ш ВОЕННЫЕ

тайны
ввна

Я. а. Рдтвв

ВСЯ ПРАВДА
О ВОЙНЕ

Москва
«Вече»
2012
УДК 94(47)
ББК 63.3(2)622
Р88

Русаков, А.П.
Р88 Вся правда о войне. Причины, итоги, потери / А.П. Ру­
саков. — М .: Вече, 2012. — 432 с . : ил. — (Военные тайны
XX века).
ISBN 978-5-9533-4511-8
Великая Отечественная война началась очень трагично для нашей
страны. 22 июня 1941 года войска гитлеровской Германии и ее союзников
одновременно нанесли страшный удар по советским вооруженным силам
и их базам, а также по транспортным узлам, городам и другим населен­
ным пунктам нашей страны. Красная Армия понесла огромные потери,
превышавшие потери аккупантов. Враг занял, разрушил или уничтожил
значительную часть экономического потенциала СССР, захватил в плен
сотни тысяч содцат. Однако, несмотря на все это, СССР, воюя практически
в одиночку и получая сравнительно небольшую экономическую помощь
от союзников, смог переломить ход войны и одержать полную победу над
Германией и ее союзниками.
О причинах страшных неудач и блистательных побед Великой Отече­
ственной рассказывает книга историка А.П. Русакова.
УДК 94(47)
ББК 63.3(2)622

ISBN 978-5-9533-4511-8 © Русаков А.П., 2012

© ООО «Издательский дом «Вече», 2012
 ВВЕДЕНИЕ
Великая Отечественная война началась очень неудачно для
нашей страны. Вероломно напав на СССР 22 июня 1941 года,
войска гитлеровской Германии и ее союзников сразу же нанесли
страшный по силе удар по советским вооруженным силам и их
базам, а также по транспортным узлам, городам и другим насе­
ленным пунктам нашей страны. Превосходя в силах и средствах,
воспользовавшись фактором внезапности и другими благопри­
ятными для себя обстоятельствами, войска агрессоров всего за
несколько месяцев оккупировали огромные территории евро­
пейской части СССР, создав реальную угрозу захвата столицы
нашей Родины — Москвы. При этом Красной Армии были нане­
сены большие людские и материальные потери, которые намного
превышали потери захватчиков. Одновременно врагом довольно
быстро и легко была захвачена, разрушена или уничтожена зна­
чительная часть экономического потенциала СССР. В результате
преимущество Германии и ее союзников над нашей страной в со­
вокупных военных и экономических ресурсах, которое с учетом
ресурсов оккупированных и зависимых от нее европейских стран
и так было весьма значительным, возросло еще более.
Однако, несмотря на эти большие неудачи в начале войны,
СССР, воюя долгое время почти в одиночку и получая сравни­
тельно небольшую экономическую помощь от своих союзников,
смог переломить ее ход в свою пользу, а затем одержать вместе с
ними в итоге полную и сокрушительную победу. Конечно, нель­
зя недооценивать вклад США, Великобритании и других стран и
народов в борьбу с нацистской Германией и ее союзниками, ко­
торый с каждым годом войны приобретал все более важное зна­
чение, но наиболее мощные удары и масштабные поражения не­

3
 мецким войскам нанесла наша страна и ее армия, вплоть до их
полного разгрома и безоговорочной капитуляции, а также паде­
ния нацистского режима.
В чем причины происходивших в ходе Великой Отечественной
войны метаморфоз? Почему Красная Армия так легко проиграла
кампанию 1941 года? Как СССР сумел выстоять в наиболее тяже­
лые первые полтора года войны, заметно уступая врагу в силах,
средствах и ресурсах, проигрывая большинство сражений, теряя
свою территорию, а вместе с ней население и ресурсы? Почему,
несмотря на большие потери, СССР смог выиграть решающие
сражения войны, переломить ее ход в свою пользу, вынудив мно­
гих союзников нацистской Германии выйти из нее и даже перей­
ти на нашу сторону? Какую роль в этой войне играли союзники
СССР и Германии? Каковы на самом деле масштабы, цена и зна­
чение достигнутой в этой войне Победы? Поиск и осмысление
ответов на эти и другие связанные с ними вопросы избраны в ка­
честве основных задач настоящего исследования.
С момента окончания этой войны прошло уже много време­
ни. О ней написано огромное количество трудов самого разного
характера и направленности, как в нашей стране, так и за рубе­
жом: научных работ, энциклопедий и справочников, мемуаров,
научно-публицистических и публицистических произведений,
не говоря уже о художественной литературе. Войну, разумеется,
не обходят своим вниманием авторы многочисленных учебников
и иной учебной литературы, которые посвящают ей целые главы
и разделы.
Казалось бы, события и итоги войны исследованы в них осно­
вательно и подробно. В значительной мере это так и есть, но
большинство из опубликованных работ имеют в основном описа­
тельный, справочный или полемический характер. Причем здесь
речь идет не только о публицистике, мемуарах или энциклопеди­
ях. В тех же научных трудах, других исследовательских работах,
а также в учебниках мы встретим в основном описание и хрони­
ку происшедших событий, различные данные об их участниках,
используемой боевой и иной технике и оружии. Гораздо труднее
найти в них всесторонний анализ фактов, попыток дать подлин­

4
 но научное, объективное объяснение ходу и содержанию событий
войны, их результатам, а тем более раскрыть их коренные причи­
ны, диалектику объективных и субъективных факторов.
Надо отметить также откровенную идеологическую пристраст­
ность и политизированный подход авторов большинства работ к
исследуемым и описываемым событиям. Много в этих трудах также
эмоционального отношения к историческим личностям военного
времени, которого, впрочем, избежать по понятным причинам
довольно трудно. Сомнительной представляется и методология
большинства исследований, причем даже многих научных работ, в
частности из-за своего субъективизма и догматизма.
Кроме того, в последнее время выпущено довольно много
исторических книг, авторы которых занимают резко тенденциоз­
ную позицию, пытаются поставить под сомнение или даже опро­
вергнуть очевидные факты войны. Отдельные из них доходят до
представления в резко негативном виде не только советского по­
литического и военного руководства того времени, но и Красной
Армии и нашей страны в целом, а также до фактического оправ­
дания многих действий нацистской Германии и возвеличивания
вермахта. В той или иной мере это относится к таким авторам,
как В. Суворов, Б. Соколов, М. Солонин, И. Бунич и некоторым
другим.
В своем стремлении преодолеть указанные и другие типичные
и распространенные недостатки работ об истории войны, автор
старался последовательно соблюдать методологические принци­
пы объективности, полноты и всесторонности проведения иссле­
дования. Его метод основывался на диалектическом и системном
подходе к рассмотрению событий и итогов войны, определению
их причин. В своих суждениях и выводах автор опирался на фак­
ты, уделяя основное внимание их логическому анализу, обобще­
нию и оценке, в их совокупности и с учетом их системных связей.
Особое значение придавалось наиболее значимым и бесспорным
из них.
Определяя соотношение сил, средств и ресурсов сторон, а
также их потерь, автор исходил из того, что историкам и другим
специалистам не удалось с достаточной точностью и достовер­

5
 ностью выполнить их подсчеты. Это обусловлено прежде всего
тем, что они основаны на субъективных данных, представленных
противостоявшими сторонами, а также несовершенством мето­
да социально-гуманитарных наук. Поэтому они могут и должны
подвергаться сомнению, и автор определил собственные оценоч­
ные величины этих данных с учетом их соответствия более на­
дежно установленным фактам войны.
Однако выполненная работа не является формально науч­
ной, и ее в целом следует признать научно-публицистическим
исследованием. В частности, автор не стремился к ритуальному
подкреплению каждого своего суждения цитатами и другими
ссылками на исторические труды. Не вполне традиционной для
научно-исторической работы может показаться и эмпирическая
база проведенного исследования, которая состоит из данных,
почерпнутых из общедоступных источников. Это обусловлено
масштабностью, общим характером поставленных в работе во­
просов, для ответа на которые необходимо прежде всего всесто­
роннее осмысление важнейших, хорошо известных фактов и ста­
тистической информации.
Многие положения настоящей работы имеют в той или иной
мере гипотетический или оценочный характер. Более того, есть
основания утверждать, что по-другому и быть не может, вслед­
ствие хотя бы огромной сложности и масштабности большинства
из рассматриваемых событий. Даже при всем желании они не
всегда могли быть верно отражены и точно зафиксированы, опи­
саны и измерены, а тем более если такого желания у должностных
лиц времен войны часто и вовсе не было. Да и не до того нередко
было. Вспомним, что практически так и не был налажен сколько-
нибудь точный учет советских военных потерь в начале войны, в
условиях неожиданного немецкого вторжения и быстрого отсту­
пления Красной Армии. Впрочем, вряд ли он был столь уж точ­
ным и далее, как и учет потерь нашего врага.
Наконец, в значительной своей части работа и вовсе имеет
откровенно публицистический облик. Так, автор не постеснял­
ся использовать в ней эмоциональные реплики, риторические
фигуры, иронические фразы, идиоматические выражения и т.п.

6
 Представляется, что прямые высказывания и искренние мнения
скорее могут помочь, чем помешать пониманию выраженных в
книге идей.
Вместе с тем она имеет отчасти и философский характер, вы­
разившийся прежде всего в масштабности поставленных иссле­
довательских задач и широте взгляда на них с использованием
подходов и данных различных наук, а также в том, что в качестве
основного ее исследовательского приема применялся анализ
многих наиболее важных и общих фактов Великой Отечествен­
ной войны.
Таким образом, эта работа представляет собой завершенную
попытку проведения самостоятельного системного исследова­
ния большинства наиболее важных и общих вопросов истории
Великой Отечественной войны в контексте всей Второй мировой
войны: о расстановке сил сторон накануне ее начала, о причинах
военных неудач Красной Армии и СССР в первые ее месяцы и
устойчивости советской державы, несмотря на большие потери,
отступления и поражения ее армии в этот период, о соотношении
используемых в ней сил, средств и ресурсов, о причинах общей
победы СССР и его союзников в этой войне, об основных ее ито­
гах, потерях в ней СССР и их соотношении с потерями врага. В то
же время автор старался не углубляться в ход отдельных битв и
других событий войны, а рассматривать события в целом, в своих
основных проявлениях и их взаимосвязи. Конечно, эти битвы и
иные события являются сами по себе очень важными, но они до­
статочно хорошо рассмотрены во многих трудах, и, кроме того,
в масштабах поставленных в работе вопросов являются скорее
частными, сравнительно небольшими явлениями.
Одним из обязательных принципов исторических работ явля­
ется соблюдение основополагающих нравственных, этических и
юридических норм. Особенно актуальны для трудов о Великой
Отечественной войне соответствующие требования о проявле­
нии осторожности в стремлении пересмотреть традиционные
представления об этом полном чрезвычайного трагизма периоде
истории. Попытки отойти от шаблонных взглядов на события во­
йны сами по себе могут быть продуктивными, а проявленная при

7
 этом смелость может привести действительно к новым исследо­
вательским результатам. Однако в этом случае существует опас­
ность вступления в противоречие с основными фактами войны, а
также юридическими и моральными нормами, что не может быть
оправдано ни плюрализмом мнений, ни свободой поиска исти­
ны, ни самыми что ни на есть позитивными целями и мотивами.
Нельзя оправдать никакими поисками истины извращение
причин, хода и результатов событий войны, переходящее в неу­
важение к их жертвам и героям или реабилитацию агрессоров и
военных преступников. Особенно опасными и циничными в на­
стоящее время являются попытки некоторых авторов фактически
оправдать вероломное, коварное, неспровоцированное, внезап­
ное, агрессивное нападение гитлеровской Германии и ее союзни­
ков в 1941 году на СССР, совершенное с преступными целями и
принесшее в конечном итоге многие миллионы жертв и колос­
сальные разрушения и страдания.
Решения Нюрнбергского трибунала и другие международно­
правовые документы, в которых нацизм, руководящие органы
нацистской Германии, агрессивные и бесчеловечные действия
лидеров этого государства и многих немецких военных деятелей
в ходе Второй мировой войны, в том числе и против СССР, при­
знаны преступными и осуждены, еще никто не отменял, как и
нет малейших оснований для их отмены. Но есть еще моральный
суд русского и других народов СССР над жестоким врагом, есть
память миллионов ветеранов войны и тыла, их детей и других по­
томков, в которой нацизм, действия А. Гитлера и иных руководи­
телей нацистской Германии, ее вооруженных сил против нашей
страны и ее граждан предстает как чудовищное зло, не имеющее
никакого оправдания.
Подобные преступления совершили и марионетки гитлеров­
ской Германии, особенно профашистские националистические
силы Хорватии и Западной Украины. Более того, ужасные зло­
деяния усташей в Югославии, а также бандеровцев на Украине
и в других регионах еще не получили должного осуждения, чему
причиной были особые политические обстоятельства, которые
сложились после войны и сохраняются до сих пор.

8
 Недопустимы также ни под каким предлогом, в том числе
такими популярными уже многие годы, как «десталинизация»,
«борьба с большевизмом», «национальное возрождение» или
«признание всех тоталитарных режимов преступными», оправда­
ние предателей нашей Родины, тех граждан СССР и других наших
соотечественников, кто перешел на сторону врага, или тех, кто
так или иначе сотрудничал с преступным нацистским режимом и
его сателлитами, был их пособниками. Политическая или идео­
логическая конъюнктура, научная парадигма могут изменяться,
но предательство и участие в кровавых злодеяниях не перестают
быть таковыми.
Можно спорить о том, были ли СССР, партия большевиков,
советский строй, сталинский режим справедливыми, легитим­
ными или несправедливыми, нелигитимными, подавляли ли
они народ или способствовали улучшению его жизни, принесли
стране больше пользы или вреда и т.д., но независимо от решения
этих вопросов, преступная сущность гитлеровского режима и его
политики, факт совершения нацистами и их союзниками раз­
бойничьей агрессии против нашей страны не могут измениться
и перестать быть таковыми. Поэтому те, кто помогал гитлеров­
цам в их борьбе против СССР, не столько боролся со сталинским
режимом или большевизмом, если даже такую борьбу и можно
признать справедливой саму по себе, сколько так или иначе со­
участвовал в чудовищных преступлениях нацистской Германии,
направленных против СССР и многих других стран, против мир­
ных народов Европы, чему не может быть оправдания. Можно,
конечно, говорить, что кто-то чего-то, возможно, тогда и не знал
или не понимал, и даже на этом основании уменьшать степень их
вины, но мы-то разве не знаем о преступных планах и действиях
властей и других структур нацистской Германии и ее союзников?
Однако нравственно-этические ограничения не должны при­
водить исследователя к примитивизации или демонизации врага,
необъективному взгляду на его силы и действия, явному преуве­
личению числа его жертв и вообще препятствовать или мешать
установлению истины. Кроме того, надо различать и меру ответ­
ственности организаторов и участников нацистско-фашистских

9
 злодеяний и их пособников, многие из которых стали таковыми
вынужденно.
В ходе проведенного исследования была предпринята попытка
обоснования многих положений работы достаточно представи­
тельным кругом литературных и иных источников. По возможно­
сти автор старался использовать труды, опубликованные в разные
периоды послевоенной истории, в том числе и в последние годы, а
также одновременно опираться на источники, которые являются
альтернативными по представленным в них взглядам авторов, их
гражданству, виду, характеру и направленности соответствующих
работ. Вместе с тем обращения к хорошо известным, практически
неоспоримым фактам в настоящей работе, как правило, делались
без ссылок на какие-либо источники. Не стремился автор и к
частой апелляции к идеям авторитетных ученых, изложенных в
том числе и в широко признанных трудах, подробному цитирова­
нию различных источников, приданию частыми ссылками на них
впечатления высокой объективности и большой основательности
проведенного исследования. Такие попытки представляются не
более чем наукообразием и формализмом, а то и обусловлены не­
достатком собственных идей.
Достижение успеха в исследовании поставленных в рабо­
те вопросов может иметь позитивное значение в самых разных
аспектах. Во-первых, это поможет выработать справедливое от­
ношение к событиям и результатам этой войны, к ее основным
участникам. Во-вторых, это позволит лучше понимать события
этой и смежных с ней эпох. В-третьих, от этого зависит наша спо­
собность лучше раскрывать и понимать закономерности мировой
и отечественной истории. В-четвертых, эти знания увеличивают
наши возможности в правильном понимании текущей ситуации
развития страны и человечества и умении верно предвидеть их бу­
дущее. В-пятых, правильное понимание сущности происшедших
важнейших событий в жизни страны, какими были трагические и
великие события исследуемой войны, дает важную информацию
к размышлению о сущности общества и человека.
Но прежде чем начать основную часть работы, хотелось бы
уточнить смысл наименований (понятий) «Великая Отече­

10
ственная война» и «Вторая мировая война». Согласно господ­
ствующим взглядам политиков, историков и ученых, Вторая
мировая война происходила с 1939 года по 1945 год, начавшись
с нападения гитлеровской Германии на Польшу и вступлением
в нее на стороне Польши Великобритании и Франции и закон­
чившись поражением агрессора и его союзников в Европе, а
затем основного их союзника в Азии — Японии от коалиции
СССР, США, Великобритании и союзных им государств. Вели­
кая Отечественная война — это основная составная часть Вто­
рой мировой войны, которая началась с нападения Германии
и ее союзников на СССР в июне 1941 года и закончилась их
разгромом СССР и союзными ему странами в мае 1945 года.
Основные военные события Великой Отечественной войны
состояли в военном противоборстве СССР, с одной стороны, и
Германии и ее европейских союзников, с другой стороны. Про­
исходившие в это же время бои на других европейских фрон­
тах и территориях, являясь составной частью Второй мировой
войны, были тесным образом связаны с Великой Отечествен­
ной войной. Определенное влияние на развитие Великой От­
ечественной войны оказали также сражения и бои вне преде­
лов Европейского континента. При этом советско-германское
противоборство стало решающим не только для нее, но и для
Второй мировой войны в целом.
Таким образом, Вторая мировая война состояла из 3-х своих
основных периодов (частей):
1) с общепризнанного момента ее начала в 1939 году и до мо­
мента нападения Германии и ее союзников на СССР в 1941 году,
представляя собой в это время ряд локальных, как правило, взаи­
мосвязанных военных столкновений и сражений, происходивших
со значительными перерывами, то есть начальная, вялотекущая,
спорадическая ее часть;
2) Великая Отечественная война 1941—1945 годов и другие во­
енные столкновения и бои, которые происходили в этот период,
как тесно с ней связанные, так и имеющие с ней довольно от­
даленную связь, то есть основная, наиболее интенсивная, непре­
рывная и кровопролитная ее часть;

11
 3) разгром Японии и союзных ей сил на Дальнем Востоке ле­
том 1945 года, то есть завершающая, почти локальная ее часть,
как бы события постфактум.
Вместе с тем в литературе распространено и более широкое
понимание этих наименований. Так, основным было и оста­
ется представление о том, что участие СССР в войне на Даль­
нем Востоке являлось продолжением Великой Отечественной
войны, или иногда встречаются высказывания о том, что Вто­
рая мировая война началась с нападения Италии на Эфиопию
в 1935 году или даже Японии на Китай в 1931 году и т.д. Од­
нако автор считает более верным, напротив, сужение понятия
«Вторая мировая война». На самом деле 1 сентября 1939 года
произошло лишь нападение Германии на Польшу. Но даже с
объявлением 3 сентября 1939 года Великобританией и Франци­
ей войны Германии началась общеевропейская война, причем
«странная», ограниченная, которой затем сопутствовали ряд
локальных войн и боевых столкновений в некоторых регионах
Азии и Африки, а также на море у берегов разных континентов.
Но таких локальных войн и военных конфликтов в мире было
немало и раньше. Более того, даже с нападением Германии на
СССР началась не более чем тотальная всеевропейская война,
а для нашей страны она стала Великой Отечественной войной.
И только с нападением Японии на США 7 декабря 1941 года
действительно началась мировая война, так как теперь уже в
нее были вовлечены все ведущие мировые державы, которые
прямо столкнулись в военном противоборстве на многих кон­
тинентах и океанах.
Тем не менее подобное, более узкое, понимание военно­
политических событий исследуемого периода требует развернуто­
го обоснования, а это не входит в число задач настоящей работы,
поэтому во избежание путаницы и малопродуктивной дискуссии
автор будет придерживаться в понимании содержания и структу­
ры Второй мировой войны и связанных с нею событий традици­
онных представлений.
Итак, книга состоит из введения и 2-х основных, относительно
самостоятельных частей. В качестве приложения к ней приобщен

12
перечень ссылок на источники приведенных в книге различных
цитат и иных данных.
1-я часть книги состоит из 9 глав, которые неравны по разме­
ру, написаны в неодинаковом стиле и имеют разный характер со­
держания. Так, 1-я глава представляет собой краткий обзор рас­
пространенных, резонансных или иных актуальных мнений раз­
ных авторов о причинах военных неудач СССР в начале войны,
насыщенный довольно острой или ироничной критикой наи­
более странных и абсурдных из них. Во 2-й главе дается научно­
философское обоснование характера причин военных неудач
Красной Армии в 1941 году, как и последующих результатов сра­
жений войны, которые являются, по мнению автора, прежде все­
го объективными и закономерными. 3-я и 4-я главы содержат
подробный анализ соотношения сил, средств и ресурсов воевав­
ших сторон с активным использованием различных источников.
Почти в том же духе написана глава 5-я, в которой обстоятельно
освещается вопрос о значении фактора внезапности нападения
Германии на СССР с подробным цитированием документов и
других важных источников. В 6-й главе на основе выполненно­
го в основном в предыдущих главах анализа предпринимается
попытка определения в систематизированном виде основных
факторов поражений Красной Армии в 1941 году. Близка ей по
характеру следующая глава, только содержит она уже перечень
факторов краха гитлеровского блицкрига. В 8-й главе автор на
основе собственного осмысления приведенных в предыдущих
главах фактов попытался определить основных виновников по­
ражений Красной Армии в начале войны. Наконец, 9-я глава со­
держит авторские суждения о типичных ошибках исследователей
этой войны.
2-я основная часть работы имеет много общего с ее 1-й частью
по своей структуре, композиции и стилистике. Она посвящена
итогам Великой Отечественной войны, как и Второй мировой
войны в целом. Особенно много в ней говорится о демографиче­
ских и иных потерях СССР и других воевавших стран, а также о
причинах Победы в ней СССР.

13
 Часть 1
ПРИЧИНЫ НЕУДАЧ КРАСНОЙ АРМИИ
В НАЧАЛЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ВОЙНЫ

1. ТРАДИЦИОННЫЕ И НОВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

О ПРИЧИНАХ НЕУДАЧ КРАСНОЙ АРМИИ В 1941 ГОДУ
И ИХ КРИТИКА
Причины военных неудач Красной Армии в 1941 году в лите­
ратуре о Великой Отечественной войне называются самые раз­
ные, как объективные, так и чаще субъективные. Даже если вспо­
минать здесь только о наиболее широко известных из них, то и
тогда их подробный обзор вряд ли был бы возможен в настоящей
работе. Поэтому автор ограничится в основном лишь кратким
обозначением большинства из них, не вдаваясь при этом в осо­
бенности позиций тех или иных исследователей.
Для удобства восприятия эти называемые разными авторами
причины можно сгруппировать следующим образом:
1) изначальное превосходство войск противника в числен­
ности, благодаря заблаговременно проведенной мобилизации;
достигнутое Германией опережение в развертывании своих сил
вторжения; лучшая укомплектованность воинских частей и под­
разделений немецкой армии личным составом, вооружением и
техникой;
 2) больший опыт немецких генералов в управлении войска­
ми в современной войне, полученный ими в успешных для них
кампаниях 1939—1941 годов; их умение наносить неожиданные
удары; лучшая выучка и больший боевой опыт немецких солдат
и офицеров;
3) лучшее в среднем качество немецкой техники и оружия;
захват ими большого числа чешских, французских, британских,
бельгийских танков, автомобилей и другой трофейной техники,
оружия и иных материальных средств; гораздо лучшая радио­
связь, которой были оснащены немецкие войска, особенно их
самолеты и танки;
4) удачный общий план ведения войны, который немцам и их
союзникам в значительной мере удалось воплотить; быстрый и
прочный захват ими стратегической инициативы;
5) просчеты военного и политического руководства СССР в
планировании строительства вооруженных сил и подготовки к
войне, в частности проявившиеся в диспропорциях структуры
войск и оснащения их различными видами техники и оружия, в
ошибках в их дислокации, в переоценке собственных сил и не­
дооценке сил противника;
6) удачный для немцев и их союзников выбор времени нача­
ла войны, благодаря в основном благоприятному для них стече­
нию обстоятельств, когда оборонительные сооружения на новой
советской границе (1939) были еще далеки от готовности, а на
старой границе уже была снята значительная часть вооружения,
большое число советских войск находились в стадии реорганиза­
ции и передислокации и т.д.;
7) растерянность многих наших командиров после первых
мощных ударов врага и последовавших за ними крупных прои­
гранных сражений, переходящая в панику; потеря в первые дни
войны управления войсками Западного фронта;
8) ослабление командного состава Красной Армии предво­
енными репрессиями; морально-политическая неустойчивость
многих советских командиров и бойцов [1].
Впрочем, некоторые современные авторы причины наших
военных неудач 1941 года объясняют еще проще. Например, по-

15
 прежнему довольно популярно мнение о том, что в Красной Ар­
мии слишком много тогда было политруков, особистов и комис­
саров, которые мешали в управлении войсками [2]. В то же время
автор нескольких нашумевших исторических книг Ю. Мухин по­
лагает, что советские вооруженные силы в этот период возглавля­
ли плохие, непрофессиональные генералы, многие из которых не
только не умели, но и не хотели самоотверженно воевать. В свою
очередь, это было обусловлено прежде всего недостатком пози­
тивных офицерских традиций, а истоки этой проблемы он обна­
руживает в различных исторических обстоятельствах, вплоть до
негативных социальных реформ и процессов конца XVIII века [3].
Близок ему в этих взглядах А. Ивановский, усматривающий
основную причину наших поражений 1941 года в постоянных
ошибках советских военачальников, начиная от неудачной дис­
локации войск и баз накануне войны и заканчивая неправильным
выбором направлений ударов по врагу после ее начала [4]. В том
же направлении устремляет свой взгляд и А. Больных, который
главную причину происшедшего в начале войны конфуза Крас­
ной Армии видит в военно-теоретическом превосходстве врага и
его лучшей готовности к маневренной войне, успешном освое­
нии и применении немцами оперативного искусства блицкрига.
Но и он тоже отмечает «полнейшую беспомощность советского
командования» [5].
Таким образом, большинство современных авторов трудов о
войне, как и многие их предшественники, обнаруживают при­
чины неудач Красной Армии в 1941 году в основном в субъек­
тивных факторах. Но если раньше главным «козлом отпущения»
у мастеров исторических сочинений был И. Сталин, то теперь
все чаще его место занимают генералы Красной Армии, вплоть
до «Маршала Победы» Г. Жукова. Характерным в этом отноше­
нии является следующее высказывание одного из самых плодо­
витых авторов военно-исторической литературы последних лет
А. Широкорада:«... человеческий фактор сыграл решающую роль
в катастрофе лета 1941 года. Причем основная вина лежит не на
Сталине, Молотове и Ворошилове, а на командующих округами,
армиями, дивизиями, полками» [6].

16
 Между тем в последние годы стали появляться новые вариан­
ты, в сущности, стародавней версии, объясняющей поражения
Красной Армии в 1941 году ее подготовкой к агрессивным дей­
ствиям в ущерб оборонным мероприятиям. В частности, А. Осо-
кин заявляет о неготовности советских войск в западных при­
граничных округах к неожиданному нападению вермахта из-за
их подготовки к совместному с Германией походу против Вели­
кобритании, в которую, как это следует из его рассуждений, со­
ветское руководство втянул коварный А. Гитлер, а их всех в ито­
ге перехитрил У. Черчилль. Мол, советские войска готовились к
маршу почти через всю Европу к Великобритании. Тут фашисты
и застали их, так сказать, врасплох. Вместе с тем этот автор не
забывает обратить внимание и на важное значение для развития
военно-политических событий в Европе полета Р. Гесса в мае
1941 года в Великобританию и его секретные переговоры с пред­
ставителями правительства этой страны [7]. Вот только должных
выводов из этого странного визита одного из нацистских лидеров
он сделать так и не смог.
Не прокомментировать сразу же столь парадоксальное объяс­
нение причин первоначальных поражений Красной Армии, хотя
бы кратко, было бы со стороны автора этих строк непроститель­
ным равнодушием. Действительно, предположения А. Осокина
просто восхищают своей чрезвычайной смелостью, которая воз­
никла у него, по-видимому, из-за недостатка знаний и избытка
воображения. Неужели он не знает, что к 22 июня 1941 года Гер­
мания сумела сосредоточить на границах с СССР большую часть
своих войск, в то время как на подступах к Великобритании она
держала не более десятой их доли, а советские войска не только
близко к этой самой стране не стояли, но даже вблизи с грани­
цей Германии насчитывали меньшую свою часть?! Даже во всех
западных военных округах их было тогда немногим больше по­
ловины общей численности [8].
Да и разве из-за недостатка сухопутных сил Германия не раз­
громила тогда Великобританию? Ведь ее преимущество над этой
морской державой в указанном виде вооруженных сил было по­
давляющим, что еще доказали сражения 1940 года. Военному раз­

17
 грому Великобритании в то время мешали многие обстоятельства,
в частности наличие у нее весьма сильной авиации, большие ре­
сурсы ее колоний, поддержка США и доминионов, но особенно
среди них выделяются ее островное положение и огромная мощь
флота этой державы. Ну и как руководство СССР могло помочь
Германии решить эти проблемы, даже если бы на самом деле это­
го захотело?! Зачем Гитлеру были нужны советские танки? Если
бы он действительно сумел бы уговорить советское руководство
вступить с ним в некий скрытый военный союз (допустим, что
Сталин, Молотов и иже с ними были такими наивными и бес­
принципными), то ему были бы нужны от СССР корабли, само­
леты, горючее и другие материальные ресурсы, а вовсе не танки
и пехота.
Более того, руководство Германии, как показали реально про­
исшедшие события, на самом деле не очень-то и стремилось к
разгрому Великобритании. Здесь уже не приходится говорить о
таких «мелочах», как отсутствие хоть каких-нибудь достоверных
документов и важных свидетельств, подтверждающих осокин-
скую версию. В конце концов, и как преодолеть более чем суще­
ственные политические, организационные, технические и другие
трудности осуществления этой поистине чудесной операции,
А. Осокин тоже почти никак не объясняет.
Можно, конечно, пытаться строить «здание» истории войны
и при помощи предположений, но надо хотя бы это делать в бо­
лее точном соответствии с подлинными фактами и не забывать
о логике. Например, как это удается А. Саввину, который в по­
лете Р. Гесса в Великобританию увидел явные признаки сговора
немецкого и британского военно-политического руководства,
направленного против СССР, приводя в пользу такого предпо­
ложения куда более убедительные доводы, чем А. Осокин [9]. Не
менее убедителен в осмыслении этого странного полета одного из
нацистских лидеров В. Веселов, который считает, что обе страны
в начале 1941 года нуждались если не в союзе, то хотя бы в за­
мирении. Именно в этом состояла истинная подоплека миссии
Р. Гесса в Великобритании, а также заинтересованность британ­
ского и германского руководства в сокрытии многих важных

18
 обстоятельств контактов ближайшего сподвижника А. Гитлера с
представителями этой державы [10].
Разве не известны резко русофобские и антикоммунистиче­
ские взгляды А. Гитлера и многих других руководителей Герма­
нии и, напротив, их определенные симпатии к Англии и почти
не скрываемые надежды на «арийскую солидарность»?! Вспом­
ним, к примеру, то же «чудо в Дюнкерке», происшедшее в июне
1940 года, в котором немцы отнюдь не спешили добивать остав­
шихся фактически блокированными английские войска, дав им
почти без помех эвакуироваться морем. А тот же Р. Гесс вообще
имел репутацию англофила. Самое же главное, дальнейшее раз­
витие военно-политических событий в Европе после этого стран­
ного визита одного из немецких лидеров в стан номинального
врага проходило в интересах прежде всего Великобритании, а
особенно неблагоприятным оно было для СССР.
Вот что писал об истинных настроениях Гитлера и характере
взаимоотношений между указанными державами известный бри­
танский историк Б.Г. Лиддел Гарт: «Гитлер постоянно думал об
уничтожении Советской России. И его идея была не просто сооб­
ражением целесообразности в достижении честолюбивых замыс­
лов: антибольшевизм был его самым глубоким эмоциональным
убеждением». И этот же автор далее продолжал: «Поставленный в
тупик тем, что англичане, казалось, не осознавали безнадежности
своего положения, Гитлер связывал это с позицией России. В те­
чение ряда месяцев он неоднократно повторял Йодлю и другим,
что Англия, вероятно, надеется на русское вмешательство, так
как в противном случае она бы капитулировала, и, должно быть,
уже существует какое-то секретное соглашение. По его мнению,
поездка Криппса в Москву и его беседы со Сталиным подтверж­
дали это подозрение. Германия должна быстро нанести удар, или
ее задушат. Гитлер не мог понять, что русские, подобно ему, опа­
сались агрессии, агрессии с его стороны» [11].
Впрочем, предположения А. Осокина выглядят уж слишком
экзотическими. Куда ему до таких матерых сочинителей, как
В. Суворов (Резун) или И. Бунич, которые предпочли более про­
веренный путь. Почти совсем не смущаясь поразительного сход­

19
 ства своей версии с пропагандистскими заявлениями вождей
Третьего рейха, эти мастера скандалов и сенсаций объясняли не­
готовность Красной Армии к обороне в 1941 году ее усиленной
подготовкой к нападению на Германию [12].
Можно было бы позавидовать смелости мышления этих авто­
ров, но не их логике и объективности. Ведь смысл их идей, по
сути дела, состоит в том, что наши предки плохо воевали против
Германии и ее союзников в начале войны, потому что... слишком
хорошо к ней подготовились.
Оказывается, еще нужно кому-то объяснять, что оборони­
тельные и наступательные действия во время подвижной, манев­
ренной войны с использованием значительного числа моторизо­
ванных (механизированных) сил, каковой преимущественно она
была, имеют между собой много общего, органично дополняя
друг друга. Да и в любой продолжительной войне со сколько-
нибудь сильным противником не обойтись как без обороны, так и
без наступлений [13]. Поэтому, готовясь к тем же наступательным
военным операциям, даже при пренебрежении к чисто оборони­
тельным действиям, любое государство и его армия будут неиз­
бежно в значительной степени подготовлены и к ним, пусть даже
и несколько хуже. Однако разве могло такое быть вообще, чтобы
руководители какого-нибудь государства и его вооруженных сил
готовились бы только к наступательным действиям, а о значении
обороны в войне могли совсем забыть?
Здесь уже не приходится говорить о том, что сколько-нибудь
серьезных доказательств своих версий никто из этих авторов не
приводит. Не считать же таковыми их же собственные, практи­
чески ни на чем не основанные предположения. Говоря точнее,
главные тезисы своих сочинений они подтверждают в основном
своими же суждениями либо цитатами из разномастных источ­
ников, имеющими отдаленное или косвенное отношение к делу,
примерно в таком духе: «Маркс и Энгельс предрекали», «Ленин
завещал», «Сталин хотел», «Жуков предлагал», «подготовка к на­
падению велась скрытно». Им осталось, по-видимому, еще толь­
ко в виде последнего аргумента заявить о том, что всю подлинную
правду о начале войны им поведал дух Сталина на спиритическом

20
 сеансе или некий знакомый оракул проник в эти тайны в своем
вещем сне.
А если поверить в уникальную интуицию или ясновидение
этих сочинителей, то получается, что советские политические
лидеры и военачальники были настоящими чудотворцами, ведь
никаких материальных следов приписываемой им подготовки к
нападению на Германию так никто и не нашел. Зато оборонитель­
ные сооружения так называемых линий Сталина и Молотова до
сих пор остались, хотя бы в виде развалин, как и сохранились раз­
личные письменные приказы и директивы, свидетельствующие
о явных намерениях военно-политического руководства СССР
избежать войны с Германией (например, о том, чтобы не подда­
ваться на возможные провокации на границе с этой страной, с
которых может начаться война). Самое же главное, что все эти
как бы сенсационные догадки столь смелых в своей прозорливо­
сти авторов явно противоречат как указанным, так и практически
всем остальным общеизвестным фактам начала войны.
Более того, Красная Армия накануне войны была, скорее,
лучше готова к оборонительным действиям, нежели к наступа­
тельным. Не случайно немецкий генерал Э. фон Бутлар в своих
мемуарах писал о том, что «войска и командный состав русских в
начале войны действовали гораздо лучше в обороне» [14]. Между
тем опыт начавшихся военных кампаний в Европе свидетель­
ствовал, что победу приносит активная наступательная тактика.
И это было с большим успехом доказано в их сражениях как раз
таки немецкими войсками.
Как же было не беспокоиться советскому военно-полити-
ческому руководству накануне надвигавшейся войны о насту­
пательных возможностях Красной Армии, ведь оно, вероятно,
хорошо знало об оборонительном в ней уклоне?! Кроме того, вся­
кое адекватное правительство должно внушать своей армии не­
поколебимую уверенность в собственных силах, готовность раз­
громить любого вероятного противника в возможной войне. От­
сюда и бодрые заявления советских руководителей того времени
о большой мощи Красной Армии и Советского Союза или о том,
что победа приходит в наступлении, а врага надо бить на его зем­

21
 ле. Но разве это доказывает их агрессивные намерения или тем
более подготовку к военному нападению на столь сильную дер­
жаву, какой тогда была Германия, опиравшаяся на мощь большей
части зарубежной Европы? Неужели им надо было готовить бой­
цов и командиров только к тому, чтобы защищаться, и заявлять,
что Германию и ее союзников победить будет неимоверно труд­
но?! Чтобы, не дай бог, какой-нибудь непочтительный потомок
не упрекнул их потом в агрессивных намерениях, — так, что ли?
Как уже отмечено, все эти фантазеры в своих обвинениях от­
нюдь не оригинальны. И можно вполне согласиться с М.А. Га­
реевым, который справедливо писал о том, что версию «о яко­
бы готовившемся советском упреждающем ударе в 1941 г.» для
оправдания германской агрессии придумали Гитлер и Геббельс.
Ни Резун, ни Данилов или Соколов, ни другие позднейшие ее
приверженцы ничего нового к ней не добавили, а только пере­
сказывают на разные лады все ту же старую гитлеровскую сказку.
Она, по сути, равноценна лжи о нападении поляков на немецкую
радиостанцию 31 августа 1939 г.
Ни один историк, исследовавший события 1941 г., ни одно­
го доказательства, подтверждавшего бы гитлеровскую версию, не
привел и не может привести. Ссылаются обычно на высказывания
руководителей СССР о мировой революции, расширении сферы
социализма. Выдается за агрессивные намерения и все, что дела­
лось в нашей стране для укрепления обороны. А то, что пишут и го­
ворят Резун и его единомышленники, сплошь построено на фаль­
сификации исторических фактов, искажении смысла отдельных
высказываний в расчете на неосведомленных людей» [15].
Еще одна не лишенная любопытства мысль того же В. Суво­
рова состоит, по сути, в том, что, оказывается, у Красной Армии
боевая техника и вооружение тогда были особенные, словно за­
колдованные, которые хорошо бьют врага при наступлении, а
при обороне, даже подвижной, которую, кстати, наши войска
вынуждены были чаще всего вести в 1941 году, они уже как бы и
не оружие. Чудеса, да и только! Особенно его восхищают армады
советских легких танков, которые будто бы были сугубо насту­
пательной боевой техникой. Ну а контратаку как вид обороны,

22
 отвлекающие контрудары при обороне, ликвидацию прорывов
противника, разведку боем, устройство засад, для осуществления
которых как раз очень были бы полезны эти самые танки, он не
считает нужным принимать во внимание. Немаловажно здесь
вспомнить еще и то, что эти столь обожаемые им боевые маши­
ны, даже скоростные танки серии БТ, так и не стали в войне по-
настоящему грозной силой: ни в обороне, ни в наступлении, ни
во встречных боях. А сами эти «танки-агрессоры» сняли с произ­
водства еще до начала войны — в 1940 году. В то же время, вопре­
ки его домыслам, никто их после нападения врага преднамеренно
не бросал, и они использовались, пока это было возможно, в боях
1941—1942 годов, которые, кстати, были в основном оборони­
тельными [16].
Наконец, для любой сильной державы оборона в войне может
быть только временной целью, которая рано или поздно должна
смениться целью наступления и разгрома врага, для чего без тан­
ков, во всяком случае в рассматриваемую эпоху, обойтись было
уж точно никак нельзя. Потому и старалось советское военно­
политическое руководство наращивать их выпуск перед войной,
как и другой военной техники и вооружения, кстати, тоже.
В свою очередь, близкий по идеям указанным ниспроверга­
телям М. Солонин удивляет еще и тем, что основную причину
поражений Красной Армии в 1941 году он видит в нежелании
большинства ее бойцов и командиров воевать в это время за со­
ветскую власть и лично товарища Сталина. Дескать, Красная Ар­
мия скреплялась террором большевиков, и стоило только им под
ударами немцев запаниковать, как ее воины, будто бы дружно
ненавидевшие советский режим, стали сдаваться и разбегаться.
Выражаясь словами этого мудреца, она развалилась, как бочка,
с которой сбили обручи. И вообще, по М. Солонину, получается,
что чуть ли не весь ход войны зависел от колебаний страха и не­
нависти в душах воинов Красной Армии [17].
Как же это он забыл мнение своих собратьев по перу (напри­
мер, Б. Соколова) о том, что советский вождь и его полководцы,
не умея хорошо управлять войсками, но имея (якобы) большое
преимущество в людских ресурсах, «солдатскими телами прегра­

23
 дили путь немцам» и «трупами их завалили»?! Получается ведь
тогда совсем наоборот: воины Красной Армии не просто желали
воевать, а считали за доблесть умереть «за Родину, за Сталина».
Или во всяком случае выходит, что «сталинская номенклатура»
своей, так сказать, крепкой хватки отнюдь не ослабляла.
Как будто бы технологией создания зомби или биороботов
советские власти не владели, не так ли? И даже телевизионного
«зомбирования» тогда не существовало. Так что, хотя и погибших
в боях с врагом было на самом деле в несколько раз меньше, чем
пытается представить указанный и некоторые подобные ему со­
чинители, дрались насмерть в трагические дни лета 1941 года мил­
лионы реальных, вполне одушевленных советских воинов, кото­
рыми «заваливать врага» как неким биоматериалом никто бы не
смог, даже если бы на самом деле этого захотел. В конце концов,
разве М. Солонин не знает, что именно наши бойцы и команди­
ры, а не какие-нибудь привидения или инопланетяне задержали
тогда немцев на пути к Ленинграду, Киеву и Москве, героически
сражаясь с врагом под Смоленском, Одессой, Великими Луками,
Таллином, Могилевом и другими городами нашей страны?!
Конечно, в 1941 году в плен сдалось действительно много со­
ветских солдат и офицеров, но делали это они все же, как прави­
ло, вынужденно, попав в окружение, утратив возможность орга­
низованно сопротивляться. И только, пожалуй, территориальные
корпуса прибалтийских республик, да и то не в полном составе,
сдавали свои позиции врагу без боя. Да еще на фронте Д. Павлова
была допущена потеря управления войсками, сопровождавшая­
ся паникой в некоторых соединениях. В любом случае большая
часть Красной Армии в 1941 году продолжала вести упорную
борьбу с захватчиками, а не капитулировала, как это в 1939 году
весьма скоротечно сделали поляки, а в 1940 году — французы и
иже с ними.
Вообще, непросто реагировать на сочинения такого рода ав­
торов при всей, казалось бы, надуманности и противоречивости
представленных в них идей и слабости их доказательств. С одной
стороны, можно было бы относиться к ним как к занимательно­
му чтиву. Создают же некоторые любители сенсаций труды о том,

24
 что у нацистов были секретные базы в Антарктиде, на которых
скрылись после войны А. Гитлер и другие крупные нацистские
деятели, или, например, о их летающих тарелках или подводных
суперлодках, которые в отдельных отношениях намного превос­
ходят известные образцы самой совершенной техники. Разве это
не любопытно? И, кстати, всякого рода доводов в подтверждение
своих «открытий» они находят ничуть не меньше, чем это делают
В. Суворов, И. Бунич, Б. Соколов, М. Солонин и им подобные.
Однако фантазии последних являются не столь безобидными.
Можно и совсем не обращать внимание на их экстравагант­
ные выдумки. Зачем, спрашивается, надо доказывать, что белое
не есть черное, а тот же Сталин, к примеру, «не верблюд» и даже
не монстр, а хоть, может быть, и излишне безжалостный, но все
же человек, научно выражаясь, «Homo Sapience»?
Людям в здравом уме и твердой памяти, которых все-таки в
нашей стране подавляющее большинство, и без того хорошо из­
вестно и понятно, что не СССР, а Германия развязала войну в
1941 году, совершив военное нападение на нашу страну, причем
вероломно, неспровоцированно и выбрав неожиданный момент,
что не СССР, а Германия при поддержке своих союзников одержи­
вала победы в сражениях начального периода войны, подтверж­
дая свое явное превосходство в силах и средствах в этот период,
что не Германия, а СССР уже вместе со своими союзниками был
в итоге победителем в этой войне, что чем сильнее и более жесток
враг, тем больше в ней жертв, что, не разгромив врага в большин­
стве основных сражений, не нанеся ему критические по масшта­
бам безвозвратные потери, то есть не уничтожив, не покалечив и
не пленив б льшую часть его солдат и офицеров, не выведя у него
из строя такую же часть его техники и оружия, в войне подобного
типа не победишь. Понятно здравомыслящему человеку и то, по­
чему появляются такого рода опусы: в них находят свое одновре­
менное выражение тщеславие, месть и другие негативные чувства
и желания одних, политические и идеологические ценности и за­
дачи других и коммерческие интересы третьих.
Однако мы видим, что подобные сочинения маскируются под
исследования обильным цитированием и ссылками на историче­

25
 ские труды и иные источники, частым обращением к различным
числовым данным о силах и средствах противоборствующих сто­
рон и другой фактической информации, демонстрацией их ана­
лиза и сопоставления. К ним апеллируют в своих трудах немалое
число историков и ученых-гуманитариев, их суждения появляют­
ся и в учебной литературе.
Подобно компьютерным вирусам, деструктивные идеи этих
псевдоисследователей проникают в умы доверчивых людей, вно­
ся в них сумятицу и неразбериху. В результате получается, что не­
мало наших соотечественников, в том числе вроде бы достаточно
образованных и неполитизированных, начинают путаться даже,
казалось бы, в очевидных обстоятельствах этой войны. Что уже
говорить о разных недругах нашей страны или, к примеру, лицах,
все еще озабоченных антикоммунизмом либо так до сих пор и не
избавившихся от сталинофобии, ибо указанные авторы еще боль­
ше укрепляют их в своих страстях.
Даже некоторые профессиональные историки попали под их
влияние. К примеру, М. Мельтюхов, пытаясь в свое время научно
(если это можно так назвать) обосновать гипотезу о подготовке
советскими властями в 1941 году «упреждающего удара» по Герма­
нии, сделал в своей книге более полутора тысяч обращений к раз­
личным источникам. Но, приложив столь титанические усилия,
так и не смог привести хотя бы одного прямого, непосредствен­
ного и действительно важного доказательства реального наличия
такой подготовки [18]. Впрочем, его старания были не напрасны:
во-первых, он тем самым успешно доказал ничтожность этой вер­
сии, во-вторых, в очередной раз преподал всем методологический
урок, удачно продемонстрировав, что коллекционирование цитат
и иных ссылок на источники — отнюдь не самое важное в науке;
в-третьих, приведенная в его книге обширная подборка различ­
ных сведений может вполне пригодиться другим исследователям,
которые сумеют найти им более достойное применение.
Итак, если внимательно рассмотреть содержание указанных
«теорий», становится хорошо заметным, что в них бесспорные
и действительно важные факты заменяются спорными и второ­
степенными, а порой и откровенными домыслами, логика — со­

26
 фистскими уловками, произвольными построениями понятий и
суждений и не следующими из основных фактов выводами. Не
брезгуют некоторые из подобных авторов и подменой понятий.
Например, когда обвиняют СССР в агрессивных приготовлени­
ях, подготовку к надвигавшейся войне, которая велась то время
в стране, считают подготовкой именно к нападению или «упре­
ждающему удару», а высказывания советских руководителей о
важном значении наступательных операций в современной войне
признают доказательством их агрессивных планов.
Тем не менее полемика с указанными авторами является в
основном бессмысленной и бесполезной, а дискуссия с ними не­
возможна в принципе, поскольку истина им, судя по характеру их
идей и доказательств, как говорится, и даром не нужна. Лучшей
реакцией на их явно тенденциозные сочинения будет объектив­
ное исследование событий этой войны, ее причин и результатов,
что и будет дальше сделано. Прямая же полемика с ними является
лишь крайним средством отстаивания истины. Тем более что уже
многие исследователи (М. Гареев, А. Исаев, Г. Городецкий, В. Ве­
селов и др.) смогли набраться терпения для подробного разбора в
своих публикациях многочисленных искажений фактов и оши­
бок, допущенных В. Суворовым и ему подобными. Пока же до­
статочно того, что автор этих строк обнажил суть основных идей
этих сочинителей, не впутываясь в дебри их частных рассуждений
и тенденциозно подобранных фактов, а чаще фактиков, стараясь
тем самым показать всю их абсурдность и смехотворность.
Извинившись перед читателями за довольно затяжной разбор
столь, мягко говоря, странных версий причин неудач Красной
Армии в 1941 году, поскольку, вероятно, они того не стоили, автор
может возвратиться теперь к рассмотрению идей более серьезных
исследователей. Вряд ли можно ошибиться, сказав, что подавля­
ющее большинство из них в определении этих причин объединя­
ет мнение о решающем значении фактора внезапности нападения
германских войск и тесно связанных с ним факторов заблаговре­
менности их укомплектования, сосредоточения и развертывания
и оперативно-тактической неготовности наших войск к отраже­
нию агрессии. Причем большинство авторов различных трудов

27
 называет этот фактор если не главным, то, по крайней мере, од­
ним из самых важных. Рассуждают же о его значении примерно
так: Красная Армия накануне войны по своим боевым возможно­
стям была равна или почти равна немецко-фашистским войскам,
но вследствие внезапного нападения врага, который застал наши
войска врасплох, ее передовые части были быстро и легко им раз­
громлены. В результате этого противник сразу же прочно овла­
дел стратегической инициативой, постоянно навязывая Красной
Армии свой сценарий действий, получил большое преимущество
в численности войск и техники и дезорганизовал нашу оборону.
Что ж, такие рассуждения представляются в значительной мере
обоснованными.
Трудно оспаривать важность и большинства других из назы­
ваемых разными авторами причин наших неудач 1941 года, ко­
торые перечислены в начале этой главы, но ограничивается ли
ими дело и какие из указанных обстоятельств имели приоритет­
ное значение? И так ли уж важна была эта самая внезапность на­
падения Германии спустя, например, 3—4 месяца после начала
войны? А как быть с повсеместными утверждениями о том, что
Красная Армия к началу войны имела огромное преимущество
над войсками противника в числе танков и самолетов, при том,
что в других силах и средствах перевес за войсками врага был
незначительным? Ведь тогда вроде бы выходит, что немцы даже
вместе со своими союзниками имели не больше сил и все равно
били советские войска в 1941 году, как говорится, почем зря? Тог­
да почему вдруг зимой 1941—1942 годов бить стали мы их, при­
чем не только под Москвой, о чем чаще всего вспоминают, но и
под Тихвином, Ростовом-на-Дону, Ельцом, хотя перевес в числе
танков и самолетов был, по преобладающему мнению, уже на их
стороне? Или в самом деле мороз только немцев морозил? И по­
чему СССР, несмотря на то, что якобы у него были такие плохие
политические и военные руководители, солдаты и офицеры, а у
немцев, как утверждают многие, они были такими хорошими,
опять-таки войну в итоге все же выиграл?
Эти вопросы, конечно, непросты для установления по ним
безусловной истины, но все же их значение и сложность являются

28
 неодинаковыми. При этом часть из них представляются особен­
но важными и сложными, поэтому автор подробно их будет рас­
сматривать в следующих главах. В тех же из них, которые можно
оценить как более очевидные и менее важные, автор постарается
кратко разобраться сразу же.
Так, достаточно очевидной для понимания представляется
роль в советских неудачах 1941 года таких упоминаемых многи­
ми авторами факторов, как довоенные политические репрессии
командных кадров Красной Армии, политическая неустойчи­
вость ее личного состава и обилие в ней «мешавших» в управ­
лении войсками комиссаров, политруков и особистов. Если,
конечно, не поддаваться при этом идеологическим и полити­
ческим искушениям искать повод для очередного осуждения
СССР, большевиков и Сталина.
Как известно, довоенные массовые репрессии имели место в
армии в основном в 1937—1938 годах, но масштабы их, вопреки
традиционным резким обвинениям радикальных антисталини­
стов, на самом деле были сравнительно невелики: вряд ли в общей
сложности более 30—35 тыс. уволенных по политическим и иным
мотивам командиров и начальников. Эта кампания вряд ли была
такой уж грандиозной, если еще учесть, что в армии практически
всегда немало выбывает офицеров по самым разным причинам.
Причем только часть из уволенных тогда военных кадров под­
верглась уголовному преследованию [19], а в 1939—1941 годах не­
малое число репрессированных было восстановлено в Вооружен­
ных силах СССР (до 13 тыс.) [20]. Очевидно, что по сравнению
с общей численностью нашего офицерского корпуса, которая в
июне 1941 года составляла до 600 тыс. человек [21], эта убыль не
могла быть существенной, ибо она не превышала 3—4 % от этого
числа. К тому же за несколько прошедших после основного вала
репрессий лет подавляющее большинство уволенных давно уже
было заменено новыми кадрами. Кроме того, в число репресси­
рованных входило немало политических работников, которых
вообще было нетрудно заменить партийными кадрами.
Нельзя исключить и то, что репрессированных по полити­
ческим мотивам было еще меньше, чем традиционно об этом

29
 говорилось и говорится. К примеру, Н. Ефимов пишет следую­
щее: «Сохранился отчет замнаркома обороны Е. Щаденко: в
1937 году уволено из армии по различным причинам, включая
растраты, пьянство, инвалидность и т.п., 18 658 чел. (13,1 про­
цента), в 1938 году — 16 362 чел. (9,2 процента). Почти треть из
них — 9506 чел. — были арестованы, 11 178 человек уволенных
были позднее восстановлены в армии». Правда, этот автор счи­
тает, ссылаясь на Г. Жукова, что эти репрессии серьезно ослабили
Красную Армию. Тем ценнее становится его фактическое при­
знание сравнительно небольших их масштабов по сравнению с
численностью офицерского состава в июне 1941 года [22].
Вместе с тем следует обратить внимание и на такое обстоя­
тельство, как слишком большие офицерские штаты в Красной
Армии по сравнению с другими европейскими армиями. Так,
Г.И. Герасимов вполне обоснованно отмечает, что «... если бы
доля начсостава в РККА была на уровне немецкой армии, поль­
ской или любой другой европейской армии, то в ней, несмотря на
огромный некомплект по действующим штатам, существовал бы
переизбыток офицеров» [23].
Можно сколько угодно предполагать, что репрессии в армии
«сковали страхом» деятельность ее командного состава и подавили
всякую его инициативу, но никакие прежние испытания застенка­
ми, избиениями и запугиванием не помешали будущему маршалу
К. Рокоссовскому с первых же дней войны успешно командовать
корпусом, проявляя при этом твердость и решительность. Надо ли
еще вспоминать, что во время войны он стал одним из лучших на­
ших военачальников? Были успешными в военные годы действия
и ряда других военачальников, подвергшихся репрессиям в пред­
военные годы, например С. Богданова, А. Горбатова, В. Цветаева,
К. Трубникова, К. Галицкого, которые доросли до командующих
армиями и заместителей командующих фронтами. А разве можно
забыть смелые действия другого некогда репрессированного ко­
мандира корпуса, JI. Петровского, который погиб в первые недели
войны, с честью выполнив свой долг перед Родиной!?
Так почему же были безынициативными командующий Запад­
ным фронтом Д. Павлов и большинство подчиненных ему гене­

30
 ралов, которых никто до войны не репрессировал, причем даже в
условиях, когда была прервана связь штаба фронта с Генштабом,
не говоря уж о политическом руководстве СССР? Как же И. Ста­
лин, С. Тимошенко или Г. Жуков могли им помешать проявить
ее? И разве допущение разгрома вверенных им войск вследствие
своей безынициативности является меньшим злом, нежели про­
явление инициативы для организации отпора врагу, если бы даже
это не принесло необходимого результата? В конце концов, какой
страх помешал Д. Павлову, В. Климовских и другим генералам За­
падного военного округа заблаговременно отработать во вверен­
ных им войсках порядок действий военнослужащих по выходу и
сбору по тревоге и подготовиться к возможному внезапному на­
падению вероятного противника в других отношениях? Неужели
И. Сталин или С. Тимошенко не позволяли этого делать? Поче­
му же тогда ни на одном из других наших фронтов в первые дни
войны, как, разумеется, и впоследствии, не было такого легкого и
быстрого разгрома советских войск? Хотя, возможно, автор этих
строк все же не совсем прав насчет этой самой инициативы, ибо
одну из ее разновидностей репрессии все же, вероятно, несколько
смогли подавить: инициативу быстрой сдачи в плен наших гене­
ралов, которую так активно годом ранее проявляли французские
генералы.
Отсюда вывод может быть вполне однозначным: политические
репрессии 1937—1938 годов в отношении военных кадров (как и
тем более других предвоенных лет) не оказали существенного не­
гативного влияния на обороноспособность СССР и силу Крас­
ной Армии. Скорее наоборот, как бы это ни казалось циничным,
они способствовали ее внутреннему укреплению, предотвратили
вполне вероятное — на что так надеялся А. Гитлер со товарищи —
массовое морально-политическое разложение командных кадров
после первых же крупных поражений. В то же время сказанное
не означает, что репрессии в армии 1937—1938 годов следует пол­
ностью оправдать, но это уже другой вопрос, скорее правовой и
нравственный по своей сути. Нельзя сбрасывать со счетов и неко­
торые негативные идеологические и политические аспекты этих
репрессий.

31
 И все-таки кадровый «голод» в РККА накануне войны был,
выражаясь прежде всего в недостаточной опытности ее офицеров
и, самое главное, в слабой технической подготовке большинства
категорий военнослужащих. Вот только объяснялись эти пробле­
мы в основном очень быстрым увеличением численности войск,
за которым не поспевала подготовка командиров и специалистов
и приобретение ими необходимого опыта.
Если же говорить о потерях и текучке офицерского состава в
нашей армии до войны, то они были поистине перманентными:
в Гражданской войне, борьбе с бандитизмом и локальных войнах,
в результате массовой эмиграции кадровых офицеров после рево­
люции и Гражданской войны, вследствие массовых сокращений
и чисток (чаще всего, кстати, вынужденных и оправданных эко­
номическими, политическими и иными обстоятельствами), про­
исходивших в 20—30-е годы, включая и упоминавшиеся полити­
ческие репрессии. В своей совокупности они были действительно
велики, и в целом, конечно, сыграли определенную негативную
роль. Она выражалась прежде всего в том, что слишком большая
и скорая убыль офицерского состава затрудняла передачу опыта
новым кадрам. Небезынтересно в этой связи взглянуть на не­
которые статистические данные: с 1921 года до 1925 года Крас­
ная Армия сократилась с 4110 тыс. чел. до 562 тыс. чел., зато с
1938 года до начала 1941 года выросла с 1513 тыс. чел. до 4207 тыс.
чел. [24].
Тем не менее установить сколько-нибудь точно меру негатив­
ного влияния фактора кадровой нестабильности на состояние
Красной Армии в 1941 году не представляется возможным. Мож­
но только сказать, что он явно не входил в число решающих. Хотя
бы уж потому, что и в вермахте большую часть офицеров среднего
и младшего звена тоже составляли малоопытные кадры. Да и как
могло быть иначе, если он стал создаваться практически заново
лишь в 1935 году?
При этом, конечно, нельзя сбрасывать со счетов сильное от­
ставание СССР от Германии в подготовке офицеров-летчиков,
танкистов, связистов и других «технарей». Пристальное внима­
ние на это совсем недавно обратил, к примеру, известный иссле-
 дователь Р. Иринархов, который, в частности, о кадровых про­
блемах Красной Армии, имевшихся накануне войны, написал
следующее: «Во всех дивизиях и частях автобронетанковых войск
ощущался острый недостаток командных и технических кадров,
особенно на должностях командиров батальонов, рот и взводов».
Некомплект командиров и специалистов в них, по его данным,
достигал 50 % и более. Сходные показатели нехватки кадров он
приводит и по другим родам войск [25].
Однако причины этого отставания были связаны не с репрес­
сиями, а с отсталостью России по сравнению с Германией в сферах
науки и техники, а также образования, которая сложилась еще как
минимум в XIX веке и не могла быть преодолена за считаные годы,
несмотря на немалые успехи СССР в социально-экономическом
и культурном строительстве, достигнутые в годы первых пятиле­
ток (далее об этом будет сказано подробнее). Проблемность этой
ситуации, как уже сказано, сильно усугублял слишком быстрый
рост численности Красной Армии. Танков и самолетов успели
произвести сравнительно много, людей в войска тоже вроде бы
набрали немало, а достаточное количество настоящих специали­
стов и опытных командиров взять было неоткуда. Очевидно, что
произвести несколько тысяч танков и самолетов на конвейере
можно гораздо быстрее, чем подготовить многие сотни тысяч во­
енных профессионалов, необходимых тогда нашей армии.
Многие авторы, правда, указывают, что от этих репрессий пало
большинство наших маршалов, командармов и других лиц выс­
шего начальствующего состава, а именно в их знаниях и опыте и
заключена чуть ли не вся главная сила армии. Как любят по этому
поводу выражаться отдельные историки, политики и публици­
сты, армия тогда была «обезглавлена». Однако трудно согласить­
ся с такой трактовкой этих трагических событий, поскольку на
место репрессированных командиров пришли не колхозные бри­
гадиры или партийные секретари, а другие военнослужащие из
числа высшего и старшего начальствующего состава, у которых
было достаточно времени до войны (примерно 3—4 года), чтобы
восполнить недостающий опыт управления войсками в мирных
условиях. А боевого опыта управления ими в современной войне

2 -4216
 не было и у репрессированных. Почему нужно верить в то, что
М. Тухачевский, А. Егоров, В. Блюхер, И. Уборевич, И. Якир,
А. Корк, И. Вацетис, И. Федько, И. Белов или кто-то еще из ре­
прессированных военачальников командовали бы войсками луч­
ше, чем С. Тимошенко, Г. Жуков, К. Ворошилов, С. Буденный,
Б. Шапошников и другие наши руководители армии в 1941 году?
Здесь, как говорится, бабушка надвое сказала: может быть, они
командовали бы лучше, а может быть, хуже. Скорее даже хуже, по­
скольку нет полной уверенности в безусловной преданности ре­
прессированных Советскому Союзу и их морально-политической
устойчивости в отличие от близких Сталину кадров. Во всяком
случае, происхождение и биографии многих из числа наиболее
видных репрессированных военачальников дают основания для
определенного сомнения на этот счет.
Очевидно также и то, что лучшими командующими фронтами
в годы войны стали преимущественно те маршалы и генералы,
которые до войны занимали скромные должности: К. Рокоссов­
ский, А. Василевский, Р. Малиновский, И. Черняховский, Л. Го­
воров. Напротив, командующие военными округами накануне
войны за редкими исключениями не проявили себя в качестве
хороших командующих фронтами, а Д. Павлов вообще показал
себя совершенно неспособным к управлению фронтом (если, ко­
нечно, в его действиях и бездействии не было завуалированного
предательства).
По поводу политической и моральной неустойчивости войск
сказать достаточно определенно еще труднее. Конечно, в какой-
то мере эта неустойчивость была, и советской властью и лично то­
варищем Сталиным в войсках далеко не все были довольны, осо­
бенно те, кто имел пострадавших от этой самой власти родствен­
ников, а кому-то вообще было наплевать, какой стране служить
и при каком строе жить. Однако одно дело не любить Сталина,
а другое — нарушить присягу, перейти на сторону врага, предать
своих товарищей, обесчестить себя перед Родиной, товарищами
и родственниками, рискуя понести суровую ответственность за
предательство, дезертирство или трусость, опозорить и «подста­
вить под удар» своих близких.

34
 В любом случае установить сколько-нибудь точно распростра­
ненность политических и моральных колебаний среди бойцов и
командиров или степень влияния этих колебаний на их поведе­
ние в окружении или в других трудных боевых ситуациях не пред­
ставляется возможным по причине нематериальное™ и принци­
пиальной неизмеримости этих явлений. Вместе с тем достаточно
уверенно можно предположить, что среди причин сдачи в плен,
оставления позиций без приказа, дезертирства и перехода на сто­
рону врага политическая неустойчивость не имела в большинстве
случаев решающего значения. Трусили и предавали чаще всего из
элементарного страха за свою жизнь и растерянности, неверия в
победу Красной Армии и обиды за то, что Родина их бросила на
произвол судьбы, или же потому, что, оставаясь часто без управ­
ления и морально-политической поддержки, особенно в первые
дни войны, переставали видеть смысл в продолжении сопротив­
ления в трудных условиях неравного боя, отхода или окружения.
Это потом уже многие, чтобы оправдаться в глазах своих зна­
комых и родных, а главное — в своих собственных, могли под­
водить под проявленную слабость, а то и подлость идейную базу.
Мол, не предал и не струсил, а пошел бороться против прокля­
той советской власти и тирана Сталина или «клятых москалей».
В науке психологии это глубинное, вполне естественное, хотя и
не самое лучшее свойство человеческой натуры рационального и
благоприятного для себя объяснения мотивов своего поведения
достаточно хорошо изучено, и его принято называть мотивиров­
кой [26]. Кроме того, именно такого поведения чаще всего от них
и ждали немцы, да и не только немцы, как и ждуг некоторые до
сих пор его от наших соотечественников. Для противников на­
шей страны подобные типы — вовсе не предатели, а, наоборот,
свои люди, лица, «выбравшие свободу».
Отсюда вытекает то, что морально-политическая поддерж­
ка бойцам и командирам, которую призваны были оказывать
комиссары и политруки, а особенно их влияние на командно­
начальствующий состав, должны были способствовать большей
устойчивости войск. Тем не менее даже сама необходимость при­
сутствия в то время в Красной Армии политических руководи­

35
 телей вызывает в последние годы много споров. При этом дело
порой доходит до рассуждений о том, что они будто бы мешали
военачальникам и командирам хорошо управлять войсками.
Так, бьггует мнение, что комиссары и другие политические
руководители в войсках не позволяли им проявлять разумную
инициативу. Нельзя, конечно, исключить, что в реальности такие
случаи могли происходить, но были ли они типичными? На самом
деле, даже единичных конкретных и убедительных свидетельств о
таких помехах с их стороны найти весьма непросто. Тем более что
чаще всего определить, какая инициатива разумна, а какая нет,
легко можно только после известного результата событий. В то же
время само наличие в войсках комиссаров, политруков и особи­
стов давало военачальникам повод для самооправдания в случае
неудачных действий подчиненных им войск: дескать, потерпел
поражение не потому, что сам плохо ими управлял, а потому что
ничего не смыслящий в военном деле комиссар-надсмотрщик
мешал.
Но неужели советское военно-политическое руководство, как
и руководство ряда других стран, было столь неразумно, держа в
войсках якобы ненужных или даже мешавших делу политических
руководителей? И разве только одной ненавистью к большевизму
можно объяснить приказы немецкого военного командования о
поголовном истреблении захваченных в плен комиссаров и по­
литруков?
Функции политических руководителей в РККА были довольно
широкими. Они выполняли не только политическую и воспита­
тельную работу, в чем их позитивное значение должно было быть,
естественно, особенно важным. Согласно Положению о военных
комиссарах Рабоче-Крестьянской Красной Армии, утвержден­
ному Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля
1941 года, комиссары, как, кстати, и члены военных советов,
несли ответственность за действия войск наравне с военачальни­
ками и командирами. И это, безусловно, помогало недостаточно
уверенным в себе по своему характеру и опыту из них своевре­
менно принимать необходимые управленческие решения. Кроме
того, иноведомственный контроль, который в Красной Армии в

36
 то время фактически осуществляли комиссары и особисты, не­
избежно дисциплинирует контролируемых, меньше оставляя им
возможности для безнаказанных нарушений дисциплины и по­
рядка, халатности, а тем более предательства. Может быть, как
раз потому их так ругали отдельные слишком любившие «само­
стоятельность» военачальники?
Характерно также и то, что институт военных комиссаров был
введен в РККА после того, как во многих ее частях и соединени­
ях произошли многочисленные случаи потери управления вой­
сками и паника. И, по-видимому, не случайно, что после этого
степень управляемости войсками явно повысилась, а борьба со
врагом стала более организованной и упорной. Во всяком случае,
в дальнейшем Красная Армия больше не терпела таких катастро­
фических поражений, которое ранее потерпел фронт Д. Павлова,
легко рухнувший в первые же дни войны. Короче, в контексте со­
бытий лета 1941 года эта мера была вполне разумной, принесшей
больше пользы, чем вреда. В любом случае считать присутствие в
войсках комиссаров и других политических руководителей одной
из причин наших поражений в 1941 году было бы абсурдным.
Итак, историки и другие исследователи, пытаясь определить
причины поражений Красной Армии в начале войны, большин­
ство действительно важных обуславливающих факторов этих
неудач в своих трудах так или иначе упоминают. Но если по­
пытаться осмыслить и обобщить все те факторы, которые чаще
всего указываются ими в качестве основных причин наших по­
ражений 1941 года, и выделить среди них называемых большин­
ством из них главными, то получается довольно странная и со­
вершенно ненаучная картина. Основная часть отечественных
авторов, как, впрочем, и зарубежных тоже, фактически сводит
их к субъективным и случайным обстоятельствам. Во-первых, по
их мнению, Сталин и другие политические руководители СССР
были невежественными и деспотичными, советские маршалы и
генералы в большинстве своем — бездарными и некомпетентны­
ми, а солдаты и офицеры Красной Армии — плохо обученными и
неопытными. И напротив, немецкие генералы были талантливы­
ми и опытными, а их офицеры и солдаты — хорошо обученными
 и подготовленными. Но иногда все это объясняется еще проще:
немецкие генералы и офицеры были умнее, а их солдаты —луч­
ше наших, да еще Сталин мешал нашему военному руководству,
а накануне войны истребил почти все лучшие в стране военные
кадры. В-третьих, немцы и их союзники сумели застать врасплох
наши войска, нанеся неожиданный и мощный первый удар, от
которого Красная Армия и СССР долго не могли оправиться.
Разумеется, разные авторы в зависимости от политической конъ­
юнктуры и личных пристрастий придавали и придают неодина­
ковое значение указанным факторам, но в основном чаще всего
ограничиваются этим их стандартным набором. Правда, в со­
ветское время почти все отечественные историки так или иначе
выделяли в числе важных еще и фактор превосходства в начале
войны выдвинутой к нашим границам группировки войск про­
тивника в силах и средствах над противостоявшими им нашими
войсками, которое было достигнуто вследствие опережения в их
мобилизации и развертывании. Но делали это они непоследова­
тельно и ограниченно, неизменно, например, указывая на якобы
имевшее место значительное или даже большое превосходство
Красной Армии в числе танков и самолетов.
Но можно ли считать правильным подобный субъективист-
ско-казуистический подход?

2. ОБЪЕКТИВНЫЙ ХАРАКТЕР РЕШАЮЩИХ ПРИЧИН

НЕУДАЧ КРАСНОЙ АРМИИ В 1941 ГОДУ И ИНЫХ
СОБЫТИЙ И ИТОГОВ ВОЙНЫ
Успех в установлении конкретных причин событий и ито­
гов войны невозможен, как полагает автор, без теоретическо-
философского обоснования их поиска. Поэтому далее придется
посвятить несколько страниц не самым занимательным для мно­
гих читателей рассуждениям, но все-таки необходимым.
Итак, понятие истории является многозначным, но в одном
из главных своих значений она представляет собой социальную
науку, то есть в первую очередь систему знаний о прошлом обще­
ства, важных происшедших событиях в жизни стран, государств

38
 и народов, закономерностях и особенностях их развития и про­
исходящих в них социальных и иных изменений, причинах (фак­
торах) этих событий и их результатов. И, как всякая социальная
наука, история обладает соответствующими характерными при­
знаками, отражающими ее сущностные свойства и отличитель­
ные особенности. Представляется, что такими свойствами явля­
ются прежде всего объективность, всеобщность, системность и
доказательность научного исторического знания, которому со­
ответствует объективный, закономерный и системный в целом
характер развития общества и исторического процесса [27]. При
этом достоверное, истинное историческое знание есть адекват­
ное отражение событий истории, их причин и результатов, а так­
же правильное понимание их сущности. Оно должно быть также
основанным на фактах и доказываться ими.
Вместе с тем в истории объективное проявляет себя через субъ­
ективные поступки людей, которые, в свою очередь, обусловлены
множеством объективных и субъективных обстоятельств. Поэто­
му для достижения успеха исторического исследования надо всег­
да помнить о диалектике исторического процесса.
В философской учебной литературе она понимается следую­
щим образом: «Исторический процесс сам по себе весьма сло­
жен и представляет собой взаимодействие многих объективных
и субъективных факторов. К объективным факторам относятся
природные условия жизни общества, объективные потребности
людей в обеспечении необходимых условий их жизни, а также
состояние материального производства, существующая соци­
альная структура общества, его государственный строй и т.д.,
которые каждое поколение застает уже сложившимися и кото­
рые в той или иной мере обусловливают жизнедеятельность лю­
дей. Субъективные же факторы исторического процесса — это
разного рода способности людей своими действиями вносить
изменения в те или иные стороны общественной жизни». И да­
лее в этом же учебнике уточняется: «Объективные факторы... за­
ставляют их действовать в определенном направлении, исходя
при этом из сложившихся объективных условий, природных и
социальных» [28].

39
 Таким образом, то или иное историческое событие, а тем бо­
лее цепь взаимосвязанных событий (к примеру, сражение, воен­
ная кампания, война) есть не только множество взаимосвязанных
действий участвоваших в них масс и личностей, но и сложный
процесс развития определенных исторически значимых соци­
альных и иных явлений и их взаимодействия. Начало, ход и итог
этих событий обусловлены определенными причинами, которые
представляют собой совокупность необходимых и достаточных
обстоятельств (факторов), породивших их. Решающее значение
среди них, как правило, имеют объективные обстоятельства.
При этом объективное в истории следует понимать широко,
то есть не только как нечто, обусловленное природными явле­
ниями и процессами, но и общественными (человеческими).
Говоря по-другому, многие важнейшие объективные явления в
обществе и истории, имеют ту или иную степень субъективного
содержания, поскольку обуславливаются прежде всего духовно­
психологической сущностью человека и общества, менталитетом
народов, поступками исторических личностей прошлого и дви­
жением народных масс, например, государственный строй, со­
циальная структура, господствующие типы хозяйствования и т.д.
В то же время эти объективные явления играют определяющую
роль в принятии важнейших решений и совершении большин­
ства исторически значимых поступков государственными деяте­
лями и вообще в поведении субъектов исторического процесса.
Исходя из этого, нельзя переоценивать волю тех или иных де­
ятелей истории, а времен полномасштабной войны — тем более,
ибо большинство их решающих поступков были довольно жестко
детерминированы внешними по отношению к ним, то есть объ­
ективными, обстоятельствами и условиями. Хотя, конечно, в
ситуациях иного рода, условно говоря, «пассивного общества»,
«верхушечной политики» их воля, наоборот, может выходить на
первый план среди факторов исторического процесса.
Итак, именно в условиях полномасштабной и всеобъемлющей
войны, подобной рассматриваемой, повышается значение объек­
тивных факторов, и, напротив, значение поступков исторических
личностей, даже самых могущественных и выдающихся, сни­

40
 жается. Другое дело, что подобные личности своими волевыми
действиями способны достичь максимума возможного в той или
иной ситуации, но сами их возможности довольно жестко огра­
ничены сложившимися объективными обстоятельствами.
К примеру, никакие организаторские и иные способности
И. Сталина и других советских военных и политических руково­
дителей не помогли им организовать успешное отражение агрес­
сии Германии и ее союзников против нашей страны в 1941 году,
поскольку нападавшие значительно превосходили СССР в силах,
средствах и ресурсах и использовали факторы первого удара и не­
ожиданности времени своего вторжения. Вместе с тем СССР смог
избежать поражение в войне в столь неблагоприятных условиях ее
начала, по-видимому, во многом благодаря умелым организатор­
ским действиям своих руководителей. То же самое можно сказать
о А. Гитлере и восхваляемых многими генералах вермахта, органи­
заторские и прочие таланты которых не помогли им и Германии с
немногими оставшимися у нее к тому времени союзниками в вой­
не против блока явно превосходящих их по своим возможностям
государств мира в 1944—1945 годах. Вместе с тем эти их таланты
помогали добиваться им немалых политических и военных успехов
в 1938—1940 годах, а также в 1942 году, в ситуациях примерно или
почти равного соотношения сил противоборствующих сторон.
Кроме того, события истории и их причины надо рассматри­
вать с учетом системных связей, поскольку, как известно, явления
нашего мира так или иначе, в той или иной степени взаимосвя­
заны с огромным количеством иных явлений и взаимообуслов­
лены друг другом, а любое из них, в том числе и общественно­
историческое, представляет собой довольно сложный набор
взаимодействующих и определенным образом упорядоченных
элементов, находящихся в тех или иных отношениях как друг с
другом, так и внешними элементами. В свою очередь, каждый из
этих элементов также представляет собой определенную систему,
как и система, в которую они входят, является элементом иных
систем. Разрыв внутренних связей в системе либо их дезоргани­
зация приводят к нарушению ее функционирования, ослаблению
или даже распаду этой системы.

41
 К сожалению, многие авторы, пишущие об истории Великой
Отечественной войны, часто игнорируют всеобщий системный
характер мироустройства, в том числе и общественных явлений, а
потому и исторических событий, которые так или иначе склады­
ваются из этих явлений. К примеру, в последнее время немалое
число из них увлеклись подсчетом количества танков в войсках
противоборствующих в войне сторон, на основе чего решают­
ся на далеко идущие выводы. При этом подобные авторы под­
разумевают то, что танки были самым грозным наступательным
средством ведения войны этой эпохи. А раз так, то преимущество
той или иной противостоявшей в ней стороны в их количестве, по
их логике, было решающим фактором боеспособности ее войск,
показателем степени готовности к войне соответствующих госу­
дарств и даже степени агрессивности их военных планов.
Как такое вообще могло быть, чтобы у Германии вместе с ее
союзниками танков якобы к началу войны было в несколько раз
меньше, чем у СССР, если их армии вместе взятые были в это
время гораздо больше советской, во всяком случае по численно­
сти личного состава, при том что Германия явно опережала нашу
страну в научно-техническом развитии, а страны Оси в целом —
в совокупных промышленных мощностях?! Наверное, все же со­
отношение танковых сил было далеко не таким, как это порой
пытаются представить некоторые авторы, да и значение танков в
то время, по-видимому, несколько преувеличено.
Чтобы верно определить место, которое занимали танки в
рассматриваемой войне, надо начать с того, что танк — это все­
го лишь машина, создаваемая и управляемая людьми. Без уком­
плектованного, должным образом подготовленного экипажа, без
необходимого оборудования и снаряжения, обеспечения боепри­
пасами, ГСМ, другими материалами и своевременного ремон­
та никакой даже самый совершенный, мощный и грозный танк
ничего не сделает, разве что только напугает своим наличием
вероятного противника. А может быть, наоборот, соблазнит его
на захват этого чуда боевой техники, как порой воров соблазняет
на кражу дорогостоящая бойцовая собака, которая по своему на­
значению должна их, как известно, наоборот, отпугивать. Воюет

42
 все-таки не танк, а его экипаж, используя эту боевую машину как
средство.
В свою очередь, каждый экипаж со своим танком входит в
соответствующее подразделение, которое вместе с другими тан­
ковыми, артиллерийскими, пехотными и иными подразделени­
ями образует воинские части и соединения, сражающиеся при
поддержке авиации и других родов войск. А эти подразделения,
части, соединения должны действовать слаженно, для чего необ­
ходимо умелое управление ими, невозможное без хорошо разви­
тых технических средств получения и передачи информации. Но
и этого недостаточно, ибо нужно организовать сами эти войска,
обеспечить их всем необходимым, в том числе и теми же танка­
ми, что уже зависит от надлежащего управления государством и
обществом, их кадрового потенциала и различных объективных
обстоятельств. При этом сражения, как и, разумеется, развитие
экономики и инфраструктуры государства, обеспечивающих
материально-техническую базу войск, происходят в конкретных
условиях места, времени, обстановки и других объективных и
субъективных факторов, которые по-разному учитываются сто­
ронами и неодинаково влияют на их поступки и достигаемые ре­
зультаты.
Таким образом, танки как важнейший вид боевой техники в
рассматриваемую эпоху действительно были одним из весьма зна­
чимых элементов системы вооруженных сил, но одним из многих,
да и вряд ли явно самым важным, поэтому они сами по себе ис­
хода военной кампании решить не могли. Говоря по-другому, воз­
можное преимущество в их количестве той или иной воевавшей
стороны было еще совершенно недостаточным для успеха в ней, а
тем более в войне в целом. Считать здесь нужно все или, во всяком
случае, очень многое, а не только танки или, допустим, самолеты,
не забывая при этом и о их качестве. И не только об этом.
Какой же тогда элемент этой системы и всей системы обще­
ства был решающим для военных успехов? Простой ответ на этот
вопрос, пожалуй, не будет безупречным по своей точности. Но
все же в данном случае в целом скорее придется согласиться с со­
ветским вождем, который в свое время, как известно, провозгла­

43
 сил, что кадры решают все, правда, говоря о строительстве социа­
лизма и технической реконструкции в СССР. Вот также и в войне
решающими были человеческие ресурсы, особенно наличие не­
обходимых кадров, системы их подготовки, отбора, ротации, а
также развитие в государстве и обществе процессов вертикальной
мобильности. Военные, научно-технические, производственно­
промышленные и иные кадры и создавали танки, и управляли
ими на полях сражений. Как, разумеется, создавали они и прочие
многочисленные виды средств ведения войны и воспроизводства
социальной системы. Говоря схематично, не танки решали все, а
кадры, степень их развития и уровень их подготовки, объектив­
ное количество и качество человеческого потенциала в целом.
Если же попытаться здесь уточнить вопрос о конкретной роли
танков в Великой Отечественной войне, забегая несколько впе­
ред, то можно еще привести справедливое мнение В. Гончарова,
который, в частности, отмечал следующее: «Танками можно и
должно совершить успешный маневр и дезорганизовать оборону
противника, но задача по уничтожению разгромленного врага все
равно ляжет на стрелковые части» [29]. К этому можно добавить
не менее верные слова другого современного автора, А. Больных,
о том, что в военных успехах немцев 1941 года едва ли не самое
главное значение имело четкое взаимодействие всех родов войск,
среди которых особенно важную роль, помимо танков, играли
еще также авиация «поля боя» и подразделения связи [30]. Так что
далеко не только от танков, тем более одного лишь их количества,
зависел в войне исход боев и сражений, как, впрочем, и от других
взятых в отдельности видов техники и вооружения.
Итак, принципиальный подход автора к причинам неудач
СССР в 1941 году, а также и к другим причинам каких-либо
грандиозных исторических событий и их результатов, в том чис­
ле и рассматриваемой войны, состоит в том, что определяющее
значение среди них имеют объективные факторы (в широком
смысле этого понятия), то есть не сводящиеся к поведению от­
дельных действующих лиц и не зависящие от нашего их вос­
приятия и понимания. В числе этих объективных факторов осо­
бенно следует выделить очевидные, бесспорно установленные и

44
 наиболее важные обстоятельства. В частности, здесь конкретно
речь идет о том, кто и как начал войну, чем она закончилась, кто
и на чьей стороне принимал в ней участие, каковы были мас­
штабы и ресурсы этих стран, общее соотношение сил и средств
их вооруженных сил и т.д.
Кроме того, все эти обстоятельства следует рассматривать в си­
стеме, в их взаимосвязи, в контексте предшествующих и текущих
событий и их результатов. При этом важнейшее значение имели
факторы характера и степени организации и управления как в
вооруженных силах, так и в государстве и в обществе в целом.
Таким образом, как бы ни было велико значение фактора вне­
запности нападения Германии, какую бы важную роль ни игра­
ли иные быстропреходящие или субъективные обстоятельства,
главное значение в любом случае имело соотношение действую­
щих сил и потенциал воюющих стран, а также характер и степень
организации общества, государства и армии. В свою очередь, это
выражалось прежде всего в количестве и качестве используемых в
войне сил и средств, наличии и степени задействования ресурсов для
их пополнения, возможностях по их сосредоточению и маневрирова­
нию ими. А главным мерилом и доказательством величины сил и
средств в их количественно-качественном выражении являются
достигнутые результаты.
Как по силам дерущихся можно чаще всего заранее опреде­
лить, кто победит, так и по этой победе можно с высокой долей
вероятности определить, кто имел больше сил. Разумеется, в от­
дельном бою и даже в нескольких сражениях победа может быть
не всегда на стороне у того, кто имеет больше сил и средств, и
у кого они качественнее, благодаря различным субъективным
факторам (большем воодушевлении, самоотверженности, хитро­
сти, расчетливости, подготовленности) и преходящим, второсте­
пенным объективным (внезапности, опережению в нанесении
первого удара, более удачной дислокации, концентрации, благо­
приятствующим в определенный момент той или иной стороне
природно-климатическим и географическим условиям), а также
везению. Однако в длительной, широкомасштабной, тотальной
войне, которая ведется на фронте длиной в несколько тысяч ки­

45
 лометров и состоит из множества больших и малых сражений са­
мого разного характера, отклонения от основных закономерно­
стей постепенно уравновешивают друг друга и как бы затухают,
сходят на нет.
Другое дело, что измерить это самое соотношение, как пра­
вило, бывает очень сложно, тем более по всем позициям, не
говоря уже о том, что слишком много, вольно или невольно,
в научный оборот было введено сомнительных, а возможно,
и ложных источников этих данных, слишком много в науке и
публицистике выступало лиц, которые были заинтересованы
не в установлении истины, а в создании определенной выгод­
ной, удобной или приятной для себя картины происшедшего,
для чего они активно фактически (хотя и необязательно пред­
намеренно) занимались подтасовкой и тенденциозной интер­
претацией различных данных. Одним нужно было оправдаться
в поражениях (бывшим немецким генералам, шовинистически,
антикоммунистически либо антирусски настроенным немцам
и многим другим европейцам и американцам, в меньшей сте­
пени немалому числу и наших маршалов и генералов), другим
надо было умалить нашу победу, чтобы нанести удар по славе
или авторитету СССР, России и русского народа и потешить на­
циональные и идеологические чувства определенной публики
(огромному числу зарубежных и отечественных деятелей с са­
мыми разными идеологическими убеждениями и политической
ориентацией), кому-то надо было очернить И. Сталина и его
сподвижников (Н. Хрущеву и его выдвиженцам, троцкистам, не
говоря уже о потомках репрессированных и антикоммунистах),
кому-то надо было ударить по советской державе и советско­
му строю (финансово-политическим элитам Запада, западным
спецслужбам и их многочисленным помощникам, как в нашей
стране, так и за рубежом, а также идейным антикоммунистам
всех мастей), ну а кому-то очень хотелось возвеличить И. Стали­
на, Г. Жукова, либо русский народ, партию большевиков, совет­
ский строй и т.д. А тактика всех этих заинтересованных авторов,
как правило, немудрена: за «деревьями» частных, мелких или
сомнительных фактов, всевозможных отвлекающих рассужде­

46
 ний и предположений спрятать «лес» истины или по крайней
мере не обращать на него внимание.
Важно также не забывать одну из аксиом традиционной воен­
ной мысли, что наступающие войска для гарантированного про­
рыва подготовленной обороны и закрепления успеха наступле­
ния должны иметь, как правило, 2—3-кратное количественно­
качественное превосходство в силах и средствах. Нельзя забывать
при этом и правило «тришкина кафтана», согласно которому ни­
какое хитромудрое маневрирование войсками не может на дли­
тельный срок заткнуть сразу все «дыры», то бишь слабые места в
дислокации войск, и восполнить элементарную их нехватку. Поэ­
тому трудно придавать большое значение называемым в качестве
решающих причин поражений наших войск в 1941 году субъек­
тивным факторам или даже такому фактору, как внезапность не­
мецкого первого удара. Но еще неблагодарнее соглашаться с теми
авторами, кто в числе главных причин наших неудач в начале во­
йны усматривает «блестящие таланты» немецких генералов и их
умелое маневрирование войсками. Мол, войск и техники у них в
целом было не больше, чем у наших, но они так хорошо плани­
ровали операции и так быстро перебрасывали войска на наибо­
лее важные участки фронта, что создавали многократный перевес
в силах и средствах на направлениях главных ударов и поэтому
почти все время побеждали. Или иногда рассуждают примерно
так: вермахт побеждал в 1941 году Красную Армию за счет выбора
неожиданных направлений главных ударов.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять несостоятель­
ность таких утверждений. А кто мешал нашим генералам ударить
по тем участкам фронта, которые немцы в результате своих манев­
ров оголяли? Неужели опять вездесущий Сталин всюду и всегда
успевал навредить, или наши военачальники все такими глупыми
были? Да и чем бравые немецкие генералы могли стремительно
маневрировать, если якобы танков у них было намного меньше, а
другие моторизованные средства будто бы не имели действитель­
но важного значения? Разумеется, ответ-то, как ни крути, может
быть только один: летом и осенью 1941 года немцы и их союзники
имели подавляющее количественно-качественное преимущество

47
 в совокупных силах и средствах: прежде всего в численности сол­
дат и их технической подготовке, знаниях и опыте офицеров и
генералов, числе транспортных и иных технических средств, ка­
честве боевой и иной техники и оружия, оснащении войск, осо­
бенно танков и самолетов радиосвязью и другими техническими
приборами и устройствами, обеспечении боеприпасами и снаря­
жением, вплоть до лучшего качества питания и обмундирования
их войск и лучших транспортных коммуникаций, по которым
они их снабжали.
Это и позволяло им создавать на решающих участках фронта
необходимую концентрацию войск для прорыва советской обо­
роны, не ослабляя другие его участки.
Но как же тогда зимой 1941 года Красная Армия смогла нане­
сти первые крупные поражения врагу? Ну, во-первых, советские
победы тогда еще были весьма скромны по сравнению с немец­
кими победами предшествующего периода. Во-вторых, к этому
времени существенно изменились многие объективные и субъ­
ективные обстоятельства войны, к примеру, снизилась роль фак­
тора технического превосходства фашистских войск. В-третьих,
определенную роль могли сыграть на первый взгляд мелкие,
субъективные, случайные обстоятельства происходивших собы­
тий. Вообще вопрос о причинах провала немецкого блицкрига и
первых крупных победах Красной Армии, одержанных ею зимой
1941—1942 годов, требует отдельного внимательного рассмотре­
ния, что и будет сделано далее.
Истинное количественное соотношение используемых сил
и средств очень трудно еще определить и потому, что оно скла­
дывается из множества составляющих, причем далеко не вполне
симметричных. Например, на вооружении советских вооружен­
ных сил в начале войны было больше минометов, зато у немцев —
артиллерийских орудий, особенно противотанковых; у нас, как
принято обычно считать, было гораздо больше танков, во всяком
случае легких типов, а у немцев, без всяких сомнений, — в не­
сколько раз больше автомобилей различного вида и мотоциклов.
Что уже говорить о соотношении орудий по их калибру, а тем бо­
лее танков и самолетов — по их различным боевым и техническим
 характеристикам. Во многих же трудах о войне их, как правило,
сваливают в «общую кучу», хотя разные типы и образцы одних и
тех же видов вооружения и техники порой в разы отличались друг
от друга по своим боевым и иным возможностям.
Еще более трудно установить соотношение качества этих сил и
средств. В любом случае здесь не обойтись без основанных на ло­
гических рассуждениях оценок, базовыми фактами для которых бу­
дут результаты боев, сражений, кампаний и войн, с одной стороны,
и численность личного состава войск, с другой стороны.
Что касается важности последнего показателя, то она опреде­
ляется тем, что численность личного состава в разных армиях легче
и корректнее сравнивать между собой, так как военнослужащие,
особенно солдаты, в принципе мало различаются между собой по
своему предназначению, да и за немногими исключениями и по
своим основным качествам. Если солдат есть в наличии, здоров и
невредим, то он примерно так же способен воевать, как и любой
другой. Отдельные из них еще могут значительно отличаться друг
друга по своим особенностям: росту, физической силе, выносли­
вости, ловкости и т.д. Но в больших массах солдат эти индивиду­
альные различия обычно почти полностью нивелируются. И то,
что солдаты одних стран в целом могут лучше воевать, чем солда­
ты других стран, обусловлено разницей в их боевой и технической
выучке и воинском опыте, а также в организации и дисциплине в
войсках. Но опять-таки в условиях тотальной, длительной войны
эти различия довольно быстро стираются, становясь, как прави­
ло, незначительными.
Совсем другое дело —техника и оружие, особенно сложные их
виды и образцы, которые не только могут сильно, порой на по­
рядок, отличаться друг от друга по многим своим техническим и
боевым свойствам, но и во многих отношениях непредсказуемее
в своей уязвимости, чем люди. Танк вроде бы и есть, но использо­
вать его по своему прямому назначению нельзя, допустим, из-за
того, что его не успели вовремя заправить горючим или заменить
на нем одну из многочисленных деталей. Солдат без пищи воевать
может даже несколько дней, а танк без горючего и боеприпасов
не годен и на минуту. Или, к примеру, у одних есть танк, а у других
 «развалюха» с израсходованным моторесурсом или недостаточ­
ным боезапасом под названием «танк». Но даже, допустим, есть
вроде бы вполне исправные и не совсем старые танки, но мно­
го ли они принесут пользы, если на них нет радиостанции, при­
боры не позволяют вести меткую стрельбу или ориентироваться
ночью, в экипаже нет заряжающего или обученного наводчика,
снаряды и горючее вовремя не успевают подвозить, и даже при не
самых больших повреждениях или поломках нет возможности их
оперативно отремонтировать?
До сих пор не ослабевают споры о том, сколько же в Красной
Армии было танков накануне войны, а самое главное, какую долю
из них составляли устаревшие машины, легкие танки и танкетки,
сколько из них было неисправных и в какой степени, сколько не
укомплектованных людьми и снаряжением и насколько вполне
боеспособные и современные танки соответствовали по своим
характеристикам и качеству немецким танкам. Но о чем здесь
спорить, если значительные победы немецких войск, их очевид­
ное преимущество в мобильности и пробивной мощи, постоян­
ное рассечение в 1941 году нашей обороны танковыми клиньями
врага были вполне очевидными фактами, бесспорно доказывая их
большое преимущество в силе танковых войск! Ведь немцы били
наших предков тогда не «бумажными» танками, которых у Крас­
ной Армии, по преобладающему мнению современных авторов,
было гораздо больше, а самыми что ни на есть реальными, бое­
способными, которых на фронте на самом деле, вероятно, было
все-таки больше именно у них в начале войны, не говоря уже о
гораздо большей в целом мощи немецких танковых и моторизо­
ванных войск! Чему и кому надо больше доверять: фактам проис­
шедших событий и, самое главное, их результатам или «бумаге»,
то бишь сомнительным источникам и их бездумным или лукавым
интерпретаторам, делам или словам?!
Кроме того, нельзя забывать, что оснащение войск техникой
и оружием, как правило, в значительной мере пропорциональ­
но численности войск с поправкой на экономические и научно-
технические возможности страны и использование ресурсов
других стран. Чем больше в них людей, тем больше должно быть

50
 и бывает на самом деле техники и оружия, чем больше имеется
техники и оружия, тем больше направляется для управления ими
людей.
Таким образом, если войска одной страны имеют, к примеру,
меньше танков, чем приблизительно одинаковые по численности
войска другой страны, находящейся на примерно том же уровне
развития, значит, они обычно имеют настолько же больше пу­
шек, бронемашин или другой техники и вооружения. А такая не­
симметричность оснащения войск различными видами техники и
вооружения может объясняться не только разными оперативно­
тактическими особенностями военного строительства и плани­
рования в той или иной стране с учетом специфики ее научно-
технического и экономического развития, но и особенностями
боевых и технических характеристик указанных видов оружия и
техники и их качества. Поэтому когда многие авторы приводят
данные о почти 2-кратном перевесе в численности войск вторже­
ния Германии и ее союзников над советскими силами обороны,
но одновременно указывают на 2-кратное, а то и 3—4-кратное
преимущество этой группировки РККА в танках, то они тем са­
мым расписываются в отсутствии достоверных источников этих
данных. В любом случае советские танковые войска в начале во­
йны по многим показателям были гораздо слабее немецких тан­
ковых войск, прежде всего в качественном отношении. При этом
танковые войска врага и другие силы вторжения были гораздо
лучше оснащены артиллерийскими орудиями, бронемашинами,
автомобилями и стрелковым оружием, а также обеспечены бое­
припасами, ремонтной и материально-технической базой.
Итак, авторский подход к пониманию причин (факторов) по­
ражений и побед воевавших сторон в тех или иных кампаниях
Великой Отечественной войны и в ней в целом основывается на
научно-философских исследовательских принципах. Крупномас­
штабные и продолжительные социально-исторические процессы
происходят в целом объективно и закономерно, а общество и его
основные элементы представляют собой сложные системные
явления (образования). Решающее значение в них имеют объ­
ективные и объективно-субъективные (объективные явления,

51
имеющие определенную меру субъективного содержания) факто­
ры. Вместе с тем и собственно субъективные факторы, а именно
политическая воля и конкретные поступки лиц, стоящих во гла­
ве этих процессов и систем, находится с ними в диалектическом
единстве, приобретая порой решающее значение.
Кроме того, информация о числе сил и средств, использован­
ных сторонами в войне, ввиду затруднительности точного и сопо­
ставимого их учета и подсчета, методологическими и идеологи­
ческими проблемами проводимых исследований, должна подвер­
гаться критическому осмыслению и проверкой соответствия их
бесспорным, основополагающим фактам, логике и результатам
развития событий.

3. РЕСУРСНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ СССР И ГЕРМАНИИ,

РОЛЬ ИХ СОЮЗНИКОВ И ДРУГИХ СТРАН К НАЧАЛУ
ВОЙНЫ И В ХОДЕ ЕЕ
К 22 июня 1941 года Германия и ее союзники имели большое
преимущество над СССР, который противостоял им тогда прак­
тически в одиночку, и в общих силах и средствах вооруженных
сил, и еще больше в силах и средствах сосредоточенной для втор­
жения своей группировки войск по сравнению с дислоцирован­
ной здесь советской войсковой группировкой, а также и в ресур­
сах для их пополнения. Это фактическое преимущество в силах и
средствах противника было как количественным, так и особенно
качественным. И такое положение сложилось тогда отнюдь не
случайно или всего лишь по произволу отдельных субъектов, а
в результате объективно обусловленного хода событий, полити­
ческих, экономических и иных закономерностей развития стран
Европы и отношений между ними.
Однако военное руководство СССР накануне войны самоуве­
ренно преувеличивало силы и потенциал нашей страны, явно
недооценивая возможности противника. Инерция этих заблуж­
дений сохранилась и в послевоенное время, в том числе в трудах
военных историков и публицистов, как сохраняется она у многих,
даже у добросовестных исследователей до сих пор. Впрочем, эти
 реальные ошибки в оценках соотношения сил сторон довольно
трудно отделить от пропагандистских действий советского руко­
водства по поддержанию в Красной Армии высокого боевого духа
и уверенности в ее мощи у населения страны. Очевидно, что та­
кого рода пропаганда неизбежно сопряжена с намеренным преу­
величением собственных сил и принижением сил противника.
Представляется, что одна из главных причин этой искажен­
ной общей оценки сил сторон состоит в традиционном чрезмер­
ном превознесении роли танков и придании слишком большого
значения формальным показателям их производства. После того
как в 30-е годы промышленность СССР добилась больших успе­
хов в объемах производства танков, а наши ученые, конструкто­
ры и инженеры — в создании их прогрессивных моделей, и это
было подкреплено определенными успехами в конструировании
и производстве самолетов и других видов техники и оружия, у ру­
ководителей Генштаба и Наркомата обороны, вероятно, возникли
идеи военно-технического превосходства над Германией. К это­
му, скорее всего, добавлялась убежденность в ббльших ресурсных
возможностях СССР, обусловленная восприятием Германии как
гораздо меньшей страны, верой в преимущества социализма и
надеждой на солидарность трудящихся и силы сопротивления в
оккупированных и подчиненных ей странах.
Все это привело к значительным просчетам в планировании и
подготовке к войне и методах ее ведения на первоначальном эта­
пе. Отсюда и доминировавшая перед войной, но оказавшаяся в
целом несостоятельной в создавшемся положении наступатель­
ная стратегия оборонного планирования СССР. Предполагалось,
что возможное нападение любого вероятного агрессора будет бы­
стро отражено, после чего его войска должны быть разгромлены
решительными наступательными действиями Красной Армии.
Надежда была на то, что война будет быстро перенесена на тер­
риторию противника. В принципе это была правильная и оправ­
данная стратегия, но к лету 1941 года она уже не соответствовала
изменившейся военно-политической ситуации в Европе.
Вместе с тем превосходство СССР над будущим врагом в си­
лах, средствах и ресурсах какое-то время действительно суще­
 ствовало. Не приходится сомневаться, что еще в 1936 году Гер­
мания как военная держава очень сильно уступала во многих
отношениях Советскому Союзу, но последовавшие затем резкая
милитаризация германского общества, прежде всего ее экономи­
ки и научно-технической сферы, бескровные установление кон­
троля над Рейнской областью, присоединение Австрии, Судет и
Чехии, завоевание «малой кровью» Польши, Франции, Бельгии,
Нидерландов, Дании, Норвегии, захват при этом большого коли­
чества трофейного оружия, боевой и иной техники, боеприпасов,
иных материальных ценностей этих государств и их армий, а так­
же британских экспедиционных войск, привели к многократно­
му увеличению сил и средств ее армии, а также ее ресурсных воз­
можностей в количественном отношении. Ну а немецкое каче­
ство техники почти всегда было одним из самых лучших в мире, и
уж точно намного выше отечественного. К этому добавилось во­
влечение ею в союзнические отношения (фактически — в сферу
своего доминирования) Румынии, Венгрии, Испании, Финлян­
дии, Словакии, Хорватии, Болгарии.
Вот что писал о происшедшем накануне начала войны резком
экономическом усилении Германии один из руководителей совет­
ской экономики в эти годы Н. Вознесенский: «Общая сумма богат­
ства, награбленного гитлеровской Германией в оккупированных
странах до 1941 года, составляет, по оценке Управления по делам
экономической войны в США, 9 млрд. ф. ст., что вдвое превыша­
ет годовой национальный доход Германии до войны. Кроме того,
гитлеровская Германия в широких масштабах эксплуатировала
иностранных рабочих, численность которых в Германии достига­
ла 12 млн человек, что позволяло немцам компенсировать изъятие
из производства в армию значительного количества рабочих» [31].
Одной из форм фактического принуждения побежденных Герма­
нией в начале Второй мировой войны стран к финансированию
ее дальнейших военных действий стало взимание с них контри­
буций, размер которых постоянно увеличивался: с 8 млрд марок
в 1940 году (11,4 % доли ее государственного бюджета) до 19 млрд
марок в 1941 году (18,4 % его доли), продолжая расти и далее —до
48 млрд марок в 1944 году (26,4 % его доли) [32].

