ДЖИМ ХАТТОН

МЕРКЬЮРИ И Я
1994

1
Перевод с английского Slayer, 2011, prelude-types@mail.ru

Благодарность переводчика за документальную поддержку:

Джонник (Queenrocks),
Grey (Queenrocks),
Veda (Queenrocks).

Иллюстрация переводчика:
Павел Дольский «Самсон и Далила»

2
 СОДЕРЖАНИЕ:

Благодарности (Джим Хаттон) ……………………………………………….. 4

Предисловие (Питер Фристоун) …….………………………………………… 5

Часть первая. Фредди? Кто это? ................................................... 6

Часть вторая. Принимай решение! ........................................... 19

Часть третья. Вынужденная подмена …….….………………………… 31

Часть четвёртая. Йена - на покупки ……..………………………………. 44

Часть пятая. Ты уволен! .............................................................. 56

Часть шестая. Увертюры и новые лица ……..….……………………… 69

Часть седьмая. Дакингхэмский дворец .…………………………………. 81

Часть восьмая. Пристанище .…………………………………………………. 92

Часть девятая. Избавляясь от приятелей …………………………….. 107

Часть десятая. Непротивление ..…..…………………………………….… 120

Часть одиннадцатая. Нет спасения от реальности ……………….… 133

Часть двенадцатая. Живущий сам по себе ………………………….…. 146

3
 БЛАГОДАРНОСТИ

Е сть много людей, которых я хотел бы поблагодарить за оказанную мне

помощь в претворении этого проекта в жизнь. И в первую очередь я хотел
бы поблагодарить Доминик Денни за все его усилия и старания, которые он
приложил, действуя в моих интересах. Без него бы этой книги не было.

Далее. Я хотел бы поблагодарить Тима Уэпшотта, который направил мои

мысли в нужное русло. Также я хотел бы поблагодарить Джайлза Гордона, моего
литературного агента из «Шэйл Лэнд Ассошиэйтед».

Меня переполняют чувства ко всем тем людям, которых я хотел бы

поблагодарить за поддержку меня и моей книги, но, прежде чем сделать это,
сначала я должен принести извинения всем тем, кого я по тем или иным
причинам здесь не упомянул. Итак, моя искренняя благодарность следующим
лицам: Джону Александру, доктору Гордону Аткинсону, Лиз Беннетт, «Bloomsbury
Publishing plc», Джону Дикону, Джо Фаннелли, Лесли Фристоуну, Питеру
Фристоуну, Терри Гиддинсу, Джулиан Хэдли, Роберту Кирби, Соне Лэнд, Дебби
Лэнг, Филиппу Лавдэй, Брайану Мэйю, Билли Маллену, Джону Роуэллу, Доминик
Тейлор, Роджеру Тейлору, Николасу Уэпшотту, Мисе Ватанабэ и, наконец, (но это
совсем не значит, что в меньшей степени), Джеки Ганн и всем членам фан-клуба
Queen.
В заключение - большинство фотографий, которые иллюстрируют эту книгу,
взяты из моей личной коллекции. Однако я хотел бы поблагодарить Ричарда Янга
и Мису Ватанабэ за дополнительно предоставленные фотографии.

Джим Хаттон
Лондон W12
Август 1994 года

4
 ПРЕДИСЛОВИЕ

Ф редди Меркьюри был уникум. И, прежде чем дальше рассказывать, я

хочу признаться в некоторых своих предубеждениях. За те двенадцать
лет, на протяжении которых я был его личным помощником, - об искусстве, о
мебели, о фарфоре, о многих других вещах - я узнал намного больше от него, чем
мог бы узнать на каких-нибудь лекциях или курсах. И ещё – энтузиазм, интерес
Фредди к жизни был невероятно заразительным.
Я считаю, что я счастливый человек – в том смысле, что мне повезло
провести с ним немало хорошего времени. И, хотя, лично я предпочел бы
закончить свою жизнь по-другому, я всё же считаю, что мне повезло ещё и
потому, что я был одним из немногих, кто захотел остаться с ним в его последние
дни. Он был гением музыки - волевым, упрямым, неравнодушным, заботливым
и, прежде всего, неподдельным и искренним.
Среди прочих был Джим Хаттон, которого я знаю уже более двадцати лет.
Впервые мы с ним встретились, оказавшись по разные стороны ресторанной
стойки в одном из торговых центров Сэлфриджа, в 1973 году. Затем связь между
нами прервалась, пока однажды вечером я не попал на ужин к Фредди в его
квартиру. И там был Джим. Мы не видели друг друга несколько лет, но тогда
казалось, что прошло всего несколько недель.
Несомненно, Фредди и Джим были весьма необычной парой. Благодаря их
характерам, жизнь вокруг Фредди и Джима всегда кипела и постоянно
обновлялась - можно и так сказать. И, по крайней мере, скучной она никогда не
была.
Я уверен, что дальше будет ещё интересней. Книга раскрывает доселе
неизвестные стороны жизни того, о ком уже так много написано. Не в характере
Джима быть кем-то другим, кроме как честным и откровенным.

Питер Фристоун
Лондон SW1
Август 1994 года

5
 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ФРЕДДИ? КТО ЭТО?

Б ыл самый обычный и ничем не примечательный уик-энд в конце 1983

года в Лондоне. Я пьянствовал и шлялся по гей-барам и клубам со своим
любовником Джоном Александром. Тогда это был коренастый темноволосый
паренёк и я был от него без ума. К концу того воскресного вечера мы оказались в
гей-клубе под названием «Cocobana», который располагался в подвале одной
гостиницы в Южном Кенсингтоне, что Западном Лондоне. В этом заведении я
был впервые в жизни.
Мы сидели у бара и пили баночное пиво. Клуб был порядком набит
посетителями - одни сновали туда-сюда, другие танцевали под громоподобные
звуки диско, издаваемые динамиками.
Наверное, я пил уже четвёртую банку пива, когда произошло ЭТО. Джон
ушёл в туалет, и тут рядом со мной оказался этот парень… Мне было тридцать
четыре года, он был немного старше. На нём были какие-то нелепые джинсы и
белый жилет и, так же, как у меня, у него были усы. Внешностью он обладал
далеко не выдающейся и не относился к тому типу мужчин, которые меня
привлекали. Я предпочитал мужчин покрупнее и поплотнее.
- Могу я купить тебе что-нибудь выпить? - сказал он.
Я уже достаточно крепко накачался пивом, поэтому ответил:
- Нет, спасибо.
Тогда он спросил меня относительно моих планов на эту ночь.
- Мать твою, ты уже достал! - сказал я. - Спроси об этом моего дружка.
Незнакомец понял, что разговор со мной не клеится и, чтобы закрыть тему,
вернулся к компании своих друзей, сидевших в углу зала.
- Кто-то пытался меня снять, - сказал я Джону, когда тот вернулся.
- И кто же это? – спросил он. – Покажи.
- Вон тот! - сказал я, указывая ему.
- Это Фредди Меркьюри! - сказал он, хотя мне это ни о чём не говорило,
ровным счётом ничего. Если бы он был директором-распорядителем в отеле
«Savoy», где я работал, это было бы совсем другое дело. Но в популярной музыке я
никогда разбирался. Хотя она всё время звучала по радио, я не мог назвать ни
одной группы, или отличить одного певца от другого. Я даже никогда не слышал
о Queen. Джон не был раздражён, что Фредди пытался снять меня. Напротив, он
был даже польщён, что известный певец приставал к его партнёру.
Мы с Джоном продолжили пьянку в «Cocobana» до самого закрытия
заведения в районе полуночи, после чего мы отправились домой в нашу квартиру
в Клэпхеме, что в южном Лондоне. Ранним утром следующего дня я поехал на
работу. Я работал мужским парикмахером при отеле «Savoy» в маленьком
комиссионном магазине парикмахерских принадлежностей, продававшихся по
сниженным ценам.

С пустя четыре или пять месяцев после того вечера в гей-клубе «Cocobana»
Джон пригласил меня поужинать в шикарный ресторан «September» в
Фулхэме на западе Лондона. Я сидел спиной к двери, и мы ели что-то вкусное. Я
ел и думал «какое же это счастье жить такой вот полной жизнью» и что такой ход
жизни меня вполне устраивает. И тут Джон, глядя через моё плечо, сказал:
- Ах, вот и твой друг здесь!
- Кто? – спросил я.
- Фредди Меркьюри, - сказал он, - парень, который пытался тебя тогда
снять… Несколько месяцев назад в Cocobana.

6
 Стараясь сделать это незаметно, я обернулся, и… действительно - увидел
того самого парня. Он обедал с друзьями. Но меня он, я думаю, не увидел.

С пустя некоторое время мы с Джоном переехали в район Саттон в Сюррее,

где мы стали снимать квартиру. Нашей хозяйке г-же Айви Тавернер было
за семьдесят. Мы с Джоном делили две комнаты в мансардном этаже её дома. Это
было достаточно скромное место: спальня, гостиная, небольшая кухня, в которой
места хватало только для того, чтобы что-то приготовить.
Но через некоторое время мы начали действовать друг другу на нервы -
оказалось, что места в квартире нам не хватает. Я не ожидал многого от нашей
совместной жизни, но к тому времени я уже отчаялся построить с Джоном
гармоничные любовные отношения. Я относился к Джону как к своей
собственности, из-за чего он стал воспринимать меня как обузу. Он жаждал
вырваться на свободу. Весной 1984 года, после двух лет совместной жизни, мы
расстались. Я остался жить в квартире, а Джон съехал. Но мы остались друзьями.

В парикмахерской я работал пять дней в неделю, а также каждую вторую

субботу до обеда. Я заканчивал работу около шести, потом добирался домой – от
вокзала «Виктория» 45 минут на поезде - и готовил себе ужин. Так я проводил
большинство своих вечеров.
В доме Айви Тавернер я жил спокойной жизнью. Конечно, в Саттоне пару раз
случались встречи с кем-то из друзей, чтобы набухаться, но в основном я жил в
одиночестве. Я – разборчивый человек и никогда не доходил до того, чтобы идти
и намеренно пытаться кого-то подцепить. Чужим и незнакомым компаниям я
предпочитал своё одинокое общество. Конечно, иногда я хотел с кем-нибудь
познакомиться, и мы могли бы даже перепихнуться, но моя жизненная
философия всегда была такой: "Если это произойдет - это произойдёт. А если это
не происходит – значит, так тому и быть".
По четвергам я получал зарплату. И в эти дни – по четвергам - у меня
появилась привычка ездить в гей-паб «Market Tavern», который находился в
районе Воксхолл южного Лондона. Это было достаточно отдалённое от Саттона
место для того, чтобы напиться, но я воспринимал эти поездки как свою личную
прихоть, своего рода жизненную отдушину. В «Market Tavern» я всегда занимал
одно и то же место - в углу бара. Перед глазами была барная стойка с
неизменным бокалом пива передо мной. В аккуратно закатанном рукаве рубашки
я всегда держал на виду пачку сигарет. На этом месте я мог иногда простоять всю
ночь, выпивая по несколько пинт пива. Я погружался в атмосферу, которая
помогала от всего отвлечься. Развлекался я тем, что наблюдал за компаниями
незнакомых мужчин, удовлетворявших друг друга.

П ришло лето. Выходные в Саттоне стали такими скучными, что я перенёс

свои еженедельные пьянки в «Market Tavern» с четверга на субботу.
Тогда мне казалось, что все те ночи я проводил совершенно один, и никто не
интересовался моей персоной. Но потом выяснилось, что это не так. Много лет
спустя, уже после смерти Фредди, у меня случилась задушевная беседа с Джо
Фаннелли, бывшим любовником Фредди, его домашним шеф-поваром, близким
собеседником и доверенным лицом. Хотя Фредди имел квартиру в Лондоне, в
1984 году он в основном жил в Мюнхене, в Германии. И всякий раз, вернувшись в
Лондон, свои выходные он заканчивал неизменно в ночном гей-клубе «Heaven»,
около вокзала Чаринг-Кросс.
Не знаю как, но Фредди вычислил место, где я выпивал. По пути в «Heaven»
он говорил своему водителю, парню по имени Гарри, чтобы тот заехал в клуб
«Market Tavern». Фредди оставался ждать в своём старом «Мерседесе», а заранее

7
проинструктированный Джо шёл на разведку в клуб и смотрел, кто там сидит.
Если я был в баре на своём привычном месте, Джо подавал Фредди сигнал. Потом
он возвращался в машину к Фредди, и сообщал, что – да, это жалкое существо,
жертва привычек, действительно сидит на своём любимом месте, - и они
продолжали своё ночное путешествие в «Heaven».

Е сли вы - ирландец, также как и я, то 17 марта — это дата, которая

никогда не покидает ваш разум: День Святого Патрика. В 1985 году день
17 марта попал на воскресенье, а накануне ночью я калдырил со своими
ирландскими друзьями в «Market Tavern». Мы договорились, что на следующий
день встретимся и пообедаем в одном пабе. В обед я пью редко, но в тот день я
сделал исключение. Скоро день перешёл в вечер, и я отправился в Саттон, чтобы
отдохнуть и выспаться. Утром мне нужно было быть на работе и, если бы я остался
пить дальше, то обязательно бы перерезал кому-нибудь из клиентов горло во
время бритья.

В следующее воскресенье, 23 марта, был праздник Пэдди Дэй (Пэдди –

шутливое прозвище ирландцев – прим. пер.) и, что примечательно, этот день особенно
врезался в мою память, потому что тогда я вновь встретился с Фредди. День
начался так же, как любой другой. Я поужинал, затем оделся надлежащим
образом для гей-тусовки – джинсы и белый жилет. В то время модным было
выглядеть в стиле «Высокого клона», и обязательно - усы.
В Воксхолле со мной произошла жёсткая измена – пытаясь преодолеть
одним прыжком три ступени, я упал на колени и на жопу, и, за что-то
зацепившись, вылетел из своих джинсов. Они полностью порвались. После
закрытия бара «Market Tavern», я плюхнулся на заднее сиденье миникэба, и
специально прикреплённый ко мне водитель повёз меня домой в Саттон как
конечный пункт моего назначения. Но в ту ночь я решил продолжить
развлекаться и сказал, чтобы вместо Саттона он доставил меня в «Heaven». Это
была случайная навязчивая идея, и я всегда находил её слишком большой и
слишком безразличной к потребностям моей задницы.
Я приехал довольно поздно. Уставший, без задних ног. Это было так далеко,
что мне показалось, что я - на другой планете. Что еще хуже, заплатив за такси, в
кармане у меня оставалось всего 5 фунтов. Зато мне не пришлось платить за вход в
клуб, так как в дверях я встретил одного старого знакомого. И вот я спустился по
лестнице в бар и сразу же заказал пинту пива.
- Не будешь против, если я заплачу? - раздался голос.
Я поднял голову. Это был тот парень из «Cocobana» в 1983 году. Ах, Фредди,
кусок члена! На выпивку у меня денег хватало. Но… мой язык ослабел, и сил на
возражения уже не осталось.
- Нет, лучше я тебя угощу! - сказал я.
- Хм… Тогда большую порцию водки с тоником, - последовал ответ.
С этими словами мои 5 фунтов сразу испарились. Я стал напряжённо думать
только о том, что было бы неплохо, если бы в моих карманах завалялся хотя бы
один фунт стерлингов, на который я мог бы вернуться домой на ночном автобусе.
- А у тебя большой член? - спросил Фредди, смеясь.
Это я позднее узнал, что подобное беспардонное обращение было типичным
стилем Фредди для поддержания разговора. Но мне не нравится отвечать на
подобные личные вопросы, поэтому я сказал:
- Это не Ваше дело, Сэ-эр!
Не будь я таким пьяным, я бы сказал ему: «Отсоси, козёл!» Но я был очень
пьян, поэтому я ограничился всего лишь выговором (с предупреждением), при

8
этом я мастерски использовал его акцент, своего рода среднеатлантический
прононс.
- И ради Бога - избавься от своего лажового американского акцента, - сказал
я.
- Для меня американский акцент пока не доступен, - ответил он.
Он представился - Фредди. Я знал, что его имя - Фредди Меркьюри, но я всё
ещё смутно представлял себе, кто он есть на самом деле и чем он занимается. Да
меня это совсем и не интересовало.
Фредди пригласил меня присоединиться к своей компании, которая сидела
в середине зала. Там были Джо Фаннелли, певец Питер Стрэйкер, ещё парочка
других. Джо был светловолосым, целеустремлённым малым и уже в свои тридцать
с небольшим лет отличался избирательным подходом к жизни и к людям. В моей
памяти не осталось никаких зарубок относительно того, о чём мы той ночью
болтали. Но я помню, что я в основном молчал, предоставив право говорить
остальным.
Чуть позже Фредди прошептал мне на ухо:
- Давай! Пойдём… Потанцуем…
Мы направились на танцпол. В те дни, если я хорошо накатывал, то я мог
иногда не-по-детски оттопыриваться на танцполе. В тот вечер я хотел отдохнуть
по полной программе и танец овладел мной – танцпол раскалился от ритмов и я
готов был танцевать с кем угодно, кто попадётся мне на пути. На протяжении
нескольких прекрасных часов я носился с Фредди над танцполом. Я думаю, что
тогда он был просто восхищён моим неосознанным и искромётным танцем.

О коло четырех часов утра Фредди решил, что ему уже достаточно
фестивалить, и он пригласил всех нас к себе в квартиру на Стаффорд
Террас, 12, в Кенсингтоне. На заднем сиденье автомобиля мы сидели рядом.
Берлога Фредди располагалась в полуподвальной части дома. Коридор и
столовая были на уровне земли. Кухня – уровнем выше. А спальни были в
подвале – окно спальни Фредди выходило на улицу, а окна Джо Фаннелли – во
двор. А большая гостиная окнами выходила в маленький садик во дворе.
На улице уже светало, но все мы, приехав к Фредди, были настроены на
продолжение вечеринки. В какой-то момент Фредди предложил мне порцию
кокаина, но - нюхать кокаин - это не в моих моральных правилах.
- Нет уж, спасибо, - сказал я. – Такие штуки я не употребляю.
Было время, когда я мог скурить косяк соломы, но ничего сильнее я никогда
не пробовал. К тому же, я уже под завязку набулькался и, вместо того, чтобы
засовывать себе что-то в нос, я с интересом стал наблюдать за игрой Фредди с
двумя его кошками, Тиффани и Оскаром.
Несмотря на то, что в комнате стоял шум и гвалт от беспокойной
деятельности находившихся в ней людей, мы с Фредди всё это время ласкались.
То и дело мы - то прикасались друг к другу, то подмигивали, то кивали. В итоге,
мы с Фредди завалились в постель. Мы были настолько пьяны, что только и
могли, что поглаживать друг друга, но пользы от этих поглаживаний было
немного. Фредди ласково прижимался ко мне. Так мы лежали и болтали до тех
пор, пока нас не заплющило, после чего мы окончательно вырубились. А утром
мы, снова переплетясь в вожделенной страсти, продолжили начатый ночью
разговор. Когда мы дошли до обсуждения того, чем каждый из нас занимается в
жизни, я сказал ему, что я парикмахер. А он сказал:
- А я певец.
Затем он предложил выпить по чашечке чая.
Позже, около полудня, когда я уже уходил, Фредди дал мне свой номер
телефона.

9
 - Равноценная оплата за проведённую ночь? - сказал я.
- Ну, всё что могу.
После этого я ничего не слышал о Фредди и больше не думал о нём.

Т ри месяца спустя, в начале лета, он напомнил о себе. В пятницу я

вернулся домой с работы и начал готовить блюдо под названием
«бангерс» - из пюре, гороха и жареного лука. Только я закинул вариться
картофель, как внизу зазвонил телефон. Г-жа Тавернер позвала меня к телефону,
и я спустился вниз. Голос на другом конце тихо произнёс:
- Угадай, кто это?
Я назвал наугад несколько имен, но - безуспешно.
- Это Фредди, - сказал он. – У меня намечается небольшая вечеринка.
Приходи.
- Не могу, - ответил я, - я как раз собираюсь ужинать.
- Да ладно, бросай прямо сейчас все свои дела и приходи, - потребовал он
настойчиво. - Хорошо проведёшь время, я обещаю.
Я бросил варить свой «бангерс» и поехал к Фредди. Я чувствовал, что не
хорошо приходить с пустыми руками и от меня должен быть какой-то подарок. Но
у меня не было даже бутылки вина. Поэтому на вокзале «Виктория» на 2 фунта я
купил для Фредди два букета фрезий.
Потом я доехал на автобусе до Кенсингтон-Хай-Стрит и дальше пошёл
пешком. "Это глупо. У тебя крыша едет!» - думал я. Никогда раньше я не дарил
парням цветы, и сейчас меня удивляло уже то, что я вообще купил их. Кроме того
цветы оказались какими-то полузасохшими. Когда я повернул на Стаффорд
Террас, за цветы мне стало совсем стыдно, и я раздражённо бросил их в урну.
Знал ли я тогда, что фрезии были одними из самых любимых цветов Фредди?
Если бы я всё-таки подарил их ему в тот день, он бы просто сошёл с ума от
радости.
Поэтому, когда Фредди открыл дверь, я просто одарил его одной большой и
жизнерадостной улыбкой. Мы обнялись и спустились в гостиную, где нас ожидали
остальные гости. Их было примерно шесть человек. Я чувствовал опасения по
поводу встречи с друзьями Фредди. Когда мы собрались подняться в столовую,
один из гостей вдруг схватил меня за плечо и больно сжал его.
- Всё в порядке, - сказал он, - не обращай на меня внимание.
Мне пришлось посмотреть ещё раз.
- Иисус! - сказал я.
Это был Питер Фристоун, мой бывший коллега из универмага на Оксфорд-
стрит в Сэлфридже. Я знал его ещё до работы в отеле «Savoy». В то время я
работал помощником продавца париков, а Питер работал менеджером в
ресторанчике «Orchard Room», располагавшемся в цокольном этаже универмага.
Потом он работал костюмером в Королевском оперном театре, а теперь он работал
у Фредди, помогая ему по хозяйству и выполняя его поручения.
Питеру было тридцать с небольшим. В нём было больше шести футов роста,
он возвышался над всем вокруг, большой и коренастый. У него было круглое лицо
и теплая улыбка. Я бы сказал - он был ширококостным, не было тонкой кости в
его теле.

Ф редди и другие всегда называли Питера - Фиби. Фредди любил

придумывать всем прозвища – обычно он изменял их пол на
противоположный. Сам он был Мелиной, затем Мелиной Меркаури, наподобие
искромётной греческой актрисы. Джо кратко именовался Лайзой, или Лайзой
Фаннелли. (Хотя я назвал эту книгу «Меркьюри и я», я - единственный, кто всё
время, пока мы были вместе, называл его Фредди).

10
 Во время ужина я сидел рядом с Фредди. В определенный момент Фредди
нюхнул порцию кокаина и, начав болтать, уже не мог остановиться. Своим
дребезжащим голосом он без остановки что-то бубнил и под конец его слушали
только стены.
После ужина мы направились в клуб «Heaven», и, пробыв там несколько
часов, вернулись в Стаффорд Террас. Все гости Фредди, особенно парень по
имени Пол Прентер, любыми путями пытались выяснить, кто я такой.
Вообще, я не чувствовал легкости в общении с Прентером. Это был
невзрачный усатый парнишка в очках. Его глазки постоянно бегали и шныряли
по комнате, наблюдая за всем, что происходит вокруг, не оставляя без внимания
ни одного движения. Хоть он и был довольно разговорчивым, но всё-таки
отличался повадками настоящей суки.

Среди друзей Фредди вообще было немало стервозных говнюков. Как

водится, все они постоянно боролись за его внимание. По гей-тусовке я ни с кем
из них раньше не пересекался, и я отличался от большинства друзей Фредди. Я
пришёл к ним чужаком, и я так и остался для них человеком-загадкой. Они знали,
как меня зовут, где я живу, чем занимаюсь, но не более. Когда они задавали мне
вопросы, я любыми путями уклонялся от ответов. Это было не их собачье дело!

А вот Фредди в тот вечер у меня ничего не выпытывал. Мы с ним

разложили по полочкам все события, произошедшие с нами за последние
три месяца. За это время я ничего не слышал о нём, и в ту ночь он мне объяснил,
почему так произошло. После нашей последней близости ему нужно было
возвращаться в Мюнхен. В то время его официальное место жительства было там,
так как он бегал от уплаты налогов, а чтобы такое было возможно, необходимо
было жить вне Великобритании. Также он провёл турне по Австралии, Новой
Зеландии и Японии со своей группой Queen.

В январе Queen выступали в качестве хэдлайнера на крупнейшем в мире рок-

фестивале «Rock in Rio», состоявшемся в Рио-де-Жанейро, в Бразилии. По всем
параметрам эта поездка оказалась для Фредди одним сплошным геморроем. Он
рассказал мне, что их везде возили в бронированном автомобиле в
сопровождении кортежа полицейских на мотоциклах. Иногда они внезапно
меняли маршрут движения и проезжали по каким-то глухим и загадочным
улицам. Один полицейский развеселил Фредди тем, что пытался затолкать
заряженный пистолет себе в трусы. А однажды Фредди с Джо смылись из отеля,
надеясь спокойно побродить по магазинам, но скоро были окружены толпой
фанатов. Ради собственной безопасности им пришлось укрыться в одном из
магазинов и сидеть там до тех пор, пока служба безопасности не освободила их.
Даже великий футболист Южной Америки Диего Марадона оказался фанатом
Queen, и когда он встретился с Фредди, то подарил ему футболку.
На концерте в Рио-де-Жанейро Фредди едва не совершил ужасную ошибку.
Во время исполнения песни «I Want to Break Free» Фредди вышел на сцену
переодевшись женщиной, причём на грудь он нацепил пластиковый бюст с
огромными сиськами. Бразильцы относились к этой песне как к гимну их
национального освобождения и расценили наряд Фредди как оскорбление. На
сцену полетела всякая фигня, и дело постепенно стало принимать хреновый
оборот - пришлось быстро смываться со сцены и вырубать оборудование.
Единственная песня Фредди, которую я всегда по достоинству оценивал, это
«Love Kills» - его первый сольный сингл. В конце 1984 года в гей-клубах Лондона
это был мега-хит. Фредди только что выпустил свой первый сольный альбом «Mr.

11
Bad Guy», посвященный его кошкам, и свой второй сингл «I Was Born to Love
You».

П ока Фредди рассказывал мне о событиях, которые этим летом

происходили в его жизни, мы обнаружили, что между нами зародились
какие-то особенные чувства. Я почувствовал, что влюбляюсь в Фредди, забыв о
его месте в жизни. У него были большие карие глаза, и он был очень уязвимым,
как ребенок. Он совершенно отличался от тех мужчин, которых я предпочитал до
него: я любил больших мужчин с короткими сильными ногами, у Фредди же была
тонкая фигура, осиная талия и самые худые ноги, которые я когда-либо видел.
Кроме того, при всех его очевидных жизненных успехах и достижениях, он
произвёл на меня впечатление поразительно неуверенного в себе человека. Ещё
меня подкупало в нём то, что он показался мне таким искренним. Всё - я был на
крючке!
Фредди рассказал, что когда он впервые увидел меня, на него нашло
озарение, потому что своей внешностью я походил на его кумира Берта
Рейнольдса, которым он восхищался. В его вкусе были как раз такие мужчины -
большие и сильные хищники с нежным и любящим сердцем.
После трех месяцев молчания мы были готовы возобновить наши
отношения. В глубине души я понимал, что мне лучше воздержаться от общения с
Фредди: он был одной из крупнейших рок-звёзд в мире, а меня нисколько не
привлекала эта сторона его жизни.

Ночь мы провели вместе. Я покинул его в полдень. Фредди собирался в

аэропорт «Хитроу», откуда ему предстоял полёт домой в Мюнхен, а моя жизнь в
Лондоне должна была продолжиться в прежнем ритме. До Кенсингтон-Хай-
Стрит, откуда отходил автобус до вокзала «Виктория», я пошёл пешком.
Медленно я брёл по улице с поникшей головой. Но не потому, что мне было
грустно или я чувствовал себя несчастным. Наоборот.
Мимо проехала машина Фредди, но я этого не заметил. Позже он
рассказывал мне, что когда он заметил меня, то подумал, что я выгляжу
расстроенным и это огорчило его. Он сказал Джо и своему водителю:
- Вот бредёт мой мужчина... По-моему, он выглядит очень несчастным?
Но я не был несчастным, просто я был погружён в раздумья. Но Фредди всё
равно говорил, что у него был соблазн повернуть назад и подбодрить меня.

На следующий день я вернулся на работу в «Savoy», и жизнь моя,

совершенно лишённая всяких событий, вернулась в своё прежнее русло. А в
пятницу в парикмахерскую позвонил некто из офиса Queen, и сказал, что Фредди
ожидает меня сегодня вечером и я должен лететь к нему в Германию. За мной
будет отправлен водитель, который заберёт меня после работы из «Savoy» и
отвезёт в аэропорт «Хитроу». Я запаниковал. Я чуть не плакал. Я был совершенно
подавлен.
- Мне очень жаль, - извиняясь, сказал я незнакомцу на том конце провода, -
но мне это не по карману. Я не могу позволить себе подобные расходы.
- Вам не нужно беспокоиться об этом, - последовал ответ, - Ваш билет уже
оплачен.
Тем же вечером, после того, как я запер дверь парикмахерской в «Savoy»,
водитель Фредди передал мне билет компании «Lufthansa» и вскоре я вылетел в
Мюнхен.

12
 Э тот полет был особенно приятным. Впервые в жизни я летел первым
классом. В моём распоряжении был отдельный салон с четырьмя
молодыми стюардессами, готовыми исполнить любой мой каприз.
Мои чувства по поводу предстоящего уик-энда были довольно
неоднозначными. Хотя я был взволнован, что он купил мне билет, в то же время я
был весьма раздражён поступком Фредди, потому что я всегда хотел сам
оплачивать свои поездки и по-прежнему никому не быть обязанным. И вот,
теперь я впервые не мог позволить себе быть независимым. Я был всего лишь
парикмахером, получающим 70 фунтов в неделю.

Когда самолет приземлился в аэропорту Мюнхена, там уже ждал Фредди. Он

был с Джо и Барбарой Валентин, немецкой актрисой, которую в те дни называли
«немецким ответом Бриджит Бардо». Тогда Барбара являлась культовой фигурой
благодаря своей работе с модным немецким режиссёром Райнером Вернером
Фассбиндером.
Фредди схватил и обнял меня. Такое открытое проявление любви жутко
смутило меня. В тот же день британская бульварная пресса опубликовала на
первых страницах нашу фееричную фотографию, но Фредди мало беспокоило,
что кто-то мог сфотографировать наши объятия. Он считал, что в Германии люди
были более терпимыми, хотя, конечно же, в аэропорту многие наблюдали за
нами.

Из аэропорта мы совершили получасовое автомобильное путешествие по

темноте до апартаментов Фредди. Как только мы приехали, он набросился на
меня. Пока мы не потрахались, он не дал мне даже разобрать свою сумку. Мы
трахались около получаса. Для меня оказалось весьма познавательным то, что он
был очень импульсивным в сексе, который, к счастью, доставлял нам обоим
огромное удовольствие. Когда в нём пробуждалось сексуальное возбуждение, его
невозможно было остановить - он хотел всё и сразу. Он был очень сексуальным
мужчиной, и я думаю, именно тогда я начал влюбляться в его удивительно
стройное тело, чему я был приятно удивлён. Объём его талии был всего двадцать
восемь дюймов. Конечно, секс между нами отличался и пошлостью, и
извращениями, но в то же время наш секс был и очень нежным - никакой
ненужной акробатики. Фредди мог быть как активным, так и пассивным, но
второе обычно преобладало в наших сексуальных отношениях. Это зависело от
времени месяца! Я думаю, что в эти первые дни наших отношений Фредди думал
только о том, как бы потрахаться. Теперь, когда прошло столько лет, я бы не
сказал, что это можно было назвать любовью. На тот момент это был просто
безумный раскалённый секс.

Когда мы вышли из спальни, Фредди показал мне свои апартаменты. Это

была квартира на третьем этаже четырехэтажного жилого дома. В квартире было
две спальни. Они были светлыми и просторными, с небольшим количеством
мебели, но обставленные с большим вкусом. Подготовленный к ужину обеденный
стол весь сиял и блестел. Вскоре приехали гости Фредди - главным образом его
англоговорящие немецкие друзья. После ужина мы отправились в богемный
район Мюнхена под названием «Бермудский треугольник», в котором были
сосредоточены лучшие гей-бары. И, в конце концов, мы остановились в
замечательном клубе под названием «New York, New York».
В этом клубе Фредди был почётным клиентом и один угол был
зарезервирован исключительно для него и его ближайшего окружения, которое
благоговейно именовалось «Семья». Как обычно, Фредди опять нанюхался
кокаина и при звуках песни «New York, New York» он поймал своё второе

13
дыхание. Как только я выпил несколько порций спиртного и стал немного
веселее, я схватил его, и мы безрассудно направились на танцпол.

В ту ночь Фредди носился со мной как с писаной торбой и представлял меня

своим друзьям. К моему огромному удивлению, я произвёл среди них
нешуточный переполох. Передо мной открылись двери в совершенно новый мир.

Несмотря на то, что мы вернулись под утро, в субботу я проснулся рано и

пошёл на кухню, оставив спящего Фредди. Я сделал себе чашечку кофе и стал
наблюдать через окно спальни за происходящим на улице. Постепенно квартира
начала просыпаться. Фредди встал ближе к полудню и Джо отправился за
продуктами. Мы с Фредди опять остались наедине. Мы сидели на диване и,
прижавшись друг к другу, и болтали обо всём подряд, что приходило в голову.
Так, мы не заметили, как наступил вечер.
После ужина мы предприняли очередную вылазку в пабы и клубы. Я
обнаружил, что уже стал известен как «человек-загадка» и «правая рука Фредди
Меркьюри». Всё гей-сообщество Мюнхена ломало голову, кто я – чёрт возьми! –
такой, ведь Фредди всем представлял меня просто - «Мой новый мужчина». Мы
смеялись и танцевали всю ночь и, вернувшись домой, упали в постель и опять
занялись сексом.
В воскресенье после обеда мне нужно было возвращаться в Лондон. Мне так
не хотелось расставаться с Фредди. Как только мой новый друг привёз меня в
аэропорт, я начал мысленно готовить себя к возвращению к своей тихой и
скромной жизни в Саттоне, к ежедневной рутине в парикмахерской отеля
«Savoy». Я был взволнован, вспоминая о проведённых с Фредди выходных, но
своей душе я не осмеливался признаться в своих чувствах. Машинально я делал
стрижки, брил клиентов, но внутри меня бушевало ощущение счастья, что я
нашёл Фредди. Я написал ему письмо с благодарностью за замечательные
выходные и вложил в конверт открытку, на которой был нарисован кот,
подсматривающий за жуком. На открытке я надписал - «Шпион». Я был очень
взволнован, когда Фредди перезвонил в течение недели.

С вои выходные в Лондоне я провёл в ставшим почти родным для меня гей-
клубе «Market Tavern», где я выпил несколько кружек пива. В воскресенье
я позволил себе устроить завтрак в постели, затем стал приводить в порядок сад г-
жи Тавернер, что доставляло мне большое удовольствие. Мне всегда нравилось
заниматься садом, и я мог весь день возиться с кадками и обрезать деревья.
В одной из песен Фредди под названием «I was Born to Love You» были такие
строки: «Так трудно поверить, что это происходит со мной, я испытываю
потрясающие чувства». Именно это и происходило со мной, когда я думал о своих
отношениях с Фредди. В следующий раз мы увиделись с Фредди тогда, когда он
пригласил меня поприсутствовать на съёмках видео для этой самой песни в
студию в Ист-Энде в Лондоне. По сюжету видео два голландских танцора
исполняли подходящий больше для душных баров танец, изображая француза и
его сексуальную партнершу. Вечером на съёмках произошёл несчастный случай.
Француз подбросил девушку над сценой, но она поскользнулась и разбила голову.
Фредди остановил съёмки и повёз её в больницу. Пока девушкой занимались
врачи, Фредди ждал в коридоре. Несмотря на позднее время, визит Фредди в
больницу произвёл сенсацию и вскоре он уже раздавал автографы возбуждённым
молодым медсёстрам и страдающим бессонницей пожилым пациентам.

В следующую пятницу меня опять ждали авиабилеты на Мюнхен и, по сути

дела, там меня ждал мой первый конфликт с Фредди. В этот раз я отклонил его

14
щедрый жест, чтобы в «Хитроу» меня вёз его водитель. Всё это представлялось
мне просто глупой тратой времени: он должен был сначала ехать в район Вест-
Энд из Западного Лондона, а затем ехать обратно в «Хитроу». Вместо этого я
воспользовался метро. В Мюнхен я опять летел первым классом.
В аэропорту меня встречал Джо, но Фредди с ним не было. Джо сказал, что
Фредди занят каким-то важным контрактом. Обычно Джо знал о каждом шаге
Фредди – тот посвящал его во все свои дела, но в тот вечер Джо не имел ни
малейшего представления о том, где был Фредди. По крайней мере, так он сказал.
Он даже не был уверен, что Фредди будет ночевать в ту ночь дома.
Согласно указаниям Фредди, сначала Джо устроил мне экскурсию по барам
«Бермудского треугольника» и в конце мы опять очутились в клубе «New York,
New York». Джо засобирался домой, решив, что уже достаточно здесь торчать, но я
захотел остаться. Тогда Джо оставил меня под присмотром одного из членов
«Семьи», здоровенного милого ирландца по имени Патрик.
После закрытия клуба мы отправились с Патриком к нему домой, чтобы ещё
немного выпить, и потом он проводил меня до самой квартиры Фредди.
Оказалось, что Фредди был уже дома, и я подумал, что он уже спит. Я тихо
разделся, нырнул в постель и прижался к нему.
- Ты откуда вернулся в столь ранний утренний час? – холодно спросил он.
- От Патрика, - ответил я.
Он ничего не ответил и за всю ночь не проронил ни звука. На следующий
день мы несколько часов не разговаривали. Наконец Фредди первым сломал лёд
и извинился за своё отсутствие в аэропорту, когда я прилетел.
Не знаю почему, но интуиция мне подсказывала, что где-то в городе у
Фредди есть другой любовник. Я проанализировал своё пребывание в Мюнхене
две недели назад и отчётливо понял, почему Фредди тогда так настаивал на моём
приезде - я был просто частью какой-то любовной игры. Он хвастался мной,
чтобы другой любовник узнал обо мне и стал ревновать. Фредди мастерски всем
этим управлял.

Той ночью мы с Фредди и с «Семьёй» опять оказались в клубе «New York,

New York». И там я ощутил на себе неприязнь одного довольно крупного молодого
немца, которого мне показала Барбара Валентин. Фредди предпочитал как раз
таких мужчин. Я бы сказал, это был такой «бомбовоз», «толстый верзила». И
хотя этот парень по имени Винни Киркенбергер, был довольно толстым –
возможно потому, что он был владельцем ресторана, – и так же, как у меня, у него
были тёмные волосы и усы, в отличие от меня выглядел он очень агрессивно.
Всякий раз, когда появлялся Винни, Фредди начинал суетиться вокруг меня,
и тогда чернявый немец пронзал меня своими гневными взглядами. Вернувшись с
Фредди той ночью домой, у меня был соблазн сказать ему, что я не готов быть
пешкой в его игре. Но как только мы оказались в постели, я решил ничего не
говорить.
На следующий день, в воскресенье, мы возились в квартире по хозяйству,
ласкались на диване и смотрели телик. Затем я улетел домой и в течение
следующих двух недель отправил Фредди несколько писем. Теперь он стал
большой частью моей жизни.

В следующие выходные Фредди вернулся в Лондон и впервые представил

мне Мэри Остин, миниатюрную голубоглазую женщину с ухоженной
кожей и волосами до плеч. Во время нашего знакомства Мэри держалась
сдержанно, но очень приветливо. В принадлежащей Фредди компании «Goose
Productions» она работала секретарём, управляя всеми его делами и выплачивая

15
сотрудникам жалованье. Мэри жила и работала недалеко отсюда, где-то в ста
ярдах, в квартире, принадлежащей то ли Фредди, то ли его компании.

В следующие выходные я, по доброй традиции, опять улетел из Лондона в

Германию. Автомобиль встретил меня и когда я вошёл в квартиру, там уже ждал
Фредди, чтобы поприветствовать меня. Потом он ошарашил меня новостью: он
сказал, что они с Винни сейчас уезжают из Мюнхена на «Холмы Баварии» – с
этим он меня покинул. Ночью он не пришёл домой. Но я не сильно расстроился
из-за этого. Возможно, я был немного наивным. Я надеялся, что эта поездка была
просто их очередной бессмысленной попыткой спасти обречённый роман.

Телефон зазвонил утром. Это был Фредди, который приглашал меня и Джо
на встречу в ресторане Винни, в отдельном номере наверху. До ресторана Винни
мы прошли пешком через город, решив, что можем себе это позволить. Фредди
ликовал, встретив нас:
- Отлично, идёмте отсюда!
Мы пошли обратно той же дорогой и по пути зашли в зоомагазин, в котором
мы с умилением стали наблюдать за котятами. Фредди напокупал уйму консервов
кошачьего корма на любой вкус, которые невозможно было купить в Лондоне, а
также какие-то игрушки для его любимцев, Тиффани и Оскара.
Когда мы вышли из магазина, кое-что случилось. Мы переходили улицу, и
вдруг Фредди запрыгнул мне на руки. Если бы я не поймал его, он бы упал и
разбился об землю. Губами он припал ко мне во влажном поцелуе, и я чуть не
задохнулся. Мне было настолько неловко, что я сбросил его и побежал. Фредди
погнался за мной. Несколько раз он пытался меня догнать, прежде чем
прекратил преследование. Для меня неприемлемы такого рода поступки в
общественных местах, поэтому я продолжал держаться подальше от Фредди.
Когда мы вернулись в квартиру, Фредди окончательно потерял рассудок и
завалил меня в постель. Его напор был просто невероятным. Потрахавшись, мы в
изнеможении раскинулись на диване и стали смотреть телевизор. Это был самый
дикий и грязный секс за всё время, что мы друг друга знали. На диване мы с
Фредди обычно сидели, тесно прижавшись друг к другу. Иногда мы лежали
ногами друг к другу, в позе «69» и тогда я делал ему массаж ног. Днём мы редко
пили что-то крепче воды или чая, зато каждый вечер мы быстро изменяли этой
традиции.

Фредди любил старые чёрно-белые фильмы и ранние классические вещи

эпохи Бетт Дэвис, производства «Technicolor». Также он любил старые комедии,
такие, как «В джазе только девушки». Но самыми любимыми его фильмами были
фильмы братьев Маркс. Фредди был их большим поклонником, что доказывали
названия двух альбомов Queen – «A Day at the Races» и «A Night at the Opera». Это
достаточно известный факт, что за разрешением на использование этих названий
группа официально обращалась к Граучо Марксу. Фредди рассказывал мне, что
его ответ был очень сердечным и, как и ожидалось, весьма остроумным. Он
ответил:
- Я очень польщён тем, что для названия одного из ваших альбомов вы
использовали название моего фильма, и я рад, что это название оказалось для
вас успешным. И я был бы очень счастлив за вас, если бы вы назвали свой
следующий альбом так же, как мой последний фильм, «Greatest Hits of the Rolling
Stones»!

В следующие выходные в Стаффорд Террас был раскрыт один

невероятный секрет Фредди. В воскресенье после завтрака пришли

16
несколько его друзей – подрядчик по строительству Тревор Би-Би Кларк,
художник Руди Паттерсон, Мэри Остин со своим любовником, бывшим
участником группы Тома Робинсона под названием «Sector 27», музыкантом Джо
Бертом.
- Мы все отправляемся на прогулку! - объявил нам Фредди.
Был восхитительный солнечный день, и мы шли пешком около двадцати
минут – мы прошли около полумили, пока не оказались у длинной стены с
воротами. Фредди распахнул их и повёл нас через таинственный волшебный сад.

Гарден Лодж, 1 в Логан Плэйс — это большой грузинский дом, окружённый

большим садом в английском стиле и толстыми кирпичными стенами.
В конце семидесятых Фредди купил этот участок у банковской семьи Хоар –
соответственно, Фредди не замедлил придумать ему название: Хоар Хаус. И дом, и
участок были в весьма запущенном состоянии, и у Фредди, судя по всему, уже
имелся выстраданный за годы грандиозный план по их капитальной
реконструкции и обновлению. В то воскресенье последние из работавших
строителей и декораторов уже были близки к завершению работ. Место было
почти готово к переезду Фредди.
Парадный вход Гарден Лодж вёл в большой и светлый коридор с элегантной
широкой лестницей. Двухстворчатые двери слева и справа вели в две
впечатляющего размера просторных комнаты с паркетными полами и огромными
окнами, смотрящими в сад. Комната справа была более величественной,
благодаря своему монументальному, грандиозному пространству с высокими
окнами и галереей менестрелей. Именно окна делали её похожей на студию
художника. За этой комнатой были кухня и столовая.
Поднявшись наверх, мы услышали стук молотков, доносившийся из
нескольких комнат. Фредди представил нам на обозрение свою огромную
спальню. С лестничной площадки мы сразу попадали в гардероб в форме белого
купола. По обе стороны были ванные комнаты, одна из которых была облицована
итальянским мрамором с золотыми вставками. Ванная комната слева была
облицована плиткой из белого, серого и розового с прожилками мрамора, и в ней
красовалась джакузи, способная без труда вместить трёх человек. Сверкающую
глянцем ванную с правой стороны украшали чёрные панели. Расположенные
между ванными комнатами большие раздвижные двери всегда оставались
открытыми и вели в спальню. Стены спальни были оклеены фактурными
муаровыми обоями розовато-кремового цвета. Напротив входа в спальню
располагались большие окна, ведущие на длинный балкон, справа также было
окно, выходящее в сад. В левой части спальни стояла кровать Фредди, которая
была поистине королевских размеров.
Сад, несомненно, был настоящей жемчужиной, придававшей дому
абсолютную неповторимость. В этот первый поход в Гарден Лодж большую часть
времени мы провели в саду, сидя на маленьком холмике, загорая на солнце и
веселясь. Раньше Фредди мимоходом упоминал о Гарден Лодж, но я не ожидал,
что дом окажется настолько великолепным. Но, несмотря на этот красивый
лондонский дом, Фредди всё ещё считал, что его основное место жительства - в
Германии.

Р абота над альбомами Queen велась как в Лондоне, так и в Мюнхене, и во

время одной из таких многочисленных сессий я познакомился с членами
группы: гитаристом Брайаном Мэйем, ударником Роджером Тейлором и басистом
Джоном Диконом. С первого же дня они вели себя очень дружелюбно и сразу
поразили меня своей практичностью и сдержанностью. Много лет назад Фредди с
Роджером держали небольшой магазинчик на рынке в Кенсингтоне, и это были

17
родственные души, между которыми было абсолютное взаимопонимание. Часто
они могли вместе сидеть и о чём-то весело беседовать. Брайан был очень
интеллектуальным парнем, скрупулезно относившимся к своей музыке. Таким же
был и Джон Дикон, который мне нравился больше всех. Это был самый
немногословный член группы — удивительно скромный, тихий и
непритязательный человек. Он и Фредди с самого начала принимали наиболее
активное участие в деловой стороне Queen, и одно время Джон по
совместительству даже выполнял функции бухгалтера коллектива. Позже, когда
они достигли бешеного успеха и работа стала предъявлять более серьёзные
требования, у Джона появилась дежурная шутка: «Прежде всего, я - басист».

С ледующим большим событием стал выпуск нового сольного сингла

Фредди «Made in Heaven». На эту песню было снято невероятное видео на
тему «Dante's Inferno» («Ад Данте» – прим. пер.), гордостью которого считаются
шестидесятифутовый вращающийся глобус, апокалиптические пожары,
бушующие штормы и ещё масса дополнительных спецэффектов.

Фредди пригласил меня после работы на съёмочную площадку, но я

сомневался, что смогу туда пройти. Подойдя к воротам студии, я спросил у
охранника, как пройти к трейлеру Фредди. Он показал мне и я поспешил туда.
Когда я открыл дверь, Фредди сразу стал нервничать.
- Ты как здесь оказался? – раздражённо сказал он.
Он пришёл в ярость, доказывая мне, что служба безопасности должна
работать более надёжно.
Когда он, наконец, успокоился, то рассказал мне, что его так взбесило.
Некоторое время тому назад какой-то человек взломал квартиру Фредди и
перемерил всю его одежду. Он был задержан полицией и отправлен за решетку,
но этот инцидент всё перевернул в Фредди.
Утром первого дня съемок видео Фредди узнаёт, что мужчина сбежал из
тюрьмы. Его подруга предупредила полицию, что её мужчина был у неё, что он
вооружен, очень опасен и, вероятно, охотится за Фредди Меркьюри. Сотрудники
полиции отнеслись к этим угрозам настолько серьезно, что перекрыли оба входа в
его дом на Стаффорд Террас. Скоро эта история подошла к своей трагической
развязке – несчастный мужчина был схвачен полицией и отправлен обратно в
тюрьму, где и находился в настоящее время.

Съемки видео продолжались до поздней ночи и, когда мы около пяти утра

вернулись в квартиру Фредди, там дежурили двое полицейских. Они сказали, что
хотели бы убедиться, что Фредди чувствует себя в порядке после того тяжёлого
испытания. Мы остановились около них, слушая, как они соревнуются между
собой в остроумии.
В ответ Фредди тоже пошутил.
Он вытащил маленький антикварный японский лакированный ящик.
- Я полагаю, вам интересно, что в этой коробочке, не так ли? - сказал он. –
Так вот! У меня здесь наркота!
И они втроём расхохотались.
Когда полисмены ушли, было уже около шести утра, и Фредди сказал мне:
- Ты иди, поспи часик. Не переживай – на работу я тебя разбужу.
Через час Фредди меня разбудил, мягко сказав:
- Тебе пора отправляться на работу, дорогой. А я отправляюсь в ванну.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

18
 ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРИНИМАЙ РЕШЕНИЕ!

П римерно неделю спустя мне в «Savoy» по внутренней связи позвонила

какая-то женщина с просьбой назначить время для приёма некоего м-ра
Джонса. Более удобным для неё было несколько позднее время - 5:30 вечера. Я
всегда понимал, если клиент задерживался минут на десять, но, когда на часах
было уже 5:40, а м-ром Джонсом и не пахло, я позвонил и попросил соединить с
его номером. Ответила женщина, которая назначала время. Мне пришлось
устроить скандал из-за того, что её мужчина опаздывал.
- Время выходит! Закрываемся в шесть часов! - сказал я.
- Он сейчас спустится.
Спустя несколько минут вошёл он - сам Дэвид Боуи. Когда я впервые
встретил Фредди, я не сразу узнал его, но Боуи я узнал сразу. Так же, как
десятилетием ранее появление его «Ziggy Stardust» открыло целую эпоху
музыкальных стилей — также и тенденции в эволюции стрижек Боуи оказали на
меня огромное влияние.
Когда я закончил его стричь, я спросил:
- Ведь вы - тот, кто, я думаю, не правда ли?
- А что вы думаете? – тоже спросил он.
- Что вы – Дэвид Боуи, - сказал я.
- Да, - сказал он.
Так прошла наша единственная беседа.

С ледующая суббота, 13 июля 1985 года, была душным и жарким днём – а

также особенным днём для меня и Фредди. Отработав в «Savoy», я
отправился к нему на квартиру. Там всё гудело! Фредди находился в отличном
тусовочном настроении.
Все были увлечены просмотром «Live Aid» по телевизору.
Примерно в четыре часа дня Фредди повернулся ко мне и спросил:
- Ну что, ты готов?
Я был одет в свой костюм, в котором пришёл с работы.
- К чему? – спросил я.
- К чему? Мы собираемся на «Live Aid»? – прокричал он, и у меня отвисла
челюсть. Я никогда раньше не был на рок-концерте, и неудивительно, что Фредди
этого не знал.
- А мне нечего одеть, - пробормотал я.
- А тебе ничего и нужно! - ответил он, - Просто надень джинсы, а футболку
найдёшь в гардеробе. Не стесняйся!

К «Уэмбли» мы пробирались в колонне чёрных лимузинов. Я был на пути

к тому, чтобы впервые в жизни увидеть живое выступление группы
Queen на сцене. Мы приехали на «Уэмбли», имея в запасе около часа. Специально
огороженная территория была наводнена величайшими рок-исполнителями
страны. От волнения меня трясло и подбрасывало.
Каждый член группы имел свой собственный трейлер с гардеробной и все
были со своими жёнами — Крисси Мэй, Доминик Тейлор и Вероникой Дикон.
Также были дети Мэя и Тейлора. За кулисами «Уэмбли» в тот день происходило
что-то невероятное - атмосфера была наэлектризована до предела. Фредди знал
всех: Пола Маккартни, «Status Quo», Стинга, «U2», «Dire Straits». Когда мы
увидели Элтона Джона, Фредди представил меня ему: «Мой новый мужчина».
Потом подошёл Фил Коллинз и попросил у Фредди автограф.

19
 - Для вас? - спросил Фредди.
- Нет, - сказал Фил, - для моих детей.
Фредди рассмеялся и подписал.
Он пошёл готовиться. Queen должны были выходить после Дэвида Боуи,
который уже выступал на сцене. Фредди собирался выступать в той же одежде, в
которой он приехал — джинсы, белый жилет, амулет с шипами и клёпаный
ремень. Когда Дэвид Боуи вышел и направился к своему трейлеру, Фредди
столкнулся с ним по дороге. Я сопровождал в это время Фредди. Дэвид был
странным. Он сидел весь мокрый и пытался высушить волосы под работающим
вентилятором.
- Похоже, вентилятор – это всё, что у тебя есть, Дэвид, не так ли? –
посмеивался над ним Фредди.
Они засмеялись. Потом Фредди сказал:
- Это Джим. Я полагаю, вы уже встречались.
Дэвид взглянул на меня, но взгляд его был пустым:
- Нет, я его вообще первый раз вижу.
- Ну да! А кто же вас стриг неделю назад? – сказал я, но думаю, что и это ему
ни о чём не говорило. Очень странно.

К огда настало время выхода Queen, я пошёл с Фредди к сцене и, наблюдая

из-за занавеса, стал свидетелем самых волшебных двадцати минут в моей
жизни. Группа порвала стадион своими хитами «Hammer to Fall», «Crazy Little
Thing Called Love», «Bohemian Rhapsody», «Radio GaGa» и «We Are the
Champions». (В конце Фредди и Брайан исполнили трогательную песню Queen «Is
This The World We Created», все доходы от исполнения которой пошли в «Save
The Children Fund» (фонд спасения детей – прим. пер.))
Наконец-то! Я увидел настоящего Фредди Меркьюри - в работе,
приводящего в неистовство семьдесят тысяч человек. Он полностью отдавался
своему выступлению, и ничего, кроме выступления, для него не существовало, так
же как не существовало во время выступления никаких проблем. Когда он вышел
со сцены и бросился к своему трейлеру, я засеменил за ним, как щенок. Его
первыми словами были:
- Спасибо, Господи! Плед мне!
Джо сорвал с него промокшую одежду и закутал в шерстяной плед.
Адреналин по-прежнему бил через край, и, чтобы успокоиться Фредди залпом
опрокинул большую порцию водки. Затем он засиял, а на лице было написано:
«Да, мы сделали это!»
Когда мы вышли из трейлера, мы встретили ухмыляющегося Элтона Джона.
- Ну и мудаки же вы! - сказал он Фредди. - Вы украли всё шоу!
После этих слов они обнялись. За кулисами все люди собрались вокруг
Фредди, Брайана, Роджера и Джона. А организатор Боб Гелдоф позже сказал:
- Queen были просто лучшей группой дня.
Мы остались до конца шоу и даже встретили Джорджа Майкла, но вечеринке
после концерта мы предпочли отметить это событие дома, а также посмотреть
американское закрытие этого удивительного концерта. Когда Фил Коллинз
заскочил сначала на «JFK Stadium» в Филадельфии, затем принял участие в
открытии фестиваля на «Уэмбли» и потом ещё раз перелетел через Атлантику на
«Конкорде», Фредди только покачал в изумлении головой.
- Этот человек когда-нибудь успокоится? – сказал он.
Мы сидели, пили и обсуждали все выступления. Больше всех Фредди
понравились Тина Тернер и Мик Джаггер с песней «Private Dancer».
Когда в тот вечер мы упали в постель, Фредди прижался и шепнул:
- Тебе понравилось?

20
 - А ты как думаешь? – ответил я, крепко его обнимая. – В первый раз в жизни
побывать на концерте…
- Ты шутишь! – сказал он.
- Нет, - ответил я.
Он был ошарашен. Уже засыпая, я знал, что мне впервые в жизни довелось
увидеть самую настоящую «звезду» по имени Фредди Меркьюри, который сделал
то, что умел делать лучше всего – потряс весь мир.
На следующее утро после «Live Aid» могло показаться, что в жизни Фредди
остался позади очередной период, но не в моей жизни. Когда в понедельник
утром я пришёл в «Savoy», звуки концерта всё ещё грохотали в моих ушах.

В скоре я вернулся к своей обычной жизни. Каждые две недели я летал в

Мюнхен и меня встречали в аэропорту. В первый раз после «Live Aid»,
когда я прилетел в Мюнхен, то сразу отправился на студию «Musicland», чтобы
понаблюдать за работой Фредди над новым альбомом Queen «A Kind of Magic», в
который также вошли композиции для фильма «Горец». Многоэтажный жилой
дом, в подвальном помещении которого разместилась достаточно просторная
студия, находился на окраине Мюнхена. Этому огромному дому с его
нависающими над студией бесчисленными квартирами Джо дал прозвище
«Suicide Block» («Дом Самоубийц» – прим. пер.). Есть информация, являющаяся
величайшим предметом гордости этой студии, что именно в её стенах Джорджио
Мородер сочинил и записал свои величайшие диско-хиты.
Фредди завёл меня в аппаратную и представил Рейнгольду Маку, их
немецкому продюсеру. Это был высокий, худой человек не старше сорока лет – у
него были волосы до плеч и выглядел он как стареющий хиппи. Фредди меня
усадил и ушёл заниматься записями.

В студии Фредди был одержим идеями работы, работы и только работы –

настолько он был целеустремлённым, упёртым. Я наблюдал за ним через
стекло, но он редко смотрел в мою сторону, потому что был полностью погружён в
своё творчество. Он непрерывно курил, или, что было чаще, просто вертел между
пальцами одну за другой зажжённую сигарету «Silk Cuts» и, чтобы поднять свою
энергию и адреналин, периодически отхлёбывал глоток русской водки. Он пил
только «Столичную».
Меня поражало в Фредди его чувство ответственности, его лидерство. Ему это
было необходимо, это было источником его жизненной силы - держать всё под
контролем. Если он не пел, то он заскакивал в аппаратную и садился перед
пультом, и непосредственно участвовал в настройках звука. Он всегда всё
контролировал – от начала до конца. В конце сессий я иногда делал ему
замечание о том, что мне понравилась та или иная песня, но никогда не было
ясно, принял ли он мой отзыв.
В тот день Фредди работал примерно до одиннадцати вечера и, пока не
начался новый день, мы отправились в один из клубов в «Бермудском
Треугольнике», предварительно заскочив домой. На следующий день Фредди был
полон желания и решимости вернуться к работе в студии. Как выяснилось, он
имел привычку часами торчать в студии, пообещав, что «просто заскочит на пять
или шесть минут», но затем оставался на пять или шесть часов.

