асть.

Экклезиологические и канонические
предпосылки пастырской деятельности
Глава. Церковь, как богочеловеческий организм,
есть начало и конец пастырского служения
Церковь есть основание православной пастырской деятельности.
Православное пастырское служение немыслимо вне или около Церкви,
поскольку в Православии экклезиология, христология и сотериология тесно
связаны между собой. Этот опыт Церкви выражается в Священном
Предании, которое в том числе заключено в священных канонах. Именно об
этом Предании и пойдёт речь.
Моралистический подход к делу пастырского окормления совершенно чужд
духу священных канонов. Пастырское служение в Православии всегда
глубоко церковно, или, точнее говоря, исключительно церковно. Это
абсолютно естественно, поскольку Церковь – не человеческая организация,
не религиозное объединение, не общество людей, собравшихся во имя
Христа. Церковь – это восстановление общения в Крови Христовой и союза
между Богом и человеком, которые стали возможны благодаря бесконечной
любви Божией через воплощение Слова, это «единство тела Господня» , в 22

котором объединяются верующие для достижения спасения. Вот

почему Церковь, согласно священным канонам, принадлежит Богу и часто
называется в них «Церковью Божией» .23

Церковь есть дело Божественной воли и любви Пресвятой Троицы, Люди

могут откликнуться на эту любовь и войти в Церковь, которая в священных
канонах именуется также «обществом», «братством», «союзом» и
«собранием». Такого рода определения Церкви отражают святоотеческий
взгляд на её сущность, которая состоит в таинстве богочеловеческого
общения. Такое отношение к Церкви прямо противоположно взгляду
принятому на Западе – схоластическому, внешнему и юридическому,
согласно которому, Церковь – это, прежде всего «спасительное учреждение».
Церковь становится богочеловеческим обществом в силу «приобщения Тела
Христова» , «общения... в причащении Тела и Крови Христовой» , которые и
24 25

являются внутренним центром этого единения. Ему предшествует «общение

в молитве»  или «молитвах... и утешении слова» .
26 27

Можно представить церковное общество в виде кругов разного диаметра с

центром в одной точке. Внутренний круг состоит из тех, кто участвует в
приобщении Тела и Крови Христовых. Затем следует круг, состоящий из
участвующих в совместных молитвах, а далее – слушающих слово Божие,
читаемое в церкви.
Поэтому отпадающие от веры или христианской жизни не могут войти во
внутренний круг приобщающихся Тела и Крови Христовой, если
предварительно не пройдут в покаянии все предшествующие ступени:
плачущих, слушающих, припадающих и вместе стоящих. В 11-ом (12-ом)
правиле святого Григория Неокесарийского говорится: «Конечное же есть
причастие Святых Таин». А святитель Василий Великий в своем 82-ом
правиле повелевает: «Без нужды же предавшие веру свою два лета да будут
плачущими и два слушающими, в пятое да молятся с припадающими и ещё
на два лета да будут приняты к общению в молитве, без причащения, и тако
показав достойное покаяние, наконец возведутся к приобщению Тела
Христова» . В общении со Христом в Церкви происходит восстановление
28

связи человека с Богом и другими людьми, а именно это – основная задача

православного пастырства.
Поскольку церковное общение состоит в совместном причащении Тела и
Крови Христовых, а также в участии в общей молитве, то вполне
естественно, что те, кто без уважительной причины уклоняются от этого и
«по пренебрежению и высокомерию беспорядочно выходят из церкви до
божественного приобщения, и не ждут с тем, чтобы увидеть Святых Таин
Божественное причастие» , не могут быть членами Церкви и должны
29

изгоняться из неё. Так определил Антиохийский Собор во 2-ом своём

правиле: «Все, входящие в церковь и слушающие священный Писания, но по
некоторому уклонению от порядка не участвующие в молитве с народом или
отвращающиеся от причастия святыя евхаристии, да будут отлучены от
Церкви дотоле, как исповедаются, окажут плоды покаяния, и будут просити
прощения, и таким образом возмогут получити оное. Да не будет позволено
имети общение с отлученными от общения, ниже сходитися в домы и
молитися с находящимися вне общения церковнаго; чуждающихся собраний
одной церкви не приимати и в другой церкви. Аще же кто из епископов, или
пресвитеров, или диаконов, или кто-либо из клира окажется сообщающимся
с отлучёнными от общения, да будет и сам вне общения церковного, яко
производящий замешательство в чине церковном» .30

Для древней Церкви было настолько необычно присутствие на литургии и

отказ от участия в причащении, в том числе и со стороны клириков, что это
считалось протестом против приносящего Святые Дары .31

Собрание членов Церкви для совершения Божественной евхаристии и

служения Богу раскрывают характер Церкви как богочеловеческого общения,
одновременно способствуя дальнейшему развитию этого общения. По этой
причине, «аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или кто-либо из
сопричисленных к клиру, или мирянин, не имея никакой настоятельной
нужды или препятствия, которым бы надолго устранён был от своея Церкви,
но, пребывая во граде, в три воскресные дни в продолжение трёх седмиц не
приидет в церковное собрание, то клирик да будет извержен из клира, а
мирянин да будет отлучен от общения» . «Сходитися», «быти купно»  или
32 33

«быти купно с народом верных» , участвовать «в собрании»  или «церковном

34 35

богослужении»  вместе с пастырями и остальными братьями, главным

36

образом с целью причащения Божественных Таин, является условием

принадлежности к Церкви, именно в силу того, что основа Церкви – это
богочеловеческое общение.
Подобные определения свидетельствуют о глубоком экклезиологическом
опыте Церкви, её пастырском служении и значении, какое она придавала
собранию верующих воедино для формирования церковного организма. Вне
«собрания» не имела смысла ни христианская жизнь, ни пастырское
служение. «Отлучение от собраний церковных  понималось только как
37

