник или!..
— Это ты сейчас захлопываешь ебальник, или я стану вождем этого бойкота, понятно? —
прорычал Нат, из-за чего Гордон тут же скуксился. — Отлично.
— Ты шутишь? Ладно… для тупых. Вот вы помните, когда первый раз… — он запнулся, на
секунду задумался, не то формулируя мысль, не то раздумывая, а с каких это пор он
так спокойно относится к нетрадиционным отношениям. — Короче, первую близость или
что-то типа, когда вы поняли, что вы пара?
— Ладно, что вы вместе, что вы — это вы или еще какая-то хуета, как бы она у вас не
называлась. Поверьте, мне глубоко похуй и влезать я в это не хочу. Короче.
Нормальные люди, адекватные такие, без ножей в каждом кармане и носке и без лишних
голосов в голове такие даты празднуют, потому что рады, что все еще вместе, потому
что хотят показать своему… партнеру, что это взаимно, что для них этот день важный
и особенный, навсегда останется в памяти. Понимаете?
Нат и Эндрю снова переглянулись и замерли, ведя безмолвный диалог. Они оба помнили
первую, самую первую встречу у дверей школы Миньярда. Вторую, когда рыжий так нагло
ворвался к Ваймаку, притащив на плечах Кевина. Третью, спустя три месяца, когда
подкинул Жана, когда поймал нож, когда они начали играть в правду. Четвертую, когда
голкипер, не услышав намека, отвез раненого Веснински в больницу, за которой
последовала долгая и изнурительная ломка. Сначала одного, а потом другого. Было
много всего. Очень. Крыша. Мельтешащий Нат со своей правдой. Правда Эндрю в ответ,
которую он сказал, что никогда не повторит. И это веселое: «Я же тупой, забыл?» —
за которым последовал их первый обжигающий поцелуй. Было много всего. Даже слишком.
Но ни один из них не знал, можно ли выделить один конкретный день или даже месяц,
когда это стало этим. Оно все как-то само. Поэтому они снова повернули голову к
Гордону и синхронно пожали плечами.
— Господи, — Сет уронил голову обратно на стол. — Нат, не думай. Просто помоги мне
помириться с Элисон.
— Тебе нужно что-то не банальное. Букет цветов и ресторан она получит по щелчку
пальцев от любого встречного. Сделай какой-нибудь глупый романтический поступок.
Она должна это оценить.
— Какой?
Конечно, он понимал, зачем его наркоман это делает. До игры с воронами осталось
всего ничего. Команда просто не может позволить себе расколоться. Нат не может
позволить им расколоться. Ему нужна эта победа, а получить он ее сможет, только
если каждый лис будет биться за остальных, если будет чувствовать и поддерживать,
если они будут одним механизмом.
— А Элли должна быть на двадцать первом, потому что в противном случае я откручу
нашему Горди его головешку. Все. Руки в ноги и пошел.
— Мозговой штурм тебе устрою я своими ножами, если не свалишь, — процедил голкипер,
скаля зубы.
Намек был понят. Тяжело поднявшись на ноги, Гордон бросил последний умоляющий
взгляд на Натаниэля, но не получив в ответ ничего, просто вышел, ворча себе под
нос. Он и так ворвался в Преисподнюю. Хорошо, что живым ушел.
— Да, — даже не стал отрицать Нат, прижавшись к чужой коже. — И я хочу тебе кое-что
дать. Браслет на руку. Можно?
— Делай что хочешь, вещь же твоя, — изо всех сил стараясь сохранить безразличное
лицо, фыркнул голкипер, чувствуя, как сердце чуть ли не выпрыгивает из груди от
непонятно откуда взявшегося волнения.
Проведя большим пальцем по браслету, Нат хмыкнул, словно осознавая что-то, а потом
мягко улыбнулся, поднимая глаза на Эндрю, которому казалось, что он просто не может
дышать. Он не знал, что это за браслет, откуда он взялся, но эти несколько полосок
кожи явно что-то значили. Возможно, даже слишком много. Миньярд уже хотел задать
вопрос, но парень напротив чуть наклонился, слегка соприкасаясь своим лбом с его.
— Je n'ai plus besoin de lui, — еле слышно прошептал Нат в несколько сантиметров
между ними. — Merci.
Эндрю так и не смог выдавить вопрос из сжавшихся легких. Из сказанных мурлыкающих
слов он понял только благодарность, но не знал, за что. Что он успел сделать?
Ничего не изменилось за последние недели. Все было как всегда. Но, судя по тому,
как вел себя Нат, что-то изменилось чуть ли не кардинально. Этот браслет был важен.
И то, что он отдал его, подарил Эндрю, тоже было очень важно.
***
— Я в курсе. Это в план не входит, — Эндрю сел напротив и с звонким щелчком снял с
руки неприметное украшение. — Что это?
Француз закатил глаза, уже открыл было рот, чтобы выдать какую-то колкость, но
замер, когда его взгляд упал на браслет. Он моргнул один раз, другой, словно в
надежде, что предмет или исчезнет, или изменит форму, но этого не происходило.
— Я не знаю, где ты его нашел, но верни на место, — хрипло прошептал Моро, наконец
поднимая глаза на голкипера. — И я серьезно. Нат даже тебе за него глотку вскроет.
— Он сам мне его дал. И сказал что-то вроде: «Je n'ai plus besoin de lui. Merci», —
так что скажи, что это, и снизойди до перевода, багет, — глухо прорычал Миньярд.
— Он сам его тебе?! — кажется, защитник поперхнулся воздухом, что было слишком для
него эмоционально, но тут же замахал руками. — Не повторяй, знаю, тебе не нравится
это делать. Я просто…
— Причина в том, что этот браслет ему подарила мать, — при одном только упоминании
о Мэри по спине голкипера побежали мурашки, но он заставил себя сидеть неподвижно,
пусть перед его глазами и встала фотография, которую рыжий сжег тогда в Англии. —
Нат носил его, не снимая, лет до пятнадцати, может, шестнадцати. Точно не помню. Он
говорил, что это единственное доказательство того, что она его любила. Что хоть
кто-то способен любить его просто так. Что он вообще достоин какого-либо теплого
чувства, — Эндрю замутило. Ему уже не нравилась эта история. — Когда я спросил,
почему, он сказал, что ему исполнилось семь, и они с матерью впервые провели его
день рождения без Натана. Тому нужно было срочно уехать. Это был единственный день
рождения, который он хотел помнить. Он говорил, что они гуляли в парке, играли в
снежки, ели мороженое, сходили в кино… Что тогда он впервые почувствовал себя
просто ребенком, который просто вышел погулять с мамой, которая его любила. А потом
она подарила ему этот браслет. Сказала, что сама его сделала. Это был единственный
настоящий подарок за все его годы. Не ножи или что-то в этом роде. Просто подарок
мамы своему сыну, — Эндрю почувствовал в горле ком. Ему было плохо. Он не хотел это
слушать. Он не хотел знать, что было дальше с этим маленьким мальчиком с горящими
от счастья голубыми глазами. — Нат носил его всегда. Не снимал даже на тренировках…
— Потому что он впервые поехал на задание от Ичиро, — Жан потупил глаза, и наконец
его механический голос сорвался и стал тише. — Я помню, как он вернулся тогда
белый, как полотно. Я никогда его таким не видел. Одежда чистая, волосы тоже,
только под ногтями немного крови, но я подумал, что это просто грязь. Войдя в нашу
комнату, он даже не посмотрел на меня. Просто зашел в ванную, снял этот браслет и
начал натирать его с мылом. На нем не было крови, но он оттирал его несколько
часов, — перед глазами Эндрю встали воспоминания, как он сам оттирал кровь и сперму
от одежды, которую ему с такой заботой подбирала Касс, как он застирывал постельное
белье, которое она ему купила, потому что видела, как оно ему понравилось… Миньярд
испугался, что его стошнит прямо сейчас. — Я боялся, что эти кожаные веревочки
просто протрутся или лопнут. А потом… Больше он его не надевал. Ни разу. Кажется,
даже не прикасался, словно боялся нанести заразу. Браслет лежал в небольшой
коробочке и… Нат просто на него смотрел, когда все было совсем паршиво, а потом
снова убирал.
Кухня погрузилась в тишину. Был только Эндрю и несколько ленточек кожи в его руках.
Ленточек кожи, которые с любовью обработала Мэри Хэтфорд, которым придала форму,
думая о сыне. Ленточек кожи, которые значили для рыжего слишком много. И Эндрю
понимал. Для Ната это был не просто браслет или подарок умершей матери. Для него
это был символ, надежда… которую он потерял. После первого задания от Ичиро он
перестал верить, что заслуживает хоть чего-то хорошего по отношению к себе.
Уверился, что он монстр, дьявол во плоти, порождение ада. Браслет стал лишь
напоминанием, что когда-то он был тем, кто смог заслужить хотя бы каплю тепла. Что
был когда-то маленький мальчик, которого все же кто-то по-настоящему любил просто
за то, что он есть, у которого все же была мать. Хоть какая-то. Способная потратить
на него время, способная сделать что-то только для него и при этом совершенно
бескорыстно. А потом он убрал этот браслет, это знание и веру в коробку. Даже не
прикасался к ней, зная, что все равно не получит. Но сегодня он отдал ее Эндрю и
сказал, что больше ему это не нужно. Что больше ему не нужно надеяться и
вспоминать, что больше ему не нужно хотеть. Теперь у него это было. Теперь он это
чувствовал.
Вероятно, Нат сказал это на французском, прекрасно зная, что за объяснениями Эндрю
пойдет к Жану. Возможно, он просто не мог сформулировать все то, что хотел сказать,
не мог бросить это Миньярду в лицо, поэтому обернул в мягкие звуки незнакомого
голкиперу языка. Языка, который знали те, кто могли рассказать эту историю, кто мог
стать переводчиком и сказать то, что от Ната Эндрю был услышать, возможно, не
готов. Больше Натаниэль Веснински не чувствует себя недостойным, ненормальным,
чудовищем, дьяволом. Он чувствовал себя любимым и желанным. Не просто нужным или
удобным. Его хотели. Просто за то, какой он. Его хотел Эндрю, и этого оказалось
достаточно. Его, такого поломанного, резкого, острого и злого на весь мир,
оказалось достаточно, чтобы Нат не просто снова надел браслет, а отдал его. Отдал
его Эндрю. Почему-то глаза защипало, а ком в горле стал в разы ощутимее. Только
через минуту блондин понял, что с ним. Он хотел заплакать. Не от боли. Не от
разочарования. Не от обиды. Он хотел заплакать от того, что его распирало что-то
теплое и мягкое внутри, возникшее из-за осознания произошедшего и веса такого
хрупкого и потрепанного браслета в руке.
Ноги не хотели его держать, но голкипер заставил себя встать и пойти домой. К
человеку, которого хотел видеть, который хотел видеть его…
Нат сидел на диване, скрестив ноги по-турецки и печатал что-то на ноутбуке. Он даже
не повернул к Эндрю голову, просто улыбнулся и промычал что-то вместо приветствия.
