Ярослав Гашек. Часть 1. Голосуй за Гашека!

Предисловие

В общественно-политической жизни современной России происходит много интересного.

До развала СССР жизнь была проста и предсказуема (гарантированное трудоустройство,
доступные жильё, образование и здравоохранение). Но с момента подъёма на железный
стул «царя» Бориса в святые девяностые жить становилось всё веселее и веселее. Его
борьба с коррупцией партноменклатуры обернулась небывалым её расцветом с приходом
«царя» к власти, уж не говоря о массовом обнищании населения и легендарном разгуле
преступности. Аккомпанементом к происходящему были крики о вставании с колен, по-
западному демократическом, но самобытном движении великой России в будущее.

Такое будущее, по какой-то причине, понравилось не всем. В девяностые страна стояла на

краю пропасти, а сегодня она готова сделать шаг вперед. Из года в год наследник Бориса I
жестко раздаёт боярам приказы: «население должно жить хорошо», «здравоохранение и
образование должны быть эффективны», «бензин должен стоить дешево». И из года в год
ведомая его уверенной рукой РФ занимает призовые места по уровню неравенства
доходов населения. Крики о вставании с колен сменились на призывы к примирению
хозяев с батраками. Церковь присваивает музеи, обсерватории и больницы под
строительство бизнес-центров, растёт пенсионный возраст, главы регионов гордо
отчитываются об оптимизированных (закрытых/разрушенных/разогнанных) школах и
больницах, конституционная реформа сулит рост полномочий президента, судов и
аппарата полиции. Всё это, разумеется, во имя блага народа и с соблюдением всех
конституционных норм.

Подчас основным способом осознать и принять все блага предпринимаемых хозяевами

мер для счастливых граждан становится смех. Юмор на любой вкус благодаря интернету
и телевидению доступен всем — пенсионерам и школьникам, парикмахерам и летчикам,
токарям и программистам. Мало-помалу в глазах народа власть всё меньше
воспринимается, как что-то сакральное. В сердцах граждан не остаётся места священному
трепету перед её авторитетом. И для хозяев жизни это плохой сигнал. У истоков
Февральской революции 1917 года тоже лежала десакрализация и насмешки простого
люда над царской семьёй.

Если уж мы заговорили о начале XX века, разовьём нашу мысль. В те времена юмор был
представлен фольклором, сатирическими журналами и пошлыми анекдотами, которыми
беднота и рабочие обменивались в кабаках. Ещё не началась Первая мировая война, на
месте великие и старые империи, рабочие и крестьяне пока не объединили усилия в
борьбе со своими мучителями.

В числе великих значилась и Австро-Венгерская империя. Страна ещё существовала, но

уже не здравствовала. Косная бюрократическая машина стягивала между собой лоскуты
народов гнилой дратвой. Народы входили в империю против своей воли, год от года
росли сепаратистские настроения, подогреваемые местными капиталистами. Обширный
чиновничий аппарат криво и косо пытался изобразить обратную картину, в первую
очередь в глазах августейших правителей. Если определять жанровую принадлежность
этого спектакля, то на ум приходит водевиль. Смеялись, утирая слёзы радости, все —
мадьяры с боснийцами, чехи со словаками, румыны с хорватами.
В атмосфере всеобщего трагического идиотизма рос герой нашей истории Ярослав Гашек
— чешский писатель-сатирик, весельчак, душа компании, критик монархии и
парламентаризма, коммунист. Если Австро-Венгрия — это океанский лайнер «Титаник»,
то Гашек — это оркестр, который в фильме Джеймса Кэмерона играл музыку, пока
пассажиры эвакуировались с тонущего лайнера.

Данная статья выйдет в двух частях, как и жизнь писателя разделилась на два периода.
Первая часть посвящена бытности Гашека богемным весельчаком, анархистом и
блестящим выразителем народного презрения к буржуазии и аристократии. Вторая часть
будет посвящена его участию в Первой мировой войне, вхождению в чехословацкий
легион, а затем переходу на сторону Красной армии и вступлению в РКП(б).

Часть 1. Голосуй за Гашека!

Когда в Российской империи вершиной литературной сатиры был журнал Сатирикон, в

Австро-Венгерской империи таковым был Ярослав Гашек. Одного его хватило бы на 100
таких журналов. Но, чтобы стать достойным этой похвалы, ему пришлось пройти долгий
и тернистый путь.

Путь Гашека начался с его рождения 30 апреля 1883 года в доме № 1325 по Школьской
улице в Праге. С детства Ярослав не обладал усидчивостью, зато любил кривляться и
ёрничать. В школе учился легко, так как без проблем запоминал услышанное на уроках.
Хорошая успеваемость позволила Гашеку поступить в гимназию.

От писателя-патриота Алоиза Ирасека, который преподавал в гимназии историю Чехии,

Гашек в юношестве заразился идеей национального освобождения славянских народов, а
потому принимал регулярное участие в антинемецких выступлениях. Разразившаяся в
1897 году волна демонстраций вгоняла императора Франца Иосифа I в дрожь. По всей
империи было введено чрезвычайное положение. В пражском выступлении Гашек
отметился по полной программе — громил немецкие магазины, бросал камни в
полицейских. Его арестовали и при обыске нашли в карманах те самые камни. Ярослав не
растерялся, объяснив, что это минералы для школьной коллекции. Ему, разумеется, не
поверили и обещали расстрелять на следующее утро. Из тюремной камеры юный Ярослав
направил матери записку следующего содержания:

Дорогая мамочка! Завтра меня к обеду не ждите, так как я буду расстрелян. Господину
учителю Гаспергу скажите, что у Гафнера во Вршовицах продается прекрасный
аметист для школьной коллекции, а полученные мной минералы находятся в полицейском
управлении. Когда к нам придет мой товарищ Войтишек Горнгоф, то скажите ему, что
меня вели 24 конных полицейских. Когда будут мои похороны, еще неизвестно.

Но в итоге все обошлось, Гашека отпустили. После этого инцидента, а также в силу
плохой успеваемости (оказывается, для успешной учебы в гимназии недостаточно только
лишь хорошей памяти, требовалась и та самая усидчивость) он покинул учебное
заведение. Мать не могла этому противиться, так как семье Гашеков было нечем платить
за учебу. Бедность родных подтолкнула Ярослава взяться за ум и в 1899 году поступить в
Пражское Чешскославянское коммерческое училище, где за отличную успеваемость он
учился бесплатно.

С юных лет Ярослав вёл разгульный образ жизни, его любимым занятием были
разнообразные шалости, знакомство с новыми людьми, массовое распитие спиртного в
кабачках. Непоседливый характер и, видимо, непослушные ноги тянули Ярду (так его
называли друзья) подальше от скуки. В 1900 году, когда шли летние каникулы перед 3
курсом, будущий писатель отправился в свой первый поход по Словакии, который
положил начало череде хождений. В них Гашек узнавал и все глубже проникал в тонкости
жизни самых незащищенных слоёв населения, прочувствовал их быт, радости и горести.

Путешествие по Словакии побудило написать первый фельетон, который 26 января 1901

года в газете «Народны листы» был опубликован под названием «Цыгане на празднике».
В том же году хулигана увлёк новый виток путешествий. На этот раз дорога приключений
провела Ярду помимо Словакии через Галицию и Венгрию. В пути он продолжает черпать
сюжеты для рассказов. В том же году судьба свела Гашека с писателем Ладиславом
Гаеком, который стал его верным другом и соратником по Партии умеренного прогресса в
рамках закона.

Будучи студентом, Ярослав вошел в литературный кружок «Сиринга», где никто не

относился к нему, как к настоящему писателю. Да и сам Гашек не воспринимал себя и
своё творчество всерьёз. Но когда, сидя за столом с кружечкой смиховского, он начинал
разить окружающих бойким слогом и сальной шуткой, никто из кружковцев не перебивал
Ярду. Товарищ по кружку драматург Иржи Маген в переписке с Вацлавом Менгером
(биографом Гашека) вспоминал:

Этот человек на веранде кабачка «У новой Праги» начинал рассказывать какую-нибудь

историю, в выдумке никто не мог с ним сравняться. Тогда рассказывались истории без
ладу и складу, всяк, кто сидел за столом, должен был добавить свою главу. Гашек обычно
начинал, потом кто-то развивал его выдумку, а затем всё превращалось в общий трёп.
Трёпом всё это было уже с первых слов, но <…> Гашек уже в самом начале выкрадывал
из корзины фантазии всё без остатка, не оставляя другим ни огрызка. Гашек был лёгкий
человек, а мы — тугодумы.

В 1902 году Гашек окончил училище и по настоянию матери нанялся работать в банк
«Славия», где до своей смерти работал его отец. Рутина конторской работы толкала
гуляку в очередной раз узнать: «Как там она, Словакия?» Пропав на две недели и не
предупредив об этом начальство, по возвращении Гашек с трудом вымолил у него
прощение.

В 1903 году совместно с Ладиславом Гаеком Ярда написал сборник стихов «Майские
выкрики», после публикации которого решил сделать писательство ремеслом всей жизни.
Выход книги дал понять, что на литературе можно заработать. Поэтому он оставил на
своем рабочем столе в банке записку: «Не волнуйтесь. Ярослав Гашек» и вновь уехал в
Словакию. 3 июня 1903 года Гашек был уволен.

Так литература и жизнь стали для Ярослава тождественными понятиями. После

окончательного выбора профессии нашего героя можно было увидеть либо с пером, либо
с пивной кружкой в руке. Когда Гашек был трезв, он писал, когда Гашек был пьян, он
произносил пламенные речи. Те речи были не просто пьяным бредом, они дополняли его
тексты и в то же время служили источником его вдохновения. Публикуясь в
юмористических журналах и газетах, начинающий писатель быстро набирал
популярность. При этом, какой бы сюжет он ни сочинил, каждом чувствовалось
враждебно-насмешливое отношения народных масс к бюрократическому бреду,
полицейской жестокости, религиозной морали. Свои мысли на бумаге он облекал в такую
изощрённую форму, что никакой представитель репрессивного аппарата не мог уличить
его в оскорблении государственной власти.

Следующее исчезновение Гашека из Праги затянулось на четыре месяца. Обуреваемый

идеей освобождения народов из-под гнёта заскорузлых монархов, Ярослав отправился
добровольцем участвовать в восстании македонцев и болгар против ига Османской
империи (Илинденское восстание 1903 года). Там в его жизнь ворвался Ян Климеш,
великий македонский воевода. Обойщик по профессии, он был послан в Софию в 1902
году. В Софии он сблизился с борцами за свободу, после чего время от времени посещал
чешскую столицу вербовать соотечественников для участия в македонском
освободительном движении. Этот великий человек наряду с Гаеком встал у истоков
Партии умеренного прогресса в рамках закона. Ему Гашек в книге «Политическая и
социальная история партии умеренного прогресса в рамках закона» посвятил целую главу,
где подробно описал их совместные похождения.

Возвращение Ярды в столицу отразилось в полицейских сводках:

Императорско-королевский старший полицейский Вацлав Шмид 6 октября 1903 года в

четверть десятого вечера доставил в полицейский участок писателя Ярослава Гашека,
21-го года, проживающего в доме № 195 на Крал. Виноградах, поскольку вышеозначенный
в нетрезвом состоянии справлял малую нужду перед зданием полицейского управления на
Поштовской улице.

В 1904 году писатель тесно сблизился с движением чешских анархистов. Дед нашего
героя Франтишек Гашек принимал участие в революционной борьбе 1848 года в Чехии. В
семье считалось, что он лично встречался с главным русским анархистом Михаилом
Бакуниным и способствовал побегу того из Австрии. В честь Бакунина Гашек выбрал имя
Митя одним из своих бесчисленных псевдонимов. Ярослав считал анархизм наиболее
революционным движением того времени. И его, радеющего за национальное
освобождение чехов, можно было понять. Ярде претил реформизм социал-демократов,
которые делали вид, будто национальный вопрос в Чехии не стоял. На фоне этих
карманных революционеров самой радикальной организацией того времени было именно
движение анархистов. Это и притягивало молодежь, которая радикализировалась под
воздействием революционных настроений в Российской империи.

Интенсивное просветительское движение, которое к 1904 году охватило всю

Центральную Европу, и либеральные идеи, доходившие до нас из мятежных русских
губерний, где террористы в период с 1902 по 1904 год развили наибольшую активность,
поддерживаемую ходом русско-японской войны и увенчавшуюся рядом отдельных
успехов, к каковым можно отнести смерть Плеве от взрыва бомбы и убийство дяди
царя, великого князя Сергея в Варшаве, не остались без отклика и у нас.
— писал Ярослав Гашек.

Анархистский период Ярослав провел, сочиняя и редактируя статьи и заметки в журналах

«Комуна», «Омладина», «Нова Омладина», «Худяс» («Бедняк»). Язык-помело пригодился
при агитации среди шахтеров и текстильщиков Моравии. Их Гашек убеждал в
неизбежности крушения монархии и необходимости борьбы, распространял по деревням
и сёлам листовки с призывами к свержению Габсбургов.

В 1905 году, после революции в России, ситуация в Чехии накалилась до предела. В Праге
и в других городах строились баррикады, под красными флагами и лозунгом «То, что
произошло в России, должно произойти у нас!» проходили демонстрации, в которых
принимал участие и наш великовозрастный непоседа. В том же году случилось и
«апостольское хождение в Вену и Триест», которое в августе устроил Гашек вместе с
художником Ярославом Кубином и солистом пражского балета Франтишеком
Вагнером. В тот момент Партии умеренного прогресса в рамках закона еще в проекте не
было. Тем не менее, в процессе хождений Ярда стремился максимально широко
распространить идеи, которые уже тогда, словно мухи, витали в его голове, но ещё не в
полной мере оформились. Придурковатые попытки писателя достучаться до народного
сердца рождали весьма забавные казусы:

Я безотлагательно начал готовиться к своему апостольскому пути. Мне было

совершенно ясно, что простой деревенский люд не проймешь высокопарными, то есть
бессмысленными с их точки зрения фразами. С народом надо говорить о том, что
связывает его с родной землей.

Поэтому для своего доклада, который проходил в Летнянах при необычайном скоплении
слушателей, поскольку пришли крестьяне даже из Винорже и Чаковиц, я выбрал тему
чрезвычайно доходчивую: «Новое о проблеме истребления полевых мышей»…

<…> Тут в зале поднялся шум, и какой то человек подскочил к моему столу:

— Что за чушь вы тут несёте! Соседи, гоните его!

