Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/9576376

Sunflower
Направленность: Слэш
Автор: Blue_Bamboo
Переводчик: _RitaKim_ (https://ficbook.net/authors/3449341)
Оригинальный текст: https://archiveofourown.org/works/19878952
Фэндом: Bangtan Boys (BTS)
Пэйринг и персонажи: Чон Чонгук/Ким Тэхён, Ким Тэхён/Ким Джису, Пак
Чимин, Чон Хосок, Мин Юнги, Ким Намджун
Рейтинг: NC-17
Размер: 190 страниц
Кол-во частей: 11
Статус: завершён
Метки: Измена, Римминг, Алкоголь, Курение, Анальный секс, Минет, Ссоры /
Конфликты, RST, Кризис ориентации, Элементы гета

Описание:
Тэхён никогда не сомневался в том, кем он был. Ровно до тех пор, пока не
согласился позволить младшему брату своей девушки, Чонгуку, который искал
свой путь в жизни, пожить у них некоторое время. За этим последовали
изменения во всей квартире, заставившие Тэхёна засомневаться не только в
своей ориентации, но и в своих моральных принципах.

Посвящение:
Всем-всем-всем

Публикация на других ресурсах:

Запрещено в любом виде

Примечания:
**Разрешение на перевод получено**

**!!!внимание!!!**
Я указала, что публикация моих переводов на других ресурсах запрещена в
любом виде. И если вы хотите где-то поделиться ссылкой на мою работу/взять
отрывок из неё, то спросите сначала моего разрешения. Спасибо

Лично меня очень заинтересовала эта работа. Надеюсь, вас она также
заинтересует, так что приятного прочтения)))

**2 ЧАСТЬ** https://ficbook.net/readfic/9872800

Пы.сы: не забывайте делиться своими эмоциями по поводу фф, буду читать всё
И, если вам не сложно, не могли бы вы поддержать автора оригинала, перейдя
по ссылке выше и поставив ей ‘kudos’☺️

Автор поделилась плейлистом к данной работе, все песни из которого я нашла и

также сделала отдельный плейлист: {https://vk.com/wall-148252901_81}

Переведено 11/11

**15.09.20** спасибо за 100

**12.12.20** аААаАааА 500 спасибоо
**31.01.21** 700 серьёзно... плачу////
 Оглавление

Оглавление 2
Chapter 1 3
Chapter 2 23
Chapter 3 37
Chapter 4 50
Примечание к части 65
Chapter 5 66
Примечание к части 82
Chapter 6 83
Chapter 7 107
Примечание к части 124
Chapter 8 125
Chapter 9 144
Примечание к части 159
Chapter 10 160
Chapter 11 182
Примечание к части 202
Примечание к части • примечания автора оригинала {https://vk.com/wall-
148252901_77}, которые я буду переводить к некоторым главам;)

**Гамбит **(настоящее имя Реми Лебо) — один из самых любимых фанатами

Людей Икс, да и персонажей Marvel вообще. Он профессиональный вор и мутант,
способный заряжать энергией и взрывать любые объекты.

Фуф, довольно крутая работа, так что постараюсь не разочаровать вас своим
переводом)) ПБ открыта) Приятного (надеюсь) прочтения и знакомства с таким
Тэ и горячим ГуГу~

Chapter 1

Некоторым людям посчастливилось познать важнейшие части себя.

Внутренняя работа, совершаемая их личностью, отражается в их повседневной
жизни, давая другим представление о том, как именно они существуют в этом
мире. Должно быть, это довольно просто: вы достигаете того момента в жизни,
когда в подростковом мозге что-то меняется и вы начинаете осознавать
противоположный пол. У некоторых это проявляется в различном сексуальном
влечении, некоторые сразу осознают, кем были рождены, а другие понимают это
чуть позже в жизни. Именно таким и был Тэхён. Он никогда не задавался
вопросом о том, кем он является. Иногда он, например, сидел и думал, подходит
ли эта рубашка к этим брюкам или стоит ли посмотреть эту дораму, но никогда
за всю свою взрослую жизнь он не верил, что придёт день, когда перед ним
встанет вопрос, касающийся его собственной сексуальной ориентации. Тема,
которая, как полагал Тэхён, была закрыта уже давным-давно, когда он понял,
что девушки красивы, и в старшей школе захотел встречаться с популярной
девчонкой. На этом вопрос должен был быть закрыт, но вот он сидел в углу
дивана в собственной гостиной с девушкой на коленях. Её мягкие чёрные волосы
были собраны в пучок и мягко касались его подбородка каждый раз, когда она
сильнее прижималась к нему. У Тэхёна была девушка: красивая, упрямая, она
являлась воплощением его идеала.

Итак, в чём же тогда вопрос, гадаете вы? Ну, он основывался на простом,

прозрачном факте того, что Тэхён был без ума от другого человека.
Неудивительно, что люди, даже находясь в отношениях, признавались в своём
влечении к кому-то ещё. Большинство из них, однако, не решались сделать
следующий шаг в своих мыслях. Тех мыслях, что дразнили и терзали его совесть
бредовыми видениями чужого тела напротив и других, более мужественных рук
на нём. Слегка потрескавшихся, предполагает он, губ, исследующих каждый
уголок его тела, пока он не попросит о большем. Тэхён по окончании последних
полутора месяцев обнаружил, что его жизнь меняется. Его внутреннее «я»
изменилось до неузнаваемости. Сначала он боролся с эротическими фантазиями,
терзавшими его разум, думая, что они возникли после того, как брат его
девушки признался в своей ориентации. В этом и заключалась суровая правда,
которую только и мог проглотить Тэхён при перерождении своей собственной.
Его внимание привлекал не кто иной, как Чонгук — младший брат его девушки,
который временно жил с ними, пока искал себе жильё и работу в городе.

Тэхён слышал истории о том, как люди влюблялись в своих родственников, и о

безжалостных исходах осознания этого. Чего он не слыхал раньше в таких
сказках, так это о влюблённости в человека такого же пола и борьбе не только с
изменениями в себе, но и со скрытой виной, которую ты будешь нести в своём
4/202
молчаливом предательстве. Это была не та тема, которую он мог обсудить с
Джису, своей совершенно невинной и милой девушкой. Она бы не поняла,
потому что, по правде говоря, он и сам не понимал. Вместо этого Тэхён, стиснув
зубы, справлялся с незнакомыми чувствами, что возникали в нём, молясь, чтобы
они исчезли. Нет, он не имел ничего против гомосексуальности, просто он не
ожидал, что будет поражён этой новой половиной себя в свои двадцать с
лишним лет. Это было сложновато перенести строго по той причине, что он не
совсем понимал, как один человек мог вызвать в нём такое внутреннее
противостояние. В один день он сидел за столом, завтракая и целуя на
прощание Джису, а уже на следующий широко распахнутыми глазами пялился
на стоящего у входной двери высокого, мускулистого и несправедливо
красивого мужчину. Влечение вдарило ему в голову, словно товарный поезд,
выбив воздух из лёгких и оставив его в таком беспорядочном состоянии, что он
едва смог пожать Чонгуку руку.

В тот день он был ошеломлён. Список угрызений его совести продолжал расти
без его ведома, и всё же каждый раз, когда Джису смотрела на него, он
чувствовал, как пробегает по его спине холодок. Его волнение было
беспочвенным, но иногда он всё-таки задумывался, могла ли она прочесть его
мысли. И узнать, как отчаянно ему хотелось увидеть её брата таким, что сам
дьявол бы покраснел. В такие дни он избегал её, как мог, надеясь, что она
перестанет спрашивать, является ли покрасневшая кожа результатом гриппа
или трясутся ли его руки из-за недостатка питательных веществ, а не из-за
присутствия в комнате её брата без рубашки. Бедная девушка не заслуживала
такого обращения, он знал это, но он не мог продолжать притворяться, потому
что каждая болячка в его теле была вызвана не болезнью, а желанием узнать,
каково это — находиться непозволительно близко к Чонгуку.

— Ох, мне нужно вставать. Я опоздаю на работу, — Джису удобно устроилась у

него на коленях, нежно поцеловав в шею, а после слезла с одеяла и прошла в
коридор. Она поцеловала его ещё раз для хорошего настроя, хихикнув, когда он
подтолкнул её локтем, чтобы она поторопилась, иначе её страх опоздать грозит
превратиться в реальность. По правде говоря, он просто хотел, чтобы она
прекратила. Прекратила свою привязанность, ведь чувство вины захлестнуло
его с головой, а она даже не заметила.

— Иди. Не хочу, чтобы твой босс ругал тебя, — Тэхёну кое-как удалось выдавить
улыбку, слабую, но тем не менее успокаивающую. Джису мгновенно вздохнула и
убежала, игнорируя своего брата, который сидел на диване напротив них двоих.
Чонгук разговаривал по телефону; серый пот струился вниз по его бёдрам и
стекал дальше, по загорелой и слегка золотистой коже. Он снова был без
футболки, так как предпочитал чувствовать себя комфортно в собственном
доме. Чего не мог сделать Тэхён, который ненавидел его за это, — ненавидел за
то, что тот ворвался в его жизнь и оставил ему лишь желание продолжать
смотреть. Смотреть, как поднимается и опускается его грудь, когда он дышит,
смотреть, как напряжённо эти глаза разглядывают всё, что находится перед
ними. Ему доставляло физическую боль то, как сильно он желал стать единым
целым с этим человеком. Он почти пожалел, что позволил Джису дать ему добро
на переезд к ним. Самая невыносимая часть этого Гамбита? Чонгук был
мудаком.

Не внешне грубым, кричащим на всех мудаком. А молчаливым. Тем, кто держал

все свои суждения внутри и выплёскивал их взглядом, словно не считая тебя за
человека. Чонгук был довольно хорош в этом, и иногда Тэхён хотел поставить
5/202
его на место, заставить его понять, как ему повезло, что он вообще оказался
здесь. Даже когда ему хватало ума ответить на сарказм, который время от
времени бросал ему младший, ему всегда не хватало веских аргументов. Не из-
за отсутствия целого их списка, а потому, что он не мог смотреть в эти тёмные
глаза дольше минуты. Он так боялся, что Чонгук увидит его, настоящего его.
Того, кто больше не находил удовлетворения в объятиях его сестры, а вместо
этого изнывал от клише в виде татуированного бэд боя, который курил и
развлекался ночами напролёт. Тэхён задавался вопросом: в какой момент своей
жизни он заслужил того, чтобы пробуждение его ориентации пришло в облике
этого парня? Чьи волосы мягкими чёрными волнами спадали на глаза и от чьих
бицепсов, украшенных Писанием и чернильными витиеватыми розами,
невозможно было отвести глаз. Каждая деталь рисунков на его теле вызывала
восхищение, но Тэхён мог лишь рассматривать их, прежде чем позволить
собственному взгляду скользнуть дальше и ниже по чёрным узорам. Он никогда
раньше не был с мужчиной, потому что ему и в голову не приходило, что такое
может ему понравиться. Однако наблюдая за Чонгуком, лежащим на диване с
мощными бёдрами, что отлично проглядывались через одежду, он начинал
жаждать этого познания.

— Окей! Меня правда могут уволить, если я продолжу в том же духе, — из

коридора послышалось хихиканье Джису, и её фигура наконец возникла в поле
их зрения: она бросилась на кухню, чтобы быстро выпить кофе, и столкнулась с
Тэхёном в дверях. То, что он встал достаточно рано, чтобы попрощаться с ней на
весь день, было чудом. В последнее время он просто непреклонно махал ей
рукой и надеялся, что она не заметит его паники.

— Будь осторожна. Напиши, как доберёшься.

— Обязательно, детка, — она прильнула ближе и поцеловала его в губы, видимо,

не заметив отсутствия ответных действий.

Затем дверь закрылась, и Тэхён оказался в пресловутом логове льва. Тишину

нарушала лишь идущая по телевизору дорама и бессмысленное постукивание
пальца Чонгука по экрану его телефона. Он пытался найти тему для разговора,
такую, чтобы она не привела его к саморефлексии и леденящему осознанию
того, что этому влечению нет конца. Оно никуда не исчезало, всё глубже
укореняясь в его груди и расцветая с каждым часом всё больше.

— Эм, — он закусил свою бедную губу, уже саднившую и потрескавшуюся от

постоянного беспокойства, через которое он проходил из-за поздних ночных
мыслей о сильных руках и внеземных бёдрах. — Ты собираешься сегодня искать
квартиру или..? — он позволил вопросу повиснуть в воздухе, понадеявшись, что
Чонгук проявит милосердие и наконец-то ответит ему.

Небеса сегодня явно на его стороне.

— Через час у меня собеседование в салоне в центре города.

— Салон? Тату-салон?

— Мм, — Чонгук сдвинулся со своего места, теперь садясь и встречая

любопытный тэхёнов взгляд. Он ухмыльнулся, положив руку на спинку дивана и
наклонив голову так, что Тэхён бы точно упал в обморок, если бы не тяжёлый
взгляд, направленный в его сторону. — Да, тату-салон. Им владеет мой друг,
6/202
Юнги, так что это отличный шанс. Правда, я ещё не успел подыскать себе
квартиру. Жаль разочаровывать, — ухмылка, что держалась на его лице,
говорила об обратном, и Тэхёну захотелось швырять в него диванными
подушками до тех пор, пока та не сотрётся с его губ. Но больше он всё же
сосредоточился на теме переезда, понимая, что в конце концов Чонгук
обоснуется где-то в другом месте. Далеко, по крайней мере, далеко и от Тэхёна,
и отсюда, забрав с собой привычного себя, вечно щеголяющего по пояс
обнажённым.

— Нет, всё в порядке. Если честно, я не возражаю… мы правда не против, чтобы

ты жил здесь, — за исключением того, что Джису довольно часто извинялась за
присутствие своего брата, говоря, что она согласилась исключительно под
давлением родителей. Поначалу Тэхён не понимал напряжённости между
братом и сестрой, но после быстро осознал, что они просто-напросто были
настолько противоположными, что им трудно было мирно сосуществовать.

— Ладно, Тэхён, — Чонгук поднялся со своего места, потянувшись и издав

чрезмерный стон, который выстрелил точнёхонько и в член Тэхёна, и в его душу,
— я верю тебе, — он подошёл к нему, прислонившись к стене, ведущей на кухню,
и оглядел Тэхёна с ног до головы. Однако, как и всегда, Тэхён не мог понять, что
творилось в этих глубоких глазах. — Но мы оба знаем, что Джису скорее продаст
почку, чем позволит мне вечно жить с вами.

Тэхён попытался было возразить, хотя и знал, что все его попытки будут
тщетными. Но Чонгук опередил его и вместо этого небрежно наклонился
вперёд, вторгнувшись в его личное пространство с самой колдовской своей
усмешкой.

— Ты же напротив, кажется, рад моему присутствию.

На мгновение Тэхён поверил, что каждая из его мыслишек, возникающих в его

голове последние полтора месяца, была раскрыта. Он позволил Чонгуку судить
его сейчас, да хоть счесть непригодным для любых отношений, раз он так легко
поддавался его прихотям. Затем он осознал, как близко тот находился,
почувствовал тепло его тела, ощутимое на таком небольшом расстоянии, и это
заставило тело старшего замереть от удивления. Со стороны это наверняка
выглядело сродни флирту, но Тэхён просто не мог понять, что его желания
возвращаются ему бумерангом. Особенно с учётом того, что он не должен так
реагировать на саму идею того, что такое априори может произойти. Не когда у
него была Джису. Не когда это был её брат.

— Мне нужно… заниматься, — Тэхён прервал зрительный контакт, двинувшись

обратно к дивану и взяв свой телефон, чтобы написать Чимину. Он был так
поглощён обществом своего гостя, что даже не заметил, что Джису написала
ему, как он и просил. Быстро ответив, он полез в список контактов, надеясь, что
его лучший друг примчится и спасёт его от самого себя.

— Дело твоё, — всё, что он услышал от Чонгука, который оттолкнулся от стены и

направился в ванную, чтобы принять душ. Шли минуты, и Тэхён едва не зарыдал
от счастья, когда почувствовал вибрацию телефона, а на экране высветился
простой эмоджи и «Да» от Чимина. В настоящее время они оба проходили
обучение на магистратуре по перформативным исследованиям, и даже если
сейчас было лишь утро пятницы, Тэхён мог, пожалуй, использовать
дополнительное время, чтобы поработать над своей курсовой. Так что глядя, как
7/202
отдаляется от него широкая спина, при виде чего его щёки вспыхнули, он
смирился с тем, что ещё месяц будет грязно грезить о брате своей девушки.

— Это убивает меня, Тэ! — низкое неодобрительное рычание Чимина заставило

Тэхёна засмеяться, и он лишь мягко похлопал своего друга по спине в знак
утешения, после чего они продолжили читать дальше. С тех пор, как они
начали, прошло только три часа, и большинству бы показалось, что это
эффективно потраченное на учебу время, но курс, что они проходили вместе,
был просто убийственным. Тэхён даже удивился, что они зашли настолько
далеко. — Профессору Джунсу просто нравится мучить нас? Потому что я
уверен, что нет никакой весомой причины, по которой это эссе должно быть
длиной в двадцать страниц.

— Прекрати сомневаться в этом. Тем больше сделаешь, — Тэхён запрокинул

голову назад, хрустнув костями и засмеявшись, когда Чимин скривил лицо. — И
тем больше будешь жалеть, что не ушёл ещё давным-давно.

— Да, я типа всё ещё хочу бросить учёбу. Бакалавра же было достаточно, так
зачем я переучиваюсь?

Тэхён на это только усмехнулся, потому что слова друга были в высшей степени
правдивы, с какой стороны ни глянь. Да, он любил свою специальность, но
также скучал по тому лету, когда был просто стажёром и не переживал о
домашке или дипломных работах.

— У нас ещё есть время. Отложим на потом, уже поздно, — Чимин с готовностью
закивал на такое предложение, поднявшись с дивана и оглядев пустую
квартиру.

— Где все?

— Джису на работе, а у Чонгука собеседование, — прошло немного времени с

тех пор, как младший ушёл, и Тэхён глубоко внутри начинал испытывать это
отвратительное чувство, которое подсказывало ему, что у этого парня было что-
то нехорошее на уме. Он не должен был придавать столько значения его
местонахождению, но, если быть честным, он совсем немного заботился о нём.
— Хотя он уехал несколько часов назад. Знаешь, не слышал я о таких
собеседованиях, которые длятся несколько часов и на которых столько же
решается, подходишь ли ты для этой работы, — он понял, что прозвучал как-то
жестковато, и, хотя он видел, как приподнял бровь Чимин, его друг не задал ни
одного вопроса.

— Может, он уже возвращается.

— Этого я и боюсь… — было не похоже, что Чонгук увлекался тяжёлыми

наркотиками и какими-то сомнительными вещами, но при этом он всё равно
проводил слишком много времени на вечеринках или попойках. Тэхён списывал
8/202
это на то, что он находился в том возрасте двадцати лет, когда жизнь кажется
более насыщенной и когда префронтальная кора головного мозга находится в
не самом устойчивом состоянии.

— Он взрослый человек, Тэ. А вам с Джису просто нравится обращаться с ним как
с ребёнком.

— Это не так!

— Конечно. Поэтому вы покупаете ему его любимую еду, когда едете за

продуктами, — Чимин ухмыльнулся, и Тэхён моментально захотел стереть эту
улыбочку с его красивого лица.

— И что? Я заметил, что он обращает больше внимания именно на эти продукты.

Я просто хороший сосед.

— И это всё?

Тэхён вскинул голову и широко распахнул глаза, обдумывая вопрос друга. В этих
словах было много смысла, но Тэхён не мог понять, откуда тому взяться. Он
лишь недавно узнал о своём новом «я» и даже не пытался поговорить об этом с
Чимином не зависимо от того, лучший он его друг или нет. Он просто не был
готов делиться чем-то подобным.

— Что? — он мог бы посмеяться над этим, возможно, даже ударить Чимина за

его глупые предположения, если бы об этом и была их беседа. Но, по правде
говоря, у Тэхёна не было готового объяснения, и всё, что он мог сделать, так это
подумать о Чонгуке и его обнажённом теле прежде, чем его мысли взяли и
призвали этого человека.

Входная дверь открылась, и Чонгук, едва придавая этому какое-либо значение,

закрыл её и бросил ключи на край стола. Он остановился только тогда, когда
увидел Чимина, и оба посмотрели друг на друга так, словно у них выросло по
второй голове.

— Амм, привет, — Чонгук поднял руку в знак приветствия, слегка махнув ей, что
отзеркалил Чимин.

— Привет. Я уже ухожу, собираюсь сегодня к Хосоку на ужин, — Чимин с

любопытством повернулся к Тэхёну, но в итоге промолчал и начал сбрасывать
книги обратно в сумку. — Увидимся на занятиях, Тэ. Спокойной ночи, — он
быстро обнял его, в последний раз одарив Чонгука сканирующим взглядом, и
вышел за дверь.

Они вдвоём остались наедине; Тэхён оглядел своего соседа с ног до головы и,
наконец, заметил небольшое красное пятно у него на шее. Он бы хотел сказать,
что испытывал что-то вроде элементарной зависти и ревности, но на самом деле
всё было наоборот. Внутри него словно что-то вспыхнуло, заставив вцепиться в
края кофейного столика и осадить свои эмоции прежде, чем те накопятся в
таком количестве, что выльются в преждевременное признание в том, что он
немного гей. Бисексуал, нет? Он мотнул головой, отведя взгляд от засоса и
притворившись, что ему нисколечко не любопытно, кто поставил на нём эту
метку. Не помогало и то, что сейчас Чонгук выглядел совершенно опьяняюще.
Его волосы были заправлены простой бейсболкой, но это придавало ему того
9/202
уюта, который большинство сочло бы привлекательным. Он был одет в чёрную
облегающую футболку, а тёмные джинсы довершали этот ансамбль, обтягивая
мощные бёдра, которые Тэхён хотел поцеловать и пометить только для себя. Он
мог бы провести остаток ночи, создавая в голове образы обнажённого Чонгука,
но младший неожиданно разрушил повисшую между ними тишину.

— Он горяч.

— А?

Чонгук плюхается на диван позади Тэхёна, который сидел со скрещенными

ногами перед кофейным столиком. Как и обычно, Чонгук закидывает свои ноги
на стол, не заботясь о том, как захрустели бумаги и книги под его ботинками.
Тэхён закатывает глаза, отодвигая свои вещи в сторону, чтобы спасти их от
поползновений младшего.

— Я сказал: «Он горяч». Твой друг, — Чонгук на мгновение снял кепку, откинув
волосы назад и поправив их. Тэхёну потребовалась секунда, чтобы отпустить
этот образ и мысленно перейти на запретную территорию, представив, каково
было бы зарыться в них пальцами. Ему пришлось отбросить видение прочь: он
внезапно осознал сказанное, начав всё больше уставать от своего смятения.

— Как-то не заметил.

На его колкость Чонгук лишь усмехнулся, и, как только Тэхён понадеялся, что
данный разговор окончен и ему не придётся ревновать к своему лучшему другу,
Чонгук решил зайти дальше.

— Он гей?

Казалось, словно ему на грудь бахнули несколько тяжёлых блоков, и чем больше
младший говорил, тем больше Тэхён чувствовал себя разбитым.

— Нет. У него есть девушка, я не знаю там. К чему ты вообще заговорил об этом?

— А? Девушка? Ты уверен, что этот человек, Хосок, не-

— Хосок — наш друг! И Чимин не говорил мне, что встречается с кем-то другим,
вот, — отмахнулся Тэхён, злясь от мыслей о том, что Чимин мог скрыть от него
такую информацию. Не то чтобы Тэхён был лучше. Он хранил куда больший
секрет. — Если он с кем-то встречается, то до него не достучаться.

— Когда это хоть кого-то останавливало?

Это стало последней каплей. Тэхён неделями боролся со сбивающими с толку

противоречиями в своём сердце, неделями притворялся, что Чонгука словно не
существует в их квартире. А тот так легко говорил об отношениях и о том, что
они не способны удержать людей под контролем… и это задело его за живое.
Возможно, он набросился на него из-за переизбытка эмоций. Чувство вины,
которое он испытывал по причине своего влечения, заставляло его думать,
будто Чонгук видел его насквозь и теперь издевался над ним. Так что слова
слетели с его губ прежде, чем он сформулировал их во что-то более связное.

— Да что с тобой не так?!

10/202
В кои-то веки Чонгук был поражён его внезапным словесным взрывом, и его
глаза расширялись по мере того, как он наблюдал за Тэхёном, судорожно
поднимающимся с пола. Уже было поздно идти на попятную: его личное мнение
вылилось наружу в виде шторма, что был направлен на младшего.

— Ты получаешь грёбаное удовольствие от того, что влезаешь в отношения

других людей? Словно ждёшь подходящего момента, чтобы всё испоганить! — к
тому времени, как обвинения слетают с губ Тэхёна, он окончательно приходит в
себя и осознаёт, насколько лично прозвучали его слова. От этого он покраснел,
закрыв рот и упав обратно на своё место на полу, в то время как Чонгук
опасливо на него взглянул. Он вновь вернулся к учебникам, что-то набросал в
своём блокноте, надеясь, что эта тема будет навсегда погребена здесь и сейчас.
Но затем он почувствовал этот привычный оппонирующий жар рядом, от
которого всегда превращался в желе.

Чонгук наклонился к его плечу, заставив старшего задержать дыхание и

пожелать, чтобы всё это прекратилось прямо здесь и сейчас. Тэхён знал, что, на
самом деле, он не мог обвинять Чонгука. Он был просто парнем, который спит с
его сестрой, и её бойфрендом. Если кто и виноват, так это Тэхён, в том, что
испытывает эти чувства. Это его нужно было порицать, не Чонгука.

— И в чьи же отношения я влезаю?

Тэхён не был дураком. И потеху в этом бархатистом голосе он мог учуять за

версту.

— Просто, — он продолжал царапать бумагу ручкой, выводя маленькие

кружочки, которые когда-то были полноценными буквами, — ни в чьи.

— Ни в чьи?

Он чувствовал, как дыхание Чонгука ласкает его шею, заставляя инстинктивно

прикрыть глаза, а тело — отключить все защитные механизмы и расслабиться от
этих ощущений. На данный момент Тэхён не был уверен, что из этого было хуже:
знай Чонгук, как на него влияет его близость, или же нет. Он не мог понять,
почему младший так поступал, почему был так близко, когда мог сидеть в
нескольких футах от него на другом диване, позволяя ему спокойно учиться. Это
чувство Тэхён в последнее время ненавидел, лишённый контроля над самим
собой. Это должно было быть естественно, но он почувствовал, что зашёл
слишком далеко, чтобы вернуть всё назад. Поэтому он решил оправдаться.

— Чимин — мой лучший друг. Я просто защищал его…

— Так это теперь называется? — мрачно усмехнулся позади него Чонгук,

протянув руку, чтобы накрыть его ладонь и прекратить эту бессмысленную
писанину.

Тепло мгновенно захватило всё существо Тэхёна в свои соблазнительные

объятия. Они уже бывали близко друг к другу раньше, окружённые
собственноручно возведёнными стенами, но никогда не касались друг друга по-
настоящему. В этот раз, однако, ладонь, накрывшая костяшки его пальцев,
удерживала его намеренно, что очень отличалось от их мимолётных
прикосновений руками, когда они тянулись к пульту или к одной и той же еде.
11/202
На самом деле, последний раз Тэхён чувствовал тепло этих рук, когда они
встретились впервые. Простое рукопожатие, словно маленький огонёк,
превратилось в настоящий пожар, полыхающий у него внутри. Это всё, что ему
было позволено за неимением возможности просить о большем. Поэтому он сжал
руку в кулак под ладонью Чонгука, словно это позволило бы ему избежать
эмоциональных осложнений после их столкновения. Однако хватка была
крепкой, и, даже если бы Тэхён мог уйти, он, на самом деле, не хотел этого
делать. Вот почему он осмелился глянуть через своё плечо, услышав резкий
вдох и встретившись с пытливым взглядом карих глаз. Между их лицами было
всего несколько сантиметров, и в этот момент своей слабости Тэхён позволил
собственным глазам скользнуть вниз, к манящим губам. От этого зрелища он
облизал собственные, и, хотя на этом его рискованные движения должны были
закончиться, они не закончились.

Тэхён задался вопросом, было ли всё это лишь плодом его воображения,
наконец-то сжалившегося и проявившего достаточно милосердия, чтобы
позволить увидеть, как Чонгук наклоняется ближе. Его глаза чуть расширились
от созерцания того, как его красивое лицо чуть-чуть приблизилось к его
собственному, пока горячее дыхание не коснулось его губ. И Тэхён придвинулся,
осмелившись закрыть глаза и осторожно наклонив голову.

Затем звук ключа, вставленного в замочную скважину, отрывает их друг от

друга, и Чонгук соскальзывает в угол дивана, оставляя Тэхёну достаточно
пространства, чтобы создать иллюзию спокойствия. Тэхён же только и мог, что
пялиться в пустоту с раскрасневшимся лицом и остекленевшими от
переполняющих его эмоций глазами. Он лишь обрадовался тому, что Джису не
начала один из своих привычных длиннющих рассказов о работе и своём боссе.

— О, вы оба всё ещё здесь? Ты вообще хоть пошевелился за день? — в её голосе

слышались мягкие шутливые нотки, но её взгляд, направленный на Чонгука,
переводил разговор на более серьёзный, некомфортный лад. — Надеюсь, ты не
просто бездельничал весь день.

Теперь Тэхён вспомнил о собеседовании, пожалев, что из-за своей ревности и

внутренних противоречий совсем забыл спросить, как всё прошло. Так что он
попытался оправдать себя в надежде, что его комментарий облегчит
напряжение, которое начинало возникать между братом и сестрой.

— У него было-

— Я нашёл работу.

Глаза Джису засияли от этих слов.

— Правда? Вау, — она швырнула куда-то свои туфли на каблуке, повесив куртку
на крючок с жаждой узнать подробности. — На этот раз я правда удивлена. Где
теперь работаешь?

Тэхён видел, какой раздражённый взгляд метнул в неё младший, после этого
лишь пожав плечами и вновь улёгшись на диван.

— В тату-салоне.

Ночь, казалось, собиралась быть дружелюбной, но Джису только усмехнулась и

12/202
недоверчиво уставилась на брата.

— Ты шутишь?

— С чего бы мне шутить об этом?

Джису лишь тяжело вздохнула, запустив руку в волосы, изнеможённая этим

разговором.

— Знаешь, когда мама с папой отправляли тебя сюда, они хотели, чтобы ты
занялся чем-то большим, нежели возился с тем, что ты считаешь искусством, —
Тэхён взглянул на Чонгука и нахмурился, заметив секундную вспышку боли в его
глазах. Она быстро сменилась привычной сталью, но на этот раз Тэхён понял,
что за его маской мудака скрывалось нечто большее. Вот почему он прервал
свою девушку, раздражённый тем, что она считала искусство недостойной
процессией. Она вообще знает, с кем встречается?

— Джису-

Она оборвала его, всё ещё глядя на брата так, словно тот был самой большой
проблемой в её жизни.

— Найди работу в офисе, чёрт возьми, поступи в колледж и хотя бы выучись. Но

тату-салон? Чонгук, когда ты уже повзрослеешь?

— Джису, достаточно, — Тэхён встал и, аккуратно подтолкнув свою девушку за

плечи, повёл её на кухню. — У него появилась работа. Разве не из-за этого ты
месяцами придиралась к нему? Это стоит отпраздновать, — несмотря на доводы
Джису, Тэхён гордился младшим. Он мимоходом видел несколько его набросков,
обычно когда Чонгук сидел снаружи на балконе, колдуя над скетчбуком. Тэхён
не разбирался в рисунке или живописи, но то, что он смог уловить, даже
взглянув мельком, — Чонгук был талантлив. Как человек искусства, больше
разбирающийся в перформативной его составляющей, Тэхён по-прежнему
понимал, какую важную роль играет страсть в жизни человека. Это была
единственная причина, по которой ему удавалось учиться на магистратуре.
Даже больше: он стажировался в производственных компаниях во время
семестровых каникул.

Она лишь покачала головой, подняв руки в знак поражения на предложенную

идею.

— Ладно. Думаю, это лучше, чем ничего, — её согласие едва помогло, и Тэхён
увидел, как Чонгук сжал челюсти. Он больше всего на свете хотел сказать, что
тот должен гордиться собой, что его искусство заслуживает того, чтобы его
увидели лишь везунчики, но младший уже поднялся и направился в свою
комнату. Как делал всегда, когда рядом была Джису. Она же закатила глаза,
уйдя на кухню, чтобы быстро заварить себе чаю на ночь.

Только когда Тэхен слышит щелчок двери, ведущей в комнату Чонгука, он

подходит к ней.

— Что это было?

— Что было? — Джису улыбнулась ему, словно её вовсе не волновало

13/202
собственное поведение. Тэхён правда никогда не видел её такой: осуждающей и
высокомерной по отношению к другим, особенно к её собственному брату. С
другой стороны, он не знал, как они общались до этого времени. Ему казалось,
что она была мила со всеми так же, как и с ним. Именно поэтому он влюбился в
неё ещё вначале. Сейчас, однако, ему не хотелось, чтобы она так относилась к
своему брату.

— Ты унизила его. Он нашёл работу, Джису. Чтобы делать то, что любит, и-

— Он всегда был таким, Тэ. У него никогда не было чёткого направления в

жизни, он вечно попадает в неприятности, а теперь собирается провести свою
жизнь, работая в тату-салоне? — с издёвкой произнесла Джису, сделав быстрый
глоток чая. — Почему он не может осознать свою незрелость и попытаться
лучше? Достигнуть цели получше. Знаешь, мама с папой всегда давали ему
возможность стать успешным в жизни, но он отвергал каждую из них. Для чего,
Тэ? Тату-салон? — у неё хватило наглости ещё и рассмеяться, и это настолько
разозлило Тэхёна, что он встал на защиту её брата.

— Знаешь, Джису… когда я сказал родителям, на кого я собираюсь учиться, они

были разочарованы, — этого было достаточно, чтобы заставить её вздохнуть, и
она отставила свою кружку в сторону, подойдя к Тэхёну. Она осторожно
обхватила его щёки ладонями, оставила на губах целомудренный поцелуй и
обняла его.

— Я не это имела в виду. Ты не такой.

— А какой?

— Ты учишься на магистратуре, тебе открыты все двери. А он-

Тэхён оттолкнул её, будучи не в настроении для её ласк. Она была

несправедлива, он знал это, но она не понимала, насколько лицемерной
выглядела в его глазах.

— Просто заниматься тем, что он любит, и, может быть, это не самая

прибыльная работа, но если это делает его счастливым и являет собой здоровую
для него атмосферу, тогда в чём проблема? — на мгновение Джису умолкла,
уставившись на своего парня и коротко вздохнув, прежде чем полностью
выпустить его из своей хватки.

— С каких это пор ты его защищаешь? — она всё ещё умудрялась ласково
поглаживать его по щеке, но её усмешки хватило, чтобы успокоить быстро
бьющееся тэхёново сердце. Он боялся, что она ещё сильнее углубится в этот
вопрос. По правде говоря, у Тэхёна не было на него ответа. Некоторое время
назад его просто тянуло к младшему, а потом он увидел эту боль в его глазах, и
в нём словно что-то щёлкнуло. Желание защитить, копнуть глубже в то, что
скрывалось за личиной его бесстрастия. — Я думала, что ты ненавидишь его.

— Я никогда не ненавидел его, — ему показалось, что он, возможно, ответил

слишком быстро, но Джису не обратила на это внимания. Она просто хихикнула
на такую реакцию, быстро сказав «Ты бегаешь от него, как от чумы», что
заставило Тэхёна в страхе отшатнуться. Причиной его поведения было
вожделение, не ненависть. Но сказать об этом ей он не мог. — Я просто
понимаю, что он чувствует, ведь его семья пытается глушить в нём его страсть,
14/202
а это может быть оскорбительно и болезненно, Джису.

— Ладно, я больше ничего ему не скажу. По крайней мере, следующий шаг —

его переезд отсюда, — она обвила руками его шею, наклонившись, чтобы
поцеловать Тэхёна, который заставил себя ответить ей. — Тебе не нравится?
Снова только мы. Вся квартира предоставлена нам, — её губы скользнули ниже
по его подбородку, оставляя нежные поцелуи на шее и обнажённых ключицах.
Обычно он ответил бы тем же и отнёс её в спальню, но последние пару недель
он не наслаждался этим так, как прежде. Особенно сейчас, когда вопрос по-
прежнему был не до конца решён.

— Ты должна извиниться.

Джису вздохнула, отпрянув, и, к счастью, она достаточно отвлеклась на его

слова, чтобы отсутствие действий с его стороны осталось незамеченным.

— Он уже большой мальчик, Тэ. Небольшую критику пережить сможет, — она

похлопала его по животу, быстро оставив поцелуй на щеке, а после ускользнула
в спальню. Он слабо расслышал, что она там говорила про душ, но всё-таки
оставил её в покое. У него не было сил быть рядом с ней прямо сейчас, и, когда
он сел за стол, всё, о чём он мог думать, так это о проблеске боли в глазах
Чонгука. Тэхён полагал, что ему не следовало так его защищать, но он просто
был очень хорошо знаком с этим разочарованием. Он и раньше был на его
стороне, и осознание того, что Чонгук переживает то же, что пережил он,
задевало струны его души. Возможно, именно это сопереживание заставило его
пойти вперёд, а ноги — повести его прямиком в комнату Чонгука прежде, чем он
успел детально продумать свой план. Он забарабанил пальцами по двери,
ожидая ответа, которого, как он знал, ему не услышать.

— Чонгук? — Тэхён воспользовался этим знанием, открыв дверь и войдя внутрь,

и увидел Чонгука, лежащего на кровати с телефоном в руке и удивлённо
глядящего в ответ. — Могу я войти? — младший жестом пригласил его зайти в
комнату, и Тэхён закрыл дверь, чтобы Джису ничего не услышала. — Эм, —
трудностей в общении у него точно не должно было возникнуть, да и обычно
Тэхён был мастером в общении и легко помогал другим открыться. Сейчас же
всё было по-другому: он нервничал и боялся, что скажет что-то не то и сделает
всё только хуже. Но он был обязан воспользоваться подвернувшимся шансом,
надеясь, что сможет исправить увиденное чуть раньше в этих блестящих,
словно у оленёнка, глазах. Так что он сделал уверенный шаг вперёд, присев на
край кровати Чонгука, чтобы извиниться от имени Джису. — Я просто хотел
извиниться за Джису. Она просто… Ну, я полагаю, ты знаешь, какая она, — он не
мог заставить себя встретиться глазами с младшим, но уже чувствовал его
взгляд на себе. Сознательный и любопытный, что лишь всё усложняло, не давая
ему повернуться и улыбнуться так, как он того хотел. — Дело в том, что я просто
хотел поздравить тебя и сказать, что я горжусь тобой.

Последовало непродолжительное молчание. Тэхён наконец обернулся и увидел,

что Чонгук пялится на него с шокированным выражением лица.

— О, — сказал он так, словно это была последняя вещь, которую он ожидал

услышать. От этого Тэхён покраснел, подумав, что перешагнул некую границу;
не помогло и знание того, что она была у них прежде — это больше не имело
значения. Тэхён закусил губу, прогнав эту мысль, и продолжил. С мыслью, что,
возможно, ему снова всё это привиделось.
15/202
— Я знаю, отношения в семье могут быть сложными.

— Преуменьшение года.

Тэхён тихо усмехнулся, почувствовав, как сжалось его сердце, когда он увидел
настоящую, искреннюю улыбку на лице Чонгука. Это был первый раз, когда ему
посчастливилось стать свидетелем подобного, и от этого по нему прошлась
волна страха. На мгновение он почти пожалел, что пришёл сюда, теперь
понимая, что это приведёт его лишь к ещё более глубокой привязанности.

— Это правда, но я на самом деле понимаю, что ты чувствуешь.

— Да? — Чонгук наклонил голову, его вопрос таил в себе скрытый смысл, но
Тэхён ведь мог навоображать себе ещё и это. Находя преданность там, где её и
в помине не было. Вопрос выбил его из колеи всего на секунду, а сердце
забилось слишком быстро в отличие от привычного своего ритма.

— Я, эм, дело в том… — он не должен быть таким слабым перед ним, но чем
больше времени он находился рядом с младшим, тем беспокойнее становились
его эмоции. Его шансом на спасение было сменить тему разговора, поджав
пальцы рук, лежащих на коленях. — Моя семья ненавидела меня за то, что я
решил изучать искусство, — где-то на периферии он заметил кивок. — Но я всё
ещё занимаюсь этим, потому что это то, что я люблю, и не сожалею ни о чём. Так
что, — это была плохая идея, Тэхён знает, но он доверился своим инстинктам и
протянул руку вперёд, чтобы схватить чонгукову ладонь. Жар, который он
чувствовал ранее, вернулся с силой в десять раз сильнее, — я надеюсь, что ты
поступишь так же.

Чонгук молчал с ним в унисон, но их сплетённые ладони по-прежнему лежали

поверх покрывала. Тэхён чувствовал, как ослабевает его уверенность, а пальцы,
лежащие поверх чонгуковых костяшек, дрожат, и он попытался высвободить
ладонь, боясь, что зашёл слишком далеко и причинил ему дискомфорт. Тэхён
позволил себе продлить прикосновение, а затем зашевелился, тут же заскучав
по их контакту. Чонгук же, однако, не хотел вот так вот всё обрывать. Его рука
потянулась вперёд и крепко обхватила ладонь Тэхёна, заставив того удивлённо
поднять глаза и увидеть тронутую улыбку другого.

— Это, пожалуй, самое приятное, что мне кто-то когда-либо говорил.

Тэхён рассмеялся, но был сфокусирован лишь на их ладонях, всё ещё

сплетённых друг с другом. Он не должен был придавать такого значения этой
ситуации, зная, что, продолжи они, эта ласка лишь оплодотворит те эмоции,
которыми он был охвачен. Тэхён бы остался сидеть так навечно, но звуки,
принадлежащие Джису, находящейся в своей комнате, заставили его
отстраниться. Пустота ладони теперь казалась слишком чужеродной.

— Я пойду, — он поднялся с кровати, закусив губу и запоздало отреагировав,

словно не мог решить, что делать дальше. Он лишь надеялся, что не выглядел
глупо. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Тэхён.

Даже тогда Тэхён не осмелился оглянуться.

16/202
 *

После той ночи в комнате Чонгука отношения между ними едва заметно
изменились. Тэхён продолжал питать к нему некоторые желания, довольно
сильные, но одержал победу в том, что больше не порывался избегать Чонгука
или убегать, только завидев его. Он мог чувствовать себя комфортно в одной
комнате с Чонгуком, зная, что тот находился в нескольких футах от него, не
терял самообладание и не пытался удовлетворить своё любопытство в том,
каково быть с мужчиной или, точнее, с Чонгуком. Что привело их к тому, где они
находились сейчас: Тэхён вновь сидел за кофейным столиком, на котором были
разбросаны книги, вытянув под ним ноги. У него скоро устный экзамен по
самому нелюбимому предмету в этом семестре. Его единственным утешением
был Чонгук, вежливо обитающий на балконе и делающий наброски различных
геометрических узоров. Тэхён несколько раз пытался заглянуть туда, но так он
был бы слишком очевидным, да и не хотелось ему нарушать тот тихий покой,
что установился между ними.

Не то чтобы не было заметно, как он сгорал от нетерпения посмотреть. Поэтому

его маска была быстро разрушена ухмыляющимся Чонгуком.

— Мог бы просто попросить, чтобы я дал тебе посмотреть. Или ты

предпочитаешь вместо этого пялиться на меня?

Он бесчисленное количество раз краснел в присутствии младшего, но в этот раз

он покраснел так сильно, что начал заикаться, как дурачок. За что был
вознаграждён довольно громким смехом Чонгука, приятное звучание которого
Тэхён надеялся услышать вновь когда-нибудь в ближайшее время.

— Я не пялился на тебя…

— Хм, — Чонгук поднялся со своего места, пересев на новое рядом с Тэхёном,

только на диван, а не на пол. Он поднял свой скетчбук, показав Тэхёну
огромный геометрический узор из тёмных линий, украшающих лист бумаги,
смелый и красивый, но внимание старшего привлекла большая розовая роза,
находящаяся в середине треугольника. Она была реалистичной и настолько
детализированной, что могла смело посоревноваться с настоящей. Это
заставило Тэхёна громко ахнуть, ухватившись за край альбома и восхитившись
цветом и оригинальностью.

— Это для татуировки?

— Да, — Чонгук затенял область возле листа розы. — Клиент хотел сделать её
на предплечье.

— Ему понравится, — Тэхён говорил на полном серьёзе. Он не понимал, как

родители Чонгука и Джису не восхищались его необузданным талантом. Было
совершенно ясно, что эта работа была создана для Чонгука, и через несколько
лет он наверняка смог бы обзавестись собственной студией, если бы захотел.
17/202
— Это прекрасно.

— Да? — Чонгук взглянул на него сверху вниз, улыбнувшись похвале.

— Да, — Тэхён старался игнорировать количество бабочек, только что

выбравшихся из коконов в его животе. Но яркая, во все зубы улыбка сделает
такое с любым человеком.

— Спасибо.

Обычное слово, но в нём чувствовалось такое понимание, которого, подумал

Тэхён, они не смогли бы когда-нибудь достичь в своих отношениях. Ему
показалось странным осознание того, что он избегал Чонгука только из-за тяги к
нему и, возможно, отчасти потому, что он показался ему не слишком приятным
собеседником. А что теперь? Теперь Тэхён должен был признать, что за этим его
задумчивым поведением скрывался более мягкий человек. Всё ещё немного
грубый местами, но гораздо более открытый для разговоров и общения.
Единственным минусом было то, что Тэхён чувствовал, как желание в нём
разгорается всё ярче, сильнее и ещё больше в его сердце, на расшифровку чего
прямо сейчас он не хотел тратить своё время. Даже если он чувствовал этот
пьянящий аромат его одеколона с такого расстояния. Крадущий его чувства, что
идеально сочетались с едва слышным запахом табака на младшем. Он пытался
не обращать на это внимания и сфокусироваться на скетчбуке, но в сознании
уже витали образы, связанные с Чонгуком. Это было единственной причиной, по
которой он позволил самоконтролю ускользнуть, а словам — сорваться с языка
прежде, чем он смог осознать, как голодно они прозвучат.

— От тебя приятно пахнет.

Тэхён был таким наивным, полагая, что на этом их беседа закончится. Может
быть, даже ожидал, что младший быстро и беспричинно улыбнётся на такой
комплимент. Вместо этого он получил в ответ задыхающийся смех, а в тоне
Чонгука явно проскользнуло веселье.

— Я приятно пахну?

— Н-нет, я имел в виду… — Тэхён напряжённо вздохнул. — Я лишь унюхал запах

сигарет. Так что просто запутался, — это было просто ужасным подведением к
следующим словам, но всему виной был кавардак в его мыслях и эмоциях.
— Тебе следует бросить курить. Это вредно.

— Выкрутился, — младший лишь усмехнулся, вновь закинув ноги на стол, где

лежали все учебные принадлежности Тэхёна. Тэхён только и смог, что
проворчать себе под нос, уже привыкший к такому грубому его вмешательству.
— Что ты изучаешь?

— Современная европейская драматургия, если тебе интересно, — он начал

бездумно листать книгу, стараясь делать вид, будто младший не находится в
паре дюймов от него, выглядя как самый настоящий плохой парень. Это не
должно выглядеть так привлекательно, но Тэхён оказался пугающе слабым
перед эстетикой Чонгука.

— Звучит скучно.

18/202
Тэхён лишь что-то пробурчал в ответ, слишком сфокусированный на подавлении
желания наклониться ближе и уложить голову на колено младшего. Он
чувствовал, как всё его тело зудит от жажды прикоснуться, почувствовать то
тепло, которым он стал одержим пару дней назад, когда они переплели свои
руки. В какой-то момент он почти протянул руку, и его одинокие пальцы
задрожали в воздухе от желания и страха. Он посчитал, что ему повезло, когда
вдруг услышал щелчок зажигалки и почувствовал едкий, тяжёлый запах дыма.

— Что ты делаешь?! Здесь нельзя курить, — как бы тщетно это ни было, Тэхён
не бросал попыток дотянуться до сигареты, зажатой между пухлыми губами
Чонгука, но на это младший лишь усмехался, с лёгкостью вырывая её.

— Остынь, приятель. Джису не узнает, — он сделал длинную затяжку, выдохнув

струю дыма, от которой Тэхён чуть не закашлялся.

— Узнает! От этого запаха тяжело избавиться, — он приподнялся на локтях на

диванной подушке, слабо потянувшись к руке Чонгука, который теперь
удерживал сигарету меж длинных пальцев. — Если ты продолжишь в том же
духе, то она узнает о каждой грёбаной выжженной дырке на твоём диване!
— Чонгук отмахнулся от непоколебимых рук, сунув сигарету в рот и с силой сжав
запястья Тэхёна. От его напора старший накренился вперёд, едва слышно
вскрикнув, и благополучно приземлился Чонгуку на колени.

Тэхён мечтал о множестве сценариев, которые включали в себя конкретно эти

колени. И распластанные по широкой груди руки, и кончики пальцев,
исследующие впадинки и изгибы золотистой кожи, которая наверняка оказалось
бы мягкой наощупь, несмотря на твёрдые мышцы под ней. Эти мысленные
образы заставляли его сгорать почти каждую ночь, пока он находился всего в
нескольких футах от Джису, лежащей рядом с ним. Он пытался прогнать
волнение от этих мыслей, но чаще всего ему приходилось ублажать себя в
ванной. В конце концов он почувствовал от этого отвращение, но только ради
Джису, которая была ни сном ни духом о его действиях. Если бы она только
знала…

— Что-

— Ты всегда такой напряжённый? — ухмыльнулся Чонгук с дразняще торчащей

изо рта сигаретой, и Тэхён лишь покраснел и отвёл взгляд. Всё это — слишком
для его тела и сердца. — Я знаю, что Джису может быть требовательной и
властной, но, чёрт.

Тэхён услышал, как тот засмеялся, казалось, совершенно не взволнованный их

позой. Словно Чонгук и глазом не моргнул на возможные последствия этой
ситуации. На самом деле, он обращался с Тэхёном так, словно тот должен был
сидеть на его коленях, а его бёдра были созданы для того, чтобы их сжимал
старший. От этого Тэхён удивился, позволив себе всего на секунду осторожно
шевельнуться на чужих коленях, пристально наблюдая, как розовый язык
младшего прошёлся по потрескавшимся губам. Чонгук ещё раз вдохнул, и на
этот раз дым странно гипнотизирующе заструился из его носа. Он, казалось, был
доволен этим и, подняв большой и указательный пальцы, махнул зажатой между
ними сигаретой Тэхёну.

— Я не курю.

19/202
— Вот это да, — в его словах был слышен явный сарказм, и Тэхён закатил глаза,
позабыв о своём затруднительном положении. — Ну же, попробуй.

— Нет, — это должно было быть его сигналом отодвинуться, слезть с

парализующих коленей и вновь вернуться к учёбе, как и положено порядочному
человеку. Но близость вызывала зависимость больше, чем никотин, которым
накачивал себя Чонгук. Тэхён так сильно хотел прикоснуться, обвести контуры
его губ и острую линию подбородка, но его пальцы всё ещё лежали у него на
коленях, и он разочарованно впился ногтями в свои ладони.

— Боишься, что она заставит тебя лечь в реабилитационный центр после

экспериментов с одной чёртовой сигаретой? — смешок. — Ну же, оживись.
Выглядишь чертовски напряжённым.

Оживись. Если бы только Чонгук знал, насколько захватывающе-драматичными

были для него последние несколько месяцев. Интересно, как бы тот
отреагировал, если бы он открыто признался, что дрочил на него?
Действительно, оживись. Он лишь прикусил нижнюю губу, вспомнив, как
маленький он наверняка удивился бы идее закурить. В конце концов,
большинство детей тоже бы удивились, как и те, кто не пытался как-то
экспериментировать и пробовать что-то запретное. В Тэхёне была доля
упрямства, и он пошёл против своих родителей, без их ведома, конечно же,
выпивая в средней школе. Ничего серьёзного: делал лишь пару глотков соджу,
чтобы доказать, что он может отрываться так же, как и другие. Однако мысль о
курении уже много лет не приходила ему в голову. К тому времени, как он стал
достаточно взрослым, чтобы законно покупать сигареты, жажда приключений
иссякла. Джису придерживалась той же позиции, когда они съехались, так что
всё это осталось позади.

На все его колебания Чонгук лишь шутливо хмыкнул, сделав очередную затяжку
и пожав плечами.

— Как хочешь.

— Подожди, — Тэхён точно знал, что делает это не ради искушения попробовать
разочек: он был взрослым и мог делать всё, что хотел. Но лучше просто знать,
чем оставаться у Чонгука на коленях и подчиняться каждому его капризу,
потому что Тэхён был слаб перед ним. Это должно было стать началом чего-то
пророческого.

Заметив его сомнения, Чонгук поднял руку и нежно взял Тэхёна за подбородок.

— Открой рот.

— Ч-что?

Младший нетерпеливо вздохнул, проведя пальцем по нижней пухлой губе

Тэхёна.

— Открывай.

Какого чёрта он творит, подумал Тэхён. Как он мог находиться настолько близко
и казаться таким беспечным? Вот только тот сидел с парнем своей сестры на
коленях и ласкал его нижнюю губу так, словно в этом не было ничего
20/202
необычного. Тэхён от природы был прилипалой и не возражал против объятий с
лучшим другом или чего-то в этом роде, но сейчас всё было по-другому. Он
никогда не испытывал влечения к другому мужчине и не был близок с ним. И от
этого его сердце было готово разорваться, а дыхание — сорваться к чертям от
пальца, который опасно долго задержался на его коже.

— Чонгук-

— Просто, — Чонгук надавил на мягкую поверхность его губ, осторожно раскрыв

их, отчего у Тэхёна перехватило дыхание. От этого прикосновения старший стал
лишь податливее в его руках, завороженно наблюдая, как Чонгук сделал
глубокую затяжку и наклонился ближе, — открой.

Его движения заставили Тэхёна инстинктивно наклониться вперёд, замерев

всего в нескольких дюймах от лица младшего. Он почувствовал знакомый жар
румянца, настолько погрузившись душой и мыслями в Чонгука, что
почувствовал, как ослабевает его самоконтроль. На его покорность Чонгук лишь
ухмыльнулся и, игриво сверкнув глазами, приоткрыл его губы и впустил дым в
рот старшего. Тэхён резко вдохнул по большей части из-за его близости, но
жжение чужеродного дыма в горле всё же заставило его отстраниться. Он
жалобно кашлянул; жар момента давно исчез, и Чонгук ликующе рассмеялся.

— Ты действительно напряжён.

Тэхён робко прижал руку к груди, пытаясь побороть охватившее его смущение.

— Я никогда не пробовал, ясно? Так что это нормально, что я раскашлялся… Я

слышал, что это нормально.

— Хм, — Чонгук просто продолжил докуривать свою сигарету, явно

позабавленный поведением старшего, и взглянул на него сверху вниз. От этого
выражения на его лице Тэхён нахмурился, и его внутренний дух соперничества
взял над ним верх.

— Погоди, — сказал он, заметив любопытный блеск в глазах напротив. — Давай

ещё раз.

Чонгук приподнял бровь, осмелившись положить руку на бедро Тэхёна,

обдумывая его просьбу. Жар его ладони заставил Тэхёна напрячься и сжать
ноги, чтобы остановить поток возбуждения, вызванного этим прикосновением.
Ему следовало лучше подумать, правда следовало, но Тэхён был слишком
увлечён этой игрой, чтобы дать по тормозам.

— А ты полон сюрпризов, Тэхён, — младший самодовольно затянулся ещё раз,

умело сжав губы, чтобы не дать вырваться дыму до тех пор, пока он не
наклонится ближе. Тэхён ожидал повторения старых манипуляций, но на этот
раз Чонгук переместил сигарету в руку, отодвинув опалённый её кончик
подальше от Тэхёна, и обхватил его за шею сзади. Единственной реакцией
Тэхёна был вздох, благодаря которому Чонгуку открылось достаточно
пространства, чтобы чувственно соединить их губы, раскрыв собственные,
отчего резкий дым вырвался из его рта и щедро просочился в рот Тэхёна. На
этот раз старший не закашлялся, ощутив лишь мягкие губы на своих,
неподвижные, но всё равно страстные. От этого он сжал плечи Чонгука,
настраиваясь на продолжительный контакт, от которого его лихорадило. Он
21/202
пока не мог ответить на поцелуй, слишком шокированный происходящим, чтобы
как-то отреагировать. Но он по-прежнему всё ощущал: каждое прикосновение
чужих губ к своим, уверенный в том, что Чонгук почувствовал его бешеный
пульс через поцелуй. Он чувствовал привкус сигарет, смешавшийся с
отголосками пива, которое до этого выпил младший. Это сочетание не могло
быть приятным, но Тэхёну оно казалось абсолютно райским.

В воздухе повис вдох, но они оба были слишком зачарованы, чтобы разобраться,
кому тот принадлежал, и Тэхён закрыл глаза, наклонив голову, отчего возникло
более сильное давление на их губы. Чонгук воспользовался этим шансом, плавно
скользнув языком внутрь и слившись с тэхёновым. Они целовались всего
несколько секунд, но казалось, словно весь мир успел исчезнуть. Тэхён никогда
прежде не испытывал ничего подобного. Жар, страсть, очень странные
ощущения. Он пришёл к выводу, что в поцелуях мужчин больше силы, или это
просто было чертой Чонгука, но всё это по-прежнему ошеломляло его. Каждая
девушка, с которой он целовался прежде, была нежной, медленной в движениях
губ и всегда передавала ему бразды правления. Всё не могло быть настолько
наоборот. Чонгук схватил его за затылок яростно, но вместе с тем приятно,
доминируя языком и с восхитительным напором касаясь его распухших губ.
Тэхён обнаружил, что ему это очень нравится.

Затем тот шевельнул рукой, скользнув пальцами вниз и схватив его за руку, и
бесцеремонно оттолкнул его. Чонгук выругался, когда Тэхён упал рядом с ним, а
его ноги оказались на гуковых коленях. Всего на секунду сердце Тэхёна ухнуло
вниз при мысли о том, что всё произошедшее только что между ними для
Чонгука было ошибкой. Затем он услышал, как открывается дверь, и понял,
почему он оказался так далеко от младшего. Джису.

Тэхён почувствовал укол вины, потому что он не может страдать из-за

возможности быть отвергнутым Чонгуком. В идеале, это был бы наилучший
исход. Но вместо этого он осознал, что, если бы она не пришла, в этот момент
они были бы заняты чем-то посерьёзнее поцелуев.

Как только Джису появилась в поле их зрения, Тэхён окончательно скинул ноги с
колен Чонгука, забившись в угол дивана. Она моргнула, взглянув на них, но по
странному стечению обстоятельств обратила внимание лишь на сигарету, всё
ещё зажатую между пальцев Чонгука. Она практически дотлела до конца,
впустую потраченная из-за того, что они были слишком заняты скользкими
языками и соблазнительными губами друг друга.

— Разве я разрешала тебе здесь курить? — Джису бросилась к ним, схватила

сигарету за кончик и бросила её в пустую кружку Тэхёна, в которой когда-то был
кофе. — Тэ, я же сказала тебе присматривать за ним. А вместо этого ты позволил
ему курить, о Боже, этот запах так тяжело вывести из ткани.

Тэхён был слишком взволнован, чтобы хоть что-то ответить, и потому просто
смотрел, то открывая, то закрывая рот, на то, как она суетится и пытается
проветрить диванные подушки.

— Я, амм…

Чонгук лишь раздражённо фыркнул, пожал плечами и поднялся с дивана так,

будто ничего и не случилось.

22/202
— Расслабься. Он пытался остановить меня… — он метнул бесстрастный взгляд
в Тэхёна, но старший заметил, что в его глазах вспыхнуло что-то более глубокое.

— Ты ведь знаешь, что мог сжечь всю квартиру дотла! — крикнула на него
Джису, на что Чонгук, закатив глаза и отступив назад, ушёл в свою комнату, как
делал частенько, когда рядом была Джису. Тэхён уже начинал привыкать, что
нервничал всякий раз, когда Джису уходила, потому что это значило, что Чонгук
неторопливо покинет свою обитель. Это было жёстким ударом по его и без того
переполненному виной сердцу. — Он такой неблагодарный! — Джису схватила
кружку и выбросила окурок. Её потребности навести всюду порядок повысились
до максимума, и она взялась за мытьё посуды. — Не могу поверить, как ему
только наглости хватило.

Тэхён всё ещё находился на грани мыслей о поцелуе и реального мира. Он

чувствовал, как покалывает губы, как ослаб язык от воспоминаний о другом.
Этот опыт Тэхён мог описать только как дикий, приятный от их близости, но
ощущения усилились, когда он понял, насколько серьёзным было
произошедшее. Поцелуи — вещь прекрасная сама по себе, но целовать
Чонгука — это словно читать уже прочитанную книгу. Только в этот раз он
заметил то, что пропустил при первом прочтении.

Он коснулся своих губ, упустив тот момент, когда Джису подошла и села рядом с
ним, уложив свою голову на его грудь.

— Ты в порядке, детка? — её пальцы скользнули по его обнаженным ключицам

рядом с воротом его рубашки, отчего она счастливо вздохнула.

— Что? — он хотел отодвинуть её: нежное прикосновение заставило его

почувствовать себя чересчур уязвимым. — Да, конечно. Разве может быть иначе?
— ну да, хотя бы потому, что я поцеловал твоего брата, подумал он.

— Мне так жаль, что тебе приходится оставаться с ним. С ним тяжело
управиться, да? Он сводил меня с ума, пока мы росли, и делает это до сих пор.

Если бы она только знала хотя бы половину…

— Нет, всё в порядке… правда, — Тэхён услышал, каким механическим

прозвучал его голос, и от этого съёжился. Джису, казалось, ничего не заметила
или просто слишком устала, чтобы обратить на это внимание. Она просто
прижалась к нему крепче и ткнула пальцем в его родинку на носу.

— В следующий раз не позволяй ему курить здесь. Ты такой простофиля. Запах

такой сильный, что даже ты им пропитался, — она шутливо зажала нос
пальцами, но от этих слов Тэхён сжался, понимая, насколько они правдивы.

23/202
Примечание к части • Сардони́ ческий смех — злобно-насмешливый,
презрительный смех или, реже, горький смех утраты. В Древней Греции так
называли смех людей, смеющихся в момент своей гибели.

БОЖЕ МОЙ
Я ведь не одна так реагирую на происходящий в этой главе стекольный пиздец?

Chapter 2

С тех пор началась их игра в избегание. Та самая, о которой Тэхён так

старался забыть каждую секунду. С одной стороны, он был счастлив, что учился
в колледже, иначе у него не было бы предлога, под которым он так поздно
возвращался. Он использовал свою практику и проекты как причину, по которой
засиживался в библиотеке или дома у Чимина. Его лучший друг всегда
удостаивал его понимающим взглядом, который Тэхён не был готов принять. Он
не вывалил все свои проблемы на Чимина и, если быть откровенным, не
собирался этого делать. Где-то глубоко в недрах
своей совести, терзаемой чувством вины, он понимал, что если заговорит о
поцелуе, то он станет реальностью. Не то чтобы Тэхён нуждался в напоминании.
Он каждый день ощущал его на своих губах, языке, даже помнил, какими
горячими были руки младшего на его шее и бёдрах. Почти каждую ночь, когда
он наконец добирался домой, а Джису уже спала, он останавливался напротив
двери Чонгука с тяжёлым жаждущим сердцем. Это было маленьким признанием
в собственных желаниях, но, несмотря на это, он всегда возвращался в их с
Джису комнату. Видя её лежащей на простынях, он морщился, зная, что
оправдание в виде курсовой работы позволяло ему задерживаться лишь
ненадолго. Она же ни разу не засомневалась в нём, всегда присылая ему в
качестве подтверждения кучу смайликов, как делала это всегда. Это было
единственным облегчением, которое испытывал каждый день Тэхён, зная, что
ему удастся сохранить свой секрет ещё чуточку подольше. Конечно же, он не
обманывался, думая, что не испытывает никаких угрызений совести, но его
ложь ей — единственное, что удерживало его на плаву. Единственное, что
давало ему устоять на ногах и не потерять рассудок из-за всех спутавшихся
эмоций, что он испытывал.

Вот почему каждый день заканчивался и начинался его молчанием: то он

притворялся, что спит, пока Джису собиралась на работу по утрам, то
задерживал дыхание, когда чувствовал её поцелуи на своих щеках сквозь «сон».
Это было противоположно тому, что он должен был делать, и тем самым давал
ей больше поводов подозревать, что с ним что-то не так. Даже при этом Тэхён
стал довольно опытным в продумывании сценариев, из-за чего всё больше
путался в этой паутине лжи, с которой стал достаточно близок. Если она
спрашивала, почему он припозднился, он вспоминал профессоров и практику.
Если она спрашивала, почему он никогда не прощался с ней, он говорил, что
устал от учёбы прошлой ночью. Пару раз во время своих внутренних монологов
он поражался самому себе, находя простым вертеть предательством так, как
ему это было нужно. Эти мысли обычно быстро исчезали, превращаясь в панику,
от которой он зачастую уходил в себя. Он не мог поверить, что выбрал
продолжение эмоциональной связи, которая с недавних пор превратилась в
физическую в виде поцелуя, вместо того, чтобы вернуться к своей любви к
Джису.

24/202
Как будто когда-нибудь сделать это снова будет легче. Тэхён не мог начать
обманываться сейчас, как он полагал. Вот почему он опустил глаза в свою
тарелку, едва притронувшись к еде, на столе рядом с которой осталось стоять
лишь вино. Джису позвонила ему до этого и настояла на свидании, потому что
Чонгук задерживался на работе допоздна. Тэхён с самого начала привык
слышать, как открывается входная дверь после того, как он дотаскивал себя до
дома, и даже в дни, когда он приходил позже младшего, Чонгук уже закрывался
в своей комнате или курил на балконе. Если он и пытался поговорить с Тэхёном,
то старший не замечал этого, обычно с относительной лёгкостью проскальзывая
через раздвижные двери в свою комнату.

— Ты почти ничего не съел, всё в порядке? — её сладкий голос заставил его

вздрогнуть, вырвав из размышлений, и он прищурился, одарив её самой лучшей
своей квадратной улыбкой.

— Прости, я перед этим поел у Чимина. Вот и всё.

— А-а. Я подумала, что это моя еда настолько плоха, — Джису хихикнула от
собственных слов, что заставило Тэхёна инстинктивно улыбнуться в ответ. К
счастью, она повелась на его ложь, принявшись убирать грязные тарелки со
стола и унеся с него всё, прежде чем присоединиться к Тэхёну, сидящему на
диване. Они продолжили пить вино, и Тэхён был благодарен бодрости, которая
появилась у него этим вечером. Ему не хотелось соглашаться на её просьбу, но
даже у него были свои пределы. Он не мог игнорировать её вечно, поэтому и
согласился. Понадеявшись, что они просто поедят и посмотрят фильм или два, а
после спокойно отправятся на боковую. Только Джису, казалось, хотела
большего, и, когда она прильнула ближе, он почувствовал, как её пальцы
лениво заскользили по его ноге.

— Я скучала по этому, — сказала она, сделав последний глоток вина, после чего
поставила бокал на кофейный столик. Тэхён наблюдал за её движениями, кусая
внутреннюю сторону щеки и представляя тяжёлые ботинки поверх деревянной
поверхности. — Я так скучала по тебе, — Джису осмелилась коснуться его
руками и устроилась меж его губ и бёдер, теперь мягко выцеловывая его шею.
Тэхён отчаянно боролся с самим собой: тело хотело, но сердце было не с ней, не
здесь, чтобы он мог находиться так близко к ней. Каждая его частичка хотела
ответить по привычке, отреагировав на её касания так, как раньше. На
мгновение он закрыл глаза, позволив её губам скользнуть от подбородка к
своему уху — обычно это был очень чувственный жест. Раньше он вызывал
щекотку, но теперь его внутренности лишь сжались, а желание
оторваться возросло в геометрической прогрессии. Господи, он чувствовал себя
таким жалким. Кто угодно, любой мужчина с удовольствием воспользовался бы
шансом быть с Джису, он знал об этом. Знал ещё с тех пор, когда они начали
встречаться и он стал замечать похотливые взгляды и соблазнительные речи
незнакомцев, направленные в её адрес. Теперь это казалось таким странным,
что спустя месяцы после появления Чонгука он потерял прежнее влечение к
ней. Поначалу он, бесспорно, был без ума от её брата, но всё ещё чувствовал,
что его сердце принадлежит ей. Он бы никогда не подумал, что так глубоко
погрузится в это сексуальное открытие, от которого с каждым днём будет всё
меньше увлекаться своей девушкой.

— Джису-

— Чшш, — она даже хихикнула, и этот звук заставил его сдержаться и не

25/202
оттолкнуть её от себя. Тэхён знал, что он был несправедлив, но видеть, как она
наслаждается всем, в то время как он чувствует, что ломается изнутри,
заставляло возрасти в нём разочарование.

— Чонгук скоро-

— Он скорее всего будет дома не раньше, чем через час, — её губы счастливо
прижались к его, подарив быстрый поцелуй, который по своей природе должен
был быть сладким, но все её намерения выдавали блуждающие повсюду руки.
Он почувствовал, как она сжала его через джинсы, стиснув зубы и надавив
посильнее, чтобы вызвать стон. Тэхён знал, что его тело захочет, — оно
питалось её возбуждением и желанием — но его мозг хотел одного — чтобы он
сбежал. Так было и когда она принялась расстёгивать его джинсы, просунув
внутрь руку и освободив его от одежды, на что он глубоко вздохнул. — Я знаю,
что ты устал, детка, — она обхватила рукой всю его длину, начав двигать
ладонью, чтобы сделать его твёрже, чем он уже был. Твёрже, чем за все эти дни
с ней. Тэхён с силой прикусил губу; в голове было слишком сумбурно, чтобы он
мог хотя бы сфокусироваться на удовольствии, которое она пыталась ему
подарить. Он не хотел давать ей ещё больше поводов сомневаться, но с каждым
её движением по его члену он мыслями становился всё дальше от их близости.

— Джису, я-

— Пусть сегодня будем только мы, Тэ. Только мы. Как в старые и добрые
времена. Помнишь? — она прильнула ближе, царапая кожу его шеи зубами и
надрачивая чуть быстрее. Тэхён был близок к тому, чтобы забить на всё,
отстранившись и исчезнув в спальне. Но было не так уж и много препятствий на
пути к спасению. Он мог просто извиниться, сказать, что не в настроении
сегодня, но пройдёт несколько ночей, и всё снова повторится. Она спросит его о
чём-то, а он обнаружит себя стоящим на коленях и извиняющимся за то, в
правдивости чего не был уверен. Или второй вариант. Тот, который появился из
ниоткуда и позволил Тэхёну расслабиться в её руках. Его глаза метнулись к
кофейному столику, заметив маркеры, которые оставил Чонгук сегодня утром
перед уходом на работу. Он уже видел этот набор раньше, когда наблюдал за
тем, как младший заполняет цветом свои рисунки настолько красиво, что от
этого зрелища на губах Тэхёна каждый раз расцветала улыбка.

— Тебе нравится, детка? — её слова повисли в воздухе; каждый слог слетал с её

губ более глубоким голосом, что звучало похоже на голос Чонгука — уловка его
сознания. И тогда он сфокусировался на маркерах. Тэхён остановил взгляд на
голубом, подумав о розовых, тёплых губах, которыми тот обхватывал колпачок
множество раз. Подумал, как эти самые губы прижимались к его собственным
несколько дней назад, как приятно было почувствовать текстуру и вкус рта
Чонгука. От воспоминаний об этом он вздохнул, скользнув языком по губам и
провалившись в прошлое. — Ты очень нетерпелив, — прошептала Джису, и Тэхён
только сейчас осознал, какой у него был стояк. Он должен был почувствовать
отвращение, но сказал самому себе, что это наилучший выход. Пусть лучше
думает, что это она превратила его в лужицу возбуждения, а не образ её брата.
C его большими ладонями, касающимися его тела, поддевающего большим
пальцем покрасневшую головку его члена и шепчущего грязные вещи ему на
ухо. На то самое ухо, которое вылизывала и покусывала Джису. Если Тэхён
закроет глаза, то ощущения усилятся, став реальнее, и он почти сможет
поверить в то, что это Чонгук доставляет ему удовольствие. — Уже много
времени прошло, да? — он услышал её вопрос, в котором слышалось сильное
26/202
желание и удивление.

И, да, с последнего их раза прошло много времени. Может быть, несколько

недель? По правде говоря, Тэхён уже сбился со счёта. Почти сатиричным было
осознание того, что от прикосновения к ней его удерживало чувство вины. То же
чувство вины, которое позволяло ему дать ей то, чего она от него хотела.

— Чёрт… — Тэхён толкнулся вперёд, в её ладонь, желая, чтобы она сжала его
чуть сильнее. Джису всегда была нежной любовницей, но в последнее время он
ловит себя на мысли, что жаждет более мозолистых и грубых рук. Чьих-то, кто
мог бы срывать самые непристойные звуки с его губ и доводить его до
исступления так, как он и представить себе не мог.

— Ммм, тебе так хорошо в моей руке, детка.

Тэхён был близок к оргазму, чувствуя, как внизу живота поднялась волна жара,
что требовала разрядки.

— Я скоро… — простонал он, вцепившись пальцами в диванную подушку, в то

время как она провела рукой по всей его длине. Его тело охватывает
наслаждение, а член дёргается в её руке, и он почти кончает, почти позволяет
имени в бреду сорваться со своих губ. — Ч-

Дверь со скрипом открывается, заставляя Джису отскочить от него и плюхнуться

обратно на диван, словно это могло спасти их положение. Тэхён в шоке
невольно напрягается, его сердце бешено стучит, а глаза дико моргают,
возвращая его в настоящее. Он мгновенно чувствует панику, зная, что был всего
в паре секунд от того, чтобы выкрикнуть истинную причину своего блаженства.
Теперь он был готов разрыдаться от благодарности за то, что их прервали.

Бросив ключи на край стола, Чонгук обернулся, остановившись на полпути

стягивания куртки и увидев сестру и Тэхёна, взволнованно распластавшихся на
диване. Тэхён только и смог, что уставиться на него в ответ, шокированно
раскрыв рот с варварски наполненными исчезающим наслаждением глазами. Он
почувствовал, как жар поднимается вверх по его шее, смущённый не только
тем, что его поймали, но и потому, что перед ним стояла причина его экстаза.

— Ч-чонгук… — неловко кашлянул он, сжав губы вместе и оглядев младшего

сверху вниз. Может быть, всему виной было его нынешнее затуманенное
состояние, но он мог поклясться, что увидел, как его привычно хмурый взгляд
потемнел при виде них двоих. Но всё это исчезло также быстро, как и ему
показалось, что он увидел это. Очередной обман зрения, предположил Тэхён.
Вместо этого послышалось противоречивое фырканье.

— Разве не ты недавно вызверилась на меня за то, что я не оставляю свои

интрижки за закрытыми дверями?

Тэхён ничего не сказал в ответ, зная, что вопрос всё равно предназначался
Джису. Он лишь сильно покраснел и подтянул штаны, дрожащими руками
пытаясь справиться с пуговицей.

