Цветы для Элджернона 339

чего не мог поделать с собой, до людей же мне не

было дела.
Я шел, и в голове моей зазвучали непонятные
стишки, они звучали снова и снова, подстраива­
ясь под ритм моих шагов:
Три слепых мышонка... три слепых мышонка,
Как они бегут! Как они бегут!
Они бегут за фермерской женой,
Отрезавшей им хвостики кухонным ножом.
Ты когда-нибудь видал такое?
Три... слепых... мышонка?..
Я не мог выбросить эту чепуху из головы. Обер­
нулся я всего один раз и увидел глядящее на ме­
ня детское лицо, прижавшееся к оконному стеклу.
отчет М 17

3 октября
Все быстрее вниз под уклон. Появляются мысли
о самоубийстве, чтобы остановить падение, пока
я еще могу контролировать свое поведение и осо­
знавать окружающий мир. Но тут я вспоминаю
ждущего у окна Чарли. Я не могу распоряжаться
его жизнью. Я всего лишь ненадолго одолжил
ее, и теперь меня просят вернуть долг.
Нельзя забывать, что я — единственный, с кем
случалось подобное. До последнего момента я буду
записывать свои мысли и чувства. Это подарок че­
ловечеству от Чарли Гордона.
Я стал злым и раздражительным. Поссорился
с соседями из-за того, что допоздна не выключаю
проигрыватель. Я часто так делаю с тех самых пор,
как перестал играть на рояле. Конечно, я не прав,
что постоянно кручу пластинки, но музыка не дает
 Цветы для Элджернона 341

мне спать. Я знаю, что должен иногда спать, но

дорожу каждой секундой бодрствования. Это не
только из-за кошмаров, но и потому, что я боюсь
поглупеть во сне.
Не устаю напоминать себе, что высплюсь, ко­
гда на меня падет тьма.
Мистер Вернор, сосед снизу, никогда раньше
не жаловался на шум, но в последнее время взял
привычку колотить по трубам отопления или в
потолок своей квартиры. Поначалу я игнориро­
вал эти звуки, но вчера ночью он явился ко мне
в халате. Мы поругались, и я захлопнул дверь пе­
ред его носом. Через час он вернулся с полицей­
ским, и тот объяснил мне, что не следует заводить
пластинки так громко в четыре часа ночи. Ухмыл­
ка на физиономии Вернора была настолько от­
вратительной, что я с трудом удержался, чтобы не
ударить его. Когда они ушли, я разбил все плас­
тинки, а заодно и проигрыватель. Все равно такая
музыка мне совсем не нравится.

4 октября
Самый непонятный сеанс терапии в моей жизни.
Штраус явно не ожидал этого и здорово разозлился.
То, что произошло (я не осмеливаюсь назвать
это воспоминанием), больше всего походило на
342 Дэниел Киз

галлюцинацию. Не буду пытаться объяснить или

интерпретировать этот случай, просто опишу его.
В кабинет Штрауса я вошел в состоянии лег­
кого раздражения, но он притворился, что не за­
метил этого. Я сразу улегся на кушетку, а он, как
водится в таких случаях, уселся на стул сбоку от
меня и чуть-чуть сзади, как раз вне пределов ви­
димости. Сел и стал ждать, когда же я начну лить
на него скопившиеся в моем мозгу нечистоты.
Я украдкой посмотрел на Штрауса. Он выгля­
дел постаревшим, каким-то потасканным и на­
помнил мне Матта, ждущего посетителей. Я сказал
об этом Штраусу. Он кивнул и продолжал ждать.
Тогда я спросил:
— А вы тоже ждете клиентов? Вам следовало
бы сконструировать кушетку в форме парикма­
херского кресла. Когда речь зайдет о свободных
ассоциациях, вам надо будет только откинуть крес­
ло с пациентом назад, как парикмахеру, когда он
собирается намылить жертву. Проходит пятьдесят
минут, кресло возвращается в исходное положе­
ние, и вы вручаете бедняге зеркало, чтобы он мог
как следует рассмотреть свое свежевыбритое «я».
Штраус молчал, и, хотя мне было стыдно за
свое словоблудие, я уже не мог остановиться:
— Потом пациент перед каждым сеансом бу­
дет говорить: «Снимите немного с верхушки вол­