Экстравертная Установка

(перевод:kovokafka)

Когда сознательная ориентация человека определяется объективной

реальностью, фактами, данными из внешнего мира, мы можем
говорить об экстравертной установке. Когда это становится
привычным, мы имеем дело с экстравертным типом. Юнг пишет:
«Экстраверсия характеризуется интересом к внешнему объекту,
отзывчивостью и готовностью принимать внешние события, желание
влиять на события и быть под их влиянием, потребность участвовать в
чем то и смериться с этим, способность переносить суету и шум любого
рода и действительно находить их приятными, постоянное внимание к
окружающему миру, развитие новых знакомств и друзей, не слишком
тщательно отобранных, и, наконец, придается большое значение
фигуре, которую человек формирует, из чего следует сильная
склонность выставлять себя напоказ. Соответственно, жизненная
философия экстраверта и его этика, как правило, носят в высшей
степени коллективный характер с сильной долей альтруизма, а его
совесть в значительной степени зависит от общественного мнения.
…Его религиозные убеждения определяются, так сказать,
большинством голосов.»
В целом, экстраверт доверяет тому, что получает от внешнего мира,
и точно так же не склонен подчиняться личным мотивам во время
критического анализа.
Фактический субъект [экстравертный человек], насколько это
возможно, окутан мраком. Он скрывает это от самого себя под
покровом бессознательного… У него нет секретов, которыми он давно
не делился с другими. Если с ним все же случится что-то неприличное,
он предпочитает забыть об этом. Он избегается все, что может
запятнать парад оптимизма и позитивизма. Все, что он думает,
намеревается и делает, отображается с убежденностью и теплотой.
Согласно Юнгу, психическая жизнь этого типа протекает вовне, строго
в соответствии с окружающей средой:
 «Он живет в других и через них; от любого общения с самим собой у
него мурашки по коже. Там таятся опасности, которые лучше заглушить
шумом. Если у него когда-нибудь возникнет «комплекс», он находит
убежище в социальном водовороте и позволяет несколько раз в день
уверять себя, что все в порядке.»
Хотя эти комментарии кажутся довольно резкими и нелестными, Юнг
заканчивает свое описание экстравертного типа квалифицированной
оценкой: «При условии, что он не слишком занят, не слишком
настойчив и не слишком поверхностен, он может быть явно полезным
членом сообщества».
Юнг считал, что дифференциация типов начинается очень рано,
настолько рано, что в некоторых случаях о ней следует говорить как о
врожденной:
«Самым ранним признаком экстраверсии у ребенка является его
быстрая адаптация к окружающей среде и необычайно внимание,
которое он уделяет предметам и особенно тому воздействию, которое
он на них оказывает. Страх перед предметами минимален; он уверенно
живет и передвигается среди них … и поэтому может свободно играть
с ними и учиться через них. Он любит подвергать себя риску. Все
неизвестное для него заманчиво.»
Хотя объективные данные неизбежно влияют на каждого, мысли,
решения и модели поведения экстраверта полностью определяются
объективными условиями, а не просто влияют на него как
субъективные взгляды.
Экстраверт, естественно, имеет личные взгляды, но они подчинены
таким условиям, какими они были открыты во внешнем мире.
Внутренняя жизнь всегда занимает второе место по сравнению с
внешней потребностью. Все сознание человека ориентировано вовне,
потому что именно оттуда исходят существенные и решающие
факторы. Интерес и внимание сосредоточены на объективных
событиях, на вещах и на других людях, обычно находящихся в
ближайшем окружении. Юнг приводит несколько примеров такого
типа:
 Святой Августин: «Я бы не поверил Евангелию, если бы авторитет
Католической церкви не принуждал к этому». Послушная дочь: «Я не
могла позволить себе думать о чем-либо, что было бы неприятно
моему отцу». Один человек находит произведение современной
музыки красивым, потому что все остальные делают вид, что оно
красиво. Другой женится, чтобы угодить своим родителям, но в
значительной степени вопреки своим собственным интересам. Есть
люди, которые умудряются выставлять себя на посмешище, чтобы
позабавить других. . . . Есть немало людей, которые во всем, что они
делают или не делают, имеют только один мотив: что о них подумают
другие?
