Жанровые особенности пьесы-сказки Е.Л.

Шварца «Дракон»
Все «взрослые» пьесы-сказки Е.Л. Шварца так или иначе построены на
обилии аллюзий и реминисценций. Именно эти приемы автор предпочитал
использовать в своем зрелом творчестве для передачи читателям
эмоциональных сигналов.
Каждая эпоха выдвигает на первый план свои проблемы в
истолковании творчества того или иного писателя. В сегодняшнем мире
особенно велик интерес к человеческой личности, к загадкам человеческой
психологии, проблемам формирования характера. Это и позволяет говорить о
поэтике, свойственной произведениям определенного автора, в нашем случае
- о поэтике Е. Л. Шварца, ставшей в определенной мере, одним из орудий
деконструкции тоталитарной идеологии.
Также необходимо упомянуть, что поэтика драматургии Е.Л. Шварца
также сопряжена и с поэтикой литературной сказки. Ю.С. Подлубнова,
анализируя жанровые особенности пьес-сказок Е.Л. Шварца, отмечает:
«Активизация жанра сказки в советской литературе 1930 - начала 1940-х
годов произошла по двум направлениям. Во-первых, сказка - и, главным
образом, ее «черно-белая» графика и потенциальный утопизм - оказались
созвучны настроениям эпохи: элементы сказочного канона прочно вошли в
канон соцреалистический.<…> При этом «сотрудничество» советской сказки
с иностранной, ее интернационализм (в эпоху борьбы с космополитизмом)
оказываются для нее «опасны», поскольку выводят подобную сказку как
культурный феномен за пределы только советской литературы» [1, стр. 15].
Четкий жанровый идентификатор: «сказка в трех действиях», читатель видит
уже в подзаголовке пьесы «Дракон». Действительно, данное произведение
Е.Л. Шварца построено на сказочном архетипе.
Пьесы-сказки - любимый жанр Е.Л. Шварца. Им переработано, в
частности, множество «андерсеновских» сюжетов: «Голый король»,
«Снежная королева», «Тень». Однако «Дракон» - это именно олицетворение
сказочного архетипа, где сведен воедино материал многих фольклорных и
литературных сказок и даже мифов. Недаром, Ю.С. Подлубнова, обозначает
эту пьесу как сказку-миф.
При этом Е.Л. Шварц не подстраивает свой сказочный сюжет под
требования жанра, а напротив, использует только те из них, которые
соответствуют его авторскому решению.
Сюжет пьесы Шварца «Дракон» прост: странствующий рыцарь
Ланцелот попадает в город, где четыреста лет властвует Дракон. Ежегодно
жители города отдают ему самую красивую девушку. Существует множество
сказок и легенд со сходной фабулой, поэтому в самой завязке нет ничего
нового.
Ланцелот Шварца, разумеется, вызывает Дракона на поединок. Но его
начинают отговаривать от этого: люди просто не представляют, как они
будут жить, если Ланцелот победит. Жизнь без Дракона настолько
непривычна им, что даже пугает больше, чем сам Дракон.
Но, все же в городе находятся люди, которые, по их словам, давно
ждали освободителя. Ланцелоту вручают «волшебное оружие» Но
официально он получает от города лишь тазик, подносик и справку о том,
что «копье находится в ремонте». Но в конце концов Дракон побежден. И
пока израненный в поединке Ланцелот залечивает раны, распространяется
слух, что он умер.
Самая большая проблема оказывается в том, что «уничтожив внешнее
зло, рыцарь не уничтожил зло внутреннее, не вылечил души, искалеченные
Драконом. Поэтому, когда выздоровевший Ланцелот возвращается в город,
он видит, что ничего не изменилось» [2, стр. 611]. Место Дракона занял
Бургомистр, которого и считают победителем чудовища. И Ланцелоту снова
приходится вступать в бой - уже за правду…
Действие «Дракона» помещается в условный хронотоп «некоторого
царства» и «некоторого времени». Город Е.Шварца включает в себя черты
многих сказочных городов, как западноевропейского образца (о чем,
например, свидетельствуют архитектурные особенности города, имена его
обитателей, быт и род занятий основного населения), так и, в некоторой
степени, - восточного (здесь, например, живут некие погонщики-ткачи,
которые доставляют на ослике настоящий ковер-самолет.
