Социология ПРЕСТУПНОСТИ
(СОВРЕМЕННЫЕ БУРЖУАЗНЫЕ ТЕОРИИ)
СОДЕРЖАНИЕ
Вступительная статья
ПРЕДМЕТ КРИМИНОЛОГИИ
Торстен Селлин. Социологический подход к изучению причин
преступности
Эмиль Дюркгейм. Норма и патология
Эдвин X. Сатерленд. Являются ли преступления людей в белых
воротничках преступлениями?
Пол У. Таппен. Кто такой преступник? .
МЕТОДИКА И ТЕХНИКА АНАЛИЗА
Роберт Макайвер. Социальные причины преступности
Альберт К. Казн. Подход с позиций множественного фактора
Доналд Р. Крэсси. Развитие теории. Теория дифференцированной связи
Шелдон Глюк. Теория и факт в криминологии. Критика теории
дифференцированной связи
Клиффорд Р. Шоу. Техника изучения отдельных дел. Значение
собственного жизнеописания подростка-делинквента
Бернард Ландер. Техника корреляции. Анализ различных коэффициентов
делинквентности ..................
Шелдон и Элеонора Глюк.. Техника исследования ex post facto — отбор и
объединение по парам делинквентов и неделинквентов
Эдвин Пауэре и Хелен Витмер. Техника эксперимента. Группы
подлежащих воздействию субъектов и контрольные группы . .
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА. ЭМПИРИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
Гай Джонсон. Негры и преступность.......
Дэниэл Глэйзер, Кент Раис. Преступность, возраст и занятость
Лезли Т. Вилкинс. Поколения делинквентов ............
Бернард Ландер. Экологический анализ Балтиморы ........
СОЦИАЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ И СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Дэниэл Белл. Преступление как американский образ жизни
Торстен Селлин. Конфликт норм поведения
Клиффорд Р. Шоу, Генри Д. Маккей. Теоретические выводы из
экологического изучения Чикаго
Роберт К. Мертон. Социальная структура и аномия
Альберт Коэн. Содержание делинквентной субкультуры
Грешэм М. Сайке, Дэвид Матза. Метод нейтрализации. Теория
делинквентности
Ричард А. Клауорд, Ллойд Е. Оулин. Дифференциация субкультуры
Льюис Яблонский. Шайка делинквентов как промежуточная группа
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Предлагаемая вниманию советского читателя книга представ-
ляет собой несколько сокращенный1 перевод сборникя статей
известных исследователей в области криминологии, изданного в
США и Англии под названием «Социология преступности и делинк-
вентности»2. Статьи, включенные в сборник, дают возможность
читателю получить довольно полное представление об основных
направлениях современной американской криминологии, проводи-
мых конкретных исследованиях и их результатах, а также о технике
криминологических исследований. Редакторами-составителями
сборника являются видные американские социологи профессора
Вульфгэнг, Савитц и Джонстон. Некоторые из статей без какой-либо
обработки перепечатаны из журналов, где они первоначально были
опубликованы. Другие представляют собой извлечения из
монографических работ соответствующих авторов; составители
сборника, как правило, подвергли такие извлечения некоторой
редакционной обработке.
Как увидит читатель, в сборник включены статьи, отражающие
преимущественно социологическое направление буржуазной кри-
минологии. К этому обязывало составителей название сборника.
Однако для этого были и другие причины.
Некоторые из этих причин имеют в первую очередь «американ-
ский» характер. Дело в том, что в отличие от европейской буржуаз-
ной криминологии, в которой преобладают биологические и «лега-
листские»3 тенденции, американская криминология получила пре-
имущественно социологический характер. Уже на ранних этапах
развития американской криминологии ей пришлось столкнуться с
проявлениями явной взаимосвязи между преступностью, с одной
стороны, и быстрым развитием капитализма, урбанизацией, наплы-
вом иммигрантов в период до первой мировой войны и прочими
социальными факторами — с другой. Немаловажная причина заклю-
1
В результате исключения некоторых статей. Статьи, включенные
в сборник, как правило, сокращению не подвергались.
2
О «делинквентности» см. стр. 7 и ел
3
См. стр. 7 и ел
чается также в том, что настроения эпохи так называемого амери-
канского изоляционализма создали не преодоленную полностью и по
сей день традицию (американские ученые относят ее к числу
«слабых мест» американской науки) отсутствия интереса к тому, что
происходит в буржуазном «старом свете», в частности в области
социальных исследований. Этим, а не только соображениями объема,
по-видимому, объясняется то, что европейская не только био-, но и
социокриминология почти не представлена в сборнике. Исключением
являются статьи Э. Дюркгейма, Э. Вилкинса и других. Таким
образом, предлагаемый сборник дает картину состояния и развития
преимущественно американской социологии преступности.
Социологическое в основном содержание и направление
сборника объясняется также и более общими и, мы думаем, более
важными причинами.
При всех органических недостатках и пороках позитивистски-
социологического подхода к изучению преступности 4, настойчивое
обращение многих или большинства американских криминологов
именно или главным образом к социологическому методу свидетель-
ствует о том, что биоантропологические и другие подобные объясне-
ния преступности в американской криминологии уже не пользуются
кредитом. Сам по себе американский образ жизни с такой очевидно-
стью порождает преступность5, что попытка объяснить ее с
биоантропологических позиций, подобная той, которая была сделана
в конце 30-х годов неоломброзианцем Хутоном6, в настоящее время
могла бы привлечь к себе только обывательский интерес.
II
Границы буржуазной криминологии широки и неопределенны.
По сути дела, она включает или готова включить в свою орбиту
любую попытку изучения и анализа «повторяющихся, или единооб-
разных, или типизированных явлений или причиняющих факторов,
относящихся к преступлению и преступнику» 7. По мнению соста-
вителей сборника, в этих целях весьма полезными были и остаются
«биология, психология, психиатрия, эндокринология,право и антро-
пология». В этом перечне право поместилось между
эндокринологией и антропологией. Здесь нашла свое выражение не
только позити-вистская эклектичность исследований, но и привычное
для американских исследователей обособление криминологии от
юридических дисциплин.
Небезынтересно отметить, что большинство американских кри-
минологов не является юристами и сама эта дисциплина преподается
4
Об этом подробнее будет сказано ниже.
5
Характерно и поучительно: одна из статей сборника — Дэниэля Бел
ла — называется «Преступление как американский образ жизни».
6
См. Е. А. Н о о t о п, The American Criminal, 1939; Crime and the
Man, 1939
7
«The Sociology of Crime and Delinquency», New York, London, 1962, p. 1
в университетах не на юридических, а на социологических
факультетах.
Широта и неопределенность границ в полной мере относятся и
к определению предмета криминологии. Уже в первых статьях
сборника ее предметом названо «делинквентное поведение»— поня-
тие несравненно более широкое, чем «преступность».
«Делинквентность», «делинквент», «лмцнквентньш»мелькают на
страницах книги. «Делинквентность» по-английски —«провинность»
или, более академично, «психологическая тенденция к
8
правонарушению» . Признаки этого понятия чрезвычайно
.расплывчаты. Отход от рамок права. отказ от юридического
определения преступного обосновываются уже в статье Селлина
«Социологический подход к изучению причин преступности»,
которой открывается сборник. «Безоговорочное принятие
юридических определений основных единиц или элементов
криминологического исследования,— пишет автор,— нарушает
основной критерий науки... Имеется много примеров того, как
государственная политика, выраженная в законе, временно ограни-
чивала, сводила на нет или предрешала социальные результаты
научного исследования в той или иной области» (стр. 31—32). «Для :
того,— заключает автор,— чтобы наука о человеческом поведении
могла развиваться, ученый в этой области исследования должен
освободиться от уз, создаваемых уголовным законом» (стр. 32).
Такого рода «антилегалистское» отношение к юридическим
определениям типично для американской криминологии. Оно
развито и в статье Сатерленда, который считает, что в орбиту
социологического исследования преступности могут входить такие
виды «отклоняющегося от нормы поведения», которые не
охватываются уголовным правом.
Антилегалистская концепция предмета криминологии —
преобладающая, но не единственная в американской науке. Об этом
свидетельствует статья П. У. Таппена, помещенная в том же первом
разделе книги. Таппен подвергает концепцию Сатерленда критике как
с политической, так и с «чисто научной» точек зрения.
С политической стороны он считает ее не только бесплодной,
но и опасной. Таппен подчеркивает, что согласно этой концепции
«преступником может считаться человек, «не совершивший преступ-
ления, более или менее точно определенного статутным или преце-
дентным правом». Он настаивает на том, что социолог, как и юрист-
законодатель, должен указать, какого рода отклонения и в каких
направлениях и степени следует считать преступными.
По мнению Таппена, антилегалистская доктрина не может
также служить исходной позицией для научного исследования. Он
считает, что она в известной мере отражает подозрительное
8
См. Webster's Seventh New Collegiate Dictionary, 1963, «Delinquency»
отношение социолога-неюриста к закону. Стремление социологов
выявить и исследовать «неправду», которая была бы абсолютной и
вечной, Таппен квалифицирует как возрождение старых
метафизических поисков «естественного права». Если криминология
призвана заниматься изучением нарушений не норм права, а
«социальных интересов», то что же представляют собой эти
последние? Какие из них настолько важны, чтобы посягательства на
них можно было бы считать преступлениями? Да и что понимать под
посягательством на социальные интересы, особенно в случаях, когда
эти интересы, «как это часто случается в нашем сложном и
разобщенном обществе», противоречат друг другу? Таппен приходит
к выводу, что антилегалистская доктрина «не устанавливает
стандартов», а всего лишь вдохновляет исследователя на
«субъективные оценочные суждения». При таком положении дел
понятие антисоциального поведения «бесполезно для целей научного
исследования и даже для самого элементарного эмпиризма» (стр. 62).
Спор между Сатерлендом, Селлином и Таппеном,
составляющий основное содержание первого раздела книги, тесно
связан с отношением к проблеме законности в буржуазном обществе,
к гарантиям прав граждан от судебного и административного
усмотрения. С этой точки зрения позиция Таппена, признающего
преступлением только то, что предусмотрено в качестве
преступления в законе, казалось бы, больше отвечает требованиям
демократии. Однако не следует забывать, что речь идет о буржуазной
законности. Криминолог, ограничивающий свои исследования только
ее рамками, обрекает себя на отказ от анализа политических
предпосылок, лежащих в основе существующего законодательства,
вольно или невольно становится на позицию защиты существующей
правовой системы. Сатерленд при всей недооценке им значения для
криминологии юридических определений преступного вместе с тем
идет в некоторых отношениях дальше своих критиков. Он пытается
раскрыть характер действий, не запрещенных буржуазным законом,
но представляющих действительную опасность для интересов
широких слоев общества. Однако ни Сатерленд, ни Таппен не
проявляют интереса к тому, чтобы установить действительную связь
между изменениями в социальной действительности и развитием
уголовного права и уголовного законодательства буржуазного
общества.
III
Второй раздел сборника «Методика и техника анализа» по
содержанию распадается на две части. В первой речь идет об общих
методах определения сфер и целей исследования, во второй — о кон-
кретных приемах собирания и анализа данных.
Основной проблемой первой части является спор между
сторонниками «теории множественного фактора» (Коэн, Глюк) и
«общей теории» (Крэсси), впервые сформулированной Сатерлендом
под названием «теории дифференцированной связи».
Предмет этого спора можно определить так: что эффективнее и
«научнее» — собирать все относящиеся к общему предмету данные в
надежде, что затем индуктивным путем удастся построить их
содержательное объяснение, или приступить к исследованию с зара-
нее «готовой» общей теорией, с тем чтобы с помощью гипотез умень-
шить число переменных до практически достаточного минимума и
подвергнуть их анализу, который даст возможность выяснить
пригодность этой общей теории?
Нетрудно увидеть, что здесь в форме «методического», «техни-
ческого» спора выражено глубокое методологическое противоречие,
которое неизбежным образом вытекает из философских позиций
буржуазных криминологов.
Для представленных в сборнике статей характерно отсутствие
прямых упоминаний о философских концепциях, из которых исходят
авторы. Однако действительная методологическая основа их
исследований не вызывает сомнений — это позитивизм в различных
его формах и модификациях.
Философии позитивизма присуще эклектическое решение
принципиальных вопросов онтологии и теории познания, стремление
к эмпирическому анализу отдельных, порой не связанных между
собой факторов, отказ от раскрытия общих закономерностей и по-
строения единой научной теории. Позитивизм есть разновидность
идеализма. «...Суть дела,— указывал В. И. Ленин,— состоит в
коренном расхождении материализма со всем широким течением
позитивизма, внутри которого находятся и Ог. Конт, и Г. Спенсер, и
Михайловский, и ряд неокантианцев, и Мах с Авенариусом»9.
Одно из таких принципиальных расхождений касается
проблемы причинности. У криминолога-материалиста объективный и
закономерный характер причинно-следственных зависимостей не
вызывает сомнений. Его задача — открыть объективно
существующую связь между преступностью и социальными
явлениями, ее порождающими, проанализировать ее качественные и
количественные закономерности. Поэтому естественно, что у
советского читателя вызовет удивление заявление проф. Селлина:
«Наука отказалась от концепции причинности и обращается к ней
только для обозначения функционального взаимоотношения между
определенными элементами или фактами» (стр. 27). Исходя из этой
концепции, автор сводит причины преступности к «всего лишь
необходимо предшествующим обстоятельствам или условиям
преступного поведения». Задача исследователя, по мнению Селлина,
заключается лишь в поисках этих обстоятельств и в установлении
корреляции, то есть статистической, функциональной зависимости
9
В. И. Л е н и н , Поли. собр. соч., т. 18, стр. 214.
между ними и преступным поведением.
Здесь, по существу, сформулирована теоретическая основа кон-
цепции «факторов преступности», широко распространенной в
буржуазной криминологии10. Ее суть состоит в объяснении
преступности отдельными, изолированно взятыми явлениями
внешней среды, например, временем года, географическим
положением района, доходами населения, уровнем продажи
спиртных напитков и т. д. При этом характерно, что подлинный
«механизм» действия этих явлений не прослеживается.
Исследование, как правило, ограничивается установлением чисто
математических коэффициентов корреляции между двумя или
несколькими явлениями.
Попытки сторонников «теории множественного фактора» обой-
тись без всяких философских гипотез, разумеется, обречены на не-
удачу. Уже сами эти попытки означают следование философии пози-
тивизма. Читатель увидит, что и при отборе определенных данных
для анализа, и при изложении материала сторонники «теории мно-
жественного фактора» не могут не исходить из тех или иных сообра-
жений и не пытаться «привязать» собранные ранее «неинтегриро-
ванные, но высоко коррелированные» 2 данные к уже существующим
теориям. В свою очередь авторам, стоящим на позициях «общей
теории», неизбежно приходится принимать во-внимание данные,
собранные на основе эмпирических исследований. Методология
позитивизма не способна дать действительно научный инструмент
исследователю; то, что подчас добывает буржуазный криминолог, он
получает не благодаря, а скорее вопреки этой методологии.
Во второй части представлены основные подходы
американской социокриминологии к конкретной методике собирания
данных для анализа. В статье Шоу показан метод детального
изучения конкретного случая делинквентности (case study). Этот
метод широко применялся американскими социологами лет 20—30
назад, однако и сегодня им пользуется так называемая клиническая
криминология, изучающая историю развития субъекта для выяснения
«кримо-генезиса». Американские криминологи считают, что этот
метод может быть полезен и в будущем — для того, чтобы сочетать
подход в «широко социальном плане» с «более интенсивным индиви-
дуальным подходом».
Статья Б. Ландера показывает технику установления статисти-
ческих корреляций между несколькими показателями
(multidimensional data). Работа Ландера считается в американской
10
Эта теория подвергнута обстоятельному критическому рассмотрению
в работах ряда советских ученых. Из последних работ см.: «Советская крими
нология, учебник для юридических вузов», М., 1966; А. А. Г е р ц е н з о н,
Введение в советскую криминологию, М., 1966; С. С. Остроумов, Исто
рические предпосылки современных буржуазных уголовно-правовых тео
рий, «Вестник МГУ», 1963, № 4.
литературе образцом криминологического исследования,
проведенного на базе корреляционного анализа. Ландер показывает, в
частности, что статистические манипуляции «на высоком уровне»
могут быть успешными только при условии полной
доброкачественности исходных данных.
Характерным примером подхода к исследованию ex post facto
является в этом разделе статья супругов Глюк. В этой работе сопо-
ставлены данные по двум —делинквентной и неделинквентной —
группам подростков по 500 человек каждая, подобранным по при-
знакам пола, этнического происхождения, умственного развития,
возраста и места жительства. Подход ex post facto, то есть в данном
случае анализ подростков, уже совершивших преступления, отли-
чается от «экспериментального подхода», показанного в статье Э.
Пауэрса и X. Витмер, которые заранее, до совершения правона-
рушений, отобрали две группы подростков, сходных по определен-
ным признакам. Целью отбора было подвергнуть одну из групп,
экспериментальную, определенным мерам воздействия, которым не
подвергалась другая, контрольная, группа, и наблюдать за пове-
дением участников той и другой групп. Нетрудно видеть, что оба под-
хода, как они отображены в указанных статьях, очень похожи на
приемы, применяемые в медицине и при проведении биологических
и психологических исследований.
Материал, помещенный в рассматриваемом разделе, свидетель-
ствует о том, что американские социокриминологи накопили боль-
шой опыт статистических исследований. Обращает на себя внимание
детальная разработка техники подбора контрольных групп и кон-
трольных пар, анализа статистических показателей и осторожность в
оценке получаемых данных.
Однако советский криминолог и социолог заметит в методике
исследований, представленных в настоящем сборнике, существенные
пробелы. Так, весьма слабо развиты соображения о ценности и форме
взаимосвязи двух или нескольких взаимодействующих показателей.
Ландер справедливо отмечает, что корреляции между изучаемыми
переменными величинами в большинстве случаев являются
нелинейными. Однако новейший математический аппарат
вычисления этих нелинейных зависимостей не представлен.
Алгебраические оценки некоторых взаимодействующих переменных
факторов, полученные по системе дискретных показателей (статья
Пауэрса и Витмер), представляются недостаточно совершенными. В
статьях сборника не содержится данных об использовании
современной вычислительной техники.
Обращает на себя внимание весьма неглубокое освещение про-
блемы соотношения статистических и динамических закономерно-
стей. Весьма неточно и по существу неправильно характеризует это
соотношение Д. Р. Крэсси: «... Принцип, объясняющий статистиче-
ское распределение того или иного отклонения от нормы или какого-
либо другого явления, может быть действительным даже тогда, когда
неправильной и не поддающейся проверке оказывается предпо-
ложительно на одном с ним уровне находящаяся теория, определяю-
щая процесс возникновения отклонения от нормы в конкретных
случаях» (стр. 104).
В этом рассуждении статистика отрывается от теории, дающей
качественное объяснение явлению. Конечно, если теория неверна,
она не поколеблет несогласующегося с ней объяснения, основанного
на статистических выводах. Но при правильной теории, разумеется,
не может быть принципиального расхождения в объяснении массо-
вых и индивидуальных явлений, относящихся к одной совокупности.
Сточки зрения материалистической диалектики статистическая
совокупность имеет свои закономерности, не сводимые к динами-
ческим законам индивидуальных явлений. Однако теория, претен-
дующая на объяснение массовых социальных явлений, к числу
которых относится преступность, не может противоречить объясне-
нию отдельного преступления; она должна охватывать это объясне-
ние, содержать его, так сказать, «в снятом виде».
IV
Третий и четвертый разделы сборника посвящены конкретным
криминологическим исследованиям и теоретическим обобщениям на
базе этих исследований. Именно эти разделы дают наиболее полное
представление об основных идеях современной буржуазной, в
первую очередь американской, криминологии.
Как бы ни определяла буржуазная социокриминология свой
предмет, как бы ни решала она вопрос о методах и приемах собира-
ния, обработки и анализа соответствующих данных, основной про-
блемой для нее остается выяснение и объяснение изучаемых явлений,
в первую очередь причин преступности в буржуазном государстве.
Не случайно все статьи сборника, в том числе и те, которые поме-
щены в разделах, рассмотренных выше, в той или иной мере, прямо
или косвенно затрагивают этот вопрос. В условиях США он пред-
ставляет особую актуальность. Американская статистика свидетель-
ствует и сами американские криминологи признают, что «Америка,
вероятно, представляет собой самую преступную страну в мире» 1.
«Каковы же эти особенно криминогенные черты нашей культуры?»—
спрашивают они.
Большинство ответов на этот вопрос, содержащийся в
сборнике, является яркой иллюстрацией «теории факторов
преступности».
В статьях Джонсона, Сайкса, Ландера и других авторов устана-
вливаются (или отвергаются) корреляционные зависимости между
преступностью и уровнем заработной платы, преступностью и дви-
жением населения, преступностью и размещением городского
населения, а также между преступностью и одновременным
действием нескольких из этих обстоятельств. Делаются попытки
выявить влияние безработицы (Глэйзер и Раис), условий военного
времени (Вил-кинс), особенностей положения негров в американском
обществе (Ландер, Джонсон) и других социальных факторов на
преступность различных групп населения. В ряде статей содержатся
обычные для буржуазной социологии соображения о связи
преступности с такими «стандартными» демографическими
факторами, как национальность, пол и возраст, а также с
«экологической ситуацией». Селлин видит в преступлении
проявление и результат «конфликта культур». Другие криминологи
(например, Шоу и Маккей) исходят из того, что в наиболее
экономически и социально «дезорганизованных» районах больших
американских городов преступность стала традицией, передающейся
от поколения к поколению (теория «культурной трансмиссии»
преступности).
По содержащемуся в этих статьях фактическому материалу
многие из них представляют познавательный интерес. Как отмечали
советские криминологи, критика теории факторов как методологи-
ческой основы изучения причин преступности не означает отказа от
изучения конкретных явлений, с которыми преступность связана в
обществе. Однако необходимо, чтобы социальные факторы пре-
ступности исследовались не изолированно, а в неразрывной связи с
общими закономерностями общественного развития, чтобы были
вскрыты подлинный механизм их действия и общая социальная
основа их происхождения11. Проблема влияния социальных факторов
на преступность может быть правильно решена только на основе
исследования сущности и механизма связи, анализа реальной взаи-
мозависимости исследуемых явлений. Даже самый высокий коэф-
фициент корреляции еще ничего не говорит о действительной объек-
тивной связи между явлениями. Он может быть результатом простого
сопутствия (как в примере «связи» между интенсивностью автомо-
бильного движения и уровнем воды в реке Потомак, приводимом в
статье Ландера о технике корреляции), если эта причинная связь не
доказана как реально существующая всесторонним качественным
анализом.
Именно этого и недостает буржуазным исследователям. Отсут-
ствие общей концепции, объединяющей разрозненные «факторы
преступности», раскрывающей их внутреннюю взаимосвязь, дающей
объяснение генезиса современного состояния и причин преступности
в буржуазном обществе,— характерная черта буржуазной
криминологии. В результате эмпирические наблюдения не дают воз-
можности сделать сколько-нибудь обоснованные общие выводы.
По сути дела, это признается и авторами некоторых статей
11
«The Sociology of Crime and Delinquency», p. 211
настоящего сборника. «Подход с позиций множественного фактора не
есть теория; это отказ от поиска теории»,— пишет Коэн. Продолжая
эту мысль, Ландер критикует криминологов, которые «выдвигают
теорию множественного фактора вместо того, чтобы попытаться дать
универсальное объяснение преступного поведения» (стр. 145).
Отрицание объективного существования причинности, позити-
вистский подход к проблеме взаимосвязи и взаимозависимости явле-
ний существенно обедняет проводимые исследования. Как увидит
читатель, в ряде статей либо вовсе не дается научных объяснений
наблюдаемым корреляциям, либо эти объяснения выглядят наивно.
Это и не удивительно. Ландер правильно отмечает, что один лишь
коэффициент корреляции, которым исследователи сами себя огра-
ничили, «не дает оснований для предположения о наличии причин-
ной зависимости. Он является лишь средством измерения
имеющегося соотношения» (стр. 143). Этот автор подвергает критике
криминологов, которые пытаются сделать общие выводы о причинах
преступности на основе теории факторов. «К несчастью,— пишет он,
— многие исследования, построенные на основе установления корре-
ляции между делинквентностью и такими переменными величинами,
как плотность населения, изменения в составе населения, нищета,
наличие лиц, родившихся за границей, или негров, физический тип,
гармоничное развитие эндокринных желез, жилищные условия,
продажа комиксов и т. д., презюмируют наличие причинной связи
между той или иной конкретной переменной величиной и
делинквентностью» (стр. 143). Но и сам Ландер не предлагает
ничего, что могло бы компенсировать этот недостаток.
Исследование причин преступности немыслимо без глубокого
раскрытия «механизма» совершения конкретного преступления.
Советские ученые стремятся сочетать количественный анализ пре-
ступности и ее причин с качественным анализом как процессов,
происходящих в обществе и влияющих на антисоциальные явления,
так и самих этих явлений. В материалах же сборника о причинах
конкретного преступления упоминается, по сути дела, лишь в статьях
Ландера «Экологический анализ Балтиморы» и Сайкса и Мат-за
«Метод нейтрализации», причем преимущественно в психоло-
гическом плане. Недостаточное внимание к проблеме механизма
действия причин конкретного преступления также есть прямой
результат позитивистского эмпирического «метода» научных иссле-
дований.
Читатель также заметит, что почти все исследования, представ-
ленные в сборнике, производят впечатление созерцательных, пас-
сивных констатации положения вещей. Зарисовки делинквентных
районов города, характеристики групп несовершеннолетних право-
нарушителей, обследования семей безработных не завершаются
какими-либо практическими предложениями. По-видимому, бесперс-
пективность реальной борьбы с преступностью в условиях буржуаз-
ного строя обрекает эту отрасль знаний на пассивность.
Кризис позитивистской теории факторов,
неудовлетворительность которой за последнее время становится все
более очевидной для самих буржуазных исследователей, приводит к
попыткам построить более или менее общие теории причин
преступности в современном буржуазном обществе. В сборнике
этому посвящены главным образом или в значительной мере статьи
Дюркгейма, Ш. Глюка, Крэсси и Мертона. Здесь ясно
вырисовываются два основных круга общих вопросов: 1) о
происхождении и наличии преступности как социального явления; 2)
о механизме связи между преступностью и структурой современного
общества.
Первый круг вопросов затронут в статье Дюркгейма «Норма и
патология», представляющей собой яркий образец апологетики
нарушения норм морали и права, характерного для капиталистичес-
кого общества. Основной тезис этой статьи состоит в обосновании
«естественной природы» преступности, которая якобы вечна и свой-
ственна любому человеческому обществу. Исходя из данных о посто-
янном росте преступности в буржуазных странах и утверждая, что
«не существует общества, не сталкивающегося с проблемой пре-
ступности», Дюркгейм делает вывод, что «нет никакого другого
феномена, который обладал бы столь бесспорно всеми признаками
нормального явления». «Проще говоря, — продолжает он,—нормаль-
ным является само существование преступности при условии, что
она достигает, но не превышает уровня, характерного для общества
определенного типа» (стр. 39—40).
Такое утверждение, возможно, могло бы «утешить» американ-
ского обывателя, если бы не практика, свидетельствующая вопреки
основному тезису автора о неуклонном росте преступности. Но дело
даже не в самой попытке оправдать буржуазную действительность.
Вред подобной концепции — в поисках философского и морального
обоснования неизбежности существования преступности для любой
общественно-экономической формации независимо от ее типа.
Это обоснование носит у автора психологический и социологи-
ческий характер. С точки зрения социальной психологии, по мнению
Дюркгейма, преступность представляет собой «нанесение ущерба
очень сильным коллективным чувствам». Поскольку по мере раз-
вития общества социальные чувства будут становиться более интен-
сивными, то, с его точки зрения, ликвидация таких опасных пре-
ступлений, как грабеж или насилие над личностью, не устранит
преступности вообще, ибо общество будет признавать преступными
и наказуемыми другие, менее опасные деяния, ранее в такой степени
не затрагивавшие общественных чувств.
Не трудно видеть, что эта «социально-психологическая кон-
цепция» не имеет ничего общего с реальной действительностью. Она
констатирует некоторое абстрактное общество, не имеющее ни
классовой структуры, ни исторических примет.
научная -т лн ,<tf :л
Применительно к буржуазному обществу концепция
Дюркгейма просто искажает положение вещей, так как игнорирует
классовую противоположность «социальных чувств» буржуазии и
трудящихся, вытекающую из антагонистических противоречий капи-
тализма. «Естественность» преступности в таком обществе, а тем
более ее значительный рост объясняются вовсе не тем, что общество
якобы становится все более нетерпимым к нарушениям норм морали
и правопорядка, а усилением указанных противоречий. Рост опасных
и тяжких преступлений в капиталистических странах за последние
десятилетия свидетельствует о том, что никакого укрепления
моральных основ в буржуазном обществе в действительности не про-
исходит и не может происходить.
Что же касается общества, состоящего из дружественных
трудящихся классов, то исторический путь борьбы с
правонарушениями представляется для него совершенно иным. Для
социализма характерно сокращение числа опасных преступлений.
Однако процесса расширения понятия преступного, распространения
его на другие, менее опасные поступки людей, о котором пишет
Дюркгейм, не происходит. Дело в том, что общество, построенное на
основах товарищества, взаимопомощи, уважения к людям, находит
иные пути борьбы с поступками, противоречащими общественной
морали, чем уголовная репрессия.
Не более научным является и «социологическое» оправдание
преступности. Дюркгейм утверждает, что преступность есть резуль-
тат естественных отклонений поведения от «среднего типа», характе-
ризующегося соблюдением норм поведения. Эти отклонения, по его
мнению, прямо связаны с различиями в человеческой индивидуаль-
ности. «Чтобы был возможен прогресс, индивидуальность должна
иметь возможность выразить себя»,— замечает автор. Но из этого
достаточно бесспорного положения он делает неожиданный вывод:
«Чтобы получила возможность выражения индивидуальность идеа-
листа, чьи мечты опережают время, необходимо, чтобы существовала
и возможность выражения индивидуальности преступника, стоящего
ниже уровня современного ему общества. Одно немыслимо без
другого» (стр. 43).