54
 Конечно, благодаря стараниям своего политического руковод­
ства СССР в 1939—1940 годах также удалось заметно усилиться
геополитически, но все же во много раз меньше, чем в это время
Германии. Так, население присоединенных, завоеванных, вовле­
ченных в союзнические отношения Германией в 1938—1940 годах
европейских стран и территорий составляло почти 200 млн чело­
век, а население присоединенных в это время к СССР террито­
рий — 20—22 млн человек. При этом, находясь начиная с сентя­
бря 1939 года в состоянии войны с Великобританией и другими
странами, военно-политическое руководство Третьего райха име­
ло необходимое оправдание для мобилизации и укомплектова­
ния армии военного времени. В результате ее армия с учетом сил
союзников стала явно превосходить по большинству показателей
Красную Армию, а личный состав вермахта смог в начавшейся
войне накопить немалый опыт боевых операций в современных
условиях. Подписанные в 1939 году договоры с Германией позво­
лили оттянуть начало войны, но в какой-то мере сыграли с руко­
водством СССР злую шутку, способствовав недооценке военной
опасности с ее стороны.
Впрочем, возможности для дальнейшей милитаризации совет­
ской экономики и всего общества в целом, еще большего доми­
нирования в структуре производства тяжелой промышленности
или ускорения экономического роста к концу 30-х годов в СССР
для условий мирного времени были практически полностью ис­
черпаны. Почти все это уже до предела упиралось в ресурсный
потенциал нашей страны, а также «усталость» советского наро­
да от напряжения форсированного развития базовых отраслей
экономики и военного производства в годы первых пятилеток.
Ведь оно происходило в значительной мере за счет недоразвития
сельского хозяйства, легкой промышленности, жилищного стро­
ительства и сферы услуг, в первую очередь нужных для матери­
ального благополучия населения. Так, доля расходов на оборону
в государственном бюджете с 25,6 % в 1939 году, что и так было
очень много, выросла в 1940 году — до 32,6 %, а в 1941 году — до
43,4 % [33]. Тем более советские власти в сложившейся ситуации
были фактически лишены возможности проведения заблаговре­

55
 менной мобилизации и полномасштабного сосредоточения во­
йск вблизи границ с Германией и ее союзниками.
Можно предположить, что с осени 1940 года и особенно вес­
ной 1941 года И. Сталин и другие руководители СССР стали по­
нимать, что военно-политическая мощь Германии значительно
увеличилась, и, следовательно, военная опасность с ее стороны
существенно возросла. Об этом, в частности, свидетельствуют
переговоры и консультации, которые проводили в эти последние
предвоенные месяцы советские руководители со своими коллега­
ми из Германии и Японии, различные мирные инициативы, вы­
двигавшиеся в этот период властями СССР, попытки проведения
дальнейших мероприятий по усилению армии, хотя и в основном
завуалированного характера. Важным результатом этих усилий
был заключенный 13 апреля 1941 года пакт о нейтралитете между
СССР и Японией, который в дальнейшем помог избежать нашей
стране войны на два фронта. Однако всего этого с учетом всей
опасности сложившейся ситуации было, как оказалось, явно не­
достаточно ни для предотвращения войны, ни для достаточного
усиления армии.
Сравнение ресурсов противостоявших сторон следует начать
с сопоставления их людского потенциала, ибо люди есть глав­
ное богатство любой страны. Численность находящегося в рас­
поряжении властей населения в решающей степени определяла
кадровые возможности государств и блоков, а от этого зависела
геополитическая, экономическая и в конечном итоге их военная
мощь. Особенно важное значение имела подконтрольная сторо­
нам противоборства численность военнообязанных, а также тру­
доспособного населения, которая, впрочем, в основном соответ­
ствовала общей численности населения.
Подсчет численности населения европейских стран, которую
она составляла в исследуемый период, является весьма трудной
задачей. Более того, точный ее подсчет вообще невозможен из-за
сомнительного характера многих устных данных, разрозненности
и противоречивости их источников, пристрастности многих ис­
следователей, а также многочисленных перекроек государствен­
ных границ, депортаций, переселений и других миграций насе­

56
ления, которые происходили в эти годы весьма часто. Вызывают
сомнения и приводимые в литературе сведения о естественном
движении населения, происходившем тогда в этих странах. Од­
нако в совокупности все эти данные все же позволяют беспри­
страстному исследователю дать достаточно точные оценки его
численности.
Итак, население Германии и ее европейских союзников (с уче­
том оккупированных и присоединенных стран и территорий)
насчитывало к началу Великой Отечественной войны прибли­
зительно 302 млн человек, в том числе Германии (с учетом Ав­
стрии, Судет, Эльзаса и Лотарингии и других присоединенных и
аннексированных стран и территорий) — почти 99 млн человек,
а население СССР — около 196,5 млн человек [34]. О численно­
сти населения нашей страны более подробно будет говориться во
2-й части работы, благо авторская оценка этого числа практиче­
ски не отличается от преобладающих в литературе представлений.
А вот оценка численности населения Германии и союзных ей
стран требует обстоятельного рассмотрения именно здесь.
Прежде всего, следует отметить, что в этих подсчетах автор не
учитывал только численность населения стран и территорий Ев­
ропы, фактически оставшихся вне союзнических отношений, не
попавших под оккупацию или в явную и существенную зависи­
мость от вступивших в войну сторон либо военно-политический
контроль над которыми был далеко не полный: Швеции, Швей­
царии, Португалии, Ирландии, Сербии, Греции, Албании и Тур­
ции (если, конечно, считать ее европейской страной), ну и, само
собой, Великобритании, находившейся в состоянии войны с Гер­
манией.
Прежде всего, следует отметить, что в этих подсчетах автор
не учитывал численность населения стран и территорий Евро­
пы, фактически оставшихся вне союзнических отношений и не
подвергшихся оккупации Германией и ее союзниками: Швеции,
Швейцарии, Португалии, Ирландии и Турции (если, конечно,
считать ее европейской страной), ну и, само собой, Великобрита­
нии, находившейся в состоянии войны с Германией. Не включе­
но в это число и население Греции, Сербии и Черногории, Алба­

57
 нии и Косова, в которых продолжалось активное сопротивление
оккупантам. С одной стороны, Германия и ее союзники исполь­
зовали экономику, инфраструктуру, территорию этих стран, но
с другой стороны, оккупанты вынуждены были содержать в них
в это время довольно большие воинские контингенты и форми­
рования органов безопасности, которые несли потери в боях с
партизанами и другими силами сопротивления, а местные кол­
лаборационисты практически не принимали никакого военного,
военно-полицейского или иного подобного участия в войне про­
тив СССР.
Особого рассмотрения заслуживает численность населения
Германии, которая значительно увеличилась в период с 1938-го
по весну 1941 года. К сожалению, большинство авторов, включая
отечественных, по указанным уже в этой работе причинам, при­
выкли считать его с заметным преуменьшением. Даже Б. Мюллер-
Гиллебранд, довольно плохо скрывавший в своем знаменитом ис­
следовании желание скрасить горечь поражения своей страны в
этой войне и, следовательно, стремившийся к преуменьшению
ее сил, средств, ресурсов и потерь, и тот определяет численность
населения Германии несколько большими цифрами, чем многие
наши соотечественники. По данным этого автора, численность
ее населения в 1939 году составляла 80,6 млн чел. (в том числе
лиц мужского пола — 38,9 млн чел.), а «накануне Второй мировой
войны» — 85 млн человек [35].
Итак, население Германии в границах, определенных Версаль­
ским договором, но с учетом Саара, составляло в начале 1939 года
не менее 69,5 млн человек. Затем оно стало быстро увеличивать­
ся за счет аншлюса и аннексии оккупированных территорий
(с учетом предполагаемого естественного прироста): Австрии —
на 8 млн чел. (включая аннексированные территории Чехосло­
вакии и Югославии, точнее — Словении), Данцига — почти на
0,5 млн чел., Судетской области и некоторых иных аннексиро­
ванных районов Чехии — на 4 млн чел., Эльзаса и Лотарингии —
на 3,2 млн чел., Люксембурга и небольших восточных территорий
Бельгии (бывших западнопрусских) — на 0,5 млн чел., западных
и северных районов Польши — примерно на 10,5 млн чел.; и еще
 около 150 тыс. жителей проживало на территории отторгнутой
у Литвы Мемельской области. К этому добавилось переселение
(возвращение, репатриация) в указанный период на расширяв­
шуюся территорию Рейха до 1 млн чел. «фольксдойче» (осо­
бенно много из центральных и восточных районов Польши,
Прибалтики, Бессарабии, некоторых районов Югославии), в то
время как выезд населения из Германии в этот момент практи­
чески остановился. Наконец, к этому еще надо присовокупить
численность выросшего населения основной части Германии за
счет естественного прироста, который продолжался в течение
1939—1940 годов и в первой половине 1941 года. Этот прирост,
конечно, был не таким большим, как в СССР, который за тот же
период составлял, по разным оценкам, от 5 до 6 млн человек. Тем
не менее и в Германии население за счет превышения рождаемо­
сти над смертностью выросло за это время, по-видимому, почти
на 1,5 млн человек [36]. Таким образом, к 22 июня 1941 года раз­
вязавший войну против СССР Третий рейх имел население чис­
ленностью почти 99 млн человек, а не 80 млн и тем более 70 млн,
как утверждают некоторые авторы. В конце концов, если бы они
были последовательны и непредвзяты, то тогда по их логике при
сравнении демографического потенциала сторон надо было бы
принимать во внимание только население РСФСР по состоянию
на 1939 год, а не всего СССР к 22 июня 1941 года.
Кроме того, еще до 3 млн «фольксдойче» проживали на иных
оккупированных Германией территориях (включая советские),
которых было бы неправильно включать в число ее жителей рас­
сматриваемого периода, но мобилизационные ресурсы которых
все же были в дальнейшем использованы этой страной. При этом
общая численность «фольксдойче» в Центральной и Восточной
Европе составляла около 10 млн человек. И еще на территории
Западной Европы (Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды, Да­
ния) в эту эпоху насчитывалось более 2 млн «фольксдойче» [37].
Что касается других учтенных здесь европейских стран, то
число их жителей к этому моменту, по оценке автора, составля­
ло: Италии — около 46 млн чел. (с учетом населения отторгнутых
территорий Югославии и Франции), Румынии — до 15,5 млн чел.
 (без учета территорий, переданных в 1940 году Венгрии и Бол­
гарии, с населением более 2,5 млн чел.), Венгрии — более
14 млн чел. (с учетом населения присоединенных территорий Ру­
мынии, Югославии и Словакии), Болгарии — почти 8 млн чел.
(с учетом населения отторгнутых территорий Югославии, Греции
и Румынии), Хорватии — более 6 млн чел., Словакии — до 3 млн
чел., Финляндии — до 4 млн чел., Норвегии — около 3 млн чел.,
Дании — около 4 млн чел., Нидерландов —до 9,5 млн чел., Бель­
гии — свыше 7 млн чел., Франции (кроме учтенного уже населе­
ния Эльзаса и Лотарингии, ряда аннексированных Италией тер­
риторий, а также тех французов, которые пребывали в заморских
территориях страны, находившихся под контролем «Свободной
Франции», или, будучи в эмиграции, были ее участниками) —
37 млн чел., Испании — 26,5 млн чел. В протекторате Богемия
и Моравия к этому моменту проживало примерно 7 млн чел., а в
образованном на территории Польши (центральных, восточных
и некоторых южных ее районах) генерал-губернаторстве —около
12,5 млн чел. [38].
Численность населения Германии, ее союзников в войне про­
тив СССР, а также подконтрольных им стран и территорий мож­
но представить в виде таблицы (с. 61).
Когда говорят о соотношении сил сторон в Великой Отече­
ственной войне, то многие авторы, прежде всего с подачи со­
ветской пропаганды, а также отдельных немецких, британских
и прочих западных источников, исходят из того, что чуть ли не
все население СССР участвовало в борьбе против нацистско-
фашистского блока государств, а у Германии тыл был некрепким
ввиду активности движения Сопротивления, союзники ненадеж­
ные и далеко не все население находившихся под ее контролем
стран было использовано в войне против нашей страны. В свою
очередь, это укрепляет их во мнении, что у СССР были огром­
ные людские и прочие ресурсы, а у Германии — явно меньшие.
Однако в начале Великой Отечественной войны это было далеко
не так, как и в значительной мере и дальше тоже, вплоть до сере­
дины 1944 года. Не говоря уже о том, что этим представлениям
противоречат высказывания других авторов о массовом переходе

60
 Числ. населения
на 22.06.1941 г.
№ Страны и территории (округленная оценка
п/п с учетом
естественного
прироста и миграций)
1. Германия (III Рейх) 99
в т.н. Германия (в гран. 1938г.) 72
вт.ч. Австрия (с учетом аннекс. территорий 8
быв. Югославии (Словении) и
Чехословакии)
вт.ч. Аннекс. территории Франции и 3,7
Бельгии (Эльзас, Лотарингия, Эйпен и
др.), а также Люксембурга
вт.ч. Данциг и Мемельская обл. 0,6
вт.ч. Судетская обл. и иные присоед. 4
территории Чехии
вт.ч. Аннексир. западные польские 10,5
территории
2. Оккупированные территории Чехии 19,5
и Польши, превращенные в колонии
Германии (протекторат Богемия и
Моравия и Генерал-губернаторство)
Германия с европейскими колониями 118,5
3. Союзники Германии в войне против 88,5
СССР (Италия, Венгрия, Румыния,
Финляндия, Словакия и Хорватия)
4. Оккупированные территории 23,5
Нидерландов, Бельгии, Дании и
Норвегии (марионеточные государства,
полуколонии Германии)
5. Иные союзники Германии (Болгария, 71,5
Испания, Вишистская Франция),
а также оккупированные ею
террритории Франции (включая
фактически аннекс. ее северные
территории —Нор-Па-де-Кале)
6. Общая численность населения 302
Германии и ее союзников с учетом
присоединенных, оккупированных и
иных подконтрольных территорий
7. Оккупированные Германией и ее 14,5
союзниками страны, в которых
им продолжалось оказываться
вооруженное сопротивление (Греция,
Сербия и Черногория, Албания и
Косово)

61
 на сторону врага, сдаче в плен практически без сопротивления,
бегстве с поля боя, дезертирстве, уклонении от призыва и моби­
лизации миллионов красноармейцев, призывников и мобилизуе­
мых, а также подобном поведении значительной части советско­
го населения в оккупированных областях, которое, как известно,
насчитывало несколько десятков миллионов человек. И в начав­
шейся войне так в значительной мере и было. Поэтому в любом
случае с ее началом людские ресурсы стран Оси существенно вы­
росли, а ресурсы СССР соответственно уменьшились.
На самом деле степень использования руководством СССР
населения и потенциала разных союзных республик была далеко
не одинаковой, да и размер их отличался весьма сильно. Если от­
бросить господствующую в этом вопросе с советских времен осо­
бо щепетильную политкорректность идеологии интернациона­
лизма, то надо откровенно заявить, что основную тяжесть войны
вынесла на своих плечах РСФСР, население которой составляло
накануне ее начала примерно 112 млн человек, а основной ко­
стяк участвовавших в боях частей Красной Армии составляли
этнические русские — до 2/ 3 [39], численность которых была на
тот же момент приблизительно 103 млн человек (примерно 52,5 %
населения страны) [40]. При этом вместе с очень близкими им
в этническом отношении украинцами и белорусами их доля на­
считывала до 85 % численности всей Красной Армии и до 75 %
населения СССР.
В то же время численность этнических немцев Германии, ав­
стрийцев и приравненных законами нацистской Германии к нем­
цам судетских немцев, эльзасцев и лотарингцев, люксембуржцев,
«фольксдойче» (европейских немцев-переселенцев и их потомков,
не утративших свою этническую идентичность, в том числе родив­
шихся в смешанных браках) составляла в это время в Германии и
на присоединенных и оккупированных ею территориях, по раз­
ным оценкам, от 85 млн до 90 млн человек. А если учитывать всех
таких лиц, которые проживали в других подконтрольных Германии
странах, их число могло достигать 90—92 млн человек [41].
Кроме того, в вооруженных силах и прочих военизированных
формированиях Германии значительную часть их численности

62
 составляли представители иных народов Европы, прежде всего
оккупированных стран (до 15 % и, возможно, больше), в том чис­
ле многие граждане СССР и российские эмигранты. Последних
2-х категорий, включая «добровольных помощников», участни­
ков всевозможных охранных, карательных и особых подразделе­
ний, частей и т.д., по разным оценкам, за годы войны немцами
привлечено от многих сотен тысяч до 2 млн человек. Так, коллек­
тив военных историков, возглавляемый Г.Ф. Кривошеевым, оце­
нивает общую численность подобных формирований в 800 тыс.
человек [42], но вовсе не исключено, что эти данные не совсем
полные. И хотя в важнейших боях на Восточном фронте боль­
шинство из них не принимали или почти не принимали участие,
а многие из их числа при первой же возможности переходили на
советскую сторону, эти наши соотечественники все же немало
помогли вражеским силам в преодолении их мобилизационных
трудностей.
Здесь уже не приходится говорить о том, что в те войска Ита­
лии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Словакии, Хорватии и
Испании, которые действовали против вооруженных сил СССР,
было мобилизовано за несколько лет войны, как можно оценить,
в общей сложности до 5 млн человек и более, а их доля на фрон­
те противоборства с СССР до конца 1942 года составляла почти
пятую часть всех войск противника. Так, по данным авторов фун­
даментальной «Истории Второй мировой войны 1939—1945 гг.»,
уже к лету 1941 года вооруженные силы европейских союзников
фашистской Германии насчитывали около 4 млн человек [43]. Да
и вплоть до середины 1944 года они продолжали играть немалую
роль на советско-германском фронте.
Конечно, потом уже, почти с середины войны, на нашей сто­
роне начнут сражаться польские, чехословацкие воинские части
(и то в большинстве своем состоявшие из лиц, имевших совет­
ское гражданство, на нашей технике и нашим оружием), а ближе
к концу войны — румынские и болгарские. Это потом итальянцы
уйдут с Восточного фронта, да еще и вынудят своими переворота­
ми и прочими политическими колебаниями отвлекать значитель­
ную часть немецких войск в Италии, куда вторгнутся британско-

63
 американские войска и где активизируются итальянские анти­
фашистские силы. Те же финны перестанут против нас воевать
тоже ближе к концу войны. Но в ее начале все они были верными
союзниками гитлеровцев.
Сказанное здесь, конечно, не позволяет в полной мере при­
знать Великую Отечественную войну как противоборство в пер­
вую очередь немцев и немецкоговорящих этносов («арийцев»), с
одной стороны, и русских (восточных славян), с другой стороны,
в то время как другие народы были только вовлечены в эту войну.
Однако несомненно, что это противоборство было во многом в
ней стержневым.
Пожалуй, эту войну следует скорее признать как противо­
борство Европы (Центральной и континентальной Западной
Европы), с одной стороны, и СССР (исторической России либо
Евразии), с другой стороны. Тем не менее насколько Германия
была геополитической и демографической основой, костяком
нацистско-фашистского блока, а вместе с Австрией, Судетами,
Эльзасом и Лотарингией, некоторыми иными присоединенными
землями оккупированных государств с высокой долей в их на­
селении «фольксдойче» она составляла, образно говоря, вполне
сформированный геополитический «организм» всего этого бло­
ка, настолько примерно и РСФСР была соответствующим ко­
стяком СССР, также составляя вместе с тесно спаянными с ней
Украиной, Белоруссией и Казахстаном аналогичный «организм»
Советского Союза.
Почему значительная часть военнообязанного населения
СССР не могла быть использована его руководством в войне про­
тив Германии и ее союзников или использована была далеко не
полностью, установить при желании несложно, хотя вряд ли здесь
можно добиться большой точности. Итак, во-первых, террито­
рия Прибалтики, Белоруссии, Молдавии, Западной Украины и в
значительной мере других ее правобережных частей была быстро
захвачена противником, причем районы Западной Украины, За­
падной и Центральной Белоруссии, Литвы и Латвии — пример­
но за неделю. Поэтому значительную, а местами бльшую часть
военнообязанных этих довольно густонаселенных регионов не

64
 успели мобилизовать в Красную Армию, а многие мобилизован­
ные не смогли попасть в наши войска. Кстати, немалые потери
среди последней категории лиц наши военные историки до сих
пор не знают, куда отнести — к военным или гражданским, но
чаще все же считают их военными потерями (что, однако, нельзя
признать обоснованным).
Во-вторых, большая часть латышей, эстонцев, значительная
часть литовцев и поляков, некоторых групп западных украин­
цев в силу различных исторических, политических, социально-
экономических, этнорелигиозных и иных факторов воспринима­
ла немцев, а не меньшая часть молдаван —румын, не как врагов, а
как таких же новых чужеземных хозяев, как и советских, русских,
или даже как освободителей. Поэтому многие из них, в том числе
и из тех, что находились к тому времени на советской военной
службе, охотно переходили на службу к нашим врагам.
В-третьих, немецкое военно-политическое руководство ста­
ралось поначалу «заигрывать» со многими категориями совет­
ских военнопленных, а также жителей оккупированных террито­
рий разных национальностей, включая весьма многочисленных
этнических украинцев, пытаясь привлечь их на свою сторону и
противопоставить их этническим русским, что им в значительной
мере удавалось, и те легче сдавались в плен, охотнее в среднем по­
полняли ряды национальных воинских частей вермахта и войск
СС, служили в других немецких формированиях. Показательно,
что среди сдавшихся в плен советских военнослужащих русские
составляли около 48 %, в то время как среди погибших — около
66 % [44].
В-четвертых, в силу ряда объективных и субъективных обсто­
ятельств существовали немалые трудности в мобилизации воен­
нообязанных из числа многих народов Средней Азии, Закавка­
зья, Северного Кавказа и Крыма: отдаленности этих территорий,
сложностей их ландшафта, неразвитости в них транспортной и
социальной инфраструктуры, отчасти как бы постороннего ха­
рактера этой войны для населявших их этносов, широко распро­
страненных среди них националистических, сепаратистских на­
строений (в силу, например, принципиальных различий в проис-

3 -4 2 1 6
 хождении и культуре или исторических обид), довольно высокой
степени этнической солидарности и этнической однородности
населения большинства этих регионов и т.д.
В-пятых, военнослужащие многих из этих «южных» этносов
в силу некоторых причин (особенностей менталитета, культуры,
истории, уровня социально-экономического развития регионов
их проживания и т.д.) не отличались большой дисциплиниро­
ванностью и стойкостью в бою. Большинство из них не знало
или плохо знало русский язык, а их образовательный уровень,
технические навыки, военная подготовка и даже, по данным
историка А. Безугольного, физическое развитие вследствие ука­
занных и иных обстоятельств характеризовались в среднем более
плохими показателями [45]. Поэтому существовали сложности
с мобилизацией, военным обучением и адаптацией в воинских
подразделениях значительного числа лиц многих национально­
стей Кавказа и Средней Азии. Вследствие этого их направление
на фронт, привлечение к наиболее важным и рискованным за­
даниям, да и вообще к боевым операциям было в целом гораздо
меньшим, чем военнослужащих других национальностей. Не
помогло полностью решить эту проблему и формирование на­
циональных воинских частей. На все эти трудности, в частно­
сти, указывает сильное различие в цифрах как абсолютных, так
и относительных потерь среди военнослужащих разной нацио­
нальности [46].
Об указанных явлениях свидетельствуют также донесения
военачальников, командиров и других должностных лиц РККА и
НКВД самого разного уровня, в которых отмечаются такие про­
блемные и негативные факты, как незнание лицами коренных на­
циональностей Кавказа и Средней Азии русского языка, большой
процент среди них неграмотных, специфические национальные
особенности, обычаи и уклад жизни, распространенная среди
них круговая порука, нередкое панибратство командиров с под­
чиненными в национальных воинских частях и т.д. [47]. Вместе с
тем в силу этих и иных обстоятельств для представителей назван­
ных народов, особенно Северного Кавказа, при комплектовании
советских вооруженных сил в годы войны устанавливались те или

66
 иные ограничения, вплоть до отмены их призыва и мобилизации,
а также увольнения в запас мобилизованных [48].
Разумеется, автор далек от мысли обвинять эти национально­
сти в некоем уклонении от войны или какой-то ущербности, речь
идет здесь прежде всего об объективных и двусторонних (между
руководством страны и отдельными этносами в своей массе,
между этническим большинством и этническими меньшинства­
ми) проблемах участия их в этой войне.
Вместе с тем степень их участия в войне в рядах советских
вооруженных сил была неодинаковой. Сравнение долей разных
этносов в демографических потерях наших войск и населении
страны показывает, что наивысшей она была у армян, грузин, ка­
захов, а также киргизов, осетин, наименьшей — среди чеченцев и
ингушей [49]. В любом случае подавляющее большинство из них
внесло свой посильный вклад в нашу Победу, который в своей со­
вокупности представляется весьма важным. В целом участие на­
родов Средней Азии и Кавказа в этой, которой уже по счету войне
для нашей державы было как никогда ранее существенным.
Не стоит забывать и то, что гражданами СССР накануне вой­
ны было до полутора миллионов этнических немцев (до 0,8 % на­
селения страны), которых в Красной Армии по понятным при­
чинам практически не было. И это не считая нескольких сотен
тысяч немцев Прибалтики, Бессарабии и в меньшей степени дру­
гих вошедших в состав СССР в 1939—1940 годы районов, боль­
шинство из которых до начала войны успело выехать в Германию.
Кроме того, большинство из оставшихся немцев, проживавших
до войны на Украине, в Прибалтике и некоторых иных регионах
страны, не преминули, так сказать, возможностью признать себя
«фольксдойче» и влиться в ряды «доблестной» германской армии
и других формирований и организаций Германии.
Не было или было крайне мало в Красной Армии и представи­
телей некоторых других этнических групп, проживавших на тер­
ритории СССР: финнов, болгар, румын, венгров, а также ряда бо­
лее мелких. Практически в той же мере это относится и к доволь­
но многочисленным полякам, которые составляли значительную
часть населения вошедших в 1939—1940 годах в состав СССР За­

67
 падной Украины, Западной Белоруссии и Литвы, а также жили
и в других регионах страны, насчитывая к середине 1941 года в
общей сложности около 3 млн человек или даже более. Так, де­
мографические потери советских военнослужащих-поляков за
время войны составили в абсолютном отношении такую же вели­
чину, что и потери военнослужащих-карел [50], хотя численность
карел в стране была в то время примерно в 12 раз меньше чис­
ленности поляков. Можно, конечно, спорить, насколько обосно­
ванно этим группам населения не доверяли советские власти, но
факт остается фактом. Впрочем, значительная часть тех же поля­
ков была направлена в сформированные во время войны в СССР
польские армии В. Андерса и 3. Берлинга, которые не вошли в со­
став вооруженных сил СССР, но так или иначе внесли свой вклад
в противоборство с войсками Германии и ее союзников.
Наконец, призыву и мобилизации не подлежали ряд катего­
рий заключенных-мужчин, которые по возрасту и состоянию
здоровья были годны к военной службе. Общее число таких лиц
могло достичь за годы войны 1 млн человек [51].
Надо помнить еще и о том, что доля мужчин военнообязанных
возрастов среди русских и большинства других народов СССР
была гораздо меньшей, чем у немцев, австрийцев, венгров и боль­
шинства других народов противостоявшей нам в войне стороны.
Это было обусловлено ощутимо более высоким уровнем смерт­
ности населения СССР и России в трудоспособном и детском
возрасте в течение не только 30-х годов, но и всех предшеству­
ющих десятилетий, а в отдельные годы катастрофически более
высокой — в 1919—1922 и 1933 годах. Одновременно большие
потери населения вследствие более высокой смертности в СССР
замещались благодаря гораздо более высокой рождаемости [52].
Следовательно, доля детей и подростков в населении СССР была
гораздо большей, а взрослых — гораздо меньшей, чем в населе­
нии Германии и союзных ей стран. Поэтому, к примеру, число
военнообязанных этнических русских, с одной стороны, и этни­
ческих немцев и приравненных к ним лиц, с другой стороны, в
абсолютных величинах накануне войны было не вполне пропор­
циональным соотношению их общей численности. Для русских

68
 это число военнообязанных можно оценить на момент начала
войны примерно в 17 млн человек, а для немцев и приравненных
к ним лиц — в 20 млн человек (более конкретное и подробное
обоснование этих цифр дается в следующей части книги).
Другое дело, что война потребовала от СССР большего напря­
жения сил, и советское руководство смогло поставить под ружье
и к станку своих граждан в процентном отношении, несомненно,
больше от имевшихся мобилизационных и трудовых ресурсов.
Помимо максимально возможных масштабов мобилизации муж­
чин военнообязанных возрастов (и даже 1890—1891 годов рожде­
ния) с предельно допустимой степенью изъятия их из народного
хозяйства и других отраслей, власти СССР в наиболее трудный
период войны сумели привлечь в Красную Армию в качестве до­
бровольцев большое число лиц, которые не подлежали мобили­
зации по возрасту или вследствие иных обстоятельств, а также
женщин. Так, многие сотни тысяч москвичей, ленинградцев, ки­
евлян, одесситов, жителей других городов вошли в число воинов
Красной Армии, вступив в народное ополчение, истребительные
батальоны и иные формирования. При этом согласно постанов­
лению ГКО от 4 июля 1941 года «добровольной мобилизации» в
народное ополчение подлежали лица в возрасте от 17 до 55 лет.
Кроме того, многочисленные добровольцы и патриоты, которые
в силу различных причин не стали кадровыми военнослужащи­
ми, составили значительную долю партизан, подпольщиков и тех
же ополченцев, также сыграв в их рядах важную роль в борьбе с
врагом в самое трудное время войны.
Вместе с тем, поскольку доля несовершеннолетних лиц в
СССР была существенно выше доли этой категории лиц в на­
селении Германии, с каждым годом войны мобилизационные и
кадрово-экономические возможности нашей страны в сравни­
тельном отношении понемногу увеличивались. Речь здесь прежде
всего идет о том, что доля лиц 1923—1927 годов рождения (атакже
в меньшей мере 1922 года рождения), которые достигли призыв­
ного возраста и активно направлялись в армию в течение войны,
была в СССР сравнительно большей, чем в Германии. Пожалуй,
еще большей была в нашей стране по сравнению с ней доля не­
 совершеннолетних более младших возрастов, которые с каждым
годом войны играли все более важную роль в оборонной и других
отраслях ее экономики, а также в определенной мере участвовали
в партизанском движении и даже при некоторых обстоятельствах
зачислялись на военную службу.
Что касается нашего врага, то он за счет части населения окку­
пированных советских территорий, а также военнопленных, ко­
торых его вооруженные силы немало захватили в 1941 году, смог
в начале войны в еще большей степени увеличить свои мобили­
зационные возможности, но эта «халява», слава богу, для него до­
вольно быстро закончилась. Еще сильнее Германия использова­
ла потенциал ранее захваченных, присоединенных и зависимых
стран и территорий и их населения, как непосредственно перед
войной, так и в разгар ее сражений. Особенно интенсивным было
привлечение населения этих стран и территорий для решения
экономических задач фашистского блока. Французские, чешские,
бельгийские, голландские, датские, польские заводы, фабрики,
шахты, рудники и иные предприятия в основном исправно рабо­
тали на экономику нашего врага, производя в том числе военную
технику и оружие. Многие жители оккупированных Германией
государств также были привлечены, в том числе угнаны силой,
непосредственно к работе на ее предприятиях и других объектах.
Они составляли до 40 % рабочих, занятых в германской промыш­
ленности в годы войны [53]. Нацисты и их союзники могли также
свободно использовать транзитную территорию этих стран, их
дороги, порты и другие объекты для своих экономических, воен­
ных и иных целей.
Об экономическом сотрудничестве Германии, Италии и дру­
гих государств нацистско-фашистского блока, наверное, вообще
излишне напоминать. Различные формы экономического и иного
сотрудничества немцы и их союзники поддерживали и с такими
внешне нейтральными европейскими странами, как Швеция и
Швейцария, которые превратились, по сути дела, в значительной
мере зависимые от Германии анклавы. По тем или иным каналам,
в частности с помощью Испании и французского правительства с
резиденцией в Виши, они имели экономические отношения на­

70
кануне войны и в ее начале также со многими неевропейскими
странами: африканскими, азиатскими и южноамериканскими и
даже с некоторыми фирмами США. Во всяком случае, они мог­
ли в некоторой степени использовать сырьевые, а порой и иные
ресурсы отдельных из этих стран, в отличие от СССР, единствен­
ным союзником которого в этот период была Монголия, а союз­
нические отношения с другими странами только начинали нала­
живаться.
Кроме того, немецко-фашистские захватчики сумели быстро
оккупировать значительную часть территории СССР: к ноябрю
1941 года она насчитывала население (в довоенном исчислении)
до 70 млн человек Правда, большинство военнообязанных, про­
живавших на этой территории, мобилизовать советским властям
все же удалось, как и получилось эвакуировать большую часть
крупных промышленных и иных предприятий и организаций,
а также большинство специалистов и немало иных лиц. Всего,
как считает известный историк Г. Куманев, «из угрожаемой зоны
удалось переместить на восток различными видами транспорта в
1941—1942 гг. около 17 млн человек» [54]. Другими словами, нем­
цам и их союзникам досталась не самая трудоспособная, а тем
более боеспособная часть населения. Да и та далеко не в полном
составе работала на врага. Помимо этого, значительную часть
оставшихся заводов, шахт, рудников, электростанций, мостов,
транспортных объектов советским властям удалось уничтожить
или вывести из строя, как и вывезти или перегнать б льшую часть
транспортных и других материальных средств. Но все же и на­
шему врагу досталось немало, особенно сырьевых и сельскохо­
зяйственных ресурсов, как, впрочем, малоквалифицированных и
неквалифицированных трудовых ресурсов тоже.
Таким образом, благодаря перечисленным, а также иным об­
стоятельствам, Германия и ее европейские союзники (с учетом
оккупированных и присоединенных ими территорий) в целом
значительно превосходили нашу страну в экономической мощи.
К началу войны СССР имел над ними преимущество лишь в до­
быче нефти, заготовке леса, производстве некоторых видов цвет­
ных металлов (в основном меди и никеля) и, кроме того (хотя

71
 это и спорно), в мощностях по производству тракторов, а сле­
довательно, и танков. Но при этом достигнутое нашей страной
превосходство в этих отраслях было отягощено большими эконо­
мическими издержками, связанными с более неблагоприятными
природно-климатическими и географическими условиями функ­
ционирования отечественной социально-экономической сферы,
а также гораздо менее развитой социальной и экономической ин­
фраструктурой [55].
Зато фашистский блок намного превосходил СССР в добыче
угля, мощностях по производству электроэнергии, черных метал­
лов, алюминия и особенно сильно —автомобилей и других транс­
портных средств, различных видов приборов, радиотехнических
устройств и другой продукции машиностроительной промышлен­
ности. Кроме того, в 1939—1941 годах Германии удалось захватить
в побежденных странах довольно много различных видов сырья
и материалов, в том числе черных и цветных металлов, не говоря
уже об автомобилях, иных транспортных средствах, других видов
промышленной, а также сельскохозяйственной продукции [56].
Согласно данным, приведенным в 3-м томе «Истории Вто­
рой мировой войны 1939—1945 гг.», производство наиболее
важных видов продукции, являвшихся базовыми для всей эко­
номики, включая оборонную промышленность, в 1940 году со­
ставило [57]:

Германия, ее
союзники,
сателлиты,
№ оккупированные
Виды продукции СССР
ими территории
(в том числе
Германия с
Австрией)
1. Электроэнергия (млрд кВт.ч) 110(52) 48,3
Уголь (в пересчете на
2. 348(185) 165,9
каменный) (млн т)
3. Нефть (млн т) 10(0,5) 31,1
4. Сталь (млн т) 43,6 (20) 18,3
5. Автомобили (тыс. шт.) 676 (333) 145

72
 О большом превосходстве нашего врага в индустриальных
мощностях весьма красноречиво говорит и такой факт: в СССР
парк металлорежущих станков в 1940 году составлял 710 тыс., а
в Германии в 1941 г. — почти 1,7 млн [58]. Важно также отметить,
что с учетом производства алюминия в оккупированных странах
Германия к началу войны намного опережала по выплавке этого
важнейшего вида сырья для авиационной промышленности все
другие страны мира, а СССР — в несколько раз [59].
Забегая немного вперед, нельзя здесь не вспомнить и то, что
нехватка алюминия стало одной из наиболее важных проблем со­
ветской авиации накануне и во время войны. К примеру, извест­
ный авиационный специалист В. Кондратьев одной из главных
причин низких характеристик советских самолетов по сравне­
нию с немецкими, наряду с историческим отставанием в разви­
тии отечественной авиации, двигателестроения, приборострое­
ния, радиотехники, считает «необходимость использования»
в их конструкции «древесины, фанеры и стальных труб вместо
дефицитных алюминиевых и магниевых сплавов». «Непреодоли­
мая тяжесть деревянной и смешанной конструкции, — пишет он
дальше, — вынуждала ослаблять вооружение, ограничивать бое­
комплект, уменьшать запас топлива и экономить на бронезащи-
те» [60].
Что касается союзников, то у немцев их в 1941 году, как ука­
зано, было немало, и все они тогда были достаточно надежными.
Во всяком случае, правительства этих стран оставались верными
Германии, как и не было тогда на их территории крупных вос­
станий или мятежей. Не было ничего подобного и на территории
оккупированных или присоединенных Германией стран, за ис­
ключением, пожалуй, только продолжавшегося сопротивления
захватчикам в Сербии и других регионах Югославии, а также в
меньшей степени в Греции и Албании, то есть в странах, которые
автор в актив германско-фашистского блока не включил. Правда,
Италия довольно сильно увязла в столкновениях в Северной Аф­
рике, вишисты и другие прогерманские силы постепенно стали
терять контроль над французскими колониями и иными терри­
ториями в Африке и на Ближнем Востоке. Затем, уже в августе —
 сентябре 1941 года, британские и советские войска оккупировали
ориентированный на Германию Иран, чем сильно подорвали ее
позиции в Юго-Западной Азии. Однако на вероломное нападе­
ние на СССР Германии и ее союзников и последовавшее вслед
за этим их успешное наступление эти события существенно не
влияли.
А вот о союзниках СССР сказать почти нечего, потому что их
практически еще тогда не было. Можно вспомнить миллионную
Монголию, но чем она, находясь далеко на востоке, могла по­
мочь Красной Армии в тяжелые дни испытаний? Разве что ло­
шадьми, овчинами и мясом, да и то в сравнительно небольших
количествах. Что касается Великобритании, то союзнические
отношения с ней складывались довольно медленно, а ее помощь
поначалу была в основном моральной. Разумеется, нельзя недоо­
ценивать военное противостояние этой державы с Германией и ее
союзниками на море, в воздухе, а также и на земле — в Северной
Африке и Юго-Западной Азии, но существенного влияния это на
ситуацию на фронтах Великой Отечественной войны в 1941 году
не оказывало. Тем более никакой заметной роли тогда не могла
играть созданная генералом Ш. де Голлем «Свободная Франция»,
которая еще только собирала силы, а действовала практически
лишь в некоторых французских колониях против сил коллабора­
ционистского правительства А. Петэна.
Поэтому Германия смогла выставить в начале войны против
СССР 66,5 % своих пехотных и кавалерийских дивизий и 94,3 %
танковых и моторизованных [61]. Остальная часть ее сухопутных
войск решала в это время преимущественно небоевые задачи, рас­
полагаясь в самой Германии, на оккупированных ею территориях
и в зависимых от нее странах. Большинство своих основных сил
направили против СССР и ее союзники, кроме Италии, которая
тогда была довольно сильно вовлечена в бои с британскими вой­
сками и другими силами в Северной Африке и иных регионах.
Таким образом, ни Великобритания, включая ее доминионы
и колонии, ни «Свободная Франция», ни другие силы сопротив­
ления почти никаких больших помех Германии и ее союзникам в
войне против СССР в 1941 году не создавали, отвлекая их силы в

74
 меньшей степени, чем, например, Япония и отчасти формально
нейтральные Турция и Иран отвлекали советские силы. Подавля­
ющее большинство своих боеспособных войск блок фашистских
государств, кроме Италии, направил для реализации гитлеров­
ского захватнического плана «Барбаросса». В этот период суще­
ственной помехой для Германии были, пожалуй, лишь британ­
ские ВВС, которые сковывали немалую часть ее авиации. Также
значительное число немецких ВМС было задействовано в военно-
морском противостоянии с Великобританией, но в 1941 году круп­
ных морских операций против СССР фашистские государства не
проводили, как и в ответ советский Военно-морской флот не мог
нанести серьезные удары по Германии.
Для сравнения можно отметить, что СССР к началу войны со­
средоточил в своих западных военных округах, то есть непосред­
ственно против Германии и ее союзников, 54 % своих дивизий и
бригад. Да и потом долю сражающихся на советско-германском
фронте войск советское руководство не могло слишком сильно
увеличить ввиду необходимости размещения крупных войсковых
группировок на других вероятных театрах военных действий —
Дальневосточном и Южном [62]. Кроме того, слишком большое
число советских солдат и офицеров находилось во внутренних
районах СССР из-за огромных размеров его территории: в пути
в среднем наши войска следовали гораздо дольше, чем немец­
кие и другие западноевропейские, а также на мобилизационные
и иные мероприятия нужно было направлять военнослужащих
относительно больше в связи с низкой плотностью населения и
отставанием в мобилизации. Доля бойцов и командиров, нахо­
дившихся тогда на фронте, была сравнительно не столь уж и ве­
лика еще и потому, что в начале войны Красная Армия понесла
слишком большие потери. В силу этого советские военные власти
вынуждены были в большей мере, чем противник, держать своих
военнослужащих на обучении, излечении, переформировании
войсковых соединений и частей и т.д.
О значении угрозы со стороны Японии в начале Великой
Отечественной войны свидетельствует то, что сосредоточен­
ная у наших границ на Дальнем Востоке японская Квантунская

75
 армия вместе с войсками союзного им государства Маньчжоу-
Го (основная часть Северо-Восточного Китая), по данным
A.В. Шишова, насчитывала летом 1941 года до 1 миллиона чело­
век. Он также отмечает: «На вооружении Квантунской группи­
ровки японских войск состояло 6640 артиллерийских орудий и
минометов, 1215 танков и самоходных орудий, 1907 боевых са­
молетов и 26 речных кораблей». Кроме того, у японцев имелись
большие возможности укрепить эту группировку, в частности
переправив при необходимости значительную часть из 2,5 мил­
лиона своих солдат и офицеров, которые находились на близко
расположенных островах Японии фактически как резерв [63].
«Присутствие на дальневосточных границах мощной группи­
ровки вооруженных сил Японии вынуждало Советский Союз на
протяжении всей Великой Отечественной войны с Германией и
ее союзниками держать на Востоке... войск общей численностью
более 1 миллиона солдат и офицеров, 8—16 тысяч орудий и ми­
нометов, свыше 2 тысяч танков и самоходных артиллерийских
установок, от 3 до 4 тысяч боевых самолетов и более 100 боевых
кораблей основных классов. Это составляло от 15 до 30 процен­
тов боевых сил и средств советских вооруженных сил», — указы­
вает этот автор [64].
«Поданным разведуправления японского Генштаба от 12 июля
1941 года, за три недели после начала советско-германской вой­
ны с Дальнего Востока на Запад было переброшено лишь 17 %
советских дивизий, а механизированных частей — около одной
трети. При этом японская разведка сообщала, что взамен убыва­
ющих войск Красная Армия восполняется за счет призыва среди
местного населения», — так описывает сложившуюся на линии
советско-японского противостояния ситуацию летом 1941 года
B. Люлечник в своей работе «Почему не состоялась Советско-
Японская война» [65].
Значительную часть войск советское руководство вынуждено
было держать и на юге — в Закавказье и Средней Азии, где су­
ществовала турецкая угроза, а также возможны были враждебные
действия определенных сил в Иране и Афганистане. Кроме того,
вплоть до начала Великой Отечественной войны у СССР были

76
довольно напряженными отношения и с Великобританией, у ко­
торой здесь поблизости располагались колонии и, соответствен­
но, колониальные войска.
Так кто же в большей степени вынужден был действовать в
1941 году на несколько фронтов (ТВД)? В конце концов, немцы
могли достаточно быстро перебросить в случае необходимости
свои войска в Западную Европу, а попробуйте быстро перебро­
сить войска из Восточной Европы на Дальний Восток или хотя
бы в Забакайлье либо обратно. Надо ли доказывать, что рас­
стояние от Парижа и Брюсселя до Львова и Бреста во много раз
меньше, чем от последних до Читы, а тем более Хабаровска и
Владивостока? И это еще при гораздо более низкой пропуск­
ной способности отечественных железных дорог по сравнению
с европейскими и почти полном отсутствии на большей части
территории СССР того времени шоссейных дорог с твердым по­
крытием, как, впрочем, сколько-нибудь существенного парка
автотранспорта — тоже. В Германии же к войне были построены
знаменитые автобаны, а ее автопарк с учетом трофеев превышал
советский как минимум в 4—5 раз. С учетом же в несколько раз
меньших размеров территории Германии и подконтрольных ей
стран Европы по сравнению с СССР и лучшего качества немец­
ких автомашин превышение возможностей нашего противника
в интенсивности и объеме автомобильных перевозок могло до­
стигать 10—15 раз.
Таким образом, общее превосходство Германии и ее европей­
ских союзников над СССР в экономических, мобилизационных,
трудовых и иных ресурсах к моменту нападения на нашу страну
было весьма значительным. Если исходить из приведенных в на­
стоящей главе данных о численности населения и показателей
промышленного производства, оно составило разницу примерно
в 1,7—1,8 раза. Внешнеполитическая, геополитическая, военно­
стратегическая ситуация была в это время тоже явно в пользу фа­
шистского блока. Это и предопределило тогда большое превос­
ходство его вооруженных сил над советскими в силах и средствах
и как следствие — значительные военные успехи этого блока в
начале войны.

77
 4. СООТНОШЕНИЕ СИЛ И СРЕДСТВ СТОРОН
В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
Если обратиться к тем данным, которые традиционно приво­
дятся в исторической литературе в нашей стране, преимущество
Германии и ее союзников в силах и средствах в начале войны не
выглядит столь уж убедительным. Более того, во многих трудах
имеются высказывания и даже вполне конкретные данные, в ко­
торых, по существу, отрицается немецкое количественное воен­
ное превосходство в 1941 году. Чаще же всего в трудах отечествен­
ных авторов отмечается то, что немцы и их союзники имели в этот
момент довольно большое преимущество в численности личного
состава благодаря заблаговременному проведению мобилизации
и переброске войск, но при этом немало уступали нашим войскам
в количестве боевой техники.
Обратимся к источнику, который среди трудов о войне в по­
следние годы приобрел значение чуть ли официального и ставше­
го уже хрестоматийным, — статистическому исследованию кол­
лектива военных историков под руководством Г.Ф. Кривошеева
«Россия и СССР в войнах XX века». Аналогичные данные пред­
ставлены и в новом издании этого коллектива «Великая Отече­
ственная без грифа секретности. Книга потерь». В них суммарное
соотношение сил и средств, сосредоточенных у западных границ
СССР, оценивается как 1,19: 1 в пользу Германии и ее союзни­
ков. Но при этом в танках советская группировка будто бы имела
огромное преимущество — в соотношении 0,3: 1 (4,3 тыс. против
14,2 тыс.), почти такое же оно было в боевых самолетах — 0,54:
1 (5 тыс. против 9,2 тыс.). И даже в орудиях и минометах немец­
кое преимущество было не такое уж и большое — 1,43:1 (47,2 тыс.
против 32,9 тыс.). Зато в численности личного состава у врага
было почти 2-кратное преимущество (5,5 млн чел. против 2,9 млн
чел.) [66].
Нет сомнений, что эти данные базируются на советских до­
кументальных источниках. Но всем ли из них и во всем ли можно
вполне доверять, а тем более считать полностью соответствующи­
ми действительности? А еще более того, разве можно легко верить

78
 данным, которые представлены немецкими мемуаристами, пусть
даже они и утверждают, что их источником являются служебные
документы вермахта? Ведь если бездумно «проглотить» указан­
ные цифры, то получается, что бедных немецких солдат, а также
румын, венгров и прочих разных финнов их отцы-командиры не
на блицкриг посылали, а на убой.
Больше всего среди этих показателей повергает в недоумение
огромное число советских танков, которые будто бы в начале вой­
ны дружно встречали врага на наших западных границах. Однако,
во-первых, на самом деле почти все учитываемые в этих подсче­
тах немецкие силы тогда были непосредственно у границ СССР,
а около половины наших танков, которые находились в западных
военных округах и учитывались здесь фактически как танки дей­
ствующей армии, надо было еще гнать к ним за многие десятки,
а порой и сотни километров, расходуя их моторесурс, сжигая го­
рючее и теряя их в пути из-за поломок. Так, по данным В. Дай-
неса, из 170 советских дивизий, дислоцированных накануне на­
падения врага в западных военных округах, 75 были расположены
от 100 до 400 км от границы и более, а 10 были в пути [67]. Ну а,
например, В.И. Дашичев и вовсе писал о том, что только 56 на­
ших дивизий (32 %) были в первом эшелоне, а остальные распо­
лагались «в районах сосредоточения на общей глубине от 300 до
400 км от границ» или были в пути. При этом, по его данным,
противник «имел в это время перед фронтом наших округов в
первом эшелоне 63 процента всех соединений армии вторжения»
[68]. И вряд ли эта ситуация существенно изменилась из-за того,
что с началом боев немцы своим стремительным продвижением
в глубь нашей территории сами быстро сократили это расстоя­
ние. Не менее проблемной была и перевозка танков транспортом
из-за дополнительных организационно-технических трудностей,
потери времени и налетов немецкой авиации на железнодорож­
ные станции и эшелоны.
Во-вторых, при всем желании невозможно поверить в реали­
стичность того, что 22 июня 1941 года доля наших танков в дей­
ствующей армии (а за нее большинство фактически считает все
войска западных округов) была столь огромной — почти 63 % (по

79
 данным Г.Ф. Кривошеева, 14,2 тыс. от 22,6 тыс. во всех округах),
если в течение всех остальных периодов войны она составляла в
среднем менее 30 % [69]. Ведь в целом в начале войны доля со­
ветских сил и средств на линии противостояния с войсками Гер­
мании и ее союзниками от общего их числа была существенно
меньшей, чем во все остальные периоды войны.
Не менее удивляет здесь довольно странный метод подсче­
та общего соотношения сил, который, впрочем, совершенно не
объясняется. Фактически же он приводит к сильному завышению
советских сил и соответствующему занижению сил противника.
И это характерно не только для рассматриваемого исследования,
а стало уже традиционным в отечественной историографии со
времени «разоблачения культа личности».
Во-первых, многие виды техники и вооружения совершенно
не приняты в расчет, в частности бронемашины и бронетран­
спортеры, грузовые, специальные и другие автомашины, хотя
они вместе взятые имели, пожалуй, не меньшее значение, чем те
же, например, танки. Тем более что последние были тогда, кста­
ти, в основном легкими и далеко не совершенными. Предполо­
жим, что Красная Армия все же имела некоторое преимущество
в числе боеспособных танков на линии соприкосновения (хотя,
разумеется, это не так), однако даже при самом большом уваже­
нии к «прибедняющимся» данным битых немецких генералов и
бодрым отчетам начальника ГАБТУ РККА, это преимущество
трудно оценить в более чем 5 тыс. машин (до 2-кратного). Зато
в автомобилях немцы и их союзники на фронте в начале войны
имели преимущество не менее чем в 450 тыс. машин (оценочно
более 600 тыс. их автомашин против примерно 150 тыс. наших),
то есть разница была примерно 4-кратная [70]. Вот и надо срав­
нивать значение 5 тыс. плохо оснащенных и укомплектованных
советских легких танков (если они вообще были в реальности на
фронте), морально, а часто и физически устаревших, и 450 тыс.
европейских автомашин, да не каких-попало, а «опелей», «мер­
седесов», «фольксвагенов», «пежо», «рено», «фордов» и им по­
добных, то есть произведенных фирмами — лидерами мирового
автомобилестроения!

80
 Не подлежит сомнению, что технические характеристики и
качество немецких автомашин, в том числе французского произ­
водства и прочих трофейных, имели превосходство над нашими
автомашинами на порядок, в частности в той же грузоподъемно­
сти. Именно за счет подавляющего преимущества в автомашинах
и мотоциклах, благоприятной летней сухой погоды и относитель­
но неплохих дорог Украины и Прибалтики, а также гораздо луч­
ших дорог Германии и Центральной Европы, немецкие войска
имели на первом этапе войны огромный перевес в мобильности и
своевременном снабжении.
Еще раз следует подчеркнуть то, что этого преимущества наш
противник добился во многом благодаря активному использова­
нию трофейной техники. «Стремительность германского насту­
пления на Восточном фронте в 1941 году, — пишет известный ис­
следователь А. Широкорад, — была бы невозможна без трофей­
ных тягачей и автомобилей. А они составляли свыше половины
автопарка гитлеровских армий» [71].
Нельзя забывать также и о пулеметах, другом стрелковом
оружии, а также радиостанциях и иных технических средствах,
в которых перевес на стороне немцев был, по-видимому, весь­
ма велик. К примеру, авторы «Истории Второй мировой вой­
ны 1939—1945 гг.» установили, что Германия в 1940 году про­
извела «для пехоты» автоматического оружия 171 тыс. штук,
а в 1941 году — 325 тыс. штук, в то время как наша страна к
лету 1941 года выпустила только первую большую партию
пистолетов-пулеметов (автоматов) — более 100 тыс. штук [72]
А поданным М. Мельтюхова, в первой половине 1941 года Гер­
мания превзошла СССР по числу произведенных пулеметов
примерно в 6 раз [73].
Если попытаться определить роль танковых частей и под­
разделений в войсках, противостоявших друг другу в 1941 году,
то можно достаточно уверенно предположить, что их условный
удельный вес вряд ли тогда по своему значению превышал 15 %
совокупной мощи вооруженных сил, уступая, скорее всего, по
важности значению артиллерийских и авиационных частей и
подразделений [74]. Другое дело, что в авангардных частях и на

81
 решающих участках фронта их роль резко повышалась. Кроме
того, возможное преимущество советских войск в числе танков
вполне нейтрализовывалось немецким перевесом в противотан­
ковых орудиях.
Во-вторых, при определении соотношения сил сторон почти
совершенно не учитывается техническое состояние танков и са­
молетов, а между тем, по-видимому, никем не оспаривается то,
что немецкая техника была выведена к нашим границам почти
полностью исправной (да и невозможно это оспорить: зачем им
перебрасывать для скорого введения в запланированные бои
неисправную технику; подавляющее большинство немецких
танков были еще сравнительно новыми, а хорошая ремонтно­
техническая база позволяла им быстро исправлять поломки).
В то же время значительная часть нашей техники была непригод­
ной для боевого применения без ремонта, а некоторая часть из
нее существовала практически только на бумаге. Так, даже сами
авторы упомянутого статистического исследования вынуждены
были признать далее, что в западных военных округах накануне
нападения на СССР Германии и ее союзников исправных совет­
ских танков было всего 3,8 тыс. [75], то есть немцы и по числу
танков (по крайней мере, боеспособных) фактически нас превос­
ходили. Так почему же авторы этого труда при подсчете общего
соотношения сил сторон исходили из числа всех танков, в том
числе многочисленных неисправных советских боевых машин?
Они же все равно в боях не участвовали, будучи после быстрого
продвижения врага в глубь нашей территории опять-таки в своем
большинстве брошенными. Возможно, впрочем, что небольшая
часть из небоеспособных советских танков, находившихся до
войны в западных военных округах, в первые ее дни была все же
приведена в готовое к бою состояние, но вряд ли их счет мог идти
на тысячи, так как немцам уже за первую неделю войны удалось
продвинуться в глубь советской территории на большинстве на­
правлений в среднем на 200—300 км.
В-третьих, все виды техники следует сравнивать между собой с
учетом их боевых и технических характеристик, то есть не просто
танки или орудия и минометы в одной куче, а танки соответству­

82
ющих типов, гаубицы и пушки соответствующих калибров и т.д.
Одно дело — танки моделей КВ и Т-34, другое дело — устаревшие
виды легких танков. При этом по числу наиболее боеспособных
видов танков нового типа немцы не уступали нашим, а напротив,
существенно их превосходили, даже если считать все эти совет­
ские танки вполне исправными. Не случайно тот же авторский
коллектив под руководством Г.Ф. Кривошеева в своей последней
работе определяет, что «группировка войск противника, сосре­
доточенная у границы с СССР, превосходила советские войска
западных военных округов... по тяжелым и средним танкам — в
1,5 раза, по боевым самолетам новых типов — 3,2 раза» [76]. И это
было закономерно, так как в 1940 году Германия произвела тан­
ков современных типов (средних) 1,4 тыс., а СССР аналогичных
им танков Т-34, а также более мощных, но менее скоростных и
маневренных КВ —только 361 [77]. Но опять это почему-то боль­
шинством авторов не отражается в общих подсчетах соотноше­
ния сил сторон. Кстати, при сравнении подобных моделей танков
можно тешить себя гордыми мыслями о том, что наши передо­
вые танки того времени КВ и Т-34 были лучше соответствующих
немецких T-III и T-IV в огневой и броневой мощи. Но зато они
уступали им в надежности и удобстве в эксплуатации, оснащении
радиостанциями и оптическими приборами, скорострельности
орудия, да и, пожалуй, в скорости и маневренности тоже [78].
В-четвертых, нельзя забывать и о качестве боевых и иных ма­
шин. Почему-то практически никто не осмеливается утверждать,
что, например, отечественные «жигули», «КамАЗы» или «газели»
не уступают в оснащении и качестве немецким автомобилям,
скорее переоценивая «немецкое качество». Однако когда идет
речь о танках, автомашинах и другой технике времен войны, об
этом самом их качестве почему-то большинство вдруг забывает.
Что ни говори, но опережали нас немцы и тогда в создании более
совершенных моделей техники и вооружения, и еще больше —
в качестве их оснащения и изготовления. К тому же большинство
наших танков, самолетов и другой техники к началу войны было
устаревшим технически и физически. Не случайно начальник
штаба Сухопутных войск вермахта Ф. Гальдер в своем дневнике

83
 записывал весной 1941 года: «Русское вооружение: материальная
часть устарела» [79].
В-пятых, некорректно сравнивать танки или другую техни­
ку сами по себе, в отрыве от их оснащения, укомплектованно­
сти и подготовки экипажей, наличия ремонтной базы и другой
необходимой инфраструктуры, а также сил взаимодействия с
ними. Те же авторы коллективного статистического исследо­
вания довольно убедительно показали огромное превосходство
(по состоянию на 1941 год) немецкой танковой дивизии над со­
ветским танковым корпусом при незначительном перевесе про­
тивника в танках: по штатной численности личного состава (что
означает большую укомплектованность экипажей, лучшее со­
провождение, прикрытие, ремонт и снабжение) — в 2,15 раза, в
артиллерийских орудиях — почти в 4 раза, в автомобилях — поч­
ти в 2,5 раза, и только по числу минометов их силы были почти
равными [80].
Кстати, еще большая разница в моторизованности и воору­
женности в пользу немецкой стороны выявляется при сравне­
нии немецкой пехотной и аналогичной по своему назначению
и масштабу советской стрелковой дивизий по их штатам на тот
же 1941 год. При превышении в численности личного состава
чуть более чем в полтора раза противник имел преимущество в
автомобилях почти в 4,5 раза, в орудиях — в 2,5 раза, в миноме­
тах — более чем в 1,77 раза, в пулеметах и автоматическом ору­
жии — почти в 3 раза [81]. Надо ли еще раз говорить о том, что и
укомплектованность этих штатов у немцев в начале войны была
более высокой?!
Одним из подтверждений тенденциозности большинства из
таких подсчетов в сторону занижения сил и средств германского
блока является также общий учет артиллерийских орудий и ми­
нометов при определении их соотношения у сторон. Дело в том,
что у Красной Армии было гораздо больше минометов, а у вра­
жеских войск — пушек и гаубиц. В то же время очевидным яв­
ляется то, что пушки и гаубицы в среднем и целом представляют
собой более мощный и эффективный вид вооружения, чем мино­
меты. Зато минометы более дешевы и легки в изготовлении. Так

84
что не от хорошей жизни нехватку артиллерийских орудий наше
военно-политическое руководство пыталось компенсировать бо­
лее дешевыми минометами.
Как уже говорилось, огульное сравнение общих, да еще и со­
мнительных показателей всех без разбору танков и самолетов в от­
рыве от других показателей и обстоятельств приводит некоторых
авторов к полуфантастическим версиям (если не сказать больше),
например, о целенаправленной подготовке СССР к агрессии про­
тив Германии или о якобы превосходстве в силах Красной Армии
над врагом к началу войны. В частности, М. Мельтюхов писал о
почти 4-кратном превосходстве советской группировки, сосредо­
точенной в июне 1941 года в западных военных округах, в тан­
ках и штурмовых орудиях над противостоявшей ей группировкой
противника (15,7 тыс. у нас против 4,2 тыс. у немцев и их союз­
ников), обосновывая этим «фактом» подготовку СССР к превен­
тивному нападению на Германию [82], а М. Солонин утверждал
о более чем 4-кратном превосходстве РККА в танках (в РККА у
западной границы более 13 тыс. единиц, не считая танкеток) [83].
Что же тогда говорить о В. Суворове, который уже в силу своего
положения перебежчика был, по сути дела, ангажирован для воз­
ведения армады советских «бумажных» танков в некий культ, или
о многих высокомерно относящихся к нашей стране западных
исследователях?!
Не мучает подобных авторов и вопрос: а куда так быстро ис­
чезли эти многие тысячи советских танков? «Как куда, — воз­
мутятся такие сочинители, — немцы уничтожили». Когда же
успели? «Да всё тогда, — добавят они, — в первые дни войны».
К примеру, заявил М. Мельтюхов о почти 16 тыс. советских
танков, которые будто бы были к началу войны в наших за­
падных округах, значит, ему пришлось потом утверждать, что
немцы, едва начав войну, большинство из них почти мгновенно
уничтожили и захватили. Вот и табличку со ссылочками он со
свойственной ему пунктуальностью не забыл представить, в ко­
торой указал, что к 10 июля 1941 года Красная Армия потеряла
11 783 танка [84]. Остается только раскрыть рот от удивления:
получается, что РККА теряла тогда по 654 танка в день, в то вре­
 мя как все вражеские войска вместе взятые за все эти дни яко­
бы потеряли 350 танков! Дас ист фантастиш! Вот ведь какие это
были немецкие чудо-богатыри! Правда, куда подевалась их бо­
гатырская сила уже осенью 1941 года, когда и 100 советских тан­
ков в день одолеть им было уже невозможно по одной уже хотя
бы причине их резкого сокращения (на грани исчезновения как
вида) к тому времени в Красной Армии, этот автор не сообща­
ет. К примеру, знаток танковых вопросов В. Чобиток утверждает
о том, что к осени она имела на фронте менее полутора тысяч
танков, причем в основном легких [85]. Однако, как ни странно,
ее сопротивление захватчикам после столь чрезвычайного «обе-
станкивания» лишь усилилось.
Если верить подобным авторам, то получается, что воевать с
полутора тысячами танков лучше, чем с 15 тысячами. Из этого
логически возможны два вывода: либо авторы, которые пишут о
многократном перевесе советских танковых сил в своей числен­
ности в начале войны, мягко говоря, грешат против истины, либо
роль танков в той войне была незначительной. Автор этих строк
гораздо больше склоняется к первому выводу, хотя, конечно, зна­
чение численности танков переоценивать, как это многие дела­
ют, тоже не стоит.
Читая высказывания верующих в большое численное преиму­
щество Красной Армии в танках над вермахтом в начале войны,
приходится только удивляться силе их чувства. Так, известный
исследователь М. Барятинский и от этой веры не хочет отсту­
пать, заявляя, что с 22 июня по 9 июля 1941 года врагом было
уничтожено И 712 советских танков, и ежесуточные потери на­
ших танков не хочет представлять фантастическими, определяя
их в 233 танка [86], напрочь при этом забывая об элементарных
правилах арифметики. Но если последнее число является вер­
ным, то получается, что за 18 указанных суток советские войска
потеряли 4194 танка. И, вероятно, с учетом танков, захваченных
врагом практически без боя, а также вынужденно уничтоженных
нашими воинами или брошенных ими в неисправном состоянии,
советские потери в этих боевых машинах как раз и были в рассма­
триваемый период примерно такими.

86
 Даже командующий немецкой группой армий «Центр» Ф. фон
Бок, вряд ли полностью справившийся с естественным желанием
приукрасить свой полководческий триумф в сражении с фронтом
Д. Павлова, и то пишет в своем дневнике всего лишь о 2585 совет­
ских танков, захваченных и уничтоженных за указанный период
времени подчиненными ему силами [87]. И это на самом небла­
гополучном для Красной Армии фронте, потери на котором со­
ставляли в начале войны около половины всех наших потерь!
Весьма также интересно уточнить, а чем же они, то бишь фа­
шисты, их уничтожали? Нет, понятно, не шашками или штыками,
но, как ни крути, а получается, что все теми же якобы малочислен­
ными и слабыми немецкими танками и пушками, за которые так
переживают многочисленные доморощенные апологеты немецко­
го воинства. Как же тут благодаря их стараниям не стать вермахту в
умах многих людей уже не преступным, а доблестным!?
Может быть, настала уже пора перестать развивать бурные
фантазии и прославлять нацистские вооруженные силы, господа
ниспровергатели сталинизма?! Ведь не сходятся же у вас, люби­
тели острых исторических ощущений, концы с концами, сколько
ни старайтесь. Автору же этих строк остается только извиниться
перед читателями за очередное ерничество при обсуждении столь
серьезной, более того — трагической темы. Но разве можно оста­
ваться сдержанным, если трезво, а не в опьяненном идеологией
или чувством мести состоянии, взглянуть на приведенные выше
высказывания этих заблудившихся в реалиях войны исследова­
телей?!
Впрочем, здесь, наверное, уместно вспомнить и популярную
поговорку о том, что война, мол, все спишет. В данном случае
она, вероятно, как раз и помогла «списать» и танки, существо­
вавшие тогда, видимо, только на бумаге, и танки, находившиеся
в ремонте или не готовые по другим причинам к боям и маршам.
В общем, она помогла бюрократам и разгильдяям того времени,
но зато «подвела» тех историков, которые не любят проявлять
критичность к формально солидным источникам.
Разумеется, в литературе можно найти и обратные указанным
мнениям высказывания. Так, М.В. Конотопов, автор одного из

87
 современных учебников по истории экономики России, раскры­
вая вопрос о развитии военного производства в годы Великой От­
ечественной войны и накануне ее начала, отмечает, что «в начале
войны СССР имел втрое меньше танков и самолетов, чем Герма­
ния ...» [88] В это поверить, правда, еще труднее. Да и указанный
автор в этом издании при освещении данного и иных вопросов,
как и большинство других авторов современных российских учеб­
ников, почти постоянно пытается доказывать ущербность социа­
листической экономики и сталинской экономической политики,
всячески умалял их показатели, нередко даже противореча не
только общеизвестным и очевидно существующим фактам, но
и самому себе. Однако такие высказывания являются по-своему
примечательными.
Впрочем, на почти подобное соотношение числа имевшихся у
сторон танков и самолетов указывали и авторы советского перио­
да, которые при этом скорее преувеличивали успехи первых пя­
тилеток. К примеру, поданным Я. А. Иоффе, на 22 июня 1941 года
советские танки и САУ составляли 48,5 % от числа немецких, а
советские боевые самолеты — 31,1 % от того, что имел наш про­
тивник [89].
Не верят стереотипным утверждениям о превосходстве в ко­
личестве этой боевой техники группировки Красной Армии, со­
средоточенной накануне войны у наших западных границ, и не­
которые зарубежные исследователи. Так, известный французский
историк Н. Верт в своем учебнике также утверждает, что войска
Германии и ее союзников превосходили в этот момент советские
войска по числу танков в 1,5 раза, а по количеству современных
самолетов — в 3,2 раза [90]. Хотя, по-видимому, указанные авто­
ры, считавшие, что в начале войны СССР явно уступал врагу в
числе танков и САУ (штурмовых орудий), все же имели в виду
только наиболее боеспособные модели этих видов боевой тех­
ники, в отличие от своих оппонентов, которые учитывали их без
разбора, слепо веря документам, исследованиям и мемуарам за­
интересованных участников событий.
Конечно, обстоятельно и корректно сравнивать соотношение
сил и средств противоборствующих армий является весьма слож­

88
ной задачей из-за ее масштабности и методологических трудно­
стей ее реализации. Но грубые обобщения соотношения сил по
танкам, самолетам, орудиям и минометам при явном преумень­
шении значения численности личного состава и игнорирова­
нии оснащения войск другими видами техники, оружия и иных
материально-технических средств, а также их качества только за­
путывают дело. Можно еще понять многочисленных писателей и
публицистов, одержимых антисталинизмом, антикоммунизмом
или русофобией, или тех, кто отрабатывает свой антисоветский
или антироссийский «хлеб», которые в стремлении умалить по­
беду нашего Отечества, как утопающие за соломинку, хватаются
за эти грубые и сомнительные в своей достоверности обобщения
численности танков и самолетов, игнорируя то, что источники
этих данных являются противоречивыми и неполными, а многие,
особенно о немецких танках, откровенно сомнительными. Но что
мешало и до сих пор мешает серьезным отечественным военным
историкам? Давление Н. Хрущева, М. Горбачева, Б. Ельцина,
В. Путина и их агитпропа, амбиции Г. Жукова и других марша­
лов и генералов или сила все той же исследовательской инерции?
Или уже, быть может, коммерческие интересы?
Можно найти немного авторов, которые пытаются реалистич­
но взглянуть на соотношение танков и другой боевой техники
в начале войны. К примеру, по мнению В. Гончарова, к началу
войны «Красная Армия в два раза превосходила противника по
танкам» [91]. Еще смелее и конкретнее он был в своей более ран­
ней работе, определяя число исправных советских танков в за­
падных округах в 10—10,5 тыс. против 6—6,5 тыс. у немцев и их
союзников [92]. Близок ему в своих подсчетах другой танковый
«спец» — И. Шмелев, который количество «боеготовых» совет­
ских танков, имевшихся накануне войны в этих округах, опреде­
ляет в 10 540 единиц, присовокупив к ним, правда, еще 206 новых
танков, поступивших туда в последние мирные дни [93].
Несоответствие цифр соотношения количества танков у сра­
жавшихся сторон, которые отстаиваются большинством истори­
ков, с реальными делами на фронте в начале войны вынуждает
признать обоснованной постановку В. Гончаровым или, напри­

89
 мер, Ю. Мухиным [94], вопроса о довольно странном «выпаде­
нии» из сравнительных данных захваченных немцами в 1939—
1940 годах в качестве трофеев многочисленных французских,
британских, чешских и прочих танков, причем почти полном.
Куда же все-таки делась богатая танковая добыча вермахта? На
это шибко ретивым ниспровергателям нашей Победы ничего, ви­
димо, другого не остается, как отвечать в стиле известного персо­
нажа популярного отечественного кинобоевика: мол, трофейные
танки у них были «не той системы», то бишь «не вписывались в
немецкую структуру управления боем танковых дивизий» [95].
Неужели еще кому-то непонятно, что не очень любили немец­
кие генералы в своих дневниках, донесениях, воспоминаниях и
исследованиях упоминать о трофейных танках и ином трофей­
ном вооружении и оснащении, которое они использовали в годы
войны, а тем более не любили все эти трофеи учитывать?! Если
о них и упоминали, то часто старались преуменьшать их число
и значение. Не нравилось им это делать во время войны, чтобы
не дать повода сомневаться в «превосходстве арийской расы», до­
блести немецкого оружия и своих собственных заслугах. И тем
более не прельщало их это делать уже после войны, чтобы было
больше оправданий для своего полного в ней разгрома. Да и не
очень прилично было признавать, что благодаря фактически на­
грабленным средствам Германия смогла так резко усилить свою
военную мощь в 1939—1940 годах. Вот и получается по данным
немецких генералов, что солдат у них было много, а основных ви­
дов боевой техники — непропорционально мало. Других же ис­
точников для подсчета немецких и союзных им сил и средств у
наших исследователей и публицистов практически нет, что видно
даже из солидных отечественных трудов о войне, например, из
многотомных энциклопедий «История Великой Отечественной
войны Советского Союза 1941—1945 гг.» или «История Второй
мировой войны 1939—1945 гг.».
Что же тогда нужно делать? Правильно, пытаться определять
суммарные оценки всех сил и средств Германии и ее сою зников,
а не только танков и самолетов, причем исходя из всех данных,
а не только тех, которые нравятся немецким генералам и пою­
 щим с их голоса исследователям, учитывая также и логику раз­
вития событий. При этом, конечно, нужно откровенно признать
их оценочный и приблизительный характер. Однако это все же
будет гораздо ближе к истине, чем выдавать те же фактически
оценочные данные, и притом более чем сомнительные, за впол­
не точные, да еще, как правило, почти без учета других важных
средств.
Надо принимать во внимание еще и то, что военно­
политическому руководству Германии совсем излишним было
упоминание в различных документах о всех своих силах, которые
выдвигались к границам с СССР в 1941 году. Им же, как известно,
нужно было скрывать эти факты, преуменьшать их масштаб, так
как они втайне готовились к нападению на нашу страну, опасаясь
ответной реакции руководства Советского Союза.
Итак, большинство авторов считают, что в выдвинутой против
нашей страны немецкой группировке было около 3,5 тыс. танков
и штурмовых орудий, причем почти исключительно собственно­
го производства, и еще их союзники имели чуть более полуты-
сячи танков производства разных стран. Но если у немцев и их
союзников было так мало этих боевых машин собственного про­
изводства, а, судя по заявлениям К. фон Типпельскирха и некото­
рых других немецких генералов, написавших впоследствии труды
о войне, им было известно о якобы большом перевесе советских
войск в числе танков [96], кто им мешал использовать трофей­
ные танки, коих захвачено было в разных странах, но большей
частью, конечно, во Франции, в основном во вполне пригодном
состоянии в общей сложности до 6 тыс. штук? Так, тот же В. Гон­
чаров справедливо отмечает, что, хотя точное количество трофей­
ных танков, имевшихся у Германии на лето 1941 года, установить
трудно, однако только в мае — июне 1940 года во Франции было
захвачено не менее 4 тысяч английских и французских машин,
значительная часть которых не имела повреждений либо могла
быть легко отремонтирована [97].
Однако это самое большинство игнорирует наличие в начале
Великой Отечественной войны в распоряжении Германии боль­
шого числа трофейных танков, не приводя, впрочем, никаких

91
 серьезных аргументов в пользу такой позиции. К примеру, JI. JIo-
пуховский и Б. Кавалерчик, хотя и насчитали в армии вторжения
1941 года чуть больше танков, штурмовых орудий и танкеток, чем
многие их единомышленники: в общей сложности — 4643, но
признают наличие в это время в действующих войсках Германии
только небольшого числа чешских танков, практически полно­
стью отрицая использование в них трофейных боевых машин
Франции и иных стран. По их предположению, большинство
французских танков было уничтожено или повреждено в боях
1940 года [98].
Вот только много ли на самом деле было в этой кампании
упорных боев, с большими потерями сторон, они, пожалуй, и
не подумали. Да и непонятно из их слов, а сколько же все-таки
немцам досталось неповрежденных танков либо имеющих не­
большие, вполне устранимые повреждения, и куда они все-таки
делись! Читая их размышления, можно подумать, что таковых и
вовсе не было.
Из всего этого логически возможны два основных вывода: либо
собственных танков у немцев было гораздо больше, и им не было
нужды особенно-то «возиться» с трофейными, либо трофейные
танки они все же активно использовали, но достоверных и точных
сведений об этом в силу тех или иных причин в доступных источ­
никах не осталось. В свою очередь, уже из этого, а также иных ука­
занных выше обстоятельств вытекает другой вывод: по числу ис­
правных и укомплектованных танков в начале войны враг имел,
скорее всего, над нашими войсками на фронте преимущество, а
с учетом их лучшего качества и огромного превосходства в уком­
плектовании танковых частей и соединений иными средствами,
преобладание в силе танковых войск врага было подавляющим.
Что они и доказали на деле, а не на бумаге. И те же французские
и прочие трофейные танки были достаточно широко применены
немцами в течение по крайней мере 1941—1942 годов, в том чис­
ле и в борьбе против СССР, как и немало их они передали своим
союзникам. Другое дело, что эти трофейные танки, вероятно, не
двигались стройными колоннами и широкими цепями по просто­
рам СССР в авангарде вермахта, а были, видимо, по большей части
применены во второстепенных боях, в виде приданных, дополни­
тельных средств, в учебных и прочих вспомогательных целях либо
переделаны в САУ и тягачи.
В частности, упоминавшийся уже А. Широкорад приводит
конкретные примеры применения французских «толстобронных»
танков под Брестом, Москвой и Севастополем в 1941—1942 годах,
где они сыграли немаловажную роль [99]. Разумеется, трофейные
танки использовались немцами в начале войны и в других местах.
Однако немецкие мемуаристы, а вслед за ними и наши ведущие
авторы не спешат подсчитывать общее число этих, как и других,
трофейных танков и прибавлять его к традиционно называемому
числу немецких танковых сил вторжения.
Преимущество вермахта и других сил вторжения над Красной
Армией, помимо сказанного, подтверждают и такие элементар­
ные логические рассуждения: слишком рискованно нападать на
страну, у которой сильнее танковые войска, да еще, как свиде­
тельствуют большинство источников, и авиация многочислен­
ней. Даже если победишь ее, то не слишком ли высока будет цена
такой победы? Ну ладно, многие сильно не любят Сталина и иных
руководителей СССР, порой выставляя их дураками, но зачем
немцев-то за дураков принимать? Разве они бросили бы на силь­
но превосходящую в численности танков и других боевых средств
Красную Армию свою более многочисленную пехоту? Или кто-то
в самом деле думает, что немцы наступали со штыками наперевес
(или с шашками наголо?) на наши танки, да еще и громили при
этом наши войска? Автору этой работы в это поверить при всем
желании не удается, так как руководство нацистской Германии
и ее вооруженных сил свое умение стратегически и тактически
правильно планировать военные операции уже успело доказать
блестящими победами, одержанными ими в войне с Польшей,
Францией и сухопутными силами Великобритании. Следова­
тельно, глупцами они уж точно не были и наверняка знали то же
элементарное правило военной науки о том, что для гарантиро­
ванного успеха наступления необходимо, как правило, 3-кратное
превосходство наступающих частей над обороняющимися. По
крайней мере, такой перевес нужен тогда, когда силы обороны

93
 заняли прочные позиции. Это многократное превосходство уж
во всяком случае бывает необходимо на направлениях главных
ударов, притом что не должны быть оголены другие направления.
Поэтому они, безусловно, уповали не только на внезапность на­
падения или, допустим, наличие «своих» людей в руководстве За­
падного военного округа и Генштаба СССР либо даже качествен­
ное превосходство своих войск.
Но и в подвижной войне, в открытых сражениях, которые пре­
обладали в 1941 году, примерное равенство сил сторон отнюдь не
гарантирует постоянные успехи. Зачем же так рисковать? Может
быть, Гитлер и похож на авантюриста, но никак не основная мас­
са немецкого генералитета. Очевидно, что добиться такого пре­
восходства против столь мощного и организованного противни­
ка, на столь огромном пространстве, в столь продолжительных и
масштабных сражениях, чем СССР принципиально отличался от
той же, например, Франции, одними только удачными маневра­
ми и талантами полководцев вряд ли удастся. Почему-то в даль­
нейшем несильно помогли им эти самые маневры и таланты, как
бы ими ни восхищались многие поклонники вермахта. Скорее,
наоборот, наши полководцы и наш Главнокомандующий были
талантливее, так как РККА, а не вермахт, одержала победы в са­
мых крупных сражениях в 1943 году, то есть в то время, когда силы
сторон были примерно или почти равны.
Наверное, невозможно поставить под сомнение то, что не­
мецкие танковые войска сильно превосходили советские в боях в
начале войны, а их авиация сразу же завоевала господство в воз­
духе. Представляется, что это было вполне закономерно, о чем
свидетельствуют мемуары советских военачальников. К примеру,
в своей книге «Время и танки» один из командующих танковыми
войсками в годы войны, маршал П.А. Ротмистров, писал о пре­
восходстве противника на тот момент «по средним и тяжелым
танкам — в 1,5 раза», а «по боевым самолетам новых типов —
в 3,2 раза» [100]. Но, пожалуй, еще более расходятся с домини­
рующими в литературе представлениями о превосходстве совет­
ских войск в начале войны в количестве танков и другой боевой
техники воспоминания начальника штаба 4-й армии Л.М. Санда-

94
лова. Объясняя достигнутый в это время быстрый большой успех
немцев, он пишет, что войска противника, противостоявшие
4-й армии, превосходили ее по численности танков — почти в
2 раза, самолетов — в 2 раза, артиллерийских средств — в 4 раза,
а танков нового типа в этой армии и вовсе не было [101]. При
этом, исходя из известных данных о распределении сил и средств
по военным округам в 1941 году, трудно усомниться в том, что в
других соединениях советских войск, выдвинутых к началу вой­
ны к западным границам, во всяком случае Западного и Северо-
Западного фронта, соотношение сил было резко отличающимся
от названного Л.М. Сандаловым. Надо полагать, что эти воена­
чальники знали реальные обстоятельства войны, во всяком слу­
чае соотношение на фронтах у сторон танков и самолетов, веро­
ятно, все-таки лучше, чем всякого рода писатели и даже ученые
послевоенной эпохи.
И так ли уж сильно ошибались в своих расчетах НКО и ГШ,
определяя в планах стратегического развертывания советских
вооруженных сил от 11 марта 1941 года число танков у Германии
и ее союзников, которые они могут развернуть против СССР,
в 10 810 машин, а самолетов — в 11 600? [102] Ведь немецкое
военно-политическое руководство было в то время скорее заин­
тересовано в сокрытии своих сил. Впрочем, один из современ­
ных авторов, Л. Левин, апеллируя к начальнику военной разведки
Ф. Голикову, и вовсе утверждает, что общее количество танков,
которыми располагали Германия и ее союзники в июне 1941 года,
достигало 12 тысяч, а возможно, и 16 тысяч единиц [103].
Разумеется, и не все немецкие историки послевоенного пе­
риода считали, что Красная Армия накануне войны якобы обла­
дала превосходством в боевой технике и вооружении над силами
вторжения. Например, К. Рейнгардт, ссылаясь на «управление
военной экономики и вооружения» Германии, писал следующее:
«Когда началась война против СССР, Германия, по существовав­
шему в то время убеждению, была достаточно вооружена, чтобы
добиться быстрой победы. Значительными были и резервы, что­
бы можно было довести кампанию до конца без дополнительных
усилий» [104].

95
 Самыми же показательными являются подсчеты авторов эн­
циклопедии «История Второй мировой войны 1939—1945 гг.»,
которые, кстати, соответствуют указанным предвоенным подсче­
там советского военного ведомства. По их данным, со ссылкой на
дневники Ф. Гальдера, в вооруженных силах Германии перед на­
падением на СССР помимо собственных 5639 танков и штурмо­
вых орудий имелось 4930 трофейных, захваченных во Франции.
При этом 86 % их танковых дивизий и все моторизованные были
направлены «на восток». Однако, несмотря на приведенные дан­
ные, общее число танков и штурмовых орудий, направленных для
вторжения в СССР, авторами этой энциклопедии определено как
«более 4000». Этот неожиданный вывод они сделали на основе
послевоенного сочинения Б. Мюллера-Гиллебранда, признав при
этом, что его данные являются неполными [105]. Только и остает­
ся удивляться тому, что составители энциклопедии важнейшему,
создававшемуся не напоказ документу, автором которого являлся
один из наиболее осведомленных по этому вопросу людей — на­
чальник Генштаба сухопутных войск вермахта, предпочли вто­
ричный источник, автором которого был человек, написавший
свой труд явно не без влияния субъективного интереса.
Нельзя упускать из виду и то безусловное обстоятельство, что
правительства любых государств при подготовке документов в
мирное время (до войны) и в ходе войны, как правило, заинте­
ресованы в записи в них полной информации о направленных в
армию силах и средствах, а командующие войсками, напротив,
как правило, — в их преуменьшении. Поэтому в официальных
государственных документах СССР, в том числе полностью под­
контрольного политическому руководству Советского государ­
ства руководства военного ведомства, сведениях о танках были
полными. Более того, учитывая стереотипы поведения бюрокра­
тии, во всяком случае отечественной, есть основания полагать,
что они были, вероятнее всего, преувеличенными. Автор не счи­
тает вслед за ниспровергателями большевизма, что все цифры со­
ветских экономических и иных успехов в рассматриваемую эпо­
ху были дутыми, но все-таки многие из них, по-видимому, были
действительно несколько завышенными. По крайней мере, это
касается данных о направлении в вооруженные силы страны бое­
вой и иной техники, оружия и других материальных средств.
Впрочем, некоторые авторы, например Ю. Житорчук, отва­
живаются об этом писать еще более уверенно: «В армии, как и во
всей стране, в предвоенное время широко бытовали показуха и
всякого рода приписки, всплывшие наружу в первые дни войны»
[106]
Скорее всего, данные о произведенной продукции военного
назначения в целом и в основном соответствовали действитель­
ности, но, как известно, существует немало хитростей, которые
позволяют различным деятелям, а также органам статистики, в
отчетах и других документах завышать реальные показатели про­
изводства и поставок продукции, не прибегая, чтобы навлечь
гнев самого высокого начальства, к явной, прямой лжи (почти то
же самое происходит и в любое другое время). Например, можно
указывать в отчетах за текущий период продукцию, которая не
была еще полностью изготовлена, принята, испытана, отгружена,
поступила получателю, принята им и т.д. Можно также не торо­
питься снимать с учета уже безнадежно неисправные, устаревшие
или фактически выбывшие танки.
Поэтому кажутся не столь уж удивительными те странности,
которые обнаружил Е. Темежников, утверждавший на основе
изучения трудов немецких генералов-мемуаристов (X. Гудериа-
на, Г. Гота, Г. Блюментрита, Н. Белова, Б. Мюллера-Гиллебранда
и др.), что танки нового типа Т-34 они впервые заметили в июле
1941 года, а первую крупную группировку таких танков встретили
в бою только в октябре 1941 года [107]. Но где же тогда были эти
почти тысяча танков нового типа (или даже более того), которые
якобы успели поступить к началу войны в советские войска, нахо­
дившиеся в западных округах, а также сотни этих боевых машин,
которые должны были поступить на фронт летом 1941 года?
Отсюда не приходится удивляться и высказываниям другого
современного автора, Д. Хазанова, о том, что фактическая убыль
советских самолетов после первого дня войны составила не 1200,
как обычно считается, и даже не 1800, как утверждали немецкие
отчеты, а 2000, как это им подсчитано путем суммирования архив-

4-4216
 ных отчетов советских фронтов. «Куда же делись остальные?» —
недоумевает этот автор [ 108]. И как тут не ответить на вопрос во­
просом: а были ли они к началу войны в наличии? Как мы видим,
и с самолетами было примерно то же самое, что и с танками: на
бумаге — одно, а в жизни —другое.
Характерным в этом смысле является также свидетельство
одного из наиболее признанных немецких теоретиков и практи­
ков танковых сражений, X. Гудериана, который так комментиро­
вал возросшее сопротивление советских танковых сил захватчи­
кам к середине осени первого года войны: «Превосходство мате­
риальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор,
было отныне потеряно и теперь перешло к противнику» [ 109]. Это
он связывал с начавшимся массированным применением совет­
скими войсками танков Т-34, которые были, по его мнению, бо­
лее сильными, чем немецкие танки того времени. И это стало за­
метным, судя по его воспоминаниям, лишь 11 октября 1941 года.
Мотивы указанного поведения руководителей государства, в
том числе и оборонного ведомства, являются вполне понятными.
Они заинтересованы показывать свою заботу об обороноспособ­
ности страны, достижения государства в производстве и закупках
военной продукции, оснащении войск, так как это свидетель­
ствует именно об их успешной деятельности. Тому же начальнику
ГАБТУ Красной Армии в личных интересах было целесообраз­
но показать как можно более крупные цифры наличия танков в
войсках и одновременно занизить число нуждающихся из них в
ремонте, то есть представить свою деятельность в более выгодном
свете. Напротив, командующим войсками было важно показать,
что у них сил и средств имеется немного, чтобы потребовать у
правительства их побольше, а во время войны и после нее любые
победы можно было бы представить как более весомые успехи,
ну а поражения, в свою очередь, оправдать, хотя бы частично, не­
хваткой этих самых сил и средств.
Вот и «писали маслом» накануне войны составители отчетов
из ГАБТУ красивую картину об армаде советских танков, а один
из командующих танковыми войсками в то время, П. Ротмистров,
правда, уже после войны, напротив, вел речь об их фактической
 нехватке в войсках. Но наши послевоенные историки почему-то
дружно верят начальнику ГАБТУ, а не П. Ротмистрову и другим
нашим боевым военачальникам. При этом они столь же заво­
роженно верят и Б. Мюллеру-Гиллебранду. Одним словом, верят
тем, кто пишет о том, что танков у нас было много, а у немцев
мало. Вот такая у них вера. Что уже говорить о том, что любые
слова, в том числе и своего кумира Б. Мюллера-Гиллебранда, та­
ким ученым и не очень ученым мужам неплохо бы было прове­
рять фактами реальных событий и их результатов. Чьи же танки,
в конце концов, в 1941 году были заметнее в боях, прорывали обо­
рону, окружали войска, совершали рейды по их тылам?!
Итак, почему же советские танки подсчитываются по офици­
альным данным, а немецкие и союзные им — по трудам их по­
бежденных генералов? Это является совершенно недопустимым в
методологическом отношении. Пусть даже эти генералы и писали
о том, что они для своих подсчетов использовали самые достовер­
ные источники из архивов немецких ведомств. Вот только где эти
архивы и кто их проверял? Что касается победных реляций других
немецких генералов об уничтожении и захвате в начале войны в
общей сложности многих тысяч советских танков, то ничего осо­
бенного в этих заявлениях нет. Кроме нескольких тысяч реально
участвовавших в начале войны в боях и в большинстве своем дей­
ствительно подбитых немцами (понятно, что в основном легких
и устаревших), были еще и многочисленные танки, оставленные
на территории воинских частей и в мастерских, брошенные на
маршах или во время боя вследствие поломок или небольших по­
вреждений, отсутствия горючего, запчастей и т.д. Но были еще
и обычные для подобных донесений преувеличения и двойной
учет.
Да, возможно, что, как указано в докладе начальника ГАБТУ,
общее количество советских танков в июне 1941 года превышало
23 тыс. единиц (хотя, скорее всего, оно было все-таки несколько
завышено) [110], а их число превышало число танков, которыми
обладали в это время Германия и ее европейские союзники, бо­
лее чем в 2 раза или даже в 3 раза. Но где реально были все эти
танки в грозные первые дни начала войны и в каком состоянии

99
 они находились? Ведь в июне 1941 года в бой вступили не те тан­
ки, которые значились на бумаге, а те, которые были на фронте,
находились в исправном состоянии, были заправлены горючим,
имели необходимое оснащение и, в конце концов, наличие чле­
нов их экипажей.
Подводя итоги рассмотрению вопроса о мощи танковых во­
йск противостоявших друг другу на фронте сторон в первые дни
войны, следует еще раз отметить, что точное соотношение коли­
чества имевшихся у них боеспособных танков и САУ (штурмовых
орудий) не известно никому. Больше того, его установить невоз­
можно. Сам же автор на основе приведенных выше данных это
соотношение может оценить приблизительно так: до 4,5 тыс. —
в войсках Германии и ее союзников, около 4 тыс. — в войсках
СССР, в том числе по танкам новых типов: свыше 1,5 тыс. —
в войсках Германии, около 0,5 тыс. — в войсках СССР.
Кроме того, можно вполне предположить, что еще 5—6 тыс. со­
ветских танков, находившихся к началу войны в западных пригра­
ничных округах в исправном или почти исправном состоянии, в
том числе около 0,5 тыс. машин новых конструкций, должны были
и могли быть введены в бой в течение нескольких дней после нача­
ла войны. Однако многие из них были введены в бой с запоздани­
ем, а немало из них и вовсе так и не были использованы в борьбе с
врагом: брошены, выведены из строя, чтобы не достались врагу, за­
хвачены им и т.д. О причинах такого положения вещей уже говори­
лось: они находились в ремонтных мастерских, в пути, достаточно
далеко от границы и линии фронта, не имели укомплектованных
экипажей, в том числе из-за отсутствия на местах их членов, без­
возвратных и санитарных потерь последних, ввиду нехватки го­
рючего и т.д. В свою очередь, наш враг, как можно предположить,
готов был ввести в бой в течение нескольких дней с момента начала
войны еще до 3 тыс. танков и штурмовых орудий, в том числе до
1 тыс. мощных типов, которые находились в достаточной готовно­
сти вблизи линии фронта. Среди них, по-видимому, значительную
часть составляли французские и иные трофейные танки.
При этом с учетом качества и оснащения танков, степени
укомплектованности их экипажей, их профессиональной под­
 готовки и боевого опыта, насыщенности танковых войск другой
техникой, вооружением, иными средствами и силами, танковые
и моторизованные войска Германии в июньские дни 1941 года
явно превосходили по своей мощи аналогичные советские вой­
ска. Насколько можно оценить, это превосходство было гораздо
большим, чем в полтора раза, а возможно, оно приближалось к
двухкратному.
Как же так получилось, что, несмотря на огромные успехи в
производстве танков, которые достиг в 30-е годы СССР, в силе
танковых войск Красная Армия в начале войны все же значитель­
но уступала войскам Германии и ее союзников? Да, наша страна в
этот период, скорее всего, действительно произвела в несколько
раз больше танков, чем Германия, но все же в силу ряда обстоя­
тельств фашистский блок государств оказался к войне готов луч­
ше, в том числе и в этом отношении.
Дело здесь в том, что:
1) почти половину всего танкового парка СССР к началу вой­
ны составляли танки, произведенные до 1936 года, когда Герма­
ния только начала после долгого перерыва массовое производ­
ство своих танков, причем уже на качественно новой технической
основе, поэтому советские танки в среднем были гораздо более
технически и физически устаревшими, а очень многие успели
стать неисправными;
2) немалая часть наших танков, числившихся в отчетах, как
можно уверенно предположить, реально в войсках отсутствова­
ла: одни из них успели выбыть, но не были еще списаны, другие
(особенно это касается только начавших производиться танков
нового типа —Т-34 и КВ) еще в войска не поступили, а только го­
товились к направлению в них или, в крайнем случае, были туда в
пути; не обошлось, видимо, и без явных приписок;
3) Германия в силу целого ряда обстоятельств (лучшего раз­
вития инфраструктуры, большего числа квалифицированных
научно-технических кадров, более целенаправленной и интен­
сивной подготовки к войне и т.д.) опередила СССР в разработ­
ке и внедрении в производство к началу войны танков новых
типов;
 4) немцы захватили в 1939—1940 годах большое число вполне
боеспособных или требующих незначительного ремонта трофей­
ных французских, британских, чешских и танков других стран,
большинство из которых так или иначе было ими в войне исполь­
зовано, причем в основном в 1941—1942 годах;
5) немецкое производство танков развивалось на основе более
передовой научно-технической и экономической базы, в станов­
лении которой Германия долгое время намного опережала нашу
страну, а успехи в индустриализации и культурной революции
первых пятилеток в СССР позволили только значительно сокра­
тить это отставание, но не ликвидировать его полностью, поэто­
му немецкие танки к началу войны в среднем превосходили со­
ветские по совокупности боевых и технических характеристик, а
тем более по оснащению, качеству и надежности;
6) Германия значительно опережала СССР в количестве и
уровне подготовки специалистов-«технарей» и технических на­
выков своих военнослужащих и военнообязанных и, кроме того,
имела возможность в начале войны привлекать для укрепления
материально-технической базы своих войск специалистов из
многомиллионного населения оккупированных стран, поэто­
му немецкие войска имели более укомплектованные и хоро­
шо подготовленные экипажи боевых машин и намного лучшую
ремонтно-техническую базу;
7) германские танковые соединения и части были лучше уком­
плектованы личным составом, автомашинами, артиллерией и
другим вооружением;
8) советское военное руководство допустило ряд грубых оши­
бок в планировании производства танков и их оснащения, а так­
же организации танковых войск, что привело к их несбалансиро­
ванности и иным диспропорциям; по числу и величине танковых
соединений и частей и самих танков Красная Армия в целом не
уступала к началу войны армиям Германии и ее союзников, но
большинство из этих соединений и частей не были сформирова­
ны и укомплектованы как вполне боеспособные структуры;
9) немцы и их союзники, будучи нападающей стороной, непо­
средственно подготовили свои танки к бою к моменту вторжения
и заняли исходные позиции, а наши танки, даже полностью ис­
правные, были в этот момент в основном к бою не готовы, и для
их подготовки, выхода, занятия позиций и т.д. требовалось не­
мало времени, чем и воспользовался противник;
10) внезапный мощный первый удар в начале войны позволил
Германии быстро и сравнительно легко захватить или уничтожить
значительную часть советских танков, нередко без боя, при не­
больших собственных потерях этих боевых машин.
К этому надо добавить еще и то, что немцы и их союзники к мо­
менту своего вторжения сосредоточили большую часть имевшихся
у них танков во фронтовых группировках своих войск, а б льшая
часть советских танков находились далеко от границы, от несколь­
ких сотен до многих тысяч километров от нее.
Здесь следует кратко остановиться на истоках подобного
опережения нашей страны Германией, как и многими другими
присоединенными и оккупированными ею странами, в эконо­
мическом и научно-техническом отношении. Бесспорно, что оно
коренится в глубине веков, ведь эта держава в развитии матери­
альной и научно-образовательной культуры издавна сильно пре­
восходила Россию и другие государственные образования Вос­
точной Европы.
Так, если мы обратимся к спискам наиболее выдающих­
ся ученых, изобретателей и конструкторов XIX — первой трети
XX века, как и к спискам научных открытий, технических изо­
бретений, передовых разработок различных видов машин, при­
боров и технологий того времени, то сразу заметим наше сильное
отставание, особенно учитывая соотношение численности насе­
ления. К примеру, начало автотранспортной эре на нашей пла­
нете еще в конце XIX века было положено выдающимися немец­
кими конструкторами и изобретателями, такими, как К. Бенц,
Г. Даймлер, А.В. Майбах, Н. Отто, Р. Дизель, дело которых вскоре
продолжили А. Хорх, Ф. Порше, Г. Хонольд и специалисты фирм
«Даймлер-Бенц», «Опель», «Ауди», «БМВ», «Майбах», «Хен-
шель», «МАН» и т.д. Решающий вклад в появление авиационных,
радиотехнических, электротехнических и оптических технологий
и их внедрение в производство во второй половине XIX — начале
XX века также внесли немецкие физики, конструкторы и изобре­
 татели, такие, как Э.В. фон Сименс, Г.Р. Герц, К.Ф. Браун, X. Юн­
кере, Э.Г. Хайнкель, В. Мессершмидт, К. Дорнье, В. Кольрауш,
Э. Аббе, К.Ф. Цайсс, Р. Бош, В. Шоттки, И. Этрих, Г. Фокке, как
и основанные в Германии ими и другими предпринимателями
фирмы.
В большинстве из этих отраслей и их сегментов немецкие кон­
структоры, изобретатели и фирмы добивались приоритета, пожа­
луй, чаще, чем представители любой другой страны. Лишь в авиа­
ции немцы, возможно, поначалу несколько отставали от дости­
жений американцев и французов. Зато в 30-е годы прошлого века
и в этой сфере они вырвались вперед во многих ее направлениях,
создав, например, первые практически применимые реактивные
самолеты, вертолеты и даже первые ракеты различных типов.
Были, конечно, в XIX веке и начале XX века и в России вы­
дающиеся физики, химики и изобретатели, но немалая их часть
имела иностранное, особенно часто, кстати, немецкое проис­
хождение (например, Э.Х. Ленц, Б.С. Якоби, Г. Гесс), а их до­
стижения, как правило, уступали успехам ученых, конструкторов
и изобретателей Германии, а если и не уступали, то не находили
должного практического применения.
Ну а по числу нобелевских лауреатов в основополагающих
науках Германия намного опережала все другие страны мира.
Так, с 1901 по 1939 год Нобелевская премия присуждалась немец­
ким ученым (с учетом австрийцев) за работы в области физики
14 раз, столько же, сколько физикам США и Великобритании
вместе взятым, и 15 раз — в области химии, столько же, сколько
ученым всех других стран мира вместе взятым (некоторые годы
премия никому не присуждалась). К сожалению, наши соотече­
ственники за это время ни разу не были удостоены этой самой
престижной международной награды за достижения в указанных
науках. Можно, конечно, здесь говорить о некой дискриминации
отечественных ученых, но вряд ли она имела в этом отношении
значение решающего фактора. Разумеется, большевиков на За­
паде, в том числе и в Скандинавских странах, очень не любили,
да и русских там некоторые недолюбливали, но то, что за первые
17 лет XX века, когда Россия жила без большевиков, никто из на­
 ших ученых не получил такой награды, свидетельствует в первую
очередь все-таки об объективном характере сильного отставания
отечественной науки в это время.
Можно также говорить о том, что Нобелевская премия во­
обще слабо отражает истинные заслуги ученых. Возможно, в по­
следние годы эта премия и в самом деле «измельчала». Однако
список нобелевских лауреатов по физике и химии довоенно­
го времени воистину впечатляет: Э. Резерфорд, А. Эйнштейн,
М. Планк, В. Гейзенберг, Н. Бор, Э. Шредингер, Х.А. Лоренц,
М. Склодовская-Кюри, П. Кюри, В.К. Рентген, Дж.У. Рэ­
лей, Э. Ферми, В. Нернст, П. Дирак, Э. Фишер, А. фон Байер,
Дж. Томсон, К.Ф. Браун, Я. вант Хофф, А.А. Беккерель...
Характерно, что в послевоенные годы, несмотря на «холод­
ную войну» и обвинения СССР в нарушении прав человека, в пе­
риод с 1956 по 1978 год, то есть во время некоторого улучшения
советско-западных отношений, этих престижных наград в ука­
занных отраслях были удостоены 8 советских ученых: П. Капица,
Н. Семенов, Л. Ландау, А. Прохоров, Н. Басов, И. Тамм, П. Че­
ренков и И. Франк. При этом Нобелевских премий наши сооте­
чественники скорее «недополучили» в послевоенный период, чем
в довоенный, а тем более в дореволюционный.
Кто из русских физиков и химиков мог реально претендовать
в свое время на эту награду? Разве что А. Ляпунов, П. Лебедев,
Н. Жуковский, возможно, еще Н. Умов и Д. Чернов. Сделавшие
свои главные научные открытия и разработки еще до революции
Н. Зелинский, А. Крылов и С. Чаплыгин по обычаям Нобелев­
ского комитета реально могли претендовать на эту награду только
в советское время, а С. Тимошенко и В. Зворыкин своих наиболь­
ших научных успехов добились после эмиграции в США.
Зато потом, в основном уже в более позднее советское вре­
мя, при условии меньшей закрытости многих советских научных
изысканий и лучшего отношения к нашей стране на Западе, Но­
белевские премии вполне могли получить такие выдающиеся со­
ветские ученые, как И. Курчатов, М. Келдыш, А. Александров,
В. Челомей, Ю. Харитон, Б. Никольский, Е. Патон, Б. Патон,
Н. Боголюбов, Я. Зельдович, С. Вавилов, А. Иоффе, А. Лебедев,
 И. Артоболевский, Л. Арцимович, И. Кикоин, А. Виноградов,
В. Энгельгардт, Д. Скобельцын, Е. Забабахин, А. Сахаров, Е. За-
войский, Б. Введенский, А. Фрумкин, Л. Мандельштам, А. Шаль-
ников, С. Лебедев, В. Вологдин, Б. Долгоплоск, А. Несмеянов,
Н. Курнаков, А. Логунов, Г. Флеров, Б. Розинг, И. Петрянов-
Соколов, М. Миллионщиков, К. Щелкин, М. Садовский, Е. Ве­
лихов. И вряд ли этот список получился полным.
Очевидно, что их успехи были бы невозможны без политики
целенаправленного и весьма активного стимулирования научно-
технического прогресса, которая проводилась советскими вла­
стями в 30—70-е годы, да и в другие тоже.
Пользуясь случаем, невозможно удержаться, чтобы не назвать
здесь имена не менее выдающихся советских конструкторов во­
енной, космической, авиационной и иной техники, которые по
правилам Нобелевского комитета и в силу иных обстоятельств
не могли претендовать на эту престижную награду: С. Коро­
лев, С. Ильюшин, А. Туполев, В. Шухов, А. Яковлев, В. Грачев,
В. Уткин, М. Янгель, А. Шипунов, П. Сухой, А. Черемухин,
Н. Попов, В. Глушко, М. Гуревич, Н. Миль, О. Антонов, М. Ти-
хонравов, Н. Пилюгин, Н. Никитин, Н. Камов, П. Грушин, С. Ла­
вочкин, Н. Поликарпов, В. Макеев, Р. Алексеев, Н. Доллежаль,
В. Грязев, Н. Духов, А. Целиков, В. Климов, Д. Козлов, Ю. Кон­
дратюк, Ф. Цандер, А. Исаев, В. Бармин [111]. Забегая вперед,
нельзя не отметить и то, что многие успехи советских ученых и
конструкторов в немалой части были связаны с использованием
полученных в качестве трофеев в поверженной в 1945 году Герма­
нии секретных научно-технических документов и материалов и
привлечением к соответствующим работам ее специалистов.
И только после развала СССР Нобелевские премии вновь ста­
ли вручаться российским ученым: Ж. Алферову, А. Абрикосову,
В. Гинзбургу (с натяжкой к ним также можно прибавить К. Ново­
селова и А. Гейма), правда, за научные открытия, сделанные еще
в советское время либо за рубежом. Но это уже несколько иная
история.
Тем не менее все эти советские успехи в научно-техническом
и индустриальном прогрессе были достигнуты впоследствии, а к
 началу Великой Отечественной войны Германия еще явно пре­
восходила нашу страну в этих сферах, хотя, конечно, далеко не
так сильно, как в годы Первой мировой войны. К началу Великой
Отечественной войны превосходство Германии в этом отноше­
нии было в основном качественным, а в годы Первой мировой
войны эта страна имела над нашей еще и огромное количествен­
ное превосходство. Так, в течение этой войны начала XX века в
России по сравнению с Германией пулеметов было произведено
в 10 раз меньше, артиллерийских орудий — почти в 6 раз меньше,
самолетов — почти в 14 раз меньше, автомобилей — более чем
в 3 раза меньше, а выпуск танков в нашей стране так и не был
тогда начат (и как же при таких делах русским солдатам было не
дезертировать и не бунтовать!) [112]. При этом надо учесть еще
и то обстоятельство, что российская техника того времени была
произведена в основном на «отверточных» предприятиях, то есть
технологически была нероссийской. Для сравнения еще можно
вспомнить о том, что в нашей стране автомобильная промышлен­
ность стала развиваться как отрасль, базирующаяся на собствен­
ных (да и то не вполне) технологиях, только в начале 30-х годов.
В Германии же, которая была родиной автомобилестроения, эта
отрасль возникла еще в конце XIX века.
Таким образом, Германия, а также Франция, Нидерланды,
Бельгия, а также в меньшей степени Австро-Венгрия и Италия,
территории и народы которых потом также стали одними из
важных геополитических элементов фашистского блока или, по
крайней мере, служили важными составными частями его ре­
сурсной базы, имели в первые десятилетия XX века гораздо более
развитые по сравнению с нашей страной автомобильную, авиа­
ционную, химическую, электротехническую, радиотехническую,
тракторную (тракторно-бронетанковую) и другие передовые для
того времени виды техники и промышленности.
К сожалению, несмотря на все успехи первых советских пя­
тилеток в индустриализации и технической реконструкции, на
достигнутые в эти годы весомые результаты в создании и про­
мышленном освоении новых видов техники и вооружения, а
также в масштабном наращивании объемов их производства,
 наша страна не смогла к началу Великой Отечественной войны
еще полностью преодолеть это отставание. Оно проявлялось
прежде всего в недостаточном развитии соответствующей ин­
фраструктуры, проигрыше в характеристиках промышленно-
технических образцов и качестве продукции, проблемах под­
готовки научных и технических кадров. Для преодоления этого
отставания прежде всего не хватило времени, хотя уровня не­
мецкого качества нашей промышленности не удалось достичь и
в последующие годы.
И все-таки в годы Великой Отечественной войны, несмотря
на изначальное отставание, потерю значительной части ресурсов
и проблемы эвакуации, СССР в целом существенно превзошел
Германию по количеству выпущенной боевой техники и воору­
жения. Однако превосходить промышленность противника по
совокупному производству военной техники, вооружения и бое­
припасов Советский Союз начал не ранее последнего квартала
1942 года, да и то, по-видимому, лишь в количественном выраже­
нии, без учета ее качества, сложности и стоимости. А безусловно­
го существенного превосходства над врагом отечественная про­
мышленность достигла только ближе к концу войны. Этот скачок
был достигнут за счет быстрой и радикальной перестройки эко­
номики и научно-технической сферы страны на военный лад, бо­
лее интенсивного использования имеющихся ресурсов, большей
ориентации на низкозатратные технологии, а также специфиче­
ских особенностей советского социально-экономического строя,
характеризующегося беспримерно высоким уровнем управляе­
мости и системности.
И это, кроме всего прочего, лишний раз доказывает, что по­
беждает в подобных войнах чаще всего тот, кому удается достиг­
нуть технического и экономического превосходства над врагом.
Не имея возможности в этой работе много внимания уде­
лять причинам сложившегося на протяжении столетий научно-
технического отставания нашей страны от Германии и Западной
Европы в целом, можно только выделить и обозначить наиболее
важные и бесспорные обстоятельства объективного и глубинного
характера:
 1) более выгодное географическое положение стран зарубежной
Европы, особенно западной ее части, выражающееся прежде всего
в их меньшей военной уязвимости, лучших возможностях для тор-
говли и иного социально-экономического обмена и кооперации,
а также большей близости передовых в научно-техническом отно­
шении стран, а значит, и доступности их достижений;
2) более благоприятные природно-климатические условия
Европы по сравнению с Россией для жизни населения и ведения
хозяйства;
3) лучшая освоенность территории Западной и Центральной
Европы; напротив, крайне низкая плотность населения во мно­
гих регионах России, более частое перемещение на ней населе­
ния и более позднее начало освоения большей части из них.
Правда, А. Гитлер и его учителя и сподвижники считали, что
эти успехи немецких научных и технических деятелей обусловле­
ны в первую очередь особыми качествами арийской (германской)
расы, к которой они принадлежали. Но вряд ли мы можем с ними
в этом согласиться, тем более что наши героические предки как
раз в этой войне и доказали, чего стоит их хваленая раса, да еще
которая будто бы принципиально отличается от восточнославян­
ской (восточноевропейской) или иных рас.
Примерно то же самое, что касается танков, относится к само­
летам и авиации в целом. Несмотря на преобладающие представ­
ления о якобы значительном перевесе к началу войны советских
ВВС в численности самолетов над вражескими, столь же традици­
онными являются и высказывания о том, что в начале войны гит­
леровская авиация захватила полное господство в воздухе [113].
«В результате господства немецкой авиации любое сопротивле­
ние сухопутным войскам Германии на линии соприкосновения
подвергалось штурмовым ударам Ju-87 (Ю-87), а выдвижение
резервов бомбили Ju-88 (Ю-88), Не-111 (Хе-111)», — справедли­
во указывает в своем исследовании В.В. Белогруд [114]. Об этом
свидетельствуют и гораздо большие потери отечественной авиа­
ции в этот период, которые не только гораздо превышают потери
противника, но и советские потери в последующие годы войны
(во всяком случае, в относительном измерении) [115].
 Чем же объяснить этот, казалось бы, парадокс? А никакого
парадокса, пожалуй, здесь и нет, и все опять-таки достаточно
просто: сильнее они были нас в воздухе, причем намного. Чтобы
это понять, достаточно, наверное, по достоинству оценить слова
генерал-майора авиации И.П. Лебедева, который в ответах на во­
просы редакции «Военно-исторического журнала» сказал: «Вой­
на застала нашу авиацию в тот момент, когда перевооружение на
самолеты, соответствующие по боевым качествам немецким ма­
шинам, еще только начиналось. Поэтому советская авиационная
техника на первом этапе войны по своим показателям значитель­
но уступала немецкой...»[116]
Но дело не только в этом. Вообще причины немецкого пере­
веса в мощи боевой авиации были почти те же самые, что и пре­
восходства их сил в танковых войсках. С той прежде всего разни­
цей, что их преимущество в подготовленности и опыте летчиков,
численности и мастерстве обслуживающего технического персо­
нала было еще больше, а это, в свою очередь, имело еще боль­
шее значение ввиду большей сложности и уязвимости авиаци­
онной техники по сравнению с бронетанковой. Также, пожалуй,
более важное значение приобретал фактор худшего оснащения
радиосвязью наших самолетов, особенно в начале войны. И если
РККА, вероятнее всего, и имела небольшой перевес в числе само­
летов, то он с лихвой перекрывался немецким превосходством в
их качестве и оснащении, гораздо лучшей подготовкой летчиков
люфтваффе, большей интенсивностью использования нашим
врагом своей авиации, обусловленной, в свою очередь, лучшей
радиосвязью и аэронавигацией, лучшей отработкой взаимодей­
ствия родов войск, большими возможностями по их техническо­
му обслуживанию.
Сколько же на самом деле было у нас в западных округах на­
кануне войны самолетов и в каком состоянии они находились?
В том же статистическом исследовании, как уже говорилось, это
число определяется как 9,2 тыс. против 5 тыс. вражеских [117].
Однако, вероятно, гораздо ближе к истине известный исследо­
ватель военной авиации В.И. Алексеенко, который не просто
приводит общие цифры количества самолетов, находившихся
на вооружении у советских войск, а с опорой на архивные ис­
точники конкретно определяет их численность в войсках, четко
дифференцируя произведенные промышленностью самолеты и
реально находившиеся в войсках. Итак, всего, по его мнению, в
западных военных округах в строевых частях ВВС Красной Ар­
мии к началу войны находилось отнюдь не «более 9 тыс.» боевых
самолетов, а 6781 самолет, и в общей сложности «боевых самоле­
тов нового типа было не 2739 единиц, как «официально» считает­
ся, а 706... А в пяти западных пограничных округах их было всего
377, а не 1540, как также «официально» считается ... При этом по
числу самолетов нового типа немцы сильно превосходили наши
ВВС [118].
Далее он в этой же работе пишет о техническом состоянии со­
ветской боевой авиации времен начала войны так: «Отсутствие на
наших самолетах радиоспецоборудования, а на земле специаль­
ных средств земного обеспечения самолетовождения значитель­
но ограничивало тактические и боевые возможности Советских
ВВС, особенно истребительной авиации: крайне снижалось ма­
неврирование групп самолетов, сосредоточение их в нужных на­
правлениях, отыскание целей, исключало организованное веде­
ние групповых воздушных боев (не было связи между экипажами
и управления с земли), отсутствовала связь с наземными войска­
ми, для которых авиация должна обеспечивать продвижение и
т.д. и т.п.». Эти технические проблемы ВВС Красной Армии он
объясняет следующим образом: «Такое тяжелое положение в на­
шей авиации с радиоспецоборудованием самолетов и специаль­
ным наземным оборудованием сложилось в силу того, что наша
радиотехническая промышленность накануне войны еще нахо­
дилась только в стадии становления, и она не могла обеспечить
советскую авиацию всеми необходимыми специальными изде­
лиями». Кроме того, он отмечает низкое качество отечественных
авиамоторов того времени. Характеризуя состояние немецкой
авиации, этот автор убедительно показывает ее большое преиму­
щество в качестве самолетов, особенно их двигателей, удобстве
их эксплуатации, оснащении радиостанциями, радиокомпасами,
оборудованием для «слепой» посадки и целого ряда другого обо­
 рудования, а также лучшим состоянием ее радиомаячной и ради-
опеленгаторной службы [119].
Весьма показательным также является высказывание другого
специалиста в этой сфере, В. Кондратьева, который пишет о том,
что «по степени радиофикации советские истребители» «догнали
люфтваффе» только к 1944 году, «хотя германские радиостанции
вплоть до конца войны оставались более надежными и обладали
более широким диапазоном настроек» [120].
Еще один знаток военно-воздушной проблематики, Д. Хаза-
нов, пытаясь разобраться в причинах неудач советской авиации
в начале войны, особое внимание обращает на недостатки управ­
ления в ней на самых разных уровнях. Он же пишет о плохой сла­
женности советских пилотов в групповых боях, их недостаточном
летном опыте, упущениях в их тактической подготовке, запазды­
вании с освоением новой техники и строительством аэродромов
в западных округах накануне войны, а также о целом ряде недо­
статков в конструкции советских боевых самолетов и их оборудо­
вании [121].
Наконец, целесообразно привести мнение еще одного иссле­
дователя авиации военного времени, А. Смирнова, который, в
частности, отмечает, что «...в течение трех из четырех лет войны
все советские истребители, а в 1945 г. — большая их часть уступа­
ли немецким по важнейшим летным характеристикам: скорости,
скороподъемности и вертикальной маневренности» [122]. Анало­
гичные выводы этот автор сделал и при сравнении боевых и тех­
нических характеристик штурмовой и бомбардировочной авиа­
ции противоборствовавших сторон [123].
Данные о силах и средствах сторон, которыми они обладали
к началу войны, можно систематизировать в таблицу. При этом
надо отметить, что эти данные автором определены оценочным
путем на основе сведений, опубликованных в энциклопедиче­
ских и иных трудах. Большинство из них уже упоминалось выше
по тексту: многотомная «История Второй мировой войны», «Ве­
ликая Отечественная без грифа секретности» и др.
Вместе с тем приходится констатировать, что представленные
в них сведения имеют неполный, разрозненный, противоречи­
 вый и нередко оценочный характер, а многие их источники вы­
зывают серьезное сомнение. Например, одни авторы указывают
на цифры предвоенных планов производства боевой и иной тех­
ники и вооружения, другие приводят сведения о том, сколько их
было произведено в эти годы, третьи —на их общее количество
во всех войсках или же только на фронте и т.д. Особенно много
неясностей возникает с тем, какие конкретно войсковые соеди­
нения на момент начала войны можно отнести к действующей
армии, сколько их было во втором эшелоне и сколько боевой и
иной техники находилось тогда в войсках в исправном состоя­
нии. Меньше всего конкретной информации опубликовано по
автомобилям и пулеметам, а также ряду других средств, не вклю­
ченных в составленную автором таблицу.
Очевидно также, что для воссоздания полной и точной кар­
тины соотношения сил и средств сторон необходима долгая и
кропотливая работа в архивах, которая до сих пор так никем и
не была сделана. Но и сами архивы, вероятно, не сохранили всей
полноты информации, а многие хранящихся в них документы
должны рассматриваться критически и сопоставляться с иными
источниками, а также неоспоримыми фактами войны. К сожа­
лению, определенные в этой ситуации информационного дефи­
цита данные являются оценочными, весьма приблизительными и
столь же спорными. Однако автор все же надеется, что они могут
служить неплохими ориентирами на пути к созданию в будущем
полной и, насколько возможно, точной картины соотношения
сил и средств сторон на момент начала Великой Отечественной
войны.
В публикуемой таблице автор выводит количественные пока­
затели почти всех наиболее важных видов боевой и иной техники
и вооружения, которыми обладали сухопутные силы сторон к на­
чалу войны. Сведения о боевых машинах и иных средствах, ко­
торые находились на линии фронта и во втором эшелоне, даны
только по исправным из них, а при определении общего их коли­
чества они учитывались в полном объеме, независимо от исправ­
ности и места нахождения.
 Германия и ее СССР
европейские союзники
№ Виды сил

во 2-м эшелоне и

на линии фронта
на линии фронта
и средств

в пути к фронту

во 2-м эшелоне

к фронту
и в пути

всего
всего
1. Военнослу­ 4,0 1,5 12,5 1,6 1,3 5,5
жащие
(млн. чел.)
2. Боевые 3,5 4,5 1,5 2,0
самолеты новых
типов (тыс.)
3. Иные боевые 1,5 9,0 6,0 18,0
самолеты (тыс.)
4. Средние и 1,5 1,0 3,0 0,5 0,5 1,5
тяжелые танки
(тыс.)
5. Легкие танки, 3,0 2,0 8,0 3,5 5.5 21,0
САУиШО
(тыс.)
6. Артил. орудия 32,5 9 24,5 56,5
(тыс.)
7. Минометы 15,0 9 24,0 56,0
(тыс.)
8. Автомашины 600 ? 150 272
(тыс.)
9. Пулеметы 300 ? 140 248
пехоты (тыс.)