результат отпадения от веры и христианской жизни. Участие падшего члена

Церкви в «церковных собраниях»  возможно только после его
38

восстановления в «законе Божием» . В церковном собрании присутствует

39

Святой Дух, но Он отходит, если пастыри приступают к служению

недостойно, имея в сердце вражду на кого-либо .
40

Очевидно, что не всякое собрание спасительно для христианина. Собрания,

во главе которых стоят священники-раскольники или еретики, собрания,
составляемые клириками или мирянами прихода помимо их канонически
поставленного настоятеля, – такие собрания разлучают участвующих в них с
Церквью. Согласно 5-ому правилу Гангрского Собора, «аще кто учит
пренебрегати дом Божий и бывающия в нем собрания, да будет под
клятвою». Шестое правило того же Собора гласит: «Аще кто, кроме церкви,
особо собрания составляет и, презирая церковь, церковная творити хощет, не
имея с собою пресвитера по воле епископа, да будет под клятвою».
Околоцерковные собрания разрушают единство Церкви, которая всякий раз
объединяется вокруг епископа и поставленных им пресвитеров во образ
Иисуса Христа. Епископу «вверены все люди и души собирающихся
в церковь» . Пресвитер также может собирать людей в церковь и совершать
41

службу .
42

О презирающих «святые» и «полезные» собрания в домах Божиих  отцы 43

Гангрского Собора во вступительном послании, направленном против

еретиков-евстафиан, говорят следующее: «Находятся и из домов Божиих и из
церкви уходящие, презрительно настроенные против Церкви и против тех,
кто в Церкви, и собственные собрания составляющие, и иные богослужения,
и учения, и другое что против Церквей и против тех, кто в Церкви» .
44

Частные богослужения и собрания являются результатом «иных учений».

Уклонение от общей веры Церкви не позволяет уклоняющимся участвовать в
совместных церковных собраниях. «Не прилично и преступно было бы
попустити живущим в безначалии и недоказанности поныряти в домы, и
разрушати благочиние Церкви, и исполняти оную многим смущением и
соблазнами» . При том, что только единая «святая Церковь право правит
45

слово истины, и оное преподает и защищает, и соблюдает честность жития, и

поучает оной» . Основа совместных церковных собраний – общая вера, а не
46

какие-либо человеческие отношения.

На своих собраниях Церковь живёт как «братство о Господе» , заботясь об
47

«избыточествующем благотворении братий, по преданиям, посредством

Церкви нищим бывающим» . Церковь живёт как братство и на собраниях,
48

происходящих вне храма, когда её члены собираются вместе во имя

Христово. Пример такого рода собраний – это агапы. Одиннадцатое правило
Гангрского Собора гласит: «Аще кто презирает творящих вечери любви по
вере и созывающих братию в честь Господа, и не хощет имети общения в
приглашениях, низким почитая творимое: да будет под клятвою». Через дела
благотворительности члены Церкви ощущают себя одной семьёй во Христе.
Епископ, как отец местной Церкви, отвечает за дела благотворительности.
Он «имеет полную власть в оказании таковым (т. е. девам и
монашествующим) человеколюбия» . На нём же лежит ответственность за
49

защиту угнетённых от «насилия богатых» .

50

Характерно то, что в священных канонах Церковь называется

«кафолическим единением» . В мире существует много разного рода
51

объединений, но только Церковь – «единение кафолическое», объединение

единственное в своём роде, иного порядка, истинное, в котором
таинственным образом осуществляется соединение человека с Богом.
Поэтому Кафолическая Соборная Церковь называется «матерью всех» . 52

Богословские предпосылки единства Церкви – это едино крещение, один

Святой Дух, единый Господь и единая правда о Господе: «Одно есть
крещение, один Святой Дух и одной Церкви единство основано Христом,
нашим Господом, словом Его, на апостоле Петре от начала» .
53

Единство не созидается членами Церкви, немощными в силу своей падшей

природы. Это единство о Господе. Оно даётся Господом как дар в надежде,
что верующие воспримут его и воплотят в своей личной жизни и жизни
Церкви. «Поэтому мы, с Господом пребывающие и хранящие единство
Господне, стараемся служить так, как Ему подобает, совершая
священническое служение в Церкви» . Верные, «с Господом пребывающие»,
54

являются причастниками единства Господня. Священство пастырей Церкви

есть источник единения в силу их причастности священству Христа.
Ещё одной предпосылкой единства Церкви являются общая «церковная
вера» и «истина».
На этих началах утверждается таинство единства Церкви. «И от прелести и
извращённости приходящим к познанию истинной веры церковной, мы
неограничен но раскрываем таинство Божественной силы, единства, веры и
истины» .
55

Таинство единства и истины существует исключительно в Церкви, как

следствие таинства воплощения Слова Божия и Его постоянного присутствия
в Церкви. Между единством и истиной существует неразрывная связь, но об
этом речь ниже. Для сознания Церкви всегда было немыслимо единство, не
предполагающее общую веру.
Благодаря сочетанию истины и единства Церковь является Кафолической,
что значит истинной, Православной («καθ’ ὅλον» – выражение,
употреблённое Аристотелем, – что значит «целый», «законченный») . 56

Неоднократно в канонах Церковь называется апостольской или «святой

Божией кафолической и апостольской Церковью» . 57
Следствием
«апостольства» Церкви является её кафоличность, и не только в
географическом смысле вселенскости, но и в богословском смысле
православности веры. Например, в 57-ом (68-ом) правиле Карфагенского
Собора об обратившихся из ереси донатистов говорится: «Возложением рук
да приемлются в кафолическую Божию Церковь, по всему миру
распространённую», что означает истинную (православную)
вселенскую Церковь. Тот же канон называет Церковь «истинной Церковью».
Оправдание богословского смысла термина «кафолический» находим в
понятии «кафолический епископ» , которое не может означать епископ
58

вселенский, но епископ православной истинной Церкви в противовес

епископам-еретикам.
Находящиеся «в общении с кафолическою Церковию» , должны мыслить
59

