Сунь Лутан.

О разделении на внутреннюю и внешнюю семью в кулачном искусстве

О мастере Сунь Лутане:

Сунь Лутан, по прозвищу Объемлющий безыскусность, мастер трех стилей: тайцзицюань,

багуачжан и синъицюань, основатель стиля Сунь тайцзицюань, один из самых известных
мастеров, философ и каллиграф, приобщился к ушу случайно. Долгое время он просто
изучал классическую китайскую литературу у Ли Куйюаня.

Сунь ЛутанОднажды он узнал, что его учитель один из носителей традиции синъицюань.
Сунь попросил показать ему несколько базовых упражнений для укрепления здоровья, не
рассчитывая ни на что большее. Никто и не предполагал, что из этой маленькой
просьбы вырастет великий мастер. Вскоре Сунь превзошел своего наставника, и тот
отвел его к Го Юньшэню, передавшему Сунь Лутану тайные разделы синъицюань.

До сих пор во многих школах тайцзицюань о мастере Суне можно услышать самые
необыкновенные истории. Одна из них относится к тому периоду, когда в Китае
становилось все заметнее японское влияние, а Маньчжурия оказалась под контролем
японцев. 72-летний Сунь Лутан вступил в поединок c мастером джиу-джитсу Итагани,
который бросил вызов китайской знаменитости, в душе надеясь, что старик откажется
от боя. Даже многие поклонники Сунь Лутана не верили, что мастер выйдет на бой. Но
все же бой состоялся. Любитель боевых парадоксов Сунь Лутан и здесь остался верен
себе. Он предложил Итагани лечь рядом друг с другом на пол, затем по команде
вскочить и начать поединок. Бойцы легли на землю, лишь только прозвучала команда,
противники вскочили на ноги, и Итагани заметил, что старый Сунь значительно
опередил его. Но Сунь Лутан не стал использовать свое преимущество, подождал пока
Итагани окончательно встанет на ноги и только после этого начали поединок. Прежде
всего он несильно нажал пальцем куда-то в область плеча японца, и тот почувствовал,
как замедлилась его реакция. Он видел передвижения Сунь Лутана, но ничего не мог
поделать, ему казалось, что все происходит во сне. Сунь, двигаясь по кругу,
окончательно дезориентировал противника. Итагани понял, что если Сунь нанесет
сейчас даже легкий удар, прикрыться от него он не успеет. И тогда гордый японец
сдался. Потрясенный мастерством Сунь Лутана, Итагани предложил ему 20 тысяч юаней,
огромные по тем временам деньги, за то, чтобы тот взял его к себе в ученики.
Китайский мастер ответил: Даже если бы речь шла о 200 тысячах, я все равно бы
отказался.

Сунь Лутан оставил после себя замечательные труды: Учение багуачжан, Учение
синъицюань, Учение тайцзицюань, Истинное описание смысла кулачного искусства.

Полный текст на сайте Центра "Дао Дэ".

Статья Сунь Лутана

Сегодня стоит кому-нибудь заговорить о кулачном искусстве, как он говорит о

разделении на «внутреннюю семью» и «внешнюю семью». То Шаолинь объявляют «внешней
семьей», а Удан — «внутренней семьей», то даосов — «внутренней семьей», а буддистов
— «внешней семьей», однако все это — поверхностный взгляд. В названиях есть
разделение на Шаолинь и Удан, но на практике нет разделения на «внутреннюю семью» и
«внешнюю семью». Шаолинь — это монастырь, Удан — это горы; стили названы по месту
происхождения и ни один из них не стоит выше другого.