Миньярд же завис в коридоре, глядя на этого комфортного и домашнего парня, одетого
в какие-то треники и футболку. После ночной тренировки и душа у него были
растрепанные волосы, на лице следы усталости, но, видимо, недостаточной для того,
чтобы отвлечь от работы, какой бы она ни была. Еще раз провернув на руке браслет,
Эндрю заставил себя судорожно вздохнуть, а потом зашевелить ногами, чтобы подойти к
дивану и протянуть ладонь. На большее сил у него не хватило. Пальцы Ната, плясавшие
по клавиатуре, замерли, а глаза метнулись от экрана к лицу блондина. Вся легкость
исчезла за секунду, сменившись на тревогу. Видимо, Миньярд не смог оставаться
невозмутимым, но сейчас это было не важно. Убрав ноутбук с колен и выпрямив ноги,
рыжий подцепил чужие пальцы и слегка потянул в безмолвном предложении, которое
голкипер тут же принял. Перекинув ногу через чужие бедра, Эндрю начал медленно
опускаться, давая возможность себя оттолкнуть, а когда этого не произошло, крепко
обнял Ната за плечи, лицом уткнувшись в шею.
— Выше пояса, — еле смог выдавить из себя блондин, и после этого слова закончились.
Он просто повис на Нате, который бережно обнимал его и гладил по лопаткам, явно не
понимая всего, что происходит, но готовый поддержать. Видимо, все-таки он идиот,
раз не понимает… Но Эндрю было плевать. Он просто осознал, что был готов укрыть
собой этого человека от всего мира, был готов быть броней или одеялом. Не важно. Он
просто хотел быть. И это было взаимно. На все сто двадцать процентов, если не
больше. Нат давал слишком много. И пока что Эндрю не мог отдать столько же. Но он
будет стараться. Пока ему говорили «да», он никуда не уйдет.
— Больше дома они мне тоже не нужны, — хрипло прошептал Миньярд, дрожащими пальцами
стягивая повязки с рук и роняя их на пол вместе с ножами, пусть и так делал это
каждый день.
Раньше это был их взаимный обмен. Нат снимал ножи, а Эндрю обнажал шрамы на руках.
Но теперь это приобрело другое значение. Теперь Миньярд делал это не из-за не
озвученной сделки. Больше ему просто не нужно было прятаться, потому что его
принимали. Потому что ему тоже было комфортно и безопасно. Потому что он тоже
чувствовал, что его хотят и любят таким, какой он есть. Вот так просто. Со всеми
уродливыми тенями и острыми краями его бережно обнимают и нежно целуют. Его любят.
И пусть они этого, наверное, никогда друг другу не скажут, они любили… Нат под ним
вздрогнул, а потом обнял чуть крепче, прижимаясь губами к макушке:
***
Треклятое Гнездо, к сожалению, не сгорело за то время, что лисов здесь не было, всё
так же возвышалось, больше походя на уродливую черную кляксу с зазубренными краями.
Ярко рыжий автобус университета Пальметто казался единственной светлой искрой в
этом черно-красном море фанатов. Для спортсменов была организована отдельная полоса
ко входу, чтобы толпа не напирала и не задавила лисов, но они все равно шли под вой
зрителей, скандировавших: «предатели» и «вон». Кевин, кажется, ссутулился и
держался поближе к Жану, который, наоборот, нахохлился, словно готовый к атаке, а
потом, словно его ударили током, гордо расправил плечи. Эти двое шли в середине,
между остальными членами команды, а Эндрю и Нат заключали их неровный строй.
Миньярд держался как можно ближе, почти терся своим плечом о плечо рыжего, и
чувствовал, насколько тот напряжен, готовый к атаке с любой стороны.
А потом все немножко вышло из-под контроля, потому что на лисов налетели репортеры.
И их бы оттащили, только вот Кев дернулся от одного из вопросов и ринулся к
журналисту с горящими глазами. Это было плохо. Очень плохо. Переглянувшись с Эндрю,
Нат отрицательно качнул головой, говоря этим не идти за ним и присмотреть за
остальными, пока сам Веснински будет разбираться с ситуацией. А разбираться было с
чем, потому что Дэй, как-то зло улыбаясь, бойко отвечал девушке с микрофоном, не
обращая внимания на раздраженное шипение Жана над ухом.
— … можем быть кем угодно, но больше мы никогда не вернемся. Из-за своих действий
Рико потерял не только нашу любовь, но и наше уважение.
— Видимо, копает нам могилы. Его спросили, почему нас троих и его в частности не
было двадцать седьмого мая на дне рождения Рико, — протараторил француз.
— Ничего, — невинно пожал плечами Дэй. — Просто объясняю, что я не намерен больше
иметь никаких дел с Рико, не намерен играть с ним в одной команде и уж тем более
приходить на его праздники, где все заняты только тем, что вылизывают его задницу,
— широко улыбнулся нападающий. Кто-то из лисов поперхнулся, Дэн заскулила не то от
отчаяния, не то от восторга, а Элисон, Мэтт и Сет передали деньги широко
ухмыляющемуся Аарону.
— Я оскорбляю людей очень тонко и грациозно, не надо грязи, — фыркнул Нат. — Смотри
и учись, — он повернулся к репортерам и лучезарно улыбнулся. — Рико неповторим в
своих талантах, коих можно пересчитать на пальцах одной руки, однако далеко не все
из них приводят его к желанному результату, что можно было не раз наблюдать в этом
году, если вы, конечно, были достаточно внимательны и прозорливы. Я бы посоветовал
ему пересмотреть свои приоритеты, а так же ознакомиться с толковыми словарями
языков, которыми он владеет, ибо он явно неверно выразился в начале года, учитывая
то, что сегодня состоится игра воронов и лисов в финале. Я бы списал это все на
неопытность, но ведь Рико уже много лет в этом спорте, считайте, с рождения… Это
вызывает вопросы и опасения. Надеюсь, с ним все хорошо, — рыжий подмигнул камерам,
а потом снова повернулся к брату. — Вот как надо. Ни одного грубого слова не
сказал, а дерьмом облил, — фыркнул Веснински с таким видом, будто журналисты уже
ушли. — А теперь поворачивайся и пошли. Раздевалка ждет.
— Да я скорее впервые на мотоцикл сяду, чем буду жить с ней в одной комнате дольше
недели, — злорадно усмехнулся Кевин и, совершенно гордый собой, двинулся вперед, на
ходу ударяясь кулаком о кулак Аарона.
— Уверен, Рико смотрит сейчас, — Веснински снова прижался к чужому крепкому плечу,
запрокидывая голову к небу, последним заходя на стадион. — Вороны загнаны в угол.
Они превратятся в бешеных животных на поле. Он превратится. А после этого так уж
точно. Может, журналюги еще не просекли, но они не дураки.
— Нет, — все веселье, что появилось ненадолго, тут же исчезло из голубых глаз,
уступая место сосредоточенности. — Кев ворчит, конечно, но так будет лучше. Сет не
очень хорошо работает на долгую, но в рывках он неповторим. Выставлять против Рико
Мэтта бессмысленно, Жан подстрахует, но Аарон лучший вариант. Он справится.
— Я ему передам.
— Он мне этого никогда не забудет, но… — Нат безразлично пожал плечами. — Я выйду в
начале на защиту против Рико. На десять минут. Потом сяду, меня заменит Аарон, а
дальше все по плану. Если будет совсем туго, уйду с нападения в защиту.
— Да, я же при тебе ей вчера звонил. С чего вдруг такой интерес к ее скромной
персоне? — удивленно вскинул брови Нат, прекрасно помня последнюю встречу этой
парочки.
— Ничего.
— Эндрю.
— В зеркало посмотри.
— Сказал человек, который недавно залип на то, как я готовлю ужин, — проворчал на
японском Веснински. Секунду ничего не происходило, а потом Кевин и Жан взорвались
хохотом. — Блять, — Нат сокрушенно повесил голову, — не тот язык…
— Вижу, вам очень весело, да? — Ваймак вошел в раздевалку и скептически осмотрел
всех парней. — Сейчас я поубавлю ваш пыл. Огласили стартовый состав воронов.
— В нем нет ни Ната, ни Жана, ни Кевина, так что переживать нам не о чем, — пожал
голыми плечами Сет, завязывая кроссовки.
— Блять… — Нат стянул свои волосы, а потом приглушенно рассмеялся. — Вот же гаденыш
азиатский. Ладно… Тренер, план поменялся. Пусти меня в защиту на первую половину
тайма. Вторую половину перерыв, потом половину второго в нападении и половину в
защите.
— Неделя, — хмуро ответил Кевин, в упор глядя на брата. — И осмотр у Эбби. Они же
на тебя всех собак спустят.
— Лучше на меня, чем на всех вас, — пожал плечами рыжий. — Мэтт, помнишь тот фокус,
который я показывал?
— Когда ты делал ложный пас, проворачивал корпус, а потом по сути перекатывался по
мне? — усмехнулся Бойд, стараясь держать добродушное лицо.
— Ага. Готовься к такому, но куда более грубому. Ники, против тебя, думаю, будут
применять силовые приемы.
— Скажите Элисон, чтобы держалась подальше от стен, — бросил тренеру в спину Моро.
— Уверен. Они будут идти напролом и оттеснять нас. Если прижмут к стене, повезет,
если отделаемся трещинами в ребрах.
В раздевалке повисла тишина, а три брата переглянулись между собой, явно вспоминая
одно и то же. Это было почти три года назад. Нат тогда опять выдал какую-то
колкость, защищая Жана, и в результате вороны озлобились на него, а Рико решил
преподать урок. Рыжего прижали к стене с такой силой, что затрещали кости. На
следующий день он отыграл матч со сломанными ребрами, одно из которых чуть ли не
пробило легкое… Он потерял сознание, так и не дойдя до раздевалки, и братьям
пришлось нести его на себе, чтобы не возникли вопросы, чтобы остальные не поняли,
что сейчас Веснински слаб и уязвим.
Переодевались они молча. Даже вечно активный Ники не проронил ни слова. Давящая
атмосфера, которая накатила на них, как только они вышли из автобуса и ненадолго
отступила после импровизированного интервью Кевина, снова навалилась на лисов,
придавливая к земле. Если игра с троянцами просто была сложной, но все же красивой
и честной, сегодня они все шли на войну. И их враги были подлыми, жестокими
садистами, мечтавшими сломить их, уничтожить, испепелить, а потом станцевать на
прахе. Вся напускная бравада растворилась в воздухе под гнетом реальности. Вороны
потеряли троих ведущих игроков, но их все еще было больше. Они все еще были сильны,
несмотря ни на что. Только вот было у них одно слабое место. Ими двигал страх перед
тренером и капитаном, тогда как лисы дрались друг за друга.
Стадион ревел еще до прихода команды Пальметто и походил на черное море с кровавыми
вкраплениями, тогда как напротив бушевал пожар из оранжевых языков пламени
болельщиков лисов. Ваймак утянул к себе троих бывших воронов и Дэн, чтобы обсудить
последние детали, как вдруг в их зону вошли две фигуры в черном. Кевин дернулся и
ощетинился, Жан замер, превращаясь в статую, и только Нат широко улыбнулся. Пусть
Ичиро он и хотел послать на хуй, но Лив он видеть был рад. Бросив тренеру, что
сейчас вернется, Веснински широким шагом двинулся к подруге, поймал ее в свои
объятья, а потом закружил вокруг себя, наслаждаясь хриплым, скрипящим, но все же
искренним смехом. Когда он наконец перестал ее крутить вокруг самого себя, Малкольм
обхватила его ногами, не желая слезать, слыша теперь и его заливистый смех.