Итак, в начале Великой Отечественной войны преимущество

Германии и ее союзников над СССР в силах, средствах и ресурсах
было подавляющим, что и стало самой важной причиной наших
поражений 1941 года. По используемым силам и средствам пре­
восходство вторгшейся немецко-фашистской группировки войск
над противостоявшими им советскими войсками составляло раз­
ницу примерно в 1,9—2 раза (с учетом их качества). В сложив­
шейся ситуации предпринятые советским военно-политическим
руководством активные мобилизационные мероприятия и пере­
броска войск могли только помочь Красной Армии избежать
полного и быстрого разгрома, но не многочисленных поражений
и отступлений.

5. О ВНЕЗАПНОСТИ НАПАДЕНИЯ ГЕРМАНИИ,

БОЕГОТОВНОСТИ КРАСНОЙ АРМИИ
И ПРОСЧЕТАХ ЕЕ РУКОВОДСТВА В 1941 ГОДУ
Как уже выше отмечалось, фактор внезапности германской
агрессии не был самым важным в неудачах Красной Армии в на­
чале войны, хотя и недооценивать его было бы неправильно. Тем
не менее многие исследователи и авторы мемуаров этот фактор,
по сути дела, ставили и ставят во главу угла, во всяком случае вы­
деляя его среди объективных обстоятельств. Однако настолько ли
внезапным было нападение Германии и ее союзников на СССР и
настолько ли важен был этот фактор, по крайней мере через не­
сколько месяцев после начала войны? Ведь даже спустя год после
того, как она началась, враг продолжал побеждать Красную Ар­
мию в большинстве сражений.
Можно вполне согласиться с ответственным чиновником
немецкого Генштаба сухопутных войск, а затем командующим
одной из армий вермахта К. фон Типпельскирхом, который пи­
шет о том, что «на стратегическую внезапность германское ко­
мандование не могло рассчитывать. Самое большее, чего мож­
но было достигнуть, — это сохранить в тайне срок наступления,
чтобы тактическая внезапность облегчила вторжение на терри­
торию противника» [124]. Это означает (на что уже обращалось
внимание выше), что СССР в целом был достаточно хорошо го­
тов к войне практически во всех отношениях: экономическом,
научно-техническом, организационно-политическом, создал до­
статочно мощные, довольно хорошо вооруженные армию и флот,
успел сосредоточить на предполагаемом театре военных действий
значительную и неплохо оснащенную группировку войск. Говоря
по-другому, военно-экономический и военно-технический по­
тенциал СССР успешно развивался и достиг значительного уров­
ня и объема, а вооруженные силы нашей страны имели высокую
 степень боеспособности. Но поддерживалась ли в них высокая
степень боеготовности, то есть непосредственная готовность во­
йск выполнять боевые задачи? По-видимому, все-таки нет, о чем,
судя по высказываниям К. фон Типпельскирха, было достаточ­
но хорошо известно немецкому командованию. На это им и был
сделан расчет при подготовке внезапного мощного удара по всей
линии противостояния и одновременного введения в действие на
всем протяжении фронта почти всех сил вторжения.
Таким образом, немцы считали важной и реальной задачей на­
нести неожиданный первый мощный удар, чтобы застать войска
прикрытия нашей границы врасплох и захватить инициативу,
причинить за счет внезапности этого удара как можно большие
потери обороняющимся советским войскам, чтобы увеличить
свое превосходство в силах и средствах. Для достижения внезап­
ности нанесения первого удара по нашей обороне и максималь­
ному повышению его эффективности немецкое руководство ис­
пользовало, как показали происшедшие события, целый ряд об­
стоятельств, среди которых можно назвать следующие:
1) прикрытие своей неожиданно начавшейся агрессии двусто­
ронними договорами с нашей страной, в которых Германия брала
на себя обязательства добрососедских отношений и сотрудниче­
ства во многих сферах;
2) непредъявление перед нападением каких-либо претензий
властям СССР, не говоря уже об объявлении войны;
3) продолжение, хотя и в уменьшающейся степени, сотрудни­
чества с СССР по ранее начатым программам практически вплоть
до момента нападения;
4) выбор максимально неблагоприятного для обороняющей­
ся стороны времени нападения: ночью, под утро выходного дня,
когда ее готовность к отражению удара потенциально должна до­
стичь минимума;
5) проведение в течение нескольких месяцев до начала войны
дезинформационных пропагандистских, дипломатических, спе­
циальных и иных мероприятий, направленных на дезориентацию
советского военно-политического руководства относительно
своих внешнеполитических и стратегических планов (в частно­
 сти, объяснение переброски своих войск с запада Европы на вос­
ток стремлением обезопасить их от ударов британской авиации,
распространение ложных сообщений о дате начала войны, кото­
рые в указанный срок, разумеется, не подтверждались);
6) устройство множества различных провокаций против СССР
в мае — июне 1941 года, в основном связанных с незаконными
перелетами его границы немецкими самолетами, которые держа­
ли в напряжении советское руководство и Красную Армию, но
одновременно притупляли их активность.
Фактор внезапности нападения был усилен целым рядом за­
планированных действий гитлеровцев и их союзников, в част­
ности:
1) нанесением одновременного мощного удара всеми основ­
ными видами вооруженных сил и родами войск на протяжении
почти всей западной государственной границы СССР с их стре­
мительным вторжением в пределы нашей страны;
2) нанесением в первые же часы войны мощных, массирован­
ных авиационных ударов по многим важным объектам, находив­
шимся в глубине советской территории: аэродромам, железнодо­
рожным узлам, портам, складам и т.д.;
3) совершением в первые дни войны многочисленных дивер­
сионных акций в расположении советских войск, в прифронто­
вой полосе и на важнейших объектах в ближайшем тылу;
4) активным применением с первых же дней войны такти­
ки стремительных прорывов танковых и моторизованных удар­
ных групп при массированной поддержке бомбардировочно­
штурмовой авиации, которые благодаря быстро захваченной
стратегической инициативе и господству в воздухе позволили
немецким войскам быстро вклиниться далеко в глубь советской
территории на большинстве направлений.
И успешности своих действий в начале войны им в итоге до­
стичь в основном удалось. При этом на главном направлении
вторжения — центральном (белорусском, или московском) ука­
занная задача была выполнена почти максимально удачно. Раз­
громив без значительных собственных потерь за несколько дней
практически весь Западный фронт, насчитывавший к 22 июня
 1941 года около 650 тыс. бойцов и командиров (включая погра­
ничные и другие войска НКВД) и составлявший центральное
звено в советской обороне, немцы прочно и надолго овладели
стратегической инициативой, не давая долгое время нашему ко­
мандованию организовать сплошную и прочную линию обороны
как на этом направлении, так и на других, а тем более нанесение
эффективных контрударов, постоянно угрожая выходом своих
войск во фланги других фронтов. Но и на других направлениях
немцы и их союзники нанесли довольно большой урон нашим
войскам, воспользовавшись неожиданностью первого мощного
удара, наряду с иными благоприятными для себя обстоятельства­
ми. И тем самым они увеличили и без того свой большой перевес
в силах и средствах над Красной Армией.
Многие объясняют разгромное поражение Западного фронта
тем, что немцы сосредоточили против него свою самую мощную
группировку войск. Другие считают, что наши поражения на всех
фронтах в это время были почти одинаковыми. Однако это было
далеко не так.
Во-первых, перевес немецко-фашистских войск в силах и
средствах на этом направлении был ненамного большим, чем на
других. Более того, по данным М. Мельтюхова, немецкая груп­
па армий «Север» превосходила по численности личного состава
противостоявшие им советские войска Северо-Западного фронта
в 2,1 раза, а группа армий «Центр» войска Западного фронта —
лишь в 1,8 раза [125].
Во-вторых, нигде не было нанесено нашим войскам таких
больших потерь, особенно в относительном выражении. На­
пример, ежесуточные безвозвратные потери Северо-Западного
фронта в первые недели войны составляли 4,9 тыс. чел., Юго-
Западного — 16,1 тыс. чел., в то время как Западного — 23,2 тыс.
чел. [126].
В-третьих, на этом направлении немцы продвигались вперед
намного быстрее, чем на других. Глубина отхода советских во­
йск за 18 суток боев здесь составила 450—600 км, притом что на
Северо-Западном фронте наши войска за это время отошли на
400—450 км, а на Юго-Западном — на 300—350 км [127].
 В-четвертых, это направление является самым трудным для
прорывов, обходов и стремительных маршей войск ввиду наи­
более сложных природных условий (обилие болот, лесов, рек и
озер) и плохих дорог, по сравнению с другими направлениями.
Разве что многие районы Северо-Запада РСФСР, включая боль­
шую часть Смоленской области, где вначале «застряли» немцы,
а потом наши долго их обратно не могли «выбить», были столь
же сложны для активных подвижных боевых действий, да еще от­
дельные участки Карпат и в меньшей степени некоторые районы
Прибалтики и украинского Полесья. Впрочем, в Карпатах нашим
войскам в 1941 году, когда фронт стремительно продвигался на
восток, закрепляться было самоубийственно. Зато в подобных
белорусским лесах и болотах Калининской и Ленинградской об­
ластей они сумели практически полностью остановить немецкое
продвижение еще в августе 1941 года.
Важно еще здесь отметить и то, что в 1943 году и первой по­
ловине 1944 года, когда наши войска успешно наступали на
Украине и в Молдавии, перенеся на этом направлении войну за
пределы СССР уже в марте 1944-го, они не смогли взломать не­
мецкую оборону в Белоруссии до конца июня этого года, отставая
от большинства наших фронтов на Украине и в Молдавии на не­
сколько сотен километров. Вот насколько там местность позво­
ляла хорошо обороняться, и чего не сделал летом 1941 года фронт
Д. Павлова. Что нашим войскам на этом направлении требова­
ло около года боев и маневров, то немцам удалось сделать ранее
за 2—3 недели их проведения. Хотя на Украине и большинстве
других территорий как немецко-фашистские, так и наши темпы
наступления-отступления были почти сопоставимыми.
В-пятых, нигде не было в самом начале войны таких крупных
окружений наших войск, как под Минском и Белостоком, в «кот­
лах» которых взято в плен около 300 тыс. советских солдат и офи­
церов или даже несколько более.
В-шестых, нигде не было тогда столь массовой дезорганиза­
ции выхода, сбора и сосредоточения войск, вывода техники и по­
лучения оружия, боеприпасов и других средств, которая произо­
шла на Западном фронте, а также срыва работы связи и управле­
 ния войсками. Особенно трагической ситуация была в 4-й армии,
сосредоточенной в районе Бреста, многие соединения которой
находились в пределах досягаемости немецких артиллерийских
орудий в первые же часы войны. Нигде не было брошено без боя
или почти без боя столько техники, оружия и других материаль­
ных средств, оставлено столько солдат и офицеров без должного
управления их действиями и без реальной возможности их орга­
низованного сопротивления врагу. Вот какой, по-видимому, ха­
рактерный пример подобных событий приводит А. Б. Широко-
рад: «На окружной полигон (бывший польский) юго-западнее
Барановичей в мае 1941 года было доставлено прямо с завода
480 152-мм гаубиц-пушек MJI-20 с 10 боекомплектами на каж­
дое орудие. В конце лета 1941 года гаубицы-пушки должны были
пойти на укомплектование десяти артиллерийских полков РГК.
Все они 23—24 июня 1941 года целыми и невредимыми достались
немцам» [128].
Много вопросов к командованию Западным военным округом
(фронтом) и 4-й армией возникает, когда читаешь в различных
трудах о том, что конкретно происходило на этом направлении
в последние дни накануне войны и в ее первые дни, например,
о том, почему большая часть артиллерии приграничных армий
округа в момент начала нацистской агрессии оказалась отведен­
ной в тыл, на стрельбы, не были заминированы мосты через За­
падный Буг и другие пограничные реки, казармы 4-й армии в пер­
вые же часы войны оказались под прицельным огнем немецкой
артиллерии, слабо охранялись различные коммуникации, тылы
наших войск успешно атаковали многочисленные немецкие ди­
версионные группы, не была проведена надлежащая маскировка
аэродромов, с немалой части боевой техники сняты вооружение,
боеприпасы и аккумуляторы, много офицеров находилось в от­
пусках и т.д. и т.п. [129].
Принципиальную разницу в исходе боев на 3-х основных
направлениях в первые дни войны хорошо видели и немецкие
историки. К примеру, генерал Э. фон Бутлар писал следующее:
«В отношении масштабов захваченной территории итоги погра­
ничных сражений в России можно было признать удовлетвори­
 тельными, но что касается успехов в уничтожении сил против­
ника, то они заслуживают более скромной оценки. Хотя группа
армий “Центр” в результате двух сражений за Белосток и Минск
добилась решающей победы, приведшей к уничтожению основ­
ной массы войск противника, однако две другие группы армий
попросту гнали противника перед собой, не имея возможности
навязать ему решающее сражение» [130].
Итак, хотя и на других направлениях наши войска были вы­
нуждены отступать в начале войны, но все же не столь быстро,
как на центральном (белорусском), и при гораздо меньших по­
терях. Нетрудно понять и причины этого отступления: помимо
существенного преимущества в силах и средствах с самого начала
военных действий у нашего противника, была опасность выхода
прорвавшихся вражеских войск в центре советской обороны во
фланг войск других наших фронтов, да и слишком большую часть
резервов и мобилизованного пополнения советское командова­
ние вынуждено было бросать все на то же центральное направле­
ние, на котором ситуация для нас начиная с первых дней войны
и до конца ноября 1941 года постоянно была близка к катастро­
фической. Очевидно, что при таких делах для других фронтов их
оставалось слишком мало.
Более того, как отмечает Р. Иринархов, «...после неудачного ис­
хода приграничных сражений на Западном фронте Генеральный
штаб РККА 27—28 июня 1941 года отдал приказ о срочной пере­
броске соединений 16-й и 19-й армий на западное направление,
тем самым ослабив украинскую группировку войск» [131]. Одно­
временно вследствие этого разгрома враг вскоре после начала во­
йны мог себе позволить направлять часть своих войск с централь­
ного (московского) направления на другие. Например, командую­
щий германской группой войск «Центр» Ф. фон Бок писал в своем
дневнике 18 июля 1941 года о переброске с этого направления на
ленинградское сил в составе корпуса и дивизии [132].
Но и потом, спустя недели, попробуй организуй на этом цен­
тральном направлении оборону, если почти все кадровые части
Красной Армии здесь были разгромлены еще до переброски во­
йск из других регионов страны и массовой мобилизации воен­
 нообязанных, почти вся боевая и иная техника и большая часть
вооружения и боеприпасов утрачены, а основные искусственные,
как и почти все самые важные естественные, оборонительные
рубежи противник уже преодолел, да еще и без больших потерь.
К тому же значительная часть советской территории с ее суще­
ственной долей социально-демографического и экономического
потенциала страны была быстро оставлена, а наши предприятия
не могли увеличить выпуск военной и другой необходимой для
ведения войны продукции в условиях эвакуации многих из них.
Напротив, во второй половине 1941 года происходило падение
производства продукции военного назначения, не говоря уже о
других ее видах.
Таким образом, в катастрофических неудачах Западного
фронта (округа) под командованием Д. Павлова решающую роль
сыграли субъективные факторы — в первую очередь откровенная
слабость (не исключено, и чье-то персональное предательство)
руководства фронта. Возможности у немцев и их союзников для
достижения своего успеха на всех фронтах и направлениях были
не сильно различающимися, но только здесь в первые дни войны
они смогли добиться почти полного разгрома советских войск.
Разумеется, это не означает, что субъективные факторы в столь
грандиозной и продолжительной войне были важнее объектив­
ных, но, как мы видим, в отдельных случаях, чаще всего непро­
должительное время и на определенной территории, они могут
становиться решающими.
В последнее время стал широко доступным приказ особой
важности командующего Прибалтийским особым военным
округом Ф.И. Кузнецова № 00229 от 18 июня 1941 года, который
условно можно назвать приказом «о быстрейшем приведении в
боевую готовность театра военных действий округа» (Ф. 221, оп.
7833сс, д. 3, лл. 17—21). В этом приказе предписывалось руково­
дителям всех родов и видов войск и служб округа провести до­
полнительные, усиленные и ускоренные мероприятия по повы­
шению боевой готовности этих войск и служб. Особое внимание
в нем обращалось на усиление противовоздушной обороны, под­
готовку минных заграждений, охрану и маскировку баз, складов,
 коммуникаций и транспортных узлов, подготовку радиосвязи,
бомбоубежищ в городах Литвы и Латвии, обеспечение должного
взаимодействия различных служб и войск и их взаимодействия с
пограничными войсками, бесперебойного движения железнодо­
рожного транспорта, минирование мостов через приграничные
реки, подготовку для переправ через реки вспомогательных плав­
средств, ускорение ремонта танков, автомобилей и тракторов, ор­
ганизацию должного обеспечения техники горючим и запчастя­
ми и т.д. Большинство мероприятий в соответствии с приказом
должно быть проведено до 21—25 июня, но отдельные из них —
в первый же день или до 1 июля 1941 года.
В частности, в приказе говорилось: «С целью быстрейшего
приведения в боевую готовность театра военных действий округа
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Начальнику зоны противовоздушной обороны к исходу
19 июня 1941 г. привести в полную боевую готовность всю проти­
вовоздушную оборону округа, для чего:
а) организовать круглосуточное дежурство на всех постах воз­
душного наблюдения, оповещения и связи и обеспечить их не­
прерывной связью;
б) изготовить всю зенитную артиллерию и прожекторные ба­
тареи, назначив круглосуточное дежурство на батареях, органи­
зовав бесперебойную связь их с постами, тщательно подготовив в
инженерном отношении и обеспечив огнеприпасами;
в) организовать взаимодействие истребительной авиации с зе­
нитными частями;
г) организовать бесперебойную связь постов воздушного на­
блюдения, оповещения и связи с аэродромами истребительной
авиации;
д) к 1 июля 1941 г. закончить строительство командных пунктов,
начиная от командира батареи до командира бригадного района.
19.6.41 г. доложить порядок прикрытия от пикирующих бом­
бардировщиков крупных железнодорожных и грунтовых мостов,
артиллерийских складов и важнейших объектов.
До 21.6.41 г. совместно с местной противовоздушной оборо­
ной организовать: затемнение городов: Рига, Каунас, Вильнюс,
 Двинск, Митава, Либава, Шауляй, противопожарную борьбу в
них, медицинскую помощь пострадавшим и определить поме­
щения, которые могут быть использованы в качестве бомбоубе­
жищ;
е) максимально форсировать все организационные мероприя­
тия, закончив их не позднее 1 июля 1941 г.
Лично и через работников управления проверить выполнение
изложенных выше мероприятий.
2. Начальнику связи округа привести в полную готовность все
средства связи на территории округа, для чего:
а) не позднее утра 20.6.41 г. на фронтовой и армейские команд­
ные пункты выбросить команды с необходимым имуществом для
организации на них узлов связи. Иметь подводы готовыми к не­
медленному включению.
Систематически производить проверку связи с командными
пунктами, иметь на узлах связи ответственных командиров;
б) организовать и систематически проверять работу радио­
станций согласно утвержденному мною графику.
Особое внимание обратить на радиосвязь с пограничными
корпусами и дивизиями, с пограничными войсками, авиацией и
службой воздушного наблюдения, оповещения и связи» [133].
Не подлежит ни малейшему сомнению то, что издать такой
приказ командующий военным округом без соответствующего
приказа либо указания из Москвы или по крайней мере согла­
сования с руководством РККА был не вправе. Однако нельзя
исключить, что подобная директива из центра могла быть более
общего характера или даже устной.
Правда, кое-кто, даже зная о существовании этого приказа, все
еще продолжает верить в то, что в подобных вопросах командую­
щие на местах накануне войны могли проявлять полную само­
деятельность, а руководство Генштаба, НКО, Правительства, По­
литбюро и даже сам товарищ Сталин для них указом не были. Ви­
димо, и нужны были только для портретов, чтобы украшать свои
кабинеты. Вот что, к примеру, пишет Р. Иринархов: «Прекрасно
знало о неизбежности фашистского нападения и большинство
руководящего состава войск Красной Армии, и командование
 западных военных округов. Но если командующие Западным и
Киевским Особыми военными округами были еще спокойны,
имея в наличии огромные силы войск, то командующий Прибал­
тийским Особым военным округом... проявлял понятное беспо­
койство» [134]. И далее, продолжая комментировать этот приказ
и его исполнение, он отмечает: «...все отданные командованием
Прибалтийского Особого военного округа распоряжения свиде­
тельствуют о том, что его руководство было прекрасно осведом­
лено о дате нападения Вооруженных Сил Германии и пыталось
проводимыми мероприятиями повысить боевую готовность сво­
их войск» [135].
После таких слов трудно сдержаться, чтобы не воскликнуть:
вот ведь, оказывается, какой проницательный и бдительный
анархист, а заодно, наверное, и мужественный конспиратор был
генерал Ф.И. Кузнецов! А вообще картина событий кануна во­
йны, нарисованная Р. Иринарховым в этих и связанных с ними
иных рассуждениях своей книги получается хорошо знакомой:
если советские командующие на местах совершали правильные
поступки, то вопреки Сталину и другим руководителям СССР и
НКО, а если неправильные, то потому, что не могли их ослушать­
ся. Одним словом, привычка — великая сила!
Гораздо ближе к истине представляются рассуждения С. Крем-
лева, который, опираясь на воспоминания маршала К. Мерецко­
ва, контр-адмирала К. Деревянко и другие источники, доказывает,
что в период с 14 по 19 июня 1941 года из Москвы во все западные
округа отдавались различные распоряжения о проведении меро­
приятий по повышению боеготовности. Вот только исполнили их
все по-разному [136].
Были ли предусмотренные этим приказом Ф.И. Кузнецова
меры достаточными и своевременными? Нет, они по своему со­
держанию и объему были не вполне достаточными и уже успели
довольно сильно запоздать. Хотя не все уже было в силах совет­
ского военного руководства. Кроме того, ему так и не были точ­
но известными ни время начала военных действий против нашей
страны, ни форма развязывания войны. Да и вообще не было и
точной уверенности, что агрессия против СССР тогда состоится.
 Потому и приказ был недостаточно категорическим, и испол­
нялся он не слишком рьяно. Тем не менее он все-таки позволил
войскам Северо-Западного фронта не допустить своего разгрома
и существенно задержать продвижение врага на Ригу, Великие
Луки, Псков, Таллин, Новгород, Ленинград и другие города При­
балтики и Северо-Запада РСФСР.
Конечно, никакими приказами уже было невозможно в тот
момент преодолеть достигнутое к лету 1941 года большое преиму­
щество Германии и ее союзников в силах и средствах, а тем более
ее превосходство в ресурсах. Впрочем, весь масштаб этого ресурс­
ного рывка фашистского блока, как уже говорилось, еще не был
до конца известен советскому руководству или же полностью еще
не был им осознан.
В то же время нельзя согласиться с М. Ходаренком и В. Сла­
виным, которые считают, что советские войска в Прибалтий­
ском военном округе (и в других тоже) к 22 июня 1941 года
«...находились уже не в пунктах постоянной дислокации, а в
боевой готовности в районах, определенных планом прикрытия
госграницы, полностью обеспеченные запасами материальных
средств, знали поставленные им задачи, организовали противо­
воздушную оборону и усиленно вели разведку мест предстоящих
действий» [137].
Скорее всего, такие мероприятия действительно начали вы­
полняться, да и то, по-видимому, не во всех войсках они нача­
лись своевременно, и в большинстве соединений они наверня­
ка не были закончены в срок. А сами эти сроки в большинстве
своем были определены на более поздний момент, чем реально
состоялось нападение Германии. Но по-другому быть и не могло,
так как и без того они были слишком жесткие, а время нападе­
ния не было точно известно. Что касается утверждения о полном
обеспечении «запасами материальных средств» войск накануне
войны, то оно вообще, конечно, «ни в какие ворота не влезает»,
ну да ладно, небось немного погорячились уважаемые авторы.
И уж точно, судя по происшедшим после нападения событиям,
в Западном военном округе подобные мероприятия проводились
из рук вон плохо.
 Так что нападение фашистов было не только вероломным, но и
в высокой степени внезапным. Самое главное, советское военно­
политическое руководство не знало о точном времени нападения,
как и не было у него уверенности в том, что оно состоится вообще,
да еще именно в июне 1941 года. Об этом свидетельствуют, в част­
ности, многочисленные оговорки в приказах и директивах, кото­
рые были отданы в войска до 22 июня 1941 года, а также конечные
сроки их исполнения. Разумеется, в такой ситуации выполнять
с энтузиазмом все положения таких приказов было трудно, как,
вероятно, и командиры не решались на жесткий контроль реа­
лизации отданных ими распоряжений. Например, те же авторы,
цитируя текст приказа № 0033, отданного командиром 12-го ме­
ханизированного корпуса Прибалтийского военного округа во
исполнение указанного выше приказа командующего этим окру­
гом, приводили и такие характерные строки: «...тревоги не объ­
являть... Марши совершать только в ночное время...» [138] Кроме
того, как уже сказано, в соответствии с приказом командующего
Прибалтийским военным округом большинство мероприятий
по повышению боеготовности войск планировалось закончить в
20-х числах июня. Такая уж громоздкая и сложная эта военная ма­
шина, не сразу ее можно полностью завести, и такая еще слабая
у нас была инфраструктура. В конце концов, было почти совсем
нереально поддерживать в условиях мирного еще времени повы­
шенную, а тем более полную боевую готовность войск в течение
многих дней, не зная точного времени выступления врага.
Даже обвинители И. Сталина в чинимых якобы им помехах в
подготовке к войне и то вынуждены признавать, что политиче­
ским и военным руководством СССР указания в западные воен­
ные округа о повышении их боеготовности и подготовке к воз­
можному нападению немецких войск все же давались. Например,
авторы упомянутого коллективного труда «1941 год — уроки и
выводы» писали: «12 июня командование приграничных военных
округов под видом учений и изменения дислокации летних лаге­
рей приступило к скрытному развертыванию войск вторых эше­
лонов округов в соответствии с планами обороны государствен­
ной границы» [ 139]. И далее в этом же труде отмечено следующее:
 «Соблюдая меры предосторожности в условиях нарастающей
угрозы непосредственного нападения противника, военное ру­
ководство продолжало с запозданием проводить мероприятия по
стратегическому развертыванию. С 14 по 19 июня командование
приграничных округов получило указания к 22—23 июня выве­
сти фронтовые (армейские) управления на полевые пункты. Так,
в телеграмме начальника Генерального штаба от 19 июня коман­
дующему войсками КОВО указывалось: “Народный комиссар
обороны приказал: к 22.061941 г. управлению выйти в Тернополь,
оставив в Киеве подчиненное Вам управление округа... Выделе­
ние и переброску управления фронта сохранить в строжайшей
тайне, о чем предупредить личный состав штаба округа”. 16 июня
ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимает запоздалое постановление
“Об ускорении приведения в боевую готовность укрепленных
районов”» [140).
Но наиболее активно проводило эти приготовительные ме­
роприятия, как следует из этого коллективного творчества, ру­
ководство Прибалтийского округа: «Командующий Прибалтий­
ским особым военным округом в приказе от 15 июня требовал
выполнения мероприятий по рассредоточению авиации, макси­
мальному повышению боевой готовности частей и соединений.
18 июня Военный совет ПрибОВО отдал приказ о приведении в
боевую готовность театра военных действий» [141].
Впрочем, развитие событий на Северо-Западном фронте после
нападения Германии происходило для нашей страны тоже дале­
ко не самым лучшим образом. И хотя разгрома, как на Западном
фронте, здесь не произошло, свою территорию наши войска на
этом фронте оставляли противнику почти так же быстро. Правда,
в отличие от других приграничных округов здесь негативную роль
сыграл и такой немаловажный дополнительный фактор, как неу­
стойчивость, ненадежность прибалтийских территориальных во­
енных формирований. Так, М. Ходаренок и В. Славин отмечают
очень важное значение для развития ситуации на этом фронте фак­
тической сдачи своих позиций врагу литовскими частями [142].
Не меньшую роль сыграла и переходящая в измену неустой­
чивость латышских и эстонских частей. Вот что, к примеру, об
 этом пишет Ю. Емельянов: «Успехам немцев способствовала и
“пятая колонна”, сохранившаяся в приграничных республиках
страны... Созданный в октябре 1940 года и имевший постоянный
контакт с Германией подпольный Литовский фронт активистов
(ЛФА) к лету 1941 года насчитывал 36 тыс. человек. 22 июня чле­
ны ЛФА захватили радиостанцию Каунаса и провозгласили соз­
дание временного правительства Литвы... 28 июня латвийская
подпольная группа временно завладела радиостанцией в Риге.
Ряд бывших военных подразделений Латвии в полном боевом
порядке выступили на стороне немцев. В Эстонии в тылу у совет­
ских войск действовали несколько тысяч боевиков... В июле ими
был захвачен город Тарту» [143].
Нельзя также забывать, что советское политическое руковод­
ство, как уже говорилось, обоснованно опасалось спровоциро­
вать Германию на эскалацию военных приготовлений и усиление
недоверия к СССР ее военно-политического руководства, по­
скольку не знало истинных намерений А. Гитлера и К°, а также не
желало давать повода к обвинениям с его стороны в подготовке
Красной Армии к нападению. Нельзя было исключать и исполь­
зования подобных обвинений для возможного сговора Велико­
британии с Германией, чего надо было опасаться, пожалуй, в еще
большей степени. Вследствие этого до начала германской агрес­
сии так и не была начата мобилизация, далеко еще не была окон­
чена переброска необходимого пополнения в западные округа и
передислокация их ближе к границе, как и не было окончено их
сосредоточение и развертывание. Эти мероприятия начали про­
водиться, но делалось это слишком скрытно, медленно и посте­
пенно.
Обобщая, можно отметить, что в первые дни и недели войны
складывалась примерно такая ситуация: немцы имели у наших
границ отмобилизованную, укомплектованную и развернутую
армию, которая намного превосходила в силах и средствах сосре­
доточенную здесь группировку советских войск. Начав внезапно
войну тотальными боевыми действиями и застигнув в основном
врасплох соединения советских войск, немцы и их союзники сра­
зу же нанесли по ним мощные удары, сумев в значительной мере

5-421 6
 разгромить их, еще больше увеличив свое преимущество в силах и
средствах и сильно дезорганизовав действия наших войск.
В свою очередь, начав с момента нападения Германии и ее
союзников мобилизацию и переброску войск на запад, вви­
ду довольно слабого развития транспортной инфраструктуры,
большой протяженности коммуникаций, низкой плотности на­
селения, огромной территории и большого рассредоточения со­
единений, частей и учреждений внутренних округов и мобилиза­
ционных резервов, советское военно-политическое руководство
не смогло быстро, еще до разгрома основных сил на Западном
фронте, а также крупных поражений на других фронтах, укрепить
сражающуюся группировку. Уж слишком громоздкой и непово­
ротливой, причем прежде всего по объективным причинам, была
отечественная мобилизационная и транспортная система. При
этом ситуация на центральном направлении довольно быстро
становилась угрожающе катастрофической. В результате этого
подтянутые резервы вводились в бой не вполне подготовленны­
ми, по частям, разрозненно, без налаженного взаимодействия с
продолжавшими сражаться соединениями фронтов, на неподго­
товленные позиции. Наши войска на центральном направлении
и в значительной мере на северо-западном и юго-западном на­
правлениях представляли собой в этот период конгломерат раз­
розненных, плохо управляемых соединений, в то время как не­
мецкие войска действовали как единый слаженный механизм по
единому плану. Часть наших войск на Западном фронте в этот
период продолжала удерживать оборону на своих позициях, в том
числе и в окружении, другая их часть находилась почти в непре­
рывном и беспорядочном движении: кто-то отступал, кто-то вы­
ходил из окружения, кто-то пробивался из окружения с боями,
кто-то подъезжал к фронту из тыла, кто-то выдвигался навстре­
чу прорвавшемуся противнику из глубины расположения войск,
кто-то занимал боевые позиции для боя, кто-то с ходу принимал
бой и т.д. Ничего похожего на сплошную линию фронта, в ко­
торой бы не было зазоров между державшими оборону частями,
создать на этом направлении, как отчасти и на других направле­
ниях, долго не удавалось. Не были использованы как следует, а то
 и совершенно, ни естественные, ни искусственные оборонитель­
ные рубежи, а для подвижной, активной обороны, которая, по
мнению А. Исаева, являлась бы более эффективной [144], было
совершенно недостаточно ни сил и средств, ни опыта ведения
подобных боев и масштабных операций против сильного против­
ника. Напротив, попытки мощными контратаками сбить насту­
пательный порыв врага были тогда чаще всего губительными для
нашей армии, так как они не были и не могли быть в той ситуации
достаточно подготовленными, а, самое главное, проводились при
большом перевесе его войск в силах и средствах.
И в дальнейшем, к сожалению, пассивная, позиционная обо­
рона надолго стала необходимостью советской стороны ввиду
явного неравенства сил, а особенно из-за гораздо более слабой
моторизованности Красной Армии. Однако основная проблема
была в том, что немцы никак не давали нам ее организовать, поч­
ти все время выбивая наши войска летом и осенью 1941 года с не
закрепленных как следует позиций, или не давая и вовсе на них
закрепиться, либо совершая прорывы и марши в плохо прикры­
тые участки фронта, бреши между армиями и дивизиями, обходя
наши отдельные прочные редуты, как это было, например, под
Киевом в августе—сентябре 1941 года.
Другое дело, что позиционно обороняться надо тоже уметь,
для чего следует хорошо использовать реки, высоты и другие
естественные и искусственные рубежи и сооружения, стараться
превращать каждый важный город в неприступную крепость,
вовремя при необходимости контратаковать или отходить и т.д.
И мы знаем из истории этой войны, как часто наши войска впо­
следствии успешно это делали: под Ленинградом и Киевом, Одес­
сой и Севастополем, Сталинградом и Воронежем. Как останови­
ли к ноябрю 1942 года рвущихся в глубь нашей страны немцев,
которые еще превосходили нас в силах, организовав сплошную
линию обороны от Кавказского хребта, Дона и Нижней Волги
через московские оборонительные сооружения до Верхней Вол­
ги и далее до новгородских и ленинградских лесов, болот, рек и
озер, а потом, нанеся им большие потери в этих оборонительных
боях, сумели отбросить их на многих участках фронта на многие
десятки и сотни километров. Как «сломали» немцы свои вновь
выросшие, еще более мощные танковые «зубы» на Курской дуге
во время попыток пробить нашу хорошо укрепленную позицион­
ную оборону. Но такие примеры демонстрировали нам и немцы:
под Ржевом и Вязьмой, Оршей и Могилевом, Будапештом и Ке­
нигсбергом. Очень часто именно после таких упорных, изматы­
вающих боев противоборствующим сторонам удавалось надолго
останавливать противника, а потом успешно контратаковать.
Чтобы разобраться с тем, каково было состояние боеготовнос­
ти в Красной Армии накануне войны, о чем так много говорилось
в различных документах и трудах, и о чем так много до сих пор
спорят, надо прежде всего уяснить, что означает понятие «бое­
готовность», употребляемое применительно к состоянию воору­
женных сил, войск, войсковых (воинских) соединений, частей и
подразделений. К сожалению, отечественные военные теоретики
и историки не выработали четкого определения этого понятия.
Как правило, в него вкладывается слишком широкий и размытый
смысл, причем это понятие в значительной мере смешивается с
понятием боеспособности войск. Отсюда часто встречающаяся
неразборчивость в употреблении этого и смежных с ним понятий
в трудах многих авторов, даже весьма маститых. При этом нельзя
исключать и намеренную путаницу этих понятий.
Принято обычно считать, что в широком своем значении
понятие боеготовности скорее охватывает понятие боеспособ­
ности. Вместе с тем их логическая взаимосвязь представляется
куда более сложной. В узком же смысле понятие боеготовности
скорее, наоборот, охватывается понятием боеспособности. Од­
нако на протяжении истории доминирующее определение этих
понятий довольно существенно изменялось. Кроме того, по­
нятие «боеспособность» является довольно близким понятию
«обороноспособность», которое, как известно, является весьма
широким и не сугубо военным. Тем не менее основное отличие
рассматриваемых двух понятий, то есть боеготовности и бое­
способности, обусловлено тем, что первое из них употребляет­
ся только применительно к войскам или вооруженным силам,
а второе — также и ко всему государству. Ведь обороноспособ­
 ность государства выражается в конечном итоге в боеспособно­
сти его вооруженных сил.
Таким образом, могло быть не столь однозначным также упо­
требление понятия «боеготовность» и в предвоенных документах
военного руководства разного уровня. Тем более при оценке по­
добных приказов разные авторы могут исходить из собственного
понимания соответствующих терминов. Кроме того, в различ­
ных документах и трудах не проводится четкой дифференциации
разных степеней боеготовности войск, а также не акцентируется
внимание на то, что поддержание боеготовности является посто­
янной обязанностью командиров и военных начальников раз­
личного уровня и их заместителей. Хотя, как известно, в случае
обострения военно-политической обстановки, возникновения
угрозы военной опасности войска должны переводиться в состо­
яние более высокой степени боеготовности: от обычной к повы­
шенной и до полной.
Для большей убедительности обратимся к военным энцикло­
педиям. Так, в Советской военной энциклопедии 1976—1980 го­
дов это понятие определяется так: «Боевая готовность — со­
стояние, определяющее степень подготовленности войск к вы­
полнению возложенных, на них боевых задач. Б. г. предполагает
определ. укомплектованность соединений, частей, кораблей и
подразделений личным составом, вооружением и боевой техни­
кой; наличие необходимых запасов материальных средств; содер­
жание в исправном и готовом к применению состоянии оружия
и боевой техники; высокую боевую и политич. подготовку войск
(сил), прежде всего полевую, морскую и воздушную выучку лич­
ного состава; боевую слаженность соединений, частей, подраз­
делений; необходимую подготовку командных кадров и штабов;
твердую дисциплину и организованность лич. состава войск и
флота, а также бдительное несение боевого дежурства.
Степень Б. г. войск в мирное время должна обеспечивать их
своеврем. развертывание и вступление в войну, успешное отра­
жение внезапного нападения пр-ка и нанесение по нему мощных
ударов. С нарастанием угрозы войны степень Б. г. повышается
путём увеличения кол-ва войск (сил), способных немедленно на­
 чать воен. действия, а также сокращения времени, необходимого
для подготовки остальных войск (сил) к выполнению боевых за­
дач. С началом боевых действий Б. г. определяется способностью
к немедл. выполнению поставл. боевых задач» [145].
В этом же труде понятие боеспособности определено следу­
ющим образом: «Боеспособность, боевая способность, способ­
ность войск (авиации, сил флота) вести боевые действия, выпол­
нять боевые задачи. Является определяющим элементом боевой
готовности войск и важнейшим условием достижения победы.
Б. зависит от укомплектованности частей и соединений, характе­
ра и напряженности боевых действий, потерь и возможности их
быстрого восполнения, подготовленности личного состава, обе­
спеченности материальными средствами и др. условий» [146].
А вот до войны в нашей стране, напротив, приоритет имело
понятие боеспособности. Так, согласно Советской военной эн­
циклопедии 1933 года, это понятие определялось так: «Боеспо­
собность армии, готовность и способность армии как воору­
женной опоры и орудия господствующего класса данной страны
вести победоносную борьбу с вооруженными силами прот-ков.
Боеспособность армии определяется социально-экономич. ба­
зой и политическим строем данного государства, получающими
внутри армии свое конкретное выражение в уровне и состоянии
основных элементов, составляющих ее боеспособность» [147].
Понятию боеготовности в этой энциклопедии вообще не уделено
особого внимания.
Исходя из изложенного, учитывая семантику и этимологию
соответствующих терминов, автор считает, что понятие боеготов­
ности в основном своем смысле выражает прежде всего опреде­
ленное состояние вооруженных сил государства и их отдельных
структурных единиц, характеризующееся различной степенью их
приготовления к выполнению боевой задачи при наличии у них дан­
ных сил и средств. Это значит, что боеготовность зависит от вы­
годной, удобной постоянной дислокации войск, обоснованных
планов по ее изменению в случае возникновения военной опас­
ности или начала войны, хорошей организации боевого дежур­
ства, караульной и иных видов служб, наличия в соединениях,
 частях и подразделениях четких планов своевременного органи­
зованного сбора и выхода всего имеющегося личного состава по
тревоге и другим сигналам, а также владения личным составом
соответствующими навыками, наличия планов и отработки на­
выков их организованного передвижения и занятия благопри­
ятных исходных позиций для боя, отработки взаимодействия
соединений, частей, подразделений, разных видов и родов войск
и служб, знания о силах, средствах, дислокации и намерениях
противника, знания особенностей региона и местности, над­
лежащей подготовки к использованию оружия, техники, сна­
ряжения, боеприпасов, горючего, связи и других материальных
средств, поддержание их в должном состоянии и т.д. и т.п. В свою
очередь, понятие «боеспособность» выражает совокупные реаль­
ные возможности вооруженных сил и их отдельных структурных
единиц по выполнению боевых задач, которые характеризуются
в основном разным объемом наличия у них сил и средств и их раз­
ным качеством, то есть их боевым потенциалом. В свою очередь,
это означает, что боеспособность зависит от численности лично­
го состава, его социально-личностных особенностей, боевого и
иного опыта военнослужащих, укомплектованности экипажей
и подразделений всеми необходимыми специалистами и иными
лицами, количества и качества боевой и иной техники, оружия,
боеприпасов, средств связи и других материальных средств, ор­
ганизации обеспечения ими войск и подразделений, состояния
ремонтно-технической базы, обеспечения питанием и санитарно­
медицинским обслуживанием личного состава и т.д. и т.п.
Следовательно, боеспособность войск зависит не только от
деятельности военных руководителей, но и почти в той же мере
от необходимых усилий государственных деятелей. Кроме того,
боеспособность — категория преимущественно объективная, ко­
торая в значительной мере ограничена возможностями и особен­
ностями государства, его населения и природных условий. В то
же время боеготовность войск в основном зависит от деятельно­
сти военачальников, а руководство государства может повлиять
на это состояние немногими мерами, в основном контролем и ка­
дровой политикой. На первый взгляд эти меры кажутся действен­
 ными, но политические руководители государства, как правило,
недостаточно способны их эффективно применять. Для этого
нужны достаточные знания военного дела, а также конкретно­
го текущего состояния дел в вооруженных силах, что не входит
в компетенцию политических руководителей или входит только
отчасти. Да и нередко непростым может быть для штатских лиц
слишком активное вмешательство в дела военного ведомства.
Здесь уже не приходится говорить о том, что для руководителей
государства забота о поддержании боеготовности вооруженных
сил, то есть их текущего приготовления к выполнению боевых за­
дач, является далеко не самой важной обязанностью.
Отсюда становится понятно, почему Г. Жуков со времен нача­
ла хрущевской кампании борьбы с культом личности И. Сталина,
когда на него и умерших его ближайших сподвижников сверху
было разрешено (и даже поощрялось) списывать все неудачи на­
шей страны предшествующих лет, стал обвинять его в том, что тот
не позволял якобы приводить войска в боевую готовность непо­
средственно перед началом войны, да еще и преувеличивать фак­
тор внезапности нападения немецко-фашистских войск. Как уже
сказано, за поддержание боеготовности в войсках прежде всего
отвечает военное ведомство, а в нем главную роль в этом призван
играть основной его «мозговой» центр — Генштаб, который он,
Г. Жуков, как раз и возглавлял накануне войны и в самом ее нача­
ле. Вот ему и надо было отвести от себя возможные упреки за соб­
ственную бездеятельность и неорганизованность. Как говорится,
на воре и шапка горит. Но вместе с Г. Жуковым ответственность за
это должны нести такие прославленные военачальники, как нар­
ком обороны С. Тимошенко, еще один ответственный работник
Генштаба предвоенного времени, ставший в годы войны его на­
чальником, А.М. Василевский, и другие весьма почтенные персо­
ны. Разумеется, они так или иначе поддержали эти высказывания
Г. Жукова, как и проявили с ними корпоративную солидарность
другие военные деятели.
Вот и перекладывают до сих пор большинство историков от­
ветственность за поддержание боеготовности в войсках, самую
что ни на есть основную военно-штабную и командирскую ра­
 боту, на гражданского человека И. Сталина, каковым он был до
войны. Оказывается, не Г. Жуков и его подчиненные, а И. Сталин
вместе с другими политическими руководителями страны дол­
жен был, бросив все государственные дела, выезжать в войска для
проверки планов сбора личного состава и его выхода по тревоге,
организации боевого дежурства и караульной службы, состояния
боевой и иной техники и готовности ее к выезду, знания личным
составом своих обязанностей по быстрому приготовлению к бою,
овладению им навыков подготовки боевой и иной техники к вы­
езду, маршу и бою и т.д.
Насколько же в целом наше государство смогло подготовить
к этой войне материально-техническую базу и обладало другим
военным потенциалом, в каком состоянии находилась его обо­
роноспособность и, следовательно, на чем была основана бое­
способность советских вооруженных сил в канун войны? Об эко­
номических, научно-технических успехах СССР в предвоенные
годы первых пятилеток, по-видимому, нет нужды здесь много
говорить, поскольку они хорошо известны и неоспоримы для
объективных исследователей. Достаточно вспомнить о матери­
альных, или, если угодно, вещественных, доказательствах этих
успехов — почти 10 тыс. только крупных экономических объек­
тов, возведенных в эти годы, большинство из которых до сих пор
верой и правдой служат нашим народам. Или можно вспомнить
десятки крупных и средних городов, ставших новыми индустри­
альными центрами, которые были построены в эти годы на го­
лом месте либо на месте сел и поселков: Комсомольск-на-Амуре,
Норильск, Новокузнецк, Прокопьевск, Караганду, Магнито­
горск, Нижний Тагил, Первоуральск, Орск, Березники, Воркуту,
Дзержинск, Сталиногорск (Новомосковск), Краматорск, Кривой
Рог и т.д. Крупнейшие промышленные гиганты и другие важные
экономические объекты выросли в это время также в Москве,
Ленинграде, Киеве, Горьком (Нижнем Новгороде), Харькове,
Свердловске (Екатеринбурге), Челябинске, Сталинграде (Вол­
гограде), Омске, Красноярске, Новосибирске, Куйбышеве (Са­
маре), Жданове (Мариуполе), Сталино (Донецке), Ярославле и
других городах.
 Таким образом, надо видеть важнейший оборонно-стратеги-
ческий аспект этих успехов. Не было бы их, не было бы и Великой
Победы в жестокой войне против сильнейшего врага. В частно­
сти, трудно переоценить значение создания в эту эпоху мощной
промышленной базы в восточных районах страны, которые были
практически недосягаемы для любого агрессора: на Урале, в По­
волжье, Сибири и Казахстане. Поэтому можно вполне согласить­
ся с С. Рыбаковым, который отмечает: «Важнейшее стратегиче­
ское значение имело промышленное строительство на востоке.
Помимо новых производств там по решению правительства соз­
давались предприятия, которые дублировали заводы, действо­
вавшие на западе России. Дублирование производств кое у кого
вызвало недоумение, но, как показали первые месяцы войны, на
самом деле оно оказалось исключительно своевременным и нуж­
ным» [148].
Невозможно не понимать и важность значения успешного
развития почти на голом месте передовых отраслей промышлен­
ности того времени: авиационной, автомобильной, тракторной,
химической, или же создания мощной научно-технической и об­
разовательной инфраструктуры, ощутимых успехов в подготовке
специалистов. В стране был совершен небывалый в ее истории
научно-технический и технологический рывок, экономика СССР
превратилась в передовую и полностью независимую. К концу
30-х годов по мощи, уровню развития и степени диверсификации
научно-технической сферы и передовых отраслей промышлен­
ности СССР мог в целом на равных или почти на равных сопер­
ничать с США и Германией, превосходя довольно сильно почти
все другие государства [149].
Однако руководство страны предпринимало большие це­
ленаправленные усилия и для непосредственной подготовки
к войне, особенно в 1939—1941 годах, уже в условиях все более
надвигавшейся военной угрозы. Это проявлялось, прежде всего,
как известно, в политике геополитического усиления, в дипло­
матических шагах по заключению мирных договоров с иными
государствами, в резком увеличении численности вооруженных
сил и поставок в них боевой и иной техники и оружия, в акти­
 визации усилий по созданию передовых образцов вооружения, в
строительстве оборонительных сооружений, в развитии военно-
патриотического и военно-технического воспитания молоде­
жи, физкультурного движения и технического творчества и т.д.
К примеру, в оборонно-спортивной организации Осоавиахим
накануне войны состояло, по разным данным, 13—14 млн чело­
век. Вот что написал о роли этой организации тот же С. Рыбаков:
«Основное внимание уделялось военно-спортивной подготовке
допризывников. Государство вкладывало в Осоавиахим немалые
материальные средства, создавая сотни авиашкол, аэроклубов и
автомотоклубов, где молодежь получала навыки водителей, пи­
лотов, парашютистов, стрелков, авиа- и автомехаников» [150].
Здесь следует кратко вспомнить некоторые важные аспекты
политической ситуации в Европе и в мире 30-х годов, особенно
с момента прихода к власти в Германии нацистской партии, не
скрывавшей свои милитаристские, агрессивные, реваншистские,
антикоммунистические планы и расистско-шовинистические
взгляды и намерения. В своих трудах и выступлениях вождь этой
партии А. Гитлер, который довольно быстро занял все высшие
посты в Германском государстве и его вооруженных силах, став
полновластным диктатором этой страны, откровенно провозгла­
шал лозунг «Натиска на Восток», считая одной из главных целей
Германии завоевание «жизненного пространства». И это самое
пространство он и его многочисленные единомышленники виде­
ли на Востоке, прежде всего на территории СССР. При этом он и
его сторонники не скрывали свои расистские убеждения, считая
немцев «высшей расой», а русских и жителей СССР других на­
циональностей — «недочеловеками», или по крайней мере пред­
ставителями отсталых народов, которым нужно нести передовую
культуру и порядок. Тем самым оправдывалась агрессивная по­
литика в отношении СССР и других восточноевропейских стран,
претензии на господство над восточноевропейскими и евроази­
атскими народами и любое насилие над ними.
Знали ли руководители СССР об этом? Разумеется, знали, как
и знали они о недобрых намерениях в отношении нашей страны
многих других государств. Те же псевдодемократические Велико­
 британия, Франция и другие западноевропейские государства, а
также США весьма желали скорейшего падения Советского госу­
дарства и возникновения на его месте ряда слабых государств или
хотя бы его ослабления. Нет, они, конечно, в отличие от Германии
не имели явных намерений открытым способом поживиться за
наш счет, тем более им достаточно было и своих многочисленных
колоний и зависимых стран, где они держали в подчинении и экс­
плуатировали других «недочеловеков», всяких там африканцев,
азиатов и прочих. Но вот подтолкнуть к агрессии против СССР на­
ших соседей, которые представляли собой в этот период нечто вро­
де обделенных хищников, таких, как Германия, Япония, Польша и
некоторых других, им очень даже хотелось. И на это были прежде
всего идеологические причины. Хотя и не только они, ведь им еще
наверняка хотелось направить энергию агрессии этих «подросших
хищников» в нужном направлении, одновременно отведя ее от
себя. Более же всего они, по-видимому, хотели, чтобы в войне на
уничтожение с СССР эти страны ослабили бы друг друга.
Были предприняты необходимые усилия по подготовке к во­
йне и в последние предвоенные месяцы, хотя политическое ру­
ководство страны всячески стремилось не допустить войну или,
во всяком случае, оттянуть ее начало, чтобы лучше к ней под­
готовиться. Так, авторы упомянутого коллективного труда под
редакцией В.П. Неласова писали о следующем: «Политическое
и военное руководство Советского Союза через 11 суток после
утверждения Гитлером 18 декабря 1940 г. плана “Барбаросса”
располагало данными от разведывательных органов о непосред­
ственной подготовке Германии к войне против СССР. Наркомат
обороны и Генеральный штаб с февраля 1941 г. имели данные о
формировании трех армейских групп, имеющих целью нанесе­
ние удара на Ленинград, Москву, Киев, и о начале переброски сил
(до 66 дивизий) к советской границе. Согласно разведсводкам к
20 апреля группировка войск увеличилась до 90 дивизий. В свод­
ках сообщалось также о силах и средствах союзников Германии,
сосредоточившихся вдоль западной границы СССР.
В этих условиях Генеральный штаб, получив разрешение Со­
ветского правительства, с февраля 1941 г. спланировал и осуще­
 ствил комплекс мероприятий, преследующих цель подготовить
армию и флот к успешному решению задач предстоящей войны.
В непосредственной подготовке и осуществлении стратеги­
ческого развертывания Вооруженных Сил просматривается три
этапа.
На первом этапе (февраль — март) были приняты дополни­
тельные решения и получили дальнейшее развитие мероприятия
по реорганизации, техническому переоснащению и организаци­
онному укреплению Вооруженных Сил, ускоренному оборудова­
нию ТВД, которые продолжались вплоть до начала войны.
Второй этап (апрель — начало июня) — планирование и осу­
ществление Генеральным штабом с разрешения правительства
скрытного отмобилизования войск и выдвижения армии резер­
ва Главного Командования (второго стратегического эшелона) в
районы оперативного предназначения.
На третьем этапе (начало июня — 22 июня 1941 г.) были при­
няты решения и началось выдвижение вторых эшелонов (резер­
вов) западных приграничных военных округов, а также проведе­
ны конкретные мероприятия по повышению боевой готовности
войск армий прикрытия» [151].
Таким образом, мы видим в очередной раз, что мероприятия
по повышению боеспособности и боеготовности войск полити­
ческим и военным руководством страны накануне начала войны
все же проводились. Как уже говорилось, были и приказы о по­
вышении боеготовности войск за несколько дней до войны. И об
этом свидетельствуют не только архивные изыскания отдельных
исследователей или воспоминания участников тех событий, но
прежде всего результаты боев летом 1941 года на разных фронтах.
Поскольку не все командующие военными округами, армиями и
другими соединениями, наряду с начальниками штабов и други­
ми военными руководителями, выполнили эти указания в долж­
ной мере, результаты боев на различных фронтах и их участках
были совершенно разными.
Впрочем, эти указания были, конечно, недостаточными, как
и указания о непосредственной подготовке к войне в целом.
Но могли ли они быть другими? Разве подготовка фашистов
 к войне была открытой, разве заявляли они свои претензии
СССР, разве объявляли они войну? Потому и не было до на­
чала войны открытой массовой мобилизации в СССР, что аб­
солютно оправданно, учитывая предшествующий опыт развя­
зывания войн под предлогом начала вероятным противником
мобилизации, и не доводилась в войска информация о точной
дате и времени ее начала. Что поделаешь, не поделились с нею
Гитлер и его генералы.
Представим, что советское правительство начало бы открытую
массовую мобилизацию в мае или июне 1941 года. Кем бы тогда
был «назначен» Сталин противниками СССР, если многие из них
и сейчас его ставят на одну доску с Гитлером? Да за одно упоми­
нание его имени без брани, даже если бы СССР победил в той
войне, назначали бы, наверное, немалый тюремный срок. И раз­
ве было бы тогда «наше дело правое», а война — Отечественной,
священной, народной? И каков был бы расклад политических
сил на международной арене? Предположим, что объявление
мобилизации остановило бы Гитлера в реализации плана «Барба­
росса», но кто мог бы дать гарантию, что он не привлек бы тогда
на свою сторону Великобританию и ее доминионы, окончательно
бы «лишил почву под ногами» у «Свободной Франции» и других
сил Сопротивления в Европе, вынудил бы проявить непосред­
ственную активность против СССР Японию, а потом, еще лучше
подготовившись, при общем еще более сильном превосходстве
в соединенных ресурсах все равно бы ударил по нашей стране?
И без того, как можно обоснованно предположить, пассивность
Великобритании в противостоянии Германии в 1941—1942 годах,
похожая на разделение с ней сфер влияния в мире, была не слу­
чайной, а могла быть обусловлена определенными настроениями
и намерениями финансово-политического истеблишмента этой
державы. Это могло быть, в частности, связано, как говорилось, и
с секретной миссией одного из нацистских руководителей, Р. Гес­
са, которую он выполнил в мае 1942 года.
Да и другой наиболее вероятный вариант развития событий в
этом случае был бы, наверное, для нашей страны ненамного луч­
ше: если бы Германия «дожала» в конце концов Великобританию,
 завладев ее огромными ресурсами. Впрочем, что произошло, то
произошло, и историю вспять не повернешь.
Итак, непосредственную подготовку к войне политические и
военные руководители СССР все же вели, как и проводили они
определенные мероприятия по усилению боеготовности войск,
но, к сожалению, принятые меры не дали всех намеченных ре­
зультатов до начала войны и оказались в итоге недостаточными.
Во-первых, они сами по себе были недостаточными, а во-вторых,
далеко не все руководители на местах их выполнили в должной
мере.
Таким образом, к числу ошибок в военном планировании и
подготовке к войне советского военно-политического руковод­
ства можно отнести следующие просчеты и упущения:
1) переоценка собственных сил и возможностей, прежде всего
танковых и авиационных;
2) недооценка сил и ресурсов нацистской Германии и намере­
ний большинства государств Европы участвовать в нападении на
СССР или так или иначе поддержать ее в этом нападении;
3) неоправданные надежды на коммунистические и другие
антифашистские силы сопротивления в Европе, на невозмож­
ность германских оккупационных сил привлечь для войны с
нашей страной большую часть ресурсов оккупированных стран
(характерно, что в числе военнопленных участников войны про­
тив СССР весомую долю составляли поляки, чехи, французы и
граждане других оккупированных Германией стран, но об этом в
советское время не принято было говорить вслух, да и ныне эти
упоминания являются, так сказать, не вполне политкорректны­
ми) [152];
4) недостаточно удачное планирование строительства оборо­
нительных объектов на границе, недоведение до завершенного
состояния большинства вновь начатых строиться сооружений;
оборонительные сооружения на старой границе (которая была до
сентября 1939 года) были разоружены и в основном запущены, а
сооружения на новой границе не достроены, то есть оба оборони­
тельных вала (так называемые линия Сталина и линия Молотова)
не стали серьезными препятствиями на пути врага в 1941 году;
 5) несбалансированность и некомплект войсковых соедине­
ний и частей в личном составе, опытных командирах и специали­
стах, распыление сил и средств при формировании соединений в
надежде на мобилизацию, которые вследствие этого оказались не
способными к надлежащему выполнению боевых задач в начале
войны и не могли действовать как достаточно слаженные, орга­
низованные, единые и цельные боевые структуры;
6) несбалансированность войск и явно недостаточная уком­
плектованность их техникой, вооружением и иными средствами,
проявлявшиеся прежде всего в нехватке автомобилей, тракторов,
других тягачей и транспортных средств, средств связи, противо­
танковых и некоторых иных видов орудий, пулеметов и прочего
автоматического стрелкового оружия, боеприпасов и ремонтно­
технической базы;
7) отсутствие надлежащих планов по поддержанию в войсках
постоянной боеготовности, их способности к быстрому развер­
тыванию, маскировке, организованному и своевременному вы­
ходу по тревоге, а также должного контроля за состоянием боего­
товности в войсках; в условиях возрастающей опасности неожи­
данного по времени удара вероятного противника и отсутствия
четкой информации о его планах это упущение приобретало чуть
ли не решающее значение;
8) неудачно продуманная с точки зрения реально возможного
неожиданного удара вероятного противника дислокация войск,
аэродромов, складов и других военных объектов в западных во­
енных округах; получилось так, что, с одной стороны, войска не
прикрывали должным образом границу и не использовали как
следует совпадающие с ней естественные преграды, и их выход к
ней был связан с большой потерей времени, усилий, горючего и
моторесурса техники, а с другой стороны, многие войска, а также
военные и иные важные объекты оказались сразу же под непо­
средственными ударами противника, не имея возможности их
отразить или даже укрыться от них или защитить их.
Здесь можно в основном согласиться с Р. Иринарховым, ко­
торый писал следующее: «Огромным просчетом наших военных
теоретиков и Генерального штаба, в значительной степени по­
 влиявшим на ход приграничных сражений, являлось то, что, по
их предположениям, вероятный противник (Германия) первона­
чально предпримет вторжение на территорию СССР только ча­
стью своих сил. Начнутся приграничные сражения, под прикры­
тием которых и произойдет полное отмобилизование и разверты­
вание основных сил Красной Армии» [153]. И далее он столь же
справедливо обращает внимание на то, что в результате просчетов
в определении дислокации войск «...основные силы соединений
армий прикрытия, находившиеся на некотором удалении от го-
сграницы, уже заранее обрекались на вступление в бой в процессе
своего выдвижения на не подготовленных для этого участках обо­
роны» [154].
Конечно, «после драки кулаками махать» легче, и автор этих
строк не считает себя умнее наших военных и политических
руководителей того времени. В любом сложном деле ошибки и
упущения неизбежны, но даже и после происшедших событий
вскрыть их в силу различных причин не так уж и просто. А понять
эти ошибки мы обязаны, чтобы знать правду о своей истории и не
повторить их больше в том или ином виде.
Любые человеческие ошибки, просчеты, упущения являются
по своему характеру субъективными явлениями. Однако они во
многом определили объективное преимущество Германии и ее
союзников в начале войны: во-первых, в силе развернутых про­
тив нашей страны войск и в меньшей мере всех войск, во-вторых,
внезапности их первого мощного удара по нашей обороне. Они
также обусловили недостаточную общую готовность к войне обо­
роны страны и боеготовность советских войск. Вместе с тем оче­
видно, что в числе иных причин указанных слагаемых объектив­
ного немецко-фашистского превосходства в начале войны были и
вполне объективные обстоятельства, такие, как гораздо большие
ресурсные возможности блока фашистских государств с учетом
использования ими потенциала оккупированных стран, сложив­
шееся в течение столетий преимущество Германии и большин­
ства европейских стран в научно-техническом и экономическом
развитии и создании инфраструктуры, а также более ранее вовле­
чение Германии в полномасштабные военные столкновения, об­
 условившее ее опережение в мобилизации, укомплектованности
войсковых частей и соединений и более раннем развертывании и
сосредоточении для военных действий своих войск. Как уже от­
мечалось, объективные факторы неудач Красной Армии в целом
имели приоритетное значение.
Начальник германского Генштаба сухопутных войск (ОКХ)
Ф. Гальдер так описывал в своем дневнике первые результаты
внезапности немецкого нападения: «Пограничные мосты через
Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя
и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего на­
ступления для противника свидетельствует тот факт, что части
были захвачены врасплох в казарменном расположении, само­
леты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые
части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали
командование о том, что им делать. Можно ожидать еще боль­
шего влияния элемента внезапности на дальнейший ход со­
бытий в результате быстрого продвижения наших подвижных
частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возмож­
ность» [155].
В то же время эффект неожиданного первого удара немецко-
фашистских войск постепенно стал сходить на нет по мере воз­
растания их потерь, все большего их отдаления от основных баз
снабжения, роста «измотанности» в ходе многомесячных боев,
увеличения растянутости немецких коммуникаций, постепенного
выравнивания сил сторон вследствие интенсификации мобили­
зационных мероприятий, проводимых советским руководством,
а также перебросок советских войск и т.д. И хотя преимущество
в силах и средствах у немцев и их союзников оставалось еще до­
вольно долго, к ноябрю 1941 года они «выдохлись», «увязнув» в
советской обороне. Неожиданный и удачный первый удар немец­
ких войск, заставший в основном врасплох наши войска, сильно
помог врагу выиграть летне-осеннюю кампанию 1941 года, но не
смог сам по себе привести к полному разгрому Красной Армии и
поражению СССР. Таким образом, хотя эту кампанию немцы и их
союзники убедительно выиграли, запланированный блицкриг им
в целом не удался.
 О причинах слишком больших советских потерь в 1941 году
можно сказать, что они являются на первый взгляд довольно па­
радоксальными: наступали почти все время немцы и их союзники,
а наступление в предшествующих войнах чаще всего (во всяком
случае, при прочих равных условиях) сопровождалось большими
потерями, чем оборона, но на самом деле гораздо большие потери
понесли наши войска. Как же так получилось?
Самая главная причина этого состояла в том, что советским
войскам не удавалось долгое время создать сплошную и прочную
линию обороны, должным образом воспользоваться естественны­
ми оборонительными рубежами, и войска противника постоянно
пробивали, разрывали оборонительные порядки Красной Армии
на флангах и в других слабых местах. Поскольку противник по­
стоянно наступал и пробивал бреши в советской обороне, он вы­
нуждал наши войска находиться в «подвешенном» состоянии, в
постоянном движении, очень часто обороняться без надлежащей
подготовки инженерных оборонительных сооружений, исполь­
зования естественных рубежей и преград, прежде всего рек. Оче­
видно, что находившиеся на незакрепленных и необорудованных
рубежах обороны, а тем более в движении, советские войска были
весьма уязвимы для нанесения по ним кровопролитных ударов, а
особенно рассекающих атак и прорывов, обходов, налетов и рей­
дов, в том числе по их флангам и тылам. Дезорганизация управ­
ления войсками, в том числе и из-за плохой радиосвязи, разроз­
ненность их действий, беспорядочность отходов и других переме­
щений, плохое снабжение войск и низкая их мобильность — все
это было составными элементами причины наших поражений и
больших потерь в 1941 году.
Таким образом, вследствие внезапности нападения и последу­
ющей беспрерывной череды поражений наших войск советскому
командованию долгое время никак не удавалось стабилизировать
фронт, создать сплошную прочную линию обороны. В ней посто­
янно возникали слабо прикрытые фланги и другие участки или
вовсе большие бреши, в которые и прорывались более мобиль­
ные, хорошо вооруженные и оснащенные войска противника,
заставляя наши войска вновь и вновь оставлять оборонительные
 рубежи или даже окружая их. Не могло советское командование
и организовать сколько-нибудь масштабные и результативные
контрнаступательные действия, так как из-за почти непрекраща-
ющихся поражений, отступлений и окружений, больших потерь
и отсутствия достаточных резервов и снабжения, для этого было
невозможно собрать и развернуть необходимые силы.
Вследствие этих обстоятельств немцам удавалось много раз
окружать крупные группировки советских войск. В «котлы» таких
окружений в 1941 году попало до 2 млн советских воинов. Буду­
чи отрезанными от других своих войск и тыла, оставаясь без бое­
припасов и снабжения, окруженные в итоге несли колоссальные
потери, прежде всего пленными и пропавшими без вести. В даль­
нейшем таких «котлов» было гораздо меньше и по количеству, и
по масштабу, а попадали в них как наши, так и войска противника
примерно в равном количестве.
Несколько забегая вперед, здесь следует отметить, что впо­
следствии, то есть примерно с ноября 1941 года и вплоть до окон­
чания войны, оборонительные действия в этой войне, как и долж­
но быть, сопряжены были, как правило, с меньшими потерями,
чем наступательные. Причем это относится к действиям и наших,
и немецких войск. Хотя эта разница была не так велика, как во
многих предшествующих войнах, ибо уязвимость положения на­
ступавших в этой войне, как правило, с лихвой компенсирова­
лась их большей огневой мощью. Ведь наступающей стороной,
как правило, была более хорошо вооруженная и оснащенная ар­
мия, а эффект действий в «глухой» обороне был сильно понижен
по сравнению с предшествующими войнами мощной авиацией,
танками и артиллерией.
Именно с этими обстоятельствами были в первую очередь
связаны более крупные в целом потери советских войск в войне
по сравнению с немецкими: когда в 1941 году наступали нем­
цы, довольно быстро продвинувшись в глубь советской терри­
тории, наши войска не смогли им в силу указанных причин на­
нести обычные большие для такого рода сражений потери, когда
же наступали наши войска, освобождая эту территорию, а затем
оккупированные земли других стран и Восточную Германию, то
 есть находясь в наступлении гораздо дольше во временном и про­
странственном отношении, немецкие войска сумели нанести им
обычные для такого рода сражений большие потери или хотя бы
приблизиться к этому.
Кроме того, на первоначальном этапе войны немцы имели
громадное преимущество в огневой мощи, особенно в артилле­
рийских орудиях и боеприпасах, а также в возможностях для их
своевременного подвоза, что также приводило к слишком боль­
шим жертвам в советских войсках. Весьма роковую роль в наших
больших потерях в этот период войны имело господство немец­
кой авиации в воздухе. Встречая незначительное противодей­
ствие советских истребителей, при явной слабости наших назем­
ных войсковых сил ПВО, немецкие штурмовики и бомбардиров­
щики также наносили Красной Армии большой урон. Еще одной
важной причиной чрезвычайных безвозвратных потерь наших
вооруженных сил в 1941 году было то, что вследствие слишком
большой убыли войск, техники и оружия в первые месяцы войны
советское командование было вынуждено вводить в бой, чтобы
остановить быстрые прорывы врага, много плохо подготовлен­
ных или даже необученных, явно недостаточно вооруженных
частей и соединений. Например, очень большие потери понесли
наспех сформированные и плохо вооруженные дивизии народно­
го ополчения.
Таким образом, в основе непомерно и внешне парадоксально
больших потерь Красной Армии в начале войны, которые пре­
вышали потери вражеских армий в несколько раз, находятся в
основном объективные и закономерные обстоятельства: внезап­
ность нападения врага, фактор его первого удара, большое преи­
мущество в огневой мощи, мобильности войск и своевременном
их снабжении, общее техническое и материальное превосходство
вермахта, а также фактор хода войны на этом этапе по немецкому
плану.
Однако и советские войска в этот период сумели нанести до­
вольно большие потери нацистско-фашистским войскам, счет ко­
торых в отличие от кампаний в Польше и на Западе 1939—1940 го­
дов шел на многие сотни тысяч. В результате упорного сопро­
тивления Красной Армии и других наших сил была уничтожена
значительная часть кадрового состава вермахта. И это тоже стало
одним из важных факторов срыва немецкого блицкрига.

6. КЛАССИФИКАЦИЯ ПРИЧИН НЕУДАЧ

КРАСНОЙ АРМИИ В 1941 ГОДУ
Изложенное позволяет подвести первые важные итоги установ­
ления причин (факторов) военных неудач СССР в 1941 году. Важно
также отметить, что они далеко не одинаковы по своему происхо­
ждению, характеру, значению, длительности и масштабу действия.
По этим основаниям их можно дифференцировать на разновид­
ности и систематизировать их. Не претендуя на строго научный и
логически безупречный подход, а также полноту охвата и четкость
разделения, автор считает необходимым предпринять попытку
классификации установленных причин первоначальных неудач
СССР в этой войне. Как известно, всякая классификация позво­
ляет выделять и упорядочивать разновидности рассматриваемого
явления (предмета), определять их особенности и соотношения.
В конечном итоге это должно способствовать более полному, де­
тальному и внимательному его рассмотрению и пониманию.
По своему значению изучаемые причины (факторы) можно
разделить на решающие (основные), существенные и незначи­
тельные, по характеру (закономерности) — на закономерные и
случайные, по содержанию — на собственно военные, полити­
ческие, социально-демографические, экономические, научно-
технические, идеологические, морально-психологические, по
времени действия — на долговременные и кратковременные, по
охвату действия — на общие (всеобъемлющие) и локальные, по
характеру источника происхождения —на социальные (человече­
ские) и природные, по характеру связи со своими результатами —
на прямые и косвенные, по близости связи со своими результа­
тами — на непосредственные и опосредованные, по источнику
и направленности воздействия — на внешние и внутренние, по
связи с действиями, поступками, решениями отдельных лиц — на
объективные и субъективные.
 Обобщение выявленных причин наших первоначальных по­
ражений в этой войне позволяет выделить среди них наиболее
важные, всеобъемлющие и долговременные и расположить их в
едином, упорядоченном, иерархическом перечне. Итак, военное
превосходство противника и его победы в 1941 году были обу­
словлены прежде всего объективными обстоятельствами, явля­
ясь в основном закономерным итогом развития политических,
экономических и иных процессов в СССР, Германии и других
странах Европы и иных континентов, а также общества в целом.
Эти причины (факторы) следует упорядочить в определенной по­
следовательности, исходя прежде всего из степени их важности,
универсальности, долговременности, объективности и законо­
мерности:
1) совокупные силы и средства Германии и ее союзников,
включая оккупированные ими страны и территории, в начале
войны были гораздо большими и лучшими по своему качеству, чем
у воевавшего против них почти в одиночку СССР, как и ресурсы
для их замещения или пополнения;
2) блок нацистско-фашистских государств, выступив агрес­
сором и внезапно напав на СССР, имел большую фору в мобили­
зации, укомплектовании, сосредоточении и развертывании своих
войск;
3) у Германии и ее союзников было гораздо меньшим так назы­
ваемое транспортное плечо, выше пропускная способность желез­
ных дорог и в целом намного лучше развиты транспортная и иная
инфраструктура, то есть им гораздо легче было к началу войны и
на первых ее этапах маневрировать своими силами и средствами,
своевременно обеспечивать необходимым свои войска.
К числу важных факторов поражений Красной Армии в нача­
ле войны можно отнести и такие обстоятельства субъективного и
объективного характера, как:
1) внезапное нанесение первого мощного удара (ночью под утро
на выходной день при полном успехе в утаивании сроков нача­
ла своего наступления), которое застигло советские войска вра­
сплох, особенно на центральном (белорусском) направлении,
и причинение вследствие этого большого урона им в силах и
 средствах при минимальных потерях своих, а также достижение
сравнительно легкого прорыва советских естественных и искус­
ственных оборонительных рубежей на границе и вблизи с нею и
дезорганизации советской обороны;
2) быстрый захват вследствие этого, а также других причин
стратегической инициативы нашим противником, то есть война
сразу же и довольно надолго пошла по гитлеровскому плану, ко­
торый был достаточно продуман на несколько месяцев вперед,
в течение которых гитлеровцы и добивались больших военных
успехов, правда, меньших, чем они на самом деле планировали;
3) отсутствие вследствие этих причин, в обстановке постоян­
ного передвижения войск, при гораздо меньшей мобильности
и управляемости наших войск, прочной и сплошной линии со­
ветской обороны с надлежащим использованием естественных и
искусственных оборонительных сооружений, которая в течение
несколько месяцев довольно легко прорывалась на флангах и в
других слабых местах стремительными ударами более моторизо­
ванных войск противника;
4) гораздо больший опыт немецких генералов в управлении
войсками и проведении боевых и иных операций в современной
войне, который они получили при разгроме франко-британских,
польских войск, в военно-воздушных операциях против Велико­
британии, в других боях и походах;
5) лучшие качество и подготовка личного состава вооруженных
сил Германии, выражающиеся, в частности, в его большей образо­
ванности, технической грамотности, обученности военному делу,
большем опыте участия в боевых действиях;
6) низкий уровень боеготовности многих соединений, частей и
подразделений Красной Армии накануне войны и слабом кон­
троле за ее состоянием Генштаба и других структур Наркомата
обороны СССР;
7) почти полная военно-политическая и экономическая изо­
ляция СССР в начале войны; наша страна была вынуждена в это
время воевать в одиночку против союза государств, объединив­
ших почти всю зарубежную Европу;
 8) сохранение в 1941 году для СССР реальной военной угро­
зы с востока и юга, которая вынуждала его руководство отвлекать
значительную часть советских войск со своей западной границы,
в то время как Германия, ликвидировав к июню 1941 года прак­
тически все сколько-нибудь крупные очаги военной опасности
для своей страны в континентальной Европе, могла направлять
против нашей страны почти все свои боеспособные сухопутные
силы, как и силы своих союзников;
9) просчеты военного и политического руководства СССР в
планировании строительства вооруженных сил и подготовки к
войне, в частности проявившиеся в диспропорциях структуры
войск и оснащения их различными видами техники и оружия, в
ошибках в их дислокации, в переоценке собственных сил и не­
дооценке сил противника;
10) ошибки политического и военного руководства СССР в
подборе и расстановке военных кадров, недостаточный контроль
за их деятельностью;
11) слабая организация боевой подготовки личного состава
Красной Армии и недостаточный контроль руководства оборон­
ного ведомства страны за ее состоянием;
12) потеря в первые дни войны управления войсками Запад­
ного фронта, последовавшая за этим почти полная их дезоргани­
зация, что повлекло их быстрый и практически полный разгром,
обусловивший образование огромной бреши в советской обороне
и резкое ослабление вследствие этого позиций других фронтов.
Как определено статистическим исследованием «Россия и
СССР в войнах XX века» (и это трудно подвергнуть сомнению),
людские силы вражеского нашествия на Советский Союз в
1941 году превосходили силы нашей обороны почти в 2 раза. Вме­
сте с тем используемые воюющими сторонами технические сред­
ства в своей совокупности примерно соответствовали (не могли
не соответствовать, исходя из объективных обстоятельств) соот­
ношению численности войск либо даже превосходство в них на
стороне врага было еще больше, то есть Германия и ее союзники
и в них были сильнее, чем СССР, — не менее чем в 2 раза. Речь
здесь, конечно, идет именно о тех силах и средствах, которые не­
 посредственно использовались в боевых действиях в начальный
период войны. Свои оценки и выводы о количестве используе­
мых врагом средств ведения войны автор делал на основе мно­
гих приведенных выше данных, в первую очередь об оснащении
немецких и советских пехотных и танковых (механизированных)
дивизий и корпусов боевой и иной техникой и другим вооруже­
нием, а также принимая во внимание гораздо лучшее в среднем
качество немецкой техники, оружия и других средств и учитывая
в целом более высокое техническое развитие Германии, которая
была в начале XX века лидером мирового научно-технического
прогресса.
Итак, по родам войск на 22 июня 1941 года соотношение
сил сторон можно оценить в следующих масштабах: по пехоте,
кавалерии, вспомогательным и иным войскам — 2,1: 1 в пользу
немецко-фашистского блока, по танковым и механизированным
(моторизованным) войскам — 1,8:1 в их пользу, по ВВС и ПВО —
1,9: 1 в их же пользу. Кроме того, по артиллерийским частям и
подразделениям, которые организационно входили в состав ука­
занных войск, это соотношение представляется как 2,1: 1 опять-
таки в их пользу. При этом следует учесть, что доля пехоты, кава­
лерии, специальных и вспомогательных войск (включая артилле­
рийские части) составляла, насколько это можно точно оценить,
около 60 % совокупной мощи всех войск каждой из противобор­
ствующих сторон на тот период, доля танковых и механизирован­
ных войск (включая артиллерийские, специальные и вспомога­
тельные части и подразделения этих войск) — около 20 %, ВВС и
ПВО — около 20 %. И только приблизительно с 1943 года, когда
в военных действиях против Германии и ее союзников стали до­
статочно активно участвовать американские и британские воору­
женные силы с их мощной дальней авиацией, роль в ней ВВС и
ПВО в целом стала явно выше, хотя, по-видимому, ненамного.
Более того, как уже сказано, и в ресурсах СССР на тот момент
значительно уступал Германии и ее союзникам. Достаточно еще
раз обратить внимание на то, что нацистско-фашистский блок
государств с учетом оккупированных накануне нападения на
нашу страну территорий и их фактических союзников в Европе
 превосходил СССР по численности населения более чем в полто­
ра раза (примерно 196,5 млн против 302 млн человек). А разница
в числе военнообязанного и трудоспособного населения между
ними была еще больше, что было, как уже сказано, обусловлено
гораздо более высокой долей несовершеннолетних в структуре
населения СССР по сравнению с другими странами.
Здесь еще не учитывается население такого довольно важно­
го союзника Германии, как Япония, а также Турции, которая в
это время политически сближалась с Германией, заключив с ней
18 июня 1941 года Договор о дружбе, взаимной помощи и нена­
падении. Эти два государства, население которых в совокупности
насчитывало до 100 млн человек (не считая японских колоний и
оккупированных Японией и подчиненных ей стран и террито­
рий), хотя и не предприняли военных действий в этот период про­
тив нашей страны, но фактически угрожали советским террито­
риям, вынуждая отвлекать для блокирования этих угроз довольно
большие силы и средства нашей страны. Летом 1941 года опреде­
ленная угроза для СССР исходила и от Ирана, поэтому в дальней­
шем часть советских войск была введена в эту страну, где наряду
с британскими войсками обеспечивала военно-политические и
иные интересы наших держав. Некоторую часть советских войск
отвлекал на себя также Афганистан, в котором также были силы,
способные воспользоваться ситуацией начавшейся войны для
действий против СССР.
Кроме того, немецко-фашистский блок включал в себя терри­
тории с гораздо более развитой экономической, транспортной и
иной инфраструктурой, а также более в среднем образованным и
технически обученным населением.
Что касается наших союзников, то они в момент нападения
на СССР Германии были пока еще в основном только гипоте­
тическими. Но и в течение 1941 года реальной помощи от них
вследствие многих причин, прежде всего слабости большинства
из них (находящейся далеко на востоке малонаселенной Монго­
лии, только фактически начинавших формироваться «Свобод­
ной Франции», сил Сопротивления в Югославии, не говоря уже о
других странах и движениях) и собственной уязвимости, а также
 циничного следования собственным интересам других (Велико­
британия), почти не было. Таким образом, преимущество Герма­
нии и ее союзников (без Японии, ее колоний, оккупированных
и подчиненных ею стран и французских колоний, находившихся
под юрисдикцией и контролем союзного Германии вишистско-
го правительства Франции) над СССР (разумеется, не учитывая
Великобританию и ее доминионов и колоний) в 1941 году в со­
вокупных людских и освоенных, реальных для использования
в войне материальных ресурсах, то есть не считая неосвоенных
природных, оценочно было более чем полуторакратным (при­
мерно в 1,7—1,8 раза).
Да, у СССР было в несколько раз больше природных богатств,
чем у остальных стран Европы вместе взятых, да и территория
нашей страны огромна, но богатства эти надо было еще освоить,
превратить в самолеты, танки, пушки, оружие, машины, а внача­
ле в заводы и другие предприятия, необходимые для их производ­
ства. Ведь воевали люди, а не природные богатства. И стреляли
они не тем, что природа любезно давала в готовом виде, а снаря­
дами и патронами из пушек, пулеметов и другого оружия, то есть
тем, что сумели сделать опять-таки они сами.
Что касается наших бескрайних просторов, то и от них поль­
за была не столь уж и велика. И до сих пор большая часть нашей
территории представляет собой в основном почти безжизненную
ледяную пустыню, бесконечную непроходимую тайгу, болота, за­
сушливые степи и другие малопригодные и малоосвоенные терри­
тории. Более того, в первые недели войны наша слишком большая
территория была, как уже сказано, скорее негативным фактором
для организации отпора врагу, делая громоздкой и неповоротливой
советскую военно-государственную машину. И только к ноябрю
1941 года, когда войска врага продвинулись далеко в глубь СССР,
она стала одним из спасительных факторов для нашей страны.
Разумеется, это соотношение между воюющими сторонами в
силах и средствах, а также в ресурсах в течение войны менялось,
причем довольно сильно. Для определения параметров этих из­
менений следует опять-таки использовать в качестве основопо­
лагающих сведения о численности подконтрольного сторонами
 населения с учетом изменения военно-политического расклада в
мире. Однако определить это соотношение в ресурсах даже при­
близительным образом является крайне сложной задачей, при­
нимая во внимание специфический характер участия в войне
Великобритании и США, ставших со временем основными союз­
никами СССР в борьбе против Германии и ее союзников.
Например, если посчитать совокупные ресурсы только СССР,
США и Великобритании, включая доминионы и колонии по­
следней, то уже в 1942 году страны антигитлеровской коалиции
превосходили Германию и ее союзников, включая Японию и ее
колонии и сателлиты, как минимум в 2 раза. Но большую часть
этого года Великобритания действовала очень пассивно, предпо­
читая накапливать силы и выжидать истощения сил у Германии, а
США в борьбе с Германией и ее европейскими союзниками и во­
все почти полностью бездействовали. Материальная же помощь
этих стран СССР была еще весьма незначительной.
Кроме того, США расположены за океаном, Великобрита­
ния — за морем, ее доминионы и колонии — за океаном или в от­
далении от Центральной Европы на многие тысячи километров,
поэтому даже при всем желании быстро войти в активные воен­
ные действия против нацистско-фашистского блока им было до­
вольно трудно. Ну а если этого желания и вовсе почти не было?
Нельзя также упускать из виду и то, что из-за этих географиче­
ских препятствий ресурсы США и доминионов и колоний Вели­
кобритании не могли быть использованы в сопоставимых долях
с тем, как их использовали СССР, Германия и некоторые другие
континентальные европейские страны. Даже в самый разгар сво­
его участия в борьбе против Германии эти державы использовали
сравнительно небольшую часть своих ресурсов, не говоря уже о
первых годах этой войны.

7. ПОЧЕМУ СССР ВЫСТОЯЛ В 1941 ГОДУ?

Итак, даже имея столь огромное превосходство в силах и
средствах — до 2-кратного, использовав факторы внезапности и
мощного первого удара и другие благоприятные для себя обстоя­
 тельства, Германия и ее союзники не смогли нанести решающих
поражений СССР в 1941 году.
О большом превосходстве в военной мощи над СССР Гер­
мании и ее союзников, использовавших потенциал почти всей
континентальной Европы, было в то время достаточно хорошо
известно многим. Это подтверждали прежде всего успехи немец­
кого оружия, причем не только в боях против нашей страны, но
и в предшествующих кампаниях Второй мировой войны. «В Со­
единенных Штатах и Великобритании, —■писал американский
историк Б. Александер, — многие сомневались, что Россия про­
держится хотя бы лето. В основной своей массе американцы зло­
радствовали по поводу того, что два самых страшных диктатора в
мире дерутся не на жизнь, а на смерть, и надеялись, что Гитлер и
Сталин будут сражаться до тех пор, пока полностью не обескровят
друг друга. В то же время президент Рузвельт и премьер-министр
Черчилль были в ужасе от перспективы того, что Гитлер может
выиграть войну...»[156]
Можно сколько угодно восхищаться крупными победами вер­
махта, одержанными им в начале войны против нашей страны,
любоваться превосходной организацией управления немецки­
ми войсками, высоким уровнем мобильности войсковых соеди­
нений Германии, стремительностью наступательных действий
соединений вермахта, умением немецких генералов выбирать
неожиданные направления главных ударов и другими их наиму­
дрейшими решениями. И это давно уже любили делать многие
зарубежные авторы, в том числе специфическая группа наших
соотечественников-эмигрантов, а в горбачевскую и последующие
эпохи временным нацистским успехам в войне против своего на­
рода не стесняются радоваться и многие наши сограждане. Мож­
но также сколько угодно «праведно негодовать» в адрес Сталина,
который виновен у подобных сочинителей буквально во всем.
Причем в своих обвинениях эта компания авторов доходит до аб­
сурда: одни из них обвиняют его в том, что он не готовил страну к
войне и мешал это делать другим, а в это время их же единомыш­
ленники по антисталинизму и антисоветизму обвиняют его же в
подготовке нападения на Германию, которая, как ни крути, для
 своего успеха должна быть более интенсивной, чем подготовка к
обороне.
Однако, сколько ни любуйся вермахтом, от фактов истории не
уйти: добиться успеха в задуманной его предводителями молние­
носной войне, быстро разгромить Красную Армию, взять Мо­
скву, Ленинград и большинство промышленных центров стра­
ны он не смог, даже при поддержке сил почти всей зарубежной
Европы. Ну а дальнейшие события постепенно свели на нет до­
стигнутые в начале войны немалые успехи Германии и ее союзни­
ков и в конце концов повлекли их сокрушительное поражение.
Поэтому события 1941 года, хотя и представляли по своему со­
держанию череду почти беспрерывных проигранных сражений и
отступлений советских войск, по своей сущности на самом деле
были скорее большой удачей СССР, Красной Армии и нашего
народа. В тяжелейших условиях, при очень неблагоприятной си­
туации наша страна сумела выстоять. Костяк вооруженных сил,
промышленного, научно-технического и мобилизационного по­
тенциала страны Советским государством был сохранен, что по­
зволило впоследствии при изменении военно-политической и
социально-экономической ситуации в пользу СССР переломить
ход войны и в итоге добиться полной победы над врагом.
Немцы «завязли» на нашей необъятной территории, а к войне
на взаимное истребление и истощение они не были достаточно
готовы: ведь их любимый фюрер всегда добивался и обещал им
легких и быстрых побед. Не очень хотели умирать за Великую
Германию и народы многочисленных ее союзников, ибо их пра­
вительства выступали скорее в роли гиен или шакалов, устремив­
шихся к легкой добыче, чем «братьев по крови» «арийских хищ­
ников». А разве не должны были воспользоваться закономерно
возникающей как следствие этого краха гитлеровского плана
ситуацией истощения ресурсов Германии и развала нацистско-
фашистского блока Великобритания и США, тем более что чудо­
вищный нацистский режим не пользовался, разумеется, большой
симпатией у большинства влиятельных сил этих стран? Поэтому
достигнутая Красной Армией, Советским государством и нашим
народом цель выстоять в 1941 году под натиском превосходящих
 сил врага давала им большие шансы на общую победу в войне, не­
смотря на все существенные первоначальные поражения в ней.
Почему же Красная Армия и СССР смогли выстоять в столь
нелегкой ситуации 1941 года? В поисках ответа на этот вопрос
можно найти множество факторов их прочности, как вполне объ­
ективных, так и субъективных. Среди них, конечно, нетрудно
обнаружить немало отдельных важных решений военных и госу­
дарственных деятелей, которые были чьими-то ошибками либо,
напротив, очень удачным выбором, а для обоснования очередной
обвинительной концепции их еще можно подобрать в определен­
ной направленности.
К примеру, можно перечислить все действительные и мнимые
ошибки и просчеты И. Сталина этого периода, забыв о соавторстве
в них других военных и государственных деятелей СССР, а также
о его удачных решениях, а тем более игнорируя или искажая объ­
ективные обстоятельства. Затем на основе этого несложно будет
и «доказать», что только из-за «преступного сталинского режима»
и самодура Сталина Красная Армия не разгромила Германию еще
в результате своего зимнего наступления в начале 1942 года, а то и
раньше. Можно сделать и наоборот: подобрать его решения так,
что товарища Сталина придется признать гениальным стратегом
и едва ли не единственным спасителем Отечества в столь тяж­
кий момент испытаний. Понятно, однако, что на самом деле и в
этот период основную роль играли объективные обстоятельства.
Вместе с тем нельзя упускать из виду и то, что некоторые из них
имели весомую субъективную составляющую, например достиг­
нутые СССР в годы предвоенных пятилеток успехи в индустриа­
лизации, научно-техническом развитии, сфере подготовки спе­
циалистов, развитие массового оборонно-технического обучения
населения, стремительный рост товарности сельскохозяйствен­
ного производства и т.д. Понятно, что если бы не решительная
воля Сталина, активная поддержка его инициатив многими дру­
гими государственными деятелями СССР, добиться столь огром­
ных успехов в отсталой стране, к тому же ослабленной войнами и
другими потрясениями 1914—1922 годов, в столь короткий срок
было бы невозможно.
 Немецкие мемуаристы, обсуждая вопрос о неудачах вермахта
конца 1941 года, любят ссылаться на ошибки Гитлера, бескрайние
русские просторы, плохие дороги в Советском Союзе, сильную
осеннюю распутицу, ранние и сильные морозы, недостаток у них
танков и другой гусеничной техники, горючего, пассивность или
бездействие союзников и т.п. обстоятельства. С ними в значи­
тельной мере солидаризируются и другие западные авторы, в том
числе и исследователи, старающиеся вроде бы быть объективны­
ми. В частности, Б.Г. Лидцел Гарт большие расстояния и плохие
дороги в СССР, нехватку гусеничной техники у вермахта и упрям­
ство Гитлера пытается связать между собой в единую логическую
цепочку причины краха немецкого блицкрига [157].
Нетрудно заметить, что перечисленные факторы являются в
основном субъективными, случайными, временными, а некото­
рые из них представляются вдобавок весьма сомнительными по
своей сути и значению либо даже равнозначными для воевав­
ших сторон. Кроме того, трудно поверить в то, что Гитлер был
глупее немецких генералов-мемуаристов, учитывая его много­
летнюю победную поступь в политических, государственных и
военных делах. Любой человек, конечно, может ошибаться, но
германский диктатор своей деятельностью доказал, что способен
на ошибки не больше, чем те же немецкие генералы. При этом
те или иные его решения, которые одни из них во время войны
считали неверными, другие, напротив, вполне одобряли, а то и
были их соавторами. Ведь Гитлер принимал решения на основе
той информации, которую ему предоставляли прежде всего свои
же генералы, а чаще всего и по совету тех или иных из них. Кроме
того, поди сейчас проверь: что бы произошло, если бы было при­
нято иное решение, нежели на самом деле принятое. Например,
в августе 1941 года не были бы повернуты на Киев значительные
силы группы армий «Центр», которые победоносно продвига­
лись к Москве, затормозив в результате этого свое наступление
на нашу столицу. Но откуда такая уверенность, что они Москву
тогда бы взяли? А может быть, наоборот, оторвавшись от основ­
ных своих сил, они были бы окружены и уничтожены советскими
войсками?