— Почему ты здесь?! Разве ты не должен быть на работе? — Джису усмехнулась

ему в ответ, скрестив руки на груди, но румянца на её лице хватило, чтобы
Чонгук не воспринял её в серьёз. Он просто пожал плечами, словно его
27/202
преждевременное возвращение было само собой разумеющимся.

— Закончил пораньше.

— Ну так уйди уже куда-нибудь, — Тэхён услышал напряжение в голосе Джису,

смешанное с ядом, которым она обычно не плевалась в присутствии брата. Но на
это младший лишь засмеялся, взглядом метнувшись к Тэхёну, удерживающему
этот взгляд с раскрасневшимися щеками. Тэхён не до конца осознавал
происходящее, но почувствовал стыд за всё это.

— Нет, — отверг её просьбу Чонгук, свирепо глянув в её сторону, прежде чем

вытащить зажигалку и сигареты из штанов. Он прошёл к балкону, открыл дверь
и с вызовом уселся там на стул к ним лицом. — Не думай, что я так и сделаю,
сестрёнка. Я устал и хочу отдохнуть у себя дома.

Тэхён слышал сарказм в его голосе, но знал, насколько раздражённым был

сейчас Чонгук. В этот момент он не был уверен, направлен ли был его гнев на
пытающуюся контролировать его Джису или же на них обоих за то, что так
бесстыдно вытворяли такие вещи в гостиной.

— Это не твой дом, — огрызнулась она в ответ, получив издевательскую

усмешку от Чонгука.

— Какая незадача. Ты хотела, чтобы я нашёл работу — сейчас она у меня есть. Я
плачу свою половину за аренду и коммуналку, так что, — он пожимает
плечами, — сейчас он настолько же мой, насколько и твой, — он закурил,
взглянув на Джису в ответ, но Тэхён был уверен, что его взгляд каждую секунду
возвращался к нему.

Между смущением Тэхёна и напряжённостью, сквозившей между ней и братом,

Джису раздражённо вздохнула, рукой потянувшись к своему парню, чтобы
поднять его и уйти вместе с ним в спальню.

— Пошли, Тэ, — мягко прошептала она, как будто Чонгук не видел её попыток
сбежать и продолжить начатое где-нибудь в другом месте. Тэхён лишь
отрицательно мотнул головой, теперь будучи не в настроении продолжать. То
ли из-за собственного стыда за то, что представил на её месте кого-то другого,
кого-то конкретного, то ли из-за сильнейшего смущения от того, что их
подловили, Тэхён точно не был уверен. Она лишь вздохнула, взглянув на своего
брата так, словно это он был виноват в том, что она лишилась запланированной
близости сегодня ночью. Тэхён подумал, что, в некотором роде, так оно и было.
— Я иду спать.

Чонгук только усмехнулся через плечо, шутливо взмахнув рукой в воздухе ей на

прощание. Тэхён знал, что ему следовало уйти, вернуться в свою комнату и
просто уснуть или пролежать всю ночь, пялясь в потолок и глубоко обдумывая
все свои жизненные решения. Но теперь, когда его эрекция прошла, а чувства
вернулись в прежнее русло, он подумал, что сейчас самое время, чтобы
извиниться. Поэтому, тяжело ступая, он подошёл к Чонгуку и прислонился к
открытой раздвижной двери.

— Прости. За то, что тебе пришлось это увидеть… — он знал, что краснел,
чувствовал этот жар на коже, но не знал, как ещё подступиться к этой теме.

28/202
На это младший закатил глаза, скрестив ноги и сделав долгую затяжку.

— Какое мне дело до того, что твоя девушка дрочит тебе?

Тэхён удивлённо раскрыл рот, не ожидая настолько прямолинейного ответа. Он

полагал, что большинство братьев снесли бы ему голову за то, что застали в
такой сексуальной позе со своей сестрой, но, опять же, сколько братьев
целовались с парнями своих сестёр?

— Я и не предполагал-

Чонгук отводит взгляд, обрывая Тэхёна на середине предложения и отмахиваясь

от него, как от назойливой мухи.

— Я не говорил этого.

За все те дни до поцелуя, пока между ними всё было нормально, Тэхён наконец
понял, как именно напряжённость работает с Чонгуком. Она, как у некоторых
людей, переходит в стереотипное жестокое и грубое поведение каждый раз,
когда вы хотите спрятать значимые чувства, что копошатся глубоко внутри.
Единственной проблемой было то, что Тэхён знал: Чонгук был не просто вечно
хмурым плохим парнем. Так что поведение младшего, вновь ставшее холодным
по отношению к нему, расстраивало его. Он не мог понять причину этому, и
оттого затосковал по чуткому взаимопониманию, которое установилось между
ними после их с Тэхёном откровенного разговора в его спальне. Оглядываясь
назад, он должен был ожидать, что всё снова выйдет из-под контроля, ведь он
знал, что поцелуй, который они разделили, задержится в их головах не хуже
полноценного секса. Для него тот был пиком собственной слабости: он уступил
всему существу Чонгука и своим чувствам, которые пока не был готов
расшифровать. Что же касается Чонгука, то Тэхён не был уверен, что сможет
хотя бы начать распутывать причину, по которой тот сделал это, или что он
чувствует сейчас по этому поводу. Поэтому он сделал то, что сделал бы каждый
в его ситуации, когда разговор становился слишком неловким, чтобы его
продолжать: сменил тему.

— Как там на работе?

Чонгук долго молчал, прежде чем наконец удостоить его коротким ответом.

— Всё хорошо.

— Просто хорошо? — Тэхён слегка улыбнулся, желая добавить немного юмора в

нарастающее между ними напряжение.

— Почему ты такой любопытный? — взгляд младшего скользнул к нему; в его

глазах было что-то, чего Тэхён понять не мог. И всё же он съёжился под этим
взглядом. Он не встречался с ним глазами с того самого поцелуя, и теперь
начинал осознавать, почему всегда избегал этого. Было столько всего в этих
тёмных радужках, что-то знакомое старшему, но он не был уверен, намекающее
ли на намерения, не принадлежащие Тэхёну, или же являющееся отражением
его собственных? Он надеялся, что оно вобрало в себя частички обоих
вариантов.

— Я…
29/202
— Ты? — теперь Чонгук дразнил его, явно позабавленный недостатком его
красноречия. Под этим хищным взглядом Тэхён почувствовал себя настоящей
добычей.

— Просто спросил, вот и всё.

Чонгук сидел в задумчивости, оглядывая его сверху вниз, словно искал что-то,
чего не мог найти даже сам Тэхён.

— На работе всё прошло хорошо. Сделали тату нескольким новеньким, они

казались довольными, — он пожал плечами, вспоминая события прошедшего
дня, но Тэхён почувствовал мелькнувшую в его словах неловкость. Словно
Чонгук не привык к коротким разговорам с кем-то, кто достаточно заботился о
нём, чтобы спросить о делах житейских, из которых состоял его день. По какой-
то причине Тэхён почувствовал внутри облегчение, что дало ему больше
возможностей и подтолкнуло к тому, чтобы попытаться вернуться к прежней
мягкости их отношений.

— Ты фотографировал что-нибудь?

Вопрос застал Чонгука врасплох, но он всё равно рассмеялся и ответил, не

шевельнувшись:

— Если так интересно, зайди на нашу страницу в Facebook и утоли своё

любопытство.

От этого у Тэхёна потеплело внутри, а на сердце стало легче от того, что он

снова мог вот так вот с ним говорить. В глубине души он хотел чего-то большего,
чего-то аморального между ними. Но он всегда будет соглашаться на связь,
которую выстраивают они вдвоём, прежде чем на них обоих обрушится
путаница. Это было самым неэгоистичным, что он испытывал в последнее время.

— Я обязательно взгляну сегодня ночью, — он был благодарен тому, как легко

всё вернулось назад, и возможности увидеть настоящую улыбку, которую Чонгук
обычно прятал от всего мира. Она была адресована ему, и Тэхён почувствовал,
как его сердце пропустило удар или два от этого зрелища. Он начинал
понимать, что путь к Чонгуку, настоящему Чонгуку, — проявление заботы к
нему. Она — основа правил человеческого взаимодействия, но было ясно, что
младший не привык к такого рода вниманию. Самое прекрасное заключалось в
том, что Тэхён действительно испытывал к нему интерес, и даже помимо
влечения и запутанных чувств он искренне хотел понять и познать его.

— Ага.

— Я никогда не спрашивал, как называется то место.

— Эйфория.

— «Эйфория Тату»? — Тэхён не сдержал усмешки. — Это наверняка самое

нежное название для салона, которое я когда-либо слышал.

Чонгук сдержал проницательную усмешку и принялся объяснять происхождение

названия, лениво сделав затяжку.
30/202
— Юнги ведёт себя как настоящий кусок дерьма, но внутри он очень мягкий.
Отсюда и название.

От этого Тэхён открыто засмеялся, найдя эту сентиментальность слишком

забавной, потому что салон, судя по всему, имел сходство с концепцией
«холодный снаружи, но мягкий внутри». Это заставило его подумать о Чонгуке,
который был точно таким же, как и этот Юнги, которого он описал. Именно
поэтому Тэхён открыл рот и выпалил эту мысль, неизбежно разрушив душевную
гармонию, к которой, как он верил, они могли бы вернуться.

— Ты как будто описал одного моего знакомого.

Его слова вызвали раскол в их разговоре, и Чонгук настороженно посмотрел на

Тэхёна, начинающего краснеть от собственного признания. Он, вероятно, не
должен был вести себя так уверенно со своими-то мизерными знаниями о
младшем, но судя по тем моментам, когда зубастые ухмылки и напряжённые
мышцы плеч отходили на задний план, Тэхён верил, что тому виной был не
просто меланхолический настрой.

— Прости, я-эм… — уже было слишком поздно спасать свою репутацию, и Тэхён
увидел, как напряглись плечи младшего, а на его лице возникла та мрачная
маска, которую чаще всего предпочитал надевать Чонгук. Словно младший был
оскорблён тем, что его характер досконально изучили и подвергли тщательному
анализу, или тем, что, Тэхён осмелился подумать, даже испугался, что кто-то
априори мог это сделать. Временами было сложно разобраться. — Я не имел в
виду-

— Разве тебе не пора возвращаться обратно к Джису?

Тэхён стоял в шоке, сильно хмурясь при мысли о том, что младший пытался
спровоцировать его на спор.

— Не твоё дело.

— Может быть, если вы не будете трахаться на диване в гостиной, куда я с

лёгкостью могу войти и увидеть всё это, это будет не моё дело, — от его
пристального взгляда в Тэхёне что-то взорвалось; он даже не понимал, откуда
взялась эта горечь и как она так быстро обернулась против него.

— Ты бываешь мудаком, в курсе?

— Я мудак? — Чонгук сардонически усмехнулся, указав рукой, в которой была

сигарета, на Тэхёна. — Почему бы тебе не сделать ещё одну затяжку, Тэхён?

Тэхён знал, что тот имел в виду, подняв ту самую щекотливую тему, которую он
так старательно пытался схоронить как свою ошибку. От этого в нём вскипела
ярость, а стыд, который он сейчас испытывал, проявился в румянце от
решительного чонгукова наступления. Несмотря на это, от этих воспоминаний
Тэхён ощутил проблеск возбуждения, а его сердце бешено забилось от
противоречий, рвущих его изнутри. Ему казалось, словно они вдвоём были
бомбами. Которые были готовы взорваться от любого намёка на их близость.

Чонгук поднялся со стула, с лёгкостью вторгнувшись в личное пространство

31/202
Тэхёна с ищущим взглядом, внимательно сканируя его в поисках чего-то, о чём
не знал даже сам Тэхён.

— Кишка тонка? — он давил на старшего, но Тэхён не мог понять почему — лишь

тихо задыхался от их близости; его пальцы зудели от желания протянуть руку
вперёд, чтобы притянуть его тело к себе и совершить ещё одну ошибку.

— Иди к чёрту, — выплюнул вместо этого с застывшим льдом в венах Тэхён,

собираясь отстраниться, но его движения блокировал источник его возбуждения
и злости.

Младший лишь усмехнулся на его раздражённость, вжав Тэхёна в дверь.

— Боишься?

— С чего бы?

— С того, — Чонгук придвинулся ближе к нему, имея наглость вести себя как с
Джису, от чего они, кстати, недалеко ушли, — что я могу читать тебя словно
открытую книгу, Тэхён.

Глаза Тэхёна распахнулись до смешного широко, у него перехватило дыхание, а

на коже проступил холодный пот. Он мог лишь вжаться в дверь, практически
слившись с ней воедино.

— Ты ничего не знаешь обо мне, — ложь. Слишком очевидная. Прежде чем они
бросились в объятия друг друга на диване в тот роковой день, Тэхён бы сказал,
что они были достаточно близки. Не настолько, чтобы быть друзьями, — он не
был настолько смел, чтобы предполагать такое, — но между ними была какая-то
негласная связь. Которая, как он думал, существовала задолго до их встречи, но
Тэхён отказывался позволять Чонгуку иметь над собой такую силу.

На это Чонгук вздохнул, и усмешка заиграла на его губах так, словно он находил
данный разговор более забавным, чем следовало бы.

— Тогда не притворяйся, что знаешь что-то обо мне, Тэхён.

Так вот, что это было, подумал Тэхён. Неужели своими словами, сказанными
ранее, он задел его больное место? Слишком далеко зашёл на территорию,
которую Чонгук никому не хотел показывать? Значит, он просто коснулся
некоего подобия истины внутри младшего. Чувствительной его части, которой
не существовало, как притворялся Чонгук, и которой из всех людей он точно не
собирался делиться именно с Тэхёном. Поэтому Тэхён оттолкнул его,
освободившись и вернувшись в квартиру, и проигнорировал вопрошающий
взгляд в спину. Ему нужно было пространство, чтобы дышать, думать; ему
нужно было находиться достаточно далеко от младшего, чтобы снова обрести
возможность здраво мыслить. Он правда не мог понять, почему Чонгука так
задели эти слова, даже если они коснулись его больного места. Он верил, что
гнев того на него был неуместен, и если младший не хочет, чтобы он узнал его
получше, зачем тогда вообще подпускал к себе?

*
32/202
На следующей неделе Тэхён думал только о Чонгуке. Парень уже занимал
большую часть его мыслей, но в этот раз это больше походило на не
отпускающую волну бесконечных эмоций и гнева. Он стал избегать его ещё
больше, старательнее, изо всех сил подстраивая своё расписание под
расписание младшего. Многие бы сказали, что это как бы чересчур, но Тэхён
знал, что в ту же секунду, когда он останется наедине с Чонгуком, его мозг
моментально окажется в бреду. Интересно, все его чувства каким-то образом
отразились на младшем? Это был единственный вывод, к которому он пришёл,
исходя из того, как отреагировал на него Чонгук в тот день на балконе. Так
защищался, чтобы его не читали как открытую книгу, но в то же время сам
утверждал, что видит Тэхёна насквозь. Единственное, что стало для него
подарком небес на прошлой неделе, — Джису работала сверхурочно, и Тэхён
наконец мог побыть один, обдумать все свои поступки и не чувствовать
необходимости постоянно скрывать выражение своего лица. Она никогда не
спрашивала, почему он избегает её брата, но учитывая произошедшее той
ночью, когда Чонгук застал их вместе, он осознал, что она тоже изо всех сил
старается избегать его.

На часах было около одиннадцати; Тэхён торчал в библиотеке, используя кучу

бумаг как предлог, чтобы избегать всех. Последний час он игнорировал
домашнюю работу, глядя на часы, потому что его мозг всё никак не хотел
сосредотачиваться на нужном. Измученно вздохнув, он поднялся, решив, что
теперь может вернуться домой в безопасности — брат с сестрой уже наверняка
спали. Он мог прокрасться внутрь — печальная реальность, ведь это был его
дом, — и улечься в постель, чтобы пережить очередную бессонную ночь.

Когда он наконец вернулся домой, то время уже почти перевалило за полночь, и

он вошёл в квартиру медленными шагами, показывая, как сильно он устал. Он
был уверен, что его усталость по большей части была вызвана его нынешним
ментальным состоянием. Он провёл в библиотеке определённо больше времени,
чем делал это самый преданный студент их вуза.

— Дерьмо, — ахнул он, заперев квартиру и оглянувшись, отчего оказался лицом

к лицу со всеми своими проблемами.

Чонгук расслабленно сидел на диване, не сводя с него глаз, пока на заднем

плане негромко звучал телевизор. Вот оно, подумал Тэхён. Было некуда бежать,
и он почти поверил, что младший специально поджидал его.

— Эм, — Тэхён прочистил горло, почувствовав образовавшийся в нём ком.

— Джису спит? — всё, что он додумался спросить.

— Её нет дома, — с подозрением сузил глаза младший, отчего они превратились

в маленькие щёлочки, и Тэхён заёрзал на месте.

— Что? — Тэхён полез в сумку за телефоном и осознал, какой же он дурак. Он

был так занят своими переживаниями, что даже не удосужился проверить свой
телефон на наличие пропущенных звонков или сообщений. И, надо же, он
обнаружил два пропущенных от Джису и сообщение, пришедшее чуть позже.
Оно было простым, и там лишь говорилось, что она останется на ночь у подруги,
33/202
чтобы подготовиться к празднованию дня рождения её ребёнка. Тэхён быстро
напечатал ответ, зная, что прошло несколько часов и было уже поздно, но
надеясь, что позже она не будет задавать ему вопросов. — Она останется на
ночь у подруги, — как будто Чонгука, что был в восторге от этой новости, это
вообще заботило.

— Хм, — только и ответил Чонгук, листая каналы, Тэхёну, снимающему ботинки

и застрявшему у двери, который всё-таки сдался и сел на диван напротив
Чонгука. Он находился на приличном от него расстоянии, понимая, что было
бессмысленно срываться в свою комнату, когда он так очевидно избегал
младшего. Они долго молчали, никто из них, кажется, даже не обращал
внимания на каналы, которые выбирал Чонгук.

— Ты собираешься избегать меня, пока я не съеду? — именно Чонгук положил

конец их молчанию, слегка удивлённым, но в то же время сухим от настоящих
эмоций голосом. Тэхён поражённо посмотрел на него, с такой же лёгкостью
оторвав взгляд и не заметив отблеска боли в глазах младшего. Тэхён не ожидал,
что из них двоих именно Чонгук поднимет эту тему.

— Я не избегаю тебя.

— Прекрати нести чушь, Тэхён, — Чонгук выключил телевизор, сосредоточив всё

своё внимание на старшем, который медленно увеличивал расстояние между
ними настолько, насколько это было возможно. Из-за этого младший
придвинулся ближе, раздражённо рыкнув, когда Тэхён посмотрел на другой
диван так, словно следующим местом его остановки станет он. — Взгляни, —
сказал Чонгук, распахнув глаза так широко, чтобы Тэхён смог увидеть в них
намёк на разочарование. — Давай просто перейдём к делу, — он облизнул свои
губы, не сводя глаз со старшего, у которого, кажется, наступил душевный
кризис. — Если это из-за поцелуя, то мы можем притвориться, что ничего не
произошло, — Чонгук вернулся обратно на своё место, отвернувшись, чтобы
пробормотать последние слова: — Забудь, что это вообще произошло.

Забудь. Забудь? Это слово само по себе вызывало вспышку гнева и

разочарования в Тэхёне, сидящем ровно, как натянутая струна, и полностью
сосредоточенном. Как он мог забыть это? Ага. Если бы он только мог так легко
выкинуть этот поцелуй из своей головы, который маячил в его сознании, как
самая навязчивая мысль за всю прошедшую неделю с половиной... Ему ещё,
кстати, нужно было притвориться, что он не хотел этого изо всех сил,
притвориться, что не наслаждался им больше, чем любым другим поцелуем за
всю свою жизнь. Притвориться, словно его не мучает чувство вины за
предательство, которое он совершил по отношению к Джису. Боль была
довольно ощутимой, всё больше усиливаясь из-за того, что он реально желал
чего-то большего, чем просто поцелуй. По правде говоря, Тэхён был готов
вынести этот грех, если бы это означало, что он сможет вкусить Чонгука ещё
раз.

— Я не хочу забывать об этом.

Чонгук снова поймал его взгляд с чистейшим шоком на лице, что заставило
Тэхёна съёжиться от собственного признания.

— Тэхён-

34/202
— Я не понимаю тебя, — произнёс Тэхён, неожиданно осознав, насколько
одиноким он себя ощущал, и подумал, были ли вспышки любопытства и жажды,
которые он замечал в глазах младшего, реальными или же его мозг просто
показал ему то, что он так сильно хотел увидеть. — Сначала ты добр ко мне, а в
следующую секунду закрываешься и смотришь на меня осуждающим
взглядом, — как только Чонгук мог жить, зная, что тоже причастен к этому
предательству? Его правда не волновало то зло, которое он причинил
собственной сестре? — Как будто не ты вызвал этот беспорядок.

— Беспорядок? — насмешливо усмехнулся Чонгук. — Хватит так

драматизировать. Это был просто поцелуй, мы не-

— Как ты можешь относиться к этому так беспечно?! — Тэхён почувствовал, как

дала трещину его решимость, а сердце тревожно забилось, когда Чонгук мрачно
взглянул на него. Он ничего не мог поделать со своей болью, со своими
плотскими желаниями и нуждой стать воплощением парня мечты. Так что, да,
возможно, он был эгоистом, желающим, чтобы Чонгук оказался на том же
перепутье, что и он. — Она твоя сестра! Она моя… моя девушка…

— Она даже не в курсе!

— И всё, Чонгук? — Тэхён придвинулся ближе только для того, чтобы толкнуть
его в грудь, раздражённо приподняв брови. — То, о чём мы не знаем, не может
сделать нам больно?

Чонгук сжал его запястья, удерживая от напористых толчков.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Мы с тобой взрослые люди, Тэхён! Мы делаем

выбор, и если кто-то от этого страдает, то так тому и быть.

— Отпусти меня! — он высвободил свои руки, одним только взглядом метая в

младшего кинжалы. — Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! — это
было несправедливо. Было бы слишком несправедливо, если бы он страдал, а
Чонгук лишь продолжал быть всё таким же невозмутимым. Он хотел этого, хотел
покончить с этим чувством вины и сдаться. Сдаться и научиться жить
самостоятельно, потому что он просто хотел. Хотел человека, сидящего перед
ним, и чтобы ничего не имело значения. Но ведь имело, да? Всё имело значение.

— Потому что я не собираюсь провести свою жизнь, думая обо всём дерьме, что
я делаю каждую секунду, и о том, как это влияет на каждого чёртового
человека, с которым я сталкиваюсь.

— А почему бы и нет?! — Тэхён чувствовал, что вот-вот расплачется, но

сдерживал слёзы, чтобы не доставлять тому удовольствия увидеть, как его
внутренний кризис вырывается наружу. Почему Чонгук не страдает так же, как
и он?

— Если бы я так делал, то закончил бы вот так, — он указал на Тэхёна, — рыдая

из-за того, что поцеловал кого-то, и из-за этого всему миру пришёл конец, —
фыркнул Чонгук, тихо посмеявшись и покачав головой. — Возьми себя в руки,
Тэхён. Ты хотел этого. Давай, скажи мне, что это не так, — и снова в глазах
Чонгука блеснул тот же страх, что и той ночью, когда Тэхён признался, что
видел в Чонгуке больше, чем тот позволял увидеть. Сейчас же казалось, словно
он боится, что Тэхён станет отрицать его слова. Это был первый раз за
35/202
прошедшую неделю и несколько дней, когда Тэхён почувствовал некоторое
облегчение. Но как ему это объяснить? Не сколько для себя и своего чувства
вины, сколько для Джису. Бедная Джису. Разорвать отношения из-за
осторожности было ужасно, особенно если признаться, что причиной этому стал
кто-то родной. Это было бы словно ножом по сердцу для любого.

Однако Чонгук был прав. Тэхён хотел этого. Всё ещё хотел. Он был уверен, что,
даже несмотря на искорки сомнения в его глазах, младший по-прежнему
открыто это осознавал. Поэтому он проигнорировал вопрос, предпочтя ответить
Чонгуку тем же и понадеявшись наконец найти себе напарника для падения в
эти эмоции с головой.

— А что насчёт тебя?

— Что насчёт меня?

— Ты тоже этого хотел? — Тэхён выдержал его взгляд, впившись ногтями в

собственные бёдра в жалком состоянии гнева вперемешку с отчаянием. — Или
для тебя это какая-то игра, ха? Тебе приносит удовольствие вызывать
беспорядок в головах у лю-

— Заткнись, Тэхён, — мягко предупредил Чонгук, стиснув зубы на попытку

Тэхёна спровоцировать его. — Ты не знаешь, о чём говоришь.

Он продолжил:

— Люди причинили тебе достаточно боли за всю жизнь, и ты решил погубить

кого-то в отместку, так? Я что, угадал, Чонгук? — Тэхён знал, что зашёл слишком
далеко, нажав не на те кнопки, чем разозлил Чонгука. Он просто хотел, чтобы
тому было так же больно, как и ему. — Я не могу придумать больше никакой
причины, по которой ты поцеловал парня своей сестры и не испытываешь
сожаления.

— Ты считаешь, что я настолько низок, да?

— Ты никогда не давал мне повода думать наоборот. Сначала ты добр со мной,

открываешься мне и притворяешься, словно мы друзья. Потом целуешь меня и
отталкиваешь, имея наглость просить меня забыть об этом. Как будто это так
просто. Я не понимаю, в чём твоя проблема.

Казалось, это сработало, и Тэхён ахнул, когда Чонгук схватил его за плечи и
тяжело на него посмотрел.

— Ты моя грёбаная проблема! С самого первого дня, как я оказался здесь, — от

этих слов Тэхён замер в его стальной хватке, широко распахнув глаза от того,
насколько проникновенно прозвучали эти слова. Он в шоке уставился на
Чонгука, наблюдая, как младший повторяет его удивлённое выражение лица,
словно не хочет показывать своих эмоций.

— Что ты имеешь в виду? — надавил на него Тэхён, увидев, что Чонгук

отодвинулся и отрицательно покачал головой, не желая продолжать их
разговор. Он видел, как Чонгук начал сползать с дивана в попытке убежать и
направиться в свою спальню. Но Тэхён схватил его за руку, удержав на месте и
почувствовав дичайшее волнение. Он знает, что не должен чувствовать себя
36/202
так, но ему это было необходимо. Было необходимо знать. — Что ты имеешь в
виду?

Чонгук уставился на него, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Тэхён? Что я хотел этого так же, как и ты? Что
эта маленькая фантазия, которую я вижу в твоих глазах, реальна?

Тэхён фыркнул и закусил губу на такое откровенное обвинение. Я лишь хотел

узнать, настолько ли ты глубоко, как я. Вместо этого он спросил:

— Тогда почему ты поцеловал меня?

Чонгук, казалось, был в замешательстве и глупо моргал, прежде чем

усмехнуться и снова помотать головой.

— Просто забудь, Тэхён, — он поднялся со своего места и направился в коридор,

к своему привычному убежищу — спальне, но с Тэхёна было достаточно. В эту
игру тяни-толкай было слишком тяжело играть в одиночку, и он предпочёл бы с
головой окунуться в это искушение, чтобы перестать причинять боль хотя бы
половине себя. Той части, которая иссыхала каждый день, части, которая
тянулась лишь к одному человеку. Части, которая обогнала даже самую
мучительную из круговорота его эмоций. Чувство вины.

Он не собирался позволить Чонгуку уйти.

Тэхён вскочил со своего места, бросившись к младшему, и, к большому

удивлению Чонгука, резко толкнул его к стене. С его губ сорвался тихий вздох,
но Тэхён тут же заглушил его поцелуем.

37/202
Примечание к части Окей, если прошлая часть была стекольной, то эта ещё
круче взввх
Приятного прочтения тем, кто ждал, наслаждайтесь горячими вигу

Я тут решила выкладывать главы сразу, как они будут готовы ;)

Chapter 3

В жизни было всего пару вещей, которые могли застать Чонгука

врасплох. Например, Чонгук привык быть везде чужаком, привык, что родители
ругают его за неудачные выборы в жизни, как они это с любовью называли. Он
даже привык к тому, что Джису была чем-то вроде чипа на его плече, который,
казалось, никогда не исчезнет только потому, что они никогда не ладили,
слишком противоположные, чтобы сделать что-то полезное, и лишь постоянно
ссорились. Но, несмотря на все взлёты и падения в своей жизни, Чонгук упорно
проходил через них с выработанной апатией, всегда держа ситуацию под
контролем. Так что когда он почувствовал мягкие губы Ким Тэхёна, яростно
сминающие его собственные, он, наконец, понял, каково это, когда в момент
удивления у тебя перехватывает дыхание.

Даже в пылу этого момента Чонгук мог почувствовать сомнения в тэхёновой

хватке на своей футболке. Осторожные кончики пальцев с силой впились в
ткань, возвращая старшего с небес на землю и являя то, что Чонгук мог себе
только представлять: крах его, на вид спокойного, характера. Это был
единственный намёк на нервозность Тэхёна, ведь старший был слишком
напуган, чтобы хотя бы оторвать свои губы от него или попытаться придумать
хоть какое-то подобие оправдания своих действий. Не то чтобы Чонгук уж очень
возражал против такого поворота событий. Даже несмотря на лёгкую дрожь
тонких рук на его груди, единственно верной частью тела Тэхёна были его губы,
впившиеся в чонгуковы. Они были мягкими на ощупь, но их давления и
движения хватило, чтобы показать, насколько сильными были чувства старшего
и насколько он настроился на свои внутренние эмоции. Это был шаг, к которому
Чонгук даже не был готов, и, вообще, ему приходилось сомневаться в
собственных амбициях, когда дело доходило до парня, который прямо сейчас
вжимал его в стену.

Но Чонгук не был слишком наивным, чтобы предполагать, что он досконально

знает все тонкости Тэхёна. Такое заявление он не осмелился бы сделать, но,
когда ты живёшь бок о бок с человеком, тебе открывается небольшое окошко в
его жизнь, и Чонгук подметил несколько деталей. Он мог по памяти
воспроизвести его расписание, назвать его любимые шоу, даже знал, когда
настроение старшего ухудшалось. Чонгуку, пожалуй, следовало бы удивиться
своей наблюдательности в одном Ким Тэхёне, но, на самом деле, он даже не
смог бы точно сказать, когда стал уделять ему так много своего внимания. Он
полагал, что это началось с первого дня, когда они только встретились и когда
Тэхён, стоящий перед ним в свободном бежевом свитере, красиво обрамляющем
его тело, открыл ему дверь. В то время он подумал, что с его стороны
совершенно невинным будет признать стоящего перед ним мужчину
очаровательным и привлекательным для глаз. Он заполонил все его мысли.
Чонгук из прошлого, очевидно, не думал, что это притяжение может
превратиться в обжигающий жар в животе. Тлеющий за мягкими взглядами и
жалкими попытками завязать разговор, во время которых он делился и делился
38/202
информацией о себе, пока вся его жизнь не оказалась совершенно обнажённой
перед старшим, который мог тщательно её изучить. Младший до сих пор
пытается понять: хорошо это для него или нет.

Но сейчас он подумал, что может ослабить свой воображаемый галстук-удавку и

позволить себе насладиться удовольствием, что находилось прямо перед ним.
Даже если этот поцелуй лишь сбил его с толку, Чонгук решил пустить всё на
самотёк, наконец принявшись ласкать пальцами тонкую талию, прикрытую
мягкой тканью свитера, с которым он был хорошо знаком. Он был мягким
наощупь, как он и представил себе в тот день, но теперь он мог почувствовать
это наяву. Одежда оказалась смятой его руками, когда он, схватив Тэхёна за
бока, толкнул его и взял на себя контроль над этой страстью. Губы Чонгука
скользили по другим, мягким, срывая опасное, одичалое поскуливание с уст
старшего, в предвкушении раскрывшего рот. Их языки сплетались в танце,
каждый из них молчаливо боролся за право доминировать, которое Тэхён охотно
отдавал Чонгуку. Всё, что мог делать младший, так это плавиться рядом с ним;
его тело горело от желания, которое он практически всегда осознавал, но его
степень прочувствовал только теперь.

— Чёрт… — выдохнул Чонгук в эти сладкие припухшие губы, когда Тэхён вновь
потянулся к нему после того, как они оторвались друг от друга, чтобы сделать
вдох. — Какого чёрта ты творишь? — Чонгук не был тупым. Он достаточно долго
вращался в различных сферах жизни, чтобы понять, что именно
привлекательного находят в нём другие. Он видел это в мужчинах, которых
встречал в клубах, в своих бывших, с которыми встречался не дольше недели,
пока отношения не рушились у него на глазах. И он, конечно, увидел это же в
глазах Тэхёна в тот день, когда они впервые встретились. Он бы солгал, если бы
сказал, что его это не позабавило. Так выглядело большинство геев, когда дело
доходило до так называемого прямого взгляда, которым они мысленно
раздевали других. Но в тот раз он едва сдержал смех, потому что в глазах
старшего наравне с влечением мелькнула паника. Если вам угодно, назовите его
мудаком, но он находил нечто восхитительное в том, как парень его сестры
ёжился под его взглядом.

Но это не значит, что Чонгук не находил старшего привлекательным. Его

длинные ноги, загорелую кожу и восхитительные ключицы, так красиво
выглядывающие из глубоких вырезов его кофт и свитеров, с лёгкостью можно
было возжелать. Если бы эта квартира была клубом, а Тэхён — открытым геем,
то Чонгук в тот день сцапал бы его себе. Однако, даже у него в тот момент были
свои границы. Но теперь, казалось, у него не было причин сдерживаться. Не с
Тэхёном, крепко прижавшимся к его телу, не с дыханием, которое слилось с его
воедино, когда они взглянули друг на друга с огромной смесью эмоций. Но
больше всего через завесу их сомнений пробивалось желание.

— Я, — Тэхён облизнул свои припухшие губы, и в глазах его загорелся

очаровательный отблеск удовольствия, которым с лёгкостью любовался Чонгук.
— Я просто… — старший прильнул ближе, нежно чмокнув Чонгука в губы, что
заставило последнего застыть от удивления.

— Ты просто? — Чонгук пытался говорить нормально, но его голос охрип от

возбуждения вперемешку с замешательством. Он поднёс руку к щеке Тэхёна, и
большой палец неуверенно застыл над острой скулой, намереваясь сделать то,
что, возможно, показалось бы слишком нежным. Но он опустил его на кожу,
подушечкой пальца проведя по ней и увидев, как миндалевидные глаза ожили,
39/202
заискрившись струящимся пламенем. Чонгук мог прочесть все мысли, роящиеся
в голове старшего, сеющие хаос и заставляющие Тэхёна молчать в их объятиях.
Это был шанс Чонгука, чтобы прийти в себя, остановить их обоих и оттолкнуть
Тэхёна или разорвать себя на части. В конце концов, всё это потеряло свою
важность, потому что ничего из этого Чонгук делать не хотел.

Тэхён принялся блуждать руками по футболке Чонгука, сжимая его плечи и не

сводя с него пристального взгляда. Это был первый раз, когда Чонгук видел
этого парня настолько уверенным в себе, что подстегнуло его слегка сжать
чужую талию, словно заставив старшего заговорить.

— Я хочу тебя… — очень тихо сказал Тэхён, но Чонгук расслышал каждый слог.
Это стёрло последнюю границу между ними. Чонгук смог лишь тихо выдохнуть,
прижавшись своим лбом к тэхёнову, и закрыть глаза, тяжело вдохнув
наэлектризованный, заполненный похотью воздух.

— Да, — сказал он, стиснув зубы, когда Тэхён принялся целовать его щёки, под
носом и остановился в жалких миллиметрах от его губ. — Да, я тоже.

Чонгук понимал, что это решение выльется для него в игру. Капризный шаг,
приблизивший его к молчаливой мести своей сестре и, возможно, его семье в
целом. Просто было что-то захватывающее в том, чтобы наблюдать, как
переживает внутренний кризис Тэхён каждый раз, стоит ему оказаться рядом.
По правде говоря, разозлить старшего было до боли легко. Если бы вы спросили
у кого-нибудь о моральных принципах Чонгука, то, в лучшем случае, они
назвали бы их сомнительными, чего Чонгук никогда и не отрицал. Он вовсе не
претендовал на звание лучшего, и только благодаря осуждению он начал
считать эти слова правдой. Просто куда легче было принять, что другие его
семья считала его таким. Он не мог соответствовать их невообразимо высоким
стандартам, поэтому упал на дно, так и оставшись там в их глазах. Так что, да,
он находил нездоровое удовольствие в том, что Джису могла принизить его
таланты, принизить его жизненные цели и достижения, но, в конце концов, ему
удавалось переключить её внимание на себя. Конечно, поначалу он не
собирался рассказывать ей про флирт с Тэхёном — он никогда не был настолько
жесток, — но плевал он на её знание. Он не виноват, что его сестра ничего не
заметила. Однако этот флирт ни разу не должен был зайти так далеко.

— Ты тоже хочешь меня? — глаза Тэхёна заметно расширились, придав ему

более мягкий вид, который, как был уверен Чонгук, выходил у него сам по себе.
Но от этого младшему всё равно пришлось спрятать улыбку, и его руки
скользнули выше, пока он не обхватил затылок Тэхёна. Конечно, он хотел его,
чертовски хотел. Было легко флиртовать с Тэхёном и наблюдать, как тот
буквально превращался в желе. Было легко наслаждаться этим с безопасного
расстояния и смеяться над этим позже в одиночестве. Было легко даже
находиться в одной комнате с Тэхёном, который, как уже признался, испытывал
к нему влечение.

А потом Тэхён решил… быть собой. Не тем, с кем привык находиться Чонгук или
кем был обычно окружён. Пока Чонгук жил в относительной темноте, ища связи
и узнавая кого-то близко даже через обычный разговор, Тэхён был с точностью
противоположным. Он легко общался, счастливо упиваясь чужими жизнями и
разделяя эмоции других людей, какими бы они ни были. В то время как Джису
провоцировала его вопросами о жизненных целях и взрослении, Тэхён никогда
не поднимал этих тем. Даже когда Чонгук отчётливо видел, что взволновал
40/202
старшего, Тэхён по-прежнему пытался узнать его получше. Поначалу это были
простые короткие разговоры, и, надо признать, Чонгук терпеть их не мог. Юнги,
которого он считал своим лучшим другом, вовсе не пытался выудить из него
какую-то информацию помимо нужной ему. А Тэхён просто делал это. Выпаливал
первую мысль, пришедшую ему в голову, и затем донимал ею Чонгука. Это было
нормально, но Чонгук к такому не привык, потому что никто и никогда не
спрашивал его о подобных вещах. Его родители всегда были слишком заняты,
чтобы поинтересоваться его успеваемостью, а Джису всё время, пока они росли,
держала с ним дистанцию. Это раздражало. Возможно, слишком цинично
верить, что люди выпытывают у тебя что-то только тогда, когда имеют скрытые
тёмные мотивы, но Чонгук быстро осознал, что Тэхёну это попросту нравилось.

Это было единственной причиной, по которой в тот раз он позволил себе

проявить слабость и поцеловать его.

— Да, Тэхён, — Чонгук толкнул его вперёд, наслаждаясь мягким стоном, что
издал Тэхён. — Я тоже хочу тебя... — он поцеловал его напористее, когда понял,
насколько они отдалились от простой симпатии. Где-то в этом коридоре, в этом
поцелуе, они поняли, что пути назад нет. Чонгук не мог заставить себя
побеспокоиться об этом, вообще никак не мог. Последствия — последнее, на что
он обращал внимание, обычно делая то, что ему нравится. Но чувствуя
податливое тело в своих руках, умело прижимавшиеся к нему губы, он вдруг
почувствовал, что произошедшее между ними впоследствии станет ему первым
уроком. И он не думал о Джису.

— Чонгук…

Чонгук неохотно отстранился, встретившись глазами с Тэхёном. Те были

полуприкрыты в наслаждении, и Чонгук не мог понять, как можно было
выглядеть так хорошо и так развязно после одного только поцелуя.

— Что такое?

— Комната? — Тэхён прикусил свою губу; его мягкая кожа сводила с ума в самом
хорошем смысле этого слова. Не прошло и минуты, как Чонгук понял, что имел в
виду старший, быстро кивнув, и воспользовался предоставившимся шансом, взяв
Тэхёна на руки и подхватив его под бёдра. Он почувствовал, как Тэхён обхватил
его за плечи, явно не привыкший к тому, чтобы его на руках держал мужчина.
Чонгук бы с удовольствием насладился тем, каким покорным в его объятиях
стал старший, но необходимость раздеть друг друга в постели взяла верх.
Чонгук ускорил шаг, пинком открыв дверь в свою спальню и остановившись,
чтобы закрыть её, прежде чем подойти к кровати. Они тут же упали на неё, губы
Тэхёна нашли его и мягко их облизали. Это было простое движение, но оно
заставило Чонгука низко простонать, прежде чем он ответил тем же.

— Ты можешь прикоснуться ко мне, ты ведь знаешь, — Чонгук усмехнулся в губы

Тэхёну, жадно посасывая его нижнюю губу и получая самый восхитительный
звук в ответ. Он чувствовал, как нервничал старший: его руки оставались на
груди Чонгука, ни разу не шевельнувшись, чтобы исследовать его дальше. Как
бы сильно Чонгуку ни нравилось ощущать эти горячие ладони на своих грудных
мышцах, он был бы не прочь увидеть, как хорошо эти руки касались бы его
везде.

— Хо-хорошо… — кадык Тэхёна дёрнулся от того, как громко он сглотнул, и они

41/202
оба с головой нырнули в эту страсть. Старший позволил своим рукам скользнуть
по широким плечам, счастливо вздохнув в их поцелуй, когда между ними
возросло возбуждение. Их языки скользили и сплетались друг с другом, и они
стукнулись зубами, слишком опьянев от наслаждения. Чонгук всё это впитывал:
каждую деталь, каждое прикосновение — он хотел успеть запечатлеть это до
того, как всё закончится. Теперь он не был уверен, что когда-нибудь насытится
Тэхёном, почти надеясь, что эта ночь не закончится здесь, в его спальне.

— Ох, блять, — Чонгук почувствовал, как любопытные ладони скользнули по его

бицепсам, а короткие ногти впились в его кожу, когда он чересчур резко
прикусил губу Тэхёна, и низкий стон, который издал старший, показал, как тот
на самом деле наслаждался происходящим. Он чувствовал, как Тэхён обводит
контуры его татуировок, и от этого ощущения у него покалывало кожу, вызывая
приятную вспышку удовольствия, окутавшего его. Это было единственное, что
он мог делать, чтобы прямо сейчас не сорвать с них одежду, и он скорее
наслаждался тем, как Тэхён, повторяя его предыдущие действия, обхватил его
затылок и зарылся пальцами в волосы. Тэхён сжал его тёмные пряди, тихо
постанывая, пока Чонгук возбуждённо выцеловывал путь от его подбородка до
уха, мягко клюнув его в ушную раковину, прежде чем двинуться южнее,
облизывая и прикусывая кожу в области соединения шеи и плеча Тэхёна.
Казалось, именно в этих местах тот был наиболее чувствителен, и Чонгук
зашипел от почти болезненного удовольствия, когда старший резко дёрнул его
за волосы и выгнулся на постели в тот момент, как Чонгук прижался губами к
его пульсирующей венке.

— Не надо, — прошептал ему нахмурившийся Тэхён, и Чонгук остановился,

взглянув на него сверху вниз. — Никаких меток… — и Чонгук понял, даже
попытался сдержать своё желание. Но он не мог не почувствовать лёгкую
горечь, которая возникла в нём от этой просьбы. Он лелеял мысль о том, как
будет выглядеть Тэхён, украшенный его засосами. Как покрасневшие синяки
покрывали бы большую часть его шеи, места над этими прекрасными ключицами
и места более интимные. Но это было лишь полётом его фантазии, и до
недавнего времени он не испытывал в этом такой сильной нужды. Так что,
может быть, он немного расстроился. Поначалу между ними была простая игра в
дразнилки, но где-то позже он обнаружил, что оказался пойманным в ловушку
пристальными взглядами Тэхёна. Именно по этой причине он и не смог
поцеловать его тогда, в гостиной, до прихода Джису. Потом, когда он наконец
добрался до Тэхёна, она снова влезла и всё испортила. Даже сейчас, пусть
Джису и давно ушла, она по-прежнему продолжала мешать ему хотеть
старшего.

Чонгук знал, что не имеет права жаловаться, знал, что Тэхён никак ему не
принадлежит, но он просто-напросто хотел получить достаточно этого. Вот и
всё. Достаточно этого момента, чтобы утолить витающее в воздухе желание, и,
возможно, потом они всё же смогут остановиться.

— Хорошо, — смягчился Чонгук, сдерживая свой внутренний пожар и осыпая

поцелуями его шею, и решил, что реакции Тэхёна достаточно, чтобы он был
счастлив. — Но ты можешь пометить меня, где захочешь.

— Что? — Тэхён с силой вцепился в его волосы, отпустив только тогда, когда
Чонгук отстранился, чтобы посмотреть на него. Младший разглядел слабый
румянец на яблочках его щёк. Зрелище было настолько милым, что стало ясно:
Тэхён никогда не делал ничего подобного. Он был без малого поражён тем, что
42/202
открывал ему новые стороны секса.

— Просто сделай это, Тэхён, — ухмыльнулся ему Чонгук, желая запечатлеть

сегодняшнюю ночь в памяти, уверенный, что она больше никогда не повторится.
Даже если они страдали и хотели большего. Но он будет довольствоваться тем,
на что согласится Тэхён. Показаться ли вместе с ним перед Джису или же
сохранить всё это между ними, Чонгук ещё не решил. — Меня это вполне
устроит.

Тэхён с любопытством кивнул, глядя на Чонгука так, словно читал в нём что-то,
о чём не подозревал и сам Чонгук. Это всего на секунду ошеломило младшего, и
ему пришлось поцеловать старшего с бóльшим напором, чтобы сменить
атмосферу на более привычную для себя. Тэхён, казалось, не слишком возражал,
обвивая руками его шею и прижимая его ближе к себе, пока они вдруг в первый
раз не коснулись друг друга своим возбуждением. Из-за чего оба вздрогнули, и
сдвоенный стон сорвался с их губ, всё ещё соединённых вместе.

— Блять, я так сильно хочу тебя, — Чонгук зарылся лицом в шею Тэхёна,
поцеловав мягкую плоть, прежде чем сжать её, наслаждаясь тяжёлым стоном,
который он заполучил. — Ты не представляешь, что ты делаешь со мной, — в
такие моменты он всегда становился болтливым, настолько погружаясь в
атмосферу секса, что не мог сдержать слов о том, как сильно хотел своего
любовника. Только в этот раз он ощущал всё в десять раз сильнее, и каждое
прикосновение, которым награждал его Тэхён, заставляло его член твердеть, а
мозг — превращаться в не что иное, как мантру желания и Тэхёна. — Я так
сильно хочу тебя трахнуть, — он потянул свитер за края наверх, снимая тот
через голову и любуясь загорелой кожей торса старшего. Внимание Чонгука
привлекли два тёмных соска, и он наклонился, облизав ареолу одного из них и
одобрительно промычав, когда Тэхён начал извиваться под ним.

— Чонгук, это та-ах!

Младший облизывал всё пространство вокруг твердеющей бусины, не обращая

внимания на то, как скапливается в складках мягкой плоти слюна, и, если и было
что-то, что он обожал, так это каким грязным казалось происходящее. Он
принялся медленно поднимать руку, уделяя внимание второму соску и с
удовольствием перекатывая его между пальцев.

— Приятно, Тэ? — он пропустил мимо ушей то, как сорвалось с его губ это
прозвище, но, судя по хриплому стону, который издал старший, он не очень-то и
возражал.

— Да. Чёрт, да… — Тэхён обхватил его за талию, притянув ближе, и качнул
пахом, чем заставил Чонгука моментально прекратить свои действия. Трение их
членов через одежду сводило младшего с ума, и он дёрнулся вперёд,
наклонившись бёдрами ниже так, чтобы его член был на уровне задницы Тэхёна.
Тот же вскрикнул от неожиданности, крепко вцепившись в шею Чонгука.

— Ты в порядке? — Чонгук был очень удивлён его реакцией, но ни в коем разе не

шокирован. Не похоже, что старший раньше контактировал с членом другого
мужчины. Не говоря уже о том, чтобы кто-то насухую трахал его в зад. Как бы он
ни хотел взять Тэхёна и показать, насколько хорошо быть оттраханным, он
решил не делать этого. — Выглядишь так, словно сейчас упадёшь в обморок.

43/202
— Нет, я просто… Я имею в виду, всё это… ново? — Тэхён покраснел от
собственной девственной реакции, понимая, что он в курсе того, как работает
секс, и что неопытным в этом деле он не был. Но тут же всё было по-другому,
так ведь? — Продолжай. Пожалуйста.

На это Чонгук вздохнул, облизав губы, и быстро чмокнул Тэхёна в лоб, после
чего наклонился, чтобы снять свою футболку.

— Я не собираюсь трахать тебя, не переживай, — Чонгук воспользовался

моментом, чтобы позволить своей гордости расцвести, заметив, как Тэхён
отвлёкся на его обнажённую кожу и сразу же среагировал. Он знал, насколько
сильно старший любил его тело, вот поэтому почти всегда и ходил без рубашки
или футболки. — Ты никогда этого не делал, — Чонгук встал с кровати, сразу же
заскучав по их теплу, и принялся расстёгивать ремень. — Так что нам не
придётся заходить так далеко.

— О, — с пульсирующим в венах возбуждением Тэхён наблюдал, как напрягался

каждый мускул на бёдрах Чонгука, пока он снимал свои джинсы, теперь
оставаясь в одних трусах.

— Не нужно так расстроенно звучать, — усмехнулся ему Чонгук, внутренне

проклиная то, что это, возможно, единственный раз, когда они могут побыть
вместе. Он начинал думать, что этого было достаточно, потому что оттенок
недовольства в голосе Тэхёна был мольбой, которую он хотел слышать снова и
снова, но при других обстоятельствах.

— Что ты… мы тогда собираемся делать? — Тэхён приподнял бёдра, позволив

младшему расстегнуть свои штаны и рывком их стянуть.

— Я собираюсь позаботиться о тебе, — Чонгук всегда был щедрым любовником,

который с удовольствием наблюдал, как его партнёр разрывается под ним на
кусочки. В этот раз, однако, он позволит себе проявить бóльшую
снисходительность, чем обычно. Ему было необходимо увидеть, как Тэхён
ломается, как стонет, тяжело дышит, как будет извиваться в его объятиях до
тех пор, пока не кончит так сильно, как никогда в своей жизни. Чонгуку было
необходимо удовлетворить ту часть себя, которая в последнее время не
переставала думать об этом.

— Что это значит? — всё тело Тэхёна загорелось в предвкушении, и он задержал

глаза на Чонгуке, пока тот снимал последнюю одежду, не позволяя увидеть себя
полностью обнажённым. Чонгук швырнул свои трусы куда-то на пол,
улыбнувшись про себя, когда Тэхён обвёл глазами всю его длину с застывшим в
них возбуждением. Если Тэхён и планировал подняться и покончить со всем
этим до того, как это превратится во что-то более интимное, то Чонгук больше
не был уверен, что сможет сделать это.

— Именно то, что я и сказал, — Чонгук забрался на него, снова наклонившись,

чтобы соединить их губы в очередном горячем поцелуе. Они двигались так
легко, практически в отработанном ритме, и чем-то это напоминало огонь.
Горячий и сильный, и Чонгук был уверен, что к концу будет жаждать его ещё
больше. Он вновь почувствовал, как чужие руки обвили его шею, в этот раз взяв
инициативу на себя, и заметил, что наслаждался ощущением грубых ногтей
Тэхёна, царапающих его спину.

44/202
Затем последовал поцелуй, торопливый и чувственный, и Чонгук обнаружил, что
Тэхён целуется так же, как и разговаривает: с напором, и этого было так много,
чтобы принять за раз, но Чонгук был абсолютно готов к этому. Весь этот процесс
был для него противоречием, балансированием между необходимостью
отстраниться, потому что легче было не хотеть, чем задержаться здесь, и
возможностью оказаться быть втянутым в это старшим.

Чонгук опустил свои руки на его бока, глотая вздохи и оханья Тэхёна, когда
оттянул резинку его трусов. Он разорвал поцелуй, стянув последнюю одежду,
которая мешала им почувствовать прикосновение кожи к коже. Чонгук не мог не
восхититься тем, как член старшего прижался к его животу, слегка
покрасневший и сочащийся смазкой, которая успела попасть ему на пупок. И,
чёрт возьми, эти дьявольские бёдра. Кто ж знал, что они всё это время
скрывались под мешковатыми штанами. Он наклонился, чтобы оставить поцелуй
на мягком животике, и улыбнулся, почувствовав, как напряглись мышцы под его
прикосновением. Он высунул язык, чтобы попробовать выступивший на кончике
тэхёнова члена предэякулят, и застонал от горчинки попавшей на язык
жидкости.

— Чёрт возьми, ты такой хорошенький, — Чонгук поднял глаза и увидел, что

Тэхён слегка нахмурился, его глаза остекленели, а руки сжали простыни, когда
младший поцеловал его тазовые косточки, а кончики его пальцев коснулись
нижней части податливой плоти.

— Хорошенький?

— Да, хорошенький.

Тэхён задумчиво пожевал губу и закрыл глаза, когда тёплый язык прошёлся по
внутренней стороне его бедра.

— Никто… чёрт! — он выгнул спину, когда Чонгук принялся мягко посасывать

кожу его бёдер, осторожно покусывая, и замурлыкал, призывая продолжить
говорить. — Никто раньше не называл меня так.

— Ужас, — просто сказал Чонгук, не заметив лёгкой улыбки, приклеившейся на

лицо Тэхёна. Он начал выцеловывать его бёдра, поглаживая мягкую кожу, а
после прикусывая её, осторожно, чтобы избежать глубоких отметин. Тэхён
издавал эти хриплые и глубокие вздохи, так похожие на его обычный тон голоса,
только звучащий куда сексуальнее. Чонгук не думал, что это возможно, но его
член ощутимо дёрнулся между его ног от этих звуков. Как бы он ни хотел
коснуться себя, он планировал обеспечить всем своим безраздельным
вниманием Тэхёна. — Хочу вылизать тебя, мой хорошенький, — он раздвинул его
длинные ноги, подняв их наверх и позволив себе взглянуть на сморщенную
дырочку, требующую его языка.

— Погоди, — Тэхён напрягся в его руках, вцепившись в покрывало. Он жевал

губу, в то время как на его лице явно читалось опасение.

Чонгуку пришлось оторваться от покусывания нижней части его бёдер, и вместо

этого он принялся массировать кожу, чтобы расслабить напрягшегося Тэхёна.

— В чём дело? — старший промолчал, густо покраснев, и Чонгук принялся

целовать его ноги от лодыжек до тазовых косточек, пытаясь облегчить
45/202
дискомфорт. — Тебя никогда не вылизывали?

— Это, я… — Тэхён прочистил горло, отвернувшись, чтобы не чувствовать

тяжёлого и любопытного взгляда Чонгука. — Я был только с женщинами,
помнишь?

На его слова младший только фыркнул, а его губы растянулись в усмешке, когда
он пожал плечами и вновь наклонился к анусу, такому обнажённому для него.
Удивительно, что Тэхён не попытался свести ноги вместе, ведь он развёл их
достаточно широко.

— Это не оправдание.

— Заткнись, — Тэхён грубо вжался в матрас, смущённо прикрыв рукой глаза.

Такие темы не поднимались каждый раз, когда он занимался сексом.

— Тебе понравится. Я обещаю, — Чонгук приподнял его бёдра выше, обнажив

тугую дырочку, отчего его рот тут же наполнился слюной от внеземного
зрелища. — У тебя самая хорошенькая маленькая дырочка, которую я когда-
либо-

— Прекрати. Болтать.

Чонгук слышал, насколько взволнованным тот был, и на это он лишь улыбнулся,

закончив дразниться.

— Хорошо, — он правда мог предупредить старшего, но если Тэхён хотел, чтобы

он помолчал, тогда он найдёт, чем занять свой рот. Так что он поднял ноги
старшего вверх, подхватив того под ягодицы и раздвинув половинки в стороны.
Он примкнул прямо к ним, кончиком языка дразня колечко мышц и улыбаясь,
когда сверху доносится отчётливый и почему-то мужественный писк. Он
почувствовал, как дёрнулись ноги Тэхёна, а его удивление сменилось
протяжным стоном, из-за которого Чонгук принялся жадно вылизывать дырочку,
соблазнившись вызвать ещё больше подобных вульгарных звуков. Он водил
языком вокруг сфинктера и надавливал на проход с достаточной силой, чтобы
стимулировать нервные окончания, не проникая внутрь.

— О Боже мой, — Тэхён извивался в его руках, как уж на горячей сковородке:

эти ощущения для его тела были космически чужеродными и ошеломляющими.
Он мог лишь стонать, когда наслаждение прошибало током его конечности, и
зарываться пальцами в волосы Чонгука, когда его греховные губы накрывали
его дырочку и с силой посасывали, заставляя пальцы на ногах поджиматься от
этих ощущений. — Дерьмо, о Господи Боже!

Чонгук резко обхватил его бёдра, закинув их себе на плечи, и уткнулся лицом
глубже между его ног. Он прижался к нему языком, длительно и роскошно
лизнув его между ягодиц. От его действий Тэхён выгнулся дугой, не выдержав
такого экстаза, и его тело инстинктивно отстранилось ото рта младшего.

— Прекрати вертеться, — Чонгук обхватил его за талию, притянув обратно, и

теперь мягко удерживал руками, чтобы продолжить работать языком и губами.
Он продолжал лизать его дырочку, и за это время слюна и смазка с члена
старшего смешались, превратившись для Чонгука в идеальный коктейль. Это
заставило его простонать, опустив руку, чтобы сжать позабытый член Тэхёна.
46/202
— Чонгук, пресвятые-ммм! — Тэхён был близок к тому, чтобы произнести его имя
со всхлипом; его тело становилось до невозможного чувствительным от новых
ощущений. Он впился ногтями в предплечья Чонгука, оставляя на них
серповидные отметины, которые младший был счастлив ощущать.

— Прикоснись к себе, — приказал с покрасневшими щеками Чонгук, затаив

дыхание. Тэхён застонал от этого зрелища, почти разочаровавшись от
прекратившейся стимуляции, но младший вдруг вновь уселся между его ног и
вернулся к риммингу. Это привело Тэхёна в движение, в то время как
удовольствие нарастало в его животе, требуя освобождения. Он разжал руку, и
костяшки пальцев вновь приобрели цвет, когда он отпустил покрывало.

— Я почти… — всё, что он смог прошептать, пальцами сжав свой член и задвигав
ими в устойчивом темпе, чему поспособствовал выступивший предэякулят. Этого
было так много, чтобы хоть что-то осознать. Между теплом и влагой от языка и
губ Чонгука и движениями собственной руки он собирался кончить. — Чонгук, я
скоро кончу. Чёрт! — он почувствовал, как младший отстранился, и заскулил от
прекратившихся движений, пока вдруг Чонгук резко не навис над ним,
поравнявшись с ним телом и соединив их члены вместе.

— Чёрт, ты прекрасен. Так хорош для меня, Тэ, — Чонгук поцеловал его в
подбородок распухшими и мокрыми от слюны губами, но, казалось, Тэхёну это
нравилось, и он потянулся руками к щекам Чонгука и прижался к нему в
яростном поцелуе, пока они вместе близились к разрядке.

Их члены двигались неуклюже, но оба были близки к оргазму и слишком

возбуждены, чтобы думать об аккуратности своих движений. Чонгук держал
бёдра Тэхёна опущенными, толкаясь вперёд и назад и одновременно
выстанывая слова похвалы и проклятий. Он чувствовал, как напрягся старший,
как он обнажил свою шею для него, откинув голову назад и выкрикнув какую-то
задушенную версию его имени.

— Вот так, мой хорошенький, кончи для меня, — он прильнул ближе, поцеловав
тонкую шею Тэхёна, и вскоре тоже кончил, измазав их грудь и животы белёсыми
каплями.

Они упали друг на друга, их тела были невыносимо тёплыми и липкими, но ни

один из них не собирался как-то комментировать это. Не сейчас. Близость была
настолько прекрасной, такой идеальной, чтобы проститься с ней, и Чонгуку
пришлось скатиться со старшего, чтобы не придавить его своим весом.

— Чёрт, Тэ.

— Ммм… — Тэхён наклонил голову, лениво улыбнувшись; его тело было

полностью истощённым и расслабленным после полученного недавно
наслаждения. Оба знали, что скоро на них вновь обрушится реальность, но
сейчас они просто смотрели, лениво выводя пальцами узоры друг на друге и
время от времени смеясь.

— Вот, — Чонгук перегнулся через кровать, достав свитер Тэхёна и свою

футболку. Он вытер остатки спермы со своего живота, придвинувшись, чтобы
проделать то же самое с Тэхёном, который от этого только покраснел.

47/202
— Спасибо.

— Ага, — Чонгук снова улёгся на кровать, потянувшись в наслаждении от

эндорфинов, всё ещё бурлящих в его хорошо сложённом теле. Он взглянул на
Тэхёна, который был занят тем, что теребил края своего свитера, который уже
успел натянуть обратно. Он выглядел таким до боли милым и софтовым, что
Чонгуку захотелось отвернуться. Словно эта сцена была слишком интимной,
чтобы её наблюдать. — Ты в порядке?

— Да, — Тэхён ёрзал рядом с ним, бесстыдно разглядывая чужое тело, пока
вдруг не послышался тихий смешок.

— Нравится?

Тэхён отвёл взгляд, глядя по сторонам, и позабавленный этим Чонгук тихо

усмехнулся.

— Можешь смотреть, Тэ. Но не так, словно не делал этого больше месяца.

— Ты заметил?

— Ты очевиден, — Чонгук увидел, что старший заметно напрягся от этих слов, и

закатил глаза, не желая так скоро портить себе настроение. — Для меня. Для
меня ты был очевиден.

— Оу, — Тэхён неуклюже сел на кровати и втянул щёки, задумчиво закусив их со

внутренней стороны. Чонгук мог сказать, что шестерёнки в его мозгу вновь
заработали со скоростью мили в минуту, и он знал, что этот пузырь в его голове
в конце концов лопнет. К его удивлению, Тэхён, кажется, тоже это понимал. Так
что старший сменил тему. — Это было… неплохо, — он покраснел, сведя ноги
вместе, словно у него снова мог встать от одних только воспоминаний. На это
Чонгук фыркнул, вопросительно приподняв бровь.

— Просто неплохо?

Тэхён хмуро взглянул на него сверху вниз, борясь со своим смущением.

— Это было хорошо, окей? Чертовски хорошо.

Смех Чонгука только усилился, и он протянул вперёд руку и сжал свитер Тэхёна,
притянув его к себе, слегка подпрыгнув на кровати от дополнительно
свалившейся на неё тяжести. Чонгук сделал так только потому, что хотел, чтобы
к нему вернулось ушедшее тепло. Однако Тэхён, вопросительно взглянув на
него и едва задержав на нём глаза, принялся задумчиво жевать свою нижнюю
губу.

— Ты хочешь, чтобы я остался?

— Что? — Чонгук не понял, что старший мог надумать что-то по поводу его
движения, найти в нём какой-то подтекст, и его хватка на свитере тут же
ослабла, а взгляд скользнул по комнате, внезапно заинтересовавшись старым
столиком. — Нет, я имею в виду… делай, что хочешь, — он забеспокоился,
почувствовав лишь раздражение от продолжительной тишины. Прошло не
больше пары секунд, но за это время он успел засомневаться в собственных
48/202
мотивах.

— Я останусь, — Тэхён замер на подушке рядом с Чонгуком, укутавшись в

одеяло. Он просто некоторое время неподвижно лежал, пристально наблюдая за
младшим и теряя застенчивость, которая присутствовала во время всего их
сексуального контакта. Это был огромный сдвиг, явно характеризующий
комфорт, с которым Тэхён относился к подобным ситуациям. Если бы Чонгук так
не нервничал от одного его взгляда, то наверняка бы нашёл забавными их
противоположные способности. Тем не менее, он не мог отвести взгляд: его
собственные глаза сами нашли Тэхёна и как можно лучше просканировали его.
Он видел, что старший думает о миллионе вещей сразу, так что Чонгуку было
сложно угнаться за ним.

В то время как Тэхён испытал что-то новое, то же самое сделал и Чонгук. Такая
динамика была непривычной для него. Его любовники никогда не оставались у
него на ночь, и он, конечно же, не тратил на это время. Либо они уходили, либо
он, и Чонгука всё устраивало. А теперь? Теперь он всё больше и больше
противоречил своим установкам. Тэхён снова смотрел на него слишком глубоко,
как делал это обычно, ища глазами что-то в Чонгуке так, словно мог прочесть
его лучше всех. Копаясь в том, что он старательно пытался скрыть, но его
взгляд по-прежнему был странно мягким. Даже, наверное, успокаивающим. Это
заставило Чонгука отвести взгляд, уложив голову на руку, лежащую на
подушке. Его сердце билось слишком быстро, в таком же темпе, как и в ту ночь,
когда Тэхён пришёл к нему в комнату. Когда сказал, что гордится им.

Той ночью Чонгук не спал.

— Тебе нравится свитер, который надет на мне?

Вопрос возник из ниоткуда, и Чонгук только и мог, что моргать, глядя в потолок,
в то время как произнесённые Тэхёном слова повисли в воздухе. Он подумал, что
было много причин, но все они сводились к первому дню. Дню, когда Тэхён
появился перед ним, протянув руку в знак приветствия, слегка дрожа, и когда
Чонгук заметил это в первый раз. Его привлекательность. Свитер, несомненно,
идеально смотрелся на Тэхёне, но полюбил он его именно благодаря этому
воспоминанию.

Но просто взять и открыто признаться в этом он не мог.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что, — Тэхён придвинулся ближе, уложив щёку на подушку. Так

близко к Чонгуку, что он мог почувствовать его дыхание. — Ты не можешь
игнорировать все мои вопросы, — младший оглянулся, мгновенно осознав свою
ошибку, когда встретился с блестящими глазами, так упорно жаждущими
разобрать его на части и досконально изучить и узнать. Он задавался вопросом,
почему Тэхён уделяет так много внимания мелочам жизни, которые априори не
должны иметь никакого значения или не имели значения для большинства
людей. — И, может, потому, — Тэхён тепло улыбнулся, опустив глаза и
проследив за взглядом Чонгука, — что ты продолжаешь играться с этим.

Чонгук перевёл взгляд на собственную руку, что обхватила гладкую ткань

подола его свитера, кончиками пальцев нежно с ней играясь так, словно та была
частью него самого. Он даже не заметил, что делал это, но в ту же секунду
49/202
отдёрнул руку, почувствовав, как жар стремительно заливает его лицо.

— Чонгук?

Он не мог прятаться вечно.

— Ты был в нём в тот день, когда мы впервые встретились.

Несмотря на то, что глаза Чонгука приклеились к стене, он мог с точностью

сказать, что Тэхён приподнялся на локте, и его глаза были, без сомнения,
широко распахнуты от удивления.

— Ты помнишь об этом?

— Это было не так давно.

Воцарилось ощутимое молчание, и Чонгук больше всего на свете захотел

вернуться к своей прежней жизни и спрятаться от всего этого флаффа,
присущего настоящим отношениям. Именно по этой причине он с самого начала
терпел неудачу за неудачей. Слишком уж сверхреалистичным было осознание
того, что кто-то осмелился подобраться к нему настолько близко, и, в их случае,
они не должны были заходить так далеко. Так в какой момент он забыл об этом?

— Тэхён-

Его оборвал старший, схватив рукой за подбородок и неожиданно оседлав его

бёдра. Руки Чонгука автоматически потянулись к его медовым бёдрам,
поглаживая кожу прямо через ткань свитера. Тэхён пристально смотрел на него,
кусая собственные губы, уйдя на минутку в свои мысли. А именно это он и
сделал: Чонгук был в курсе и прекрасно знал, как терялся в мыслях старший.
Однако его взгляд был искренним, смешанным с мириадами других эмоций,
которые не хотел замечать Чонгук. Оглядываясь назад, Чонгук понял, что ещё
тогда должен был оттолкнуть его, избавив себя от лишних хлопот. Избавив их от
лишних хлопот. Но он не смог. Просто позволил Тэхёну наклониться ближе,
маняще нависнув своими губами над его, созерцая его во всей красе. Затем
Тэхён поцеловал его, медленно и до странного сложно, отчего Чонгук затаил
дыхание. Это было глубоко, слишком глубоко, и Чонгук знал, что ему следовало
держаться подальше от всего этого.

Но всё, что он сделал, — притянул Тэхёна ближе в свои объятия.

50/202
Chapter 4

Мягкие лучики света снаружи квартиры проникали сквозь закрытые

жалюзи в комнату Чонгука, окутывая младшего красками, очаровывающими
Тэхёна. Сейчас было около пяти утра, и, хотя Чонгук и смог погрузиться в
глубокий сон, Тэхён в это время чувствовал себя слишком потерянным, чтобы
позволить своему разуму отдохнуть. Он провёл всю ночь, наблюдая за Чонгуком
и иногда разрешая себе коснуться его, позволяя прикосновению задержаться
дольше положенного. Тэхён знал, что должен был встать и уйти, знал, что
Джису могла вернуться домой в любую минуту со своей ночёвки у подруги. Но
он просто не хотел этого делать. В какой-то момент этой беспокойной ночи он
почувствовал, что здесь его удерживает слишком тяжёлый груз его собственных
эмоций. В другой же он просто ловил себя на том, что смотрел на младшего,
восхищаясь глубиной и изгибами всех его черт. Если он глубоко нырял в свои
мысли, то мог вспомнить вкус его губ на своих, ощущения обжигающих кончиков
пальцев, сжимающих его бёдра и оставляющих на них лёгкие синяки, которые
он изо всех сил постарается спрятать от Джису. От этого Тэхён задрожал, всё
ещё будучи в своём тёплом свитере, почувствовав одновременно и холод, и жар
от этих воспоминаний. Чонгук всегда знал, как вызвать в нём противоречия, и
Тэхён внезапно почувствовал искушение разбудить младшего и донимать его
вопросами до тех пор, пока хотя бы что-нибудь из этого не обретёт смысл.

— Наверняка этого никогда не случится, — прошептал Тэхён, проведя пальцами

по острой линии его челюсти и чёрным, цвета вороньего крыла, локонам, что
оказались очень мягкими на ощупь. Он погладил его пряди и замер только
тогда, когда Чонгук зашевелился во сне. Он смотрел на эти губы, что всего пару
часов назад доставляли ему удовольствие и которые распахнулись, сделав
глоток воздуха и позволив сорваться с них бессвязному бормотанию. Тэхён с
удовольствием лежал бы и любовался этим зрелищем, но он так скоро ушёл в
свои мысли, что смог лишь придвинуться ближе к Чонгуку, прижавшись щекой к
его груди и принявшись выводить бесконечные узоры на его скульптурной коже.

Сложность состояла в том, что Тэхён был потерян. Сейчас он был совершенно
сбит с толку, и всё, что он мог, так это повторять про себя один и тот же вопрос:
«Что делать дальше?». Легко было сдаться, практически слишком легко, отчего
он завис, пытаясь обрести равновесие в своей испоганенной жизни. Сейчас он
почти завидовал Чонгуку. Хотя бы из-за его способности спать в такой момент.
Это были тэхёновы отношения, он знал это, знал, что именно ему следовало бы
быть более преданным и ответственным и не испытывать влечения к чужим
телам. Но он не мог не задаться вопросом, как Чонгук, казалось, так легко
принимал происходящее и со всем справлялся. Дело в том, что Тэхён понимал:
измена — это измена. Независимо от обстоятельств, и он был свидетелем того,
как его уже бывший друг оказался на стороне этого предательства, и всё, о чём
он думал, — это насколько жестокими были его действия. Настолько ужасным
должен быть человек, чтобы лгать и предавать кого-то настолько близкого.

Тэхён знал, как легко было судить изменщиков. Посмотреть на них, подумав:
«Оу, они ужасны», и утешить пострадавшего человека. Раньше он думал, что всё
дело в похоти. Что кто-то не смог удержать себя в штанах и быть хорошим для
человека, которого якобы любил. Он искренне сожалел, что тогда не разобрался
в этом получше. Потому что сейчас он так по-королевски проебался, поняв, что
лёг с Чонгуком в постель не для того, чтобы просто потрахаться. Может, похоть
и сыграла свою роль, но Тэхён не был настолько наивен, чтобы игнорировать
51/202
боль в груди при взгляде на рядом лежащего парня. Это уже давным-давно
переросло во что-то большее, чем просто влечение, приведя Тэхёна на опасную
территорию. Дальше интимного, прямо в ту часть, где в игру вступали его
обнажённые эмоции. Он постепенно осознавал, особенно после проведённой
вместе ночи, что ходит по лезвию этого ножа уже несколько недель. То, что
начиналось с шокирующего желания, теперь превратилось в бурлящую
влюблённость, которая обрушивалась на каждую его частичку, отчего Тэхён был
абсолютно напуган.

— Мне не следовало спрашивать о свитере, — это было глупо, он знает.

Ощущение, которое он не смог отпустить, когда Чонгук так крепко вцепился в
него. Как он понял, именно тогда его сердце и остановилось, и, как при любой
другой влюблённости, в нём возникло лишь желание взаимности чувств. Тэхён
понимал, что не мог ожидать этого по многим причинам. Сегодня ночью он
решил вкусить дозу побольше, чтобы удержать свои чувства в узде.

Как бы ты ни старался схоронить их, запереть глубоко внутри или притвориться,

что это не то, чем кажется… они найдут способ когтями выбраться из груди и
разрушить всё, что ты знал о своей жизни.

Тэхён не мог перестать думать о том, что Чонгук помнил его свитер. В конце
концов, это было всего лишь незначительной деталью в плане огромной жизни,
но его сознание имело забавную привычку придавать значение простым вещам.
Он просто хотел верить, что Чонгук тоже так считает. Возможно, именно
поэтому Тэхён думал, что лучше оставить эту мысль в покое, позволить ей
исчезнуть на кладбище своего сознания и притвориться, что она ничего не
значила. Но он не мог остановить тот огонёк надежды, что тлел у него в груди.

Его глаза наконец оторвались от созерцания спящего Чонгука, и он перевёл

взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, и вздохнул, увидев время.

5:37 утра.

Ему нужно было идти, ведь он знал, что Джису была ранней пташкой и могла в
скором времени направиться домой. Закусив губу, он осторожно вылез из-под
одеяла и перелез через Чонгука, пока вдруг не почувствовал под босыми ногами
мягкий ковёр. Воздух вокруг него внезапно стал таким холодным, что больше
всего на свете ему захотелось вновь вернуться под одеяло к младшему и уснуть.
Эта мысль была эгоистичной, но он прогнал это чувство прочь и поднялся с
кровати, не позволив себе обернуться из-за страха того, что он сдастся и
рискнёт быть пойманным. Самое худшее из этого? Ему было всё равно.