Несколько раз по выходным, Фредди самостоятельно корпел над записями,

но чаще он работал кем-то из группы: с Брайаном, Роджером или Джоном.
Когда другие члены Queen приезжали в Мюнхен на записи, они останавливались в
отелях. В студии парням нравилось окружить себя собственной свитой для
выполнения самой разнообразной работы, даже, чтобы сделать чай или кофе. У

21
Фредди были два помощника - Фиби и Джо; у Брайана был Джобби; у Роджера -
Крис «Кристал» Тейлор. В одном углу студии стоял велотренажёр, который
использовался всякий раз, когда наступал перерыв в работе или просто нечем
было заняться по той или иной причине. В конце сессии объявлялся «отбой» и вся
группа шла подкрепиться. Мы находили скромное придорожное кафе или
ресторан поблизости и заказывали очень простой обед или ужин.
Группа разработала свой способ снятия напряженности после долгих часов
работы в одной упряжке: они стали заменять искренние лирические строки на
более смешные пародии. Эти неофициальные версии хитов Queen всегда
получались смешными до слёз, и вся студия корчилась от хохота. Однажды ночью
группа придумывала текст к одному из треков, предназначенных для фильма
«Горец» - «One Vision». Очень удачно к песне подходили такие слова: «цыплёнок
жареный!» («Fried Chicken» – прим. пер.) Той ночью, когда я остался наедине с
Фредди, я сказал ему:
- Ради Христа, послушай! Группа достаточно большая, а ты достаточно
смелый…
- Смелый для чего? – спросил он.
- Оставь эту строчку - «цыплёнок жареный!»
Но он ничего не сказал.

Т еперь, когда Фредди возвращался в Лондон, он останавливался в Гарден

Лодж. Однажды в августе, на выходные, мы обсуждали, как бы он хотел
отметить свой тридцать девятый день рождения 5 сентября. Я предложил
устроить чёрно-белую вечеринку, и, кажется, эта идея ему понравилась. Как
обычно, Фредди превратил её в провокационное и незабываемое событие – бал-
маскарад в чёрно-белых тонах с переодеванием в трансвеститов.
Он решил устроить празднование в ведущем ночном клубе Мюнхена под
названием «Henderson». Для этого в клубе специально сделали косметический
ремонт и затем оформили интерьер в чёрном и белом цветах, а также украсили
сотнями чёрных и белых роз. Даже кресла были заказаны чёрные и белые.
Торжество было запечатлено в видеоклипе к его сольному синглу «Living on My
Own», который вышел в том же месяце.

В день вечеринки наша группа - в том числе Фиби, Мэри, несколько

служащих из офиса Queen и журналист Дэвид Уигг из «Daily Express»,
специализирующийся на шоу-бизнесе, - была доставлена из Лондона в Мюнхен.
Дэвид и Queen были знакомы уже около десяти лет: он был одним из немногих
журналистов, которым, как считал Фредди, он мог доверять.
Во время прохождения британской таможни произошла небольшая
задержка. Мы везли маскарадный костюм Фредди, который включал пару
подтяжек, украшенных бутафорскими пулями. Авиакомпания заявила, что
подтяжки с пулями нельзя перевозить в салоне и потребовала сдать их в багаж.
Мы летели рейсом авиакомпании «British Airways». Я был единственным из
нашей группы пассажиром бизнес-класса и в моём распоряжении были
бесплатные напитки и более качественные продукты питания, чем у пассажиров,
летевших эконом-классом. Мэри стала уговаривать меня украсть бутылку вина из
бизнес-класса и передать её им. Я не сделал ничего подобного - это было бы
слишком пошло!

Все гости вечеринки были размещены в мюнхенском «Hilton Hotel», который

оплачивал Фредди, и только Мэри поселилась с Фредди и со мной. Фредди
выделил для неё диван в своей квартире. Когда мы с Мэри прибыли, в квартире
уже было полно гостей.

22
 Моё сердце упало, когда, войдя в квартиру, я увидел все те дорогие подарки,
которые привезли друзья Фредди. Я так и не придумал, что ему подарить. У меня
ведь было слишком мало денег, чтобы купить ему что-нибудь стоящее! Поэтому я
решил подарить ему спрессованный четырёхлепестковый цветок клевера.
Конечно, он был ненастоящим, однако много лет назад его подарил мне друг
моего отца, который он сделал сам.
Мне было как-то стыдно в присутствии всех гостей дарить Фредди этот
прекрасный клевер, поэтому я позвал его в спальню.
- Мне очень жаль, но это всё, что я могу тебе подарить, - сказал я, вручая ему
сложенную в небольшой свёрток салфетку. Он был очень взволнован, когда
развернул её. Он поцеловал меня и убежал с ней в гостиную.
- Посмотрите, какой замечательный подарок сделал мне Джим, - обратился
он ко всем и я покраснел.
Думаю, что Фредди был восхищен им, потому что он знал - это мой ему
подарок от всего сердца!
Около десяти вечера Фредди и я сели в лимузин и поехали на вечеринку.
Фредди одел своё черно-белое трико Арлекина и замечательную куртку военного
фасона на шнурках, разработанную ателье «Emanuels», которое одно время также
занималось разработкой свадебного платья для Леди Дианы. И, конечно же, он
одел свои подтяжки с пулями, из-за которых случились неприятности в
аэропорту. Кроме меня, все были наряжены в черно-белые маскарадные костюмы
или в костюмы трансвеститов. Зато на мне была разноцветная блестящая куртка с
хвостиками, которую я взял поносить у бывшего друга-танцора. Я убедил себя,
что, поскольку на мне - черные брюки, то этот прикид вполне подходит для
вечеринки. Что я и сделал.

Б ольшинство гостей на этом весёлом сборище были немцами. Это были

завсегдатаи мюнхенской гей-тусовки, которых приглашали на вечеринки
для поддержания хорошего настроения. Многие костюмы у гостей были очень
оригинальными. Брайан Мэй нарядился ведьмой. Дэвид Уигг одел
соблазнительную тельняшку. Фиби изображал цыгана. И даже Ричард Янг,
фотограф-папарацци, переоделся в женское платье, в узорах которого нетрудно
было узнать игру «nines» (название старинной английской игры, род шашек - прим. пер.).
Рейнгольд Мак пришёл с женой Ингрид. Также были боссы из
звукозаписывающих компаний, среди которых был и Стив Стрэндж.
Камеры постоянно сновали среди нас, выхватывая удачные моменты. Я
находился большую часть времени рядом с Фредди, но, стремясь сохранить свою
таинственность, я старался не попадать в кадр всякий раз, когда камеры
приближались к нам. Я стал большим специалистом по уходу в тень при первых
же признаках присутствия объектива. На вечеринке Фредди представил на
удивление гостей огромный торт в форме рояля. Он был так велик, что по кусочку
досталось каждому из трехсот гостей.
Праздник длился уже несколько часов, когда ко мне подошёл Джо. Выглядел
он взволнованным.
- Фредди зовёт тебя, - сказал он, и пока мы шли, он объяснил, что у Фредди -
приступ беспокойства и тревоги. Я нашёл его в одной из комнат, в весьма
подавленном состоянии. У него с кем-то произошла ссора. Кто это был и из-за
чего всё произошло – я понятия не имею. Когда я вошёл, драма уже закончилась.
Фредди хотел, чтобы я помог ему успокоиться, поэтому я обнял его. Вскоре я
выяснил, что это была не первая ссора, в которую он был втянут в таком
состоянии.
Другой выпивки, кроме шампанского, на вечеринке не было - шампанское и
только шампанское. Все выпили понемногу, но Фредди не рассчитал силы и

23
выпил больше, чем мог. Кто-то принёс с собой наркотики и его уговорили принять
их вместе с шампанским. Он предпочитал кокаин и не любил
экспериментировать с другими наркотиками. Он уже был научен горьким опытом.
Через какое-то время Фредди снова почувствовал себя хорошо. Мы с ним всю
ночь общались и даже выходили танцевать на танцпол. Наконец, эта
незабываемая ночь подошла к концу, и, в конце концов, мы рухнули в шесть утра
в постель. Хотя весь следующий день большинство из нас валялись и отмокали,
Фредди утром вернулся в клуб со съёмочной группой и несколькими
очаровательными немецкими транс-дивами, стройными и потрясающе
привлекательными, чтобы снять дополнительные кадры для своего вызывающего
видеоклипа.
Когда Фредди вручили счёт за вечеринку, он был неприятно удивлён. Цена
была огромной, около 50.000 фунтов, - видимо, многие гости были
неумеренными в своих запросах. Он чувствовал, что где-то его обманули.
Когда видео вышло, я, к своему удивлению, был включен в короткий
фрагмент, где танцевал в одиночку со своей рубашкой. Фредди был настолько
скрупулезным при редактировании этого видео, что настоял на том, чтобы меня
тоже включили. Видео никогда не было выпущено в Америке, потому что в
телекомпании CBS, представлявшей интересы Фредди в США, это видео сочли
слишком непристойным: по их мнению, в нём было слишком много
трансвестизма.

В те счастливые дни отношения между мной и Фредди продолжали

углубляться. Если мы были не вместе, мне не хватало его. Я стал
переживать за него и волноваться. И Фредди чувствовал то же самое в отношении
меня. Потом, во время одного из уикендов в Лондоне, он заговорил о нашем
совместном проживании.
- Что бы ты сделал, если бы я предложил тебе переехать в Мюнхен и жить со
мной? – спросил он.
До этого момента я никогда даже не рассматривал возможность переезда к
Фредди.
- Да, я соглашусь, - сказал я и добавил, - но с одним условием. Если я перееду
в Германию, у меня должна быть работа.
В Великобритании у меня были кое-какие финансовые обязательства и я не
был готов бросить работу в отеле «Savoy», чтобы потом рыскать по Мюнхену в
поисках работы в качестве парикмахера, который даже не разговаривал по-
немецки. Моя независимость была ужасно важна для меня, и я просто не готов
был жить за счёт Фредди.
Фредди задумался. Через пятнадцать минут он сказал:
- А если потом я решу покинуть Мюнхен и вернуться в Лондон?
- Тогда я буду решать, как быть, – ответил я.
Именно из-за такой черты моего характера, как независимость, между нами
происходило большинство ссор, которые всегда заканчивались воплями Фредди:
- Ты и твоя чёртова независимость!
На самом деле, Фредди уважал независимо мыслящих людей, но, если это
было возможно, то он предпочитал манипулировать людьми в своих интересах.

У меня никогда не было никаких сомнений в том, что именно он

сконструировал наши любовные отношения. Происходило это так.
Одним лондонским вечером мы пошли в гей-клуб «Copacabana», что в Эрлз
Корте. С нами были Джо, Питер Стрэйкер и Гарри, наш шофер. Мы постояли у
бара, а затем направились к столу для игры в «пулл» (род игры на бильярде – прим.
пер.). Вдруг Фредди повернулся и уставился на меня.

24
 - Пошёл на хер отсюда! - сказал он злобно.
Я был очень удивлен. Но я пошёл. Я пошёл на хер. Я развернулся на каблуках
и направился к двери. По дороге я встретил Гарри, который почувствовал, что
что-то не так.
- Что случилось? - спросил он.
- Не знаю, - сказал я. - Он находится непонятно в каком настроении и сказал
мне идти отсюда на хер, вот я и иду.
Я вернулся в Гарден Лодж, упаковал свою сумку для уикендов и поймал такси
на Трафальгарской площади, чтобы успеть на ночной автобус до Саттона. Я
приехал домой, лёг в постель и уснул. В четыре часа утра я проснулся от того, что
разгневанная Айви Тавернер в ярости тарабанила в дверь моей спальни. Видимо,
другим способом связаться со мной не удалось, поэтому Фредди стал названивать
Айви, а она бросила трубку. Я принёс ей свои извинения, но, кажется, в столь
ранний час она не особо в них и нуждалась.
Я был, как минимум, таким же непреклонным, как Фредди, и не намерен был
звонить ему на следующее утро. Когда несколько дней спустя он опять позвонил, я
сорвался на него.
- Не доставай меня, мать твою, - сказал я ему. - Никто не может говорить мне:
«Пошёл отсюда на хер».
Он считал, что ещё не всё кончено между нами. Далеко не всё. Ночные
звонки продолжались.
Он названивал мне каждую ночь в течение следующих нескольких недель,
обычно в три или четыре часа утра. Айви Тавернер была сыта всем этим по горло
и, в конце концов, вручила мне уведомление о том, что я должен очистить
квартиру в двухнедельный срок. Из-за настойчивости Фредди я стал бездомным.
Когда Фредди вернулся в Лондон, я решил рассказать ему о своём выселении.
- Меня напнули с квартиры – это всё из-за твоих ночных звонков! - сказал я.
- Ну, не расстраивайся из-за этого, - сказал он спокойно. - Переедешь в
Гарден Лодж. Всё равно там никто не живёт.
Так я и сделал.

П осле двух лет жизни в Германии Фредди решил, что пора уже прекратить
своё добровольное налоговое изгнание, придерживаясь определённого
количества дней в году, которое он мог проводить в Великобритании. Он хотел
вернуться в Лондон и поселиться в резиденции на Гарден Лодж. Он планировал
на первое время оставить квартиру на Стаффорд Террас, чтобы в течение
нескольких месяцев спокойно перевезти вещи.
Когда я переехал в Гарден Лодж, оказалось, что я был там не совсем одинок -
там уже жил Фиби с кошками Тиффани и Оскаром. Но планам Фредди вернуться
из Мюнхена в Лондон, чтобы провести со мной первые же выходные в Гарден
Лодж, не суждено было сбыться.
Я упаковал несколько сумок в Саттоне и уже собирался выходить, когда
позвонила Мэри и попросила меня перезвонить ей. Она сообщила, что Фредди - в
Мюнхене, что он унюхался «коксом» и не сможет присоединиться ко мне в
ближайшее время. Позже она вручила мне записку, написанную Фредди за
неделю или за две до того, как он послал меня на хер.
До сих пор я храню маленькую японскую открытку, подписанную Фредди:
«Береги себя, скоро увидимся. Тонны любви. Ф.»
Так, свою первую ночь я провёл в одиночестве в хозяйской спальне с
Оскаром, уютно расположившимся в изголовье огромной кровати. Я развесил
несколько рубашек и свой костюм для работы, но остальные сумки я не стал
распаковывать - я не знал, где сложить свои вещи. Фредди приехал к следующим
выходным и сразу же затащил меня в постель. Он сказал, что ужасно скучал по

25
мне. Я знал, что он имел в виду ЭТО. После того, как он освободил шкаф для моей
одежды, он также убрал все свои вещи из одного из выдвижных ящиков.
- Это тебе для всяких маленьких штуковин и безделушек, - сказал он.
Так я переехал к нему. Следующие шесть лет мы прожили вместе - как муж и
жена.

В ноябре в Королевском Альберт-Холле проводилось одно из мероприятий

«Live Aid» – модный показ под названием «Fashion Aid», на котором
Фредди выступил в костюме жениха. По аналогии с концертом, это было
помпезное событие с участием двух десятков знаменитостей. Фредди одел тот
самый китель, в котором он отмечал свой день рождения в Мюнхене, но на этот
раз на нём были черные брюки. Его партнершей была актриса Джейн Сеймур.
Она демонстрировала поражающее воображение белое свадебное платье, также
разработанное «Emanuels». Кроме них на подиум выходили:
- Бой Джордж со звездой мыльной оперы «Coronation Street» Джули Гудиэр;
- пара Майкл Брэндон и Глайнис Барбье из сериала «Dempsey and
Makepeace»;
- Элисон Мойэт;
- Ширли Бэйсси;
- Ленни Генри;
- Джордж Майкл и его партнер по «Wham!» Эндрю Риджли;
- и вновь провозглашённый «Святой» Боб Гелдоф и Паула Ейтс.
Фуршет, посвящённый мероприятию, состоялся в отеле «Hyde Park». Фредди и
Джейн прибыли в своих нарядах, чем ввели в полное замешательство
находившихся в фойе. В отеле было полно американских туристов, которые всё
приняли за чистую монету, решив, что пара настоящая. В Голливуде Джейн
являлась большой личностью, и они её сразу узнали. А когда в её новом «муже»
они узнали Фредди, то это показалось им настолько невероятным, что они,
должно быть, подумали, что стали счастливыми свидетелями написанной самой
жизнью истории. Они даже аплодировали им и фотографировали.

К ак и любая другая пара, мы с Фредди обсудили вопросы ведения

домашнего хозяйства и расходования денег. К счастью, учитывая
склонность Фредди тратить деньги направо и налево, я не был главным
кормильцем в семье. Однако мы согласились честно делить все расходы, и я
поселился у него на условии, что буду платить ему 50 фунтов в неделю. Эта сумма
составляла более чем половину моей недельной зарплаты, но Фредди никогда не
знал об этом. Но я охотно платил эту сумму. Это был хороший способ
поддержания наших отношений на справедливой основе, но позже он отказался
от этой идеи.

В том же месяце я был приятно удивлён, когда Queen выпустили свой

сингл «One Vision». Они оставили фразу «цыплёнок жареный!».
Последняя строка песни была изменена на «Just gimme, gimme, gimme fried
chicken!», как я и предлагал.
Видеоклип для «One Vision» снимался на студии «Musicland» двумя
джентльменами, которых всегда ласково называли «Torpedo Twins», - дуэт
режиссёра Руди Долезала и продюсера Ханса Россахера. Это были два
здоровенных высоких австрийца. Руди носил более красочную одежду, чем его
напарник, но оба они были одинаково веселыми и доброжелательными парнями.
С приближением Рождества сингл «One Vision» быстро поднялся на
вершины чартов, и его успех стал для Фредди очередным шагом вперёд. В этом
году Queen не порадовала своих поклонников новым альбомом, поэтому

26
ограниченным тиражом был выпущен бокс-сет – антология из одиннадцати
альбомов под общим названием «The Complete Works». Осторожно предположу,
что для большинства поклонников группы это издание оказалось не по карману.
Более доступным ходом было амбициозное решение коллектива
организовать следующим летом тур по Европе. Этим вопросом уже занимался
человек, который держал под контролем все гастроли Queen - Джерри Стикелз.
Однажды я встретился с ним, когда он приехал в Гарден Лодж на встречу с
Фредди. Джерри, толстый американец лет сорока, всегда ожесточённо спорил. Я
испытывал к нему невероятную симпатию. Он был немного комик и всегда имел
в запасе несчётное количество очень смешных шуток.

Ч то подарить Фредди на Рождество? Этот вопрос занимал все мои мысли.

Что подарить человеку, у которого есть всё? В конце концов, с ответом
помог мой друг Джон Роуэлл. Джон был очень представительный мужчина того
же роста и возраста, что и я, но более стройный, и он порекомендовал мне «Key
Largo», магазин одежды в Ковент-Гардене, где я купил кожаную куртку. Я
наткнулся на неё совершенно случайно, и мне повезло купить её всего за 200
фунтов стерлингов. Фредди с восторгом отнёсся к моей идее, поэтому Джон
согласился купить мне эту куртку, а деньги я выплачивал ему частями.

Затем за две недели до Рождества, между мной и Фредди произошла бурная

ссора из-за небольшого коренастого парня по прозвищу Danish Bacon (датский
бекон – прим. пер.). Он был откуда-то из Южного Лондона. Куда бы мы ни
приезжали, Фредди всегда открыто флиртовал с другими геями, но меня это не
беспокоило. Я знал, что единственный, кого он, в конце концов, затаскивал в
постель – это я. Инстинктивно я догадывался, что до меня у него были сотни
беспорядочных связей с другими мужчинами, и это вызывало во мне ужасную
ревность, хотя он не принадлежал мне. В ту ночь, когда он флиртовал с Датским
Беконом, я решил, что с меня достаточно.
Вернувшись в Гарден Лодж, я затащил Фредди в спальню и поставил вопрос
ребром, сказав ему, что он должен принять решение, с кем он хочет быть - со
мной или с другим парнем. Затем я вышел и позвонил Джону Роуэллу, который
жил между Воксхоллом и Клэпхемом, в южном Лондоне. Я разъяснил ему
ситуацию, и он мгновенно предложил мне свободную комнату в своей квартире. Я
собрал свою рабочую одежду и покинул Гарден Лодж. Если Фредди хотел гулять
направо и налево, то я не собирался делать то же самое. Несколько дней спустя
Фредди позвонил мне на работу. Он попросил меня заехать после работы в
Гарден Лодж, чтобы мы могли обсудить все вопросы.
- Я сожалею о том, что случилось, - сказал он. - Давай домой!
Так мы, поцеловавшись, помирились. Я вернулся в Гарден Лодж за неделю
до Рождества и сразу был вовлечён в лихорадочную беготню по магазинам в
поисках подарков для близких друзей Фредди. Я воздержался от каких-либо ещё
покупок для Фредди, так как я потратил достаточно денег на куртку для него.

Н а наше первое Рождество в Гарден Лодж мы поставили в холле ёлку, но

на украшение остальной части дома у нас по некоторым причинам не
нашлось времени. В канун Рождества мы отправились в клуб «Heaven» и
вернулись домой ранним утром и без задних ног. Когда в наше первое
рождественское утро мы с Фредди проснулись, мы поцеловались и сказали друг
другу: «Счастливого Рождества!». Мы встали и спустились вниз, чтобы успеть всё
подготовить для праздничного обеда в компании близких друзей - Джо и Фиби,
Тревора Кларка, Мэри и Питера Стрэйкера.

27
 Это был первый год, когда мы собрались вдесятером за столом с жареной
индейкой, свининой и ветчиной. Мы дёргали хлопушки, надевали картонные
шляпы и погружались в атмосферу праздника. Три часа спустя мы уселись перед
ёлкой и стали открывать свои подарки. Кто-то занырнул в гору подарков под
ёлкой и они разлетелись во все стороны. Фредди сам поднялся, чтобы найти
подарок для меня и принес его. Потом я нашел свой подарок для него.
Фредди подарил мне зажигалку от «Carrier». А в рождественской открытке я
нашёл от него чек. Мои глаза полезли на лоб, когда я увидел сумму – 1.000
фунтов. Я был изумлён.
Каждый, кто был ему близок, получил от Фредди по подарку и чеку, чтобы у
всех была возможность купить что-нибудь для души. Таким способом Фредди
благодарил всех за ту тяжелую работу, которой все занимались в течение года.
Каждому он вручил чек на одинаковую сумму, за исключением Мэри, которой, я
думаю, достался чек на бóльшую сумму.

Когда я подарил Фредди свой подарок, он немедленно примерил куртку. Она

была ему как раз по размеру. Но, хотя, тогда он явно был доволен своим
подарком, куртка ему не очень нравилась. Одевал он её только один раз.
В тот же день мне удалось поближе узнать Питера Стрэйкера. К тому
времени он стал одним из самых близких друзей Фредди, пока однажды их
дружба не закончилось слезами. Раньше я не мог понять, что собой представляет
Питер, но вскоре я привязался к нему. Я решил, что он нравится мне, а я нравлюсь
ему. В то же время, Фиби на дух не переносил Стрэйкера.
Питер Стрэйкер был одним из немногих людей, которые гарантированно
всегда могли рассмешить Фредди. Он был певцом, и это значит, что, так же, как и
Фредди, ему не нужно было вставать рано утром. В общем, у обоих всегда имелся
подходящий повод, чтобы провести всю ночь наверху, просматривая видео и
слушая музыку. Оба разделяли большое увлечение друг друга религиозной
музыкой, но почему-то у них никогда не получалось послушать её тихо, пока
остальные спали.

Н а «Boxing Day» (день рождественских подарков, обычно 26 декабря – прим. пер.)

Гарден Лодж принимал около тридцати друзей. Гостеприимство
Фредди, как и его праздничный дух, текли свободно и обильно. Потом по случаю
Нового Года была ещё одна вечеринка, на которую я пригласил своего бывшего
любовника Джона Александра. Он никого не знал, поэтому я потратил немало
времени, чтобы составить ему компанию. В полночь, с первыми ударами
курантов, мы принялись носиться во всех направлениях, целуясь и поздравляя
друг друга с Новым Годом. Я был опечален, когда увидел, что единственный
человек, которого Фредди не стал поздравлять с Новым Годом в весьма
демонстративной форме, был Джон Александр. Но я ничего не сказал.
Мы, в почти полном составе, отправились в клуб «Heaven». Джон пошёл
вместе с нами и в клубе он вдруг стал отделяться от нашей компании. Чуть позже
я поймал себя на мысли, что уже долгое время я не видел Фредди. Я стал
оглядываться, но его нигде не было. Затем я спросил Джо, не видел ли он Фредди.
- На танцполе, - сказал он.
Там я нашёл Фредди, танцующего с неизвестным мне парнем. Некоторое
время я просто наблюдал за ними. Затем я увидел, что Фредди зашёл немного
дальше в отношениях со своим партнером по танцу. Я ещё немного понаблюдал,
пока не выдержал и не перешёл к конкретным действиям. Я бросился напролом
через переполненный танцпол и схватил Фредди.
- Иди-ка сюда на пару слов! - заорал я, толкая его к стене.

28
 Его новый друг, которого, как я позднее узнал, звали Джорджем, сначала
последовал за нами, но я резко развернулся и пригрозил ему:
- А ты не суй сюда свой грёбаный нос, - рявкнул я.
Я зажал Фредди в углу, сдавив рукой его шею. Я врезал ему пощёчину,
плюнул в лицо и прошипел:
- Мать твою, только подойди ко мне грёбаным новогодним утром, сука!
- Ладно…, пойдём уже, - сказал он, - Я своего добился... Всё это шоу только
для того, чтобы ты поревновал.
Я отпустил его, и он побрёл прочь. Я вернулся на место, чтобы покончить с
недопитой выпивкой.
Когда я пошел искать остальных, их нигде не было. Они покинули клуб - и
оставили меня в ужасном положении. На улице стоял мороз, а на мне были только
джинсы и майка. И, что еще хуже, свою куртку и ключи от дома я оставил в
машине, на которой Фредди с компанией отправились домой. Я был в бешенстве.
Это была новогодняя ночь, и поймать такси было не реально.

Наверное, было около пяти часов утра, когда я, наконец, добрался до Гарден
Лодж. Я позвонил в дверь и услышал через динамик домофона голос Питера
Стрэйкера:
- Это Джим!
Он нажал кнопку открывания ворот, и я уже шёл по тропинке, когда
навстречу мне вышел Фредди. Я начал кричать и орать, а затем проследовал в
спальню. Фредди бежал за мной.
- Слушай, ты! – сказал я, - Ты уже определись, наконец! Ты хочешь меня или
кого-то еще? Просто определись!
Но на этом я не остановился. Я решил предъявить ему за оскорбление
Джона:
- Как ты смеешь так обижать моих друзей?!
Фредди толкнул меня на кровать, пытаясь успокоить меня. Не прошло и
нескольких секунд, как ему удалось развеять всю мою злость. Он одарил меня
обворожительным взглядом победителя, который говорил: «Извини». Правда,
никогда в жизни я не слышал, что бы он кому-нибудь говорил эти слова.
- Сегодня ночью своими действиями я добился от тебя реакции, которую
всегда хотел получить, - сказал он и обвил меня руками.
Я обнял его за талию. Мы снова помирились и, разогнав по домам последних
новогодних гуляк, забытых нами внизу, как полагается, погрузились в спальне в
экстаз.
Утром, когда я встал, я сразу принес Фредди чашку чая. Для меня это было
обычное дело. А три дня спустя был мой тридцать седьмой день рождения.
Фредди решил подарить мне пару новых костюмов и попросил Джо отвезти меня
за покупками в Сэвил Роу. Первый костюм, который я купил, был от Томми
Наттера, и по цене он существенно отличался от тех вещей, которые я привык
покупать.

Ф редди решил отпраздновать мой день рождения в Гарден Лодж, и эта

затея, в конце концов, опять привела к ссоре между нами. Вечеринка, на
которой впервые собрались вместе мои друзья и друзья Фредди, прошла довольно
весело. Триумфом дня рождения стал торт, украшенный кошачьими фигурками,
которые я хранил в холодильнике ещё на протяжении двух лет.
А через несколько дней после вечеринки Фредди обвинил одного из моих
друзей в краже небольшой, но весьма дорогой вазы, которая стояла на
подоконнике в коридоре. Я решительно отвергал причастность моих друзей к
пропаже вазы, потому что я достаточно хорошо знал своих друзей, и никто из них

29
не был на такое способен. Несколько недель продолжались одни и те же ссоры.
Как только мы оставались с Фредди в спальне, он начинал изводить меня такими
разговорами:
- Кто-то украл вазу… Ты со своими грёбаными друзьями… Сюда они больше
не придут….
Наконец, я не выдержал.
- Ладно, Фредди, - сказал я, - я пойду по домам своих друзей, и, если я найду
вазу, то я от тебя уйду. И больше ты обо мне никогда не услышишь.
Через некоторое время он успокоился.
- Как бы то ни было - это всего лишь грёбаная ваза, - сказал он.

Только после смерти Фредди я, наконец, узнал правду о пропавшей вазе. Джо
рассказал мне, что во время одной из вечеринок кто-то из гостей случайно
приземлился на неё, и она сломалась. Чтобы избежать головомойки от Фредди,
Джо собрал осколки и выбросил их на помойку.
- Почему же ты сразу не рассказал об этом Фредди? - спросил я, - Можно
было избежать всей этой нервотрёпки.
- Мы посчитали, что будет лучше, если Фредди будет думать, что её украли, а
не разбили, - ответил Джо.
Это по-своему характеризует Фредди - он любил красивые вещи.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

30
 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ВЫНУЖДЕННАЯ ПОДМЕНА

14 Февраля 1986 года был наш первый с Фредди День Святого Валентина.
Приехав утром на работу, я заказал в Гарден Лодж утреннюю доставку
двух десятков красных роз для Фи. Мой романтический порыв произвёл
впечатление на Фредди и около полудня в парикмахерскую вошёл флорист из
отеля с прекрасным букетом из двадцати красных роз.
Моя ассистентка Мэри закричала в восторге:
- Ой, это для меня!
Но каким же разочарованным стало её лицо, когда флорист пояснил:
- Нет, на самом деле они для Джима!
Клиент в кресле изумлённо посмотрел на меня, а я находился в таком
замешательстве, что сразу покраснел. Я рассмотрел прилагавшуюся к букету
открытку – на ней была только буква «F».

Друг Фредди Дэйв Кларк, звезда ревущих шестидесятых из группы «Dave

Clark Five», занимался постановкой рок-мюзикла «Time» в театре «Dominion».
Главную роль исполнял Клифф Ричард и, кроме того, в качестве декораций для
мюзикла была использована голограмма с ликом Лоуренса Оливье. Дэйв
попросил Фредди написать для шоу две песни и, чтобы одна из них называлась
«Time».
Премьера мюзикла была назначена на 9 апреля и Фредди был приглашен на
торжественную церемонию открытия. Он решил взять меня с собой. За неделю до
премьеры, Джо получил указание купить элегантные вечерние костюмы и
лаковые туфли для себя, Фиби и меня.

П о иронии судьбы заглавная песня «Time», которую Фредди написал для

мюзикла, начиналась с таких слов: «Время не ждёт ни одного
мужчину». Но уже задолго до премьеры этой песни случилось так, что время
между мной и Фредди бежало с разной скоростью. Я узнал, что Фредди опять мне
изменяет. В то время, пока я хранил ему верность и проводил дома большинство
вечеров, заполняя их просмотром телевизора и ложась рано спать, Фредди
продолжал приходить домой очень поздно. Несколько раз он уходил из дома под
вечер, и никто не видел, когда он возвращался. Его постоянным оправданием
было то, что он якобы остался в Стаффорд Террас. Но я-то слышал совсем другое!
Друзья шептались о том, что они видели, как Фредди открыто заигрывал с
другими.
Я был уверен, что Джо всегда был в курсе, где Фредди. Однажды в
воскресенье я проснулся около девяти. Фредди опять не ночевал. Тут вошёл Джо
и подал мне знак, чтобы я выходил за ним на улицу, что я и сделал, проследовав
за Джо на безопасном расстоянии. Он привёл меня к Фредди, который, как и
говорил Джо, находился в квартире на Стаффорд Террас.
Джо вошел в дом через парадную дверь и, примерно через двадцать минут
вышел вместе с Фредди. Но потом я заметил третье лицо - молодого парня,
который выскользнул в дверь и стал быстро уходить по дороге. Я пришел к
выводу, что слухи о Фредди подтвердились.
Не дожидаясь Джо и Фредди, я помчался обратно в Гарден Лодж. Когда они
пришли, я ничего не сказал. Это было частью моего плана. Я решил, что больше
не стану препятствовать сексуальным похождениям Фредди, и тоже заставлю его
страдать. Я спросил Фредди, не будет ли он возражать, если я схожу побухать в

31
своё старое место «Market Tavern». Он сказал, что это - отличная идея, и он даст
указание своему новому водителю Терри Гиддинсу отвезти меня туда.
В «Market Tavern» я выпил несколько кружек пива и поболтал с
некоторыми старыми знакомыми. Все они говорили одно и то же — вид у меня
был несчастный.
- Вот, положи это себе в ротик, - сказал один друг, передавая мне что-то.
- Что это? – спросил я.
- Неважно, - ответил он мне, - просто закинься. Это тебя подбодрит.
Я готов был на всё, лишь бы поднять себе настроение, поэтому, не
раздумывая, проглотил таблетку. Это был наркотик, возможно ЛСД. Вскоре меня
довольно сильно зацепило. Следующее, что я помню, это как мы выходили с
друзьями из «Market Tavern» и шли в клуб «Heaven».
Сколько бы я не выпил, я никогда не терял контроль над собой. Но под
воздействием ЛСД меня полностью накрыло и я превратился в зомби. В «Heaven»
я встретил своего старого приятеля Джея, которого не видел несколько лет.
- Что за фигня с тобой, Джим? – спросил он. - Ты выглядишь странно!
Я рассказал ему, что помню, как всё начиналось в «Market Tavern», где я чем-
то закинулся, после чего я попал на другую планету. К счастью, Джей взял меня
под свою опеку и сделал всё возможное, чтобы во время отдыха со мной ничего не
случилось.
- Сегодня тебе не стоит возвращаться домой, - сказал он мне. - Останешься у
меня, пока не придёшь в себя.
Я проснулся утром в квартире Джея с ужасной головной болью. Прикинув все
варианты, я понял, что если вернусь в Гарден Лодж, то мне не избежать ярости
Фредди, поэтому я отправился к Мэри, которой, как я полагал, я мог бы
объяснить тот ужас, который мне пришлось пережить, и почему меня не было всю
ночь. Мэри рассказала мне, что Фредди был как на иголках и всю ночь, ожидая
моего возвращения, провёл в беседах с Питером Стрэйкером.
Затем зазвонил телефон. Это был Фредди.
- Джим у меня, - сказала она ему.
- Замечательно, - сказал он, - передай ему, чтобы возвращался, собирал свои
шмотки и убирался. И чтобы, когда я вернусь из студии, духу его не было в моём
доме!
Затем он повесил трубку.
Ну вот, я опять стал бездомным. Я вышел от Мэри и зашёл в таксофон, чтобы
позвонить Джону Роуэллу. Я спросил его, могу ли ещё раз пожить у него на
квартире. Джон ответил, что у него я могу жить столько, сколько нужно.
Я вернулся в Гарден Лодж, зашёл в спальню и стал собирать свои вещи.
Затем я поехал к Джону. Я пришел к выводу, что с Фредди у нас всё кончено.
Несколько дней спустя, в день премьеры мюзикла «Time», я был дома, когда
зазвонил телефон. Это был Фредди.
- Ты дома? – спросил он.
- Нет, - сказал я.
- Но я хочу, чтобы мы вместе пошли на премьеру «Time», - сказал он нежно.
- Ну, можешь взять с собой своего друга. Вечерний костюм будет ему как раз,
- сказал я.
- Приходи, - настаивал он, - обсудим этот вопрос.
Я взял такси и на входе меня встретил Джо.
- Он наверху, ждёт тебя, - сказал он.
Как только я вошёл в спальню, Фредди обнял меня. Не сказав ни слова, мы
упали в постель и занялись сексом. Первое, что Фредди сказал после секса, было:
- Давай, возвращайся домой.

32
 Мне оставалось только согласиться. Затем мы стали собираться на премьеру.
Фредди со всей очевидностью дал мне понять, что я – единственный, с кем он
хотел быть в тот вечер в театре, а также, что он хотел всё урегулировать и
вернуться к нашей привычной жизни счастливых любовников.

На премьере Фредди решил, что во время спектакля он будет ходить по залу и

продавать мороженое. Но вскоре он стал ронять мороженое, кроме того, оно
начало таять и капать на зрителей. В таком же отличном настроении Фредди
находился и на устроенном после премьеры фуршете, состоявшемся на
ипподроме в Лейчестер Сквер, где он представил меня Клиффу Ричарду как «мой
мужчина Джим». Долголетие Клиффа в музыкальном бизнесе - это было то, чем
Фредди восхищался, как он мне сказал. Даже, несмотря на то, что он сам был в
шоу-бизнесе уже семнадцать лет, он по-прежнему считал себя новичком по
сравнению с Клиффом.

К огда Фредди признался Дэйву Кларку, что он восхищается Лоуренсом

Оливье, Дэйв организовал для Фредди приватный ужин с Оливье и его
женой Джоан Плаурайт. Фредди рассказывал мне, что за ужином зашёл разговор
о критиках и Фредди пожаловался на злобные нападки прессы, из-за которых ему
не раз приходилось страдать. Ответ Оливье был удивительным по своей глубине и
выразительности.
- Грёбаные критики! – сказал он.
Когда вечером Фредди вернулся домой, он был в таком возбуждении, в каком
я его никогда раньше не видел.
- Я встречался с одним из величайших людей, - сказал он, сияя от
возбуждения, как ребенок.

Однажды я пришёл с работы домой и Фредди рассказал мне, что у него был
невероятнейший гость, который неизвестно как нашёл Гарден Лодж. Это был
Дастин Хоффман, который подыскивал свежие идеи для дизайна интерьера
одного из своих домов.
Американский актёр собирался нанять того же дизайнера, который
занимался интерьером в Гарден Лодж. По телефону Дастин обратился к Фредди с
просьбой показать Гарден Лодж. Фредди был польщён просьбой Дастина и не мог
отказать. Так, на несколько часов дом Фредди превратился в самый крутой
демонстрационный дом в мире.
Фредди рассказал, что Дастин был намного ниже ростом, чем он ожидал. При
встрече Дастин вёл себя ужасно вежливо и очень нервничал. Но Фредди вскоре
помог ему держаться более раскованно и лично устроил ему экскурсию по дому,
во время которой они рассуждали о дизайне интерьера, театре и рок-музыке.
Фредди сказал, что он был на седьмом небе.

В первом полугодии 1986 года Фредди, Брайан, Роджер и Джон снова

работали в студиях Лондона и Мюнхена, доводя до совершенства свой
альбом «A Kind of Magic». К работе они приступали около полудня и работали в
течение последующих двенадцати часов. Фредди возвращался домой не раньше
десяти часов вечера, но иногда он возвращался и под утро. Он врывался домой и
сразу ставил демо-запись их последней песни, по ходу комментируя те
фрагменты, которые, как он считал, нужно было ещё доводить до ума или
добавить какие-то новые эффекты. Было и так, что в течение нескольких дней он
возвращался домой и слушал запись, не говоря ни слова. Так он приходил к
выводу, что работа над песней закончена и это самый лучший её вариант.

33
 Сингл «A Kind of Magic» вышел в марте, а видеоклип к этой песне был снят в
полуразрушенном театре «Playhouse» на проспекте Нортумберленд. Я заезжал
туда после работы, чтобы увидеть Фредди и посмотреть, как идут съёмки клипа.
Однажды Фредди прямо в студии устроил мне сцену ревности, и мы чуть не
подрались.
Обычно я без дела слонялся по студии, а в тот вечер одиноко сидел в глубине
зала и наблюдал за Фредди. Тут вошёл один из водителей группы, и мы завели с
ним беседу. В итоге мы с ним вышли, чтобы где-нибудь выпить. Когда я вернулся
в театр, Фредди сидел в своём трейлере, припаркованном на улице возле заднего
входа.
Выглядел он очень злым, и я понял, что на глаза ему лучше не попадаться,
поэтому я решил, что лучше всего где-нибудь незаметно присесть, пока он не
решит возвращаться домой. Когда в машине Фредди мы поехали в Гарден Лодж,
он повернулся ко мне и сказал:
- Меня тошнит от тебя. Кто тебе разрешил притащить на съёмки своего
приятеля?
Я посмотрел на него и расхохотался.
- Да это не мой друг! - сказал я, - Это какой-то водитель из вашей блядской
группы!

Ф редди также любил демонстрировать своё чувство юмора. На День

Святого Патрика 1986 года я получил от него открытку. В тот вечер мне
сказали, чтобы я не заходил в кухню. Джо или Фиби молча передали мне чашку
кофе. Затем Джо сказал, что обед готов. Я направился на кухню, но Джо
преградил мне путь.
- Тебе - в столовую! - сказал он. - По случаю Дня Святого Патрика Фредди
поручил специально для тебя приготовить ужин.
Столовую освещали канделябры, а стол был накрыт на одну персону. На нём
стояло блюдо с большим сочным стейком в окружении гарниров из картофеля,
приготовленного самыми немыслимыми способами: тушёный, вареный,
запеченный картофель, соте, пюре, хлебцы, чипсы, дофинё и так далее.
- Фредди сказал, чтобы мы приготовили картофель всеми известными
способами, - сказал Джо.
Фредди всегда считал, что если я - ирландец, то обязательно должен любить
блюда из картофеля. Так оно и было. Я сел за стол и съел тогда самый вкусный
ужин, который могу вспомнить.

Н есколько раз в течение года Фредди приглашал меня на романтический

ужин. Однажды вечером я вернулся домой с работы, и он, как обычно,
обнял меня.
- Собирайся. Мы уходим, - сказал он.
Терри привёз нас в одно из любимых мест Фредди, в индийский ресторан под
названием «Shazan's». Но туда мы пришли одни. Было непривычно, что нас не
ждал никто из друзей Фредди. Он попросил, чтобы нас посадили на самое
романтическое место в ресторане, которое располагалось в подвальном этаже.
Однако, ужин оказался всего лишь поводом. Фредди постоянно трогал меня,
возможно для того, чтобы проверить, буду ли я смущаться на глазах у других
клиентов ресторана. Он перегибался через стол и брал меня за руку. Когда подали
мороженое, он принялся кормить меня с ложечки. Его отношение к
презрительным взглядам некоторых посетителей было такое:
- К чёрту их!
Но я так не считал. Хотя он старался быть романтичным, я чувствовал себя
очень испуганным и покраснел на глазах у сидевших вокруг нас незнакомых

34
людей. Когда Фредди оставался со мной наедине, он всегда был особенно
романтичным. Мы никогда не обсуждали вопрос, как долго мы будем вместе. Мы
просто принимали жизнь такой, какая она есть. Периодически он спрашивал
меня, чего я хочу от жизни.
- Душевного равновесия и взаимной любви, - отвечал я.
Мне кажется, Фредди ответил бы также.

Еще одна вещь, которую он часто говорил мне до самой своей смерти, была:
«я люблю тебя». В тот страшный вечер он уже не мог сказать «я тебя люблю» и
смог только пошевелить губами и языком. Но тогда он имел в виду именно это.

Я относился к тому типу мужчин, которые не выставляют напоказ свои

эмоции. Я провёл в лондонской гей-тусовке достаточно много лет, чтобы понять,
что когда происходит разрыв отношений, вы очень скоро начинаете тяжело
страдать. После каждого разрыва отношений на их месте остаются только
преграды для новых отношений, и потом их очень трудно сломать. Но Фредди
удалось их полностью снести в моём сердце.
Я думаю, что мы оба испытывали один и тот же страх – страх одиночества.
- У тебя могут быть тысячи друзей во всём мире, но вместе с тем ты по-
прежнему будешь ощущать себя мучительно одиноким, - так однажды сказал
Фредди.
Мы с Фредди чётко осознавали, что почти всех геев всю жизнь преследует
перспектива закончить жизнь в одиночестве, будучи нежеланными и
нелюбимыми.

В мае Фредди в очередной раз представил публике свою сольную работу –

песню «Time». В том же месяце Queen выступили хедлайнерами на
ежегодном рок-фестивале «Золотая Роза» в Монтрё. Фредди взял меня в эту
поездку, а после концерта для группы была устроена вечеринка на пароходе.
Когда Фредди прибыл, фотографы попросили его попозировать, и вскоре я
понял, что он на самом деле обладал какой-то властью над прессой. Фотосессия
прошла очень хорошо и через пять или десять минут, когда репортёры сделали
достаточно снимков, Фредди поблагодарил их, сказав, что он закончил, и пора
начинать вечеринку.
Он сел за стол и у него началась какая-то напряжённая беседа с певцом по
имени Belouis, который был из числа тех артистов, которые часто меняют своё
сценическое имя. Он обратился к Фредди за консультацией по данному вопросу.
Спустя несколько минут какой-то фотограф подкрался к ним и попытался сделать
откровенные снимки Фредди. Но, не успел он сделать и трёх снимков, как ещё
пять фотографов набросились на него. Они выволокли его прочь, и началась
потасовка.
- Я вам гарантирую, что завтра вы не увидите эти фото! - пронзительно
кричал Фредди.
Он был прав – эти снимки не появились в прессе. И, что ещё лучше -
репортеров не пустили на пароход, потому что всё, что происходило той ночью на
пароходе, смутило бы даже самого волосатого, самого толстого и самого
агрессивного гея в мире.
Позже «Сан» всё-таки напечатала фотографию Фредди, подкрепив её
обидным комментарием, что якобы он ведёт себя слишком надменно и
высокомерно, и пренебрежительно отзывается о фестивале, на котором, тем не
менее, выступает. На фотографии был изображён «Великолепный Фредди»,
выпятивший наружу небольшое толстое брюшко. Фотография была снабжена
довольно гадкими эпитетами газетчиков: «У Фредди – вздутие живота», «Пузо,

35
вздувшееся от высокомерия». Когда он увидел фотографию, он только посмотрел
на меня и в отчаянии покачал головой.
- Что ж, это их обычный стиль, - сказал он. - Когда я стройный - газеты
напишут, что я чересчур худой. Если я немного поправился - напишут, что я
слишком жирный. Это какое-то безвыходное положение!

Ф редди вновь присоединился к группе для репетиций их предстоящего

«Magic Tour» по Европе. Тур должен был начаться 7 июня в
Стокгольме на футбольном стадионе «Расунда» и затем продолжиться весь август
и завершить своё триумфальное шествие в Лондоне, в Небуорт Парке в
Хэлтфордшире перед самой большой аудиторией в истории Queen - 120.000
человек, которые должны были там собраться.
Как только в июне они покинули Великобританию, сразу был выпущен
альбом «A Kind of Magic». Одновременно вышла «сорокапятка» с песнями
«Friends Will Be Friends» на одной стороне, и «Seven Seas of Rye» - на другой.
Именно с этой песни в 1974 году начался успех группы в хит-парадах. Альбом
занял верхние места в чартах Великобритании и ещё тридцати других стран.

Когда «Magic Tour» достиг Парижа, я решил сделать Фредди сюрприз и

навестить его. Это была довольно рискованная с моей стороны авантюра: Фредди
любил разыгрывать других, но сам ненавидел быть пойманным в эти сети.
После работы я пришел домой и, с воодушевлением собрав сумку,
отправился в «Хитроу». Прилетев в Париж, я остановился в отеле «Royal
Monceau». Я спросил, есть ли в отеле постояльцы по имени Фредди Меркьюри или
Queen, но администратор ничего не ответил, а только дал мне чистый бланк. Я
знал, что это - нужная мне гостиница, и я догадался, что группа
зарегистрировалась под псевдонимами, чтобы избежать внимания прессы и
поклонников. (Позже я выяснил, что Фредди всегда бронировал гостиницы на
имя А. Мэйсона).
К счастью, в вестибюле я наткнулся на одного из техников группы, и он
подтвердил, что Фредди действительно остановился в этом отеле. Фредди с
группой отправились на «Ипподром де Венсенне» для проверки звука. Я сел и
стал ждать. Когда Фредди вернулся и увидел меня, то он только вскользь бросил:
- О, привет.
Не похоже было, что он был рад меня видеть. Если что-то не по его – он сразу
приходил в ярость. Позже Джо получил от Фредди нагоняй за то, что тот не
сообщил ему о моём приезде: он хотел контролировать все события.

На следующее утро в отель прибыла Дайана Моусли. Она являлась

дизайнером по костюмам для «Magic Tour» и именно ей принадлежат авторские
права на знаменитый сценический костюм Фредди – пурпурную мантию,
расшитую искусственным мехом горностая, и корону, украшенную драгоценными
камнями. За создание этого костюма Моузли и по сей день получает авторские
отчисления. Это было просто невероятное зрелище, когда Фредди выходил,
облачённый в мантию поверх своего белого комбинезона, с водружённой на
голову короной и начинал расхаживать по сцене. Потом мантия на ходу спадала с
плеч. Как он любил этот момент! И в какой же восторг приходили зрители в эти
минуты!
Как только они начинали аплодировать, я думал:
- Это мой мужчина!

36
 В следующую субботу, 21 июня, Queen выступали на стадионе
«Maimaritgelande» в Манхейме, Германия. Я был в Гарден Лодж, когда в
воскресенье примерно в четыре часа утра меня разбудил телефонный звонок. Это
был Фредди, кричавший в трубку, что он заперт в своём номере и не может выйти.
Он находился в депрессивном состоянии и требовал, чтобы я немедленно летел к
нему и был с ним. Когда я приехал в отель, оказалось, что Фредди в полном
порядке, если не считать того, что он выглядел очень утомлённым. Но
почувствовать себя кому-то нужным - это ему было очень приятно.

Из Берлина мы отправились в Мюнхен. По дороге в отель самочувствие

Фредди пришло в норму. Ему достался очень простой и невзрачный номер,
который ему не понравился. Мы расселились по номерам, а затем
присоединились к остальной части группы, чтобы поужинать в маленьком кафе.
Еда, которой нас кормили, оказалась довольно пряной и всё мы сильно напились.
Я помню, что долго разговаривал с роуди Роджера Тейлора, Крисом «Кристал»
Тейлором и ассистентом Брайана по имени Джобби. Вечеринка закончилась
глубокой ночью и мы вернулись в отель.

Из Мюнхена ансамбль отправился в Цюрих, но я поспешил вернуться в

Лондон.
5 Июля они играли в Дублине, единственном городе, где группу приняли
очень негостеприимно. Несколько пьяных снесли к чёртовой матери ворота и,
ворвавшись на стадион, начали обкидывать Фредди и остальных музыкантов
всякой ерундой, попадавшейся им на пути. После этого концерта Фредди
поклялся, что группа больше никогда выступит в Ирландии. Так и случилось -
больше там концертов не было.
И наконец, перед возвращением в Лондон, где намечались кое-какие особые
события, группа отыграла концерт в Ньюкасле.

П ятница 11 июля и суббота 12 июля стали важнейшими датами в карьере

Queen - тогда состоялись два благотворительных концерта на стадионе
«Уэмбли». По посещаемости эти два концерта можно сравнить только с их
невероятным выступлением на концерте «Live Aid», состоявшемся годом ранее.
Выступление Queen на «Live Aid» затмило остальных исполнителей. За два
вечера они смогли выступить перед аудиторией в 150.000 человек.
У Фредди возобновились проблемы с узлами голосовых связок - это цена,
которую ему приходилось платить за то, что он был певцом. В турне он возил с
собой мяту и небольшой аппарат - паровой ингалятор, в эффективность которых
он свято верил. Также он всё время сосал леденцы «Стрепсилс» для горла. Во
время первого концерта на «Уэмбли» у Фредди опять возникли проблемы с
горлом, но он отклонил их как не достаточно серьёзные для того, чтобы
прекращать концерт. Как всегда, оба вечера я присутствовал на «Уэмбли»,
наслаждаясь концертами.

В субботу в клубе «Roof Gardens» в Кенсингтоне состоялся банкет,

посвящённый завершению грандиозного тура Queen. Поскольку на банкет была
приглашена пресса, Фредди решил появиться там под руку с Мэри. Фредди был
вынужден прибегнуть к этой подмене, чтобы показать отсутствие со мной
любовных отношений, и извинялся передо мной за это.
- Так должно быть, потому что там будет пресса, - сказал он.
Я всё понял и следовал на безопасном расстоянии в нескольких шагах от них.

37
 Банкет, устроенный Queen, прошёл со столь же королевским размахом.
Были опустошены сотни бутылок шампанского, и окончательный счет к оплате
составил 80.000 фунтов.
Были приглашены около пятисот человек гостей. В лифте их встречали
обнажённые девушки, единственной одеждой которых была нательная живопись
- работа художника из Германии Бернда Бауэра. Присутствовали многие
знаменитости - Джефф Бек, Ник Родос из группы «Duran Duran», группа
«Spandau Ballet», Пол Кинг, Limahl, Клифф Ричард, Гари Глиттер, Мел Смит,
Гриф Рис Джонс, Джанет Стрит Портер и Фиш из «Marillion». К каждому из них я
действительно подходил поздороваться.
Во время банкета участники Queen выскочили на сцену и стали горланить
разные рок-н-ролльные номера, а Фредди приковал внимание присутствующих,
исполняя песни в дуэте с Самантой Фокс, совершенно неподходящей для него
партнёршей, обычной «фотомоделью с третьей страницы» дешёвого журнала.
Обняв её сзади за талию, Фредди носился с ней по сцене. Между песнями «Tutti
Frutti» и «Sweet Little Rock and Roller» они, наконец, оторвались друг от друга.
Когда я через несколько минут её встретил, её до сих пор трясло от возбуждения.

С ледующая остановка «Magic Tour» была запланирована на среду 16 июля

в Манчестере на футбольном стадионе «Maine Road», и я с Фредди и с
группой вылетел на север. Мэри, Фиби и я решили посмотреть шоу из зала.
Стюард в зале проводил нас на три наших места. Не прошло и десяти минут, как к
нам подошли трое мужчин и стали утверждать, что эти места принадлежат им.
Мэри пришла в ярость. Она устроила истерику и попыталась качать права,
козыряя перед ними тем, что она - подруга Фредди Меркьюри. С её стороны это
был не очень умный поступок. Она фактически потеряла дар речи, когда в ответ
на её оскорбительные высказывания из уст одного из этих противных мужчин на
неё обрушилась неприятнейшая тирада, сплошь состоявшая из ругательств и
крепких выражений. (Позже мне рассказали, что это был Питер Мурс, наследник
объединённой империи Литлвудов.) В конце концов, нам пришлось освободить
эти места и оставшуюся часть шоу мы смотрели из-за кулис.

После концерта нас провели сквозь восхищённую толпу поклонников. В

какой-то момент возник серьёзный риск, что толпа прорвётся к группе, поэтому
мы укрылись в нашем двухэтажном автобусе. К дверям этого автобуса мы
пробирались через специальный приставной туннель. Чтобы не вызвать задержку
с отъездом, Мэри, я и некоторые другие члены команды сели в автобус раньше
группы. Когда Queen побежали к автобусу, все мы забрались на второй этаж,
откуда нашим глазам предстало целое море восхищённых лиц. Толпы людей
выстроились на улицах, растянувшись по всем направлениям. Вот это проводы!

Мы уносились из Манчестера в сопровождении полицейского эскорта с

мигалками и сиренами, а ночное небо пылало от сотен проблесков голубых огней.
Нам обеспечили беспрепятственный выезд из города, и эскорт отъехал с нами
примерно на милю от границы города. Во время этого путешествия в Лондон, я
размышлял о тех сценах, свидетелем которых я только что стал. Мне
вспомнились кадры кинохроники о Beatles, которые также были окружены
толпами поклонников и принимали почести, а стадион взрывался во всеобщей
эйфории. За несколько часов этого шоу Фредди поднялся на недосягаемую высоту.

На следующее утро с Джо случилась небольшая трагедия. Он носил

контактные линзы, но в Манчестер забыл взять маленький контейнер для их
хранения. Тогда он взял два стакана с водой и на ночь положил линзы в них.

38
Когда утром он вышел из номера, туда отправили горничную, чтобы она быстро
сделала уборку. Во время уборки вместе с водой она вылила в раковину его линзы.
- Безнадежное дурачьё! - сказал Фредди по этому поводу.
Уж не знаю, кого он имел в виду - горничную или Джо.

К огда мы вернулись в Англию, я прочитал большую статью Дэвида Уигга в

«Daily Express». Уигг так описал реакцию Фредди на желание Мэри
родить от него ребенка: «Он скорее заведёт ещё одного кота». Давид также
написал, что Фредди был человеком, неустроенным в личной жизни и не
обременённым какими-либо обязательствами в этом отношении. Фредди всегда
считал, что лучше придерживаться такого образа жизни, потому что так было
проще для нас обоих, и он был прав. Кроме того, в статье приводились такие его
слова:
- Впервые в жизни я обрёл душевное равновесие.
Мне он объяснил, что имел в виду наши отношения.
Фредди считал, что Мэри давно стала той частью его жизни, которая была
доступна для прессы, и что она переносила свою роль достаточно легко. Но меня
от прессы он всегда старался скрыть. Славу он воспринимал как обоюдоострый
меч, способный как защитить, так и покалечить своего обладателя.

В пятницу 1 августа после работы я улетел к Фредди в Барселону. Он

рассказал мне, что давал интервью испанскому телевидению и сделал
дерзкое заявление, что основная причина, по которой он находится в Испании, -
это его надежда на встречу с их великой оперной дивой Монтсеррат Кабалье.
Фредди увлёкся оперой благодаря Фиби. У него была большая коллекция оперных
компакт-дисков, и, я подозреваю, что также вся дискография Монтсеррат
Кабалье. Оперные вещи Фредди мог слушать часами и периодически он
спрашивал у Фиби, в чём смысл того или иного фрагмента или перехода.

После концерта Queen в Барселоне мы все отправились в великолепный

рыбный ресторан. Там я поинтересовался у Роджера Тейлора, как проходит тур.
- Ну, в этом году Фредди какой-то не такой, - сказал он, - Ты что сделал с
ним?
Он рассказал мне, что Фредди совершенно изменился. Он уже не шлялся, как
раньше, по гей-клубам и тому подобным заведениям, пока остальные сидели в это
время в гостинице. Он перестал сжигать свечу своей жизни с обеих сторон.
Комментарии Роджера звучали красноречиво и убедительно. Я был ему за
них крайне признателен и бодро кивал в знак подтверждения его слов. Слова
одного из ближайших друзей Фредди и, к тому же музыканта группы Queen,
звучали с выражением уверенности в наших отношениях. Он сказал мне:
- Серьёзные отношения между вами должны продолжаться, Джим.

Из ресторана мы направились в стильный ночной клуб, которым владела

одна сногсшибательная женщина. Она встретила нас, одетая в довольно
откровенное платье, и присоединилась к нашей компании. Она стала приставать
к Фредди, кружась вокруг него, как пчела, и, то и дело, вклиниваясь между ним и
мной. Когда мы с Фредди сели, она опять поместила свою попу между нами. Своей
правой ягодицей она уселась на половину стула Фредди, а левой ягодицей - на
половину моего стула. Затем она закинула ногу на ногу и, стала поглаживать свои
бёдра, всё больше и больше задирая платье, пока совсем не обнажила свои
загорелые ноги.
- Есть ли у вас подруга? – спросила она у Фредди.
- Нет, - ответил он.

39
 - Значит, у вас есть жена? – спросила она.
Он перегнулся через неё, положил руку на моё колено и сказал:
- Да. Вот моя жена!
Услышав такое, бедная женщина чуть не умерла! Она поспешно пролепетала
какие-то невнятные извинения и убежала, скрывшись в толпе.

О чередной концерт тура должен был состояться в субботу вечером в

Мадриде. Перед отъездом из Барселоны, я позвонил в Мадрид и заказал
для Фредди букет цветов, который должен был быть доставлен в его номер к
нашему приезду. Также я попросил, чтобы к цветам прилагалась карточка с
короткой надписью: «От жены!»
Когда мы приехали в Мадрид, оказалось, что цветы в номер так и не
доставили. Привезли их несколько часов спустя, и вид они имели весьма жалкий
- это был как попало собранный букет грязных полузасохших роз. И что ещё
хуже, в записке было написано “Whiff» (вонючее дуновение – прим. пер.). Полдня
Фредди пытаясь разгадать, что это за «вонючее дуновение». В общем, в конце
концов, я положил конец его страданиям и рассказал ему о своих намерениях,
которым не суждено было исполниться. Он расхохотался.