6-4216
 Пожалуй, единственной бесспорной большой личной ошиб­
кой фюрера Третьего рейха в этой войне можно признать само
ее развязывание, ибо она несла для Германии и лично для него
слишком большие риски. Именно Гитлер был главным инициа­
тором этой войны, несмотря на то, что некоторые из немецких
генералов, дипломатов и других влиятельных лиц заранее выска­
зывали свои сомнения в ее необходимости или в возможности до­
стижения в ней успеха.
Что касается осенней распутицы, плохих дорог в СССР, силь­
ных морозов, бескрайних русских просторов и их влияния на ход
и результаты войны, то при всей их значимости в определенные
ее моменты в целом они не могли играть в ней решающей роли.
Как будто Красная Армия действовала в других условиях! Вроде
бы присутствия потусторонних сил, которые бы чудесным обра­
зом согревали красноармейцев, осушали и выравнивали перед со­
ветскими машинами дороги, искривляли для сокращения их пути
пространство и время, на полях сражений или в тылу замечено не
было. Так что значение природных факторов никак не могло быть
решающим в войне. При этом нельзя забывать, что неблагоприят­
ные природно-географические условия территории СССР по срав­
нению с условиями зарубежной Европы играли отрицательную для
нашей страны роль в деле подготовки к надвигавшейся войне.
Итак, и в этом вопросе автор будет верен обоснованной выше
объективно-закономерной концепции факторов, лежащих в осно­
ве тех или иных тенденций и результатов этой войны. Исходя из
этого, среди факторов провала немецкого блицкрига и первых
крупных поражений фашистов зимой 1941—1942 года следует вы­
делить объективные или имеющие высокую степень объективного
содержания обстоятельства. При этом в целом наступившее в кон­
це 1941 года изменение хода войны было закономерным. Однако
нельзя недооценивать и некоторые явно субъективные факторы, к
которым прежде всего следует отнести как ошибки А. Гитлера и не­
мецких генералов, так и удачные решения военно-политического
руководства СССР.
По степени своего объективного содержания, закономер­
ности и значения факторы, обусловившие начавшийся в конце
 1941 года перелом в войне, можно ранжировать приблизительно
в следующей приводимой ниже последовательности. Но при этом
важно подчеркнуть, что ни один из них не был сам по себе безого­
ворочно решающим, а некоторые из этих факторов являются до­
вольно спорными по своему характеру и важности.
Во-первых, СССР обладал очень прочной политической,
идеологической и социально-структурной системой, имел весь­
ма жесткий характер управления и высокую степень единства
общества и дисциплинированности населения, что обеспечило
ему организованное и упорное сопротивление врагу практиче­
ски всего народа, по крайней мере не попавшего под оккупацию
(хотя и в ее условиях многие наши соотечественники продол­
жали бороться против врага), эвакуацию в тыл огромной части
материальных средств и кадров, достаточно высокую морально-
политическую устойчивость войск и превращение тыла в еди­
ную и прочную базу для борьбы с врагом. Сталинский призыв
«Все для фронта, все для победы» довольно быстро стал смыс­
лом жизни и руководством к повседневной деятельности пода­
вляющего большинства населения страны. Поэтому советские
власти оказались способны мобилизовать для ведения войны
более крупную долю своих ресурсов, чем Германия. Чем дольше
шла война, тем в принципе этот фактор имел все большее зна­
чение.
Во-вторых, население СССР, как и его руководство, в силу
особенностей своего менталитета и традиций оказались готовы к
большему напряжению сил и самопожертвованию. Напротив, на­
цистское руководство Германии, немецкие аристократы и буржуа
надеялись победить нашу страну без чрезвычайного напряжения
сил и минимумом жертв. Сравнительно легкой победы ждали и
широкие круги населения Германии, привыкшие к таким успехам
в ходе предшествующих кампаний. Поэтому, когда в войне про­
тив СССР начались большие трудности, им бфло сложнее пере­
строиться на более самоотверженное в ней участие.
В-третьих, территория СССР была слишком велика даже для
захвата ее основных частей в скоротечной войне. И хотя этот фак­
тор имел и негативную для нас сторону — большее транспортное
 плечо, в самые трудные моменты войны он становился одним из
самых спасительных для нашей страны.
В-четвертых, в СССР были слишком плохие по сравнению с
европейскими дороги, а многие его важные центры находились
за многочисленными лесами, болотами, реками и озерами, что
сильно нивелировало большое преимущество немецких войск на
этом этапе в моторизованности и техническом уровне, постепен­
но почти лишая их основного козыря, которым они били армии
почти всей Европы. Особенно теряло свою значимость их техни­
ческое превосходство с наступлением осенней распутицы.
В-пятых, немцы и их союзники по мере углубления на совет­
скую территорию постепенно утратили свое изначальное пре­
имущество в коммуникационно-транспортных возможностях,
сильно оторвав свои передовые части от основных баз снабжения,
при более разрушенной и уязвимой для ударов транспортной ин­
фраструктуре, которой они были вынуждены пользоваться на об­
ширной оккупированной территории нашей страны. При этом,
как обоснованно отмечает Ю. Веремеев: «Значительный просчет
допустил Генштаб Сухопутных Сил Вермахта в расчетах снабже­
ния наступающих армий. Они не смогли учесть того, что раз со­
ветская железнодорожная колея шире западноевропейской, то до
ее перешивки будет невозможно использовать немецкий подвиж­
ной состав. Использовать же в это время советский подвижной
состав может оказаться невозможным из-за того, что Советы по­
стараются угнать весь свой подвижной состав (что и случилось).
Они не могли взять себе в голову, что в условиях советского цен­
трализованного государственного управления железной дорогой
это может произойти. ...Также они не учли, что при плохо раз­
витой автодорожной сети в СССР основу перевозок составляет
железнодорожный транспорт» [158].
В-шестых, подавляющее большинство советских воинов, в
отличие от немецких, составляли вчерашние крестьяне и кре­
стьянские сыновья, выросшие в больших многодетных семьях,
вследствие чего они были больше приспособлены к разнообраз­
ным видам ручноготруда, более привычны к трудностям тяжелой
работы, скудным средствам существования, суровым бытовым
условиям и лишениям, больше готовы благодаря этим причинам
к окопной и походной жизни, коллективному взаимодействию,
боевому товариществу и к самопожертвованию. В ходе длитель­
ных и упорных боевых действий с большими потерями сторон,
в которые все больше переходила война в конце 1941 года, этот
фактор приобретал одно из решающих значений. В то же время
в ходе скоротечных первых сражений войны, наоборот, большее
значение имел фактор лучшей технической подготовки личного
состава немецких вооруженных сил.
В-седьмых, наша армия гораздо лучше была готова к войне в
зимних условиях, в частности куда лучше была обеспечена зимним
обмундированием, была более подготовленной к эксплуатации
техники и оружия при минусовых температурах. В ее распоряже­
нии было больше возможностей по использованию теплых поме­
щений и топлива, чем у немцев и их союзников, так как у них в
отличие от наших войск за спиной оставались многие сотни ки­
лометров обескровленных войной районов СССР. Вот и вышло,
что русский мороз и в самом деле тогда больше немцев морозил.
В-восьмых, война в течение 1941 года проходила на терри­
тории СССР (как говорится, на «нашем поле»), блыиая часть
населения которого негативно относилась к оккупантам, а не­
малая его часть не боялась вести борьбу против них, что делало
уязвимыми тылы немецких и союзных им войск и коммуникации
для их снабжения, требовало больших усилий для поддержания
должного для себя оккупационного порядка на захваченных со­
ветских территориях.
В-девятых, советские военные и государственные руководи­
тели к зиме 1941 гола успели набраться достаточного опыта для
успешного управления страной в годы войны. Прежде всего, гла­
ва правительства СССР и его вооруженных сил И. В, Сталин, ко­
торый превосходил лидера Германии и главнокомандующего ее
армии А. Гитлера в опыте организационно-управленческой дея­
тельности и личных качествах, но уступал ему в начале войны в
опыте управления государством и армией в военных условиях,
набравшись необходимого опыта руководства в этих условиях,
сумел, по-видимому, к этому моменту превзойти его в качестве
 принимаемых решений. Успели к этому времени, наверное, так­
же приобрести необходимый опыт ведения современной тоталь­
ной войны и советские военачальники.
В-десятых, гораздо большие потери советских войск в первые
месяцы боев вынуждали наше командование постоянно их по­
полнять и обновлять, в то время как у врага менее обновлявший­
ся личный состав войск был гораздо более измотан прошедшими
многомесячными боями. Конечно, наспех обученные новички,
быстрая ротация войск — это плохо, но на определенном этапе
большая измотанность войск становится еще более важным фак­
тором негативного действия. Не случайно, что решающую роль
в успешных действиях наших войск в ноябре—декабре 1941 года
под Москвой сыграли свежие укомплектованные дивизии, пере­
брошенные из Забайкалья, Средней Азии и других восточных ре­
гионов.
В-одиннадцатых, немецкое военно-политическое руковод­
ство при подготовке планов нападения на СССР и ведения против
нашей страны войны не предусмотрело (или во всяком случае не­
достаточно предусмотрело) ряд вполне возможных вариантов ее
развития, в частности ее затягивания и ведения в условиях суро­
вых холодов, осенней распутицы и российского бездорожья.
В-двенадцатых, немецкое командование допустило ряд ошибок
в постановке задач своим войскам, вовремя не заметив измене­
ние ситуации на фронте не в их пользу, вероятно, все еще пребы­
вая в некой эйфории от предыдущих побед или же решив пойти
на слишком большой риск в предвкушении возможного скорого
взятия Москвы, прорыва на Кавказ и взятия в полную блокаду
Ленинграда. Однако в ноябре 1941 года нашим войскам удалось
на большинстве участков фронта создать достаточно укреплен­
ную сплошную линию обороны. К этому моменту также полно­
стью утратил свое значение фактор стремительности и неожидан­
ности ударов немецких сил, обусловленный прежде всего первы­
ми легкими разгромами наших войск вследствие внезапности
нападения Германии и ее союзников в начале войны и захватом
стратегической инициативы немецким командованием. Как уже
сказано, наступательным действиям сильно мешали осенняя рас­
 путица, а затем и начавшиеся морозы. Танки и иная техника в этих
условиях застревали или «отказывали» в работе, причем особенно
у войск противника, который хуже подготовил свою материаль­
ную часть к войне в зимних условиях, и в результате техническое
преимущество немцев утратило свое решающее значение. При
этом их перевес в силах и средствах был уже недостаточным для
гарантированного прорыва советской обороны, которая стала го­
раздо более укрепленной естественными и искусственными обо­
ронительными сооружениями по сравнению с тем, какой была в
период с июля по октябрь. В изменившейся ситуации активные
наступательные действия, которые продолжало предпринимать
немецкое командование, приводили к их большим потерям и
раскрытию, оголению для ударов находившихся в движении, на
открытых, незакрепленных позициях войск, их отрыву друг от
друга и от баз снабжения. Этим и сумело воспользоваться совет­
ское командование, нанеся мощные и успешные контрудары зи­
мой 1941—1942 годов.
Итак, среди всех этих факторов вряд ли можно выделить
1—2 решающих, которых было бы достаточно для первых суще­
ственных успехов Красной Армии в войне, взятых в отдельности.
Более вероятно то, что только вся или почти вся их совокупность
была необходимой для этих успехов. Далеко не все из них явля­
ются, строго говоря, объективными, но в своей совокупности они
составляли закономерную причину их достижения, а в своей за­
кономерности она была неизбежной.
Многие из перечисленных факторов являются очевидными,
другие — не столь очевидны, но, как правило, не оспариваются.
Вместе с тем сомнению может подвергаться значение почти лю­
бого из них. При этом каждый из них связан как с другими на­
званными факторами, так и иными обстоятельствами. Например,
фактор лучшей приспособленности личного состава Красной Ар­
мии к зимней погоде одними считается едва ли не самым важ­
ным, другие относят его к малозначительным. С одной стороны,
мороз, снег, метель, поземка и лед для всех людей одинаковы, с
другой стороны, наши соотечественники более к ним привычны,
организация жизни нашего народа и его армии более к ним при­
 способлена, а немецкие военные и иные руководители недоста­
точно об этом позаботились заранее.
В то же время в этом списке названы и такие факторы, которые
нуждаются в специальном доказывании или более обстоятельном
обосновании, поскольку они не вполне очевидны, например,
большая выносливость, закаленность и приспособленность к
трудностям длительной и упорной войны советских солдат. Тем
не менее их доказывание представляется довольно сложным и
при этом не столь уж и безотлагательным делом, поэтому в рам­
ках настоящей работы оно будет кратким.
Для начала надо отметить, что на упомянутое здесь обстоя­
тельство в литературе уже обращалось некоторое внимание. Так,
например генерал Э. фон Бутлар писал следующее: «...солдатские
качества русского воина, особенно его дисциплина, способность
действовать не обращая внимания на огонь противника и соб­
ственные потери, его стойкость в перенесении лишений и тя­
гот войны, были вне всякого сомнения очень высокими» [159].
К этому можно добавить, что автор этих строк во время своей во­
инской службы и сам имел возможность более чем хорошо убе­
диться в принципиальной разнице в закаленности натуры и при­
способленности к трудностям службы между военнослужащими
в зависимости от их семейного, социального и географического
происхождения.
Но дело далеко не только в субъективных впечатлениях кого
бы то ни было, а во вполне объективном, закономерном и прин­
ципиальном личностном различии между жителями, выросшими
в городе, особенно большом, с одной стороны, и селе, поселке или
другом небольшом населенном пункте, с другой стороны; между
лицами, ведущими крестьянское или хотя бы крупное приусадеб­
ное хозяйство, с одной стороны, и лицами, являющимися всего
лишь «винтиками» в индустриально-урбанизированном разделе­
нии труда, с другой стороны; между лицами, выросшими на зем­
ле, в естественно-природных условиях, с одной стороны, и ли­
цами, сформировавшимися в искусственных условиях городов, с
другой стороны; между лицами, выросшими в больших семьях, с
одной стороны, и лицами, воспитанными в малодетных семьях.
 Во-первых, жизнь в сельской местности по сравнению с жиз­
нью в городе делает людей более привычными к бытовым неудоб­
ствам и недостатку комфорта и обеспечения (во всяком случае, в
те времена разница в бытовых условиях жизни между ними была
большой). Во-вторых, жизнь в естественно-природной обстанов­
ке делает их более стойкими к непогоде и физическим невзго­
дам, лучше приспособленными к природной среде и к полевым
условиям обитания. В-третьих, участие с детства в традиционном
крестьянском или приусадебном хозяйстве приучает человека к
разнообразным видам ручного труда, в том числе ремесленного,
закаляет его физически, формирует в нем самостоятельность и
ответственность за результаты своей деятельности, ведь крестья­
нин в большинстве разнообразных хозяйственных дел вынужден
полагаться прежде всего на самого себя и членов своей семьи.
В то же время в городах для большинства жителей достаточно
владения навыками, как правило, 1—2 специальностей, процесс
и результаты труда в них в значительной мере обезличиваются и
становятся отчужденными от работников, а многие мужчины во­
обще не приспособлены к ручной и тяжелой физической рабо­
те. В-четвертых, дети, выросшие в многодетных семьях, которые
традиционно преобладали в сельской местности в то время, име­
ют в среднем более закаленный в соперничестве характер и более
привычны к совместной работе и жизни в коллективе. Конечно,
вырастая в большом городе, в малодетной интеллигентной семье,
больше шансов стать утонченным, высокообразованным челове­
ком. Но разве эти качества нужны солдатам, сержантам, да и боль­
шей части офицерского состава, особенно в боях и походах?!
При этом в Красной Армии доля лиц, выросших в сельской
местности, в крестьянских или иных семьях, в жизни которых
важную роль играло приусадебное хозяйство, в многодетных се­
мьях и иных больших коллективах (детдомах), была гораздо более
высокой по сравнению с войсками противника, ибо наша страна
долгое время очень сильно отставала от Германии и большинства
других европейских стран в уровне урбанизации и одновременно
все эти годы сильно превышала ее в детности семей. Достаточ­
но сказать, что еще в 1926 году все городское население СССР
(то есть с учетом жителей рабочих поселков и малых городов,
уклад жизни в которых почти ничем не отличался от сельского)
составляло 17 % его общей численности [160]. Но и несмотря на
все успехи индустриализации, доля городского населения СССР
в начале 1941 года составляла 32,77 % [161]. Учитывая, что моби­
лизации и призыву в селах подлежала большая доля населения,
чем в городах, при таких демографических показателях доля вы­
росших в городских условиях советских солдат и младших коман­
диров вряд ли намного превышала в годы войны 10 % их общего
числа.
Большинство из перечисленных здесь факторов первых зна­
чительных побед Красной Армии сохраняли в основном свое
значение и на последующих этапах войны. Вместе с тем степень
значимости разных из них, разумеется, менялась.

8. ОСНОВНЫЕ ВИНОВНИКИ НЕУДАЧ

КРАСНОЙ АРМИИ В 1941 ГОДУ
Хотя решающими факторами военных неудач Красной Ар­
мии в 1941 году были объективные обстоятельства, что выше
автор уже довольно подробно обосновал, наши люди были, как
водится, тоже не без греха. Более того, многие ошибки и упуще­
ния советских военных и политических руководителей, конечно
же, самым серьезным образом повлияли на неудачное для нашей
страны развитие событий в этот период. Очевидно, что ошиба­
ется только тот, кто ничего не делает, но частотность и характер
допускаемых разными деятелями ошибок и степень их величины
и значения были отнюдь не одинаковыми.
Так кто же из советских руководителей виноват в военных не­
удачах СССР 1941 года? Недостатка в «козлах отпущения» как не
было, так и нет. Всяк пишущий старается их заклеймить на свой
манер, что, впрочем, делать можно и даже нужно, но только зная
меру. Страна должна знать своих «героев», чтобы другим было не­
повадно уходить от выполнения своего долга, трусить, предавать
или хотя бы зазнаваться, самоуспокаиваться, ротозейничать и
разгильдяйничать, «делать карьеру» без необходимых способно­
 стей для успешного ведения дел на соответствующих постах, про­
двигать на ответственные посты малоспособных, но зато «своих»
или лично угодных людей. Должны мы знать и о конкретных
ошибках, которые допустили те или иные деятели, пусть даже са­
мые прославленные, чтобы впредь их не допускать.
Но пытается ли при этом большинство авторов-обвинителей
установить истину? Представляется, что не для этого многие из
них изощряются во всевозможных разоблачениях. Собственно, и
труды свои они пишут, чтобы кого-нибудь заклеймить или, на­
против, защитить, оправдать, а то и возвеличить, подгоняя факты
и рассуждения под указанные задачи.
При этом главной мишенью подобных атак чаще всего был,
да и до сих пор остается И.В. Сталин, что связано, конечно, не
столько с его реальными ошибками и упущениями, имеющими
отношение к войне, сколько с ненавистью к нему, обусловленной
идеологическими, политическими или личными, семейными и
клановыми мотивами и причинами. Слишком уж многим он за
долгие годы своей активной государственной и политической
деятельности «перешел дорогу». И вот такой повод: поражения
1941 года, к которым так или иначе он лично причастен.
Итак, со времен хрущевского разоблачения «культа личности»
главным виновником военных, как и невоенных неудач СССР
рассматриваемой эпохи большинством авторов книг и иных пу­
бликаций признается И.В. Сталин. При этом у них получается
примерно следующее: победы одерживал великий советский на­
род (вариант: русский народ), героическая Коммунистическая
партия, доблестная Красная Армия, в крайнем случае они одер­
живались как бы случайно или по воле Бога, а проигрывал всюду
и всем в первую очередь И.В. Сталин (либо он и его ближайшее
окружение), или, точнее, — всем военным или иным неудачам
СССР мы обязаны прежде всего ему лично. Остается только
удивляться, как это такие героические и доблестные силы могли
допустить, чтобы всего лишь один человек, причем, по рассужде­
ниям некоторых из подобных сочинителей, такой невежествен­
ный, бездарный и даже трусливый, смог их себе всех подчинить,
да еще только для того, чтобы чуть ли не всем мешать или даже
 вредить. Чудеса, да и только! Воистину у некоторых авторов их
высказывания доходят до мистическо-сверхъестественной кар-
тины, в которой, когда СССР испытывал неудачи, И. Сталин
представал неким всемогущим существом, по злой воле или без­
жалостности которого они происходили. В то же время победы и
успехи к Советскому Союзу приходили, почему-то минуя его, а то
и вопреки ему.
Конечно, И. Сталин некоторыми своими поступками, осо­
бенно совершенными в 30-е годы, сам вызвал к себе ненависть
многих людей в нашей стране и дал повод к многочисленным
обвинениям в свой адрес (что касается ненависти к нему, куль­
тивируемой за рубежом, то она обусловлена в основном более
понятными причинами). Но каким бы он на самом деле ни был,
нравится он кому-то лично или нет, не пора ли хотя бы для на­
чала всем историкам и другим авторам перестать пересказывать
сказки о злом и ужасном усатом монстре, в каждом негативном
историческом эпизоде той эпохи искать его козни, а от субъек­
тивистского толкования истории перейти к объективному ее ис­
следованию и пониманию? В общем, стать в этом отношении,
наконец-таки, серьезными и здравомыслящими людьми? Как-
то все-таки не сочетаются история и наука с мифами и леген­
дами.
На самом деле в трагедии СССР 1941 года виновны в той или
иной степени многие руководители вооруженных сил страны,
как в значительной мере немалое число и иных государственных
деятелей. Это обусловлено сложностью, масштабностью и ком­
плексным характером военно-оборонительных задач, которые
могут быть вполне успешно решены, если эффективной являет­
ся деятельность всех или почти всех ведущих должностных лиц
не только оборонного, но и других важнейших ведомств, а также
высших руководителей государства. Разумеется, речь здесь долж­
на идти лишь об их исторической, политической и нравственной
вине и ответственности, а не правовой, которая может быть толь­
ко предметом юридического расследования. Вместе с тем еще
раз надо подчеркнуть, что основными причинами наших неудач
1941 года являются объективные обстоятельства, а вовсе не субъ­
 ективные по своему характеру ошибки и упущения советских ру­
ководителей, несмотря на все их весомое значение.
Чтобы определение меры указанной их ответственности было
верным, надо личный вклад каждого руководителя оценивать,
руководствуясь несколькими важными правовыми, научными,
логическими, нравственно-этическими и психологическими
принципами:
1) кому больше дано, с того и больше должно быть спрошено;
2) каждый отвечает в первую очередь за свое дело, свой уча­
сток работы и выполнение своих основных обязанностей;
3) каждый отвечает за свои конкретные поступки, в том числе
слова, бездействие и нерадивость;
4) каждый отвечает в соответствии прежде всего с результата­
ми своей деятельности («по плодам их узнаете их»);
5) ответственность должна быть соразмерной форме и степени
вины, то есть осознанию и желанию совершения тех или иных
поступков и отношению к их результатам.
Исходя из этого, автор полагает верным следующим образом
расставить основных виновников трагедии СССР 1941 года, учи­
тывая по мере возможности объем, характер и степень их истори­
ческой вины.
Особенно большую вину можно найти в деятельности Д. Пав­
лова, В. Климовских, А. Григорьева, И. Копца и других руково­
дителей Западного военного округа (фронта). Своим бездействи­
ем или отдачей неверных распоряжений непосредственно перед
войной и в самом ее начале они фактически сорвали сколько-
нибудь нормальную подготовку округа к войне и потеряли управ­
ление войсками с ее началом, чем предрешили грандиозный
разгром фронта, быстрое оставление важных искусственных и
естественных оборонительных рубежей подчиненными им вой­
сками, легкий захват врагом большого количества материальных
ценностей фронта и Белоруссии, срыв мобилизации во многих ее
районах и т.д. Это явилось также одним из главных факторов бы­
строго и прочного завоевания врагом стратегической инициати­
вы и способствовало неудачам на других фронтах. Значительную
часть вины с ними разделяет А Коробков и другие руководители
 4-й армии, которые своим бездействием или отдачей неверных
распоряжений допустили практически полный разгром подчи­
ненной им армии в первые же дни войны при незначительных
потерях у войск противника, а также быстрый прорыв немецких
войск в глубь советской территории на прикрываемом ею направ­
лении.
Значительные претензии за эти неудачи можно предъявить
Г. Жукову, С. Тимошенко и другим руководителям Генштаба и
Наркомата обороны в первой половине 1941 года, которые не
смогли достаточно точно определить сроки начала войны и пла­
ны вероятных противников в момент чрезвычайного нарастания
военной угрозы для страны, оптимальную дислокацию советских
войск, верное соотношение сил и средств с войсками вероятного
противника, не сумели организовать необходимые мероприятия
по поддержанию должной боеготовности в соединениях и частях,
наладить в них эффективную боевую учебу, а непосредственно
перед войной и с ее началом плохо контролировали положение
дел в Западном военном округе (фронте), не сумев вовремя пре­
сечь его дезорганизацию, и т.д.
По-видимому, ненамного меньше виновны в этих неудачах
К. Мерецков, С. Тимошенко, Б. Шапошников, К. Ворошилов и дру­
гие руководители Генштаба и Наркомата обороны в 1939—1940 го­
дах, которые не смогли правильно спланировать организацию воо­
руженных сил страны в момент резкого обострения международной
обстановки, их подготовку к возможной войне, определить верные
пропорции и параметры их вооружения и оснащения, обеспечить
своевременное внедрение в производство всех необходимых видов
и моделей вооружения и технических средств, а также планирование
и организацию четкого взаимодействия видов вооруженных сил и
родов войск в возможной войне и т.д.
Значительную долю ответственности с ними должны разде­
лить И. Сталин, В. Молотов, К. Ворошилов и другие политиче­
ские руководители СССР и его вооруженных сил в предвоенные
годы, которые допустили ошибки в подборе и расстановке во­
енных кадров, осуществляли недостаточный контроль за при­
нимаемыми Наркоматом обороны и Генштабом решениями, не
 смогли вовремя обнаружить ошибочность многих положений
стратегического планирования обороны страны, не сумели обе­
спечить должное общее руководство подготовкой к отражению
возможной агрессии.
Далее надо вспомнить об ошибках и недоработках В. Молото­
ва, Б. Ванникова, М. Кагановича и других ответственных руково­
дителях Правительства СССР и хозяйственных ведомств в конце
30-х — начале 40-х годов, которые наряду с руководителями во­
енных ведомств не смогли в полной мере обеспечить своевремен­
ную разработку и внедрение в промышленность всех необходи­
мых перспективных моделей и модификаций военной и другой
техники, образцов вооружения и боеприпасов, а также выпуск
принятых на вооружение их наиболее эффективных моделей и
образцов в необходимых объемах. Ответственность с ними за эти
промахи и упущения должны разделить И. Сталин и другие чле­
ны Политбюро ВКП (б), активно участвовавшие в принятии со­
ответствующих решений.
Также нельзя забывать о недостатках в работе JI. Берии, В. Мер­
кулова и других руководителей НКВД, НКГБ и Особого отдела
в предвоенное время, которые наряду с Генштабом не смогли
обеспечить политическое руководство страны своевременной
и достоверной информацией о планах будущего противника
и состоянии его войск, не сумели вовремя выявить морально­
управленческую неустойчивость, безынициативность и безответ­
ственность руководителей Западного фронта и 4-й армии.
Наконец, нельзя полностью снимать ответственность с К. Во­
рошилова, С. Буденного, М. Тухачевского, А. Егорова, Г. Кулика,
Б. Шапошникова и других руководителей советских вооружен­
ных сил 30-х годов, ибо они не смогли организовать создание до­
статочно плодотворных военно-теоретических разработок, спо­
собных стать основой для успешного военного строительства и
поддержания на должном уровне обороноспособности страны и
боеготовности ее вооруженных сил к началу войны.
Этот список при желании можно и продолжить.
Однако обвиняя тех или иных руководителей Красной Армии
и СССР в наших поражениях 1941 года, автор отдает себе отчет
 в том, что все эти обвинения являются весьма общими, оценоч­
ными и довольно спорными. Сколько-нибудь точно определить
меру вины того или иного деятеля или ошибочности решений,
принимаемых тем или иным коллегиальным органом, практиче­
ски невозможно. Как правило, за каждым из неправильных ре­
шений в оборонной сфере государства стоят деяния многих лиц,
заключающиеся в их инициировании, подготовке, обсуждении
и окончательном выборе коллективным органом или отдельным
должностным лицом. Знать в точности, кто какую лепту внес в
принятие того или иного подобного решения, может, наверное,
только Господь Бог. Самое же неблагодарное при этом дело —лег­
ко верить мемуарам участников этих событий, тем более далеко
не все их оставили и не все могли ответить на мемуары других, да
и сами мемуары как вид информации по вполне очевидным при­
чинам представляют собой довольно сомнительный источник.
Нельзя также делать категорические выводы и по отдельным до­
кументам или даже нескольким из них, ибо обороноспособность
страны, боеспособность и боеготовность ее вооруженных сил за­
висела от множества решений, принимаемых самыми разными
органами и должностными лицами на протяжении многих лет.
Также очень трудно понять причины тех или иных действий
или бездействия конкретных должностных лиц в сложных ситуа­
циях грандиозных, массовых, быстро меняющихся событий и т.д.
Поэтому даже коллективные усилия вполне объективных иссле­
дователей с неограниченными возможностями доступа к архив­
ным данным и воспоминаниям важных участников этих событий
не могут дать гарантии абсолютно точных выводов о том, кто и
как выполнял свой долг в той или иной ситуации в этот трагиче­
ский период нашей истории.
Учитывая это, автор не стремился точно взвесить на неких
абстрактных весах справедливого исторического суда меру вины
каждого из основных участников этих событий. Пришлось ста­
вить перед собой более реальную задачу определения виновников
прежде всего по характеру должностных обязанностей и результа­
там деятельности того или иного лица на его посту в соответствии
с этими обязанностями, а также вероятностной меры участия в
 действиях и решениях коллективных (коллегиальных) органов,
то есть использовать как можно более сильно объективный и
формализованный подход.
Кроме того, не следует забывать и то, что не ошибается тот, кто
ничего не делает, а чем больше должностное лицо имеет обязан­
ностей и задач, тем больше в абсолютных величинах может быть у
него ошибок. Чем больше у того или и иного лица власти, тем бо­
лее велика цена его ошибок или бездействия. Наконец, ошибки
многих из указанных лиц компенсировались их бесспорно боль­
шим личным вкладом в общую победу в войне. Тот же И. Ста­
лин, будучи долгое время фактическим лидером страны, занимая
с мая 1941 года пост председателя советского правительства, а с
июля 1941 года — почти все ключевые посты в государстве и его
вооруженных силах, не мог не допустить немалое число ошибок и
упущений, повлиявших на наши неудачи в начале войны. Однако
вину за эти ошибки и упущения в той или иной, но сопостави­
мой мере с ним по праву разделяют его товарищи по Политбюро
ЦК ВКП(б) и другим коллегиальным органам управления стра­
ной и вооруженными силами, а также те лица, которые готовили
материалы для принятия соответствующих решений. Кроме того,
именно он, как никто другой, внес одновременно решающий
вклад в достижение победы.
Ну и, в конце концов, надо все-таки еще раз признать то, что
на самом деле при том объективном большом преимуществе в
силах, средствах и ресурсах, которое нашему врагу к 22 июня
1941 года удалось создать, при той тщательной и коварной его
подготовке к войне, большинство решений и поступков граж­
данских и военных руководителей СССР, хотя и были далеки до
оптимальных, но не были настолько уж и плохими. Далеко не
факт, что другие лица, будь они на месте перечисленных руко­
водителей, действовали бы явно лучше. Исключение в этом от­
ношении, пожалуй, составляют только руководители Западного
военного округа, 4-й армии, а также в меньшей степени Геншта­
ба и Наркомата обороны, которые в первой половине 1941 года
допустили ряд грубых и конкретных, а потому непростительных
ошибок и упущений.
 Здесь еще раз уместно вспомнить о стародавнем споре о том,
почему немцы застали Красную Армию врасплох и кто в этом ви­
новат. Кто и чего только об этом не писал. Но большинство авто­
ров все сводило к тому, что наши поражения в начале войны были
обусловлены прежде всего внезапностью нападения Германии,
наряду с ошибками в управлении армией и подготовке страны
к войне ее высших государственных и военных руководителей.
При этом со времен «разоблачения культа личности» в качестве
основного виновника того, что немцы нанесли внезапный пер­
вый мощный удар, заставший Красную Армию врасплох, назы­
вается в первую очередь опять-таки И. Сталин. И своевременные
верные донесения разведки он игнорировал, и руководителей
Генштаба и Наркомата СССР не слушал, и перед самым нападе­
нием немцев запретил «поддаваться на провокации», чем сковал
действия руководителей военных округов и других наших воен­
ных. Короче, со времен XX съезда КПСС и до сих пор большин­
ство всякого рода деятелей возлагает вину за эти неудачи СССР и
Красной Армии все на того же Сталина.
Читаешь некоторые воспоминания наших военных деятелей,
изданные в хрущевские времена, как и в последующие перио­
ды тоже, или опубликованные протоколы допросов Д. Павлова
и других военачальников Западного военного округа и диву да­
ешься, как они, бедные, Сталина беспрекословно слушались, а
то и боялись. Немцы уже вовсю во многих местах громили наши
военные объекты, бомбили советские города и транспортные
узлы, мощными колоннами продвигались в глубь страны, а они
все сидели и думали, как же воевать, чтобы не поддаться на про­
вокацию, как то велел большевистский вождь. С упорством, до­
стойным лучшего применения, перекладывают ответственность
на одного человека, который, получается, запретил им Родину
защищать, да и самих себя тоже.
Порой остается только восклицать: а Г. Жуков-то какой прони­
цательный, да и какой паинька вместе с С. Тимошенко! Все ведь
знали о нападении немцев, да боялись тирану Сталину возразить,
который, оказывается, чересчур доверял Гитлеру и слишком по­
лагался на свою мудрость. Правда, непонятно, как это они своего
 вождя, да еще якобы такого страшного диктатора, «посылали по
матушке», заодно, кстати, с J1. Берией, во время посещения ими
Наркомата обороны после внезапной и чрезвычайно скорой сдачи
Минска 28 июня 1941 года? По крайней мере, не вызывает сомне­
ний то, что на следующий день, судя по воспоминаниям участ­
ников этих событий, между ними состоялся резкий разговор, в
ходе которого И. Сталин, узнав о об этом неожиданном событии
раньше военных руководителей СССР из зарубежных источни­
ков, устроил им грубый разнос [162]. Допустим, авторы мемуаров
«перегнули палку», вспоминая о несдержанности и даже грубости
Г. Жукова и других военных руководителей страны в отношении
И. Сталина, но разве были они на самом деле такими уж кротки­
ми, какими пытались потом себя представить?
В конце концов, какие же они «боевые» маршалы и генера­
лы, что даже свою «правильную» точку зрения боялись смело от­
стоять? Или все-таки всего лишь стали такими изворотливыми
авторами воспоминаний? Если они так были уверены в полно­
масштабной агрессии немцев, узнав об этом заблаговременно,
то почему не сделали немедленно все возможное для повыше­
ния боевой готовности в войсках вплоть до приведения их в ее
полную степень? В любом случае поддерживать эту самую бое­
готовность постоянно обязаны были именно они, независимо
ни от какого Сталина или другого лиходея. Что ж, Сталин им
ничего ответить уже не мог, а хула на него многие десятилетия
весьма поощряется.
Но, может быть, пора уже здраво посмотреть на те события и
деяния их участников? А не оценивать их все в том же субъектив­
ном ключе, как это совсем недавно, к примеру, сделал Б. Шап-
талов, который, разбирая перипетии кануна войны, продолжает
заводить все тот же мотив: «Но Жуков лишь выполнял чужую
волю». И далее все так же гремит звонким аккордом этой поряд­
ком надоевшей песни: «Все нити управления военной машиной
были сосредоточены в руках одного человека — И.В. Сталина»
[163]. Хотя бы пояснил, что ли, как это можно все их держать в
одних руках, тем более что таких «машин» было немало в государ­
стве Советском, как и в любом другом, конечно, тоже.
 Каждый отвечает прежде всего за то дело, которое ему пору­
чено, и никакие указания начальства или их отсутствие не могут
полностью освободить его от ответственности за невыполнение
своих обязанностей или нерадивое либо неправильное их испол­
нение. Начальник Генштаба НКО СССР Г. Жуков, а также его за­
местители, как и народный комиссар обороны СССР С. Тимо­
шенко, несли основную ответственность в 1941 году за поддержа­
ние боеготовности Красной Армии, за собирание и осмысление
информации о вероятных агрессорах и их планах, а также за
планирование подготовки к возможной войне с участием СССР.
И если военное планирование и боеготовность Красной Армии
оказались на неприемлемом уровне, то основной спрос должен
быть с них.
В свою очередь, Д. Павлов, В. Климовских и другие руководи­
тели Западного военного округа (фронта) и 4-й армии, войска ко­
торых оказались практически полностью разгромлены в первые
же дни войны в отличие от войск других округов и армий, также
были обязаны поддерживать боеготовность во вверенных им вой­
сках и быть всегда наготове отразить любой удар вероятного про­
тивника. Тем более, как все более становится явным, в западные
приграничные военные округа из центра приказы и директивы
о повышении боеготовности войск и проведении других меро­
приятий, связанных с возрастанием угрозы развязывания против
нашей страны войны, накануне ее начала все же давались. Только
очень не любили вспоминать об этом наши военные деятели, а
ведущие историки, видимо, боялись их расстроить или, вероят­
нее, иметь проблемы у себя лично из-за излишней собственной
смелости.
Кто же мешал Д. Павлову и другим генералам Западного окру­
га и 4-й армии поддерживать накануне войны вверенные им во­
йска в состоянии боевой готовности, как того требуют законы и
уставы, а с началом войны организовать должный отпор врагу?
Только в войсках Западного фронта царила повсеместная пани­
ка и растерянность, переходящая в бегство и быструю сдачу в
плен врагу, что, к примеру, довольно подробно описывает в своей
 работе Ю. Емельянов [164]. Здесь можно также еще раз напом­
нить о том, что именно в Западном военном округе природно­
географические и иные условия для обороны были лучше, чем в
Киевском и Прибалтийском военных округах, а на его террито­
рии не было массового предательства со стороны национальных
военных формирований и значительной части местного населе­
ния, как это происходило в Прибалтике и отчасти на Западной
Украине. Хотя это не значит, что указанные обвинения относятся
ко всем без исключения военачальникам, а тем более бойцам и
командирам войск этого округа. Многие из них, выполняя свой
долг перед Родиной, все-таки немало смогли сделать, чтобы по­
пытаться сдержать натиск врага.
Почему же, как обоснованно ставит вопрос в своих публика­
циях Ю. Мухин, руководители других округов провели непосред­
ственно перед нападением Германии многие дополнительные
мероприятия по повышению боевой готовности, а Д. Павлов,
В. Климовских и иные генералы, руководившие Западным окру­
гом, — нет!? В проявленном руководителями этого округа бездей­
ствии он видит и халатность лиц, возглавлявших Генштаб СССР.
Вот что пишет этот автор, давая при этом волю своим эмоциям:
«Но, пожалуй, наибольшей подлостью Г.К. Жукова явилось то,
что он скрыл от историков приказы от 18 июня 1941 года о приве­
дении войск западных округов в боевую готовность к отражению
немецкого удара. Такое распоряжение (до сих пор не опублико­
ванное) он дал, но не установил контроль за его исполнением, в
связи с чем командующий Западным особым военным округом
генерал Павлов сумел совершить акт предательства» [165]. Но
были и другие указания и директивы из центра о повышении
боевой готовности войск и непосредственной подготовке к воз­
можному нападению, о чем уже автор довольно подробно писал
выше.
Однако, как уже отмечено, вряд ли только одни руководите­
ли Западного округа (фронта) и 4-й армии были повинны в про­
исшедшем разгроме. Можно в значительной мере согласиться
с мнением начальника штаба 4-й армии Л.М. Сандалова о том,
 что дезорганизация их управления в первые дни войны произо­
шла во многом из-за неверных указаний руководства Генштаба и
Наркомата обороны о дислокации войск и подготовке их к войне,
которые они вынуждены были выполнять [166]. К этому можно
еще добавить: и из-за недостаточного контроля с их стороны за
состоянием боевой подготовки и боевой готовности в войсках
указанного округа тоже.
Итак, войска Юго-Западного и Северо-Западного фронтов,
хотя и понесли серьезный урон и вынуждены были отступать в
первые недели боев под натиском захвативших стратегическую
инициативу сил противника, но не были разгромлены, в то время
как войска Западного фронта были тогда практически полностью
разгромлены. И потери наших войск на других фронтах по дням,
то есть по интенсивности, как указано выше, были в несколько
раз меньше указанных потерь на Западном фронте, а отход во­
йск был организованным, и уж точно он не превращался в хаос и
бегство. Это можно объяснить прежде всего тем, что по-разному
поддерживалась постоянная боевая готовность в войсках разных
округов и с неодинаковым рвением и педантичностью выполня­
лись директивы из центра о ее повышении в связи с возрастанием
военной опасности. По-настоящему врасплох были застигнуты,
таким образом, только войска Западного военного округа, осо­
бенно 4-й армии.
Надо также отметить еще и то, что для установления достаточ­
но точной меры вины (или отсутствия таковой) каждого из во­
енных и политических руководителей СССР за неудачи в войне в
рамках гипотетических уголовных дел потребовались бы много­
томные расследования. Поэтому автор ограничивается здесь в
основном только тезисным обзором их вероятностных, прибли­
зительных характера и степени вины с отдельными краткими по­
яснениями. Вместе с тем другие положения настоящей работы
дают более конкретное представление о содержании действий, а
также бездействия тех или иных высших политических и военных
руководителей СССР в тяжелые дни испытаний начала войны, об
их вине и заслугах.
 9. ХАРАКТЕРНЫЕ ОШИБКИ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ
В ОПРЕДЕЛЕНИИ ПРИЧИН НЕУДАЧ КРАСНОЙ АРМИИ
В 1941 ГОДУ И ИНЫХ СОБЫТИЙ И ИТОГОВ ВОЙНЫ
Как уже было неоднократно отмечено в этой работе, многие
исследователи и публицисты, к сожалению, сильно искажают ис­
тину о событиях начала Великой Отечественной войны и причи­
нах военных неудач Красной Армии в 1941 году, а также о других
обстоятельствах войны. Это происходит вследствие самых разных
внешних факторов, воздействующих на них, а также внутренних
мотивов, которыми они руководствуются.
Конечно, абсолютно точного знания о всех событиях войны,
их причинах и результатах достичь вообще невозможно, поэтому
небольшие искажения, несущественные ошибки, непринципи­
альные заблуждения являются неизбежными сопутствующими
моментами любого подобного исторического исследования. Пе­
рефразируя известную поговорку, можно сказать, что не ошиба­
ется тот, кто ничего не пишет. Впрочем, не о них идет речь, а о тех,
кто грубо, подчас сознательно искажает истину о войне, порой
переворачивая все наоборот.
Грубые ошибки в освещении истории этой войны в первую
очередь допускают те, кто рассматривает ее односторонне в угоду
политической конъюнктуре, идеологическим установкам «силь­
ных мира сего», преследуя при этом, как правило, и свои личные
интересы. Значительно извратить историю войны могут и те, кто
самоуверенно, некритично, а порой слишком эмоционально под­
ходит к созданию своих трудов.
Всех отечественных авторов, искажавших истину о войне, как
и в значительной мере зарубежных тоже, в зависимости от моти­
вов их заблуждений и сути допускаемых ими искажений, а также
методологических и идеологических позиций, с которых они вы­
ступают, условно можно разделить на следующие типы (названия
им даны, разумеется, тоже условные):
1) «официозники» и «ортодоксы» — в своих творениях они
стараются строго следовать принятому среди политического и на-
 умного начальства мнению, твердо придерживаться методологии
научных исследований, а то и формальных, порой псевдонаучных
исследовательских правил; по сути дела, в последние годы они
занимаются штамповкой давно укоренившихся представлений о
войне и описанием хорошо известных и без них ее событий;
2) сталинофобы (антисталинисты) — основное зло они усма­
тривают в личности Сталина, его делах, а также действиях его
ближайших сподвижников, считая, что в первую очередь он и его
приближенные повинны в неудачах войны, а то и в самой воз­
можности ее возникновения, нередко при этом приравнивая их к
Гитлеру и другим руководителям Третьего рейха; ненависть к Ста­
лину порой лишает их в своих размышлениях элементарной ло­
гики, нередко приводя к полуфантастическим взглядам на исто­
рию войны и почти мистическому восприятию дел советского
вождя; таким образом, идеология антисталинизма, которая была
в основном рационалистической, переросла в трудах многих ав­
торов в резко гипертрофированное, иррациональное, болезнен­
но негативное восприятие личности и поступков этого человека,
став сталинофобией;
3) антикоммунисты и антисоветчики —для них характерно от­
кровенно отрицательное, переходящее у некоторых в ненависть,
отношение к коммунистической идеологии, социалистическому
устройству общества, Советской державе и политике советского
руководства, в чем они видят причины плохой подготовки стра­
ны к войне, а то и саму возможность ее втягивания в нее или,
например, излишне больших жертв, понесенных в годы войны,
порой доходя до признания Советского Союза одним из главных
виновников Второй мировой войны; некоторые из них в той или
иной мере приравнивают СССР по своему устройству и политике
к нацистской Германии, в том числе путем навешивания различ­
ных политизированных ярлыков с негативной окраской, напри­
мер «тоталитарные режимы»;
4) либералы и поклонники Запада — те, что политику США,
Великобритании, Франции и других западных стран в исследуе­
мую эпоху считают бесспорно миролюбивой, их общественно­
государственное устройство — действительно демократическим
 и гуманистическим, а их самих и опекаемые ими страны — не­
винными жертвами коварных, агрессивных Гитлера, Сталина или
вообще «тоталитарных» режимов, и в то же время — истинными
защитниками культуры, цивилизации, прогресса и демократии;
5) «архивисты-чудоверы» — уверенные в том, что истина вой­
ны отражена в основном в официальных и иных документах, сре­
ди которых особую роль играют всякого рода секретные, причем
многие из них все еще скрыты в архивах, а причины заблуждений
и ошибок историков и других исследователей кроются в отсут­
ствия полного доступа к ним; сильное преувеличение значения
архивных документов, особенно ранее закрытых, приводит не­
которых из них к полуфантастическим «открытиям», противо­
речащим основным фактам войны; понятно, что эту веру удобно
использовать в политических целях для переписывания истории,
особенно если подбросить фальшивки;
6) «окопники-правдорубы» — те, которые на основании ряда
частных фактов фронтовых будней или личных впечатлений тех
или иных участников войны делают далеко идущие выводы, за­
бывая о том, что война была чрезвычайно масштабна, длительна
и многолика, а из окопа или даже отдельного штаба можно уви­
деть не так много, и что происходило на одном участке фронта
или в определенный период войны, не обязательно было везде и
всегда;
7) германофилы — они откровенно преклоняются перед до­
стижениями Германии, перед особыми способностями, свойства­
ми менталитета, которыми немцы наделены как национальность,
перед рыцарским духом немецкого воинства, что толкает их пре­
жде всего на субъективистское понимание многих военных успе­
хов Германии во Второй мировой войне: мол, какие превосходные
у них были генералы, офицеры и солдаты, как они легко разби­
вали наши войска, даже уступая им в количестве сил и средств;
в последнее время в нашей стране весьма распространена свое­
го рода непреднамеренная форма этой исследовательской абсо­
лютизации, выражающаяся в том, что в порыве дискредитации
сталинского СССР или иного рвения многими авторами резко
занижается величина сил и средств войск нацистской Германии
 и ее союзников и число их потерь при одновременном сильном
преувеличении советских сил, средств и потерь и тем самым фак­
тически отстаивается идея о необыкновенной немецкой военной
эффективности;
8) русофобы — многие проблемы и беды военного периода
они видят в «рабском» или «агрессивном» менталитете русского
народа, чрезвычайно сильных разгильдяйстве, лени, невежестве,
пьянстве русских людей, а также «азиатской», «полудикарской»
сущности народов СССР;
9) сталинисты — для них свойственно видеть причины наших
побед и достижений, в том числе в годы войны, прежде всего в
гениальности личности Сталина; они считают его не только вели­
ким государственным деятелем, но и столь же выдающимся пол­
ководцем, почти всегда полностью отрицая и опровергая любые
критические высказывания в его сторону;
10) марксисты-идеалисты («идеализаторы» марксизма-
ленинизма) — они, веря в святость марксистско-ленинского уче­
ния со всеми его идеологическими атрибутами в виде классовой
борьбы, пролетарской солидарности, интернационализма, неиз­
бежного обострения империалистических противоречий, преи­
муществ социализма и т.д.; связывают причины военных событий
и их результаты в основном с этими постулатами;
11) юдофобы — они придают излишне большое и отрицатель­
ное значение влиянию сионистских и прочих еврейских органи­
заций, контролируемых этническими евреями средств массовой
информации либо же финансовых и идеолого-политических
групп западных стран, в которых доминировали или играли важ­
ную роль представители еврейской диаспоры, порой считая, что
они не только активно и негативно воздействовали на политику
этих стран, но и на политику Германии и союзных ей государств в
рассматриваемую эпоху; некоторые видят серьезную проблему в
том, что немалое число лиц еврейской национальности, занимав­
ших высокие посты в Советском государстве и Красной Армии,
не были патриотами нашего Отечества, или же в том, что само их
присутствие в руководстве страны сильно способствовало агрес­
сивным намерениям Германии в отношении СССР;
 12) германофобы — для них характерно то, что они не отде­
ляют преступную политику нацистской партии и агрессивные
устремления германского империализма, от большинства нем­
цев, которые находились под влиянием мощной развращающей
пропаганды и вынуждены были подчиняться приказам, а также
порой преувеличенно трактуют традиции германского милита­
ризма, шовинизма и национализма.
Все эти фобии, абсолютизации и идеализации расположены
выше примерно в той последовательности, насколько они явля­
ются распространенными и доминирующими в нашей стране, а
следовательно, вредными для установления истины, прежде всего
в средствах массовой информации и среди ученых-гуманитариев
и публицистов, особенно в последние 20—25 лет.
Кроме этого, очень часто история Великой Отечественной во­
йны, особенно в советскую эпоху, искаженно толковалась в силу
политической целесообразности, с целью поддержания хороших
отношений с другими странами, чаще всего социалистическими
(особенно это касается Польши, Чехословакии, Венгрии и Ру­
мынии), а также с Францией, Италией, Финляндией и т. д. От­
сюда создавалась картина, что чуть ли не все человечество, ко­
торое было, разумеется, «прогрессивным», «свободолюбивым» и
«миролюбивым», ненавидело Гитлера и германский нацизм. При
этом порой оставалось только удивляться: как же нацисты и фа­
шисты, находясь в сплошном окружении свободолюбивых, анти­
фашистски настроенных народов, ведущих с этим мировым злом
бесстрашную борьбу, могли столько лет продержаться в войне? Да
и как они вообще могли ее развязать?
Как правило, большинство необъективных, тенденциозных
или излишне «увлекающихся» авторов одновременно могут впа­
дать в разные уклоны или выступать одновременно с разных субъ­
ективистских позиций, благо многие из них близки друг другу.
При этом чаще всего, особенно в последние два десятка лет, сре­
ди них обнаруживаются антикоммунистические «сверхценные»
идеи, которые в той или иной мере одновременно могут являться
антисоветскими, сталинофобскими и западническими, а нередко
и русофобскими.
 В советское время, начиная с 1956 года, основным уклоном в
освещении событий Великой Отечественной войны был антиста­
линский, когда чуть ли не всем с «легкой руки» Н. Хрущева стало
удобно сваливать любые просчеты или упущения советского ру­
ководства либо свои собственные на И. Сталина и некоторых его
сподвижников. Впрочем, многие события искаженно толковались
с позиций идеализированно-прекраснодушного представления о
человеке и народных массах, которым в значительной мере отли­
чалась господствующая тогда идеология марксизма-ленинизма.
Отсюда долгое время сильна была вера в очень важное значение
движения сопротивления, коммунистического подполья, прин­
ципиальность и стойкость большинства людей «доброй воли»,
которые были нетерпимы к нацизму и фашизму и были готовы на
любые лишения в борьбе с ними.
Для этого служили еще и серьезные ограничительные меры,
в том числе по работе с архивами и в публикации воспоминаний
участников войны. Хотя большинство авторов делали реверансы
в сторону указанных довольно наивных идей, которыми были на­
чинены марксистская идеология и советская пропаганда, скорее
всего, вынужденно, ибо и без всяких архивов было достаточно
отчетливо понятно, какова была в годы войны настоящая цена
интернационализма и дружбы народов разных стран, роль дви­
жения Сопротивления, массового героизма «свободолюбивых»
народов, пролетарской солидарности и прочих подобных явле­
ний, которые были прежде всего коммунистическими и социали­
стическими идеологическими штампами. Сказанное, однако, не
означает, что ничего этого не было вообще, а лишь то, что все эти
интернационально-антифашистские явления непомерно преу­
величивались официальными историками и прочими авторами
работ о войне. В этой пропаганде, разумеется, был свой смысл и
своя польза, но ее надо понимать именно как пропаганду, а не как
факты и истину.
Вместе с тем, обнаруживая, например, признаки антикомму­
низма как одной из разновидностей тенденциозности в исследо­
вании Великой Отечественной войны, надо вести речь не о том,
что кто-то является антикоммунистом и потому он плохой или,
 наоборот, хороший, а о том, в чем выражается эта тенденциоз­
ность в данном случае, к каким заблуждениям и искажениям она
приводит. Говоря точнее, обнаруживая антикоммунистическую
по своей сути тенденциозность в освещении истории этой войны,
важнее не ярлык соответствующий к ней прилепить, а раскрыть
конкретный смысл допущенных ошибок.
Таким образом, автор является принципиальным противни­
ком навешивания ярлыков или какого-нибудь иного целена­
правленного клеймения кого бы то ни было. Речь идет именно о
вскрытии избирательности, одностороннего подхода к понима­
нию тех или иных вопросов, относящихся к исследуемой теме.
Для этого могут быть, конечно, иногда удобными перечисленные
или иные их категоричные обозначения. Однако с употреблени­
ем таковых надо быть осторожными, чтобы не впасть в собствен­
ное заблуждение в оценках позиции того или иного автора, заве­
домое отрицательное к нему отношение или ненужную ссору на
«ровном месте». Мол, чего от него ожидать, ведь он же сталинист,
или, наоборот, антисталинист. И тогда культурная дискуссия мо­
жет превратиться в неконструктивную, а то и злобную полемику.
Антикоммунистами или русофобами ведь никто не рождается, а
за сталинизм или германофобию сами по себе деньги никто пла­
тить не будет. Поэтому если человек заблуждается, то ему надо
помочь в преодолении своего заблуждения.
Однако не может быть никакого оправдания позиции тех ав­
торов, которые переворачивают события и результаты войны, по
сути дела, с ног на голову, игнорируют или искажают важные и
очевидные факты, независимо от причин, почему они это делают.
Тем более если они упорствуют в этих грубых искажениях исти­
ны. Поэтому в таких случаях надо не стесняться называть вещи
своими именами, впрочем, все равно стараясь раскрывать грубое
извращение, а то и «переворачивание» истории войны без ис­
пользования идеологических или политизированных ярлыков.
Например, не столь важно, как назвать В. Суворова, И. Бу­
нича или М. Солонина либо обозначить характер их работ, в
которых они в той или иной мере фактически обвиняют СССР,
И. Сталина, В. Молотова, Г. Жукова и других наших политиче­
 ских и военных руководителей того времени в агрессивных при­
готовлениях, одновременно по существу ставя под сомнение
вину А. Гитлера и других руководителей нацистской Германии и
ее вооруженных сил в вероломном нападении на СССР и в раз­
вязывании самой кровопролитной войны в истории человече­
ства. Неважно и то, почему при этом они сильно преувеличивают
мощь Красной Армии, которой она обладала в 1941 году, и так
же сильно принижают имевшуюся тогда мощь вооруженных сил
Германии и ее союзников. Однако оставаться терпимым к этим
бездоказательным и противоречащим очевидным основным фак­
там войны, а значит и лживым по своей сути высказываниям, ко­
торые при этом еще и порочат честь нашей страны, означало бы
быть беспринципным или невежественным человеком.
Эти авторы в своих измышлениях фактически солидаризи­
руются с Гитлером, Геббельсом, их соратниками, единомыш­
ленниками и последователями, порою явно превосходя в своих
обвинениях СССР даже некоторых гитлеровских военачальни­
ков. К примеру, воевавший против нашей страны немецкий
фельдмаршал Э. фон Манштейн, размышляя о готовности со­
ветских войск к войне, вынужден был признать весьма важ­
ный и красноречивый факт: «22 июня 1941 г. советские войска
были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком
их расположении они были готовы только для ведения оборо­
ны» [167]. И даже пытаясь как-то оправдать немецкое нападе­
ние на СССР потенциальной угрозой, которая, по его мнению,
исходила от нашей страны, он писал тем не менее следующее:
«Конечно, летом 1941 г. Сталин не стал бы еще воевать с Гер­
манией» [168].
Рассматривая фантазии доморощенных вольных или не­
вольных апологетов А. Гитлера, которые фактически очерняют
историю нашего народа, можно и привычно поставить вопрос
ребром: что это — глупость или измена? Но дело все же больше
не в этих авторах, а в сути указанных заблуждений, перешедших
допустимые границы не только мало-мальской объективности,
но и гражданской ответственности и уважения к нашим предкам,
борцам с нацизмом и фашизмом.
 При этом, конечно, невозможно не задеть их самолюбие или
вызвать у них некую обиду. Однако по-другому здесь, наверное,
никак не получится: истина дороже свободы мнений, тем более
права на ошибку и безответственные политизированные заявле­
ния, а честь нашей страны и ее народа — амбиций не в меру рети­
вых критиков советского прошлого.
Так что, как бы ни хотелось автору самому остаться «чистень­
ким», никого не задевать, не «обижать», а приходится все же в
своей работе прямо указывать на явные ложность и враждебную
к нашей стране сущность писаний подобных авторов, пусть даже
их, к счастью, все же меньшинство. Ибо если совсем уж ничего
им не отвечать или полемизировать с ними, щепетильно соблю­
дая всю строгость правил политкорректности и научной крити­
ки, то это практически означает предательство многих десятков
миллионов честных советских людей, граждан нашей страны,
одни из которых, образно выражаясь, принесли себя в качестве
жертвы на алтарь Победы, другие перенесли большие лишения и
страдания и стали по праву вместе со всеми победителями самого
сильного и жестокого врага в истории человечества. Ведь иначе
по существу получается, что они воевали, погибали и терпели ли­
шения отнюдь не за правое дело, а одержанная ими Победа мало
чего стоит.
Поэтому автор не только дает здесь общую оценку подобным
измышлениям, но и далее более конкретно, хотя и тезисно, по­
пытается аргументировать свою позицию. В то же время это будет
сделано без вступления с указанными авторами в прямую поле­
мику, поскольку она, как уже сказано, совершенно бессмысленна
в силу хотя бы уже очевидных крайней тенденциозности их по­
зиции и надуманности их идей.
Итак, СССР и Красная Армия не готовились в 1941 году ни
к вероломному нападению на Германию или ее союзников, ни к
другой агрессии, во всяком случае в ближайшей перспективе, что
доказывают многие достаточно хорошо известные всем обстоя­
тельства.
Во-первых, СССР в это время находился практически в пол­
ной политической и экономической изоляции, поэтому любая
 его агрессия могла бы вызвать крупномасштабную ответную вой­
ну широкой коалиции государств, при весьма вероятном участии
в ней всех великих держав. Представляется, что, если бы Вели­
кобритания и США хотя бы гарантировали Германии и ее союз­
никам свой полный нейтралитет, для разгрома СССР в ситуации
1941 года полномасштабного удара всех сил стран Оси и присо­
единившихся к ним стран и территорий было бы, скорее всего,
достаточно. Очевидно, что И. Сталин, В. Молотов и другие совет­
ские руководители, которые отличались взвешенностью и рас­
четливостью принимаемых политических и иных решений, что
доказали своими многолетними успехами и победами, не могли
недооценивать эту опасность.
Более того, советское военно-политическое руководство было
достаточно хорошо осведомлено об огромной военной мощи Гер­
мании, опережении ее вооруженных сил в мобилизации и уком­
плектовании личным составом, боевой и иной техникой и оружи­
ем. Поэтому начинать войну против столь сильного противника,
да еще при неблагоприятной внешнеполитической ситуации,
даже во имя самых благих целей, было совершенно опрометчи­
во. И хотя военно-политическое руководство СССР несколько
переоценивало боеспособность Красной Армии и недооценивало
силы Германии и ее союзников, но все-таки не настолько, что­
бы не понимать, что развязывание войны против них в 1941 году
было бы авантюрой.
Во-вторых, военно-политическое руководство СССР в 30-е го­
ды не вынашивало никаких экспансионистских идей или планов
в отношении других государств. Во всяком случае, в каких-либо
документах и печати оно ничего подобного сколько-нибудь отчет­
ливо не выражало. И только внезапно изменившаяся политиче­
ская ситуация в Европе позволила советским властям возвратить в
1939—1940 годах часть бывших территорий Российской империи,
преемником которой был Советский Союз. Единственной реаль­
ной альтернативой таким их действиям был захват этих территорий
нацистской Германией или, по крайней мере, подчинение их своей
экспансионистской политике. При этом СССР указанные терри­
тории возвратил не путем военной агрессии и даже не намеревал­
ся ее совершать. Так, западноукраинские и западнобелорусские
земли были возвращены нашей страной только после военного
разгрома Германией Польши, фактически без боевых действий с
советской стороны и даже почти бескровно. Хотя сама Польша
ранее захватила их в результате военной агрессии против нашей
страны в момент, когда она была ослаблена продолжавшейся
Гражданской войной, интервенцией других государств и хозяй­
ственной разрухой.
Действительно, почему Западная Украина и Западная Бело­
руссия должны быть оторваны от своих основных частей? Или
почему надо было допускать то, чтобы на берегах Нарвы вблизи с
крупнейшим центром СССР Ленинградом и почти у его северных
стен на Карельском перешейке в любой момент могли появиться
войска враждебной нашей стране великой державы? И разве мно­
гие западные территории Российской империи, которая была по­
литическим и историческим предшественником Советской Рос­
сии и СССР, были отторгнуты от нашей страны в 1917—1921 годах
законно и демократично? Однако после событий 1939—1940 го­
дов эти вполне законные цели повышения своей безопасности
путем возвращения ранее незаконно отторгнутых территорий
страны Советским Союзом были полностью достигнуты.
В-третьих, для СССР в течение его истории вообще были не
свойственны какие-либо агрессивные или захватнические планы,
если таковыми не считать популярные в досталинскую эпоху идеи
«раздувания» мирового «революционного пожара». Впрочем, они
имели скорее лозунговый, чем практический характер. Кроме
упомянутых уже идей возвращения ранее отторгнутых террито­
рий нашей страны и ограниченной поддержки революционного
и национально-освободительного движения в других странах,
вспомнить больше, как ни старайся, нечего. Однако от курса на
мировую революцию после окончательной внутриполитической
победы во второй половине 20-х годов ленинско-сталинского
курса на построение социализма в отдельно взятой стране со­
ветское руководство практически полностью отказалось. Иные
указанные идеологические цели, задачи и принципы советских
властей, которые можно было бы считать экспансионистскими,

7-4216
 могли, самое большее, спровоцировать только локальные, огра­
ниченные войны. От разного рода невоенной помощи революци­
онерам в других странах большевики никогда не отказывались,
но ни о какой революционной войне или проведении военной
операции с целью поддержки революции в какой бы то ни было
стране в сталинскую эпоху они даже и не помышляли. При этом
советское руководство принципиально отказывалось от полити­
ки нанесения превентивных военных ударов по кому бы то ни
было, не говоря уже об откровенно агрессивных нападениях.
В-четвертых, для руководства СССР не было надобности на­
падения на Германию или кого-либо еще для получения каких-
нибудь земель либо природных ресурсов, ведь и своих было
предостаточно. Только успевай осваивать! Зато германское руко­
водство довольно откровенно ранее заявляло о намерениях рас­
ширить свое «жизненное пространство» и получить доступ к не­
достающим их стране природным ресурсам за счет земель на Вос­
токе. Очевидно, что в нападениях, завоеваниях и захватах была
заинтересована Германия, а не СССР.
В-пятых, руководители СССР постоянно провозглашали по­
литику мира как в международных, так и во внутренних докумен­
тах и программах, советская идеология, в том числе и в то вре­
мя, была проникнута осуждением агрессивных и завоевательных
войн, поэтому военное нападение на другую страну было бы не
понято и не поддержано советским народом и, следовательно,
было бы обречено на неудачу. Это, кстати, вероятно, является
одной из причин серьезных трудностей СССР в Зимней войне
против маленькой Финляндии, ибо она, хотя и была необходи­
мой для обеспечения безопасности нашей страны и в значитель­
ной мере оправданной исторически и юридически, выглядела не
вполне понятной для наших воинов и всего общества с точки зре­
ния ее несоответствия основополагающей концепции миролю­
бивой внешней политики, которой придерживалось Советское
государство.
В-шестых, имевшиеся у СССР военные силы и средства в
июне 1941 года, как и в предшествующее время, были довольно
равномерно рассредоточены по стране, причем около границ с
 Германией и ее европейскими союзниками находилось гораздо
менее половины из них, а в целом в западных округах к 22 июня
1941 года —54 % от их количества. Более того, основная масса со­
ветских войск, находившихся во внутренних, восточных и южных
военных округах СССР, в последние недели мирного времени не
были даже в пути к западной границе.
В-седьмых, советские войска в западных военных округах в
1941 году к моменту нападения на СССР Германии и ее союзни­
ков имели «разобранное» состояние, то есть были далеки до пол­
ного укомплектования командирами, специалистами и другими
военнослужащими, всеми необходимыми видами боевой и иной
техники, оружия, боеприпасов и других средств, не имели в до­
статочном количестве большинства элементов инфраструктуры
(транспорта, дорог, связи, складов, аэродромов и других соору­
жений и т.д.). Поэтому переброска туда войск и их развертывание
до способности ведения полномасштабной войны с сопостави­
мым по силам противником в короткий промежуток времени (по
крайней мере, в течение нескольких месяцев в условиях мирного
времени) без объявления мобилизации были невозможны. При
этом мобилизация до нападения Германии не объявлялась и не
проводилась. Более того, при всей ее важности она не могла бы
помочь преодолеть все структурные перекосы вооруженных сил
СССР, находившихся тогда в стадии реорганизации. Не помогла
бы она и преодолеть значительное техническое отставание Крас­
ной Армии от вермахта, как и восполнить недостаток ресурсов
для ведения полномасштабной войны. Для этого при тех сложив­
шихся обстоятельствах требовались годы опережающего научно-
технического, экономического и социально-демографического
развития страны, а также изменение в лучшую сторону внешне­
политической ситуации.
В-восьмых, СССР готовился к возможному нападению Гер­
мании и ее союзников в основном скрытно, а значит, медленно,
не объявляя мобилизации, не осуществляя крупномасштабных
перебросок войск к своим западным границам, боясь спровоци­
ровать Германию. Это служит явным подтверждением того, что
советское руководство не хотело вступать с ней в войну, во вся­
 ком случае летом 1941 года, иначе приготовительные оборонные
мероприятия в стране проводились бы гораздо более активно, а
потому и неизбежно более открыто.
В-девятых, СССР во второй половине 1940 года и в первой
половине 1941 года неоднократно шел на уступки Германии, на­
пример, не реагируя должным образом на такие неблагоприят­
ные для нашей страны ее действия, как военная агрессия против
Югославии, политическое сближение этой державы с Турцией,
игнорирование с ее стороны ряда мирных инициатив советского
руководства, многочисленные случаи нарушения наших запад­
ных фаниц. Эти решения советских руководителей подтвержда­
ли их нежелание обострения отношений с Германией, что могло
бы спровоцировать с ней войну.
В-десятых, в мае — июне 1941 года, то есть непосредственно
перед началом войны, высшие руководители СССР и его воору­
женных сил в связи с получением данных о военных приготовле­
ниях Германии отдавали в войска неоднократные распоряжения
и указания о недопущении каких-либо провокаций на границе
с ней и осторожного реагирования на возможные провокации с
германской стороны, что отражено в различных многочисленных
документах и воспоминаниях многих важнейших участников рас­
сматриваемых событий. И это тоже свидетельствовало о их явном
нежелании вступать в войну с Германией и неготовности к ней.
Если бы советское руководство готовилось к нападению, оно, на­
против, искало бы такие провокации, чтобы иметь оправдатель­
ный повод к началу войны.
Однако самыми главными и неопровержимыми доказатель­
ствами отсутствия приготовления СССР к агрессивной войне
против Германии и ее союзников являются хорошо известные
происшедшие события начавшейся войны. Не СССР напал на
Германию, а, наоборот, Германия и ее союзники напали на СССР,
причем вероломно, неспровоцированно, хорошо изготовившись
перед этим, застигнув советские войска врасплох, после чего бы­
стро нанесли им целый ряд крупных поражений. При этом наши
войска в течение нескольких месяцев после начала войны были
 не в состоянии на равных сражаться с врагом, а следовательно,
они были к ней подготовлены явно хуже его.
Почти столь же важным и неопровержимым доказательством
этого следует признать и отсутствие необходимого комплекса
официальных документов о подготовке СССР к нападению на
Германию. Более того, нет вообще ни одного военного или поли­
тического документа, в котором были бы отражены планы СССР,
даже самые общие и отдаленные, о его совершении, не говоря уже
о конкретных приготовлениях к нему. Между тем без существо­
вания таких документов невозможно было осуществлять необхо­
димую подготовку к нападению на столь сильного противника,
которая, разумеется, требует много времени, усилий и большого
числа конкретных распоряжений и дел многих должностных лиц,
а также вовлечения в этот процесс огромного числа людей.
Смехотворными выглядят попытки обвинителей СССР пред­
ставить в виде такого документа подготовленную в мае 1941 года
служебную записку Оперативного управления Генштаба СССР,
в литературе обычно именуемую «Соображения по плану стра­
тегического развертывания», которая даже не была одобрена во­
енным руководством страны, не говоря уже о политическом. Но
даже в ней не содержалось полномасштабного плана совершения
военного нападения на Германию или другую страну, даже в фор­
ме превентивного удара. Это были именно соображения и ничего
больше. И дальше этой записки дело не пошло. Для сравнения
остается привести следующие факты: в Германии план нападения
на СССР и разгрома его в «молниеносной» войне разрабатывался
Генштабом этой страны с июля 1940 года, был утвержден высшим
военно-политическим руководством страны в декабре 1940 года,
а подготовка к его реализации велась вплоть до самого нападения
на СССР в июне 1941 года.
Весьма убедительную отповедь этим обвинителям дает Ю. Жи-
торчук, который в своей книге приводит важные конкретные до­
казательства отсутствия намерений, а тем более подготовки Со­
ветского Союза к нападению на Германию. В частности, он пишет
о секретном решении Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 июня 1941 года
о поставках редких и цветных металлов в Германию во 2-й поло­
 вине 1941 года, о постановлении СНК СССР от 4 июня 1941 года
«Об укрепленных районах», в котором предусматривались меры
по развитию этих оборонительных сооружений на западных гра­
ницах СССР в ближайшее время, и о других мероприятиях совет­
ского политического и военного руководства, явно противореча­
щих его каким-либо агрессивно-наступательным планам [169].
Закончить разоблачение столь неожиданных продолжателей
дела Геббельса и К° с их чудовищными обвинениями советского
руководства в якобы готовившемся нападении СССР на Герма­
нию (заодно с их более стыдливыми подражателями, муссирую­
щими идею вероятного упреждающего удара Красной Армии)
хотелось бы высказываниями В. Маковского из опубликованной
им в «Военно-историческом журнале» статьи «Прикрытие госгра-
ницы накануне войны». В ней он достаточно лаконично объясня­
ет то, что такое развитие событий тогда было фактически невоз­
можным. В частности, он написал: «Накануне войны советская
военно-теоретическая мысль предполагала, что успешное насту­
пление возможно при 2—3-кратном превосходстве над противни­
ком. Постараемся с учетом только количественной стороны и без
рассмотрения других факторов проанализировать, имели ли мы
возможность успешно осуществить упреждающий удар... Цифры
доказывают, что не имели. Так, общее соотношение сил и средств
в армиях прикрытия первого эшелона (без Ленинградского воен­
ного округа) было следующим: у нас в этих объединениях нахо­
дилось 86 расчетных дивизий, тогда как в первом эшелоне втор­
жения противника их было 130,5, т.е. получается соотношение
1: 1,5 в пользу противника» [170].
К сожалению, немало и других авторов, посвятивших этой вой­
не свои работы, в том числе производящих впечатление людей, ис­
кренне пытающихся в них докопаться до истины, тоже порой впа­
дают в сильные заблуждения. Это происходит потому, что в своих
творениях они нередко чрезмерно увлекаются собственными ори­
гинальными идеями, которые порой доходят до крайности.
Среди типичных ошибок слишком «увлекающихся» авторов
трудов о Великой Отечественной войне и связанных с нею исто­
рических событиях можно выделить следующие (большинству из
 них уже уделено немало внимания в настоящей работе при осве­
щении других вопросов):
1) преувеличение значения субъективных факторов в истории
войны, то есть решений и поступков отдельных личностей, хотя
они были продиктованы в значительной мере объективными об­
стоятельствами; кроме того, объективные обстоятельства играли
определяющую роль в ходе войны и сами по себе;
2) оценка событий войны и предвоенных лет по процессу, а не
по результату, по их промежуточным итогам, а не по конечным;
3) игнорирование того обстоятельства, что многие сведения о
событиях и данные о силах, средствах и ресурсах участвовавших
в войне сторон имеют в той или иной мере вероятностный харак­
тер; необоснованное признание их как бесспорно установленных
и апеллирование к ним как к непреложной истине;
4) придание большего значения мелким и частным фактам,
событиям и факторам, а не важнейшим и всеобщим (универсаль­
ным); у «заблуждающихся» авторов это в основном проявляется в
том, что они не уделяют должного внимания их дифференциации
и оценке, а у «тенденциозных» — в их определенной подборке;
5) оценка решений и поступков должностных лиц по их пред­
полагаемым намерениям или по словам, причем нередко выра­
женных неофициально, непублично, а не по реальным поступкам
и отраженным в документах решениям;
6) восприятие Германии конца 30-х — начала 40-х годов как
страны с гораздо меньшим экономическим, научно-техническим,
человеческим потенциалом по сравнению с СССР, хотя Германия
вместе с фактически объединенной ею большей частью Европы
в то время была гораздо мощнее нашей страны по большинству
показателей ресурсного потенциала; преимущество же СССР в
потенциальных для освоения природных ресурсах само по себе
в условиях сравнительно недолгого периода войны было почти
полностью бесполезным;
7) игнорирование реальных политических ориентаций боль­
шинства государств Европы и мира в целом накануне войны и в
ее начале, которые были очень неблагоприятными для СССР и в
основном благоприятными для Германии;
 8) восприятие И. Сталина в качестве полновластного дикта­
тора в СССР перед войной, хотя он до мая 1941 года не занимал
высших государственных постов, в отличие от А. Гитлера или
даже других руководителей участвовавших в войне стран; не было
у него и полной власти в правящей партии страны, которую он
разделял с несколькими членами Политбюро ЦК ВКП(б) и се­
кретарями ЦК ВКП(б); его большая реальная власть в стране до
этого момента базировалась в решающей степени на огромном
авторитете в правящей партии и в целом в обществе, уважении
и чувстве признательности к нему других высших должностных
лиц СССР, его выдающихся личностных качествах и энергичной
деятельности, а также умении влиять на мнение своих коллег по
высшим органам управления в стране при выработке совместных
решений, через которые в основном осуществлялось управление
страной, то есть он ее должен был постоянно доказывать и под­
держивать своими словами, решениями и делами;
9) чрезмерные взывания к настроениям широких народных
масс СССР, в том числе солдат и офицеров, к их отношению к
общественному строю в стране и политике властей: только одни
считают, что народ в своем большинстве имел сильные комму­
нистические убеждения, а другие полагают, что он был сильно
недоволен коллективизацией, политическими репрессиями,
коммунистической идеологией; однако любые народы обыч­
но в большинстве своем аполитичны и идеологически довольно
равнодушны (впрочем, сам автор мало сомневается в том, что
подавляющее большинство молодежи СССР в те годы искрен­
не верило в идеи коммунизма и советского патриотизма, а почти
весь кадровый личный состав Красной Армии был вполне лоялен
советской власти, хотя в других слоях общества и среди других
групп населения страны отношение к ней в начале войны было
самым разным);
10) игнорирование факта многовековой сильной отсталости
России от передовых стран Европы, в том числе и Германии, по
большинству показателей развития практически во всех основ­
ных сферах: науки и техники, промышленности, образования,
подготовки специалистов, социальной и экономической инфра­
 структуры; гигантский рывок в развитии СССР в годы первых пя­
тилеток позволил только сильно сократить это отставание;
11) представление о том, что уровень и качество техники в на­
шей стране были на уровне Германии, хотя Россия всегда от нее
заметно отставала в этом отношении и отстает поныне;
12) танковый и авиационный перекос в оценке сил и средств
сторон, причем чаще всего состоящий в явном увлечении ко­
личественной стороной этого фактора, в то время как танки
или самолеты, хотя и имели огромное значение в войне, сами
по себе в отдельности исхода основных сражений не предре­
шали, не говоря уже о том, что часто сами данные о количестве
танков, самолетов сильно преувеличивались или преуменьша­
лись, как и их отдельные боевые и технические характеристики;
кроме того, техника не появляется случайно, однажды, как по
мановению волшебной палочки, а создается людьми и ими же
эксплуатируется, то есть кадровый потенциал, а также уровень
научно-технического развития и объем реально освоенных ре­
сурсов в стране в любом случае важнее, чем число танков или
самолетов, оказавшихся в большем количестве у какой-либо из
сторон в тот или иной период длительной крупномасштабной
войны;
13) недооценка огромного значения в войсках противобор­
ствовавших сторон грузовых, специальных и других видов авто­
машин, различных видов бронетранспортеров, бронемашин, мо­
тоциклов, разнообразных моделей стрелкового оружия, особенно
пулеметов и автоматов (пистолетов-пулеметов), средств связи,
приборов и иных видов технического и материального оснаще­
ния вооруженных сил;
14) вера в особые качества, достоинства либо недостатки не­
мецкого или советского либо русского народов, за счет которые
СССР или Германия в основном только и могли успешно воевать
или, наоборот, терпели поражения;
15) восприятие нашей огромной территории как безусловного
преимущества перед Германией, хотя это обстоятельство имело и
отрицательную сторону, а в первые недели войны и вовсе играло
для СССР в основном негативную роль, вследствие, например,
 слишком больших расстояний для проведения мобилизационных
мероприятий, переброски войск, снабжения армии и т.д.;
16) переоценка сил сопротивления, действовавших в Германии
и в других европейских странах, которые были ее союзниками в
начале войны или были оккупированы ею;
17) оценка политики некоторых стран в предвоенное и во­
енное время, особенно Великобритании, США и Франции, как
вполне миролюбивой и честной, хотя каждая из этих, как и в той
или иной мере всех других стран, преследовала прежде всего цели
защиты своих национальных интересов, особенно интересов и
идеологических целей собственных господствующих классов
(элит).
Характерным в этом отношении является признание британ­
ского историка Ч.Б. Фуллера в традиционном стремлении своей
страны в проведении политики поощрения соперничества веду­
щих континентальных держав Европы: «Врагом становилось не
самое плохое государство, а то, которое больше, чем остальные,
угрожало Британии или ее империи. Так как такое государство
обычно было сильнейшим из числа континентальных держав,
британские государственные деятели в мирное время были на
стороне второго по силе государства или группы государств, ко­
алиция которых только слегка уступала сильнейшему государ­
ству» [171].
Конечно, для каждого из явно заблуждающихся авторов на­
бор характерных ошибок может быть своим, специфическим, что
зависит от их идеологических убеждений, политических пред­
почтений, степени образованности и эрудированности, а также
личных пристрастий. Однако независимо от этих обстоятельств
авторы даже с противоположными идейно-политическими пози­
циями часто резко уклоняются в сторону своих идей из-за одних
и тех же типичных исследовательских ошибок или доказывают
свои крайние взгляды при помощи одних и тех же уловок. А субъ­
ективный уклон характерен вообще для большинства авторов
трудов об этой войне.
Особенно распространенным, а следовательно, вредным для
познания и распространения истины о ней, в последние 20 лет с
 лишним является резкий антикоммунистическо-антисоветский
уклон при рассмотрении ее событий. Как упиваются некоторые
тенденциозные авторы неудачами СССР в 1941 году. К примеру,
очередной ученый муж О. Кудинов упражняется в красноречии в
курсе лекций (!) по Истории Отечественного государства и права
(!), почти неприкрыто радуясь неудачам наших войск в 1941 году,
следующим образом: «...Гитлер опередил Сталина на две недели,
нанеся удар 22 июня. Советские войска были плохо обучены и
организованы; личный состав был деморализован массовыми ре­
прессиями, политподготовкой и мордобоем; командный состав
подбирался из тупых, но идеологически преданных военнослу­
жащих; бесчисленные политруки и особисты-чекисты мешали
управлению войсками. Начались массовое бегство армии, сдача в
плен и дезертирство.... Командиры и политработники получили
право расстреливать бойцов без суда и следствия... Но поскольку
они сами первыми бежали с поля боя, массовое отступление не
прекратилось. Для поднятия “боевого духа войск” в том же августе
1941 г. ...была введена массовая раздача водки военнослужащим...
Но пьяная Красная Армия все равно воевала плохо, поэтому вод­
ка стала выдаваться в виде награды...» [172] И в таком же духе он и
дальше упоительно повествует, как Красная Армия плохо воевала
и все время отступала чуть ли не всю войну, а И. Сталин и Г. Жу­
ков были способны только на жестокость и агрессивность.
Да только забывают он и ему подобные уточнить, что разгром­
лена была тогда, как уже было сказано, далеко не вся Красная
Армия, а лишь Западный фронт, которым командовал Д. Павлов,
и в меньшей степени несколько наспех созданных ему на смену
фронтов на этом направлении. И притом еще во многом пото­
му, что немцы и их союзники имели в это время большой перевес
в силах и средствах. И это происходило до тех пор, пока совет­
ское руководство не смогло создать на этом направлении хоро­
шо укрепленные рубежи обороны, вовремя перебросить свежие
кадровые дивизии с Дальнего Востока и из Средней Азии, вос­
пользовавшись благоприятным для этого моментом, а Красная
Армия в прошедших упорных боях сумела сильно «измотать» вра­
га. Хорошо, что успели хотя бы под Москвой все это сделать, и в
 ноябре 1941 года враг здесь был остановлен, а в декабре отброшен
назад. Но нигде и никогда больше не терпела Красная Армия та­
ких разгромных поражений. Да, еще было немало отступлений и
проигранных боев и даже сражений, да, еще были большие поте­
ри, но все это происходило в упорной борьбе и при сопоставимых
потерях у врага.
Помогли нам в решающий момент, справедливости ради надо
отметить, еще и осенняя распутица, сдерживавшая размах манев­
рирования сильно превосходивших нас в мобильности в 1941 году
германских войск, а также зимние холода, к которым наши люди
оказались лучше готовы, и иные обстоятельства, о которых автор
довольно много написал уже выше.
Не менее распространенным в последние годы и во многом
близким этим уклонам в исторических исследованиях являет­
ся антисталинский уклон, на что автор уже обращал внимание в
связи с другими исследуемыми обстоятельствами. Вместе с тем
он является, пожалуй, самым нелепым и даже забавным видом
тенденциозного освещения событий войны, как и всей истории
этой эпохи в целом. Можно понять то, почему многие люди,
так сказать, всем естеством своим ненавидят Сталина, ибо он
так или иначе был причастен к репрессиям их родственников и
предков, да еще по его инициативе в обществе было ограничено
влияние представителей их сословия, клана, этнической группы,
прослойки и т.д. Вряд ли может вызвать приятные чувства также
имевшее место быть в то время непомерное возвеличивание этого
человека. Но разве позволительно смешивать свои личные чув­
ства, пусть и справедливые, симпатии или антипатии либо осо­
знание своих групповых интересов с поисками истины? И разве
«антикульт» личности Сталина так уж лучше ее культа?!
В конце концов, не надо выставлять себя на посмешище
огромным преувеличением самодовлеющей силы, а тем более
степени злодейства советского вождя, какими бы выдающимися
качествами и большой властью он на самом деле ни обладал. Ей-
богу, не за горами то время, когда над подобными сталинофобами
будут смеяться, ибо, по сути, их рассуждения часто напоминают
поведение зверей из знаменитой сказки Корнея Чуковского. Точ­
 нее говоря, они на полном серьезе воспринимают людей эпохи
30—40-х годов, словно большинство персонажей из этой сказки,
необыкновенно трусливыми, безвольными или глупыми.
Насчет умственных качеств наших предков еще можно по­
спорить, но ума-то здесь вроде бы большого и не надо было. Зато
они были явно храбрее и решительнее людей нашей эпохи, да и
терять им тогда еще особенно нечего было, что они и их отцы
неплохо доказывали незадолго до этого — в эпоху военных и ре­
волюционных потрясений 1904—1922 годов. Кстати, даже в той
сказке страшного таракана склевал всего лишь воробей. А кто,
в конце концов, мешал сделать подобное, к примеру, многим
тысячам людей, которые были обречены на смерть якобы всего
лишь по воле одного человека, или тем более миллионам, кото­
рые могли быть репрессированы опять-таки только из-за всего
лишь его злодейства? А если его советские люди в большинстве
своем слушались, то разве потому, что он был таким страшным
и усатым, как тот таракан из сказки? И разве случайно он был
перед войной признанным вождем советского народа, не зани­
мая самых высших постов в государстве и даже не являясь пре­
словутым генсеком?
Здесь можно еще вспомнить хрущевские мифы, которые, па­
мятуя колоритную фигуру инициатора их создания, не грех было
бы назвать «Никиткиными сказками». Их основное содержание
состоит в том, что советский строй был во всем замечательным,
а если и были в нем отдельные временные недостатки, то в них
виновен был только Сталин и его «подручные». Да еще дорево­
люционные пережитки мешали. Разновидностью этих мифов яв­
ляется легенда о том, что СССР и Красная Армия были могучи, а
Германия — маленькой, и если бы не глупость и злодейство Ста­
лина, то немцы ни за что бы на нас не напали, а и напали бы, то
сразу и легко были бы разбиты.
В эти мифы можно было бы и поверить, если бы, по крайней
мере, не отдельные существенные детали: советский строй как
раз и создал Сталин со своими соратниками, в том числе при ак­
тивном участии этого «сказочника», а Германия, разгромив перед
этим Францию вместе с ее союзниками и объединив под своим
 управлением почти всю зарубежную Европу, по своему потенциа­
лу и мощи в 1941 году намного превосходила СССР.
Одним словом, от сталинофобии пора уже, наверное, некото­
рым субъектам лечиться, ибо она в значительной мере уменьшает
их адекватность в восприятии этих событий. Но, к сожалению,
очень многие, даже, казалось бы, здравомыслящие, исследова­
тели некритично относятся к сталинофобским идеологическим
штампам, которые давно уже проникли и в историческую науку,
став для большинства авторов нечто вроде аксиом. Наука на этом
направлении слишком часто и сильно отступает под напором
идеологии, а то и эмоциональной пропаганды. Разумеется, при
рассмотрении различных вопросов своей работы автор в меру
своих сил пытался искать истину, очищая ее в том числе и от въев­
шихся в плоть исторической науки очернительных стереотипов
сталинофобского наваждения.
Можно найти, конечно, и другие не менее резкие и в то же
время характерные ошибки и искажения истины, довольно ча­
сто встречающиеся и поныне в трудах об этой великой войне.
Более того, в последние 15—20 лет в нашей стране резкость вы­
сказываний, крайность позиций и сила некоторых заблуждений
в публикациях о войне в целом даже увеличились, что вызвано
предоставлением большей свободы в проведении исследований и
публикации трудов о войне, с одной стороны, и обострением иде­
ологического и политического противостояния, а также кризис­
ными явлениями в жизни нашего общества, с другой стороны.
Вместе с тем сильное уменьшение цензурных препятствий,
происшедшее в 90-е годы, привело и к появлению свежих, доста­
точно интересных и оригинальных взглядов и мнений о войне,
пусть даже и возникающих за пределами академической науки
и в чем-то спорных, которые помогают избавиться от укоренив­
шихся заблуждений, а также существенно уточнить истину о ней.
Особенно же большую роль в деле приближения нас к истине о
событиях и результатах Великой Отечественной войны сыграло
проведение в эти более свободные от цензуры годы весьма осно­
вательных статистических исследований о численности сил и
средств вооруженных сил участвовавших в этой войне стран и их
 потерь, выполненных коллективом военных историков под руко­
водством Г.Ф. Кривошеева. Данные этих исследований являются
весьма убедительными и систематичными, хотя и не лишены в
определенной мере стереотипности и конъюнктурности. Тем не
менее они представляют собой огромный объем самой серьезной
и полезной информации для более глубокого осмысления многих
аспектов этой войны и особенно определения максимально воз­
можных по своей точности величин численности сражавшихся в
ней войск и понесенных ими потерь.
Тем не менее полностью избежать искажений истины о Вели­
кой Отечественной войне, наверное, невозможно. Это происходит
вследствие многих причин, среди которых особое значение имеют
личностные, идеологические и политические факторы. Хотя не­
которого прогресса здесь добиться все же можно, учитывая, что
в процесс проведения исследований о ней с течением времени по
понятным причинам все меньше вмешивается личностный фак­
тор, выражающийся в интересах тех или иных непосредственных
участников событий войны и других связанных с ними событий.
Но даже если удастся добиться полной деполитизации и де­
идеологизации исследований об этой войне, что вряд ли хоть
сколько-нибудь достижимо в обозримом будущем, все равно в
них останутся неизбежными всевозможные непреднамеренные,
невольные заблуждения и искажения, обусловленные самыми
разными факторами и обстоятельствами: ограниченными воз­
можностями методологии исторических и научно-гуманитарных
исследований, невольными методологическими и логическими
ошибками исследователей, изначальной неполнотой и неточно­
стью фиксации исторических фактов, архивно-документальными
проблемами, противоречивыми свидетельствами участников
этих событий, каждый из которых видел их «со своей колоколь­
ни», воспринимал и преподносил в соответствии с личными при­
страстиями и интересами, вербально-лингвистическими трудно­
стями в описании событий войны и понимании соответствующих
источников, ограниченностью интеллектуально-творческого по­
тенциала любого исследователя и иными подобными объектив­
ными и закономерными субъективными обстоятельствами.
 Часть 2
ИТОГИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ВОЙНЫ И ПРИЧИНЫ ПОБЕДЫ В НЕЙ СССР

1. В ЧЕМ ВЫРАЖАЮТСЯ ОСНОВНЫЕ ИТОГИ ВОЙНЫ

Казалось бы, итоги Великой Отечественной войны, как и Вто­
рой мировой войны в целом, очевидны. О чем тут можно долго
рассуждать, а тем более спорить, когда все основные факты на­
лицо: СССР в союзе с США, Великобританией и рядом других
государств в сражениях 1941—1945 годов полностью разгромил
вооруженные силы нацистской Германии и ее европейских со­
юзников, оккупировал территорию этой страны и установил над
нею свое военно-административное управление. Тем самым была
предрешена и скорая полная победа коалиции СССР и ее запад­
ных союзников во Второй мировой войне в целом. Победа была
не только военной, так как вооруженные силы противника были
разгромлены и капитулировали, оставшиеся в строю военнослу­
жащие прекратили сопротивление и были пленены, а территория
Германии полностью оккупирована, но и политической, ибо ее
правящий режим, который развязал против нашей страны войну,
рухнул в результате проигранного в ней противоборства, а фор­
мирование нового политического режима этой страны проходило
под диктовку СССР и его союзников.
Кульминацией полного поражения в войне Германии стало
подписание вечером 8 мая 1945 года представителями Верховно­
го командования этой страны В. Кейтелем, Г. Штумпфом и Г. фон
Фридебургом по поручению канцлера К. Деница акта о безогово­
рочной капитуляции всех ее вооруженных сил Верховному Глав-
 нокомандованию Красной Армии и одновременно Верховному
командованию Союзных экспедиционных сил. Согласно этому
документу, Германское Верховное командование брало на себя
обязательства полностью прекратить все военные действия в ночь
с 8 на 9 мая, принять необходимые меры к полному разоружению
всех сухопутных, морских и воздушных сил и всех других сил, на­
ходящихся под германским командованием, передать все оружие
и другое военное имущество представителям Союзного Верхов­
ного командования и обеспечить выполнение всех дальнейших
приказов, изданных Верховным 1лавнокомандованием Красной
Армии и Верховным командованием Союзных экспедиционных
сил.
Решающая роль СССР в разгроме нацистской Германии и
ее союзников выражалась во многих важнейших обстоятель­
ствах. Достаточно, наверное, пока только кратко сказать, что,
во-первых, советско-германский фронт был самым масштабным
по протяженности и количеству задействованных на нем сил
и средств сражавшихся сторон, в несколько раз превышая дру­
гие антигитлеровские фронты по этим показателям. Во-вторых,
непрерывные интенсивные бои на нем были самыми длитель­
ными — с июня 1941 года по май 1945 года, в то время как со­
поставимые с ними по интенсивности бои на западном фронте
происходили с июня 1944 по май 1945 года, а также в мае — июне
1940 года. В-третьих, он был самым упорным и кровопролитным:
Германия и ее союзники потеряли на нем в боях в несколько раз
больше своих сил и средств, чем на других фронтах (ТВД).
Все перечисленное есть факты, для сомнения в которых не
было и нет ни малейших оснований. Для понимания сути этих
фактов достаточно самых общих знаний об истории этой войны
и послевоенных событиях, которые видны любому непредвзято­
му человеку, как говорится, невооруженным глазом. К примеру,
чтобы понять, насколько в этой войне победа СССР и его союз­
ников была полной, достаточно только честно ответить на самые
простые вопросы: какова была судьба главарей нацистского ре­
жима и его вооруженных сил, какова была территория Германии
до начала войны и после ее окончания, где и в каком состоянии
 находились вооруженные силы СССР и его союзников и воору­
женные силы Германии и ее союзников в начале, в ходе и в кон­
це войны и после ее завершения, кто кому диктовал волю при
определении общественно-государственного устройства страны
и выборе политического режима? Вплоть до развала СССР и от­
каза политического руководства СССР и Российской Федерации
от использования военных и геополитических итогов этой войны
наши войска были размещены на территории Восточной Герма­
нии, а также Польши, Чехословакии и Венгрии, то есть тех тер­
риторий, которые были во время нее силой оружия отвоеваны у
нацистской Германии.
Итак, все вполне очевидно, и никто вроде бы прямо эти факты
не оспаривает: кому же охота выглядеть явным невеждой или по­
ходить на известное своим упрямством животное? Но очень уж
многим в Европе и в Северной Америке не нравятся эти факты.
Как хотелось, наверное, там различным деятелям представить,
коли это не произошло наяву, что не советские войска выиграли
большинство самых крупных сражений в войне, а американские
или британские, не советские войска овладели Берлином и фак­
тически свергли гитлеровское правительство, а войска западных
союзников вынудили его капитулировать, не СССР, а западные
союзники по антигитлеровской коалиции внесли решающий
вклад в победу над нацистской Германией и ее европейскими со­
юзниками. И если нельзя историю повернуть вспять или переи­
грать, то ее можно переписать. Вот и стараются наши западные
партнеры-соперники в своих попытках умалить Победу нашей
страны и преувеличить значение своей борьбы против нацист­
ской Германии и ее союзников в Европе, свой вклад в разгром на­
цизма и фашизма.
В этих попытках с ними так или иначе блокируются битые не­
мецкие генералы и всякого рода реваншисты в Германии, кото­
рым, в свою очередь, весьма бы хотелось представить дело так,
что их поражение было результатом не то случайного стечения
обстоятельств, не то следствием грубых или глупых ошибок их
взбалмошного фюрера, не то неизбежным итогом большого не­
равенства сил. Мол, русских было много, а их солдат мало, зима в
 России сурова, а дороги плохи, и как им, бедным, было воевать?
А еще много глупостей наделали Гитлер, Геринг и другие недале­
кие немецкие политики, хотя немецкие генералы были умны, а
солдаты и офицеры — храбры и умелы. В общем, по всем прави­
лам они воевали лучше и были сильнее, чем русские, но фортуна
несправедливо отвернулась от них.
Однако надо быть совсем уж наивным или зашоренным про­
пагандой человеком, чтобы всерьез внимать подобным доводам,
ибо они противоречат элементарным фактам и простой логике.
Ведь слабый на сильного не нападет, а если бы Гитлер был глуп­
цом, он не смог бы проделать путь от бродяги и ефрейтора до кан­
цлера и президента Германии, главнокомандующего ее вооружен­
ными силами. И куда тогда деть многочисленные политические и
военные победы Германии, одержанные этой страной с 1936 по
1942 год, благодаря которым она стала господствовать почти над
всей зарубежной континентальной Европой, да и над значитель­
ной частью территории нашей страны?
Вроде бы ничего страшного в подобных писаниях разбитых
немецких генералов нет: пусть утешаются, ведь, наверное, очень
горько и унизительно было испытать тот ужас разгрома, кото­
рый произошел с ними в 1945 году. Это не то, что в 1918 году их
предшественники уступили Антанте, будучи непобежденными
в боях, а вследствие в основном внутриполитических событий в
Германии и ее экономического истощения из-за гораздо большей
ограниченности ресурсов, нежели у государств-противников.
Однако плохо то, что писания этих генералов, в том числе пред­
ставленные в них сомнительные фактические данные, в послед­
ние десятилетия становятся все более востребованными опреде­
ленной публикой у нас в стране и в некоторых других странах для
умаления Победы СССР в войне против гитлеровской Германии.
А следом за ними некоторые, как бы их назвать помягче, наивные
седые «юноши», в том числе нередко и обремененные всячески­
ми степенями, званиями и наградами, охотно доверяют этим уте­
шительным легендам познавших горечь разгромного поражения
генералов, усиленным для пущей важности аккуратными табли­
цами с выверенными цифрами.
 К сожалению, находятся и среди наших соотечественников
отдельные деятели, которые фактически отрекаются от Побе­
ды своей Родины, всячески ее умаляя и даже ниспровергая раз­
личными оговорками, обвинениями, подменами, искажениями,
умалчиванием и передергиванием фактов. Впрочем, порой воз­
никают сомнения: а какую же страну они считают своей Родиной
на самом деле, и есть ли она у них вообще?
Многие из них, правда, свои взгляды основывают на катего­
рическом неприятии советского строя, личности Сталина, ком­
мунистической идеологии: мол, победу одержал «тоталитарный
режим», «тиран Сталин», «большевики-христопродавцы», а вро­
де бы и не наша страна. Да и могла ли быть одержана большеви­
ками правильная победа? Вот их идеологические и политические
предшественники в 1904—1905 и в 1914—1922 годах показали, как
нужно воевать. Ах, те проиграли, но все равно воевали лучше, а в
1941—1945 годах наверняка бы с блеском победили. Ну а если бы
в стране была «демократия», как на Западе, то мы бы не только бы
с блеском, а еще бы и малой кровью немцев разгромили, — вот
так, в сущности, рассуждают на страницах своих книг и статей
многие не в меру обиженные на советский строй личности, если
очистить их высказывания от блеска мишуры наукообразных или
ярких публицистических слов. Здесь остается только еще раз во­
прошать о том, что, может быть, пора уже перестать факты исто­
рии рассматривать сквозь призму идеологии и личных обид?
Видимо, всерьез думают эти мечтатели, что американцы, бри­
танцы, французы и прочие храбрые сыны Западного мира не ста­
ли бы отсиживаться за морями, когда враг был необыкновенно
силен, а сами стояли бы насмерть и шли вместо наших солдат на
штурм немецких укреплений. Однако, как наши западные союз­
ники способны были воевать без СССР, они хорошо показали в
1939 и 1940 годах, а как рвались в бой нам на подмогу — в 1941,
1942 и 1943 годах. Впрочем, некоторых радикальных ниспровер­
гателей нашей Победы не смущает и возможность победы на­
цистов в этой войне: мол, при немцах жили бы не хуже, чем при
большевиках. Поразительно, но при этом они даже не принима­
ют во внимание то, что это были не просто немцы, а нацисты.
 Как известно, если невозможно опровергнуть факты прямо,
то можно их умалить или проигнорировать, создав впечатление
незначительности или противоречивости этих фактов и поста­
вив их тем самым под сомнение. Можно также большие факты
заслонить мелкими, а бесспорные, очевидные — неочевидными,
спорными, а то и предположениями. Короче, существует немало
путей, способов и средств принизить значение нашей Победы и
дискредитировать подвиг наших предков.
Очень также нравится подобным деятелям заниматься преуве­
личением вклада в победу над Германией наших союзников или
преуменьшением вклада СССР и Красной Армии. Еще можно за­
вышать количество потерь Красной Армии, одновременно зани­
жая число потерь германских войск и войск их союзников, сво­
дя их, например, только к потерям сухопутных войск вермахта,
да еще только из числа немцев — граждан довоенной Германии.
Впрочем, и эти урезанные потери нашего врага все равно порой
сильно преуменьшают. В этом особенно сильно поднаторел фи­
лолог Б. Соколов, который в своих утверждениях о многократном
превышении потерь наших войск в войне над потерями врага до­
шел до абсурда, но при этом густо сдабривая их традиционным
набором научных по форме эффектов, прежде всего начинкой
из цифр, цитат и прочих ссылок на научные и иные труды. Что
уже вспоминать о разных антисоветски настроенных писателях
и прочих литераторах, ибо фантазии и художественный вымысел
являются д ля них одним из главных достоинств их ремесла.
Для искажения итогов войны можно также основное внима­
ние уделять поражениям советских войск на первом ее этапе,
забывая о том, что большинство самых крупных сражений этой
войны все же выиграли советские воины, как и окончательную,
полную победу в ней одержали тоже они. Вот и появляются в по­
следние 20—25 лет во многих литературных источниках и сред­
ствах массовой информации частые упоминания о наших пора­
жениях в приграничных боях и «котлах» окружений 1941 года,
неудачах Харьковского сражения и Керченско-Феодосийской
операции 1942 года. Ну а трагические события Ржевской бит­
вы, в которой наши войска, имея превосходство если не в си­
 лах, то в инициативе и дислокации, долгое время, практически
весь 1942 год, не смогли сломить сопротивление сосредоточен­
ной там немецкой группировки, понеся большие потери, с не­
давних пор превратились в России в одну из самых модных тем
о войне. Конечно, можно понять и то, что в советское время
долго не разрешалось писать всю правду об этих неудачных для
нас сражениях и боях, а то и вообще лишний раз о них вспо­
минать, теперь же хочется наверстать упущенное. Но меру-то в
попытках изведать сей некогда запретный плод знать все-таки
тоже надо. Тем более что он так несладок для большинства из
наших ветеранов войны, да и для многих других граждан России
и СНГ. Нет, надо все-таки отдельным личностям сыпать соль на
душевные раны ветеранов, да еще и одновременно принижать
силу русского оружия.
Но как бы кто ни пытался принизить Победу СССР в Великой
Отечественной войне, она не перестанет быть великим достиже­
нием нашего народа. Победив Германию и ее союзников в этой
жестокой войне, СССР смог добиться следующих общих пози­
тивных для страны и мира результатов, которые можно отнести
к числу важнейших (не претендуя на создание исчерпывающего
их перечня):
1) избавился от непосредственной и прямой угрозы установ­
ления господства над нашей страной и ее народами, в том числе
русским и другими российскими народами, со стороны Герма­
нии, политические лидеры которой, как установлено прежде все­
го планами вторжения, программными документами и законами
Третьего рейха, НСДАП, приказами политического и военного
руководства Германии и его войск, а также их реальными дей­
ствиями, имели цели разрушения нашего государства и создания
на его месте полностью подчиненного территориального образо­
вания или нескольких подобных образований;
2) сумел отстоять свою территориальную целостность от по­
добной же прямой угрозы со стороны Германии и ее союзников,
которые откровенно намеревались отторгнуть значительную
часть наших земель, причем в основном наиболее развитых, вы­
годно расположенных, плодородных и густонаселенных;
 3) сумел защитить свой народ от аналогичной угрозы превра­
щения его в униженное и подчиненное (порабощенное) насе­
ление иностранной державой, руководство которого имело по
отношению к нему враждебные и человеконенавистнические
цели;
4) сумел спасти подавляющее большинство своего населения
от физического уничтожения жестоким врагом и вымирания
вследствие огромных материальных и иных лишений, обуслов­
ленных тотальным характером войны, притом что общие прямые
демографические потери нашей страны и были сравнительно
велики (по официальным данным отечественных демографов,
пусть и, по-видимому, существенно завышенным — около 13,5 %
всего населения); особое внимание уделялось спасению и эвакуа­
ции детей, защите и воспитанию сирот и других детей, оставших­
ся без попечения и заботы родителей;
5) одержал полную и безоговорочную военную победу над
странами-агрессорами в самой масштабной войне в истории че­
ловечества, доказав могущество своей страны и его вооруженных
сил, величие своего народа и подняв их на небывалую прежде вы­
соту;
6) освободил от иностранного господства и фашистских по­
рядков многие страны Европы, а также оказал помощь в осво­
бождении еще и другим странам;
7) помог спастись от геноцида преследуемым нацистами, фа­
шистами и коллаборационистами различным этническим и со­
циальным группам;
8) избавил нашу страну на долгие годы от угроз новых войн
и агрессий со стороны Германии и других стран, имевших к нам
различные претензии;
9) получил реальный опыт успешного военного, экономиче­
ского, научно-технического строительства, управления и ведения
дел в условиях тотальной войны, создал соответствующие эффек­
тивные структуры, которые имели важное значение и в условиях
мирной жизни;
10) форсировал развитие многих ранее менее развитых тер­
риторий: Западной Сибири, Казахстана, Средней Азии и придал
дополнительное ускорение развитию важнейшего стратегически
значимого региона, каким является Урал;
11) форсировал развитие науки и техники, создание и внедре­
ние в производство передовых технологий, подготовку ученых и
технических специалистов, в силу хотя бы уже обычного «под­
стегивающего» влияния на НТП войн (при всей известной доле
цинизма таких хитросплетений развития общества), а также по­
лучения части научно-технических трофеев;
12) получил с поверженного врага, в основном с Германии,
значительные репарации (хотя и не все обязательства по ним в
соответствии с решениями Ялтинской и Потсдамской конфе­
ренций и иными договорами по тем или иным причинам были
выполнены), компенсировав в значительной мере не только уни­
чтожение и разграбление материальных и иных ценностей СССР,
разрушение инфраструктуры многих его регионов, которые были
совершены немецко-фашистскими захватчиками в ходе войны,
но и иной понесенный от нее урон;
13) сумел сплотить большинство своего населения на основе
базовых советских, российских и русских идей и традиций; оно
вышло в своей основной массе из войны духовно-нравственно
очищенным, патриотически и граждански более активным и в
высокой степени готовым к самоотверженному служению госу­
дарству и обществу (наверное, есть в этом известная психологи­
ческая закономерность: пережитые совместно страдания и духов­
но очищают, и сплачивают большинство людей).
Большинство из перечисленных результатов войны представ­
ляют собой весьма сложные и в основном субъективные по свое­
му содержанию явления, которые не могут быть вполне опреде­
ленно выражены в конкретных параметрах и, следовательно, точ­
но измерены. Вместе с тем они практически никем явно и прямо
не оспариваются, во всяком случае государственными деятелями,
официальными учеными и другими серьезными, честными ис­
следователями.
Резюмируя перечисленные результаты Великой Отечествен­
ной войны, выделяя из них решающие и сведя их к краткой фор­
мулировке, можно сказать, что главным ее итогом стала полная
и разгромная Победа СССР над совершившей агрессивное на­
падение на нашу страну с преступными целями нацистской Гер­
манией и ее союзниками, одержанная в коалиции с США, Вели­
кобританией и другими странами. Вместе с тем можно не только
обобщать основные итоги войны, но также конкретизировать их,
выделяя различные их аспекты. Прежде всего эта конкретизация
позволяет нам дифференцировать Победу в войне на ее военную,
политическую и другие составляющие. Однако итоги войны не
сводятся только к военным и политическим результатам. Кроме
того, они могут быть в чем-то не только положительными для по­
бедителей, но также иметь и свои негативные аспекты.
Общие итоги Великой Отечественной войны складываются
из ее военных, политических, демографических, экономиче­
ских результатов, которые наиболее заметны, а их взаимосвязь
с войной наиболее объективна и прямо обусловлена. Но можно
выявлять также такие итоги войны, которые не столь очевидны,
а их связь с ней является не столь прямой и непосредственной.
Среди них можно выделить научно-технические и технологиче­
ские, социально-структурные, духовно-психологические явле­
ния и процессы, которые возникли или изменились под влия­
нием войны.
Если военные и политические итоги войны для победителей
всегда в той или иной мере являются позитивными, то демо­
графические и прочие ее итоги могут быть двоякими, как для
проигравших, так и для победителей. Иногда же отдельные из
таких итогов могут быть для победителей в большей степени от­
рицательными, нежели положительными. Это является не впол­
не закономерным, но все же весьма вероятным, учитывая очень
сложную системно-структурную организацию общества. При
этом в одних странах лучше могут быть развиты или прочны одни
сферы и структуры, в других — иные. Если говорить об этом при­
менительно к Великой Отечественной войне, то такие на первый
взгляд странности на самом деле не являются столь уж удивитель­
ными, так как эта война была долгой, расстановка сил на между­
народной арене за эти годы вследствие разных обстоятельств до­
вольно сильно менялась, воюющие друг с другом державы были
 весьма ассиметричны по особенностям своего политического,
экономического и социально-структурного устройства, ментали­
тета своих народов, изменение ситуации на фронте по-разному
отражалось с течением времени на положение в тылу, а эти тыло­
вые изменения по-разному за долгие годы войны воздействовали
на положение на фронте.
В то же время надо признать, что, хотя СССР и одержал пол­
ную победу над Германией в войне, но эту победу он разделил со
своими западными союзниками, а ее итоги для нашей страны
были не столь во всем благоприятными, как для этих союзников,
во всяком случае для США. Если быть более точным, отвлека­
ясь в то же время от иных кампаний Второй мировой войны, то
военно-политические завоевания СССР как итог Победы были
несколько меньше, чем реальная «добыча» США в этой войне.
И при этом наша страна вдобавок понесла в ней еще и гораздо
большие людские потери, материальные и иные издержки, неже­
ли США.
Однако, без всякого сомнения, это было обусловлено объек­
тивным стечением обстоятельств и являлось вполне закономер­
ным. Во-первых, именно против СССР Германия и нацистско-
фашистский блок государств обрушили свои основные военные
удары. Во-вторых, территория США была совершенно недося­
гаемой в то время для агрессоров. В-третьих, США активно уча­
ствовали в этой войне непродолжительное время, имея возмож­
ность целенаправленно и спокойно подготовиться к ведению во­
енных операций против Германии и ее союзников. В-четвертых,
они активно вступили в эту кампанию в благоприятный для себя
момент, когда Германия и ее европейские союзники были силь­
но измотаны сражениями против СССР. В-пятых, вооруженные
силы США действовали совместно со многими силами своих со­
юзников. В-шестых, против наших западных союзников Герма­
ния действовала не столь ожесточенно, жестоко и непримиримо.
В-седьмых, США находились к началу войны на более высоком
уровне индустриально-технологического развития и имели гораз­
до более высокий уровень жизни своего населения. В-восьмых,
используя свое благоприятное финансово-экономическое, гео­
 графическое и политическое положение, США долгое время не
столько терпели убытки от войны, сколько получали экономи­
ческую выгоду от поставок различных товаров, в том числе Гер­
мании и ее союзникам, не говоря уже об отсутствии на их тер­
ритории разрушений. В-девятых, США вовремя успели к дележу
победителями политического «пирога», став одним из лидеров
антигитлеровской коалиции без особых издержек, потерь и про­
блем, а используя свой огромный экономический и геополитиче­
ский вес.
США вместе со своими ближайшими союзниками в результа­
те военной победы получили военно-политический контроль над
большей и наиболее развитой частью Германии. Вместе с тем и
Западная Европа, которая в результате войны попала в доволь­
но сильную экономическую зависимость от США, а также и под
определенный политический контроль с их стороны, была гораз­
до более развита почти во всех отношениях, нежели те страны
Центральной Европы, которые оказались в сфере влияния СССР.
Как верно подметил С. Кремлев, «миссия США» в этой войне
состояла в том, чтобы придти «в изнуренную войной Европу» и
остаться там «в качестве верховного арбитра и хозяина» [173]. Та­
ковы уж географические, исторические, экономические реалии,
кто бы чего ни хотел и ни делал в той войне.
Таким образом, в силу целого ряда причин, причем в основ­
ном объективных, получилось так, что решающий вклад в Победу
над нацистско-фашистским блоком внес СССР, понеся при этом
наибольшие жертвы и потери, а более весомые результаты этой
победы присвоили США и их ближайшие союзники. При этом
американская геополитическая, а также, разумеется, экономиче­
ская, кадровая, научно-техническая «добыча» в этой войне была
куда богаче, чем советская.
В этой работе достаточно подробно будут рассматриваться
только военные, политические и демографические итоги войны.
Из остальных итогов войны только экономические имеют до­
статочно конкретное, объективное содержание, а потому вполне
измеримы. Однако они не столь прямо, непосредственно и оче­
видно связаны с военными действиями и их результатами. При
этом в определенных аспектах они являются не столько послед­
ствиями войны, сколько причинами этих последствий, то есть не
столько их обусловила война, сколько они обусловили ее основ­
ной итог и другие важнейшие ее итоги. Поэтому экономические
итоги войны в настоящей работе также специально рассматри­
ваться не будут.

2. ВОЕННЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИТОГИ ВОЙНЫ

Военные итоги войны, как уже сказано, выражаются прежде
всего в полном, окончательном и сокрушительном разгроме во­
оруженных сил Германии и ее союзников, победе в войне. Но эта
победа складывалась постепенно во времени из множества успе­
хов в конкретных сражениях и боях, через преодоление неудач в
других из них и проявилась в различных аспектах.
В конечном итоге она выразилась в следующих событиях
и иных обстоятельствах. Во-первых, к маю 1945 года были раз­
громлены основные силы нацистской Германии и ее союзников.
Всего за годы войны были разбиты 687 ее дивизий (в расчетном
исчислении), из них на советско-германском фронте — 508, а на
других театрах военных действий — еще 179. Кроме того, перед
советскими войсками капитулировали 87 немецких дивизий и
бригад, а перед войсками наших западных союзников — 46 ди­
визий и 9 бригад германских вооруженных сил. При этом перед
нападением Германии на СССР в ее войсках имелось 214 диви­
зий и 7 бригад, а за четыре года войны она вновь сформировала
402 дивизии и 98 бригад и восстановила 151 дивизию и 26 бригад
[174]. Таким образом, наши героические вооруженные силы, не­
смотря на все трудности и временные неудачи в начале войны,
сумели вместе со своими союзниками сломать гигантскую во­
енную машину Германии, которую значительно усиливали вой­
ска ее союзников. В общей сложности также было разгромлено
275 соединений войск союзников Германии, из которых нашими
войсками — 166 соединений [175]. Этот наш успех приобретает
особенно большую значимость, учитывая, что Германия до напа­
дения на СССР одерживала быстрые и довольно легкие потери
 над всеми государствами Европы, в том числе в сражениях мая —
июня 1940 года над примерно равными ей в силе войск (во всяком
случае в количественном отношении) коалиции Франции, Вели­
кобритании, Бельгии и Нидерландов. Но особенно важно то, что
около 72 % всех дивизий Германии было разгромлено во время
войны на советско-германском фронте.
Во-вторых, Победа выразилась в уничтожении, пленении и
другом безвозвратном выведении из строя основной части живой
силы войск нацистско-фашистского блока. Их безвозвратные
потери только на советско-германском фронте (включая пленен­
ных советскими войсками после 9 мая 1945 года), по подсчетам
авторского коллектива во главе с Г.Ф. Кривошеевым, состави­
ли 10,25 млн человек. Из них 8,65 млн чел. насчитывали безвоз­
вратные потери, понесенные до 9 мая 1945 года. В боях на дру­
гих фронтах было выведено из строя (в основном сдалось в плен)
еще более 4,6 млн человек (без учета военнослужащих союзников
нацистской Германии), а также пленено после 9 мая 1945 года
нашими западными союзниками — не менее 2,5 млн военнос­
лужащих нацистской Германии или бойцов других ее военизиро­
ванных формирований. Безвозвратные потери военнослужащих
союзников нацистской Германии на других фронтах и терри­
ториях, кроме советско-германского, можно оценить не менее
чем в полмиллиона человек (в основном это были итальянцы).
Кроме того, значительное количество военнослужащих и других
лиц, находившихся в годы войны в войсках Германии и иных ее
вооруженных формированиях, было демобилизовано в ходе нее
по различным основаниям, преимущественно в связи с ранения­
ми и болезнями, полученными в боях на советско-германском
и других фронтах, а также дезертировало. Всего в общей слож­
ности их число оценивается по меньшей мере в 4,5 млн человек
[176]. Таким образом, общие безвозвратные потери войск и иных
вооруженных формирований нацистской Германии и ее союз­
ников в годы войны составили примерно 13,75 млн человек, с
учетом демобилизованных и дезертировавших в течение войны
18,25 млн чел., а включая сдавшихся в плен после капитуляции —
около 22,35 млн человек (не считая капитулировавших ранее во­
 еннослужащих Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии и других
союзников Германии). Эти потери примерно равны совокупным
потерям советских и союзных им войск в Европе, а также в боях
на других антигерманских ТВД — в Северной Африке и Западной
Азии.
Вместе с тем следует признать и то, что потери советских во­
йск и других наших вооруженных формирований убитыми и
умершими от ран в боях были несколько большими, чем потери
немецких войск и других вооруженных формирований, которые
воевали против СССР. Тем более у нас были хуже показатели в
общих демографических потерях войск, в основном из-за гораздо
более высокого уровня смертности советских военнослужащих в
плену по сравнению с немецкими военнопленными. Однако это
не меняло общего состояния войск в 1944—1945 годах: при поч­
ти равных потерях военнослужащих СССР и его союзники в этот
период имели существенно б льшие демографические и эконо­
мические возможности для их пополнения по сравнению с Гер­
манией и ее союзниками, поэтому смогли достичь подавляющего
численного перевеса в конце войны над войсками нацистов.
К моменту капитуляции в немецких войсках в строю остава­
лось 4,1 млн человек и на излечении в госпиталях Германии было
еще 700 тыс. человек [177]. Продолжавшие воевать на стороне
нацистов практически до конца войны итальянские фашисты
(Республика Сало) и коллаборационисты Хорватии (а также Сло­
вении) и вовсе серьезной силы уже не представляли. Чтобы еще
лучше оценить эти потери нацистской Германии и ее союзников
в живой силе и ее возможности к сопротивлению в мае 1945 года,
можно указать и то, что только в армии и на флоте СССР в июне
1945 года находилось 12,4 млн человек, из них в строю было
11,4 млн человек [178]. Очевидно, что против таких сил нацист­
ская Германия воевать была больше не способна, даже если бы
против ее вооруженных сил вдруг перестали действовать наши
союзники.
В третьих, наша Победа выразилась в уничтожении и выведе­
нии из строя большей части военной и иной техники нацистской
Германии и ее союзников и достижении к концу войны большого
 превосходства СССР и его союзников в основных средствах ве­
дения войны: боевой технике, оружии и боеприпасах. Можно,
конечно, не без оснований утверждать, что фашисты в течение
войны гораздо больше вывели из строя наших танков, самолетов
и других боевых средств (в том числе потому, что большинство
моделей советских танков и самолетов по сравнению с аналогич­
ными немецкими были более уязвимы в бою, но зато более деше­
вы, а потому и более массовы в производстве), но факт остается
фактом: в итоге у нас все равно их к концу войны было намного
больше, чем у них. Таким образом, СССР и его союзники не толь­
ко добились довольно большого превосходства над Германией и
ее союзниками в численности личного состава своих войск, но и
они еще в большей степени превзошли их к концу войны в воо­
руженности и технической оснащенности, в обеспечении войск
боеприпасами и другими материальными средствами. Так, для
обороны Берлина в апреле 1945 года, которой германское коман­
дование уделяло в это время главное внимание, оно смогло со­
средоточить лишь 10,4 тыс. орудий и минометов, 1,5 тыс. танков
и САУ (штурмовых орудий), 3,3 боевых самолетов против имев­
шихся у нашей группировки войск, штурмовавших столицу Рей­
ха, 41,6 тыс. орудий и минометов, 6,2 тыс. танков и САУ, 7,5 тыс.
боевых самолетов [179]. При этом советское превосходство в
танках, САУ (штурмовых орудиях) и артиллерийских орудиях
над германскими соответствующими средствами сравнительно
превышало советское же превосходство в численности личного
состава над германским более чем в 1,5 раза. Отсюда вывод бо­
лее чем очевиден: воевать немцам на равных с нашими войсками
становилось нечем. Не помогало им даже превращение Берлина
и многих других немецких городов в подобие крепостей, а также
обилие других инженерных оборонительных сооружений, возве­
денных на пути советских войск.
В-четвертых, советские войска и войска наших союзников в
упорных боях сумели оккупировать к маю 1945 года почти всю
территорию Германии, а до этого взяли под контроль почти всю
территорию тех стран Европы, которые ранее находились в союзе
с ней или под оккупацией этой страны. В начале мая 1945 года
 немецкие войсковые соединения оставляли еще под своим кон­
тролем только незначительные территории на севере Германии
и в некоторых других местах по побережью Балтийского моря,
например в районе Данцига (Гданьска) и в Курляндии (Запад­
ной Латвии), некоторые районы в Чехии и прилегающие к ней
небольшие, в основном горные районы Южной Германии (отча­
сти и Центральной), а также отдельные преимущественно горные
или приморские территории Северной Италии, Словении, Ав­
стрии, Южной Норвегии, Западной Франции и некоторые иные.
К этому моменту войска антигитлеровской коалиции овладели
почти всеми крупными городами Германии, а 2 мая был взят Бер­
лин, 3 мая — Гамбург, 8 мая — Дрезден, 9 мая — Прага. После
этого оставались только ничтожно малые и разрозненные очаги
сопротивления остатков не сдавшихся еще к этому времени не­
мецких войск, которые были быстро подавлены. Таким образом,
в начале мая 1945 года в результате успешного наступления войск
антигитлеровской коалиции, которые нанесли сокрушительные
поражения немецким войскам, нацистское правительство почти
полностью утратило контроль над населением и территорией Гер­
мании.
В-пятых, в результате серии крупных поражений, нанесенных
немецким вооруженным силам, взятия под свой контроль войска­
ми антигитлеровской коалиции крупных городов, транспортных
узлов и промышленных, ремонтных, снабженческих и иных баз
Германии, германское командование в начале мая 1945 года по­
теряло сколько-нибудь нормальное управление своими войсками
и организацию их снабжения, которые в результате все больше
становились разрозненными группировками, ведущими очаговое
сопротивление. Всякая возможность германских вооруженных
сил ведения организованной борьбы против войск союзников
по антигитлеровской коалиции в этой ситуации была тем самым
практически полностью утрачена.
В политическом отношении Победа над нацистской Герма­
нией и ее союзниками проявилась во многих самых разных об­
стоятельствах, как внешних, так и внутренних, как быстропрехо­
дящих, так и долговременных, как глобальных, так и локальных,
 Обсуждение плана «Барбаросса» в германском генштабе. Присутствуют фельдмаршал Кейтель,
главком сухопутных войск генерал-полковник фон Браухич, Гитлер, генерал-полковник Гальдер. 1940 г.
Пленные красноармейцы. 1941 г.
Захват немцами Киева. Сентябрь 1941 г.
 Генерал И.В.Панфилов с офицерами перед боем
на Волоколамском направлении. 1941 г.

Красноармеец конвоирует немецких пленных. Конец 1941-го — начало 1942 г.

Невский проспект во время артобстрела. Ленинград. 1942 г.

Артиллеристы-зенитчики ведут наблюдение

в одном из районов Ленинграда. 1942 г.
 Бой за населенный пункт на Северном Кавказе. 1942 г.

Бойцы казачьего кавалерийского корпуса на привале. 1942 г.

Командиры Красной армии знакомятся с приказом И.В. Сталина № 227
(«Ни шагу назад!»). 1942 г.
 Сдача в плен фельдмаршала
Паулюса. Сталинград.
1 февраля 1943 г.

Военный совет 62-й армии (слева направо) — начальник штаба армии

Н.И Крылов, командующий армией В.И. Чуйков, член Военного совета
К А . Гуров. 1942 г.
Партизаны готовят диверсию на железной дороге
Танковая колонна «Московский колхозник». 1943 г.
 К. К. Рокоссовский на Курской дуге. 1943 г.

Курская битва. Пехота и танки в районе Прохоровки. Июль 1943 г.

И.В. Сталин, Ф. Рузвельт и У. Черчилль на Тегеранской конференции.
28 ноября — 1 декабря 1943 г.
Город Луга освобожден. 1944 г.
Наступление в Восточных Карпатах. Сентябрь 1944 г.
Кенигсберг. Апрель 1945 г.
Маршал Г.К. Жуков подписывает акт о капитуляции Германии. Май 1945 г.
 как затрагивающих только властные структуры, так и охватываю­
щих более широкие сферы управления обществом.
Во-первых, она выразилась в том, что в результате нанесенных
немецким войскам поражений и захвата Берлина и почти всей
территории Германии было свергнуто нацистское правительство
во главе с А. Гитлером. Те, кто создал нацистское государство и
развязал войну, были силой оружия СССР и наших союзников
отстранены от власти в Германии, а созданное ими столь агрес­
сивное государство с человеконенавистнической идеологией
рухнуло.
Во-вторых, СССР, США, Великобритания, а также Франция
установили военно-административное управление над террито­
рией поверженной Германии. Она была поделена на соответству­
ющие зоны оккупации держав-победителей. При этом восточная
часть Германии вместе с ее столицей Берлином оказалась под со­
ветским управлением. Спустя несколько десятилетий, в начале
90-х годов, советские власти и их российские правопреемники
вывели свои войска из этой части (ГДР), а наши бывшие запад­
ные союзники по-прежнему сохраняют свое военное присутствие
в Германии.
В-третьих, формирование немецких органов управления про­
ходило под диктовку держав-победителей, которые создали в Гер­
мании фактически подчиненные им государства — ФРГ и ГДР, а
также добились устойчивого нейтралитета Австрии. Новые гер­
манские государства были втянуты державами-победительницами
в свои военно-политические союзы. Правда, в конце 80-х годов
советские власти отказались от покровительства ГДР, которая
вскоре после этого была поглощена ФРГ. Тем не менее в настоя­
щее время США при поддержке своих ближайших союзников
продолжают осуществлять фактический политический контроль
над этой страной, причем теперь уже воссоединенной.
В-четвертых, главари нацистской державы и ее вооруженных
сил были осуждены Нюрнбергским военным трибуналом, дея­
тельность нацистских политических организаций, которые были
инициаторами милитаризации Германии и совершения актов
агрессии против других государств, после войны была запреще-

8 - 4216
 на, а нацистская и близкая ей фашистская идеологии объявлены
преступными. Преследование нацистских военных преступников
продолжается до сих пор.
В-пятых, в большинстве стран Европы под влиянием военно­
политических успехов нашей страны и других ведущих держав
антигитлеровской коалиции были созданы просоветские (со­
циалистические) или проамериканские (евроатлантические
либерально-буржуазные) режимы, а сами эти страны были вовле­
чены в военно-политические союзы, фактически возглавлявшие­
ся СССР и США - ОВД и НАТО.
В-шестых, в результате победы в войне, а также других при­
чин, на авансцену мировой политики выдвинулись две сверх­
державы — СССР и США, которые на несколько десятилетий
стали мировыми лидерами в военно-политической, экономиче­
ской и научно-технической сфере. Причем, если США добился
такого положения в большей степени на основе своих грандиоз­
ных финансово-экономических, технологических и политико­
дипломатических успехов, то СССР свое лидерство завоевал по­
бедами в тяжелых, кровопролитных боях Великой Отечественной
войны, успехами в тяжелой и оборонной промышленности, а так­
же благодаря своим огромным природным ресурсам, в освое­
нии которых он с каждым десятилетием все больше преуспевал.
И только в начале 90-х годов руководство СССР и их преемники
вследствие ряда причин, о которых следует говорить особо, от­
казались от роли одной из сверхдержав. Более того, им были рас­
пущены все политические и экономические союзы, в которых
СССР лидировал, выведены все советские, впоследствии россий­
ские войска из почти всех стран, где они находились, свернуто
большинство советских (российских) военных баз и станций за
пределами нашей страны и был распущен сам СССР. Преемник
СССР — Российская Федерация благодаря политике ее руковод­
ства и другим обстоятельствам быстро превратилась в несопоста­
вимую с США державу по своей военно-политической, эконо­
мической и научно-технической мощи, не претендуя более чем
на роль регионального лидера и в основном послушно следуя в
фарватере западной политики. Но это уже другая история.
 В-седьмых, СССР приобрел территорию, ранее ему и его
государствам-предшественникам не принадлежавшую — север­
ную часть Восточной Пруссии, а также возвратил или оконча­
тельно закрепил за собой многие территории, которые были от­
торгнуты от нашей страны в результате предшествующих войн,
преимущественно XX века: Галицкой Украины (Галичины, или
Галицкой Руси) и некоторых других западноукраинских терри­
торий (в основном земли Волыни), Закарпатской Украины (За­
карпатской Руси), Северной Буковины, Западной Белоруссии,
Южного Сахалина, Бессарабии. Были окончательно закреплены
за СССР ряд важнейших в геополитическом отношении террито­
рий около Финского залива и Ладожского озера, на западе Коль­
ского полуострова, Курильские острова. К СССР в этот период
присоединилась также Тува (Тыва). Одновременно тем самым
были ликвидированы некоторые довольно важные геополитиче­
ские плацдармы для возможных агрессий против нашей страны.
В-восьмых, в результате одержанной Победы резко выросло
влияние СССР на международной арене. Наша страна стала од­
ним из учредителей ООН, вошла в число пяти постоянных членов
Совета Безопасности этой самой крупной международной орга­
низации, которые получили полномочия коллективно решать
важнейшие вопросы международных отношений, а также стала
играть важную роль в других международных организациях.
Нельзя упускать из виду также то, что кроме внешнеполитиче­
ских и общеполитических итогов войны, которые представляются
во времени и в глобальном измерении более важными, существу­
ют и конкретные внутриполитические итоги этой войны. Хотя
они и имели сравнительно краткосрочный, преходящий эффект,
все-таки во время войны, а иные и в первые десятилетия после
нее были достаточно весомыми в жизни советского общества.
К этим итогам можно отнести следующие связанные с собы­
тиями войны изменения политического характера или имеющие
иное внутриполитическое значение:
1) укрепление единства СССР;
2) укрепление политического режима СССР;
3) повышения значения союзного центра страны;
 4) укрепление в стране личной власти И. Сталина;
5) усиление в стране роли военного ведомства, милитаризация
общественной жизни СССР;
6) нарастание тенденции к консервации политического
и социально-структурного устройства советского общества,
стабилизации информационно-идеологической и научно­
гуманитарной политики советских властей;
7) уменьшение социально-политических и идеологических
противоречий и разногласий в стране, сплочение большинства
народа на основе совместно перенесенных в войне бедствий и
страданий и достигнутой вместе Победы;
8) рост патриотизма и гражданской активности широких сло­
ев населения СССР;
9) уменьшение этнических различий и противоречий в стра­
не, сближение граждан СССР разных национальностей на основе
советских и русских ценностей и традиций;
10) усиление русификации страны;
11) возникновение проблемы ряда переселенных националь­
ностей и ликвидированных автономий, активно впоследствии
обостряемой противниками СССР;
12) восстановление некоторых прав Русской православной
церкви и иных традиционных религиозных организаций;
13) усиление влияния в общественно-политической жизни
страны различных общественных организаций и творческих со­
юзов, в том числе появившихся во время войны.
Разумеется, этот перечень не является исчерпывающим, по­
скольку трудно отделить политическую сферу общества от иных
его сфер, а в некоторых случаях, может быть, и нецелесообразно.
Кроме того, автор отказывается от попыток сколько-нибудь об­
стоятельного обоснования того, что в этот период указанные яв­
ления и процессы действительно развивались или нарастали, как
и в чем состоит их взаимосвязь с ходом войны и ее итогами, ибо
это требует значительного места в настоящей работе, а эти обсто­
ятельства в основном представляются достаточно очевидными и
не столь важными для достижения основных целей и задач про­
водимого исследования. Тем более что к настоящему времени все
эти итоги практически сведены на нет. Непросто также оценить
истинное значение этих внутриполитических итогов, но все же
большинство из них были для развития страны в основном по­
ложительными.

3. ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ИТОГИ ВОЙНЫ:

ПОНЯТИЕ, ЗНАЧЕНИЕ, СТРУКТУРА
И МЕТОДЫ ИХ ОПРЕДЕЛЕНИЯ
Особенно много споров вызывают демографические итоги Ве­
ликой Отечественной и Второй мировой войн, а также издержки
(цена) войны для нашей страны в целом, в том числе в сравнении
с другими странами, участвовавшими в ней. В первую очередь не
всегда ясно, особенно неспециалисту, а что вообще понимает тот
или иной историк либо иной исследователь или публицист под
термином «демографические» применительно к итогам войны и
каково истинное и точное содержание соответствующего поня­
тия. Далеко не всегда очевидно и то, какой же смысл тот или иной
автор вкладывает в это понятие и в каждом конкретном случае его
употребления.
На первый взгляд, это понятие вроде бы немудрено, если
учесть, что сама демография есть наука о народонаселении. Если
быть более содержательным и точным, то она изучает прежде все­
го закономерности и факторы воспроизводства населения раз­
ных стран и регионов, то есть роста, сохранения или уменьшения
его численности вследствие процессов рождаемости, смертности
и миграций, а также особенности структуры народонаселения и
другие связанные с ними социальные явления. Если же говорить
о связи демографии с войнами, то эту науку прежде всего инте­
ресует их влияние на воспроизводство населения той или иной
страны или народа. При этом на первый план выходит опреде­
ление потерь народонаселения вследствие повышенной смерт­
ности во время войны всего населения или какой-то его части,
или, говоря по-другому, роста их преждевременной смертности.
Эти потери могут быть прямыми и косвенными, непосредствен­
ными и опосредованными. Впрочем, к косвенным потерям отно­
 сят «недородившихся» как во время войны, так и после нее вслед­
ствие военных потерь лиц детородного возраста и детей, а также
мобилизации большого количества мужчин в армию, миграций и
иных связанных с войной причин [180]. Очевидно, что косвенные
демографические потери для изучения истории войны не имеют
важного значения.
Если говорить о демографических задачах, возникающих при
изучении истории войны, то они состоят прежде всего в уста­
новлении прямых и непосредственных потерь вооруженных сил
и всего населения той или иной страны либо, что менее важно,
только его мирного (гражданского) населения. К демографиче­
ским потерям вооруженных сил относятся военнослужащие, по­
гибшие на поля боя, умершие от ран (а также иных повреждений,
травм и т.д.), полученных в боях и от другого военного воздей­
ствия противника, а также умершие от болезней, обморожений,
ожогов, погибшие в результате несчастных случаев, происше­
ствий, убийств, самоубийств, казненные по приговорам военных
судов своей страны. Самостоятельное значение имеют умершие,
убитые, казненные и погибшие при иных обстоятельствах в пле­
ну, которые тоже включаются в демографические потери воору­
женных сил.
Что касается потерь гражданского населения, то в их структуре
важно дифференцировать непосредственные и опосредованные
потери. К первым относятся убитые врагом мирные жители той
или иной страны, а также участники иррегулярных формирова­
ний, погибшие среди них в результате обстрелов, бомбежек, дру­
гих военных действий, причем не только врага, но и войск своей
страны, казненные врагом, погибшие в результате действий иных
вооруженных формирований. Ко вторым относятся преждевре­
менно умершие в течение войны от ухудшения условий жизни
мирного населения как на оккупированных территориях, так и в
прифронтовой полосе и в тылу.
Можно, конечно, и несколько по-иному дифференцировать
военные потери и выделять иные демографические показатели
военного времени. Например, немалое значение для демографов
имеет определение общей смертности в годы войны, показателей
 естественной убыли или прироста населения, сальдо и масшта­
бов его миграций. Самым же важным для установления истинных
показателей различных видов потерь вооруженных сил или на­
селения той или иной страны является применение единых под­
ходов и стандартов ко всем странам, армиям, народам, регионам
и территориям. Иначе получается лукавство: одним фактически
искусственно приписывают потери, другим их недосчитывают.
Важно также разделять безвозвратные и санитарные потери во­
йск, которые, впрочем, не считаются демографическими, а имеют
чисто военное значение. Безвозвратные потери включают в себя
все демографические потери войск и всех попавших в плен, а так­
же пропавших без вести военнослужащих, если, конечно, они к
моменту подсчета не вернулись живыми. К санитарным потерям
относятся раненые, контуженые, обожженные и обмороженные,
а также заболевшие и получившие различные травмы в проис­
шествиях военнослужащие, которые были госпитализированы
во время войны. При этом нельзя также забывать, что основная
часть санитарных потерь являются временными по своему харак­
теру, так как большинство раненых и заболевших возвращается
после излечения в строй. В то же время безвозвратные потери в
своем подавляющем большинстве имеют необратимый характер,
во всяком случае до окончания войны.
Для определения численного состава войск, а также демогра­
фических итогов войны в целом, необходимо, как правило, также
учитывать еще и некоторые иные категории убыли войск: пере­
бежчиков, дезертиров, отставших от эшелонов, осужденных по
приговорам судов своей страны к лишению свободы, уволенных
(комиссованных) по ранению или болезни, направленных на
службу или работу в другие, то есть невоенные, ведомства. Одна­
ко погибших и умерших среди них правильно включать в число
демографических потерь населения, так как они до своей смерти
фактически выбыли из состава войск.
Немаловажное значение для военных историков и демографов
имеет также половозрастной состав населения той или иной стра­
ны, который также изучается демографией, ибо от него зависит
конкретное количество ее мобилизационных и трудовых ресур­
 сов. Хотя, к сожалению, большинство историков игнорируют его
особенности.
Кроме того, довольно сложно оценить значение демографи­
ческих итогов и других издержек войны. Вряд ли кто будет от­
крыто возражать против того, что люди есть главное богатство
общества, а улучшение их жизни есть одна из главных целей
каждого нормального государства. По сбережению и приумно­
жению народонаселения, то есть по улучшению демографиче­
ских показателей, вполне обоснованно судят об успехах в раз­
витии любой страны.
В то же время не будет, наверное, большим кощунством ска­
зать, что войны ведутся в той или иной мере за лучшую жизнь
своих граждан или подданных, хотя это внешне противоречит
еще более справедливому тезису о том, что война античеловеч-
на по своей природе, в том числе потому, что неизбежно влечет
человеческие жертвы. Даже Гитлер и его приближенные иниции­
ровали агрессивные удары Германии против европейских стран
в ходе Второй мировой войны в основном ради цели улучшения
жизни немцев, как они это понимали: завоевания «жизненного
пространства» для немецкой нации, получения сырья и дешевой
рабочей силы в завоеванных странах и установления ее господ­
ства в Европе и мире (впрочем, «старые хищники», такие, как Ве­
ликобритания и Франция, всего этого в основном уже добились
гораздо раньше, только в других частях света, и поэтому имели
возможность показывать к этому моменту свое внешнее миро­
любие). Эти цели, конечно, далеки от благородства, но все-таки
являются прагматичными. Что же тогда говорить о нашем госу­
дарстве, которое в этой войне отстаивало свою независимость,
территориальную целостность, а значит, свободу народа от ино­
странного подчинения, его землю, богатства этой земли, жизнь,
имущество и другие материальные и нематериальные блага своих
граждан. Очевидно, что жертвы нашей страны более оправданны
уже хотя бы в силу этих двух обстоятельств: вынужденный харак­
тер ее участия в этой страшной войне и благородные цели в ней,
которые имели наше государство и народ, в отличие от Германии
и многих других стран.
 К сожалению, войны без жертв не бывают, и далеко не всегда
можно добиться желаемых целей войны, даже самых благород­
ных, минимальным количеством жертв своей страны. Более того,
иногда только большие жертвы позволяют предотвратить еще
большие беды в жизни стран и народов, сохранить государствен­
ную независимость, территориальную целостность страны, пре­
сечь усиление, а то и господство в мире государств-угнетателей,
держав-поработителей, стран-паразитов, а значит, в конечном
итоге — еще большие потери народонаселения.
Разумеется, вопрос о пределах допустимости жертв войны
далеко выходит за границы предмета истории Великой Отече­
ственной войны, являясь общеисторическим и историософским,
имея также в значительной мере демографическое, военно­
теоретическое, политологическое и социально-философское со­
держание. В нем можно обнаружить и такие составляющие, как
пределы и допустимость разного рода потерь среди военнослу­
жащих, прямых и косвенных демографических потерь населения
страны в целом, соотношения потерь стран-инициаторов войны,
агрессоров и потерь стран-жертв их нападения, соотношения по­
терь между странами-победителями и побежденными.
Представляется, что бесспорного, единственно правильного
решения любых из этих вопросов, которые в значительной сте­
пени являются абстрактными и условными, не существует, как и
нет единых правил и законов исторического развития. История
развивается так, как она развивается. А развивается она непред­
сказуемо, не по схемам, не так, как развивается мир вещей, ибо в
ней проявляется сумма свободных в сочетании своей рациональ­
ности и иррациональности человеческих воль. Хотя объективные
закономерности в ней в конечном итоге становятся решающими,
рано или поздно в той или иной мере прокладывая себе дорогу че­
рез произвол человеческих поступков, сами эти закономерности
имеют значительную меру субъективного содержания.
В то же время, как уже сказано, в истории важен прежде всего
результат, итог происшедших событий. Касательно войн этот ре­
зультат проявляется, очевидно, в основном в следующих фактах:
кто кого и насколько полно победил, что из этого извлек побе­
 дитель и потерял проигравший, каковы издержки этой победы.
При этом издержки победы, которые проявляются в основном в
демографических потерях страны, экономических затратах на ве­
дение войны, а также определенном негативном влиянии войны
на социально-экономическое развитие страны и ее общественно-
политическое благополучие, являются второстепенным фактом
по отношению к тому, кто победил и каковы масштабы этой
победы. Кроме того, они не могут быть в точности измерены, а
может быть только более-менее точно определен масштаб этих
издержек. И это необходимо не только для определения соотно­
шения их с позитивными итогами войны, но и с подобным соот­
ношением результата и издержек других воевавших стран. Таким
образом, при установлении издержек войны важно держать в уме
то, как повлияла война на развитие той или иной страны, в том
числе в ее сравнении с другими странами.
Если говорить о нашей стране, то основные результаты войны
для нее названы уже выше. Эти наши победные достижения пред­
ставляются огромными и высокозначимыми. Именно с ними и
надо в первую очередь сравнивать демографические потери: оправ­
дываются ли они ими или нет. Хотя, как уже сказано, сравнение
здесь не может быть вполне определенным и тем более сколько-
нибудь точным.
Однако надо учитывать и конкретные причины больших по­
терь в годы войны, из каких факторов они складывались, какую
политику в этом отношении проводили власти, какой образ жиз­
ни вели господствующие классы и группы. Нельзя забывать и то,
что эта война была большим бедствием во многих отношениях.
Достаточно, наверное, здесь привести всего лишь один характер­
ный пример страшной угрозы, которая несла она народу: в 1942 и
1943 годах валовый сбор зерна в СССР по сравнению с уровнем
1939—1940 годов вследствие целого ряда причин, обусловленных
войной, упал более чем в 3 раза (с 97,4 млн т в 1939 до 29,4 млн т
в 1943 году), оставаясь все еще очень низким и в 1944—1945 годах
(не более 49,1 млн т в год) [181].
Итак, одно дело, если власти не предпринимали достаточных
усилий по развитию промышленности, науки, медицины, орга­
 низации деятельности органов здравоохранения и социального
обеспечения, поддержке сельского хозяйства, другое дело, если
все возможное в этом отношении было ими сделано и т.д. Одно
дело, если власти плохо обеспечивали свои вооруженные силы
вооружением, техникой и иными средствами ведения войны, и
гибель собственных солдат вследствие этого была более высокой,
чем у врага, другое дело, что этого всего поставлялось в них доста­
точно, а то и в большей мере, чем ими была обеспечена вражеская
армия. Одно дело — большие потери были связаны с нежеланием
господствующих классов и иных социальных групп «делиться» с
наиболее бедными слоями населения, находящимися в зоне по­
вышенного демографического риска, переносить с ними в един­
стве тяготы войны, а государство не заставило их это сделать,
не организовало процесс перераспределения доходов в пользу
малоимущих, вследствие чего среди последних при общем сни­
жении материального благосостояния общества, обусловленного
войной, повысилась смертность, другое дело — эти классы сами
ничего лишнего не имели или их не было как таковых. Очевидно,
что в последних случаях потери гораздо более оправданны, по­
скольку власть хотя бы предпринимала явно необходимые меры
для минимизации потерь, как и общественное устройство было в
этом отношении более благоприятным.
Представляется, что в годы войны власти СССР сделали поч­
ти все возможное для равномерного, разумного, справедливого
распределения ее тягот на население страны. И для этого поч­
ти идеально подходило общественно-государственное устрой­
ство нашей страны того времени, в том числе особенности по­
литического режима и социально-экономической организации
общества. Высокий уровень централизации, обобществления,
который был достигнут в основных сферах страны еще задолго
до войны, позволял руководству Советского Союза сравнительно
легко, быстро и вместе с тем достаточно эффективно перестроить
в начале войны все основные сферы общества на военный лад.
Поэтому руководители страны могли действенно и своевременно
принимать системные, всеобъемлющие, интенсивные меры по
рациональному использованию людских ресурсов в войне и не­
 обходимой защите своего населения, особенно тех его категорий,
которые несли на себе основные тяготы войны, а также наиболее
уязвимых и социально необходимых и перспективных его слоев.
Так, особая забота в питании, медицинском обслуживании и
социальном обеспечении уделялась с теми или иными исклю­
чениями в основном шести категориям лиц: военнослужащим,
особенно фронтовикам; руководителям, рабочим, специалистам
и служащим оборонных и других наиболее важных предприятий
и организаций; партийным, государственным деятелям и другим
управленческо-политическим функционерам; детям; членам се­
мей фронтовиков и других военнослужащих, в том числе и по­
гибших на фронте; женщинам. Многие из этих категорий лиц по
тем или иным причинам, в том числе и естественным, были осво­
бождены от военной службы. Также принимались особые меры к
их спасению, например первоочередная эвакуация в тыл.
В то же время именно фронтовики получали гарантирован­
ное, одно из лучших по качеству в условиях войны питание, а для
их спасения и лечения было направлено во фронтовые части и
тыловые госпитали большинство врачей и других медицинских
работников. На основе рассмотрения нормативных документов о
нормах питания военнослужащих Красной Армии и других лиц
во время войны Ю. Веремеев отмечает, что «на фронте и в тылу
нормы питания весьма разнились. На фронте кормили лучше, но
и здесь нормы были разные для боевых частей и для тыловых ча­
стей действующей армии» [182].
Относительно меньшую помощь со стороны государства по­
лучали или даже вовсе оставались практически без нее (если
на кого-то из них, конечно, не распространялись специальные
льготы): служащие, сельские жители, неработающие пожилые
лица и инвалиды, лица юношеского возраста, лица свободных
или неопределенных занятий и тем более всякого рода уклони­
сты, бродяги и иные асоциальные элементы. Но многие из этих
категорий лиц не имели почти никаких обязанностей, обуслов­
ленных войной, либо же уклонялись от их выполнения. Обязан­
ности же других были не столь опасны, тяжелы и важны, какими
они были, например, у фронтовиков или работников оборонных
 предприятий, а средств на всех в достаточной мере не могло хва­
тить.
Указанные обстоятельства достаточно хорошо известны, от­
ражены документально, в том числе в виде законов или иных
нормативных решений руководства страны, поэтому не требуют
в рамках настоящей работы специального, тем более полномас­
штабного доказывания, но в качестве примеров можно назвать
несколько характерных документов. Так, 26 июня 1941 года был
принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке
назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового
и младшего начальствующего состава в военное время», 28 июля
1941 года СНК СССР принял постановление «О сохранении пен­
сий за пенсионерами, вернувшимися на производство», 1 августа
1941 года было принято постановление ЦК ВЛКСМ «О работе
комсомольских организаций по обслуживанию раненых бойцов
Красной Армии, эвакуируемых в тыловые госпитали» и т.д.
Для гарантированного снабжения работников ключевых от­
раслей и сфер, максимально возможной защиты от материальных
тягот войны социально слабых слоев населения, ограничения
спекуляций и злоупотреблений в условиях нараставшего дефици­
та продуктов питания и товаров первой необходимости руковод­
ство СССР ввело нормированную реализацию товаров по карточ­
кам с дифференцированными нормами продажи для различных
групп населения. 18 июля 1941 г. СНК СССР принял постановле­
ние о введении в Москве, Ленинграде и их пригородах карточек
на хлеб, мясо, жиры, сахар и другие продукты и товары. В конце
октября карточная система продажи хлеба, сахара и кондитер­
ских изделий вводилась во всех городах и рабочих поселках, а уже
в конце 1941 г. нормированное снабжение населения основными
продуктами питания было организовано по всей стране. Преиму­
щественным правом снабжения при этом пользовались работни­
ки отраслей народного хозяйства, имевших решающее значение
для обороны страны. К ним относились рабочие и инженерно-
технические работники оборонной, металлургической, угольной
и нефтяной промышленности и других отраслей и производств.
Особое внимание уделялось также таким группам населения, как
дети, кормящие матери, инвалиды войны. По нормам снабжения
все население делилось на четыре группы: рабочие и приравнен­
ные к ним лица; служащие и приравненные к ним лица; иждивен­
цы; дети. При этом наиболее высокие нормы были установлены
для рабочих и приравненных к ним лиц. Были приняты и другие
подобные меры [183].
Немало можно сказать и об успехах руководства СССР в ор­
ганизации в годы войны тяжелой и оборонной промышленно­
сти, эвакуации стратегически важных предприятий, разработке и
освоению более совершенных видов техники и вооружения, уве­
личению выпуска танков, самолетов, стрелкового оружия, других
видов техники и вооружения, а также боеприпасов. Вроде бы эти
факты тоже общеизвестны, они подробно и убедительно описаны
во многих трудах советского и постсоветского периода, а потому
тоже не требуют поиска дополнительных доказательств. Доста­
точно, наверное, только сказать, что СССР превзошел Германию
за годы войны в общей сложности в количестве произведенных
танков более чем в 2 раза, самолетов — более чем на 20 %, артил­
лерийских орудий — в 1,5 раза, минометов — более чем в 4 раза,
стрелкового оружия — более чем в 1,5 раза [184].
Однако часть авторов исторической литературы делает вид,
что не понимает, откуда взялись в годы войны эти многие десятки
тысяч новых средних и тяжелых танков и не меньше самолетов
нового типа и т.д. И как получилось так, что Берлин штурмова­
ла наша группировка, которая превосходила противостоявшую
ей немецкую группировку по числу танков, орудий и самолетов
и вообще по мощи оружия в несколько раз. Неужели это все само
собой появилось, или добрые американцы и англичане нам дали
все эти армады Т-34, Илов и Яков, да еще «за здорово живешь»?
Разумеется, научные и иные труды советского периода такие
авторы считают в значительной мере ложными, а на очевидные
факты, то есть то, что видно без специального обоснования, они
внимание обращать не желают.
Правда, другие авторы говорят, что это героический советский
народ под руководством Коммунистической партии создал все
это и направил в нашу армию. Это уже ближе к истине, хотя то,
 как героический народ и партия действовали без твердого сталин­
ского или, в крайнем случае, большевистского порядка и органи­
зации, хорошо видно по тому, как развивалась страна в начале и
середине 20-х годов и особенно с середины 70-х годов вплоть до
развала Союза ССР. Даже в 1941 году, пока Сталин не взял бразды
правления полностью в собственные руки, превратившись из по­
литического вождя в непосредственного руководителя вооружен­
ных сил, экономики и всего государства, этот героический народ
в немалой своей части разбегался и прятался, словно тараканы
по щелям. И дело здесь не в том, что наш народ плох. Нет, он не
хуже других, а скорее, даже лучше, ибо в 1939 и 1940 годах иные
народы разбегались и прятались под ударами мощной, хорошо
вооруженной германской армии еще быстрее. При этом любой из
таких народов превращался почти в неуправляемую толпу, каж­
дый из участников которой мог сам по себе как личность быть
и вполне добропорядочен и даже иметь патриотические взгляды,
но в гуще общества основополагающими являются не закономер­
ности индивидуального сознания и поведения, а массового. Тем
более решающими они становятся в войну.
Чем система сложнее и масштабнее, тем она больше нужда­
ется в упорядочении своей структуры, взаимодействия между ее
элементами и обеспечения выполнения ими всех необходимых
функций, то есть в организации, а без должной организации она
теряет свою устойчивость и в конце концов распадается. Этот
всеобщий философский закон хорошо подтверждается историей
советского периода, как и вообще историей.
Так что большая система, какой была и остается Россия
(СССР), является по общему правилу более уязвимой в органи­
зации своего функционирования, устойчивости и развития, чем
малые системы. Последние в большей мере способны к органи­
зации, в том числе и к самоорганизации. В то же время боль­
шие системы могут еще более успешно развиваться, если они
обеспечены высоким уровнем своей организации, упорядоче­
ния, которого им достичь гораздо труднее. И это возможно, как
правило, только усилиями крепкой власти. Кстати говоря, поч­
ти столь же крупной системой была Германия. Надо быть объ­
 ективным и признать, что гитлеровский Третий рейх поначалу
был лучше организованным, чем другие страны Европы, и даже,
возможно, СССР (во всяком случае, в милитаристском плане)
в начале войны, но затем после принятия советским руковод­
ством чрезвычайгых мер он стал явно уступать нашей стране в
степени своей социальной организованности, упорядоченности
и прочности системных связей. С философской точки зрения
это, по-видимому, и стало одной из главных причин поражения
Германии.
Надо еще учитывать и то, что демографические и иные поте­
ри в войне также состоят из множества составляющих и имеют
разные аспекты. Классификация потерь может проводиться по
разным важным основаниям (критериям). Прежде всего, надо
различать и отделять потери военнослужащих от потерь граж­
данского населения, боевые потери вооруженных сил от небое­
вых, потери убитыми и умершими от ран в бою от потерь убиты­
ми или умершими в плену, потери безвозвратные и санитарные,
потери населения от прямого воздействия врага и его потери
вследствие повышения смертности, обусловленного резким
ухудшением условий жизни и падением уровня материального,
социального обеспечения населения и медицинского обслужи­
вания и других материальных и прочих лишений войны, потери
населения тыла от потерь оккупированных территорий, потери
вследствие естественной убыли (убитые, умершие) от потерь,
обусловленных миграционными процессами. В зависимости от
их соотношения можно судить в том числе и о степени враждеб­
ности врага и его жестокости, готовности страны и ее вооружен­
ных сил к войне, интенсивности, тотальности войны, уровне
социально-экономического развития страны, а значит, и о за­
кономерности или незакономерности больших или, напротив,
умеренных потерь.
Необходимо еще отметить то, что значение различного рода
потерь с течением времени довольно сильно может изменяться.
Во время войны наиболее важными являются безвозвратные по­
тери вооруженных сил, а их структура не играет решающей роли.
Большое значение в ходе войны приобретают также санитарные
 потери войск, так как они охватывают выбывших из войск солдат
и офицеров вследствие ранений, контузий, обморожений, ожо­
гов, травм, а также болезней. При этом весьма важно то, како­
вы характер этих ран, повреждений и болезней, длительность их
лечения и результаты этих процессов. Разница между ранениями
и болезнями, после которых воин возвращается в строй через ко­
роткий промежуток времени практически полностью здоровым,
и ранениями и болезнями, которые влекут его демобилизацию в
связи с утратой им годности к военной службе, является принци­
пиальной и бесспорной.
Однако после окончания войны наиболее важное значение
приобретают демографические потери войск, а особенно их бое­
вые потери. Именно по ним можно определять не только демо­
графические итоги войны, но и военные и политические ее ре­
зультаты. Именно по боевым потерям прежде всего правильно
оценивать то, насколько успешно вооруженные силы и государ­
ство в целом вели войну, а по демографическим потерям войск
судят прежде всего о том, насколько в результате войны против­
нику был нанесен урон в людях, и сколько мужчин в наиболее
трудоспособном возрасте и состоянии осталось после войны
как сила, играющая решающую роль в послевоенной армии и
экономике страны. Действительно, санитарные потери войск и
даже некоторые виды их безвозвратных потерь имеют времен­
ный и ограниченный характер. Раненого или заболевшего можно
излечить, и даже инвалид войны может найти какое-то место в
послевоенной жизни общества, принося ему пользу. Например,
в нашей стране многие десятки тысячи инвалидов войны после
своей демобилизации работали в самых разных сферах. Даже без­
ногим и безруким находили применение: они работали в качестве
адвокатов и юристов, счетоводов и учетчиков, сапожников и ча­
совых мастеров. Оставшиеся же в живых пленные, как правило,
возвращались домой и вовсе относительно здоровыми и вполне
работоспособными.
Невелика также военная доблесть —обезоруженного пленного
убить или извести иным образом. Это совершенно несопоставимо
с уничтожением противника, который бьется с тобой с оружием
 в руках. Для нанесения противнику боевых безвозвратных потерь
нужны в конечном итоге очень многие достоинства государства
и народа, начиная от организации образования и воспитания в
стране и заканчивая мощью произведенного в ней оружия. Не го­
воря уже о хорошей обученности военному делу личного состава
вооруженных сил.
В своей работе автор будет учитывать отдельно санитарные по­
тери войск и демографические потери населения и военноплен­
ных, выразившиеся в эмиграции или невозвращении на Родину,
потому что они не являются принципиальными для определения
основных итогов войны, а их смешение с наиболее важными ви­
дами потерь может существенно искажать картину демографиче­
ских итогов войны.
Для достижения положительных результатов любого иссле­
дования необходим, как известно, эффективный метод, то есть
верное направление его проведения, сочетающее в себе взаимо­
дополняющие целесообразные приемы и средства. К сожалению,
вполне надежного, а тем более совершенного метода установле­
ния людских потерь в годы войны не существует. В такого рода
исследованиях используются разные приемы, средства, методики
и способы, но никакие из них не способны принести безупречный
результат. Более того, главная проблема здесь заключается даже
не в том, какие из них используются и насколько они совершен­
ны и подходящи, а то, в каких целях они применяются, поскольку
некоторым авторам, судя по их методическим вывертам, нужно
не истину установить, а свои политические или идеологические
цели достичь. Ведь метод — это всего лишь инструмент, поэтому
он может стать орудием как истины, так и лжи, в зависимости от
того, в какую сторону он повернут.
Итак, в исследованиях военных людских потерь используются
следующие методы (способы): суммирование данных персональ­
ного или численного учета (учетно-статистический), метод демо­
графического баланса населения или личного состава вооружен­
ных сил (балансовый), сравнение экспертных оценок, экстра­
поляция репрезентативных данных потерь определенного вида,
места, времени, части на всю устанавливаемую совокупность,
 сравнение общих и военных потерь между собой, сравнение по­
терь разных стран, хотя не исключены и другие.
Суммирование данных персонального учета военнослужа­
щих или других лиц на первый взгляд кажется вполне естествен­
ным и даже объективным и надежным методом. Однако при бо­
лее внимательном его рассмотрении становится очевидным, что
он не может принести объективного и точного результата, так
как не исключает двойного, тройного и т.п. их учета и сложения
либо учета среди погибших большого количества людей, кото­
рые на самом деле остались в годы войны живыми. Базы данных
первичного персонального учета столь велики, достигая в своей
совокупности десятков миллионов учетных единиц, и столь раз­
бросаны по тысячам мест их накопления или хранения, что их
суммирование становится весьма сложной задачей, а их провер­
ка — нереальной. Отсюда появляются результаты, которые на
порядок не соответствуют исходным данным численности насе­
ления или вооруженных сил или их соотношению между собой
либо по странам.
Не может быть признан вполне надежным и метод суммиро­
вания данных численного учета, так как эти данные могут быть
весьма неполными и неточными, что характерно для нашей ар­
мии в начале войны, и в то же время при этом почти столь же
вероятен двойной или многократный учет.
Более реалистичным, универсальным, объективным, надеж­
ным и доступным, а также менее трудоемким представляется ба­
лансовый (балансово-демографический) метод. Он основывается
на достаточно надежных исходных данных учета населения и чис­
ленности вооруженных сил и потому ограничивает возможности
для субъективизма и манипуляций. Результаты исследований с
применением этого метода более понятны, прозрачны и доступ­
ны для контроля широкого круга исследователей и других лиц.
Основным же недостатком этого метода является невозможность
получить максимально точные данные потерь. Балансовый метод
всегда дает лишь приблизительные результаты, хотя, как правило,
при правильном его применении приближение здесь будет дей­
ствительно близким к истине. Этим он даже скорее выигрывает
 у учетно-статистического метода, поскольку за внешне точными
цифрами последний таит в себе реальную угрозу их грубого ис­
кажения, ибо не имеет достаточно надежных, легко проверяемых
научным сообществом оснований.
Балансово-демографический метод автор и станет использо­
вать в своей работе, не претендуя, впрочем, на строгую выверен-
ность и пунктуальность его применения. Да и по всей форме ба­
лансы потерь в этой работе составляться не будут. В то же время
этот метод будут дополняться различными методами сравнения
тех или иных данных, что может помочь достичь более взвешен­
ного результата.
Но прежде чем приступить собственно к определению со­
ветских потерь в войне, нельзя не упомянуть о методе экстрапо­
ляции, который отдельные авторы пытаются применить для их
подсчета или же исчисления потерь других стран. Представляет­
ся, что этот метод является наименее надежным для достижения
точных результатов при такого рода ретроспективных подсчетах,
ибо часть, по которой судят о целом (в чем состоит суть этого ме­
тода), далеко не всегда и не во всем ему соответствует. Более того,
она может весьма сильно от этого целого отличаться. Этот метод
в основном необходим для составления прогнозов, поскольку в
этом случае исследовательский арсенал вообще ограничен, а эф­
фективность любых применяемых методов является, мягко гово­
ря, невысокой.
Применением метода экстраполяции для подсчета людских
потерь в Великой Отечественной войне «прославился» Б. Соко­
лов, который таким путем достигал фантастических результатов
потерь нашей армии, соревнуясь при этом в первую очередь сам
с собой (ну, может быть, еще с В. Бешановым) в их повышении и
доказывая, что наши потери во много раз превышали немецкие
потери. Однако автор настоящей работы будет, конечно, оттал­
киваться не от «хитрых» подсчетов тенденциозных авторов, а от
серьезных и объективных данных, полученных в результате ком­
плексных статистических исследований потерь вооруженных сил
и переписей населения.
 4. ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ И ИНЫЕ ПОТЕРИ
ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР В ВОЙНЕ
Общие прямые демографические потери населения СССР в
этой войне государственными научными учреждениями совре­
менной России, а значит, по сути, официально, оцениваются в
26,6 млн человек (учитывая большие масштабы показателей по­
терь и невозможность абсолютно точного их подсчета, здесь и
далее выражающие их цифры будут приводиться, как правило,
округленными до миллионов и их десятых долей), безвозвратные
потери военнослужащих — в 11,4 млн человек, их демографи­
ческие потери — в 8,7 млн человек, а боевые безвозвратные по­
тери — в 6,3 млн человек [185]. Именно эти виды потерь пред­
ставляются ключевыми для оценки негативных итогов Великой
Отечественной войны для нашей страны и их сопоставления с ее
позитивными итогами, а также сравнения с аналогичными по­
терями в этой войне других стран либо же с потерями в других
войнах.
Можно по-разному относиться к названным данным демогра­
фических и иных видов людских потерь в годы войны, а также их
соотношению с потерями иных ее стран-участниц. Значительная
часть современных отечественных исследователей и других лиц,
если не большинство, считает их достаточно достоверными и
близкими к истине, часто признавая, правда, то, что точный под­
счет потерь практически невозможен. Близкая им по численности
другая часть авторов (кроме упомянутых Б. Соколова и В. Беша­
нова, еще также И. Бестужев-Лада, А. Мерцалов, А. Уткин и др.)
считает их явно заниженными, и лишь сравнительно немногие
исследователи (например, В. Кожинов, В. Литвиненко, отчасти
С. Максудов и др.) полагают, что эти цифры, скорее всего, завы­
шают число потерь СССР в войне.
Но так было не всегда. В первые послевоенные годы общее
число потерь населения страны государственными деятелями
СССР оценивалось в 7 млн человек, с хрущевских времен это
число подросло вначале до 15 млн, а затем до 20 млн. В то же вре­
мя в отдельных зарубежных публикациях наши потери оценива­
 лись гораздо масштабнее —до 40 млн человек и более. Подобный
же большой разброс существует в оценках и подсчетах потерь со­
ветских войск. Уже одно это свидетельствует о том, что подсчет
любых людских потерь в годы войны не может быть достаточно
точным и бесспорным. Кроме того, сами данные о потерях имеют
сильно выраженный политический и даже идеологический под­
текст. И это понятно: представление потерь преуменьшенными
создает картину более успешного ведения войны советским по­
литическим и военным руководством, а также подготовки к ней;
напротив, если потери эти преувеличить, то создается впечат­
ление о неудачном управлении ими страной и армией в воен­
ные и предвоенные годы, а то и неэффективном общественно­
государственном устройстве страны.
Итак, только в конце 80-х годов наконец-то стал производить­
ся полный и тщательный подсчет наших военных людских потерь
научными учреждениями страны. В результате их усилий появи­
лись достаточно обоснованные и относительно точные цифры
потерь СССР в этой войне.
Тем не менее есть определенные сомнения в объективности
этих исследований, так как их проводили авторы, находившие­
ся в административной и финансовой зависимости от политиче­
ского руководства страны. Очевидно, что им было трудно явно
противоречить вектору его политической воли. А в эти годы руко­
водители страны, как М. Горбачев, так и Б. Ельцин и другие лица,
вкупе с близкими им представителями верхних слоев интелли­
генции СССР и РФ полагали, что И. Сталин и другие политиче­
ские лидеры страны военной эпохи управляли ею неправильно,
ее общественно-государственное устройство в то время было
дефектным, а наши потери в войне из-за этого были слишком
велики. Это означает то, что современные официальные цифры
наших военных потерь являются скорее завышенными, чем зани­
женными. Причем совсем необязательно, что кто-то преднаме­
ренно и грубо их завышал, однако подсчеты вести, как известно,
можно по-разному, а «злить» начальство и искушать тем самым
собственную должностную и научную судьбу, как правило, никто
не любит.
 Но дело не только в зависимости многих исследователях от
властей, а еще и в том, что сама информационная, идеологиче­
ская и политическая ситуация в стране в конце 80-х годов и осо­
бенно в начале 90-х годов способствовала склонности любых
авторов к преувеличениям наших военных потерь. Развернутая
тогда в СМИ грандиозная антисоветская и антисталинская кам­
пания оказывала на общество поистине тотальное давление. Как
бы само собой разумеющимся, бесспорным в это время было
принято считать, что наши потери в Великой Отечественной во­
йне были колоссальны, Сталин и вообще советская власть были
преступны, людей они не жалели и старались всячески обмануть
свой народ и мировое сообщество об ужасах наших потерь, что
вот-вот откроется вся правда об огромных по масштабу злодея­
ниях советского вождя и т.д. и т.п. В этой обстановке свержения
советского строя и осуществления наконец-таки полного и окон­
чательного реванша антисталинистов практически любые вы­
сказывания, так или иначе оправдывающие политику советского
руководства и тем более лично Сталина в военную или предво­
енную эпоху, воспринимались как некая очевидная некомпетент­
ность, а то и враждебная демократии, науке или даже государству
деятельность. В такой обстановке даже смелому и честному ис­
следователю было трудно в той или иной степени не считаться с
господствующим общественным мнением, как минимум подсо­
знательно уступая ему. Вряд ли происшедшие с тех пор полити­
ческие изменения в стране можно признать большими, но все же
антисталинская идеологическая кампания в России в 2000-е годы
несколько ослабла, что способствует более спокойному и объек­
тивному подсчету наших потерь.
Чтобы лучше понять сомнительность любых подобных под­
счетов, проводимых контролируемыми (в той или иной степени
и форме) властью исследователями военных событий, предста­
вим себе, какими могли бы быть их результаты, если бы они были
проведены в конце 40-х или в начале 50-х годов. Почти в той же
степени это относится к влиянию на исследователей господству­
ющего общественного мнения. Только не стоит при этом убаю­
кивать себя мыслью о том, что тогда среди начальников и иссле­
 дователей бьши сплошные дураки и мерзавцы, и самым главным
врагом истины из них был, конечно же, сам товарищ Сталин, а со
времен перестройки у нас во власти, в СМИ и в науке — только
высоконравственные и глубоко интеллектуальные личности, об­
разцом которых, по-видимому, являются сами политические ли­
деры этой эпохи — М. Горбачев и Б. Ельцин.
Итак, среди всех потерь любой страны решающее значение для
оценки успехов в войне и эффективности управления страной и
вооруженными силами имеют потери военнослужащих и других
лиц, сражавшихся с врагом. Среди этих потерь, в свою очередь,
дифференцируются потери следующих видов: общие безвозврат­
ные, демографические, боевые безвозвратные, а среди них — по­
тери только регулярных вооруженных сил государства. Каковы
же были эти потери и из чего они складывались?
Исходя из изложенного, логичным представляется то, что
выведенные по итогам статистического исследования научным
коллективом во главе с Г.Ф. Кривошеевым цифры безвозвратных
потерь военнослужащих, их демографических и боевых безвоз­
вратных потерь близки к реальности, но, вероятнее всего, явля­
ются несколько завышенными. Впрочем, и сам он не претендует
на большую точность, указывая на то, что по некоторым видам
потерь в распоряжении исследователей не было «исчерпываю­
щих данных», «архивных документов», многие сведения о числе
военнослужащих, мобилизованных и их потерях не совпадали
друг с другом, нельзя было исключить довольно многочисленные
случаи «повторного счета» и т.д. Ввиду этого значительная часть
потерь определена ими «расчетным способом» (прежде всего пер­
вых двух лет войны) [186], то есть фактически оценочно.
В свою очередь, и автор настоящей работы, разумеется, не
может претендовать на абсолютную истину и на исключительно
точные подсчеты этих потерь, хотя бы потому, что не имеет до­
ступа ко всем необходимым первичным материалам учета и под­
счетов, а применяемые им методы (способы) подсчета, о которых
написано выше, являются несовершенными. Тем не менее, об­
ладая данными указанного и иных статистических исследований,
переписей, учетов и оценок численности населения страны в
 предвоенные и послевоенные годы, его естественного и миграци­
онного движения, численности ее вооруженных сил и их убыли и
потерь в годы войны, сопоставляя их с известными исторически­
ми фактами, вполне можно делать собственные обоснованные и
относительно точные оценки этих данных. Кроме того, следует
еще подчеркнуть, что даже имея в распоряжении все необходи­
мые данные, абсолютно точные цифры потерь определить все
равно практически невозможно. Они в любом случае будут иметь
спорный характер, ибо первичные данные тоже не отличаются
безупречностью, не говоря уже о методологических и иных труд­
ностях подобных исследований.
Автор также не может не обратить здесь еще раз внимание на
то, что исследовательский метод, то есть набор способов и средств
для поиска истины, а не решения идеологических задач, должен
отличаться объективным и системным подходом, реализмом,
критицизмом и нацеленностью на вскрытие закономерностей.
Применительно к установлению числа людских потерь в войне
это прежде всего означает, что разные их виды должны сопостав­
ляться между собой, как и с данными о численности населения и
его структуре, с размахом и интенсивностью военных действий,
их результатами, социально-демографической структурой обще­
ства, экономической ситуацией и т.д.
Вначале следует критически рассмотреть данные об общем
числе советских военнослужащих, которые участвовали в войне
против Германии и ее союзников. Авторами указанного статисти­
ческого исследования считается, что их число составило 34,5 млн
человек. При этом в него не входят военнослужащие пограничных
войск, других войск НКВД, ополченцы, не получившие статус
военнослужащих, мобилизованные, которые не были зачислены
(не прибыли) в войска, партизаны и подпольщики, не являвшие­
ся и не ставшие кадровыми военнослужащими [187]. Непонятно,
правда, почему тогда в число демографических потерь были вклю­
чены погибшие пограничники и бойцы внутренних войск? Хотя,
впрочем, их было сравнительно немного, и на общие цифры по­
терь это повлияло мало. Зато в это число вошли мобилизованные
лица, направленные в формирования гражданских ведомств. Их
 число к концу войны составляло 403 тыс. человек, а всего за годы
войны для работы в промышленности, в местную противовоз­
душную оборону и в подразделения военизированной охраны из
числа мобилизованных передано 3,6 млн человек [188].
Сколько всего было лиц перечисленных категорий, указан­
ные авторы ответить затрудняются. В то же время они полага­
ют, что «через народное ополчение в действующую армию во­
шло около 2 млн чел.» [189]. А сколько тогда не вошло? Вряд ли
их было много, по-видимому, не более нескольких сотен тысяч,
но сколько именно их насчитывалось, каково было их участие
в войне и каковы их потери — этот вопрос остался открытым.
Хотя, скорее всего, и это обстоятельство не может существенно
изменить общую картину степени участия в войне наших граж­
дан и их потерь.
Ненамного более определенной является ситуация с числом
партизан и их местом в структуре использованных в войне люд­
ских ресурсов. По мнению указанных авторов, в годы войны их
всего было «более 1 млн человек, в том числе многие тысячи бой­
цов и командиров Красной Армии» [190]. Отсюда можно с высо­
кой долей вероятности предположить, что общее число фактиче­
ски участвовавших в войне лиц, не состоявших в Красной Армии
и Военно-Морском Флоте СССР, а также войсках НКВД, доволь­
но существенно уступало количеству зачисленных на службу в
военное ведомство страны лиц, но реально в боевых действиях не
участвовавших.
Но если цифры указанного исследования действительно вер­
ны, то возникает вопрос: откуда власти СССР смогли набрать
столько военнослужащих, учитывая, что ресурсы военнообя­
занных в стране были на самом деле довольно ограниченными,
особенно по сравнению с кажущимися ее огромными масшта­
бами? При этом надо не забывать, что большое число лиц, под­
лежащих мобилизации и призыву, оказалось на оккупированных
территориях, существовали серьезные проблемы с проведением
мобилизационных мероприятий во многих республиках в юж­
ных регионах страны, а в отношении многих этнических групп
военно-политическим руководством СССР были установлены те
 или иные ограничения на мобилизацию и зачисление в опреде­
ленные виды войск, фронтовых частей и подразделений.
За точку отсчета при определении числа военнообязанных
граждан СССР следует взять цифру численности населения стра­
ны накануне войны, составлявшую около 196,5 млн человек, ко­
торую автор получил путем округления в меньшую сторону по­
казателя, претендующего на роль официального, — 196,7 млн
человек [191]. Указанная цифра является спорной, но в то же
время ее можно признать средневзвешенной. Так, многие из ав­
торов считают ее заниженной [192], однако им противоречат их
же единомышленники по антисталинизму, которые признают
завышенными итоги переписи СССР января 1939 года. Напри­
мер, утверждается, что итоги этой переписи были завышены на
2—3 млн человек [193].
Кстати, последние утверждения, возможно, не так уж и далеки
от истины, но согласиться с ними полностью все же нельзя. Да,
руководство СССР того времени могло оказывать давление на
переписчиков, чтобы они стремились завышать реальное число
жителей страны, но в то же время многие из этих самых жителей,
особенно глубоко верующие люди, которых тогда было немало,
крестьяне-единоличники, самостоятельные кустари и промыс­
ловики и другие лица, не испытывавшие ни малейшего жела­
ния быть участниками построения социализма, «пушечным мя­
сом» для надвигавшейся войны и «базой» для налогообложения,
имели-таки склонность укрыться от учета. Таким образом, лица,
пребывающие в зависимости от антисталинских стереотипов,
манипулируют демографическими показателями в привычном
для себя направлении: когда им надо преувеличить масштабы
жертв социально-экономических и политических катаклизмов
советского общества 30-х годов, численность населения страны,
проживавшего в ней в конце этого десятилетия, они занижают.
Когда же им надо преувеличить число военнообязанных и демо­
графических потерь СССР в годы войны, этот же показатель они
завышают.
Разумеется, дело здесь состоит не только в чьих-то интере­
сах или стереотипах. О немалых сложностях и противоречиях в
 определении численности предвоенного населения нашей стра­
ны писали разные авторы. К примеру, В. Кожурин отмечал, что
ЦСУ СССР в своих изданиях различных послевоенных лет коле­
балось в его исчислении от 191,7 млн чел. до 194,1 млн чел. (на
1940 год) [194]. Однако сам он приводит еще более отличающиеся
от названных сведения о его численности, указывая, что в обна­
руженных им в ЦГАОР документах отдела демографии советского
статистического ведомства оно определялось «предварительным
исчислением» на 1 января 1940 года в 195,95 млн чел., а на 1 янва­
ря 1941 года — в 198,7 млн чел. Из этого на основе экстраполяции
темпа прироста населения СССР в 1940 году этот автор делает вы­
вод о том, что оно к началу войны составляло 200,1 млн чел. Та­
ким образом, В. Кожурин, хотя и верно обратил внимание на то,
что в предвоенные годы существовала тенденция к завышению
численности населения страны, а «абсолютизировать» данные из
найденных им источников, «конечно, нельзя», в конце концов
сам же их, как мы видим, фактически абсолютизирует [195]. И эта
склонность к завышению численности населения СССР, которую
оно насчитывало непосредственно перед войной, была характер­
ной для большинства публикаций о советских военных потерях
в официальных изданиях государственных ведомств, особенно в
ельцинскую эпоху.
Итак, из указанной цифры населения страны (196,5 млн) не­
трудно вывести численность лиц мужского пола, принимая во
внимание, что их доля в нем составляла менее 48 %, то есть при­
близительно 94 млн человек. Как известно, военнообязанны­
ми в то время были мужчины в возрасте 18—49 лет (по Закону о
всеобщей воинской обязанности 1939 года призыв начинался с
19-летнего возраста, но допускался в отношении некоторых ка­
тегорий лиц и по достижении 18 лет). Их доля к началу войны,
исходя из существовавшей тогда половозрастной структуры насе­
ления страны, в которой была очень высокой доля несовершен­
нолетних, вряд ли превышала 40 % всей его мужской части, то
есть составляла не более 38 млн человек.
В подтверждение этой оценки можно привести данные о том,
что в 1939 году в РСФСР дети в возрасте до 14 лет включитель­
 но составляли 39 % населения, а в большинстве других союзных
республик показатели были сходными. Следовательно, несо­
вершеннолетние в это время составляли не менее 47 % мужско­
го населения, учитывая также, что среди несовершеннолетних
доля лиц мужского пола значительно выше, чем среди взрослых.
К несовершеннолетним надо добавить и мужчин, достигших
50-летнего возраста, которых было в то время, вероятно, не менее
13 % от общей численности лиц мужского пола в стране [196].
Кроме того, среди этих 38 млн потенциальных военнообя­
занных было немало лиц, которые по инвалидности или болезни
были не годны к службе в армии. Как можно оценить, их доля
составляла не менее 15 %, то есть около 6 млн человек. Хотя, ско­
рее всего, число пригодных к военной службе было еще меньше.
Так, по данным Б. Мюллера-Гиллебранда, в Германии накануне
войны лишь 70 % «мужчин в возрасте от 18 до 34 лет» «признают­
ся годными к военной службе» [197]. Однако он, по-видимому,
все же имел в виду лиц, имевших более высокие показатели со­
стояния здоровья.
Здесь следует сделать небольшое отступление для сравнения
приведенных цифр с теми цифрами, которые дают авторы ука­
занного исследования в своем труде «Великая Отечественная без
грифа секретности. Книга потерь». Они полагают, что мужчин
в нашей стране к началу войны проживало 93 миллиона, среди
которых несовершеннолетние составляли 33 %, а лица старше
50 лет — 22 % [198]. Таким образом, расхождения в цифрах явля­
ются не очень сильными, но все-таки число потенциальных во­
еннообязанных в названной книге, как полагает автор этих строк,
завышено, в основном из-за довольно сильного занижения доли
несовершеннолетних в населении СССР. По-видимому, указан­
ные исследователи не учитывают специфические особенности
возрастного состава его населения в рассматриваемую эпоху, ко­
торые обуславливались высоким уровнем рождаемости, колеблю­
щимся в сторону очень высокого, и повышенным уровнем смерт­
ности, переходящим к высокому. Более того, в 20-е годы рождае­
мость в СССР была одной из самых высоких в мире. Характерной
для стран с такими особенностями воспроизводства населения
 является очень большая доля несовершеннолетних в их демогра­
фической структуре, которая составляет не менее 40 %, достигая
порой 50 % и более [199].
Таким образом, общее число взятых вместе военнослужащих
и военнообязанных к началу войны составляло, скорее всего,
не более 32 млн человек (включая призывников 1922—1923 го­
дов рождения). К ним, однако, надо добавить до 5 млн человек
юношей 1924—1926 годов рождения, весьма, кстати, много­
численного поколения, которые достигли в последующие годы
войны призывного возраста, и большинство из них после этого
были направлены в армию (по данным коллектива, возглавляе­
мого Г.Ф. Кривошеевым, —более 3,5 млн человек) [200], включая
многие сотни тысяч добровольцев с 17 лет, в том числе, чего гре­
ха таить, по принципу «добровольно-принудительного» набора с
17 лет. Хотя, видимо, немало среди них было и вполне искренних
добровольцев.
Но, с другой стороны, значительную часть военнообязанного
населения западных и южных регионов страны или некоторых
его этнических меньшинств мобилизовать и призвать не пред­
ставлялось возможным или целесообразным вследствие ряда
объективных и субъективных причин, о которых уже говорилось
в настоящей работе. По оценкам автора, среди военнообязанных
Прибалтики, Белоруссии, Украины и Молдавии таких лиц было
более 4 млн человек, среди военнообязанных Средней Азии, За­
кавказья и некоторых автономий юга РСФСР —до 1 млн человек,
а среди немцев, поляков, финнов и некоторых иных считавших­
ся советскими властями неблагонадежными национальностей —
еще более полумиллиона человек. Эти оценки подтверждают, в
частности, следующие данные: в РСФСР было мобилизовано
более 22 % трудоспособных граждан, в республиках Закавказья и
Средней Азии — более 18 %, на Украине — более 12 %, а в Бело­
руссии — менее 12 % [201].
Правда, немалое число этих не мобилизованных или не по­
павших в наши войска в течение войны военнообязанных запад­
ных регионов страны ушли в партизаны или подпольщики — ве­
роятно, не менее полумиллиона человек, но они здесь учитыва­
 ются отдельно, так как не входили в число кадровых советских
военнослужащих. Судьба остальных военнообязанных западных
регионов СССР, оставшихся немобилизованными или мобилизо­
ванными, но не прибывшими в войска, коих предположительно
было более 3 млн человек (по данным Г.Ф. Кривошеева, — более
2 млн чел.) [202], могла быть самой разной: кто-то погиб, буду­
чи мобилизован, при следовании в воинскую часть или находясь
потом в фашистской неволе, кто-то окончил свои дни в оккупа­
ции при тех или иных обстоятельствах, кто-то пошел служить
оккупантам, а в дальнейшем погиб, перебрался за границу или
был осужден, кто-то прятался в войну и даже после нее, а впо­
следствии смог легализоваться, либо был осужден или продолжал
укрываться, и т.д.
Таким образом, всего в распоряжении советского военно­
политического руководства СССР в течение войны реально было
не более 32 млн военнообязанных, включая, разумеется, лиц, ко­
торые уже состояли в Красной Армии, Военно-Морском Флоте
и других войсках к ее началу. И даже если к ним прибавить при­
зывников 1927 года рождения, которых, по данным Г.Ф. Криво­
шеева, успели направить в армию до окончания войны числом
свыше 800 тыс. чел. [203], но не участвовавших в подавляющем
большинстве своем в боевых действиях против Германии, их мог­
ло набраться в лучшем случае 32,5—33 млн человек.
Однако далеко не все эти лица могли быть направлены на служ­
бу в вооруженные силы. Отнюдь не везде можно было обойтись
трудом и службой мужчин старше 50 лет или не годных к военной
службе по состоянию здоровья, а также подростков и женщин.
Есть немало видов деятельности, которые нуждались и в мужчи­
нах, находившихся в расцвете лет и здоровья, не говоря уже о том,
что среди этих категорий лиц было наибольшее количество спе­
циалистов большинства сфер деятельности. Разве можно было
обойтись без них в милиции и других формированиях НКВД, в
иных правоохранительных и административно-управленческих
ведомствах, на рыболовецком, гражданском морском и речном
флоте, в железнодорожном и других транспортных ведомствах,
на лесозаготовках, в шахтах и на рудниках, на металлургических,
 машиностроительных и других предприятиях тяжелой промыш­
ленности и т.д.? Но и менее сложные и тяжелые виды деятель­
ности тоже нуждались в труде специалистов-мужчин, которых не
всегда можно было найти только среди невоеннообязанных лиц.
В общем, в тылу, особенно на работе в оборонной и тяжелой
промышленности, были нужны многие миллионы мужчин во­
еннообязанных возрастов. При этом, чем больше их трудилось
и служило на этих предприятиях и в соответствующих учрежде­
ниях и организациях, тем больше было возможностей по орга­
низации отпора врагу. Говоря конкретнее, чем большее количе­
ство пригодных к военной службе мужчин будет работать в тылу,
тем больше будет на фронте танков, самолетов, другой техники,
вооружения и боеприпасов и иных материальных средств, и тем
они будут лучшего качества. Поэтому государство не могло со­
всем уж обескровливать большинство сфер тыла, и многие во­
еннообязанные не направлялись в армию, другие, будучи моби­
лизованными, фактически трудились или служили в тылу, либо
же демобилизовывались и направлялись для работы и службы в
промышленность и другие сферы. Последних, как указано, было
около 3,6 миллионов, и они учтены как лица, проходившие служ­
бу в вооруженных силах в годы войны. Однако тех, кто вообще
освобождался от мобилизации по так называемой брони, было,
по-видимому, гораздо больше, хотя автор соответствующими све­
дениями не располагает. Число таких лиц можно оценить только
самым приблизительным образом, а именно в 5—6 млн человек,
в чем можно согласиться с В. Литвиненко [204]. Вместе с тем не­
значительная их часть могла быть в течение войны все-таки мо­
билизована в вооруженные силы или попасть в них доброволь­
цами.
Кроме того, в местах лишения свободы к началу войны нахо­
дилось 2,3 млн человек, из которых, насколько можно оценить,
более полутора миллионов насчитывали пригодные к службе
мужчины военнообязанных возрастов. При этом большинство из
них составляли осужденные к длительным срокам лишения сво­
боды за тяжкие или особо тяжкие преступления, в том числе мно­
гие (27 % от общего числа заключенных) — за государственные
 и контрреволюционные преступления. Можно, конечно, тешить
себя представлениями о том, что все или почти все эти «шпио­
ны», «заговорщики», «бацциты» и прочие «контрики», как их
тогда грубо называли, были невинно осужденными и патриотами
СССР, но на самом деле большинство из этих категорий лиц даже
в самые трудные годы войны в армию не направлялось. Не слу­
чайно после того, как за первые три года войны произошла резкая
убыль общего числа осужденных, доля «политических» повыси­
лась в нем до 43 %. Несколько уходя в сторону, можно отметить,
что в течение этих трех лет войны в лагеря и колонии поступи­
ло 1,8 млн осужденных, а из числа освобожденных в этот период
было передано на укомплектование Красной Армии 975 ОООчело­
век [205]. Таким образом, общее число не подлежавших во время
войны мобилизации и призыву осужденных-мужчин, которые по
возрасту и состоянию здоровья были пригодны к военной служ­
бе, можно оценить примерно в 1млн человек. Разумеется, их тоже
нельзя учитывать как часть мобилизационного контингента.
Подытоживая приведенные данные, выполнив нехитрые
арифметические подсчеты (с некоторыми округлениями и до­
пущениями), автор приходит к выводу, что реальный «нечрезвы­
чайный» мобилизационный потенциал СССР в войну составлял
менее чем 27 млн человек. Говоря проще, именно столько граж­
дан могло быть направлено властями страны в вооруженные силы
в течение войны (с учетом уже находившихся в них накануне ее
начала) без проведения чрезвычайных мобилизационных меро­
приятий и без чрезмерного ослабления народного хозяйства.
Чтобы преодолеть нехватку военнообязанных, во время войны
в вооруженные силы зачислялись невоеннообязанные. Так, в них
было зачислено почти полмиллиона женщин [206]. В войска по­
пало также немало и невоеннообязанных мужчин, прежде всего
несовершеннолетних или достигших 50-летнего возраста. Боль­
шинство из них вошло в число военнослужащих через народное
ополчение, истребительные батальоны и партизанские отряды, а
также в качестве иных добровольцев. Кроме того, в самые труд­
ные месяцы войны мобилизации подлежали лица 1890—1891 го­
дов рождения. Не имея в распоряжении соответствующих дан-

9-4216
 ных, автор может дать только самую приблизительную оценку их
числа: вместе взятых их могло быть 2—2,5 млн человек. Конечно,
большинство военнослужащих-женщин, а также мужчин зрелого
возраста, в силу своих физических и иных возможностей, про­
ходили службу во всякого рода медицинских, штабных, тыловых
и иных вспомогательных и нестроевых частях и подразделениях.
Но разве они были не нужны и не внесли свой вклад в достиже­
ние победы в войне? Всего, таким образом, в СССР на военной
службе в течение войны могло реально состоять 29,5—30 млн че­
ловек военнообязанных и иных лиц.
Это число значительно (до 5 млн человек) уступает соответ­
ствующему показателю, которое называется коллективом исследо­
вателей во главе с Г.Ф. Кривошеевым. Конечно, автор настоящей
работы мог и ошибиться в своих расчетах, да и были они оценоч­
ными. Но не исключено и то, что ошиблись как раз таки назван­
ные исследователи. Это могло произойти, например, вследствие
двойного учета одних и тех же лиц, многие из которых за долгие
годы войны неоднократно направлялись и зачислялись в войска, в
том числе и через военкоматы. Кто-то мог попасть в плен, а потом
сбежать или быть отпущенным (в 1941 году немцы довольно мно­
го отпускали наших пленных солдат по домам, в основном в том
случае, если они до войны проживали в той же местности, где на­
ходились, будучи пленены), кто-то — отстать от части или эшело­
на, еще больше бойцов и командиров попадали в окружение, а по­
том выходили оттуда к нашим войскам или властям. Были и иные
обстоятельства, при которых военнослужащие, будучи живыми,
выбывали из войск или не могли прибыть в них и считались по­
гибшими, пропавшими без вести, пленными, дезертирами или от­
ставшими от воинских частей, нередкими могли быть и различные
недоразумения и обманные действия и т.д. Порой такие лица ока­
зывались совершенно в другом регионе, спустя продолжительное
время, в сложной обстановке отступления, наступления или пере­
дислокации войск. И число таких судеб, вместе взятых, за долгие
годы войны вполне могло исчисляться миллионами.
Все это не могло не отразиться в существенной мере на точ­
ности учета, тем более, что воинские части и в особенности во­
 енкоматы были заинтересованы в максимально возможных его
показателях, так как последние обязаны были выполнять план по
мобилизации, а в воинских частях от численности личного соста­
ва зависело их снабжение (впрочем, ситуация в соединениях и ча­
стях, непосредственно выполнявших боевые задачи, была в этом
отношении двоякая). Да и не было большой необходимости, как
и возможности, в условиях войны заботиться о чистоте учета.
Правда, по данным Г.Ф. Кривошеева, 940 тыс. человек, ко­
торые в начале войны пропали без вести, а после освобождения
захваченной противником территории были призваны вторично,
учтены в общей цифре военнослужащих, «надевавших во время
войны шинели», только один раз [207]. Однако представляется,
что лиц, неоднократно учтенных во время войны как призван­
ные или мобилизованные военнослужащие, могло быть гораздо
больше. Нельзя исключить и неизбежного при катастрофических
обстоятельствах периода 1941—1943 годов и огромных масштабов
страны большого числа «мертвых душ», то есть лиц, учтенных во­
енкоматами как призванные или мобилизованные, но которых
фактически не было в наличии или которые в войска по различ­
ным причинам не направлялись. В любом случае 34,5 млн чело­
век, которые, по данным военкоматов, «стали под ружье» в годы
войны, было непосильным для страны количеством, явно превы­
шающим ее демографические и экономические возможности.
Здесь надо еще раз отметить, что реально на советско-герман-
ском фронте во время войны сражалось гораздо меньше воен­
нослужащих, чем было мобилизовано и призвано, поскольку
большое их число все время после мобилизации работало в про­
мышленности или проходило службу в тыловых частях и подраз­
делениях, войсках, дислоцированных на Дальнем Востоке и в
южных регионах страны. Очевидно, что ротация переброска со­
единений и частей, как и переводы отдельных военнослужащих,
не могли охватить их личный состав целиком, и довольно многие
из них на фронте так и не побывали и непосредственно в боях
не участвовали. Исходя из этого, приблизительное число реально
участвовавших в боях с врагом наших бойцов и командиров мож­
но оценить в 26—27 млн человек.
 Разумеется, какая-то часть советских военнослужащих, не
принимавших участие в боях, могли, как и вполне мирные граж­
дане нашей страны, попасть под налеты вражеской авиации или
обстрелы ее дальнобойной артиллерии, стать жертвами враже­
ских диверсантов, попасть, в конце концов, в аварию или иные
происшествия и при этом погибнуть. Могли они, как и все про­
чие люди, умереть также от различных болезней, покончить
жизнь самоубийством или найти свою смерть от других причин.
И все же демографические потери среди них были, несомненно,
во много раз меньше, чем среди фронтовиков.
Вместе с тем большое число наших соотечественников, кото­
рые не были военнослужащими, тем не менее фактически уча­
ствовали в боях с врагом, находясь в составе партизанских от­
рядов, соединений и частей народного ополчения, подпольных
организаций, истребительных батальонов и некоторых иных
формирований. Многие из них при этом не являлись и военноо­
бязанными. Общее число партизан, подпольщиков и ополчен­
цев, не имевших и не получивших статус военнослужащих, мож­
но оценить не менее чем в 1 млн человек.
Но если в годы войны военнослужащих, а тем более непосред­
ственно принимавших участие в боях, на самом деле было суще­
ственно меньше, чем принято считать, то ощутимо меньшими
были и их потери. Прежде чем сделать собственную количествен­
ную их оценку, следует отметить некоторые несоответствия упо­
мянутых цифр демографических потерь, определенных коллек­
тивом Г.Ф. Кривошеева.
Во-первых, эта общая цифра демографических потерь совет­
ских военнослужащих с учетом других их безвозвратных потерь
(оставшиеся в живых военнопленные) и иных выбывших из строя
лиц (уволенные в годы войны из вооруженных сил по ранению,
болезни или по другим причинам), как уже сказано, не вполне со­
гласуется с реальной численностью военнообязанного населения
страны и численным составом наших вооруженных сил, победно
завершившим войну в 1944—1945 годах. Становится не вполне по­
нятным, откуда у Красной Армии и других наших сил был такой
существенный перевес в численности личного состава над вра­
гом в конце войны, если у нас были такие большие безвозвратные
потери (в своей совокупности 11,4 млн чел.), столь много было в
годы войны демобилизованных и направленных на формирова­
ние НКВД и других ведомств (8,6 млн человек) и выбыло из войск
по другим причинам: передано на укомплектование частей поль­
ской, чехословацкой и румынской армий, отчислено, дезертиро­
вало или отстало от воинских эшелонов, осуждено и направлено в
места заключения (1,2 млн человек) [208]. Все указанные катего­
рии лиц вместе взятые с учетом оставшихся к окончанию войны
в списках вооруженных сил 12,8 млн чел. насчитывают 34,4 млн
чел., поэтому баланс военнослужащих военного времени, состав­
ленный авторами этого исследования, является арифметически
верным. Но, как уже сказано, столько пригодных для военной
службы мужчин, которых можно было мобилизовать и оторвать
от работы или службы в других важных сферах, в стране просто
не было, во всяком случае с учетом проблем мобилизации ряда
довольно многочисленных категорий советских граждан.
Во-вторых, эта цифра не вполне соотносится с количеством
потерь нашего врага и численностью личного состава его воору­
женных сил и других формирований, принимавших участие в
войне. Непонятно, как вообще такое могло быть, что СССР мо­
билизовал в войска намного больше людей, чем Германия и ее со­
юзники, если его мобилизационные резервы были гораздо мень­
ше, чем у них? Да еще при этом советские войска понесли якобы
гораздо большие потери, чем войска врага, а СССР, несмотря на
все это, одержал сокрушительную победу в войне? Даже актив­
ное участие в войне на стороне СССР войск западных союзников
не может полностью объяснить сей парадокс, ибо оно началось
менее чем за год до конца войны, так и не став сопоставимым с
масштабом участия в ней советских войск, а коренной перелом в
войне произошел намного раньше, когда наши западные союзни­
ки и вовсе были еще довольно пассивны.
В указанном статистическом исследовании общая числен­
ность личного состава вермахта и войск СС, то есть также на­
растающим итогом за весь период войны, определена в 21,1 млн
человек. Демографические потери этих сил в точности не уста­
 новлены, но на основе тех данных, которые представлены в этом
исследовании, их можно оценить в более чем 5,0 млн человек.
Эту оценку автор вывел исходя из следующих показателей убыли
и потерь военнослужащих Германии, указанных в нем же: обще­
го числа погибших, умерших от ран и болезней, пропавших без
вести — почти 4,5 млн чел., умерших только в советском плену —
более 0,4 млн чел., а также их безвозвратных потерь (без учета
сдавшихся в плен после капитуляции) —более 11,8 млн чел. [209].
В это число, правда, не вошли довольно многочисленные воени­
зированные и полувоенные формирования Германии, например
силы СД, гестапо, фольксштурма, организации Тодта и т.д. Их
численность (до 3 млн чел.) была, по-видимому, существенно
больше, чем участников наших подобных военизированных фор­
мирований, то есть не являвшихся кадровыми военнослужащими
партизан, ополченцев и подпольщиков (1,5—2 млн чел.), также
не вошедших в общее число личного состава наших вооруженных
сил (поданным Г.Ф. Кривошеева, 34,5 млн чел.).
Не включена в него также численность войск европейских
союзников Германии (Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии,
Словакии и Хорватии), которая была также достаточно большой.
Как и не включены сюда потери всех этих сил. С высокой долей
вероятности, исходя из различных известных данных об их чис­
ленности в тот или иной период войны, числе их пленных, актив­
ности и продолжительности участия в войне и т.д., можно пред­
положить, что всего солдат и офицеров этих стран в войне на сто­
роне Германии с 1941 по 1945 год участвовало примерно 7—8 млн
человек, из которых до половины составляли итальянские во­
еннослужащие (правда, на советско-германском фронте доля
последних была существенно ниже). К этому можно добавить
личный состав вооруженных сил Испании, вишистской Фран­
ции, Болгарии и других стран, также являвшихся номинальными
или реальными союзниками Германии, но вклад которых в войну
был невелик и несопоставим с их возможностями, или тех стран,
вклад которых был совсем незначителен (например, Норвегия).
Последние страны в годы войны выделили для борьбы против
СССР и наших союзников в общей сложности не менее полу­
 миллиона своих военнослужащих. Всего, таким образом, против
СССР и наших союзников в 1941—1945 годах Германией и ее со­
юзниками было мобилизовано не менее 29 млн человек (без учета
небоевых военизированных или иррегулярных формирований).
Однако, скорее всего, их число было все-таки большим, учи­
тывая явное превышение мобилизационного потенциала стран
нацистско-фашистского блока, вместе взятых, по сравнению с
нашей страной. Ведь их население, включая вовлеченные в во­
йну на германской стороне аннексированные, оккупированные
и присоединенные территории, составляло к 22 июня 1941 года
примерно 302 млн человек, в том числе Германии — почти 99 млн
и с учетом польского генерал-губернаторства и чешского протек­
тората — 118,5 млн. Наконец, если к ним еще прибавить население
оккупированных Германией и ее союзниками Греции, Сербии,
Черногории, Албании и Косова, которое насчитывало примерно
14,5 млн чел., то общий людской потенциал фашистского блока
и вовсе достигал 316,5 млн. Население же СССР составляло тогда
примерно 196,5 млн человек (более подробно о разнице людского
потенциала воюющих сторон говорится в 1-й части работы).
Отдельно еще должно быть рассмотрено население оккупиро­
ванных Германией в 1941 — 1942 годах советских территорий, ко­
торое, по оценке автора, составляло в общей сложности до 54 млн
человек. Представляется, что оно в подавляющем большинстве не
может быть учтено как население Германии или даже как полно­
стью находившееся в ее распоряжении, поскольку было в значи­
тельной мере настроено к ней враждебно. Немалая часть этого на­
селения пряталась от оккупантов или даже продолжала сопротив­
ляться захватчикам. Многие наши сограждане ушли в партизаны
и подпольщики (до 1 млн чел.), а другие оказывали им различную
помощь. Но и те, кто «покорился», в большинстве были детьми,
стариками, инвалидами, в то время как почти все трудоспособ­
ное население составляли женщины, а также мужчины, близкие
по возрасту и состояния здоровья пожилым людям, и подростки.
Тем не менее к использованному Германией в войну населению
надо добавить по крайней мере 1 млн советских граждан из числа
военнопленных и жителей оккупированных территорий, которые
 были направлены в различные немецкие военные формирования
или служили немцам и их союзникам в различных полицейских,
административных и прочих подобных формированиях и орга­
нах. Впрочем, на благо Рейха вынуждено было еще трудиться не­
мало других советских граждан, в частности угнанных на работу в
Германию, которых насчитывалось до 5,3 млн человек [210].
Особенно надо отметить то, что население Германии и ее со­
юзников имело более благоприятную для военной мобилизации
половозрастную структуру, поскольку в этих странах была боль­
шей доля мужчин военнообязанных возрастов, чем в СССР, чему
соответствовала гораздо меньшая в них доля детей и других несо­
вершеннолетних. Разумеется, это увеличивало мобилизационные
возможности нашего противника в войне. Ну а его положение с
трудовыми ресурсами было, несомненно, еще лучшим.
Конечно, против сказанного можно возразить, что среди на­
селения Германии и ее союзников (включая их оккупированные и
присоединенные территории) было немало лиц неблагонадежных
для них национальностей: поляков, чехов, евреев, сербов и др.
Действительно, таковых было немало —до 30 млн человек и более
(смотря какие территории считать). Однако часть из них все-таки
была мобилизована, особенно, наверное, «полукровок», то есть
имевших одним из родителей лицо, относящееся ко вполне на­
дежным для фашистского блока народам. Не случайно, что среди
плененных советскими войсками военнослужащих германской,
итальянской, венгерской, румынской и других воевавших против
СССР армий оказалось 70 тыс. чехов и словаков, 60 тыс. поля­
ков, 22 тыс. югославов, 10 тыс. евреев и т.д. [211]. Отсюда можно
предположить, что немцы и их союзники смогли мобилизовать и
привлечь в качестве добровольцев в свои вооруженные формиро­
вания в годы войны многие сотни тысяч человек из числа таких
лиц, возможно, до миллиона. В конце концов, лица неблагонад­
ежных национальностей привлекались для самых разных других
целей, особенно для работы в промышленности, строительстве,
на транспорте и в сельском хозяйстве.
Вместе с тем, как уже говорилось, сходная проблема была и
у военно-политического руководства СССР, которое не толь­
ко не могло мобилизовать представителей некоторых потенци­
ально неблагонадежных национальностей, прежде всего тех же
немцев, но и имело в силу различных обстоятельств серьезные
трудности с мобилизацией представителей многих националь­
ностей на юге и особенно на западе страны (всего таковых было
до 5,5 млн военнообязанных). Более того, преобладающая часть
советских немобилизованных военнообязанных быстро попала
в зону немецко-фашистской оккупации, и многие из них были
привлечены нашим врагом, уже, разумеется, для войны против
СССР и наших союзников. Не следует забывать и то, что из при­
мерно 4 млн советских военнопленных, которые попали в плен в
основном в начальный период войны, немцы и их союзники су­
мели привлечь в свои войска и иные формирования еще несколь­
ко сотен тысяч человек.
Подытоживая изложенное, можно оценить мобилизацион­
ные ресурсы Германии и ее союзников в начале и в середине во­
йны (до июля — августа 1943 года) в общей сложности в 44 млн
человек собственных граждан, а также «фольксдойче» и некото­
рых иных категорий жителей различных стран и аннексирован­
ных территорий (другое дело, что далеко не весь он был исполь­
зован). Если же к ним добавить еще военнослужащих Испании,
вишистской Франции, волонтеров из самых разных оккупиро­
ванных стран и территорий, а также указанных советских граж­
дан, которых вместе взятых в войне на стороне фашистского
блока участвовало до 3 млн человек, то это число возрастает до
47 млн человек. И это еще при том, что мобилизационные ре­
сурсы таких стран, как Испания, вишистская Франция, Нидер­
ланды, Бельгия, а также некоторых иных в совокупном ресурсе
этого блока учитывались только в фактически задействованной
части.
В то же время мобилизационные ресурсы нашей страны, как
выше указано, составляли к началу войны 32 млн человек, к кото­
рым можно, пожалуй, добавить еще около 3 млн человек, достиг­
ших совершеннолетия в рассматриваемый период (1942 год —
первая половина 1943 года). Число же фактически доступных и
благонадежных мобилизационных ресурсов у СССР было еще
 существенно меньше ввиду быстрой оккупации ее западных рай­
онов и других указанных выше причин. При этом доля ресурсов
такого рода в их общем числе у СССР была ниже, чем у Германии
и ее союзников.
Конечно, можно еще принять во внимание мобилизационные
ресурсы практически единственного нашего заметного союзника
на первых этапах Великой Отечественной войны — Великобрита­
нии, оценив их почти в 9 млн человек. Однако никакого участия
в сухопутных военных действиях в Европе с период с 1941 года до
середины 1943 года Великобритания не принимала, поэтому поч­
ти все эти ее людские ресурсы для европейского ТВД так и оста­
вались, по существу, только гипотетическими. По-настоящему
же активно эта страна вместе с США, своими доминионами,
французскими антифашистскими силами вступила в военные
действия в Европе, как известно, с июня 1944 года. Тем более нет
необходимости считать мобилизационный потенциал доминио­
нов и колоний этой страны. Те локальные, спорадические боевые
операции, которые Великобритания при поддержке своих доми­
нионов предпринимала ранее, ограничивались в основном терри­
ториями Африки и Юго-Западной Азии, отвлекая, как правило,
одновременно не более одной сотни тысяч немецких военнос­
лужащих сухопутных войск. И только летом 1943 года ее войска
вместе с американскими начали первую сухопутную операцию в
Европе (на юге Италии) с того момента, как их в июне 1940 года
вермахт буквально вышвырнул с континента.
Что ж, отделенная от материка морем, Великобритания могла
себе позволить воевать «малой кровью». Тем более не нуждались
в пролитии крови своих солдат США, не желавшие вначале во­
обще воевать, хотя и поддерживавшие в большей мере Велико­
британию и другие союзные ей страны, чем страны Оси. И даже
после того, как в декабре 1941 года их страну, что называется, вта­
щили в войну против себя слишком ретивые японцы и немцы,
торопиться с активным участием в ней у американских властей
необходимости не было.
Так откуда же у советских войск солдат в строю в конце войны
было гораздо больше, если они их якобы намного больше теря­
 ли, чем немцы и их союзники, в то время как мобилизационные
ресурсы СССР на протяжении большей части войны явно усту­
пали совокупным ресурсам Германии и ее союзников? Конечно,
к этому времени изменилось соотношение участвовавших в во­
йне государств и, соответственно, мобилизационных ресурсов с
обеих сторон, но все равно самым большим фронтом оставался
советско-германский, на котором действовали с нашей стороны
в основном только советские войска. Таким образом, достигну­
тый к концу войны на советско-германском фронте более чем
весомый перевес в численности наших войск над войсками про­
тивника был бы невозможен, если бы они несли гораздо большие
потери по сравнению с вражескими.
Не могли существенно повлиять на соотношение сил и по­
терь немногочисленные союзнические польские воинские части.
Они были сформированы и вооружены советскими властями в
основном из числа советских граждан и бывших польских во­
еннопленных (интернированных лиц), а их активное участие в
войне было непродолжительным и носило преимущественно ха­
рактер выполнения вспомогательных задач. В еще большей сте­
пени это относится к сформированному в СССР чехословацкому
корпусу под командованием JI. Свободы. Характерно также, что
в числе участников этих польских и чехословацких формирова­
ний немалую долю составляли галицкие и закарпатские русины,
в том числе лемки и бойки, проживавшие до войны на террито­
рии современных Польши и Словакии. Что касается румынских
и болгарских войск, то они слишком поздно пришли нам на по­
мощь, да и была она сопоставимой разве что с действиями поль­
ских и чехословацких частей. В любом случае все они, включая
даже доблестную Народно-освободительную армию Югославии,
помогали нашим войскам в освобождении территории собствен­
ных стран и отчасти — сопредельных территорий. Ну а считать
партизанские формирования Армии Крайовы польскими вой­
сками, воюющими с вооруженными силами фашистского блока,
ей-богу, язык не поворачивается, так как эта организация мало
того, что не представляла значительной военной силы и не про­
являла большой активности, так еще к тому же в большей степени
 решала политические, а не военные задачи. Не гнушалась она и
откровенно антисоветскими действиями, включая акции против
наших партизан, нападения на украинские села. При этом потери
немецких и союзных им воинских и иных формирований в борь­
бе с ними были очень малочисленными, и их можно отнести не
на счет их потерь на советско-германском фронте, а к потерям
частей, дислоцированных во внутренних округах Германии и их
союзников.
Немалые сомнения в столь больших числах мобилизованных
в вооруженные силы страны наших граждан и их потерь, назы­
ваемых в рассматриваемом статистическом исследовании, воз­
никают и потому, что в нем не были должным образом учтены все
виды иной убыли наших военнослужащих, которые, следователь­
но, были включены в число их демографических потерь, по край­
ней мере большей частью.
Во-первых, в соответствующем балансе этого исследования
слишком заниженной представляется цифра невозвращенцев на
Родину из числа наших солдат и офицеров, оказавшихся за гра­
ницей в годы войны. По данным указанного статистического ис­
следования, их было 180 тыс. чел. [212]. Это число выглядит за­
ниженным не только само по себе, в абсолютном выражении по
сравнению с иными цифрами потерь и учета военнослужащих,
но и с учетом того, что оно охватывает невозвращенцев лишь из
числа военнопленных. Однако не только находившиеся в немец­
ком плену советские военнослужащие не возвращались домой, в
числе их было немало тех, кто находился и в действующей армии
на территории других стран. Причины и обстоятельства их невоз­
вращения могли быть различными, например, опасение уголов­
ного преследования, возникавшее у лиц, которые запятнали себя
теми или иными преступлениями, совершенными как до войны,
так и во время ее, оставление расположения части, бегство с поля
боя, утрата связи со своей частью, возникшие отношения с ино­
странкой, желание воссоединиться с родственниками, которые
находились в других странах, или жить в среде своего этноса или
религиозной группы, проживавших за рубежом, политические и
идеологические соображения, обида на советские военные или
 политические власти либо происшедшие вследствие различных
причин конфликты со своими командирами или однополчанами,
желание скрыться от долгов и обязательств, мечта о более легкой,
сытой или красивой жизни на Западе, случай, недоразумение
либо, например, любопытство, уговоры друзей и т.д. Они могли
также, к примеру, попасть к иностранцам, оторвавшись от наших
войск и властей, из-за ранения, контузии или болезни, после чего
у них и остаться. Разумеется, командиры и другие руководители
подразделений, частей и соединений нашей армии, как прави­
ло, не были заинтересованы показывать в отчетности всю прав­
ду о таких невозвращенцах, беглецах или случайно выбывших из
состава частей лицах, поскольку чаще всего это было связано с
дезертирством или другими преступлениями. Их вполне можно
было представить как без вести пропавших или убитых. Во мно­
гих случаях командиры и начальники могли и не знать истинную
судьбу таких лиц.
Вряд ли таковых было много в относительном выражении
(1—2 %), но если учесть, что за границей в разных странах в те­
чение по меньшей мере периода с марта 1944 по май 1945 года,
когда наши войска вели там активные боевые действия, побы­
вало в общей сложности 11—12 миллионов советских военнос­
лужащих, то в абсолютном выражении всего их могло набраться
100—200 тысяч и более, не считая, разумеется, тех, кто попал за
границу в качестве военнопленных. Никакой достоверной кон­
кретной информации о числе таких лиц у автора нет, поэтому оно
оценивается здесь весьма приблизительно.
Считается, что всего в так называемой второй волне эмигра­
ции было около полумиллиона бывших советских граждан, при­
чем большинство из них составляли лица «западных» националь­
ностей СССР, то есть украинцы, литовцы, латыши, эстонцы, мол­
даване, немцы, поляки, финны и т.д. Так, А. Пронин приводит
данные о том, что среди них этнических русских было только 7 %
[213]. Также считается, что это были в основном наши военно­
пленные или гражданские лица, угнанные на работу в Германию.
Однако в этих представлениях и подсчетах можно серьезно
усомниться, зная, насколько были заметным явлением на Западе
 представители отечественной «второй волны» эмиграции, в том
числе русские по своему этническому происхождению, а также
имея основания полагать, что далеко не все из них осели на За­
паде и желали себя обнаруживать либо тем более афишировать.
Кроме того, в большинстве случаев они вряд ли могли поддер­
живать активные контакты с представителями предшествующих
поколений русских эмигрантов, которые были своего рода рос­
сийской эмигрантской базой, так как выросли уже в советских
условиях и были им чужды по социальному происхождению, вос­
питанию и культуре.
Большинство из них, как отмечено, вообще не были заинте­
ресованы в том, чтобы быть заметными, поскольку в отличие от
предшествующих поколений эмигрантов за ними чаще всего тя­
нулось неблаговидное даже по антисоветским меркам прошлое,
например сотрудничество с общим врагом, мародерство на заня­
тых советскими войсками территориях, уголовно наказуемое на­
силие в отношении жителей этих стран, тяжкие общеуголовные
преступления, совершенные ранее, и т.д. Но и у тех лиц, которые
подобного прошлого все же не имели, были серьезные основа­
ния опасаться выдачи в СССР и суда за дезертирство или измену
Родине, особенно в первые годы, а в странах «народной демокра­
тии» и в дальнейшем. Да и вряд ли большинство из них на Западе
могли рассматривать как «пострадавших от большевизма» лиц, в
качестве которых можно было не опасаться за свою судьбу и по­
лучать какие-то льготы и преимущества. Тем более что в конце
войны США, Великобритания, Франция, Канада и почти все
другие европейские и многие неевропейские страны были или
стали союзниками СССР. Определенные союзнические отноше­
ния с нашей страной и обязательства перед ней сохранялись у них
и в первые годы после войны, а у многих стран и позднее. Кроме
того, совсем не обязательно, что эти лица выехали в США, Ве­
ликобританию, Францию, Канаду, страны Бенилюкса, которые у
нас обычно в первую очередь ассоциируются с понятием «страны
Запада». Они могли оказаться и в Южной Америке, Австралии,
Германии, Италии, Австрии, Болгарии, Югославии, Румынии,
Венгрии, Чехословакии, Польше, Финляндии, Швеции, Норве­
 гии, Турции и многих других странах мира. Многие из них при
таких обстоятельствах не только не имели интереса афишировать
себя как бывших советских граждан или как русских, но и впол­
не могли преднамеренно скрывать свое происхождение, менять
свои имена, подделывать документы либо прятаться от учета и
контроля.
Очевидно, что собрать достоверную, полную, конкретную
информацию о всех таких лицах не представляется возможным,
а значит, и сделать исчерпывающий и вполне обоснованный
их подсчет. Но это не означает, что таких лиц вообще не было.
Поэтому их следует исключить из числа демографических по­
терь наших вооруженных сил в годы войны хотя бы оценочным
образом. Всего таких лиц могло быть, как представляется, око­
ло 500 тыс., из которых более 300 тыс. были военнопленными, а
до 200 тыс. либо даже более — дезертирами, перебежчиками или
лицами, выбывшими из воинских частей, находившихся за рубе­
жом, при иных обстоятельствах. Последние могли считаться по­
гибшими или пропавшими без вести, но реально были живыми,
оставшись после войны в других странах. И это было не случай­
но, так как советским властям в идеологическом, как минимум,
отношении было невыгодно признавать такое довольно большое
число беглецов и невозвращенцев. Гораздо больше идеологиче­
ских дивидендов они зарабатывали, признавая их погибшими в
фашистском плену и в боях. В дальнейшем подобного рода воз­
зрения стали стереотипными.
Во-вторых, во время столь длительной, масштабной войны,
которая проходила с переменным успехом, могли быть большие
ошибки в подсчете потерь, выражающиеся в двойном или даже
многократном учете, о чем уже неоднократно говорилось в этой
работе. Тем не менее есть необходимость сказанное обобщить,
уточнить и дополнить. Рассматривая это обстоятельство, мож­
но согласиться с В. Литвиненко, который пишет, что «... в книге
“Гриф секретности снят” сделана оговорка: при определении бо­
евых потерь невозможно полностью исключить случаи двойного
счета. По данным статьи “Мертвые души Великой Отечествен­
ной” (“НГ”, 22.06.99), историко-архивным поисковым центром
 "Судьба” ассоциации “Военные мемориалы” установлено, что за
счет двойного и даже тройного учета число погибших воинов 43-й
и 2-й Ударных армий в исследованных центром боях было завы­
шено на 10—12 %. Поскольку эти цифры относятся к периоду,
когда учет потерь в Красной Армии был недостаточно тщателен,
то можно предположить, что в целом по войне за счет двойного
учета число погибших красноармейцев завышено примерно на
5—7 %, т.е. на 0,2—0,4 млн чел.» [214].
Не приходится сомневаться, что в первые месяцы боев учет
наших потерь был налажен плохо, о судьбе большого числа на­
ших военнослужащих и вовсе не было конкретных сведений.
Это было обусловлено прежде всего быстрым отступлением со­
ветских войск и нередким попаданием в кольцо окружений боль­
шого количества наших воинских частей и целых армий, а также
утратой и уничтожением многих учетных и иных документов. Из
этого, кстати, некоторые авторы делают выводы о том, что, мол,
многие из потерь вообще не были учтены. Для пущей убедитель­
ности такие деятели еще и процитируют высказывания Сталина,
в которых он тогда сильно принижал число наших потерь. Хотя,
казалось бы, не только «козе», но и «ежу понятно», что истинное
их число, тем более совокупное и полное, было в то время тайной,
а сообщения о потерях могли распространяться только в пропа­
гандистских целях, а не для информирования населения страны,
мировой общественности или тем более потомков о их подлин­
ном количестве. Тем не менее в дальнейшем, рано или поздно,
этих выбывших военнослужащих, которые поначалу могли и не
учитываться как потери, все равно неизбежно приходилось ис­
ключать из списков личного состава. Таким образом, эти потери
в конечном итоге не могли бьггь не учтены в принципе. Другое
дело, в качестве каких категорий они исключались из списков,
и где реально были эти наши военнослужащие. При этом невоз­
можно было избежать многочисленных ошибок, выражающихся
в конечном итоге в неоднократном учете наших потерь, что по­
влекло значительное преувеличение их масштабов.
Если определенное время не было достаточно достоверных
сведений о судьбе тех или иных военнослужащих (а только в
окружениях побывало около 3 млн наших солдат и офицеров), их
считали пропавшими без вести, а при наличии соответствующих
оснований—попавшими в плен или даже могли включить в чис­
ло погибших. Но на самом деле нередко эти люди были живы­
ми и неплененными. Их дальнейший жизненный путь мог быть
различным, но, в конце концов, многие из них вновь попадали
в наши войска, повторно зачисляясь в них, иногда и под чужими
именами, а в дальнейшем опять-таки нередко погибали, попада­
ли в плен или пропадали без вести. Таких судеб военнослужащих,
которые два раза, а иногда и более, могли быть учтены в числе на­
ших разного рода безвозвратных, в том числе и демографических
потерь, было, по-видимому, немало—до нескольких сотен тысяч.
Среди них учтенных сверх действительного количества демогра­
фических потерь, могло быть, исходя из цифр мобилизованных,
окруженцев, дезертиров, пропавших без вести, до 300 тыс. чело­
век, а, возможно, и более.
В-третьих, как уже сказано, в столь тяжелой войне, особен­
но в течение нескольких первых месяцев боев, когда немецкое
наступление было стремительным, многие прорывы их войск—
неожиданными, а окружения наших войск—весьма масштабны­
ми, появлялось большое количество без вести пропавших лиц,
как и других потерь. Дальнейшая их судьба во время войны могла
быть самой разной, но большинство из них затем вторично были
зачислены в войска. По данным коллектива авторов во главе с
Г.Ф. Кривошеевым, таковых было 939,7 тыс. человек [215]. В про­
веденном ими исследовании есть также сведения о неразыскан-
ных дезертирах и отставших от эшелонов, которых, как они счи­
тают, было 212,4 тыс. человек [216], но, вероятнее всего, в это чис­
ло входят только те военнослужащие, о которых было достаточно
данных считать их дезертирами и отставшими от эшелонов
Не объявившиеся после войны военнослужащие, пропавшие
без вести, считались убитыми, то есть относились к демографи­
ческим потерям наших войск. На самом же деле многие из этих
лиц оставались живыми, дезертировав от войны вследствие са­
мых разных причин и обстоятельств, которые чаще всего сочета­
лись: опасение уголовного преследования в связи с совершением
 неправомерных или неудачных действий при исполнении своих
воинских обязанностей, нежелание воевать по религиозным или
иным идейным соображениям, вступление в связь с женщиной во
время отсутствия в части, прибытие домой или к родственникам,
совершение общеуголовных преступлений, стремление скрыть­
ся от прежних обязательств и долгов и т.д. Оказавшиеся в окру­
жении, при потери связи со своей частью или с командованием
многие советские военнослужащие могли просто заблудиться,
попасть в неожиданную или сложную ситуацию, растеряться, а
потом у них возникало естественное опасение, что их длительное
отсутствие могло быть воспринято как дезертирство, к чему они и
склонялись в конце концов. Но самым распространенным и, как
правило, главным мотивом дезертирства был, конечно, страх за
свою жизнь и здоровье. В дальнейшем такие лица скрывались в
лесах, в горах, среди болот, в естественных или искусственно ими
созданных укрытиях, у родственников, друзей или сердобольных
граждан, причем по любую линию фронта. Благо и многие со­
бытия военных лет, особенно ее первых месяцев, происходили в
лесах и других довольно труднодоступных природных условиях,
где легко можно было прятаться и скрытно передвигаться. При
этом многие из них, чтобы выжить, на какое-то время примыкали
к партизанским отрядам, иным формированиям либо служили у
немцев. В результате немало из них смогло пережить войну, про­
должая скрываться и после нее, порой долгое время, примыкали
к бандам, которых было достаточно много после войны, уходи­
ли в криминальное подполье, становились бродягами либо при
удобном случае объявлялись, в частности под другими именами.
Короче, чаще всего их судьба, вероятно, была незавидной, а по­
слевоенный век — недолгим. Какая-то часть из них могла потом
быть обнаружена, о чем спустя годы после войны было поведано
немало историй, но большая часть таких людей так и жили поте­
рянными для общества, вплоть до полной самоизоляции.
Не приходится сомневаться, что общее количество совет­
ских военнослужащих, которые в первые месяцы войны попа­
ли в окружение, отстали от своих частей или сбежали из них и
скрывались после этого по лесам и другим местам, независимо от