Тэхён толкнул дверь в свою комнату, отставив её приоткрытой, и подумал, что

поспать сегодня он точно не сможет. Так что он решил принять душ, чтобы
лениво наблюдать, как вода каскадом стекает по кафельным стенам, а пар
поднимается наверх. Обычно он любил проводить так время: позволяя воде
стекать по спине и дарить этот успокаивающий жар, что мог сделать только
хороший душ. Он обнаружил, что эти ощущения меркнут на фоне сильных рук и
обжигающего языка, но эту мысль он должен был оставить в прошлом. В какой-
то момент он осознал, насколько нереальной была вся эта ситуация. Прикол в
том, что никто не говорил, насколько далеко могут зайти такие интрижки, не в
этом ли причина? Они должны оставаться в тайне. Но Тэхён всё больше
понимал, что дело не в том, чтобы предотвратить их повторение, а в том, как
научиться их скрывать, чтобы продолжить предаваться им.
52/202
Тяжело вздохнув, он оттолкнулся от стены, соскользнув на пол, и уложил голову
между коленей. Он отчётливо осознавал, насколько должен быть зол на себя, на
всех людей. Только Тэхён понимал, что его гнев неуместен по отношению ко
всему миру. Просто когда вам кажется, что вы контролируете свою жизнь, то
обязательно происходит что-то, что сбивает вас с ног, и вы по накатанной
оказываетесь в неконтролируемых обстоятельствах. Почему он сразу не нашёл
то, чего хотел? Почему оно ворвалось в его мир в образе какого-то Чон Чонгука?
Теперь ему придётся бороться со своими эгоистичными желаниями, вызвавшими
хаос, что окутает и его, и всех, кого он любит. Он предположил, что так и
работает, в первую очередь, эгоизм. Неудивительно, что философия диктовала
людям вместо этого бескорыстно что-то отдавать.

Где-то в глубине своих мыслей он нашёл силы, чтобы подняться с пола; его
волосы промокли, а тело зудело от чего-то, чего он не мог понять. С тех пор, как
он покинул Чонгука, в нём горело желание, заползая под кожу и постоянно
напоминая о чувстве вины, которое он должен нести. Но, о Боже, как же сильно
он хотел вновь удовлетворить это желание.

— Чтоб меня… — пробормотал он, резко отдёрнув занавеску душевой, и

принялся вытираться полотенцем. Он замер, взглянув в зеркало, и заметил
исчезающие отметины, оставленные младшим. Он ощутил смутное напряжение,
подумав, что Чонгук мог оставить их специально. Он не мог представить себе,
что тот мог быть настолько беспечным, даже если и думал отомстить своей
сестре. Но он сделает всё возможное, чтобы скрыть их на время от Джису до тех
пор, пока они не станут обычным напоминанием удовольствия и грубых пальцев.

— Тэхён?

Он замер на месте, быстро опустив полотенце ниже и обмотав его вокруг талии,
когда увидел, как дверь в спальню открылась ещё шире. Он обернулся, чтобы
выглянуть наружу, и увидел зевающую Джису, которая снимала пальто, а затем
бросила его на кровать. Её глаза метнулись к нему, а на губах заиграла широкая
улыбка, когда она подскочила к своему парню.

— Доброе утро, детка, — её губы прикоснулись к его щеке, а пальцы улеглись на

грудь, щекоча кожу. Тэхён инстинктивно вздрогнул, но был уверен, что скорее
от страха, чем от возбуждения.

— П-привет… — он прочистил горло, пытаясь вновь обрести уверенность рядом с

ней. — Как там у друзей всё прошло?

Джису пожала плечами и, к его счастью, отстранилась, чтобы почистить зубы.

— Всё прошло отлично, мы составили план вечеринки и всё такое. Её ребёнку

понравится. Они выбрали так много милых украшений.

Она продолжала говорить, и, хотя Тэхён улыбался и кивал, он даже близко не

был готов уделить ей того внимания, которого она заслуживала. Он был
слишком занят шуршанием полотенца, оглаживая пальцами метки на бёдрах
поверх грубой ткани. Тошно было стоять рядом с ней, зная, что под кончиками
его пальцев скрывались доказательства его предательства. Лучший мужчина
показал бы ей, лучший мужчина раскрылся бы и рассказал, что сделал, и
разобрался бы с последствиями. Тэхён начинал понимать, что он не был этим
53/202
лучшим мужчиной. Сказать ей — означало потерять её, потерять всё это, эту
рутину, от которой он зависел и благодаря которой ещё не помешался. Именно
на этом он должен был сосредоточиться, но эгоистичная его часть быстренько
окунула его в более глубокие рассуждения, в голую правду о том, что это
означало ещё и потерять Чонгука. Если Джису узнает обо всём, даже о простом
флирте, то немедленно выгонит своего брата прочь, и Тэхён знал, что тогда для
него всё будет кончено. Чонгук покинет и эту квартиру, и его жизнь, и он ничего
не сможет вернуть назад.

— Я не могу потерять его…

— Что?

Тэхён моргнул, увидев, как вопросительно приподнялись её брови. Он не

заметил, насколько легко отключился, позволив собственному языку предать
его, открыв то, о чём болело сердце.

— Эм, я… — он густо покраснел от стыда, и, отвернувшись, скрылся в комнате,

чтобы одеться. — Я не могу потерять… сон. Я не могу больше не спать из-за
лекций, — вряд ли он идеально выкрутился, но Джису вмиг забеспокоилась и
обхватила ладонью его щёку, погладив большим пальцем кожу под глазами.

— Из-за этого у тебя такие мешки, ты выглядишь таким уставшим, детка, — она
приникла к нему, ухаживая, погладила по спине и сочувственно улыбнулась.
— Но семестр уже почти закончился, так? Я знаю, у тебя постоянный стресс, но
результат того стоит. Ты справишься со всем, — Джису нежно обняла его, её
волосы щекотали его подбородок, пока она изо всех сил пыталась утешить его,
понятия не имея, в чём крылась настоящая причина его измотанности. Тэхён
только и смог, что улыбнуться, пытаясь успокоиться в её объятиях.

— Да. Я уверен, что смогу… — слабо сказал он, позволяя ей обнимать себя
дольше, чем следовало. Она отстранилась с улыбкой, поджав губы для поцелуя,
и он подчинился, позволив их губам соприкоснуться. Он чувствовал, что она
хочет углубить его, и каждая частичка в его теле хотела только отстраниться,
но он не мог позволить себе разочаровывать её ещё больше. Он наклонил
голову, обхватив её щёку и принявшись поглаживать мягкую кожу, на что она
счастливо промычала ему в губы. Странно было сравнивать разницу между их
поцелуями, зная, что всё его внимание должно быть сосредоточено на ней и
только на ней, но он не мог остановить своё сознание, подбрасывающее ему
воспоминания о более грубых губах и доминирующем поведении. Он начинал
осознавать, что теперь отношения были не только между ним и Джису. Чонгук
прочно вклинился между ними двумя, и Тэхён стал единственной тому причиной.

В дверь спальни негромко постучали, и Тэхён оторвался от поцелуя, широко

распахнутыми в отчаянии глазами взглянув на проклятие всей своей жизни.
Чонгук прислонился к дверному косяку; костяшки его пальцев зависли над
деревом, когда он прекратил стучать и уставился на Тэхёна. Старший
практически захотел рявкнуть на него, чтобы тот остановился, попытавшись
выразить своё недовольство и предостережение одним лишь взглядом. Но
Чонгук не сдавался: его карие глаза продолжили свой путь, а губы скривились в
явном презрении, когда он заговорил.

— Простите, что прервал, — Тэхён нахмурился, попытавшись скрыть свой

румянец, когда заметил, что младший снова был без верха. Он явно пытался
54/202
усугубить ситуацию.

— Я удивлена, что ты не спишь, — отрезала Джису, закатив глаза, и

отодвинулась от Тэхёна, принявшись рыться в шкафу в поисках рабочей
одежды.

— Не нужно так сильно расстраиваться, сестрёнка, — Чонгук продолжил стоять

в дверях, всё ещё не сводя тяжёлого взгляда со старшего, который изо всех сил
его игнорировал. Тэхён чувствовал, как взгляд обжигал его бок, без сомнения
изучая почти обнажённое тело, отчего горячие мурашки пробежали по всей его
спине. Отметины на бёдрах практически зудели от желания вновь ощутить
прикосновения своего хозяина. Из-за чего тело пульсировало от неистового
желания, лицо постепенно теплело, а пальцы беспокойно сжимали полотенце.
Тэхён знал, что это утро будет неловким, но надеялся, что Джису не будет
принимать в нём участия.

— Что ты хочешь, Чонгук? Мне нужно собираться на работу, у меня нет времени
препираться с тобой, — Джису бросила на кровать несколько пар чулок, затем
юбку-карандаш и обернулась на дверной проём. Тэхён почти хотел, чтобы она
увидела возбуждённые взгляды, которые бросал в его сторону её брат, чтобы
только прекратить эту интрижку между ними до того, как она примет более
серьёзные обороты.

— Мне нужно полотенце, а в шкафу в прихожей пусто.

Джису на его слова лишь усмехнулась, резко выдвинув ящик комода и вытащив
нужную вещь.

— Если бы у тебя было своё жильё, то не было бы и проблем с полотенцами, —

она сверкнула глазами, и Тэхён почувствовал, как вновь загорелась эта бомба
замедленного действия, и напрягся, когда младший закусил губу.

— Я пришёл сюда не для грёбаных лекций, — ещё сильнее нахмурился Чонгук, и

чем больше он огрызался, тем больше распалялась Джису. Тэхён стал
свидетелем их словесной перебранки, невероятно напрягшись всем телом от их
пристальных гляделок.

— Ты вообще не должен сюда приходить! У тебя нет никакого чувства личного

пространства, — она подошла к брату, прижав полотенце к его груди, и её лицо
исказилось от отвращения, когда она посмотрела на его руки. — Я имею в виду,
посмотри на себя, прикройся! На тебе отметины всех, с кем ты спал. В тебе нет
ни грамма порядочности!

От этих слов глаза Тэхёна расширились, а сердце бешено забилось, и он метнул

взгляд в Чонгука, разглядывая глубокие серповидные отметины, которые
оставил он сам. Его щёки запылали, и он не пропустил самодовольного взгляда,
которым наградил его Чонгук. К несчастью, Джису заметила его дискомфорт,
уперев руки в бока, и вновь продолжила спорить с братом.

— Взгляни, ты заставляешь Тэ чувствовать себя некомфортно, — Тэхён правда

хотел, чтобы она остановилась, и упёрся взглядом в пол, пока вдруг не услышал,
как явно позабавленный Чонгук на это лишь усмехнулся.

— Не думай, что это из-за меня.

55/202
Тэхён был готов ударить его, теперь метая в младшего глазами кинжалы,
прекрасно понимая смысл сказанного. Конечно, больше всех во всём виноват
был он сам, именно он был тем, кого следовало обвинять, но было бы неплохо,
если бы Чонгук играл по-хорошему. Находиться рядом с Джису было и так
сложно, ему не нужна была помощь всей семейки Чон.

— Просто уйди, Чонгук! Почему бы тебе не сделать хоть что-то полезное и

поискать сегодня жильё?

— Я работаю.

— Ну так сделай это попозже, мне плевать!

— Почему бы тебе, блять, не заткнуться хотя бы на две секунды?

Тэхён почувствовал, как встали волосы дыбом на его шее, а раздражение всё
росло от какофонии из голосов вокруг него. Он редко вмешивался в их споры,
прибегая к этому только тогда, когда они заходили слишком далеко, но сейчас
он был слишком напряжён, чтобы участвовать в их играх. Он просто хотел,
чтобы всё это прекратилось, чтобы всё вообще прекратилось. Шума в его голове
и так было достаточно, он не хотел чувствовать вину ещё и за их ругань, зная,
что если их с Чонгуком секрет всплывёт наружу, то ничего уже нельзя будет
спасти. Это было даже хуже всех их прежних перепалок. И он был причиной
всему этому. Это было его напоминанием о том, что ему следовало бы быть
лучше, но слова слетели с его губ прежде, чем он успел получше их обдумать.

— Заткнитесь!

И брат, и сестра удивлённо замерли, а Джису мягко надула губы, помедлив

рядом с ним. Она протянула руку, чтобы успокоить всё его вмиг напрягшееся
существо, но он лишь отмахнулся от неё и потёр лоб.

— Просто… прекратите, — он облизал губы и обхватил голову руками, чтобы

сдержать своё раздражение. — Пожалуйста.

— Тэ, детка-

Тэхён страдальчески вздохнул, посмотрев на них обоих, и принялся претворять

свой план в жизнь.

— Я присмотрю за ним, окей? Мои занятия по четвергам сегодня отменили, и я

свободен целый день. Мы можем поискать ему квартиру, да? — он перевёл
взгляд на Чонгука и удивлённо моргнул, когда заметил, каким удручённым всего
на миг показался младший. Но это быстро сменилось его привычным
бесстрастным выражением лица, и младший в молчаливом согласии пожал
плечами. Если бы Тэхён был более благоразумным, то он бы избегал любого
сценария, в котором мог остаться наедине с Чонгуком, но он начинал
осознавать, как легко играл на его нервах младший и как легко тот выбрасывал
все запреты в окно.

— Тэ, — Джису погладила его по руке, успокаивающе улыбнувшись, что мало

помогало ему расслабиться. — Ты не обязан этого делать, окей? Он должен быть
ответственным за э-
56/202
— Отъебись, — прорычал, сжав челюсти, Чонгук, и Тэхёну с трудом верилось, что
им удалось столько продержаться в одном доме, учитывая их постоянные
стычки.

— Достаточно, — взорвался Тэхён, двинувшись к шкафу и достав из него

одежду. — Мы всё уладили. Просто оставим всё, как есть. В четверг пойдёт?
— он свирепо посмотрел на младшего, пытаясь сохранить свою властную
позицию, но понял, что эта самая позиция рушится под взглядом этих глаз,
словно у оленёнка, которые выдают, насколько невинным на самом деле был их
хозяин.

— Ага, — Чонгук кивнул, обведя Тэхёна взглядом, а после оттолкнулся от

дверного косяка и вновь вернулся в коридор. Тэхёна должен был удовлетворить
этот ответ, но он начинал сожалеть о своих решениях. Он знал, что из-за
прошлой ночи сказать «нет» в будущем будет только сложнее, и он вновь просто
позволил себе сдаться. Как бы он ни старался, он был слаб перед Чонгуком во
всех смыслах этого слова. И начинал понимать, что Чонгук ничем не отличался
от него.

— Хей, Тэ, — Джису мягко приобняла его сбоку, прижавшись щекой к плечу, и
улыбнулась. — Прости. Просто он постоянно треплет мне нервы. Но всё равно
спасибо. За то, что сделал это для меня.

Но он ведь не ради неё это делал, нет?

— Да. Всё в порядке, — слабо улыбнулся он, позволив ей оставить поцелуй на

своей щеке, после чего она закончила одеваться. Он смотрел, как она уходит на
кухню, и наконец облегчённо выдохнул, натянув свою одежду. Возможно, он
перегнул палку, так вмешавшись в их разборки, но он был слишком взволнован
и взвинчен, чтобы, как обычно, проигнорировать их ругань.

Тэхён мимолётом смотрел в зеркало во весь рост, застёгивая свою шёлковую

рубашку и надеясь, что остаток дня для него не будет столь напряжённым. Он
уже наполовину покончил с пуговицами, когда вдруг чьи-то руки крепко
обхватили его за талию, толкнув и прижав к стене его собственной спальни. Он
чуть не вскрикнул от удивления, но вовремя закусил щёку с внутренней
стороны, чтобы не привлечь внимание своей девушки. Ведь он знал, что ей не
хватило бы сил на такую грубую хватку, да и после прошлой ночи он никогда не
забудет ощущения этих рук на себе.

— Что, чёрт возьми, ты творишь? — низко прорычал Чонгук, расположив руку на

стене на уровне его головы. Тэхён только и мог, что пялиться на него в шоке,
выглядя полным идиотом, когда младший вдруг обнажил перед ним своё
смущение и волнение.

— Ч-что ты имеешь в виду? — Тэхён оторвал руку от своего плеча, пытаясь

взглянуть на него в ответ, но безбожно отвлекаясь на их близость.

— Я имею в виду, — Чонгук наклонил голову в сторону дверного проёма,

убеждаясь, что Джису всё ещё находилась на кухне, а после продолжил: —
предложил заняться поисками вместе со мной.

Тэхён пожал плечами, попытавшись скрыть румянец, когда мягкие кончики

57/202
пальцев коснулись его талии.

— Она собирается продолжить донимать тебя переездом, но ты ведь можешь

подсластить ей и поискать местечко, так? Или ты предпочитаешь продолжать
кричать на каждого? По правде говоря, я устал от этого, — казалось, Тэхёну
удалось привлечь внимание Чонгука, и он почувствовал отдалённую боль в
словах младшего, которые тот произнёс, моментально отстранившись.

— Если ты так сильно хочешь спровадить меня отсюда, так и скажи, Тэхён, —
Чонгук был близок к тому, чтобы отодвинуться и уйти, но, вопреки своему
здравому смыслу, Тэхён потянулся к младшему, дёрнув того на себя за пояс
спортивных штанов.

— Ты знаешь, что я не это имел в виду, — он перекатывал ткань между пальцев,

чувствуя, как воздух вокруг них настолько наполняется привычной тяжестью,
что ему становится трудно дышать. — Всё будет хорошо, — получилось больше
как вопрос, словно оба боялись, чем им может обернуться нахождение наедине
друг с другом. Тэхён поборол свою трусость, встретившись взглядом с Чонгуком,
и понял, что тот определённо боролся с теми же демонами, что и он сам.
— Разве нет?

Чонгук закусил свою губу, подняв руку и коснувшись влажных волос старшего,
чтобы убрать несколько выбившихся прядок за ухо. Он почувствовал, как
задрожал Тэхён, и только это заставило его хотеть прикасаться к нему хотя бы
ещё немного.

— Это ты скажи мне, Тэ.

От этого прозвища Тэхён сглотнул, а его тело, всё ещё прижатое к стене,
расслабилось, несмотря на то, что каждый нерв в нём вопил, что он слишком
осмелел, ведь Джису по-прежнему была дома. Ему следовало оттолкнуть
младшего, следуя лишь своим сомнениям, но Чонгук умел делать его зависимым
от своего присутствия. Каждая клеточка его тела умоляла поддаться, позволив
мыслям о нём охватить себя, но один неверный шаг — и всему придёт конец. С
достаточной убедительностью Тэхён прижался рукой к груди Чонгука, вложив
все свои силы в слова, которые младший должен был понять.

— Прошлая ночь… — он сглотнул, вспоминая все грязные вещи, что они

вытворяли вдвоём. Все способы, которыми Чонгук умудрялся разгадывать его и
рассказывать о нём больше, чем он сам знал, — была ошибкой. — На самом деле,
в этих сантиментах была уверенность, но каждый раз, когда он пытался
отстраниться, его затягивало всё глубже. — Так ведь?

Чонгук обдумывал его слова, уложив руку поверх розовой щеки, которая просто
молила о поцелуе. Бесспорно, прошлая ночь была ошибкой, и, даже если
главенствующую роль в сердце младшего занимало не чувство вины, он был
куда более бездумен из-за собственной нужды заиметь Тэхёна себе.
Просыпаться в пустой постели оказалось дерьмово, даже хуже, ведь он давно
должен был к этому привыкнуть.

— Согласен, — ему не нужна была головная боль. Но он продолжил путешествие

рукой ниже по утончённым чертам лица, проведя рукой по носу и губам, так и
призывающих их поцеловать. Он остановился совсем рядом с горлом Тэхёна,
огладив большим пальцем его выделяющееся адамово яблоко. — И это никогда
58/202
не повторится снова, верно? — манил он, всё ещё поглядывая в коридор, чтобы
убедиться, что у них ещё было время поговорить.

— Согласен, — ответил Тэхён, и у него перехватило дыхание, когда чужая

ладонь сильнее сжалась на его горле так, словно этот жест мог передать их
борьбу с самими собой, попытки держаться порознь. Их грудные клетки тяжело
вздымались, глаза мрачно сверлили чужие напротив, и Тэхён почувствовал
желание толкнуть младшего в грудь и снова вернуться в кровать. Если это
чувство было таким импульсивным, когда Джису находилась всего на
расстоянии в пару футов, то он не мог представить, что будет в четверг. С
другой стороны, они оба знали что, не так ли? — Больше никогда…

— Больше никогда, — повторил Чонгук и, услышав приближающиеся шаги,

быстро выпустил старшего из своих объятий. Он пару секунд поколебался, а
после ускользнул, оставив Тэхёна собирать осколки своей разбитой жизни
одного.

В среду до Чонгука доходит, насколько глупо было соглашаться на уговоры

Тэхёна. Если бы он был хотя бы наполовину так умён, каковым себя считал, то
вышел бы из комнаты ещё в тот момент, когда увидел их с Джису целующимися,
и оставил всё, как есть. Но он, как оказалось, был достаточно примитивен, чтобы
просто наблюдать за происходящим, и потому влез в ту сцену, поняв, что ему
всё сложнее принимать Джису в роли, которую он сам играл предшествующей
тому дню ночью. Ещё более безумным было то, что он буквально скулил при
мысли о том, что она тычет этим фактом прямо ему в лицо. Она была просто до
ужаса не осведомлена о его мотивах и заигрываниях с Тэхёном, но обиженная
его сторона хотела позволить ревностной боли вспыхивать в груди каждый раз,
когда им случалось оказаться вместе.

— Чёрт подери, — он без устали кусал губы, проводя рукой по волосам и

раскладывая на рабочем столе чернила. Да, он натворил делов и прекрасно это
понимал, но именно эмоции внезапно вспыхивали в нём, заставляя ощущать
горечь последствий. Было бы легко списать все свои действия на минутную
слабость, желание просто удовлетворить своё либидо и необходимость
оказаться в постели с Тэхёном. Но Чонгук не был настолько наивным, чтобы
притворяться, будто не хотел этого человека и по другим причинам. Ему не
нужно было озвучивать их, но он больше не обманывал себя. В тот день его
смелость в прикосновении к Тэхёну в присутствии собственной сестры была
достаточным доказательством. Они играли рискованно, он это понимал, но у
Тэхёна был какой-то особый способ затуманивать его рассудок. Даже взгляда в
эти блестящие глаза было достаточно, чтобы ранить душу, и скрывающаяся за
их общей ошибкой сладостная ложь была своеобразным способом держать себя
в руках. Завтрашний день планировал хорошенько подпортить ему настроение,
и он балансировал между любовью к этой идее и глубокой ненавистью к ней же.

— Мой любимый тату-мастер!

59/202
Чонгук закряхтел от силы, с которой чужие руки обхватили его за плечи, и, легко
улыбнувшись, похлопал друга по рукам, расположившимся на его шее. Он
слишком глубоко ушёл в своё уныние и не заметил даже звона колокольчика
входной двери, уверенный, что Юнги обязательно посмеётся над ним позже,
когда они останутся одни. Но он отбросил эти мысли в сторону, засмеявшись,
когда Намджун прижал его ближе к своей груди, а после устроился на стуле.

— Я никогда не работал с тобой до этого, Намджун.

— И что? По-прежнему мой любимчик. Всегда знал, что ты найдёшь этому

искусству отличное применение.

Он уже и забыл, каким оптимистичным мог быть друг его детства. С их

последней встречи прошло не так уж и много лет, но ощущалась их разлука
именно так. Намджун был одним из немногих, кто мог вытерпеть Чонгука и в
лучшие, и в худшие его времена. Которые не были взаимоисключающими в его
жизни.

— Разбрасывайся, не разбрасывайся комплиментами, а Юнги

пятидесятипроцентную скидку тебе не сделает, ты в курсе? — он рассмеялся на
притворную обиду, возникшую на лице Намджуна, натянул пару чёрных
нитриловых перчаток и установил трафарет, взяв бритву, чтобы подготовить
участок кожи на руке друга. Это был рисунок, над которым он долго и
кропотливо работал: маленькая, но детализированная татуировка с маленькими
нотами и акварельными акцентами. Он нарисовал её специально для Намджуна,
зная, как много для него значило показать гордость своей музыкальной
карьерой.

— Гук, я и не мечтал об этом. Я буду счастлив заплатить сколько угодно, ведь ты

заслуживаешь этого.

— Фу, заканчивай со своими подколами, — Чонгук всё равно улыбнулся,

наслаждаясь редким моментом проявления нежности к кому-то. Это не
успокоило волнение, от которого скручивало живот благодаря одному
конкретному Ким Тэхёну, но этого было достаточно, чтобы он смог пережить
этот день. Он принялся обрабатывать место на предплечье Намджуна,
тщательно побрив всё вокруг, и рассказывать всякие глупости своему старому
другу. Он обожал эту часть своей работы: изучать все тонкости линий
татуировки, даже если некоторые её части временами казались нелепыми. Эта,
однако, была идеальной, и он гордился, что именно его попросили заняться ею.
— Хорошо, как тебе? — Чонгук позволил Намджуну рассмотреть расположение
трафарета в зеркале, стоящем в углу помещения, и, получив быстрый
одобрительный кивок, занялся подготовкой машинки. Они вели оживлённую
светскую беседу, некоторые её темы касались их детства или старшей школы.
Он был благодарен этому временному отвлечению, но, к несчастью, оно не могло
длиться так долго, как ему того хотелось.

— Как тебе с Джису живётся?

Великолепно, хотел бы сказать он, пропитанное сарказмом. Но в реальности он

лишь просто пожал плечами, вставив в машинку чернильные колпачки, и
установил режим лайнера. Намджун поморщился, и Чонгук погладил большим
пальцем его руку, чтобы немного его успокоить.

60/202
— Нормально, — вроде обычный, подходящий ответ, но на него он услышал
лишь тяжёлое молчание, после чего на него уставились две пары глаз. Чонгук
хотел продолжить работать и не отвлекаться, но чем больше он фокусировался,
тем сложнее было игнорировать направленный на него пристальный взгляд.
— Что? — прорычал он, мгновенно остановившись и увидев Юнги,
передразнивающего удивлённое выражение лица Намджуна.

Его босс приподнял бровь, отчего мятные волосы спали ему на глаза, а после
задушено усмехнулся.

— С каких это пор жить с Джису стало нормально? — он явно насмехался над
употреблённым Чонгуком словом и засмеялся вместе с Намджуном, сидящим
рядом с Чонгуком. И младший почти пожалел, что впустил того сюда.

— Потому что так и есть, — на это Юнги только фыркнул, смело усевшись на
стул рядом с Намджуном и игриво подтолкнув его локтем.

— Этот маленький говнюк, — он указал на Чонгука, скривив губы в ухмылке и

вспомнив, как каждый день на протяжении нескольких месяцев или около того
Чонгук не хотел возвращаться домой. — С тех пор, как он здесь работает, всё,
что я слышу каждый день, так это какая она стерва и как её маленький мальчик-
зайчик пытается стать лучшим другом Гука, — Намджун рассмеялся при одной
только мысли об этом, прекрасно зная, что Чонгук был последним человеком на
Земле, который мог с лёгкостью обзаводиться друзьями. Чёрт, даже ему в своё
время было нелегко ломать барьеры младшего.

— Оуу, — проворковал Намджун, пытаясь особо не двигаться, так как Чонгук

продолжил выводить контуры татуировки. — У Гука появился поклонник.

После этих слов Чонгук почувствовал, как вспыхнули его щёки, прекрасно
понимая, что эти оба даже не подозревают, насколько близки к правде. Ему
правда следовало покончить с работой на сегодня. Он был не в настроении
думать о Тэхёне, его изгибающемся теле или хриплых стонах, от которых член в
его штанах опасно дёрнулся, а сердце заколотилось от желания. Боже, он
правда жалок.

— Да, она стервозная… — он решил немного пошутить, понадеявшись, что они

не поднимут тему Тэхёна. — Постоянно лезет и докапывается, но в остальном
всё нормально.

Не сработало.

— Так чем занимается её парень? — Намджун зашевелился на месте, играя

пальцами в игру с Юнги и пытаясь скоротать время за таким незамысловатым
развлечением. — Дай угадаю, доктор? Нет, погодь, адвокат? Похоже, это как раз
по её части.

Юнги фыркнул, ухмыльнувшись победе над Намджуном.

— Ты разве не был в неё влюблён, Джун?

Чонгук решил проигнорировать их и напряг глаза, попытавшись достаточно

сосредоточиться, чтобы не испортить другу руку.

61/202
— Нет, перформативными исследованиями. Он специализируется на них, учится
на магистратуре, — он мог буквально ощутить шок Намджуна, и после
услышанных слов глаза его друга широко распахнулись.

— Не шутишь? Ни за что бы не подумал, что она встанет на путь искусства, —

Чонгук не мог его винить за такие рассуждения, он точно так же удивился,
когда узнал о карьере Тэхёна. Он действительно должен был быть благодарен
этому, ведь иначе не увлёкся бы старшим настолько. — Не могу поверить, что
был влюблён в неё…

Чонгук глубоко нахмурился, сморщив нос от отвращения.

— Ужас.

— А он? — как отрезал Юнги, теперь лазящий в телефоне.

— Что он? — Чонгук очистил кожу, вытерев остатки чернил салфеткой и

настроив машинку, чтобы начать затенять рисунок.

— Больше не действует тебе на нервы? — Юнги забросил свои ноги в ботинках

на край сиденья Намджуна, в очередной раз порадовавшись тому, что вложился
в откидные кресла для клиентов.

— Он никогда этого и не делал, — Чонгук знал, насколько лживыми были его

слова. Тэхён был постоянным источником его растерянности с самого начала его
жизни в новой обстановке. Не таким, как Джису, но таким, что Чонгуку хотелось
вышвырнуть его из квартиры. Конечно, временами он путал его растущее
влечение с раздражением, а дружелюбное поведение — с угрозой своим высоко
возведённым стенам безразличия.

— Чушь! — засмеялся позабавленный Юнги, раскачиваясь на своём стуле. — У

тебя либо «Джису это, Джису то», либо «её парень сводит меня с ума», — он
изобразил высокий голос, смазливую улыбочку и всё в том же духе, посмеиваясь
над обиженно-хмурым взглядом Чонгука. Следует сказать, что Намджун был
вынужден рассмеяться вместе с ним.

— Он типа мудак или что?

Теперь рассмеяться мог Чонгук, потому что мудак — последнее слово, которым
можно было описать одного конкретного студентика. Именно поэтому он
выпалил следующие слова, едва не уткнувшись лицом в свою работу, когда
осознал это.

— Как раз наоборот. Он просто ангел, — он чувствовал их внимательные

взгляды, едва удерживая руку на весу под буквально ощутимым любопытством.
— Я имею в виду, что он не плохой. Просто болтливый.

— Ага-а… — Юнги пожевал жвачку, надув пузырь, посмотрел, как тот лопается,
а после покосился на своего подмастерье. — Болтливый, — пробормотал он, всё
оставшееся время наблюдая, насколько неловким стал Чонгук.

— Хорошо, я закончил, — Чонгук привёл Намджуна в порядок, осмотрел участок

кожи с рисунком и перед уходом накрыл его повязкой. Они поговорили ещё
немного, Чонгук похлопал его по спине и проводил к выходу из салона. Он в
62/202
последний раз помахал ему через окно, улыбнувшись про себя, прежде чем
потянуться к своему расписанию. На сегодня у него осталось не так уж и много
работы, и остаток смены он проведёт за разработкой парочки заказов на
следующую неделю. Чонгук почти вернул себе спокойствие, как вдруг Юнги
оказался у стойки регистрации и, качая ногами вперёд-назад, наклонился ближе
к нему.

— Итак, как давно?

Чонгук не потрудился даже поднять глаза.

— Как давно что? — он перевернул страницу скетчбука, поднял его и

присмотрелся к деталям.

— Как давно ты трахаешь парня своей сестры?

Альбом тут же выпал из его рук, глаза широко распахнулись, а губы в шоке
приоткрылись.

— Что?

Юнги цокнул языком, и его лицо приняло понимающее выражение. Чонгук бы

над этим посмеялся, если бы не тема разговора.

— Ты услышал меня, — старший выпрямил палец перед Чонгуком, подняв

вторую руку, сложил из пальцев круг, изобразив половой акт, и самодовольно
усмехнулся. — Как давно?

— Я не делал этого, — закатил глаза Чонгук, пытаясь найти за окном что-то

более интересное, чем этот разговор. — Я не трахал его.

— Хорошо. Но ты собираешься, так? — Юнги говорил об этом максимально

равнодушно. Если Чонгук думал, что не делал из произошедшего что-то
масштабное, то Юнги, безусловно, пристыдил его одним только своим
отношением к положению вещей.

— Всё не так, — всё было очень даже так. Чонгуку было достаточно просто
взглянуть на отметины на своих руках, чтобы доказать это. Чёрт, да он мог
копнуть поглубже внутри себя и отыскать там множество грёз, включающих в
себя сценарии, подобные «этому».

— Малой, я знаю тебя достаточно долго, чтобы понять, что ты вляпался в какое-
то дерьмо, и не мне тебя судить. Так что расскажи мне.

Он заглянул в глаза своему хёну, толкнув язык за щёку и при этом оценивая
риск. Юнги никому не растрындит, он был уверен. Но раскрыть кому-то их с
Тэхёном интрижку означало сделать её более реальной в своих глазах.
Броситься в бездну эмоций, от которых он старался держаться подальше. Опять
же, это ведь Юнги. Его друг, который никогда не выпытывал у него ничего,
кроме необходимой ему информации.

Никакого осуждения.

— Мы, — Чонгук облизнул свои потрескавшиеся губы, сделав мысленную

63/202
пометку купить новую гигиеничку после работы. — Мы не трахались. Просто
поделали немножко того, немножко этого, — он уже мог представить себе, как
покраснел бы от такого описания Тэхён. В груди расцвело желание улыбнуться.

— Прекрасно. А теперь прекрати тянуть кота за яйца и скажи мне правду.

— Так это правда!

— Хорошо, — Юнги откинулся назад, массируя затылок и внимательно

разглядывая младшего. — Последние несколько дней ты был просто в отличном
настроении. Стал хмуриться только два раза в час.

— К чему ты клонишь, хён?

— Что ты, возможно, и не трахался с ним, но ты хочешь этого.

Чонгук откинулся на спинку крутящегося кресла, двигая каблуком ботинка по

прилавку и осторожно раскачиваясь. Конечно, он хотел переспать с Тэхёном. Он
пришёл к этому умозаключению давным-давно. Дело было не в получении
удовольствия от чужого тела, нет, это постепенно перерастало во что-то
большее, а именно этого Чонгук и не хотел. Юнги только усугублял ситуацию,
сверкая своими весёлыми и понимающими глазами, и Чонгук знал, как хорошо
тот умел читать его мысли. Не превращай это в реальность. Он был готов
умолять его об этом.

— Хорошо, да. Доволен?

— Немного, да, — ликующе усмехнулся старший. — Но, назови это простой

догадкой, я думаю, что ты хочешь продолжить трахать его.

— Господи, ты пошляк, — так и было, Чонгук мог прочесть рискованные

намерения между этих слов.

Не превращай это в реальность.

— Не дерзи мне, — Юнги протянул вперёд свою пачку сигарет, предложив одну
Чонгуку, который с готовностью взял её, нуждаясь в успокоении своих нервов.
Они зажгли их кончики, молча затягиваясь в течение минуты или двух, прежде
чем Юнги продолжил: — Я ошибаюсь?

— Я не совсем понимаю, на что ты намекаешь, — Чонгук оставил сигарету

зажатой между губами, сфокусировав взгляд на стационарном телефоне и
молясь, чтобы кто-нибудь позвонил и отвлёк его босса от этого грёбаного
психологического анализа.

— Да брось, малой, — Юнги драматично закатил глаза, указав сигаретой в

сторону Чонгука и стряхнув с неё пепел. — Думаю, мне следует сказать прямо.
Отлично. Ты проебался, потому что у тебя появились чувства к кавалеру твоей
сестры.

Он превратил это в реальность.

— Твоя чуйка сломалась. Так происходит, когда стареешь, хён. Не волнуйся.

64/202
— Смотри, — Юнги сделал длительную затяжку, наблюдая, как из его ноздрей
вырываются струйки дыма. — То, что ты избегаешь этой темы, лишь доказывает
мою точку зрения.

— Я испытывал к нему влечение, — легко признался Чонгук, потому что это было
единственной вещью, которую он мог произнести вслух. — То, что случилось,
было всего один раз… мы уже позаботились об этом, — он знал, что это полная
чушь, видел это в глазах Тэхёна в то утро. Чувствовал это своим сердцем.

— Пффф. Говори, что хочешь, но не хочу тебя огорчать, малой, — вздохнул

Юнги, и выражение его лица немного смягчилось. — Мужики не позволяют
другим мужикам вылизывать свою задницу по приколу.

На этих словах Чонгук чуть не упал со стула.

— Как ты вообще узнал, что я вылизывал его?

— Ты всех вылизываешь, — они оба усмехнулись, атмосфера смягчилась, и

Чонгук всего на мгновение был этому благодарен. — Дело в том, что я никогда
не видел, чтобы ты хоть что-то знал о том, с кем встречаешься или спишь. Чёрт,
даже твои бывшие были тебе почти незнакомцами. А теперь ты знаешь о таком
дерьме типа театрального чего-то там и называешь этого парня ангелом.

— Перформативные исследования, — поздно спохватился Чонгук, не упустив из

внимания приподнятую бровь своего босса. — Отъебись.

— Вот видишь? — искренне засмеялся Юнги, потушив окурок о пепельницу.

— Ты уже под каблуком.

— Не под каблуком я. Он тоже хотел этого, с первого дня! Натурал, чтоб меня в
задницу. У него сразу встал на меня, — он почувствовал, как закипает в нём
раздражение, прекрасно понимая, что он в такой же степени хотел старшего.
Иногда он мечтал, чтобы Тэхён оказался просто очередным привлекательным
козлом. С ним было бы легко переспать и тут же со всем покончить. Но старший
был просто абсолютно ангельским существом. И Чонгука правда раздражало то,
как легко он забрался ему под кожу.

— Перестань вести себя как ребёнок. Ты тоже этого хотел.

— Разве ты не должен сказать, чтобы я прекратил всё это? — Чонгук потёр

висок, взглянув на Юнги в поисках поддержки. — Что я должен признаться
Джису и всё такое? — из всех тех раз, когда он попадал в неприятности, он
впервые в жизни хотел, чтобы кто-нибудь остановил его.

— Почему я должен это делать?

— Так поступило бы большинство порядочных людей.

Юнги только пожал плечами.

— Жизнь прожить — не поле перейти, Чонгук. Иногда мы лажаем, и всё, что нам
остаётся, — это пожинать плоды наших поступков.

Чонгук боялся этих плодов. Он уже чувствовал, как они расцветают внутри так
65/202
глубоко, что это выводит из себя.

— Думаю, что так.

— Что «так»?

— Что «что так»?

— Что ты собираешься с этим делать?

— Ничего, — наполовину правда.

— Господи, твоя жизнь — чёртова дорама.

Примечание к части

• Если кому интересно, что такое изучает Тэхён, то можете почитать про
перформативные исследования здесь: {https://eclab.by/course/performance-
studies-mir-kak-performans}

• автор приложила к главе песню, можете послушать:

{https://vk.com/wall-148252901_79}

66/202
Chapter 5

Тэхён с наслаждением промурлыкал что-то себе под нос, с

удовольствием расслабив тело, и вытянул ноги и спину в удобной позе,
развалившись на полу в гостиной. Он потратил на свою работу несколько часов,
но теперь смотрел на экран ноутбука с триумфальной улыбкой. Он чуть не умер
за написанием этого эссе, но теперь гордился собой, официально закончив его.
Интересно, Чимин до сих пор сидел, сгорбившись над столом и проклиная
профессора за это задание? Он подумал, что напишет ему позже, потому что
прямо сейчас он хотел порадоваться, что почти окончил магистратуру. Ещё один
семестр — и он освободится от домашки и диссертаций. Счастливо вздохнув, он
потянулся к своему кофе, поправив очки на носу. Тэхён понимал, что было уже
слишком поздно, чтобы глотать кофеин, но ему это было крайне необходимо. Он
всегда мог отключиться попозже, учитывая, что завтра был четверг, а четверг у
него день свободный. Ну, не считая того, что он должен будет поискать вместе с
Чонгуком квартиру, он будет абсолютно и полностью свободен. Кстати о
Чонгуке, он скоро должен вернуться с работы.

Тэхён взглянул на кабельную приставку, вздохнул, увидев время, и устало потёр

глаза. Странно было чувствовать себя уставшим и в то же время бодрым. Он
полагал, что всему виной была умственная работа, да и, к тому же, последние
пару дней для него были просто вихрем из странностей. Он знал, что помочь
Чонгуку с поисками ради успокоения Джису было его идеей и только его, но
произошедшее заставило его захотеть просто вернуться назад в свою спальню и
притвориться, что этот мир больше не существует. Это не значит, что он вновь
хотел вернуться к своей незрелости, так что избегать Чонгука было провальной
идеей. Тэхён принял это и сдался давным-давно, особенно после проведённой
вместе ночи. Однако они так и не поговорили об этом нормально, и после того,
как оба согласились с тем, что всё это было ошибкой, они просто вернулись... к
привычной гармонии, что была между ними до этого. Чувства никуда не делись,
но Тэхён мог хотя бы притвориться, что это помогло утихомирить его желание.

Ему следовало бы понять, насколько глупой была эта мысль, ещё когда она
только возникла. Если уж на то пошло, он просто желал видеться с Чонгуком
ещё больше. Эгоистично полагая, что произошедшие вещи не были на один раз,
и, да, из-за этого нахождение рядом с Джису превратилось в настоящую борьбу.
Каждый поцелуй казался неправильным, каждое прикосновение заставляло его
испытывать отвращение. Их отношения, несмотря на её счастливые улыбки и
лёгкую привязанность, стали натянутыми. Тэхён по-прежнему видел её улыбки и
принимал её поцелуи, как и должен делать нормальный бойфренд, но всё это
начинало казаться совершенно пустым. Он не знал, чувствовала ли она то же
самое, что чувствовал он. Ей придётся, подумал он, потому что как бы Тэхён ни
старался, он знал, что был сам не свой. Или же он стал собой даже больше,
только немного изменился, но ей всё равно приходилось оставаться в
неведении. На данный момент Тэхён уже не знал, чего ожидать от себя или от
неё. Одна его часть верила, что она цеплялась за что-то уже разрушенное, но
вскоре он понимал, что, возможно, просто выдумывает. Давая себе все
основания признаться и сказать, что он больше не влюблён в неё так сильно, как
раньше. Что его сердце и тело начинало желать чего-то, исключительно кого-то
другого.

Тэхён не хотел ранить её. Джису заслуживала знать, но каждая его возможность
раскрыть свои секреты заканчивалась тем, что он трусил, надеясь, что она
67/202
останется в неведении. Что было вишенкой на этом тортике? Она была не тем,
кого он боялся потерять.

— Блять, — он потёр виски, чувствуя, как начинает болеть голова. Казалось, что
со всем этим просто невозможно справиться, и, наверное, именно поэтому люди
просто живут дальше, пока не оказываются пойманными с поличным на своих
интрижках. Легче позволить Вселенной продемонстрировать, насколько вы
плохой человек, нежели собраться с духом и сделать это самостоятельно.

Затем дверь открывается, скрип ручки предупреждает Тэхёна о чьём-то

возвращении, и, хотя он знает, что Джису была на работе, а пришедший был,
скорее всего, виновником его сердечных мук, он всё-таки пытается сесть ровно.
Нервы были на пределе, а кончики пальцев интуитивно прижались к клавишам
ноутбука, хотя он уже закончил свою работу. Он был вынужден проглотить все
свои дурные предчувствия, глазами зыркая туда-сюда то на экран, то на дверь,
пока в поле зрения не возник Чонгук, выглядящий, словно герой его влажных
снов. Не то чтобы в этом было что-то необычное. Проведённое вместе время
лишь заставило его ещё больше хотеть этого человека.

— П-привет... — господи, он прозвучал как влюблённый подросток с бушующими

гормонами.

Чонгук замер в дверях, наполовину стянув куртку, и мгновение просто моргал.

Тэхён не заметил ощутимой злости в его тёмных глазах, но всё равно неловко
поёжился, как и обычно. Во всяком случае, его взгляд казался куда более
мягким, что было заметно по карим радужкам, заставляя старшего смотреть
куда угодно, но только не на Чонгука.

— Ты вернулся, это-ам... хорошо.

— Ты носишь очки?

Тэхён определённо не ожидал от него такого вопроса, но всё равно кивнул,

увидев неподдельный интерес и теплоту в поведении Чонгука.

— Да? Я имею в виду, обычно я ношу линзы, но-

— Мило.

Тэхён густо покраснел, вновь отвёл взгляд и почесал затылок. Между ними
возникло новое взаимопонимание, которое вряд ли приветствовалось после их
последнего раза. Тэхён был не против комплиментов, он принимал их, как и
любой другой человек, но слышать их от Чонгука, не касающихся даже
отдалённо темы секса? Это было тревожно в самом приятном и самом горьком
смысле этого слова.

— Спасибо, — откуда всё это взялось? — Ты голоден? В холодильнике осталась

жареная курица, могу тебе разогреть.

— О, нет... всё в порядке. Я поел, — Чонгук казался таким же взволнованным;

сбросив куртку и положив её на диван, он, как обычно, сел позади него. Какие
бы перемены ни произошли в их отношениях, если это так можно было назвать,
их неловкость при встрече никуда не делась. — Прости, я не хотел... — Чонгук
вздохнул в ладонь, на этот раз убрав ботинки с кофейного столика и оставив
68/202
труды Тэхёна невредимыми. От этого старший насторожился, его сердце
забилось слишком быстро после перерыва в их общении. Да, что-то определённо
изменилось. Разговаривал Чонгук непривычно нервно, но в остальном просто
сидел, нахмурившись, и смотрел куда-то вдаль. — Мне не следовало говорить
этого. Джису могла-

Тэхён нахмурился, отвернувшись к экрану, и принялся набирать и удалять

рандомные слова в документе.

— Она на работе. Не переживай, — Тэхён знал, что его раздражение было

неуместно, но он бы предпочёл, чтобы её имя не упоминалось в их разговорах
друг с другом. Ему не нравилось постоянное напоминание о своём
предательстве.

— Оу. Это хорошо. Кажется. — Чонгук глубоко вздохнул, откинув голову назад
на диван и наблюдая, как старший ёрзает на полу. — Знаешь, ты и правда, —
Тэхён обернулся на него, любопытно приподняв бровь, но в остальном остался
на месте, — выглядишь мило. Тебе идёт, — он указал на его очки, любуясь
толстой чёрной оправой поверх его загорелой кожи. Тэхён только и смог, что
закусить губу, попытавшись притвориться, что эти слова не так уж сильно
подействовали на него.

— Ты мне льстишь.

— Я серьёзно, — Чонгук усмехнулся, а после соскользнул с дивана и сел на пол

рядом со старшим, отчего их плечи нежно соприкоснулись. Это заставило Тэхёна
напрячься, но постепенно в этой близости он расслабился.

— Большинство людей ненавидит их, ты знал? Чимин говорит, что я выгляжу как
бабушка, — он коротко рассмеялся, борясь с напряжением, которое грозило
накрыть их с головой. По крайней мере его неловкие комментарии заставили
младшего засмеяться, и он обернулся, увидев, как мило и во все зубы улыбается
Чонгук, отчего его сердце затрепетало. Он знал, что должен был отвернуться,
но в последнее время его тело совершенно не слушалось своего хозяина.

— Не знаю, — пробурчал Чонгук, сильнее прижавшись к нему плечом и слишком

пристально взглянув в миндалевидные глаза напротив. — Некоторые в них
выглядят как горячие бабушки.

— О Боже, — с силой толкнул его локтем Тэхён, ярко краснея и желая быть
более смелым в присутствии такого горячего гея. — Заткнись, — на это Чонгук
только улыбнулся, отбиваясь от рук, что намеревались его защекотать. Худшая
часть жизни Тэхёна? Он попытался снять напряжение лёгкой и непринуждённой
беседой, но эта попытка привела его сюда. К чему-то более худшему, что
заставляло его сердце болеть и изнывать по таким вот моментам между ними.
Эти мгновения не должны были заканчиваться, но вдруг он вспомнил причину,
по которой не должен был этого делать. Он неохотно отстранился, беспокойно
закусив губу, после чего сменил тему. Сделал всё, чтобы облегчить боль от
чувства вины и желания, что поселилось в его груди. — Кстати, как там на
работе?

Тэхён отчётливо видел, как напрягся младший, как его поведение вмиг стало
тревожным. На секунду Тэхён растерялся, подумав, что переступил какую-то
границу, которую не должен был переступать.
69/202
— Прости, ты не обязан рассказывать мне, я просто-

— Нет-нет, — Чонгук замотал головой, глядя куда угодно, только не на Тэхёна, и

явно пытаясь найти спасительный ответ. — Просто день выдался напряжённый,
вот и всё, — он выдавил из себя улыбку, и у Тэхёна внутри что-то ёкнуло. Он мог
не знать обо всём в подробностях, но хотел помочь, хотя бы немного.

— Что-то случилось?

Между ними повисло молчание, глаза Чонгука всего на секунду расширились,

прежде чем он отвёл взгляд от старшего. Очевидно, он не хотел вдаваться в
детали, но фыркнул, притворно засмеявшись.

— Просто пришёл один мой старый друг, и я не хотел испортить ему тату, —
пожал плечами он, но Тэхён почувствовал, что не это было причиной его
нервозного состояния. — Было бы отстойно разочаровать его, понимаешь? —
Тэхён продолжал кивать, делая вид, будто его не ранило то, что младший
скрывал от него настоящие причины, прикрываясь работой.

— Я всё равно уверен, что она получилась идеальной, — Тэхён улыбнулся,

заметив оценивающий чонгуков взгляд.

— Ага, ему понравилось, — Чонгук почесал голову под своей шапочкой-бини,

слишком пристально наблюдая за тем, как Тэхён возится с лежащей у него на
коленях ручкой. — Хочешь взглянуть?

Старший поднял голову, широко распахнув глаза, и с надеждой и энтузиазмом

кивнул.

— Серьёзно?

— Ага, — Чонгук не сдержал усмешки, поняв, насколько милым было это

зрелище, так что он достал свой телефон, открыл галерею и пролистнул до
последних фото с изображением татуировки Намджуна. Он наклонился ближе,
затаив дыхание, когда жар их тел стал ощущаться слишком очевидно, чтобы его
игнорировать. — Первая тату в его жизни, а он справился как настоящий
чемпион.

Тэхён взглянул на экран, разинув рот от красивых оттенков синего и пурпурного,

которые каскадом цветов заливали ноты на чьей-то руке. Он с лёгкостью узнал
стиль Чонгука — это заставило его улыбнуться — и пальцами увеличил
изображение. Каждая деталь была прекрасна: от смело выведенных нот до
мягкого прикосновения цветов, что действительно заставляло рисунок
выглядеть шикарно. Он почти завидовал мужеству, которое требовалось, чтобы
запечатлеть на своей коже что-то столь прекрасное навсегда. Тэхён даже
осмелился бы сказать, что с таким талантом он позволил бы Чонгуку нарисовать
на своём теле всё, что тот бы только захотел.

— Чонгук, — прошептал он, почти боясь нарушить красоту и элегантность

картинки перед ним, — это прекрасно, — Тэхён провёл пальцем по одной из нот,
улыбнувшись тому, каким по-дерзки изящным был дизайн. — Серьёзно, Чонгук. Я
не понимаю, как ты это делаешь, я едва могу что-то накалякать на листе
бумаги, — хихикнул он, обернувшись, чтобы узнать, нашёл ли его собеседник его
70/202
комментарий таким же забавным, каким счёл его он сам, но наткнулся лишь на
тяжелый взгляд Чонгука, который буквально впился в него глазами. От этого он
удивлённо приоткрыл губы, гадая, почему тот так пристально смотрит на него.
— Чонг-

Младший резко и без особых усилий наклонился ближе, впившись в губы Тэхёна
своими с такой яростью, что тот едва не задохнулся. Он приподнял руку и
обхватил его щёку, большим пальцем лаская кожу слегка напористо, но это
придавало действу жадности и голода, в которые Тэхён хотел окунуться с
головой. Ему потребовалась всего секунда, чтобы ответить на поцелуй, но он
только и мог, что нетерпеливо мурлыкать что-то в Чонгука, отвечая с не
меньшим пылом, чем делал это младший. Они не знали, как долго прижимались
друг к другу, скользя и лаская губами губы напротив в неуклюжей спешке,
чтобы удовлетворить сдерживаемое некоторое время желание. Тэхён лишь
прижался ближе, осмелившись коснуться широкой груди, но не посмев
устроиться на коленях, о которых так грезил.

— Ч-Чонгук... — но младший оборвал его с ещё большим напором и,

воспользовавшись приоткрытыми губами, скользнул языком внутрь. Тэхён
застонал от его силы, пальцами зарывшись в тёмные локоны и притянув их тела
ещё ближе друг к другу, хотя и чувствовал, что его губы уже начинают
кровоточить от поцелуя. На этот раз всё было по-другому, и даже сквозь их
грубо сомкнутые губы он почувствовал мягкость прикосновения, словно шёпот
эмоций, затягивающих их в свои объятия. Для него это было слишком реально,
сердце дико стучало, а в груди всё сжималось, умоляя и принуждая его
остановиться. В этот момент своего здравомыслия Тэхён вжался руками в
хлопковую футболку и оторвался от чужих губ. — Чонгук, мы не можем... — он
облизнул свои припухшие губы, ощущая, как нежная плоть становится
чувствительнее от его собственных прикосновений. Чонгук только смотрел на
него остекленевшими глазами, его шапка перекрутилась и придавала ему такой
сокрушённый вид, что Тэхён едва не сходил с ума. — Джису, она скоро-

Чонгук лишь покачал головой, притягивая его обратно и целуя ещё сильнее,
лихорадочно прижимаясь к нему губами и застонав, когда их языки вновь
соприкоснулись. Никто из них не хотел останавливаться, отстраняться или
возвращаться к разговору и комплиментам, но Тэхён чувствовал, как с каждым
касанием их губ в нём растёт страх: он чувствовал приближающуюся гибель в
лице Джису, которая, возможно, уже вошла в дверь. Она должна была обо всём
узнать, и он прекрасно это понимал, но не так же. Она не должна была увидеть,
как её собственный брат целуется с её парнем. Боги, Тэхён точно не хочет,
чтобы всё закончилось так.

— Чонгук, пожалуйста, не здесь... — он должен был уточнить, сказать не «не

здесь», а «больше нигде». Но прикосновения Чонгука сводили его с ума, его
поцелуи делали его слабым, и он бесстыже осознавал, что, как только они
останутся наедине, их уже ничего не остановит. — Я не знаю, когда она
вернётся, — признался он, зная, что она работала сверхурочно, не имея точного
расписания. Он рисковал, ведь она могла войти хоть прямо сейчас. — Я-

— Я понял, — Чонгук откинулся назад, в его глазах блеснуло раздражение, но он

тут же смягчился, осознав происходящее. — Да, я понял, — младший сглотнул,
костяшками пальцев коснувшись губ, словно продлевая ощущения Тэхёна на
них. — Эм... — он оглянулся, стараясь не замечать, насколько прекрасно
выглядел старший с распухшими от поцелуев губами и расширенными зрачками.
71/202
— Я пошёл спать. Завтра ранняя смена, — младший поднялся со своего места,
игнорируя Тэхёна, который в раздумьях то открывал, то закрывал рот. — Тебе
тоже не помешало бы отдохнуть. Завтра будет длинный день, да? — он
направился к коридору, но остановился у выхода, вновь взглянув на старшего,
который с озабоченным видом прижимал к губам блокнот.

— А-ага, — Тэхён прочистил горло, и его голос едва не сорвался от напряжения.

— Да, я имею в виду, что не был уверен, или ты всё ещё... Я имею в виду, ты
хочешь? — он встретился взглядом с Чонгуком, и оба ясно осознавали, что
значил для них завтрашний день. — Ты по-прежнему собираешься продолжать?

Скажи «нет». Позволь мне покончить с этим. Позволь снова быть верным моей
девушке.

Чонгук смотрел на него, печально вздыхая.

— А ты?

Прошу, скажи «нет». Потому что назад пути нет, и я не уверен, что моё сердце
выдержит это.

Их взгляды были прикованы друг к другу, и Чонгук, и Тэхён понимали

серьёзность своих решений. Даже будущих. Как будто оба уже знали конец и
каждый оценивал все плохие решения, уже вплетённые в гобелен их судеб.
Чонгук смотрел, как Тэхён кусает свои губы, поникнув плечами, но его глаза
пылали от сделанного им выбора.

— Я — да.

Я хочу тебя.

— Я тоже.

Я тоже хочу тебя.

Оба кивают, и Чонгук смотрит на него ещё немного, пока вдруг не улыбается.

— Тогда увидимся, как я покончу с работой.

— Окей, — Тэхён смотрит, как он идёт по коридору, и вновь возвращается к

ноутбуку, который отключился от отсутствия должного внимания. Он вздохнул,
чувствуя, как мир вокруг него крутится и вращается в бешеном темпе. Он мог
сказать «нет»... Чёрт, даже Чонгук давал ему возможность уйти. Но он всё равно
уступил. Он начинал думать, что бессмысленно быть хорошим, бессмысленно
притворяться, что у него всё ещё был шанс вернуть всё на круги своя. Тэхён
знал, что потерял этот шанс ещё в тот момент, когда Чонгук вошёл в его жизнь.
— Что я делаю? — он вновь упал на ковёр, прижавшись щекой к грубой
поверхности и вздохнув при мысли о своих решениях. Он всё ещё чувствовал,
как ныли его губы, чувствительные и побаливающие от фантомного поцелуя
Чонгука. Это вызывало в нём бурю противоречий, как и каждое их
взаимодействие, но теперь он смирился. Он нуждался в Чонгуке и был готов
пойти на риск ради этого шанса.

72/202
 *

Чонгук сидел на краю своей кровати, уставившись в стену, и это было не так
интересно, как можно было подумать по его взгляду. Он обдумывал множество
плавающих в своей голове мыслей, каждое сказанное Юнги слово он отчётливо
помнил, но не мог ни в чём из этого признаться Тэхёну. Он был уверен, что
старший заметил перемены в его поведении при упоминании работы, и надеялся
лишь на то, что оправданий в лице Намджуна было достаточно. Он
действительно всё глубже тонул в этой эмоциональной неразберихе, понимая,
что Юнги хотел только как лучше и что поддержал бы любое его решение
независимо от обстоятельств. Но советы друга заставили его лишь глубже
зарыться в эту яму. Чонгук вовсе не собирался целовать Тэхёна этой ночью.
Назовите его ужасным братом, но его забота об отношениях старшего и Джису
была направлена лишь на то, чтобы не толкать Тэхёна ещё дальше, чем он уже
это сделал. Он хотел старшего, но решил, что не будет так настойчив, как
раньше. Может быть, чтобы защитить своё сердце, такое никчёмное в последнее
время, или чтобы наконец вести себя, как порядочный человек, Чонгук точно не
знал.

Но затем Тэхён сделал то, что делал всегда. Заговорил. Просто заговорил и
сказал те правильные слова, которые заставили стены Чонгука рухнуть и
позволить впустить этого человека внутрь. Позволить кому-то узнать и увидеть
больше деталей его жизни. Было тяжело слушать оскорбления в свой адрес, но
почти все из них он пропускал мимо ушей, слушая только тех, кто ценил и
проявлял искренний интерес к его работе и жизни.

— Я по уши в дерьме, — закипел он, запустив руку в волосы, что растрепались

из-за его шапочки. Они играли в опасную игру, и Тэхён был прав, когда
остановил их пораньше. У Чонгука духу не хватило бы оторваться от его губ,
только не когда старший был таким податливым и желанным в его руках. Они
должны были бы вообще остановиться, подумал он, но каждый раз, вкушая
Тэхёна, он хотел ещё больше, и перспектива вновь прикоснуться к нему была
слишком заманчивой, чтобы от неё отказаться. Поэтому он и спросил. Ему было
необходимо услышать, что он согласен окунуться в это вместе, интимнее. Он
даже почти хотел, чтобы Тэхён сказал «нет», отменил все их планы на завтра и
дал Чонгуку пинка, который официально бы сдерживал его от поползновений в
сторону старшего. Он начинал понимать, насколько же это было невозможным.
— По-царски проебался.

Чонгук поднялся с кровати, намереваясь сходить за бутылкой воды и надеясь не

наткнуться на очередную задушевную беседу о своих талантах. Сейчас он был
не в настроении чувствовать себя возбуждённо-влюблённым. Он осторожно
прошёл по коридору, остановившись в паре шагов от выхода, где должен был
быть Тэхён, так как он не слышал, чтобы тот вернулся в свою комнату после
произошедшего. Так что Чонгук, тяжело вздохнув, двинулся вперёд и быстро
заглянул внутрь, увидев лишь распластавшегося на полу Тэхёна. Старший лежал
лицом вниз, с закрытыми глазами и касающимися щёк ресницами. Он выглядел,
словно воплощение красоты, в равной степени привлекательно и по-ангельски-
невинно, и это лишь сильнее подействовало на сознание Чонгука. Ему
захотелось огладить яблочки его щёк, почувствовать гладкость кожи, которой
73/202
он с гордостью непозволительно касался несколько раз. Честно говоря, то, что
за ним раньше не ухлёстывал ни один мужчина, было настоящим чудом.

— Тэхён? — позвал он, мягко подавшись вперёд и опустившись на колени, чтобы

разбудить его. Он мог и, вероятно, должен был оставить его там. Но пол был не
самым комфортным местом для сна, а Тэхён практически пускал слюни на ковёр
от усталости. Чонгук помассировал свой затылок, раздумывая, стоит ли ему
беспокоиться, но когда старший слегка зашевелился и пробормотал что-то
бессвязное, он просто улыбнулся и сказал: «Ну и чёрт с ним».

Чонгук просунул руку под гибкое тело, благополучно развернув его и с

лёгкостью притянув Тэхёна в свои объятия. Его рука оказалась под коленями
старшего, теперь прижимая того к груди и впитывая его размеренное дыхание.
Они были одного роста, но Чонгук не мог не заметить, насколько лёгким тот
казался в его руках. Это было такое клише, но это правда ощущалось слишком
идеально, чтобы проигнорировать данный факт.

— Ты идиот, — нежно прошептал он, улыбаясь спящему старшему, который

бессознательно уткнулся лицом в изгиб шеи Чонгука. — Я отнесу тебя в твою
комнату, — он задержался на мгновение, просто любуясь светлыми прядями его
чёлки и пухлыми губами, по которым он до смерти тосковал. Чем больше он
смотрел, тем громче звучали в голове слова Юнги о том, что он оказался под
каблуком.

Возможно, так и было на самом деле.

Чонгук задержал дыхание, изо всех сил стараясь не терять самообладания, и,

развернувшись на пятках, направился обратно в коридор. Но его путь
сократился: он столкнулся с вопрошающим взглядом сестры, стоящей в дверном
проёме с кошельком в руках. Джису не выглядела злой или даже раздражённой,
но Чонгук мог почувствовать волнами накатывающее на неё смятение.

— Что ты делаешь? — прервала она его, переключив внимание на своего парня,

которого заботливо держал её брат.

— Я, — это был первый раз, когда он лишился дара речи в её присутствии. Они
спорили чаще, чем не делали этого, но в те разы их остроумие было на одном
уровне. Сейчас же, однако, Чонгук только и мог, что смотреть на неё широко
распахнутыми глазами, не отрываясь от её озадаченного взгляда и
неподвижной позы. — Он-

— Я спросила, что ты делаешь, Чонгук, — Джису стянула с себя пальто, не

отводя взгляда от развернувшегося перед ней зрелища. Чонгук не мог
разглядеть выражение её лица, но он был уверен, что в глубине души она
винила во всём его и только его.

— Я нашёл его спящим на полу... — сумел объясниться Чонгук, завидуя

способности Тэхёна засыпать во время их с сестрой напряжённых стычек. — Я
собирался... просто пойду, — Чонгук забеспокоился под её пристальным
взглядом, не утруждая себя в дополнительных объяснениях, и прошёл мимо неё
в их комнату. Ничего из сказанного им не заставит её осуждать его меньше, и,
зная её, она уже давно считала его каким-то извращенцем у себя в голове.
Джису всегда была такой, как и его родители. Которые никогда открыто не
высказывались о его ориентации, но молчаливо любопытствовали и осуждали
74/202
его выборы, или как они там это назвали. Даже когда он, будучи подростком,
приводил домой своего первого парня или друзей мужского пола, они всегда
стремились взглядом указать на то, что, по их мнению, было отклонением от
нормы. Такой же взгляд был и у Джису сейчас: её глаза поблуждали по Чонгуку,
а затем вновь с сочувствием вернулись к Тэхёну. Это разозлило его, ведь он
знал, что она ждала какого-нибудь пошлого действия с его стороны. Ради всего
святого, он мог бы усмехнуться, но всё-таки куда больше ему хотелось уложить
старшего спать и наконец-то вернуться в свою комнату.

— Чонгук-

Он проигнорировал её, протиснувшись мимо двери в их спальню и осторожно

уложив старшего на кровать. Если бы она не вернулась домой, то он бы
заботливо укрыл его, но ему не терпелось остаться одному и скрыться от её
глаз.

Тэхён устало что-то пробурчал себе под нос, пока его мозг пытался очнуться, как
вдруг до его ушей донёсся звук блендера и возни с кухни. Он застонал от того,
что его сон прервали, пытаясь открыть тяжёлые глаза, пока вдруг не услышал
говорящую по телефону Джису. Она мягко смеялась, и он пришёл к выводу, что
она разговаривала с кем-то из друзей или коллег.

— Ух, — Тэхён перекатился на спину, счастливо ощутив под собой мягкие

простыни и свои любимые перьевые подушки. Он даже не помнил, что
возвращался в спальню прошлой ночью. Тэхён едва мог воскресить в памяти,
когда в последний раз спал так хорошо и так долго, но всё равно был
благодарен такому стечению обстоятельств. Пока вдруг его разум окончательно
не проснулся, а он не подскочил в кровати, почувствовав мурашки,
пробежавшиеся по позвоночнику от ощущения, словно он упустил что-то
важное, отчего сердце забилось в разы быстрее.

Сегодня четверг. Он уже должен был давно встать и собраться, и, судя по

лучикам света, проникающим сквозь шторы, уже давно настало утро.

— Чёрт! — громко прошептал он, едва не спотыкаясь о собственные ноги на

пути в ванную.

— Тэ?

Он замер у двери, обернувшись и увидев Джису, вытирающую руки полотенцем.

Она тепло улыбалась, но он чувствовал, что на этот раз что-то было не так. В
уголках её глаз обычно пролегали складочки, когда она показывала свой
восторг, но прямо сейчас её взгляд казался таким... рассеянным.

— Джису, доброе утро.

— Доброе утро, детка, — она помялась у двери, но в конце концов вздохнула и

75/202
села на кровать, слегка подпрыгнув, чтобы занять себя хоть чем-нибудь. — Как
спалось?

— Хорошо, но я должен сегодня встретиться с Чонгуком. Я не хотел просыпать

и-

— У тебя ещё есть время, детка. Сейчас только половина одиннадцатого.

Тэхён моргнул на её слова, бросив взгляд на будильник и вздохнув с

облегчением. Вообще, это был его утренний ритуал, но пару минут назад он был
слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание. Ему не нужно было
бежать к Чонгуку на работу до полудня.

— Ой, — усмехнулся он, пытаясь смягчить удар по своему уязвлённому эго. — Я

уже успел запаниковать.

Джису лишь фыркнула, облизав губы, и принялась играться с кончиком

полотенца для посуды.

— Тэхён?

Это привлекло его внимание; тон её голоса был ровным и полным опасений. То,
что она назвала его полным именем, лишь ухудшало ситуацию, и он, спотыкаясь,
вернулся назад к кровати и плюхнулся рядом с ней. Он уже много лет не видел
её такой осторожной, и последний раз был на её собеседовании по поводу
работы. Насколько он знал, у неё не было ничего серьёзного на его счёт. Но,
подумал он, ему следовало больше обращать внимание на детали, потому что в
последнее время его мысли были заняты совсем другими вещами. Это было
очередным напоминанием о его ошибках.

— Всё хорошо? — он поколебался, но всё же положил руку на её бедро, массируя

ногу через платье и ожидая, когда она прекратит закусывать свою щёку и
ответит.

— Мне нужно кое-что у тебя спросить, и я хочу, чтобы ты был честен со мной. Я
не буду злиться.

Его сердце ухнуло куда-то вниз. Грудь сдавило, а нервы сжались от страха,
который он никогда не думал испытать. Он не представлял, о чём она хотела
его спросить, но тех выборов, что он сделал за последнюю неделю, было
достаточно, чтобы он внутренне сжался. Она не могла знать, рассуждал он, но
Джису не была дурой. Было что-то в её вопросе, что заставило его понять, что
она, по крайней мере, за что-то всё-таки смогла уцепиться.

— К-конечно, — он чуть не подавился словами, пытаясь удержать зрительный

контакт, но безуспешно.

Джису лишь признательно ему улыбнулась, возясь с полотенцем и явно не

спеша произносить свои опасения вслух.

— Это... он, эм, — она повернулась лицом к своему парню, подтянула к себе
колени и свернулась калачиком на матрасе. — Чонгук заставляет тебя
испытывать дискомфорт?

76/202
Из всех вопросов, что она могла задать, этого он ожидал меньше всего. Так что
Тэхён в замешательстве заморгал, обдумывая её слова и размышляя, стоит ли
вообще отвечать. Чонгук заставляет его испытывать дискомфорт? Он бы сказал,
что младший делал что-то подобное, но не в том негативном смысле, чтобы
прямо как-то повлиять на него. От этой мысли у него сжалось сердце, потому
что она была на правильной стороне, но чуть поодаль от верной цели. Он был
более чем уверен, что её рассуждения были ошибочными.

— Чего?

Джису вздохнула, посмотрев вниз, и вложила его ладонь в свою, кончиками

пальцев сжав костяшки его пальцев.

— Когда я прошлой ночью вернулась домой, он держал тебя на руках.

— Чего? — Тэхён не мог подобрать нужных слов, его сердце колотилось с такой
силой, что он надеялся, что она не услышит этого и не почувствует его
ускорившийся пульс.

— Он нёс тебя на руках. Сказал, что нашёл тебя спящим на полу, но я просто... —
Джису, казалось, не могла подобрать нужных слов так же, как и он, но теперь
Тэхён хотя бы понял, как оказался здесь. Джису бы не хватило сил пронести его
на руках до спальни, не говоря уже о том, чтобы сдвинуть его хотя бы на дюйм в
одиночку. — Это было странно, — она сконфуженно усмехнулась. — Я имею в
виду, он мог с лёгкостью разбудить тебя, но вместо этого решил понести на
руках, — она покачала головой, озадаченная собственными словами.

— Я уверен, что он просто был милым, — выдавил из себя объяснение Тэхён,

чувствуя, как начинает краснеть, но он не мог этого допустить. Не перед ней.

— Не только в этом дело, да и с каких пор он стал настолько милым, чтобы

выкинуть подобное?

Как бы ему хотелось поправить её, не испытывая этого чувства вины. Но он мог
либо успокоить её, либо защитить Чонгука, и на этот раз выбирать было
больнее, чем когда-либо.

— О-он... — но он закрыл рот, когда она посмотрела на него, явно не удивлённая

его словами.

— Мы оба знаем, что это неправда. Дело в том, Тэ... да даже на днях, помнишь?
Когда он зашёл к нам в комнату за полотенцем, — Тэхён кивнул, — Это
прозвучит странно, и, я надеюсь, ты не испугаешься, но я заметила, что он... —
она остановилась, посмотрев на их руки, сплетённые вместе, ещё раз.

— Что он? — надавил Тэхён, но тяжесть на сердце подсказала ему, что он знает,
к чему она ведёт.

— Он просто пялился на тебя, — закончила Джису, заставляя себя поднять

взгляд и взволнованно посмотреть на него. — Я знала, что он предпочитает
мужчин, но не думала, что он когда-нибудь попробует подбивать клинья к тебе.

С каждым произнесённым словом его сердце всё сильнее сжималось, и он

попытался выдавить из себя улыбку, но, когда она заметила это, то та больше
77/202
походила на какую-то гримасу.

— Джису-

— Он что-то говорил тебе? Если да, скажи мне. Твой покой значит для меня куда
больше.

Он хотел поспорить, сказать ей, что она должна точно так же относиться и к
брату, но он слишком глубоко ушёл в свой стыд. Если бы она только знала. Он
буквально задыхался, и, пока пытался удержать её взгляд, ему хотелось
свернуться калачиком и расплакаться. Это был его шанс, шанс открыться и
признаться, что не один Чонгук был виноват, и те взгляды, которые он бросал на
Тэхёна, были взаимными.

— Я не испытываю дискомфорт из-за него.

Но он не мог этого сделать.

— Ты уверен?

— Да, — Тэхён улыбнулся, тепло и спокойно, но глубоко внутри он желал

броситься в объятия Чонгука, чтобы заставить всё вокруг исчезнуть. Чтобы
изменить жестокие намерения Вселенной и Нити судьбы. Он должен был первым
делом беспокоиться о Джису, но его разум кричал только об одном человеке,
только об одном мужчине, и он хотел найти его и спрятаться в тепле их тайны.

— Тэ-

— Мне нужно собираться, — он проигнорировал её, принявшись расчёсывать

спутавшиеся волосы и спиной чувствуя её пристальный взгляд. Он не хотел
больше говорить об этом, понимая, что она медленно, по крохам, раскрывает их
ложь. Он знал, что всему приходит конец, но прямо сейчас он был слишком
обременён чувством жалости к себе и желанием ускорить темп её работы.

Он просто хотел Чонгука, и на этот раз беззастенчиво слушал только своё

сердце.

К полуденному перерыву в тату-салоне становилось тихо, и Юнги был занят тем,

что давал указания другому мастеру, Джухёну, а именно починить парочку
полок в подсобке. Чонгук бы посмеялся над ворчанием бедного парня, но
каждый новичок проходил через такой вот физический труд. Юнги знал, как
работать с подчинёнными, до мозга костей, но к концу рабочего дня он всегда
становился чертовски хорошим боссом. Так что по большей части он
предоставил Чонгука самому себе, покончив с назначенными записями и оставив
его наедине с фотоальбомом, чтобы он заполнил тот фотографиями. На каждой
была дата и подпись мастера, оставленная маркером, и на каждой была работа,
выполненная на определённых клиентах. Он бы не назвал своего босса
78/202
сентиментальным, но не удивился, когда Юнги предложил собирать фотки для
потенциальных клиентов, чтобы те могли изучить их работы, находясь в салоне.
Юнги, как правило, был скромным человеком, но даже у него имелась
склонность хвастаться своими творениями и работами своих прекрасных
сотрудников. Его слова.

— Я до сих пор помню этот бред.

Чонгук поднял глаза, когда чужая рука нависла над прилавком с фотографией
между пальцев, сделанную на полароид. На ней была женщина, чья нижняя
часть спины была оголена, а белая майка — задрана вверх, чтобы можно было
получше разглядеть татуировку. Этого хватило, чтобы Чонгук еле сдержал смех,
понимая, что Юнги сейчас был не в настроении забавляться своей самой худшей
работой.

— Я думал, что мы не осуждаем никого, хён?

— Взгляни, это сделал я. Не спрашивай, давай, а скажи мне: кто делает

татуировку в виде кекса на пояснице?

На этот раз Чонгук не смог сдержать смеха, запрокинув голову назад и прикрыв
рот рукой, когда Юнги сердито нахмурился от фотки в руках и всплывших в
голове воспоминаний.