так, «как мудрствует святая Божия кафолическая и апостольская Церковь» ,

60

веруя «всем определениям кафолическия Церкви»  и проклиная «всякую

61

ересь, не мудрствующую, как мудрствует святая Божия кафолическая и

апостольская Церковь» . Жизнь её
62
пастырей и пасомых должна
соответствовать нравственным требованиям Евангелия, «ибо
кафолическая Церковь непременно требует непорочности» .63

В Кафолической Церкви верующий приобщается кафолической вере,

совершенствуется в согласии с её моральным законом, приобретая облик и
характер «кафолического» человека, то есть человека, каким он должен быть
в истине и полноте, восходя «в меру полного возраста Христова» (Еф. 4,
13) как подражатель Христа.
Только живя и подвизаясь в Кафолической Церкви, верующий во Христа
может достичь обожения. «Во Христа крещением облекшиеся дали обет
подражати во плоти житию Его... научая целомудренно жити, да оставив
прелесть и суету плоти, к негиблющей и блаженной жизни ум непрестанно
направляют, и чистое со страхом пребывание имеют, и очищением жития,
елико можно, к Богу приближаются, и внутренняго паче, нежели внешняго
человека, украшают добродетелями и благими и непорочными нравами, и да
не носят в себе никакого останка порочности, произшедшия от
сопротивника» . 64

Таким образом, Кафолическая Соборная Церковь открывает «прямый

путь» , и своей «кафолической искренностью» , то есть «чистотой
65 66

кафолической Церкви догматов» , являет себя для всех матерью, «голубицей,

67

единственной матерью христиан» , рождающей их благочестной утробою и

68

крепостию веры воспитывающей . 69

Соборность Церкви, согласно православному пониманию, отражённому в

священных канонах, состоит в непорочности истины, непорочности
нравственной жизни и распространённости Церкви по всей вселенной, как
учит святитель Кирилл Иерусалимский. «Церковь соборною называется
потому, что находится по всей вселенной от концов земли до концов её, что
повсеместно и в полноте преподаёт всё то учение, которое должны знать
люди, учение о вещах видимых и невидимых, небесных и земных, что весь
род человеческий приводит к истинной вере, начальников и подчинённых,
учёных и простых людей и что повсеместно врачует и исцеляет все роды
грехов, душою и телом соделываемых, имеет в себе всякий вид
совершенства, являющегося в делах, словах и во всяких духовных
дарованиях» .
70

Кафолическому единству Церкви верующие прививаются в таинстве святого

Крещения. Далее при помощи пастырского окормления воспитываются и
совершенствуются в этом единстве, становясь причастниками полноты веры
и жизни Церкви, становясь «совершенными» людьми, живущими в истине и
полноте, общниками правды, святости и полноты Церкви.
 Цель православного пастырского служения – созидание совершенного
человека, который преодолевает раздробленность своей природы и её
фрагментарность. Он весь открыт Богу и людям. Он живёт в полноте истины
Божией, полноте любви Божией. Его болезненная эгоцентричная замкнутость
падшего существа находит уврачевание и преображается в святую
богоцентричную открытость. Православно верующий и добродетельно
живущий, он пребывает в гармонии и равновесии церковной истины и
евангельских добродетелей. Он далёк от любого обоготворения отдельных
элементов веры, ведущего к ереси, или морализации Православия. Он не
отделяет догматическое учение от нравственного и не отрицает
христоцентричную этику ради страха морализации. Он не присоединяется к
различным «церковным» группировкам и не считает их местом спасения и
источником церковного обновления. Он далёк от абсолютизации временных
человеческих схем, но при этом не отвергает и не считает принадлежащими
прошлому даров Святого Духа, а именно – животворного Предания Церкви и
её институтов.
Наконец, если человек живёт в полноте истины, то это значит, что он
преодолел в себе противоречие между консерватизмом и модернизмом. Он
консерватор в следовании вечной истине Церкви, но одновременно он
сторонник прогресса, поскольку изо дня в день продвигается вперёд по пути
этой истины.
Святые отцы и учители Церкви, являют собой образец совершенного
человека. Поэтому они служат руководителями и наставниками пастырей и
пасомых на пути к совершенству и полноте.
Подлинность пастырского служения Церкви определяется тем, ведёт ли она
верующих к этой целостности и полноте. Настоящие пастыри Церкви
заботятся не об изменении или обновлении церковных институтов, а об
изменении самих себя и своей паствы добрым изменением по образу
совершенного человека через участие в полноте жизни и истины
Кафолической Церкви, преображающей нас, но непреобразуемой,
изменяющей, но неизменяемой, спасающей во Христе, но не пытающейся
охранить себя дружбой с миром.
Поскольку жизнь и истина Церкви ведут человека к целостности и полноте,
то православное пасторское руководство имеет целью привлечь верующих к
всестороннему и полному участию в том, что составляет эту жизнь:
богослужение, проповедь, таинства, святые, каноническое предание – всё,
что выражает Церковь как тело Христово, где видимым и невидимым
образом действует Святой Дух.
 Глава II. Истина и Предание Церкви как
предпосылки пастырского служения
Значение истины в деле пастырского руководства
Истина и проповедание её людям – фундаментальная задача пастырского
служения. Пастырское служение существует только в случае, если
основанием его является истина, и достигает своей цели только тогда, когда
во всей полноте доносит до человека истину о Боге, открывшем Себя людям
и призывающем их к общению с Собой. Пастырское руководство, не
предполагающее истины о Боге, мире и человеке, бессмысленно. Ни одна из
других сторон пастырского служения Церкви – социальная или нравственная
– не может сама по себе оправдать необходимость пастырской деятельности
для современного мира. Пастырство – это не одно из многих в ряду
гуманитарных служений, но единственное служение, посредством которого
человек приобщается истине. И потому оно необходимо.
Неповторимость и глубинное отличие Церкви от каких бы то ни было
человеческих институтов, идеологий, философий и религий в том, что она
есть «столп и утверждение истины» (1Тим. 3, 15), носитель и хранитель
Божественного откровения. Святой Ириней говорит: «Где Церковь, там Дух
Божий, а где Дух Божий, там Церковь и вся благодать, Дух же есть истина» .
71