— Я никогда не вру, — рыжий поддел ее нос своим, вызывая из легких девушки кошачье
фырканье. — Ты тоже прекрасно выглядишь. Прям светишься от счастья.
— Продолжишь так себя вести, — перепрыгнула на китайский она, смотря Нату за спину,
— и твой блондинчик порвет меня на британский флаг. А еще придется доказывать
журналистам, что я с тобой не сплю.
— Но пусть учтут, что попытки были, — деловито заявил Веснински. — Что он забыл на
моей стороне?
— А вот это уже оскорбление. Нет, конечно! Использую в своих целях и все. Тут
главное в собственные сети не попасться, все-таки он не мальчишка, которым можно
вертеть, как вздумается, и не влюблен, но я справлюсь.
— Натаниэль, — Ичиро наконец шагнул к ним, но рядом с рыжим тут же оказался Эндрю,
прикрывший того собой. — И Миньярд. Разумеется. Архангел, — голкипер вскинул бровь,
но тут же, поняв, нахмурился. Видимо, Морияма-старший видел сообщения на экране
блокировки телефона Ната во время одного из заданий.
— На этой половине поля таким каркушам, как ты, не рады, — глухо прорычал блондин.
— Ты явно забываешься.
— Не хочу показаться невежливым, — Ваймак вышел вперед, мягко оттесняя обоих парней
себе за спину, — но отчасти Эндрю прав, несмотря на присущую ему грубую
формулировку. Это сторона поля принадлежит университету Пальметто, мистер Морияма.
Если хотите поддержать брата, пожалуйста, пройдите на сторону Эдгара Аллана. Здесь
вам делать нечего. И вы не имеете никаких полномочий находиться здесь, — Жан нервно
усмехнулся, тогда как глаза Кевина, глядящие на отца, загорелись восторгом и
гордостью, однако Морияма не сдвинулся с места, лишь сузил глаза. — Сэр, вы не
понимаете по-английски? Если так, уверен, мои парни смогут перевести вам все
вышесказанное на немецкий, французский, ваш родной японский и еще с десяток языков.
— Я пришел к своим…
— Своего у тебя здесь ничего нет, — Дэвид за шаг оказался рядом с молодым
человеком. Ярость застилала ему глаза. Никогда он не забудет, как его сын истекал
кровью на диване со сломанной рукой, как ловил панические атаки от любого вздоха и
буквально заживо умирал, не имея возможности играть, потеряв все просто потому, что
японский выродок был не в настроении. — Отошел от моих детей. Хочешь кому-то
портить жизнь? Займись братом. Вот уж кому точно не повредит порка.
— После игры? — Эндрю резко обернулся к рыжему, вперив в него гневный взгляд,
потеряв на время интерес к уже уходящему Ичиро.
— Если выиграем, он убьет Рико и Тетсуи. Таков уговор, — на немецком ответил Нат,
встретившись глазами с Миньярдом. На секунду тот опешил, изумление проступило на
лице, а потом тут же исчезло, уступив место кое-чему похуже. Маниакальной, безумной
ухмылке, что была ему так свойственна во время принятия таблеток.
Девушка ловко поймала мелкий предмет, а потом удивленно осмотрела его. Прошло
несколько секунд, прежде чем она хмыкнула, а уголки ее губ приподнялись в горькой
ухмылке. Это были серьги для всех ее проколов в ушах и не только, из дорогой и
качественной стали почти черного цвета. Такие, насколько она знала, делали на
заказ, в обычном магазине не найдешь. Видимо, произошедшее стало для Миньярда
последней точкой, после которой он принял окончательное решение, приписывая
Малкольм к списку своих людей. Не желая оставаться в долгу, Лив сняла с шеи кулон —
метеорит в серебре на длинной цепочке — и бросила голкиперу. На его вопросительный
взгляд она лишь усмехнулась:
— Ну пиздец, теперь мне даже спрятаться будет негде, — страдальчески протянул Нат,
но его тут же за плечи обнял Ваймак:
— Не боись, пацан, у меня дома правило: никаких драк и убийств — все еще действует.
Если что — забегай.
Объявляя спортсменам, кто, когда и как выходит, Дэвид только отмахнулся от рыжего
идиота. "Я не намерен не давать тебе отдыхать совсем. Просидишь еще десять минут
второго тайма на скамейке. Сет прекрасно справится. Всё, не ворчи, а то заставлю
ходить к Бетси раз в неделю и Эбби навещать после каждой тренировки. И не надо
делать такое лицо" - чеканил Ваймак, поддерживаемый всей командой. Нату же
оставалось только понурить голову и смириться. Может, если все покатится в
тартарары, его выпустят раньше? Хотя, он надеялся, что это все же не понадобится...
А потом он увидел его — Рико. Он стоял полубоком к тренеру Тетсуи и сверлил глазами
команду лисов Пальметто, почти не моргая. Натаниэль прекрасно знал это выражение,
знал эту напряженную позу и мелко подрагивающие плечи. Незаметно для остальных, Нат
шевельнулся, закрывая собой большую часть команды, ловя ледяной взгляд Мориямы.
Угрожающе склонил голову на бок, на что Рико, запоздало моргнув, злорадно
ухмыльнулся, а потом провел указательным пальцем по белесому шраму на скуле, где
раньше красовалась единица.
— Да? — Дэй нервно покосился на воронов на другом конце поля, а потом тряхнул
головой, отгоняя воспоминания. Нат и Жан дали ему обещание. Все будет хорошо.
Ваймак мягко усмехнулся, качая головой. Ну конечно, чего еще он ждал от сына с
такими-то братьями? Это произошло не сразу, но медленно и верно Дэй перестал
оглядываться назад и начал ровно вставать на ноги самостоятельно. Да, наверное, у
него еще остались какие-то страхи, но Кевин боролся с ними изо всех сил, заметно
преуспевая. Чего только стоил недавний вброс репортерам касательно езды на
мотоциклах. И, разумеется, сил ему давала поддержка братьев. Жан, безмолвно
стоявший за спиной, и Натаниэль, в открытую влезавший в любую драку, не позволяя
никому, даже лисам, косо смотреть на своих. Ох уж этот Дьявол…
— Я горжусь тобой, Кев, — вздохнул Ваймак, крепко сжав плечо сына. — Будь Кейли
здесь, она бы тоже очень тобой гордилась.
— Не мной одним, — Дэй скосил глаза на команду, ловя слегка вопросительный взгляд
Аарона. — Хотя мне сложно судить. Я ее совсем не помню, если честно.
— Мне правда жаль, что это так. Что ты рос не со мной, — покачал головой тренер,
ненадолго погружаясь в старые воспоминания. — Кейли была такой же целеустремленной
и трудолюбивой, как и ты. И донельзя упрямой. Ты очень похож на нее.
— Угрозы нет, моя рука давно зажила, — упрямо тряхнул головой Дэй, скорее
интуитивно прижимаясь плечом к отцу, чем осознанно. — Просто я знаю воронов. Они
могут попытаться сломать ее снова. Тогда нужно будет…
— Не хочу прерывать ваш разговор, но нам сейчас надо будет идти на поле, — Аарон
появился неожиданно и бесшумно, в лучших традициях своего близнеца.
— Нет, у них это в ДНК, — фыркнул Кевин, закатывая глаза. — У Аарона эта
особенность просто реже активируется. Все будет хорошо, пап, — кивнул нападающий и,
вынырнув из-под ослабшей от удивления руки отца, пошел вместе с защитником к
остальной команде.
— Не жалеешь ты своего несчастного отца. Он нам еще живым нужен. Сиротеть во второй
раз я желанием не горю, знаешь ли.
Кевин издал мягкий звук между фырканьем и смехом, заставляя тем самым Аарона
стиснуть кулаки, лишь бы не смотреть в лицо нападающему. Они с Дэем так ни разу и
не поговорили, пусть и продолжали то и дело, улавливая момент, когда рядом никого
не было, сливаться со стеной, жадно целуя губы друг друга… Наверное, им нужно все-
таки обсудить происходящее, но позже. После этой треклятой игры. Сейчас они должны
были сосредоточиться на воронах и Рико.
— Дрю, зачем тебе стоять всю игру? Рене нас прикроет, — не унимался Нат, не обращая
внимания на то, что объявляют уже последних игроков Эдгара Аллана.
— Говорили же уже, — закатил глаза Миньярд, беря клюшку и вместе с рыжим подходя к
выходу. — Я стою столько, сколько считаю нужным. У меня будет большой перерыв в
середине, когда Рене выйдет на 5 минут в конце первого тайма и на 15 в начале
второго.
Игнорируя правила, лисы не пожимали руки своим противникам, выходя на поле. Они
просто не собирались переступать через свою гордость и глухую ненависть. Особенно к
Рико. И плевать, что потом напишут журналисты. Да, лисы ненавидят воронов. И да,
это чувство взаимно. Можете хоть убить их. Они никогда не забудут ни сломанную руку
Кевина, ни зашуганного первое время Жана, ни Натаниэля, которого Морияма буквально
превратил в решето два года назад, а потом чужими руками отправил прямиком на
верную смерть к отцу пару месяцев назад. Это если не вспоминать про прочие истории
вроде трупов животных на корте, уничтоженных машин, нападения на Рождество и так и
не случившееся покушение на жизнь. Это же такие мелочи! А так все было просто
отлично.
— Что, наконец поняли свое место и не смеете даже прикасаться к нам? — усмехнулся
Рико, однако Нат заметил нервозность в его плечах и не сдержал острого оскала.
— Что с тобой случилось с тех пор, как ты чуть ли не на коленях приполз к нашему
стадиону? — решила не оставаться в долгу Дэн, гордо вскинув подбородок, выходя
вперед, закрывая собой всю команду. — Кстати, зачем? Нат нам так и не рассказал.
Молил о пощаде?
— Рико, Рико, — протянул Веснински, делая шаг вперед, — ну что за манеры. Как ты
разговариваешь с дамой? Поуважительнее, а не то, — Нат за секунду оказался с бывшим
капитаном нос к носу, — я тебе глотку вскрою раньше времени. Только попробуй
тронуть мою семью.
— Что, рука давно не ныла? — огрызнулся Морияма, отступая к своему концу поля,
неотрывно глядя на чужое левое запястье и предплечье, покрытое паутинкой шрамов. —
Так ты скажи, Кев, я исправлю.
— Удачи, — ухмыльнулся Жан. — Посмотрим, как ты будешь играть после того, как мы
переломаем тебе все конечности, если сделаешь к Кевину хоть шаг. Ричард, — Моро
нашел взглядом девятнадцатый номер и зло ему ухмыльнулся, наслаждаясь легким
удивлением и испугом, промелькнувшим в болотных глазах, — заглядывай на мою сторону
поля как-нибудь, нападающий второго состава. Я давно хотел тебе все кости
пересчитать, да всё случая не выпадало. Рико говорил на банкете, что ты по мне
скучаешь. Вот и повеселимся.
— Да начнется игра, верно? — улыбнулась Дэн, глядя вслед удаляющимся монстрам экси.
— Отбросы против короля.
— Надеюсь, у вашего врача с собой вагон лекарств, потому что целыми вы с поля не
выйдете, — сплюнул Морияма и махнул своим, приказывая расходиться.