Этот парадокс лишь на первый взгляд кажется пустой
абстракцией. На самом деле он вскрывает глубокую пропасть между
подлинной свободой личности и нормами правопорядка в
буржуазном обществе. Чтобы выразить свою индивидуальность,
человек вынужден выйти за рамки господствующих норм поведения.
Дюркгейм не представляет себе такого положения, когда
индивидуальность получает полную свободу выражения в условиях
соответствующей общественно-экономической формации. Кроме
того, само понятие индивидуальности автор толкует в примитивном
смысле, имея в виду не всестороннее развитие социально полезных
свойств личности, а просто любое отклонение поведения от нормы.
Развивая свою концепцию, Дюркгейм доходит до признания
полезности преступности в процессе социальной эволюции. Здесь в
искаженной форме нашло отражение извечное противоречие капи-
талистического строя, объявляющего преступным всякое прогрес-
сивное движение, направленное против основ его существования.
Автор делает еще один парадоксальный вывод: «Итак, преступность
необходима; она прочно связана с основными условиями любой
социальной жизни и именно в силу этого полезна... И само
преступление уже нельзя понимать как зло, которое необходимо
подавлять всеми возможными средствами. Если преступность падает
заметно ниже среднего уровня, нам не с чем поздравить себя, ибо мы
можем быть уверены в том, что такой кажущийся процесс связан с
определенной социальной дезорганизацией» (стр. 42, 44).
Статья Дюркгейма была написана давно, но содержащиеся в
ней идеи находят отражение в буржуазной криминологии и сегодня.
Дело в том, что тезис о вечности преступности дает возможность
наиболее общим образом «оправдать» ее существование в условиях
буржуазного строя.
Известно, что если не считать прежней теологической
концепции, наиболее распространенным «теоретическим
обоснованием» преступности было объяснение ее «свойствами
человеческой натуры». Как мы уже отмечали, в настоящее время
криминология сравнительно редко обращается к биологическим и
биопсихологическим теориям преступности. Многие из авторов
сборника относятся к подобным объяснениям явно отрицательно.
Однако известное отражение ломброзианские концепции
преступности все же не могли не найти и в работах криминологов,
представленных в сборнике. В этом еще раз проявляется
эклектичность позитивистской методологии.
Так, статья Р. Макайвера, которая называется «Социальные
причины преступности», начинается с тезиса о том, что вопрос о
причинах преступности имеет не больше конкретного смысла, чем
вопрос: «Почему такова человеческая природа?». Еще более
определенно выражен биологизм применительно к объяснению соци-
альных явлений в статье Ш. Глюка «Теория и факт в криминологии».
Автор утверждает, что в раннем возрасте ребенку внутренне присуще
антисоциальное поведение. «Если же говорить об усвоении,— пишет
он,— то скорее всего усваивается неделинквентное, нормальное
поведение» (стр. 109). Асоциальные, эгоистические или
антисоциальные импульсы он считает вполне естественными.
VI
Однако большинство авторов, представленных в сборнике, все
же придерживается тезиса об определяющей роли социальных
факторов. И здесь возникает второй круг вопросов — о преступности
со структурой общества, об объяснении ее существования в
современных условиях.
В сборнике представлено несколько общих криминологических
теорий, относящихся к этой проблематике. Главные из них —теория
«дифференцированной связи», выдвинутая Э. Сатерлендом, и теория
так называемой «социальной аномии» Мертона.
Составители сборника включили в него ряд статей, в которых
теория дифференцированной связи рассматривается с различных
позиций. Так, если Крэсси излагает взгляды Сатерленда в общем
сочувственно, то статья Ш. Глюка посвящена в основном ее критике.
Основное положение теории Сатерленда состоит в том, что
выбор человеком определенной линии поведения обусловливается
влиянием его ближайшего окружения. «Преступное поведение,—
писал Сатерленд,— усваивается во взаимодействии с индивидами в
определенной форме общения». При этом имеется в виду не столько
усвоение «техники» совершения преступления, сколько восприятие
основного типа поведения, его целей, мотивов, отношения к сущест-
вующему правопорядку, а также психологических и социальных
оценок своих поступков.
В советской юридической литературе взгляды Сатерленда рас-
смотрены с достаточной полнотой. В частности, обоснованно под-
черкивалось, что его теория «не отвечает на вопрос о том, что же
порождает преступность в обществе, а лишь описывает один из про-
цессов, благодаря которому отдельные лица становятся преступни-
ками» 1. Вот почему утверждение Крэсси о том, что «в известном
весьма реальном смысле Сатерленд пытался сделать для криминоло-
гии то, что Дарвин сделал для биологии», несмотря на все оговорки
автора, выглядит крайним преувеличением.
Более тесная связь между преступностью и структурой
буржуазного общества прослежена Мертоном в работе «Социальная
структура и аномия».
«Преступность,— пишет Мертон,— нередко связана с
использованием по общему признанию запрещенных, но часто
эффективных средств достижения по меньшей мере видимости
определяемого культурой успеха —богатства, власти и тому
подобное». Там, где денежный успех является основной целью
существования, но «очень мала возможность использовать для
достижения этого успеха общепризнанные и узаконенные средства»,
возникает стремление добиться его любой ценой. «Ограничение
возможностей областью неквалифицированного труда и связанный с
этим низкий доход не могут конкурировать в терминах
общепризнанных стандартов достижения успеха с высоким доходом,
связанным с эксплуатацией организованного порока» (стр. 308).
Концепция Мертона, как и другие буржуазные
социологические концепции, носит ограниченный характер 12. Автор
неосновательно пытается объяснить в рамках личного успеха не
только преступность, но и другие явления —«уход от жизни»,
консерватизм и даже «мятеж» против существующего правопорядка.
Здесь вовсе игнорируется роль политических идей, общественного
сознания, роль классовой борьбы, которая является движущей силой
развития антагонистического общества.
Однако Мертон подходит довольно близко к реалистическому
объяснению процессов, свойственных буржуазному обществу. Он
указывает, что антисоциальное поведение в конечном счете вызвано к
жизни классовой структурой общества, «которое вознаграждает
наилучшим образом лишь достижение экономического успеха и
высокого социального положения». «Наша идеология равенства,—
пишет Мертон,— по сути дела, опровергается существованием групп
и индивидуумов, не участвующих в конкуренции для достижения
денежного успеха. Одни и те же символы успеха рассматриваются в
качестве желательных для всех... Однако в действительности
социальная организация обусловливает существование классовых
различий в степени доступности этих общих для всех символов
успеха» (стр. 310).
Тем не менее автор не приходит к каким-либо радикальным
выводам, и это еще раз свидетельствует о том, что подлинный анализ
связи между антисоциальными явлениями и структурой общества
может быть дан только с марксистских позиций. Разумеется, бур-
жуазные криминологи предпочитают умалчивать о марксистском
объяснении причин преступности. Однако некоторые из них не могут
не прийти, по сути дела, к материалистическим выводам. «Вполне
возможно,— пишет Коэн, имея в виду преступность в буржуазном
обществе,— что некоторые... проблемы в действительности не могут
быть разрешены в рамках системы существующих установлений»
(стр. 87). Глэйзер и Раис, говоря о наличии прямой связи между
экономическими условиями жизни (в частности, безработицей) и
преступностью, признают: «Сделанные нами выводы могли бы быть
использованы марксистами». Однако, видимо, проявить до конца
научную объективность не так легко. Вот почему буржуазные
социологи, занимающиеся проблемой преступности, по словам
Коэна, «склонны солидаризироваться с системой существующих
установлений и искать корни социальных проблем в факторах,
которые можно было бы контролировать или устранять, не подрывая
веры в святость наших установлений... В этом одна из причин того,
почему мы не торопимся с действительно аналитическим
12
Ф. М. Р е ш е т н и к о в , Современная американская криминология, М., 1965, стр. 80
исследованием сложной взаимозависимости социальных проблем и
более широкой социальной системы» (стр. 87).
VII
Ряд конкретных исследований буржуазных криминологов пред-
ставляет для советского читателя интерес в том отношении, что они,
хотят ли этого их авторы или нет, дают известную возможность
судить об острых социальных процессах, происходящих в бур-
жуазном обществе. Само признание (и это проходит через многие
статьи сборника) того, что высшей «общепризнанной» ценностью и
«символом успеха» в американском образе жизни являются деньги,
богатство, представляет собой неплохую иллюстрацию к известным
словам «Коммунистического манифеста»: буржуазия «не оставила
между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса,
бессердечного „чистогана» Ь>. Американские криминологи не могут
не признать и другого: легальные возможности достижения успеха
американская действительность обеспечивает меньшинству, обрекая
множество людей на существование в «экономически неблаго-
получных районах», в семьях, «не имеющих в своем составе лиц с
постоянным доходом». Особенно это касается негритянского и дру-
гого «цветного» населения. Как показали исследования супругов
Глюк, значительная часть населения прозябает в неблагоустроенных,
перенаселенных домах, живет на случайные заработки или на
доходы, источником которых являются различные конфликты с
уголовным кодексом. Не мудрено, что именно из этой «экологической
ситуации» проистекает большая часть американской преступности,
именно здесь возникают и развиваются пресловутые
«делинквентные шайки» подростков из «низших классов», молодеж-
ные клубы «на углу улицы», образующие неистощимую питательную
среду «вульгарной преступности» в виде краж, грабежей и насилия.
Не случайно проблеме делинквентных шаек американская кримино-
логическая литература давно уже уделяет большое внимание, поне-
воле связывая их происхождение с социальными условиями жизни
больших американских городов и, по существу, тем самым опро-
вергая реакционнейшую теорию «имманентной преступности низ-
ших классов».
Концепция преступности этого рода как выражение столкнове-
ния «делинквентной субкультуры» с ценностями «большого обще-
ства», хотя она и не называет вещи своими именами, не лишена инте-
реса. Однако из нее следует, что применение наказания за преступ-
ления этой категории представляет собой безнадежную попытку
подавить средствами организованного государственного насилия то,
что ежедневно и ежечасно органически порождается самими
условиями жизни в капиталистическом обществе.
Интересно, однако, и другое. Культ «голого интереса» так глу-
боко проник во все поры буржуазного общества, до такой степени
разложил и разъел его, что даже то меньшинство, которому, казалось
бы, обеспечиваются легальные возможности достижения успеха, не
довольствуется ими. Оно идет на массовые и систематические
нарушения уголовного закона во всех случаях, когда законодательные
запреты ограничивают стяжательские аппетиты предпринимателей.
Эта сторона дела с большой тщательностью и на основе
убедительного исследования фактов раскрыта в статье Сатерленда о
преступлениях людей в белых воротничках. В ней, пожалуй, впервые
в американской литературе убедительно, мы сказали бы, с научной
обстоятельностью было показано, что «отклоняющееся от нормы
поведение», а проще говоря, нарушение уголовного закона
монополиями и «деловыми людьми» составляет повседневное,
массовое, неизменно терпимое и тем самым постоянно поощряемое
явление, органическую принадлежность американского бизнеса.
Сатерленд подверг анализу большое число нарушений закона,
допущенных крупнейшими промышленными и торговыми корпора-*
циями США. Речь идет о нарушениях, характерных именно для
деятельности предпринимателей,— нарушениях антитрестовского
законодательства, законов о ложной рекламе, патентного и авторского
права и правил о товарных знаках. Американский ученый показал,
что эти нарушения причинили, вместе и порознь, большой вред
населению страны, в первую очередь трудящимся классам.
«Последствия преступлений, совершаемых людьми в белых
воротничках,— пишет Сатерленд,— сказываются на обществе не
сразу, а на протяжении долгого периода времени и, возможно, в
отношении миллионов людей...» (стр. 58). Автор не только имел
основание уподобить эти нарушения мошенничеству, краже,
вымогательству и незаконному ограничению свободы. На основе
тщательного анали^ за действующего американского
законодательства Сатерленд показал, что многие из этих действий и
юридически являются преступней ниями. И что же? Менее чем в 10%
вынесенных против корпораций 547 решений предусматривалась
уголовная ответственность, тогда как почти в 500 случаях были
приняты все законные и незакон*-ные меры к тому, чтобы освободить
предприимчивых бизнесменов от клейма уголовного преследования и
обвинительного приговора.
Надо отдать справедливость Сатерленду — он достаточно
реали* стически описывает причины этого явления. С одной
стороны, учреждения, распространяющие информацию, не
организуют общественное мнение против преступлений этого рода.
Ведь эти учреждения принадлежат тем же корпорациям и сами
совершают подобные нарушения. «Общественное мнение,—
язвительно замечает Сатерленд,— никогда не было бы хорошо
организовано против карманных воров, если бы большая часть
информации о карманных кражах поступала непосредственно от
самих воров» (стр. 58).
С другой стороны, сколько бы ни уверяли американцев, что они
живут «в обществе равноправных людей, где все равны перед
законом», методы исполнения (или неисполнения) закона в сущест-
венной мере зависят от отношения законодателей и исполнителей
закона к личности возможных правонарушителей. Применительно к
преступникам в белых воротничках Сатерленд характеризует это
отношение как смесь страха и восхищения. Страха —потому,что
антагонизм с бизнесменами может привести к уменьшению размеров
взносов в фонд очередной предвыборной кампании, без чего победа
на выборах невозможна. Восхищения — потому, что законодатели,
судьи и исполнители закона «культурно однородны» с его наруши-
телями. Поэтому в представлении этих людей предприниматели —
нарушители закона никак не отвечают признакам популярного
стереотипа преступника.
Опубликование исследования Сатерленда вызвало в свое время
сенсацию и породило споры, не утихающие по сей день. Одни кри-
минологи, такие, как Варне и Титерс 1, пошли по пути, намеченному
Сатерлендом, предложив для объяснения преступности людей в
белых воротничках выразительную формулу «greed, not need»
(алчность, а не нужда), ставшую классической.
Другие выступили против сформулированной Сатерлендом
концепции, и резкие возражения некоторых из них против выводов
Сатерленда сами по себе свидетельствуют о том, что эти выводы
пришлись «по живому месту». Так, Таппен, на которого мы уже
ссылались в другой связи, не хочет признавать преступником ни
жадного коммерсанта, прибегающего к фальшивой рекламе, ни
предпринимателя, не разрешающего создания профсоюза на своем
предприятии или заключения коллективного договора. Подобные
действия, по мнению Таппена, «не выходят за рамки обычной дело-
вой практики», и отнесение их к категории преступных «может
служить целям пропаганды». Эта сторона дела серьезно беспокоит
Таппена, потому что результатом этой пропаганды может явиться, по
его мнению, нечто вроде «бортовых залпов по существующей
системе». Таппен не хочет признавать это ни криминологией, ни
вообще социальной наукой. Здесь, по-видимому, проходит граница,
которую американские криминологи не хотят или не решаются
переходить. Ведь не случайно и Мертон, о статье которого мы уже
упоминали, называет отказ от «общепризнанных» целей американ-
ской культуры и средств их достижения мятежом, выводит этот
мятеж за рамки «приспособления» в границах буржуазной структуры
и отказывается рассматривать «дополнительные проблемы»,
возникающие в этом случае. Границы буржуазной структуры — это в
то же время и границы буржуазной науки!
VIII
В заключение несколько слов об особенностях перевода1.
Американская социокриминология в ходе своего развития
выработала многообразную и сложную терминологию — частично
свою собственную, частично заимствованную из экономики,
статистики, математики, биологии и других социальных,
естественных и точных наук. Заимствованные термины нередко
используются в условном значении, другие введены в научный
оборот для обозначения специфических явлений, ранее не бывших
предметом изучения каких-либо других наук. Так обстоит дело с
рассмотренным выше термином «делинквентность» и его
производными, обозначающими понятия, которыми не пользуются
советская криминология и социология. В случаях такого рода везде
есть соблазн передать содержание соответствующего термина
словом, привычным для советского читателя и «более или менее»
точно передающим смысл английского слова.
В ряде случаев, однако, поддаться этому соблазну было бы ри-
скованно: привычный термин, естественно, имеет и привычное со-
держание, и если оно не соответствует содержанию английского
термина, то подобное «упрощение» может привести к тому, что
получится не перевод, а искажение смысла. Имея это в виду, в рус-
ском переводе были сохранены — в необходимых случаях с соот-
ветствующими пояснениями — такие своеобразные термины, как
аномия, ретритизм (приблизительно —«бегство от действительно-
сти», отсюда — ретритистское приспособление, ретритистская уста-
новка и т. п.), инновация, дифференцированная связь, субкультура,
нейтрализация (в смысле самоубеждения в правомерности не-
правомерного поступка), рационализация (в смысле подведения
рациональной базы под неправомерный поступок) и ряд других.
В отдельных случаях пришлось пойти на довольно
причудливые словообразования. Так, в американской
социокриминологии имеет хождение выразительный термин
institutional для обозначения явлений, составляющих часть
социальных, в частности идеологических, моральных и т. п.
установлений «большого общества» (в отличие от «субкультуры»).
Он используется, например, для характеристики преступлений,
ставших органической частью американского образа жизни (в
частности, преступлений людей в белых воротничках). По причинам,
указанным выше, этот термин сохранен без перевода, в связи с чем
читатель встретит в некоторых статьях такие выражения, как
институционализированные и даже деинституцио-нализированные
ценности и т. п. Представляется, что при всей громоздкости этих
оборотов они все же удобнее, чем такие формулы, как «ценности,
введенные в систему или исключенные из системы установлений
большого общества».
Трудность задачи определялась еще и тем, что, с одной
стороны, в сборник включены статьи и извлечения, содержащие
самый разнообразный материал — теоретический, эмпирический и
представляющий детальное описание проведенных исследований; с
другой — помещенные в сборнике статьи весьма отличаются друг от
друга по стилю и даже по жанру — от лаконичной, математически
точной манеры Лезли Вилкинса до жаргона несовершеннолетних
делинквентов в статьях Шоу и Яблонского.
Предмет криминологии
ТОРСТЕН СЕЛЛИН
Социологический подход к изучению причин преступности
Одним из наиболее важных аспектов криминологии являются
поиски «прщщн» преступности. Первая из возникающих проблем
связана с самой концепцией причинности, ибо термин «причина»
применяется к самым разнообразным понятиям, анализ которых едва
ли необходим здесь. Наука отказалась от концепции причинности и
обращается к ней только для обозначения функционального
взаимоотношения между определенными элементами или фактами:.
«Когда мы говорим, что одна вещь является причиной другой,—
говорит Стюарт,— то при этом подразумеваем лишь то, что они нахо-
дятся в постоянной взаимосвязи: когда мы видим одну вещь, мы
можем ожидать и другую. Эту связь мы можем установить только из
опыта»1. И в наши дни высказывается почти такое же суждение:
«Применение термина «причина» для целей научного
объяснения мира свойственно только первоначальным стадиям, когда
имеет место неширокое, предварительное, примерное обобщение,
имеющее в виду дальнейшие, более широкие и постоянные законы.
Мы можем говорить, что «мышьяк причиняет смерть» лишь до тех
пор, пока нам точно не известны процессы, приводящие к этому
результату.
Однако в достаточно продвинувшемся научном исследовании
термин «причина» не фигурирует ни в одной из формулировок
постоянных законов, хотя встречается несколько упрощенное и
вольное его использование, которое может быть сохранено. При-
близительное единообразие, обусловившее применение этого
понятия до начала научного исследования, может оказаться
оправданным при всех обстоятельствах, кроме очень редких и
исключительных, а возможно, и при всех встречающихся
обстоятельствах. В подобных случаях удобно говорить о предыдущем
событии как о «причине», а о последующем — как о «результате». В
этом смысле все же возможно применять слова «причина» и
«результат», если конечно, мы понимаем, что такого рода
последовательность не является неизбежной и может иметь
исключения. Этот и только этот смысл мы... вкладываем в указанные
понятия, когда говорим, что одно конкретное событие служит
«причиной» другого конкретного события, как нам иногда
приходится делать, чтобы избежать невыносимого многословия».
^Разделяя этот взгляд на концепцию причинности, мы
понимаем под «причиной» преступления всего лишь необходимо
предшествую-! щие обстоятельства или условия преступного
поведения. Исследование «причин» преступности сводится, таким
образом, к поискам этих предшествующих обстоятельств и
установлению постоянных величин в их связях с преступным
поведением. Поскольку последующие главы будут иметь своим
предметом именно этот аспект криминологического исследования,
следует с самого начала подчеркнуть, что такие термины, как
«причина», «причинный» или «причинность» (либо «этиология» или
«этиологический»), будут часто применяться для того, чтобы
«избежать невыносимого многословия», однако не следует забывать,
что они призваны обозначать лишь указанную выше связь.
Большинство исследований в области изучения причин
преступности свидетельствует о том, что криминология еще
находится в значительной степени в импрессионистской,
спекулятивной стадии. Выводы из этих исследований остаются
гипотезами, которые требуют предварительной проверки перед тем,
как будет установлено их отношение к этиологическим проблемам.
Поэтому следует изучить, являются ли адекватными основные
концепции, образующие основу исследования причинности;
Изучение причин преступности имеет своей основой
определения понятий «преступление» и «преступник». Эти понятия
— предмет традиционной криминологии. Оба они сформулированы
правом, и хотя ограничения, которые такие определения налагают на
исследование, являются предметом жалоб со стороны криминологов,
они не подвергались серьезному сомнению. Даже столь придирчивые
критики криминологических исследований, как Майкл и Адлер,
утверждают:
«Мы не сможем осуществлять эмпирические исследования пре-
ступления и преступника, если не будем иметь какую-то основу для
разграничения преступного поведения от иных видов поведения и
преступников от других лиц, достаточно точно и определенно для
того, чтобы не путать эти явления в наших наблюдениях... Самое
точное и наименее двусмысленное определение преступления — это
то, согласно которому преступным признается поведение,
запрещенное уголовным кодексом... Юридическое определение
преступления является не только точным и недвусмысленным, но
также и единственно возможным определением» г.
Однако эти авторы идут еще дальше в своем толковании рас-
сматриваемых концепций. Признавая, что лицо, которое нарушает
уголовный закон, тем самым становится преступником, они добавля-
ют, что «наиболее верным способом... проведения различия между
преступниками и непреступниками является разделение на тех, кто
был осужден за преступление, и тех, кто осужден не был... В целях
как практических, так и теоретических мы должны действовать так,
как если бы это было верно... Следовательно, криминолог вполне
прав, когда считает, как это и происходит на самом деле, что объектом
его исследования являются лица, осужденные за совершение
преступления» 2.
Но в примечании, содержащемся в другой части их работы,
Майкл и Адлер поднимают заслуживающий упоминания здесь воп-
рос, на который не пытаются, однако, дать ответ: «Одна из важней-
ших проблем, с которой сталкивается криминолог, заключается в том,
удовлетворяет ли его целям указанный способ отграничения
преступников от остальных лиц»3. Авторы безусловно правы, назы-
вая эту проблему важнейшей. Это действительно важнейшая пробле-
ма. К тому же криминологи уделяют ей очень мало внимания. Кри-
минология стала наукой о преступлениях и преступниках. Социаль-
ные требования предупреждения и подавления преступности, кажу-
щаяся точность юридических определений и доступность конкрет-
ных данных, собранных в процессе исполнения закона,— все это
способствовало созданию искусственных границ криминологии.
Такие границы не могут быть признаны наукой. Вместе с тем спе-
циализация, разделение труда явно необходимы в научном иссле-
довании.
«Научное исследование любой области явлений,— говорит
Джордж Кэтлин,— требует установления общих границ этой обла-
сти», однако эти границы «обусловливаются органически самой при-
родой исследуемого предмета и не должны иметь случайного
характера, определяемого лишь внешним сходством
рассматриваемых явлений». Практические определения,
очерчивающие пределы криминологического исследования,
относятся к разряду явлений, обладающих указанным «внешним
сходством». Перефразируя заявление Франка Росса, можно сказать,
что криминологи опре-
1 I. Michael, and M. A d I e r, Crime, Law and Social
Science,
New York, 1933, p. 1—2.
2 Ibid., p. 3.
3 Ibid., p. 92.
4 G. С a t 1 i n. The Delimitation and Mensurability of Political
Pheno
mena, American Political Science Review, 21, May, 1937, p. 255—269.
Под
термином «установление границ» следует понимать не фиксирование
границ
какой-либо области или зоны исследования, а способ обрисовки
органических
или естественных свойств исследуемых объектов. делили явление,
которое они изучают, «в терминах, наиболее доступных [данных]...
сводя тем самым на нет... все свои теоретические конструкции» 1.
Мы попытаемся показать, что категории, устанавливаемые уго-
ловным законом, не соответствуют требованиям ученых из-за их
«случайного характера» и не «обусловливаются органически самой
природой исследуемого предмета».
Нормы уголовного закона
Среди различных способов, к которым обращаются социальные
группы с целью обеспечить определенное поведение своих членов,
важное место занимает уголовный закон, так как его нормы являются
обязательными для всех, кто живет в пределах политических границ
данного государства, и исполнение этих норм обеспечивается
принудительной силой этого государства. Уголовное,^законодатель-
ство может быть определено отчасти как совокупность правил,
запрещающих определенные формы поведения и
предусматривающих наказание за их нарушение. Характер этих
правил, вид или тип поведения, которое они запрещают, характер
санкций, налагаемых за их нарушение, и т. д. зависят от характера и
интересов групп населения, оказывающих влияние на
законодательство. В некоторых государствах эти группы могут
составлять большинство, в других — меньшинство, однако к числу
социальных ценностей, охраняемых уголовным законом, в конечном
счете относятся именно те, сохранение которых соответствует
интересам господствующих групп 3. В демократических
государствах эта существенная особенность уголовного закона не
столь легко различима, как в государствах с иными формами
правления, но даже и в демократическом обществе можно видеть, как
интересы групп, образующих могущественное меньшинство,
формируют определенную часть уголовного законодательства.
«Наши законодатели,— говорил Мануэль Гамио, рассматривая
уголовное законодательство Мексики,— создают законы для господ-
ствующего меньшинства, схожего по расе, традициям и характеру
цивилизации с европейцами... в результате чего законы в значи-
тельной степени оказываются скопированными с иностранного
образца... Социальное большинство, особенно местные народы, ока-
зывается за пределами этих законов, игнорирующих его биологи-
ческие потребности и свойства его умственных процессов, его
своеоб-
1 F. R о s s, Fields and Methods of Sociology, 2nd ed., New
York, 1934,
p. 463.
2 Совсем недавно эта точка зрения была поддержана
Джозефом А. Лей
тоном в его работе «Social Philosophies in Conflict», New York, 1937;
см. также
«Law and Social Ethics», ch. XXIV. разную индо-испанскую культуру,
экономическое положение, стремления и тенденции» х.
Среди прочих примеров он приводит норму, объявляющую
незаконными религиозные и «естественные» или соответствующие
обычаям браки. В долине Теотихуакан 73'!а браков являются незакон-
ными не вследствие умышленного нарушения этой нормы, а потому,
что «для социального меньшинства, в расчете на которое были изда-
ны эти законы, «естественный» союз ненормален, хотя для социаль-,
ного большинства... он — совершенно нормальное явление»'2. >.
Подобное несоответствие между законами государства и моральными
представлениями различных социальных групп населения этого
государства можно проследить повсюду, где стандарты, которым
следуют господствующие группы, отличны от стандартов, принятых
подчиненными или подчинившимися группами. Нормы уголовного
закона, то есть нормы поведения, воплощенные в уголовном законе,
изменяются по мере того, как меняются представления господствую-
щих групп о социальных ценностях, либо по мере того, как преврат-
ности процесса социального развития приводят к преобразованию
самих социальных групп и к сдвигам в центрах сосредоточения вла-
сти. Таким образом то, что было преступным в прошлом, может стать
законным сегодня7~тогда как то, что считается преступным в одном
из существующих сегодня государств, может считаться законным в
другом. Этот урок истории позволяет уверенно высказать
предположение — эмпирическое обобщение столь же обосновано,
как и любое обобщение в области естественных наук,— что все,
запрещенное ныне уголовным законом любого государства, i не будет
подвергаться запрету в будущем, если только не произой-i дет полная
социальная стагнация —7 ситуация, с которой историки социологии
никогда не сталкивались.;
Действительно, изменчивость определения преступного и соот-
ветственно смысла, вкладываемого в термин «преступник»,— факт,
настолько хорошо известный социологам, что он не требует под-
тверждений. Однако в связи с этим возникает вопрос, как подобного
рода изменчивость можно совместить с попыткой выработать всеоб-
щие категории, требуемые при проведении любого научного иссле-
дования.
Безоговорочное принятие юридических определений основных
единиц или элементов криминологического исследования нарушает
основной критерий науки. Ученый должен быть свободен определять
явление в им самим избираемых терминах, основанных на
органических свойствах исследуемого материала и обозначающих те
его свойства, которые предполагаются имеющими универсальный
характер. В самом деле, имеется много примеров того, как
государственная политика, выраженная в законе, временно огра-
1 М. G a m i о, Hacia un Mexico Nuevo, Mexico City, 1935, p.
186—187.