Любая другая помощь, оказываемая человеку (наука, техника, гуманитарная

деятельность), не приводит его к «познанию истины» (1Тим. 2, 4), поэтому
хотя и поддерживает его в земной жизни, но не приводит ко спасению и не
даёт ответа на главный вопрос его бытия.
Можно сказать, что главный вопрос человека – это вопрос истины. Слово
Божие воплотилось, «чтобы свидетельствовать о истине» (Ин. 
18, 37), подобным образом и Церковь «воплощается» в каждую
историческую эпоху, дабы свидетельствовать об истине.
Клирики и миряне, слагающие «веру иную» и предлагающие её «хотящим
обратитися к познанию истины или от язычества, или от иудейства, или от
какой бы то ни было ереси» , лишаются сана либо предаются анафеме, как
72

укрывающие истину Церкви, а значит, и сами не живущие в ней. Враги

истины – это враги воплотившегося Слова и враги человека, поскольку
Истина – Христос, Который воплотился ради спасения людей, и это значит,
что учение Церкви напрямую связано с вопросом спасения. Об этом
свидетельствуют отцы VI Вселенского Собора в речи, обращённой против
еретиков Македония и Аполлинария: «Такожде и при великом Феодосии,
царе нашем, сто пятидесятию святыми отцами, в сем царствующем граде
собравшимися, провозглашенное исповедание веры содержим... а
нечестиваго Македония, купно с прежними врагами истины, отреваем, яко
буйственно дерзнувшаго почитати Владыку рабом и нагло хотевшаго
пресещи несекомую Единицу, так что не было бы совершенно таинство
упования нашего. Купно с сим гнусным и против истины неиствовавшим,
осуждаем Аполлинария, тайноводителя злобы, который нечестиво изрыгнул,
аки бы Господь приял тело без души и ума: сим образом такожде вводя
помышление, аки бы спасение соделано для нас несовершенное» .
73

Истина представляет собой источник церковного единения ещё и потому,

что посредством её каждая церковная община отождествляет себя с
остальной Кафолической Церковью всех времён и народов.
Современное пастырство рискует, под напором антропоцентризма и
обмирщения, забыть, что его главное дело – проповедь истины, и
ограничиться простым гуманитарным служением. В такой ситуации
пастырям необходимо смиренно углубляться в познании святоотеческого
предания, выраженного в священных канонах. Только так им удастся
избежать уклонения от основной миссии, возложенной на них Господом.
Опыт Церкви, выраженный, в том числе, в священных канонах, может
помочь нам найти ответы на основные вопросы, связанные с делом
проповедания истины.
Содержание Предания
Всё, что Церковь приняла от Господа и апостолов, что передано ими устно
или выкристаллизовалось в святоотеческом богословии и богослужебной
практике за время её существования, составляет Священное Предание
Церкви. Правильнее сказать, Церковь восприняла Христа и Его преподаёт . В
74

основе организации Церкви лежат принцип иерархичности и священные

таинства. Так было установлено Господом и святыми апостолами. Поэтому
принцип иерархического устройства также является «богопреданными
словесами», о которых говорят отцы VII Вселенского Собора во 2-ом
правиле, упоминая в том числе, что среди прочих качеств кандидату на
епископство необходимо иметь «усердие с размышлением, а не мимоходом,
читати священные правила, и святое Евангелие, и книгу божественнаго
апостола, и все Божественное Писание, и поступати по заповедям Божиим и
учити порученный ему народ. Ибо сущность иерархии нашей составляют
богопреданныя словеса, то есть истинное ведение Божественных Писаний».
В сознании отцов не существует противоречия между Писанием и
Церковным Преданием, но существует единство двух составляющих слова
Божия – фундамента «иерархии нашей».
Предание включает в себя все относящееся к «церковной вере» и
«церковному чину». «По изволению Божию первоначально подобает
согласным исповеданием исповедьшати церковную веру, преданную нам в
сем славном собрании. Потом церковный чин, по согласию каждаго и всех
вкупе, должно соблюдати» .
75

Предание становится личным опытом пастырей Церкви и через них

распространяется и проповедуется. Евангельская вера воплощается в учении
отцов Вселенских Соборов. Священное Писание и Предание
взаимоутверждают и раскрывают друг друга, являясь сокровищем и жизнью
Церкви. Вот как Предание само свидетельствует о том, что оно зиждется на
Писании: «Весь собор рек: никто противу пророков, никто противу
Евангелия не действовал безбедно» . Но оно же обеспечивает целостность
76

Писания, определяя канон ветхозаветных и новозаветных книг.

