1

Вход

Фанфики Авторы Популярное

Обмани меня
Импровизация

Слэш NC-17 Завершён 7134

Настя Манцевич
автор

memori_es
бета

Пэйринг и персонажи:
Антон Шастун, Арсений Попов, Павел
Воля, Дмитрий Позов, Сергей Матвиенко
Размер:
381 страница, 19 частей
Метки:
AU Hurt/Comfort Детектив Драма
Жестокость 18+ Нецензурная лексика 18+
ООС Элементы гета
Элементы фемслэша Спойлеры...
Описание:
— Что ты пытаешься во мне высмотреть?
— мужчина по-лисьи сощурил глаза,
непозволительно близко наклоняясь к
Антону.
— То, что вы пытаетесь от меня скрыть, —
прохрипел парень, замечая опасный блеск
в глазах следователя.

Au, где Арсений бьётся с делом о

серийном убийце, а Антон - избалованный
мальчик, изучающий мимику и теорию
лжи, высланный на помощь Арсению.
Посвящение:
Бонус к работе -
https://ficbook.net/readfic/7333307

Примечания:
Работа написана на основе идеи сериала
Lie To Me. Ответ на популярный среди
читателей вопрос: Пол Экман "Психология
лжи"

В работе использовались вставки из книги

Дэвида Эверита "Энциклопедия серийных
убийц".

Наркотики – зло. Я старалась максимально

ясно показать это в своей работе, но если
вдруг кто не понял, наркотики – зло.

Мой инстаграм – mantsevvich

Мой телеграм – https://t.me/mantsevichh

Публикация на других ресурсах:

Разрешено копирование текста с
указанием автора/переводчика и ссылки
на исходную публикацию

Награды от читателей:
«За огромные эмоции » от shvetik88
«В самое сердце, на поражение » от
Sunbeam.maps
«реву и улыбаюсь бесконечно » от
hepppfep
«За мастерски потрепанные нервы» от
Cute_nut
«расцеловать руки автору! » от
bisova
«Просто шедевр!» от Лиза_Лазанья
«Просто шедевр!» от Лиза_Лазанья
«Это любовь » от Zeffirka_
«У меня сердце остановилось» от
ТринадцатьГреХов
«Навечно самая любимая работа!» от
_AnnaNB_
... и еще 8 наград

Наградить фанфик

7134 5394 797 2557

Нравится Подписаться Отзывы В сборник

Скачать

Смотреть работу в 2557 сборниках

Назад Вперёд

3
26 мая 2018, 15:38

Настройки текста

Границ не существует.
© Оскар Уайльд.
Мы сами создаём их для себя.

***

Всё, что меня окружает, – пустяк, я из него

рождаюсь, тлею в этом круговороте, а после
снова возвращаюсь в эту адскую канитель.
Снова и снова, пока картинка не поплывёт
перед глазами. Они все говорят со мной так,
словно верят в меня (зачем-то). Что в этой
вере хорошего? Объясните мне, что
хорошего, если внутри так больно, что
вместо слов я бы предпочёл закричать?

— А-а-арс, — протянул Матвиенко в

надежде помочь другу выбраться из этого
состояния.

Помогло плохо, судя по реакции (читай: по

отсутствию реакции) Попова. Он всё ещё
смотрел в потолок.

— Арс, когда ты собираешься работать над

делом? — в который раз спросил Матвиенко,
отпивая кофе из бумажного стаканчика.

Его другу, кстати, не следовало бы так

увлекаться этим напитком. Сердце слабое. А
дело… Мужчина усмехнулся. А смысл?
Сколько можно работать и не видеть
никакого результата? Где хоть какое-то
вознаграждение за его старания? Или он
бьётся просто так? Ну, где тогда смысл? Где
смысл?

Попов повернулся на бок и уставился на

Серёжу, который вдруг тоже стал
рассматривать потолок.

— Что ты там высматриваешь? — Спросил

Матвиенко, хмуря тёмные брови.

Арсений вздохнул, пряча руки за голову и

ответил:

— Серёж, может быть, передать это дело

другим?

Матвиенко поставил стаканчик на стол и

наклонил голову, обдумывая слова Арсения.