2 Ibid.
ничивала, сводила на нет или предрешала социальные
результаты научного исследования в той или иной области. Имеются
также свидетельства того, как тормозит развитие научного
исследования влияние авторитета, приписываемого одному или
нескольким ученым. Однако ни в одном из этих случаев ученый не
должен позволять неученым определять за него основные условия
исследования. Следует тут же подчеркнуть, что сказанное выше не
означает, что нормы уголовного закона или данные о преступлениях
или преступниках, собранные в процессе исполнения закона, не
имеют ценности для научного исследования. В действительности они
представляют собой богатый источник для ученого, однако
применение научного критерия для отбора и классификации этих
данных независимо от их правовой формы весьма существенно для
того, чтобы они могли получить значение для науки. Мы не хотим
также сказать, что изучение криминологии в ее традиционном
понимании не представляет ценности. Напротив, социальная
ценность таких исследований может быть подчас очень велика, даже
если научная значимость сделанных из них выводов и вызывает
сомнения. Результатом таких исследований может явиться создание
основы для социальных действий или государственной политики,
соответствующих преобладающим взглядам. Такое исследование
может, кроме того, поднять социальный престиж исследователя и
поэтому представлять существенную ценность для него. Мы хотим
подчеркнуть, что для того, чтобы наука о человеческом поведении
могла развиваться, ученый в этой области исследования должен
освободиться от уз, создаваемых уголовным законом. Если психиатр
ограничится изучением лиц, признанных невменяемыми уголовным
судом, он, несомненно, сможет обогатить свои познания в области
психических заболеваний, однако если бы суд определял и таким
образом классифицировал различные формы психических
заболеваний, исходя из интересов государственной политики, то в
этом случае психиатр научился бы весьма немногому. Именно
потому, что психиатр сумел настоять на самостоятельном
определении используемых им понятий, он столь часто вступает
ныне в конфликт с законом, который обслуживает социально
определяемые цели и не сосредоточивает свой интерес на том лишь,
что делают ученые. Законодатель и тот, кто отправляет правосудие, с
одной стороны, ученый — с другой, говорят на различных языках,
несогласуемых в самой своей основе. Это естественно, поскольку
они преследуют совершенно различные цели. Ученый должен
пользоваться своим собственным языком, в котором обыденные
слова, если он прибегает к ним, имеют специфический смысл,
важный для ученого и, возможно, не тот, который вкладывают в эти
слова другие. Если криминологическое исследование ограничится
изучением преступления и преступников и воспримет специфические
категории «преступления» и «преступника» в том виде, как они
определены законом, то с научной точки зрения оно будет
теоретически недействительным. Данные об уголовном
законодательстве, а также данные о преступлениях и преступниках,
которые ныне производны от правовых категорий, должны быть
«обработаны» ученым прежде, чем он сможет использовать их.
Нормы поведения
Человек рождается в условиях определенной культуры. Он
появляется на свет биологически приспособленным к тому, чтобы
получить и адаптировать знания о самом себе и о своих взаимоотно-
шениях с другими. Его первые социальные контакты знаменуют
начало длящегося всю жизнь процесса координации, в течение
которого он усваивает и адаптирует идеи, формально или неформаль-
но сообщаемые ему путем обучения или посредством предписаний. В
этих идеях воплощено значение, присущее обычаям, верованиям,
произведениям искусства, а также его собственным отношениям со
своими ближними и с социальными институтами. Если смотреть на
них как на не связанные между собой единицы, эти идеи могут
рассматриваться в качестве элементов культуры, складывающихся в
определенный рисунок или конфигурацию идей, которые имеют
тенденцию к превращению в цельную систему значений. Воплощен-
ные в разуме отдельного человека, они становятся элементами лич-
ности, и общая сумма всех этих элементов может быть названа лич-
ностью в отличие от его биологической характеристики либо от его
наследуемых или приобретаемых морфологических или физиологи-
ческих черт. Таким образом, личность основывается на биологи-
ческом фундаменте, играющем важнейшую роль в ее формировании.
Биологические свойства лица устанавливают границы развития
личности, определяют характер процессов восприятия и адаптации, в
результате которых элементы культуры превращаются в элементы
личности и влияют на проявление элементов личности в социальной
деятельности человека.
Такое определение личности не является приемлемым для всех
социологов, не говоря уже о представителях других отраслей науки.
В своей недавней работе Гордон В. Оллпорт1 анализирует не менее
сорока восьми определений, а затем предлагает еще одно, свое
собственное. Что касается определения, данного выше,— им уже
ранее пользовались У. И. Томас, Эллсворт Фарис и другие,— то, по
мнению Оллпорта, оно явилось результатом неспособности осознать
тот факт, что «личность есть нечто большее, чем «субъективная
сторона культуры»— истина, которую социологи и антропологи
культуры с их односторонним изучением «культуры и личности»
склонны забывать» 2. Подобная критика исходит из предположения,
что психологи знают, что такое личность; между тем все,
1 Personality: A Psychological Interpretation, New York, 1937.
2 Ibid., p. 372. 3 Социология преступности
что здесь можно сказать, так это то, что для целей
психологического исследования любое социологическое определение
личности является неподходящим. На этом же основании социологи
настаивают на своих собственных определениях предмета
исследования. Изучая социальные явления, они вынуждены уделять
внимание личности, однако они рассматривают ее прежде всего как
фокус, в котором преломляются групповые влияния, как продукт
воздействия социальных условий, социальный микрокосмос. Если
они предпочитают применять тер мин «личность» для обозначения
«субъективного аспекта культуры», их можно критиковать за
создание осложнений в результате использования термина,
употребляемого в столь различных смыслах, что это затрудняет
строгое мышление; однако их нельзя критиковать за то, что они
ограничивают свое исследование рамками, определяемыми их
наукой. Это не значит, что социолог не проявляет интереса к
«динамической организации в индивидууме тех психофизических
систем, которые определяют его неповторимый способ
приспособления к окружающей обстановке» 1, и что эти
«психофизические системы» могут быть оставлены без внимания при
изучении социальных явлений. Это, однако, значит, что социологи не
подготовлены к тому, чтобы изучать эти «системы», поскольку они не
являются ни психологами, ни биологами, и что для определения
указанных понятий они должны полагаться на этих ученых.
Если бы все люди были биологически подобны друг другу и
подвергались влиянию одинаковых культур, то не существовало бы
индивидуальности.у^яибывсе люди были биологически подобны
друг другу, но подвергались влияниям различных культур, то каждый
человек обладал бы неповторимой индивидуальностью лично-сти.
Поскольку не существует двух индивидуумов, обладающих
одинаковыми биологическими свойствами (за исключением, быть
может, близнецов), и поскольку нет двух таких лиц, в отношении
которых можно было бы сделать предположение, что они оба под-
вергались влиянию совершенно однородных культур (во всяком
случае, после периода раннего детства), постольку каждая цельная
личность неповторима. Поэтому научное исследование в области
поведения» человёкггсталкивается с проблемой разработки научного
описания развития и проявления неповторимых личностей биоло-
гически неповторимых индивидуумов. Однако научный метод непри-
меним к изучению неповторимых явлений. Он может иметь дело
лишь с классами, видами, типами. Если бы обобщение было сделано
на основе данных, полученных в результате изучения случая, кото-
рый предполагается неповторимым, то его действительность нельзя
было бы проверить. Этиологическое исследование было бы невоз-
можным, если бы оно не исходило из предположения, что исполь-
зуемые в ходе исследования данные могут быть сгруппированы по
1 Personality: A Psychological Interpretation, New York, 1937, p.
48.
определенным классам, составляющие которых обладают
идентичными свойствами или по крайней мере позволяют
предположить, что их характеризует степень подобия, достаточная
для того, чтобы их можно было объединить для целей исследования.
По меньшей мере с одной точки зрения человеческое
существование можно рассматривать как состоящее из решения
следующих одна за другой альтернатив. Человек постоянно
сталкивается с необходимостью решать, должен ли он сделать одно
или другое. В огромном своем большинстве такого рода решения
лишены драматического характера, они составляют прозаическую
рутину повседневной жизни и настолько входят в привычку, что
сознательный элемент, ассоциируемый с идеей «выбора», исчезает и
постепенно реакция становится автоматической. При таком
положении дела только новая или редко возникающая ситуация, в
которой оказывается человек, наиболее очевидным образом
заставляет действовать его волю и вынуждает его сопоставлять
различные возможные реакции, вызываемые данной жизненной
ситуацией, выбирая ту из них, которая представляется ему в этот
момент наиболее подходящей. Независимо от того, является ли ответ
лица на жизненную ситуацию результатом привычки или
сознательного решения, его реакция может рассматриваться как
выражение его личности. Характер этой реакции зависит от того, что
означает для этого лица данная жизненная ситуация. Некоторые из
таких ситуаций являются достаточно повторяющимися и настолько
определены социально, что они вызывают определенные ответы со
стороны встречающихся с ними лиц определенного типа. С ними, так
сказать, связаны нормы, предопределяющие реакцию или ответ,
которые, когда они исходят от данного лица, получают одобрение или
неодобрение со стороны группы, устанавливающей эти нормы.
Социальная позиция этой группы по отношению к различному
образу действий какого-либо лица в определенных обстоятельствах
выкристаллизовалась, таким образом, в правило, нарушение которого
вызывает реакцию группы. Эти правила, или нормы, могут быть
названы нормами поведения (conduct norms). Все реакции или вся
деятельность лица, регулируемые этими нормами, могут быть
названы поведением (conduct). Термин «активность» (behavior) l
целесообразно сохранить для всех типов реакций — поведение
является лишь одним из них — или для всех типов реакций, не
определяемых как поведение.
Поведение в указанном выше смысле может иметь место
только в ситуациях, определенных какой-либо социальной группой и
регулируемых правилом определенного вида. Более того, любое
поведение социально обусловлено, ибо личность—продукт
социальный,
Автор употребляет два термина, переводимых на русский язык
почти одинаково: «conduct» и «behavior». И тот и другой означает
«поведение». В данном случае термин «behavior» мы перевели
словом «активность», исходя из толкования, даваемого автором.—
Прим. перев.
34
35
3*
Поэтому было бы неразумно с научной точки зрения говорить
об антисоциальном поведении, противопоставляя его поведению
социальному. Это термины, принадлежащие языку социальных
реформ. Было бы лучше во избежание недоразумений говорить
вместо этого о нормальном и ненормальном поведении, то есть о
поведении, соответствующем поведенческим нормам или
отклоняющемся от них.
Нормы поведения являются продуктом социальной жизни.
Социальные группы налагают на деятельность своих членов опре
деленные ограничения с целью охраны социальных ценностей,
которым был причинен ущерб неограничиваемым поведением.
Норма поведения по происхождению своему является правилом
post facto. В самых общих чертах «нарушение есть мать закона» *А
и в равной мере мать норм поведения. •
Любой человек отождествляется с рядом социальных групп,
каждая из которых отвечает потребностям, обусловливаемым био-
логическими или социальными факторами. Каждая из таких групп
является нормоустанавливающей в том смысле, что в ее рамках
создаются нормы поведения, применяемые к ситуациям, возникаю-
щим в связи со специфической деятельностью данной группы. В
качестве члена такой группы человек обязан подчиняться не только
правилам, общим и для других групп, но также и правилам,
специфическим для этой группы. Лицо, которое в качестве члена
семейной группы, передающей в свою очередь нормы, определявшие
поведение членов групп, из которых вышли родители лица, усваивает
все ее нормы, относящиеся к обычным жизненным ситуациям, в то
же время может в качестве члена спортивной, производственной,
политической, религиозной и т. д. группы руководствоваться
нормами, регулирующими особые жизненные ситуации, которые
подкрепляют, ослабляют либо даже противоречат нормам, ранее
инкорпорировавшимся в его личность. Чем более усложняется куль-
тура, тем больше вероятность того, что число нормоустанавливаю-
щих групп, оказывающих влияние на человека, будет увеличиваться и
соответственно будет возрастать возможность возникновения про-
тиворечий между нормами различных групп, независимо от того,
насколько они будут совпадать друг с другом в результате принятия
некоторых норм всеми группами. Конфликт между нормами сущест-
вует в'том случае, когда более или менее различные по своему содер-
жанию нормы поведения регулируют специфическую жизненную
ситуацию, в которой может оказаться человек. При этом нормы
поведения одной группы, к которой он принадлежит, могут разрешать
один ответ на возникшую ситуацию, в то время как нормы поведения
другой группы, возможно, предлагают другое, прямо
противоположное решение.
1 Эти слова заимствованы из работы W. S e a g I e. Primitive
Law and Professor Malinowsky, American Anthropologist, 39, April—
June, 1937, p. 284. Следовательно, для каждого лица с точки зрения
группы, членом которой он является, существует возможность
нормальной (правильной) и ненормальной (неправильной) реакции,
причем нормы, которые определяют его поведение, зависят от
социальных ценностей той группы, которая их сформулировала.
Таким образом, нормы поведения можно обнаружить там, где
имеются социальные группы, то есть повсюду. Они не представляют
собой продукт творчества какой-либо одной группы; они не связаны
политическими границами; не обязательно, чтобы они были
воплощены в законе.
Это с неизбежностью приводит нас к выводу, что изучение
норм поведения явилось бы гораздо более серьезной основой для раз-
работки научных категорий, чем изучение преступлений в том виде,
как они определены уголовным законом. Такое изучение пред-
полагало бы выделение и классификацию норм поведения в уни-
версальных категориях, преодолевающих политические и другие
ограничения, что необходимо в силу требований научной логики.
Изучение того, как развиваются нормы поведения, их соотношения
между собой и с другими элементами культуры, изучение изменений
и различий в нарушениях этих норм, а также отношения такого рода
нарушений к другим явлениям культуры — вот, несомненно,
вопросы, которые социолог по образованию и по кругу научных
интересов может рассматривать в качестве объекта своего исследо-
вания. Они относятся к числу вопросов, которые такие ученые, как
Леви-Брюль или Байе, включили бы в рамки того, что Байе назвал
этологией (не путать с характерологией Джона Стюарта Милля,
которой он дал то же наименование), в рамки дисциплины, пытаю-
щейся сформулировать научные обобщения, определяющие струк-
туру, развитие и взаимоотношения «моральных фактов»1.
0 необходимости выработать основу для
криминологического
исследования, простирающегося за пределы, очерченные законом,
уже говорилось раньше. Было предложено бесчисленное множество
определений преступления, которые, если их взять вне контекста,
могут показаться выходящими за рамки юридического определе-
тия. Однако при внимательном рассмотрении оказывается, что поч
ти все они представляют собой юридические формулировки, при
крытые социологической фразеологией. Иначе обстоит дело с опре
делением, предложенным Макаревичем, который, можно считать,
определяет преступление в терминах нормы поведения: «Преступле-
-ъ
ние представляет собой действие члена данной социальной
группы, \
которое остальные члены этой группы считают настолько опасным
или свидетельствующим о столь высоком уровне антисоциальной
установки деятеля, что группа публично, открыто и коллективно
реагирует на это тем, что пытается лишить лицо некоторых из его
1 См. введение к книге А. В а у e t, Le suicide et ia morale,
Paris, 1922,
а также «La science des faits moraux», Paris, 1925, особенно главу I
(«L'etholo-
gie»), в которой автор говорит о том, чем он обязан Леви-Брюлю и его
работе
«La morale et la science des moeurs», опубликованной в 1903 г.
прав»1. Знаньецкий 2 также пытается избежать юридического
определения, и в его последней работе мы обнаруживаем следующее
положение, раскрывающее его точку зрения:
«Поскольку коллективная система обладает социальной зна-
чимостью для каждого ее члена, поскольку эта система наделена
особым достоинством, полностью отсутствующим у чисто индивиду-
альных систем, постольку индивидуальное поведение, подвергающее
опасности коллективную систему и угрожающее вредом какому-либо
из ее элементов, представляется совершенно отличным от агрессии,
направленной против индивидуума (за исключением, разумеется, тех
случаев, когда такого рода агрессия причиняет ущерб как
коллективным, так и индивидуальным ценностям). Такого рода акт
является не только вредоносным действием, но и объективным злом,
нарушением социальной значимости, посягательством на верховное
достоинство этой коллективной системы.
...Наилучшим термином, выражающим особое значение такого
рода деятельности, может служить слово «преступление». Мы пони-
маем, что, используя это слово в данном смысле, мы придаем ему
\более широкое значение, чем то, какое оно имеет в криминологии,
«©днако мы убеждены, что для криминологии желательно осущест-
влять исследования на более широкой основе, ибо, строго говоря, ей
все еще недостает должной теоретической базы... Юридические
определения не основаны на результатах предшествующих исследо-
ваний и формулируются не для того, чтобы служить целям будущих
изысканий; вследствие этого они не претендуют на ценность ни в
качестве научных обобщений, ни даже в качестве эвристических 3
гипотез»4.
Это расширение значения термина «преступление» не пред-
ставляется желательным. Целесообразнее сохранить этот термин для
обозначения посягательств, наказуемых по уголовному закону, и
использовать термин «ненормальное поведение» для обозначения
нарушений юридических и неюридических норм.
1 J. Makarewicz, Einfiihrung in die Philosophie des
Strafrechts,
Stuttgart, 1906, p. 79—80.
2 F. Znaniecki, Social Research in Criminology, Sociology and
Social
Research, 12, March—April, 1928, p. 207—222.
3 Новые гипотезы, выводимые путем активного анализа из
имеющихся
понятий и представлений.— Прим. перев.
F. Znaniecki, Social Actions, New York, 1936, p. 350—352.
ЭМИЛЬ ДЮРКГЕЙМ*
Норма и патология
Преступления совершаются не только в большинстве обществ
какого-либо одного определенного типа, но во всех обществах всех
типов. Не существует общества, не сталкивающегося с проблемой
преступности. Ее формы меняются; деяния, квалифицируемые в
качестве преступных в одном месте, не являются таковыми везде;
однако всегда и повсюду есть люди, которые ведут себя таким
образом, что это навлекает на них уголовное наказание. Если бы по
мере того, как общество переходит от низших форм к высшим,
уровень преступности, то есть соотношение между числом ежегодно
совершаемых преступлений и количеством населения, обнаруживал
тенденцию к снижению, можно было бы полагать, что преступность,
оставаясь нормальным явлением, постепенно теряет этот характер.
Однако у нас нет оснований считать, что такое снижение действи-
тельно происходит. Многие факты указывают скорее на наличие
противоположной тенденции. С начала XIX столетия статистика
позволяет нам следить за развитием преступности. Она повсюду
возросла. Во Франции преступность выросла примерно на 300%. Нет
никакого другого феномена, который обладал бы столь бесспорно
всеми признаками нормального явления, ибо преступность тесно
связана с условиями жизни любого коллектива. Допустить, что
преступность представляет собой форму проявления социальной
патологии, значило бы согласиться с тем, что патология не есть нечто
случайное в жизни общества, а, напротив, в определенных случаях
она вырастает из основной конституции живого организма;
результатом этого было бы стирание всякого различия между физио-
логическим и патологическим. Нет сомнения, что сама по себе
преступность может принимать ненормальные формы, как это имеет
место, например, в тех случаях, когда ее уровень необычно высок.
Такого рода превышение нормы, безусловно, имеет патологический
характер. Проще говоря, нормальным является само существование
Источник: «Rules of Sociological Method», Eighth ed., Glenco,
Illinois 1950, p. 65—73. преступности при условии, что она
достигает, но не превышает уровня, характерного для общества
определенного типа; этот уровень, быть может, не невозможно
установить1.
Здесь мы сталкиваемся с выводом, казалось бы, совершенно
парадоксальным. Не будем впадать в ошибку. Относя преступность к
явлениям нормальной социологии, мы вовсе не хотим сказать, что это
неизбежное, хотя и вызывающее сожаление явление, обязанное своим
существованием неискоренимому злонравию людей. Мы хотим
подчеркнуть, что преступность является одним из факторов
общественного здоровья, неотъемлемой частью всех здоровых
обществ. На первый взгляд такое заключение поражает, и мы сами
долгое время были озадачены этим. Однако как только это первое
чувство проходит, нетрудно найти доводы, объясняющие, почему
преступность следует отнести к числу нормальных явлений, и в то же
время подтверждающие эту мысль.
Прежде всего, преступность — нормальное явление потому,
что общество без преступности совершенно невозможно. Преступ-
ление заключается в совершении деяния, наносящего ущерб очень
сильным коллективным чувствам. В обществе, в котором более не
совершается преступлений, чувства, страдающие от преступлений,
должны были бы обнаруживаться в индивидуальном сознании всех
без исключения членов общества, и они должны были бы проявлять-
ся в той же степени, в какой проявляются противоположные им
чувства. Если даже предположить, что такого рода условие может
быть реализовано, то и в этом случае преступления не исчезнут; они
только изменят свою форму, ибо та самая причина, которая устранит
указанным образом источники преступности, немедленно создаст
новые источники.
Действительно, для того чтобы коллективные чувства, ох-
раняемые уголовными законами нации в определенный период ее
истории, овладели общественным сознанием, или для того чтобы эти
чувства приобрели большую силу там, где они недостаточны, они
должны стать более интенсивными, чем это было раньше. Общество
в целом должно испытывать эти чувства более напряженно, ибо ему
неоткуда черпать большую силу, необходимую для контроля над
лицами, которые раньше наименее поддавались их воздействию. Для
того чтобы исчезли убийства, отвращение к пролитию крови должно
стать большим в тех социальных слоях, из которых рекрутируются
убийцы; однако прежде всего это отвращение должно с новой силой
охватить все общество в целом. Более того, само отсутствие пре-
ступлений прямо содействовало бы появлению такого отвращения.
1 Из того факта, что преступность представляет собой явление
нормальной социологии, вовсе не следует, что преступник — это
индивидуум, нормальный с биологической и психологической точек
зрения. Это два независимых друг от друга вопроса, и это станет
яснее ниже, когда мы покажем различие, существующее между
психологическими и социологическими фактами. ибо любые
чувства, по-видимому, пользуются гораздо большим уважением,
когда они уважаются всеми и повсюду.
Легко упустить из виду то обстоятельство, что этот высокий
уровень общественного сознания не может быть достигнут указан-
ным образом, если не усилится острота переживания тех более
слабых чувств, нанесение ущерба которым ранее означало лишь
нарушение обычая, ибо слабые чувства есть не что иное, как про-
должение более сильных чувств, их более приглушенная форма. Так,
хотя грабеж и простое проявление дурного вкуса ранят одно и то же
альтруистическое чувство — чувство уважения к тому, что
принадлежит другому, однако это чувство страдает от проявления
дурного вкуса меньше, чем от грабежа; и поскольку, кроме того,
среднее сознание не обладает интенсивностью, достаточной для того,
чтобы остро реагировать на проявление дурного вкуса, к нему
относятся с большей терпимостью. Вот почему за проявление пло-
хого вкуса человека лишь порицают, в то время как за грабеж на-
казывают. Однако если это чувство усилится до такой степени, что
заставит замолкнуть в сознании каждого мотивы, побуждающие че-
ловека к воровству, он станет более чувствителен к нарушениям,
которые до этого лишь слегка затрагивали его. Люди станут тогда
более энергично реагировать на такие нарушения; их будут считать
более позорными, и это приведет к тому, что некоторые из таких
нарушений из области моральных проступков перейдут в область
деяний, характеризуемых как преступные. Например, неправомерные
сделки или неправомерное исполнение сделок, что влечет за собой
всего лишь общественное осуждение или возмещение убытков в
порядке гражданского судопроизводства, станут преступлением по
закону.
Представьте себе общество святых, образцовый монастырь
примерных индивидуумов. Преступления в собственном смысле
слова здесь неизвестны; однако проступки, представляющиеся
несущественными мирянину, вызовут тут точно такой же скандал,,
какой обычные преступления вызывают в обычных условиях. Если j
к тому же такое общество обладает властью судить и наказывать, оно
определит такие деяния как преступные и будет относиться к ним
соответствующим образом. По этой же причине безупречно честный
человек осуждает малейшие свои промахи с той суровостью, какую
большинство людей проявляет в отношении деяний, с большим
основанием относимых к числу преступлений. В прежнее время акты
насилия над личностью встречались чаще, чем в наши дни, так как
уважение к достоинству личности было не столь сильным. По мере
усиления этого чувства такие преступления стали более редкими;
вместе с тем в уголовный закон была введена ответственность за
многие действия, посягающие на человеческое достоинство, которые
не наказывались в уголовном порядке в прежние, примитивные
времена 1.
1 Речь идет о клевете, оскорблении, обмане и т. д.
Для того чтобы исчерпать все логически возможные гипотезы,
следует, быть может, спросить, почему подобное единодушие не
распространяется на все коллективные чувства без исключения.
Почему даже самое слабое чувство не может обладать достаточной
силой, чтобы предотвратить любое несогласие? Моральное сознание
общества должно быть в целостном виде воплощено в индивидуаль-
ном сознаний всех его членов и обладать силой воздействия,
достаточной для того, чтобы предотвратить любые посягающие на
него деяния,— как малозначительные нарушения, так и
преступления. Однако такое универсальное и абсолютное
единообразие совершенно невозможно; непосредственная
физическая среда, окружающая каждого из нас, передаваемые по
наследству качества и социальные влияния по-разному действуют на
разных лиц и вследствие этого создают различия в сфере сознания.
Люди не могут быть совершенно одинаковыми хотя бы потому, что
каждый из них обладает своим собственным организмом и эти
организмы занимают различные зоны в пространстве.
Следовательно, поскольку не может быть общества, в котором
индивидуумы не отличались бы в большей или меньшей степени от
среднего коллективного типа, постольку неизбежно, что среди такого
рода отклонений существуют и отклонения преступного характера.
Такой характер они приобретают не в силу каких-либо внутренне
присущих данному деянию качеств, а в связи с определением,
которое дает этому деянию коллективное сознание. Если об-
щественное сознание становится сильнее, если оно обладает доста-
точным авторитетом, чтобы подавить эти отклонения, оно само
становится вместе с тем более чувствительным, более взыскательным
и, выступая против малейших отклонений с энергией, проявляемой
до этого только в отношении более значительных нарушений, это
сознание придает им столь же серьезное значение, какое раньше
придавалось преступлениям. Другими словами, оно определяет их в
качестве преступных.
Итак, преступность необходима; она прочно связана с
основными условиями любой социальной жизни и именно в силу
этого полезна, поскольку те условия, частью которых она является,
сами неотделимы от нормальной эволюции морали и права.
Действительно, сегодня невозможно более оспаривать тот факт,
'что право и мораль изменяются с переходом общества от одного
социального типа к другому, ни тот факт, что они эволюционируют в
пределах общества одного и того же типа, если подвергаются
изменениям условия жизни этого общества. Однако для того, чтобы
эти трансформации были возможны, коллективные чувства, состав-
ляющие основу морали, не должны быть враждебны переменам и,
следовательно, должны обладать умеренной силой воздействия. Если
они будут слишком сильны, они утеряют гибкость. Каждая
установившаяся система является препятствием для развития новой
системы в той степени, в какой установившаяся система лишена
гибкости. Чем более совершенна структура, тем больше проявляет
она здорового сопротивления любым переменам; и это в одинаковой
степени верно в отношении как внутренней, так и функциональной
организации. Если бы не было преступности, это условие не могло
бы быть выполнено, ибо такого рода гипотеза предполагает, что
интенсивность коллективных чувств возросла до уровня, не
имеющего примера в истории. Ничто не может быть хорошим
безгранично и бесконечно. Сила воздействия морального сознания не
должна быть чрезмерной, в противном случае никто не осмелится
критиковать его и оно легко примет застывшую форму.' Чтобы был
возможен прогресс, индивидуальность должна иметь возможность
выразить себя. Чтобы получила возможность выражения
индивидуальность идеалиста, чьи мечты опережают время,
необходимо, чтобы существовала и возможность выражения инди-
видуальности преступника, стоящего ниже уровня современного ему
общества. Одно немыслимо без другого.
Но это не все. Помимо такой косвенной пользы, преступность
сама по себе играет немаловажную роль в этой эволюции. Преступ-
ность не только предполагает наличие путей, открытых для необ-
ходимых перемен, но в некоторых случаях и прямо подготавливает
эти изменения. Там, где существуют преступления, коллективные
чувства обладают достаточной гибкостью для того, чтобы принять
новую форму, и преступление подчас помогает определить, какую
именно форму примут эти чувства. Действительно, сколь часто
преступление является лишь предчувствием морали будущего, шагом
к тому, что предстоит! Согласно законам Афин Сократ был:
преступник и его осуждение имело бесспорное основание. Однако
вменяемое ему в вину преступление, а именно независимость мысли,
послужило на благо не только человечеству, но и его собственной
стране. Оно помогло сложиться новой морали и вере, в которой
нуждались жители Афин, ибо традиции, в соответствии с которыми
они жили до этого, не соответствовали более существовавшим усло-
виям жизни. Случай с Сократом не единственный; такого рода случаи
периодически повторяются в истории. Свобода мысли, которой мы
пользуемся ныне, была бы невозможна, если бы запрещавшие ее
правила не нарушались вплоть до того момента, когда они были
торжественно отменены. Однако до этого нарушение этих правил
считалось преступлением, ибо оно посягало на чувства, с особой
силой переживавшиеся средним сознанием. И все же это преступле-
ние было полезно как прелюдия к реформам, которые с каждым днем
становились все более необходимыми. Либеральная философия
имела своих предшественников в лице всякого рода еретиков, кото-
рые в силу закона наказывались гражданскими властями на
протяжении всех средних веков и до начала нашей эпохи.
С этой точки зрения основополагающие факты преступности
предстают перед нами в совершенно ином свете. В отличие от ходя-
чих представлений, преступник уже не кажется нам совершенно
непригодным для общества существом, своего рода паразитическим
элементом, чуждым и враждебным организмом, введенным в среду
общества 1. Напротив, он играет определенную роль в социальной
жизни. И само преступление уже нельзя понимать как зло, которое
необходимо подавлять всеми возможными средствами. Если пре-
ступность падает заметно ниже среднего уровня, нам не с чем
поздравить себя, ибо мы можем быть уверены в том, что такой
кажущийся прогресс связан с определенной социальной
дезорганизацией. Так, число нападений никогда не бывает столь
низким, как во время нужды 2. Падение уровня преступности влечет
за собой пересмотр или необходимость пересмотра теории наказания.
Если преступление действительно болезнь, то наказание за него
является лекарством и не может пониматься иначе. Вследствие этого
цель всех дискуссий, возникающих в связи с преступлением,— это
решить, каким должно быть наказание, способное выполнить роль
лекарства. Если преступление вовсе не патология, то целью
наказания не может быть излечение и подлинную функцию наказания
следует искать в каком-то ином направлении.
<r l Мы сами совершили ошибку, называя такого рода лиц
преступниками, потому что мы непоследовательно применили наш
принцип (Division du travail social, p. 395—396).
'/• 2 Хотя преступность — явление нормальной социологии, из
этого не следует, что мы не должны питать к ней отвращения. Сама
по себе боль нежелательна; человеку не нравится боль точно так же,
как обществу не нравится преступность, и все же боль — функция
нормальной физиологии. Она не только вытекает из самой
конституции любого живого организма, но и играет полезную роль в
его жизни и поэтому не может быть устранена. Толковать нашу
мысль как оправдание преступности значило бы грубо извратить ее.
