Не могу не поговорить о той дискуссии, которая разразилась в связи с моей статьей

по поводу европей ских ценностей . Напомню, что главным тезисом статьи, которая была
опубликована в «Новой », было утверждение, что те правила, по которым сей час живет Европа
– политическое единство, мультикультурализм, социальные гарантии, всеобщее
избирательные право – во-первых, правильнее называть не европей скими, а социал-
демократическими, по той простой причине, что социальные гарантии не были свой ственны
Европе времен Диккенса, и что ценность этих ценностей (прошу прощения за тавтологию)
сомнительна именно потому, что, когда Европа была построена более дарвиновским способом
и когда делала акцент на свободе и гарантиях прав собственности, она процветала, а сей час,
когда она делает акцент на социальных гарантиях и всеобщем голосовании, то расцвет
кончился, а господство над миром утрачивается довольно стремительно.
Я очень рада дискуссии. Я с удовольствием вижу, что самое большое негодование вызвал
мой тезис насчет всеобщего избирательного права. Мне страшно понравился один заголовок
на BestToday: «Блогеры возмущены измышлениями журналистки Латыниной о скором крахе
Европы и вреде всеобщего избирательного права». Мне приписывали самые удивительные
вещи, что моим идеалом является абсолютная монархия, что я восхищаюсь Китаем и так
далее.
Я и без посторонней помощи могла сформулировать свой идеал. Я его уже
формулировала. Государство никогда не должно делать того, что может сделать частный
человек. На федеральном уровне никогда не надо делать то, что может быть сделано
на региональном. Избирателем должен быть любой, кто платит хотя бы на рубль больше
налогов, чем получает пособий (Браво Ю.Латынина!). Где тут абсолютная монархия,
я представляю судить моим оппонентам. Другое дело, что да, я понимаю, что булки
на деревьях не родятся. И когда я, допустим, гляжу на Китай , который за 20 лет поднял
из чудовищной бедности 400 млн. человек, я не говорю с упорством либерального
фундаменталиста: ах, какие сволочи, у них свободы нет.
Должна сказать, что я очень тронута, что мои противники полемизируют с Юлией
Латыниной . Я, в принципе, не сказала ничего, чего не говорили Джон Локк или Александр
Гамильтон. Когда лорд Эктон пишет, что социализм – это та болезнь, которая ожидает
развитую демократию, или когда Джей мс Мэдисон писал, что чистая демократия
не совместима с личной безопасностью и правами собственности, они, теоретики и основатели
современной Европы, писали о том, о чем знали все и теоретики, и мыслители 19 века –
о противоположности демократии, демократии в смысле всеобщего избирательного права,
и свободы.
Так что я тут никак не могу претендовать на оригинальность. Как я уже сказала, если
вычеркнуть из списка основоположников современной западной свободы Локка, Мэдисона
и Джефферсона, Джефферсона, который писал, что толпы больших городов примерно так
же помогают чистому правительству, как язвы человеческому телу, так вот если вычеркнуть
этих людей из списка основателей , то в основателях всеобщего избирательного права
окажутся Робеспьер, Бисмарк и Муссолини, это не самая лучшая родословная.

Да, я не понимаю решительно, почему избирательное право должно быть всеобщим.

Никому в голову не придет выдавать всеобщие водительские права. Все считают, что для
того, чтобы водить машину, надо сдать какой-то минимум. Все-таки, согласитесь,
вождение машины – это дело менее ответственное, чем выбор главы государства. Как-то
никто не говорит, что дальтоника нельзя ограничивать в водительских правах, потому что
если мы сегодня лишим прав дальтоника, то завтра мы лишим этого права Немцова
с Касьяновым.

Мы лишаем людей даже родительских прав, прав, которые, казалось бы, дарованы самой
биологией . Т.е. если у нас мать наркоманка, ребенок во вшах, то мы эту мать лишаем
родительских прав, но избирательных прав мы ее не лишаем. Т.е. она не может воспитывать
своего ребенка, но голосовать – это святое право личности. Мы лишаем преступников
и сумасшедших свободы, но мы оставляем им право голосовать.
1
В 1870 году в Великобритании был принят закон, запрещающий преступникам голосовать. Так
что же вы думаете? Некий Джон Херст, который сидел в тюрьме за то, что зарубил топором
старушку, англий ский такой Раскольников, накатал жалобу в Страсбург. И в 2005 году
Страсбург постановил, что закон должен быть отменен как противоречащий Европей ской
хартии по правам человека.
Я хочу понять смысл этого замечательного решения. Если Страсбург считает, что люди,
которые убивают топорами старушек, являются полноценными членами общества, давай те
их выпустим на свободу. Ведь общество их угнетает, оно отняло у них свободу. На самом деле
это, наверное, более важная штука, чем право голосовать. А если Страсбург все-таки так
не считает, то, может быть, давай те лишим хотя бы этого человека права голосовать.