— Правильно. А врачи пускай передают

тяжёлых пациентов друг другу. Ты вроде
взрослый мужик, а таких банальных вещей
не замечаешь. Я всегда старался утешить
тебя, но сейчас, Арс, не могу. Возьми себя в
руки. Если сам не в состоянии, то тебе
прислали помощь. Хватайся за неё, пока
есть возможность.

Почему все так верят в этих парней из

Воронежа? Может, в них есть что-то
особенное, что видно всем, кроме Арсения?
Почему-то в нём тлело лишь чувство
ревности, не позволявшее разделить это
дело с новоиспечёнными помощниками.

Буквально через секунду Серёжа заметил

опасный блеск в глазах опера. Если бы они
были героями мультика, то над головой
мужчины появилась бы лампочка. Но, к
глубокому сожалению, единственными
иллюстрациями в кабинете были лишь
фотографии жертв mon cher, так что у
Попова лишь загорелись глаза.

Нужно просто дать этому Шастуну то, что он

хочет. Он хочет стать героем, поймавшим
маньяка? Пускай так и будет. Мальчишка,
конечно, не ожидает, что совсем скоро его
охватит разочарование и безвыходность,
как это случилось с Арсом, и он умотает в
свой Воронеж. Если он будет скрывать от
паренька это дело, то только раздразнит в
нём желание играть. Ему хочется
действовать? Арсений даст ему это. Вот
только пусть потом не жалуется.

Видимо, Матвиенко уловил во взгляде

Арсения какую-то опасность и открыл было
рот, чтобы что-то сказать, но дверь
отворилась, и в помещение зашёл Шастун,
по пути расстёгивая промокшее пальто.
Арсений ухмыльнулся, смотря на парня, и
сразу же подорвался с дивана. Антон
остановился, не успев расстегнуть
пуговицы, и уставился на
оперуполномоченного. Он что-то задумал.
Шастуну не дали и рта открыть, мужчина
схватил куртку, висевшую на стуле, и
повернулся к Антону, который никак не мог
понять, что тут происходит. Движения
Арсения были резкими, быстрыми и
пугающими. Он хватал вещи со стола так
быстро, что Антон невольно попятился
назад, боясь, что опер собьёт его с ног.

Арсений посмотрел на Серёжу, сидевшего с

таким выражением лица, что даже
изумление Шастуна по сравнению с его
казалось ничтожным. Это могло бы вызвать
смех у оперуполномоченного, если бы не
безвыходное положение того. Видимо,
понимал в чём тут дело только Арсений. Он
вздохнул, пытаясь скрыть свои эмоции, что
разрывали его изнутри такое большое
количество времени.

Ну заметь ты. Заметь, что я не справляюсь,

и поддайся мне.

— Ты опоздал, — выдал мужчина

очевидное.

Это было не совсем то, что хотел сказать

Арсений, но что-то его остановило, когда он
взглянул на мальчишку. Что-то? Господи,
этот мальчишка был самым отталкивающим
человеком в этом мире. Самым
отталкивающим и... Может ли быть такое,
что одновременно притягивающим?

— Да.

Антон ухмыльнулся, понимая, что вызывает

у Попова раздражение. Он посмотрел на
мужчину самым вызывающим взглядом, на
какой был способен. Как вам это
понравится?

— Шастун, мы уезжаем работать, — как

можно спокойнее проговорил Арсений.

Антон кивнул, застёгивая пуговицы и хмуря

брови. Вчера ему не дали и опроса
произвести, а сегодня вдруг ни с того ни с
сего нагружают работой. Он пожал плечами,
кидая на Матвиенко взгляд а-ля «если я не
вернусь, то это будет на твоей совести».
Серёжа ободряюще улыбнулся, пытаясь
скрыть волнение. Потому что он знал Арса и
с уверенностью мог сказать, что к добру
такой союз не приведёт. Мужчина что-то
задумал. Матвиенко подарил другу
обеспокоенный взгляд, замечая, как тот по-
лисьи щурит свои голубые глаза.

Но пытаться скрыть это от эксперта в

области лжи? Антон, видимо, слишком долго
смотрел на Серёжу. Настолько долго, что
это не укрылось от внимания Попова. Тот
глубоко вздохнул, закатывая глаза, и,
схватив парня за локоть, потащил его к
двери. Коридор казался бесконечно
длинным. Казалось, что они шагали
вечность. Может быть, это от близости
оперуполномоченного? Или Шастун всё себе
придумал? Разве так может быть? Разве так
должно быть?