Мы не подумали бы о том, чтобы протестовать против такого
понимания этих мыслей, если бы мы не знали, каким нелепым
обвинениям и толкованиям подвергается тот, кто предпринимает
объективное исследование моральных фактов и говорит о них в иных
выражениях, чем те, которые употребляет непосвященный.
ЭДВИН X. САТЕРЛЕНД*
Являются ли преступления людей в белых воротничках
преступлениями?
Было высказано мнение о том, что бизнесмены и люди
определенных профессий совершают преступления, которые следует
включить в круг проблем, рассматриваемых теориями преступного
поведения 1. Для того чтобы получить доказательства распростра-
ненности таких преступлений, совершаемых людьми в белых ворот-
ничках, были проанализированы решения судов и комиссий, выне-
сенные против 70 крупнейших индустриальных и торговых корпора-
ций Соединенных Штатов на основе законодательных актов четырех
типов, а именно антитрестовского законодательства, законов против
ложных рекламных объявлений, национального закона о трудовых
отношениях и законов о нарушении патентного права, авторского
права и правил о товарных знаках. В результате было установлено,
что всего вынесено 547 неблагоприятных для корпораций решений,
причем в среднем на каждую корпорацию пришлось 7,8 решения
такого рода и ни на одну корпорацию не пришлось менее одного
решения. Хотя во всех этих решениях указывалось, что деятельность,
в связи с которой они были вынесены, была незаконной, только 49
решений (что составляет 9%) были вынесены уголовными судами и
ipso facto являлись решениями о том, что указанная деятельность
является преступной. Поскольку не всякое незаконное поведение
является преступным, эти решения могут быть использованы в
качестве показателя наличия преступного поведения только в случае,
если будет доказано, что остальные 498 решений являются
решениями о том, что деятельность корпораций была преступной.
В связи с этим возникает проблема юридического определения
преступления, которая включает в себя рассмотрение двоякого
АЛЬБЕРТ К. КОЭН *
Подход с позиций множественного фактора
В наши дни подход с позиций множественного фактора находит
широкое применение и пользуется всеобщим признанием. Типичным
образцом мышления по принципу множественного фактора может
служить следующая выдержка из популярного учебника, в котором
излагается проблема «социальной дезорганизации»:
«Тщательно проведенные обследования делинквентов неопро-
вержимо доказывают, что не существует единственно предраспо-
лагающего фактора, который с неизбежностью приводил бы к
делинк-вентному поведению. С другой стороны, в качестве
малолетних делинквентов обычно выступают дети, отрицательно
отягощенные не в одном или двух, а одновременно в семи или восьми
аспектах. Мы не рискуем ошибиться, если скажем, что почти любой
ребенок в состоянии справиться с одним или двумя
неблагоприятными обстоятельствами, такими, как смерть одного из
родителей, бедность или слабое здоровье. Однако если отец ребенка
пьяница и безработный, мать ведет аморальный образ жизни, а сам
ребенок является умственно неполноценным, в раннем возрасте
перестал ходить в школу и был вынужден работать на фабрике, живет
в перенаселенном доме, в окружении дурных людей, то, по-
видимому, почти каждый из факторов окружающей его
действительности направлен против него» Ч
Образец исследования с позиций множественного фактора был
дан Вильямом Хили в его ранней работе «Делинквент-одиночка»,
опубликованной в 1915 г. Ввиду явного несовершенства большинства
выдвинутых до него теорий «единственного фактора» Хили решил не
отбирать для наблюдения и изучения какой-либо априорный
комплекс факторов, а фиксировать в каждом конкретном случае все
обнаруженные им каузальные факторы, как главные, так и
второстепенные. Такая универсальность показалась Хили
Источник: «Juvenile Delinquency and the Social Structure»,
Harward University, 1951, p. 5—13.
1 M. A. E 1 1 i о t t and F. E. Merrill, Social Disorganization, New
York, 1941, p. 111. Почти такие же рассуждения есть в работе М. Н. N
е lira e у е г, Juvenile Delinquency in Modern Society, New York, 1949, p.
62. более научной и не в пример более «эмпиричной». Это
послужило толчком к проведению целой серии исследований с
позиций множественного фактора, причем каждый раз предлагался
длинный список «причин». Быть может, среди них наиболее
значительной по своему влиянию была работа Сирила Берта
«Молодой делинквент», где приведено «более 170 различных
условий... каждое из которых побуждало ребенка к совершению
проступков» 1. Оказалось, что в среднем каждый ребенок испытывает
на себе влияние 9 или 10 «разрушительных обстоятельств» 2.
Нижеследующие замечания. не имеют своим предметом какие-
либо конкретные исследования с позиций множественного фактора;
они представляют собой общие соображения о научном методе,
применимом почти к любому исследованию такого рода.
Факторы и переменные величины. Множественность факторов
не следует смешивать с множественностью переменных величин.
Почти все научные теории пользуются понятием множественности
переменных величин. Переменная величина есть большая^логиче-
ская посылка; она представляет собой характеристику или*Јаспект, в
отношении которых может меняться объект или факт, как, например,
«скорость» или «размеры дохода». Оценки значения переменных
величин суть малые логические посылки; это логически возможные
различные конкретные обстоятельства, которые удовлетворяют
критерию, определяющему данную переменную величину, такие, как
«30 миль в час» или «50 тысяч фунтов». Констатация факта есть
результат наблюдения или ряда наблюдений в терминах частных
оценок обобщенных переменных величин. Констатация факта не есть
теоретическое объяснение. Теоретическое объяснение состоит в
демонстрации того, что отдельное конкретное событие, могущее
быть выраженным в терминах констатации факта, является
логическим выводом из теоретической посылки или из системы
теоретических посылок. Теоретической является такая посылка,
которая связывает вариации в одной переменной величине с
вариациями в другой или в других переменных величинах. Кри-
терием правильности теории является установление того, насколько
она приближается к следующему идеалу: все могущие быть дока-
занными констатации факта, выраженные в терминах оценок пере-
менных величин, которыми оперирует данная теория, являются
логическими выводами из этой теории. Для того чтоб»ы научное
объяснение события было удовлетворительным, не требуется, чтобы
события, аналогичные тому, которое подлежит объяснению,
неизменно сопровождались данным конкретным обстоятельством
или рядом обстоятельств. Каждому событию может сопутствовать
уникальная конфигурация обстоятельств, которая в каждом кон-
кретном случае имеет значение причинного комплекса, поскольку
1 С, В u r t, The Young Delinquent, Fourth ed., University of
London
Press, London, 1944, p. 600.
2 Ibid., p. 602. 6*
условиям, которые общая теория считает обязательными, могут
удовлетворять самые разнообразные комбинации конкретных обстоя-
тельств. Объяснение предполагает не единый фактор, но единую тео-
рию или теоретическую систему, применимую ко всем случаям. Не
сопутствующие обстоятельства, но доказанность того, что событие и
сопутствующие ему обстоятельства являются частным случаем
применения общей теории, — это и есть объяснение.
«Фактор», как он здесь понимается, не есть переменная вели-
чина; он есть данное конкретное обстоятельство. Подход с позиций
множественного фактора не есть теория; это отказ от поиска теории.
Он просто сводится к утверждению того, что такое-то конкретное
событие «причинено» такой-то конкретной комбинацией конкретных
обстоятельств, а другое конкретное событие «причинено» другой
комбинацией обстоятельств. Причиной одного акта делинквентного
поведения является «дурное окружение», «слабоумие» и «мать-
алкоголичка»; причиной другого —«бедность», «разрушенная
семья», «слабое здоровье», «преждевременная половая зрелость».
Чем можно объяснить появление на свет этих «причин», кроме как
волеизъявлением или «интуицией» автора? Ничем, если кроме них
ничего не предлагается. Утверждение, что данный комплекс
обстоятельств причинно связан с данным событием, часто покоится
на подразумеваемых, невнятных, «предсознательных» теоретических
предположениях самого автора; однако объяснение состоит именно в
том, чтобы четко сформулировать эти теоретические предположения,
показать их применимость к конкретно или «фенотипически»
различным «специальным случаям» общей теории и доказать, что
данный комплекс обстоятельств удовлетворяет условиям,
выдвигаемым теорией в качестве обязательных.
Сказанное не означает, что описательное перечисление обсто-
ятельств, сопутствующих совершению делинквентных действий, и их
статистическое обобщение в виде средних цифр, процентов и
корреляций не является важной стадией исследования причин
делинквентности или не может иметь никакого другого существен-
ного применения. Любая такая констатация факта, могущая быть
доказанной, является средством проверки истинности общей теории
и стимулом к созданию новой или модификации старой теории, если
старая теория «не подходит к фактам». При этом несомненно, что
результаты статистических анализов подобного рода могут иметь
самое различное статистическое применение, и тот, кто будет так или
иначе пользоваться ими, не обязательно должен считаться
занимающим определенную теоретическую позицию 1.
Предположение органических патогенных качеств. Это пред-
положение — результат смешения понятий «фактора» и «причины».
В большинстве случаев применяемая с этих позиций методика
прямо или косвенно исходит из предположения, что каждый фактор
содержит в самом себе способность порождать делинквентное
поведение или удерживать от такого поведения, некий, так сказать,
фиксированный квантум делинквентного или антиделинквентного
потенциала. Отсюда следует дальнейшее предположение, а именно
что чистый результат действия всей совокупности обстоятельств
равен сумме факторов, способствующих совершению делинквентных
действий, минус сумма факторов, удерживающих от совершения
делинквентных действий. Обычно для того, чтобы создать делинк-
вента, несколько факторов, способствующих совершению делинк-
вентных поступков, должны действовать сообща; средний ребенок в
состоянии справиться с несколькими «гандикапами». Как говорит
Берт, «для того чтобы что-нибудь выкрасить в совершенно черный
цвет, надо наложить много слоев смолы» 1.
Приведенная нами выдержка из работы Эллиотт и Мерилла
наглядно иллюстрирует этот тип рассуждений.
Более конкретно это предположение подразумевает, что: 1)
органическая патогенная (или благоприятная) тенденция каждого из
окружающих субъекта факторов не зависит от иных сопутствующих
ему факторов и 2) что эти тенденции не зависят от личности субъекта
или от того, какое значение он придает этим факторам. При
ознакомлении с перечнем конкретных обстоятельств, которые без
каких-либо оговорок именуются «причинами делинквентного пове-
дения», иного вывода сделать нельзя.
Неспособность отдать себе отчет в том, что результаты
действия того или иного фактора определяются не органическими
свойствами этого фактора как такового, а всей обстановкой, в которой
он действует, и тем, как оценивает данную ситуацию сам субъект,
объясняет спорность и противоречивость результатов, к которым
привели многочисленные исследования роли отдельных факторов.
Выводы, которые Ваттенберг сделал из своего обзора исследований
делинквентного поведения в связи с фактором «единственного
ребенка», применимы и к оценке значения любого другого фактора.
«Представляется ясным одно: общая «категория» «единственного
ребенка» не имеет для целей психологического исследования
никакого значения. Исследования, о которых шла речь, почти совсем
не принимали во внимание различия в местных обычаях,
национальные и расовые особенности, а также иные социальные и
экономические факторы. Подобного рода факторы могут, очевидно,
настолько изменить значение того факта, что ребенок является
единственным или что у него имеются неполнокровные братья или
сестры, что результаты окажутся самыми противоположными» 2.
1 Так, например, см.: Sheldon and Eleanor G 1 u e с k, One
Thousand Juvenile Delinquents, Harvard University Press, Cambridge,
1934; After-Conduct of Discharged Offenders, London, 1945, p. 18, n. 3;
Sh. Q 1 u e с k, On the Causes of Crime, American Mercury, 29, 436,
August, 1933. 1 В u г t, op. cit., p. 600.
2 W. W. W a t t e n b e r g, Delinquency and Only Children:
Study of
a «Category», Journal of Abnormal and Social Psychology, 44, 365, July,
1949. Это не только означает, что патогенное свойство
определенного фактора может быть преодолено действием какого-
либо другого фактора. Это значит, что фактору как таковому
органически не присущи ни патогенное, ни какое-либо другое
свойство.
Фикция «зло порождает зло». То, что Кингсли Дэвис назвал
фикцией «зло порождает зло», отличает большинство исследований с
позиций множественного фактора, хотя это и не присуще орга-
нически названному методу исследования и не является его специ-
фической особенностью. По существу это — подсознательное пред-
положение, что у «злых» последствий имеются «злые» причины, что
«зло» может породить только «зло». Отсюда характерная для
большинства наших учебников по социальной патологии особен-
ность: для каждой «социальной проблемы» мы находим в общем
одни и те же перечни предосудительных с точки зрения любого «по-
рядочного гражданина» низменных и отталкивающих обстоятельств,
которые именуются «причинами».
Так, Лоувелл Дж. Карр усматривает причины делинквентно-го
поведения в «факторах, приводящих к отклонению поведения от
нормы». Фактор, приводящий к отклонению поведения от нормы,
абстрактно определяется как нечто в окружении субъекта, что пре-
пятствует его адаптации либо адаптирует его в антисоциальном
направлении 1. Как можно практически определить, является ли то
или иное обстоятельство «фактором, приводящим к отклонению
поведения от нормы»? Профессор Карр намечает шесть сфер или
кругов факторов, приводящих к отклонению поведения от нормы. И
первая из этих сфер —«отклоняющиеся семьи».
«Когда речь идет о какой-либо нормальной семье, физическая и
психологическая нормальность обычно принимается за данное. В
самом деле, вряд ли можно назвать нормальной семью, один из
членов которой инвалид, слабоумный или параноик. Влияние такой
семьи на детей будет определенным образом способствовать
отклонению их поведения от нормы. В той мере, в какой та или иная
семья не удовлетворяет одному из следующих признаков —
структурной полноты, расовой однородности, экономической обес-
печенности, общности культурных интересов, физической и пси-
хологической нормальности, функциональной адекватности,— она
является отклоняющейся семьей, местом, где сосредоточено действие
факторов, приводящих к отклонению поведения от нормы» 2.
Что следует понимать под «функциональной адекватностью»?
«Под этим понимается такое положение вещей, когда процесс
взаимодействия людей в семье осуществляется при минимуме трений
и минимуме эмоциональной неудовлетворенности. Для функцио-
нально адекватной семьи характерен минимум проявлений нелюбви
родителей к ребенку; минимум соперничества между неполно-
кровными братьями и сестрами; минимум внедрения в сознание
1 L. J. С а г г, Delinquency Control, New York, 1941, p. 104.
2 Ibid., p. 111—112.
ребенка комплекса неполноценности, бегства от реальности,
жалости к самому себе и всего того, что калечит и разрушает
формирующуюся личность. Функционально адекватная семья
стимулирует физическое развитие, доверие, искренность, уважение к
личности, способность смотреть в глаза действительности. Короче,
функционально адекватная семья —это эмоционально здоровая
семья» *.
Трудно не согласиться с тем, что если в семье что-нибудь
«неблагополучно», то это может предположительно рассматриваться
как фактор, приводящий к отклонению поведения от нормы. Хотя
Карр категорически утверждает, что все эти ситуации суть факторы,
приводящие к отклонению поведения от нормы, это утверждение
нуждается в доказательстве. Само по себе не очевидно, и не было
доказано, что эти ситуации «препятствуют адаптации либо
адаптируют в антисоциальном направлении». По существу, Карр
лишь перечисляет семейные обстоятельства, которые он
рассматривает как нежелательные, в то же время представляя в
качестве решенного в действительности нерешенный научный
вопрос о доказанности их криминогенного значения.
Для того чтобы понять, что принцип «зло порождает зло»
является фикцией, необходимо совершить краткий экскурс в
социологию науки. Освещая существующее положение в области
изучения социальных проблем, нельзя не учитывать ту роль, которую
играют принятые у нас системы ценностей в создании препятствий к
научному исследованию этих проблем. Нет никаких оснований
считать, что вещи, которые мы признаем в высшей степени
отвратительными, греховными и низменными, не являются отчасти
порождением, отчасти условием foro, что мы больше всего ценим,
лелеем и уважаем. Вполне возможно, что некоторые, казалось бы,
локализованные и простые проблемы в действительности не могут
быть разрешены в рамках системы существующих установлений.
Социологи, которые одновременно являются также и гражданами,
склонны солидаризироваться с системой существующих
установлений и искать корни социальных проблем в факторах,
которые можно было бы контролировать или устранять, не подрывая
веры в святость наших установлений, либо искать их в факторах,
которые хотя и нельзя, по-видимому, поставить под контроль, но
можно безопасно подвергать порицанию, не затрагивая при этом
чьих-либо чувств. В этом одна из причин того, почему мы не
торопимся с действительно аналитическим исследованием сложной
взаимозависимости социальных проблем и более широкой
социальной системы 2.
1 Carr, op. cit., p. 112.
2 Этот абзац взят из рецензии автора на статью Фрэнсиса
Э. Мерилла,
опубликованную в American Sociological Review, 13, June, 1948, 259,
см.
К. D a v i s, Mental Hygiene and theClass Structure, Psychiatry, 1,
February,
1938, 55—65; L. K. F r a n k, Social Problems, Society as the
Patient,
Rutgers University Press, New Brunswick, 1948, p. 10—20; R. C. Fuller,
The Problem of Teaching Social Problems, American Journal of
Sociology, 44,
November, 1938, 415—425.
86
87
ДОНАЛД Р. КРЭССИ*
Развитие теории. Теория дифференцированной связи
Основной тезис этой статьи состоит в том, что теория,
берущаяся объяснять социальное поведение вообще или какую-либо
его конкретную разновидность, должна иметь два различных, но
вместе с тем согласующихся друг с другом аспекта.
Такая теория должна содержать, во-первых, положение, объя-
сняющее статистическое распределение поведения во времени и про-
странстве (эпидемиология), положение, на основании которого мог
бы быть сделан прогноз неизвестных показателей указанного стати-
стического распределения. Во-вторых,— положение, раскрывающее,
хотя бы в подразумеваемой форме, процесс, в ходе которого отдель-
ные лица доходят до проявления вовне изучаемого поведения,
положение, на основании которого мог бы быть сделан прогноз по-
ведения этих лиц в будущем. Иногда необходимо сконцентрировать
внимание на каком-либо одном из этих двух аспектов (эпидемиология
либо поведение отдельных лиц) теоретической проблемы; но мы
допустили бы ошибку и не добились бы никаких результатов, если
бы при этом игнорировали второй ее аспект или предоставили его
изучение другой отрасли науки либо специализированной группе
работников в пределах одной научной дисциплины.
В некоторых случаях данные для разработки обоих аспектов
той или иной проблемы отсутствуют, и поэтому создать двусторон-
нюю теорию невозможно. Например, работа автора этих строк по
вопросу о злоупотреблении доверием почти полностью посвящена
процессу превращения индивида в преступника; но это было вызвано
невозможностью получить достоверные данные относительно
распространенности преступлений такого рода1. Если бы такие
данные удалось получить, то можно было бы объединить обобщения,
касающиеся субъектов злоупотребления доверием,
Источник: «Epidemiology and Individual Conduct: A Case from
Criminology», The Pacific Sociological Review, 3, 1960, 47—54 (в
обработке редакторов издания на английском языке).
1 D. R. Cressey, Other People's Money, Qlencoe, 1953.
и обобщения, касающиеся различий в самих преступлениях
злоупотребления доверием.
В других случаях сосредоточение внимания на одном аспекте
проблемы является вопросом интереса или наличного времени.
Кроме того, причиной такой односторонности может оказаться
нежелательное неформальное разделение труда, как, например, такое,
которое существует между социологами и психиатрами или которое
определилось в результате недавнего возникновения в рамках
Американской социологической ассоциации особой секции
социальной психологии.
Потребность в создании интегрированных теорий
эпидемиологии и поведения отдельных лиц может быть
продемонстрирована на примере той работы, которая была проведена
в связи с мертоновской теорией отклоняющегося от нормы
поведения. Более 20 лет назад Мертон выдвинул социологическое
положение, которое, помимо всего прочего, имело своей целью
объяснить необычайно большое число преступлений против
собственности, совершаемых в рабочей среде. При этом, однако, он
оставил без ответа (и в известном смысле даже не ставил его) вопрос
о том, почему только очень незначительная часть выходцев из
рабочей среды совершает преступления против собственности 1.
В то время как некоторые социологи отнеслись к мертоновской
теории эпидемиологии преступности со вниманием, теоретическая
психиатрия, не имеющая к этой теории никакого отношения, по-
прежнему поставляла объяснения отдельных случаев совершения
преступлений представителями рабочего класса (и других классов) 2.
И только в течение последних пяти лет была сделана серьезная
попытка определить процессы, в результате которых, как это было
сформулировано Мертоном, недоступность законных средств дости-
жения успеха может «сработать» как причина совершения престу-
плений отдельными представителями рабочего класса. Однако даже и
здесь наиболее значительные усилия были сосредоточены на рас-
смотрении различий, существующих в социальной структуре обстоя-
тельств, благоприятствующих отклонению поведения от нормы, а не
на рассмотрении социально-психологических механизмов, дей-
ствующих в отдельных случаях 3.
В другом, более важном случае социологическая теория эпи-
демиологии преступности была полностью обойдена молчанием,
потому что ее рассматривали всего лишь как альтернативу психиа-
трических теорий процесса превращения индивида в преступника.
1 R. К. М е г t о n, Social Structure and Anomie, American
Sociological Review, 3, October, 1938, p. 672—682.
2 Ср.: F. E. H a r t u n g, A Critique of the Sociological
Approach to Crime and Correction, Law and Contemporary Problems, 23,
Autumn, 1958, p. 703—734.
3 R. А. С 1 о w a r d, Illegitimate Means, Anomie and Deviant
Behavior, American Sociological Review, 24, April, 1959, p. 164—176;
R. А. С 1 о w а г d, L. E. О h 1 i n, Types of Delinquent Subcultures,
December, 1958 (неопубликованная рукопись). Почти совершенно
игнорировалось значение, которое «теория дифференцированной
связи» Сатерленда имеет для объяснения высоких и низких
коэффициентов преступности различных категорий лиц, равно как и
значение теории Мертона для объяснения поведения отдельных лиц.
И однако, как мы покажем ниже, очевидно, что, когда в 1939 г.
Сатерленд выдвинул идею дифференцированной связи, он имел в
виду оба аспекта общекриминологической проблемы: объяснение
распределения коэффициентов преступности и определение
механизма превращения индивида в преступника 1. Эта идея оказала
глубокое влияние на развитие криминологической и социологической
мысли, хотя сама она явилась предметом полемики. Весьма
знаменательно, что полемика эта сосредоточилась главным образом
на вопросе о том, предоставляет ли предложенная концепция
возможность дать точное описание процесса превращения лица в
преступника, в то время как вопрос о том, может ли или не может эта
концепция объяснить распределение преступности и делинквент-
ности, почти не изучался и не обсуждался. В известном, весьма
реальном смысле Сатерленд пытался сделать для криминологии то,
что Дарвин сделал для биологии. Хотя такое утверждение, если
сравнивать масштабы явлений, охваченных теорией Дарвина, с мас-
штабами явлений, охваченных теорией Сатерленда, может показаться
претенциозным, оба они, и Дарвин и Сатерленд, пытались
установить принцип, объясняющий наличие или отсутствие «откло-
няющихся от нормы» явлений, и, далее, пытались уяснить механизм,
действие которого в отдельных случаях приводит к «отклонению от
нормы».
Дифференцированная связь и преступность отдельных лиц
Для того чтобы лучше понять теорию дифференцированной
связи Сатерленда, надо прежде всего обратиться к рассмотрению той
ее части, которая привлекла к себе наибольшее внимание и которая
имеет своей целью объяснить преступность отдельных лиц. Основ-
ные положения этой части теории Сатерленда состоят в следующем:
«преступное поведение усваивается во взаимодействии с индивидами
в определенной форме общения»; специфическому направлению
мотивов, побуждений, рациональных объяснений и установок, будь
то в сторону преступного или антипреступного, учатся у лиц, кото-
рые рассматривают юридические кодексы как свод подлежащих
соблюдению норм, и у лиц, установка которых благоприятствует
нарушению норм юридических кодексов. «Лицо становится
делинквентом в результате преобладания у него оценок,
благоприятствующих нарушению норм права, над оценками, не
благоприятствующими нарушению норм права» 1. В современном
обществе сосуществуют два рода оценок того, чего ждут и желают в
связи с наличием юридических кодексов, причем в разное время и в
различных ситуациях одно и то же лицо может представить другому
лицу оценки, противоречащие друг другу. Сатерленд назвал процесс
восприятия этих двух видов оценок «дифференцированной связью»
по той причине, что то, что усваивается в связи с преступным
образом поведения, конкурирует с тем, что усваивается в связи с
антипреступным образом поведения. «Когда люди становятся
преступниками, это происходит потому, что они соприкасаются с
преступным образом поведения, а также потому, что они
оказываются изолированными от воздействия антипреступного
образа поведения». Нам будет легче понять, какой именно тип
социально-психологического процесса имел, по всей вероятности, в
виду Сатерленд, если мы остановимся на некоторых деталях
изложения им своей концепции, проанализировав основные ошибки,
явно допущенные при ее толковании читателями, а также основные
критические замечания по ее адресу со стороны его коллег
криминологов.
Некоторые литературные погрешности. Теория дифференциро-
ванной связи изложена недостаточно ясно. На двух страницах
Сатерленд выдвигает девять сформулированных в общем виде тези-
сов, которые должны объяснить как эпидемиологию преступности и
делинквентности, так и причины совершения преступлений и делин-
квентных действий в конкретных случаях. Поэтому не удивительно,
что слова, которыми он оперирует, не всегда выражают тот смысл,
который, по-видимому, он вкладывал в них. Самое существенное, как
мы увидим ниже,— это то, что изложение Сатерленда создает
впечатление, будто автора мало интересует объяснение различий в
коэффициентах преступности и делинквентности. Это серьезная
погрешность в изложении своих мыслей, допущенная Сатерлендом.
Если же, однако, говорить о делинквентном и преступном поведении
отдельных лиц, то здесь трудности в уяснении смысла написанного
возникают, по-видимому, в равной мере по причине неясности самого
текста и потому, что читатели не изучают надлежащим образом этот
текст. Из-за того, что читатели не всегда понимают то, что, по-
видимому, пытался сказать Сатерленд, возникло пять основных и
множество менее значительных ошибок.
Во-первых, принято думать или (быть может, по
необходимости) допускать, пусть только для целей исследования и
обсуждения, что теория Сатерленда относится лишь к тем случаям,
когда речь
1 Мы не хотим тем самым сказать, что это единственная
общекриминологическая проблема. Наряду с двумя аспектами общей
проблемы этиологии криминологи изучают также социологию
уголовного права и социологию наказания. 1 Полное изложение
теории Сатерленда см. уЕ. Н. Sutherland and D. R. С r e s s e у,
Principles of Criminology, 5-th ed., New York, 1955, p. 74—81. Все
высказывания Сатерленда, если только нет других ссылок, взяты из
этой работы. идет о соприкосновении или связи с преступным или
делинквентным образом поведения *. Воулд, например, пишет:
«Одной из нерешенных проблем, всегда подрывавших теорию
дифференцированной связи, является тот очевидный факт, что не
всякий, кто соприкасается с преступностью, воспринимает
преступный образ поведения или следует ему» 2. На первый взгляд
может показаться, что те, кто выдвигает подобного рода возражения,
не замечают или игнорируют термины «дифференцированная» и
«преобладание» в формулировках Сатерленда. Заявив, что субъект
становится делинквентом в силу преобладания у него оценок,
благоприятствующих нарушению норм права, над оценками, не
благоприятствующими нарушению норм права, Сатерленд
продолжает: «Это и есть принцип дифференцированной связи. Он
относится к случаям связи субъекта как с преступным, так и с
антипреступным образом поведения и имеет своим предметом
противодействующие друг другу силы». Таким образом, он не
говорит, что люди становятся преступниками в силу того, что они
соприкасаются с преступным образом поведения, а утверждает, что
они становятся преступниками в силу переизбытка у них подобного
рода «связей» по сравнению с теми «связями», которые у них
имеются с антипреступным образом поведения. Поэтому нельзя
считать теорию Сатерленда порочной на том основании, что
существуют определенные категории лиц, например полисмены,
тюремный персонал, криминологи, которые весьма широко
соприкасаются с преступным образом поведения, но тем не менее
преступниками не становятся.
Во-вторых, как принято думать, Сатерленд утверждает, будто
люди становятся преступниками в силу того, что они соприкасаются
1 R. G. С а 1 d w е 1 1, Criminology, New York, 1956, p. 182;
R. S. С a-
v a n, Criminology, 2nd ed., New York, 1955, p. 701; M. В. С 1 i n a r d,
The Process of Urbanization and Criminal Behaviour, American Journal of
Sociology, 48, September, 1942, p. 202—213; Rural Criminal Offenders,
Ame
rican Journal of Sociology, 50, July, 1944, p. 38—45; Criminological
Theories
of Violations of Wartime Regulations, American Sociological Review, II,
June,
1946, p. 258—270; The Sociology of Delinquency and Crime, Review of
Sociology,
New York, 1957, p. 477; Sociology of Deviant Behavior, New York,
1957,
p. 240; H. W. Dunham, M. К n a u e r, The Juvenile Court in Its
Relationship to Adult Criminality, Social Forces, 32, March, 1954, p. 290
—296;
M. A. Elliott, Crime in Modern Society, New York, 1952, p. 347—348;
Sh. G 1 u e с k, Theory and Fact in Criminology, British Journal of
Delinquency,
7, October, 1956, p. 92—109; R. E. L a n e, Why Businessmen Violate the
Law
Journal of Criminal Law and Criminology, 44, July-August, 1953, p. 151
—165;
W. C. Reckless, The Etiology of Delinquent and Criminal Behavior, New
York, Social Science Council, 1943, p. 60; J. F. S h о r t, Jr., Differential
Asso
ciation and Delinquency, Social Problems, 4, January, 1957, p. 233—239;
Differential Association with Delinquent Friends and Delinquent
Behavior,
Pacific Sociological Review, 1, Spring, 1958, p. 20—25; H. M. Т r i с e,
Sociolo
gical Factors in Association with A. A., Journal of Criminal Law and
Crimino
logy, 48, November-December, 1957, p. 374—386; G. B. V о 1 d,
Theoretical
Criminology, New York, 1958, p. 194—195.