274
 юридической оценки их действий и их дальнейшей судьбы, было
действительно велико. Немецкий фельдмаршал Ф. фон Бок, ко­
торый был одним из наиболее осведомленных в этом отноше­
нии человеком, описывая в своем дневнике события 28 июня
1941 года, посчитал достаточно важным следующий факт: «Тыся­
чи русских солдат скрываются в лесах в нашем тылу; некоторые
переодеты в гражданскую одежду.... Однако выловить их всех не
представляется возможным, принимая во внимание обширность
этих территорий» [217]. Есть в этом дневнике и иные подобные
записи, например о событиях 6 июля 1941 года: «Один офицер из
моего штаба докладывал, что видел тысячи голодных и безоруж­
ных русских солдат, которые, покинув Минск, без всякого кон­
троля с чьей-либо стороны двигались в сторону Слуцка.... Очи­
стить хотя бы частично обширные, покрытые лесами территории
у нас в тылу в настоящее время не представляется возможным.
Я уверен, что там все еще укрываются тысячи русских солдат»
[218]. И это было только начало немецких прорывов и окружений
наших войск, всего лишь на одном из направлений.
Поэтому вряд ли можно удивляться тому, что известный публи­
цист И. Бунич особенно-то не церемонился в подсчетах подобных
категорий лиц, в частности приводя следующие данные: «1 мил­
лион человек откровенно дезертировали (из них 657 354 человека
было выловлено, 10 200 — расстреляно, остальные исчезли без
следа) ...Примерно миллион человек рассеялся по лесам» [219].
Конечно, с такими смелыми заявлениями и огромными цифрами
согласиться полностью никак нельзя, но этот автор так или иначе,
пусть, вероятно, и невольно, вскрывает важную проблему вполне
возможного недостоверного учета, причем в немалых масштабах,
отдельных категорий советских военнослужащих, которые вы­
были из строя при сложных или невыясненных обстоятельствах.
Многие из них могли быть признаны пропавшими без вести и по­
павшими в плен, а впоследствии погибшими, в то время как они
оставались на самом деле живыми. И о них, как и об этой пробле­
ме вообще, долгое время не было принято что-либо вспоминать.
Хотя, разумеется, сколько-нибудь точное число указанных лиц
установить не представляется возможным.
 Если исходить из того, что совокупное число окруженцев,
военнослужащих, отставших от воинских частей и эшелонов,
самовольно их оставивших и иных подобных лиц составляло в
годы войны, вероятно, не менее 4 млн чел., количество таких
фактических дезертиров, которые значились, как правило, про­
павшими без вести, а потом были отнесены к демографическим
потерям войск, но на момент окончания войны на самом деле
остались в живых, могло насчитывать до 200 тыс. человек. К ним,
по-видимому, надо отнести и небольшое число наших воинов,
захваченных немцами, но отпущенных ими в первые месяцы
войны домой, часть из которых в дальнейшем тоже скрывалась
от войны.
Однако в это число автор не включил тех из неучтенных на­
ших дезертиров, которые перешли на сторону врага, в частности
служили в различных немецких полицейских, охранных, особых
и других формированиях, а также во вспомогательных подразде­
лениях в качестве «добровольных помощников» («хиви»). Всего
в войну на сторону врага фактически перешло, как уже сказано,
по-видимому, не менее миллиона советских граждан. Большин­
ство из них составляли советские военнопленные или захвачен­
ные врагом немобилизованные военнообязанные либо призван­
ные по мобилизации советских властей наши соотечественники,
но захваченные врагом до прибытия на военную службу (зачисле­
ния в воинские части). Вместе с тем среди них не могло не быть
и немалого количества дезертиров, в том числе тех лиц, которые
считались пропавшими без вести или убитыми.
В это число можно включить советских военнослужащих из
состава литовских, латвийских и эстонских территориальных во­
инских формирований, преобразованных в них после присоеди­
нения этих республик к СССР в 1940 году из их национальных
армий. Они переходили на сторону врага в первые недели вой­
ны почти целыми соединениями. К сожалению, в исследовании
Г.Ф. Кривошеева при всей его полноте и скрупулезности не от­
мечено, в какую категорию потерь отнесены эти лица. При этом
общая численность названных прибалтийских территориальных
воинских формирований была близкой 50 тыс. человек.
 Тем не менее даже сколько-нибудь точное число перешед­
ших на сторону врага советских военнослужащих, которые
учтены как пропавшие без вести, иные потери или дезертиро­
вавшие, не говоря уже о числе тех, кто из них погиб, установить
не представляется возможным. Самым же приблизительным
образом количество погибших и умерших из них после пере­
хода на сторону врага и до окончания войны можно оценить
цифрой в 100 тыс. человек. При этом многие из них, сражаясь
на стороне Германии и ее союзников, погибли в боях не про­
тив советских войск или партизан, а против партизан или иных
вооруженных формирований в Центральной, Южной и Запад­
ной Европе, либо же их настигла смерть во время войны при
других обстоятельствах.
Бесспорно, что, перейдя на сторону врага, они стали частью
его войск и иных формирований, и должны учитываться как по­
тери государств, которым стали служить, в данном случае прежде
всего Германии. В то же время при переходе на сторону врага эти
военнослужащие выбыли из состава наших войск, а в числе вы­
бывших их надо учитывать как дезертиров, если, конечно, нет
достаточно достоверных данных о их переходе на сторону врага
после пленения.
Таким образом, суммарное преувеличение наших потерь уби­
тыми и умершими от ран, обусловленное их неоднократным
учетом и иными ошибками в их подсчетах, особенно касающее­
ся пропавших без вести, а также недоучетом всякого рода дезер­
тиров, невозвращенцев, перебежчиков, могло насчитывать до
800 тыс. человек. Кроме того, до 150 тыс. человек могло соста­
вить число тех, кто считается в этом исследовании умершими в
плену, но на самом деле, как можно предположить, остались к
концу войны живыми и вошли в число лиц, не вернувшихся на
Родину. К ним надо добавить еще до 100 тыс. человек, которые
могли вернуться из плена на Родину, минуя официальные каналы
репатриации, на что справедливо указывал С. Максудов. Правда,
отстаиваемая им цифра 280 тыс. таких репатриантов представля­
ется довольно сильно завышенной [220]. К ним надо прибавить
также погибших и умерших военнопленных, перешедших на сто­
 рону врага, число которых, предположительно, могло составить
около 100 тыс. человек.
Если установленные автором числа верны, то это значит, что
всего демографические потери наших вооруженных сил в годы
войны составили примерно 7,55 млн человек, среди них число
убитых, умерших от ран, болезней, происшествий, покончив­
ших жизнь самоубийством, расстрелянных по приговорам су­
дов — примерно 5,95 млн человек, число боевых потерь — более
5,4 млн человек, а около 1,6 млн человек погибло в немецком
плену. Выведенные здесь оценки потерь советских вооруженных
сил, как представляется, гораздо больше соответствуют демогра­
фическим показателям населения нашей и других стран, величи­
не потерь Германии и других стран, итогам войны и другим объ­
ективным обстоятельствам.
Вместе с тем автор считает, что из числа демографических по­
терь вооруженных сил, в отличие от прямых демографических
потерь всего населения, не следует исключать потери от «есте­
ственной» смертности, как это предлагает С. Максудов. В свое
время аналогичным образом Б. Урланис отделял «чистые» по­
тери военнослужащих от их «валовых» потерь. При этом нельзя
оспаривать того, что если бы войны не было, то определенная
часть военнослужащих из общего огромного числа погибших и
умерших во время нее среди них все равно бы умерла. Однако как
определить, кто из «все равно умерших бы» на самом деле погиб
в бою, умер от ран, от происшествий, от болезней и т.д.? Следуя
этой логике, получается, что в войну погибло и умерло от ран не
6,3 млн человек, как считают авторы указанного исследования, а
при предвоенной смертности в более 1 % в год — 5,8 млн человек.
Остальные почти 300 тыс. человек тогда уже вроде бы и не по­
гибли в бою, защищая Родину, а просто сами умерли в результате
естественной смерти.
Вряд ли также имеет смысл исключать из числа демографи­
ческих потерь наших вооруженных сил также тех умерших либо
погибших наших мобилизованных, которых смерть настигла во
время исполнения ими обязанностей, не являющихся по своему
характеру военной службой, в том числе в тылу: работа в оборон­
 ной промышленности, на ремонтных предприятиях, на транс­
порте и т.д.
Здесь приходится еще раз напоминать, что все определенные
автором цифры наших потерь являются оценочными, а в этих
оценках приходилось опираться прежде всего на данные ком­
плексного статистического исследования о потерях в войне, вы­
полненного коллективом авторов под руководством Г.Ф. Криво-
шеева, но одновременно ставя под сомнение некоторые из них.
Более основательного и объективного исследования о наших по­
терях в этой войне, пожалуй, не было, но это не значит, что оно
является безупречным.
По существу, автор критически пересмотрел некоторые из вы­
веденных в этом исследовании данных с учетом всевозможных
обстоятельств, в основном объективных, например, особенностей
половозрастного состава населения СССР, непропорционально­
сти численности населения страны ее людским мобилизацион­
ным ресурсам, наличия объективных и субъективных трудностей
и интересов у лиц, которые вели учет мобилизованных, призван­
ных и военнослужащих, большого количества эмигрантов и не­
возвращенцев после войны из числа советских военнослужащих
в странах Европы, Америки и других континентов, наличия не­
которых специфических категорий дезертиров, пропавших без
вести лиц, военнопленных и т.д. Представляется, что они его ав­
торами недооценены или вовсе не учтены.
В результате осмысления этих данных и обстоятельств автор
в своих оценках снизил не только величины наших военных по­
терь различного вида, но и численность наших военнослужащих
и военнообязанных. В то же время и большинство показателей
этого исследования, не говоря уже о многих других исследовани­
ях, в которых, как правило, еще больше преувеличивались наши
потери, не являются вполне подтвержденными и бесспорными,
а потому тоже могут рассматриваться как приблизительные, а то
и оценочные. Великая Отечественная война, к сожалению, не
оставила нам точные списки всех военнослужащих и других лиц,
принимавших в ней участие, всех погибших и иным образом в
ней пострадавших, а тем более таких, в которых судьба каждого
военнослужащего была бы точно прослежена и сверена со всеми
имеющими значение для учета данными.
Многие говорят, что в начале войны учет наших потерь был
плохо организован, но разве в этом состоит главная проблема? На
самом деле он и не мог быть достаточно точным в условиях стре­
мительного изменения судьбы многих — до нескольких десятков
миллионов — людей на огромной территории, в ситуации, когда
сами ведущие учет лица, а вместе с ними и документация, мог­
ли погибнуть, попасть в плен, пропасть, неожиданно оказаться
в другом месте и т.д. И эти трудности учета, пусть и в меньшей
мере, существовали и на других этапах войны. Но и это еще не
все. А разве были заинтересованы наши командиры и политра­
ботники в том, чтобы в соответствующих отчетах числилось мно­
го военнопленных, а особенно дезертиров, лиц, перешедших на
сторону врага, и невозвращенцев? Разве имели они возможность,
да и заинтересованность в том, чтобы успевать совершенно точно
проверять судьбу каждого выбывшего или поступившего в часть
военнослужащего, даже при всей кажущейся строгости органи­
зации дела по обезвреживанию шпионов и диверсантов? И тем
более разве обладали такими возможностями военкоматы, чтобы
вовремя и точно проверять сведения о судьбе каждого мобили­
зованного и призванного, сверять эти данные с другими военко­
матами и воинскими частями? Ну а родственникам военнослу­
жащих, неоднократно признанных погибшими, пропавшими без
вести, попавшими в плен, и вовсе это было ни к чему, тем более
если они в итоге оказывались живыми. Подобная проблема суще­
ствовала, разумеется, и в немецких вооруженных силах, только в
силу ряда причин в несколько меньшей степени. Тем не менее и
цифры потерь немецких и союзных им войск, которые обосновы­
ваются в трудах немецких и западных исследователей, мы долж­
ны рассматривать не как догму, а как информацию, подлежащую
жесткому анализу и критической оценке.
«В своей исследовательской работе по Великой Отечествен­
ной войне авторский коллектив опирался в первую очередь на
донесения фронтов, армий и других действующих группировок
войск о их составе, численности и потерях, представленных в
 Генеральный штаб в ходе войны», — отмечают авторы указанно­
го статистического исследования [221]. Но разве эти донесения
были такими уж точными? Более того, многие данные о потерях
в войне могли быть завышены или занижены сторонами в не­
сколько раз. Большая сомнительность подобных донесений и
основанных на них подсчетов потерь хорошо заметна на приме­
ре, приведенным Р. Мазуркевичем. В частности, он писал, что,
по данным разведывательного управления советского Геншта­
ба, сухопутные войска Германии на 1 марта 1942 года потеряли
5,8 млн человек, а по данным начальника Генштаба сухопутных
войск вермахта, их потери на этот момент составили всего лишь
более 1 млн человек [222].
Что касается безвозвратных потерь наших вооруженных сил,
то согласно данным указанного исследования они в сумме соста­
вили 11,4 млн человек. Эта цифра достаточно близка к реально­
сти, хотя и представляется немного завышенной. Как уже сказа­
но, число наших погибших, а также иных потерь военнослужа­
щих, скорее всего, преувеличено за счет неоднократного их учета,
недоучета дезертиров, невозвращенцев (эмигрантов), включения
в число наших потерь лиц, перешедших на сторону врага и т.д.
Однако подсчеты безвозвратных потерь вооруженных сил в вой­
не, разумеется, уже утратили свою актуальность и не имеют боль­
шого значения для подведения ее итогов в наше время.
В числе безвозвратных потерь особое значение имеет кате­
гория лиц, попавших в плен. О числе военнопленных и доле их
демографических потерь в общих демографических потерях во­
оруженных сил СССР уже много сказано выше. Подытоживая,
следует отметить, что, поданным указанного исследования, всего
в годы войны в плен попало более 4,0 млн наших военнослужа­
щих (не считая мобилизованных военнообязанных, которые не
были зачислены в наши войска), из которых свыше 1,8 млн чело­
век вернулись после войны домой, свыше 180 тыс. эмигрировали,
а оставшиеся более 2,0 млн человек, следовательно, погибли в
плену [223]. Правда, здесь его авторами, по-видимому, допущена
ошибка, поскольку, как указывается в нем далее, разница меж­
ду общим количеством демографических потерь вооруженных
 сил и совокупным числом боевых и небоевых потерь составляет
1,8 млн чел., которая как раз и должна означать число погибших
в плену [224].
Вместе с тем приводимые в этом исследовании данные о числе
советских военнопленных представляются гораздо более близки­
ми к реалиям, нежели утверждения отдельных не в меру реши­
тельных авторов о 6 млн и более наших солдат и офицеров, по­
павших во вражеский плен, которые часто встречаются в различ­
ной литературе, вплоть до современных отечественных учебных
изданий [225].
Причины такого завышения числа плененных военнослу­
жащих СССР могли быть различными (не считая, разумеется,
идеолого-политической подоплеки):
1) излишнее доверие к бравурным рапортам немецких гене­
ралов об одержанных ими победах в тех или иных сражениях и
взятых при этом в плен советских воинах, к аналогичным про­
пагандистским заявлениям военно-политических властей на­
цистской Германии или к самооправданиям и самоутешениям
немецких генералов, которыми они занимались в своих после­
военных трудах (особенно характерный пример: по немецким
данным, число советских военнопленных, попавших в «Киев­
ский котел» в сентябре 1941 года, даже несколько превышало
число всех советских военнослужащих, которые там находились
изначально, при этом до половины из них в ходе сражения были
убиты или умерли от ран либо болезней, прорвались к своим,
ушли в партизаны или скрывались, то есть никак не могли по­
пасть в плен);
2) отнесение к числу военнопленных приравненных к ним
оккупантами мобилизованных советских граждан, не добрав­
шихся до советских воинских частей, военнообязанных, которые
не были мобилизованы, в том числе являвшихся партизанами, и
даже некоторых невоеннообязанных категорий населения, пре­
жде всего юношей младше 18 лет и мужчин старше 50 лет, которых
они в нарушение международного права захватили и удерживали
в неволе как обычных военнопленных, преследуя превентивные
и иные цели, а иногда и других категорий лиц;
 3) беспорядок в учете наших потерь начального периода вой­
ны, когда происходили стремительные прорывы немецких войск
и окружения больших групп наших войск, а также утрата соот­
ветствующих документов;
4) недоучет тех наших солдат и офицеров, оказавшихся в окру­
жении, которые смогли выйти из него к нашим войскам, уйти в
партизаны, либо прятались от врага на захваченных им террито­
риях, а потом вновь смогли попасть к своим войскам или же де­
зертировали;
5) неоднократный учет наших потерь, в том числе и собствен­
но военнопленных.
Представляется, что чрезмерность цифр советских военно­
пленных, которые можно встретить у многих авторов, а также и в
немецких источниках времен войны, чаще всего связано именно
с неоправданно расширительным определением понятия совет­
ских военнопленных.
В то же время, как уже сказано, в этом исследовании, по-види-
мому, несколько занижено число не вернувшихся из плена во­
еннослужащих, которые остались за рубежом после войны. Это
занижение, как можно оценить, составило до 150 тыс. человек.
Очевидно, что они отнесены на счет погибших в плену, ибо чис­
ло последних определялось оценочно, весьма приблизительно, в
отсутствие полной и подтвержденной информации об их судьбе
во время пребывания в нацистской неволе. Ведь, как известно,
учетно-статистических данных о жертвах немецкого плена прак­
тически не осталось. Само же общее число попавших в плен может
быть немного завышенным за счет некоторой части наших солдат и
офицеров, которые считались попавшими в плен, но на самом деле
смогли избежать его и прятались от врага, прорывались к своим
или дезертировали, а также двойного учета. Однако вряд ли тако­
вых могло быть много — вероятно, не более 100 тыс. человек. В то
же время не исключено, что число наших военнопленных могло
быть и заниженным, за счет неучета отдельных категорий лиц, ко­
торые могли попасть в плен, а считались, например, погибшими.
Исходя из изложенного, автор приходит к выводу, что из более
чем 4 млн советских военнослужащих, попавших во время войны
во вражеский плен (учитывая только зачисленных в наши вой­
ска лиц), почти 2 млн чел. вернулись во время войны и после ее
окончания из плена домой, более 300 тыс. чел. остались за рубе­
жом, более 1,6 млн чел. погибли или умерли в плену. Оставшиеся
около 100 тыс. чел. погибли или умерли, после того как перешли
на сторону врага, и потому не должны учитываться как демогра­
фические потери советских вооруженных сил, а их следует при­
знать демографическими потерями войск нашего врага. Правда,
несмотря на это, они должны быть одновременно учтены как об­
щие демографические потери населения СССР, так как к началу
войны были его жителями.

5. СРАВНЕНИЕ ПОТЕРЬ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР

И ДРУГИХ УЧАСТВОВАВШИХ В ВОЙНЕ СТРАН
Для определения полных итогов Великой Отечественной во­
йны, как и Второй мировой войны в целом, немалое значение
имеет сравнение потерь советских вооруженных сил с потерями
вооруженных сил других стран, как наших противников, так и
союзников. Это сравнение уже началось по ходу освещения во­
просов о демографических итогах войны, теперь же следует его
развить и сделать из него окончательные выводы.
Разумеется, действительно важный смысл имеет сравнение
потерь стран, войска которых участвовали в кампаниях, сопо­
ставимых по количеству сражений, их размаху, интенсивности
и длительности. Следовательно, сравнивать потери военнослу­
жащих наших союзников по антигитлеровской коалиции с по­
терями советских военнослужащих представляется довольно бес­
смысленным занятием и даже провокационным, поскольку уча­
стие их войск в сухопутных операциях против немецких войск,
традиционно наиболее кровопролитных, несопоставимо с уча­
стием наших войск в подобных боях, как по продолжительности,
так и особенно по их количеству, масшабности и интенсивности.
Как известно, наши союзники открыли полномасштабный Вто­
рой фронт против- Германии только в июне 1944 года, когда наша
страна уже 3 года вела интенсивные и непрерывные военные дей­
 ствия с этой страной и ее союзниками, причем именно в этот,
более ранний период наши войска понесли особенно большие
потери — не менее 85 % всех безвозвратных потерь военнослужа­
щих [226]. И это было не случайно, поскольку Германия вместе
со своими союзниками имела большое преимущество над СССР
в силах именно в 1941 году, а в 1942—1943 годах их силы были
примерно равны нашим. При этом в 1942 году, особенно летом и
осенью, некоторый перевес в силах был на стороне германской
стороны, а в 1943 году он уже был скорее на нашей стороне. Во
всяком случае во второй половине 1943 года ситуация в этом от­
ношении стала явно меняться в нашу пользу. Это было связано
как с активизацией действий в этот момент наших западных со­
юзников на Средиземноморском театре военных действий, так и
иными обстоятельствами, о которых уже говорилось в настоящей
работе. После же крупномасштабного вступления в войну наших
союзников и выхода из нее многих союзников Германии, проис­
шедшего летом 1944 года, большое преимущество в действующих
силах было уже на стороне антигитлеровской коалиции.
И все же даже после открытия Второго фронта на западе Ев­
ропы основным фронтом войны оставался Восточный, на ко­
тором была сосредоточена большая часть войск Германии и ее
союзников. Цифры соотношения сил на разных фронтах (ТВД)
являются достаточно красноречивыми: на 22 июня 1941 года на
советско-германском фронте действовало 190 дивизий Герма­
нии и ее союзников, на других фронтах — 9, в январе 1944 года,
соответственно, — 245 и 21, в январе 1945 года, соответствен­
но, - 195,5 и 107 [227].
Многократно больший масштаб советско-германского фрон­
та, а следовательно, и потерь, которые несли на нем сражавшие­
ся войска, станет еще более очевидным, если сравнить конкрет­
ные сражения и операции на разных фронтах. Например, иногда
сравнивают как равнозначные события победу советских войск
над немецкими и союзными им войсками под Сталинградом и
наших западных союзников над ними при Эль-Аламейне, ко­
торые происходили почти в одно и то же время. Однако в кон­
трнаступлении под Сталинградом советские войска нанесли про­
тивнику потери числом свыше 800 тыс. чел., в то время как успех
британских войск при Эль-Аламейне выражался в потерях войск
Италии и Германии, которые составили около 59 тыс. чел. убиты­
ми, пленными и ранеными [228]. Очевидно, что и потери с нашей
и британской стороны были сопоставимыми указанным потерям
противостоявших им войск нашего общего врага.
Прилично ли после взгляда на эту картину говорить о том, что
власти США, Великобритании и других западных стран были гу­
маннее по отношению к своему народу, а их генералы в отличие
от наших лучше воевали и больше берегли своих солдат, что по­
зволяют себе отдельные авторы? Да рады были бы и советские
военно-политические руководители (не были же они, в конце
концов, полными кретинами!) беречь своих солдат и прятаться
за спины солдат других стран, но не было такой возможности.
И неужели Сталину или Жукову была хоть какая-нибудь польза
от гибели своих соотечественников, причем отнюдь не политиче­
ских противников, а собственных воинов и работников? Не гово­
ря уже о том, что слишком рискованно это было, да и стыдно: а
вдруг не хватит их, да и как потом отвечать перед людьми и судом
истории?
Эта вовлеченность вооруженных сил СССР в более кровопро­
литные сражения, в отличие от участия вооруженных сил Вели­
кобритании, США и других западных стран в периферийных боях
войны, была на самом деле обусловлена объективными причина­
ми и субъективной позицией как руководства наших врагов, так
и наших союзников. Ну, не достижимы были для Германии и ее
союзников США, британские доминионы и колонии, да и сама
Великобритания, отделенная морем, была почти недоступна для
полномасштабного вторжения, в отличие от территории нашей
страны, которая была раскинута перед врагом, как на блюдечке!
Вот только превратилось оно вскоре, выражаясь образно, в жест­
кую терку.
Мог, конечно, Гитлер и не предпринимать нападения в 1941 году
на огромный по территории СССР с его лесисто-болотистой мест­
ностью, плохими дорогами, суровым климатом и монолитной
общественно-государственной системой из-за слишком большой
 рискованности такой акции, но вот, поди ты, полез, дурак. Верно,
начитался он в 20—30-е годы германских реваншистских или бело­
эмигрантских бредней о том, что СССР был слаб, а режим Сталина
непопулярен в народе, который только и ждет удобной ситуации,
чтобы поднять против него восстание. Или не остыл от впечатле­
ний о хорошо известной в Европе военной, научно-технической и
экономической слабости России и СССР в первые 30 лет XX века.
А может быть, у него всего лишь закружилась голова от легких по­
бед, одержанных германской армией в 1939—1940 годах в Европе.
Хотя если уж он был такой «крутой» деятель, не желавший решать
внешнеполитические и экономические проблемы мирным путем,
уж лучше бы для своей пользы добил британский экспедиционный
корпус в Дюнкерке в июне 1940 года! Потом постепенно «дожал»
бы Великобританию, «заперев» ее на островах и нарастив авиаци­
онную и корабельную мощь Германии, благо почти все ресурсы
континентальной Западной, Центральной, а также Южной и Се­
верной Европы были к этому моменту в его распоряжении.
В принятии им и его сподвижниками столь иррационально­
го решения, как нападение на СССР в 1941 году, могли сыграть
немаловажную роль и господствовавшие в немецком обществе
установки на западноевропейскую солидарность, ведь англи­
чан вожди и идеологи нацизма рассматривали как почти своих
братьев-«арийцев», носителей западной цивилизации и культу­
ры, в отличие от русских «варваров» и прочих «отсталых» народов
Восточной Европы. На принятие этого решения немало могло
повлиять и отношение политических лидеров и финансово­
промышленных деятелей Германии к британскому общественно­
государственному строю как более близкому для себя, чем совет­
ского. Надо думать, что надеялись они и на ответную подобную
реакцию влиятельных британских кругов. И эти их надежды, как
показали события 1941—1943 годов, хотя бы частично оправда­
лись. Есть и более смелые предположения об истинных причинах
такой решительности фюрера. Скажем, Ю. Мухин весьма уверен­
но обосновывает довольно складную версию о возможном сгово­
ре А. Гитлера и олигархическо-сионистских кругов Великобри­
тании и США, которые в итоге смогли его ловко провести [229].
 Он же и некоторые другие авторы высказывают предположения
о надеждах Гитлера на массовую измену высокопоставленных со­
ветских генералов, которые сбылись только отчасти.
Нельзя здесь не затронуть и такую неприятную проблему, как
непомерные политизированность и субъективизм многих тру­
дов о войне, касающихся вопросов потерь участвовавших в ней
стран. Разве могут претендовать на объективность или научность
попытки представить советских руководителей военной эпохи,
по сути, безумными ненавистниками своего собственного наро­
да, даже если они маскируются математически точными подсче­
тами и ссылками на архивы или научные труды? Таким господам
остается посоветовать следующее: не тешьте себя иллюзиями, что
другие люди глупее или подлее вас или ваших кумиров, а тем бо­
лее те, кто умели добиваться реальных успехов в созидательных
делах и одерживать крупные военные победы.
Если же попытаться с другой стороны посмотреть на события
Второй мировой войны, то откроется более близкая к реальности
и здравому смыслу картина. На самом деле не Сталин, не Жуков
и не другие наши руководители были такими глупыми и безжа­
лостными к своему народу, а управлявшие своими странами и в
значительной мере глобальными процессами на Земле британ­
ские, американские, французские и прочие западные финансово­
политические магнаты были такими хитрыми и жестоко равно­
душными к нашему и другим народам Европы и мира. Свои же
страны и народы эти деятели старались беречь, что вполне разу­
мно и даже в значительной мере морально оправданно, если оце­
нивать эти поступки сквозь призму присущей обычной сущности
человека склонности к первостепенному соблюдению своих соб­
ственных интересов. Благо ситуация благоволила западным дея­
телям быть победителями в этой войне за чужой счет, точнее — за
счет многомиллионных потерь других народов. Здесь уже не при­
ходится говорить о жестокости к нашему народу А. Гитлера и его
сподвижников.
А вот сравнение наших потерь с потерями нашего врага и воз­
можно, и целесообразно, ибо противостояние с ним было не за­
очное, а самое что ни на есть прямое, причем на равных или поч­
 ти на равных. В то же время в этом сравнении нельзя все виды
потерь сваливать в одну кучу, не отделяя четко один от другого.
Для более корректного сравнения надо непосредственно сопо­
ставлять между собой только соответствующие друг другу виды
потерь, которые дифференцировать, как представляется, надо
следующим образом:
1) потери на советско-германском фронте только вооружен­
ных сил Германии и ее союзников с потерями только вооруженных
сил СССР, включая воинские формирования Польши, Румынии,
Югославии и других восточноевропейских стран, созданных при
помощи СССР и действовавших совместно с Красной Армией на
заключительных этапах войны против Германии;
2) потери на советско-германском фронте вооруженных сил
Германии вместе с иными ее военизированными формировани­
ями, фактически в той или иной мере участвовавшими в войне
против СССР (различные полицейские, военно-политические
формирования, отряды фольксштурма, организации Тодта и др.),
с потерями вооруженных сил СССР вместе с иными его военизи­
рованными формированиями, фактически в той или иной мере
участвовавшими в войне против Германии (партизан, ополчен­
цев и подпольщиков, не являвшихся кадровыми военнослужа­
щими);
3) общие потери вооруженных сил Германии во Второй миро­
вой войне (включая иные ее военизированные формирования,
реально участвовавшие в войне против СССР) и общие потери
вооруженных сил СССР в этой войне (в том числе иные ее воени­
зированные формирования, реально участвовавшие в войне про­
тив Германии и ее союзников);
4) безвозвратные потери сторон в различных указанных соста­
вах участвовавших в войне сил;
5) безвозвратные и санитарные потери сторон вместе взятые в
различных указанных составах участвовавших в войне сил;
6) демографические потери вооруженных сил (либо же еще и с
учетом иных вооруженных формирований) указанных сторон;
7) только боевые потери (погибшие в бою или умершие от ран)
указанных сторон, то есть их демографические потери за вычетом

10-4216 289
 умерших в плену и иных небоевых потерь: от болезней, несчаст­
ных случаев, происшествий, самоубийств, казненных собствен­
ными властями.
Представляется, что из всех указанных видов потерь противо­
борствовавших сторон в настоящее время особое значение для
определения полных итогов войны имеют боевые потери воору­
женных сил нашей страны, сражавшихся в войне с Германией и
ее союзниками, с учетом принимавших участие в войне на нашей
стороне воинских формирований восточноевропейских стран и,
соответственно, потери вооруженных сил Германии и ее союзни­
ков, которые принимали участие в войне на советско-германском
фронте. Сравнение этих потерь имеет приоритетное значение в
силу целого ряда обстоятельств:
1) они в наибольшей степени отражают военные, экономи­
ческие, научно-технические и иные возможности сторон, опти­
мальность решений его военно-политического руководства, ма­
стерство воинов, силу оружия и т.д.;
2) они являются наиболее соответствующими друг другу, сопо­
ставимыми, их легче сравнивать между собой и меньше при этом
шансов запутаться в несимметричных видах потерь сторон;
3) они являются наиболее объективными и «честными», так
как мало зависели от жестокости сторон и случайных факторов.
Группа авторов статистического исследования потерь в Ве­
ликой Отечественной войне во главе с Г. Кривошеевым пришла
к выводу, что число боевых потерь советских вооруженных сил
(включая пограничные и внутренние войска) составило в ней
6,3 млн чел. Автор настоящей работы, опираясь на эту и другие
цифры указанного исследования, а также иных источников, и
принимая во внимание прочие обстоятельства, определил выше
число наших боевых потерь в 5,4 млн чел.
К этому числу надо также добавить число боевых потерь воин­
ских формирований Югославии, Польши, Румынии, Чехослова­
кии и Болгарии. Как бы мы ни оценивали их роль в войне, они все
же реально выполняли в ходе нее различные боевые и небоевые
задачи, воюя на нашей стороне и неся при этом потери. Поэтому
 они тоже должны быть учтены, причем отдельно, в дополнение к
потерям советских вооруженных сил.
В то же время сам характер участия воинских формирований
этих стран в войне имеет весьма ограниченный и довольно спор­
ный характер в силу следующих обстоятельств:
1) они были довольно малочисленными, особенно чехосло­
вацкие и болгарские формирования;
2) большинство из них участвовали в войне на нашей сторо­
не только в конце войны, то есть довольно короткий промежуток
времени, в не самый трудный и напряженный для СССР период
войны, в первую очередь это относится к румынским и болгар­
ским войскам;
3) их участие в войне имело локальный характер, в основном
ограничиваясь территорией собственных стран, а иногда также
сопредельных территорий иных стран; лишь польские формиро­
вания играли сколько-нибудь заметную роль в освобождении не­
которых районов СССР и штурме немецких городов;
4) в значительной мере их участие в войне носило характер ве­
дения внутриполитической борьбы в своих странах;
5) многие их них были сформированы СССР или с большой
его помощью, почти все они были вооружены и оснащены преи­
мущественно нашей страной;
6) многие из них были в значительной мере укомплектованы
советскими гражданами (польские и чехословацкие части — до
60 %) [230] либо военнопленными из числа лиц, воевавших про­
тив СССР на стороне Германии, поэтому учет потерь этих форми­
рований вносит некоторую путаницу в подсчеты потерь;
7) большинство из них в основном выполняли вспомогатель­
ные задачи;
8) их потери были сравнительно малочисленны.
И совсем уж малозначительный и спорный характер име­
ло участие в войне на нашей стороне военных формирований
Венгрии, Албании, Финляндии и Норвегии (если, конечно,
не считать упорно сражавшихся, но довольно малочисленных
албанских партизан). Можно вообще поставить под сомнение
их существование как реальных боевых структур, а тем более
 сколько-нибудь заметное участие в боях на советско-германском
фронте.
В любом случае эти разночтения и спорные моменты не могут
сильно отразиться на общей численности потерь нашей сторо­
ны, ибо потери всех этих формирований всех из указанных стран
были даже в своей совокупности несущественными по сравнению
с потерями нашей страны и, следовательно, почти не влияют на
суммарные подсчеты.
Итак, безвозвратные потери просоветских формирований
восточноевропейских стран, согласно данным указанного ста­
тистического труда, составили: польских — 25 тыс. чел., румын­
ских — 37 тыс. чел., болгарских —10 тыс. чел., чехословацких —
4 тыс. чел. [231 ]. Отсюда оценочно можно определить совокупное
число боевых потерь этих войск —до 50 тыс. человек.
Самая сложная ситуация возникает с югославскими антигитле­
ровскими формированиями. Дело в том, что Югославия (особенно
районы, населенные сербами) была, пожалуй, единственной стра­
ной в зарубежной Европе, в которой даже в 1941—1942 годах против
Германии и ее сателлитов активно сражались силы Сопротивле­
ния. Затем эти силы Сопротивления выросли в конце 1942 года до
Национально-освободительной армии Югославии, которая явно
переросла обычное партизанское движение. А поскольку автором
решено не смешивать потери регулярных войск и иррегулярных
воинских формирований, наряду с полувоенными и военизиро­
ванными (выполнявшими преимущественно полицейские, разве­
дывательные, охранные, административно-политические и иные
подобные функции), то этими потерями можно и пренебречь без
ощутимого ущерба для достижений целей настоящего исследова­
ния. Ведь эти формирования, во-первых, воевали с каждой из сто­
рон в примерно одинаковом количестве, а во-вторых, их функции,
значение и степень участия в боях является предметом спора.
Здесь, пожалуй, следует выбрать «золотую середину» и учиты­
вать только потери Народно-освободительной армии Югославии
(НОАЮ), мало чем уступавшей по боеспособности и активности
обычным вооруженным силам государства. Действуя в основном
партизанскими методами, она тем не менее оказалась способной
 отвлекать на себя большую часть войны немалое число немецких
и итальянских войск и, по-видимому, основную массу хорватских
фашистских войск. Другое дело, что очень трудно отделить поте­
ри НОАЮ от потерь сражавшихся с гитлеровцами и их подручны­
ми югославских партизан и повстанцев. Не имея точных данных,
самым приблизительным образом боевые потери НОАЮ можно
оценить числом до 100 тыс. человек.
Как известно, на территории Югославии в годы войны в бое­
вых действиях участвовали самые разные военно-политические
силы и движения, и задача подсчитать потери всех воинских фор­
мирований этих сил и движений является почти невыполнимой.
Точнее говоря, как ее ни выполняй, однозначно правильного и
точного решения не будет. В этой работе к немецко-фашистской
стороне приписаны потери вооруженных сил союзного Германии
Независимого Государства Хорватии, а к советской стороне —
потери формирований НОАЮ. А вот к кому отнести потери серб­
ских монархистов-партизан, которые именовались четниками,
ведь они воевали то вместе с югославскими партизанами против
немцев и хорватов, то с немцами против НОАЮ, но по-прежнему
враждуя с хорватскими фашистами? Не совсем понятен вопрос и
о вооруженных формированиях Словенского домобранства либо
марионеточного режима М. Недича, существовавшего в оккупи­
рованной немцами Сербии. Весьма спорным может показаться и
решение автора не учитывать как боевые потери войск антигитле­
ровской коалиции потери югославских партизан, из которых впо­
следствии была сформирована НОАЮ. И все же, как уже сказано,
не следует преувеличивать значение потерь этих формирований,
кроме, разумеется, войск НГХ и НОАЮ, поскольку все эти силы
были немногочисленными, вся их активность ограничивалась в
основном территорией самой Югославии и внутриюгославскими
делами и, самое главное, для более точной сопоставимости под­
счеты иррегулярных формирований было решено в этой работе
не смешивать с потерями регулярных войск.
Тем более можно пренебречь потерями антигитлеровских
сил Венгрии, Албании, Финляндия и Норвегии, в какой-то мере
участвовавших с советскими войсками в боях против нацистско-
 фашистских войск, ибо они были весьма невелики, вряд ли до­
стигая даже несколько десятков тысяч человек вместе взятых, а
также в большинстве своем лишь с некоторой натяжкой могут
быть отнесены к потерям на советско-германском фронте.
Таким образом, с нашей стороны в боях с гитлеровцами, по
оценке автора, погибли и умерли от ран примерно 5,55 млн совет­
ских и иных военнослужащих, а общие демографические потери
советских и союзных им войск на советско-германском фронте
составили около 7,75 млн человек.
Вопрос о потерях вооруженных сил Германии и ее союзни­
ков в войне против нашей страны является, пожалуй, еще более
сложным и дискуссионным. Так уж случилось, что первоначаль­
но этому вопросу отечественные историки и другие исследовате­
ли не уделяли большого внимания. При этом считалось, что по­
тери советских войск были сравнительно не столь уж и велики,
а Германия и ее союзники потеряли в боях с нашими войсками
сопоставимое число своих воинов.
Начиная со времен захвата государственной власти в стране
Н. Хрущевым, на волне развернутой им антисталинской кампа­
нии, стало политически востребованным преувеличивать совет­
ские жертвы войны, в том числе потери наших войск* обвиняя
в их большом количестве прежде всего И. Сталина. Между тем
немецким потерям в нашей стране по-прежнему не уделялось
много внимания. За неимением собственных исследований по­
терь врага наши историки довольствовались трудами и мемуа­
рами немецких генералов, которые, реализуя свое естественное
стремление реабилитировать или утешить себя и своих коллег по
гитлеровским войскам, как представляется, сильно занижали по­
тери вооруженных сил Германии в этой войне. В результате ука­
занных процессов в трудах отечественных исследователей сло­
жились устойчивые стереотипы искаженного в пользу Германии
восприятия числа военных потерь наших стран.
Впрочем, это не означает, что подсчеты потерь сторон в тру­
дах отечественных историков были совсем уж необъективными.
К примеру, позитивное в целом значение имела работа Б.Ф. Ур-
ланиса «Войны и народонаселение Европы», в которой он о
 трудностях исчисления потерь германских войск, в частности,
писал так: «Хотя после окончания войны прошло уже более по­
лутора десятилетий, потери Германии не могут быть установлены
с достаточной точностью. Основной источник путаницы — это
категория “пропавших без вести”, вокруг которой боннские по­
литики затеяли нечестную игру. В свое время гитлеровское во­
енное командование для преуменьшения числа убитых причис­
ляло огромное количество погибших солдат и офицеров к “про­
павшим без вести”. Рассчитывая на возвращение значительного
числа “пропавших без вести”, родственники дали об этом соот­
ветствующие сведения при специальной регистрации “находя­
щихся еще за границей военнопленных и пропавших без вести”,
которая была проведена в Федеративной Республике Германии в
марте 1950 г. В результате этой регистрации было “установлено”,
что 1407 тыс. “еще не вернулись” домой после войны. На этом
основании боннское правительство стало требовать, чтобы Со­
ветский Союз возвратил этих немецких военнопленных.
Однако подобные требования совершенно абсурдны. Во
время войны советские войска захватили в плен большое коли­
чество немецких солдат и офицеров, но уже спустя несколько
лет после окончания войны они вернулись к себе на родину.
В сообщении ТАСС от 5 мая 1950 г. указывалось, что 1939 тыс.
немецких военнопленных за период 1945—1950 гг. были осво­
бождены из плена. Оставалось к тому моменту в СССР лишь
13 532 человека, осужденных за совершенные ими тяжкие во­
енные преступления или находящихся под следствием, что
составляло менее 1 % всего числа. Тем не менее политики из
Бонна по-прежнему продолжали требовать возвращения лю­
дей, которые погибли во время гитлеровского “похода на вос­
ток”. По указке своих хозяев статистики из ФРГ при подсчете
военных потерь продолжали резко различать “убитых” и “про­
павших без вести”, хотя прошло уже достаточно времени после
окончания войны для того, чтобы эти “пропавшие” могли бы
дать о себе знать» [232].
Отмечал этот автор и иные трудности подсчета потерь воен­
нослужащих Германии во Второй мировой войне, а также нали­
 чие заинтересованности германских властей и исследователей в
их преуменьшении.
Если в советское время соотношение между потерями про­
тивоборствовавших сторон, как правило, четко не выводилось,
но фактически те авторы, которые рассматривали этот вопрос,
чаще всего так или иначе признавали гораздо большие потери
советских войск, то со времен эпохи М. Горбачева большинство
из них словно стало соревноваться в том, кто установит больший
разрыв между ними. Чемпионом в этой гонке за числом наших
потерь среди тех, кто пытается играть роль исследователя, стал,
вероятно, Б. Соколов, который дошел не то до 10-кратного, не
то 20-кратного разрыва. Среди писателей равных, наверное, не
было А. Солженицыну. Эти деятели в своих подсчетах в пользу
немецкой стороны превзошли, вероятно, даже своих единомыш­
ленников из стран Запада.
Во многом такая ситуация с данными о потерях германской
стороны сохраняется до сих пор, поскольку с течением времени
после войны уменьшались возможности для точного и обосно­
ванного подсчета ее потерь. Однако, исходя из объективных об­
стоятельств, очевидным представляется прежде всего то, что эти
потери не могли не быть примерно равными потерям советской
стороны. Среди этих обстоятельств можно отметить следующие:
1) война велась противниками, обладавшими в среднем при­
мерно равными по численности вооруженными силами, а также
мобилизационными возможностями (с теми или иными колеба­
ниями по годам войны в зависимости от позиции их союзников);
при этом численность войск на фронте противоборства между
ними большую часть войны с каждой стороны было почти одина­
ковым, за исключением первого и последнего периодов войны,
когда доминирование в их численности, соответственно с гер­
манской и нашей стороны, приближалось к двукратному;
2) обе стороны были почти в одинаковой мере вооружены и
оснащены (существенный качественный перевес германской
стороны в материальной части в основном уравновешивался
количественным перевесом советской стороны); хотя в течение
войны количественно-качественное соотношение используемых
 ими боевых и иных средств изменялось, но эти изменения были
в основном уравновешивающего характера; Германия имела в
целом, пожалуй, только небольшое кадрово-техническое превос­
ходство;
3) участие обеих сторон в войне на общем фронте противобор­
ства было, что вполне очевидно, симметричным, в том числе по
времени и условиям, в которых происходили боевые действия;
4) количество и продолжительность оборонительных, наступа­
тельных и иных по своему характеру военных операций с каждой
стороны было почти одинаковым (с некоторым преобладанием
наступательных действий с советской стороны: нашим войскам
пришлось пройти в наступлении не только весь ранее пройден­
ный немцами и их союзниками путь от государственной границы
СССР до Москвы и Сталинграда, только в обратном направле­
нии, но и от нее до Берлина и Вены).
Таким образом, некоторые объективные преимущества той
или иной стороны, которые могли отразиться на числе их боевых
потерь, все-таки имели место. Если говорить более конкретно,
то, например, немцы имели в целом и среднем на протяжении
войны более качественные и мощные танки и самолеты, лучшее
оснащение их радиосвязью и оптическими приборами, что не
могло не обусловить меньшую смертность членов их экипажей,
а также большую поражающую эффективность их применения.
Напротив, советские вооруженные силы владели на протяжении
большей части войны преимуществом в количестве боевой тех­
ники и в обеспечении боеприпасами, что, в свою очередь, также
не могло не сказаться на большей смертности личного состава во­
йск противника. Тем не менее, как уже сказано, эти различия в
объективных обстоятельствах, относящихся к силам и средствам
сторон, друг друга в итоге почти уравновешивали.
Однако войска Германии и их союзников смогли нанести на­
шей армии в начале войны гораздо большие потери, в том числе и
боевые, вследствие внезапности нападения, фактора первого уда­
ра и опережения в подготовке к ней. Выбив из строя в удачных для
себя боях первых недель войны большинство наших кадровых во­
енных и выведя из строя или захватив большую часть нашего тан­
 кового и артиллерийского парка, самолетов, и в немалой степени
также стрелкового оружия, боеприпасов и других материальных
средств, немцы долгое время сохраняли костяк собственной ка­
дровой армии, поэтому многие месяцы первого и второго года
войны имели над нами не только количественное, но и большое
качественное превосходство, что не могло не сказаться на наших
огромных потерях в этот период. Представляется, что эта фора
так и не была преодолена до конца войны, поскольку влияющие
на потери объективные обстоятельства в пользу той или иной
стороны, как уже сказано, в течение большей части военного вре­
мени друг друга уравновешивали, лишь немного изменившись в
нашу пользу в 1944—1945 годах. В то же время эта фора в потерях,
которую имел наш противник, как уже сказано, объективно не
могла быть слишком большой. Следовательно, скорее всего, бое­
вые потери советских войск во время войны были действительно
б льшими, чем потери врага, не достигая, впрочем, громадного с
ними разрыва.
Если же попытаться вывести конкретные сколько-нибудь точ­
ные цифры потерь противника, то придется опираться на все тот
же историко-статистический труд коллектива авторов во главе с
Г.Ф. Кривошеевым, учитывая его наибольшую основательность и
объективность среди подобных исследований. Согласно его дан­
ным, безвозвратные людские потери вооруженных сил Германии
и армий ее союзников на советско-германском фронте (Венгрии,
Италии, Румынии, Финляндии, Словакии) составили 8 млн
649 тыс. чел., а демографические — 5 млн 77 тыс. человек [233].
Точная цифра боевых потерь нашего врага в этом труде не назва­
на, но, если исключить из названного числа количество умерших
в советском плену (580 тыс. чел.) и исходить из обычного д ля этой
войны соотношения потерь различного вида, ее можно оценить
в 4,0 млн чел. Подавляющее большинство из этих потерь соста­
вили потери вооруженных сил Германии: среди безвозвратных —
7,2 млн чел., среди демографических —4,3 млн чел., среди боевых
(оценочно) — 3,4 млн чел. [234].
Общие демографические потери вермахта и войск СС на всех
фронтах, но без учета потерь иных военизированных формиро­
ваний Германии, а также войск ее союзников, по данным этого
авторского коллектива, составили не менее 5,0 млн человек [235].
Вероятно, было бы правильно скорректировать эту цифру до
5,25 млн чел., поскольку в этих подсчетах, как представляется, не
учтены все умершие в плену немецкие военнопленные.
Представляется, что эти цифры близки к реальности, но ско­
рее они несколько занижены, нежели завышены, хотя бы потому,
что разрыв в потерях противоборствовавших сторон получается
б льшим, чем он мог быть, исходя из объективных обстоятельств
военных событий. Кроме того, непонятно, учтены ли в данном
исследовании потери Испании, Хорватии и Норвегии, которые
направляли свои войска на советско-германский фронт, а их бое­
вые потери, вместе взятые, вполне могли достигнуть несколько
десятков тысяч военнослужащих. Также осталось неясно, учтены
ли все потери сформированных Германией воинских соединений
и частей из числа наших соотечественников, а также иных наро­
дов Европы. Их недоучет также мог составить несколько десятков
тысяч человек.
Автор настоящей работы по указанным уже причинам не име­
ет возможности достаточно точно подсчитать и безоговорочно
обосновать истинное число потерь вооруженных сил нацистско-
фашистского блока государств на советско-германском фронте.
К сожалению, приходится давать только весьма приблизитель­
ную их оценку, исходя из указанных выше данных и отмеченных
обстоятельств. Итак, по мнению автора, эти потери составили:
демографические — 5,4 млн человек, боевые — 4,3 млн человек.
Таким образом, соотношение потерь на советско-германском
фронте представляется следующим: демографические потери
советских вооруженных сил с учетом воинских формирований
восточноевропейских государств, принимавших участие в войне
на нашей стороне, — 7,75 млн чел., аналогичные потери немец­
ких вооруженных сил и войск их союзников — 5,4 млн чел., бое­
вые потери советских и союзных им сил — 5,55 млн чел., соот­
ветствующие потери немецких и союзных им сил — 4,3 млн чел.
Отсюда соотношение боевых потерь, которые наиболее важны
и показательны для сравнения боевых и иных успехов в войне
 противоборствовавших в ней сторон, оценочно составило более
чем 1,25 к 1.
Мог ли автор ошибиться в этих подсчетах, занизив число на­
ших потерь? Не исключено. Но еще более ыозможно то, что за­
нижены потери войск Германии и ее союзников. Так что соотно­
шение потерь сторон вряд ли может быть большим, скорее оно
даже является меньшим.
И это соотношение является вполне закономерным, отражая
много раз названные в настоящей работе и всем достаточно хо­
рошо известные (во всяком случае, нетрудные для обнаружения
и осмысления) объективные обстоятельства, которые в столь
масштабных, длительных и сложных исторических событиях
становятся решающими или по крайней мере более важными,
чем субъективные особенности тех или иных государственных
или военных деятелей. В конце концов, сами эти субъективные
особенности личности и поведения тех или иных деятелей в ко­
нечном итоге объективно уравновешивают друг друга, поскольку
столь сложные и многочисленные дела требуют коллективного
или поочередного участия многих лиц в принятии большинства
наиболее важных решений, в том числе тех, которые могут по­
влиять на величину потерь личного состава вооруженных сил.
Говоря проще, не столь уж и важно, плохими или хорошими
были И. Сталин, Г. Жуков или кто-то еще из советского военно­
политического руководства времен Великой Отечественной
войны, или был ли малообразованным, но коварным А. Гитлер,
одержимым и педантичным Г. Гиммлер, а Ф. фон Бок, Э. фон
Манштейн, X. Гудериан или кто-то еще из германских генералов,
напротив, были умны, расчетливы и даже благородны, как часто
приходится слышать. Ведь не столько они определяли логику
развития военных событий, сколько эта логика определяла их ре­
шения. Вожди, министры и генералы могли еще до начала войны
решать по своему усмотрению вопросы войны и мира, заключе­
ния договоров и союзов или их расторжения, да и то были сильно
ограничены геополитическими, социально-экономическими и
иными реалиями своих стран и зарубежных государств, субъек­
тивной волей руководства иных держав и интересов элит, как сво­
 их, так и иностранных. Когда же она началась, события все боль­
ше стали принимать оборот поступи мало повинующейся кон­
кретным людям, даже самым выдающимся и могущественным,
неумолимой и безжалостной машины исторической судьбы.
Конечно, потери Красной Армии в Великой Отечественной
войне были велики, но нельзя забывать и о том, с кем ей при­
шлось воевать. Достаточно здесь вспомнить то, что германские
войска в период 1939—1941 годов легко, быстро и «малой кровью»
разгромили большинство европейских стран. И вполне можно со­
гласиться с тем же Б.Ц. Урланисом, который отмечал следующее:
«Потери немцев в боях с Советской Армией во Второй мировой
войне превосходят все потери немецких армий во всех прежних
войнах. Урон, полученный гитлеровцами от Советской Армии,
во много раз превышает урон, который нанесли им армии других
стран антигитлеровской коалиции» [236].
Здесь необходимо еще раз обратить внимание на освещение в
современной отечественной литературе о войне вопросов сравне­
ния потерь вооруженных сил СССР и Германии. Как уже сказано,
чаще всего такое сравнение в различных трудах получается далеко
не в нашу пользу, а у таких авторов, как неоднократно упомяну­
тый в этой работе Б. Соколов, который в несколько раз завышает
наши потери и одновременно в несколько раз занижает немецкие
потери, оно вообще становится абсурдным. Ведь в соответствии
с его данными выходит, что это немецкие войска разгромили
наши войска, а не наши — их. Следовательно, не СССР победил
в войне, а Германия. Как же еще иначе понимать то, что, судя по
тем данным о наших потерях, которые он выводит, у нас и сол­
дат к концу войны почти не должно было быть в наличии, зато у
немцев армия была почти в полном составе целой и невредимой.
Разумеется, он так прямо не заявляет, но если учесть, что людские
мобилизационные ресурсы СССР были далеко не беспредельны,
а, напротив, примерно до середины 1943 года — гораздо меньши­
ми, чем у Германии и объединенной под ее руководством боль­
шей части зарубежной Европы, получается именно так.
Однако, как это немцы победили в войне, если в ее завершение
их страна, а не наша, была оккупирована, их правительство, а не
 наше, было свергнуто, их армия (точнее — ее остатки), а не наша,
капитулировала и сдалась?! Кто же тогда брал Берлин, заняв почти
половину Германии, а многие страны Европы полностью? По Б. Со­
колову, выходит, что это, наверное, нацистские войска сами себя ок­
купировали и сами себе сдались, либо это сделали некие нематери­
альные силы или инопланетяне, но никак не советские воины.
Однако вместо попыток сделать реалистичные расчеты или
хотя бы оценки, исходя из неоспоримых, пусть и приблизитель­
ных данных, например, тех же переписей и текущего учета чис­
ленности населения и вооруженных сил, соотношения сил на
фронтах войны, результатов военных кампаний и всей войны в
целом, подобные авторы применяют тенденциозные и несовер­
шенные методики якобы точного подсчета военных потерь, ко­
торый невозможен вообще для такой сложной для исследования
войны. В результате числа потерь у них получаются не только не
точные, но даже и нереалистичные, доходящие до абсурда.
Основная же аргументация таких якобы точных расчетов
представляет собой очевидную бессмыслицу, основательно при­
крытую наукообразной шелухой обильных ссылок на такие же
труды и рассуждений-софизмов. По сути дела, вместо серьезного
исследования потерь подобные псевдоисследователи предлагают
нам разновидность заурядной сказки: жили-были умные и добрые
немецкие генералы, которые пошли со своей армией воевать про­
тив злого тирана Сталина. Но Сталин, не умевший воевать из-за
своей глупости, все равно их победил, потому что у него была ар­
мия, состоящая из бесчисленного множества солдат, которых он
из-за своей жестокости не жалел. И сколько сталинских солдат
немецкие солдаты ни убивали, их все равно оставалось больше.
Вот и сдались благородные немецкие генералы злодею Сталину.

6. ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПОТЕРИ НАСЕЛЕНИЯ СССР

И ДРУГИХ УЧАСТВОВАВШИХ В ВОЙНЕ СТРАН
Самостоятельное значение имеет вопрос о демографических
потерях населения СССР в годы Великой Отечественной войны,
в том числе в сравнении с аналогичными потерями других стран.
 При этом важно отметить то, что этот вопрос включает в себя не­
сколько составляющих: во-первых, общие демографические поте­
ри населения СССР (потери в результате повышения смертности
населения, включая военнослужащих, в годы войны от всех при­
чин), во-вторых, демографические потери гражданского (мирно­
го) населения нашей страны, в-третьих, количество уничтоженных
оккупантами ее мирных жителей, в-четвертых, общее число погиб­
ших наших граждан в результате действий оккупантов и попадания
в зону боев, под бомбежки и обстрелы, в-пятых, демографические
потери гражданского населения тыла. Довольно большое, но еще
более специфическое демографическое значение имеет также
вопрос о негативном влиянии войны на естественное воспроиз­
водство (движение) населения СССР в годы войны, то есть о его
самых общих демографических потерях, которые обусловлены не
только повышением его смертности, но и снижением рождаемо­
сти. Дополнительно к этому можно определить и влияние войны
на миграционные процессы, и тем самым поставить вопрос о по­
терях как результатах процессов механического воспроизводства
населения страны, происходивших в годы войны.
Кроме того, все виды прямых демографических потерь насе­
ления в войне принципиально следует дифференцировать на три
основные группы:
1) непосредственные, то есть погибшие непосредственно от во­
енных или иных действий врага, которые, в свою очередь, можно
разделить, во-первых, на убитых в войне наших военнослужащих
и других лиц, участвовавших в борьбе с врагом, а также мирных
граждан, во-вторых, на убитых врагом мирных граждан в ходе тер­
рора, акций геноцида и иных расправ и, в-третьих, на погибших
мирных граждан в результате боев, обстрелов, бомбежек и других
подобных военных действий;
2) опосредованные, то есть преждевременно умершие или по­
гибшие в войну вследствие ухудшения условий жизни (повыше­
ния уровня смертности в военное время);
3) миграционные, то есть потери, обусловленные превыше­
нием числа выехавших или иным образом переместившихся из
страны в годы войны людей над числом въехавших в нее.
 Однако миграционные потери к числу жертв войны не от­
носятся, и они могут учитываться как потери населения той или
иной страны лишь в сугубо демографических, а не в военно­
исторических подсчетах. Очевидно, что из-за неоднократных
сильных изменений государственных границ европейских стран
в конце 30-х и в 40-е годы XX века крайне сложно будет устано­
вить число миграционных потерь (или прироста) не только нашей
страны, но и в еще большей степени многих других европейских
стран, в том числе нашего основного противника в войне — Гер­
мании. И вряд ли при этом можно полностью избежать путани­
цы, а тем более добиться большой точности подсчетов. В любом
случае миграционную убыль населения разных стран надо отде­
лять от их демографических потерь, то есть его убыли вследствие
повышения смертности.
Разумеется, для подведения итогов войны немалое значение
имеет и вопрос о демографических потерях населения Германии
и других стран, которые были нашими противниками или союз­
никами в Великой Отечественной войне. На основе подсчетов
потерь этих стран можно проводить их сравнение с нашими поте­
рями и делать различные выводы, в том числе об экономических
возможностях воевавших сторон либо о характере, направлен­
ности и успехах или неудачах политики различных политических
режимов в военный и предвоенный период.
Представляется, что на величину демографических и иных по­
терь населения нашей и других участвовавших в войне стран су­
щественно влияли многие обстоятельства военного и довоенного
периодов. Часть из этих обстоятельств имели общее значение и
опосредующий характер, поскольку действовали не только в во­
енное время. От них зависела смертность населения как в войну,
так и в предвоенное и послевоенное время, но все же при нало­
жении на них характерных военных факторов они могли действо­
вать совсем не так, как в мирное время. К этим обстоятельствам
можно отнести следующие:
1) достигнутый к войне уровень жизни населения стран —участ­
ниц войны — чем выше уровень жизни, тем меньше смертность в
ходе нее, разумеется, при наличии прочих равных условий;
 2) природно-климатические возможности различных стран по
обеспечению населения питанием и поддержанию необходимых
условий для его жизни — чем больше эти возможности, состоя­
щие в благоприятных особенностях климата, почвы, флоры, фау­
ны и т.д., тем меньше смертность;
3) уровень их социально-экономического развития — чем он
выше, тем меньше смертность;
4) эффективность управления властных структур этих стран —
чем оно лучше организовано и более расчетливо, экономно («ре­
сурсосберегающее), тем меньше смертность.
Более непосредственное, прямое действие и более важное
значение для величины потерь населения во время войны имели
демографические факторы (обстоятельства) сугубо военного ха­
рактера:
1) продолжительность активного участия в войне — чем доль­
ше активно участвовала страна в войне, тем большими были по­
тери ее населения;
2) упорство и непримиримость ведения войны тем или иным
государством, решительность настроя его властей и населения
на победу — меньше потери были в тех странах, которые легко
сдавались и не стремились к активному сопротивлению врагу; в
результате тем самым они фактически перекладывали демогра­
фическое бремя войны на другие страны;
3) степень напряжения сил, средств и ресурсов для ведения
войны, которые вынуждены были испытывать различные стра­
ны — чем большая их доля направлялась на фронт, в оборонное
производство и помощь союзникам, тем меньше их оставалось
для населения страны, вследствие чего повышалась его смерт­
ность;
4) охват их территории военными действиями, продолжи­
тельность и степень интенсивности происходивших на ней сра­
жений — чем больше затрагивали интенсивные боевые действия
территорию страны, особенно густонаселенные ее части, тем
больше гибло ее населения от бомбежек, обстрелов, разрушений,
пожаров, катастроф, происшествий, перебоев в снабжении пита­
нием и иных жизненно необходимых средств и т.д.;
 5) жестокость и продолжительность оккупационного режима,
установленного на территории различных стран — чем он был
более суров и безжалостен, чем более бесправным и угнетен­
ным было население оккупированной страны, чем больше было
предоставлено полномочий оккупационным властям и военнос­
лужащим оккупационных войск по отношению к оккупирован­
ному населению и меньше ответственность за злоупотребление
ими, тем больше была смертность населения захваченной терри­
тории;
6) наличие или отсутствие геноцида по отношению к насе­
лению государств-противников — чем масштабнее и активнее
он был, чем больше было категорий населения, к которым он
применялся, и они были многочисленней, тем больше была его
смертность.
Таким образом, масштабы демографических потерь населения
различных стран в годы войны обуславливались прежде всего объ­
ективными и закономерными обстоятельствами. Поэтому, хотя и
следует согласиться с тем, что потери нашего населения во время
войны были велики, причем не только в абсолютном выражении,
но и в относительном, но что можно, к примеру, поставить прямо
в вину советским властям? Пожалуй, только упорство и неприми­
римость, с которым оно вело войну с врагом, и, соответственно,
высокую степень мобилизации привлекаемых им людских ресур­
сов при неблагоприятных обстоятельствах и недостатке матери­
альных ресурсов.
Какой же тогда могла быть реальная альтернатива такой по­
литике? По-видимому, только одна: сдаться после первых круп­
ных поражений 1941 года, как это сделала в сходной ситуации
Франция в 1940 году, заодно, кстати, с Бельгией, Нидерландами,
а также экспедиционным воинским контингентом Великобрита­
нии. Тогда непосредственные демографические потери населе­
ния нашей страны, по-видимому, могли бы быть действительно
меньшими.
А что было бы тогда в дальнейшем: какими могли бы быть
прямые и косвенные его потери в более отдаленной перспекти­
ве? Разве остановились бы немцы на малом, или упустили бы
случай японцы, турки, а может быть, и другие субъекты между­
народных отношений? Вполне вероятным было бы также воз­
никновение на территории нашей страны гражданских и межэт­
нических войн. Да и позволили бы немцы и иные оккупанты
русскому и другим нашим народам иметь высокую рождаемость,
которая потом у них была в конце 40-х годов и в 50-е годы, а у
народов Средней Азии, Закавказья и некоторых иных регионов
и в последующие годы, или сравнительно низкую смертность
в послевоенные годы вплоть до разрушения СССР, какой она
была в том числе и благодаря нашей победе в войне? Тут уж не
приходится говорить о таких «мелочах», как отторжение наших
исконных территорий, подчинение, если не порабощение на­
шего народа враждебными чужеземными правителями, харак­
тер социально-политического устройства мира или судьба таких
народов, как евреи, цыгане, сербы, поляки, литовцы и др. Каков
бы был мир сейчас, уступи наши предки тогда нахальной силе
Третьего рейха, и где бы были малые и многие средние народы
Центральной и Восточной Европы, да и были ли они вообще?
Очевидно, что цена нашей победы, в том числе и демографиче­
ская, во много раз меньше, чем наиболее вероятная цена пораже­
ния нашей страны. Другое дело, что любое сравнение подобного
рода имеет все-таки вероятностный характер. Но игнорировать
вполне вероятные альтернативные возможности развития собы­
тий происшедшим в действительности исследователь не вправе,
иначе его работа не будет всесторонней. Как тем более в свое
время не имели права не учитывать различные реальные вари­
анты развития событий советские власти.
В литературе, к сожалению, до сих широко распространено
политизированное по своему характеру мнение о том, что число
жертв нашего народа было бы гораздо меньше, если бы советское
руководство в начале 1941 года, атакже и в предшествующие годы,
более эффективно и ускоренно готовилось к этой как будто бы
неизбежной войне. Никаких серьезных и конкретных доводов в
пользу такого утверждения никто, по существу, не приводит, кро­
ме предположения, да и то более чем спорного, о том, что власти
СССР заблаговременно получили убедительную информацию о
 запланированном нападении Германии в июне 1941 года, но буд­
то бы ее проигнорировали.
Но таких доводов и не может быть по вполне очевидным
причинам: советское руководство в 30-е годы поднимало обо­
роноспособность нашего государства настолько стремительно
и успешно, как никто этого никогда не делал в отечественной,
а возможно, и в мировой истории. Разве что только Германия в
эти же годы совершила сопоставимый рывок в этом направле­
нии. Скорее можно согласиться с противоположным, по своей
сути, мнением о том, что этот оборонно-технологический ры­
вок СССР был слишком обременительным для нашей страны и
негативно отразился на уровне жизни ее граждан, а также при­
вел к острым политическим и социальным потрясениям в ней
в 30-е годы. Тем не менее эти годы ознаменованы небывалыми
в мировой истории успехами нашей державы во всех основ­
ных сферах общества: научно-технической, индустриально­
технологической, социально-экономической, культурно-обра-
зовательной. На этой основе вооруженные силы СССР совер­
шили качественный скачок в своем развитии, превратившись к
началу 40-х годов в самые передовые и мощные среди невоюю­
щих стран.
Однако именно в этот момент Германия, удачно начав войну
в Европе, сумела добиться не только легких побед над многими,
в том числе и сильными противниками, но и в результате этого,
а также иных обстоятельств, смогла хорошо подготовить свои
вооруженные силы к самой полномасштабной войне с любым
государством. Эта ее высокая готовность к подобной войне, до­
стигнутая к лету 1941 года, выразилась в следующих основных об­
стоятельствах (более подробно об этом говорилось в предыдущей
части работы):
1) заранее проведенной мобилизации военнообязанных, ко­
торая была правомерной для государства, находившемся в со­
стоянии войны, каким была Германия к моменту нападения на
СССР, и соответствующем заблаговременном оснащении своих
вооруженных сил достаточными средствами для успешного нача­
ла большой войны;
 2) заблаговременном развертывании своих вооруженных сил
для полномасштабного вторжения на территорию Советского
Союза;
3) своевременной разработке планов по тотальному ведению
войны против нашей страны;
4) фактической отработке во время военных кампаний в Ев­
ропе взаимодействия родов войск в реальных условиях боевых
действий против сильных противников, получении военачальни­
ками и командирами большого опыта в управлении войсками в
крупных боевых и иных операциях, совершенствовании профес­
сионального мастерства всего личного состава вооруженных сил;
5) взятии под свой контроль огромных людских и материаль­
ных ресурсов почти всей зарубежной континентальной Европы,
объем которых превосходил соответствующий ресурсный по­
тенциал СССР в количественно-качественном отношении при­
мерно в 1,5—2 раза (не считая неосвоенных природных ресурсов,
которых гораздо больше было у нашей страны, но являвшихся в
данном случае почти совершенно бесполезными);
6) все еще сохранявшемся более высоком уровне научно-
технического и технологического развития, в котором Германия
в начале XX века была мировым лидером, а Россия и СССР в пер­
вые годы своего существования — одной из наименее развитых в
этом отношении европейских держав.
Очевидно, что это ее преимущество было в основном объек­
тивно обусловленным, и советское руководство не имело воз­
можности ничего здесь реально изменить. Наша страна была,
по существу, как бы «приговорена» безжалостным историческим
роком к нападению на нее сколоченного Германией гораздо бо­
лее мощного по своим силам и ресурсам нацистско-фашистского
блока государств.
Конечно, пытаясь посмотреть на этот вопрос с другой сто­
роны, можно пофантазировать в таком примерно духе: а может
быть, надо было заранее или во всяком случае вовремя пойти на
уступки Германии либо же США и Великобритании или же, как
уже говорилось, провести мобилизацию в стране, не дожидаясь
германского вторжения. Однако немецко-фашистское нападе­
 ние на СССР не было неизбежным летом 1941 года, более того,
оно, как представляется, было даже слишком рискованным в этот
момент для Германии. Адольф Гитлер и его приближенные посту­
пили весьма неожиданно, коварно и авантюристично как раз, по-
видимому, в расчете застать врасплох нашу страну и во многом за
счет этого победить. Но этот его расчет оправдался только частич­
но: застав на самом деле врасплох советское военно-политическое
руководство и нашу армию, Германия и ее союзники победы над
советскими вооруженными силами в сражениях начала войны
одерживали внушительные, но итоги всей войны оказались для
них самыми неудачными.
Хотя Германия со своими союзниками и превосходила СССР
по ресурсам для ведения войны как минимум в полтора раза,
но за ее спиной оставалась неразгромленная Великобритания,
которая со своими доминионами и колониями представляла
большую силу в военно-техническом отношении, а тем более в
обладании ресурсами для ведения войны. Очевидно, что Вели­
кобритания, которая продолжала быть в состоянии войны с Гер­
манией, почти автоматически становилась союзницей СССР,
что в итоге и произошло. Говоря словами Сталина, англосаксы
были «торгашами», а отнюдь не храбрыми воинами, но собрать
хорошо технически оснащенную армию в несколько миллионов
человек им было вполне по силам. Огромное значение имели
также мощные авиация и флот Великобритании. Обладая едва
ли не самым сильным в то время военно-морским флотом, эта
держава сковала кригсмарине Германии. Авиация же Велико­
британии не только была в состоянии довольно надежно защи­
тить свои острова и основные морские коммуникации, но и ре­
ально серьезно угрожала территории Германии, с каждым годом
совместно с США все больше и больше превращая эти угрозы в
страшные для нее удары.
При таких обстоятельствах, по-видимому, только быстрый
разгром Советского Союза смог бы предотвратить войну Герма­
нии на два фронта и преждевременное истощение ее во многих
важных видах ресурсов для ведения тотальной войны. Однако
СССР, пусть и уступал государствам нацистско-фашистского
 блока в военных силах, средствах и ресурсах, все же был весьма
«крепким орешком». Дело в том, что эти ресурсы были достаточ­
но диверсифицированными для ведения длительной полномас­
штабной войны и в значительной мере недосягаемыми для ударов
противника, территория его была огромна и труднопроходима,
общественно-государственный строй и политический режим —
весьма прочными, а этносоциальный костяк — более мощным.
Кроме того, русскому и другим народам СССР было не привыкать
к суровым испытаниям, и они, носители многовековых военно­
государственных традиций и в то же время новых привлекатель­
ных для широких масс социально-политических идей, обладали
в среднем более высокой готовностью к самопожертвованию.
В упорной войне на истощение эти качества менталитета русских
(восточных славян), как и советских людей многих других нацио­
нальностей, и этот сохранившийся еще в значительной мере их
непорочно-естественный общинный дух приобретали решающее
значение.
Таким образом, огромный риск нападения на СССР для Гер­
мании заключался в том, что сама она без своих союзников, под­
чиненных стран и оккупированных территорий обладала суще­
ственно менее диверсифицированными и в целом меньшими ре­
сурсами, чем СССР, поэтому при неустойчивом поведении этих
союзников и активизации на этих территориях и в этих странах
сил антинацистского сопротивления, ее положение с обеспече­
нием отдельными из них (особенно нефтью) становилось близ­
ким к критическому. Кроме того, немецкие экономические базы
в основном были гораздо более доступными для авиаударов, чем
советские.
Можно, конечно, называть Гитлера авантюристом, можно и
предполагать, что не все его задумки и надежды были реализо­
ваны, например массовые измены генералов в Красной Армии,
замешательство в высшем руководстве СССР, восстания неких
антибольшевистских сил в ее тылу, союз или хотя бы мир Гер­
мании с Великобританией. Но как бы там ни было, этот риск в
значительной мере оправдался, предопределив в значительной
мере большие военные успехи Германии и ее союзников в начале
 войны и обусловив в то же время огромные потери СССР. Но это­
го оказалось недостаточно для их полной победы.
Итак, какова же была конкретная демографическая цена на­
шей Победы, сколько наша страна потеряла в войну человеческих
жизней? Коллектив ученых под руководством Г.Ф. Кривошеева
считает, что в годы войны на оккупированных территориях жерт­
вы среди гражданского населения составили 13,7 млн человек,
среди которых число преднамеренно истребленных гитлеровца­
ми и их пособниками — 7,4 млн человек [237]. Ну а общие прямые
демографические потери населения СССР составили 26,6 млн че­
ловек [238]. Учитывая потери военнослужащих, которые, как уже
сказано, этими исследователями оцениваются в 8,7 млн человек,
общие потери гражданского населения СССР, следовательно, на­
считывают 17,9 млн человек. В указанной статистической работе
приведены данные расчета людских потерь Советского Союза в
Великой Отечественной войне, которые выполнены Госкомста­
том СССР совместно с другими ведомствами в 1990 году и явля­
ются уже давно, по сути, официальными в нашей стране.
Однако эти данные представляются сильно завышенными.
Во-первых, они основываются на том, что в зоне оккупации
оставалось 73 миллиона наших соотечественников. При этом в
указанных районах до войны будто бы проживало 88 млн чел., а
15 млн чел. убыло на восток в ходе организованной и стихийной
эвакуации, а также было призвано в вооруженные силы [239].
Однако подсчеты численности населения оккупирован­
ных впоследствии территорий (на основе переписи населения
1939 года) показывают, что к началу войны на них проживало
максимум 85 млн человек: на Украине (в границах на 17 сентя­
бря 1939 года) — около 31,5 млн, в Белоруссии (в тех же грани­
цах) — примерно 5,8 млн, в оккупированных районах РСФСР —
не более 25,5 млн, в присоединенных к СССР в 1939—1940 годах
территориях (с учетом беженцев) — до 22 млн человек. Число же
убывших на восток и призванных в армию жителей этих терри­
торий представляется и вовсе совершенно невероятным. При та­
кой фактической убыли населения в результате оккупации СССР
не мог бы создать ни армию, которая численно в 1942—1943 году
 почти не уступала, несмотря на свои большие безвозвратные и
санитарные потери, объединенным войскам Германии и ее со­
юзников, а потом стала их и превосходить, ни мощную оборон­
ную промышленность, которая превзошла уже в конце 1942 года
промышленность нацистско-фашистского блока в производстве
большинства видов боевой техники, вооружения и боеприпасов
(по крайней мере, в количественном отношении).
Более того, авторы этих цифр противоречат своим же данным
о том, что в годы войны в вооруженных силах страны побыва­
ло 34,5 млн человек. Если последняя цифра верна, то, учитывая
демографические показатели довоенного СССР, из оккупиро­
ванных врагом его районов в течение войны должны были по­
пасть в их число не менее 15 млн человек. Но если из них, как
это следует из подсчетов Г.Ф. Кривошеева, было эвакуировано
и мобилизовано лишь 15 млн человек вместе взятых, то в число
мобилизованных до оккупации вообще вряд ли могло попасть
более 5 млн человек (включая мобилизованных из числа эвакуи­
рованных). Выше автор уже выразил свое сомнение в реальности
столь большого числа (34,5 млн) мобилизованных в стране в ходе
войны. Однако их было все же ненамного меньше, скорее все­
го, не менее 30 млн. Поэтому и общие показатели мобилизации и
призыва из районов, попавших под оккупацию, исходя из разме­
ра доли проживавших в них граждан в населении страны и других
демографических данных, не могут быть намного меньше указан­
ной цифры (15 млн).
Известно, что немалое число военнообязанных, оставшихся
под оккупацией, удалось мобилизовать уже после освобождения
этих районов, а многие из них по тем или иным причинам вообще
так и не попали в наши войска. Однако большинство из их числа
все-таки было мобилизовано и призвано еще до оккупации или
же после их эвакуации в восточные районы страны. Всего же во­
еннообязанных жителей этих регионов СССР в советские войска
в течение 1941—1943 годов было зачислено, как можно оценить, в
общей сложности до 10 млн человек (из них, вероятно, до 1,5 млн
эвакуированных), а в последние годы войны — еще примерно
1—1,5 млн человек. И это не считая многих десятков тысяч всту­
 пивших добровольцами в народное ополчение, но не вошедших в
число военнослужащих.
Нельзя также согласиться с тем, что столь небольшим было
число эвакуированных. Гораздо более реалистичной представ­
ляется указанная уже в работе их цифра — 17 млн человек, ко­
торую приводил Г. Куманев. Более того, и это число вряд ли
полностью охватывает всех беженцев и вынужденных пере­
селенцев, то есть самостоятельно (стихийно) выехавших и бе­
жавших от врага, из зоны боев и прифронтовых территорий к
своим, в более безопасные места жителей западных регионов
страны, а также не вернувшихся из числа ранее выехавших от­
туда на восток в силу различных жизненных обстоятельств как
до войны, так и сразу после ее начала. Кроме того, к этому числу
надо добавить до 3,5 млн советских военнослужащих, которые
были расквартированы к началу войны на оккупированных впо­
следствии территориях, а также до 0,5 млн лиц или даже более из
числа различных категорий жителей присоединенных к СССР
территорий в 1939—1940 годах, которые были переселены, вы­
сланы или самостоятельно переехали к началу войны в восточ­
ные районы нашей страны в последние месяцы перед войной,
но, по-видимому, не учитываются в этих подсчетах. Так, по дан­
ным КГБ СССР, в 1940—1941 годах до начала войны из только
что присоединенных западных территорий в восточные и цен­
тральные районы страны было выслано 338 933 человека [240].
Наконец, надо учесть и явно более высокую смертность жителей
оккупированной территории к моменту ее захвата врагом в ре­
зультате боев, осады городов, от бомбежек, обстрелов, а также
внешне естественных причин. При этом уровень естественной
смертности на тех территориях, которые были впоследствии ок­
купированы, была, по-видимому, существенно более высокой,
чем на остальных, так как эвакуации в первую очередь подле­
жали военнообязанные, несовершеннолетние, специалисты, то
есть более здоровые и молодые люди. Суммарные масштабы по­
вышенной смертности жителей оккупированных территорий в
период с начала войны и вплоть до оккупации можно оценить
примерно в 1,5 млн человек.
 Итак, из 85 млн жителей захваченной нацистами территории
не попали под оккупацию (оценочно): 18 млн эвакуированных,
беженцев и не вернувшихся из числа ранее выехавших, 8,5 млн
мобилизованных в войска, 3,5 млн военнослужащих, 0,5 млн пе­
реселенцев, высланных и осужденных и 1,5 млн умерших и по­
гибших. В то же время небольшую часть (более 1 млн чел.) эва­
куированных и беженцев составляли лица, выбывшие из зоны
боев и прифронтовой территории, которые так и не были оккупи­
рованы (без учета кратковременно выехавших). Всего, таким об­
разом, под оккупацию врага вряд ли могло попасть более 54 млн
советских граждан в общей сложности, а одновременно прожи­
вать в зоне оккупации — более 46 млн человек (осень 1942 года).
Из этих цифр, которые представляются более реалистичными,
и надо исходить при определении наших демографических по­
терь в годы войны. Кроме того, надо еще учитывать, что немалая
часть районов РСФСР была занята врагом не более нескольких
недель, находясь в непосредственной близости к линии фронта,
и оккупационный режим на них практически так и не был уста­
новлен. Но раз оставшихся на оккупированных территориях на­
ших сограждан было на самом деле гораздо меньше, чем принято
считать, то и общее число погибших среди них также, вероятно,
было меньшим.
Во-вторых, в это число включены не возвратившиеся на Ро­
дину граждане из числа угнанных на работу в Германию в количе­
стве 451 тыс. человек, которые остались в Европе или эмигриро­
вали в США и другие страны мира [241], а это является совершен­
но необоснованным, так как они остались живы к концу войны.
Очевидно, что уменьшение численности населения вследствие
его механического оттока должно учитываться отдельно.
Не приходится сомневаться, что в общее число 26,6 млн чел.
наших демографических потерь Госкомстатом СССР была вклю­
чена также и вся иная механическая убыль населения страны пе­
риода войны, так как оно основано не на суммировании потерь в
результате повышенной смертности, а на полном демографиче­
ском балансе движения (убыли) населения в годы войны. Пусть
точную разность между числом выбывших из страны за годы
 войны лиц и прибывших в нее установить невозможно, все-таки
ее можно оценить приблизительно. Тем более, что указанные рас­
четы Госкомстата тоже являются приблизительными и даже отча­
сти оценочными. Кроме невозвратившихся на Родину граждан из
числа угнанных на работу в Германию, которых было, как указано
выше, без малого полмиллиона человек, за границу в ходе войны
и сразу после ее завершения выехало еще гораздо большее число
других категорий жителей довоенного СССР или оказалось там
вследствие иных обстоятельств.
Так, на территориях, оккупированных врагом, проживало
около полумиллиона советских граждан немецкой националь­
ности, включая потомков смешанных браков. Они могли пре­
тендовать на привилегии, установленные на подконтрольных
Германии в годы войны территориях для «фольксдойче». Почти
все из оставшихся живых среди них выехали с отступавшими не­
мецкими войсками за пределы СССР, прежде всего из-за опасе­
ния расправы с ними за сотрудничество с оккупантами. Оценим
их число в 0,4 млн человек. Одновременно за пределы СССР на
свою историческую родину или в другие страны также немало
выехало проживавших накануне войны в его западных регионах
этнических финнов, румын, словаков, венгров, болгар. В общей
сложности эта категория эмигрантов составляла, по-видимому,
не менее 0,1 млн человек.
Насколько можно понять, при выведении этого баланса не
учтена и массовая эмиграция в 1939—1940 годах из прибалтий­
ских государств и СССР в Германию немцев Прибалтики, За­
падной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и Северной
Буковины, которая составляла, по-видимому, около 0,3 млн че­
ловек.
За пределы СССР выехало также немалое число проживавших
или оказавшихся в его пределах накануне Великой Отечествен­
ной войны этнических поляков. К моменту нападения на нашу
страну на оккупированных впоследствии немцами ее территори­
ях их проживало (оценочно) около 2,5 млн человек, в других рай­
онах СССР их насчитывалось, с учетом переселенных накануне
войны, еще, вероятно, более полумиллиона человек. Этот их вы­
 езд, бегство за пределы советской территории или невозвращение
на нее были обусловлены не только желанием многих из них жить
на своей этнической родине или вернуться на прежнее место жи­
тельство, но и расправами на национальной почве, которые учи­
няли в отношении поляков западноукраинские националисты.
Например, только в ходе Волынской резни в 1943 году бандеров-
цами и их местными пособниками было убито несколько десят­
ков тысяч этнических поляков (до 100 тыс.). В массовом оттоке
польского населения за границу играли важную роль, в конце
концов, и те исторически сложившиеся напряженные отноше­
ния, которые существовали между поляками, с одной стороны,
и украинцами, белорусами и литовцами, с другой стороны. Также
довольно большое число поляков осталось за пределами СССР в
результате уступки в конце войны нашей страной некоторых сво­
их западных территорий, из тех, что вошли в СССР в 1939 году
(район Белостока, Перемышля и ряд других с общим числом
жителей до 1,5 млн чел. (в доволенном исчислении), воссоздан­
ному польскому государству, и проводившегося в этой связи эт­
нического обмена населением. Немалое число поляков покинуло
СССР в составе сформированных в нашей стране в годы войны
армии В. Андерса и Войска Польского (до 0,4 млн чел. вместе с
членами семей). Всего за счет выезда и иного выбывания этниче­
ских поляков за пределы советской территории СССР во время
Великой Отечественной войны и сразу после ее завершения по­
терял (в оценочном исчислении) более 1,5 млн человек.
Кроме того, в результате уступок этих территорий Польше
наша страна потеряла также некоторое число жителей коренных
национальностей республик СССР. Прежде всего, речь здесь идет
о белорусах, украинцах (включая русин и лемков) и литовцах.
И далеко не все из них покинули эти территории в рамках про­
водившегося сразу после войны обмена населением, оставшись
за пределами нашей страны. Исходя из данных об их примерной
численности накануне войны, эти лица могли насчитывать до
300 тыс. человек.
За границу в конце войны выехало и бежало немало и других
категорий граждан, особенно из числа западных украинцев, мол­
 даван, литовцев, латышей и эстонцев. Можно вполне уверенно
предположить, что это были в основном лица, сотрудничавшие с
врагом, а также члены их семей, но могли быть и иные граждане,
которые хотели найти лучшую долю в других странах или которых
не устраивал советский строй и т а . И с х о д я и з численности этих
этносов, числа лиц, проживавших в оккупации, в том числе со­
трудничавших с врагом, общее количество этих эмигрантов мож­
но оценить во многие десятки тысяч человек —до 200 тысяч.
В конце войны и сразу после ее завершения из СССР немало
выбыло также евреев (в печати называются цифры от более чем
100 тысяч до 300 тысяч человек и более; по-видимому, их было
около 300 тыс.), в основном бывших жителей Польши и Румы­
нии. Они переселялись по двусторонним договорам об обмене
населением, а некоторые и самостоятельно — в Польшу и другие
соседние страны, а затем большинство из них — далее на Запад
или на Ближний Восток.
Таким образом, общее число эмигрировавших (выехавших,
невернувшихся) во время войны и сразу после ее завершения
мирных жителей СССР могло составить примерно 3,25 млн че­
ловек. Как указано выше, их неправомерно включать в число
людских потерь нашей страны, ибо к концу войны они остались
живы. С учетом немцев, эмигрировавших накануне войны, число
подобных лиц, неправомерно включенных в число ее жертв, со­
ставляет примерно 3,55 млн человек.
В-третьих, большое сомнение вызывает названное число
преднамеренно истребленных гитлеровцами жителей оккупиро­
ванных районов СССР — 7,4 млн человек. Ведь по-настоящему
объективных, точных и полных подсчетов такого рода их потерь
так никто и не сделал. Да и как вообще это можно сделать, если
гитлеровцы и их пособники, а тем более кто-то еще, учет убитых
ими наших граждан не вели? Разумеется, никто не ставит под со­
мнение принципиальность работы Чрезвычайной государствен­
ной комиссии на освобожденных от оккупации территориях,
результаты которой положены в основание подобных цифр, как
и честность ее членов. В любом случае деятельность этой Комис­
сии позволила получить общее представление о масштабах наших
 гражданских жертв войны, не говоря уж об установлении ею кон­
кретных преступлений нацистов и их пособников. Но были ли у
ее членов объективные возможности в то сложное время и при
тех затруднительных обстоятельствах правильно дифференциро­
вать и точно подсчитывать ее жертвы? Не удосужились разверну­
то обосновать названную огромную цифру этих потерь и авторы
указанного исследования.
Конечно, гитлеровцы совершили в годы войны много престу­
плений против наших мирных жителей, однако вряд ли их жерт­
вы могли быть столь велики. Ведь тогда получается, что они пре­
вышали показатели погибших в боях (да еще и включая умерших
от ран) советских военнослужащих, что представляется практи­
чески невероятным. Здесь надо учитывать и то, что далеко не все
погибшие и умершие на захваченных врагом территориях совет­
ские жители были именно убиты оккупантами. Не исключается и
двойной учет жертв вражеского террора и других потерь населе­
ния оккупированных территорий нашей страны.
Эти огромные цифры потерь представляются не просто недо­
статочно обоснованными, но и не соответствующими очевидным
фактам войны. Как известно, тотальному истреблению наци­
сты и их пособники, исходя из мотивов этнорасовой, идеолого­
политической или иной подобной ненависти, подвергали только
отдельные, сравнительно немногочисленные группы граждан:
евреев, коммунистов, советских, комсомольских функционеров
и активистов, работников правоохранительных органов и дру­
гих представителей власти, а также еще более мелкие (цыган,
душевнобольных, венерических больных). Но большинство из
них было эвакуировано из зоны оккупации или бежало оттуда, а,
в свою очередь, большинство из тех, кто остался, пытались так
или иначе скрываться, уходили в партизаны. Сколько их могло
попасть «в лапы» нацистских извергов? Наверное, многие сотни
тысяч, но уж точно не миллионы.
Накануне войны в СССР проживало, насколько это мож­
но точно оценить, свыше 4,6 млн евреев, из которых более
3,0 млн чел. составляли лица, жившие в стране в начале 1939 года,
более 1,3 млн евреев попали в число советских граждан в резуль­
 тате возвращения нашей страной территорий Западной Украины,
Западной Белоруссии, Прибалтики и Бессарабии в 1939—1940 го­
дах и еще до 300 тысяч еврейских беженцев, в подавляющем боль­
шинстве из Польши, прибыли в СССР до нападения на него Гер­
мании, в основном в 1939 году. Материалы переписи 1939 года и
другие данные дают основания полагать, что на тех территориях,
которые впоследствии были оккупированы немцами и их союз­
никами, к моменту начала войны проживало около 3,5 млн ев­
реев. Из них более 1,5 млн проживало на территории Украины
(в старых границах), менее 0,4 млн — в Белоруссии (также в ста­
рых границах), около 1,4 млн — на присоединенных к СССР в
1939—1940 годах территориях. В захваченных же врагом в первые
дни войны районах, из которых большинство граждан эвакуи­
роваться не успело, их вряд ли проживало намного более 1 млн
человек. Однако и оттуда немало евреев, как и иных лиц, смогло
выехать на восток либо в силу различных обстоятельств уже к на­
чалу войны фактически находилось в более восточных районах
СССР.
Так, Е. Розенблат и И. Еленская отмечают, что из тех райо­
нов Белоруссии, которые были захвачены врагом до конца июня
1941 года, в советский тыл было эвакуировано около 11 % евреев
[242]. Они же дальше признают, что немало евреев-беженцев из
Польши и других стран было переселено в глубь советской тер­
ритории еще до нападения Германии на СССР: «Основную массу
беженцев вывезли в ходе депортации летом 1940 года и в июне
1941 года. Вместе с беженцами высылке подверглись и другие
группы населения Западной Белоруссии (члены политических
партий, владельцы предприятий и проч.). Значительную часть
пострадавших в ходе “чисток” западных территорий составляли
евреи. Многие из них таким образом оказались в Архангельской,
Кировской, Куйбышевской, Мурманской, Новосибирской,
Свердловской областях России, а также в Акмолинской области
Казахстана, Мордовской и Коми АССР» [243].
Во время организованной эвакуации, которая началась в пер­
вые же дни войны, лица этой национальности, наряду с некото­
рыми другими категориями граждан, подлежали первоочередно­
 му вывозу в тыловые районы страны, хотя конечно, нормативных
предписаний такого рода по понятным причинам не выносилось.
Но если даже и согласиться с теми авторами, которые ставят под
сомнение беспокойство советских властей о судьбе евреев, нель­
зя забывать о том, что большинство из них проживало в городах,
откуда в основном и проводилась организованная эвакуация в
тыл. Очевидно также, что эвакуация зависела и от решения самих
граждан. Многие эвакуировались самостоятельно, используя для
этого любые возможности, а другие уклонялись от нее даже не­
смотря на требования властей, из-за опасения за свое имущество
или по другим мотивам [244]. Очень трудно поверить, что евреи
в большинстве своем не знали об антиеврейской политике на­
цистов и не пытались до их прихода выехать или бежать на восток
любым возможным способом.
В любом случае фактически доля евреев в числе эвакуиро­
ванных была гораздо выше их доли в населении оккупиро­
ванных территорий. Так, М.Н. Потемкина, ссылаясь на РГАЭ
(архив эвакуации), отмечает в своей работе «Эвакуация и на­
циональные отношения в советском тылу в годы Великой От­
ечественной войны (на материалах Урала)» то, что «по данным
ЦСУ СССР, из учтенного по спискам на 15 сентября 1941 г. эва-
конаселения (кроме детей из эвакуированных детских учрежде­
ний) доля евреев была равна 24,8 %» от всех эвакуированных.
Это в несколько раз больше их доли в населении оккупирован­
ных районов СССР. Она же далее в этой работе пишет: «Среди
прибывших на 1 октября 1941 г. по эвакуации в Свердловскую
обл. 54,5 % составляли русские, 30 — евреи, 9,7 — украинцы,
2,9 — белорусы, 0,5 — поляки, 0,7 — латыши, 0,4 — эстонцы,
0,2 —литовцы, 0,04 — молдаване, 1,1% — представители других
национальностей» [245]. А по данным об этническом составе
лиц, эвакуировавшихся в ряд районов Азербайджана и Даге­
стана, которые приводит А. Мартиросян, ссылаясь на перепись
эвакуированного населения, проведенную 1 февраля 1942 года,
евреи и вовсе составляли их большинство [246].
Также известно, что эвакуируемое население не подлежа­
ло какой-либо селекции, если не считать таковой направление