И они вышвырнули меня в мгновение ока, как я ни убеждал их, что это еще не конец и
сейчас начнется самое интересное. Вот тут то самое интересное и началось. Они
изваляли меня в грязи, сорвали шляпу и кольями погнали по дороге на Дяблице до самых
Высочан…

Честно говоря, непонятно, как Гашек столько успевал. Мало того, что он писал,
агитировал, путешествовал и придуривался, — он улучал время для романтики. В год
Первой русской революции Ярослав познакомился со своей будущей женой Ярмилой
Майеровой. Её отец, успешный скульптор, был против отношений своей дочери с
анархистом, алкоголиком и голодранцем, каковым был Гашек. Но путь любви тернист, и
голубки встречались вопреки запретам.

Конечно, любовные похождения не могли остановить политической борьбы. Полицейские

сводки того же 1905 года упоминают такой случай:

Двадцатидвухлетний писатель Ярослав Гашек, проживающий и т. д., 20 июня в

четверть четвёртого утра на Житной улице неподалеку от полицейского участка зажёг
три уличных фонаря, которые уже были погашены. Императорско-королевский
полицейский Франтишек Шприх доставил вышеозначенного в участок, а поскольку он вел
себя грубо и не пожелал назвать своего имени, то был заключен в одиночную камеру.

Никто не сможет лучше оценить заслуг человека, чем его злейший враг. В тайной
полиции Гашека считали «особо опасным анархистом» и боролись с ним соответственно
статусу. В 1907 году в редакцию журнала «Комуна» был подослан полицейский шпион,
который выдавал себя за известного итальянского анархиста, желавшего наладить контакт
с чешскими единомышленниками. Гашек молниеносно раскусил провокацию и принял
решительные контрмеры. Вечером того же дня шпиона, пьяного и одетого в женское
платье, обнаружили у подъезда полицейского управления Праги с запиской на груди:
«Компаньонам тайного политического департамента Гельнеру и Славичку дарим этого
урода для зоологического сада при императорском замке в Вене». Этот момент жизни
Ярослава трансформировался в историю о том, как Гашек вместе со своими друзьями
обвинил шпика, пытавшегося в кабаке втереться к ним в доверие, в крамольных,
антиправительственных речах. В таком виде он был включен как в «Политическую и
социальную историю партии умеренного прогресса в рамках закона», так и в первую
главу «Похождений бравого солдата Швейка». Ну и вишенка на торте. 1 мая 1907 года во
время демонстрации произошла драка с полицией, за которую Гашека на целый месяц
упекли в камеру.

Как мы раньше писали, Ярда понимал, что анархистское движение было революционным
лишь в сравнении с совсем уж беззубыми партиями, но по мере соприкосновения с
сермяжной правдой жизни сельчан у Гашека сложилось понимание, что только смена
общественного строя способна решить фундаментальные проблемы классов и народов.
Эти мысли привели к выходу из движения анархистов. Также этому способствовало
подозрение Ярослава, что глава анархистов Карел Вогрызек был полицейским
осведомителем, что позже подтвердилось.

Но сам Гашек писал о своем уходе от анархистов так:

Таким же анархистом был и я. Теперь я хотел бы выразить благодарность полиции

советнику Петрасеку с Краловских Виноград за то, что он меня переубедил. Это
произошло накануне последнего визита его величества в Прагу, когда я был редактором
анархистской «Комуны». Меня вызвали в полицейский комиссариат на Краловских
Виноградах, и покойный ныне советник Петрасек, возглавлявший этот комиссариат,
сына которого я хорошо знал, пригласил меня к себе и обратился ко мне с истинно
отеческими наставлениями, похлопав при этом по плечу и добродушно пожимая мою
руку:

<…> — Вы сейчас в «Комуне», мой юный друг, — он поднялся и погладил меня по голове.
— Откажитесь, приятель. У вас есть мать, жена, добропорядочная женщина, брат,
который ждет места в банке «Славия», ступайте лучше к младочехам. Выбросьте из
головы весь этот бензин и динамит, такие дела вам не к чести, а если уж хотите
состоять в какой-то партии, которая много кричит, идите к национальным
социалистам. Но коль скоро у вас имеются какие то революционные убеждения,
отправляйтесь к социал-демократам. Они хотят всеобщего избирательного права, а мы
им его не дадим. Но за это мы вас не станем сажать. Только выбросьте все эти бомбы
из головы.

<…> И я ушел из «Комуны», основал партию умеренного прогресса в рамках закона и

стал работать редактором в журнале «Мир животных».

XX век можно назвать веком политических партий. Именно тогда загибающаяся

аристократия и капиталисты Европы мало-помалу жаловали населению избирательные
права и созывали ручные парламенты с тем, чтобы раз за разом их распускать, пока не
соберется лояльный правителю состав. Появление и рост разнообразных партий был
результатом столь неслыханной щедрости. Парламентская демократия воспринималась
политиками, как некий кристально чистый механизм, который выражал волю народа и по
справедливости распределял министерские портфели. Тогда это заблуждение еще было
чем-то свежим, забавно, что в XXI веке оно по-прежнему владеет умами.

Гашек обладал отличной памятью, наблюдательностью и отменным чувством юмора,

потому воспринимать политическую борьбу легальных партий того времени всерьёз он не
мог. В его текстах помимо издёвки над дряхлыми монархическими порядками сквозила
неприкрытая ирония по отношению к парламентской борьбе. Непрерывные попытки тех
же социал-демократов объяснить избирателям свои намерения жаждой всеобщей свободы,
равенства и братства на практике прикрывали личные амбиции и тягу политиков к более
высокому положению в обществе и личному обогащению. Каждый социал-
демократический лидер, говорил Гашек, «в борьбе за права пролетариата трогательно
тучнеет. Видать, таков уж удел не только социал-демократических вождей, но и вождей
всех народных партий вообще».

По известному обычаю, всякие разговоры о политике начинались в кругу хороших друзей

в заведении, где наливали хорошее пиво. Для Гашека и его компании таким заведением
стал кабак «У золотого литра» в районе Краловы Винограды. В их дебатах виднейшими
участниками были писатели Якуб Арбес, Густав Опоченский, Йозеф Мах, Эдуард
Дробилек. Последние трое тоже в итоге составили ядро партии Ярды. В 1907 году, после
того, как Франц-Иосиф даровал своим подданным всеобщее избирательное право, в Чехии
проходили выборы в Имперский парламент. В этой связи Дробилек подкинул Гашеку
идею создания шутливой партии. Наш герой мгновенно её подхватил. Название «Партия
умеренного прогресса в рамках закона» пришло в голову само собой. «Прогресс
обоюдоострое оружие, так же как пиво. Люди накинуться на него и не знают, когда
остановиться…» — говорил Гашек. Оно высмеивало соглашательство социал-
демократической партии, для первых лиц которой вершиной политической борьбы стала
борьба парламентская, исключающая революционную активность и всякое преступление
закона. Вспоминая тот момент, наш юморист писал:

…И в это бурное время я учреждаю в кабачке «У золотого литра» на Краловских

Виноградах под насмешки маэстро Арбеса новую чешскую политическую партию —
партию умеренного прогресса в рамках закона, название которой являлось одновременно
её манифестом и декларацией принципов, поскольку слова «умеренный» и «прогресс»,
«рамки» и «закон», идейно связанные в единое могучее целое, возвещали о генеральной
линии нашей партии, которая, впрочем, позже изменила своё направление применительно
к политической ситуации, дабы подладиться к существовавшим обстоятельствам, а в
1911 году последовала её реорганизация.

Умеренное, поступательное развитие и до буквы беспрекословное следование законам —

такой подход писатель позже передаст своему литературному персонажу солдату Швейку.
Тот с такой филигранной точностью выполнял взаимоисключающие приказы сверху, что
становилось понятно: полицейско-бюрократическая система, единственной целью
которой является консервация старых порядков, сама себя уничтожает. Если бы все армии
состояли из таких Швейков, Первая мировая война закончилась бы сама собой. Хочется
надеяться, что, если бы Партия умеренного прогресса в рамках закона стала массовой по
всему миру, не осталось бы на планете ни монархий, ни капитала. Но это всего лишь
фантазии.

Программа организации рождалась в муках. Собрание за собранием шло обсуждение

ключевых пунктов. Не изменяя самому себе, в своих программных речах Гашек
обосновывал возрождение рабства и инквизиции. Большое внимание уделялось бытовым
сторонам жизни чешского народа. Волновало взимание платы в общественных местах, из-
за чего беднейшие слои населения прибегали к пользованию «местами ещё более
общественными». Дворников, которые бесплатно не открывали подъезды
возвращающимся завсегдатаям трактиров, Гашек требовал национализировать. Эта мера
также способствовала бы более эффективной работе тайной полиции, которая в той же
Российской империи зачастую использовала дворников в качестве осведомителей.
Если бессменным лидером Партии умеренного прогресса в рамках закона в современной
России является Геннадий Андреевич Зюганов, то в Чехии начала XX века им, разумеется,
стал Ярослав Гашек. Заседания не были бы столь хороши, не председательствуй на них
этот молодой и перспективный политик. Освещение высоких материй и стремительный
переход к низким, бытовым вкупе с искромётным юмором Ярды привлекали как простых
зевак, так и представителей пражской богемы, тем самым наращивая актив ещё не
учрежденной организации.

От учреждения до итогового оформления партия шла 4 года, так как для Гашека было
предельно важно до мелочей продумать программу, составить манифест и сочинить гимн,
не говоря уже о различных технических моментах. Например, о процессе выбора мест
проведения собраний, гениальный чудак писал:

…В те времена, когда возникала наша партия, трезвенники всем внушали отвращение, их

преследовали, и мы, члены новой партии, не желая бросать вызов всеобщему мнению о
необходимости алкоголизма, тоже плыли по течению и снимали залы для собраний там,
где подавали хорошее пиво. Это было непременным условием…

<…> А какое пиво выбрала для своих политических целей партия умеренного прогресса в
рамках закона? Велькопоповицкое, смиховское и пльзеньское. Позже, по мере роста
партии, мы пивали и другое пиво, но всегда высшего качества. Из вин наша партия пила:
далматинские, итальянские, крепкие испанские, нежные австрийские, а иногда и
венгерские. Из ликёров и водок мы употребляли сливовицу, ром и контушовку. Заглавные
буквы этих слов составляют «SRK», и мы говорили: «Хлебнем-ка солидарности,
справедливости и товарищества (нем. Solidarität, Recht und Kameradschaft)». Наши
центры находились в ресторане «У золотого литра» на улице Манеса, «У свечки» и в
«Славянском кафе».

Сам Гашек с одной стороны стремился максимально глубоко разобраться в технике

политической борьбы, а с другой очень хотел расположить к себе родителей Ярмилы, а
для этого нужна была постоянная работа. В 1909 году Ладислав Гаек трудился редактором
журнала Мир животных. Гашек в то время ночевал где придётся и попросился на ночлег к
старому другу, тот его великодушно принял. Тут-то Гашек и спросил его, нет ли в
редакции местечка для маленького скромного Ярды. Гаек в ответ попросил его что-
нибудь написать и показал его работу своему шефу с просьбой дать хоть какую-то работу.
Так и случилось. Начинающий политик понял, что нет лучше шанса, чем этот:

Вот и я тоже сделал первый шаг по пути, который учит искусству обманывать людей и
сбивать их с толку, потому что стал редактором «Мира животных», питая надежду,
что от «Мира животных» один лишь маленький шаг до депутата в сейме…

<…> Именно журнал «Мир животных» произвел в моей душе полный политический
переворот. Все, что там делается в миниатюре, по большому счету происходит в
политике. Только обманывая общество, могут за его счет безбедно жить отдельные
лица…

Есть мнение, что искусство обманывать Гашек впитал с молоком матери. Чтобы
повеселить себя и читателя, он начал сам придумывать новых, доселе невиданных
животных. Веревочка вилась год, до того момента, когда была написана статья об
открытии доисторической праблохи Palaeopsylla. Статья получила резонанс, что в
конечном счёте повлекло за собой полемику в зоологическом сообществе, которая
закончилась советами редактору «не откладывая в долгий ящик, срочно утопиться вместе
со всем редакционным персоналом».

В мае 1910 года, пока Ярослав еще числился сотрудником журнала, состоялась их с
Ярмилой свадьба. Благословение родителей невесты стоило Гашеку больших усилий. Он
обещал им побороть свою природу: остепениться, покончить с политической
деятельностью, пьянством и стать благочестивым чехом, способным обеспечивать семью.
Несмотря на свой атеизм, он получил от священника удостоверение о прохождении
исповеди, что-таки позволило свадьбе состояться.

После ухода из «Мира животных» работу с животными Гашек не прекратил. По всей

Праге он стал собирать дворняг, мыть их, вычесывать блох, красить шерсть, подделывать
их родословную и продавать под видом зверей благородных кровей. Эту схему наш
весельчак назвал «Кинологический институт». Даже немного обидно, что правда
вскрылась, и Ярослав с Ярмилой предстали за это перед судом. «Мир животных» и
«Кинологический институт» впоследствии отразились в «Похождениях бравого солдата
Швейка».

В роман перекочевал и ещё один интересный опыт Ярды. Однажды писатель долго стоял
на мосту и пристально глядел вниз на реку. Прохожий, глядя на это, решил, что
гражданин решается покончить с собой. Приехала полиция и забрала Гашека в участок,
где тот представился Святым Яном Непомуцким, примерно 518 лет от роду. На вопрос о
дате рождения Святой Ян сообщил, что вообще не рождался, а его выловили из реки.
Пробыв какое-то время в дурдоме, Ярослав познал и запомнил условия жизни
душевнобольных, что помогло при работе над «Похождениями бравого солдата Швейка».

В 1911 году, в период подготовки к дополнительным выборам в австрийский парламент

по Виноградскому избирательному округу в Праге, наконец оформилась Партия
умеренного прогресса в рамка закона. Манифест партии гласил:

Народ чешский! Шел 1492 год, когда Колумб отплыл из Генуи с целью открыть Америку.
С той поры минуло несколько столетий, и мы, видя сегодня прогресс в стране, открытой
Колумбом, с полным основанием можем считать, что прогресс этот не мог возникнуть
ни с того ни с сего, скажем, насильственным путем. Прогресс этот с момента того
исторического события, когда самый знаменитый чех, Колумб, открыл Америку и
отплыл из Генуёвиц, развивался умеренно, в рамках закона, и, бесспорно, Америка не
достигла бы сегодня такого уровня цивилизации, если б Колумб её не открыл. Но Колумб
не побоялся и, уже в ту пору руководствуясь принципом «умеренный прогресс в рамках
закона», отпросился у досточтимого начальства и приплыл на край Америки, чтобы не
доводить дело до крайности. Только следом за ним один американец открыл весь родной
материк, который и назван в его честь Америкой. Затем понадобилось лишь истребить
индейцев, ввести рабство и так повсюду вводить прогресс, полегоньку, не спеша, и в
конечном итоге мы видим, что несколько столетий спустя Эдисону удалось изобрести
фонограф. Не отправься Колумб в Америку, не решись он вообще на свою туристическую
поездку, индейцы продолжали бы драться друг с другом, у нас не было бы даже
фонографа, а у вышеназванного государства — такого источника доходов, как табачная
монополия, у простого люда в деревне не было бы его картофельных клёцок, мы не знали
бы картофеля и самогонки из него, короче, пришел бы конец благоденствию. Итак,
Колумб попытался и открыл Америку, известен же прекрасный древнечешский девиз:
«Рискнуть да и закаяться».
Вот так и мы выступаем перед тобой, чешский народ, с новой программой. Мы
попытались создать новую политическую партию и убеждены, что получится так, как
гласит польская поговорка: «От малой искры да большой пожар».