— Что-то мне не хочется выходить на замену, — прошептал Ники, когда они с Аароном,
Рене, Мэттом и Элисон двинулись в сторону скамейки запасных, оставляя Сета и Дэн на
площадке.
— Что-то мне подсказывает, что это станет их проблемой, — хмыкнула Рене, глядя на
Натаниэля, шептавшегося о чем-то с Жаном на линии защиты с хищным блеском в глазах.
— В одном Рико прав. Без серьезных травм не обойдется. Только не известно, с какой
стороны.
— Он не будет рисковать, — тихо заговорила Рене, отмечая, как скалятся друг другу
их защитники. — Нат не покинет поле, пока не выиграет. Главное, чтобы с корта вышел
именно он.
— Ну, с этим уже будет разбираться Эндрю. У него, уверен, есть свои способы
привести нашего дьявола в чувство, — хохотнул Ники, мысленно удивляясь тому, что
Аарон на подобное высказывание лишь закатил глаза.
Несколько секунд было слышно только вой толпы болельщиков, но потом раздался
оглушающий свисток. Мяч взлетел в воздух, и демоны сорвались со своих мест. Со всем
остервенением, что было в его теле, Сет рванул вперед и прыгнул так высоко, что,
наверное, мог бы перескочить через всего Рико, даже не задев пахом, если бы
японский ублюдок так же не ринулся к мячу в воздухе. Поймав снаряд в сетку клюшки,
Гордон, еще не приземлившись, отдал пас Дэю, чувствуя, как на него начинает
наваливаться тело Мориямы. Кевин поймал мяч, увернулся от второго нападающего
воронов. Вместо того, чтобы начать свою дорожку шагов к воротам противника, он
начал отступать назад к Нату, Жану и Дэн, дожидаясь, когда Гордон снова будет на
ногах, готовый к атаке. Идти одному против всех воронов — слишком большая дурость и
самонадеянность даже для него. Рико, подорвавшись с места, ринулся к братьям, но
это означало и то, что Сет так же теперь был свободен. Подскочив на ноги, тот
побежал вперед, к воротам противника, только краем глаза наблюдая за Кевином. Лисы
дождались, когда первый номер воронов будет в зоне досягаемости защитников, и
только тогда Дэй решился на бросок, не обращая внимания на второго нападающего
Эдгара Аллана — Сэла, которого уже опекал Жан. Когда Рико попытался перехватить
мяч, рядом с ним, как черт из табакерки, появился Нат и с силой скрестил их клюшки,
не позволяя завладеть снарядом.
Трибуны гудели, с азартом наблюдая за тем, как по корту мечутся игроки, борясь за
желанный мяч, который оказывался то на одной стороне поля, то на другой. Наконец,
спустя добрые десять минут, ловко увернувшись от защитника, как его учил Дэй, Сет
таки вырвался вперед, поймал пас Кевина с рикошетом от стены, а потом хлестнул
клюшкой, забивая очко в ворота у самого лица голкипера воронов. Лампочки вспыхнули
красным, а стадион задрожал от сирены и рева болельщиков. Лисы открыли счет.
Вскинув руку, Гордон победно оскалился воронам, пятясь к своей части поля, чувствуя
одобрительное похлопывание по плечу от Кевина — верх похвалы. Вороны же, казалось,
еле сдерживались, чтобы не наброситься на противников с кулаками. Как же, первое
очко и не за ними…
Происходившее было настоящим безумием. Стоило мячу снова оказаться в игре, как
черные рванули с мест, действуя еще яростнее, чем до этого. Дэн то и дело
оказывалась в опасной близости к оргстеклу, но, памятуя о предупреждении товарищей
по команде, в такие моменты предпочитала уйти с дороги, зная, что ее прикроют Жан и
Нат, а их и Эндрю. Сет, обычно любивший в свободные секунды крикнуть какое-нибудь
оскорбление, сейчас словно воды в рот набрал, сосредоточившись только на игре.
Спустя пять тщетных попыток, которые Миньярд доблестно отразил, мяч все же оказался
в его воротах стараниями Рико. Морияма оскалился, как хищник, увидевший раненую
лань, но так ничего и не сказал, только дошел до Ната, которого повалил на паркет и
шепнул что-то на японском, от чего лицо защитника побледнело и исказилось от
ярости. Только на секунду Веснински бросил нечитаемый взгляд на своего блондина, но
потом круто обернулся к середине поля, крепче сжимая клюшку в руках. И это было
плохо. Очень плохо. Эндрю не знал, что сказал Рико, но, судя по всему, речь шла и о
нем самом, а даже Элисон уже просекла, что трогать хоть одного из них значит
заслужить гнев второго. Если ярость голкипера обычно была холодной, то вот
Натаниэля… неконтролируемой и никому не подвластной.
Спустя еще три минуты игры Жан отправил Сэла в аут. Моро врезался в нападающего с
такой силой, что тот отлетел в сторону, а голова встретилась с ограждением. Не
помог даже шлем. Парень просто потерял сознание. Тогда на поле и вышел Ричард. Тот
самый девятнадцатый номер. На секунду Эндрю задумался, а не поменяться ли местами с
Веснински, чтобы от себя хорошенько вмазать ублюдку, но Моро снова удивил его своей
решимостью и твердостью. Конечно, Миньярд знал, что брат его рыжего идиота не слаб
и не так прост, но сейчас… Наполеон словно отсекал по одной нити прошлого каждой
защитой своей территории. Обычно спокойный, нейтральный, отчасти даже мягкий и
урчащий, француз превратился в еле сдерживаемую восхитительную нарастающую ярость.
Черт возьми, когда он отшвырнул от ворот Ричарда, перехватил мяч и отдал пас
Кевину, даже не вздрогнув, Эндрю снова испытал что-то схожее с гордостью, а его
губы на мгновенье дрогнули вверх. Видимо, после игры ему придется признать, что
теперь его семья состоит из шести человек без побочных веток, потому что он
собирался окончательно и бесповоротно приписать Жана к категории людей «мое».
Когда прошла первая половина тайма и лисы начали меняться, счет был равным — 2:2,
что не могло не вызывать бурю эмоций у фанатов. Только Эндрю, Кевин и Жан остались
неподвижны на поле. Нат заменил Сета, тогда как на его место уже шел Аарон, а на
место Дэн спешила Элисон. Ничего неожиданного. Только вот Веснински поймал не-
своего-Миньярда на середине пути и дернул на себя, наклоняясь к самому уху нового
защитника:
— Вали на свою часть поля, придурок! — только и смог выдавить из себя Аарон, молясь
о том, чтобы сквозь сетку на шлеме не было видно предательского румянца, а у Эндрю
не было слишком острого слуха.
Что ж, было очевидно, что новый защитник не может тягаться с Рико, как тот же
Веснински, но все же он правда пытался, прикладывая все усилия. Жан честно
прикрывал его, когда мог, а Эндрю неустанно защищал ворота, словно от этого
зависела жизнь кого-то из членов его семьи. Кевин и Натаниэль двигались слаженно и
синхронно, как облупленных, зная своих противников, которых сами когда-то
тренировали и, конечно, ни от кого не укрылось, как защитники Эдгара Аллана
опасливо косились на безумного одиннадцатого номера лисов. Они были слишком хорошо
осведомлены о том, что его безумие — не пустой звук. Дьявол и Дэй нападали снова и
снова, изо всех сил стараясь ломать любое сопротивление. Все покатилось к чертовой
матери, когда уже у самых ворот воронов рыжего буквально сбили с ног, впечатав в
оргстекло, а потом повалив на паркет. Все бы ничего, только вот Феликс еще и
навалился на бывшего товарища сверху, придавливая своей тушей, от чего Нат
вскрикнул и захрипел.
Эндрю дернулся в воротах, но рядом с ним тут же оказался Аарон, удерживая на месте,
видя, что Рико, словно настоящий падальщик, кружит рядом, тогда как Жан поспешил
вперед на подмогу Кевину, который уже оттолкнул Феликса и проверял Ната вместе с
судьей. Не без чужой помощи Веснински смог сесть, держась за грудь, сдавленно дыша,
кашляя и зло шепчась о чем-то с братьями. Наконец Моро это надоело, и он подал
тренеру знак о необходимости смены игроков, игнорируя младшего, пытавшегося его
остановить.
— Я могу играть! — сопротивлялся Натаниэль, когда братья буквально волокли его под
руки к скамейке запасных, как буйного пациента психиатрической больницы. Только
смирительной рубашки не хватало.
— До конца тайма осталось десять минут. Посиди тут и отдохни, — фыркнул Кевин. — Ты
еле дышишь. Во втором тайме снова выйдешь.
— Уже иду, чувак, — широко улыбнулся Бойд, меняясь местами с французом и так же
направляясь на поле.
— Еще увидим, — выплюнул Рико, все же пятясь назад к своей половине поля.
— Он снесет меня, — прошептал Аарон, видя, как все встают на свои места.
— Эндрю…
— Пропусти его, — упрямо повторил он, а потом оттолкнул брата к его позиции на
линии защиты.
Покачав головой, Аарон подчинился, уходя, молясь о том, чтобы потом Натаниэль не
порвал его на британский флаг за то, что он пропустит Рико к воротам так просто.
Хотя, Веснински может не успеть, и Кевин сделает это первым. Но все же для Аарона
брат был на первом месте. Если Эндрю сказал сделать так — он подчинится, уважая его
решение. Они учились понимать и поддерживать друг друга. Медленно, очень медленно,
но все же это наконец происходило. И Аарон не готов был терять то, что было сейчас,
и уж тем более то, что могло вырасти из этого.
Нужно было быть слепым, чтобы не понять, что голкипер в ярости от того, что
Натаниэля не просто сбили с ног, но еще и так грязно вывели из игры, прижав сначала
к оргстеклу, а потом еще и к полу. А защитник воронов, между прочим, был ростом с
Жана и весил раза в два больше рыжего придурка. Это определенно было болезненным,
даже несмотря на защиту. Но никто из воронов не делал ничего без разрешения и
повеления своего капитана, а значит, Рико приказал вывести Веснински из игры именно
таким способом. Во что Аарон ни в жизни не поверит, так это в то, что брат не
захочет отомстить японскому ублюдку. На секунду в нем даже загорелось любопытство,
а что же сделает близнец, но уже прозвучал свисток, и мяч оказался в игре.
Снова крики, снова стук клюшек и скрип кроссовок, снова скорость, адреналин в крови
и пот, стекающий между лопаток. До выхода Рене, которая должна была сменить Эндрю,
оставалось две минуты, а счет был 4:3 в пользу лисов, когда Рико наконец не просто
завладел мячом, но и оказался в опасной близости к воротам. Памятуя о словах брата,
Аарон увильнул в сторону, пропуская Морияму, молясь о том, чтобы близнец знал, что
делает. Первый номер замахнулся, а потом со всей силы пустил мяч в верхний левый
угол — слабый участок Эндрю. Только вот голкипер словно заранее знал, что тот
поступит именно так. В прыжке Миньярд перехватил мяч, а потом в полете зарядил
снаряд прямо Рико в голову. Удар был таким сильным, что Морияма отшатнулся назад,
падая на спину. Только приземлившись, Эндрю тут же подхватил отскочивший от черного
шлема мяч и отдал мощный пас Кевину на другом конце поля, наслаждаясь тем, как
после удара Дэя загораются красным лампочки за спиной опешившего от удивления
вратаря воронов. Несколько секунд Аарон стоял в оцепенении, а потом разразился
лающим хохотом, глядя на пораженное лицо Рико, который все еще, не веря собственным
глазам, смотрел на самодовольного Эндрю, отсалютовавшего нападающему двумя пальцами
от виска. Не желая сдерживаться, защитник подошел к зоне брата и с надеждой
протянул кулак. Фыркнув и закатив глаза для поддержания репутации, третий номер
поломался для красоты картины, но потом все-таки лениво ударил своим кулаком в
большой вратарской перчатке по кулаку близнеца.