11-4216
 специалистов на определенные предприятия или распределение
потоков переселенцев исходя из географической целесообразно­
сти. Значит, доля евреев среди эвакуированных была примерно
одинакова в тыловых районах, и указанные данные по Свердлов­
ской области, которые являются достаточно репрезентативными,
можно распространять на всех эвакуированных.
Таким образом, если учесть, что во время войны из оккупи­
рованных районов, как указано выше, было эвакуировано не
менее 17 млн человек, евреев в зоне оккупации оставалось явное
меньшинство, по-видимому, гораздо меньше полутора миллиона
человек. В то же время коммунисты, советские политические и
государственные работники вместе с семьями с началом войны
и вовсе почти все выехали в восточные районы1страны или были
мобилизованы, а оставшиеся в большинстве своем ушли в подпо­
лье и партизаны.
Кроме того, далеко не все оставшиеся в зоне нацистско-
фашистской оккупации евреи, коммунисты и другие категории
советского населения, в отношении которых в ходе войны осу­
ществлялся неприкрытый геноцид, были уничтожены врагами
или их пособниками либо даже погибли и умерли от других при­
чин. Многие из них смогли укрыться, уцелели, уйдя в партиза­
ны, перебрались за линию фронта или их миновала трагическая
участь вследствие иных причин, в конце концов, не дошел их че­
ред. Ведь тех же евреев враг тоже использовал в качестве рабочей
силы, а геноцид этой этнической группы не был единственной
заботой оккупантов.
Помимо первых расправ над евреями, происходивших сразу
после захвата советских городов и сел, массовые целенаправлен­
ные убийства этих лиц нацистами совершались чаще всего после
того, как отпадала необходимость, целесообразность или воз­
можность использования их в качестве рабочей силы. Согласно
данным, приводимым в различных источниках, особенно много
было убито евреев во время массовых расстрелов, организованных
оккупантами в районах Киева, Львова, Одессы, Минска, Харь­
кова, Кременчуга .и некоторых других городов. При этом в ходе
массовых антиеврейских акций, не говоря уже об антипартизан-
 ских, антибольшевистских и иных репрессиях оккупантов, евреи
нередко расстреливались вместе с неевреями, например, члена­
ми их семей, соседями или вовсе посторонними к ним людьми.
Действуя в спешке, будучи настроены враждебно ко многим ка­
тегориям советских граждан, нацисты и их пособники не всегда
утруждали себя выяснением того, кто есть кто. Впрочем, в ходе
подобных расправ оккупанты зачастую руководствовались нехи­
трыми формулами: «еврей —значит большевик» и «большевик —
значит еврей» [247].
Исходя из приведенных обстоятельств, количество жертв ге­
ноцида указанных групп населения можно оценить следующим
образом: до половины всех оставшихся в оккупации евреев, то
есть около 0,7 млн чел., и многие десятки тысяч лиц (до 100 тыс.
чел.) иных категорий. Разумеется, здесь речь идет только о погиб­
ших вследствие насильственного геноцида, то есть преднамерен­
ного физического истребления (убийств). Говоря еще конкретнее,
принимаются во внимание убитые только за то или прежде всего
за то, что они относились к одной из названных категорий лиц.
Всего же в годы войны их общая гибель была гораздо большей.
К примеру, многие из них были истреблены как партизаны, под­
польщики или их действительные или мнимые помощники, за­
ложники, нарушители оккупационного режима либо их настигла
насильственная смерть при бомбежках, обстрелах и других обсто­
ятельствах. Еще, наверное, больше их преждевременно умерло
вследствие тяжелых условий жизни, в том числе в тылу, во время
миграций и т.д. Здесь уже не приходится говорить об их жертвах в
составе советских войск и иных воевавших формирований.
Не входят в эту цифру и жертвы террора бандеровцев и других
подобных националистических и сепаратистских формирований,
а также убитые гитлеровцами евреи, которые были ввезены во
время войны на территорию СССР из других стран. Не отнесены
к ней и многочисленные жертвы происшедших в начале войны
погромов, даже, по сути дела, массовых расправ, в западных райо­
нах нашей страны, особенно на территории Западной Украины,
Прибалтики и Молдавии. Вот какие данные об этом приводит
А. Ермаков: «Только на Западной Украине в июне — июле 1941 года
 произошло 35 погромов, зачинщиками которых были западноу­
краинские националисты» [248]. И далее он в своей книге доволь­
но подробно рассказывает о таких погромах, сопровождавшихся
массовыми убийствами евреев и других лиц, в Лемберге (Львове),
Тарнополе, Злочеве, Бельцах, Ковно (Каунасе) [249]. В частно­
сти, по приведенным этим автором данным, в ходе многодневных
погромов в Ковно (по сути, резни), совершенных в конце июня
1941 года литовскими националистами при фактическом покрови­
тельстве нацистов, было убито до 3800 человек [250].
Названное число жертв насильственного геноцида среди евре­
ев в целом соответствует приводимым на Нюрнбергском процессе
данным. Выступавший на нем обвинитель от США У. Уолш при­
вел в качестве доказательства перехваченное в декабре 1941 года
служебное письмо одного из немецких военных чиновников ок­
купационной администрации на Украине. В нем, в частности, го­
ворится: «Примерно от 150 до 200 тысяч евреев было уничтожено
в той части Украины, которая входит в рейхскомиссариат». При
этом указанный чиновник обращал внимание на различные не­
гативные аспекты их массового уничтожения [251].
Отступая немного в сторону от целей исследования, обратив­
шись к сведениям этнического учета переписей 1939 и 1959 го­
дов и другим данным, можно предположить, что общее число
непосредственных и опосредованных прямых жертв войны сре­
ди советских евреев, включая бывших граждан Польши и дру­
гих стран, территории которых были присоединены к СССР в
1939—1940 годах, составили до 2 млн человек. По данным же,
приведенным М. Семирягой, в СССР в годы войны погибло
1 млн евреев [252]. Однако это число, вероятно, не отражает
всю повышенную смертность евреев в военное время, и можно
предположить, что в нем учитываются только жертвы оккупа­
ционного режима либо же не учитываются жертвы среди евреев,
ставших жителями СССР накануне войны.
Что касается других категорий населения оккупированных
территорий, то в их отношении оккупанты чаще всего пытались
проводить традиционную для захватчиков политику «разде­
ляй и властвуй», а также «кнута и пряника». При всем при том,
 что «кнут» этот был слишком большим, а «пряник» — слишком
маленьким и черствым. Ведь политика всеобщего террора и ре­
прессий в отношении большинства категорий населения, а так­
же немедленной реализации чудовищного гитлеровского плана
очищения жизненного пространства для немецкой нации была
слишком опасной, ресурсозатратной и невыгодной для дости­
жения победы в условиях продолжавшейся тотальной войны. Да
и далеко не во всех захваченных районах оккупанты полностью
контролировали ситуацию, ибо для этого надо было отвлекать от
выполнения боевых задач слишком большие силы. В этом отно­
шении трудно усомниться в правоте современного исследователя
оккупационной политики нацистов И. Ермолова, который пи­
шет, что «в глубине оккупированной территории, кроме крупных
городов, воинские части встречались редко. Охранные части рас­
полагались лишь вдоль железных и шоссейных дорог. На расстоя­
нии 30—50 км от снабжающих фронт коммуникаций воинских
частей почти не было» [253].
Так в чем же конкретно проявлялась реальная политика на­
цистов на этих территориях, как они пытались привлечь на свою
сторону определенную часть советского населения и усмирить
остальных, кроме хорошо известных террористических и репрес­
сивных методов? Вот что пишет тот же И. Ермолов: «... планы
гитлеровского руководства в отношении СССР и его населения
предполагалось тщательно скрывать. Специальная директива
по вопросам пропаганды предписывала разъяснять населению
СССР, что противником Германии являются не народы Совет­
ского Союза, а евреи, созданное ими большевистское советское
правительство, коммунистическая партия» [254]. Он же далее от­
мечает, что «немецкие командиры были поставлены перед необ­
ходимостью настраиваться на долговременное сотрудничество с
населением Советского Союза» [255]. И в ход здесь шли не только
антисоветская и пораженческая пропаганда, но и щадящая нало­
говая политика в отношении некоторых категорий лиц, освобож­
дение от трудовых и иных повинностей других из них, допущение
религиозной активности населения и сотрудничество с право­
славными и иными религиозными организациями и деятелями,
 создание видимости элементарной законности, предоставление
возможности трудоустройства и соблюдение некоторых трудовых
прав населения, поддержание определенных условий жизнеобе­
спечения в городах и т.д. [256]. Разумеется, труд жителей оккупи­
рованных территорий был необходим прежде всего оккупантам,
но и для многих наших граждан он становился едва ли не един­
ственным шансом на выживание.
Об игре оккупантов на религиозных чувствах наших соотече­
ственников, наверное, вообще нет нужды много говорить. До­
статочно, к примеру, сказать, что, по данным М. Шкаровского,
«в оккупированных районах Северо-Запада России» «число дей­
ствующих церквей» в 1943 году «составляло как минимум 409,
увеличившись по сравнению с довоенным временем пример­
но в 15 раз». И далее он в своей книге пишет, что всего «в райо­
нах РСФСР, оккупированных немцами, открылось... примерно
2150 храмов...» [257]
Такая политика не могда не дать свои плоды, в результате чего
население оккупированных советских территорий во многом
разделилось: в партизаны или подполье уходили сравнительно
немногие граждане, активно с ними сотрудничали тоже далеко
не все, в то же время немало оставшихся в зоне оккупации лиц
вошло в число «диких» («зеленых») партизан или неприкрытых
банд, кто-то становился участником националистических и сепа­
ратистских формирований, немало встало на путь откровенного
сотрудничества с оккупантами, пошло к ним на службу, кто-то
пытался лавировать между различными силами, но большинство,
пожалуй, стремилось остаться в стороне и постараться всего лишь
как-то выжить. Впрочем, здесь необходимо сделать оговорку, что
сравнительно небольшое число партизан было обусловлено не
столько особенностями оккупационной политики гитлеровцев,
сколько вполне объективными обстоятельствами (трудностями
их вооружения и снабжения, сравнительной малочисленностью
оставшихся на оккупированной территории лиц, способных к
боевым действиям и т. д.), а также огромной опасностью участия
в партизанском движении.
 Как уже сказано, гитлеровцы и их пособники убивали не толь­
ко евреев, коммунистов и лиц иных указанных выше категорий.
Другую большую группу жителей оккупированных территорий,
которую они беспощадно уничтожали, составляли лица, со­
трудничавшие с партизанами или заподозренные в помощи им,
а также заложники, которых они, как правило, брали в связи с
какими-то акциями сопротивления оккупантам. При этом в за­
ложники они брали в первую очередь евреев, комсомольцев и т. п.
лиц, а в Прибалтике, на Западной Украине и в некоторых других
западных территориях страны также этнических русских и по­
ляков. Сколько всего наших граждан этих категорий было убито
врагом, невозможно определить даже с приблизительной точно­
стью. Можно только сделать примерную оценку этих жертв, ис­
ходя из данных о размахе партизанского и в значительной мере
сливавшегося с ним подпольного движения.
Сколько-нибудь точных сведений об общем числе погибших
партизан и вовсе нет. По данным В. Спириденкова, к ию ню -
июлю 1942 года уцелело только 13 % созданных в 1941 году парти­
занских отрядов Белоруссии и от 12 до 30 % партизанских отря­
дов разных областей РСФСР. Правда, они были тогда еще мало­
численными. Особенно же большие потери партизаны понесли
в конце 1943 года и в начале 1944 года, когда к районам действий
партизан приближалась линия фронта, и немцы карательными
экспедициями против них пытались обезопасить свои ставшими
теперь уже близкими тылы [258].
Общее количество партизан за годы войны, как сказано выше,
составляло более 1 миллиона человек, но немалое число из них
были кадровыми советскими военнослужащими НКО и НКВД.
Исходя из этого, а также известных сведений об интенсивности
и продолжительности активного партизанского движения на ок­
купированной территории (наибольший размах его был в леси­
стых районах Белоруссии, Северной Украины, северо-западных
и западных областях РСФСР в 1942—1943 годах), можно предпо­
ложить, что за годы войны погибло до полумиллиона партизан и
подпольщиков, не считая тех, кто являлся кадровыми военнослу­
жащими. Не меньше наших граждан было убито в ходе различных
 террористических и иных репрессивных акций врага против мир­
ного населения, которое было заподозрено в помощи партизанам
и подпольщикам или иных с ними связях. И еще, по-видимому,
несколько сотен тысяч жертв было среди наших мирных граждан
в результате совершенных при этом расправ с заложниками, раз­
личных эксцессов, происшествий и недоразумений. Всего, таким
образом, в результате антипартизанского террора врага и смеж­
ных с ним действий погибло, по всей видимости, более миллиона
наших граждан из числа гражданского населения. К ним можно
прибавить несколько сотен тысяч (до 0,5 млн) погибших участ­
ников народного ополчения из числа тех, кто не были и так и не
стали кадровыми военнослужащими.
К непосредственным жертвам оккупационного режима врага
можно еще присовокупить тех наших мирных граждан, которые
были казнены за различные нарушения этого режима, убиты
из-за противодействия угону на принудительные работы и иное
сопротивление и даже неподчинение захватчикам, в частности,
при реквизициях и грабежах, а также вследствие эксцессов и
злоупотреблений полномочий оккупантами. К примеру, извест­
ны многочисленные случаи, когда казням, в том числе массо­
вым и публичным, подвергались наши соотечественники толь­
ко за то, что хранили радиоприемники, появлялись на улице в
запрещенное время, в пределах запретной зоны, за уклонение
от регистрации, от различных трудовых повинностей, за тайный
забой скота, за то, что слушали советское радио и т.д. [259]. Не­
мало также было убито врагами советских граждан военнообя­
занного возраста, которые отказывались идти к ним на службу
или, к примеру, пытались бежать либо сопротивляться при за­
держании.
Часто оккупанты расправлялись с нашими соотечественни­
ками по одному лишь подозрению в опасности для себя или во­
все по произволу. Вот что пишет о подобных ситуациях В. Спи-
риденков: «...наиболее подозрительных расстреливали на месте.
Ходить группами было опасно, так как немецкие патрули, опаса­
ясь партизан, могли открыть стрельбу на поражение издали. Без
предупреждения расстреливались люди, которые передвигались
 вне дорог, появлялись в ночное время в лесу или в расположении
немецких частей» [260].
Вряд ли погибших при этом могло быть действительно много
в относительном измерении, но, учитывая, что оккупация боль­
шинства захваченных врагом советских территорий продолжа­
лась 2—3 года и под ней оказалось в общей сложности, по под­
счетам автора, примерно 54 млн человек, совокупное число таких
жертв могло достигнуть около полумиллиона человек.
Эти многочисленные убийства и казни стали возможны, бла­
годаря тому, что руководством Германии, ее вооруженных сил
и оккупационных властей издавались преступные директивы и
приказы, позволявшие оккупантам легко расправляться с неугод­
ными или подозрительными для них лицами или вовсе совершать
безнаказанные преступления в отношении практически любых
людей. В частности, здесь речь идет о приказах «о комиссарах»,
«о подсудности» и о борьбе с партизанами («бандитами», как их
обычно именовали в немецких документах) [261]. Эти преступ­
ные приказы и не менее преступная пропаганда Третьего рейха
вызывали у оккупантов отношение к нашим гражданам, причем
не только евреям и коммунистам, как к «недочеловекам» и не­
примиримым врагам.
Таким образом, общее число преднамеренно истребленных
врагом мирных граждан, убитых им партизан, ополченцев и под­
польщиков из числа лиц, не являвшихся кадровыми военнослу­
жащими, могло составить около 2,8 млн человек. Несомненно,
это число является огромным, а учитывая чрезвычайную пре­
ступную сущность этого истребления, оно выглядит чудовищ­
ным. Особенно принимая во внимание то, что добрая половина
из этих лиц составляли совершенно ни в чем не повинные и даже
не опасные для врага люди. Однако все-таки число наших граж­
дан, с которыми физически расправились оккупанты, является
гораздо меньшим, чем принято обычно считать в нашей стране.
Также по понятным причинам в это число не входят убитые вра­
гом наши военнопленные, а также убитые им евреи и иные лица,
которые во время войны были ввезены немцами на территорию
СССР.
 Здесь надо сделать оговорку о том, что четкая дифференциа­
ция жертв этих категорий лиц между собой, а также в значитель­
ной мере и с некоторыми другими категориями жертв войны
практически невозможна. К примеру, к какой категории лиц надо
относить убитую полицаями еврейку, которую они подозревали в
связях с партизанами и при этом она до войны была комсомоль­
ской активисткой? Или в качестве кого надо учитывать казнен­
ного нацистами сына еврея и полячки за невыполнение предпи­
саний оккупационного режима, если он состоял в антифашист­
ской подпольной организации? А к какой категории жертв надо
относить евреев, расстрелянных в качестве заложников в связи с
акцией партизан? Такие ситуации и судьбы в ходе войны могли
составлять сотни тысяч случаев.
К числу прямых демографических потерь нашего населения
следует также отнести умерших на принудительных работах в Гер­
мании, которых по данным указанного статистического исследо­
вания было 1,7 млн человек [262]. Можно, конечно, поставить
под сомнение это число, так как в нем, вероятно, не учитывается
естественная («фоновая») смертность. Но поскольку это были в
основном молодые и здоровые люди, то естественная смертность
среди них в условиях мирного времени не могла быть большой,
как в относительном, так и в абсолютном отношении, поэтому
этим обстоятельством при столь приблизительных подсчетах
можно и пренебречь.
Таким образом, к числу прямых жертв преступных действий
врага, учитывая только тех, кто не входил в состав военнослужа­
щих, можно отнести около 4,5 млн советских граждан.
Более спорным является число потерь мирных советских
граждан, погибших в результате обстрелов, бомбежек, пожаров,
наездов боевой техники и автомашин и других подобных проис­
шествий в зоне боевых действий и на прифронтовой территории,
а также отчасти в ближайшем тылу от вражеских авианалетов и
диверсий. Спорны здесь не только величина этих потерь, но и их
отношение к той или иной категории жертв войны. Более того,
небольшая часть из этих наших граждан погибла в результате не­
осторожных или вынужденных действий советских войск и пар­
 тизан. При этом в большинстве случаев практически невозможно
или очень сложно отделить погибших от ударов врага от погиб­
ших от ударов наших сражающихся формирований.
Точных подсчетов погибших мирных советских жителей
вследствие этих причин до сих пор не сделано, да и вряд ли это
вообще можно сделать. Например, согласно данным указанного
статистического исследования, в блокадном Ленинграде только
от артобстрелов противника погибло 17 тыс. жителей города, в
Сталинграде в августе 1942 года от налетов вражеской авиации —
40 тыс. человек гражданского населения [263]. Десятками тысяч
человек может измеряться число жителей, погибших при штур­
мах, бомбардировках и обстрелах, не только этих городов, но и
также Киева, Одессы, Харькова, Воронежа, Ростова-на-Дону, Се­
вастополя, Смоленска и др. Огромное число советских граждан
погибло также во время бомбежек авиацией врага наших эше­
лонов, транспортных колонн, вокзалов, переправ и т.д. В любом
случае их общее число может быть определено только оценочно.
Как полагает автор, оно могло составлять до полутора миллионов
человек.
К числу демографических потерь нашего населения можно от­
нести и тех советских граждан, кто пошел на службу врагу (поли­
цаи, власовцы, «хиви» и т.д.) и погиб в боях, а также от действий
партизан и подпольщиков, был убит другими нашими граждана­
ми из мести либо казнен после захвата или пленения. Были среди
них и лица, которые служили в немецких и союзных им военных
формированиях и которые были учтены в настоящей работе как
военные потери врага. Однако их одновременно надо учитывать и
как часть общих потерь населения СССР, ибо они до войны были
его гражданами. Происходили при этом и различные эксцессы.
К примеру, современный исследователь партизанского движения
В. Спириденков пишет следующее: «К сожалению, документы
сохранили немало фактов насилия партизан и в отношении мир­
ного населения, особенно в первый период войны». И далее он
отмечает: «Были случаи бессудных расстрелов людей из числа на­
селения» [264].
 Всего число таких жертв, как можно предположить, составило
около 200 тыс. человек. Разумеется, в число лиц, истребленных
врагом, мы включать их не вправе.
Немало общего с этими жертвами имеют погибшие от рук со­
ветских партизан жители СССР, сотрудничавшие с врагом либо
боровшиеся против Красной Армии и наших партизанских отря­
дов и соединений, но которые состояли не в немецко-фашистских
формированиях, а входили в состав номинально самостоятель­
ных сил, например, бандеровцев, мельниковцев, бульбовцев,
участников Армии Крайовы, их пособников, а также в результате
происходивших при этом различных эксцессов и ошибок. Если
к ним добавить погибших участников подобных формирований
от рук бойцов Красной Армии или вермахта, то их число в общей
сложности могло составить более 100 тыс. человек.
К демографическим потерям СССР можно отнести также
жертв террора бандеровцев и иных националистических (сепа­
ратистских) движений, а также погромов и других массовых рас-
прав над мирными советскими людьми. Много общего с этими
жертвами имеют погибшие от рук участников различных не под­
чиняющихся основным противоборствующим сторонам органи­
заций, в частности Армии Крайовы, польских и других отрядов
самообороны. Всего таких жертв могло быть до 200 тыс. человек,
не считая, разумеется, советских граждан, истребленных различ­
ными айнзатцгруппами, зондеркомандами, подразделениями по­
левой полиции, полицейскими, охранными и иными формиро­
ваниями, созданными врагом с участием местных коллаборацио­
нистов, которые учтены как жертвы непосредственного террора
оккупантов.
Специфическую группу погибших граждан в зоне оккупа­
ции, а также в прифронтовых и тыловых районах составляют
лица, убитые в результате роста вооруженной общеуголовной
преступности, сведения счетов и мести, перестрелок, бессуд­
ных расправ и самосуда, в условиях, когда на руках у населения
было немало огнестрельного оружия и взрывчатки, а нормаль­
ная общественная безопасность не везде была обеспечена или,
напротив, поддерживалась чрезвычайными мерами, путем ак­
 ций скорого возмездия. Много жертв было, к примеру, связано с
действиями всевозможных банд (не считая бандеровских и дру­
гих подобных националистических и сепаратистских формиро­
ваний), особенно на освобожденной от захватчиков территории
в последние месяцы войны. Эти банды состояли не только из
обычных уголовников, но и бывших полицаев и других прислуж­
ников оккупантов, дезертиров и уклонистов, а также морально­
политически разложившихся участников «отрядов самооборо­
ны» и «диких» партизан. Обреченность вынуждала многих из
них действовать чрезвычайно непримиримо и жестоко. Жертв
роста общеуголовной преступности и связанных с нею других
эксцессов вряд ли было много, во всяком случае в относитель­
ном измерении, но, возможно, общее их число (включая самих
участников этих банд), то есть погибших сверх обычного для до­
военного времени уровня жертв преступности, за все годы вой­
ны достигало 100 тыс. человек.
Таким образом, общее число подобных, не вписывающих­
ся в четкие рамки видов жертв среди советских граждан (вклю­
чая некоторых как бы ничейных или спорных в отношении их
государственно-блоковой принадлежности) составляло, по-
видимому, более полумиллиона человек.
Можно, конечно, и вовсе поставить под сомнение определен­
ную Госкомстатом СССР в 1990 году общую цифру демографиче­
ских потерь населения нашей страны за годы войны, учитывая то,
что он действовал во исполнение определенного политического
заказа правивших в то время в стране радикальных антистали-
нистских сил. Однако примененный для их подсчета балансовый
метод при всех его недостатках был практически единственно воз­
можным. Но дело не столько в методе, сколько в том, какие виды
убыли населения при этом учитывались. Не идя, по-видимому,
на откровенные фальсификации, заказчики и исполнители этого
подсчета наших военных людских потерь смогли, как уже сказа­
но, общую убыль населения страны за годы войны представить
как общее количество ее жертв. Между тем это совершенно раз­
ные понятия и явления, а для подведения итогов войны важное
значение имеет в основном только число ее жертв, то есть по­
 гибших в результате действий врага и преждевременно умерших
в связи с военными событиями. Поэтому в эти подсчеты следует
внести необходимые уточнения.
Итак, чтобы определить общее число погибших или преждев­
ременно умерших в годы войны советских граждан, надо от числа
всех наших потерь, которые Госкомстат СССР определил цифрой
26,6 млн человек, отнять необоснованно включенных в эту цифру
категории лиц. К таковым в первую очередь следует отнести жи­
телей довоенного СССР, выехавших во время войны за рубеж, вы­
везенных врагом и там оставшихся либо оказавшихся за рубежом
вследствие передачи ряда территорий другим государствам либо в
силу иных обстоятельств. При этом въехавших в годы войны на по­
стоянное место жительство в СССР граждан было крайне мало: в
основном это были немногочисленные этнические украинцы, бе­
лорусы и литовцы, являвшиеся до 22 июня 1941 года жителями ок­
купированной Германией Польши. Среди выбывших граждан были
как мирные жители, так и военнослужащие. В настоящей работе их
число определено оценочно так: мирных жителей —3,25 млн чело­
век, а с учетом выехавших накануне войны из присоединенных к
СССР в 1939—1940 годах западных территорий немцев — 3,55 млн
человек, военнослужащих — до 0,5 млн человек. Всего их, таким
образом, было, вероятно, более 4,0 млн человек.
На то, что эмигрантов, репатриантов и других выбывших за
рубеж лиц нельзя включать в число жертв войны, обращал вни­
мание, в частности, В.В. Кожинов. По его данным, демографиче­
ские потери СССР, понесенные им от эмиграции в годы войны,
составили 5,5 млн человек. Однако эта цифра представляется явно
завышенной. По-видимому, названный автор не учел встречные
переселения и возвращение в СССР части лиц, выехавших за ру­
беж или оказавшихся там вследствие иных обстоятельств. Осо­
бенно трудно согласиться с такими составляющими приведенной
им цифры эмиграции из нашей страны в годы войны, как эми­
грация поляков числом в 2,5 млн человек, а немцев — в 1,75 млн
человек [265].
Из указанного общего числа демографических потерь СССР в
годы войны необходимо также исключить лиц, которые не были
 учтены властями СССР к концу войны среди его жителей, но не
погибли, а скрывались, находились на нелегальном положении.
Среди них могли быть те наши граждане, которые запятнали себя
какими-либо связями со врагом, совершенными в годы войны
преступлениями, участием в радикальных националистических и
иных преступных организациях, а также скрывавшиеся уклони­
сты. При этом не надо забывать, что в западных районах страны
немобилизованными к моменту занятия их немцами осталось не­
сколько миллионов человек, а уклонистов было немало и в дру­
гих ее регионах, особенно южных.
Выше уже была сделана примерная оценка таких лиц из числа
бывших военнослужащих, — 0,3 млн человек, но не меньше их,
по-видимому, было среди гражданских лиц, особенно в западных
и южных районах страны, в частности среди бандеровцев и дру­
гих западноукраинских националистов, прибалтийских «лесных
братьев».
Скрывавшиеся, ушедшие в «подполье» гражданские лица, ко­
торые не были учтены статистикой, также, вероятно, насчитывали
до 0,3 млн человек. Значит, всего их, гражданских и бывших во­
еннослужащих, предположительно было около 0,5 млн человек,
хотя, разумеется, сколько-нибудь точное их число определить не­
возможно. Следует также сделать оговорку, что в нашей стране и в
спокойные периоды всегда существовало сравнительно большое
число подобных лиц, скрывавшихся, например, по экономиче­
ским, религиозным, политическим мотивам, с целью уклонения
от службы, работы, вследствие совершения преступлений и иных
особых обстоятельств жизни. Но в ходе войны и сразу после ее
завершения к ним добавилось довольно много лиц, ушедших от
учета властей, именно в связи с обстоятельствами военного вре­
мени, и в данном случае учитывались только они.
Таким образом, число прямых демографических потерь, по­
несенных СССР в ходе войны, исходя из демографического ба­
ланса, выполненного Госкомстатом СССР, с учетом внесенных
автором коррективов, составляет чуть более 22,0 млн человек.
Тем не менее даже эта цифра представляется, скорее всего, завы­
шенной, поскольку составители указанного баланса исходили из
 данных, основанных на результатах переписи населения СССР
1939 года, которые почти всеми исследователями постсталинско-
го периода небезосновательно считаются преувеличенными. Да
и вообще этот демографический баланс, на котором в своих рас­
четах основывался автор, вряд ли может быть признан действи­
тельно объективным. Как уже отмечено, он составлялся в ходе
беспрецедентной по своему напору антисталинской кампании
эпохи горбачевско-ельцинского разрушения советского строя,
сопровождавшейся сильной идеологизацией и политизацией
научных и иных исследований. Одной из целей этой кампании,
как известно, было стремление выставить И. Сталина и его при­
ближенных безжалостными к своему народу и неэффективными
правителями. Разумеется, при таких обстоятельствах зависимые
от власти специалисты Госкомстата СССР, составлявшие этот ба­
ланс, не могли быть вполне объективными и, скорее всего, завы­
сили число советских потерь в войну, причем, возможно, не толь­
ко в тех аспектах, на которые указал автор. По-видимому, ближе
к истине были советские историки и демографы 60—70-х годов,
которые определяли цифру наших военных демографических по­
терь в 20 млн человек.
Чтобы определить величину потерь только мирных жителей
СССР в годы войны, надо от указанной цифры общих военных
демографических потерь отнять число демографических потерь
военнослужащих. В результате мы получаем: 22,0 млн чел. —
7,55 млн чел. = 14,45 млн чел.
В свою очередь, для подведения полных итогов войны важно
еще дифференцировать потери мирных жителей, прежде всего
отделить погибших от действий врага, в результате бомбежек,
обстрелов и иных непосредственных жертв военных действий от
преждевременно умерших вследствие тяжелых условий жизни
в военное время, особенно в обстановке оккупации, блокады,
вынужденных миграций, то есть опосредованных жертв войны.
Для этого от общего числа жертв войны среди мирных жителей
(14,45 млн чел.) надо отнять установленные выше числа убитых
гитлеровцами и их подельниками мирных жителей, партизан,
ополченцев и подпольщиков, не являвшихся кадровыми воен­
 нослужащими, и умерших среди угнанных на работу в Германию
(4,5 млн чел.), затем убитых бандеровцами и прочими подобными
профашистскими силами, погибших из числа лиц, перешедших
на сторону врага или сотрудничавших с ним, лиц, вошедших в
число националистических и иных антисоветских формирований
и иных подобных категорий лиц (0,5 млн чел.), и, наконец, мир­
ных жителей, погибших в местах боев, под обстрелами, бомбеж­
ками и т.д. (1,5 млн чел.). В результате мы получаем показатель
преждевременно умерших в годы войны мирных жителей СССР,
то есть от естественных по демографическим понятиям при­
чин (естественная убыль среди военнослужащих уже учтена) —
7,95 млн человек. Разумеется, это резкое повышение смертности
наших соотечественников в годы войны произошло не совсем по
естественным причинам, а вследствие агрессии Германии и ее
союзников, установленного ее властями жестокого оккупацион­
ного режима на занятых ими советских территориях и других их
преступных действий.
Отсюда весьма важное значение имеет также распределение
числа преждевременно умерших мирных жителей нашей страны
(прямых опосредованных демографических потерь советского
мирного населения) по территории их проживания. Одно дело,
если они умерли, проживая на оккупированной территории, со­
всем другое дело — в тылу. Но были еще жители прифронтовых
территорий, осажденных, блокадных городов и их пригородов, а
также оказавшиеся там беженцы. Многие люди умирали также по
пути следования в эвакуацию, в том числе в стихийную (бежен­
цы), к месту депортации или возвращаясь оттуда обратно. Не­
мало умерло в эти годы также заключенных советских лагерей и
тюрем.
К сожалению, сколько-нибудь точные данные этого распреде­
ления умерших по территории и положению (категории) устано­
вить крайне сложно. Тем более не собирается на это претендовать
автор, проводя исследование, которое по своему характеру яв­
ляется в большей мере аналитическим, нежели статистическим.
Можно сделать только самые общие оценки, но при этом важно
отличать общее число умерших на той или иной территории от
 вытекающей из нее оценки числа преждевременной смертно­
сти. Для выведения этих оценочных цифр необходимо учитывать
следующие данные и иные обстоятельства: число жителей, про­
живавших на той или иной территории и находившихся в вы­
нужденных миграциях по стране, время проживания их в окку­
пации, на прифронтовой территории, в осажденных и блокадных
городах, условия жизни (особенно качество питания), сведения о
потерях в блокадных городах, данные демографических показате­
лей воспроизводства населения до войны, в военное время и по­
сле ее завершения. Не вдаваясь в подробные расчеты, самым об­
щим образом территориальное распределение числа жертв войны
вследствие преждевременной смертности мирного населения,
обусловленного в первую очередь плохими условиями жизни в
это время, представляется следующим: 3,55 млн чел. (поданным
Г.Ф. Кривошеева, 4,1 млн человек) [266] — на оккупированных
территориях, 1 млн чел. — в блокадных и осажденных городах, в
зоне боев и в пути во время вынужденных миграций, остальные
3,4 млн чел. преждевременно умерли в тылу, среди которых срав­
нительно небольшое число составляют умершие в заключении и
ссылке.
Таким образом, в соответствующих подсчетах, выполненных
коллективом Г.Ф. Кривошеева, число потерь гражданского насе­
ления СССР в результате резкого увеличения смертности в годы
войны представляется близким к реальности. Однако вряд ли
в зоне оккупации граждан умерло намного больше, чем в тылу,
ибо условия жизни там были ненамного лучшими, чем на терри­
тории, занятой врагом (в частности, нельзя забывать о том, что
оккупированные врагом земли в среднем были гораздо более пло­
дородными, чем не оккупированные), а число жителей, находив­
шихся в тылу, даже в 1941—1943 годах превышало число жителей
оккупированной территории примерно в 3 раза, не говоря уже о
последних годах войны. Разумеется, здесь остаются за скобками
жертвы оккупационного террора и эксцессов, которые учитыва­
ются в этой работе отдельно.
Итак, в войну резко повысилась смертность населения. При
этом повышенная смертность была как в зоне немецкой оккупа­
 ции, так и в нашем тылу. Особенно же высокой она была в бло­
кадных и осажденных городах. К примеру, принято считать, что
в блокадном Ленинграде умерло около 700 тыс. жителей города
и беженцев из других мест. Хотя, разумеется, для определения
«чистых» демографических потерь войны из этой цифры надо
исключить число «нормальной» («фоновой») демографической
убыли, то есть статистическое число «все равно бы» умерших, не­
зависимо от войны (оценочно их могло быть за эти годы более
50 тыс. человек).
Есть основания полагать, что в условиях плохо функциони­
ровавшей во время войны инфраструктуры решающее значение
для обеспечения продуктами питания населения той или иной
территории имело не то, под чьим контролем она находилась, а
каковы были ее собственные продовольственные возможности.
В частности, современный исследователь этой проблемы М. Ку­
стов отмечает, что ситуация с продовольствием особенно трудной
была в Ленинградской области. Цена килограмма хлеба в ее ок­
купированных немцами районах достигала 800—1000 рублей, в то
время как в оккупированном Киеве она стоила примерно 250 ру­
блей. Немало приводит он фактов и о большой разнице в продо­
вольственном положении различных тыловых районов. Особен­
но большой она была между северными и другими российскими
сельскими районами, с одной стороны, и территориями Закавка­
зья, с другой стороны [267].
По-видимому, настала пора уже не стесняться признавать тот
становящийся все более очевидным факт очень высокой смерт­
ности в Великую Отечественную войну гражданского населения
страны, причем не только на оккупированных врагом территори­
ях, но и в тылу. Говоря о высокой смертности в тылу, у нас принято
вспоминать о ней среди заключенных или депортированных. Од­
нако эти категории лиц были сравнительно небольшими. В общей
сложности за годы войны в заключении и депортации побывало
около 4,5 млн чел., не считая, разумеется, лиц, прошедших гауп­
твахты и фильтрационные лагеря, поэтому повышенная смерт­
ность среди них не могла дать в абсолютных величинах большие
потери советского населения. Между тем, уровень смертности
 среди других его категорий была, по-видимому, ненамного мень­
шей. И это стало неизбежным следствием тотальной войны, ко­
торую развязали против нашей страны нацисты и их союзники.
Происшедшее повышение в ней смертности было обусловле­
но прежде всего резким ухудшением качества питания, медицин­
ского обслуживания, увеличением напряженности труда, умень­
шением времени и других возможностей для отдыха. В свою оче­
редь, это произошло вследствие многих факторов, главным из
которых было огромное преимущество Германии и ее союзников
над СССР в людских и иных ресурсах, имевшееся у них в тече­
ние первых двух лет войны. При этом значительная часть важных
сельскохозяйственных районов СССР (до 40 %, а временами, ве­
роятно, и более) была оккупирована врагом, аграрные хозяйства
значительно ослаблялись сплошной мобилизацией трудоспособ­
ных мужчин, техники и лошадей. На фронт, в прифронтовые и
тыловые госпитали была направлена и бблыпая часть медицин­
ских работников, медикаментов и иных лечебных средств, моби­
лизация и большие потери потребовали значительной интенси­
фикации труда оставшихся работников и т.д. и т.п.
Обычно в подобные годы народных бедствий происходит
всплеск инфекционных заболеваний, расстройств органов пи­
щеварения (от недоброкачественных продуктов питания, «не­
сварения» грубой пищи после длительных перерывов в ее приеме
и т.д.), а также отчасти и болезней внутренних органов, который
усугубляется увеличением трудностей в их лечении в связи с мо­
билизацией большей части сил и средств органов здравоохране­
ния в вооруженные силы. 1лавная проблема тогда, однако, со­
стояла в том, что в условиях тотальной мобилизации и вследствие
других указанных обстоятельств государству и иным структурам
общества было невозможно обеспечить население страны доста­
точным количеством продовольствия. Здесь необходимо еще раз
отметить, что падение уровня производства зерна в стране в годы
войны достигало 3-кратного и более того.
Особенно тяжелой ситуация в годы войны в тылу была в сель­
ской местности, где проживало большинство населения страны.
С одной стороны, чтобы победить в войне, государство вынужде­
 но было мобилизовать из сел не только почти все трудоспособное
мужское население в возрасте от 18 (и даже в начале и середи­
не войны фактически с 17) до 50 лет, в том числе и на работу на
оборонные предприятия, но и большую часть парка тракторов,
автомашин, а также лошадей. С другой стороны, оно требовало
не снижать объемы сдачи продукции сельского хозяйства. Учи­
тывая, что производить обескровленное село стало меньше, то и
забирать в «закрома» Родины стали больше от произведенного,
а работать при этом селянам пришлось гораздо больше. Вот и
«вкалывали» от зари и до зари женщины, подростки и старики,
чтобы накормить фронт и «оборонку» и себе хоть немного что-то
оставить на пропитание. Оставаясь без мобилизованных мужей
и старших сыновей, многие женщины, большинство из которых
были в то время многодетными, нередко не могли элементарно
прокормить своих многочисленных иждивенцев, а также в доста­
точной мере позаботиться об их здоровье.
А вот как пишет в своей работе о социально-экономической
ситуации на селе в годы войны тот же М. Кустов: «В самом худ­
шем положении оказались колхозники — карточек им не пола­
галось, пособия семьям военнослужащих выплачивались только
в половинном размере, а вместо зарплаты им начислялись зача­
стую чисто символические трудодни — “палочки”» [268].
Можно достаточно уверенно утверждать, что повышение в
годы войны смертности населения страны по общему количеству
жертв превысило аналогичное бедствие в 1921—1922 годах, кото­
рое вошло в историю под названием «голод в Поволжье», и, как
представляется, намного превзошло подобное демографическое
бедствие 1933 года. Хотя такого уровня смертности, какой был
весной 1922 года в Среднем и Нижнем Поволжье, а также в ряде
других прилегающих к ним районах страны, в тыловых регионах
СССР и даже в его оккупированных районах в годы Великой От­
ечественной войны, по-видимому, все же не было. Вместе с тем
смертность в блокадном Ленинграде была по своей интенсив­
ности, вероятно, вполне сопоставимой. Помимо отличий в мас­
штабах и интенсивности этих бедствий, повышенная смертность
населения в годы войны не сопровождалась заметными эпиде­
 миями различных видов тифа, холеры, оспы, других инфекцион­
ных болезней, роста заболеваний малярией, которые усугубляли
голод в 1922 и 1933 годах.
Вряд ли, таким образом, то демографическое бедствие, ко­
торое охватило в годы войны невоюющее население СССР, в
том числе тыловых регионов, можно назвать голодом в при­
вычном понимании этого слова. Скорее по своей интенсивно­
сти это было нечто средним между голодом, подобным голоду
в Поволжье 1921—1922 годов, и массовым резким ухудшением
качества питания населения в России и многих странах СНГ в
1990—2000-е годы, приведшего к значительному повышению в
них смертности. Тем не менее даже во время голода 1933 года
смерть от истощения (с вариантами этой причины) в селах Ниж­
него и Среднего Поволжья, которое было одним из эпицентров
этого бедствия, составила примерно 5 % всех случаев смерти,
несмотря на более чем 3-кратный общий рост смертности в этот
период в указанном регионе [269].
Резкое повышение в годы войны смертности населения в на­
шей стране явилось закономерным результатом объективно сло­
живших в то время обстоятельств. Могли ли быть другими по­
казатели его смертности, если наш враг был жесток и коварен, а
Великая Отечественная война — длительной и тотальной, при­
том что уровень жизни нашего населения был гораздо более низ­
ким, чем населения Германии и большинства других европейских
стран, а его демографическая структура — намного более небла­
гоприятной (высокая доля иждивенцев)?!
Характерно, что, по данным почти всех исследователей, в
структуре наших потерь преобладали потери мирного населения,
а доля умерших советских военнопленных гораздо превышала и
в абсолютном, и в относительном выражении соответствующую
долю умерших немецких военнопленных. Так, по данным авто­
ров все того же многократно использованного в этой работе ис­
следования «Россия и СССР в войнах XX века», наших военно­
пленных погибло и умерло в плену около 2 млн человек, а воен­
нопленных Германии и ее союзников — 579,9 тыс. человек. При
этом соотношение погибших в бою и умерших от ран составляет:
 6,3 млн чел. с нашей стороны и 4,3 млн чел. со стороны войск
немецко-фашистского блока [270] Но особенно показательно то,
что, по данным этого исследования, число наших военноплен­
ных составляло чуть более 4 млн человек (без учета захваченных
врагом мобилизованных, но не прибывших в войска, и других
категорий лиц, которые немцами безосновательно включались в
число военнопленных), в то время как немецких и союзных им
военнослужащих на советско-германском фронте было пленено
почти 4,4 млн человек (и это еще без учета сдавшихся в плен по­
сле капитуляции). Таким образом, почти половина наших воен­
нопленных погибла в плену, а среди немцев и их союзников тако­
вых было около 13 %.
Исходя из сказанного, становится понятной большая разница
в разрыве показателей демографических потерь мирных жителей
Германии и ее союзников, а также центральноевропейских стран,
с нашей страной, как и их общих демографических потерь. Хотя
потери Германии были тоже немалыми. Чего только стоит массо­
вая гибель жителей немецких городов от интенсивных бомбарди­
ровок британской и американской авиации, которая составляла
многие сотни тысяч человек, а возможно, и более миллиона. Чис­
ло подобного рода потерь населения Германии даже в абсолютном
отношении было сопоставимым с потерями населения СССР.
Представляется, что имеет смысл сравнивать потери граж­
данского населения СССР с потерями населения Германии, по­
скольку именно эта страна была нашим главным врагом в войне.
И вообще, во Второй мировой войне именно СССР и Германия
были основными участниками и, соответственно, наиболее по­
страдавшими в ней странами. Кроме того, большие потери в ходе
войны понесло также население Польши и Югославии. А вот
население остальных европейских стран от войны сильно не по­
страдало. Во всяком случае их демографические потери были не­
сопоставимыми с потерями населения СССР, Германии, Польши
и Югославии.
В литературе можно найти разные сведения о потерях назван­
ных стран. Характерными для советских источников являют­
ся довольно большие цифры общей демографической убыли их
 населения во время войны. К примеру, в изданном в советское
время справочнике «Мы и планета» указаны следующие данные
о их потерях: Германии — свыше 13 млн, Польши — 6 млн, Югос­
лавии — 1,7 млн [271]. Если же попытаться сделать средневзве­
шенные оценки большинства современных источников, то по­
лучается, что прямые демографические потери гражданского на­
селения Германии в ходе Второй мировой войны составили около
2 млн человек, Польши — более 5 млн человек и Югославии —до
1,5 млн человек.
Представляется, что точные подсчеты этих потерь ввиду цело­
го ряда причин вообще невозможны. Но верны ли тогда эти оцен­
ки? По-видимому, только общепринятая оценка потерь населе­
ния Югославии близка к реальности, хотя, как представляется, и
она все же немного завышена. Правда, военные потери этой стра­
ны трудно отделить от потерь ее мирных жителей, потому, вероят­
но, и возникает довольно существенное различие в их подсчетах
и оценках. Что касается потерь населения Германии и Польши,
то их определить сколько-нибудь достоверно и тем более точно
вообще невозможно из-за сильного изменения государственных
границ этих стран, которые неоднократно происходили в период
с 1937 по 1945 год (эта же причина в существенной мере относит­
ся и к Югославии). В результате этих изменений каждая из ука­
занных стран то приобретала, то теряла значительную часть (до
У3и более) своего населения. Поэтому и крайне сложно устанав­
ливать, потери какой части населения каждой из стран надо от­
носить к потерям именно этой страны, а не другой. Почти столь
же сильно запутывают ситуацию многочисленные массовые из­
гнания, депортации и другие миграции населения этих стран, ко­
торые происходили в военные и первые послевоенные годы.
Однако можно предположить, что современные оценки по­
терь Германии все же довольно сильно занижены. И тому есть не­
мало причин. Во-первых, союзникам по антигитлеровской коа­
лиции по идеологическим и политическим мотивам было невы­
годно открывать после войны всю правду о страданиях и потерях
немецкого населения в ходе военных действий против этой стра­
ны и ее оккупации. Зачем западной пропаганде было, к примеру,

344
 признавать то, что только в ходе англо-американских воздушных
бомбардировок Рурского промышленного района, Дрездена,
Кёльна, Гамбурга, Берлина, Штутгарта, Дармштадта, Магдебурга,
Брауншвайга, Фрайбурга, Кёнигсберга и других городов погибли
многие сотни тысяч немецких граждан?!
Не случайно цифры потерь жителей Дрездена варьируют в ли­
тературе от 20 тыс. до 500 тыс. человек. Но какими могли быть
потери населения города, численность которого в начале февра­
ля 1945 года составляла с учетом беженцев около 1 млн человек,
если за двое суток почти непрекращающихся налетов авиации
Великобритании и США, совершенных 13—15 февраля 1945 года,
и вызванных ими пожаров половина города была превращена в
сплошные руины? Ведь у большинства его жителей не было почти
никакой возможности ни бежать из города, ни даже выйти из под­
валов и других укрытий, в которых они из-за сплошных разруше­
ний и грандиозных пожаров обрекались на смерть. Неужели-таки
всего 20—25 тыс. человек, как многие идеологи на Западе пыта­
ются сейчас представить количество там погибших? Даже опреде­
ленное отделом регистрации умерших Дрездена число жертв этой
трагедии в 135 тыс. чел. представляется неполным из-за большого
числа беженцев в городе, учет которых наверняка не был всеобъ­
емлющим, трудностей поиска погибших ввиду сплошных разру­
шений, термического и механического уничтожения тел людей
в результате взрывов, пожаров и разрушений, трудностей учета
умерших впоследствии лиц, которые получили ранения, травмы
и ожоги во время этой бомбардировки и т.д. [272].
Вряд ли полностью учтены и все жертвы штурма городов Тре­
тьего рейха из числа гражданских лиц. Как известно, эти штурмы
представляли собой чаще всего многодневные обстрелы и бом­
бежки, сопровождавшиеся пожарами, разрушениями, перебоями
в обеспечении водой, продуктами питания, лекарствами, теплом,
что не могло не повлечь гибель многих их мирных жителей. Осо­
бенно много, как представляется, их погибло при штурме Берли­
на, Бреслау, Данцига [273].
Весьма велики были также потери немецких беженцев, учиты­
вая большую их общую численность —до 15 миллионов человек.
 Их много погибло не только в ходе воздушных налетов на города,
где они временно размещались, но в еще большей степени в ходе
обстрелов и попадания в зону боев во время передвижения, не­
счастных случаев и происшествий. Многие из них умерли вслед­
ствие крайне трудных условий существования, в том числе из-за
холодов зимы 1944—1945 годов.
Во-вторых, в этих потерях, как правило, не учитываются по­
тери ряда категорий лиц, например, переселившихся в Германию
в 1939—1945 годах «фольксдойче», потери ненемецкого населе­
ния этой страны, в частности евреев, а также потери австрийцев,
судетских немцев и эльзасцев и других подобных категорий жи­
телей довоенных Австрии, Чехословакии и Франции, которые
в годы войны являлись гражданами Германии и по ее законам
считались немцами. Объективно, по логике, их потери должны
быть отнесены к ее потерям, ибо с СССР воевала не Германия в
границах 1937 года, не Германия в границах 1946 года (или, если
угодно, 1990 года), а именно та Германия, в которой проживали и
которую усиливали и судетские немцы, и австрийцы, и эльзасцы
с лотарингцами, и «фольксдойче» (во всяком случае это необхо­
димо при подведении итогов исследуемой войны). Поэтому и по­
тери их считать следует общие. Вместе взятые эти категории лиц,
включая «полукровок» и жителей Германии ненемецкой нацио­
нальности, насчитывали не менее 15 млн человек (без учета на­
селения оккупированных Чехии и Польши, которые, несомнен­
но, должны быть отнесены к потерям Чехословакии и Польши),
соответственно, и потери их были немалыми. К примеру, М. Се-
миряга приводит данные о гибели в Германии во время войны
130 тыс. евреев [274].
В-третьих, на Западе (в последнее время — в значительной
мере и в нашей стране тоже) традиционными, как уже сказано,
стали попытки преуменьшить масштаб и значение одержанной
СССР Победы в Великой Отечественной войне. В качестве одно­
го из основных инструментов для этого избрано всяческое пре­
увеличение советских военных потерь, а для большего эффекта
одновременно преуменьшаются потери главного врага СССР в
этой войне. Конечно, основные усилия недоброжелателей нашей
 страны направлены на искажение потерь военнослужащих, но и
манипуляции с общими демографическими потерями, а значит,
и потерями сугубо мирного населения, тоже идут, так сказать, в
ход антисталинской и антисоветской пропаганды, а фактически
и антироссийской. Мол, смотрите, насколько тогда были без­
жалостными правители СССР и дефектным его общественно­
государственный строй. Да и вообще разве может нормально по­
беждать эта «варварская» Россия, а ее жители — быть эффектив­
ными?! Возможностей же для такого рода манипуляций имеется
немало.
Какой беспристрастный арбитр считал эти потери в ходе вой­
ны, да и могли хоть кто-то, даже если бы был действительно неза­
висимым и объективным, иметь возможность их сколько-нибудь
точно учитывать и подсчитывать в эти тяжелые годы? Но если
не было четкого учета и точных подсчетов этих потерь во время
войны, то все их послевоенные подсчеты являются оценочными
и приблизительными. Не очень сильно здесь помогут и демогра­
фические балансы населения, ибо их исходные данные являются
тоже весьма приблизительными, учитывая еще и неоднократную
сильную перекройку государственных границ Европы в то время,
а ни один из демографических методов нельзя признать действи­
тельно безупречным.
К этому добавляется интерес побежденных немецких генера­
лов и иных деятелей в Германии, состоящий в оправдании ее по­
ражения в войне. Недосчитывая численность населения страны,
объем мобилизационных резервов и число военнослужащих в на­
чале и в ходе войны, а также общие потери ее населения, легче за­
низить боевые и иные потери военнослужащих вермахта и иных
ее вооруженных формирований.
Разумеется, автор тоже попробует сделать собственную оцен­
ку числа прямых демографических потерь Германии в этой войне,
основываясь прежде всего на данных, приведенных в упомяну­
тых выше источниках. Итак, в ходе ударов западной и советской
авиации по территории Германии погибло предположительно бо­
лее 1 млн гражданских лиц этой страны, в результате обстрелов и
других боевых действий на земле — еще до 0,7 млн чел. (включая
 гибель беженцев от подобных причин), сотрудников и членов
военизированных и полувоенных формирований НСДАП, по­
лиции и других организаций («фольксштурм», «гитлерюгенд»,
«Вервольф» и т.д.), а также иных лиц, сопротивлявшихся вторже­
нию на территорию Германии антигитлеровских войск, — более
0,7 млн чел., евреев, коммунистов и иных категорий лиц вслед­
ствие нацистского террора —около 0,3 млн чел., от преступлений
и других эксцессов, совершенных и допущенных в отношении
гражданского населения оккупационными войсками — не менее
0,2 млн чел., от участившихся в ходе войны самоубийств и про­
исшествий — около 0,1 млн. Всего, таким образом, количество
погибших среди гражданского населения Германии насчитывает
до 3,0 млн человек. К этой цифре также надо добавить предполо­
жительное число потерь ее жителей, особенно беженцев, от резко
ухудшившихся в 1944—1945 годах условий жизни —около 1,5 млн
человек. Отсюда общая сумма прямых демографических потерь
гражданского населения этой страны составляет до 4,5 млн че­
ловек.
Потери гражданского населения Польши, напротив, обычно
намного завышаются. Особое значение при этом имеет проблема
подсчета жертв войны среди проживавших в этой стране евреев.
Эти преувеличения появились сразу после окончания войны
на идеологическо-психологической волне еще не остывшей
справедливой ненависти к нацистскому режиму и продолжав­
шегося бурного осуждения его преступлений. При этом пре­
ступные действия нацистов в отношении евреев вызывали осо­
бое возмущение, поскольку этот этнос подвергался наиболь­
шим преследованиям с их стороны, включая массовые убийства
за одну лишь принадлежность к нему. Показательными в этой
связи представляются высказывания британского публициста
Ю. Дэвидсона, который писал, что сразу после окончания во­
йны «в Израиле... номера лагерных татуировок в Аушвице люди
показывали с гордостью, как боевые награды». И он же далее
продолжал, комментируя обсуждение на Нюрнбергском про­
цессе преступления нацистов в отношении евреев: «Услышан­
ное и записанное во время судебных процессов шокировало по­
 коление середины XX века, не привыкшее к статистике массо­
вых убийств» [275].
Впрочем, эта тенденция возникла еще задолго до окончания
войны, во всяком случае в действиях советских властей, и на то
были свои причины. Зная о многочисленных массовых распра­
вах, которые нацисты устроили в отношении евреев на оккупиро­
ванных территориях СССР, они решили использовать эти факты
для сотрудничества с влиятельной и богатой еврейской диаспо­
рой США, Великобритании и других стран. Одними из главных
орудий воздействия на нее стали Совинформбюро и созданный
еще в феврале 1942 года Еврейский антифашистский комитет.
Современный исследователь Ф. Синицын отмечает, что «за годы
войны ЕАК направил в зарубежную прессу 12 рукописей книг,
23 155 статей, 3300 фотоотчетов и фотографий о зверствах наци­
стов» [276]. Это сотрудничество и активная антинацистская про­
пагандистская работа продолжались как минимум до 1947 года.
Очевидно также, что пропаганда без преувеличений, как прави­
ло, не бывает.
Весьма наглядный пример того, как возникали преувеличе­
ния числа погибших во время войны польских евреев, а значит,
и граждан Польши в целом, можно обнаружить в выступлении
на Нюрнбергском процессе помощника главного обвинителя от
СССР JI.H. Смирнова. По его словам, в 1931 году в Польше про­
живало 3,1 млн евреев. Затем их число, как он сказал, «по неофи­
циальным данным», достигло в этой стране в 1939 году 3,5 млн
человек. После войны же в ней осталось 100 тыс. евреев и еще
200 тыс. находилось в СССР. Из этого он сделал вывод, что в
Польше за время войны погибло 3 млн евреев [277].
На самом же деле их численность в Польше за указанные
8 предвоенных лет из-за сравнительно низкого естественного
прироста и довольно масштабной эмиграции скорее даже умень­
шилась. Кроме того, в этих подсчетах совершенно не учитывает­
ся, что почти половина всех польских евреев в результате собы­
тий сентября — октября 1939 года оказалась за пределами этой
страны — на территории СССР и в меньшей степени других го­
сударств.
 Очевидно, что вопрос о числе погибших в годы войны евреев
Польши тесно связан с вопросом об общем числе погибших в это
время представителей еврейской диаспоры во всей Европе. К со­
жалению, в последнее время он приобрел чересчур эмоциональ­
ный и политизированный характер. При этом разброс мнений
разных авторов чрезвычайно велик: от ставшей сакральной для
многих цифры в 6 млн жертв-евреев до обосновываемой некото­
рыми историками-ревизионистами цифры в 0,5 млн человек их
общих потерь [278].
Одной из причин столь резкого расхождения в определении
численности демографических потерь еврейского этноса в годы
войны является значительная распространенность среди евреев
межнациональных браков и частые колебания потомков таких
браков в определении своей этнической принадлежности. Дру­
гая, еще более важная причина этого расхождения состоит в том,
что одни из них считают общее число умерших в годы войны
евреев, другие — за вычетом их естественной «фоновой» смерт­
ности, то есть собственно их демографические потери, третьи —
только непосредственных жертв войны, четвертые — только уни­
чтоженных гитлеровцами, их союзниками и пособниками в ходе
акций, имеющих характер геноцида этого этноса и т. д. Наконец,
не менее важны факторы изменения границ и массовых мигра­
ций и переселений.
Тем не менее в настоящей работе автор не будет определять об­
щее число жертв войны среди евреев, как и среди других этносов
тоже. В конце концов, все погибшие и умершие, независимо от
их принадлежности к тому или иному этносу, социальной группе,
политической партии и т.д., равны между собой, как и память о
них должна уважаться в одинаковой мере. В исторической работе
гораздо важнее установить число жертв войны по странам, ведь
воевали не этносы, а государства.
Итак, по данным вполне респектабельного историка М. Се-
миряги, накануне Второй мировой войны в Польше проживало
3,3 млн евреев [279]. Указанная цифра представляется близкой к
истине, но вряд ли она полностью отражает активную еврейскую
эмиграцию из этой страны, происходившую в 30-е годы. Так, упо-
 минутые уже Е. Розенблат и И. Еленская приводят в своей статье
данные о том, что «с 1921 по 1937 год в США, Латинскую Америку
и Европу из Польши выехало 395 тысяч евреев; с 1923 по 1937 год
в Палестину переселилось более 270 тысяч польских евреев» [280].
Не случайно, что в литературе можно найти и другие данные о чис­
ленности евреев в Польше в 1939 году, например, о том, что они
составляли 7 % ее населения, то есть менее 2,5 млн человек [281].
Основываясь на приведенных здесь цифрах, автор осмелился
бы оценить численность указанной этнической группы в Поль­
ше к началу войны в 3 млн человек, то есть она оставалась при­
близительно той же, что и была на момент польской переписи
1931 года. Однако после вторжения в нее германских войск в
1939 году почти половина польских евреев оказалась на террито­
риях, присоединенных к СССР и Литве, или бежала как в эти,
так и в другие страны. Поэтому погибшие или умершие среди них
должны учитываться не как потери Польши, а как потери других
стран, что автором уже сделано применительно к потерям СССР.
Кроме того, далеко не все из оставшихся в оккупированной гит­
леровцами Польше евреев, численность которых предположи­
тельно составляла около 1,6 млн чел., погибли или умерли в годы
войны. Многие из них, насколько можно оценить, до 0,4 млн чел.
и более, ее пережили, и были освобождены из нацистских кон­
цлагерей и гетто войсками СССР и иных стран, либо уцелели при
других обстоятельствах.
О немалом числе спасшихся евреев в этой стране есть доволь­
но много опубликованных в литературе свидетельств и другой
информации. По данным того же М. Семиряги, «поляки приняли
участие в спасении около 120 тыс. евреев» [282]. Кстати, несмотря
на это, в конце войны и сразу после ее завершения происходили
преследования этой этнической группы уже со стороны поляков,
пусть и не имевшие явного характера геноцида. Не случайно уце­
левшие в войну евреи в массовом порядке переселялись из Поль­
ши в другие страны, в том числе в создававшееся в те годы еврей­
ское государство Израиль.
Но и сами евреи были не такими уж покорными судьбе людь­
ми, как их нередко представляют. Многие из них скрывались от
 нацистского террора, бежали из гетто и концлагерей, участвовали
в восстаниях и партизанском движении на территории этой стра­
ны. Именно уцелевшие польские евреи составили большую часть
переселенцев в Израиль в 1945—1947 годах в рамках операции
«Бриха», которую проводили сионистские организации, преодо­
левая, кстати, сопротивление английских колониальных властей.
Так что вряд ли эти оставшиеся в живых евреи были нечто вроде
чудом спасшихся людей. Если учесть, что представители этого
этноса составляли 0,32 % советских военнослужащих, возвратив­
шихся за годы войны и после нее из фашистского плена [283], что
составляет более 6 тыс. человек, то тем более им было проще спа­
стись, оставаясь гражданскими лицами.
Исходя из этого, можно предположить, что в годы Второй ми­
ровой войны демографические потери евреев Польши составили
примерно 1,2 млн человек. Разумеется, в этом числе не учитыва­
ются многочисленные жертвы среди тех евреев, которые были в
годы войны ввезены нацистами на ее территорию из других стран
Европы и там погибли или умерли, прежде всего в нацистских
концлагерях.
Впрочем, многие историки-ревизионисты и вовсе отрицают
особый геноцид евреев в годы Второй мировой войны, утверж­
дая, что уровень их смертности в это время был не б льшим, чем
у некоторых других европейских народов. В частности, швейцар­
ский исследователь Ю. Граф приводит данные о том, что еще в
1946 году в Польше проживало 800 тыс. евреев, несмотря на то,
что большинство из них в ходе войны и сразу после ее окончания
было абсорбировано в СССР или уехало на Запад [284].
Тем не менее массовые убийства лиц еврейской националь­
ности, совершавшиеся нацистами и их пособниками на терри­
тории СССР, Польши и других стран, очень высокая смертность
евреев и других лиц в нацистских концлагерях не подлежат со­
мнению, как и общий чрезвычайно высокий уровень смертно­
сти этого этноса в годы войны. Ибо эти события есть факты,
запечатленные в тысячах воспоминаний и документов. И эта
смертность могла бы быть еще выше, если бы не активные дей­
ствия подлинно интернационального Советского государства
 и его Красной Армии. При этом, разумеется, евреи, как и все
прочие этносы, не имели в СССР каких-то привилегий, и за­
щищали и спасали их не потому, что они были именно евреи,
а как и всех нуждающихся в спасении людей. Более того, объ­
ективно делу их спасения в большей мере способствовали не
столько специальные действия, сколько проводимые в эти годы
СССР в соответствии со своими государственными интересами
и интернациональными принципами политические, военные и
иные мероприятия самого разного характера.
Итак, среди действий СССР, которые фактически помогли
спастись многим евреям от геноцида, можно выделить следую­
щие:
1) присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии
после разгрома Германией Польши в 1939 году, которое не только
было актом возвращения нашей страной земель, незаконно от­
торгнутых ранее Польшей, но и взятия под защиту от нацистов
их населения; особенно это касалось довольно многочисленной
еврейской его части (более 1 млн чел.);
2) принятие в состав СССР в 1940 году Литвы, Латвии и Эсто­
нии, которые тогда могли быть оккупированы или взяты под кон­
троль Германией, присоединение в том же году Северной Букови­
ны и Бессарабии, ранее оккупированных Румынией, что позво­
лило без малого 300 тысячам проживавших на этих территориях
евреев получить дополнительные шансы на спасение;
3) принятие властями СССР в 1939—1941 годах многочислен­
ных еврейских беженцев (до 300 тыс. чел.) из разгромленной на­
цистами Польши и других стран;
4) активные действия по эвакуации мирного населения запад­
ных районов нашей страны после начала Великой Отечественной
войны, в ходе которой спасению евреев фактически уделялось
повышенное внимание;
5) проводившиеся советскими партизанами и подпольщика­
ми на оккупированных Германией и ее союзниками территории
акции по спасению мирного населения, в том числе евреев;
6) освобождение Красной Армией в 1943—1945 годах террито­
рий, находившихся под оккупацией или под контролем Германии,

12-4216
 что фактически позволило спастись от нацистско-фашистского
геноцида сотням тысяч евреев, в том числе и находившимся в
концлагерях.
Понятно, что преувеличиваются не только потери еврейского
населения Польши, но и этнических поляков тоже. Дело здесь со­
стоит опять-таки в несопоставимости границ довоенной и после­
военной Польши, а также всевозможных многочисленных мигра­
ций из нее и обратно, вследствие чего сколько-нибудь точно под­
считать потери этой страны невозможно. Вероятно, потери одних
и тех же групп населения учитываются и как польские, и как со­
ветские одновременно, а в число потерь включаются эмигранты
и перемещенные лица. И действительно, если посчитать военные
потери населения Западной Украины, Западной Белоруссии и
ряда других территорий, отошедших в 1939—1940 годах от Поль­
ши к СССР, и прибавить их к потерям собственно Польши, то по­
лучится цифра, близкая к традиционно декларируемой — 6 млн
чел. Нельзя забывать здесь и о том, что сразу после освобождения
Польши среди ее населения были очень сильны антинемецкие,
антиеврейские и антиукраинские настроения, которые выража­
лись, в частности, в погромах, насильственном изгнании, пере­
селении и вытеснении представителей этих этносов.
Общее число потерь гражданского населения Польши можно
самым примерным образом оценить в более чем 3,2 млн человек
(разумеется, без учета населения территорий, присоединенных в
октябре 1939 года к СССР и Литве), из которых этнические по­
ляки составляли менее 2 млн человек. Учитывая потери польских
военнослужащих, общие демографические потери этой страны
составили около 3,4 млн человек. Разумеется, потери этнических
поляков в годы войны были гораздо большими, чем названные,
поскольку многие из них проживали на территории СССР (осо­
бенно в западных районах Украины и Белоруссии), а также в Гер­
мании и отчасти других странах, вовлеченных в войну. Немало их
было и среди военнослужащих самых разных стран. Не учтены в
этой цифре и жертвы войны среди проживавших в Польше до­
вольно многочисленных «фольксдойче». Их правильнее было бы
отнести к потерям Германии, поскольку в своей массе они с нача­
 лом войны перешли на ее сторону и получили гражданство этой
страны.
Итак, можно перечислить следующие обстоятельства общего
характера, которые, как представляется, обусловили значительное
преувеличение указанных демографических потерь СССР и Поль­
ши, особенно преднамеренно убитых гитлеровцами их граждан:
1) двойной учет потерь из-за неоднократных изменений госу­
дарственных границ в эту эпоху и массовых миграций, в том числе
межгосударственных, в ходе войны и сразу после ее окончания;
2) подсчет потерь проводился представителями пострадавших
стран, которые действовали при этом под влиянием эмоций гнев­
ного осуждения злодеяний гитлеровцев, их союзников и пособ­
ников;
3) объективные трудности в установлении числа жертв воен­
ных действий, террора, геноцида, эксцессов, а также отделения
непосредственных жертв войны (убитых оккупантами, погиб­
ших от бомбежек, обстрелов и т.д.) от опосредованных (умерших
вследствие тягот войны и оккупационного режима);
4) наличие заинтересованности у пострадавших государств и
иных сил предъявить как можно более крупный счет агрессорам и
военным преступникам; при этом для любых обвинителей харак­
терным является следующий подход: лучше вменить в вину лиш­
нее, чем что-либо упустить из предъявляемых обвинений;
5) наличие заинтересованности у господствующих в Европе,
Северной Америке, России и СНГ антикоммунистических сил
представить как можно более масштабными число жертв «ста­
линского режима», «большевистского эксперимента», которым
лучше соответствуют более крупные цифры жертв Великой От­
ечественной войны;
6) опасение должностных лиц соответствующих государств и
иных лиц, участвовавших в подсчетах жертв войны, а также исто­
риков, публицистов и иных авторов быть обвиненными в неува­
жении к жертвам нацизма и фашизма или даже в укрывательстве
их преступлений и оправдании этих человеконенавистнических
явлений, а также страх перед возможными преследованиями в
связи с этим;
 7) политические и другие интересы господствующих сил в
странах Запада, а ранее практически в той же мере и в СССР, со­
стоящие в недопущении возможного возрождения самостоятель­
ности и могущества Германии, а также нацизма и фашизма.
Здесь был бы не лишним довольно характерный пример су­
ществующих стереотипов в определении потерь разных стран и
народов Европы, понесенных в ходе этой войны, проявившийся
на этот раз в работе британского автора А. Тейлора. В частности,
он писал следующим образом, причем не утруждая себя особыми
доказательствами приводимых данных, хотя и почти не впадая в
крайности: «Польша, если учесть общую численность ее насе­
ления, пострадала больше всех: погибло 300 тыс. солдат, немцы
убили 5,8 млн гражданского населения, треть из них — евреи, в
целом потери составили 15 %. Советская Россия потеряла 10 %
своего населения: в боях погибло 6 млн человек, 14 млн солдат и
гражданского населения немцы просто убили. В Югославии по­
тери составили 1,5 млн, из них 500 тыс. — боевые потери. 4,5 млн
немцев погибли в боях, 3/ 4из них —на Восточном фронте; 593 тыс.
гражданского населения Германии погибло от воздушных налетов.
Япония потеряла в боях свыше миллиона человек и от бомбарди­
ровок 600 тыс. гражданского населения. От 3 до 13 млн человек по­
гибло в Китае не столько в боях, сколько от всеобщих бедствий.
На западе Франция потеряла 200 тыс. солдат и 400 тыс. граж­
данского населения — некоторые погибли в рядах Сопротив­
ления, другие умерли в германских лагерях для перемещенных
лиц. 300 тыс. итальянцев были убиты, половина — солдаты,
сражавшиеся на стороне Германии, половина — партизаны,
сражавшиеся на стороне союзников. Англия потеряла 300 тыс.
солдат, 62 тыс. гражданских лиц во время воздушных бомбежек,
35 тыс. моряков торгового флота. У США были наименьшие по­
тери: погибло 300 тыс. военных —в Европе и в Азии почти поров­
ну, а гражданское население не пострадало.
Самая тяжелая судьба постигла два лишенных защиты, непо­
винных народа. В Европе из 9 млн евреев от 5 до 6 млн немцы
убили в газовых камерах. Тем же способом цыгане Восточной Ев­
ропы были фактически истреблены полностью» [285].
 Можно также еще сравнить потери гражданского населения
нашей страны с аналогичными потерями западных стран. Однако
это представляется бессмысленным занятием, так как война на
их территории вообще почти не велась, а территория США и во­
все осталась практически неприкосновенной. В тех же странах,
где война все же велась, потери были в основном адекватны мас­
штабности, продолжительности вовлечения этих стран и их тер­
риторий в войну, количеству и интенсивности происходивших на
них сражений, политике Германии по отношению к этим странам
и отношению оккупационных властей к их населению, уровню
их жизни, возможностям их сельского хозяйства по обеспечению
населения продовольствием.
Например, потери гражданского населения Франции (до
400 тыс. чел., причем немало из них погибло от бомбардировок,
обстрелов и иных военных действий западных союзников) были
во много раз меньше советских не только в абсолютном, но и в
относительном выражении, так как французские власти не вели
против Германии тотальную войну, боевые действия армий на
территории этой страны были непродолжительными (в общей
сложности немногим более полугода) и не очень масштабными и
интенсивными, оккупационными властями в ней не проводилась
политика широкомасштабного террора и массового уничтожения
населения, а уровень жизни этой страны и продуктивность сель­
ского хозяйства были в силу ряда причин, в основном естествен­
ных и объективных, до нескольких раз выше, чем в СССР. В то
же время потери гражданского населения Польши и Югославии
в относительном выражении, то есть в соотношении с численно­
стью их населения, были как минимум не меньшими, чем потери
населения СССР, что объясняется действием сходных с нашей
страной факторов смертности в этих странах.
Таким образом, общие демографические потери стран, кото­
рые участвовали во Второй мировой войне в сопоставимых мас­
штабах, были примерно равными в относительном выражении
общим демографическим потерям СССР, будучи все же гораздо
меньшими в абсолютных размерах. По подсчетам автора, отно­
сительные общие демографические потери СССР составили бо­
лее 11 % (22 млн чел. потерь от 196,5 млн чел. населения к нача­
лу войны), Польши (без учета жителей территорий, отошедших
в сентябре — октябре 1939 года к СССР, лиц, бежавших из этой
страны в СССР и другие страны в 1939—1941 годах, и перешед­
ших на сторону Германии «фольксдойче», но с учетом всех по­
гибших польских военнослужащих) — 15,1 % (3,4 млн чел. от
22,5 млн чел.), Германии (в границах на 22 июня 1941 года и с
учетом переселившихся в эту страну или воевавших за нее и слу­
живших ей «фольксдойче», но без учета ненемецкого населения
польских, чешских, а также ряда других аннексированных терри­
торий) — почти 11 % (9,5 млн чел. от 88 млн чел.), Югославии —
около 10 % (1,6 млн чел. от 16 млн чел.).

7. ПРИЧИНЫ И ВИНОВНИКИ БОЛЬШИХ ПОТЕРЬ

КРАСНОЙ АРМИИ И СССР ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
Итак, очевидно, что демографические итоги войны оказа­
лись для нашей страны неблагоприятными, пусть и не настолько
сильно, как об этом привыкло писать в последнее время боль­
шинство историков и других авторов. Наши вооруженные силы,
а тем более народ в целом, понесли наибольшие людские поте­
ри в абсолютном выражении, в том числе среди всех основных
стран — участниц войны. Вместе с тем потери советских войск
были не намного больше совокупных потерь войск Германии.
В относительном же выражении, то есть по отношению к общей
численности военнослужащих, потери Германии даже несколько
превышали наши. Что касается общих потерь населения, то со­
поставимыми с нашими являются еще только потери Югославии,
да и то лишь в относительном выражении. Приближались к раз­
меру наших относительных потерь населения и соответствующие
потери Германии. Только единственная страна превзошла СССР
по этому относительному показателю — Польша, но, однако, не
намного. Впрочем, все это как раз таки весьма закономерно, по­
скольку наиболее продолжительными и интенсивными бои были
между советскими, и немецкими войсками, а эти бои происходи­
ли дольше всего на территории СССР и Польши. Кроме того, на­
цистскому геноциду в наибольшей степени подверглись жители
Польши и оккупированных районов СССР, а наибольшие мате­
риальные лишения в войне также претерпели эти страны. Да еще
практически столь же пострадало население Югославии.
Тем не менее, если рассмотреть наши большие демографиче­
ские потери сквозь призму различных важных факторов и иных
обстоятельств войны, то они являются в основном закономерны­
ми и объективными, то есть произошли не по злой воле И. Стали­
на, В. Молотова, Г. Жукова, J1. Мехлиса или каких-нибудь других
безжалостных деятелей «еврейско-большевистского» правитель­
ства, как было принято говорить в определенных кругах. Вместе
с тем это не значит, что советский народ истребляли некие без­
душные обстоятельства, как и повышение смертности среди него
произошло в годы войны само по себе. Нет, делали это, конечно
же, люди со вполне конкретными именами и гражданством. Этих
людей было, разумеется, очень много, а имена их широко не из­
вестны, зато вошли в историю имена тех людей, которые отда­
вали им преступные приказы и принимали иные преступные по
своей сути решения о развязывании против СССР этой ужасной
войны, направленной на захват и уничтожение.
Основная ответственность за столь большой размер потерь
нашего народа и его армии лежит, разумеется, на А. Гитлере и
других политических и военных руководителях Германии, веро­
ломно развязавших агрессивную войну против СССР и ведших
ее самым жестоким и упорным образом. Вина А. Гитлера, кото­
рый задолго до начала войны и вплоть до неминуемого краха Гер­
мании занимал практически все высшие посты в созданном под
его руководством Третьем рейхе — канцлера правительства, пре­
зидента страны, главнокомандующего вооруженными силами,
фюрера правящей партии, — не могла и не быть самой большой
из всех этих деятелей. Более того, именно он отличался особенно
большой ненавистью к СССР, русским и другим нашим народам,
которую он почти и не скрывал. Не подлежит серьезному сомне­
нию, что не кто иной, как А. Гитлер, был главным инициатором,
организатором и руководителем нападения на СССР и ведения
против нашей страны тотальной, жестокой и непримиримой во­
 йны. Не приди он к власти, войны, во всяком случае столь кро­
вопролитной и жестокой, возможно, и вовсе не произошло бы.
Огромную долю ответственности за наши огромные жертвы, по­
несенные в этой войне, с ним разделяют и такие его сподвижники
по руководству Третьим рейхом и его вооруженными силами, как
И. Геббельс, Г. Геринг, Г. Гиммлер, М. Борман, Й. фон Риббен­
троп, В. Кейтель, А. Йодль, А. Розенберг и др.
Нельзя умалять ответственность и руководителей союзных
Германии государств и их армий, особенно Б. Муссолини, И. Ан-
тонеску, М. Хорти, Ф. Салаши, К.Г.Э. Маннергейма и И. Тисо,
которые достаточно активно поддерживали Германию в войне
против нашей страны, направили против наших вооруженных
сил свои войска, руководили ими в боях против Красной Армии
и советских партизан, участвовали в поддержании жестокого ок­
купационного режима на территории СССР. Кроме того, опреде­
ленная доля вины за большие потери наших соотечественников
лежит и на совести тех руководителей иных фашистских и кол­
лаборационистских режимов исследуемой эпохи, которые непо­
средственно в войне против СССР участвовали не столь активно
или вовсе непосредственно не участвовали, в частности А. Фран­
ко, А. Павелич, А. Петэн. Однако своей поддержкой Германии
и других воевавших против нашей страны их союзников они
фактически, пусть и опосредованно или косвенно, помогали им
убивать наших соотечественников и усугубили обрушившееся на
нашу страну демографическое бедствие, вызванное тотальной
агрессией нацистско-фашистских сил.
Как это ни прискорбно осознавать, но немалая доля вины за
гибель и преждевременную смерть многих советских военнослу­
жащих, партизан и граждан лежит и на наших соотечественниках:
коллаборационистах, предателях-националистах, перебежчиках
и иных изменниках нашей державы всех мастей. Особенно не­
благовидной ролью и позорными делами среди них выделялись
С. Бандера, А. Власов, Р. Шухевич, П. Краснов, Б. Каминский,
А. Шкуро... Масштабы их преступлений против своего народа и
борцов против фашизма, возможно, не столь уж и велики по срав­
нению с преступлениями главарей нацистской Германии, однако
 по степени своей аморальности и жестокости совершенные ими
деяния вполне с ними сравнимы и заслуживают самого реши­
тельного осуждения. Возглавляемые ими силы активно воевали
прежде всего против партизан и участвовали в карательных ак­
циях в отношении населения оккупированных нацистами стран.
Многие из этих деятелей, особенно С. Бандера и его сторонники,
выделялись в этой войне наибольшей жестокостью и садизмом, в
чем превзошли даже своих нацистских учителей.
Нельзя не сказать и о том, что немалая доля вины за большие
потери советского народа ложится также на многих государствен­
ных и военных деятелей Великобритании, Франции и Польши,
таких как Н. Чемберлен, У. Черчилль, Э. Даладье, И. Мосцицкий,
И. Бек, В. Сикорский, Т. Андерс. Именно руководители Велико­
британии и Франции позволили Германии сравнительно легко
нарастить свою военно-политическую мощь в 1936—1939 годах,
идя ей на беспрецедентные уступки и блокируя при особенно ак­
тивном участии руководителей Польши практически все инициа­
тивы руководства СССР о коллективной безопасности и пресече­
нии возможной большой войны в Европе. Никакое другое объ­
яснение этого потворства с их стороны будущему агрессору, как
только желание направить его экспансию против СССР, признать
разумным просто невозможно, даже логичное на первый взгляд
их желание «умиротворить» агрессора и не дать возможности раз­
гореться войне в Европе. Однако фактически такое поведение
лидеров этих стран означало, по крайней мере, то, что они пы­
тались решить проблемы своей безопасности и реализовать свои
собственные интересы за счет безопасности других стран, в том
числе СССР.
Лидеры западных держав, прежде всего Великобритании, так­
же всячески оттягивали открытие полноценного второго фронта
против Германии, когда СССР был на грани поражения в войне
и мог сопротивляться Германии и ее союзникам только ценой
беспрецедентных потерь на фронте своих солдат и офицеров и
допущения массового голода своего гражданского населения,
в том числе и в тылу. Не очень торопились они и с оказанием
материально-технической помощи в самые тяжелые для СССР
 годы войны. Зато в то время, когда немцы прорвались к Волге
и Кавказу, руководители польского эмигрантского правитель­
ства при поддержке У. Черчилля настояли, вопреки советско-
польским договорам 1941 года, на выводе вооруженной и подго­
товленной Советским государством польской армии Т. Андерса
(до 70 тыс. чел.) с территории нашей страны на Ближний Восток
в распоряжение пассивно воюющей Великобритании [286]. Такое
тоже забывать никак нельзя.
Что касается ответственности советских государственных и
военных руководителей времен войны, то об этом больше всего
как раз и пишут в последние два десятилетия, хотя их вина в гибе­
ли своих соотечественников если и есть, то, разумеется, является
по своей форме неосторожной и незначительной по своей степе­
ни в сравнении с виной агрессоров. Но о том, кто из наших руко­
водителей этой эпохи виновен в наших военных неудачах времен
начала войны, как и в ее слишком больших потерях, а также в
чем именно и в какой мере, довольно подробно уже говорилось в
предшествующих частях работы.
Вообще, если провести аналогию между характером, формой,
видом и степенью вины перечисленных деятелей с обычными
преступлениями, то ситуация представляется следующей. Шай­
ка разбойников (Германия во главе с А. Гитлером) при помощи
своих пособников (Венгрия, Румыния, Италия, Финляндия и
др.) исподтишка напала на зазевавшуюся мирную группу граж­
дан (СССР), убив многих из них. Но в итоге оставшиеся в живых
разогнали эту шайку, также перебив, в свою очередь, многих ее
участников. Жертв этой мирной группы могло бы быть меньше,
если бы ее «охранники» (С. Тимошенко, Г. Жуков, Д. Павлов и
др.) не дремали и лучше бы умели драться, а ее лидеры (И. Ста­
лин, В. Молотов и др.) нашли бы защитников получше, да и сами
больше бы позаботились о безопасности своих людей. Их могло
бы быть меньше и в том случае, если бы прочие «мирные группы»
(Великобритания и др.), ранее уже подвергшиеся нападению этих
разбойников, вовремя поддержали бы своих собратьев по несча­
стью, которых они, откровенно говоря, все же недолюбливали, а
не отсиживались бы, пользуясь случаем, долгое время «в кустах»,
 то бишь за морем. Могли бы своевременно помочь жертве агрес­
сии и другие «группы мирных граждан» (в частности, США), но
они считали разумным до удобного для себя момента оставаться в
стороне, точнее — за океаном, преследуя свои собственные инте­
ресы, по сути своей, можно сказать, эгоистические.
Итак, если выделить объективные и закономерные факторы
больших потерь Красной Армии и СССР, то их можно ранжиро­
вать по своему значению и взаимосвязи следующим образом:
1) против нашей страны гитлеровской Германией при под­
держке союзных ей стран была совершена беспрецедентная по
масштабам и вероломству агрессия, которая имела цели ликви­
дации независимости (во всяком случае подлинной) нашего го­
сударства, захвата и отторжения многих его лучших территорий,
уничтожения значительной части его населения и установления
своего господства над остальной, поэтому вооруженные форми­
рования этой страны, как и формирования иных прогерманских
сил, вели войну крайне жестокими и кровопролитными спосо­
бами, с самого ее начала активно применяя, в частности, ковро­
вые авиабомбардировки и массированные артобстрелы городов
и других населенных пунктов, авианалеты на железнодорожные
эшелоны и колонны беженцев, массовые казни наших граждан,
не говоря уже о применении практически всех возможных спосо­
бов ведения боев против советских вооруженных сил;
2) война большую часть своего времени велась на территории
нашей страны, захватив многие ее густонаселенные районы, на
которых до войны проживало в общей сложности более 40 % на­
селения страны;
3) на занятых советских территориях гитлеровцы установили
жестокий режим оккупации, почти никак не занимались вопро­
сами жизнеобеспечения населения, поддержания в должном со­
стоянии социальной и экономической инфраструктуры, зани­
мались грабежами, реквизициями и изъятиями продовольствия
и других жизненно важных средств у граждан, привлекали их к
тяжелому при нудительному труду;
4) они угнали множество проживавших на оккупированной
территории граждан на принудительные работы в Германию и
 другие страны, многие наши соотечественники, в том числе и
дети, были направлены в концлагеря, где существовали жестокие
условия существования, а в отношении них осуществлялись ме­
дицинские эксперименты, массовые убийства и т.д.;
5) они применяли драконовские меры в борьбе с советскими
партизанами и иными силами сопротивления, учиняли массовые
бессудные расправы с их реальными или предполагаемыми по­
мощниками, устраивали массовые убийства заложников, неугод­
ных и «подозрительных» лиц;
6) гитлеровцы осуществляли планомерный геноцид ряда групп
и категорий населения нашей страны;
7) нацистские власти и войска и их пособники крайне жестоко
обращались с нашими военнопленными, большинство из кото­
рых было пленено в самом начале войны и поэтому долгое время
находилось в очень тяжелых условиях плена, что обусловило их
слишком высокую смертность;
8) Германия при активной поддержке своих союзников вне­
запно напала на нашу страну, имея большое преимущество в си­
лах и средствах, а также используя другие благоприятные для себя
обстоятельства, и сумела застать нашу армию врасплох, благодаря
чему смогла на первом этапе войны нанести советским войскам
много крупных поражений и причинить гораздо большие поте­
ри, чем понесла сама; переломив впоследствии ситуацию, наши
войска смогли только выровнять текущие потери военнослужа­
щих сторон, но первоначальный довольно большой разрыв в них
остался почти неизменным, в том числе потому, что советские
войска вынуждены были наступать больше по времени и террито­
рии, пройдя не только обратный путь, по которому ранее прошли
в наступлении войска врага, но и дойти до Берлина, Вены и дру­
гих городов Германии и иных стран Европы;
9) наша страна из-за многих объективных факторов имела
существенно более низкий уровень развития производительных
сил, в том числе сельского хозяйства, меньший объем накоплен­
ных материальных средств, вследствие чего даже при одинаковом
уровне материальных невзгод войны они были более губительны
именно для нашего населения;
 10) по своему менталитету русские (восточные славяне), как
и большинство других советских людей, отличались (и отлича­
ются) по сравнению со многими другими народами, особенно
немцами и другими народами Европы, большей степенью бес­
печности, неорганизованности, небережливости, довольно пре­
небрежительным отношением к ценности человеческой жизни
(с этим связано то, что смертность в нашей стране почти всег­
да была намного выше, чем в Европе, за исключением периода
50—80-х годов XX века, когда она приблизилась по своим показа­
телям к среднеевропейской);
11) сравнительно легко и быстро захватив в начале войны зна­
чительную часть советской территории и установив над ними до­
вольно прочный контроль на продолжительное время, Германия
смогла использовать для своих нужд немалую часть имевшихся
на них ресурсов, что способствовало облегчению продоволь­
ственных и иных тягот войны для нашего врага и усилило их для
нашего населения;
12) войска Германии и ее союзников надолго захватили боль­
шинство самых плодородных районов СССР, где до войны про­
изводство продовольствия на душу населения было наиболее вы­
соким, что было одной из важнейших причин фактически насту­
пившего голода не только в осажденных и блокадных городах, но
и большой нехватки продовольствия, граничащего с голодом, в
тыловых районах страны;
13) наша страна вынуждена была напрягать б лыиие усилия и
более интенсивно, тотально использовать свои материальные и
людские ресурсы для перелома в войне в тот момент, когда преи­
мущество в них было у наших врагов;
14) наша страна имела в годы войны гораздо более неблаго­
приятную, чем Германия и большинство европейских стран, по­
ловозрастную структуру, что выражалось прежде всего в значи­
тельно более низкой доле в населении страны мужчин военноо­
бязанных и трудоспособных возрастов и слишком большой доле
детей;
15) Германия, которая опиралась на самую мощную в мире
(не считая США и Великобританию) научно-техническую, ин­
 дустриально-технологическую базу, экономическую и социаль­
ную инфраструктуру Западной Европы, используя не только
свой передовой потенциал, но и соответствующие возможности
Франции, Италии, Чехии, Бельгии, Нидерландов и других стран,
технически довольно сильно превосходила СССР, что проявля­
лось (по крайней мере, в первые годы войны) в более высоком
качестве ее боевой и иной техники и оружия, лучшем оснащении
ее вооруженных сил, лучшей технической выучке их личного со­
става, а это давало возможность ее военнослужащим быть более
эффективными и защищенными в сражениях;
16) в конце войны, понимая неизбежность поражения своей
страны, многие немецкие солдаты и офицеры довольно легко
сдавались в плен нашим западным союзникам, но продолжали
упорно воевать против наших войск, так как сильно боялись со­
ветского плена в силу ряда объективных и субъективных обстоя­
тельств (о них будет написано дальше).
Большинство из перечисленных факторов является, по мне­
нию автора, достаточно очевидными и бесспорными, и при этом
о них уже достаточно много говорилось в этой работе. Пожалуй,
единственным из этих факторов, наличие и значение которого до­
казать довольно трудно, является особая беспечность русских как
черта нашего национального характера, в том числе и к собствен­
ной жизни. Если попытаться его кратко обосновать, то можно
выделить в этой связи по крайней мере четыре обстоятельства.
В первую очередь следует указать на особую историю нашего
народа, который вынужден был до этого на протяжении практи­
чески всех веков своего существования вести кровопролитные
оборонительные войны с разными ближними, а порой и даль­
ними странами, поскольку земля наша довольно привлекатель­
на для потенциальных захватчиков и грабителей, а естественные
преграды на их пути почти полностью отсутствовали. Вследствие
этих войн у русских (можно сказать, и восточных славян, росси­
ян) возникла «дурная привычка» к большим жертвам среди свое­
го народа. Тем более что незадолго до Великой Отечественной во­
йны произошли две самые кровопролитные войны в его истории:
Первая мировая и Гражданская.
 Вторая причина этого столь демографически опасного каче­
ства менталитета русских и других восточноевропейцев коренит­
ся в долгом господстве в душах наших людей православной этики
с ее стойкой верой в благополучную посмертную жизнь в случае
жертвенного поведения во время жизни земной, что, однако, с
другой стороны, помогало нашему народу преодолевать много­
численные, в том числе и военные, невзгоды.
В-третьих, надо указать на традиционную многодетность
русских семей, которая оставалась господствующей и непосред­
ственно перед войной, а также тесно связанную с ней не менее
традиционную высокую детскую смертность. Отсюда вошедшие
в быт цинично-ироничные русские поговорки: «Одним больше,
одним меньше» или «Бог дал, Бог и взял».
Наконец, в-четвертых, можно отметить здесь и многовековую
высокую общую смертность населения России, прежде всего из-
за низкого уровня его жизни и трудных природно-климатических
условий нашей страны, которая в первой половине XX века была
все еще привычной.
Здесь, правда, следует уточнить, что, разумеется, готовность
жертвенно исполнять свой долг перед людьми и обществом,
стремление к многодетности в условиях бескрайних, малоосво­
енных просторов Евразии были в целом положительными ка­
чествами нашего народа, к сожалению, ныне почти полностью
утраченными. В то же время эти его свойства не были, конечно,
уникальными. Другое дело, что в условиях ломки традиционного
общества у нашего народа они сохранялись дольше, чем у боль­
шинства европейцев. Да и в годы Великой Отечественной войны
они не столько способствовали более высокой смертности на­
селения СССР, сколько достижению нашей Победы, несмотря
на неравные условия ведения в течение долгого времени войны
против объединенной Германией большей части зарубежной Ев­
ропы.
Можно указать и еще на одни фактор, который в определен­
ной мере наверняка способствовал увеличению потерь Красной
Армии, — политический. Руководство СССР не могло не счи­
таться с тем, что наши западные и другие союзники были совсем
 еще недавно потенциальными противниками, а значит, могли
ими стать и после окончания войны с фашистским блоком. Тем
более что не были разрешены многие важные противоречия меж­
ду нашими странами. При этом, как известно, это опасение стало
потом самой что ни на есть явью. Поэтому нельзя было позволить
нашим новым потенциальным противникам слишком укрепить­
ся в конце войны геополитически, взяв под контроль зарубежную
континентальную Европу. Ведь сравнительная геополитическая
слабость СССР могла спровоцировать еще одну войну против
него и новые жертвы нашего народа.
Кроме того, обескровленный длительным ведением тоталь­
ной войны, СССР находился в более трудном положении, чем
западные союзники, и был даже в немалой степени от них зави­
сим. Вследствие этих причин советское военно-политическое
руководство, вероятно, вынуждено было, хотя бы и в неболь­
шой степени, проводить отдельные операции своих войск,
учитывая не только военную целесообразность, но и политиче­
скую, а также экономическую. Не случайно многие авторы об­
виняют советских руководителей военного периода в том, что
они слишком поспешно и недостаточно подготовленно вели
наступательные действия в Центральной Европе и Германии.
Или еще чаще пишут о том, что в то время не было оператив­
ной необходимости решительным штурмом брать те или иные
хорошо укрепленные города Германии и ее союзников, неся
при этом неизбежные большие потери. Но кто знает, какие по­
тери могла бы в дальнейшем понести наша страна, в том числе
и демографические, если бы Красная Армия легко бы отдала
под контроль нашим будущим противникам Центральную Ев­
ропу и всю Германию?!

8. ПРИЧИНЫ ПОБЕДЫ СССР В ВОЙНЕ

Итак, СССР вместе с США, Великобританией и другими свои­
ми союзниками одержал полномасштабную победу над нацист­
ской Германией и ее союзниками в войне против них. Но насколь­
 ко эта победа была закономерной и неизбежной, и каковы были ее
причины (факторы)?
Факторы первых больших успехов Красной Армии зимы
1941—1942 годов, последовавшего затем коренного перелома в
ходе войны в пользу СССР и его союзников, о которых довольно
обстоятельно написано выше, разумеется, тесно взаимосвязаны
с общими факторами одержанной в итоге Победы в этой войне,
в значительной мере сливаясь с ними в единое целое. Затрагивал
их автор также при раскрытии факторов неудач Красной Армии и
СССР лета и осени 1941 года и причин больших потерь, которые
понесли СССР и его вооруженные силы в этой войне.
Несомненно, все эти вскрытые в настоящей работе обстоя­
тельства важны и взаимосвязаны между собой. Наиболее же важ­
ное значение для понимания причинно-факторного механизма
победы в войне в целом имеют отмеченные выше автором обу­
славливающие факторы одержанных СССР и его вооруженны­
ми силами промежуточных успехов в войне, выигранных в ней
сражений, их прочности и стойкости, их способности добиться
коренного перелома в ходе войны и другие условия достижения
этого перелома. Поэтому, раскрывая причины нашей победы, ав­
тор будет развивать и обобщать уже выявленные факторы, а сле­
довательно, не избежит во многом элементов повтора изложен­
ных выше положений.
Вообще вопрос о причинах нашей Победы в Великой Отече­
ственной войне и, соответственно, о причинах поражения на­
цистской Германии и ее союзников у отечественных историков
не был, мягко говоря, популярным. Причем характерно то, что
в советский период те или иные авторы как-то еще старались об
этом писать, пусть и идеологически и политически довольно ско­
ванно. В последние же годы этот вопрос и вовсе стал выпадать
из поля зрения отечественных исследователей, либо же его под­
меняют разговорами об источниках или о движущих силах одер­
жанной Победы.
Среди этих причин и источников чаще всего называют пре­
восходство в силах, средствах и ресурсах стран антигитлеровской

13-4216
 коалиции, достигнутое ими во второй половине войны, истоще­
ние ресурсов у Германии и ее союзников, раскол фашистского
блока государств, патриотизм и самоотверженность советских
людей (русского народа), прочность советского общественно­
государственного устройства, справедливый характер борьбы с
немецко-фашистскими захватчиками, помощь союзников и т.д.
[287].
Показательно и то, что, по наблюдениям автора, в отечествен­
ной литературе, особенно последних двух десятилетий, причи­
нам военных поражений СССР в начале Великой Отечественной
войны уделяется гораздо больше внимания, чем причинам общей
и полной Победы нашей страны в этой войне. По-видимому,
это обусловлено прежде всего двумя обстоятельствами: соответ­
ствующим политико-идеологическим заказом определенных сил
и прочно укоренившимися стереотипами восприятия Германии
1941 года как гораздо меньшей и намного слабее обеспеченной
ресурсами страны, чем СССР, при недооценке фактора количе­
ства союзников обеих стран в этой войне, продолжительности
и характера их союзнических действий. Отсюда многим наша
итоговая Победа кажется как нечто само собой разумеющееся, а
наши поражения 1941 года — как что-то из рук вон выходящее.
Между тем, как неоднократно отмечалось в настоящей работе, на
самом деле Германия вкупе со своими союзниками по большин­
ству видов важных для ведения войны ресурсов в 1941—1942 го­
дах в 1,5—2 раза превосходила почти совсем одинокий в военно­
политическом отношении СССР. И даже во второй половине
1943 года у нас еще не было безусловного (смотря, конечно, как
считать ресурсы союзников Германии и СССР) преимущества в
ресурсах над врагом. Хотя, справедливости ради, надо отметить,
что фактор все более активного включения в войну на нашей сто­
роне США стал в это время играть все более заметную роль.
Кроме того, для подавляющего большинства работ, в которых
раскрываются причины нашей Победы, характерно и то, что в
них отсутствует систематизация этих причин. К числу других не­
достатков этих работ можно отнести также и то, что многие их
авторы не разделяют сколько-нибудь четко объективные и субъ­
 ективные факторы, нередко отдавая при этом приоритет именно
субъективным из них. Немалую роль при этом играет явная идео­
логизация и политизация этого вопроса, а нередко и откровен­
ная авторская тенденциозность. Не истину пытаются установить
отдельные из авторов, а кого-нибудь или что-нибудь заклеймить
или, наоборот, возвеличить: И. Сталина, советский обществен­
ный строй, Коммунистическую партию, западных союзников в
войне, нацизм и фашизм, генералов вермахта и т.д. и т.п. Можно
вполне разделить негодование многих авторов, когда они, к при­
меру, клеймят нацизм и фашизм, А. Гитлера или иных виновни­
ков развязывания этой самой кровопролитной войны в истории
человечества, но это тоже надо делать к месту и в меру, а тем более
не следует смешивать благородное негодование и осуждение с ре­
шением исследовательских задач и с установлением объективной
истины.
Раскрывая причинно-факторный механизм достижения По­
беды, следует четко отделять друг от друга понятия «причины» и
«факторы». Представляется, что более универсальное и коррект­
ное значение при раскрытии процесса детерминации какого-
либо события или явления имеет понятие факторов, к которым
можно относить любые сколько-нибудь важные обуславливаю­
щие, детерминирующие обстоятельства, в отличие от причин, к
которым можно причислять только обстоятельства, породившие
определенный результат. Более того, в таких сложных явлениях,
как война, не может быть даже в принципе подобных обстоя­
тельств, которые сами по себе можно назвать причинами победы
в ней в основном (научно-философском) смысле этого понятия.
Применительно к войне можно выделить, пожалуй, только сово­
купную причину победы в ней, которая складывается из полно­
го (во всяком случае, достигающего критической массы) набора
всех обусловивших ее факторов.
Другое дело, что во многих случаях по тексту вполне допустимо
употребление понятия «причины» в вольном смысле этого сло­
ва — как аналог (синоним) понятий «факторы», «совокупность
факторов», «обуславливающие обстоятельства». Кроме того, не
следует забывать и то, что под понятием факторов подразумева­
 ются как обуславливающие, детерминирующие обстоятельства,
то есть составляющие причину определенного результата, так и
сдерживающие, препятствующие его наступлению. В данном
случае, однако, речь будет идти в основном только о причинно-
обуславливающих обстоятельствах.
Надо не упускать из виду и то, что значение тех или иных фак­
торов Победы на протяжении войны довольно сильно менялось.
При этом некоторые факторы ощутимо действовали только опре­
деленный промежуток времени (например, переход в 1944 году на
сторону СССР бывших союзников нацистской Германии: Румы­
нии, Финляндии, Болгарии и отчасти это касается других стран),
но при этом имели важное значение для Победы в целом. Вместе
с тем другие факторы действовали на протяжении всей войны, не
выделяясь сильно в какой-либо из ее периодов, например, осо­
бые свойства менталитета нашего народа.
Все основные обуславливающие факторы Победы следует
принципиально разделить на объективные и субъективные, за­
кономерные, неизбежные и спонтанные, внешне случайные,
постоянные и временные, внешние и внутренние, решающие и
менее важные, непосредственно военные и невоенные, граждан­
ские и т.д. При этом автор не претендует на полную, стройную, а
тем более исчерпывающую их классификацию, ибо она имеет в
основном формальный характер. Гораздо важнее назвать эти фак­
торы конкретно, раскрыть их содержание и сущность, расставляя
их по степени своей важности.
Прежде чем начать непосредственно называть основные фак­
торы нашей Победы, надо еще раз вспомнить о том, что, веролом­
но начав войну, в 1941 году Германия и ее союзники имели боль­
шое преимущество над СССР (до двух раз) в используемых силах и
средствах, а также в доступных, освоенных ресурсах для их попол­
нения и возобновления (не менее чем в полтора раза). При этом
свою огромную силу германская армия доказала в предшествую­
щих военных кампаниях 1939—1941 годов, в которых она добива­
лась феноменальных успехов в боях с армиями основных европей­
ских стран, ставших для них, по сути дела, учебно-испытательным
полигоном для подготовки к войне против нашей страны.
 Вследствие своего большого преимущества в силах и средствах
и иных обстоятельств нашему врагу в этот период удалось одер­
живать победы практически во всех крупных сражениях и дале­
ко продвинуться в глубь нашей территории. Однако в результате
этого Германия и ее союзники получили не только довольно мно­
го захваченных у СССР средств и ресурсов, но и существенные
проблемы, такие как большую растянутость транспортных ком­
муникаций, распыление сил и средств, большое число враждебно
настроенного населения в тылу своих войск, о чем уже немало
написано в настоящей работе. Война к концу 1941 года пошла
уже не по сценарию, написанному германским Генштабом по за­
казу А. Гитлера, а в большей мере по воле И. Сталина и советских
военачальников. Произошел не подъем духа немецкого народа,
а подъем патриотизма русского народа, как и рост советского
патриотизма среди граждан иных национальностей СССР. Даже
сама наша природа мешала захватчикам, помогая советским во­
инам.
И хотя весной 1942 года германское руководство смогло пере­
строиться в своей стратегии и оперативных планах, былого пре­
восходства у врага уже не было. Несмотря на немалые успехи,
которых они добились в период с мая по сентябрь 1942 года, опи­
раясь на все еще сохранявшееся преимущество в силах, средствах
и ресурсах, Германия и ее союзники окончательно «завязли» на
бескрайних просторах Советского Союза. Еще больше оторвав
свои передовые части от баз снабжения, растянув свои войска по
огромной советской территории, из-за чего все сильнее полагаясь
на нестойкие войска союзников, Германия закономерно потер­
пела катастрофу в грандиозной битве под Сталинградом зимой
1942—1943 годов. Благо этому способствовало и вполне уже со­
стоявшееся превращение СССР в монолитный военно-трудовой
лагерь, где было мобилизовано и использовано для борьбы с вра­
гом почти все живое и неживое, да и некоторая помощь союзни­
ков нашей страны уже подоспела.
Немного поправив свои дела весной 1943 года на фронте и в
тылу, не уступая еще СССР в силах и средствах (во всяком слу­
чае с учетом их качества), Германия вместе со своими союзника­
 ми летом 1943 года предприняла отчаянный удар в самом сердце
фронта противоборства с СССР, в районе Курска, но опять по­
терпела неудачу, которая стала самой переломной в войне. Здесь
сыграла немаловажную роль также активизация действий союз­
ников СССР и внутриполитический раскол главного союзника
Германии в Европе — Италии.
К осени 1943 года СССР и его союзники окончательно захваты­
вают стратегическую инициативу в свои руки, все больше и больше
наращивая свое преимущество в силах и средствах над Германией
и ее союзниками и одерживая победу за победой. Наконец, в июне
1944 года США, Великобритания и их ближайшие союзники выса­
живают свои войска в Западной Европе, открывая там полномас­
штабный второй антигерманский фронт. Превосходство союзни­
ков по антигитлеровской коалиции не только в потенциальных для
использования ресурсах, но и в непосредственно используемых си­
лах и средствах становится близким к подавляющему. Изменение
ситуации тут же «отрезвляет» многих союзников Германии, и воз­
главляемый ею блок «государств Оси» «трещит по швам». Полный
разгром Германии становится делом недалекого будущего. И это
будущее, как известно, наступило в мае 1945 года.
Итак, по степени своего значения (а также с учетом их взаи­
мосвязи) основные факторы Победы СССР в Великой Отече­
ственной войне можно перечислить следующим образом, выде­
ляя среди них объективные (в широком смысле) и постоянные:
1) более высокая степень организованности, монолитно­
сти, централизации советского общественно-государственного
устройства военной эпохи по сравнению с Германией и госу­
дарствами — ее союзниками; здесь можно вполне согласиться
с Д. Зыкиным, который, выделяя в качестве решающего из по­
бедных фактор эффективности «сталинской системы», отмечал:
«Принципы управления, контроль и ответственность сталинизма
обеспечили феноменальные результаты» [288];
2) более эффективная социально-экономическая система
СССР, чем у Германии и других наших противников, во всяком
случае для военного времени и условий значительного дефицита
специалистов, трудовых и иных ресурсов;
 3) более высокая степень мобилизации имевшихся в СССР ре­
сурсов по сравнению с Германией и ее союзниками;
4) более высокая степень диверсификации в СССР экономи­
ческих и иных средств и ресурсов по сравнению с Германией и ее
европейскими союзниками, а также более близкая к оптималь­
ной их рассредоточенность по территории нашей страны и мень­
шая досягаемость для врага;
5) более высокая степень социальной однородности советско­
го общества по сравнению с Германией и ее союзниками, мень­
шая степень траты в нем средств на гипертрофированное потре­
бление, развлечения и роскошь тех или иных слоев населения;
6) обширность и труднодоступность для завоевания террито­
рии СССР, особенно из-за плохих дорог, очень большого коли­
чества лесов и болот, слишком холодного климата с продолжи­
тельной осенне-весенней распутицей и чересчур суровой зимой;
это было очень большой проблемой для войск врага в тот момент,
когда Германия и ее союзники имели над СССР большое превос­
ходство в силах, средствах и ресурсах;
7) сохранение ко времени войны особых свойств менталитета
и морально-этических норм и обычаев русского (восточносла­
вянского) и многих тесно с ним связанных иных народов СССР,
таких, как товарищество, патриотическая солидарность, дисци­
плинированность, неприхотливость и самоотверженность, сфор­
мировавшихся в условиях многовековой очень трудной их жизни,
общинного строя, православной этики, благодаря которым они
смогли лучше вынести суровые испытания затяжной тотальной
войны, чем немцы и другие народы Европы;
8) справедливый, освободительный характер войны для со­
ветского народа с захватчиком, вторгшимся на нашу землю, что
обусловило, как представляется, большую степень патриотизма
и самоотверженности среди советских граждан, по сравнению с
народами Германии и ее союзников;
9) б льшая выносливость и приспособленность к трудностям
и лишениям советских солдат, подавляющее большинство из ко­
торых выросло в многодетных сельских семьях с традиционным
укладом жизни, в тяжелых материальных и бытовых условиях,
 в большей близости к природе, с приобщением с малолетства к
тяжелому и разнообразному физическому и ремесленному тру­
ду, по сравнению с немецкими и другими солдатами войск про­
тивника, большинство из которых выросло в более «тепличных»
условиях;
10) явное превосходство в опыте и умении управления стра­
ной советского лидера И. Сталина, на которого была возложена
ответственность за принятие большинства важнейших в масшта­
бах страны военных, социально-организационных, экономиче­
ских, политических, идеологическо-информационных решений,
над диктатором Германии А. Гитлером, многие решения которого
имели авантюристически-самоуверенный, волюнтаристский ха­
рактер;
11) ббльшую часть времени война велась на территории СССР,
то есть в условиях враждебного в преобладающем числе для воо­
руженных сил Германии и ее союзников населения, незнакомой
обстановки, непривычного климата;
12) больший мобилизационный потенциал СССР призыв­
ников 1924—1926 годов рождения, чем у Германии и ее основ­
ных союзников, направление которых в действующую армию в
1942—1943 годах позволило в некоторой мере сократить имев­
шееся в начале войны преимущество нацистско-фашистских
войск над советскими в численности личного состава; большая
доля в советских войсках бойцов и младших командиров более
молодых возрастов, прежде всего 1920-х годов рождения (вслед­
ствие гораздо более высокой рождаемости в СССР в эти годы),
то есть потенциально более здоровых, физически выносливых
и работоспособных, чем военнослужащие более старших воз­
растов; большая доля подростков в населении СССР, которых
советские власти более активно использовали в оборонной и
другой промышленности, компенсируя тем самым нехватку
трудовых ресурсов;
13) более мощное в геополитическом и социально-экономи­
ческом отношении государственно-политическое ядро стран
антигитлеровской коалиции, которое образовывал СССР, а в
нем —его основные в этом отношении республики (РСФСР, Укра­
 ина, Белоруссия и Казахстан), по сравнению с государственно­
политическим оплотом нацистско-фашистского блока государств,
которым была Германия;
14) идейно привлекательная политика интернационализма,
которая проводилась властями СССР, что способствовало, по­
жалуй, наиболее активному и самоотверженному за всю историю
нашей страны участию нерусских ее народов в борьбе против на­
шего врага, а также определенной активизации сил сопротивле­
ния в странах Европы;
15) большое превосходство в используемых силах, средствах и
особенно потенциальных для использования ресурсов, которы­
ми обладали в конце войны страны антигитлеровской коалиции
над странами нацистско-фашистского блока, особенно сильным
ставшее после открытия в июне 1944 года Второго фронта на за­
паде Европы и последовавшего сразу после этого раскола враже­
ского блока;
16) агрессивный, несправедливый характер войн, которые
развязала в 1939—1941 годах Германия при поддержке своих
союзников, амбициозные, экспансионистские внешнеполи­
тические планы ее государственного руководства, вульгарно
националистическая, шовинистская и расистская идеология
Третьего рейха, установленный этой страной на захваченных
территориях жестокий оккупационный режим, военные пре­
ступления и геноцид целых этнических и социальных групп,
информация о чем все больше распространялась по миру, что
отталкивало от нее многих потенциальных союзников (Тур­
цию, Иран, Португалию, Швецию, Ирландию) или даже весь­
ма способствовали колебаниям, нерешительности и внутрен­
нему расколу политического руководства уже имевшихся со­
юзников (Испания, Италия, Болгария), а затем под влиянием
ударов СССР и его западных союзников — к росту активности
сил сопротивления на оккупированных ими территориях и
внутри них самих;
17) переход на сторону СССР и его союзников в 1944 году быв­
ших союзников Германии, таких, как Румыния, Финляндия, Бол­
гария, а также происшедший в 1943 году в Италии внутренний
 военно-политический раскол, что очень существенно ослабило
нацистско-фашистский блок;
18) весомая помощь СССР со стороны западных союзников
в особо недостающих видах боевой и иной техники, оружия,
боеприпасов, продовольствия и других изделий и материалов,
например поставками грузовых и иных автомашин, самолетов,
авианавигационных приборов, авиационного топлива, средств
связи, взрывчатки, зерна, мясных консервов, другого продоволь­
ствия и т.д.;
19) неготовность вследствие ряда причин Германии к длитель­
ной, изнурительной войне на взаимное истребление, которую
они спровоцировали своим беспрецедентным по вероломству
нападением и тотальным и жестоким ее ведением, в том числе
идейно-организационная — военно-политического руководства
страны, морально-психологическая —личного состава вооружен­
ных сил и населения, не говоря уже о неготовности социально-
экономической сферы этой страны и ее союзников.
Большинство из перечисленных основных факторов нашей
Победы достаточно очевидны и в основном хорошо известны.
При этом почти обо всех из них в той или иной мере автор уже
писал в своей работе при освещении других ее вопросов. Однако
некоторые из этих факторов все-таки нуждаются в дополнитель­
ном обосновании.
Так, преимущества советской экономики выражаются пре­
жде всего в ее строго плановом, государственно-регулятивном,
централизованном, директивно-распределительном характере.
Представляется, что плановые, централизованные принципы
экономики являются ее очевидным преимуществом не только
для военного времени, но для него — в особенности, так как это
предполагает большую упорядоченность экономических связей,
более быстрое их функционирование, меньшее число холостых
экономических усилий, большую сбалансированность действий
субъектов хозяйствования и использования ресурсов, меньшее
число управленцев в сфере распределения и обмена, посредни­
ков, продавцов и иных «продвигателей» продукции либо полное
отсутствие отдельных из таких категорий лиц (всевозможных
 агентов по продажам, маркетологов, рекламных агентов, про­
моутеров, мерчендайзеров и т.д.), а также других не являющихся
необходимыми звеньев экономической деятельности и связей,
сбережение средств благодаря сокращению этих звеньев, луч­
шее прогнозирование развития экономических процессов, более
целенаправленное и широкое внедрение достижений научно-
технического прогресса.
Таким образом, почти все, что в СССР производили, было в
распоряжении государства, которое имело полную возможность
быстро и без излишних затрат направлять все необходимое на ве­
дение войны. В условиях такого рода типа экономики не нужно
было долго никого уговаривать, а тем более материально стиму­
лировать производить именно то, что нужно для блага общества,
и сколько этого нужно, в данном случае — прежде всего для нужд
обороны. Само собой разумеется, что и производителям не нуж­
но при такой организации ведения народного хозяйства тратить
большие усилия для поиска заказчиков, поставщиков, смежни­
ков и потребителей своего производства.
Разумеется, в спокойные и «сытые» времена излишне дирек­
тивно-распределительный характер, который имеет экономика
социалистического типа, может становиться тормозом на пути
повышения разнообразия ассортимента и качества выпускае­
мой производителями продукции, ее дизайна, соответствия моде
и других внешне привлекательных свойств. Но в военное время
почти все эти достоинства продукции были излишними. Как го­
ворится, тут уж не до жиру, быть бы живу.
Весьма важными обстоятельствами, благоприятными для ве­
дения тотальной войны, были большая монолитность советского
общества и его социальная однородность. В СССР, в отличие от
Германии и практически все остальных стран эпохи Второй ми­
ровой войны, практически не было паразитических, эксплуата­
торских, привилегированных слоев населения. Речь идет о тех
разнообразных социальных группах и прослойках, которые со­
ставляют лица, немало получающие от общества или приобрета­
ющие за счет него, ничего практически не давая ему взамен, или
получающие многократно больше, чем приносят ему реальной
 пользы. В СССР не было банкиров, маклеров, брокеров, диле­
ров, биржевых игроков, рантье, бизнесменов и практически ни­
каких иных посредников, которые бы зарабатывали, причем, как
это обычно бывает, многократно больше, чем большинство лиц,
занимающихся производительным трудом, на военных или иных
заказах, вставая на пути экономических связей между прави­
тельством и производителями, между самими производителями,
между производителями и конечными потребителями, не говоря
уже о «снимании пенок» со владения капиталами или доступом
к нему. Что касается чиновников, то они находились в жесткой
узде антипотребительской идеологии, суровой кадровой полити­
ки большевистской диктатуры и ее безжалостных репрессивных
органов. Сильно экономил СССР в людских ресурсах и в сферах
торговли, общепита и услуг: почти все советские люди не име­
ли ничего лишнего и привыкли сами себя обслуживать. Самую
большую роскошь, которую могли позволить себе наиболее обе­
спеченные из них — это коммерческие рестораны и магазины со
сверхдорогими ценами и не шибко разнообразным ассортимен­
том товаров, продуктов и блюд. И это, кстати, тоже неплохо ра­
ботало на нужды обороны.
Все это позволяло государственно-политическому руководству
нашей страны в условиях намного меньших людских и большин­
ства иных ресурсов, при менее развитой социальной и экономи­
ческой инфраструктуре, которыми обладал СССР по сравнению
с нацистско-фашистским блоком государств, почти в одиночку,
на равных вести с ним войну в 1942—1943 годах, причем все более
успешно, постепенно завоевывая над ним перевес. Впрочем, этот
перевес, по-видимому, все же был достигнут не без определенной
помощи наших союзников, которая становилась в эти годы все
более существенной. При всем при том, что по-прежнему их уча­
стие в это время в войне было пассивным.
Благодаря указанным особенностям советской общественно­
государственной системы, организации экономики Советского
Союза, менталитета нашего народа руководство страны в тяже­
лейших условиях первых лет войны при гораздо меньших ре­
сурсах смогло обеспечивать свои вооруженные силы оружием,
 техникой и другими средствами, не уступая противнику. Мож­
но вполне согласиться с В. Кондратьевым, который достаточно
четко сумел показать высокую степень ресурсной эффективно­
сти советской экономики, проявившейся в производстве в годы
войны самолетов. В частности, он пишет следующее: «На каждый
выпущенный боевой самолет в СССР приходилось в 8 раз мень­
ше единиц станочного парка, в 4,3 раза меньше электроэнергии
и на 20 % меньше рабочих, чем в Германии! Причем более 40 %
рабочих советского авиапрома в 1944 году составляли женщины,
а свыше 10 % — подростки до 18 лет». И далее он отмечает: «При­
веденные цифры свидетельствуют о том, что советские самолеты
были проще, дешевле и технологичнее немецких» [289].
Нельзя здесь не вспомнить и о таком феномене экономики
социалистического типа, как снижение себестоимости продук­
ции промышленности и других отраслей хозяйства. Оно дости­
галось прежде всего за счет стимулирования изобретательства и
рационализаторства, а также благодаря запретам на повышение
цен при одновременном материальном стимулировании ее уде­
шевления. По приведенным А. Мартиросяном данным, себесто­
имость важнейших видов боевой техники и вооружения с 1941 г.
до 1945 г. снизилась до 2—3 раз: пикирующего бомбардировщика
«Пе-2» с 420 тыс. руб. до 265 тыс. руб., танка «Т-34» с 269,5 тыс.
руб. до 142 тыс. руб., гаубицы «М-30» с 94 тыс. руб. до 35 тыс. руб.,
пистолета-пулемета «ППШ» с 500 руб. до 142 руб. и т. д. [290].
В этой крепости Советского государства и общества играли
важную роль не только объективные факторы, но и субъективные
тоже. Попробуй укрой своих детей в тылу, если сыновья И. Ста­
лина, как и других руководителей страны, воюют вместе со все­
ми. Воевали и дети его ближайших сподвижников: А. Микояна,
А Щербакова, Н. Хрущева, Н. Булганина, приемный сын К. Во­
рошилова Т. Фрунзе. Были среди них, как известно, и погибшие.
Попробуй разживись на народной беде, если сам советский вождь
позволяет себе носить только военную форму. Ни он, ни его дети
никаких не то чтобы дворцов, вилл, яхт и предметов роскоши, но
даже и собственных (не казенных) домов не имели. Разумеется,
не могли себе этого позволить в силу действия указанных объек­
 тивных и субъективных факторов и другие руководители государ­
ства и его различных сфер и структур, ибо нетерпимыми к таким
проявлениям были советская информационно-пропагандистская
машина и политические органы, не дремали НКВД и другие со­
ответствующие структуры. Поэтому почти все способные воевать
в СССР воевали, а способные работать работали и ничего лиш­
него себе не присваивали. Да еще как работали: по 12—14 часов в
сутки, без выходных и отпусков! Конечно, подавляющему боль­
шинству наших предков было очень тяжело в эти годы, но разве
иначе мог бы выстоять СССР под натиском превосходящих сил
врага?!
Были, впрочем, отдельные лица и в СССР, которые все же
зарабатывали гораздо больше других и больше, чем это необхо­
димо для скромного личного текущего потребления, особенно
если у них не было иждивенцев или их было немного, но для та­
ких придумали действенные механизмы «выкачивания» «лиш­
них» в условиях войны денег: Фонды обороны и Красной Ар­
мии, налог на бездетных и малосемейных, государственные за­
ймы и лотереи, коммерческие рестораны и магазины [291]. При
этом и здесь крепкая регулирующая рука Советского государ­
ства использовала это обстоятельство, то бишь более высокие
заработки, в качестве важного стимула активной деятельности
на благо общества, ради победы в войне наиболее способных
и энергичных его членов. Так, власти СССР довольно щедро
стимулировали деньгами ратные мастерство, труд и подвиг во­
енных летчиков, моряков, танкистов, артиллеристов и прочих
воинов, ученых, конструкторов, изобретателей, писателей и
иных представителей творческой элиты. К примеру, по приве­
денным Ю. Мухиным данным, «летчик-истребитель за сбитый
одномоторный самолет получал 1000 руб., за двухмоторный —
2000» [292]. И это, кстати, было сопоставимо с солидной месяч­
ной зарплатой того времени.
Впрочем, немалые имели доходы по тем меркам и некото­
рые колхозники от подсобного хозяйства и остававшиеся еще
крестьяне-единоличники, в любое время бывают спекулянты,
расхитители и прочие подобные охотники до чужого добра. Но
 и они ничего лишнего себе позволить почти не могли. Для всех
последних категорий лиц было в основном две альтернативные
возможности распорядиться излишком денег: Фонд обороны с
государственными займами и лотереями в придачу и «кубыш­
ка», которую можно было отложить до «лучших времен» (кстати,
о таких «кубышках» неплохо «позаботилась» денежная реформа
1947 года).
Кроме всего прочего, в СССР перестали в то время почти
полностью производить для свободной продажи промышленные
товары народного потребления, чем также достигалась немалая
экономия средств для нужд обороны. Здесь уже не приходится
говорить о их закупках за рубежом, точнее — об их почти полном
отсутствии. Вот и следовали на фронт танки и самолеты, сделан­
ные на деньги знаменитых писателей и артистов, знатных колхоз­
ников и передовиков-стахановцев, священнослужителей и даже
ясновидящего и гипнотизера В. Мессинга.
В это же время немецкие владельцы собственности, бюргеры
и фермеры продолжали как ни в чем не бывало извлекать нема­
лую долю доходов из «своего дела», позволяя себе довольно мно­
го потреблять и приобретать, комфортно жить, и ждали «халявы»
от завоевательных походов доблестного вермахта. Не забывали
делать свой «гешефт» и многие немецкие офицеры, а особенно
генералы и руководители Рейха. Чего только один Г. Геринг сто­
ил с его замками, виллами, картинными галереями и прочим, как
говорится, немереным барахлом. Что ж, они ждали достаточно
легкой победы, причем для этого у них были немалые основания.
Да и Гитлер вместе с другими вождями Третьего рейха как-никак
обещал им «жизненное пространство» на востоке, вместе с его
землями, работниками и трофеями.
Впрочем, более важное значение имело, вероятно, то обсто­
ятельство, что, вопреки заманивающему для того времени по­
нятию «социалистическая», использованному в названии гит­
леровской партии, социалистического в ее политике было не­
много, а социально-экономический строй в Германии оставался
в основном все тем же — буржуазно-частнокапиталистическим.
Хотя степень участия германского государства в хозяйстве своей
 страны в 30-е годы повысилась, и роль его стала приближаться
к характерной для социалистического типа экономики, но уро­
вень и степень планирования, централизации, управляемости
экономики и социальной однородности общества были далеки
от советского. Кстати, это усиление роли государства в Герма­
нии было скорее реакцией на мировой экономический кризис
1929—1933 годов, ибо подобные процессы происходили тогда и
во многих других странах, особенно, пожалуй, в США с ее «Но­
вым курсом» Ф. Рузвельта. Последний, правда, социалистом
себя не называл, но зато его в этом «грехе» активно упрекали
оппоненты.
Вот и получилось, что людских ресурсов у Германии и ее
европейских союзников в течение 1941—1942 годов было как
минимум в полтора раза больше, чем у нашей страны, оставав­
шейся почти один на один в борьбе с ними, а на фронте и даже
в тылу странам «Оси» их часто не хватало. Негативную роль для
них сыграла и увеличивавшаяся в связи с захватом все боль­
ших советских территорий необходимость все большого от­
влечения своих военных и других людских сил на поддержание
порядка на них и борьбу с партизанами. Как следствие, в са­
мый напряженный момент войны в конце 1942 года, во время
Сталинградской битвы, советские войска достигли численного
преимущества над войсками Германии на фронте, несмотря на
все более активное привлечение ею войск союзников. Впро­
чем, это, возможно, как раз их и погубило, ибо ненадежными
воинами были эти самые румыны и итальянцы. Немного поль­
зы принесли немцам и набранные из наших военнопленных
и населения оккупированных территорий всякие там «хиви»
и полицаи, ибо на них тем более нельзя было положиться на
фронте, а нередко и в борьбе с партизанами. Несильно помог­
ли немцам и многие миллионы угнанных ими на работу в Гер­
манию и другие страны советских граждан и граждан других
государств Европы. Своим Гансам и Фрицам надо было актив­
нее воевать и работать, а не надеяться на подневольных Ива­
нов, Янов, Жанов или тем более Абрамов.
 9. ВКЛАД В ПОБЕДУ НАД НАЦИСТСКО-ФАШИСТСКИМ
БЛОКОМ СОЮЗНИКОВ СССР
Много споров ведется о вкладе разных стран и народов в побе­
ду над нацистской Германией и ее союзниками. Особенно прин­
ципиальный характер принимают разногласия о соотношении
вклада в эту победу СССР и его западных союзников. Итак, ка­
ково было соотношение их вклада, и мог ли СССР в одиночку
победить Германию и ее союзников в этой тотальной войне?
Конечно, мало кто спорит с тем, что СССР вынес основную
тяжесть войны с Германией и ее союзниками на плечах своего на­
рода, настолько очевидны многие важнейшие ее факты. В самом
деле, СССР в одиночку в течение почти целых четырех лет вел
непрерывную войну с Германией и ее союзниками, состоявшую
из ежедневных боев на фронте, длина которого более половины
всего этого времени превышала 3 тыс. километров. Почти каж­
дый день этих боев с обеих сторон в общей сложности сражались
миллионы и гибли тысячи солдат и офицеров. При этом б льшую
часть войны против СССР действовало подавляющее большин­
ство сил армий Германии и ее европейских союзников. Если не
считать тех военнослужащих, которые выполняли различные не­
боевые задачи в тылу, находились на формировании войсковых
частей и соединений, на лечении, отдыхе, в пути или по другим
причинам не были на фронте и не решали иные боевые задачи, то
доля войск Германии и ее союзников, воевавших против СССР,
в течение большей части военного времени колебалась от 90 до
95 % от их числа, то есть числа наличного состава военнослужа­
щих, выполнявших боевые задачи. Лишь небольшое уменьшение
их числа произошло с лета 1943 года в связи с известными собы­
тиями в Италии. И даже после активного вступления в войну на­
ших союзников в Западной Европе в июне 1944 года, менее чем
за год до ее окончания, соотношение сил на фронтах войны изме­
нилось не столь уж и существенно. По-прежнему основная часть
сил Германии и ее редеющих союзников воевала против СССР —
в разное время 65—75 % от общего количества фактически уча­
ствовавших в боях солдат и офицеров [293].