Чешский народ! Чехи! Земляки! Колумб тоже не знал, какие плоды принесет в один
прекрасный день его путешествие в Америку, что выйдет из его затеи, что это в конце
концов приведет к всемирно-историческим событиям и что его путешествие к
неведомым берегам Америки завершится в итоге миллиардами, завещанными
великодушным Карнеги в пользу американских университетов.

Вот и мы, создавшие новую политическую партию, не представляем, да и не можем себе

представить, что хорошего свершит эта партия для человечества, а в особенности для
тебя, дорогой народ чешский!

А вас всех, безусловно, интересуют принципы партии, её программа. Но что может

быть прекрасней лозунга, начертанного на знамёнах партии, — «Умеренный прогресс в
рамках закона»?

Граждане чехи! Памятуя, что закон ограждает любого человека от насилия, мы отдали
свою программу под охранительную сень закона, а поскольку все законы у нас со временем
претерпевают изменения, иначе говоря, идут рука об руку с умеренным прогрессом, мы
вписали сей умеренный прогресс в свою программу. Потому что просто немыслимо,
чтобы младенец каким-то насильственным способом сразу повзрослел; это может
произойти лишь путем естественного развития, день за днем, год за годом.

Народ чешский! Прежде чем ты попал под власть Габсбургов, должны были родиться
Пржемысловичи, Ягеллоны, Люксембурги, и лишь столетия спустя ты очутился под
властью Габсбургов. Так и мост Сватоплука Чеха — его тоже не за одну ночь
построили. Сначала должен был родиться Сватоплук Чех, прославиться, умереть, затем
привели в порядок берега и лишь после этого построили мост Сватоплука Чеха.

Народ чешский! В чешской нации существует множество партий, которые станут

тебя уверять, будто все это можно было совершить в один прием, разом! Иные партии,
напротив, заявят, что этого вообще сделать невозможно! Кому ж в таком случае ты
должен верить? Разумеется, тем, кто обращает твое внимание на то, что все это
свершилось путем умеренного прогресса в рамках закона.

Прага, апрель 1911.

На выборах 13 июня трактир «Коровник» в тех же Виноградах стал избирательным

штабом новой партии. Плакаты, украшавшие окна трактира, гласили:

«Все как один отдайте голоса за нашего кандидата партии умеренного прогресса в рамках
закона, писателя Ярослава Гашека, который на многочисленных собраниях развил свою
богатую программу национализации дворников»;

«Нам не хватает пятнадцати голосов»;

«В нашей предвыборной канцелярии меню для избирателей»;

«Что не получите из Вены, получите у нас»;

«Сегодня панихида по провалившимся кандидатам»;

«Если вы изберёте нашего кандидата, обещаем защитить вас от землетрясения в

Мексике»;

«Каждый избиратель получит карманный аквариум».

Голосование проходило под звонкие напевы гимна партии, написанного Йозефом Махом:

Мильоны кандидатов встали,

Чтоб был обманут честный люд,

Чтобы им голоса отдали,

Они охотно их возьмут.

Пускай сторонники эксцессов

Насильем строй менять хотят.

Умеренного мы прогресса,

Пан Гашек — вот наш кандидат.

Помимо ранее описанных программных пунктов Партии умеренного прогресса в рамках

закона было, что предложить избирателям:

 Реабилитация животных (очищение репутации собак и свиней, чтобы к ним не

относились как к грязным животным);
 Установление государственных учреждений для слабоумных депутатов;
 Святость духовенства и Церкви («Если девушка-школьница лишена девственности
священником»);
 Обязательное введение алкоголизма.

О результатах выборов отчитался сам Гашек:

Ни одна политическая партия не развернула такой агитации, как мы. Лекции и собрания
избирателей проходили ежедневно, пока наконец не наступил тот памятный день, когда
виноградские избиратели, голосуя за кандидата Партии умеренного прогресса в рамках
закона, должны были продемонстрировать свою политическую зрелость. Однако, к
сожалению, те, кто, казалось бы, симпатизировал новой партии, в последнюю минуту
трусливо покинули знамя, под которое стали в «Коровнике», и голосовали против нас.
Всего тридцать восемь смельчаков из нашего избирательного округа сохранили нам
верность и не дали уговорить себя кандидатам национально-социальной, социал-
демократической и государственно-правовой партии, отдав свои голоса кандидату
партии умеренного прогресса в рамках закона, почетная обязанность представлять
которую была возложена на меня.

Всего 38 человек проголосовали за пана Гашека. Как будто этого было мало, их
бюллетени были признаны недействительными, так как Ярослав не был зарегистрирован
на выборах. Для сравнения, в паблике сегодняшней российской партии «Неуверенная
Россия» состоит около 140 человек. И что можно сказать… Лед тронулся, господа
присяжные заседатели! Если пропорционально соотносить уровень абсурда, царящий в
политике, с численностью актива шутливых партий, можно выстроить определенную
тенденцию. Но какую — решайте сами. Избиратели многое потеряли, когда обошли
вниманием партию Гашека. Как минимум, они бы вдоволь посмеялись.

С окончанием выборов закон о свободе собраний и митингов утратил силу, и тогда Ярда с
друзьями, дабы продолжить съезды партии, организовал в ресторане «Звержины»
литературное кабаре «У братьев–маккавеев». Идею, как и с партией, ему подкинул тот же
Дробилек. Сценарий к первой одноактной пьесе «Чашка черного кофе» Гашек написал
еще в «Коровнике» вначале года, после чего на спор сыграл в ней пять ролей.

20 апреля 1912 года у Ярослава и Ярмилы родился сын Рихард. В том же году пара
рассталась. Из написанного выше очевидно, что ни одно из обещаний, данного Гашеком
родителям жены, он не сдержал. Ярмила не смогла терпеть пьянство, постоянные
исчезновения и шалости мужа, потому они расстались, но брак не расторгли.

Расставание сильно ударило по Ярде, но свою внутреннюю боль он подавлял тем же

способом, что и всегда. «Партийная работа» и безрассудная игра юмора и хмельного пива
в голове Гашека породили книгу «Политическая и социальная история партии умеренного
прогресса в рамках закона». По сути это сборник памфлетов и юморесок,
рассказывающий и высмеивающий историю создания партии. Все сопартийцы и идейные
вдохновители, а также случайные знакомые, хоть как-то повлиявшие на итоговый вид
организации, в юмористической манере представлены в этой книге. Имена всех
действующих лиц были сохранены, в то время как даты и события, происходившие с
ними, являют собой густую смесь реальных фактов с вымыслом.

«Политическая и социальная история партии умеренного прогресса в рамках закона»

некоторыми литераторами признается не менее значительной работой, чем «Похождения
бравого солдата Швейка». Литературный язык, которым мастерски владел Гашек,
сложился именно во время написания «Политической истории». Но история реальная
распорядилась так, что первая крупная работа Ярды не получила такого внимания, какого
заслуживала.

Рукопись сборника сначала попала в руки издателю Карелу Лочаку, но он не решился её

опубликовать. Некоторые главы печатались в 1924–1925 годах другом писателя Алоисом
Гатиной в газете «Смер» («Направление»), а в 1937 году — в газете «Руде право»
(«Красная правда») Юлиусом Фучиком, который получил рукописи от Вацлава Менгера.
Но после выхода в печати 23-х её глав владелец «Руде право», национал-социалист,
запретил дальнейшую публикацию, так как в текстах Ярда высмеивал деятельность
национал-социалистической партии. В 1963 году в Чехословакии вышло полное собрание
сочинений Ярослава Гашека, в котором сборник «Политическая и социальная история
партии умеренного прогресса в рамках закона» впервые появился в полном объеме.
Советский читатель совершил первое знакомство с некоторыми главами сборника в 1930-
е годы. К 100-летию со дня рождения Гашека в 1987 году некоторые отрывки
публиковалось в газетах и литературных журналах СССР.

Первую половину своей короткой жизни Ярда в первую очередь развлекался сам, а
присутствующие рядом просто попадали под горячую шутку. Так было до того, как Гашек
попал на войну. До отъезда на фронт он успел натворить дел. Например, после начала
 войны Ярда поселился в одном пражском отеле. При регистрации сообщил, что родился,
мол, в Киеве, живёт в Петрограде, приехал из Москвы, частный служащий, в Праге с
целью ревизии австрийского генерального штаба. О приезде «русского» доложили, куда
следует, и в его номер незамедлительно прибыли сотрудники правопорядка. В
полицейском участке, когда хохма раскрылась, Гашек сообщил, что целью выходки было
проверить, «как в это тяжкое для страны время функционирует государственная
полиция». Как вы поняли, писатель был популярен в кругах блюстителей закона, потому
ограничился 5 сутками ареста.

В конце января 1915 года «дела Австрии пошли так плохо», что для подготовки
контрнаступления на галицийском фронте ей очень понадобился писатель Ярослав Гашек.
Явившись на призывную комиссию, он дал о себе неверную информацию. К примеру,
сообщил, что из языков владеет только чешским, хотя в действительности помимо
чешского говорил на русском, венгерском, немецком, польском, сербском, словацком,
французском языках. Эта и прочая ложь не помешала комиссии признать нашего героя
годным, и он был зачислен в первую резервную роту 91-го пехотного полка,
расквартированного в Чешских Будейовицах. Так закончилась мирная и беззаботная
жизнь нашего героя. Впереди его ждали артиллерийские обстрелы, пот и кровь.

Во второй части статьи вы узнаете, зачем мы написали первую. Помимо этого будут
раскрыты «тайны»: что делал Гашек на войне, почему народы СССР знали и любили
Гашека, на ком он женился во второй раз, какие языки выучил после Первой мировой
войны и многое другое.

Источники

Гашек Я. Собрание сочинений в 6-ти томах. / Гашек Я. Москва: Художественная литература. 1983–1985. 6 т.

Пытлик Р. Гашек. / Пытлик Р. Москва: Молодая гвардия. 1977. 304 с. (ЖЗЛ).

Никольский С.В. История образа Швейка. Новое о Ярославе Гашеке и его герое. / Никольский С.В. Москва: Индрик. 1997. 176 с.
(Библиотека Института славяноведения и балканистики РАН).

Menger V. Jaroslav Hašek doma. / Menger V. Прага: Sfinx, 1935. 264 с.

Список исправлений

1. Оригинал: Путь Гашека начался с его рождения 30 апреля 1883 года в селе Мыдловары
неподалёку от Чешских Будейовиц.
Исправлено: Путь Гашека начался с его рождения 30 апреля 1883 года в доме № 1325 по
Школьской улице в Праге.
2. Оригинал: Ярмила не смогла терпеть пьянство, постоянные исчезновения и шалости
мужа, потому их брак продлился всего 2 года. Ярда не был бы собой, если бы пережитое
расставание заставило его унывать.
Исправлено: Ярмила не смогла терпеть пьянство, постоянные исчезновения и шалости
мужа, потому они расстались, но брак не расторгли. Расставание сильно ударило по Ярде,
но свою внутреннюю боль он подавлял тем же способом, что и всегда.
3. Оригинал: Сам Гашек стремился максимально глубоко разобраться в технике
политической борьбы, в её стратегии, тактике. В 1909 году Ладислав Гаек, на тот момент
редактор журнала «Мир животных», при увольнении требовал у главного редактора,
чтобы его пост занял именно приятель Ярослав.
 Исправлено: Сам Гашек с одной стороны стремился максимально глубоко разобраться в
технике политической борьбы, а с другой очень хотел расположить к себе родителей
Ярмилы, а для этого нужна была постоянная работа. В 1909 году Ладислав Гаек трудился
редактором журнала Мир животных. Гашек в то время ночевал где придётся и попросился
на ночлег к старому другу, тот его великодушно принял. Тут-то Гашек и спросил его, нет
ли в редакции местечка для маленького скромного Ярды. Гаек в ответ попросил его что-
нибудь написать и показал его работу своему шефу с просьбой дать хоть какую-то работу.
4. Оригинал: Некоторые главы печатались в 1924–1925 годах другом писателя Алоисом
Гатиной в газете «Смер» («Направление»), а в 1937 году — Вацлавом Менгером в газете
«Руде право» с предисловием Юлиуса Фучика.
Исправлено: Некоторые главы печатались в 1924–1925 годах другом писателя Алоисом
Гатиной в газете «Смер» («Направление»), а в 1937 году — в газете «Руде право»
(«Красная правда») Юлиусом Фучиком, который получил рукописи от Вацлава Менгера.
5. Инцидент с попаданием в больницу для душевнобольных произошёл хронологически до
расставания Гашека с Ярмилой. Он попал туда в 1911 году, 10–27 февраля, что
происходило в период расцвета деятельности Партии умеренного прогресса в рамках
закона.
Ярослав Гашек. Часть 2. «Я никому не угрожаю, но напоминаю, что город
находится на военном положении»

Предисловие.

Дорогие читатели! Спасибо, что дождались продолжения нашего рассказа про

несправедливо забытого в России выдающегося чешского сатирика, коммунистического
агитатора и просто хорошего человека Ярослава Гашека. Эту статью мы посвятили его
приключениям во время Первой мировой войны и Гражданской войны в России. В
прошлой части мы увидели, как Гашек стал умелым мастером юмора и мистификации, в
этой же проследим его становление красным комиссаром, который взмахами пера наводил
страх на контрреволюцию и радость на трудовой народ. Говоря устами подпоручика Дуба:
«Вы меня ещё не знаете, но вы меня узнаете!»

Глава 1. Вторжение Ярослава Гашека в мировую войну.