Арсений пытался объяснить Антону их план,

попутно застёгивая лёгкую куртку.

— Позавчера я не смог провести полный

опрос женщины, которой прислали подарок
этого mon cher, — при упоминании причины
своих бессонных ночей мужчина вздрогнул,
заставляя парня, идущего рядом,
обеспокоенно уставиться на него.

— Почему? — задал вопрос Антон.

Арсений замялся. Он не хотел, чтобы

мальчишка подумал, что он настолько
непрофессионален, что не может провести
банальный опрос.

— Она была слишком расстроена, чтобы

говорить со мной, — выдал Попов.

Это лучшее, что он мог придумать. Лучшее

и, пожалуй, единственное, на что он был
способен. Теряешь хватку, Арс.

Антон нахмурился, когда Арсений

придержал ему дверь. Что-то реально не
так. С чего бы это он стал придерживать
дверь для него? Почему вы так солидарны
сегодня, Арсений Сергеевич?

А вот тут — стоп. Забудьте всё, что видели

выше. Когда оперуполномоченный открыл
для него дверь в машину, Антон понял, что
грядёт что-то страшное. Не мог же он просто
так вести себя с ним настолько учтиво. Или
мог?

Уже сидя в машине, Антон заговорил:

— Разве вы не понимаете, что первые

эмоции — самые искренние?

Арсений оскалился. Мальчишка пытался

показать ему, что Попов повёл себя
неправильно, перенеся разговор. Чёртов
ребёнок. Это он указывает ему на его
ошибки? Арсений пытался сосредоточиться
на дороге, но это было настолько сложно,
что мужчина мысленно дал себе пощёчину.

Держи себя в руках, Арс. Ты же прекрасно

понимаешь. Всё понимаешь и всё равно
даёшь себе волю. Если ты хочешь показать
ему его место, то не смей давать слабину.
Не смей.

Но он даёт. Он всегда сдаётся. И делает это

именно в моменты, когда делать этого
категорически нельзя.

— Перестань пытаться казаться самым

умным, — прорычал мужчина, не отрывая
взгляда от дороги.

Антон чувствовал, что мужчину прорвёт,

если он ответит. Он так хотел попытаться
рассмотреть его эмоции. Хоть какие-то. Хоть
немножко. Но пялиться сейчас являлось не
лучшим решением. Поэтому парень решил,
что разумным будет молчать всю
оставшуюся дорогу. Особенно если он хочет
дожить до своих двадцати трёх. Молчать и
пытаться смотреть на него. Украдкой. Чтобы
не привлекать внимание
оперуполномоченного. Иначе до места
проведения опроса они попросту не доедут.

Арсений правда пытался держать себя в

руках. Так старался, что впился в руль с
такой силой, что пальцы побелели,
отзываясь ноющей болью. К этой боли
прибавилась головная, напоминающая об
очередной бессонной ночи. Он так привык к
ним, что каждый раз, когда ложился в
кровать, даже не пытался уснуть. Он давно
не тратил силы на подсчёт баранов или
попытки досчитать хотя бы до тысячи,
потому что это не помогало. Ни капли не
помогало.

Мужчина бросил быстрый взгляд на Антона,

пытаясь понять, что у того в голове.

Ты слишком сложный. Слишком. Так

нечестно. Так не по правилам.

Шастун заметил заинтересованный взгляд

мужчины и резко повернул голову, чтобы
пристыдить того. Арсений вернул свой
взгляд к дороге, закусывая щёку изнутри.
Руки, которыми он крепко сжимал руль,
чтобы скрыть дрожь, побелели от такой
сильной хватки, но Попов и не собирался
ослаблять её. На его языке вертелся вопрос,
который он хотел задать пареньку с самой
первой минуты их встречи, но боялся. Нет,
не Шастуна. Не его реакции. Он боялся
своей реакции на ответ. Боялся и всё равно
спросил:

— Почему ты здесь?

Вопрос прозвучал так, словно Арсений и не

обдумывал его больше суток. Будто тот был
брошен вскользь. По крайней мере, Попов
на это надеялся. Отвечая, Антон ни разу не
взглянул на мужчину. Его взгляд был
сосредоточен на пейзаже за окном. Но это
стоило ему огромных усилий — говорить с
ним и не смотреть на него. Ему безумно
хотелось изучить такой сложный объект. И
вроде бы вот он — бери и любуйся с любого
ракурса, он прямо перед тобой. Вот он —
живой носитель эмоций.