П о возвращению в Великобританию группе Queen оставалось дать

концерт в Небуорт Парке, что в местечке Стивенэйдж в районе
Хартфордшира. Он состоялся 9 августа в субботу и оказался последним в их
карьере. В заключительный пятьдесят первый день гастролей должно было
произойти нечто грандиозное - ведь это был решающий день «Волшебных
Гастролей». Итогом всех событий, достойных истории любой рок-легенды,
должен был стать прощальный поклон группы Queen, поставивший, как
оказалось, точку в истории их потрясающих концертных выступлений.

С вертолётной площадки в Бэттерси я вылетел на вертолете вместе с Фредди,

Брайаном, Роджером и Джоном. Считается, что в тот день в Небуорте собралось
120.000 человек, хотя некоторые источники уверяют, что более 200.000 человек.
Как бы там ни было, все прилегающие окрестности были забиты машинами. В
окно вертолёта на несколько миль вокруг я видел бесконечные ленты крошечных
автомобилей, припаркованных бампер к бамперу.
- Это мы устроили всё это? – спросил Фредди.
- Да, - ответил я.
- Ах, - ласково сказал он и усмехнулся.
На вертолётной площадке группу уже ждали автомобили, готовые отвезти
нас прямо к гримёркам. Я поехал в другом автомобиле и встретился с Фредди в
его комнате. Перед выходом на сцену он всегда нервничал. Уже за минуты до
выхода на сцену казалось, что адреналин у него вот-вот начнёт бить через край и
мне становилось страшно. Его напряжение непрерывно росло до той самой
секунды, пока он не выскакивал на пандус, ведущий на сцену. Но как только он
видел глаза зрителей, он сразу приходил в норму. Он принадлежал им.
На многих концертах я часто шёл в зал и пробирался сквозь толпу к
звукооператорской башне, вскарабкавшись на которую, я имел идеальный обзор.
Но в Небуорте мне не удалось подобраться к башне через плотную толпу и
большую часть концерта я тёрся по краю зрительской толпы. Ближе к
завершению концерта ко мне подошёл какой-то парень с очень знакомым лицом.
Я вспомнил его. Это лицо принадлежало одному парню, с которым я
познакомился в Будапеште, и он рассказал мне, что ему было предоставлено
специальное разрешение на полёт из Венгрии на концерт Queen в Небуорте. Я

40
был настолько тронут таким отношением, что решил провести его за сцену, чтобы
представить его Фредди. Радость венгра была безграничной.

Как всегда, после концерта началась легендарная вечеринка Queen, но

Фредди с группой не смогли остаться на всю ночь, поскольку нас ожидал вертолёт,
чтобы доставить обратно в Лондон. Во время полёта до нас стали доходить
обрывки слухов о случившейся трагедии - один из зрителей погиб во время
концерта, получив удар ножом. Из-за огромного скопления зрителей ему не
смогли оказать своевременную медицинскую помощь, чтобы спасти его жизнь.
Узнав об этом, Фредди очень расстроился.
На следующее утро Джо подтвердил худшие опасения Фредди - слухи
оказались правдой. Фанат действительно скончался от ножевого ранения. Фредди
был подавлен. Пришедшие на воскресный обед друзья старались всячески
подбодрить его. Когда я отправился за газетами, то с опаской ожидал самых
худших отзывов «желтой» прессы о заключительном концерте Queen. К своему
удивлению, я не нашёл ни одного плохого слова о группе, несмотря на
трагическую гибель фаната. Хорошие отзывы в прессе немного ободрили Фредди,
но тема смерти продолжала терзать его разум. Он хотел, чтобы его музыка
приносила людям только счастье.

О статок дня мы провели в безделье, в отличие от Фредди, который в тот

день уже начал строить новые планы на будущее. Даже, несмотря на то,
что крупнейший триумф Queen уже оставил след в истории британской рок-
музыки, Фредди размышлял о своём следующем проекте. Его опять тянуло в
студию.
Но для начала в ближайшие несколько недель Фредди планировал отдохнуть
и провести некоторые важные общественные мероприятия. В Гарден Лодж он
хотел отметить своё сорокалетие. После этого я и Фредди, в сопровождении Джо,
собирались съездить в Японию, потому что Фредди обещал устроить мне
«праздник жизни».
На организацию своего дня рождения Фредди потратил немало времени. Он
решил устроить вечеринку под названием «Безумная Шляпа» и разослал свыше
двухсот приглашений на вторую половину воскресенья 7 сентября. Некоторые
приглашённые находились в таком предвкушении этого события, что два друга
Фредди из Королевского балета, полностью готовые к празднику, заявились в
Гарден Лодж на неделю раньше, но с совершенно дикими головными уборами.
В этот особенный день рождения я хотел подарить Фредди кое-что столь же
особенное - золотое обручальное кольцо. Это была моя тайна, поэтому, чтобы
определить размер кольца, я взял старое помятое кольцо, которое ему когда-то
подарил Винни, но которое теперь валялось на дне ящика в спальне. Оно
идеально сидело на моём мизинце и, выбрав момент, я вышел и купил Фредди
простое плоское золотое кольцо с узорами в виде перевязи. Купив кольцо, я сразу
же рассказал об этом Мэри, которой первой пришла в голову эта замечательная
идея.

П еред торжеством всю неделю стояла пасмурная погода. Фредди хотел,

чтобы гости могли свободно передвигаться и по дому, и по саду, поэтому
мы добросовестно молились о хорошей погоде и даже разучивали ритуальные
танцы, посвящённые Солнцу. Дни непосредственно перед праздником прошли,
главным образом, в хлопотах по заготовке продуктов и по облагораживанию всей
территории Гарден Лодж ковром из живых цветов. Фредди был настолько
дотошным и щепетильным, что лично контролировал каждую деталь. Джо, Фиби
и я с радостью выполняли любые указания нашего хозяина.

41
 Обстановка в саду у Фредди была несколько беспорядочная – в основном из-
за того, что у Фредди там был бассейн, в котором он держал японских карпов кои.
А ещё в центре сада была огромная яма, и Фредди беспокоился, чтобы никто из
гостей не свалился в неё и серьёзно не покалечился.
В четверг, в ночь перед днём рождения Фредди, в доме находились
несколько человек. Среди них был и Питер Стрэйкер, и это означало только то,
что всю ночь они с Фредди проведут наверху. Перед тем, как пойти спать, я позвал
Фредди в столовую.
- Я бы хотел, чтобы завтра утром, когда ты проснёшься, этот подарок был у
тебя первым, - сказал я, вручая ему коробочку с кольцом.
Он открыл её и сразу же примерил кольцо. Оно ему было как раз, как в
аптеке. Затем он поцеловал меня, и около двух минут мы обнимались.
Он никогда не был помешан на драгоценностях, подобно какой-нибудь
королеве, с ног до головы обвешанной цепочками и изящными браслетами, но
дома он всегда носил это кольцо. Однако если он выходил в свет, то обычно
снимал его. Кольцо на безымянном пальце хоть гея, хоть человека с нормальной
ориентацией, всегда поведает миру о том, что человек связан отношениями.
Фредди не хотел давать ни единого повода для очередных слухов.

В субботу я вернулся из магазина с готовым решением проблемы с садовой

ямой. Я купил сотню свечей для барбекю и светильники для освещения
опасной зоны.

Когда мы проснулись в воскресенье утром, чистое голубое небо предвещало

ясную погоду на весь день. С утра я стал расставлять свои свечи вокруг садовой
ямы и Фредди, выглянув в окно, был озадачен и недоволен моим занятием.
Когда я поднялся к нему, он спросил, что я там делал. Я хотел, чтобы мои свечи
стали сюрпризом, поэтому сказал:
- Вечером увидишь!

Открытие праздника состоялось после полудня. Всё началось под бурные

аплодисменты с красочного шествия гостей в пасхальных колпаках один лучше
другого. Шляпы у гостей были выполнены в самых разных стилях – от
консервативного до самого безумного. Диана Моусли привезла Фредди на выбор
несколько шляп, сделанных разными дизайнерами, и, в конце концов, он выбрал
одну под названием «Бонго». Это была шляпа с торчащими гибкими
проволочками, на которых болтались разные причудливые штучки. Я надел
большую шляпу в форме грампластинки, изготовленную из пены и обклеенную
развевающимися цветными лентами для обёртки цветов, которые доставляли для
Фредди всю неделю.
А у Джо шляпа была вполне съедобной — коробка конфет с настоящими
шоколадками на верхушке. На Фиби была шляпа в виде свиного рыла, что я
расценил как его дань уважения к Мисс Пигги (героиня английского кукольного телесериала
«Маппет Шоу» - прим. пер.). Мэри расхаживала в шляпе матадора, пронзённой мечом.
Были там и все музыканты группы Queen со своими вторыми половинками. Также
я помню, что неплохо проводили время Джим Бич, Питер Стрэйкер, Тревор
Кларк, Дэйв Кларк, Тим Райс, Элен Пейдж и Сюзанна Йорк. (Был ещё Уэйн Слип,
но он похерил свою дружбу с Фредди - Фредди потом жаловался, что на дне
рождения Уэйн напился, начал гнать и устроил скандал. Больше Фредди не
включал Уэйна в списки гостей для последующих вечеринок.)
Некоторые мои друзья тоже там были, например Джон Роуэлл, который
щеголял в шляпе с игрушечным столиком, сервированным миниатюрными
чашками и блюдцами.

42
 В ечеринка продолжалась до раннего утра, но, так как утром мне нужно
было быть на работе, я проскользнул в спальню и лёг спать. Уже в
полусне я слышал, как открылась дверь. Это был Фредди, который показывал
друзьям свой дом.
- Тс-с-шш! - прошептал он, - Моя мужа заснул. Не будить его!
Позже внизу раздался громкий смех - это Фредди и Стрэйкер поднимали
настроение вечеринки. Я отключился, хотя никогда не подозревал, что смогу
спать под такой грохот. Когда я проснулся, в постели я был один. С первого этажа
доносились голоса. Фредди всю ночь проболтал со Стрэйкером, и они все ещё
находились в приподнятом тусовочном настроении. Я встал и надел на работу
новый костюм с белой рубашкой и галстуком. Я зашёл к ним сказать «здрасьте -
до свидания», а затем направился в холл одевать пальто. Когда я вышел из
гостиной в холл, то услышал, как Фредди удивлённо спросил у Питера Стрэйкера:
- Это кто был?
- Дорогой, это же твой муж!
Фредди даже вскрикнул. До сих пор у меня такое чувство, что Фредди не
узнал меня в костюме. Даже, несмотря на то, что на мой день рождения он купил
мне два костюма, его никогда не интересовало, во что я одевался. Когда вечером я
вернулся домой, он мне много чего рассказал. Ещё он сказал мне, что впервые
видел меня в костюме. Я думаю, он имел в виду, что я выглядел шикарно - по его
мнению.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

43
 ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ЙЕНА - НА ПОКУПКИ

Ч ерез несколько дней после вечеринки «Безумная шляпа» группа Queen

опять попала в хит-парады со своей песней «Who Wants to Live Forever».
Благодаря этому, с началом наших японских каникул, состоявшихся в конце
сентября 1986 г., Фредди вновь взлетел на самую вершину мира. Эта поездка
стала делом всей его жизни и обошлась Фредди более одного миллиона фунтов.
Чемоданы для Фредди упаковывал Джо — один для рубашек и носков, другой для
джинсов и курток.

Фредди был в Японии и раньше, и любил потчевать меня историями из его

предыдущих визитов.
- На самом деле, лучшее время в Японии – это весна, когда цветут азалии, -
говорил он.
Азалии были его любимыми цветами. Он рассказывал, что с нетерпением
ждёт той минуты, когда доберётся до Японии и начнёт покупать вещи для Гарден
Лодж. В конце концов, идея превратить Гарден Лодж из дома с голыми стенами и
пустыми комнатами в дом, который бы устраивал всех нас, полностью овладела
разумом Фредди.

В поездке по Японии нас должна была сопровождать Миса Ватанабэ,

которая занималась делами Queen в Японии. Фредди вёз ей в подарок
изысканную вазу из свинцового хрусталя от «Лялик». («Lalique» - известная
французская фирма по производству эксклюзивных изделий из стекла, созданная Рене Ляликом,
1860-1945, французским ювелиром и стеклянных дел мастером, одним из выдающихся
представителей направления «ар нуво» - прим. пер.). Такие вазы изготавливали во
Франции, а в Японии они стоили бешеных денег. Ваза была слишком ажурной и
хрупкой, чтобы сдавать её в багаж, поэтому мы взяли её с собой как ручную кладь.
Когда мы проходили досмотр ручной клади, работники аэропорта потребовали
показать вазу, так как она не проходила через рентген. Фредди был очень
раздражён, когда пришлось вскрывать упаковку. Мы летели прямым
двенадцатичасовым рейсом на Токио в салоне «первого класса» самолёта
авиакомпании «Japan Airlines». Мы приземлились в четыре часа дня по
местному времени. Нас встречала Миса Ватанабэ, хрупкая и стильная в свои
сорок лет женщина. Она также организовала присутствие в аэропорту небольшого
контингента истеричных поклонников Фредди.
Фредди представил меня ей:
- Это Джим, мой новый мужчина.
Затем в течение минуты он что-то шептал ей на ухо. Хотя я не слышал, о чём
они говорили, я уверен - они говорили обо мне. Мне не нужна университетская
степень, чтобы отличить слова восторга и похвалы. Также в аэропорту нас
встречал доверенный друг Фредди, Итами, бывший телохранитель и владелец
частной охранной фирмы, который в Японии всегда присматривал за Фредди.

Дпик,
орога из аэропорта в Токио заняла добрых полтора часа. Мы попали в час-
и машины медленно плелись бампер к бамперу. И когда автомобиль,
наконец, остановился, оказалось, что мы приехали не в гостиницу, а к огромному
торговому центру под названием «Сейбу». Специально для Фредди, последнего
покупателя и истинного любителя шопинга, магазин оставался открытым. Он

44
попал в свою стихию и, склонившись в поклоне, перед ним выстроились вереницы
скрупулезных и внимательных менеджеров и продавцов.
В течение следующих четырех часов Фредди шопился. В торговом центре
было, по меньшей мере, семь этажей, и мы прочесали каждый из них и на каждом
обязательно покупали разные красивые вещи.
Фредди бросил воинственный клич:
- Налетай, пока стоит!
Фредди купил лакированный шкаф пурпурного цвета, чашки, миски, сотни
палочек и коробочки к ним (некоторые стоимостью 75 фунтов каждая), с
тиснением нитями из натурального золота и серебра. Всё было до смешного
дорогим.
Фредди уже получил 10%-ую скидку, но Миса бегала вокруг него и требовала,
чтобы продавцы записали всё на её счет.
- Если счёт будет на меня, то они скинут ещё 15%, - не умолкая, трещала она.
И действительно - Фредди получил дискаунт в 25%.

Фредди готов был шопиться всю ночь. Фи так страстно любил всё японское,
что, кажется, готов был купить всё, что попадалось на глаза. В конце концов, его
пришлось утаскивать из магазина. Постояв несколько минут на улице возле
торгового центра, я был поражён улицами, заполненными маленькими чёрными
головами, похожими на больших рабочих муравьёв, быстро и чётко шныряющих
во всех направлениях. Ещё одним поразительным зрелищем стала для меня
стремительная и шумная активность японцев на пешеходных переходах - нечто
жужжащее и ползущее.
Я жадно впитывал всё, что видел, и Фредди улыбнулся.
- Если бы на этом месте стояла натуральная блондинка, которая к тому же
обходится духовным сексом, каждый японец также бы остановился и уставился на
неё, - отметил он.

Наконец мы поехали в гостиницу. Мы остановились в отеле «Окура».

Оказалось, что Миса забронировала для Фредди императорский люкс –
поражающий воображение пентхаус, не похожий ни на какой другой. Он был
таким огромным, что даже имел отдельный номер для обслуживающего
персонала. За входными дверями простирался длинный коридор. За дверью
справа располагалась великолепная Г-образная гостиная с прозрачными
наружными стенами, через которые открывалась удивительная панорама города.
В главной спальне имелась большая шикарная ванная комната с такой большой
ванной, что в ней можно было бы уместиться вдесятером. Номер Джо находился
рядом и был оборудован отдельными кухней и гостиной.
К нашему приезду Миса заказала в номер охлажденное шампанское и
канапе. Здесь Фредди вручил Мисе частично распакованную вазу от «Лялик».
Фредди долго извинялся за упаковку столь жалкого вида. Но это ничего не
меняло - Миса была восхищена подарком. Затем начали заносить подносы с
японской едой и все стали подтягиваться к столу. Когда Миса и её команда,
наконец, оставили нас, мы с Фредди отправились отдыхать.

В Японии Фредди высыпался быстро, но я - нет. Мой первый опыт смены

часовых поясов выбил меня из колеи – я чуть не сошёл с ума. Я
просыпался уже в четыре утра, и не в силах дальше валяться, нарушал это унылое
однообразие. Я вставал и включал японское телевидение на самой малой
громкости, чтобы никого не разбудить. В постель я уже не возвращался и просто
ждал пробуждения Фредди.

45
 Мы позавтракали ближе к полудню и были готовы шопиться, шопиться и
ещё раз шопиться - снова и снова. Итами, уже ожидавший в коридоре, проводил
нас в вестибюль. Здесь группа из четырёх или пяти наиболее спокойных фанов
терпеливо ждала Фредди. Каждый из них держал небольшой, но изысканно
упакованный подарок. Фредди поблагодарил их, подписал автографы,
попозировал для фото. Мне рассказали, что эта группа фанов была настолько
преданной Queen, что они ездили за группой по всему миру.

П ервым пунктом шопинга стал очень модный современный дизайнер по

имени Дзюнь, чью стильную одежду Фредди обожал. Оттуда мы
двинулись в магазин под названием «Беверли-Хиллз», где Фредди влюбился в
один костюм. Он был сшит из ткани в коричневый и серый «крестик» и имел
блестящую оборку - подобные эффекты Фредди всегда любил. К сожалению,
костюм оказался ему слишком большим. Затем Фредди осмотрелся и выбрал еще
один костюм, который подошёл ему по размеру. Тут он повернулся ко мне и
сказал:
- Почему бы и тебе не примерить костюм?
Я померил один из костюмов - костюм сидел на мне идеально. Но я сказал,
что он мне не нужен и вернул его продавцу.
Мы обошли весь «Беверли-Хиллз», скупая рубашки, а затем направились в
другие бутики поблизости. В одном из них Фредди провел более двух часов,
покупая шёлковые галстуки, среди которых было и несколько белых. Каждый из
них стоил не менее 75 фунтов. Мне он тоже выбрал и купил несколько галстуков,
хотя я тоже купил.
До этого дня мне казалось, что у Фредди в жизни не было ни одного галстука!
Но в этом магазине он быстро наверстал упущенное, купив их более сотни. Самое
идиотское во всей этой покупке галстуков было то, что Фредди абсолютно не умел
их завязывать. Он был как та сорока, которая любила покупать вещи про запас,
прекрасно при этом понимая, что оденет их, в лучшем случае, один раз в жизни.
Всякий раз, когда он хотел что-то померить, он сразу начинал звать меня.
- Джим, Джим! – обречённо выкрикивал он, - Ты мне не поможешь?
Когда дело дошло до оплаты счетов и все покупки уже лежали
упакованными в бумажные свёртки около кассы, оказалось, что наличные деньги
у Фредди закончились. Пришлось нам с Джо скинуться и полностью опорожнить
свои бумажники, чтобы восполнить нехватку средств. Но если бы Фредди не смог
оставить в залог достаточное количество денег, он мог бы просто зарезервировать
все свои галстуки и потом отправить одного из нас их оплачивать.

Мы зашли в «Ginza», район Токио наподобие лондонского Сохо, в котором

были сосредоточены магазины с последними достижениями электроники. Фредди
не дружил с электроникой, тем более с техническими новинками, и ходил по
магазину с открытым ртом, изумлённый всеми этими чудесами хай-тека.
Несколько электронных ежедневников стали очередным счастливым
приобретением Фредди. Выйдя из магазина, Фредди сунул мне один из них.

Вернувшись в гостиницу, мы с трудом пробирались по коридору. Все вещи,

которые Фредди купил в магазине «Сейбу», были уже доставлены. По обеим
сторонам коридора штабелями до самого потолка стояли десятки коробок. Эта
вылазка Фредди по магазинам обошлась ему в 250.000 фунтов.
Нам стало ясно, что каким бы большим не был императорский люкс, а
привозить все покупки Фредди в гостиницу - нецелесообразно. Отныне все они
отправлялись прямиком на склад для последующей отправки кораблём домой. А у

46
Джо появилась новая работа – он начал кропотливо вести учёт всем
приобретениям Фредди.

В тот вечер Фредди, Джо и я собирались поужинать на крыше ресторана в

компании Мисы и одного её друга. Фредди хотел надеть новую рубашку,
но она была сильно мятая. Не знаю - почему, но мы не догадались послать вниз за
утюгом - вместо этого Джо стал придумывать альтернативные способы глажки
рубашки.
И вдруг я придумал – в гостиной стояла горячая металлическая плита, на
которой можно было подогревать всякие закуски, снэйки, бутерброды...
Я перевернул её вверх дном, и немного потренировавшись, у нас с Джо
получилось отутюжить рубашку.
- Чё, сука, самый умный что ли? – сказал Фредди.
- Шеф, как говорится – чем богаты, тем и рады, - радостно откликнулся я.
Мы все облачились в костюмы по этому случаю, а Фредди надел тот, который
был куплен им в тот день в «Беверли-Хиллз». Впервые я видел его в костюме и в
галстуке, и должен сказать, выглядел он потрясающе.

Решив придерживаться европейской кухни, мы с Фредди и Джо заточили по

сочному бифштексу, который в Японии стоит, как одна рука и одна нога вместе
взятые. После ужина мы решили посетить несколько гей-клубов, в том числе один
бар для трансвеститов. Как только мы вошли, швейцар сразу узнал Мису, и,
заикаясь, принялся кланяться и приветствовать её словами «Мама Миса, Мама
Миса». Мы сели за стол и стали наслаждаться затянувшимся выступлением
какого-то тягомотного кабаре.
В какой-то момент к Фредди подошла девушка – Фредди велел ей идти туда,
куда она шла. Тогда она подошла ко мне, села рядом и стала мне рассказывать
что-то нудное, болтая на каком-то ужасном английском. Затем к нам подсела
вторая девушка, и стала выполнять разнообразные соблазнительные
телодвижения. Их цель, видимо, заключалась в том, чтобы воодушевить
посетителей на приятное общение с девушками и раскрутить их на большее
количество выпивки.
- Всё, мы попали на бухло! - шепнул мне Фредди, - Сейчас тебя будут
раскручивать на бабки.
Позже, когда мы уже покидали бар, Фредди сказал:
- Ну? Ты хоть понял, что на самом деле эти тёлки - мужики?
Я молчал в изумлении – мою умную голову на этот счёт не посетила ни одна
идея.

В первую неделю нашего пребывания в Токио Миса устроила у себя дома

вечеринку по случаю своего дня рождения. Нарядившись в вечерние
костюмы, мы втроём прибыли к ней. Хотя Фредди решил придерживаться стиля,
повязав чёрный галстук, всё равно он выглядел потрясающе в своём новом светло-
синем шёлковом жилете. По дороге к Мисе мы поинтересовались, правда ли, что,
согласно японской традиции, мы должны разуваться при входе в жилище. Но,
хотя Миса до корней волос была японкой, значительная часть её дома была
обустроена в западном стиле. Поэтому наша обувь осталась на нас.
В назначенное время внесли два торта. Первый, для Мисы, был сплошь
украшен белым льдом, а второй, для Фредди, был разрисован в виде британского
флага – красным, белым и синим кремом.
- Поскольку я не присутствовала на Вашем дне рождения, - обратилась она к
Фредди, - эту вечеринку я решила устроить в Вашу честь.

47
 Той ночью Фредди был глубоко увлечён беседой с одним японским
художником и в результате решил заказать ему несколько картин. Фредди
объяснил, какие картины ему нужны, а на языке жестов даже показал, как
выглядит весной цветущая швабра.

С ледующим вечером Миса организовала для нас ещё один культпоход с

сюрпризом. Всё, что нам было о нём известно - что это вроде бы не
официальное мероприятие, а какое-то шоу. Поэтому мы надели обычные
повседневные костюмы и поехали туда на автомобиле. Поездка оказалась просто
безумной. Лучше бы мы десять минут прошли пешком – так было бы намного
быстрее, чем пробираться на автомобиле через пробки. Из-за них мы опоздали на
добрых полчаса. Миса не предупредила Фредди, что ему предстояло быть
почётным гостем на торжественном вечере, посвящённом открытию мюзикла
«Кошки» Эндрю Ллойда Уэббера. К тому же его не сопровождала охрана, чем он
был весьма недоволен. Открытие церемонии задержали только из-за Фредди.
Миса затащила нас в гостевую комнату, где представила Фредди другим
ВИП-гостям. Затем о его прибытии было объявлено зрителям, которыми был под
завязку забит огромный зал в форме гигантского шатра. Как только Миса
проводила Фредди к его месту в первом ряду, весь зал поднялся и взорвался
аплодисментами. Нас с Джо, тем временем усадили на места в задней части
партера.
Мюзикл «Кошки» был полностью поставлен на японском языке –
оригинальный лондонский вариант был переработан. Хотя по-японски я не знал
ни слова, спектакль был невероятно захватывающим. Миса попросила Фредди
оказать особую услугу - пройти после спектакля за кулисы и сказать пару
ласковых слов одной из исполнительниц главных ролей. Фредди согласился, но
при условии, что ему не надо будет встречаться со всей труппой. Он был в отпуске,
и встреча с актёрами запросто могла перерасти в выступление, а это мало бы
отличалось от его привычной работы.
Однако после того, как мы встретились с этой «звездой» в гримёрке,
Фредди, к его ужасу, потащили на встречу со всем актёрским составом мюзикла. И
что ещё хуже, потом пришлось идти на банкет. А на следующий день, в отеле,
Фредди показал Мисе, что, когда он в ярости – он страшен. Ведь она ни о чём его
не предупредила: ни о том, что ему придётся быть почётным гостем; ни о том, что
это было официальное мероприятие с подобающей формой одежды; ни о том, что
придётся встречаться с актёрами.

Н о потом Миса организовала для Фредди такую экскурсию, по

сравнению с которой померк весь тот бардак, который творился на
«Кошках». Фредди был приглашён в древний город Киото, который был построен
во времена какого-то древнего японского императора. Там можно было посетить
Золотой Дворец и полюбоваться чудесными садами и ландшафтами. Это
путешествие нам предстояло совершить на прославленном японском поезде под
названием «Пуля». Мы договорились встретиться с Мисой на вокзале в первой
половине дня. Однако вместо Мисы на вокзале нас встречали люди из её
окружения.
Покинув платформы, поезд не на шутку разогнался – недаром он получил
своё название за максимальную скорость около 150 миль/ч. Фредди был убеждён,
что Миса опоздала на поезд.
- Я не удивлюсь, если она наняла вертолёт и уже ждёт нас в Киото, - сказал
он.
А спустя несколько минут Миса появилась в нашем вагоне.

48
 Старый Киото оказался изумительно красивым городом, заполненным
крошечными антикварными магазинами. Для Фредди это был сущий рай и
прежде, чем мы попали в Золотой Дворец, Фредди не смог удержаться от
нескольких покупок. Он купил богато украшенный хибачи, своего рода древнюю
портативную барбекюшницу из терракота. Правда, Фредди хотел найти
барбекюшницу особого оттенка синего цвета. Ещё он купил четыре очень
высоких антикварных подсвечника, покрытых чёрным и золотым лаком. Они
были четырёх футов высотой и напоминали мне светильники, которые обычно
расставляют вокруг лежащего в гробу покойника. Весьма отвратительно!

Хотя в Золотом Дворце велись реставрационные работы и он был закрыт

для всех посетителей, Миса договорилась, чтобы Фредди позволили обойти
несколько акров до совершенства отманикюренных садов. Мы ходили по
территории в течение нескольких часов и очень внимательно изучали все цветы и
кустарники. К сожалению, так любимые Фредди азалии в это время не цвели. Но
он был очарован садом с искусно подстриженными деревьями, которым была
придана удивительная и разветвлённая форма. Ещё одной слабостью Фредди
были карпы кои, и, остановившись около бассейна с ними, он был зачарован
размерами плавающих в нём рыб.
Фредди, как самый обычный турист, в восхищении бегал по всей
территории и фотографировал всё подряд. Но в обращении с камерой он был не
очень опытным. На самом деле он абсолютно не понимал, что делал и не особо в
это вдавался. Когда мы распечатали фотографии с первых рулонов плёнки, там и
не пахло резкостью и чёткостью изображения. Но, как оказалось, постепенно он
стал учиться на своих ошибках, и наконец, после многократных подробных
объяснений его ошибок, для него, наконец, прояснилась техника этого дела.
Потом мы не могли отобрать у него камеру – он нащёлкал десятки кадров.

М ы покинули сады Золотого Дворца и направились в отель в пригороде

Киото. Отель походил на устрашающего бетонного монстра в
западном стиле, огромного и безликого. Но позади отеля Фредди заметил
многоярусный ухоженный сад, застроенный маленькими домиками типа шале, в
каждом из которых имелся матрас и совсем маленькая ванная комната. Это были
традиционные японские жилища.
- Мы в Японии, поэтому всё будем делать, как японцы! - объявил Фредди, и
нам сразу же предложили комнату.
Однако, первое, что Фредди решил сделать, это испить чашку
послеобеденного чая. Но как только я нашёл место, где присесть, он остановил
меня и жестом показал, куда надо идти.
- Нет, - сказал он, - здесь мы сидеть не будем! Пойдём за угол.
Там слышался плеск воды. Повернув за угол, мы обнаружили, что сквозь
отель течёт целая река, наполненная карпами кои. Ещё более удивительным был
водопад, огороженный толстыми стёклами витражей, и впадающий каскадами в
бассейн. Мы выбрали столик около витражей, и, наслаждаясь прекрасным видом,
стали пить чай. Фредди восторженно рассуждал об эксцентричных творениях в
отеле, чем изрядно меня утомил.

После чая нас провели через сад в традиционный японский шале. Мы

отошли достаточно далеко от гостиницы и попали в угловую часть территории.
Внутри была одна комната с матрасом и небольшой ванной комнатой. Деревянная
ванна, стоявшая там, была наиболее замысловатой вещью, которую нам довелось
увидеть за последнее время, и мы решили сразу её испытать. Мы разделись и я

49
побежал в ванну и, когда она была наполнена, я уже собрался залезть в неё, но тут
завопил Фредди.
- Нет, - сказал он, - не делай этого! Японцы не так делают! Мы в Японии,
значит, мы будем принимать ванну по-японски!
Следуя его инструкциям, я сначала хорошо помылся, основательно
намылившись и, используя деревянные чашки, ополоснулся. В деревянную кадку
можно залезать только после того, как вы помылись, и потом просто отмокать в
ней. Фредди также помылся, сполоснулся и в кадке мы стали отмокать вместе.
Фредди всегда мог оставаться в ванне гораздо дольше, чем я - он был настоящим
сыном водной стихии.

С ледующая вещь, которую Миса подготовила для нас в Киото, был визит
в школу для девочек-гейш. Там мы узнали, что гейши – это часть
японских традиций, корнями уходящих в глубокое прошлое и чтобы выучиться на
гейшу, необходимо пройти семилетнее обучение. Фредди был увлечён этой темой,
стараясь узнать как можно больше. Макияж девочек очаровал его. Он
расспрашивал, каким образом создаются такие эффекты и сколько времени
занимает весь процесс. И ещё Фредди был в восторге, надев красочное кимоно из
тонкого шёлка и с просторными рукавами.
Нас представили их наставнице, или по-другому - Мадам, маленькой
старенькой леди. В её морщинистой голове присутствовал всего один зуб. Зато
Мадам пела и играла на однострунном банджо, а девушки в это время танцевали,
развлекая и восторгая нас. Мы сидели на полу, скрестив ноги, и приняли участие в
традиционной чайной церемонии.

Потом мы отправились в модный ночной клуб, где Фредди стал, конечно

же, центром внимания. Казалось, каждый хотел с ним пообщаться. Один человек,
представленный нам Мисой, завоевал расположение Фредди. Им оказался один
остроумный гей-трансвестит, переодевшийся в обычную одежду. Фредди окрестил
его Он-Она. Когда бар закрывался, Он-Она пригласил нас к себе домой чего-
нибудь выпить. У HeShe мы все болтали и хихикали и прекрасно провели время,
но я был так разбит из-за разницы часовых поясов, что вытянулся на полу и
задремал, по-японски подложив под голову на удивление удобное полено.
Спустя несколько часов Фредди разбудил меня и мы отправились обратно в
наш спартанский шале. Меня поражала вся эта вычурность Фредди, с которой он
стремился во всём следовать японскому образу жизни, восторгаясь даже
перспективой поспать на голом полу. Во всём этом, конечно, была своя
несомненная прелесть - сон на полу доставлял настоящие земные ощущения. На
следующее утро, собираясь вернуться в гостиницу, мы позвали Джо. Его шале
был таким же, как наш, но значительно больше, что очень не понравилось
Фредди.

Х отя Фредди хотел во всём следовать японскому образу жизни, его

энтузиазм совершенно не распространялся на желание выучить
язык. У него никогда не было интереса к изучению других языков, а когда он
бывал за рубежом, его отношение было таким:
- Я говорю по-английски, и это – единственный язык, который я признаю.
Даже прожив два года в Мюнхене, он не нахватался и верхушек немецкого
языка, хотя у него прочно вошло в привычку произносить звук Ws как Vs. Во
время нашей поездки в Японию Фредди говорил только два японских слова —
«domo» и «mushi, mushi». Где бы мы ни останавливались, он везде взволнованно
произносил эти слова, но понятия не имел, что они на самом деле означали. Он
взял их на вооружение только потому, что ему нравилось, как они звучали.

50
 Нашей следующей остановкой в ходе поездки в Киото была Осака, где мы
посетили супермаркет, о котором Фредди, не переставая, болтал с тех самых пор,
как мы покинули Гарден Лодж. Почти полностью он был построен под землёй и
там даже ходило метро. Там продавали всё подряд, и примечательно то, что в этом
магазине нам пришлось облазить каждый квадратный дюйм, но Фредди не купил
ни одной вещицы. Был только один отдел в магазине, который Фредди хотел мне
показать, и он привёл меня туда – большой бассейн с карпами кои. Он просто
млел от них и я понимал, почему. Это были великолепные рыбы.

Вечером, когда на сверхскоростном поезде «Пуля» мы вернулись в Токио,

мы смотрели по телевизору новости и Фредди замолчал. В тот день сообщили о
том, что направления, по которым бегал этот поезд, признаны небезопасными.
Фредди всегда старался избегать любой опасности. Узнав об опасности поезда, он
потом отменял визиты или выбирал другой вид транспорта.

Х ороший антикварный фарфор был ещё одной страстью Фредди. И вот

он прослышал о некоем человеке из Чиба, который владел музеем с
бесценными экспонатами. Тогда он попросил Мису организовать ему
персональную встречу. Музей находился в добрых двух часах езды от Токио. Когда
мы спустились в вестибюль, там нас, как всегда, ожидала горстка помешанных
фанов со скромными подарками для Фредди. Мы пообщались с ними и покинули
отель.
Фредди ненавидел долго путешествовать автотранспортом и вскоре
заскучал. Затем он заметил вывеску «Макдоналдс».
- Я бы съел гамбургер, - сказал он, поэтому мы изменили свой маршрут,
остановившись возле фаст-фуда на колёсах.
К тому времени, как мы добрались до музея, фанаты, с которыми Фредди
встречался в отеле, были уже там.
- Какого чёрта они тут делают? – спросил Фредди и опять пошёл с ними
общаться.

Осмотр музея мы начали с ритуала чайной церемонии, после чего владелец

показал нам всю свою коллекцию фарфора. Музей был забит керамикой всех
цветов и размеров, от крошечных, изящных блюдечек до гигантских ваз высотой
в два человеческих роста. Насчёт них Фредди даже отметил, что они слишком
большие для отправки их домой на корабле. Кроме фарфора, в музее имелись
редкие произведения японского искусства и живописи. Там была и прославленная
антикварная лакированная мебель, и стенд со старинными кимоно, который
выглядел совсем небольшим по сравнению с другими стендами, и стоявший в
глубине зала старинный гончарный станок.
Когда Фредди увидел несколько красивых тарелок Имари, он тут же
попытался их купить, но ему сразу напомнили, что ничто из коллекции не
продаётся. Всё, что Фредди там видел, он хотел купить, поэтому он продолжал их
уговаривать продать ему то одно, то другое. Он решительно продолжал свои
попытки уговорить их, пока они не изменили своё мнение! В конце экскурсии
владелец подписал каталог для Фредди. К счастью, он был на английском,
поэтому Фредди смог почитать его на обратном пути в Токио.

Тем вечером мы пошли с Мисой на ужин в один токийский ресторан, где все
блюда готовились в присутствии посетителей на специальном столе. Джо тоже
практиковал такой способ приготовления пищи. Когда мы приехали, в ресторане
начиналась японская свадьба, и жених с невестой позировали для фотографа.

51
Фредди зачарованно любовался фантастическим костюмом невесты, которая
была одета в красочное шелковое кимоно, украшенное самой замысловатой
вышивкой.

М иса как-то обмолвилась Фредди, что некоторые японцы принимают

ванну в саке, крепком рисовом вине. Фи расспросил её, как это
делается, и при первой же возможности отправил Джо в магазин за большой
бутылкой дешёвого саке. Фредди подбежал к ванне, вылил в неё всё саке и мы
вдвоём взлезли в неё. Алкоголь в саке обладает вяжущим действием, что
оказалось для нас относительно полезным, но мы с Фредди пришли к выводу, что
ванна из саке – это такая штука, которую больше одного раза принимать не стоит.
Но потом ему нравилось с сарказмом рассказывать об этом друзьям:
- Ты залезаешь в ванну с саке трезвым, а выходишь пьяным!
Фредди всегда был авантюристом, жаждущим сразу попробовать что-то
редкое — до тех пор, пока это не становилось опасным.

Фредди опять подхватил вирус шопинга и накупил множество пепельниц.

Каждый раз во время шопинга Фредди как будто охватывала паника – я могу с
уверенностью это отметить. Он будто цепенел от одной мысли, что в магазине
закончатся все запасы, и чтобы совладать со своим паническим состоянием,
скупал всё подряд. Но, приобретая все эти покупки, Фредди лишь прославлял
Англию.

З атем, когда мы были в Нагое, он обнаружил магазин с тысячами старых

и новых терракотовых барбекюшниц хибачи, всех цветов. Магазин был
заставлен ими до потолка. Фредди не расставался с мыслью найти хибачи
особенного цвета, так называемого «старого японского синего». Поиск именно
такой барбекюшницы скоро стал не на шутку доставать нас с Джо. В какой бы
магазин мы не заходили, мы заходили в него только с одной целью - тщательно
проверить ассортимент имеющихся хибачи. Итак, как обычно, мы зашли в этот
магазин и со всей серьёзностью и ответственностью принялись прочёсывать
стеллажи, тщательно просматривая каждую полку. А зоркие глаза Фредди
проверяли и отбраковывали всё новые и новые хибачи. В какой-то момент я,
ползая на четвереньках, внимательно исследовал очередной стеллаж,
заставленный десятками хибачи. Изумлённая Миса хохотала, не веря своим
глазам – такого зрелища она никогда ещё не видела. Видимо, она не понимала,
что Фредди - перфекционист.
В конце концов, мы нашли то, что искали. Я заполз под стеллаж и вдруг – о,
чудо! - заметил то самое синее покрытие с примесью желтого цвета. Я показал
Фредди находку - в ту же секунду его лицо засияло радостью.
- А ещё есть? – спросил он.
Я чуть не поперхнулся. Я опять рухнул на колени и приступил к поискам
ещё одного хибачи, но оказалось, что это был единственный экземпляр такого
цвета и Фредди, конечно же, купил его.

Следующим пунктом нашего шопинга стал упомянутый выше музей

керамики. Фредди оставил там заказ на изготовление двух ваз с покрытием из
красной и золотой глазури. Кроме того, на внутренней стороне каждой вазы
должно было быть написано его имя на японском языке.

З атем мы посетили необыкновенную коллекцию лаковых покрытий,

собранную совместно так называемыми «Живыми Сокровищами
Японии». Такого исключительного титула были удостоены одни из лучших ныне

52
здравствующих японских художников, чьи работы были настолько высокого
качества, что прежде, чем попасть на аукцион, их сначала выставляли на
свободное обозрение публики. Многие из лакированных вещиц сразу впечатлили
Фредди, и он попытался купить всю коллекцию. Организаторы сочли его действия
оскорбительными — прежде, чем работы поступят в продажу, они сначала
должны попасть на свой единственный публичный показ. Владельцы коллекции
взволнованно спорили на японском и даже чуть было не поругались между собой,
а Миса, казалось, была слегка возмущена поведением Фредди. Даже если бы
Фредди и удалось купить эти вещи, было бы проблематично вывезти их из страны,
поскольку произведения «Живых Сокровищ» очень высоко ценились. Наконец,
Фредди, согласился с тем, что сможет забрать свои покупки только после того, как
они будут показаны публике. Но показаны они будут с одной припиской: «С
любезного разрешения г-на Фредди Меркьюри, из его частной коллекции».

Менее чем за час Фредди спустил свыше полумиллиона фунтов. Он купил

большую красновато-коричневую ширму с изображениями падающих листьев на
одной стороне и карпами кои – на другой. А также - три или четыре изображения
кошек размером в три дюйма с тончайшим лаковым покрытием и полировкой.

Н а следующий день мы пошли по магазинам в сопровождении Итами и

нашей переводчицы. Мы зашли в магазин «Cartier» («Cartier» -
знаменитая французская компания по производству элитных часов и ювелирных изделий,
основана в 1847 г. – прим. пер.), где Фредди купил зажигалку и две ручки. Как только
мы вышли, он достал одну ручку.
- Вот, это Вам! - сказал он, протягивая ручку переводчице, - В качестве
благодарности за заботу обо мне.
На её лице засияла огромная улыбка. Когда мы вернулись в гостиницу и
остались наедине, Фредди подарил мне зажигалку от «Cartier» и вторую ручку.

Ещё одним незабываемым выходом было посещение Кабуки –

традиционного японского театра мимов и танцоров. Фредди очень любил этот
японский вид театра с впечатляющими костюмами и высокостилизованными
действиями и сценическими эффектами.
- Вот! Это то, что я называю театром, - сказал он на обратном пути в отель.

В конце нашего пребывания в Японии Миса решила сводить нас в

фирменный куриный ресторан. Но я не смог туда пойти. Предыдущим
вечером мы покушали в одном скромном ресторане, а утром я чувствовал себя
плохо. Это было лёгкое пищевое отравление и лучшее, что можно было сделать -
это оставаться весь день в постели. Фредди суетился вокруг меня, как настоящая
еврейская мамочка. Никогда раньше он не видел, чтобы я болел, и поэтому
сначала даже решил воздержаться от ужина с Мисой и Джо, поскольку не хотел
оставлять меня одного. Однако они туда пошли, но большую часть времени
Фредди сидел как на иголках, желая скорее вернуться и проверить, как я себя
чувствую.
На следующее утро я всё ещё чувствовал себя плохо. Фредди настоял на том,
чтобы всё это время я оставался в постели. Он не хотел допустить, чтобы болезнь
сократила мой отпуск, и договорился, чтобы билеты домой перебронировали на
более поздний срок.
- Болезнь не должна испортить тебе поездку, - подчеркнул он, - Ты
получишь полноценный отдых.
Миса привезла мне врача, который выписал для моего работодателя
справку на японском языке. Затем Джо позвонил в Лондон в отель «Savoy» и

53
сообщил, что я болен и выйду на работу на неделю позже. Несколько дней Фредди
оставался со мной в номере, бегая вокруг меня, как беспокойная наседка. Он сидел
со мной на кровати и обнимал меня, пока я лежал пластом и чувствовал себя
безнадёжно. Когда я встал на ноги, оставшееся время мы потратили на последние
покупки. Фредди всё-таки купил чарующее красное кимоно и мы потратили
немало времени в безуспешных поисках хорошего антикварного стенда для
кимоно - такого, как был в музее.
Наконец, кто-то проговорился, что у него есть именно такой лакированный
стенд, который мы ищем.
Мы в спешке отправились его смотреть.
- Всё, он мой! - сказал Фредди, как только увидел его.

Фредди хотел отблагодарить Итами за заботу и решил подарить ему

самурайский меч. Он попросил Итами отвезти нас в оружейный магазин, где
Фредди купил два меча. Как только мы вышли, Фредди удивил Итами, вручив ему
один меч. Другой был подарен Терри по возвращению домой. Фредди также
купил комод для Фиби. Мэри он привёз баснословно дорогое платье из кожи,
сшитое по её размеру.

Э то было невероятно романтическое путешествие. Фредди мог меня не

спрашивать, всё ли мне понравилось. Счастливое выражение моего лица
в течение пролетевших трёх недель только подтверждало это.
Хотя наши японские каникулы подходили к концу, лучшая их часть была
впереди: в ближайшие месяцы в Гарден Лодж должны были доставить все
чудесные приобретения Фредди. Чудом ничего не пропало, хотя кое-что в дороге
сломалось - прежде всего, заказные вазы с именем Фредди внутри них.

И з Токио мы летели через Аляску, где нам пришлось ждать шесть часов.
Фредди был в ужасе от этого. Он беспокоился, что нам не удастся найти
отель первого класса и придётся провести всё время в зале ожидания в усталом,
раздражённом и пьяном состоянии. И он оказался прав. Вдобавок ко всем его
страданиям, наш стыковочный рейс перенаправили на Мюнхен, где пришлось
ждать еще четыре часа. Когда мы, наконец, приземлились в Хитроу, от утомления
мы еле стояли на ногах. Нам было совсем не до сюрпризов, тем более –
неприятных, но когда мы прошли таможенный досмотр, нас окружили
репортёры с Флит-стрит (Fleet Street – улица в Лондонском Сити, на которой с XVI века
стали появляться офисы основных лондонских газет, а позднее — и информационных агентств,
например, «Рейтер»; хотя многие СМИ в последнее время съехали в другие районы, за Флит-
стрит прочно закрепилась репутация цитадели британской прессы – прим. пер.), которые
радостно вывалили перед Фредди жуткую новость про СПИД.
Статья под заголовком «Звезда Queen Фредди поражён СПИДом» в издании
«News of the World» утверждала, что Фредди под своим подлинным именем
Фредди Булсара «тайно прошёл тест на СПИД» в клинике на Харли-стрит. По
словам некоего вымышленного представителя Фредди, результаты теста
убедительно доказали, что у него нет «смертельной болезни». От начала до конца
этот безвкусный рассказ был дешёвым рекламным мусором. Это доказывал даже
тот факт, что Фредди и Мэри проживали вместе в Гарден Лодж.
Фредди был в бешенстве. Почему никто из офиса Queen в Лондоне не
поднял тревогу и не предупредил его о статье?
- Я – что, похож на умирающего от СПИДа? – спрашивал Фредди у
репортёров.
Он сказал, что не имеет ни малейшего представления, о чём идёт речь, и
был явно раздражен появлением, как он сказал, «подобной бессмыслицы».

54
 - Меня тошнит от всего этого, - заявил он, - Теперь уйдите и оставьте меня в
покое.
До самого возвращения в Гарден Лодж Фредди пребывал в ярости.
- Очень милое возвращение домой! - сказал он с нескрываемым сарказмом.
Но затем его лицо приветливо засветилось. Были более важные заботы - он
воссоединился со своими двумя кошками - Оскаром и Тиффани.

Ф редди подарил мне уникальный японский сувенир, с которым связаны

те волшебные воспоминания – «золотой диск». Это был диск, который
он получил после того, как продажи в Японии альбома Queen «A Kind of Magic»
превысили 100.000 экземпляров.
- Держу пари, ты никогда не думал, что у тебя будет собственный «золотой
диск»! - пошутил он, когда вручил его мне. Он был прав.

КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ

55
 ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ТЫ УВОЛЕН!

«Я похож на умирающего от СПИДа? – хорохорится Фредди».

Так кричал в понедельник 14 октября 1986 года заголовок газеты «Сан»,
номер которой был объявлен «эксклюзивным». Фредди был в ярости.
Он начал доказывать, что не проходил обследование, как писали газеты, так
что эта история заставила его основательно понервничать. Он был явно на взводе
и в следующие несколько дней, казалось, не на шутку был озабочен всей этой
историей. Обычно Фредди игнорировал любые спекуляции в прессе, но на этот
раз газетчики, похоже, перегнули палку и задели больной нерв. Мне кажется,
Фредди не выставлял напоказ свои подозрения относительно здоровья, потому
что до того, как мы познакомились, на его долю живущей в бешеном ритме
успешной рок-звезды, уже выпало немало испытаний: все виды секса, наркотики
и рок-н-ролл, которые обычно сопровождались случайными связями с
незнакомыми людьми.

В день, когда вышла статья в «Сан», я пришёл на работу в «Savoy»,

вернувшись к своей банальной рутине в парикмахерской. День начался неудачно.
Я узнал, к своему ужасу, что и магазин, и парикмахерская - проданы. Я встретился
с новым владельцем, но был не очень впечатлен им - даже меньше, чем тогда,
когда позже он назначил своего тупого младшего брата менеджером. Моя жизнь в
«Savoy» начиналась с проблем. Новое руководство решило изменить направление
бизнеса и отказаться от обслуживания старомодных джентльменов в пользу
модных течений и сухой укладки волос. Моя жизнь на работе стремительно
становилась невыносимой, но, по крайней мере, у меня были Фредди и Гарден
Лодж, куда я мог возвращаться домой.

В том году группа Queen решила выпустить к Рождеству альбом под

названием «Live Magic» с концертными версиями многих своих хитов.
Также они решили воспользоваться прекрасным шансом и подзарядить
собственные батарейки за счёт участия в своих сольных проектах.
Их решение вызвало в прессе массу кривотолков о том, что они якобы
подошли к черте распада. Слухи об этом постоянно циркулировали, но они всегда
были необоснованными — именно так. Когда Queen работали вместе, то поводом
для распада группы я бы мог назвать плохое настроение Фредди, но эти случаи
были редкими и всегда предсказуемыми. Были моменты, когда каждый из них
сгоряча мог сказать, что - хватит, пора расходиться, - но никто из них никогда не
воспринимал такие заявления всёрьёз. Они являлись четырьмя высоко
креативными артистами. Время от времени их темперамент бил через край и
каждый оставался при своём собственном мнении. Но как только наступал
момент, когда все уже были заведены до предела, они оперативно начинали
искать пути разрядки обстановки и, при необходимости, Фредди выступал в роли
самого дипломатичного миротворца.

М ы были вместе уже достаточно долгое время, и временами я думал, что

Фредди хотел бы пройтись по клубам, но происходило совершенно
иное. Подобно мне, он стал домоседом. Мы начали вести очень спокойную жизнь
в Гарден Лодж. Почти каждый субботний вечер Фиби и Джо уходили, и мы
оставались вдвоём, лёжа в обнимку на диване перед телевизором. Мы стали
ложиться спать уже в десять вечера, хотя это и не означало, что по утрам Фредди

56
вставал раньше десяти. Около восьми утра Фредди выпивал в постели чашку чая,
а затем дремал ещё час или два.
Дома Фредди любил окружить себя фотографиями близких ему людей.
Фотографии наиболее близких друзей он вставлял в серебряные рамки. На
крышке рояля в холле стояло более сорока фотографий - я, Джо, Фиби, Мэри,
Барбара, Питер Стрэйкер и, конечно же, кошки. Фотографии стояли также по
обеим сторонам нашей с Фредди кровати.
Однажды вечером я лежал в постели и перелистывал свой старый семейный
альбом. Фредди присел рядом со мной и разглядывал каждый снимок. Особенно
ему понравилась одна детская чёрно-белая фотография.
Следующим вечером он подготовил купленную в тот день новую
серебряную рамку.
- Это для твоего семейного фото — просто я знаю, где его можно поставить,
- сказал он.
Он поставил фотографию на маленький круглый стол в спальне. И всегда,
когда он просыпался, это было первое, что он видел.

П ол Прентер был одним из тех членов «Семьи», кто входил в круг

приближённых к Фредди. Это был его старый знакомый, который в
течение примерно восьми лет работал менеджером у Queen, но потом был уволен.
Чтобы оказать помощь Прентеру, Фредди не раз привлекал его к работе в
нескольких сольных проектах. В конце 1986 года удача, похоже, совсем
отвернулась от Прентера, поэтому Фредди решил ещё раз уделить ему время. Он
предложил ему провести Рождество и Новый Год в квартире на Стаффорд Террас.
И, так как тот был разорён и дела его были совсем плохи, Фредди дал ему денег,
чтобы он мог провести праздник так, как захочет.

Суббота перед Рождеством была серой и пасмурной, но Фредди проснулся в

отличном солнечном настроении и поручил Терри подготовить автомобиль. Мы
отправились за покупками в Хэрродз. Фредди решил совершить вылазку по
магазинам за дорогими одеколонами и лосьонами после бритья - только за ними.
Приехав туда, Фредди взбаламутил весь отдел парфюмерии в Хэрродз, заказав
пузырьки всех форм и размеров. Количества парфюмов было достаточно, чтобы
затопить половину Найтсбриджа. Но закончилось всё неприятной ситуацией.
Свою кредитную карточку «American Express» цветущий и сияющий
Фредди передаёт продавщице, которая убегает, чтобы получить подтверждение на
снятие с карты большой суммы. Вернулась она в явном замешательстве.
- Простите, сэр, - сказала она Фредди, - но вы превысили лимит. Могли бы
вы как-то по-другому подтвердить свою личность?
- Я - Фредди Меркьюри! - сказал Фредди Меркьюри.
- Да, сэр, - отрезала она, - это мне известно, но «American Express» - нет.
К недовольству Фредди, в транзакции было отказано. Он никогда не хотел
понимать значение слова «нет». Просто для этого он был слишком великим. Джо,
Терри и я скинулись своими наличными деньгами, чтобы на месте оплатить
покупки.
Из всего бассейна ароматов, купленных Фредди, мне он купил целое озеро -
одеколон «Лагерфельд». Это был единственный парфюм, который я использовал
полностью. Сравнительно недолгое время эта огромная бутылка одиноко стояла
на полке в моей ванной комнате и скоро превратилась в бесплатный пробник,
которым пользовались все кому не лень. Также Фредди подарил мне полный
каталог продукции Лагерфельда, которую мне бы не удалось попробовать даже в
том случае, если бы я пользовался каждым продуктом ежедневно.

57
 Рождество 1986 года в целом оказалось более щедрым на события за всё
время нашего пребывания в Гарден Лодж. В нашем доме мы принимали Мэри,
Пола Прентера, Тревора Кларка и нового члена «Семьи» Питера Стрэйкера. За
рождественским столом нас собралось человек двадцать. Так как столовая не
смогла вместить всех, нам пришлось сдвинуть два стола, и один из них даже
вылез в холл. После обеда мы, согласно обычаю, принялись разбирать гору
подарков под ёлкой. Я подарил Фредди обтянутую серебристой тканью шкатулку,
которую я нашёл в маленьком антикварном магазине за углом отеля «Savoy».
В канун Нового Года мы устроили в Гарден Лодж вечеринку, которую все
наши гости и большинство соседей запомнили навсегда. У нас ещё оставались
фейерверки, которые я покупал для ночи «Guy Fawkes», но тогда мы их не
использовали, и поэтому решили запустить их на Новый 1987 Год. Почти весь
день Фиби и я устанавливали в саду фейерверки. Я расставил сотни огненных
фонтанчиков в каменных вазах по обе стороны от парадного входа. Незадолго до
полуночи мы с Фиби приступили к работе. Чтобы разжечь фонтаны, я запалил
паяльную лампу. Наши фейерверки озарили небо и соседи были в восторге,
громко приветствуя каждый цветной залп.

Через несколько дней после моего тридцать восьмого дня рождения

Фредди решил подарить мне драгоценность - массивный золотой браслет.
Подобные вещицы никогда меня не интересовали, но у Фредди на этот счёт было
своё мнение. Поэтому мы отправились на Бонд-стрит в «Carrier's». К счастью, в
магазине не было в наличие ни одного браслета. Однако на глаза нам попались
два потрясающих кольца, продававшихся со скидкой, но никого не
заинтересовавшие: меньшее по размеру кольцо в 18 карат золота было с печаткой
с платиновым покрытием. Я примерил его, но оно оказалось слишком велико и
мы прекратили шопинг.
- Не расстраивайся, - сказал Фредди, - мы обязательно что-нибудь подберём
на твой день рождения. Без подарка ты не останешься!
Фредди предложил мне устроить в Гарден Лодж вечеринку, но после
прошлогоднего случая с пропавшей вазой я решительно отказался.
- Нет, - сказал я, - лучше я тебя куда-нибудь приглашу.
Мы сходили в «Pontevecchio», ресторан не далеко от дома на Олд Бромптон
Роуд в Эрлз Коурте. Также я пригласил Джо, Фиби, Мэри и Питера Стрэйкера. За
ресторан я собирался заплатить из собственных средств. Однако, как только я
назвал сумму счёта, я почувствовал, что под столом кто-то нежно похлопывает
меня по колену. Я посмотрел - это была рука Фредди, державшая наличные. Я
шепнул ему:
- Нет, я оплачу.

Когда мы вернулись в Гарден Лодж, там меня ждал ещё один сюрприз. Мы
с Фредди завалились в большое кресло, и, открыв бутылку шампанского, Фредди в
сотый раз произнёс тост за моё здоровье. Джо и Фиби в это время выскользнули
из комнаты. Приглушив свет, они вернулись с поразительным праздничным
тортом в форме карпа кои с единственной зажжённой свечой наверху.

Несколько дней спустя, когда я работал в саду, ко мне подошёл Фредди.

- Вот тебе незаполненный и подписанный чек, - сказал он. – Сходи в
«Carrier's» и купи себе какую-нибудь драгоценность.
Я отправился на Бонд-стрит и нашёл то кольцо, которое примерял с
Фредди, и попросил подогнать его по размеру.
58
 Когда я вернулся домой, Фредди стал спрашивать, какой я купил себе
подарок.
- Это кольцо, которое мы с тобой смотрели, - сказал я ему.
- Мило… - ответил он.

В День Святого Валентина мы послали друг другу по букету красных роз,

которые были доставлены в Гарден Лодж. В ту ночь в постели Фредди находился
в романтическом настроении. По сравнению со мной, он всегда мог быть более
романтичным.
- Я тебя очень люблю… - сказал он.
- Я знаю, - сказал я.
- Ты меня любишь? – спросил он.
- Да, я люблю тебя… - сказал я.

В конце февраля Фредди выпустил свой сольный сингл «The Great

Pretender», кавер-версию хита группы «Platters». Запись была
выполнена на студии «Town House» в западном Лондоне. Работа над этим
проектом велась в сотрудничестве с Майком Мораном, с которым Фредди
познакомился во время работы над мюзиклом «Time» Дэйва Кларка.
Вечером накануне съёмок клипа к этой песне Фредди попросил, чтобы я
постриг его. С тех пор я стриг его каждые два месяца вплоть до самой его смерти.
Он садился в кресло в центре спальни около гардероба. Фредди всегда целиком
полагался на мой вкус и, хотя вся комната была увешана зеркалами, он никогда не
следил за тем, как я его стригу. Я всегда стриг его немного короче и более
традиционно, чем так, как он привык стричься раньше, но недовольным
стрижкой он никогда не был.
- Что бы ни говорили, а это – лучшее, - говорил он.
Фредди никогда не красил волосы – они были чёрными от природы. На
макушке у него была лысина, но он никогда не просил меня как-то её скрыть или
замаскировать. Он считал, что это бессмысленно.