Итак, 1915 год, Прага. Прошло полгода с тех пор, как в Сараеве «убили, значит,
Фердинанда-то нашего». Первичная всеобщая мобилизация поставила под ружьё 1 млн.
800 тыс. австрийцев, венгров, чехов, словаков, поляков и других жителей империи.
Можете себе представить боеспособность армии, состоявшей из представителей десятков
народов, ненавидевших друг друга! Аппарат насилия был единственным, что связывало
их в одно государство. Монархия и парламент развешивали по ушам подданных
наваристую милитаристическую лапшу, осведомители тайной полиции сновали по
пивным, провоцировали нетрезвых собеседников на крамольные речи и на основании
сказанного пополняли тюремные камеры «политически неблагонадёжными» элементами.
Деятельность полицейских провокаторов Гашек высмеял уже по другую сторону фронта в
рассказе «Школа для сыщиков»:

«В начале войны произошла и здесь полная реорганизация. Агентов полиции необходимо

было основательно посвятить в чешские политические вопросы, дабы они могли
предложить населению вполне обработанный материал, то есть представить тому или
иному гражданину на одобрение закруглённую резолюцию, подрывающую устои
австрийской монархии, и вслед за тем с восторгом провозгласить, как это делал
оберкомиссар Хум: „Попался, голубчик!“

Такова история возникновения полицейской школы в Праге. Это отнюдь не было каким
либо высшим учебным заведением для изучения политических наук. Там только
разрабатывали вопрос о том, как свалить Австрию, и тому подобные идеи, уже давно
созревшие в сердцах чешских граждан».

Все до единой парламентские партии от национал-социалистов до социал-демократов,

уже открыто наплевав на интересы народа, легли под правящую верхушку, голоса
парламентариев слились в один общий призыв сплотиться вокруг Франца-Иосифа.
Поведение карманных политиканов не удивляло Ярослава. Оглядываясь вокруг себя, он
видел безысходность положения австро-венгерских подданных, которых отправляли
умирать во имя непонятных им целей и убивать незнакомых им людей, прекрасно
осознавал свою высокую ответственность, как выразителя боли загнанного в тиски войны
народа. Беседы Гашека с коллегами по кабаре это подтверждают:
«Говорят, во время войны музы молчат. А по-моему, они онемели давно… Искусство —
это вечное движение. Рабство и человеческая глупость владеют миром, и против этого
надо бороться. Да, друзья, в искусстве должна быть борьба. Сегодня обязанность
художника — изображение правды, борьба против тёмных сил, владеющих
человечеством. Я думаю, что в скором времени искусство станет могучим фактором. И
больше всего будут необходимы художники, которые, не оглядываясь, пойдут за
правдой… Искусство — это жизнь в самом ярком движении, это живая правда. Я
ненавижу гниль и стоячую воду. Теперь мы видим, насколько всё вокруг было мертвым,
глупым и грязным. Горстка властителей мира натравливает людей друг на друга. Я не из
гуманистов, отвергающих борьбу, но бороться в пользу капитала и не знать, за что
идти на смерть — верх человеческой глупости. Если борьба — то настоящая борьба. Я
хочу знать, за что убивать и за что мне всадят пулю в лоб».

Наш герой в 1914 году продолжал вести себя вызывающе, не только заселяясь в
гостиницу под личиной русского, но и демонстративно нося на пражских улицах русскую
косоворотку. Несмотря на витавшую в обществе тревогу, до самого отбытия на войну
Ярда вёл образ жизни, свойственный Ярде. Литературное кабаре «У братьев Макавеев»
курсировало по чешским городам, где пользовалось популярностью. Никуда не делись
гулянки да пирушки, Ярослав по-прежнему смешил, шокировал и эпатировал. Ладислав
Гаек считал, что такое поведение было своеобразной маской, которая вызывала у полиции
пренебрежительное отношение к писателю и позволяла ему делать и говорить то, за что
любого другого могли бы уже сто раз посадить.

В январе 1915 года Гашека призвали на службу на правах вольноопределяющегося. После

комиссии он вернулся в дом к художнику Йозефу Ладе, у которого в то время жил и с
которым работал в журнале «Карикатуры». На вопросы приятеля, как прошла комиссия,
юморист ответил, что негоже ему, военному теперь человеку, тратить время на общение
со всякими сопливыми штатскими. После чего заперся в кухне и фальшиво завыл
солдатские песни.

1 февраля писатель со своим полком должен был отбыть в Чешские Будейовицы, но

внезапно открывшееся носовое кровотечение отсрочило отъезд. С 31 января по 9 февраля
Гашек пролежал в виноградской больнице. В день перед отъездом на фронт Ярду можно
было увидеть за столом кабака «На насесте» в несвойственном ему состоянии. Во-первых,
он был трезв и вместо пива заказывал содовую. Во-вторых, он был квёл и в основном
молчал. Друзья сомневались, Ярда ли перед ними. Но день сменился вечером, и наш герой
распалился, невпопад завыл пресловутые солдатские песни и угрожать присутствующим,
что расстреляет их и отправится в Будейовицы пешком. Позже стало известно, что рядом
с туалетом официант регулярно ставил пройдохе-писателю рюмку сливовицы.

На вокзале, прощаясь с друзьями, Ярослав сказал: «Если придёт сообщение, что меня нет
в живых, знайте, что умер я неестественной смертью». Скорее всего шутя, он пытался
скрыть внутреннюю тревогу за весёлой миной. Похождения бравого
вольноопределяющегося Гашека начались с того же, с чего и похождения бравого солдата
Швейка — с ревматизма. В Чешских Будейовицах его знакомый военный врач признал
вольноопределяющегося больным, и до конца апреля Ярослав пролежал в госпитале.
Подобно гражданскому Гашеку, он не пропускал ни одной рюмочной. После
многочисленных нарушений дисциплины его исключили из школы
вольноопределяющихся и посадили на гауптвахту. 23 мая рядовой Гашек подобно своему
персонажу Мареку в арестантском вагоне прибыл в городок Мост-на-Литаве (Брук-на-
Лейте), где его зачислили в 11-ю маршевую роту 3-го батальона 91-го Богемского полка.
Медкомиссия признала рядового негодным к строевой службе. В личном деле напротив
имени, фамилии стояла характеристика:

«Вольноопределяющийся Ярослав Гашек — мошенник и обманщик».

В городке Кираль-Хиду, что рядом с Мостом-на-Литаве, располагался полевой лагерь, где

была расквартирована 11-я рота. Там наш герой встретил солдат и офицеров, которые
легли в основу самых запоминающихся персонажей «Похождений бравого солдата
Швейка». По словам прямого начальника Ярослава обер-лейтенанта Рудольфа Лукаша,
назначенный полковым летописцем Гашек большую часть времени сочинял на ходу
весёлые стишки, которыми исписал целую тетрадь. К сожалению, до нас тетрадь не
дошла. Ярда легко и быстро нашёл общий язык с денщиком обер-лейтенанта
Франтишеком Страшлипкой и с фельдфебелем Яном Ванеком, которому помогал вести
дела в полковой канцелярии.

30 июня 1915 года 11-я маршевая рота была отправлена на галицийский фронт. Накануне
отправки Гашек послал в подарок одному из приятелей экземпляр сборника «Моя
торговля собаками» с посвящением: «Через несколько минут я уезжаю куда-то далеко.
Может, вернусь казачьим атаманом. Если же буду повешен, пошлю тебе на счастье кусок
верёвки, которая стянет мое горло».

Рота прибыла в город Санок, а оттуда до фронтовой линии шла пешим маршем. На
пухлые плечи нашего рядового, помимо должности летописца, легла честь пасти стадо
имперско-королевских коров. Мычание скота и воздух карпатских лугов! Идиллия да и
только! Наталкивает на размышления о жизни и мире, о смерти и войне, о вшах и
дизентерии, о крови и грязи. Эмоциональное состояние Гашека менялось. Тоска застилала
его глаза, юмор его стал более едким и пессимистичным. В солдате было не узнать
пражского Ярду. Из-за того, что писатель неплохо владел русским языком и по своим
странствиям 1901 года хорошо знал Галицию, его назначили ещё и квартирмейстером.

Когда 3-й батальон прибыл в район города Гологоры, Гашека ко всему прочему назначили
связным взвода. Объединившись с батальоном, полк проследовал в направлении Сокаля,
стратегически важного узла на берегу западного Буга. В период с мая по сентябрь 1915
года шло так называемое «Великое отступление русской армии». За каждый клочок земли
шли кровопролитные бои, фронтовая линия плясала, словно в эпилептическом припадке.
В мясорубке тех боёв оказался 91-й полк. За неделю сражений рота, в которой служил
наш рядовой, потеряла более половины личного состава. Состояние обывателя, который
из мирной жизни во мгновение ока оказался в эпицентре всеевропейской катастрофы,
Гашек выразил в рассказе «Судьба пана Гурта»:

«Пан Гурт ничего не понимал. Раньше, поспорив с кем-нибудь, он выругает, бывало,

своего оппонента, и дело с концом. Нож он употреблял, чтоб резать хлеб и колбасу. А
теперь он получил винтовку, штык и сто двадцать патронов вместе с надеждой, что
где-нибудь на полях Галиции его разорвёт пополам граната. В довершение всего перед
отправкой эшелона в те гиблые места капитан произнес перед ними патриотическую
речь, которую закончил многообещающими словами:

— Ведь не хотите же вы жить вечно?

Тут капитан так посмотрел на пана Гурта, что тот взял под козырёк и неожиданно
ляпнул:
— Осмелюсь доложить, я не хочу жить вечно».

Между тюрьмами народов шёл интенсивный обмен пленными: русские с поднятыми

руками бежали на запад, австро-венгры — на восток. Лицо войны отнюдь не улыбалось
беззаботной улыбкой ни тем, ни другим — это был злой и кровожадный оскал. Всякие
грёзы о боевой славе, отваге и благородных схватках равных по силам противников
выветрились из солдатских голов со скоростью артиллерийских снарядов. Нежелание
солдатской массы воевать усиливалось с каждым часом. Гашек был близок к тому, чтобы
перебежать к русским. «Пойду служить в армию и перебегу к русским», говорил он
своему приятелю Альберто Фричу еще до отправки в Будейовицы.

В боях под Сокалем Ярослав против своей воли смог отличиться. Вблизи линии фронта
наш доблестный боец наткнулся на русского солдата, следом за которым шла толпа его
товарищей — как потом оказалось, около трёхсот человек. Под впечатлением от
соотношения сил рядовой Гашек понял: вот он — тот самый момент! Он бросил оружие и
энергично поднял руки, но в ответ услышал: «Да что ты, братец, руки-то вверх тянешь?
Нам самим война осточертела. Это мы тебе в плен сдаёмся, а не ты нам». Наш
раздосадованный герой собрал их оружие и повёл пленных к штабу полка в Сокале.
Ситуация — просто песня-частушка: по городу под контролем австрийской армии шагают
стройные ряды русских солдат во главе с мелким чешским рядовым. Гашека за этот
«подвиг» наградили большой серебряной медалью II степени.

14 августа Богемский полк был отведён в резерв, в район севернее города Жджары.
Рядового Гашека повысили до ефрейтора, что не повлияло на его настрой дезертировать.
Своим шансом он воспользовался 24 сентября недалеко от села Хорупаны (Хорупань).
Ранним утром части русской армии пошли в наступление на позиции 91 полка и прорвали
фронт. Лукаш отдал приказ отступать. Ефрейтор Гашек откликнулся неохотно: «Ну,
надеюсь, большой беды не будет». Последнее, что видел под Хорупанами отступавший
Лукаш — это двоих олухов Гашека и Страшлипку, неспешно покидаюших окопы и
натягивающих сапоги. В тот день потери полка составили 135 убитыми, 285 ранеными,
509 пропавшими без вести, в числе которых был один гениальный сатирик. В личном деле
нашего героя появилась запись: «Считать пропавшим без вести 24/9 1915 г. после
сражения у Хорупан».

Глава 2. Ярослав Гашек в плену.

Среди чехов и словаков в период Первой мировой войны набрала популярность идея
создания самостоятельного государства. Для этого, считали они, Австро-Венгрия должна
проиграть войну. Этому способствовала и панславистская риторика Российской империи.
Чехи и словаки, ожидая к себе особого отношения от братьев-славян по сравнению с
немцами и венграми, обнаруживали себя в общих с ними лагерях для военнопленных.

В одном из таких лагерей в Дарнице под Киевом оказался и Ярослав Гашек под номером
294217. В ноябре его перевезли в лагерь в селе Тоцком, что в Самарской губернии. И там
помимо сырости, холода, голода и антисанитарии его встретил тиф. Две трети пленных
погибли от эпидемии, но Гашек выжил. Весной 1916 года ему наконец-то представился
шанс выйти на свободу: в лагерь прибыли эмиссары Чешской дружины набирать
добровольцев.

Дружина эта входила в состав русской армии, была организована приказом Военного
министерства с подачи зажиточных представителей чешской и словацкой диаспор в
России. Многие успешные чехи и словаки, живя в Российской империи, оставались
подданными империи Габсбургов. 20 августа 1914 года они добились аудиенции у
Николая II и выразили ему свою преданность. Желание сохранить своё имущество и не
быть выдворенными из страны они таили за высокопарными речами о «чешском
королевстве, на троне которого должен восседать Романов», о «последнем оплоте борьбы
славян против германизации». Николай, хоть и был по происхождению скорее немец, чем
русский, их идеи одобрил.

Командование русской армии видело в чехах потенциальных предателей, и наперво части

дружины выполняли в основном разведывательные функции, а их офицеры были сплошь
русскими. В конце 1914 года в дружину разрешили набирать добровольцев из
военнопленных при условии ручательства за их политическую благонадёжность. Год
спустя дружину реорганизовали в 1-й полк имени Яна Гуса, насчитывающий 3250 человек
личного состава. В июне 1916 года ефрейтор Ярослав Гашек вступил в ряды полка в
качестве добровольца.

На это решение повлияло не только желание поскорее выбраться из лагерного ада. На тот
момент в голове Ярослава всё смешалось. Осознание несправедливости и реакционности
австро-венгерских порядков и революционный настрой писателя ещё не давали полного
понимания ситуации. Первую мировую войну Гашек не воспринимал, как грызню
империалистических хищников. Он с младых ногтей сочувствовал страданиям братьев
славян под гнётом немцев и видел в России спасителя. Потому Ярослав подхватил
националистическую чепуху о чешском королевстве в составе единой империи славян.

При сравнении фотопортрета Гашека довоенных времён с его фотографиями из России

поражает, насколько изменилось лицо сатирика. Перед нами словно два разных человека.
Лицо первого — округлое, весёлое, взгляд расслабленный — что твой «сирота» из приюта
«голубого воришки». Лицо второго — худое, серьёзное, взгляд сосредоточенный. В
данном случае перемены в лице отражали и внутреннюю перемену Гашека. Та маска
короля буффонады, которую он носил на родине, в России была сброшена. К своим
обязанностям в Чешской дружине писатель отнёсся со всей серьёзностью.