Святитель Афанасий Великий в своём 39-ом праздничном послании говорит
так: «Но поскольку мы упомянули о еретиках как о мёртвых, о нас же самих
– как имеющих ко спасению Божественные Писания, и из боязни чтобы, как
писал к коринфянам Павел (см.: 2Кор. 11, 3), некоторые из простодушных не
были уклонены от простоты и чистоты хитростью некоторых людей и потом
не начали внимать иным книгам, так называемым апокрифическим, будучи
обмануты их одноимённостью с истинными книгами, то прошу: потерпите,
если о вещах, которые хорошо вам известны, буду писать вам, поскольку это
необходимо и полезно для Церкви. Намереваясь о сем говорить, употреблю
для оправдания моего дерзновения образ словес евангелиста Луки: поскольку
некоторые стали принимать для себя так называемые апокрифы и
попытались смешать их с богодухновенным Писанием, о котором мы
научились, как передали отцам от начала бывшие очевидцы и служители
Слова, то рассудилось и мне, побуждаемому настоящими братьями и после
просвещения свыше, изложить по порядку книги, которые входят в канон,
преданные нам, и о которых точно известно, что это книги священные, дабы
любой обольщённый отверг обольстивших его, а пребывший чистым с
радостью напомнил их себе ещё раз.
Итак, всего книг Ветхого Завета числом двадцать две: ибо столько, как я
слышал, букв в алфавите евреев. По порядку и по названиям это следующие:
первым идёт Бытие, потом Исход, затем Левит, после него Числа, а следом
Второзаконие. После них – [книги] Иисуса Навина, Судей, и после неё
следует Руфь. Далее по порядку – четыре книги Царств, из которых первая и
вторая составляют одну книгу, равно как третья и четвёртая тоже одну.
После сих – первая и вторая книга Паралипоменон, которые также
составляют одну; далее Ездры первая и вторая также представляют собой
одну книгу. После них – книга Псалмов и далее Притчи, затем Екклесиаст и
Песнь песней. После них – Иов, дальше Пророки, из них двенадцать
составляют одну книгу. Потом идут Исаия, Иеремия и Варух вместе с ним,
Плач и Послание, после них – Иезекииль и Даниил. Здесь кончается Ветхий
Завет.
Нельзя пренебречь упомянуть и о Новом Завете. Книги, из которых он
состоит, таковы: четыре Евангелия – от Матфея, от Марка, от Луки и от
Иоанна. После них – Деяния апостолов и семь так называемых соборных
посланий апостолов, как то: одно Иакова, два Петра, три Иоанна и после них
одно Иуды. Кроме того есть еще четырнадцать посланий апостола Павла,
расположенных в следующем порядке: первое к римлянам, потом два к
коринфянам, затем к галатам и дальше к ефесянам, потом к филиппийцам, к
колоссянам, два к фессалоникийцам и послание к евреям; затем два послания
к Тимофею, одно к Титу и последнее к Филимону. Затем – Апокалипсис
Иоанна. Они есть источники спасения, так что жаждущий да черпает слова в
них находящиеся, ведь только в них благовествуется учение благочестия.
Никто да не прибавляет к ним ничего и да не огьемлет что-либо. О сих,
порицая саддукеев, Господь говорил: «Заблуждаетесь, не зная Писаний, ни
силы их» (ср.: Мф. 22, 29). А иудеев увещевал: «Исследуйте Писания, ибо...
они свидетельствуют о Мне» (Ин. 5, 39). Для большей точности, поскольку
пишу побуждаемый нуждой, добавлю, что кроме этих книг есть и другие,
неканонические, но определённые отцами для чтения новоначальным,
желающим принять оглашение в благочестии: Премудрость Соломона,
Премудрость Сираха, Есфирь, Иудифь, Товит, так называемое Учение
апостолов и Пастырь. Однако, дорогие мои, ни среди канонических, ни среди
полезных для чтения, нигде, не упоминаются апокрифические. Они –
еретиков измышление, которые пишут их когда захотят, а затем прибавляют
года, чтобы, выдавая за старые, ими прельщать простодушных».
Еретики-иконоборцы упраздняют неписанное Предание Церкви, из которого
без ущерба его единству и целостности не могут быть изъяты какие бы то ни
было установления, обычаи или традиции. Они же «как зрак честных икон
отъяли у Церкви, так и оставили и другие некие обычаи, кои подобает
возобновити и тако содержати, по писанному и неписанному
законоположению... Епископ, освящающий храм без святых мощей да будет
извержен, яко преступивший церковныя предания» .77
 Очевидно, что в сознании святых отцов писанное и неписанное Предание
представляют собой единое «законоположение». Устное Предание не ниже
записанного.
О неписанном Предании святитель Василий Великий говорит в своих 91-ом
и 92-ом правилах (отрывки из сочинения о Святом Духе). В 91-ом правиле он
пишет следующее: «Из сохраняемых в Церкви догматов и проповеданий,
некоторыя мы имеем от письменнаго наставления, а некоторыя прияли от
апостольскаго Предания, по преемству в тайне, и те и другие имеют едину и
ту же силу для благочестия. И сему не воспрекословит никто хотя мало
сведущий в установлениях церковных. Ибо аще предприимем отвергати
неписанные обычаи, аки не великую имеющие силу, то неприметно повредим
Евангелию в главных предметах или паче сократим проповедь в единое имя
без самыя вещи» . Далее святой отец приводит примеры обычаев, которым
78

мы следуем «по преданию умалчиваемому и тайному» , взятых из79

«необнародываемаго и неизрекаемаго учения, которое отцы наши сохранили

в недоступном любопытству и выведыванию молчании» . Это он делает для
80

того, чтобы подчеркнуть важность для Церкви устного Предания. Из него мы

научились крестному знамению, словам призывания Святого Духа при
освящении Честных Даров, троекратному погружению при крещении,
научились обращаться при молитве на восток, благословлять воду крещения
и елей помазания, молиться стоя, а не коленопреклоненно в воскресные дни и
от Пасхи до Пятидесятницы.
Вышеприведённые слова святителя Василия – первое святотеческое
свидетельство об «устном Предании» . Словом «догматы» святой отец, судя
81

по всему, называет истины веры и евангельское учение, а «проповеданиями»

– обычаи и традиции, связанные с литургической жизнью,
которые Церковь приняла, хранит и передаёт «в тайне», через таинства и
богослужение. На первый взгляд, отмечает отец Георгий Флоровский,
кажется, что все эти «неписанные обычаи» не имеют связи с Писанием. В
действительности же они преследуют определённую цель – преподать
готовящимся ко святому крещению «правило веры», подготовить их к
крещальному исповеданию. Обращение святителя к неписанным обычаям
есть не что иное, как обращение к вере Церкви, к «sensus catholicus»
(соборному разуму). В ответ на псевдобиблеизм ариан и евномиан святитель
Василий говорит, что невозможно понять истинный смысл Писаний в отрыве
от неписанного правила веры, выраженного в таинствах и обрядах.
«Но аще образ славословия (Святого Духа) отвергают, яко неписанный, то да
представят нам письменный доказательства как исповедания веры, так и
прочаго нами изчисленнаго. Итак, поелику столь много есть неписаннаго, и
оно имеет толикую силу в таинстве благочестия: то единаго ли не попустят
нам речения, которое дошло до нас от отцев, которое мы обрели оставшееся
от невымышленнаго обыкновения в неповреждённых церквах, и которое
имеет немалую важность и немалую приносит пользу силе таинства?» 82