Фредди сказал мне, чтобы после работы в отеле «Savoy» я приезжал на

съёмки видео к «The Great Pretender» и пообещал, что я получу большое
удовольствие. Он не обманул. Когда я приехал в студию, там царила атмосфера
праздника, а из гардеробной доносились громкие крики и смех. Съёмки
продолжались весь день, и сейчас Фредди, Роджер Тейлор и Питер Стрэйкер
переоделись трансвеститами. Фредди сбрил усы, Терри побрил электробритвой
руки, кто-то обрил ему грудь. Когда вся эта троица вышла в своих платьицах и
принялась с важным видом расхаживать по студии, все забились в истерике. Я
был в слезах. Никогда раньше я не видел Фредди, переодетого в женщину, и вот
он кривлялся как сумасшедший, всеми телодвижениями изображая из себя
«голубого».
Запомнился один забавный эпизод тех съёмок. В кресле сидела Дебби Эш
и Фредди должен был запрыгнуть к ней на руки. В момент объятий оба должны
были сохранять бесстрастные, ничего не выражающие лица – но вместо этого они
лопались от смеха. Всем оставалось только ждать, когда они, наконец, возьмут
себя в руки.
Съёмки продолжались почти до двух часов ночи, и потом Фредди рассказал
мне, как он провёл этот день. Он рассказал, что когда приехал, то на полу студии
уже скопились сотни дублей с его участием, но ни один ему не понравился,
поэтому он спешно принялся редактировать каждый из них. Такие вещи, как
правило, остаются на усмотрение профсоюза студии кинотехников, но в случае с

59
Фредди было сделано исключение. Все знали, что Фредди – босс и выполняли все
его указания.
В конце февраля, когда, наконец, песня и клип были выпущены, «The
Great Pretender» вознаградил настойчивость Фредди, став его превосходнейшим
сольным хитом. Фредди был безмерно рад успеху песни - своему успеху. Его
триумф был настолько грандиозен, что, совершенно неожиданно, он подарил нам
троим, живущим с ним в доме (и я думаю - Мэри тоже) по «маленькому
подарку»: еще по одному чеку, чтобы каждый купил себе что-нибудь особенное.

В том же месяце Фредди впервые вылетел в Испанию на встречу с

оперной певицей Монтсеррат Кабалье. В ходе «Magic Tour» он поведал
испанскому телевидению, что приехал к ним по одной единственной причине –
познакомиться с Кабалье, и оказалось, что она смотрела это интервью. Она
назначила ему встречу в Барселоне, и он полетел, взяв с собой Фиби, Майка
Морана и Джима Бича. Два великих певца встречались в отдельном обеденном
номере отеля «Ritz».
Фредди рассказывал, что совершенно не представлял, чего можно ожидать
от Монтсеррат кроме приступа гнева, которому она нередко была подвержена.
Она явилась с опозданием. Фредди представился, вручил ей кассету и начал
бессвязно лопотать:
- Вот… Это вам… Послушайте…
На ленте была песня «Упражнения в свободной любви», которую он
написал вместе с Майком Мораном. Монтсеррат понравились демо-треки и она
сказала, что была бы счастлива поработать с Фредди над альбомом. Домой он
вернулся на девятом облаке от счастья.
Примерно неделю спустя Кабалье приехала в Лондон, и Фредди пригласил
её в Гарден Лодж на творческий ужин. Присутствовать должны были только она,
Фредди, Майк Моран и Джим Бич. Фредди выяснил, что из еды она предпочитала
рыбу и макароны, поэтому на ужин был приготовлен лосось. Она прибыла в
вечернем платье, и, пройдя в холл, чуть не споткнулась.
- O-о-о! Дерьмо! – завопила она тоненьким смешным голоском.
Ей представили меня, после чего я выскользнул из комнаты и лёг пораньше
спать. На сцене Монтсеррат выглядела огромной, что, по большей части, было
обусловлено её любовью к просторным, ниспадающим мантиям. Во плоти же, как
я и предполагал, она выглядела совсем не крупной. В любом случае, она отнюдь
не была в чём-то неловкой или неуклюжей – она была восхитительной: очень
скромной, очень женственной, очень весёлой.
Монтсеррат рассчитывала остаться только на лёгкий ужин, так как утром у
неё был ранний рейс, но, в результате, она покинула Гарден Лодж только под
утро. Когда после ужина принесли кофе, они с Фредди и Майком Мораном
устроили импровизированный концерт под аккомпанемент рояля. Я заснул под
нежные звуки голоса великой оперной дивы, который перекликался с одним из
величайших в мире рок-голосов.

С пустя неделю мы с Фредди посетили в Ковент-Гардене сольный концерт

Монтси, как её называл Фредди. Почётным гостем там была принцесса
Маргарет, мы с Фредди сидели в ложе. В начале антракта я подскочил, собираясь
сначала сбегать в туалет, а потом успеть добраться до буфета, чтобы купить сок, но
Фредди задержал меня.
- Здесь принцесса Маргарет, - сказал он, - Мы должны её дождаться.
Я не разбираюсь в правилах этикета, но Фредди их знал. Он был
убеждённым роялистом и с огромным уважением относился к королевской семье.

60
Единственный член королевской семьи, с которым ему удалось встретиться, был
принц Эндрю - и Фредди незамедлительно пригласил его в гей-клуб «Heaven».

Как только подняли занавес и начался второй акт, Монтсеррат вышла на

сцену – всё внимание Фредди было приковано к ней. В конце спектакля она
вышла «на бис» в сопровождении Майка Морана и объявила, что собирается
спеть песню, "написанную её двумя новыми замечательными друзьями", добавив:
- Я надеюсь, что один из них сегодня находится в зале.
Фредди был невероятно смущён. Прикрыв глаза ладонями, он засмеялся с
выражением полного удивления на лице. Прожектора развернулись на Фредди,
прикрывающего лицо ладонями, и зал поднялся на ноги, разразившись в диких
овациях. Потом встал Фредди и выразил признательность за аплодисменты и
опять опустился в кресло. Фи заворожено слушал, как Монтси исполняла
«Упражнения в свободной любви». После концерта мы прошли к Монтси за
кулисы и забрали её на ужин в Гарден Лодж.
На той же неделе Монтси прибыла в студию, но её работа с Фредди пошла
совсем не так, как она предполагала. Она надеялась, что для записи с Фредди ей
достаточно только прилететь, спеть несколько несложных песен и после этого
помахать ручкой, но она не подозревала, что у Фредди свой уникальный стиль
работы. Он не писал заранее музыку под Монтси, а вместо этого сначала
попросил, чтобы она что-нибудь спела, а затем стал доводить записанные
фрагменты до совершенства. Он сказал ей:
- Пуччини и все остальные композиторы мертвы. А я жив, моя дорогая.
При всём этом она приняла его оригинальный способ записи музыки. Он
проявил себя требовательным и настойчивым преподавателем. Позже она
призналась, что во время этих сессий Фредди добился от её голоса таких
возможностей, о которых она раньше и не подозревала.

В день, когда Queen были приглашены на вручение премии Айвора

Новелло за их выдающийся вклад в британскую музыку, у меня с
Фредди произошла кошмарная ссора. Она была не слишком долгой, но этого
вполне хватило, чтобы испортить Фредди настроение перед вручением премии,
после чего, как только мы выехали на церемонию из Гарден Лодж, он назвал
меня «проклятой ирландской ведьмой». Но, вернувшись домой, Фредди опять
начал ластиться ко мне и я списал его враждебную вспышку на нервозность. Когда
мы оказались в постели, он извинился за скандал. Затем мы поцеловались и
помирились.
- Ты такой мягкосердечный, - сказал он.
Я таким и был, и думаю, он находил в этом свою прелесть. Снаружи я
выглядел суровым, а внутри я, на самом деле, был нежным, как ягнёнок.

Н а Пасху я поехал в Ирландию навестить свою семью. Я был уверен, что

моя семья подозревала, что я был геем, хотя я никогда ничего об этом
не говорил и никогда не рассказывал, что был любовником Фредди. Я
остановился у мамы, но у неё не было телефона, и это значило, что для того,
чтобы позвонить Фредди, мне придётся идти пешком четыре мили до ближайшей
телефонной будки. За день до возвращения в Лондон я позвонил Фредди. Не
терпящим возражений голосом он спросил, когда я вернусь, после чего я понял -
случилось какое-то несчастье.
- Врачи отрезали от меня большой кусок… - ответил он.
Я попросил его рассказать всё поподробнее, но он ответил, что это не
телефонный разговор. Он хотел рассказать мне всё, когда я вернусь.
- Ладно, не переживай, - сказал я, - Завтра я буду дома.

61
 Сначала я подумал, что Фредди, как обычно, всё немного преувеличивает.
Когда он чувствовал себя подавленно, то привык по телефону всё
драматизировать, чтобы привлечь к себе моё повышенное внимание.
На следующий день, когда я вернулся в Гарден Лодж, Фредди находился в
нашей спальне. Я лёг на кровать, обнял его, и Фредди крепко прижался ко мне и
рассказал то, что не мог рассказать вчера.
Он показал на своём плече крошечный рубец размером с ноготь и два
крошечных шва на нём. Врачи вырезали для обследования кусок его плоти и
результаты только что были получены. У него был СПИД.
- Не смеши меня, - сказал я.
Я не мог в это поверить - врачи, должно быть, ошиблись.
- Кто делал это тест? – спросил я. – Давай обратимся к другим врачам.
Нам необходимо было заключение ещё одного специалиста.
- Нет… - сказал Фредди. - На сегодняшний день эти парни– самые лучшие.
И это была правда - Фредди мог позволить себе самое лучшее и на
меньшее он не соглашался.
- Если решишь оставить меня - я пойму… - сказал он.
- Что?! – спросил я.
- Если ты решишь оставить меня и покинуть Гарден Лодж, я не буду тебя
останавливать. Я всё пойму, - сказал он.
- Но я люблю тебя, - сказал я. - Я не собираюсь тебя бросать - ни сейчас, ни
потом. И давай больше не будем говорить об этом.
Фредди исподлобья взглянул на меня, и мы крепко обнялись. Но в
действительности, этот разговор, конечно же, не прошёл бесследно. Это было
что-то такое, к чему я не был готов и не имел ни малейшего представления, как
вести себя в подобных ситуациях. По-хорошему я должен был искать ответы на
эти вопросы, но вместо этого я любыми способами старался выбросить их из
головы.

В се мои действия заключались в том, что я только и делал, что надеялся

на чудо – ложный диагноз. О своём здоровье я первое время не
беспокоился, хотя для безопасности наш секс стал защищённым. Несколько раз
Фредди советовал мне пройти тест на СПИД, но я этого не делал и при этом не
объяснял ему причин своего решения.
А причины заключались в том, что я не понимал, какую пользу мне
принесёт это обследование. Если я был уже ВИЧ-инфицирован или имел СПИД,
то была высока вероятность, что Фредди будет страдать от чувства вины, так как,
возможно, это он заразил меня. Если же тест даст отрицательные результаты, и я
буду чист, то такую же несправедливость по отношению к Фредди чувствовал бы и
я. Как говорится:
- Да ну на фик - не везёт! Вот и отстань от меня, в натуре!

Сейчас самым важным было позаботиться о Фредди и как-то поддержать

его здоровье.
Это был единственный раз, когда мы так откровенно обсуждали его СПИД-
состояние. Он никогда не любил говорить о своей болезни и если по телевизору
показывали что-либо, связанное со СПИД, мы сразу переключали на другой
канал, либо выключали телевизор. Не то, что ему были неприятны другие люди с
такой болезнью, просто это напоминало ему о собственной судьбе.
Мэри, за исключением Джима Бича, была в то время единственным
человеком, с которым Фредди поделился своим горем. (Позже он раскрыл тайну
о своей болезни подруге Роджера Тейлора, Доминик, - после того, как она
рассказала ему, что у неё - рак молочной железы. Он хотел, чтобы она знала, что

62
она может в любое время опереться на его плечо и рассчитывать на его
поддержку). Когда Фредди рассказал мне о себе, Джо был на отдыхе в Америке.
- Следует ли сообщить Джо? - спросил меня Фредди.
- Конечно, ты должен это сделать, - сказал я.

До того, как я узнал, что у Фредди СПИД, мы пускали по ветру все

предостережения - мы никогда не предохранялись во время близости. Но когда я
узнал о его состоянии, всё сразу изменилось, и мы никогда больше не занимались
сексом без презерватива. По сути дела, теперь презервативы были включены в
еженедельный список покупок Джо. Фредди пришлось пройти немало
медицинских обследований, они были расписаны на неделю вперёд, но
проводились всегда тихо и мы никогда о них не говорили.
На фоне всех этих печальных новостей Фредди решил, что не должен
падать духом и ему необходимо продолжать работать, а также довести до конца
работы по благоустройству Гарден Лодж в соответствии со своим изысканным
вкусом. В ближайшее время должны были преобразиться комнаты и стены,
которые по-прежнему оставались голыми.

Б ассейн для кои в саду закончили и он был готов к приёму рыбы. Чтобы
испытать его, я купил десяток (или около того) золотых рыбок и
золотых язей, но они были такими мелкими, что их трудно было разглядеть в
воде. Терри собрал всю информацию об оптовых продавцах рыбы в Энфилде и
Мидлсексе, у которых имелись запасы карпов кои. Однажды вечером мы с
Фредди поехали к ним. Мужчина рассказал нам о новой партии карпов кои,
ожидаемой на днях из Японии, и пообещал известить нас, когда они будут
доставлены, чтобы Фредди имел возможность первым выбрать рыб. Через
несколько дней зазвонил телефон: рыбы были доставлены. Мы насели на
оптовика и приехали раньше, чем рыба была растаможена – на таможне
произошла заминка. Когда бесценные кои прибыли (их было около пятидесяти),
они были аккуратно выпущены из транспортных емкостей в специальные
цистерны для их хранения. Многие из них были по 18 дюймов длиной и со
временем должны были вдвое прибавить в росте.
Они выглядели величественно и Фредди был очарован. Когда он
поинтересовался их стоимостью, ему ответили, что цена каждой от 75 до 2.000
фунтов.
- Отлично, - сказал Фредди, - дайте мне за всю партию хорошую цену.
Не моргнув глазом, оптовик произвёл расчёты, и Фредди согласился купить
всю партию за 12.500 фунтов. Продавец рыбы поставил условие, что он должен
побывать на месте, чтобы проверить состояние бассейна. После осмотра бассейна
он стал настаивать на установке механического фильтра. Он сказал, что в
противном случае условия для рыб могут быть не идеальными.
Рыбы должны были провести на карантине у оптовиков минимум две
недели и как только фильтр был установлен, они были доставлены в Гарден
Лодж. Рыба вскоре стала новым центром внимания друзей, приходивших в гости.
Воскресный обед в Гарден Лодж, постепенно перерастал в целое мероприятие и со
временем превратился в нечто вроде приятной традиции. Обычно ближе к обеду к
нам подтягивались не менее шести человек, чтобы сначала промочить горло, а
затем – примерно в два часа - мы садились обедать. Обед продолжался до
четырех-пяти часов, оставшуюся часть дня мы просто бездельничали, шарохаясь
по дому или саду. Всё это чудесное времяпрепровождение неизменно
сопровождалось шутками, весельем, смехом…

63
 4 Мая «Сан» напечатала очередную глумливую статью, самим
появлением которой Фредди был ошеломлён и разбит. И я тоже. Пол
Прентер, после всего, что Фредди для него сделал, оклеветал его.
«Двоих любовников Фредди убивает СПИД», - кричала статья с целых трёх
страниц. Тони Бастин из Брайтона и Джон Мёрфи, стюард авиакомпании
«American Airline», умерли в 1986 году от неустановленной болезни. Кроме этого,
Прентер утверждал, что однажды ночью Фредди вызвал его к себе и поделился
своими опасениями по поводу СПИДа.
Главным любовником называли меня. Первое, что мне пришло в голову:
«Что будет с моей семьёй в Ирландии?» Я обязан был навестить семью, и если бы
вылетело хотя бы слово о том, что я являюсь любовником кого-то из
знаменитостей, мои родные, естественно, были бы очень расстроены, узнав об
этом от третьих лиц - от прессы. Такое известие я, безусловно, предпочёл бы
сообщить им лично.
Когда вечером я пришёл с работы домой, мы с Фредди обсудили
афиширование Прентером своих любовных связей. Фредди не мог пережить
предательства. Он не мог поверить, что кто-то, кто был так близок ему, смог
поступить с ним так подло и низко.
Позже мы узнали, что газета заплатила Прентеру за его рассказ 32.000
фунтов. С того времени Фредди с ним больше никогда не общался, также
Прентера изгнали из кругов общения Элтона Джона, Джона Рейда и других.

Статьи в «Сан» выходили на протяжении следующих нескольких дней, и

каждый новый эпизод с участием Прентера становился всё грязнее и враждебнее.
Прентер продал газете несколько интимных фотографий Фредди, на которых он
позировал с разными любовниками, в частности с моим предшественником
Винни Киркербергером. Фотографии были помещены на двух страницах газеты
под заголовком «Все мужчины группы Queen».
Прентер в деталях и очень подробно рассказывал газете о самых безумных
днях Фредди, связанных с наркотиками, когда он регулярно обменивался
«дорожками» кокаина с Родом Стюартом и Дэвидом Боуи. Порции кокаина
иногда запрятывались в упаковки их «золотых дисков». Также Прентер
утверждал, что дружба Фредди с диск-жокеем Кенни Эвереттом закончилась
после их ссоры из-за кокаина.

Фредди действительно поссорился с Эвереттом. Предположительно, после

одной из совместных вечеринок Эверетт начал упрекать Фредди в том, что он
чересчур вольно использует гостеприимство Эверетта. Но Фредди рассказывал,
что как раз Эверетт злоупотреблял лучшими сторонами великодушия и щедрости
Фредди. Они никогда так и не наладили прежние дружеские отношения и,
Эверетт никогда не появлялся в Гарден Лодж, пока я жил там. Даже если мы
посещали какой-нибудь гей-клуб Лондона и Эверетт был там, никто из них
никогда не шёл на контакт друг с другом. (Уже когда Фредди умер, газеты
выплеснули выдуманные истории о том, как Эверетт до самой смерти Фредди
регулярно дежурил у его изголовья).
Как-то раз, обсуждая с моим бывшим любовником Джоном Александром
причины проблем с Прентером, я выяснил, что Прентер во время рождественских
праздников строил козни за моей спиной. На вечеринке в доме Кенни Эверетта у
Джона произошла перебранка с Прентером. Прентер на повышенных тонах
ехидно рассказывал обо мне, в избытке разбрасываясь злобными
высказываниями. В конце концов, Джон устал слушать все эти тирады и бросил
вызов Прентеру, оспаривая сказанное. Он спросил, насколько хорошо тот знает
меня и, так как Прентер в ответ начал бормотать что-то бессвязное, Джон сказал

64
ему, что раньше он был моим любовником. Прентер заткнулся и оставшуюся
часть ночи его никто не видел.
Несколько раз после предательства в «Сан» Прентер звонил в Гарден Лодж,
но Фредди не стал с ним разговаривать. Прентер пытался оправдать свою гадкую
выходку, рассказывая, что в течение нескольких недель пресса неотвязно травила
его и он, наконец, сломался под её давлением и оклеветал Фредди. Фредди не
хотел слушать оправдания Прентера. Разочарование в людях он считал
неприемлемым, невозможным. Самое печальное во всей этой истории с
Прентером было то, что вера Фредди в остальных людей, за исключением
некоторых, пошатнулась. Естественно, после этих событий он уже не заводил
новых друзей.
Часто мне было искренне жаль Фредди. Для всех он был богатым и
успешным, но у него никогда не получалось жить нормальной жизнью. Он не мог
выйти на улицу или сходить за покупками, не попав под чьё-то пристальное
внимание – такова была его судьба-злодейка.
Находясь благодаря усилиям Прентера и «Сан» в настроении побитой
собаки, Фредди решил, что ему необходимо держаться от обоих подальше, и мы
на неделю улетели отдыхать на Ибицу. Также с нами полетели Джо, Фиби и
Терри.

В какой бы аэропорт мы не попадали, нам приходилось принимать

особые меры, чтобы максимально оградить Фредди от любого негатива.
Некоторые фанаты узнавали его, после чего мы были окружены небольшой
толпой. Других неприятностей, кроме этих нескончаемых и довольно неприятных
эпизодов, с нами не происходило. Поэтому я всегда прикрывал Фредди спереди, а
Джо, Терри и Фиби прикрывали его по бокам и сзади. Фредди шёл, низко опустив
голову, чтобы избежать любых визуальных контактов.
Это покажется невероятным, но для человека с репутацией наиболее
яркого и коммуникабельного рок-исполнителя в мире, Фредди в частной жизни
был чрезвычайно беззащитным и задёрганным человеком. Если где-нибудь он
был внезапно замечен и окружён поклонниками, он сразу становился очень
растерянным и нерешительным и, чуть не задыхаясь, говорил нам:
- Заберите меня отсюда!
Ещё одна вещь, которую он часто говорил нам сдавленным голосом или
шептал, всегда забавляла меня. Если мы были на публике и ему вдруг нужно было
в уборную, он произносил два коротких звука:
- Пи-пи!
Тогда один из нас сопровождал его в ближайший туалет и слонялся
поблизости, чтобы дать ему возможность спокойно помочиться.

Также на Ибицу мы впервые взяли с собой один предмет, который с этого

времени был с нами во всех поездках за пределы Великобритании — небольшой
медицинский саквояж. В нём было всё - от таблеток парацетамола и пластыря до
лекарств Фредди от СПИДа. Единственное, чем чемоданчик никогда не был
оснащён, – это шприцы, которые мы обычно приобретали на месте.
Во время той поездки на Ибицу мы остановились в отдаленном, но
роскошном отеле «Pike», бывшем фермерском доме, построенном пятьсот лет
назад. Спустя лишь несколько часов нашего там пребывания Фредди стал
называть меня «Святой Франциск Ассизский» (Franciscus Assisiensis (1182-1226) –
живший в Италии католический святой, основным свойством которого было живое,
отзывчивое чувство сострадания; учредитель названного его именем нищенствующего ордена.
– прим. пер.) за то, что численность бродячих кошек и собак, блуждавших вокруг
отеля и боровшихся за моё внимание, постоянно возрастала.

65
 Днем мы слонялись вокруг бассейна и загорали, а вечером отправлялись по
гей-барам и клубам Ибицы. Но «Сан» даже там шпионила за Фредди, и их
фотографу удалось заснять немного пополневшего Фредди за игрой в теннис.
В те дни у Фредди в нижней части его правой ноги открылась нехорошая
рана. Эта рана будет мучить его до конца жизни и, в конце концов, почти
полностью лишит его возможности самостоятельно ходить.

В конце поездки Фредди и Монтсеррат Кабалье устроили сюрприз на

проходившем на Ибице фестивале, представив публике фрагмент
постановки открытия Олимпийских Игр в Испании, которые должны были
состояться через пять лет. Этот удивительно декадентский вечер проходил в
роскошном «Ку-Клубе» в Сан-Антонио перед элитной аудиторией численностью
около пятисот человек. Мы называли их «престижные Жители Ибицы». В тот
вечер там выступали ещё несколько групп: «Spandau Ballet», «Duran Duran»,
«Marillion» и Крис Ри. Выступление Фредди и Монтси приберегли в качестве
сюрприза на окончание вечера.
Как обычно, я отправился наблюдать представление в зал. Когда последняя
группа покинула сцену, было ощущение, что в зале спало напряжение вечера.
Вдруг, в тишине, на сцену медленно вышли Фредди и Монтси. Толпа взорвалась в
овациях. Как только грянули первые аккорды песни «Barcelona», все затихли и
каждый волос поднялся на моем теле в предвкушении чего-то величественного.
Публика не представляла, что её ожидает. Толпа хранила абсолютное молчание
пока Фредди и Монтсеррат впервые публично исполняли «Barcelona». Можно
представить, какую гордость вселила песня во всех слушателей. Некоторые
утирали слезы.
В конце песни публика разразилась восторженными аплодисментами. Кто-
то подпрыгивал и размахивал руками. Другие срывали с себя пиджаки и бросали
их на сцену. Я подслушал разговор группы молодых испанцев, которые
взволнованно говорили друг другу: «Это новый испанский гимн!» Затем небо
превратилось в самый большой экран фейерверков, который я когда-либо видел.
Закончив выступление, Фредди не скрывал своего бесконечного ликования
и восторга ни в «Ку-Клубе», ни на торжественном вечере в отеле «Pike».
«Barcelona» имела такой успех, что он чувствовал себя победителем всех
спортивных соревнований. Представителям Олимпийского комитета песня
настолько понравилась, что они поклялись сделать её гимном Олимпийских Игр в
Барселоне.

В ернувшись в Лондон, Фредди и Queen сели пересматривать условия

своего контракта с EMI, касающиеся следующего альбома.
Напряженность сразу возросла. Однажды я пришел домой с работы и
почувствовал, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Джо стоял на кухне
около раковины, а Фредди сидел за столом и выглядел очень мрачным.
- И ты тоже уволен! – резко сказал Фредди.
- Прошу прощения? – сказал я.
- Ты не можешь уволить Джима, - сказал Джо с весьма самодовольным
видом.
- Почему же не могу? – резко спросил он.
- Потому что он на тебя не работает! – сказал Джо.
- Ах! Потому что он на меня не работает?! Разве? - возразил Фредди.
Несколько секунд он молчал и вдруг начал хохотать. Видимо в тот день у
Фредди было ужасное настроение, и со злости он решил уволить сразу всех своих
сотрудников. Но потом, успокоившись, он всех восстановил.

66
 Хотя Фредди и не мог меня уволить, я всё же решил поднять этот вопрос,
так как у меня не было гарантированной работы в отеле «Savoy». События в
парикмахерской приближались к своему решающему моменту. Некоторым из
моих постоянных клиентов я уже рассказал, что если бы была возможность, я бы
ушёл с этой работы, но, куда устроиться потом, - я не представлял. К середине
июля мне всё надоело, и я принял решение. Я закончил свою последнюю стрижку
и позвонил владельцу салона. Я попросил его о встрече, но он был слишком занят.
- Хорошо, - сказал я ему. – Сегодня я работаю до полпятого, а затем ухожу.
Совсем!
Он не спросил меня, почему. Он сказал только, что я должен представить
ему уведомление за месяц до увольнения. А я сказал, что не буду этого делать.
Я позвонил Фредди в Гарден Лодж, чтобы рассказать о случившемся.
Трубку поднял Джо и сказал, что у Фредди в столовой важная деловая встреча с
Джимом Бичем и другими. Он дал строгие указания, чтобы его не беспокоили. Но
я настаивал, чтобы Джо позвал Фредди к телефону, и когда Фредди ответил, я
рассказал ему, что я сделал.
- Всё в порядке, дорогой, - сказал Фредди спокойно. - С завтрашнего дня
приступаешь к работе у меня в саду. Когда вернёшься, обсудим твою зарплату.
Когда я вернулся в Гарден Лодж, Фредди уже ждал меня.
- Дай обниму тебя, - сказал он, - Правильно сделал! Я рад, что ты больше не
будешь там работать.
Затем мы обсудили мой приём на работу в качестве садовника на неполный
рабочий день. Я сказал, что садовником я буду работать у него при одном условии
— что никто, даже он, не будет вмешиваться мои дела и методы работы. На это
было получено согласие. А также на то, что будет повышена моя заработная
плата. Он назначил мне зарплату в 600 фунтов в месяц чистыми, после уплаты
всех налогов.

Н а следующий день на рассвете, до того, как в доме началось

оживление, я приступил в саду к своим новым обязанностям. Тогда же
кроме них у меня появилась ещё одна новая обязанность. Каждое утро, когда
Фредди просыпался, он начинал свой день с того, что выглядывал из окна нашей
спальни в сад. Он замечал меня, махал рукой и кричал: «Ку-у-е-е-э». Затем он
спускался на утренний чай.
Вскоре я понял, что в этом саду придётся работать восемь дней в неделю. И
со временем сад стал преображаться, но всё-таки предстояло посадить ещё немало
растений и добавить саду живых красок.

Хотя сначала я полагал, что буду работать только в Гарден Лодж, иногда я
приходил к Мэри, чтобы выполнить разную пустяковую работу по её саду, а
заодно сделать уборку. Именно во время одного такого посещения, между Мэри и
мной впервые состоялся разговор о болезни Фредди. Никогда невозможно было
понять, что у Мэри на уме, и я не знаю, была ли она потрясена этой новостью так
же, как я. Во всяком случае, как только мы касались этого вопроса, мы оба
начинали запинаться и разговор обрывался. Мы с Мэри решили, что должны
сделать всё возможное, чтобы обеспечить за Фредди постоянный уход и что
любую информацию о его состоянии необходимо любой ценой сохранять в тайне
от прессы. Правда, Фредди об этом я никогда не рассказывал.

В скоре болезнь Фредди начала проявляться на его теле. Несколько

крупных, красных пятен выступили на внутренней стороне его кисти и
на левой щеке. Это была саркома Капоши, или СК. Он прошёл курс специального

67
лазерного облучения, во время которого первые пятна были нейтрализованы и
затем постепенно исчезли. Но после облучения на теле остались небольшие
рубцы, так что всякий раз, когда он выходил в свет, приходилось наносить на лицо
лёгкий макияж. Также у Фредди ещё больше открылась болезненная открытая
рана на боковой стороне его правой голени. Мы доставали специальные
препараты, которые должны были остановить выделения жидкости из раны, но
полностью излечить ногу так и не удалось.

С кладывалось такое впечатление, что Фредди больше был озабочен

здоровьем карпов кои, чем своим собственным. В августе мы обратили
внимание, что рыба стала очень вялой. А потом однажды утром я обнаружил двух
не очень крупных особей мёртвыми и всплывшими на поверхность. Мы сразу
позвонили продавцу, который завозил их, и скоро он приехал. Он долго
рассказывал нам о разных болезнях, которые рыбы могли подхватить и затем
оставил нас, не найдя решений наших проблем. Мы были недовольны и
расстроены.

КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ

68
 ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

УВЕРТЮРЫ И НОВЫЕ ЛИЦА

Л етом 1987 года в Гарден Лодж гостила Барбара Валентин, и они с

Фредди придумывали, чем бы заняться, и, в конце концов, решили
слетать на пять дней в Австрию. Думаю, что, скорей всего, они собирались там
поболтаться по магазинам, сделать какие-то покупки. Фредди подходил ко мне с
объяснениями, но я не захотел его слушать.
Я не знал подробностей их поездки, но когда они уже собирались выезжать
в аэропорт, я взял лестницу и пошёл подстригать плющ вокруг дома. Только
когда я спустился с лестницы и зашёл в дом, тогда Джо сообщил мне, что они
отправились в отпуск на несколько дней. Я был огорчён поступком Фредди и
чувствовал себя немного оскорблённым.
Ожидалось, что Фредди и Барбара вернутся в следующее воскресенье, но
вместо этого они вернулись на день раньше, в субботу. Фредди сразу нашёл меня,
и мы поцеловались. Я спросил его, почему он вернулся раньше.
- Потому что я хочу быть с тобой, - сказал он.
И Барбара подтвердила, что он тосковал по мне.
- Он действительно скучал по тебе, - сказала она мне.

Я никогда не встречал людей, которые любили принимать ванну больше,

чем Фредди. Он принимал её каждый день своей жизни - либо когда он
просыпался, либо в течение дня, причем, чем горячее была вода, тем было для
него лучше. Он мог легко потратить час, отмокая в ванне, и порой Фредди
устраивал в ванне такие спектакли, которые приходили посмотреть даже Джо с
Фиби.
Однажды в воскресенье после стрижки газона я поднялся переодеться, и,
подходя к спальне, услышал раздававшиеся из ванной звуки, в которых я
безошибочно распознал пение Фредди. Зайдя в ванную, я увидел Фредди в образе,
который я никогда не забуду. Он лежал в переполненной джакузи, окруженный
пузырями и пеной. Он впервые принимал джакузи с пеной, и, конечно же,
переборщил с её количеством. После того, как он включил воду, струи сразу же
образовали пену, которой заполнилась вся джакузи. Среди бурлящих пузырей
пены я смог разглядеть лишь два глаза и рот Фредди, который высоким женским
голосом пел песню Мэрилин Монро и Джуди Гарленд, при этом он болтал ногой,
сгибая и разгибая её.

Хотя Фредди любил ванну, он не относился к тем, кто позволял себе

впустую убить целую уйму времени, вертясь перед зеркалом. Он чистил зубы,
брился, но не больше. Он не увлекался собирательством тех или иных дорогих
сортов мыла и шампуней. Единственное, чему он всегда оставался верен, так это
линейке ароматов от «Lancaster» - дико дорогой, конечно.
Было немало случаев, когда Фредди, решив почистить зубы перед сном,
заходил в ванную и выбегал из неё с дикими воплями: «Паук!» Тогда он
обращался ко мне:
- Тебе придётся выгнать его - я не могу.
У него была лёгкая арахнофобия – он ненавидел пауков. Я вставал и шёл
ловить паука, а потом выбрасывал его в окно. Фредди не любил пауков, но и
вредными он их не считал и никогда не просил меня убивать их. Он просил меня
поймать паука в стакан или коробку и просто выбросить его в окошко.

69
 К концу лета проблемы с карпами кои ухудшились. Умерла его любимая
рыба - двухфутовый кои сочного золотого цвета. Я позвонил продавцу и
на этот раз он вернулся со специалистом по рыбам. Мы все с беспокойством
наблюдали, как специалист будет решать проблему.
Без предупреждения и без разрешения Фредди этот парень всадил свой нож
в тело мёртвой рыбы, широко раскрыл её брюхо, а потом сказал, что не нашёл
внутри ничего плохого. После этого он отбросил карпа в сторону. Фредди сначала
остолбенел, а затем пришёл в такую ярость, какой я ещё не видел. Не в состоянии
предложить выход из положения или какое-то лекарство, мужчины покинули
Гарден Лодж. Как только ворота закрылись за ними, Фредди накинулся на меня.
Он потребовал, чтобы я немедленно нашёл такого специалиста по рыбам,
который знает, что делает.
Я обзвонил всех ветеринаров Лондона и, в конце концов, нашёл человека,
который работал в ветеринарной ассоциации под названием «Ark» («Ковчег» - прим.
пер.). Он приехал и внимательно осмотрел нескольких кои, изучил соскобы с них
и дал им какие-то лекарства. Также он оставил несколько рекомендаций,
связанных с улучшением качества воды.
В следующее воскресенье умерла ещё одна рыба. В отчаянии я связался с
Лондонским зоопарком, но даже они не смогли помочь. В конечном итоге на
помощь пришёл Майк Моран. У него был друг, который тоже разводил кои и знал
известного в Лондоне специалиста по кои по имени Нил Портер. Он был таким
фанатиком кои, что даже отказался от своей терапевтической практики, чтобы
полностью посвятить себя кои.
Я позвонил Нилу домой и рассказал ему всю эту грустную историю. Затем я
не мог промолчать о том, что рыба принадлежит Фредди Меркьюри.
- Фредди Меркьюри из Queen? – переспросил он.
- Да, - ответил я.
- Так… Я беру шестьдесят фунтов за вызов, - сказал Нил.
- Устраивает, - ответил я. - Когда вы сможете приехать?
Он сказал, что попытается приехать во второй половине дня и он,
действительно, приехал. Он прибыл со своим оборудованием, сетями, болотными
сапогами и двумя сыновьями, которые были искренними и горячими
поклонниками Фредди. Нил наугад вытащил нескольких рыб из воды, осмотрел
их и затем сделал соскобы, которые он поместил под микроскоп. Оказалось, на
некоторых рыбах завелись паразиты. Я спросил Нила, правда ли, что мы должны
заняться оздоровлением воды в бассейне.
- Начнём с того, что прудовой фильтр для вас бесполезен, - сказал он. – От
бактерий он пруд точно не очистит.
Он спросил, откуда у нас рыба и я рассказал ему.
- Понятно… - сказал он, покачав головой. – Так… Единственное, что я могу
предложить, это завтра вернуться и забрать всю рыбу в изолятор, и там я буду её
лечить.
Фредди согласился, и на несколько месяцев всю рыбу забрали.
Пока рыбу лечили, мне пришлось заняться установкой нового фильтра и
переделать бассейн.
Я согласовывал с Фредди каждый этап работ, объясняя ему, что нужно
построить или установить, но он всегда отвечал одно и то же: если я убежден в
необходимости каких-то работ, мне не нужно спрашивать его об этом.
- Хорошо, - отвечал он. – Делай! Мне не надо об этом рассказывать!
Считаешь, что надо делать – значит, делай!

70
 Р ядом с Гарден Лодж была небольшая улица Логан Мьюз. Сзади вдоль
стены справа от дома стояли два небольших дома, один из которых имел
общую стену с гаражом. Дома когда-то принадлежали Гарден Лодж и, в случае
продажи этих построек, Фредди обладал преимущественным правом первого
голоса. В том году дом был выставлен на торги по цене около 300.000 фунтов.
Фредди сделал владельцу предложение, от которого тот не мог отказаться:
Фредди подписывал чек на полную стоимость при условии, что, как только все
формальности будут улажены, он получает освобождённые помещения, готовые
для въезда. Вручив чек, Фредди произнёс незабываемые слова:
- Отлично, а теперь сваливай отсюда!
Было ещё далеко до завершения всех работ по Гарден Лодж, а Фредди уже
приступил к реконструкции Логан Мьюз. Поэтому, бассейн для кои и вновь
приобретённые постройки демонтировались и перестраивались одновременно.
Несколько команд архитекторов приступили к разработке проекта
реконструкции. Мьюз, как мы поняли, должен был превратиться из обветшалых
лачуг в современный гостевой трёхкомнатный дом. Было ясно, что Фредди
планировал выполнить немало вещей до того, как болезнь полностью им
овладеет. Он хотел оставить на Земле небольшой уголок рая.
Также он решил построить в Логан Мьюз небольшой зимний сад. В общих
чертах он поделился своими идеями по созданию необычного двухкупольного
строения и заказал его возведение одной из компаний. Ничем подобным они
раньше не занимались, но согласились заняться этим проектом в точном
соответствии с пожеланиями Фредди. Они прибыли с полным комплектом своего
оборудования и инструментов, и, когда закончили, строение выглядело
изумительно.

В сентябре мы опять отправились в «Pike», уединенный сельский отель

на Ибице, чтобы провести там очередной отпуск. Путешествовали мы с
шиком, совершая перелёты на частном десятиместном самолете. С нами были
Джо, Фиби, Терри, Питер Стрэйкер и репортер газеты «Daily Express» Дэвид Уигг.
В это же время на острове отдыхали Брайан, Роджер и Джон со своими семьями.
Будучи на Ибице, Фредди планировал там отпраздновать свой сорок
первый день рождения и устроить грандиозную вечеринку в отеле «Pike»,
совместно с Джоном Рейдом, чей день рождения был либо в тот же день, либо на
следующий. Некоторые, если не все, члены благодарного испанского
правительства и его Олимпийского комитета, по-прежнему взбудораженные
гимном Фредди «Barcelona», собрались на этом мероприятии.

Я не знал, умеет ли Фредди плавать. Определённо, я никогда не видел,

чтобы он делал это. Казалось, он боялся воды. Однажды после полудня мы вышли
в море на катере, принадлежавшем владельцу отеля Тони Пайку и я заметил, что
Фредди довольно сильно нервничает. Однако, когда мы отошли от берега
достаточно далеко, он позабыл о своих страхах быть утонувшим и с большим
удовольствием провёл весь день. Кроме того, чтобы окончательно развеять его
беспокойство, мы откупорили большую пятилитровую бутылку шампанского.
По возвращении на берег разыгралась драма. Фредди сообщили, что Джон
Рейд отказался от участия в мероприятии. Фредди был в ярости. Дело в том, что
для торжества были заказаны фейерверки, а в конце вечеринки планировалось
запустить специальные фейерверки со словами «С днем рождения Фредди и
Джон». Фредди распорядился, чтобы все приготовления продолжались без
изменений, как и планировалось, включая доставку восьмидесяти гостей
чартерным рейсом DC9 из Лондона и размещение их в отелях за счет Фредди.

71
(Позже все отметили, что полёт прошёл так же незабываемо, как само
празднование дня рождения!)
В день празднования, когда мы расположились вокруг бассейна отеля
«Pike», ко мне подошёл Джон Дикон. Многим уже становилось ясно, что Фредди
больше не может скрывать тот факт, что ему становится всё хуже и хуже. Джон
заметил несколько пятен на ноге Фредди – единственные улики, выдававшие его
состояние. Джон прямо, но осторожно спросил меня, что это такое. Я не подал
виду и ответил, что ничего серьёзного.
- У него аллергия на солнце, - сказал я, - что-то вроде веснушек.
На этом наш разговор прервался. После этих слов я постарался придать
своему лицу мужественное выражение и скрыть свои чувства, так чтобы Джон не
начал подозревать, что что-то происходит. После этого дня рождения я осознал,
что годы моей жизни с Фредди истекают.

К ак только прибыли наши британские гости, вся Ибица превратилась в

одну большую вечеринку. Территория отеля была украшена
прозрачной цветной бумагой, которая была натянута от заднего двора отеля до
бассейна и проходила вдоль рядов праздничных столов. Казалось, в ту
благоухающую ночь тысячи людей вливались на территорию отеля, где имели все
возможности оценить безудержное гостеприимство Фредди. Жара сыграла злую
шутку с праздничным шоколадным тортом, на создание которого кулинара,
видимо, вдохновили творения Гауди, - торт растаял. Вместо него быстро сделали
огромный плоский торт, который был настолько большим, что его заносили шесть
человек. Поперёк него гигантскими геральдическими буквами красовалась
надпись: «Barcelona».
Когда у нас над головами начали взрываться фейерверки, признательная
толпа без удержу приветствовала каждый залп. Когда запустили прощальный
фейерверк, на небе стала проявляться сокращённая надпись «С днём рождения
Фредди», и раздалось наше оглушительное «ура».

Первую половину вечеринки Фредди провел на улице, со всеми общаясь, а

потом зашёл в отель, собрал всех друзей в одной из гостиных и стал всех
развлекать.
Вечер был в самом разгаре, когда несколько ярких искр, попав на цветную
бумагу, развешанную по территории, едва не вызвали катастрофу. Это был
легковоспламеняющийся материал, и вскоре стена пламени колыхалась между
бассейном и задним двором, где я стоял. Сильное пламя хлестало мне по лицу. И
прежде, чем кто-то из гостей пострадал, пожар уже был взят под контроль.
Серьезный ущерб не был причинён, за исключением нескольких подпалённых
стен отеля. Позже я узнал, что виновника пожара нашли – это был один из наших
британских гостей. Из-за этого происшествия Фредди был очень злой и, узнав, по
чьей вине случился пожар, воспринял это как личное оскорбление.
На Ибице Фредди давал Дэвиду Уиггу из «Daily Express» одно из ставших
теперь редкими интервью. Когда мы вернулись домой и Фредди прочёл статью
Уигга, он грустно вздохнул.
- Взгляни на это, - сказал он, - я даю им сливки всей истории, а они что
печатают?! Прокисшее молоко!
Позднее Уигг извинялся за то, что газета подала это интервью в таком виде,
добавив, что статья хоть и была написана им собственноручно, но до
неузнаваемости её откорректировал редактор.

72
 Ф редди тоже произвёл некоторые корректировки и изменения. Логан
Мьюз был полностью отреставрирован. Теперь Фредди был полностью
одержим идеями благоустройства дома и территории. Он решил начать отделку
одной из ванных комнат антикварной керамической плиткой, поэтому мы
полетели в Мадрид, где в магазинах в это время года шла распродажа. Мы нашли
антикварный магазин, на витринах которого стояло несколько видов плитки, но
Фредди ничего не приглянулось.
- А что ещё у вас есть? – спросил Фредди хозяйку магазина.
- Есть такая же плитка для полов, - ответила она.
После этого она провела нас по всем этажам, до потолка заполненным
плиткой.
Когда мы оказались на верхнем этаже, там была лишь одна совершенно
пустая комната, обшитая деревянными панелями. Фредди озадаченно посмотрел
на хозяйку.
За обшитыми панелями стенами скрывалось несколько дверей и за каждой
из них хранились полотна великих мастеров прошлого. Когда женщина открыла
дверь, и нашим взглядам предстало полотно Эль Греко, Фредди мгновенно
влюбился в картину. Это был портрет мужчины, возможно автопортрет, и,
казалось, что он вот-вот сойдёт с холста.
- А это продаётся? - спросил Фредди.
Там продавалось всё, что было, включая деревянную обшивку. Полотно Эль
Греко стоило около 750.000 фунтов. Фредди готов был купить его. Но дело
осложнялось одним обстоятельством.
- Правительством Испании эта картина занесена в каталог как
национальное достояние. Покидать пределы страны она не может, - сказала она.
Фредди был страшно огорчён. В течение следующих дней он не говорил ни
о чём, кроме как об этой картине и, вернувшись в Гарден Лодж, сразу связался с
одним из руководителей испанского Олимпийского комитета, чтобы узнать,
имеются ли у того какие-нибудь связи, чтобы Фредди имел возможность вывезти
картину из страны. Однако ему ответили, что даже ради Фредди правила не могут
быть нарушены.
Но Фредди не хотел смириться с мыслью, что эта замечательная картина
Эль Греко потеряна для него окончательно. Специально, чтобы полюбоваться
картиной, Фредди опять отправился в Мадрид, где влюблялся в неё всё больше и
больше. В тишине он любовался ей около десяти минут. Затем он обратился ко
мне.
- Наверное, мне придётся просто купить в Испании дом, тогда я смогу
наслаждаться ей в любое время, - сказал он.
Как только мы вернулись домой, он стал всерьёз обсуждать этот вопрос.
Несколько дней спустя он отказался от идеи покупки дома, и сосредоточился на
тех вещах, которые мог купить и разместить намного ближе к Гарден Лодж.

В октябре Фредди и Монтсеррат Кабалье выпустили сингл «Barcelona».

Звукозаписывающая компания хотела снять видео для раскрутки
сингла, поэтому Монтси прилетела в Лондон на съёмки. В тот день, когда была
назначена фотосессия, у Фредди резко упало количество лейкоцитов в крови и
врачи рекомендовали ему воздержаться от работы. Но Фредди уже понимал, что
время становится для него важным фактором, и был полон решимости
максимально посвятить себя работе, прежде чем настанет время отказаться от неё.
Ничто не могло заставить его отказаться от съёмок видео. Он был настроен только
на движение вперёд, как планировал.

73
 Следующий сольный проект Фредди с Монтси придавал ему немало
душевных и физических сил – это была запись их полноценного альбома. Для
работы в студии она прилетала к нему в Лондон, часто незапланированно, то
днем, то вечером, когда позволяло её гастрольное расписание.
Примерно в октябре она прилетела вновь со своим ассистентом — своей
племянницей, которую также звали Монтси. Фредди решил устроить для обеих
Монтсеррат, меня, Фиби и Майка Морана ужин в эксклюзивном и ультрадорогом
ресторане «Maxim's». Но оказывается, ресторан работал только на заказ и не
обслуживал случайно заехавших клиентов. Всё это было неправильно, и вот, что
из этого вышло. Ресторан был настолько переполнен народом, что, казалось,
вечеринка происходит в пассажирском вагоне. Фоновая музыка была ужасной и
очень громкой. И когда Фредди хотел заказать бутылку единственного
шампанского, которое он любил, — старинное выдержанное шампанское
«Crystal» - у них его не оказалось.

В ечером Фредди и сеньора Монтси обсуждали формат предстоящего

альбома и размышляли о том, когда они могли бы поработать вместе в
следующий раз. Фредди выбрал какой-то день, и Кабалье обратилась к Монтси-
младшей.
- Что у меня запланировано на этот день? – спросила она.
Младшая Монтси открыла дневник, посмотрела дату и сказала:
- В этот вечер ты даёшь концерт в России.
- О-о! - сказала она.
Она посмотрела на Фредди, хлопнула по запястью и сказала:
- Отменяй концерт!
Фредди открыл рот.
- Ты не можешь отменить! - сказал он.
- Нет – могу! - сказала она.
И она это сделала. Фредди был изумлён её отношением, и часто любил
рассказывать эту историю.

После ужина я закурил, и сеньора Монтси наклонилась ко мне.

- Вы не угостите меня сигаретой, Джим? – спросила она.
Фредди, тогда сам ещё курильщик, не одобрил её просьбу и попытался
вмешаться.
- Ты не должна курить – это погубит твой голос, - сказал он ей.
- Нет, нет, нет! - сказала она, посветлев. – Я лишь иногда курю.
Фредди нашёл это трудным для понимания - оперная певица, рискуя своим
голосом, курит.

С овместная работа Фредди с Монтсеррат Кабалье имела такой огромный

успех в чартах во всем мире, что поклонники Фредди стали и
поклонниками Монтсеррат. Она рассказала Фредди, что была совершенно
поражена высоким качеством их записей, а также тем, что проходя по аэропорту,
впервые за свою карьеру была окружена вопящими подростками.

Я много раз бывал в студии «Town House» с Фредди и Монтси во время их

работы над альбомом. Все остальные наблюдали за их работой с восторгом, но мне
как типичному обывателю с ограниченным кругозором всё это скоро наскучило, и
при любой возможности я старался смыться на кухню, где всегда было полно
выпивки. Там-то один из сотрудников студии и познакомил меня с Мартой Бретт,
которой я был представлен как «садовник Фредди». Это была весьма шустрая
женщина, которую я раньше несколько раз видел.

74
 - Не хочешь выпить, Джим? – спросила она.
- Эх, с удовольствием! - ответил я.
- Ну, тогда давай по бокалу вина…
Где один бокал – там второй, где второй – там и третий. Потом мы открыли
вторую бутылку. Вдруг в комнату вбежал Терри – он искал меня.
- Вот ты где, Джим?! - сказал он. - Тебя ищет Фредди.
- Передай ему, что я … здесь с Мартой… внизу, - потребовал я.
- Но он уже хочет ехать домой, - объяснил Терри.
- Ну, ничего… Приду, когда мне будет хорошо… тогда и буду готов, - ответил
я заплетающимся языком.
Обычно это я околачивался в студии, ожидая Фредди - но на этот раз наши
роли поменялись и я продолжил попойку с Мартой. Через полчаса опять заявился
Терри. Фредди до сих пор ждал.
- Лучше я уже пойду, Марта, - сказал я.
Фредди не привык никого ждать, поэтому я был удивлен, что он становился
всё более терпеливым. Теперь он был поглощен мыслями о своей болезни, и
обращал всё меньше внимания на то, что происходило вокруг него. Но, в то же
время, становясь менее требовательным, сейчас он по-настоящему нуждался в нас.

П римерно через неделю, как-то вечером в спальне мы с Фредди

поссорились из-за обручального кольца, которое я купил ему. По
клубам мы не ходили, и меня уже стала раздражать его привычка скрывать
кольцо от окружающих. Он, казалось, очень стеснялся надевать его и я начал
чувствовать себя партнером на «неполный рабочий день».
- Каждый раз, когда ты выходишь из дома, ты снимаешь эту чёртову
штуковину. Почему? – сказал я.
Фредди ничего не ответил и молча одел кольцо. Затем он поцеловал меня, и
мы легли в постель. С той ночи Фредди всегда носил своё обручальное кольцо и
больше никогда его не снимал, даже когда мылся.
С этого времени наши отношения обрели весьма прочную основу, даже
несмотря на то, что время от времени у нас случались мелкие перебранки. Всякий
раз, когда Фредди говорил мне о Гарден Лодж, он всегда намекал, что это - наш
дом, и ещё он всегда говорил мне, что хотел бы, чтобы я относился к этому дому,
как к своему.
- Это и твой дом тоже, - говорил он.
Не думаю, что я когда-то в это верил, хотя я был готов к простой и
неторопливой жизни с ним. Безусловно, этот дом был нашим, но лишь пока
Фредди был жив. Я старался не думать о том, что я буду делать, и где я буду жить в
тот день, когда однажды осознаю, что без Фредди я опять стал одинок в этом
мире.

К огда в конце 1987 года наступила зима, работы в саду для меня стало
меньше. Как-то в октябре со скуки мне пришла в голову мысль брать
уроки вождения. В Гарден Лодж никто из нас не водил машину, потому что в этом
не было необходимости - у нас был Терри. Я рассматривал эту идею как вызов
самому себе – небольшое, но приятное времяпрепровождение.
Мне назначили пробный двухчасовой урок в британской школе вождения в
Кенсингтоне на Хай-Стрит, и однажды утром, когда все ещё спали, я выскочил из
дома. Когда Фредди проснулся и по обыкновению выглянул в окно, он не увидел
меня в саду. Он спросил одну из уборщиц:
- Где садовник?

75
 Но что она могла обо мне знать, эта женщина? Ему очень не нравилось,
когда кого-то не было дома, а он не знал, где этот человек находится. Когда я,
наконец, вошёл в ворота, он уже ждал меня.
- Ты где, чёрт тебя возьми, пропадал? – спросил он.
- Я решил брать уроки вождения, - сказал я.
- Для чего тебе уроки вождения? – спросил он.
- Ни для чего. Правда! - сказал я, - Это такая небольшая встряска, чтобы
отвлечься от всей этой каждодневной рутины… от этой ежедневной работы в
саду… в саду ведь пока тишина... Кроме того, приятно знать, что если я сдам
экзамены, то это останется со мной навсегда.
Он подумал над моими ответами, и я получил его благословение на
семинедельные курсы.

Я не знаю, что им двигало, но на Рождество 1987 года Джо решил

подарить Фредди двух котят. Я думаю, что это Фредди внушил Джо, что
Гарден Лодж - это такая громадная территория, на которой к компании Оскара и
Тиффани не помешало бы добавить ещё парочку кошачьих мордашек. И если бы
один из них оказался черепахового окраса, то было бы просто замечательно! В
начале октября Джо занялся поисками черепахового котенка, и, в конце концов,
он нашёл место, которое называлось «Больница для Животных «Синий Крест» в
Виктории. Там он нашёл двух безукоризненных котят - одного с настоящим
черепаховым окрасом, а другого - с темно-коричневой шерстью.
Позвонил Джо, доложил - он уже в такси и везёт двух котят, - и Фредди,
приняв важный и напыщенный вид, начал нетерпеливо расхаживать из стороны
в сторону. В Гарден Лодж Джо привёз котят в специальных контейнерах, и как
только Фредди увидел их, он сразу же влюбился. Черепаховый котёнок был
толстым, пушистым и ласковым, в то время как тощий коричневый котенок,
лишённый каких-либо достоинств, являл собой довольно жалкое зрелище. При
этом он издавал тончайший писк.
Фредди души не чаял в этой парочке и уже через несколько дней придумал
им подходящие прозвища: черепахового котёнка он назвал Далила, а
коричневого, вместо вполне логичного Самсона, он назвал Голиафом.
- Голиаф! Этот всех обдурит, - сказал Фредди, - Все автоматически будут
думать, что это - Самсон и Далила.

(Согласно ветхозаветной легенде, иудейский богатырь Самсон обладал просто

несокрушимой силой. Соответственно, врагов у него хватало, особенно среди филистимлян.
Решив извести Самсона, именно они и подослали к нему коварную соблазнительницу, красавицу
и девушку лёгкого поведения по имени Далила, которая должна была любыми способами
выведать тайну неуязвимости Самсона. После нескольких неудачных попыток сделать это,
Далила использовала всё своё женское коварство и, соблазнив Самсона, наконец, заставила его
раскрыть тайну. Он рассказал, что сила заключалась в его волосах, которые он, по велению
Иеговы, не мог стричь с самого рождения. Обессилевший после близости с Далилой, Самсон
заснул. Далила срезала с его головы несколько прядей и с этого момента сила Самсона начала
иссякать. Далила передала пряди волос филистимлянам, и Самсон был схвачен. Затем ему
выкололи глаза и повели на казнь. Слепой Самсон собрал остатки сил и по дороге на казнь
сломал две мраморных колонны, которые подпирали крышу огромного здания. Крыша рухнула!
Под её обломками были погребены и Самсон, и его враги. – прим. пер.)

Ф редди возился с кошками, как с собственными детьми. Он постоянно

суетился с ними, и - не дай Бог! - если с ними что-нибудь случалось,
когда Фредди не было дома - небеса были на нашей стороне. Весь день кошки
бегали по дому и саду, а вечером мы их окружали, ловили и один из нас заносил
их в дом. Однажды, когда Фредди работал на студии «Town House», сводя треки
альбома «Barcelona», в Гарден Лодж, можно сказать, разверзлась обитель

76
демонов, произошло настоящее столпотворение. В тот вечер пропал Голиаф.
Фиби, Джо и я обегали весь дом, разыскивая его. В отчаянье мы перерыли все
шкафы и выдвижные ящики. Потом мы прочесали сад, но и там его тоже не было.
Мы расширили поиск - вышли за ворота, прошли вдоль забора. Голиафа нигде не
было.
Мы знали, что если Фредди придёт домой и не увидит Голиафа с другими
кошками – всё, нам всем не поздоровится. Мы искали и искали, но когда ближе к
полуночи Фредди приехал домой, Голиаф так и не появился. Мы сразу же во всём
признались.
- Мы не знаем, где Голиаф. Мы не можем его нигде найти, - сказал Джо
Фредди.
Достаточно было всего один раз взглянуть на Фредди, чтобы понять - в
студии этот день прошёл не очень успешно. А новость, которую мы ему вывалили,
оказалась последней каплей. Он чуть не плакал, переживая за котёнка. Он бегал
вокруг дома по саду и звал Голиафа. Он спрашивал, где мы искали, и предлагал
другие места. Мы были уверены, что смотрели везде.
Фредди обезумел и в ярости вышвырнул из окна гостевой спальни чудесную
японскую барбекюшницу хибачи. Это была та самая синяя барбекюшница,
которую мы так долго и усердно искали в Японии.
Когда Фредди успокоился, мы стали размышлять, что ещё можно
предпринять. Джо предложил расклеить по району объявления о пропаже и
Фредди сказал, что предложит вознаграждение в 1000 фунтов.
Я вышел в сад, чтобы в последний раз позвать Голиафа. Вдруг я услышал,
как на Логан Мьюз остановился автомобиль. Я слышал, как открылась и
закрылась входная дверь, а затем раздался тоненький писк. Я вылетел из дома в
направлении звука. Голиаф, сжавшись, сидел под автомобилем и трясся то ли от
страха, то ли от холода.
Я поднял его и понёс в дом. Фредди был на седьмом небе от счастья. Не
менее пяти минут всё своё внимание он посвятил только котёнку, прижимая и
поглаживая его. Затем как любящая мамаша, Фредди стал ругать кота за его побег
из Гарден Лодж, ворча и покрикивая на крошечного Голиафа. А тёмный меховой
комочек спокойно сидел, и громко мурлыча, невозмутимо наблюдал за
вспышками Фредди.
Когда я возился в саду, Голиаф всегда запрыгивал мне на плечо и сидел,
внимательно наблюдая с него за моей работой и урча в моё левое ухо.

(Согласно ветхозаветной легенде, Голиаф был огромным воином, воевавшим на стороне

филистимлян, врагов Иудеи. Рост Голиафа был 2 м 89 см. Соответственно, силы тоже
хватало. Однажды на поединок с ним вышел молодой Давид, будущий Царь Иудеи и Израиля, –
без доспехов, но с пращой. Ей-то он и сразил Голиафа, а потом отрубил ему голову. – прим.
пер.)

К Далиле отношение было совсем другим. Она стала маленькой

принцессой Гарден Лодж. Далила была самой любимой из всех кошек
Фредди, её он чаще всего брал на руки и гладил. Когда Фредди ложился спать, в
постель он брал только Далилу. Она спала у нас в ногах, и, выспавшись, бродила
среди ночи по всему Гарден Лодж.
Далила была избалованной кошкой и во всём полагалась на Фредди - даже
защищаясь от других кошек. Они сколотили против неё банду и охотились за ней.
Тогда она скрывалась в нашей спальне – для остальных котов это была Святая
Святых, куда они не решались заходить. В любом случае кошки были, ни больше-
ни меньше, родными детьми Фредди - и все мы так считали. Малейшее кошачье
чихание или вздрагивание - и он тут же заставлял нас везти их на медосмотр к
ветеринару. И даже когда мы собирались заняться сексом, мы вели себя

77
старомодно, стараясь соблюдать полную конфиденциальность. Всякий раз, когда
мы с Фредди оказывались в постели, чтобы позаниматься любовью, Фредди
всегда сначала проверял, чтобы никто из кошек не подсматривал за нами.