Сперва он трудился писарем в штабе полка, а в июле 1916 года Союз чехословацких
обществ в России назначил известного на родине сатирика редактором журнала
«Чехослован» («Чешский славянин»). В редакцию помимо добровольцев входили
киевские чехи. Гашек писал пропагандистские стихи, фельетоны, статьи, посещал лагеря
военнопленных, где произносил речи и агитировал солдат на вооружённую борьбу против
Габсбургов.

Ещё до прибытия Гашека в Киев Союз чехословацких обществ был неоднороден.

Организация стояла на позиции помощи Антанте в разгроме Австро-Венгрии. Но её
руководящая киевская группа была более консервативной, опиралась на Россию. Группа в
Петрограде была более прогрессивной, опиралась на Париж. Эти группы отражали
противоречия в самой Антанте. Правительство России рассчитывало на раздел Австро-
Венгрии, а французское руководство стояло за сохранение её целостности, но под своим
протекторатом. Ярослав ввиду больших симпатий к России видел будущее чешского
государства осуществимым только при содействии русских чехов. Верность этой идее
повышает его авторитет в «Чехословане».

За 1916–1917 годы, помимо не самых крепких националистических правых агиток, из-под

пера Гашека вышла отличная критика австро-венгерского абсолютизма. Его больше не
стесняла цензура, и всю желчь в отношении монархии сатирик свободно выплёскивал на
бумагу. Отличные тому примеры — «Двадцать лет тому назад», «Судьба пана Гурта»,
«Школа сыщиков» и замечательная «Повесть о портрете императора Франца-Иосифа I». О
работе Гашека в России стало известно на родине. В Праге писателя считали погибшим на
фронтах Галиции, и вот он воскрес в русском плену, да ещё и отметился язвительными
текстами. За критику монархии писателя заочно обвинили в государственной измене и
выпустили приказ о его аресте.

Что радует больше всего — спустя шесть лет Гашек вернулся к Швейку! 16 февраля 1917
года он зачитал начало своего фельетона «Бравый солдат Швейк в плену», позже в
библиотеке «Чехослована» вышла одноимённая книга. Никому из своих героев прежде
писатель не отводил так много времени, чернил и бумаги. К сожалению, логика поведения
Швейка поставлена на службу панславистской пропаганде. Из добродушного идиота
Швейк превратился в оболваненного австрийским монархизмом австрофила, из
отстранённого от внешних обстоятельств маленького человека бравый солдат стал
жертвой милитаризма. Он покорен и пассивен в обстоятельствах войны, его поведение
хаотично, он не видит цели, как не видел её в тот момент и Гашек.

Не только Швейк напоминает нам о чешском прошлом писателя, на месте и любовь Ярды
к «пенному», и дерзкие выходки, которые чуть не закончились трагедией. 20 января 1917
года в одном из киевских кафе Гашек, растроганный воспоминаниями о жене и сыне и
порядком накидавшийся, создавал слишком много шума для нежных ушей русских
офицеров. Его попросили покинуть кафе, но Ярда воспротивился, за что попал под арест.
24 февраля Гашек без разрешения русского прапорщика подсел к нему за стол, на что
прапорщик мягко попросил его удалиться. Наш герой счёл это личным оскорблением и
уйти отказался. Прапорщик обнажил саблю, Гашек разбил ему голову бутылкой из-под
вина. Писатель сел в тюрьму в Борисполе, освободили его только благодаря
вмешательству со стороны Союза. Но осадочек остался.

Благодарный за всемерное содействие киевских чехов сатирик гнёт линию киевской

группы Союза и в фельетоне «Когда заметают следы» критикует деятельность лидера
петроградской группы Богдана Павлу. Противоречия между группами нарастают, как и
противоречия между Россией и Францией. 13 февраля в Париже по инициативе лидеров
чехословацкого национально-освободительного движения был создан Чехословацкий
национальный совет, который должен был стать правительством новой Чехословацкой
республики. Русская монархия утратила инициативу в борьбе за европейское влияние, а
позже и сама прекратила существование.

Начало весны 1917 года в России ознаменовалось грохотом Февральской революции.

Министры нового правительства вместо мира народам настаивали на «войне до победного
конца». Очень кстати под рукой оказалось десятитысячное чешское войско. По
приглашению Временного правительства в Россию приезжает член национального совета
профессор Томаш Масарик, будущий президент Чехословацкой республики. В России
организовали филиал совета («Одбочку»), который возглавил Масарик. Русофильские
круги уступают главенство «Одбочке». Мечты о чешском королевстве в составе России
так и остались мечтами. Но взгляды Гашека постепенно изменились, он приветствовал
революцию и искренне жаждал её наступления у себя на родине. Чешское войско в его
представлении должно было стать главной революционной силой:

«Можно с уверенностью сказать, что движение, которое хочет отстоять интересы

народа и добиться провозглашения республики, не может достичь этого одной лишь
парламентской деятельностью. Тут необходимы иные методы, необходима революция.
Как успешно осуществить её, нам показала в эти дни Россия, где насильственно
свергнут старый строй и раздаются голоса в пользу республиканского правления».

Сатирик в тот момент настолько преисполнился в желании направить на Прагу

сплочённое чешское войско, что совершенно не понимал большевиков, одним из
основных лозунгов которых был «мир — народам». В тот момент Ярославу были чужды
принципы пролетарского интернационализма. Пока что он не осознавал, что на
империалистической войне могут нажиться только империалисты. Что Гашек осознавал
— так это склонность лидеров национального совета к дипломатическим выкрутасам и
закулисным договорённостям, их желание въехать в чехословацкий парламент на спинах
оболваненных солдат. Непостоянной и нерешительной политике буржуинов Ярослав
противопоставлял бескомпромиссное стихийное движение народных масс. В статье «Дело
угнетённых» он писал:

«С течением времени наш парод продвинулся в духовном и материальном развитии,

отвоевал некогда отнятые у него позиции, но это никогда не было следствием каких-либо
политических успехов в Вене, результатом удачных выборов и парламентской
деятельности, всегда это было делом его собственных рук, следствием прирождённой
силы нашего народа, который, несмотря на неблагоприятные условия, сумел извлечь для
себя все необходимое из могучего духовного прогресса современной эпохи».

Руководство петроградской группы, которое недолюбливало Гашека за его прошлую

критику, решило свести счёты и направило в редакцию «Чехослована» делегацию 3-го
полка, которая освободила писателя от обязанностей и вернула обратно в полк имени Яна
Гуса. Гашек пошёл ва-банк. В рядах полка он распространил копии журнала обрусевшей
чешской интеллигенции «Революция», на которых был напечатан его памфлет «Клуб
чешских Пикквиков». Без глубокой политической критики Гашек высмеял и киевских
монархистов, и петроградских республиканцев. Он описал их, как заурядных
честолюбивых дилетантов «старой патриотической закваски», любящих поболтать о
политике за столом трактира, а на практике простых самозванцев, глухих к критике,
неискренних и страдающих манией величия. Одним словом, филистеров. Столь дерзкий
шаг был расценен, как раскольническое действие, Гашека посадили на гауптвахту, где он
ждал суда чести.

Судили его те же, кого он критиковал, потому отношение к Гашеку было предвзято.
Судьи сообщали: «Гашек —человек беспринципный, один из тех, для кого надо бы
создать особый концентрационный лагерь». Обдумав своё патовое положение, Гашек
вновь надел маску наивного дурака, как миллион раз делал при общении с пражской
полицией, и составил письменные извинения перед «товарищами» в свойственной ему
форме. Судьи, читая его «извинения», не смогли удержаться от хохота, но затем изгнали
нашего героя из помещения, сами составили «правильный» текст и заставили
подсудимого его подписать. Позже этот же текст опубликовали в «Славянском вестнике».

В июле 1917 года Ярослав пошёл на второй круг — вновь начал трудиться полковым
писарем. Вместе с полком имени Яна Гуса он участвовал в июньском наступлении
русской армии. Несмотря на выход из редакции «Чехослована», в газете печатались
гашековские «записки с фронта». В бою под Зборовым части корпуса нанесли поражение
трём полкам австро-венгерской армии, два из которых в основном состояли из чехов.
Было захвачено более 3 тыс. пленных и потеряно до 200 человек убитыми и до 1 тыс.
ранеными.
Это был не очень значительный, но выдающийся на фоне общего провала наступления
успех. Командование поверило в силу чехословацких войск и приняло решение
продолжить наращивать их численность. Пропаганда Временного правительства
раструбила на всю Европу об отважных чехах, бьющихся за свой дом, успехи корпуса
повлияли на национальное самосознания чехов и словаков Австро-Венгрии.

За бой под Зборовым Гашека наградили Георгиевским крестом четвёртой степени. В

августе его избрали секретарём полкового комитета. В чехословацких частях деятельность
комитетов была строго ограничена узким кругом хозяйственных и культурно-
просветительных вопросов, потому Гашек занимался организацией массовых
мероприятий. В ноябре 1917 года 1-й полк делегирует Ярослава в бригадный
комитет. Своей работой писатель вернул себе доверие национального совета, и его
отозвали обратно в Киев. По возвращении Ярослав вновь стал редактором «Чехослована».

Тем временем в России свершилась Октябрьская революция. Большевики начали мирные

переговоры с немцами в Брест-Литовске. Немцы в свою очередь, опираясь на местных
сепаратистов, вторглись на Украину. К моменту Октябрьской революции в России части и
подразделения Чехословацкого корпуса находились на территории Волынской и
Полтавской губерний. Когда стало известно о победе большевиков и свержении
Временного правительства, командование корпуса выступило за дальнейшее продолжение
боевых действий. Солдатам также нужна была победа над Австро-Венгрией, чтобы
наконец вернуться домой. В декабре Масарик объявил корпус частью французской армии.
Несмотря на разногласия с большевиками, поначалу корпус придерживается нейтралитета
с Советской властью. Первое время даже не была под запретом большевистская агитация.
Русские офицеры покинули командные посты, их место заняли бывшие чешские
прапорщики и поручики. Столь молниеносное повышение в звании вбило клин между
солдатами и офицерами. Солдаты, в особенности недавние военнопленные, стремительно
становились на позиции большевиков, и, чтобы предотвратить дальнейшее
распространение красной агитации, командование начало чистки, в которых опиралось на
офицеров и новых добровольцев.

Гашек не сразу осознал значение социалистической революции и мирных переговоров,

даже называл большевиков «германскими агентами». В то же время его впечатляла
самоорганизация солдат-большевиков. Всего год назад они представляли собой аморфную
массу рабочих и крестьян в солдатских шинелях, а сегодня они уже бескомпромиссные
бойцы революции. Наблюдая развитие их сознания, он максимально приблизился к
пониманию, что только рабочие и крестьяне способны осуществить полный
общественный переворот на его родине. Это подтверждается его статьёй «Черно-жёлтое
рождество чешского рабочего»:

«Неудивительно, что ныне чешский рабочий стал революционером, ведь он прошел

горькую школу рабочего движения, и война, направленная против него, дала ему закалку.
В беспощадном жизненном испытании, в котором ему грозили австрийские виселицы,
простой чешский человек сохранил твердый, непоколебимый характер и не склонил перед
Австрией голову».

На отношение Гашека к большевикам повлияло то, как 8 февраля 1918 года советские
красногвардейские отряды вместе с восставшими рабочими освободили Киев от
самопровозглашённой Рады и установили в городе Советскую власть. 18 февраля, когда
немцы вошли на территорию Украины, Масарик отдал чехословацкому корпусу приказ
покинуть фронт и отправляться во Францию через Сибирь. Многие солдаты, в том числе
Гашек, назвали приказ предательским и обвинили командование в измене делу
освобождения родины. Писатель ещё припомнит это предательство в фельетоне
«Потерянный эшелон»:

Вильямс Дарлинг: «Вы, доктор, упомянули о том, что вами разработан план отъезда во
Францию. Нельзя ли рассказать об этом поподробнее?»

Д-р Гирса: «Правду говоря, я не один создавал этот план. Идея поездки во Францию
пришла 50 лет назад профессору Максе, когда в его руки случайно попала книжечка Жюля
Верна „Путешествие вокруг света за восемьдесят дней“, купленная Американским
союзом христианской молодежи для библиотеки корпуса. Подчеркну, что и прапорщик
Гоуска с удовольствием читал книги о путешествиях, а д-р Кудела — романы Мая. И
покойник Клецанда любил путешествовать и читать бедекеры. Но объявились
большевики, немцы пришли на Украину, и мы со всем нашим нейтралитетом влезли в
вагоны, взяли карандаши и стали считать, где будет последний эшелон, когда первый
доберется до Владивостока…»

Большевики же в глазах Гашека набирали очки доверия. После установления в Киеве

советской власти на фабриках организован рабочий контроль, дома, земля и имущество
помещиков и капиталистов переданы в пользование нуждающимся и голодающим, банки
— национализированы, сословия — упразднены, ранее апатичный и униженный народ
начал принимать прямое участие в жизни нового государства. Последний гвоздь в
крышку гроба антибольшевистских галлюцинаций забивает знакомство Гашека с
революционной теорией марксизма — спасибо коллеге по «Чехословану» Бржетиславу
Гуле. Рождается понимание, что мир с Германией не есть реализация интересов
немецкого правительства, а наоборот, мобилизация не желающих гибнуть за интересы
империалистов Антанты русских солдат на защиту революции от империалистических
устремлений Германии. Более того, Гашек осознал, что революционные события в России
откликнутся и революционным подъёмом масс в Чехии, а потому необходимо
способствовать скорейшему укреплению советской власти, а для её защиты нужны все,
кто может держать оружие. Войска чехословацкого корпуса должны остаться в России!

Надо было действовать немедленно. При содействии Гашека разворачивается

агитационная кампания с целью убедить солдат чехословацкого корпуса защищать
Украину от немцев совместно с красными частями. Безуспешно. Влияние левых сил в
корпусе оказалось недостаточно сильным. В Киеве остались левые социал-демократы,
чехи и словаки, вступившие в красные части. После безуспешных боёв против немецких
полчищ в марте 1918 года писатель военным эшелоном отправился в Москву.

Глава 3. Всё на красное!

Москва, в которую прибыл Гашек, только-только стала столицей советской России. 11

марта 1918 года Советское правительство прибыло в новую столицу. А на следующий
день в здании Политехнического музея состоялся пленум Московского Совета рабочих,
крестьянских и красноармейских депутатов, на котором наш герой впервые услышал речь
Владимира Ильича Ленина. Слова вождя пролетариата о Брестском мире, угрозе
революции и надежде на помощь рабочих капиталистических стран глубоко тронули
Ярослава. Он ещё сильнее укрепился в уверенности, что чехословацкий корпус должен
встать на защиту революции.