385
 Что касается военных действий, происходивших в Европе в
период с 1939 года по май 1941 года, которые традиционно от­
носятся ко Второй мировой войне, то они представляли собой,
по существу, совокупность двух средних по масштабу кампаний
(в сентябре 1939 года в Польше и в мае—июне 1940 года во Фран­
ции, Бельгии и Нидерландах), нескольких мелких кампаний на
Балканах и в Норвегии, а также спорадических военно-морских и
военно-воздушных боев и авианалетов на объекты в Великобри­
тании, с одной стороны, и Германии, с другой стороны. И даже
если к этому добавить бои, которые временами вели итальян­
ские, германские и французские (вишистские) войска в Африке
и на других континентах в основном против британцев, которые
были еще меньшими по масштабу и интенсивности, то положе­
ние дел почти нисколько не изменится. В боях 1939 года — весны
1941 года Германия потеряла убитыми, умершими от ран и без­
возвратно пропавшими без вести менее 100 тыс. своих солдат и
офицеров, а в боях периода Великой Отечественной войны — бо­
лее 5 миллионов из них. Почти такое же соотношение потерь по
кампаниям и периодам войны было и у союзников Германии.
В обобщенном и в то же время конкретном виде весьма удачно
выразили значение действий СССР и его вооруженных сил для
победы над общим врагом авторы «Истории Второй мировой вой­
ны. 1939—1945»: «Решающий вклад СССР в победу определяется
и тем, что более 73 процентов общих потерь немецко-фашистская
армия понесла в боях и сражениях с Советской Армией. Урон в
личном составе, нанесенный вермахту на советско-германском
фронте, был в четыре раза больше, чем на Западноевропейском
и Средиземноморском театрах военных действий, вместе взя­
тых, а по числу убитых и раненых — в шесть раз. На советско-
германском фронте была уничтожена и основная часть военной
техники противника — до 75 процентов общих потерь танков и
штурмовых орудий, свыше 75 процентов всех потерь авиации,
74 процента общих потерь артиллерийских орудий» [294].
После таких убедительных слов, которые вполне соответству­
ют действительности, можно вполне уверенно возмущаться вы­
сказываниями многих зарубежных, да и некоторых отечествен­
 ных политиков, ученых и публицистов о том, что вклад в победу
над Германией и ее европейских союзников СССР и западных
стран был сопоставимым. Некоторые же из них доходят в этих
высказываниях и до признания за США, Великобританией и их
ближайшими союзниками первостепенной роли в этой победе.
Бог им судья — только и остается сказать в адрес таких «мудре­
цов».
Но все же был ли настолько мал вклад наших западных со­
юзников, и смог ли СССР без их помощи, то есть практически
в одиночку, победить нацистско-фашистский блок государств во
главе с Германией? А вот при ответе на эти вопросы приходится
быть осторожным в оценках и выводах. Да, СССР внес решаю­
щий, щедро оплаченный огромными жертвами вклад в победу в
войне, но надо признать и то, что, скорее всего, без помощи на­
ших западных союзников эта победа не состоялась бы. Да, воз­
можно, и Германия не смогла бы добиться полной победы над на­
шей страной, но тем более невозможной была бы полная победа
СССР в этой войне, учитывая огромное превосходство Германии
и ее союзников над СССР в большинстве видов ресурсов для ее
ведения, а также очень удачное для нее начало. В то же время
сколько-нибудь успешно воевать против Германии и ее союзни­
ков наши западные партнеры без участия СССР и вовсе были не
способны, что они многократно доказывали в ходе войны, осо­
бенно в 1940 году.
В чем же конкретно состоял вклад наших западных союзников
в Победу в Великой Отечественной войне? Во-первых, Велико­
британия и ее авиация оттягивала на себя значительную часть не­
мецких военно-воздушных сил на протяжении почти всей войны.
Во-вторых, военный и торговый флот Великобритании отвлекал
на себя большую часть немецких военно-морских сил также в
течение почти всей войны. В-третьих, авиация Великобритании
и США нанесли большое число мощных авиаударов по важным
экономическим и иным объектам на территории Германии и ее
союзников, особенно начиная с 1943 года, серьезно ослабив ее
военно-экономический потенциал и существенно повредив ее
коммуникации. В-четвертых, Великобритания при поддерж­
 ке своих доминионов, а также США и «Свободной Франции» в
1942—1943 годах провели несколько довольно важных наземных
военных операций в различных регионах Средиземноморского
и Африканского театров военных действий, оттянув некоторую
часть (пусть и небольшую) немецких и особенно итальянских во­
йск от советско-германского фронта. В-пятых, нельзя забывать
и о важности поставок нашей стране США, Великобританией
и Канадой боевой и иной техники, оружия, боеприпасов, раз­
личного оборудования и материалов, продовольствия и другой
продукции, которые особенно велики были в период с 1943 по
1945 год, сыграв значительную роль в переломе военных действий
на советско-германском фронте. В-шестых, США, Великобрита­
ния и другие наши западные союзники сковывали основные во­
енные силы самого крупного союзника Германии — Японии, что
стало одно из решающих причин отказа ее от военных действий
против СССР в период Великой Отечественной войны. Нако­
нец, в-седьмых (наверное, самое важное), активное вступление
США, Великобритании и других западных стран в войну, кото­
рое произошло в Западной Европе в июне 1944 года, стало в ней
окончательно переломным, вызвав не только оттягивание значи­
тельных сил Германии на западный фронт, но и став важнейшей
причиной для раскола нацистско-германской коалиции, а также
все большего неверия огромного числа немецких солдат и офи­
церов в достижение победы и, как следствие, все более частой их
сдачи в плен.
Если подробнее поговорить о материально-технической по­
мощи наших союзников, то особенно много американцы и другие
западные союзники поставили нам самолетов, танков, грузовых
автомашин, джипов и вездеходов, пороха и других взрывчатых ве­
ществ, снарядов, авиационных запчастей, средств связи, прибо­
ров, станков и оборудования для промышленности, локомотивов
и вагонов, алюминия и других цветных металлов, автомобильных
шин, авиатоплива, зерна, семян, жиров, мясных консервов, обу­
ви, то есть того, в чем наша страна особенно нуждалась. Важно
было еще и то, что существенную долю поставляемых изделий,
материалов и продуктов американцы передавали нам фактически
 бесплатно или на льготных условиях. При этом, правда, по усло­
виям встречного ленд-лиза СССР еще в годы войны компенсиро­
вал значительную часть этих поставок различными видами сырья
и золотом. Особенно много в США было поставлено марганце­
вой и хромовой руд, а также леса [295].
Для подтверждения важности для нашей страны западных
поставок в годы войны достаточно, наверное, привести цитату
из довольно убедительной статьи участника северных конвоев
А.П. Вислых: «Огромную роль сыграли полученные по ленд-лизу
средства связи и радиооборудование. По оценке специалистов,
в этой области СССР отставал от союзников почти на 10 лет.
В 1942—1943 гг. поставки союзников позволили оснастить радио­
станциями 150 дивизий, а полевыми телефонами — 329 дивизий.
400-ваттные радиостанции полностью обеспечили надежной свя­
зью советские штабы фронтов, армий и аэродромов (отечествен­
ная промышленность стала выпускать их только в конце 1943 г.).
Поступление американских радиостанций В-100 в РККА устано­
вило ранее отсутствовавшую связь в звене “дивизия-полк”. А ввоз
телефонного кабеля в 1943 г. втрое превысил его производство в
СССР (всего поставлено 2 млн км).
Трудно переоценить поставку 445 английских и американских
радиолокаторов в 1942—1943 гг. (в СССР в это время лишь при­
ступили к разработке опытных образцов). 200 станций высокоча­
стотного телефонирования (производство в СССР отсутствовало)
обеспечили надежную связь между Москвой и такими крупными
городами, как Ленинград, Киев, Харьков, Свердловск, Куйбышев
и др.» [296].
Вместе с тем трудно признать эти поставки действительно
огромными. Вряд ли они по своему объему и стоимости превы­
шали 5 % от всех использованных нашей страной в годы войны
средств. По-видимому, недалек от истины был один из руково­
дителей Правительства СССР в годы войны Н.А. Вознесенский,
который писал об этом следующее: «... если сравнить размеры
поставок союзниками промышленных товаров в СССР с разме­
рами производства промышленной продукции на социалисти­
ческих предприятиях СССР за тот же период, то окажется, что
 удельный вес этих поставок по отношению к отечественному
производству в период военной экономики составит всего лишь
около 4 %» [297].
Однако важность роли этих поставок повышало то, что США и
другие наши западные союзники обеспечивали Советский Союз
остродефицитными видами изделий и материалов, например,
средствами связями и радиооборудованием, навигационным ави­
аоборудованием и приборами, метизами, алюминием, порохом и
другой взрывчаткой, а также продовольствием в условиях острой
нехватки продуктов питания в стране. При этом увеличение чис­
ла поставок в СССР в 1943 году указанных средств, по-видимому,
действительно сильно повлияло на положение дел на фронте в
нашу пользу.
В последнее время все чаще и чаще в нашей стране раздаются
голоса о чрезвычайной значимости поставок Советскому Союзу
военных и иных материальных средств в годы Великой Отече­
ственной войны, которые осуществляли США в соответствии с
законом о ленд-лизе, а также Великобритания и Канада. Тем не
менее до сих пор остаются и скептики, которые не считают эти
поставки слишком важными, мотивируя свое отношение к ним
сравнительно небольшими общими их объемами, низкими харак­
теристиками многих поставляемых видов военной техники (сбыт
устаревшей, неэффективной, а порой и непригодной техники и
оборудования), особенно самолетов и танков, встречными по­
ставками СССР в эти страны важных видов сырья, а также одно­
временными поставками американскими компаниями немецким
фирмам и их партнерам из союзных Германии стран различных
важных средств для ведения войны, в частности нефти, цветных
металлов, приборов, средств связи, автозапчастей, каучука и ав­
топокрышек [298].
Наших западных союзников можно с немалыми основаниями
обвинять и с затягиванием поставок этой помощи, поскольку в
самые тяжелые годы войны — 1941—1942-й — она практически
не поступала, из чего вытекает сомнение в верности и честно­
сти этих союзников. Впрочем, свое истинное отношение к на­
шей стране на Западе в это время особенно-то и не скрывали.
 Так, рассуждая о намерениях политических деятелей США летом
1941 года, американский историк Б. Александер пишет букваль­
но следующее: «Гопкинс сказал Рузвельту, что полномасштабная
помощь России — стоящее дело. В худшем случае она будет за­
держивать продвижение Гитлера достаточно долго, чтобы дать
возможность Соединенным Штатам подготовиться к войне. Гоп­
кинс рекомендовал начать поставки Советам оружия и товаров
по ленд-лизу.
Рузвельт отправил Сталину послание, в котором пообещал
всестороннюю помощь через три месяца. На решение президента
повлияло опасение, что Сталин может заключить мир с Гитлером,
а это будет едва ли не хуже, чем победа Германии» [299].
Вправе мы их упрекнуть и зато, что они преследовали при этом
прежде всего свои собственные интересы, сбывая нашей стране
нередко залежалый, малопригодный или вовсе непригодный для
себя товар и делая СССР поставки в меньших объемах, чем сво­
им ближайшим союзникам. Можно найти, наверное, и еще что-
нибудь эдакое, за что следовало бы упрекнуть наших партнеров.
Однако, в конце концов, уже лучше так, чем совсем никак, ибо
наша страна тогда была не только бедна многими видами техники
и ресурсов, но и так истощена войной, что нам, как говорится,
что ни дай, всё — барыш.
Прежде чем окончательно определить конкретный вклад на­
ших западных и иных союзников в Победу над Германией и ее
союзниками в войне, хотелось бы обратить внимание еще раз и
на такое обстоятельство: в структуре потерь Германии на разных
фронтах относительная доля ее потерь пленными была особен­
но велика на Западном фронте. Более того, потери германских
войск пленными в Западной Европе и Италии были даже не­
сколько большими по общему числу, чем их потери пленными
на советско-германском фронте. И это легко объяснимо, ибо
очень уж не хотели немцы, как и бойцы иных национальностей
вермахта, СС и других германских вооруженных формирова­
ний, сдаваться в плен именно советским войскам. Здесь сказы­
вались и их страх за возможную жестокую расплату за ужасные
злодеяния, совершенные ими в СССР, Польше, в других стра­
 нах Центральной Европы и против наших солдат и офицеров,
и нацистско-фашистская и иная западная пропаганда, которая
заставляла их более негативно и боязливо относиться именно к
СССР, коммунистам и нашему народу, и понимание того, что
советские условия плена в силу разных обстоятельств, прежде
всего объективного характера (гораздо более низкий материаль­
ный уровень жизни в СССР, суровый климат, большая отдален­
ность от Германии и т.д.), будут гораздо худшими, чем амери­
канские, британские или западноевропейские. Поэтому они до­
вольно легко сдавались в плен в конце войны на Западе Европы,
понимая уже обреченность Германии и желая спасти тем самым
свою жизнь. Тем не менее, хотя и таким гораздо более легким
способом, используя столь благоприятный для себя этот объек­
тивный фактор, наши союзники в конце войны вывели из строя
большое количество военнослужащих вермахта, сильно ускорив
наступление нашей общей Победы.
Так, поданным коллектива авторов, возглавляемого Г.Ф. Кри-
вошеевым, в плен нашим войскам на советско-германском
фронте до конца войны сдалось около 3600 тыс. военнослужа­
щих Германии, из которых до 600 тыс. человек освобождены по
различным причинам вскоре после пленения на фронтах, и еще
до 1600 тыс. военнослужащих Германии взято в плен после ее
капитуляции. А нашим западным союзникам до конца войны
сдалось в плен до 3,7 млн военнослужащих этой страны, а по­
сле ее капитуляции — еще до 2,5 млн ее военнослужащих. В то
же время основную часть потерь погибшими в бою, умершими
от ран и пропавшими без вести войска Германии понесли на
советско-германском фронте. Соотношение здесь примерно
следующее: 3,4 млн чел. погибло на советско-германском фрон­
те, 0,75 млн чел. — на других фронтах (не считая погибших до
22 июня 1941 года) [300].
Итак, если попытаться конкретно определить вклад наших
союзников в Победу над Германией и ее союзниками в Европе,
выразить его в цифрах и сравнить его долю со вкладом СССР, то
здесь надо прежде всего основываться на показателях военных
потерь нашего врага в людях и технике. Затем эти данные надо
 скорректировать с учетом тыловых потерь, которые были нанесе­
ны Германии и союзным ей силам, потерь ее войск во внутренних
округах и при передислокации войск от небоевых причин, а также
собственных потерь военнослужащих и других сражавшихся лиц
и взаимных поставок друг другу средств ведения войны. Отсюда
соотношение вклада различных геополитических сил в Победу
над Германией и ее союзниками в Европе в годы Второй мировой
войны представляется следующим:
1) СССР (с учетом сформированных им польских, чехословац­
ких и некоторых других инонациональных частей, сражавшихся
совместно с советскими войсками) —- примерно 72 %;
2) Великобритания, США, Канада, Франция («Свободная
Франция» и движение Сопротивления во Франции) и другие
страны Западной Европы, а также доминионы и колонии Вели­
кобритании (с учетом польских вооруженных формирований,
воевавших совместно с британскими, американскими и француз­
скими войсками) — примерно 23 %;
3) силы сопротивления и антигитлеровские войска Югославии,
Польши, Греции, Албании, включая их войска, которые воевали
против Германии в 1939—1941 годах, и силы движения Сопро­
тивления Италии, Румынии, Чехословакии, Болгарии, Норве­
гии, а также сформированные в конце войны после перехода на
советскую сторону правительственные войска некоторых из этих
стран, — примерно 5 %.
Но как бы то ни было, нам надо быть благодарными запад­
ным союзникам, а также партизанам оккупированных Германи­
ей и зависимых от нее стран и за ту борьбу, которую они муже­
ственно вели против нашего общего врага, и за ту материально-
техническую помощь, которую нам они оказали. Не было бы
их вклада, как знать, состоялся бы тогда перелом в войне уже в
1943 году? Да и сколько жизней наших людей как на фронте, так
и в тылу спасла эта помощь и другое участие наших союзников в
борьбе против общего врага. Хотя переоценивать эту помощь и
изображать ее только в светлых тонах тоже не следовало бы. Пом­
нить надо все, в том числе и негативные обстоятельства, но нель­
зя быть и неблагодарными и злопамятными.
 10. ЗАСЛУГИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ, ВОЕННЫХ
И ИНЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ СССР В ДОСТИЖЕНИИ ПОБЕДЫ
В ВОЙНЕ
У нас издавна было принято говорить, что победу в Великой
Отечественной войне одержал великий советский народ. С этим
можно в целом согласиться, но правильно ли будет признавать
правоту такого суждения полностью? Другие добавляли, что со­
ветский народ одержал эту победу под мудрым руководством
Коммунистической партии. И с этим можно в основном согла­
ситься, но сомнений в абсолютной истинности таких слов возни­
кает ненамного меньше. В постсоветские годы стали говорить бо­
лее обтекаемо: войну выиграли наш народ и его армия. И с этим
не поспоришь, но при этом суть дела не меняется, ведь армия —
плоть от плоти народа. Действительно, могут ли народ, партия и
армия сами по себе победить, если они не организованы в долж­
ной мере и их действиями не руководят надлежащим образом?
В этой работе уже немало говорилось о чрезвычайно сложном,
системном характере любого общества, тем более если это обще­
ство крупной страны или народа. Чем крупнее какое-то общество
и чем большую территорию охватывает народ, составляющий это
общество, тем сложнее организовать его на какое-то общее дело,
в том числе на борьбу с какими-либо внешними или внутренни­
ми угрозами. В более крупном обществе, среди более многочис­
ленного народа, разбросанного на более обширной территории,
к сожалению, хуже действуют механизмы самоорганизации, чему
мы много раз, в том числе и ныне, являемся свидетелями. Поэто­
му именно для нашей страны была важна должная организация
общества сверху.
Кроме того, Великая Отечественная война представляла собой
сложнейший процесс, затрагивавший практически все основные
структуры общества, активно влияя на их функционирование.
Результат этого процесса зависел от характера взаимодействия
всех этих структур и ориентации их функций, в том числе целена­
правленного — на достижение победы в войне. Особенно важно
было максимально задействовать все имевшиеся ресурсы на до­
стижение этого результата. В свою очередь, это все зависело от
 эффективности управления основными структурами общества
и способности центров управления максимально использовать
имевшиеся ресурсы. В конце концов, массовый героизм и само­
отверженность народа и армии являлись в том числе и следствием
высокой эффективности управления ими.
Конечно, в такого рода системах и процессах имеются и обрат­
ные связи. Однако общество во многом подобно человеческому
организму, в котором, как известно, мозг посредством нервных
волокон управляют органами, тканями и клетками, а не наобо­
рот. К примеру, заболеет человек, и нет врача и лекарств, но если
его психофизиологическая система саморегуляции организма ра­
ботает хорошо, то он может выздороветь и без них. Или попадет
человек в трудную ситуацию, однако его четко функционирую­
щий интеллектуально-психический центр управления (как его ни
называй — мозг, психика, душа, дух) поможет ему выкрутиться
из нее. Вот так и в СССР военной эпохи страна выжила после
тяжелых поражений лета и осени 1941 года, выстояла и тяжелый
1942 год, а затем стала пересиливать нашего врага в 1943 году во
многом благодаря тому, что «мозговой» центр нашего общества
был силен, а его «нервные волокна» здоровы. Стало быть, вовсе
не глиняным колоссом оказалась Россия, как характеризовал
нашу страну накануне войны А. Гитлер, а очень даже крепким,
живым и разумным социальным организмом.
Из предшествующей истории России хорошо известно, как
она терпела поражения даже от меньших по численности врагов,
когда был раздор в стране, например, под ударами Батыева наше­
ствия и Золотой Орды или Речи Посполитой и ее ставленников в
Смутное время. Но особенно хорошо понятно значение должной
организации общества в стране и эффективности управления им,
если мы вспомним сравнительно недавние события Первой ми­
ровой войны — первой войны, в которой понадобилась тотальная
мобилизация населения в армию и напряжение сил всего обще­
ства. В этой войне Россия, обладая большим перевесом в числен­
ности населения над Германией и Австро-Венгрией вместе взя­
тых (примерно 165—170 млн чел. против 130 млн чел.), терпела
ощутимые поражения от их войск на Восточном (Восточноевро­
 пейском) фронте. Более того, общее преимущество России и ее
союзников (Франции, Великобритании, Италии, Румынии, Сер­
бии, Бельгии и других стран, а также впоследствии и США) над
Германией и ее союзниками в силах и средствах было подавляю­
щим, а в ресурсах — многократным [301], притом что последние
еще и воевали на два больших фронта. Но что это была за органи­
зация общества в Российской империи, если почти вся русская
аристократия во главе с самим императором Николаем II только
свысока или со стороны наблюдала за войной, а большая часть
представителей довольно многочисленных привилегированных
сословий и буржуазных слоев населения не просто пряталась в
тылу и даже за границей, но и продолжала жить в свое удоволь­
ствие, как ни в чем не бывало?! Более того, они еще и наживались
на военных поставках и на материальных трудностях населения
страны.
За что было воевать мужикам на фронте и мучиться в тылу
большинству населения, когда угас первый патриотический по­
рыв 1914 года?! Неужели за дворцы и роскошь «царя-батюшки»
и его многочисленных родственников и приближенных, или за
помещичьи усадьбы и наделы, или за привилегии православного
духовенства, или за капиталы и барыши российской, а тем более
иностранной буржуазии? Не случайно Первая мировая война
сопровождалась небывалыми в истории по массовости дезер­
тирством и сдачей в плен русских солдат, которые в 1917 году пе­
решли в откровенные бунты и нежелание подчиняться приказам
и воевать основной их части. И как им было не дезертировать и
не бунтовать, если на фронте не хватало элементарного, вплоть
до того, что стрелять было нечем? В тылу же отнюдь не спешили
снабжать армию необходимым, а тем более отдавать все силы по­
беде над врагом.
Совсем по-другому воевал наш народ в Великую Отечествен­
ную войну. Как ни ждали политических потрясений в СССР Гит­
лер и К°, большая часть русской эмиграции или националисты
многих окраинных российских (советских) народов, но ни бун­
тов, ни мятежей, ни революций, ни контрреволюций в нашей
стране даже после многих военных неудач начального периода
 войны так и не случилось. Не считать же за них нечастые случаи
массового перехода на сторону врага сравнительно небольших
воинских формирований в Прибалтике или в некоторых южных
районах страны либо относительно массовые проявления дезер­
тирства, уклонения от призыва или даже бандитизма, в основном
в лесах и горах в отдельных западных и южных районах страны?!
В любом случае масштабы таких проявлений были сравнительно
невелики, и они почти никак не повлияли на общий ход войны.
Получилось так, что наш «народ-богоносец» воевать за «царя-
батюшку» и даже за Веру Православную не очень-то и хотел, а вот
за Родину, за Сталина, за идеи социализма в бой шел гораздо охот­
нее. А кто все же не хотел, того во время Великой Отечественной
войны смогли-таки заставить. Но самое главное — во время этой
войны власть в СССР сумела направить огромные массы людей
в армию, организовать их подготовку, настроить их на упорную
борьбу с врагом, вооружить и снабдить всем необходимым, пере­
строить работу в тылу на военный лад, направив практически все
имевшиеся ресурсы на достижение победы в войне.
Отнюдь не случайно фельдмаршал Э. Манштейн в своей
знаменитой книге воспоминаний писал, что большой ошибкой
Гитлера была недооценка прочности советской государственной
системы, а также ресурсов Советского Союза и боеспособности
Красной Армии, «...он исходил из предположения, что ему удаст­
ся разгромить Советский Союз в военном отношении, —*продол­
жал этот автор, — в течение одной кампании. Но вообще если это
и было возможно, то только в случае, если бы удалось одновре­
менно подорвать советскую систему изнутри» [302].
Если в очередной раз обратиться к данным статистического
исследования Г.Ф. Кривошеева о потерях, то некоторые выведен­
ные в нем показатели дают весьма наглядную картину о степени
желания или нежелания народных масс воевать за свое Отечество
во время указанных войн. Так, в Первую мировую войну из рус­
ской армии дезертировало 12,1 % солдат и офицеров, в то время
как в Великую Отечественную войну из Красной Армии — 0,6 %
от общего их количества за все годы. Скорее всего, последний по­
казатель несколько занижен, о чем уже выше автором написано,
 хотя в любом случае многократный разрыв в масштабах дезертир­
ства все-таки налицо. Но даже в плен в первой из мировых войн
наших солдат сдалось больше в относительном выражении, чем
в последней войне: соответственно, 15,5 % и 11,7 % [303]. И это
несмотря на характерные именно для Второй мировой войны
многочисленные «котлы» окружений, куда много раз попадали
не только крупные группировки советских войск, но и немецких,
а также польских, французских и британских. Народ вроде бы
был тот же, да власть и организация общества были уже другими.
Отсюда и результат.
Итак, организация общества в Великую Отечественную войну
была поднята на гораздо более высокий уровень, чем она была в
прежние годы в нашей стране. О значении характера и уровня ор­
ганизации общества можно еще сказать и так: общество устроено,
как пирамида, на вершине которой находятся лидеры государ­
ства, то есть люди, принимающие важнейшие решения для орга­
низации всей его жизни, а ее стержень и грани образует аппарат
управления государства. От правильности выбора решений лиде­
ров государства и надежности государственного аппарата зависит
устойчивость этой социальной пирамиды, крепость общества в
целом, успешность его развития. Умный и волевой лидер стра­
ны для устойчивости и развития общества нередко важнее, чем
миллионы самых деятельных людей, ибо от его воли и действий
контролируемого им аппарата управления зависит основное на­
правление их усилий.
И в Великую Отечественную войну нашей стране повезло, что
во главе нее находился такой мудрый, эрудированный, волевой,
активный, опытный, авторитетный руководитель, как И.В. Ста­
лин. Читая эти строки о его мудрости, часть читателей может
посмеяться или даже возмутиться; таким приходится дать совет
изучить подробные биографии этого деятеля, в которых можно
найти множество примеров его хитрости, расчетливости и даль­
новидности. Но самое главное, что дело управления страной яв­
лялось всем смыслом его жизни в военные и предвоенные годы.
Да, он сделал некоторые ошибки перед началом войны, а также
и во время нее, о чем в этой работе уже было написано, но эти
 ошибки оказались мелкими неудачами на фоне его грандиозных
по своей успешности свершений, как в ходе войны, так и при
подготовке к ней.
Тем не менее во время войны на первый план выходило
управление войсками и другими вооруженными формирова­
ниями, если не по значению, то по непосредственности связи с
одержанной Победой. Ведь каким бы выдающимся и успешным
ни был советский вождь, насколько ни был эффективен создан­
ный под его руководством партийно-государственный аппарат
управления государством и обществом в СССР, каким бы ни
был патриотичным и самоотверженным наш народ, непосред­
ственные успехи на фронтах зависели во многом от ума, воли и
чести военачальников СССР. Поэтому автор настоящей работы
вначале попытается расставить советских руководителей воору­
женных сил по их заслугам в годы войны. Разумеется, первосте­
пенное значение для этого имеет выбор правильных критериев
оценки их заслуг. При этом предпочтение автор отдает объек­
тивным критериям.
Итак, среди этих критериев можно выделить следующие:
1) занимаемое положение в воинской иерархии: чем выше это
положение того или иного военачальника, тем больше от его ре­
шений зависели успехи на фронтах войны, и тем больше он этими
успехами доказал свое умелое руководство;
2) продолжительность нахождения на различных руководящих
постах во время успешных действий Красной Армии на фронтах,
а также во время ее неудач;
3) характер продвижения по ступенькам воинской иерархии в
военные годы, полученные за время войны звания и награды;
4) широко известные и бесспорные сведения о конкретном
участии в разработке и руководстве крупными успешными опе­
рациями, осуществленными советскими войсками в войне;
5) подобные же сведения об умении добиваться успехов в ру­
ководстве действиями войск минимальными средствами, с ми­
нимальными потерями;
6) аналогичные сведения о неудачных действиях и решениях в
руководстве войсками во время войны.
 Исходя из этих критериев, если взять военачальников уровня
от командующего фронта и выше, то важность их роли и степень
их заслуг во время войны, по мнению автора, выглядит следую­
щим образом (без учета военных операций в ходе Дальневосточ­
ной кампании 1945 года, а также кампаний 1939—1940 годов)
[304]:
1) Сталин И.В., Генералиссимус Советского Союза (1945);
успешно руководил всеми вооруженными силами СССР в тече­
ние практически всей войны, приняв на себя верховное коман­
дование в тот момент (июль 1941 года), когда руководство Нарко­
мата обороны и Генштаба ВС СССР не смогло должным образом
осуществлять управление войсками; достаточно быстро органи­
зовал управление ими и координацию их действий; в дальнейшем
участвовал в разработке всех крупных операций советских войск
и осуществлял их общее руководство; за заслуги в войне удостоен
звания Героя Советского Союза (1945) и награжден двумя ордена­
ми Победы (1944,1945);
2) Рокоссовский К.К., Маршал Советского Союза (1944); на­
чав войну командиром корпуса в звании генерал-майора, сумел
благодаря своим заслугам в течение чуть более года подняться
до командующего фронтом, а затем стать Маршалом Советско­
го Союза; руководимые им войска в течение войны не проигра­
ли в полной мере практически ни одного сражения; участвовал
в разработке многих важнейших победоносных операций в годы
войны и лично руководил их проведением; отличался бережным
отношением к людям, умел добиваться побед малыми силами; за
заслуги в войне дважды удостоен звания Героя Советского Союза
(1944,1945) и награжден орденом Победы (1945);
3) Жуков Г.К., Маршал Советского Союза (1943); хотя и на­
чал войну с неудачного руководства Генштабом, в дальнейшем в
основном успешно руководил многими важнейшими военными
операциями советских войск, внося свой вклад в их разработку;
по поручению Ставки ВГК много раз своими волевыми действи­
ями добивался восстановления твердого порядка управления и
дисциплины в войсках при неудачном ведении боев на некото­
рых фронтах; за заслуги в войне дважды удостоен звания Героя
Советского Союза (1944, 1945) и дважды награжден Орденом По­
беды (1944,1945);
4) Василевский А.М., Маршал Советского Союза (1943); на­
чав войну в звании генерал-майора, одним из руководителей
Генштаба, с мая 1942 года по февраль 1945 года был начальником
Генштаба, а также в течение войны занимал и другие высшие от­
ветственные должности в вооруженных силах; участвовал в раз­
работке и руководстве большинством крупнейших успешных
операций Красной Армии в ходе войны; за заслуги в войне удо­
стоен звания Героя Советского Союза (1944) и дважды награжден
орденом Победы (1944, 1945);
5) Конев И.С., Маршал Советского Союза (1944); войну на­
чал командующим армией в звании генерал-лейтенанта; с осени
1941 года командовал фронтами; не всегда удачно руководил вой­
сками в ее начальный период, но затем большую часть войны был
одним из наиболее успешных командующих фронтами, особен­
но в завершающих сражениях войны; дважды Герой Советского
Союза (1944,1945), кавалер ордена Победы (1945);
6) Ватутин Н.Ф., генерал армии (1943); войну начал заместите­
лем начальника Генштаба в звании генерал-лейтенанта; в первые ее
месяцы находился на различных ответственных военных должно­
стях, а с июля 1942 года — командующий различными фронтами;
был одним из разработчиков планов и руководителей успешных
действий советских войск в Сталинградской и Курской битвах,
Битве за Днепр (1943 года) и Корсунь-Шевченковской операции;
умер от тяжелого ранения в начале 1944 года; за заслуги в войне ему
посмертно присвоено звание Героя Советского Союза (1965);
7) Черняховский И.Д., генерал армии (1944); войну начал ко­
мандиром дивизии в звании полковника; с июля 1942 года — ко­
мандующий армией, а с апреля 1944 года — командующий фрон­
том; отличился в руководстве войсками в Битве за Днепр и при
освобождении Белоруссии; за заслуги в войне дважды удостоен
звания Героя Советского Союза (1943,1945); умер от тяжелого ра­
нения в начале 1945 года;
8) Малиновский Р.Я., Маршал Советского Союза (1944); во­
йну начал командиром корпуса, с декабря 1941 года — коман-

14-4216
дующий фронтом; в начале войны действовал относительно
успешно, однако в мае 1942 года неудачно руководил войсками
под Харьковом и был снят с должности; командуя армией, проя­
вил себя с хорошей стороны в Сталинградской битве; с февраля
1943-го —командующий различными фронтами, успешно руководя
войсками при освобождении Дона, Украины, Молдавии, Румынии,
Венгрии и Австрии; за заслуги в войне награжден орденом Победы
(1945);
9) Тимошенко С.К., Маршал Советского Союза (1940); к на­
чалу войны занимал пост наркома обороны; в начале войны дей­
ствовал неудачно, как и в мае 1942 года под Харьковом; с июля
1941 года был командующим Западным направлением, с сентя­
бря 1941 года — Юго-Западным направлением и командующим
фронтами, с марта 1943 года и до конца войны — представи­
тель ставки ВГК; участвовал в разработке и проведении многих*
успешных операций советских войск в годы войны, в частности
Ростовской (1941 года) и Ясско-Кишиневской; кавалер ордена
Победы (1945);
10) Говоров JI.A., Маршал Советского Союза (1944); войну на­
чал начальником артиллерии Западного направления в звании
генерал-майора; с октября 1941 года — командующий армией,
с июня 1942 года — командующий Ленинградским фронтом, а в
дальнейшем и другими фронтами; войска под его командованием
отличились в Московской и Ленинградской битвах, а также при
освобождении Прибалтики; Герой Советского Союза (1945), ка­
валер ордена Победы (1945);
11) Толбухин Ф.И., Маршал Советского Союза (1944); во­
йну начал начальником штаба Закавказского фронта в звании
генерал-майора; с марта 1943 года — командующий фронтом;
войска под его командованием успешно действовали в Сталин­
градской битве, при освобождении Украины, Крыма, Молдавии,
Югославии, Венгрии и Австрии; за заслуги в войне в 1965 году по­
смертно удостоен звания Героя Советского Союза, кавалер орде­
на Победы (1945);
12) Антонов А.А., генерал армии (1943); войну начал заме­
стителем начальника штаба Киевского военного округа в звании
 генерал-майора; с декабря 1942 года — первый заместитель на­
чальника Генштаба, с февраля 1945 года — начальник Генштаба
Вооруженных Сил СССР; участвовал в разработке многих важ­
нейших операций советских войск в годы войны и осуществлял
общее руководство их проведением; кавалер ордена Победы
(1945);
13) Еременко А.И., генерал армии (1943); войну начал в зва­
нии генерал-лейтенанта; с июля 1941 года — заместитель коман­
дующего Западным фронтом, с августа 1941 года —командующий
различными фронтами (с перерывами); в начале войны войска
под его командованием действовали неудачно; проявил себя с
наилучшей стороны в Сталинградской битве, при освобождении
Смоленской, Витебской областей и Крыма; Герой Советского
Союза (1944);
14) Баграмян И.Х., генерал армии (1943); в начале войны — на­
чальник оперативного отдела штаба Киевского военного округа в
звании полковника; с апреля 1942 года — начальник штаба Юго-
Западного направления (разделяет при этом ответственность за
неудачную разработку и проведение Харьковской наступательной
операции), с июля 1942 года — командующий армией, а с ноября
1943 года и до конца войны — командующий фронтами (с пере­
рывом); войска под его командованием отличились в освобож­
дении Белоруссии и Литвы, в сражениях в Восточной Пруссии;
Герой Советского Союза (1944);
15) Шапошников Б.М., Маршал Советского Союза (1940); во­
йну начал заместителем наркома обороны; с июля 1941 — началь­
ник Генштаба, с мая 1942 года по июнь 1943 года — заместитель
наркома обороны; внес значительный вклад в разработку важ­
нейших операций советских войск в период с августа 1941 года по
май 1942 года; умер в начале 1945 года;
16) Соколовский В.Д., генерал армии (1943); войну начал в
должности заместителя начальника Генштаба, в звании генерал-
лейтенанта; в годы войны — на различных ответственных долж­
ностях в ВС СССР, большую часть времени являлся начальником
штаба фронтов, которыми командовал Г.К. Жуков, участвуя в раз­
работке и проведении многих крупнейших операций советских
 войск; с февраля 1943 года по март 1944 года командовал войска­
ми Западного фронта; войска под его командованием отличились
в освобождении Смоленской области и в некоторых других сра­
жениях; Герой Советского Союза (1945);
17) Кузнецов Н.Г., адмирал флота (1944); войну начал в долж­
ности наркома ВМФ СССР в звании адмирала; в основном
успешно руководил ВМФ СССР в годы войны; Герой Советского
Союза (1945);
18) Новиков А.А., Главный маршал авиации (1944); войну на­
чал командующим ВВС Северного (Ленинградского) фронта; с
апреля 1942 года и до конца войны — командующий ВВС страны;
Герой Советского Союза (1945);
19) Мерецков К.А., Маршал Советского Союза (1944); войну
начал в звании генерала армии; с сентября 1941 года — коман­
дующий армией, а с декабря 1941 года — различными фронтами
(с перерывом);
20) Петров И.Е., генерал армии (1944); войну начал в долж­
ности командира дивизии, в звании генерал-майора; с ноября
1941 года — командующий армией, а с мая 1943 года до апре­
ля 1945 года — командующий фронтами (с перерывом), войну
окончил в должности начальника штаба 1-го Украинского фрон­
та; отличился при обороне Одессы и взятии Берлина и Праги,
хотя в ряде битв действовал неудачно; Герой Советского Союза
(1945).
Кроме указанных военачальников немалые заслуги в руко­
водстве Вооруженными силами СССР в годы войны на анало­
гичных должностях имеют также И.И. Масленников, Н.Н. Воро­
нов, М.М. Попов, И.В. Тюленев, В.А. Фролов, С.М. Буденный,
К.Е. Ворошилов, Л.З. Мехлис, Н.А. Булганин, Ф.И. Голиков,
Г.Ф. Захаров, М.А. Пуркаев, М.С. Хозин, Я.Н. Федоренко и
Ф.И. Кузнецов.
Среди командующих армиями и заместителей командующих
фронтами, включая лиц, занимавших аналогичные должности,
рейтинг заслуг в Великую Отечественную войну, по мнению ав­
тора, является следующим:

404
 1) Чуйков В.И.; дважды Герой Советского Союза (1944, 1945),
награжден 3 орденами Суворова 1-й степени; особенно отличил­
ся в Сталинградской битве и Битве за Берлин;
2) Батов П.И.; дважды Герой Советского Союза (1943, 1945),
награжден 5 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из
них 3 ордена Суворова 1-й степени);
3) Катуков М.Е.; дважды Герой Советского Союза (1944,1945),
награжден 5 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из
них 2 ордена Суворова 1-й степени);
4) Рыбалко П.С.; дважды Герой Советского Союза (1943,1945),
награжден 5 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из
них 3 ордена Суворова 1-й степени);
5) Кравченко А.Г.; дважды Герой Советского Союза (1944,
1945), награжден 5 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельниц­
кого (из них 2 ордена Суворова 1-й степени);
6) Белов П.А.; Герой Советского Союза (1944), награжден 4 орде­
нами Суворова и Кутузова (из них 3 ордена Суворова 1-й степени);
7) Белобородов А.П., дважды Герой Советского Союза (1944,
1945), награжден 3 орденами Суворова и Кутузова (из них 1 орден
Суворова 1-й степени);
8) Богданов С.И.; дважды Герой Советского Союза (1944,1945),
награжден 2 орденами Суворова (из них 1 орден 1-й степени);
9) Лелюшенко Д.Д.; Герой Советского Союза (1945), награж­
ден 5 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из них
2 ордена Суворова 1-й степени);
10) Горбатов А.В.; Герой Советского Союза (1945), награж­
ден 5 орденами Суворова и Кутузова (из них 2 ордена Суворова
1-й степени);
11) Москаленко К.С.; Герой Советского Союза (1943), награж­
ден 5 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из них
2 ордена Суворова 1-й степени);
12) Лучинский А.А.; Герой Советского Союза (1945), награж­
ден 5 орденами Суворова и Кутузова (из них 3 ордена Суворова
1-й степени);
13) Пухов Н.П.; Герой Советского Союза (1943), награжден
6 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из них 3 ор­
дена Суворова 1-й степени);
 14) Захаров М.В.; Герой Советского Союза (1945), награжден
5 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из них 2 ор­
дена Суворова 1-й степени);
15) Чистяков И.М.; Герой Советского Союза (1944), награж­
ден 4 орденами Суворова и Кутузова (из них 3 ордена Суворова
1-й степени);
16) Вершинин К.А.; Герой Советского Союза (1944); награж­
ден 4 орденами Суворова, в том числе трижды орденом 1-й сте­
пени;
17) Шумилов М.С.; Герой Советского Союза (1943), награж­
ден 2 орденами Суворова 1-й степени и 1 орденом Кутузова;
18) Кузнецов Вас.И.; Герой Советского Союза (1945), награж­
ден 2 орденами Суворова 1-й степени;
19) Гречко А.А.; награжден 7 орденами Суворова, Кутузова и
Б. Хмельницкого (из них 2 ордена Суворова 1-й степени);
20) Людников И.И.; Герой Советского Союза (1943), кавалер
4 орденов Суворова и Б. Хмельницкого, в том числе 2 орденов Су­
ворова 1-й степени;
21) Колпакчи И.Я.; Герой Советского Союза (1945), кавалер
3 орденов Суворова 1-й степени и 2 орденов Кутузова;
22) Берзарин Н.Э.; Герой Советского Союза (1945), кавалер
4 орденов Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого, в том числе
1 ордена Суворова 1-й степени;
23) Глаголев В.В.; Герой Советского Союза (1943), награж­
ден 3 орденами Суворова и Кутузова (из них 2 ордена Суворова
1-й степени);
24) Крылов Н.И.; Герой Советского Союза (1945), награж­
ден 2 орденами Суворова и Кутузова (из них 1 орден Суворова
1-й степени);
25) Курочкин П.А., Герой Советского Союза (1945), награж­
ден 3 орденами Суворова и Кутузова (из них 1 орден Суворова
1-й степени); некоторое время был командующим фронтом;
26) Галицкий К.Н.; Герой Советского Союза (1945), награжден
3 орденами Суворова, Кутузова и Б. Хмельницкого (из них 1 ор­
ден Суворова 1-й степени);

406
 27) Казаков В.И.; награжден 5 орденами Суворова и Кутузова
(из них 3 ордена Суворова 1-й степени);
28) Федюнинский И.И.; награжден 4 орденами Суворова и Ку­
тузова (из них 2 ордена Суворова 1-й степени); непродолжитель­
ное время был командующим фронтом;
29) Казаков К.П.; награжден 6 орденами Суворова, Кутузова и
Б. Хмельницкого;
30) Бирюзов С.С.; кавалер 4 орденов Суворова, Кутузова и
Б. Хмельницкого, в том числе 1 ордена Суворова 1-й степени.
Кроме них, в обороне Родины отличились следующие воена­
чальники, занимавшие аналогичные должности: В.Н. Гордов (не­
продолжительное время был командующим фронтом), Т.Т. Хрю-
кин, М.С. Малинин, М.Н. Шарохин, С.И. Руденко, И.В. Болдин,
С.Г. Трофименко, Ф.Ф. Жмаченко, К.А. Коротеев, А.С. Жадов,
И.Т. Гришин, Д.Н. Гусев, B.C. Попов, А.Н. Боголюбов С.М. Ште-
менко, С.А. Красовский, Я.Г. Крейзер, В.Д. Цветаев, С.Г. Поплав-
ский, А.Е. Голованов, К.П. Трубников, С.С. Варенцов, П.Г. Чан-
чибадзе, В.А. Судец, JI.3. Котляр, А.Г. Родин, Н.Д. Захватаев,
И.М. Манагаров, Н.М. Хлебников, М.И. Неделин, Ф.Я. Фалале-
ев, С.К. Горюнов, Н.Ф. Папивин, П.Г. Шафранов, А.В. Куркин,
A.И. Радзиевский, Н.Е. Чибисов, М.Н. Чистяков, Г.А. Ворожейкин,
Г.Ф. Одинцов, В.Ф. Трибуц, П.А. Ротмистров, Н.А. Гаген, А.А. Го­
ловко, М.Г. Ефремов, С.П. Иванов, Н.Д. Яковлев, Н.И. Гусев,
B.В. Курасов, М.С. Громадин, В.З. Романовский, К.Н. Леселидзе,
В.Т. Вольский, А.И. Прошляков, Г.И. Левченко, А.П. Покровский,
М.И. Казаков, Н.С. Скрипко, И.Г. Захаркин, М.П. Ковалев.
Нельзя не вспомнить и особо отличившихся во время войны
военачальников рангом пониже. Среди них можно выделить сле­
дующих генералов: П.К. Кошевого, И.А. Плиева, А.И. Родимце-
ва, В.А. Глазунова, С.А. Козака, И.С. Полбина, И.И. Якубовского,
А.Х. Бабаджаняна, И.И. Фесина, И.Ф. Дремова, П.Ф. Батицкого,
П.П. Полубоярова, А.Л. Гетмана, В.И. Жданова, Е.Г. Пушкина,
Д.С. Жеребина, И.Д. Васильева, Л.М. Доватора, П.Н. Лащен-
ко, Г.И. Хетагурова, М.Ф. Панова, А.Ф. Щеглова, В.Т. Обухова,
Г.В. Бакланова, А.П. Панфилова, М.А. Шалина, B.C. Поленова,
А.Т. Стученко, И.В. Панфилова, Л.Г. Петровского [305].

407
 Надо отметить и советских руководителей разведки, кон­
трразведки и спецопераций, среди которых следует упомянуть
B.C. Абакумова, В.Н. Меркулова, П.А. Судоплатова, П.М. Фити­
на, Н.И. Эйтингона, В.М. Зарубина, П.В. Федотова, И.И. Ильиче­
ва, И.Г. Старинова, Я.И. Серебрянского. Отдельно надо выделить
крупных руководителей партизанского движения: П.К. Понома­
ренко, С.А. Ковпака, А.Ф. Федорова, Т.А. Строкача, А.Н. Сабуро­
ва, М.И. Наумова, В.И. Козлова, В.З. Коржа, В.Е. Чернышева.
Исключительно важную роль в организации нашего народа на
борьбу с захватчиком сыграли государственные деятели и руко­
водители отечественного народного хозяйства. Их роль по своей
значимости была вполне сравнимой с ролью военных руководи­
телей вооруженных сил страны.
Более того, как уже неоднократно отмечалось в настоящей ра­
боте, Победа в Великой Отечественной войне была подготовле­
на успешной социально-экономической, научно-технической,
образовательной и информационно-идеологической полити­
кой, проводившейся с конца 20-х годов в СССР по инициативе
И. Сталина и таких его сподвижников, как В. Молотов, С. Ки­
ров, В. Куйбышев, Г. Орджоникидзе, JI. Каганович и др. Разве
иначе смог бы СССР уже в конце 1942 года превзойти в объемах
производства боевой техники и вооружения чуть ли не всю Ев­
ропу, да еще и на спешно эвакуированных в восточные районы
страны производственных мощностях, или, например, оторвать
в течение войны от производства, вооружить и накормить в
общей сложности 30 млн советских воинов? Для этого задолго
до войны были созданы и необходимая экономическая инфра­
структура, и техническая база, и сплоченное общество на основе
отношений справедливости и равенства, с верой в идеалы и па­
триотизмом.
Представляется, что иерархия заслуг государственных деяте­
лей военного времени также должна быть определена по указан­
ным выше критериям (с поправкой на гражданскую специфи­
ку). Итак, их рейтинг, по мнению автора, должен быть таков (с
перечислением ключевых должностей, занимаемых ими в годы
войны):
 1) Сталин И.В.; с начала и до конца войны председатель ГКО,
председатель СНК СССР, секретарь ЦК ВКП(б), член Политбю­
ро ЦК ВКП(б);
2) Молотов В.М.; с начала и до конца войны заместитель пред­
седателя ГКО, заместитель председателя СНК СССР, нарком
иностранных дел, член Политбюро ЦК ВКП(б);
3) Вознесенский Н.А.; с начала и до конца войны первый заме­
ститель председателя СНК СССР, председатель Госплана СССР,
кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), член ГКО с 1942 года;
4) Берия Л.П.; с начала и до конца войны член ГКО, замести­
тель председателя СНК СССР, нарком внутренних дел, кандидат
в члены Политбюро ЦК ВКП(б), с 1944 года заместитель пред­
седателя ГКО;
5) Каганович Л.М.; с начала и до конца войны заместитель
председателя СНК СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б), член
ГКО с 1942 года, был также наркомом путей сообщения и членом
военных советов фронтов;
6) Ворошилов К.Е.; с начала и до конца войны замести­
тель председателя СНК СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б), в
1941—1944 годах член ГКО, с 1942 года главнокомандующий
партизанским движением;
7) Маленков Г.М.; с начала и до конца войны член ГКО, секре­
тарь ЦК ВКП(б), член Политбюро ЦК ВКП(б);
8) Щербаков А.С.; с начала и до конца войны первый секретарь
Московского горкома и обкома ВКП(б), секретарь ЦК ВКП(б),
кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), с 1942 года начальник
Совинформбюро;
9) Микоян А.И.; с начала и до конца войны заместитель пред­
седателя СНК СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б), нарком внеш­
ней торговли, с 1942 года член ГКО;
10) Жданов А.А.; с начала и до конца войны секретарь Ленин­
градского горкома и обкома ВКП (б), секретарь ЦК ВКП(б), член
Политбюро ЦК ВКП(б), входил в военные советы фронтов;
11) Шверник Н.М.; с начала войны и до 1944 года первый се­
кретарь ВЦСПС, затем первый заместитель председателя Пре­
зидиума Верховного Совета СССР, кандидат в члены Политбюро
 ЦК ВКП(б), с начала войны председатель Совета, затем Комис­
сии по эвакуации, был также председателем Комитета по учету и
распределению рабочей силы при бюро СНК СССР, председате­
лем Чрезвычайной государственной комиссии;
12) Булганин Н.А.; с начала войны и до 1944 года замести­
тель председателя СНК СССР, председатель Госбанка СССР, с
1944 года член ГКО, с начала войны член военных советов фрон­
тов, с 1944 года заместитель наркома обороны;
13) Малышев В.А.; с начала и до конца войны заместитель
председателя СНК СССР, в течение войны поочередно нарком
среднего машиностроения и танковой промышленности;
14) Первухин М.Г; с начала и до конца войны заместитель
председателя СНК СССР, с 1941 года заместитель председателя
Совета по эвакуации, с 1942 года нарком химической промыш­
ленности;
15) Косыгин А.Н.; с начала и до конца войны заместитель
председателя СНК СССР, был также заместителем председателя
Совета по эвакуации;
16) Хрущев Н.С.; с начала и до конца войны 1-й секретарь
ЦК КП (б) Украины и член Политбюро ЦК ВКП(б), был членом
военных советов фронтов;
17) Андреев А.А.; с начала и до конца войны секретарь
ЦК ВКП(б), председатель Комиссии партийного контроля, с
1943 года возглавлял Наркомат земледелия, член Политбюро
ЦК ВКП(б);
18) Калинин М.И.; с начала и до конца войны председа­
тель Президиума Верховного Совета СССР, член Политбюро
ЦК ВКП(б);
19) Шахурин А.И.; с начала и до конца войны нарком авиаци­
онной промышленности;
20) Устинов Д.Ф.; с начала и до конца войны нарком воору­
жения.
Огромную роль в управлении страной в годы войны также
сыграли следующие крупные государственные, партийные и хо­
зяйственные деятели: М.З. Сабуров, JI.3. Мехлис, П.К. Понома­
ренко, А.А. Кузнецов, А.Г. Зверев, А.Я. Вышинский, Б.Л. Ванни­
 ков, И.Ф. Тевосян, В.В. Вахрушев, И.М. Зальцман, А.В. Хрулев,
М.В. Хруничев, Ю.Е. Максарев, И.Т. Пересыпкин, И.И. Носен­
ко, С.З. Гинзбург, П.И. Паршин, И.К. Седин, Н.К. Байбаков,
Н.С. Казаков, Б.Г. Музруков, В.И. Фомин, JI.P. Корниец, А.П. За-
венягин, Н.А. Михайлов, С.А. Акопов, И.В. Ковалев, В.П. Про­
нин, Г.М. Попов, А.А. Горегляд, Д.С. Коротченко.
Наверное, не менее важную роль, чем военные и государ­
ственные деятели, в достижении Победы сыграли многие тысячи
советских конструкторов, изобретателей, инженеров и ученых.
Как уже говорилось, Великая Отечественная война была «войной
моторов», и научно-технический фактор имел в ней едва ли не
самое решающее значение.
К сожалению, ранжировать деятелей науки и техники по до­
стижениям, которые они имели в годы войны, еще сложнее, по­
скольку конкретные дела и результаты этих дел каждого их них
еще менее различимы, чем военных и государственных руково­
дителей. Выдающееся открытие, изобретение или конструкцию
может создать вообще-то любой человек, даже не являющийся
штатным ученым или инженером, не говоря уже о формальных
должностях — даже самых высоких в этой сфере. Однако эти до­
стижения нередко так или иначе присваивают облеченные вла­
стью и регалиями деятели науки и техники, или им их фактически
приписывают. Скажем, гениальная техническая идея родилась в
голове какого-нибудь не известного широким кругам инженера,
а вся слава осталась за руководителем проекта, участником ко­
торого тот был. В то же время и не все заслуги крупных деяте­
лей науки всегда хорошо видны, в частности, их вклад в создание
теоретической базы для последующего развития науки и техники.
Вот и попробуй здесь разберись!
Непросто также разделить работу деятелей науки и техники в
военные и довоенные годы. Дело в том, что научно-техническая
деятельность представляет собой весьма сложный и протяжен­
ный процесс и имеет большую инертность. Это выражается, в
частности, в том, что отдельные научные открытия и технические
изобретения, которые сами по себе могут не иметь практического
применения, часто оказывают сильное влияние на самые что ни
 на есть практически значимые достижения научно-технического
прогресса. Тем не менее автор при составлении рейтинга ученых,
изобретателей и иных деятелей интеллектуально-творческого
труда, как и рейтингов деятелей иных сфер, принимает в расчет
прежде всего годы войны, чтобы быть последовательным и объ­
ективным.
Чтобы понять, насколько сложно составлять подобные спи­
ски, возьмем, к примеру, историю создания знаменитых реактив­
ных систем залпового огня — БМ-13, которую в народе прозвали
«Катюшей». Кому принадлежат заслуги ее разработки, кто отец
«Катюши», ведь она создавалась несколько лет вплоть до само­
го начала войны, вобрав в себя творческую лепту многих ученых,
изобретателей и конструкторов? Среди разработчиков реактив­
ных снарядов, представляющих собой, по сути дела, основу этого
вида вооружения и с которых оно, собственно, и началось, в по­
следние десятилетия выделяется роль Г.Э. Лангемака, И.П. Клей­
менова и Б.С. Петропавловского. Кроме того, среди прародителей
этих снарядов называют также Н.И. Тихомирова и В.А. Артемьева
(последний был и в числе непосредственных разработчиков). Ве­
дущая роль в создании пусковой установки этой боевой машины
принадлежала, по-видимому, И.И. Гваю. Но рядом с этими име­
нами или даже вместо них называются имена еще многих других
деятелей, хотя заслуги некоторых из них одновременно категори­
чески отрицаются, например А.Г. Костикова.
Итак, несмотря на указанные трудности, автор все же берет на
себя смелость составить список наиболее выдающихся деятелей
и этой сферы, правда, расставив их по местам самым приблизи­
тельным образом: авиаконструктор А.С. Яковлев, конструктор
артиллерийских систем В. Г. Грабин, авиаконструктор С.В. Илью­
шин, ученый-физик и изобретатель сварных конструкций и ме­
тодов сварки Е.О. Патон, конструктор авиадвигателей А.Д. Шве­
цов, конструктор бронетехники Ж.Я. Котин, автоконструкгор
В.А. Грачев, конструктор авиадвигателей А.А. Микулин, авиа­
конструктор С.А. Лавочкин, конструктор танков А.А. Морозов,
конструктор танков и самоходных орудий А.С. Ермолаев, кон­
структор стрелкового оружия B.C. Дегтярев, ученый-механик и
 конструктор артиллерийских систем И.И. Иванов, конструктор
артиллерийского вооружения Ф.Ф. Петров, ученый-механик
и конструктор танков H.JI. Духов, конструктор авиадвигателей
В.Я. Климов, конструктор танков и самоходных орудий Л.И. Гор-
лицкий, ученый-радиотехник А.И. Берг, конструктор авиацион­
ного вооружения А.Э. Нудельман, авиаконструктор А.Н. Тупо­
лев, конструктор стрелкового оружия С.Г. Симонов, конструктор
танков и самоходных орудий Н.А. Астров, селекционер и агро­
ном Т.Д. Лысенко, физик И.К. Кикоин, хирург А.В. Вишневский,
конструктор стрелкового оружия А.И. Судаев, конструктор бомб
и снарядов В.А. Артемьев, физик-механик и математик С.А. Хри-
стианович, физико-химик П.А. Ребиндер, радиофизик и кон­
структор приборов М.С. Рязанский, ученый-механик, конструк­
тор приборов Вик. И. Кузнецов, ученый-металловед Н.Т. Гудцов,
конструкторы танков Н.А. Кучеренко, Л.С. Троянов, авиакон­
структоры В.М. Мясищев, Н.И. Гудков, П.О. Сухой, конструктор
бронетехники Г.В. Гудков, конструктор боеприпасов И.А. Ларио­
нов, конструктор стрелкового оружия П.М. Горюнов, изобрета­
тель Л.Г. Ледин.
Нельзя не отметить и тех ученых, конструкторов и изобрета­
телей, которые накануне войны создали основу развития научно-
технических разработок военных лет или сделали в этот период
важные открытия, изобретения и образцы техники, материалов
и вооружения, имевшие большое значение и во время войны:
П.Л. Капицу, А.Н. Крылова, Н.Н. Поликарпова, А.А. Лебеде­
ва, Н.С. Курнакова, С.В. Лебедева, Б.В. Бызова, Р.Л. Бартини,
Н.Д. Папалекси, С.И. Вавилова, Л.И. Мандельштама, А.И. Иоф­
фе, Н.Н. Семенова, Н.Н. Боголюбова, Н.М. Крылова, В.Д. Куз­
нецова, И.И. Артоболевского, Н.Д. Зелинского, А.А. Бочвара,
A.Н. Фрумкина, Н.Н. Бурденко, С.Л. Соболева, А.А. Байкова,
B.П. Вологдина, М.А. Павлова, И.В. Гребенщикова, А.Е. Порай-
Кошица, А.А. Андронова, В.М. Петлякова, М.И. Кошкина,
И.П. Граве, М.Н. Логинова, Б.Г. Шпитального, Г.С. Шпагина,
Б. И. Шавырина, И.А. Комарицкого, Б.М. Малинина, Ф.В. Тока­
рева, И.Я. Трашутина, М.И. Гуревича, В.Г. Горбунова, Арт. И. Ми­
кояна, А.А. Архангельского, В.А. Ромодина, Ф.Ф. Полушки-
 на, Б.Г. Чиликина, А.И. Маслова, В.А Никитина, Я.Г. Таубина,
Е.Г. Ледина, К.С. Евстропьева. В свою очередь, их успехи стали
возможны благодаря достижениям выдающихся русских ученых
и инженеров XIX — начала XX века, в частности Д.И. Менде­
леева, А.М. Бутлерова, Э.Х. Ленца, Б.С. Якоби, И.В. Мичурина,
A.М. Ляпунова, А.Г. Столетова, М.В. Остроградского, Н.Е. Жу­
ковского, В.Г. Шухова, П.Н. Лебедева, Н.И. Пирогова, Г.И. Гесса,
Н.Н. Зинина, А.А. Воскресенского, П.Н. Яблочкова, С.П. Бот­
кина, Н.П. Кравкова, Д.К. Чернова, АС. Попова, А.Ф. Можай­
ского, А.Н. Лодыгина, Г.Г. Густавсона, Н.В. Склифосовского,
B.В. Марковникова.
Разумеется, все эти списки имеют весьма субъективный и
спорный характер и вряд ли могут претендовать на свою ис­
черпывающую полноту. И дело не только в неизбежном субъек­
тивизме автора, а еще больше — в том, что сама информация о
заслугах того или иного деятеля военного времени получена из
источников, которые в большей мере имеют субъективный, чем
объективный характер. Кто представлял к повышению в должно­
сти, наградам, званиям, кто их присваивал и назначал? Кто потом
отражал их достижения в различной популярной литературе? Да,
естественно, люди, а им, как известно, свойственно ошибаться,
иметь свои личные симпатии и антипатии, интересы и человече­
ские отношения.
Однако нельзя согласиться и с тем, что будто бы наверху и в
героях в годы войны находились сплошные неучи, неумехи, без­
дари, а то и негодяи, как пытаются представить дело некоторые
не в меру одержимые антисталинисты, да и не только они. В част­
ности, в нашей стране всегда было много любителей «окопной»
и «народной» правды войны, которым тоже многое из той эпо­
хи казалось и кажется несправедливым. Но чем сложнее эпоха,
чем труднее испытания, тем больше шансов, что таланты и герои
своего добьются. По протекции подвиг не совершишь, сражение
у сильного противника не выиграешь, новую эффективную кон­
струкцию оружия не создашь. Да и регулярно «примазываться» к
ним не так уж и просто. Как и на одном везении много успехов в
тяжелых испытаниях не добьешься.

414
 В то же время, как бы ни были велики заслуги руководителей
страны и вооруженных сил, конструкторов оружия и иных талант­
ливых деятелей, войну выиграли не отдельные лица, а весь народ.
Как в футболе побеждает не один главный тренер, тренерский
штаб или даже несколько сильнейших игроков, а вся команда,
ибо роль каждого в достижении победы необходима и важна, вот
так и в войне победу одержали вся армия, весь народ, вся страна.
СПИСОК ССЫЛОК НА ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ
В РАБОТЕ ИСТОЧНИКИ

Часть 1
‘См., напр.: История Великой Отечественной войны Советского Со­
юза 1941—1945 гг. / Предс. ред. комиссии П.Н. Поспелов. Т. 2. М., 1961.
С. 46—50; Анфилов В А . Начало Великой Отечественной войны
(22 июня — середина июля 1941 года). Военно-исторический очерк.
М., 1962. С. 203—217; Великая Отечественная война, 1941—1945. Со­
бытия. Люди. Документы. Краткий ист. справочник / Под общ. ред.
О.А. Ржешевского. М., 1990. С. 10—11; История России. XX век/Отв. ред.
B.П. Дмитренко. Учебное пособие. М., 2001. С. 412—436; Смир­
нов В .П . Краткая история Второй мировой войны. М., 2009. С. 143—148.
2 См., напр.: Гланц Д. Восставшие из пепла. Как Красная Армия
1941 года превратилась в Армию Победы. Перевод с англ. яз. В. Федо­
рова. М., 2009. С. 26; Кудинов О. История отечественного государства и
права. Курс лекций. М., 2005. С. 211—212.
3 См.: Мухин Ю .И. Если бы не генералы! Проблемы военного сосло­
вия. М., 2006. С. 54—481; Мухин Ю .И. Не надейся—не умрешь! М., 2006.
C. 53-61.
4 См.: Ивановский А Л . Утерянные победы Красной армии. Война
могла закончиться намного раньше. М., 2008. С. 5—144.
5 См.: Б о л ь н ы х А.Г. Молниеносная война. Блицкриги Второй миро­
вой. М., 2008. С. 5 -2 1 , 77-126, 131.
6ШирокорадА. Артиллерия в Великой Отечественной войне. М., 2010.
С. 104.
7 См.: Осокин А. 22 июня 1941 года: новая версия / Трагедия 1941-го.
Причины катастрофы. Сборник / Ред.-сост. Г. Пернавский. М., 2008.
С. 98-126.
8 См.: Россия и СССР в войнах XX века. Статистическое исследова­
ние/ Под ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 2001. С. 221.
9 См.: Саввин А. Тайна 22 июня / Красная звезда. № 215. 26 ноября
2008.
 10 См.: Веселов В. «Правда» Виктора Суворова/ Неправда Виктора Су­
ворова/ Ред.-сост. Г. Пернавский. М., 2009. С. 285—289.
11 Лиддел Гарт Б .Г. Вторая мировая война. М.: ACT, СПб.: Terra
Fantastica, 1999. С. 167.
12См.: Бунич И . J1. Пятисотлетняя война в России. Книга третья («Гро­
за». Кровавые игры диктаторов). СПб., 1997. С. 21—571; С. 6—519; Суво­
ров В . Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну? М., 2007. С. 15—372.
13 См., напр.: Тактика / Под ред. В.Г. Резниченко. 2-е изд., перераб. и
доп. М., 1987. С. 321-326, 389-393.
14 Фон Бутлар. Война в России / Мировая война 1939—1945. Сборник
статей. Перевод с нем. яз. М.: ACT; СПб.: Полигон, 2000. С. 204.
15 Гареев М.А. Правда и ложь о начале войны. Готовил ли Сталин упре­
ждающий удар по Германии в 1941 году?/ Независимое военное обозре­
ние. 23.06.2000.
16 См.: Чобиток В. Кое-что о «волшебных танках» / Неправда Виктора
Суворова / Ред.-сост. Г. Пернавский. М., 2009. С. 91,99—100.
17 См.: Солонин М. 22 июня, или Когда началась Великая Отечествен­
ная война? М., 2008. С. 7—490.
18 См.: Мельтюхов М. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и
борьба за Европу: 1939—1941 (Документы, факты, суждения). М., 2000.
С. 7-519.
19 См., напр.: История России. XX век / Отв. ред. В.П. Дмитренко.
С. 412; Шубин А. 10 мифов Советской страны. М., 2006. С. 236—237.
20 См., напр.: Шубин А. Указ. соч. С. 236.
21 См., напр.: ГланцД. Указ. соч. С. 163.
22 Ефимов Н . 1941-й: от катастрофы к первой победе / РФ сегодня.
№ 1. 2005.
23 Герасимов Г.И . Действительное влияние репрессий 1937—1938 гг.
на офицерский корпус РККА / Российский исторический журнал. № 1.
1999.
24 См.: Иоффе Я. А. Мы и планета: цифры и факты. 6-е изд., доп. М.,
1985. С. 30, 36.
25 Иринархов Р.С. Красная Армия в 1941 году. М., 2009. С. 168.
26 См., напр.: Еникеев М .И ., Кочетков O.JI. Общая, социальная и юри­
дическая психология. Краткий энциклопедический словарь. М., 1997.
С. 111.
27 См., напр.: Ушаков Е .В . Введение в философию и методологию нау­
ки. Учебник. М., 2005. С. 32-34, 181-184.
28 Философия. Учебное пособие / Под ред. В.Н. Лавриненко. М., 1996.
С. 388-389.
29Гончаров В. Танковая битва под Дубно/Танковый прорыв. Советские
танки в боях 1937—1942 гг. Сборник / Ред.-сост. В. Гончаров. М., 2007.
С. 119.
 30 См.: Больных А.Г. Указ. соч. С. 7,45,48—49.
31 Вознесенский Н. Военная экономика СССР в период Отечественной
войны. М., 1948. С. 171.
32 См.: Дашинев В .И . Банкротство стратегии германского фашизма.
Т. 2. М., 1973. С. 643.
33 См.: Иоффе Я.А. Указ. соч. С. 36.
34 Здесь и далее численность довоенного населения разных стран
Европы и Азии, а также их мобилизационный потенциал оценивались
на основе сопоставления данных из множества источников: Народона­
селение стран мира. Справочник / Под. ред. Б.Ц. Урланиса, В.А. Бори­
сова. Изд. 3-е. М., 1984. С. 11—15.; Население мира. Демографический
справочник / Сост. В Л . Борисов. М., 1989. С. 4—15, 243—256, 272—274,
285—286; Шувалов Е Л . Практикум по географии населения.Учеб. посо­
бие. М., 1978. С. 21, 24; Семиряга М. И. Тюремная империя нацизма и ее
крах. М., 1991. С. 27-37, 77-79.
35См.: Мюллер-Лмлебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг.
Перевод с нем. яз. М., 2002. С. 712,729.
36 См., напр.: Штемпель Д. Население мира в 2000 году. Перевод с
нем. яз. М., 1988. С. 199.
37 См.: Семиряга М .И. Указ. соч. С. 79, 246—247; Народы России. Эн­
циклопедия / Гл. ред. В.А. Тишков. М., 1994. С. 25—35, 54—62; Козлов
B .И . Этническая демография. М., 1977. С. 65—239;
38 См.: Народонаселение стран мира. Справочник / Под. ред. Б.Ц. Ур­
ланиса, В.А. Борисова. С. 11—15.; Население мира. Демографический
справочник / Сост. В.А. Борисов. С. 4—15, 243—256, 272—274, 285—286;
Семиряга М .И . Указ. соч. С. 27—37, 77—79.
39 См.: Народы России. Энциклопедия / Гл. ред. В.А. Тишков. С. 18.;
Россия и СССР в войнах XX века. С. 238.
40 См., напр.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 238; Шувалов Е Л .
Указ. соч. С. 42.
41 См. напр.: Семиряга М .И. Указ. соч. С. 79, 246—247; Итоги Вто­
рой мировой войны. Выводы побежденных. Перевод с нем. яз. М., 2002.
C. 594-595.
42 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 513.
43 См.: История Второй мировой войны 1939—1945 гг./ Предс. глав,
ред. комиссии А.А. Гречко. Т. 3. М., 1974. С. 337.
44 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 238,463.
45 Безугольный А. Ю. Народы Кавказа в вооруженных силах СССР в
годы Великой Отечественной воны. Автореф. дис... канд. ист. наук. Став­
рополь, 2004. С. 26.
46 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 238.
 47 См.: Кавказ. 1942—1943 годы: героизм и предательство / Военно­
исторический журнал. №8. 1991.
48 См.: Безугольный А.Ю . Народы Кавказа и Красная Армия. 1918—
1945 годы. М., 2007.
49 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 238.
50 См.: Там же.
51 См.: Вклад заключенных ГУЛАГа в Победу в Великой Отечествен­
ной войне. Предисловие В.А. Пронько, В.Н. Земскова / Новая и новей­
шая история. № 5. 1996.
52 См., напр.: Штемпель Д. Указ. соч. С. 199; Козлов В . Указ. соч.
С. 67—68, 158, Шувалов ЕЛ. Указ. соч. С. 16-17, 20-21.
53 См., напр.: Дэвидсон Ю. Суд над нацистами. Перевод с англ яз.
А. Коноплева, А. Жеребилова. Смоленск, 2001. С. 463.
54 Куманев ГА . Война и эвакуация в СССР. 1941—1942 годы / Новая и
новейшая история. 2006. № 6.
55 См., напр.: ПаршевА.П. Почему Россия не Америка. Книга для тех,
кто остается здесь. М., 2002. С. 9—103.
56 При оценке ресурсов и сил воевавших сторон автор опирался на
различные труды, в частности: Вознесенский Н . Указ. соч. С. 11—82;
История Второй мировой войны 1939—1945 гг. Т. 3. С. 275—297.
57 См.: История Второй мировой войны 1939—1945 гг. Т. 3. С. 285—
286, 375-376.
58 См.: Там же. С. 376.
59 См.: Там же. С. 285.
60 Кондратьев В. Сравнительный анализ конструкций и летно­
технических характеристик советских и германских истребителей, при­
нимавших участие в Великой Отечественной войне / Я дрался на истре­
бителе. Принявшие первый удар. 1941—1942. Сборник. Сост. А. Драб-
кин. М., 2006. С. 433-434.
61 См.: Кривошеев Г.Ф ., Андроников В.М ., Буриков П.Д ., Гуркин В.В.
Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь. М., 2010.
С. 20.
62 См.: История Второй мировой войны 1939—1945 гг. / Предс. глав,
ред. комиссии А.А. Гречко. Т. 4. М., 1975. С. 20; Россия и СССР в войнах
XX века. С. 221.
63 См.: ШишовА. В. Россия и Япония. История военных конфликтов.
М., 2001. С. 544.
64 Там же. С. 525.
65 Люлечник В. Почему не состоялась Советско-Японская война/
Русский глобус. Международный интернет-журнал. Август 2005 г. № 8.
http://www.russian-globe.com/N42/Lulechnik.Sovetsko_YaponskayaVojna.
htm.
 66 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 221.; Кривошеев Г.Ф ., Ан­
дроников В.М ., Буриков П Д ., Гуркин В.В. Указ. соч. С. 25.
67 См.: Дайнес В . Бронетанковые войска Красной Армии. М., 2009.
С. 181.
68 См.: Дашичев В.И . Указ. соч. Т. 2. С. 70.
69 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 472.
70 См.: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 19; Хорьков А.Г. Грозовой
июнь: трагедия и подвиг войск пограничных военных округов в началь­
ном периоде Великой Отечественной войны. М., 1991. С. 4—240.; Исто­
рия Второй мировой войны 1939—1945 гг. Т. 4. С. 20.
71 Широкорад А.Б. Белых пятен в истории Великой Отечествен­
ной остается еше предостаточно / Независимое военное обозрение.
19.06.2009.
72 См.: История Второй мировой войны 1939—1945 гг. Т. 3. С. 385.
73 См.: Мельтюхое М. Указ. соч. С. 469.
74 См., напр.: 1941 год — уроки и выводы. Коллектив авторов / Рук.
B.П. Неласов. М., 1992. С. 74.
75 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 468.
76 Кривошеев Г.Ф ., Андроников В.М ., Буриков П.Д., Гуркин В.В. Указ.
соч. С. 24.
77 См.: История Второй мировой войны 1939—1945 гг. Т. 3. С. 383.
78 См., напр.: Широкорад А.Б. Боеспособны были на бумаге / Неза­
висимое военное обозрение. 27.07.2007; Уланов А., Шейн Д. Порядок в
танковых войсках? Куда пропали танки Сталина. М., 2011. С. 82—137.
79 Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Ге­
нерального штаба Сухопутных войск 1939—1942 гг. Т. 2. Перевод с нем.
яз. М., 1969. С.760.
80 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 426.
81 См.: Там же. С. 427.
82 См.: Мельтюхое М .И. Указ. соч. С. 478.
83 См.: Солонин М. Указ. соч. С. 39—40.
84 См.: Мельтюхое М. Начальный период войны в документах воен­
ной контрразведки (22 июня — 9 июля 1941 г.)/Трагедия 1941-го. При­
чины катастрофы. Сборник / Ред.-сост. Г. Пернавский. М., 2008. С. 97.
85 См.: Чобиток В. Указ. соч. С. 91.
86 См.: Барятинский М. Великая танковая война 1939—1945. М., 2009.
C .195.
87 См.: Бок Ф. Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники 1941—1945.
Перевод с нем. яз. М., 2006. С. 74.
88 Конотопов М .В., Сметанин С.И. История экономики России. Учеб­
ник. М., 2008. С. 263.
89 Иоффе Я А . Указ. соч. С. 42.
 90 См.: Верт Я. История Советского государства. 3-е изд. Пер. с
франц. яз. М., 2006. С. 308.
91 См.: Гончаров В. Танковая битва под Дубно/ Танковый прорыв. Со­
ветские танки в боях 1937—1942 гг. С. 114.
92 См.: Гончаров В. Танковая дуэль. «Завтра». № 23.05.06.2001.
93 См.: Шмелев И . Великая Отечественная война / Техника и вооруже­
ние. 1998. № 11-12.
94 См.: Гончаров В. Танковая битва под Дубно / Танковый прорыв Со­
ветские танки в боях 1937—1942 гг. С. 104—106; Мухин Ю. Если бы не
генералы! Проблемы военного сословия. С. 33—34.
95 См.: Шутенко М. Нереализованное превосходство / Независимое
военное обозрение. 22.06.2007.
96 ТЬппельскирх К. История Второй мировой войны. Перевод с нем.
яз. С.-Пб.: Полигон; М.: ACT. 1999. С. 240.
97 См.: Гончаров В. Танки Второй мировой войны, http://armoured.vif2.
ru/ww2tank.htm.
98 См.: Лопуховский Л ., Кавалерчик Б. Июнь 1941. Запрограммирован­
ное поражение. М., 2010. С. 431.
99 См.: Широ/сорад А.Б. Белых пятен в истории Великой Отечествен­
ной еще предостаточно / Независимое военное обозрение. 19.06. 2009.
100 Ротмистров П.А. Время и танки. М., 1972. С. 88.
101 См.: Сандалов Л.М . 1941. На московском направлении. М., 2010.
С. 535, 539.
102См.: Военно-исторический журнал. 1992. N9 2. С. 19.
103 См.: Бондаренко А., Ефимов Н . Горькое лето 1941-го. М., 2011.
С. 383-384.
104 Рейнгардт К. Поворот под Москвой. Крах гитлеровской стратегии
зимой 1941/42 года. Исторический очерк. Перевод с нем. яз. М., 1980.
С. 41.
105 См.: История Второй мировой войны 1939—1945 гг. Т. 3. С. 327—
328.
106См.: Темежников Е . Генералы-двоечники. http://temezhnikov.narod.
ги/ш1иа/02_£епега1.1ит.
107 Гудериан X. Воспоминания солдата. Перевод с нем. яз. Смоленск,
1999. С. 323.
108 См.: Хазанов Д .Б. «Сталинские соколы» против Люфтваффе. М.,
2010., С. 118-119.
109Житорчук Ю .В. Так кто же виноват в трагедии 1941 года. М.: Аст;
СПб.: Полигон. 2008. С. 413.
1,0 См.: Доклад начальника ГАБТУ Главному военному совету РККА
о состоянии обеспечения автобронетанковой и транспортной техникой
Красной Армии на 1 июня 1941 г. / Танковый прорыв. Советские танки в
боях 1937—1942 гг. С. 408.
1,1 Обзор состояния науки и техники в Германии и СССР (России) в
XX веке подготовлен на основе следующих источников: Советский эн­
циклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. С. 7—1589.; Большая
Советская энциклопедия, Википедия и другие материалы, опубликован­
ные в Интернете.
112См., напр.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 89.
1,3 См., напр.: Ростопчин В .В. Трагедия военной авиации СССР в
1941 году: случайность или закономерность / Авиация и космонавтика:
вчера, сегодня, завтра. № 4, 2005 г.; Зимин Г. В. Тактика в боевых приме­
рах: истребительная авиационная дивизия. М., 1982. С. 50.
114 Белогруд В .В. Боевые действия войск РККА на западе в 1939—
1941 гг. http://www.war-history.ni/library/?id=178.
115См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 409,475.
1.6 Авиационный ленд-лиз / Военно-исторический журнал. 1991.
№ 2.
1.7См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 221.
118 См.: Алексеенко В .И . Советские ВВС накануне и в годы Великой
Отечественной войны / Авиация и космонавтика: вчера, сегодня, завтра.
№ 2. 2000.
119См.: Там же.
120Кондратьев В. Указ. соч. С. 399.
121 См.: Хазанов Д .Б. Указ. соч. С. 26, 32, 113-115.
122 Смирнов А. Боевая работа советской и германской авиации в Вели­
кой Отечественной войне». М., 2006. С. 192.
123См.: Там же. С. 318-368, 369-485.
124 Типпельскирх К. Указ. соч. С. 239.
125См.: Мелыпюхов М. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и
борьба за Европу: 1939—1941. С. 479—481.
126См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 267—268.
127См.: Там же.
128 Широкорад А. Б. Белых пятен в истории Великой Отечествен­
ной остается еще предостаточно / Независимое военное обозрение.
19.06.2009.
129См., напр.: Мухин Ю .И. Если бы не генералы! Проблемы военного со­
словия. С. 145—147,158; Иринархов Р.С. Указ. соч. С. 410—413,455—500.
130 Фон Бутлар. Указ. соч. С. 218.
131 Иринархов Р.С. Указ. соч. С. 398.
132См.: Бок Ф. Указ. соч. С. 88.
133 Приказ командующего Прибалтийским особым военным округом
№ 00229 от 18 июня 1941 г. Сборник боевых документов, подготовлен-
 ный Архивом Министерства обороны Союза ССР. Выпуск 34. Авторский
коллектив под рук. Сгибиева Г.Г. М., Военное издательство Министер­
ства обороны СССР. 1953.
134Иринархов Р. С. Указ. соч. С. 404.
135Там же. С. 405.
136См.: Кремлев С. 10 мифов о 1941 годе. М., 2009. С. 82—91.
137 Ходаренок М ., Славин В. Поражение было неизбежным. Вторже­
ние вермахта в 1941-м не было неожиданностью для командования при­
граничных военных округов СССР / Независимое военное обозрение.
15.11.2002.
138Там же.
139 1941 год — уроки и выводы. Коллектив авторов / Рук. В.П. Нела-
сов. С. 86.
140Там же.
141Там же. С. 87. -
142См.: Ходаренок М ., Славин В. Указ. соч.
143 Емельянов Ю. Трагедия Сталина 1941—1942 гг. Через поражение к
победе. М., 2006. С. 149.
144 См.: Исаев А. Антисуворов. Десять мифов Второй мировой. М.,
2004. С. 188-197.
145Советская военная энциклопедия / Председатель глав. ред. комис­
сии А.М. Гречко. Т. 1. М., 1976. С. 511.
146Там же. С. 544.
147 Советская военная энциклопедия / Глав. ред. Р.П. Эйдеман. Т. 2.
М., 1933. С. 547.
148 Рыбаков С. 22 июня. Накануне гитлеровского вторжения/ Слово.
19.06.2009.
149Обзор социально-экономического развития СССР в предвоенные
годы подготовлен на основе следующих источников: Жилин П.Л. Как фа­
шистская Германия готовила нападение на Советский Союз. М., 1965.
С. 138—143; Конотопов М .В., Сметанин С И . Указ. соч. С. 241—253; Со­
ветский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. Изд. 4-е.
М., 1987. С. 492.
150Рыбаков С. Указ. соч.
151 1941 год — уроки и выводы. С. 81.
152См., напр.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 512.
153 Иринархов Р.С. Указ. соч. С. 357.
154Там же. С. 358.
155 Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2. С. 26.
156Александер Б. 10 фатальных ошибок Гитлера. Перевод с англ. яз. М.,
2003. С. 153.
157См.: Лиддел Гарт Б .Г. Указ. соч. С. 178—189.
 158 Веремеев Ю. Гениальность гитлеровских полководцев и бездар­
ность сталинских, http://army.armor.kiev.ua/hist/bezdamoct- l.shtml.
159 Фон Бутлар. Указ. соч. С. 204.
160См., напр.: Шувалов E.JI. Указ. соч. С. 92.
161 См.: Кожурин B.C. О численности населения СССР накануне Ве­
ликой Отечественной войны / Военно-исторический журнал. JM9 2. 1991.
162См.: Пыхалов И . Великая Оболганная война. М., 2005. С. 294—296.
163Шапталов Б. Испытание войной. М., 2002. С. 20.
164См.: Емельянов Ю. Указ. соч. С. 143—148.
165 Мухин Ю .И. Если бы не генералы! Проблемы военного сословия.
С. 86-87.
166См.: Сандалов Л.М . Указ. соч. С. 537.
167 Манштейн Э. Утерянные победы. Перевод с нем. яз. М., 2007.
С .193.
168Там же.
169Житорчук Ю .В. Указ. соч. С. 395-396.
170 Маковский В. Прикрытие госграницы накануне войны/ Военно­
исторический журнал. 1993. №5.
171 Фуллер Д ж .Ф .Ч . Вторая мировая война 1939—1945 гг. Стратегиче­
ский и тактический обзор. Перевод с англ. яз. М., 1956. С. 38—39.
172Кудинов О. Указ. соч. С. 211—212.

Часть 2.

173Кремлев С. Указ. соч. С. 123.

174См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 414—415.
175См.: Там же. С. 415.
176См.: Там же. С. 500-515.
177См.: Там же. С. 508.
178См.: Там же. С. 247-248.
179 См.: напр.: Жуков Г.К . Воспоминания и размышления. Т. 2. М.,
2002. С. 290.
180 См., напр.: Медков В.М . Основы демографии. Учебное пособие.
Ростов-на-Дону, 2003. С. 3—317; Харченко Л.П. Основы демографии.
Учебное пособие. М., 2007. С. 9—342; Урланис Б.Ц. Войны и народонасе­
ление Европы. М., 1960. С. 13—27.
181 Иоффе Я.А. Указ. соч. С. 38.
182Веремеев Ю. Продовольственное снабжение армии в 1914 и 1941 гг. /
Золотой Лев. № 205-206. 15.07.2009.
183 См., напр.: Великая Отечественная война, 1941—1945. События.
Люди. Документы. С. 33—75.
184Иоффе Я Л . Указ. соч. С. 41.
 185См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 227—248.
186 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 6—8; Кривошеев Г.Ф .
В первых сражениях / Военно-исторический журнал. 1991. № 2.
187См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 237, 247—248.
188См.: Там же. С. 248.
189См.: Там же. С. 451.
190См.: Там же. С. 451.
191См., напр.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 228—229; Народы
России. Энциклопедия. С. 20.
192 См., напр.: Дегтярев Ю. Сколько же нас было накануне войны?/
НГ-Наука. № 6. 20.06.2001.
193См., напр.: Тольц М. Этнический состав населения Казахстана на­
кануне Второй мировой войны (реконструкция действительных резуль­
татов переписи 1939 года). Демоскоп. N° 245—246.1—21 мая 2006. htttp://
www.demoscope.ru/ weekly/2006/0245/analit02/php; Авдеева М Л . История
переписей населения в России и СССР. Доклад. 22.09.2001. http://dmo.
econ.msu.ru/demografia. Rus_sensus2002/History.
194 См.: Кожурин B.C. О численности населения СССР накануне Ве­
ликой Отечественной войны / Военно-исторический журнал. № 2. 1991.
195См.: Там же.
196 См.: Шувалов E.JI. Указ. соч. С. 35; почти идентичные данные
приводятся и в другой работе: Народы России. Энциклопедия / Гл. ред.
В.А. Тишков. С. 21.
197Мюллер- Гиллебранд Б . Указ. соч. С. 713.
198 См.: Кривошеев Г.Ф ., Андроников В.М ., Буриков Л.Д ., Гуркин В .В.
Указ. соч. С. 36.
199См., напр.: Население мира. Демографический справочник/ Сост.
В.А. Борисов. С. 289—296.
200 См.: Кривошеев Г.Ф ., Андроников В.М ., Буриков П.Д., Гуркин В.В.
Указ. соч. С. 37.
201 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 245.
202 См.: Кривошеев Г.Ф ., Андроников В.М ., Буриков Л.Д., Гуркин В.В.
Указ. соч. С. 35.
203См.: Там же. С. 37.
204 См.: Литвиненко В. К науке отношения не имеет. О «подсчетах*
боевых потерь в ходе Великой Отечественной войны доктора филологии
Бориса Соколова / Независимое военное обозрение. 28.09.2001.
205 Вклад заключенных ГУЛАГа в Победу в Великой Отечественной
войне. Предисловие В.А. Пронько, В.Н. Земскова / Новая и новейшая
история. №5. 1996.
206См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 453.
 207 См.: Кривошеев Г.Ф ., Андроников В.М ., Буриков П.Д ., Гуркин В.В.
Указ. соч. С. 37.
208См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 247—248.
209См.: Там же. С. 508-515.
2.0 См., напр.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 232.
2.1 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 512; Мухин Ю .И. Кресто­
вый поход на Восток. «Жертвы» Второй мировой. М., 2006. С. 14—15.
2.2 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 463.
213 См.: Пронин А.А. Российская эмиграция в современной исто­
риографии. «Международный исторический журнал». №16. И ю ль-
август 2001. http://histoiy.machaon.ru/all/number_16/perajnio/pronin/
partl/index/html.
2.4 Литвиненко В. Были ли потери Красной Армии в Великой Отече­
ственной войне чрезмерными? / Дуэль. 3 мая 2005. №17—18.
2.5 См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 237.
216См.: Там же. С. 248.
2.7 Бок Ф. Указ. соч. С. 57.
2.8Там же. С. 69.
2.9 Бунич И . Л. Указ. соч. С. 564.
220 См.: Максудов С. О фронтовых потерях Советской Армии в годы
Второй мировой войны Свободная мысль. 1993, № 10.
221 Россия и СССР в войнах XX века. С. 6.
222 См.: Мазуркевин Р. Планы и реальность / Военно-исторический
журнал. № 2. 1992.
223См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 461—463.
224См.: Там же. С. 237.
225См., напр.: Соколов Б. О соотношении потерь в людях и боевой тех­
нике на советско-германском фронте в ходе Великой Отечественной
войны / Вопросы истории. № 9,1988; Кудинов О. Указ. соч. С. 213.
226См.: СССР и Россия в войнах XX века. С. 250—265.
227См.: Иоффе Я А . Указ. соч. С. 39.
228 См., напр.: История Второй мировой войны 1939—1945 гг. / Глав,
ред. С.А. Тюшкевич. Т. 12. М., 1982. С. 227.
229См.: Мухин Ю .И. Крестовый поход на Восток. С. 250—273.
230См., напр.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 450.
231 См.: Там же.
232Урланис Б .Ц . Указ. соч. С. 198-199.
233См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 505—515.
234См.: Там же. С. 515.
235См.: Там же. С. 508,518.
236Урланис Б .Ц . Указ. соч. С. 197.
237См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 230—233.
 238См.: Там же. С. 229.
239См.: Там же. С. 231-232.
240 Приводится по книге: Мартиросян Л .Б. К решающим битвам. М.,
2008. С. 370.
241 См.: Там же. С. 233.
242 См.: Розенблат Е ., Еленская И . Динамика численности и расселе­
ния белорусских евреев в XX веке / Диаспоры. 2002. N9 4.
243Там же.
244См., напр.: Спириденков В. Лесные солдаты. Партизанская война на
Северо-Западе СССР. 1941-1944. М., 2007. С. 90-91.
245 Потемкина М .Н . Эвакуация и национальные отношения в совет­
ском тылу в годы Великой Отечественной войны (на материалах Урала) /
Отечественная история. 2002. №3.
246См.: Мартиросян А.Б. Указ. соч. С. 39.
247См., напр.: Ермаков Л. Вермахт против евреев. Война на уничтоже­
ние. М., 2009. С. 83-95,115-129, 140-146, 173, 205-223.
248Там же. С. 103.
249См.: Там же. С. 101-115.
250См.: Там же. С. 112.
251 См.: Звягинцев А. Нюрнбергский процесс. Без грифа «совершенно
секретно». М., 2010. С. 495.
252 Семиряга М. Указ. соч. С. 148.
253 Ермолов И . Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане
между нацистами и большевиками. 1941—1944. М., 2010. С. 37.
254Там же. С. 22-23.
255Там же. С. 24.
256См., напр.: Ермолов И . Указ. соч. С. 5—309; Шкаровский М .В. Крест
и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2007.
С. 128-489.
257 Шкаровский М .В. Указ. соч. С. 364, 399.
258 Спириденков В. Указ. соч. С. 23—24, 265—283.
259 См., напр.: Преступные цели — преступные средства. Докумен­
ты об оккупационной политике фашистской Германии на территории
СССР (1941 -1944 гг.). М., 1968. С. 85-154, 219, 253.
260 Спириденков В. Указ. соч. С. 94.
261Дэвидсон Ю. Указ. соч. С. 321—324.
262См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 233.
263См.: Там же. С. 233.
264 Спириденков В. Указ. соч. С. 66—67.
265См.: Кожинов В .В. Россия. Век XX. М., 2008. С. 730.
266Россия и СССР в войнах XX века. С. 233.
267См.: Кустов М. Цена Победы в рублях. М., 2010. С. 208—210.
 268Там же. С. 188.
269См., напр.: Кондрашин В. Голод 1932—1933 годов в деревнях Повол­
жья / Вопросы истории. № 6. 1991.
270Россия и СССР в войнах XX века. С. 237, 239, 248, 457-464, 515.
271 См.: Иоффе Я Л . Указ. соч. С. 43.
272 См., напр.: Ирвинг Д. Разрушение Дрездена. Самая крупномас­
штабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944—1945 гг. Перевод
с англ. яз. М., 2005. С. 70, 79, 204-266, 282-285, 300.
273См., напр.: Там же. С. 108.
274 Семиряга М. Указ. соч. С. 148.
275Дэвидсон Ю. Указ. соч. С. 14.
276 Синицын Ф . За русский народ! Национальный вопрос в Великой
Отечественной войне. М., 2010. С. 157—158.
277См.: Звягинцев Л. Указ. соч. С. 371.
278 См., напр.: Граф Ю. Холокост. Блеф и правда. Перевод с нем. яз.
М., 2005. С. 6, 8 -9 , 14, 31-33,126-127, 130.
279См.: Семиряга М. Указ. соч. С. 78—79.
280Розенблат Е ., Еленская И . Указ. соч.
281 См., напр.: Милякова Л .Б. Польша на пути к моноэтническому го­
сударству (1918—1947 гг.) / Международный исторический журнал. N° 13.
Январь—февраль 2001.
282 Семиряга М. Указ. соч. С. 148.
283 Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах,
боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование.
М., 1993. С. 340.
284См., напр.: Граф Ю. Указ. соч. С. 112-125, 128-130.
285 Тейлор А. Вторая мировая война / Вторая мировая война: два взгля­
да. Перевод с англ. яз. М., 1995. С. 549—550.
286См., напр.: Ищенко С.Г. Уходя, гасите свет? / Военно-исторический
журнал. 1992. № 3.
287 См., напр.: Минц И . Великая Отечественная война Советского
Союза. М., 1947. С. 63—71; Великая Отечественная война, 1941—1945.
События. Люди. Документы. С. 19—25.
288 Зыкин Д. Победа системы, http:// www/contr-tv.ru/print/1188.
289Кондратьев В. Указ. соч. С. 435.
290См.: Мартиросян А.Б. Указ. соч. С. 69—70.
291 См.: Мухин Ю .И. За державу обидно! М., 2004. С. 411—432.
292Там же. С. 431.
293См., напр.: Иоффе Я.А. Указ. соч. С. 39.
294 История Второй мировой войны 1939—1945 гг. Т. 12. С. 35.
295См., напр.: Мартиросян А.Б. Указ. соч. С. 120.

428
 296 Вислых А.П. Спасительный ленд-лиз / Независимое военное обо­
зрение. 12.10.2001.
297Вознесенский Н.А. Указ. соч. С. 73.
298 Нерсесов Ю. Ленд-лиз на два фронта / Спецназ России. № 5. Май
2004.
299Александер Б. Указ. соч. С. 156.
300См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 508—515.
301 См., напр.: Иоффе Я.А. Указ. соч. С. 27—28.
302Манштейн Э. Указ. соч. С. 186.
303См.: Россия и СССР в войнах XX века. С. 102, 247—248.
304 При составлении этого и последующего списков советских дея­
телей автор использовал следующие источники: Советский энциклопе­
дический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. С. 7—1589.; Великая Отече­
ственная война, 1941—1945. События. Люди. Документы. С. 284—414;
Залесский К. Империя Сталина. Биографический энциклопедический
словарь. М., 2000. С. 11—603, а также: Большая Советская энциклопе­
дия, Википедия и другие материалы, опубликованные в Интернете.
305 См. также: Гареев М.А. Рейтинг выдающихся деятелей и полко­
водцев Второй мировой войны / Военно-промышленный курьер. N° 15.
27 апреля — 10 мая 2005 года; Мухин Ю .И. Если бы не генералы! Пробле­
мы военного сословия. С. 433—515.
 СОДЕРЖАНИЕ
Введение........................................................... .3

Часть 1
ПРИЧИНЫ НЕУДАЧ КРАСНОЙ АРМИИ
В НАЧАЛЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

1. Традиционные и новые представления о причинах

неудач Красной Армии в 1941 году и их критика............... 14
2. Объективный характер решающих причин неудач
Красной Армии в 1941 году и иных событий
и итогов войны........................................................................38
3. Ресурсные возможности СССР и Германии, роль их
союзников и других стран к началу и в ходе е е ...................52
4. Соотношение сил и средств сторон в начале войны........... 78
5. О внезапности нападения Германии,
боеготовности Красной Армии и просчетах
ее руководства в 1941 году....................................................115
6. Классификация причин неудач Красной Армии
в 1941 году........................................................................... 150
7. Почему СССР выстоял в 1941 году?............................. . 157
8. Основные виновники неудач Красной Армии
в 1941 году........................................................................... 170
9. Характерные ошибки исследователей в определении
причин неудач Красной Армии в 1941 году и иных
событий и итогов Великой Отечественной войны............ 183
 Часть 2
ИТОГИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
И ПРИЧИНЫ ПОБЕДЫ В НЕЙ СССР

1. В чем выражаются основные итоги войны......................... 208

2. Военные и политические итоги войны.............................. 220
3. Демографические итоги войны: понятие, значение,
структура и методы их определения...................................229
4. Демографические и иные потери
Вооруженных сил СССР в войне........................................ 245
5. Сравнение потерь вооруженных сил СССР
и других участвовавших в войне стран...............................284
6. Демографические потери населения СССР
и других участвовавших в войне стран...............................302
7. Причины и виновники больших потерь
Красной Армии и СССР во время войны...........................358
8. Причины Победы СССР в войне........................................ 368
9. Вклад в Победу над нацистско-фашистским блоком
союзников СССР...................................................................385
10. Заслуги государственных, военных и иных деятелей
СССР в достижении Победы в войне................................394

Список ссылок на использованные в работе источники..........416

 Научно-популярное издание
Военные тайны XX века

Русаков Александр Павлович

ВСЯ ПРАВДА О ВОЙНЕ
ПРИЧИНЫ, ИТОГИ, ПОТЕРИ
Выпускающий редактор Н.М . Смирнов
Художник Ю.М. Юров
Корректор Б. С. Тумян
Дизайн обложки Д А Грушин
Верстка И. В. Левченко

Почтовый адрес:
129337, г. Москва, ул. Красной Сосны, 24, а/я 63.
Фактический адрес:
127566, г. Москва, Алтуфьевское шоссе, 48, корпус 1.
Тел.: (499) 940-48-71, (499) 940-48-72, 940-48-73.

E-mail: veche@veche.ru
http://www.veche, ru

Подписано в печать 29.12.2011. Формат 84 х 108 /1п.

Гарнитура «NewtonO. Печать офсетная. Бумага офсетная.
Печ. л. 13,5. Тираж 3500 экз. Заказ № 4216.

Отпечатано в ОАО Тульская типография",

300600, г. Тула, пр. Ленина, 109.