В том году мы с Джо и Фиби отправились к Мэри на Рождественский

обед. Мэри приготовила прекрасный обед с множеством приправ и
гарниров, и после обеда мы расположились перед телевизором и стали
обмениваться небольшими подарками, прихваченными из Гарден Лодж.
Основные подарки мы не открывали до тех пор, пока не вернулись домой.
Как и остальным, помимо подарка Фредди подарил мне чек. Он приколол
его к открытке, которую он любовно подписал, поблагодарив меня за заботу о нём
в прошедшем году. Я подарил ему набор солонок и перечниц из Уотерфордского
хрусталя. Этот Новый Год мы встречали намного тише и скромнее обычного,
лишь небольшое число друзей было приглашено в Гарден Лодж. Уже было
заметно подавленное состояние Фредди - тревожный набат болезни уже звонил по
нему с надвигающейся неизбежностью. Но мы продолжали жить нашими
повседневными хлопотами и радостями, притворяясь ради Фредди, что всё
нормально.

В торого января я получил письмо, в котором мне сообщали дату

проведения моего кошмарного теста по вождению. Утром, в день
проведения теста, я сидел в компании Фредди и Мэри.
- Ну, - сказал Фредди, - на день рождения я собирался подарить тебе
кожаную куртку, но если ты пройдёшь тест, я помогу тебе с покупкой машины.
Я сказал:
- Не смеши меня! Я не могу мечтать даже о покупке маленького
драндулета.
Я отправился на тест и, к своему большому удивлению, сдал его. Я не мог
дождаться возвращения домой, чтобы рассказать в Гарден Лодж эту новость.
Через час я приехал домой. Фредди сидел в холле и сгорал от нетерпения.
- Ну? - спросил Фредди.
- Сдал! - сказал я.
Я сам до сих пор не верил в то, что произошло.
- Молодец! - закричал он и, подскочив, прижался ко мне.
В тот вечер Фредди устроил незапланированную вечеринку и рассказывал
всем гостям причину нашего торжества. Весь вечер нам дарили маленькие
нелепые подарки, в том числе разновидность смешного автомобильного
солнцезащитного козырька, который обычно отождествлялся с типами «Кевина и
Шэрон» как водителя и пассажира, что читалось почти как «Мелина и Джим».
Имена поменяли местами, превратив в водителя Фредди. Было мало шансов, что
он когда-нибудь будет водить машину, хотя он рассказывал мне, что однажды
получил урок вождения – но… только один. Он длился не более десяти минут. Он
встретился с инструктором, посидел в автомобиле, затем заглушил двигатель и
вышел, объявив:
- Это мне не интересно!

Ч ерез пару дней после того, как я прошел тест, Фредди позвал меня на
кухню. Кроме него там были Джо и ещё несколько человек. Почти
одновременно со мной в кухню через сад вошёл Терри с блеском в глазах и
положил на стол несколько глянцевых брошюр с информацией о «Volvo 740 GLE»
в кузове «универсал» - Фредди втайне от всех попросил его подобрать мне
автомобиль.

78
 - Вот! Выбирай цвет! - сказал Фредди.
Он был серьёзен. Но Мэри возражала против покупки этой
малораспространённой марки. По её мнению, было бы намного разумнее, если
моя первая машина будет совершенно новой. Я нашёл немалую долю смысла в её
словах, а Фредди перебил её.
- Ради Бога! Как скажешь! - сказал он ей. - Получит новую машину - это
будет подарок на его день рождения.
На следующий день Фредди дал мне чек, чтобы я внёс задаток за «Volvo» и
Терри повёз меня в салон. Я был так счастлив! Кому ещё так везло? Мы
внимательно изучили все цвета и разнообразные опции, и я остановился на
тёмно-сером «металлике» с люком и чёрной кожаной обивкой.

В конце января Фредди воссоединился с Брайаном, Роджером и Джоном

в студии «Town House» для работы над новым альбомом «The Miracle».
Фредди, как и все остальные, рад был вновь приступить к записям. У него уже
носилось в голове несколько идей, так что он жаждал поработать над ними.

В то же время Фредди и Майк Моран в сотрудничестве с поэтом-песенником

и возлюбленным Элейн Пейдж Тимом Райсом работали над песней «The Golden
Boy» для альбома «Barcelona». Элейн рассказала, что хотела бы записать альбом,
состоящий из песен Queen, на что Фредди ответил, что ему эта идея очень
нравится. Он отнёсся с большим вниманием и интересом к её интерпретации
песен.
Фредди и я несколько раз встречались с Элейн и Тимом. Однажды вечером
Тим пригласил нас в Кенсингтон припить водки в одном польском ресторане,
который располагал в своём ассортименте лучшими в мире сортами водки и,
попав туда, Фредди оказался в своей стихии. Он попробовал несколько сортов, и
из ресторана мы почти выползли на коленях. В Гарден Лодж мы вернулись
абсолютно пьяными.

С вадьба Роджера Тейлора и Доминик состоялась 25 января в отделе

регистраций Кенсингтона и Челси. Фредди и Мэри присутствовали в
качестве свидетелей, пока Фиби и я помогали Джо готовить в Гарден Лодж
небольшой свадебный стол. Это было очень радостное событие, и когда гости
ненадолго оставили Фредди, он дал мне обнять и поцеловать его.
- Ты меня любишь? - спросил он.
- Да, я люблю тебя, - сказал я.
Я крепко прижал его, и мы поцеловались.
Он постоянно нуждался в моих заверениях, что я люблю его, и до самой
смерти Фредди спрашивал меня об этом. Он знал, что я люблю его, но ему
необходимо было это от меня услышать. Во всем мире тысячи поклонников
обожали его, даже не мечтая когда-либо встретиться с ним, но оказалось, что
единственный человек, от которого он хотел слышать «я тебя люблю», был я. Его
нежность ко мне порождала совершенно необычные чувства внутри меня. И я не
помню, чтобы кто-то ещё нуждался в моей любви так сильно, чем я был глубоко
польщён. В ответ я любил его так же нежно.

В ночь перед Днём Святого Валентина 1988 года у меня с Фредди

произошла чудовищная ссора. Я не помню, как она началась и из-за
чего, но всё закончилось тем, что мы легли спать и почти не разговаривали друг с
другом.
На следующее утро я встал очень рано и оставил Фредди спать. Я поехал в
южный Лондон на Нью-Ковент-Гарден и купил шестьдесят роз сорта «Голубая

79
Луна». Это были весьма крупные бледно-голубые цветы с великолепным
ароматом. Они были совершенны, и Фредди они особенно нравились.
Я приехал домой и поставил цветы в плетёную корзину. Затем я принёс их
Фредди вместе с чаем в постель.
- С Днём Святого Валентина! - сказал я.
Фредди, который всё ещё находился в ужасном настроении, хрюкнул. Я
даже думаю, что он проснулся в том же гнилом настроении, в каком заснул
накануне. Я оставил его и спустился, чтобы приступить к работе в саду.

Когда тем поздним утром Фредди проснулся, он перенёс комбинацию

«Голубая Луна» в зал. Днём, пришедшие к Фредди друзья, впечатлённые
увиденным, долго рассматривали и комментировали стоявшую корзину роз.
- Вот! - сказал Фредди, - Это для меня сделал мой муж!
В конце концов, все остались очень довольны. В ту ночь в постели он
рассказал мне об этом. Мы поцеловались и помирились, и Фредди подарил мне
открытку «С Днём Святого Валентина!».

М оя следующая встреча с Монсеррат Кабалье произошла на ужине в

ресторане «Pontevecchio's». Нас было примерно пятнадцать человек и
мы сидели у дальней стены ресторана. Итальянские официанты не могли
поверить своим глазам, когда увидели, какие высокие гости прибыли к ним.
Особым блюдом того ужина было исполнение Фредди и Монтси песни «Exercises
in Free Love» и некоторых других номеров.

О днажды утром, закончив работу в бассейне для кои, я зашёл на кухню.

Фредди пил кофе.
- Что случилось с твоим кольцом? – спросил он.
Я посмотрел на свою руку и увидел, что всё кольцо от «Carrier», которое он
подарил мне, было в сильных выбоинах и царапинах. Я испортил его, пока менял
камни в бассейне.
- Вот почему я не люблю носить кольца, - сказал я ему.
Работая в саду, постоянно сталкиваешься с опасностью. Я отремонтировал
кольцо, и после этого я надевал его только по особым случаям. Закончив работу в
саду, я часто забывал его надевать.

В апреле Фредди в первый и последний раз присутствовал на

проходившем в Вест Энде мюзикле «Time». Он шёл в театре «Dominion»
в рамках специальной благотворительной акции. Все доходы от неё пошли в фонд
«Terrence Higgins Trust» на финансирование исследований проблем СПИДа.

Ф изическое состояние Фредди оставалось таким, что он продолжал

избегать любых разговоров со мной на эту тему. Я знал, что он
проходил регулярные обследования у своего личного терапевта доктора Гордона
Аткинсона, и что у него происходило множество встреч со специалистами по
СПИДу. Я знал также, что никто из них не мог порадовать Фредди хорошими
новостями. Смерть Фредди была неотвратима. Вопрос заключался только в том,
как долго он сможет цепляться за жизнь.

КОНЕЦ ШЕСТОЙ ЧАСТИ

80
 ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

ДАКИНГХЭМСКИЙ ДВОРЕЦ

В начале лета 1988 года Фредди и я улетели на десять дней на Ибицу,

чтобы спокойно отдохнуть. Также поехал Фиби, впрочем, как и Питер
Стрэйкер и водитель Грэм Гамильтон, замещавший Терри, который находился в
отпуске. Перед отъездом Фредди раньше времени устроил скандал по поводу
доставки «Volvo» к моему дню рождения. Фи требовал, чтобы автомобиль был
доставлен к нашему возвращению.

В отличие от двух предыдущих посещений Ибицы, эта поездка была по

райски тихой и в этот раз мы не стали останавливаться в отеле «Pike». Фредди ещё
больше ослабел и хотел избежать каких-либо важных встреч или появлений на
публике. Кроме того, по его мнению, этот отель лишился привлекавшей его
уединённости и приватности, в которых он нуждался сейчас больше, чем когда-
либо. Чтобы не привлекать внимания прессы, мы поселились на вилле Роджера
Тейлора и большую часть времени мы, скрываясь от глаз любопытствующих,
принимали солнечные ванны около бассейна.
Несколько раз мы отважились на вылазки за пределы виллы. Мы сделали
на Ибице кое-какие покупки - одежду, глиняную посуду и керамику для Мьюз.
Каждый вечер мы ужинали в каком-нибудь хорошем ресторане. Единственное,
чего там не хватало Фредди, это его кошек, которые никогда не отказывали ему в
поддержке и утешении. Первое, что увидел Фредди, вернувшись в Гарден Лодж,
это толпу кошек, которые уже сидели в коридоре и ждали нас.

Т акже нас ждала новость, что мою «Volvo» можно забирать. И мы с Терри
отправились за ней. Фредди дал ему конкретные указания сразу
вывезти меня на автомагистраль, чтобы я самостоятельно проехал по ней в
первый раз. Приехав домой, я находился на грани нервного срыва.
Первое путешествие, которое Фредди совершил со мной в «Volvo»,
произошло тогда, когда однажды вечером я приехал за ним в студию. Он
оказался чертовски беспокойным пассажиром и постоянно нервничал из-за моей
ужасной привычки сначала ползти за каким-нибудь автомобилем, а затем
остановиться вплотную позади него. Когда я делал это, у Фредди тряслись колени,
он вскидывал руки и хватался за переднюю панель. Опасность ему не угрожала, но
всё же я принял все меры, чтобы он всегда был пристёгнут ремнём. Также я
настоял на том, чтобы во время езды между нами никогда не было никакого
физического контакта, который мог бы нарушить мою концентрацию.
На протяжении всего этого первого путешествия с Фредди я осторожно
дополз до Гарден Лодж, всю дорогу держа скорость не более 25 миль в час — в
голове крутился солнцезащитный козырёк с надписью «Мелина и Джим». Кроме
того, я проехал другим маршрутом, отличным от того, которым обычно ездил
Терри, и, благодаря тому, что дороги были пустыми, я доехал намного быстрее.
- Почему Терри не возит меня этим маршрутом? – спросил Фредди. – Так
намного быстрее.
- Потому что у Терри свой маршрут, а у меня – свой, - сказал я.
И солнцезащитный козырёк с надписью «Мелина и Джим» пришёл мне на
ум во второй раз.

В том году я рассчитывал, что у меня, наконец, дойдут руки до селекции

кои и сбора их икры. В прошлом году все мальки умерли, но в этом году
выжили около двадцати крошечных рыбок. Фредди проявлял большой интерес к

81
их питанию и привязался к одному необычному кои с сильно повреждённым
ртом, из-за чего он выглядел весьма грустно. За кои Фредди мог наблюдать
часами. Ему нравилось самому кормить их, и наибольшее удовольствие он
получал, когда они брали еду прямо с рук.

В Гарден Лодж одна из свободных комнат наверху использовалась Джо

как учебная и была заставлена стопками его книг. Однажды утром
Фредди сказал мне:
- Я хочу, чтобы ты оказал мне большую услугу, которая, возможно, будет
немного сложной.
- Рассказывай, - ответил я.
- Ты знаешь, что Джо использует маленькую комнату наверху как офис? –
спросил он, - Ну и вот, мог бы ты сделать там для него полки?
- Надо подумать, - сказал я, - Где именно ты хочешь их сделать?
- Вдоль всех стен, - сказал Фредди, - От пола до потолка.
Я замерил комнату, затем нашёл торговца древесиной и заказал
необходимый пиломатериал. Готовые доски я привёз в Гарден Лодж и разложил
их в саду. Я спроектировал полки так, чтобы они соединялись между собой через
пазы, после чего представляли бы собой одно целое. В них было четыре
отделения, и устанавливались они вдоль обеих боковых стен комнаты Джо.
После обеда Фредди спросил:
- Чем ты сейчас занимаешься?
- Я занимаюсь твоими полками, - ответил я.
- Я не имел в виду, что их нужно сделать немедленно, - сказал он.
- Ну, а я тебя понял так, что это - срочно, - ответил я, пожимая плечами.
Так, я нашёл себе занятие на ближайшие три недели. Время от времени он
неожиданно заходил и наблюдал за моей работой, но я выпроваживал его прочь.
Собирать и устанавливать стеллажи мне помогал Терри. А Фредди
постоянно спрашивал:
- Ты уверен, что всё сойдётся? Здесь всё по размерам?
Всё было по размерам и всё сошлось – идеально. Это был первый случай,
когда я выполнял по поручению Фредди плотницкие работы. Но - не последний.
Спустя неделю Фредди отыскал меня в саду.
- Я хочу попросить тебя ещё об одной маленькой услуге, - начал он.
- О чём? - спросил я.
- У меня есть краска того же цвета, что и стены в «офисе» Джо. Ты мог бы в
этот же цвет покрасить и стеллажи?
Конечно же, я сделал это, и когда стеллажи были полностью закончены, и
он вошёл посмотреть их, то после этого он весь день ходил в полном восторге. Но,
как всегда, восторгался Фредди недолго - только в тот день. На следующий день он
уже начал придумывать, что бы ещё сделать в доме.

С пустя время после того, как я сделал полки, я сильно повредил спину,
работая в пруду. Мне всё время не нравилось, как стоит каменная ваза,
вода в которую наливалась из большого бамбукового лотка, закреплённого на
камнях.
Я залез в пруд в своих болотных сапогах и попытался переставить вазу.
Приподняв, я переставил её, но при этом резко потянул спину и позвоночный
диск сдвинулся, а позвонок малого отдела треснул.
Я отказался принимать какие-либо болеутоляющие средства, вместо этого я
продолжал поднимать разные тяжелые предметы. В течение следующих
нескольких недель мне пришлось посещать физиотерапевта. После нескольких
посещений он показал мне несколько упражнений. Однажды, когда я, лежа на

82
спине, выполнял их в «Японской комнате», вошёл Фредди и стал ухмыляться как
Чеширский Кот. Он лёг рядом со мной на пол и принялся расспрашивать, что это
со мной и что это я делаю, и я ему объяснил.
Когда я перевернулся, чтобы приступить к следующему упражнению, он
поближе подсел ко мне и посмотрел прямо в глаза. Улыбнувшись, он сказал:
- У меня есть для тебя маленький подарок.
Я медленно открыл маленькую коробочку с надписью «Cartier». Фредди
подарил мне запонки.
- Зачем это? – спросил я.
- О, просто захотелось тебе что-нибудь купить, - ответил он.
- Не стоило на это тратить деньги, - сказал я.
Я не хотел показаться неблагодарным, но его бесконечное великодушие
часто вызывало во мне именно такие чувства.
Он покупал вещи моментально, не раздумывая, возможно, просматривая
ювелирный каталог до тех пор, пока ему на глаза не попадалось что-то
интересное. В этот раз Джо получил задание от Фредди пойти в «Cartier» и купить
запонки для его мужа.

О днажды мне пришлось поволноваться из-за каких-то насекомых,

которые поедали растения в оранжерее. Всякий раз, когда ко мне
заходил Фредди, я перелистывал одно за другим руководства для садоводов,
пытаясь выяснить, что за существа уничтожают растения. В конце концов, я
вычислил их: это были красные клещики (Tetranychus bimaculatus), невидимые
человеческому глазу. Я купил увеличительное стекло, чтобы рассмотреть их.
Растения кишели ими.
Когда два дня спустя я лёг спать, Фредди дал мне коробочку. Я открыл ёё -
там было красивое увеличительное стекло в серебряной оправе и серебряный нож
для открывания писем.
- Вот, я хочу, чтобы ты мог разглядывать жучков, - сказал он.

Б ыл промозглый осенний день 1988 года, когда я впервые увидел

родителей Фредди, Боми и Джер Булсара. Они приехали к сыну в
Гарден Лодж на ужин. Было очень сильное внешнее сходство Фредди с его
матерью, маленькой женщиной с тёмными седеющими волосами и приветливой
улыбкой.
В то время Мьюз и сад ещё представляли собой территорию, изрытую
траншеями под фундаменты и заваленную кучами грунта. Я был в саду, когда
Фредди вышел с мамой и папой. Мне он нёс чашечку кофе. О наших отношениях
он им не сообщил.
- Если они спросят тебя, где ты спишь, скажи - в «Розовой комнате», -
сказал он.
Несколько минут спустя, пока он водил их по Мьюз, я подслушал, как они
спрашивали у него, кто я такой.
- Это мой садовник, - сказал Фредди.
- А где он живёт? - спросили они.
- Здесь, конечно, - ответил он.
В тот день мне не удалось поговорить с родителями Фредди, но я встречался
с ними не раз после этого и мы всегда хорошо общались. Я возил Фредди к ним в
гости в небольшой таун-хаус в Фелтхэме, что в Миддлсексе. Мы садились в кухне и
пили чай.
Миссис Булсара всегда не спеша заваривала чай, в своем собственном темпе
- она никогда никуда не торопилась. Она была очень независимой и везде ездила
на своей маленькой машинке.

83
 Дом родителей был очень уютным. Фредди жил там, когда семья только
переехала в Великобританию. (Они были выходцами из Занзибара и перед тем,
как окончательно осесть здесь в 1964 году, ещё какое-то время жили в Индии.)
Кажется, они не сохранили его спальню в первозданном виде и никогда не
выставляли какие-либо фотографии Фредди. Как-то Фредди хотел купить им дом
побольше, но они отказались. Тем, что они имели, они были явно очень довольны.
Отец Фредди очень гордился своим садом. Однажды он показывал мне его.
Там было эвкалиптовое дерево причудливой формы и много красивых старых роз.
Когда мы подошли к розам, он с печалью в голосе сказал, что эти розы уже
доживают свой век, приближаясь к концу своей естественной жизни. Я был очень
удивлён, когда он сказал мне, что знает, что жизнь Фредди тоже приближается к
концу.
Я не помню, чтобы Фредди рассказывал родителям, что болен, но с
течением времени трудно было скрывать от них факт, что с ним происходит что-
то ужасное. Внешность Фредди уже начала меняться, и при каждом посещении
родителей он выглядел всё более худым. Мама Фредди тоже знала, что он был
очень болен. У меня такое ощущение, что Фредди рассказал им всю правду, но он
не стал этого делать в присутствии кого-то из нас.
По четвергам, во второй половине дня, Фредди приезжал к своей маме на
чай и редко уходил от неё с пустыми руками. Его мама делала замечательное
сырное печенье, которое она всегда складывала для него в маленький ланч-бокс,
контейнер для завтрака. И действительно - на одной из последних фотографий,
опубликованных в газетах, Фредди стоит около Гарден Лодж с коробкой сырного
печенья под мышкой.
В том же году я познакомился с сестрой Фредди Кашмирой, которая со
своей семьёй приехала в Мьюз погостить на несколько дней. Сразу было заметно,
что они с Фредди - сестра и брат: те же большие карие глаза. Её дочь, Натали,
была милым, неугомонным ребенком. Также у Кашмиры был сын, тогда ещё
младенец.
Семья Фредди была важна для него. Где бы он ни находился, куда бы он не
уезжал, он никогда не забывал отправить родителям и сестре по открытке.

Ф и всегда очень привлекала красивая мебель. Однажды он увидел

прелестный кофейный столик из дерева и стекла, изготовленный
одним очень искусным мастером по дереву. Столик был сделан в японском стиле,
который Фредди, конечно же, обожал. Единственной проблемой была цена –
около двух тысяч фунтов. Фредди решил, что это слишком дорого и не стал его
покупать.
Спустя несколько дней он сказал:
- А ты сможешь сделать такой столик? Если сделаешь, я тебе заплачу.
Я обрадовался предложению Фредди и начал думать. В моей семье в
Ирландии было немало строителей и плотников, и я подумал, что, если пошлю им
фотографии оригинала, то они смогут изготовить все деревянные элементы. А в
Лондоне мне бы осталось только заказать стёкла и в Гарден Лодж окончательно
собрать весь стол. Но, подумав ещё немного, я решил сделать всё своими руками,
поэтому я начал искать книги по изготовлению мебели.
Я купил сосновые доски, необходимые инструменты и в своей мастерской
приступил к работе. По площади стол получался около трёх квадратных футов.
Когда все деревянные части были собраны, то для первого раза стол выглядел
совсем неплохо. Затем я отправился к стекольщику и заказал стёкла. В Гарден
Лодж их привезли почему-то в огромных упаковках, что весьма озадачило
Фредди. Потом он понял, что я ошибся. Заказывая стёкла, я указал все размеры в
устаревших имперских единицах измерения – в футах и в дюймах. Но, оказалось,

84
что все современные стекольщики давно работают в метрической системе единиц
- мои расчёты оказались неверными и из-за этого получилась мешанина с
размерами. Нужно было заново заказывать стёкла, теперь на девять квадратных
футов меньше.
- Ну ты дурак! - смеялся Фредди.
Я снова поехал к стекольщику, который переделал заказ. На этот раз стёкла
прекрасно подошли по размерам и Фредди был доволен результатом. Но ему не
нравилось, что у столика цвет обычной сосны, и он попросил покрасить древесину
в темно-бордовый цвет. Я самостоятельно смешал краски и, в результате, на
покраску стола у меня ушло времени больше, чем на его изготовление. Но тот
факт, что я сделал этот столик специально для Фредди, произвёл на него сильное
впечатление.

М ы опять поехали отдыхать на Ибицу, и на этот раз Фредди был

гиперактивным. Он просто не мог сдерживать себя. Опять повторилась
история на тему «Налетай, пока у тебя стоит!». Фи особое внимание уделил
поискам керамики для Мьюз. Он решил, что теперь керамика будет в испанском
стиле.
За спиной оставалась не одна миля и не одна деревня Ибицы, когда мы,
наконец, нашли огромную лавку с полками, распухшими от невероятного
количества керамики. Когда мы вошли в лавку, Фредди спросил, что я думаю обо
всём этом изобилии.
- Обычное туристическое барахло! – легкомысленно ответил я, не
подозревая, что владелец магазина, британец, стоит у меня за спиной. Как
оказалось, Фредди нашёл там несколько красивых вещиц, поэтому, признаю, -
мой ответ был немного поспешным и необдуманным. Фредди нашёл жёлтые
лампы с глазурью из терракота, одного из его любимых цветов. Когда мы
вернулись домой, Фредди велел отнести лампы в Мьюз, но поначалу не мог
определиться с местом для них.
- Ты не мог бы сделать два стола для них? - спросил он.
В общем, я вскоре взялся за столы. Я изготовил их из сосны и МДФ (род ДВП
средней плотности – прим. пер.), затем покрасил и завершил работу, установив
стёкла. Я перенёс столики в Мьюз и начал расставлять их, когда вошёл Фредди.
- Ты что делал? – сказал он. - Я не видел тебя несколько дней. Чем
занимался?
Я показал на столы и сказал:
- Ими!
- А ты что, их до сих пор не сделал? - сказал он и подошёл посмотреть.
- Да нет, - ответил я. - Уже сделал.
Внимательно осмотрев их, он поцеловал меня.
Вскоре он попросил, чтобы я сделал в нашу спальню журнальный столик.
Для изготовления круглых ножек требовался токарный станок, так что Фредди
купил мне его. Изготовление ножек для стола превратилось для меня в ночной
кошмар. Я несколько раз пытался выточить их на станке, и каждый раз что-то
шло не так, поэтому пришлось схитрить - я купил четыре толстых куска дерева,
которые обычно ставят как балясины для перил. Затем у меня ушёл добрый
месяц на полировку стола по французской технологии.
Когда я сдавал стол Фредди, его охватил трепет. Фредди сказал, что сейчас
точно знает, что он хочет сделать с этим столом – просто поставить его в спальне
около двери и украсить фотографиями, а также всякими милыми безделушками.
Делая вещи для Фредди, я нашёл ответ на вопрос - что можно дать человеку, у
которого есть всё? Моя самодельная мебель из подарков превратилась в одно из
самых больших наслаждений Фредди.

85
 О днако моей «любовью-номер-один» по-прежнему оставался сад, и я
делал всё, чтобы превратить его в нечто особенное. Однажды в
воскресенье я занимался прополкой газона, рассчитывая управиться до обеда. К
обеду Фредди ждал гостей и, ожидая их, пришёл посмотреть, как у меня идёт
работа. Вскоре он захотел попробовать выдернуть несколько сорняков. Вдвоём мы
принялись на четвереньках ползать по газону, отыскивая маленькие побеги
сорняков. Затем начали прибывать гости и Фредди, одного за другим,
командировал их всех на прополку газона. Пока готовился обед, все ползали на
четвереньках и выщипывали маленькие стебельки сорняков!
Фредди сдержал слово, доверив мне все работы по саду. Тот договор между
нами был случайным и, возможно, необдуманным, но за собой я сохранил право
вето. Вся моя деятельность в саду была направлена на его улучшение, и каждый
год я экспериментировал с новыми растениями и новыми цветовыми гаммами.
Фредди всегда был доволен результатами, но, так как он был самым
нетерпеливым человеком в мире, то всегда требовал, чтобы в первый же
солнечный день весь сад был усыпан цветами.
Только однажды он попытался покомандовать мной в саду. Он подошёл ко
мне однажды утром и попросил подсадить комнатную азалию к группе садовых
азалий того же цвета, что и комнатная. Но комнатные и садовые цветы -
несовместимы, поэтому я отказался их смешивать. Чуть позже, когда я пил на
кухне кофе, с хитрым видом вошёл Фредди и стал посмеиваться. Я понял, что
наверху он что-то делал, но он не рассказывал - что. Я узнал это спустя несколько
дней, когда обнаружил новичка среди садовых азалий. Фредди незаметно
подсадил его.

Т ем летом мы решили сделать передышку и отправились в Швейцарию, в

город Монтрё. Фредди не был чужаком в Монтрё, поскольку задолго до
нашего знакомства он часто работал там в студии. На берегу озера всегда было
огромное количество лебедей, поэтому Фредди всегда снимал дом под названием
«The Cygnets», окна которого выходили на озеро. Фредди называл это место «The
Duck House» (Утиный Дом – прим. пер.), а Роджер Тейлор продвинулся в
придумывании забавных названий ещё дальше, заострив это название под
«Duckingham Palace» (Дворец утиной ветчины – прим. пер.). Дом представлял собой
невероятно изысканный и шикарный бункер, половина подземной части которого
имела стеклянную стену из витражей с изумительным видом на воду.
В это время Фредди был очень ослаблен и, я думаю, чистый горный воздух
шёл ему на пользу. Монтрё считался более здоровым местом для жизни, чем
Лондон. Как и в Лондоне, большую часть времени мы валялись в обнимку на
диване и смотрели телевизор. Почти каждый день мы гуляли вдоль озера и
любовались лебедями.

К огда мы вернулись в Лондон, Гарден Лодж опять был ввергнут в пучину

бурных событий - в «Семье» произошло очередное пополнение. Мэри
где-то нашла прекрасного черепахового котёнка и, хотя у Фредди уже имелась
одна черепаховая кошечка Далила, их окрасы немного отличались. Все мы
суетились и тряслись над новым котенком, правда, остальные кошки
поприветствовали новичка не так тепло. Изумлённый Голиаф был напуган, и,
увидев новенького, в ужасе убежал. Далила шипела. Оскар и Тиффани
демонстративно проигнорировали его.
Котенка назвали Мико, и спустя время Мико всё-таки завоевала
расположение Голиафа, а затем - и Далилы. По утрам, спустившись вниз, мы не
раз находили всю троицу, спящую в одной корзине, в которой котята нежно

86
прижимались друг к другу. Скоро они сделались такими неразлучными друзьями,
что Далила регулярно умывала Мико, вылизывая её.

К ак и на Новый Год, сентябрьская вечеринка по случаю дня рождения

Фредди была спокойнее, чем в прежние годы — просто скромные
домашние посиделки в саду. Я сделал Фредди подарок – антикварную серебряную
шкатулку для драгоценностей.
Среди гостей были Роджер Тейлор и члены его группы «The Cross», часть
его новой сольной карьеры. Парни из «The Cross» оказались на удивление
возмутительными типами, и их хамское поведение вызывало в Фредди
раздражение. Когда они, наконец, покидали вечеринку, Фредди был явно рад
увидеть их спины.
- Как они мне осточертели! – сказал он. - Больше здесь они никогда не
появятся!

Спустя некоторое время мы ужинали в «Pontevecchio» с Мэри и Доминик

Тейлор. К концу вечера по залу ходила женщина, предлагавшая розы, и я купил
три. Одну я подарил Мэри, вторую - Доминик и третью - Фредди. Он был ужасно
смущён моей публичной демонстрацией привязанности. Но позже, в спальне, он
поблагодарил меня за розу и страстно меня поцеловал.

8 Октября 1988 года Фредди и Монтсеррат Кабалье появились на

фестивале «Ла Нит» в Барселоне, которая приветствовала прибытие
Олимпийского флага. Фредди и Монтсеррат возглавили список участвовавших в
гала-концерте знаменитостей, в который входили «Spandau Ballet», Сьзенн Вега,
Хосе Каррерас, Джерри Ли Льюис, Дайонн Уорвик, а также Рудольф Нуреев,
который тоже умирал от СПИДа. Шоу проходило на сцене перед фонтанами «Son
et Lumiere» на дворцовой площади «Castle Square», в присутствии Короля
Испании Хуана Карлоса, Королевы Испании Софии и их дочери Принцессы
Кристины. Под аккомпанемент Оперного оркестра Барселоны и хора Барселоны
Фредди и Монтси исполняли «How Can I Go On», «The Golden Boy» и «Barcelona».
Но, несмотря на восторженные аплодисменты, Фредди нашёл выступление не
очень успешным. Его обуял кошмар всех певцов - страх потерять голос.
Повсюду вертелась британская пресса, было обещано интервью с ним. Но в
тот день у Фредди в очередной раз возникли серьёзные проблемы с голосовыми
связками. Он был в ужасном состоянии и явно не в том настроении, чтобы давать
оптимистичное и обстоятельное интервью. Поэтому, хоть и неохотно, но он
отменил его, что неизбежно плеснуло масла в огонь спекуляций прессы по поводу
пошатнувшегося здоровья Фредди.
Весь день Фредди переживал, сможет ли он со своим голосом продолжать
выступление и в самый последний момент, с большим трудом было принято
решение исполнить песни в пантомиме. По всей видимости, другой альтернативы
не было, за исключением полной отмены концерта. Из гардеробной, функции
которой выполнял шатёр за сценой, он вышел, облачённый в свою великолепную
вечернюю «тройку» с «бабочкой». С этого момента он представлял собой
обычный сгусток нервов.
До выхода на сцену ещё оставалось время. В одном из антрактов Фредди
был препровождён на встречу с испанской Королевской Семьёй. Вернулся он в
более чем энергичном и радостном настроении. Ещё больше он был обрадован,
когда за сценой мы встретили Дайонн Уорвик. Фредди рассказал мне, что она
была кумиром его детства, и он до сих пор считал её одной из величайших певиц
всех времён. В её присутствии Фредди испытал благоговейный трепет.

87
 Когда Фредди и Монтси вышли на сцену, всё сразу пошло напекосяк.
Фонограмма пошла слишком медленно и была остановлена. Ленту стали
перематывать на начало, над залом повисла недобрая тишина, и их пантомима
перед всей этой не самой простой аудиторией была разоблачена самым худшим
образом.
Фредди был в потрясении от такой нелепой ошибки. С трудом он допел
первую песню, а затем стал метать гневные взгляды в сторону занавеса, чтобы
размазать по полу любого, кого там найдёт. Когда выступление закончилось, и он
вернулся в гардеробную, приступ гнева всё ещё продолжался, и он разом
опрокинул большую порцию водки. Ярость на звукооператоров, которые так его
унизили, била через край. В тот вечер они приняли очень мудрое решение, решив
держаться от него подальше.
Фредди возник из своего шатра в спортивном костюме и с весьма
мужественным лицом после столь катастрофического вечера. Ему предстояло ещё
встретиться с некоторыми представителями испанской знати и аристократии и
членами Олимпийского Комитета. И вечер закончился, как всегда, фейерверками.
- Испанцы обожают фейерверки! - сказал мне Фредди.
В отеле мы устроили собственную приватную вечеринку. Когда мы,
наконец, упали в постель, Фредди, не умолкая, рассказывал мне о своей встрече с
Королём Хуаном Карлосом.

Ч ерез два дня после выступления в Барселоне, Фредди вернулся в

Великобританию для выпуска альбома «Barcelona» и сингла «The
Golden Boy». В день выпуска Монтси прилетела на торжественный обед,
устроенный в «Covent Garden». Существует байка, что для раскрутки альбома
Фредди якобы организовал рекламную кампанию и, чтобы поприветствовать
Монтси, установил биллборды вдоль всей автострады M4 (от Лондона до Южного
Уэльса – прим. пер.), но это не правда. Позднее он рассказывал, что у него была такая
мысль, и он собирался так сделать.
С Монтси Фредди встретился в фойе театра «Covent Garden». Джо, Фиби,
Терри и я пробрались в толпу, стоявшую на тротуаре, чтобы впитать атмосферу
публики. Повсюду была пресса. Когда фоторепортёры окружили Монтси, ей
пришлось пробираться сквозь них, разбрасывая их во всех направлениях.

Я поехал на две недели в Ирландию к своей семье. Пока я находился там,

Фредди заскучал и улетел на несколько дней в Мюнхен с Фиби и
Питером Стрэйкером.
В Гарден Лодж я вернулся в воскресенье, и узнал от Джо, что Фредди уехал
очень недовольный состоянием сада. Пока меня не было, весь сад засыпало
ковром из опавших листьев и Фредди это сильно не понравилось.
На следующий день первым делом я принялся сгребать листья. Затем мне
передали, что Фредди хотел, чтобы я присоединиться к нему в Германии. Когда я
туда приехал, Фредди встретил меня холодно и равнодушно – он был в плохом
настроении. Он вывел меня из себя.
- Почему я узнаю, что ты не занимаешься садом? – жёстко спросил он, - Я
возмущён! Везде ужасный бардак! По всему участку валяются листья!
- Знаешь что, Фредди! Я был две недели в Ирландии! – ответил я, - Не могу
же я из Ирландии разгребать листья!
- Вот как?! А мне только что доложили, что ты свою работу не выполняешь!
- добавил он.
Кто-то, приближённый к Гарден Лодж, явно передёргивал карты. Потом
Фредди успокоился, и все мы стали собираться на ужин в отеле. В планах было
встретиться с Барбарой Валентин, чтобы вместе с ней немного выпить в барах

88
«Бермудского треугольника», наших с Фредди старых протоптанных местах. Но
Фредди не хотел выходить из отеля, поскольку из-за своего равнодушия он стал
чувствовать себя совсем паршиво. Вместо этого он решил пораньше лечь спать.
Фиби и я с неохотой оставляли его одного, но он настоял, чтобы мы пошли на
встречу с Барбарой.
Вечер прошёл отлично. Мы вернулись не очень поздно, но мы много
выпили и вернулись в гостиницу под приличным градусом. Я перерыл все свои
карманы, пытаясь найти карточку-ключ от номера, и был настолько пьян, что
пытался открыть дверь своей картой «Visa».
От ужасного шума Фредди проснулся и вышел, чтобы сказать всё, что он о
нас думает. Мы принесли ему свои извинения, но, кажется, ему на них было
абсолютно наплевать, он не хотел ничего слышать. Когда я зашёл в спальню, он
начал ворчать:
- Я себя так плохо чувствую! Вы все развлекаетесь, а мне плохо. А ты, по
крайней мере, мог бы иметь совесть и не заходить сюда, а лечь в другой комнате.
- Как скажешь! Нет проблем! – сказал я.
Мне были «до лампочки» все его истерики!

О н был в горестном настроении, и, оглядываясь назад, я думаю, это было

следствием того, что болезнь уже добралась до него. С каждым днём,
всё больше теряя надежду, он пытался выместить на мне своё отчаяние. Но в то
время я не понимал этого и воспринимал его слова как личное оскорбление.
Последовала ужасная ссора.
Во время той ссоры мы сгоряча наговорили друг с другу немало ужасных
вещей. Мы говорили такие вещи, о которых никогда даже не думали. Это была
ссора, в которой каждый хотел ранить другого как можно больнее. И на этот раз
превосходство было за Фредди.
Затем мы помирились и легли в постель. Я плакал. Впервые с тех пор как
Фредди рассказал мне о том, что у него СПИД, он заговорил о своей смерти. Он
задал мне один странный вопрос, суть которого сводилась к следующему: «Что вы
собираетесь делать, когда я умру?»
- Я не знаю, - говорил я сквозь слёзы. – Мне невыносимо об этом думать.
- А как ты думаешь, что я чувствую? - ответил он.
Я сделал вид, что не услышал этого. Фредди тоже плакал.
Он прижался ко мне и вместе мы тихо плакали, крепко обнявшись, пытаясь
таким образом подбодрить и утешить друг друга. Несколько минут спустя я
поднялся и пошёл в ванную, где совершил другую странную вещь: я сбрил свои
усы.
Когда я вернулся в постель, Фредди был изумлён. Он никогда не видел
меня без усов. Он знал, что я был так сильно привязан к своим усам, что,
наверное, никогда их не сбрею. Это был своего рода символ жертвоприношения,
чтобы показать ему, как я сожалею, что у него тяжёлые времена.
Мы обнялись в постели, и он вскоре заснул. Но я не заснул. Я не спал,
проплакав большую часть ночи. Размышления о болезни Фредди, о его
неизбежной смерти стремительно носились в моём разуме. Что я буду делать,
когда он умрёт? Ни одна идея не приходила в мою умную голову.

В тишине Гарден Лодж я привык часто плакать в одиночестве, размышляя

о Фредди и его болезни, но я делал всё, чтобы он никогда не видел меня
плачущим. Я ложился в постель и тихо плакал, прежде чем заснуть. Несколько
дней все мысли о болезни Фредди я пытался согнать в дальние уголки моей
памяти, но и сейчас по ночам они все ещё возвращаются и преследуют меня.

89
 М ы вернулись в Лондон, но Фредди не мог долго сидеть без дела на
одном месте и в скором времени мы опять уехали в Монтрё в ещё один
недолгий отпуск. В этой поездке Фредди в основном занимался тем, что
разглядывал витрины магазинов. Во время одной из прогулок мимо витрин он
был очарован одним простым, обыкновенным и абсолютно белым фарфором без
каких-либо узоров. Он спросил меня, почему этот фарфор такой простой. Я
понятия не имел, поэтому на следующий день я вернулся в магазин, чтобы
разузнать об этом. Мужчина объяснил, что это незаконченная работа. Узоры будут
нанесены только после того, как клиент оформит заказ на фарфор. Всё, что я
разузнал, я рассказал Фредди.
Человек, который по вызову примчался в магазин, оказался знаменитым
художником по фарфору по имени Георг Мизер Шрира, и мы вернулись в магазин
на встречу с ним. После более тщательного осмотра магазина оказалось, что
магазин мог похвастаться несколькими фантастическими произведениями из
фарфора, включая некоторые изделия из Лиможа, сделанные во Франции. Мы
купили несколько пепельниц и что-то ещё, и затем Фредди спросил, согласится ли
этот человек расписать их какими-нибудь замысловатыми узорами.
Художник сказал:
-Да.
Тогда Фредди заказал ещё две большие настольные лампы с росписью в
имперском стиле. Когда их доставили в Гарден Лодж, Фредди был в полном
восторге. А «Сан» с присущей для неё точностью вскоре написала, что Фредди
купил набор посуды на тридцать шесть персон.
Вернувшись в Лондон, мы пошли на день рождения к Питеру Стрэйкеру,
который отмечался в ночном клубе «Xenon» в Пикадилли. Там были Тим Райс и
Эллейн Пейдж, также Фредди встретился там с Фэй Тридуэлл из группы
«Drifters».

К огда мы стали готовиться к Рождеству и начали украшать дом, я

превратил сад в Зимнюю Страну Чудес. На магнолию около ворот я
повесил крошечных белых светящихся фей. Фредди они так понравились, что мы
их больше никогда не снимали, и он попросил меня повесить несколько штук на
другие магнолии, которые были видны из окна спальни. Я решительно отказался.
- Ну, это уже слишком! - сказал я. – Тогда весь участок будет выглядеть, как
пещера фей.
Занимаясь мебелью, я как специалист продвинулся немного дальше.
Красота не терпела чрезмерной пышности.
В доме возникли огромные проблемы с ёлкой. Её привезли по
специальному заказу, но, как только она была установлена и украшена, она вдруг
начала осыпаться. Через несколько дней в холле стояло абсолютно лысое дерево.
Фредди вид ёлки сильно развеселил, а вот я был не так счастлив. Рождество
ещё не наступило, а начиналось уже весьма печально. Когда я решил найти
поставщика, чтобы заменить ёлку на здоровую, Фредди стал меня дразнить и
утверждать, что он предпочитает этот лысый экземпляр.

З а несколько дней до Рождества у Голиафа появилась привычка спать в

необычных местах. Он всегда прятался, когда его звали чужие люди, и
однажды вечером, когда к нам приехали гости, мы стали звать его, но он так и не
вышел. Он не появился и спустя несколько часов и Фредди уже начал
беспокоиться. Неужели Голиаф снова куда-то пропал, как в ту ночь, когда Фредди
собирался предложить вознаграждение в 1.000 фунтов? Мы стали опять бегать и
искать его. Я поднялся наверх, но ни в одной из спален его не было. Потом я
нашел его спящим в ванной комнате с джакузи. Это было такое безмятежное и

90
умилительное зрелище, что я оставил его спящим и побежал вниз, чтобы найти
Фредди.
- Пойдём, - сказал я ему, - ты должен это видеть.
Фредди поднялся, и ему хватило лишь одного взгляда на Голиафа, сладко
спящего в мраморной раковине, чтобы разразиться в истерическом смехе. Эта
раковина, так же, как и корзины для белья, стала для Голиафа любимым местом,
где он мог всегда сладко подремать.

К огда на Рождество 1988 года в Гарден Лодж пришла Мэри, она первым
делом стала рассматривать гору подарков под ёлкой и в шутку выбрала
из неё один наиболее красиво упакованный подарок.
- Это должно быть - мне! - воскликнула она.
- Да, дорогая, тебе! - сказал Фредди.
Когда она открыла свёрток, то была удивлена не меньше. Фредди купил ей
красивый портфель от «Carrier».
Что касается меня, то Фредди хотел, чтобы подарки для меня всегда были с
розыгрышем, и в том году он проделал большую работу, чтобы выбить из меня
дух. Фредди отправил Терри за подарками и тот купил для меня безвкусный
набор «Мечта садовода»: белый комбинезон, пару безразмерных сапог фирмы
«Wellington» и лопату из нержавеющей стали. Все они были хорошо
замаскированы и упакованы в красочные обёртки — даже лопата не выглядела
похожей на лопату. Фредди терпеливо наблюдал, как один за другим я
разворачивал каждый свёрток. Думаю, его забавляла моя реакция, и он взрывался
от смеха, пока я распаковывал каждый загадочный подарок.
Потом он сказал:
- Это не настоящий твой подарок. Настоящий - под ёлкой.
Я развернул его и обнаружил изумительную хрустальную кошку от
«Лялик».
Затем я подарил Фредди свой подарок, и тоже из хрусталя. Это была
большая чаша для икры, сделанная из свинцового хрусталя и серебра. Фредди
всегда любил икру и обильно угощал ею гостей.

Н а «Boxing Day» (день рождественских подарков, обычно 26 декабря,

официальный нерабочий день в Британском Содружестве и многих других
европейских странах – прим. пер.) Фредди обычно устраивал в Гарден Лодж
для своих друзей «день открытых дверей», но в том году эта затея не увенчалась
успехом. Питер Стрэйкер выступил в мюзикле «Blues in the Night», проходившем
в театре «Пикадилли», и, казалось, половина театрального мира Лондона
собралась у него на вечеринке - Кэрол Вудс, Дебби Бишоп и ее тогдашний
бойфренд актер Ник «Хазель» Болл, Стефани Бичем со своими двумя дочерями.
Одну из дочерей звали Фиби, так же как Питера. Ник подарил мне
радиоприёмник в виде шара и детскую игрушку на батарейках - маленьких
пингвинов, ходящих вразвалку по кругу. На пару с кошками я мог по нескольку
часов с интересом наблюдать за этой игрушкой. Маленькие пингвины забирались
на лыжах на верхушку склона, а мы с нетерпением дожидались, когда, забравшись
наверх, все они начинали мастурбировать.

КОНЕЦ СЕДЬМОЙ ЧАСТИ

91
 ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

ПРИСТАНИЩЕ

М оё сорокалетие в январе 1989 года было тем событием, о котором я

хотел бы поскорее забыть, ведь оно напоминало мне о том, что я
постарел ещё на один год. Но чтобы отпраздновать эту дату, Фредди повёл меня в
ресторан «Меридиан» в Челси. Он сказал:
- Сегодня вечером я приглашаю тебя, потому что сорок лет - это большой
праздник.
На автомобиле с нами поехала Мэри. Приехав, мы увидели, кто нас там
ждал - Джо, Фиби, Питер Стрэйкер, Дэйв Кларк, Грэм Гамильтон и его приятель
Гордон (тогда ещё не наш водитель), и певец Джон Кристи. Наш стол растянулся
по всей длине вдоль одной из стен ресторана. По счастливой случайности, за
соседним столом сидела Эрта Китт в компании нескольких весьма
привлекательных молодых мужчин. (Эрта Китт (1927-2008) – американская
чернокожая актриса, певица и звезда кабаре. – прим. пер.)
- Что будешь пить? – сказал Фредди. – Выбирай! Сегодня – всё для тебя!
Он предложил шампанское, но я весь вечер пил только вино, и когда, сидя в
кресле, понял, что я уже раздулся как бочка, то сделал ещё маленький глоток
бренди. Затем Фредди посмотрел на меня и в ресторане приглушили свет.
Официанты выкатили праздничный торт, который был в типичном для Фредди
стиле диких фантазий: это была объёмная ледяная модель оранжереи в Гарден
Лодж. В изумлении я оглянулся на Фредди и всех присутствующих и выпалил:
- Ну и ублюдки же вы!
Я посмотрел на Фредди, который стоял с озорным и довольным видом, а
затем поцеловал его.

День рождения Фиби был через четыре дня после моего, и мы праздновали
его в «Bombay Brasserie», невероятно шикарном индийском ресторане в западном
Лондоне. Торт Фиби в действительности вышел ему боком - он изображал
драматическую сцену из «Отелло».

В том же месяце Фредди выпустил свой сингл «How Can I Go On?» с

альбома «Barcelona» в дуэте с Монтсеррат Кабалье.
В том году на День Святого Валентина я купил Фредди два десятка роз
необычного черного цвета. Я поставил их в вазе в коридоре, чтобы они
приветствовали Фредди, когда он спустится вниз. Он нашёл меня в саду,
поцеловал и поблагодарил меня за них. Чуть позже прибыли его розы для меня.

В следующее воскресенье, когда я работал в саду, Фредди вышел из дома в

нелепом виде. Он вырядился в безразмерный белый комбинезон и огромные
резиновые сапоги, которые он в шутку купил мне на Рождество.
- Та-ак! Чем занимаешься? - спросил он меня.
Я расхохотался. Он хотел помочь мне в прополке, но не знал, что нужно
делать. В результате, он только путался у меня под ногами, так что я вытурил его с
грядок и порекомендовал ему в следующий раз вмешиваться в любые дела Джо
или Фиби.

Н екоторое время спустя я отправился в Ирландию посетить свою семью.

Соседка моей мамы, которая жила в бунгало напротив, выставила на
продажу свой дом за 32.500 ирландских фунтов (около 25.000 фунтов стерлингов –
прим. пер.). Соседка попросила меня, чтобы отчёт о состоянии дома, который был

92
составлен агентством по недвижимости, я забрал с собой в Лондон и
распространил его в ирландских клубах и пабах.
Кроме этого, когда я вернулся в Гарден Лодж, Фредди получил письмо от
женщины, которая открыла приют для кошек. Он сделал ей несколько больших
пожертвований, тогда она решила перенести свою деятельность в новые
помещения, также в бунгало. Она прислала ему фотографии помещений, и он,
внимательно изучив их, одобрил её выбор. Я тоже показал ему фотографию
бунгало в Ирландии, принадлежащего соседке моей мамы.
- Значит, ты считаешь, что этот дом красивый? - спросил я его о первой
фотографии и передал ему сведения агентства по ирландскому дому. - А как
насчёт этого дома?
- О-о! - выдохнул он, внимательно рассмотрев фотографию. – Так этот дом
выставили на торги?
Я рассказал ему всё, как было.
- Ну, тогда покупай его! - сказал он, забыв, поначалу, что при зарплате в 600
фунтов в месяц это было далеко вне моей компетенции.
Затем он предложил одолжить мне деньги. Я задумался об этом только на
мгновение, но потом сказал, что лучше буду оставаться независимым и возьму
собственный ипотечный кредит. Однако если это не получится, возможно, мы
могли бы снова поговорить о займе. Я сделал в разговоре упор на то, что если я
возьму у него деньги взаймы, то мой еженедельный возврат денег будет только в
счёт зарплаты и он должен быть правильно оформлен.
Я позвонил соседке мамы и сделал ей предложение о покупке дома. Она
согласилась, но я сказал ей, что, если кто-то еще сделает ей предложение лучше
моего, то она будет последней дурой, если его не примет.
Я написал заявление в «Банк Ирландии» в Дублине по поводу ипотеки. В
заявлении-анкете я просто указал, что работаю садовником в компании «Goose
Productions Ltd», не упоминая имени Фредди Меркьюри.

Б ольшую часть 1989 года мы провели в Лондоне и Монтрё, пока Фредди и

Queen работали в студии. Первые несколько месяцев были потрачены
на окончательное завершение альбома «The Miracle».

Ф редди всегда был заинтересован в успехе Queen как в Великобритании,

так и в остальном мире, но за всё время нашего с ним знакомства он
никогда не проявлял интереса к популярности группы в США. Queen имела там
успех, но американцы были слишком скованными, чтобы всецело принять столь
непосредственную и вызывающе гомосексуальную рок-звезду. Он отказался от
гастролей в США и рассказывал мне, что не имеет намерений когда-либо туда
возвращаться. Группа была популярна везде и без США, и он говорил, что для
него это не является проблемой.
Не то, чтобы у Фредди была неприязнь к Америке. В Нью-Йорке он владел
шикарной квартирой в пентхаусе в стиле «Art Deco» (Art Deco - течение в
декоративном искусстве первой половины XX века, проявившееся в архитектуре, моде и
живописи; отличительные черты — строгая закономерность, этнические геометрические
узоры, роскошь, шик, дорогие, современные материалы (слоновая кость, крокодиловая кожа,
алюминий, редкие породы дерева, серебро). – прим. пер.), расположенном в здании
настолько престижном, что его невероятно состоятельные соседи обычно
относились с неодобрением к рок-звездам, какими бы знаменитыми они не были.
Однако к Фредди это не относилось, так как он являлся образцом идеального
соседа.
Из окон апартаментов «Chrysler Building» (небоскрёб компании «Chrysler
Corporation», построенный в 1930 г., один из символов Нью-Йорка. – прим. пер.) открывались

93
потрясающие виды. Отделка в стиле «Art Deco», оснащение, большое количество
зеркальных панелей – всё это было оригинально и Фредди обставлял квартиру
мебелью по последним находкам в мебельной моде.

Всё время, пока мы с Фредди были вместе, эта квартира пустовала. Джерри
Стикелз, гастрольный менеджер группы, который обосновался в Америке,
присматривал там за имуществом Фредди. Фиби также периодически отправлялся
туда всё проверить и на несколько дней оставался жить в квартире. Из нескольких
поездок по поручению Фредди он привозил некоторые необходимые ему
сокровища, такие как красивая хрустальная ваза или изящная фарфоровая чаша.

Навсегда запомнилась необыкновенная история об одном пребывании

Фредди в Америке, связанная с его работой с эксцентричным певцом Майклом
Джексоном. Их сотрудничество в студии продолжалось совсем недолго, и так и не
было полностью завершено, поэтому его результаты не выходили в свет.
Фредди рассказал мне, что они работали над композицией в стиле рэп.
Наиболее ему запомнилось необычное приглашение от певца. Хотя Майкл
Джексон нравился ему как коллега и как приятель, но Фредди чувствовал, что
Майкл совсем не воспринимал его чувство юмора и даже не одобрял его
пристрастие к кокаину. Соответственно, самое запомнившееся событие их
недолгого знакомства было тоже весьма идиотским. Джексон сделал Фредди
необычное приглашение - посетить его ферму с ламами. Фредди принял его, хотя
был одет, как обычно, в белые брюки.
- Это была ошибка, - рассказывал Фредди. - Когда мы зашли туда, я
оказался по колено в дерьме лам.

Однажды, когда я позвонил в филиал моего банка в Дублине по поводу

ипотеки, я был ошеломлён, когда человек на другом конце сказал:
- Я слышал, что вы работаете на Фредди Меркьюри?
Как он узнал? Я не говорил ни слова. Я сделал всё, чтобы сохранить этот
факт в тайне.
Тем не менее, это означало крах моего плана по покупке бунгало. Только к
Пасхе я смог приехать в Ирландию, и соседка мамы сразу стала кричать на меня.
Она говорила, что у неё были другие предложения, и я спросил её, почему же она
не приняла ни одно из них, как я ей советовал раньше. Так или иначе, но моя
мечта о покупке бунгало пошла ко дну.
Мама, узнав, что не сбылись мои мечты, предложила следующее:
- Почему бы тебе не забрать половину моего сада и не построить на ней свой
дом? По крайней мере, тогда у тебя будет то, о чём ты мечтал, - сказала она.
Идея не была лишена смысла, особенно, если учесть, что я вышел из семьи
строителей. В тот же день я купил маме новую стиральную машину, так как её
старая сломалась.
- Это прекрасно, - сказала она, как только я закатил её в дом.
- Это в качестве предоплаты за землю!
Когда я вернулся в Гарден Лодж, я рассказал Фредди о мамином
предложении и он очень положительно отнёсся к идее строительства
собственного дома. Фактически, он пообещал мне помочь построить дом. Тогда я
связался со своим племянником Джимом Шиханом, инженером-строителем,
который изучал архитектуру, и мы, склонившись над чертёжной доской, стали
разрабатывать идею дома.

94
 В том же году Фредди с Барбарой Валентин решили купить квартиру в
Мюнхене. Все расходы они договорились делить пополам – от суммы за
саму квартиру до формальностей по оформлению документов: векселей, чеков и
т.д. Вкусы к дороговизне у обоих были одинаковые. Кроме того, было решено, что
в случае, если кто-то из них умрёт, то все права собственности перейдут
оставшейся в живых стороне.
Фредди, по-видимому, сначала был воодушевлён идеей заняться с Барбарой
каким-нибудь интересным финансовым проектом. Она нашла квартиру и на
протяжение нескольких месяцев Фредди был полон энтузиазма по поводу этого
проекта. Но потом его интерес ослабел. Он понял, что какое-либо реальное
применение этой квартиры является сомнительным и почти наверняка первым
умрёт он. Уже невозможно было, как раньше, закрывать глаза на тот факт, что он
проигрывает схватку с болезнью.

Выходя в свет, Фредди уже постоянно использовал макияж, чтобы скрыть

пятна саркомы Капоши, но мне эти средства казались не очень практичными.
Поэтому я предложил ему отпустить небольшую бородку, которой было бы
достаточно, чтобы скрыть появлявшиеся на лице дефекты и пятна. Как и
ожидалось, выросшая борода неизбежно породила новые заголовки на первых
страницах газет.

О днажды, просидев весь день с Джимом Шиханом над проектом дома,

мы отправились с ним выпить. Это был первый день, когда пабам в
Англии было разрешено работать круглосуточно, и мы отпраздновали это
событие, заказав большое количество выпивки. Я вернулся в Гарден Лодж десять
часов спустя, пьяный в стельку. Теперь, с поощрения Фредди, я часто один ходил
побухать. Фредди предупредил меня, что из-за наших с ним отношений я мог
растерять своих друзей и настоятельно посоветовал мне не терять с ними связь.
Это был любезный совет от Фредди, который немало переживал о том, как я буду
управляться с этим самостоятельно. Я думаю, он понимал, что, когда он умрёт,
мне всё равно придётся обращаться к своим друзьям и вернуться к своей прежней
жизни. И я думаю, он знал, что мои теперешние вылазки в бары помогают моему
разуму отвлечься от разных вещей.

В результате нескольких встреч с Джимом Шиханом мы завершили

разработку проекта бестолкового ирландского жилища - беспорядочно
скомпонованного и бессвязного трёхкомнатного дома. Фредди долго изучал
проект, пытаясь понять, какие комнаты куда выходят. В конце концов, он
одобрил проект.
Затем мы обсудили вопрос денег. Ставки по ипотеке, предоставляемой
«Банком Ирландии», снизились, и я собрался воспользоваться предложением
Фредди касательно кредита. По приблизительным оценкам моей семьи, на
строительство требовалось 32.000 фунтов, и Фредди согласился выделить эту
сумму. Деньги выделялись в кредит, и Мэри организовала, чтобы из моей
зарплаты регулярно вычитались платежи по кредиту.

В мае Queen штурмовала хит-парады альбомом «The Miracle» и песней «I

Want It All». Это был их первый свежий материал за три года и его давно
ждали. Но ещё до того, как записи альбома «The Miracle» попали в магазины,
Фредди стал настаивать на записях нового музыкального материала.
Члены Queen были потрясены стремлением Фредди вернуться к
эмоциональным перегрузкам студийной работы. Я не думаю, что кто-то из них

95
предвидел, что передышку после записей «The Miracle» придётся прервать, и что
к записям придётся возвращаться так скоро.
Но все они в унисон сказали «да».