Желая помочь делу пролетариата, Гашек встал на учёт в военкомате. Там он познакомился
со старым большевиком Сергеем Михайловичем Бирюковым, по словам которого «Гашек
под впечатлением от выступлений [Ленина — прим. автора] сказал, что хотя он и не
коммунист, но без колебаний готов пойти за Лениным и вместе с русскими большевиками
выполнить свой интернациональный долг перед русской пролетарской революцией».

Наконец-то настал момент произнести то, от чего на глаза наворачиваются слёзы.

Национализм, анархизм, буржуазный демократизм — многие блюда перепробовал Ярда.
Оказалось невкусно. По прошествии длинного и извилистого пути он наконец избавился
от квазидемократических иллюзий и пришёл к тому, к чему инстинктивно тянулся всю
жизнь. Его близость идеям марксизма в Москве «зазернилась в катарсисе». Колебания
закончились. По словам писателя, «В Москве … он многое пережил, передумал и
переоценил из своего прошлого, и революционная Москва явилась для него своеобразным
политическим университетом». В 35 лет Ярослав Гашек поставил всё на красное и
вступил в ряды чешской группы РКП(б)!

В партии большевиков Гашек познакомился с чешскими социал-демократами из

Петрограда. Новые товарищи разделяли его убеждённость, что революция в России
подсобит социалистическом переворотам по всей Европе. Им удалось встретиться с
Председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Яковом
Свердловым и обсудить издание чехословацкой коммунистической прессы и
формирование чешских частей в составе Красной армии. Свердлов оказал им большую
помощь и поддержку.

И вот в революционной Москве Гашек вновь взялся за любимую работу — 27 марта в

качестве редактора газеты «Прукопник» («Пионер») Ярослав выпустил первый номер. В
надежде достучаться до своих чехословацких братьев он написал статью с заголовком «К
чешскому войску. Зачем ехать во Францию?». Думаю пояснять суть не требуется. Для
второго номера Ярослав написал статью «Чешские коммунисты XV века» и «Маленький
фельетон». В открытом письме «Профессору Масарику» Гашек призвал лидера
«Одбочки» на помощь братьям славянам России, но на тот момент Масарик уже продал
корпус Франции, и письмо осталось без ответа.

Тем временем новая советская республика находилась под угрозой: извне стране грозила
интервенция Антанты. 9 марта в Мурманске высадились британские, а следом за ними —
американские солдаты. Чехословацкий корпус пока что сохранял нейтралитет. 26 марта в
Пензе между его представителями и советским руководством было подписано соглашение
о беспрепятственном перемещении корпуса через территорию России во Владивосток.
Чехословацкие части были рассеяны по всей России: Пенза, Самара, Миасс, Челябинск,
Новониколаевск (Новосибирск). Наш красный чех надеялся, что пока войска будут
продвигаться по территории России, удастся сагитировать как можно больше солдат
остаться.

Братьев чехов надо было срочно вырывать из лап Антанты. По заданию наркомата
иностранных дел Гашек отправился в Самару, чтобы агитировать земляков там. Самара
была важным железнодорожным узлом, через который проходили все чешские эшелоны.
Именно оттуда Гашек направил в «Одбочку» письмо, в котором порвал с организацией
всякую связь:

«Нижеследующим извещаю, что я не согласен с политикой филиала чехословацкого

Национального совета и с отъездом нашего войска во Францию. Посему заявляю, что
выхожу из рядов чешского войска до тех пор, пока в нём и во всём руководстве
Национального совета не одержит верх иное направление. Прошу принять к сведению
это моё решение. Буду и впредь служить делу революции в Австрии, делу освобождения
нашего народа».

До вступления в партию большевиков Ярослав всю жизнь был в поисках того дела, к
которому стоило бы отнестись без сарказма, гротеска и сатиры. Но все предыдущие
увлечения писателя заканчивались разочарованием. Служба делу пролетарской
революции стала тем единственным, о чём не хотелось зло шутить. Противники Гашека
утверждали, будто тот вёл себя в Красной армии так же, как его Швейк в армии Австро-
Венгрии. Но воспоминания сослуживцев говорят об обратном. В Красной армии Ярослав
всегда был дисциплинирован, бросил пить и отпускал шутки, лишь когда это было
уместно, не превращая службу рабочему интернационалу в буффонаду.

В Самаре основной работой Гашека стала не сатира, а набор добровольцев и

формирование боеспособных красных частей. Вербовочный пункт Красной армии
располагался в гостинице «Сан-Ремо». Самарский вокзал стал настоящим полем битвы
агитаторов. Помимо большевиков за расположение чехов бились меньшевики, эсеры и
прочие разогнанные учредиловцы. В такой полувоенной атмосфере сатира уступает место
прямой и понятной плакатной агитации. Отправляя своих агитаторов на вокзал, Гашек
снабжал их свежими листовками и воззваниями, в которых стремится расположить к себе
солдат, играя на их противоречиях с офицерами и командованием корпуса. Основной
тезис неизменен:

«Мы должны остаться здесь!… Наше место здесь, а не на Западе! Мы должны помочь
России».

Сам Гашек не гнушался выступлений среди разгорячённых народных масс. На одном из

анархистских собраний Ярослав, взяв слово, поднялся на трибуну и спокойно начал: «В
Чехословакии я состоял членом партии анархо-коммунистов…» Анархисты из толпы
одобрительно зааплодировали, но напрасно. Гашек продолжил: «…Это было во времена
юности. Молодо-зелено, с кем не случается…» Толпа возмутилась, но по мере того, как
красный чех рассказывал, настроение толпы менялось с возмущения на интерес, с
интереса на симпатию, с симпатии на смех. Красный оратор смог увлечь за собой
большинство, и по итогу собрание закончилось принятием большевистской резолюции.

Его агитация повсеместно принесла плоды: в ряды Красной армии Гашек смог перетянуть
весь самарский филиал чехословацкого корпуса, и уже 1 мая в рядах демонстрантов
можно было увидеть чешских большевиков, радостно шагающих следом за большевиками
польскими. За успехи в столь нелёгком деле красного чеха назначили комиссаром роты 2-
го советского полка. Пополнение отряда не прекращалось ни на минуту, рост числа
добровольцев убедил Ярослава, что возможно создать целый чехословацкий полк. А там и
до красного чехословацкого корпуса недалеко!

Но не тут-то было. В конце мая 1918 года руководство 45-тысячного чехословацкого

корпуса, подчинявшееся Антанте, нарушило договорённость с советским правительством.
В Поволжье и Сибири части корпуса подняли организованный империалистами мятеж.
Один за другим они захватывали Челябинск, Пензу, а затем Сызрань, громили советские
учреждения, расстреливали, рубили и вешали советских и партийных работников. Гашек
узнал о трагедии 30 мая на экстренном совещании у председателя ревкома Валериана
Куйбышева.
Летом части легиона форсировали Волгу и уже бесчинствовали на подступах к Самаре.
Легионеры жаждали повесить всех большевиков, «а выше всех Гашека». Пока Красная
армия готовилась к обороне, наш герой выпусктил листовку, в которой на чешском и
русском языках последний раз взывал к разуму своих братьев:

«Мы точно знаем настроение наших товарищей на родине, в Чехии и Словакии, все они
готовы бороться за победу мировой революции. Поэтому объявляем всех чехов и
словаков, которые примут участие в авантюре Национального совета, предателями
мировой революции. Наш народ никогда не позволит им вернуться на родину, в свободную
Чехословакию.

Мы, чехословаки, коммунисты, призываем всех истинных чешско-словацких

революционеров на защиту интересов Российской Советской Федеративной Республики
до полной победы над всеми предателями всемирной революции».

Отряд комиссара Гашека поделился на четыре взвода, один из которых под напором
превосходящего противника героически держал фронт в районе деревни Михайловской.
Первую попытку наступления смогли отбить, но затем под натиском белочехов пришлось
отступить. Решающее сражение за Самару произошло 4 июня под Липягами. Взвод чехов
был окружён и разбит, большинство добровольцев погибло. Стало ясно, что город
придётся оставить белочехам.

7 июня началась эвакуация. Добравшись со своей ротой до вокзала, Ярослав вспомнил,

что в вербовочном пункте остался архив, где перечислены все чехи-большевики. Чтобы
архив не достался белым, Гашек в одиночку устремился туда. На обратном пути писатель
понял, что чехословацкий корпус под аплодисменты учредиловцев ворвался в город и
захватил вокзал. Ярослав переоделся в гражданское и покинул город. Впереди его ждали
два месяца скитаний.

Глава 4. Поволжский анабасис Гашека.

«Ксенофонт, античный полководец, прошёл всю Малую Азию, побывал бог весть в каких
ещё местах и обходился без географической карты. Древние готы совершали свои набеги,
также не зная топографии. Без устали продвигаться вперёд, бесстрашно идти
незнакомыми краями, быть постоянно окружённым неприятелями, которые ждут
первого удобного случая, чтобы свернуть тебе шею, — вот что называется
анабасисом».

Июнь 1918 года, поселок Дачи, предместье Самары. В дом Ольги Миненко-Орловской,
племянницы Самарского учредиловца, постучали. Оля-огонёк, как её называли коллеги по
редакции газеты «Солдат, рабочий и крестьянин», открыла дверь и увидела офицера и
двоих солдат, все — чехи. Старший сообщил, что в рамках проверки документов желает
знакомиться со всеми, кто есть в доме. Возражения, что они не имеют права обыскивать
правительственную дачу, офицер проигнорировал. И тут за спиной Оли появился босой и
косой детина. Приложив руку к голове, он вытянулся во фронт, и на лице его засияла
ласковая улыбка. Всем присутствующим стало ясно, что перед ними форменный идиот.
Этим идиотом был Ярослав Гашек.

25 июня 1918 г. в Омске был издан ордер на его арест. Уже не первый раз Гашека
объявляли в розыск. Умел он силой слова подпортить кровь врагам. Но так просто его
было не взять. Белочехи, разумеется, не распознали в полуголом дурачке «предателя
нации». А когда он открыл рот, солдаты так и вовсе с трудом сдерживали смех:

«Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, чертовски трогательно, что вы так

быстро нашли меня. Вы, конечно, от господ Чечека и Власака? Всего лишь сегодня утром
я послал им рапорт о спасении доблестного чешского офицера. Осмелюсь спросить,
какой награды меня удостоили и в какой батальон меня приказано зачислить?…Всю
жизнь я мечтал что-нибудь совершить, господин обер-лейтенант. Особенно мне
хотелось стать солдатом. Уж я и к белым просился, не взяли, и к красным просился — не
взяли. Ну теперь-то я повоюю с вами, жизни не пожалею. Вы еще меня узнаете… Сижу я
на станции Батраки. Гляжу — идет чешский офицер, еле на ногах держится — и
прямиком в сортир, из которого я только что вышел. А я и думаю себе: „Потолкую-ка я
с этим господином, может, возьмет меня к себе в роту солдатиком“. Сел я, значит, под
дверью сортира и жду, пока он выйдет. Сижу, сижу — не выходит мой офицер. „Э-э, —
думаю я, — тут какая-то беда“. Сорвал дверь, — а офицер-то, бог ты мой, провалился.
Доски там гнилые были. Ну я и спас его. Между прочим, когда я господина офицера
вытащил, он вел себя очень хорошо, Так, будто завтра же станет генералом. А стал я у
коменданта бумагу просить, что офицера спас, — он гонит меня. Ну спасибо, что вы
пришли. Помнят, значит, господа Чечек и Власак про меня. Осмелюсь спросить, господин
обер-лейтенант, в какой батальон меня зачислили и когда выступать».

Офицер юмора солдат не разделял, сквозь зубы он прошипел, чтобы «добровольца»

убрали с его глаз. Сделать это удалось не сразу, потому что наш ласковый мерзавец
продолжал ходить за офицером и умолять его принять в полк. Умение сатирика во
мгновение ока надевать маску придурка в очередной раз спасло ему жизнь.

О своём дальнейшем пути Гашек поведал в неоконченном очерке «Юбилейные

воспоминания». Покинув Дачи, он направился в Большую Каменку, где проживала
добродушная и гостеприимная поволжская мордва. По пути он пересекался с местным
населением — с крестьянином, который выдал ему мордовское одеяние, с татарином,
который дал ему кусок хлеба и пожелал счастливого пути, и наконец с гостеприимным
крестьянином в Большой Каменке, который приютил красного чеха у себя. Позже удалось
установить, что этим крестьянином был коммунист Яков Дорогойченко. В Самаре Гашек
познакомился с его сыном, который мог порекомендовать идти именно к отцу в Большую
Каменку.

Дальнейший путь Гашека по поволжским сёлам окутан тайной. 12 сентября 1918 года в
результате контрнаступления частей 1-й армии РККА был освобождён Симбирск
(Ульяновск), и наш комиссар смог воссоединиться со своими. Его анабасис подошёл к
концу. Но в Симбирске Гашек надолго не задержался. Успел после долгой разлуки
встретиться со старым товарищем Бирюковым. Вместе они навестили дом, где провёл
своё детство Ленин. Ну а позже Ярослав обратился в политотдел Реввоенсовета
Восточного фронта, формировавший 5-ю армию, и попросил дать ему какое-нибудь дело.
Председатель Каюров выдал Ярославу бумагу: «т. Гашек делегируется в качестве
организатора в г. Бугульму в распоряжение т. Широкова».

Глава 5. Я никому не угрожаю, но напоминаю, что город находится на военном

положении.

16 октября 1918 года в сопровождении вооруженного отряда из двенадцати чувашей-

красноармейцев Гашек прибыл в город, который ещё три дня назад был под контролем
колчаковцев. В рассказе 1921 года «Комендант города Бугульмы» он описал своё
прибытие:

На границе города нас встретила огромная толпа народа. Городской голова держал на
подносе каравай хлеба и солонку с солью. В своей речи он выразил надежду, что я
смилуюсь над городом. И я почувствовал себя по меньшей мере Жижкой перед Прагой,
особенно когда заметил в толпе группу школьников. Отрезав кусок хлеба и посыпав его
солью, я в длинной речи поблагодарил присутствующих и заверил, что прибыл не для
того, чтобы лишь провозглашать лозунги, но что моим стремлением будет установить
спокойствие и порядок. Напоследок я расцеловался с городским головой, пожал руки
представителям православного духовенства и направился в городскую управу, где было
отведено помещение под комендатуру. Затем я велел расклеить по всему городу приказ
№ 1 следующего содержания:

«Граждане!