Образ главного героя относится к разряду так называемых
прецедентных образов. И одним из прецедентных образов является образ
рыцаря Ланселота или Ланцелота.
Особый интерес в этом ряду представляют романы бретонского цикла,
одним из авторов которых является Кретьен де Труа» [3, с.125].
В его романах («Ланселот, или Рыцарь телеги» и др.) часто присутствует
мифологема соратника короля Артура - рыцаря Ланселота.
О нем упоминает и Дон Кихот Сервантеса, потому что он верит в
реальность короля Артура и рыцарей Круглого стола, в любовь королевы
Джиневры и Ланселота Озерного, в существование священного Грааля.
Верить в подвиги рыцарей, считает Дон Кихот, означает веру в отвагу,
доблесть, благородство, в искренность стремления человека к подвигам,
правде, поискам смысла жизни.
Это мнение разделяет и Е.Л. Шварц. Но его Ланцелот в пьесе «Дракон»
определенным образом отличается от эпического персонажа. Возможно, в
вопросе выбора персонажа для Шварца решающую роль сыграло именно то,
что Ланселот представляется наиболее жизненной фигурой, среди всех
рыцарей Круглого стола, но в то же время его образ достаточно архетипичен,
чтобы олицетворять рыцаря «вообще», что и требовалось Шварцу для его
пьесы.
Отметим также, что в русской транскрипции имя этого рыцаря пишется
двояко: через «с» или «ц». Однако вряд ли случайно Е. Шварц выбрал для
своей пьесы написание имени Ланцелот. В такой транскрипции мы можем
усмотреть еще один аллюзийный момент: ланцет - хирургический нож, очень
похожее по звучанию слово.
Выбор имени героя - не случайное действо. В истории литературы
«говорящие имена», в основном, понимаются как примета литературы эпохи
классицизма. Именно тогда положительные герои назывались Милон или
Правдин, а отрицательные носили фамилии Скотинин или Простаков.
Несколько позднее характеристика героя с помощью имени стала
менее прозрачной, но не утратила своего значения. Так в черновиках
«Ревизора» мы встречаем намерение Гоголя дать главному герою фамилию
Скакунов, замененную потом на фамилию Хлестаков [4, стр. 91]. Обе
фамилии намекают на склонность персонажа «скакать» по верхам, ни к чему
не относясь серьезно.
В художественной литературе сложился специальный прием
использования «характеристических» имен, пришедших на смену
«говорящим». Они уже не столь прямо характеризуют персонажа, но лишь
намекают на те или иные его качества: имя собственное наделяется автором
богатством и разнообразием ассоциативных связей, которые раскрываются в
контексте произведения.
Традиционный для волшебной сказки мотив необычного рождения
героя отсутствует, зато упоминание о неких легендарных предках и
родственниках Ланцелота: Георгии Победоносце и Персее - вполне
компенсирует это. Имена родственников в данном тексте неслучайны: Е.
Шварц таким образом намекает, что в роду Ланцелота все борются с
мифическими чудовищами, которых в конечном итоге побеждают.
Зачин «Дракона» носит иронический характер, что проявилось уже в
первых репликах Ланцелота при появлении его на сцене: «…Никого… Дом
пуст, ворота открыты, двери отперты, окна настежь. Как хорошо, что я
честный человек, а то пришлось бы мне сейчас дрожать, оглядываться,
выбирать, что подороже, и удирать во всю мочь, когда так хочется
отдохнуть» [5].
Главный герой, обретя личное счастье и предрекая наступление всеобщего
благополучия для горожан:
«Эльза, дай руку. Я люблю всех вас, друзья мои. Иначе чего бы ради я стал
возиться с вами. А если уж люблю, то все будет прелестно. И все мы после
долгих забот и мучений будем счастливы, очень счастливы, наконец!» [5].
А между зачином и концовкой Шварцем построен символический ряд
чудных происшествий с необыкновенными героями. Главный герой попадает
в дом, где живет старый архивариус Шарлемань со своей дочерью Эльзой.