— Думаю, у каждого свои тараканы, — он просунул картинку только что

законченной работы под плёнку, засмеявшись ещё громче, когда Юнги выбросил
фотографию в мусорное ведро. Некоторые воспоминания лучше забыть, подумал
он.

Их прервал звук открывшейся входной двери, и сердце Чонгука замерло, когда

он увидел знакомую светловолосую макушку и вместе с ней прямоугольную
улыбку.

— Тэхён? — этого хватило, чтобы привлечь внимание Юнги, и тот лукаво

ухмыльнулся, оглядывая гостя с ног до головы оценивающим взглядом, в конце
сего действа присвистнув.

— Теперь я понимаю, Гук, — он игриво ударил Чонгука по руке, ухмыльнувшись,

когда Тэхён перевёл взгляд с одного парня на другого. Очевидно, весёлой
улыбки Юнги хватило, чтобы заставить Тэхёна вспыхнуть и отвести взгляд.

— Простите, я не помешал? Я знаю, что пришёл рановато, но я поздно проснулся

и немного поспешил. Я, наверное, переборщил, но... — Тэхён смотрел на них
двоих во все глаза, заалев пуще прежнего, когда понял, что говорил слишком
быстро. — Я несу чепуху.

Чонгук невольно улыбнулся, очарованный тем, как восхитительно засмущался

Тэхён.

— Нет, всё в порядке. Я уже готов, как раз закончил, — старший подошёл ближе
к прилавку, пока Юнги специально уклонялся от толчков Чонгука, протянув
блондину руку.

— Я Юнги, рад наконец-то познакомиться с тобой, Тэхён.

79/202
— Наконец-то? — искренне поинтересовался он, но Чонгук простонал и
попытался закончить их знакомство до того, как всё станет ещё хуже.

— Хён, — предупредил он, но Юнги лишь отмахнулся от него и улыбнулся

новому гостю.

— Чонгук говорит о тебе время от времени, — он потянулся к альбому, которым

Чонгук успел практически поломать ему рёбра, и добродушно усмехнулся про
себя. К счастью, Тэхён отвлёкся от темы, с любопытством указав на фотобук.

— Это и есть ваши работы?

Одобрительно хмыкнув, Юнги вернул альбом обратно на стойку и раскрыл его

для томящегося в ожидании парня.

— Мои и Чонгука в основном. Я только недавно нанял ещё одного мастера, так
что некоторые принадлежат ещё и ему.

Тэхён листал страницы, восхищаясь фотографиями на каждой.

— Я бы хотел уметь рисовать или делать что-то подобное.

— Пусть Чонгук научит тебя, — за это Юнги получил сильный шлепок по спине,
на который лишь рассмеялся, прогоняя лёгкую боль.

— О, я не могу так навязываться ему. Боюсь, что даже если бы я и

практиковался, то всё равно был бы плох в этом, — Чонгук улыбнулся этому
признанию, глядя, как Тэхён переворачивает очередную страницу и как
загораются его глаза, увидев что-то знакомое.

— Это твои!

Оба мастера удивились, и Чонгук едва не начал заикаться от шока и румянца на

щеках.

— А-ага, — он бы сказал, что Юнги пялился на него, искренне поражённый

сменой его поведения. Тот впервые видел его таким взволнованным.

— Ты узнал? — заговорил Юнги, закуривая сигарету и с любопытством

разглядывая Тэхёна.

Чонгук наблюдал, как Тэхён кончиками пальцев провёл по фотографиям, мягко

улыбаясь самому себе и победно мурлыча что-то себе под нос.

— Я узнаю его стиль, — он взглянул на прилавок, покраснев так же, как и

Чонгук, у которого внутри творился полный беспорядок от его признания. Тэхён
принялся водить по смелым линиям и пастельным цветам, но Чонгук мог с
благоговением смотреть только на него. Он так далеко забрёл в своих мыслях,
что даже не заметил, как Юнги наклонился к нему, выдохнув, и прошептал:

— Я абсолютно всё понял, малой, — он нежно похлопал его по плечу. — Если бы

у меня была совесть, то мне бы стало плохо от того, как я болею за вас, —
Чонгуку удалось слабо рассмеяться, грёзы растормошили его, и он вернулся с
80/202
небес на землю.

— Да, хён... спасибо, — он вновь вернул всё своё внимание Тэхёну, который
продолжал с наслаждением листать страницы и охать от взгляда на некоторые
работы. — Хочешь, уйдём прямо сейчас?

Тэхён замер, приподняв бровь, легко усмехнулся и кивнул.

— О, конечно.

Чонгук схватил свой телефон, сунул его в задний карман и подошёл к Тэхёну,
махнув на прощание позабавленному Юнги, стоящему у прилавка и
наблюдающему за ними двумя. По крайней мере, Чонгук может не чувствовать
себя полным дерьмом, если испытывает влечение к такому-то другу.

— Итак, — заговорил Тэхён, пока они шли бок о бок, неуклюже соприкасаясь
плечами. — Моя машина или твоя?

— Моя. Сэкономим твой бензин.

— Это не проблема.

— Просто позволь мне вести машину, Тэ, — он хотел занять себя чем-нибудь, и
если вождение поможет им пережить этот день вместе, то почему бы и нет.
Уговорить старшего оказалось достаточно легко, и теперь они оба сидели
спереди, окутанные неловким, но не отталкивающим молчанием. — Ты снова
надел очки, — выпалил он и нахмурился, когда осознал, как нелепо это
прозвучало.

— Ммм, — Тэхён повернулся, чтобы посмотреть на него, пытаясь продолжить

беседу. — Кстати, спасибо.

— За что?

— За то, что отнёс меня в спальню.

Чонгук замер, вспоминая напряжённые события минувшей ночи. Джису даже не

посмотрела на него сегодня утром, но он чувствовал её недовольство даже на
обычном расстоянии, которое они сохраняли.

— Ага, пожалуйста, — если Тэхён и поругался из-за этого с Джису, то держал это
при себе, и Чонгук был благодарен ему за это. — Я подумал, что это лучше, чем
оставить тебя на полу.

Тэхён хихикнул, пожал плечами и, казалось, почувствовал стыд за то, что его
нашли в таком неловком положении.

— Я не хотел. Наверное, слишком много мыслей в голове было. Закончилось всё

тем, что я просто вырубился.

— И что же были за мысли в твоей голове?

Казалось, старший был удивлён заданным вопросом, очевидно не привыкший к

тому, что из них двоих любопытствовал именно Чонгук. Этого хватило, чтобы
81/202
Чонгук осознал смысл сказанных им же слов, и от этого крепко вцепился в руль,
тогда как его тело предало его, и лёгкий румянец покрыл его щёки. Всё это было
так ново для него.

— Я-

— Ты покраснел? — так вот, Чонгук не был идиотом, и Тэхён-мистер-самый-

любопытный молчаливо избегал изначального вопроса. Но младший никогда не
был тем, кто расспрашивал людей, так что на этот раз он позволил ему выйти
сухим из воды. Тяжело вздохнув, он отвернулся, фокусируясь на дороге
впереди.

— Нет.

Тэхён лишь нахально усмехнулся, мило фыркнув, и это почти вернуло Чонгука в
зону его комфорта.

— Прости, просто я не привык, что ты спрашиваешь меня о подобных вещах,

Чонгук, — он посмотрел на него полным надежды взглядом, и младший
внутренне застонал от того, как красиво тот выглядел сегодня.

— Мне просто стало любопытно, вот и всё.

— Думаю, мне следует почаще носить очки, когда ты рядом, — широко

улыбнулся Тэхён, сделав на этом акцент. — Сначала относишь меня на руках в
кровать, а теперь переживаешь о моём самочувствии? В моих глазах ты просто
милашка.

Чонгук мог поклясться, что из-за его поддразниваний они чуть не разбились, и
он закатил глаза, надеясь, что этот трепет в груди исчезнет как можно скорее.

— Не испытывай свою удачу.

Повисло комфортное молчание, и Чонгук позволил Тэхёну поковыряться в радио,

пока они продолжали свой путь. На заднем плане играл мягкий джаз, но даже
сквозь завесу их спокойного общения Чонгук знал, что они оба боролись с
самими собой в глубине души. Вот почему он не удивился, когда Тэхён
заговорил об их нынешнем затруднительном положении.

— Юнги знает? — старший смотрел куда-то в окно, наблюдая, как становятся

кремово-серыми облака, оповещая о надвигающейся буре. — О нас?

Чонгук мог с лёгкостью солгать, сказать, что его друг просто отличный шутник,
но он не видел смысла портить их текущие... в общем, что бы то ни было между
ними.

— Да, — он посмотрел на старшего, ожидая, что тот разозлится и, возможно,

попросит на этом закончить их поездку, но Тэхён лишь грустно улыбнулся,
встретившись с ним глазами.

— Я не виню тебя за то, что ты рассказал ему, — Тэхён завозился с радио, ища
другую станцию. — Я даже завидую тебе.

— Почему?
82/202
Тэхён пожал плечами.

— Иногда я хочу рассказать Чимину о... — старший закусил губу, пытаясь

подобрать слова, чтобы выразить ту гамму эмоций, которую он испытывал. — Я
бы просто хотел расcказать ему.

— Так почему не скажешь?

Тэхён не мог не засмеяться от того, как непринуждённо тот задал этот вопрос.

— Он мой лучший друг, Чонгук. Я просто не могу представить, как он

отреагирует, если я признаюсь ему в том, что я... мы сделали, — он сжал ремень
безопасности, опустив голову и прошептав последние слова: — В том, что я хочу
сделать...

— В том, что мы хотим сделать, — Чонгук не мог объяснить, что сподвигло его
поправить старшего, но он устал смотреть, как тот весь сжимается от стыда. Не
то чтобы он особо сожалел о сестре, но если так он сможет разделить вину
Тэхёна, то он был готов принять это. Кроме того, по правде говоря, они оба
никак не могли остановиться сейчас. Это было лишь вопросом времени. Слова —
это одно, но их глаза и поступки показывали настоящие чувства, и было
достаточно одного взгляда, чтобы понять это. — Послушай, — вздохнул Чонгук,
бросив быстрый взгляд на горящий впереди зелёный. — Если он твой лучший
друг, то он поймёт, — возможно, это было сказано частично из-за эгоизма.
Желания Чонгука украсть побольше Тэхёна для себя в виду других, знающих их
секрет. Но в его словах было ещё и сопереживание. Он не представлял Тэхёна,
окружённого осуждающими козлами, если не считать Джису, но в этот раз это
было оправданно. — Юнги понимает. Наверное, даже лучше меня, если честно.

Тэхён нахмурил брови, любопытно взглянув на Чонгука.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, — быстро ответил он, не готовый и вообще не желающий вдаваться в

подробности своих чувств, вступающих в игру и сбивающих его с толку. — Ты
голоден?

Смена темы застала Тэхёна врасплох, но он всё равно кивнул, странно

благодарный за то, что они снова могут быть собой и чуть меньше — тайными
любовниками.

— Я бы перекусил.

— Давай сначала устроим поздний завтрак, а потом займёмся поисками жилья.

Примечание к части

не забывайте делиться своими впечатлениями после прочтения в комментах)))

83/202
Примечание к части Ребят, почти 20 страниц
Но я сделала это, надеюсь, вам понравится приятного прочтения)))

Chapter 6

Карие глаза задержались на широких плечах парня, стоящего у стойки

кафе, возможно, слишком жадно. Тэхёну следовало бы прямо сейчас
сконцентрироваться на поставленной задаче, но он не мог контролировать свои
пальцы, что зависли над мышкой и клавиатурой ноутбука. Поиски квартиры
отошли далеко на второй план: его намеренно отвлекал Чонгук,
поворачивающийся к нему время от времени, чтобы извиниться за ожидание. Не
то чтобы Тэхён был слишком против — он был доволен тем, что мог разглядеть
каждую деталь Чон Чонгука. От широких плеч и до тонкой талии, что скрывала
ткань его чёрной футболки с разрезами по бокам, демонстрируя косые мышцы и
татуировки, украшающие бледную кожу. Они были прекрасны, и, как ранее
сказал ему Чонгук, были сделаны либо им самим, либо Юнги. Тэхён никогда не
задумывался, любит он или ненавидит татуировки вообще. Он всегда
восхищался вложенной в них работой, но до встречи с Чонгуком мысли об этом
даже не приходили ему в голову. Однако в последнее время он начинал всё
лучше разбираться в них, начиная от самогó процесса и заканчивая
восхищением деталями этого вида искусства. Без преувеличений, он провёл
последние пару ночей за поисками в гугле информации о татуировках и
мастерах, желая узнать больше о младшем, чтобы не выглядеть
неосведомлённым дураком в его глазах. От воспоминаний об этом он едва
заметно покраснел, закусив нижнюю губу и проглотив своё беспокойство.
Иногда он просто-напросто ничего не мог с собой поделать.

Почти каждый день он находился в напряжении из-за Чонгука. Его мысли

зачастую возвращались к вышеупомянутому парню, буквально сверля отверстия
в его подсознании и унося в мечтания и наяву, и во сне. Но сейчас он понял,
какой глубокой его невинная влюблённость — а это была она с самого начала —
становилась теперь. Хотя, он бы солгал, если бы сказал, что такие мысли
пришли к нему только недавно. Тэхён уже давно осознал, чего хотел от
младшего. Который, миновав давнишние обычные сексуальные желания, проник
в те эмоции, от которых он сейчас тосковал и ничтожно скучал, глядя на
младшего с такого расстояния. Он хотел поцеловать его. Хотел подбежать к
нему и обхватить руками его талию, поцеловав так же, как сделал тот накануне.
Беспрепятственно и грубо. Именно эта мысль была источником его внутреннего
кризиса. Чонгук был чумой, захватившей его разум, и от этого он был до
невозможности напряжён. Это — единственная причина, по которой он
проигнорировал вопрос младшего на пути сюда, когда Чонгук просто спросил о
том, что его интересовало, а Тэхён перевёл разговор в более безопасное русло.
Конечно же, он был заметно удивлён, когда тот спросил о его проблемах, но Ким
был слишком взволнован, чтобы поделиться с ним своими мыслями. Естественно,
он понимал, что их влечение было стопроцентно взаимным, и, в то время как
Чонгук постепенно смягчался по отношению к нему… он по-прежнему не был
наверняка уверен в том, что между ними происходило. Ему было интересно,
думает ли Чонгук о нём столько же, сколько и он сам, интересно, ощущал ли
младший жар его губ на своих ещё несколько часов после их последнего
поцелуя.

У него внутри воистину полнейший беспорядок.

84/202
Для него жизнь резко изменилась до неузнаваемости. Их физическая связь
вызвала в его системе уйму нарушений, а вот флирт в эмоциональном аспекте —
явно опасная штука, вымощенная чувством вины и гневом. Даже сейчас Тэхён не
был уверен, на что именно гневался. На себя или же на Вселенную за такую
несправедливость в любви. Если бы только они встретились при других
обстоятельствах. Он думал, стала бы ситуация от этого лучше, и только от этой
мысли он внутренне поёжился, проклиная своё глупое сердце за такие
бредовые идеи, ведь у него уже был кто-то, кто всем сердцем любил его.

Он глубоко и тревожно вздохнул, наконец переведя взгляд на экран ноутбука, и

бездумно пролистнул в конец перечня объявлений. Подумать только, вся его
трясучка началась с силой в десять раз сильнее только из-за одного поцелуя.
Они столько всего делали до этого, приличное количество раз целовались в
спальне той ночью, но вчера всё было по-другому: произошедшее пробудило его
чувства, оставив в полнейшем смятении, которое вызвал человек, тянущийся к
тому, кем не мог обладать. Чонгук просто что-то хранил внутри, прятал какие-то
невысказанные мысли, вкус которых Тэхён ощутил на языке во время их
страстного поцелуя. Может быть, так было из-за того, что ту ситуацию
сынициировал младший, но Тэхён мог поклясться, что почувствовал
настойчивость в этих губах, мягких и грубых одновременно.

Если бы он был мудрее и меньше занимался самокопанием, то мог бы ощутить

тревожные нотки желания в устах Чонгука.

— Я бы извинился, но именно над твоим напитком они дольше всего корпели,

потому что кое-кто захотел кастомный фраппе, — остальную часть бессвязной
речи Чонгука Тэхён благополучно прослушал, слишком занятый своим бедным
сердцем и разглядыванием этих пухлых губ, которых он хотел вновь коснуться.
Он с болью признавал, что утренний прощальный поцелуй с Джису лишь разжёг
в нём более сильную тягу к чужим грубым и требовательным губам.

— Тэ?

— Мм? — старший едва не взвизгнул от удивления, когда понял, что Чонгук уже
давно закончил говорить, и младший вдруг подтолкнул к нему его ужасающий
фраппе, весело ухмыльнувшись. — Прости, я слегка-

— Отвлёкся?

Как же он завидовал способности Чонгука вести себя так, словно ничего из

происходящего не вызывало в нём беспокойства. Тем не менее, ради своей же
нервной системы и желания продлить их близость ещё ненадолго он улыбается
и нежно притягивает младшего к себе, играючи.

— Попрячь свои мускулы, ты, скотина, — на это Чонгук смеётся, вынужденный

убрать свой кофе от лица прежде, чем позволить тому с наслаждением
пролиться в каждую клеточку его тела. Было что-то прекрасное, искреннее и
настоящее в нём таком: с запрокинутой назад головой и обнажёнными в улыбке
зубами. Тэхён почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а дыхание стало
нервным и прерывистым. И, чёрт бы его побрал, серьёзно. Из-за всего этого он
со смущением всё больше утопал в младшем. — Когда ты успеваешь ещё и
тренироваться? — он постукивал по клавишам ноутбука, щёлкая мышкой и без
особого энтузиазма листая страницу сайта, на котором очутился.

85/202
— Как бы многие ни думали, я по ночам хожу не только на вечеринки, — Чонгук
сделал аккуратный глоток своего кофе, легонько подув на поверхность напитка,
чтобы остудить его. — Да и к тому же ночная пробежка или подтягивания
помогают снимать стресс. Тебе следует как-нибудь попробовать.

— Без шансов, — Тэхён коснулся своего живота поверх одежды, почувствовав

через неё гладкую и абсолютно плоскую его поверхность. Он ни в коем случае не
страдал от избыточного веса, но ему наверняка следовало чуть больше времени
уделять физическим упражнениям и чуть меньше валяться на полу. — Я
бережно храню свой животик, спасибо большое, — это должно было прозвучать
как обычный подкол, но когда он обернулся, высунув язык, то столкнулся с
Чонгуком, который вновь пристально на него смотрел. Что напомнило ему о
вчерашнем, когда карие глаза буквально впились в него, отчего его сердце
мгновенно пропустило парочку ударов. Он ожидал, что Чонгук поддразнит в
ответ, возможно, даже ухмыльнётся и вставит парочку слов о том, что он
наверняка не сможет даже на пробежку выйти из-за своей неуклюжести. Но
вместо этого младший прильнул к нему, смело оттолкнув своей рукой тэхёнову и
положив свою ему на живот.

— Я думаю, что это мило, — кончики пальцев прошлись по его шёлковой

рубашке, играясь с пуговицами, а после уверенно забрались под ткань,
коснувшись обнажённой кожи. Дыхание старшего тут же ускорилось, а мышцы
рефлекторно напряглись от неожиданного ощущения холодных пальцев на себе.

— Ч-Чонгук, — Тэхён всегда со всей серьёзностью относился к личному

пространству и никогда не относился к тем, кто проявлял свои плотские
желания на публике. Чонгука же едва останавливала смелость его
прикосновения к чужому телу. Он был уверен, что никого не заботили их
прикосновения друг к другу, но те были рискованными, даже если он знал, что
Джису ниоткуда за ними не подглядывала. Тэхён достаточно сильно волновался
из-за их тайной интрижки, а отмазка в виде общественного места казалась
притянутой за уши, но, всё же, он был слишком опьянён этими ощущениями,
чтобы позволить себе отдаться инстинктам. — Чонгук, — снова сказал он, шепча
его имя так, словно призывал демона, и, в какой-то степени, так оно и было.
Этот человек был обаятелен и высокомерен, но в то же время так нежно
обольщал его, что из-за этого Тэхёну приходилось бороться со своими
моральными принципами, чтобы получить желаемое.

Младший наклонился ближе и практически любовно потёрся кончиком своего

носа о тэхёнов. Они чувствовали, как сливается воедино их нетерпеливое
дыхание, как тёплый воздух касается дрожащих губ напротив, и Тэхён не мог не
подумать, насколько романтичной выглядела эта сцена в глазах, как у оленёнка,
младшего, что смотрел на него в упор. Они находились на расстоянии всего в
пару дюймов, но звон входной двери заставил их оторваться друг от друга, и
Тэхён, тяжело дыша, прогнал магию момента прочь и повернул голову назад к
экрану. Дела у Чонгука обстояли не лучше: его зрачки расширились в
предвкушении, а тело было полностью повёрнуто к старшему, ожидая внимания,
но всё, что ему оставалось, так это вновь плюхнуться на своё место, удручённо
вздохнув. Тэхён периферическим зрением отлично видел, как тот потирал шею,
и чувствовал, как продолжало расти напряжение, пока они сидели и молчали.

— Итак, — именно Чонгуку хватило ума положить конец их мучениям. — Ты

нашёл что-нибудь? — он указал на сайт, отображённый на экране, с едва
заметным интересом отпив свой остывающий кофе.
86/202
Тэхён лишь кивнул, вспомнив первое объявление, на которое он обратил
внимание, а после повернулся к Чонгуку с вымученной улыбкой.

— Нашёл одну. Как раз тебе по карману и рядом с работой, — он тревожно взял
свой фраппе в руки и обхватил губами соломинку, довольно часто чересчур
сильно сжимая пластик, чтобы унять своё беспокойство. — Она обставлена и всё
такое прочее. Мы можем прямо сейчас поехать и взглянуть на неё, если ты
хочешь. На сайте можно зарегистрироваться и получить доступ к коду от мини-
сейфа, в котором лежит ключ, — он кликнул на кнопку «создать аккаунт»,
переложив ноутбук на колени младшему, который просто кивнул в знак
понимания.

— Отлично, — произнёс ровным голосом Чонгук. — Так и сделаем.

Тэхён только и мог, что наблюдать за ним, подмечая, как тот хмурит брови, пока
вводит информацию. Улыбаться, когда тот закатывает глаза из-за придуманного
им пароля, который не подошёл. Он всего на мгновение отстранился, давая
сознанию секунду, чтобы прийти в себя из-за парня, сидящего перед ним. В нём
проскользнуло мимолётное спокойствие, но Тэхён ощутил лишь забавное
осознание того, что он чувствовал себя безнадёжно потерянным и в то же время
абсолютно найденным.

Всё, что Тэхён понял за время их короткой поездки к зданию, в котором

находилась нужная квартира, так это насколько странно он чувствовал себя,
находясь здесь. Насколько просто смотреть в сторону водительского сидения
заставляло его сжиматься от переполняющих эмоций и неумолимого желания
протянуть свою ладонь и вложить одну из этих больших рук в свою. Такая
аналогия поразила его: всякий раз, когда они с Джису куда-либо ездили, он брал
её за руку и гладил костяшки её пальцев, оставляя на них поцелуй, пока она с
благоговением не улыбалась в ответ на его действия. Теперь же он жалостливо
думал, каково это — испытывать такое же восхищение. Каково ощущать, как
чьё-то сердце переполняется подобными мелкими жестами, которыми делятся
возлюбленные? Конечно же он знал, как и что работает в отношениях: Джису
любила его и показывала это в различных мелочах. Оставляла ему завтрак,
стирала его одежду, когда ему было слишком лень сделать это самому, но чаще
всего именно он задавал романтический настрой, когда дело доходило до
прикосновений. От едва заметных и до более интимных. Как бы банально и
обыденно это ни звучало, именно он был тем, кто должен был убедиться, что она
чувствовала себя спокойно в их отношениях. Ты растёшь, веря, что защищать,
делать всё то, что внушает общественность, опекать — работа мужчины. Тэхён
привык к этому, но что ему теперь делать со всем, что свалилось на него как
снег на голову? Происходящее между ними едва можно было назвать каким-то
определённым словом.

Он задавался вопросом, что для Чонгука было «слишком». Очевидно, он не

возражал против физического контакта и, казалось, даже довольствовался
87/202
возможностью его проявления на публике, если их почти поцелуй в кафе чего-то
стоил. Но что тогда? Что именно из всех их взаимодействий могло стать чем-то
большим и глубоким, выйдя за рамки обычных плотских желаний? Тэхён был
почти готов выпалить все свои переживания, желая, чтобы Чонгук открылся ему
и сказал прямо, чего он хочет или что думает по этому поводу. Тогда, опять же,
он не делал ничего лучше, чем постоянно засорял себе голову. Игра, в которую
они играли, была слишком опасной, чтобы мяться в нерешительности, подумал
Тэхён. Однако никто ведь не говорил, что ходить налево легко, так? Иди ва-
банк, но тревога и чувство вины от того, что поймали с поличным, или от
признания по-прежнему будут высоки. В конце концов, он был просто эгоистом.
Который надеялся, что сможет найти золотую середину, делая добро и получая
желаемое.

— С тобой всё хорошо?

Тэхён ощутил дрожание лифта, моргнул, вынырнув из своих мыслей, и подумал,

когда они успели выбраться из машины и войти в здание. Очевидно, он по-
прежнему временами выпадал из реальности, даже когда этот успокаивающий
голос перешёл в смех.

— Тэ?

Он посмотрел на Чонгука, сунул руки в карманы и прислонился к стенке лифта.

Ответить на его вопросы казалось разумной идеей, но он был слишком занят
тоской, глядя на человека напротив, который в настоящий момент угрожающе
захватил все его мысли. Тэхён просто подумал: Чонгук тоже ощущал это
смятение? Смотрел ли он на Тэхёна, борясь с собой, чтобы не сделать всё то, о
чём так просило сердце?

— Тебе не терпится съехать? — он мог задать кучу вопросов, каждый из которых

был довольно глубоким, чтобы дать развёрнутый ответ на все разногласия, с
которыми Тэхён боролся внутри, но он остановился на этом. Простой и сложный
вопрос одновременно. Невысказанное «Ты хочешь остаться со мной?», повисшее
в воздухе.

Чонгук надул щёки, пожал плечами и взглянул на светящиеся цифры, наблюдая,

как число растёт.

— Думаю, да. Было бы неплохо избавиться от компании Джису, — он увидел, как

опустилась вниз голова Тэхёна, и услышал тихое «оу». — Без обид…

— Нет, — Тэхён закусил губу, пытаясь проглотить появившийся в горле ком.

Кажется, этого было достаточно, чтобы ответить на все его вопросы. — Нет, я
понял, — глупец — слово, с которым, подумал Тэхён, он за последнее время
очень хорошо ознакомился. Конечно, Чонгук хотел съехать. Никто и не обвинял
его. Вражда между ним и сестрой была слишком сильной, так что нормально,
что он захотел абстрагироваться от этого. Он лишь надеялся… что ж, теперь это
неважно.

— Ты знаешь, — Чонгук взглянул вниз, на укрытый ковром пол, шаркая каблуком

своего ботинка по грубой ткани. — Если бы не ты, то я бы съехал давным-давно.
Даже если бы пришлось ночевать на скамейках в парке, — он сказал это с
намёком на шутку, но Тэхёну хватило лишь взглянуть в его глаза, чтобы увидеть
в них искренность.
88/202
— Ты… Ты правда это имеешь в виду?

— Хочешь верь, хочешь нет, Тэхён, но только благодаря тебе жить там было
сносно, — улыбнулся он старшему, искренний и озарённый чем-то ещё, чего не
мог понять Тэхён. Но, Боже, всё, что ему было нужно в этом мире, — это его
улыбка. Тёплая и манящая, он бы осмелился сказать, слегка дураковатая, но
младшему она каким-то странным образом шла. С такой улыбкой он выглядел
словно мальчишка, и Тэхёну захотелось целовать его губы до тех пор, пока она
не смешается с его собственной.

— Просто сносно? — умудрился пошутить Тэхён в попытке унять бешено

колотящееся сердце. Он уже не жалел, что принял свои чувства, и, даже если
вина по-прежнему никуда не исчезла, было бессмысленно бороться с тем, что
тоже не собиралось исчезать.

Как бы то ни было, младший усмехнулся, заметив явный восторг в голосе

старшего.

— Да, Тэ. Просто сносно.

Лифт с громким звуком открылся, и оба, продолжая лыбиться, как идиоты,

направились к нужным дверям. Чонгук опустил взгляд на что-то вроде мини-
сейфа, приделанного к ручке, и быстро глянул в телефон, ища код. Он ловко
ввёл цифры, открыл дверь и присвистнул, увидев размеры квартиры.

— Вау, — развернулся вокруг своей оси в коридоре младший, окидывая взглядом

попавшуюся первой на глаза гостиную. Она оказалась не очень большой, но за
такую цену была куда больше, чем они вдвоём ожидали. Тэхён вынужден был
признать, что гостиная была красивой и оригинальной для её расположения: она
была совмещена с кухней, маленькой, но уютной, в которой стоял стол из
искусственного мрамора и шкафчики из красного дерева. Ещё в комнате было
угловое окно, что придавало уюта всей атмосфере, которая вряд ли подходила
Чонгуку, но было понятно, что тот им, во всяком случае, заинтересовался. Он
широко распахнутыми глазами оглядывал квартиру, с лёгкой улыбкой на губах
проведя кончиком пальца по дивану, находящемуся в гостиной. — Неплохо.
Совсем неплохо.

Больно. Из всех эмоций, что он ожидал испытать от этой поездки, эта была
крайней в его списке. Глубокая боль, что обездвижила его тело и стёрла из поля
зрения всё, кроме Чонгука, который сейчас смотрел в окно с весёлой усмешкой,
с такой, словно наконец осознал, где его место в этом мире. Каждый его мускул
напрягся, когда тот взглянул на Тэхёна, и искорки в его глазах оленёнка не
предвещали ничего, кроме в скором времени разбитого сердца старшего. Может
быть, он драматизировал, но созерцание младшего, так влюбившегося в это
место, разрушало всякую надежду на то, что у них останется хоть частичка того,
что было между ними сейчас. Это было так эгоистично, Тэхён знал это, крайне
эгоистично хотеть лишить каждого в своей жизни того, в чём они нуждались. Но
боль была невыносимой. Он почувствовал, как сдавило грудь, а в сердце остро
кольнуло от скорого конца их романа. Правда, всё настолько херово?

Он тяжело вздохнул, запнувшись в мыслях. Если Чонгук уедет, то их

отношениям придёт конец, навсегда, подумал он. Возможно, он смирился с тем,
насколько искренне относился к младшему, но посвятить ему себя полностью…
89/202
для этого требовалось больше мужества. Их проступки так просто не скрыть.
Джису должна была узнать, а Тэхён не хотел стать причиной раскола в их семье,
причиной её разбитого сердца. Чёрт, он не был готов разорвать своё
собственное сердце на кусочки. Его словно бросило в холодный пот, пальцы
задрожали от напряжения, а глаза остановились на Чонгуке, который по-
прежнему восхищался городской панорамой из окна.

— Как? — он понял, что бормочет, пытаясь проглотить так и норовящие

выкатиться из глаз слёзы. — Как ты не переживаешь? — было нечестно так
нападать на Чонгука. Переложить все свои сомнения на младшего, чтобы тот на
них ответил, вместо того, чтобы сделать это самостоятельно. Но он никогда не
мог понять, никогда не мог смириться с тем, как легко Чонгук справлялся с их
предательством. Возможно, так было, потому что не он находился в отношениях,
но Тэхён желал просто хотеть чего-то, не испытывая вины. Ни один из
возможных исходов их интрижки не позволил ему этого. Скажет он Джису, что
проебался. Не скажет ей, и, неважно, нырнёт он глубже или нет, это всё равно
останется в нём, внутри, да?

— Что? — удивлённо обернулся Чонгук, оглядывая старшего с ног до головы так,

словно тот сошёл с ума.

— Я просто не понимаю. Как ты это делаешь? Как целуешь меня и делаешь вид,
словно это какая-то фигня, или пытаешься поцеловать меня в блядском
общественном месте, как будто мы с тобой встречаемся? Я не понимаю!
— теперь он плакал навзрыд, вся тяжесть его жизни разом свалилась на него
огромной кучей. — Для тебя всё это кажется таким простым, — в этом и было
дело, не так ли? Тэхён просто хотел, чтобы и ему всё тоже казалось таким же
простым. Чтобы было просто сказать «прощай» старым жизням и людям и
двигаться дальше, в будущее, в котором он был бы несомненно счастлив. Люди
всегда романтизируют идею следовать за своими мечтами, что, если ты так
сделаешь, ничего плохого не случится, но реальность не так добра, как
выяснилось.

Чонгук, казалось, вернул своё самообладание и неуверенно зашагал в сторону

старшего, который обхватил себя руками в попытке успокоиться. От этого
зрелища у него защемило сердце, каждый инстинкт в нём вопил, чтобы он обнял
Тэхёна и помог прийти в себя. Но тот не принадлежал ему, так что возможности
удержать в своих объятиях и успокоить у него просто не было.

— Честное слово, Тэ… Что ты хочешь, чтобы я сказал? — от этого старший,

казалось, дошёл до точки кипения и, нахмурившись, с потемневшими глазами,
подошёл ближе, чтобы посмотреть Чонгуку в глаза.

— Я хочу, чтобы ты сказал, что тоже осознаёшь всю неправильность

происходящего. Что ты борешься так же, как и я! Что нам нужно остановиться,
пока всё не стало ещё хуже, или что я не полный идиот, потому что у меня уже
есть человек, любящий меня, и я не должен искать удовлетворения в чужих
руках! Чёрт! Блять, я клянусь… — дыхание Тэхёна задрожало, тяжёлое и
болезненное от его собственных слов. — Я хочу… — он сглотнул, осмелившись
взглянуть в глаза младшему, такие глубокие и сосредоточенные на его,
полностью заполненных блестящими слезами.

— Тэ, — Чонгук сократил дистанцию между ними, обхватив мягкие щёки своими
ладонями и смахивая с них влагу. — Не вешай мне лапшу на уши про это чёртово
90/202
чувство вины. Мы давно прошли через это, помнишь? Ещё той ночью, и ты
знаешь это. А сейчас скажи мне, чего ты, чёрт возьми, хочешь на самом деле.

Тэхён посмеялся бы над разницей в ощущениях, что он испытывал с младшим и с

его сестрой, если бы у него осталась хоть капля энергии.

— Я хочу, — он сделал глубокий вдох, — я хочу, чтобы ты сказал мне, что не

хочешь меня оставлять. Что ты думаешь обо мне так же часто, как я думаю о
тебе, и что это сводит тебя с ума, потому что это всё совершенно
бессмысленно, — и ничего из этого не имеет смысла. Боже, он слишком быстро
тонул, не видя выхода. Словно внутри была постоянная борьба, и
небезызвестные ангел и демон, сидящие на разных плечах, перетягивали его
каждый на свою сторону. Но он послушал их обоих. И демона, кричащего ему,
чтобы он удовлетворил все свои истинные желания, упал в эту пропасть вниз
головой и позволил Чонгуку стать тем, кто заставит почувствовать себя живым в
первый раз за всю жизнь. И ангела, такого нежного и чистого, что шептал об
уже найденной любви, о любви, которую, казалось, он знал. Любви, которую он
не хотел ранить, и, возможно, это был извращённый способ притвориться,
словно он всё ещё поступает хорошо, притвориться, что, скрывая от Джису
правду, он поступал правильно. «Не говори ей, потом всё образуется», — сказал
он себе. И всё же он не мог не задаться вопросом, как долго всё это продлится.

Чонгук мягко улыбался на протяжении всей его тирады, лаская щёки и давая
возможность выговориться, пока его голос совсем не ослаб от плача, показывая
больше, чем тот изначально хотел показать.

— Поверь мне, Тэ. Ты сводишь меня с ума. Об этом тебе уж точно не стоит
переживать, — по крайней мере, после этих слов старший всего на мгновение
ярко и блаженно улыбнулся.

— Ей будет больно, Чонгук.

— Она ничего не знает.

— Узнает.

Чонгук покачал головой, как самый последний эгоист возвращая Тэхёна к той
теме разговора, которую хотел продолжить сам. К теме, что давала ложную
надежду на то, что этот мужчина принадлежит ему и только ему.

— Чшш. Чего хочешь ты, Тэхён, — это всё, что я хочу услышать. Чего хочешь ты,
а не кто-то другой, — Чонгук чувствовал, как разрывается на кусочки его
сердце, а глаза замирают на человеке, которого он буквально держал в своих
ладонях. Конечно же, он взял и влюбился в кого-то, кто уже был занят. Он
отталкивал всех мужчин, что появлялись в его жизни, потому что ничего не
чувствовал, разбивал им сердца, а теперь топтался на дне ямы собственной
кармы.

Тоскуя по тому, что никогда не будет ему принадлежать.

Повисло многозначительное молчание, во время которого оба смотрели прямо

друг другу в глаза так, будто это был последний раз, когда они могли увидеть
там собственную уязвлённость.

91/202
— Чонгук-

— Только то, чего хочешь ты, Тэ, — он смахнул очередные слёзы, давая Тэхёну
секунду, чтобы вновь вернуть способность говорить, и как же прекрасно
прозвучал его голос, когда он избавился от чувства вины.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

— Поцеловал тебя?

Тэхён покраснел от собственного откровения, понимая, что они вытворяли вещи

похуже этого, но его просьба имела куда более глубокий посыл. Он сложил руки
на груди и едва слышно повторил сказанное.

— Поцелуй меня. Как прошлой ночью.

— Что ты имеешь в виду?

Старший многозначительно взглянул на него, желая избавиться от своего

беспокойства и пойти навстречу сердцу. Ему было нужно только это, чтобы
подтвердить абсолютно всё, чтобы окончательно освободиться от окутавшей его
вины и полностью, всем сердцем, отдаться чему-то опасному и недосягаемому в
глубинах реальности. Позволить всем последствиям случиться, раз уж так
уготовано Судьбой, и отважно взглянуть им в глаза, когда придёт их черёд.

— Поцелуй меня так, словно для тебя это больше, чем простая интрижка.

Это было единственно верной и нужной провокацией. Кончики чонгуковых

пальцев скользнули по его скулам, нежно отбрасывая назад пряди светлой
чёлки, отчего дыхание стало рваным и прерывистым. Они оба наклонились
ближе, к жаждущим губам напротив, подавляя беспокойство в груди, что никуда
не денется, пока они не одержат победу над самими собой и не избавятся от
него окончательно. Но сейчас этого было достаточно, подумали оба. Достаточно,
чтобы показать взаимность собственных чувств, что играли важную роль в
происходящем сейчас, оправданно это было или нет.

И это был чистый, ни с чем не сравнимый восторг.

Тэхён почувствовал, словно он перенёсся в другое время. В жизнь, где он здесь,

в объятиях Чонгука, и всё происходящее между ними никак не связано с болью,
с какими-то тайнами. Где только они. Где две души, следующие определённой
схеме, прошли путь по уже знакомым дорожкам и слились воедино в общих
улыбках и тёплом смехе. Где Чонгук встаёт на работу, а Тэхён уже ждёт его на
кухне с готовой чашкой кофе. Где Тэхён жалуется на учёбу, а Чонгук, обнимая
его, смеётся над тем, как тот драматизирует.

Где Тэхён может поцеловать его, пожелав доброго утра, ничего не боясь. Где
всё реально и по-настоящему.

Где всё и должно было начаться.

— Чонгук.

— Чшш, — мягко поцеловал его младший, едва коснувшись чужих губ своими,
92/202
что горели, желая большего. И Тэхён заметил, что тот смотрел на закрытую
дверь в конце коридора, которая несомненно вела в спальню. Это было
рискованно, и оба это понимали, но если и был более идеальный момент для
них… то он был сейчас. Любой другой потенциальный арендатор или даже
хозяин квартиры могли войти в любую минуту, но Тэхёна это совсем не
волновало. Не когда Чонгук оставлял дорожку из нежных поцелуев на линии его
челюсти и не когда смотрел на него потемневшими из-за похоти глазами. Они
просто не могли игнорировать происходящее между ними, и Тэхён сумел
отстраниться, пятясь назад, и, не сводя глаз с младшего, который следил за
каждым его движением, повёл его прямиком к той двери.

Это был последний барьер, символический, пугающий, и старший остановился

прямо перед ним, сделав глубокий вдох, который, казалось, отозвался дрожью
прямо в сердце. Он облизал свои припухшие губы, всё ещё пульсирующие от
страстного поцелуя в гостиной. Дрожащая от предвкушения и страха
одновременно рука замерла на дверной ручке. Где-то позади он чувствовал
присутствие Чонгука, ощутимое и сильное, и жар его тела был так близко, что
Тэхён был уверен: тот находился всего в паре дюймов от него самого. И,
возможно, Тэхён помедлил лишнюю секунду, потому что его руку накрыла чужая
ладонь, нажав на ручку, и повернула её, помогая открыть дверь. Этим жестом
Чонгук показал, что они всё делают вместе и что он будет рядом на каждом
шагу.

Они ступали медленно, но Тэхён отчётливо ощущал неловкость в своих шагах,

когда, спотыкаясь, вошёл внутрь, оглядывая безвкусно обставленную комнату. В
углу стояла большая кровать с серым изголовьем и белоснежными простынями.
В ткань, которой было обтянуто изголовье, были вставлены четыре тёмные
пуговицы, что придавало ей современный вид, который в последнее время был
очень популярен. Странно, но Тэхён задержался взглядом на этой самой
кровати, осознавая, что скоро будет утопать в этих простынях вместе с
Чонгуком. Он бы сказал, что был жалким, чувствуя себя переполненным
энергией; его тело предательски реагировало так, словно он вновь стал
девственником. Даже если в кончиках пальцев уже покалывало от нетерпения.

Все его затуманенные желанием мысли рассеялись, когда он почувствовал на

своей шее чужие губы, нежные, успокаивающие и по-прежнему пропитанные
невероятной страстью. Они пробудили в нём водоворот эмоций, а зубы Чонгука
впились в его нежную кожу, заставив шумно вдохнуть, на что младший
рассмеялся.

— Обернись, — услышал мягкую просьбу Тэхён, одновременно медленно и

нетерпеливо развернувшись на каблуках вокруг своей оси. Его губы мгновенно
накрыли чужие, в этот раз с неудержимым желанием. Он инстинктивно
вцепился в стоящего перед ним парня, сжав пальцами его футболку и дёрнув на
себя изо всех сил, соединив их тела вместе. За всю жизнь он был уверен только
в одном: поцелуи Чонгука никогда его не разочаруют.

— Ты на вкус как кофе.

Смех Чонгука растворился на тэхёновых пухлых губах, вызванный нервным

бормотанием старшего. В мужчинах, которых Чонгук находил в равной части
привлекательными и милыми, было что-то тревожное, и в эту категорию попадал
и Тэхён. Но на его бессмысленную болтовню он отвечал более напористыми
поцелуями, толкаясь языком в приоткрытые губы и сплетаясь им с языком
93/202
Тэхёна, срывая приятные стоны с его губ, которые проходили разрядами тока по
всему его телу.

— Не думаю, что когда-нибудь смогу насытиться тобой.

От этих слов Тэхён вспыхнул, позволив Чонгуку взять инициативу на себя, и тот
потянулся к ремню его штанов, легко справившись с пряжкой. Он никогда так
легко не возбуждался, если ему не изменяла память. Но от звука упавшей на пол
металлической пряжки его прошибло током, а ноги подкосились от
неизведанных ощущений. Так на него действовал только Чонгук. Его тело уже
пылало, а сам он бы готов рыдать от прикосновений и ощущений, которые и не
думал когда-либо испытать. Однако приветствовалось каждое действие, и Тэхён
быстро понял, что никогда не возненавидит то, что вытворял с его телом Чонгук.

— Можно? — спросил, прощупывая почву, младший, одновременно с этим

играясь с пуговицей его штанов. Тэхён быстро кивнул, закусив губу, когда его
брюки, уже расстёгнутые, скользнули ниже. Он позволил Чонгуку толкнуть себя
на кровать, и тот принялся стягивать с него лоферы и штаны, наполовину уже
снятые. Старший остался в одной только застёгнутой рубашке и трусах,
чувствуя себя по-прежнему слишком одетым для такого случая.

— Т-ты тоже, — указал Тэхён на одежду Чонгука, почувствовав неожиданно

острое желание увидеть того голым. Он на автомате потянулся к джинсам
младшего, дрожащими пальцами расстегнув ремень и молнию. Он услышал
хихиканье Чонгука, донёсшееся откуда-то сверху, который стоял, не двигаясь,
напротив него, решив удовлетворить желание Тэхёна. Резким движением он
стянул свою футболку через голову, небрежно швырнув её куда-то в сторону и
обнажив мышцы, к которым у Тэхёна была определённо нездоровая любовь.
Этого хватило, чтобы Тэхён забыл о первоначальной задаче, оставив младшего с
расстёгнутыми джинсами и бросив лишь мимолётный взгляд на тёмно-серые
трусы перед ним. Думаю, излишне будет напомнить, что это зрелище всё ещё
опьяняло его.

— Ты знаешь, — Чонгук схватил старшего за подбородок, чтобы тот посмотрел

на него, ухмыльнувшись явно заметному румянцу, что украшал его щёки, — что
ты выглядишь горячо, вот так вот сидя передо мной с приоткрытыми губами и
красными щеками, — большим пальцем он надавил на нижнюю губу Тэхёна,
проведя им по мягкой плоти. — То, что я хочу сделать с тобой, Тэ… Я даже не
знаю, с чего начать, — он почувствовал своим пальцем дрожащее дыхание,
оповещающее об эффекте, который произвели на старшего его слова. — Что?
Тебе нравится? Грязные разговорчики… хм, — он опустился ниже, чтобы быть на
одном уровне с Тэхёном, и поцеловал его сначала в лоб, а затем чмокнул кончик
его носа. — Тогда послушай меня, детка, — и этого обращения хватило, чтобы у
Тэхёна спёрло дыхание. — Никто и никогда не сделает тебе так хорошо, как это
сделаю я. Они никогда не узнают, как прикоснуться к тебе, как поцеловать тебя
или как сорвать эти громкие высокие стоны с твоих губ. Знаешь, ты их издаёшь,
когда задыхаешься от удовольствия, которое дарю тебе я, и даже не осознаёшь
этого, выкрикивая моё имя, как той ночью. Помнишь?

Тэхён едва не всхлипнул от этих слов, задвигав ногами от твердеющей

проблемы между ног. Конечно, он помнил. Никогда в жизни он не сможет этого
забыть. Он сглотнул вязкую слюну, чувствуя, как пересыхает во рту от
воспоминаний о чужом языке, который вылизывал те места, которых никогда и
никто прежде не касался. Это было грязно и возбуждающе, и он лишь сильнее
94/202
покраснел от осознания того, что вновь хочет испытать те ощущения.

— Да, — прошептал Тэхён, заговорив громче, когда Чонгук что-то пробурчал ему
в губы. — Пожалуйста.

— Пожалуйста что?

— Ты можешь… — Тэхён отвернулся от него, едва сдерживая недовольный стон.

Он не привык к такому, когда дело доходило до секса. А именно быть тем, кто
просит о большем и раздвигает для своего любовника ноги. Как бы неловко это
ни звучало, он не мог отрицать, что его тело пылало от доминирующего над ним
Чонгука, который с лёгкостью относился ко всему, что касалось близости.
Столько лет жизни прошло, а Тэхён только сейчас осознал, сколько страсти он в
ней упустил. Теперь он испытывал это возбуждение, эти приятные ощущения.
— Ты можешь сделать это снова?

Казалось, от этой просьбы в глазах Чонгука вспыхнул некий огонёк, и он толкнул

язык за щёку, пытаясь контролировать первобытное желание, что буквально
раздирало его изнутри. Он должен был делать всё медленно ради Тэхёна, но
позабыть привычный напор, с которым он набрасывался на своих партнёров до,
было трудновато. Смотреть на Тэхёна, сидящего на кровати с растрёпанными
волосами и слегка раздвинутыми ногами… не помогало. Однако он нежно
наклонился ниже, чтобы стянуть его трусы, и подцепил пальцами их резинку,
быстро снимая ненужную ткань. Увидев возбуждение между его ног, твёрдое и
прижавшееся к животу Тэхёна, укрытому шёлковой тканью его рубашки,
Чонгуку правда пришлось подавить своё желание толкнуть старшего вниз и
взять его прямо сейчас.

— Развернись, детка.

Тэхён завис на целую минуту, нервно застыв на месте, но Чонгук горячо глядел
на него, обещая доставить ему заслуженное удовольствие, если он только
подчинится. Так он и сделал, застенчиво встав на колени и найдя наготу
одновременно и возбуждающей, и пугающей. Он мог с уверенностью сказать,
что не был таким ни для одного человека, и только это заставило его почти
вскрикнуть от удивления, когда две большие руки схватили его за бёдра и
притянули назад, отчего он шокированно вцепился руками в простыни. Чонгук
прижался к нему сзади, коснувшись своей эрекцией задницы Тэхёна, и старший
бесстыдно признал это ощущение завораживающим.

— Я думал об этом, Тэ. Я представлял, как бы ты выглядел согнувшимся передо

мной, с разведёнными ногами и жаждущей моего прикосновения задницей.
Блять, — простонал Чонгук, когда одним движением бёдер спровоцировал
приятное трение. — Я и не думал, что это будет выглядеть настолько хорошо, —
даже через ткань собственных трусов Чонгук наслаждался тем, какой тёплой
была кожа Тэхёна. — Всё в тебе просто… идеально, — он наклонился ниже,
оставив нежный поцелуй за ухом старшего, и продолжил двигаться к его
затылку. — Даже если бы ты не попросил, я бы всё равно вылизал тебя, —
очередной поцелуй пришёлся на впадинку между лопаток, чуть выше рубашки
Тэхёна, и от этих прикосновений его кожа запылала даже через ткань. — Я
люблю это делать, детка. Люблю чувствовать тебя своим языком, люблю
слушать, как ты стонешь для меня, блять… просто хочу вылизать каждую
частичку тебя.

95/202
— Чонгук… — протяжно простонал старший, и в его голосе отчётливо слышалось
смущение. Тэхён нервно елозил в его объятиях, тяжело дыша от предвкушения
и стальной хватки на собственных бёдрах.

— Что, Тэ? — он прошёлся по впадинкам на его спине, вспоминая, какой мягкой

была кожа Тэхёна на ощупь.

— Просто, — дёрнулся Тэхён, стараясь отвлечься от жара, что исходил от

каждой клеточки его тела. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного,
такой похвалы и открытости, и слова Чонгука были слишком неприличными,
даже он так не говорил со своими партнёршами. Не то чтобы он возражал, ни
капельки. Любой слог, слетавший с его греховного языка, было слишком тяжело
игнорировать, потому что каждый из них заставлял его сердце учащённо биться,
а тело — всё больше подчиняться. — Пожалуйста, не надо больше, я…

— Ты такой милый, когда смущаешься.

— Заткнись, — ещё сильнее покраснел старший и, наконец, посмотрел на него в

ответ, слегка нахмурившись. — Я не смущаюсь, это просто…

— Просто что?

— Со мной никто раньше так не разговаривал, — была парочка женщин,

обольщённых им, которые могли бы это сделать, но Тэхён никогда не был тем,
кто получал подобные комплименты, по крайней мере, до Чонгука. Он не
стремился контролировать своего партнёра во время близости, это просто было
естественно для женщин, с которыми он спал. Кто бы мог подумать, что
подчиниться мужчине будет настолько просто. Тэхён вот не думал. — Это…
отличается.

— Хм, — судя по тому, насколько твёрдым и ощутимым был у старшего стояк,

Чонгук подумал, что ему нравилось это «отличается». — Думаю, тогда я просто
обязан продолжить нахваливать тебя, — он услышал, как проскулил Тэхён, и от
этого звука он усмехнулся и прикусил мочку его уха. — Может, даже буду звать
тебя малышом, пока мы будем трахаться.

— Только попробуй.

Оба тихо засмеялись, и Тэхён был благодарен за эту бессмысленную болтовню и

поддразнивания, что помогли ему немного расслабиться. Ничто бы на сто
процентов не подготовило его к тому, что вскоре произойдёт, но Чонгук
оказался куда более мягким и терпеливым, чем он ожидал.

— Я запомнил, — ответил Чонгук, улыбаясь и целуя спину старшего, и задрал его

рубашку наверх, чтобы коснуться обнажённой кожи. Губами он прижимался к
каждой впадинке на его спине, застонав, когда Тэхён выгнулся от щекочущих
ощущений. Определённо, ничто в мире не могло сравниться с видом старшего,
стоящего на четвереньках перед ним с приподнятой задницей и умоляющего
вылизать его. На этот раз в дразнящей манере Чонгук наклонился ниже,
любуясь упругими половинками ягодиц старшего, после чего раздвинул их, не
щадя сжав каждую. Он почувствовал, как тот слегка напрягся, но быстро
расслабился, явно понимая, какое удовольствие ждёт его дальше.

— Чёрт, — Чонгук облизал свои губы, увидев перед собой розовую дырочку,
96/202
тугую, узкую и буквально молящую о том, чтобы её растянули пошире. Он уже
был болезненно возбуждён, но необходимость подготовить Тэхёна была важнее,
и он продолжил сдерживать своё желание. С возбуждённым стоном он подался
вперёд, едва касаясь губами прохода Тэхёна. Он подул на чувствительную кожу,
практически начав пускать слюни, когда увидел трепещущую от ощущений
дырочку. — Такая хорошенькая, — промурчал он, теперь с бóльшим напором
поцеловав её, прежде чем окончательно обхватить кожу губами, жадно проведя
по ней языком.

Тэхён громко ахнул и закрыл глаза, когда ощущение мокрого языка Чонгука
током прошибло всё его тело. Он помнил, какими блаженными были ощущения в
первый раз, но сейчас они почему-то усилились. Каждый нерв в нём горел и
жаждал большего, и Чонгук подчинился этой безмолвной просьбе. Младший с
силой втянул в себя кожу, и пошлые хлюпающие звуки от слюны и мокрых губ
заполнили собой комнату, что даже не принадлежала им. И Тэхён проглотил их
все, упав на руки, и глушил стоны простынёй, пока младший вылизывал его.

— Ч-Чонгук! — эти губы снова втянули его, такого горячего и уже беспокойного,
жаждущего ещё больше контакта. Контакта, которым его обеспечил Чонгук,
вонзив свои грубые ногти в его зад, раздвинув половинки ещё шире и
толкнувшись языком в само отверстие. От этих крышесносных ощущений Тэхён
только и смог, что вскрикнуть, ещё сильнее зарываясь лицом в матрас, чтобы
сдержать свои стоны.

Чонгук же обожал каждый звук, который издавал Тэхён, каждый протяжный

стон усиливал его желание, подпитывал похоть, заставляя испытывать
дискомфорт от по-прежнему оставшейся на нём одежды. И он отстранился,
хватая ртом воздух, и командным тоном произнёс:

— Хочу слышать тебя, детка. Не сдерживайся.

Тэхён едва расслышал его слова; его разум заполонили одни лишь ощущения,
которые мешали ушам нормально работать. Всё, что имело значение, —
прикосновение чужих губ к самому интимному его месту, которое Чонгук
вылизывал и выцеловывал так, словно от этого зависела его жизнь. Он гортанно
простонал, раскрыв губы от удовольствия, что, казалось, отпустит ещё не скоро.

— Ч-чёрт… — тихо простонал он, отчаянно пытаясь прижаться к простыням,

чтобы сделать хоть пару толчков, потому что его член уже давно стоял колом.
Но Чонгук удерживал его на весу, стиснув его бёдра так сильно, что к ночи они
наверняка покроются россыпью синяков.

— Ну же, Тэ. Я же сказал тебе не сдерживаться, — пробормотал Чонгук,

подбородок которого уже был весь мокрый от слюны из-за напора, с которым он
вылизывал старшего, как и покраснели по той же причине его губы. Тэхён
продолжал сыпать проклятия и стонать в кровать, виляя задом каждый раз,
когда движения языком пускали по его телу электрические заряды. Чонгук не
мог этого допустить: его возбуждали эти звуки, и он непреклонно жаждал
слышать каждый, что срывался с чужих пухлых губ. С неохотой отстранившись,
он откинулся на кровать и улёгся на спину, похлопав по своей груди для
большей убедительности. — Иди сюда.

Тэхён тихо вздохнул от прекратившихся движений, подняв лицо и взглянув на

младшего, лежащего с розовыми щеками и беспорядочно растрёпанными
97/202
чёрными волосами. Его ноги сильно дрожали, он был не в состоянии нормально
функционировать и не совсем понимал, чего от него хотел Чонгук. Пока
младший вдруг не усмехнулся, облизав губы.

— Сядь мне на лицо.

Эту просьбу Тэхён не думал услышать в своей жизни хотя бы раз. С широко
распахнутыми глазами он проглотил свою нервозность, что росла от того,
насколько он был откровенным перед Чонгуком, но вместе с тем его манило
согласиться.

— Ч-что?

— Можешь сделать это ради меня, Тэ? — Чонгук жестом велел ему усесться на
своё лицо с бесцеремонной ухмылкой. Иногда Тэхён понимал, что тот
специально вводил его в ступор, желая посмотреть, насколько далеко он
сможет окунуть его в этот опыт просто для того, чтобы увидеть, как он краснеет
и теряет дар речи.

Тем не менее старший возбуждённо и решительно кивнул, неловко двинувшись

вперёд и перекинув ногу через лицо Чонгука. Боже, он чувствовал себя таким…
обнажённым. И в прямом, и в переносном смысле этого слова. Однако это было
захватывающе. Находиться в чужой власти и наблюдать, как идеально кто-то
управляет твоим телом. Дело в том, что общественность объясняет страсть в
интрижках тем, что они скрыты от посторонних глаз, словно только из-за
желаний собственного тела люди не могут отказаться от секса с кем-то на
стороне. Но Тэхён понимал, что всё совершенно не так. Его разум и тело
реагировали на младшего не из-за того, что они скрывали свою связь, а потому,
что это просто Чонгук. Чонгук, который знал, как прикоснуться, где поцеловать
и что сказать, чтобы заставить его сходить с ума, прямо как сейчас. Оседлав его
с громким стоном, он впился ногтями в грудь младшего.

Тот обхватил его за талию руками, продолжая творить что-то невероятное своим
языком в ускоренном темпе.

— Ах! — Тэхён наклонился вперёд, сфокусировав взгляд на татуировке в виде

двух роз, что украшали чужие бёдра, соединённых чёткими линиями и с мягко-
красными лепестками. Они были прекрасны, расположенные в нижней части его
живота, как раз расцветшие, чтобы их сорвать. Тогда старший подумал, сможет
ли он доставить столько же удовольствия младшему, сколько доставил ему он, и
с новой уверенностью он наклонился ниже, коснувшись губами левой розы.
Сквозь собственные стоны он услышал удивлённый вздох Чонгука. Это
подначило его продолжить, и он двинулся к правому бутону, проделав те же
манипуляции, что и до этого.

— Тэ… — дёрнул бёдрами Чонгук, пытаясь вновь ощутить на себе губы, и Тэхён
улыбнулся своей маленькой победе. От этого он захотел подарить ему ещё
больше удовольствия, увидеть, как младший разваливается на кусочки от его
прикосновений так же, как и он сам до этого. И, хотя было трудно
сфокусироваться хоть на чём-то из-за внимания, которым одаривал его Чонгук,
ему всё-таки удалось приспустить его джинсы вместе с трусами вниз, и Тэхён
закусил губу, взглянув на твёрдый член, что дёрнулся и прижался к чужому
животу. Покрасневшая кожа блестела от выступившего на головке
предэякулята, и Тэхён покраснел от того, что собирался сделать. Как говорится,
98/202
всё когда-нибудь случается впервые, и, хотя он не имел никакого опыта в
минете, ему хотелось думать, что он смог бы сделать его так, как бы
понравилось ему самому.

Он нервно втянул воздух, закрыв глаза, когда вдруг ощутил, как Чонгук
прижался губами к его входу, и между своими громкими стонами и стонами
младшего он смог наконец обхватить рукой его длину. Реакция была
мгновенной: Чонгук резко остановился, взглянув между их тел на то, как Тэхён,
распахнув губы, взял в рот головку его члена.

— Дерьмо, — он моментально прекратил все свои действия, откинув голову

назад на кровать, когда старший принялся неуклюже сосать. Тем не менее,
ощущения по-прежнему были фантастическими только от осознания того, что
это Тэхён облизывал его член и помогал себе рукой, потому что не мог заглотить
полностью. — Твою мать, Тэхён, — он напоминал себе, что должен был держать
бёдра опущенными, потому что не хотел случайно вызвать у старшего приступ
тошноты, но чем дольше тот ласкал всю его длину, втягивая щёки, тем труднее
было держать себя в руках. Он постукивал по чужим бёдрам, что находились на
уровне его головы, застонав, когда Тэхён провёл языком по уретре, чтобы
слизать предэякулят. — Не останавливайся, детка, блять… — он мягко
оттолкнул его и выбрался из-под него, соединив их губы в лихорадочном
поцелуе.

Это было до ужаса неприлично, грязно, и Тэхён понял, что ему это нравится. Он
с силой ухватился за пояс одежды Чонгука, сжав его в надежде, что его
молчаливое послание растолкуют верно. Судя по смешку, который донёсся до
его ушей, так и произошло. Чонгук отстранился и поспешно стянул с себя
оставшуюся одежду, сбросив ботинки и швырнув на кровать бумажник, в
котором зачастую таскал с собой презерватив и упаковку лубриканта.
Дрожащими пальцами он принялся расстёгивать рубашку — последний предмет
одежды, что скрывал от него Тэхёна, — и в ту же секунду, когда она
соскользнула с его плеч и задержалась в изгибах локтей, ему пришлось
отстраниться, чтобы взглянуть на старшего с благоговейным трепетом. Для него
тот был самым прекрасным: светлые волосы резко контрастировали с загорелой
кожей, а миндалевидные глаза блестели от застывшей в них похоти. Вот бы он
целиком и полностью принадлежал только ему.

— Что? — спросил Тэхён, застенчиво улыбнувшись вниманию, которым его

одарили.

— Ничего, — ответил Чонгук, возвращая на место свою улыбку и открывая

упаковку смазки, которую держал в руках. — Просто скажи мне, если захочешь
всё прекратить, — сказал он это ради собственного блага или же ради них
обоих, он не знал, но предположил, что и этот этап они уже оставили позади.
— Ладно?

Тэхён нервно сглотнул, наблюдая, как младший разогревает лубрикант между

своих пальцев. Ему было страшно, многие бы были напуганы, если бы вот так вот
делали то, чего прежде не делали ни разу в жизни, не говоря уже об осознании
изменения собственной ориентации. Но прямо сейчас он хотел этого большего
всего на свете.

— Ты… Ты когда-нибудь делал это раньше?

99/202
Чонгук вопросительно приподнял бровь, и в этом жесте проскользнула лёгкая
шутливость.

— Спал с мужчинами? — на это Тэхён надулся пуще прежнего, а младший

развеселился ещё больше, от души рассмеявшись, когда тот легонько толкнул
его в плечо.

— Нет! Я имею в виду… ну, ты знаешь, — старший, покраснев, отвёл взгляд, тем
самым позволив Чонгуку опрокинуть его на спину и устроиться между его
разведённых ног. — Ты хоть раз… — он указал на себя, не зная, как правильно
задать свой вопрос кому-то вроде Чонгука, который, очевидно, куда проще
относился ко всему этому.

— Тебе следует учиться формулировать предложения получше, детка, — стон

старшего заставил его лишь сильнее рассмеяться, но он всё-таки сжалился над
ним и смягчился. — Ты имеешь в виду, бывал ли я снизу?

Тэхён кивнул, с любопытством глядя на него.

Чонгук лишь что-то пробурчал себе под нос, наклонившись к Тэхёну, чтобы
быстро клюнуть его в губы, прежде чем утолить его любопытство.

— Один раз. Но я предпочитаю быть сверху, — Тэхёну не следовало удивляться,

ведь он не мог представить, чтобы Чонгуком кто-то командовал. Но после этих
слов он почувствовал себя в большей безопасности в его руках, потому что тот
знал, каково быть снизу. — Поначалу ощущения странные, — продолжил он,
рукой скользнув вниз, прямиком ко входу старшего. Тэхён понял, что задержал
дыхание, напрягшись всем телом, когда ощутил скользкий палец, что
поглаживал его дырочку. Тот был влажным и даже липким, но прикосновение
было не таким уж и неприятным. Было что-то странно эротическое в этом
ощущении, словно между двумя мужчинами формируется доверие, которое
закрепится в тот момент, когда один из них возьмёт другого. — Но, когда
привыкнешь к первоначальному дискомфорту, — Чонгук послал ему усмешку,
продолжая нежно вырисовывать пальцем круги вокруг колечка его мышц. Давая
старшему привыкнуть к ощущению чего-то ещё там, внизу, помимо своего
языка, — то будет приятно. Правда приятно.

Тэхён всего на мгновение подумал, возможно ли это. Он никогда прежде не

экспериментировал со своими пальцами, даже если и слышал про стимуляцию
простаты и всё такое прочее. Ему было любопытно, каково это, да и вообще,
кому было бы не интересно, если дело доходило до более сильного оргазма? Но
шанса попробовать ему как-то не предоставилось, и большинство его касаний
были быстрыми и вызванными простой нуждой поскорее кончить. Однако весь
его член и то, каким твёрдым был у младшего… от этой мысли его тело и
напряглось, и расслабилось одновременно.

— Я переживаю, — выпалил Тэхён, обхватив пальцами бицепс Чонгука, чтобы

унять свою тревогу.

— Я знаю, детка, — данное прозвище прозвучало одновременно с аккуратным

движением у его входа, и это касание, лёгкое, словно пёрышко, заставило
старшего дёрнуться, а тело вспыхнуть. — Просто дай мне знать, что чувствуешь.
Хорошо? — Чонгук поцеловал его в подбородок, почувствовав, как Тэхён кивнул
и вздохнул от подаренных ему ласк. Когда мышцы старшего под его
100/202
прикосновением расслабились, он медленно и нежно просунул палец внутрь,
давая Тэхёну время привыкнуть к новым ощущениям.

— Гукки… — он сжал руку Чонгука, застонав от переполнявших его эмоций. Ему

вообще не было больно, просто необычно. От мягкой растяжки он заёрзал под
младшим.

— Всё хорошо, Тэ, — Чонгук осторожно прижался к его ключицам, оставляя

слабые метки, что сойдут к утру. — Всё хорошо, я держу тебя.

Смесь ощущений переполняла Тэхёна, а тело всё больше расслаблялось и тонуло

в простынях, отчего он содрогался под Чонгуком. Младший двигал пальцем
внутри медленно, успокаивающе толкаясь то вперёд, то назад, и теперь это
казалось странно приятным. Хлюпающий звук смазки должен был придать
моменту похоти, но Тэхён находил его чувственным, словно это показывало,
насколько нежным был Чонгук с его неопытным телом. Этого хватило, чтобы он
рвано вздохнул от этих ощущений; проникновение чужого пальца по-прежнему
казалось странным, но теперь превратилось в крышесносно приятные
прикосновения к его внутренним стенкам, от которых он низко стонал. Он
качнул бёдрами навстречу пальцу младшего, прикрыв глаза и сосредоточившись
на губах, что касались его обнажённой груди, и языке, ласкающем
затвердевший сосок. Свободной рукой Чонгук скользнул вниз по животу,
подушечками пальцев щекоча нежную кожу, пока не остановился около члена
старшего. Он обхватил длину Тэхёна ладонью, медленно поглаживая его, и эти
ощущения просто сводили его с ума.

— Гук-ах! — Тэхён ёрзал по простыням, хватаясь за ткань, чтобы хоть как-то

справиться с наслаждением, что окутывало его тело. Чонгук оторвался от его
кожи, наблюдая, как пылает каждая клеточка тела старшего и как тот выглядит
невероятно красиво.

— Хочешь ещё один? — он принялся двигать пальцем быстрее, стараясь пока

что не задевать комок нервов внутри старшего. Он больше сосредоточился на
том, чтобы позволить Тэхёну привыкнуть к ощущению заполненности, дать
мышцам время расслабиться и растянуться так, чтобы те с лёгкостью приняли
его член. К счастью, Тэхён отчаянно закивал, облизывая свои прекрасные губы и
умоляя о большем.

— Пожалуйста.

На это Чонгук нетерпеливо простонал, вытащив палец и теперь поднеся ко

входу уже два, пока те с легкостью не проскользнули внутрь. Тэхён выгнулся
дугой, зарывшись лицом в кровать и непонятно простонав его имя.

— Тише, детка, — Чонгук огладил большим пальцем колечко его мышц, то и дело
вынимая пальцы и тут же толкаясь внутрь, ускоряясь и слегка надавливая, от
чего старший испытывал странное удовольствие. Чонгук по-прежнему ласкал
его член, двигая рукой в такт своим толчкам, отчего наслаждение росло. Он
смотрел, как Тэхён хватается за смятые простыни, и мог только представить,
что бы сделал владелец квартиры, если бы узнал, что они здесь вытворяли. Ну и
ладно, подумал он, сосредотачиваясь лишь на мужчине, стонущем под ним.

— Блять, мне… мне приятно, — пробормотал Тэхён, рвано дыша и подаваясь

бёдрами вперёд, чтобы насадиться на чужие пальцы посильнее.
101/202
— Да?

— Да… — старший посмотрел на него сквозь полуприкрытые веки туманным и

соблазнительным взглядом. На это Чонгук улыбнулся, подарив ему нежный
поцелуй, прежде чем согнуть свои пальцы.

— А так? — нагло спросил он, задевая пальцами простату Тэхёна, отчего тот
удивлённо втянул воздух. Тэхён чуть не свёл ноги вместе от вызвавшего чувство
эйфории прикосновения, получив смешок от своего любовника, который,
казалось, был полностью доволен наблюдать за ним таким: стонущим и
возбуждённо мечущимся по постели.

— Блять! Чонгук! — Тэхён впервые испытывал подобное удовольствие, перед

глазами заискрились белые вспышки, а тело дёрнулось и двинулось навстречу
прикосновению. Он продолжал толкаться вперёд, надеясь вновь вернуть те
ощущения, которые Чонгук щедро ему подарил, улыбнувшись его реакции и
поцеловав его в распахнутые в наслаждении губы. — Ещё, пожалуйста-чёрт!

Младший вытащил свои пальцы, услышав стон разочарования, и теперь

просунул внутрь уже три, раздвигая их на манер ножниц и надавливая на
горячие стенки. С каждым вторым толчком он задевал то чувствительное место,
уткнувшись носом в шею старшего и тихо шепча слова похвалы.

Тэхён же находился в полнейшем беспорядке, впиваясь ногтями в плечи Чонгука

и позволяя стонам срываться со своих губ, которые лишь сильнее заводили
младшего.

— Я, — рука по-прежнему двигалась вверх-вниз по его члену, нежно касаясь

бархатной кожи, и в сочетании с пальцами Чонгука это превращалось во что-то
невыносимо-невообразимое. — Я не могу-о-ох, — дискомфорт уже прошёл,
сменившись тянущим ощущением внутри, что росло от желания большего. Он
чувствовал, что был близок к оргазму, и, как бы ему ни хотелось получить
долгожданную разрядку, впереди его ждало ещё много чего интересного.
— Чонгук, погоди, — он убрал чужую ладонь со своего члена, задрожав, когда
пальцы Чонгука вновь задели его простату. — Б-блять… — он умоляюще
взглянул на младшего, прося остановиться, иначе от такой стимуляции он очень
скоро кончит. — Я скоро, — Тэхён облизал губы, и его слова превратились в
беспокойный стон, — скоро кончу.

Это послужило Чонгуку сигналом отстраниться, и, прекратив движение, его

пальцы легко выскользнули из старшего.

— Что за ходячая катастрофа, — он наклонился вперёд, грубо прижавшись

губами к уголку губ старшего, что уже были красными и припухшими от того,
что во время громких стонов он их кусал. — Я имею в виду, просто посмотри на
себя, — Чонгук перегнулся через него, схватив презерватив, быстро разорвал
упаковку и раскатал его по своему члену, изнывающему от возбуждения.
— Блять, Тэхён. Ты просто великолепен, ты знаешь это?

Тэхён простонал, наполовину радуясь комплименту и по-прежнему

взволнованный им же. Ему пришлось прикусить кожу на руке, чтобы скрыть
румянец, грозивший окрасить его щёки розовым. Ему наверняка потребуются
столетия, чтобы привыкнуть к восхищению, которое демонстрировал младший
102/202
по отношению к нему. Но даже так он понял, что ему нравится слушать его
слова, потому что Чонгук так же, как и он сам, находился в полнейшем
беспорядке от переполняющих его чувств. Младший на самом деле был не из
тех, кто много разглагольствовал, когда дело доходило до чего-то
великолепного. Тэхён мог бы писать сонеты о его фигуре с жёсткими чертами,
выделяющимися мускулами вдоль рук, и живота, и бёдер, которых он теперь так
жаждал. Каждое их движение под его кожей привлекало внимание, и Тэхён не
удержался, скользнув взглядом ниже и позволив младшему раздвинуть свои
ноги ещё шире, после чего тот поудобнее устроился между ними.

— Ты тоже, — прошептал он, застонав, когда его собственные бёдра оказались

прижатыми к его телу, а колени практически упёрлись в грудь. Он чувствовал
член Чонгука у своего входа, который тёрся о него кончиком, смазывая себя
остатками лубриканта.

— Что я? — ухмыльнувшись, Чонгук обхватил свой член у основания и шлёпнул

им по коже Тэхёна между его ягодиц, наблюдая, как тот вспыхнул от
непристойности этого действия. — Ну же, детка. Скажи мне, — он дёрнулся
вперёд, пройдясь по колечку мышц, но намеренно промахнулся, отчего их члены
оказались прижатыми друг к другу. На это внезапное действие Тэхён громко
ахнул, распахнув губы и выпалив «Ты тоже великолепен».

— Ммм, — Чонгук отстранился, обхватив лодыжку Тэхёна и оставив на ней

целомудренный поцелуй. — Я рад, что ты так считаешь, — ему пришлось
подавить собственный смех, когда старший уставился на него, не выдержав
этих глупых поддразниваний.

— Ты вообще собираешься трахать меня или так и продолжишь дразниться?

Теперь младший оставил поцелуй на его коленке, сдерживая понимающую

улыбку.

— Такой нетерпеливый, — но он наконец-то сжал его бёдра, оказавшись на

уровне розовой дырочки Тэхёна и подавшись вперёд. Головка его члена
оказалась внутри его узкого прохода, на что оба застонали, когда он вошёл
сильнее и растянул его шире. От жара внутри брови Тэхёна сошлись на
переносице, сам же он раскрыл губы и глубоко вздохнул, чтобы унять своё
волнение.

— О Боже.

— Полегче, детка, — Чонгук выводил круги на его мягких бёдрах, приподнимая

их выше и держа его за талию, чтобы было легче толкаться внутрь.

Тэхён, лежащий под ним, пытался контролировать своё дыхание и выступившие

в уголках глаз слёзы. Чонгуку пришлось наклониться к нему и сцеловать
ненужную влагу, отвлекая его множественными поцелуями в щёки.