Преобладающие моральные нормы диктуют личную точку зрения
экстраверта. Если нравы меняются, экстраверт приспосабливает свои
взгляды и модели поведения к ним. Его способность и склонность
приспосабливаться, подстраиваться к существующим внешним
условиям – это одновременно и его сила, и его ограничение. Его
склонность настолько направлена вовне, что в целом он не будет
обращать особого внимания даже на свое собственное тело — пока оно
не сломается. Само тело недостаточно объективно или «вовне», чтобы
заслуживать внимания, поэтому удовлетворение элементарных
потребностей, необходимых для физического благополучия, легко
упускается из виду.
Страдает не только тело, но и психика. Первое проявляется в
физических симптомах, которые даже экстраверт не может
игнорировать, второе – в отклоняющихся настроениях и моделях
поведения, которые могут быть очевидны только для других.
Экстраверсия является очевидным преимуществом в социальных
ситуациях и в реагировании на внешние требования. Но слишком
экстравертная установка может неосознанно принести субъекта в
жертву тому, что он считает за объективные требования — например,
потребности других или многочисленные требования расширяющегося
бизнеса.
 «В этом и заключается опасность экстраверта», - отмечает Юнг - «Он
втягивается в объекты и полностью растворяется в них. Возникающие в
результате функциональные расстройства, нервные или физические,
имеют компенсаторное значение, поскольку они вынуждают его к
непроизвольному самоограничению».
Форма невроза, которая, скорее всего, поразит экстраверта, - это
Истерия. Обычно она проявляется в выраженной идентификации с
людьми из ближайшего окружения и приспособлении к внешним
условиям, что равносильно подражанию.
Истерики пойдут на многое, чтобы быть интересными другим людям
и производить хорошее впечатление. Они заметно поддаются
внушению, чрезмерно подвержены влиянию других и экспансивны до
такой степени, что фантастически искажают правду.
Истерический невроз начинается как преувеличение всех обычных
характеристик экстраверсии, а затем усложняется компенсаторными
реакциями бессознательного. Эти последние противодействуют
преувеличенной экстраверсии с помощью симптомов, которые
заставляют индивида становиться интровертом. Это, в свою очередь,
усиливает неполноценную интроверсию экстраверта и вызывает
другой набор симптомов, наиболее типичными из которых являются
болезненная фантазийная активность и страх одиночества.
Тенденция экстраверта – жертвовать внутренней реальностью ради
внешних обстоятельств. Это не является проблемой, пока экстраверсия
не слишком экстремальна. Но в той мере, в какой возникает
необходимость компенсировать склонность к односторонности,
возникает бессознательное преувеличение субъективного фактора, а
именно, заметная эгоцентрическая тенденция в бессознательном.
Все те потребности или желания, которые сдерживаются или
подавляются сознательной установкой, входят, так сказать, через
заднюю дверь в форме примитивных и инфантильных мыслей и
эмоций, которые сосредоточены на себе.
Эффективная адаптация экстраверта к объективной реальности
предотвращает попадание маломощных субъективных импульсов в
сознание. Однако подавленные импульсы при этом не теряют своей
энергии; только поскольку они бессознательны, они будут проявляться
примитивными и архаичными способами. По мере того, как все больше
и больше субъективных потребностей подавляются или игнорируются,
накопление бессознательной энергии подрывает сознательную
установку.
Опасность здесь заключается в том, что экстраверт, так привычно —
и, по—видимому, бескорыстно - настроенный на внешний мир и
потребности других людей, на самом деле может стать совершенно
безразличным. Юнг пишет:
«Чем полнее сознательная установка экстраверсии, тем более
инфантильной и архаичной будет бессознательная установка. Эгоизм,
характеризующий бессознательное отношение экстраверта, выходит
далеко за рамки простого детского эгоизма; он граничит с
безжалостностью и жестокостью.»