2 G. B. V о 1 d, Theoretical Criminology, New York, 1958, p.
194. главным образом с преступниками Ч Эту ошибку легко
допустить из-за стиля изложения автором его теории, а также
благодаря популярности, которой пользуется концепция,
объясняющая преступность в нашем обществе влиянием «плохих
друзей». Выдвинутые Сатерлендом положения имеют своим
предметом соотношение между связями и образом поведения,
независимо от характеристики лица, представляющего этот
последний.
При изложении своей теории Сатерленд все время употребляет
такие термины, как «оценка юридических кодексов как благоприят-
ствующих или неблагоприятствующих факторов», «преобладание
оценок, благоприятствующих нарушению норм права, над оценками,
не благоприятствующими нарушению норм права», и «связь с
преступным и антипреступным образом поведения». Таким образом,
если мать учит своего сына тому, что «честность — лучшая
политика», но одновременно, быть может неумышленно, внушает
ему, что «если ты умираешь от голода, не будет ничего плохого в том,
что ты украдешь кусок хлеба», она преподает ему антипреступный
образ поведения и вместе с тем преступный образ поведения, даже
если сама она человек честный, непреступный или даже
антипреступный. Человек может научиться преступному образу
поведения у лиц, которые сами преступниками не являются, и на-
учиться антипреступному образу поведения у хулиганов, профес-
сиональных мошенников, привычных преступников и гангстеров.
В-третьих, в течение периода от 5 до 12 лет после того, как
Сатерленд опубликовал окончательное определение «теории
дифференцированной связи», не включив в него слова
«систематическое», по меньшей мере пять авторов продолжали
ошибочно считать, что теория эта относится только к случаям
«систематического» преступного поведения 2. Эта ошибка не имеет
большого значения для понимания теории Сатерленда в том виде, в
каком она сформулирована сегодня, однако ее рассмотрение поможет
уяснить сущность этой теории.
H. E. Barnes and N. К. Teeters, New Horizons in Criminology,
3rd ed., New Jersey, 1959, p. 159; С a 1 d w e 1 1, op. cit., p. 182—183;
С a v a n, op. cit., p. 701; M. В. С 1 i n a r d, The Process of Urbanization
and
Criminal Behavior, American Journal of Sociology, 48, September, 1942,
p. 202—
213; Rural Criminal Offenders, American Journal of Sociology, 50, July,
1944,
p. 38—45; Criminological Theories of Violations of Wartime Regulations,
Ame
rican Sociological Review, 11, June, 1946, p. 258—270; Elliott, op. cit.,
p. 274; D. G 1 a s e r, The Sociological Approach to Crime and Correction,
Lam
and Contemporary Problems, 23, Autumn, 1958, p. 683—702; Differential
Asso
ciation and Criminological Prediction: Problems of Measurement —
доклад,
прочитанный на ежегодной конференции Американской
социологической
ассоциации в Чикаго в сентябре 1959 г.; G I u e с k, op. cit.; Lane, op.
cit.;
Reckless, op. cit., p. 60; H. M. S h u 1 m a n, The Family and Juvenile
Delinquency, Annals of the American Academy of Political and Social
Science, 261,
January, 1949, p. 21—31; D. R. Т a f t, Criminology, New York, 1956, p.
338.
С a 1 d w e 1 1, op. cit., p. 182—184; С a v a n, op. cit., p. 701; E 1
1 i-
o t t, op. cit., p. 274; R. R. К о г n and L. W. M с С о r k 1 e, Criminology
and Penology, New York, 1959, p. 297—298; Void, op. cit., p. 197—198.
Первоначальное определение было сформулировано так, что оно
распространялось только на «систематическое» преступное
поведение, а не на более общую категорию «преступного
поведения»1. Сатерленд исключил слово «систематическое» из
второго варианта своей теории, который впервые был опубликован в
четвертом издании его «Принципов криминологии» в 1947 г. При
этом он пояснил, что, по его мнению, «систематическими» являются
любые преступные действия, за исключением «самых
малозначительных», но он исключил это слово в связи с тем, что
некоторые ученые не смогли дать определение «систематического
преступника», в то время как другие считали, что «систематическими
преступниками» является лишь незначительная часть обвиняемых 2.
В настоящее время эта теория охватывает любые виды преступного
поведения. Ограничение ее действия случаями «систематического»
совершения преступлений объяснялось, по-видимому,
соображениями скорее практического, нежели логического характера;
соответственно, от этого отказались, как только пришли к выводу, что
такое ограничение лишено практического значения. Правда, недавно
один автор, Колдуэлл, обрушился на слово «систематическое» со
столь же резкой критикой, как и та, которая содержалась в одной из
первых статей, направленных против первоначальной формулировки
теории Сатерленда, включавшей в себя слово «систематическое» 3.
В-четвертых, высказывается банальная мысль о том, что эта
теория дефектна, поскольку она не объясняет, почему у людей
имеются те «связи», которые у них есть *. Хотя подобного рода
мысль представляет собой ценную констатацию того, чего недостает
криминологическим исследованиями в чем они, следовательно,
нуждаются, было бы ошибкой пытаться распространить ее на
дифференцированную связь. Сатерленд признавал, что установление
того, почему у людей имеются те конкретные связи, которые у них
есть, является проблемой, вполне заслуживающей исследования; мы
убедимся в том, что, когда его теория рассматривается как прин-
1 См. Е. Н. S u t h е г 1 a n d, Principles of Criminology, 3rd.
ed., New
York, 1939, p. 5—9.
2 E. H. S u t h e r 1 a n d, Development of the Theory (A. K.
Cohen,
A. R. Lindesmith, K. F. Schuessler, editors), The Sutherland Papers,
Bloomington, Indiana University Press, 1956, p. 21.
3 A. L. Leader, A Differential Theory of Criminality, Sociology
and
Social Research, 26, September, 1941, p. 45—53.
4 G 1 u e с k, op. cit.; C. R. J e f f e r y, An Integrated Theory
of Crime
and Criminal Behavior, Journal of Criminal Law and Criminology, 49,
March-
April, 1959, p. 533—552; Leader, op. cit.; M. H. N e u m e у е r, Juve
nile Delinquency in Modern Society, 2nd. ed., New York, 1955, p. 152;
J. F. S h о r t, Jr., Differential Association as a Hypothesis: Problems of
Empirical Testing — доклад, прочитанный на ежегодной конференции
Американ
ской социологической ассоциации в сентябре 1959 г.; Trice, op. cit.;
S. K. W e i n b e r g, Theories of Criminality and Problems of Prediction,
Journal of Criminal Law and Criminology, 45, November-December,
1954, p. 412—429. цип, имеющий своим назначением объяснить
различия в коэффициентах преступности, она общим образом
учитывает различные благоприятные возможности для
установленных связей с преобладанием преступного образа
поведения. И тем не менее тот факт, что посвященная «поведению
отдельных лиц» часть теории Сатерленда не претендует на то, чтобы
объяснить наличие у лица тех или иных «связей», не может считаться
ее недостатком:
«На данном уровне исследования нет необходимости в
объяснении того, почему у лица имеются те «связи», которые у него
есть; это, несомненно, определяется целым комплексом
обстоятельств. Вполне вероятно, что в районе с высоким уровнем
делинквентности общительный, активный, атлетического сложения
подросток может завязать знакомство с другими проживающими по
соседству подростками, научиться у них делинквентному поведению
и стать гангстером; напротив, проживающий в том же районе
подросток, обладающий психопатическими чертами, инертный,
живущий уединенно и замкнуто, может не выходить за порог своего
дома, не знакомиться с другими проживающими по соседству
подростками и не стать делинквентом. При другой ситуации
общительный, атлетического сложения, агрессивный подросток
может стать членом отряда бойскаутов и не приобщиться к
делинквентному поведению. Связи лица определяются в общем
контексте социальной организации» *.
В-пятых, некоторые авторы пришли к ошибочному
заключению, что слово «теория» является синонимом слов
«предубеждение» или «предрассудок», и осудили концепцию
Сатерленда на этом основании. Например, говоря о критике, которой
Сатерленд подвергся в связи с тем, что он исключил слово
«систематическое» из варианта определения, опубликованного в 1947
г., Колдуэлл писал, что к 1947 г. «мы не получили дополнительных
фактов в количестве, достаточном для того, чтобы дать возможность
[Сатерленду] объяснить все разновидности преступного поведения»
2. В этом заявлении нет ясного признания того, что факты сами по
себе ничего не объясняют и что теория в числе прочих вещей
пытается дать объяснение связям, существующим между известными
нам фактами. Путаница в представлении о роли теории видна также в
словах Клайнарда, заявляющего, что теория Сатерленда является
«произвольной», в утверждении Глюка, что «социальные процессы
догматически приспособлены к тому, чтобы соответствовать
предубеждениям априорной теории дифференцированной связи», и в
высказываниях Джеффри, который считает, что «эта теория не
проводит различия между преступным и непреступным поведением,
поскольку обеим этим разновидностям поведения можно научиться»
3. Такого рода
Sutherland and С r e s s е у, op. cit., p. 79.
Ibid., p. 182.
3 M. В. С 1 i n a r d, Sociology of Deviant Behavior, New
York, 1957,
p. 204; G 1 u e с k, op. cit., p. 99; J e f f e r y, op. cit., p. 537.
утверждения представляют собой не столько ошибочное истолкова-
ние теории дифференцированной связи, сколько выражение ошибоч-
ного представления о роли теории, гипотез и фактов в научном
исследовании. Ниже мы покажем, что именно теория Сатерленда в
целом дает возможность упорядочить и интегрировать известные нам
факты о преступности. Здесь же следует только отметить, что Мертон
и многие другие рассеяли заблуждение относительно того, что
социологическая теория произвольно распространяется на факты,
которые она пытается объяснить 1.
Имели место и другие ошибки, причина которых коренится в
форме изложения Сатерлендом своей теории, невнимательном
чтении сформулированных им положений или в гипотезах,
необходимых для проведения исследования. Эти ошибки, однако,
допускались не столь часто, как те пять, о которых шла речь выше.
Можно отметить, в частности, следующие: смешение понятия
«оценки ситуации» со словом «ситуация» 2; смешение положения о
том, что отдельные лица соприкасаются с преступным и
антипреступным образом поведения, с положением о том, что по
принципу дифференцированной связи с указанными видами
поведения соприкасаются не лица, а группы людей 3; точка зрения,
что эта теория имеет своим предметом главным образом усвоение
техники совершения преступлений 4; что она имеет в виду случаи
усвоения таких типов поведения, которые по своей природе не
являются ни преступными, ни антипреступными 6; что понятие
«дифференцированная связь» в применении к профессиональным
ворам означает поддержание «известной необходимой
отчужденности от обычных людей» 6; непонимание того, что
стенографически сокращенный термин «дифференцированная связь»
эквивалентен «дифференцированной связи с преступным и
антипреступным образом поведения», с вытекающим отсюда пред-
положением, что эта теория пытается объяснить не только преступ-
1 R. К. М е г t о п, Social Theory and Social Structure, rev. ed.,
1957,
p. 85—117.
2 M. L. В а г г о n, The Juvenile in Delinquent Society, New
York, 1954,
p. 101.
3 E 1 1 i о t t, op. cit., p. 274.
4 M. В. С 1 i n a r d, Criminological Theories of Violations of
Wartime
Regulations, American Sociological Review, 11, June, 1946, p. 258—270.
6 Тафт пишет о дифференцированной связи «с другими
лицами, которые потерпели ту или иную неудачу в жизни или стали
преступниками»; однако теория Сатерленда ничего не говорит о
связи с «неудачниками», если только термины «неудачник» и «лицо,
являющееся представителем преступного образа поведения», не
употребляются в качестве синонимов (op. cit., p. 338).
6 W. С. Reckless, The Crime Problem, 2nd. ed., New York, 1955. p.
169. В такого рода ошибке, быть может, повинен сам Сатерленд, ибо
в своей работе о профессиональных ворах он употреблял термин
«дифференцированная связь» для характеристики участников
системы поведения, а не для описания того процесса, который двумя
годами позже был представлен в первом варианте его теории. См. Е.
Н. Sutherland, The Professional Thief, Chicago, University of Chicago
Press, 1937, p. 206—207. ное поведение, а любое поведение 1и,
наконец, точка зрения, согласно которой эта теория имеет дело только
с приблизительным коэффициентом связи между двумя типами
человеческого поведения и не содержит прямо сформулированного
положения о том, что «диффе? ренцированная связь может быть
различной по частоте, продолжительности, порядку очередности и
интенсивности» 2.
Наиболее распространенные критические замечания по поводу
теории дифференцированной связи. Уяснению теории Сатерленда
может помочь также анализ некоторых недостатков, обнаруженных в
ней различными критиками. В литературе встречается пять основных
типов критических замечаний. При этом было бы неправильно
полагать, что замечания, исходящие от многих читателей, всегда
более правильны или важны, чем замечания, сделанные каким-либо
одним читателем. Однако если мы будем комментировать все доводы
против теории Сатерленда, это уведет нас далеко в сторону. Поэтому
мы остановимся, и то не очень подробно, только на некоторых
замечаниях, сделанных одним-двумя авторами.
В литературе можно найти указания на то, что теория
дифференцированной связи несовершенна потому, что она:
игнорирует свободную волю 3, основана на психологии,
предполагающей рациональное мышление 4, игнорирует роль
потерпевшего ь, не объясняет происхождения преступности 6, не
дает определения таких терминов, как «систематическое» и
«преобладание»7, не принимает в расчет «биологические факторы»8,
имеет весьма малое значение или даже вообще не представляет
никакой ценности для «людей практики»9, не отличается
достаточной полнотой в связи с тем, что не
1 Н. В. G 1 1 1, An Operational View of Criminology, Archives
of Criminal
Psychodynamics, October, 1957, p. 284; J e f f e г у, pp. cit.
2 С 1 i n a r d, Criminological Theories of Violations of
Wartime, Regula
tions, op. cit. Игнорирование этих, как называл их Сатерленд,
«модальностей»
приведет к тому, что «теория дифференцированной связи» должна
будет поста
вить знак равенства между соприкосновением с образом поведения,
проде
монстрированным один раз в радиопостановке, и соприкосновением
с образом
поведения, множество раз продемонстрированным ребенку
человеком, кото
рого этот ребенок горячо любит и глубоко уважает. Теория
Сатерленда
такого знака равенства между ними не ставит.
3 С а 1 d w e I I, op. cit., p. 182.
4 W e i n b e r g, op. cit.
5 С 1 i n a r d, The Sociology of Delinquency and Crime (J.
Gittler, edi
tor), Review of Sociology, New York, 1957, p. 479.
6 J e f f e r y, op. cit., p. 537.
7 L e a d e r, op. cit.; С a 1 d w e 1 1, op. cit; M. В. С 1 i n a r d,
Crimino
logical Research (R. K. M e r t о n, L. Broom and L. Cottrell, editors),
Socio
logy Today, New York, 1959, p. 510—513; J. F. S h о r t, Jr., Differential
Asso
ciation and Delinquency, Social Problems, 4, January, 1957, p. 233—239.
8 Barnes and Teeters, op. cit., p. 159; С a 1 d w e 1 1, op. cit.,
p. 182; Gill, op. cit., p. 289—291; G 1 u e с k, op. cit., p. 98—99; O. Kin-
berg, Kritiska reflexioner over den differentiella associatiorihypotesen,
Chap. 24, в кн.: I. A g g e, G. В о а 1 t, В. G e r 1 e, M. H e u m a n, С. G.
J a-
nson, O. Kinberg, S. Rengby, T. Segerstedt, Th. Sellin.
Kriminologi, Stockholm, 1955, p. 415—429.
9 Barnes and Teeters, op. cit., p. 210.
7 Социология преступности 97
Нас
Чи Коэф
еление в
Зсло де- фициент де-
возрасте
она линквент линквентно
от 6 до 17
ов сти
лет
1 16 164 10,2
69 27
2 36 597
48 86 6,1
3 10 384 2,7
41 75
4 35 176
4 29 2,0
5 24 143 1,7
9 23
6 20 977 2,1
1 2
7 208
31 9 1,5
7 158
193 501
Источник: «Towards an Understanding of Juvenile Delinquency»,
New York, 1954, p. 23—43 (в обработке редакторов издания на
английском языке).
1 Корреляция — внешнее выражение связи между
средними призна
ками исследуемых массовых процессов.— Прим. ред.
2 Когда охваченный переписью участок был разделен
одним из этих
концентрических кругов, к каждой зоне было отнесено такое
количество
населения и делинквентов в возрасте от 6 до 17 лет, которое
соответствовало
территории того участка, которая пришлась на долю каждой зоны.
зоне. Самые высокие коэффициенты делинквентности зафиксирова-
ны во внутренней зоне. Однако предположение Бёрджесса, что
коэффициент делинквентности непрерывно и постоянно снижается
по мере продвижения от внутренней зоны к внешней зоне, не полу-
чает подтверждения в зональных коэффициентах делинквентности в
Балтиморе. Коэффициент делинквентности резко снижается: от 10,2
на 100 в зоне 1 до 6,1 на 100 в зоне 2 и до 2,7 в зоне 3. Вне зоны 3
коэффициент делинквентности остается по существу одним и тем же
для оставшихся четырех зон.
Ознакомление с таблицей II показывает, что коэффициент
делинквентности белых снижается от 5,2 на 100 во внутренней
Таблица П
ЧИСЛО ДЕЛИНКВЕНТОВ, НАСЕЛЕНИЕ, КОЭФФИЦИЕНТ
ДЕЛИНКВЕНТНОСТИ ПО ОТДЕЛЬНЫМ ГРУППАМ
НАСЕЛЕНИЯ, ОБА ПОЛА,
ВОЗРАСТ ОТ 6 ДО 17 ЛЕТ, ПО ЗОНАМ, РАСПОЛОЖЕННЫМ
НА РАССТОЯНИИ ОДНОЙ МИЛИ ДРУГ ОТ ДРУГА. БАЛТИМОРА,
1939—1942 ГГ.
Белые Негры
Н
К К
Н аселе
Ч оэфф Ч оэфф
аселени ние в
исло и- исло и-
е в возра
Зделин циент делин циент
возраст сте от
она к- делин к- де-
е от 6 6 до
венто к- венто линкв
до 1 7 17
в вентн в ент-
лет л
ости ности
ет
1 3 7 5 1 8 1
2 3 99 718 ,17 270 709 4,58
1610 37790 4,26 2038 21 9,27
843 35550 2,37 198 996 6,77
2925
4 3 1 1 3 3
1
543 7327 ,98 02 ,64
1 22
6227 14045 1,62 278 7,91
13
188 9602 1,96 170 7,65
7 3 2 1
1 089 ,48
В 3 1 3 3
сего 641 24121 552 4380
зоне до 4,3 на 100 в зоне 2 и до 2,4 на 100 в зоне 3. Вне этой
зоны коэффициент делинквентности по существу остается одним и
тем же для оставшихся четырех зон. Применительно к группе негров
коэффициенты делинквентности в зонах 5 и 6 выше, чем
коэффиценты делинквентности в зонах 3 и 4. В зонах 5 и 6
коэффиценты делинквентности более чем в два раза превышают
таковые в зоне 4. Однако эти отклонения от гипотезы о
концентрической зоне имеют, возможно, ограниченное значение в
связи с тем обстоятельством, что в этих районах проживает мало
негров.
Гипотеза о зонах может привести к чрезмерному упрощению
действительной схемы распределения делинквентности в простран-
стве. Например, во внутренних зонах может быть зафиксирована
амплитуда колебаний коэффициента делинквентности от 20,8 на 100
до 1,1 на 100, то есть та полная амплитуда колебаний, которая 9
Социология преступности
характерна для этого города в целом. Охваченные переписью
участки 25—5 и 25—6, территориально расположенные на расстоя-
нии 5 и более миль от центра, характеризуются коэффициентами
делинквентности в 5,7 и в 7,3, то есть такими коэффициентами, кото-
рые более чем в 7 раз превышают коэффициенты делинквентности по
нескольким охваченным переписью участкам, расположенным по
радиусу от центра города на расстоянии не свыше одной-двух миль.
Изучение географической карты также дает основание предполагать,
что в каждой зоне имеется широкая амплитуда колебаний
коэффициентов делинквентности, включая районы как с высокими,
так и с низкими показателями делинквентности.
Предварительное изучение этих данных показывает, что
гипотеза о концентрической зоне чрезмерно упрощает
действительное территориальное распределение делинквентности в
Балтиморе и ведет к затушевыванию того обстоятельства, что в
пределах каждой зоны имеется широкая амплитуда колебаний
коэффициентов делинквентности. Это, однако, само по себе не
исключает большого значения и важности экологической 1 типизации
или территориальной отдаленности от центра города как факторов,
определяющих прогноз и (или) дающих ключ к пониманию
дифференцированного коэффициента делинквентноети. Другие
данные, имеющие к этой проблеме непосредственное отношение,
будут представлены нами ниже.
Делинквентность несовершеннолетних и территориальная бли-
зость к районам, отнесенным к промышленной зоне. Вопрос о со-
отношении между делинквентностью и фактом наличия промышлен-
ных предприятий или их территориальной близости требует допол-
нительного анализа и уяснения. Изучение данных о такого рода
соотношении с очевидностью показывает, что эти переменные вели-
чины не обязательно сопутствуют одна другой.
В нескольких промышленных районах коэффициенты делинк-
вентности несовершеннолетних оказались значительно выше сред-
него уровня делинквентности в охваченном переписью районе
Балтиморы, для которого на протяжении всего периода времени, пока
длилось изучение, было характерно соотношение 4,2 на 100.
Напротив, некоторые из числа самых низких для этого города
коэффициентов делинквентности характеризуют либо сами про-
мышленные зоны, либо расположенные рядом с ними районы; кон-
кретно речь идет об охваченных переписью участках 25—2, 25—4, 24
—1 и 24—2. Что касается последних двух участков, то на протяжении
четырех лет, пока длилось изучение, коэффициент делинквентности
здесь был равен 1,1, и это несмотря на то, что более 50% территории
этого района отнесено к промышленной зоне и используется в
промышленных целях. За исключением участка 4—2,
1 Экология изучает взаимоотношения между организмами и их
средой; здесь же речь идет об определении всего комплекса или типа
взаимоотношений между отдельными лицами и окружающей их
средой.— Прим. перев. который по преимуществу относится к
торговой зоне и лишь в незначительной степени — к зоне
промышленной, средний коэффициент делинквентности в 18
районах, охваченных одним участком, 50% территории которого
относится к промышленной зоне, равен 4,8. В семи районах, где 50%
или более 50% территории охваченного переписью участка относится
к промышленной зоне, средний коэффициент делинквентности на
охваченном переписью участке равен лишь 3,9, то есть он ниже, чем
средний коэффициент делинквентности по городу в целом. Из 25
охваченных переписью участков, которые частично или по
преимуществу относятся к промышленным зонам, только 2 участка
расположены в пределах 15 районов с наивысшими показателями
делинквентности и только 6 — в пределах районов с показателями
делинквентности, не выходящими за рамки первой четверти
изучаемого ряда.
У нас нет полной уверенности в том, что высокие
коэффициенты делинквентности в некоторых промышленных
районах являются следствием наличия в этих районах
промышленности (и (или) результатом экологического процесса
перемен в использовании той или иной территории) либо что они
могут быть объяснены социально-экономическими переменными
величинами, изученными в настоящей монографии. Как уже
указывалось, низкий коэффициент делинквентности в той или иной
промышленной зоне сам по себе не исключает возможного значения
наличия промышленности для объяснения дифференцированного
коэффициента делинквентности. Если бы для определения этого
фактора можно было бы применить адекватный количественный
индекс, использование анализа факторов и метода частичной
корреляции (о котором речь пойдет ниже) могло бы дать ответ на эти
вопросы. И все же анализ распределения ошибок при
прогнозировании делинквентности на основе переменных величин,
проанализированных путем уравнения с обратными величинами, мог
бы помочь уяснению характера связи, существующей между
близостью от промышленных предприятий как таковой и
коэффициентом делинквентности.
Было бы вполне уместно отметить, что распределение
промышленных предприятий в Балтиморе не согласуется с гипотезой
Бёрджес-са о зонах. В Чикаго и в других городах, изученных
Бёрджессом и его коллегами, основные промышленные предприятия
сосредоточены в центре города или поблизости от него. По этой
умозрительной схеме зона I расположена в центральном деловом и
промышленном районе; зона II—переходная зона или район трущоб
—испытывает агонию превращения из района жилых домов в район
деловых и промышленных предприятий; зона III —зона, где располо-
жены дома рабочих; зона IV — зона жилых домов и зона V — зона
владельцев сезонных билетов, расположенная за городом. В отличие
от этого в Балтиморе только 50% районов, в которых сосредоточены
промышленные предприятия или которые отнесены к промышленной
зоне, находятся в пределах зоны I и зоны II. Несколько
9* наиболее важных промышленных центров Балтиморы
расположены в административных округах 25 и 26. Эти районы,
находящиеся на расстоянии нескольких миль от центра города,
включены в зоны 5 и 6. На охваченных переписью участках 25—5 и
25—6 более 80% удобной земли отнесено к промышленной зоне и
(или) используется в промышленных целях.
Делинквентность несовершеннолетних и территориальная бли-
зость к районам, отнесенным к зоне торговых предприятий. Средний
коэффициент делинквентности на охваченном переписью участке в
12 районах, территория которых по преимуществу или частично
относится к зоне торговых предприятий, равен 9,0 — почти в два раза
выше среднего коэффициента делинквентности по городу в целом.
Половина территории этих участков приходится на 14 районов
Балтиморы с наиболее высокими показателями делинквентности.
Однако связь между зоной торговых предприятий и коэффициентом
делинквентности нуждается в дальнейшем анализе; этот анализ будет
нами проведен в следующем разделе. Необходимость в
дополнительном анализе продиктована тем обстоятельством, что в 4
из этих 12 районов коэффициент делинквентности значительно ниже
среднего коэффициента делинквентности по городу. На одном из
охваченных переписью участков коэффициент делинквентности
близок к нулю, составляя за указанный четырехлетний период только
0,1.
Делинквентность несовершеннолетних и движение населения.
Начиная с 1900 г. в районах наибольшей концентрации делинквент-
ности отмечается значительное сокращение населения, но в то же
время движение населения в этих районах происходило в различных
формах. В 1930—1940 гг. в районах с наивысшими показателями
делинквентности не наблюдалось значительного сокращения населе-
ния. Более того, во многих кварталах имел место рост населения. На
протяжении этого десятилетия на охваченном переписью участке 17
— 5, третьем по уровню делинквентности районе, население увели-
чилось на 20%. Вообще же это были районы с большой концентра-
цией негритянского населения.
Коэффициент корреляции 1 между коэффициентом делинквент-
ности и процентом роста или сокращения населения выражается в г
— —0,12, причем этот коэффициент ниже 0,05. Таким образом, в
отличие от тех выводов, к которым пришли Шоу и его коллеги
1 Коэффициент корреляции характеризует меру тесноты или
степень связи между исследуемыми признаками. Все возможные
значения коэффициента корреляции лежат в пределах от 0 до 1.
Коэффициент корреляции, равный -f- (или —), характеризует полную
прямую (+) или обратную (—) связь между исследуемыми
признаками, что совпадает с функциональной зависимостью.
Наоборот, коэффициент корреляции, равный 0, говорит о полном
отсутствии связи между исследуемыми признаками. Следовательно,
дроби, приближающиеся от 0 к 1, будут соответствовать степени
корреляции — большая дробь свидетельствует о большей
корреляции, а меньшая — о меньшей.— Прим. ред.
в Чикаго и в других американских городах, в Балтиморе связь
между коэффициентом делинквентности и движением населения в
районе статистического значения не имеет.
Таблица III
СРЕДНИЕ КОЭФФИЦИЕНТЫ ДЕЛИНКВЕНТНОСТИ
НА ОХВАЧЕННЫХ ПЕРЕПИСЬЮ УЧАСТКАХ,
СГРУППИРОВАННЫХ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ПРОЦЕНТА
РОСТА ИЛИ СОКРАЩЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ. БАЛТИМОРА,
1939—1942 гг.
Средний коэффициент
делинквентости,
1939—1942гг.
Процент роста или
сокращения населения,
1930—1940 гг.
13,1*
4,5
4,7 4,5 1.3
Сокращение 20—39
0—19
Рост
0—19 20—39 40 и свыше
Только по одному охваченному переписью участку.
Кроме того, таблица III иллюстрирует выводы, сделанные на
основе корреляционного анализа. За исключением районов, где
население увеличилось на 40% или более, и одного охваченного
переписью участка, где население сократилось более чем на 20%,
между движением населения и коэффициентом делинквентности нет
обязательной связи.
Какова же корреляция между социально-экономическими
индексами, изученными по охваченным переписью участкам, и
соответствующими им коэффициентами делинквентности
несовершеннолетних?
Делинквентность несовершеннолетних и образование. Коэф-
фициент корреляции между коэффициентом делинквентности несо-
вершеннолетних и средним образовательным уровнем выражается в г
=-0,51 \
Анализ диаграммы рассеивания 2 дает основания полагать, что
связь между делинквентностью несовершеннолетних и образованием
не является линейной 3. При увеличении коэффициента
1 То есть обратная зависимость здесь весьма значительна.
— Прим. ред.
2 Диаграмма рассеивания показывает существенное
отклонение значе
ний исследуемых признаков от средних значений (дисперсия весьма
велика).—
Прим. ред.
3 Линейной называется связь (корреляция), при которой
равным изме
нениям средних значений одного признака соответствуют
приблизительно
равные изменения средних значений другого признака.— Прим. ред.
делинквентности от 1 до 4% можно констатировать заметное сниже-
ние образовательного уровня. В районах с коэффициентом делин-
квентности, превышающим 4%, снижение образовательного уровня
по числу лет обучения является значительно более постепенным в
смысле изменения по отдельным единицам учета. Если же мы
обратимся к районам с наивысшим уровнем делинквентности, то
обнаружим здесь поразительный рост показателей официального
обучения в школах. Однако представленные ниже данные говорят о
том, что это обстоятельство не имеет статистического значения.