— Скоро будет приятно, детка. Обещаю. Я заставлю тебя испытать чертовски

приятные ощущения, — он мягко целовал его веки, и на этот жест получил
удовлетворённое фырканье и прижавшийся к его носу нос Тэхёна.

— Я знаю, — эти слова были пропитаны доверием, чего Чонгук совершенно не

ожидал, широко распахнутыми глазами посмотрев вниз, прежде чем полностью
103/202
осознать смысл сказанного. После чего он улыбнулся по-настоящему искренне,
довольный уверенностью, с которой отдавался ему Тэхён. Он постарается
никогда не предать этого доверия, и так как он был сверху и уже до основания
вошёл в старшего, то наклонился ниже для очередного долгого поцелуя.

— Двигайся, — прошептал ему в губы Тэхён, обхватив руками шею младшего.

— Я готов, — он смотрел на нависшего над ним Чонгука, нахмурившего брови и
прикрывшего глаза с такой сосредоточенностью, словно он изо всех сил
сдерживал себя. Желание взять его жёстко и быстро пульсировало в венах, но
младший утихомирил собственное тело, охваченное жаром, смутно слушая
Тэхёна и войдя в него под небольшим углом.

— Чёрт, — на лбу младшего проступил пот, стекая по виску и щекам, который

сцеловывал Тэхён.

— Чонгук, я справлюсь. Пожалуйста. Двигайся, — он сжался вокруг него,

застонав, когда младший резко подался бёдрами вперёд.

— Блять, прости.

— Н-нет, — Тэхён откинул голову назад, и пряди его блондинистых волос упали
ему на глаза, когда он дёрнул бёдрами навстречу младшему. — Всё отлично.
Продолжай двигаться, — каждое движение члена Чонгука ощущалось глубоко
внутри, его стенки под жарким давлением растягивались так сильно, что он
буквально чувствовал пульсацию внутри. — Господи, Чонгук… двигайся
быстрее, — впервые младший послушался без всяких подколов, начав двигать
бёдрами и вбиваться в старшего сильнее с низким стоном удовольствия. Он не
был удовлетворён, пока не услышал, как вздыхает и стонет под ним Тэхён,
выгибаясь на кровати, отчего они соприкоснулись грудными клетками, скользя
влажной от пота кожей друг по другу. — Ох, Чонгук…

Тэхён схватил его за затылок, притягивая младшего к себе, отчего его губы
неуклюже мазнули губы напротив. Ноги старшего прижимались к его плечам, и
до этого момента он не подозревал, что настолько гибкий. Чему, кстати, был
безмерно благодарен.

— Здесь! Чёрт, прямо здесь, — с непристойными шлепками слышались удары

кожи о кожу, стоны и крики заполняли комнату до краёв и окутывали её
эротической атмосферой, которую они сами создавали своими действиями.

— Такой узкий, — восхитился Чонгук, следуя приказу своего любовника и

приподняв его бёдра так, чтобы продолжить попадать по простате. — Такой
чертовски узкий, Тэ. Блять. Я хочу трахать тебя вечно, — он сплёл их ладони
вместе, уложив их на уровне головы старшего, и продолжил прижимать его к
постели, быстро толкаясь в горячий проход, отчего он был готов кончить раньше
нужного. Он сумел сфокусировать взгляд на лежащем под ним старшим,
любуясь влажными прядями, что восхитительно прилипали к его золотистой
коже, и этим нетронутым мужчиной, член которого сочился смазкой и краснел,
прижимаясь к его животу, отчего Чонгук подумал, как бы прекрасно он
выглядел, если бы он доставил ему ещё больше удовольствия. — Ты прекрасен,
детка. Такой очаровательно потерянный для меня, — он слизывал пот с его
влажной шеи, грубо вбиваясь в него, пока вдруг не услышал крик, который так
жаждал услышать. Ослабив хватку на его бёдрах, Чонгук просунул руку между
их телами и обхватил член старшего, принявшись ласкать его в такт своим
104/202
толчкам.

Это было слишком идеальным для них, пряча обоих от реальности, что
находилась за пределами стен этой спальни, но Тэхён проигнорировал вновь
замаячившее на горизонте чувство вины. Всё его внимание было сосредоточено
на растущем внизу живота удовольствии, том самом, от которого пальцы на
ногах поджимались, а тело выгибалось над кроватью. Вспотевшие бёдра то и
дело норовили соскользнуть с бёдер младшего, но Чонгук держал их достаточно
высоко, продолжая неистово вбиваться в него. Жарко, беспорядочно и
запрещённо, но это было именно то, что нужно было чувствовать Чонгуку.

— Вот так, Тэ. Ну же, детка. Кончи для меня, хорошо? Покажи мне, как ты
хочешь этого, как ты хочешь меня, — на щёку Тэхёна пришёлся нежный
поцелуй, и Чонгук прижался своим лбом к нему, принявшись надрачивать
быстрее и толкаться усерднее.

Тэхён начинал напрягаться, слепо хватаясь за Чонгука, пока вдруг не зарылся со

стоном в его шею, своей спермой окрашивая их тела ярким белым. Стенки
вокруг члена Чонгука сжались, заставляя его стонать и вбиваться в них сильнее,
чувствуя накрывающий его оргазм. Он быстро кончил вслед за старшим, дёрнув
бёдрами ещё пару раз и заполнив презерватив.

— Твою мать, — тяжело дыша, Чонгук сумел не завалиться на старшего потной

грудой конечностей. Он смог ухватиться за край презерватива, эффектно сняв
его с всё ещё горящего тела, и улыбнулся, услышав уставший стон рядом с
собой. — Всё хорошо, детка?

Тэхён только простонал в ответ от блаженства; мышцы всё ещё пульсировали от

эндорфинов, что окутали их тела. Он взглянул на младшего, который был занят
запихиванием презерватива обратно в упаковку, после чего отложил его на
тумбочку, чтобы убрать его попозже. Ему, наверное, должно было быть стыдно
за то, что они так злоупотребляют чужой квартирой, но смотреть на Чонгука в
таком состоянии того стоило.

— Более чем.

Чонгук усмехнулся, положив руку на колено Тэхёна, что всё ещё возвышалось
над кроватью. Он ласкал его кожу, наблюдая, как вздымается и опускается
грудь старшего, пока оба приходили в себя после жаркого секса. Он обвёл
глазами тело рядом, с явной гордостью замечая метки, что сам же оставил.

— Определённо более чем.

Они молчали несколько секунд, и Чонгук наконец поднял глаза и увидел, что
Тэхён тоже смотрел на него. От такого совпадения они рассмеялись, и
одновременно сократили расстояние, слившись на полпути в поцелуе, который
быстро перерос во что-то большее. Возможно, они и злоупотребляли чужим
гостеприимством, где-то на краю сознания понимая, что вопрос о поиске
квартиры больше не стоял на повестке дня. Но Тэхён не мог заставить себя
переживать об этом. Его тело было удовлетворено и приятно побаливало
местами, напоминая о том, как близки они были и как хорошо всё прошло.
Больше никто не сможет заставить его испытать те же ощущения, что он
испытал сегодня. Словно весь остальной мир исчез, позволив ему, обнажённому,
любить того, кого он хотел.
105/202
— Кто-нибудь может войти.

— Ага, — согласился Чонгук.

— Должны ли мы уйти?

— Нет.

Тэхён усмехнулся такому быстрому ответу, перевернувшись на живот и вытянув

ноющие конечности.

— Возможно, ты поломал меня.

— Не припомню, чтобы кто-то жаловался, — младший приподнялся на локте,

повернувшись и с интересом принявшись наблюдать за Тэхёном, который
жалостливо стонал, зарываясь в простыни. Им нужно будет застелить кровать
перед уходом, и они надеялись, что хозяин квартиры не приезжает сюда
регулярно, чтобы проверить наличие телесных жидкостей на постельном белье.

— Ох, заткнись.

— Знаешь, — Чонгук стянул с него одеяло, улыбнувшись тому, каким плаксивым

становился старший после секса. На мгновение он задумался, был ли он таким
всегда или же Чонгук был исключением. — Ты должен сделать татуировку.

— Серьёзно? — со скрещёнными под головой руками Тэхён вздёрнул

подбородок, с любопытством взглянув на Чонгука, который, казалось, уже
рисовал узоры на его коже. — Какую?

— В виде подсолнуха, — ответил младший, выводя незримые лепестки на

нижней части спины Кима. И улыбнулся, услышав смех Тэхёна, такой же живой и
громкий, как и всегда.

— Почему именно подсолнух?

— Эти цветы напоминают мне тебя.

Это полностью привлекло внимание Тэхёна, и он с любопытством приподнял

бровь.

— Как?

Чонгук наклонился к его стройному телу, целуя в обнажённое плечо с едва

заметной усмешкой.

— Ты иногда напоминаешь мне солнце, как будто солнце здесь, на земле.

Из всего, что сегодня сказал ему Чонгук, это было самым изумительным.
Настолько, что Тэхён густо покраснел и спрятался в гнезде из собственных рук.

— О, — всё, что ему удалось буркнуть, не пропустив мимо ушей весёлый смешок
Чонгука.

106/202
— Это такое «да» на моё предложение?

— Это «может быть». Кстати, где мне её набить?

— Хм, — играючи фыркнул Чонгук, двинувшись рукой по телу старшего и

наклонившись, чтобы оставить поцелуй на нижней части его спины. — Может,
здесь?

— Я не собираюсь ставить на себе клеймо шлюхи, ты, гадёныш.

— Ладно, — он прошёлся губами по всей спине старшего, нежно прижавшись к

его лопатке. — Тогда тут?

Тэхён шумно втянул воздух от этих ощущений и, улыбнувшись, снова покачал

головой только ради того, чтобы почувствовать чужие губы и в других местах.

— Где ещё?

— Дай подумать, — растянулся в широкой улыбке от уха до уха младший,

поцеловав Тэхёна за ухом. — Здесь?

— Где ещё? — всё это было слишком для Тэхёна: его тело таяло от каждого
прикосновения и каждого поцелуя, который оставлял на нём младший. В
глубине души он понимал, что они должны были собраться и уйти, оставив
произошедшее в пределах этих стен, и вернуться к нормальной жизни, но Тэхён
не хотел этого. Он унесёт этот момент с собой и заберёт навсегда, вынесет за
пределы этой квартиры, спрячет глубоко в сердце и у себя дома.

Что бы ни произошло, он больше не хотел останавливаться.

— Что ты делаешь?

Тэхён моргнул, взглянув на Чонгука и не осознавая, что повернулся на спину и

теперь касался нижней губы младшего.

— О, ничего, — успокаивающе улыбнулся он, преувеличенно громко вскрикнув,

когда Чонгук попытался укусить его за палец.

107/202
Chapter 7

Бывает такое неловкое молчание, почти душащее, напоминающее

влажную летнюю погоду, что устанавливается у людей в душе. Сейчас Тэхён
чувствовал себя примерно так же, взволнованно изучая глазами каждую деталь
на своей тарелке вместо того, чтобы поднять взгляд на сидящую перед собой
девушку. Утром Джису буквально загнала его в угол с таким нетерпением в
глазах, что он только и мог, что кивать, соглашаясь на все её желания. Тэхён
чувствовал её настойчивость, но где-то посередине беседы просто отключился и
смотрел перед собой, позволив ей утащить себя за руку на кухню, где она
готовила завтрак. Так что теперь он сидел за столом и ковырялся палочками в
еде, игнорируя очевидное напряжение, что туманом окутало их двоих. С тех пор,
как он проснулся, он едва успел сказать хоть слово, потому что мозг ещё
окончательно не отошёл от сна, а ему самому требовался ещё добрый час, чтобы
включиться в повседневную рутину. Но, по правде говоря, была и другая
причина, по которой Тэхён чувствовал себя рассеянным… ну, если боль в
пояснице считалась таковой.

Правда, после их с Чонгуком ночи и того, как Тэхён буквально приполз к нему
обратно, уже прошло пару недель. Но и прошлая ночь ничем не отличалась.
Когда Джису задерживалась допоздна на работе, Тэхён с Чонгуком никогда не
тратили подаренное им время попусту. В ту же минуту, как она выходила за
дверь, а они оставались наедине, оба отдавались друг другу целиком и
полностью. Скользя ладонями, сплетаясь губами и телами, не оставляя между
собой и миллиметра свободного пространства. Было странно, но в то же время
интересно добавить, что Тэхён никогда и ни с кем не испытывал такой страсти в
отношениях. Конечно, они не встречались официально, но Тэхёну этого было и
не нужно. Он осознал это ещё в их с Чонгуком первый раз, но чем больше
времени проходило, тем глубже он погружался в желание большего.

— Это хорошо.

Тэхён поднял взгляд, когда она прочистила горло и сделала глоток кофе, поняв,
что он не собирается нарушать повисшее над ними тучей молчание.

— А… да. Ты права, — несмотря на свои опасения, Тэхён не разорвал зрительный

контакт, улыбнувшись как бы в продолжение разговора. — Ты всегда хорошо
готовила, — этого хватило, чтобы Джису слегка улыбнулась, её веки дрогнули,
но она всё-таки перегнулась через стол и взяла его за руку. От этого движения
он замер, ощущая холод кончиков её пальцев, коснувшихся его костяшек. В
последнее время он избегал её прикосновений даже старательнее, чем делал
это до физической связи с Чонгуком. За ними стояли её глубокие чувства, чего
Тэхён терпеть не мог, но теперь всё равно заставлял себя сидеть смирно, следя
за её движущимися губами, но все слова, что слетали с них, звучали для него
неразборчивым белым шумом.

— Нет, я имела в виду видеть тебя.

Он тяжело сглотнул, почувствовав отвращение от её колкого тона.

— Что ты имеешь в виду? — вот только он точно знал, что она имела в виду. Это
было достаточно жестоко, ведь он держался от неё подальше, когда мог и
пересилить себя, но избегать её прикосновений, которые обожал раньше…
108/202
ладно, он не мог винить её в том, что она подняла эту тему. Всё свободное
время, что появлялось у него в последние дни, он проводил с её чёртовым
братом. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз находился рядом с ней
дольше часа, но зато с лёгкостью мог воскресить в памяти каждое мгновение,
проведённое с Чонгуком, за прошедшие пару недель. В его голове эти
воспоминания по-прежнему были свежими и яркими, и лишь только мысль о его
прикосновениях заставила Тэхёна закусить губу.

— Я просто имела в виду, знаешь, ну… просто быть рядом с тобой. Мы оба ведь
были так заняты, да? — любопытно, ответил бы на её слова Тэхён. Потому что в
её выводах он уловил лишь очевидное подтверждение тому, что она, казалось,
ждала, пока он согласится с её словами. Как будто она пыталась самой себе
объяснить причину этой пропасти, что появилась между ними. По факту, она
была совершенно неправа. Да, он был занят. Они оба были заняты: она — на
работе, а он — учёбой и тоже работой, но неужели он был настолько занят, что
не мог и минутки уделить собственной девушке? Нет. У него было время, но он
эгоистично не тратил его на Джису. Ну уж если и это не намекало прямым
текстом на то, что их отношения рушатся, то Тэхён реально не знал, что смогло
бы это сделать. Однако Тэхён кивнул, продолжив лгать сквозь стиснутые зубы,
чтобы успокоить её.

— Ага. Просто были заняты, — потому что правда была куда хуже.

С каждым днём он всё больше отдалялся от неё, находя любовь и

удовлетворение в чужих объятиях. В объятиях того, кто заставил его испытать
те же эмоции, что он испытывал с Джису в самом начале, но только усилив их в
тысячу раз. Тэхён и не думал, что кто-то может так властвовать над ним, и сама
мысль об этом была опасной. Да, именно Чонгук стал для него этим человеком.
Они держали всё в тайне, продолжая свою интрижку и пользуясь то комнатой
Чонгука, то его работой или даже своими машинами, когда ситуация
располагала. Тэхён знал, что это неправильно, — грешно, он бы сказал, — но,
даже несмотря на страх и вину, он просто не мог прекратить испытывать
ощущение того, что происходящее между ними казалось до невозможного
правильным. Они так легко сблизились, быть может, даже слишком легко, но
Тэхёну это нравилось. Он буквально расцветал от того, насколько желанным
себя чувствовал, насколько трепетно к нему относились как к человеку, которым
можно дорожить и восхищаться. И это он не только про секс. По крайней мере,
для него это было чем-то большим. Всё своё свободное время они проводили
вместе, и, по правде говоря, со временем им стало легче мириться с тем, что они
делали. Когда он был рядом с Чонгуком, весь остальной мир словно растворялся
в воздухе, оставляя их вдвоём. С Чонгуком он с лёгкостью забывал обо всём.

Тэхён мог вспомнить особые моменты между ними, такие, после которых у него
болело сердце, а в груди расцветало желание никогда не прекращать то, что
было между ними. Когда, например, одним днём у них выдалась свободная
минутка и они приняли вместе душ, изучая обнажённые тела друг друга и
оставляя поцелуи на влажной коже. Чонгук даже встал перед ним на колени,
обхватив его губами и доставив такое удовольствие, что он просто превратился
в желе. Или когда они лежали вдвоём на кровати младшего и просто
обнимались, крепко прижимаясь друг к другу и рассказывая о прошедшем дне
или о забавных моментах из жизни. Чонгук даже в один из таких «ленивых»
дней нарисовал его. Вышло идеально, и младший рассмеялся, когда Тэхён
захотел сделать для него то же самое, в результате чего оба хихикали, любуясь
его ужасными навыками в рисовании.
109/202
Тэхён пожалел, что не забрал себе тот рисунок, который сделал для него Чонгук.

— Тэ?

— А? О, эм… да.

Наверное, не угадал с ответом, подумал он. В тот момент, как слова сорвались с
его языка после затянувшегося молчания (точнее, пока он игнорировал её),
Джису ошеломлённо уставилась на него. Её губы лишь растянулись в счастливой
улыбке, когда он на пробу вновь кивнул, надеясь, что слова, которые он
пропустил, не имели особой важности.

— Значит, свидание! Боже, Тэ, — Джису с облегчением выдохнула, а Тэхён

испытал абсолютно противоположные эмоции, когда до него дошёл смысл
сказанного. — Когда мы последний раз куда-то выбирались? Как же
захватывающе.

— Ага, давно уже.

— Тогда сегодня вечером?

— Хорошо, — сейчас Тэхён просто соглашался на всё, что она хотела. В его
голове роилось слишком много мыслей, чтобы он сумел оправдаться, да и Джису
радостно захлопала в ладоши. Только когда она наклонилась к нему через стол,
держа в руках свою пустую тарелку, чтобы поцеловать, до него, наконец, дошло.

— Отлично. Тогда я напишу тебе сразу, как освобожусь. Точно не позже семи. Ты
успеешь закончить с учёбой и работой?

— Наверное. Ага, — если бы она только обратила внимание на безрадостный тон

его голоса.

— Не могу дождаться, — она оставила на его щеке чувственный поцелуй, крепко

схватив за подбородок и ведя себя так, как ему нравилось раньше. Но в
последнее время это начинало утомлять. С другой стороны, а чего он ожидал?
Невозможно постоянно хотеть сразу двух людей, но из-за собственного страха
Тэхён продолжал потакать ей, боясь открыться и увидеть, как разрушится всё на
его глазах.

И только когда она, помахав ему на прощание, исчезает за входной дверью,

Тэхён переводит взгляд на своё расписание. Сегодня у него нет занятий —
планы на пятницу всегда были непредсказуемыми. В такие дни у профессоров
была парочка свободных часов, но он в них не нуждался. С работой же всё
иначе, но туда он пойдёт не раньше вечера, а к шести уже будет свободен. Он
подумал, что следовало бы сказать об этом Джису, но в последнее время он всё
равно хранил всё в тайне. И расписание было лишь половиной его секретов.

— Твою мать, — тяжело вздохнул Тэхён, поднимаясь на ноги и захлопывая

ежедневник, после чего взял свою пустую кружку и полную еды тарелку и
поставил их в раковину. Он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что
даже не заметил присутствия другого человека. И витал в облаках до тех пор,
пока две сильные руки не обвились вокруг его талии, прижав к тёплой груди.
Эффект был мгновенный: все проблемы тут же улетучились, а на лице расцвела
110/202
улыбка.

— Привет, — голос Чонгука был хриплым ото сна, и его глубина заставила Тэхёна
вздрогнуть, после чего он откинул голову назад и оставил поцелуй на виске
младшего, сражённый наповал чёрными кудрями, что беспорядочно торчали в
разные стороны на его голове.

— Привет.

Тэхён вытер руки, усмехнувшись, когда младший отказался выпускать его из

объятий и вместо этого потопал вместе с ним.

— Ты голоден?

— Нет, — Чонгук, наконец, отпускает его, потягиваясь, и Тэхён отчаянно борется

со своим желанием поглазеть на его обнажённую грудь и украшающие кожу
татуировки. Особенно на те самые розы на его бёдрах, красные,
соблазнительные, с которыми он хорошо ознакомился за последние недели. К
счастью, магической волей Судьбы, Тэхён проглотил своё восхищение младшим
и последовал за ним на балкон, где, как знал Ким, были его сигареты.

— Чонгук, сигареты — это не завтрак!

Обвинения не возымели должного эффекта, и Чонгук лишь понимающе ему

улыбнулся, подойдя к пачке, лежащей на небольшом столике. Он раскрыл её,
выудив одну сигарету, и зажёг её кончик.

— Тэ-

— Ты же сказал, что бросил.

Надутые губки. Да, повезло Чонгуку: он стал слишком слабым перед этими
чёртовыми надутыми губками. Которые, к слову, никогда не подводили
старшего, и Чон начинал думать, что Тэхён прекрасно это понимает.

— Бросил, — старший метнул в него острый взгляд. — Вроде как.

— Вроде как?

— Когда ты последний раз видел, чтобы я курил? — старший лишь скрестил руки
на груди, неубеждённо приподняв бровь. — Ну же, Тэ. Ты даже уговорил Юнги
спрятать их от меня на работе. Я пытаюсь завязать, чего ты ещё хочешь?

В конце концов Тэхён просиял, игриво закатив глаза и выхватив из его рук пачку
и зажатую между губ сигарету.

— Тогда ты отлично стараешься, Гукки. Думаю, тебе это больше не

понадобится, — он помахал рукой на прощание сигаретам, засмеявшись, когда
младший, нахмурившись, смотрел, как тот выбрасывает их. Деньги на ветер, но
не то чтобы он пытался остановить Тэхёна. Чонгук с каждой минутой,
проведённой с этим мужчиной, становился перед ним всё слабее. Он никому
раньше не позволял так с собой нянчиться. Он бы никому просто так не
разрешил помыкать собой, точно зная, что ни одного из его бывших даже близко
не заботило его здоровье и привычки так, как они заботили Тэхёна. От одной
111/202
только мысли об этом он таял, и это чувство его пугало.

— Тебе нужна нормальная еда. Вот.

Вот так этим утром Чонгук оказался сидящим на балконе вместе с Тэхёном с
вафлей, смазанной нутеллой, во рту. Он правда не был голоден, но под весёлым
взглядом старшего всё же скрепя сердце проглотил всю еду. Всё это время он с
удивлением наблюдал за Тэхёном, раскрашивающим татуировки на его
предплечье маркером. А именно пчелу с широко распахнутыми крыльями, что
была окутана орхидеями и луной, покрытой шестиугольниками и бриллиантами.
Раньше эта тату была полностью чёрно-серой, но в присутствии вечно
солнечного Тэхёна она заиграла мириадами цветов, на что Чонгук лишь
поморщился.

— Благодаря тебе я понимаю, что сделать рисунок бесцветным было лучшей

идеей за всю мою жизнь.

— Ты просто завидуешь моему таланту, которым одарила меня природа, — с

притворной обидой фыркнул Тэхён. — Я могу ведь превзойти тебя.

— Ты прав. Юнги спрашивал, сможет ли он нанять тебя.

— Я подумаю над его предложением, если пролечу с магистратурой, — Тэхён

надел колпачок на голубой маркер и отложил его на стеклянный столик, после
чего откинулся назад, чтобы взглянуть на своё творение. — Ты выглядишь
нелепо.

Чонгук в ответ лишь фыркнул.

— Я бы сказал тебе то же самое.

— Хотя бы сделай вид, что тебе нравится! — но старший всё равно улыбнулся,
вновь откинувшись на спинку своего стула, и принялся смотреть, как младший
поднимает свою руку и глядит на множество цветов с явным отвращением.

— Пожалуйста, ни за что не становись татуировщиком. Ради всего святого.

— Не будь козлом, — Тэхён пнул его ногой, недовольно простонав, когда

младший схватил его за лодыжку и притянул ближе к себе вместе со стулом. Он
почти полностью оказался у Чонгука на коленях, раскинув ноги по обе стороны
от его бёдер, пока тот выводил на его лодыжках и босых ступнях аккуратные
круги. Он всего на минуту окунулся в эту беспечность, закрыв глаза и просто
позволив нежному прикосновению убаюкать себя. Тэхён знал, что с каждым
днём они вели себя всё более неосторожно, но мысли об этом вытесняло
желание быть рядом с Чонгуком. Даже от мыслей о возможности потерять всё
это он задыхался, а сердце беспокойно сжималось от дурного предчувствия
каждый раз, когда Тэхён думал о времени, что они проводят словно в долг. Но
он по-прежнему жадно хватался за него, пока только мог. — Так, — он слегка
запнулся, когда с опаской выпалил вопрос, что вертелся у него на языке в
последнее время: — ты оформил документы на квартиру? — он заметил,
насколько понравилась в тот день квартира Чонгуку, пусть большую часть
времени они и провели, лёжа в чужой кровати. В его округлившихся глазах
блеснул явный восторг, стоило ему лишь увидеть то место.

112/202
— Э-эм… — Чонгук вмиг почерствел; он смотрел на городскую панораму с
балкона, почёсывая рукой затылок. — Пока нет, — он слегка улыбнулся, и Тэхён
подумал, не думают ли они об одном и том же. Он прекрасно помнил, что в тот
день попросил Чонгука остаться, не покидать его, но даже если он сейчас это
имел в виду, это всё равно было глупо. Осторожно, он вновь взглянул на
младшего, заметив, как тот в задумчивости опустил взгляд в пол. Чонгук что-то
скрывал, но Тэхён решил, что это как-то относится к ним двоим. Пока что он не
хотел услышать правду. Кроме того, он ещё не оформил документы, так что
сейчас беспокойство можно было спокойно отодвинуть в сторону.

— Оу, — ухмыльнулся Тэхён, сбросив руку Чонгука со своих лодыжек, и

полностью забрался к нему на колени, оседлав мощные бёдра. — Тогда тебе
придётся остаться со мной, — он обвил руками его шею, быстро чмокнув
младшего в его мягкие губы. Глубоко внутри он хотел, чтобы остался тот
навсегда.

— Не вижу в этом никакой проблемы, — Чонгук вновь сократил дистанцию

между ними, сорвав с чужих губ ещё один поцелуй, но на этот раз более
страстный, чем предыдущий. Тэхён почувствовал, как крепкие руки легли ему
на талию, поглаживая кожу, и спустились ниже, сжав большими ладонями
упругие ягодицы. Он застонал, уже привыкший к тому, как Чонгук без
предупреждения поднимает его и тащит в спальню или в любое другое место,
где они могут уединиться.

Так они оказались на полу его спальни, путаясь в одеяле и простынях, слишком
возбуждённые и распалённые похотью, чтобы забраться на кровать и раздеться
там. Тэхён был благодарен подушке под своей спиной, потому что от силы, с
которой младший вбивался в него, он давно бы уже стёрся о ковёр.

— Чонгук… — он обхватил младшего за тонкую талию, грубо впившись в его

кожу ногтями, когда тот попал прямо по простате. Он не знал, как долго они
отдавались друг другу, но в теле уже чувствовалась боль, хотя и приятная. — Я-
чёрт, почти… почти.

Чонгук замедлил движения бёдрами, сократив количество толчков, но держа

чужие бёдра под нужным углом, чтобы попадать по нужному месту. Он
балансировал на этом краю вместе с Тэхёном и только почувствовал
удовлетворение, как вдруг стенки старшего сжались вокруг него, унося их обоих
куда-то далеко, и они в унисон простонали, одновременно кончая.

— Чёрт, — Чонгук потянулся за полотенцем, лежащим на кровати, тем самым,

которым пользовался после душа, но Тэхён всегда рушил его планы, на что он
не смел жаловаться. — Вот, позволь мне, — он вышел из Тэхёна, помня о
презервативе и теряя связь с реальностью, но сосредоточился на том, чтобы
вытереть своего любовника вместо того, чтобы предаваться меланхолии, что
кольнула где-то в груди.

Им потребовалась пара минут, чтобы насладиться сладкой негой отпускающего

оргазма. Тэхён лежал на животе и мурлыкал от щекочущего ощущения пальцев
Чонгука, что скользили по его спине. Младший вырисовывал на нём
бессмысленные узоры, иногда массируя напряжённые мышцы, чтобы ослабить
дискомфорт.

— Можно порисовать на тебе?

113/202
Тэхён наклонил голову в его сторону, лениво моргнув, но кивнул в знак согласия.
У него ещё было время до работы, и два часика побыть холстом для Чонгука
звучало не так уж и плохо. С другой же стороны, ему нравилось любое
времяпрепровождение рядом со своим любовником.

Чонгук потянулся к своему столу, взяв лежащий на его краю маркер, и

придвинулся к Тэхёну. Он снял колпачок и умело провёл чёрным кончиком по
нижней части его спины, выводя одному себе известные узоры.

— Я же сказал: никакого клейма шлюхи, — старший попытался повернуть голову

так, чтобы увидеть рисунок, но Чонгук закрыл от него своё творение,
усмехнувшись тому, как Тэхён надул свои пухлые губы.

— Не дёргайся, — он легонько шлёпнул старшего по заднице, ведя маркером

ниже по мышцам и завершая линию в самом центре рисунка. Уверенные и
жирные линии были в его стиле, в котором он создавал дизайн для каждого
своего клиента в соответствии с его пожеланиями, но взглянув на кожу Тэхёна
ещё раз, он понял, что тому больше шло многообразие цветов и красок. Он
пожалел, что у него под рукой их не было, чтобы заполнить каждую
нарисованную им деталь и лепесток. Контраст жёлтого и зелёного на оливковой
коже Тэхёна смотрелся бы просто великолепно.

— Что ты рисуешь?

— Кое-что.

— Маркер холодный, — старший вновь заёрзал, и Чонгуку пришлось обхватить

рукой его задницу, чтобы удержать на месте.

— Смотри мне, а то свяжу.

— Звучит весело.

Чонгук ухмыльнулся его озорству и закатил глаза, после чего закончил рисунок
и отбросил маркер в сторону. Всего на секунду он залюбовался открывшимся
ему видом, наслаждаясь тем, как изящный узор в виде подсолнухов украшает
стройные бёдра и упругую попку.

— На днях я заставлю тебя сесть ко мне в кресло, чтобы поработать на тебе, —

он провёл взглядом по своему же творению, с наслаждением коснувшись мягкой
плоти кончиком пальца.

— Я хочу посмотреть!

— Терпение, — Чонгук схватил свой телефон, включил камеру и быстро

сфотографировал рисунок. Тот факт, что он запечатлел это воспоминание,
отдавался теплом в груди. Он повернул телефон экраном к старшему,
внимательно следя за его реакцией, пока тот смотрел на фотографию. Тэхён
был явно восхищён ненастоящей татуировкой, и его глаза засияли тем блеском,
что так обожал Чонгук. — Тебе нравится?

— Ты не перестаёшь меня удивлять.

114/202
Тэхён посмотрел на него, прикусив нижнюю губу, и Чонгук точно знал, что тот
пытается сдержать так и рвущуюся наружу улыбку. От этого его внутренности
сжались, а в груди вспыхнуло привычное беспокойство, отчего он отвернулся и
прочистил горло в попытке развеять повисшее в воздухе напряжение.

— А, эм… послушай, — он наклонился к старшему, прижавшись щекой к его

спине и проведя подушечкой большого пальца по выпирающим позвонкам.
— Юнги устраивает вечеринку у себя дома. Ничего такого, просто хочет
отпраздновать день рождения нашего общего друга Джина, — Чонгук никогда
не назвал бы себя нервным: в большинстве случаев он источал только твёрдую
уверенность, но прямо сейчас он был напряжён и взволнован до предела.
Единственное, что помогало отвлечься от дурных мыслей, — возможность
вместе с поцелуем отпустить свою тревогу, прижавшись губами к изгибу
тэхёновой спины и несколько раз обхватив кожу зубами. — Не хочешь пойти?

Старший спрятал свою улыбку, польщённый тем, что Чонгук пригласил его на
праздник к своим собственным друзьям. Возможно, эта идея была рискованной,
возможно, даже чересчур смелой, но перспектива провести с Чонгуком пару
часов в менее напряжённой обстановке, не прячась по углам, была заманчивой.

— А ты хочешь, чтобы я пошёл?

— Ам, да… если хочешь…

Чонгук краснел, и для Тэхёна это было впервые, и ему понравилось. Было что-то
милое в таком плохом парне, покрытом татуировками, с покрасневшими
щёчками. Довольно странно, но Чонгук был излишне самоуверенным и дерзким
во всём, что касалось сексуальной части их отношений, но когда дело доходило
до подобных домашних обыденностей, что они иногда разделяли, Тэхён видел,
как его самоуверенность даёт дёру.

— Ты можешь отказаться. Просто… ты понравился Юнги, и я подумал, что,

может быть, ты был бы не прочь пойти.

— Я пойду, — Тэхён перевернулся на спину, надеясь, что подсолнух не стёрся и

ни в коем случае не смазался. Он осознал, что против собственной воли уже
успел привязаться к этому рисунку. — Этим вечером?

— Ага. Я могу прислать тебе адрес, если ты не против встретиться уже там
сразу после работы. Мы выйдем из салона в шесть.

Тэхён не мог справиться со странным ощущением обременённости. Словно было

что-то в его планах, о чём он забыл или что упустил, но было сложно
сконцентрироваться хотя бы на одной нормальной мысли, когда тёплые губы
исследовали его тело.

— Не ковыряйте корочку, как только она появится, иначе только испортите

115/202
татуировку, — Чонгук наложил повязку на череп и розы, которые только-только
набил очередному клиенту, и улыбнулся женщине, которая, казалось, и правда
восхищалась его работой. Ему следовало признать, что если и было что-то в его
жизни, за что он хотел получать одобрение, так это за подобные случаи.
Гордость, с которой ты запечатлеваешь собственные работы на людском теле,
получая в доказательство своему таланту восторг в глазах клиентов, — от этого
чувства он не устанет никогда. От осознания, что кому-то настолько
понравились твои труды, что они готовы ради этого навсегда запечатлеть их на
своей собственной плоти. И иногда Чонгуку от этого становилось странно
неловко. — Можете снять повязку примерно через два-три часа. Если вы не
испытываете особого дискомфорта, то можете оставить её на ночь, но это не
обязательно, — он поклонился в ответ её благодарному поклону, взяв за руку и
почувствовав, насколько эмоциональным был для неё этот шаг. Знание того, что
для некоторых клиентов татуировки имели особое значение, было своеобразной
привилегией, и, хотя он мог воскресить в памяти сотни подобных историй,
каждая из них по-прежнему оставалась такой же значимой и особенной, как и
предыдущая.

— Ты закончил?

Он обернулся и увидел Юнги, который вертел на пальце связку ключей и с

гордостью улыбался проделанной Чонгуком работе. Юнги знал, что нанять его
было достаточно умно, но он всё равно не переставал удивляться его таланту и
рабочей этике.

— Ага, дай только чуть-чуть прибраться, хён.

Старший вновь облокотился о стену их маленькой комнатки для отдыха,

наблюдая, как Чонгук выбрасывает использованные вещи и осторожно
укладывает на место машинку.

— Ну что, — начал он, чувствуя расползающуюся на губах усмешку от темы,

которая вертелась у него на языке. — Твой мальчик-зайчик придёт на
вечеринку?

— Аргх, — судя по всему, Юнги навсегда окрестил таким прозвищем Тэхёна, и

Чонгук терпеть не мог, как того забавляло подобное поддразнивание. — Не
называй его так, но он придёт, если тебе нужно знать.

— О, мне абсолютно точно нужно знать.

— А когда мы только познакомились, я счёл тебя не особо любопытным. Как же я

ошибся, — Чонгук выбросил использованные нитриловые перчатки в урну, вытер
руки и продезинфицировал их. Он всегда знал, что Юнги просто обожает совать
нос в его жизнь, когда считает это необходимым. Как бы он ни любил дразнить
старшего, он так же ценил и заботу, что скрывалась за его вмешательством в
его жизнь.

— Очень ошибся. Кстати, как там у вас вообще дела?

— Нормально.

— Нормально, — фыркнул Юнги, разлепляя до этого сложённые на груди руки и

следуя за своим другом к стойке. — Ты странно молчалив, когда дело доходит до
116/202
вас с ним. Обычно ты весь такой улыбаешься со стояком между ног, — он
услышал, как засмеялся младший, отложив в сторону расписание и запихнув в
карманы щедрые чаевые, которые оставил его клиент.

— В следующий раз я попытаюсь спрятать свой стояк.

— Завались. Нет, ну серьёзно, что с тобой происходит?

И Чонгук понимает, что ему никуда не деться от уже появившегося привычного

понимания на лице Юнги. Его хён обладал способностью вырывать из него
правду любыми способами. Он не боялся стать объектом изучения раскосых глаз
Юнги, скорее, боялся его разочаровать, ведь тот только и хотел, что просто дать
ему мудрый совет. Вот почему он с лёгкостью поддался его проницательному
взгляду, надеясь как можно лучше сформулировать и передать свою проблему.

— Я… возможно, я солгал Тэхёну.

— Возможно?

Чонгук не мог этого отрицать: он солгал прямо в лицо своему возлюбленному и

оттого чувствовал себя ужасно. Врать он никогда не умел, потому что всегда
гордился своей способностью быть прямолинейным и откровенным во всём.
Даже когда его поступки были близки к аморальным, он никогда не пытался как-
то приукрасить их. Только Тэхён умел высасывать из него истину, какой бы она
ни была и к какому бы поступку ни относилась. Кроме одной. Которая была
вызвана его нежеланием поднимать эту скользкую тему. Что касалась Тэхёна и
его так называемых «отношений». Чонгук не был уверен, как правильно это
назвать, но даже мысль о том, что между ними одна лишь физическая связь,
казалась глупой и неправильной. Глубоко внутри он понимал, что это было чем-
то большим, потому что их совместно проведённое время не ограничивалось
одним лишь сексом. Нельзя делиться с человеком своими переживаниями,
улыбаться вместе с ним и называть это обычной интрижкой. Однако проблема
заключалась в том, что Чонгук по самые уши погряз в чувствах, и, хотя он
полагал, что Тэхён проходит через то же самое, он не знал, насколько далеко
старший был готов зайти.

— Окей, я ему солгал.

— О чём?

— Помнишь, как мы ходили квартиру смотреть?

— Ага, тогда вы ещё впервые потрахались.

— Тонко, — Чонгук закатил глаза. — В общем, он спросил, оформил ли я на неё

документы. Мы оба вроде как договорились, что я не буду этого делать, я имею
в виду, не то чтобы мы там официально договорились об этом, но это как бы
подразумевалось, и-

— Чонгук, о чём ты, блять, ему солгал?

— Ладно. Я оформил документы.

Юнги понимающе вздохнул, надул щёки и кивнул, хотя Чонгук уже замолчал.
117/202
— Окей. Значит, ты переезжаешь?

— Я не знаю.

— Как это ты не знаешь?

— Я, блять, не знаю, понятно? — Чонгук уронил голову на сложённые руки,

зарывшись пальцами в волосы и откинув назад длинную чёлку. Дело в том, что
ему следовало бы хотеть переехать. Джису была самой большой костью в горле
и, казалось, отступать не собиралась, отчего они даже смотреть друг на друга
не могли. Но каждый раз, когда ему нужно было высылать согласие на аренду,
которое отправлялось ему жилым комплексом, он трусил. Мысли то и дело
возвращались к Тэхёну и его манящей улыбке, и желание сбежать от него,
задрав хвост, тут же исчезало. — Я хочу съехать, но в то же время не хочу. Я
просто, — Чонгук глядит на своего друга, словно умоляя одним взглядом
помочь, — я не хочу бросать его.

— Я упустил суть твоего рассказа? Какое дело имеет новая квартира до

«бросить его»? У вас ведь появится новое уединённое местечко, будет легче
прятаться.

— В этом и дело, хён. Я не хочу прятаться, — было странно произносить такое

вслух. А именно мысль о том, что больше не придётся держать всё за закрытыми
дверями, что он сможет целовать и касаться своего возлюбленного в любом
месте, где только заблагорассудится, и не ждать, пока закроется входная дверь
за спиной его сестры. Чонгук провёл множество ночей, думая о большем, что
касалось их обоих, но эти мечты быстро растворялись из-за возможного отказа.
Если бы Тэхён хотел этого так же сильно, как и он, не порвал ли бы он с Джису к
этому времени? Не на одном Тэхёне висело это бремя, но Чонгук не мог
покончить эти отношения вместо него, и, вообще-то, он не имел на это права.
Ему просто следовало поговорить с ним об этом, но с чего начать? Что он вообще
ему скажет?

— Тебе нужно поговорить с ним, малой.

— Знаю.

— Так что тебя держит?

Страх, подумал он. Ему не хватало смелости искренне высказаться по этому

поводу. Чонгук не помнит, чтобы он чувствовал к кому-то что-то большее,
нежели обычное вожделение, и даже так он был уверен, что всё это даже
близко не стояло с силой тех чувств, что вызывал в нём Тэхён. Он изнывал от
каждого прикосновения, от каждого смешка и улыбки тонул всё сильнее, и
почти отбросил все эти эмоции прочь. Между ними было какое-то противоречие,
или так казалось только Чонгуку. В какой-то момент он больше всего на свете
хотел заявить права на своего возлюбленного, а собственник внутри него хотел
разорвать всё, что так или иначе связывало Тэхёна с его сестрой. В другой же он
кричал на самого себя, чтобы бежал, не оглядываясь назад, потому что на этом
пути его ждёт только боль и разорванное в клочья сердце.

— Я-

118/202
— Я понял, — Юнги даже не нужно было дослушивать его до конца, чтобы
понять, как смущала и пугала младшего вся эта ситуация. Он видел мерцающий
в его привычных, как у оленёнка, глазах ужас. — Но, — он успокаивающе
похлопал того по спине, — ты не сможешь игнорировать эту проблему вечно.

Чонгук усмехнулся его словам, пусть и знал, что они были единственно верными.

— Так что? Я говорю Джису обо всём? Это будет круто. Тогда Тэхён точно
захочет остаться со мной, — он не хотел выпалить это с таким сарказмом, но все
возможные пути развития событий вели в никуда, и он вскоре смирился с тем,
что ему нужно оставить эту идею. Если бы только Тэхён взял и магическим
способом предложил им быть вместе несмотря ни на что.

— Конечно нет. Это касается только его, но тебе нужно хотя бы поговорить с
ним. Послушай, Гук, ты ему нравишься. Я тебе говорю. Куда больше, чем ты сам
предполагаешь, но вы оба идиоты. Не думай, что он поборет твой страх вместо
тебя, как и он не может ожидать, что ты закончишь эти отношения вместо него.
Вы оба облажались, но тебе пора уже повзрослеть и взять себя в руки. Только
так у вас появится хоть какой-то шанс быть вместе. Он не будет идеальным, да,
но если вы и правда хотите быть друг у друга, то это твой шанс.

Чонгук внимательно посмотрел на Юнги, зная, что не найдёт и капли сомнения в

его глазах. Отчего он снова улыбнулся, поднялся со стойки и нежно обнял
старшего, игнорируя его возмущения.

— Когда ты успел стать таким мудрым?

— Я всегда был мудрым, это ты просто идиот.

— Чонгукки!!!

Чонгук едва удержался в дверях и улыбнулся, когда его друг заключил его в
объятия и уткнулся носом в шею. С первого взгляда было понятно, что Джин уже
успел напиться, но это зрелище было настолько тёплым, что не умилиться ему
было просто невозможно. Джин всегда был ярким человеком, отличающимся
лёгким нравом, и был серьёзен и спокоен, когда того требовала ситуация.
Чонгук довольно часто восхищался тем, с какой силой тот шёл по жизни, ну, не
считая последних принятых им решений (если они имели какую-то важность), в
которых он облажался.

— Привет, хён. С днём рождения, — он небрежно обнял его в ответ, поглаживая

руками широкую спину и улыбаясь, когда Намджуну пришлось подбежать к ним
и отодрать старшего от Чонгука.

— Джин, дай ему хоть разочек вздохнуть, — Намджун удерживал старшего

рядом с собой, радуясь, что они были примерно одного роста, иначе из-за
дезориентированности Джина он упал бы наземь грузной грудой конечностей. —
119/202
Привет, Гук. Юнги позволил нам позаимствовать у него ключ от квартиры, чтобы
подготовить вечеринку до его прихода. Но, — он отмахнулся от блуждающих
повсюду рук Джина, зная, что тот всегда становился тактильным, стоило только
ему напиться, — я не думал, что Джин наклюкается до семи вечера. К тому же,
он довольно легкомысленный, так что...

— Не говори обо мне такое, я всё ещё стою здесь, Джун.

Чонгук нашёл эту сцену забавной, но беседа оборвалась сменившейся в

колонках музыкой, и Джин утащил своего друга в неуклюжее подобие танца.

— Хочешь пива? — Юнги толкнул его локтем в бок, чем привлёк внимание
Чонгука, который нетерпеливо кивнул, последовав за другом к нему на балкон.
Они ещё немного поболтали, и иногда их перебивали старые друзья или новые
знакомые. Югём, один из старых чонгуковых друзей по перепихону, даже
остался таким же оживлённым, как и раньше, и Чонгук был благодарен тому,
что друзья из них получились лучше, чем любовники. Он даже нашёл его парня,
Джексона, отчасти забавным.

— Чувак, ты просто обязан сделать мне татушку! — Джексон обхватил его за

плечи, оттолкнув Юнги, который жаловался на отсутствие скидок. — Я видел
твои работы, они потрясающие.

— Джексон, оставь его в покое, — Югёму не удалось оторвать своего парня от

Чонгука, на что он извиняюще улыбнулся. — Прости, он эмоционален, словно
ребёнок.

— Мы чуть не заметили, — усмехнулся Юнги, вступив в словесную схватку с ними

двумя, в то время как Чонгук предпочёл понаблюдать за всем со стороны. Ночь
шла довольно хорошо, но бесплотная пустота вокруг него казалась слишком
ощутимой, и Чонгук медленно начинал скучать по тому, кто эту пустоту обычно
заполнял. Всё время, пока они ехали сюда, он уговаривал себя последовать
совету Юнги, надеясь, что сможет вполне внятно донести все свои желания до
Тэхёна. Между ними всё развивалось стремительно быстро, как и их роман, но
страх за это время никуда не исчез. Он постоянно подначивал его поджать хвост
и забыть обо всём, что произошло между ними. Подумать только, поначалу у
него ведь хватало наглости убеждать себя в том, что их влечение было лишь
физическим и не более. Чонгук никогда не думал, что всё обернётся так. Что он
будет на дне этой ямы из страданий и любви — двух эмоций, что никак не
сочетались между собой.

— Гук! Твой парень пришёл!

Все стоящие на балконе замерли: Чонгук — от смущения, которое его накрыло,

стоило ему услышать крик Джина, прорвавшийся через толпу, а остальные — от
интереса. Юнги даже нагло усмехнулся, пожав плечами в ответ на
безжизненный взгляд младшего.

— Малой, он пьян как чёрт. Прояви к нему хоть чуточку сочувствия, — и Чонгук
бы так и сделал, если бы не удивлённое выражение на лице Тэхёна, которое он
заметил, когда они столкнулись взглядами через всю квартиру. Старший стоял у
входной двери, глупо моргая и краснея, и Чонгук с удовольствием восхитился бы
его красотой, но он был обязан избавить его от давящей неловкости.

120/202
— Чтоб меня, — проскулил он, жестом призывая Юнги и остальных уйти, но все
они дружно продолжили стоять и ухмыляться, едва ли не воркуя, когда Тэхён,
наконец, подошёл к ним, протиснувшись через всех, но прижался к боку
Чонгука, словно прячась от направленного в его сторону всеобщего внимания.

— Привет...

— Привет, Тэ, — Чонгук вновь кивнул всем, чтобы они исчезли отсюда, и на этот
раз Юнги сжалился над ним, выталкивая Югёма и Джексона внутрь, в толпу из
множества тел, что скрывались за раздвижными дверями. — Чёрт, мне очень
жаль, Джин просто вдрызг пьяный, и-

— Всё в порядке, — засмеялся Тэхён, потирая свою руку, обтянутую тканью

красного кардигана. Чонгук был рад, что теперь мог уделить ему должное
внимание, и отметил чёрную водолазку и узкие брюки, что удачно подчёркивали
все нужные места. Он выглядел великолепно, за неимением лучшего эпитета, а
чёрная подводка на глазах только подчёркивала его и без того красивые черты.
Если бы рядом не было такого большого скопления людей, он бы с
удовольствием прижал его к стене и зацеловал бы до безумия.

— Вау... — пробормотал Чонгук, бесстыже разглядывая его, и улыбнулся, когда

старший ударил его по руке.

— Прекрати пялиться.

— Как я это сделаю, ты вообще видел себя?

— Чья бы корова мычала, — Тэхён указал на его одежду, делая вид, что не
пялился на него, облачённого в чёрные джинсы с дырками на коленях, точно так
же. Он даже заметил выглядывающие из-под разорванной ткани мышцы бёдер.

— Рад, что ты одобряешь.

— Заткнись.

— Ты весь красный, Тэ.

— Боже, просто заткнись, — смех старшего растворился между их губами, когда

тот прижал Чонгука к себе за ворот его рубашки. Необходимость поцеловать его
была настолько сильной, что проигнорировать её было просто невозможно, и,
может быть, их последние встречи усилили чувство рискованности, но теперь он
просто не видел смысла бороться с ним дальше. Они всё утро провели вместе, но
даже так Тэхёну было мало. И как только они оделись и попрощались, ему тут
же захотелось вернуться в объятия своего возлюбленного, вновь почувствовать
его тепло и запах. Он с неохотой отстранился, бросив взгляд на раздвижные
двери, и с усмешкой прикусил губу. — Прости.

— Не извиняйся, — Чонгук притянул его ближе, обвив рукой талию и просто

наслаждаясь приятной интимностью момента. — Честно, — он смахнул пару
блондинистых прядок с его смоки айз, желая всю ночь просто утопать в его
карих радужках, — я не думал, что ты придёшь.

— С чего ты так решил?

121/202
— Да неважно, — он поцеловал его в лоб, игнорируя внутренний голос, что
просил его поговорить и признаться во всём необходимом. — Хочешь
познакомиться со всеми?

Тэхён кивает, позволяя Чонгуку взять себя за руку и увести внутрь квартиры,
где все либо танцевали, либо болтали за выпивкой. В итоге они оказались
втянутыми в пиво-понг, после чего с ужасом наблюдали за Джексоном, что
пытался встать на руки. Всё это напомнило Тэхёну те вечеринки, на которые он
осмеливался ходить на первом курсе. На которых он хвостиком ходил за
Чимином и отказывался участвовать во всех играх, в которые играли все. На этот
же раз он особо не возражал, подмечая, что Чонгук был неестественно
талантлив во всём, что было на вечеринке. На сердце теплело от созерцания
такого младшего: открытого и дружелюбного к большинству людей здесь,
смеющегося куда больше, чем Тэхён когда-либо слышал. От этого у него на лице
расцвела улыбка, и время от времени он цеплял взглядом Юнги, который
показывал ему большой палец с понимающим взглядом, которого он не понимал.
Но он всё равно ценил это, наслаждаясь тем, что — по крайней мере, здесь — он
мог снова почувствовать себя самим собой.

— Хочешь снова выйти? — перекрикивал музыку Чонгук, указывая головой на

балкон, и Тэхён просто не мог ему отказать. Он понял, что обожает всех друзей
Чонгука, даже старшеньких, которые поделились данной информацией между
чёрт знает какими по счёту шотами текилы, но при всём при этом он соскучился
по тишине. Поэтому и позволил младшему протянуть себя через толпу,
хихикнув, когда мимо них пролетел Джин с очередной банкой пива в руке,
перекрикивая играющую музыку.

Только когда они вышли на свежий воздух, Тэхён глубоко вздохнул, не отпуская
руки Чонгука, и они сели около перил.

— Твои друзья очень милые.

— Спасибо, — младший улыбнулся толпе, заметив, что ещё несколько гостей

вошли во входную дверь. Большинство из них он не узнал и решил, что это
просто друзья или Джина, или Юнги, с которыми он ещё не был знаком. — Они
громкие и раздражающие, но я люблю их.

— Как и должен, — пальцы ласкали продрогшие костяшки, и на этот жест Тэхён

не мог не улыбнуться. Было что-то такое, что он лелеял в соприкосновении их
рук. Его была длиннее, но то, как ладонь Чонгука могла полностью обхватить
его, пускало по его телу дрожь. Ему нравилось это ощущение, то тепло, которое
он чувствовал, и нежность, с которой сильные руки любовно его касались. В
каком-то смысле это напоминало ему их самих, их сущности, что прятались
глубоко внутри. Там, где Тэхён нуждался в ком-то сильном, напористом, кто не
сдвинулся бы с места, как крепость, он нашёл Чонгука. И где младший нуждался
в ком-то с нежным, но сильным прикосновением, он обрёл Тэхёна. Они просто
подходили друг другу, и чем больше Тэхён держал его за руку, тем больше он
понимал, что именно этого он и хотел. Чтобы никогда не пришлось отпускать.

— Чонгук, — но должен ли он сказать ему об этом?

— Да?

— Я-
122/202
— Ребят, не хотите ещё выпить?

Они вздрогнули, когда дверь распахнулась, впустив музыку на балкон, и Тэхён

почувствовал, как исчезает его решимость.

— Оу, я в норме, спасибо.

— Ага, я тоже, Джун.

Дверь осталась открытой, и ни один из них не потянулся, чтобы закрыть её. Они
вновь посмотрели друг на друга.

— Ты собирался что-то сказать?

— О, — старший прочистил горло, слегка покраснев и с непринуждённым

смешком покачав головой. — Я просто хотел сказать, что Чимин и Хосок с
удовольствием пришли бы сегодня, — в этих словах была доля правды. Его
друзья действительно обожали хорошие вечеринки, но ни один из них не знал
всей правды. Судя по недоумённому взгляду Чонгука, он не до конца поверил
ему, но настаивать не стал.

— А, да. Тебе следует позвать их в следующий раз.

В следующий раз. Тэхён почувствовал кольнувшую в груди боль от одной только

мысли о следующем разе. Может ли им так повезти?

— Не хочешь потанцевать? — Чонгук сменил тему, улыбнувшись медленной

песне, льющейся из колонок. Он слышал, как внутри люди смеялись и кричали,
без сомнений слишком пьяные, чтобы обратить внимание на притихшие басы и
сменившееся настроение музыки. Тем лучше для него и Тэхёна.

— С радостью.

Младший взял его за руки, прижав ближе, и они, слившись телами, закружились
по балкону. Их танец ни в коем случае не был идеальным, да и танцпол был не
из лучших. Но Чонгуку нравилось. Иногда старший мог засмеяться, спрятав
улыбку в шее Чонгука, и чем больше они танцевали, тем больше Чонгук просто
влюблялся. Он чувствовал, как сжимается в груди сердце, павшее перед
красотой мужчины, что был в его руках, черты которого освещал лунный свет и
который каким-то образом делал момент ещё более ярким и запоминающимся.
Его, только и смог подумать Чонгук. Его свет. Его солнце на земле.

Его драгоценный подсолнух.

Ему в грудь вдруг словно вонзили миллионы иголок. И это ощущение могло бы
потягаться с болью от тату-машинки, которую он испытывал в жизни кучу раз,
только конкретно это опустошало его сердце. Пятнало душу, не давая вздохнуть
перед своим возлюбленным. Он остановил их танец, крепко сжав руки старшего
в своих со слабой улыбкой, надеясь, что она вышла куда более смелой, чем он
предполагал.

— Тэ.

123/202
— Да? — Тэхён усилием воли успокоил бешеный пульс, закрыв глаза и
прижавшись лбом ко лбу Чонгука. В этот момент всё казалось таким
правдоподобным, подумал он. Таким реальным и настоящим, словно ничто в
мире не могло встать между ними. И Тэхён тоже услышал — обещание в
чонгуковом голосе. То самое, которым было пропитано каждое слово Тэхёна,
когда он говорил с младшим. Потому что это было похоже на поцелуй, о котором
он впервые попросил. Тот самый, после которого они поняли, что между ними
был не просто роман или короткая интрижка. В такие моменты Тэхён
освобождался от своего бремени.

— Тэхён.

— Пожалуйста, — он умоляет. О чём именно, он не был уверен, но желал, чтобы

о том же.

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

И он ждёт. Молча, осознавая дрожание в чонгуковом вздохе, чьи руки лишь

сжимают его крепче, и он надеется, что это будет то самое. Надежда на то, что
они найдут ту опору, которая позволит им быть самими собой, без всяких
границ.

— Тэхён, я-

— Тэхён?!

Старший замолкает, и его глаза широко распахиваются, потому что он узнаёт

этот голос. Он слышал его довольно часто и иногда во время телефонных
разговоров Джису. Затем на него обрушилась реальность, на них. В виде
девушки, которая, махая рукой, пробирались к нему сквозь толпу тусовщиков.
Тэхён осмеливается поднять взгляд и видит Лису, которая широко ему
улыбается, на что он раньше всегда отвечал ей тем же. Теперь же он лишь
почувствовал душащую его панику, которая заставила его сделать то, чего он
никогда в жизни делать не хотел. Он оттолкнул Чонгука. От ужаса он оторвал
свои руки от своего возлюбленного, толкнув в сильную грудь и полностью застав
Чонгука врасплох. Младший врезается в столик, с которого на пол сваливаются
пустые бутылки, разбиваясь вокруг них. Он едва успел ухватиться за перила,
устояв на ногах, но всё уже было разрушено. Тэхён чувствовал на них чужие
взгляды, и Лиса была частью этой толпы. Он не знал, точно ли она всё видела,
но её угасающая улыбка говорила сама за себя.

— Всё хорошо, Тэхён? — спросила она, бросив взгляд на Чонгука, как только
подошла ближе. Очевидно, она узнала его, но на этом её любопытство
заканчивалось. — А, прости. Всего на секунду я подумала, что ты был здесь с
Джису. Она сказала мне, что у вас на сегодня свиданка запланирована, и я чуть
не забылась, потому что даже не подозревала, что она знакома с моими
здешними друзьями, но мне кажется... дело не в этом.

Сегодня вечером. Свидание. Тэхён почувствовал, как от напоминания об этом

его пробила крупная дрожь, поняв, что всему виной была его утренняя
невнимательность. Он совершенно о ней забыл, слишком увлечённый своим
возлюбленным, который обладал удивительной способностью перетягивать всё
его внимание на себя. Он посмотрел на Чонгука, почувствовав, как от всего
происходящего разрывается на части его сердце. Лиса уже собралась уходить,
124/202
оставляя его сдерживать свои слёзы при виде исказившегося от боли лица
младшего.

— Я, блять... я совсем забыл, — а затем вернулась она. Та тьма, которая

застилала чонгуковы глаза в день их первой встречи. Железный и
пронзительный взгляд, которым он всегда смотрел на него, когда их едва можно
было друзьями назвать, не то что любовниками. Чонгук со злостью посмотрел на
него, и Тэхён почувствовал острую необходимость броситься в любимые
объятия, но его ноги словно приковали к месту. Кажется, именно этого взгляда
он и ожидал в глубине души. Такого, который напомнил бы ему, насколько всё
это было глупо. Как фальшивы были его надежды. Что бы ни было между ними,
оно имело срок годности. — Чонгук... — больше он ничего не мог сказать. Все
слова, что он продумывал в своей голове, пока шёл сюда, все действия, которые
просчитывал, — все они теперь казались сомнительными. Один только взгляд
Чонгука заставил его сжаться, словно напоминая, насколько абсурдным было
думать, что у него может быть что-то такое по-настоящему. — Я должен идти.

Он сорвался с места прежде, чем кто-то успел его остановить, игнорируя

желание расплакаться и рассказать всю правду Чонгуку. Он не знал, к чему всё
идёт, но увидел разговаривающую по телефону Лису, которая одарила его
обеспокоенным взглядом, который, как он был уверен, вскоре принесёт с собой
его карму.

— Чонгук? — Юнги осторожно вошёл на балкон, повернув голову к своему другу,

который всё ещё опирался о перила, чтобы не упасть. — Эй, Чонгук.

— Ты был прав, хён, — Чонгук опустил взгляд вниз, но Юнги увидел упавшие на
землю солёные капли. Он никогда раньше не видел младшего плачущим, но
именно его невесёлый смешок заставил его замешкаться у дверей вместо того,
чтобы подойти поближе и утешить.

— Насчёт чего, малой?

— Я идиот.

Примечание к части

Прошу пожалуйста, простите за задержку, я правда разленилась чего-то чутка

:,)

И да, опечатки можете в ПБ кидать, буду благодарна))) Можете оставить пару

слов в комментах, каждый для меня бесценен, ещё раз спасибо всем, кто читает
и ждёт продолжения, ваша Марго

125/202
Примечание к части * **Статус-кво** обозначает некое существовавшее (или
существующее) в данный момент времени положение, если речь идёт о его
сохранении или восстановлении.

О Боже, короче, вот оно, вот да. Простите, в полночь на адекватные мысли не
способна:0 Все опечатки, если не сложно, можете в ПБ кидать, буду
благодарна))) заранее спасибо Ещё спасибо всем, кто ждал продолжения, так
что приятного прочтения ;)

Люблю-целую, ваша Марго

Chapter 8

Чонгук не сводил глаз с камина, практически ни на что в квартире не

обращая внимания. Как бы он ни старался, его сознание не могло нормально
сфокусироваться на голосах, доносящихся издалека. Ему следовало встать,
наверное, вежливо попрощаться, но его тело словно приклеилось к дивану Юнги
вместо того, чтобы кивнуть прошептавшим его имя у двери Намджуну и Джину,
которые лишь хотели сказать «пока». Он знал, что они видели, чёрт, да
наверняка все пялились на них, когда Тэхён выбежал за дверь. Все взгляды,
смешавшие в себе жалость и любопытство, были прикованы к нему: он
прижимался к столику, а под ноги ему капало пиво. Возможно, это было и
драматично, но казалось, словно весь мир знал, насколько он жалок. Юнги
протянул к нему руку, схватив за локоть, но Чонгук на это только фыркнул и
оттолкнул его от себя. Позже он понял, что забаррикадировался в комнате
собственного друга, ожидая, пока музыка полностью стихнет и в доме останутся
лишь те, кому он безоговорочно мог доверять. Из всех возможных исходов этой
ночи этого он ожидал меньше всего, но в то же время понимал, что это был
единственно возможный сценарий, который ему следовало предвидеть.

Болезненно вздохнув, он уронил голову на сложенные вместе руки и стиснул

зубы, отчего в челюсти появилась лёгкая боль. Каждая мелочь выводила его из
себя, начиная от очевидного взгляда его хёна и до тиканья часов, висевших на
стене. Чонгук никогда не был мастером в изображении эмоций, и именно по этой
причине он относился ко всему миру с выработанной апатией. Когда люди не
знают, о чём ты думаешь, то жизнь становится куда менее напряжённой. Это
работало только с незнакомцами или любовниками. Его самые близкие друзья
знали больше, и, как оказалось… Тэхён тоже. Кто же знал, что это станет его
главной слабостью? Единственной причиной, по которой его сердце так
отчаянно болело, было то, что он впустил этого мужчину в своё сердце. Он не
думал, что кто-то мог заставить его чувствовать себя таким счастливым и
ничтожным одновременно. Казалось, словно сердце разорвали пополам: оно
тосковало по возлюбленному, но в то же время хотело закричать и разорвать
того на части. Такова была мелочность его самолюбия, уязвлённого и раненного
Тэхёном. Чонгук хотел злиться, и он был зол, но глубоко внутри он думал: как он
мог обвинять своего любовника в том, что он последовал своим инстинктам? Это
была его вина, вина в том, что всё зашло так далеко. Ему следовало быть
мудрее, следовало понимать, что влюбляться в…

Нет. Теперь это слово под запретом.

Чонгук цокнул языком, борясь с саднящей болью в горле, что грозила вырваться
наружу и пролиться слезами.
126/202
— Чонгук.

Он услышал, как закрылась дверь, и с каждым дрожащим вздохом Чонгука едва

слышные шаги Юнги становились всё ближе к нему. Чонгук поднял взгляд, бегая
глазами по кофейному столику и борясь с желанием швырнуть эту проклятую
штуку в стену от растущей внутри ярости.

— Не сейчас, хён.

Юнги, впрочем, никогда не был тем, кто слушает. Он всегда был суров по
отношению к собственному спокойствию, и будь он проклят, ведь Чонгук всегда
становился его подопытным.

— Ты любишь его? — сказать, что он был удивлён этим неожиданным вопросом,

значит ничего не сказать, и Чонгук перевёл взгляд на своего друга с
мелькнувшим в них чувством предательства.

— Как ты можешь спрашивать меня об этом?

— Ответь на вопрос, — Юнги сел на подлокотник, закинув руку на спинку

дивана, обтянутую кожей. Он не сводил взгляда с младшего, игнорируя
обиженное выражение лица своего друга. — Ну?

Чонгук только фыркнул, поднявшись с места, на котором по ощущениям

пролежал пару часов, и почувствовав, как кровь прилила к его потяжелевшим
конечностям. Он мерил шагами гостиную, держа полупустую бутылку пива, о
которой давно позабыл. Довольно странно верить, что роман может принести
хотя бы какое-то подобие счастья. Но Чонгук верил в это. По крайней мере,
какое-то время. Почти каждую ночь сжимать Тэхёна в своих объятиях, иметь
возможность целовать его и быть причиной его улыбки… такое невозможно
подделать. Чонгук наивно полагал, что его возлюбленный принадлежит ему
целиком и полностью. Но Тэхён ушёл. Выбежал за двери, и завеса блаженного
неведения спала, после чего Чонгук понял, что даже не знал, за что он всё это
время пытался ухватиться.

— Это не имеет значения, — Чонгук вновь сел на своё место, в отчаянии проведя
рукой по копне тёмных волос. — У него уже есть кое-кто.

— Не используй это блядское оправдание. Ты знал обо всём этом дерьме, когда
начинал всё это.

Для Чонгука это было словно подлитое в огонь масло. Он хотел рявкнуть на
своего друга, сказать, чтобы тот отъебался от него к чёртовой матери и
позаботился о своей собственной жизни, но он знал, где по-настоящему
покоился его гнев. Внутри него самого. На то, что он сделал, и ещё больше на
то, что сам впустил Тэхёна в своё сердце.

— Завались, Юнги, — забил на манеры в обращении к старшему Чонгук. Он

должен был быть благодарен Юнги за то, что тот никогда не придерживался
общепринятых стандартов. Только по этой причине его друг пропустил его слова
мимо ушей, не обратив внимания на отсутствие всякой вежливости.

— Не начинай нести чепуху про защиту собственного достоинства, Чонгук. Я

127/202
люблю тебя, да, но перестань, наконец, изображать жертву.

Вспыхнув, Чонгук закричал от распирающего его негодования, и бутылка, что

была в его руках, полетела прямиком в стену в попытке выплеснуть наружу
гнев. Оба услышали звук разбившегося стекла, и всё, что сделал Юнги, —
пристально посмотрел на своего друга.

— Полегче, — послышался успокаивающий, умиротворяющий и нежный тон

чужого голоса, и Чонгук знал, что не заслуживал такого. Он снова упал на
диван, закрыл лицо руками и сдавленно зарыдал, на что старший сильно
нахмурился. — Иди сюда, ребёнок, — затем Чонгук поднялся, сгребая в охапку
рукава Юнги и втягивая того в дружеские объятия, от которых старший, вопреки
своей привычке, не отбивался. Он просто гладил Чонгука по волосам, пропуская
пальцы сквозь его волосы и оставаясь молчаливым какое-то время, и позволял
горячим слезам пропитывать свой свитер, а рыданиям — исчезать в изгибе
собственной шеи. Это сводило Юнги с ума, он защищающе обнимал друга
руками и прижимал крепче к своей маленькой груди его дрожащее тело. Мир и
без того был недобрым, но он знал, что в большинстве случаев Чонгук не мог от
этого убежать. Его семья, его сверстники — так много людей отвернулось от
него, и Чонгук был просто не создан для подобной любви. Для разбитого сердца.
Юнги жалостливо улыбнулся, жалея, что для младшего первая настоящая
любовь оказалась именно такой.

— Я болею за тебя, Гук. Это правда, и, чтоб меня, если бы я лгал тебе… — он
вздохнул в волосы младшего, уткнувшись подбородком в его чёлку, которая, как
оказалось, сильно отросла, и удивился, как не замечал этого раньше. Она шла
Чонгуку, и Юнги мягким движением смахнул мешавшие пряди. — Так что
выслушай меня, хорошо? — он почувствовал слабый кивок. — Правда в том, что
тебе это нужно. Тебе нужен он, и это не плохо. Блять, да я думаю, что вы оба
нуждаетесь друг в друге, — Юнги усмехнулся, надеясь, что посыл его слов хотя
бы немного дойдёт до адресата. — Этот ребёнок любит тебя, Гук. Так же, как и
ты любишь его.

— Тогда почему он ушёл? — Чонгук знал, что это было мелочно. Мелочно так
злиться на мужчину, которого он желал. Но он ничего не мог поделать с
унынием, что охватило его сердце, вспоминая панику, промелькнувшую в
каждой клеточке Тэхёна, и думая о том, что все мысли того были только о
Джису. Эгоистично, да, но он снова посмотрел на Юнги с покрасневшими
щеками и с ещё не высохшими на них дорожками слёз, но он хотел, чтобы его
хён ответил на все его вопросы.

— Не знаю, малой. Может быть, он испугался. Послушай, я могу хоть всю ночь с
тобой обсуждать ответ на этот вопрос, но я не смогу ответить за его поступки.
Однако он любит тебя. И если бы ты хотя бы время от времени высовывал свою
голову из задницы, то тоже бы это заметил.

— Даже если, — Чонгук отстранился, внезапно смутившись своего срыва.

— Даже если это и правда, то что теперь? Попросить его порвать с моей сраной
сестрой и жить со мной долго и счастливо?

— У тебя есть план получше?

Младший фыркнул на безразличие в чужом тоне, который прозвучал так, словно

после этого всё вокруг вдруг устаканится и станет лучше. Чонгук не привык,
128/202
чтобы подобное хоть раз случалось в его жизни.

— С твоих уст это звучит легко.

— Я никогда не говорил, что будет легко.

Чонгук обернулся и посмотрел на него ещё раз, моргнув с явной благодарностью

и любопытством в глазах одновременно.

— Почему ты так уверен, что я должен быть с ним? — его бы позабавила эта
ситуация, если бы он не был таким уставшим и хмурым. Юнги лишь пожал
плечами и потянулся к пачке сигарет, лежащей на столе.

— Думаю, некоторым вещам просто суждено произойти в этой жизни, и иногда

судьба заставляет их проявляться самыми всратыми способами, как я говорил
ранее. Малой, я тебе уже столько раз говорил, что нужно играть теми картами,
которые уже у тебя на руках, — он зажёг сигарету, явно удовлетворённый
постепенно проникающим в организм никотином. Приподняв бровь, он
предложил одну Чонгуку и прыснул, когда младший явно удивился его жесту.
— Сейчас он не здесь, так что… в этот раз я уступлю.

— Спасибо… мне это необходимо, — Чонгук взял одну сигарету, позволив Юнги
зажечь её, а после присоединился к нему в этом задымленном молчании.
— Просто это, — он сделал долгую затяжку, закрыв глаза, когда жаркий дым
обжёг его глотку и проник в ноздри. — Это всё неправильно, разве нет? Или, по
крайней мере, должно быть такое ощущение… но почему всё не так? — теперь
он искал ответы, зная, что Юнги не может быть всеведущим, но он просто
ненавидел это скребущее плохое предчувствие в груди.

— Я думал, это очевидно, — пробормотал Юнги, следя за взмывающим ввысь

сигаретным дымом, чтобы занять себя хоть чем-нибудь. — Ты влюблён. И это, —
выделил он последнее слово, подчёркивая нарастающую интонацию, — никогда
не плохо. Мужчина или женщина, гей или натурал, би, пан, то, что у вас… всё
это неважно, Чонгук. Принимают нас, не принимают, — он улыбнулся, — мы
влюбляемся в людей и ничего не можем поделать с тем, кто они есть. Это просто
происходит. Так что, да, у тебя не должно быть ощущения неправильности.
Потому что, в конце концов, ты хочешь только его, и только ты будешь стоять у
вас на пути.

Чонгук уставился на него, как обычно благоговея перед советами, которые мог
дать кто-то вроде Юнги. Большинству людей он наверняка кажется замкнутым в
себе и до кончиков волос стереотипным татуировщиком. Однако он таит в себе
куда больше, чем можно подумать, и Чонгук был благодарен тому, что мог
созерцать этого человека воочию и быть ему близким другом.

— Ага, — только и смог согласиться он, выпустив дым изо рта и действительно
задумавшись. В этот раз жизнь сыграла с ним злую шутку, не так ли? Из всех
людей, которых можно было захотеть… полюбить, этим самым человеком
оказался Тэхён. Тот, которого он сразу счёл недосягаемым по одним только
стандартам, так ещё и к которому привязалась его сестра? Это было вишенкой
на верхушке его беспорядочной жизни. — Знаешь, — разозлившись, Чонгук
выдавил из себя притворно-ласковую улыбку, подумав о другом мужчине с его
квадратной улыбкой и блестящими в лучах солнца светлыми волосами. — Когда
я рядом с ним, всё вокруг исчезает. Самое ужасное — это даже не запоздалая
129/202
мысль. Я просто хочу его, — он побледнел при мысли об этом, не оторвав глаз от
камина даже тогда, когда почувствовал на себе пронзительный взгляд Юнги.
— Только его. К чёрту всё, говорил я себе, потому что он — всё, что мне нужно.

— Вот дерьмо… — вздохнул Юнги, помотав головой и взъерошив свою мятную

челку. — Приму это за «да» на свой первоначальный вопрос.

И Чонгук невольно засмеялся.

— О чём, чёрт возьми, я думаю?

— Когда дело доходит до любви, никаким размышлениям нет места, — говорит

Юнги, хлопая друга по спине, а после окончательно поднимается с дивана.
— Просто отдохни, хорошо? Ты наполовину пьян и крайне эмоционален, и это
наидерьмовейшее сочетание на свете, — затем он указывает на месиво из пива
и разбитого стекла у стены. — И ещё, уберёшь всё это.

Младший улыбнулся и закивал, извиняясь за свой недавний приступ ярости.

— Прости.

— На этот раз, так и быть, — он наклоняется и обнимает Чонгука за шею,

неловко, но успокаивающе, как умеет только Юнги. — Всё наладится. Может
быть, не этой ночью, завтра или через месяц… но, так или иначе, вы оба всё
поймёте.

— Спасибо, хён.

Шаги удаляются в сторону коридора, но, прежде чем Юнги окончательно

закроет эту тему, он останавливается и поджимает губы, надеясь, что Чонгук
примет во внимание его последний совет.