Всякий раз, когда бессознательное становится сверхактивным, оно
проявляется в симптоматической форме. Эгоизм, инфантилизм и
примитивизм, обычно являющиеся здоровой компенсацией и
относительно безвредны, в крайних случаях подталкивают сознание к
абсурдному преувеличению, направленному на дальнейшее
подавление бессознательного.
Возможный взрыв может принять объективную форму, поскольку
внешняя деятельность человека становится затрудненной или
окрашенной субъективными соображениями.
Юнг рассказывает о полиграфисте, который прокладывал себе путь до
тех пор, пока после многих лет борьбы не стал владельцем
процветающего бизнеса. По мере того как он расширялся, он все
крепче держался за него. В конце концов бизнес поглотил все
остальные его интересы. Затем, в качестве бессознательной
компенсации за его односторонность, ожили детские воспоминания о
его большом увлечении живописью и рисованием. Но вместо того,
чтобы возобновить эту деятельность как хобби, которое прекрасно
дополняло бы его деловые интересы, он включил ее в свой бизнес,
художественно украсив свои продукты. Поскольку его вкусы были
примитивными и инфантильными, его бизнес пришел в упадок.
 Результат вместо этого может иметь субъективный характер —
нервный срыв. Вероятно, это произойдет, когда влияние
бессознательного окончательно парализует сознательные действия:
Требования бессознательного затем властно навязываются сознанию
и приводят к катастрофическому расколу, который проявляется одним
из двух способов: либо субъект больше не знает, чего он действительно
хочет, и ничто его не интересует, либо он хочет слишком многого сразу
и имеет слишком много интересов, но в невозможных вещах.
Подавление инфантильных и примитивных потребностей по
культурным причинам легко приводит к неврозу или злоупотреблению
наркотиками, такими как алкоголь, морфий, кокаин и т.д. В более
экстремальных случаях раскол заканчивается самоубийством.
В общем, компенсирующая установка бессознательного работает для
поддержания психического равновесия. Следовательно, даже человек,
который обычно экстравертен, иногда будет действовать
интровертным образом. Однако до тех пор, пока преобладает
экстравертная установка, наиболее развитая функция будет
проявляться экстравертным образом, в то время как низшие функции
будут более или менее интровертными.
Высшая функция всегда является выражением сознательной
личности, ее целей, воли и общей деятельности, в то время как менее
дифференцированные функции попадают в категорию вещей, которые
просто «случаются» с человеком.
Хорошим примером этого является экстравертный чувствующий тип,
который обычно поддерживает тесные отношения с другими людьми,
но иногда высказывает свое мнение или делает замечания, которые
заметно бестактны. Он может выразить соболезнования на свадьбе и
поздравления на похоронах. Такие оплошности происходят от низшего
мышления, четвертой функции, которая в этом типе не находится под
сознательным контролем и поэтому плохо связана с другими.
Бессознательное регулярно проявляется через менее
дифференцированные функции, которые у экстраверта имеют
субъективную окраску и эгоцентрический уклон. Более того, как
упоминалось выше во введении, постоянный приток бессознательных
содержаний в сознательный психологический процесс таков, что
наблюдателю часто бывает трудно определить, какие функции
принадлежат сознательной, а какие – бессознательной личности. Как
указывает Юнг, это еще больше запутывается с собственной
психологией наблюдателя:
В общем говоря, оценивающий наблюдатель [мыслящий или
чувствующий тип] будет склонен ухватиться за сознательный характер,
в то время как проницательный наблюдатель [чувствующий тип или
интуитивный] будет более под влиянием бессознательного характера,
поскольку суждение является сознательной мотивацией психического
процесса, в то время как восприятие регистрирует сам процесс.
Поэтому, решая, к какой установке относится высшая функция, нужно
внимательно наблюдать, какая функция более или менее полностью
находится под сознательным контролем, а какие функции носят
беспорядочный или случайный характер. Высшая функция — если
таковая вообще существует — всегда более развита, чем другие,
которые неизменно обладают инфантильными и примитивными
чертами. Кроме того, всегда нужно помнить о собственной
типологической предрасположенности, которая неизбежно
окрашивает все наблюдения.