Понятно, почему уклонение от веры в неписанные обычаи ведёт к

отречению от самих основ веры («аще предприимем отвергати неписанные
обычаи, аки не великую имеющие силу, то неприметно повредим Евангелию
в главных предметах или паче сократим проповедь в единое имя без самыя
вещи»).
Предание является истинным, апостольским толкованием Священного
Писания. Вне его толкование становится субъективным, оторванным от
кафолического, православного, целостного восприятия и поэтому не может
охватить полноту истины. Поэтому ереси умножаются там, где Писание
перестает толковаться церковно . Только в Церкви человек может преодолеть
83

собственный эгоизм и собрать воедино рассторгшиеся части своего естества

в совершенной природе воплощённого Слова Божия. Только здесь он
получает возможность обрести свою личность, сделаться носителем
истинной веры Церкви. И тогда он сможет толковать Священное
Писание церковно, кафолично, истинно, православно.
Святитель Василий Великий говорит, что «и те и другие (то есть писанные и
неписанные обычаи) имеют одинаковую силу для благочестия». Для
православного человека не существует вопроса приоритета между Писанием
и Преданием, поскольку, как было упомянуто выше, в его сознании они
между собой равночестны. И тот, кто «хоть немного сведущ в установлениях
Церкви», не станет с этим спорить.
Предание Церкви нельзя понять рассудочно, путём внешнего знания, но
только на основе личного опыта. Только в общении веры возможно
внутреннее, личное усвоение её основ и соединение с Учителем веры.
Отец Георгий Флоровский очень точно сказал, что «традиция в Церкви не
есть простое продолжение человеческой памяти или хранение обрядов и
обычаев. В конечном итоге, Предание – это продолжение Божественной
помощи или постоянное присутствие Духа Святого»  Поэтому суетны и
84

тщетны любые попытки внешнего усвоения евангельской истины.

Вышесказанное особенно важно учитывать в деле пастырского руководства.
Современный человек, воспринимающий веру «рассудочно», видящий в ней
больше идеологию, не в состоянии уловить её истинный смысл. Жизнь в
Церкви – это единственный путь познания истины. Поэтому насущная
задача, стоящая перед пастырями Церкви, – помочь своей пастве, особенно
тем, кто немощен в вере, стяжать этот опыт, который приобретается,
главным образом, путем участия в литургической, евхаристической жизни
Церкви. Ведь богослужение – это та сторона жизни Церкви, где раскрывается
её истинная богочеловеческая природа и сущность.
Учение о Предании святитель Василий Великий дополняет еще двумя
мыслями. Первая повторяет апостольскую заповедь о хранении устных
преданий: «Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания
так, как я передал вам» (1Кор. 11, 2), «Итак, братия, стойте и держите
предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2Сол. 2, 
15). Вторая касается критерия подлинности церковных обычаев. Таким
критерием, по мнению святителя, является их древность. «Едино от сих
(преданий) наипаче есть и сие, которое первоначальные установители
предали преемникам и при продолжающемся с течением времени
употреблении онаго долговременным обычаем в Церквах укоренили... Ибо
древние догматы некоторым образом внушают благоговение, представляя в
своей древности, как бы в некой седине, досточтимый вид» . «Седая 85

древность» восходит ко временам апостолов и их преемников и поэтому

может служить критерием подлинности. Наряду с этим критерием
существует ещё один – признание обычаев и преданий соборным разумом
Церкви. Если бы обычаи не были приняты предшественниками, то их
попросту не существовало бы, поскольку они не смогли бы «укорениться в
Церквах».
Более кратко эта истина сформулирована в известном
высказывании Викентия Лиринского: «In ipsa item catholica ecclisia magnopere
curandum est ut id teneamus quod ubique, quod simper, quod ab omnibus creditum
est» .
86

Приобщаясь Преданию, верующий приобщается жизни Церкви, истине

Церкви. А истина Церкви – это ипостасное воплощенное Слово Божие.
Поэтому для православного пастырства смиренное следование Преданию –
необходимое условие. Христианин должен относиться к Преданию не как
учитель, а как ученик. Он поучается в нём, а не старается приспособить под
себя. И тогда он познаёт, что Предание – это неиссякаемый источник жизни.
Черпая из этого источника живую воду, всегда, в любую эпоху, можно
донести до человека вечный и всегда спасительный голос Церкви.
Глава III. Принятие священных канонов с целью
осуществления задач пастырского руководства
 Взгляд на Церковь как на таинство нашего спасения во Христе означает, что
любое служение в Церкви, любое установление, любой институт подчинены
цели спасения человека, а значит, напрямую связаны с пастырским
служением. Пастырское служение в Церкви невозможно отделить от цели
спасения. Только в том случае, если не усматривать в Церкви таинство
спасения во Христе, можно рассматривать церковные институты вне их связи
с задачами пастырского руководства.
В том же духе нужно воспринимать и священные каноны Церкви, которые
являются, прежде всего, текстами пастырско-назидательного содержания.
Они составлены, чтобы помочь в решении конкретных задач, возникающих в
Церкви, обществе верующих, или для руководства в духовной жизни её
членов. По словам Зонары, священные каноны предлагались соборами «для
церковного устроения и пользы верующих» . Любое правило предполагает
87