— Хей, — он не продолжает до тех пор, пока голова младшего не

поворачивается в его сторону, а сам он внимательно не сосредотачивается.
— Не дави на него слишком сильно, малой. Он тоже проходит через своё
дерьмо, — на лице Чонгука мелькает что-то похожее на шок, достаточно
незаметное, но Юнги замечает это даже сквозь бесстрастие в его глазах. — Я
знаю тебя, Чонгук. Ты хорошо умеешь злиться, даже если думаешь, что
скрываешь это.

И, возможно, Чонгук всё ещё маринуется в собственной злости, но он попробует.

Попробует забыть об этом и притвориться, что его сердце не противится чужим
словам.

Насколько Тэхён себя помнит, в его жизни было не так уж и много моментов,
когда ему хотелось сбежать. Теперь же необходимость сделать это была
настолько острой, что он не обращал внимания на всех и вся, двигаясь скорее
130/202
инстинктивно. Он смутно припоминал, что испытывал подобные ощущения при
поступлении в университет, когда держал в руках ещё не распечатанный
конверт. Или даже когда потерял свою девственность (что было давным-давно)
и всё вокруг происходило словно в замедленной съёмке, а сердце бешено
колотилось где-то в ушах. Возвращаясь в реальность, он понял, что к этим
моментам прибавился ещё и теперешний. Он стоял перед дверью собственной
квартиры, тупо пялясь на чёрные цифры на ней, и думал, находился ли в её
пределах настоящий ад. Он полагал, что, чисто символически, так оно и было.
Или, может быть, лучшим описанием ожидавшей там его пустоши было
чистилище. За свои грехи ему предстояло пройти все круги ада. Он никогда не
был верующим человеком, но сейчас определённо почувствовал вес всех своих
поступков и решений.

Он медленно сглотнул; боль в груди продолжала разрывать его изнутри, и он

всё мечтал, чтобы Чонгук был здесь, рядом с ним. Чтобы держал его за руку,
переплетая их пальцы вместе, как они делали это после проведённой вместе
ночи. Это движение всегда успокаивало, было тёплым и даже каким-то
сюрреалистичным, и Тэхён скучал по этому. Скучал по нему. Думая об этом
сейчас, Тэхён понимал, что разрушил и эту частичку своей жизни. Вина за
содеянное обрушилась на него снежным комом, и он зажмурился, словно это
помогло бы ему избавиться от этого чувства. Он всё ещё мог представить себе
Чонгука, стоящего там: его яркие глаза потускнели и вновь загорелись
бесстрастием, которое было в них раньше. Тэхён ненавидел этот взгляд. Он
преследовал его с самого начала, и Тэхён никогда не встречал людей, которые
могли бы смотреть так, до Чонгука. Тогда его это расстраивало, и он постоянно
хотел, чтобы этот взгляд исчез. Он всегда подозревал, что Джису и родители
Чонгука имели к этому какое-то отношение, и постоянное наблюдение за братом
и сестрой лишь подтвердило его теорию. Но всё же Тэхён был счастлив, что со
временем этот взгляд пропал, был счастлив являться частью этих перемен.
Теперь же он стал очередной причиной, по которой тот почернел и лишился
всяких эмоций.

В какое-то мгновение на пути домой он осмелился развернуться, чтобы

вернуться назад, обнять Чонгука, извиниться и признать, что он просто трус. Но,
какой бы путь он ни выбрал, он всё равно причинит боль им обоим. Тогда уж
лучше начать всё с самого начала.

— Окей… — медленно выдохнул он, борясь со своей нервозностью, и, достав

ключ, вошёл внутрь, столкнувшись с ней лицом к лицу.

Джису сидела за кухонным столом, а перед ней стояла чашка, вокруг которой
валялась куча салфеток. Она слышала, что он вошёл, но на него так и не
посмотрела, продолжив постукивать наманикюренными ногтями по стеклу.
Тэхён постоял ещё секунду, наблюдая за развернувшейся перед ним картиной и
слыша её тихие всхлипы. Если она обо всём узнала… то не такой вспышки гнева
он ожидал.

— Джису-

— Ты забыл.

Её голос был слабым, серым и с явным осуждением в нём. Тэхён весь сжался,
зная, что единственное имевшееся в своей голове оправдание он попросту
забыл. Сегодня вечером для него в приоритете был кое-кто другой, и он понял,
131/202
что сейчас был самый подходящий момент, чтобы признать это. Лиса наверняка
рассказала ей, разве нет? Джису уже обо всём знала, и никакие слова Тэхёна не
смогут исправить ситуацию. Просто скажи это, сказал он себе, увидев, как она
откинулась на спинку стула. Казалось, она хотела что-то спросить, и, в то время
как Тэхён понимал, что именно, она выглядела слишком спокойной для девушки,
которая прознала о таком грязном секрете.

— Я… я был-

— Занят? — горько усмехнулась она, покачав головой и схватив лежавший в

стороне телефон. — Это ты собирался сказать? Придумал бы что получше,
Тэхён, — пальцами разблокировав экран, она открыла мессенджер, и Тэхён
увидел, как дрогнул её взгляд. — Я узнала это от Лисы, — вот и всё, подумал
Тэхён. Его сердце замирает, а мозг судорожно пытается найти оправдание.
Ничего путного в голову так и не приходит, и, прежде чем он успевает даже рот
открыть, она продолжает: — Что ты на вечеринке, а не со мной, как мы
договаривались. Почему? — её тон суровый, резкий, и Тэхён слышит в нём боль,
но чего-то словно не хватает. Словно Джису скорее разочарована, нежели зла, и
ему это показалось неправильным.

— Джису, — Тэхён сел перед ней, кусая губы и жмурясь от странного смущения.
— То, что случилось, эт-

— Ты подрался, — слишком упрямо произносит она, нахмурив брови и сжав

руками салфетку.

— Что?

— Лиса сказала, что ты толкнул Чонгука, но она не знает почему.

Повисает молчание, и Тэхён глупо моргает ей в ответ, потому что постепенно

начинает понимать. Она ничего не знает.

— Ты же проводишь с ним так много времени, разве нет?

— Это-

— Разве нет?!

И Тэхён не может не пойти в нападение под её пристальным взглядом. В её

голосе так явно сквозит осуждение, что он не может не разозлиться. В глубине
души он понимал, что сейчас был наилучший момент, чтобы во всём признаться.
Но её злобного взгляда, который, очевидно, был вызван одним только
упоминанием Чонгука, хватило, чтобы он откинулся на спинку стула и встал на
его защиту.

— Он твой брат, наш сосед, почему я не должен этого делать?

— Потому что он оказывает на тебя дурное влияние, Тэ! — вибрация от её удара

по столу заставляет его вздрогнуть, но он молчит, глядя, как высвобождаются
наружу сдерживаемые ею бурлящие внутри эмоции. — С тех пор, как ты
сблизился с ним, ты очень отдалился от меня! Что, чёрт возьми, он сказал тебе,
а? Дай угадаю, что мама с папой не любили его и что я худшая сестра на
планете, а он-
132/202
— Ничего подобного! — их роман вовсе не был таким. Тэхён успокаивал Чонгука
в те редкие моменты, когда он открывался и рассказывал о своей семье, но
младший никогда не играл роль жертвы. Очевидно, он не так сильно заботился
о своих родных, но и они не проводили время вместе, изливая друг другу душу.
Странно, но, услышав, что она обвиняет того в чём-то столь мелочном, он
закипел, и первой его мыслью было защитить мужчину, душу которого,
скрывающуюся за хмурой маской, он успел изучить. — Просто послушай меня,
Джису. Мне нужно-

— Раньше ты никогда мне не лгал! А сейчас бросил ради грёбаной вечеринки!

В её словах Тэхён слышал неверие, словно она пыталась найти оправдание тому,
что он сделал и как. Если бы она только выслушала его, он бы рассказал ей всё.
Но то, что она постоянно перебивала его и бросала несправедливые обвинения в
адрес Чонгука, заставило его поёжиться и вновь вернуться к себе.

— Это не… Я пытаюсь сказать тебе-

— Мне не нужны твои оправдания, Тэ!

— Джису!

— Он делает это, — доносится слишком тихо; её голос опускается на октаву

ниже, когда она поднимается на ноги и принимается мерить комнату шагами.

— Это не его вина, — она принадлежала им обоим, но большая часть была на

тэхёновых плечах. Это были его отношения, то, с чем он должен был справиться
сам. — Это моя-

— Это его вина, Тэ. Всегда была! Ему просто нравится портить всё, что его
окружает. Ты знаешь его друга, Намджуна?

Её слова застали Тэхёна врасплох, и он не знал, что ответить, но она и не

позволила ему вмешаться. Какую бы тираду или тему она ни развивала,
остановить её было невозможно.

— Какое отношение к этому имеет Намджун?

— Он был хорошим мальчиком. У него были отличные оценки, желание стать

врачом, и ты знаешь, что сделал Чонгук, когда познакомился с ним? — она
фыркнула. — Превратил его в подобную себе оболочку. Тот отказался от
предложений всех хороших университетов, которые хотели, чтобы он в них
учился, и стал заниматься музыкой.

— Так вот в чём дело? Ты боишься, что я стану тем, кого ты ненавидишь больше
всего? — покраснев от гнева, Тэхён вновь посмотрел на неё. Ему не нравилось
выслушивать её оскорбления в адрес людей, которые не имели к ним никакого
отношения. Джису всегда была сторонницей статуса-кво* и общественных
стереотипов, под которые явно не подходили ни Чонгук, ни Тэхён. Но так
злиться из-за собственного по-детски незрелого взгляда на вещи? Конечно, это
было в её стиле, но она переходила все границы.

— Нет. Дело не в этом. По крайней мере, на этот раз, — она прошла в гостиную,
133/202
подняв что-то с кофейного столика.

— Да ну? Потому что не похоже, что ты хотя бы пытаешься скрыть своё

отвращение к чему-то столь глупому-

— Ты не понимаешь, Тэхён.

— Я всё понимаю!

— Не понимаешь! — на стол летит альбом, падая прямо перед ним, и глаза

Тэхёна расширяются. Он узнаёт его. Он отлично знаком с его страницами и
знает о красоте рисунков, находящихся внутри. Он очень долго рассматривал
его, запоминая каждую линию ручки или карандаша, каждый измятый уголок и
детальный узор. Более того, он уже знает, какую страницу она откроет. И у него
кровь стынет в жилах, а сердце замирает на мгновение. На него смотрит его же
портрет, с мягкими чёрными прядями волос, что контрастировали с яркими
цветами, расположенными на заднем плане. Он вспоминает, как смеялся над
маленькими цветочками, которые вырисовывал в его волосах Чонгук, но теперь
они лишь оставляли горько-сладкий привкус на языке.

— Зачем тебе это? — он почти побоялся спросить, подумав, что, наверняка, это
самый наилучший момент. Он тоже хотел высказаться, но сейчас боялся этого
как никогда. Дрожащими пальцами он потянулся к скетчбуку, замерев, когда
Джису резко выхватила его.

— Видишь, — она пальцем указала на рисунок, что теперь держала в руках, а на

её лице застыло отвращение, и Тэхён совершенно не понимал, к чему она
клонит. У него не было никаких объяснений, и всё, что он смог сделать в свою
защиту, — это крикнуть в ответ, разозлившись и опечалившись оттого, что
единственный рисунок, который он хотел сохранить, теперь был у неё.

— Ты рылась в его вещах?!

Она лишь протестующе усмехается так, словно он упустил всю суть их

разговора.

— Это ты, Тэ, — слёзы катились по её щекам, но она уже давно не рыдала, и всё,
что ей оставалось, — в последний раз вскрикнуть и, замахнувшись, швырнуть
альбом на стол. — Он, блять, тебя нарисовал! — Тэхён довольно редко слышал от
неё нецензурную брань, но это лишь подкрепило его решимость продолжить
отбиваться. Внутри него тоже почти ничего не осталось, и его тело отчаянно
желало оказаться в объятиях младшего и оставаться там до тех пор, пока боль
внутри не стихнет.

— Ты не можешь просто так рыться в его вещах-

— Это мой дом! — грубо и изо всех сил тыча себя в грудь, она закипает. Всё, что
Тэхён может делать, так это кусать свои губы, покрасневшие и саднящие от
волнения, но он хочет, чтобы она и дальше злилась на него, потому что тогда
она забудет про Чонгука.

— Это так не работает, Джису.

— Он, чёрт возьми, нарисовал тебя, Тэхён! Разве ты не видишь? — прежде чем
134/202
он успевает крикнуть ей, чтобы она остановилась, она вырывает из скетчбука
страницу, и его сердце буквально разрывается, когда она прямо на его глазах
рвёт лист бумаги на кусочки. Было ощущение, словно часть его исчезла, а
доказательство его и Чонгука чувств растоптали, и он ничего не мог с этим
поделать. Всё просто исчезло. — Я же говорила тебе, — и она казалась такой
опустошённой этим открытием, но Тэхён не мог не подумать о том, что она
знала едва ли половину всей правды. — Ты думаешь, что он хочет стать твоим
другом, да? — неожиданно она опускается перед ним на колени, берёт его руку
в свою и прижимается к ней щекой. — Ты всегда был таким добрым ко всем,
Тэ, — оставив поцелуй на костяшках его пальцев, она отстраняется с
блестящими от слёз и красными от напряжения глазами. — Но я говорила тебе.
Это нечто большее. Я увидела это в его взгляде, направленном на тебя. А
теперь, — она смахивает обрывки рисунка со стола на пол, — это.

— Погоди.

Она качает головой, больше не заинтересованная в его словах.

— Он влюблён в тебя, Тэ.

Как же долго Тэхён ждал, чтобы услышать эти слова, подумал он. Проводил
множество ночей после их секса с мыслями о том, было ли происходящее между
ними глубже, чем казалось на первый взгляд. В какой-то степени он хотел,
чтобы Чонгук сказал эти слова ему. Тэхёну, чтобы он собрал в кулак всё своё
мужество и признал истинную причину, по которой не хотел отпускать Чонгука.
Однако когда это произнесла Джису, это слово потеряло свой первоначальный
смысл.

— Нет, это не-

— Хватит его защищать. Как я тебе и говорила, он всё портит.

— Тогда почему? — он давится этими словами, слишком опечаленный

предположением, что она только что сделала в их сторону. — Почему разрешила
ему остаться здесь, если так ненавидишь его?

— Одному из нас пришлось послушаться родителей.

Тэхёну не удаётся смягчить взгляд, которым он смотрит на неё, чувствуя

безнадёжную необходимость защитить этого человека. Он хочет перечислить ей
всё хорошее о Чонгуке, чтобы она поняла, насколько он замечательный человек
и снаружи, и внутри, но тогда она обо всём узнает, разве нет? Его чувства были
глубже дружеских, но он, видимо, не понимал, насколько она сейчас была слепа.

— Ты не такой, как он, Тэ, — её рука скользит по его, с горечью сжимая, но он

лишь отталкивает её. — Он другой.

— Он не неправильный, Джису.

— Я никогда этого не говорила.

— Ты намекаешь-

— Я только прошу тебя держаться подальше от Чонгука. Ты не такой, как он, —

135/202
повторяет она всё мягче и мягче, пока слова не превращаются в
растворяющийся между ними шёпот. Она словно убеждает себя в том, во что всё
ещё отказывается верить. Однако Тэхён видит это, внутренне борясь с мыслью о
том, что, возможно, эмоции, которые, как она говорит, испытывает к нему
Чонгук, на самом деле взаимны. Но он не стал открывать этот ящик Пандоры. Не
сейчас. Потому что на самом деле он был таким же, как и он, разве нет? Он бы
засмеялся, если бы у него остались силы, ведь в какой-то момент он
почувствовал себя на её месте. Если она изо всех сил и пыталась понять, как её
парень мог влюбиться в мужчину, то не могла себе и представить, насколько
глубокой была его дилемма, когда он впервые с ней столкнулся. Смятение
оказалось выше понимания даже для него самого, но он знал, что в ту же
минуту, когда он увидел Чонгука, что-то проснулось внутри него. Какая-то его
частичка, дремавшая чёрт знает сколько времени, и он по сей день пытался
найти этому объяснение.

— Это долго не продлится.

Тэхён смотрит на неё, видя, как растёт в ней злость ко всей сложившейся
ситуации.

— Что?

— Он съезжает.

— В смысле съезжает? — он поворачивается на стуле, внимательно изучая её

действия и пытаясь найти в её словах скрытый обман.

— На днях мне позвонили и затребовали справочную информацию. Владельцы

квартиры из того дома, который рядом с его работой. Которую вы ходили
смотреть.

Во рту мгновенно пересыхает, и он не осмеливается показать хотя бы взглядом

удивление от сказанных ею слов. Он знает, что его губы то открываются, то
закрываются в попытке потребовать объяснений, но он молчит. Всё это время он
считал, что младший не оформил документы, и теперь вспоминая, как уклонялся
от этой темы Чонгук, он чувствовал себя полнейшим дураком, поверившим ему.
Почему он скрывал от него такое? Разве он не хотел остаться с ним? Именно в
это наивно верил Тэхён, но, услышав эту новость из уст Джису, он почувствовал,
как его сердце охватил гнев. Он уже почти не слышит её слов, улавливая лишь
конец разговора, когда она говорит, что готова простить его за ложь, но ничего
из этого не имеет значения. Тэхён просто хочет уйти.

— Мне нужно... идти, — он поднимается со своего места; руки, лежавшие на

столе, дрожат, но ему удаётся добраться до входной двери и сгрести в охапку
собственные вещи.

— Куда ты собрался? — Джису пугается его ухода, но сейчас он от неё только

отмахивается, чувствуя, как сжимается от боли сердце, и понимая, что не
уверен, хочется ему закричать или расплакаться. Наверное, и то, и то.

— К Чимину, — в кои-то веки он говорит ей правду, но прямо сейчас это

единственная искренность, на которую он способен. Ему больше некуда было
бежать от самого себя. Джису только продолжит его ругать и унижать человека,
который ему дорог и который совершенно беззащитен. Часть его захотела
136/202
рвануть к Чонгуку, но затем он почувствовал боль предательства: его обманули
и использовали, и он подумал, было ли это всё нарочно. Нет, прямо сейчас ему
был необходим Чимин. Необходим лучший друг. Он знал, что у него сможет
почувствовать себя в безопасности и свободным от любых реалий и осуждений.

Тэхён знает, что оказался здесь по собственной прихоти. Его ноги буквально
протащили его через весь город и привели к порогу дома его лучшего друга.
Конечно, дело было не только в этом, но он довольно поздно понял, что Чимин
был ни сном ни духом о его отношениях. Да, он мог солгать, сказать Чимину, что
он поссорился с Джису, и это было бы наполовину правдой. Но Тэхён устал
прятаться, по крайней мере, ото всех на свете, а его друг был всегда открыт
всему миру. Если чувства вины не достаточно, чтобы всё стало ясно, то Чимин
поймёт всё по одной только красноте его опухших глаз: он плакал всю дорогу
досюда. Он наверняка выглядел жалко, как тот, кому разбили сердце, и Тэхён
знает, что прохожие бросали на него странные взгляды, но он хотел хоть где-то
выпустить свои эмоции. Открыться и прокричать обо всём дерьме, в которое он
вляпался по самое «не хочу».

Так что, едва заметно шевельнувшись, он постучал в дверь, сглотнув все свои
дурные предчувствия. Он слышал шорох по ту сторону, зная, что Чимин уже спал
или по уши погрузился в очередной проект. Он мог целыми днями работать над
своими пьесами или налаживать связи с различными производственными
компаниями. Этой его чертой и восхищался Тэхён, которая, возможно, и была
причиной, по которой он заставлял себя также усердно работать ради учёной
степени и карьеры.

— Иду! Одну секунду... — послышалось шарканье, и Тэхён улыбнулся, услышав

болезненное шипение друга от удара обо что-то. — Вот же... — дверь открылась,
и Чимин, почесав свои взъерошенные светлые волосы и удивлённо моргнув,
уставился на стоящего на коврике Тэхена, который выглядел измученным и
испуганным. — Тэ?

— Чимин...

— Как бы час ночи, что ты... стой, ты что, плачешь?

К Тэхёну мгновенно приходит облегчение, он всем телом наклоняется вперёд и

попадает в объятия своего друга, который был настолько ошеломлён, что
отступил назад, едва успев поймать его.

— Ч-что происходит? — Чимин вцепляется руками в его кардиган, успокаивающе

поглаживая через шерстяную ткань и надеясь, что его любовь перейдёт к тому
через прикосновение. Тэхён редко когда приходил к нему в подобном состоянии,
и если Чимин и знал о своём друге что-то, так это то, что тот нуждался в
прикосновениях, показывающих, что рядом с ним кто-то есть, кто-то рядом. Из
них двоих более дружелюбным и добросердечным был именно Тэхён, и это лишь
доказывало яркость и нежность источаемой им ауры по отношению ко всем, до
137/202
кого было возможно дотянуться. Так что даже если Чимин и был удивлён его
неожиданным вторжением, он ни за что не оставит его зализывать собственные
раны в одиночестве. — Тэ, серьёзно. Ты пугаешь меня. Что произо-

— Я проебался, — он зарылся носом в чиминово плечо, намочив слезами его

рубашку, в которой тот был, и Тэхён точно извинится за это потом. — Я так
проебался, Чимин.

— Эй, эй, — Чимин хватает его за руки, на мгновение отстраняя, чтобы

вглядеться в черты чужого лица. Бедняга был в полнейшем беспорядке: его
привычно дружелюбный взгляд потускнел и источал одну только усталость, а
милые круглые щёки выглядели впалыми на фоне мешков под глазами, и Чимин
даже не подозревал, что Тэхён вообще мог так выглядеть. — Ничего подобного.
Просто скажи мне, что случилось. Если это касается нашей учёбы, то я уверен,
что всё не настолько плохо. Мы сможем с этим разобраться.

— Нет, — младший покачал головой, смахнув свежие слёзы и позволив Чимину

усадить его на диван, и тихо поблагодарил за то, что тот помог ему сесть. — Я,
— он прочистил горло; от долгих рыданий его глубокий голос звучал по-другому.
Звучал так слабо, что треснул, когда Тэхён попытался признаться вслух. Сорви
этот пластырь, подумал он. — Я спал с Чонгуком, — он опустил взгляд на свои
колени, избегая взгляда друга и надеясь, что после молчания не последует
смех. Он знал, что Чимин выше всего этого, но с чего именно ему начать
раскрывать свои секреты?

— Что?

— Я спал с ним, Чимин. Я сплю с ним уже довольно долго, — он знал, что его
глаза вновь намокают, и опять почувствовал горечь жгучих слёз на собственной
коже. Которая покраснела от того, что он постоянно пытался стереть влагу, но
не хотел продолжать ломаться на кусочки. — Чимин?

Тот изучающе смотрел на него широко распахнутыми глазами. Словно пытался

осознать смысл только что услышанного признания.

— Прости... спал? Ты имеешь в виду-

— Секс. Мы занимались сексом. Я... — Тэхён прикусывает нижнюю губу, глядя на

окна гостиной и притворяясь, что признать это было куда легче, чем было на
самом деле. — Мы уже некоторое время вместе. Помнишь, когда мы ходили
смотреть квартиру?

— Угу.

— Тогда мы впервые переспали. До этого мы просто валяли дурака, а потом мы

просто... продолжили это делать, — возможно, самым удивительным было
изменение в чертах чиминова лица: его взгляд смягчился, словно он понимал,
что нужно было Тэхёну.

— Мг, — лишь подметил он, и на его губах расцвела лёгкая сочувственная

улыбка. — Ох, Тэ. Иди сюда, — он обхватил руками его щёки и притянул в свои
крепкие объятия, большим пальцем успокаивающе вырисовывая круги чуть
ниже мочки его уха.

138/202
— Т-ты не сердишься на меня? Не разочарован?

— Не думаю, что это моё дело — злиться или разочаровываться.

— Но-

— Чшшш, — с помощью Чимина, который продолжал с поддержкой

успокаивающе касаться рукой его плеч, он откинулся на спинку дивана. —
Кроме того, я думаю, что это не всё. Я имею в виду, я не ожидал услышать это,
— он усмехнулся, — Но в те несколько раз, когда я был у тебя и он тоже был
дома... не знаю, назови это интуицией соулмейтов, но я почувствовал, что с вами
двумя что-то не так.

— О чём ты?

— Ты просто, — Чимин пожимает плечами, — постоянно выглядел так, словно

заинтересован в нём. Втюрился, я бы сказал. Ты всегда напрягался, стоило ему
войти, или прикусывал губу.

— Прикусывал губу?

— Ага. Как сейчас, — он аккуратно потыкал в зажатую между тэхёновых зубов

плоть и нежно улыбнулся, когда его друг протестующе замычал. — Это твоя
нервная привычка.

— Да... да, думаю, так и есть, — Тэхён облизнул свои потрескавшиеся губы,
борясь с желанием вновь прикусить нежную кожу. На это он мог лишь горько
усмехнуться самому себе, повторив сказанные Чимином слова. — Втюрился? —
он откинулся на подушки, уставившись на собственные руки, чтобы отвлечься.
— Я даже не знал, что мне нравятся мужчины, Чимин... — снова слёзы, и он был
уверен, что его глаза теперь стали совершенно бесполезными. До
ненормального смешно наблюдать, как быстро может развалиться на части
привычная жизнь, но Тэхён уже почти осознал эту истину. Он думал, как вообще
дошёл до такого, как мог так втюриться и из-за кого-то обезуметь настолько,
что совершенно забыл о последствиях постоянного риска. И всё же в его сердце
до сих пор было не так уж и много сожаления об этом. — Должно быть, я сошёл с
ума, да?

— Тэ-

Чимин был последней трещиной в этой плотине, и Тэхёну хватило мимолётного

взгляда на него, чтобы
ту прорвало. Всё, что копилось в нём неделями, вылилось наружу, его дыхание
участилось, а глаза наполнились бесконечной болью и осознанием. Легко
позабыть об этом, когда наступает подходящий момент. Чонгук хорошо его
отвлекал. Лишь из-за него он паниковал сейчас, но даже так Тэхён по-прежнему
хотел его. Тосковал по нему. Это чувство пугало, и он чуть не накричал на своего
бедного друга из-за собственного волнения.

— Нет, сошёл. Да чтоб меня, а? Всё это грёбаное время, вся моя жизнь — всё это
ложь, — и где-то в глубине своей разрывающей душу боли от недавнего
открытия он почувствовал гнев. Гнев на самого себя за то, что никогда не знал,
кем был на самом деле. За то, что провёл годы не с теми людьми и думал, что
это и есть настоящий он. И всё это только благодаря Чонгуку, который пришёл и
139/202
с лёгкостью показал ему обратное. — И просто появляется он, и всё, всё... — он
сдавленно всхлипывает, — меняется.

— Тэхён, послушай меня, — Чимин гладит его по рукам, чтобы тот прекратил
плакать, и оставляет целомудренный поцелуй на изгибе его плеча. Но это едва
помогает, младший качает головой и издаёт вовсе не радостный смешок.

— Сегодня я натурал, а уже завтра подставляю свой зад, — это звучит

вульгарно, как и неуместен его гнев, с которым он признаёт каждую свою тайну,
но не его ориентация вызывает в нём отвращение. Ему потребовалось столько
времени, чтобы понять это. Дело в том, что именно брату его девушки пришлось
стать тем, кто заставил его открыться и ясно это осознать. Затем в его ушах
звучат слова Джису, её голос приглушённый, но в нём явно слышно отрицание,
показывающее её антипатию по отношению к возможному образу его жизни. И
казалось, так несправедливо, что всё сложилось именно так. Что его
пробуждение ранит кого-то другого. Разве это не ужасно, что ты осознал, кем
являешься, так поздно? Почему ему пришлось унижать кого-то, кого ему в
процессе было суждено полюбить? Почему ему пришлось тащить на дно кого-то,
кого он любил раньше? — Я вызываю у тебя отвращение? — Тэхён осмеливается
взглянуть на Чимина и начинает рыдать пуще прежнего, когда натыкается лишь
на знакомый ласковый взгляд и поддерживающую натуру своего лучшего друга.

— Тэхён, с тобой всё абсолютно в порядке, — он нашаривает руку своего друга,

сжимая его ладонь так сильно, что Тэхён только и может, что слабо всхлипнуть.
— Не смей больше спрашивать меня о подобном.

— Но я сам себе противен.

— Перестань такое говорить.

— Чимин, я изменил своей девушке с её братом. От этого тебе не отвратно? —

но, боги, неужели внутри всё по-прежнему ощущалось таким правильным?
Каждый кусочек, каждая мельчайшая деталь — всё это. Тэхён не мог отрицать,
каким идеальным казался каждый миг, проведённый с Чонгуком, даже если так
не могло быть. — Он просто, — он позволяет Чимину стереть свои слёзы, задрав
вверх подбородок так, чтобы тот мог заглушить его рыдания дружескими
поцелуями в щёки и лоб. Обычный приступ нежности, на который он хихикнул.
По крайней мере, прямо сейчас это хоть немного успокоило его боль. — Он
просто делает всё так правильно, — он вздыхает. — Это звучит так глупо, но... —
Тэхён не сводил глаз с друга, надеясь, что смысл его слов хоть раз дойдёт до
кого-то, кроме него самого, — когда мы вместе, он словно заполняет всего меня
теми частичками, которых не хватало. Те места, о существовании которых я и не
подозревал, и, я клянусь, Чимин... я клянусь, но иногда у меня такое ощущение,
словно это судьба. Но я так облажался. Я продолжаю всё портить, и каждый раз,
когда мне предоставляется шанс всё исправить, я замираю и убегаю, и кажется,
что, как бы сильно я этого ни хотел, всё не встаёт на свои места.

— Тэ, — Чимин цепляет пальцем его подбородок, чтобы встретиться с ним

взглядом. — Остановись на секунду, хорошо? — он осторожно гладил его щёку,
боясь, что любое неосторожное движение вновь сломает его друга. — Просто
остановись, — к счастью, Тэхён тяжело сглатывает, а затем кивает,
почувствовав облегчение от чужих прикосновений. — Теперь послушай меня.
Люди постоянно меняются. Иногда мы сами себя застаём врасплох, — он
притянул Тэхёна ближе, поцеловав куда-то в волосы, и улыбнулся, когда
140/202
услышал вызванный своими движениями удовлетворённый вздох. — Но с тобой
всё в порядке. Ты не можешь как-то предотвратить влюблённость, — на это
младший вспыхивает, произнесённое Чимином слово застревает у него в голове,
и он не может не почувствовать его тяжесть. Любовь. Такое сильное слово.

— Но мне не следовало поддаваться ей, — закрыв глаза, он впервые с того

момента, как пришёл сюда, почувствовал облегчение и позволил собственному
телу расслабиться возле своего друга, отдаваясь его заботе.

— Ну, что сделано, то сделано. Давай по одному секрету за раз. Только так ты
сможешь пройти через это. А теперь, — Чимин на мгновение замолкает,
обдумывая свои слова и размышляя, стоит ли ему подождать ещё немного,
прежде чем поднять эту тему. Но Тэхёну это было необходимо. — Джису знает?

— Я не знаю, в курсе ли она, или думаю, что она знает... по крайней мере, хоть
что-то. Честно говоря, после сегодняшнего вечера она словно всё отрицает. Но
больше я ничего не знаю, — он чешет затылок, всё сильнее прижимаясь к
Чимину. — У нас на сегодня было запланировано кое-что. Понимаешь, типа
свидание. Если честно, я даже не помню, чтобы она спрашивала меня об этом. Я
просто согласился. Потом Чонгук попросил меня пойти на вечеринку его друга, и
я согласился, позабыв о ней, — Чимин кивнул, продолжив гладить его по
волосам. — Я забыл о ней, Чимин. И даже когда мог всё исправить... я этого не
сделал, — он ковырял пуговицы чиминовой рубашки, занимая хоть чем-то свои
пальцы, чтобы мозг работал чуточку усерднее. — Я выбрал его. Я выбрал
продолжить хранить нашу тайну. Я знаю, что я ужасный человек, ужасный
парень, но в тот момент я просто не хотел ни о чём заботиться, — он поднимает
взгляд на друга, пытаясь найти в его глазах любой намёк на осуждение, но его
не было. — Я хотел его. Я хотел быть с ним и притворяться, что её больше нет.
Даже если это только на одну ночь, ведь как долго всё это продлится? — уголки
его глаз намокают, сердце отзывается болью, и то давление в груди вновь
возвращается. — Так долго, пока она не узнает обо всём, или так долго, пока
ему всё это не наскучит и-

— Тэ, — останавливает его тираду Чимин, улыбнувшись так, как, казалось, было
необходимо. — Ты хочешь быть с ним?

Тэхён молча смотрит на него, подумывая сменить тему, но также быстро у него
созревает ответ. Но как он может так открыто в этом признаться? Как он может
притвориться, что всё у них с Чонгуком, или даже с Джису, так просто?

— Это неважно. Я лишь разрушу их семью, когда она узнает...

— Нельзя разрушить то, что уже разрушено, — Чимин положил руку ему на
колено, задумчиво по нему похлопав. — Я слышал их ругань по телефону, когда
звонил тебе, и, как ты уже говорил мне раньше, они безнадёжны, — он вдумчиво
прикусил губу, думая, стоит ли ему лезть в это дело. — И, это только моё
предположение, но, несмотря на Джису... ну, Чонгук всё ещё остаётся там.

— Да...

— Держу пари, он остаётся там ради тебя. Не думаю, что тебе стоит переживать
из-за какой-то там скуки.

Тэхён не может сдержать лёгкой улыбки, но это чувство ужасно мимолётно. К

141/202
нему вернулось напоминание о чонгуковой лжи.

— Ну, да... он уже планирует бросить ме-... планирует съехать, — останавливает

себя он, пытаясь притвориться, словно ему не так уж плохо, как на самом деле.
— Он солгал мне. Я спросил у него, оформил ли он документы, и он сказал, что
нет. А потом из всех возможных людей я узнаю именно от Джису, что он сделал
это, — последнее предложение получается задушенным, и тому причиной были
его жалкие рыдания. — Всё ещё думаешь, что я ему нужен?

— На это я ничего не могу сказать, как и не могу ничего сказать о его причинах.
Но ты должен всё исправить, Тэ. Посмотри на себя, — Чимин указывает на него,
с воркующим звуком стирая усилившийся поток слёз. — Я и не вспомню, когда
ты в последний раз плакал передо мной. Тебе нужно поговорить с ним, с ней.

— И что я скажу? «Я крутил роман с твоим братом»... — но Тэхён знал, что он

прав. Он был полным трусом, который надеялся, что конец всему придёт сам
собой и он сможет получить то, чего действительно хотел.

— Тэхён.

Он отстраняется от Чимина, вопросительно склоняя голову, и, казалось, что

Чимин хотел что-то спросить, но по его глазам было понятно, что он уже знает
ответ.

— Ты любишь её?

Ему следовало этого ожидать, но Тэхён по-прежнему был удивлён, услышав этот
вопрос.

— Я, — его наполняет страх, но Чимин тепло улыбается, давая все основания

избавиться от своей боязни. — Думаю, что любил. В какой-то степени. Может
быть... может быть, не так, как она того заслуживала, но просто... — тем не
менее, чувство вины, которое он испытывал, было ощутимым: он знал, что мог
отпустить её ещё в тот момент, когда что-то почувствовал к Чонгуку, но этот
шанс он давным-давно упустил. Он чувствует, как чужая рука вновь сжимает
его, успокаивая и поддерживая.

— Хей, не паникуй. Ты говоришь со мной.

Тэхёну следовало задаться вопросом, что он сделал такого, чтобы заслужить в

своей жизни кого-то, как Чимин. Он был уверен, что без него эта ночь приняла
бы куда более ужасный исход.

— Когда я встретил её, она отличалась от многих женщин, с которыми я

встречался прежде. Понимаешь? Была более собранная и зрелая, чем я когда-
либо был сам, — он засмеялся. — Думаю, каким-то странным образом она была
осторожной. Безопасной. Словно приносила с собой комфорт, — он чувствует,
как его улыбка исчезает, а сам он хмурится, со стыдом сжимая зубами
внутреннюю сторону щеки. — Звучит так, словно я пользовался ею с самого
начала, да? — но Чимин покачал головой.

— Может, ты и не подарил ей той любви, которой она ожидала, но ты был с ней,

когда она в этом нуждалась, Тэ.

142/202
— Она хочет себе бойфренда, Чимин, и я не могу-

— Ты не можешь винить себя за то, что не любишь её так, как она того хочет.
Это несправедливо по отношению к вам обоим. И да, возможно, твоих поступков
и было достаточно, но, в конце концов, сердцу ведь не прикажешь.

Тэхён кивает, зная, что в его словах и крылась вся правда, но ему потребуется
некоторое время, чтобы признать вину и избавиться от неё.

— Я думаю, что и с Чонгуком я всё испортил.

— Ну и ночка выдалась у тебя, ха?

Они смеются, несмотря на сложившуюся ситуацию, и Тэхён пихает своего друга

в плечо с бесконечным обожанием и любовью к нему.

— Что мне делать?

— Думаю, ты знаешь, что должен сделать.

Страх никуда не делся, опасно затаившись в глубине тэхёнова сознания, потому

что он знал, что результаты его испытания будет трудно преодолеть. Всё
налаживается, и жизнь даёт ему шанс всё исправить. Он не мог ничего поделать
с неизбежными потерями, которыми будет сопровождаться его выбор, зная, что
в конце концов всё равно потеряет Джису независимо от их с Чонгуком исхода.
Но угроза потерять его была страшнее всего, она заставляла отступить назад,
молясь всем известным и неизвестным богам, чтобы он смог спасти то, что у них
было.

— Тэ, ты любишь его?

Он выныривает из своих мыслей, широко распахнув глаза от заданного другом

вопроса.

— Что?

— Ты любишь Чонгука?

Воцаряется благоговейная тишина, и Тэхён с силой выдыхает, чтобы продлить

работу собственных лёгких. Конечно же, он знал ответ и на этот вопрос. Нельзя
пройти столько, сколько прошёл он, и притвориться, что любовь не занимала
никакого места в твоём сердце. Но необходимость произнести эти слова вслух
заставила его уклониться от ответа.

— Я...

— Тэ?

— Я... Ам... ну... — Чимин быстро улавливает его слова, улыбнувшись этой своей
понимающей улыбочкой, и Тэхён не признаётся ему.

— Ладно. Ну что ж, — Чимин в последний раз проводит рукой по его спине,

предлагая заночевать в свободной спальне. — Пошли спать, уже поздно. И да,
Тэ... — он тычет пальцем в кончик носа своего друга, радуясь даже малейшему
143/202
намёку на искреннюю улыбку, — исправь всё.

144/202
Chapter 9

Исправь всё. Тэхён бы усмехнулся простоте этого совета. Слова Чимина

были абсолютно правильными, но с каждым днём уверенность Тэхёна
постепенно угасала. Конечно же, как только на следующий день он вышел из
дома Чимина и решил поговорить с Джису и Чонгуком (по отдельности,
разумеется), они вдвоём решили начать его избегать. Когда ему удавалось
отправить Чонгуку сообщение, младший отвечал ему по-минимуму, и простое «Я
у Юнги» было наищедрейшим ответом, который он получал. Серьёзно, он бы
закатил глаза, если бы не пытался так отчаянно спасти хоть что-то в своей
жизни. Тэхён правда думал, что они уже давно прошли стадию вины и
избегания, но младший упорно обламывал все его попытки встретиться.

С той самой вечеринки они так ни разу и не поговорили. Сообщения стали

единственным для них средством общения, и, опять же, это вообще ничто.
Неудивительно, подумал он, но слова, которые ему было просто необходимо
сказать, были слишком важными, чтобы поделиться ими с помощью чего-то
столь неформального, как простые смс-ки. То же самое касалось и Джису. Когда
Тэхён вернулся домой, она лишь сказала ему, что в конце концов всё вернётся
на круги своя и что Чонгук навсегда исчезнет из их жизни. Тем не менее, она
вела себя так же, как и её брат, и Тэхён уже не понимал почему. У него было
подозрение, но правда заключалась в том, что сейчас у неё были эмоциональные
горки, и, через что бы она ни проходила, с ним делиться этим больше не станет.
По-видимому, это было отрицание. Хотя если и так, то Джису постаралась не
говорить об этом, и Тэхён тоже не мог притворяться, что торопится поднять эту
тему. Пару раз он ловил её взгляд, когда она просто шла с работы или от друзей,
и всё, что он тогда мог понять, так это то, что она выглядела ужасно
потерянной. Но чувство вины умирало в нём, и он хотел лишь, чтобы она села и
выслушала его, но делать это она явно не торопилась. Тогда Тэхён стал искать
решение этой проблемы, но какой мужчина по телефону бросит свою девушку и
признается ей в измене? Он в своей жизни достаточно дров наломал, и теперь
настало время вернуть себе хоть частичку собственного достоинства и
выполнить свой долг, встретившись с ней лицом к лицу. Если бы она только
пощадила его и уделила ему время. Единственное, что она потребовала, —
держаться подальше от её брата, и подобное Тэхён считал абсурдным.

И первым делом он поспешил оспорить её слова, потому что, с практической

точки зрения, избегать собственного соседа было глупо. Однако Чонгук решил
всё за него, резко оборвав их общения безо всяких предупреждений. Но на
самом деле Тэхён знал, что заслужил ненависть их обоих. Он ещё с самого
начала должен был задуматься о чувстве одиночества, что придёт вместе с
концом всех его ошибок, но сделанного не воротишь. Всё, что ему остаётся, —
это изо всех сил стараться исправить всё… даже если в конце концов он
останется один.

Бремя, что он несёт на своих плечах, ещё больше усложнилось чиминовым

вопросом, по-прежнему звенящим в голове: «Ты любишь Чонгука?».

Короткий ответ: да. Это не должно так удивлять, ведь он влюбился куда
сильнее, чем ожидал или даже планировал это делать. Однако признать данное
вслух было непосильной задачей, вызывающей в нём беспокойство. В глубине
души он не мог не испытывать ощущения, что любой исход будет точно не в его
пользу. Связь между ними была пугающе сильной, в кратчайшие сроки
145/202
превратившись из зарождающегося влечения в самые эмоциональные и
серьёзные отношения в его жизни. Каждая деталь между ними была идеальной,
сексуально или эмоционально они создавали связь, которой, казалось, посвятил
себя даже Чонгук. Если бы кто-то давным-давно сказал Тэхёну, что он будет
спать с мужчиной и влюбится в него же, он посмотрел бы на этого человека в
полнейшем замешательстве. Чёрт, да он до сих пор был озадачен этим
открытием, но теперь не отрицал своей ориентации. Он уже смирился со своим
влечением, даже стал находить красоту в образованном ими союзе. Сейчас же
проблема заключалась в уверенности, необходимой, чтобы продемонстрировать
всё это. Во всех отношениях, что у него были, он всегда был главным, первым
проявлял инициативу в любого рода близости или приглашал на свидания, но
сейчас он был очень напуган, размышляя, понравились бы Чонгуку подобные
сантименты или нет. Их ситуация была абсолютно другой по множеству причин.
Легко сказать, что он влюбился, и совершенно другое — пойти навстречу своим
желаниям и признаться в них вслух. Он мог потерять всё, и эта мысль пугала его
больше всех.

Но Тэхён был смелым и решительным. Эти черты провели его по жизни

достаточно далеко, и он надеялся, что сейчас они окажутся ценными. Он стоял
прямо перед тату-салоном, на здании, в котором тот находился, ярко-розовым
было выведено слово «Эйфория», и это вызвало у Тэхёна улыбку, потому что так
давно сказанные Чонгуком слова оказались правдой. Юнги и правда был душкой
глубоко внутри, раз его салон обладал такой живой эстетикой. Он бывал здесь
уже кучу раз, но по-прежнему открывал что-то новое с каждым визитом.
Возможно, так было потому, что сейчас у него было больше времени постоять и
полюбоваться салоном, как обычно бывало, когда дело доходило до встречи с
Чонгуком в прошлом. Он пришёл сюда, чтобы поговорить с младшим, но при
новых для них обстоятельствах. Им было просто необходимо всё прояснить, и он
надеялся и молился всем известным и неизвестным богам, чтобы те помогли ему
пройти через его трудности, если он заслужил хотя бы этого. Несмотря на любой
возможный исход, он по-прежнему обещал себе, что после расскажет всё
Джису. Он подумывал для начала разыскать свою девушку, но зажать её в угол
на её же собственной работе стало бы роковой его ошибкой. Тэхён знал, что она
придёт в ярость (имеет на это полное право), и этим утром она выбежала за
дверь прежде, чем он успел сформировать хотя бы пару слов в своей голове.
Поэтому ноги привели его к Чонгуку — он решил заманить младшего в ловушку,
чтобы тот выслушал его.

Однако Тэхён продолжал звонить ей, взволнованно слушая гудок за гудком и

зная наверняка, что она игнорирует его или не замечает звонков, потому что на
работе. Он что-то неразборчиво пробормотал в автоответчик, облизнув сухие
губы и понадеявшись, что прозвучал более уверенно, чем чувствовал себя на
самом деле.

— Джису… — он сглотнул. — Это Тэ, — она точно узнала бы своего парня, но его
бросило в холодный пот, а сердце бешено заколотилось, пока он жалел, что у
него не было возможности встретиться сначала с ней. Но он всё равно пытался
отсрочить неизбежное. — Я знаю, что ты сейчас занята, но я просто хотел
поговорить с тобой, не сейчас. Я имею в виду, если ты хочешь поговорить
сейчас, всё в порядке, но… — Тэхён переминался с пятки на носок, пытаясь
успокоиться. — Я просто хочу поговорить. И всё. Когда вернёшься домой, если
сможешь, мне лишь нужно, чтобы ты выслушала меня, — он быстро бросил
трубку и выдохнул, поняв, что задерживал дыхание всё это время, опасаясь
возвращения домой. Сегодня она должна была вернуться поздно, но он сделает
146/202
всё, чтобы наконец усадить её и заставить выслушать. Он мог лишь надеяться,
что сегодня ветер судьбы подует в его сторону.

Он перевёл взгляд с завершённого вызова на окна салона, который всё ещё был
закрыт на ближайший час. Тэхён различил силуэт своего любовника, который,
облокотившись о кресло для клиентов, листал какой-то журнал. Он не был
уверен на все сто, что сегодня ему удастся столкнуться с Чонгуком, но был
счастлив, что этим утром его собственные инстинкты привели его сюда. У
младшего не было выбора: ему придётся заглянуть ему в глаза и наконец
поговорить. Если он только не подумает сбежать из салона, и Тэхён молился,
чтобы этого не произошло. Он принялся задумчиво жевать губу, измученный
стрессом и постоянными спорами с самим собой о том, как же ему всё уладить.
Чонгук выглядел не так уж и плохо, но Тэхён прекрасно знал, что внешне тот
никак не показывает бушующего внутри шторма. Он ожидал, что тот разозлится,
но хотел верить, что у них мог бы получиться мирный разговор, который привёл
бы их к более обнадёживающим отношениям.

Сейчас или никогда.

Его нервы были на пределе, но он сглотнул образовавшийся в горле ком и,

собравшись с духом, постучал в стеклянную дверь. Чонгук оторвал взгляд от
журнала, поначалу равнодушно моргнув: наверняка подумал, что это какой-то
нетерпеливый клиент, который ожидал открытия. Если бы не теперешние
обстоятельства, то Тэхён бы рассмеялся от того, насколько широко
распахнулись чужие глаза, стоило младшему осознать, кто пришёл. Но прямо
сейчас эти милые оленьи глаза были его проклятием, от их взгляда он заёрзал
на месте и принялся нервно смахивать чёлку, чтобы хоть чем-нибудь занять свои
дрожащие руки. Он ожидал, что его захлестнёт волна эмоций, как только он
увидит Чонгука, но его чуть не выпрыгнувшее из груди сердце и непреодолимое
желание броситься в его объятия в их число не входили. Его не покидало
желание расплакаться, и обычно он ругал себя за подобную плаксивость, но
Чонгук выглядел просто — если не более — прекрасно, чем он помнил. Его
чёрные локоны спереди были разделены пробором пополам, их кончики
завивались у скул, продолжая расти. Большая часть его волос была убрана сзади
в небольшой хвостик, и Тэхён, никогда не считавший себя ценителем собранных
волос у мужчин, подумал, что Чонгук бы точно мог воссоздать подобную
эстетику, если бы только захотел. И пусть не заставляет Тэхёна пялиться на его
майку с огромными вырезами, подобные которой тот любил носить; она была
сделана его собственными руками, демонстрировала талию и грудную клетку во
всей красе вместе с чернильными узорами, которые так и молили о внимании
старшего. Ему пришлось прогнать эти мысли прочь из головы, потому что он
пришёл сюда по причине дел сердечных, а не из-за своего влечения.

— Тэ… — Чонгук отпер дверь, ошеломлённо взглянув на стоящего снаружи в

бежевом пальто и чёрных брюках парня. Тэхён попытался выглядеть
максимально презентабельно, зная, что не должен показываться Чонгуку с
опухшими от слёз глазами или в пижаме, в которой был сегодня утром.

— П-привет, — Он заёрзал в своих лоферах, тяжело вздохнув. — Ам… могу я

войти? — младший, казалось, засомневался, нахмурившись, и Тэхён поёжился от
его отчуждённости. Это очень напомнило ему то дрожащее выражение его лица,
которое он видел той ночью на вечеринке. Как бы сильно он того ни заслуживал,
Тэхён надеялся, что ему больше никогда не доведётся оказаться под тем
бесстрастным, холодным взглядом вновь. Он бы сделал что угодно, лишь бы
147/202
вернуть другой, мягкий, который он обожал и лелеял. — Я… Я могу уйти, — он
неловко потёр шею, уже готовый сорваться с места, но вдруг почувствовал, как
чужая рука обхватила его запястье и потянула внутрь.

— Всё в порядке. Тут никого нет и не будет в ближайшее время, да и записей на

утро у меня сегодня тоже нет.

Чонгук отпустил его запястье, закрыв дверь, и жестом указал Тэхёну следовать
за ним к его личной студии. Тэхён массировал кожу, драматично ощущая на себе
тепло чужого прикосновения. Всё не должно было быть настолько напряжённо,
но их словно вновь перебросило в день их первой встречи. Когда от простого
рукопожатия Тэхён потерял дар речи.

Когда они вошли в студию, Тэхён поставил свою сумку на стойку, пытаясь не
отвлекаться на многочисленные рисунки, висящие на стенах, и на новенькие
наброски татуировок для клиентов, или так просто предположил Тэхён. Сбоку
лежала куча скетчбуков, некоторые из них были помечены надписью с именем
клиента, и Тэхён буквально заставил себя не пробегаться пальцами по рисункам
в благоговении. Он пришёл сюда из-за Чонгука, а не, ко всему прочему, из-за его
многочисленных талантов. Поэтому он прочистил горло, пытаясь нормально
сформулировать не только свои извинения, но ещё и признание. Он столько
всего хотел сказать, и теперь чувствовал себя совершенно потерянным, глядя на
младшего.

— Я… — к несчастью, Чонгук, похоже, его опередил.

— Она узнала? — Чонгук отвёл взгляд в сторону, ища глазами что-то более
интересное, чем Тэхён. И от этого действия старший сильно нахмурился, не
упустив бесчувственность, скользнувшую в его тоне при заданном им вопросе.
Казалось, он не горел желанием обсуждать их, хотя именно он и был их
проблемой.

— Нет. Я имею в виду… Я не знаю.

— Как это ты не знаешь?

О, Тэхён может это расслышать. Может почувствовать сокрытую за этими

словами ярость. Он правда удивлён и лишь глупо моргает на сказанное
младшим так, словно не такой реакции ожидал. А, оглядываясь назад,
следовало бы.

— Я не знаю, — тихо повторяет он, уже не уверенный в словах, которые

собирался сказать. — Она была отстранённой, но я правда не знаю, в курсе ли
она. Я пытался рассказать ей, но она либо увиливала постоянно, либо не давала
мне и шанса объясниться… Я думаю, она что-то подозревает, но-

— Блять, Тэхён, — Чонгук толкает язык за щёку, иронично усмехаясь от

осознания. Он не мог удержаться от разглядывания своего любовника,
наблюдая, как расцветает на лице Тэхёна шок. — Нас поймали, а ты всё ещё не
смог ей, блять, признаться? — он слышит слова Юнги в своей голове: быть
лучше, меньше злиться и сочувствовать Тэхёну, который справляется со своей
кучей проблем, но все эти советы игнорируются. Мука от взгляда на него, от
нахождения рядом и осознания, что он всё ещё не его… это всё омрачило его
настроение, что уже было плохим сегодня, пуще прежнего. Он думал, что когда
148/202
они будут говорить в следующий раз, то со всем этим будет покончено. Что у
Тэхёна не будет никакого выбора, кроме как признаться, и Чонгук смог бы
каким-то образом оказаться в мире, в котором старший полностью принадлежал
бы ему и только ему. Теперь же он словно вновь и вновь бился головой об этот
стол. Словно Чонгук — чей-то грязный маленький секрет, и он злился на самого
себя за то, что позволил себе понести данный титул. Чонгук знает: он хотел
этого романа так же сильно и хочет этого по-прежнему в некотором роде.
Словно влюблённый дурак, который берёт всё, что только может получить от
амбиций собственного сердца. Только теперь это начинает ранить и гнить
внутри него так несправедливо. Он не должен направлять свой гнев
исключительно на человека, которого любит, но на кого ещё его выплеснуть? Он
хочет так отчаянно, и это заставляет его изнывать в гневе из-за того, что он не
может это желаемое получить.

— Я, — Тэхён потерян. Из всех ответов, к которым он себя готовил, этот в их

число не входил. Он ожидал гнева, но не такого же. — Она… Она ничего не
узнала, — он видит замешательство Чонгука, слышит сорвавшийся с его губ
вздох, пока изо всех сил пытается объясниться. — Лиса не видела нас. По
крайней мере, как мы… целуемся, — он облизнул нижнюю губу: нервозность
взяла над ним верх. — Джису просто думает, что мы подрались или типа того,
что я оттолкнул тебя, потому что, — он прижался к стойке, сжав её углы и
почувствовав, как вина за все поступки накрывает его с головой.

— «Потому что» что?

Тэхён вынужденно опускает глаза вниз, избегая пытливого взгляда младшего.

— Она нашла тот рисунок, — это лишь усиливает чонгуково замешательство, и

только когда Тэхён выдерживает его холодный взгляд, в его голове, наконец,
щёлкает.

— Она рылась в моей комнате?

— Да.

— Ясно.

— Чонгук, она… — Тэхён почувствовал, как запылало его лицо. Щёки окрасились
тем ярким розовым, который обычно очаровывал младшего, но сейчас Чонгук
только и мог, что смотреть на него в упор, и чем дольше длилось молчание, тем
сильнее сдавливало ему грудь. — Я-эм… Я не знаю, отрицает ли она всё это, но
она думает, что это ты.

— Что я?

Совсем не так должен был пройти этот разговор, и Тэхён ненавидит то, в какое
русло он свернул. Он должен был к этому моменту признать свои чувства, но
всё, что он чувствует теперь, — постоянно накрывающее его беспокойство.

— Она думает, что ты влюблён в меня, — после этого атмосфера накаляется,

Тэхён наблюдает, как в страхе расширяются глаза Чонгука, и он уверен, что
никогда не видел, чтобы тот был так напуган. — Чонгук?

— То есть, — Чонгук усмехается, отводя взгляд, но Тэхён улавливает проблеск

149/202
беспокойства в его застывших глазах. — Она думает, что я всё делаю ради того,
чтобы сделать тебя геем, так получается? Её дерьмовый брат-педик клеится к её
невинному бойфренду? — он не отрывает пристального взгляда от старшего,
сверля в нём дыры, и Тэхён больше не может мыслить здраво.

— Это не-

— А ты? Что ты ей сказал? — Чонгук не может потушить разгорающийся внутри

пожар, его негодование растёт вместе с пониманием их разговора. Он ясно
видит мелькающую в глазах Тэхёна уязвлённость, и эта боль в них ранит и его.
Он сильнее всего на свете хочет прижать Тэхёна к себе и сцеловать все его
беды, но сдерживаемый им гнев рвётся наружу, жаждя обрушиться потоком и
оттолкнуть того, кого он любит. Чонгук всегда был до тошноты талантлив в
этом.

— Я… Я не… — Тэхён смотрит в пол, зная, что их спор закончится не скоро.

— Ты ведь сбежал, да? — и снова это отрицание, заставляющее горло Чонгука

сжиматься от смеси эмоций, которыми он не знал, как управлять. — Не смог
даже признаться ей, — он неверяще цокает языком. — Тебе просто нравится
убегать от собственных проблем, — как будто он сам был лучше: Чонгук был
настоящим живым примером того, кто избегал жизненных трудностей. Он
просто хотел перестать испытывать эту боль, хотел обвинить Тэхёна в том, что
сам влюбился в него. За то, что тот заставил впустить его в своё сердце только
для того, чтобы он никогда не смог назвать его своим.

Тэхён знает, о чём тот говорит, знает, что он не забыл о вечеринке и

воспоминания о ней всё ещё свежие. Как им таковыми не быть? Но это всё равно
причиняет боль.

— Ты не понимаешь.

Чонгук цокает языком.

— Что тут непонятного? — Чонгук стреляет в него обвиняющим взглядом. — Ты

просто боишься потерять её, боишься признать, кто ты на самом деле.

— Всё совсем не так! — Тэхён, наконец, встречается взглядом с Чонгуком,

ненавидя брошенное младшим обвинение. Тот и представить не может, что он
чувствует, и мысль о том, что он ранит Джису, точно самая последняя в его
списке. Но, боже, он не боялся всем сердцем потерять её. Не её.

Только тебя. Если она обо всём узнает, если я скажу ей… Я потеряю и тебя тоже.

Он был уверен, что это звучит нелепо. Он боялся, что, сломав их семью, он
останется один, тоскуя по человеку, который никогда не будет принадлежать
ему. Это был его перманентный страх, он думал, что чувство вины сожрёт его, и
потому не мог смотреть Чонгуку в глаза, зная, что забрал единственное, что
осталось от осколков его семьи. Чимин был прав: они уже были сломаны, но
такое было трудно принять. Его измена — и без того ужасная вещь, а изменить
девушке с её же братом — просто сверхгрешно. Как может Тэхён рассчитывать
на любовь после всего, что он сделал? Хоть подайте на него в суд за то, что он
такой сложный и драматичный, но любой здравомыслящий человек
засомневался бы в своих правах после этого.
150/202
— Чонгук, я… просто послушай, — он сглатывает, — я люб-

— Не надо, — Чонгук чувствует, как в уголках глаз собираются слёзы, грозясь

пролиться из-за нежного выражениях на лице Тэхёна, которым тот его
одаривает. Он уже давно хочет это услышать, но не как секрет. Он просто не
может смириться с тем, что его полюбил тот, кто, казалось, не хотел его всего
пару ночей назад. Он не настолько везучий, чтобы эти слова оказались правдой.
— Не говори о любви.

— Почему нет? — Тэхён отступает, злясь, потому что Чонгук не дал ему
высказаться. Вместо этого младший одаривает его сардоническим смехом и
качает головой. — Ты боишься, да?

— Да что ты вообще знаешь-

— Я понял, — старший виновато отводит взгляд, зная, что и это тоже его рук
дело. — Раньше тебя так или иначе все бросали, и я… — он вздыхает, сдаваясь.
— Я сделал то же самое той ночью, — Тэхён сделал одно из того, что Чонгук
умолял его не делать. Отнёсся к их интрижке так, словно это была простая
интрижка. — Но я не-

— Отвали, Тэ, — Чонгук с трудом сдерживает желание заплакать. — Избавь меня

от своих чёртовых психологических анализов, — Юнги днями напоминал ему о
его проблемах, но слышать о них от Тэхёна было новым видом непринятия
самого себя. Он не желал слышать и не нуждался в напоминании того, почему
ни разу не смог сохранить нормальных отношений, почему никогда не сможет
сделать Тэхёна своим. — Просто возвращайся назад к ней, Тэ, — очистив рабочее
место, он повернулся к старшему, чувствуя странную вину за то, что
отталкивает его. — Мы можем притвориться, что ничего и никогда не было, —
Чонгук не был уверен, что ему когда-либо удастся совершить подобный подвиг.
Тэхён каждый день обитал в его сознании, и его сердце навсегда принадлежало
старшему, хотел он того или нет. Он просто не мог позволить себе расслабиться,
не мог позволить себе попытаться быть счастливым, ведь всякий раз, когда он
это делал, он всё равно возвращался сюда, не так ли? В его нынешней жизни
счастье было редкостью, а Тэхён дал ему этого счастья слишком много, и в ту
минуту, когда он подумал, что может вкусить ещё немного… у него всё забрали.
Так что, нет… он не собирался позволить тому дурачить себя чувством вечной
любви. Чонгук не был для этого создан… и неважно, как сильно он этого хотел.

— Почему ты ведёшь себя так надменно? Знаешь что, — Тэхён выплёвывает

слова прежде, чем успевает их осознать. — Да пошёл ты!

Чонгук знал, что у каждого человека есть злая его сторона, наверное, даже
лучше остальных, но, увидев злого Тэхёна, он быстро понял, что ненавидит это
зрелище. Юнги был прав, как бы больно от этого ни было. Ему правда следовало
бы научиться не впадать в ярость. Не тогда, когда такую реакцию он получает в
ответ на то, что плюётся ядом и бросается колючими словами.

— Ты ведёшь себя так, будто это я единственный, кто не может кое в чём
признаться. Тогда что насчёт тебя?! Джису сказала мне, что ты оформил
заявление и собрался съезжать.

Чонгуку нечего сказать в своё оправдание. Эта ложь являлась порождением его
151/202
собственных страхов. Ему следовало признать, что у Тэхёна всё же есть
мужество, раз он пришёл сюда и первым открылся, в то время как Чонгук делал
всё с точностью до наоборот.

— Почему ты мне ничего не сказал?

Потому что я был напуган, хочет признаться Чонгук. Боялся, что, если скажу
тебе, ты будешь думать, что мне всё это не нужно. Когда же на самом деле
ты — единственный, кто мне нужен до конца дней моих. Боялся, что покинуть
эту грёбаную квартиру будет значить покинуть и тебя тоже. Эти слова он хотел
бы сказать, но они скребли ему глотку, побеждённые его внутренним ребёнком,
что всё ещё был обижен резкими словами родителей и сверстников. Он был
недостаточно хорош для любви.

— Из-за этого, — он указывает на них двоих. — Потому что я знал, что это
дерьмо долго не продлится, — он хочет метнуть в него свирепый взгляд,
разбирая разбросанные повсюду бумаги и готовясь к сегодняшним клиентам. Но
встречается с самым удручённым взглядом, который когда-либо видел.

Тэхён ранен, возможно, навсегда. Он сжимается калачиком от собственного

непринятия и жестоких слов своего возлюбленного. В его глазах застыло
неверие, потому что он не мог понять, что именно он не так прочёл во всех их
взаимодействиях. Чонгук не мог притворяться во всём, что произошло между
ними, не когда младший обнимал его ночами. Не когда целовал его так нежно и
касался так, словно весь мир сосредоточен на кончиках его пальцев. Тэхён,
может быть, и безнадёжный романтик, но он не был настолько слеп к своему
сердцу. Возможно, это была не та любовь, которую чувствовал к нему младший,
но это уж точно не могло быть ничем другим.

— Не говори так, — он едва ли не скулит, сдерживая рвущиеся из лёгких

рыдания. — Не говори так, словно для тебя это ничего не значит, — он
отталкивает его, Тэхён знает это и видит, как с каждым произнесённым им
слогом Чонгук отступает всё дальше. — Т-ты ведь просто боишься. Так же? — он
идёт к нему, проводя пальцами по бицепсу младшего с такой заботой, что кожа
того буквально в пепел рассыпается от обожания, которое Чонгук может
почувствовать сквозь этот жест. — Боишься, что я снова причиню тебе боль, но,
Чонгук… — Тэхён хватает его за руку и притягивает младшего ближе. Его губы
касаются обнажённой кожи, не двигаясь, но в то же время даря нежность, — я
не сделаю этого. Обещаю, — он поднимает взгляд выше, встречаясь глазами с
Чонгуком и находя в себе силы развернуть младшего, оставив между ними всего
несколько дюймов. — Просто позволь мне любить тебя.

Они стоят близко друг к другу, Тэхён пользуется этим шансом и наклоняется
вперёд, чувствуя, как тёплое дыхание его возлюбленного касается его
собственных губ. Он не осмеливается двинуться дальше, боясь, что любой его
шаг ближе лишь спугнёт Чонгука. Поэтому они замирают в таком положении, их
тела практикуются в привлечении тела напротив, и Тэхён задыхается, когда
чувствует, как соприкасаются их носы, и отмечает, насколько естественно они
приблизились друг к другу, даже и слова не сказав.

— Тэ… — старший распахивает глаза, поднимает руку и нерешительно

обхватывает ею щёку Чонгука. К чёрту расстояние, Чонгук клянётся, что всё ещё
чувствует тепло этой руки на собственном теле, приносящей удовлетворение и
вызывающей зависимость от нахождения рядом. Он хочет двинуться навстречу
152/202
его прикосновению, в его объятия, чтобы рискнуть вновь причинить себе боль.
— Тэхён.

— Я хочу любить тебя, — шепчет Тэхён, и его взгляд не дрожит ни секунды: он

хочет убедиться, что Чонгук увидит в нём это.

Ты должен это увидеть.

— Мне необходимо любить тебя, — он тянет его ближе, преодолевая тот

последний сантиментр между ними и сливаясь с ним губами в мягком поцелуе.
Он слышит рваное дыхание Чонгука, но это лишь подначивает его продолжать.

Ты должен это почувствовать.

— Чонгук, я люблю тебя.

Ты должен это услышать.

Наверное, за всю свою жизнь Чонгук мог на пальцах сосчитать, сколько раз он
слышал эти слова. Даже мог перечислить те разы, когда они хоть что-то
значили. Любовь перестала казаться ему чем-то реальным, когда он перешёл в
среднюю школу, и тогда же его родители увидели в нём что-то, что
оправдывало отсутствие взаимности его любви к ним. Это же распространилось
и на его сестру: её сердце и жизнь оказались заперты от младшего брата,
который привык ходить за ней хвостиком, счастливый быть её маленьким
утёнком. Интересно, догадались ли они о том, кто он внутри, раньше него, или
же именно его любовь к искусству в том возрасте стала верхушкой их ненависти
к нему? По правде говоря, он мог бы часами вспоминать их угасающие по
отношению к нему чувства, то, как они постоянно презирали его за те или иные
действия и смотрели на него так, словно он был недостаточно хорош для их
восхищения.

Каждый несёт своё бремя, не так ли? Чонгуку просто досталось его чересчур
много. Тэхён же, однако, стал первым человеком, который посмотрел ему прямо
в глаза и сказал эти слова с чистейшим намерением донести их истинный смысл.
Чонгук мог бы разглядывать и разбирать его признание всю ночь, лишь бы найти
там причину верить, что старший солгал ему о своей любви. Как и каждый, кто
когда-либо появлялся в его жизни. Но он знал, что не найдёт в них неправды.
Тэхён открыто выражал свои эмоции, и если он и сказал эти слова, то именно это
он искренне и имел в виду.

Это больше всего напугало Чонгука. Он уже подпускал людей близко к себе
(семья тоже входила в этот умирающий список), и результат всегда был один и
тот же: разбитое сердце. Которое нельзя было полностью излечить и дать
наивную надежду на то, что оно когда-нибудь полюбит вновь. Да, второй шанс
существует, но, честно говоря, Чонгук никогда его не давал. Тэхён стал первым,
кто заставил его захотеть проигнорировать эту ярую необходимость защитить
себя от возможной боли, и в каком-то отвратительном смысле… ему захотелось
оттолкнуть его ещё сильнее.

— Я… — он задрожал от слов, что произнёс прямо в эти мягкие губы, всё ещё не
отпускающие его собственные, пухлые и жаждущие поддаться. — Я не могу, —
Чонгук мог выдержать боль в сердце, которую провоцировали другие, даже смог
пережить презрение родителей, но мысль о потере Тэхёна, о том, что он может
153/202
ранить его, даже если и пообещал этого никогда не делать… Чонгук не
переживёт этого. От одной только мысли об этом он оцепенел, поверил, что
ранить себя, отрицая эту любовь, будет легче, чем дать Тэхёну шанс сделать это
самому. — Тэхён, я…

Старший медленно отстранился, широко распахнув наполняющиеся слезами

глаза.

— Чонгук, не бойся-

— Я не могу, — он оторвался от возлюбленного, его грудь моментально сдавило

от потери чужих объятий, а всё тело охватил страх. Подсознание неистово
подбрасывало картинки всех людей, которые в своё время говорили ему, что он
недостаточно хорош, что он не создан для того, чтобы познать или испытать
истинную любовь во всех её проявлениях. Он, как настоящий дурак, слушал их,
отходя от Тэхёна и глядя, как тот в отчаянии застывает от отказа на своё
признание. — Тэхён…

Но старший принял это за ответ, закусив губу и чувствуя, как падают его
собственные слёзы. Он не пытался их утереть, его это не волновало; он был
слишком занят тем, что пятился назад, отшатнувшись к сумке, стоящей на
стойке. Медленно схватив её, он надел её, перестав осознавать весь мир и даже
не обернувшись на Чонгука. Он не мог заглянуть ему в лицо, зная, что если
бросит на него ещё хоть один взгляд, то его сердце официально настигнет
гибель. Тэхён был готов к любому исходу, во всяком случае, так он говорил себе,
но осязаемое горе съедало его полностью, и к такому не смог бы подготовиться
ни один человек. У его истории не могло быть счастливой концовки, и ему
следовало бы понять это ещё с самого начала их романа. Но любовь заставляет
верить в невозможное.

— Тэхён?

Он игнорирует вошедшего в здание парня, и Юнги с любопытством моргает ему

вслед, пока вдруг не замечает слёзы на его щеках.

— Хей, Тэхён… подожди… — он пытается до него дотянуться, но Тэхён вновь

игнорирует его и выходит из салона, преследуемый вязкой тишиной, которую
никто не решался нарушить. Однако Юнги переводит взгляд на стоящего в
дверях студии парня, и его плечи опускаются в тот момент, когда он видит
своего друга, падающего в кресло со слезами на глазах, особо не
отличающимися от слёз его возлюбленного. — Блять, малой… что ты уже
натворил?

— Оттолкнул его, — ответил Чонгук, чувствуя, что половина его вышла отсюда
вместе с Тэхёном.

— Вот дерьмо, — раздражённо прорычал Юнги, бросив ключи и вещи на

ресепшен, и, быстро подойдя к другу, опустился возле него на колени. — Чонгук,
послушай-не игнорируй меня, блять! — он грубо обхватил щёки младшего,
развернув его к себе и заставив посмотреть в глаза. — О чём ты, мать твою,
думал?! — последние несколько дней он наблюдал за тем, как Чонгук всё
больше погружается в молчаливое состояние, то решаясь исправить всё, то
вновь утопая во всём, что приносят отношения и его собственная уязвлённость.
И отговорить его от этого было худшим, что когда-либо доводилось делать
154/202
Юнги, но он любил этого ребёнка до бесконечности, и, если понадобится, он
будет вбивать здравый смысл в его кочерыжку хоть каждый день. — Почему он
ушёл отсюда в грёбаных слезах-

— Он сказал, что любит меня, хён.

Боги, дайте ему сил, этот голос не принадлежал его Чонгуку. Не тому зрелому,
твёрдому и дураковатому парню, которого он любил называть малым. Вместо
этого прозвучал слабый шёпот, полный неверия и молящий, чтобы кто-нибудь
пришёл и обнял его, с разбитым сердцем. Юнги с лёгкостью уловил боль,
вызванную признанием Тэхёна.

— Вот же чёрт… — он провёл большими пальцами по щекам Чонгука, ловя

слёзы, молчаливо скатывающиеся с его глаз. — Хорошо. Хорошо, смотри, — ему
было понятно его решение, ведь он знал, какие сомнения питал Чонгук к самому
понятию «любовь». Видеть, как его друг пытается спрятаться от причинённой
ему боли, — жалкое зрелище. — Я знаю, что ты боишься, Гук. Я знаю, но
вспомни, что я тебе говорил. Когда-нибудь ты должен рискнуть, — он
придвинулся ближе, попытавшись пробиться сквозь охватившую младшего
панику. — Я понял. Он уже ранил тебя, и легче отпустить его, чем простить,
легче продолжать злиться вместо того, чтобы рискнуть быть раненым вновь.

— Он любит меня…

— Да, — Юнги сел рядом с ним, всё ещё удерживая его влажное от слёз лицо.
— Да, он любит. Так же, как и я, и Джун, и Джин тоже, — на этих словах Чонгук
посмотрел на него и судорожно втянул воздух, едва сдержав бурное
сопротивление, которое он испытывал. — И ты доверяешь нам, да? Ты знаешь,
что мы никогда не сделаем тебе больно. Ты знаешь, что мы не твои родители и
не те мрази, которые ранили тебя в прошлом, — ему необходимо помнить об
этом, необходимо напоминать, что не все, кого он подпустит ближе, собираются
им воспользоваться.

— Я-

— Так ведь? — убедить его отпустить всё это было задачей, которую взял бы на
себя Юнги, если бы это означало, что он наконец сможет увидеть своего друга
счастливым.

— Д-да… — прошептал между ними Чонгук, закрыв глаза и выровняв своё

дыхание. Его разум затуманили тусклые размышления, распространяющиеся со
скоростью лесного пожара, который уничтожал каждое плохое воспоминание о
них с Тэхёном. Он был почти готов сдаться, позволить жалости к себе и ярости
решить за него его будущее. Только благодаря голосу Юнги он возвращается в
реальность, к любви к тому, кому из-за собственного неведения позволил уйти.
— Да.

— Тогда поверь мне, когда я скажу это, Чонгук. Тэхён тоже не такой, как они.

155/202
Кончики пальцев барабанили по столу, являясь той единственной вещью в
квартире, которая не раздражала Тэхёна. Каждая мельчайшая деталь в этом
месте каким-то способом доводила его до безумия, и если этот кабельный блок в
ближайшем времени не перестанет мигать, то он серьёзно вышвырнет эту
штуковину с балкона к чертям собачьим: нервы в нём были накалены до
предела. Он понимал, что время продолжало медленно тикать; единственное,
что сопровождало его по пути домой и во время срыва, — слёзы и рыдания, в
дополнение к которым шли тихие всхлипывания. Все его силы уходят на то,
чтобы вдохнуть побольше кислорода, и он чувствует, как с силой обжигает ему
внутренности, прежде чем делает очередной вдох. На самом же деле он не
уверен, сколько времени прошло с тех пор, как Чонгук ему отказал. Он просто
замечает, как садится солнце и как небо приобретает тёмный оттенок синего и
фиолетового, которым он непременно бы восхитился, если бы душевное
состояние позволяло. Тэхён чувствует, как разрывают его изнутри миллионы
эмоций, как между смущением и сожалением пробивается и привкус гнева. Он
уже понял, насколько хрупкими были все отношения в его жизни, грозясь
обрушиться словно карточный домик в любой момент. Обрушиться, как и все его
ошибки, что теперь возвращаются к нему по волшебному мановению кармы, чего
он, конечно же, вполне заслуживал.