— И ты был прав. Это было охуенно, — хохотнул Аарон. — Черт, я готов заплатить
тебе, чтобы увидеть это снова!
— Фу, Дэй все-таки заразил тебя этой своей одержимостью экси, — скривился голкипер.
— Вали отсюда. На день рождения подарю тебе нарезку с этим моментом под музыку.
— Даже ты должен признать, что это мило, — на французском протянул Жан, краем глаза
глядя на горящие восторгом глаза Натаниэля, неотрывно смотревшего на Миньярда в
воротах. — Неужели ты потерял дар речи?
— Ни единого, мать его, слова на любом из языков, — пробормотал рыжий, закусив губу
и заставив себя отвести взгляд, однако Моро не мог не заметить легкий румянец и
неконтролируемую улыбку.
***
Он и не думал, что одна его выходка произведет такой эффект. На самом деле тогда на
поле он просто хотел поставить японского ублюдка на место, утереть ему нос в его же
игре, может, немного спустить пар после того короткого болезненного вскрика своего
рыжего, но… о том, как на это отреагирует сам Натаниэль, Миньярд правда не думал.
Не думал, что тот будет стоять перед ним с таким совсем детским лицом и светящимися
благодарностью и обожанием глазами. Черт, если уж на то пошло, Эндрю был готов
проворачивать подобное каждый гребаный день, лишь бы видеть это. На самом деле
иногда он и правда забывал, что за тщательно выстроенным фальшивым фасадом
Натаниэля скрывается что-то настолько нежное, ранимое и беззащитное. Черт возьми,
он надеялся, что после всего сможет видеть эту правду как можно чаще. И он сделает
все, чтобы никто не смел обидеть, навредить, даже косо посмотреть на эту мягкость
его рыжей катастрофы.
— Да.
— У тебя было такое выражение лица, граничащее с нежным трепетом, последние три
минуты, пока ты смотрел на Ната, — бодро отозвалась Уокер, садясь рядом с ним в
опасной близости. — Поэтому я и спросила, все ли хорошо.
— Нужно будет упомянуть при встрече с Би, что у тебя атрофировался инстинкт
самосохранения, — угрожающе протянул Миньярд, но девушка даже не дрогнула,
продолжая тепло ему улыбаться. — Все настолько плохо?
— Нет, другие не заметили. Со стороны, на самом деле, это было больше похоже на
подозрение в совершении убийства, — приободрила его Рене, чем заслужила целый
благодарный кивок.
— Хм, — Уокер даже не удивилась, что они говорят о таких вещах в середине игры
против воронов. — Ну, все еще открыт вопрос про ориентацию. После Бингемтона
закрыли ставку о том, вместе ли вы, — Эндрю нахмурился, но она только махнула
рукой. — Это их название для того, что происходит. Про его навыки драться тоже все
стало ясно. Мы узнали про Натана и Стюарта, так что ставки касательно семьи тоже
закрыли. Про языки… Они уверены, что его лимит — французский, немецкий, японский и
русский, но Жан вечно ухмыляется и говорит, что отказывается закрывать ставку, пока
не выудит из брата все языки…
— Он знает куда больше, — зачем-то сказал Эндрю, за что был награжден теплой
понимающей улыбкой. — Что еще?
— Про то, откуда деньги, разговор тоже закрыт, хотя, кажется, мы так и не знаем
всей правды. Про драки, увы, ставка еще открыта. Ты там, кстати, к моему удивлению,
все еще фигурируешь, ну да ладно. Еще есть ставка касательно того, встречались ли
они раньше с Лив или нет. Потом вопрос о том, как завершится сегодняшний день. О, и
о том, сколько травм будет после игры. Ну, про ставку сколько вы пробудете тем, что
вы есть сейчас, я даже говорить не буду толком. Как-то так.
— Это плохо?
— Аарон и…
— Я знаю. Не слепой.
— И что думаешь?
— Возможно, в один день мы с Натом из-за этого перегрызем друг другу глотки, —
пожал плечами Миньярд, снова возвращая взгляд к подруге. — Не впервой. Куда
любопытнее, хватит ли моему братцу сил сказать правду.
— Думаю, так он просто проявлял свою заботу, — протянула Рене, так же переводя
взгляд на троих братьев. Теперь Нат пытался достать Жана, который прятался за
умирающим от смеха Кевином, пока Ваймак стоял над ними тремя, устало потирая
переносицу, ворча что-то под нос, тогда как Ники снимал все это на камеру, как и
репортеры с фанатами на трибунах. — Они любят друг друга. Они — все, что у них было
долгое время. Думаю, они движутся вперед, несмотря на то, что для них всех это
очень непросто. Думаешь, если бы не Нат и Жан, Кевин мог бы сейчас выдавить из себя
хоть что-то, кроме хмурых бровей? Играл бы левой рукой, хотя раньше у него одна эта
мысль вызывала панику? А он хохочет, словно валяется с ними дома на ковре, а не
играет в финале против Рико.
— Идиот делает это специально, — презрительно фыркнул Эндрю, прекрасно зная своего
рыжего, который никогда бы, наверное, не занимался такой фигней без повода.
— Да, — согласилась Рене. — И это работает. Думаю, что бы ни произошло, Нат никогда
их не бросит, как и они его. Эти отношения… Это выше всего, что у него когда-либо
было раньше, — она помедлила, возвращая взгляд к блондину. — Но не выше тебя.
— Что? — Эндрю вздрогнул всем телом, а маска на лице треснула. Его глаза
распахнулись, а брови удивленно взметнулись вверх.
— Знаешь, Нат перегрызет глотку любому за своих братьев, но за тебя… — она остро
усмехнулась. — За тебя он перегрызет глотки и им. Не знаю, видишь ли это ты, но
они, — девушка кивнула на троих парней, которых начал растаскивать Ваймак, — точно
это знают. Подумай над этим.
— Врешь.
— Виновен, — хрипло ответил рыжий. — Все еще планируешь выйти через пятнадцать
минут?
— Знаю. Но это не помешает мне их сказать. Я уйду после игры с Ичиро и Лив, но
потом вернусь. Может быть, если они захотят попрощаться, со мной пойдут Жан и
Кевин.
— Чужая вера — это бремя, — качнул головой Нат, мягко цепляя чужую ладонь и отводя
руку от своего горла. — Я не намерен вешать его на тебя лишь из-за своей жажды
мести и победы.
— Возможно, — повел плечом рыжий, улыбаясь уже лишь уголками губ и глазами. — Но я
ничуть не жалею. И не пожалею. Любой, кто попытается это изменить, сильно
обломается и поплатится.
— Конечно, Дрю.
«Ну на хуй все это», — буркнул про себя Эндрю, глядя на то, как Жан, Нат и Кевин
выходят на поле со скамейки запасных. Он даже не старался отрицать приятное тянущее
чувство внутри, когда Веснински встал против нового нападающего, пока Рико ушел на
перерыв. Единственное, на что надеялся голкипер — что все, что происходит внутри,
не отражается на его лице. Иначе от него ведь сто лет не отстанут. Если Рене
заметила это его выражение, ничего страшного — она не болтушка, как, например,
Ники…
Кажется, Натаниэль и правда был идиотом, раз не слушал свой собственный совет
держаться подальше от оргстекла, потому что сейчас он находился в опасной близости
от ограждения, а к нему несся защитник воронов. Эндрю сам не понял, в какой момент
задержал дыхание и напрягся. Время замедлилось. Он видел, как Кэмпбэлл несется на
рыжего, словно бык на красную тряпку. До столкновения оставались жалкие метры, как
вдруг Нат ринулся навстречу. В последнюю секунду он отдал пас Жану, туда, где не
было ни единого ворона, а сам прыгнул на защитника, чтобы потом, как чертов
акробат, перекатиться по его спине, не рискуя потерять снаряд, который был в
сохранности у брата, и понестись к воротам. Кэмпбэлл, не успевший затормозить,
врезался в оргстекло, а Моро уже вернул брату мяч по длинной низкой дуге. Дорожка
шагов. Пас Кевину. Пользуясь своими навыками защитника, Веснински оттеснил того
придурка, что опекал Дэя и… лампочки вспыхнули алым. Счет 6:5 в пользу воронов —
Рене все же пропустила один мяч Рико и два мяча от нового нападающего за десять
минут второго тайма. Парень был быстрым и бил прямо в ноги. Трибуны яростно
взревели, а Эндрю наконец смог выдохнуть воздух из легких.
Экси, блять, не должно было вызывать в нем ничего, кроме скуки! Хотя, наверное,
дело было в одиннадцатом номере. Другого разумного объяснения для себя Миньярд
найти просто не мог. Желая хоть как-то отвлечься от бардака в своей голове, пока
через пять минут ему не нужно будет выходить на поле, голкипер просканировал всех
сидящих рядом с ним в поисках жертвы. Варианты в виде Элисон и Сета сразу отпали.
Они были бы слишком противными и колючими. Плюс, они не смогли бы разграничить игру
и личную обиду. А еще отчасти потому, что Нат будет заниматься примирением вместо
того, чтобы проводить время с ним в преисподней… Он снова отвлекся. Бойд? Скука
смертная. Этого огромного плюшевого медведя можно было задеть только через Дэн, а
этим Миньярд заниматься не планировал. Оставался Аарон, потому что Ники страдал на
поле, поэтому блондин сделал выбор в пользу своего близнеца, который так удачно
сидел рядом под боком.
— Ну не знаю… — сладко протянул третий номер. — Уверен, Жан будет рад уединению и
тишине в комнате, учитывая то, что вы с Дэем там не появляетесь.
— Что сказал этот рыжий придурок, что ты так резко снова стал засранцем? — не
удержался от ответной колкости Аарон. Вся напускная легкость пропала с лица Эндрю,
и он впился взглядом в почти идентичное лицо. — О, я попал в цель, да? —
самодовольно усмехнулся Миньярд.
— Не переводи стрелки.
— Правду?
— Тогда что? Тебе просто… Тебе интересно?.. — не веря собственным ушам, спустя
несколько секунд молчания почти прошептал защитник.
— Я этого не говорил.
— Нет, — ладно, да, возможно, ему и правда было самую капельку любопытно, как это
могло произойти, учитывая то, что его брат стоический гомофоб с многолетним стажем,
а Кевин ярый защитник мнения, что в спорте место только натуралам.
— М-м-м-м, ну-ну. Такими темпами даже я присоединюсь к глупой игре в ставки этих
олухов.
— Уверен?
— Эндрю, на поле! — крикнул Ваймак, параллельно давая знак судьям и Рене о смене
игрока.
— Уверен? — глаза Аарона азартно и зло сверкнули. — Кевин бывает болтлив не только
после водки.