наличие конкретной проблемы, на которую Церковь отвечает конкретным

решением. Этот ответ резюмируется и конкретизируется в определённом
каноническом правиле.
Поэтому священные каноны не являются выражением духа законничества,
стремящегося подчинить всё юридическим отношениям и ограничить жизнь
духа рамками закона. Они выражают собой пастырскую заботу Церкви о
спасении своих членов. О том, что сознание Церкви воспринимает
священные каноны именно так, свидетельствует:
1. Относительно небольшое число канонов, принятых Церковью на
Вселенских и Поместных Соборах. Церковь не превратилась в некий
законодательный орган. Она принимала каноны, сообразуясь с
обстоятельствами и собственными нуждами. И принимались они тогда, когда
существовала опасность фальсификации духовной жизни. То есть с
каноническими правилами происходило то же, что и с догматами. Догматы,
как и каноны, формулировались тогда, когда истина Церкви находилась под
угрозой фальсификации и искажения. С подобной опасностью,
например, Церковь столкнулась в лице крайне строгих аскетов, которые по
гордости презрительно относились к браку. Гангрский Собор вынес
относительно их единогласное решение, в котором нашла отражение и сама
причина соборного осуждения и соответствующего наказания: «Сия же
пишем, поставляя преграды не тем, которые в Церкви Божией по Писанию
подвижничествовати желают, но тем, которые подвижничество приемлют в
повод гордости, возносятся над живущими просто и вопреки Писаниям и
церковным правилам вводят новости» .88
2. Отсутствие до настоящего момента в Православной Церкви единого
кодекса церковных канонов, аналогичного Corpus Juris Canonici Западной
Церкви. Существующие в Православной Церкви канонические сборники не
являются, как известно, кодифицированным собранием канонических
правил, несмотря на то что некоторые считают именно так.
3. Тот факт, что святые отцы давали ответы обращавшимся к ним за
разъяснением конкретных вопросов духовной жизни и пастырского
окормления. Лишь спустя время эти ответы и наставления приобрели статус
канонов . Таково, например, большинство правил святых отцов, принятых VI
89

Вселенским Собором (см. 2-е правило). Святые отцы отвечали в духе любви.
Впоследствии эти ответы приобрели статус канонов. Вызвано это было тем
авторитетом, которым святые отцы обладали в Церкви. По той же причине и
отрывки из святоотеческих сочинений по прошествии времени были
включены в качестве канонов в канонические сборники. Весьма показательно
то, что святые отцы, отвечая на предложенные вопросы, делают это с
великим смирением. Они далеки от того, чтобы считать себя законодателями
Церкви . Святитель Дионисий Александрийский отвечает вопросившему его
90

так: «Сии вопрошения ты, возлюбленне, яко почитающий нас (ибо, без
сомнения, не яко незнающий), предложил нам, располагая нас быти
единомысленными и единодушными с тобою, как и есмы. Я же не так, как
учитель, но так, как прилично нам собеседовати друг другу, со всякою
простотою мое мнение на среду предложил. Разсуди об оном,
благоразсудительнейший сыне мой, и напиши мне, аще что представится
тебе справедливейшее и лучшее, или же, аще усмотришь тако быти» . Таким
91

образом, мы имеем дело не с механическим формальным процессом

принятия церковных законов, но с совершенно естественным и свободным
механизмом функционирования церковного тела. Верующие ищут
руководства и наставления у богоносных отцов, живущих в общении с
Пресвятой Троицей.
4. Особый авторитет, которым обладают в Церкви святые отцы,
канонические правила которых входят в Номоканон. Святители Василий
Великий, Афанасий Великий, Кирилл Александрийский, Григорий
Нисский занимают особое место в сознании верующих как великие
богословы, пастыри и учителя благочестия.
5. Доверие, с которым Церковь всегда относилась к священным канонам,
видя в них не неудобоносимую ношу, но посох, опираясь на который можно
удобнее шествовать к Царствию Небесному. Осуждение канонов – это
больше феномен современности, относящийся либо к их неправильному
пониманию, либо к тому, что некоторые богословы в своих рассуждениях по
поводу канонических правил следуют критериям чуждым Православной
Церкви.
Отцы, участники соборов, на которых принимались каноны, в своих
высказываниях относительно сущности канонических постановлений
выражают своё мнение по этому вопросу и опыт вселенской Церкви.
Особенно важно в данном случае свидетельство отцов семи Вселенских
Соборов, поскольку, согласно нашей вере, их устами вещает
Кафолическая Церковь. VI Вселенский Собор, утверждая своим 2-ым
правилом как каноны предыдущих соборов, так и правила святых отцов и
святых апостолов и отвергая «Климентовы постановления», как содержащие
еретические учения, называет каноны «святых и блаженных отец»
необходимыми «ко исцелению душ и ко уврачеванию страстей». Поэтому
никому не позволяется «вышеозначенныя правила изменяти, или отменяти,
или, кроме предложенных правил, приимати другия, с подложными
надписаниями составленныя некими людьми, дерзнувшими корчемствовати
истиною» .
92

Этот канон свидетельствует о том, что отцы собора опытно ощущают

преемство Предания (передают то, что приняли), заботятся о том, чтобы
залог спасения – истина – сохранился и был передан в неповрежденноети и
чистоте, что они видят прямую связь между каноническими
постановлениями и задачами духовного руководства («ко исцелению душ и
ко уврачеванию страстей»). Цель исполнения канонов Церкви состоит не в
сохранении некоего законного богопреданного порядка, в рамках которого
подавляется человеческая личность, главная цель – это исцеление душ и
уврачевание страстей. Посредством такого исцеления и уврачевания, которое
всегда имеет личный характер, члены Церкви могут достичь главной цели
своего бытия – обожения.
Святые отцы, как пастыри Церкви, которые ежедневно входят в
непосредственный контакт с падшим человеком, заботясь о восстановлении
его природы и руководя его ко спасению, знают по опыту ценность
священных канонов в деле «исцеления» и «уврачевания» душ. Отсюда
достаточно жесткий тон высказывания, которым они заключают канон: «Аще
кто обличен будет, яко некое правило из вышеперечисленных покусился
изменити или превратити: таковый будет повинен против того правила
понести епитимию, каковую оно определяет, и через оное врачуем будет от
того, в чём преткнулся» . Между тем, слово «врачуем» раскрывает нам сам
93