Анализ таблицы IV свидетельствует также о наличии тесной
связи между образовательным уровнем той или иной группы
населения, квартирной платой, которую оно платит, и состоянием и
перенаселенностью домов, в которых живет. Таким образом, в
случаях, когда влияние других социальных и экономических
факторов исключается, для определения соотношения между
обучением в школах и делин-квентностью существенно
необходимым является проведение дальнейшего анализа.
Делинквентность несовершеннолетних и средние ставки
квартирной платы. Коэффициенты делинквентности
несовершеннолетних изменяются обратно пропорционально
экономическому статусу района, измеренному в единицах
среднемесячной ставки квартирной платы. Установленная между
этими двумя переменными величинами корреляция порядка нуля
выражается в г = — 0,53. Самые низкие ставки квартирной платы
существуют: по юго-восточному району службы здравоохранения —
в административных округах 2 и 3, на охваченном переписью участке
4—2, в административном округе 1, в непосредственной близости от
центрального делового района, на юго-западе Балтиморы —в
административном округе 22, на юг от центральной торговой зоны и
на охваченном переписью участке 25—6.
Таблица IV показывает высокую степень взаимокорреляции
между ставками квартирной платы, образованием, жилыми помеще-
ниями, не отвечающими установленным стандартам, и жилыми
помещениями, занятыми домовладельцами. Корреляция между
ставками квартирной платы и цветным населением является зна-
чительной, однако она не так высока, как этого следовало бы ожидать
ввиду угнетенного социально-экономического положения негров. Это
результат дискриминации негров в области жилищных отношений,
которая вынуждает их платить за аналогичное по своим условиям
жилье более высокую квартирную плату, чем та, которую за него
платят белые.
Анализ диаграммы рассеивания показывает, что связь между
делинквентностью несовершеннолетних и квартирной платой являет-
ся криволинейной 1. Если коэффициент делинквентности несовер-
1 Криволинейная связь или корреляция имеет место в тех
случаях, когда равным средним значениям одного исследуемого
признака соответствует неравное значение другого исследуемого
признака.— Прим. ред. шеннолетних превышает 3,5, постепенно
начинает происходить связанное с увеличением на единицу
измерения коэффициента
Таблица IV
КОРРЕЛЯЦИИ ПОРЯДКА НУЛЯ МЕЖДУ
КОЭФФИЦИЕНТОМ ДЕЛИНКВЕНТНОСТИ
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ И НЕКОТОРЫМИ ПЕРЕМЕННЫМИ
ВЕЛИЧИНАМИ. БАЛТИМОРА, 1939-1942 гг.
цам за- н
нов
X
ладель щения,
щения, ие уста да
ность
юсть олетни
шиеся
плата
ОБ мертам
ле! Ж) нен 0i.ibl ТВтым е;е п ча ст к0ан 5Щме
!Й ив:
ие
ен
m нн
1Я
Р е ,01 п « 0
pi [Ј
Де не< л :с ин >ве •Р к ш В( :i е
н
ра а, Г н И1 ю,Д ^
ja
:е
е
и
ГН1 bli
ж
П3( Э1
рт
Ж1 ня- i. fi пы >ie
ен
р
а
Р
Ли за Ц г
Цв С'
Об
Кв
Пе
Образова + - — + — - —
ние .... 0,8 0,7 0,4 0,3 0,7 0,1 0,51
9 1 1 9 6 2
Квартирн + — — — + — — —
ая плата 0,8 0,6 0,3 0,4 0,7 0,1 0,53
9 8 4 7 3 3
Перенасе — — — + — + — +
ленность 0,7 0,6 0,6 0,7 0,8 0,0 0,73
1 8 9 2 6 1
Цветные — — + — + — +
0,4 0,3 0,6 0,7 0,5 0,3 0,70
1 4 9 6 8 2
Жилые
помещения, за-
нятые
домовладель-
цами + + — — — + —
0,3 0,4 0,7 0,7 0,6 0,1 0,80
9 7 2 6 7 2
Жилые | V w
помещения, не ч f §
*)\ > w*
s\s V
отвечаю
щие уста-
новленн
ым стандар-
там — — + + — _ + +
0,7 0,7 0,8 0,5 0,6 0,0 0,69
6 3 6 8 7 7
Лица,
родившиеся за
границей — — — — + + —
.... 0,1 0,1 0,0 0,3 0,1 0,0 0,16
2 3 1 2 2 7 *
V W
, Л J
Л* Л. V
В 155 случаях /- = ±0,1576 имеет статистическое значение на
уровне 0,05, а г = ±0,2063 —на уровне 0,01.
Как мы видим, коэффициент корреляции между
делинквентностью несовершеннолетних и указанными переменными
величинами варьирует от +0,73 до —0,80.— Прим. ред.
делинквентности несовершеннолетних снижение квартирной
платы на единицу измерения.
В этой связи небезынтересно отметить, что охваченный пере-
писью участок 3 — 1 со среднемесячной — подсчитанной или
договорной — ставкой квартирной платы в 11 долларов 96 центов
(вторая из двух самых низких средних ставок квартирной платы в
городе) имеет более низкий коэффициент делинквентности
несовершеннолетних, чем это можно было бы предположить,
основываясь на его экономической характеристике. Среди
находящихся в этом районе домов 75% не отвечают установленным
стандартам. Только в трех из 155 охваченных переписью участков
процент таких домов больше, чем в районе, о котором идет речь. На
каждого жителя этого охваченного переписью участка в среднем
приходится по 4,3 года обучения в школе — меньше, чем на всех
других охваченных переписью участках города. В Балтиморе 94%
занятых жилых помещений оборудованы радиоточками; на
охваченном переписью участке 3—1 радиоточками оборудовано
только 69,5% — самый низкий процент в городе. В этом районе —
самый низкий процент домов, имеющих центральное отопление, 60%
домов либо вовсе не имеют туалетов, либо имеющиеся при них
туалеты расположены за пределами жилого помещения; 8,15% домов
перенаселены (то есть на одну комнату приходится более 1,51
человека). Таким образом, этот охваченный переписью участок
представляет собой весьма неблагоустроенный во всех отношениях
район с показателями, характеризующими его как один из наиболее
отсталых в экономическом отношении районов Балтиморы. И однако,
его нельзя отнести к числу районов, которые дают наиболее высокие
показатели делинквентности несовершеннолетних. В этом районе нет
специальных учреждений, которые были бы заняты искусственным
занижением показателей официальной статистики. Этот район
представляет собой как раз один из многих примеров чрезвычайной
сложности проблемы причин делинквентности несовершеннолетних,
а также тех затруднений, которые возникают при попытке объяснить
различия в коэффициентах делинквентности несовершеннолетних на
основе чисто экономического детерминизма.
Делинквентность несовершеннолетних среди негров. В Балти-
море, как и во многих других американских городах, процент участия
негров в делинквентности несовершеннолетних непропорционален
количеству негритянского населения. В 1939—1942 гг. в Балтиморе
49?/6 несовершеннолетних делинквентов составляли негритянские
дети, в то время как в общем составе населения этого города
негритянские дети составляли примерно только 20% возрастной
группы несовершеннолетних. Этот высокий показатель
делинквентности негров отражается в высоком коэффициенте кор-
реляции — г = +0,70 и выражает прямо пропорциональную зави-
симость между коэффициентом делинквентности и процентом негри-
тянского населения.
Очевидные серьезные масштабы проблемы делинквентности
негров получают еще более четкое выражение при анализе делин-
квентности негров мужского пола в возрасте от 10 до 15 лет. Почти на
всех охваченных переписью участках, где имелось 100 или более
негров-подростков, коэффициент делинквентности был равен 20 на
100 и выше. На охваченном переписью участке 12—5 были запо-
дозрены в участии в «преступности несовершеннолетних» 1 95%
подростков возрастной группы от 14 до 15 лет. На охваченных пере-
писью участках 17—1, 4—2 и 12—4 соответственно — 87%, 75% и
70% подростков этой возрастной группы привлекались, пока велось
обследование, к судебной ответственности по официальным
заявлениям о совершении конкретных делинквентных действий.
Несмотря на количественное преобладание делинквентности
среди негров, не следует придавать расе как таковой значение
причины этого явления. Между наличием негров и
делинквентностью нет необходимой зависимости. На охваченных
переписью участках 9—1 и 20—2, где в течение того времени, пока
длилось обследование, проживало соответственно 124 и 75
несовершеннолетних негров, не было зарегистрировано ни одного
случая совершения делинквентных действий. Кроме того,
коэффициенты делинквентности негров колеблются в столь же
широких пределах, что и коэффициенты делинквентности белых,
свидетельствуя тем самым о том, что в образе поведения существуют
такие большие различия, которые не являются функцией 2 или
последствием расы как таковой. Интересно также отметить, что по
меньшей мере в 10% районов с весьма значительным числом
несовершеннолетних негров коэффициент делинквентности среди
негров ниже, чем соответствующий коэффициент среди белых. На
охваченных переписью участках 13—3 и 18—2 коэффициент
делинквентности среди негров составляет примерно половину
соответствующего коэффициента среди белых.
Таблица IV указывает на высокую степень корреляции между
процентом негров на охваченном переписью участке и такими
социально-экономическими показателями, как перенаселенность, не
отвечающие установленным стандартам жилые помещения, коэф-
фициент делинквентности несовершеннолетних и в особенности
процент жилых помещений, занятых домовладельцами. В последнем
случае коэффициент корреляции выражается в г = —0,76. Таким
образом, необходимо провести дальнейший анализ, с тем чтобы
выяснить, в каких пределах высокая степень корреляции между
наличием негров и коэффициентом делинквентности является
функцией или последствием наличия негров как таковых либо
отражением того обстоятельства, что в больших городах Соединен-
ных Штатов негры живут по преимуществу в районах, характери-
зуемых такими социально-экономическими и культурными факто-
рами, которые имеют наиболее существенное и фундаментальное
отношение к прогнозированию и (или) объяснению дифференциро-
ванного коэффициента делинквентности.
1 В ряде штатов законодательство предусматривает
возможность задер
жания по подозрению в участии в «преступности
несовершеннолетних»
(кражи, грабежи, насилия и прочее) до того, как будут собраны
доказатель
ства совершения данным лицом конкретного правонарушения.—
Прим. перев.
2 Слово «функция» употребляется здесь в математическом
значении
«производного», «проявления» и т. п.— Прим. перев. Ознакомление
с диаграммой рассеивания не оставляет никаких сомнений в том, что
связь между процентом негров и коэффициентами делинквентности
является в высшей степени криволинейной. Удельный вес негров
остается почти все время одним и тем же, в то время как
коэффициент делинквентности увеличивается от 0,0 до 5,0. Удельный
вес негров резко возрастает, после того как коэффициент
делинквентности по мере своего увеличения начинает превышать 5,0.
Несмотря на теснейшую взаимозависимость между фактом
наличия негров и коэффициентом делинквентности (г = +0,70), при
анализе взаимозависимости между коэффициентом «чисто негритян-
ской» делинквентности и процентом негритянского населения можно
наблюдать чрезвычайно интересный контраст. В этом случае имеет
место обратная, но в то же время малозначительная зависимость.
Корреляция между этими двумя переменными величинами выражает-
ся в г = —0,19. Более наглядно, чем в коэффициенте линейной
корреляции, природа этой зависимости отражена в таблице V. Эта
таблица констатирует положительную корреляцию между процентом
негритянского населения и коэффициентом делинквентности негров
в пределах увеличения в районе числа негров от 0,0 до 50%; в то же
время она констатирует наличие между этими двумя переменными
величинами отрицательной корреляции в пределах увеличения на
охваченном переписью участке числа негров от 50 до 100% *.
Отобранные для обследования районы были разбиты на шесть
групп в зависимости от удельного веса негритянского населения. В
Балтиморе значительное большинство негритянского населения и
негров-делинквентов проживало на охваченных переписью участ-
•ках, где негры составляли 50% и более.
Коэффициент делинквентности увеличивается от 8 на 100 в
районах, где негров было 0—9,9%, до 13 или 14 на 100 в районах, где
негров было соответственно 10—29,9% и 30—49,9%. Однако когда
удельный вес негритянского населения превышает 50%, коэффициент
делинквентности негров обнаруживает тенденцию к уменьшению,
причем районы, где концентрация негритянского населения достигает
90% и более, характеризуются самыми низкими коэффициентами
делинквентности. Таким образом, районы с наибольшей концент-
рацией негритянского населения имеют самый низкий коэффициент
делинквентности негров.
В нижеследующих таблицах коэффициенты делинквентности
негров и белых представлены по районам, сгруппированным в за-
висимости от процента негритянского населения.
Сравнительный анализ таблиц V и VI показывает, что коэффи-
циенты делинквентности негров и белых меняются по отношению к
удельному весу негров в районе примерно одинаковым образом.
1 Понятия положительной (positive) и отрицательной (negative)
корреляции соответствуют принятым в советской статистике
понятиям прямой и обратной корреляции.— Прим. перев. Таблица V
ЧИСЛО НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ДЕЛИНКВЕНТОВ-
НЕГРОВ
И КОЭФФИЦИЕНТ ДЕЛИНКВЕНТНОСТИ
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
НЕГРОВ ПО РАЙОНАМ, СГРУППИРОВАННЫМ В
ЗАВИСИМОСТИ
ОТ ПРОЦЕНТА НЕГРИТЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ-
БАЛТИМОРА,
1939-1942 гг.
Кол
ичество
Чис нег-
Проц Коэ ло ритянског
ент ффициент делинк- о насе-
негр дел вент лен
итянского инквентн ов-негров ия (в
населения ости возрасте
негров от 6 до 17
лет)
0-9,9 8,10 153 189
1
10— 13,3 327
29,9 9 439 7
30— 13,7 335
49,9 5 461 3
50— 10,4 688 660
69,9 2 1
70- 12,3 1 856
89,9 3 056 3
90— 7,06 755 106
100 95
Всег 355 343
о... 2 80
Таблица VI
ЧИСЛО НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ДЕЛИНКВЕНТОВ-
БЕЛЫХ
И КОЭФФИЦИЕНТ ДЕЛИНКВЕНТНОСТИ
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
БЕЛЫХ ПО РАЙОНАМ, СГРУППИРОВАННЫМ В
ЗАВИСИМОСТИ
ОТ ПРОЦЕНТА НЕГРИТЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ.
БАЛТИМОРА, 1939 — 1942 гг.
Всего 5 1 5 1
.. 00 00,0 00 00,0
Возраст. Если говорить об объединении в пары делинквентов и
неделинквентов по возрасту, то распределение их по фактически
образовавшимся возрастным группам представлено в таблице IV.
Фиксировался тот возраст, в котором каждый из подростков
находился в день, когда его фотографировали для определения
физического типа. В очень редких случаях, по независящим от нас
причинам, фотографирование приходилось откладывать, и в резуль-
тате некоторые подростки, которым к моменту направления их на
обследование было почти 17 лет, в момент фотографирования факти-
чески оказывались за пределами группы, обозначенной семнадцати-
летним возрастом. Например, случалось так, что какой-то подросток
бежал из исправительной школы вскоре после того, как был внесен в
список подлежавших обследованию. В то время ему было 16 лет и 4
месяца. В течение года он не возвращался в исправительное
учреждение, но, так как социальное исследование о нем уже произво-
дилось, а другая работа была проделана, мы сохранили его в списке.
При объединении подростков в пары разница в возрасте
допускалась в пределах 12 месяцев. В 14 случаях пришлось
превысить этот предел на один-два месяца. Однако в этих немногих
случаях объединение в пары по признакам трех других факторов
было безукоризненным — в полном соответствии с нашими
требованиями.
Таблица IV
ВОЗРАСТ ДЕЛИНКВЕНТОВ И ОБЪЕДИНЕННЫХ С НИМИ
ПОПАРНО НЕДЕЛИНКВЕНТОВ К ТОМУ МОМЕНТУ, КОГДА
ОНИ БЫЛИ ОТОБРАНЫ ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ
121/2—13 »
13— 13V2 »
13V2— 14 »
14_14i/2 »
14i/2_15 »
15— 15V2 »
15i/2_16 »
16— 16V2 »
5 1 5 1
00 00,0 00 00,0
500 500
составленных пар составленных пар
ра ра
зница в зница в
во ч п в ч п
зрасте, исло роцен озрасте, исло роцен
мес. т мес. т
Н 1 3 8 5 1
икакой . 7 ,4 ... 3 0,6
.
1 4 9 9 4 8
.... 8 ,6 ... 0 ,0
2 4 8 1 3 6
.... 1 ,2 0 ... 1 ,2
3 3 6 1 3 6
.... 3 ,6 1 ... 4 ,8
4 4 9 1 2 5
.... 5 ,0 2 ... 6 ,2
5 3 7 С 1 2
.... 9 8 /,0 выше 4* ,8
12
7 4 > В 5 1
.... 5 ° сего 00 00
9
,0
В 11 парах разница в возрасте была в 13 месяцев, в 3 парах —
в 14 месяцев.
Фактически у четырех пятых (79%) составленных таким
образом пар разница в возрасте была равна только 9 месяцам или и
того меньше (таблица V).
Этническое происхождение. Окончательные результаты
объединения попарно 500 делинквентов и 500 неделинквентов
даются в таблице VI 1.
Таблица VI
ЭТНИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПАР, СОСТАВЛЕННЫХ
ИЗ ДЕЛИНКВЕНТОВ И НЕДЕЛИНКВЕНТОВ
Этническое 500
происхождение составленны
х пар
п
чроцен
исло т
Английское 1 2
(включая англо-канад- 28 123 5,6
ское, шотландское) ... 95 39 24,6
Итальянское . 319,0
... 2 27 7,8
1 6
7 12 ,4 5,4
Ирландское
Американское .
....
Славянское
(включая польское, ли-
товское русское)
..
Французское
(включая франко-ка
надское)
Ближневосточное
(включая гречес
кое, сирийское, турецкое,
армян
ское) 1 3
6 10 1 ,4 2,4
3
Португальское ,2 2,0
испанское 0,2
Скандинавское,
немецкое, голланд
ское
Еврейское
.
Китайское ... .
Всего. 5 1
00 00,0
90-99
80—89
70—79
„..
60—69
59 и ниже
Всего 5 1 5 1
00 00,0 00 00,0
Средний
коэффициент =92,28 Нормальное отклонение =±13,26
Средний
коэффициент =94,24 Нормальное отклонение =±12,02
В этом очень трудном деле был достигнут почти полный успех.
Коэффициент интеллекта. В таблице VII представлены оконча-
тельные результаты объединения в пары делинквентов и неделин-
квентов по коэффициенту их общего интеллектуального развития, как
он определяется по системе тестов Векслера — Беллвю.
То обстоятельство, что при определении коэффициента общего
интеллектуального развития у 500 делинквентов средний коэффи-
циент оказался равен 92,28, не является результатом какого-то
специального отбора среди подростков с нормальным уровнем
интеллекта.
Для целей настоящего исследования можно пренебречь тем,
что у неделинквентов был отмечен несколько более высокий уровень
интеллектуального развития. Такое различие может произойти
просто в силу того, что психологам приходится подвергать повтор-
ным тестам столь большую группу лиц, причем не одновременно.
Создатель этой системы тестов, доктор Дэвид Векслер, согла-
сился с тем, что делинквенты и неделинквенты были очень хорошо
подобраны в пары.
При подборе подростков в пары в коэффициенте общего интел-
лектуального развития допускалась разница в десять единиц. Однако
в 21 случае из 500 не представилось возможности произвести объеди-
нение в пары, не выходя за пределы этих десяти единиц, но
поскольку соответствующие подростки вполне подходили друг другу
по трем другим требуемым признакам, мы решили включить их в об-
следование, ибо в процессе подбора по парам наступил такой момент,
когда найти абсолютно подходящего по всем признакам подростка
было в сущности невозможно.
Таблица VIII
РАЗЛИЧИЕ В КОЭФФИЦИЕНТАХ ИНТЕЛЛЕКТА В ПАРАХ,
СОСТАВЛЕННЫХ ИЗ ДЕЛИНКВЕНТОВ И
НЕДЕЛИНКВЕНТОВ
ПО ПОЛНОЙ ШКАЛЕ ТЕСТОВ ВЕКСЛЕРА — БЕЛЛВЮ
500 500
Ч составленных Ч составленных
исло пар исло пар
единиц п единиц
различи чроцент различи ч п
я исло я исло роцент
Н 2 5, 7 4 9,
и одной 7 4 ... 7 4
1 3 7, 8 5 1
.... 6 2 ... 9 1,8
2 3 7, 9 4 9,
.... 9 8 ... 5 0
3 4 9, 10 4 8,
.... 6 2 ... 2 4
4 4 8, С 2 4,
.... 3 6 выше 1* 2
10
5 4 9,
.... 9 8
6 4 9, В 5 1
.... 6 2 сего 00 00,0
В 6 случаях из этих 21 превышение было на 1 единицу, в 7 —на
2, в Ч'— на 3, в 3 — на 4, в 1 — на 5, в 2 — на 6.
В таблице VIII показано число единиц различия в коэффициен-
те общего интеллектуального развития у 500 пар, составленных из
делинквентов и неделинквентов.
ЭДВИН ПАУЭРС и ХЕЛЕН ВИТМЕР*
Техника эксперимента. Группы подлежащих воздействию
субъектов и контрольные группы
Существенным элементом техники социологического и меди-
цинского исследования является применение метода контрольной
группы, называемой также группой сравнения. Настоящая работа
построена по этому типу научного исследования. Мы исходим из
предположения, что если две группы, из которых на одну было
оказано воздействие, а на другую не было, вначале были сходны
между собой, то возникающие между ними существенные различия
после осуществления в отношении одной из них десятилетней
программы воздействия могут быть отнесены на счет основной
переменной величины всего этого комплекса — воздействия со сто-
роны лиц, осуществляющих программу. В каких отношениях должны
быть сходны эти две группы и как можно с учетом несомненной
уникальности личности отдельных подростков обнаружить сходные
между собой группы?
Возможные планы объединения в пары
Можно было бы, конечно, разделить 650 подростков на две
равные большие группы в алфавитном порядке или положить в
основу этого деления какой-либо другой случайный признак,
совершенно не думая о том, чтобы объединять их в пары. Случайно
могло бы возникнуть нечто вроде грубого выравнивания по группам,
но в отношении подобных двух групп нельзя было бы «доказать», что
они сходны между собой в той мере, в какой это необходимо для того,
чтобы они могли служить убедительной основой для окончательной
оценки. Представлялось, что столь тщательно разработанная и столь
длительная по времени осуществления программа заслуживала более
систематического над ней контроля.
1 Источник: «An Experiment in the Prevention of Delinquency»,
The Cambridge — Somerville Youth Study, New York, 1951, p. 61—82 (в
обработке редакторов издания на английском языке).
Первоначальный план состоял в том, чтобы создать две группы путем
фиксирования фамилий подростков на карточках и разделения этих
карточек на две равные части, с признанием постоянными одной или
двух переменных величин, таких, как возраст и прогноз вероятного в
будущем делинквентного поведения, и оставления остальных
переменных величин на волю случая. Существовало, однако, мнение,
что две переменные величины, независимо от того, какие именно
величины были выбраны, не могут быть достаточной гарантией
доброкачественного подбора пар.
Программа воздействия требовала более тщательного
объединения в пары, ибо от нее должна была зависеть вся оценка
итогов нашего исследования. Нам хотелось получить: а) большое
число переменных величин и б) систему, основанную на тщательно
проведенном индивидуальном (клиническом) объединении субъектов
в пары. Двое из участников нашей группы взяли на себя разработку
операции подбора пар, приспособленного к нуждам нашего иссле-
дования.
Представлялось желательным ввести в процесс подбора пар по
меньшей мере десяток таких переменных величин, важность которых
была с несомненностью установлена при проведении более ранних
исследований формирования характера и делинквентного поведения
несовершеннолетних.
Всем статистикам, однако, хорошо известно, что возникающие
при подборе пар затруднения возрастают с угрожающей быстротой в
прямом соответствии с увеличением числа отобранных переменных
величин. Прежде всего это потребовало бы очень большой группы
субъектов, из которых пришлось бы выбирать тех, кто был нужен для
составления относительно маленькой группы подростков, хорошо
подобранных в пары применительно хотя бы к пяти или шести
различным факторам. Тем самым составители пар оказались в труд-
ном положении, ибо число субъектов, из которых они могли бы
отобрать нужные им пары, было ограниченным 1,
1 Первоначально отборочная комиссия классифицировала и
обработала для объединения в пары 782 субъекта. Эта группа была
затем сокращена примерно до 750 человек. Поскольку 650
подростков были объединены в пары и разбиты на две группы по 325
человек в каждой, остался резерв в виде всего лишь 100 человек.
Поэтому составители пар не могли по собственному усмотрению
принять такой план, который потребовал бы большого количества
субъектов для отбора среди них тех, кто был нужен для составления
пар. С другой стороны, большое число подростков с отрицательными
(с точки зрения отборочной комиссии) оценками представляли в
некоторых отношениях явно однородную группу, выбрать из которой
подходивших для объединения в пары лиц не составляло большого
труда. Такая же однородность была характерна и для группы
подростков с положительными оценками. Другими словами, большие
подгруппы подростков были представителями явно аналогичных
культур, что делало возможным более легкое объединение их в пары,
чем это было бы, скажем, в том случае, если бы группа подростков
состояла из представителей неоднородной по своему составу части
подросткового населения Соединенных Штатов со всеми
вытекающими отсюда социологическими различиями. Мы
отказались от обычного метода подбора пар путем уравнения
значения изолированных факторов не столько из-за ограниченного
числа подходящих субъектов, сколько из желания получить более
динамичное объяснение личности. Был разработан единый план,
сочетавший клинический подход со статистической обработкой
наиболее подходящих переменных величин.
Основные элементы операции
Кардинальный принцип операции подбора пар состоял в том,
что каждая личность должна была изучаться и статистически и
конфигурационно. Акцент делался на связи между переменными
величинами, на профиле или контуре личности. Этот недостаток
конфигурационного подхода объясняется тем, что до сих пор никто
еще не разработал метода выявления и стандартизации тех взаимо-
связей, которые охватывают всю конфигурацию. Было ясно, что в
конце концов эта операция в значительной части имеет субъективный
характер, и все же те, кто составлял пары, полагали, что солидное
клиническое суждение, основанное частично на факторах,
относящихся к субъекту, а частично — на количественных критериях,
сможет выявить суть проблемы. При изучении каждого случая они
стремились видеть клинический подтекст, не теряя из виду
статистические формулировки.
Отбор переменных величин
Хотя этот метод и носил частично клинический характер, он
покоился на отобранных переменных величинах и их вычисленных
взаимосвязях. Первый шаг состоял в том, чтобы выбрать подходящие
переменные величины.
В распоряжение людей, составлявших пары, был предоставлен
использованный отборочной комиссией богатый первоначальный
материал. В предварительном порядке были подвергнуты интен-
сивному изучению 80 подростков более старших возрастов (когда
началось составление пар, им было по 11 лет и 5 месяцев). Эта
группа включала в себя 47 подростков, ходивших в загородные
походы с ночевкой, в отношении которых была собрана значительная
информация. Пэйти сам был в числе наблюдателей во время походов;
поэтому этих подростков он знал лично г.
1 Примерно в 300 других случаях как Пэйти, так и Линкольн
были знакомы с теми подростками, которых они до объединения их в
пары подвергали тестам в школах, но фактически объединение
подростков в пары было произведено с помощью специально
составленных для этого таблиц, на которых фамилии подростков не
фигурировали. За исключением 47 подростков, принимавших участие
в загородных походах, составление пар производилось по большей
части на основе оценок и истолкования данных, собранных другими
лицами, а не на основе того личного и непосредственного знакомства
с конкретными подростками, которое имелось у составителей пар.
После того как были изучены полученные данные, составители пар
пришли к выводу, что в каждом случае они могли оперировать
примерно 142 переменными величинами, которые имели отношение
к целям данного исследования. Определить точно понятие
относимости было невозможно. В исследование, конечно, включа-
лись те факторы, важное значение которых было признано в опубли-
кованных работах о делинквентном поведении несовершеннолетних.
Другие переменные величины были добавлены в связи с тем, что они
имели бесспорное отношение к личности.
Все эти переменные величины были разделены на шесть
категорий, или классов:
Физическое здоровье.
Коэффициенты интеллекта и образовательного уровня.
Свойства личности (эмоциональная устойчивость).
Прогнозирование делинквентного поведения.
Факторы, относящиеся к первичным социальным группам
(семья).
Факторы, относящиеся ко вторичным социальным группам
(район).
Позднее оказалось возможным свести каждую из этих
категорий к единой количественной оценке 1 и вычертить единую
диаграмму профилей двух членов потенциально составленной пары с
тем, чтобы можно было быстро произвести сравнение.
На рис. 1 показано, как это было сделано. В действительности
же, конечно, каждая категория (за исключением здоровья) состояла из
комплекса нескольких переменных величин.
Существенное значение для понимания всего этого процесса
может иметь краткое изложение того, как в пределах шести указан-
ных категорий производился отбор наиболее подходящих или
наиболее важных переменных величин.
Используя те же самые 80 субъектов, которые ранее были под-
вергнуты интенсивному изучению, мы подготовили карточки с
отверстиями, в принципе похожие на карточку Холлрита. На этих
карточках были пробиты отверстия в строго определенных местах,
соответствовавших каждой из 142 переменных величин с их коли-
чественными или качественными подразделениями. Затем карточки
были помещены в картотеку, и при помощи длинной иглы, втыкав-
шейся в эти отверстия, мы получали возможность выделять из общей
массы карточки с наиболее сходными контурами или профилями в
отношении каждой переменной величины. Составители пар уста-
новили, что у них было шесть таких переменных величин, которые,
1 На одном из делений шкалы, состоявшей \ из 11 делений —
от +5 через 0 к —5, — всегда давалась качественная оценка. На
плюсовом конце шкалы всегда находились величины, которые
признавались желательными или положительными. Коэффициенты
интеллекта были превращены в деления шкалы посредством
обозначения 0,50 или менее как —5, 0,60 как —4 и так далее, вплоть
до 1,50 как +5 с 1,00 на нулевом делении шкалы. будучи признаны
постоянными, почти всегда размещались на карточках со сходными
общими профилями. Или, иначе говоря, представляется, что
подростки, которые в терминах этих 142 разрозненных переменных
величин с неизвестными значением и нагрузкой были наиболее
похожи друг на друга, были похожи друг на друга
ШЕСТЬ ОЦЕНКИ тпк-апа ппрнгнг
КЛАССОВ ПОДРОСТКОВ ШКАЛА ОЦЕНОК
-5-4-3-2-1012345
У
Здоровье Х
20 20
Коэфф. X
интеллекта — Y
коэфф.