Следующее очко забил Кевин, выровняв счет. Это мог бы сделать и Нат, но он
милостиво отдал мяч брату, словно не хотел, чтобы на него обращали внимание, как на
забившего. Что ж, он облажался, потому что это был блестящий пас от потолка,
прилетевший прямо Дэю в сетку клюшки. Жана и Ники сменили Бойд с Аароном, и
ситуация заметно накалилась. Конечно, нападающие воронов не были Рико или Кевином,
но с ними все же было сложно справиться. Что-то подсказывало Миньярду, что после
этой игры клюшку ему можно будет отправить на покой на свалку вместе со своими
руками.
Все покатилось к чертовой матери, конечно, в самом конце. Разумеется, когда на поле
снова вышел Рико, злой, как… сравнение с чертом было бы весьма уместным, но для
Эндрю существовал один дьявол, и порочить его образ сравнением с японским ублюдком
было недозволительно. Состав лисов стал таким же, как в начале, за исключением
того, что вместо Дэн на позицию полузащитника встала Элисон. Жана и Ната то и дело
пытались буквально сравнять со всеми возможными поверхностями: полом, оргстеклом…
могли бы и с потолком, если бы туда можно было их закинуть. Только вот братья
оказались куда упрямее. Они не только сопротивлялись всем нападкам, но и отгоняли
воронов от ворот, оттесняя на другую сторону поля.
Эндрю не знал, сколько времени прошло и когда наконец закончится этот дурдом. Его
руки дрожали и скулили, буквально умоляя наконец перестать, а икры гудели от
напряжения. При одном из ударов Рико клюшка Миньярда даже затрещала. Теперь ей
точно пизда, а Натаниэль потащит его в магазин за новой… Вот же влип. Эндрю
фыркнул, отправляя мяч на противоположную часть поля, пытаясь дать Сету еще одну
попытку забить, только вот Рико оказался быстрее. Он умудрился перехватить снаряд,
закрутился и ударил Миньярду в ноги. Мяч отскочил от пола и попал в ворота,
заставляя лампочки загореться, а сирену загудеть. У воронов снова было преимущество
в одно очко, а Натаниэль получил от Мориямы клюшкой по бедру, на первый взгляд,
шлепок, но рыжий зашипел, и его рука дернулась к больному месту. Может, все-таки
грохнуть Рико для красоты картины прямо сейчас? Не просто же так у воронов черно-
красная форма. Они для этого и выбрали такие цвета, чтобы на одежде не была видна
кровь. Три брата с индивидуальными коллекциями шрамов, метавшиеся по полю, прямое
тому доказательство.
Сравнял счет Сет, а за пять минут до конца матча Кевин забил еще одно очко. 7:6 в
пользу лисов под конец второго тайма. Единственной их задачей стало просто удержать
счет и не дать эверморцам вернуть себе преимущество. Мысленно Эндрю списал
возможность пропустить еще один мяч себе за спину. Он, черт возьми, устал от дерьма
Мориямы в своей жизни. Осталось меньше минуты, и долбаные организаторы решили
запустить обратный отсчет, который с радостью поддержала толпа, словно они не
понимали, как это, блять, отвлекает. В голове и так барабанил зашкаливающий пульс,
стук клюшек и скрип кроссовок, кажется, звучали уже даже внутри его тела, от чего
становилось тошно, дышать было попросту нечем, а легкие горели. Впервые Миньярд
задумался над тем, чтобы бросить курить. Утешало его лишь то, что остальные
спортсмены на поле дышали так же тяжело, как и он сам.
— Только попробуй его хоть пальцем тронуть, — прорычал Жан, стоя плечом к плечу с
Кевином, превращая их обоих в живую стену.
— Ох, заткнись, — рыкнул Эндрю. Будь у него силы, дал бы подзатыльник. — Встать
сможешь?
— Куда я денусь.
Все, что происходило дальше, было как в тумане. Лисы выбежали на поле, прыгали друг
на друга, обнимались, Сет закрутил Элисон, крепко целуя… Но три игрока отошли в
сторону спустя жалкую минуту. У Эндрю закончился лимит на чужие прикосновения, Нат
чувствовал, что вот-вот выплюнет собственные легкие, а Жан… он почему-то не
чувствовал радости от победы. Только облегчение, словно наконец-то, спустя столько
времени, выбрался таки из болота. Ему даже не хотелось идти к Джереми, которого он
увидел на трибунах в перерыве между таймами, сидевшего рядом с Эриком, Би, мамой
Рене и другими. Сейчас единственные, кого Моро мог стерпеть рядом — тихий брат и
его безмолвный не давящий непарень.
— Ты не скажешь Кевину?
— Нет. Ему лучше этого не знать, — Нат нашел глазами своего брата, трепавшего по
волосам ворчащего Аарона и Ники. — Это будет просто… что-то. Ему нужно идти дальше.
Он уже идет, а это может утянуть его в прошлое. Я не хочу этого для него.
— Уверен, что я не расскажу? — Жан наконец скосил глаза на брата, который плечом
привалился к своему Миньярду.
— Нат…
— Ты ненавидишь просить.
Жан кивнул, закусив губу, и на секунду снова посмотрел на Кевина. Внутри боролись
две стороны. Одна кричала не таить ничего от брата, а вторая… Он слишком отчетливо
помнил, как даже спустя три месяца после травмы от крика его брата просыпалось чуть
ли не все общежитие. Он помнил, как тот оставался на корте последним, брал в левую
руку клюшку скорее инстинктивно, чем осознанно, а потом… Один раз Жан нашел его
плачущим, сжавшимся в комок, словно Дэю снова двенадцать, а Тетсуи пересчитал ему
ребра тростью, сказав, что Кейли была бы разочарована, узнай она, каким дерьмом
растет ее сын. Если бы Кевин пошел с ним, было бы два варианта развития событий. Он
или бы стал еще сильнее, чем сейчас, или рассыпался бы на тысячи осколков. Только
вот не факт, что они бы смогли его собрать снова. Жан не был готов рисковать. Этот
поступок был подлым и не справедливым, но в этой жизни мало что бывает честным. Они
проверили это на своей шкуре не один раз. Поэтому Моро принял для себя решение
встать на сторону Натаниэля, как всегда, доверяя младшему брату.
— Тогда… — Нат скользнул взглядом по менеджеру, что все еще маячил в приоткрытой
двери, — пошли, не привлекай внимание.
— Если ты думаешь, что я оставлю тебя наедине хоть с одним из этих ублюдков, то
глубоко заблуждаешься. Плюс я должна лично проконтролировать весь процесс. Верить
Мориямам — это как проверять наличие газа в комнате зажжением зажигалки.
Они лавировали по пустым коридорам стадиона, пока не подошли к лифту. Оба бывших
ворона замерли на мгновенье, когда двери распахнулись, словно окоченев, но потом
Нат решительно двинулся вперед. «Башня и кабинет Мориям» — догадался Эндрю, когда
двери лифта закрылись. Слишком много отвратительных и кровавых воспоминаний у этих
двоих было связано с этим черным мрамором пола. До двери они дошли в тишине. Когда
та открылась… Их уже ждали. Тренер Тетсуи, совсем не похожий на себя, стоял у
стены, тяжело опираясь на трость, которой Эндрю хотелось проломить ему голову. Рико
жался в спинку дивана, тяжело держась за ребра, тогда как Ичиро стоял у огромного
панорамного окна, глядя на пустеющее поле. Заслышав гостей, он махнул рукой,
отпуская охрану, но так и не поворачиваясь к ним лицом. Лив, чувствуя себя как
дома, прошествовала к хозяйскому креслу и села за стол, беря какие-то документы,
старательно делая вид, что не замечает ничего из происходящего вокруг.
— Я вроде говорил тебе не лезть не в свои дела и ничего не узнавать про архангела
еще осенью, — напомнил Нат. — Дай нам поговорить с Рико. А потом мы с тобой
навсегда разойдемся, как птицы в небе.
— Такова сделка, — кивнул Ичиро, а потом кивнул своему дяде, говоря следовать за
собой. — Оливия?
— Решил поиздеваться? — ядовито спросил Рико, как только брат ушел вместе с дядей.
— Но знаешь ты.
— Нихера вам не жаль! — рявкнул первый номер, а его лицо исказилось от отчаяния. —
Вы всегда меня ненавидели!
— Мы тебя любили, — даже не обращая внимания на крик, тихо ответил Моро. — Когда-
то, когда были совсем детьми. Помнишь, что тогда для нас значили эти татуировки? И
я знаю, что ты тоже нас любил. Когда-то. Я бы хотел сказать, что прощаю тебя, но… —
парень качнул головой, поджав губы. — Но нет. Прости. Я не дам тебе своего
прощения.
— Чхать я хотел на ваше ебаное прощение! Для вас поражение — ничто, а для меня!..
Они убьют меня за это! Зовете себя семьей?! Только вот вы забыли!..
— Я планировал наш побег с того момента, как ты сломал Кевину руку, если хочешь
знать. Но твоя смерть вошла в список только после того, как ты чуть не убил меня и
Жана. Я бы дал тебе жить. Сломал бы тебе руку. Глаз за глаз. Но ты бы жил. Потому
что когда-то был мне братом. Но ты уничтожил и это.
— Я просто хотел, что-то значить. Хотел перестать быть простой игрушкой. Ты хоть
понимаешь каково это? Я как обезьянка в цирке! Я просто хотел, чтобы… — Рико
запнулся, а потом истерично рассмеялся, хватаясь за голову. — Знаешь, не важно.
Просто убей меня, Дьявол. Давай. Знаю, рука у тебя поднимется.
— Слабак! — крикнул Морияма, плюнув ему в ноги. — Каким был слабаком, таким и
остался! Жалкий выродок! Что, не можешь даже в глаза мне смотреть?! Повернись!
Посмотри на меня! Ну же!
— Жан?
— Он вскроет себе вены в ванной своей комнаты, а Тетсуи повесится здесь, — холодно
бросила им в спины Лив, словно говорила о том, что собирается приготовить на ужин.
— Не хочу. И это меня пугает. И… я не знаю, что теперь делать. Вся моя жизнь была…
до этого. Для этого. Но что теперь?
— Это «да», пока не станет «нет», — согласился Эндрю, хотя что-то подсказывало ему,
что никакого большого «нет» не будет. Потому что Нат всегда уважал маленькие.
До автобуса они дошли только спустя где-то двадцать минут, но не обратили никакого
внимания на слегка вопросительные взгляды. Лисы, пусть и были опьянены победой и
уже попивали пиво, которое им в награду раздал Ваймак, все же заметили и их
отсутствие и слишком задумчивые взгляды. Как обычно, устроившись на последнем ряду,
Эндрю дернул Ната за рукав, когда тот сел на другом конце. Миньярд еще научится
отпускать своего лиса, научится не проверять судорожно его местонахождение после
того, как он не отвечает дольше пяти минут, научится доверять ему самого себя, но
пока что… Он хотел, чтобы тот был как можно ближе.