Однако в конце концов тому, что говорят о Шаолине и не говорят об Удане есть
естественное объяснение. В кулачном искусстве монастыря Шаолинь очень много школ,
их можно увидеть повсюду, они перемешиваются друг с другом, слово «шаолинь» стало
привычным штампом. С уданским направлением все не так, занимающихся им крайне мало,
многие люди и сказать-то не смогут в какой именно провинции горы Удан находятся,
лишь поют с чужого голоса. Разве Чжан Сунси из провинции Чжэцзян не к уданскому
направлению относится, к его «истинной линии»? А слышал ли кто-нибудь о бойцах в
Чжэцзяне, являющихся преемниками Чжана? Лишь в последнее десятилетие люди начали
считать, что Удан достоин хоть какого-нибудь уважения. Как раз в этом и есть
причина скрытности и проявленности Шаолиня и Удана. А их берут и тут же делят на
«внешнее» и «внутреннее»! Ну а если кулачное искусство не делится на внешнее и
внутреннее — можно ли его формы делить на жесткие и мягкие?

Не знают, что можно тренироваться от мягкого к жесткому, а можно — от жесткого к

мягкому, жесткое и мягкое хотя и разделяются, но в итоге дают один и тот же
результат. В ушу применения достигают гармонией, в гармонии постигается подготовка
храбрости. Я тренирую кулачное искусство уже несколько десятков лет. Первоначально
обманывался простонародным взглядом, каждый день концентрировал ци в даньтянь, низ
живота стал прочным как камень, возбуждалось ци внутри живота, мог отбросить
человека на сюнь [прим.перев. — 8 чи, около 2,5м] или на чжан [прим.перев. — 10 чи,
около 3,3м], человек отлетал и падал, и никогда не было иначе. То, что называют
«сконцентрировать ци и опустить вниз» — это почти то же самое, что в кулачном
искусстве называют «внутренним усилием». Тот, кто не может опустить ци в даньтянь в
низу живота — тот и есть «внешняя семья».

Однажды почтенный господин Сун Шижун из провинции Шаньси прислал мне письмо с
приглашением, и я с узелком отправился в Цзинь [прим.перев. — образное название
провинции Шаньси, на территории которой в древности находилось княжество Цзинь].
После обмена любезностями я спросил о различиях между внутренним и внешним, и вот
что сказал господин Сун: «У дыхания есть разделение на внешнее и внутреннее, в
кулачном искусстве же нет разделения на внешнее и внутреннее.

Сунь Лутан в Тянъцзине, 1926 годИскусен в культивировании ци — это «внутренняя

семья», неискусен — «внешняя семья». Вскормил необъятное количество ци — реально
вступил в тайный смысл «внутренней семьи». В наработке и применении кулачного
искусства в движении требуют покой, при использовании сидячей наработки в покое
требуют движения. Истина в том, что в движении есть покой, в покое есть движение,
тело есть единое целое, здесь двух мнений быть не может. Ну а раз сказано, что
покой в пределе рождает движение, движение в пределе рождает покой, то движение и
покой порождают друг друга, если бы существовало разделение на внешнее и
внутреннее, то разве ошибка на волосок в начале пути не рождает расхождение на
тысячи ли в конце? Когда я говорил о том, что у дыхания есть разделение на внешнее
и внутреннее, то имел в виду лишь его сквозность. В чем же различие между сквозным
и не сквозным? Рассмотрим не знающего как тренировать кулачное искусство или только
приступившего к тренировкам кулачного искусства — у него дыхание обычно доходит до
среднего уровня и останавливается, после чего начинает идти обратно, ци всплывает
вверх, это и называется «дыхание не сквозное». Если довести это до предела, то ци и
кровь будут заняты, будешь храбр и в драке яростен, огненное ци слишком усилится,
станешь слишком высохшим. Если же дыхание может опускаться вниз, вплоть до
даньтяня, то в результате долгой тренировки сердце и почки смогут
взаимодействовать, огонь и вода будут взаимно протекать, огненное ци не будет
раскаляться, дыхание будет естественным, не будет доходить до среднего уровня и
возвращаться. Про такой метод и говорят «внутреннее и внешнее взаимно проникают»,
«верх и низ взаимно проникают», ци идет гладко, поэтому дыхание сможет достичь
нижней части. Ци и тело — это одно, и неправильно считать их двумя разными вещами,
ибо это ведет к не сквозности.