В том же месяце в двадцатых числах Фредди организовал для нас, для

членов группы и для их партнеров посещение, возможно, самого знаменитого в
мире ресторана под названием «Crissier», принадлежащего Фредди Жирарде,
недалеко от Лозанны в Швейцарии. На столы были поданы четырнадцать
восхитительных блюд, приготовленных в современном стиле «nouvelle cuisine», в
сопровождении нескольких столь же восхитительных марок вина. (Стиль «nouvelle
cuisine» - блюда с отсутствием жирной и тяжёлой пищи, при их приготовлении большое
внимание уделяется свежести продуктов, входящих в состав блюд. – прим. пер.) Подруга
Брайана, актриса Анита Добсон, рассмешила меня, когда сказала:
- С бóльшим удовольствием я бы съела картофельное пюре с сосисками!
Счёт за этот ужин составил несколько тысяч. Фредди Жирарде подписал
наше меню «Для Фредди и Джима».
Примерно в это же время члены группы собрались на приватный ужин в
ресторане под названием «Bavaria», который находился рядом со студией. В тот
вечер Фредди признался, что с ним не всё в порядке.
Кое-кто за столом отнёсся к этому известию равнодушно, и разговор начал
закручиваться вокруг того, что все стали проклинать болезнь. Несмотря на то, что
Фредди в тот вечер выглядел достаточно хорошо, он вдруг закатал правую
штанину и, поставив ногу на стол, представил на обозрение остальных свою
болезненную, открытую и источающую жидкость рану на боковой части голени.
- Вы думаете, у вас проблемы?! - сказал он им. - Тогда посмотрите на это.
Посмотрите, с чем мне приходится жить.
Все были в шоке, но отнеслись к Фредди с огромным сочувствием. Затем,
так же внезапно, как он начал эту тему, Фредди прекратил её обсуждение.
Я думаю, что на самом деле всей группе было хорошо известно, что Фредди
серьезно болен, и его нога тем вечером просто стала подтверждением их
подозрений.

К огда мы вернулись в Великобританию, в газетах появились сообщения,

что Фредди попал в трагическую аварию в Швейцарских Альпах, где его
автомобиль потерял управление. Содержание статей было совершенно
безосновательно.
Однако, после того, как он дал интервью ди-джею Майку на «Radio One»,
слухи о его здоровье стали набирать обороты. Фредди признался, что не хочет
отправляться в турне. Он считал, что гастролей с него достаточно и что он уже
слишком стар, чтобы выходить на сцену и кривляться. Истина заключается в том,
что он стал слишком слабым, чтобы соблюдать условия традиционного
гастрольного графика. Пресса истолковала его откровения по-своему, утверждая,
что его отказ от гастролей привёл группу к очередному скандалу и теперь - самое
подходящее время для того, чтобы группа распалась окончательно.
- Это говорит о том, что они, как обычно, всё знают, - сказал Фредди, когда я
показал ему статьи.
Однако, далёкие от той черты, за которой уже надо идти своими
собственными путями, члены группы уже приступили к работе над тем, что
впоследствии было признано их величайшим альбомом. Это был их последний
альбом «Innuendo» («Порочащий намёк» - прим. пер.).

К ак-то Фредди находился около недели в Монтрё. В это время я был в

Лондоне и взял несколько каталогов великолепно выполненных точных

96
моделей поездов. Самым дорогим экземпляром был красивый позолоченный
«Rhinegold». (Знаменитый европейский поезд, ходивший в 1928 - 1987 гг. по территориям
Швейцарии, Германии и Голландии. – прим. пер.). Мы с Фредди рассматривали в Гарден
Лодж эти каталоги, а потом он сказал, что хотел бы купить мне модель какого-
нибудь поезда и он выбрал «Rhinegold». Эта модель продавалась в магазине
недалеко от Оксфорд-Стрит, и я сразу отправился покупать её. Вернувшись домой,
я принялся мастерить для поезда стол с миниатюрными горами и пейзажами. Я
не стал сразу устанавливать доску с пейзажем, так как её слишком легко было
сломать, поэтому я положил её на хранение на крышу «Роллс-ройса» Фредди,
стоявшего в гараже, который прилегал к моей мастерской.
«Роллс-ройс» Фредди стоял в гараже очень долгое время. Он купил его в
семидесятых годах, задолго до моего появления. Надо сказать, что на заднем
сидении этого «Роллса» Фредди подписал свой первый контракт на запись. Тогда
«Роллс» стал для Фредди первой вещью, которой он хотел обладать при первой же
представившейся возможности. Но с тех пор этот автомобиль использовался
очень редко. Я ни разу не выезжал на нём, хотя и выгонял его из гаража, когда
хотел поиграться со своим поездом. На самом деле, Фредди больше предпочитал
разъезжать на своём «Мерседесе».

Т ем летом я снова вылетел в Ирландию сдавать заявление на получение

разрешения на строительство дома. Проект дома был должным образом
одобрен, и я поспешил вернуться домой, чтобы рассказать об этом Фредди.
- Я получил разрешение на строительство моего дома, - сказал я ему.
- Это наш дом! - сказал он и с этого момента Фредди говорил о нашем доме
только с энтузиазмом. Он никогда не говорил «твой» или «мой». Он всегда
говорил «наш» - так же, как однажды он напомнил мне, что Гарден Лодж
является нашим домом.

В идео к песне Queen под названием «Breakthru» было выпущено в июне

и стало своего рода новшеством - это было первое видео Queen, снятое
вне студии. Группа должна была сниматься на платформе позади паровоза,
переименованного в «The Miracle Express». В течение двух дней для съёмок
использовалась частная железная дорога в Нин Вэлли в Кембриджшире. Место и
время проведения съёмок зависели от хорошей погоды, поэтому в течение двух
дней мы молились о солнечной погоде и, к счастью, получили её. И эти дни были
жаркими и душными.
Место проведения съёмок предусмотрительно держали в секрете, чтобы
избежать наплыва поклонников на платформу, но, как обычно, они всё равно
собрались в полчища. Местная радиостанция раструбила о приезде Queen на весь
Кембриджшир. Когда мы приехали на железнодорожную станцию в Нин Вэлли,
фаны были повсюду и всё это создавало мистическую атмосферу.
Пока Фредди был занят в съёмках, я доверил Грэму Гамильтону, второму
водителю Фредди, отвезти меня в Кембридж. Я решил купить Фредди и себе
несколько пар шортов. Грэм и я спросили одного из полисменов, дежурившего на
станции, насколько далеко находится Кембридж, и он был более чем любезен.
- Я вас туда сопровожу, - сказал он. – А потом вернусь сюда.
Так, в тот день я отправился за покупками в Кембридж под полицейским
конвоем.

Дпрежнему
аже несмотря на то, что в том году Фредди постоянно работал, он по-
был загружен повседневными домашними делами,
связанными с Гарден Лодж. Он был очень занят, но ничего и никогда не
ускользало от его внимания.

97
 Когда у кои начался нерест, мальков народилось так много, что мне
пришлось их вычерпывать из бассейна ковшом, чтобы взрослые рыбы не поели
маленьких. На этот раз многие молодые особи выжили. Ёмкость для их хранения
не вмещала всех мальков, так что часть мне пришлось отсортировать. В процессе
этого я решил избавить от страданий одну маленькую рыбку, которая родилась в
прошлом году. Она была калекой, плохо плавала и с трудом кушала. Я убил её
резким ударом по голове.
Когда Фредди вышел в сад, он, не сказав ни слова, сразу догадался, что я
сделал.
- Где она? – сказал он.
- Я убил её, - рассказал я.
- Как? - спросил он.
Когда я рассказал ему, он рассвирепел – я даже подумал, что у него снесло
крышу. Он кричал, что прежде, чем я ещё раз когда-нибудь соберусь убить рыбу -
я должен сначала выбрать самый гуманный способ, чтобы делать это. По
указанию Фредди я позвонил специалисту по рыбам Нилу Портеру и тот прислал
мне специальный порошок для гуманного убийства рыбы.

О днажды утром, не успел Фредди проснуться, как первым делом спросил

меня, смогу ли я сделать ещё один столик для нашей спальни – такой
же, как первый. Моё лицо мгновенно покрылось каплями пота.
- В чем дело? – спросил он.
- Почему ты сразу не попросил сделать два столика? - сказал я. – Теперь это
будет другой срез древесины, и, соответственно, два разных оттенка красного
дерева. А ведь об этом можно было сказать сразу!
Тем не менее, я надеялся, что смешав красители, я попаду в цвет. В тот же
день вошедший Фредди обнаружил меня за измерениями первого стола.
- У тебя разве не остался проект этого стола? – спросил он.
- Нет. А у меня его и не было, - сказал я.
- А вот если бы ты нарисовал схему, то у тебя бы сейчас вообще не было
никаких проблем, - сказал он, – и всё, что тебе пришлось бы сделать - это поднять
свой чертёж и начать по нему делать стол!
- Не, ну, я чертежи вообще никогда не рисую, - сказал я.
Похоже, мой ответ его сильно озадачил. Подход Фредди к любому делу был
намного более обдуманным и организованным.
Но, когда я представил на суд Фредди готовый столик, он остался им
вполне доволен. Столики он поставил по обе стороны от двери в спальню,
расставив на них фотографии в рамках, разные сувениры и безделушки.

К акое-то время спустя Фредди закупил целую сумку разнообразных

мебельных аксессуаров и принадлежностей из бронзы и латуни.
- У меня прекрасная идея! - сказал он. – Подумай, как этими бронзовыми
штуковинами облагородить два твоих столика, но - только так, чтобы было
красиво, - сказал он.
- Тогда столикам сразу придёт конец! - сказал я ему. – Ведь это - самые что
ни на есть простые, плоские и маленькие грёбаные столики.
- Не придёт им никакой конец! - настаивал Фредди. – Отлично получится -
я знаю! Я видел, что так делают!
Он вылетел из комнаты и вернулся с большой сумкой бронзовых
украшений для мебели, и начал выбирать – какие и куда он хочет поставить.
После того, как все детали были распределены, столики было не узнать – так они
стали красиво смотреться.

98
 Фредди чувствовал большую гордость за эти столики и всегда хвастался ими
перед своими гостями, сообщая им:
- Это мой муж для меня сделал!
Также, чтобы просто чем-то себя занять, я смастерил навесной деревянный
ящик, и Фредди, увидев его, сразу прибрал его к рукам. Он вошёл в мастерскую,
когда я полировал его.
- А зачем ты его сделал? – спросил он.
- Ни зачем, - сказал я, - просто так.
- Можно я заберу его для моих личных документов? – спросил он.
- Конечно, но, наверное, будет лучше, если я поставлю на него замок, -
добавил я.
Я начал повсюду искать подходящий маленький замок. В конце концов, я
снял его с одной старой швейной машинки, которая принадлежала ещё моей
бабушке.
Когда я вручил Фредди готовый ящик, он поставил его в нашей спальне на
самом видном месте. Но он никогда ничего не хранил в нём. В общем, замок
оказался бесполезным.

Б ольшая новость пришла в Гарден Лодж, когда Мэри объявила, что ждёт
ребёнка от Пирса Камерона. Поэтому, в ходе наших регулярных
поездок в Монтрё, в список покупок теперь попали детская одежда и игрушки.
Во время беременности Мэри в газетах появилась очередная немилосердная
статья о том, что настоящим отцом ребёнка якобы является Фредди, но он
заключил с Пирсом соглашение о том, чтобы в документах отцом был записан
Пирс. Это была ложь и клевета - и газеты запестрели домыслами, что Фредди
будет крёстным отцом ребенка. Когда статья появилась, Фредди попытался дать
Мэри несколько дельных советов.
- Что ты сейчас должна сделать, милая?! - сказал он. – Ты должна найти
хорошую фотографию, на которой – ты с Пирсом - и опубликовать её в прессе.
Но Мэри предпочла самостоятельно решать этот вопрос и не сделала
ничего.

В августе, когда был выпущен сингл «The Invisible Man» и его звуки были
слышны на всех улицах, в Гарден Лодж появился новый жилец, ещё
один котёнок. Я наткнулся на него, проходя мимо зоомагазина на Кенсингтон-
Хай-Стрит, где он одиноко сидел на окне и во всю глотку вопил. Котёнок был в
серых, белых и черных полосках и физически выглядел очень крепким. Я
заглянул в магазин и справился у хозяина по имени Колин о цене. За котёнка он
просил 25 фунтов. Я подумал, что это - грабёж средь белого дня, и направился
дальше по своим делам. Когда я вернулся в Гарден Лодж, я рассказал Фиби и Джо
о нём.
- Если тебе так сильно понравился котёнок, почему ж ты его не купил? –
сказали они.
Я сказал им, что если в доме появится ещё один кот, тогда Фредди точно
полезет на стенку. Потом я всё-таки передумал и опять отправился в магазин.
Когда я вошёл, три женщины, а также сам Колин, устроили потасовку из-за
котёнка. Каждая женщина хотела забрать котёнка себе, но все отказывались от
счастливой возможности доплатить ещё 5 фунтов за картонную коробку для
переноски кота – женщины настаивали, что упаковка должна быть за счёт
заведения. Оставив женщин воевать между собой, Колин обратился ко мне:
- Да, Джим, я могу вам помочь?
- Сколько стоит этот кот? – спросил я, хотя уже знал ответ.
- Двадцать пять фунтов, - ответил он.

99
 Я достал из кармана 25 фунтов и отдал ему.
- Эй, вы там! – сказал я. – Кот продан. Я надеюсь, вы не возражаете, леди.
И я выбежал из магазина с котёнком в картонной коробке.

Благодаря Мьюз, у нас имелся второй вход в Гарден Лодж, поэтому чтобы
избежать незапланированной встречи с Фредди, я проскользнул с кошачьей
коробкой через Мьюз. Я не хотел признаваться ему, что я купил кота, но - чёрт бы
меня побрал! - я столкнулся с ним нос к носу.
- А зато у меня что-то здесь есть! - сказал я, - Но если тебе не понравится, я
отдам это Анне Николь.
Анна была актрисой и подругой Фредди, которая всего несколько дней
назад спрашивала, где можно купить кошку. Я знал, что если Фредди откажется,
она будет счастлива дать ему крышу над головой.
- Что это? – строго спросил Фредди.
- Я серьёзно, - сказал я. - Если тебе не понравится это...
Я открыл коробку и Фредди заглянул вовнутрь.
- Ты - мудак!!! – сказал он.
По выражению его лица я понял, что котёнок остаётся. Вскоре Фредди
провозгласил, что котёнок будет называться Ромео.
- И это будет очень большой кот, однако, - быстро прибавил я. - Даже
больше, чем Оскар.
Так и вышло - из Ромео вырос реальный Терминатор.

С пустя некоторое время после появления малыша Ромео, я получил

важные новости из Ирландии. Семья была готова начать строительство
бунгало, поэтому я отправился к Фредди за деньгами. Он заполнил чек и передал
его мне. Когда я взглянул на него, то решил вернуть его обратно, так как в нём
было на несколько тысяч фунтов больше, чем требовалось.
- Нет, не надо, - сказал я ему. - Всё обойдётся максимум в тридцать две
тысячи фунтов.
- Но ведь это только предполагаемая цифра, не так ли? - ответил он. – А по
факту обычно уходит немного больше.
Он замолчал на мгновение, затем добавил:
- Это – подарок…
Я возражал, хотя, наверное, не так настойчиво, как должен был. Как
выяснилось уже в процессе строительства, бунгало получался таким большим, что
даже тех денег, которые выделил Фредди, оказалось не достаточно. Я решил не
говорить об этом Фредди и мне пришлось втайне от него взять небольшой кредит
в размере 15.000 фунтов, чтобы восполнить нехватку средств.
Во всяком случае, я, ободрённый поддержкой Фредди, в ближайшие девять
месяцев, или около того, периодически мог ездить в Ирландию, чтобы наблюдать
за ходом строительства дома.
Каждый раз, когда я отправлялся туда, он говорил мне:
- Сделай как можно больше фотографий дома.
Я снимал дом и на фотоаппарат, и на видеокамеру и, вернувшись, всегда
показывал Фредди последние изменения по дому. Его интересовало всё.

Время от времени, у Фредди появлялось желание побаловать себя и нас

готовой едой, и он отправлял кого-нибудь из нас в магазин, когда не хотел, чтобы
Джо готовил. Какой-то странной любовью он любил гамбургеры, но - только
гамбургеры от Венди, или ещё лучше - рыбу с чипсами, которую можно было есть
прямо их пакета. Также Фредди поручал нам дополнительно купить шесть
рыбёшек — по одной для каждой кошки. Подготовка рыбы для кошек всегда

100
была моей работой. Чтобы Фредди чувствовал себя абсолютно счастливым за
своих любимцев, я срезал мякоть и извлекал кости, чтобы никто из них не
подавился.

К 1989 году мой чудовищный и неизлечимый храп начал негативно

сказываться на наших с Фредди взаимоотношениях. Я не давал ему
спать, особенно когда был пьян.
Однажды вечером, когда я сильно напился, я валялся поперёк кровати и
храпел, не давая Фредди лечь. Он попробовал перевернуть меня, чтобы я
прекратил храпеть. Но у него ничего не получилось. Тогда в раздражении он стал
толкать меня в спину ногами и разбудил меня.
- Ну что вы делаете? - сказал я.
- Храпишь! - прорычал он.
- Хорошо, - сказал я. - Если это так плохо, тогда я пойду в гостевую.
Я встал и оставил его, чтобы он спокойно спал.
«Розовая комната», как мы называли гостевую комнату, была достаточно
большой, но не сильно меблированной спальней и располагалась в нескольких
шагах от спальни Фредди. В ней была большая кровать и большой шкаф,
напольное трёхстворчатое зеркало и диван, настолько большой, что частично
перекрывал окно (Фредди пообещал, что отдаст его мне, когда дом в Ирландии
будет закончен). Также «Розовая комната» имела отдельную ванную комнату и
гардероб.
Мой переезд в «Розовую комнату» сначала был временным. Большинство
ночей я продолжал спать с Фредди, но если была вероятность, что я буду храпеть,
я уползал спать в ставшую моей «Розовую комнату».

В октябре Фредди работал с группой в Швейцарии и вдруг бросил курить.

Случилось это так.
Хотя Фредди и перешёл на более лёгкие сигареты, по утрам у него часто
отекало горло и первым делом он выкуривал сигарету. Проснувшись, он сразу
начинал кашлять и что-то отхаркивать. В Швейцарии по утрам он так сильно
хрипел и кашлял, что однажды я сказал ему, что курить надо меньше. В тот же
вечер я в одиночку напился.
В Швейцарии основная часть работы Queen проходила в крошечной студии
«Mountain» в Монтрё, где аппаратная была просто микроскопической. Когда
однажды утром Брайан зашёл в аппаратную, то почти сразу вышел, жалуясь, что в
комнате ужасно накурено.
- Ясно, - сказал Фредди и потребовал, - В аппаратной больше не курить!
Казалось, это было не вполне справедливо по отношению к инженеру
звукозаписи Дэйву Ричардсу, потому что не мог же он выходить из комнаты
всякий раз, когда хотел покурить. Вот так Фредди раз и навсегда отказался от
сигарет.
С того дня Фредди никогда не курил. Он курил всю свою жизнь, пока
окончательно не пристрастился к этому занятию. А я и тогда курил, и курю до сих
пор.

В конце 1989 года умирала от рака кошка Тиффани. Одним серым

октябрьским утром она явно находилась в предсмертном состоянии и
всё указывало на то, что жить ей осталось не долго. Пока Фредди спал, я повёз её к
нашему ветеринару Кейт Батт. Она сразу меня ошеломила:
- Джим, нам действительно следует усыпить её. Но я оставляю решение за
вами.

101
 Я оставил Тиффани у неё и вернулся, чтобы посоветоваться с Фредди. Я
передал ему мнение Кейт о страдающем животном. Фредди был подавлен.
Приехала Мэри и Фредди рассказал ей, что происходит. Все мы понимали, какое
должны принять решение, и через несколько минут Фредди согласился. Мэри
поехала к ветеринару со мной, где Тиффани был сделан укол. После него она
моментально заснула.
- Вот и всё, Джим, - тихо сказала Мэри. – Вот и всё…
Тиффани была кремирована и маленький контейнер с её пеплом был
вывезен в Гарден Лодж и захоронен в саду около столовой. Всё это было весьма
трогательно.

В том же месяце Queen выпустили свой последний сингл «Scandal». На

другой стороне диска была песня «My Life Has Been Saved». Следующим хитом
коллектива стал альбом «The Miracle», который вышел в конце ноября.

Н а Рождество я решил сделать основной декорацией Гарден Лодж поезд

«Rhinegold», для чего я изготовил новую фоновую панель, на которой
нарисовал очаровательный зимний пейзаж. За двенадцать дней до Рождества мы
всерьез принялись украшать Гарден Лодж. Я решил, что единственное место, где
мой поезд будет замечательно смотреться, это - черный рояль Фредди в холле. Я
расчистил место от фотографий, постелил на крышку плёнку, чтобы не
поцарапать её, и поставил панель. Затем я установил поезд.
Когда Фредди зашёл в холл, я услышал, как он постукивает по крышке
рояля, поэтому я сразу подбежал к нему. Фредди сказал, что ему нравится идея с
поездом, но он далеко не в восторге о того, что поезд стоит на его рояле – так
можно поцарапать крышку. Я заметил ему, что принял все меры для того, чтобы
защитить крышку от царапин. Тогда он успокоился и сказал, что всё хорошо.
После обеда он помог мне украсить двухстворчатые двери в холле ветками,
разрисованными красной и белой краской, на которых болтались красные и
серебристые шарики.
- Что-то не то, - сказал Фредди, - Здесь нужно добавить немного шарма,
обаяния...
- Есть же шарики, - ответил я.
- Нет, - сказал он, - всё равно чего-то не хватает…
Он достал большой кувшин от конфет «Quality Street».
- Вот, - сказал он, - Поставь сюда несколько штук.
Мы оба согласились – это было совсем другое дело!

У тром на Рождество Фредди пришёл ко мне.

- Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, - мягко сказал он.
- Что? – спросил я.
- Я бы хотел, чтобы ты положил маленький букетик цветов на могилку
Тиффани.

В том году «Boxing Day» (день рождественских подарков, обычно 26 декабря,

официальный нерабочий день в Британском Содружестве и многих других европейских странах
– прим. пер.) благодаря маленьким сюрпризам Фредди, особенно запомнился всем
обитателям Гарден Лодж. Когда мы сели за праздничный стол, на каждое место
Фредди положил по маленькому подарку - безумно дорогую бижутерию: броши и
брелоки от «Butler & Wilson». Фиби, Джо, Мэри, Питер Стрэйкер, Дэйв Кларк,
Грэм Гамильтон и его приятель Гордон – все получили такие подарки. Кому-то
достались маленькие серебряные пудели на цепочках, кому-то - крошечные
фигурки гольфистов, кому-то - скрипичный ключ. Но мне от Фредди достался

102
самый лучший подарок - необыкновенный набор булавок для галстуков с
огромными и прозрачными огранёнными камнями.

Когда на Рождество к Фредди пришел Джим Бич, он был покорён моим

поездом. Он решил купить такой же для своего сына и попросил меня сделать
такую же панель, и я был счастлив оказать ему такую услугу. В то время Джим
был уже менеджером группы, но долгое время он работал с группой по
временному контракту. У меня с ним были очень хорошие отношения, но я не
думаю, что он догадывался о взаимоотношениях Фредди со мной. Но это было не
важно. Он знал, что я делал Фредди счастливым, даже слишком счастливым.
Новый год начался с попытки Джима заключить новый контракт на записи
Queen в Америке. Они уже несколько лет сотрудничали с компанией «Capitol», но
не были довольны их отношением к работе, поэтому группа выкупила обратно
права на издание песен в США. В переговорах группа занимала жёсткую позицию.

В начале 1990 года, когда Ромео уже несколько месяцев жил у нас, мы с
Фредди прохаживались по оранжерее, когда внезапно забежали четыре
кошки. Тут же начались боевые действия - Ромео набросился на Голиафа, Далилу
и Мико. Я взглянул на Фредди и прошептал: «Рэмбо!»
- Рэмбо? Что ты имеешь в виду? - спросил он.
- Посмотри на него! – сказал я, - Он нападает на других кошек. Это
настоящий Рэмбо!
И это прозвище закрепилось за ним.

Я не знал, какой материал использовать для настила полов в бунгало в

Ирландии. Тогда я решил посоветоваться с Фредди. Сначала он спросил, какие
размеры гостиной, а потом упомянул про паркет из белого канадского клёна,
который я мог недорого купить через семейные контакты.
- Выясни, сколько это стоит! – сказал он.
Через две недели Фредди вернулся к этому вопросу.
- Ты узнал, сколько стоит клён? - спросил он.
Я сказал ему цену, которую узнал.
- Хорошо, - сказал он, - Я оплачу это… Пусть это будет тебе подарок.

В скоре мы вернулись к активному графику работы, мотаясь между

«Mountain Studios» в Монтрё и «Metropolis Studios» в западном
Лондоне, где Фредди и группа записывали композиции для их финального
альбома «Innuendo». Все эти несколько месяцев мы ели, спали, пили – и были во
власти «Innuendo».

В феврале Queen на церемонии, состоявшейся в театре «Dominion», была

удостоена награды британской звукозаписывающей промышленности
за их выдающийся вклад в британскую музыку. Фредди выглядел неважно,
несмотря на то, что перед телекамерами он появился с толстым слоем грима.
После церемонии состоялся банкет в клубе «Groucho», посвящённый
празднованию двадцать первой годовщины группы Queen. Это событие приехали
отметить немало знаменитостей, среди гостей были Джордж Майкл, Лайза
Миннелли, Барри Хамфрис, Майкл Уиннер, Пэтси Кенсит... Фредди
приветствовал всех гостей, собравшихся за столом в глубине клуба. Когда приехал
Род Стюарт, Фредди представил меня ему:
- Мой мужчина, Джим...

103
 Это напомнило мне об одной шутке Фредди, когда он хотел создать группу
под названием «Зубы, нос и волосы», куда вошли бы он, Род и Элтон Джон.
Марта Бретт, которая присоединилась ко мне во время банкета, была одета
весьма вызывающе. Она была большой поклонницей Рода Стюарта. Пока Фредди
и Род беседовали, она с умилением наблюдала за последним. Затем Фредди
уставился на меня.
- С кем это ты? – спросил он, - Я её не знаю!
- Это Марта, – сказал я, - из студии «Town House».
- Это она и есть? – спросил он.
Его взгляд стал немного суровым и вдруг он расхохотался.
Вечером в зал закатили весьма необычный и оригинальный торт. Это была
доска для игры «Монополия», но очень специфическая доска: квадратики были
хитами Queen.

Д«Илингском
о того, как стать солистом группы Queen, Фредди получил образование в
Колледже Искусств» в западном Лондоне. Он уже давно не
занимался живописью, но однажды им овладел внезапный порыв вернуться к
этому ремеслу. Одного из нас он отправил за кистями и необходимыми
материалами в маленький магазин для художников.
В течение нескольких недель он по нескольку часов в день был увлечён
написанием картин и рисованием разнообразных набросков и эскизов. Он начал
писать портрет Далилы, но, как и многие свои картины, так и не завершил её.
Он закончил всего две картины, для Джо и Фиби, и они были созданы
совершенно случайно. Однажды вечером Фредди листал каталог аукциона
«Sotheby's» и остановил своё внимание на одном из лотов – это был современный
портрет, написанный техникой прямых линий.
- Я тоже так могу! – сказал он.
Он схватил доску для эскизов и примерно через минуту закончил. Он
показал рисунок – это была идеальная копия.
- Подари её мне, - сказал Джо.
Фредди подписал её и вручил Джо. Затем такой же рисунок попросил
нарисовать Фиби и через несколько минут Фредди выдал ещё одну копию.
Фредди любил искусство. Интересуясь японской живописью и
импрессионизмом, он в то же время испытывал некое отвращение к
современному искусству. Если, просматривая аукционный каталог, он натыкался
на модернистскую живопись, то начинал над ней посмеиваться. Меньше всего ему
нравились большие многоплановые полотна, написанные краской одного цвета
или основным достоинством которых были пара прямых линий.
- Ну, и в чём же здесь смысл? – говорил он, - Нет, это не искусство!

Ч ерез несколько дней мы отправились в Монтрё. Мы приехали ранним

вечером и застали над озером совершенно потрясающий закат. Фредди
захотел сфотографироваться со мной на фоне этого романтического заката, но у
нас не оказалось с собой камеры. Возбуждение охватило его. Это романтическое
зрелище запало ему в сердце.
- Не расстраивайся, - сказал я, - Мы сделаем фотографию.
Но этого мы так и не сделали – и это моё величайшее огорчение.

Когда Фредди приезжал в Монтрё, то в первую очередь он обычно шёл на

озеро и любовался лебедями. Он называл их «мои лебеди» и как только он их
видел, ему казалось, что так он мог быстро адаптироваться к швейцарскому образу
жизни.

104
 В тот же вечер, после прогулки к лебедям, Фредди сидел у кромки воды и
его посетило вдохновение. Так он написал песню «A Winter's Tale». Это была
Рождественская песня о Швейцарии и о жизни в горах. Он никогда её не слышал.
Я уверен, что Фредди записал эту песню, но она так никогда и не вышла в свет.
Обычно Фредди приступал к работе около полудня. Тогда он уже очень
сильно похудел. Тем не менее, он заставлял себя просыпаться пораньше, не
дольше обычного одевался и выпивал чашку чая перед отправкой в студию.
Всё чаще по дороге в студию он просил Терри остановить где-нибудь
машину.
- Я хочу выйти и пройтись пешком, - говорил он.
Впервые это произошло, когда Фредди, по-видимому, был погружён в свои
мысли. Он попросил Терри припарковаться около озера. Ему хотелось несколько
минут побыть в одиночестве, и очень медленно он пошёл вдоль берега,
заполненного стаями лебедей. Он постоял подле них несколько минут, а затем
медленно вернулся к нам.
- Ну, всё… - сказал он. - Достаточно… Пора работать.
Вскоре Фредди почувствовал, что ему стало очень трудно ходить. Я привёз
ему трость, но ей не пользовался. Он согласился попробовать её только один раз,
но этот раз был единственный - больше никогда он не вставал на костыли.
Передвигаясь без посторонней помощи, он мог сохранять силы и способность
сопротивляться болезни. Пока позволяло состояние, он, сколько мог, отвергал
какую-либо постороннюю физическую помощь.
- Я буду ходить до тех пор, пока Мать-Природа не скажет: «Всё, больше ты
не можешь ходить!» - говорил он.

Н есколько дней назад, в Лондоне, Фредди, я, Грэм Гамильтон и его

напарник Гордон, отправились на Бонд-стрит, где Фредди хотел
подобрать себе очки от «Thomas Goode's». Также он купил столовые приборы для
нашего бунгало в Ирландии. Я сказал ему, что мне необходимо сбегать купить
сигареты, но на самом деле я отправился прямиком на Маунт Стрит в магазин
стеклянной посуды от «Лялик». Я знал женщину из этого магазина, так как
Фредди был одним из постоянных клиентов. Заведующая магазином вышла.
- Я хочу купить небольшой подарок, - сказал я ей.
Она сразу поняла, для кого.
- Как насчет кота? - предложила она.
Это был стеклянный кот на подставке. Он выглядел великолепно. Я купил
его, и она его завернула.
Я вручил ему подарок, когда мы с Фредди зашли в «Richloux» выпить чая.
- Зачем ты это купил? – спросил он.
- Просто… Это маленький подарок… тебе, - сказал я.

Однажды Фредди получил приглашение из магазина «Лялик» на Маунт

Стрит, когда туда приехала сама мадам Лялик, чьи визиты были крайне редкими.
Она являлась управляющим директором компании и специально прибыла в
Лондон, чтобы повидаться с особыми клиентами и сделать гравировку своей
подписи на дорогостоящих изделиях из свинцового хрусталя.
Фредди взял с собой Мэри и вернулся с тремя красивыми часами. На его
часах стояла гравировка «Для Фредди». Вторые часы, которые также были
подписаны, он отдал Мэри. Мне Фредди подарил часы без подписи, но с искусной
гравировкой в виде ирисов по обе стороны циферблата. Наши с Фредди часы
заняли видное место в его спальне по обе стороны кровати.

105
 К огда Мэри родила сына Ричарда в 1990 году, радости Фредди не было
предела. Мы много раз навещали мамашу с сыном в «Больнице
королевы Шарлотты» и когда они вернулись домой, мы не один раз ненадолго
заезжали проведать их. Каждый из нас подарил Ричарду что-то особенное.
Фредди привёз охапки детского белья от известных дизайнеров, которые покупал
в ходе наших поездок в Швейцарию, а также разнообразные мягкие игрушки. Я
смастерил традиционную деревянную колыбельку, с вырезанными на ней
каруселями с лошадьми и весёлыми клоунами. Чтобы колыбель имела
законченный вид, Фиби купил несколько красивых комплектов постельного
белья. К сожалению, эту колыбель никогда не использовали для Ричарда, но ей
всё-таки нашли неплохое применение - для хранения десятков игрушек.
Фредди был действительно рад за Мэри, когда в этот мир пришел Ричард.
Он любил возиться с ним по нескольку минут, но было ясно, Фредди не мог быть
его биологическим отцом. Он любил детей, но только на безопасном расстоянии.

КОНЕЦ ВОСЬМОЙ ЧАСТИ

106
 ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ

ИЗБАВЛЯЯСЬ ОТ ПРИЯТЕЛЕЙ

В о время поездки в Монтрё в 1990 году, мы с Фредди остановились в

отеле «Montreux Palace» с Джо и Барбарой Валентин. Именно в этой
поездке он написал песню «Delilah», посвящённую своей любимой кошке.

Магазины были ещё открыты, когда в конце дня мы вчетвером решили

пройтись по ним. В это время Фредди уделял немало внимания красивому белью,
главным образом скатертям. На витрине магазина было нечто, что заставило нас
расхохотаться. Это были Минни и Микки Маус, наряженные в ночные пижамы, и
Ви Вилли Винки в колпаке с кисточками. Барбара зашла в магазин, где купила
всё это для Фредди и подарила ему в отеле.
Потом мы с Джо оставили их одних. Они были настроены на ночные
беседы.
Я встал в семь утра и вошёл в гостиную, где Фредди и Барбара по-прежнему
бодрствовали и выглядели энергично. Фредди выглядел зрелищно. Он нарядился
в свою новую ночную пижаму от Минни и Микки и нацепил ночной колпак от Ви
Вилли Винки.
- Ах, мы очень неплохо провели время, - сказал он, - Джим, я написал
новую песню. Она о моей Далиле.
Он поспал всего несколько часов, и, проснувшись, сразу принялся
придумывать стихи к этой песне и прочёл мне несколько строчек. В
окончательный вариант была включена строка, которая понравилась мне больше
всего: «Ты сводишь меня с ума, когда писаешь на мой костюм от «Chippendale».

К о дню рождения Джо в 1990 году Фредди дал мне 500 фунтов и
отправил меня на рынок «New Convent Garden» в южном Лондоне,
чтобы я купил цветы самых разных оттенков. Я купил их так много, что «Volvo»
был полностью набит ими. Когда я вернулся, Фредди уже ждал. Джо не было, и в
течение двух часов мы украшали Гарден Лодж цветами. Мы поставили их в
каждую вазу и кувшин, которые смогли найти. Дом никогда не видел такого
количества букетов одновременно и когда Джо вернулся, он был в
замешательстве.
- Сюрприз! - сказал Фредди. - С днём рождения!
Поздно вечером мы все отправились на праздничный ужин по случаю дня
рождения нашего парня. Но Фредди и я не стали долго оставаться, так как он
сказал, он чувствует себя слишком уставшим.

В том же месяце Джо объявил всем в Гарден Лодж, что у него есть плохие
новости. С ним тоже было не всё в порядке.
- Ты имеешь в виду, что у тебя ВИЧ? – спросил я.
- Нет, - сказал он, - на самом деле у меня СПИД, причём в полном расцвете.
Что я мог сказать? Сожалел ли я? Никакие мысли не приходили в мою
умную голову. Это было просто очередное несчастье, свалившееся на Гарден
Лодж. Мы все были обеспокоены тем, что начнётся в прессе, если газетчики
разнюхают, что Джо тоже болен. Мы уже видели немало заголовков о болезни и
представили, что теперь наш дом будут называть «СПИД Лодж». Всё это
заставило нас быть более решительными, чем когда-либо, чтобы собраться с
духом и продолжать смотреть на жизнь с оптимизмом.

107
 Н есмотря на мужественное лицо, которое помогало все обитателям
Гарден Лодж, лично я начал очень беспокоиться и за собственное
здоровье. Я понимал, что я также мог быть ВИЧ-инфицированным. Чем меньше
я старался об этом думать, тем больше это казалось мне вероятным. Поэтому я
решил пройти тест на СПИД, но никому не говорить об этом. Я прошёл
обследование в полной секретности под псевдонимом. Используя повод повидать
друзей, однажды я выскользнул из Гарден Лодж и отправился в больницу в
Брайтоне.
Перед тем, как врач согласился принять порцию крови для тестирования, я
был подвергнут прохождению в полном объёме специальных консультаций.
Последствия положительных результатов анализов были разъяснены мне честно
и сочувственно. Я сказал им, что осознаю все последствия и готов к прохождению.
Вернувшись вечером в Гарден Лодж, я не мог уснуть. Я сообщил в больнице,
что готов принять самые плохие новости. Но мой разум не был полностью готов
принять такие новости. Что мне делать?
Несколько дней спустя я позвонил насчёт результатов.
- Мне очень жаль - вы положительны, - сказал доктор.
Но у меня не было развитого СПИДа.
Я был изумлён. Я не рассказал об этом Фредди. Ему хватало и своих забот.
Мои новости могли только ещё больше огорчить его. Я погрузился в работу в саду
и в мастерской и старался выбросить из головы все мысли о собственном будущем.
Но мысли о нём постоянно возвращались каждую ночь, я боролся, чтобы уснуть и
прекратить гонки своих мыслей.

Однажды мы с Фредди поехали в парк «Syon» и купили рассаду для сада.

Как только Терри загрузил её в машину, нас сфотографировал преследовавший
нас репортёр газеты «Sun». На следующий день вышла заметка, которая
ошибочно утверждала, что впервые за два месяца Фредди вышел за пределы
Гарден Лодж.

В сякий раз, когда Фредди видел по телевизору рекламу кошачьего корма

с участием белоснежного кота Артура, он говорил, как сильно ему
нравятся белые кошки. Затем он отказался от этой идеи, потому что понял,
насколько сложно содержать в чистоте такую кошку.
Однажды утром я отправился в зоомагазин на Хай-Стрит в Кенсингтоне и
увидел на витрине пятерых котят из одного помёта. И каждый был абсолютно
белым, не считая нескольких едва заметных пятен.
Я с трудом удержался от покупки ещё одного котёнка для Фредди.
Я вернулся в Гарден Лодж, одел свои болотные сапоги и начал чистить
ёмкость для кои. Через заднюю дверь вышли Джо и Фиби.
- Мы бы хотели попросить тебя об одолжении, - сказал Джо.
- О, да? – ответил я.
- Я только что был в Кенсингтоне на Хай-Стрит и... - начал он.
- И ты зашёл в зоомагазин и увидел там котят? – сказал я.
- Да, - сказал он. – Всего лишь за двадцать пять фунтов. Мы с Фиби дадим
тебе деньги. Ты можешь выбрать самого белого для Фредди?
- Ну, а почему бы вам самим не купить? – спросил я.
- Мы решили попросить тебя, - сказал Джо, - потому что если ты купишь
котёнка, а Фредди это не понравится, то тебя он ругать не будет.
- Ладно, съезжу, - сказал я, - но только при одном условии: если Фредди
начнёт кричать, вы возьмёте вину на себя.
Я сразу же отправился в магазин и надеялся вернуться до того, как Фредди
проснётся.

108
 Я приехал в магазин на «Volvo». Оставалось только три котёнка. Я выбрал
одного, вернулся в Гарден Лодж и понёс котёнка в своей куртке. Фредди был в
саду, и с сияющим видом я медленно подошёл к нему. Фредди сердито посмотрел
на меня.
- Ты, мудила! – сказал он, - Опять, что ли кошака притащил?
- Как ты догадался? – спросил я.
- Так его хвост торчит у тебя из-под куртки!
Я вытащил котёнка и поставил его на траву. Фредди наклонился, погладил
его и не удержался от того, чтобы не взять его на руки. Фредди быстро придумал
прозвище нашей шестой кошке.
- Назовём ее Лили!
Так появилась Лили.

Хотя он обожал нового котёнка, его беспокоило, что другие кошки

расстраивались из-за его появления. Оскар был такой кот, который предпочитал
свою собственную компанию, и появление новых котят окончательно
подтвердило эти предположения. Всё чаще он покидал Гарден Лодж, посещая
другие дома в этом районе, и особенно он привык к одному соседу. Он даже начал
уходить на всю ночь, но Фредди не был против.
- Главное, чтобы Оскар был счастлив, - говорил он.

З доровье Фредди продолжало ухудшаться. Он до неузнаваемости похудел,

ему тяжело было спать, поэтому я окончательно переехал в свою
комнату. Иногда я ночевал с ним, но обычно я просто ложился рядом с ним на
одеяло. Для большего удобства он прижимался ко мне. Мою новую спальню
Фредди прозвал «Ледяной Ящик», потому что даже зимой я спал с открытым
окном.
Однажды в воскресенье он встал, и, спустившись вниз, узнал, что я до сих
пор в постели. У меня был грипп. Он пришел ко мне, лёг в постель со мной и
прижался ко мне. Он поцеловал меня.
- Эх ты, бедолага, - сказал он.
Казалось, он не боялся подхватить от меня инфекцию гриппа. Мы все
осознавали, что ему необходимо избегать любой инфекции, особенно простуды и
гриппа, так как они могли оказаться губительными, но в тот день он совсем не
беспокоился о себе. Он не заразился гриппом от меня и устоял против инфекции.

Это было время, когда он ухаживал за мной и лечил меня от гриппа, и тогда
же Фредди решил, что пора кое-что сделать в моей комнате. Им завладела идея
обставить мою комнату современной мебелью в стиле «Biedermeier» («бидермейер» -
художественный стиль, направление в немецком и австрийском искусстве в 1815-1848 гг.; для
интерьеров в стиле «бидермейер» характерны интимность, сбалансированность пропорций,
простота форм и светлые цвета; дополнительный уют жилому интерьеру придавала
окрашенная в тёплые тона мебель и настенные акварели, гравюры, а также большое число
украшений и сувениров. – прим. пер.), производством которой занималась одна
компания в Челси. Он самостоятельно разработал дизайн кофейного столика, а
затем - спального гарнитура. Он изучал каталоги продукции «Biedermeier», чтобы
определиться с идеями и начал переносить свои мысли по кофейному столику в
альбом в виде эскизов. Столик выглядел замечательно. Он был круглым и с двумя
полками. Круглые ножки были из чёрного дерева с шарами внизу и украшены
маленькими золотистыми звездами. Спальный гарнитур выглядел массивным, и
Фредди посчитал, что к нему необходимо добавить несколько финальных
штрихов. Он вернулся со своей сумкой бронзовых аксессуаров для мебели и для
украшения выбрал несколько крупных изделий. Фредди также купил мне новое

109
зеркало и три антикварных комода от «Biedermeier». Спустя несколько недель он
дополнительно заказал ещё несколько предметов мебели в этой компании.
Когда он отправлял Терри оплачивать и забирать заказ, оказалось, что он,
по крайней мере, хоть чему-то полезному научился у меня.
- Не забудь попросить скидку! – сказал он.

К огда я окончательно переехал в свою комнату, то все фотографии я

оставил в спальне Фредди на своей стороне, потому что я не хотел,
чтобы он чувствовал, что я переехал навсегда. Единственное, что я взял с собой,
это маленький будильник от «Cartier». Постепенно Фредди стал переносить одну
за другой некоторые фотографии в мою комнату.
Переезд в «Розовую Комнату» также предрешил окончание между нами
всех нормальных сексуальных отношений. Ясно, что секс больше не приносил ему
удовольствие, и был лишь утомительным испытанием. Поэтому нежный поцелуй
и искренние объятия стали лучшими вещами, которыми мы стали
довольствоваться. Эти серии объятий были для нас дороже любого секса,
которым мы когда-либо занимались.

Л ечение Фредди от СПИДа вышло на новый виток, когда на его груди

чуть ниже левого плеча был установлен небольшой катетер. К нему
прилагалась также маленькая резиновая пробка, и всё устройство было настолько
мало, что было едва заметным. Естественно, катетер никогда не мешал нам
обниматься. Через катетер стало проще вводить Фредди внутривенно лекарства.
Что более важно, он позволял ему оставаться на ногах. Он мог ходить и даже
выходить на улицу, сунув устройство в карман, из которого к катетеру шла
малозаметная трубка.
Первоначально я помогал Джо и Фиби давать Фредди некоторые из его
препаратов. Ему нужно было постоянно принимать какой-то белый порошок,
разведённый в воде, поэтому я разводил для него эту смесь или готовил для него
таблетки. Но как только появилась необходимость во внутривенных инъекциях и
был установлен катетер, всё стало гораздо сложнее.
Мне предлагали заняться внутривенными инъекциями, но я отказался. Я не
захотел брать на себя ответственность. Кроме этого, была опасность заражения. В
мои обязанности входила работа в саду, часто мои руки были по локоть в навозе
для клумб или же я был по пояс мокрый от грязной воды из бассейна с карпами
кои. Сад был отличной питательной средой для распространения всех видов
микробов. Чтобы давать Фредди лекарства каждые несколько часов, мне нужно
было всегда оставаться чистым. Даже Джо, который все годы был чистюлей из
чистюль, каждый раз после работы на кухне тратил по полчаса на полную
стерилизацию своих рук. Я беспокоился, что не смогу быть достаточно чистым.
Это был неоправданный риск.
Фредди был полностью согласен со мной и, похоже, не стал настаивать,
чтобы я изменил своё решение.

П о мере того, как состояние Фредди продолжало ухудшаться, у меня

вошло в привычку беседовать с глазу на глаз с Мэри. Снова и снова я
заверял её, что всегда готов ей помочь. Если ей что-то будет нужно, ей достаточно
только попросить.
Летом, совершенно неожиданно, Фредди повысил мою заработную плату с
600 до 1000 фунтов в месяц. К сожалению, повышение моей заработной платы
стало причиной ссоры между Фредди и Мэри.
Когда Фредди подписал чеки ежемесячной зарплаты, бухгалтеры были в
отпуске. Я никогда не пытался разобраться, как и сколько мне платили. Я знал,

110
что Джо и Фиби получали больше меня, но они и были на ногах по двадцать
четыре часа в сутки. Я никогда не хотел знать точно, сколько им платили. Это
было не моё дело. Я был просто любовником и меня это вполне устраивало.
Платили бы мне за это или нет, но я бы всё равно ухаживал за садом Фредди. Мне
просто нравилось видеть, как он радуется.
В тот день, когда Фредди подписывал чеки, я лазил в своих болотных
сапогах в бассейне для кои. Он позвал меня в дом, и я вошёл через парадную
дверь, после чего принялся стягивать с себя сапоги.
- Ах, брось заниматься этой ерундой, - сказал он. - Иди сюда. Я хочу, чтобы
ты крепко обнял меня. У меня есть для тебя новости.
Так, всё еще в сапогах, я подошёл к нему и мы обнялись. Фи сказал:
- В этом месяце ты не получишь ничего - получишь в следующем месяце. Я
поднял тебе зарплату.
Затем Фредди сказал то, что оказалось очень важным для меня в
предстоящие месяцы. Всегда подразумевалось, что после его смерти вся
собственность в доме формально перейдёт к Мэри. Но, несмотря на это, сказал он,
он надеется, что я останусь жить в Гарден Лодж столько, сколько пожелаю, и
опять подтвердил, что этот дом настолько же мой, сколько и его. Он добавил, что,
если я решу переехать, он заставит Мэри пообещать, что она разрешит мне взять
из Гарден Лодж всё, что мне понадобится.
Меня очень поддержали эти слова, но мне не понравились невозмутимость
и равнодушие, с которыми он сообщил мне эти новости.
- Я не хочу ничего слышать о том, что ты умираешь! - сказал я. - И если ты
хочешь, чтобы твои пожелания сбылись, тогда запиши их и оформи, как
полагается.

В течение года Фредди отдал мне несколько вещей для нашего пристанища
в Ирландии. Его строительство уже завершилось и дом был готов к отделке.
Предполагалось перевезти туда лишнюю мебель, которая скопилась на чердаке
Гарден Лодж.
- Если тебе что-то нужно для нашего дома в Ирландии – пожалуйста, бери,
всё, что понравится! - сказал он.
Затем мы с ним поднялись на чердак посмотреть. Среди прочих вещей мы
отправили в Ирландию его старую двуспальную кровать со Стаффорд Террас и две
прикроватных тумбочки в викторианском стиле.

У Фредди скопилось немало вещей, которые просто негде было хранить.

Поэтому тем летом он решил, что пора привезти всё это в Гарден Лодж
и распределить все вещи между родными и близкими.
Когда упаковки с вещами привезли в Гарден Лодж, я в это время находился
несколько дней в Ирландии. Все вещи разложили на газоне и Фредди принялся
разбирать их и распределять, кто и что получит. Джо, Фиби, Мэри и две служанки
разобрали большую часть содержимого, главным образом безделушки и старую
модельную одежду.
Когда я вернулся домой, Фредди рассказал мне, на какие вещи он
наткнулся.
- О тебе я тоже не забыл, - сказал он. – Есть чемодан, к которому никто не
притронется. Там твои вещи.
Когда я позже открыл чемодан, в нём были шляпы и украшения. Затем я
нашел оригинальный текст его самой знаменитой песни «Bohemian Rhapsody». Он
был написан рукой Фредди на разлинованном листе формата А4. Всё, включая
текст песни, я сложил обратно в чемодан и спрятал его в мастерской.

111
 О днажды после обеда я работал в мастерской, пытаясь отремонтировать
серебряную антикварную рамку для фотографий, которой очень
дорожили родители Фредди. При работе с электрорубанком я получил травму –
оттяпал себе приличный кусок пальца. Кровь была повсюду. Я побежал на кухню,
где как раз были Фиби и Джо. От одного вида крови Джо всегда начинало
тошнить.
- Джо, где у тебя пластырь? – сказал я.
- Ты что сделал? – с ужасом спросил Джо.
Когда я показал ему свой палец, он начал глотать ртом воздух. Это
выглядело забавнее, чем лейкопластырь.
- Тебе лучше пойти в больницу, чтобы тебе зашили, - сказал он.
Я отверг этот вздор о какой-то царапине и тут вошёл Фредди.
- Что за шум? – спросил он.
- Джим сильно порезался и не хочет идти в больницу, – сказал Джо.
Фредди посмотрел на рану и согласился с Джо и Фиби, что мне нужна
медицинская помощь. Когда я возразил, что не о чем беспокоиться, он был
раздражен.
- Хорошо, как тебе будет угодно, - сказал Фредди.
Но, чтобы избежать ссоры, я пошёл в больницу, и всё закончилось
наложением двух швов. Всё было гораздо серьёзнее, чем я думал.
В конце концов, я, наконец, отремонтировал рамку для родителей Фредди.
Приблизительно в это же время я мастерил очередной столик в подарок от
Фредди и меня его водителю Грэму Гамильтону и его другу Гордону. Так что
Фредди обвинил их в моей травме!

Т ем летом Фредди и я практически перестали общаться со старой

компанией после одной отвратительной ссоры из-за пустяка. По
некоторым причинам я огорчил Фредди, и у нас с ним произошла драка. Обычно
мы находились в ссоре день, может чуть больше, но на этот раз ссора затянулась
на несколько дней.
Как обычно, я работал в саду и ближе к обеду в сад вышли Мэри и Фредди и,
присев около бассейна, стали беседовать. Потом я направился в дом, так как
почувствовал, что похолодало. Фредди держался от меня на расстоянии.
На следующий день ситуация не улучшилась. Я был в саду и Джо,
выглядевший невероятно смущённым, рассказал мне новости.
- Фредди думает, что было бы неплохо, если бы ты ушёл отсюда.
Я был ошеломлён. До сих я пор точно не знаю, с чего началась эта ссора, но
именно Фредди развёл мосты и решительно опустил решётку.
- Хорошо, - сказал я.
Я сказал это спокойно, но на самом деле я немного потерял рассудок.
- Если он считает, что это лучший выход из положения, - ладно, хорошо! –
сказал я. - Но мне нужно время, чтобы найти жильё.
На следующий день я получил ещё одно сообщение, на этот раз - от Мэри.
Когда я найду себе подходящее жилье, за мной останется право работать
садовником в Гарден Лодж шесть дней в неделю. Ещё она сказала, что отныне я не
могу пользоваться «Volvo», которую Фредди подарил мне на день рождения. Мне
разрешат использовать один час на обед, и мой рабочий день будет с девяти утра
до шести вечера.
Единственная вещь, о которой я мог тогда думать, это – где мне жить,
поэтому я сказал:
- Когда я найду подходящее жильё, я хочу, чтобы была пересмотрена моя
зарплата. Садовники в центре Лондона получают в среднем двенадцать с
половиной фунтов в час.

112
 Моя зарплата была 3 фунта в час.

Я нашёл себе квартиру в Хаммесмит Грув и собирался снять её на шесть

месяцев. Объявление о ней я обнаружил в Луте и оно имело весьма
странную приписку: «Сэр Чарльз поделится котом». Владельцы квартиры
требовали представить рекомендацию, поэтому я спросил Мэри, не будет ли она
возражать, если поручится за меня. Во второй половине дня я находился в
оранжерее, когда позвонил мой новый домовладелец и сообщил, что у меня
отличные рекомендации и что я могу переезжать в любое время.
Фредди подошел ко мне.
- Ты ведь не хочешь уходить? – сказал он. - Я не хочу, чтобы ты уходил.
- У меня такое ощущение, что ты хотел именно этого, - сказал я.
Я ничего не понимал!
- Я был всего лишь на что-то рассержен, - сказал он.
Пока мы разговаривали, стало ясно, что даже он не помнит, с чего началась
ссора, не говоря уже о ком-либо ещё. Мне было грустно не столько от того, что
произошло, сколько от того, что мои друзья в Гарден Лодж, казалось, были
весьма рады видеть, что я ухожу.
В ту ночь в спальне я лежал рядом с Фредди и стал спрашивать его об
остальных.
- Ну, и чьи же советы ты принимал? – сказал я. - Я знаю, что в последние
несколько дней все они давали тебе советы. Кого ты послушал?
Я был полон решимости выяснить, кто в Гарден Лодж строил против меня
козни.
- Я сам себе давал советы, - сказал он, и сморщил своё лицо так, будто
говорил "всё, тема закрыта".
Я спросил его, почему он позволил выйти ситуации из-под контроля, но он
не ответил. Он попросил меня забыть обо всём произошедшем. Это было не
просто. Мне было в высшей степени обидно и я чувствовал себя униженным после
того, что случилось. И я даже представить себе не мог, кто заставил его выйти из
себя по пустякам.

У же несколько лет Фредди находился в ссоре с Элтоном Джоном, но

благодаря «Live Aid» у них возобновилось дружеское общение. Тем
летом Элтон стал часто появляться в Гарден Лодж, он стал одним из немногих
постоянных гостей Фредди и его доверенным лицом до самого конца.
Мне запомнился надолго тот день, когда Элтон впервые пришёл к нам на
воскресный обед. Пока мы с Джо накрывали на стол, он сказал мне, чтобы я сел в
конце стола так, чтобы Фредди был от меня по левую руку, а Элтон – по правую.
- Только ты не соли свою еду! - сказал он.
- Почему не солить? – спросил я.
- Увидишь, за тебя это сделает Элтон! – сказал он.
Элтон был одет в спортивный костюм и кепку-бейсболку, которую он не
снимал в течение всего визита. Тогда он был довольно толстым, хотя сидел на
строгой диете. Он не ел никакое мясо - только овощи. Не пил никаких спиртных
напитков – только воду. Когда мы приступили к еде, я вскоре понял, что имел в
виду Джо. Элтон любил приправы, и он столь энергично тряс солонкой над своей
тарелкой, что у меня быстро пропало желание пользоваться солью.

О сенью Фредди пожаловался Джо, что его правая нога распухла. Это
была нога с незаживающей мокнущей раной. Она всегда больше всего
беспокоила Фредди. Ещё до нашей встречи он ломал эту ногу, веселясь в одном из
мюнхенских гей-клубов. Джо занимался атлетической гимнастикой, и он

113
предложил Фредди попробовать некоторые упражнения. Я развернулся на пятках
и отправился заказывать для Фредди лучший комплекс упражнений. Когда две
недели спустя привезли велотренажёр, у Фредди всё ещё продолжались проблемы
с ногой. Сначала Фредди понравились упражнения, но последующим сессиям
суждено было стать не более чем мимолётным увлечением. Мы с Джо добивались
от Фредди, чтобы его тренировки в картинной галерее стали регулярными, и со
временем Фредди стал заниматься по пять-десять минут под присмотром Джо.

День рождения Фредди в сентябре 1990 года был отмечен отличным

банкетом в Гарден Лодж - щедро, шикарно, с большим количеством изысканных
и дорогих блюд в стиле «haute cuisine». Присутствовало около двадцати гостей,
главным образом пары. Мэри с Пирсом, доктор Гордон Аткинсон со своим другом
Роджером, водители Грэм Гамильтон и Гордон, Джим Бич и его жена Клаудия,
Терри и его жена Шэрон, Майк и Линда Моран, инженер звукозаписи Дэйв
Ричардс с женой Колет, Дэйв Кларк, Тревор Кларк, Барбара Валентин, Питер
Стрэйкер, Джо и его друг Тони Эванс, Фиби и я.
В такой же компании свой день рождения Фредди праздновал год назад.
Чтобы этот вечер всем запомнился, Фредди в память об этом мероприятии
подарил каждому из нас по сувениру от «Tiffany & Co», который лежал на столе
слева от каждой тарелки.

Ф редди сочинял песню «I'm Going Slightly Mad». Это было после одной из
его ночных сессий с Питером Стрэйкером. Фредди рассказал Питеру,
что у него в голове давно крутится фраза «i'm going slightly mad» и объяснил ему,
что конкретно он хотел сказать в этой песне. Тогда источником вдохновения для
него стал мастер эксцентричных шуток Ноэл Кауэрд (Noel Coward (1899-1973) -
английский драматург, актёр, режиссёр – прим. пер.).
Фредди с Питером сидели за текстом к песне, пытаясь превзойти друг друга
в нелепости и глупости стихов, которые выходили один смешнее другого. Он
хохотал, когда они выдавали вещи типа «я вяжу всего одной спицей» или «в эти
дни я передвигаюсь лишь на трёх колёсах». Однако наиболее изысканной и
гениальной стала фраза «я думаю, что я банановое дерево». Однажды я вышел от
них, а Фредди со Стрэйкером остались на всю ночь работать по полной программе.
Я пошёл спать, упав в изнеможении в постель и слыша их смех, доносившийся с
лестницы.

Я находился несколько дней в Ирландии, когда Фредди и Питер

Стрэйкер поссорились и разлад между ними уже никогда не был
улажен. Отсутствие Питера было заметным, особенно по выходным, ведь он
неизменно составлял за столом компанию для выпивки и еды. Я спрашивал
Фредди, почему мы больше не видим его.
- Когда мы были в кафе «У Джо», он меня огорчил, - сказал он, но отказался
рассказывать, что произошло.
Тогда я спросил Джо и Фиби.
По-видимому, Фредди договорился встретиться с Питером, чтобы пообедать
в кафе «У Джо» в Найтсбридже. Питер приехал с опозданием и был пьян. В этом
ресторане Фредди не был постоянным клиентом, и он считал, что из-за Питера он
оказался на всеобщем обозрении в общественном месте. Фредди решил, что ему
совсем не нужно, чтобы после появления в ресторане пьяного Питера, все
считали, что Питер большой друг Фредди. Он не хотел делать рекламу ни Питеру,
ни ресторану.
Но не смотря на реакцию Фредди, Питер не находил в случившемся ничего
ужасного. Но в то время поведение Фредди уже всё больше и больше было связано

114
с его всё ухудшающимся здоровьем. Он, может быть, даже немного обижался на
Питера, который, как когда-то Фредди, всё ещё относился к жизни как к
нескончаемой вечеринке. В то время отношения у Фредди охладились не только с
Питером. Барбара Валентин также исчезла из поля зрения, также как и Грэм
Гамильтон со своим Гордоном.