Комментарий к Глава 39 - В последний раз
Вот и все. На самом деле это конец. На этом можно было бы и правда поставить
точку. Но я хочу написать эпилог, хочу показать жизнь лисов после этого, хочу
рассказать, как они идут вперед. Надеюсь, что смогу написать полноценную главу, а
не жалкие 6-10 страниц)
— Элли, со всей моей любовью к тебе, отстань, — Натаниэль повернул голову к девушке
и мягко улыбаясь, но блондинке хватило одного взгляда его холодных голубых глаз,
чтобы понять, что пора прекратить.
Вскинув руки и фыркнув, Элисон тут же отстала, чтобы устроиться рядом с Ники и
Мэттом, оставляя Веснински с его братьями мурлыкать на французском.
Это был первый совместный вечер команды после летних каникул вместе с новичками.
Лисы не виделись целых два месяца, так что новостей было достаточно много. Ники
слетал в Германию к Эрику и все еще светился, как Рождественская елка; Элисон
помогала Сету с переездом в Лос-Анджелес, где играла его новая команда, контракт с
которой он подписал после выпуска; Рене провела время с мамой и съездила в Африку
волонтером на три недели, из-за чего теперь ее светлая кожа стала чуть смуглее; Дэн
и Мэтт были у миссис Бойд, а последние две недели отдыхали на Гавайах; Эндрю и Нат
уехали в первый же день лета, и, где они пропадали, не знал никто, но те честно
присылали одно-два сообщения в неделю; Жан отдыхал с Джереми, наконец-то
познакомился с семьей своего парня и, судя по всему, забрал с собой частичку солнца
Калифорнии, учитывая то, каким теплом светились его серые глаза даже сейчас; а
Кевин проводил время с отцом и Аароном, который остался, потому что он «не намерен
терпеть всех этих придурков больше необходимого, чтобы ехать с ними», но никто это
и не комментировал толком. Все просто понимали, что это обернется лишь ссорами и
склоками, которые сможет прекратить лишь оттягивающая Аарона назад рука Кевина. В
конце концов футболка, в которой сейчас был защитник, явно была ему великовата,
зато как раз пришлась бы в пору Дэю.
— Как прошло лето? — Рене присела на подлокотник кресла, в котором устроился Эндрю.
— Нормально. Наркоман нашел корт везде, — хмыкнул Эндрю, пряча ухмылку за стаканом
с виски, слушая приглушенный смех подруги. — Я почти приучил его употреблять кубик
сахара в день.
— Как она?
— М-м-м, — протянула Уокер, явно обдумывая свои слова. — Я рада, что ты хорошо
провел время. Понравились дороги в Европе?
— Там нужна была помощь. Ты знаешь, я всегда готова помочь, поэтому когда увидела
объявление, решила, что у меня есть и силы, и возможность, — Эндрю кивнул, давая
знать, что слушает. Они сидели так, чуть в стороне от других, и лишь изредка
Миньярд вставлял свои комментарии в рассказ Рене о ее поездке в Африку.
Спустя какое-то время, когда старый состав наболтался между собой, Дэн решила, что
пришло время объединить их всех с новенькими, которых было трое: Джек, Шина и
Ральф. Все они держались пока особняком и шептались между собой, косясь то на
одного члена команды, то на другого. Эндрю не горел желанием сидеть здесь весь
вечер, но Нат, вечная заноза, заключил с ним сделку — Миньярд идет на сходку, а
Веснински в свою очередь прочитает первые две части «Хроники Нарнии». Голкиперу это
казалось честным обменом, а идиот, как и всегда, сказал «да». Только поэтому он и
сидел сейчас здесь. Ники предложил сыграть в какую-то дурацкую игру, спорил с
Элисон, которая пыталась завоевать голоса согласия, затащив на свою сторону
Натаниэля и Жана, что делал и Хэммик. В результате рыжий просто встал и уселся у
ног Эндрю, на что Аарон фыркнул, а Моро бросил что-то ворчащее на французском.
— Не думаю, что у них есть все, что нужно, но что-нибудь придумаем. Кухня?
— Определенно.
Нат первым поднялся на ноги и побрел в сторону двери на кухню, а за ним пошел и
Эндрю, кивнув на прощание Рене, которая уже усаживалась на полу, чтобы сыграть с
остальными. Закрыв за собой дверь и оказавшись в относительной тишине, оба парня
почувствовали себя чуть уютнее. Миньярд занялся алкоголем, тогда как рыжий
устроился у него за спиной и, после разрешения, обнял за талию, положив подбородок
на плечо. Голкипер проворчал что-то про коал и излишнюю нежность, но Ната с себя не
скинул, наоборот боднул чужой висок головой, когда почувствовал, что вес становится
тяжелее, а, значит, Веснински постепенно засыпал прямо на нем.
— Мне просто тепло, — ответил ему куда-то в шею Натаниэль сквозь улыбку.
Слишком мягкий, слишком искренний, слишком доверчивый, чтобы быть тем парнем, что
два года назад поймал нож Эндрю налету. Но это был он. Тот самый маленький ангел с
окровавленными руками и гаснущим нимбом, что старался творить добро, доверившись
Миньярду и отдав ему контроль. И таким Нат был только рядом с ним. От осознания
этого было слишком тепло, но голкипер ни за что не отказался бы от этого чувства,
что наполняло его изнутри вот уже несколько месяцев. Казалось, он наконец нашел
свое место, только его и больше ничье.
Да, в их жизни были другие люди, семья, Оливия, которая на самом деле походила на
маленький ураган, сносившая даже Стюарта, но они все равно оставались друг у друга.
Даже тогда, во Флоренции, когда Нат на пару дней уехал чтобы провести время только
с Хэтфордом. Эндрю до сих пор помнил, как ему было неспокойно, как он выпадал из
реальности, а Малкольм обеспокоенно заглядывала ему в лицо, но они привыкали и
учились отпускать, веря в безопасность и силы друг друга, веря в то, что они и
правда вернутся без новых шрамов и боли.
— Знаю. Пошли, — блондин поймал еще один беглый поцелуй и двинулся к двери.
— Какая жалость, я ведь так хотел, чтобы ты понял, что я говорю, — протянул на
английском Натаниэль, — Ну ничего. В другой раз повезет, — новенький ощетинился,
явно чувствуя чужое превосходство.
— Что? — возмутилась вторая новенькая, Шина. — Он разве не прав? Видно же, что она
трахается с этим татуированным придурком, который ни на одной позиции играть
нормально не умеет, поэтому и бегает туда сюда, — пальцы в волосах Натаниэля
дрогнули и чуть напряглись.
— В их защиту хочу сказать, что перед выпуском у нас с Сетом состоялся разговор,
после которого я пообещал, что ни один засранец не посмеет прикоснуться к нашей
принцессе, — встрял Нат.
— Это было на нашей кухне. Если я только проснулся, это не значит, что я не помню,
— закатил глаза Эндрю, а его рука в чужих волосах расслабилась.
— Нет, нет, нет, подождите! — замахала руками Рейнольдс. — Нат, ты хочешь сказать,
что Сет, мой Сет, пришел к вам с Миньярдом в Преисподнюю, и попросил тебя
приглядывать за мной?! Тебя?! Не Мэтта?! Не… Тебя?!
— Могу даже дословно процитировать этого придурка с горой комплексов, который лишил
меня завтрака, — проворчал Эндрю, а потом сделал высокенький голосок. — Натаниэль,
ну ты же знаешь какая она красивая, какая замечательная и бла-бла-бла. Ее точно
уведут, пока меня не будет. Ну, Натаниэль. Тебе же не сложно. Пообещай, — кривляясь
голкипер, от чего остальные лисы покатились со смеху, учитывая то, что его лицо
оставалось все таким же ровным как обычно.
— Боже, Дрю, хватит, — захрипел Нат, роняя лицо на чужое бедро. — Не так это было!
Дэн, рискнувшая в этот момент отпить пива, невольно закашлялась, из-за чего Мэтту
пришлось похлопать ее по спине, Ники, кажется, подавился воздухом, а Жан без каких-
либо слов, не отрывая глаз от брата, передал Элисон деньги, которая сидела
совершенно довольная и гордая рядом с чуть покрасневшей Рене, тогда как Аарон
ворчал что-то невразумительное под боком у прыснувшего Кевина. Наверное, в другой
ситуации Эндрю смерил бы их всех ненавидящим взглядом, заставляя заткнуться или
отвернуться, но все, что он видел сейчас — Натаниэль, прижавшийся щекой к его
бедру, с кривой острой ухмылкой на губах и сверкающими озорством пронзительными
голубыми глазами. Превосходная память ни черта не помогала, подкидывая воспоминания
о их последней ночи в Испании, куда они добрались на машине, когда рыжий после
хриплого «да» и правда опустился на колени, словно молясь, глядя на Миньярда с
таким обожанием и нежностью, что он уже начинал задыхаться. И сейчас Нат так же
смотрел на него снизу вверх, лежа лицом на его бедрах так, что даже сквозь грубую
ткань джинсов Эндрю чувствовал его тепло. Подстава. Проблема. Угроза. Только для
него. Но ни в коем случае не ошибка. Натаниэль был самым верным, что было в его
жизни.
Слова ударили, как мешок муки по голове. Все веселье и озорство тут же исчезло из
глаз Ната, сменившись на холод и жестокость, которая уже была хорошо знакома Эндрю.
Он знал, что будет дальше. Даже не вставая с места, Веснински разорвет мальчишку на
части одними словами и заставит пожалеть о том, что он родился, со всей
жестокостью, присущей тем, кто вырос в насилии и знал в какую обертку ее завернуть.
— Вообще-то это мой натуральный цвет, — фыркнула Элисон прежде, чем кто-то успел
сказать еще хоть слово. — А свое дерьмо лучше попридержи, ни то утром проснешься в
гробу под десятью метрами земли. Кстати, мы должны были играть. Ники, дорогой, так
на чем мы остановились?
***
Не сказать что бы Миньярд полюбил тренировки или экси в целом, но иногда это и
правда было интересно. Тут он должен был признать свое поражение и согласиться с
очевидным. Ему нравилось с ворот наблюдать за тем, как Нат носится по полю, как
перекрикивается с Кевином, Жаном и остальными, как снова и снова забивает. Но куда
больше ему нравилось не давать рыжему забивать в свои ворота, чтобы потом, как
только они добирались до дома, вжимать свою несбыточную мечту в стену, даже не
добираясь до спальни, и разбирать на части. Нат всегда был до безумия отзывчивым и
легким на подъем, он отвечал на каждое прикосновение, каждый поцелуй, словно от
этого зависела его жизнь, и отдавал всего себя. Эндрю не мог сделать с собой
ничего. Его тянуло к этому источнику тепла и жизни, как магнитом. Он тяготел к
пространству Натаниэля и уже давно перестал отрицать это или пытаться сдерживать. В
конце концов это было взаимно. В конце концов это было «да».
Эндрю двигается быстро, как тень. Ему глубоко наплевать, что будет с Джоном, но он
не простит себе, если не сможет вовремя удержать Ната. Слишком яркими были
воспоминания о той ночи в Райских сумерках, когда рыжий буквально выбил сустав
мудаку, пристававшему к девушке, а после сломал ему руку, вжав в стену и приказав
больше никогда не появляться в этом клубе, а еще лучше и в городе. Он сделал то,
что считал нужным, но потом, когда Веснински увидел ужас на лице девушки, на лицах
людей вокруг, замешательство в глазах Ники и удивление в глазах братьев, Джереми,
приехавшего на выходные, и Аарона, он просто ушел. Не давал прикасаться к себе даже
Эндрю и ни с кем не говорил до тренировки в понедельник, где был слишком зажатым,
дёрганным и нерешительным, словно боялся самого себя. Больше Миньярд этого не
допустит. Он дал себе слово, что будет оберегать нежную и невинную часть Ната,
оттесняя тьму в самый дальний угол.
