Дробышева, Медиасловесность

«Даун Хаус» Р. Кочанова: что вы сделали с Достоевским?!

Фильм 2001 года, снятый Романом Кочановым, представляет собой вольную

интерпретацию на тему романа «Идиот» Ф.М. Достоевского, перенесенного в
современность.

Только появившись, фильм вызвал целый шквал критики от журналистов и

простых зрителей, которые посчитали его издевательством над великим
классическим текстом русской литературы и циничным его осквернением.
Строгому осуждению подверглись «сортирный» юмор, глумление над
героями, да и вообще вся картина – неимоверно пошлая, скучная, бездарная и
вовсе не идиотичная, как полагается для великой классики, а в худшем
смысле этого слова «дауничная».

Однако посмотрев фильм непредвзятым взглядом, в нем можно найти

тонкую иронию, замысловатый черный постмодернистский юмор, кривое
зеркало, отражающее нашу действительность.

Забавное смешение стилей и времен получается за счет того, что часть

диалогов переписана нарочито сленговым, «тинейджерским» языком, а часть
– взята от Достоевского дословно.

«Чумовая» Настасья Филипповна с черной помадой на губах, Ганя Иволгин,

очарованный тремя вагонами тушенки, Мышкин-программист,
приплясывающий под собственную музыку в стиле хаус – все персонажи
несут какое-то зерно, отражают какую-то мысль. Это шаржи – шаблонное
восприятие героев Достоевского, переложенное на современную картинку. И
вся эта компания общается, дерется, тусуется, ширяется и рассуждает о
жизни.

Даже смерть Настасьи Филипповны становится исполненной высокого –

вывернутого наизнанку, само собой, – смысла: из ее ножек Рогожин готовит
ветчину, которой потчует Мышкина.
И это важно, потому что дикость героев «Даун Хауса» помогает нам понять
дикость для своего времени героев «Идиота». Для нас, привыкших совсем к
другим нравам, многое в книге кажется обыденным. А благодаря
гротескности «Даун Хауса» можно взглянуть на «Идиота» другими глазами -
он обрел в моих глазах объемность, стал тоже гротескным и даже
немыслимым. Но именно немыслимость, возможно, Достоевский и хотел
изобразить.

Поэтому Кочалов сделал с Достоевским то единственно возможное, что,

наверное, и следовало с ним сделать – не просто перенес повествование в
современность, но адаптировал его под нашу действительность,
постмодернистскую культуру и наши представления о пошлом и
допустимом.