О тношения между Фредди и Гордоном охладились потому, что Гордон не

умел держать язык за зубами. Фредди рассчитывал на полную
преданность и благоразумие окружавших его людей. Когда то Грэм, то Гордон
возили Фредди, они выдавали ему имена других людей, которых они возили на
заднем сиденье машины. Фредди был уверен, что о нём они также свободно
рассказывали другим пассажирам.
Последней каплей стало одно событие, когда однажды вечером я
отправился выпить в гей-паб «Champions» в Неттинг-Хилл-Гейте. Гордон тоже
был в пабе и подошёл ко мне сказать «привет» и представить меня своему
молодому другу, пьющему с ним. После этого я направился в близлежащий гей-
клуб «Gate Club».
Я находился там уже около получаса, когда молодой человек, который был
с Гордоном, появился в клубе и стал кружиться вокруг меня, как пчела.
- Я всё о вас знаю, - сказал он. - Я знаю, что вы - любовник Фредди
Меркьюри.
Потом он стал пересказывать мне обрывки сплетен, которые он мог узнать
только от Гордона.
Я потерял дар речи. Абсолютно незнакомый человек знал о нас очень
личные вещи.
- Кто тебе рассказал всё это? – спросил я, хотя ответ итак был очевиден.
Я сразу покинул клуб и попал домой около полуночи. Фредди был в
постели, но не спал.
- Ты выглядишь злым. Что случилось? – спросил он.
Я рассказал ему, что случилось, и он покачал головой.
- Ну и дела, - сказал он.
Больше мы Грэма и Гордона не видели.

В ноябре Queen подписали новый многомиллионный контракт, по

которому Джим Бич вёл переговоры в Америке со звукозаписывающей
компанией «Hollywood Records», принадлежащей гиганту «Walt Disney
Corporation». Группа попала в завидное положение - в её распоряжении оказались
лучшие художники-мультипликаторы студии «Disney», использовавшие самые
современные технологии, и в распоряжении которых имелось всё для съёмок
высокачественного видео.
В том же месяце после заголовка «Это официально! Фредди действительно
ВИЧ-положителен» Фредди попытался запретить газете «Sun» появляться в
Гарден Лодж. В газете приводилось высказывание Брайана Мэя о том, что Фредди
болен.
- Я больше никогда не хочу видеть здесь «Sun», - сказал он.
Однако этот запрет ничего не изменил. Я был единственным, кто покупал
газеты и выискивал в них то, что, по моему мнению, могло расстроить Фредди. И
если находил, то всегда говорил ему, что в газетном киоске закончилась эта газета
и не стоит об этом больше разговаривать.

115
 О бщая корпоративная вечеринка в офисе Queen в 1990 году оказалась
последней. До официального выхода видеоклипа группа никогда
раньше не показывала его своим сотрудникам, но в том году Queen сделали
исключение и показали вне очереди видеоклип «Innuendo», который был снят
компанией «Disney» с использованием самых новейших технологий
мультипликации.
Клип был творением дуэта «Torpedo Twins» - Руди и Ханса. Работа над
анимацией проходила кропотливо и медленно. Результаты были
поразительными. Позднее этот клип вызвал немало споров из-за его
повествования об Америке, потому что в то время шла война в Персидском заливе
и звукозаписывающая компания чётко отразила пацифистскую тему песни. Если
в видеоклип вносили любые новые изменения, то обязательно ждали прибытия
Фредди, чтобы после просмотра он высказал свою точку зрения. В конечном
итоге, из отредактированного варианта убрали изображения писем с текстами из
Корана, священной книги Ислама.

К Рождеству я купил Фредди несколько антикварных фужеров из

цветного стекла, но чуть было не испортил этот сюрприз. На витрине я
присмотрел шесть фужеров на прозрачных ножках, которые, когда я взял их
посмотреть поближе, были насыщенного красного цвета. Когда я принёс их в
Гарден Лодж, я столкнулся с Фредди. Он спросил, почему у меня такой довольный
вид, и я, как последний дурак, показал ему фужеры.
- Это твой рождественский подарок. Посмотри, - сказал я.
Затем я положил их в шкаф.
В Рождество около полудня я отправился «Earl's Court», чтобы купить себе
джинсы. Я ненавидел себя за то, что показал Фредди подарок. Когда я проходил
мимо маленького антикварного магазина, его владелец заметил меня и открыл
дверь.
- Фужеры, которые вы купили… - сказал он.
- Да? – ответил я.
- Мне стыдно сказать, но когда вы их покупали, у меня было припрятано
ещё полдюжины, - сказал он, - Вы купили лишь часть сервиза из двенадцати
предметов.
- Сколько? – спросил я.
Он предложил незначительную скидку, и я купил их. Я помчался в Гарден
Лодж и, прячась от Фредди, завернул их и поставил под ёлкой.

Рождественским утром я проснулся с невыносимой зубной болью. Мне

было так плохо, что пришлось искать дежурного стоматолога, и он вырвал мне
зуб.
Так же, как и я, Фредди ненавидел стоматологов. Он ходил на обследование
один раз в год. Он испытывал одновременно и ужас, и восторг от работы своего
стоматолога, потому что ему нравилась решительность, с которой она работала.
Он выходил от неё и говорил:
- Она действительно знает, что делает!
У Фредди зубы выдавались вперёд, потому что за его передними зубами
росли другие зубы. Они должны были выпасть ещё в детстве, но этого так и не
произошло. Будучи уже знаменитым, он говорил, что оставил их специально, но
правда заключается в том, Фредди просто не уделял им достаточного внимания.
Он знал, что его зубы были его торговой маркой, на которую карикатуристы
всегда делали акцент. И хотя его зубы сильно выступали вперёд, я думаю, что у
него была восхитительная улыбка. Если Фредди смеялся по-настоящему искренне,
то он просто ржал, как осёл и выставлял все свои зубы напоказ. Тогда он сразу

116
смущался и чувствовал себя неловко и самопроизвольно начинал прикрывать
рукой нижнюю часть лица.

После рождественского обеда мы пошли открывать подарки. Я достал из-

под ёлки свой подарок для Фредди и вручил ему. Как только он сорвал обёртку и
разглядел под ней темно-красные фужеры, он уставился на меня.
- Они ведь в шкафу! – сказал он.
- Нет, это не они, - сказал я, - Это ещё шесть.
Им было выделено почётное место в кабинете в шкафу.

Ф редди становился всё более хрупким и болезненным, но в музыкальном

отношении 1991 год начинался для него замечательно. Выход сингла
«Innuendo» в середине января поднял его и Queen обратно на то место, которого
они заслуживали, - на верхушки хит-парадов. Альбом вышел в феврале и также
взлетел к вершинам.

В День Святого Валентина Фредди не было дома, он был на съёмках

видеоклипа к песне «I'm Going Slightly Mad», которая была следующей,
которую выпустили синглом. Но это не остановило Фредди в его постоянных
розыгрышах и шутках надо мной. Кошки и я были предоставлены в Гарден Лодж
самим себе, так как Фиби не было, а Джо и Терри были с Фредди на съёмках.
Зазвонил телефон. Это был Терри, который спрашивал «достал ли Фиби то, что
заказывал ему Фредди». Как только пришёл Фиби, я сообщил ему, что он должен
перезвонить. Фредди взял трубку, и я услышал, как Фиби сказал ему:
- Я нашёл только одну из них…
Когда Фредди вернулся домой около восьми часов вечера, я сидел в
одиночестве в кресле в холле, с закрытой дверью. Когда он вошёл, в коридоре
раздался шёпот, затем началась какая-то суматоха и активность. Фредди вошёл с
большим свёртком, обёрнутым в коричневую бумагу.
- Сюрприз! - сказал он, вручая мне большой, тяжёлый, продолговатой
формы свёрток.
- Что это? – спросил я.
- Это сюрприз! - повторил Фредди, сверкая глазами.
Тогда я развернул красивую позолоченную раму, в которой была картина
викторианской эпохи, написанная маслом, на которую я обратил внимание
примерно днём раньше, листая каталог аукциона «Sotheby’s» (викторианский стиль
относится к эпохе королевы Виктории, 1837-1901 гг. – прим. пер.). Темой картины были
два котёнка, играющие с улиткой на дорожке в саду. Она называлась «Сюрприз».
- Я точно знаю, где её лучше всего повесить, - произнёс Фредди.
- Где? – спросил я.
- Ты можешь поместить эту картину там, - сказал он, указывая на часть
стены, которая была видна отовсюду. Какое-то время картина висела там, но в
действительности Фредди купил её для нашего ирландского дома.
Кроме этой картины Фредди купил ещё одну. Она была большой, и из всех
картин, которые он когда-либо покупал, эта была единственная с изображением
человека. На ней был мальчик, который стоял на пороге жизни и выглядел
радостным и сильным. Фредди сразу отправил картину на проведение
необходимых реставрационных работ, и мы не видели её несколько месяцев.

117
 Ф редди был невероятно слаб во время съёмок видео к песне «I'm Going
Slightly Mad». Он вынужден был нанести макияж и надеть большой
черный парик.
Когда однажды я приехал понаблюдать за съёмками, я не узнал его -
настолько он выглядел непохожим на себя. Также в съёмках участвовали
несколько пингвинов, и в перерывах Фредди всегда подходил к ним и поил водой.
Под студийными прожекторами им было очень жарко, и, несмотря на то, что сам
Фредди находился в очень тяжёлом состоянии, он был обеспокоен только их
благополучием.
- Здесь им очень жарко, - жаловался он.
Видимо, таким образом он хотел отвлечься от собственных проблем.

Ф редди решил, что хочет купить место в Монтрё. Некоторых из нас,

включая Мэри с младенцем Ричардом и Терри с его семьёй, он взял с
собой, чтобы отдохнуть в «Утином Доме». Однажды мы все пошли смотреть дом
на берегу озера, выполненный в безмятежном стиле пятидесятых годов, со своим
причалом и, как я мечтал, с садом. Но этот дом нам не подошёл, так как мы
искали действительно безопасное место, а здесь мы не смогли бы долго прожить.
Тогда Джим Бич подыскал трёхкомнатную квартиру в пентхаусе в элитном
жилом доме под названием «La Tourelle». Мы сразу отправились смотреть
квартиру. В ней была просторная гостиная с балконом и большими окнами,
выходящими на озеро и город, все полы были из паркета. Была ещё одна
квартира, поменьше, с более уютной гостиной и в глубине была кухня и три
спальни – для Джо, Фредди и меня.

К огда я вернулся в Лондон, мне неожиданно позвонила моя сестра

Патриция. Она рассказала, что в течение последних месяцев газета
«Daily Mirror» пыталась разыскать местонахождение нашего ирландского
пристанища. Они предлагали 1.000 фунтов за адрес человеку, который перевозил
туда мебель. Газета ошибочно полагала, что обладала горячими эксклюзивными
новостями: «Фредди Меркьюри тайно переехал в Ирландию, чтобы скрыться от
мира». Но они ограничились лишь «разоблачением» моей гомосексуальности
перед моей семьёй. Семья узнала об этом и не могла не волноваться. Экземпляр
газеты был немедленно мне отправлен.

Один раз, после возвращения из Ирландии, я сидел на кухне с Фредди и

показывал ему последние фотографии бунгало. Дом выглядел таким огромным и
уродливым, что его можно было бы смело назвать «бородавкой принца Чарльза».
Но Фредди был доволен тем, как он выглядел, и сказал, что сильно хотел бы
увидеть дом собственными глазами.
- Но почему бы нет? – сказал я. - Мы можем вылететь из «Хитроу» ранним
утренним рейсом. Мы будем в Дублине около десяти утра, перелёт займет пару
часов.
- А мне не придется знакомиться со всей твоей семьёй? - спросил он.
Вот каким он стал скромным и подозрительным!
- Нет, тебе не придётся встречаться с семьёй, - сказал я ему. – Единственный
человек, которого ты, может быть, встретишь, это моя мать.
Фредди понимал, что больших проблем не было. Он подумал мгновение и
остался очень заинтересованным в этой идее. Он предложил нанять вертолёт,
чтобы добраться туда ещё быстрее, и я сделал несколько запросов.
Но через несколько дней энтузиазм Фредди пропал. Ирландия была
неизведанной им территорией, и он всё же увидел в этой идее ряд сложностей –
ему было тяжело ходить. Болезнь делала его всё слабее, и он очень быстро

118
уставал. Сил для шестичасового путешествия у него уже не хватало. Их хватало
только на то, чтобы постоянно заставлять себя жить.

В бунгало его нога так никогда не ступила, но дух Фредди там есть, как
будто он был там. Он так внимательно следил за строительством на всех этапах,
что я вижу и чувствую его в каждой комнате.

П римерно в апреле 1991 года Джо пришёл в уныние в связи со своим

СПИДом. Он излил Фредди душу и признался, что обеспокоен тем, что
когда Фредди умрёт, он навсегда останется без крыши над головой.
Сострадание Фредди сразу же вырвалось наружу.
- Хорошо, - сказал он. – Найди себе дом и я куплю его тебе.
Через несколько недель Джо нашёл небольшой дом в Чезвике и Фредди
купил его.

КОНЕЦ ДЕВЯТОЙ ЧАСТИ

119
 ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ

НЕПРОТИВЛЕНИЕ

В мае 1991 года Queen выпустили сингл «Headlong». Текст песни как
будто обобщал всё то, что происходило в Гарден Лодж на наших глазах.
«Сломя голову ты спешишь выйти из-под контроля, и ты считаешь себя таким
сильным. Но остановок не будет, и тебе ничего не изменить». Безусловно, не
было способов изменить ухудшающееся с каждым днём состояние Фредди, и все
мы понимали это. Правда, его немного утешало приобретение новой квартиры в
Швейцарии. Пару раз мы ездили в Монтрё, чтобы посмотреть квартиру. Фредди
точно знал, как она должна быть отделана и всё выбирал сам. Мне и Джо он
разрешил выбрать только цвет наших спален - пастельный голубой и пастельный
зеленый соответственно. В свой первый визит Фредди потребовал
незамедлительно заняться созданием сада на балконах, поэтому мне было дано
задание спустить на растения небольшое состояние.
- Я хочу, чтобы всего было много… Много зелени… - сказал Фредди.
Три часа спустя балконы преобразились, и законченный вид балконов
дополнял невероятно красивый вид на озеро.
В Монтрё Фредди нанял самых эксклюзивных дизайнеров по интерьерам и
со всей категоричностью потребовал от них, чтобы все работы были завершены к
Рождеству, которое он собирался там спокойно отпраздновать.

Одной из последних картин, которые приобрёл Фредди, была дивная

картина кисти Тиссо с аукциона «Christie's». Это был портрет любовницы
художника Кэтлин Ньютон в дамской шляпке. Девушка нежно подпирала левой
рукой свою щёку. Фредди заплатил за неё 160.000 фунтов. Но картина имела и
свою печальную сторону, и это было глубоко странно и парадоксально. Кэтлин
Ньютон выглядела на картине грациозной и здоровой, но на самом деле она
страдала неизлечимой болезнью. Она умерла молодой, спустя короткое время
после того, как была написана картина. (Джеймс Тиссо (1836-1902) – французский
художник, работал в Англии; Кэтлин Ньютон, его спутница и натурщица, переехала в его дом
и жила с ним до своей смерти в 1882 г. в возрасте 28 лет по причине самоубийства из-за
страданий от поздней стадии туберкулёза. – прим. пер.)

Т ем летом Фредди в последний раз позировал перед камерой - для меня.

Случилось это так. Я был в саду и фотографировал цветы, которые были
в полном цвету, и тут ко мне подошёл Фредди. Я настроил на него объектив, и он
попросил меня подождать - он хотел отойти немного назад, поэтому крупным
планом он не получился. Затем он позировал ещё для четырёх снимков, и на
каждом он менял улыбку. Он был уже таким бледным и высохшим, что понимал -
это не самые лучшие его фотографии, но для меня это было совсем не важно. Из
всех его фотографий, которые у меня есть, эти – мои самые любимые.

В августе мы узнали, что от СПИДа умер Пол Прентер. Было видно, что
Фредди потрясён. Фредди знал, что Пол болен, но я думаю, он не ожидал, что
болезнь унесёт его жизнь так быстро. Смерть Пола пошатнула его состояние на
несколько недель и в очередной раз напомнила ему о неизбежности собственной
участи.

120
 В том же месяце я спросил Фредди, что бы он хотел получить на свой день
рождения.
- Несколько неплохих фужеров для шампанского из ирландского хрусталя
для квартиры в Швейцарии, - сказал он.
Поэтому возвращаясь из Ирландии, я купил их и, в отличие от
предыдущего раза, теперь я сохранил их в полном секрете. В течение следующих
нескольких недель я пропадал в мастерской, где мастерил деревянную коробку, в
которой я намеревался подарить фужеры. Снаружи я нанёс французскую
полировку, а полость простегал синим бархатом.

День рождения Фредди 5 сентября 1991 года был очень тихим

мероприятием. Утром он спустился к чаю в своём халате.
«Боже мой!», - подумал я с ужасом, только взглянув на него. Мне
показалось, что в то утро он выглядел особенно похудевшим и бессильным.
На кухне кроме нас были уже Мэри и Дэйв Кларк, приехавшие поздравить
его с днём рождения. Коробка, которую я собирался подарить Фредди, была
спрятана в кухонном шкафчике, и, после того, как Мэри и Дэйв подарили свои
подарки, я решил, что настал мой черёд.
- Ну, - обратился я к Фредди, извлекая коробку из шкафа, - с днём
рождения!
Он рассматривал коробку, ощупывал её руками, повторяя, что это так
красиво. Через несколько минут до меня дошло, что Фредди решил, что эта
коробка и есть подарок, и он, казалось, был вполне счастлив этим.
- Может, ты, наконец, откроешь её? – мягко сказал Дэйв, который знал, что
внутри были фужеры.
Когда Фредди это сделал, он выглядел так, как будто только что выскочил
чёрт из коробочки.
- Ну, вот видишь! Ведь ты говорил, что хочешь несколько милых фужеров
для шампанского для квартиры в Монтрё, - сказал я.
Печально, но эти фужеры так никогда и не попали в Швейцарию.
Сорок пятый день рождения Фредди стал, наверное, самым грустным в его
жизни. Он прекрасно осознавал, что находится в тяжелейшем состоянии и уже
невозможно игнорировать тот факт, что дни его жизни сочтены. Он не хотел
устраивать из этого события весёлое и шумное сборище друзей, потому что не
хотел, чтобы все смотрели, каким несчастным он выглядит. Всё, чего он ждал от
каждого из нас, это того, чтобы его последний день рождения стал самым
уединённым и личным для всех нас.

Н у, а пресса по-прежнему ходила за ним по пятам. Однажды мы поехали

на обед в ресторан «Pontevecchio’s» в Эрлз Корте. Управляющий
сообщил нам, что корреспондент и фотограф газетки «News of The World»
рыскают вокруг ресторана в ожидании приезда Фредди. Лайэм Бирн,
управляющий близлежащим пабом «Coleherne», также предупредил нас о
газетчиках своим телефонным звонком. Поэтому Фредди и я вошли в ресторан
через чёрный ход.

В октябре ансамбль выпустил свой новый сингл «The Show Must Go On» с
песней «Keep Yourself Alive» на обратной стороне. Как и ожидал Фредди,
пресса не замедлила изложить свои домыслы на основании исследования текста
песни. Они спекулировали на возможном скрытом смысле в строчках вроде
«зачем мы живём?» и «скоро я уже поверну за угол» в то время, когда Фредди
выглядел таким обессиленным. Что касается меня, то, я думаю, наиболее
автобиографичной стала фраза «возможно, мой грим отслаивается, но я всё

121
равно улыбаюсь». А так и было на самом деле! Как бы плохо не чувствовал себя
Фредди, он никогда ни на что не жаловался и ни на кого не ругался, и всегда
вызывал в людях только симпатию, а потом ещё и сочувствие. Это была только его
битва, и больше ни чья, и всё возраставшее число горьких случайностей и
противоречий он всегда встречал с мужественным лицом.

Последним видео, в котором снялся Фредди, стал клип к песне «These Are
the Days of Our Lives». (Этот сингл был выпущен вскоре после его смерти на
обратной стороне пластинки с песней «Bohemian Rhapsody».) Я думаю, это весьма
удачная «лебединая песня». Когда Фредди работал над этим клипом, он выглядел
хуже, чем я когда-либо видел его. Теперь толстый слой макияжа, который он
использовал, чтобы скрыть раны на лице, казалось, только подчеркивал мрачные
измождённые болезнью черты его лица. Служба безопасности студии работала в
усиленном режиме, и там находились только основные специалисты. Во время
съёмок Дайана Моусли и я сидели у самого края сцены у ног Фредди. В конце
финального кадра Фредди выдал лёгкую дерзкую усмешку и подмигнул мне.
Кровь ударила мне в голову и, увидев мою малиновую физиономию, Дайана
прошептала:
- Ради Бога, Джим, держи себя в руках!

Ф редди стал совсем немощным, но всё-таки он нашёл в себе силы

организовать в Гарден Лодж свой прощальный, самый особенный
ужин. Он решил, что настало время поблагодарить всех врачей, которые
ухаживали за ним в течение всей болезни. Доктор Гордон Аткинсон был там
вместе с пятью другими специалистами, включая человека по имени доктор Грэм
Мойл.
Никто за этим столом не подозревал о моём состоянии, хотя, возможно, у
некоторых имелись свои подозрения. Во время ужина доктор Мойл вдруг завёл
разговор вокруг вопроса о моей проверке на СПИД. Он не стал околачиваться
вокруг да около куста.
- Пройдите тест, - сказал он. – Если вы ВИЧ-инфицированы, то, по крайней
мере, вы будете знать об этом. Если тест же окажется отрицательным, вы не
потеряете ничего, кроме нескольких седых волос.
Но я уже знал ответ и повторный тест мог, разве что, только подтвердить
грустную истину. Тем не менее, его совет пройти повторное обследование
показался мне не самой плохой идеей, так что я согласился.

Фредди захотел в последний раз посетить квартиру в Швейцарии. Мы

полетели туда частным самолётом: мы вдвоём, Джо, Терри и давний друг Фредди
Тони Кинг, который работал ассистентом у Мика Джаггера.

Я побывал на приёме в кабинете у доктора Аткинсона, где позволил ему

взять образец крови для теста на СПИД. Поскольку на получение результатов их
лаборатории требовалось некоторое время, он пообещал, что позвонит мне в
Монтрё, как только они будут готовы.

Э то было наше третье посещение квартиры в Монтрё, и было ясно, что

четвёртого раза ни для Фредди, ни меня уже не будет, как не будет и
запланированной тихой встречи Рождества. В течение десяти дней мы каждый
вечер ходили по ресторанам, но теперь Фредди передвигался с огромным трудом
и постоянно нуждался в поддержке во время ходьбы.
Эту швейцарскую поездку он посвятил тому, чтобы в спокойной обстановке
принять несколько важных окончательных решений. Именно во время этой

122
поездки он принял важное решение окончательно отказаться от дальнейшего
лечения и умереть. Он решил, что никто из нас не должен знать о его намерениях.
Схватка с болезнью была проиграна. Теперь он был готов уйти из жизни без
продолжения борьбы.
Пока мы жили в Монтрё, Фредди всё больше времени стал проводить в
своей спальне, находясь значительную часть дня в постели в полусонном
состоянии, в футболке и в шортах. Мы по очереди ухаживали за ним. Тони Кинг
весь день находился около Фредди, а мы с Джо оставляли Фредди спать, когда он
считал, что слишком слаб для бесед.
За четыре дня до нашего возвращения в Лондон доктор Аткинсон должен
был позвонить мне по поводу результатов моего теста на СПИД. Хотя я знал,
каким будет результат, всё равно я был как на иголках. Это был шанс из
миллиона, что результаты первого обследования окажутся ошибочными. Фредди
и Джо не знали, что в то утро я ожидал звонка. Джо всё время был рядом и я не
смог сидеть рядом с Фредди, лежащим на диване перед телевизором. Я никак не
мог успокоиться.
Несколько часов я ходил из комнаты в комнату в ожидании звонка. Я всё
время ломал голову над тем, как Фредди воспримет новости, если я честно
расскажу ему правду о моём состоянии здоровья. Когда я почти стёр ковёр до дыр,
наматывая по нему круги, Фредди спросил меня, в чём дело.
- Меня уже достал наш чёртов доктор, - сказал я. - Сегодня он обещал мне
позвонить с результатами теста на СПИД.
- А почему ты сам ему не позвонишь? – сказал Фредди.
Я так и сделал. Я дозвонился, и доктор сообщил мне действительное
положение вещей.
- Дорогой мой, я сожалею, - сказал он, - вы инфицированы ВИЧ.
Я положил трубку и посмотрел на Фредди.
- Ну, какой результат? – сказал он.
- Положительный, - ответил я.
Цвет отхлынул от его лица.
- Ублюдки! - сказал он, обращаясь то ли к тому, кто сообщил ему эту
новость, то ли к кому-то другому, и так далее по бесконечной цепочке.
В тот же день, пока Фредди отдыхал, мы с Джо обсуждали моё состояние. Он
сказал, что они с Фредди знали результат теста до того, как я позвонил доктору. Я
был мертвенно-бледный, и результат был написан у меня на лице.
Всё, что окружало меня, стало наводить на меня тоску. Не обращая
внимания на свою судьбу, я, наконец, пришёл к ясному пониманию того, что
Фредди осталось жить совсем немного. Мы были с ним последние дни.

П очти всё время мне хотелось просто плакать. Пока Фредди спал, я
выходил на короткие прогулки или, сидя в одиночестве, не переставая,
курил одну за другой. Ночами я больше слонялся по квартире, чем находился в
постели, потому что знал, что не смогу уснуть. Один раз, когда я собрался
прогуляться вдоль озера, Тони составил мне компанию. У нас состоялся разговор.
Он рассказал мне о некоторых вещах, которые они с Фредди обсуждали.
Имея в виду меня, Тони спросил у Фредди:
- Что будет с парнями?
- Ну, Джим останется в Гарден Лодж, - ответил Фредди.
Удивленный таким ответом, Тони сказал ему:
- Но ведь Мэри не уживётся с Джимом.
По словам Тони, той ночью Фредди ответил:
- Ну, тогда им придётся поладить, не так ли?
Я не был удивлен, услышав, что Мэри недолюбливает меня.

123
 Несколько дней спустя мы с Фредди лежали на диване в гостиной и
смотрели старый чёрно-белый фильм тридцатых годов. Героиня спрашивала
своего спутника - «Мы проведём вместе остаток нашей жизни?». Фредди
посмотрел на меня и спросил то же самое.
- Конечно, так и будет, - ответил я. - Не задавай глупых вопросов!
Будто кусок застрял в горле.

Ф редди покидал Швейцарию в хорошем настроении. Мы договорились,

чтобы он как можно скорее прошёл таможенный досмотр. В свои
последние несколько недель он вспоминал об этом с гордостью.
- Дорогие мои, такое не по зубам даже Лиз Тейлор! - говорил он.
Конечно, Фредди было выдано специальное разрешение, чтобы он не стоял
в очередях на таможенном и паспортном контроле, потому что он был в очень
тяжёлом состоянии. Он быстро уставал и ужасно выглядел, и было бы
жестокостью с нашей стороны позволить привлечь к нему внимание толпы.
Никому из нас не позволили сопровождать Фредди, и на какое-то время он
остался совершенно один, в первый раз за многие годы оказавшись среди
совершенно незнакомых людей. Мы пытались возмущаться, но это было
бесполезно. Как и всем остальным, нам предстояло пройти ещё миграционный
контроль, пока несчастный и немощный Фредди дожидался нас в зале ожидания.
- А с вами мне было бы намного проще пройти, - шутил он.
Но он сказал, что он сотрудники таможни хорошо за ним присматривали.

Вернувшись в Гарден Лодж, Фредди решил максимально использовать

оставшиеся три недели своей жизни. Как и в Швейцарии, он оставался в хорошем
расположении духа, хотя большую часть дня он проводил в постели. Он ни разу не
говорил о работе. По утрам, проснувшись, он спускался в столовую в своём халате,
пил утренний чай и опять возвращался в спальню, откуда уже не выходил
оставшуюся часть дня. В течение дня я приносил ему чашку чая и его любимицу
Далилу для компании.
Мы продолжали себя взбадривать, выполняя работу по дому, и по-
прежнему делали вид, что всё было нормально. Я начал украшать магнолию на
углу дома китайскими фонариками. Место стало походить на волшебный грот и
всё это было сделано только для того, чтобы Фредди почувствовал себя немного
счастливее.
Мы с Фредди были в спальне, и я дождался, когда можно будет включить
фонарики и показать ему.
- От тебя до сих пор не поступило ни одного замечания насчёт дерева, -
сказал я.
- Какого ещё дерева? – спросил он.
- Подойди к окну, я покажу тебе, - сказал я.
Он подошёл, и его лицо засияло, когда он увидел дерево, мерцающее в
ночи.
- Ах, вот ты что сделал! - сказал он и обнял меня.
Я думаю, что в прежние времена, он бы ответил по-другому, возможно,
каким-нибудь насмешливым замечанием вроде: «Почему пришлось так долго
ждать?» Но теперь не хватало сил даже на сарказм.

124
 Драдости,
ля себя я находил утешение в работе в саду. Я жил только ради той
которую мог испытать Фредди, наблюдая из окна за мной или
садом. Я работал в саду до его самого последнего дня. Даже в воскресенье, когда
Фредди умер, я всё равно косил газон.
Я воздержался от очередной запланированной поездки в Ирландию, так
как было ясно, что времени у Фредди остаётся всё меньше и меньше. Джо
рассказывал мне, что за две недели до своей смерти Фредди отказался от
большинства лекарств за исключением болеутоляющих средств. Это было
решение, которое Фредди принял вопреки советам докторов.
Большую часть времени Фредди спал или смотрел телевизор. Джо и Фиби
оставались с ним через день, на короткие перерывы их сменяли Мэри и Дэйв
Кларк. Дэйв приходил каждый день, и все мы безмерно признательны ему за
помощь.

Хотя я был очень занят работой в саду, где он мог меня видеть, Фредди всё
больше и больше нуждался в том, чтобы я говорил, что я люблю его. Поэтому у
меня вошло в привычку, пробегая по коридору, быстро заглядывать в его комнату.
- Эй, - кричал я. - Я люблю тебя!
Затем я бежал в сад и продолжал работать. Я понимал, что на несколько
минут он почувствует себя немного лучше. Иногда, когда я спускался по лестнице,
я бросал взгляд на его окно, и он всегда был в окне, ожидая, когда я выйду в сад.
Затем он посылал мне воздушный поцелуй.

Все вечера я проводил вместе с Фредди. Мы разговаривали или смотрели

телевизор, или же я лежал рядом с ним и дремал. Он клал свою немощную голову
мне на ладони, и я нежно делал ему массаж головы.
По ночам Джо, Фиби и я стали по очереди оставаться с Фредди. Обычно мы
лежали возле него, готовые проснуться в любой момент. Также в доме была
проведена система внутренней связи, кроме того у каждого из нас были пейджеры
и мы могли мгновенно связываться друг с другом. Мы решили, что останемся с
Фредди до конца.

З а десять дней до смерти Фредди пресса разбила целый лагерь вокруг

Гарден Лодж. Рано утром появлялись сначала один или два репортёра, а
в течение дня их становилось больше. Через час их было уже шестьдесят, может
быть, семьдесят человек.
Как-то раз один из журналистов, стройный седовласый мужчина с
большими усами, незаметно передал мне записку для Фредди. Нам ежедневно
передавали письма от прессы, и ничего удивительного в поступке этого человека
не было. Он сказал, что он и его коллеги ужасно сожалеют о причинённых
неудобствах, но если бы Фредди смог выйти, чтобы они сделали всего одну
фотографию, то они бы рассеяли «ужасные слухи».

Прошло ещё несколько дней и ещё более нахальные и бесцеремонные

репортёры стали дежурить около обоих входов в Гарден Лодж. Они были готовы
на всё и совершали постыдные вещи. На другой стороне дороги они забирались
на стены ради того, чтобы сфотографировать дом. Объективы их камер были
направлены на все окна. Любого человека, который собирался войти в Гарден
Лодж или выходил из него, тут же с вопросами обступали журналисты и
преследовали по улице посетителя, пытавшегося уйти от них. Обычно я низко
опускал голову и ничего не говорил, либо рычал на них:
- Я полагаю, вас интересует цвет туалетной бумаги, которой я сегодня
попользовался?

125
 Когда они спрашивали о состоянии Фредди, я отвечал, что его нет не только
в Гарден Лодж, но даже в стране.
Однажды я очень сильно разозлился. У газетчиков было одно любимое
место, где они сидели и ждали новостей - небольшой навес за забором, который
мы окрестили «остановка автобуса номер 27». Я выкатил из гаража мощный
водяной насос и включил его, направив струю на крышу навеса. Я устроил им
проливной дождь и из-за забора раздались испуганные и недовольные крики.

Терри оказался тем, на чью долю выпало принять наибольшие порции огня
и нападок прессы. Репортёры знали, что это один из самых преданных и
уравновешенных работников Фредди и, в конце концов, тоже вывели его из себя.
Нас остановили у входа в Гарден Лодж в тот самый день, когда на
Канарских островах было обнаружено прибитое к берегу тело Роберта Максвелла,
владельца газеты «Daily Mirror» и к тому же редкостного мерзавца.
- Ну, как сегодня поживает Фредди? - спросил репортер «Daily Mirror».
- Лучше, чем Максвелл! - сказал Терри.

Однажды поздним вечером, когда Роджер Тейлор выезжал с улицы Мьюз,

он внезапно совершил резкий поворот влево на Логан Плэйс. Это фотографы
ослепили его вспышками, и он врезался в полицейский автомобиль.
Осада Гарден Лодж создавала огромные проблемы для многих
знаменитостей, которые приезжали навестить Фредди. Мы придумали секретный
способ незаметного проникновения в Гарден Лодж через гараж со стороны Мьюз.
Элтон Джон предупреждал нас по автомобильному телефону, что он подъезжает,
и мимо прессы он проезжал в обычном старом мини-кэбе.
Фредди догадывался, что снаружи дежурила пресса, поскольку часто её
было хорошо слышно в спальне. Но он представить не мог, сколько их там было.
Он считал, что всё это время их было не больше, чем пальцев на руке, и никто из
нас никогда не поправлял его. В этом не было никакого смысла.

Вопреки некоторым сообщениям газет, спальня Фредди в то время никогда

не превращалась в «мини-госпиталь». Справа от него стояла капельница, на тот
случай, если ему необходимо было переливание крови, а всё остальное в комнате
было точно таким, каким было всегда. В свои последние дни Фредди уже не мог
принимать твёрдую пищу. Он ел только фрукты и пил фруктовые соки.

В конце второй недели до его смерти привезли картины, которые Фредди

приобрёл на аукционе и затем отправил на реставрацию. Среди них был
портрет мальчика, купленный им в День Святого Валентина. Мы знали, где
Фредди хотел его повесить, и я подошёл к этому делу со всей ответственностью.
Для картины было подготовлено место в гостиной. Фредди хотел, чтобы она
висела рядом с окном, и я подвёл к этому месту скрытые светильники для
подсветки.

М эри всегда отличалась тем, что часто говорила какие-то бестактные и

глупые вещи, но, подозреваю, что она просто не задумывалась над тем,
что говорила. Однажды она предложила мне, чтобы я попросил Фредди снять его
обручальное кольцо, потому что когда её мать умерла, то её пальцы сильно
распухли.
- Кольцо останется, Мэри, - сказал я.
Позже, когда я был у Фредди, я рассказал ему об идее Мэри снять кольцо, в
случае, если палец будет распухать, но он не сказал мне ничего нового.
- Нет, - сказал он, - Я оставлю его на пальце.

126
 Кольцо не было снято, и он был кремирован с ним.

В воскресенье 17 ноября Фредди попросил меня привести в порядок его

бороду. Всякий раз, когда он просил меня постричь бороду, мы оба
притворялись, будто я всё ещё парикмахер, а он – клиент, который записывается
ко мне на приём.
- Хорошо, - сказал я. - Я приму вас во вторник в десять тридцать утра.
Поэтому во вторник я вошел в назначенное время в его комнату, но с ним
уже был Дэйв Кларк. Фредди увидел меня и сказал:
- Ах, простите меня, дорогой, сегодня у меня никак не получится. Мы
можем перенести на другой день?
- Да, конечно, - сказал я. – Тогда - завтра, в это же время.
На следующее утро я опять вошёл к нему и с ним снова был Дэйв. Но на
этот раз Фредди сначала решил разобраться со своей бородой.
Когда я закончил стричь бороду, он вдруг сказал:
- Ты знаешь, я уже несколько дней не принимал ванну.
- Не расстраивайся, - сказал я, - Мы это быстро исправим.
В таком состоянии полноценный приём ванны был бы для него достаточно
серьёзным испытанием. Я спустился вниз и нашел Питера.
- Думаю, пора его как следует помыть, - сказал я.
Фиби поднялся со мной в комнату Фредди, чтобы помочь подготовить для
него постель. Кожа у Фредди была немного сухой, поэтому в ванну мы добавили
немного масла. Уже к середине купания в ванную с важным видом вошла Мэри.
Она увидела, что происходит и решила показать свою значимость. Выходя из
ванной, она обернулась, уставилась на Фредди и сказала:
- Знаешь что? У тебя сейчас самая бесстыжая и блудливая физиономия!
Надо было давно заставить их это сделать! Неужели даже сейчас ты не сожалеешь,
что не заставил их сделать это раньше?

Фредди со свойственной ему основательностью принял ванну, и это, похоже,

оживило его. На его лице была такая картина: наивное и по-детски наглое
выражение лица. В таком жизнерадостном настроении мы и оставили его дальше
общаться с Дэйвом. К этому времени Фредди стал больше слушать и меньше
говорить.

О дна из газет утверждала, что он попросил Дэйва сделать всё возможное,

чтобы его музыка никогда не умерла, но это не так. Он в этом не
нуждался. Фредди был абсолютно уверен в том, что его музыка выдержит
испытание временем. За последние недели он переслушал массу музыки, но
собственную - ни разу. Более чем когда-либо он наслаждался, слушая снова и
снова альбом Натали Коул, состоящий из старых песен о любви. Они нравились
Фредди, потому что были очень близки и знакомы ему, да и мне они были
слишком близки. Однажды он в очередной раз поставил этот альбом и зазвучала
песня под названием «Mona Lisa». Я начал подпевать.
- Ты знаешь эту песню? - спросил он меня.
- Конечно, знаю, - сказал я. - Я знаю все эти старые песни.
Затем он прослушал моё пение и ему в голову пришла самая забавная идея.
- Мы должны вместе записать песню! – сказал он.

127
 Ч етверг 21 ноября остался для меня очень печальным днём. В это утро
Фредди в последний раз появился в окне своей спальни, выкрикнув
своё «кооее!», и тогда я понял, что его конец близок как никогда.
В ту ночь я присматривал за ним с особым беспокойством. Он бредил, я
лежал на кровати рядом с ним. Ему достаточно было слегка коснуться меня, чтобы
я проснулся и сделал всё, что он хотел.
Когда рассвело, я уже не спал и тихо смотрел телевизор. Фредди ещё спал,
обняв мою руку и держа мою ладонь. Время от времени он нежно сжимал её.
- Ты любишь меня? - спросил он, проснувшись.
Более чем когда-либо он хотел услышать, каким он был для меня
сокровищем.
- Да, я люблю тебя, - прошептал я и поцеловал его в лоб.

П римерно в 6.30 Фредди захотел сходить в туалет, и я проводил его,

находясь рядом и поддерживая его. Чтобы пописать, он сел. Я
наклонился, придерживая его за плечи.
- Ты меня зажал! – пожаловался он и больно пихнул меня локтём.
- Если я тебя отпущу - ты упадёшь, - решительно сказал я.
Я проводил его обратно в кровать и какое-то время он лежал тихо. Потом он
посмотрел на меня и произнёс:
- Ты знаешь, я очень хочу кое-что посмотреть…
- Что же? – спросил я.
- Мне очень хочется спуститься вниз и посмотреть мои картины, - сказал он.
В эти дни он уже не мог управлять своими мышцами, он не мог даже обвить
руками чью-то шею, чтобы его перенесли на руках.
- Я тебя отнесу, - сказал я. - Это не проблема.
Фредди посидел на кровати ещё пять минут, собираясь с силами, а затем его
карие глаза сверкнули и он сказал:
- Так… Ну, пойдём!
Он был босиком, но в халате Микки Мауса. Хотя я сказал, что я отнесу его,
дух его оставался твёрдым и сильным, и, поднявшись, он попытался пройти
столько, насколько у него хватало сил. Он медленно спускался по лестнице,
держась за перила, и внезапно споткнулся. Я держался немного впереди и сразу
подставил свою руку, чтобы поймать его. Но он продолжал упрямо отпихивать
прочь мою руку. Это был типичный для него акт неповиновения.

Когда мы спустились с лестницы, Фредди стал рассматривать висевшие в

коридоре гравюры, а Питер снял некоторые из них. Он кротко и тихо вздыхал,
разглядывая их по несколько секунд.
- Да-а… Они выглядят величественно… - сказал он, покачав головой.
Потом я проводил Фредди в гостиную и усадил его в кресло. Он сидел в
темноте, не подозревая, что где-то совсем рядом с ним висит восстановленная
после реставрации картина с мальчиком.
Одну за другой, я медленно, слева направо, включал подсветку каждой
картины. Наконец, осветился и портрет мальчика. Сначала свет лёг на лицо, но,
по мере разогрева ламп, свет перекинулся на одежду мальчика, а затем
осветилось и всё полотно.
- Они прекрасны, - прошептал Фредди.
Но больше всего он был зачарован мальчиком. Он издал целый набор
коротких и довольных вздохов. Прошло десять минут и он объявил:
- Ладно, пойдем…
Я отнёс его обратно наверх, и это было немного труднее. Когда мы дошли до
двери, он сказал:

128
 - Ты знаешь, я и не представлял, что ты такой сильный.
- Нет, ты знал об этом, - сказал я.
Он знал об этом с наших первых дней, когда мы танцевали в ночном клубе и
я крутил его на заполненном танцполе. Я думаю, что сказав это, он таким образом
выразил свою благодарность за мою заботу о нём.
Когда я спустился вниз, чтобы выключить свет, я тоже спокойно
полюбовался всеми картинами, погрузившись в их мир. Я думаю, что сейчас я
могу с уверенностью сказать следующее - то утро пятницы 22 ноября 1991 года
было последним в жизни Фредди, когда он чувствовал себя счастливым. Это был
последний раз, когда Фредди Меркьюри по-настоящему жил. В последний раз он
излучал тот волшебный свет, который называли харизмой Фредди Меркьюри.

О ставшуюся часть этого дня он, казалось, перешёл в состояние полной

готовности и прекрасно осознавал, что с ним происходит. На приватную
встречу с Фредди прибыл Джим Бич, и с этого момента Гарден Лодж охватила
суматошная активность по подготовке заявления для прессы о том, что Фредди
страдает от СПИДа. Я всегда сильно сомневался в том, что Фредди сделал это
заявление по собственной воле. Он так долго и упорно всё это скрывал, что
кажется весьма странным, что он вдруг решил начать признаваться в каких-то
вещах так, как будто он в чём-то стыдился. Я уверен, он считал, что его судьба
никогда не должна становиться предметом публичных дебатов. Это касалось
только его и непосредственно его друзей. И я уверен, что он не хотел, чтобы Джо
и я подверглись риску публичного обсуждения. Даже мне не было известно о том,
что Фредди собирался выступить с заявлением!
Я считаю, что Фредди заставили сделать это заявление. Однако я точно
знаю, что как только им удалось заставить его это сделать, Фредди сразу поручил
конкретно Джиму Бичу проконтролировать, чтобы заявление было опубликовано
во всём мире, чтобы свести на нет любые попытки британской «жёлтой» прессы в
одиночку урвать лучший кусок. Таким способом Фредди говорил всем тем, кто так
страстно ждал его смерти: «Пошли вы все, уроды!»

В ту пятницу я незаметно покинул Гарден Лодж и сходил в «Gate Club» в

Неттинг Хилле, чтобы выпить и расслабиться. Вернувшись домой, я
сразу зашёл к Фредди. Он спал и рядом с ним с краю кровати примостился
задремавший Питер.
Почти весь следующий день он бредил во сне, вечером я снова был с ним.
Мы лежали на кровати, когда он спросил меня, который сейчас час.
- Восемь часов, - сказал я.
- Скоро весь мир узнает… - вздохнул он, глядя на меня грустными карими
глазами.
В этот момент я понял - что-то начало происходить. Это было
предзнаменование.

Фредди опять потерял сознание, после чего я спустился вниз и передал Джо
и Питеру его слова. Они в свою очередь рассказали мне, что заявление с
изложением его состояния уже готово. В полночь было запланировано его
обнародование.

129
 В ночь с субботы на воскресенье я не обязан был дежурить около Фредди,
была очередь дежурства Джо. Но он уехал в тренажёрный зал, потом он
собирался где-нибудь выпить, и тем вечером он уже не вернулся в Гарден Лодж. Я
остался в комнате с Фредди, когда примерно около десяти часов вечера к нему
вернулось сознание. Он находился в каком-то необъяснимом и пугающем
возбуждении. Он постоянно спрашивал меня, где Джо.
- Зачем он тебе? В чём проблема? – спрашивал я его.
- Вот… мне нужно принять лекарство… - ответил он.
- Ну, это не проблема, - сказал я. – Если хочешь, я дам тебе таблетки.
Какие?
Он знал точно, какие три или четыре таблетки ему требовались — это были
болеутоляющие. Он принимал АЗТ, но он прекратил их приём вместе с
остальными.
Мы проболтали с Фредди весь вечер. Я не помню, о чём мы с ним болтали -
даже тогда, когда Фредди стало лучше. Между нами происходила какая-то
радостная, бессмысленная и пустая болтовня. Телевизор мы уже не смотрели. Мы
просто лежали в постели, прижавшись, друг к другу, пока он опять не терял
сознание. Или пока я не начинал дремать.

И ногда он наносил мне резкий удар под рёбра, чтобы я перестал

храпеть, или удар посильнее, если ему что-то было нужно. Затем он
попросил меня спуститься в кухню и принести что-нибудь из фруктов. Я нарезал
несколько плодов манго и положил фруктовое мороженное, которое помогало
справляться с его хроническим обезвоживанием.

Потом нас опять стало клонить в сон. Я задремал, когда Фредди опять
разбудил меня - было около трёх часов ночи - и он почему-то не мог нормально
изъясняться. Ему не удавалось произнести ни слова. Постоянно хмурясь и
морщась, он всё время указывал на свой рот. Происходило что-то ужасное. Я
пытался сообразить, что он хотел, но не мог. Примерно через полчаса появился
Джо и, посмотрев на меня, понял, что у нас проблемы. Как только Фредди заметил
Джо, он опять стал указывать на рот.
- Что такое, Фредди? - спросил Джо. - Что ты хочешь?
Я рассказал ему, что это продолжалось уже почти полчаса, после того, как я
сначала накормил Фредди фруктами, а затем он начал дремать.
Джо наклонился к Фредди и открыл его рот. Кусок манго застрял в глубине
его горла, и Фредди не мог ни проглотить, ни выплюнуть его. Джо широко
раздвинул челюсти Фредди и пальцем быстро выхватил досаждавший кусок
фрукта. Фредди не сказал ничего. Мы с Джо полностью осознавали, что
спасённого Фредди переполняла ярость из-за моей недогадливости. Он сделал
несколько глотков сока и опять провалился в сон.

Я спустился вниз выпить чашку кофе, последовав за Джо. Он собрался было

извиниться за неявку на своё ночное дежурство, но я не позволил ему ничего
говорить.
- Не беспокойся об этом, - сказал я.
Кажется, я знал, где пропадал Джо. Было очень тяжело вынести такое
напряжение. Он слишком много пережил в тот день, и ему требовалось на время
покинуть Гарден Лодж, чтобы ненадолго отвлечься от Фредди.
Джо поднялся в спальню к Фредди и лёг подле него на кровать. Через
несколько минут я тоже поднялся в спальню и отправил Джо, чтобы он немного
поспал, а сам прилёг рядом с Фредди, который спал крепким сном.

130
 В шесть часов утра Фредди вновь проснулся и стал издавать звуки,
которые оказались его последними словами:
- Ти-и… Пи-и…
Он хотел, чтобы ему помогли сходить в туалет. Казалось, силы
окончательно покинули его, и мне пришлось отнести его. Когда я опускал его
обратно в постель, раздался оглушительный хруст. Звук был такой, будто у
Фредди треснула одна из костей, хрустнувшая как ветка дерева. Он закричал от
страшной боли и забился в судорогах.

Я стал орать и звать Джо. Я хотел, чтобы он помог мне прижать Фредди к
кровати, чтобы он не поранил самого себя. За годы, проведённые с
Фредди, Джо знал, что после одного случая, когда у Фредди развилась мания
преследования, Джо научился справляться с его боязнью, когда тот находился в
таком неуправляемом состоянии — он прижимал его к полу до тех пор, пока
приступ не проходил. Он только говорил: «Фредди, успокойся. Фредди,
успокойся».
…Тогда Фредди выбросил свои руки вперёд и схватил Джо за горло. Он
походил на тонущего человека, цепляющегося руками за воздух.
Джо освободился от захвата Фредди и, в конце концов, ему удалось
успокоить его. Затем, обессиленный от ужасной боли и напряжения, Фредди
мгновенно заснул. Мы позвонили его лечащему врачу, доктору Гордону
Аткинсону, который приехал и сделал Фредди инъекцию морфина, которая
должна была помочь ему пережить этот день. Позже Джо рассказал мне, что на
морфины у Фредди была аллергия, но тогда это не имело значения, потому что
было слишком поздно.

М эри приехала ближе к полудню, и мы все собрались в кухне в

ожидании приговора доктора Аткинсона. Он сказал:
- По всей вероятности, Фредди проживёт до четверга.
Мы с Джо посмотрели друг на друга. Мы-то знали, что Фредди долго не
продержится.

Выслушав прогноз доктора, Мэри сразу уехала. Весь этот день сознание
Фредди то покидало его, то возвращалось. Элтон Джон приехал в последний раз
навестить Фредди за рулём своего зелёного «Bentley». Он припарковал машину
около ворот, полностью перекрыв Логан Роуд. Его реакция на подбежавшую
прессу была такой: «В рот вам всем потные ноги! Я хочу видеть своего друга и
плевать я на вас хотел!»
У Фредди он пробыл не очень долго.

Я почувствовал, что мне необходимо срочно уехать как можно дальше от

Гарден Лодж, поэтому во второй половине дня я сел в «Volvo» и поехал в «Holland
Park», где я слонялся около часа.

К огда я вернулся, состояние Фредди ухудшилось, как никогда. Казалось,

что он понимал, что происходит вокруг него, но не мог ни на что
реагировать. Он всё слышал, но не мог двигать глазами в подтверждение того, что
он слышал. Он просто смотрел перед собой остекленевшими глазами.
Доктор Аткинсон находился в доме с полудня до половины седьмого. Я
поблагодарил его за такое продолжительное посещение, и, проводив его, сразу
вернулся к Фредди.
Далила была в спальне весь день. Она всё время то спрыгивала, то
запрыгивала к нему на кровать, но всегда ненадолго пристраивалась у него в

131
ногах. Дэйв Кларк тоже сидел на кровати и поглаживал руку Фредди. Я взял
Далилу и положил её рядом с Фредди. Дэйв взял Фредди за руку и стал ей
поглаживать Далилу.
- Это Далила, Фредди… Это Далила… - говорил Дэйв и Фредди, казалось,
слышал его и понимал.

П отом Фредди ясно дал понять, что хочет в туалет. После тех ужасных
судорог, которые ему довелось пережить утром после посещения
ванной, я не стал вновь брать на себя смелость в одиночку поднимать его. Я
бросился вниз и нашёл Фиби.
Когда мы вернулись в спальню, Фредди лежал в кровати уже весь мокрый и
Дэйв Кларк как будто не замечал этого. Питер посмотрел на меня и спросил:
- Может, сменим постельное бельё?
- Нам лучше сделать это, - ответил я. - Если не поменяем, он проснётся и
весь вымажется.
Я не знаю, почему я так сказал. Возможно, это была моя подсознательная
попытка представить ситуацию менее серьёзной, чем она была на самом деле.
Питер начал менять постельное бельё, а я занялся Фредди. Я собирался
переодеть Фредди в чистую футболку и чистые трусы, поэтому я попросил Дэйва
покинуть комнату на несколько минут.

Э то произошло, когда я уже надевал ему трусы. Я вдруг почувствовал, что

Фредди пытается приподнять левую ногу, чтобы как-то мне помочь. Это
был последний поступок, который он совершил. Я уставился на него, начиная
осознавать, что он уже мёртв.
Я взвыл:
- Фиби… Это ужасно… Он умер...
Я просунул руку под шею Фредди, стал его целовать, обнимать. Его глаза
были по-прежнему открыты. Я четко помню выражение его лица — оно светилось.
Я вижу его каждый раз, когда закрываю глаза. До сих пор я вижу его сияющий
свет и чувствую излучаемое им тепло. Всего несколько мгновений на моих руках
лежал мальчик с измождённым, печальным и высохшим личиком, но очень скоро
оно сменилось выражением умиротворения и блаженства. Лицо Фредди
полностью преобразилось – оно стало таким, каким оно было раньше. Сейчас на
нём не было ни тени тревоги, ни тени страдания. Весь вид Фредди будто говорил о
том, что он опять находится в полной и совершенной гармонии со всем миром.
Увидев его таким, я почувствовал себя счастливым в своём горе. Я почувствовал
невероятное чувство облегчения. Я знал, что ему не пришлось долго страдать.

К ак только умер Фредди, в дверях появился Дэйв Кларк. Он остался со

мной, а Фиби побежал за Джо.
Я остановил крошечный маховик часов с автозаводом, лежавших на
тумбочке около кровати. Когда-то я подарил их Фредди, потому что он говорил,
что всегда мечтал о таких часах. Они показывали без двенадцати минут семь.
Больше я их никогда не заводил…

КОНЕЦ ДЕСЯТОЙ ЧАСТИ

132
 ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ

НЕТ СПАСЕНИЯ ОТ РЕАЛЬНОСТИ

П рошло несколько минут того ноябрьского вечера 1991 года, как не

стало Фредди. Джо забежал в комнату и стал искать зеркало, чтобы
проверить, есть ли признаки дыхания.
- Послушай, - тихо сказал я. - Он ушёл от нас.
Но Джо выбежал на улицу Мьюз и стал кричать: «Где здесь врач?» Он был
в слезах.
Мы скрестили руки Фредди и поставили в них маленького плюшевого
медвежонка. Его прислал какой-то доброжелатель и для данной ситуации он
представлялся вполне уместным.
В первую очередь мы позвонили Мэри, потом мы дозвонились доктору на
автомобильный телефон и он стал возвращаться. Мэри позвонила родителям и
сестре Фредди и сообщила им известие.

М ногие события, которые стали происходить сразу после смерти

Фредди, я вспоминаю как одно большое размытое пятно. Я не знаю,
на какой планете я был.
Я спустился на несколько секунд вниз, чтобы выключить свет в саду, а затем
прошёл в свою комнату, чтобы позвонить матери в Ирландию. Как только она
подняла трубку, я начал безудержно рыдать. Она не могла разобрать ни слова из
того, что я ей говорил, а я спрашивал её:
- Не могла бы ты позвонить епископу и заказать заупокойную мессу по
Фредди?
Она сказала:
- Успокойся, сын.
Я прервался на несколько секунд, чтобы собраться с духом.
- Итак, - сказала она. - Что случилось?
- Фредди умер, - сказал я.
Ей нечего было ответить и нечем было меня утешить, но она попыталась это
сделать. Она попросила меня подробно рассказать, как это произошло, и я
рассказал. Мне нужно было выговориться, чтобы меня кто-то понял. Когда я
закончил разговор с матерью, я оставался в комнате, пытаясь сдержать слезы.

В ернувшись к остальным, находящимся в доме, я нашёл Фиби, который

пытался связаться по телефону с Джимом Бичем. Навестив Фредди в
пятницу, Бич в тот же день улетел в Лос-Анджелес. Потом вернулся доктор
Аткинсон.
Я вошёл к Фредди и стоял, глядя на него. В какой-то момент я остался с ним
наедине и прочитал короткую молитву. Потом я посмотрел на него и громко
сказал:
- Мудак ты, Фредди! Ну, по крайней мере, теперь ты свободен… И пресса
тебя больше не обидит.

Примерно через полчаса после смерти Фредди приехала Мэри, чтобы в

последний раз почтить его память. Она оставалась подле него около десяти минут.
Потом в комнату вошли Джо и Фиби, и мы вчетвером крепко обнялись. Это был
час, когда мы все осиротели, и мы обратились к Фиби. На днях он потерял мать, и
нам казалось, что он лучше нас знает, как совладать с собой в этом несчастье.
Только Джо, Фиби и я знали, как это тяжело и утомительно - ночи напролёт
ухаживать и присматривать за Фредди; безмолвно наблюдать, как стремительно

133
разрушается его здоровье; быть беспомощными свидетелями разрушительных
последствий его жестокой и беспощадной болезни.

В тот же вечер приехали родители Фредди и они сразу же прошли к его

постели. Фредди выглядел таким умиротворённым, возвышенным и сияющим,
что они спросили нас, не наносили ли мы грим на его лицо. Мы сказали, что
ничего с ним не делали.

В се мы в Гарден Лодж знали о распоряжениях Фредди, которые мы

должны были выполнить после его смерти. По этим вопросам нам не
требовались его инструкции - мы знали, что должны сделать. Его тело должно
было быть вывезено из дома в кратчайшие сроки. Отец Фиби когда-то был одним
из совладельцев похоронного бюро и все похоронные дела взяла на себя его
бывшая компания. Обычно похоронное бюро увозит тело в мешке, помещённом в
оловянный ящик. Мы все сошлись на мнении, что это не достаточно хорошо по
отношению к Фредди. Мы настояли, чтобы его вывезли в подходящем дубовом
гробу.
Мы планировали, что тело Фредди будет вывезено из Гарден Лодж ровно в
полночь. Его тело должно было быть перевезено в одно секретное место — в
Часовню Успокоения «Ледбрук Грув», в западной части Лондона. Но Фиби
пытался вызвать Джима Бича из Америки и это задерживало вывоз тела Фредди.
На самом же деле, когда уже около полуночи Фиби, наконец, разыскал Бича, тот
спросил, можно ли оставить тело в Гарден Лодж до следующего дня, чтобы он
успел прилететь в Британию и сопровождал его по дороге в Часовню. Но Фиби и я
отвергли эту идею.

С ообщения о смерти Фредди появились в прессе в 23:20 - за двадцать

минут до того момента, как мы собрались вывозить тело из Гарден
Лодж. Тело погрузили в грузовой фургон без номеров, и полиция проделала
блестящую работу, не допустив преследования фургона журналистами.
На следующий день на улицах вокруг Гарден Лодж было столпотворение.
Смерть Фредди вызвала появление заголовков на первых страницах газет по всему
миру, а британская пресса безумствовала, гадая, какой смертью он умер и как он
при этом выглядел. Если в доме звонил телефон, я просто не хотел отвечать. Я
предоставил заниматься этим Фиби и Джо.

Н ачали прибывать цветы от поклонников Фредди со всего мира. Джо,

Фиби, Терри и я по очереди принимали постоянный поток венков и
букетов у ворот. В конечном итоге, из офиса Queen к нам на помощь были
направлены несколько парней из службы безопасности.
Чем больше прибывало цветов, тем больше я чувствовал, что слабею без
Фредди. В конце концов, я стал бегать по дому и собрал все видеоклипы с
участием Фредди, какие только мог найти. Затем я сел, меня окружили кошки, и я
снова и снова смотрел клипы, рыдая во всю глотку. Это мне сильно помогало, и в
ближайшие две недели я смотрел их часы напролёт. Я выплакал всё своё сердце
на диване, обнимая для утешения кошек. И если я выходил на улицу, то в моём
плеере или автомобильном магнитофоне обязательно звучал альбом «Mr. Bad
Guy», который Фредди посвятил мне в первый год нашего знакомства.
В заглавной песне под названием «Mr. Bad Guy» одна строчка всегда
заставляла подниматься волосы на задней стороне моей шеи, когда она звучала:
«Да, для всех я - мистер Плохой Парень, но разве вы не видите, что я – мистер
Меркьюри. Так расправляйте же свои крылья и улетайте со мной». Для меня
Фредди всегда был из числа хороших парней. Когда я слышал эту песню, меня

134
всегда ободряло то, что мы летали вместе с ним до тех пор, пока наши крылья не
были безжалостно обрезаны.