Эльза - девушка, которую должны принести в жертву Дракону в этом году.
Так как жертва бывает каждый год и все уже смирились с этим, то и Эльза
уже спокойно относится к предстоящему. Она уже попрощалась с отцом,
смирившись со своей участью. Эльза - красивая, умная, хорошо воспитанная
девушка.
В этом смирении Е.Л. Шварц показывает основной порок горожан и
проблематику пьесы. Ланцелот, вернувшись в город и увидев, что подвиг его
«присвоен», а люди все также угнетены, ведет себя также, как и убитое
чудовище, создавая свои законы, буквально силой принуждая людей к
счастью… Это значит, что возрождается новый Дракон и этим закономерным
финалом автор характеризует специфику политической системы и
действительность уже не сказочного государства, а своей страны, в которой
необходимо каждому «убить Дракона в себе». А это будет посложнее, чем
битва с чудовищем, поработившим государство. Но этот бой с собственным
Драконом очень важен для каждого.
Литературные герои и их нравственные искания, их ошибки и
заблуждения, их победы и поражения отражают не только эпоху, в которую
происходит действие или приметы времени, в котором творил писатель.
Литература (и драматургия как ее часть) ставит вечные вопросы и пытается
найти ответы на них.
Так, содержание пьесы «Дракон» исполнено реминисценций и аллюзий
на фольклорные сюжеты и легенды, потому что за основу Шварцем взят
многократно отраженный в мифах, легендах и сказках сюжет спасения
обреченной чудовищу красавицы храбрым воителем.
 По сути, это осовремененное драматургом прочтение фольклорного,
точнее - мифологического сюжета, сопряженное с аллюзиями на известные
читателю (зрителю), т.е. прецедентные для него образы и тексты.
Сюжет пьесы Шварца сопровождается говорящими животными,
помогающими главному герою, волшебными предметами (например, ковром-
самолетом и шапкой-невидимкой), по вполне сказочно привычному сюжету,
подвиг героя «присваивается» его недругами, а он должен еще раз
доказывать свои права.
Это позволяет считать сказочную драматургию Е.Л. Шварца эталоном
жанра: с одной стороны в пьесе «Дракон» нет ни одного сюжетного хода,
который не был бы использован ранее в сказках или легендах, с другой - все
они решены Шварцем в особенной интерпретации: из известных по
фольклорным сюжетам посылок, используя приемы аллюзии и
реминисценции, автор пьесы заставляет читателя делать новые выводы и
заключения.
И главный вывод состоит в том, что недостаточно убить дракона, надо
еще сделать так, чтобы никто не занял его место. Ведь после смерти Дракона
для горожан практически ничего не изменилось, а стало только хуже. Власть
теперь принадлежит Бургомистру. Только теперь он не Бургомистр, а
президент вольного города. Его прежняя должность досталось его сыну
Генриху. Все неугодные находятся в тюрьме. Жители, как и при Драконе,
находятся в абсолютном подчинении и полной покорности. Новый
правитель, провозгласивший себя победителем Дракона, готовится к свадьбе
с Эльзой.
Используемая литература:

1. Подлубнова, Ю.С. Метажанры в советской литературе: коммунистическая

агиография и «европейская» сказка-аллегория [Текст] Автореф. дисс. …
канд. филол. наук. / Ю.С. Подлубнова.- Екатеринбург, 2005. 21 с.
3. Ермилова, Н. Б. Художественные пластические детали в пьесе Евгения
Шварца «Дракон» и возможности их кинематографического воплощения.
[Текст] / Н.Б. Ермилова //Фундаментальные исследования, № 5-3 / 2014. С.
609-613.
3. Самарин, Р.М. История зарубежной литературы. [Текст]/ Р.М. Самарин. -
М.:, 2004. 368 с.
4. Таборисская, Е. М. Мастерство Е. Шварца в пьесе «Тень» // Революция.
Жизнь, писатель. Вопросы истории и теории советской литературы.
Воронеж, 1969. С. 179-195.
5. Шварц, Е. Л. Дракон http://e-libra.ru/read/167986-golyj-korol.html