Потерять Джису было неизбежно. Он знал её достаточно хорошо, чтобы с

уверенностью сказать, что она не простит ему его измену, и в ту же секунду, как
он признается, она бросит его. Честно, это был единственный исход, которого он
не только ожидал, но ещё и постыдно желал. Их любовь — законченная глава, и
он мог лишь надеяться, что ему удастся сохранить воспоминания о тех хороших
временах, что они провели вместе. Тэхён не мог притвориться, что всё это было
ложью, потому что поначалу всё было не так. Может, он и не любил её идеально,
но всё равно дорожил ею. Во многом она заставила его повзрослеть, и он
никогда не мог отказаться от понимания этого. Но жертвовать Чонгуком для
него имело полностью противоположное значение. Понимать, каково это, —
скучать по кому-то уже через несколько минут после того, как отпустил этого
человека… это что-то новенькое. Тэхён никогда в жизни не испытывал
настолько глубокой печали, и теперь ему оставалось только понять, как от этой
печали излечиться.

Он жалеет, что вообще потащился на ту вечеринку, жалеет, что взял и

оттолкнул Чонгука и позволил ему поверить в то, что для него происходящее
между ними не больше, чем простой секрет, который необходимо надёжно
таить. Правда, ему следовало бы пожалеть и об их романе в целом, но его
сердце отказывалось отпускать эти нежные воспоминания. Как вообще можно
испытывать угрызения совести от любви настолько глубокой, что ты наконец
понял, кем являешься на самом деле? Может быть, Тэхён и стал таким, какой он
есть сейчас, благодаря Джису, но недостающую половину себя он нашёл именно
в Чонгуке. Последнюю частичку себя самого, которую искал, даже не подозревая
об этом. Говорят, что человек, с которым вам суждено быть, заставляет вас
чувствовать себя целым, и в этом смысле Чонгук и был этим человеком. Его
человеком. Тэхён не смог бы, да и никогда не сможет, сожалеть о такой
настоящей любви. Он там, где ему суждено быть, каким бы трагичным ни был
исход его чувств. В конце концов, предположил он, он заслуживал потерять всё.
По крайней мере, у него по-прежнему остались воспоминания, картинки,
запечатлённые сознанием… он мог бы вечность хвататься за них, лелея всю
свою жизнь.
156/202
Слабо шмыгнув носом и утерев глаза рукавом, он посмотрел на свой телефон,
чтобы узнать, который час. 17:07. Джису будет дома ещё не скоро. Он думает,
прослушала ли она его голосовое сообщение. Она никогда не уходила с работы
пораньше, только если на то была острая необходимость, но Тэхён не мог
представить, что в последнее время мог стать этой самой необходимостью.
Несколько месяцев назад она бы мгновенно примчалась после подобного звонка,
но то, как она избегала его теперь, говорило об обратном.

— Я так устал, — он лениво потирает лицо, морщась от липкости щёк и

подбородка, украшенных корявыми узорами его слёз. Он не мог встретить её в
таком виде (в виде полнейшей размазни): последнее, что ей было нужно, — это
выслушивать его признания в своих ошибках сквозь печальные рыдания.
Поэтому он нашёл в себе силы подняться со стула и направился на кухню, чтобы
налить себе бокал вина из последних их запасов. Он никогда не был пьяницей,
но сегодняшний ураган из эмоций вынудил его пересмотреть собственные
приоритеты. Как банально, подумал он. Закрыв глаза, Тэхён вздохнул в бокал,
вместе с горьким вкусом возвратив себе хоть какое-то подобие живого человека.
Мысленно он перебирал всевозможные детали своего переезда, потому что ему
по-любому придётся переехать. Куда ему идти? Он не хотел и дальше
беспокоить Чимина. Которому и без того плакался последние пару дней или
жалостливо утыкался в плечо, стоило только увидеть своего друга. Да
благословит бог его сердце, он и не думал, что кто-то настолько заботливый в
этом мире вообще существует. — Я могу это сделать… — чёрт, он действительно
не мог.

Он растерянно потянулся к бутылке вина, налил в бокал ещё немного и вновь

погрузился в свои раздумья. Настолько, что не услышал, как кто-то вошёл в
квартиру, как зашуршали по ковру ботинки, и облегчённого вздоха, когда этот
кто-то обнаружил его на кухне, опрокидывающим в себя один за другим бокалы
вина, как шоты текилы.

— Нальёшь и мне бокальчик?

Перепуганный Тэхён чуть не уронил свой бокал, едва успев поймать тот за
ножку. Он резко повернул голову к источнику голоса, и глаза его широко
распахнулись в тот момент, когда он обнаружил Чонгука, прислонившегося к
кухонной стойке с извиняющейся улыбкой на лице.

— Ч-что…

Чонгук каким-то образом удерживает свой взгляд твёрдым, даже несмотря на

то, что чувствует внутри долю застенчивости. В его голове этот момент
происходил по-другому. У него было несколько часов, чтобы подготовиться к
извинениям, и несколько часов, чтобы Юнги успел надавать ему парочку
словесных оплеух за то, что он был таким эмоционально-замкнуто-
беспорядочным. Конечно же, он сделал это только тогда, когда его паника, как и
тихие рыдания, утихла… всё это продлилось практически всю его смену в
салоне. Которую он, к слову, так и не закончил, потому что Юнги заставил его
отменить все записи на вечер, чтобы пойти и, цитата: «Исправить свой грёбаный
кавардак». Честно, Чонгук был благодарен предоставленной ему возможности,
но не был уверен в том, что именно хотел сказать. Ему в голову шло всего три
слова, но он подумал, что Тэхёну сначала хотелось бы нормальных человеческих
объяснений.
157/202
— Чонгук… — Тэхён каким-то образом резко выдыхает. Последний, кого он
ожидал увидеть сейчас, был Чонгук. Мысленно Тэхён был убеждён, что проведёт
остаток дня в полнейшей неразберихе. Придёт домой, немощной тушкой
разляжется на диване или кровати и поплачет, рассказывая всю правду Джису,
а затем его вышвырнут на улицу, где он примется пожинать плоды своих
поступков. Внезапное появление Чонгука не входило в его планы на ближайшее
время. — Почему ты-

— Я люблю тебя, — Чонгук мысленно дал себе пинка за то, что в неадеквате
выпалил такое, ведь успел напридумывать кучу сценариев, в которых говорил
Тэхёну эти слова. Однако пусть Боги простят его, потому что сидящий здесь
парень с раскрасневшимися от вина или рыданий (он точно не был уверен)
щеками вместе с тем был по-прежнему красив. Его слабое сердце, бедный орган,
многое пережило, прежде чем вырваться прямо из горла и упасть прямиком в
руки Тэхёна, где ему и полагалось находиться. Чонгук ему принадлежал.
Привязанный навечно, как и сам Тэхён к нему, независимо от того, пришёл он
сюда, чтобы возродить их связь, или же пришёл, решив оставить её
разрушенной ещё в тату-салоне. Чонгук лишь знал наверняка: он принадлежал
этому человеку до конца дней своих на этой позабытой всеми планете. — Я… Я
люблю тебя, — он уже смирился, что его признание вышло таким
неубедительным, и обвёл глазами каждую черту своего возлюбленного.
— Столько… всего. Столько всего я хочу тебе сказать. Но, думаю, это
своеобразный итог, — он чувствует румянец, окрасивший кожу, будучи больше
не в силах удерживать зрительный контакт. Чонгука к подобному жизнь не
готовила, но он не думал, что подпустить кого-то близко к себе будет настолько
сложно. Его уязвимость — злая игра судьбы.

И Тэхён смеётся. Правда смеётся, громко и мелодично, но это застаёт младшего

врасплох, пока он вдруг не замечает морщинки в уголках этих красно-карих
глаз. Всё это сопровождается привычной тэхёновой усмешкой, в которую Чонгук
влюблялся по уши каждую их совместно проведённую ночь и день. Она сделала
его слабым, пока их время утекало сквозь пальцы, и Чонгук просто задыхался от
этого, бесконечно влюблённый. Видеть, как Тэхён хихикает в ладонь, показалось
бы любому прохожему безумным, но как ещё он мог проявить столь
болезненный восторг?

— Что ещё? — спрашивает он, и весёлый смешок тонет в его слезах.

— Что?

— Ты сказал, что хочешь много чего сказать, — Тэхён утирает влажные глаза,
нервно кусая губу. — Что ещё?

Младший только переминается с ноги на ногу, нерешительно прочищая горло.

— Что я… Что мне жаль, — он смотрит в его глаза, потому что это была та
правда, которую Тэхёну было необходимо увидеть и услышать от него. — За то,
что был трусом. За то, — решительный вдох, — что не дал тебе шанса и
оттолкнул. За то, что солгал про квартиру… За то, что притворился, что не
люблю тебя, потому что, Тэхён, — он подходит ближе, — я люблю тебя. И делать
вид, что это не так, было самой большой ложью, когда-либо мной сказанной, —
готовый заплакать из-за своего возлюбленного, он шмыгает носом, отгоняя
слёзы и борясь с жжением в лёгких, чтобы просто отпустить всё, все свои
158/202
переживания и страхи. — И, поверь мне, Тэ, большую часть я уже сказал.

Тэхён улыбается, удивлённо и блаженно, и всё это кажется слишком идеальным,

чтобы быть правдой, и ему следует напомнить себе, что это не галлюцинации.
Глубоко внутри теплится желание ущипнуть себя, но он уже привык, что жизнь
таинственна и порой очень болезненна. Ему бы не помешало пробежать по её
дороге разочек, думает он, с панической радостью, сосредоточенной на
кончиках его пальцев.

— Я тоже, — заявляет он. — Мне так жаль. За многое, — Чонгук бросает ему
ответную улыбку, подходя ближе и сокращая между ними дистанцию, как ему
показалось, слишком для них обыденным движением. — За то, что вообще дал
тебе повод поверить в то, что я не люблю тебя, — и Тэхён воспроизводит в
памяти выражение лица Чонгука той ночью, на балконе, что заставляет его
заплакать снова. Его плечи дрожат под тяжестью вины и сожаления за то, что
ранил его, и он знал, что его голос наверняка звучит ужасно хрипло. — Мне так
жаль. Я никогда не хотел ранить тебя так, я-

Слова застревают у него в горле, оборванные Чонгуком, уставшим от постоянной

вины между ними. Его губы на вкус солёные, покрытые слезами, и поцелуй
похож на мешанину из влажной кожи и сдавленных рыданий, но он самый
сладкий из всех поцелуев, который у них когда-либо был. Больше никаких
скрытых эмоций — всё повисло в воздухе, окружающем их, безо всякого
недопонимания и неуверенности.

Чонгук на мгновение отстраняется, обхватывая щёки своего возлюбленного и

нежно соприкасаясь с ним лбами. Они вместе смеются, не шевелятся, потонув в
этой тихой преданности.

— Я люблю тебя, — снова говорит он так, словно был потрясён захлестнувшей

его эйфорией слишком сильно, чтобы признать эти слова. Он вновь соединяет их
вместе, но Тэхён слишком счастлив, его слишком распирает от восторга, чтобы
спрятать улыбку, отчего чужие губы ударяются о его зубы, и это по-прежнему то
идеальное, что могут сотворить только они вдвоём. Младший прижимает его к
углу кухонной стойки, их губы двигаются в едином ритме, поглощая вздохи, и
Тэхён подтягивается, сжав рубашку Чонгука. Большими пальцами он сгребает
грубую ткань в охапку и отодвигается лишь для того, чтобы вдохнуть кислорода
побольше и продолжить начатое. Ни один из них не собирается упускать данное
им время.

Ладони Тэхёна пробираются по его груди выше, находят затылок Чонгука и

пальцами вплетаются в его чёрные локоны. Он нетерпеливо и страстно
стягивает с его волос резинку, и хвостик Чонгука медленно распадается. Пряди
кажутся ему шёлковыми, идеальными, и он остановил бы время на этом
моменте, если бы только мог. Он слышит, как стонет в поцелуй Чонгук, его
блуждающие руки скользят от его талии к бёдрам, где пробираются под
рубашку Тэхёна и касаются горящей кожи. Холодные пальцы скользят по его
уже обнажённой талии — Чонгук бережно исследует мягкую плоть, веря, что она
была просто создана для того, чтобы он поклонялся ей и оберегал её.

— Тэ, — Чонгук отрывает от него свои губы, млея под напором тэхёновых,
отказывающихся отстраняться от его тела. Они соскальзывают с его подбородка
и принимаются за линию челюсти. Что же ему ещё остаётся делать, кроме как
впитывать это щекочущее прикосновение? — Чёрт… Просто... просто пообещай
159/202
мне кое-что, — и он целует своего возлюбленного сильнее, зная, что после этого
останутся ранки, но Чонгук не может заставить себя позаботиться об этом,
продолжая говорить в его губы. — Пообещай, что ты полностью мой.

Тэхён облизывает верхнюю губу, тяжело дыша в приоткрытые губы Чонгука.

— Я обе-

Грохот со стороны входной двери перебивает их, и оба оборачиваются на шум,

чтобы взглянуть, что же там такое, так и не сменив своей позы у стойки, и
натыкаются взглядом на стоящую у порога Джису. Её сумка и ключи валялись
рядом с ней, а рука тянулась к небольшому столику, чтобы не дать девушке
упасть: её колени подкосились, не удержав её маленького тела.

Примечание к части

• Итак, я тут пожаловала к вам с новой частью и ведром отборного стекла :’)
**! КСТАТИ РАЗДАЮ ПЛАТОЧКИ !**
• Извиняюсь за задержку, я в деревне и, думаю, тут всё ясно, да
• Делитесь своими эмоциями в комментариях, прочитаю каждый:3
• Все опечатки можно в ПБ, буду только рада ;)
• И по традиции, спасибо всем, кто ждёт новых глав и всё ещё остаётся со мной
и этой работой!
• *маленькое напоминание: осталось две главы. 10-я — последняя, а 11-я как бы
эпилог, но статус завершен всё равно поставлю тогда, когда опубликую 11-ю
часть*
• Чмок •

160/202
Примечание к части Что Ж, друзья-товарищи, я тут ПОКРИЧУ немножко, а вы
читайте-читайте

Напоминаю, что осталась всего одна глава, и, о Боже, как же тяжело это
осознавать. Но пока что я принесла вам новую часть, и, надеюсь, что не
разочаровала вас. Редачила ночью, так что, если будут какие-то недочеты,
прошу вас прислать их в ПБ :) Заранее спасибо!

Также спасибо всем, кто остаётся со мной, я безмерно благодарна каждому

вашему комментарию и лайкосику, благодарю! И надеюсь, что вы получаете от
этой работы такой же кайф (не без стекла конечно), как и я сама;’3

Обнимаю, ваша Рита

Chapter 10

— Джису, — Тэхён знал, что, когда он взглянул в сторону входной

двери, его глаза широко распахнулись, а голос понизился до шёпота, и едва
слышно вымолвил её имя, что она пропустила мимо ушей. Он видел, как обычно
спокойные черты её лица исказились от шока, и, наверное, среди них
промелькнула даже растерянная ярость. За такую реакцию он бы никогда не
смог её винить. В конце концов, не так она должна была узнать обо всём, не так
она должна была понять причины, крывшиеся за его поступками. Вероятно, они
ничего для неё не стоили, независимо от того, как бы они ни раскрылись, но он
знал, что некоторые сценарии были получше других. — Что ты... Я думал, что ты
на работе… — сердце бешено колотилось в груди, удерживаемое одними лишь
руками Чонгука, всё ещё крепко держащим его за плечи так, словно младший
знал, какой шторм собирался обрушиться на них в следующее мгновение. Тэхён
бросил случайный взгляд на своего возлюбленного, приоткрыв губы, чтобы
утешить его, но не смог подобрать нужных слов. Все объяснения ускользали от
него, а убедительные доводы обходили всякую логику стороной, и он только и
мог, что бегать глазами от брата к сестре, не упуская бесчувственного
выражения, с которым Чонгук взглянул на Джису. — Ч-Чонгук, мы-

— Чшш, — оборвал его младший, прижав ближе к себе и готовясь к наказанию,

которого он, казалось, ожидал от своей сестры. За все те годы, что Тэхён знал
Джису, он понял, что есть та её сторона, которую хорошо знает только Чонгук.
Сторона, что заставила Тэхёна неверяще уставиться на громко и разбито
всхлипнувшую девушку, которую он, как сам утверждал, когда-то в своей жизни
любил. Он смотрел, как она прижимает к своим губам дрожащую ладонь, как
смешиваются с горестными всхлипами её слёзы. Она была словно проявление
слабости, а её глаза покрылись влажной пеленой, и он был уверен, что никогда
прежде не видел её такой. Несмотря на все ужасные решения, которые он
принимал по отношению к ней, он по-прежнему жалел, что всё раскрылось
именно так. Если бы он только мог согнать с её лица это преданное выражение,
он бы сделал это.

— Джису, я… — слова застряли у него в горле, прогнанные слезами от стыда за

то, что их поймали таким идиотским образом.

— Отойди от него! — Джису вслепую шарит руками по столику, стоящему в

коридоре, дрожащими пальцами касаясь ключей и свечей, пока не находит что-
то более увесистое. Она неуклюже обхватывает пальцами снежный шар,
161/202
который Тэхён давным-давно купил ей на Рождество, и поднимает его над
головой, и он только и может смотреть на всё это в шоке, наблюдая, как она
дрожащей рукой поднимает его ещё выше, пока Тэхён вдруг боковым зрением
не обнаруживает, как напряжённо хмурится Чонгук.

— Джису, какого хрена ты...! — снежный шар летит прямо в их сторону — она
точно целилась в своего брата, который что-то кричит ей, прежде чем бережно
прижать Тэхёна к своей груди. Старший лишь удивлённо ахает, удерживаемый
Чонгуком, который отворачивает их как раз в тот момент, когда стекло
разбивается о стену, а осколки вместе с водой одной блестящей мешаниной
стекают на пол. Грохот был настолько сильный, что Тэхён клянётся: он слышал,
как его эхо отдавалось где-то в его сердце, яростно распространяя гнев,
исходящий от Джису, по его внутренностям. — Ты совсем с ума сошла?!
— кричит Чонгук, хладнокровно приподняв голову Тэхёна: он был всего
наполовину ошеломлён выпадом своей сестры, в отличие от старшего.

— Я сказала тебе отойти от него! — Джису бросается к ним, бездумно дёргая

Чонгука за куртку и умоляя его отпустить Тэхёна. Её агрессивные слова
остаются без ответа, и Чонгук, стиснув зубы, притягивает старшего к себе ещё
сильнее, изо всех сил отказываясь его отпускать. Тэхён кончиками пальцев
чувствует грудь Чонгука, чувствует, как та тяжело вздымается и опускается от
адреналина, вызванного происходящей в квартире ссорой. Старший мог лишь
время от времени замирать, широко распахивая глаза и тяжело дыша. Всё не
должно было быть так, подумал Тэхён, как угодно, но только не так. Он
чувствует исходящую от неё ярость, чувствует, как разбивается её сердце, и
каждая её вспышка гнева направлена на её брата — единственного человека,
которого Тэхён хотел уберечь от этого разговора сильнее всего. Он собирался
оттащить Джису в сторону и рассказать ей всю правду. Чтобы её глаза видели
только его, чтобы она поняла, что это он тот человек, к которому она должна
испытывать такое сильное презрение. Что это его желание стало тем
зёрнышком, что выросло в интрижку, в которую он добровольно окунулся с
головой. К несчастью, как бы он ни хотел защитить Чонгука, какую бы частичку
их он наивно ни намеревался или ни пытался спасти, брат и сестра… между
ними была уже не та связь. Не такая, которую он смог бы починить. Это
искреннее намерение исчезло, толком и не успев появиться.

— П-прекрати, — пробормотал между ними Тэхён, но его просьбу заглушили её

крики и плечо Чонгука, к которому он сейчас прижимался. Всё, что ему удалось
увидеть, так это яростные движения колотящих младшего кулаков, который
отказывался позволять ему принять на себя основную тяжесть её тирады.
— Джису, прекрати!

— Нет! — Её руки больше не бьют; она тянется выше и руками сжимает

воротник рубашки своего брата с такой силой, что слегка разрывает тонкую
ткань. Сквозь слёзы Джису и её истеричные рыдания Тэхёну с трудом удаётся
разобрать её слова, но у него выходит понять, что она хочет во всём обвинить
своего брата. Лёгкая добыча, пришёл он к пониманию, соотнеся всё с её
логикой. — Отпусти его! Отпусти его, Чонгук! Ты погубил его!

Тэхён чувствует, как Чонгук разворачивается, прижимая его к стене,

убеждается, что с ним всё в порядке, а после снова поворачивается лицом к
своей сестре. Он остаётся своеобразной преградой между бывшими
возлюбленными, сидя со всё тем же натренированным выражением
сопротивления и недовольства на лице, пока она продолжает иррационально
162/202
обвинять его в заговоре и всём остальном.

— Он ничего не сделал, Джису. Он ничего мне не сделал!

— Лжец! — Она тянется рукой в сторону брата, пытаясь вытащить из-за его
спины Тэхёна. Как будто её прикосновения и присутствие рядом смогут
аннулировать всё то, что было между ними. — Он сделал это, он сделал тебя
таким, — «А за что ещё может цепляться Джису?» — думает он. Как ещё она
может осмыслить, что её собственный парень годами предавал её? И из всех
людей он делал это именно с её братом. И Тэхён видит в ней это, видит
отрицание и мелькающую в её зрачках, широких и не соответствующих её
привычной красоте, тревогу. Он бы даже осмелился сказать, что видит огонёк
надежды в них. Джису слепо верит в то, что Тэхён не смог бы сделать всего
этого сам, потому что такого не могло произойти. Не в её понимании. Даже в
самых своих невероятных мыслях она не могла вообразить себе день, когда
Тэхён найдёт свою любовь в мужчине.

— Я не сделал… — слова Чонгука насильно заглушают, чувствительную кожу его

губ прокалывает один из его нижних клыков, и струйка крови стекает по его
подбородку и языку. Тэхён испуганно смотрит на него, чувствуя боль от
расцветающего красного пятна на коже младшего там, куда пришёлся удар
Джису, пытающейся прекратить его попытки поговорить с ней. Он может думать
лишь о том беспорядке, который сам же и натворил.

— Заткнись! Ты ведь должен быть моим братом! — Джису плачет, её хватка на

Чонгуке ослабевает, и она в лёгком изнеможении сдаётся, падая ему на грудь.
Она прижимается лбом к его разорванной рубашке — тёмный материал
намокает от слёз, пока она продолжает шептать одно и тоже снова и снова.
— Ты ведь должен быть моим братом, — её рыдания сильные, а дыхание
прерывистое, и это заставляет Чонгука оставаться неподвижным в её близости.
Он лишь инстинктивно проверяет, как там Тэхён, и, протянув руки за спину и
найдя талию старшего, он слегка сжимает его.

— Ты не должна так делать, — хмурится Чонгук, переводя взгляд на гостиную

вместо того, чтобы посмотреть прямо на свою сестру, которая продолжала
рыдать в его рубашку. — Не должна вести себя так, словно это когда-либо хоть
что-то для тебя значило, — вся его жизнь с семьёй достаточно доказывала то
пренебрежение, с которым они к нему относились. Считая его ложкой дёгтя в
бочке мёда, пресловутым недомерком, который никогда ничего не добьётся. Она
ни разу не защитила его так, как полагалось старшей сестре, ни разу не
утешила его после всех ссор и грубых наказаний, которые он получал. И на ту
вину, которую она сейчас пытается на него повесить, он может только покачать
головой и стиснуть зубы от подобной дерзости. — Иди к чёрту, Джису, ты и вся
твоя лицемерная хуйня, — закипает он, чувствуя собирающиеся в уголках глаз
слёзы от обиды, вызванной её обвинениями. — Ты думаешь, что это я, блять,
поменял его ориентацию, да?!

Тэхён в шоке смотрит на них двоих, чувствуя нарастающее напряжение, и его

хватает лишь на то, чтобы шёпотом попросить Чонгука прекратить, попросить
их двоих прекратить эту вражду, прежде чем она перерастёт во что-то, что ему
будет не под силу остановить.

— Чонгук, — слабо пытается он, но воздух вдруг становится удушающим,

переполненным гневом и болью Джису, и, хотя он знает, что её действиям по
163/202
отношению к Чонгуку нет оправдания, он не может не притянуть своего
возлюбленного ближе к себе, чтобы тот перестал кричать на неё в ответ. Он
отказывается позволять им разорвать друг друга на части от своего имени.
— Гукки, послушай меня-

— Нет, Тэ, — перебивает его Чонгук, слишком глубоко ушедший в свой гнев,
чтобы послушать Тэхёна, сидящего сзади. Они с Джису никогда не были
искусными мастерами диалога, особенно когда оба чувствовали себя достаточно
отвергнутыми, чтобы ругаться и спорить. Сейчас он едва сдерживался, злясь на
её наглость обвинять его подобным образом, злясь на то, что она считала его
какой-то болезнью, которая без предупреждения распространяется и заражает
окружающих. Ещё сильнее его злило то, что она хотела вырвать Тэхёна из его
объятий, и, возможно, этот мотив эгоистичен и ужасно аморален, но чтоб его,
если это неправильно, — защищаться от её нападок. Десятки лет цинизма, что
варился в ней, вылились наружу, и он знал: это задевало её, пока она была там,
но за все эти годы он слишком устал от отвращения в её глазах. — Ей просто
необходимо кого-то обвинять, и какой же лёгкой, чёрт возьми, добычей является
её братишка-гей! — он чувствует, как её руки сжимаются на его рубашке, но
слабое предупреждение остаётся без внимания. — Ну так пошла ты нахуй,
Джису! Я не делал ничего против его воли, и я уж точно не делал его грёбаным
геем-

Прежде чем он успевает закончить, Джису отстраняется от него, ударяя в уже

повреждённое место, и Чонгук лишь толкает язык за щёку в молчаливом гневе.
Он держит себя в руках, едва подавляя вспышки ярости, когда она обвиняюще
тычет в него пальцем сквозь свои рыдания.

— Не называй его так, — она яростно мотает головой, словно сама мысль о том,
что он подразумевал, отталкивает её. — Не смей так его называть. Он не такой,
как ты, Чонгук, — они вдвоём наблюдали, как на её лице отражался полнейший
хаос, как дрожало всё её существо, и Тэхён знал, что она близка к срыву. Правда
слов Чонгука была очевидна в её глазах, но она всё ещё изо всех сил пыталась
сохранить ту иллюзию реальности, которую так хотела видеть. — Ты сделал
это, — слова душат, произнесённые дрожащими губами, испачканными
размазанной помадой и слезами. — Ты погубил его, как погубил всё, что тебя
окружало. Мама всегда говорила, что ты встречаешься с мужчинами только для
того, чтобы позлить её и папу, и то же самое ты делаешь и сейчас, — удар
ладони приходится на кухонную стойку, и ногти впиваются в деревянно-
мраморную поверхность с такой силой, что костяшки её пальцев белеют. — Ты
делаешь это, чтобы отомстить мне за все те разы, когда я была груба с тобой, —
холодно смеётся она, преуменьшая само существование той жестокости, через
которую семья Чонгука заставила его пройти. — Так ведь?

Тэхён просто смотрит на них, шокированный и поражённый той ненавистью, с

которой она глядит на Чонгука. Ненавистью, которая должна была быть
направлена на него. Он чувствовал, как скатываются по щекам слёзы, но он не
рыдал, а только позволял своему сердцу болеть от понимания того, насколько
глубоким было их отвращение друг к другу. Мотнув головой, он раскрывает
губы, чувствуя их липкость сквозь слёзы, но справляется. Медленно, постепенно
слова вырываются наружу и, к удивлению, его голос не дрожит ни на йоту.

— Ты очень ошибаешься, Джису, — он вылезает из-за спины Чонгука, быстро и

коротко сжимая руку своего возлюбленного, когда тот пытается удержать его
на месте, уберечь от гнева Джису. Но он устал видеть, как они ругаются, устал
164/202
быть причиной, по которой у Чонгука появился синяк, сильно покрасневший в
области губ и щеки. От этого он заплакал сильнее, всё так же безмолвно. Он по-
прежнему чувствовал боль от удара, который Чонгуку пришлось принять за
него. Твёрдой рукой он почти коснулся лица младшего, застыв над рассеченной
губой и щекой. По правде говоря, именно он вызвал весь этот бардак. Бесспорно,
так и было, поскольку ни один из них не оказался бы в подобной ситуации, если
бы он просто признался себе в своих чувствах или открылся бы Джису ещё в
самом начале. Ему следовало набраться мужества и принять свои желания,
принять себя и свою любовь к человеку, сидящему напротив. Конечно, он боялся
ранить Джису, но факт оставался фактом: как бы он ни признался, в конце
концов ей всё равно было бы больно. Всё дошло до такого только по его вине.
Теперь он полностью разорвал их семью на кусочки, забрав то последнее, что
осталось от связи Чонгука и Джису, даже если всё уже и так висело на волоске.
В каком-нибудь идеальном мире всё можно было бы починить, и, хотя он
принимал желаемое за действительное, для них не осталось ничего, ни единой
вероятности что-либо спасти.

Словно извиняясь, он взволнованно закусил губу, получив незаслуженную

улыбку от Чонгука, который лишь хотел унять его беспокойство. Он столько
всего хотел сказать этому мужчине, так много должен был объяснить Джису, но
в своей спешке прекратить хотя бы крошечную часть их пыток он остановился
на правде.

— Я люблю его, — он видит, как расширяются от неожиданного признания глаза

Чонгука, явно не ожидающего, что тот будет так откровенен с Джису, но разве
не это было главной проблемой с самого начала? Немного поздно, Тэхён в курсе,
но это лучше, чем никогда. Поэтому, с заботой, скользящей во всех его
движениях, он тянет руку к щеке Чонгука, нежно оглаживая повреждённую
кожу, слегка нахмурившись: он словно показывал, как стыдно ему было за боль,
которую он тоже причинил ему. Он лишь хотел, чтобы этот человек больше
никогда не испытывал боли. Причинённой кем-либо и уж точно самим Тэхёном.
— Я влюбился в него, Джису, и мне жаль, что тебе пришлось узнать обо всём вот
так, — он мягко убрал ладонь с лица Чонгука и взял руку своего возлюбленного,
переплетя их пальцы вместе и снова обернувшись на Джису. Он видел, как её
глаза скользнули к их переплетённым рукам, широко распахнутые и
заполненные сомнением, но Тэхён продолжил говорить, несмотря на её
молчание: — Я пытался сказать тебе… Я должен был сказать тебе давным-
давно.

— Давным-давно? — теперь она сверкает глазами, а её злобное выражение лица

направлено на него, и это именно то, чего Тэхён ждал и на что надеялся. Что она
поймёт, что это всё его рук дело. — Когда? — спрашивает Джису, но вопрос
выходит словно вынужденным и пропитанным отвращением. Как будто сами эти
слова имели над ней особую, тошнотворную власть. — Когда ты начал… трахать
его?

Вульгарность её слов застаёт их обоих врасплох всего на секунду, но Тэхён

полагает, что она имеет право быть более раскрепощённой в формулировке. Тем
не менее, он хмурится на её явную попытку свести всё то, что было у них с
Чонгуком, к обычной интрижке, основанной исключительно на плотских
желаниях.

— С той ночи, когда ты вернулась домой и застала его курящим на диване… — и

он знает, что она вспомнит, потому что Джису была одной из тех, кто запоминал
165/202
каждую мельчайшую деталь чужих неправильных поступков. Той ночью они не
поддались своему желанию, не полностью, но Тэхён верил, что ей необходимо
знать, когда всё началось. Поцелуя между ними было достаточно, чтобы
показать, что Тэхён чувствовал к Чонгуку и чего он хотел в глубине души.

— Ты… — её глаза комично расширились, губы сжались в тонкую полоску, а

потом с них сорвался горький смешок, и холод в этом звуке заставил его
подсознательно прижаться к Чонгуку в поисках поддержки. — Ты перестал
хотеть прикасаться ко мне приблизительно тогда, — Джису отворачивается от
вида их обоих, жуя губу, и Тэхён видит, что она изо всех сил пытается не
расплакаться перед ними. — Я думала, что это всё из-за твоей курсовой и
работы, но потом я заставила себя поверить в то, что твоим вниманием
завладела другая женщина, — она оборачивается к ним с презрительной
усмешкой. — Я хотела, чтобы всё так и было. А вместо этого ты говоришь мне,
что спишь с мужчиной, с моим братом, у меня за спиной, — ей приходится
сглатывать между словами, борясь со сдавливающими горло рыданиями. — У
меня были подозрения, когда я узнала, что ты улизнул на вечеринку, но я хотела
верить, что ты не такой, — Тэхён опускает взгляд, чувствуя, как его собственные
слёзы снова начинают стекать по щекам. — Я не хотела верить, что я позволяла
тебе касаться меня или вести себя так, словно все эти годы ты любил меня,
только ради того, чтобы скрыть, что на самом деле ты-

— К чёрту всё, — Чонгук сжал его руку крепче, пытаясь утащить Тэхёна за
собой. — Пошли отсюда, — серьёзно говорит он, желая убраться отсюда так
далеко, насколько это возможно. Что угодно, лишь бы перестать слушать Джису,
которая плевалась оскорблениями направо и налево. Чонгук справится с ними,
он уже привык к её скрытой неприязни относительно своего образа жизни, но
подвергать этому Тэхёна у него причин не было. К чёрту все эти прощания,
подумал он, он сделает всё, чтобы уберечь своего возлюбленного от сердечной
боли, которая приходит с таким вот отвращением. — Тэхён, — к несчастью,
старший не желает даже с места сдвинуться. Вместо этого он держит Чонгука
за руку с умоляющим взглядом, причина которого, младший знает, ему не
понравится.

— Подождёшь меня снаружи?

Глаза Чонгука недоверчиво расширяются, и он категорично качает головой,

отрицая просьбу.

— Я тебя не оставлю-

— Пожалуйста.

Резко выдохнув, Чонгук мгновение смотрит на Тэхёна, но в конечном итоге

позволяет тому выговориться в такой ситуации. Он переводит взгляд на Джису,
уже будучи мишенью её холодных глаз, которые задерживаются на нём, когда
он обхватывает щёку Тэхёна, прежде чем согласиться.

— Не смей поднимать на него руку.

Джису фыркает.

— Тебе хватает наглости говорить мне такое?

166/202
Чонгук хочет ответить, выплеснуть наружу больше оскорблений и аргументов,
но чувствует хватку Тэхёна на своей руке, который мягко её сжимает, умоляя
отпустить всё сейчас. Так что он слушается, его взгляд в последний раз
скользит по ним обоим, когда он направляется ко входной двери,
останавливаясь только из-за голоса Джису.

— Никогда больше не возвращайся сюда, Чонгук. Я не хочу тебя видеть. Больше

никогда. Теперь ты для меня пустое место, — этого хватает, чтобы он замер. Его
рука застывает над дверной ручкой, и на разыгрываемую ею драму он лишь
фыркает. Как будто сейчас её слова могут нанести ему хоть какой-то вред.

— Ничего нового, Джису.

Затем наступает тишина.

Тэхён пользуется этой тишиной, повисшей между ними; его сердце бьётся
немного быстровато в груди, и он лишь чувствует её пристальный взгляд,
впившийся в него. Он почти хочет, чтобы Чонгук снова был здесь, но так будет
лучше для всех. В обычные дни брат с сестрой не могли спокойно находиться в
одной комнате без драки, а теперь дошли до кровопролития. Джису просто
нужно было выслушать его. В конце концов, он не ожидал, что она примет хотя
бы что-то из сказанного им, но он всё равно решил поговорить. Ему нужно было
убедиться, что он признался ей во всём, полностью и абсолютно во всём. Если он
и был чем-то обязан ей, обязан Чонгуку, то только честностью.

Глядя на ковёр, Тэхён опускается на стул у кухонного стола, опирается одной

рукой о его поверхность и ждёт нужного момента. Сейчас стояла жуткая
тишина: он едва мог различить тихие шмыганья Джису, доносящиеся в
перерывах между её тяжёлыми вздохами, но знал, что её молчание лишь делает
ситуацию ещё более опасной. Он почти хочет возмутиться, потому что прямо
сейчас он чувствует на себе её холодный взгляд, пронизывающий и
расчётливый. Он осторожно приоткрывает рот и делает дрожащий вдох,
чувствуя солоноватый привкус засохших на губах слёз. Тэхён даже толком не
помнит, что плакал, но влага всё стекает и стекает, и к нынешнему моменту его
сердце ощущается таким тяжёлым, что ему кажется, будто его телом кто-то
управляет.

— Джису.

— Ты был просто колоссальной тратой моего времени, Тэхён, — её слова звучат

скрипуче и напряжённо, сдержанные рыдания всё ещё слышатся в тоне её
голоса, и это заставляет его втянуть воздух сквозь сжатые в тонкую линию губы,
дабы остановить бьющую тело дрожь. Как ему с этим спорить? Было время в их
отношениях, когда он думал, что они просто созданы друг для друга. Что он
счастлив, зная, что однажды она станет его женой и что, возможно, они
состарятся и у них будут дети. Он бы посмеялся, если бы это было уместно,
потому что теперь это воспоминание казалось ему очень далёким.

— Я не виню тебя за то, что ты так считаешь.

На такое заявление Джису усмехается и закатывает глаза, утирая слёзы.

— Ты не имеешь никакого права винить меня за что бы то ни было.

167/202
— Справедливо, — говорит он, кусая внутреннюю сторону щеки. — И так же
справедливо будет сказать, что твои обвинения абсолютно неуместны, — Тэхён
заставляет себя встретиться с ней взглядом, полный решительности дать ей
понять свою точку зрения и понять её хорошо. — Прекрати обвинять Чонгука, —
он видит, что она хочет возразить, но продолжает, гордясь собой, когда она его
не перебивает: — Он ничего со мной не сделал. Как бы ты ни отрицала этого,
Джису, отпусти, — в его голове всё было проще, но он собирает всю свою
храбрость в кулак и выдерживает её суровый взгляд, которым она с ним
игралась всё это время. — Это я должен был прекратить всё, но, по правде
говоря… — тут всегда была самая сложная часть признания, и, хотя она знала о
его чувствах к Чонгуку, он не мог отрицать, что эта часть самая болезненная.
Именно сейчас он должен посмотреть ей в глаза и признаться, что он выбрал
ранить её, потому что его сердце тянулось к другому, — я не захотел этого
делать.

Он видит, как расширяются её глаза, она бледнеет, и всё, что он может сделать,
— молча закусить губу, когда с её глаз скатывается ещё больше слёз.

— Сначала я подумал, что это ничего не значит. Я был так смущён… — он хмурил
брови, и каждое его слово сопровождалось болезненным смешком. — Не знаю,
утешит ли тебя это, но я правда никогда прежде не чувствовал ничего
подобного к мужчине, — несмотря на всё это, одна только мысль о Чонгуке по-
прежнему заставляет его слегка покраснеть; зубами он тревожно сжимает губы,
когда думает обо всех мысленных баталиях, в которых сражался с самим собой,
чтобы прийти к неоспоримому пониманию того, что он хотел младшего.
— Поверь мне, когда я скажу, что всё это появилось из ниоткуда, стоило мне
впервые увидеть его, — снова подняв на неё взгляд, он чувствует, как вновь
начинают скатываться по щекам его собственные слёзы. — Я… — он сглатывает.
— Я любил тебя. Это не ложь, никогда ею не было.

Джису холодно сужает глаза, глядя на него, но он продолжает объясняться,

борясь с желанием сбежать и просто покончить со всем здесь, на этой горькой
ноте.

— Просто не так, как ты хотела… или заслуживала.

— Любил? — спрашивает она, и ножки её стула проезжаются по ковру, когда она

встаёт, слишком возбуждённая его словами, чтобы спокойно усидеть на месте.
Несмотря на напряжённость, что проскальзывает во всех её чертах, её взгляд
становится бесстрастным, как будто она готовится принять ответ, который он
собирается дать.

— Я-

— Ты сказал «любил», не «люблю»… — её губы сжимаются в тонкую линию, а

руки упираются в стойку, и Тэхён просто кивает, зная, что никакие слова не
успокоят вновь растущий в ней гнев. — Ты не любишь меня сейчас?

Он молчит и только выдерживает её взгляд, зная, что она уже увидела там
ответ.

— Скажи это, — вместо этого требует она. — Я хочу услышать, как ты скажешь
это.

168/202
Тэхён уже давно это почувствовал, но по-прежнему поджимает губы, не решаясь
признаться в этом открыто. Джису уже получила ответ, но сказать об этом вот
так? Это жестоко. Но, на самом деле, правда — это то, что им необходимо.
Чтобы излечиться после неё, потребуется много времени, особенно ей, и, если
она так настаивает, то…

— Я больше не люблю тебя, — он смотрит на неё, замечая, как слабо дрожат её

губы, замечает едва заметную вспышку боли, проскользнувшую во всём её
существе, но она всё равно решает отвернуться от него. Она сдерживает свои
эмоции, даже если начинают появляться слёзы. В какой-то момент ему кажется,
что она оставит всё, как есть, может быть, уйдёт, и всему этому придёт конец.
Но так же быстро, как она притворяется, словно признание её ничуть не задело,
она снова поворачивается к нему с растущим внутри гневом.

— Ты думаешь, что у вас любовь? — не ожидающий подобных слов Тэхён лишь

удивлённо моргает, вздрагивая, когда с её губ срывается горький смешок. — Ты
не можешь сказать, что любил меня, а потом бросить ради моего же брата.
Впрочем, что бы у вас там ни было, — она бросает на него острый взгляд, качая
головой на логику, которой он придерживается и с которой она, очевидно, не
согласна, — это долго не продлится, — и Тэхён не может понять, говорит она это
только от отчаяния или же правда верит своим словам, но это всё равно злит
его. Как она принижает чувства, которые он так долго принимал, как думает о
них двоих настолько плохо, что верит в то, что они рискнут пойти на всё, только
чтобы в конце концов расстаться. Он знал, что это будет нелегко, и временами
побаивался того, что ждёт их в будущем, но несмотря на то, что в их
отношениях почти всегда направляющей была Джису, на этот раз… он
чувствовал, что с Чонгуком ему это не нужно.

— Продлится, — спорит он, делая в ответ ей такое же суровое выражение лица.

На секунду ему кажется, что он видит в её взгляде удивление, но оно быстро
исчезает, оставляя после себя лишь взгляд, который бывает у отвергнутого
человека.

— Это просто интрижка, Тэхён, — кажется, она максимально довольна своим

ответом, а оттого усмехается на его молчание. Если бы она только сумела
понять каждый путь, который Тэхёну пришлось пройти, дабы понять более
глубокие частички того, что было между ним и Чонгуком. Они столько всего
узнали друг о друге, их любовь была практически болезненной, и чтоб его, если
они когда-нибудь упустят эту мучительную связь.

— Нет, ты ошибаешься, — стоит он на своём. — Ты, может быть, во многом и

бываешь права, Джису, но в этот раз ты точно ошибаешься.

— Потому что ты думаешь, что любишь его? Ты всегда говорил, что любишь
меня, — она улыбается, но уж точно не от счастья. — И взгляни, где мы теперь
по вине твоей так называемой любви.

— Знаешь, — у Тэхёна не выходит сдержать улыбку. Он полностью осознаёт, что

она никогда не поймёт того пробуждения ориентации, которое он испытал в
своей жизни. Всего было так много, чтобы хоть что-то из этого объяснить, то же
жалкое подобие реинкарнации, которое мог понять только он- и именно по этой
причине он никогда вновь не станет тем Тэхёном, которого она знала. — Я
слышал, что люди крутят романы потому, что им чего-то не хватает в
отношениях, — на этот раз он с лёгкостью выдерживает её взгляд, уверенный в
169/202
тех эмоциях, которые испытывает сейчас. — Я никогда не думал так о нас. Я ни
разу не смотрел на тебя в ожидании чего-то большего, чем я уже имел…
— постепенно тяжесть, до этого сдавливающая сердце, исчезает, позволяя ему
наконец нормально вздохнуть. — А потом появился Чонгук, и я… — от одной
только мысли о возлюбленном на лице расцветает нежная улыбка. — И
оказывается, что чего-то не хватало не в наших отношениях, а во мне. И
поэтому, Джису… — он вздыхает, — поэтому я знаю, что с ним всё продлится
долго.

Джису смотрит на него непроницаемым взглядом, но он знает, что полностью

завладел её вниманием.

— Потому что впервые в своей жизни, — он бы рассмеялся от своей же

собственной банальности, но его следующие слова звучат абсолютно правдиво и
честно: — Я почувствовал себя целым, — как когда кто-то вошёл в вашу жизнь и
помог увидеть каждую частичку самих себя, заполнить недостающими
детальками все нужные части, которые делают вас особенными. — И как часто
люди могут сказать подобное? — он улыбается, мягко и искренне, но её реакция
оказывается совершенно другой. Джису молча смотрит в пол, но он замечает,
как содрогаются от рыданий её плечи.

— Я не желаю тебе добра, если ты этого добиваешься. И я не прощаю, никогда

не прощу ни тебя, ни его. Если ты этого ожидал, — он слышит её прерывистое
дыхание; рукав её пальто насквозь пропитался слезами, которые она постоянно
вытирала. Стол отодвигается на дюйм-два, когда она грубо отталкивается назад
вместе со стулом, но Тэхён сохраняет спокойствие, пытаясь выдержать её
взгляд максимально долго, чтобы позволить ей выговориться. — Ты худший из
всех людей, Тэхён, — раздаётся случайный всхлип, и с каждым её словом
ощущение того, что всё под контролем, исчезает. — И он тоже, — Тэхён на её
комментарии лишь кивает, по крайней мере, соглашаясь с частью о себе. В
конце концов, сейчас по-другому его описать было просто невозможно. Он был
тем, кто на чужом несчастье построил своё счастье. Он и не ожидает, что она
когда-нибудь простит его за все его поступки или даже хотя бы приблизится к
некоему подобию понимания его действий и его выбора. — Тогда, может быть,
вы оба друг друга стоите.

От её слёз несколько слезинок в глазах собирается и у него, и Тэхён смотрит на

стол, сглатывая напряжение, растущее где-то в горле.

— Мне жаль, — возможно, эти слова ничего не стоят, но сейчас это

единственное, на что он способен.

— Просто убирайся, — спокойно произносит она, но он слышит скрытую в её

просьбе ярость. — Просто убирайся! Никогда больше не смей переступать порог
моего дома, Тэхён. Я не хочу тебя видеть, слышать или даже помнить о
существовании кого-то вроде тебя! — с каждым слогом её голос повышается,
пропитанный гневом и отчаянием, вызванным им же. — Иди с ним и посмотри,
как далеко это тебя заведёт. А теперь, — её каблуки стучат по кухонному
кафелю, на котором она стояла, но потом она приближается к нему, и всего на
секунду он чувствует, что его щека готовится к той же участи, которая настигла
Чонгука. Но этого не происходит. Джису фыркает и ухмыляется ему в лицо, и её
голос ломается, когда она по коридору бежит прямо к спальне. — Уходи. Просто,
блять, уходи отсюда нахрен!

170/202
В конце коридора хлопает дверь, а затем наступает тишина. Всё кончено,
думает он, и тяжесть от понимания этого давит на его плечи. Тэхён с
нетерпением ждал этого дня ещё с вечеринки, но теперь, когда всё сказано и
сделано, приходит странное наслаждение вместе с возможностью быть…
свободным. Он невольно оглядывает квартиру, вспоминая времена, когда
называл это место своим домом. Глядя на неё теперь, находясь здесь и зная, что
здесь его больше ничего не держит, он думает, что она напоминает простую
оболочку. Несмотря на размеры квартиры, ему кажется, что места здесь совсем
мало, а стены словно сжались, и он рад, что никогда много не вкладывался в
желание украсить её: он уверен, что у него не было бы времени, чтобы
возвращать всё своё назад. Это хорошо, думает он, потому что он легко сможет
заменить какие-то мелкие вещи позже. Облегчённо вздохнув, он встаёт со стула
с ломящим после утомляющего разговора телом. Это абсолютное зло: он даже
не помнит, как давно Чонгук покинул квартиру. Он лишь надеется, что младший
не подумал, что он пытается наладить отношения с Джису. Хватит
недопониманий между ними. Поэтому он быстро достаёт из кармана ключи от
квартиры, вертя их в своей руке, а после осторожно кладёт их на столик. Он на
мгновение задерживает на его поверхности ладонь, пока не понимает, что
пришло время уйти навсегда.

— Прощай, Джису…

Тэхён убирает руку со стола, идя через гостиную прямиком ко входной двери. Он
идёт средним шагом — необходимости задерживаться здесь больше нет — но
когда проходит мимо кофейного столика, то замирает как вкопанный. Его глаза
широко распахиваются, а на губах появляется кроткая улыбка, и он тянется
рукой к скетчбуку, лежащему обложкой кверху. Металлическая спиралька
холодит кончики его пальцев, но его охватывает странное тепло, стоит ему
прикоснуться к альбому. Ощущение, словно самой только идеи спасти эту вещь
из этого места достаточно, чтобы он смог исцелиться и двигаться вперёд. Так
что он прижимает скетчбук к груди, крепко его держа, и уходит прочь, не
удосужившись даже обернуться, когда официально закрывает эту дверь в
последний раз.

Тэхён поворачивается к лестнице в углу, замедляя свой шаг, когда видит

прижавшегося к стене Чонгука, стоящего на полпути вниз. Младший сжимает
пальцами сигарету и, прижав её к губам, делает глубокую затяжку, и дым
вырывается наружу так же восхитительно, как и в первый раз, когда он
осмелился выдохнуть его Тэхёну в лицо. От этого воспоминания он улыбается, и
только тогда, когда Чонгук поднимает свой взгляд, его глаза широко
распахиваются, наверняка от того, что его снова поймали за курением, но Тэхён
не думал, что сейчас это так важно. Он бросает сигарету на землю, давит её
ботинком и бросается вверх по лестнице, становясь прямо перед своим
возлюбленным с озабоченным выражением лица.

— Тэ… — Чонгук разглядывает его так, словно ищет хоть какой-то намёк на
нанесённые своей сестрой увечья. К счастью, он с облегчением смотрит на
целого и невредимого, в отличие от него самого, Тэхёна: небольшая рана
опухла, украшая губу и щеку Чонгука. — Ты в порядке? Прости, я… Из-за меня
всё стало только хуже, — Чонгук робко тянется к нему, обхватывая его руку, но
прикосновение выходит очень осторожным. Словно он не уверен, что там
произошло за этой дверью и было ли сейчас подходящее время, чтобы
откровенничать в своих чувствах. Но Тэхён хочет этого, нуждается в этом, и
момент настолько сюрреалистичный, что он чувствует, как текут сами по себе
171/202
слёзы. Понимать саму идею того, что он свободен, осознавать, что все
трудности, через которые они прошли, чтобы оказаться здесь, принесли свои
плоды и что ему больше не нужно прятаться…

Простое осознание того, что человек напротив бесспорно принадлежит ему,

вызывало в его душе невероятную радость. Потому что на самом деле сердце
Тэхёна было отдано этому мужчине раньше его тела. Чтобы понять это, ему
потребовалась целая вечность, но он должен был понять всё ещё в тот момент,
когда они только встретились взглядами, когда впервые пожали друг другу
руки и он почувствовал, что у него перехватило дыхание, что он будет вечно,
несомненно и безапелляционно любить этого человека.

— Тэ, детка…?

Тэхён не осознавал, как крепко он сжимал в руках скетчбук или что молча
плакал, стоя посреди многоквартирного дома, еле-еле нормально дыша. Он
просто был слишком в восторге от новоприобретённого чувства свободы, что
теплилось внутри него. От возможности прижаться к груди своего
возлюбленного и выпустить все чувства наружу, больше не задумываясь о том,
правильно это или нет. Потому что здесь, на этих ступеньках, стоя с Чонгуком,
который обнимал его, одной рукой зарывшись в его волосы, чтобы притянуть к
своему плечу, это было то, в чём Тэхён хотел утонуть навсегда.

— Я обещаю, — говорит он, закрывая глаза и позволяя Чонгуку обнимать себя,

шепча в ухо пропитанные сладостью слова, дабы остановить тихие рыдания,
охватившие его.

— Что обещаешь, малыш? — спрашивает Чонгук, зарываясь носом в макушку

Тэхёна и вдыхая тонкий аромат его одеколона. Он позволил Тэхёну найти
утешение в своих объятиях, надеясь, что это угомонит бьющую его тело дрожь
от долгого плача, который заставил возрасти в нём желание вернуться и дать
своей сестре парочку советов на тему того, как нужно обращаться с людьми. Не
то чтобы он был каким-то там экспертом, но он никогда не привыкнет видеть,
как плачет его возлюбленный. От этого зрелища его сердце рвалось на кусочки,
но, по меньшей мере, он позволил ласковому прозвищу слететь с языка,
надеясь, что это поможет старшему успокоиться. Кроме того, подобные
прозвища, которыми он называл Тэхёна, редко когда покидали пределы их
спален, и Чонгук не мог не почувствовать, насколько интимно и необычно было
использовать их в другой обстановке. Как ему показалось, теперь он мог
пользоваться этим преимуществом, судя по тому, с каким энтузиазмом бросился
в его объятия Тэхён.

Старший тихонько икнул ему в шею, хихикнув от того, как нелепо это
прозвучало, но Тэхён слишком сильно погрузился в этот момент, чтобы
беспокоиться о подобной ерунде.

— Я не закончил то, что хотел сказать в квартире, — сглотнув пару всхлипов, он

шмыгнул носом и позволил Чонгуку поцеловать себя в висок. — Когда ты просил
меня пообещать, что я полностью твой… — он отстраняется, теперь глядя на
Чонгука и протягивая руку, чтобы погладить того по щеке. Он с любовью
огладил скулу, скользнул большим пальцем ниже и провёл им по его острой
линии челюсти. Чуть ниже мочки уха младшего была маленькая татуировка в
виде четырёхлистного клевера, в которую Тэхён любил тыкать пальцем, чтобы
позлить Чонгука, но сейчас этот жест был встречен его нетерпеливым
172/202
прикосновением. — Хорошо, — он не может сдержать облегчённого смешка от
всей этой сцены, зная, как долго и не беспрепятственно они шли к «ним». — Я
обещаю.

Всего секунду Чонгук смотрит на него широко распахнутыми глазами, пытаясь

найти в чертах другого хоть какой-нибудь намёк на сомнения в этой клятве.
Только он не находит ничего, кроме улыбающегося Тэхёна, доказывающего, что
в его словах нет и капли лжи. Чонгук так долго был уверен в том, что он не
сможет принадлежать ему, что даже если бы он и признался во всём, признался
в своих чувствах к Тэхёну, то ничего из этого не вышло бы. Но вот он, Тэхён, под
кончиками его пальцев, и их разделяет всего одно дыхание. Он не сдерживается
и придвигается ближе, двумя пальцами обхватывая подбородок старшего и
немного его приподнимая, чтобы с чистым наслаждением увидеть, как эти
мягкие губы растягиваются в ослепительной усмешке. И всё это только для него.

— Я люблю тебя, — Чонгук остановился именно на этом ответе, потому что,

чёрт… он собирался повторять это ближайшие пару дней подряд. По крайней
мере, до тех пор, пока не пройдёт головокружение, но он был уверен, что
подобное не случится никогда. — Чёрт возьми, я люблю тебя, — он соединяет их
губы в мягком, но сильном поцелуе, от которого Тэхён задыхается.
Прикосновение интенсивное, но в то же время экстравагантное, словно
единственно найденное в мире гедонистическое наслаждение, и это всё его, и
он может утонуть в этом, и он это делает.

Высвободив одну из рук, всё ещё прижимающих скетчбук к груди, Тэхён резко
вцепляется пальцами в рубашку Чонгука, притягивая его максимально близко до
тех пор, пока не чувствует, как жар чужого тела смешивается с его
собственным. Он чувствует, как рука младшего маняще медленно скользит по
его щеке, обхватывая шею и касаясь края подбородка. Их губы движутся в
едином ритме, с лёгкостью скользя, и от этого они вдвоём задыхаются,
разгорячённые, желая большего. И только когда кончики их языков
сталкиваются, лаская друг друга в щекочущей спешке, Тэхён неохотно
отстраняется, облизывая свои губы и зачарованно глядя на припухшие
чонгуковы.

— Мы… — но младший снова прижимается ближе, как делает всегда, когда

Тэхён преждевременно прерывает их поцелуи. Это заставляет его улыбнуться
сквозь бархатное прикосновение их губ, и он рукой мягко отталкивает Чонгука,
даже несмотря на его протестующее мычание. — Чонгук.

— Да?

— Нам нужно уходить отсюда, — Тэхён бросает взгляд на дверь в квартиру,

нервно кусая свои губы, всё ещё влажные и припухшие от их поцелуя. — Всё…
всё закончилось не очень хорошо, — он выглядит так, словно извиняется, но
младший быстро прогоняет очевидную вину, начинающую появляться в этих
прекрасных глазах.

— Эй, — Чонгук поворачивает Тэхёна за подбородок к себе, надеясь, что он

увидит в его словах правду. — Посмотри на меня, малыш, — он смотрит,
улыбаясь в ответ Чонгуку, но в этом жесте сквозит ответственность, однако
даже так Чонгук не чувствует угрызений совести из-за потери того, что осталось
от его так называемой семьи: он знает, что для его возлюбленного уготована
совершенно другая история. — Всё будет хорошо.
173/202
По меньшей мере, старший ему кивает, позволяя Чонгуку взять себя за руку и
переплести их пальцы. В данном случае это чувство незнакомо Чонгуку: такой
символ привязанности он демонстрировал только после секса с ним. Он всегда
хотел сам взять Тэхёна за руку, когда чувствовал потребность в этом, но ему
никогда подобная вольность не позволялась. В этот же раз он делает это,
позволяет теплу ладони Тэхёна окутать его собственную, и это ощущается
блаженно непохоже на все предыдущие разы. Ближе, сказал бы он, интимнее
настолько, что это могло бы посоперничать с той близостью, которую они
разделяют, лёжа рядом. И Чонгук решает, что ему это даже нравится.

— Тогда давай уйдём отсюда к чёртовой матери.

Тэхён умудряется засмеяться, снова крепко сжимая скетчбук, пока Чонгук ведёт
его вниз по лестнице. Когда они спускаются до конца, младший оборачивается
на него, полностью изучая его глазами, прежде чем указать на вещь, которую
тот так сильно и бережно прижимал к своей груди.

— Это моё?

— Да, — они останавливаются всего в нескольких футах от парковки, и Тэхён

едва заметно краснеет от того, насколько очевидна его любовь к искусству
Чонгука. — Я, ам… Это единственное, что я сумел забрать. Она правда не дала
мне шанса забрать большую часть наших вещей… — он смотрит, как глаза
Чонгука замирают на скетчбуке, а в них мелькает вспышка облегчения, и Тэхён
наполняется любопытством. Но младший просто усмехается, вытаскивая альбом
из его хватки и даже не удосуживаясь открыть его, и только благодарно ему
улыбается.

— Нет, — говорит Чонгук, проводя пальцами по потёртой обложке скетчбука.

— Нет, всё в порядке. Для меня это куда более важно, — он подмигивает
старшему, ухмыляясь и не упуская из виду его пытливый взгляд.

— Но… твоя одежда и-

— Я смогу раздобыть ещё. Кроме того, я припрятал кое-что у Юнги на случай,

если когда-нибудь… — в его взгляде появляется стыд, но Чонгук быстро качает
головой и слегка усмехается. — Теперь это неважно, — он притягивает Тэхёна к
себе и крепко обнимает его за плечи, целуя в висок. — Спасибо. Там есть кое-что
важное, над чем я работаю уже несколько недель. Я уже почти испугался, что
потерял его, потому что Джису могла сжечь его как моё чучело.

— Что там?

Чонгук молчит, польщённый надутыми губками, которые вызвала его

сдержанность.

— Увидишь, — только намекает он, направляя их в сторону их машин и смеясь,

когда Тэхён лишь раздражённо стонет. — Пойдём.

— Куда мы вообще собираемся пойти? — Тэхён вдруг понимает, что им совсем

некуда идти, и ему не прельщает идея так поздно беспокоить Чимина. Он знал,
что его друг без вопросов впустит его, но он пока не хотел обременять
старшего. С другой стороны, пусть эти негативные мысли задержатся в
174/202
будущем, потому что сейчас он позволяет себе такую вольность. Пусть
следующие несколько часов до завтрашнего дня будут принадлежать только
ему и Чонгуку. Чтобы они, наконец, смогли почувствовать, каково это — быть
собой, быть вместе безо всяких преград на своём пути. Поэтому он принимает
тихое «В какое-нибудь тихое место. Только мы вдвоём» и позволяет Чонгуку
увести себя прочь из этого места.

«Эйфория Тату». Тэхён с трудом сдерживает улыбку, глядя на огромную

неоновую вывеску, сияющую над дверями в салон. Тот уже закрыт, но когда он
спросил, могут ли они вот так вот врываться, Чонгук лишь отмахнулся и сказал,
что Юнги не будет против. Этот факт подтвердился, когда младший достал свой
собственный ключ: ему точно доверяли, раз у него был дубликат. Так что они
вдвоём уселись на диване, уютно устроившись на его кожаной поверхности:
Тэхён вытянул свои ноги, которые теперь покоились поверх ног Чонгука.
Младший гладил его бёдра, время от времени скользя рукой ниже и проводя
кончиками пальцев по тэхёновой лодыжке, не скрытой тканью его штанов. Они
лежали так несколько минут, убаюканные молчанием и почти застенчивыми
взглядами, которыми постоянно обменивались. Теперь между ними было другое
влечение. Желание прикоснуться и поцеловать никуда не делось, но оба были
очарованы куда более пылкими глазами, глядящими друг на друга. Было сложно
точно выразить, что они вдвоём сейчас испытывали, но они бы осмелились
предположить, что их эмоции одинаковы. Они чувствовали свободу в своих
объятиях, знали, что у них есть шанс принадлежать друг другу. Оставалось
только работать над этим.

— Ты же понимаешь, что мы теперь как бы бездомные, да?

Чонгук откидывает голову на спинку дивана, весело усмехнувшись, на что Тэхён

морщит нос, притворно обижаясь.

— Не знаю, настолько ли всё серьёзно, — он улыбается. — Кстати, — он смотрит

на старшего периферическим зрением, жаждя увидеть выражение его лица,
когда он произнесёт следующие слова. — Я закончил с оформлением
документов на ту квартиру, — и вот оно: его глаза распахиваются, а надутые
губки кажутся признаком и раздражения, и заинтригованности одновременно.
— Держу пари, теперь ты счастлив, что я солгал тебе, а?

Тэхён слышит шутливость в его словах, и по телу растекается тёплое чувство от

того, что они могут вести себя вот так. Что он может чувствовать себя
достаточно комфортно в обществе Чонгука, чтобы младший мог подшутить над
ним только для того, чтобы облегчить напряжение, которое он всё ещё
испытывал после ночных событий. Так что он смеётся, тянется к маленькой
подушке, лежащей в углу дивана, и делает вид, что пытается задушить ею
младшего.

175/202
— Не так быстро, Чон Чонгук, — он седлает колени своего возлюбленного,
хихикая, когда Чонгук вырывает из его рук подушку и швыряет её куда-то в
сторону, ухмыляясь настолько красиво, что у Тэхёна кружится голова. На его
бёдрах покоятся чужие руки, большие пальцы надавливают на его выпирающие
тазовые косточки, и не потеряться в его тёмных глазах слишком сложно.

Это словно судьба, и никто из них не уверен, кто наклоняется вперёд первым, но
это уже не имеет никакого значения. Тэхён просто хочет поцеловать его,
насладиться вкусом того, чего так долго жаждал. Поцелуй становится жарким
сразу же, как только соприкасается их плоть, и Тэхён вспоминает, что говорила
о них Джису. Что эти отношения недолговечны, и эта мысль не может даже
толком сформироваться в мозгу Тэхёна сейчас, потому что ну как они смогут
когда-нибудь отпустить всё это? Как он сможет вообще пережить потерю
Чонгука, когда ему просто суждено быть с ним в каждом прикосновении их губ,
каждой ласке рук и одном затаённом дыхании на двоих? Чонгуку лишь нужно
быть рядом, подтверждать своё присутствие, и Тэхён уже чувствует себя таким
живым. На него обрушивается реальность, которая заставляет его лишь сильнее
изнывать по этому человеку, и единственные связные мысли, которые ему
удаётся сформулировать, наполнены желанием, чтобы Чонгук продолжал это
делать. Он не был уверен наверняка, что именно подразумевал под ‘этим’, но он
всё равно ‘это’ хочет, потому что благодаря ‘этому’ он чувствует себя целым.

Только когда воздух заканчивается, Тэхён разрывает поцелуй, улыбаясь как

идиот, когда Чонгук пытается угнаться за ускользающим чувством, качая
головой. Вечно увлечённый и настойчивый настолько, что готов целоваться до
тех пор, пока они не задохнутся.

— Нет, продолжай целовать меня, — тяжело дыша, умоляет он, с их губ

срываются рваные вздохи, а носы неуклюже соприкасаются друг с другом. Тэхён
больше всего на свете хочет остаться сидеть вот так, прижимая его близко к
себе и целуя до потери сознания, но ему необходимо сдержать некоторые
обещания и кое-что сказать, поэтому он толкает Чонгука в грудь. Хихикая, когда
тот явно хмурится, и это удивительно опасно в возбуждающем смысле этого
слова. — Малыш… — и Тэхён не думает, что привыкнет слышать, как тот зовёт
его своим чарующим голосом вот так.

— Мм? — он закрывает глаза, позволяя Чонгуку ещё пару секунд делать то, что
тот хочет, в виде нежных поцелуев в губы и щёки. Его движения
соблазнительные, словно младший пытается наметить каждый дюйм его лица
так, словно оно сейчас исчезнет, но Тэхён уверен, что этого никогда не
произойдёт.

— Итак, — оба смеются, когда начинают говорить одновременно, Чонгук

вздыхает и притягивает его ближе, соприкасаясь с ним лбами.

— Итак, — решает продолжить Тэхён, наблюдая, как пальцы младшего скользят

по его бёдрам. — Это так… по-новому, — он повторяет вновь, когда Чонгук
приподнимает бровь: — В хорошем смысле.

— По-новому в хорошем смысле, — удивлённо повторяет младший.

— И я не хочу это потерять, — дабы занять свои руки, Тэхён начинает играться с
воротником чонгуковой рубашки, растянутой и порванной железной хваткой
Джису. Воспоминание об этом только укрепляет его решимость объясниться.
176/202
— Не потеряешь, — Чонгук пробегается пальцами по кожаной поверхности
тэхёнова ремня, улыбаясь, когда в ответ на его действия его возлюбленный
дрожит. — Мы не потеряем.

— Знаю, — сожаление — не то чувство, которое он будет испытывать в

отношениях с Чонгуком. Это не значит, что он не чувствует вину за то, как
именно появилось это ‘они’, и он не хочет, чтобы они поспешили со всем и
пришли к чему-то хотя бы отдалённо опасному. Проще говоря, на этот раз он
хочет сделать всё как надо. Хочет, чтобы Чонгук знал, что он полностью ему
принадлежит, безо всяких границ, безо всяких пряток. Просто чтобы они узнали
друг друга лучше, чем какие-то там тайные любовники. Перспектива начать с
ним настоящие отношения вызывала волнение, и это так же нервировало, как и
сама возможность пережить подобное. Но Тэхёну этот шаг был необходим. Он
знает: они его заслуживали, чтобы попробовать построить что-то вместе. — Так
можем мы… — он краснеет, когда Чонгук смотрит на него как-то понимающе и
озорно одновременно.

Младший наклоняется, чтобы поцеловать его в щёку, и на мгновение замирает в

тишине, раздумывая над предложением Тэхёна. Когда тот так ничего и не
объясняет, Чонгук двигается медленнее, целуя старшего куда-то под мочкой уха
и нежными чмоками исследуя его шею.

— Можем что, малыш? — он чувственно сжимает кожу зубами, посасывая мягко,

но с достаточным нажимом, чтобы вызвать у Тэхёна лёгкое головокружение.

— Давай, — выдыхает от крышесносных ощущений Тэхён, закрывая глаза с

удовлетворённым вздохом, — помедленнее, — он кусает губу, когда Чонгук
прокладывает дорожку поцелуев вниз по его горлу, обвивает рукой его талию и
с лёгкостью и безо всяких сопротивлений со стороны старшего опускает того на
диван.

— Помедленнее? — спрашивает Чонгук, пальцами пытаясь вытащить

заправленную в штаны рубашку своего возлюбленного; кончики его пальцев
жаждут прикоснуться к его коже, и, когда это случается, ощущения просто
непередаваемые. Есть что-то куда более интимное в прикосновениях к Тэхёну
без каких-либо оговорок.

— Да, — губы оккупируют его шею, руки задирают рубашку выше, и Тэхён едва
замечает, что Чонгук спустился ниже по его телу, покрывая соблазнительными
поцелуями мягкую, открытую кожу его животика. Его плоть покалывало от ласк,
а тело покрывалось мурашками, и Чонгук, казалось, был настроен посчитать их
все своими блуждающими повсюду руками. — Хочу-ах… — Тэхён выгибает спину
над поверхностью дивана, пальцами находя волосы младшего и проводя по
шелковистым локонам, словно расчёсывая. — Хочу сделать это правильно. Хочу,
чтобы всё было по-настоящему.

Имея свои собственные убеждения на этот счёт, Чонгук может лишь улыбнуться
ему в кожу, оставляя целомудренный поцелуй над его пупком. Быть в чём-то
обязанным для него было в новинку, и он явно был до смерти напуган мыслями
об этом. Но всё же Чонгук хотел попробовать. Хотел стать лучше для этого
человека, кем-то, кто сможет любить его безоговорочно. Он не собирался
рисковать снова всё упустить.

177/202
— Помедленнее, — повторяет он, вновь поднимаясь вверх по телу Тэхёна, и
всего на мгновение испытывает жестокие страдания, стоит ему взглянуть на
своего возлюбленного, лежащего снизу, раскрасневшегося и с блестящими от
жара глазами. Медленно — искренняя просьба, в которой они оба нуждались, но
было сложно игнорировать то, как божественно выглядел старший прямо
сейчас. — Хорошо, — однако он соглашается, даря ему быстрый поцелуй,
прежде чем мягко плюхнуться на диван рядом с ним. — Мы можем это сделать.

Тэхён улыбается ему, поворачиваясь в его сторону, и благодарно целует в щёку.

— Спасибо, — говорит он, целуя его снова просто потому, что может.

— Так что означает это твоё «помедленнее»? — скетчбук некоторое время

забыто лежит на диванном подлокотнике, но Чонгук вдруг тянется к нему,
открывая, и улыбается каракулям, которые сделал для Тэхёна сто лет назад. Он
переворачивает страницу за страницей, и его окутывает счастье, когда он
находит дизайн, над которым работал, как одержимый.

— Ну, я правда хочу переехать к тебе. В конце концов, — Тэхён прижимается к

его боку, пользуясь этим, чтобы скрыть свой румянец, который расцветает на
его щеках, когда Чонгук улыбается на его заявление. — Но я думаю, что сейчас
мне придётся попросить у Чимина комнату. Только до тех пор, пока мы, ну-

— Ну?

— Я подумал, что мы могли бы сходить на свидание или свидания. Настоящие

свидания, — слова звучат невероятно застенчиво, но Тэхён неловко съёживается
под усмешкой Чонгука, которого он игриво подталкивает, прося перестать
издеваться над ним.

— Милый, — единственное, что сначала произносит Чонгук, обвивая Тэхёна

рукой и закрывая глаза от блаженства, когда старший клюёт его в уголок губ.
Как он только прожил большую часть своей взрослой жизни без всего этого —
выше его понимания. — Мне бы этого хотелось.

Вот как всё должно было быть, размышляет Тэхён, и он жалеет, что у них
никогда не было шанса начать всё надлежащим образом, и он хотел бы, чтобы
ради них ему не пришлось бы в процессе кому-то навредить. Но если и было что-
то, за что он никогда бы не извинился во всей этой неразберихе, так это за то,
что он влюбился в этого человека. Практически невозможно было хотя бы
подумать об этом, особенно когда он прижимался к нему боком, уложив ладонь
на чужую грудь, а младший держал свой скетчбук одной рукой, открывая
нужную страницу.

— У меня есть идея для первого свидания, — неожиданно говорит Чонгук,

поглаживая небольшую полоску кожи на бедре старшего. Его пальцы коснулись
страницы, на которой был открыт альбом, демонстрируя рисунок, над которым
он корпел бессчётное количество ночей подряд в течение нескольких недель. Он
был почти полностью готов, за исключением нескольких деталей на лепестках и
того, что нужно было поработать лайнером. Несмотря на это, он был наконец-то
счастлив, глядя на дизайн, и с улыбкой на губах он повернул скетчбук к Тэхёну,
засмеявшись, когда глаза старшего вмиг загорелись.

— Это…? — не говоря ни слова больше, Тэхён протянул руки к альбому, обводя

178/202
многочисленные лепестки на каждом подсолнухе, украшающем лист бумаги. От
детализированности захватывало дух, лишая его дара речи, и это привычное
напряжение снова сдавило ему горло, вызывая желание заплакать от того,
насколько предан был этому рисунку Чонгук. — Это для меня?

— Мм, — целуя его в лоб, Чонгук притягивает его ближе, уверенный в своей
работе на все сто: он видел, настолько счастливым она сделала его
возлюбленного. — Я не давлю. Но, если ты не против, я бы хотел сделать тебе
её. Я знаю, что первое свидание, на котором бьют татуировку, не совсем
типичное, но-

— Я хочу её, — сдержать слёзы оказывается непростой задачей, но Тэхён не

хочет показаться плаксой. Легче сказать, чем сделать, когда его эмоции
зашкаливают настолько. Картинка Чонгука, который в своё свободное время
создавал этот шедевр только для него, заставляет его сердце болеть в лучшем
смысле этого слова. — Очень сильно, Гукки. Это так, — он качает головой, — это
идеально. Для меня это большая честь.

Улыбнувшись, Чонгук крепко обнял его, бросив взгляд на рисунок на листе

бумаги. Каждая линия делалась после каждой ночи, которую они проводили
вместе. Каждой ночи, после которой Тэхён возвращался в объятия его сестры и
оставлял его снова и снова жаждать прикосновений своего возлюбленного,
каким-то извращенным способом желая, чтобы Тэхён был его. Только его. Эта
напряженность и безнравственная тоска проявилась в виде лепестков на его
рисунке, в виде стеблей и листьев подсолнухов, в виде ловца снов, словно
нарисованного им чернильными сплетениями на цветочных дисках. Всё это был
оживший в его наброске Тэхён, история того, как они нашли друг друга
наистраннейшим образом. Он изливал на бумаге каждую частичку своей души,
даже грезил ночи напролёт, как перенесёт все эти линии на своего
возлюбленного, навсегда запечатлев свою любовь к нему в виде рисунка на
загорелой коже.

Теперь он был спокоен и, взглянув на старшего, нежно улыбнулся, увидев, что

тот заснул в его руках, уткнувшись лицом в его плечо. Тогда он понял: это
первый раз за время их отношений, когда Тэхёну не нужно покидать его объятия
посреди ночи.

Повторяющиеся звонки заполонили тату-салон, и звук вставленного в замочную

скважину ключа присоединился к их гудению, когда Юнги открыл главную
дверь. Он ворчал на холодный воздух снаружи, борясь с ветром, который мешал
ему нормально закрыть двери.