характер их строгости.
 Под «изменениями или превращениями» имеются ввиду те, которые
затрагивают дух, а не букву канонов, о чём мы скажем ниже. Искажение духа
канонов происходит тогда, когда изменённые старые или новопринятые
каноны не выражают вечную и неизменную сущность Церкви.
Искажение духа поставляет человека вне пределов истинной Церкви, а
значит, вне пределов спасения. Поэтому собор и повелевает: «Никому да не
будет позволено вышеозначенныя правила изменяти, или отменяти, или,
кроме предложенных правил, приимати другия, с подложными
надписаниями, составленныя некими людьми, дерзнувшими корчемствовати
истиною».
Опасность искажения истины Церкви существует всегда, поэтому отцы
отделяют каноны истинные, которые истину выражают, от канонов ложных,
которые её искажают. Истинные каноны Церковью принимаются и
соблюдаются, а ложные отвергаются. Истина Церкви спасает человека. И
каноны спасительны только в том случае, если выражают эту истину.
Отцы VII Вселенского Собора в своём 1-ом правиле выразили соборное
мнение Церкви о значении для неё священных канонов следующими
замечательными словами: «Приявшим священническое достоинство
свидетельствами и руководством служат начертанные правила и
постановления, которые, охотно приемля, воспеваем с богоглаголивым
Давидом, ко Господу Богу глаголюще: “На пути свидений Твоих насладихся,
яко о всяком богатстве” (Пс. 118, 4). Такожде: “Заповедал еси правду, свидения
Твоя во век: вразуми мя, и жив буду” (ср.: Пс. 118, 138,144). И аще пророческий
глас повелевает нам вовек хранити свидения Божия и жити в них, то явно
есть, яко пребывают оныя несокрушимы и непоколебимы. Ибо и боговидец
Моисей тако глаголет: ”К сим не подобает приложите и от сих не подобает
отъяти“ (Втор. 12, 32). И божественный апостол Петр, хваляся ими, вопиет:
”Во что желают проникнуть Ангелы“ (1Пет. 1, 12). Такожде и Павел вещает:
”Аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам,
анафема да будет“ (ср.: Гал. 1, 8)».
Первыми же словами этого правила указывается на роль священных канонов
в жизни и служении пастырей Церкви («приявшим священническое
достоинство»). Канонические правила для пастырей – то же что «свидения»
Божии – заповеди. И они, как и заповеди, просвещают и указывают путь в
Царствие Божие .94

Отцы относятся к священным канонам как к «свидениям» Божиим. Они

радуются о них, как радовались о заповедях Божиих верующие в Ветхом
Завете и святые апостолы . В сознании святых отцов священные каноны не
95
отличаются от заповедей Божиих, но являются их продолжением. Всё, что
говорится в Ветхом и Новом Завете о заповедях, можно применить и к
священным канонам. Сам факт существования священных канонов, как и
заповедей Божиих – повод для отцов к славословию Бога, даровавшего их
(«приемля, воспеваем с богоглаголивым Давидом, ко Господу Богу
глаголющее: “На пути свидений Твоих насладихся, яко о всяком богатстве”).
Священные каноны и заповеди Божии – это богатство. Никому не позволено
к ним что-либо прибавлять или убавлять. Такая бескомпромиссная позиция
далеко не всегда понятна современному христианину, подверженному
влиянию духа обмирщения, проникшего в Церковь. Объясняется же она тем,
что святые отцы верили в непрерывное действие Духа Святого в Церкви.
Отцы Вселенских и Поместных Соборов «от единаго и тогожде Духа быв
просвещены, полезное узаконили» . Поскольку источник один – Святой Дух,
96

то отцы VII Вселенского Собора единодушно принимают правила

предыдущих соборов: «Понеже сие верно и засвидетельствовано нам, то,
радуяся о сем, подобно как бы обрел кто корысть многу, божественные
правила со услаждением приемлем и всецелое и непоколебимое содержим
постановление сих правил» .
97

Они так же строго относятся к нарушителям канонических постановлений,

как и отцы VI Собора, поскольку в равной степени, как уже было замечено,
осознают их значение в деле пастырского руководства и спасения человека.
«И кого они предают анафеме, тех и мы анафематствуем, а кого извержению,
тех и мы извергаем, и кого отлучению, тех и мы отлучаем: кого же
подвергают епитимии, тех и мы такожде подвергаем» . Канон заканчивается
98

высказыванием из Апостола: «Ибо восшедший до третьего неба, и

слышавший неизреченные глаголы, божественный апостол Павел ясно
вопиет: не сребролюбцы нравом довольни сущими» (Евр. 13, 5 ).
Согласно толкованию Зонары, отцы употребили этот отрывок во
свидетельство того, что «не хотят в ненасытности честолюбия ничего
прибавить к тому, что другими отцами принято было, как сребролюбцы
вечно желают прибавить еще к тому, что имеют, но удовлетворяются
существующим, определённым святыми отцами» . 99

Собор, несмотря на такое заявление, утвердил ещё двадцать два

канонических правила. Этот факт убеждает нас в том, что, приведённые
выше слова, имеют отношение не к букве священных канонов, а к их
внутреннему содержанию. Собор может принимать и новые правила, но они
не должны противоречить духу предшествующих, то есть духу вселенского
Православия. Новые каноны в том числе преследуют цель помочь сохранить
неповреждённым дух старых канонов, «да не преступаются правила отец» .
100

Священные каноны, регулирующие пастырскую деятельность Церкви, хотя

и имеют практическую пастырскую направленность, однако в сущности
своей – глубоко богословские. Как отмечает Владимир Лосский: «Каноны
Православной Церкви – это не юридические статуты в собственном смысле
слова, но приложение догматов Церкви, её богооткровенного предания ко
всем областям практической жизни христианского общества» . Как пример
101

такого приложения догматов профессор Лосский приводит 34-е апостольское

правило, устанавливающее синодальное управление митрополичьих округов
и заканчивающееся такими словами: «и прославится Бог о Господе во Святом
Духе, Отец и Сын и Святый Дух». В них Церковь раскрывается как икона
Пресвятой Троицы.
Богословский характер священных канонов предполагает постоянное живое
присутствие Святого Духа Утешителя в Церкви, а значит, и на православных
соборах епископов Церкви.