Благодарю вас за искренний и теплый прием и за угощение хлебом солью. Сохраняйте

всегда свои старые славянские обычаи, против которых я ничего не имею. Но прошу не
забывать, что у меня как у коменданта города есть также свои обязанности. Поэтому
прошу вас, дорогие друзья, завтра к 12 часам дня сдать всё имеющиеся у вас оружие в
городскую управу, в помещение комендатуры. Я никому не угрожаю, но напоминаю, что
город находится на военном положении. Сообщаю также, что имею полномочия
наложить на Бугульму контрибуцию, но настоящим приказом город от контрибуции
освобождаю».

Как это абсолютно всегда бывает у Гашека, вымысел здесь густо перемешан с
действительностью. По воспоминаниям товарищей первые недели писатель
действительно сперва был снисходителен к врагам советской власти. Но он не был
комендантом города. Действительный комендант Иван Дмитриевич Широков встретил
писателя с радостью. Такие опытные политические организаторы, как Гашек, были
жизненно необходимы. Военная комендатура была расположена в доме князя Нижерадзе.
Когда белочехи отступали, их превосходительство не преминуло прибиться к ним. Почти
всю информацию о двух с половиной месяцах красного чеха в Бугульме стало известно из
воспоминаний Ивана Филипповича Риманова. Он приступил к работе в комендатуре
одновременно с Гашеком и вспоминал их знакомство так:

«…В конце совещания Широков сначала представил нам своих помощников Таранова и
Шпитульского, затем особо познакомил с „иностранцем“. Это был чешский писатель и
журналист Ярослав Гашек.

Широков охарактеризовал его как преданного друга Советской России и мужественного

бойца Красной Армии, сказав, что Гашек — коммунист, член нашей партии, в Самаре
был политическим комиссаром иностранного добровольческого отряда Красной Армии; к
нам направлен политическим отделом Реввоенсовета армии в качестве организатора, в
котором мы так нуждаемся. И теперь в наших рядах он будет воевать против белочехов
и белогвардейцев».

Ярослав Романович, как он просил себя называть, быстро нашёл со всеми общий язык.
Доброта красного чеха начиналась с мелочей: он делился с коллегами табаком, всегда
интересовался их здоровьем и настроением, в трудные минуты приободрял их, с
пониманием относился к их проблемам. По серьёзным вопросам Гашек помогал всем, чем
мог, проявлял изобретательность и находчивость, стремился улучшить положение
товарищей. Например, для размещения штаба Красной армии в бывшем Волжско-
Камском банке здание требовалось привести в надлежащее состояние. Гашек предложил
настоятельнице женского монастыря направить монашек в помощь.

Рассказ был бы скучным, если бы у красного чеха всё сходу получалось. Бугульма
фактически стала прифронтовым городом, и местные контрреволюционеры активно вели
антисоветскую агитацию, совершали поджоги, ограбления и прочие диверсии. В борьбе с
врагами Широков был беспощаден, а вот Гашек, как сказано выше, был более
обходителен и доверчив. По воспоминаниям Риманова, однажды Ярда под честное слово
отпустил подозрительного гражданина домой за тёплым пальто. Тот для убедительности
оставил свой паспорт и пообещал вернуться через 15 минут. Прошла пара часов, и Гашек
отправил Риманова по его адресу. Оказалось, что неизвестный там отродясь не жил, а
паспорт его поддельный. Широков за такой прокол показательно отругал их обоих.
Впоследствии выяснилось, что неизвестный был белогвардейским подпоручиком,
которого позже за подготовку антисоветских выступлений расстреляли.

Урок подпоручика Гашек усвоил и впредь был к самому себе строже, чем Широков. Свою
работу красный чех выполнял на полный штык. Помогал изымать оружие, разоблачал
антисоветские заговоры, боролся с азартными играми, спекуляцией, дезертирством,
участвовал в организации комитетов бедноты в городе и близлежащих сёлах, вёл
агитацию среди населения в городе и военнопленных в лагерях. Как будто этого было
мало, писатель ещё и организовывал спектакли и лекции, которые разумеется не оставлял
без порции отличных шуток. К сожалению писательство пришлось принести в жертву
напряжённой работе, конец 1918 года небогат на творчество.

Для местного населения красный чех тоже постепенно перестал быть чужаком, так как
своими словами и делами легко и быстро привлекал их на свою сторону. Он неплохо
освоил теорию марксизма-ленинизма. Опыт общения с низами помог просто и понятно
доносить идеи, к которым веками шли виднейшие философы мира. По воспоминаниям
Бугульминского старожила Ламанова, Ярослав Романович уверенно рассказывал, за
большевиков он или за коммунистов, за что белые воюют с красными, кто такой Ленин, и
что ему нужно:

«Белые отстаивают интересы богатых людей — помещиков, заводчиков, банкиров и

кулаков. Они хотят установить в России старые порядки, с жандармами и
полицейскими, генералами и попами. А наша Красная армия воюет за интересы
трудового человека, чтобы не было ни помещиков, ни капиталистов, ни полицейских, ни
жандармов, чтобы сам народ управлял советским государством. И вот большевики
хотят установить такую рабоче-крестьянскую власть. У нас в Советской стране
самый главный коммунист — это товарищ Ленин».

Благодаря Ярде и таким же умницам-агитаторам, как он, в Красную армию вступали

десятки и сотни новых добровольцев, всё больше народа оказывали армии рабочих и
крестьян сочувствие и поддержку.

Однажды Гашек вызвался читать в клубе коммунистов лекцию на тему «Существует ли на

свете так называемый Бог?» Имея всего неделю на подготовку, он составил текст, больше
походивший на научный доклад. Обращаясь к первоисточникам, а именно к тексту
Евангелия, Ярослав Романович познакомил слушателей с историей становления мировых
религий, прояснил, как они адаптировались к современному капитализму, раскрыл цели
религии удержать народы в духовной темноте и заставить их быть терпимыми ко всякому
угнетению. Лекция произвела настоящий фурор. Полный зал аплодировал Гашеку
несколько минут, пока смущенный докладчик кротко шаркал ножкой.

В ноябре Гашеку пришлось лично повоевать на колчаковских фронтах. «Народная» армия

Каппеля в составе белочехов, польских легионеров, казаков и прочей нечисти прорвала
фронт и приблизилась к Бугульме на расстояние 15 км. В обороне города участвовало в
том числе и три взвода комендатуры, политруком которых был красный чех. В общении с
бойцами Ярослав Романович проявлял не только заботу, но и справедливую строгость —
требовал беспрекословного подчинения и строжайшей дисциплины. Совсем не похоже на
хитрого паренька, который всего лишь пару лет назад жаловался на ревматизм и всячески
отлынивал от службы.

В момент истины у реки Ик после трёх попыток смять защитников Бугульмы наступление
превосходящих каппелевских частей захлебнулось, победа была за красными. Как говорил
Гашек, «штыки 5-й армии оказались сильнее…» Потери Красной армии исчислялось
сотнями. За погибших красноармейцев белые заплатили тысячами убитых. Из близких
товарищей Гашека погибли шестеро чувашей, которые сопровождали его по дороге из
Симбирска. Радость победы не могла восполнить утраты отличных товарищей, верных
друзей и отважных бойцов. По возвращении в комендатуру Широков поздравил
товарищей с победой, обнял Ярослава и впоследствии произвёл его в свои помощники.

26 декабря комендантская рота была расформирована, все командиры и красноармейцы

были направлены в свои воинские части, Гашека откомандировали в политотдел
Реввоенсовета 5-й армии. Там он работал во фронтовом штабе 26-й дивизии. Вначале
следующего 1919 года политотдел армии перебазировался в Уфу. Подошли к концу
месяцы тяжелейшего труда, которые навек оставили след на лице Бугульмы. В здании
военной комендатуры впоследствии был открыт литературно-мемориальный музей
Ярослава Гашека. В 2021 году это единственный в России музей, посвящённый чешскому
сатирику, о каком нам удалось найти сведения во Всероссийском реестре музеев.

Глава 6. По следам верховного правителя.

«Я ведь говорил тебе, что назначен теперь комиссаром армейской типографии. А там
работы — невпроворот. Мне поручили выпуск ежедневной армейской газеты „Наш путь“.
Я уже начал эту работу. Но не могу быть только организатором производства, а хочу быть
и активным участником в этой газете. Я же прирожденный журналист. Не могу дня
прожить, чтобы не писать…», жаловался Гашек товарищу Риманову. В Бугульме сатирику
не удавалось много писать, а потому он надеялся, что хоть в Уфе сможет наконец заняться
любимым делом. Его чаяния оправдались, но лишь отчасти. Ярославу дали работу в
типографии Пятой армии. Но вместо должности редактора, красного чеха назначили
комиссаром курировать выпуск армейской газеты «Наш путь».

Но Гашека было не остановить, руки чесались излить на бумагу всю «любовь» к врагам
революции. 14 января 1919 года в третьем номере «Нашего пути» впервые появился
блестящий фельетон «Дневник уфимского буржуя» руки чешского мастера. В нём Гашек
описал гражданскую войну глазами мелкого трусливого хозяйчика, который в страхе
перед наступающими большевиками уповает сначала на КомУч, а затем на Колчака,
который арестовал КомУч. Примечательно, что пропагандистская ахинея о зверствах
большевиков, которую хозяйчик узнаёт из слухов и белых газет, не выдумана Гашеком, а
взята им из реальных статей колчаковской прессы. А ведь как уместно нелепо смотрится
эта гиперболизированная чушь в юмористическом тексте! Словно сами авторы желали
рассмешить читателей, а не напугать. Через десятилетия их идейные наследники в той же
истеричной манере возопят про миллиарды жертв политических репрессий в СССР, про
миллионы изнасилованных советскими солдатами немок и про тысячи изнасилованных
Лаврентием Берией пионерок.

«Дневник» стал первым художественным текстом, который Гашек написал для советской
печати на русском языке. Ярда сомневался, что его русский настолько хорош, и дал
редактору газеты Василию Сорокину прочитать текст вслух. По воспоминаниям Сорокина
трудно было читать сквозь смех, а потому приходилось часто делать паузы, и тогда к
смеху присоединялся и автор фельетона. В итоге договорились, что Сорокин будет
править всё, что напишет Ярослав.

В армейской типографии Гашек познакомился со своей будущей второй женой

Александрой Гавриловной Львовой. Ярослав нежно называл её Шулинькой. Их брак был
официально зарегистрирован 15 мая 1920 года в Красноярске. При регистрации Гашек
солгал, что холост, потому что надеялся начать в России новую жизнь и не возвращаться в
Чехословакию.

Почувствовав вкус смеха, наш журналист взялся разоблачать и выставлять на посмешище

царских бюрократов, чудом пролезших в советы («Замороженные чиновники»),
разномастных провокаторов («Уфимский Иван Иванович»), лавочников-спекулянтов («Об
уфимском разбойнике, лавочнике Булакулине»), да что уж там, самого верховного
правителя России Колчака («Армия адмирала Колчака», «Из белогвардейских
настроений», «Сибирская скоропадчина»).

На орехи досталось и уфимским священникам. Ещё по лекции в Бугульме вы поняли, что

Гашек не жаловал религию. В рассказах «Христос и попы», «Что такое отделение церкви
от государства», «Жизнь по катехизису» и «Трагедия одного попа» уровень сатиры вырос
и вширь, и ввысь. Лёгкими росчерками пера писатель выставил на посмешище корысть,
жадность и гнев попов на большевиков за то, что те отделили церковь от государства,
школу от церкви, а землю и власть от попов. Из «Трагедии одного попа» мне особенно
запомнилось описание стандартного сановника старой империи:

«Это был истинно русский человек, который в старое время за неимением евреев в его
селе ездил на погромы в Самару и Воронеж».

21 января красный чех выпустил заметку «Два выстрела». Только что стало известно, что
вожди германского пролетариата Карл Либкнехт и Роза Люксембург были застрелены
фрайкоровцами в Берлине. Сражённый этим событием Ярослав призвал пролетариат всего
мира к усилению революционной борьбы и к отмщению за погибших товарищей:

«Каждый рабочий и крестьянин знает, что эти два выстрела — символ атаки
международной буржуазии на революционный пролетариат, и что нельзя тратить
время, рисковать ещё жизнью других работников Великой Революции Труда, и что надо
сразу покончить с буржуазией и истребить её на всём земном шаре».

В то время, как интервенты раздирали советскую Россию на части, большевики понимали,

что без поддержки пролетариев капиталистических стран они не смогут одолеть
всемирную реакцию. Вся надежда была на вооружённые восстания рабочих по всей
Европе. Надежду эту разделял и Ярослав. Итогом гражданской войны должна стать
Красная Европа. Так Гашек назвал еженедельный журнал, основанный в канун
возникновения Третьего Интернационала для агитации иностранцев. 15 февраля 1919 года
вышел первый номер. В нём и во всех последующих выпусках первые две страницы были
русские, третья венгерская и четвёртая немецкая. В своих статьях писатель раскрывал
суть концепции:

«Недалёк день, когда везде в Европе и во всем мире будут предательские и

соглашательские правительства уничтожены и восторжествует власть трудящихся
над капиталистами, помещиками, кулаками, купцами и банкирами.

Это власть Советская, неограниченная диктатура пролетариата».

Вначале марта 1919 года под натиском колчаковцев Красная Армия временно оставила
Уфу. Комиссар Гашек пошёл на риск — прежде чем эвакуироваться, за ночь отпечатали
весь тираж «Нашего пути» и поутру половину тиража раздали мальчикам-газетчикам,
которые перед приходом белых всё распродали. Вторую половину распространили среди
красноармейцев.

В пути из Уфы Ярослав уже во второй раз заболел тифом и во второй раз одержал верх
над болезнью. Вместе со штабом 5-й армии редакция прибыла в город Белебей, где в
конце марта вышли последние выпуски «Нашего пути». Всего было отпечатано пятьдесят
пять номеров, в более чем двадцати из которых были фельетоны, статьи и заметки
Гашека. В Белебее красный чех узнал об образовании Венгерской советской республики.
Обрадованный этим событием, он выпустил обращение ко всем венграм России, в
котором призвал их в трёхдневный срок вступить в Красную армию.

Под Самарой типография оторвалась от 5-й армии. Гашек побывал в Бугуруслане,

Кротовке, вновь навестил ставшую родной Бугульму. В апреле перегруппировавшиеся
красные части осуществили успешное контрнаступление на Уфу, типография вновь
присоединилась к 5-й армии. Город удалось раз и навсегда освободить от пособников
Колчака. В июне типография под новым названием «Красный стрелок» заняла прежнее
здание. По возвращении в Уфу Ярослава избрали секретарём типографской партийной
ячейки. А 20 июня 1919 года комиссара Гашека назначили руководителем Австро-
Венгерского Совета рабочих и солдатских депутатов.