— Я сказал, что ты такой заведенный, потому что, видимо, хочешь отыметь своего
ручного Монстра, Натаниэль, и что каждый свой перепихон вы, видимо, отмечаете
порезами. Вы просто два психа с ножами, которым давно пора в психушку.
Эндрю чуть не споткнулся и поперхнулся воздухом. Если первое заявление он еще мог с
легкостью проглотить и забыть, все-таки обычная хуета от Джека, то вот второе…
Плевать, что Джон увидел шрамы — за то, что посмел смотреть, еще получит свое — но
Нат никогда бы не причинил блондину боль. Он не просто так отказался заниматься с
Эндрю на ножах. Только теперь Миньярд знал почему и… это знание просто убивало его.
Убивало то, с каким трепетом и нежностью Нат относился к нему даже тогда. Но сейчас
нужно было остановить Дьявола. Потому что голкипер видел, как злая острая улыбка
растянула нежные губы, как вспыхнули глаза, как оскалились зубы. Плохо. Это было
очень плохо. Где-то на периферии зрения он увидел, как дернулся вперед Аарон, но
его тут же поймал Кевин, оттаскивая в сторону, зная, что сейчас опасно вмешиваться
даже им, семье.
— Нет.
Обычно Нат тут же концентрировал все свое внимание на Эндрю, добровольно оказывался
в плену медовых глаз и успокаивался, но сейчас… Миньярд очень надеялся, что тот
знает, что делает, потому что он сам покорно отошел в сторону. Их отношения
строились именно на доверии и взаимоуважении. Такая мелочь, как гипотетическая
смерть Джека, не должна была этого изменить.
— Да нет, что ты, Ники, все хорошо, — тягуче пропел Веснински. — Говоришь, мы психи
с ножами, Джонни? — Нат лучезарно улыбнулся, а потом хохотнул. — Знаешь, ты правда
дурак, если считаешь, что для того, чтобы причинить тебе вред, мне нужны ножи. Или
что наличие свидетелей меня остановит, — рыжий начал медленно надвигаться, сняв
шлем и перчатки, которые полетели куда-то в сторону. — Видишь ли, меня не просто
так зовут Дьяволом. И дело тут совсем не в экси. Все началось в Гнезде, еще когда я
даже не входил в состав воронов. Как думаешь, почему меня могли так прозвать?
— Мы же уже говорили с тобой об этом, Нат, — вздохнула Уайлдс, не находя в себе сил
шевельнуться.
— Да, и пришли к соглашению, что если дело касается моей семьи, я имею полное право
вспороть уебану глотку, — невинно улыбнулся Веснински, а потом хитро прищурил
глаза. — Ладно тебе, признай, что это полезно иногда все же делать.
— Хм… — Нат задумчиво осмотрел его с головы до ног, пятясь к выходу. — Нет, я
уверен, что выбрал высокого брата.
— Нет, это слишком мило! — воскликнул Ники, спеша за ними следом. — Жан, нам срочно
нужны Эрик и Джереми!
— Правда?!
— Нат.
— Что? Я не вру.
— Но никто не посмеет говорить такое при мне, — упрямо ответил Нат, наклоняясь к
прикосновению, прикрывая глаза от удовольствия. — Это по-другому. И я буду это
делать всегда.
— Как всегда упрямый идиот, — удрученно покачал головой Миньярд, а потом притянул
буйную голову к своему плечу и уткнулся носом в слегка влажные от пота волосы. Это
было то подобие объятий, которое было приемлемо для них в любой день и в любом
месте, которое дарило покой и заземленность. — Не делай так. Дай мне решить твои
проблемы, а сам отойди в сторону.
— Хорошо, Дрю.
***
— Какого?..
На секунду, на жалкое мгновенье, Миньярд уверовал в то, что ему это все, блять,
снится, потому что в его реальности ни один из этих идиотов не посмел бы даже войти
сюда без стука, ни то что рыться в их холодильнике. Закрыв книгу, Эндрю кошкой
соскользнул с дивана и ринулся к нарушителям своего спокойствия, чтобы за шкирку
выволочь их отсюда к чертовой матери. Войдя в кухню, он увидел прекрасную картину
того, как эти двое и правда заваривают чай. Хорошо, что не посмели тронуть горячий
шоколад, тогда бы они точно уже валялись дохлыми на полу.
— Привет, Эндрю, — махнул рукой Ники и продолжил спор. Отлично, значит голкипер не
стал привидением, а это они оборзели в край.
— Нат разрешил тихо занести сумки с покупками и тут же уйти, а не превращать свою
кухню в собрание круглого стола шопоголиков, — пророкотал голос у Эндрю за спиной,
и блондин против воли расслабился. Его плечи опустились, а из горла вырвался
одобрительный хмык. — Какого хрена, Элли?
— Несомненно, — вздохнул Нат, прислоняясь к косяку двери прямо за спиной Эндрю, так
близко, что они чувствовали тепло друг друга, — но его качество оставляет желать
лучшего. Это не шелк, Элли, ты выше этого. Мы обязательно найдем что-то еще лучше в
другой раз.
Что? Эндрю не ослышался? Это просто не могло быть правдой. Натаниэль просто не мог…
Блондин обернулся на парня, глядя на него, как на ожившего Тетсуи, хотя того
определенно точно повесила Оливия на его же галстуке в кабинете в день, когда лисы
выиграли у воронов. Нет, Веснински стоял в расслабленной позе, скрестив руки на
груди с самым невозмутимым лицом. Эндрю даже захотелось ущипнуть себя.
— Нат, но такого платья больше нигде нет! Я искала по всему интернету, пока мы
ехали домой! — захныкала Рейнольдс, лишь на секунду обратив внимание на шипение
Эндрю. Кажется, он теряет хватку и авторитет, раз блондиночка его даже не слышит.
Хоть Ники дернулся и притих… Еще не все потеряно.
— Элли, обещаю, если в течение месяца мы не найдем тебе платье лучше этого, я
закажу такое из чистого шелка и ручной работы, — мягко ответил Нат, ласково
улыбаясь. — А теперь давайте вы соберете себя и переедете в другую локацию, потому
что в противном случае я буду или мертв, или бездомным. Ни то, ни другое мне не
нравится.
— Ладно, — цокнула языком Рейнольдс, подхватывая свою кружку, зная, что друг всегда
держит свои обещания. — Ники, ты обязан помочь мне с выбором! — она схватила
Хэммика за руку и потянула на выход. — На следующие выходные я еду к Сету и, если
нас заснимут журналисты, должна выглядеть просто идеально!
— Напомни мне, почему я не убил их, как только они вошли в эту дверь? — хмуро
спросил Эндрю, глядя на тот бардак, что Элисон на пару с его кузеном успели навести
за считанные минуты.
— Мне плевать, пока их не несет к нам домой, — фыркнул Эндрю поворачиваясь к рыжему
и сурово глядя на него из-под бровей. — Сегодня выходной, и я имею полное право в
кои-то веки отдохнуть от своего вездесущего кузена и Рейнольдс.
— Мне тоже уйти? — почти промурлыкал Веснински, вставая вплотную к нему, хитро
улыбаясь.
— Никого.
— Отлично.
Эндрю потянул Ната на себя, целуя и за один шаг вжимая в несчастный косяк двери. Он
отдал своего идиота на растерзание Рейнольдс и Ники только для того, чтобы потом
никто их не трогал остаток дня, потому что из-за дурацкого экси, завала по учебе,
энтузиазма Дэя, поддерживаемого Жаном и самим Веснински, который теперь, не
вынужденный постоянно уезжать и зализывать раны, с головой окунулся в спорт, у них
оставалось совсем мало свободного времени, которое в основном уходило на банальный
сон. Но теперь Нат был в его руках. И сейчас это было все, чего Эндрю хотел. Он
запустил ладони под плотную ткань толстовки, очерчивая знакомые контуры шрамов,
один из которых проходил прямо по тазобедренной кости и тянулся вверх к ребрам.
Голкипер погладил его очертания, а потом пальцы заскользили вверх, без проблем
находя тот самый шрам, который ему показал Нат в первую их поездку в Колумбию.
Невольно он почувствовал горечь на языке, но рыжий тут же слизнул её, углубляя
поцелуй и слегка царапая тупыми ногтями кожу головы Эндрю. Все мысли исчезли, а сам
Миньярд превратился в одни чувства и оголенные нервы, на которых Нат играл с
завидной профессиональностью, задевая каждую струну, создавая собственную музыку.
Это был уже знакомый им обоим танец, который они каждый раз исполняли по-новому,
меняя и пробуя. Им понадобилось какое-то время, чтобы найти свой ритм, до сих пор
они двигались острожно, но оба знали, что всегда могут отступить, что это всегда
будет безопасно, что это «да», пока не станет «нет». Сам факт наличия возможности
уже успокаивал и дарил уверенность. Поэтому, получив ответ между поцелуями, Эндрю
потянул парня за собой в сторону спальни, лишь хмыкая, когда Нат фривольно швырнул
свою мешающую толстовку куда-то в сторону дивана по пути. Вечно этот рыжий
раскидывает свои вещи, а Миньярду убирать… На всякий случай он закрыл за ними дверь
в спальню, укладывая рыжего на кровать и устраиваясь сверху, кутаясь в их общее
тепло и уют.
Весь мир вокруг перестал существовать. Остались только они двое, бережно державшие
друг друга. И, возможно, совсем тихо, в темноте и за закрытыми дверями Эндрю был
готов признать, что он, если не счастлив, то доволен. Что эта жизнь, та, что была у
него теперь, была на самом деле терпимой. Что, возможно, он смог. Что, возможно,
хорошие вещи иногда все-таки случаются с такими людьми, как он. А, может,
провидение просто не считало Натаниэля хорошим и поэтому подсунуло его Эндрю, но…
грех было жаловаться. Потому что для Миньярда этот Дьявол был несбыточной мечтой.
Со всеми его острыми краями, проблемами и особенностями. Они оба были далеки от
понятия нормальности, но каким-то образом умудрились лечь идеально друг напротив
друга, складываясь в единую картинку. Рядом с ним Натаниэль всегда был мягким,
открытым и почти беззащитным, но лишь потому, что чувствовал комфорт и
безопасность, а Эндрю в свою очередь… просто позволял своим стенам чуть опускаться,
позволял видеть себя изнутри, позволял касаться. И этого оказалось достаточно. Было
доверие. Было уважение. Была свобода. И это было все, что они искали в этом мире,
но нашли друг в друге.
Никогда.
Не волнуйтесь, недолго вам осталось скучать, потому что уже сейчас выходит фанфик
"Лис на его плечах", который мы пишем вместе со Шмелем, а так же у меня в
черновиках лежат уже три начатые работы. Два миди, которые выйдут страниц на 20-40,
и один макси о соулмейтах.
Спасибо, что оставались со мной все это время. Спасибо, что проделали этот путь и
прожили эту историю. Увидимся в новых реальностях!
Ваша А. Фишман ❤️