— Да господи боже, ёбаный ты ж в рот, — сигнализация, бьющая тревогу, не

помогала, но ему удалось-таки закрыть дверь, после чего он бросился к панели
и набрал код, вздохнув с облегчением. Он уже почти пересмотрел своё
179/202
отношение к необходимости установить какую-нибудь систему безопасности,
услышав тихое бормотание позади. Он оборачивается всем телом, готовый
бороться с незваными гостями, пока вдруг не замечает двое знакомых лиц,
развалившихся на его диване. — Грёбаный пиздец, — улыбается он, получше
разглядывая парочку, провалившуюся в умиротворённую дремоту,
контрастирующую с более живой атмосферой его салона и его хаотичной
эстетикой. Развернувшаяся перед ним картина была настолько отвратительно
софтовой, что даже он поймал себя на том, что его зацепило. То, как чёлка
Чонгука спадала ему на глаза, как одна его рука была подложена под его
голову, а вторая бережно обнимала Тэхёна. Объятия были настолько крепкими,
что он поражается тому, как старший вообще там дышит, но выражение его
лица было таким же умиротворённым, как у Чонгука: он прижимался щекой к
груди младшего, и одна его нога покоилась между ними двумя. У него не
хватает духу разбудить их, даже несмотря на то, что ему нужно открываться
через час. Он думает, что парочка клиентов смирится с этим и они пожалеют
двух влюблённых сопляков. — Я знал, что ты справишься, малой.

Юнги стягивает свою куртку, тихо укрывая ею их двоих, а после направляется к

ресепшену, чтобы включить всю систему. Он замирает, когда слышит слабое
ворчание: Чонгук щурится и мутно смотрит на него.

— Хён? — в его глазах начинает расти паника, и Чонгук чуть ли не валит их

обоих на пол, пока Юнги вдруг не шикает на него, указывая на Тэхёна. Младший
оглядывается, фыркнув от смеха, а после ложится назад, осторожно, чтобы
больше не беспокоить лежащего рядом парня. — Вот дерьмо. Прости, хён, — он
зарывается носом в тэхёновы волосы, радостно что-то напевая себе под нос от
того, что тот всё ещё оставался в его объятиях. — Мы не хотели проспать здесь
всю ночь, мы просто-

— Всё в порядке. До открытия ещё час. Я разбужу тебя чуть раньше. Возьми
выходной, если нужно, — это работает: Чонгук что-то бурчит в ответ, быстро
согревшийся присутствием Тэхёна. Оба явно были измотаны, и Юнги не был
настолько жесток, чтобы выгнать их отсюда. — Чонгук, — тот всё-таки
разлепляет веки — сонливость берёт своё — но его сила воли сильнее, и он
выслушивает старшего. — Я горжусь тобой, малой. Я правда горжусь.

Он получает в ответ на это улыбку, и вскоре Чонгук быстро кивает, к большому

удовольствию Юнги, который только нежно смеётся, глядя на них двоих. Ему
было не жалко, и у него теперь было время оправиться от похмелья в повисшей
в салоне тишине. Это всё Джин и Намджун, уговорившие его нажраться ночью
перед работой. Так что он бросает болеутоляющее за стойку, прихлёбывая кофе,
который принёс с собой, прежде чем включить компьютер. Он как раз вводит
пароль до конца, когда дверь вдруг распахивается, а колокольчики на ней
раздражающе звенят, словно кто-то бежал сюда в дичайшей спешке.

— Мы ещё закрыты. Могу я Вам чем-нибудь помочь? — парень примерно его

роста со съехавшей набок на светлых волосах шапочкой замирает у входа,
тяжело дыша. На его лице — явное волнение, но Юнги может с уверенностью
сказать, что оно тут же исчезает, стоит тому оглянуться и увидеть Тэхёна и
Чонгука, спящих на диване. Ситуация уже казалась странной, но потом он вдруг
начинает смеяться, устало облокачиваясь о стеклянную дверь и переводя
дыхание.

— Ам... — приподнимает брови Юнги, слегка раздражаясь, когда парень просто

180/202
отмахивается от него.

— Извини. Я несколько часов пытался дозвониться до своего друга, точнее, со

вчерашнего дня. Он не отвечал, и я запаниковал, я волновался за него, — он
указывает на Тэхёна, не замечая многозначительного взгляда, который бросает
на него Юнги, когда парень берёт табурет и садится рядом с ним прямо за
стойкой, плюхаясь на него так, словно он здесь работал. — Это, стало быть, и
есть мой друг. Я так полагаю, ты уже в курсе всего, раз позволил им вырубиться
на диванчике в собственном салоне?

— По большей части, — пожимает плечами Юнги, с любопытством глядя на

своего собеседника.

— Понятно, — блондин прижимается головой к стене и моргает, глядя на

потолок и многочисленные рисунки, украшающие его. — Кстати, я Чимин.

— Юнги, — он неловко обхватывает чужую руку, пожимает её и возвращается к

своему расписанию на сегодня. Поразительно, но парень остаётся на месте,
иногда вертясь на табурете или ведя вежливую беседу.

— Я был у Джису, — хмурится Чимин. — Единственное, что я смог получить в

ответ, когда она открыла дверь, это какие-то вещи Тэ и Чонгука, которые она
швырнула в меня.

В голове появилась забавная картинка, и Юнги не смог сдержать усмешки от

того, настолько глупой была сама мысль об этом.

— Какого лешего ты вообще туда попёрся?

— Думал, что найду там Тэхёна, может быть, он говорил с Джису или что-то в
этом роде. Этого я не ожидал, — он жестом указывает на парочку,
шокированный, но обрадованный исходом всех событий. — Без обид, но
поначалу мне показалось, что Чонгук не захочет много говорить. Тогда Тэ был
немного не в себе, и, я не знаю... — Чимин потёр затылок, вздохнув, и в этом
звуке слышится что-то сродни облегчению, и Юнги понимает это. Он знает,
каким может быть его друг, но в этом и заключалась его реакция (и гордость) на
то, что он нашёл их двоих в обнимку сегодня утром, а не помирающими от горя.
— Потом я вспомнил, что Тэ как-то упоминал это место. И я решил, что стоит
проверить.

— Ты не мог подождать до открытия? — он пытается звучать раздосадованно, но

очаровательная усмешка, которую он получает в ответ на это, заставляет его
усмехнуться. Хватает же некоторым наглости. Но этот паренёк симпатичный и,
возможно, как раз в его вкусе, если это касается мужчин.

— Ты же сейчас здесь, разве нет?

Сообразительность, конечно, творит чудеса с его привлекательностью.

Дразнясь, он поворачивается к нему лицом, бесстыдно разглядывая Чимина с
головы до ног с чистейшим любопытством.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Нет, — после этого он приподнимает бровь и извиняюще пожимает плечами.

181/202
— Но, к сожалению, я натурал.

— Ну, — не теряя ни секунды, Юнги продолжает свою работу над графиком

своих сотрудников, небрежно цокая языком на чиминовы слова. — Тэхён тоже
был натуралом, — на секунду воцаряется тишина, оба изо всех сил пытаются
сохранять невозмутимое выражение лица, пока Чимин вдруг не срывается и не
начинает смеяться, быстро прикрывая ладонью рот, чтобы не разбудить двух всё
ещё спящих голубков. Он толкает Юнги локтем, продолжая хихикать, даже
когда произносит следующие слова, не сводя глаз со своего друга.

— Думаешь, у них всё будет хорошо?

— Угу, — бурчит Юнги, не отрывая пальцев от клавиатуры, и, проследив за

взглядом Чимина, улыбается через стойку их мирно сопящим фигурам. — Да,
думаю, так и будет.

182/202
Chapter 11

По поверхности подушки скользят тихие вздохи, а волосы Чонгука

аккуратно разлетаются по ней, когда он вдруг начинает копошиться. Он
медленно приходит в себя — его внутренние часы явно работают против него —
и моргает, открывая глаза и сталкиваясь с солнечными лучами, проникающими в
спальню через окно. Даже несмотря на жалюзи, они всё равно слепят, и он
раздражённо стонет, переворачиваясь и ещё разочек зарываясь в покрывала и
простыни. Но сон по-прежнему ускользал от него, и всё, что Чонгуку оставалось,
— это заглушить тяжёлый вздох подушкой, почёсывая свой стриженный
затылок. Он пробежался пальцами по теперь уже коротким волосам, зарываясь в
оставшиеся длинными некоторые пряди и расчесывая их. С тех пор, как он всё-
таки сдался и состриг их, прошло уже несколько недель, и виной тому была
жаркая погода. Он помнит, как подавился воздухом Тэхён в тот день, когда он
вернулся домой. Старший хмурился и жаловался, что больше не сможет делать
ему хвостики и стягивать волосы в пучок. К счастью, позже его бойфренд
довольно легко принял его преображение, и вместо того, чтобы заплетать
хвостики, стал зарываться пальцами в его короткие волосы: ему нравились
ощущения, которые он при этом испытывал. Чонгук от этой картинки в голове
улыбнулся, перекатившись на спину, и покосился на часы, стоявшие на
тумбочке.

Семь утра. Похоже, он проснулся раньше будильника. Так что, потянувшись к

нему рукой, он выключил его до того, как тот мог бы разразиться громкой
трелью на всю комнату и перебудить всех домочадцев самым отвратным на
свете образом.

— Ух, — простонал Чонгук, роняя голову обратно на кровать, и перевёл взгляд

левее, широко улыбнувшись: Тэхён всё ещё спал, уютно устроившись в гнезде из
кучи подушек и одеял. Простыня же покоилась на талии старшего, являя взору
обнажённую кожу его спины и искушая Чонгука наклониться ближе и
прикоснуться. Они оба лежали голышом, потому что ну какое «Спокойной ночи»
после занятия любовью? Они забили на обнимашки и пижамы, и Чонгук мог
разглядеть даже слегка покрасневшие отметины на шее и плече Тэхёна,
появившиеся там благодаря ему во время их шумной ночки.

К несчастью, последние несколько недель выдались у них беспокойными. Тэхён

заказывал мантию к выпуску и возился с документами, а Чонгук улаживал свои
дела ради того, чтобы урвать для них эти выходные. Временами его запястья,
кстати, напоминали о себе неприятной болью.

Но вчерашний день того стоил. Так как в пятницу Чонгук уже был свободен, то
всё утро он наблюдал за прыгающим по комнате Тэхёном, собирающимся на
выпускную церемонию, потом подвозил их с Чимином, а потом уже искал, где бы
получше встать рядом с остальными из их группы, чтобы поддержать их обоих и
подбодрить. Было что-то прекрасное в том, чтобы смотреть на своего парня,
которого буквально распирало от счастья: больше никаких курсовых и ночных
посиделок со сгорбленной спиной за ноутбуком. Эти дни давно остались позади,
и Чимин с Тэхёном легко нашли себе работу в одной и той же компании. Чонгук
был бесконечно горд за них, но его предвзятость по отношению к собственному
парню лишь усилилась ещё больше. К этой его сладенькой душонке,
ухмыляющейся всю ночь напролёт, пока он цеплялся за него со всей своей
самоотверженностью, будучи полностью свободным и одновременно
183/202
полноценным взрослым человеком с полноценной работой. Ночью же они
дружной компанией наклюкались, наелись и напелись в караоке, после чего
Чонгук с Тэхёном, всю дорогу домой хихикая, завалились к себе в кровать.

Это недавнее воспоминание вызвало у него улыбку, которая сопровождалась

просто жизненно важной необходимостью обнять Тэхёна и сжать в своих руках
так сильно, чтобы никто из них больше никогда не отвергал друг друга. Чонгуку
не хотелось будить того так рано, но он настолько погрузился в окутавшее его
тепло, что не сдержался и притянул его к своей груди. Как бы сильно Чонгук ни
старался, он по-прежнему удивлялся каждый раз, когда просыпался рядом со
старшим. Не то чтобы он когда-либо забывал о том, что, вообще-то, встречается
с Тэхёном, вовсе нет. Он просто-напросто недоумевал при мысли о том, что этот
человек всё ещё с ним. Что первое, на что натыкаются его глаза сразу после
пробуждения, — это его красивое лицо с пухлыми щёчками безо всякой
косметики, выглядящее максимально уязвимо. Подумать только, с тех пор, как
они стали официальной парой, прошло уже больше полугода, но эта мысль всё
ещё вызывала в Чонгуке чувство искреннего восторга. И их план строить
отношения не спеша, к слову, отлично сработал. Ну, в некоторой степени.

На самом деле, Чонгук бы посмеялся над этой идеей. Медленно, серьёзно?

Перенестись назад и не торопить ожидания или события? Чонгук даже
представить себе не мог, что априори сможет следовать этим правилам. Даже
сейчас, когда он костяшками пальцев проводит по тэхёновой щеке, он не может
не осознавать, насколько глупой в их случае была идея делать всё медленно и
постепенно. Это было уж точно не про них.

«Медленно», кстати, ровнялось «Тэхён жил с Чимином около месяца, прежде

чем они оба поняли, что его вещи и он сам более девяноста процентов времени
находятся дома у Чонгука». «Медленно» означало, что они с Чонгуком
проводили вместе реально каждый час своего бодрствования, а когда были не
вместе — переписывались. «Медленно» значило и то, что они сдались и занялись
любовью спустя всего пару дней после начала нормальных отношений, потому
что им не хватило выдержки находиться друг от друга на расстоянии слишком
долго. Даже их первое свидание в конце концов прошло в более интимной
обстановке. То, что началось с простой банальщины вроде ужина и просмотра
кино, закончилось в тату-салоне, где Тэхён с искренним восторгом наблюдал за
Чонгуком, наносящим последние штрихи на свою работу. Расположение, цвета,
размер — всё было продумано в ту же ночь, и пока Тэхён влюблялся в каждую
деталь татуировки, Чонгук всё сильнее влюблялся в его улыбку. Ну и как он мог
сдерживать эти эмоции? Это попросту невозможно, и пока Тэхён охал и ахал,
глядя на рисунок, младший просто наклонился к нему и поцеловал. Всё, что он
помнит, — об этой ночи в салоне Юнги лучше не знать.

Его размышления прервались где-то в процессе его пути, который он

прокладывал по телу своего парня. Когда Чонгук касался его шеи, на его губах
расцветала слабая улыбка, а кожа казалась невообразимо мягкой под его
грубыми пальцами. От этих нехитрых движений с губ Тэхёна сорвался громкий
стон, и старший слабо закопошился во сне, который Чонгук порывался нарушить
своими ласками. Но это его не остановило, и он продолжил свой путь по гибкой
тэхёновой фигуре. Как только Тэхён рвано втянул воздух, Чонгук спустился
сначала на его талию, а затем потянулся к предплечьям, касаясь кожи и
наблюдая, как простыня спадает всё ниже и ниже. Наверное, нормальным
людям или тем, кто не испытывает романтических чувств, Чонгук бы показался
странным — настолько сильно он любил тэхёнову кожу. Эта его зависимость
184/202
поначалу была ерундовой и совершенно невинной, но Чонгук просто-напросто
обожал то, каким красивым был его парень. Его кожа имела роскошный
загорелый оттенок, была усыпана множеством изящных, маленьких родинок, и
прикасаться к ним было настолько волнующе, что на фоне этого ощущения все
остальные просто меркли. Одна только необходимость сделать это побудила его
наклониться ближе, и пальцы Чонгука заскользили по гладкой коже, проходясь
по выпирающей бедренной косточке, в которую он всего на мгновение впился
большими пальцами. Полностью увлёкшись своим возлюбленным, он двинулся
дальше, счастливо исследуя каждый дюйм его тела, с которым уже был отлично
знаком. Он тянулся выше до тех пор, пока его руки не настигли забитой
чернилами кожи — самая новая работа, которая теперь украшала его парня
почти так же, как подаренные природой особенности, только эта была
перенесена на него руками Чонгука.

Он задержался на цветке, расположенном на ягодицах Тэхёна и нижней части

его бёдер, и спустился к самой нижней части рисунка, который заканчивался
над его коленом с одной стороны ноги. Сама по себе татуировка была, наверное,
самой большой из всех, что Чонгук когда-либо делал, и он был приятно удивлён,
когда Тэхён решительно заявил, что хочет, чтобы всё его правое бедро было
покрыто чернилами с одной стороны. Просьба была незамедлительно
выполнена, и теперь пять подсолнухов, разных по размеру, украшали тэхёнову
кожу, соединённые вместе витиеватыми стебельками и листьями, со
вплетёнными в их соцветия ловцами снов. Каждый из них был ярко-жёлтого
цвета, и Чонгук добавил акварели, потому что знал, что на Тэхёне это будет
смотреться просто великолепно. Теперь его работа была навсегда запечатлена
на коже его парня, и гордость, которую он испытывал, лишь усиливалась, пока
он выводил самый большой цветок на его бедре, тот, который выше всех. Он
расположился на верхней части его бёдер и немного заходил на кожу ягодиц, но
пока что оставался серым, — ему оставалось закончить и раскрасить только этот
цветок, и именно на это и планировалось потратить сегодняшний выходной. Это
последний день работы над этой татуировкой, которую Чонгук начал делать
более полугода назад. Он не мог дождаться, чтобы закончить её и рассмотреть
во всей красе, и, постукивая пальцами по подсолнуху, Чонгук улыбнулся, когда
сверху донёсся тихий вздох.

— Гукки?

Чонгук вопросительно мурлыкнул в ответ, наклоняясь, чтобы оставить на цветке

поцелуй и полюбоваться тем, насколько яркими казались цвета на бронзовой
тэхёновой коже. Красиво — единственная посетившая его голову запоздалая
мысль. Ярко и красиво — два слова, которые он повторил в своей голове, дабы
точно описать мужчину, от которого он потерял голову. Он мог с легкостью
воскресить в памяти каждый их поход в тату-салон, и каждый из них навсегда
запечатлелся в его сердце и был по-своему драгоценен. В общей сложности, их
за эти месяцы случилось четыре — сегодня будет пятый и последний, — но
Чонгук любил каждый из них, потому что такое времяпрепровождение
бесконечно их сближало. Они с Тэхёном за время в этом салоне учились
правильно любить друг друга, обменивались рандомными историями,
признавались во всяких глупых пустяках. Целомудренные поцелуи и
прикосновения, в которых было лишь искреннее обожание, к этому не
относились, потому что они вдвоём слишком сильно страдали от нетерпения,
чтобы и дальше придерживаться каких-то там рамок. Но правда в том, что эти
долгие часы болтовни и работы над татуировкой стали основой чего-то
искреннего, чего-то значимого, и это стало началом той самой эмоциональной
185/202
связи, которая превратилась в то, что они имели сейчас.

— Я здесь, малыш.

Потому что за это время Чонгук узнал одну важную вещь. Он на самом деле мог
влюбиться в этого человека, которого сейчас убаюкивал своими объятиями, ещё
сильнее. Но это не значит, что смириться с осознанием этого было легко. Чонгук
не стал бы приукрашивать их первые месяцы вместе, потому что за это время
они вдвоём вырабатывали новое отношение друг к другу, привыкали к тому, что
теперь они пара.

Немного сложнее бороться с собой было Тэхёну. Старший всё ещё не отпускал
чувство вины, и даже когда Чонгук спрашивал его, а он отвечал, что всё в
порядке, то младший прекрасно понимал, что всё совсем не в порядке. В том,
что его любовь была настоящей и он не сожалел обо всём случившемся между
ними, Чонгук не сомневался, потому что понимал, насколько искренне относился
к нему Тэхён. Но старший не мог скрыть своего сожаления за то, что ему
пришлось кого-то ранить. Не от Чонгука, ведь были даже такие ночи, когда
младший просыпался и обнаруживал, что постель пуста, выходил из спальни и
натыкался на Тэхёна, который сидел на диване и тихо всхлипывал. Всё всегда
повторялось: старший плакал и делал вид, что всё хорошо, но после всегда
ломался и бросался в объятия Чонгука, пытаясь облегчить свою боль. Такими
ночами он успокаивал своего бойфренда, гладил его по спине и целовал в висок,
нашёптывая бесконечные слова любви, наполненные напоминаниями о том, что
всё между ними по-прежнему в силе, несмотря на такое сложное и тернистое
начало.

И это было правдой.

Чонгук, хотя и был не прав по отношению почти ко всему миру, не чувствовал

никакой вины за то, что просто любил Тэхёна. Неужели эта любовь стоила ему
его семьи? Конечно да. Временами он слышал фантомные крики по ту сторону
провода, неприятие и оскорбления, которыми осыпали его родители, считая
монстром. Его голосовая почта превратилась во временную петлю из
исчезающего терпения и чистой, непоколебимой ненависти. Однако, как и
всегда, Чонгук не мог заставить себя хотя бы побеспокоиться об этом. Он
никогда не ощущал этой потери, потому что с самого начала терять ему было
нечего. Если уж на то пошло, то он самостоятельно дал своим родителям и
сестре повод себя ненавидеть. Кстати о Джису. С ней они больше ни разу не
разговаривали со дня того случая в её квартире. Тот напряжённый взгляд,
которым они друг на друга смотрели, остался навсегда похоронен в том дне, и
Чонгук знает, что большинству людей трудно хотя бы представить, что в семье
может быть столько ненависти, но он сам жил в такой семье многие годы. Вот и
всё, что он знал, и, хотя, технически, он действительно потерял даже то
крохотное, что оставалось от его семьи, он считал, что приобрёл нечто гораздо
большее.

Забравшись обратно на кровать, он улыбнулся Тэхёну, который успел

перевернуться на спину и теперь смотрел наверх, прищурившись. Старший
мягко и приглашающе что-то мурлыкнул ему, но его веки снова закрылись.
Словно он хотел, чтобы в такой ранний час сон вернулся к нему обратно.
Зрелище было слишком милым, и Чонгук усмехнулся, наклонившись и
прижавшись губами к тэхёновой щеке, подбородку и носу, пока в ответ не
послышалось привычное утреннее ворчание.
186/202
— Детка... — прохрипел Тэхён, откинув голову и сморщив нос так, будто его
раздражала эта нежность. Но Чонгук знал, что подобного никогда не
произойдёт: старший обожал, когда его вот так вот любили, и Чонгук всегда был
рад подарить ему эту самую любовь. Именно поэтому он толкает его, чтобы
поскорее просыпался, и на этот раз нормально целует его в губы, обхватывая
руками опухшие от усталости, что всё ещё преследовала Тэхёна, щёчки. Он,
играючи, соединяет их вместе, смеясь, когда губы старшего складываются
бантиком, потому что это выглядело слишком очаровательно. Он пытается
поцеловать его ещё раз, но Тэхён раздражённо фыркает и откатывается в
сторону, желая, чтобы его оставили в покое и не беспокоили.

— Иди сюда.

— Нет. Я устал.

Чонгук его протесты успешно проигнорировал, приложив минимум усилий,

чтобы притянуть его обратно в свои объятия. Тэхён продолжал ворчать и пинал
его ногами, но Чонгук не упустил его лёгкой улыбки.

Боги, эта улыбка. Если и было что-то, на что он никогда не уставал смотреть, то
это была его улыбка. Тёплая и солнечная, и, возможно, он был уж слишком
сильно очарован Тэхёном, но он клянётся, что она красива только тогда, когда
расцветает на губах Тэхёна и только Тэхёна. Уже когда их отношения начались,
до того, как они стали единым целым, Чонгук понял, что влюбился в эту улыбку
ещё перед тем, как признал свою любовь к этому человеку, который и был
обладателем этой самой улыбки. Она делала его слабым, и его желание
сохранить эту драгоценность нетронутой до конца своей жизни практически
граничило с одержимостью. Из-за этого первые их месяцы вместе были для него
болезненными: он знал, что, когда никто не смотрит, когда Тэхён думает, что он
не смотрит, младший видит, как его улыбка соскальзывает с лица, а на место ей
приходит угрюмое и хмурое выражение. Чонгуку было совершенно плевать,
сколько времени это займёт, потому что он пообещал себе повторять каждый
раз, когда будет видеть эту печаль, что Тэхён больше не будет чувствовать вину
ни за что на свете. Что они есть друг у друга и, в конце концов, могут лишь
двигаться вперёд.

Благодаря их собственной решимости они всё-таки сумели это сделать. Да,

чтобы исцелиться, потребовалось время, но им удалось это сделать.

Они сделали это.

— Ещё слишком рано, — вразрез собственным словам Тэхён заботливо вздохнул,

соглашаясь снова оказаться в тепле тела своего парня. Лежать так слишком
удобно, так что его маска раздражения благополучно разбивается на кусочки. —
Иди спи, — бормочет он; тон его голоса вялый, но он-таки утыкается носом в
подбородок Чонгука, уверенно обвивая руками его шею, дабы притянуть того
ещё ближе к себе.

— Я уже выспался, красота моя, — он провёл пальцами по чёлке Тэхёна,

довольный его теперь уже тёмными волосами, которые любил даже больше, чем
светлые. Если такое вообще возможно. Но тёмный цвет хорошо контрастировал
со всеми его чертами, каким-то волшебным образом делая старшего мягче.
Особенно ранним утром, когда его волосы завивались и превращались в
187/202
очаровательное форменное безобразие. — Давай-давай. Можем приготовить
завтрак, а потом пораньше выехать в салон, — технически, маленький отпуск
Чонгука ещё не закончился — Юнги заботливо дал ему необходимое время, — но
Тэхён был его исключением из правила «никаких дел». Ему следовало бы
сдержать своё слово и потратить выходные на них двоих, дабы отдохнуть и
сходить в то новое кафе, которое только недавно открылось, но они оба
согласились, что сегодняшний день идеально подходит для того, чтобы
раскрасить оставшийся цветок. Кроме того, откладывать другие свои дела,
наверное, не очень профессионально, но его бойфренд всегда будет для
Чонгука на первом месте. — Не ленись, малыш. Вставай.

— Ммм... ещё десять минуточек.

Но Чонгук потянулся к его бёдрам, перевернувшись на спину, отчего Тэхёну

пришлось опереться о него. Он нежно касается пальцами его татуировки,
любуясь зелёными и жёлтыми цветами, которые стали олицетворением Ким
Тэхёна. Они просто до невозможного ему подходили, и Чонгук был просто без
ума от человека, на котором была запечатлена его работа. Можете даже подать
на него в суд за то, что он настолько слаб перед этим человеком, которого
никогда не планировал любить.

— Не будь соплёй. Вставай.

Тэхён тихо прыскает куда-то ему в грудь, прижимаясь мягкой щекой, и ведёт
пальцами вверх по телу Чонгука, касаясь волос, и зарывается в них рукой.

— И тебе доброе утро, — у старшего никогда не получалось быстро просыпаться,

но он всё-таки ухитряется улыбнуться своему парню, лениво подняв глаза, и
Чонгук отвечает ему тем же.

Руки оказались на тэхёновых бёдрах, позволив тому оседлать его, и он поднялся

выше, полностью выпрямившись. Теперь Чонгук мог во всей красе разглядывать
своего возлюбленного, и, ну, любой человек был бы слаб перед таким
великолепным зрелищем. Ещё даже день толком не начался, а Чонгук уже был
вознаграждён подругой-удачей.

— Чёрт, — выдохнул он, дивясь простору обнажённой кожи, которую можно

было исследовать часами. Тело Тэхёна всегда было красивым, и за такие изгибы
большинство женщин наверняка убили бы, но эта его изящная фигура что-то
пробуждала в Чонгуке, и он ни разу не был разочарован тем, как выглядел
старший. Даже сейчас, несмотря на жалобы Тэхёна о том, что он в этом месяце
скинул немного, в глазах Чонгука он был идеальным. Ну, камон, как же ему не
быть идеальным? Начиная этими его ресницами, что просто божественно
касались его щёк, и заканчивая кончиком его носа и пухлыми губами, которые
Чонгук ни за что и никогда не устанет целовать. Чёрт побери... даже его шея
была привлекательной, тонкой и усыпанной несильными укусами, которые он
оставил прошлой ночью. Дело в том, что Тэхён — его любовь, жизнь и слабость,
и такого поворота в своей жизни он совершенно не ожидал. Мысль о том, что
кто-то вообще может быть его человеком, кто-то настолько идеальный, как
Тэхён, почти каждый день сводила его с ума. И Чонгук знает, что эти мысли
граничат с греховными, но он не может заставить себя перестать вырисовывать
круги на его бедренных косточках и глазеть на полувставший член любви всей
своей жизни. Он соблазнительно покачивался над его животиком, и Чонгуку
приходится подавить свой стон, поскольку он не уверен, хочет ли сделать так,
188/202
чтобы его член встал до конца благодаря поглаживаниям, или же хочет сделать
ему лучший в жизни минет. — Ты меня в могилу сведёшь.

Тэхён смотрит на него сверху вниз с дразнящей усмешкой, показывая, что ясно
осознаёт, какой эффект оказывает.

— Это ты так собираешься сказать, что любишь меня?

— Поэтично, правда?

— Очень поэтично, — он наклоняется и оставляет быстрый чмок на чужих губах,

смеясь, когда Чонгук придвигается для большего. — Значит, сегодня?

— Угу, — слова Чонгука тонут в его шее, пока он прижимается губами к

исчезающим засосам и спрашивает: — Готов? Сегодня последний раз.

— Да, — Тэхён смотрит на своё бедро, немного наклоняя голову, чтобы получше
разглядеть более мелкие детали подсолнухов. Они выглядели великолепно, и
при каждом удобном моменте он просто сидел и любовался ими. Мысль о том,
что он сможет вечность хвастаться работой своего бойфренда, что он стал его
холстом, всё время заставляла его сердце биться чаще. — Мне не терпится
увидеть конечный результат, — он наклоняется ближе, положив руки на грудь
Чонгука, и их губы сливаются в томном поцелуе. Их глаза полуприкрыты от
блаженства, а губы с идеальной синхронностью прижимаются к губам напротив.
Каким бы медленным ни было сие действо, Чонгук всё равно не сдерживается и
стонет в поцелуй, опуская свои ладони всё ниже и ниже, пока не добирается до
задницы Тэхёна, щедро сжимая упругие половинки.

То, как отчаянно Чонгук желал своего парня, было просто безумием. Даже
немного пугало, потому что так же, как Чонгук был рядом с ним ночами, когда
накатывала вина и сожаление, и успокаивал его, Тэхён тоже был с ним рядом.
Лаская и даря поцелуи, когда любовь казалась слишком пугающей, помогая
полностью ей отдаться. Чонгук понял, что хотеть этого легко, потому что, будь
проклята эта чёртова судьба, он этого хотел. Но нужно было работать, чтобы
сохранить это, удержать, и для него это был совершенно новый опыт, который
нуждался в усовершенствовании. Чонгук не мог быть ещё более благодарным
старшему за проявленное им терпение или за терпение, которое они дарили
друг другу, чтобы сохранить эти отношения.

— Я буду скучать по тому, как мог доставать тебя часами напролёт, — дразнится
Тэхён, нависая над губами младшего, и принимается скользить пальцами вниз
по его щеке, опускаясь на подбородок.

— Тогда я придумаю для тебя ещё одну татуировку.

— Такими темпами я скоро превращусь в твоего единственного клиента.

— Не вижу в этом ничего плохого, — они нежно целуются, и Тэхён с восторгом

мычит, когда чужие зубы сжимают его губы, даже несмотря на то, что его
остроумные слова тонут в чужих губах. Он действительно был не против занять
всё чонгуково время, как бы эгоистично это ни звучало. За несколько месяцев
работы младшего обрели чрезвычайную популярность, и к нему разом повалила
туча клиентов, приходя в салон и забивая расписание Чонгука настолько, что он
и правда выматывался. Он даже засветился на парочке бизнес-мероприятий, где
189/202
показывал небольшие татуировки и рекламировал Юнги. Короче говоря, Тэхён
всегда знал, что он добьётся таких высот, заметив его потенциал ещё тогда,
когда впервые бросил взгляд на его скетчбук. Он гордился Чонгуком, все их
друзья гордились, но Тэхён стал гордиться им ещё сильнее, когда увидел
фотографию своей собственной татуировки в портфолио его работ.

— Твои клиенты пустят меня на фарш, если я украду тебя у них, — поцелуи
спускаются на шею, заставляя его закрыть глаза и почти позабыть о беседе,
которую они вели. — Юнги бы присоединился.

— Он слишком мягок для этого.

Юнги взаправду был настоящей душкой, точно таким же, каким описывал его в
первый раз Чонгук, и Тэхён это в полной мере осознал. Тем не менее, они были
обязаны ему за всю ту поддержку, которую он подарил им в гораздо большем
размере, чем они того заслуживали, — так считал Тэхён.

— Ммм, — и всё же он согласился с ним, зная, что Юнги ни за что на свете не

накажет его за то, что он выкрал одного из его лучших мастеров. Кроме того,
никто не винил бы его за то, что он хотел забрать Чонгука себе, особенно когда
тот так хорошо выглядел под ним, позволяя проезжаться бёдрами по своему
твердеющему члену, что Тэхён и делал. Полностью удовлетворённый
прерывистым дыханием Чонгука, он становится смелее, тянется к его рукам и
кладёт одну ладонь на свою татуировку, ведя рукой младшего по чернильным
узорам. Их ладони гонятся друг за другом, перемещаясь с колена Тэхёна на его
бёдра, а затем достигают сосков. Чонгук понимает намёк, подушечкой большого
пальца надавливая на твердеющую бусину и с возбуждением наблюдая, как
дрожит на нём Тэхён. — Гук...

— М?

— Я д-думал, что ты хочешь пойти собираться.

— Ещё десять минуточек.

Тэхён искренне смеётся, наклоняясь, чтобы поцеловать Чонгука сильнее, но его

попытка обрывается тихим скулёжем с другого края кровати. Чонгук
приоткрывает один глаз, глядя в сторону, где, по его расчётам, и находился
источник звука, и стонет, когда натыкается на глаза-бусинки, смотрящие на
него в ответ.

— Вот же мелкий кайфоломщик.

Между ними витало соперничество, и Тэхён мог бы припомнить парочку историй,

связанных с этими двумя, но вместо этого он решает посмеяться с них, приметив
скользнувшее в чонгуковом взгляде негодование. Конечно же, его парень
обожал их малюпусенького щеночка, но, тем не менее, наблюдать за их
столкновениями было забавно.

— Неправда, — воркует Тэхён, отрывая свои губы от младшего, который на это

недовольно ворчит. — Он просто хочет на прогулку.

Чонгук смотрит, как Тэхён любовно почёсывает пушистый подбородок, и он бы

правда завидовал, если бы не тот факт, что эту животинку в их квартиру
190/202
притащил он сам. Возьми собаку, говорил он себе, Тэхёну понравится.
Понравилось. Этот шпиц задумывался как ранний подарок к выпуску, и
единственная причина, по которой Чонгук сделал всё возможное, чтобы забрать
этот маленький комочек, заключалась в его поразительно умело
манипулирующих щенячьих глазках. Неудивительно, что он так легко сдался
под их напором, когда одним утром по дороге на работу проходил мимо приюта
для животных.

— Танни, уф, перестань плакать, — отодвинувшись от своего парня и полностью

очарованный надутыми губками Чонгука, Тэхён подобрал своего малыша на
руки, что подпрыгивал на месте пушистым комочком, прося сходить с ним
погулять, чтобы он мог справить нужду. — Я схожу с ним в парк прямо перед
домом, — но младший лишь махнул ему рукой, вздохнув, встал с кровати и
натянул спортивные штаны, даже не обратив внимания на то, что на нём не
было нижнего белья.

— Я схожу с ним, малыш. Давай, иди, примешь пока душ, — он пробежался

пальцами по своим непослушным волосам, пытаясь пригладить торчащие пряди.

Тэхён смотрел на них обоих, просияв, когда Чонгук взял щенка из его рук и
сердито, хотя и с обожанием, взглянул на него. Да ладно вам, их милый лав-хейт
было трудно игнорировать, и, хотя некоторые смотрели на них и думали, что это
у них просто игра такая, но это лишь взаправду укрепляло тэхёново ощущение
реальности. Глядя, как Ёнтан и Чонгук взаимодействуют, он вспоминал, как же
далеко они всё-таки зашли. Вырабатывая терпение, примиряясь с самими собой
и своими выборами, наблюдая, как Чонгук медленно познаёт, каково это —
состоять в чём-то столь важном, как отношения... и понимание этого согревало
его сердце. В конце концов, сами отношения — довольно простая штука, но у
младшего с этим, как оказалось, возникли некоторые проблемы. Глядя же на
Чонгука сейчас, улыбающегося и выводящего их собаку на улицу, он заглушил
так и рвущуюся наружу весёлую усмешку. Это взаправду стоило всех их
трудностей, потому что его сердце никогда не отказывалось от Чонгука. Ни
разу. Даже когда Тэхён сдерживался или испытывал приступы горя, раня их
обоих, он всё равно находил свой дом и утешение в сильных чонгуковых руках. И
ночами, когда он ласкал грудь Чонгука, он не мог понять: как же он мог
чувствовать себя неправильно из-за этой любви, которую они так лелеяли
вдвоём?

Конечно, он понимал, что первые их месяцы вместе были неспокойными, за

неимением более подходящего слова. Но, тем не менее, они выдержали
поведение друг друга с неожиданным самообладанием для людей, которые
обрели свою любовь не самым традиционным способом. От ночных рыданий и до
временами замкнутого в себе Чонгука — они прошли через всё это. На самом
деле, они видели друг друга в самые худшие времена, и эта их уязвимость
сблизила их ещё больше в самом простом смысле этого слова. И эта очевидная
истина — основа того, что дало Тэхёну возможность сохранить свои силы, когда
жизнь застала его врасплох.

Конечно, когда он захотел получить технические знания, одной ночью несколько

месяцев назад он попался. Тогда Юнги вместе с остальными убедили их
покончить со своим отшельничеством и насладиться наконец выпивкой и
танцами в каком-нибудь клубе. Тэхён с Чонгуком практически отклонили это
предложение, но ради Юнги и его дня рождения они всё же согласились. К
сожалению, Тэхён, кажется, позабыл, что у некоторых друзей Джина и Юнги
191/202
были общие знакомые, среди которых был человек, которого, как он думал,
больше никогда в своей жизни не встретит. Волей судьбы он столкнулся с Лисой
около барной стойки, пока ждал их напитки, а Чонгук отлучился в уборную. Он
более чем уверен, что никогда не видел, чтобы чьи-то глаза так быстро
наполнялись ненавистью, и, как только Тэхён перевёл на неё взгляд, она
сорвалась. Её напиток оказался у него на лице, намочив его рубашку и кожу
липкой жидкостью, что пахла сильнее, чем была таковой на вкус. Он только и
мог, что тупо смотреть на неё во все глаза, глубоко внутри понимая, что её
ненависть была вполне заслуженной и оправданной.

Чонгук же с остальными не разделяли его мнения на этот счёт. Он помнит

громкие крики, скопления людей, и произошедшее между ним и Лисой вдруг
резко возросло до чего-то более серьёзного. В какой-то момент этой суматохи
вмешался её бойфренд, и, как показывает жизнь, выпивка и гнев — вещи
несовместимые. Внезапно послышались какие-то особо резкие слова, и Чимин с
Чонгуком отнеслись к ним не очень дружелюбно, и когда Тэхён попытался
остановить спор между ними, его отшвырнул к барной стойке парень Лисы. Он
никогда не считал себя жестоким человеком, но инстинкты твердили ему: «Дай
отпор», только вот Чонгук опередил его. Причём в буквальном смысле. Именно
по этой причине их выгнали из клуба, и он помнит, как много извинялся перед
Юнги и остальными их друзьями, но старший лишь похлопал его по спине со
своей привычной чеширской ухмылкой. Он был явно доволен тем, что
празднование продолжится в его собственной квартире.

Однако каким-то странным образом эта ночь помогла ему. Пока Чонгук всю
дорогу хмурился и бормотал себе под нос оскорбления в адрес тех двоих,
промокая его рубашку и лицо, чтобы убрать остатки алкоголя со своего парня,
Тэхён просто смеялся, искренне и с облегчением. Потому что хотя он и понимал,
что сделал бы то же самое, если бы кто-то попытался ранить любого из его
друзей так, как он ранил Джису, он также понял, что они никогда его не поймут.
И в этот раз всё было в порядке. Тэхёна больше не волновало, захотят ли они его
выслушать или же просто возненавидят их с Чонгуком за то, что они сделали.
Они могли продолжать всю оставшуюся жизнь сдерживать свой гнев, да и он
больше не хотел этого делать. Так что пусть выльют на него столько напитков,
сколько захотят — рядом с ним всегда будет Чонгук, который сотрёт с него
ненужную влагу. Который, в первую очередь, напомнит, почему он здесь,
поможет вспомнить, что из всего плохого в этом мире он будет тем хорошим, на
чём можно сосредоточиться и ради чего можно существовать.

Смотри только вперёд. Принцип, по которому нужно жить и который Чимин вбил
ему в голову той ночью, когда он не мог перестать рыдать и повторять,
насколько же он ужасный человек.

«Джису бросила тебя и вышвырнула вас обоих вон — это заслуженно. Но ты

никогда не позволял себе снова быть счастливым, правда ведь?»

И с этими словами и присутствием Чонгука рядом Тэхён в конце концов научился

не извиняться за то, что был по-настоящему, неизмеримо счастлив.

Воспоминания стали туманными: картинки Чонгука, целующего его после душа,

теперь сменились реальностью, в которой две руки обнимали его за талию со
спины. Это заставляет Тэхёна, намокшего под тёплым душем, улыбнуться, пока
капли воды стекают по нему по ним. Он непринуждённо прислоняется к
чонгуковой груди, находя успокоение в том, как интимно соприкасается их
192/202
мокрая кожа.

— Привет, — здоровается он и закрывает глаза, когда в ответ чувствует

оседающие на плече невесомые поцелуи. Чонгук начинает разворачивать его к
себе лицом под водяными струями, и оба смаргивают влагу, прежде чем
столкнуться на середине пути, томно прижавшись друг к другу губами. Даже
так это настоящее искусство: то, как Тэхён полностью овладевает его
вниманием, то, как скользит пальцами по его плечам и изрисованной чернилами
коже, которая вызывает только восхищение. Он проводит пальцем по новой
татуировке на чонгуковой шее — Медузе, которую сделал ему Юнги. Она
красивая, как всегда детализированная, и он не может не задаться вопросом,
как большинство людей на планете может смотреть на эти произведения
искусства и считать их деградацией и упадком культуры.

— Скучал по мне? — спрашивает Чонгук, проводя губами по шее Тэхёна,

позволяя старшему пользоваться моментом и снова и снова исследовать детали
его татуировок.

— Тебя не было от силы минут десять, — но Тэхён не перестаёт улыбаться.

Ответ: «да», конечно же он скучал. Как не скучать, когда каждую минуту его
терзают мысли о Чонгуке? Иногда это озадачивает Тэхёна, но он уже давно
перестал задаваться вопросом, как его любовь к одному человеку смогла стать
такой сильной. Теперь же он просто позволяет себе с каждым днём влюбляться
ещё больше, очарованный своим парнем, его милой улыбкой и задумчивым
характером. Эта его черта никуда не делась, но каким-то образом благодаря ей
Тэхён чувствовал себя ещё более особенным: он был одним из немногих, кто
знал настоящего Чонгука, прячущегося под маской бесстрастия.

— Ага, — выдыхает ему в ухо младший, и Тэхён уверен, что почувствовал улыбку
на его губах. — Так ты скучал?

«Да», хочет сказать он, но это слишком просто. Поэтому он на мгновение

игнорирует заданный Чонгуком вопрос, потянувшись за гелем для душа,
стоящим на полочке, и выдавливает немного себе на руки. Он нежно втирает
мыло в кожу своего парня, двигаясь вниз по его плечам и спине, где, как он
знал, и находилась причина его дискомфорта. Младший проводит слишком
много времени за работой, сгорбившись над клиентами с тату-машинкой в руке,
так что время от времени у него побаливает спина, и Тэхён абсолютно не против
иногда помассировать его мышцы.

— Может быть, — говорит через некоторое время он, скользя кончиками пальцев
по разгорячённой коже, и прекращает свои действия, когда доходит до левой
части его груди. На его губах расцветает улыбка, когда он замечает там новую
татуировку. Опять же сделанную Юнги, но дизайн был полностью разработан
Тэхёном. Непреднамеренно конечно, он ведь не художник. Однажды утром он
всего-то порхал над своим возлюбленным, наблюдая за храпящим Чонгуком,
который то и дело пытался зарыться в кровать, и не удержался, оставив ему на
столике дурацкую записку, чтобы тот прочёл её по пробуждении. Там были
простенькие каракули с цветочками, нарисованные, конечно, ужасно, а над ними
было выведено крошечное «я люблю тебя». Сказать, что он удивился, когда на
следующий день после работы Чонгук появился с этими каракулями, но уже на
своей груди, было бы ничего не сказать. Той ночью Тэхён ещё несколько часов с
нежностью смеялся над рисунком, потому что при всём тэхёновом таланте —
или его отсутствии — Юнги удалось сделать татуировку до невозможного
193/202
милой, и выглядела она на груди Чонгука просто невероятно.

— Может быть? И всё? — пыхтит ему в шею Чонгук, одной рукой скользя по его
обнажённой коже и в отместку сжимая упругую задницу. Это заставляет Тэхёна
лишь захихикать, и он наконец сдаётся и быстро произносит одними губами в
ответ: «Всегда скучаю».

Иногда Чонгук нуждается в небольшом подтверждении их чувств, и, хотя Тэхён

был счастлив делать это, ответ, который он дал, был так же правдив. Их
отношения были очень близкими во всех смыслах этого слова. Некоторые бы
подумали, что они слишком навязчивы или сильно зависят друг от друга, но они
считали, что так и есть. Иметь настолько глубокую близость с одним-
единственным человеком, что находиться вдали от него хотя бы секунду уже
невыносимо — такой была их любовь. Такого раньше не испытывал ни один из
них, и пусть будет проклят целый мир, они откажутся отпустить всё, позволить
этому исчезнуть или увидеть хотя бы одну негативную его частичку.

Но нельзя сказать, что это не выбивало их из колеи время от времени. Тэхён мог
поймать себя на том, что смотрит на Чонгука, ошеломлённый тем, как сильно он
желает его и тоскует по нему. Так сильно, что у него перехватывало дыхание, а
в груди оставалась тревожная тяжесть, готовая к тому, что её прогонит любовь
человека, которого он будет всегда обнимать и которого никогда не отпустит.
Чонгук, естественно, ни в коем случае не возражал. Если Тэхён и узнал что-то
новое о нём за время их новых отношений, так это то, насколько сильно любил
его Чонгук. Каждой частичкой своей души, и даже такой жест, как держание за
руки благодаря ему становился глубоко эмоциональным. В предыдущих
отношениях это казалось скорее привычным, чем чувственным, но с Чонгуком
это прикосновение стало особенным. Спровоцированное лаской, оно излучало
обожание и преданность, заставляя их обоих тонуть друг в друге окончательно
и бесповоротно. Тэхён остро это осознал, и оттого не мог перестать улыбаться
от уха до уха. Даже когда люди бросали на них неодобрительные взгляды, ему
было всё равно. Конечно, были ещё те индивидуумы, которые свысока смотрели
на двух мужчин, держащихся за руки или целующихся, и, хотя Тэхён был
новичком во всём этом, он не понимал, какое им вообще до них дело.

Чонгук, однако, на такое невежество просто продолжал сжимать его ладонь. А

вскоре зашёл так далеко, что начал хмуриться в ответ и отпугивать
потенциальных задир. Не помогало и то, что он был полностью забит
татуировками, да ещё и местами на нём поблёскивал пирсинг. Тэхён в таких
ситуациях просто смеялся, зная, что общество в Южной Корее не шибко любит
людей с татуировками, считая их частью каких-нибудь банд, группировок или
чего-либо ещё в этом роде. Но это заставляло его любить Чонгука ещё больше,
потому что он, несмотря ни на что, всегда оставался самим собой.

— Так хорошо, — неожиданно стонет Чонгук, закрывая глаза и откидывая голову

назад, чтобы старший мог размять его затылок. Ему понадобится энергия,
которую подарил массаж, особенно во время нанесения цветов на последнюю
часть тэхёновой татуировки. Чтобы закончить её и довести до совершенство
наверняка потребуется не одна пара часов. — Чёрт-прямо здесь.

— Ты прямо как Танни, когда я чешу его за ушком, — прыскает Тэхён.

На это младший с наигранной обидой фыркает, двигая шеей из стороны в

сторону, когда Тэхён заканчивает.
194/202
— За исключением того, — говорит он, беря шампунь и намыливая их волосы, и
ерошит тэхёновы с ухмылкой, — что ты уделяешь ему гораздо больше времени,
чем мне.

— Ты такой ребёнок, — улыбается он, и Чонгук не может не притянуть его

ближе, сцеловывая все смешки, кажущиеся бесконечными. — Знаешь, — Тэхён
пробегается пальцами по его груди, — мы кое с чем не закончили, — и Чонгук
любит это, любит ту уверенность, которую он слышит в словах старшего и
которую тот демонстрирует языком своего тела. На протяжении нескольких
месяцев он наблюдал, как Тэхён становился всё более уверенным в своей
ориентации, чувствуя себя комфортнее рядом с мужчиной и говоря о своих
желаниях с куда большей лёгкостью, чем раньше. Не то чтобы Чонгук не любил
заставлять старшего краснеть от непристойных разговорчиков, но его
вдохновляло то, что он больше не превращался в комок нервов, когда хотел
чего-то в постели. Тэхён уже не стеснялся брать инициативу в свои руки, часто
даже толкал Чонгука вниз, седлая его до тех пор, пока его бёдра не начинали
отзываться приятной болью. Даже просто видеть, как он растёт во всём этом,
было сексуально. Да, его пробудившаяся ориентация дала о себе знать чуть
позже, чем это происходило у большинства людей, но, тем не менее, за этим всё
равно было поразительно наблюдать.

— Ты что, пристаёшь ко мне? — Чонгук помогает ему смыть шампунь,

очарованный капельками воды, что собирались во впадинках его ключиц. Он
наклоняется, чтобы сцеловать их, пробегаясь кончиками пальцев по его затылку
и ямочкам на пояснице.

— Да, — без капли стыда соглашается Тэхён, просовывая одну руку между их
телами и обхватывая член младшего. Тепло его ладони более чем приятное, и
ему не требуется особо много времени, чтобы полностью возбудить своего
парня, и Чонгук стонет, когда старший обхватывает зубами кожу его шеи.

— Растяжка? — задыхаясь от ласк Тэхёна, который большим пальцем

надавливает на уретру, он утыкается в него носом и отстраняется только тогда,
когда чувствует, что его возлюбленный убрал свою руку. Тэхён же устраивает
полноценное шоу, нагло слизывая капельки предэякулята, стекающие по его
запястью, и от этого зрелища Чонгук практически рычит.

— Не нужно, — растяжки прошлой ночью было достаточно, и его тело почти

дрожало от желания снова повторить те ощущения. Он тянется к полке и берёт
оттуда смазку, которая теперь всегда лежала здесь. С тех самых пор, кстати,
как им с Чонгуком, уже полностью разгорячённым и сильно возбужденным,
пришлось оторваться друг от друга, потому что младший рванул к тумбочке за
лубрикантом и чуть не навернулся на скользкой плитке. Ну и им бы не очень
хотелось иметь дело с травмами, полученными во время секса.

Открыв крышку, Тэхён выливает немного себе на руку и смазывает член

Чонгука, проводя по его длине, и сжимает его яйца, слыша, как перехватывает у
того дыхание. Ему нравилось дразнить младшего — он любил эффект, который
производил на него, любил смотреть, как Чонгук превращается в самую
настоящую размазню в его руках. Было что-то приторно-сладкое в том, чтобы
дразнить его прямо перед тем, как он вновь возьмёт всё в свои руки и жёстко
трахнет Тэхёна так, как любил это делать.

195/202
— Я полностью готов для тебя, Гукки, — мурлычет он, разворачиваясь, и
упирается руками в стенку душа, подставляя свою задницу Чонгуку.

Младшему приходится закусить губу, борясь с громким стоном, что так и грозил
вырваться наружу от представшего перед его глазами зрелища. Но вместо этого
он подходит ближе, обеими руками впиваясь в его ягодицы и раздвигая
половинки в стороны так, чтобы провести между ними своим членом. Это
дразнящее движение, трение его твёрдого члена о чувствительное колечко
мышц — всё это заставляло старшего стонать, нетерпеливо толкаясь ему
навстречу, чтобы урвать нечто большее.

— Гук.

— Знаю, малыш, — наклонившись ближе, Чонгук сжалился над ним и перестал

тратить время впустую. Он медленно входит в него, и оба в удовольствии
стонут, когда их тела полностью соединяются друг с другом. Он постепенно
набирает темп, доводя их обоих до жаркой неги блаженства, отчего Тэхён
стонет и сильнее вжимается в холодную плитку. Её контраст с его кожей сводит
с ума, но он молит о большем, хочет, чтобы младший вбивался в него до тех пор,
пока все его слова не превратятся в одно сплошное бессвязное месиво.

— Б-быстрее, детка. Пожалуйста, Гук-блять.

Чонгук выполняет его просьбу, целуя во впадинку между лопаток и

приподнимая бедро Тэхёна так, чтобы углубить толчки. Он знает, что попадает
прямо по его простате, — слышит это в сорванном голосе своего парня, когда
тот стонет и едва не задыхается, и это побуждает его вбиваться сильнее,
отдавая процессу всего себя, даже если этот секс не будет таким же долгим,
как их привычный секс в постели.

— Малыш... Тэ, малыш, чёрт, ты так чертовски хорошо сжимаешь меня, — он

проводит пальцем по татуировке своего возлюбленного, буквально заставляя
себя не закатывать глаза от удовольствия, окутавшего всё его тело, только ради
того, чтобы любоваться цветками подсолнечников на медовой коже Тэхёна. — Я
люблю тебя, — шепчет он, потому что иногда ему очень тяжело сдерживать свои
чувства даже во время секса. — Чёрт-Я люблю тебя так сильно, — звук шлепков
кожи о кожу отлетает от стен, создавая пошлую атмосферу, в которой они
всецело тонут вдвоём, и Тэхён лишь кивает в ответ, прижимаясь щекой к плитке
и покачиваясь назад-вперёд на одном месте. Его губы широко распахнуты, с них
срывается тяжёлое дыхание, и у него едва выходит запрокинуть голову назад
для поцелуя.

— Л-люблю тебя.... люблю тебя, Гукки, — выдыхает он в губы Чонгука. Они

вдвоём горят, чувствуя надвигающийся оргазм, и точно не уверены, кто из них
кончит первым, но какофония из их стонов настолько громкая, что эти звуки
точно будут ещё целую вечность звенеть в их ушах.

— Блять... — упирается в него Чонгук; вода давным-давно остыла, но ни одного

из них это не волнует. Не когда их тела продолжает прошибать удовольствием и
не когда кайф не даёт им остыть. — Итак, — он нежно отстраняется, снова
утягивая их под душ и обмывая их потные тела, прежде чем оба вылазят и
начинают вытираться, — ужин сегодня вечером? Новое кафе?

— Мне нравится, как ты спрашиваешь меня об этом сразу после секса, — журит
196/202
его Тэхён, хотя и с теплотой в голосе, вытирая полотенцем свои волосы.

— Я уже напоил и накормил тебя, позволь мне получить хотя бы это.

Цокнув, Тэхён просто бубнит что-то в ответ, направляясь к кровати, дабы

расслабиться на пару секунд, пока Чонгук будет одеваться позади него.
Младший натягивает свою красную фланелевую рубашку, застёгивая передние
пуговицы, и Тэхён осознаёт, насколько по-домашнему они стали чувствовать
себя рядом друг с другом.

— Тогда свидание. Я скучал по нашим прогулкам наедине.

— Я тоже думал об этом.

— Давай быстрее, — Тэхён игриво толкает своего парня в бёдра, крепко

обхватив руками его шею, пока тот вытаскивает его из машины, припаркованной
у тату-салона. Изо всех сил стараясь не рассмеяться, когда Чонгук громко
фыркнул, он кладёт подбородок ему на плечо, целуя в щёку и пытаясь быть
максимально милым. — Пожалуйста?

— Малыш, я вчера ходил в качалку. Мои грёбаные мышцы болят, так что если
хочешь быстрее, то слезай с меня и иди сам, — вразрез со своими словами
Чонгук всё же подбрасывает Тэхёна чуть повыше, когда чувствует, что тот
начинает соскальзывать. Тэхён же поджимает губы, решая остаться на месте и
позволяя Чонгуку делать всю работу самому. Он чуть-чуть отстраняется, чтобы
поправить свой берет, и расслабляется в руках младшего, тыкая его в щёки,
чтобы немного подразнить.

— Тэ, — предупредил Чонгук, но, как и всегда впрочем, позволил старшему

выйти сухим из воды и продолжить вести себя как годовалый ребёнок. Они
наконец-то подошли к главным дверям салона, входя в «Эйфорию», и
колокольчик сверху громко звякнул, оповещая всех об их прибытии.

— Разве я не дал тебе отпуск? — Юнги вышел из дальней части помещения,

держа в руках, облачённых в перчатки, трафарет так, словно собирался делать
кому-то тату.

— Давал, — ответил он после того, как усадил Тэхёна на диванчик, и подошёл к

своему хёну, похлопав того по спине. Опустив глаза ниже, Чонгук посмотрел на
рисунок и приподнял брови, увидев на нём изображение многочисленных
диснеевских персонажей. — Сегодня хотел закончить раскрашивать татуировку
Тэ. Для кого-

Юнги стряхивает его руку и на такое очевидное любопытство лишь закатывает

глаза.

— Для кое-кого.
197/202
— Кое-кого? — спрашивает Чонгук, следуя за Юнги в студию, и через пару
секунд к ним подтягивается и Тэхён. Они вместе проходят внутрь и удивлённо
моргают, увидев своего друга, который собственной персоной сидел в кресле с
закатанным рукавом и сияющим от возбуждения лицом.

— Хосок?

— Тэ!! Гук! — он оживлённо машет им рукой, улыбаясь так широко, что это
создаёт странный контраст с ворчливым мастером, который прикладывает эскиз
с персонажами Диснея к его коже.

С тех пор, как Хосок наконец-то вернулся в страну после обучения танцам в
Штатах, прошло уже несколько месяцев. Тэхён даже помнит тот день, когда они
с Чимином узнали, что их друг возвращается домой, и тут же рванули в аэропорт
с кучей глупых подарков и прочей ерундой, чтобы отпраздновать его
возвращение. Бедняга Хосок, они едва не набросились на него тогда в коридоре
от переполнявшего их счастья. Но Хосок, в своей привычной манере,
отреагировал на это спокойно, счастливо разведя руки в стороны для них двоих
и говоря, как сильно он по ним скучал. В конце концов, им нужно было
наверстать упущенное, и, да — за последние месяцы многое изменилось. К
большому удивлению Тэхёна, на его рассказ про него и Джису Хосок просто
искренне и тепло улыбнулся и крепко его обнял. В его глазах не было ни единого
намёка на осуждение, с которым двум его друзьям следовало бы на него
смотреть и которое он бы спокойно принял, но они бы так никогда не поступили.
По какой-то счастливой случайности жизнь наградила его такими людьми,
которые безоговорочно считали его счастье приоритетным. Это стало очередной
причиной, по которой он смог двигаться дальше, несмотря на все свои ошибки.
Другим радостным открытием было то, что они довольно быстро привязались к
Чонгуку и относились к нему с искренним дружелюбием. Они даже смогли
объединить всех своих друзей вместе, и семеро из них теперь казались
неразлучными.

Ах да, была ещё одна важная новость: Тэхён обнаружил, что Хосок и Юнги стали
проводить больше времени вместе. У них с Чонгуком были свои подозрения на
этот счёт, но они всё равно не лезли в их дела. Все знали, какой Юнги скрытный,
когда дело касается чего-то подобного, и в те редкие моменты, когда им
хватало смелости сказать что-нибудь по этому поводу, ему было достаточно
просто сердито на них взглянуть, чтобы они тут же заткнулись и навсегда
похоронили эту тему.

— Ты собираешься набить татуировку? — перебил его Чонгук, глядя, как

старший располагает на его предплечье трафарет. Хосок на это лишь улыбнулся
ещё шире, свободной рукой показав на Юнги и свою недавно побритую руку, к
которой уже был прикреплён рисунок.

— Агась! Диснеевскую, как я всегда и хотел. Но я всё время боялся позволять

кому-либо набить её мне. Боялся до тех пор, пока не встретил вот этого
талантливого парня.

Тэхён изо всех сил сдерживался, чтобы не запищать в голос, когда заметил
лёгкий румянец на щеках Юнги.

— А почему это ты мне ничего не рассказал? Мы же вроде как лучшие друзья,

198/202
ты, придурок, — он изобразил обиду, глядя, как Хосок сначала открывает свой
рот, а потом тут же захлопывает, когда в студию входит ещё один человек.
Чимин вышел из уборной и помахал им рукой в знак приветствия, заметив, что к
ним присоединилась одна конкретная парочка. Тэхён понял, что это уже
становится нормой — эти трое в последнее время были практически неразлучны.
Чимин долго шёл к тому, чтобы стать лучшим другом Юнги: влечение старшего
легко переросло из интереса во что-то более глубоко платоническое, чему Тэхён
позавидовал бы, если бы не был так счастлив видеть их всех вместе.

— Привет, парни, — поздоровался Чимин и хлопнул Чонгука по спине, проходя

мимо него, чтобы обнять Тэхёна, а потом занял свободное место рядом с
Хосоком.

— Вы знали? — надув губы и слушая дразнящие смешки своих друзей, Тэхён

вопросительно указал на них троих пальцем.

— Он сказал мне прошлой ночью, когда мы тусили, так что не волнуйся, я не

такой уж и особенный. Эти двое просто обожают хранить секретики, — Чимин
украдкой взглянул на Юнги и Хосока, и в его глазах отразилось понимание,
когда те продолжили молчать даже несмотря на то, что внутри Хосок всё ещё
продолжал улыбаться.

На эту сцену Чонгук лишь усмехнулся, не веря в то, что ему удалось увидеть,
как превращается в настоящий беспорядок Юнги. Что бы ни происходило между
ними, он не станет совать в это нос, но при всём при этом он был просто на
седьмом небе от счастья за старших. Они были прекрасными людьми,
поддерживали его так, как никто и никогда прежде, и единственное, что он мог
сделать, — это подарить им в ответ немного такой же поддержки, позволив
всему между ними идти своим чередом. Он развернулся в противоположную от
друзей и своего бойфренда сторону, давая Тэхёну возможность поболтать с
ними ещё немного, а сам поприветствовал ещё двух мастеров, Джухёна и
Мэтью, направляющихся в свою студию. Он достал чернила и установил
машинку, уже привыкший к этой рутине за время работы в «Эйфории». Работать
здесь оказалось просто, и, хотя он никогда не чувствовал себя здесь как не в
своей тарелке, с первого дня ему было здесь относительно спокойно. Ему охотно
верилось, что он с лёгкостью мог влиться в любой ход событий, особенно в тот,
что касался Тэхёна. Все разы, что они проводили у него в студии, были для него
одними из самых комфортных, включая и те, которые заканчивались слезами
после их бесконечных разговоров о себе и о том, как далеко зайдут их
отношения. С тех пор атмосфера в этом месте ощущалась другой — ощущалась
правильной.

Может быть, это было связано с тем, что он просто обожал глупую болтовню
своего парня даже на самые обыденные темы. Большую часть времени Чонгук
предпочитал фокусироваться на своей работе, нежели на беседе с клиентами,
включаясь в разговор лишь тогда, когда чувствовал их нервозность. Говорить с
людьми и одновременно бить им тату помогало, но Тэхёном он был очарован
настолько, что никогда не раздражался из-за его размышлений вслух. Его
глубокий голос был музыкой для его ушей, и Чонгук был уверен, что даже если
его парень прочтёт на этикетке состав чернил, то он будет слушать его очень
внимательно с широкой улыбкой на лице.

— Чонгук!

199/202
Он поднимает глаза и видит заглянувшего в комнату Джина и стоящего прямо
за ним Намджуна, который разговаривал со всеми остальными, не заходя внутрь
небольшой студии.

— И вы что ли тоже? Есть ли ещё хоть какое-то воссоединение, о котором нам не

рассказали? — его слова звучат раздражённо, но они оба знают, что он не имел в
виду ничего подобного. Чонгук начинал наслаждаться такими их сборами
вместе, и это, возможно- нет, это самая большая семья, которая когда-либо была
у него в жизни.

— Вроде как, — Джин улыбается. — Сегодня вечером собираемся у меня дома. Я

готовлю ужин, так что за вами напитки и закуски.

— По какому такому поводу?

— Второй заход празднования выпуска, — взволнованно подпрыгивая у двери,

он указывает на остальных, стоящих снаружи чонгуковой студии. — Однако
будем только мы всемером, — он смешно показывает большой палец вверх, а
после убегает, даже не дождавшись согласия Чонгука. Младший просто
закатывает глаза и вздыхает, натягивая нитриловые перчатки, и в тот момент,
когда он думает об испорченных планах на вечернее свидание, он слышит
родной, успокаивающий голос позади себя.

— Многовато для одного свидания, а? — однако он ухмыляется, не слишком

заботясь о том, что друзья немного подкорректировали их сегодняшние планы.

— Если мне придётся взять ещё один отпуск, чтобы наверстать всё упущенное,
то я это сделаю.

Тэхён смеётся, подходит к небольшой стойке и ставит на неё свою сумку, глядя,
как Чонгук расставляет всё нужное для того, чтобы сегодня закончить
татуировку.

— Может, нам стоит взять нормальный отпуск?

— Мм?

— Ну, мхмм. Чтобы только мы вдвоём.

— Только мы вдвоём? — Чонгук обходит кресло для клиентов и, ухмыльнувшись,

приподнимает голову Тэхёна за подбородок и целует его в губы. — Звучит
неплохо, — говорит он, ожидая ответных действий, но таковых не происходит,
потому что Юнги нагло прерывает их интимный момент. Идея взять такой отпуск
с каждой секундой казалась всё более притягательной.

— Давайте без этих вот своих выкрутасов в моём салоне.

Они слышат, как смеются остальные, заглядывая в комнатку с присущим им

любопытством. Для самых старших в их компании они реально дразнились
больше всех и иногда вели себя как незрелые дети. Он даже и не вспомнит,
сколько раз их с Тэхёном дразнили за их отвратительно очаровательные и милые
отношения, как они их назвали. Их то нарекали влюблёнными подростками, то
спрашивали, когда же у них состоится свадьба. Худшей во всём этом была
необходимость постоянно напоминать хёнам, что в их стране однополые браки
200/202
как бы запрещены, но даже несмотря на это его не волновал закон. К чёрту все
эти запреты, однажды Чонгук сделает Тэхёну предложение, пусть даже и чисто
символическое.

— Да-да. Отвалите все, — он саркастически машет им рукой, захлопывая дверь,

и возвращает всё внимание своему парню, опираясь о стойку и пытаясь
заглушить рвущийся наружу смех.

— Не забывай, что нам придётся иметь дело со всеми ними ещё и сегодня ночью,
— насколько же им повезло, думает Тэхён, потому что, несмотря ни на что, эти
его слова абсолютно ничего под собой не подразумевали. Он более чем счастлив
проводить время в их компании и купаться в ярких лучах, что источала его
жизнь.

— Как весело, — бурчит Чонгук, пиная свой стул в сторону кресла и подзывая
Тэхёна подойти ближе. — Готов, малыш? — он знает: Тэхён не шибко любит
процесс нанесения чернил на кожу и переносит боль, в отличие от Чонгука,
просто ужасно, но младший всё равно гордился своим возлюбленным за то, что
тот во время их работы над татуировкой держался молодцом. Было нелегко
сидеть или лежать часами в одном положении, пока тебя раз за разом пронзает
игла машинки, да и кожа вокруг его бёдер была особенно чувствительной.
Облазящая кожа и процесс заживления лишь ухудшают ситуацию, а
последующий за этим зуд — ещё сильнее. Чонгук всегда уделял должное
внимание тому, чтобы подробно разъяснить клиентам, как правильно ухаживать
за татуировкой, и письменно, и устно, чтобы точно вбить им эту информацию в
голову. Но совсем другое дело, когда упомянутый ранее клиент является вашим
парнем, и домой уходите вы тоже вместе. Поэтому Чонгуку пришлось полностью
взять на себя ответственность за заживление его кожи на несколько недель: он
часто промывал татуировку самостоятельно и обрабатывал её антисептиком,
чтобы не произошло заражения. Тэхён, хвала небесам, был одним из тех, кто
впитывал всю эту привязанность и любовь, словно губка, и Чонгук был готов с
радостью ему всё это подарить.

— Да. Будь нежен, — шутит старший, шурша одеждой, и спокойно принимается

расстёгивать ремень: раздевание теперь стало для него простой обыденностью.

— Я всегда нежен, — закатав рукава своей фланелевой рубашки, Чонгук

подходит к нему ближе, предлагая помочь снять вышеупомянутую одежду, хотя
в этом и не было никакой необходимости. Тэхён же был вовсе не против, и он
был даже благодарен за помощь, потому что в такие моменты обычно
включалась его нервозность. В первый раз, когда Чонгук только начал работу
над его татуировкой, он чуть не оторвал своему парню руку — так сильно он её
сжимал. Ему с охотой верилось, что он прокачался, стал лучше в этом, но, судя
по тому, как Чонгук успокаивал его, держа за руку, в конце каждого сеанса,
лучше он не стал. Тем не менее, вид закатанных чонгуковых рукавов служил
приятным отвлечением, позволяя Тэхёну любоваться татуировками на запястье
Чонгука и его предплечьях, пока тот работал над его подсолнухами.

— Окей, — выдохнул он, садясь в кресло, и откинулся назад, разрешая Чонгуку

стянуть с себя штаны вместе с трусами до колен. Последний цветок, который
требовалось раскрасить, находился прямо на изгибе его бёдер и попы и был
самым большим среди остальных, которые уже были заполнены цветом. Тэхён
не очень-то и жаждал поскорее почувствовать боль и надеялся, что она, как и у
остальных, начнёт затихать уже спустя пару минут. Однако раскрашивание
201/202
всегда было чем-то странным, и он поклялся, что следующая его татуировка
будет чисто чёрной. Но зато он мог, по крайней мере, наблюдать, как его парень
творит чудеса. Это всегда было просто умопомрачительно.

— Надо было дать Юнги пораскрашивать, — Чонгук обрабатывал нужный

участок кожи, щедро сжимая его упругие ягодицы и хлопая по рисунку. — Ты
слишком сильно отвлекаешь меня своими прелестями.

— Помни: ты профессионал, Гук, — он улыбается, смахивая с себя блуждающие

руки, на самом деле практически не обращая внимания на то, что его, на
минуточку, ласкает очень горячий тату-мастер. — Кроме того, мы же оба знаем,
что ты просто-напросто начнёшь ревновать, — он подмигивает ему, пытаясь
смеяться не слишком сильно, когда Чонгук прыскает, принимаясь вставлять
чернила в машинку.

— Я не стал бы ревновать.

Детали, детали — Тэхён мог думать только о них. Хотя и знал, что, отчасти, это
было неправдой. За время в салоне они узнавали друг о друге маленькие
детали, о которых не могли поговорить или узнать о которых у них не было
времени, когда между ними была простая интрижка. За это время Тэхён узнал,
что в его парне была маленькая ревнивая жилка, не слишком проявляющаяся
или разрывающая его изнутри, нет, скорее, она была милой. Однажды мимо его
личной студии проходил клиент, следуя за своим мастером, и случайно заглянул
в дверную щель, через которую было видно, как Чонгук фотографировал бедро
Тэхёна для того, чтобы поместить фото работы в своё портфолио. Он помнит,
как густо покраснел тот клиент, слишком пристально на него уставившись, и
как смотрел на него Чонгук, медленно закрывая дверь прямо перед его носом.
Излишне говорить, что последующие пару дней он беспощадно дразнил
младшего.

— Стал бы.

— Заткнись, красота моя, — усмехается Чонгук, беря в руки машинку и кивая

Тэхёну, мол, пора начинать. Ему в ответ прилетает привычная квадратная
улыбка, и от этого его сердце практически ухает куда-то вниз, а всему виной
парень, сидящий перед ним в кресле. Он знает, что, технически, это не
последний раз, когда Тэхён сидит в этой комнатке и в этом кресле — его парень
упоминал, что хочет запечатлеть на себе ещё больше его работ, — но этот
момент всё равно был каким-то горько-сладким для Чонгука. Это был последний
раз, когда они работают конкретно над этим его дизайном, его- их историей,
нарисованной чернилами, которая оказалась куда более богатой, чем кто-либо
вообще ожидал. С самого начала, с обычного влечения, чего-то зарождающегося
и неизвестного, от переполняемого любовью сердца и боли от желания обладать
кем-то, кто никогда не будет твоим... и до теперешнего момента. Каждое
пятнышко и чернильная линия — всё это являлось подтверждением того, что они
сделали это вместе. Что, несмотря на суматоху, беспорядок и любовь, они всегда
будут друг у друга и смогут исцелиться вместе. Чонгук, который в глубине души
чуть ли не рыдал от радости за них двоих, придвинул свой стул ближе к
неземному человеку, которого с искренним счастьем мог назвать своим.
Последний раз кивнув своему парню, он вонзил иглу в кожу, почувствовав, как
тот моментально напрягся под его ладонями, но довольно скоро вновь
расслабился, растёкшись по креслу, который будет его пристанищем на
следующие несколько часов.
202/202
Тишину разрезало лишь жужжание тату-машинки, Чонгук же сосредоточился на
нанесении жёлтого цвета на красивую кожу своего парня, которую он хотел бы
целовать долгие и долгие годы. Цвет был ярким, живым и прекрасным, и в нём
он видел Тэхёна. Сквозь его размышления его рука опускается к руке Тэхёна,
которая спокойно лежала на его ягодицах. Та сжимает его ладонь в перчатке, и
именно через это прикосновение Чонгук понимает, что им не нужны слова. Он
чувствует это своей душой.

Я люблю тебя.

И Чонгук думает о том, что как-то давно читал где-то, что подсолнухи
символизируют обожание, и мысль об этом поражает его до глубины души.
Потому что когда он поднимает взгляд на Тэхёна, то глаза старшего закрыты, а
на его губах играет красивая улыбка, и Чонгук не может не осознать, настолько
же правдивы были те слова.

Примечание к части

О Боже.... я сделала это. Я правда закончила свой первый, первый блять макси, и
это просто ОАОАЛАОВЛВЛВ
Я планировала переводить потихоньку, потому что началась учёба, но потом
один прекрасный человечек (**омегальма**) написал парочку отзывов, прочитав
которые я не смогла противостоять своему вновь вспыхнувшему желанию
перевести последнюю часть как можно скорее. И вот она, вот он эпилооог. Я
безумно благодарна всем, кто ждал новых глав, кто оставлял отзывы и делился
своими впечатлениями, переживаниями. Наверное, то, что они у вас появились
— самый главный признак того, что переводилось это всё не зря. Пишу это,
бесконечно радуясь и волнуясь, потому что, да, это мой первый законченный
макси, И ДА, Я НЕ ПЕРЕСТАНУ КРИЧАТЬ ОБ ЭТОМ ОК

ещё раз спасибо, люблю самой сильной своей любовью вас, ваша Марго

О, точно, ещё благодарю всех тех, кто помогал мне с ПБ, вы просто лучшие,
спасибо вам❤️❤️❤️

203/202