Т рое из нас, оставшихся в живых обитателей Гарден Лодж, по-своему

восприняли смерть Фредди. Фиби уединялся на кухне и, не вставая,
часами смотрел телевизор. Джо пытался прокачать своё горе тренировками в
спортзале, но они давались ему крайне тяжело и почти все они проходили
впустую. Когда он вернулся из спортзала в тот первый день и увидел, что я смотрю
видеоклипы с Фредди, он не выдержал и бросился в кухню. Срывающимся
голосом он спрашивал Фиби:
- Зачем он включает песни Фредди?
Джо ушёл в свою комнату и там понял, что я просто по-своему пытался
справиться со своими чувствами, так же как он решил прибегнуть к тренировкам в
спортзале. Он успокоился, а когда мутные и тоскливые дни сменялись
мучительными и горестными ночами, он стал по-настоящему родной душой.

В понедельник вечером, спустя сутки после смерти Фредди, я в

одиночестве вышел из Гарден Лодж, чтобы утопить свою скорбь. Я
пошёл в «Gate Club» в Ноттинг Хилле, с твёрдым намерением сильно напиться.
Когда я входил в дверь клуба, Бобби, один из работников бара, сказал:
- Джим, ты выглядишь очень уныло.
- Да, - сказал я. - Просто мой любовник умер.
Я не скрывал, что моим партнёром был Фредди, но я думаю, мне никто из
них не верил. Поздно вечером, пьяный и эмоционально опустошённый, я
медленно добрался пешком до Гарден Лодж. В совершенно незнакомом человеке
у ворот Гарден Лодж - одиноком фанате, плачущем и совершенно потерявшем
голову от горя, - я нашёл друга.
Мне хотелось утешить его, и мы долго стояли, разговаривая о том, каким
всё-таки замечательным человеком был Фредди. Я восторженно внимал каждому
его слову, прославлявшему Фредди, и, наверное, он думал, что я такой же фанат,
решившийся совершить паломничество. В какой-то степени он был прав.

На Логан Плэйс въехал чёрный такси-кэб и остановился. Из него вылезла

тёмная фигура. Это была женщина, пьяная как сволочь. Шатаясь во все стороны,
она проковыляла мимо нас, отпустив в наш адрес какое-то невнятное
ругательство, но мы так и не поняли, что конкретно она имела в виду. Прошло
около пяти минут, и мы увидели, как тёмная женщина опять ковыляет в нашу
сторону. Она несла нам по кружке горячего свежего какао. Это было неожиданное
и доброе событие в такую холодную ночь.
Пока мы прихлёбывали маленькими глотками обжигающий напиток,
женщина начала изъясняться более разборчиво:
- …Вы знаете, …я прожила здесь очень долго, но, как ни странно, …я
никогда не видела Фредди Меркьюри — хотя мне всегда было известно, что он
здесь был...
Мы поговорили ещё какое-то время, а потом я сказал:
- Ну, извините. Теперь я пойду спать.
Я встал и вставил свой ключ в замок.
- Что это?- спросила женщина, - Это какой-то трюк?
- Что вы имеете в виду? – сказал я.
- А почему вы открываете ворота? – спросила она.
- А я здесь живу, - сказал я.
Бедный фанат просто не знал, что делать. Я пригласил их обоих в сад, чтобы
показать им огромный пёстрый ковёр из похоронных венков, покрывавших все

135
газоны. Мы ещё немного тихо постояли-поговорили, затем они ушли, а я
отправился спать.

В о вторник на рассвете снова начали прибывать цветы, и опять мы встали

на дежурство у ворот, где принимали цветы и раскладывали их на траве
в саду. Снаружи на тротуаре мы не оставили ни одного стебелька. Каждый цветок
попал вовнутрь, и потом он продолжил свой путь на одном из пяти катафалков на
похоронах, которые состоялись на следующий день. Мы не представляли, что
делать со всеми этими цветами после похорон, но, в конце концов, решение нашёл
Фиби: они были отправлены в каждую больницу, в каждую клинику для больных
СПИДом, в каждый хоспис и дом престарелых в нашем районе.
Цветы были настолько важны для Фредди, что сначала я хотел отправить
что-то более подходящее. Вспомнив его любимых лебедей на озере в Монтрё, я
послал ему лебедя, окружённого белыми цветами. Я выбрал карточку с такой же
надписью, которая была на открытке в память о моём отце, когда он умер почти
десять лет назад. Надпись на карточке состояла из нескольких строк:

Всех забирают, да, я знаю,

Но ты ведь был моим, я так любил тебя.
Молитвы, слёзы до скончанья века
По другу верному, которого я гордо звал своим.
До встречи в светлой жизни. Грусть, конец унылый.
Ты умер, так же, как и жил, - всеобщим другом.

У тро кремации Фредди в среду 27 ноября 1991 года было серым и

пасмурным. Я проснулся в ужасном состоянии. Только одевшись, я
понял, что подхватил тяжёлую форму гриппа. Это было плохое начало ужасного
дня.
Похоронная церемония была назначена на два часа дня в «Крематории
Северного Лондона». Но даже в этот день из дней нас лишили последних самых
личных мгновений. По приглашению Джима Бича в Гарден Лодж пожаловал
фотограф-папарацци Ричард Янг, который неустанно фотографировал все
глубоко личные моменты, как до отпевания, так и после него.

Мы все беспрекословно совершили один красивый обряд, который был

предложен Джо. Он сказал, чтобы все должны надеть драгоценности от «Butler &
Wilson», которые Фредди дарил нам на Рождество 1989 года.
- Ему бы это понравилось, - сказал Джо. – Правда, наверное, будет немного
лишнего блеска…
Но ни от кого не последовало возражений на его призыв.
До того дня я никогда не носил ту массивную серебряную булавку для
галстука с гранёным хрусталём, которую мне подарил Фредди. Во всём мире
говорят, что свою орденскую ленту надо носить с гордостью. Да, в тот день я
надел с такой же гордостью свою серебряную булавку.

По согласованному заранее плану, Мэри и я должны были поехать в

похоронной процессии вместе, в первом автомобиле. Но когда мы уже собрались
выезжать из Гарден Лодж на отпевание, Мэри впервые нанесла мне пощёчину – в
переносном смысле. Она заявила, что не хочет, чтобы я ехал в первой машине -
она хочет, что бы с ней ехал Дэйв Кларк. Я был очень обижен.

136
 Когда мы вышли из дома, Мэри и Дэйв сели в первый автомобиль, Джим
Бич сел во второй, в то время как Джо, Фиби и я разделили третий. Мы втроём
чувствовали себя оскорблёнными. Мы были теми, кто прошёл с Фредди все круги
ада его болезни, и казалось, что не успел он умереть, а нас уже отодвигали в
сторону.

В небольшой Часовне Вечного Успокоения семья Фредди сидела справа,

остальные, то есть мы - слева. Мэри, никого не дожидаясь, уселась по
центру и впереди всех остальных. С неким злорадством я наблюдал, как она то и
дело оглядывалась на нас, в ожидании, что мы сядем рядом с ней. Дэйв Кларк,
должно быть, понял, каким жестоким образом Мэри презрительно отвергала меня
все эти дни, и тоже сел на одну из скамеек позади нас. До того, как вошла Мэри,
мы разговаривали с родителями Фредди. Мы все нашли службу очень тяжёлой, и
я обратил внимание, что от начала до конца службы Мэри сжимала руку.

В ера Фредди была одной из древнейших в мире - зороастризм. Поэтому

служба была необычной, проводилась священниками в белых одеждах,
монотонно читавшими традиционные молитвы, которые я не понимал. Поэтому
я произносил свои собственные молитвы и мысленно провёл свою службу по
Фредди. Когда он был жив, мы никогда не обсуждали наши религиозные
убеждения. Я уверен, что он догадывался, что я был католиком. Но пока он был
жив и до тех пор, пока мы были вместе, никаких вопросов на эту тему между нами
не возникало.
Там были Брайан, Роджер и Джон, и также был Элтон Джон. Потом мы с
Брайаном пожали друг другу руки, и он сказал, как приятно ему было увидеть
меня и как грустно думать о смерти Фредди. Роджер сказал то же самое, и мало
того, что мы пожали друг другу руки, мы ещё и обнялись. Я был очень рад
увидеть Джона на похоронах и я сказал ему это, и ещё поблагодарил его. С
увяданием Фредди, он всё больше и больше отдалялся от всех, но сегодня он
пришёл оплатить свой последний долг. Мы пожали друг другу руки и слегка
обнялись. В тот день мне запомнилась ещё одна беседа, которая состоялась у меня
с чёрной кладбищенской кошкой.

П рощание с Фредди должен был продолжить небольшой приём в Гарден

Лодж, который по-прежнему осаждала пресса. Джим Бич посчитал, что
было бы правильным позволить людям вернуться в дом после отпевания, если
они захотят. Вместо этого Брайан, Роджер и Джон уехали втроём на свой тихий
поминальный обед. Элтон не вернулся, а доктор Фредди вернулся.
Это может показаться печальным, но я надеялся, что в Гарден Лодж мы
тихо поговорим о том, как прошла служба, и, как и полагается, хотя бы с каким-то
почтением и чувством собственного достоинства помянем Фредди. Вместо этого
началась бурная гулянка. Резкий, неприятный смех раздался из кухни, и это
разорвало меня на куски.

Настал полдень. Весело хлопнула первая пробка откупоренного

шампанского. Я понял, что мне нужно отделяться от этой компании. Мне
становилось противно от творившегося в тот день неуважения к Фредди. Если бы
целью этого собрания было отметить какое-либо другое событие в его стиле, с
большим количеством шампанского - я уверен, Фредди бы это понравилось. Но
сейчас происходило что-то другое, не понятное мне! Возможно, если бы мы все
поехали куда-нибудь на поминальный обед, как это сделали члены группы, это
больше бы походило на торжественное прощание с Фредди. Но вместо этого
происходило совсем другое – поминки в особо извращённой форме.

137
 Звук того визгливого смеха и по сей день преследует меня. Это было просто
невыносимо, поэтому, взяв в компанию и для утешения Далилу и Голиафа, я
вышел из Гарден Лодж и сел на «остановке автобуса номер 27». Каждый раз,
когда я бросал свой взгляд на окно спальни Фредди, мне казалось, что сейчас я
увижу его, он выглянет в окно и позовёт «Ко-о-е-ее». Наконец, я успокоился и так
глубоко погрузился в свой собственный мир, что даже не представлял, что
происходило дальше в этот ужасный день и разошлись ли уже эти люди с
заледеневшими сердцами.

Ш ло время, а Фиби, Джо и я не спешили садиться и обсуждать наше

будущее. Это должно было произойти, но - в своё время, когда всё
уляжется, и нам также требовалось время, чтобы всё осознать и смириться со
смертью Фредди. А пока, до поры до времени, мы решили, что будем вести себя
так, как мы обычно вели себя тогда, когда Фредди просто отправлялся на
гастроли.
Потом Джо заявил, что он не сможет долго оставаться в доме, поскольку без
Фредди ему не для кого готовить. Что более важно, он также осознавал, что и его
собственное время тоже быстро уходит. Он хотел вернуться в Америку. Конечно,
закончилась и работа Фиби в качестве помощника Фредди, и у него отсутствовали
какие-либо планы на ближайшее будущее.
Однажды Джим Бич помог нам обрести немного уверенности и утешения.
Он был исполнителем завещания Фредди и знал его последнюю волю.
Джо спросил его:
- Что теперь будет с нами?
- Ну, - ответил Джим, - как вы знаете, желанием Фредди было, чтобы вы
оставались жить в этом доме столько, сколько захотите.
- Да, - сказали мы. - Мы знаем об этом.
Мы также знали, что основную часть своего имущества Фредди оставил
Мэри, включая дом, и Джим подтвердил это. Он также упомянул о том, что кое-
что в завещании имело отношение к нам, а именно, что каждый из нас получит не
облагаемую налогом сумму в 500.000 фунтов.
- Боже мой, как много! - выпалил Фиби, точно озвучив мои мысли.
Для нас это был очень большой сюрприз.
Я предполагал, что, возможно, Фредди и оставит мне несколько тысяч, но
совсем не столько. Позже я узнал, что, когда он с друзьями обсуждал нашу судьбу
после своей кончины, он сказал:
- Я позабочусь о них! И им никогда не придётся снова работать!
Затем Джо задал другой вопрос частного характера, относящийся к нему и
ко мне. Фредди обещал нам, что после его смерти в качестве его имущества будут
рассматриваться и наши медицинские счета. Я знаю, что он предполагал, что так
и будет. Хотя лично я никогда не просил его, он всегда настаивал на том, чтобы
мои медицинские счета оплачивались из его средств. Джо этим вопросом был
ужасно озабочен, так как он уже проходил частное лечение от СПИДа. Джим Бич
по этому вопросу ничего нам не пообещал, но сказал, что посмотрит, что можно
сделать.

Я всё ещё боролся со своим гриппом, и после того, как гости ушли, я
включил на полную мощность газовый камин, лёг на диване в гостиной
и укрылся одеялом. Мне было холодно, меня трясло, кроме того, я обливался
потом. Я чувствовал, что у меня жар.
В доме всё ещё находились три или четыре врача Фредди, и Джо обратился
к ним с настойчивой просьбой:

138
 - Ради Христа, может ли кто-нибудь из вас помочь Джиму?
Но они крайне равнодушно отнеслись к его словам и ничего мне не
предложили. Но Джо не успокаивался и нашёл мне две таблетки снотворного,
которые помогли бы мне уснуть. Я проглотил их и спал около получаса, после
чего я опять проснулся. Возбуждение моего разума не прекращалось.
Я вспоминал о тех замечательных минутах, которые я провёл с Фредди. В
некоторых случаях мне приходилось делить его с тысячами других людей, но
чаще были времена, когда ночи напролет мы были предоставлены друг другу.
Через мой разум протекали миллионы образов, каждый из которых был или
необыкновенно смешным, или выглядел нежным и ранимым, как лепесток розы.
К четырём часам утра мой разум по-прежнему продолжал взрываться
красочными воспоминаниями нашего совместного времяпрепровождения. Я
вспомнил, каким удивлённым каждый раз выглядел Фредди, когда в нашей
компании появлялся новый котёнок или каким он был счастливым, когда кормил
своего питомца кои. Я снова облетел весь мир, наблюдая эпизоды из Японии,
Ибицы, Барселоны, Монтрё и Венгрии. В конце концов, мой разум ослабел, и я
провалился в короткий, но тяжёлый сон.
Когда утром я встал, то направился на кухню, где Джо спросил меня, как я
спал. Я сказал ему, что мой разум всю ночь был перегружен воспоминаниями о
Фредди, и я почти не спал.
- Разве ты не выпил обе таблетки? - спросил он.
- Нет, я выпил, - сказал я.
- Тебе надо было принять только одну, - сказал он немного беспокойно. -
Вот что происходит, когда примешь их слишком много. Они
быстродействующие!

Н есколько ночей я спал в спальне Фредди, даже если комната без него
казалась совершенно пустой. Я ложился на нерасстеленной кровати и
то плакал, то просто улыбался ни о чём. Фактически, я никогда расстилал постель.
Я думаю, что, если бы я это сделал, то это бы разломило меня окончательно. Я в
ужасе просыпался в комнате один и обнаруживал, что его в ней не было.
Несколько раз на доли секунды я надеялся, что всё происходящее - лишь плод
воспалённого воображения, но вскоре я возвращался к реальности, в кошмар
жизни.

В четверг утром я встал, чтобы снова занести в сад цветы у ворот, и

поговорил с несколькими поклонниками Фредди, которые приехали почтить его
память. Казалось, они прибывали отовсюду – из Великобритании, Японии,
Америки. По крайней мере, журналистов становилось меньше.

М ы трое договорились с Мэри, что в этом году мы должны в последний

раз отметить в Гарден Лодж Рождество – теперь в компании с Пирсом
и младенцем Ричардом, с Дэйвом Кларком и Тревором Кларком. Затем ровно
через неделю после кремации Фредди и нашей первой встречи с Джимом Бичем,
мы были вызваны на вторую встречу с ним, которая также состоялась в Гарден
Лодж. На этот раз Джим Бич предстал перед нами хладнокровным бизнесменом.
Он сразу перешёл к делу. Неделей ранее он обнадёжил нас, подтвердив, что
ему известно о желании Фредди, чтобы мы оставались в Гарден Лодж столько,
сколько пожелаем. Теперь же Джим говорил нам следующее:
- Как вы знаете, Фредди желал, чтобы вы жили здесь так долго, как вам
этого хотелось бы. Но, к сожалению, он не изложил эти пожелания в завещании,
поэтому они не являются юридически обоснованными.

139
 То есть, Мэри получала основную часть недвижимости Фредди, включая,
как и ожидалось, право владения Гарден Лодж.
« О-ё-ёй!», - подумал я, - «Готовься!»
Джим продолжал:
- Итак, планируется вручить вам трёхмесячное уведомление, на основании
которого вы будете обязаны покинуть Гарден Лодж, а также найти себе за это
время подходящее жильё. Возможно, мы решим выделить вам некоторое
количество денег, чтобы в это время вы могли преодолеть возможные
затруднения.
Я допускаю, что он говорил это, имея в виду мои интересы, зная, что в
течение семи лет дом Фредди был моим домом и что мне, кроме Лондона, некуда
было ехать. Аванс, по крайней мере, позволил бы мне поднять сумму займа для
ускоренного приобретения жилья. Вывод напрашивался однозначный - Мэри
вскоре переедет в дом с Пирсом и сыном Ричардом. Единственной хорошей
новостью в тот день было то, что нам будут платить зарплату до нашего
последнего дня пребывания в Гарден Лодж.
Была назначена дата нашего отъезда, она навсегда отпечаталась в моей
памяти: воскресенье, 1 марта. Она зависла надо мной, как туча, а также
запомнилась как дата, когда отношение Мэри ко мне драматически изменилось.

Ч ерез три недели после смерти Фредди, в память о нём и с целью собрать
деньги на борьбу со СПИДом была вне очереди выпущена самая
знаменитая песня Queen «Bohemian Rhapsody», которая сразу же заняла первые
места в чартах. Это означало, что везде, где я находился, я слышал голос Фредди.
Жалко, что, пока он всё ещё был везде, это приносило мне страдания, но некуда
было скрыться от реальности.
Однажды вечером я зашёл в «Gate Club» и беседовал с одним старым
знакомым, который работал там. Со времени моего последнего визита они,
наверняка, видели меня в газетах, поэтому все они, как представляется,
убедились, что я действительно был любовником Фредди. Я сидел на баре с
пинтой пива перед собой, когда неожиданно заиграли первые аккорды «A Kind of
Magic» и мониторы заполнились видеоклипом с Фредди. Не прошло и секунды,
как песня и видео были выключены. Джеймс, один из менеджеров, сразу
подбежал ко мне с извинениями за то, что со мной обошлись так равнодушно.
- Не будь придурком, - сказал я. - Включи.
И на каждом экране опять замерцало лицо Фредди. Я прихлёбывал своё
пиво, прикурил сигарету и посмотрел вокруг, чтобы увидеть, как все
наслаждаются музыкой. «Это мой мужчина» - подумал я счастливо.

Я решил съездить на неделю в Ирландию, чтобы побыть с семьёй. Я

немного беспокоился по поводу возвращения, так как воскресенье
«Sunday Mirror» повторно выпустила статью, разоблачавшую меня как любовника
Фредди. Это означало, что от газет, преследовавших меня, исходила серьёзная
опасность, чтобы на первых страницах представить смерть Фредди в новом
отвратительном ракурсе.
Как только я отправился в Ирландию, Мэри тоже покинула Гарден Лодж.
Видимо, она, свойственным ей странным и необдуманным способом пыталась
взбодрить меня, поэтому она сказала:
- Фредди, вероятно, уже ждёт тебя.
Это было очень жестокое замечание по отношению к кому-то, кто
неминуемо должен был скоро разделить участь Фредди.

140
 П рибыв в Ирландию, каких-либо проблем с прессой у меня не возникло.
Со своим старшим братом Джонни я ненадолго снова приезжал в
Лондон, где посетил устроенный на стадионе «Уэмбли» выпускной вечер моей
племянницы, успешно прошедшей курсы медсёстёр. Во время церемонии комок
застрял в моём горле, когда было объявлено, что букет будет отправлен в
«Илингский Колледж Искусств» в память об одном из своих самых известных
студентов - Фредди Меркьюри. Затем, когда они объявили минуту молчания в
память о Фредди, я молча зарыдал.

В свою первую ночь на родине в Ирландии я лёг спать примерно в десять

часов вечера и быстро уснул глубоким сном. Четыре часа спустя я проснулся,
проспав самым безупречным сном. Во сне я плавал совсем один по туннелю с
перьями и разговаривал с Фредди. Я спустился вниз, сияя широкой улыбкой, и
обнаружил свою мать, которая, несмотря на столь позднее время, бодрствовала.
- Почему ты выглядишь таким счастливым? - спросила она, и я рассказал ей
свой сон.
После чашки чая я вернулся в постель, но не смог снова увидеть этот сон.
Много раз после этого я пытался встретиться с Фредди в своих снах, но получал
только короткие вспышки от него.

В этой поездке я решил сосредоточить свои мысли и силы на

косметическом ремонте дома моей мамы. Однажды позвонил Фиби и
сказал, что было бы хорошей идеей, если бы я провел Рождество со своей семьей в
Ирландии.
- Нет, - сказал я, не понимая, что он пытался сказать мне, что меня больше
не хотят видеть в Гарден Лодж.
Я был непреклонен.
- Я решил, что я в любом случае проведу Рождество в Гарден Лодж, - сказал
я.
Когда я вернулся в Лондон, меня встретил Фиби, который имел важный и
торжественный вид. Он сказал мне:
- Мы больше не спим в Гарден Лодж. Мы все переехали в Мьюз.
Отныне Гарден Лодж был открыт для нас каждый день только по делам
работы и каждый вечер в шесть часов дом закрывался. Никому не разрешалось
ночевать в доме. Сигнализация дома была усилена в десять раз.
Поэтому я приехал домой, чтобы убедиться в том, что у меня больше нет
дома. Вот такие подлые вещи происходили за нашими спинами и это нас очень
удручало! Я рассказал Фиби, какая холодная атмосфера стала после того, как умер
Фредди, и он согласился.
- Я лучше найду гостиницу или сниму квартиру, - сказал я. – С Мьюз у меня
нет ничего общего. Все мои воспоминания о Фредди связаны только с домом.
Далее я узнал, что стало причиной таких изменений. Я как раз был в
Ирландии, когда однажды дом на один день остался без присмотра и без
сигнализации. На самом деле всё было по-другому. В ту сомнительную ночь Джо
спал в доме, а Фиби ночевал в Мьюз. Утром у Джо был запланирован завтрак с
друзьями, и он покинул дом примерно в восемь тридцать утра. Фиби должен был
прийти в течение получаса, так что Джо закрыл дом, но не побеспокоился о том,
чтобы включить сигнализацию. До прибытия Фиби пришла Мэри и обнаружила,
что сигнализация в доме не включена, и сразу позвонила Джиму Бичу насчёт
этого. Тогда Джим сказал Джо и Фиби, что нас троих выгоняют в Мьюз, до тех
пор, пока мы не уедем совсем.
Я был опустошён событиями, которые происходили с нами. Я знаю -
Фредди был бы в ярости. Гарден Лодж, место когда-то такое тёплое и к которому

141
мы когда-то относились с таким вниманием, теперь напоминал Форт-Нокс (Fort
Knox – военная база в США, штат Кентукки, основанная в 1918 г.; в 1935 г. Министерство
Финансов основало здесь хранилище золотого запаса, а во время Второй Мировой войны здесь
хранились такие документы, как Конституция США, Декларация независимости, Библия
Гуттенберга, Геттисбергское послание. – прим. пер.)
Службой безопасности Queen в Гарден Лодж были направлены несколько
крепких парней, чтобы обеспечить круглосуточную охрану владений. Мы знали
всех этих ребят, и они оставались с нами в Мьюз. Они знали Гарден Лодж ещё при
Фредди и не могли понять, что происходит. Один из парней, в частности Шон,
спросил:
- Что, чёрт возьми, всё это значит?
Я не стал рассказывать ему, но намекнул, что это просто проделки одной
персоны и результат её параноидной шизофрении.

В место того, чтобы тихо соблюдать траур, Гарден Лодж вскоре

наполнился чужаками, которые начали сверлить отверстия и долбить
стены для прокладки кабелей для бесчисленного количества камер, чтобы
защитить владения от фанатов Фредди. В доме ещё оставались цветы, хотя никто,
кроме рабочих, не получал от них удовольствие. Фанаты оставляли у ворот много
цветов, продолжая оплачивать свой последний долг Фредди. Мало кто из них
знал, что удивительный мир Фредди по другую сторону стены уже почти исчез.
Я получил очень тёплое письмо от мамы Фредди. Она благодарила меня за
любовь к Фредди и такую хорошую заботу о нём. Это были тёплые слова, и я был
за них очень признателен.

К ак мы предполагали, так и случилось! После того, как мы переехали,

Мэри сама поселилась в Гарден Лодж с Пирсом и их маленьким сыном.
Нам сообщили, что Рождественский обед «Семьи» состоится, как и
планировалось, но он тоже будет перенесён в Мьюз. Мы расценили это как ещё
один удар в живот. Более того, Джо не будет присутствовать. Мэри в
недвусмысленных выражениях сказала Фиби и мне, что он никогда ей не
нравился. Она также заявила, что как только он покинет Гарден Лодж, его нога
никогда больше не ступит сюда снова. Это были неприятные и грубые слова о
человеке, который был так предан и добр к Фредди во все годы его болезни.
Единственная хорошая вещь, которая произошла примерно в то же время,
было приглашение от Элтона Джона, который приглашал нас троих к нему в гости
в его красивый дом в Старом Виндзоре на банкет по случаю Дня Рождественских
Подарков. Мы были несколько обеспокоены и самой вечеринкой, и тем, как туда
добраться, но Элтон предусмотрительно позаботился об этом – нам был выделен
автомобиль.
Я не ожидал Рождество с нетерпением. Я думал так: нет Фредди - нет
Рождества. Я был в таком унынии, что решил даже не ставить ёлку или украшать
дом, но Фиби уговаривал меня сделать это. В конце концов, я нашёл небольшую
ёлку, но когда я нарядил её, она выглядела просто веточкой по сравнению с теми
ёлками, которые мы всегда ставили в Гарден Лодж.
Так как Джо не был приглашен, небольшой Рождественский обед на кухне в
Гарден Лодж готовил Фиби и потом он перенёс его в Мьюз. С огромным трудом
мы пытались изображать весёлье, но мы не чувствовали себя комфортно. Нам
было больно осознавать, что человек, который столько раз устраивал нам
праздник на Рождество, теперь отсутствует. В тот день я чувствовал себя
невыносимо и пусто. Мы обменялись подарками - Фиби, Мэри, Пирс, Ричард и так
далее - но они были не очень приятными. Фредди возненавидел бы всё это. Я
знаю, что он бы захотел, чтобы мы отмечали Рождество в доме. Тем не менее, с
учётом сложившихся обстоятельств мы делали всё возможное, чтобы этот день
142
стал особенным. Дэйв Кларк и Тревор Кларк нанесли короткий визит, чтобы
посмотреть, как мы устроились.

В ечеринка у Элтона Джона в День Рождественских подарков была

приятным и долгожданным перерывом после кошмара Гарден Лодж.
Его домом был сельский особняк, расположенный на нескольких акрах в
замечательной и зелёной сельской местности. Как и подобает безупречному
хозяину, Элтон устроил огромный «шведский стол». Поначалу я нашёл вечеринку
весьма приятной для себя. Но потом — и я не имею в виду неуважение к Элтону - я
начал ловить себя на мысли, что мне тяжело расслабиться. Может быть, там
присутствовало двадцать или тридцать очень хороших людей, но я знал очень
немногих из них. Я никогда не вращался в музыкальном бизнесе. Моим делом
было находиться только на стороне Фредди. Единственное знакомое лицо там был
Тони Кинг, который спросил, как у меня дела. Это была просто дружеская встреча,
повода для жалоб не было, поэтому я просто сказал ему, что «временами
штормит, но в целом – всё прекрасно».
Когда Элтон начал раздавать гостям рождественские подарки, мне стало
очень грустно. Одна за другой начали всплывать в памяти самые счастливые
сцены, которые напомнили мне, как сильно я скучал по Фредди и по его
искренней радости, когда он дарил рождественские подарки. Я незаметно вышел
из дома и стал прогуливаться по территории, пока не наткнулся на двух милых
пони. Я остался с ними, время от времени возвращаясь в дом только для того,
чтобы взять яблоки и покормить их.

Даже среди такого большого количества людей это был мучительно

одинокий день для меня. Я просто не мог ни расслабиться, ни
пообщаться с кем-то. Около восьми часов вечера гости начали расходиться, но мне
не хотелось никуда идти. Проведя некоторое время в такой обстановке и
почувствовав себя хорошо, мысли о возвращении в Мьюз не предвещали мне
ничего хорошего. Но нужно было возвращаться в этот вакуум. Мысли о
возвращении в Мьюз стали мне ненавистны, потому что все мои самые
счастливые воспоминания о Фредди навсегда были связаны с Гарден Лодж.

Менеджер Элтона Джона Джон Рейд ждал меня в своем автомобиле, чтобы
попрощаться со мной.
- Слушай, Джим, - сказал он. - Если тебе что-нибудь будет нужно - дай нам
знать.
Я предположил, что под «нами» он имел в виду себя и Элтона. Это была
добрая мысль, но Фиби, Джо и я никогда не были из числа тех, кто сам себе
создаёт проблемы.
Когда мы вернулись домой, я нашел Мьюз таким негостеприимным, что
отправился в паб. На следующее утро дня я застыл в дверном проёме, так как
перед глазами было окно спальни Фредди. В голове раздалось «Ко-о-е-е» и слезы
опять навернулись на глаза.
Единственными постоянными посетителями Мьюз за всё это время были
кошки. Мико спала со мной каждую ночь, и Ромео нашёл здесь убежище от
происходящего в доме безумия.

Новый Год я встретил в другом месте. Я думаю, что Фредди поступил бы так
же, и я сделал это только ради него. Это была зловещая ночь, бессмысленная и
отчаянная вечеринка у друга одного моего приятеля.

143
 В начале года Мэри предоставила нам троим шанс забрать из Гарден
Лодж любые подарки, которые мы дарили Фредди. Нашей
первоначальной реакцией было инстинктивное и решительное «нет». Это были
вещи, которые мы покупали для Фредди, они были частью его и частью Гарден
Лодж, который он строил почти с нуля. Каждый подарок имел своё собственное
особое место и в наших сердцах, и в доме. Но Мэри вновь вернулась к этой теме
несколько дней спустя, когда мы все были в кухне. Она пояснила, что для того,
чтобы содержать дом в надлежащем состоянии, она будет вынуждена продать
некоторые вещи. И первое, что отправится на продажу, это подарки, которые мы
дарили Фредди, если мы их не заберём.
Мы втроём смотрели друг на друга одними и теми же красноречивыми
взглядами. Мы по-прежнему считали, что наши подарки должны остаться вместе
с другими сокровищами Фредди. Не было никакого намёка на то, что Фредди
оставил Мэри в бедственном положении, поэтому не было и необходимости
продавать вещи. Просто она пыталась от нас избавиться. Мы поняли, что в тот
день она четко давала нам понять это. Она знала, что каждая вещь, которую мы
дарили Фредди, хранит в себе заветные воспоминания о наших прекрасных
временах с ним. Каждый подарок был особенным. Мэри же доказывала нам, что
ни один из них больше не имеет никакого значения.
И как бы мы ни противились тому, что должны забрать подарки, нам в
конечном итоге пришлось признать поражение. Дальнейшая дискуссия была
бессмысленной, и мы не хотели, чтобы наши вещи были выброшены из дома.
Поэтому все мы трезво оценили ситуацию и согласились забрать подарки,
которые мы когда-то дарили с такой теплотой и любовью. К концу дня мы
разобрались с большинством вещей.
Среди мебели, которую я забрал из Гарден Лодж, был диван из «Японской
комнаты», который Фредди подарил мне для нашего дома в Ирландии. Но я
умышленно не стал забирать два столика, которые Фредди просил меня сделать
для спальни. Я чувствовал, что они были особенными и принадлежали этой
особенной комнате.

Я уверен, что у Фредди никогда не было намерений выгонять меня из

того места, которое он всегда просил меня считать нашим домом. Я
также убежден, что он ожидал, что я продолжу заботиться о кошках. Если бы мои
обстоятельства изменились, и я должен бы был покинуть Гарден Лодж, он бы
продумал, как бы я поступил с некоторыми кошками. Я спросил Мэри, могу ли я
забрать с собой Мико. Ответ был кратким и точным.
«Нет!»
Формально Джо тоже имел право на Голиафа и Далилу и он рассказывал
мне, что очень привязался к ним. Но в отношении кошек мы оба были
решительно поставлены на место.
«Никто из них не покинет Гарден Лодж!»
Потом мне было сказано, что, может быть, когда-нибудь мне разрешат
забрать Голиафа, но только в том случае, если Голиаф не поладит с сыном Мэри,
когда она переедет в дом. У Голиафа была неприязнь к детям, поэтому был шанс,
что не уживётся с новыми жильцами. Но я больше никогда об этом не слышал.

6 Февраля Фредди был посмертно удостоен награды «Brit Awards» от

Британской фонографической промышленности. Джо, Фиби и я не были
приглашены. В структуре Queen нас, понятное дело, не считали достаточно
близкими к Фредди, чтобы просить нас присутствовать там. Это было жестоко с их
стороны – мне пришлось наблюдать церемонию по телевизору.

144
 В тот день я был в Гарден Лодж на кухне с Мэри. По-прежнему меня
интересовало, что она будет говорить потом, когда её начнёт мучить совесть.
- Джим, - сказала она, - я подумала. Возможно, я разрешу тебе остаться в
Гарден Лодж до тех пор, пока ты не найдёшь себе жильё и работу.
- Мэри, - сказал я очень вежливо, - большое тебе спасибо. Но я думаю, тебе
нужно сначала согласовать этот вопрос с Джимом Бичем.
Больше в тот день мы об этом не говорили.
На следующий день Мэри вернулась к этому вопросу.
- Всё остаётся так, как было, - сказала она, и этот вопрос был закрыт.

О тношения между мной и Мэри оставались напряженными. У меня в

доме осталась коллекция фотографий, и я мог бы заранее забрать
любые из них, чтобы они напоминали мне о моей жизни с Фредди, но я просто не
захотел помочь себе. Когда однажды Мэри и я зашли в спальню Фредди, я спросил
её, могу ли я взять фотографии Фредди в рамках, которые он поставил для меня
на моей стороне того, что было раньше нашей кроватью. Мэри не ответила.
На следующее утро на кухне в присутствии Джо и Терри я снова спросил её,
позволит ли она мне взять фотографии на моей стороне кровати. Её ответ напугал
меня.
Она стала метаться по кухне и отрицать, что я когда-либо спрашивал её про
фотографии. Она говорила, что не согласна со мной, и что Терри тоже не согласен
— хотя его там даже не было. Она стала уговаривать его, чтобы он ни с чем не
соглашался.
- Нет, - сказал я. - Терри не согласится с тобой, Мэри.
Она продолжала упорствовать, не удосужившись ни спросить, ни
выслушать меня. Всякий раз, когда в её голову что-то вступало, она была похожа
на собаку, схватившую кость. Каждый раз её бросало в приступ гнева и
раздражения, и она становилась совершенно эгоистичной и себялюбивой.
Поэтому, как ни грустно мне об этом говорить, но, в конце концов, я вышел из
себя.
- Мэри! Я потерял свой дом! Свою жизнь! Своего друга и любовника! -
говорил я.
Я разбушевался, выплеснув свой гнев в саду. Терри и Джо застыли в дверях,
поняв, что я достаточно злой и могу ударить её. За все годы, что они знали меня,
они впервые видели, чтобы я был в такой ярости.
Я смог успокоиться только в саду и через десять минут я вернулся в кухню.
Я подошел к Мэри и обнял её.
- Прости мне эту вспышку, - сказал я, но ответа от неё я не дождался. Это
был последний раз, когда я общался с ней до своего переезда.

КОНЕЦ ОДИННАДЦАТОЙ ЧАСТИ

145
 ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

ЖИВУЩИЙ САМ ПО СЕБЕ

Н есмотря на то, что на горизонте продолжало маячить 1 марта 1992 года,

- срок, когда нужно было покинуть Мьюз, - у меня до сих пор не было
вариантов, куда съехать. К счастью, в последнюю минуту один друг помог мне,
предложив на какое-то время комнату в своей небольшой квартире в «Shepherd's
Bush».
Вскоре до нас дошла информация о том, что Мэри уже договорилась с кем-
то, кто поселится в Гарден Лодж, как только мы съедем оттуда. Ей нужен был кто-
то, кто присматривал бы за домом до тех пор, пока она не соберётся туда
окончательно переехать. Её новый домоправитель должен был вселиться в тот
самый день, когда мы покинем владения. Этот таинственный незнакомец должен
был стать первым человеком, которому суждено было войти в мир Фредди с
момента нашего изгнания из дома в декабре.
Нас заверили в том, что этот «непосвящённый», из вежливости к нам,
приедет не слишком рано. Каждому из нас было дано достаточно времени на
размышления и на прощание со своими воспоминаниями о Фредди. Но до сих пор
каждый квадратный дюйм в каждой комнате сквозил воспоминаниями о Фредди.
Было очень трудно собраться и сказать: «Прощай, Гарден Лодж Фредди».

Я совершил две или три поездки в Айлворт в Мидлсексе, где встречался

со своими старыми приятелями. В одной из этих поездок я пребывал в
таком унынии, что чуть не попал в аварию на автомагистрали. Я не мог даже
слушать альбом «Mr. Bad Guy». Я просто рыдал в полной тоске.
Дни медленно тянулись, и становилось всё более очевидным, что Мэри в
ближайшее время не намерена попрощаться с нами по-хорошему. Это был
большой позор для неё. В прошедшие выходные нам не была выплачена
заработная плата за последний месяц - это был первый и единственный раз,
когда она не была доставлена лично Мэри. Вместо неё нам было выплачено
непредусмотренное пособие, в моём случае - эквивалент заработной платы за
четыре недели. И как только мы сдали свои ключи от Гарден Лодж, не прошло и
нескольких часов, как все замки сразу же поменяли. Таков был печальный конец
стольких счастливых лет нашей жизни.

П оследнее воскресное утро в Гарден Лодж началось со звонка в дверь в

7:30 утра, который, вопреки обещаниям, возвестил о прибытии нового
домоправителя пылкой Мэри. Он уже стоял на пороге с чемоданом в руке и готов
был вступить в свой новый дом. Нас лишили даже обещанного права достойно
провести наше последнее утро.
Фиби ушёл первым, примерно в девять часов. Прощание с ним не было
слёзным. Время для слез как пришло, так и ушло. Тем не менее, расставаясь, мы
знали, что мы всегда будем на связи. Мы с Джо обнялись, и он тоже ушёл. На этот
раз, когда я прощался с Джо, слёз не удалось избежать. Он улетал сразу в Америку.
Я помог ему собрать вещи, а когда пришло время уходить, мы долго с ним
обнимались на пороге Мьюз.
Я решил, что уйду не раньше двух часов дня. Помимо чужеродного
домоправителя и Шона, сотрудника службы безопасности, который дежурил в тот
день, я в последний раз вышел на работу. Я прошёл по Гарден Лодж и с тоской
оглядел сад и дом.
- Джим, а что будет с твоей мебелью из спальни? – спросил Шон.
- Ты знаешь, - ответил я, - пока мне некуда её вывезти.

146
 К моему большому сожалению, пришлось оставить всё это там: стол от
«Biedermeier», который Фредди спроектировал для меня, изголовья от
«Biedermeier» с декоративными бронзовыми украшениями, комоды…
Медленным взглядом я обвёл дом и вышел через парадную дверь, потом
постоял под окном спальни Фредди, представив в последний раз его «Ко-о-е-е». Я
направился в Мьюз и собрал последние из своих вещей. Затем я подошёл к двери
и в самый последний, долгий и мучительный раз посмотрел на окно его спальни и
вышел.

Ш естого марта был день рождения Мэри, поэтому я отправил в Гарден

Лодж цветы. Меня постоянно беспокоило, чтобы между нами больше
не возникала вражда – я надеялся, что между нами сохранится хотя бы какое-то
подобие многолетней дружбы. Я всегда обещал Фредди, что сделаю всё для Мэри
— всегда, и для меня не имело значения – остался я в Гарден Лодж или нет.
Требовалось какое-то время, чтобы свыкнуться с мыслью, что теперь я
отстранён от того немногого, что осталось от жизни Фредди. Несколько ночей я не
мог смириться с этим. У меня была жуткая депрессия, я чувствовал себя
брошенным и страдал от резкого упадка сил и здоровья. Это были мрачные
недели и месяцы. Несколько раз поздно ночью я приходил к стенам Гарден Лодж,
и, когда вокруг никого не было, тихо звал Мико и других кошек. К моей большой
радости, одна, а иногда и сразу две кошки, перебирались через стену, услышав
мой голос. Я играл с ними, ласкал и обнимал их, часто изливая перед ними свою
душу и свои слёзы. Общаясь с кошками, я переносился немного ближе к Фредди.
И в эти минуты мир менялся.
На протяжении марта, апреля и мая я привык совершать этот ритуал
примерно четыре раза в неделю. Я не мог просто куда-то пойти, кроме как
навестить таких добрых существ как кошек, с которыми я освежал свои
воспоминания о Фредди. Я посещал их регулярно вплоть до первой годовщины
смерти Фредди в ноябре 1992 года. Но после неё кошки почему-то перестали
приходить, когда я звал их. Я никогда их больше не видел.

Н аличные деньги, которые обещал нам выплатить Джим Бич, в конце

концов, появились и должны были быть взяты из денег, которые мы, в
конце концов, унаследовали. Мы надеялись на обещанные каждому 50.000
фунтов, но нам дали только по 20.000 фунтов.

В Пасхальный понедельник, 20 апреля 1992 года, миру устроили

впечатляющую коллективную встряску, проведя на стадионе «Уэмбли»
разрекламированный концерт памяти Фредди. Я заказывал свой билет через офис
Queen и, как и все остальные, не пожалел денег на это мероприятие. Все доходы
пошли на помощь в решении вопросов СПИДа и повышение осведомлённости
общества о болезни.
Джо и Фиби тоже были там, и мы все имели специальный пропуск, с
которым в антракте прошли за кулисы и встретились с Брайаном, Роджером и
Джоном. После кремации я видел их впервые, и они были очень гостеприимны и
дружелюбны.
Когда я стоял среди толпы в 72.000 человек во второй половине концерта, у
меня были смешанные чувства по поводу концерта. Мне было приятно, что всё это
было организовано в память о Фредди, но я не был до конца уверен в
правильности и достоверности самого события. Хотя я совершенно точно знал,
что Фредди бы одобрил его, я не был уверен в отношении к Фредди некоторых из
выступавших в тот день. Подавляющее число выступлений никак не было связано
с Фредди. Я думал, что мы увидим выступление тех исполнителей, которые были

147
близкими друзьями в его работе. Ну и где же Монтсеррат Кабалье? Где тогда
Клифф Ричард? Где был Питер Стрэйкер? Или музыканты, которых Фредди
любил и уважал? Где была Арета Франклин? Где была Дионн Уорвик? Где была
Натали Коул? Думаю, что их даже не приглашали!

Т ем летом я получил оставшуюся часть своего наследства от Фредди.

Джо, Фиби и я не были проинформированы о том, когда и кем была
подтверждена подлинность завещания, когда оно было удовлетворено. Нам не
были представлены никакие документы по завещанию. Обо всём, что касалось
наследства, мы узнавали только из прессы.
Часть денег я потратил на покупку скромного трёхкомнатного мансардного
дома в Стэмфорд Брук и на его капитальный ремонт. Наконец-то у меня опять
был постоянный дом в Лондоне, где я мог хранить свои сокровища и трофеи,
связанные с Фредди! Все свои усилия я направил на благоустройство сада и даже
построил небольшой бассейн для десятка молодых кои.
Я никогда не забуду ни одной из кошек Гарден Лодж, но так как они не
могли жить со мной, вместо них я завёл себе двух новых кошачьих друзей из
породы «британских голубых», которых назвал Зиг и Заг.

Ко мне часто приезжали члены моей семьи, а также многие их моих друзей
– это всегда были волнующие и сердечные события. Летом 1992 года я
отправился с одним другом в Италию – страну, в которой мы с Фредди никогда не
были. Конечно, не было в моём распоряжении ни лимузина с водителем, ни
безотказной и круглосуточной прислуги. Но я нашел, что одной из простых
радостей путешествия является то, что фактически везде, где мы ходили,
приходилось таскать за собой чемодан.

В ернувшись в Лондон, я занялся покраской наружной стороны окон

оранжереи, при этом весь день я работал под музыку, включив на
полную громкость альбом Фредди «Barcelona». Мой сосед попросил меня сделать
музыку тише, но затем пришла соседка из другого дома и спросила, не проходит
ли у меня вечеринка. Я объяснил, что никакая вечеринка у меня не проходит.
- А что за музыка у вас играла? – спросила она, - Я сидела в саду и слушала
её, и она мне очень понравилась.
Затем мужчина, который работал в маленьком цеху в глубине своего сада,
однажды увидел меня и оказался ещё более конкретным.
- Я слышал, что у вас звучала музыка Фредди Меркьюри! - сказал он и
признался, что является его поклонником.
С тех пор как умер Фредди, я всегда испытывал чувство гордости, когда кто-
то рассказывал мне, какое он получает удовольствие от его музыки. И я всегда
думал про себя: «Это мой мужчина».

В есной 1992 года меня пригласили на ежегодный съезд армии преданных

поклонников Queen. Это был мой первый визит на это мероприятие, и
было очень приятно находиться среди людей, которые, подобно мне, просто
хотели вместе тихо вспоминать и прославлять Фредди как величайшего певца всех
времён, а не шумно кричать об этом со всех углов. Фаны устроили
благотворительный аукцион памятных вещей и сувениров, связанных с Queen и
одним из лотов был красивый, очень реалистичный портрет Фредди в масле,
написанный одним фаном. Джо однажды заказывал портрет Фредди, но увёз его
с собой. Я влюбился в эту картину и купил её. Я привёз её домой, уже придумав
для неё место.

148
 Джо теперь часто приезжал из Америки в Великобританию на лечение
своего СПИДа. Он всегда мне обещал, что навестит меня в моём новом доме, но
каждый раз, прилетая в Великобританию, он не мог найти на это время.

5 Сентября 1992 года, в день рождения Фредди, я погрузил в машину

портрет, который купил на съезде фан-клуба, взял два десятка красных роз для
моего дорогого человека и поехал в Гарден Лодж. Я приехал без предварительного
уведомления и довольно рано, и позвонил в дверь. Мэри ответила и нажала
кнопку, чтобы открыть ворота. Когда я вошёл в дом, она вышла из кухни и
направилась ко мне. На мгновение я действительно подумал, что она собирается
обнять меня. Печально, но она остановилась в четырёх футах от меня и её
отношение изменилось. Я рассказал ей, что на съезде фанов я купил портрет
Фредди и хотел бы оставить его в Гарден Лодж, чтобы он висел в доме в любом
месте, которое она сама выберет.
- Я купил его сюда, - сказал я.
Прошло несколько безмолвных минут и она только пробурчала:
- Буду иметь в виду.

Я приехал в Гарден Лодж два месяца спустя - 24 ноября, по случаю

первой годовщины смерти Фредди. Я позвонил в дверь, и Мэри
впустила меня. В руках у меня был букет из разных прекрасных цветов, как любил
Фредди, с большим количеством каждого сорта цветов. Я зашёл в кухню, мы
поговорили всего несколько секунд. Когда я уже собрался уходить, вдруг
появилась малышка Мико. Она вошла в кухню и несколько минут мурлыкала
около меня. Я улыбался ей, но понимал, что настало время уходить.

О днажды я находился в Чисуик-Хай-Роуд и, проходя с друзьями мимо

ресторана под названием «Tootsie's», я вдруг заметил, что кто-то
подпрыгивает и размахивает руками как сумасшедший. Это был Джо. Я даже не
знал, что он опять приехал. Сначала я не узнал его – так сильно он похудел. Его
состояние явно ухудшилось. Мы договорились встретиться на следующий день. За
чашкой кофе мы обсуждали все наши новости. Он много улыбался, но мне
показалось, что в тот день его лечение прошло не совсем успешно. Он был
раздражительным и каким-то вялым.
В тот день мы говорили обо всём и воспоминания о Фредди переполняли
нас. Потом он приезжал ко мне домой в гости и пробыл у меня около четырёх
часов. Он рассказал мне, что планирует открыть небольшой бизнес, возможно, это
будет мотель – с чистыми постелями и завтраком - и сейчас он был увлечён этой
идеей. Он также рассказал, что планирует путешествие в Японию и спросил, не
хотел бы я присоединиться к нему. Я сказал, что нет. Я чувствовал, что это было
одно из тех мест, которые оставили слишком много воспоминаний о Фредди для
того, чтобы так скоро к ним возвращаться. Я напомнил Джо, что ему пора
возвращаться, и, обнявшись, мы попрощались.

Примерно через десять дней мне неожиданно позвонил Фиби. В то утро

скончался один мой старый друг, и я рассказал ему об этом и о том, что чувствую
себя довольно подавленным.
- Тогда тебе лучше собраться с духом, - сказал он мягко, - Джо скончался
сегодня утром…
Я был сломлен, полностью разрушен. Я просто не хотел в это верить. Шок
от смерти Фредди не подготовил меня каким-либо образом к страданиям из-за
Джо.

149
 После ноября 1991 года мы втроём очень сблизились друг с другом. Мы
узнали о таких подробностях нашей личной жизни, о которых мы не подозревали,
пока Фредди был жив. С того момента, как нас переселили в Мьюз, мы оказались
связанными между собой узами близкой дружбы. Мы внезапно полностью
признали друг друга, смирившись как с нашими хорошими привычками, так и с
плохими. Я рад по-прежнему общаться с Фиби, и я убеждён, что и он по-
прежнему думает также.

Я приезжал в Гарден Лодж со своими безумными букетами для Фредди в

сентябре и ноябре 1993 года. И каждый раз Мэри впускала меня всего
на несколько минут. Было бы очень мило с её стороны, если бы она хотя бы раз
сама предложила мне пройти в сад Фредди и посмотреть, во что он превратился,
но мне всегда казалось, что просить её об этом было бы неправильно.
После второй годовщины смерти Фредди я ничего не слышал от Мэри. Я
разговаривал с ней по телефону, но не получил и письма от неё. Я пытаюсь
примириться с прошлыми обидами, ведь «кто прошлое помянет, тому глаз вон» и
даже когда я путешествовал по Италии, я отправлял ей открытку. Она говорила
мне, что ей приятно было получить её от меня.

Но в голове Мэри, по-видимому, завелись некоторые странные идеи о

последних днях Фредди. Однажды она вдруг сказала мне, что задолго до своей
смерти Фредди полностью потерял зрение, но я думаю, что она не права. Однажды
мы с Мэри были в спальне Фредди, и я включил телевизор. И вдруг Мэри сказала,
что Фредди не выносил даже мысли о телевидении, и для меня это была новость.
Мы с ним вместе смотрели телевизор по вечерам, когда Мэри была в это время у
себя дома, и он ни разу не просил, чтобы я выключил его. Нет! Если Фредди и
ослеп, то это могло случиться только в то страшное воскресенье, двадцать
четвёртого ноября.
Мэри также утверждает, что в прессе было очень много написано о том, что
он очень страдал от болей. Меня возмущают эти её высказывания! Я не помню,
чтобы Фредди когда-либо жаловался на ухудшение своего состояния. Никогда
такого не было! И меня удивляет, что, если он и жаловался на боль, то он по
секрету сообщил об этом только Мэри. В конце концов, именно Джо и Фиби
являются теми, кто давал ему лекарства. Я рассматриваю замечания Мэри как
проявление неуважения к докторам, которые так заботливо ухаживали за Фредди
до самого конца.

Н екоторые из моих вещей до сих пор остаются в Гарден Лодж. Я начисто

забыл о чемодане бесценных вещей, включая листок с текстом
«Bohemian Rhapsody», который Фредди достал для меня из хранилища за год до
своей смерти. Чемодан, вероятно, по-прежнему находится в мастерской, где я его
и спрятал. А если - нет, то я надеюсь, что стихи не были выброшены по ошибке.
Иначе, это было бы трагедией.
Несмотря на то, что я, может быть, больше не завладею оригинальным
текстом песни «Bohemian Rhapsody», у меня есть оригинальный текст песни «How
Can I Go On», написанный рукой Фредди. У меня был маленький старый чемодан,
набитый всякими мелочами и безделушками, и я думаю, что Фредди однажды
свалил всё это туда специально для меня. На альбоме «Barcelona» песня «How
Can I Go On» следует за песней «Guide Me Home», и я всегда буду слушать их
вместе - снова и снова.

150
 Г азеты постоянно повторяют старое изречение Фредди о том, что если у
человека есть «звёздный кумир», то этот человек влюблён в него лишь
за его «звёздный статус». Я могу честно сказать, что ко мне это не относится.
Даже если бы Фредди был дворником, я бы всё равно заботился о нём. Его
положение «звезды» было только частью его работы, и я был влюблён в «звезду»
Фредди Меркьюри не больше, чем он любил меня за мою профессию
парикмахера.

М есто последней обители праха Фредди сегодня стало чем-то вроде

головоломки, но я почти уверен, что знаю, где это место. Может быть,
за два или три месяца до своей смерти Фредди сидел в тени навеса «остановки
автобуса номер 27» с Мэри и со мной, как раз после того, как мы покормили рыб.
Он повернулся к нам и сказал:
- Я хочу, чтобы вы оба пообещали мне, что похороните мой прах там, под
плакучим вишнёвым деревом. Так я смогу за всеми вами наблюдать!
Так что место последнего приюта Фредди должно быть в Гарден Лодж где-
то у подножия плакучей вишни в виде малозаметной точки.
Прах долго не забирали из похоронной конторы, и он хранился там до
лучших времён. Одна из баек утверждает, что его прах забрали родители и
поставили его дома на камин, но я не верил в это никогда, ни одной секунды. Я
уверен, что Фредди покоится под сенью вишнёвого дерева, но, наверное, этот факт
никто и никогда не подтвердит, иначе невозможно будет отговорить фанатов от
незваных визитов в Гарден Лодж.

К роме того, что Фиби организовал все мероприятия по кремации на

кладбище Северного Лондона, сейчас он также занимается вопросами
по открытию там памятника Фредди. Фиби подобрал совершенно потрясающий
участок и его стоимость составляет около 25.000 фунтов. Первоначально все
поддержали эту идею, но когда пришло время платить деньги, все сочли, что
25.000 фунтов - это слишком дорого и сохранение в резерве этого места прервали
без промедлений. Разгневался ли я тогда? Да. Сейчас я могу сказать только одно -
если бы Мемориал был построен, как мы все надеялись, он дал бы возможность
поклонникам проявлять своё уважение к Фредди в надлежащем и специально
выделенном для этого месте.

С егодня у меня получается ладить с жизнью и чёрные периоды

происходят намного реже. Чтобы помнить Фредди и нашу с ним жизнь,
я слушаю его музыку. Наилюбимейшими для меня являются два его сольных
альбома – «Mr. Bad Guy» и «Barcelona». Песня Queen в исполнении Фредди, от
которой я всегда теряю голову, это маленькая любовная песня «These Are the Days
of Our Lives» с альбома «Innuendo». Поскольку эта песня была записана на
оборотной стороне пластинки с песней «Bohemian Rhapsody», повторно
выпущенной вне очереди, она может считаться последней песней группы Queen.
Последние несколько строк "These Are the Days of Our Lives " производят на
меня непередаваемое впечатление благодаря своей выразительной связке слов и
звуков. «В те дни нашей жизни так мало было плохого. Сейчас те дни уже в
прошлом и главная истина состоит в том, что когда я смотрю, я убеждаюсь, что я
всё ещё люблю тебя».

Фредди был величайшей любовью моей жизни. Я знаю, что больше никогда
и никого я не полюблю также. И хотя он умело использовал любовь в собственных
целях, он никогда не пытался изменить меня. А я никогда не пытался изменить
его. Я бы полюбил Фредди независимо от того, кем он был и чем занимался, за его

151
замечательную и неповторимую индивидуальность. Однажды я спросил его,
почему из всех людей мира, с которыми он мог бы быть, он выбрал именно меня.
Он посмотрел на меня и его большие карие глаза широко открылись. Он
сказал:
- Ты боролся за меня, и ты завоевал меня!

Е сли бы я мог начать всё сначала, то я бы кое-что изменил. Мы с Фредди

никогда не обсуждали СПИД, ВИЧ и всё, что связано с этой ужасной
болезнью. Если ко мне относятся с уважением, то и я буду относиться с уважением
к этому человеку, но мы никогда не вторгались в ту область, которая касалась
событий, происходивших в наших спальнях до нашего знакомства. Мы считали
это чем-то бессмысленным. Сегодня каждый человек должен знать, что эта
болезнь передаётся половым путем. Мы же с Фредди никогда не задумывались
даже о том, чтобы использовать презервативы. И это была ужасная ошибка.

Оглядываясь назад, я думаю, что раньше мне следовало бы серьёзно

задуматься о том, что Фредди с гораздо большей вероятностью, чем я, мог быть
переносчиком ВИЧ. Несмотря на то, что у него было множество других партнёров,
это никогда не портило наши отношения. Я никогда не переживал за это. Я
встретил Фредди, и мы стали любовниками на семь последних лет его жизни. Всё,
что меня беспокоило, так это то, что наша совместная жизнь начиналась с разных
мелких ссор и разногласий. Люди могут сказать: «Ты - дурак!», и я не буду с ними
спорить. Если бы можно было всё начать сначала, то я бы делал то же самое снова
и снова - но, на этот раз, я бы использовал презервативы.

Я бы всё отдал, чтобы снова провести свою жизнь с Фредди. Если бы так
случилось, то я бы взял на себя более активную роль в руководстве его образом
жизни — и ходом болезни. Когда я предпочёл отказаться от участия в лечении
Фредди, я думал, что так будет лучше, и, возможно, во многих отношениях так и
было. Но если бы нам с Фредди повезло прожить наши жизни снова, то я бы
принимал гораздо более активное участие и везде бы совал свой нос, чтобы быть в
курсе всех событий.

Н аконец, я бы не позволил другим людям вытирать об меня ноги так,

как они это сделали. Всё то время, в течение которого у меня с Фредди
была нежная дружба, меня окружали определённые люди, которые отвергали
меня как "просто садовника". И те же самые люди всегда представляли меня
друзьям Фредди как его садовника. Фредди никогда не поступал со мной так
жестоко. Я испытываю огромную симпатию и уважение к скромности Джона
Дикона, который заявлял: «Я всего лишь бас-гитарист».

Однажды в Мьюз Джо подошёл ко мне и сказал:

- Джим, я хочу извиниться.
- За что? – сказал я.
- За то, что я всегда видел в тебе просто садовника, - сказал он, - Мы никогда
не воспринимали тебя как любовника Фредди.
Потребовалось пройти большой путь, чтобы заставить себя смириться с той
жестокостью, с которой пришлось столкнуться в эти годы.

Я не очень религиозный человек, но я рассчитываю однажды

воссоединиться с Фредди, правда, я не представляю, как это можно
сделать. Однажды мы беседовали с Джо и затронули тему смерти.

152
 - Ты не волнуйся, - сказал он. - Если я умру раньше тебя, я расскажу ему обо
всём, что здесь происходит.
- В этом нет необходимости, - сказал я с улыбкой. - Он знает.

КОНЕЦ

153