За прошедшие месяцы красный чех поднаторел в делах агитационных и организационных,

а потому его назначили руководителем иностранной секции политотдела 5-й армии.
Задачей Гашека стали вербовка военнопленных иностранцев и их подготовка к
возвращению на родину в качестве коммунистических агитаторов. Новое место работы
располагалось в Челябинске, куда Гашек прибыл 17 августа, а 5 сентября приступил к
выполнению обязанностей. Труд ведомства под руководством красного чеха давал
результат: к примеру, в одном из лагерей военнопленных среди прочих оказались турки,
из которых удалось сформировать турецкие части Красной армии.

Тем временем рабоче-крестьянские штыки неумолимо гнали белочехов на восток.

Вначале ноября 1919 года 3-й и 5-й армиям удалось освободить от белых Омск, где
находилась ставка адмирала Колчака. 13 ноября его высокоблагородие покинуло город в
вагоне поезда. Солдатам и офицерам ещё предстояло своими ногами драпать до самой
Читы. Трусливое отступление протяжённостью 2500 км белое командование определило в
подвиг, названный Великим Сибирским Ледяным походом. Шовинистам всех мастей не
впервой выставлять «зраду» «перемогой» — отступление русской армии 1915 года они
тоже назвали «Великим».
Следом за адмиралом двигалась и Красная армия, а с ней — наш красный чех. Вместе с 5-
й армией в Омске разместилось её интернациональное отделение, которое продолжало
инструктировать зарубежных коммунистов и снабжать их пропагандистской литературой.
Помимо основной работы Гашек успел помочь с поиском помещения театру, труппа
которого состояла из иностранцев. А в рамках повышения навыков пропагандиста
красный чех занимался в партийной школе и на курсах политотдела.

Остатки недобитых белых частей стекались в Красноярск, последний крупный форпост

белой армии. Когда вагоны с Колчаком и его золотом отъехали в сторону Иркутска,
командир городского гарнизона поднял мятеж и начал переговоры о перемирии с
советской властью. 4 января в городе началось восстание большевиков, и уже через три
дня Красная армия вступила в Красноярск. Основные силы армии Колчака были
разгромлены. Британское финансирование не «спасло» Россию, марионетка Антанты
Колчак, утопив Сибирь в крестьянской крови, не выполнил своих марионеточных задач.
Вагоны верховного находились в Нижнеудинске, когда продвижение его поездов
заблокировали. Адмирал предложил белочехам остаться, если они в него верят, и почти
все покинули его. 4 января 1920 года эсеровская военно-революционная организация
Политцентр подняла восстание в Иркутске и 5 января установила полный контроль над
городом, а Колчак отрёкся от должности верховного правителя. 15 января он прибыл в
Иркутск, через неделю Политцентр передал управление городом советской власти. 7
февраля Колчак после долгих и подробных допросов был расстрелян.

Комиссар Гашек прибыл в Красноярск 10 февраля. Работа иностранного отделения не

прекращалась ни на миг. Ярослав руководил и самостоятельно редактировал газету
«Sturm — Roham» («Буря» — по-немецки и по-венгерски), в восьмом номере которой от
10 апреля 1920 года был опубликован фельетон «Жертва немецкой контрреволюции в
Сибири» про военнопленного австрийского майора фон Лаузитца, свихнувшегося на
почве любви к монархии Габсбургов. Единственное произведение Гашека в этой газете,
дошедшее до наших дней.

В местном театре с подачи красного чеха регулярно проводились митинги-спектакли, где

постановка чередовалась с импровизацией и живым общением. К годовщине образования
Венгерской советской республики вместе с венгерским писателем-коммунистом Матэ
Залкой Ярослав написал и поставил пьесу «Домой, на родину!» на венгерском и немецком
языках. На митинге перед пьесой красный чех произнёс речь. Ну а после окончания пьесы
его снова вытащили на сцену, с которой сатирик отвечал на вопросы и осыпал аудиторию
острыми анекдотами.

Следующей точкой на карте подвигов красного чеха стал Иркутск. В город, где сложил
голову Колчак, Гашек вместе с Шурой по заданию командования прибыли 3 июня 1920
года. Большинство военнопленных иностранцев разъехались по домам, потому целью
пропаганды стало местное население, в частности представители азиатских народов.

Прибыв на место, Ярослав первым делом организовал помещение, оборудование и нашёл

сотрудников для новой редакции, а затем приступил к выпуску газеты «Совет», в которой
публиковались заметки немцев, чехов, китайцев, бурятов, корейцев, венгров. Для
привлечения на сторону советской власти бурят наш герой основал газету «Ур» («Заря»)
на бурят-монгольском языке, но ни одного номера до нас не дошло. Комиссар направил в
ЦК партии телеграмму, в которой просил прислать «коммунистов-лингвистов, знающих
бурятский и монгольский языки, а также шрифты», но из Москвы пришли только
шрифты, и тогда Ярослав разыскал переводчика на месте. Им стал бывший учредиловец
Иннокентий Тунуханов. Новая газета выходила тиражом 2,5 тыс. экземпляров.
Впервые со времён Партии умеренного прогресса в рамках закона Гашек поучаствовал в
предвыборной кампании. В отличие от прошлого раза, тут его выбрали в Иркутский
городской совет рабочих и красноармейских депутатов от 5-й армии, в списке он числился
под номером 24.

Точку в скитаниях чехословацкого корпуса по русским городам и весям Гашек поставил в

статье «Чешский вопрос», которая была напечатана в газете «Власть труда». Бесславный
поход чешского войска, ставшего карманной армией французской буржуазии, как и в
Первую мировую войну, закончился классовым размежеванием его состава и общим
разложением:

«Сдвиг этих солдатских масс влево, разоблачения империалистической политики

союзников наводнили экстренные поезда линии Иркутск — Чита — Владивосток
политическими и военными представителями Чехословацкой республики. Удирали перед
большевиками и перед своими солдатами. Бежали от красной грозы. Им стало уже
невозможно появляться перед обманутыми своими земляками. Перепугались тел
расстрелянных ими когда-то чешских коммунистов от Пензы и Самары до
Владивостока. Чешские войска заключили договор с Советской Россией. Их борьба за
Учредительное собрание кончается в эшелонах, в которых они пробираются в порт
Владивосток».

Глава 7. Хорошо у вас, но пора…

Находясь в России, Гашек постоянно размышлял о судьбе своей страны. Пока он трудился
в Бугульме, в Праге была провозглашена Чехословацкая республика, и Ярослав прекрасно
понимал, что она не даст чешским рабочим и крестьянам ничего кроме новой кабалы.
Критика нового правительства Чехословакии вылилась в статью «Что станет с
Чехословацкой буржуазной республикой?», которая вышла в Омске в январе 1920 года.

«Чешский пролетариат освободился от ярма австрийских капиталистов и оказался в

когтях чешских капиталистов, банкиров и их союзников — социал-демократов…

…Возможно, что в декабре 1918 года чешский пролетариат чего-то ожидал от лидеров
социал демократии — министров „социалистов“, но в январе 1919 года он уже вышел на
улицы Праги и требовал хлеба. Правительство, в котором заседают три „социалиста“,
ответило пулеметами.

…Зато теперь рабочий класс Чехии узнал, по крайней мере, что представляет собой
президент Масарик, понял, что и в Чехословакии Масарик ведет тот же крестовый
поход против коммунизма, который он скрепил своей подписью в Сибири, когда продал
союзным державам чехословацкий корпус и послал 60 000 чешских солдат против русских
рабочих и крестьян.

…Неправда, что в Чехословакии царит затишье перед бурей. В Чехии ежедневно

происходят рабочие демонстрации. Шахтёры Кладно не хотят больше работать на
шахтовладельцев. Крестьяне требуют отдать им землю помещиков. В Кладно под
руководством чешских коммунистов образовался Рабочий Совет. Кладненский бассейн со
своими шахтами и заводами представляет сейчас небольшую Советскую республику».

В связи с нарастанием политической борьбы в Чехословакии в мае 1920 года

чехословацкая секция РКП(б) издала директиву, по которой все чехи должны ехать на
родину. В Москве было известно о беспрецедентных успехах Ярослава, члены
Центрального чехословацкого бюро агитации и пропаганды высоко оценили газету «Sturm
— Roham». Руководитель бюро Ярослав Салат-Петрлик направил тёзке письмо с
призывом вернуться. В ответ Гашек написал:

«Поеду туда намылить шею всему славному чешскому правительству с такой же

энергией, какую привык видеть и проявлять в борьбе нашей Пятой армии с сибирской
реакцией покойного адмирала».

Сибирские партийные органы сопротивлялись отзыву красного чеха. Вместо Москвы его
направили в чехословацкое бюро агитации и пропаганды при Иркутском губкоме партии.
Но на II конгрессе Коминтерна чехословацкая делегация обратилась в ЦК с настойчивой
просьбой освободить чешских коммунистов от их обязанностей. Просьбу удовлетворили,
и 24 октября Ярослав с Шурой наконец отправились в Москву. Из-за бардака на железных
дорогах они добрались до столицы только 17 ноября, и уже 26 ноября перед отъездом в
миграционной анкете на вопрос: «В какое место Чехословакии желаете ехать?» Гашек
написал: «Куда требуют». Красного чеха требовали приехать в Кладно, очаг
коммунистической борьбы на западе Праги. Эшелон с Ярославом и Александрой шёл до
Нарвы, оттуда поездом они добрались до Ревеля, где сели на пароход «Кипрос», который
доставил их в Германию. Попасть из Германии в Чехословакию по поддельным паспортам
не составило труда.

За сим заканчиваются похождения сатирика Ярослава Гашека в России. Этот путь мы

прошли с ним вместе и убедились, что на родине пролетарской революции он нашёл своё
место. Гашек оказался в числе миллионов, мобилизованных Революцией, и в вихре
истории осознал свою ответственность за будущее всей планеты. Критики из
чехословацкой прессы утверждали, будто Ярослав «примазался» к большевикам. Но это
опровергается тем, какую сложную работу и в каком количестве он выполнял. Также как и
остальных, его хвалили за успехи и ругали за промахи. В письме Салату-Петрлику Гашек
писал:

«Мой путь с армией от Симбирска до Иркутска, когда на мне лежало множество

всевозможных серьёзных обязанностей, партийных и административных, —
великолепный материал к полемике с чешской буржуазией, которая, как ты пишешь,
твердит, будто я „примазался“ к большевикам…

Если бы я захотел рассказать и написать, какие я занимал „должности“ и что вообще

делал, наверняка не хватило бы всего имеющегося у нас в Иркутске небольшого запаса
бумаги…»

В России Ярослав раскрылся, стал наконец тем человеком, которого всю прошлую жизнь
прятал от своих богемных приятелей. Здесь ему доверились, восприняли его всерьёз,
оценили его по достоинству и отплатили за это сполна. Тяжелейший труд окупился
новыми победами на полях гражданской войны, новыми товарищами в Красной армии,
новой любовью в сердце писателя. Воспоминания о четырёх годах борьбы за колыбель
революции Гашек хранил до самой смерти. Если судить по мемуарам товарищей из
России, все они хотели бы, чтобы Ярослав Романович остался. Сам красный чех желал
вернуться в Россию. «Россия! Какой простор! Я вырос на другой почве, и здесь впервые
дышу полной грудью. Кончится война, вернусь в свою маленькую Чехию, но Россия —
моя вторая великая родина», говорил он Ольге Миненко-Орловской, когда скрывался от
белочехов под Самарой. Оттого ещё горше сознавать, что вернуться на свою вторую
родину Гашеку было не суждено.
 В третьей части вы узнаете, как встретили Гашека на родине, оправдалась ли его надежда
на чешский пролетариат, как он докатился до написания «Похождений бравого солдата
Швейка», как Швейк захватил мир и о многом другом.

Список литературы:

1. Гашек Я. Собрание сочинений в 6-ти томах. / Гашек Я. – Москва: Художественная литература. 1983–1985. – 6 т.
2. Пытлик Р. Гашек. / Пытлик Р. – Москва: Молодая гвардия. 1977. – 304 с.

3. Трофимкин И. Ярослав Гашек: Биография писателя. /Трофимкин И. – Ленинград: Просвещение. 1973. – 127 с.

4. Шубин Г. Ярослав Гашек. / Шубин Г. – Москва: Знание. 1982. – 64 с.

5. Горжени З. Ярослав Гашек – журналист. / Горжени З. – Москва: Радуга. 1983. – 293 с. – Перевод с чешского Устинова Г.

6. Еланский Н. Ярослав Гашек в революционной России. / Еланский Н. – Москва: Соцэкгиз. 1960. – 215 с.

7. Вампилов Б. Ярослав Гашек в Политотделе 5-й армии. / Вампилов Б. // От Алари до Вьетнама. – Москва: Наука. 1986. – 235 с.

8. Миненко-Орловская О. Ярослав Гашек в самарском подполье. / Миненко-Орловская О. // Дружба народов. №11. 1961. с. 217–226.

9. Риманов И. Встречи с Ярославом Гашеком. / Риманов И. – Чебоксары: Чувашское книжное издательство. 1974. – 126 с.

10. Сорокин В. Воспоминания о Ярославе Гашеке. / Сорокин В. // Славяне. №6. 1957. с. 43–49.

11. Олейников А. Национальные части Русской армии в Первую мировую войну. Часть 2. // Военное обозрение. 2017.
URL: https://topwar.ru/111137-nacionalnye-chasti-russkoy-armii-v-pervuyu-mirovuyu-voynu-chast-2.html. (Дата обращения 23.04.2021).

12. Полонский И. Восстание чехословаков. Как началась Гражданская война в России. // Военное обозрение. 2018.
URL: https://topwar.ru/141635-vosstanie-chehoslovakov-kak-nachalas-grazhdanskaya-voyna-v-rossii.html. (Дата обращения 23.04.2021).

13. Ратьковский И. Мятеж чехословацкого корпуса в России: начало. // Regnum. 2020. URL: https://regnum.ru/news/polit/2874181.html. (Дата
обращения 23.04.2021).

14. Самсонов А. Образование Чехословакии. // Военное обозрение. 2018. URL: https://topwar.ru/149086-obrazovanie-chehoslovakii.html. (Дата
обращения 23.04.2021).

15. Самсонов А. Падение белого Омска. Великий Сибирский Ледяной поход. // Военное обозрение. 2019. URL: https://topwar.ru/164694-
padenie-belogo-omska-velikij-sibirskij-ledjanoj-pohod.html. (Дата обращения 23.04.2021).

16. Самсонов А. Сражение за Красноярск и Иркутск. Как «союзники» сдали Колчака. // Военное обозрение. 2019.
URL: https://topwar.ru/165876-srazhenie-za-krasnojarsk-i-irkutsk-kak-sojuzniki-sdali-kolchaka.html. (Дата обращения 23.04.2021).