образовательн
ого уровня -
IQ — 17
Свойства Y X
личности
-.q . . ~(JjO
~~1,4-
Прогноз > ( Y
-3,1 -1,6
Первичн X Y
ая социальная
_ _0 группа
- 0,4 0,0
(семья)
Вторичн X г
ая социальная 1
х-7 л г\
группа — LL
— Lzii
(район)
Спелнее X
—1П—О^ Wт
Рис. 1. Диаграмма показателей по каждому из шести классов,
по двум субъектам X и Y
Средняя оценка по X равна —5,9/6 или 1,0; средняя оценка по
Y равна—2,9/6 или —о,5. Разность между средними оценками по X и
Y равна 0,5.
Примечание: Показатели или оценки для двух подростков
указаны в диаграмме в соответствующих делениях шкалы знаками X
и Y. Как общее правило, разность между средними показателями по
X и Y держалась на уровне 0,04. При наличии дополнительных
доказательств сходства появление разности, превышающей
указанную, могло бы оказаться препятствием к объединению X и Y в
пару.
наиболее последовательным образом и в терминах этих шести
переменных величин, которые с тех пор стали называться
переменными величинами, «отмеченными звездочкой». Эти
отмеченные звездочкой переменные величины стали существенным
элементом составления пар, и, если обнаруживалось, что между
подростками имеется значительное несходство в показателях,
представляющих эти шесть факторов, делался вывод, что пары
подобраны плохо.
176 Шесть переменных величин, отмеченных звездочками
Физическое здоровье. Этот критерий брался из протокола
медицинского освидетельствования и дополнительной медицинской
информации. Состояние здоровья подростка, как оно было засвиде
тельствовано врачом, показывалось на той же самой состоявшей
из 11 делений шкале, отражавшей различные степени хорошего
или плохого здоровья.
Коэффициент интеллекта. Этот коэффициент брался главным
образом по групповому тесту интеллектуального развития Куль-
манна — Андерсона. Примерно в 12% случаев можно было пользо
ваться также тестом Станфорда — Бинэ. Если по двум подросткам
разность между полученными коэффициентами не превышала
десяти делений, данная пара в этом отношении признавалась под
ходящей, хотя примерно в 5% случаев составителям пар пришлось
отойти от этого идеала.
Коэффициент эмоциональных проявлений и внутренних
напряжений личности. Применение этого критерия явилось попыт
кой выразить связь между желательностью эмоциональных проявле
ний, к которым, по-видимому, был склонен подросток, и степенью
внутренних напряжений личности. (Слово «напряжение» (tension)
употребляется в нейтральном смысле для выражения имеющихся
у подростка побуждений.) Этот критерий выводился путем истолко
вания оценки, дававшейся школьными преподавателями по шкале
описательных оценок. На шкале, состоявшей из 11 делений, два
психолога придавали каждой единице такие значения, которые имели
отношение к этим двум факторам. Создавалось впечатление, что
между этими двумя факторами имеются интересные взаимосвязи.
Например, подросток с сильной тенденцией к самовыражению
значительно отличался от другого подростка (которому его учитель
давал аналогичную характеристику) в том случае, если он для
самовыражения искал менее желательные проявления, чем второй
подросток. Это различие могло быть учтено путем фиксирования
связей, как они были выражены в коэффициенте, полученном в ре
зультате деления величины Ж (желательность эмоциональных
проявлений) на величину Н (напряженность). Конкретные величи
ны Ж — Ну каждого из двух подростков могут быть легко сопостав
лены друг с другом при помощи квадрильной диаграммы. Образец
такой диаграммы дается на рис. 2.
Оценка, произведенная отборочной комиссией. Этот критерий
явился, конечно, одной из самых важных переменных величин,
поскольку он указывал на степень вероятности развития личности
подростка в сторону делинквентного поведения или в сторону от
делинквентного поведения. Мы пытались подбирать подростков
в пары в точном соответствии с этой оценкой. В таблице I указаны
пределы практического осуществления этой попытки. 5. Семья
подростка как вероятный источник его делинквентного поведения.
Эта переменная величина, представляющая в перечне
6. Район. Эта переменная величина в перечне шести классов
представляла вторичную социальную группу. Район оценивался как
место, являющееся вероятным или маловероятным источником
делинквентного поведения подростка.
Каждая из этих шести переменных величин была определена
по шкале из 11 делений. На диаграмме составления пар было графи-
чески показано, каким образом можно сравнивать любых двух
подростков по этим основным переменным величинам.
У
Рис. 2. Диаграмма коэффициента Ж/Н у двух потенциальных
членов пары X и
Желательность эмоциональных проявлений (Ж) 4,3 4,7
Степень внутренних напряжений личности (Н) 7,2 7,8
Ж/Н 0,59 0,60
шести классов первичную социальную группу, была выведена
непосредственно из тех оценок по шкале с 11 делениями, которые
были произведены обследователями на дому.
Таблица I
ПРОГНОЗИРУЮЩИЕ ОЦЕНКИ ТРЕМЯ ЭКСПЕРТАМИ
СХОДСТВА СОСТАВЛЕННЫХ ПАР
Ч
исло
П
Различия в оценках по со-
роце
делениям шкалы ставле
нт
нных
пар
Различий не было 1 4
(тождественные оценки) 58 138 8,6
Одно деление 42,5
Два деления 2 7
5 ,7
Три деления .. 4 1
,2
3 1
25 00,0
Двадцать переменных величин
Теперь составители пар были убеждены, что, придерживаясь
клиническо-статистической точки зрения, можно будет ввести в
исследование большее число переменных величин, чем первона-
чальные шесть. На этом этапе, правда, еще не было известно, какие
из оставшихся переменных величин являются в наибольшей степени
релевантными и измеримыми. Поэтому возникла необходимость
продолжить процесс пробной сортировки карточек с отверстиями,
как это делалось при определении первых шести величин. При помо-
щи этого метода были дополнительно определены еще 13
переменных величин, имевших, как представлялось, большое
психологическое значение и не представлявших затруднений для
оценки. В итоге было получено 19 переменных величин, которые в
результате тщательного наблюдения и изучения были расценены как
имеющие наибольшее диагностическое значение в силу своей
способности давать сходные контуры. На этой стадии составители
пар пришли к произвольному выводу, что оценка, данная отборочной
комиссией, сама по себе была так близко связана с целями
настоящего исследования, что ей следует придать двойное значение,
после чего она была вновь учтена и дала 20 переменных величин. В
каждой потенциальной паре из количественных показателей по всем
этим 20 величинам были выведены средние числа, а сами эти
показатели были сопоставлены друг с другом. Ниже следуют 13
дополнительных переменных величин с номерами от 7 до 19.
Одна из них была получена на основе «Теста достижений Стан-
форда» и расположенных в хронологическом порядке возрастных
периодов, а именно — коэффициент образовательного уровня (7).
Другая состояла в оценке, произведенной непосредственно
обследователем на дому, а именно —жизненный уровень (8).
Две оценки состояли в выводах из данных, зафиксированных в
досье. Это были: занятие отца (9) и социальный уровень в школе (10).
В первом случае составители пар приспособили для своих
надобностей результаты пересмотра Рулоном перечня рода занятий в
штате Миннесота и перевели соответствующие показатели на ту же
самую шкалу из 11 делений. Вторая оценка была изобретением самих
составителей пар. С ее помощью они сравнивали друг с другом
социальные уровни бесплатных государственных школ и получали
тем самым возможность определить уровень социального положения
той или иной школы.
Две переменные величины состояли в синтетических прогнози-
рующих оценках, дополнявших оценки отборочной комиссии. Одна
из них (11), именуемая TZV, была основана на: а) произведенной
преподавателем первоначальной оценке подростка как среднего или
трудного, б) произведенной обследователем на дому оценке личности
подростка и в) мнении двух психологов относительно имеющихся у
подростка шансов стать на путь делинквентного поведения, которые
исходили при этом из показателей в карточке регистрации черт
личности и в шкале описательных оценок. Соответствующая форму-
ла была выведена с помощью приема множественной корреляции.
Другая (12), именуемая TZF, также представляла собой подобную
TZV комлексную оценку с тем, однако, отличием от нее, что произве-
денная обследователями оценка дома подростка как места, способ-
ствующего или не способствующего совершению им актов делин-
квентного поведения, заменяла производимую обследователем на
дому оценку свойств личности подростка.
Оставшиеся переменные величины явились результатом толко-
вательных суждений составителей пар или Пэйти и входившего в
нашу группу психолога. Из них первые три представляли собой
толкования, основанные исключительно на учительской шкале
описательных оценок и учительской карточке регистрации черт
личности. Психическое здоровье (13), как оно получило отражение в
произведенных учителями оценках по единицам учета, относящимся
к отсутствию психического конфликта и плохой приспособленности
и к фактам проявления нормально развитой личности; социальная
приспособленность (14), то есть способность подростка
поддерживать удовлетворяющие его и нормальные взаимоотношения
со своими товарищами; социальная агрессивность (15) также была
применена в качестве критерия в том нейтральном смысле, что
имелась в виду степень социального самоутверждения, а не жела-
тельность или же нежелательность реализации указанной черты
личности; признание авторитетов (16) на основе сообщений препо-
давателей.
Следующие три оценки представляли собой толковательные
суждения одного из психологов: уровень дисциплины (17) на основе
сообщений относительно дисциплины в доме, сделанных обследо-
вателем на дому со слова матери, с возможными дополнениями,
сделанными школьными учителями или директором школы; делин-
квентное поведение членов семьи (18) на основе официальных
судебных протоколов, касающихся совершения актов делинквентного
поведения или преступлений другими членами семьи; распад семьи
(19) главным образом на основе информации, собранной
обследователем на дому относительно разводов, раздельного про-
живания, смерти одного или обоих родителей, семейных ссор и
взаимоотношений между родителями и детьми.
Уже сейчас должно быть понятно, что, определяя количество
этих факторов, составители пар полагались главным образом на свои
собственные суждения и клинические объяснения, с тем чтобы
избежать чисто механического подхода. Они пользовались
клиническими впечатлениями, которые имелись у них относительно
изученных ими образцов, и применили качественные характеристики.
В то же время они подвергали эти единицы учета перекрестной,
сравнительной друг с другом проверке, находя количественные
эквиваленты для максимально возможного числа психических
процессов и пользуясь этими эквивалентами как ориентирами и
эталонами для клинических решений более высокого уровня. На всем
протяжении работы составители пар подчеркивали, что подлежавшие
объединению в пары субъекты должны были иметь сходство в
психологических конфигурациях условий их роста и образа жизни.
Они, следовательно, должны были быть «близнецами в смысле
прогноза».
В полном соответствии с этим конфигурационным, подходом
составители пар применили несколько новых переменных величин,
которые явились комбинациями упомянутых выше. Имевшимся у
каждого из членов пары сравнимым синдромам обычно отдавалось
предпочтение перед серией уравненных средних величин в показа-
телях, характеризующих изолированные переменные величины. Эти
новые комбинации, названные коэффициентами, или типами,
состояли в следующем.
1. Тип социальной приспособленности. Сравнив показатели по
трем переменным величинам—психическому здоровью (13),
податливости авторитету или признанию авторитетов (16) и соци-
альной агрессивности (15) с прогнозами отборочной комиссии (4),
составители пар обнаружили комплексную взаимосвязь, которая, как
они полагали, имела в высшей степени важное значение. Например,
высокая степень социальной агрессивности в некоторых
комбинациях может способствовать снижению социальной приспо-
собленности, а в других комбинациях —ее повышению (вожак или
хулиган). Составители пар полагали, что было бы «неправильно, будь
то при статистическом анализе или при клиническом истолковании,
думать, что данная оценка имеет одно и только одно постоянное
значение». Это положение помогает уяснить тот путь, идя по
которому составители пар пытались применить к статистическим
данным клиническую точку зрения. ОЦЕНКИ Разница в возрасте 4
месяца
-8 -•» -3 -2-1 О 1
~~
ЗДОРОВЬЕ * 20 I 1 Физическое здоровье* • '•» •-
Разность
J |0.0
КОЭФФ. ИНТЕЛЛЕКТА — КОЭФФ. ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО
УРОВНЯ
2 Коэфф. YX 0
интеллекта* «W -L4 ,5
7 Коэфф. XY 1
образовательного уровня 0
~2,9 -1,9 1~3.8 г 3,3 X n
Среднее -1,9 -1.7 o
СВОЙСТВА < 0
ЛИЧНОСТИ 13 Y ,1
Психическое здоровье f J < 5
~2-° «2,0 ,0
3 Ж/Н* -*-1 -4.0 14 ) 1 f?
Социальная f)
приспособленность 1.0
-4,0 15 Социальная X
агрессивность 2,0 4,0 Y
16 Признание 0
авторитетов -1,0 -1,0 Ftl .0
ft!o Среднее -0,8 -1,4 1
ПРОГНОЗ XY ,0
1 1 TZV ~3-4 ~2-4 2
2QJ Отборочная : 1 ,0
комиссия* jj'q l]'? : 2
I 1,0
) >i .
12 T7F ( -3,^-1,8 f 3
i .«.,.м-и.Ј
Среднее -3,1 -1,6 ПЕРВИЧНАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ГРУППА
17 Уровень дисциплины 0,0 2,0
18 Делинквентность в семье 2,0 2,0
5 Семья* -з,о 1,0
1 9 Распад семьи 2,0 2,0
8 Жизненный уровень '3,0 -3,0 F2jQ йо
Среднее -0,4 0,8 ВТОРИЧНАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ГРУППА
9 Занятие отца 2,0 0,0
6 Район* -4,0 -2.0
10 Социальный уровень школы -3,0-1,0
FMF3JO Среднее -1,7 -1,0
СРЕДНИЙ КОЭФФ. ПО 20 ПЕРЕМЕННЫМ ВЕЛИЧИНАМ \р
-с
Рис. 3. Диаграмма двадцати переменных величин,
сопоставленных в парах. Примечание: Звездочками отмечены шесть
«звездных» переменных величин
не были включены в анализ совместно с первоначальными 20
отчасти потому, что ни один из них не мог быть отражен в сравнимых
терминах на шкале, а отчасти потому, что каждый из них
рассматривался скорее как постоянная, а не как переменная величина
и служил неким «ориентиром» при сравнении вышеуказанных
переменных величин. Ниже следует перечень этих пяти факторов.
Расовое происхождение. Насколько это представлялось воз
можным, подростки ирландского происхождения объединялись
в пары с такими же подростками (негры с неграми и т. д.). Эта пере
менная величина игнорировалась только в тех случаях, когда
делался вывод, что тип культуры конкретной семьи имел большее
значение, чем национальность родителей.
Религия. Вероисповедание родителей (католик, протестант
и пр.) фиксировалось в таблице составления пар. Обычно, хотя
и не всегда, этот признак учитывался и при самом составлении пар.
Бесплатная государственная или приходская школа. В табли
це составления пар отмечалась конкретная разновидность школы, но
при составлении пар это обстоятельство не было решающим
фактором.
4. Характер интересов. Шкала описательных оценок
была
построена таким образом, что при ее изучении можно было сказать,
какие интересы, с точки зрения преподавателя, являлись у подрост
ка преобладающими — общественные, спортивные, по линии физи
ческого труда либо академические или имела место какая-либо их
комбинация. Каждый из этих характеризующих интересы подрост
ка четырех аспектов оценивался преподавателем по шкале из пяти
делений. Затем эти оценки заносились на диаграмму в таблице
составления пар, разработанной для каждого из входивших в потен
циальную пару подростков, причем такая диаграмма играла свою-
роль в создании общего впечатления, возникавшего при ознакомле
нии с таблицей.
5. Готовность семьи сотрудничать с участниками
обследования.
Даже если два подростка были, казалось, вполне равнозначны
в терминах большинства переменных величин, их нельзя было
объединить в пару надлежащим образом, если родители одного из
них не выражали готовности сотрудничать с участниками обследо
вания или с другими учреждениями, которые могли бы захотеть
помочь подростку, а родители другого были согласны на это. Поэто
му на каждой таблице составления пар отмечалась готовность семьи
к такому сотрудничеству, как оно представлялась обследователю
на дому еще до начала осуществления программы воздействия.
Возрас Чи П
т сло роцент
6 лет и 27 3,
младше 54 103 5 6,9
6 — 7 13,2
лет ....
7—8 »
8—9 11 14
». 2 3
9—10 16 21
» 4 0
10—11 23 30
» 5 ,0 11 t
11—12 » 87
78 10
2 0,0
При последующей оценке «доброкачественности»
составленных пар, которая производилась комиссией из трех человек
(включая двух составителей пар), было установлено, что наименее
удачные пары были составлены из подростков самых младших
возрастов — отчасти из-за меньших возможностей для выбора, а
отчасти из-за того, что в отношении них было получено меньше
информации.
Как составлялись пары
Стадии процесса составления пар можно было бы свести в
основ ном к следующему.
Субъект отбирался наугад, после чего делалась попытка найти
другого подростка (примерно такого же возраста и с такой же прог
нозирующей оценкой), который был бы в общем такого же профиля.
Из общей массы в качестве возможных кандидатов выбиралось та
ким образом три-четыре субъекта. Если отобранных подростков
было недостаточно, в дополнение к ним отбирались другие. Если
же оказывалось, что среди них нет подростков, в отношении которых
можно было бы разумно предположить, что они сходны друг с дру
гом в терминах шести основных переменных величин, от этой потен
циальной пары отказывались и отбирался еще один, новый субъект.
После определения путем ознакомления с отобранными субъек
тами потенциальной пары в таблицу составления пар вносились
показатели по всем переменным величинам, относившимся к обоим
подросткам, выводились средние коэффициенты, составлялись диа
граммы и т. д., как описано выше. Таким образом, допуская, что
полученные данные являются доброкачественными, можно было
получить наглядную картину сходства и различия между этими двумя
экспериментальными членами пары.
После того как два подростка были таким образом отобраны
в качестве возможных членов пары, а имеющиеся по ним показатели
перенесены в таблицу составления пар, оставалось вынести клини
ческое решение о том, являются ли они настолько похожими друг
на друга, чтобы составить надлежащую пару в терминах указанного
большого количества переменных величин и коэффициентов. Ника
кие критические показатели не признавались ограничивающими
деятельность составителей пар, хотя в то же время во внимание при
нимались критические моменты, характеризовавшие репрезентатив
ные средние коэффициенты и единицы учета. Пара могла быть сос
тавлена даже в том случае, если статистические средние коэффи
циенты давали противопоказание. Приоритет признавался за кли
нической картиной, причем ударение делалось на совокупность
переменных величин. Если бы составителям пар была предоставле
на очень большая группа субъектов и дано достаточно времени для
совершенствования применяемой ими техники и проверки их мето
дики, имелась бы возможность определить критический показатель,
с помощью которого можно было бы отличить «доброкачественную»
пару от «недоброкачественной».
Если при ознакомлении с таблицей обнаруживалось слишком
большое несоответствие, один из двух субъектов исключался из
исследования и вместо него для повторного опытного'составления
пары отбирался другой. Если и повторный отбор оказывался неудо
влетворительным, делалась третья попытка и т. д., причем иногда
возникала необходимость в неоднократном пересоставлении таблиц.
Опыт показал, что при быстром и своевременном ознакомлении
с имеющимися потенциальными парами можно было путем изъятия
сомнительных пар сэкономить время.
Объединение в пары по группам
5. После того как был составлен ряд индивидуальных пар,
составители пар приступили к формированию групп или подгрупп из
более или менее однородных подростков. Одна из особых черт плана
составления пар состояла в том, что в дополнение к составлению пар
из отдельных подростков предполагалось объединить в
малочисленные однородные группы подростков друг с другом.
Объединение групп было введено для того, чтобы можно было
сделать поправку на индивидуальные различия между группами и
вместе с тем свести эти различия к минимуму.
Вначале эти группы были образованы путем объединения «чет-
верок», в составе которых'любые двое могли быть объединены в пару.
Составители пар полагали, что, поступая таким образом, позднее они
смогут путем сравнения различного поведения этих групп выразить
в числах программу воздействия. Главная цель составления групп
заключалась в том, чтобы обеспечить большую гибкость при
окончательном определении в числах программы воздействия.
Предполагалось также, что таким образом достигалась еще одна
практическая выгода: если один из членов пары умрет или по какой-
либо другой причине будет исключен из исследования, то на его
место при проведении в будущем каких-либо сравнений может быть
немедленно поставлен дублер. Например, А мог бы быть объединен в
пару с Б, В с Г или Д с Е таким образом, чтобы и пары А — Г, А — Е,
В — Б, В — Е, Д — Б и Д — Г можно было признать составленными
достаточно хорошо. Если Б выпадал из исследования, Г мог стать для
А контрольным «близнецом» и т. д. Группы не ограничивались тремя
такими парами, но обычно включали в себя восемь или девять пар, а
иногда доходили даже до 25 пар. Несомненно, разбивка составленных
пар по однородным группам улучшила результаты объединения по
группам, хотя в дальнейшем пришлось отказаться от планов,
связанных с оценкой по группам, так как во время войны очень
большое число подростков выбыло из программы воздействия.
Разделение двух групп
Следующая задача состояла в том, чтобы определить, следует
ли данного подростка включить в группу подростков, подлежащих
воздействию, или же его следует включить в контрольную группу.
Произвольное решение этого вопроса могло привести к постоянной
ошибке. Единственно правильный метод решения состоял, конечно, в
том, чтобы выбирать наугад х. Для этого прибегли к подбрасыванию
монет, и подростков стали направлять в ту или иную группу в
зависимости от того, какой стороной монета падала. Пока проходили
первые 12 пар, монета подбрасывалась для каждой пары отдельно;
после этого ее стали подбрасывать для каждой группы 2.
1 То есть действовать в соответствии со случайной
выборкой.— Прим.
ред.
2 Таким образом, монета подбрасывалась не 325 раз — по
числу пар,
а только лишь 45 раз; поскольку подростки ранее были уже
распределены по
группам, от того, как упадет монета, зависело определение места
всей группы,
цельность которой нельзя было нарушать. Другими словами, если
группа
состояла из 20 пар, то «одна сторона» этих пар, если построить
подростков
в виде колонны, должна была в зависимости от того, как упадет
монета, цели
ком попасть либо в группу подлежащих воздействию подростков,
либо в кон
трольную группу. Нет оснований предполагать, что подобный метод
привел
к какому-либо искажению действительного положения вещей.
Следует также
отметить, что из 325 составленных пар восемь были составлены еще
до того,,
как была окончательно разработана техника составления пар. Это
были
«аварийные» случаи, ибо подростки, о которых шла речь, доставили
много
серьезных неприятностей своим школам. Поэтому необходимо было
тотчас Существовало мнение, что, даже если при составлении пар
были применены не совсем правильные критерии, сохранению в
группах (каждая из 325 пар) устойчивого равновесия факторов,
имеющих важное значение, будет способствовать случайность.
Проверка правильности составления пар
Насколько правильно были объединены эти подростки в пары
— индивидуально и по группам?
Степень сходства двух групп может быть определена путем
сравнения средних их показателей по некоторым переменным вели-
чинам.
1. По оценкам, произведенным отборочной комиссией.
Ознакомление с таблицей I показывает, что в 91,1% составленных пар
прогнозирующие оценки для членов каждой составленной пары были
либо идентичны, либо отличались друг от друга только на одно
деление шкалы. И хотя общее количество плюсовых и минусовых
случаев было распределено по указанным двум группам примерно
поровну, распределение субъектов применительно к каждому пункту
шкалы было, как это видно из таблицы IV, не совсем равномерным. *
Изучение этой таблицы показывает, что: а) по числу очень
«плохих» подростков (с оценками —5, —4, —3) группа подлежащих
воздействию субъектов получила количественный перевес, имея 27
подростков против 20 в контрольной группе, б) по числу же очень
«хороших» подростков (+5, +4, +3) группа подлежащих воздействию
субъектов была относительно малочисленной, ибо имела только 26
подростков против 33 в контрольной группе. Если посмотреть на это
с другой стороны, то можно определить «плюсо-вость» и
«минусовость» группы подлежащих воздействию субъектов и
контрольной группы путем умножения оценок на частоту их повто-
рения с последующим сложением произведений.
Например, мы устанавливаем, что в группе подлежащих
воздействию субъектов «плюсовость» представлена 250 субъектами
против 271 в контрольной группе, а «минусовость» — 292
субъектами против 277 в контрольной группе. Соответствующие
разности статисти-
ческого значения не имеют, поскольку в группе подлежащих
воздей
ствию субъектов подростки с минусовыми оценками характеризуют
ся средней «ми ну совестью» в 1,79 против 1,68 средней «минусово-
вости» у подростков из контрольной группы.
2. По возрасту. Как уже было показано в таблице II, состав-
ленные пары не очень значительно отличались друг от друга по
начать осуществлять по отношению к ним меры воздействия, и
с этой целью для них были найдены контрольные близнецы. Нет
оснований полагать, что эти восемь пар были составлены хуже, чем
остальные 317. Таблица IV
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПРОИЗВЕДЕННЫХ ОТБОРОЧНОЙ
КОМИССИЕЙ ОЦЕНОК ПО ГРУППАМ ПОДЛЕЖАЩИХ
ВОЗДЕЙСТВИЮ СУБЪЕКТОВ И ПО КОНТРОЛЬНОЙ
ГРУППЕ
Подро Группа
стки с плю- подростков, Контр
совыми подлежащих ольная
оценками воздействию группа
+5 0 0
+4 2 7
+3 24 26
+2 59 63
+1 52 39
Всего 137 135
..
Подро
стки с оцен-
кой 25 25
«нуль» . .
Подро
стки с отри-
цатель
ными
оценка
ми . . .
—1 65 81
—2 71 64
—3 23 14
—4 4 4
-5 0 2
Всего 163 165
..
Общи 325 325
й итог
Таблица V
ЧИСЛО ПОДЛЕЖАЩИХ ВОЗДЕЙСТВИЮ ПОДРОСТКОВ И
КОНТРОЛЬНЫХ ПОДРОСТКОВ ПО ВОЗРАСТНЫМ ГРУППАМ
Возрас Подле Контр
т (к моменту жащие ольные
объединения воздействию подростки
в пары) подростки
Млад 30 57 32 55
ше 7 лет
7— 81/»
.81/9— 51 51
9
tg_10i/ 59 61
2
101/2- 128 126
12 ....
Всего 325 325
.. 192
63
возрасту. При составлении пар по группам, как это видно из
таблицы V, подростки по признаку возраста были подобраны тоже
весьма удачно.
3. По 19 переменным величинам. В таблице VI мы сравниваем
распределение средних оценок по обеим группам применительно к
19 переменным величинам. (Двадцатая переменная величина из
таблицы была исключена, поскольку она представляла^собой повтор-
но взятую оценку, ранее произведенную отборочной комиссией.) Это
распределение средних оценок вычислено на опыте 264 пар х.
Каждая переменная величина применительно к каждому под-
ростку была количественно исчислена в одном из показателей опи-
санной выше шкалы из 11 делений. Затем для каждой переменной
величины были найдены арифметические средние делений шкалы —
применительно к группе подлежащих воздействию и к контрольной
группе.
Если объединение в пары по группам проводилось должным
образом, разности в этих группах были, конечно, незначительными,
хотя в то же время наличие в группах незначительных разностей само
по себе не является гарантией того, что подбор индивидуальных пар
внутри группы был произведен должным образом. На таблице VI
представлены незначительные разности в группах по 19 переменным
величинам применительно к подросткам, подлежавшим воздействию,
и к контрольным подросткам.
Арифметическая средняя разность по группе по 19
переменным величинам равна 0,099. Иными словами, по указанным
переменным величинам группы как таковые отличались друг от друга
в среднем менее чем на одну десятую деления шкалы. Создавалось
впечатление, что группа подлежавших воздействию подростков
больше всего походит на контрольную группу по следующим
четырем переменным величинам:
1) Делинквентность в семье; 2) занятие отца; 3) социальный
уровень школы и 4) формула TZF, относящаяся к склонности к
делинквентному поведению. По этим четырем переменным вели-
чинам средние разности были менее 0,03 деления шкалы из 11 деле-
ний. Что же касается остальных переменных величин^ то не было ни
одного случая, чтобы группа подлежащих воздействию подростков и
контрольная группа отличались друг от друга более, чем на одну
треть деления шкалы. 1 В связи со смертью одного из подростков
первоначальное число пар сократилось до 324. Затем, к тому
моменту, когда производились представленные в таблице VI
подсчеты, из программы воздействия были исключены еще 60
человек, после чего осталось 264. Это сокращение общего числа
объединенных в пары субъектов, вероятно, не повлияло на
репрезентативность оставшихся в программе пар, ибо исключенная
из нее группа была составлена пои помощи тех же приемов, что и
оставшаяся группа. Поэтому различия в оценках по группам могут
считаться в общем соответствующими тем различиям по группам,
которые были характерны для всех 325 пар.
