1) «Мак водит машину очень медленно.

Его руки тяжело лежат на руле;

его сильная спина провалилась в теплый изгиб водительского сидения. Он
медленно включает поворотник, вздыхая в ожидании зеленого цвета
светофора. Голубое полированное такси веет былыми временами: мятными
леденцами, пуховиками, использованными пятифунтовыми купюрами и
запахом чужого геля для душа.
Дорожные работы и изменяющееся одностороннее движение в городе
приводят его в бешенство. Он знает его как свои пять пальцев: каждый
тупик, балкон, проспект и дом. Мак осуждающе качает головой на
неосторожных велосипедистов, которые не показывают поворот, и на через
чур предусмотрительных водителей, которые, кажется, всегда носят шляпы.
Он смотрит на город уставшими глазами таксиста; руины и новые стройки на
фоне городского горизонта выглядят как скелеты. Он думает о строительных
и футбольных достижениях, о том, что бы он сделал, управляя страной.
Одним ухом он отчасти слушает радио и отвечает на вопросы викторины
вслух. Как и все таксисты он с нетерпением ждет поездки до аэропорта. Он
жаждет высокой скорости. Поэтому он улыбается как ребенок, когда
нарядная женщина садится в его такси и говорит о том, что она летит на юг
Испании, улыбка до ушей образует складки на его лице, и он не возражает ее
скрипучему смеху и рассказу о том, что в это время года она всегда ездит в
Испанию, и тому что до конца поездки она болтает о разводе дочери.»

2) «В углу комнаты стоит смешная искусственная ёлка. Это то же

самое новогоднее дерево с мишурой, которое использовалось семьей
последние 5 лет, выглядевшее угнетающе, как будто простояло в темноте
слишком долго и теперь не готово к праздничному сезону. Кэрис хотела бы
настоящую ёлку, но ее мать не понимала этого. “Иголки падают и остаются в
ковре” – отвечала она отрывисто ранее этим днем. “Разве нет, Мак?” – и ее
отец поднимал рассеянный мечтательный взгляд от газеты. “Меня это не
волнует” – ворчал он.
Если бы решение принимала Кэрис, она бы развесила гирлянды по
дымоходам и поставила бы светящегося Санту с санями, мчащегося по
крыше. Она бы нарядилась в платье из мишуры и носила бы хрустальные
туфельки.»