Конечно, я имею в виду, прежде всего, не убий ц и наркоманов, я имею, прежде всего,
иждивенцев, которых при всеобщем избирательном праве становится всё больше.
Со всеобщим избирательным правом при демократии происходит то же, со всеобщей
собственностью при социализме. Всеобщее – значит, ничье. И в этом мое принципиальное
разногласие с россий скими демократами и мое принципиальное согласие с Мэдисоном
и Джефферсоном. Потому что когда реформы, которые предлагаются Россией , начинаются
и заканчивается фразой «давай те проведем честные выборы»…
Тут совершенно замечательно несколько дней назад Виктор Шендерович сидел на моем
месте и говорил: первое, что нужно России, это честные выборы. Знаете, честные выборы
не решат наших проблем, потому что наши проблемы начались с настоящих всеобщих
выборов, на которых победил сначала Ельцин, потом Путин. Но если выборы будут честные,
да, «Единая Россия» на них ни хрена не наберет. Жириновский или Охлобыстин победит
с прекрасной программой «давай те возрождать ВПК». И в этом, дей ствительно, мое
принципиальное разногласие.
Потому что когда мне говорят, что демократия работает во всех странах… Нет, одну
секундочку, она не во всех странах работает, она в нищих не работает. Кстати, на примере
нынешнего европей ского кризиса мы видим, что она даже долго не работает в богатых
странах. Но в нищих она не работает точно, в нищих она кончается нацизмом или социализмом
или тем и другим одновременно, причем в точном соответствии с предсказаниями
и Аристотеля, и Мэдисона.
В принципе, я не против всеобщего благоденствия. Понимаете, были такие
замечательные социальные движения милленаристские, которые обещали рай на земле,
которые обещали молочные реки, кисельные берега, обещали, что поросенок прямо по лугу
будет бегать жареный , и если от него отрежут половинку, то вторая половинка сама отрастет
и продолжит бегать.
Я не против, чтобы жареный поросенок бегал по лугу, вы меня пой мите правильно.
Я просто не уверена, как этот процесс будет выглядеть с точки зрения молекулярной
биологии. Оказывается, какие-то дополнительные параметры, взаимодополняющие
параметры в человеческой истории. Если у вас есть социальные гарантии, то не факт, что у вас
будет быстрое развитие.
Еще несколько моментов, которые я хочу сказать. Весь современный либеральный
политический дискурс устроен так, что нам по умолчанию внушают, что демократия – это
и есть свобода. Еще раз повторяю, что противоположность демократии и свободы – это то,
на чем строилась политфилософия 19 века. Помните, в «1984 году» у Оруэлла партия изобрела
самолет. Вот нам внушают, что демократия изобрела паровую машину, по умолчанию.
На самом деле паровую машину изобрел Джей мс Уатт. Строй , при котором это было сделано,
отнюдь не был демократией . В Великобритании 18 века была парламентская монархия,
количество избирателей , имеющих право избирать члена парламента, было ограничено,
произвольно, несправедливо, составляло не более 10% населения.
Нам так же по умолчанию дают понять, что вот, мол, первая демократия нового времени
появилась в Америке. Еще раз это не так. Если и было нечто, чего боялись отцы-основатели
еще больше тирании монарха, так это тирании большинства. Конституции американских
штатов ограничивали количество избирателей , в основном сводя это дело к имущественному
2
или земельному цензу, в основном настаивали на наличии земельного участка. Кстати, опять
же часто это было утопическое требование, вступало в противоречие с развитием
американского общества.
В 1841 году в штате Род-Ай ленд даже вспыхнуло восстание человека по имени Дорр
в пользу всеобщего избирательного права, вызванное тем, что, поскольку конституция Род-
Ай ленда резервировала право голоса за владельцами земельной собственности, это лишило
права голоса около 60% населения. Если посмотреть, когда в новей шей истории Европы
возникает всеобщее избирательное право, то мы видим, что оно возникает под влиянием идей
Руссо во время Великой Французской революции, быстро кончается гильотиной . А после
революции 48 года кончается быстро Наполеоном III.
Третий раз в новей шей истории Европы всеобщее избирательное право для мужчин
вводит канцлер Бисмарк, именно затем, чтобы разбавить либерализм собственников
патриотизмом масс. Мы помним, что всеобщее избирательное право привело в Германии
к власти Гитлера. Обычно нам говорят, что это, мол, исключение. На самом деле в том-то
и проблема, что распространение разных тоталитарных идеологий на классовом, религиозном,
национальном субстрате стало именно следствием доктрины воли нации, и Гитлер отнюдь
не исключение.