Господин Цзы Юй говорил: «Добивайтесь успокоенности сердца, успокоенное сердце

возвращается и позднее рождает Дао». Это то, что в даосизме называют возвращением
взора и обращением слуха». Я спросил: «А разве это не то, что непосвященные в
кулачном искусстве называют внутренним усилием? Когда ци уже опустилось в даньтянь
и низ живота стал твердым как камень…» Господин Сун сказал: «Нет! Нет! Если даже ты
и опустил ци в низ живота, ты не превратишь его в твердый если не накопишь до
предела, иначе не будет высшего мастерства». Я задал вопросы относительно
превращения. Господин сказал: «Наличие — словно отсутствие, полнота — словно
пустота. Живот тверд — это не истинный путь. В «Мэн-цзы» сказано: «Гуманность
означает движение, отсутствие гуманности тоже означает движение». «Чжун юн»
полностью описывает «срединную гармонию». Нужно понять, что о чем бы ни говорили
древине — везде есть форма и ее проявление. В кулачном искусстве тоже важную роль
играет срединная гармония, гуманность и справедливость. Если не поймешь этого
принципа, то можешь натренироваться так, что будешь ловким как волшебная летающая
лошадь, сильным настолько, что сможешь поднимать тысячу цзюней веса, но это будет
всего-навсего храбрость мужлана, так и останешься человеком внешней семьи. Если же
натренировался до срединной гармонии, понял, что такое гуманность и справедливость,
каждое движение совершаешь в соответствии с ритуалом, во всем видишь смысл, то
такой человек хотя и не обладает силой, позволяющей поднять сто цзиней, но его
можно назвать человеком внутренней семьи. К тому времени хорошо овладеешь
вскармливанием ци, пронзишь внутреннее и внешнее, сможешь давать оценку наличию и
отсутствию, достигнешь величины и жесткости, будешь вскармливать правильно и без
изъянов, не будет такого места где бы не было, не будет такого момента времени
когда бы не было, будешь вбирать и испускать, использовать широкое и формировать
мелочи.

Древние говорили: «вещь за вещью — Великий предел, вещь за вещью — инь и ян». Когда
в человеке есть ци срединной гармонии Неба и Земли — это еще не Великий предел.
«Книга перемен» гласит: «вблизи постиг все тело, вдали постиг все вещи». Сердце
внутри — законы в окружающих вещах, вещи снаружи — законы в сердце, у внутреннего и
внешнего — единый закон, вот и все.» После этого я стал понимать, что путь кулака —
это путь Неба, а путь Неба — это путь человека. Также понял, что хотя у приемов
кулачного искусства названия и различны, но суть едина. Если кто-то считает, что
существует разделение на внешнее и внутреннее, то на самом деле такой взгляд
неверен, такой человек еще не постиг законов кулачного искусства. Речь должна быть
спокойной, движения — естественными. Я сам обошел все земли, и везде истинная
сердцевина формирует внешнее, в кулачном искусстве не может быть иначе. Рассмотрим
героев древности. Гуань Чжуанмяо и Юэ Чжунъу считаются высшими авторитетами периода
Вёсен и Осеней, они говорили о «Ли цзин» и «Юэ цзин», высоко ценили «Ши цзин» и «Шу
цзин», потому и тысячу лет спустя перед ними благоговеют и их почитают. Тянь Кайцян
и Гу Ецзы же были не более чем обычными героями. У одних внутреннее и внешнее были
едины, внешнее и изнаночное, тонкое и грубое — нет такого, где бы не достигало;
другие же утратили защищаемое, о чем очень сожалели. Господин Сун еще сказал:
«Кулачное искусство может изменить характер человека». Я сам пока не увидел
движение силы — не воспринимал наставлений представителей старшего поколения.
Сегодня, когда Институт гошу провинции Цзянсу выпускает ежегодник, посвященный
восемнадцатой годовщине, я работаю в Институте уже второй год, и начинаю понимать
насколько невежественен я был, пустые люди язвят, но я слышал мудрые слова
представителей старшего поколения и чувствую стыд.

Сунь Лутан 孙禄堂（1860—1933）