13 Социология преступности
Таблица VI
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ СРЕДНИХ ОЦЕНОК ПО 19
ПЕРЕМЕННЫМ ВЕЛИЧИНАМ
В БОЛЬШОЙ ГРУППЕ ПОДРОСТКОВ, ОТОБРАННЫХ ИЗ
ПОДЛЕЖАЩЕЙ
ВОЗДЕЙСТВИЮ И КОНТРОЛЬНОЙ ГРУПП
А Р
рифмет азлич
иче- ия
ск О п
ая бычн о
средняя ое груп-
д
ля о
Перем подле- тклон п
енная Число жащей ение ам в
величина подростков воз- от ариф-
м
де нетиче
йствию ормы -
и
контрол с
ь- ких
н с
ой редни
групп х
1 2 3 4 5
1 264 1, 0 0
Здоровье * подлежащих 736 ,710 ,П9
воздей-
ствию
264 1, 0
контрольных 855 ,452
2 263 — 0 0
Коэффициен подлежащих 0,464 ,977 ,033
т ин- воздей-
теллек ствию
та *
262 — 1
контрольных 0,431 ,003
3 264 — 2 0
Коэффициен подлежащих 0,864 ,612 ,057
т воздей-
ж н* ствию
264 — 2
контрольных 0,807 ,588
4 264 — 1 0
Оценка подлежащих 0,504 ,728 ,193
отбороч- воздей-
ной ствию
комиссии *
264 — 1
контрольных 0,311 ,803
5 263 — 2 0
Семья * подлежащих 0,525 ,279 ,158
воздей-
ствию
264 — 2
контрольных 0,367 ,217
6 264 — 2 0
Район* подлежащих 1,864 ,277 ,038
воздей-
ствию
264 — 2
контрольных 1,826 ,192
7 184 — 1 0
Коэффициен подлежащих 1,016 ,653 ,108
т об- воздей-
разова ствию
ния
184 — 1
контрольных 0,908 ,774
8 264 — 2 0
Жизненный подлежащих 0,352 ,273 ,182
уро- воздей-
вень ствию
264 — 2
контрольных 0,170 ,489
9 253 — 1 0
Занятие подлежащих 1,107 ,132 ,025
отца воздей-
ствию
255 — 1
контрольных 1,082 ,129
10 244 — 1 0
Социальный подлежащих 1,406 ,292 ,029
воздей-
урове ствию
нь школы
236 — 1
контрольных 1,377 ,192
11 264 — 1 0
TZV подлежащих 0,625 ,183 ,061
(склон- воздей-
ность ствию
к делин-
квентн 264 — 1
ому пове- контрольных 0,564 ,757
дению
)
Перем Число А О Р
енная подростков рифмет бычн азлич
величина ическая ое ия по
средняя откло груп-
для
подле-
пам в
жащей
нение ариф-
воз-
от метич
действи
норм еских
ю и
ы средн
контрол
их
ьной
групп
1 2 3 4 5
12 263 — 1 0
TZF подлежащих 0,643 ,921 ,029>
(склон- воздей-
ность
к делин-
квентному ствию 264 — 1
пове- контрольных 0,614 ,841
дению
) 13 264
Психическо подлежащих — 2 0
е воздей- 1,337 ,128 ,038
ствию 264
здоро контрольных 264 — 2
вье 14 подлежащих 1,299 — ,033 0
Социальная воздей- 0,625 2,483 ,326.
присп ствию 264
особлен- контрольных 264 — 2
ность 15 подлежащих 0,299 ,381 0
Социальная воздей- 1,886 2,149 ,201
агресс ствию 264
ивность 16 контрольных 264 2, 2
Признание подлежащих 087 ,113 0
ав- воздей- 1,299 2,410 ,072
торит
етов
* ствию 264
17 контрольных 264 1, 2
Уровень подлежащих 227 ,360 0
дис- воздей- 0,152 1,998 ,132
ципли ствию 264
ны 18 контрольных 264 0, 1
Делинквент подлежащих 284 ,944 0
- воздей- 1,648 2,500 ,015
ность ствию 264
в семье 19 контрольных 264 1, 2
Распад подлежащих 663 ,444 0
семьи воздей- 1,163 2,434 \060>
ствию
264 1, 2
контрольных 223 ,429
* Первые шесть—«звездные переменные величины».
Таким образом, указанные таблицы наглядно демонстрируют
близкое сходство между двумя группами. Впоследствии же во всех
тех случаях, когда в процессе воздействия применительно к какому-
либо имеющему важное значение фактору сравнивались между собой
большие специально не отобранные подгруппы подростков,
подлежащих воздействию, и контрольных подростков, получавшиеся
результаты согласовывались с тем, что содержится в таблицах.
194
195
13*
ГАЙ ДЖОНСОН*
Негры и преступность
Споры по поводу совершаемых неграми преступлений велись
главным образом в связи с тем, что уголовная статистика как кри-
терий фактической преступности негров страдает предубежденно-
стью и неточностью, или же в связи с «объяснениями» высоких коэф-
фициентов преступности среди негров. Правильно говорит Селлин:
«К несчастью, убеждение в чрезмерной склонности негров к
совершению преступлений привело к тому, что люди, изучающие
преступность среди негров, потратили слишком много энергии на
попытки проверить правильность этого обвинения. В результате
внимание было отвлечено от куда более фундаментальных вопросов,
таких, как причины преступности и отношения, в которых негры
находятся с органами нашего правосудия» х.
В настоящей статье эту проблему предполагается рассмотреть
главным образом с точки зрения причин преступного поведения
негров и тех отношений, в которых негры находятся с органами
правосудия.
Некоторые предположения
При рассмотрении этой проблемы, очевидно, следует
исходить»! из предположения, что наиболее плодотворный подход к
вопросу ' о том, почему социальные группы могут отличаться друг от
друга по количеству или распределению совершаемых
преступлений, состоит в анализе существующих между ними
социальных взаимоотношений и характерных особенностей
окружающей их социальной среды. Мы предполагаем далее, что
основные причины преступ-
Источник: «The Negro and Crime», The Annals of the American
Academy of Political and Social Science, 271, September, 1941, p. 93—
104. (Перепечатано с небольшими исправлениями, сделанными
автором.)
1 Т. S е 1 1 i n, The Negro and the Problem of Law Observance and
Administration in the Light of Social Research, в кн.: Ch. S. Johnson, The
Negro in American Civilization, New York, 1939, p. 451. ности среди
негров — те же самые, что и в любой другой группе, и что раса сама
по_себе не может объяснить существенных различий
в^п]рест^пно,м^^ поведении^представителей группы. Мы охотно
допускаем, что негр может отличаться от белого человека своим
темпераментом или психикой, но мы считаем, что никаким усилием
вообра- .j жения нельзя признать этот фактор основной
детерминантой масштаба или характера преступности. Наконец, нам
следует предположить, что ввиду развивающегося в США процесса
аккультурации 1 конфликт культур, возникающий в результате
столкновения африканского наследия негра с его европейским
наследием, ^не. имеет настолько существенного значения, чтобы его
можно было» рассматривать как важный причинный фактор
преступности.
Самым важным в отношениях между неграми и американским
обществом является боЛёе низкое социальное положение негров.
ШПОгё ихГ»социальное положение определено настолько жестко,
что они поставлены в положение особой касты; но даже на Севере и
на Западе, несмотря на известное равенство в области гражданских
прав, негры обычно подвергаются социальному остракизму и
экономической дискриминации. В силу этого наша статья будет
посвящена главным образом вопросу о том, какое место социальное
положение негров занимает среди причин преступности.
Каста и исторические факторы
Из всех этнических групп, прибывших в Соединенные Штаты
извне, негры — единственная группа, испытавшая связанную с раб-
ством деградацию и до сих пор обладающая статусом людей низшего
сорта.
Освобождение не положило конца кастовым
взаимоотношениям, как и не означало для негра начала новой эпохи,
когда он получил бы возможность в борьбе за существование
конкурировать с другими на равных условиях. Его культурная
отсталость, его социальное и экономическое бессилие во многом
должны быть отнесены на счет исторических факторов, усиленных
до сих пор существующим порочным кругом кастовых барьеров.
Следовательно, различие между жизненным опытом негра и
жизненным опытом представителей других существующих в
американском обществе этнических групп — это различие не просто
в степени, но, по сути дела, в,каче-CTBe7~TЈaTrr, который,
несомненно, имеет определенное отношение к» сфере действия
связанных с преступностью социальных условий.
1 Под аккультурацией понимается процесс
взаимопроникновения культур различных народов, имеющий своим
результатом возникновение новой культуры, сочетающей в себе
элементы прежних, в частности эволюция примитивной культуры в
результате соприкосновения с развитой цивилизацией.— Прим.
перев. Каста и экономические факторы
Вопрос о соотношении между экономическими факторами и
при- J чинами преступности до сих пор еще не решен, однако все
согласны с тем, что они играют важную роль в качестве факторов
основных или дополнительных. В самом деле, распространено
представление, что участие экономически неблагополучных классов
в общем комплексе делинквентного поведения является
непропорционально высоким.
Не следует думать, что экономические факторы имеют
значение только в связи с преступлениями против собственности. Их
влияние распространяется на все сферы человеческой жизни. Факт
рождения в бедной, лишенной радости, бесправной, принадле-щей к
низшему классу семье порождает множество последствий, влияя на
имеющиеся у ребенка возможности выбора и определяя воздействие
окружающей его среды на его личность, установки и жизненную
философию.
Если экономические факторы имеют какое-либо отношение к
преступности, то очевидно, что на поведение негров они
воздействуют гораздо сильнее, чем на поведение любой другой
большой группы американского населения. Само собой разумеется,
что в Соединенных Штатах негры представляют собой
«экономически проблемную группу № 1». Огромное число
работающих по найму негров едва-едва зарабатывает на пропитание,
жилье и одежду. Во всех районах страны работа и заработная плата
негров, условия их труда, их взаимоотношения с профессиональными
союзами, их профессиональное обучение, выбор ими
местожительства и использование ими политической власти для
защиты от эксплуатации обусловлены расовыми предрассудками и
кастовыми установками. Для большинства негритянских семей такие
вещи, как комфорт, собственный дом, постоянная работа и
наслаждение «радостями жизни», совершенно недоступны. По любой
шкале экономической адекватности или неадекватности, измеряемой,
например, в терминах количества безработных, количества
получающих пособие по безработице, количества занятых
неквалифицированным трудом, количества занятых
профессиональным трудом, суммы получаемого доходаг положение
негра в два — четыре раза хуже, чем положение белого. \
Каста и социальная дезорганизация
Если бы можно было исчислить нечто вроде объективного
индекса социального неустройства как основы для прогнозирования
вероятных коэффициентов преступности, то этот индекс для негров
был Фы, несомненно, выше, чем для любой другой большой группы
насе-Гления в Соединенных Штатах. В личной дезорганизации
негров I и в дезорганизации жизни негритянской общины
экономические факторы и культурная отсталость играют свою роль
точно так же, как и в отношении других групп населения, однако в
некоторых направлениях кастовый статус воздействует на
взаимоотношения негритянской общины и остального общества
иначе. Например, , общеизвестно, и это почти так же верно для
Севера и Запада, как и для Юга, что негр не может жить там, где он
хочет. Прибывавшие в страну группы иммигрантов в течение какого-
то времени жили в условиях «гетто», а затем, «окрепнув», покидали
эти районы. Не так обстоит дело с неграми. Расовые предрассудки
приводят к тому, что негр становится постоянным обитателем
«гетто». Следующий факт, имеющий особое значение на Юге,
состоит в том, что негритянская община фактически лишена
политической власти и в силу этого не может получать
причитающуюся ей по справедливости долю жизненных благ и
защиту со стороны правительства.
Поскольку самые высокие коэффициенты преступности среди
негров характерны для города, вопрос о связи между городом и
социальным неустройством негритянского населения заслуживает
гораздо более тщательного исследования, чем то, которому он до -сих
пор подвергался. Проведенные экологические исследования
показали, что между «делинквентными районами» и структурой и
процессом роста городов имеется определенная связь 1. Дезорга-
низованные районы характерны тем, что они населены людьми,
занимающими самое низкое социальное и экономическое положение,
и соотношение этих районов с более крупным городским комплексом
исключает для живущих в них людей возможность достичь какой-то
стабилизации, какой-то моральной упорядоченности и свойственного
общине чувства солидарности. Порок, преступность и социальное
неустройство становятся традицией.
Негры в Соединенных Штатах — самые типичные обитатели
трущоб, и из-за расовых предрассудков трущобы, в которых они
живут, претерпели весьма мало изменений. Если вспомнить, что
почти 90?^ всех негров на Севере и на Западе являются городскими
жителями и что, по всей вероятности, около 90% этого городского
негритянского населения проживает в дезорганизованных районах
или в непосредственной близости от них, то станет ясно, какое \
огромное значение имеют эти обстоятельства для объяснения причин
преступности.
1 Так, например, см. С. R. Shaw, Delinquency Areas, Chicago,
1929, p. 204—206; см. также Shaw and McKay, Social Factors in
Juvenile Delinquency, National Commission on Law Observance and
Enforcement, Report on the Causes of Crime, Washington, 1931, vol. 2.
Каста и отправление правосудия
Следует не упускать из виду, что процесс отправления правосу-
дия — это не только такой процесс, который, если он несправедлив,
может исказить статистическую картину преступности. Он пред-
ставляет собой, кроме того, определенный аспект кастовых взаимо-
отношений как таковых и в силу этого может иметь прямое отноше-
ние к причинам преступности среди негров.
В краткой статье мы сможем всего лишь наметить контуры
проблемы и указать некоторые виды относящихся к ней данных.
Кастовое определение преступления. Существует множество
та^ ких действий, которые, когда они совершаются белыми, либо
вовсе не рассматриваются как преступления, либо если и
рассматриваются в качестве таковых, то весьма редко. В случае же
совершения] этих действий неграми их часто квалифицируют как
преступления. [ На Юге кастовое определение преступления
санкционировано1 и законом и обычаем. Многочисленные законы,
касающиеся сегрегации, бродяжничества, труда и т. д.,
устанавливают широкий круг возможных «преступлений», которые
могут быть совершены неграми. Смертная казнь применяется к
правонарушителям-неграм гораздо чаще, чем к белым, и
общеизвестно, что установление в нескольких штатах смертной казни
за «берглэри первой степени» должно служить угрозой тем
правонарушителям-неграм, которые осмелятся войти в жилища
белых после наступления темноты.
Независимо от наличия конкретных законоположений любой
конфликт, возникающий между белым и негром, может быть произ-
вольно истолкован как преступление, совершенное негром, или
может постепенно привести к тому, что преступление действительно
будет совершено. Забыть сказать «мистер», обращаясь к белому, .
«посмотреть» на белую женщину, войти в зал ожидания «для белых»,
«неуважительно» поговорить с хозяином дома или квартиры, возра-
зить против того, что сказал белый, занять «не то место» в автобусе
или в трамвае1, ехать в пульмановском вагоне — вот некоторые из
поступков, которые могут создать опасную ситуацию. Если негр
продолжает быть «наглым» или агрессивным, может произойти
1 Неприятные инциденты особенно часты в автобусах и
трамваях в связи с тем, что в этих случаях «цветной барьер» является
подвижным. Закон обычно устанавливает, что негры должны
занимать прежде всего задние места, и водители вправе сами следить
за тем, чтобы негры не продвигались вперед ни на один ряд до тех
пор, пока не будут заняты все задние места или весь задний ряд. О
случае совершения в Северной Каролине преступления на основе
такого рода ситуации см. у Ch. S. M a n g u m, Jr., The Legal Status of
the Negro, 1940, p. 212—213. Подробное изложение эпизода,
имевшего место в Вирджинии и приведшего к аресту молодых
супругов-негров, см. у Н. G а г- , f inkel, Color Trouble, Opportunity,
vol. XVIII, May, 1940, p. 144—152./ Между прочим, эта «история»
была отобрана О'Брайеном для включения' в сборник «Best Short
Stories of 1940». Быть может, истина сильнее, чем литературная
новелла. 1 все что угодно — от оскорбления до убийства. Но что бы
ни произошло, это обернется против него.
Точное определение понятия «преступления», заключающегося
в нарушении кастового этикета, представляет собой проблему,
решить которую должно будет специальное исследование. Ознаком-
ление с существующей в южных штатах статистикой преступности
показывает, что под рубрикой «нарушение законов о сегрегации»
значится сравнительно немного преступлений. Однако автор этих
строк на основе многолетних наблюдений и рассказов своих знако-
мых-негров об отдельных случаях пришел к выводу, что на Юге
подобного рода случаи значительно увеличивают количество совер-
шенных неграми преступлений, регистрируемых как «нарушения
порядка на общественном транспорте», «сопротивления аресту»,
«нападения» и «убийства» 1.
Козлы отпущения и сфабрикованные обвинения. Негру, в осо-
бенности на Юге, грозит опасность быть обвиненным в преступле-
ниях, совершенных белыми, или стать жертвой ложного обвинения,
сфабрикованного белыми преступниками. Известны следующие
случаи возникновения подобного рода ситуаций а:
1) Белый может совершить преступление при таких обстоя-
тельствах, что подозрение падет на какого-нибудь негра вообще:
например, перед совершением преступления вымажет себе лицо чем-
нибудь черным — черной краской, сажей и пр. 2) Белый может
умышленно создать такую ситуацию, при которой вина конкретного
негра почти неизбежно будет признана очевидной. Иногда подобного
рода махинация предполагает убийство негра, с тем чтобы
подтвердить «доказанность» его вины и заставить его замолчать. 3)
Белая женщина может попытаться избежать последствий совер-
шенного ею полового проступка, подняв крик, что она была из-
насилована негром 3. Начинается охота, и негр «идентифицируется».
Негра могут линчевать или осудить в установленном законом
1 Подобные случаи встречаются и на Севере, но, пожалуй,
значительно
реже. В прошлом году автор этих строк неожиданно стал свидетелем
такого
рода инцидента в одном из городов Огайо. Молодая негритянка
стояла в оче
реди в театральную кассу за билетами на спектакль «Унесенные
ветром»
(по роману американской писательницы Митчелл.— Прим. перев.). К
ней
подошел белый юноша и со словами: «Почему ты здесь? Ты ведь
знаешь, что
тебе здесь не место»,— вытолкнул ее из очереди. Женщина
попыталась снова
встать на свое место, но в тот же момент была арестована за
«нарушение
порядка в общественном месте». Расследовав этот инцидент, мы
пришли
к выводу, что директор театра, желая внушить неграм, что их не хотят
видеть
в этом театре, умышленно спровоцировал всю эту историю.
2 Различные примеры см. у М. N. W о г k (Ed.), Negro Year
Book (1931 —1932), p. 289—292; (1938—1939), p. 147; см. также
«Burnt Cork and Crimes-памфлет, изданный Южной комиссией по
сотрудничеству между расами (1935).
3 Знаменитое дело Бена Бесса является убедительным
примером того,
что белые женщины, если захотят, могут добиться вынесения в
отношении
негра неправосудного приговора. В 1928 г. в Южной Каролине некая
белая
женщина призналась в том, что она по ложному обвинению в
изнасиловании
.посадила в тюрьму ни в чем не повинного негра Бена Бесса. Такое
призна- порядке, тогда как белая женщина получит разрешение на
аборт и тем спасет свою «честь». Иногда ее любовником бывает негр.
4) Страдающая неврозом женщина может «вообразить», что ее
изнасиловал негр, или же может истолковать какие-либо вполне
невинные действия с его стороны как оскорбление или «нападение».
О том, сколь часто возникают подобного рода ситуации, вероят-
но, никогда не станет известно, потому что выясняются эти ситуации
только тогда, когда они не «срабатывают». Важно, однако, что они
имеют место, и коль скоро такие мистифцкации достигают своей
цели, они, безусловно, ведут к преувеличению фактических
масштабов преступности среди негров.
Полиция. В отправлений правосудия полиция занимает особое
положение. Отсутствие единой практики в ее деятельности способно
породить такие колебания в статистике арестов, которые не имеют
никакого отношения к количеству фактически совершенных пре-
ступлений. Дурное обращение или грубость, проявленные полицией
в отношении какой-либо группы или класса населения, могут даже
спровоцировать или стимулировать совершение преступлений. Негры
более, чем какая-либо другая группа населения, являются жертвами
злоупотребления полицейской властью.
Существующее у полиции обыкновение арестовывать негров
по малейшему подозрению или инсценировать массовые «облавы»
находится в очевидной связи с отсутствием у негра чувства личной
безопасности и с его неспособностью оказать сопротивление такого
рода злоупотреблениям. Как правило, полиция прекрасно понимач ет,
что, производя аресты, допрашивая свидетелей, добиваясь признания
вины, она может совершенно безнаказанно применять против негров
грубое насилие. На Юге в некоторых местах судебные чиновники и
мировые судьи являются участниками своего рода «рэкета», который
состоит в том, что негров задерживают по обвинению в совершении
малозначительных правонарушений с единственной целью —
получить с них «откупное».
Гораздо чаще, однако, полиция смотрит сквозь пальцы на
мелкие преступления и нарушения порядка, которые происходят в
негритянских общинах. Она занимает при этом следующую позицию:
«Мы не в состоянии контролировать все, что делается у негров. Пока
они скандалят друг с другом и делают это не слишком заметно для
других, мы предпочитаем не вмешиваться».
В этом взаимодействии между полицией и находящимися под
jподозрением неграми всегда присутствует элемент ожидания того, '|
что противная сторона применит насилие 1. Полиция очень охотно
/ йие явилось нарушением кастовых правил, поэтому на нее
было оказано определенное давление с целью заставить отказаться от
своего заявления. В конце концов в 1929 г. Бен Бесс был помилован.
Он просидел в тюрьме тринадцать лет! См. «Negro Year Book», 1931
—1932, p. 292.
1 В этой связи см. Н. С. В г е а г 1 е у, Homicide in the United
States, 1932, p. 65—68, 101—102.
пускает в дело пистолет или дубинку, а негры, в особенности
те, кто имеет репутацию «плохих черномазых», настраиваются на
психологию отчаяния по формуле: «стреляй первым или застрелят
тебя». Таким образом, ситуация, которая начинается с простого
допроса или ареста за совершение мисдиминора, может внезапно
перерасти в совершение насильственных действий с обвинением
негра в тяжком убийстве.
Переживания негров в связи с тем, что они являются жертвами
дурного обращения со стороны полиции или же безнаказанных пра
вонарушений, совершаемых в их собственной среде, не могут не
порождать у них сильного чувства горечи и сознания того, что
закон несправедлив. Эти переживания и психологические установки
-. заслуживают самого тщательного изучения, ибо они, несомненно,
вносят свою лепту и в действительную и в фиктивную преступность
негров. ~
~ Суды. Ошибки и некомпетентность американских судов
хорошо-известны, особенно в том, что касается деятельности
присяжных и обвинителей и существования классовых различий при
разрешении уголовных дел. Хорошо, далее, известно, что у негра
шансов на освобождение под денежное поручительство, на помощь
хорошего адвоката, на уплату денежного штрафа вместо отбывания
тюремного заключения, на апелляцию и на использование всех
прочих предусмотренных законом преимуществ в среднем
значительно меньше, чем у белого. Когда негр переступает порог
суда, он переступает его с сознанием, что все, что происходит в зале
судебного заседания, находится в руках «враждебной расы»: белого
судьи, белых присяжных, белых атторнеев, белых стражников —
короче говоря, только «белых», за исключением, быть может, какой-
то части свидетелей и зрителей. Более того, в судах низших инстан-
ций, в особенности на Юге, а также при рассмотрении дел, по кото-
рым в качестве сторон выступают негры, негры-обвиняемые и негры-
свидетели часто подвергаются грубым оскорблениям или становятся
предметом различного рода грубых шуток. Несомненно, подобного
рода условия влияют на статистическую картину преступности, на
эффективность исполнения законов и на те психологические
установки и мотивы, которые входят в число причин преступности.
Изучение преступности негров почти неизбежно сосредоточивается
на вопросе о том, больше ли осуждается преступников-негров, чем
преступников-белых, и приговариваются ли преступники-негры к
более длительным срокам наказания, чем преступники-белые. В
настоящее время получить точный ответ на этот вопрос по мате-
риалам судебной статистики невозможно, ибо в Южных штатах эта
статистика является крайне дефектной и в ней редко можно найти
необходимые данные, а именно данные о результатах рассмотрения
судебных дел по видам преступлений или расе и полу подсудимых и
осужденных. Более того, сведения, почерпнутые из имеющихся
статистических сборников, часто бывают путаными и проти-
воречивыми. Например, если в федеральном сборнике 1 содержатся
данные о том, что по шести из десяти категорий опасных преступ-
лений средний срок наказаний, назначенных неграм но определен-
ным приговорам 2, фактически ниже, чем средний срок для белых,
что должен по этому поводу думать тот, кто совершенно определенно
знает, что суды к разрешению поступивших к ним дел подходят с
позиций расовых различий? Ответ на этот вопрос не столь труден,
как это может показаться на первый взгляд, и в связи с этим мы
хотели бы предложить одну гипотезу и привести некоторые данные в
ее подтверждение.
Наша гипотеза просто-напросто состоит в том, что на Юге в су-
дах в отношении правонарушителей-негров действительно приме-
няются особые меры воздействия, но это обстоятельство затушевы-
вается тем фактом, что официальная статистика преступности учи-
тывает только расу правонарушителя. Если кастовые ценности и
установки вообще что-нибудь означают, они означают, что пре-
ступления, совершенные неграми или против негров, определяются
не столько в терминах их объективной опасности, сколько в терминах
их опасности с точки зрения господствующей группы. Бесспорно,
тяжкое убийство белого, совершенное негром, и совершенное негром
же тяжкое убийство другого негра с позиций шкалы ценностей
высшей касты не относятся к одному и тому же виду тяжкого
убийства. Однако в уголовной статистике они учитываются под
одной рубрикой. Поэтому вместо двух категорий преступников, негра
и белого, в действительности нужно установить четыре категории по
формуле «преступник — потерпевший». Эти категории по степени
своей опасности, от высшей к низшей, по-видимому, должны будут
различаться следующим образом: 1) негр против белого, 2) белый
против белого, 3) негр против негра, 4) белый против негра. Мы
утверждаем, что, по крайней мере на Юге, преступления,
совершенные негром против негра, наказываются слишком мягко,
тогда как преступления, совершенные негром против белого,
наказываются слишком сурово. Конечно, есть такие осложняющие
факторы, как пол, возраст, «хорошая» или «плохая» репутация
правонарушителя-негра, пристрастное отношение белых, настроен-
ных в пользу или против правонарушителя, но в целом, если наша
гипотеза правильна, указанные нами различия должны проявиться в
массовой статистике, основанной на категориях, определенных по
формуле «преступник — потерпевший».
Многие авторы указывали на то, что преступления,
совершаемые (^ неграми «внутри» собственной расы, наказываются,
по-видимому, / более мягко, чем преступления, совершаемые ими
против предста-^
1 См., например, «Prisoners in State and Federal Prisons and
Reformatories, 21931 and 1932», Bureau of the Census, 1934, p. 21. table
19.
В отличие от так называемых неопределенных приговоров
(indefinite sentences), когда суд, назначая тот или иной вид наказания,
не определяет-его срока.— Прим. перев. ? I
I
вителей другой расы. Однако никто из этих авторов не
предложил в подтверждение этого тезиса каких-либо определенных
количественных данных. Попытка подвергнуть нашу гипотезу
глубокой проверке натолкнулась бы на огромные затруднения,
поскольку •обычная судебная статистика для этой цели совершенно
непригодна. Нам, однако, удалось собрать некоторые данные, которые
могут быть использованы для предварительной проверки этой
гипотезы применительно к такому опасному преступлению, как
убийство. В таблице I содержатся данные, сгруппированные по
различным вариантам формулы «преступник — потерпевший»,
относительно результатов рассмотрения судами дел по
обвинительным актам о тяжком убийстве х в Ричмонде, Вирджиния
(1930—1939), в пяти графствах Северной Каролины (1930—1940) и в
графстве Фултон, Джорджия, за двадцатимесячный период — с
февраля 1938 по сентябрь 1939 г. В таблице I обращает внимание
факт преобладания негров по делам о тяжких убийствах,
совершенных «внутри расы», и относительно малое число
«межрасовых» тяжких убийств. Подсчитав проценты по первой
колонке, можно убедиться, что случаи «негр ^J против негра»
составляют 88% обвинительных актов о тяжком Я убийстве в
Ричмонде, 91 % —в графстве Фултон, Джорджия, и 75% — Я в
графствах Северной Каролины. Различия в проценте осужденных Я
по группе Н — Н и по группе Б — Б не соответствуют друг другу |Я
•в связи с тем, что в Северной Каролине процент осужденных по Я
группе Н —Н в действительности выше, чем по группе Б —Б. Я
Однако коэффициенты осужденных по группам Н — Н все время ^Я
ниже, чем по группам Н —Б. Если же говорить о приговорах, то,я^Я
быть может, самая удивительная вещь заключается в тенденции ^^^Я
не выносить приговоров к смертной казни или к пожизненному 1^Я
тюремному заключению по осуждениям группы Н—Н. Так, ^^1 в
Ричмонде из 141 осужденного убийцы этой группы ни один не был
JH приговорен к смертной казни и только 8 человек (5,6%) были при-
^Ш товорены к пожизненному тюремному заключению. В
Северной ,^1 Каролине из 201 осужденного убийцы группы Н — Н к
смертной '•! казни были приговорены 11 человек и к пожизненному
тюремному j^l заключению —один, то есть в целом по обоим этим
видам приго- ^Ш воров —5,9%. Контраст между этими приговорами
и приговорами, '^1 вынесенными в отношении убийц группы Н — Б,
является просто :^1 поразительным. Если процент приговоренных к
смертной казни '^1 или к пожизненному тюремному заключению
является объективным ^1 показателем суровости судебной репрессии,
соответствующие дан- IH ные четко укладываются в предложенную
нами выше классифика- V «цию преступлений по степени их
опасности. Если процент пригово- Я ренных к тюремному
заключению на сроки менее 20 лет является Я
-объективным показателем общей мягкости приговоров,
вынесен- Я 1 Дела о «простом убийстве в результате наезда
автомобилем» были ^1
исключены. >Я
Таблица I
РАЗРЕШЕНИЕ В СУДАХ ДЕЛ ПО ОБВИНИТЕЛЬНЫМ
АКТАМ О ТЯЖКОМ УБИЙСТВЕ, ПО ПРИЗНАКУ РАСЫ
ПРЕСТУПНИКА И ПОТЕРПЕВШЕГО
Сокращения: Н — негр; Б—белый; Н—Б — негр против белого
и т. д.
Осуждено Приговорено
Место и от
Nolle к
категория по Всего 20 лет до
prose-qui 1 пожиз-
формуле обви-ни-тель- к пожиз-
или оправ- про- ненному
«преступник — ных актов смерт- ненного
дано цент тюремному
потерпевший» ной казни тюремного 19 год
число заклю-
заключе-
чению
ния
Ричмонд,