Я уже сказала, что Бисмарк для этого, для повышения градуса патриотизма и вводил
всеобщее избирательное право. Та же самая история происходила с соседней Австро-Венгрией .
Реформы расширили круг избирателей космополитической Вены. В результате в 1895 году
жители этой самой космополитической Вены голосуют за антисемита и шовиниста Карла
Люгера. И император был так шокирован, что два года отказывался утвердить Люгера
в должности.
И в современном мире мы видим то же самое. Потому что шовинизм, нацизм,
религиозный экстремизм становятся верными приметами тех нищих стран, где право
выбора получает большинство. Евреи, мусульмане на Ближнем Востоке тысячу с лишним лет
уживались вместе под властью авторитарных властителей . Теперь посмотрите, что
происходит в Египте, когда громят израильское посольство. Это что, не воля народа? Это что,
правильная воля? Я должна перед этой волей народа склониться? Когда у Руанде хуту резали
тутси, это было не решение правителей . По этому поводу существовал среди хуту широкий
национальный консенсус, воля нации, как сказал бы Руссо.
Как я уже сказала, в самой Европе распространение всеобщего избирательного права
было связано с двумя шедшими параллельно процессами. Это было появление массовой армии
образца Первой мировой вой ны. В истории человечества вообще так устроено: как
устроена армия, так устроено и государство. Если вы сражаетесь с помощью пехоты, как
греки в своих полисах, то у вас каждый воин голосует, и у вас демократия. Если вы сражаетесь
с помощью рыцарей , то у вас феодализм.
Кстати, одна из правильных и понятных причин, почему на протяжении большей части
человеческой истории женщины не голосовали. Потому что самым важным решением, которое
приходилось принимать или греческому народному собранию, или европей скому парламенту,
было обыкновенное решение о вой не. Странно, если бы это решение принимали те, кто
не воюет.
Массовая армия требовала массовых избирательных прав. Массовые избирательные
права приводили к росту тоталитарных настроений . И тоталитарные настроения, давление
тоталитарных идеологий – и фашизма, и социализма, и национал-социализма, – оно дальше
обусловило расширение избирательных прав. И тем, кто считает, что ограничение
избирательных прав – это фашизм, я должна с горечью сообщить, что первой конституцией
Европы, которая, дей ствительно, всеобщее избирательное право всем предоставила, в том
числе и женщинам, была итальянская конституция времен Муссолини. Второй была
сталинская конституция.
Собственно, именно после Второй мировой вой ны всеобщее избирательное право начало
свое триумфальное шествие. Потому что очень трудно было объяснить люмпенам и людям,
которые мало зарабатывают, с точки зрения всё более и более распространявшихся левых
идеологий , а почему они исключены из процесса принятия решений .
3
 Всё это я говорю не ради истории и не ради Европы, а всё это я говорю именно ради того,
что происходит в России. Нет, мне не нравятся утопические планы реформировать Россию.
У нас как-то очень странно думают демократы. Ведь, в конце концов, что-что, а если в России,
во-первых, снова вернутся реально выборы и, действительно, реально можно будет
голосовать, за демократические партии явно не проголосуют. Случится тот самый эффект,
что в арабских странах, что в Боливии, что в Африке – проголосуют за каких-нибудь уродов.
Во-вторых, главная проблема заключается в том, что мы видим, что в Европе
социальная халява разъедает общественный организм. И в России, как это ни жестоко
звучит, социальная халява тоже разъедает общественный организм. Мне сей час скажут: как же,
в России люди получают очень мало денег. Но проблема заключается в том, что тот низкий
прожиточный уровень, на который согласен существовать халявщик, он оказывается очень
низким. Вот это в Европе халявщику нужен BlackBerry, а иначе он будет громить магазины. Но,
правда, магазины он будет громить всё равно.
А, cкажем, в Меланезии халявщик избиратель, там в разных островных государствах есть
своя настоящая демократия, которая выглядит так, что граждане очень любят рис, но не очень
любят работать. Поэтому депутат парламента, которому выделяют миллион долларов
на благоустроение территории, закупает мешки с рисом и раздает избирателям, а они за него
голосуют. По такой же схеме работает мафия, по такой же схеме устроено современное
россий ское государство.
И современное россий ское государство – я это с ужасом вижу, – оно не отстает от Европы,
оно является тем, к чему Европа в конце концов может придти. Потому что понятно, что
по мере того, как халявщиков становится больше, количество халявы, которую они могут
делить, становится всё меньше. Я еще раз повторяю, что я против всеобщего
избирательного права, я за то, чтобы голосовали только те, кто являются
налогоплательщиками.