Антон прекрасно понимал, какие чувства

вызывает у опера его присутствие. Он не
глупый и видит, как ревностно он держится
за поимку этого маньяка. Парень, конечно,
не оправдывал его поведение, но всё
прекрасно понимал.

— Мой… Э-э-э… Опекун? Он захотел помочь

этому расследованию и отправил меня,
— его голос звучал до того неуверенно, что
не нужны были никакие специалисты в
области лжи, чтобы понять, что мальчишка
врёт. Так явно врёт, что хочется смеяться.
Хочется уличить его во лжи и тыкнуть его в
неё, как нашкодившего кота. Но Арсений
просто качает головой, переводя всё своё
внимание на дорогу. Скандалы с утра
никаким образом не вписываются в его
планы. Да и кто он такой, чтобы заставлять
юнца говорить правду?

Чтобы хоть как-то замять эту неловкую

паузу, возникшую между ними, Арсений
включает первое попавшееся радио. Из
динамиков полилась знакомая мелодия.
Арсений сделал погромче и стал
вслушиваться в слова. Антон похлопывал по
коленке в такт музыке, не отрывая взгляда
от окна.

— Нравится? — тихо спросил Попов,

пытаясь привлечь внимание парня.

Шастун наконец-то оторвал свой взгляд от

пейзажа за окном и удостоил Арсения
взглядом. Не взглядом, полным сарказма
или издевательства. Это был первый взгляд,
полный спокойствия и тепла. Такой нежный
взгляд, что мужчина засомневался, тот ли
Шастун сидит рядом с ним. Словно в парне
прорвали его гнусную оболочку,
представляя вниманию Арсения то, что
скрывалось так глубоко. Так глубоко и так
долго. Видимо, для Антона это тоже стало
шоком, так что через пару секунд его лицо
озарило то самое скучающее и пафосное
выражение.

— Да. Нормально, — выдал он, снова

отворачиваясь от Попова. Арсений поджал
губы, сдерживая мат, рвавшийся наружу.

Да. Нормально. Именно такого ответа ждал

опер после взгляда Антона. Нормально ему.
Арсений помотал головой, пытаясь отогнать
ненужные мысли.

ненужные

— Вы только что прослушали "Странные

танцы" группы Технология, — отточенная
речь радиоведущего прервала мелодию.
Попов потянулся к магнитоле, чтобы
сделать тише. Он злился, прокручивая в
голове выражение лица Антона до того, как
оно приняло привычный скучающий вид.

Оставшийся путь в салоне царило молчание.

Так сильно давящее на обоих молчание, что
хотелось закричать, чтобы не было так тихо.
Так тихо и…
…пусто?

Подъехав ко двору, где жила жертва

недавнего преступления, Арсений тяжело
вдохнул воздух, пропитанный их с Антоном
молчанием. Казалось, что оно медленно, но
верно тянет этих двоих ко дну, на котором
их ожидало недопонимание. Обрывками в
сознании мужчины появлялись картины,
напоминавшие ему о том дне, когда
проводились работы на этом участке. Они
затмили сознание Попова, не давая тому
сосредоточиться на настоящем моменте.

И только сейчас… Только сейчас до опера

дошло, что ему страшно. Этот ничтожный
страх заполнил каждую клеточку сознания
мужчины. Каждое его слово, каждый взгляд,
каждый жест выдавал его с потрохами. Ему
было страшно. Страшно от того, что он не
знал, чего ему ждать. Страх неизвестности
полностью затмил его разум, и он был не в
силах хоть как-то выбраться из этого
бесконечного омута.

Антон не смотрел на него. Но если бы

повернул голову, то увидел бы ужас и
безвыходность в глазах мужчины, что так
долго и мучительно убивали его. Но Антон
не смотрел. Это стоило парнишке огромных
усилий, но он даже не повернул головы.
Парень боялся, что Попов заметит тот же
страх в его глазах. Он так боялся сделать
что-то не так, что не смел смотреть мужчине
прямо в глаза. Да что там в глаза. Вообще
боялся повернуть к тому голову.

Когда они подходили к двери, обоих

колотила такая дрожь, что, казалось, сейчас